Спасибо.

Спасибо.

Сегодня у нас есть некоторые новые и некоторые старые данные и мысли, и сегодня нам стоит подвести им итог... а выражаясь точнее, нам нужно выяснить, каково положение дел, и разобраться с несколькими новыми вещами... с несколькими новыми вещами. Определенно, мне следует немного сориентировать вас во всем этом. Итак, назовем сегодняшнюю лекцию «Анализ памяти, человеческой аберрации и психосоматических болезней»... иначе говоря, речь пойдет о памяти и о том, как она связана со способностью человека управлять собой в настоящем времени.

Сегодня у нас есть некоторые новые и некоторые старые данные и мысли, и сегодня нам стоит подвести им итог... а выражаясь точнее, нам нужно выяснить, каково положение дел, и разобраться с несколькими новыми вещами... с несколькими новыми вещами. Определенно, мне следует немного сориентировать вас во всем этом. Итак, назовем сегодняшнюю лекцию «Анализ памяти, человеческой аберрации и психосоматических болезней»... иначе говоря, речь пойдет о памяти и о том, как она связана со способностью человека управлять собой в настоящем времени.

Как вы знаете, за последние месяцы акцент в процессинге сместился. По большей части это произошло из-за того... что ж, позвольте мне быть с вами предельно откровенным... из-за работы с Е-метром: сколько данных, касающихся работы с Е-метром, следует сообщать? Сколько должен знать человек, чтобы проводить процессинг без сучка, без задоринки? Сколько должен знать человек, чтобы знать кое-что о предмете под названием «знание»?

Как вы знаете, за последние месяцы акцент в процессинге сместился. По большей части это произошло из-за того... что ж, позвольте мне быть с вами предельно откровенным... из-за работы с Е-метром: сколько данных, касающихся работы с Е-метром, следует сообщать? Сколько должен знать человек, чтобы проводить процессинг без сучка, без задоринки? Сколько должен знать человек, чтобы знать кое-что о предмете под названием «знание»?

Как вам известно, сама эта наука родилась из знания... из эпистемологии... такое симпатичное специальное слово. В то же самое время оно очень много значит. В философии этот предмет – эпистемология – был под большим знаком вопроса. Это был наименее изученный и наименее упорядоченный предмет в философии. И тем не менее эпистемология включает в себя даже сам предмет философии. Я говорю это для того, чтобы вы понимали, насколько важным был этот предмет. О нем было известно очень немного.

Как вам известно, сама эта наука родилась из знания... из эпистемологии... такое симпатичное специальное слово. В то же самое время оно очень много значит. В философии этот предмет – эпистемология – был под большим знаком вопроса. Это был наименее изученный и наименее упорядоченный предмет в философии. И тем не менее эпистемология включает в себя даже сам предмет философии. Я говорю это для того, чтобы вы понимали, насколько важным был этот предмет. О нем было известно очень немного.

На самом деле в то время, когда люди взялись за решение этих проблем, очень мало было известно и о человеческом разуме. По сравнению с тем, что мы знаем о человеческом разуме сейчас, те знания, которые существовали тогда, примерно соответствовали тому, что знает ребенок об автомобиле с форсированным двигателем и что знает абориген, внезапно вырванный из дебрей Австралии, о новой карбюраторной системе «Кадиллака». Короче говоря, мы совершили огромный скачок вперед на благо человечества, изучив этот предмет – человеческий разум.

На самом деле в то время, когда люди взялись за решение этих проблем, очень мало было известно и о человеческом разуме. По сравнению с тем, что мы знаем о человеческом разуме сейчас, те знания, которые существовали тогда, примерно соответствовали тому, что знает ребенок об автомобиле с форсированным двигателем и что знает абориген, внезапно вырванный из дебрей Австралии, о новой карбюраторной системе «Кадиллака». Короче говоря, мы совершили огромный скачок вперед на благо человечества, изучив этот предмет – человеческий разум.

И вам тут же должно стать очевидно, что одно из самых первых и важных положений эпистемологии (знания) заключается в том, что компьютером, слугой, вместилищем знания является человеческий разум, а пользователем этих знаний является человеческое тело.

И вам тут же должно стать очевидно, что одно из самых первых и важных положений эпистемологии (знания) заключается в том, что компьютером, слугой, вместилищем знания является человеческий разум, а пользователем этих знаний является человеческое тело.

Кому-нибудь вроде Канта было легко... великий человек, Кант, не удивительно, что он не мог, с такой-то фамилией*Примечание переводчика: в английском языке фамилия Кант звучит так же, как can't («не могу»).... ему было легко выйти и сказать: «Что ж, все, что стоит знать о человеческом роде, все, что об этом стоит знать, выходит за пределы человеческого опыта, поэтому человек никогда не сможет вступить с этим в контакт». Бог ты мой, в какой же апатии он был.

Кому-нибудь вроде Канта было легко... великий человек, Кант, не удивительно, что он не мог, с такой-то фамилией*Примечание переводчика: в английском языке фамилия Кант звучит так же, как can't («не могу»).... ему было легко выйти и сказать: «Что ж, все, что стоит знать о человеческом роде, все, что об этом стоит знать, выходит за пределы человеческого опыта, поэтому человек никогда не сможет вступить с этим в контакт». Бог ты мой, в какой же апатии он был.

Так вот, Иммануил Кант по прозвищу «великий китаец из Кенигсберга»... да-да, такое у него было прозвище... изрек эту поразительную бессмыслицу 165 лет назад. И в тот же самый момент... 165 лет назад... он остановил исследования в области знания, предприняв попытку составить свод законов, главным принципом которого было следующее: знание недоступно человеческому опыту, и поэтому человеческий разум не может вступить с ним в контакт.

Так вот, Иммануил Кант по прозвищу «великий китаец из Кенигсберга»... да-да, такое у него было прозвище... изрек эту поразительную бессмыслицу 165 лет назад. И в тот же самый момент... 165 лет назад... он остановил исследования в области знания, предприняв попытку составить свод законов, главным принципом которого было следующее: знание недоступно человеческому опыту, и поэтому человеческий разум не может вступить с ним в контакт.

Затем он сыпал необыкновенно звучными фразами – медь звенящая и колокол гудящий, – и он остановил ход мысли своими предложениями, для чтения которых нужны были куски картона: вы берете кусок картона, закрываете им пару обстоятельственных оборотов, берете другой кусок картона и закрываете еще где-то четыре причастных оборота, а потом, когда вы поставите глагол в начало предложения (туда, где ему и место), вы установите, что же там говорится.

Затем он сыпал необыкновенно звучными фразами – медь звенящая и колокол гудящий, – и он остановил ход мысли своими предложениями, для чтения которых нужны были куски картона: вы берете кусок картона, закрываете им пару обстоятельственных оборотов, берете другой кусок картона и закрываете еще где-то четыре причастных оборота, а потом, когда вы поставите глагол в начало предложения (туда, где ему и место), вы установите, что же там говорится.

Звучит это удивительно красиво, как некоторые речи Гитлера. Но если разложить все это на составляющие, все сведется к очень простым вещам, вся философия сведется к ужасно простым вещам: человек нравственен по причине своей врожденной нравственности, которая является совершенно бескорыстной и альтруистичной и которой чужд эгоизм, и за это ему щедро платят. Он пишет первую книгу и говорит, что все это альтруизм, все это изначально присуще человеку, и это является врожденным и так далее, а затем он пишет вторую книгу, чтобы сказать вам, почему так оно и должно быть и почему вам за это платят, и чтобы сказать вам, что вам нужно иметь это врожденное качество, поскольку если оно у вас есть, вам за него платят.

Звучит это удивительно красиво, как некоторые речи Гитлера. Но если разложить все это на составляющие, все сведется к очень простым вещам, вся философия сведется к ужасно простым вещам: человек нравственен по причине своей врожденной нравственности, которая является совершенно бескорыстной и альтруистичной и которой чужд эгоизм, и за это ему щедро платят. Он пишет первую книгу и говорит, что все это альтруизм, все это изначально присуще человеку, и это является врожденным и так далее, а затем он пишет вторую книгу, чтобы сказать вам, почему так оно и должно быть и почему вам за это платят, и чтобы сказать вам, что вам нужно иметь это врожденное качество, поскольку если оно у вас есть, вам за него платят.

Вы можете увидеть какой-нибудь смысл в этих последних нескольких абзацах? На самом деле нет, поскольку в них нет никакого смысла, за исключением следующего: 165 лет назад философ, с небывалой высоты своего положения, которое он занимал в университете Кенигсберга, якобы установил правила человеческого поведения, заявив, что никто не может их понять, и это было сказано с такой силой, с таким напором, что с той поры люди пребывали в апатии по этому поводу.

Вы можете увидеть какой-нибудь смысл в этих последних нескольких абзацах? На самом деле нет, поскольку в них нет никакого смысла, за исключением следующего: 165 лет назад философ, с небывалой высоты своего положения, которое он занимал в университете Кенигсберга, якобы установил правила человеческого поведения, заявив, что никто не может их понять, и это было сказано с такой силой, с таким напором, что с той поры люди пребывали в апатии по этому поводу.

На протяжении этих 165 лет наука убивала собаку по кличке Предрассудок. Знает ли об этом ученый или нет, но его цель состоит в следующем: смерть предрассудков и рождение знания... рождение данных!

На протяжении этих 165 лет наука убивала собаку по кличке Предрассудок. Знает ли об этом ученый или нет, но его цель состоит в следующем: смерть предрассудков и рождение знания... рождение данных!

Наука... неважно, насколько старомодны и побиты молью серые твидовые костюмы тех, кто ею занимается в университетах, неважно, насколько забитыми кажутся эти люди, они, эти ученые, – не кто иные, как фанатики с безумными взорами. Они убивают дракона под названием «предрассудок».

Наука... неважно, насколько старомодны и побиты молью серые твидовые костюмы тех, кто ею занимается в университетах, неважно, насколько забитыми кажутся эти люди, они, эти ученые, – не кто иные, как фанатики с безумными взорами. Они убивают дракона под названием «предрассудок».

Раньше существовал такой предмет – «естественная философия». Некоторые древние греки занимались ей, они делали неплохие наблюдения... они очень мало экспериментировали. Работы Аристотеля дошли до нас сквозь тьму средних веков: они были пожертвованы церковью в качестве некоего вклада, потом они попали в руки Фрэнсиса Бэкона, затем они попали в руки парня по имени Ньютон, и внезапно в мире появилась группа людей, единственной целью и миссией которых было уничтожение неизвестного, уничтожение предрассудков.

Раньше существовал такой предмет – «естественная философия». Некоторые древние греки занимались ей, они делали неплохие наблюдения... они очень мало экспериментировали. Работы Аристотеля дошли до нас сквозь тьму средних веков: они были пожертвованы церковью в качестве некоего вклада, потом они попали в руки Фрэнсиса Бэкона, затем они попали в руки парня по имени Ньютон, и внезапно в мире появилась группа людей, единственной целью и миссией которых было уничтожение неизвестного, уничтожение предрассудков.

Их глаза горят безумным огнем; они даже не знают, с чем они имеют дело, большинство из них этого не знают. И тем не менее, попробуйте сказать кому-нибудь из них: «Это не из области математики; это выше понимания человеческого разума» – и хотя этот парень читал лекции многим студентам, хотя он просто запуганный маленький человек, стоящий перед всем профессорско-преподавательским составом факультета, у него просто пена пойдет изо рта от злости. У него просто пена пойдет изо рта от злости, вот и все.

Их глаза горят безумным огнем; они даже не знают, с чем они имеют дело, большинство из них этого не знают. И тем не менее, попробуйте сказать кому-нибудь из них: «Это не из области математики; это выше понимания человеческого разума» – и хотя этот парень читал лекции многим студентам, хотя он просто запуганный маленький человек, стоящий перед всем профессорско-преподавательским составом факультета, у него просто пена пойдет изо рта от злости. У него просто пена пойдет изо рта от злости, вот и все.

Его представление о жизни сводится просто к следующему: «Это познаваемо. Мы может это выяснить! Я могу вычислить это в моем блокноте для математических расчетов. Я могу рассчитать это с помощью логарифмической линейки. Это познаваемо! Есть причина, объясняющая поведение кошек, королей, кочегаров и тараканов, объясняющая, почему они действуют так, а не иначе. Существуют определенные естественные законы».

Его представление о жизни сводится просто к следующему: «Это познаваемо. Мы может это выяснить! Я могу вычислить это в моем блокноте для математических расчетов. Я могу рассчитать это с помощью логарифмической линейки. Это познаваемо! Есть причина, объясняющая поведение кошек, королей, кочегаров и тараканов, объясняющая, почему они действуют так, а не иначе. Существуют определенные естественные законы».

Понимаете, это странное наблюдение, однако та страна, то общество, где больше всего знают о материальной вселенной и где меньше всего предрассудков, процветают больше всего.

Понимаете, это странное наблюдение, однако та страна, то общество, где больше всего знают о материальной вселенной и где меньше всего предрассудков, процветают больше всего.

Страна, в которой предрассудочное отношение к жизни стало всеобщим модус операнди... «Давайте пойдем и умилостивим богов. Давайте ляжем на землю, и пусть по нам ходят. Давайте позаботимся о том, чтобы ни одна черная кошка не перебежала нам дорогу. Если мы проходим под деревом, на котором есть омела, мы обязательно должны сделать – пток!, поскольку если этого не сделать... о-о-о!»

Страна, в которой предрассудочное отношение к жизни стало всеобщим модус операнди... «Давайте пойдем и умилостивим богов. Давайте ляжем на землю, и пусть по нам ходят. Давайте позаботимся о том, чтобы ни одна черная кошка не перебежала нам дорогу. Если мы проходим под деревом, на котором есть омела, мы обязательно должны сделать – пток!, поскольку если этого не сделать... о-о-о!»

Так вот, может быть, кого-то в Кенигсберге и можно было одурачить. Но со времен Иммануила Канта ситуация со средствами передвижения значительно улучшилась: я это проверил. Я обнаружил, что народы находятся во власти предрассудков. Китай. Я видел, как в Китае люди вкалывают, словно тягловые лошади... холодные, злые ветры пустыни Гоби налетают и пронизывают насквозь их тонкие, кишащие вшами одежды, когда они тянут за веревки короб с камнями. А дома у них есть домашние боги.

Так вот, может быть, кого-то в Кенигсберге и можно было одурачить. Но со времен Иммануила Канта ситуация со средствами передвижения значительно улучшилась: я это проверил. Я обнаружил, что народы находятся во власти предрассудков. Китай. Я видел, как в Китае люди вкалывают, словно тягловые лошади... холодные, злые ветры пустыни Гоби налетают и пронизывают насквозь их тонкие, кишащие вшами одежды, когда они тянут за веревки короб с камнями. А дома у них есть домашние боги.

А когда они идут по улице... и уже не тянут за собой баржи с камнями... вы можете видеть, как они время от времени ныряют в какую-нибудь дверь и выныривают из другой. Зачем они это делают? Да затем, чтобы их не догнал дьявол, поскольку «всем известно», что дьявол передвигается только по прямой. И если сделать крюк, дьявол не сможет за вами последовать.

А когда они идут по улице... и уже не тянут за собой баржи с камнями... вы можете видеть, как они время от времени ныряют в какую-нибудь дверь и выныривают из другой. Зачем они это делают? Да затем, чтобы их не догнал дьявол, поскольку «всем известно», что дьявол передвигается только по прямой. И если сделать крюк, дьявол не сможет за вами последовать.

Я видел, как китайские джонки проскакивают прямо перед носом у больших американских грузовых судов лишь для того, чтобы оторваться от дьявола и не дать ему последовать за собой. Джонка оказывается под носом у корабля... на мостике стоит четвертый помощник; он даже не дает себе труд остановить двигатели. Слышится треск. Четыре, шесть, шестнадцать китайцев вдруг оказываются в Хуанпу, которая никогда не отдает ни живых, ни мертвых. Да, вот вам влияние предрассудков.

Я видел, как китайские джонки проскакивают прямо перед носом у больших американских грузовых судов лишь для того, чтобы оторваться от дьявола и не дать ему последовать за собой. Джонка оказывается под носом у корабля... на мостике стоит четвертый помощник; он даже не дает себе труд остановить двигатели. Слышится треск. Четыре, шесть, шестнадцать китайцев вдруг оказываются в Хуанпу, которая никогда не отдает ни живых, ни мертвых. Да, вот вам влияние предрассудков.

Я бывал в джунглях Гаити. В Гаити вряд ли найдется хоть один город, который по ночам не оглашался бы стуком барабанов вуду. Эти люди босы, они голодают, их детей, которые бегают тут и там, кусают песчаные блохи. У них... то, что известно, как «рисовые животы». Они умирают... просто тысячами от дизентерии, малярии и так далее. Если бы вы легли спать в лачуге, в которой спят они, вам бы, вероятно, на самом деле стало плохо. Когда по вам всю ночь ползают тараканы, это неприятно. Тут правят предрассудки!

Я бывал в джунглях Гаити. В Гаити вряд ли найдется хоть один город, который по ночам не оглашался бы стуком барабанов вуду. Эти люди босы, они голодают, их детей, которые бегают тут и там, кусают песчаные блохи. У них... то, что известно, как «рисовые животы». Они умирают... просто тысячами от дизентерии, малярии и так далее. Если бы вы легли спать в лачуге, в которой спят они, вам бы, вероятно, на самом деле стало плохо. Когда по вам всю ночь ползают тараканы, это неприятно. Тут правят предрассудки!

А здесь, в Соединенных Штатах, где богом внезапно стало убеждение: «Мы можем знать, мы можем знать», – практически в любом городе этой страны вы можете открыть кран и попить воды, наполнить стакан водой и выпить ее, нисколько не боясь. Вы не заболеете; ни один бог не поразит вас болезнью. А все потому, что тут поработали инженеры, которые знали о бактериях, которые установили канализационные песколовки и которые проверили эту воду на наличие бактерий.

А здесь, в Соединенных Штатах, где богом внезапно стало убеждение: «Мы можем знать, мы можем знать», – практически в любом городе этой страны вы можете открыть кран и попить воды, наполнить стакан водой и выпить ее, нисколько не боясь. Вы не заболеете; ни один бог не поразит вас болезнью. А все потому, что тут поработали инженеры, которые знали о бактериях, которые установили канализационные песколовки и которые проверили эту воду на наличие бактерий.

И вы можете пойти в ресторан и поесть там, нисколько не боясь того, что завтра вы умрете от азиатской холеры. Вовсе не потому, что в этой стране просто нет такой болезни, поскольку в этом совершенно не тропическом городе одно время бушевала эпидемия этой тропической штучки под названием азиатская холера... в Чикаго, не так уж много лет назад. Бактерия вырвалась на свободу; вот так-то.

И вы можете пойти в ресторан и поесть там, нисколько не боясь того, что завтра вы умрете от азиатской холеры. Вовсе не потому, что в этой стране просто нет такой болезни, поскольку в этом совершенно не тропическом городе одно время бушевала эпидемия этой тропической штучки под названием азиатская холера... в Чикаго, не так уж много лет назад. Бактерия вырвалась на свободу; вот так-то.

Это мир без предрассудков. Это мир, который обладает знаниями, мир, где отношение разумного человека к жизни таково: «Мы можем знать», – так говорят эти люди. «Мы можем это выяснить». И люди в этом обществе не ходят по улицам в отрепьях, их не продувает до самых костей ветер Мичигана, и они не тянут за собой, словно тягловые лошади, баржи с камнями. Здесь все совсем иначе.

Это мир без предрассудков. Это мир, который обладает знаниями, мир, где отношение разумного человека к жизни таково: «Мы можем знать», – так говорят эти люди. «Мы можем это выяснить». И люди в этом обществе не ходят по улицам в отрепьях, их не продувает до самых костей ветер Мичигана, и они не тянут за собой, словно тягловые лошади, баржи с камнями. Здесь все совсем иначе.

Может быть, некоторые из вас, кто такого не видел, не настолько впечатлены. Но за последние семьдесят пять лет на этой Земле родилось нечто новое. Это философия: «Мы можем знать».

Может быть, некоторые из вас, кто такого не видел, не настолько впечатлены. Но за последние семьдесят пять лет на этой Земле родилось нечто новое. Это философия: «Мы можем знать».

И мы в Дианетике изучаем логику, которая стоит за знанием. Так уж случилось, что когда мы задаем вопрос «Что такое знание?», в эту сферу попадает и человеческий разум. Это просто потому, что разум – это вместилище знания и компьютер, оперирующий этими знаниями. Итак, вы хотите улучшить способность человека мыслить, вы хотите улучшить мыслительные процессы, улучшить здоровье человека и так далее – работайте с человеческим разумом. Но это нечто второстепенное.

И мы в Дианетике изучаем логику, которая стоит за знанием. Так уж случилось, что когда мы задаем вопрос «Что такое знание?», в эту сферу попадает и человеческий разум. Это просто потому, что разум – это вместилище знания и компьютер, оперирующий этими знаниями. Итак, вы хотите улучшить способность человека мыслить, вы хотите улучшить мыслительные процессы, улучшить здоровье человека и так далее – работайте с человеческим разумом. Но это нечто второстепенное.

Вы получаете знания такого уровня... те из вас, кто изучает этот предмет глубоко... вы получаете знания такого уровня, что если бы вы продемонстрировали философам прошлого одно или два явления, они бы смотрели на вас с величайшим благоговением. Они бы сказали: «Боже мой! Ведьмы, дьяволы. Сжечь их на костре!» Вы можете взять самую старую, самую грубую, самую плохую технику из всех, что у нас есть, и с ее помощью оказать на примитивное общество такое воздействие, что люди испытают некоторое потрясение.

Вы получаете знания такого уровня... те из вас, кто изучает этот предмет глубоко... вы получаете знания такого уровня, что если бы вы продемонстрировали философам прошлого одно или два явления, они бы смотрели на вас с величайшим благоговением. Они бы сказали: «Боже мой! Ведьмы, дьяволы. Сжечь их на костре!» Вы можете взять самую старую, самую грубую, самую плохую технику из всех, что у нас есть, и с ее помощью оказать на примитивное общество такое воздействие, что люди испытают некоторое потрясение.

Сегодня я не собираюсь говорить с вами о старых, побитых молью техниках, я собираюсь поговорить с вами о совершенно новых, с иголочки, техниках, которые уже маячат на горизонте, поскольку рассказ о них займет не так уж много времени. Это верно в отношении любого предмета: чем больше человек знает о предмете, тем в большей степени он способен экстраполировать и делать какие-то расчеты, располагая небольшим количеством данных. Сегодня то же самое можно сказать и об этой науке.

Сегодня я не собираюсь говорить с вами о старых, побитых молью техниках, я собираюсь поговорить с вами о совершенно новых, с иголочки, техниках, которые уже маячат на горизонте, поскольку рассказ о них займет не так уж много времени. Это верно в отношении любого предмета: чем больше человек знает о предмете, тем в большей степени он способен экстраполировать и делать какие-то расчеты, располагая небольшим количеством данных. Сегодня то же самое можно сказать и об этой науке.

Что касается процессинга как такового, у нас имеется, по-моему, всего 209 Аксиом, которые довольно полно охватывают предмет эпистемологии.

Что касается процессинга как такового, у нас имеется, по-моему, всего 209 Аксиом, которые довольно полно охватывают предмет эпистемологии.

Я не хочу ничего слышать об «изменениях», поскольку на самом деле все это является лишь усовершенствованием старого материала. Материал, с которым мы тут имеем дело, не является совсем уж новым. Что в самом деле довольно ново, так это то, что данный материал был систематизирован и вам неожиданно преподнесли эти 209 Аксиом, все сразу.

Я не хочу ничего слышать об «изменениях», поскольку на самом деле все это является лишь усовершенствованием старого материала. Материал, с которым мы тут имеем дело, не является совсем уж новым. Что в самом деле довольно ново, так это то, что данный материал был систематизирован и вам неожиданно преподнесли эти 209 Аксиом, все сразу.

Процессы – те, что имеют отношение к человеческому существу, – разрабатываются на основе этих Аксиом, и вы можете разработать гораздо больше процессов, чем есть у нас сейчас. Здесь прослеживается та же разница, что и между изобретением математики и использованием математики для решения конкретных задач. Так вот, с помощью этой математики, состоящей из данных 209 Аксиом, мы в самом деле решаем задачи, связанные с весьма и весьма конкретной, маленькой, крохотной областью (и настолько большой): человеческим разумом... как можно улучшить способность разума мыслить? Весь предмет в целом может сказать вам, как вы могли бы улучшить свою жизнь, как вы могли бы улучшить взаимоотношения с другими людьми; он говорит вам о том, как вам сплотить страну или две страны, и он говорит вам о многих других интересных вещах, например о том, как написать картину, которая всегда будет завоевывать первый приз. Но смещение акцента в самом процессинге нисколько не меняет весь предмет в целом. И за недавнее время вы видели довольно много изменений... улучшений. Каждое из них было кнопкой более высокого уровня. Сегодня у меня есть кнопка, которая относится к более высокому уровню, чем все те кнопки, о которых я вам рассказывал раньше. Эта кнопка... пток!... она лучше.

Процессы – те, что имеют отношение к человеческому существу, – разрабатываются на основе этих Аксиом, и вы можете разработать гораздо больше процессов, чем есть у нас сейчас. Здесь прослеживается та же разница, что и между изобретением математики и использованием математики для решения конкретных задач. Так вот, с помощью этой математики, состоящей из данных 209 Аксиом, мы в самом деле решаем задачи, связанные с весьма и весьма конкретной, маленькой, крохотной областью (и настолько большой): человеческим разумом... как можно улучшить способность разума мыслить? Весь предмет в целом может сказать вам, как вы могли бы улучшить свою жизнь, как вы могли бы улучшить взаимоотношения с другими людьми; он говорит вам о том, как вам сплотить страну или две страны, и он говорит вам о многих других интересных вещах, например о том, как написать картину, которая всегда будет завоевывать первый приз. Но смещение акцента в самом процессинге нисколько не меняет весь предмет в целом. И за недавнее время вы видели довольно много изменений... улучшений. Каждое из них было кнопкой более высокого уровня. Сегодня у меня есть кнопка, которая относится к более высокому уровню, чем все те кнопки, о которых я вам рассказывал раньше. Эта кнопка... пток!... она лучше.

Прежде чем вы узнаете об этой кнопке, вы должны быстренько посмотреть на этот предмет и выяснить, что же мы пытаемся делать. Что мы пытаемся делать?

Прежде чем вы узнаете об этой кнопке, вы должны быстренько посмотреть на этот предмет и выяснить, что же мы пытаемся делать. Что мы пытаемся делать?

Что такое человеческая память? Как она у вас появляется? И что вы с ней делаете? Человеческая память – это очень простая штука. У вас имеется порядка ста каналов восприятий, по которым вы получаете данные о себе и о вашем окружении. У вас есть зрительное восприятие, звук, слуховые восприятия, осязание, восприятие содержания соли, положения суставов, ориентация в магнитном поле... о, существуют всевозможные восприятия. Длинный список. Все они функционируют одновременно и сразу же записываются – конечно, за исключением тех случаев, когда механизм, с помощью которого канал восприятия... когда сам канал перерезан каким-нибудь психиатром.

Что такое человеческая память? Как она у вас появляется? И что вы с ней делаете? Человеческая память – это очень простая штука. У вас имеется порядка ста каналов восприятий, по которым вы получаете данные о себе и о вашем окружении. У вас есть зрительное восприятие, звук, слуховые восприятия, осязание, восприятие содержания соли, положения суставов, ориентация в магнитном поле... о, существуют всевозможные восприятия. Длинный список. Все они функционируют одновременно и сразу же записываются – конечно, за исключением тех случаев, когда механизм, с помощью которого канал восприятия... когда сам канал перерезан каким-нибудь психиатром.

Ладно. Вот здесь находится единица-наблюдатель. Здесь находится физическая вселенная, что бы там ни было... физическая вселенная. Эта единица-наблюдатель видит физическую вселенную благодаря зрительному восприятию; слышит благодаря звукам; она может почувствовать ее руками; она ощущает температуру физической вселенной и так далее. Так вот, все эти восприятия поступают к наблюдателю в виде волн физической вселенной. Иначе говоря, зрительные образы поступают на длине волны света. Их очень легко использовать. Звук поступает на длине волны звука. Это силовые волны, которые перемещаются по воздуху.

Ладно. Вот здесь находится единица-наблюдатель. Здесь находится физическая вселенная, что бы там ни было... физическая вселенная. Эта единица-наблюдатель видит физическую вселенную благодаря зрительному восприятию; слышит благодаря звукам; она может почувствовать ее руками; она ощущает температуру физической вселенной и так далее. Так вот, все эти восприятия поступают к наблюдателю в виде волн физической вселенной. Иначе говоря, зрительные образы поступают на длине волны света. Их очень легко использовать. Звук поступает на длине волны звука. Это силовые волны, которые перемещаются по воздуху.

Так вот, что такое память? Это запись, сделанная единицей-наблюдателем. Здесь у нас единица-наблюдатель, а здесь – одна-единственная запись. Эта запись, кстати говоря, может находиться в движении. Давайте возьмем какую-нибудь одну запись продолжительностью в пять минут или вроде того. В этой записи может присутствовать фактор времени. Так вот, наблюдатель записывает на протяжении пяти минут все, что к нему поступает... все движение, все остальное, что есть в этой физической вселенной... и что он со всем этим делает?

Так вот, что такое память? Это запись, сделанная единицей-наблюдателем. Здесь у нас единица-наблюдатель, а здесь – одна-единственная запись. Эта запись, кстати говоря, может находиться в движении. Давайте возьмем какую-нибудь одну запись продолжительностью в пять минут или вроде того. В этой записи может присутствовать фактор времени. Так вот, наблюдатель записывает на протяжении пяти минут все, что к нему поступает... все движение, все остальное, что есть в этой физической вселенной... и что он со всем этим делает?

Так вот, это запись в памяти. Но что наблюдатель делает с этой памятью после того, как она записана?

Так вот, это запись в памяти. Но что наблюдатель делает с этой памятью после того, как она записана?

Именно тут все и садились в лужу. В прошлом именно тут все в самом деле садились в лужу. Прямо здесь мы видим предрассудок. Дьяволы, демоны и то, что ухает по ночам; Бог его знает, что происходит! Приходит ученый, выдвигает какую-то идею, относительно которой невозможно что-либо сказать с точностью, и говорит... как и я раньше, когда ошибочно утверждал... «Это записывается в клетке. Это записывают клетки». Нет, это не так. Прежде всего, не существует длины волны, которая была бы достаточно маленькой, чтобы ее можно было записать на чем-то таком маленьком, как клетка. Кроме того, клетки постоянно умирают и заменяются другими. Даже белковые молекулы нейрона... психиатр, будучи достаточно... относительно необразованным, и ученый, находящийся во власти старого предрассудка, говорят: «Нейрон рождается одновременно с человеческим существом и живет до самой смерти этого человека, поэтому он никогда не меняется».

Именно тут все и садились в лужу. В прошлом именно тут все в самом деле садились в лужу. Прямо здесь мы видим предрассудок. Дьяволы, демоны и то, что ухает по ночам; Бог его знает, что происходит! Приходит ученый, выдвигает какую-то идею, относительно которой невозможно что-либо сказать с точностью, и говорит... как и я раньше, когда ошибочно утверждал... «Это записывается в клетке. Это записывают клетки». Нет, это не так. Прежде всего, не существует длины волны, которая была бы достаточно маленькой, чтобы ее можно было записать на чем-то таком маленьком, как клетка. Кроме того, клетки постоянно умирают и заменяются другими. Даже белковые молекулы нейрона... психиатр, будучи достаточно... относительно необразованным, и ученый, находящийся во власти старого предрассудка, говорят: «Нейрон рождается одновременно с человеческим существом и живет до самой смерти этого человека, поэтому он никогда не меняется».

Что ж, вы могли бы пригнать сюда «Форд», и я гарантирую вам, что после двадцати лет эксплуатации в этом «Форде» осталось бы не так уж много частей, которые в нем были изначально. Но вы могли бы сказать, что это тот же самый «Форд». То же самое справедливо и для нейрона... иначе говоря, для человеческого нерва.

Что ж, вы могли бы пригнать сюда «Форд», и я гарантирую вам, что после двадцати лет эксплуатации в этом «Форде» осталось бы не так уж много частей, которые в нем были изначально. Но вы могли бы сказать, что это тот же самый «Форд». То же самое справедливо и для нейрона... иначе говоря, для человеческого нерва.

Человеческий нерв состоит из органических химических соединений. И эти химические соединения состоят из... это протеиновые молекулы и всевозможные другие вещи; они определенным образом упорядочены внутри этого нейрона. На самом деле нейрон – это живое существо, которое находится внутри другого живого существа (что, впрочем, относится и ко всему остальному, что присутствует в человеческом существе). Человеческое существо состоит из колоний живых существ. Что ж, рассмотрим один нейрон. Он часто обновляет свой химический состав. Вы можете сказать: «Да, это тот же самый нейрон», – точно так же, как вы можете сказать:

Человеческий нерв состоит из органических химических соединений. И эти химические соединения состоят из... это протеиновые молекулы и всевозможные другие вещи; они определенным образом упорядочены внутри этого нейрона. На самом деле нейрон – это живое существо, которое находится внутри другого живого существа (что, впрочем, относится и ко всему остальному, что присутствует в человеческом существе). Человеческое существо состоит из колоний живых существ. Что ж, рассмотрим один нейрон. Он часто обновляет свой химический состав. Вы можете сказать: «Да, это тот же самый нейрон», – точно так же, как вы можете сказать:

«Да, это тот же самый “Форд”» – да вот только все запчасти в нем заменены.

«Да, это тот же самый “Форд”» – да вот только все запчасти в нем заменены.

Существовали довольно замысловатые теории; ни одна из них не представляла собой ничего стоящего. Мы смотрим на феномен, называемый разум, и обнаруживаем что-то очень странное: мы обнаруживаем, что человеческое существо приводится в действие чем-то, что не имеет ни длины волны, ни положения в пространстве и времени. Я сейчас не буду это доказывать, это уже другая тема. Мы назвали это тэта. Это единица, единица бесконечности – вот что это такое. Но она в самом деле создает факсимиле. Она записывает картинку и хранит ее. Понимаете, мы обходим эту проблему, когда говорим: «Давайте подходить к этому с точки зрения функции. Давайте не будем до такой степени находиться во власти предрассудков, чтобы верить в то, что человек был создан из грязи и всегда будет оставаться грязью. Давайте просто оглядимся вокруг и посмотрим, какой механизм понадобился бы для того, чтобы это сделать, а потом устроим проверку этому механизму и выясним, таков ли этот механизм». Мы устраиваем ему проверку и устанавливаем, что этот механизм в самом деле удовлетворяет всем тем требованиям, которые предъявляются к человеческой памяти. Так что это, должно быть, очень близко к истине.

Существовали довольно замысловатые теории; ни одна из них не представляла собой ничего стоящего. Мы смотрим на феномен, называемый разум, и обнаруживаем что-то очень странное: мы обнаруживаем, что человеческое существо приводится в действие чем-то, что не имеет ни длины волны, ни положения в пространстве и времени. Я сейчас не буду это доказывать, это уже другая тема. Мы назвали это тэта. Это единица, единица бесконечности – вот что это такое. Но она в самом деле создает факсимиле. Она записывает картинку и хранит ее. Понимаете, мы обходим эту проблему, когда говорим: «Давайте подходить к этому с точки зрения функции. Давайте не будем до такой степени находиться во власти предрассудков, чтобы верить в то, что человек был создан из грязи и всегда будет оставаться грязью. Давайте просто оглядимся вокруг и посмотрим, какой механизм понадобился бы для того, чтобы это сделать, а потом устроим проверку этому механизму и выясним, таков ли этот механизм». Мы устраиваем ему проверку и устанавливаем, что этот механизм в самом деле удовлетворяет всем тем требованиям, которые предъявляются к человеческой памяти. Так что это, должно быть, очень близко к истине.

Итак, что здесь происходит? Человек берет запись... физическую запись... и преобразовывает ее в тэта-запись. Она переносится на что-то, что имеет бесконечную глубину, ширину и так далее. Это очень интересно. Можете обратить свой мысленный взор назад и посмотреть на то, что хранится у вас в памяти, и когда вы заново

Итак, что здесь происходит? Человек берет запись... физическую запись... и преобразовывает ее в тэта-запись. Она переносится на что-то, что имеет бесконечную глубину, ширину и так далее. Это очень интересно. Можете обратить свой мысленный взор назад и посмотреть на то, что хранится у вас в памяти, и когда вы заново

просматриваете то, что находится у вас в памяти, вы ни в коей мере не изменяете физическую вселенную. Что ж, насколько мы можем судить сейчас, это источник жизни.

просматриваете то, что находится у вас в памяти, вы ни в коей мере не изменяете физическую вселенную. Что ж, насколько мы можем судить сейчас, это источник жизни.

Ладно. Таким образом, запись делается в физической вселенной и неожиданно переносится на нетленный материал. Эта запись, перенесенная на тэту, содержит в себе звук, осязание, слуховые восприятия и все остальное. Если вы в это не верите, можете вернуть человека к этим единицам, к этим записям... человек сможет снова найти их, снова услышать то, что там записано, и так далее; это очень интересно. Проведите такой эксперимент с детьми, и вы будете поражены: у большинства из них есть такая способность... очень, очень хорошая. Они не вытаскивают что-то из клеток, они вытаскивают это из ничто, которое является бесконечностью. Между прочим, это весьма точное утверждение с математической точки зрения.

Ладно. Таким образом, запись делается в физической вселенной и неожиданно переносится на нетленный материал. Эта запись, перенесенная на тэту, содержит в себе звук, осязание, слуховые восприятия и все остальное. Если вы в это не верите, можете вернуть человека к этим единицам, к этим записям... человек сможет снова найти их, снова услышать то, что там записано, и так далее; это очень интересно. Проведите такой эксперимент с детьми, и вы будете поражены: у большинства из них есть такая способность... очень, очень хорошая. Они не вытаскивают что-то из клеток, они вытаскивают это из ничто, которое является бесконечностью. Между прочим, это весьма точное утверждение с математической точки зрения.

Ладно. Итак, у нас есть память. Когда человек делает запись, он располагает потенциальной памятью. Он может это запомнить. Как он это запоминает? Что ж, давным-давно, во времена предрассудков, вас бы заставили поверить в то, что человек

Ладно. Итак, у нас есть память. Когда человек делает запись, он располагает потенциальной памятью. Он может это запомнить. Как он это запоминает? Что ж, давным-давно, во времена предрассудков, вас бы заставили поверить в то, что человек

– это механизм, действующий по принципу «раздражитель-ответ». Окружение вызывает некое раздражение, человек делает что-то в ответ. Боюсь, что это мечта тех, кто правил людьми, а не истина. Их мечта заключалась в следующем: «Если мы поднимаем красный флаг, население делает два прыжка вправо. Мы поднимаем синий флаг – население делает два прыжка влево. Когда мы говорим: «Ап», – оно говорит:

– это механизм, действующий по принципу «раздражитель-ответ». Окружение вызывает некое раздражение, человек делает что-то в ответ. Боюсь, что это мечта тех, кто правил людьми, а не истина. Их мечта заключалась в следующем: «Если мы поднимаем красный флаг, население делает два прыжка вправо. Мы поднимаем синий флаг – население делает два прыжка влево. Когда мы говорим: «Ап», – оно говорит:

«Оп». Как легко править страной, править наукой, править студентами университета, если вы научили людей тому, что они – механизмы, действующие по принципу “раздражитель-ответ". Вы научили их тому, что они – МЭСТ. Вы научили их тому, что они – материальная вселенная. Вы в самом деле научили их тому, что у них нет селф-детерминизма и нет души. Это очень просто!»

«Оп». Как легко править страной, править наукой, править студентами университета, если вы научили людей тому, что они – механизмы, действующие по принципу “раздражитель-ответ". Вы научили их тому, что они – МЭСТ. Вы научили их тому, что они – материальная вселенная. Вы в самом деле научили их тому, что у них нет селф-детерминизма и нет души. Это очень просто!»

Если бы я пребывал в самом злом, жестоком расположении духа, какой только можно себе представить, я бы не смог выдумать более эффективного механизма для контроля рабов, чем механизм реагирования на физическую вселенную по принципу «раздражитель-ответ», который придумали психологи. Это предрассудок, вот что это такое, поскольку это не основано ни на чем ином, кроме поверхностного наблюдения за тем, что люди в самом деле реагируют на окружение. Они в своих рассуждениях продвинулись настолько далеко, что даже задавались вопросом: «Система желез, отвечающая за страх, включается из-за того, что человек бежит, или человек сначала пугается, а потом бежит, или он бежит, а потом пугается?», и они постоянно постулировали, что человек – это просто маленькая машина. Все, что нужно сделать, – это надавить на несколько кнопочек, и человек начинает вот так вот... Сидит, работает с девяти до пяти, голосует за правильного кандидата. Да вот только люди не являются здоровыми, когда они ведут себя подобным образом! Они больны! И они больны именно в той степени, в которой их реакции на окружение подчиняются принципу «раздражитель-ответ». И чем больше они подвержены этому, тем хуже их состояние, и это точное соотношение. Оно действительно точное.

Если бы я пребывал в самом злом, жестоком расположении духа, какой только можно себе представить, я бы не смог выдумать более эффективного механизма для контроля рабов, чем механизм реагирования на физическую вселенную по принципу «раздражитель-ответ», который придумали психологи. Это предрассудок, вот что это такое, поскольку это не основано ни на чем ином, кроме поверхностного наблюдения за тем, что люди в самом деле реагируют на окружение. Они в своих рассуждениях продвинулись настолько далеко, что даже задавались вопросом: «Система желез, отвечающая за страх, включается из-за того, что человек бежит, или человек сначала пугается, а потом бежит, или он бежит, а потом пугается?», и они постоянно постулировали, что человек – это просто маленькая машина. Все, что нужно сделать, – это надавить на несколько кнопочек, и человек начинает вот так вот... Сидит, работает с девяти до пяти, голосует за правильного кандидата. Да вот только люди не являются здоровыми, когда они ведут себя подобным образом! Они больны! И они больны именно в той степени, в которой их реакции на окружение подчиняются принципу «раздражитель-ответ». И чем больше они подвержены этому, тем хуже их состояние, и это точное соотношение. Оно действительно точное.

Покажите мне человека, который реагирует на свое окружение автоматически, и я покажу вам больного человека.

Покажите мне человека, который реагирует на свое окружение автоматически, и я покажу вам больного человека.

Конечно, сегодня он считается «нормальным» человеком. Всех людей научили этому. Их научили тому, что существует такая вещь, как «поток сознания». Это чудесно. У вас появляется одна мысль, и за ней неизбежно следует другая; они просто постоянно следуют друг за другом, постоянно, на протяжении всей жизни человека... он ничего не может с этим поделать. Здорово. Но это неправда; исключение составляет лишь человек, который довольно сильно аберрирован.

Конечно, сегодня он считается «нормальным» человеком. Всех людей научили этому. Их научили тому, что существует такая вещь, как «поток сознания». Это чудесно. У вас появляется одна мысль, и за ней неизбежно следует другая; они просто постоянно следуют друг за другом, постоянно, на протяжении всей жизни человека... он ничего не может с этим поделать. Здорово. Но это неправда; исключение составляет лишь человек, который довольно сильно аберрирован.

Так уж получается, что индивидуум, будучи разумным, упорядочивает данные, упорядочивает ту область, к которой обращается. Он упорядочивает данные, с которыми имеет дело, и из-за этого кажется, будто между его данными существует связь или ассоциации. На самом деле там присутствует различение. Как только между его данными появляются ассоциативные связи, как только он начинает автоматически ассоциировать одно данное с другим, можно поставить на нем крест. Он летит вниз по шкале и пробивает дно. На следующий год он станет второкурсником. Хорошо.

Так уж получается, что индивидуум, будучи разумным, упорядочивает данные, упорядочивает ту область, к которой обращается. Он упорядочивает данные, с которыми имеет дело, и из-за этого кажется, будто между его данными существует связь или ассоциации. На самом деле там присутствует различение. Как только между его данными появляются ассоциативные связи, как только он начинает автоматически ассоциировать одно данное с другим, можно поставить на нем крест. Он летит вниз по шкале и пробивает дно. На следующий год он станет второкурсником. Хорошо.

«Раздражитель-ответ». Вот перед вами шкала тонов. Это просто произвольная шкала человеческого поведения... 20,0, 4,0, 0,0. Индивидуум находится вот на этом уровне. Это временная диаграмма. Здесь эмоциональные реакции человека. Здесь он мертв: он вообще не реагирует. А вот здесь, выше, он весьма счастлив и весел; он по-прежнему в значительной степени реагирует на окружение. Вот здесь, вверху, он предпочитает, чтобы окружение реагировало на него. Полная противоположность.

«Раздражитель-ответ». Вот перед вами шкала тонов. Это просто произвольная шкала человеческого поведения... 20,0, 4,0, 0,0. Индивидуум находится вот на этом уровне. Это временная диаграмма. Здесь эмоциональные реакции человека. Здесь он мертв: он вообще не реагирует. А вот здесь, выше, он весьма счастлив и весел; он по-прежнему в значительной степени реагирует на окружение. Вот здесь, вверху, он предпочитает, чтобы окружение реагировало на него. Полная противоположность.

Так что здесь, вверху, что ж, к несчастью... это причина без какого-либо действия, вот здесь, вверху. Я хочу сказать, вам придется довольно сильно опуститься по шкале тонов, прежде чем у вас появится действие, а вот здесь, вверху, человек просто статичная причина. Может быть, это желаемое состояние, а может быть, и нет. Я проверил это и обнаружил, что индивидууму становится холодно, когда он начинает переходить в это состояние. И это естественно, поскольку ничто в бесконечности или при температуре минус 270 градусов по Цельсию... это чертовски холодно. И человек, который начинает туда подниматься, пытается прихватить с собой и тело. А в его теле, конечно же, происходит движение, а в том диапазоне нет места движению, поэтому ему становится холодно.

Так что здесь, вверху, что ж, к несчастью... это причина без какого-либо действия, вот здесь, вверху. Я хочу сказать, вам придется довольно сильно опуститься по шкале тонов, прежде чем у вас появится действие, а вот здесь, вверху, человек просто статичная причина. Может быть, это желаемое состояние, а может быть, и нет. Я проверил это и обнаружил, что индивидууму становится холодно, когда он начинает переходить в это состояние. И это естественно, поскольку ничто в бесконечности или при температуре минус 270 градусов по Цельсию... это чертовски холодно. И человек, который начинает туда подниматься, пытается прихватить с собой и тело. А в его теле, конечно же, происходит движение, а в том диапазоне нет места движению, поэтому ему становится холодно.

Весьма интересно то, что вы можете усадить человека, вы можете научить его сидеть очень смирно, очень спокойно и очень расслабленно; и чем спокойнее и расслабленнее он будет, если вам в самом деле удастся добиться, чтобы он начал переходить в состояние статики... о, он славный, он безмятежный, в этом нет никаких сомнений, но он начинает замерзать! И иногда вам придется поработать с ним день или два, прежде чем он снова ускорится. Это очень интересное состояние бытия.

Весьма интересно то, что вы можете усадить человека, вы можете научить его сидеть очень смирно, очень спокойно и очень расслабленно; и чем спокойнее и расслабленнее он будет, если вам в самом деле удастся добиться, чтобы он начал переходить в состояние статики... о, он славный, он безмятежный, в этом нет никаких сомнений, но он начинает замерзать! И иногда вам придется поработать с ним день или два, прежде чем он снова ускорится. Это очень интересное состояние бытия.

А вот здесь, внизу, индивидуум как бы проваливается сквозь дно, он погружается в апатию, приближается к смерти, и вот он мертв. Эта шкала тонов должна выглядеть примерно так: и в том и в другом случае это одна и та же точка.

А вот здесь, внизу, индивидуум как бы проваливается сквозь дно, он погружается в апатию, приближается к смерти, и вот он мертв. Эта шкала тонов должна выглядеть примерно так: и в том и в другом случае это одна и та же точка.

К ним ведут разные пути. Один путь – через смерть, другой – через достижение святости. И святой находится примерно в таком же плохом состоянии, что и мертвый человек. Я хочу сказать, что у человека, который находится в апатии, или в горе, что-то в этом роде, примерно такое же хорошее физиологическое состояние, что и у святого.

К ним ведут разные пути. Один путь – через смерть, другой – через достижение святости. И святой находится примерно в таком же плохом состоянии, что и мертвый человек. Я хочу сказать, что у человека, который находится в апатии, или в горе, что-то в этом роде, примерно такое же хорошее физиологическое состояние, что и у святого.

И, между прочим, я знавал нескольких святых. (Мне все равно, с кем водить компанию.) Но это факт... я знавал нескольких святых. Замечательные люди, если вам удастся расшевелить их настолько, чтобы они начали говорить... они очень безмятежны. Но чтобы ваше состояние было хорошим и чтобы вы были здоровы, вам нужно находиться вот здесь, в середине диапазона движения. На этом уровне вы направляете свой селф-детерминизм на окружение, вы что-то испытываете, ваше тело находится в хорошей форме, вы даже можете делать со своим телом весьма примечательные вещи.

И, между прочим, я знавал нескольких святых. (Мне все равно, с кем водить компанию.) Но это факт... я знавал нескольких святых. Замечательные люди, если вам удастся расшевелить их настолько, чтобы они начали говорить... они очень безмятежны. Но чтобы ваше состояние было хорошим и чтобы вы были здоровы, вам нужно находиться вот здесь, в середине диапазона движения. На этом уровне вы направляете свой селф-детерминизм на окружение, вы что-то испытываете, ваше тело находится в хорошей форме, вы даже можете делать со своим телом весьма примечательные вещи.

Но суть в том, что, когда вы начинаете спускаться вниз, когда вы оказываетесь здесь, внизу, ближе к смерти, у вас появляются вот такие механизмы автоматического реагирования. Вот тут, внизу, на уровне 2,0, вы попадаете в диапазон гнева и так далее, где ваше выживание подвергается ужасной опасности, и вы стараетесь разрушать. А потом вы начинаете бояться, а потом вы решаете, что вы уже все равно полностью проиграли, и потом становитесь апатичными и... я чуть не сказал «вызываете местного сотрудника похоронного бюро», но такие люди редко так поступают; они предоставляют другим людям заботы даже о собственных похоронах, что, если задуматься, весьма примечательно. Им до такой степени наплевать, что они даже знать не хотят...

Но суть в том, что, когда вы начинаете спускаться вниз, когда вы оказываетесь здесь, внизу, ближе к смерти, у вас появляются вот такие механизмы автоматического реагирования. Вот тут, внизу, на уровне 2,0, вы попадаете в диапазон гнева и так далее, где ваше выживание подвергается ужасной опасности, и вы стараетесь разрушать. А потом вы начинаете бояться, а потом вы решаете, что вы уже все равно полностью проиграли, и потом становитесь апатичными и... я чуть не сказал «вызываете местного сотрудника похоронного бюро», но такие люди редко так поступают; они предоставляют другим людям заботы даже о собственных похоронах, что, если задуматься, весьма примечательно. Им до такой степени наплевать, что они даже знать не хотят...

Когда решает умереть человек, который находится вот здесь, вверху... Между прочим, я беседовал с одной пожилой леди на юге США, и она была преисполнена величайшей гордости: она решила прожить еще пару лет или чуть больше. И она приняла такое решение потому, что собиралась устроить себе такие шикарные похороны, о которых уже давно никто не слышал! Она купила надгробную плиту, она купила участок земли на кладбище и все остальное... у нее все было готово. Она собиралась купить гроб с серебряными ручками... ну, как минимум посеребренными.

Когда решает умереть человек, который находится вот здесь, вверху... Между прочим, я беседовал с одной пожилой леди на юге США, и она была преисполнена величайшей гордости: она решила прожить еще пару лет или чуть больше. И она приняла такое решение потому, что собиралась устроить себе такие шикарные похороны, о которых уже давно никто не слышал! Она купила надгробную плиту, она купила участок земли на кладбище и все остальное... у нее все было готово. Она собиралась купить гроб с серебряными ручками... ну, как минимум посеребренными.

Что ж, в любом случае у нее было очень прогрессивное, здоровое отношение ко всему этому. Не думаю, что она сейчас мертва. Я думаю, что если я снова поеду в Саванну даже через двадцать лет, я обнаружу, что сотрудник похоронного бюро все еще получает от нее взносы.

Что ж, в любом случае у нее было очень прогрессивное, здоровое отношение ко всему этому. Не думаю, что она сейчас мертва. Я думаю, что если я снова поеду в Саванну даже через двадцать лет, я обнаружу, что сотрудник похоронного бюро все еще получает от нее взносы.

Хорошо. Следовательно, это шкала движения. Она начинается с уровня отсутствия движения, проходит через уровень оптимального движения и вновь доходит до уровня отсутствия движения. Но это, кроме того, шкала селф-детерминизма. Это шкала селф-детерминизма вот в каком смысле: уровень активности все возрастает и возрастает, и возрастает количество имеющегося селф-детерминизма... очевидно, все это поднимается до самого верха, хотя я не могу за это поручиться. Мне в последнее время не доводилось быть мертвым, поэтому я этого не выяснял.

Хорошо. Следовательно, это шкала движения. Она начинается с уровня отсутствия движения, проходит через уровень оптимального движения и вновь доходит до уровня отсутствия движения. Но это, кроме того, шкала селф-детерминизма. Это шкала селф-детерминизма вот в каком смысле: уровень активности все возрастает и возрастает, и возрастает количество имеющегося селф-детерминизма... очевидно, все это поднимается до самого верха, хотя я не могу за это поручиться. Мне в последнее время не доводилось быть мертвым, поэтому я этого не выяснял.

По мере того как он поднимается вот сюда, он начинает все больше и больше игнорировать физическую вселенную, все меньше и меньше двигаться, все меньше и меньше заниматься какой-то деятельностью, пока наконец просто не усядется и не перестанет вообще заниматься чем бы то ни было.

По мере того как он поднимается вот сюда, он начинает все больше и больше игнорировать физическую вселенную, все меньше и меньше двигаться, все меньше и меньше заниматься какой-то деятельностью, пока наконец просто не усядется и не перестанет вообще заниматься чем бы то ни было.

Здесь он селф-детерминирован в самом полном, самом широком смысле. На самом деле он обретает способность направлять свой селф-детерминизм на

Здесь он селф-детерминирован в самом полном, самом широком смысле. На самом деле он обретает способность направлять свой селф-детерминизм на

неимоверно широкий круг вещей. С помощью своего селф-детерминизма он может создавать поразительные вещи, но он не хочет... в этом вся загвоздка.

неимоверно широкий круг вещей. С помощью своего селф-детерминизма он может создавать поразительные вещи, но он не хочет... в этом вся загвоздка.

И по мере того как мы опускаемся по шкале тонов, мы видим, как способность индивидуума контролировать окружение уменьшается. И она будет уменьшаться где-то до уровня 3,5; в этой точке произойдет перелом и окружение станет в гораздо большей степени контролировать человека, чем человек – окружение. И окружение будет контролировать его все больше и больше, пока человек не упадет где-то до уровня 2,0. В этой точке, в этом диапазоне отсюда и досюда, человек начнет реагировать по принципу «раздражитель-ответ». Это значит, что окружение контролирует его до некоторой степени. Что-то происходит в окружении – человек действует, причем, как очевидно, тот селф-детерминизм, который присутствует у него в настоящем времени, никак не задействуется. Иначе говоря, он реагирует автоматически. Реакции становятся автоматическими. Кто-то роняет чайную ложку – человек говорит: «Черт!» Не наблюдается сколько-нибудь заметной паузы, во время которой человек обдумывал бы ситуацию. Он просто марионетка.

И по мере того как мы опускаемся по шкале тонов, мы видим, как способность индивидуума контролировать окружение уменьшается. И она будет уменьшаться где-то до уровня 3,5; в этой точке произойдет перелом и окружение станет в гораздо большей степени контролировать человека, чем человек – окружение. И окружение будет контролировать его все больше и больше, пока человек не упадет где-то до уровня 2,0. В этой точке, в этом диапазоне отсюда и досюда, человек начнет реагировать по принципу «раздражитель-ответ». Это значит, что окружение контролирует его до некоторой степени. Что-то происходит в окружении – человек действует, причем, как очевидно, тот селф-детерминизм, который присутствует у него в настоящем времени, никак не задействуется. Иначе говоря, он реагирует автоматически. Реакции становятся автоматическими. Кто-то роняет чайную ложку – человек говорит: «Черт!» Не наблюдается сколько-нибудь заметной паузы, во время которой человек обдумывал бы ситуацию. Он просто марионетка.

Когда он опускается ниже 2,0, он и окружение практически сливаются воедино. Человек ведет себя так же, как ведет себя окружение. Человек реагирует на все, что происходит в окружении.

Когда он опускается ниже 2,0, он и окружение практически сливаются воедино. Человек ведет себя так же, как ведет себя окружение. Человек реагирует на все, что происходит в окружении.

Здесь нет никакого здравого смысла. На этом уровне способность человека здраво мыслить находится в фантастически плохом состоянии. В очень плохом. Человек очень медленно действует, думает, реагирует и так далее. В этом обществе такая скорость реакции является чем-то настолько обычным, что если человек живет и действует немного быстрее, на это смотрят как на какую-то ненормальность. А почему бы и нет? Скорость человека, который ведет машину там, на дороге, очень, очень медленная.

Здесь нет никакого здравого смысла. На этом уровне способность человека здраво мыслить находится в фантастически плохом состоянии. В очень плохом. Человек очень медленно действует, думает, реагирует и так далее. В этом обществе такая скорость реакции является чем-то настолько обычным, что если человек живет и действует немного быстрее, на это смотрят как на какую-то ненормальность. А почему бы и нет? Скорость человека, который ведет машину там, на дороге, очень, очень медленная.

Понимаете, вы ведете машину по дороге, и по ней едут люди, у которых скорость реакции составляет полсекунды, три четверти секунды, секунду, две секунды. Подумайте о том, что это значит. Как далеко уедет машина, которая перемещается со скоростью 100 километров в час за такой промежуток времени: и раз, и два, и три? Как далеко уедет эта машина? Очень далеко! А в данном обществе в машинах, которые развивают такие скорости, ездят люди с такой вот скоростью реакции. Все ездят с такой скоростью, поэтому и они ездят с такой скоростью. Вот, пожалуй, и вся причина. И они не могут контролировать машину, которая едет с такой скоростью.

Понимаете, вы ведете машину по дороге, и по ней едут люди, у которых скорость реакции составляет полсекунды, три четверти секунды, секунду, две секунды. Подумайте о том, что это значит. Как далеко уедет машина, которая перемещается со скоростью 100 километров в час за такой промежуток времени: и раз, и два, и три? Как далеко уедет эта машина? Очень далеко! А в данном обществе в машинах, которые развивают такие скорости, ездят люди с такой вот скоростью реакции. Все ездят с такой скоростью, поэтому и они ездят с такой скоростью. Вот, пожалуй, и вся причина. И они не могут контролировать машину, которая едет с такой скоростью.

Понимаете, что касается скорости реакции, то если она составляет шестую долю секунды, это считается очень хорошим результатом. Проведите тест; возьмите долларовую купюру. Пусть кто-нибудь держит ее вот так, а вы разведите в стороны большой и указательный пальцы. И пусть человек отпустит купюру; постарайтесь сомкнуть пальцы в тот же самый момент, как человек ее отпустит. Я не вполне уверен, в каком месте ее захватят ваши пальцы; если по центру... нет, если вы поймаете ее за верхний край, то ваша скорость реакции составляет где-то шестую долю секунды. Я когда-то проверял это, и я уже не помню, какие были результаты. Если вы ловите купюру за верхний край... если вы можете поймать купюру, ваша скорость реакции составляет где-то пятую или шестую долю секунды; если вы ловите ее за середину, скорость вашей реакции составляет где-то восьмую долю секунды; если вы ловите ее за нижний край, ваша скорость реакции составляет где-то десятую долю секунды; а известно ли вам, что вы постоянно двигаетесь слишком медленно? Такие вот скорости реакции не являются достаточными, чтобы пилотировать реактивный самолет. А между тем ребята, которые пилотируют эти реактивные самолеты, – они молоды... у большинства из них скорость реакции составляет шестую, восьмую долю секунды, где-то так. Все эти цифры, которые я упоминал в связи со скоростью реакции, были получены в ходе определенных исследований, которым я, между прочим, не доверяю, поэтому не считайте их фактом. Я просто излагаю вам теорию. Я не доверяю этим цифрам; я думаю, они были получены в Корнеллском университете.

Понимаете, что касается скорости реакции, то если она составляет шестую долю секунды, это считается очень хорошим результатом. Проведите тест; возьмите долларовую купюру. Пусть кто-нибудь держит ее вот так, а вы разведите в стороны большой и указательный пальцы. И пусть человек отпустит купюру; постарайтесь сомкнуть пальцы в тот же самый момент, как человек ее отпустит. Я не вполне уверен, в каком месте ее захватят ваши пальцы; если по центру... нет, если вы поймаете ее за верхний край, то ваша скорость реакции составляет где-то шестую долю секунды. Я когда-то проверял это, и я уже не помню, какие были результаты. Если вы ловите купюру за верхний край... если вы можете поймать купюру, ваша скорость реакции составляет где-то пятую или шестую долю секунды; если вы ловите ее за середину, скорость вашей реакции составляет где-то восьмую долю секунды; если вы ловите ее за нижний край, ваша скорость реакции составляет где-то десятую долю секунды; а известно ли вам, что вы постоянно двигаетесь слишком медленно? Такие вот скорости реакции не являются достаточными, чтобы пилотировать реактивный самолет. А между тем ребята, которые пилотируют эти реактивные самолеты, – они молоды... у большинства из них скорость реакции составляет шестую, восьмую долю секунды, где-то так. Все эти цифры, которые я упоминал в связи со скоростью реакции, были получены в ходе определенных исследований, которым я, между прочим, не доверяю, поэтому не считайте их фактом. Я просто излагаю вам теорию. Я не доверяю этим цифрам; я думаю, они были получены в Корнеллском университете.

Как бы там ни было, когда вы опускаетесь на этот уровень шкалы тонов, здесь человек в огромной степени реагирует на материальную вселенную, это происходит в 100 процентах случаев! Материальная вселенная говорит то-то – он реагирует так-то. Бам, бам, бам, бам... как скучно. Между прочим, таких людей довольно легко контролировать. Диапазон, в котором человек поддается гипнозу, простирается где-то от 0,5 до 1,0. Где-то на уровне 1,0 – 1,1 он начинает бунтовать против этого и больше не поддается гипнозу... это потому, что состояние раппорта уже было вызвано кем-то другим; кто-то его уже загипнотизировал.

Как бы там ни было, когда вы опускаетесь на этот уровень шкалы тонов, здесь человек в огромной степени реагирует на материальную вселенную, это происходит в 100 процентах случаев! Материальная вселенная говорит то-то – он реагирует так-то. Бам, бам, бам, бам... как скучно. Между прочим, таких людей довольно легко контролировать. Диапазон, в котором человек поддается гипнозу, простирается где-то от 0,5 до 1,0. Где-то на уровне 1,0 – 1,1 он начинает бунтовать против этого и больше не поддается гипнозу... это потому, что состояние раппорта уже было вызвано кем-то другим; кто-то его уже загипнотизировал.

Так вот, на самом деле пока человек не поднимется намного выше 2,0, он не будет здоровым. Я хочу сказать, психосоматические болезни, которые, как он думает, представляют собой боли, всякую всячину, всевозможные недомогания, одолевают его с таким постоянством, что в целом он находится в довольно плохой форме.

Так вот, на самом деле пока человек не поднимется намного выше 2,0, он не будет здоровым. Я хочу сказать, психосоматические болезни, которые, как он думает, представляют собой боли, всякую всячину, всевозможные недомогания, одолевают его с таким постоянством, что в целом он находится в довольно плохой форме.

Хорошо, а какое это имеет отношение к вопросу «что такое память»? Что ж, это имеет огромное отношение к вопросу «что такое память». Здесь человек записывал тэта-факсимиле. Весьма замысловатое название. «Факсимиле» просто означает, как вы знаете... вы срываете наклейку с какой-то коробки, или вы создаете факсимиле и отправляете его... Иначе говоря, это означает «что-то похожее на что-то другое». Я пытаюсь заострить ваше внимание на том, что воспоминание не является самой вещью. Воспоминание – это картинка самой вещи.

Хорошо, а какое это имеет отношение к вопросу «что такое память»? Что ж, это имеет огромное отношение к вопросу «что такое память». Здесь человек записывал тэта-факсимиле. Весьма замысловатое название. «Факсимиле» просто означает, как вы знаете... вы срываете наклейку с какой-то коробки, или вы создаете факсимиле и отправляете его... Иначе говоря, это означает «что-то похожее на что-то другое». Я пытаюсь заострить ваше внимание на том, что воспоминание не является самой вещью. Воспоминание – это картинка самой вещи.

Так вот, здесь, внизу, человек записывает... окружающая вселенная управляет его факсимиле. Понимаете? Раздражитель-ответ: он видит черную кошку, это к неудаче, поэтому он разбивает свою машину. Я имею в виду, это происходит просто автоматически. Здесь вообще нет никакой мысли.

Так вот, здесь, внизу, человек записывает... окружающая вселенная управляет его факсимиле. Понимаете? Раздражитель-ответ: он видит черную кошку, это к неудаче, поэтому он разбивает свою машину. Я имею в виду, это происходит просто автоматически. Здесь вообще нет никакой мысли.

Кто-то говорит: «Крокодил» – и из-за этого в памяти человека автоматически всплывает воспоминание о крокодиле, либо это рестимулирует его тем или иным образом. И странно здесь то, что легче всего рестимулировать у человека факсимиле, содержащие в себе физические усилия. Здесь мы говорим человеку слово, и он тут же получает факсимиле... бам, бам, бам, бам.

Кто-то говорит: «Крокодил» – и из-за этого в памяти человека автоматически всплывает воспоминание о крокодиле, либо это рестимулирует его тем или иным образом. И странно здесь то, что легче всего рестимулировать у человека факсимиле, содержащие в себе физические усилия. Здесь мы говорим человеку слово, и он тут же получает факсимиле... бам, бам, бам, бам.

Вот здесь, выше... раздражитель-ответ... селф-детерминизм человека находится на немного более высоком уровне, чуточку более высоком, так что он может выбрать, какое факсимиле он получит. Вы говорите ему: «Крокодил», – он может выбрать факсимиле: либо факсимиле того, как он был в питомнике с крокодилами, либо факсимиле чемодана из крокодиловой кожи, либо факсимиле того, что крокодилы – это нечто такое, что нужно прогонять с помощью «Бромосельтцера». Иначе говоря, он в некоторой степени способен выбирать тэта-факсимиле. Но когда он сталкивается с чем-то жестким, когда вселенная поступает с ним жестко, жесткие факсимиле включаются по принципу «раздражитель-ответ». Все, что я пытаюсь вам продемонстрировать, так это то, что вот тут, внизу, материальная вселенная распоряжается всем, что хранится в памяти. Всем! Он видит что-то во вселенной – он получает тождественное воспоминание... туда-сюда. В языке для него все тождественно. Все символы языка равняются всему языку и равняются всему. Это великолепно. Жуткая путаница. Это автоматические реакции.

Вот здесь, выше... раздражитель-ответ... селф-детерминизм человека находится на немного более высоком уровне, чуточку более высоком, так что он может выбрать, какое факсимиле он получит. Вы говорите ему: «Крокодил», – он может выбрать факсимиле: либо факсимиле того, как он был в питомнике с крокодилами, либо факсимиле чемодана из крокодиловой кожи, либо факсимиле того, что крокодилы – это нечто такое, что нужно прогонять с помощью «Бромосельтцера». Иначе говоря, он в некоторой степени способен выбирать тэта-факсимиле. Но когда он сталкивается с чем-то жестким, когда вселенная поступает с ним жестко, жесткие факсимиле включаются по принципу «раздражитель-ответ». Все, что я пытаюсь вам продемонстрировать, так это то, что вот тут, внизу, материальная вселенная распоряжается всем, что хранится в памяти. Всем! Он видит что-то во вселенной – он получает тождественное воспоминание... туда-сюда. В языке для него все тождественно. Все символы языка равняются всему языку и равняются всему. Это великолепно. Жуткая путаница. Это автоматические реакции.

Но вот здесь, в том диапазоне, что находится выше 2,0, это распространяется только на болезненные факсимиле, на факсимиле, содержащие в себе физическое усилие, и так далее... память.

Но вот здесь, в том диапазоне, что находится выше 2,0, это распространяется только на болезненные факсимиле, на факсимиле, содержащие в себе физическое усилие, и так далее... память.

Хорошо, теперь давайте рассмотрим, что такое единица памяти? Человек выходит на улицу, садится в машину, выезжает на дорогу; и «нормальный» человек едет по этой дороге навстречу и, разумеется, врезается в его машину. Он ударяется головой о руль, и счет за ремонт, который он должен оплатить, составляет 162 доллара. Он идет в суд, который всегда действует исключительно по принципу «раздражитель-ответ», и ему к тому же нужно оплатить ущерб, нанесенный другому водителю. Все это причиняет сильную боль. Этот набор событий помечен «Автомобильная авария 16».

Хорошо, теперь давайте рассмотрим, что такое единица памяти? Человек выходит на улицу, садится в машину, выезжает на дорогу; и «нормальный» человек едет по этой дороге навстречу и, разумеется, врезается в его машину. Он ударяется головой о руль, и счет за ремонт, который он должен оплатить, составляет 162 доллара. Он идет в суд, который всегда действует исключительно по принципу «раздражитель-ответ», и ему к тому же нужно оплатить ущерб, нанесенный другому водителю. Все это причиняет сильную боль. Этот набор событий помечен «Автомобильная авария 16».

Итак, он едет по дороге... напоминаю вам, что он ударился головой; это часть его памяти. Тот факт, что он ударился головой, не делает это воспоминание каким-то необычным. Он все записал.

Итак, он едет по дороге... напоминаю вам, что он ударился головой; это часть его памяти. Тот факт, что он ударился головой, не делает это воспоминание каким-то необычным. Он все записал.

Хорошо. Он едет по дороге, он проезжает мимо машины, которая попала в аварию. Так вот, если этот джентльмен находится где-то вот здесь на шкале тонов, в верхнем диапазоне, практически в тоне 4,0, то он проезжает мимо этой попавшей в аварию машины... понимаете, стандартная автомобильная авария в Америке: вся дорога залита кровью, в кювете валяются тела, рядом стоят полицейские машины, полицейские спорят с людьми, вой сирен разносится по всей округе, повсюду валяется битое стекло... производители машин могут продать еще одну машину. Ну, вы понимаете. Итак он смотрит на все это, едет дальше по дороге, проезжает где-то с километр, или же он едет весь день, и неожиданно у него начинается головная боль. И он говорит: «Как у меня вообще может болеть голова? Не понимаю, как у меня может быть головная боль. Я душевно здоров. Я нормальный. А, я знаю, в чем дело! Вчера вечером я съел на ужин рыбу, должно быть, у меня на нее аллергия. Вот в чем причина, в этом все и дело». Эти воспоминания вызывают примерно такой вот мыслительный процесс.

Хорошо. Он едет по дороге, он проезжает мимо машины, которая попала в аварию. Так вот, если этот джентльмен находится где-то вот здесь на шкале тонов, в верхнем диапазоне, практически в тоне 4,0, то он проезжает мимо этой попавшей в аварию машины... понимаете, стандартная автомобильная авария в Америке: вся дорога залита кровью, в кювете валяются тела, рядом стоят полицейские машины, полицейские спорят с людьми, вой сирен разносится по всей округе, повсюду валяется битое стекло... производители машин могут продать еще одну машину. Ну, вы понимаете. Итак он смотрит на все это, едет дальше по дороге, проезжает где-то с километр, или же он едет весь день, и неожиданно у него начинается головная боль. И он говорит: «Как у меня вообще может болеть голова? Не понимаю, как у меня может быть головная боль. Я душевно здоров. Я нормальный. А, я знаю, в чем дело! Вчера вечером я съел на ужин рыбу, должно быть, у меня на нее аллергия. Вот в чем причина, в этом все и дело». Эти воспоминания вызывают примерно такой вот мыслительный процесс.

В действительности дело в том, что он видел аварию, это воздействие со стороны окружения было достаточно сильным, чтобы воскресить у человека единицу памяти, в которой запечатлено, как он попал в аварию, и частью этой единицы памяти является головная боль, поэтому у него автоматически опять начнется головная боль. Окружение контролирует человека настолько, что пробуждает в нем эти единицы памяти.

В действительности дело в том, что он видел аварию, это воздействие со стороны окружения было достаточно сильным, чтобы воскресить у человека единицу памяти, в которой запечатлено, как он попал в аварию, и частью этой единицы памяти является головная боль, поэтому у него автоматически опять начнется головная боль. Окружение контролирует человека настолько, что пробуждает в нем эти единицы памяти.

Вот живет человек. Он в достаточной степени селф-детерминирован. Но как-то раз он стал жертвой авиакатастрофы, причем из восемнадцати пассажиров он единственный остался в живых, тела разбросаны по склону горы и... понимаете, стандартная история для «Бикона»... и он видел, как несколько человек бились в предсмертной агонии, у него самого была сломана нога и довольно сильно пострадала спина... прошло много дней, прежде чем его нашли и наконец повезли по склону горы на ишаке. Иначе говоря, единица опыта. Но этот опыт действительно тяжелый! Что ж, он... он живет дальше безо всяких приключений. И тут его близкий родственник попадает в авиакатастрофу, и у него начинает болеть спина. Он идет к врачу, а врач говорит, что это артрит. Врачи – они... да уж... Но в данном случае пробудилась эта единица памяти.

Вот живет человек. Он в достаточной степени селф-детерминирован. Но как-то раз он стал жертвой авиакатастрофы, причем из восемнадцати пассажиров он единственный остался в живых, тела разбросаны по склону горы и... понимаете, стандартная история для «Бикона»... и он видел, как несколько человек бились в предсмертной агонии, у него самого была сломана нога и довольно сильно пострадала спина... прошло много дней, прежде чем его нашли и наконец повезли по склону горы на ишаке. Иначе говоря, единица опыта. Но этот опыт действительно тяжелый! Что ж, он... он живет дальше безо всяких приключений. И тут его близкий родственник попадает в авиакатастрофу, и у него начинает болеть спина. Он идет к врачу, а врач говорит, что это артрит. Врачи – они... да уж... Но в данном случае пробудилась эта единица памяти.

Так вот, на него надвигается единица памяти; что он с ней делает? Ничего, потому что он даже не «знает» (в кавычках) о ее существовании.

Так вот, на него надвигается единица памяти; что он с ней делает? Ничего, потому что он даже не «знает» (в кавычках) о ее существовании.

Единица памяти. Так вот, существуют различные способы управлять этими единицами памяти. Вы можете делать с ними все, что угодно. На самом деле здесь их целый набор. Вы можете пройти в одитинге все восприятия, все боли, все физические усилия, ощущение веса, все остальное... вы можете пройти все целиком. Вы можете поднять весь этот набор на поверхность: одитор может вытащить это, вручить индивидууму, позволить ему пройти весь этот случай, заново его пережить.

Единица памяти. Так вот, существуют различные способы управлять этими единицами памяти. Вы можете делать с ними все, что угодно. На самом деле здесь их целый набор. Вы можете пройти в одитинге все восприятия, все боли, все физические усилия, ощущение веса, все остальное... вы можете пройти все целиком. Вы можете поднять весь этот набор на поверхность: одитор может вытащить это, вручить индивидууму, позволить ему пройти весь этот случай, заново его пережить.

И здесь происходит очень простая вещь. У вас есть тэта-факсимиле, это своего рода «табличка» с относительно неглубоким отпечатком самого инцидента, но тем не менее в этом тэта-факсимиле содержится боль и все остальное. Это единица памяти. И в тот момент, когда эта штука приходит в соприкосновение с вибрацией настоящего времени... которая иногда может быть довольно спокойной... и эта вибрация настоящего времени основательно по ней проходится; это выглядит так, будто настоящее время, с его действительностью и реальностью, является своего рода ластиком, который стирает эти отпечатки. Вот настолько это просто. Это проще простого. Вы просто поднимаете старое тэта-факсимиле, и оно не совпадает с настоящим временем... вы проходите его несколько раз и вот... оно очищается. Вот только у людей, к несчастью, тысячи таких факсимиле. Поэтому это слишком долгий процесс.

И здесь происходит очень простая вещь. У вас есть тэта-факсимиле, это своего рода «табличка» с относительно неглубоким отпечатком самого инцидента, но тем не менее в этом тэта-факсимиле содержится боль и все остальное. Это единица памяти. И в тот момент, когда эта штука приходит в соприкосновение с вибрацией настоящего времени... которая иногда может быть довольно спокойной... и эта вибрация настоящего времени основательно по ней проходится; это выглядит так, будто настоящее время, с его действительностью и реальностью, является своего рода ластиком, который стирает эти отпечатки. Вот настолько это просто. Это проще простого. Вы просто поднимаете старое тэта-факсимиле, и оно не совпадает с настоящим временем... вы проходите его несколько раз и вот... оно очищается. Вот только у людей, к несчастью, тысячи таких факсимиле. Поэтому это слишком долгий процесс.

Хорошо. Давайте рассмотрим следующий вопрос. Как человек удерживает эти единицы памяти на месте? Что ж, эмоциональное состояние самого человека – это клей, с помощью которого он может склеить воедино все события своей жизни, и он может... с помощью эмоции он приклеивает одно из этих факсимиле и удерживает его на месте. С помощью эмоции. Иначе говоря, второстепенная характеристика этих состояний... Так вот, здесь есть еще кое-что: вы можете просто убрать из факсимиле физическое усилие. Вы можете просто убрать физическое усилие из факсимиле и разбить его на кусочки... тем же самым способом.

Хорошо. Давайте рассмотрим следующий вопрос. Как человек удерживает эти единицы памяти на месте? Что ж, эмоциональное состояние самого человека – это клей, с помощью которого он может склеить воедино все события своей жизни, и он может... с помощью эмоции он приклеивает одно из этих факсимиле и удерживает его на месте. С помощью эмоции. Иначе говоря, второстепенная характеристика этих состояний... Так вот, здесь есть еще кое-что: вы можете просто убрать из факсимиле физическое усилие. Вы можете просто убрать физическое усилие из факсимиле и разбить его на кусочки... тем же самым способом.

Тем не менее эмоциональное состояние – это очень интересная штука. Человек злится, и он склонен неожиданно получать тэта-факсимиле гнева, эти единицы памяти гнева. Если он счастлив, то он склонен вытаскивать единицы памяти счастья, и так далее. Иначе говоря, он вытаскивает те или иные единицы памяти в ответ на эмоцию настоящего времени.

Тем не менее эмоциональное состояние – это очень интересная штука. Человек злится, и он склонен неожиданно получать тэта-факсимиле гнева, эти единицы памяти гнева. Если он счастлив, то он склонен вытаскивать единицы памяти счастья, и так далее. Иначе говоря, он вытаскивает те или иные единицы памяти в ответ на эмоцию настоящего времени.

Существует определенная доля истины в том, что если вы будете сидеть и в течение какого-то времени скалить зубы как идиот, приговаривая: «Я счастлив, я счастлив, я счастлив, я счастлив, я счастлив», в вашем поле зрения вдруг появится множество счастливых воспоминаний. Да, поскольку вы вырабатываете эмоциональный клей. Вы искусственно создаете в себе все это «счастье», и вы заставляете себя чувствовать счастье; нужно не просто приговаривать: «Я счастлив», вы должны чувствовать счастье. И если вы достаточно сильно постараетесь чувствовать счастье, вам вспомнятся некоторые инциденты счастья.

Существует определенная доля истины в том, что если вы будете сидеть и в течение какого-то времени скалить зубы как идиот, приговаривая: «Я счастлив, я счастлив, я счастлив, я счастлив, я счастлив», в вашем поле зрения вдруг появится множество счастливых воспоминаний. Да, поскольку вы вырабатываете эмоциональный клей. Вы искусственно создаете в себе все это «счастье», и вы заставляете себя чувствовать счастье; нужно не просто приговаривать: «Я счастлив», вы должны чувствовать счастье. И если вы достаточно сильно постараетесь чувствовать счастье, вам вспомнятся некоторые инциденты счастья.

Что вы сделали, так это взяли эмоцию счастья, понимаете? Между прочим, вероятно, соотношение между вашей эмоцией счастья и тем, насколько счастливым вы могли бы быть, такое же, как между апатией и гневом. Я хочу сказать, существует большая... между тем, насколько счастливым вы можете быть, и тем, насколько вы счастливы сейчас или были когда-либо счастливы, существует большой разрыв. Вы можете быть намного более счастливым, чем вы когда-либо были до этого, это уж точно.

Что вы сделали, так это взяли эмоцию счастья, понимаете? Между прочим, вероятно, соотношение между вашей эмоцией счастья и тем, насколько счастливым вы могли бы быть, такое же, как между апатией и гневом. Я хочу сказать, существует большая... между тем, насколько счастливым вы можете быть, и тем, насколько вы счастливы сейчас или были когда-либо счастливы, существует большой разрыв. Вы можете быть намного более счастливым, чем вы когда-либо были до этого, это уж точно.

Вы можете попасть в такое состояние, в котором просто восхитительно находиться. Я когда-то был в таком состоянии. Как-то раз я пребывал в нем где-то шесть месяцев. Я все пытался найти ему объяснение. Я говорил: «Посмотрим, Карл Меннингер утверждал, что эйфория – это очень плохо. Я, должно быть, нахожусь в состоянии эйфории. Очень плохо. Если я... беспредельное счастье. Одна беда с ним: я пишу где-то по десять тысяч слов в день, я продаю все, что пишу, я нравлюсь всем, кого я встречаю, у меня все хорошо, у меня все получается; если я подхожу к какому-нибудь механизму и включаю его, он начинает работать, даже если у кого-то другого он долгое время не работал. И всем это очень нравится, в том числе и мне, так что вряд ли это эйфория». Иначе говоря, состояние было настолько хорошим, что я относился к нему с чертовским недоверием. И в один прекрасный день, когда я подверг его достаточно сильному недоверию, оно исчезло.

Вы можете попасть в такое состояние, в котором просто восхитительно находиться. Я когда-то был в таком состоянии. Как-то раз я пребывал в нем где-то шесть месяцев. Я все пытался найти ему объяснение. Я говорил: «Посмотрим, Карл Меннингер утверждал, что эйфория – это очень плохо. Я, должно быть, нахожусь в состоянии эйфории. Очень плохо. Если я... беспредельное счастье. Одна беда с ним: я пишу где-то по десять тысяч слов в день, я продаю все, что пишу, я нравлюсь всем, кого я встречаю, у меня все хорошо, у меня все получается; если я подхожу к какому-нибудь механизму и включаю его, он начинает работать, даже если у кого-то другого он долгое время не работал. И всем это очень нравится, в том числе и мне, так что вряд ли это эйфория». Иначе говоря, состояние было настолько хорошим, что я относился к нему с чертовским недоверием. И в один прекрасный день, когда я подверг его достаточно сильному недоверию, оно исчезло.

Ну как бы там ни было, одним словом, вот, что у нас тут есть. У нас есть клей, который мы называем «эмоция». Так вот, эмоция – это то, как мысль реагирует на действие. Это очень просто. Мы не должны сильно усложнять это. Здесь единица разума, осознающая осознание, командный пункт, то, что существует прямо сейчас и говорит вам сидеть там, где вы сидите, и слушать то, что я вам говорю, и так далее. Это командный пункт разума... «Я». Это ваш селф-детерминизм и так далее.

Ну как бы там ни было, одним словом, вот, что у нас тут есть. У нас есть клей, который мы называем «эмоция». Так вот, эмоция – это то, как мысль реагирует на действие. Это очень просто. Мы не должны сильно усложнять это. Здесь единица разума, осознающая осознание, командный пункт, то, что существует прямо сейчас и говорит вам сидеть там, где вы сидите, и слушать то, что я вам говорю, и так далее. Это командный пункт разума... «Я». Это ваш селф-детерминизм и так далее.

Так вот, здесь находится панель управления двигательными функциями, панель управления эндокринной системы и так далее, вот здесь, вверху, и это часть вашего существа на физическом уровне. Что ж, «Я» не является частью вашего существа на физическом уровне; это тэта-существо. И «Я» передает команды тэта-существа телу, и оно это делает с помощью той или иной эмоции, а затем эндокринная система включает панель управления двигательными функциями. Это очень, очень легко проверить и доказать.

Так вот, здесь находится панель управления двигательными функциями, панель управления эндокринной системы и так далее, вот здесь, вверху, и это часть вашего существа на физическом уровне. Что ж, «Я» не является частью вашего существа на физическом уровне; это тэта-существо. И «Я» передает команды тэта-существа телу, и оно это делает с помощью той или иной эмоции, а затем эндокринная система включает панель управления двигательными функциями. Это очень, очень легко проверить и доказать.

Вы, между прочим, могли бы взять столько адреналина, сколько вам захочется, вы можете просто накачать человека адреналином до отказа, но если он намерен оставаться неактивным, ваши старания пропадут даром. Ничего не произойдет. Он решил не быть активным, а вы накачиваете его составом, который побуждает к физическим действиям. Но все это не проходит через вот эту панель управления, все это не имеет власти над тэта-существом, поэтому вы не добьетесь от человека никаких действий. Но чтобы быть способным на это, человек должен находиться довольно высоко на шкале тонов.

Вы, между прочим, могли бы взять столько адреналина, сколько вам захочется, вы можете просто накачать человека адреналином до отказа, но если он намерен оставаться неактивным, ваши старания пропадут даром. Ничего не произойдет. Он решил не быть активным, а вы накачиваете его составом, который побуждает к физическим действиям. Но все это не проходит через вот эту панель управления, все это не имеет власти над тэта-существом, поэтому вы не добьетесь от человека никаких действий. Но чтобы быть способным на это, человек должен находиться довольно высоко на шкале тонов.

Возьмем человека, который находится очень низко на шкале тонов, впрыснем ему немножечко адреналина, и он тут же станет активным. А все потому, что его контролирует окружение. Вы в данном случае можете выступать в роли окружения.

Возьмем человека, который находится очень низко на шкале тонов, впрыснем ему немножечко адреналина, и он тут же станет активным. А все потому, что его контролирует окружение. Вы в данном случае можете выступать в роли окружения.

Хорошо. Итак, индивидуум отдает приказы эндокринной системе, отвечающей за эмоции, и вы получаете действие. Происходит действие, оно преобразовывается обратно в эмоцию, и «Я» может принять это, либо не принять... не имеет значения, как поступит «Я».

Хорошо. Итак, индивидуум отдает приказы эндокринной системе, отвечающей за эмоции, и вы получаете действие. Происходит действие, оно преобразовывается обратно в эмоцию, и «Я» может принять это, либо не принять... не имеет значения, как поступит «Я».

Ладно. Итак, когда имеет место какое-то действие, к нему примешивается какой-то эмоциональный отклик. Что ж, это клей. Считайте это клеем. Это, так сказать, магнитное притяжение, с помощью которого вы можете держаться за все эти тэта-факсимиле, за эти единицы памяти. Что ж, вы можете пройти их и убрать из них усилие; вы больше не будете держаться за эти факсимиле. А если вы уберете из факсимиле все восприятия и все усилия, исчезнет все факсимиле. (Между прочим, вам не обязательно это делать.) Либо вы можете отклеить факсимиле, убрав оттуда эмоцию; если вам удастся найти диапазон эмоции, с помощью которой приклеено это факсимиле, просто попросите преклира пройти эту эмоцию. Не успеете вы и глазом моргнуть, как эти штуки начнут отваливаться. Весьма примечательно.

Ладно. Итак, когда имеет место какое-то действие, к нему примешивается какой-то эмоциональный отклик. Что ж, это клей. Считайте это клеем. Это, так сказать, магнитное притяжение, с помощью которого вы можете держаться за все эти тэта-факсимиле, за эти единицы памяти. Что ж, вы можете пройти их и убрать из них усилие; вы больше не будете держаться за эти факсимиле. А если вы уберете из факсимиле все восприятия и все усилия, исчезнет все факсимиле. (Между прочим, вам не обязательно это делать.) Либо вы можете отклеить факсимиле, убрав оттуда эмоцию; если вам удастся найти диапазон эмоции, с помощью которой приклеено это факсимиле, просто попросите преклира пройти эту эмоцию. Не успеете вы и глазом моргнуть, как эти штуки начнут отваливаться. Весьма примечательно.

Либо вы можете пройти просто мысль. Но иногда человек настолько аберрирован, что все его мысли перемешаны с эмоцией, и вам придется какое-то время проходить эмоцию, прежде чем из нее начнет высвобождаться мысль. Эта мысль – селф-детерминизм. Это изначальные приказы и оценки «Я». «Я» говорит;

Либо вы можете пройти просто мысль. Но иногда человек настолько аберрирован, что все его мысли перемешаны с эмоцией, и вам придется какое-то время проходить эмоцию, прежде чем из нее начнет высвобождаться мысль. Эта мысль – селф-детерминизм. Это изначальные приказы и оценки «Я». «Я» говорит;

«Будь счастлив», – и человек пытается быть счастливым. Его тело задействует все необходимое, чтобы быть счастливым.

«Будь счастлив», – и человек пытается быть счастливым. Его тело задействует все необходимое, чтобы быть счастливым.

Ладно. Это селф-детерминизм. Это физическое тело, на которое действует селф-детерминизм.

Ладно. Это селф-детерминизм. Это физическое тело, на которое действует селф-детерминизм.

Так вот, чем ниже опускается человек по шкале тонов, тем сильнее становится влияние окружения, оно подключается к цепи напрямую и диктует действия. Мнение «Я» никто не спрашивает. Иначе говоря, тело действует без приказов со стороны «Я». Таков «нормальный» человек. Вот что представляет собой так называемый «условный рефлекс». Тут мы получаем всевозможные вещи. На самом деле это не условный рефлекс; условный рефлекс – это несколько более специфическое понятие, в основном потому, что такого явления не существует. Но как бы там ни было, в данном случае окружение формирует индивидуума. В данном случае окружение выступает в роли кукловода.

Так вот, чем ниже опускается человек по шкале тонов, тем сильнее становится влияние окружения, оно подключается к цепи напрямую и диктует действия. Мнение «Я» никто не спрашивает. Иначе говоря, тело действует без приказов со стороны «Я». Таков «нормальный» человек. Вот что представляет собой так называемый «условный рефлекс». Тут мы получаем всевозможные вещи. На самом деле это не условный рефлекс; условный рефлекс – это несколько более специфическое понятие, в основном потому, что такого явления не существует. Но как бы там ни было, в данном случае окружение формирует индивидуума. В данном случае окружение выступает в роли кукловода.

Вы как тело являетесь своим собственным орудием или инструментом. Тело – это орудие или инструмент. Просто взгляните на него. Руки, ноги... это углеродно-кислородный двигатель. Очень интересный двигатель, очень сложный двигатель. Он предназначен для того, чтобы работать, и он постоянно работает. Но этим двигателем управляет либо селф-детерминизм человека, либо окружение.

Вы как тело являетесь своим собственным орудием или инструментом. Тело – это орудие или инструмент. Просто взгляните на него. Руки, ноги... это углеродно-кислородный двигатель. Очень интересный двигатель, очень сложный двигатель. Он предназначен для того, чтобы работать, и он постоянно работает. Но этим двигателем управляет либо селф-детерминизм человека, либо окружение.

Между прочим, случалось ли вам когда-нибудь работать рядом с человеком, который всякий раз, как вы брали отвертку или что-то еще и пытались что-то ею сделать, подходил и говорил: «Дай я сделаю» – и забирал отвертку у вас из рук? Вам доводилось встречаться с кем-нибудь подобным? А кому не доводилось!

Между прочим, случалось ли вам когда-нибудь работать рядом с человеком, который всякий раз, как вы брали отвертку или что-то еще и пытались что-то ею сделать, подходил и говорил: «Дай я сделаю» – и забирал отвертку у вас из рук? Вам доводилось встречаться с кем-нибудь подобным? А кому не доводилось!

Водитель, который сидит на заднем сиденье, делает то же самое. Ему нужен руль. По дороге едут машины; у такого человека множество факсимиле, которые имеют отношение к моментам резкого начала движения и резким остановкам. Он будет жать на тормоза или... у него под ногами нет педали тормоза и так далее. Но этот механизм, когда кто-то забирает у вас из рук инструмент, мало чем отличается от того, что происходит в этом аберрированном обществе, когда в нем появляется ребенок и начинает использовать инструмент под названием «тело». Он выясняет, как... он изучает координацию движений, выясняет, как управлять этим инструментом «вручную». Он пытается разработать его, и всегда кто-то приходит и забирает у него из рук этот инструмент. «Нет, дорогой, это нужно делать вот так. Ты сделал это неправильно. Ты должен делать что-нибудь другое. Почему бы тебе не сделать вот это? Ты должен научиться управлять собой». Ля-ля-ля-ля-ля.

Водитель, который сидит на заднем сиденье, делает то же самое. Ему нужен руль. По дороге едут машины; у такого человека множество факсимиле, которые имеют отношение к моментам резкого начала движения и резким остановкам. Он будет жать на тормоза или... у него под ногами нет педали тормоза и так далее. Но этот механизм, когда кто-то забирает у вас из рук инструмент, мало чем отличается от того, что происходит в этом аберрированном обществе, когда в нем появляется ребенок и начинает использовать инструмент под названием «тело». Он выясняет, как... он изучает координацию движений, выясняет, как управлять этим инструментом «вручную». Он пытается разработать его, и всегда кто-то приходит и забирает у него из рук этот инструмент. «Нет, дорогой, это нужно делать вот так. Ты сделал это неправильно. Ты должен делать что-нибудь другое. Почему бы тебе не сделать вот это? Ты должен научиться управлять собой». Ля-ля-ля-ля-ля.

И подвергшись такому обращению восемь или девять миллионов раз, он, к тому моменту, как ему исполнится год, будет вполне уверен в том, что он никогда не научится управлять своим собственным телом, что он не может этого делать!

И подвергшись такому обращению восемь или девять миллионов раз, он, к тому моменту, как ему исполнится год, будет вполне уверен в том, что он никогда не научится управлять своим собственным телом, что он не может этого делать!

А к тому моменту, как ему исполнится пять, шесть, семь лет... что-то около этого... он окажется во власти поразительной иллюзии, что он – это его тело, что он – это его собственная память о себе, что он не является самим собой, иначе говоря, что он не должен использовать себя, но это так. Это так. Он физический организм. И из-за всех этих аберраций человек начинает поразительным образом концентрироваться на структуре человеческого организма и, вдобавок ко всему, ужасно концентрироваться на идее о том, что душа – это нечто неизвестное, неопределенное, что находится где-то там и в один прекрасный день отправится на небеса или что-то такое. Вот откуда у нас берется эта идея.

А к тому моменту, как ему исполнится пять, шесть, семь лет... что-то около этого... он окажется во власти поразительной иллюзии, что он – это его тело, что он – это его собственная память о себе, что он не является самим собой, иначе говоря, что он не должен использовать себя, но это так. Это так. Он физический организм. И из-за всех этих аберраций человек начинает поразительным образом концентрироваться на структуре человеческого организма и, вдобавок ко всему, ужасно концентрироваться на идее о том, что душа – это нечто неизвестное, неопределенное, что находится где-то там и в один прекрасный день отправится на небеса или что-то такое. Вот откуда у нас берется эта идея.

Иначе говоря, человеком управляет что-то другое, а не он сам, и это происходит так часто и в таких масштабах, что он становится механизмом, действующим по принципу «раздражитель-ответ». И он находится в таком состоянии, что, когда окружение делает что-то, бам! Панель управления двигательными функциями действительно реагирует – бам! Вот здесь, внизу, действия осуществляются по принципу «раздражитель-ответ».

Иначе говоря, человеком управляет что-то другое, а не он сам, и это происходит так часто и в таких масштабах, что он становится механизмом, действующим по принципу «раздражитель-ответ». И он находится в таком состоянии, что, когда окружение делает что-то, бам! Панель управления двигательными функциями действительно реагирует – бам! Вот здесь, внизу, действия осуществляются по принципу «раздражитель-ответ».

В окружении что-то происходит – человек реагирует. Не потому, что он так хочет, а потому, что окружение в действительности установило напрямую связь с его банками памяти. Почему человек действует таким образом? Присутствует ли здесь какая-нибудь физическая сила, которая заставляет его так действовать? Нет, ее нет. Единственное, что здесь пострадало, -это его способность управлять собственными факсимиле, а не способность управлять вселенной. Он может вспомнить, как им управляли тем или иным образом, и в нем пробуждаются эти воспоминания, в которых записано, как им управляли. И в конечном итоге он доходит до такого состояния, когда он уже не может управлять своей собственной памятью.

В окружении что-то происходит – человек реагирует. Не потому, что он так хочет, а потому, что окружение в действительности установило напрямую связь с его банками памяти. Почему человек действует таким образом? Присутствует ли здесь какая-нибудь физическая сила, которая заставляет его так действовать? Нет, ее нет. Единственное, что здесь пострадало, -это его способность управлять собственными факсимиле, а не способность управлять вселенной. Он может вспомнить, как им управляли тем или иным образом, и в нем пробуждаются эти воспоминания, в которых записано, как им управляли. И в конечном итоге он доходит до такого состояния, когда он уже не может управлять своей собственной памятью.

Эта штука под названием «единица памяти», о которой мы заговорили, поначалу подчиняется ему. Он мог помнить ее или не помнить ее. Независимо от того, насколько он был погружен в бессознательность, независимо от того, насколько он был мертв, независимо от того, насколько большим или маленьким он был, независимо ни от чего другого, он мог управлять своей памятью. Он мог сказать: «Так, я хочу вспомнить...». И появлялась нужная ему единица памяти. «Теперь я не хочу ее помнить». Она уходила.

Эта штука под названием «единица памяти», о которой мы заговорили, поначалу подчиняется ему. Он мог помнить ее или не помнить ее. Независимо от того, насколько он был погружен в бессознательность, независимо от того, насколько он был мертв, независимо от того, насколько большим или маленьким он был, независимо ни от чего другого, он мог управлять своей памятью. Он мог сказать: «Так, я хочу вспомнить...». И появлялась нужная ему единица памяти. «Теперь я не хочу ее помнить». Она уходила.

Психосоматические заболевания – это те единицы памяти, которые до такой степени вторглись в настоящее время и настолько основательно там приклеились, что человек притворяется, будто у него там и нет никакой единицы памяти, что у него есть физическая болезнь. Что ж, разве это не забавно, что, когда вы убираете усилие или эмоцию из какого-нибудь подобного «воспоминания», психосоматическое заболевание человека исчезает – только так. Иначе говоря, боль, содержащаяся в этом «воспоминании», удерживается в настоящем времени. Это тэта-факсимиле боли. Это не настоящая энергия боли; там нет никакой энергии. Это картинка энергии боли, и эта картинка может прийти в настоящее время... окружение вытащит ее в настоящее время... и вот она тут сидит. Человек говорит: «О, моя мигрень. О, моя мигрень». На самом деле он страдает от того, что когда-то его ударил молотком в висок его маленький братишка или кто-то еще... неважно, что именно это было.

Психосоматические заболевания – это те единицы памяти, которые до такой степени вторглись в настоящее время и настолько основательно там приклеились, что человек притворяется, будто у него там и нет никакой единицы памяти, что у него есть физическая болезнь. Что ж, разве это не забавно, что, когда вы убираете усилие или эмоцию из какого-нибудь подобного «воспоминания», психосоматическое заболевание человека исчезает – только так. Иначе говоря, боль, содержащаяся в этом «воспоминании», удерживается в настоящем времени. Это тэта-факсимиле боли. Это не настоящая энергия боли; там нет никакой энергии. Это картинка энергии боли, и эта картинка может прийти в настоящее время... окружение вытащит ее в настоящее время... и вот она тут сидит. Человек говорит: «О, моя мигрень. О, моя мигрень». На самом деле он страдает от того, что когда-то его ударил молотком в висок его маленький братишка или кто-то еще... неважно, что именно это было.

Вот что это такое: это единица памяти. Живет человек... подумайте о человеке, у которого есть контур, что-то... у него в голове звучит тоненький голосок, который говорит ему, что он поступает неправильно. Что ж, он берет и делает что-то, но... этот тоненький голосок скажет: «Я знаю, что это неправильно». «Лучше так не делать» – говорит этот голосок.

Вот что это такое: это единица памяти. Живет человек... подумайте о человеке, у которого есть контур, что-то... у него в голове звучит тоненький голосок, который говорит ему, что он поступает неправильно. Что ж, он берет и делает что-то, но... этот тоненький голосок скажет: «Я знаю, что это неправильно». «Лучше так не делать» – говорит этот голосок.

• Ну, я думаю, что в любом случае это сделаю, даже если это будет неправильно.

• Ну, я думаю, что в любом случае это сделаю, даже если это будет неправильно.

Понимаете, стандартное мышление! Такие вот споры. Это просто мама, или папа, или кто-то еще, кто где-то позади на траке очень часто говорил нечто подобное, и в конце концов накопился целый банк единиц памяти, в которых содержится запись того, как человека предостерегали, предостерегали, предостерегали, предостерегали, предостерегали по поводу того, по поводу сего. Критиковали... так и этак... управляли человеком. Он, конечно же, собрал все это в целый набор; из этого и складывается то, что мы называем «эксцентричность» человека. Вежливый способ сказать «сумасшедший».

Понимаете, стандартное мышление! Такие вот споры. Это просто мама, или папа, или кто-то еще, кто где-то позади на траке очень часто говорил нечто подобное, и в конце концов накопился целый банк единиц памяти, в которых содержится запись того, как человека предостерегали, предостерегали, предостерегали, предостерегали, предостерегали по поводу того, по поводу сего. Критиковали... так и этак... управляли человеком. Он, конечно же, собрал все это в целый набор; из этого и складывается то, что мы называем «эксцентричность» человека. Вежливый способ сказать «сумасшедший».

Так вот, это просто факсимиле! Нет никаких реальных причин, по которым человек не мог бы быть в настоящем времени в той форме, в которой он находится; причин, по которым он не мог бы полностью контролировать себя, быть в состоянии отдавать себе любые приказы, какие ему захочется, быть в состоянии получать удовольствие или не получать удовольствие от красоты или страданий мира; на то нет никаких причин. Прошлые воспоминания вовсе не обязательно являются реальными вещами, хотя и складывается такое впечатление. И человека можно привести в порядок, проведя ему процессинг по прошлым воспоминаниям. Единственное, что с ним в самом деле не так, – это не его неспособность управлять физической вселенной, это не его неспособность управлять окружающими его людьми, это не приобретенная неспособность человека управлять собой; единственное, что с ним в самом деле не так, – это его неспособность управлять своими собственными факсимиле! Из-за этого они приходят в настоящее время, а он на них реагирует и так далее. Окружение их включает, окружение их выключает.

Так вот, это просто факсимиле! Нет никаких реальных причин, по которым человек не мог бы быть в настоящем времени в той форме, в которой он находится; причин, по которым он не мог бы полностью контролировать себя, быть в состоянии отдавать себе любые приказы, какие ему захочется, быть в состоянии получать удовольствие или не получать удовольствие от красоты или страданий мира; на то нет никаких причин. Прошлые воспоминания вовсе не обязательно являются реальными вещами, хотя и складывается такое впечатление. И человека можно привести в порядок, проведя ему процессинг по прошлым воспоминаниям. Единственное, что с ним в самом деле не так, – это не его неспособность управлять физической вселенной, это не его неспособность управлять окружающими его людьми, это не приобретенная неспособность человека управлять собой; единственное, что с ним в самом деле не так, – это его неспособность управлять своими собственными факсимиле! Из-за этого они приходят в настоящее время, а он на них реагирует и так далее. Окружение их включает, окружение их выключает.

Как бы вам понравилось жить в доме, у которого распределительный щит находился бы на улице и каждый проходящий мимо прохожий нажимал бы новую кнопку?

Как бы вам понравилось жить в доме, у которого распределительный щит находился бы на улице и каждый проходящий мимо прохожий нажимал бы новую кнопку?

Давайте сделаем перерыв.

Давайте сделаем перерыв.