A few comments on POWER, being or working close to or under a Power, which is to say a leader or one who exerts wide primary influence on the affairs of men.

I have written it this way, using two actual people to give an example of magnitude enough to interest and to furnish some pleasant reading. And I used a military sphere so it could be seen clearly without restimulation of admin problems.

Вот несколько комментариев по поводу ВЛАСТИ, пребывания у власти, работы приближённого к власти или того, кто находится под управлением человека, обладающего властью, то есть вождя, или кого-то, имеющего огромное личное влияние на дела людей.

The book referenced is a fantastically able book by the way.

Я написал это эссе, используя историю двоих реально существовавших людей, пример достаточно грандиозный, чтобы возбудить интерес и обеспечить вам приятное чтение. И я использовал в качестве примера военную область, чтобы вы могли всё прекрасно понять без рестимуляции проблем, связанных с управлением.

Между прочим, книга, на которую я ссылаюсь, написана удивительно талантливо.

Reference: The Book Entitled:

Ссылка: книга под названием «Четыре сезона Мануэлы» Виктора В. фон Хаггена, биография.

Simon Bolivar was the Liberator of South America from the yoke of Spain.

Симон Боливар был освободителем Южной Америки от испанского ига. Мануэла Саенс была освободительницей и его сподвижницей.

Manuela Saenz was the Liberatress and Consort.

Их действия и судьбы прекрасно отражены в этой трогательной биографии.

Their acts and fates are well recorded in this moving biography.

Однако помимо того, что книга эта имеет чисто художественную ценность, она раскрывает правду и побуждает людей к различным действиям, представляющим огромный интерес для вождей, а также для тех, кто их поддерживает или находится рядом с ними.

But aside from any purely dramatic value the book lays bare and motivates various actions of great interest to those who lead, who support or are near leaders.

Симон Боливар был очень сильной личностью. Он был одним из богатейших людей в Южной Америке. Он обладал настоящими способностями, которые даются лишь горстке людей на планете. Он был военачальником, равных которому в истории не было. Почему же тогда ему суждено было потерпеть крах, умереть как изгнаннику, а позднее вызывать поклонение – вот что ужасно интересно. Какие промахи он допустил?

Simon Bolivar was a very strong character. He was one of the richest men in South America. He had real personal ability given to only a handful on the planet. He was a military commander without peer in history. Why he would fail and die an exile to be later deified is thus of great interest. What mistakes did he make?

Мануэла Саенс была очень умной, красивой и способной женщиной. Она была верной, преданной, вполне под стать Боливару, и гораздо выше уровня, отпущенного среднему гуманоиду. Почему же тогда она жила оклеветанной изгнанницей, испытавшей такое яростное общественное отвержение, и умерла внищете, оставшись неизвестной для истории? Какие промахи допустила она?

Manuela Saenz was a brilliant, beautiful and able woman. She was loyal, devoted, quite comparable to Bolivar, far above the cut of average humanoids. Why then did she live a vilified outcast, receive such violent social rejection and die of poverty and remain unknown to history. What mistakes did she make?

Освобождение чего бы то ни было является невысказанной и навязанной механизмами ума драматизацией, противоположной рабству. Если не существует того, куда освобождать людей, сам акт освобождения является лишь протестом против рабства. А так как ни один гуманоид не является свободным, пока он аберрирован, проживая одну жизнь за другой в разных телах, то освобождать его политически – это, конечно, только жест, ибо это освобождает его всего лишь в анархию, в драматизацию его аберраций, которая проходит при полном ОТСУТСТВИИ контроля и чего-то такого, с чем он мог бы сразиться во внешнем мире; а без направления своих интересов вовне человек просто сходит с ума – буйно или тихо.

The freeing of things is the reverse unstated dramatization (the opposite side of the coin) to the slavery enjoined by the mechanisms of the mind.

Как только людей испортили, как только такое большое зло было совершено, конечно же, свобода без избавления человека от самой испорченности или, по меньшей мере, от наиболее очевидных влияний этой испорченности в обществе стала невозможной. Короче говоря, сначала необходимо избавить от аберраций человека, и тогда станет возможным избавление от аберраций всей социальной структуры.

Unless there is something to free men into, the act of freeing is simply a protest of slavery. And as no humanoid is free while aberrated in the body cycle, it is of course a gesture to free him politically as it frees him only into the anarchy of dramatizing his aberrations with NO control whatever and without something to fight exterior and with no exteriorization of his interest he simply goes mad noisily or quietly.

Если вы не обладаете в полной мере способностью освободить человека от его реактивных шаблонов, тогда можно было бы, по крайней мере, освободить его от их рестимуляторов в обществе. Если бы кто-то обладал всей полнотой информации (но не имел технологии Саентологии), он бы просто применил реактивные шаблоны, чтобы взорвать старое общество, а затем собрал бы эти обломки и аккуратно сложил бы из них новый узор. Если кто-то не имеет представления о том, насколько реактивным может стать поведение человека (а Боливар, разумеется, не имел никаких знаний в этой области), то всё же остаётся одна действенная формула, «инстинктивно» используемая наиболее преуспевающими, практичными политическими лидерами:

Once as great a wrong as depraving beings has been done there is of course no freedom short of freeing one from the depravity itself or at least from its most obvious influences in the society. In short one would have to de-aberrate a man before his whole social structure could be de-aberrated.

Если вы освобождаете общество от того, что, как вы видите, с ним не в порядке, и применяете силу, чтобы заставить его делать то, что является правильным, и если вы продвигаетесь вперёд решительно и делаете всё основательно, не пытаясь тянуть время в ожидании лучшего момента, то, используя обаяние и талант, вы сможете произвести огромные политические изменения или улучшить положение гибнущей страны.

If one lacked the whole ability to free man wholly from his reactive patterns, then one could free man from their restimulators in the society at least. If one had the

Итак, первая, и наиболее характерная ошибка Боливара заключалась в жизненно важных словах «вы видите» предыдущего абзаца. Он не только не смотрел, но даже и не слушал достоверных донесений разведки. Он был так уверен в своей способности выезжать на одном лишь вдохновении, или на своей воинственности, или на своём обаянии, что вообще не искал никаких изъянов, которые нужно было бы исправить, пока не становилось слишком поздно. Это пес plus ultra самоуверенности, достигающая предела тщеславия. «Как только я появлюсь, всё пойдёт как надо» – такова была не только его вера, но и основа его философии. Поэтому в первый же раз, когда это не сработало, он потерпел крах. Всё его мастерство и обаяние направлялось только в это русло. Только это он и мог видеть.

If you free a society from those things you see wrong with it and use force to demand it do what is right, and if you carry forward with decision and thoroughness, and without continual temporizing you can, in the applications of your charm and gifts, bring about a great political reform or improve a failing country.

Со мной однажды произошло нечто подобное. «Я буду продолжать двигаться вперёд сколько смогу, а если меня остановят, я умру». Это было решение, которое достаточно легко сформулировать, но по-настоящему трудно понять до тех пор, пока не составишь представления о том, что я имел в виду, говоря «двигаться вперёд». Метеоры движутся вперёд и очень-очень быстро. Вот так же и я. Затем в один прекрасный день, много лет тому назад, меня, наконец, остановили, к чему меня и готовили мои знакомые и семья бесчисленными мелкими остановками, и кульминацией этого оказался Военно-морской флот, в большей степени посвятивший себя звёздочкам на погонах, чем уничтожению врагов, и я буквально всё бросил. Некоторое время я не мог найти ключ к разгадке того, что же было со мной не так. Жизнь была совершенно невыносимой до тех пор, пока я не нашёл новое решение. Так что теперь я знаю уязвимость этих единственных решений. Это не для сравнения себя с Боливаром, но просто чтобы показать, что это случается со всеми нами, а не только с боливарами.

So Bolivar's first error, most consistent it was, too, was contained in the vital words "you see" in the above paragraph. He didn't look and he didn't even listen to sound intelligence reports. He was so sure he could glow things right or fight things right or charm things right that he never looked for anything wrong to correct until it was too late. This is the ne-plus-ultra of personal confidence, amounting to supreme vanity. "When he appeared it would all come right" was not only his belief but his basic philosophy. So the first time it didn't work, he collapsed. All his skills and charm were channeled into this one test. Only that could he observe.

У Боливара полностью отсутствовала способность понимать сущность происходящего. Он был способен видеть только внешнее и даже тогда не смотрел и не слушал. Он заставлял дела идти правильно только своим вдохновением. К сожалению, эта способность его и губила – до тех пор, пока он уже не мог вдохновлять. Когда он не мог вдохновлять, он рычал, а когда не мог рычать – кидался в бой. Но гражданские враги – это не военные враги, так что у него совсем не оставалось никаких решений.

Not to compare with Bolivar but to show my understanding of this:

Ему никогда не приходило в голову ничего кроме того, чтобы силой личного воздействия заставлять дела идти правильно и приводить к победе.

I once had a similar one. "I would keep going as long as I could and when I was stopped I would then die." This was a solution mild enough to state and really hard to understand until you had an inkling of what I meant by keeping going. Meteors keep going — very, very fast. And so did 1. Then one day ages back I finally was stopped after countless little stoppings by social contacts and family to prepare me culminating in a navy more devoted to braid than dead enemies and literally I quit. For a while I couldn't get a clue of what was wrong with me. Life went completely unlivable until I found a new solution. So I know the frailty of these single solutions. Not to compare myself but just to show it happens to us all, not just Bolivars.

Его сгубило то, что он слишком уж сильно эксплуатировал свой талант, просто потому, что это было легко. В этом одном он был слишком хорош. Поэтому он никогда не был заинтересован в том, чтобы научиться чему-либо ещё, ему и не снилось, что существует какой-то иной путь.

Bolivar had no personal insight at all. He could only "outsight" and even then he did not look or listen. He glowed things right. Pitifully it was his undoing that he could. Until he no longer could. When he couldn't glow he roared and when he couldn't roar he fought a battle. Then civic enemies were not military enemies so he had no solution left at all.

У него не было видения какой бы то ни было ситуации и не было никакого представления ни об организационных, ни о подготовительных шагах, необходимых для политической и личной победы. Он знал лишь военную организацию, на чём его понимание организации и ограничивалось.

It never occurred to him to do more than personally magnetize things into being right and victorious.

Он был воспитан на опьяняющем высоком духе Французской революции, печально известной своей организационной неспособностью к формированию культуры; и, что было для него губительным, в детстве его учил человек, в высшей степени непрактичный в собственной личной жизни (Симон Родригес, расстрига, ставший воспитателем).

His downfall was that he made far too heavy use of a skill simply because it was easy. He was too good at this one thing. So he never looked to any other skill and he never even dreamed there was any other way.

У Боливара не было навыков в обращении с финансами. Он начинал состоятельным человеком, но в конце концов стал бедняком; здесь можно видеть, как понижалась его статистика от уровня одного из самых, если не самого богатого человека в Южной Америке до того, что он был похоронен в чужой рубахе, как какой-нибудь ссыльный. И это при том, что вся собственность роялистов была широко доступна: перед ним были открыты богатейшие земли и рудники Южной Америки, – это невероятно! Но это правда. Он никогда не собирал выплат по ссудам, которые он давал правительствам, даже когда сам был во главе этих правительств.

He had no view of any situation and no idea of the organizational or preparatory steps necessary to political and personal victory. He only knew military organization which is where his organizational insight ceased.

Поэтому неудивительно, что мы обнаруживаем ещё две очень реальные ошибки, которые привели к его гибели: он не обеспечивал вознаграждения ни своим солдатам, ни офицерам и совершенно не стремился добиться платёжеспособности тех стран, которые контролировал. Это было бы вполне нормально, если бы им предстояли долгие годы сражений и они не получали бы ничего, поскольку ещё не было завоевано никаких реальных богатств, но не вознаграждать, когда всё вокруг было в его распоряжении! Ну, знаете ли!

He was taught on the high wine of French revolt, notorious in its organizational inability to form cultures, and that fatally by a childhood teacher who was intensely impractical in his own private life (Simon Rodriguez, an unfrocked priest turned tutor).

Пределом его способностей было потребовать от церквей (которые поначалу активно против него не выступали, но злились из-за этого страшно) крошечные суммы наличных денег на текущие платежи и мелкие хозяйственные расходы.

Bolivar had no personal financial skill. He started wealthy and wound up a pauper, a statistic descending from one of the if not the richest man in South America down to a borrowed nightshirt to be buried in as an exile. And this while the property of Royalists was wide open, the greatest land and mine valuables of South America wide open to his hand and that's not believable! But true. He never collected his own debt of loans to governments even when the head of those governments.

Он мог (и должен был) приберечь всю роялистскую собственность и все их поместья, чтобы поделить это между своими офицерами, их людьми и теми, кто поддерживал его. Теперь это никому не принадлежало. И то, что он этого не сделал, стоило экономике страны потери всех налоговых платежей от всех этих продуктивных поместий (всего богатства страны). Так что неудивительно, что его правительство – из-за того, что налогооблагаемые поместья теперь бездействовали или, в лучшем случае, пошли на наживу спекулянтам или были разграблены индейцами, – было неплатёжеспособным. Кроме того, не сделав такого очевидного шага, он передал собственность в руки более дальновидных врагов, а своих людей оставил без гроша, лишив их возможности поддерживать экономически как свою собственную, так и его стабильность в новом обществе.

So it is no wonder we find two more very real errors leading to his downfall. He did not get his troops or officers rewarded and he did not aim for any solvency of the states he controlled. It was all right if there were long years of battle ahead for them to be unpaid as no real riches were yet won, but not to reward them when the whole place was at his disposal! Well!

Что же касается государственных финансов, то превосходные рудники Южной Америки, вдруг оставшиеся без владельцев, были упущены из виду, а затем присвоены чужеземными авантюристами, которые просто пришли, взяли их бесплатно и начали разрабатывать.

Испания управляла страной на десятины от доходов рудников и общие налоги. Боливар не только не собирал десятин, но и допустил, что земля стала настолько бесполезной, что не могла больше облагаться налогом. Ему надо было любыми ухищрениями заставить поместья действовать и передать под государственное управление все роялистские рудники, как только он их заполучил. Не сделать этого было полнейшей, хотя и типичной для гуманоидов, глупостью.

He could have (and should have) set aside all Royalist property and estates for division amongst his officers, their men and his supporters. It had no owners now. And this failure cost the economy of the country the tax loss of all those productive estates (the whole wealth of the land). So it is no wonder his government, its taxable estates now inoperative or at best lorded by a profiteer or looted by Indians, was insolvent. Also, by failing to do such an obvious act he delivered property into the hands of more provident enemies and left his officers and men penniless to finance any support for their own stability in the new society and so for his own.

Проводя такой раздел собственности, ему следовало бы передать все это под управление офицерских комитетов, действующих как суды по разбору претензий, и не пятнать собственные руки коррупцией, естественной в подобных случаях. Он оказался вдвойне уязвимым, так как мало того, что не занимался этим, он ещё и получал упрёки в коррупции, когда кто-то действительно чтонибудь присваивал.

As for state finance the great mines of South America, suddenly ownerless, were overlooked and were then grabbed and worked by foreign adventurers who simply came in and took them without payment.

Несмотря на все свои походы и сражения за свои страны, он так и не осознал, насколько они отдалены друг от друга и насколько большую территорию они занимают, и поэтому он стремился к строго централизованному правительству, не только централизуя государства, но и централизуя различные народы в одно федеративное государство. И это на гигантском материке, изобилующем непреодолимыми горными хребтами, непроходимыми джунглями и пустынями, при отсутствии почты, телеграфа, перевалочных станций, железных и других дорог, речных судов или даже пешеходных мостов, не отремонтированных после изнурительной войны.

Spain had run the country on the finance of mine tithes and general taxes. Bolivar not only didn't collect the tithes, he let the land become so worthless as to be untaxable. He should have gotten the estates going by any shifts and should have state operated all Royalist mines once he had them. To not do these things was complete, but typically humanoid, folly.

Единственно возможной (в стране с такими огромными пространствами, в которой кандидаты никак не могли быть известными лично на сколько-нибудь значительной территории и где их взгляды не могли распространиться даже на несколько миль ослиной тропы) была бы иерархия от пуэбло (посёлка) до штата, от штата до страны, от страны до федеративного государства, где демократия была бы только в пуэбло, а на все остальные должности, в пуэбло и выше, людей назначали бы и он сам утверждал бы титулы, если бы ему это вообще было нужно. Если бы его собственные офицеры и войска владели и управляли всеми отобранными у роялистов и испанской короны землями, не было бы никаких мятежей. Были бы, конечно, небольшие гражданские войны, но суд, призванный урегулировать окончательные претензии сторон, мог бы существовать на федеральном уровне, что заставляло бы представителей сторон исколесить такие необозримые просторы, что это, с одной стороны, существенно покалечило бы их страсть к судебным тяжбам, а с другой, сведение счётов по принципу «человек человеку волк» дало бы Боливару сильнейших правителей, если бы он сам не принимал при этом ничью сторону.

In doing this property division he should have left it all up to officers' committees operating as courts of claim without staining his own hands in the natural corruption. He was left doubly open as he not only did not attend to it, he also got the name of corruption when anybody did grab something.

Но он не стал отступать и не стал отрекаться от диктаторского положения. Он принял военные почести и военные способности за инструмент мира. Но война приносит лишь анархию, так что анархию он и получил. Мир – нечто большее, чем «приказ объединиться» (его любимое выражение). Продуктивный мир заключается в том, чтобы занимать людей делом, давать им что-то, из чего можно сделать что-то ценное, причём то, что они захотят сделать, и говорить им, чтобы они этим занимались.

He failed as well to recognize the distant widespread nature of his countries despite all his riding and fighting over them and so sought tightly centralized government, not only centralizing states but also centralizing the various nations into a Federal state. And this over a huge land mass full of insurmountable ranges, impassable jungles and deserts and without mail, telegraph, relay stages, roads, railroads, river vessels or even foot bridges repaired after a war of attrition.

Он так и не начал распознавать подавляющую личность и никогда не считал, что кого-нибудь необходимо убивать, кроме как на поле боя. Там это приносило славу. Но был некто, кто уничтожал и само его имя, и его душу, и безопасность всех его сторонников и друзей: подавляющая личность Сантандер, его вице-президент, который мог быть арестован и казнён любым военным подразделением за сотую долю того, что было против него засвидетельствовано, и который мог склонить против Боливара всё казначейство и население, а Боливар, постоянно предупреждаемый и заваленный свидетельствами, ни разу даже не упрекнул его. И это принесло ему потерю популярности и закончилось ссылкой.

A step echelon from a pueblo (village) to a state, from a state to a country and a country to a Federal state was only possible in such huge spaces of country where candidates could never be known personally over any wide area and whose opinions could not even be circulated more than a few miles of burro trail, where only the pueblo was democratic and the rest all appointive from Pueblo on up, himself the ratifier of titles if he even needed that. With his own officers and armies controlling the land as owners of all wrested from Royalists and the crown of Spain, he would have had no revolts. There would have been little civil wars of course but a court to settle their final claims could have existed at Federal level and kept them traveling so much over those vast distances it would have crippled their enthusiasm for litigation on the one hand and on the other, by dog eat dog settlements, would have given him the strongest rulers — if he took neither side.

Кроме того, он не сумел защитить ни своих ближних армейских друзей, ни Мануэлу Саенс от других врагов. Таким образом, просто по недосмотру, он ослаблял своих друзей и игнорировал своих врагов.

He did not step out and abdicate a dictatorial position. He mistook military acclaim and ability for the tool of peace. War only brings anarchy, so he had anarchy. Peace is more than a "command for unity", his favorite phrase. A productive peace is getting men busy and giving them something to make something of that they want to make something of and telling them to get on with it.

Величайшей его ошибкой является то, что, изгоняя Испанию, он не изгнал её наиболее могущественного приспешника – церковь, и даже не ограничил её и не завоевал с помощью наград лояльность её южноамериканской ветви, и он вообще не сделал ничего плохого (за исключением денежных поборов) той организации, которая непрерывно работала на Испанию, причём так, как только могла: создавая за кулисами царство террора, настраивая каждого человека в стране непосредственно против Боливара. Такую группу вы либо склоняете на свою сторону, либо убираете её, когда она перестаёт быть нейтральной и становится, либо уже является, сообщником врага.

He never began to recognize a suppressive and never considered anyone needed killing except on a battlefield. There it was glorious. But somebody destroying his very name and soul, and the security of every supporter and friend, the SP Santander, his vice-president, who could have been arrested and executed by a corporal's guard on one one-hundredth of available evidence, could suborn the whole treasury and population against him, without Bolivar, continually warned, loaded with evidence, ever even reprimanding him. And this brought about his loss of popularity and his eventual exile.

Поскольку церковь владела огромной собственностью, а войскам и сторонникам Боливара не выплачивали даже грошового солдатского жалования, даже если не принимать в расчёт собственность роялистов, то можно было бы, по крайней мере, отобрать собственность у церкви и раздать её солдатам. Генерал Вальехо сделал это в 1835 году в Калифорнии, почти в то же самое время, и без каких бы то ни было катастрофических последствий со стороны Рима. Или её могли забрать нищие страны. В такой игре, как южноамериканская политика, нельзя оставлять врага обеспеченным финансами и платёжеспособным, в то время как вы допускаете, чтобы ваши друзья умирали от голода. О, нет.

He also failed in the same way to protect his military family or Manuela Saenz from other enemies. So he weakened his friends and ignored his enemies just by oversight.

Он не использовал своих врагов. Он отправлял за пределы страны побеждённых «годос» – роялистских солдат. У большинства из них не было никакого другого дома, кроме Южной Америки. Он не объявлял амнистий, на которые они могли бы рассчитывать. Они были высланы или оставлены умирать в канаве, а ведь среди них были лучшие ремесленники страны.

Когда один из них (генерал Родиль) не сдал форт Кальяо после того, как Перу была завоёвана, Боливар, сделав широкий жест с объявлением амнистии, не добился капитуляции и предпринял осаду форта. Четыре тысячи политических беженцев и четыре тысячи роялистских солдат в течение многих месяцев умирали на виду у всей Лимы. Боливар беспощадно сражался с фортом лишь только потому, что сражался форт. Но Боливару следовало спешно приводить Перу в порядок, а не сражаться с уже побеждённым врагом. Правильным ответом такому неумному командующему, как Родиль, – поскольку у Боливара были войска, чтобы сделать это, – было уставить дороги пушками для ведения продольного огня, который мог отбить охоту к любым вылазкам из форта, расположить ещё большее количество своих собственных войск на расстоянии выстрела, но в безопасном и удобном месте и сказать: «Мы не собираемся воевать. Война кончилась, глупый человек. Посмотрите на этих дураков вон там внутри, питающихся крысами, тогда как они могут просто выйти оттуда и ночевать дома, или уехать в Испанию, или перейти на службу ко мне, или просто поехать на пикник», – и позволить всем, кто пожелает, входить и выходить из форта, делая командующего фортом (Родиля) мишенью каждой умоляющей жены или матери снаружи и каждого потенциального дезертира или мятежника внутри, пока Родиль не стал бы кротким, как овечка и не перестал бы притворяться – один в поле не воин. Но битва была славой для Боливара. И в результате его стали сильно не любить, потому что людям надоела эта непрестанная стрельба, которая ни к чему не приводила.

As the Church held huge properties and as Bolivar's troops and supporters went unpaid, even of the penny soldiers' pay, if one was going to overlook the Royalist estates, one could at least have seized the Church property and given it to the soldiers. General Vallejo did this in 1835 in California, a nearly contemporary act, with no catastrophe from Rome. Or the penniless countries could have taken them over. You don't leave an enemy financed and solvent while you let your friends starve in a game like South American politics. Oh no.

Почести очень много значили для Боливара. Его жизнь заключалась в том, чтобы нравиться. И, вероятно, для него это имело большее значение, чем заставлять дела идти действительно правильно. Он никогда не поступался своими принципами, но он жил восхищением других – довольно тошнотворная диета, поскольку она, в свою очередь, требует постоянного «театра». Человек – это то, что он есть, а не то, чем в нём восхищаются или за что его ненавидят. Судить о себе по своим успехам означает просто видеть, что постулаты осуществились, и это порождает уверенность в своих способностях. Потребность в том, чтобы кемто было сказано, что они осуществились, – это признание своей собственной близорукости и вручение врагу копья для нанесения удара твоему тщеславию в любой момент, когда он только пожелает. Аплодисменты приятны. Здорово, когда тебя благодарят или восхищаются тобой. Но работать только на это? И жажда этого, зависимость от этого самого недолговечного наркотика в истории,

He wasted his enemies. He exported the "godos" or defeated Royalist soldiers. They mostly had no homes but South America. He issued no amnesties they could count on. They were shipped off or left to die in the "ditch" — the best artisan in the country among them.

убила Боливара. Это копьё для собственного убийства. Он постоянно говорил всему миру, как его можно убить, – уменьшить почтение. А так как за деньги и землю можно купить любое количество заговорщиков, его могли бы убить уменьшением почтения, – и это самое лёгкое из того, что вы можете заставить сделать толпу.

When one (General Rodil) would not surrender Calloa fortress after Peru was won. Bolivar after great gestures of amnesty failed to obtain surrender and then fought the fort. Four thousand political refugees and four thousand Royalist troops died over many months in full sight of Lima, fought heavily by Bolivar only because the fort was fighting. But Bolivar had to straighten up Peru urgently not fight a defeated enemy. The right answer to such a foolish commander as Rodil as Bolivar did have the troops to do it, was to cover the roads with cannon enfilade potential to discourage any sortie from the fort, put a larger number of his own troops in a distant position of offense but ease and comfort and say, "We're not going to fight. The war's over, silly man. Look at the silly fellows in there, living on rats when they can just walk out and sleep home nights or go to Spain or enlist with me or just go camping," and let anybody walk in and out who pleased, making the fort Commander (Rodil) the prey of every pleading wife and mother without and would-be deserter or mutineer within until he did indeed sheepishly give up the pretense — a man cannot fight alone. But battle was glory to Bolivar. And he became intensely disliked because the incessant cannonade which got nowhere was annoying.

У него была вся власть. Он не использовал её ни на добро, ни на зло. Невозможно иметь власть и не пользоваться ею. Это нарушение формулы Могущества. Потому что в таком случае это не даёт другим действовать, если у них есть какая-то часть власти; и тогда они видят, что уничтожение обладателя власти является для них единственным решением, поскольку, не используя власть или не передавая её никому, он является невольным препятствием для осуществления любых их планов. Поэтому даже многие его друзья и его войска в конце концов согласились с тем, что он должен уйти. Они не были способными людьми. Они были в тяжёлом положении. Они вынуждены были что-то сделать – неважно, плохое или хорошее. После четырнадцати лет гражданской войны положение дел было отчаянным, страна была измотана, в ней царил голод. Поэтому им необходимо было иметь какую-то часть абсолютной власти, иначе совсем ничего нельзя было поделать. Они не были великими умами. Он считал, что не нуждался ни в каких «великих умах», хотя на словах он приглашал их к себе. Он видел их жалкие и часто кровавые решения проблем и упрекал их. И поэтому он обладал властью и в то же время не использовал её.

Honors meant a great deal to Bolivar. To be liked was his life. And it probably meant more to him than to see things really right. He never compromised his principles but he lived on admiration, a rather sickening diet since it demands in turn continuous "theatre". One is what one is, not what one is admired or hated for. To judge oneself by one's successes is simply to observe that one's postulates worked and breeds confidence in one's ability. To have to be told it worked only criticizes one's own eyesight and hands a spear to the enemy to make his wound of vanity at his will. Applause is nice. It's great to be thanked and admired. But to work only for that? And his craving for that, his addiction to the most unstable drug in history — fame — killed Bolivar. That self offered spear. He told the world continually how to kill him — reduce its esteem. So as money and land can buy any quantity of cabals, he could be killed by curdling the esteem, the easiest thing you can get a mob to do.

Он не мог вынести угрозу появления ещё одной выдающейся личности.

He had all the power. He did not use it for good or evil. One cannot hold power and not use it. It violates the power formula. For it then prevents others from doing things if they had some of the power so they then see as their only solution the destruction of the holder of the power as he, not using power or delegating it, is the unwitting block to all their plans. So even many of his friends and armies finally agreed he had to go. They were not able men. They were in a mess. But bad or good they had to do something. Things were desperate, broken down and starving after 14 years of civil war. Therefore they either had to have some of that absolute power or else nothing could be done at all. They were not great minds. He did not need any "great minds", he thought, even though he invited them verbally. He saw their petty, often murderous solutions and he rebuked them. And so held the power and didn't use it.

Неприятности в Перу начались, когда он одержал верх над Ламаром, её действительным покорителем (из Аргентины); это была незначительная победа - присоединение Гуаякиля к Колумбии. Боливар хотел снова выглядеть победителем и не заметил, что в действительности это стоило и ему, и Перу поддержки Ламара, который сложил с себя полномочия, – что можно было понять, – и уехал домой, оставив Боливару «Перу для завоевания». К сожалению, она уже была у него в руках. Всё, что Ламару было необходимо, – это немного войск, чтобы избавиться от небольшой армии роялистов. Ламару не было нужно, чтобы Перу потеряла Гуаякиль, – это всё равно никому не принесло никакой пользы.

He could not stand another personality threat.

Боливар становился бездеятельным, когда сталкивался с проблемами из двух разных областей, – он не знал, какой путь ему выбрать. Поэтому не делал ничего.

Превосходящий любого другого генерала в истории храбростью на поле битвы, в Андах или в бурных реках, он в действительности не имел храбрости, необходимой для того, чтобы доверять людям, уступающим ему в уме, и оставаться сторонним наблюдателем, когда они совершают свои часто шокирующие промахи. Он страшился их промахов. Поэтому он не осмеливался отпустить с привязи множество своих гончих, которые только и ждали приказов.

Bolivar would become inactive when faced with two areas' worth of problems — he did not know which way to go. So he did nothing.

Он умел вести людей за собой, умел создавать у людей великолепное настроение, заставлять людей сражаться и отдавать свои жизни после таких лишений, с которыми не сталкивалась ни одна армия в мире ни до, ни после этого. Но он не умел использовать людей, даже когда они умоляли его об этом.

Brave beyond any general in history on the battlefield, the Andes or in torrential rivers, he did not really have the bravery needed to trust inferior minds and stand by their often shocking blunders. He feared their blunders. So he did not dare unleash his many willing hounds.

Это устрашающий уровень храбрости – использовать людей, о которых вы знаете, что они могут быть жестокими, порочными и некомпетентными. Он не боялся того, что они когда-нибудь станут враждебными по отношению к нему. Он был шокирован только тогда, когда они в конце концов стали такими. Но ведь он защищал «народ» от власти, данной людям сомнительной компетентности. Поэтому на самом деле он никогда не использовал никого, кроме трёх или четырёх генералов, обладающих мягким характером и невероятно выдающимися способностями. А остальным он отказывал во власти. Это было весьма заботливо по отношению к какому-то туманному «народу», но в действительности очень плохо для общего блага. Вот что было настоящей причиной его смерти.

He could lead men, make men feel wonderful, make men fight and lay down their lives after hardships no army elsewhere in the world has ever faced before or since. But he could not use men even when they were begging to be used.

Нет, Боливар был театром.

It is a frightening level of bravery to use men you know can be cruel, vicious, and incompetent. He had no fear of their turning on him ever. When they finally did only then he was shocked. But he protected "the people" from authority given to questionably competent men. So he really never used but three or four generals of mild disposition and enormously outstanding ability. And to the rest he denied power. Very thoughtful of the nebulous "people" but very bad indeed for the general good. And it really caused his death.

Это всё было театром. Невозможно совершать такие ошибки и всё ещё притворяться, что думаешь о жизни как о жизни – настоящей и полнокровной. С реальными людьми в реальной жизни связано насилие, множество опасностей – это живая действительность; раны болят, а голод – это само отчаяние, особенно если вы видите, как это происходит с тем, кого вы любите.

No. Bolivar was theatre. It was all theatre. One cannot make such errors and still pretend that one thinks of life as life, red-blooded and factual. Real men and real life are full of dangerous, violent, live situations and wounds hurt and starvation is desperation itself especially when you see it in one you love.

Этот мощнейший актёр, опирающийся на свой фантастический потенциал, допустил ошибку, посчитав, что тема независимости и его собственная выдающаяся роль на этой сцене достаточны, чтобы наполнить интересом каждый час работы и страданий людей, достаточны, чтобы покупать им хлеб, оплачивать их шлюх, стрелять любовников их жен, перевязывать их раны или даже сделать их обременённые тяготами жизни достаточно яркими, чтобы заставить их захотеть прожить их.

This mighty actor, backed up with fantastic personal potential, made the mistake of thinking the theme of liberty and his own great role upon the stage was enough to interest all the working, suffering hours of men, buy their bread, pay their whores, shoot their wives' lovers and bind their wounds or even put enough drama into very hard pressed lives to make them want to live it.

Нет, к несчастью, Боливар был единственным актёром на этой сцене, и никакой другой человек в мире не был для него реален.

No, Bolivar was unfortunately the only actor on the stage and no other man in the world was real to him.

И вот он умер. Они любили его. Но они тоже были на сцене, где они умирали по его сценарию свободы или по сценарию Руссо, – но у них не было сценария для их собственных настоящих жизней.

And so he died. They loved him. But they were also on the stage too, where they were dying in his script or Rousseau's script for liberty but no script for living their very real lives.

Он был величайшим полководцем во всей истории, если принять в расчёт те препятствия и земли, через которые он прошёл в своих сражениях, и тех людей, которых он встретил.

He was the greatest military general in any history measured against his obstacles, the people and the land across which he fought.

Но он потерпел полное поражение и привел к полному поражению своих друзей.

And he was a complete failure to himself and his friends.

При этом он был одним из величайших людей, живших тогда на свете. Так что это показывает, насколько ничтожны должны быть остальные, кто занимает положение вождей среди людей.

While being one of the greatest men alive at that. So we see how truly shabby others in leaders' boots amongst men must be.

Трагедия Мануэлы Саенс, возлюбленной Боливара, состояла в том, что Боливар никогда не находил ей применения, никогда, в действительности, не делил с ней власть, никогда не защищал её и не ценил высоко.

The tragedy of Manuela Saenz as Bolivar's mistress was that she was never used, never really had a share and was neither protected nor honored by Bolivar.

Она была умной, эффектной женщиной, обладающей фантастической верностью, одарённостью и выдающимся «чутьём», способная сослужить великую службу и доставить громадное удовлетворение. И только её способность приносить удовлетворение и была использована, и то от случая к случаю и даже бесчестно.

Here was a clever, spectacular woman of fantastic fidelity and skill, with an enormous "flaire", capable of giving great satisfaction and service. And only her satisfaction ability was taken and that not consistently nor even honestly.

Прежде всего, Боливар так никогда на ней и не женился. Он никогда ни на ком не женился. Это создавало брешь фантастических размеров в любой защите - которую она когда-либо могла создать – от своих или его врагов, каковых была тьма. Таким образом, первой её ошибкой было то, что она не сумела каким-либо способом стать его женой.

In the first place, Bolivar never married her. He never married anybody. This opened up a fantastic breach in any defense she could ever make against her or his enemies who were legion. So her first mistake was in not in some way contriving a marriage.

У неё был равнодушный муж, которому её, в сущности, продали, и она допустила, чтобы это косвенным путём разрушило её жизнь.

Она была слишком самоотверженной, чтобы сохранять реальность в своих очень хитрых интригах.

She was too selfless to be real in all her very able plotting.

Для решения этой проблемы с женитьбой она могла бы изобрести сколько угодно способов.

For this marriage problem she could have engineered any number of actions.

У неё была прочная дружба со всеми его доверенными советниками, даже с его старым учителем. И всё же она ничего не устроила для себя.

She had the solid friendship of all his trusted advisers, even his old tutor. Yet she arranged nothing for herself.

Она была бесконечно преданной, совершенно выдающейся, но абсолютно неспособной на деле осуществить что-либо определённое.

She was utterly devoted, completely brilliant and utterly incapable of really bringing off an action of any final kind.

Она нарушала формулу Могущества в том, что не осознавала, что оно у неёесть.

She violated the power formula in not realizing that she had power.

Мануэла столкнулась с мужчиной, с которым трудно было иметь дело. Иона не обладала достаточными знаниями, чтобы сделать свой двор эффективным. Она его создала. Но она не знала, что с ним делать.

Manuela was up against a hard man to handle. But she did not know enough to make her own court effective. She organized one. She did not know what to do with it.

Самой смертельной её ошибкой было то, что она не привела Сантандера, главного врага Боливара, к краху. Это стоило ей всего того, что у неё было перед и после смерти Боливара. В течение долгого времени она знала, что Сантандера надо убить. Она говорила это или писала об этом каждые несколько дней. И всё же она ни разу не обещала какому-нибудь молодому офицеру приятную ночь или пригоршню золота за то, чтобы это осуществить – и это в те времена, когда дуэли были в моде. Это всё равно что стоять и обсуждать, что необходимо застрелить хорошо видимого волка, который пожирает в саду цыплят, и даже держать ружьё и ни разу не поднять его, тогда как твои цыплята пропадают из года в год.

Her most fatal mistake was in not bringing down Santander, Bolivar's chief enemy. That cost her everything she had before the end and after Bolivar died. She knew for years Santander had to be killed. She said it or wrote it every few days. Yet never did she promise some young officer a nice night or a handful of gold to do it in a day when duelling was in fashion. It's like standing around discussing how the plainly visible wolf in the garden that's eating the chickens must be shot, even holding a gun, and never even lifting it while all one's chickens vanish for years.

На земле, переполненной священниками, она так и не «приручила» какогонибудь священника, чтобы осуществить свои цели.

In a land overridden with priests she never got herself a tame priest to bring about her ends.

Она была потрясающим разведчиком. Но она снабжала своими данными человека, который не мог предпринимать никаких действий, чтобы защитить себя или своих друзей, и который мог только эффектно сражаться. Она не понимала этого, а также не взяла на себя обязанности шефа тайной полиции. Её ошибкой было ждать, когда её попросят прийти к нему и начать действовать. Она добровольно стала его лучшим политическим тайным агентом. Поэтому ей следовало принять на себя и дополнительные роли.

She was a fantastic intelligence officer. But she fed her data to a man who could not act to protect himself or friends, who could only fight armies dramatically.

Она следила за его перепиской, была в дружеских отношениях с его секретарями. И при этом она ни разу не выпросила, не подделала, не выкрала ни одного документа, чтобы отделаться от врагов, предоставляя этот документ либо Боливару, либо своему двору. А там, где этика была на таком низком уровне, это было фатально.

She did not see this and also quietly take on the portfolio of secret police chief. Her mistake was waiting to be asked — to be asked to come to him, to act. She voluntarily was his best political intelligence agent. Therefore she should have also assumed further roles.

Она открыто полемизировала и яростно, как в битве, сражалась с окружавшим её сбродом.

She guarded his correspondence, was intimate with his secretaries. And yet she never collected or forged or stole any document to bring down enemies either through representations to Bolivar or a court circle of her own. And in an area with that low an ethic, that's fatal.

В её распоряжении были огромные суммы денег. На земле продажных индейцев она никогда не потратила ни гроша, чтобы подкупить какого-нибудь громилу или хотя бы достать надёжную улику.

She openly pamphleteered and fought violently as in a battle against her rabble.

Когда ей было достаточно просто открыть рот, чтобы получить любое конфискованное у роялистов поместье, она начала судебный процесс по вопросу законно принадлежащего ей наследства и так и не выиграла его, а другой выиграла, но так ничего и не получила.

She had a great deal of money at her disposal. In a land of for-sale Indians she never used a penny to buy a quick knife or even a solid piece of evidence.

Они жили на границе зыбучих песков. А она так и не купила ни доски, ни верёвки.

When merely opening her lips she could have had any sequestrated Royalist estate she went to litigation for a legitimate legacy never won and another won but never paid.

Увлечённая великолепием происходящего, полностью преданная делу, будучи способным и грозным противником, она не предпринимала никаких действий.

They lived on the edge of quicksand. She never bought a plank or a rope.

Она ждала, чтобы её позвали к нему, даже когда он умирал изгнанным.

Carried away by the glory of it all, devoted completely, potentially able and a formidable enemy, she did not act.

Его господство над нею, никогда не подчинявшейся никому другому, было слишком неограниченным для выживания их обоих.

She waited to be told to come to him even when he lay dying and exiled.

Ошибки, которые ей приписывали (на которые в то время указывали как на её капризы и притворство), не были её упущениями. Они лишь делали её интересной. Они были далеко не смертельными.

His command over her who never obeyed any other was too absolute for his own or her survival.

Она не была настолько безжалостной, чтобы возместить недостаток его безжалостности, и настолько предусмотрительной, чтобы возместить недостаток его предусмотрительности.

Her assigned mistakes (pointed out at the time as her caprice and play acting) were not her errors. They only made her interesting. They were far from fatal.

Пути, доступные ей для приобретения состояния и для действий, были свободными от преград. Дорога, простирающаяся до горизонта.

She was not ruthless enough to make up for his lack of ruthlessness and not provident enough to make up for his lack of providence.

Она храбро сражалась, но просто не предпринимала никаких действий. Она была актрисой лишь для театра.

И из-за этого она умерла. И позволила Боливару умереть из-за этого.

She fought bravely but she just didn't take action.

Мануэла ни разу не огляделась и не сказала: «Послушайте, дела не должны идти настолько неправильно. У моего милого – полконтинента, а его войска преданы и мне. И всё же эта женщина запустила в нас гнилым помидором!».

She was an actress for the theatre alone.

Ни разу Мануэла не сказала врачу Боливара, который по слухам был её любовником: «Скажите этому человеку, что он не выживет, если я не буду подле него, и твердите это ему, пока он в это не поверит, или у нас будет другой врач».

And she died of it. And she let Bolivar die because of it.

Перед ней был весь мир. Тогда как Теодора, жена константинопольского императора Юстиниана I, простая циркачка и шлюха, управляла жёстче своего мужа за его спиной – Мануэла ни разу не принесла бушель золота, чтобы Боливар отдал его своим солдатам, которые ничего не получали, сказав при этом: «Просто нашла, милый» – на его: «Откуда, чёрт возьми...?», после того как кто-то предприимчивый из её собственного окружения или её друзей-офицеров требовал бы выкуп за то, чтобы выпустить из тюрьмы пленных роялистов. Она ни разу не отдала дочь какого-нибудь ропщущего против неё семейства солдатам-неграм и не спросила затем: «Ну, какое слишком разговорчивое семейство следующее?».

Never once did Manuela look about and say, "See here, things musn't go this wrong. My lover holds half a continent and even I hold the loyalty of battalions. Yet that woman threw a fish!"

Она даже имела звание полковника, но пользовалась им лишь потому, что днём носила мужскую одежду. Это была жестокая, безжалостная страна, а не детский сад.

Never did Manuela tell Bolivar's doctor, a rumoured lover, "Tell that man he will not live without my becoming a constant part of his entourage, and tell him until he believes it or we'll have a new physician around here."

Так что Мануэла, не имевшая ни гроша и будучи непредусмотрительной, умерла нелегкой смертью, в нищете, изгнанная врагами и покинутая друзьями.

The world was open. Where Theodosius, the wife of Emperor Justinian II of Constantinople, a mere circus girl and a whore, ruled harder than her husband but for her husband behind his back — and made him marry her as well, Manuela never had any bushel basket of gold brought in to give Bolivar for his unpaid troops with a "Just found it, dear" to his "Where on Earth . . . .?" after the Royalist captives had been carefully ransomed for gaol escapes by her enterprising own entourage and officer friends. She never handed over any daughter of a family clamoring against her to Negro troops and then said, "Which oververbal family is next?"

А почему бы друзьям и не покинуть её? Они все были сражены нищетой до такой степени, что не в состоянии были помочь ей, несмотря на то, что хотели, потому что когда-то у неё была власть сделать их платёжеспособными. А она ею не воспользовалась. Они жили в нищете до того, как победили, но они-то в конце концов контролировали страну. Зачем же после победы превращать жизнь в нищете во вредную привычку?

She even held a colonel's rank but only used it because she wore man's clothing afternoons. It was a brutal, violent, ruthless land, not a game of musical chairs.

Так что мы видим две трогательные, действительно очень почитаемые, но живущие напоказ личности, обе на сцене и обе очень далёкие от реальности всего происходящего.

And so Manuela, penniless, improvident, died badly and in poverty, exiled by enemies and deserted by her friends.

Вы можете сказать: «Но если бы они не были такими идеалистами, они бы никогда так упорно не сражались и не освободили бы полконтинента», – или:

But why not deserted by her friends? They had all been poverty-stricken to a point quite incapable of helping her even though they wanted to — for she once had the power to make them solvent. And didn't use it. They were in poverty before they won but they did eventually control the land. After that why make it a bad habit?

«Если бы она опустилась до таких интриг или если бы он был известен своими жестокими политическими действиями, они бы так и не стали такими сильными и их бы никогда не любили».

Всё это само по себе очень идеалистично. Они умерли в канаве, их не любили, их ненавидели и презирали – двух порядочных, храбрых людей, почти идеальных для этого мира.

And so we see two pathetic, truly dear, but tinsel figures, both on a stage, both far removed from the reality of it all.

Истинный герой и истинная героиня. Но на сцене, а не в жизни. Непрактичные и непредусмотрительные, без малейшего дара – хотя бы у одного из них – воспользоваться властью, которую они смогли сосредоточить в своих руках.

And one can say, "But if they had not been such idealists they never would have fought so hard and freed half a continent," or "If she had stooped to such intrigue or he had been known for violent political actions they would never have had the strength and never would have been loved."

Данная история Боливара и Мануэлы – это одна из самых печальных трагедий.

All very idealistic itself. They died "in the ditch" unloved, hated and despised, two decent brave people, almost too good for this world.

Они сражались со скрытым врагом – церковью; они были убиты своими собственными друзьями.

A true hero, a true heroine. But on a stage and not in life. Impractical and improvident and with no faintest gift either one to use the power they could assemble.

Но обратите внимание, насколько непрактично не дать своим друзьям достаточной власти, когда у вас есть что отдать. Вы всегда сможете передать какую-то её часть другому, если первый потерпит крах из-за своей неспособности. И всегда можно подстрелить как зайца на охоте того, кто захочет воспользоваться переданной ему властью для того, чтобы убить вас, если у вас есть другие друзья.

This story of Bolivar and Manuela is a tragedy of the most piteous kind.

Жизнь – это не сцена, чтобы принимать позу и говорить: «Полюбуйтесь на меня!», «Полюбуйтесь на меня!», «Полюбуйтесь на меня!». Если кому-то приходится вести жизнь властителя или жить рядом с властителем, то надо и обращаться с этим как с жизнью. В жизни есть кровь. В ней есть страдания. В ней есть голод. И в ней должно быть право стрелять в своих врагов, до тех пор пока не наступит золотой век.

They fought a hidden enemy, the Church; they were killed by their friends.

Аберрированный человек в его теперешнем состоянии не способен и на три минуты сохранить провозглашённый золотой век, даже если ему дать все инструменты и все богатства этого мира.

But don't overlook how impractical it is not to give your friends power enough when you have it to give. You can always give some of it to another if the first one collapses through inability. And one can always be brought down like a hare at a hunt who seeks to use the delegated power to kill you — if you have the other friends.

Если человек живёт жизнью властителя или живёт рядом с властителем, он должен сосредоточивать в своих руках власть как можно скорее, и передавать её настолько быстро, насколько это возможно, и использовать в каждом гуманоиде, находящемся в пределах досягаемости, всё, на что тот способен, и даже сверх этого, если этот властитель или его приближённый вообще намеревается жить.

Life is not a stage for posturing and "Look at me!" "Look at me." "Look at me." If one is to lead a life of command or a life near to command one must handle it as life. Life bleeds. It suffers. It hungers. And it has to have the right to shoot its enemies until such time as comes a golden age.

А если вы не избираете себе такую жизнь, тогда идите на сцену и будьте настоящим актёром. Не надо убивать людей, притворяясь, что это понарошку. Ещё можно стать отшельником, или студентом, или клерком. Или изучать бабочек, или заняться теннисом.

Потому что человек становится связанным определёнными естественными законами, и эти законы не отменить; он становится связанным ими в тот момент, когда он начинает завоевание, либо в качестве ответственного, либо в качестве его приближённого, либо человека в его штабе или его армии. И самый главный закон – если вы стремитесь побеждать – это, конечно, побеждать. Но при этом продолжать обеспечивать тем, что именно необходимо побеждать, и обеспечивать врагами, которых необходимо одолеть.

If one would live a life of command or one near to a command, one must then accumulate power as fast as possible and delegate it as quickly as feasible and use every humanoid in long reach to the best and beyond his talents if one is to live at all.

Боливар доводил свой цикл до «свободы» и на этом заканчивал. У него никогда не было других планов относительно того, что делать дальше. У него кончились земли, которые можно было бы освободить. Потом он не знал, что с ними делать, а также не имел достаточного понимания, чтобы найти что-нибудь ещё, что можно было бы освободить. Но конечно же, все игры, имеющие предел, подходят к концу. И когда это происходит, игроки падают на поле и становятся тряпичными куклами, если кто-то хотя бы не скажет им, что игра закончилась и что у них больше нет ни игры, ни раздевалки, ни дома, а только это поле.

If one does not choose to live such a life then go on the stage and be a real actor. Don't kill men while pretending it isn't real. Or one can become a recluse or a student or a clerk. Or study butterflies or take up tennis.

И они лежат на этом поле, не замечая, что больше не может быть никакой игры, так как другая команда убежала, и немного погодя им придётся делать чтонибудь; а если вождь и его сподвижница тоже сидят на траве, как тряпичные куклы, конечно же, нет никакой игры. И поэтому игроки начинают сражаться между собой, просто чтобы иметь игру. А если вождь затем говорит: «Нет, нет», а его сподвижница не говорит: «Милый, позвони-ка лучше «Балтиморским иволгам» и договорись на субботу», тогда, конечно, бедные игроки, которым до смерти скучно, говорят: «Он вне игры», «Она вне игры», «Ну а мы разобьёмся на две команды и сыграем».

For one is committed to certain irrevocable natural laws the moment one starts out upon a conquest, either as the man in charge or a person near to him or on his staff or in his army. And the foremost law, if one's ambition is to win, is of course to win.

Именно это и случилось с Боливаром и Мануэлой. От них должны были избавиться, потому что не было игры и они не создали никакой другой игры, в которую можно было бы играть, в то же время запрещая единственно доступную игру – мелкие гражданские войны.

But also to keep on providing things to win and enemies to conquer.

Целый континент, на котором были главные из существовавших тогда рудников мира, целые народы были оставлены сидеть – «освобождёнными». И никто не владел этим континентом, прежние владельцы ушли. Эти рудники не отдали тем людям ни во владение, ни в управление. Никакой игры.

Bolivar let his cycle run to "freedom" and end there. He never had another plan beyond that point. He ran out of territory to free. Then he didn't know what to do with it and didn't know enough, either, to find somewhere else to free. But of course all limited games come to end. And when they do their players fall over on the field and become rag dolls unless somebody at least tells them the game has ended and they have no more game nor any dressing room or houses but just that field.

И если Боливар не был достаточно умён, чтобы сделать это, он мог бы, по крайней мере, сказать: «Ну что же! Таким негодникам, как вы, предстоит потратить изрядное количество времени на то, чтобы наладить дело, но это уж не моя забота. Вы выбираете правительство нужного вам толка и решаете, каким ему быть. Моё дело – военные. А теперь я забираю свои прежние имения, и близлежащие роялистские, и ещё изумрудные рудники, просто так, на память, и мы с

And they lie upon the field, not noticing there can be no more game since the other team has fled and after a bit they have to do something and if the leader and his consort are sitting over on the grass being rag dolls too, of course there isn't any game. And so the players start fighting amongst themselves just to have a game. And if the leader then says, "No, no" and his consort doesn't say, "Honey, you better phone the Baltimore Orioles for Saturday", then of course the poor players, bored stiff, say, "He's out." "She's out." "Now we're going to split the team in half and have a game."

Мануэлей отправляемся домой». И он должен был бы это сказать через пять минут после того, как в Перу разбили последнюю роялистскую армию.

And that's what happened to Bolivar and Manuela. They had to be gotten rid of for there was no game and they didn't develop one to play while forbidding the only available game — minor civil wars.

И все его сотрудники и тысячное войско, которым он давал земли, тут же проворно ушли бы с ним. И люди, после нескольких воплей ужаса из-за того, что их покидают, тут же набросились бы друг на друга, мечами построили бы тут страну, там город и занялись бы, из чистейшего самосохранения, новой жизненно важной игрой под названием «Кто же теперь будет Боливаром?»

A whole continent containing the then major mines of the world, whole populations were left sitting there, "freed". But none owned any of it though the former owners had left. They weren't given it. Nor were they made to manage it. No game.

И тогда, по приходу домой, ему следовало бы сказать: «Представляешь, Мануэла, вон те славные леса видятся мне ужасно роялистскими, а также и тот миллион гектаров пастбищ. Их владелец бросал в нас гнилыми роялистскими помидорами, помнишь? Так вот, это всё твоё».

And if Bolivar had not been smart enough for that he could at least have said, "Well! You monkeys are going to have quite a time getting the wheels going but that's not my job. You decide on your type of government and what it's to be. Soldiers are my line. Now I'm taking over those old estates of mine and the Royalist ones near by and the emerald mines just as souvenirs and me and Manuela we're going home." And he should have said that 5 minutes after the last Royalist army was defeated in Peru.

И вся остальная страна сделала бы то же самое и принялась за новую игру под названием «Ты был роялистом».

And his official family with him, and a thousand troops to which he was giving land would have moved right off smartly with him. And the people after a few screams of horror at being deserted would have fallen on each other, sabered a state together here and a town there and gotten busy out of sheer self protection in a vital new game, "Who's going to be Bolivar now?"

А в честь Боливара и Мануэлы НА КАЖДОМ ШАГУ воздвигались бы статуи сразу же, как только добрались бы с заказами до Парижа представители их поклонников из народа.

Then when home he should have said, "Say those nice woods look awfully Royalist to me, and also those 1,000,000 hectares of grazing land, Manuela. Its owner once threw a Royalist fish, remember? So that's yours."

«Боливар, приходи править нами!» – должно было бы получить в ответ: «Я не вижу неосвобождённой Южной Америки. Когда увидите, что приближается французская или испанская армия, тогда возвращайтесь и скажите мне».

And the rest of the country would have done the same and gotten on with the new game of "You was a Royalist".

Это бы подействовало. И эта бедная пара умерла бы тогда достаточно обожаемой, в ореоле славы и (что, возможно, более важно) в своих собственных постелях, а не в канаве.

А если бы им нужно было продолжать управлять, они могли бы объявить новую игру под названием «Заплати солдатам и офицерам роялистскими землями». А когда закончилась бы эта – игру под названием «Выгоняй церковь и раздавай её земли бедным дружественным индейцам».

"Bolivar, come rule us!" should have gotten an "I don't see any unfree South America. When you see a French or Spanish army coming, come back and tell me."

Вы не можете вечно стоять и раскланиваться у рампы, когда нет представления, даже если вы прекрасный актёр. Кто-нибудь другой может найти любой сцене лучшее применение, чем наипрекраснейший актёр, который не будет её использовать.

That would have worked. And this poor couple would have died suitably adored . in the sanctity of glory and (perhaps more importantly) in their own beds, not "in a ditch".

Человек слишком аберрирован, чтобы понять хотя бы семь положений, касающихся власти.

And if they had had to go on ruling they could have declared a new game of "pay the soldiers and officers with Royalist land". And when that was a gone game, "Oust the Church and give its land to the poor friendly Indians".

1. Множество людей живут своей жизнью. И если вы вождь, то вы должны либо позволить им жить своей жизнью, либо активно вести их по этой жизни.

You can't stand bowing back of the footlights forever with no show even if you are quite an actor. Somebody else can make better use of any stage than even the handsomest actor who will not use it.

Man is too aberrated to understand at least 7 things about Power:

1. Life is lived by lots of people. And if you lead you must either let them get on with it or lead them on with it actively.

2. When the game or the show is over, there must be a new game or a new show. And if there isn't somebody else is jolly well going to start one and if you won't let anyone do it the game will become "getting you".

3. If you have power use it or delegate it or you sure won't have it long.

«В политике я симпатизирую Джиггсу». Полный уход от власти действительно опасен.

4. When you have people use them or they will soon become most unhappy and you won't have them any more.

Но мы не можем все быть вождями или людьми, напыщенно расхаживающими в свете рампы, и поэтому есть ещё кое-что, что следует знать об этом.

5. When you move off a point of power, pay all your obligations on the nail, empower all your friends completely and move off with your pockets full of artillery, potential blackmail on every erstwhile rival, unlimited funds in your private account and the addresses of experienced assassins and go live in Bulgravia and bribe the police. And even then you may not live long if you have retained one scrap of domination in any camp you do not now control or if you even say, "I favour Politician Jiggs." Abandoning power utterly is dangerous indeed.

1. Когда вы находитесь рядом с тем, кто у власти, добейтесь, чтобы вам передали некоторую её часть, потому что вас могут пристрелить, приятель, пристрелить, поскольку положение рядом с властью очень приятное, но опасное, всегда опасное, открытое для насмешек любого врага этой власти, который не осмеливается действительно пнуть того, кто у власти, но способен пнуть вас. Итак, чтобы жить под сенью власти или работать на неё, вы сами должны приобретать власть и ПОЛЬЗОВАТЬСЯ властью, которой достаточно для того, чтобы самому постоять за себя – без ворчания начальству о том, что «надо убить Пита», говорите ли вы это открытым текстом или используете скрыто более подавляющие методы, поскольку это разрушает власть, поддерживающую вашу власть. Властителю не нужно знать всех плохих новостей, и если он действительно является властителем, то он не будет спрашивать всё время: «Что делают у двери все эти трупы?». И если вы умны, то вы никогда не позволите кому-либо думать, что ОН их убил, – это ослабляет вас и вредит источнику власти. «Видите ли, босс, что касается этих трупов, никто и не подумает, что это ваших рук дело. Вон та, видите там, – чьи розовые ноги торчат, я ей не нравился».

But we can't all be leaders or figures strutting in the limelight and so there's more to know about this:

«Ну ладно, – скажет он, если он действительно является властителем, – зачем же ты беспокоишь меня по этому поводу, если это уже сделано и это сделал ты? Где мои синие чернила?» Или: «Капитан, трое береговых патрульных скоро будут здесь с вашим коком Добером, и они захотят рассказать вам, что он избил Симеона». «Кто такой Симеон?» «Он клерк в конторе вашего врага в центре города». «Ладно, когда они уйдут, отведите Добера в травмпункт, чтобы ему оказали необходимую помощь. Ах да, повысьте ему жалование». Или: «Сэр, я могу подписывать приказы по отделению?» «Конечно».

When you're close to power get some delegated to you, enough to do your job and protect yourself and your interests, for you can be shot, fellow, shot, as the position near power is delicious but dangerous, dangerous always, open to the taunts of any enemy of the power who dare not really boot the power but can boot you. So to live at all in the shadow or employ of a power you must yourself gather and USE enough power to hold your own-without just nattering to the power to "kill Pete", in straightforward or more suppressive veiled ways to him as these wreck the power that supports yours. He doesn't have to know all the bad news and if he's a power really he won't ask all the time, "What are all those dead bodies doing at the door?" And if you are clever, you never let it be thought HE killed them — that weakens you and also hurts the power source. "Well, boss, about all those dead bodies, nobody at all will suppose you did it. She over there, those pink legs sticking out, didn't like me." "Well," he'll say if he really is a power, "why are you bothering me with it if it's done and you did it. Where's my blue ink?" Or "Skipper, three shore patrolmen will be along soon with your cook, Dober, and they'll want to tell you he beat up

1. И, наконец, последнее и самое важное: раз уж все мы не на сцене, где наши имена горят неоном, то всегда устремляйте свои усилия на укрепление власти того, от чьей власти вы зависите. Это может быть либо больше денег для того, у кого есть власть, либо больший покой, либо обеспечение того, кто у власти, грозной защитой от нападок критика. Или это может быть даже глухой звук падения в темноте трупа одного из его врагов или восхитительное пламя пожара, охватившего весь вражеский лагерь, в качестве сюрприза ко дню рождения.

Если вы работаете таким образом, а тот, кто стоит у власти и с кем вы работаете или от кого зависите, имеет хотя бы некоторое представление о том, как быть у власти, и если вы заставляете других работать таким образом, тогда фактор власти расширяется, и расширяется, и расширяется, поэтому и вы получаете сферу власти, большую, чем та, которую вы имели бы, работая в одиночку. Настоящие властители появляются в результате подобных тесно сплочённых заговоров, когда люди проталкивают наверх кого-то, в чьё лидерство они поверили. И если они правы, а также если они заботятся о своём человеке и оберегают его от изнурительного труда, от необходимости сердиться или от недостоверных сведений, то они накапливают неотразимую, неумолимую силу. Никогда не чувствуйте себя слабее из-за того, что вы работаете на кого-то более сильного. Единственная причина неудачи человека заключается в том, что он утомляет или ослабляет ту силу, от которой зависит. Все неудачи сохранить власть тому, кто обладает властью, – это неудачи в том, чтобы способствовать увеличению силы, продолжительности деятельности и укреплению здоровья и власти того, кто находится у власти. Для того чтобы существовала преданность, требуется активный вклад как со стороны того, кто у власти, так и с вашей стороны в того, кто у власти.

7. And lastly and most important, for we all aren't on the stage with our names in lights, always push power in the direction of anyone on whose power you depend. It may be more money for the power, or more ease, or a snarling 'defense of the power to a critic, or even the dull thud of one of his enemies in the dark, or the glorious blaze of the whole enemy camp as a birthday surprise.

Если бы Боливар и Мануэла знали эти положения, их жизнь была бы эпосом, а не трагедией. Они жили бы по сей день и не умерли бы «в канаве», лишённые почестей, которые они действительно заслужили своими настоящими достижениями. И не получилось бы так, что о Мануэле, настоящей героине, не упоминается даже в архивах её страны.

If you work like that and the power you are near or depend upon is a power that has at least some inkling about how to be one, and if you make others work like that, then the power-factor expands and expands and expands and you too acquire a sphere of power bigger than you would have if you worked alone. Real powers are developed by tight conspiracies of this kind pushing someone up in whose leadership they have faith. And if they are right and also manage their man and keep him from collapsing through overwork, bad temper or bad data, a kind of Juggernaut builds up. Don't ever feel weaker because you work for somebody stronger. The only failure lies in taxing or pulling down the strength on which you depend. All failures to remain a power's power are failures to contribute to the strength and longevity of the work, health and power of that power. Devotion requires active contribution outwards from the power as well as in.

Храбрые, храбрые люди. Но если это может произойти с такими звёздными личностями, которым в дар отпущены способности, в десять раз большие, чем у самых способных из остальных смертных, с людьми, которые смогли собрать толпы черни на необозримых землях и победить одну из самых главных мировых держав, существовавших в то время, не имея ни денег, ни оружия, единственно за счёт личных качеств, каким же тогда должно быть невежество и замешательство у человеческих вождей вообще, тем более у незначительных людей, которые, спотыкаясь, проживают свои жизни, полные скуки и страданий?

Давайте просветим их, а? Невозможно жить в мире, в котором даже великие вожди не могут вести за собой.

If Bolivar and Manuela had known these things they would have lived an epic, not a tragedy. They would not have "died in the ditch", he bereft of really earned praise for his real accomplishments even to this day. And Manuela would not be unknown even in the archives of her country as the heroine she was.

Brave, brave figures. But if this can happen to such stellar personalities gifted with ability tenfold over the greatest of other mortals, to people who could take a rabble in a vast impossible land and defeat one of Earth's then foremost powers, with no money or arms, on personality alone, what then must be the ignorance and confusion of human leaders in general, much less little men stumbling through their lives of boredom and suffering?

Let us wise them up, huh? You can't live in a world where even the great leaders can't lead.