Вы думаете, я говорю о какой-то прошлой смерти; вовсе нет. Я говорю о факсимиле сочувствия, которое я подцепил, когда мне было где-то полтора года, – очевидно, после смерти моего прадеда. И это... так вот, если его призрак витает где-то здесь, рядом с этим сервисным факсимиле... я почти убил себя. Я начал проходить большое количество эмоциональных кривых, и жизнь выглядела все более и более интересной, а затем я попытался подняться со стула и не смог этого сделать. Я захотел узнать, что все это значит, и начал проходить еще несколько эмоциональных кривых, а затем вдруг вспомнил, что у моего прадеда была тросточка, черная тросточка, на конце которой была голова собаки, сделанная из чистого золота. Это была такая вот замечательная маленькая штучка, голова собаки из чистого золота.

Вы думаете, я говорю о какой-то прошлой смерти; вовсе нет. Я говорю о факсимиле сочувствия, которое я подцепил, когда мне было где-то полтора года, – очевидно, после смерти моего прадеда. И это... так вот, если его призрак витает где-то здесь, рядом с этим сервисным факсимиле... я почти убил себя. Я начал проходить большое количество эмоциональных кривых, и жизнь выглядела все более и более интересной, а затем я попытался подняться со стула и не смог этого сделать. Я захотел узнать, что все это значит, и начал проходить еще несколько эмоциональных кривых, а затем вдруг вспомнил, что у моего прадеда была тросточка, черная тросточка, на конце которой была голова собаки, сделанная из чистого золота. Это была такая вот замечательная маленькая штучка, голова собаки из чистого золота.

Факсимиле, которое я только что закончил стирать, было факсимиле смерти моей собаки, когда мне было четырнадцать лет, и это оказалось связано с тростью, на конце которой была голова собаки, а она была связана со смертью моего прадеда, произошедшей, когда мне был где-то год и три месяца и я болел пневмонией. Так вот, это очень интересно, что может быть связь такого рода.

Факсимиле, которое я только что закончил стирать, было факсимиле смерти моей собаки, когда мне было четырнадцать лет, и это оказалось связано с тростью, на конце которой была голова собаки, а она была связана со смертью моего прадеда, произошедшей, когда мне был где-то год и три месяца и я болел пневмонией. Так вот, это очень интересно, что может быть связь такого рода.

Разумеется, вы знаете, что у вас может быть сервисное факсимиле практически для чего угодно на свете, что только происходило с вами. У вас, несомненно, есть инграммы и контрусилия, связанные с тем, что вас когда-то затоптали слоны, и с тем, что вы оказались в гуще беспорядков, организованных республиканцами в попытке добиться избрания Авраама Линкольна. На самом деле у вас полно таких вещей, причем когда Дианетика только появилась, мы и не подозревали об этом. Так что вы всегда можете подогнать одно из этих факсимиле под ваши обстоятельства; вы всегда можете сделать это.

Разумеется, вы знаете, что у вас может быть сервисное факсимиле практически для чего угодно на свете, что только происходило с вами. У вас, несомненно, есть инграммы и контрусилия, связанные с тем, что вас когда-то затоптали слоны, и с тем, что вы оказались в гуще беспорядков, организованных республиканцами в попытке добиться избрания Авраама Линкольна. На самом деле у вас полно таких вещей, причем когда Дианетика только появилась, мы и не подозревали об этом. Так что вы всегда можете подогнать одно из этих факсимиле под ваши обстоятельства; вы всегда можете сделать это.

Ну да ладно, это всего лишь вступление; мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто мне стало хуже. На самом деле мне не стало хуже. Суть в том, что, – я никогда не знал об этом, но мои ноги – от поясницы и ниже, – очевидно, находились вне вэйланса большую часть моей жизни. Что ж, жизнь – это очень интересная штука.

Ну да ладно, это всего лишь вступление; мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто мне стало хуже. На самом деле мне не стало хуже. Суть в том, что, – я никогда не знал об этом, но мои ноги – от поясницы и ниже, – очевидно, находились вне вэйланса большую часть моей жизни. Что ж, жизнь – это очень интересная штука.

Сегодня я не подготовил ничего конкретного, о чем я мог бы вам рассказать... ничего поразительного. То есть ничего поразительного с точки зрения Дианетики. Я могу представить себе, что у половины людей, занимающихся сферой разума, волосы встали бы дыбом при изучении сотой доли тех данных, которые у нас здесь накопились за последние пару недель, включая доказательства этих данных. Эти люди просто пойдут в сумасшедший дом и сдадутся туда, вероятно даже из чувства раскаяния. Да, это забавно. Очень забавно.

Сегодня я не подготовил ничего конкретного, о чем я мог бы вам рассказать... ничего поразительного. То есть ничего поразительного с точки зрения Дианетики. Я могу представить себе, что у половины людей, занимающихся сферой разума, волосы встали бы дыбом при изучении сотой доли тех данных, которые у нас здесь накопились за последние пару недель, включая доказательства этих данных. Эти люди просто пойдут в сумасшедший дом и сдадутся туда, вероятно даже из чувства раскаяния. Да, это забавно. Очень забавно.

Что ж, сегодня я хочу поговорить с вами об одном предмете, который имеет очень, очень романтическое, скверно звучащее название: цели умерших людей. Что-тоиз разряда того, что я мог бы написать для журнала «Приключения», когда только закончил колледж и носился там и сям. Цели умершего человека.

Что ж, сегодня я хочу поговорить с вами об одном предмете, который имеет очень, очень романтическое, скверно звучащее название: цели умерших людей. Что-тоиз разряда того, что я мог бы написать для журнала «Приключения», когда только закончил колледж и носился там и сям. Цели умершего человека.

Здесь сегодня нет ни одного человека, который не продолжал бы жить в своем временном континууме, пытаясь реализовать стремления, которые ему не хочется иметь, которые ему не нужны и которые он не может реализовать просто потому, что он завершает жизнь умершего человека. Мрачновато, да?

Здесь сегодня нет ни одного человека, который не продолжал бы жить в своем временном континууме, пытаясь реализовать стремления, которые ему не хочется иметь, которые ему не нужны и которые он не может реализовать просто потому, что он завершает жизнь умершего человека. Мрачновато, да?

Я лоб в лоб столкнулся с этим механизмом в июле 1950 года при изучении того, что мы называем кейсом в гробу. Многие преклиры ложились на кушетку, скрещивали вот так руки, а вы говорили: «Итак, давайте пройдем случай, когда вы чувствовали очень радостное возбуждение». Очевидно, что этот человек лежит в гробу. Человек, которому, быть может, двадцать шесть, двадцать семь лет, выглядит так, словно ему... сорок, пятьдесят, шестьдесят. Невероятно. Зачем? Какая польза для выживания от того, чтобы быть мертвым?

Я лоб в лоб столкнулся с этим механизмом в июле 1950 года при изучении того, что мы называем кейсом в гробу. Многие преклиры ложились на кушетку, скрещивали вот так руки, а вы говорили: «Итак, давайте пройдем случай, когда вы чувствовали очень радостное возбуждение». Очевидно, что этот человек лежит в гробу. Человек, которому, быть может, двадцать шесть, двадцать семь лет, выглядит так, словно ему... сорок, пятьдесят, шестьдесят. Невероятно. Зачем? Какая польза для выживания от того, чтобы быть мертвым?

Так вот, у меня появилась масса вопросов, и на самом деле благодаря этим вопросам я столкнулся с прошлыми смертями – как если бы товарный поезд ехал по рельсам, никому не мешая, и вдруг совершенно неожиданно оказался в Бельгийском Конго, вместо Айовы, да еще превратился бы в цирковой вагон. И мое недоумение было недоумением инженера, который попал в такого рода ситуацию, потому что именно это, в общем-то, и произошло.

Так вот, у меня появилась масса вопросов, и на самом деле благодаря этим вопросам я столкнулся с прошлыми смертями – как если бы товарный поезд ехал по рельсам, никому не мешая, и вдруг совершенно неожиданно оказался в Бельгийском Конго, вместо Айовы, да еще превратился бы в цирковой вагон. И мое недоумение было недоумением инженера, который попал в такого рода ситуацию, потому что именно это, в общем-то, и произошло.

Здесь... (прочищает горло) полагаю, у моего прадеда была также простуда. Ну ладно... да, точно, у него был рак горла. Как бы там ни было, теория, над которой я начал работать, заключалась лишь в следующем: ребенок или любой другой человек, который стоит возле мертвяка... вы простите мне, что я употребил эго слово; я знаю, что мертвые люди священны и что нельзя ничего плохого говорить о мертвом, даже если он был настоящей скотиной, и я знаю еще много чего... но, как я сказал, человек... маленький ребенок, стоящий возле этого мертвяка... И все заходят и смотрят на гроб, они смотрят на лицо трупа с наложенным гримом: «Бедная тетушка Бесси. Она на самом деле была хорошей женщиной». За три дня до ее смерти они говорили:

Здесь... (прочищает горло) полагаю, у моего прадеда была также простуда. Ну ладно... да, точно, у него был рак горла. Как бы там ни было, теория, над которой я начал работать, заключалась лишь в следующем: ребенок или любой другой человек, который стоит возле мертвяка... вы простите мне, что я употребил эго слово; я знаю, что мертвые люди священны и что нельзя ничего плохого говорить о мертвом, даже если он был настоящей скотиной, и я знаю еще много чего... но, как я сказал, человек... маленький ребенок, стоящий возле этого мертвяка... И все заходят и смотрят на гроб, они смотрят на лицо трупа с наложенным гримом: «Бедная тетушка Бесси. Она на самом деле была хорошей женщиной». За три дня до ее смерти они говорили:

«Тетушка Бесси! Ха! Фу! Она позорит всю семью. Ты знаешь, что она однажды взяла бриллиантовое кольцо... И, моя дорогая, знаешь...» Это была тетушка Бесси прямо перед тем, как она отбросила коньки.

«Тетушка Бесси! Ха! Фу! Она позорит всю семью. Ты знаешь, что она однажды взяла бриллиантовое кольцо... И, моя дорогая, знаешь...» Это была тетушка Бесси прямо перед тем, как она отбросила коньки.

Но вот тетушка Бесси лежит в гробу. Все говорят: «Благослови ее Господь. Я надеюсь, что она попадет на небеса и ей воздастся по заслугам. Она была замечательной женщиной; она была хорошей женщиной».

Но вот тетушка Бесси лежит в гробу. Все говорят: «Благослови ее Господь. Я надеюсь, что она попадет на небеса и ей воздастся по заслугам. Она была замечательной женщиной; она была хорошей женщиной».

Маленький ребенок слышит это... хлоп, хлоп! Он говорит: «Как мне получить сочувствие? Как мне получить сочувствие? А! Это легко... пток!» – и после этого он – тетушка Бесси. Возможно, это работает так.

Маленький ребенок слышит это... хлоп, хлоп! Он говорит: «Как мне получить сочувствие? Как мне получить сочувствие? А! Это легко... пток!» – и после этого он – тетушка Бесси. Возможно, это работает так.

У меня не было возможности выяснить, так ли это работает. Чтобы проверить это, вам нужно было бы сказать человеку: «Вернитесь к тому случаю, когда вы умерли». Естественно, преклир обнаружит, что он находится в гробу вместе с тетушкой Бесси, – так я подумал, понимаете? Это простой способ проверить это.

У меня не было возможности выяснить, так ли это работает. Чтобы проверить это, вам нужно было бы сказать человеку: «Вернитесь к тому случаю, когда вы умерли». Естественно, преклир обнаружит, что он находится в гробу вместе с тетушкой Бесси, – так я подумал, понимаете? Это простой способ проверить это.

Он отвечает: «Мне крайне неприятно говорить это, но за мной гонится удав!»

Он отвечает: «Мне крайне неприятно говорить это, но за мной гонится удав!»

Так что я сказал: «Так, это замечательно, замечательно. Галлюцинация – это просто замечательно. Что ж, вернитесь в настоящее время».

Так что я сказал: «Так, это замечательно, замечательно. Галлюцинация – это просто замечательно. Что ж, вернитесь в настоящее время».

Он говорит: «Хорошо» – и в его голосе слышится какое-то потрясение, он встает с кушетки, и после этого никто его не может одитировать. Продвижение его кейса остановилось тут же... остановилось!

Он говорит: «Хорошо» – и в его голосе слышится какое-то потрясение, он встает с кушетки, и после этого никто его не может одитировать. Продвижение его кейса остановилось тут же... остановилось!

До этого он с легкостью перемещался по траку. Но вы говорите: «О, ну, это было для него шоком. Он вдруг стал кейсом даб-ина. Следующий кейс! Ложитесь на кушетку. Вот так».

До этого он с легкостью перемещался по траку. Но вы говорите: «О, ну, это было для него шоком. Он вдруг стал кейсом даб-ина. Следующий кейс! Ложитесь на кушетку. Вот так».

Теперь-то мы найдем тетушку Бесси. Поэтому вы говорите: «Ладно, вернитесь к последнему случаю, когда вы умерли».

Теперь-то мы найдем тетушку Бесси. Поэтому вы говорите: «Ладно, вернитесь к последнему случаю, когда вы умерли».

Парень говорит: «Ай!»

Парень говорит: «Ай!»

Вы спрашиваете: «В чем дело?»

Вы спрашиваете: «В чем дело?»

«Лошадь только что наступила мне на лицо!»

«Лошадь только что наступила мне на лицо!»

«Так, где вы?»

«Так, где вы?»

«Минуточку. Это сражение при Антьетаме».

«Минуточку. Это сражение при Антьетаме».

Вы говорите: «Очевидно, это галлюцинация. Придите в настоящее время». Его кейс тоже невозможно одитировать. Но это к делу не относится. Во время исследований вы хотите делать открытия, а не приводить людей в порядок, поэтому вы говорите: «Следующий кейс. Вернитесь к последнему случаю, когда вы умерли».

Вы говорите: «Очевидно, это галлюцинация. Придите в настоящее время». Его кейс тоже невозможно одитировать. Но это к делу не относится. Во время исследований вы хотите делать открытия, а не приводить людей в порядок, поэтому вы говорите: «Следующий кейс. Вернитесь к последнему случаю, когда вы умерли».

«Ай!»

«Ай!»

«Ну, а с вами-то что?»

«Ну, а с вами-то что?»

«Масаи только что проткнули меня ассагаем». Три минуты назад он не мог отличить масаев от «Пепси-колы».

«Масаи только что проткнули меня ассагаем». Три минуты назад он не мог отличить масаев от «Пепси-колы».

Что ж, это стало проблемой. После того как я запорол десять или двенадцать кейсов, я понял, что мы имеем дело с законами инграмм.

Что ж, это стало проблемой. После того как я запорол десять или двенадцать кейсов, я понял, что мы имеем дело с законами инграмм.

Так вот, вы знаете, что есть закон инграмм, законы делюзии. Может быть, кто-то интересовался, зачем нам эти психогальванометры, которые лежат там, внизу, но на то есть веская причина... как-нибудь на днях мы проведем кого-нибудь через инграмму, а затем мы пройдем даб-ин и зарегистрируем показания психогальванометра; мы посмотрим, насколько человек оживится и так далее, а затем мы сможем судить об этом по показаниям прибора. И все это будет отражаться на приборах, и это будет говорить о том, что «данный рикол боли является подлинным, и, кроме того, есть определенные законы, которые описывают поведение делюзий». И вам нужно иметь прибор, чтобы убедить психиатров в чем-то, потому что, знаете ли, вам будет довольно трудно убедить их в какой бы то ни было реальности относительно чего угодно, особенно относительно их самих.

Так вот, вы знаете, что есть закон инграмм, законы делюзии. Может быть, кто-то интересовался, зачем нам эти психогальванометры, которые лежат там, внизу, но на то есть веская причина... как-нибудь на днях мы проведем кого-нибудь через инграмму, а затем мы пройдем даб-ин и зарегистрируем показания психогальванометра; мы посмотрим, насколько человек оживится и так далее, а затем мы сможем судить об этом по показаниям прибора. И все это будет отражаться на приборах, и это будет говорить о том, что «данный рикол боли является подлинным, и, кроме того, есть определенные законы, которые описывают поведение делюзий». И вам нужно иметь прибор, чтобы убедить психиатров в чем-то, потому что, знаете ли, вам будет довольно трудно убедить их в какой бы то ни было реальности относительно чего угодно, особенно относительно их самих.

Итак, следующий момент: «Эти психогальванометры, – сказал я, – что ж, мы сделаем что-то вроде этого». Мы действительно это устроили. Интересная штука. Человек наткнулся на какую-то смерть, и стрелка – бам! Он наткнулся на рождение – бам! Он наткнулся на последний случай, когда кто-то прирезал его за то, что он спал не с той женщиной – бам! Он сталкивается с делюзией – бам. Еще одна делюзия... Поэтому вы говорите: «Это очень легко. Мы направим его к каким-то делюзорным случаям, вроде этих прошлых смертей и так далее». Бам! Запросто!

Итак, следующий момент: «Эти психогальванометры, – сказал я, – что ж, мы сделаем что-то вроде этого». Мы действительно это устроили. Интересная штука. Человек наткнулся на какую-то смерть, и стрелка – бам! Он наткнулся на рождение – бам! Он наткнулся на последний случай, когда кто-то прирезал его за то, что он спал не с той женщиной – бам! Он сталкивается с делюзией – бам. Еще одна делюзия... Поэтому вы говорите: «Это очень легко. Мы направим его к каким-то делюзорным случаям, вроде этих прошлых смертей и так далее». Бам! Запросто!

Так что нам нужно было вернуться... я не смог добраться до четырех или пяти из этих кейсов. Один из них на днях был в Дианетическом исследовательском центре. Я не сказал ему, но его кейс с тех пор не продвигается. Мы не добрались до трех или четырех из этих кейсов, но у нас были остальные, которых я вернул в эти прошлые смерти и прошел их.

Так что нам нужно было вернуться... я не смог добраться до четырех или пяти из этих кейсов. Один из них на днях был в Дианетическом исследовательском центре. Я не сказал ему, но его кейс с тех пор не продвигается. Мы не добрались до трех или четырех из этих кейсов, но у нас были остальные, которых я вернул в эти прошлые смерти и прошел их.

Прошел, сократил... это сократилось как инграмма после того, как я сделал такой интересный эксперимент: человек попал в одну из прошлых смертей. Он был в море; он умирал на борту корабля. Корабль разваливался на части. Рангоут рушился на палубу. У него застряла нога в кнехте возле рубки, он не мог поспеть за остальными матросами и так там и остался. И вот он тонул и бурно протестовал против этого. Этот случай не сокращался. Так что я проходил это, проходил это. Это не сокращалось. Поэтому я сказал: «Идите к смерти, необходимой для разрешения кейса» (щелчок), даже не зная, что у человека может болтаться еще несколько таких штук.

Прошел, сократил... это сократилось как инграмма после того, как я сделал такой интересный эксперимент: человек попал в одну из прошлых смертей. Он был в море; он умирал на борту корабля. Корабль разваливался на части. Рангоут рушился на палубу. У него застряла нога в кнехте возле рубки, он не мог поспеть за остальными матросами и так там и остался. И вот он тонул и бурно протестовал против этого. Этот случай не сокращался. Так что я проходил это, проходил это. Это не сокращалось. Поэтому я сказал: «Идите к смерти, необходимой для разрешения кейса» (щелчок), даже не зная, что у человека может болтаться еще несколько таких штук.

Парень вернулся назад по траку... вот! Он столкнулся с еще одним случаем, когда те, с кем он пустился в плавание, были настолько рады избавиться от него, что не бросили ему ящик (по-моему, это было в Финикии или где-то там), и в этом инциденте он утонул. Мы прошли этот инцидент, и более поздний (щелчок) сократился.

Парень вернулся назад по траку... вот! Он столкнулся с еще одним случаем, когда те, с кем он пустился в плавание, были настолько рады избавиться от него, что не бросили ему ящик (по-моему, это было в Финикии или где-то там), и в этом инциденте он утонул. Мы прошли этот инцидент, и более поздний (щелчок) сократился.

Это очень, очень интересно. Хотелось бы знать, можно ли сократить их быстрее.

Это очень, очень интересно. Хотелось бы знать, можно ли сократить их быстрее.

«Идите к смерти, необходимой для разрешения кейса» (щелчок) – бац! Он прошел это. После этого он уже был другим человеком. Он был в хорошем состоянии. Он разговаривал с людьми, когда они разговаривали с ним. Он стал самым нормальным человеком во всем исследовательском центре.

«Идите к смерти, необходимой для разрешения кейса» (щелчок) – бац! Он прошел это. После этого он уже был другим человеком. Он был в хорошем состоянии. Он разговаривал с людьми, когда они разговаривали с ним. Он стал самым нормальным человеком во всем исследовательском центре.

Так вот, это наводит на некоторые размышления. Здесь наблюдались определенные явления, очевидные явления. Вы могли бы взять для работы людей... иногда кто-то будет настроен очень скептически. При помощи старых техник вы не смогли бы пройти с ним это, если бы только он не был готов перемещаться по траку. Однако при проведении процессинга усилия нет необходимости в чьем-либо согласии на нахождение какого-то подобного инцидента.

Так вот, это наводит на некоторые размышления. Здесь наблюдались определенные явления, очевидные явления. Вы могли бы взять для работы людей... иногда кто-то будет настроен очень скептически. При помощи старых техник вы не смогли бы пройти с ним это, если бы только он не был готов перемещаться по траку. Однако при проведении процессинга усилия нет необходимости в чьем-либо согласии на нахождение какого-то подобного инцидента.

Вы просто говорите: «Каково усилие... каково усилие поддерживать кровообращение внутри вашего тела?» Это хороший вопрос. Совершенно неожиданно парень: «Рааарр!»

Вы просто говорите: «Каково усилие... каково усилие поддерживать кровообращение внутри вашего тела?» Это хороший вопрос. Совершенно неожиданно парень: «Рааарр!»

«Где вы? Что с вами происходит?» – вы очень озадачены.

«Где вы? Что с вами происходит?» – вы очень озадачены.

«Я умираю! Неужели непонятно!» Еще несколько минут назад этот парень был настроен очень скептически.

«Я умираю! Неужели непонятно!» Еще несколько минут назад этот парень был настроен очень скептически.

Порой вы сможете включить в кейсе первую соматику, просто взяв какую-нибудь психосоматику наугад и спросив об усилии и контрусилии, которые связаны с ней, и вы обнаружите, что этот человек танцует на краю обрыва, читая оду луне или что-то в этом роде, и в этот момент земля обваливается, он погибает и впервые получает соматику. После этого его кейс хорошо одитируется, если вы стираете прошлую смерть. Вы лишаете силы материал, содержащийся в прошлой жизни, просто проходя смерть в той жизни.

Порой вы сможете включить в кейсе первую соматику, просто взяв какую-нибудь психосоматику наугад и спросив об усилии и контрусилии, которые связаны с ней, и вы обнаружите, что этот человек танцует на краю обрыва, читая оду луне или что-то в этом роде, и в этот момент земля обваливается, он погибает и впервые получает соматику. После этого его кейс хорошо одитируется, если вы стираете прошлую смерть. Вы лишаете силы материал, содержащийся в прошлой жизни, просто проходя смерть в той жизни.

Так почему же это так? Я понял это только совсем недавно. Дело в сожалении. Человек всегда сожалеет о том, что умирает. Я сожалею о том, что умираю, а вы? Это больше не является очень важным, но именно об этом человек обычно сожалеет. У

Так почему же это так? Я понял это только совсем недавно. Дело в сожалении. Человек всегда сожалеет о том, что умирает. Я сожалею о том, что умираю, а вы? Это больше не является очень важным, но именно об этом человек обычно сожалеет. У

него до сих пор есть парочка купонов «Сэйфвей» или что-то в этом роде, чем он не воспользовался. Поэтому он сожалеет об этом.

него до сих пор есть парочка купонов «Сэйфвей» или что-то в этом роде, чем он не воспользовался. Поэтому он сожалеет об этом.

Если бы вы взяли для работы кейс и просто устранили все сожаление со всего его трака от водоросли до жителя Канзаса, со всего трака... сожаление, сожаление, сожаление, сожаление, сожаление (вы начнете убирать заряды горя по всему траку)... вы обнаружите кое-что интересное: его прошлые смерти перестанут быть закупоренными.

Если бы вы взяли для работы кейс и просто устранили все сожаление со всего его трака от водоросли до жителя Канзаса, со всего трака... сожаление, сожаление, сожаление, сожаление, сожаление (вы начнете убирать заряды горя по всему траку)... вы обнаружите кое-что интересное: его прошлые смерти перестанут быть закупоренными.

Однажды я провел особенно интересную проверку. Но были... некоторые люди столкнулись вот с чем. Они начали одитироваться по «Самоанализу» и стали протягивать прямой провод слишком далеко назад. И они говорят: «Идите к случаю, когда кто-то позволил...» – в книге говорится: «Вспомните момент, когда вы с радостью с кем-то попрощались».

Однажды я провел особенно интересную проверку. Но были... некоторые люди столкнулись вот с чем. Они начали одитироваться по «Самоанализу» и стали протягивать прямой провод слишком далеко назад. И они говорят: «Идите к случаю, когда кто-то позволил...» – в книге говорится: «Вспомните момент, когда вы с радостью с кем-то попрощались».

И человек пробежится по этому случаю и скажет: «Должно быть это фильм, который я видел. Девушка стоит на балюстраде и... Похоже на реальное событие! Ее зовут Изабелла. Да, ее зовут Изабелла. Хм. Да. Надо же, я был определенно рад от нее избав... Где я?»

И человек пробежится по этому случаю и скажет: «Должно быть это фильм, который я видел. Девушка стоит на балюстраде и... Похоже на реальное событие! Ее зовут Изабелла. Да, ее зовут Изабелла. Хм. Да. Надо же, я был определенно рад от нее избав... Где я?»

Понимаете, другими словами, эти случаи со смертью содержат огромное количество сожаления, а смерть – это обесценивание жизни. Жизнь не была успешной, потому что человек от нее умер. Поэтому человек просто говорит: «Вся жизнь прожита впустую» – и отодвигает в сторону все связанные с ней данные.

Понимаете, другими словами, эти случаи со смертью содержат огромное количество сожаления, а смерть – это обесценивание жизни. Жизнь не была успешной, потому что человек от нее умер. Поэтому человек просто говорит: «Вся жизнь прожита впустую» – и отодвигает в сторону все связанные с ней данные.

Но откуда появляется прирожденный охотник? Он выходит с пневматическим ружьем в руках, когда ему десять лет, и начинает сшибать всех воробьев, сидящих на проводах, а в двенадцать он пару раз побеждает на соревнованиях по стендовой стрельбе, а затем он начинает стрелять и так и сяк, и каким-то волшебным образом он не промахивается. Как у него это получается? Ну, это талант. Конечно, талант. Возможно, он к тому же жутко много тренировался. Возможно... возможно, он был полным мазилой восемь поколений назад, но он повысил свое мастерство. Он, вероятно, создал для себя постулат, когда лежал за баррикадой, набивая порох и заталкивая пулю в ствол, и говорил: «Бах! Снова промазал. Они доберутся до меня через несколько минут, но посмотрим, смогу ли я подстрелить еще кого-нибудь. Опять промазал. Знаете, мне нужно научиться стрелять!» Поэтому он как бы вытаскивает томагавк из черепа и идет за своим воздаянием – рождением.

Но откуда появляется прирожденный охотник? Он выходит с пневматическим ружьем в руках, когда ему десять лет, и начинает сшибать всех воробьев, сидящих на проводах, а в двенадцать он пару раз побеждает на соревнованиях по стендовой стрельбе, а затем он начинает стрелять и так и сяк, и каким-то волшебным образом он не промахивается. Как у него это получается? Ну, это талант. Конечно, талант. Возможно, он к тому же жутко много тренировался. Возможно... возможно, он был полным мазилой восемь поколений назад, но он повысил свое мастерство. Он, вероятно, создал для себя постулат, когда лежал за баррикадой, набивая порох и заталкивая пулю в ствол, и говорил: «Бах! Снова промазал. Они доберутся до меня через несколько минут, но посмотрим, смогу ли я подстрелить еще кого-нибудь. Опять промазал. Знаете, мне нужно научиться стрелять!» Поэтому он как бы вытаскивает томагавк из черепа и идет за своим воздаянием – рождением.

Знаете, я не смог бы вот так рассказывать об этом, если бы это нельзя было так легко продемонстрировать. Существуют определенные явления, и вы можете вызывать эти явления вновь и вновь без конца.

Знаете, я не смог бы вот так рассказывать об этом, если бы это нельзя было так легко продемонстрировать. Существуют определенные явления, и вы можете вызывать эти явления вновь и вновь без конца.

Я какое-то время беспокоился о том, не берет ли человек эти смерти откуда-то... находятся ли они в его собственном континууме. Они, очевидно, находятся в его собственном континууме.

Я какое-то время беспокоился о том, не берет ли человек эти смерти откуда-то... находятся ли они в его собственном континууме. Они, очевидно, находятся в его собственном континууме.

Есть эта линия, которую мы называем линией тэта-тела. То есть это просто совокупность воспоминаний какого-то индивидуума и его индивидуальность, эта линия существует сама по себе. Зачатие, рождение, рост, короткая пауза – сделать какие-то дела, – и потом упадок, смерть, зачатие, рождение, рост, полет на самолете и снова куда-то прочь; зачатие и так далее, – такой вот цикл.

Есть эта линия, которую мы называем линией тэта-тела. То есть это просто совокупность воспоминаний какого-то индивидуума и его индивидуальность, эта линия существует сама по себе. Зачатие, рождение, рост, короткая пауза – сделать какие-то дела, – и потом упадок, смерть, зачатие, рождение, рост, полет на самолете и снова куда-то прочь; зачатие и так далее, – такой вот цикл.

Кроме того, есть вот эта нескончаемая линия протоплазмы. Есть вот эта линия тэта-тела. Есть эта нескончаемая линия протоплазмы: двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия; двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия; двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия... Здесь они женятся...

Кроме того, есть вот эта нескончаемая линия протоплазмы. Есть вот эта линия тэта-тела. Есть эта нескончаемая линия протоплазмы: двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия; двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия; двадцать один год, неосторожный поступок... еще одна линия... Здесь они женятся...

Другими словами, это линия протоплазмы. Это следует за поколением родителей... дети, а затем дети, еще дети, дети, еще дети, дети, и так оно идет по этой линии. И благодаря этому получается линия структуры тела. Но эта линия структуры тела очень сильно меняется из-за линии тэты.

Другими словами, это линия протоплазмы. Это следует за поколением родителей... дети, а затем дети, еще дети, дети, еще дети, дети, и так оно идет по этой линии. И благодаря этому получается линия структуры тела. Но эта линия структуры тела очень сильно меняется из-за линии тэты.

Как эта линия тэты появляется здесь и в какой момент она выбирает себе линию протоплазмы, это к делу не относится. Но самое занятное здесь то, что само тело, однажды одаренное жизнью, в какой-то степени держится за эту линию, так что есть третья линия.

Как эта линия тэты появляется здесь и в какой момент она выбирает себе линию протоплазмы, это к делу не относится. Но самое занятное здесь то, что само тело, однажды одаренное жизнью, в какой-то степени держится за эту линию, так что есть третья линия.

Вы иногда сталкиваетесь с человеком, который после смерти какое-то время пребывает в гробу или в скелете. Вам очень часто попадаются маленькие дети... ребенку снятся ужасные кошмары о скелетах или гробах, и он читает Эдгара Аллана По, читает некоторые из тех рассказов, что я когда-то писал, и приходит в ужас от всего этого, и вы начинаете проводить ему процессинг.

Вы иногда сталкиваетесь с человеком, который после смерти какое-то время пребывает в гробу или в скелете. Вам очень часто попадаются маленькие дети... ребенку снятся ужасные кошмары о скелетах или гробах, и он читает Эдгара Аллана По, читает некоторые из тех рассказов, что я когда-то писал, и приходит в ужас от всего этого, и вы начинаете проводить ему процессинг.

Я столкнулся с этим на самых ранних этапах игры – исследования жизненного континуума. Потрясающе. Я спросил парня:

Я столкнулся с этим на самых ранних этапах игры – исследования жизненного континуума. Потрясающе. Я спросил парня:

• Что ты делаешь?

• Что ты делаешь?

Вы говорите:

Вы говорите:

• Идите к тому моменту, когда вы выходите оттуда. Он так и делает.

• Идите к тому моменту, когда вы выходите оттуда. Он так и делает.

Вы уходите на вот этот трак! И вы говорите:

Вы уходите на вот этот трак! И вы говорите:

• Теперь давайте вернемся к смерти и найдем момент, когда вы отлетаете. Хорошо. Он проходит через континуум физического тела. Другими словами, немножко тэты остается с телом какое-то время. Затем человек возвращается к тому моменту, когда он умер. А затем вы находите то, что вы обычно находите почти у каждого, с кем вы проходили прошлую смерть. Люди не осознают, что это очень обычное явление. И то, что вам нужно сделать, так это найти какого-нибудь «сырого» человека и... который вообще ничего не знает об этом. Вы обнаружите, что одно и то же повторяется снова и снова, постоянно.

• Теперь давайте вернемся к смерти и найдем момент, когда вы отлетаете. Хорошо. Он проходит через континуум физического тела. Другими словами, немножко тэты остается с телом какое-то время. Затем человек возвращается к тому моменту, когда он умер. А затем вы находите то, что вы обычно находите почти у каждого, с кем вы проходили прошлую смерть. Люди не осознают, что это очень обычное явление. И то, что вам нужно сделать, так это найти какого-нибудь «сырого» человека и... который вообще ничего не знает об этом. Вы обнаружите, что одно и то же повторяется снова и снова, постоянно.

И вот он умирает, и не успеваете вы и глазом моргнуть, как он поднимется куда-то сюда и, наблюдая с высоты, говорит: «Ну и что?»

И вот он умирает, и не успеваете вы и глазом моргнуть, как он поднимется куда-то сюда и, наблюдая с высоты, говорит: «Ну и что?»

И вы говорите: «Давайте вернемся к моменту, когда вы только начинаете умирать». И человек говорит: «Ох, хлюп, ой-ей-ей. Как я могу их покинуть?» Сожаление и так далее, ля-ля-ля-ля-ля. Затем он наблюдает сверху: «Ну и что?» Явно выраженное изменение в тоне.

И вы говорите: «Давайте вернемся к моменту, когда вы только начинаете умирать». И человек говорит: «Ох, хлюп, ой-ей-ей. Как я могу их покинуть?» Сожаление и так далее, ля-ля-ля-ля-ля. Затем он наблюдает сверху: «Ну и что?» Явно выраженное изменение в тоне.

Есть много людей, которые зависли в одном из таких «Ну и что?». Я знаю. Раньше, когда я был начинающим писателем, я думал, что в этом зависли почти все редакторы.

Есть много людей, которые зависли в одном из таких «Ну и что?». Я знаю. Раньше, когда я был начинающим писателем, я думал, что в этом зависли почти все редакторы.

Но здесь у нас есть три линии континуума. Вы заметите, что генетическая линия может быть восстановлена. Вы можете направить кого-то назад по линии его семьи или по генетической линии и так далее. Но это не линии индивидуума: вы не обнаружите индивидуальность таким образом. Вы обнаружите тела. Человек приходит в довольно сильное замешательство, довольно сильное замешательство. Потому что та линия, вдоль которой он перемещается, – это, очевидно, линия тэты.

Но здесь у нас есть три линии континуума. Вы заметите, что генетическая линия может быть восстановлена. Вы можете направить кого-то назад по линии его семьи или по генетической линии и так далее. Но это не линии индивидуума: вы не обнаружите индивидуальность таким образом. Вы обнаружите тела. Человек приходит в довольно сильное замешательство, довольно сильное замешательство. Потому что та линия, вдоль которой он перемещается, – это, очевидно, линия тэты.

Эта линия тэты... о, вам было бы больно смотреть, как некоторые из этих ребят, в особенности те, у кого есть инженерное образование, начали бы работать над тем «Как нам вытащить человека из смерти к моменту продолжения существования протоплазмы?». Иначе говоря, как нам сделать так, чтобы человек отправился вот сюда и умер, а затем вернулся сюда и оставался самим собой в качестве собственной линии протоплазмы?

Эта линия тэты... о, вам было бы больно смотреть, как некоторые из этих ребят, в особенности те, у кого есть инженерное образование, начали бы работать над тем «Как нам вытащить человека из смерти к моменту продолжения существования протоплазмы?». Иначе говоря, как нам сделать так, чтобы человек отправился вот сюда и умер, а затем вернулся сюда и оставался самим собой в качестве собственной линии протоплазмы?

И вы бы сказали, что Дарвин и другие давно уже ввели какую-то произвольность... они знали об этом ничуть не больше, чем вы... когда они говорили:

И вы бы сказали, что Дарвин и другие давно уже ввели какую-то произвольность... они знали об этом ничуть не больше, чем вы... когда они говорили:

«Эта бесконечная линия протоплазмы». Конечно, это очень успешно применяется в области цитологии; так уж получилось, что это не очень хорошо принимают в области биологии, но это произвольность.

«Эта бесконечная линия протоплазмы». Конечно, это очень успешно применяется в области цитологии; так уж получилось, что это не очень хорошо принимают в области биологии, но это произвольность.

«Почему вы продолжаете работать в этом направлении?»

«Почему вы продолжаете работать в этом направлении?»

«Ну как же, ведь человек, который умер, не может производить потомство!»

«Ну как же, ведь человек, который умер, не может производить потомство!»

Вы говорите: «Почему это обязательно должно быть на генетической линии?» Затем вы неожиданно понимаете, чем эти ребята занимаются. Они исходят из такой теории: «Все материально. Нет ничего, кроме материальной вселенной. Есть только энергия, пространство, время... и все». Это очень узкий взгляд на вещи, не так ли? Мне ужасно не нравится заниматься решением проблемы, когда кто-то предоставляет в мое распоряжение все необходимые факторы, за исключением оставшихся 50 процентов. И они говорят: «Так вот, вам нужно разрешить эту проблему, но вам разрешается это делать, используя лишь эти 50 процентов факторов».

Вы говорите: «Почему это обязательно должно быть на генетической линии?» Затем вы неожиданно понимаете, чем эти ребята занимаются. Они исходят из такой теории: «Все материально. Нет ничего, кроме материальной вселенной. Есть только энергия, пространство, время... и все». Это очень узкий взгляд на вещи, не так ли? Мне ужасно не нравится заниматься решением проблемы, когда кто-то предоставляет в мое распоряжение все необходимые факторы, за исключением оставшихся 50 процентов. И они говорят: «Так вот, вам нужно разрешить эту проблему, но вам разрешается это делать, используя лишь эти 50 процентов факторов».

В Дианетике, чтобы чего-то добиться, нам пришлось сделать некоторые очень интересные математические выкладки, и, например, это очевидно... я очень хотел получить книгу по квантовой механике. Я хочу превратить в ней все бесконечности в ноль, а все нули в бесконечность, и посмотреть, не начнет ли она вдруг работать (квантовая механика не работает), потому что в Дианетике мы доказали (это исключительно побочный результат), что ноль равен бесконечности, а не единице, деленной на бесконечность. Большинство из вас не стало бы очень-то беспокоиться об этом. Но позвольте мне сказать вам, что в университетах есть множество людей, которые всю жизнь занимаются этим – кровавые битвы по поводу того, есть ли квадратный корень из единицы или нет. Они подходят к этому серьезно.

В Дианетике, чтобы чего-то добиться, нам пришлось сделать некоторые очень интересные математические выкладки, и, например, это очевидно... я очень хотел получить книгу по квантовой механике. Я хочу превратить в ней все бесконечности в ноль, а все нули в бесконечность, и посмотреть, не начнет ли она вдруг работать (квантовая механика не работает), потому что в Дианетике мы доказали (это исключительно побочный результат), что ноль равен бесконечности, а не единице, деленной на бесконечность. Большинство из вас не стало бы очень-то беспокоиться об этом. Но позвольте мне сказать вам, что в университетах есть множество людей, которые всю жизнь занимаются этим – кровавые битвы по поводу того, есть ли квадратный корень из единицы или нет. Они подходят к этому серьезно.

Очевидно, что линия тэты – очень простая штука. Человек просто продолжает жить и умирает, он продолжает жить еще какое-то время и умирает, он продолжает жить еще какое-то время. Кажется, что это ужасно просто. Однако его линия тэты приходит в чрезвычайно паршивое состояние, поскольку человек усердно занимается тем, что сожалеет о своей смерти; он думает, что это важно.

Очевидно, что линия тэты – очень простая штука. Человек просто продолжает жить и умирает, он продолжает жить еще какое-то время и умирает, он продолжает жить еще какое-то время. Кажется, что это ужасно просто. Однако его линия тэты приходит в чрезвычайно паршивое состояние, поскольку человек усердно занимается тем, что сожалеет о своей смерти; он думает, что это важно.

Как-то раз мимо меня проезжала похоронная процессия. Знаете, я на самом деле не осознавал, что все это представляет собой единое целое; для меня это было чисто теоретическим данным... некоторое явление, которое можно наблюдать, и так далее. Я не осознавал (мне и в голову такое не приходило), что что-то изменилось, пока однажды, когда я ехал по Центральной, меня не обогнал полицейский на большом мотоцикле с красными мигающими фонарями, и закричал: «Прижмитесь к обочине!» «Конечно, я прижмусь к обочине». Похоронная процессия.

Как-то раз мимо меня проезжала похоронная процессия. Знаете, я на самом деле не осознавал, что все это представляет собой единое целое; для меня это было чисто теоретическим данным... некоторое явление, которое можно наблюдать, и так далее. Я не осознавал (мне и в голову такое не приходило), что что-то изменилось, пока однажды, когда я ехал по Центральной, меня не обогнал полицейский на большом мотоцикле с красными мигающими фонарями, и закричал: «Прижмитесь к обочине!» «Конечно, я прижмусь к обочине». Похоронная процессия.

Вот большой катафалк, на гробу серебряные ручки. Автомобили, автомобили, автомобили, автомобили. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что если бы дианетический одитор мог открыть офис возле кладбища, он был бы занят по горло, просто устраняя заряды горя (щелк), просто стирая смерти. (Щелк.) «Десять баксов, леди. Избавьтесь от вашего горя». (Смех.)

Вот большой катафалк, на гробу серебряные ручки. Автомобили, автомобили, автомобили, автомобили. Неожиданно мне в голову пришла мысль, что если бы дианетический одитор мог открыть офис возле кладбища, он был бы занят по горло, просто устраняя заряды горя (щелк), просто стирая смерти. (Щелк.) «Десять баксов, леди. Избавьтесь от вашего горя». (Смех.)

И следующее, что мне пришло в голову, было: «Ну надо же, до чего эти люди одурачены! До чего же они одурачены по поводу всего этого». Они говорят о том, что человек попадет в потусторонний мир и ему воздастся по делам его или, возможно... люди смотрят на это как на что-то конечное. Это конец.

И следующее, что мне пришло в голову, было: «Ну надо же, до чего эти люди одурачены! До чего же они одурачены по поводу всего этого». Они говорят о том, что человек попадет в потусторонний мир и ему воздастся по делам его или, возможно... люди смотрят на это как на что-то конечное. Это конец.

Я подумал: «Что ж, два-три года спустя, где-то в районе Вичиты появится какой-нибудь сопляк, который ставит людям подножки и делает другие пакости, а все будут давать ему подзатыльники. И это Джо Глатц, известный банкир».

Я подумал: «Что ж, два-три года спустя, где-то в районе Вичиты появится какой-нибудь сопляк, который ставит людям подножки и делает другие пакости, а все будут давать ему подзатыльники. И это Джо Глатц, известный банкир».

И к этому моменту второй полицейский... знаете, они сопровождают процессию. Не знаю зачем, думаю, они боятся, что кто-то украдет серебряные ручки от гробов или что-то в этом роде... но вот появился второй полицейский, а я смеялся. Этот полицейский посмотрел на меня... я вдруг понял, что эти люди развлекаются тем, что совершают замечательный ритуал, но не понимают сути всего этого шоу.

И к этому моменту второй полицейский... знаете, они сопровождают процессию. Не знаю зачем, думаю, они боятся, что кто-то украдет серебряные ручки от гробов или что-то в этом роде... но вот появился второй полицейский, а я смеялся. Этот полицейский посмотрел на меня... я вдруг понял, что эти люди развлекаются тем, что совершают замечательный ритуал, но не понимают сути всего этого шоу.

Я поехал дальше по улице и цвета стали ярче, восприятие цвета стало гораздо лучше просто от этого осознания: «Чего вы боитесь всю свою жизнь? Так вот, всю свою жизнь вы боитесь умереть. А почему вы всю свою жизнь боитесь умереть? Это глупо». Возьмите любого, кто находится сегодня здесь, и пройдите с ним прошлую смерть, и он скажет «О, как я вновь оказалась здесь? Боже, я была милой девушкой». Э-мм... «Да, в семье меня очень любили» или «Подумать только, быть убитой таким образом. Это возмутительно. Это позорно! Я чувствую себя так, словно я не представляю никакой важности». Это несколько меняет вашу точку зрения.

Я поехал дальше по улице и цвета стали ярче, восприятие цвета стало гораздо лучше просто от этого осознания: «Чего вы боитесь всю свою жизнь? Так вот, всю свою жизнь вы боитесь умереть. А почему вы всю свою жизнь боитесь умереть? Это глупо». Возьмите любого, кто находится сегодня здесь, и пройдите с ним прошлую смерть, и он скажет «О, как я вновь оказалась здесь? Боже, я была милой девушкой». Э-мм... «Да, в семье меня очень любили» или «Подумать только, быть убитой таким образом. Это возмутительно. Это позорно! Я чувствую себя так, словно я не представляю никакой важности». Это несколько меняет вашу точку зрения.

Если хотите, я могу рассказать про реинкарнацию и про переселение душ. Египтяне думали, что человек, который не вел себя подобающим образом, становился жуком или, возможно, переселялся в представителей каких-то других видов и, наконец, снова становился человеком. (Не знаю, зачем ему это было нужно, но он так делал.) Они думали, что так устроена жизнь.

Если хотите, я могу рассказать про реинкарнацию и про переселение душ. Египтяне думали, что человек, который не вел себя подобающим образом, становился жуком или, возможно, переселялся в представителей каких-то других видов и, наконец, снова становился человеком. (Не знаю, зачем ему это было нужно, но он так делал.) Они думали, что так устроена жизнь.

Реинкарнация. Эта идея стара. Насколько мне известно, этой идее, по крайней мере, три с половиной тысячи лет... идее реинкарнации. Люди все говорили и говорили о реинкарнации, реинкарнации, реинкарнации. А потом к теме реинкарнации стали относиться с большим неодобрением, поскольку находились люди, которые настаивали на том, что они были Юлием Цезарем, Наполеоном, Цицероном, Бахом, Моцартом и так далее.

Реинкарнация. Эта идея стара. Насколько мне известно, этой идее, по крайней мере, три с половиной тысячи лет... идее реинкарнации. Люди все говорили и говорили о реинкарнации, реинкарнации, реинкарнации. А потом к теме реинкарнации стали относиться с большим неодобрением, поскольку находились люди, которые настаивали на том, что они были Юлием Цезарем, Наполеоном, Цицероном, Бахом, Моцартом и так далее.

Конечно, знаете, самое смешное, что все эти господа где-то рядом; я имею в виду, они все где-то рядом с нами. Да! Кроме того, создается впечатление, что когда на линии вам попадается великая личность, в какой-то момент она разбивается вдребезги и становится множеством линий тэты, или даже порой кажется, что от нее начинаются линии тэты. Да уж, тут столько неизвестного...

Конечно, знаете, самое смешное, что все эти господа где-то рядом; я имею в виду, они все где-то рядом с нами. Да! Кроме того, создается впечатление, что когда на линии вам попадается великая личность, в какой-то момент она разбивается вдребезги и становится множеством линий тэты, или даже порой кажется, что от нее начинаются линии тэты. Да уж, тут столько неизвестного...

Что ж, когда-нибудь вы неожиданно столкнетесь с реинкарнацией. Никто никогда не имел с ней дела. Это реальное явление! Это не просто идея. И вы можете продемонстрировать это, к собственному удовлетворению, и от человека к человеку это будет повторяться; это не просто сплошные галлюцинации, это протекает в соответствии с естественными законами... это становится очень захватывающим. Это не значит, что люди античного мира были правы, но это определенно значит, что я был озадачен.

Что ж, когда-нибудь вы неожиданно столкнетесь с реинкарнацией. Никто никогда не имел с ней дела. Это реальное явление! Это не просто идея. И вы можете продемонстрировать это, к собственному удовлетворению, и от человека к человеку это будет повторяться; это не просто сплошные галлюцинации, это протекает в соответствии с естественными законами... это становится очень захватывающим. Это не значит, что люди античного мира были правы, но это определенно значит, что я был озадачен.

Когда жизнь предстает перед вами в таком свете, ваши ценности имеют тенденцию меняться. Так вот, я не знаю, какое количество знаний об этом изменило бы представление о предмете, который мы обсуждаем сегодня: «цели умершего человека». Я не знаю, какое количество знаний изменило бы существующее представление.

Когда жизнь предстает перед вами в таком свете, ваши ценности имеют тенденцию меняться. Так вот, я не знаю, какое количество знаний об этом изменило бы представление о предмете, который мы обсуждаем сегодня: «цели умершего человека». Я не знаю, какое количество знаний изменило бы существующее представление.

Но у живого организма имеется такое сильное стремление поддерживать жизнь в других организмах, помогать им, уменьшать боль, имеющуюся во всем мире, взваливать на свои плечи бремя всех созданий Божьих, что на линии тэты индивидуума возникает изрядный бардак. Если вы хотите привести в порядок линию тэты, то вам нужно кое-что знать об этих явлениях.

Но у живого организма имеется такое сильное стремление поддерживать жизнь в других организмах, помогать им, уменьшать боль, имеющуюся во всем мире, взваливать на свои плечи бремя всех созданий Божьих, что на линии тэты индивидуума возникает изрядный бардак. Если вы хотите привести в порядок линию тэты, то вам нужно кое-что знать об этих явлениях.

Человек умирает, и по той или иной причине его друг попадает в его вэйланс. Так вот, даже не думайте, что его друг не продолжает жить своей жизнью; это не так. Он живет своей собственной жизнью, а также жизнью умершего человека, что порой несколько усложняет его собственную жизнь. И насколько я могу судить в данный момент, ему от этого нет никакой пользы! Люди просто делают это.

Человек умирает, и по той или иной причине его друг попадает в его вэйланс. Так вот, даже не думайте, что его друг не продолжает жить своей жизнью; это не так. Он живет своей собственной жизнью, а также жизнью умершего человека, что порой несколько усложняет его собственную жизнь. И насколько я могу судить в данный момент, ему от этого нет никакой пользы! Люди просто делают это.

Собака умирает, пятнадцать лет спустя вы обнаруживаете, что хозяйка собаки, теперь уже взрослая девушка, которая так мила на вечеринках... у нее блохи! Она продолжает жизнь этой собаки.

Собака умирает, пятнадцать лет спустя вы обнаруживаете, что хозяйка собаки, теперь уже взрослая девушка, которая так мила на вечеринках... у нее блохи! Она продолжает жизнь этой собаки.

Если бы вы когда-нибудь захотели получить подтверждение достоверности идеи восьми динамик, то поверьте мне, оно содержится в «целях умершего человека»

Если бы вы когда-нибудь захотели получить подтверждение достоверности идеи восьми динамик, то поверьте мне, оно содержится в «целях умершего человека»

– в этой теории жизненного континуума. Давайте будем гораздо более технически точны в выражениях... теория жизненного континуума. Может кто-то из вас придумает словцо подлиннее, чтобы его можно было сюда ввернуть? Мы могли бы усложнить эту теорию, чтобы она понравилась профессорам.

– в этой теории жизненного континуума. Давайте будем гораздо более технически точны в выражениях... теория жизненного континуума. Может кто-то из вас придумает словцо подлиннее, чтобы его можно было сюда ввернуть? Мы могли бы усложнить эту теорию, чтобы она понравилась профессорам.

Как бы то ни было, вот бабушка, дедушка и так далее. Когда эти люди живы, они оказывают определенное влияние на преклира, но когда они умирают, преклир продолжает пытаться жить их жизнью за них. Что ж, мы все знаем это явление: один человек пытается жить жизнью другого человека вместо него. «Э... Вилли, тебе нужно пойти в школу. И тебе лучше это сделать. Я хочу, чтобы у тебя были хорошие отметки. И ты знаешь, у меня никогда не было такой возможности, когда я был мальчиком. И тебе лучше заняться тем-то, и тебе лучше сделать это и пойти сюда и пойти туда». Существует такого рода жизнь за другого человека, но бывает и по-другому: человек, проявляя невероятное благородство и героизм, взваливает на себя ношу... тэта-ношу, не обязанности, а только тэта-ношу... умершего человека и несет ее. Я не вполне уверен, но при поверхностном рассмотрении ситуации я могу сказать, что психосоматические заболевания в целом не выходят за рамки этого механизма.

Как бы то ни было, вот бабушка, дедушка и так далее. Когда эти люди живы, они оказывают определенное влияние на преклира, но когда они умирают, преклир продолжает пытаться жить их жизнью за них. Что ж, мы все знаем это явление: один человек пытается жить жизнью другого человека вместо него. «Э... Вилли, тебе нужно пойти в школу. И тебе лучше это сделать. Я хочу, чтобы у тебя были хорошие отметки. И ты знаешь, у меня никогда не было такой возможности, когда я был мальчиком. И тебе лучше заняться тем-то, и тебе лучше сделать это и пойти сюда и пойти туда». Существует такого рода жизнь за другого человека, но бывает и по-другому: человек, проявляя невероятное благородство и героизм, взваливает на себя ношу... тэта-ношу, не обязанности, а только тэта-ношу... умершего человека и несет ее. Я не вполне уверен, но при поверхностном рассмотрении ситуации я могу сказать, что психосоматические заболевания в целом не выходят за рамки этого механизма.

Я перепроверил это на нескольких кейсах и нашел человека, который очень, очень сильно беспокоился по поводу того, что он сойдет с ума. Мы выяснили, что его бабушка сошла с ума. Так вот, по нашей текущей оценке, это становится похоже... «Все мужики сволочи». Это текущая оценка; коммунисты говорят, что они рабы, а потом пытаются это доказать. Вы бы сказали: «Этот человек слишком уж сильно беспокоится, потому что он наслушался разговоров о наследственности». Этот механизм работает иначе. Если вы не знаете этого механизма, вы не устраните это беспокойство. Вы не избавите этого парня от беспокойства. Почему? Да потому, что он по собственной воле, добровольно и великодушно продолжает беспокоиться о том, о чем беспокоилась его бабушка, – о сумасшествии. Он просто берет и взваливает это на себя. Знаете, это было ужасно неприятной шуткой над человечеством – обнаружить только сейчас, что оно было настолько благородным и что единственное, что не в порядке с любым человеком, – это то, что он стремится заставить кого-то продолжать жить.

Я перепроверил это на нескольких кейсах и нашел человека, который очень, очень сильно беспокоился по поводу того, что он сойдет с ума. Мы выяснили, что его бабушка сошла с ума. Так вот, по нашей текущей оценке, это становится похоже... «Все мужики сволочи». Это текущая оценка; коммунисты говорят, что они рабы, а потом пытаются это доказать. Вы бы сказали: «Этот человек слишком уж сильно беспокоится, потому что он наслушался разговоров о наследственности». Этот механизм работает иначе. Если вы не знаете этого механизма, вы не устраните это беспокойство. Вы не избавите этого парня от беспокойства. Почему? Да потому, что он по собственной воле, добровольно и великодушно продолжает беспокоиться о том, о чем беспокоилась его бабушка, – о сумасшествии. Он просто берет и взваливает это на себя. Знаете, это было ужасно неприятной шуткой над человечеством – обнаружить только сейчас, что оно было настолько благородным и что единственное, что не в порядке с любым человеком, – это то, что он стремится заставить кого-то продолжать жить.

Мы считаем, что со стороны человека это проявление величайшего героизма: он посвящает всю свою жизнь третьей динамике... мы всячески обыгрываем это в наших рассказах. Повсюду есть масса других данных об этом.

Мы считаем, что со стороны человека это проявление величайшего героизма: он посвящает всю свою жизнь третьей динамике... мы всячески обыгрываем это в наших рассказах. Повсюду есть масса других данных об этом.

Если вы хотите разрешить кейс или провести что-то вроде исследования, вы обнаружите, что практически все, что не так с кейсом, и все, что кейс в действительности пытается делать, но не хочет делать, идет от человека, который умер или, по меньшей мере, выбыл из игры и больше не появляется рядом. Исходя из этого, вы можете оценить, что происходит.

Если вы хотите разрешить кейс или провести что-то вроде исследования, вы обнаружите, что практически все, что не так с кейсом, и все, что кейс в действительности пытается делать, но не хочет делать, идет от человека, который умер или, по меньшей мере, выбыл из игры и больше не появляется рядом. Исходя из этого, вы можете оценить, что происходит.

Да, вы можете устранить это при помощи прохождения инграмм, но самое смешное здесь то, что, когда вы начинаете работу с кейсом, вы обнаруживаете не все инграммы в кейсе – вы получаете все инграммы, до которых вы можете добраться, но не больше. И человек чувствует себя гораздо лучше, и жизнь идет замечательно. Вот только вы не устранили эту фобию. И вы не совсем понимаете, почему вы никак не можете взять в толк, зачем этому человеку нужно садиться за стол и делать вот так... Собака. Где-то в его кейсе есть умершая собака, вот и все.

Да, вы можете устранить это при помощи прохождения инграмм, но самое смешное здесь то, что, когда вы начинаете работу с кейсом, вы обнаруживаете не все инграммы в кейсе – вы получаете все инграммы, до которых вы можете добраться, но не больше. И человек чувствует себя гораздо лучше, и жизнь идет замечательно. Вот только вы не устранили эту фобию. И вы не совсем понимаете, почему вы никак не можете взять в толк, зачем этому человеку нужно садиться за стол и делать вот так... Собака. Где-то в его кейсе есть умершая собака, вот и все.

Почему у человека спина в таком плохом состоянии... спина вогнута внутрь; он чувствует, что его спина вогнута внутрь. Он скажет вам, что у него спина вогнута внутрь и так далее. И мы возвращаемся назад по траку и никак не можем ничего найти, пока совершенно неожиданно мы не сталкиваемся со случаем, который произошел в его юности, когда он стоял на углу улицы, увидел лошадь с прогнувшейся спиной и подумал: «Разве не ужасно? Этой лошади с прогнувшейся спиной приходится везти на себе всадника. Ведь ее спина от этого сломается». Так что он подбирает это и везет на себе вместо лошади. Не знаю, есть ли от этого какая-то польза лошади! Но я знаю, что люди делают это.

Почему у человека спина в таком плохом состоянии... спина вогнута внутрь; он чувствует, что его спина вогнута внутрь. Он скажет вам, что у него спина вогнута внутрь и так далее. И мы возвращаемся назад по траку и никак не можем ничего найти, пока совершенно неожиданно мы не сталкиваемся со случаем, который произошел в его юности, когда он стоял на углу улицы, увидел лошадь с прогнувшейся спиной и подумал: «Разве не ужасно? Этой лошади с прогнувшейся спиной приходится везти на себе всадника. Ведь ее спина от этого сломается». Так что он подбирает это и везет на себе вместо лошади. Не знаю, есть ли от этого какая-то польза лошади! Но я знаю, что люди делают это.

Недавно здесь был кейс полиомиелита... маленькая девочка из Индианы. Сейчас она может стоять самостоятельно. Она не могла двигаться, лежала в кровати и так далее. Вероятно, потребуется два-три месяца, чтобы ее мышечные ткани снова восстановились, после чего она сможет ходить и станет такой активной, какой должны быть дети в возрасте четырнадцати лет. Эта девочка поправилась благодаря маленькому чуду. Так вот, что мы находим в основе этого кейса? В соответствии с отчетом одитора, мы обнаруживаем... она увидела другого маленького ребенка, и у этого другого ребенка был полиомиелит, и ей стало жалко его, так что она пошла домой и заболела полиомиелитом. Это послужило толчком для этого заболевания! И она провела в кровати сколько лет? Прикованная к постели. Сочувствие. Сочувствие к кому-то другому.

Недавно здесь был кейс полиомиелита... маленькая девочка из Индианы. Сейчас она может стоять самостоятельно. Она не могла двигаться, лежала в кровати и так далее. Вероятно, потребуется два-три месяца, чтобы ее мышечные ткани снова восстановились, после чего она сможет ходить и станет такой активной, какой должны быть дети в возрасте четырнадцати лет. Эта девочка поправилась благодаря маленькому чуду. Так вот, что мы находим в основе этого кейса? В соответствии с отчетом одитора, мы обнаруживаем... она увидела другого маленького ребенка, и у этого другого ребенка был полиомиелит, и ей стало жалко его, так что она пошла домой и заболела полиомиелитом. Это послужило толчком для этого заболевания! И она провела в кровати сколько лет? Прикованная к постели. Сочувствие. Сочувствие к кому-то другому.

Что ж, это можно было бы свести к следующему: «Причина, по которой люди делают это, очень проста. Дело в том, что они хотят сочувствия. Они сделают все, что угодно, чтобы получить сочувствие». Боюсь, что это просто чьи-то слова в инграмме с тоном 1,5. Это глупо!

Что ж, это можно было бы свести к следующему: «Причина, по которой люди делают это, очень проста. Дело в том, что они хотят сочувствия. Они сделают все, что угодно, чтобы получить сочувствие». Боюсь, что это просто чьи-то слова в инграмме с тоном 1,5. Это глупо!

Разумеется, человек обнаруживает, что в его жизни бывают случаи, когда он зависит от других людей. Но один из самых надежных способов нажить себе неприятности, – это помогать другим. Просто вспомните на мгновение о ком-то, кому вы пытались помочь. Вы не просили благодарности, вы не просили за это ничего, но рано или поздно вы – пток!

Разумеется, человек обнаруживает, что в его жизни бывают случаи, когда он зависит от других людей. Но один из самых надежных способов нажить себе неприятности, – это помогать другим. Просто вспомните на мгновение о ком-то, кому вы пытались помочь. Вы не просили благодарности, вы не просили за это ничего, но рано или поздно вы – пток!

Что там Шекспир говорит о «зимних ветрах и клыках неблагодарности» или о чем-то в этом роде? Но человек, который помогает кому-то для того, чтобы получить благодарность... как говорится в старой китайской поговорке, тот человек, который дважды упомянул, что он помог кому-то, был щедро вознагражден. Вот и вся плата, которую он получает! Поскольку тот, кому он помогает, будет возмущаться.

Что там Шекспир говорит о «зимних ветрах и клыках неблагодарности» или о чем-то в этом роде? Но человек, который помогает кому-то для того, чтобы получить благодарность... как говорится в старой китайской поговорке, тот человек, который дважды упомянул, что он помог кому-то, был щедро вознагражден. Вот и вся плата, которую он получает! Поскольку тот, кому он помогает, будет возмущаться.

На самом деле отношения между родителями и детьми натянуты лишь по одной веской причине. Ребенок не может вносить такой же вклад, какой вносят родители. Это показывает ребенку, что он гораздо слабее, чем его родители; это ставит его... в невыгодное положение. Он уходит из дома и немного наращивает собственный потенциал; возможно, это как раз та причина, по которой он продолжает попытки реализовывать цели умерших людей. Он действительно делает это! Он уходит из дома и видит какую-то картину, которая вызывает у него жалость, и весь этот механизм у него приходит в действие. Он говорит: «Это ужасно». Он взваливает это на себя, прижимает это к груди, и вот он болен. Затем люди обхаживают его, сочувствуют ему, и это становится ужасно сложным. Но то, что этот жест делается исключительно из благородства, не вызывает сомнений. За этим кроется не что иное, как альтруистичный расчет. Вы можете исследовать это, если хотите. Вы не смогли бы найти ни одного человека, который думал бы: «Так, посмотрим, если я заболею так же, как Бесси, мои родители будут ко мне хорошо относиться». О, вам может попасться ребенок, который будет ходить и говорить: «Вот я умру, и как же они пожалеют об этом! Им будет жаль меня». Вот такое вы увидите!

На самом деле отношения между родителями и детьми натянуты лишь по одной веской причине. Ребенок не может вносить такой же вклад, какой вносят родители. Это показывает ребенку, что он гораздо слабее, чем его родители; это ставит его... в невыгодное положение. Он уходит из дома и немного наращивает собственный потенциал; возможно, это как раз та причина, по которой он продолжает попытки реализовывать цели умерших людей. Он действительно делает это! Он уходит из дома и видит какую-то картину, которая вызывает у него жалость, и весь этот механизм у него приходит в действие. Он говорит: «Это ужасно». Он взваливает это на себя, прижимает это к груди, и вот он болен. Затем люди обхаживают его, сочувствуют ему, и это становится ужасно сложным. Но то, что этот жест делается исключительно из благородства, не вызывает сомнений. За этим кроется не что иное, как альтруистичный расчет. Вы можете исследовать это, если хотите. Вы не смогли бы найти ни одного человека, который думал бы: «Так, посмотрим, если я заболею так же, как Бесси, мои родители будут ко мне хорошо относиться». О, вам может попасться ребенок, который будет ходить и говорить: «Вот я умру, и как же они пожалеют об этом! Им будет жаль меня». Вот такое вы увидите!

Вы столкнетесь с тем, что этот ребенок – просто по собственной воле – говорит:

Вы столкнетесь с тем, что этот ребенок – просто по собственной воле – говорит:

«Какая жалость! Я возьму это на себя». Как очевидно, ребенок – и вообще любой человек, – когда он делает это, чувствует себя хорошо, он чувствует себя сильным и способным выдержать это. И только позднее, когда он сам пошатывается под своей собственной ношей и всеми остальными ношами, которые есть в мире, он начинает валиться с ног. И он хочет избавиться от некоторой части этой ноши.

«Какая жалость! Я возьму это на себя». Как очевидно, ребенок – и вообще любой человек, – когда он делает это, чувствует себя хорошо, он чувствует себя сильным и способным выдержать это. И только позднее, когда он сам пошатывается под своей собственной ношей и всеми остальными ношами, которые есть в мире, он начинает валиться с ног. И он хочет избавиться от некоторой части этой ноши.

Но от какой части ноши он будет избавляться? От своей собственной! Он бы не отдал ту, что принадлежит другому. Да мы что, святые что ли? Вот так все это работает.

Но от какой части ноши он будет избавляться? От своей собственной! Он бы не отдал ту, что принадлежит другому. Да мы что, святые что ли? Вот так все это работает.

И вы пытаетесь избавить от психосоматического заболевания кого-то, кто таскает это заболевание вместо умершего человека... он будет бороться. Но вы не устраните эту соматику, вступая в борьбу по поводу нее. Вы устраните ее, обнаружив первый случай, когда преклир испытал сочувствие к этому человеку или к этому состоянию, первый случай, когда он испытал сочувствие к этому состоянию. Вы находите первый случай, когда он испытал сочувствие к этому состоянию, и затем вы можете устранить цепь, но не иначе.

И вы пытаетесь избавить от психосоматического заболевания кого-то, кто таскает это заболевание вместо умершего человека... он будет бороться. Но вы не устраните эту соматику, вступая в борьбу по поводу нее. Вы устраните ее, обнаружив первый случай, когда преклир испытал сочувствие к этому человеку или к этому состоянию, первый случай, когда он испытал сочувствие к этому состоянию. Вы находите первый случай, когда он испытал сочувствие к этому состоянию, и затем вы можете устранить цепь, но не иначе.

Он будет держаться за свою целостность в отношении этого гораздо крепче, чем за целостность в отношении самого себя. Мы живем среди представителей очень чудной расы.

Он будет держаться за свою целостность в отношении этого гораздо крепче, чем за целостность в отношении самого себя. Мы живем среди представителей очень чудной расы.

Если бы люди не беспокоились так об этом благородстве, святости и альтруизме, эта раса, вероятно, продвигалась бы вперед с огромной скоростью. Но я думаю, что люди настолько заняты тем, чтобы быть альтруистичными, что они устраивают друг другу жуткие скандалы.

Если бы люди не беспокоились так об этом благородстве, святости и альтруизме, эта раса, вероятно, продвигалась бы вперед с огромной скоростью. Но я думаю, что люди настолько заняты тем, чтобы быть альтруистичными, что они устраивают друг другу жуткие скандалы.

«О, так ты не позволишь мне помочь тебе, да? Ха. Х-ха! Я тебе покажу!»

«О, так ты не позволишь мне помочь тебе, да? Ха. Х-ха! Я тебе покажу!»

И кстати, это чуть ли не самый быстрый способ поссориться. Вы находите какую-нибудь семейную пару, в которой муж и жена ссорятся постоянно. Отведите наиболее воинственно настроенного и агрессивного партнера в сторонку и поговорите с ним. Вы говорите: «Что ж, Джо, в чем дело? В чем дело, Джо?»

И кстати, это чуть ли не самый быстрый способ поссориться. Вы находите какую-нибудь семейную пару, в которой муж и жена ссорятся постоянно. Отведите наиболее воинственно настроенного и агрессивного партнера в сторонку и поговорите с ним. Вы говорите: «Что ж, Джо, в чем дело? В чем дело, Джо?»

«Ну она... ра-ра-ра..» Масса обвинений, ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!

«Ну она... ра-ра-ра..» Масса обвинений, ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!

«Да, но когда это началось?»

«Да, но когда это началось?»

«Ну, это началось еще в молодости; уже давно, когда мы только поженились».

«Ну, это началось еще в молодости; уже давно, когда мы только поженились».

«Что ты пытался сделать для этой женщины, Джо?»

«Что ты пытался сделать для этой женщины, Джо?»

«Ну, вот это самое! Я хотел помочь ей сделать то-то, я хотел достать ей то-то, я хотел получить повышение в должности, чтобы она могла делать то-то и то-то, а она даже меня не слушала! Она не думает, что это что-то стоящее. Она думает, что это не так, и она думает, что это не эдак». Он говорит об этом, перемежая свою речь рассказами о том, что происходило. «Она все говорит, что я скупой, а я пытаюсь доказать ей, что я не скупой» – и так далее. Все это запутано, но красной нитью по всему этому проходит следующее: «Она не позволила мне помочь ей; она не позволила мне внести вклад». (Даже слово «вклад» не очень-то здесь подходит.) «Она не позволила мне помочь ей».

«Ну, вот это самое! Я хотел помочь ей сделать то-то, я хотел достать ей то-то, я хотел получить повышение в должности, чтобы она могла делать то-то и то-то, а она даже меня не слушала! Она не думает, что это что-то стоящее. Она думает, что это не так, и она думает, что это не эдак». Он говорит об этом, перемежая свою речь рассказами о том, что происходило. «Она все говорит, что я скупой, а я пытаюсь доказать ей, что я не скупой» – и так далее. Все это запутано, но красной нитью по всему этому проходит следующее: «Она не позволила мне помочь ей; она не позволила мне внести вклад». (Даже слово «вклад» не очень-то здесь подходит.) «Она не позволила мне помочь ей».

Вы спрашиваете ее... если она в апатии, она скажет: «Ну, я не могу помочь ему. Я понимаю, что я не могу сделать этого». И если вы копнете очень глубоко... если вы возьмете людей, о которых соседи говорят, что они самые завзятые бездельники и алкоголики, что они плохо обращаются с детьми, что о них идет дурная слава, и если вы отведете их в сторонку и выясните, что у них за проблема, без каких-либо намеков, то обнаружите, что их основная трудность состоит в том, что они... не могут друг другу помочь в достаточной степени.

Вы спрашиваете ее... если она в апатии, она скажет: «Ну, я не могу помочь ему. Я понимаю, что я не могу сделать этого». И если вы копнете очень глубоко... если вы возьмете людей, о которых соседи говорят, что они самые завзятые бездельники и алкоголики, что они плохо обращаются с детьми, что о них идет дурная слава, и если вы отведете их в сторонку и выясните, что у них за проблема, без каких-либо намеков, то обнаружите, что их основная трудность состоит в том, что они... не могут друг другу помочь в достаточной степени.

Мы живем среди представителей очень странной расы, не так ли?

Мы живем среди представителей очень странной расы, не так ли?

Ну что ж, если кто-нибудь принесет мне «Кока-колы», мы сделаем перерыв.

Ну что ж, если кто-нибудь принесет мне «Кока-колы», мы сделаем перерыв.