Okay. And this is the 4th – 4th of October.

By the way, Special Briefing Course, Saint Hill.

If I can remember all this, I’ll give you the whole rundown on overt-withhold and how it got that way and then you will be much smarter cookies. I mean that. If I can remember all the put-together, how it goes together. Because, let me tell you, it’s complicated – very, very complicated.

Кстати говоря, Специальный Инструктивный Курс, Сент-Хилл.

Told you some time ago, this is very apropos to a Class II Auditor; this is part of Class II Auditor skills. This should be known and known very well. This should be understood. And if you’re ever going to make anything out of a Security Check, if you’re ever going to get any advances with a Security Check, you’ll have to know this sort of thing.

Если мне удастся все это вспомнить, то я дам вам целую серию данных об овертах-висхолдах, о том, как оно до этого докатилось, и тогда вы будете гораздо более смышлеными в этом плане. Если мне удастся вспомнить, как это все выглядит, и как совмещается. Потому что, позвольте мне отметить, это все сложно — очень, очень сложно.

It is not enough to be able to sit there and say, „Well, have you ever raped anybody? No? Well, have you ever raped anybody? Good. Have you ever raped anybody? Good. Have you ever raped anybody? Good.“ Keeping TR 0 in, of course.

Я вам некоторое время назад говорил, что все это очень подходит для одитора класса II, что это все относится к области его компетенции. Это нужно знать, и знать очень хорошо. Это необходимо понимать. И если вы вообще хотите достичь хоть чего-то на Секчеке, если вы хотите иметь какие-то подвижки, то вам необходимо знать такие штуки.

That has very little to do with Security Checking. Security Checking is not a repetitive command. You ask the question, you get the answer and you get off the withhold.

Недостаточно просто уметь сидеть там и говорить: “Ну, ты изнасиловал кого-либо? Нет? Ну, ты изнасиловал кого-либо? Хорошо. Ты изнасиловал кого-либо? Хорошо. Ты изнасиловал кого-либо? Хорошо”. Соблюдая при этом ТУ 0, естественно.

But what’s a withhold? What is a withhold? Well, you’ll just about to find out. And it’s a good thing, too, because I’m saving your bacon in the nick of time. I come in here, I find Mary Sue tearing your scalps off on the subject of it, and what have you been up to? Of course, she must have found somebody auditing on this basis: „Well, have you ever done anything to a fellow staff member?“

Это имеет вовсе не большое отношение к Секчеку. Секчек — это не повторные команды. Вы задаете вопрос, получаете ответ и избавляетесь от висхолда.

„Well, yes. I heard that Joe went out with Bessie.“

Но что такое висхолд? Что такое висхолд? Ну, это как раз вам и предстоит выяснить. И это тоже хорошо, потому что я спасаю положение ваших дел несколькими движениями. Вот я вхожу, и вижу, как Мэри Сью снимает с вас скальпы по этой причине, и что же оказывается? Конечно, должно быть, она опять увидела, как кто-то из вас одитировал таким манером: “Ну, ты когда-нибудь что-то делал своим товарищам по работе?”.

Oh, no! Now, your first order of business as an auditor is to get an answer to the auditing command. And will you tell me how that is an answer to an auditing command? „What have you done?“ „I heard that…“ He hasn’t done anything! How can it possibly be a withhold?

“Ну да. Я слышал, что Джо гуляет с Бесси”.

I’d put another question: „Have you ever ruined people maliciously by gossip?“

О, нет! Первой заповедью ремесла для одитора является получение ответа на команду одитинга. И вы хотите мне сказать, что это ответ на команду одитинга? “Что ты сделал?”. “Я слышал, что…”. Он ничего не сделал! Как это вообще может быть висхолдом?

Clang, clang, clang! „Yes.“ Correct, they have.

Я ввожу другой вопрос: “Ты когда-нибудь разрушал жизнь человека злобными сплетнями?”.

Do you know people will make up withholds just to get other people in trouble? And you’re going to sit there and let them do it? And you’re going to hear people saying things – people that have heard things about people who heard things and they understood that something and they knew that so-and-so – and you let them get this off as a withhold?

Клац, клац, клац, клац! “Да”. Именно, так и было.

Well, what auditing time are you wasting Well, you’re wasting your own time and you’re wasting the pc’s time. And basically you have demonstrated that you don’t know what a withhold is, but that is excusable up to this moment. One hour and a half from now it begins to be a crime. See, it’s not a crime for the next hour and a half, but an hour and a half from now, the cat will be out of the bag. Only in this particular instance, it is a rather big cat, about leopard size, that is leaping out of a rather big bag, because this is one of these jackpots that we hit every once in a while in Scientology.

Вы знаете о том, что люди создают висхолды часто только для того, чтобы создать другим неприятности? И вы собираетесь там сидеть и позволять им это сделать? И вы собираетесь слушать, как они что-то говорят — о том, как они слышали о том, что кто-то слышал о том, что кто-то слышал о том, и поняли из этого что-то и узнали из этого то-то — вы позволите им выдавать это за висхолд?

You know, you pull the lever expecting to get out a couple of quarters, and florins, shillings, sixpences, so forth, cascade out on the floor for a half an hour. I mean, that’s the sort of a thing which has just occurred here. And those of you who haven’t been to Las Vegas can ask those who have what I meant.

Сколько времени одитинга вы гробите? Вы теряете свое собственное время и убиваете время преклира. И вы, по сути, продемонстрировали этим, что вы не знаете, что такое висхолд, но это простительно только до данного момента. Через полтора часа это начнет становиться преступлением. Понимаете, в течение полутора часов это не будет еще преступлением, но через полтора часа кот выскользнет из мешка. Только в данном случае это весьма большой кот, размером с леопарда, и выскользнет он из довольно большого мешка, и такой джек-пот *Джек-пот: Большой приз или количество призов, особенно когда это накапливается в процессе игры или лотереи. (Concise Oxford Dic) встречается иногда в Саентологии время от времени.

What’s a withhold? What’s an overt act? It’s important to know these things.

Понимаете, вы дергаете рычаг, ожидая, что вам в руки упадут две монетки по 25 центов, и флорины, шиллинги и шестипенсовики начинают валиться каскадом на пол перед вами в течение получаса. Те из вас, кто не был в Лас-Вегасе, могут спросить у тех, кто там был, что я имею в виду.

Mr. Doakes sits down in the auditing chair – because you, of course, being a pc, don’t pay much attention to auditing – he sits there and he says to you, he says, „Well, I have robbed banks – uh – murdered women – uh – strangled babies – uh – embezzled it, yes. I – uh – ruined marriages, I did this and I did that,“ and you don’t get a single knock on the needle.

Что такое висхолд? Что такое оверт? Это надо и важно знать.

Oh, you say, this person is not security checkable. Aha! But from this moment on you’re going to see that there is no such thing as a non security checkable person. Because you’re going to say that this pc you had is not capable of registering on the meter, because obviously these are tremendous things. They’re social transgressions against your code of sociality to a point where, God almighty, he should be shot, put in a straitjacket, given a pill by a medical doctor – most horrible things happen to him. Why? Because, look, he’s robbed banks and murdered women and so forth and you don’t get a single knock on the E-Meter.

Мистер Доукс сидит в кресле для одитинга — потому что, конечно, будучи преклиром, вы не уделяете особого внимания одитингу — он сидит там и говорит вам: “Ну, я грабил банки, э, убивал женщин, душил младенцев, тратил чужие деньги, да. Разрушал семьи, делал то и это”, — и вы не видите ни единого дерганья стрелки.

You say, „Well, the man is conscienceless. Therefore he has no withholds.“ Aha, and that’s right – against your moral code, he has no withholds, because they were not transgressions to him.

Н-да, говорите вы самому себе, такого парня трудно пронять Секчеком. Ага! Но с этого момента вы начнете убеждаться в том, что такого человека, которого “не пронять Секчеком”, на свете не существует! Потому что вы хотите сказать, что этот ваш преклир не способен давать показания на Э-метре потому, что, очевидно, это просто слишком большие преступления. Это социальные прегрешения против вашего социального кодекса до такой степени, что, Боже милостивый, этого парня просто давно пора расстрелять, засунуть в смирительную рубашку, закормить таблетками от медиков — он достоин самой ужасной кары. Почему? Потому что, как же, он ведь грабил банки, убивал женщин, и так далее, а вы не увидели ни единого трепыхания на приборе.

Now, your task in doing a Security Check is to get off withholds. But what is a withhold? What is a withhold? Now, you could say grandly, „It is what the preclear is withholding.“ You could say, as we have been saying about an overt act, „What is an overt act? An overt act is what the thetan thinks is an overt act. Therefore, if I do not think I have committed an overt act as I strangle this person or that,“ you see, „then I have not committed an overt act,“ you see?

Вы говорите: “У него просто отсутствует совесть. Следовательно, у него нет висхолдов”. Ага, и это совершенно верно — согласно вашему моральному кодексу, у него нет висхолдов, потому что для него они не являются прегрешениями.

No, those are not adequate replies, and those are not adequate definitions, and those are not adequate answers, and they do not add up to useful, workable definitions in the field of auditing I think you will agree with me that you, yourself, have been puzzled about this.

Ваша задача при проведении Секчека — снимать висхолды. Но что такое висхолд? Что такое висхолд? Ну, тут вы можете торжественно продекламировать: “Это то, что преклир висхолдирует”. Вы можете сказать так, как мы говорим про оверт: “Что такое оверт? Это то, что тэтан рассматривает как оверт. Следовательно, если я не думаю, душа этого парня, что это оверт”, — понимаете, — “тогда я не совершаю оверта”, понимаете?

How is it that one person gives you some kind of a stuff and it’s not a withhold, and yet says, „Well, I – I looked down the road.“ you know, it’s clang! You know, you got clang!

Нет, все это неадекватные отклики, неадекватные определения, и неадекватные ответы, и они не приводят нас к сколь либо полезным, работоспособным определениям в области одитинга. Думаю, что вы согласитесь в этом со мной, потому что вы тоже попадали впросак со всем этим.

And you say, „What did you do? What is that?“

Как получается так, что один человек выдает вам какую-то штуку, и это не висхолд, и он, тем не менее, говорит: “Ну, я посмотрел на дорогу”. Понимаете, и это клац! Понимаете, вы получаете клац!

„Well, I looked down the road,“ and it cleared.

И вы говорите: “Что ты сделал? Что это?”.

And you say, „Well, what kind of a withhold could this be?“ you know? „There must be more to it.“ And of course you immediately exceed your function as an auditor, which is to clear the meter. If „looking down the road“ cleared the meter, that was a withhold.

“Ну, я посмотрел на дорогу”, — и это проясняется.

Now, what puzzles you is that you’re fixed on a moral code, or lack of one, which is yours, circa now. And you consider that the pc that you are security checking only has withholds if they are transgressions against the moral code which you consider a moral code – now. And therefore you just make fantastic numbers of mistakes. See what I’m talking about?

И вы говорите себе: “Что за странный висхолд?”. “Там должно быть что-то еще”. И тут вы, конечно, выходите за необходимые рамки своей роли одитора, цель которой состоит просто в том, чтобы очистить Э-метр. Если “посмотрел на дорогу” очистило Э-метр, то это был висхолд.

All right. Now, let’s take this criminal. Aha, this criminal. And we’ve got him on the meter, you know, and we say, „Well, have you ever –?“ You know what a criminal should be security checked at: „Have you ever robbed a bank?“ Clang! You see, you would think, boy, that’s going to go clang! You know, because we know he’s robbed a bank. He’s actually been in Joliet, and Columbia University and other prisons – obviously he has. And you get not even a twitch of the needle. And he looks at you blandly and says, „Yes, I have robbed banks.“

Озадачивает вас на самом деле просто то, что вы зафиксированы на моральном кодексе, или на отсутствии такового на данный момент. И вам представляется, что преклир, проходящий у вас Секчек, имеет только те висхолды, что являются прегрешениями против морального кодекса, который кажется таковым вам самому — сейчас. И по этой причине вы допускаете такое фантастическое количество ошибок. Понимаете, о чем я говорю?

Well, you see, what is astounding you at that point? There’s only one thing that is making you astonished: is that he has said something that is a transgression against what you think is his moral code, you see? And therefore you go on security checking him against your moral code, and that isn’t the code he lives by. And he is not free of withholds. He has tremendous numbers of withholds, but only against the moral code he lives by. Did you ever hear the moral code of a criminal? „Thou must not squeal to the cops.“ „Thou must not peach.“ You could write up a long one all about how „after you’ve robbed the bank you must equally share, except if somebody didn’t help you rob the bank very much, and then you should cut his throat.“ „Not to kill a cop,“ could be against that moral code in some societies.

Отлично. Итак, давайте рассмотрим преступника. Ага, вот перед нами преступник. И мы сажаем его на Э-метр, понимаете, и говорим: “Ну, ты когда-либо…?”. Вы-то знаете, по поводу чего нужно проводить Секчек преступнику: “Ты когда-либо грабил банк?”. Клац! То есть, понимаете, это вам кажется, что сейчас этот парень выдаст вам клац! Понимаете, потому что вы знаете, что он грабил банки. Он на самом деле бывал и в Джольет *Джольет: разговорное название тюрьмы Стейтвиль, возле города Джольет, штат Иллинойс, США., и в Колумбийском Университете *Колумбийский Университет: университет в Нью-Йорке. Во времена этой лекции первокурсники, которые не жили с родителями, были обязаны жить в общежитиях в студенческом городке, если только декан факультета не давал им разрешения на свободное проживание в другом месте., и в других тюрьмах — это просто очевидно. Но вы не получаете ни единого колебания стрелочки. И он смотрит вам прямо в глаза и расслабленно говорит: “Ну да, я грабил банки”.

So that you ask the question from the bearing of your current moral code, and you say, „Have you ever killed a policeman?“ And there’s no fall. You’re checking on the wrong moral code. You’re checking a pc who has a different moral code.

И вы понимаете, что именно ошарашивает вас в этот момент? Есть только один-единственный момент, который вас ошарашивает: он сказал вам то, что является прегрешением против того, что, по вашему мнению, является моральным кодексом, понимаете? И по этой причине вы продолжаете проводить ему Секчек в соответствии с вашим моральным кодексом, а это совсем не тот кодекс, по которому он живет. И он не свободен от висхолдов. У него есть чудовищное количество висхолдов, но только в соответствии с тем моральным кодексом, по которому он живет. Вы когда-либо слышали моральный кодекс преступника? “Не заложи менту”. “Не колись на допросах”. Вы можете составить длинный список всяких штучек о том, что “после того, как банк ограблен, нужно делиться поровну, если только кто-то не слишком помогал тебе грабить банк, — в последнем случае следует перерезать ему глотку”. “Не убий мента” может идти совершенно вразрез с таким моральным кодексом в некоторых сообществах.

The question should be, „Have you ever had an opportunity to kill a policeman and failed to do 80?“ Clang! See, it’s against his moral code not to kill a cop. Other criminals wouldn’t speak to him. Do you follow this?

Так что вы задаете вопрос, исходя из своего настоящего морального кодекса, и вы говорите: “Убивал ли ты ментов?”, — никакого падения. Вы проводите проверку не по тому моральному кодексу. Вы работаете с преклиром, чей моральный кодекс отличается.

In a prison, you’d have to security check along these lines: „Have you ever failed to keep a guard in the dark as to what was going on?“ See? „Have you ever cooperated with prison authorities?“ „Have you ever told the truth to any official?“ „Have you ever spoken to a screw kindly?“ Because it’s against the moral code of the prisoners and they have their own moral code.

Вопрос следует здесь сформулировать так: “У тебя когда-либо была возможность прикончить мента, которую ты не реализовал?”. Клац! Понимаете, его моральному кодексу противоречит не убивать милиционеров. Его друзья тогда ему бойкот объявят. Улавливаете?

You can say, „all PCs have withholds,“ but these withholds are not necessarily against your moral code. So we add to it; „all PCs have had moral codes against which they have transgressed.“ And when you locate the moral code against which they have transgressed, you will then get off the withholds of the case and only then will you get off the withholds of the case – only then.

В тюрьме вам нужно проводить Секчек по следующим моментам: “Тебе когда-либо не удавалось наврать охраннику по поводу того, что на самом деле происходит?”. Понимаете? “Ты сотрудничал с тюремными властями?”. “Ты когда-либо говорил правду следователям?”. “Ты относился с уважением к конвоирам?”. Потому что все это противоречит моральному кодексу заключенных, у которых есть свой моральный кодекс.

A withhold, then, is an unspoken, unannounced transgression against a moral code by which the person was bound.

Можно сказать, что “у всех преклиров есть висхолды”, но эти висхолды не обязательно нарушают ваш моральный кодекс. Так что это стоит расширить до “у всех преклиров есть моральные кодексы, которые они нарушали”. И когда вы обнаруживаете моральный кодекс, который они преступили, то тогда вы снимаете с кейса висхолды — и только тогда вам удастся это сделать.

Now, how many moral codes are there? How many moral codes have there been? I’d say circa right now, there is probably a different moral code for every group, each one, large or small, in every city, county, country, continent of Earth. There’s probably five hundred of them for every language there is on this planet and there are fifty thousand languages on this planet.

Висхолд, соответственно — это неразглашенное, необъявленное нарушение морального кодекса, которым человек связан.

I’ll give you a moral code question to a Zulu: „Has anything ever been lying around loose that you didn’t steal?“ Clang! „Who didn’t you tell that to?“

Сколько существует на свете моральных кодексов? Сколько их существовало? Прямо сейчас я могу сказать, что, вероятно, каждая группа, большая или маленькая, в каждом городе, графстве, стране, континенте Земли имеет свой моральный кодекс. Вероятно, существует по пятьсот моральных кодексов для каждого земного языка, а на этой планете имеется около пятидесяти тысяч языков.

„I didn’t tell my father. I wouldn’t dare. He would beat me.“ Because it’s moral for a Zulu to steal. Interesting, isn’t it? So not stealing is his withhold, and you think his stealing would be his withhold. So you ask for a stealing withhold and you don’t get any response and you should have been asking for a not-stealing withhold.

Вот вам вопрос для морального кодекса зулуса: “Было ли около тебя что-то, что ты не украл?”. Клац! “Кому ты об этом не рассказывал?”.

Therefore it is incumbent upon the auditor to have some idea of moral codes. What’s a moral code? We’ll get into that in a moment. But how many more moral codes do you think there have been? Now look, if circa right now there are possibly a hundred or five hundred of them for every language on Earth – let’s be moderate about it – and there are fifty thousand languages on Earth, that gives you quite a few right here in present time, right? All right, let’s go back on the track. How many moral codes do you think there have been on the whole track in the last two-hundred trillion years? How many moral codes do you think there have been? It is some unimaginable number. You could start up in the corner of this wall and start writing – after you put down one, then just start writing zeros in tiny microscopic writing clear from that side of the wall, clear to the other side of the wall; go back to the beginning, write it all the way across again and then when you’ve filled the whole wall down to the bottom, then you put it twenty-first power. That would be quite a number. That would be quite a number. Now, that is an awful lot of moral codes.

“Своему отцу. Я бы не посмел. Он бы отлупил меня”. Потому что для зулуса красть — это морально. Интересно, да? Так что не красть — это его висхолд, хотя вы бы так никогда не подумали. Но если вы спросите про висхолд о краже, и не получите никакого отклика, то стоит спросить о висхолде не-кражи.

So, what’s the anatomy of this? What is a moral code? It is that series of agreements to which a person has subscribed to guarantee the survival of a group. And that is what a moral code is. It’s that series of agreements to which a person has subscribed to guarantee the survival of a group. That’s what it is.

Следовательно, одитор обязан иметь некоторое представление о том, что такое моральный кодекс. Что такое моральный кодекс? Мы это обсудим через минуту. Но сколько вообще моральных кодексов существовало в придачу к тем, что есть сейчас? Посмотрите, если прямо в данный момент, вероятно, имеется сотня или пять сотен таковых на каждый земной язык — давайте не будем особо это преувеличивать — а на планете имеется около пятидесяти тысяч языков, то это дает вам достаточно внушительное количество только для настоящего времени, так? Отлично, а теперь отправимся назад по траку. Как вы думаете, сколько моральных кодексов имелось на полном траке за последние две сотни триллионов лет? Это некое просто невообразимое число. Вы можете начать писать вот от того угла стены — дописать нули вот досюда, потом чуть опуститься и продолжать писать нули, микроскопические нулики, от одной стенки до другой, потом вернуться к началу, снова пересечь стену, и когда вы заполните всю стену, то еще возведите это в 21 степень. Это было бы число! Просто ужасающее количество моральных кодексов.

All right, I’ll tell you an old short story. This is the most vignette sort of a thing. There was a couple of fellows and they heard there was a buried treasure. A galleon had gone up on a reef down in the South Pacific or down in the Caribbean. And they heard this galleon had gone up on a reef and that there were – just before it sank they threw a tremendous amount of gold into its bronze guns, hoping they could come back for it later and put the tampions on the guns. And the galleon sank and these great, belled cannon were still down there filled with gold. So a couple of men got together and they picked up a native boy and they – as a crew – and they sailed away and they dived and dived and dived and dived for this old galleon’s cannon.

Но какова структура этого? Что такое моральный кодекс? Это та серия соглашений, которые человек принял для себя ради гарантии выживания группы. Вот что такое моральный кодекс. Это та серия соглашений, которые человек принял для себя ради гарантии выживания группы. Вот что это такое.

They had agreed a hundred percent what they would do with the gold. They had agreed completely what they would do with the gold. They would split it equally and the shares would remain on board the ship until they were taken to a certain point and at that point a banker and trucks would come down to pick it up and it would be transported properly to Switzerland. And they had agreed utterly and completely; they knew exactly what to do. And they had agreed also not to squander it and not go getting drunk and not go doing this and not go doing that, until it was all safely cared for and they were back in their own country. They’d agreed what to do about the bills of their trip. They had it all taped.

Отлично, я расскажу вам старый короткий рассказик. Он наиболее ясно и кратко выражает суть. Жили-были два друга, и однажды услышали они о том, что есть в одном месте зарытое сокровище. Галеон, который наткнулся на рифы на юге Тихого Океана или в Карибском море. Услышали они о том, что этот галеон разбился на рифах, и незадолго до того, как он пошел на дно, его команда запрятала большое количество золота в стволы бронзовых пушек, забив их наглухо пыжами, в надежде когда-нибудь в будущем вернуться на это место. И вот этот галеон потонул, и эти отличные, пузатые бронзовые пушки так и остались лежать там, набитые золотом. И пара друзей решила отправиться в путь, они наняли местного проводника и, как команда, отплыли и начали нырять, нырять, нырять, нырять, разыскивая эти пушки со старого галеона.

Well, they found a couple of cannon, but they reached their arms down the muzzles of the cannon and they couldn’t find any tampion. And they went ashore after many days – their supplies were running out, everything was going to hell. And the supplies were running out and what were they going to do? They hadn’t found any gold.

Они на сто процентов согласовали вопрос о том, что станут делать с добытым золотом. Они имели совершенное согласие по поводу того, куда пойдет это золото. Они разделят его поровну, и их доли будут оставаться на борту корабля до тех пор, пока они не достигнут условленного места, и в этот момент за ними придет рыбацкая лодка, потом все это перегрузят на грузовик, и доставят должным образом в Швейцарию. Они создали полное и законченное соглашение; они точно знали, о чем договорились. Они также договорились не растрачивать это золото впустую, не напиваться пьяными, не делать того и этого, до тех пор, пока все не будет окончательно улажено, и они снова не окажутся на родине. Они согласовали, каким образом будет финансироваться сама экспедиция. Все было утрясено.

Well, they had an agreement for everything except failure. They had no agreement as to what they were going to do if they failed, so they began to wrangle about it after the fact. And they got more and more wranglous and more and more wranglous and finally one of them picked up a dirk and sank it in the other one and the other one simultaneously lopped off the other fellow’s arm with a sword. And they had an awful time because they didn’t have any agreement at all what to do in case of failure.

И вот они отыскали пару пушек, запустили в них руки, но в них не оказалось никаких пыжей. И они прибыли на берег через множество дней — у них заканчивалось продовольствие, и все просто катилось к чертям. Еда заканчивалась, что им делать, черт возьми? Они не нашли никакого золота.

And about that time, as one of the fellows was dying, he looked back at the boat and these guns that they had already hauled up on deck, the backs had evidently fallen out of them, being rolled around by the native boy and the native boy was throwing handfuls of gold into the sea.

У них было все просчитано и согласовано, но не был учтен такой исход. У них не было никакого соглашения по поводу того, что делать в том случае, если они потерпят неудачу, и тогда они стали ругаться по этому поводу уже после самого факта. И они ярились все больше, больше и больше, и, в конце концов, один из них схватил кортик и пырнул им другого, а тот в этот же момент отхватил ему руку мечом. Короче, пришлось им крайне тяжко, и все просто потому, что у них не было никакого соглашения на случай провала.

But they had no agreement on failure. And you’ll find out that man has learned down the track, in weird ways, that where he has not agreed upon codes of conduct or what is proper in eventualities – he has agreed – where he has agreed, he survives, and where he has not agreed, he doesn’t survive. And so, people, when they get together, always draw up a long, large series of agreements on what is moral (that is, what will be contributive to survival) and what is immoral (what will be destructive of survival).

И примерно в этот момент, когда один из умирающих парней смотрел вокруг тускнеющим взором, он посмотрел на корабль и увидел, что после того как пушки уже подняли на борт, от них, видимо, отвалились задние части, который местный мальчишка катал вокруг, забавляясь с ними и бросая пригоршнями в море золото.

Now, moral, by these definitions, are those things which are considered to be, at any given time, survival characteristics. A survival action is a moral action. And those things are considered immoral which are considered contrasurvival.

Но у них не было соглашения по поводу провала. И вы обнаружите, что на траке человеку приходилось осознавать эту истину самыми дикими способами — что при отсутствии кодексов поведения или соглашений о достойном поведении на случай неудач — в отношении того, к чему он шел — когда это согласовано, то он выживает, когда не согласовано, то он не выживает. Таким образом, люди, создавая группу, всегда создают вместе с этим длинный, большой ряд соглашений относительно того, что морально (то есть что способствует выживанию) и что есть аморально (разрушает выживание).

But remember, this is for any group in any special circumstance. And here you have a group of two men going out to find gold or a whole nation being formed after the conquest of the land from some other race. It doesn’t matter what the size of the group is: They enter into certain agreements. Now, the longevity of the agreement doesn’t have much to do with it. It could be an agreement for a day, an agreement for a month or an agreement for the next five hundred years.

Итак, моральны, согласно этим определениям, те вещи, которые рассматриваются в каждый данный момент как выживательные характеристики. Что выживательно — то морально. Аморальным считается то, что считается противо-выживательным.

There’s a Constitution in the United States that is an agreement. It was an agreement made by thirteen states as to how they would conduct their affairs. Wherever that Constitution has been breached, the country is now in trouble. There mustn’t be any income tax, the first one said. Well, they managed to muck that up and they managed to muck up another one and another point and another point and another point. And each time they have busted up the agreement, why, they’re in trouble.

Однако помните о том, что речь идет о каждой группе при конкретных обстоятельствах. В это рассмотрение входит и пара товарищей, рискнувших отправиться на поиски сокровищ, и целая нация, сформировавшаяся после завоевания земель у какой-то другой расы. Независимо от того, насколько мал размер группы: в ней существуют определенные соглашения. Долговременность соглашения не имеет к этому особого отношения. Это может быть соглашение на один день, соглашение на месяц или соглашение на следующие пять сотен лет.

Well, why are they in trouble? Well, that’s because there aren’t any other agreements than the basic agreement. You don’t have modified agreements. If the agreement didn’t exist in the first place, you can’t keep patching it up and expect any great, lasting success. But what I have just said is to some degree a matter of opinion, because moral codes either leap full-armed from the brass tablets of Moses as he walks down from the rain and the mist saying, „Thou shalt not sell pork to thy neighbor. Sell it to a stranger if it is tainted.“

В Соединенных Штатах таким соглашением является Конституция. Это было соглашение, заключенное тринадцатью штатами *Тринадцать штатов: имеются в виду тринадцать исходных британских колоний, которые стали Соединенными Штатами в 1776 году. Это были Коннектикут, Делавер, Джорджия, Мериленд, Массачусетс, Нью-Хемпшир, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Северная Каролина, Пенсильвания, Род-Айленд, Южная Каролина и Виргиния., о том, как они будут вести свои дела. Как только эта Конституция нарушается, страна немедленно попадает в неприятности. Первый текст говорил: “Не должно быть никакого подоходного налога”. Однако довольно быстро испортили это, потом еще один пункт, потом еще один пункт, потом еще один пункт, и так далее. И каждый раз, когда они нарушали соглашение, они попадали в неприятности.

You didn’t know that was one of the Commandments, did you? But I’ve mentioned it before that it happens to be there. There are about 162 of the Ten Commandments. And they contain all sorts of interesting bric-a-brac. But that is just a moral code.

Почему эти неприятности возникали? Ну, во-первых, потому, что не существует никаких других соглашений, кроме исходного соглашения. Никаких “модификаций” на самом деле нельзя делать. Если соглашения не существовало с самого начала, вы не можете латать его и ожидать, что результатом будет какой-либо великий и продолжительный успех. Однако то, что я только что произнес, в какой-то степени является предметом мнения, потому что моральные кодексы либо выходят в готовом виде, с бронзовых табличек Моисея *Моисея, бронзовые таблички: имеются в виду Десять Заповедей (божественных законов, приведенных в Ветхом Завете Библии) которые, согласно Библии, были выгравированы на табличках и даны пророку Моисею Господом на горе Синай. По рассказу, Бог окутал гору туманом, заставив из него звучать гром, молнии и трубные звуки. Среди выгравированных на таблицах заповедей были такие как “Не убий”, “Не укради”, и т.п., когда тот идет среди дождя, и ему говорит туман: “Не продавай свинину ближнему своему. Если она подпорчена, продай ее лучше незнакомцу-прохожему”…

Now, perhaps that was fine, and everybody got along fine with these first 162 precepts or principles and so forth and then somebody came along with a pitch and put a big curve into the line and altered the agreements and redefined it all, you see? And after a while nobody knew what was moral, so it got to be a confusion. And then everybody tried to enforce what was moral and what wasn’t moral, but nobody could make up his mind. And the confusion got greater and greater, and then people departed from the group and dispersed. And these people, dispersing, entered into other moral groups and new moral codes were formed, which they then followed, more or less.

Вы не знали о том, что это одна из Заповедей, не так ли? Однако я уже говорил о том, что она, тем не менее, входит в их число. Имеется примерно 162 Заповеди, которых всего десять. И среди них вы найдете всякие любопытные приколы. Но это просто моральный кодекс.

And eventually those moral codes, of course, got diluted and messed up. And time marched on and what did we then find? All kinds of confusion would then enter in to what was moral and what wasn’t moral. And the next thing you know, somebody would jump up and a group would get together and they would agree on a brand-new moral code, you see? And then that moral code would get all messed up somehow or another, and people would offend against it somehow and then that group would disintegrate – because, of course, its moral agreement disintegrates, why, it – the group disintegrates. And then that confusion is succeeded a little later on the track by these various group members, now members of other groups, forming up new moral codes which go into disintegration. You see?

Кстати говоря, это, может быть, было совершенно нормально — эти 162 предпосылки или принципа, да только потом пришел какой-то парень, что-то замазал смолой, что-то поменял, изменил соглашение и все переопределил, понимаете? И через некоторое время никто не мог сказать, в чем состоит мораль, и начался хаос. И потом кто-то попытался навязать силой систему морали, но никто не мог прийти к определенному мнению по этому поводу. Хаос становился все обширнее и обширнее, и потом люди начали покидать эту группу и рассеиваться. Эти люди, рассеиваясь, вступали в группы с другими моралями, и формировались новые моральные кодексы, которые потом более или менее соблюдались.

So you’ve got a cycle there. And the cycle of action of civilizations is simply this cycle of action: It is an agreement on optimum conduct; a disintegration of agreement and optimum conduct; a disbanding of the group; a formation of a new group with the agreement on – new agreement on – optimum conduct; a disintegration of that agreement; the dispersal of the group; the formation of a new group. Do you see the cycle? Now, that’s the cycle of civilization. And that’s the cycle of action.

Но в конце концов все эти моральные кодексы, конечно, растворились и перепутались. Время шло, и что же получилось? В вопросах о том, что морально, а что нет, стал возникать все больший и больший хаос. И следующее, что мы видим — что просто возникает некто, формирует новую группу, которая приходит к согласию относительно совершенно нового морального кодекса, понимаете? И потом этот моральный кодекс так или иначе перепутывается, люди начинают так или иначе преступать его, и тогда группа разваливается — потому что, естественно, как только распадается внутреннее согласие относительно морали, так распадается и сама группа. И вслед за этим замешательством на траке чуть позже возникали все эти члены этой группы, которые теперь становились членами других групп и формировали новые моральные кодексы, которые также со временем распадались. Понимаете?

The create-survive-destroy, in this particular instance, is, of course, they create a series of agreements and conducts of what is right and what is wrong They establish what is right and what is wrong, what is moral, what is immoral, what is survival, what is nonsurvival. They establish this thing. That is what is created. And then this disintegrates by transgressions. And these transgressions – unspoken, but nevertheless transgressions – by each group member gradually mount up to a disintegration.

Получается цикл. И цикл действия цивилизаций просто становится таким вот: Это согласие относительно оптимального поведения; распад соглашения и оптимального поведения; развал группы; формирование новой группы с соглашением — новым соглашением — относительно оптимального поведения; распад этого соглашения; рассеяние группы; формирование новой группы. Вы видите, в чем состоит этот цикл? Это цикл цивилизации. И это цикл действия.

And the person who transgresses the most, quite commonly can be the person who is up there screaming the loudest that the others must follow the moral code. You look at the various Calvinist preachers and things of this character. Man, those fellows had a ball. Ten million withholds per preacher, you see, and they were screaming to the rooftops how everybody must follow the code. Of course, you get a disintegration after a point like that.

Создавать-выживать-разрушать, в этом конкретном случае, конечно, состоит из того, что они создают ряд соглашений и правил относительно того, что правильно и что неправильно. Они устанавливают, что правильно и что неправильно, что морально, что аморально, что выживательно, что невыживательно. Они закрепляют это. Это то, что создается. Потом это начинает распадаться под влиянием прегрешений. И эти прегрешения — неразглашенные, но, тем не менее, прегрешения — со стороны каждого члена группы, постепенно приводят к распаду.

You see how this thing goes? So your „survive,“ of course, is as long as the codes or agreements continue in action. And then your „destroy“ or your destructive confusion, of course, is what occurs when everybody has withholds, when everybody is going the other way to, token payment to the code but actually no adherence to it; everybody has withholds from everybody else concerning it. The group, of course, disintegrates on the basis that when you have overts, you have separation, individuation.

И тот человек, который больше всех нарушает, как раз зачастую и кричит громче всех о том, что другие должны следовать моральному кодексу. Посмотрите на всех этих кальвинистских *Кальвинист: тот, кто следует религиозному учению Джона Кальвина. Кальвин учил, что только определенные богоизбранники будут спасены Богом, и что только в отношении их он проявит свою милость. священников и тому подобное. Они просто чемпионы, ей-богу. Десять миллионов висхолдов на каждого, понимаете, и, тем не менее, они кричат изо всех сил о том, как все вокруг должны придерживаться правил. Конечно, в результате всего этого возникает распад.

So the group disintegrates and you go into a new cycle now. It stays – sometimes they stay disintegrated for a year, sometimes for hundreds of years.

Вы видите, как это происходит? Так что “выживать” здесь, конечно, продолжается, пока продолжают действовать эти кодексы или соглашения. А потом “разрушаться”, или разрушительное замешательство, конечно, наступает, когда все погрязают в висхолдах, когда все начинают вести себя не так, отдавая формальные почести этому кодексу, но не следуя ему в действительности; у каждого есть висхолды от каждого по поводу него. Группа распадается просто по той причине, что в присутствии овертов вы получаете отделение, отстранение.

There are countries on this planet right now whose moral codes have disintegrated, who haven’t yet formed a new one. Several Mediterranean countries have done this right this minute. They really don’t have a new moral code; their old one is pretty doggone shot.

Так группа распадается, и вы переходите теперь в новый цикл. Иногда процесс распада преобладает в течение года, иногда в течение сотен лет, прежде чем наступит новый цикл.

The white man, with „life, liberty and equality“ as spread by Tom Jefferson and so forth, now, down in Africa, is experiencing the agony of having his moral codes, as natives, totally destroyed, completely. And everybody says, „Isn’t this wonderful! Isn’t this marvelous! Look, all we’re doing for these natives,“ you see, and the natives are getting sicker and sicker and falling apart and they can’t handle themselves or anything else. And everybody says, „Isn’t it wonderful what we’re doing Look, we’re giving them washing machines. Of course, they don’t have any electric power in their house, but we’re giving them washing machines! And look at the marvelous things we’re doing here.“

На этой планете прямо сейчас есть страны, чьи моральные кодексы развалились, и они еще не сформировали новых. Несколько средиземноморских стран переживают это состояние прямо сейчас. У них на самом деле нет нового морального кодекса; а старый просто чертовски мертв на данный момент.

Well, the marvelous thing they’re doing, of course, is disintegrating the moral code of the tribe or the tribal unit and bringing about a total disintegration of the individuals concerned with it.

Белый человек, с его “жизнью, свободой и равенством”, как это сформулировал Том Джефферсон *Джефферсон, Том: Томас Джефферсон (1743-1826), третий президент Соединенных Штатов. Джефферсон написал и представил первый вариант Декларации Независимости в 1776. и другие, сейчас, в Африке, переживает агонию по причине этого морального кодекса, потому что местное население начинает просто вымирать. И все говорят: “Это ли не чудесно! Это ли не прекрасно! Посмотрите, что мы делаем для местного населения!”, — понимаете, а им становится все хуже и хуже, они начинают распадаться, и не могут не управлять собой, не делать что-то еще. И все говорят: “Разве не чудесно то, что мы для них делаем: наступает? Посмотрите, мы привезли им стиральные машины. Конечно, у них в домах нет электричества, но зато мы привезли им стиральные машины! Просто посмотрите, как чудесно преображается их быт!”.

Now, there is your general hue; there is the general state of affairs with regard to a cycle of action of civilization. Do you see how that went? You see how it goes?

Самое чудесное из того, что они делают, конечно, состоит в том, что они разлагают моральный кодекс этого племени или народности, что приводит к тотальному вымиранию всех, кто имеет к этому отношение.

All right. You in Scientology are involved right this minute in a certain mores. There is a certain moral code of one kind or another. Actually, it isn’t completely formed yet. It is still in a state of formation. But one of the reasons why you find it difficult to process another Scientologist is not that his case is worse, but because you, when you flub, transgress against the moral code of „Thou shalt be a good auditor.“ That’s it.

Однако вот ваш луч света в этой мгле — так происходит со всеми цивилизациями, это просто цикл действия. Понимаете, что происходит? Видите, к чему это приводит?

And because you are subscribing to a code of conduct that is survival, therefore, when you have overts against that code of conduct, it is the code of conduct by which you are auditing and progressing in life. So naturally, these things, then, take paramount importance in Security Checks. The last two pages of the Form 3, all of Form 6, when straightened out, will do more for a long-term Scientologist than anything else. Why? It’s not that he’s – why, he’s been doing all these things in the name of helping people. „Well, yes,“ you say. „Well, he has a perfect right to go nattering around about, ‘Well, Ron has changed his mind again!“’ You know? You think he has a perfect right to.

Отлично. Вы в Саентологии, прямо в эту минуту, являетесь приверженцем определенных нравов. Имеется тот или иной определенный моральный кодекс. На самом деле он пока еще не сформирован. Он все еще в процессе формирования. Но одна из причин того, что вам так трудно одитировать другого саентолога, состоит не в том, что у него худшее состояние кейса, но в том, что вы, ошибаясь, преступаете моральный кодекс “Ты должен быть хорошим одитором”. Вот так.

Well, I personally believe he has a perfect right to, don’t you see? I’m not upset by this in any way. I’ve been shellacked by experts, you know? And I can stand up to a lot more hurricane than somebody sitting back in a corner nattering slightly about something or other. „Oh, well, these bulletins aren’t in order, you know? And Ron should have gotten these bulletins in order,“ you know?

И раз вы соглашаетесь с кодексом поведения, которое выживательно, следовательно, когда у вас возникают оверты против этого кодекса поведения, это как раз тот кодекс, по которому вы одитируете и продвигаетесь в жизни. Так что, естественно, эти вещи обретают первостепенную важность при Секчеках. Последние две страницы Формы 3, вся Форма 6, при исправлении, дадут ветерану-саентологу больше, чем что-либо другое. Почему? Дело не в том, что он — ведь он делал все это во имя помощи людям. “Ну да”, — скажете вы. “Он имеет полное право ворчать по поводу этого — ‘А, Рон снова изменил свое мнение!’.” Понимаете? Вы полагаете, что он имеет на это полное право.

All right. But it just so happens, by the principles of the thing, that the very fact that he is thinking them is a transgression against something he apparently has agreed to. All right, the transgression is such that it holds his case up.

Ну, даже я сам верю в то, что он имеет на это полное право, понимаете? Меня это вовсе не расстраивает. Меня трясли разные эксперты, понимаете? И я могу выдержать гораздо более сильный ураган, чем когда кто-то просто сидит в уголке и бормочет себе под нос: “А, опять эти бюллетени все перепутаны, а? Рон должен был выпускать их по порядку”…

It is the current moral code, then, which is the most important to the case. It is the code by which the person is now living which has dominance over all other codes. So we get a practicing Scientologist and so on and the first thing that we’ve got to do with him is straighten out his transgressions against the group agreement: „Thou shalt be a good auditor.“ „Thou shalt not flub.“ „Thou shalt pronounce thy commands properly.“ Get the idea? And „Thou shan’t get Scientology in trouble.“ You know? This kind of thing. Whatever these codes add up to, they are what they are, don’t you see? They aren’t so much what I say they are, they just are what they are. They’re what you’re forming up.

Отлично. Однако просто получается так, по самому принципу этой вещи, что сам факт наличия у него таких мыслей является прегрешением против того, с чем он, видимо, согласился. Отлично, и это прегрешение приводит к застреванию его кейса.

All right. Transgressions against those things, then, tend to make you feel like an outsider from the group of Scientologists, and to that degree you can receive no benefit from Scientology, don’t you see? It’s very simple.

Именно текущий моральный кодекс наиболее важен для кейса. Именно тот кодекс, по которому человек живет сейчас, имеет приоритет надо всеми другими кодексами. И когда мы смотрим на практикующего саентолога, то первое, что нам с ним нужно сделать — это исправить его прегрешения против группового соглашения: “Ты должен быть хорошим одитором”. “Ты не должен ошибаться”. “Ты должен ясно произносить команды”. Улавливаете? И “Ты не должен создавать Саентологии проблемы”. Понимаете? Такие вот вещи. К чему бы ни сводились эти кодексы, они являются тем, чем они являются, ясно? Они состоят не столько в том, что я тут говорю, они просто таковы, как они есть. Это то, что вы сами формируете.

It is not that the action is monstrous; it is the degree that the action removes the person from his group.

Отлично. Нарушения этих положений, соответственно, далее заставляют вас чувствовать себя посторонним в группе саентологов, и в той же степени вы не можете получать пользы от Саентологии. Понимаете? Это просто.

So that is the definition of a transgression. This has very little to do with our own moral code, only that we just, oddly enough, are suddenly – suddenly look and see what we’re doing, you know? I mean, here we are, we’re forming up a new series of agreements. They’re not all completely formed yet, not by a long ways. But there they are. They’re a new series of agreements. They’re a way of life. There’s „this is survival“ and „that isn’t survival.“ The fact that these things are – resolve life and take dominance and command over so many other moral codes and can actually run out now and change all other moral codes, of course makes this a fantastically powerful code by which we’re operating.

Дело не в том, что вы сделал что-то ужасное; дело в том, насколько это действие отдаляет человека от группы.

I’m not now talking about the written Code of a Scientologist. I am talking about what you think a Scientologist should do and should not do – what you think he should do or not do, see? Not what I think he should do or not do. That is basically the moral code which is being formed up here.

Это и есть определение прегрешения. Оно имеет лишь небольшое отношение к нашему собственному моральному кодексу, только в том плане, что мы просто, как ни странно, внезапно — внезапно смотрим и видим, что мы делаем. То есть — вот они мы, и мы формируем новую серию соглашений. Он еще не сформирован окончательно, ни в коем случае. Однако что-то уже есть. Это новый ряд соглашений. Это образ жизни. Это понятия, что “это — выживательно”, “это — невыживательно”. Факт состоит в том, что эти вещи справляются с жизнью, и приобретают приоритет и управление над таким количеством других моральных кодексов, что в них есть потенциал изменения всех других моральных кодексов, что, конечно, придает имеющемуся у нас моральному кодексу страшную силу.

Well, it’s a very strong one because it has dominance over all other moral codes. You think it should be this way and it should be that way or it shouldn’t be this way and it shouldn’t be that way. And it all is added up to you and adjudicated on what you consider survival and what’s not considered survival. And of course we’re in a position where we’re dominant other [over] all other activities. But let’s not worry about that for a moment. That has very small bearing on this particular lecture.

Я сейчас веду речь не о написанном Кодексе Саентолога. Я говорю о том, что, по вашему мнению, должен делать или не делать саентолог — о том, что, по вашему мнению, должен делать или не делать саентолог, понимаете? Не о том, что я думаю по этому поводу. По сути, это и есть тот моральный кодекс, который сейчас формируется.

What I’m talking about is, what is a moral code? Well, a moral code is a series of agreements to which members of the group have subscribed to promote their survival. Now, that is a moral code.

Это очень мощный кодекс, потому что он имеет приоритет надо всеми другими моральными кодексами. Вы полагаете, что вы должны быть таким-то и таким-то, и не должны быть таким-то и таким-то, это все применяется к вам самому и оценивается на основе того, что вы рассматриваете как выживательное или невыживательное. Конечно, мы сейчас находимся в положении, когда мы доминирует среди других областей деятельности. Но давайте не будем волноваться об этом на данный момент. На самом деле это не имеет особого отношения к данной лекции.

And their transgressions are the degree that they have separated themselves from free communication with the remainder of the group. That is a transgression: the degree that a person has separated himself from free communication with a group. And that’s all a transgression is.

Я рассказываю вам о том, что такое моральный кодекс. Ну, моральный кодекс — это ряд соглашений, которые приняты членами группы, с целью обеспечить собственное выживание. Вот что такое моральный кодекс.

Now, you say, „Well, a transgression – after all, he murders a member of the group. That’s certainly a wilder transgression than this…“ Well, I don’t know. He murders a member of the group and so they burn him at the stake or something of the sort or assign him to being skewered with E-Meter cans in the public square. Something goes on. It actually is not much of a transgression.

И их прегрешения представляют собой степень, в которой они отделили себя от свободного общения с остальной частью группы. Это есть прегрешение: степень, в которой человек отделил себя от свободного общения с группой. И это все, что можно назвать прегрешением.

That is sort of a livingness and groups do get enturbulated one way or the other.

Итак, вы скажете: “Ну, прегрешение — в конце концов, он убивает члена этой группы. Это определенно более страшное прегрешение, чем…”. Ну, не знаю. Он убивает члена этой группы, и его сжигают на костре, или присуждают ему наказание через забрасывание его банками от Э-метра в общественном парке. Что-то происходит. Это на самом деле не имеет большого отношения к прегрешениям.

But get this one: Murdering a member of the group and hiding his body and never mentioning it to the rest of the group – oh, oh, oh, oh, oh. Now he is pretending to be part of the group while no longer being part of the group and it is out of that sort of thing that you get the disintegration.

Это просто жизненный процесс, и группы на самом деле энтурбулируются тем или иным манером.

So, he murdered a member of the group and everybody found out about it and they all knew him. They saw him do it, and they skewered him with E-Meter cans in the middle of the square and told him, „Go thou and never get audited again, you dog“ And so he went out and picked up another body And one day an auditor runs into it in session and runs it out, see?

Но посмотрите вот на что: убить члена группы, спрятать его тело и никому не говорить об этом — ой-ей-ей-ей-ей-ей-ей! Теперь он притворяется членом группы, частью которой он более не является, и именно по причине подобных происшествий вы получаете разрушение.

But he actually has not been separated from the group. The only person who can separate one from a group is himself, and the only mechanism he can do it by is withholding He withholds transgressions against the moral code of the group from the other members of the group and therefore he individuates from the group and the group therefore disintegrates. This should be very simple; this is very well taped.

Вот он убил члена группы, и все узнали это, и все узнали его. Они видели, как он это сделал, и забросали его банками от Э-метра посреди парка, и сказали ему: “Вон, собака, никогда больше не получишь одитинга!”. И тогда он вышел и нашел другое тело. И потом однажды одитор натыкается на это в сессии и стирает это, понимаете?

Now, how does this all come about in the first place? What are – are there any other mechanisms back of this? Yes, there is the mechanism of co-action, the mechanism of co-action. The last time you were dancing with somebody you were indulging in a co-action. They were moving and you were moving and so forth. The last time you had a fight with somebody, you were in a co-action; yes, you were in violent disagreement with their actions and they were in violent disagreement with your action, but unfortunately, underneath all this, you were both fighting.

Но он на самом деле не отделился от группы. Единственный, кто может отделить человека от группы — это он сам, и единственный механизм, посредством которого он может это сделать — висхолдирование. Он висхолдирует прегрешения против морального кодекса этой группы от других ее членов, и вследствие этого он отделяется от группы, и группа по этой причине распадается. Это происходит очень просто; в этом нет ничего неизвестного.

Now, I’ll give you an example of a co-action of magnitude, if you will forgive the slight excursion into maritime affairs. I’ll tell you anecdotes about the Phoenician navy pretty soon, but right now I can only tell you anecdotes about current ones that you would be interested in.

Но как все это происходит, в чем исходная причина? Какие еще механизмы лежат в основе этого? Да, существует механизм со-действия [совместного действия], механизм со-действия. Когда вы прошлый раз танцевали с кем-то, вы были вовлечены в со-действие. Она двигалась, и вы двигались, и так далее. Когда вы деретесь с кем-то, вы участвуете в со-действии; да, вы находитесь в страшном несогласии относительно его действий, а он находится в страшном несогласии относительно ваших, но, к несчастью, если посмотреть на суть явления, вы оба делаете одно и то же действие — деретесь.

A ship is no good until it has braved some tremendous danger or indulged in combat. The crew is no good and the ship just isn’t integrated. There’s nothing to it.

Я хочу вам привести пример со-действия довольно больших масштабов, если вы простите мне небольшое отвлечение на морскую тематику. Я расскажу вам пару историй о финикийском флоте, через минуту, но сейчас я хотел бы рассказать пару историй о современном флоте, которые могут показаться вам интересными.

You take these harbor launches that everybody goes home to the wife every night, and they come aboard, and so forth. Well, they fall apart. There is no group there to amount to anything.

Корабль не представляет собой ничего хорошего до тех пор, пока он не пройдет через какую-то большую опасность или не попадет в серьезную переделку или сражение. До тех пор команда будет плохой, и корабль просто будет чем-то неединым. Просто ничего хорошего.

But a ship, in essence, is a fairly isolated group and therefore gives us a good example.

Возьмите эти вот большие моторные катера, на которых все под вечер идут каждый к своей жене, и они приходят на борт, и все такое. Он просто распадается. Там нет никакой более или менее сформированной группы.

And you recruit everybody up and you’ve got all the proper number of ratings and men and they’re all at their proper stations and they’re all in the proper slots and they’ve all been trained for their duties – and nothing works. It’s so interesting. Nothing works. There is no more nightmarish nightmare than putting a ship in commission with a new crew. For the first month or two or three months even, you are in a position where you don’t know whether the guns are going to fall off or the keel is going to suddenly wind up down the stack. You just don’t know.

Но корабль, по сути, является довольно изолированной группой, и, следовательно, является хорошим примером для нашего рассмотрения.

The supplies never seem to get aboard and the fuel never seems to flow freely to the engines or burners. Nothing seems to ever happen in the ship. It just – nothing happens! Except a sort of a confusion. Some kind of a weird confusion goes on.

Вы нанимаете достаточное количество матросов, расставляете их по постам и должностям, и все они стоят на нужных местах, в нужных щелях, и обучены выполнению своих обязанностей — и ничто не работает. Просто любопытно. Ничто не работает. Нет на свете кошмара кошмарнее, чем отправить корабль в дело с новой командой. Первые два или даже три месяца вы будете чувствовать полную неуверенность по поводу того, не упадут ли в следующий момент за борт пушки, и не отвалится ли киль по дороге в порт. У вас просто нет никаких гарантий.

And then one fine day this ship is out and it meets a great storm. And this storm is battering away at force 8, 9, 10 and huge, raging seas are racing on every side of it and every man is braced, and down in the engine room they’re trying to keep the screws turning over somehow or another, and the water in the bilges are sloshing all around and somebody forgot to close a seacock. And the next thing you know, they’re all being punished for their omissions.

Продовольствие не попадает на борт, а горючее не дотекает до машин. На корабле вообще ничто не идет как надо. Просто ничто не может произойти как следует! Царит какое-то замешательство. И оно продолжается и не исчезает.

And somehow or another they hold the ship together. Somehow or another they hold the ship together. And then the storm abates. And for some peculiar reason we now have a ship. This is a noticed fact. I mean, a lot of people who have gone to sea, and so forth, could tell you this fact.

И потом однажды, когда это судно идет в открытом море, на него налетает сильный шторм. Шторм лупит его с силой в 8, 9, 10 баллов, со всех сторон от него до неба поднимаются пенящиеся валы, всем приходится пристегнуться, чтобы не слететь с палубы, машинное отделение кое-как справляется с тем, чтобы винты продолжали крутиться, а в трюме плещется вода — кто-то позабыл закрыть кингстон. И теперь каждый начинает получать наказание за свои промахи.

It is true of a flight group. It is true of a military company. You never really see any organization hang together at all until it has been bruised, heavily and hard, and then you will see an organization hang together.

Однако тем или иным способом им удается сохранить судно. Они все вместе удерживают его наплаву. И потом шторм затихает. И теперь, по какой-то необъяснимой причине, у нас есть настоящий корабль. Это известный факт. Множество людей, ходивших в море, могут рассказать вам об этом.

The reason business organizations is so hard to hold together as groups, and there are so many transgressions against their codes of operation, is centered totally upon the fact that they never get mauled. The boss gets mauled and the accountant gets mauled and somebody else gets mauled, but nobody ever takes the whole building and mauls it. There is no mutual danger to amount to anything.

Так происходит в эскадрилье самолетов. Так происходит в военной кампании. Вы никогда не увидите сплоченной организации до тех пор, пока ее не отдубасят до синяков, жестоко и сильно, — и лишь тогда вы увидите, как она обретает форму.

One could be created. Instead of the manager taking it all on his back every time somebody writes him a nasty letter, if he got the staff together and read it to them and they had a chance to find out what was going on and discover what was under attack here or what wasn’t under attack here, you might get a cohesed group and organization. Otherwise, no.

Причина, по которой так трудно сохранить командный дух в коммерческих организациях, и причина того, что в таких группах так много преступлений против их собственных кодексов поведения, состоит в том факте, что они очень редко попадают в землетрясение. Босс попадает в землетрясение, бухгалтер попадает в землетрясение, но никто и никогда не берет все здание организации целиком и не трясет его. Нет никакой заметной общей для всех опасности.

What is this? They have experienced the necessity to survive, and that is the whole summation of it. A group becomes a group when it has experienced mutually the necessity to survive. And that then makes a very strong group.

Ее можно создать. Например, когда менеджер получает мерзкое письмо, вместо того, чтобы каждый раз брать все неприятности на себя, он соберет персонал и прочитает им это письмо, и тогда у них будет возможность увидеть, что происходит, обнаружить, что подвергается нападению, а что не подвергается, и тогда возникнет сплоченная группа или организация. В противном случае ничего такого не будет.

A ship going into action for the first time goes into it as a disintegrated series of agreements. It has no moral code, it has nothing Why? Because nobody sees any necessity at all to survive. And then they take a rare shellacking. They’ve left a seacock open and they forgot to test out the ammunition hoist and a lot of other things weren’t done on this ship. And all those sins start to catch them out. And they suddenly say, „We’ve got to survive around here and we had better put it into high gear.“ And when they come out the other end, they’re all friends, oddly enough. They’ve gone through a mutual experience of some magnitude and they’re friends. And their friendship for one another expresses it in itself – of a knitted group which has its own mores.

Что же происходит? Они увидели на опыте необходимость выжить, вот и все дело. А группа становится группой тогда, когда она пережила общую для всех необходимость выжить. И тогда эта группа становится очень сильной.

You’ll find out that every ship which has been long together with itself under any kind of – well, just mediocre, the most medi – it isn’t leadership that makes a ship, it’s lack of interference by leadership that makes a ship. And you’ll find out that these boys will have developed a whole civilization of their own. They have their own jokes. You’ll be walking down the deck of a strange ship that is lying in some harbor someplace and somebody will say, all of a sudden – turn around and he’ll say (he’ll look at another little boat in the water or something like that) and he’ll say, „Ten feet tall.“ And everybody – every member of the ship’s company that is near him – will laugh like mad, you see?

Корабль, в первый раз отправляющийся на задание, страдает от разрозненности соглашений. У него нет морального кодекса, у него нет ничего. Почему? Потому что никто не видит никакой необходимости выживать. Но потом они попадают в переделку. Они оставили открытым кингстон, и забыли проверить вешалку для оружия, и не сделали множество других вещей. И все эти недочеты начинают теперь валиться им на голову. И до них вдруг доходит, что сейчас стоит вопрос об их выживании, и что им надо потрудиться, чтобы не пропасть. И потом, пройдя сквозь все это, они, как ни странно, становятся друзьями. Они прошли через некоторое значительное общее для всех событие, и теперь они стали друзьями. И их взаимная дружба выражается в том, что они теперь представляют собой тесно связанную группу со своими собственными нравами.

„What – ten?“ You’re an outsider. You don’t know what he was talking about.

Вы обнаружите на каждом корабле, команда которого проработала вместе достаточно долгое время при каких-то обычных обстоятельствах — совершенно нормальных обстоятельствах — что не руководство создает команду, а именно отсутствие руководства. Вы увидите, что эти ребята разовьют целую собственную цивилизацию. У них будут свои собственные шутки. Вы будете идти по палубе незнакомого судна, стоящего у какой-то гавани, и кто-то из них внезапно скажет — повернется и скажет (глядя при этом на какой-то катер на воде или что-то такое), он произнесет: “Десять футов высотой”. И все — каждый член команды, которые окажутся поблизости, просто покатятся со смеху.

Well, something has happened on the ship or somebody got razzledazzled into some peculiar way and it somehow or another centers around this joke, „ten feet tall,“ and everybody knows this joke, but the outsider doesn’t. Well, that’s as much a part of their civilization as: all the ship’s members know that when you go down a certain companionway and open a certain watertight door, you’d better for sure get your fingers the hell out of the road because it inevitably slams back. They all know that, but you’re a stranger and you don’t know that, so you get your fingers caught. But they have a whole technology, and it’s just a group of men running one piece of machinery.

“Что — десять что?”. Вы для них незнакомец. Вы не знаете, о чем он говорит.

An oil rig, running out in the middle of Texas someplace or standing out on a Texas tower in the Gulf, something like this – the crews attached to that thing, after they’ve gone through certain experiences and so forth, cohese and become a group. And they have certain morals that are different. It runs different, place to place. But there’s a certain pattern runs through it all. And the basic thing is you mustn’t injure the survival of a fellow group member – common denominator of a transgression. And that’s also, by the way, the common denominator of the code in the first place: You mustn’t injure the survival of a certain group member.

Что-то там такое произошло на этом корабле, кто-то что-то сделал в этом случае, что-то особенное, и это так или иначе связано с этой шуткой, насчет “десяти футов”, и всем эта шутка известна, кроме вас — вы для них посторонний. Это настолько же характерно для данной цивилизации, как и то, что каждый член команды знает о том, что если вы идете определенный коридором и открываете определенную герметическую дверь, то вам лучше побыстрее убрать пальцы, чем быстрее, тем лучше, потому что в противном случае она обязательно прихлопнет вам пальцы. Они все знают это, а вы являетесь посторонним человеком, и вам это неизвестно, так что ваши пальцы попадают под эту дверь. Но у них есть целая технология, и это просто группа людей, которые работают на одной большой машине.

Therefore, a manager has a tendency to be far more isolated from a group, or the leader of a group has a tendency to be far more isolated from the group, than group members. Why? Because he every now and then does injure the survival characteristics of a group member. No matter if he does it reluctantly, every now and then, on every side of him, he will find members of the group are absolutely insisting that Member X be expelled. Member X’s transgressions, in the cumulative sense, have gotten so antipathetic to other group members that they find that it is impossible to survive with Member X around. And who do they turn it over to?

Если вы рассмотрите нефтяную вышку где-то посреди Техаса или в Мексиканском заливе — вы увидите, что работающие на таких вышках команды прошли через определенные испытания и так далее, сплотились и стали группой. И у них есть определенная отличающаяся мораль. Она меняется в зависимости от места. Но в основе ее всегда лежат определенные посылки. Основным является то, что вы не должны нанести вреда выживанию сотоварища по группе — вот общий знаменатель прегрешений. И это же, кстати говоря, является общим и исходным знаменателем кодекса: вы не должны наносить вреда выживанию определенного члена группы.

Well, now, the leader of the group is not particularly aware of the transgressions of Member X because he doesn’t live the same life as the rest of the group. He’s a little bit isolated, don’t you see? So he does an independent overt without a motivator. He dismisses the group member. He says, „Thou shalt be shot. Thou shalt be turned out to starve,“ or something.

Вследствие этого менеджер или лидер группы имеет склонность быть более изолированным от группы, чем члены самой группы. Почему? Потому что ему то и дело приходится наносить вред выживательных характеристикам членов группы. Неважно, делает ли он это охотно или нет, но то и дело, со всех сторон от себя, он будет обнаруживать членов группы, абсолютно настаивающих на том, чтобы Член Х был исключен из группы. Прегрешение Члена Х, накопившись до некой критической массы, сделали его настолько отвратительным для других членов группы, что они просто не видят никакой возможности выживать в присутствии Члена Х. И к кому же они обращаются?

So he tends to get all manner of overts against group members. And then he seldom tells anybody else in the group what exactly happened to Member X, because he thinks it’d be too enturbulative. He never posts it on the bulletin board or something like this. „For the seventh consecutive time, Member X was found eating crackers in somebody else’s bed and therefore is no longer amongst us, by popular demand.“ He never does anything like this, you see? He operates sort of on a constant withhold. And he can actually drive himself straight out of his own group. It’s quite interesting. Ah, you get this in the isolation of command and so forth.

Что тут говорить — ведь лидер этой группы не особенно осведомлен о прегрешениях Члена Х, потому что он не живет той же самой жизнью, что и остальная часть группы. Он слегка от нее изолирован, понимаете? И поэтому он совершает независимый оверт, при отсутствии мотиватора. Он увольняет этого члена группы. Он говорит: “Ты достоин смерти. Иди вон, на улицу, и умри от голода”, — или что-то типа того.

Now, this is so true that man has at length accepted the idea of isolation of command as a normal course of human events. It’s not necessarily normal at all. But you see, there is one of your breakdowns.

Таким образом, у него появляется склонность к совершению самых разнообразных овертов против членов группы. И потом он редко рассказывает каким-либо другим членам группы о том, что именно произошло с Членом Х, потому что это кажется ему слишком энтурбулирующим. Он никогда не вывешивает бюллетеня об этом на доске объявлений. “В седьмой раз подряд Член Х был найден поедающим крекеры в чужой постели, и, следовательно, мы более не может считать его одним из нас, согласно мнению общественности”. Он никогда ничего такого не делает, понимаете? Он действует на основе чего-то типа постоянного висхолда. И тем самым он может просто выкинуть самого себя из группы. Это довольно интересно. Это вы можете видеть в виде изоляции руководства и подобных вещах.

Now, leadership is one of the frailties of a group, while at the same time being one of its greatest strengths. So that you change the leadership of a group, you can change, to a marked degree, some of the characteristics of the group. But if you change the group over to a leader who then violates or changes all the mores of the group, ahh, well, we’ve got lots of trouble now. We’ve got lots of trouble.

Это так до такой степени, что человек уже в значительной степени проникся мыслью о том, что изоляция руководства является нормальным положением дел в жизни людей. Хотя на самом деле это совсем не обязательно так. Однако этот как раз тот момент, на котором почти все попадаются.

I have a case in point: There was a very successful company. You heard of Nick Carter and Diamond Dick and all the rest of these old pocketbooks – in their day, the comic books of the 1890s. Well, those were all published by a company known as Street & Smith. And it had become very, very wealthy over a long period of time, and it had its mores. Boy, did that place have mores.

Роль лидера — это одно из уязвимых мест группы, и вместе с этим она же является одним из ключевых источников силы. До такой степени, что если вы меняете лидера группы, вы можете с помощью этого значительно повлиять на характеристики группы в целом. Но если вы отдаете группу в руки лидера, который затем нарушает или меняет всю мораль группы, ахх, вот тогда возникает море неприятностей. Возникает море неприятностей.

It owned a whole square block – imagine it – in the middle of New York City, where a square foot is worth about a hundred thousand dollars. And it owned a whole, huge square-block building about four stories high that was the clammiest, most fallen-apart old building you ever heard of, and it had printing presses in it. And the building was so shaky that when these enormous presses started to roar, the whole building shook. You could hardly hold the inkwell on the desk, you know, up in the executive offices, and so forth.

And they had – they had just gone on for years. They had unpublished manuscripts of O. Henry. They had all kinds of things. I went into their vaults one day, and there were the originals of Ned Buntline, you know, and Annie Oakley and all of this kind of stuff. Fantastic.

And there were certain codes by which you couldn’t speak to people and could speak to people and certain precedences by which you went to lunch and did this and did that. And there were promotion precedences in every place and it was a very hidebound old outfit. Well, after all, it had been in existence for the better part of a half a century.

Они владели целым кварталом зданий — только вообразите — посреди Нью-Йорка, это где квадратный фут стоит тысячу долларов. И они владели целым огромным зданием высотой в четыре этажа, которое было самым развалившимся и неопрятным зданием из всех, какие только есть на свете, и там у них стояли печатные прессы. И это здание было таким ветхим, что, когда эти прессы начинали грохотать, оно все ходило ходуном. В офисах руководства едва можно было удержать чернила в чернильницах, до того оно шаталось.

And all of a sudden young Mr. Smith inherited it on the basis of death dues, you see? And he had a wife. And his wife believed that it was a nasty thing to publish things like that. Her friends wouldn’t like it. But they would like such things as fancy women’s magazines.

И они работали в течение многих лет. У них имелись неопубликованные рукописи О’Генри *О’Генри: псевдоним Уильяма Сиднея Портера (1862-1910), успешного американского автора коротких рассказов, которые в основном публиковались в периодических журналах. Эти рассказы были собраны позже в дюжину книг.. Много чего еще. Я однажды побывал в их хранилищах — там были оригиналы Нэда Бунтлайна *Бунтлайн, Нэд: псевдоним Эдварда Зейна Кэрролла Джудсона (1823-1886), американского путешественника и автора десятицентовых романов. Считается основателем стиля десятицентовых романов., знаете, и Энни Оукли *Оукли, Энни: (1860-1926) американский снайпер, считающаяся лучшей всех времен. Энни Оукли была знаменита своими невероятными трюками, например, гашением пламени вращающиеся свечей, в то время как она скакала вниз головой на лошади, попаданием игральную карту, поставленную к ней ребром. Она начала писать автобиографию, которую не успела закончить из-за своей смерти в 1926 году., и всякое такое. Фантастика.

And so Mr. Smith Americanized himself to the degree of saluting the wife and saying, „Yes, sir.“ And at the time he took over – at the time he took over – there was a seven-million-dollar sinking fund in that company. Just – just the sinking fund! There were no strings attached to it. There were nothing It just sat there and made money. Everything made money in all directions.

Кроме того, там были определенные кодексы, в соответствии с которыми вы могли говорить или не говорить с людьми, и определенный приоритет, который соблюдался при начале ланча, и так далее и тому подобное. Существовали определенные приоритеты продвижения по службе в каждом месте, и, в общем, правила были весьма жесткими и неизменными. Как бы то ни было, все это существовало добрую половину века.

He took their high-power presses, which could spit out more dime novels and magazines than any other high-power press in America and sold it to his nearest competitor. And then they could spit out more magazines than Street & Smith. And when he got through, he owned Mademoiselle, all on the cuff.

И вдруг юный мистер Смит наследует все это дело после смерти родителя, понимаете? И у него была жена. Его жена полагала, что нет ничего отвратительнее, чем эти книжки. Ее подругам они не нравились. Им больше нравились всякие причудливые дамские журнальчики.

And the company was gone and the building was gone and everything was gone. And that is – it’s things like that, you see, which give rise and credence and get loyalty devoted to such things as socialism, communism, things of this character. Because they recognize that the leader of a group is the most capable of destroying the group.

А мистер Смит американизировался до такой степени, что уже и жене начал отдавать честь и гаркать: “Да, сэр!”. И к тому моменту, когда все перешло в его руки — когда все перешло в его руки, в данной компании один только фонд непредвиденных расходов составлял семь миллионов долларов. Это один только фонд непредвиденных расходов! Никаких лишних обязательств. Ничего. Просто сидишь и получаешь денежки. Все вокруг приносит деньги со всех сторон.

The group might survive all sorts of storms and financial crises and crashes, but all one – well, just one thing has to happen, you see? The leader of the group goes bad, marries the wrong girl, who decides that her friends won’t speak to her quite well enough if she is connected with printing blood-and-thunder magazines, don’t you see?

Он взял эти мощные прессы, которые могли шлепать больше десятицентовых романов, чем все остальные машины в Америке вместе взятые, и продал их своему ближайшему конкуренту. И тогда они смогли шлепать больше журналов, чем “Street & Smith”. И в конце концов у него в руках остался Mademoiselle, плюс обязательство по оплате.

I don’t know what happened to all of that, but the staff dispersed all over the place. And you would see these people afterwards, and they’d be sitting around in a sort of a degraded fashion, you know? They were old Street & Smith people. They were never anything else. They were not new popular-publications people, you see? They were old Street & Smith people, because it was one of the oldest publication groups in America.

А компания сплыла, здание сплыло, и все пропало. Вот и все — вот такие штуки, которые дают силу, доверие и преданность таким штукам, как социализм, коммунизм, подобные вещи. Потому что они распознают, что лидер группы обладает наибольшими возможностями в плане разрушения группы.

Now, you can answer the question, „Why is it that the old soldier is always degraded?“ Just hire an old soldier someday to mow the front lawn. You usually will have had it. They have a very bad employment reputation, old soldiers. Now, I’m talking about old soldiers: the sixteen-year man, the twenty-year man, the thirty-year man.

Группа может пережить самые разнообразные шторма, финансовые кризисы и потрясения, кроме одного — ну, просто произойдет одно событие, понимаете? Лидеру группы поплохеет, он женится не на той девушке, которая заявит ему, что ее подруги не будут с ней дружить как прежде, если она будет иметь отношение к печатанию этих гром-и-молния журнальчиков, понимаете?

And you say at once, „Well, the army must have done something horrible to this fellow to bring about a total disintegration of his personality and therefore the army is very bad training and therefore the army is degrading and therefore the military is very bad.“ And you can get a whole nation believing the military is very bad because every product of the military which they see, after the fellow has spent ten, sixteen, twenty, thirty years in the military, is the guy is walking around in a fog, you know? He’s walking around in a daze of some kind or another or he takes to drink or he’s unreliable and he won’t do his job. And they see this sort of thing, so they say the military must be very bad.

Я не знаю, что со всем этим случилось, однако сотрудники разбежались во все стороны. И потом, когда вы посмотрите на этих людей, они будут сидеть в весьма опущенном состоянии, понимаете? Это были ветераны “Street & Smith”. Они никогда не хотели ничего другого. Они не были сотрудниками новых популярных изданий, понимаете? Они были именно ветеранами “Street & Smith”, потому что этот было одно из старейших издательских заведений Америки.

No, they’re looking at another phenomenon. It is the phenomenon of a group member who is no longer part of the group. That’s the phenomenon they’re looking at. He’s a perfectly good soldier, but he has no group. How can he go on being a perfectly good soldier? There’s no mores. Any mores that he has – „Thou shalt not tell the sergeant,“ you know? „Thou shalt sneak in after hours when thou dost not have a pass.“ „Thou shalt raise hell with the mess sergeant.“ „Thou shalt scrounge anything that isn’t nailed down, providing – providing it doth not belong to thine own company.“ Tremendous mores, various kinds, you know? „Thou shalt raise hell with second lieutenants but be respectful to captains.“ All these kinds of things.

Теперь вы можете дать ответ на вопрос: “Почему солдаты-ветераны всегда попадают в такое деградировавшее состояние?”. Просто попробуйте разок нанять старого солдата постричь лужайку перед вашим домом. Тут вы и попадете. Старый солдат — нет худшей репутации при приеме на работу. Я сейчас говорю о старых солдатах: шестнадцатилетних, двадцатилетних, тридцатилетних.

Well, this is the moral code by which he is lying. And of course he’s living by a moral code and he has no group connected with it anymore; he is degraded.

И вы сразу говорите: “Ну, вероятно, в армии с этим парнем сделали что-то ужасное, что и привело к тотальному распаду его личности и, следовательно, армия — это плохая школа, армия деградирует и все, что имеет отношение к военной службе — очень плохо”. И можно таким образом целую страну привести к вере в то, что армия и служба — это очень плохо, потому что каждый продукт военной службы, который попадается им на глаза, понимаете, парень, прослуживший десять, шестнадцать, двадцать, тридцать лет в армии — это человек, бредущий куда-то в тумане… Он запутался в какой-то мгле, он начинает пить, ему ничего нельзя доверить, и он не справляется со своей работой. Они видят все это и говорят, что военная служба, должно быть, это очень плохо.

Is he degraded, actually, because he had overts against the army and his moral code? No. No. He is merely degraded because of this interesting phenomenon, which you must pay some attention to: If a person is no longer a member of the group, he feels automatically that he must have had overts against it and was driven out of it. Through no fault of his own, this group has ceased to exist or he is no longer a member of it. Just the fact that he is no longer a member of the group makes him automatically – flick – believe that he must have had overts against the group.

А на самом деле они видят перед собой совершенно иной феномен. Это феномен члена группы, который более не является ее частью. Вот в чем суть этого феномена. Он отличный солдат, но у него нет группы. Как он может продолжить быть отличным солдатом? Нет никакой морали. Хоть какой-то морали, которая у него была — “Не болтай с сержантом”, понимаете? “Не шуми ночью, когда крадешься по лагерю без пропуска”, “Ругайся с поваром по поводу размера порции”, “Кради все, что не прикручено болтами, при условии, что это не относится к твоей части”. Гигантский кодекс, самые различные правила, видите? “Посылай младших лейтенантов к черту, но уважай капитанов”. Всякие такие вещи.

You see, this is the reverse phenomenon. Now, you run into this every once in a while. As a matter of fact, you run into it rather constantly. Because the punishment or the result exists, people then believe the crime must have existed. Got the idea?

Вот моральный кодекс, по которому он живет. И, конечно, он живет по этому моральному кодексу, но у него больше нет той группы; он деградирует.

You’ll see every once in a while some fellow whose wife has left him. And he will then believe that he must have been mean to her or that he is not a good family man. Maybe it had nothing to do with it whatsoever. Maybe there was a typhoid epidemic in the area and then she died. But he gets this other sensation, you know? The other sensation is he’s no longer a part of the group, therefore he must have offended. And you’ll find people nattering and chattering about this.

Разве он деградирует потому, что у него есть оверты против армии и своей морали? Нет. Нет. Он деградирует просто вследствие этого интересного феномена, на который вам стоит обратить внимание: если человек больше не является членом группы, он автоматически начинает чувствовать, что у него были против нее оверты, и из-за этого его выгнали. Безо всякой вины с его стороны эта группа прекращает существование, или он перестает быть ее членом. Просто тот факт, что он больше не является членом этой группы, заставляет его автоматически — щелк! — поверить в то, что у него, должно быть, были оверты против этой группы.

One notable example, there was one girl I knew that – whose father died in an automobile accident exactly two thousand miles away and she sat around all the time trying to figure out how she killed her father. How had she killed her father? Well, was it because she didn’t answer his telephone call when he put a telephone call through to her? Was it because she didn’t phone at the time of this? Was it because of this? Was it because of that? Was it because she had gone to this other city in the first place? Now, if she hadn’t gone to the other city – and so forth.

Понимаете, это обратный феномен. Вы время от времени сталкиваетесь с этим. По сути дела, это совершенно неизбежное явление. Раз существует результат или наказание, значит, должно иметься и преступление. Улавливаете?

Well, all of this nattering, and that whole thing which the psychiatrist – ooh, this just drives the psychiatrist mad. He worries about this more than anything else. He sits up all night sometimes worrying about this one. He will – if he finds this in a patient, he sits there and the perspiration just drips all over his white, somewhat smudged-edged weskit. The person thinks he killed his father. And he’ll just do everything he can possibly do, you see, to try to convince this patient that he didn’t kill his father. And he doesn’t know the mechanism connected with it, and actually we didn’t either until just now, in the last few days here.

Иногда вы видите, что происходит с человеком, которого покинула жена. И он потом начинает верить в то, что, должно быть, он к ней плохо относился, или был плохим семьянином. Хотя на самом деле ничего подобного не было. Просто там тогда была эпидемия, и она умерла. Но у него все равно появляется такое ощущение, понимаете? Другое ощущение — раз он не является больше членом группы, значит, у него есть оверты против нее. И вы видите, как люди ворчат и бормочут об этом на каждом шагу.

Well, his father’s gone, so therefore he must have offended against a group called „son-father“ or „daughter-father.“ See, that is a group. Daughter-father: must have offended against it because he’s no longer a member of the group. And you might say this is the common denominator of people’s degraded feelings. They are no longer a member of the group.

В качестве примечательного примера я могу привести одну свою знакомую, чей отец погиб в автокатастрофе за две тысячи миль от того места, где она находилась, и она места себе не могла найти, все думала, каким образом она могла быть виновной в этой смерти. Каким образом она могла быть виновной в этой смерти? Может, она не ответила на его телефонный звонок, когда ему хотелось с ней поговорить? Или она сама не позвонила ему в этот момент? Поэтому? Поэтому? Поэтому? Лили потому, что она вообще уехала тогда из того города? Ах, вот если бы она тогда не уехала… и так далее.

So you will very often be processing somebody who feels that he had tremendous overts – this is not in the majority – but you’ll feel this is somebody who had tremendous overts against a group, and you won’t be able to find them. And you won’t even be able to – you won’t be able to locate them on the meter, which is what I mean. No, the group is gone and he – it’s not any longer there, and he’s no longer with the group, so he figures it out, you see, that having suffered the final punishment for transgressing against the group, then he must have transgressed against the group. And what’s worrying him is to try to figure out how he transgressed against the group rather than simply face the fact that he’s no longer a member of the group. You got the idea?

Ну, все это ворчание, это как раз то, что заставляет психиатра — оох, это просто сводит его с ума. Он волнуется об этом более чем о чем-либо другом. Иногда он всю ночь не спит, волнуясь об этом. Если он видит у своего пациента подобное явление, он просто садится, и пот начинает капать на его белый, немного засаленный по краям пиджак. Человек думает, что он убил своего отца. И он не знает, какой механизм связан с этим, и этого не знали и мы, до недавнего времени, всего несколько дней назад.

An awful lot of people finished up World War II, or the Korean War, feeling degraded because they were separated from their military units. Well, they were separated from their military units. Well, if they’d gone through a lot of cosurvival motion, see – if they’d gone through a lot of motion with other fellows in an effort to survive – then it cohesed the group. And of course, how did they leave the group? Well, they just left the group by being demobbed, that’s all. (Naval terminology: they were „separated from service.“)

Итак, папа скончался, следовательно, должен иметь место проступок против группы “сын–отец” или “дочь–отец”. Понимаете, это группа. Дочь–отец: должно присутствовать какое-то преступление, поскольку последний более не является членом этой группы. Можно сказать, что именно это и служит общим знаменателем всех самопринижающих чувств людей. Они выпадают из группы, как ее члены.

Well, that was some action of some character in some personnel division someplace. And the fellow afterwards wonders if he shouldn’t have been nicer to the squadron, you know, and he shouldn’t have been nicer to the company or if he shouldn’t have been better to those people and what did he do? And he’ll sit around and grieve, actually, about the horrible things that he did do to these fellows. Well, he’s integrating the whole thing against the fact that because he’s no longer a member of the group, then he must have transgressed against the group. You see?

Довольно часто вы будете проводить процессинг с человеком, у которого будет чувство, что у него есть гигантские оверты — хотя у большинства людей такого не бывает — но вы будете чувствовать, что у него просто ужасное количество овертов против группы, но вы не сможете ничего найти. Вы даже не сможете обнаружить их с помощью Э-метра — вот что я имею в виду. Нет, эта группа пропала, и он — ее просто больше нет, и он больше не в этой группе, так что он соображает и приходит к выводу, что, понимаете, он на самом деле получил наказание за свои прегрешения против группы, и, следовательно, у него были эти самые прегрешения. И его беспокоит именно мысль о том, что же такое он сделал этой группе, больше, чем просто тот факт, что он больше не является ее членом. Улавливаете?

In other words, he does an identification of the punishment with the action. See, it’s – only the action is necessary.

Гигантское количество людей, прошедших вторую мировую, корейскую войну, с чувствами подавленности, потому что они были отделены от своих воинских подразделений. Ну, они были отделены от своих воинских подразделений. Понимаете, если они прошли через большое количество провыживательной деятельности, если они прошли через большое количество провыживательной деятельности с другими парнями в стремлении выжить — то тогда это сплотило группы. И, конечно, как же они покинули группу? Они просто покинули группу вследствие демобилизации, вот и все. (По морской терминологии, они “сошли на берег”).

Now, what actions are actually necessary to cohese a group? Co-action in the direction of survival. If you have co-action in the direction of survival, with two or more people, you inevitably have a mores. It’s tiny and it’s not very explicit, but it’s a mores. And it has to do with two people who went against many survival – antisurvival forces. They coacted against antipathetic forces, so therefore they are a group.

Это было некоторое действие некоторого характера в каком-то отделении по работе с персоналом, в каком-то месте. И потом парень начинаем недоумевать по поводу того, не был ли они слишком груб с сослуживцами, понимаете, не должен ли он был быть более любезен с ними, более добрым, и что он вообще сделал? И он будет метаться и горевать, на самом деле, по поводу ужасных поступков, которые он совершил по отношению к этим ребятам. И он строит все это просто на основе того факта, что раз он больше не является членом этой группы, то у него должны иметься прегрешения против нее. Понимаете?

And now one of the people dies or departs and we have the other person then believing he must have transgressed against the other person. And sure enough, he does have transgressions and you’ll find out he’s very, very happy to find out and get off his withholds and transgressions against the other thing and it will blow at that time. But it’s blowing for another reason. The reason you think it is blowing is because you’ve gotten off these little, petty, two-bit withholds, you know? No, no, he was very happy to have found he really did merit no longer being a member of the group. You got the difference?

Другими словами, он отождествляет наказание с действием. Понимаете, это — только действие необходимо.

See, he figures, „Well, it was justified. They were right, throwing me out, because look, I did have some withholds, see? I did have some of these withheld transgressions. So therefore, obviously, there it is.“ See, happy as a clam, you know?

Итак, какие действия на самом деле необходимы для того, чтобы сплотить группу? Со-действие в направлении выживания. Если вы видите со-действие в направлении выживания, со стороны двух или большего количества людей, то вы неизбежно получите нравы. Пусть они будут небольшими по охвату и почти невыраженными, но они будут. Они будут иметь отношение к противостоянию этих людей, стремящихся к выживанию, антивыживательным силам. Они со-действовали против антагонистических сил, и вследствие этого стали группой.

So he’s willing to be separated from the group. Up to that time it’s unknown, it’s unexplained. Did he have transgressions against the group or didn’t he have transgressions against the group? And the only evidence he has – he’s no longer a member of the group, so he must have transgressed against the group. That’s what the equation is. If the fellow is no longer a member of the group then he must have had action against the group.

И вот один из этих людей умирает или уходит, и тогда мы видим, как второй из них начинает потом верить в то, что он, должно быть, совершил какое-то прегрешение против того человека. И, конечно же, у него на самом деле есть такие прегрешения, и вы увидите, что он очень-очень счастлив их обнаружить и избавиться от своих висхолдов и прегрешений, против другого, и они просто пропадают. Но они пропадают по другой причине. Причина, по которой они пропадают, как полагаете вы, состоит в том, что вы снимаете эти маленькие, крохотные висхолды из двух кусочков, так? Нет, нет, он очень счастлив просто потому, что обнаруживает, что он на самом деле был недостоин быть членом группы. Улавливаете разницу?

You’ll find out that the fellow who has a dogfight over France with a German pilot, let’s say, and they go round and round and round and round and they have this hell of a dogfight and so forth, and they finally break it off and go home – do you know, there’s always a little bit of an oddity between the two of them, so on. You know, they – every once in a while after a war, a couple of pilots who have had aerial duels and so forth, will meet. And they meet like old pals, man. That is the group. But you see, just to that degree, they formed a group.

Понимаете, он соображает: “Ну, это было оправданно. Они были правы, выбросив меня, потому что, смотри, у меня были какие-то висхолды, так? У меня на самом деле имелись эти утаенные прегрешения. Так что, очевидно, оттого все и вышло”. И он счастлив как устрица *Счастлив как устрица (happy as a clam): обыгрывание пословицы “счастлив, как устрица во время прилива” — устриц собирают во время отлива на берегу, так что во время прилива, должно быть, они счастливы. (ОМ) , понимаете?

Well, what kind of a group was it? It was a group of tremendous co-action – contrasurvival. But each one is trying so forcefully to survive that their action is in agreement. It’s an agreed-upon action: a dance of death in the sky. They’re both firing at each other, aren’t they? They’re both flying airplanes, aren’t they? They’re both trying to survive, aren’t they? They’re both in the same sky, aren’t they? They’re both in the same time period, aren’t they?

И после этого он принимает свое отделение от группы. До этого момента это был неизвестно, не объяснено. Были у него прегрешения против группы или нет? И единственное доказательство, которое у него имеется — это то, что он больше не является членом группы, так что, должно быть, у него были прегрешения против нее. Вот такое уравнение. Если парень больше не является членом группы, значит, он что-то ей сделал.

Well, they know they aren’t a group. Each one knows the other is an enemy and they know this positively and violently, that they are not a group. And so they can never explain why the dogfight hangs up. Of course, there are withholds against their own groups in there. If one didn’t shoot the other one down, it’s actually a sort of a transgression against his own group, just to that degree.

Вы обнаружите, что парень, который имел заварушку во Франции с немецким пилотом, скажем, они летали и летали виражами, подбираясь друг к другу так и эдак, изрыгая огонь и пули во всех направлениях, и все такое, и потом просто разлетелись и отправились домой — знаете ли вы о том, что между этими двумя типами возникает некоторое странное сродство. Потом, когда они встречаются после войны, они встречаются как два старых друга, понимаете — пилоты, пережившие воздушную дуэль. Это группа. Просто в какой-то степени они стали группой.

But if he has a dogfight, fails to shake – shoot the other one down and then goes home and never mentions it, now he’s actually got a transgression against his own group. You get the degree of complexity with which this mounts up. Well, it mounts up on this basis, this basis: agreement. What is agreement? It’s two people making the same postulate stick. Two or more people making the same postulate stick – that’s what we mean by an agreement. Two or more people making the same postulate stick – an agreement.

Что это за такая группа? Это группа, прошедшая гигантское со-действие — противо-выживательное. Но каждый из них так сильно стремился к выживанию, что их действия вошли в согласие. Это согласованное действие: танец смерти под куполом неба. Они оба стреляли друг в друга, так? Они оба летали на самолетах, так? Они оба старались выжить, так? Они оба были в одном небе, так? В один и тот же период времени, так ведь?

Well now, what if they go into mutual action and their mutual action is in the direction of survival? Oh, they’ve got the same agreements that they’re trying to make stick and now they’re going through similar actions by which they’re trying to make survival possible? Now, what have they got now? Ah, they’ve got co-action and they have a confusion of one with another. They don’t quite differentiate their own action, so they misown other actions in their immediate vicinity.

Ну, они знали о том, что они — не группа. Каждый из них считал другого врагом, и они знали это точно и грубо, что они не составляют группу. И таким образом они никак не могут объяснить, почему такие драки зависают. Конечно, в них присутствуют висхолды против их собственных групп. Если один не пристрелил другого, то это на самом деле является чем-то вроде прегрешения против его собственной группы, просто до той же степени.

Fifteen men pulling on a rope trying to pull a seaplane out of the sea: Afterwards you say, „How much of each one’s motion was responsible for the seaplane coming out of the sea? Exactly how many ergs of your motion was part of the recovery of the seaplane?“

Но если у него была драка, и в ней он не смог подстрелить другого, и потом он летит домой и никогда не говорит об этом, то теперь у него на самом деле возникает прегрешение против его собственной группы. Понимаете, насколько сложной становится вся эта структура. И она основывается на следующей основе, на следующей основе: на основе согласия. Два или большее количество людей делают один и тот же постулат и удерживают его — вот что мы имеем в виду под согласием. Два или большее количество людей делают один и тот же постулат и удерживают его — согласие.

Well, you try to break it down like that, he takes the easy course, you see? And he says, „Well, we did it. We pulled it out of the sea.“ He doesn’t differentiate how much each one did pull it out of the sea. He just says broadly, „We pulled it out of the sea.“ In other words, it was fifteen men contributing unequally, some more, some less, to a line and they would contribute unequally if they were just at different positions on the line, because the lines get bent and twisted around things and people who are closer to bollards, you see, can’t pull as well as people who are far from them. You get the idea? So, it’s an incalculable mathematical problem. How many ergs did each one contribute?

Итак, что если они переходят к совместному действию, и это их совместное действие направлено к выживанию? О, у них имеются одни и те же соглашения о том, что они стремятся удержать, и теперь они выполняют похожие действия, которыми они пытаются обеспечить выживание. Что у них теперь возникает? А, у них возникает со-действие, и некоторое взаимное замешательство. Он не вполне выделяют свое действие, и поэтому они неправильно присваивают другие действие в своем непосредственном окружении.

Well, they all solved the problem by saying, „We did it.“ Oh, and they’re very happy about this – „We did it. our motion.“

Пятнадцать человек тянут трос, вытягивая гидроплан из моря: потом вы говорите: “Сколько усилий со стороны каждого человека было потрачено на то, чтобы вытащить этот гидроплан из моря? Сколько точно эргов вашего движения было затрачено на вызволение гидроплана?”.

Now, you take some fellow who has been running an engine for an awful long time. He’s pulling water or something up a hill into a reservoir, you see? And he runs this engine and he sees the pumps running, the water going up the hill and so on. And he runs the engine and he runs the engine and he runs the engine. Well, why, after a while, when you talk to him, does he go kind of „gurgle, gurgle,“ you see? Or like these engineers that I had and so on, they start their motors. They start their motors before they begin to talk. They say, „Wrawr, wrawr, wrawr,“ and then they get to firing off and they give you the sentence. It’s quite interesting.

Ну, если вы попытаетесь сделать что-то подобное, то он просто изберет простейший путь, понимаете? Он скажет: “Ну, это сделали мы. Мы вытащили его из моря”. Он не отличает, сколько сделал каждый для достижения результата. Он просто говорит в общем: “Мы вытащили его из моря”. Другими словами, там было пятнадцать человек, приложившие неравные усилия — кто-то больше, кто-то меньше — и их усилия наверняка были неравными, просто хотя бы из-за того, что они находились на разных местах по длине троса, потому что трос изгибался и закручивался, и те, кто был ближе к кнехтам, не мог тянуть его так же хорошо, как те, кто был далеко. Улавливаете? Это совершенно неразрешимая математическая задача. Сколько эргов потратил каждый?

I don’t think anybody would believe that. But I’ve got Peter as a witness.

И они просто решают эту задачу, говоря: “Мы это сделали”. И они совершенно счастливы по этому поводу: “Мы это сделали. Наше движение”.

He’s talked to them over the phone. It’s quite marvelous. They start their motors and then they talk.

Вот просто посмотрите на парня, который работал долгое время на насосной станции. Он закачивал воду в резервуар наверху, вот. И он работает на этом насосе, видит, как скрипят помпы, вода идет вверх, и все такое. И он работает на этом насосе, работает на этом насосе, работает на этом насосе. Интересно, почему через некоторое время, когда вы заговариваете с ним, он произносит какое-то “дрынь, дрынь”, понимаете? Или вот те инженеры, с которыми я работал — они будто запускают свой мотор. Прежде чем начать говорить, они запускают свои моторы. Они говорят: “Вррррр, врыррр, рыырррр”, потом включают зажигание и выдают вам фразу. Довольно любопытно.

See, they „co-action.“ In other words, their action of running the motor is undifferentiated by them with the action of the motor. So their action running the body and the motor’s action in running the pump – these are mutual actions. So you get co-action.

Не думаю, что мне кто-то поверит, но вот у меня есть свидетель — Питер.

Now, you can go into this on havingness of motors and you can go into it on causes of things and you can go into it in other ways, but you actually separate it best by just getting the fellow to get the idea of a mutual action with the motor. And all of a sudden he – up to that time he’s been totally identified. His action was the motor’s actions and the motor’s actions were his actions and so they had actions. They had actions. And if the motor conked out and all of a sudden its coil went bad, why, he goes home and has a stomachache or something like this, you know? Their mutual action is too tied in.

Он разговаривал с ними по телефону. Это просто замечательно. Они запускают свои моторы и потом начинают говорить.

And that is the source of an overt. Now, let’s get around to what we’re talking about here. That is an overt act – or, that is the source of overt acts. You have mutual action with something else – and you call it a group member, a mores, a moral code – anything you want to call it – you see that, but it’s mutual action. And then you do something cruel to that with which you have mutual action and of course you experience the somatic. And it’s just as easy as that. It isn’t any deeper than that. That is an overt act-motivator sequence and that is its exact mechanics and that’s all there is to it.

Понимаете, это “со-действие”. Другими словами, их действие по запуску мотора не отличается ими от действия самого мотора. Так что их действие по работе с телом и действием при запуске насоса — это совместные действия. Так вы получаете со-действие.

Now, you wonder why I’ve been talking about mores and groups and group action and survival and all that sort of thing Well, it just adds up to that fact. After you’ve had a tremendous amount of group co-action, you then embark upon a cruel action to what you have co-action with and you’ll get the somatic. You must have had a cruel impulse toward co-action before you can get the somatic you administer to somebody else.

Это можно рассмотреть с точки зрения обладательности в отношении моторов, и с точки зрения причинности в отношении вещей, и с других точек зрения, но на самом деле лучше всего вы можете отработать то, просто заставив этого парня вообразить себе совместное действие с этим мотором. И тогда внезапно он — вплоть до этого момента он имел совершенное отождествление. Его действия были действием моторов, а действия моторов были его действиями, и таким образом происходило это действие. И если мотор отрубался или у него внезапно горела катушка, то, соответственно, он отправлялся домой с болью в животе или чем-то вроде того, понимаете? Их совместные действия слишком сильно переплетались.

You take somebody with whom we have co-action and one day, for some reason or other best known to somebody else, you accidentally break his arm. You go around afterwards nursing your own. Why? Because your arm is his arm. And that’s how that crosses and that’s what an overt act-motivator sequence is and those are all the mechanics there are to it. There aren’t any fancier mechanics than that.

Это является источником оверта. Давайте посмотрим на то, о чем мы тут говорим. Это оверт — или, можно сказать, это источник овертов. Вы имеете совместное движение с чем-то — и вы называете это “быть членом группы”, или нравами, или моральным кодексом — назовите, как вам хочется — видите, но это просто совместное действие. И потом вы делаете что-то жестокое по отношению к тому, с чем вы имеете совместное действие, и, конечно, вы испытываете соматику. Все просто. Нет ничего более сложного. Это последовательность оверт-мотиватор, и это ее точная механика, и это все, что тут есть.

There isn’t any mechanic such as, „Well, you should be punished because you have offended against another member of the group.“ No, that is the group dramatizing the fact I just gave you.

Вы, наверное, недоумеваете, что это я заговорил о нравах, группах, групповых действиях, выживании и подобных вещах. Это все просто сводится к данному факту. После того, как вы имели гигантское количество группового со-действия, вы принимаетесь делать что-то жестокое в отношении того, с чем вы имели это со-действие, и получаете соматику. Вы должны иметь жестокое побуждение по отношению к со-действию, прежде чем вы получите соматику, которую вы прописали кому-то другому.

Religionists come along, Religionists come along. And these religionists, they tell you, „Well, do unto others as thou shalt turn thy other pig“ I don’t think that’s one of the commandments, but it’s something like that. They get this thing reversed.

Допустим, был кто-то, с кем вы имели со-действие, и однажды, по той или иной причине, о которой лучше знать другим, вы случайно ломаете ему руку. И потом вы ходите и нянчите свою собственную. Почему? Потому что ваша рука — это его рука. Именно таким образом это пересекается, и именно это и есть последовательность оверт-мотиватор, и эта вся скрытая в этом механика. Нет никаких более сложных механизмов, кроме описанного.

In other words, they are forcing into existence something that already exists. See, they’re saying, „Well now, you get mean, you gyp your fellow group member, and you’re really going to suffer. You’ll suffer in the long run.“ Yeah, great. ‘Eighteen paternosters and three pieces of bread; that’s what it’s going to cost you or you’ll suffer from here on, you see?“ They get paid for it.

Нет абсолютно никакого механизма вроде “Ну, ты должен быть наказан за то, что ты нанес вред другому члену группы”. Просто группы склонны драматизировать последнее.

But actually, there is nothing there to be paid for. A person who makes an overt act against something with which he has mutual action, of course, is incapable of differentiating what is his action and what is the other action. Fifteen men on a rope, one of them trips and butts the other one in the back and then he has a somatic in his own back, you see, because he didn’t know whether the force was his or the force was theirs, but he engaged in a cruel action.

Религионисты выходят, Религионисты выходят. И эти религионисты говорят вам, они вам говорят: “Ну, это, поступай с другими так, как поворачиваешься к ним другой мукой” *“Well, do unto others as thou shalt turn thy other pig”. — не уверен, что это одна из заповедей, но что-то типа этого. У них все наоборот.

Now, all overt-motivator sequences become very pronounced when cruel actions are maliciously engaged upon while withholding. One is really a member of the group, one is really coacting with the group, but one engages on a cruel action toward another member of the group and then tries to back out. why does he try to withhold? He tries to withhold by – just this reason: He tries to withhold because he doesn’t want the effect of the co-action. See, he tries to individuate from the group when he does a cruel act because he knows that if he does a cruel act to something he has co-action with, then, of course, he’s going to get it in the neck. So he tries to back out.

Другими словами, они насильственно вводят в существование то, что уже и так есть. Понимаете, они говорят: “Итак, ты стал противным, ты обманул своего товарища, и теперь тебя ждут страдания. В конечном счете, тебя ждут страдания”. Да, здорово. Восемнадцать “отче наш” и три кусочка хлеба — вот во что тебе это обойдется, иначе ты обречен страдать вечно, понимаешь?”. Они получают за это плату.

In other words, he disowns the co-action because he’s trying to get rid of the motivator he will inevitably get. So he shoots a fellow group member and having shot the fellow group member, he then seeks to withhold the fact that he has shot a fellow group member so as not to be liable to the somatics of co-action, which experience has taught him will always occur.

Но на самом деле тут совершенно не за что платить. Человек, который совершает оверт против того, с чем он имел совместное движение, конечно, просто неспособен отличить, что является его действием, а что — действием другого. Пятнадцать человек тянут трос, один из них поскальзывается и бьет другого в спину, и у него начинает у самого болеть спина, понимаете, потому что он не знает, была это его сила или их сила, однако он совершил жестокое действие.

And we’re just down to the basic fundamentals of nondifferentiation and identification, that is all. He identifies every group member’s action with his own action, so therefore if he is mean to a group member, he of course is liable to get it, so he tries to escape the penalty of what is woven straight into group action amongst all thetans and seeks to back out. And this will ordinarily coax him into withholding, too. So, withhold is part of the backout.

Все последовательности оверт-мотиваторов становятся совершенно явными, когда жестокое действие выполняется злобно, при наличии висхолдов. Человек на самом деле является членом группы, он на самом деле со-действует с этой группой, однако допускает жестокое действие в отношении другого члена группы, и потом старается отойти назад. Почему он стремится висхолдировать? Он пытается висхолдировать просто по единственной причине: он пытается висхолдировать потому, что он не хочет испытать этот эффект от со-действия. Понимаете, он старается отстраниться от группы, сделав жестокое действие, потому что знает, что если он делает жестокость по отношению к чему-то, с чем у него есть со-действие, то тогда, конечно, то он по самую шею попадает в это. И поэтому он стремится отойти назад.

Now, if you ask him to recognize his co-action with that group member prior to his overt act, the overt act of course will blow. That’s the mechanics of it, you see? You’ve got to get the prior action. Now, of course, the more commotion and the more action and the more withholds and the more nonsense preceded his overt act, the more the overt act is going to hang up and the more he’s going to try to withhold it. Do you follow that plainly? That’s quite easy.

Другими словами, он неправильно присваивает со-действие, в попытке избавиться от мотиватора, который неизбежно придет. Поэтому, застрелив члена своей группы, он потом старается скрыть тот факт, что он застрелил члена группы, своего товарища, чтобы не сделать себя уязвимым для соматики со-действия, которая, как он знает по опыту, возникает непременно.

In other words, he can only suffer from his overt because of former action – former co-action. He can only suffer from his overt because of former co-action. And that co-action is the most aberrative when it is mutual survival – mutual survival. And, of course, that means a disturbed, confused area. And it also – you will spot earlier and earlier overts against fellow group members as you’re doing this, which is earlier and earlier efforts to back out.

И мы просто приходим к основному фундаменту неразличения и отождествления, вот и все. Он отождествляет действие каждого члена группы с собственным действием, и вследствие этого, если он обошелся с членом группы нехорошо, он, конечно, склонен попадать в это, и он делает попытку избежать того, что вплетено прямо в групповое действие среди всех тэтанов, и он стремится выйти из этого. И это обычно и становится его убеждением в необходимости висхолдирования. Так что висхолд — это просто часть этого процесса отстранения.

Well, of course, he is involved in mutual survival, mutual action. He is involved with other people with mutual survival. And because he is involved with this mutual action, every time he has tried to back out of mutual action, he, of course, had sought to deny the mutuality of the action. And he thinks he can get off the overt-motivator sequence inevitability by denying it, you see? If he just denies it enough, then he’s no longer part of that scene. So he individuates, you see, gradually out.

И если вы попросите его распознать его со-действие с этим членом группы до этого совершенного им оверта, то оверт, естественно, пропадет. Такова механика этого явления, понимаете? Вы должны получить предшествовавшее действие. Конечно, чем больше хаоса, чем больше действий, чем больше висхолдов и чем больше всякой ерунды предшествовали этому оверту, тем сильнее будет зависать этот оверт, и тем больше он будет стараться его висхолдировать. Вы улавливаете ход логики? Это довольно просто.

And you have to knock out his individuation totally before he can walk out. That is what is the most peculiar phenomenon about it all, you see? The action he takes to escape punishment is the action which then settles in the punishment. This is all very mechanical. There is nothing much to it. You’ll see this thing unfold. You’ll see this thing unfold left and right. It becomes very – well, you audit a pc and you ask him for a prior confusion. Well, you could ask him for a prior survival and you’d get about the same answer.

Другими словами, он может страдать от своего оверта только по причине более раннего действия — более раннего со-действия. И это со-действие обретает наибольшую аберрирующую силу тогда, когда оно касается совместного выживания — совместного выживания. Конечно, это приводит к возникновению возмущенной, хаотической области. И также вы будете обнаружить все более и более ранние оверты против товарищей по группе, когда будете работать с этим, которые откроют все более и более ранние попытки отстраниться.

You’re asking him for a former co-action. And of course you will find, every time you find a former co-action, it opens up the track a little bit more, so he finds a former withhold. And then you look earlier than that withhold, and of course you’ve found a former co-action again – usually a confusion, because it’s a survival action against odds, a battle of some kind or another with these two people facing the world or these ten people or this race, you see – and you find him backing out a little bit more.

Ну, конечно, он вовлечен в совместное выживание, совместное действие. Он вовлечен в совместное выживание с другими людьми. И по причине того, что он вовлечен в это совместное действие, каждая его попытка отстраниться от совместного действия будет связана с отрицанием совместности этого действия. И он будет думать, что может справиться с неизбежностью последовательности оверт-мотиватор, отрицая ее, понимаете? Если он просто будет отрицать ее в достаточной степени, то тогда он больше не будет являться частью этой ситуации. Так он индивидуализируется, понимаете, постепенно отстраняется.

And then you get a little more co-action off the case by asking him what some earlier confusion was and of course he remembers another withhold, another effort to individuate from the group. And these uncover just to the degree that you uncover prior confusions or prior survivals.

И вам нужно полностью устранить эту индивидуализацию до того, как он сможет двигаться. Вот в чем состоит наиболее странное явление в этом деле, понимаете? Действие, которое он предпринимает для того, чтобы избежать наказания, и приводит к тому, что это наказание происходит. Все это происходит совершенно механически. И ничего особенного в этом нет. Вы увидите, как это все развертывается. Там и тут. Это совершенно — ну, вы одитируете преклира и задаете ему вопрос о предшествовавшем замешательстве. Ровно с таким же успехом вы бы могли спросить о предшествовавшем выживании, и вы бы получили примерно тот же самый ответ.

It’s quite patent. In other words, you’ve got to get the co-motion – if you want to use that word – the co-motion which preceded the withhold. That doesn’t mean the overt act that preceded the withhold so much as it means the co-disturbance which preceded his effort to individuate. And of course you’ll get the withhold and the motivator, just right now. You get it right now. You ask for the co-action, and of course, that blows the mutual action he was involved in with another group member, and having blown that, you then can release the other. And it – and then he no longer withholds this fact about what he was trying to do to the group, so he’s no longer trying to disintegrate from the group, so he can move on the time track.

Вы задаете вопрос о более раннем со-действии. И, конечно, вы обнаружите, что каждый раз, когда вы находите более ранее со-действие, трак немного приоткрывается, и он обнаруживает более ранний висхолд. И потом вы идете ранее этого висхолда, и, конечно, вы снова находите более ранее со-действие — обычно представляющее собой замешательство, потому что это действие в направлении выживания вопреки каким-то вещам, драка того или иного рода, которую ведут эти два человека со всем миром, или эти десятеро, или целая раса, понимаете — и вы видите, как он еще немного отстраняется от этого.

Every time he has a withhold, he parks himself on the time track, you see? And he can keep parking himself and parking himself on the time track till the whole time track looks like just one big now. And that one big now is the reactive mind. And that’s all there is to the reactive mind; it’s the combined withholds which he has stacked up, which have all become part of now. But they’re efforts to individuate from groups.

И потом вы снимаете еще немного со-действия с этого кейса, задавая ему вопросы о том, в чем состояло более ранее замешательство, и он, естественно, вспоминает еще один висхолд, еще одну попытку отстраниться от группы. И все это открывается только в соответствии с тем, насколько вам удается открыть предшествовавшие замешательства, или предшествовавшие выживания.

Well now, he really never has succeeded in individuating from any group he has ever belonged to. Isn’t that fascinating? It doesn’t matter whether he talked to a shepherd back in the old days and they were talking there and all of a sudden a wolf came „rompthing“ over, operatically, and the flock scattered. And so the shepherd picked up a cudgel and went after the wolf. And he was just a gentleman passing by the way, but he picked up his sword and he went after the wolf, too. And they both got ahold of the wolf and they chased him over the hills and far away and made nothing out of the wolf. And then they came back and gathered up the sheep and they shook each other by the hand and he went on his way.

Это довольно очевидно. Другими словами, вы должны найти со-движение — если вас устроит такое слово — со-движение, которое предшествовало этому висхолду. Это не столько означает оверт, предшествовавший этому висхолду, сколько со-возмущение, которое предшествовало его попытке отстраниться. Конечно, вы немедленно тем самым получите и висхолд, и мотиватор, прямо сейчас. Получите прямо там. Вы задаете вопрос по поводу со-действия, и, конечно, это срывает совместное действие, в которое он был вовлечен вместе с другим членом группы, и, когда этот срыв произошел, вы можете получить релиз и на втором. И тогда — после этого он перестает висхолдировать тот факт, касающийся того, что он старался сделать группе, и ему более не нужно отделяться от этой группы, так что он получает возможность двигаться по траку времени.

All right. He made a group, didn’t he? He made a group and they had an agreement. The mores of the group is: „Protect sheep. Kill wolves.“ That was their morals. That is what they were supposed to do.

В каждом месте, где у него имеется висхолд, он просто приклеивает себя к траку времени, понимаете? И он может продолжать приклеивать и приклеивать и приклеивать себя к нему, до тех пор, пока этот трак времени не станет похож на одно большое “сейчас”. И это одно большое “сейчас”и есть реактивный банк. Это все, что он собой представляет; это совокупность висхолдов, который он накопил, которые все стали частью сейчас. Но это просто попытки отстраниться от групп.

Now, all right. He went along for a few years and one day a shepherd drove all the sheep through his rose garden and so he went out and put a sword through the shepherd. And he got it right in his chest. And, „Doctor, Doctor, I have this horrible pain in my chest. I just can’t understand what this horrible pain in my chest is.“

Так вот, на самом-то деле он ни разу успешно не смог отстраниться от какой-либо группы, к которой он принадлежал. Это просто поразительно. При этом неважно, что именно произошло — вот он стоял и разговаривал с пастухом, в старые добрые времена, вот они там стояли, говорили о том о сем, и вдруг выскочил волк, собака такая, схватил ягненка, по всем законам жанра оперы, и стадо разбежалось в разные стороны. И тогда пастух схватил дубину и пустился в погоню за волком. А он был просто рыцарем, который шел мимо, но он тоже вытащил меч и погнался за волком. И вот они его вдвоем настигли, гнались за ним по холмам и долам, догнали и порубили на капусту. Потом вернулись назад, собрали стадо, пожали друг другу руки, и рыцарь пошел своей дорогой.

The doctor said, „Well, we – we look – we look upon that as advanced, galloping consumption. That’s what that is. And you take this horrible black potion here, and it’ll get you over it.“ And about eight, nine thousand bottles of black potion later, why, they bury him.

Отлично. Он создал группу, не так ли? Он создал группу, в которой было согласие. Моральное кредо этой группы этой группы таково: “Защищать овец. Убивать волков”. Вот их мораль. Вот что они должны делать.

He formed a group with a shepherd and then he killed a shepherd. Wasn’t even the same shepherd. Well, what’s he done? He’s done an identification of shepherds, in the first place. And then he’s done an identification of motion with a shepherd earlier. You follow this? So he gets an overt act-motivator sequence.

Отлично. Он куда-то уехал, прошло несколько лет, и однажды пастух провел все свое стадо по его клумбе с розами, так что рыцарь вышел и провел по пастуху своим мечом. Попал ему прямо в грудь. И: “доктор, доктор, у меня эта жуткая боль в груди. Я просто не могу понять, что это за такая страшная боль у меня в груди”.

But nobody has ever left any groups. The magicians: Well, there have been magicians ever since there’s been track. But magicians, from time to time, have expressed this in saying – they haven’t come close to this at all. As a matter of fact, it’s not a stable datum of magic. But they say, „A magician who starts in on one religion should not change his religion just because he’s practicing magic.“ That’s one of the rules of the game in magic. Mustn’t change your religion. They know it’s bad luck. They know people go to pieces on it.

И доктор говорит: “Ну, это, это… что ж, это просто туберкулез, в последней стадии, довольно активно развивающийся. Вот что это такое. Возьми вот эту жуткую черную склянку с вонючей микстурой, выпей ее, и все пройдет”. И не успевает он выпить и восьми или девяти тысяч бутылочек с такой микстуркой, как его уже закапывают на кладбище.

Well, all they found out, just to that degree, is the fellow had subscribed to a religious group of some kind or another, and now if he goes and shifts his religion, why, he’s going to get an overt-motivator sequence of some kind or other, he isn’t going to be able to explain to anybody and there he’s had it – which is quite interesting.

Он создал группу с пастухом, и потом убил пастуха. Это был даже не тот же самый пастух. Что же он сделал? Во-первых, он сделал отождествление пастухов. И потом он сделал отождествление движения с более ранним пастухом. Улавливаете? Так он попадает в последовательность оверт-мотиватор.

This opens up an interesting door for Scientology, because if everybody is – if no one has ever left any group he ever belonged to, against which he had a transgression or an overt, why, that means that all new groups being formed are formed by transgressors. And then that follows, then, that if Scientologists could get off of that particular mechanism, they would form the first true group that has existed since the beginning of the universe. Isn’t that interesting? Interesting vista suddenly opens up in that particular direction.

Никто и никогда не покидал никаких групп. Маги: маги существовали с того самого момента, когда начался трак времени. Однако маги, время от времени, выражали этот принцип словами — но, однако, не дошли до сути. По сути дела, это не есть стабильное данное магии. Но они говорят: “Маг, который начинает в одной религии, не должен менять свою религию только потому, что он практикует магию”. Это одно из правил игры в магии. Не должен менять свою религию. Они знают о том, что это плохо. Они знают, что это людей приканчивает.

That’s all rather beside the point at this particular moment. We’re just talking about the mechanics of this thing. But that’s true, that would happen.

Все, что они на самом деле обнаружили, и что выражается в этом правиле — это то, что если парень поклялся в верности одной религиозной группе того или иного рода, и потом берет и переходит в другую религию, то, соответственно, он попадает в ту или иную последовательность оверт-мотиватор, и при этом даже не может толком ничего объяснить, просто попадает — что довольно любопытно само по себе.

Now, what, what is a moral code? A moral code would be agreements – a series of agreements – which had been cemented by mutual action aimed toward survival. And a transgression is an action against a person or being or thing with which one has a moral code or an understanding or a co-action.

Это открывает довольно интересную перспективу перед Саентологией, потому что если — если никто и никогда не покидал группу, к которой он принадлежал, при отсутствии у него овертов или прегрешений против этой группы, то, соответственно, это означает, что все новые группы организуются и организовывались теми, кто имел эти оверты и прегрешения. И тогда из этого следует, что если саентологам удастся сломать этот механизм, то тогда они смогут сформировать первую истинную группу за все время существования этой вселенной. Любопытно, да? В этом направлении внезапно открывается гигантская перспектива.

Notice that we’re trotting out Dianetics: Modern Science of Mental Health’s SURVIVAL, in caps. Notice it’s right back with us again. Because it is the action by which beings sought to survive that then brings about co-action on the part of those beings; which brings about, then, the development of a series of agreements; which then brings about the possibility of a transgression. And the transgression, withheld, is an effort to act against the co-action of the group without suffering the consequences. But the co-action, followed by a withhold, then parks the person right there.

Но в данный момент речь идет совсем не об этом. Мы просто рассуждаем о механике этого явления. Однако вышесказанное совершенно верно, тем не менее.

You see, because that’s not an action. Let me call to your attention that a withhold is a no-action after the fact of action. You break the cookie jar and then you don’t tell your mother. And you’re processing this person and he’s going along the track and there he is all of a sudden and he’s standing there in the kitchen. He’s not looking at anything. He’s not looking at anything.

Так что же, что же такое моральный кодекс? Моральный кодекс — это соглашения, ряд соглашений — который был сцементирован совместным действием, направленным на выживание. А прегрешение — это действие против человека, существа или предмета, с которым у вас имеется моральный кодекс, понимание или со-действие.

Have you noticed the number of pictures which pcs have where they’re not doing anything Have you noticed this? They’re not killing anybody, they’re not breaking any bones, they’re not robbing any cookie jars, they’re not doing anything, see? There they were, just innocently standing there, just an innocent bystander.

Обратите внимание на то, что мы снова выделяем упомянутое в “Дианетике: Современной Науке Душевного Здоровья”ВЫЖИВАНИЕ, заглавными буквами. Снова обратите на это внимание. Потому что именно действие, с помощью которого существа стремятся выживать, впоследствии приводит к со-действию этих существ; что приводит потом к разработке ряда соглашений; что приводит потом к возможности совершения прегрешения. А прегрешение, утаенное — это попытка действовать против со-действия этой группы без страдания от последствий. Однако со-действие, за которым последовал висхолд, приклеивает человека прямо на том месте.

They’ll have a picture, suddenly, of a street; and there’s absolutely nothing happening on this street. They’ll have a picture of a kitchen; there’s nothing happening in the kitchen. They will have a picture of a pot and there’s nothing happening with regard to the pot at all.

Понимаете, потому что это не действие. Позвольте мне обратить ваше внимание на то, что висхолд — это отсутствие действия после факта действия. Он разбивает горшок на кухне, и потом не говорит об этом маме. И вы проводите процессинг с этим человеком, он движется по траку, и вдруг оказывается прямо там, на этой кухне. Он ни на что не смотрит. Он ни на что не смотрит.

Well, what are these things? These are the points of withhold where a person has withheld his transgression against the group. And the transgression may lie minutes, hours or days before the picture. You just ask for the commotion which went on before that and he’ll give it to you and you find the withhold, then the fact that he withheld it against the mores of the group and the picture will spring, just like that. Very tight, close mechanism. There’s nothing much to it at all.

Вы не замечали, как велико количество картинок, в которые попадают преклиры, где они ничего не делают? Замечали? Они никого там не убивают, никому не ломают кости, не выпивают чужую сметану из горшка, ничего, просто ничего совершенно там не делают, понимаете? Просто так вот невинно там стоят, этакий невинный сторонний наблюдатель.

So, you look for the prior confusion. The rule of the prior confusion comes out of this. So if the person is parked anyplace, he, of course, has a withhold at the point he is parked, but it is immediately preceded by a co-action or co-motion, for sure, and then an overt against that co-action and co-motion. And then the withhold. So it follows down consecutively in terms of time: 12:00, co-action, co-motion, as a part of the group; 1:00, overt against this group; 2:00, parked – see, withhold against the group, the effort to move out of the group. I’m just giving you 12:00, 1:00 and 2:00 so you can see what I mean by consecutively in time.

У него внезапно появляется картинка улицы; и на этой улице абсолютно ничего не происходит. У него появляется картинка кухни; и на этой кухне ничего не происходит. У него появляется картинка горшка; и ничего не происходит в отношении этого горшка — вообще ничего.

So, we have childhood, co-action with a family; teenage, overt against the family; young adulthood, complete upset with the family and awfully parked; withhold, won’t talk to the rest of the family. You get the idea, see?

Что это такое? Это моменты висхолдов, когда человек висхолдирует свое прегрешение против данной группы. И это прегрешение может находиться в нескольких минутах, часах или днях перед этой картинкой. Вы просто задаете вопрос о замешательстве, которое имело место перед этим, и он выдаст вам это, и вы обнаружите висхолд, потом тот факт, что он висхолдировал это вопреки кредо этой группы, и картинка просто выскочила, как на пружинке. Совершенно четкий, безотказный механизм. Ничего кроме этого.

Well now, this goes as far as this: One can withhold one’s self – and you mustn’t overlook this in processing. That fellow who thinks he should have been drafted and join the army and who didn’t then join the army, will be found to be in possession of a withhold which is inarticulate unless you know this particular fact: He is withholding a body, you don’t just withhold thoughts. You just don’t withhold deeds. You can withhold a body. You can also withhold stolen goods. You can also withhold objects of various kinds or another, which really aren’t stolen, but they’re withheld.

Итак, вы ищете предшествовавшее замешательство. Отсюда следует правило о предшествовавшем замешательстве. Так что, если человек где-то прилип, он, конечно, имеет висхолд в той точке, где они прилип, однако непосредственно перед этим имеется со-действие или со-движение, совершенно точно, и потом — оверт против этого со-действия и со-движения. И потом — висхолд. И все это расположено во времени последовательно: 12:00, со-действие, со-движение в качестве части группы; 1:00, оверт против этой группы; 2:00, прилипание — видите, висхолд против этой группы, попытка выйти из этой группы. Я просто называю вам 12:00, 1:00 и 2:00 для того, чтобы вы могли видеть, что я имею в виду под словами “это расположено во времени последовательно”.

But withholding self is the commonest one, because wherever a person has engaged in a dogfight, such as I spoke about a few minutes ago, he all the time was trying to bring about the death of the other person while withholding himself from death, which makes a disagreed unreality about the whole thing. There’s no agreement there of any kind whatsoever.

Так, у нас есть детство, со-действие с семьей; отрочество, оверт против семьи; юношество, полное расстройство в отношениях с семьей, и жуткое прилипание; висхолд, отказ общаться с остальными членами этой семьи. Понимаете, как это происходит?

If you ask somebody, „Get the idea of withholding your body. Thank you.“ „Get the idea of withholding your body. Thank you,“ he’ll wind up in all kinds of dogfights and all kinds of activities of one kind or another where he was trying to do something. It’s not a good method of spotting overts, but that would find a hell of a lot of overts. You’d find a lot of overts.

Кстати говоря, это доходит до таких вот вещей: человек может висхолдировать самого себя — и вы не должны упускать этого при процессинге. Вот парень, которого, как он думает, должны были призвать в армию, но он не пошел в армию, — вы обнаружите, что у него имеется висхолд, который совершенно неявен, если только вам не известен этот самый факт: он висхолдирует тело, он не просто висхолдирует какие-то мысли. Можно не просто висхолдировать какие-то поступки. Можно висхолдировать тело, можно также висхолдировать краденые вещи. Можно также висхолдировать предметы того или иного рода, которые на самом деле вовсе не украдены, но все равно висхолдируются.

You say, „Get the idea of withholding your body. Thank you.“ „Get the idea of withholding your body. Thank you.“ And the guy would be parked right in a whole series of overts. They wouldn’t necessarily resolve, because that isn’t where he’s stuck. He’s stuck just a little bit later, in each particular case, because – if he’s stuck at all – because withholding your body from a dogfight is a moral action. That is a moral action. It’s immoral to depart from your squadron. But to do something which is against the survival of the squadron and withhold that is far more aberrative. Far more aberrative.

Висхолдирование самого себя — это наиболее распространенное явление, потому что практически каждый раз, когда человек попадал в драку, стараясь вызвать смерть другого человека, при этом одновременно висхолдируя самого себя от смерти, это создавало жуткое несогласование реальностей по поводу всего этого. Там вообще нет никакого, ни малейшего согласия.

So, the transgressions against the group – well, that’s all this thing adds up to. That’s all there is to it. That’s all there is to an overt act-motivator sequence, that is all there is to taking one apart and that is how everybody is stuck.

Если вы дадите кому-нибудь команду „Представь себе висхолдирование своего тела. Спасибо”. „Представь себе висхолдирование своего тела. Спасибо”, то он окажется в случаях с самыми жуткими драками и разного рода поступками, когда он старался чего-то добиться. Это не лучший метод обнаружения овертов, однако таким манером можно вытащить чертову уйму овертов. Вы бы нашли множество овертов.

Now, I’ll give you – I’ve given you a Class II Auditor skill, which is simply, „Locate the prior confusion.“ Now, when you locate the prior confusion, of course, you’re going to locate some prior co-motion – motion with – and you will fall at once into an overt, and then you’ll fall into the withhold.

Вы говорите „Представь себе висхолдирование своего тела. Спасибо”. „Представь себе висхолдирование своего тела. Спасибо”. И парень влипнет прямо в целый ряд овертов. Они при этом вовсе не обязательно разрешатся, потому что он застрял не там. Он застрял чуть позже, в каждом конкретном случае, потому что — если он вообще застрял — потому что висхолдирование своего тела от драки — это моральное действие. Это моральное действие. Аморально — дезертировать из своего звена *звено самолетов (первичное подразделение в военной авиации).. Однако совершить что-то направленное против выживания звена и висхолдировать аберрирует гораздо сильнее. Это аберрирует гораздо сильнее.

And you keep saying „prior confusion“ and you’ll just go bing-bing! See? You can force the pc’s attention into the prior confusion, they come up to the overt and they’ll hit the withhold – zoomp, boomp, bang! It’s just a one, two, three, because that’s the way it goes. Because they’re held on the track by the prior confusion, apparently held on the track by the prior confusion, but only because they have a withhold later.

Короче говоря, прегрешения против группы — это все, к чему сводится все это. Это все, что здесь есть. Это все, что есть в последовательности оверт-мотиватор, это все, что здесь можно разобрать и что приводит к застреванию.

So it takes all three steps to park somebody on the track. It takes a prior co-action, then it takes an overt and then it takes a withhold. And when you’ve got those three things, you get a person stuck on the track and that’s all there is to it. And that makes up the reactive bank. And that is the anatomy of the reactive bank.

Я дам вам прием — прием, относящийся к области навыков Класса II, и это просто “Локализуйте предшествовавшее замешательство”. Далее, когда вы локализовали предшествовавшее замешательство, конечно, вы будете локализовать некоторое предшествовавшее со-движение — совместное движение с кем-то — и вы немедленно попадете на оверт, и потом вы попадете на висхолд.

First there is co-action, then there are overts and then there are withholds. And then that compositely gives us, eventually, a total jam of time. And that total jam of time, totally buried, becomes the reactive mind and that is the reactive mind. And that’s all there is to the anatomy of the reactive mind. That’s the lot.

И вы продолжаете говорить “предшествовавшее замешательство”, и вы просто идете бим-бом! Видите? Вы можете обратить внимание преклира на предшествовавшее замешательство, и он выдаст оверт, и попадет на висхолд — вжжжж, бум, бам! Просто раз, два, три, потому что это происходит именно так. Потому что все это удерживается на траке предшествовавшим замешательством, очевидно, что все это удерживается на траке предшествовавшим замешательством, но происходит это только потому, что чуть позже там есть висхолд.

Now, when you clear somebody, you, of course, clear those identities which the person has more or less teamed up with and those identities and their now-I’m-supposed-to’s and their particular withholds and withholding these identities and helping the surv – first helping the survival of the identity, then overts with or against the identity and then withholds with or from the identity. And that is the goals terminal that you are running and that’s the anatomy of the goals terminal, when you get right down to it. When you run the Prehav Scale, you run all the sides of this thing off.

И для того, чтобы приклеить кого-то на траке, требуются все три шага. Для этого требуется предшествовавшее замешательство, потом оверт и потом — висхолд. И когда у вас есть все три, парень прилипает к траку, потому что это все, что для этого требуется. И именно из этого состоит реактивный банк. Такова структура реактивного банка.

Every engram a person has, has these „stucks that has this sequence in it. This you will find everyplace. This is the pattern which is stamped all over the universe.

Сначала там есть со-действие, потом там есть оверты, и потом там есть висхолды. И потом все это в совокупности дает нам тотальную закупорку времени. И эта тотальная закупорка времени, совершенно погребенная, становится реактивным умом, и это и есть реактивный ум. Это все, что есть в составе реактивного ума. Ничего кроме.

Now, I would be less than kind if I didn’t give you a very broad, general process that anybody could run rather easily, but there is one which knocks this rather heavily. There is one which is rather amusing. There is a rather amusing experimental process about this – is you find something the person has identified with something and you simply tell him to think of a mutual action with the one and then a mutual action with the other and of course these two identifications will spring apart.

И когда вы клируете кого-то, то вы, конечно, клируете эти тождественности, которые человек так или иначе связал воедино, и эти тождественности и их “а теперь я должен делать то-то”, и относящиеся к ним висхолды, и висхолдирование этих тождественностей, и способствование выж — сначала способствование выживанию этой тождественности, потом оверты по отношению или против этой тождественности, и потом висхолды по отношению к или от этой тождественности. Это и есть терминал целей, с которым вы работаете, в этом состоит структура терминала целей, когда вы добираетесь прямо до него. Когда вы проходите Шкалу Предобладательности, вы обрабатываете его со всех сторон.

I’m giving you an idea. You find out, quite by accident or by being smart or something of the sort – you find out that the pc has horses and beds totally identified. So you say, „All right. Think of a co-action, or a mutual action with a horse. Good. Think of a mutual action with a bed. Thank you. Think of a mutual action with a horse. Good. Think of a mutual action with a bed. Thank you.“ And all of a sudden these two identifications will spring apart.

Каждая инграмма, которая имеется у человека, имеет в себе эти “залипы”, которые обладают последовательностью. Вы увидите это везде вокруг. Это структура, которая впечатана в этой вселенной повсюду.

Don’t get bugged off into this, because all of a sudden, fifteen or twenty other subjects will emerge out of that particular zone. Well, don’t get him to thinking about those too. Just keep him with horses and beds. Oh, he’ll be thinking about horses, women, beds. That’s the first thing that’ll appear on the thing. Well, if you Qed-and-Aed with him, you’d say, „Well, think of a horse. Think of a woman. Think of a bed. Think of a mutual action with a woman. Think of a mutual action with a bed.“ That’s been suggested to him, don’t you see, by the stuff that’s coming up. Well, don’t Q-and-A with it because the next thing you know, he’d think in connection with beds, laundresses, for some reason or other, you see? If you Qed-and-Aed you’d say, „Think of a mutual action with a horse. Think of a mutual action with a woman. Think of a mutual action with a bed. Think of a mutual action with laundresses,“ see? And this will keep on. And you could get about seven or eight hundred of these things, and seven or eight hundred pieces of the auditing command. It’d be seven hundred or eight hundred parts to the auditing command if you just kept this up. So you better not do that. You just better say, „Think of mutual action with a horse. Think of mutual action with a bed,“ and go on that way, and he will just give you more stuff that is tearing off of the bank, because, of course, you’ve found a point of direct cross.

И я был бы совсем не добрым парнем, если бы не дал вам очень широкомасштабный, общий процесс, который бы мог проводить кто угодно с достаточной легкостью, но есть один процесс, который наносит всему этому довольно сильный удар. Это весьма забавный процесс. Имеется весьма забавный экспериментальный процесс для этого — вы просто находите что-то, что человек отождествил с чем-то, и говорите ему вообразить совместное действие с этим, и потом совместное действие со вторым, и тогда, конечно, эти два отождествления отскочат друг от друга.

That is not a very practical activity, but it’s an interesting activity.

Я даю вам идею. Вы обнаружите, совершенно случайно, или благодаря собственной сообразительности, что преклир совершенно отождествляет лошадей и кровати. И тогда вы говорите: „Отлично. Представь себе со-действие, или совместное действие, с лошадью. Хорошо. Представь себе совместное действие с кроватью. Спасибо. Представь себе совместное действие с лошадью. Хорошо. Представь себе совместное действие с кроватью. Спасибо”. И вдруг эти два отождествления отскочат друг от друга.

Here is one, however, which is very practical and is a broad, one-command process and nothing else but. And that process is: „Tell me a group you are no longer part of,“ or any phrase – phrasing thereof.

Но не стоит отвлекаться от этого, потому что внезапно вылезут еще пятнадцать или двадцать других тем, которые как-то связаны с этой областью. Вам не стоит позволять ему расплываться мыслями в тех направлениях. Просто продолжайте удерживать его на теме лошадей и кроватей. О, он начнет вспоминать лошадей, женщин, кровати. Это первое, что всплывет на таком процессе. И если вы вступите в ВиО с ним, и скажете: ”Подумай о лошади. Подумай о женщине. Подумай о кровати. Представь себе совместное действие с женщиной. Представь себе совместное действие с кроватью”. Это просто внушение, которое пришло к нему со стороны того, что вы с ним проходите, понимаете? Не вступайте в ВиО с этим, потому что следующее, что вы услышите, будет связано с прачечной и постельным бельем, по той или иной причине, понимаете? Если вы вступите в ВиО и начнете говорить “Представь себе совместное действие с лошадью. Представь себе совместное действие с женщиной. Представь себе совместное действие с кроватью. Представь себе совместное действие с прачечной”, а? Это будет продолжаться бесконечно. Вы можете добыть семьсот или восемьсот таких предметов, и вам придется давать семьсот или восемьсот разных команд одитинга. Если вы будете просто продолжать работать таким образом, вам придется давать семьсот или восемьсот разных команд одитинга. Так что лучше этого не делать. Лучше просто сказать: “Представь себе совместное действие с лошадью. Представь себе совместное действие с кроватью”, и продолжать таким образом, и он продолжит выдавать вам всякие штуки, которые отрываются от его банка, потому что, конечно, вы отыскали точку непосредственного сочленения.

Thank you.

Это не очень практичное занятие, но зато крайне интересное.

Однако вот один процесс, который очень практичен, и является широкомасштабным процессом, состоящим из одной команды, и ничем другим. Вот этот процесс: “Назови мне группу, частью которой ты больше не являешься" — или другая формулировка того же самого вопроса.

Спасибо.