Thank you.

Спасибо.

Well, do you all feel worse?

Судя по всему, экземпляров «Дианетики 55!» оказалось недостаточно, так что скоро у нас будет готов дополнительный тираж.

Audience: Yes! No!

Сегодня я хочу обсудить с вами совершенно новый, ни на что не похожий аспект Дианетики и Саентологии. Не исключено, что для многих из вас то, о чём я расскажу, не будет новостью, но всё же вам не помешает услышать эту информацию ещё раз, даже если вы слышали её раньше - кстати говоря, вы вряд ли могли её слышать раньше. Давным-давно мы начали с того, что занялись областью деятельности, которая не имеет ничего общего с аберрацией.

You do?

История Дианетики - очень простая история. Где-то в 1932 году я начал изучать ядерную физику. Время от времени разные люди задают вопрос: «А что, Рон на самом деле физик?» Ну, в действительности я не знаю, что они имеют в виду, говоря «физик». В наши дни довольно трудно определить, что такое «физик» - узник правительства, гений или просто непроходимый дурак. То, что кто-то изучал физику, не делает его физиком. Требуется в какой-то степени согласиться с предметом, который изучаешь, - хотя бы в какой-то степени. А я никогда не соглашался ни с физикой, ни с естественными науками, изучающими материю и энергию.

Audience: No!

А ещё до этого, когда я был гораздо моложе, я переболел тяжёлой формой «азия- тоза» - заболевания, известного на Востоке и сопровождающегося такими симптомами, как «я не знаю», «я не убеждён», «я не вполне верю» - такой образ мысли. Задолго до того, как я соприкоснулся с физикой и подобными ей науками, меня научили, что человек имеет важность, что дух существует, и что человеческой расе присуща жизнь.

You sure?

И в 1930 году, когда я стал изучать начальные курсы по физике, химии и так далее... Перед этим я провёл не слишком много времени в средней школе, и я внезапно очутился в университете - никем не предупреждённый, ни о чём не подозревая... Я просто пришёл к секретарю, записался туда, не представляя, во что ввязался, и не успел я оглянуться, как кто-то уже вещал мне: «Математика - это математика, и она принадлежит к той же категории, что и всё остальное. А жизнь... Ну, жизнь... Но математика!.. Но жизнь...» Что-то здесь было не так, явно не так. Они полагали, что математика - это какая-то вещь, а не процесс.

Audience: Yes!

Ну, на этой почве мы с профессором не поладили, и после того, как меня пару раз попытались исключить... У меня были самые низкие оценки для студента, который всё- таки оставался в университете. С моей точки зрения, всё шло превосходно. Но когда в конце концов меня стали обучать «атомным и молекулярным явлениям» - так правильно называлась ядерная физика, - профессора имели дело больше не со студентом, они имели дело с революционером. Мне, например, казалось (если взять для примера физику), что частица - это вовсе не частица, а волновое движение, которое уплотнилось и приняло определённую форму, при этом по-прежнему оставаясь волновым движением. И я никак не мог выкинуть эту идею из головы!

The copies of Dianetics 1955! evidently didn't last, and there will be some more up shortly.

Профессора пытались, инструкторы пытались, все пытались. И на последнем экзамене по одному из предметов было дано такое задание: «Проанализируйте, является ли рентгеновский луч частицей или волной» - это был единственный экзаменационный вопрос. Так что я написал ответ. Мне было велено проанализировать, и я проанализировал. И я пришёл к выводу, что этот луч должен быть волновым движением! А это неправильно. Но только пятью годами позже это стали считать правильным. Однако через три или четыре года это снова стало неправильным. А пару лет назад это считалось правильным. А сейчас это снова неправильно. Вот и верь точным наукам!

I want to talk to you now about an entirely different, new aspect of Dianetics and Scientology, something that may not be news to many of you but which, nevertheless, is something you could bear hearing again if you've heard it before — which is doubtful, by the way. We started in here a long time ago into a field of endeavor which had nothing to do with aberration.

Я на самом деле не мог принять всерьёз то, чему нас обучали профессора. Особенно когда на химии нам демонстрировали, что если объединить определённые куски грязи, из них вырастут кристаллы. Очень интересное явление. Но я раз за разом обращал их внимание на тот факт, что кристаллы расти перестают. Хотя они растут какое-то время и они выглядят так, как будто являются формой жизни, они перестают расти. А форма жизни продолжает расти. Кроме того, формам жизни свойственна одна особенность, которой здесь явно не хватает, - вторая динамика (только тогда я не пользовался такой терминологией). Кристалл не производит потомства!

The history of Dianetics is a very simple history. I started to study, along about 1932, nuclear physics. Many people ask the question every once in a while, "Is Ron really a physicist?" Well, I don't know what they mean, really, by "a physicist." Today it's quite hard to tell what a physicist is, whether he's a government prisoner (laughter) or a genius or just a plain damn fool. To have studied it, does not necessarily mean that one is. One has to subscribe to some degree to that which one studies — to some degree. And I never did subscribe to physics or the physical sciences.

«О, нет! Ты видишь, мы можем провести демонстрацию только части этого процесса, и мы берём столько-то грязи и объединяем её с таким-то объёмом грязи, и из этой грязи что-то растёт, - это и есть человек. И у него нет души! У него нет цели! Он не предназначен ни для чего, кроме как для того, чтобы быть некой математической машиной, которая иногда сходит с ума и изобретает философию».

When I was much younger than that, I had had quite a dose of Asia-tosis a malady known in the Orient as I-don't-knowism, I'm-not-sure-itis, the I-don't-entirely-believe-that school of thought. I had been taught long before I had much contact with physical science that man was important, and that the spirit existed, and that the human race had some life in it.

Что ж, это меня не убедило. И я не знаю, почему мне понадобилось вступать в борьбу с общепринятой теорией, - разве только потому, что эта теория расходилась с тем представлением, которое я разделял с самого начала. До того, как я познакомился с общепринятой теорий, в моей жизни было кое-что другое. Так что в 1932 году я пришёл к такому выводу: есть что-то, связанное с энергией, что ещё не вполне известно. Это достаточно непритязательный вывод.

And in 1930, when I first took up the basic courses of the physical sciences, it was without benefit of very much high-schooling and I walked straight in, not warned, perfectly innocent — went in to the registrar, signed up, didn't know what I was getting into and the next thing you know, somebody was saying to me, "Mathematics are themselves and the peer of everything. And life — well, life ... But mathematics ... But life ..." Something wrong here — something wrong here. They think mathematics is a thing, not a process.

И похоже, что по крайней мере в то время и в том месте я был практически единственным, кто пришёл к такому выводу, - кто решил, что мы не знаем всего, что можно знать об энергии. И я решил, что, скорее всего, если жизнь - это какая-то разновидность энергии, то, по всей вероятности, это такая разновидность энергии, о которой мы, возможно, не знаем всего, что можно знать. А такой подход, постановка под сомнение общепринятых представлений, был неприемлемым. Когда я излагал его в экзаменационных работах и тому подобное, мне ставили «незачёт».

Well, we had a collision about that and after being expelled a few times and — I had the lowest grades ever registered for a student still continuing. (laughter) For me a condition was excellent. But when I got along the line to the point where they were teaching atomic and molecular phenomena, which is the proper name of nuclear physics, they no longer had a student on their hands; they had a revolutionary. Because it seemed to me, for instance, just in the field of physics, that a particle was a wave motion and not a particle, but a wave motion which had solidified into a particular form, but was still a wave motion. And I couldn't get this out of my head!

Я решил изучить человеческую память. Ещё в детстве я мимолётно соприкоснулся с этим предметом благодаря коммандеру Томпсону, военно-морскому офицеру, который учился у Зигмунда Фрейда. Он был очень классный парень, и он рассказал мне, что существует такая вещь, как фрейдовский анализ. На самом деле я не успел узнать у него особых подробностей. Ноя выяснил, что сегодня мне известно об этом больше, чем многим из тех, кто занимается психоанализом.

And the professors tried and the instructors tried and everybody tried. And on the final examination in one particular course they said, "Is an x-r " this is the total question: "Discuss whether an x-ray is a particle or a wave." So I wrote. And it said to discuss, so I discussed it. And I came to the conclusion that wave motion must be it! And that's wrong. Only, that was right five years afterwards. Only, three or four years after that, that was wrong. And a couple of years ago, that was right. And now it's wrong again. And so much for the exact sciences.

Как бы то ни было... Так произошло в первую очередь потому, что у меня не было значительного количества промежуточных точек, понимаете? Был один этот офицер, и он лично учился у того учёного, который был основоположником теории. И этот офицер не имел ничего против того, чтобы напрямую передавать мне эту теорию, поскольку он только что съездил туда, чтобы изучить её и потом внедрить в практику военно-морских сил США и, возможно, использовать в авиационной хирургии.

Well, I actually couldn't take anybody very seriously, particularly when, in chemistry, they demonstrated that you could put certain pieces of mud together and they would grow crystalline forms. Very interesting — but I kept pointing out to them they stop growing. Although they go just so far and although it looks like a life form, it stops growing. And a life form keeps on growing, and you've got one thing which is very missing here — the second dynamic — only I didn't call it that then. This thing doesn't procreate.

«Авиационная хирургия» - так называется лечение разума, применяемое в военно-морских силах... в авиации военно-морских сил и так далее. Там это называют «авиационной хирургией»: наверно, это означает ампутирование полётов у людей или что-то в этом роде.

"Oh, no! But you see, we can demonstrate just this far that you take just so much mud and put it with just so much mud and you get something made out of mud and that's man. And he has no spirit! He has no goal! He has no purpose except to be a mathematical machine of some kind or another which, when it goes crazy, invents philosophy."

Так вот... Я начал изучать это, исходя просто из представления об энергии. Я изрёк сам себе: «И эта так называемая умственная энергия, должно быть, является очень незначительной. Она, должно быть, является очень незначительной, потому что у нас нет ни фотоаппаратов, ни чего-либо ещё, которые могли бы создавать картинки, подобные тем, которые создаёт разум».

Well, this didn't make me happy. And I don't know why I would take it upon myself to go out and combat the accepted theory except that I hadn't been born into, entirely, that accepted theory. I'd had something else intervening. So in 1932 I made up my mind that there was something about energy that wasn't entirely known yet. That's a sort of an humble thing to make up your mind to.

Сейчас я понимаю, что я был, скорее всего, единственным широко открытым кейсом посреди целой толпы «чёрных пятёрок». Я говорил и говорил об этих умственных картинках, но никто не мог взять в толк, о чём это я веду речь.

That seems like I was about the only one that did make up his mind, at least in that atmosphere and arena, that we didn't know all there was to know about energy. And I decided that there was probably — if life was an energy, it must be a kind of energy that maybe we didn't know all there was to know about. And this sort of doubtfulness was not acceptable. When I'd put it on examination papers and things like that — answers like that, they'd flunk me.

Ну что ж, я обзавёлся фотометром Кёнига и ещё парочкой примитивных приспособлений, и я занялся измерением ритма стихов и определением того, какие впечатления стихи производят на людей. Почему стихи? Ну, моя логика была такой: эти слоги, по всей видимости, вызывают у людей определённые реакции. И если дело просто в слогах или в волнах, образующихся в воздухе, которые вызывают все эти реакции, то, вероятно, когда человек вспомнит эти стихи (тут возникает первый призрак Е-метра), вы снова получите тот же самый шаблон волны. Но мои приборы были слишком примитивными. Я не мог ни доказать это явление, ни доказать его отсутствие. Ноя выяснил кое-что весьма поразительное, - то, что пришло к нам недавно в качестве новой теории из Австрии.

But I decided to investigate human memory. I'd had a touch of the brush from Commander Thompson of the navy who had studied with Sigmund Freud, and who was a very swell guy, and he taught me there was something called Freudian analysis. We actually didn't get much further than that. But I find out I know more about it today than most analysts.

Когда Вильям Рэндольф Хёрст издавал журнал «Американ Уикли», у него там всегда была страничка, посвящённая событиям в Баварии. Знаете, заголовки типа «Женщина с двумя головами», «Замок с привидениями», и всё это каждый раз происходило где-то в Баварии или в Австрии или где-то там. Если вы просмотрите подшивку этих журналов, вы это заметите. Там всегда, всегда что-то происходило. Так вот, сейчас мы обнаружили, что эта теория пришла из Австрии. Интересно, является ли она истинной хотя бы в некоторой степени.

But anyhow, that was mostly because I didn't have much of a via there, you see. I had this one officer who had studied with one man who had originated a theory. And this officer was perfectly willing to relay that theory directly since he just went over there to pick it up so that it could be put into the United States Navy as a practice, and perhaps used in flight surgery.

Это теория о том, как молекулы хранят память. Если мы возьмём молекулу и решим, что в ней есть целая куча дыр - допустим, в ней сто дыр, и мы можем вместить по десять воспоминаний в каждую молекулу протеина, - сколько всего воспоминаний в таком случае сможет хранить тело? И мы выяснили, что количество нейронов в теле составляет десять в двадцать первой степени двоичных цифр.

Flight surgery is the practice of mental health in the navy — in the Naval Air Force and so forth. They call it flight surgery: it amputates flights from people or something.

Мы вычисляем всё это с помощью нашего божества, математики (математика - это то, что возвышается на пьедестале и издаёт затхлый запах)... вы вычисляете всё это, используя математику, и вы обнаруживаете, что человеческая память в состоянии хранить лишь информацию последних трёх месяцев. Может быть, тому математику, который по уши закопался в умственной массе и который представляет собой кейс уровня XII, это показалось приемлемым. Но я точно помню, как я поступал в школу! Так что либо во мне помещается больше дырявых молекул протеина...

Now — and started to investigate this solely on the line of energy. "And mental energy, so called, must be very small," I says to myself, I says. "It must be very small because we don't have any cameras or anything that will take pictures like the mind will take them."

Короче говоря, суть заключалась в том, что если рассматривать энергию, имеющую любую из известных длин волн, то оказывалось, что в разуме не хватает места для размещения памяти. Согласно общепринятому представлению об этом явлении, мы здесь имели дело с невозможным. Такого просто не могло быть. Памяти не могло быть.

I realize, now, I was probably the only wide-open case in the midst of a bunch of black Vs. I kept talking about these mental pictures and nobody knew what I was talking about.

Следовательно, если жизнь - это только энергия, если жизнь берёт начало только из грязи, если жизнь представляет собой лишь грязь и ничего больше, то мы можем помнить только три последних месяца. И я могу сообщить вам: тут-то я и почуял недоброе. Я почуял, что нечто витает в воздухе, и до исхода часа я решил, что это надо уничтожить в зародыше. (Это я цитирую «Отчёты конгресса». Они все там замечательные люди.)

Well, I got myself a Koenig photometer and a couple of other crude apparatae and started to measure the cadences and the impressions made by poetry. Why poetry? Well, I reasoned this way: These syllables seemed to produce a certain reaction upon human beings. And if it was just the syllabic action or the wave form in the air that would produce this reaction, why, then, probably, when the fellow recalled it (shades of the E-Meter) — when the fellow recalled it, you'd get the same pattern back again. But my apparatus was too crude. I couldn't prove it one way or the other. But I did find out some-thing astonishing which has come to us recently as a new theory from Austria.

Итак, примерно с этого всё и началось. И я не очень-то много занимался человеческими аберрациями, не задумывался особо над человеческими аберрациями, я вообще не понимал, каким боком человеческие аберрации относятся к делу, поскольку я не мог найти в жизни проявлений здравого ума и душевного здоровья, хотя их-то я и искал! Аберрации были повсюду. Их найти было легче лёгкого. Но что насчёт всего остального? Ну, это должно было где-то существовать. И так шли годы.

William Randolph Hearst, when he used to run the American Weekly, always had a page in there devoted to things that happened in Bavaria, you know. "Woman Grows Two Heads." "Spirit Haunts Castle," and it always happens somewhere in Bavaria or Austria or someplace like that. If you look back over the files, you'll see that. There was always — these things always happened there. Well, now we find this theory happened in Austria. I wonder if it has comparable truth.

По всей видимости, я провёл самые грубые, самые приблизительные, самые запутанные и, возможно, неверно интерпретированные биологические эксперименты из всех, которые когда-либо проводились на этой планете. В классе биологии вас учат читать многосложные слова, а не выращивать культуры микроорганизмов. И если бы я знал чуть больше о том, как их выращивать, мне бы это было раз плюнуть. Как бы то ни было, я выяснил, что любая колония клеток накапливает опыт, передавая его от поколения к поколению, - просто поразительно!

That is the theory of molecular storage of memory. If we take a molecule and consider that it has a bunch of holes in it — let's say it has a hundred holes in it, and we can put in ten memories in each one of these protein molecules — why, how many memories would that make, that the body could have? And we find there are ten to the twenty-first power binary digits of neurons in the body.

Возьмите колонию клеток, развивающихся в питательной среде - знаете, в желатиновом желе, - и выдохните на них сигаретный дым. В дыме содержится никотин, а он очень разрушительно действует на эти клетки. И после того как вы окурили эти клетки и пронаблюдали под микроскопом, как они пытаются уклониться от дыма, избежать его, вы направляете на них прохладный водяной пар. И они уклоняются - «ой!». И вы направляете ещё больше пара, и они снова «ой!». Они пытаются уклониться от него.

And we figure it all out by our god mathematics — mathematics is some-thing that sits on a pedestal with a stuffy smell — and you figure it all out mathematically and you discover that all anybody could ever remember was three months' worth. Maybe this was acceptable to the mathematician who was dug in, Case Level XII. But I could distinctly remember enrolling in the school! So either I had more punched protein molecules in me .. .

И как раз тогда, когда они привыкают к этому пару, вы снова пускаете на них сигаретный дым. Так вот, вы можете пустить на них воздух, понимаете, обычный воздух, - они не попытаются избежать его. О, это просто непостижимо - понимаете, у клеток есть какой-то интеллект. А теперь возьмите эту культуру и растите её дальше, и очень тщательно проследите, чтобы срок жизни одной клетки был довольно сильно превышен - пусть эта колония клеток продвинется на несколько поколений дальше по траку, - и направьте на них пар. Понимаете, вы пускаете на них немного прохладного водяного пара, и они - «ой!». Просто невероятно. То есть клетки, от поколения к поколению, могут что-то помнить?

But the long and the short of it was — is by .any known wavelength of energy, there was insufficient memory storage in the mind to bring about the phenomena of memory. By everybody's understanding of it, we were up against impossible phenomena. It couldn't occur. Memory couldn't occur.

И тогда я уселся поудобнее и сказал сам себе то, что в те времена мог сказать на своём разговорном языке любой дурак: «Да и как клеткам не помнить, ведь тело строит новое тело, похожее на предыдущее, поколение за поколением, век за веком, - каждый раз по одному и тому же шаблону, - и при этом модифицирует его в соответствии с приобретённым опытом? Конечно, клетки должны помнить, или же придётся предположить, что существует нечто, и оно находится поблизости от тела и строит что-то из массы».

So therefore, if life was only energy, if life only came from mud, if there was nothing else beyond life but this, we could only remember three months. To coin a metaphor taken out of Congressional Records: I smelled a mouse. I saw him floating in the air, and I determined before the hour was out to nip him in the bud. It's out of the Congressional Record. They're wonderful people.

Ну, такая мысль могла прийти в голову кому угодно, не правда ли? Вот мы здесь наблюдаем людей, а если раскопать могилу, можно выяснить, что точно такие же люди были и сто лет назад. Так что какая-то клетка где-то что-то помнит, - или же у нас имеется целая толпа приведений со шпателями и другими принадлежностями скульптора. Выбирайте. Наука так и не сделала выбор ни в одну, ни в другую сторону, так что она была очень «точной».

Now, that was sort of the beginning of this sort of thing. And I didn't have anything much to do with human aberration, didn't think much about human aberration, didn't see how human aberration had much bearing on it because I couldn't find sanity in life, and that's what I was looking for! We had aberration everywhere. That was easy to come by. But what about these other commodities? Well, they must exist somewhere, somehow. And the years went by.

Итак, это было просто ужасно. Так что я занялся дальнейшими исследованиями. И к 1938 году я обнаружил, что существует динамический общий знаменатель всего существования, и это - выживание. По всей видимости, мы могли бы говорить в своё удовольствие о «выживании наиболее приспособленных», и это представляет собой некий образ действий, однако это необязательно соответствует действительности. Но мы-то ведём речь о простом выживании. Стремление к выживанию.

Very easily, I have done the crudest, most inexact, complicated and probably wrongly concluded biological experiments ever performed on this planet. In biology they teach you how to read long words, not how to culture germs. And if I'd known a little bit more about how to culture germs, this would have been a very easy thing. But I found out that any colony of cells learned, generation to generation — fabulous!

И поняв, что различные существа делают именно то, что в их аберрированном представлении ведёт к выживанию, мы смотрим вокруг и видим, что картина становится предельно ясной. Так что следующим шагом я разделил выживание на составляющие и попытался выяснить, по скольким направлениям существа выживают - как много узких переулков, по которым они движутся, и как много широких проспектов. И я обнаружил, что жизнь можно разделить по крайней мере на четыре различных направления (в том, что касается человека), и это первая, вторая, третья и четвёртая динамики. Ну ладно, хорошо. Однако объяснить всё на свете через секс мы не можем - это не работает.

Take a colony of cells in a culture — you know, jelly, and breathe cigarette smoke on them. The nicotine in that cigarette smoke is intensely destructive to those cells. And after you've breathed the cigarette smoke on them, watched them under the microscope, and so forth, and watched them shy away and pull away from that smoke, you then put cool steam. And they go, yow. And you put more steam, and they go, yow! They don't want it.

Дело было в 1938 году. И представляете себе, некоторые мои японские друзья очень неосторожно обошлись с японским национальным видом спорта под названием «харакири» - они совершили самоубийство. И их последние судорога, пока они дорисовывали священный узор своим ножом, задали мне работу на ближайшие четыре года - так же, как и многим из нас. Это просто появилось на траке, знаете - хрясь!

And just about the time they're getting tolerant of the steam, you give them some more cigarette smoke. Now you can put a breeze of the same air, you know, just plain air on them, they don't shy away. Oh, this is real mysterious — you mean, cells have an intelligence of some sort. Now, take that culture and very carefully breed it long past the one lifetime of one cell, several generations down the track, and put steam on them. You know, a little cool steam in their direction, and they go, nyaa! Fantastic. You mean a cell can remember generation to generation?

Ну что ж, эти годы не прошли совсем бесполезно. В конце всего этого я провёл год в госпитале, и... Всё дело было в моём упрямстве. Я выяснил, что если я сниму с воротничка одну петлицу, меня очень даже могут принять за врача. Я даже подстроил всё так, чтобы в тот момент, когда я разговаривал с библиотекарем, пара моряков прошли мимо и сказали «Здравствуйте, доктор». Таким образом я получил доступ к библиотекам этого госпиталя. А также ко всем данным о тех экспериментах, которые проводились там в это время.

And then I sat back and I said whatever was colloquial in those days for a dope, "How could cells fail to remember, because the body goes on building a body like the last body, time after time after time after time, according to the same blueprint, age after age after age, but modifies according to some experience? Of course cells have to remember. Or we have to credit something that stands around and builds something out of mass."

Так что я в течение года изучал биохимию, изучал различные антибиотики, железы, эндокринную систему, реакции на стресс, тестостерон, секреты гипофиза, - всевозможные штуки. Я испортил им множество экспериментов: я брал парня, который был объектом одного из их экспериментов и о котором у меня были данные... Посмотрите на всю эту толпу людей, которые работали на меня. Посмотрите на все эти лаборатории и так далее - они трудились не покладая рук.

Well, anybody could have thought that thought, couldn't they? That we have men here, and we dig up the graveyard and find out there were men just like them a hundred years ago, so some cell is remembering something someplace, or we have a bunch of ghosts standing around with putty knives and sculpting tools. Take your choice. Science had never taken either choice, and so was very "exact."

Итак, я брал какого-нибудь их парня, чья история болезни была мне известна, и усаживался с ним на скамеечке в парке. И поскольку я был немного знаком с психоанализом, мы с этим человеком выкапывали несколько психических травм - знаете, по прямому проводу - мы выкапывали, устраняли их. И затем мы обнаруживали, что гормональные препараты, которые ему давали, начинали приносить результаты; они теперь срабатывали, согласно записям в истории болезни. Понимаете, врачи проводили ему последующие анализы, не подозревая, что я что-то с ним сделал.

Well, this was horrible. So I started a further investigation; discovered by 1938 that there was a dynamic common denominator to existence, and that was survival. It seems like we could talk if we wanted to, about survival of the fittest; that was the modus operandi of some sort or another, and that wasn't necessarily true. But we just talked about plain survival. The urge toward survival.

Однажды молодой врач заметил, как я занимаюсь этим с одним пожилым моряком (и мне даже удалось немного продвинуться в работе с ним), так вот, врач заметил меня и сказал:

And if we looked at things, understanding that what it was doing was its aberrated idea of trying to survive, things got real plain. So then I subdivided survival and tried to find out how many alleys things were surviving in as well as how many boulevards. And I found out that we could categorize life in at least four different channels as far as man was concerned — the first, second, third and fourth dynamics. All right. Okay. We couldn't explain everything by sex though — didn't work.

• Знаешь, этот парень - один из тех, над которыми мы проводим эксперимент.

It was 1938 and I'll be darned if some of my friends in Japan didn't get careless with their national sport of hari-kari and commit suicide. And their writhings around while they were still drawing the sacred design with the knife kept me busy for four more years just as it did lots of us. But it got on the track, you know — crunch!

Well, it was not without benefit. I spent a year in a hospital at the end of that and — no other reason than cussedness. By taking off one collar ornament, I found out I could very easily be mistaken for a medical doctor. I even set it up so that as I would speak to the librarian, a marine or two would come by and say, "How are you, doctor?" And that gave me access to the medical libraries of the hospital. And gave me access as well to all of their experimental data which was in progress at that time.

И он продолжил:

So I studied for a year in the field of biochemistry: antibiotics and glands of one kind or another; endocrine system, alarm reactions, testosterone, pituitary fluid, oh, all kinds of odds and ends. Messed up an awful lot of experiments for the people because I would take the guy that I had the experimental record on — look at all these men working for me. Look at the — all these laboratories and so forth — working, working away.

• Мы получаем немного странные результаты анализов в последнее время. Однако ты всего лишь делаешь что-то из области психотерапии, так что нет причин волноваться.

And I'd get one of their boys whose case I knew about, and I'd take him down on the park bench. Knowing a little bit about psychoanalysis, we would plow out a few psychic traumas — you know, Straightwire — plow them out. And then we would find out that the glandular fluids being administered to him would now bite; they would now work quite according to the records. You know, they'd test him afterwards without knowing I'd done anything.

На самом деле в тот момент я впервые обнаружил, что я делаю что-то из области психотерапии. До этого мне никогда не приходило в голову, что я занимался чем- то вроде психотерапии. Я пытался отыскать жизнь и душевное здоровье.

Young doctor there saw me on a — doing this one day with an old marine and (I even got something out of this marine) — and he saw me and he said to me, "You know, that fellow is a part of our experimental series."

Так вот, результаты, полученные в том году, были предельно ясными. Они демонстрировали, что жизнь служит функции. И что структуру определяет функция. И что структура, когда её изменяют, просто становится изменённой структурой, и она вовсе не обязательно изменяет функцию - ни на йоту. Поразительно! Существует нечто, некая функция, и она управляет всей той грязью, данными о которой меня пичкали все эти годы. Что это за функция? Какова длина её волны? Похоже, у неё вообще отсутствует длина волны. Как ни поразительно, она, похоже, не поддаётся непосредственному измерению.

And I said, "No!"

Год шёл за годом, и в конце концов я... Опять-таки, в попытках найти эту функцию, установить какие-то данные о ней, я обнаружил определённые процессы, которые, когда их применяют к индивидууму, позволяют ему избавиться от многих из этих психических травм, причём гораздо быстрее, чем этого удавалось добиваться кому-либо когда-либо раньше. Ну ладно.

And he said, "Our records have been behaving strangely lately. But," he says, "you're only doing something in the field of psychotherapy, so we needn't worry.

И опять-таки, мы занимались чем-то вроде психотерапии, но при этом по-прежнему пытались найти эту единицу, - то, что производит жизнь, то, что создаёт длину волны или что бы это ни было. 11у, вот так.

That was actually the first time I found out I was doing something in the field of psychotherapy. It never occurred to me before I was engaged in anything like psychotherapy. I was trying to find some life and sanity.

И всего-навсего три месяца назад, уже после того, как я в последний раз видел вас (тех из вас, которые были на прошлом конгрессе), я смог подвести итог и заключить, что, с моей точки зрения, мы обнаружили то, что увеличивает способность жизни быть живой. И с того момента мы покинули сферу психотерапии и перешли в сферу человеческих способностей. Сегодня нас больше не интересует психотерапия. И я объясню вам, почему.

Well, the results of that year were extremely plain. They demonstrated that life was the servant of function. And that structure was monitored by function. And that structure, when altered, simply was altered structure, and didn't necessarily even vaguely alter function — fascinating! There's something there that is functional, that is monitoring all this mud they've been teaching me about all these years. What is it? What's its wavelength? Didn't seem to have one. Fantastic enough, it just didn't seem to want to be immediately measured.

С нашей точки зрения, способность является единственным мерилом жизненности. 7 А неспособность является мерилом смерти. И нас не столько интересует смерть, сколько жизнь, а поэтому нам нужно делать акцент на способности, и сегодня мы в состоянии делать акцент на способности. На ней мы и делаем акцент.

Well, the years followed along and finally, I got to a point where, again, in trying to locate this, in trying to establish something about it, I discovered certain processes which, when applied to an individual, got him over a lot of these psychic traumas a lot faster than anybody had done. All right.

И теперь давайте посмотрим, к чему это ведёт. Давайте посмотрим. Давайте рассмотрим первую динамику. И давайте очень быстро обнаружим, что не так с индивидуумом, у которого дела по первой динамике идут так себе. Давайте рассмотрим первое, до идиотизма простое, состояние: скажем, он не способен быть самим собой.

And then again we were slightly into psychotherapy but still trying to find and isolate this unit, this production of life, the thing which made the wavelength or whatever it was. All right. Fine.

Ну что же, если вы собираетесь исправить это состояние, то направление, в котором вы будете двигаться, - это не выяснять, почему он не способен быть самим собой. Направление, в котором вы будете двигаться, чтобы исправить это состояние - если вы работаете над исправлением состояний, - это просто восстановить его способность быть собой, не правда ли? Давайте поднимем его до более высокого уровня, на котором он может быть самим собой, просто может - бац! И мы обнаруживаем, что нам вообще нет необходимости уделять какое-либо внимание неспособности для того, чтобы достичь способности, - просто поразительно.

It wasn't until just three months ago, since I have seen you last, those of you who are here from the last congress, that I was able to say with considerable conclusiveness, as far as I was concerned, that we had achieved something which increased the ability of life to be alive. And we moved at that moment out of the field of psychotherapy and moved into the field of human ability. We're no longer interested today in psychotherapy. And I'll tell you why.

А теперь давайте рассмотрим вторую динамику. Фрейд в 1894 году заявил - очень убедительно, громко и звучно, так, что его эхо до сих пор гуляет по миру... К примеру, в католической церкви есть Index Expwgatorius (весь фрейдовский анализ). Папская булла - её издали года два назад: «Вы, психоаналитики, будьте осторожны. Иначе мы выразим наше неодобрение».

Ability is our sole measure of livingness. And disability is our measure of death. And we are not interested so much in being dead as being alive, and therefore our accent should be and can be, today, on ability. And that is our accent.

Now, let's see what this does. Let's see what this does. Let's take the first dynamic. And let's find immediately what is wrong with an individual who cannot be a good first dynamic. Well, let's draw the first idiotic simplicity on it and say, he is unable to be himself.

И если мы сможем напрямую увеличить эту способность, то любая неспособность по второй динамике, конечно же, исчезнет, не так ли? Далее, мы обнаруживаем, что неспособность, относящаяся ко второй динамике, лишь частично связана с половым актом или сексуальной деятельностью. Она очень сильно связана с воспитанием детей - будущие поколения и так далее.

Well, the direction of repair is not to find out why he's unable to be himself. The direction of repair of this, if you were in the field of repair, would simply be to make him be himself, wouldn't it? Well, let's get him up there to a point where he can be himself, you know, just bang! Well, we find out we don't have to pay any attention to the disability at all in order to attain the ability — fascinating.

Давайте посмотрим вокруг прямо сейчас и давайте предположим, что нам нужно выписать все причины, по которым молодёжь в нашей стране находится далеко не в лучшем состоянии. Допустим, мы просто будем накапливать все эти причины. Я не думаю, что нам хватило бы бумага на то, чтобы записать на ней все эти причины. Но мы в состоянии установить один факт: мы могли бы стать более способными в том, что касается работы с молодёжью нашей страны. Мы могли бы стать более способными в этом. Мы соглашаемся с этим утверждением: безусловно, мы могли бы стать более способными в этой сфере. Ладно.

Now let's take this second dynamic. Freud in 1894 stated very, very conclusively, resoundingly and repercussively, which repercussions are still reverberating slightly. Catholic church, for one thing: Index Expurgatorius (all Freudian analysis) — papal bull — have it about two years ago: "You analysts better be careful. We'll frown."

Как мы можем стать более способными? Конечно, за счёт увеличения способности. Какой способности? Ну, в частности, способности молодёжи быть молодёжью. Звучит просто до идиотизма, не правда ли? Ну хорошо.

And so the second dynamic becomes less surviving or less of a survival drive in the individual. In other words, we have less ability. Let's not look for anything else. Why bother? There can be ten thousand factors involved in the disability of this individual. Why bother with all this disability, since the ability is only a small number of factors.

Возьмём третью динамику. В чём проблема человека, который не может ужиться с другими людьми в группе? В чём его проблема? В том, что он не может ужиться с другими людьми в группе, - это и есть его проблема. Ну хорошо, и как её решить?

And if we could directly increase this ability, then any disability on the second dynamic would, of course, vanish, wouldn't it? Now we find out that an inability on the second dynamic would have to do only partially with the sexual act or sexual performance. It'd have a lot to do with the raising of children — the future generations and so forth.

Конечно, это делается путём приведения его в такое состояние, в котором он сможет уживаться с другими людьми в группе. Но если вы будете пытаться устранить все причины, по которым он не может этого делать, вы будете добиваться результата намного медленнее, чем если просто сделаете его способным жить с ними. Это настолько просто. Нужно сразу перейти к сути дела и сделать его способным сосуществовать. И мы обнаружим, что все остальные «причины» исчезают.

Well, let's look around right now and supposing that we put down all of the reasons why the youth of the country is not in good shape. Supposing we just went on and accumulated reasons why. I don't think we've got enough sheets of paper to start writing down all these reasons why. But we have one fact there. We could be more able in handling the youth of this country today. We could be more able in this. We agree on this: that certainly we could be more able on this. All right.

Давайте рассмотрим четвёртую динамику. Знаете ли вы, что на сегодняшний день наша четвёртая динамика находится на таком низком, очень низком уровне, что я могу поклясться: на самом деле во всей стране вы не сможете выбрать наугад ни одного человека, который бы полагал, что он может сделать что-нибудь по поводу атомной бомбы, или против этого века, или против разрушения целых континентов атомным оружием. Давайте возьмём, к примеру, служащего бензозаправочной станции. Давайте зададим ему вопрос: «Кстати говоря, что вы делаете по поводу ядерного оружия - понимаете, эти новые бомбы, как воспрепятствовать их использованию?»

How could we be more able? Well, by increasing ability. Of what? Well, of youth to be youth, for one thing. Sounds idiotically simple, doesn't it? All right.

Но знаете ли вы, что нет никаких причин не задавать этому служащему такой вопрос? Четвёртая динамика непосредственно включает в себя достаточный уровень ответственности, чтобы помешать или воспрепятствовать тому, что угрожает разрушить цивилизацию всего человечества. Просто удивительно, что огромное количество людей по всему миру, не исключая лидеров целых наций, безучастно стоят и смотрят на атомную бомбу, говоря только: «А?» Или заявляют что-то наподобие того, что заявил недавно министр военно-воздушных сил, Тальбот: «У нас есть такое страшное оружие, что мы в состоянии уничтожить целые континенты. Даже те, кто изобрёл это оружие, не знают всю его разрушительную силу. Так что вам лучше молиться».

Third dynamic — what's the matter with somebody who can't associate with his fellows in a group? What's the matter with this man? That he can't associate with his fellows in a group, that's what's the matter with this man. Well, what's the remedy of this?

Где четвёртая динамика этого человека? Она бы должна была быть на довольно высоком уровне - как минимум, он пролез в правительство. Это тот индивидуум, от которого вы бы ожидали активных и эффективных действий для решения одной из самых насущных проблем, с которыми человечество сталкивается лицом к лицу. Но он не стоит лицом к лицу с этой проблемой. Где, чёрт возьми, его четвёртая динамика?

Well, to fix him up so he could associate with his fellows in the group, of course. But you won't do that nearly as fast by subtracting all the reasons why, as you will by simply making him capable of associating — easy as that. Let's just go straight to the point and make him capable of associating. And we find out all this other rationale falls away.

Что же, я расскажу вам. где она. Она вся запуталась в национализме - подходе, который явился на Землю пару столетий назад и который всё ещё с нами и служит источником жестокости; большинство из нас помнит, что именно он породил три войны. Всего одно поколение назад молодые американцы и молодые англичане месили ногами грязь Франции, наступая на мёртвых немцев, у которых на пряжках было сказано «Gott mit uns» - «С нами Бог».

Let's take the fourth dynamic. Do you know that we are so far, so entirely far from a fourth dynamic today, that I'll bet you there isn't anybody, really, out in the country that you would pick up at random that would think he could do a thing about the atomic bomb or the age or the destruction of continents by reason of atomic weapons. Let's just take a service station attendant. Let's say to him, "By the way, what are you doing about nuclear fissions, you know, new weapons and restraining them from being dropped?"

Они провели четыре года в каких-то полях, которые мне довелось пересечь относительно недавно, и насколько я мог выяснить, всё, что искали немцы, - это то, что в этих полях было. Они, по всей видимости, покинули Германию и пришли на эти равнины, где они воевали, ради того, чтобы что-то получить. Так вот, я ехал на быстром автомобиле и я смотрел очень внимательно, пытаясь найти, что же там было. И я обнаружил, что там были дойные коровы. И насколько я мог понять, все это было чем- то вроде угона скота, но уж точно не четвёртой динамикой.

But do you know that there's no reason why you shouldn't ask that man that question? Fourth dynamic would immediately contain enough responsibility to knock out or inhibit or divert something which threatens the destruction of mankind's civilization. This is an incredible thing that you have a world full of people today, including the leaders of these nations, who are standing around saying, "Huh?" on the subject of the atomic bomb. Or like the Secretary for Air, Talbott, not too long ago: "We have such horrible weapons that we can wipe out a whole continent. And not even the men who invent these know anything about their destructive strength. So you better pray."

Мы можем посмотреть вокруг и обнаружить, что насекомые, живущие в Южной Америке, - это очень способные существа: тысячи квадратных километров земли в Бразилии совершенно непригодны для жизни из-за муравьёв. Кроме того, последний раз, когда вас укусила муха, это продемонстрировало вам, что успех четвёртой динамики на фоне пятой является далеко не абсолютным. Это продемонстрировало вам, что у человечества есть враги, которые не являются людьми.

Well, where is this man's fourth dynamic? Must be fairly high — at least he's insinuated himself into the government. This is the man you'd look for to do something active and dynamic about one of the most pressing problems man faces. He doesn't face it. Where the devil is his fourth dynamic?

Человека преследуют всадники Апокалипсиса, но тем не менее он создаёт ружья, чтобы стрелять в других людей. Некоторое время назад некоторые из нас возмущались этим. А потом у большинства из нас возмущение сошло на нет, и мы сказали: «Ну и чёрт с этим».

Well, I'll tell you where it is. It's all wrapped up in being a nationalist, something which was new on the face of Earth a couple of hundred years ago and which is still violently with us and which, in most of our memories, has brought about three wars. Just a generation ago, young Americans and young Englishmen were mucking through the mud of France, stepping over dead Germans who had Gott mit uns on their buckles.

Но тем не менее это не правда, что четвёртая динамика не может существовать.

They spent four years in some fields which I crossed rather recently, and as near as I could find out, the only things the Germans were after must have been the only things there. They must have come out of Germany into these plains across which they were fighting in order to obtain something. So I had some fast vehicles and I looked real thoroughly to find out what was there and I found some milk cows were there. And as near as I can figure out, it's sort of cattle rustling going on, but certainly not very much fourth dynamic going on.

Четвёртая динамика существовать может. Но насколько ниже мы находимся по сравнению с уровнем её существования? Насколько способны люди в том, что касается четвёртой динамики? Насколько они способны? Нам пришлось бы в какой-то мере предположить, насколько способными они могут быть. И этого мы даже не знаем, боже мой! Мы не знаем, насколько способным человек может стать в том, что касается четвёртой динамики.

When we look around and we see that the insect population of South America is a very, very able population: there are thousands of acres of Brazil which are utterly uninhabitable because of ants. And the last time a fly bit you, told you the fourth dynamic was not making entirely on the subject of the fifth. It said man did have some enemies who weren't men.

Обычный подход человека к решению всего этого был таким: какой-нибудь индивидуум избирает себя Цезарем, или Александром, или Наполеоном, и он носится на белом коне и делает, мы не знаем что. Вольтер сказал, что история - это «Миссисипи лжи». Нам известно, что такие индивидуумы существовали. Возможно, они стремились создать четвёртую динамику, а возможно, и не стремились. Мы этого не знаем.

The Four Horsemen haunt man, and yet he goes out and makes rifles to shoot other men. For some years, some of us got bitter about this. And then most of us got over being bitter and said, "The devil with it."

Мы обнаруживаем, что какой-то философ сидит где-то и пишет что-то очень печальное по поводу четвёртой динамики, а другой философ пишет что-то не столь печальное, например Шопенгауэр, - он заявил, что самое лучшее решение состоит в том, чтобы вообще отказаться иметь что-то общее с жизнью, отказаться позволять ей продолжать жить, и так якобы можно решить всё. Это кредо Шопенгауэра, изложенное в его сочинении «Мир как воля и представление». Четвёртая динамика. Нет. Это становится глупостью.

But it's nevertheless not true that the fourth dynamic cannot exist. The fourth dynamic can exist. But how far are we below that existence? How able are the individuals on the fourth dynamic? How able are they? We'd have to answer, to some degree, how able could they be. And that we don't even know, bless it. We don't know how able a man could get on the fourth dynamic.

Мы говорим «первая динамика»... Да, мы можем выживать в качестве самих себя. В том, что касается первой динамики, мы обладаем способностью. Что касается второй динамики - да, мы можем иметь детей, мы можем воспитывать их. Мы обладаем способностью в том, что касается второй динамики. И, конечно, у нас есть группы, мы вполне мирно уживаемся друг с другом в группах, так что мы обладаем способностью в том, что касается третьей динамики. А потом внезапно мы обнаруживаем полное отсутствие способности по четвёртой динамике, - и тогда у нас не остаётся ни групп, ни детей, ни самих себя!

Man's usual way of handling this is some individual elects himself as Caesar or Alexander or Napoleon, and he goes charging around on a white horse doing what, we're not sure. History is called the "Mississippi of lies" by Voltaire. We know such men existed. They were trying maybe to get up to a fourth dynamic, maybe, and maybe not. We don't know.

Где-то здесь нам нужно достичь увеличения способности, причём не у какого-то отдельного индивидуума, выделившегося благодаря уму или удаче, а у всех нас. Нам нужно увеличить способность в том, что касается четвёртой динамики, потому что если мы не увеличим эту способность, мы потеряем первые три динамики.

And we find some philosopher someplace writing plaintively on the subject of the fourth dynamic, and another philosopher writing not quite plaintively, such as Schopenhauer, who said that the best solution of the whole thing is just refuse to have anything to do with life, or to let it go on living, and that solves the whole works — the creed of Schopenhauer in The Will and the Idea. The fourth dynamic. No. It becomes silly.

Акцент делается на способности. Те способности, которые пытались формировать на кафедре физики Университета Джорджа Вашингтона, были по-разному восприняты студентами, которые там присутствовали. Некоторые из них усвоили данные, которые преподавались там и которые были получены такими учёными, как Галлей и Эйнштейн; студенты усвоили эту новую и непривычную информацию, нашли для неё разнообразные цели и применения. Большинство моих тогдашних сокурсников были взяты на работу в правительство, а потом их предали анафеме - выгнали. Они тоже не могли этого выносить.

We say first dynamic — yes, we can survive as ourselves. We're able, you see, on the first dynamic. Second dynamic — yes, we can have children. We can raise them. We're able on the second dynamic. And yes, we have groups and we get along together all right as groups, so we're able on the third dynamic. And then all of a sudden we get entirely disabled on the fourth dynamic, and we haven't got groups, children or selves!

Но в 1932 году они могли это выносить. Они, бывало, болтали о том, как взорвать планету, словно бы это было занятие типа тех, которые устраивают во время воскресного пикника. Они с большой лёгкостью болтали на эту тему, поскольку они не осознавали, что происходит. А потом одна из штук, которые они же и разработали, упала на Хиросиму, и семьдесят тысяч мужчин, женщин и детей умерли - лишь потому, что эти ребята применили свою формулу, не беря никакой ответственности по четвёртой динамике! А после того, как они применили эту формулу, не беря никакой ответственности, что произойдёт с их собственными третьей, второй и первой динамиками?

Somewhere along the line we could stand an increase of ability, not on the part of some individual singled out by chance or wit, but by all of us. We could stand an increase of ability on such a thing as the fourth dynamic because if we don't increase our ability on the fourth dynamic, we're not going to have the first three.

Что ж, я применил эту формулу в другом направлении. Я сказал: «Нам предстоит битва между человечеством и наукой». Когда-нибудь кто-нибудь должен будет иметь достаточно знаний, чтобы выдержать напор силы и вступить в схватку с ней - с той силой, которая рассматривает человека как дешёвку, как никчёмную, бросовую вещь, появившуюся по ошибке и не нужную на планете Земля. Когда-нибудь.

The accent is on ability. The abilities that were taught in the physics laboratories of George Washington University were absorbed differently by the several people present. Some of them absorbed the knowledge which was there and which had been developed earlier by people like Halley, Einstein — absorbed this novel information, the different purposes and usages. The bulk of my classmates today have gone into service to the government and have been excommunicated — been kicked out. They couldn't stand it either.

У меня на самом деле не было никакой ответственности по четвёртой динамике. Я просто двигался своим путём, знаете, вроде как шёл по начерченной мелом линии - следовал тому, чему меня научили в ранние годы моей жизни. Меня учили такие люди, как последний представитель рода магов, которых привёз в Китай хан Хубилай; благодаря своему происхождению этот маг находился при дворе вдовствующей императрицы, а когда во время боксёрского восстания двор распался, его выгнали на улицу, и он стал уличным фокусником; он был моим другом. Он хорошо понимал эту идею.

But they could stand it in 1932. They used to talk about blowing up the planet as something you might do at a picnic some Sunday afternoon. They could talk very easily about this because they'd had no recognition of what was happening. And then one of these gadgets developed by these same men was dropped on Hiroshima and seventy thousand men, women and children died just because these boys had applied their formula with no responsibility on the fourth dynamic! And now that they've applied that formula with no responsibility, where are going to be their third, second and first dynamics?

Он сказал: «Так или иначе, мы несём ответственность за всех и всё, что ходит, живёт и дышит вокруг нас. Так или иначе. И путь к неминуемой гибели - это взять своё чувство, испытываемое к другому созданию, и забрать это чувство обратно себе, удержать его у себя. Так мы умираем». Я был шестнадцатилетним мальчишкой и я не мог слишком хорошо понять, о чём он говорил, но это затронуло что-то во мне, понимаете, я воспринял его слова как необычный взгляд на жизнь: возможно, в этом что-то есть.

Well, I applied it in a different direction. I said, "Someday there's going to be a fight between humanity and science." Someday, somebody is going to have to know enough in order to stand up to and against the forces which look upon man as cheap, worthless, expendable, erroneous and unnecessary to the planet called Earth — someday.

Да, в этом действительно что-то есть. Вы страдаете сегодня из-за неспособностей других людей. Если бы люди, которые окружают вас, были более способными, вы могли бы делать больше, у вас было бы больше интересных игр. Это несомненно, не правда ли? Вы могли бы ожидать, что почувствуете себя в большей безопасности, вы могли бы ожидать более счастливой жизни, если бы вы смогли в большей степени полагаться на реакции и действия окружающих вас людей. Это верно. Что же, ваша жизнь не зависит от их неспособностей. Её улучшение никогда не будет вызвано их неспособностями, никогда! Так что зачем сосредотачивать внимание на их неспособностях? Почему бы не попытаться найти какие-то их способности и увеличить их?

I didn't have any responsibility on the fourth dynamic really. I was just going along the line, sort of, you know, following the chalk line of what I had been taught earlier in my life. Such men as the last magician of those brought into China by Kublai Khan, a man who had eventually become — by lineage, had been part of the Court of the Empress dowager and when that court broke up after the Boxer Rebellion, was thrown out to be a street magician — he was my friend. He had good grip on this idea.

Допустим, вы ведёте машину, никому не мешаете, едете по дороге. И вдруг чей-то автомобиль пересекает белую разделительную линию и врезается в вашу машину - бамс! Распространённая ситуация. Ничего необычного или странного. Вы вели свою машину легко, комфортно, умело, но вы не предсказали тот факт, что кто-то пересечёт белую линию на скорости под сто километров в час, ведь ему положено быть на другой стороне этой линии. С чем вы начинаете сражаться в этой ситуации?

He said, "One way or another, we're responsible for everyone and every-thing that walks, lives and breathes out there — one way or another. And the way we walk to our doom is to take our feeling for our fellow creature away from him and hold it to ourselves. And so we die." And as a boy of sixteen I wouldn't have known too much of what he was talking about but it sort of hit me, you know, as being a strange way to look at life. But maybe there was some value in it.

Давайте посмотрим, что вы могли бы сделать. На самом деле вам нет смысла организовывать кампанию для принятия законов против пьянства за рулём и для наложения ужасающих взысканий на людей, которые управляют автомобилем в нетрезвом состоянии. Потому что в следующий раз, когда вы будете вести машину и кто-то выедет поперёк белой разделительной линии, это произойдёт потому, что он рулил только одной рукой, а другой обнимал блондинку. Так что вам придётся мало того что организовывать кампанию против пьянства за рулём, а ещё и против обнимания блондинок за рулём.

Yes, there is some value in it. You suffer today from the disabilities of others. You could have more to do, more games to play, if those around you were more able. That is certain, isn't it? You could look toward more security, you could look to a happier life, if you could depend better upon the reactions and actions of those around you. That's true. Well, your life doesn't depend upon their disabilities. It'll never be better because of their disabilities, ever! So why concentrate upon their disabilities? Why not try to find something about their abilities and increase them?

Но, скажем, вы всё это организовали. Вы добились принятия законов насчёт пьянства за рулём и перевоза блондинок. У вас всё устроено. Итак, вы ведёте машину, никому не мешаете. Вдруг чей-то автомобиль вылетает за белую линию и врезается прямо в вас. Вы и на этот раз остаётесь в живых. Страховая компания не отказывается выплачивать по вашему полису, так что у вас всё ещё есть машина. И вы выясняете, что причиной этого столкновения было то, что у встречного автомобиля слетело левое переднее колесо! Уууу!

Here you are driving down the road, minding your own business, driving a car. Suddenly somebody drives along, moves over the white line and runs into you — thud! Routine occurrence. Nothing strange or peculiar about it. But you were driving easily, comfortably, with skill, but you didn't predict the fact that somebody was going to turn across that white line at sixty miles an hour because he's supposed to be on the other side of the line. What are you fighting there?

И вот вы размышляете, размышляете, размышляете. И вы приходите к выводу, что вам лучше всего сделать вот что: вам лучше всего добиться принятия законов, которые обязывают производителей автомобилей проверять, как закреплены левые передние колёса, прежде чем предоставлять автомобили клиентам. Однако вы обнаруживаете, что это не даст результата, потому что причина, по которой слетело левое переднее колесо того автомобиля, заключалась в том. что механик на станции техобслуживания посте ремонта не прикрутил его как следует. Так что вы решаете, что нужно издать законы, которые запрещали бы механикам на станциях техобслуживания прикасаться к левым передним колёсам. И теперь у вас уж точно есть множество законов. У нас ведь есть множество законов, не правда ли? Ну хорошо.

Let's get the things you could do. It's really not your cue to go out and legislate against drunk driving and perform tremendous penalties on people who would drive when they're drunk. Because the next time you're driving down the road and somebody steers across the white line, it's because he didn't have but one hand on the wheel and had another one on a blonde. So then you'd have to go out, in addition to being against drunk driving, you'd have to go out to driving with one hand on a blonde.

Итак, вы ведёте машину, и встречный автомобиль вылетает за белую линию и ударяет вашу машину. А когда вы выходите из машины, чтобы выразить своё недовольство, вы обнаруживаете, что встречный автомобиль вёл полицейский. И вы спрашиваете себя: «Что этот полицейский здесь делает?» Я объясню вам, что он здесь делает. Вы хотели законов против пьянства за рулём, не так ли? Вы хотели законов против блондинок, не так ли? И против производителей автомобилей, и против механиков станции техобслуживания. Вот откуда берётся полицейский - но только теперь он идёт против вас. И тогда вы можете сказать: «Я не несу за это ответственность». Вот когда появляется полицейский.

But you've got this all boxed up. You've got laws now on the subject of drunk driving and blonde driving. You're all set. So then you're driving down the road minding your own business and a car hurtles across the white line and goes into you. You're still alive by this time. Your insurance company will still issue your insurance, so you've still got a car. And you find out the reason this happened is because the left front wheel of the oncoming vehicle came off! Mmm!

Кстати говоря, сами полицейские опускаются по шкале. Они начинают с того, что арестовывают преступников, а в конце концов они приходят к тому, что имеют дело только с честными гражданами. И сегодня полицейский не имеет права арестовывать преступников - это практически противозаконно. Мы пару раз сталкивались с полицией, и каждый раз было так: допросу подвергались только те люди, которые жаловались на то, что их обокрали. Полиция не делала больше ничего по этому поводу. Вот так.

So you figure and you figure and you figure. So you decide what you'd better do. What you'd better do is get legislation passed in order to make the manufacturers of automobiles inspect their left front wheels before the car is released for public use. But you discover this won't work because the reason that left front wheel came off was because of a service station attendant who didn't bolt it back on. So you decide that you will get legislation to prohibit service station attendants from touching left front wheels. You sure got lots of laws, now. Haven't we got lots of laws? All right.

Таким образом и появляется тот полицейский. Проходит ещё сколько-то времени, вы ведёте машину, и полиция позади вас, полиция впереди вас, полиция везде. Вы вообще ведёте машину только ради того, чтобы полицейскому на заднем сидении не нужно было вести её самому.

So you're driving down the road and a car goes across the white line and hits your car and when you get out to protest, it's a cop. And you say, "How did this cop get here?" I'll tell you how he got here. You wanted laws against drunk driving, didn't you? You wanted laws against blondes, didn't you? — and the manufacturers of cars and the service station attendants. And there's where you got the cop, only he's after you now. And you can say then, "I have no responsibility." That's where the cop came in.

Так что у нас есть полицейская вселенная. Что это? Как она такой становится? Она становится такой потому, что люди слагают с себя ответственность за различные динамики. Они отступаются от них и заявляют: «Я не имею к этому никакого отношения». Они обращают внимание на неспособность и не смотрят на способность. Они пытаются сдерживать, подавлять неспособность. Они всегда смотрят в направлении того, что можно сделать с неспособностью, и никогда не делают ничего со способностью. Вот почему вселенная становится такой.

Cops, by the way, go down scale. At first they start to arrest criminals and then they wind up having only to associate with honest citizens. And today it's illegal for a cop to arrest criminals — it is, practically. We've had a couple of things with police and, each time, the only people that got questioned were the people who complained about being robbed. They didn't do anything else about it. All right.

Каким было бы первоначальное решение для всех этих столкновений? Вы вели машину, и другой автомобиль выскочил за белую разделительную линию и врезатся в вас. Вместо того чтобы обращать внимание на то, каким пьяным был тот водитель, если бы вы пошли и создати школу вождения, или сделати необходимым иметь лучшие навыки вождения, или побуждали людей водить машины лучше, или если бы вы стати приводить людей, которые получают водительские права, в такое состояние, что они всегда могли бы вести машину, имели способность вести машину, то практически никаких столкновений и аварий у вас больше не было бы.

So there's the cop. After a while, you're driving down the road, and you've got cops behind you and cops in front of you, and you've got cops all over the place. The only reason you're driving at all is just so the cop in the back seat won't have to drive.

Ведь если человек умеет водить машину и у него имеется способность в этой области, он, несомненно, заметит, что левое переднее колесо его автомобиля плохо закреплено. Кроме того, если он по-настоящему может водить машину, он сможет также вести сё, будучи пьяным до чёртиков и обнимая одной рукой блондинку. Давайте повысим его способность даже до такого вот уровня. Так что путь к свободе и путь освобождения из полицейской вселенной - это путь к увеличению способности. И по этому пути к способности никак нельзя пройти, если фиксироваться на неспособностях, одной неспособности задругой.

We got a police universe. What is it? How does it get to be that? By shedding off responsibilities for the various dynamics. By backing up from them and saying, "I have nothing to do with them." By looking at disability and not looking at ability. By looking to repress, inhibit disability. By looking in the direction always of doing something about disability and never doing anything about ability. And that's how it gets that way.

Ну хорошо, как это работает в процессинге? Обнаружили ли мы, что в этих принципах есть что-то конкретное, что немедленно применимо к жизни? Поверьте мне, там это есть. Покажите мне одитора, который проводит процессинг только в отношении хронической соматики, только в отношении плохого зрения или больной ноги, - и я покажу вам одитора, у которого работа с кейсом занимает долгое время, очень долгое время. Вероятно, он в конце концов добьётся успеха.

What was the solution in the first place for all these accidents? You were driving down the road and a car came across the white line and hit you. Instead, then, of looking at how drunk this fellow was, if you'd gone out and established a driving school or made it necessary or invited people to drive better, or if you had put people who are issued a license into a condition that they could always drive, be able to drive, you wouldn't have had any more accidents to amount to anything.

Но покажите мне одитора, который посвящает 100 процентов своего времени и внимания тому, чтобы сделать преклира более способным в том, на что направлен процесс, и которого нисколько не заботят неспособности - он просто трудится и трудится над тем, чтобы сделать преклира более способным, и более способным, и ещё более способным делать этот процесс, и он устраняет из него все задержки общения, - и тогда я покажу вам одитора, который очень быстро делает людей здоровыми.

Because a man that can drive and who is able with driving, certainly would know when the left-hand front wheel of his car was loose. And a man who could drive, could also drive dead drunk, and he could also drive with one arm around a blonde. Let's make him even able to do that. So that the road toward freedom and out of a policed universe is the road toward ability. And that road toward ability is never followed by fixating on one disability after another.

Как это ни удивительно, больная нога, плохое зрение, хроническая соматика - всё это уходит за одну сотую долю времени. Поразительно, не правда ли?

Now, does this work in processing? Have we discovered that there is something definite in these principles which apply intimately to life? And believe me, there is. Give me an auditor who will only process a chronic somatic, who will only process in the direction of bad sight or a bad leg, and I'll show you an auditor that takes a long time on a case — real long time. He'd probably make it.

Итак, Дианетика развивалась следующим образом. В самом начале я пытался выяснить, в чём состоит способность, что жизнь может делать. Что жизнь может делать? Что она собой представляет и что она может делать? Как она ведёт себя? Таковы были первоначальные вопросы. А за этим сразу же последовало наблюдение самой жизни, с тем чтобы выяснить, что она делает. А в конце концов, на очень поздней стадии этих исследований, мы попали в сферу психотерапии. Как мы оказались в сфере психотерапии? Что ж, всё дело в том, что у нас были просто потрясающие способности в сфере психотерапии; так мы там и оказались. А поскольку люди любят расписывать всё по категориям и вешать на всё ярлыки, они раз за разом приходили к нам и спрашивали:

But give me an auditor who will concentrate 100 percent on making the preclear more able in the level of conduct of the process, and wasn't — care anything about the disabilities, but he just goes on plugging to make this preclear more able and more able and more able to do this process, get the comm lags out of it, and I'll show you an auditor that makes people well in a hurry. Strange part of it is, is the bad leg, the bad sight, the chronic somatic, drops away in as much as one hundredth of the time. Fascinating, hm?

• Что вы делаете? Что вы делаете?

The evolution, then, of Dianetics was simply, at the beginning, trying to single out what was the ability, what could life do? What could it do? What was it and what could it do? How did it behave? That was the primary thing. And the next thing that followed immediately after that was an observation of life itself to find out what it was doing and then finally, way late in this research and investigation, we walked into the field of psychotherapy. What were we doing in psychotherapy? Well, it's because we could be so darned able in the field of psychotherapy; that's what we were doing in it. And because man likes to categorize everything and label everything, so he kept coming around to us and saying, "What are you doing? What are you doing?"

И мы объясняли:

And we said, "Well, we're . . . Well, we're running engrams."

• Ну, мы... Ну, мы проходим инграммы.

And he says, "What?"

"We make people feel better. That's what we're doing."

"Nobody else ever has — couldn't be true."

But yet, we were there in the field of psychotherapy for quite a while. The only processes we had, actually, were those processes which would eradicate a disability. And the eradication of a disability was not very important. And when we came all the way through this cycle, it was time to write Dianetics 1955! It has a great deal to say about accent on ability. We're almost back where we started, with the single difference: We know what we're doing. "Slight" difference!

Но тем не менее, мы работали в сфере психотерапии довольно долгое время. В действительности, единственные процессы, которые у нас были, - это процессы, которые избавляли людей от неспособности. А избавление от неспособности - это не очень важно. Но когда мы довели этот цикл до конца, настало время писать «Дианетику 1955!». Она во многом посвящена акценту на способность. Мы почти что вернулись к тому, с чего мы начали, с единственной разницей: сейчас мы знаем, что мы делаем. «Небольшая» разница!

Now, if I were to tell you that, "All research and investigation in the field of Dianetics and Scientology today has been successfully concluded," I'd be a liar. I could no more tell you that — I couldn't even tell you that with a straight face. Every time I say to myself very quietly, "Well, gee-whiz, you know, a little fit [bit] further in that direction probably wraps that up," I go a little bit further in that direction and I keep looking for the wrapping — not there.

Но теперь, если бы я сказал вам: «Все исследования по Дианетике и Саентологии на сегодняшний день успешно завершены» - я был бы лжецом. Я больше не могу утверждать этого. Я не смог бы даже выговорить это с серьёзной миной. Каждый раз, когда я тихонько говорю сам себе: «Ну, здорово! Ещё пара шагов в этом направлении - и делу конец», я прохожу пару шагов в этом направлении, ищу конец - и не нахожу его.

It's because there probably is no upper ceiling on ability. Research and investigation into disability could be forever with enormous phenomena — tremendous quantities of phenomena! Catalogs. Catalogs. Catalogs. Because these are all barriers life uses in its various games. It makes itself unable, one way or the other, and then forgets why it did it and what game it's playing. It gets all mixed up. Any case that we used to call a "what wall," actually is a "what game" case — they're busy playing kindergarten games maybe. Maybe they're playing games from way back somewhere or another.

Это происходит потому, что, скорее всего, у способности нет верхнего предела. Неспособность можно исследовать до бесконечности, обнаруживая при этом самые разнообразные явления - просто гигантское их количество! Каталоги. Каталоги. Каталоги. Ведь всё это - барьеры, которые жизнь использует в разнообразных играх. Жизнь наделяет себя той или иной неспособностью, а потом забывает, зачем она это сделала и в какую игру она играет. Она просто запутывается. Любой кейс, который мы раньше называли «Какая стена?», на самом деле является кейсом «Какая игра?». Он очень занят тем, что играет в игры, возможно, оставшиеся с детского сада. Возможно, он играет в игры, возникшие когда-то очень-очень давно.

And we don't know why they're playing these games and they've forgotten, even, what games they are. If we go plumbing into it, we find out that strangely enough they're playing a game of one kind or another. A game called limp. Or a game called headache. Peculiar. It just gets snarled up, loses its direction. But we could catalog these disabilities just endlessly. In any month, in Dianetic and Scientology research, more phenomena has been cataloged than turned up in the history of almost one hundred years of psychology. Why?

Мы не знаем, почему он играет в эти игры, да и он сам уже забыл, что это за игры. Если мы начнём раскапывать это, мы выясним, что как ни странно, он играет в какую- то игру. В игру под названием «хромота». Или в игру под названием «головная боль». Это странно. Игра просто запутывается и теряет направление движения. Но все эти неспособности можно было бы заносить в каталог до бесконечности. Во время исследований по Дианетике и Саентологии за один месяц обнаруживалось и заносилось в каталог больше явлений, чем почти за сто лет всего существования психологии. Почему?

I'll tell you why. Because the research and investigation started out basically to increase ability. And every time you try to increase ability some of these things which were disability would pop up and announce themselves and say, "Hey! Look how able I am. I can stop this preclear from remembering. When he tries to close his eyes and see, I can give him a black wall. When he tries to walk, I can hurt him. When he wants to hit somebody, I can make his chest hurt."

Я объясню вам, почему. Дело в том, что все эти исследования, по сути своей, были начаты ради того, чтобы повысить способность. И каждый раз, когда вы стараетесь повысить способность, различные неспособности выскакивают на поверхность, возвещают своё присутствие и хвалятся: «Эй! Гляди, какой я способный. Я могу не давать этому преклиру вспоминать. Когда он закрывает глаза и пытается что-то увидеть, я могу подкидывать ему чёрную стену. Когда он пытается идти, я могу делать ему больно. Когда он пытается ударить кого-нибудь, я могу вызывать у него боль в груди».

Phenomena. Phenomena. Phenomena. Phenomena. They wouldn't have turned up, don't you see, if we hadn't been going in a direction of ability. We're trying to discover ability, so naturally, disabilities continue to announce themselves and all the phenomena there is, actually, could be cataloged under disabilities. So you see the direction of research? Do you see why we got some-place in Dianetics and Scientology? We're going in the opposite direction. We just reverse things.

Явления. Явления. Явления. Явления. Понимаете, они не появились бы на поверхности, если бы мы не двигались в направлении способности. Мы пытаемся обнаружить способность, и естественно, неспособности постоянно объявляют о себе. И все возникающие явления на самом деле можно отнести к категории «неспособности». Вы видите, в каком направлении шли наши исследования? Вы понимаете, почему мы смогли чего-то добиться в Дианетике и Саентологии? Мы просто идём в противоположном направлении. Мы просто всё переворачиваем.

And instead of trying to write down, "The number of insanities are . . ." (fellow by the name of Kraepelin did this) — number of insanities are catalog, catalog, catalog, catalog, category, category, category, catalog, catalog, catalog, catalog, category, category, category and unclassified. It's real cute. That's the most enormous list you ever saw in your life.

Вместо того чтобы пытаться написать: «Число видов сумасшествия таково...» (Так поступил парень по фамилии Крёпелин.) Число видов сумасшествия - это каталог, каталог, каталог, каталог; категория, категория, категория; каталог, каталог, каталог, каталог, категория, категория, категория, а также есть неклассифицированные. Это просто прелестно. Самый длинный список, который вам приходилось видеть когда-либо в жизни.

It didn't get anybody on the road. Why? What was he doing? He was going around looking for disabilities, looking for disabilities, looking for more disabilities. And of course he'd find a disability; he'd simply fix on it because that's what a disability does — gets attention fixed or it unfixes your attention from everything. That's what a disability does. So research and investigation of disabilities would continually wind people up in trouble and with set ideas — with catalogs. It would wind them up with an enormous variety of disabilities, were they able to take their attention off the last disability they'd found. But they don't.

Это не поставило никого на путь к способности. Почему? Что он делал? Он ходил и искал неспособности, искал неспособности, искал ещё неспособности. И, конечно, он находил неспособности, и он просто фиксировал внимание на них, ведь это именно то, как действует любая неспособность - она фиксирует внимание или она не даёт вниманию фиксироваться на чём бы то ни было. Это то, что делает неспособность. Так что исследование неспособностей всегда будет приводить к неприятностям и к зафиксированным идеям - к каталогам. Если бы такой исследователь смог отвести внимание от последней найденной им неспособности, он бы обнаружил громадное число разнообразных неспособностей. Но он не может отвести внимание.

Let's get a case. He starts into examination of himself and he goes right straight along. He's doing fine, by the way, he's just swell. He's a hit at parties, he can play the piano with his shoes on, he can do all kinds of things. And he goes into his case on self-examination to discover what is wrong with him since the last five girls that threw him over has given him some clue there must be something wrong with him.

Давайте рассмотрим какой-нибудь кейс. Он начинает изучать себя, и он идёт и изучает себя. Кстати говоря, у него в жизни всё прекрасно, просто шикарно. Он пользуется успехом на всех вечеринках, он может играть на пианино даже с закрытыми глазами, он может делать всевозможные вещи. Но он углубляется в свой кейс, пытаясь изучить себя и обнаружить, что с ним не так, поскольку последние пять девушек, которые его бросили, дали ему какое-то представление о том, что с ним, должно быть, что-то не так.

So he says, "Let's see, what's wrong with me?" And all of a sudden he turns his attention a little bit introverted and he hits some kind of a psychic trauma.

И он задаётся вопросом: «Ну-ка, что же со мной не так?» И внезапно его внимание немного интровертируется, и он наталкивается на какую-то психическую травму.

He wants to increase his ability, you see, and he hits this little trauma, and it says, "The thing that's wrong with you, Joe, is you're no good."

Понимаете, он хочет увеличить свою способность, и он наталкивается на эту небольшую травму, и там говорится: «Что с тобой не так, Джо, это то, что ты ни на что не годен».

And he says, "Well, I'll look around and see what else I can find."

И он говорит: «Ну ладно, я посмотрю, что ещё я могу найти».

There goes your case, fixated on one idea. Everywhere he goes, he has that idea in front of his face. What happens, though, if you actually, actively start increasing his ability? His attention comes right off that circuit — ping! And of course, another one will pop up. You take his attention off that one, another one will pop up. Off that one — another one. Off — another one!

И вот теперь этот кейс зафиксирован на одной идее. Куда бы он не пошёл, перед его глазами висит эта идея. Однако что происходит, если вы по-настоящему принимаетесь за то, чтобы активно увеличивать его способность? Его внимание отсоединяется от этого контура - бип! И, конечно же, тогда появляется другой контур. Вы отсоединяете его внимание от второго контура, и тут появляется третий. Отсоединяетесь от этого - появляется четвёртый. Прочь от него - пятый тут как тут!

This is the reaction of the mind going toward freedom. Freedom lies beyond barriers. And as soon as you start to go in the direction of freedom, you'll find some barriers. And the trick is not to stand around and look at these wonderful barriers inside the head.

Таковы реакции, которые возникают в разуме, когда он движется по пути к свободе. Свобода находится за барьерами. И как только вы начинаете движение по направлению к свободе, вы обнаруживаете какое-то количество барьеров. И хитрость в том, чтобы не останавливаться и не начинать рассматривать все эти замечательные барьеры внутри головы.

Let's find out how able a fellow can be and how free he can be. And if we discover this, we will discover immediately why research and investigation in the field of Dianetics and Scientology will continue to expand — because the direction toward ability is the only direction it has ever really had. The more able we can make a person, the freer he is. The more dynamics he is surviving along, the more beingness he is. And so we are able, if we pursue ability. If we pursue disability, we are disabled.

Давайте выясним, насколько способным может быть какой-то человек, насколько свободным он может быть. И если мы выясним это, мы тут же ответим на вопрос о том, почему исследования по Дианетике и Саентологии будут продолжать расширяться. Причина этого в том, что путь к способности - это именно то направление, которое эти исследования приняли с самого начала. Чем более способным мы можем сделать человека, тем свободнее он становится. Чем по большему числу динамик он выживает, тем больше у него бытийности. Итак, мы способны, если мы стремимся к способности. Если мы стремимся к неспособности, мы неспособны.

And the first and foremost of these abilities is communication. But I will tell you all about that tomorrow Thank you.

А самой-самой важной из способностей является способность к общению. Ноя подробно расскажу вам об этом завтра.

Спасибо.