Первое, что нам нужно рассмотреть в связи со «Стандартной процедурой», - это доступность. На самом деле это слово должно стоять в начале Таблицы «Стандартной процедуры». Там в начале говорится: «Для доступных кейсов».

The first thing to cover with Standard Procedure is the subject of accessibility. The Standard Procedure Charts should begin with accessibility. It actually begins with “For Accessible Cases.” There isn’t any difference in Standard Procedure for an inaccessible case and Standard Procedure for an accessible case except that one is just a bit further removed from a pianola case. The effort is the same; the distance is much greater.

«Стандартная процедура» для недоступного кейса ничем не отличается от «Стандартной процедуры» для доступного кейса, разве что первый из них находится чуть-чуть дальше от кейса-пианолы. Прилагаемое усилие то же самое, но путь, который требуется пройти, гораздо больше.

The problem of accessibility is not just the problem of treating someone who is inaccessible by reason of insanity. The accessibility of an individual has to do with his own ability to communicate with his environment and to communicate with his own past. When we regard accessibility in this way we find that we have a great deal more scope in the word inaccessible, because there are many people who can turn in something like a day’s work who are yet inaccessible cases. For instance, the person who is bound and determined to stay sick, who won’t talk to you, who will have nothing to do with being healed in any way, is an inaccessible case.

Нам сейчас нет необходимости пускаться в пространные рассуждения о психотиках. Это было бы неуместно. Я постараюсь рассмотреть эту тему в данной серии лекций. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что проблема недоступности - это не просто проблема работы с кейсом, который недоступен из-за своего безумия. Доступность индивидуума связана с его способностью общаться со своим окружением и со своим собственным прошлым. И когда мы рассматриваем доступность в таком свете, мы обнаруживаем, что слово «недоступный» имеет гораздо более глубокий смысл, поскольку есть много людей, которые, к примеру, способны каждый день выполнять работу и тем не менее являются недоступными кейсами. Скажем, тот, кто самым решительным образом настроен оставаться больным, кто не хочет с вами разговаривать, кто не желает, чтобы его лечили каким бы то ни было образом, - это недоступный кейс.

In the past, insanity has been measured in terms of the danger the society could expect from the individual rather than the rationale of the individual. Therefore we have made an error in this society of just branding certain people as psychotic who are intractable and who are dangerous to themselves or to society. Start to go into legal codes and you will find out that what occupies a very dominant position in every code is whether or not this person is dangerous to himself or society. That certainly does not include all that it should include.

Боюсь, в прошлом люди судили о том, насколько кто-то безумен, по той опасности, которую он, как можно было ожидать, представлял для общества, а не по его мотивам и побуждениям. Таким образом, общество совершало ошибку, ставя клеймо психотика на тех, кто были несговорчивыми, неуправляемыми и представляли опасность для себя или для общества. Почитайте правовые кодексы, и вы обнаружите, что в каждом из них ключевую роль играет этот фактор: представляет ли человек опасность для себя или для общества. Разумеется, это не всё, что необходимо принимать во внимание.

The rationality of an individual is very much to point, because that individual who will not ably care for himself, for his family, for his group or for mankind is not rational. And that person who, by his acts, actually endangers himself, the future, the group or mankind (the classification should not be limited just to a person who strikes a blow or tries to eat razor blades), who is so irrational, for instance, as to believe that the atom bomb is the answer to our future security, is of course insane. What is insanity? It is just irrationality. And does that person threaten the society? Yes, he does.

Рациональность, разумность человека имеет самое непосредственное отношение к делу, поскольку человек, который не способен заботиться о себе, о своей семье, о своей группе или о человечестве, не разумен. И человек, который своими действиями ставит под угрозу себя, будущее, группу или человечество, не должен... здесь не следует ограничиваться лишь теми, кто наносит кому-то удар или пытается есть бритвенные лезвия. К примеру, человек, который настолько нерационален, что убеждён, будто атомная бомба - гарантия нашей будущей безопасности, конечно же, безумен. Что такое безумие? Это просто нерациональность. Является ли такой человек угрозой для общества? Конечно, да.

So let’s look at the psychotic in terms of a time factor. Let’s not overlook the important by stressing the dramatic, since the important is not always dramatic. The sudden punch, the immediate slam of impact, is very dramatic.

Давайте, рассматривая психотика, обратим внимание на фактор времени. Не будем упускать из виду важные моменты, делая акцент на чём-то драматичном, поскольку нечто важное - это не всегда нечто драматичное. Внезапный удар, непосредственное резкое воздействие - это очень драматично.

Look in the newspaper headlines and you will see “FIVE-BILLION DOLLAR WAREHOUSE BURNS UP.” That is news. And right alongside of it there is a little item which says “The United States now has 3,750,000 juvenile delinquents.” I’m afraid that warehouse can be rebuilt rather rapidly, but the job of rehabilitating 3,750,000 juvenile delinquents is an enormous task and it means a great deal in terms of the survival of this society.

Посмотрите на газетные заголовки: «СГОРЕЛ СКЛАД. ПЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ УЩЕРБА». Бабах! Вот это - новости. И рядом - крохотная заметочка, в которой говорится: «Сейчас в США 3 миллиона 750 тысяч несовершеннолетних преступников». Извините, но сдаётся мне, этот склад можно довольно быстро построить заново, а вот перевоспитание 3 миллионов 750 тысяч несовершеннолетних преступников - это грандиозная задача. И она имеет такое значение для выживания общества, что если бы только существовала рациональная пресса... я знаю, надеяться на такое - это слишком, но если бы она у нас была... при всём уважении к тем представителям прессы, которые присутствуют здесь. Я не зайду настолько далеко, чтобы утверждать, что пресса неразумна. Она просто чокнутая.

The evaluation of the data is all wrong. You find that three people died in this five-billion-dollar fire, but you look over here in this juvenile delinquent column and you are probably looking at hundreds of thousands of dead people. This shows the value of a sudden punch to newspapers. The time factor enters into it. In other words, if we spread bad news over a long enough period it is no longer bad news. Is that rational? That says that if bad news is spread over a long enough period — no matter how bad the news is — its not bad.

Так вот, оценка данных совершенно неправильна. «3 миллиона 750 тысяч несовершеннолетних преступников» - вот такой величины, а «ПОЖАР, НАНЁСШИЙ УЩЕРБ В ПЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ» - вот такой величины, во всю ширину полосы и так далее. Вы обнаружите, что в этом пожаре на пять миллиардов долларов погибло три человека. А если говорить об этой заметке про 3 миллиона 750 тысяч несовершеннолетних преступников, то, вероятно, за этими строчками - сотни тысяч мёртвых людей. Вы понимаете? Вот какое значение внезапный удар имеет для новостей. Здесь вступает в действие фактор времени. Иными словами, если рассредоточить плохие новости на достаточно долгий период, то это уже не плохие новости. Ну как, это разумно? Если рассредоточить плохие новости на достаточно долгий период, то, какими бы плохими они ни были, это уже не плохие новости.

What one is doing is walking away from the sudden impacts that cause communication, affinity and reality break engrams. A sudden impact creates a rapid encystment, but if it were spread out over periods of days or weeks it wouldn’t be so bad. That is, if the information weretrickling through a little at a time without creating any anxiety (since this is a dispersal of attention and is in itself bad), it would not deliver this impact, although it is no less serious on an analytical or reactive level.

Что ж, человек уходит от этих внезапных ударов, которые приводят к возникновению инграмм разрыва аффинити, реальности и общения. Понимаете, здесь играет роль фактор времени. Бум! Внезапный удар вызывает закапсулирование, быстрое закапсулирование; но если бы он был растянут по времени, если бы его можно было рассредоточить на период в несколько дней или недель... если бы его можно было рассредоточить на несколько дней, это уже не было бы так плохо. Другими словами, информация просто поступает маленькими порциями, не создавая никакого беспокойства (поскольку это рассеивание внимания и это плохо само по себе)... так что, если бы её можно было распределить на долгий период времени, удар не был бы таким сильным. Но на аналитическом уровне это не менее серьёзно. И на реактивном уровне это крайне серьёзно.

Is one driven to the conclusion, then, that the press is mainly interested in reactive news? And is one driven to the conclusion that the field of healing has been too interested in reactive logic (if you can call it logic)? There must have been a lack of rationale in the way the problem was regarded. That regard must, in itself, have been a reactive regard. They have been living on a tremendous amount of engrams in this society. So the five-billion-dollar fire gets the headlines.

Приводит ли это нас к выводу, что пресса главным образом заинтересована в новостях реактивного характера? И приводит ли это нас к выводу, что те, кто связан с каким-либо лечением, слишком заинтересованы в реактивной логике (если это можно назвать логикой)? Должно быть, в рассмотрении этой проблемы отсутствует разумная основа. Должно быть, рассмотрение этой проблемы само по себе осуществляется реактивно. Эти люди жили и живут за счёт огромного количества инграмм, присутствующих в обществе, и так далее. Так что пожар на пять миллиардов долларов попадает в заголовки на первых страницах.

Actually, war news more closely approaches important news, and so we get the old truism that if we can just get a good war started, the newspapers will sell like hotcakes.

На самом деле новости о военных действиях стоят ближе по значимости к важным 4 новостям. Отсюда эта избитая поговорка о том, что если бы началась какая-нибудь хорошенькая война, газеты шли бы нарасхват.

There is a story about William Randolph Hearst, a United States editor and newspaper publisher. He sent a photographer down to Cuba to get pictures of “that there Cuban war” before the United States went into it. The photographer cabled back and said, “There is no war down here.”

Вилли Хёрст как-то раз состряпал войну. Он отправил на Кубу фотографа, чтобы тот заснял, «как там идёт война», прежде чем американцы отправились туда. Фотограф прислал телеграмму: «Здесь нет никакой войны». И Хёрст ответил ему: «Ты присылай мне фотографии, а войну я тебе устрою!» И он так и сделал.

Hearst sent him back a message which said “You get me the pictures and I’ll get you the war!”

Так вот, война действительно представляет собой огромную опасность для общества. Она представляет опасность для множества людей. Она продолжается долго, всё это чрезвычайно драматично, так что мы сосредотачиваем своё внимание на войне. Интересно, однако, что внимание заостряется на чём-то опасном настолько сильно, что человек становится похож на птичку, которую загипнотизировала змея.

A war is a great menace to the society. It menaces a lot of people. It continues over a long period of time at a high dramatic level, and so we concentrate our attention upon war. But it is an interesting thing that the focus of attention is so sharp on something dangerous that man begins to look like a bird hypnotized by a snake.

Реактивное внимание - это очень интересная штука. Когда внимание слишком сильно зафиксировано (точно так же, как данное, которое слишком сильно зафиксировано в уме)... когда внимание слишком сильно зафиксировано, человек не может быть рациональным в отношении того, на что он смотрит; он не может быть полностью рациональным в отношении этого... слишком сильная фиксация. Другими словами, оценивая то, на что он смотрит, он не соотносит это со всем остальным окружением. Понимаете, он просто смотрит на это.

Reactive attention is very interesting. When attention is too fixed, such as when a datum is too fixed in thought, one cannot be completely rational regarding that thing at which one is looking. In other words, he isn’t evaluating what he is looking at with relation to the rest of the environment around it; he is merely looking at it. That is what happens in a war. Everybody starts looking at the war and their attention gets fixed on it because the war is news, it is dramatic, it is dangerous and so on; and as the attention gets more and more fixed, the society gets more and more psychotic on the subject of this war.

Вот что происходит во время войны. Все начинают смотреть на войну, их внимание фиксируется на войне, потому что это «хорошие» новости, это драматично, это действительно опасно и так далее. Внимание фиксируется на этом, оно фиксируется всё больше и больше, и в обществе развивается всё более и более сильный психоз по поводу этой войны.

There are two reactive things about attention. The first is this fixing of attention. The other one is too great a dispersal of attention, which is very bad. That is actually fear of the unknown. The mind is hunting; it knows there is danger in the vicinity and it is trying to find it. It can’t fix that danger on anything and so it hunts, distracted — it can’t fix itself. All of a sudden such a mind may, out of sheer relief, fasten upon one thing and then fold all of its attention in on that one thing and fix it too closely. The optimum attention would be a little span wide enough on the subject to see on either side of it and evaluate it, but not too big a span to lose sight of that thing which is being observed. And so we have a great deal of reactive attention.

Так вот, на самом деле есть два реактивных момента, связанных с вниманием. И второй заключается в том, что слишком сильное рассеивание внимания - это очень плохо. На самом деле это страх перед неизвестным. Разум рыщет повсюду; он знает, что поблизости есть какая-то опасность, и пытается обнаружить её источник. Он не может, так сказать, закрепить эту опасность за чем-либо, так что он рыщет, отвлекается... не может зафиксироваться. И внезапно - просто из желания расслабиться - разум может ухватиться за что-то одно и затем устремить всё своё внимание на этот единственный предмет и зафиксировать его слишком сильно. Понимаете, оптимальный диапазон внимания невелик. Он достаточно широкий, чтобы охватить рассматриваемый предмет с обеих сторон, но не настолько большой, чтобы потерять из виду то, за чем наблюдаешь. Таким образом, мы видим, что присутствует огромное количество реактивного внимания.

You will find that this is the main trouble with an engram; it either disperses the attention completely or it fixes it completely. It deals in lights and darks. And this is the main trouble with news as it is promulgated. It seeks to fix and root the attention by making a big dramatic splash, whereas an evaluation of the situation would demonstrate that there are much more important things, perhaps, in that same newspaper than this thing which is supposed to fix the attention. Unfortunately newspapers are thought to sell better this way, and so five-billion-dollar fires and so forth get punched up and poured at the society continually.

Так вот, вы обнаружите, что именно в этом заключается основная проблема с инграммой. Инграмма либо полностью рассеивает внимание, либо полностью фиксирует его. Она работает по принципу «чёрное - белое». И в этом заключается основная проблема с новостями, которые публикуются в наше время. Те, кто этим занимаются, стремятся зафиксировать, закрепить внимание, поднимая шумиху и преподнося всё очень драматично, в то время как оценка ситуации указывает на то, что в той же самой газете, возможно, напечатаны и более важные вещи, чем то, что, как предполагается, должно зафиксировать внимание. К сожалению, считается, что так газеты лучше продаются, так что на наше общество изливается непрерывный поток этих новостей, которые вдобавок дополнительно раздувают, - пожары на пять миллиардов долларов, то, сё, пятое, десятое. Интересно.

The rationale involved, then, has something to do with the time span. “Five-billion-dollar fire,” hitting fast with impact, is very interesting. It is a sharp point. But the same words spread out over a long period of time would, by proportion, not be as interesting.

Так вот, то, что лежит в основе этого, имеет отношение к длине временного промежутка. Пожар на пять миллиардов долларов - это очень интересно, это остро. А пожар... на пять... миллиардов... долларов - это, соответственно, не так интересно. Здесь присутствует короткий удар.

If a person is suddenly dangerous or irrational, you say immediately, “Obviously a psychotic”; but if the person is just continually irrational, and none of his acts draw any blood from anybody, apparently, you say, “Well, this person is not particularly irrational; this person couldn’t possibly be a psychotic,” and yet, actually, they should be so classified.

То, что я говорю сейчас о газетах, - это, в общем-то, шутки. Американская пресса... Я сам довольно неплохо умею писать для газет, но почему-то недавно кто-то вдруг взял и начал пропесочивать меня в прессе. Никто не потрудился встретиться со мной. Они просто взяли с места в карьер на своих велосипедах и стали писать что-то и отдавать главному редактору, и они пишут нечто очень впечатляющее. К примеру, они раздули историю о большой ссоре между Дианетикой и медициной. Никакой ссоры нет. А они пытаются вытащить это на всеобщее обозрение. Они пытаются сделать так, чтобы текла кровь, - ух! А никакой крови нет. Так что они делают всевозможные вещи. Я просто пытаюсь показать вам, каково на самом деле состояние психотика. Я не говорю о прессе.

The society, the group, the family, the future, are most seriously menaced by the things that go along nicely and plainly, not the ones that puff up and hit people in the face — the obvious things. It’s the ones that just go along, psychotic all the way through, that are dangerous.

Таким образом, диапазон внимания... если человек внезапно становится опасным, вы тут же говорите... или вдруг ни с того ни с сего становится абсолютно нерациональным, вы говорите: «О, да, очевидно, это психотик». Но если этот человек просто всё время нерационален и ни одно его действие не приводит к кровопролитию (по-видимому), вы говорите: «Ну, он не особенно нерационален. Он никак не может быть психотиком». Однако на самом деле его следует отнести к этой категории.

I have talked to people who were most “reasonable” on some subjects, who were actually gibberingly insane. And if you go down to an institution you can always find somebody there who appears to make sense. The only trouble is that after you have listened to him for a while you can’t add up anything he said because it just didn’t make sense all the way along the line. He merely sounded rational.

Общество, группа, семья, будущее - всему этому сильнее всего угрожает то, что продолжается без каких-то изменений или всплесков, а не то, что бьёт людей по физиономии... такие вещи очевидны. Сильнее всего угроза от тех вещей, которые просто продолжаются и продолжаются и которые полностью психотичны.

Our standards of requiring rationality from human beings are very low. We are very tolerant as to the amount of rationality which we expect from people, and as a consequence a great many inaccessible psychotics go unnoticed right in our vicinity. You might not realize this until one day you as an auditor sit down and start to talk to Grandpop. Well, Grandpop has always had the pip and he is a bad hypochondriac and so on. (Incidentally, he takes care of the baby most of the time.) But you want to do something for him. So you say, “Would you like to feel better?”

Знаете, мне доводилось разговаривать с людьми, которые в отношении определённых предметов были самыми что ни на есть разумными (в кавычках), но в действительности они были абсолютно помешанными. Пойдите в психбольницу, и там вы всегда найдёте кого-то, кто рассуждает более здраво... он рассуждает просто-таки абсолютно здраво. Послушаешь его... одна беда: послушав его немного, вы просто не можете увязать концы с концами в том, что он говорит. Это просто бессмыслица от начала до конца. Но это было здраво, ведь он «такой рациональный».

“Yeah, yeah. I’ve got to take my tonic. That will make me feel better. That’s the stuff.” (His tonic happens to be eighty-five percent alcohol!)

Требования, которые мы предъявляем к рациональности человеческих существ, очень низки... очень низки. Мы очень терпимы в том, что касается рациональности, которой мы ожидаем от людей. В результате огромное количество психотиков с недоступными кейсами ходят незамеченными прямо рядом с нами.

And you say, “Well, no, I mean we could really do something about this. Now you see what it has done for Betsy Ann, you see what it has done for Uncle Joe, and you see over here what it’s done.” But regardless of the evidence he will stick with his tonic.

Это продолжается, пока вы, как одитор, не начнёте разговаривать с дедушкой. Дедуля постоянно хворает, у него всегда была сильная ипохондрия и так далее, и... между прочим, в семье именно он большую часть времени заботится о ребёнке. И вот перед вами этот старик. Вы думаете: «У него сильные головные боли, у него эта хворь и так далее. Посмотрим, нельзя ли что-то сделать для него». И вы спрашиваете: «Ты хотел бы чувствовать себя лучше?»

Watch this man’s patter. It is fascinating — not because he is resisting any processing; that is not your test. That happens to be an excellent test but one which you should not use; it’s not proper. Compare him with what his environment demands of him and whether or not he answers up to the demands of his environment. There is rationale. His environment demands certain things of him. Does he do those things? He demands certain things of his environment. Does he accomplish them? There is the full-dress-parade rationale, including the dynamics, including competence and everything else in this interplay. It isn’t whether he matches up to one thing. You could start to address him on almost any subject and you would get more or less the same answer.

«Да, да, мне нужно принимать “Танлак”, принимать “Танлак”, от него я чувствую себя лучше. Это... о, вот это штука что надо». А этот «Танлак» на 85 процентов состоит из алкоголя.

It’s very interesting; he is very skeptical and doubtful but says he is so reasonable about all of this. (It’s sort of like the lady I knew who had an open mind — it was always open to doubt.) For instance, you talk to him about the fact that maybe it would be a good thing if he moved to the house down at the other end of the garden, which he could have all by himself. And he is very reasonable about the whole thing but it just somehow doesn’t get accomplished. It’s actually desirable from his standpoint, it’s a lot better, but he just doesn’t go down there. It never works out, and you can’t quite put your finger on why. It is like trying to pick up handfuls of water.

Вы говорите: «Нет, я имею в виду... давай... мы действительно могли бы что-то сделать с этим. Ты же... ты же видишь, что это дало Бетси Энн, ты видишь, что это дало дяде Джо, и ещё тем-то и тем-то». Свидетельства повсюду, понимаете? Нет, он упрётся: «Танлак», и всё тут. Вы пытаетесь добиться, чтобы он сделал что-то с этим, - м-м.

A social worker knocks on a door, and here is this man who is pretty badly unshaven and so on. She wants to know why he doesn’t go to work and support his family. Here he is, an able-bodied man. And he has got the best reasons you ever listened to, wonderful reasons, why he cannot work. He is apparently very rational. But there is work. There’s the kind of work that a human being would normally desire to indulge in. He is starving, the children are sick and dirty, and his wife is in bad shape, and he should do something about this. But no, he has got lots of reasons. And that fellow passes for a sane individual — only he’s not. He is actually an inaccessible case. We will just drop this word psychotic (giving you to understand that it means the sudden punch) when talking about the inaccessible case.

Посмотрите на шаблон действий этого человека. Интереснейшая штука. Суть не в том, что он сопротивляется любому процессингу. Для вас это не критерий. Это замечательный критерий, но вы не должны его использовать: это непозволительно. Посмотрите, какие требования предъявляет к нему его окружение и отвечает ли он требованиям своего окружения. Вот в этом и заключается основа ваших рассуждений. Его окружение требует от него определённых вещей. Делает ли он их? Он сам требует определённых вещей от своего окружения. Добивается ли он этого? На самом деле в этом и заключается основа ваших рассуждений. Это охватывает решительно всё, включая динамики, компетентность и всё остальное... данное взаимодействие.

This case is inaccessible to the social worker. This case will probably be inaccessible to you. This case is also inaccessible to the medical doctor. This case is just inaccessible across the boards to anything, except maybe the bartender’s offerings.

Суть не в том, удовлетворяет ли этот человек какому-то одному критерию. На самом деле вы могли бы заговорить с ним практически о чём угодно, и вы получили бы примерно один и тот же ответ. (К слову сказать, я когда-то знал одну леди, у которой был открытый подход... всегда открытый для сомнений.) И этот малый очень скептичен и нерешителен, но он заявляет, что он подходит ко всему этому разумно, - и так далее. Вы говорите с ним о том, что, дескать, неплохо бы ему переехать в дом на другом конце вон того садового участка - тогда всё это досталось бы ему. Вы беседуете с ним об этом, и его рассуждения очень разумны, но почему-то этот план просто не осуществляется. С точки зрения этого человека, это в самом деле желательно, так было бы гораздо лучше, но он просто не переезжает туда. Это никогда не реализуется, и вы не можете взять в толк, почему это не реализуется. Это всё равно что пытаться набрать горсть воды.

Here you have a consistent, continual break of communication between this individual and his environment, and the environment and this individual. You have a broken communication line. Every time there is one of those there will be a broken affinity line too, and you will also find the broken reality line is there. This person isn’t facing reality at all. He isn’t in concourse with his fellow human beings at all. He is merely going through the motions.

Социальная работница приходит, стучится в дверь, и вот перед ней этот малый, изрядно заросший щетиной, и она хочет знать, почему он не ходит на работу и не содержит свою семью. Вот он, здоровый, сильный мужчина. И у него есть самые веские доводы, какие вам только доводилось слышать. Восхитительные доводы. Очевидно, он очень рационален. Но работа есть. Есть работа, которой люди обычно хотят заниматься. Он голодает, его дети больны и грязны, его жена в плохом состоянии, и он должен был бы сделать что-то по этому поводу. Нет, у него есть масса доводов. И этот малый сходит за душевно здорового. Только это не так. Он - один из этих... на самом деле это недоступный кейс. Мы просто опустим это слово - «психотик» (давая вам понять, что оно означает внезапный удар). Мы сейчас говорим о недоступном кейсе.

The real test of such a person — and as you begin to address such people you will begin to appreciate this more and more — is whether or not he can communicate on any subject lucidly. That’s fair, but let’s see how many subjects he can communicate on and let’s find out whether he is really communicating on these subjects or just running on. Does it really make sense? Is he facing the reality of his environment or isn’t he? There is your test of accessibility.

Этот кейс недоступен для социального работника. Этот кейс, вероятно, будет недоступен для вас. Этот кейс недоступен и для врача. Этот кейс просто совершенно недоступен для всех и каждого, за исключением, возможно, бармена, если тот его угощает, или кого-то в этом роде.

Accessibility, then, is whether or not these lines of force flow more or less uninterruptedly between the individual and his environment, and the environment and the individual. That is the measure of accessibility. Is he capable of affection? Is he capable of communication with things and can things communicate with him? Does he see a reality in various situations? Can he create, himself, a reality? One of man’s greatest functions is creating realities.

Здесь мы наблюдаем постоянный, беспрерывный разрыв общения между индивидуумом и его окружением и между окружением и индивидуумом. Мы наблюдаем разорванную коммуникационную линию. Каждый раз, когда вы имеете дело с подобным типом, вы наблюдаете также и разорванную линию аффинити, и кроме того, вы обнаружите, что здесь присутствует разорванная линия реальности. Этот человек вообще не смотрит в лицо реальности. Он вообще не действует рука об руку со своими собратьями. Он просто что-то делает, так что создаётся видимость этого.

Little kids are always at this and they generally get cuffed for lying. They understand so little of what reality is that they think it is perfectly permissible to create realities all the time.

И вот критерий, на основе которого можно судить о таком человеке (и когда вы начнёте работать с такими людьми, вы будете всё больше и больше ценить этот критерий по достоинству): может ли он, к примеру... что ж, если он может общаться на какую-то тему ясно, чётко, понятно и так далее, это удовлетворительно... это всего лишь удовлетворительно. Но давайте посмотрим, сколько есть тем, на которые он может общаться, и выясним, действительно ли он общается на эти темы, или он просто болтает? Говорит ли он действительно что-то здравое или он республиканец? [Смех.] Смотрит он на реальность своего окружения или нет? Вот каков критерий доступности.

I wish I had some of that imagination left from my youth. You can sure write fiction once you have the data. The only trouble is that the more data you get, the less you do it.

Так что же мы подразумеваем под доступностью? Вот что: течёт ли поток более-менее непрерывно по силовым линиям между индивидуумом и его окружением и между окружением и индивидуумом? Вот мерило доступности. Способен ли он на тёплые чувства? Может ли он общаться с различными вещами и могут ли различные вещи общаться с ним? Видит ли он реальность в различных ситуациях? Может ли он сам создавать реальность? Между прочим, одна из важнейших функций человека - создание реальностей.

These are the tests. And I place in your hands, right here, an intelligence test and a measure of rationale which you can use without paper or pencil or anything else. If you understand this you can talk to a person for a short time and you will be able to get a fair measure of his accessibility.

Маленькие дети всегда занимаются этим и обычно получают шлепки и затрещины якобы за враньё. У них так мало понимания того, что такое реальность, что они считают совершенно допустимым постоянно создавать реальности.

When you start to put him into Dianetics you will start to measure his accessibility more closely, because you are now testing his ability to communicate with his past, his affinity with himself and his sense of reality about his own past. And you are measuring those things directly, so you will know more about his accessibility. Just because a person will lie down on the couch and close his eyes and go back down the track is no reason that this person is accessible. He may be standing completely outside of himself. He may not really be in contact with any part of his past, or he may be in contact with a past that never existed. It’s fortunate if you can at least get him to lie down and go back down the track, because then you can do something about it. The cases you are worried about are the cases that won’t lie down and go back down the track. So that is your measure of accessibility at its optimum; less optimally, will this person answer questions?

Хотел бы я, чтобы у меня осталась частица такого воображения. Ого! Бог ты мой, вы, несомненно, можете писать художественные произведения, когда у вас есть данные. Беда лишь в том, что чем больше у вас данных, тем меньше вы пишете.

That may sound ridiculous to you as a gain — will he answer questions? Regardless of whether the answer is rational or not, will he just answer them? But I can see somebody walking down the cells of an institution and at about the fifteenth or twentieth cell saying “This person is all right, he can answer questions,” and feeling very relieved that he had found somebody who was practically sane in relationship to his environment.

Так вот, это критерии, которыми вы пользуетесь. И можно сказать, я прямо сейчас дал вам критерий интеллекта и мерило рациональности, которые вы можете использовать без помощи карандаша и бумаги или чего-то подобного. Если вы это понимаете, вы можете немного поговорить с человеком и достаточно точно определить его доступность, вообще не прибегая к дианетическому одитингу.

Will he answer questions? If you can get a person to do so, you can start to regain attention units. You can get his attention on you, and the second you do that you can build up his affinity with you by getting him to agree with you. Remember that these points are very closely related. Understand that in processing you should get a person to agree with you. For instance, if you can only get him to agree to the fact that there is a day, not even if it’s a good day or a bad day, that its just a day, and he says yes, you have already punched up his reality, his communication and his affinity, right there. So you get him to agree with you and you agree with him.

Когда вы начинаете проводить ему дианетический одитинг, вы измеряете его доступность более тщательно, поскольку теперь вы проверяете его способность общаться со своим прошлым, его аффинити к себе, его чувство реальности в отношении собственного прошлого, и вы измеряете всё это непосредственно. И таким образом вы больше узнаёте о его доступности. Одно лишь то, что человек согласился лечь на кушетку, закрыть глаза и отправиться назад по траку, ещё не говорит о том, что он доступен. Человек может находиться далеко за пределами собственного вэйланса... полностью. Он может на самом деле не быть в контакте ни с чем из своего прошлого, он может быть в контакте с прошлым, которого никогда не было, - возможно всё, что угодно. Но вам повезло, если вы по крайней мере можете уложить его на кушетку и отправить назад по траку, поскольку вы можете сделать что-то с этим. Кейсы, по поводу которых вы беспокоитесь, - это те кейсы, которые не станут ложиться и отправляться назад по траку. Так что оптимальный критерий доступности, в общем-то, сводится к этому. И он становится несколько менее оптимальным, когда мы задумываемся: будет ли этот человек отвечать на вопросы?

Some very adventurous and quite brilliant psychiatrists in the past have sometimes gotten into super agreement with psychotics by imitating them. The psychotic picks up a chair and he smashes it against the wall, so the psychiatrist picks up a chair and he smashes it against the wall. What is agreement but mimicry? And so the psychotic goes into affinity with the psychiatrist. After that they can talk. They just built up an agreement, which immediately built up communication and affinity.

Сейчас это может показаться вам смехотворным достижением, но будет ли он отвечать на вопросы? Неважно, рациональны его ответы или нет, будет ли он вообще отвечать? Возможно, вы думаете, что это нечто смехотворное, но я могу себе представить, как кто-нибудь из вас пройдёт по палатам психбольницы и где-нибудь в районе пятнадцатой или двадцатой палаты скажет: «С этим парнем всё в порядке: он может отвечать на вопросы!» - и почувствует огромное облегчение от того, что обнаружил кого-то, кто почти что душевно здоров по сравнению со своим окружением.

When you are talking to a relatively inaccessible person, you are talking at him. So, if you can get his attention just long enough to get him to agree with you, find some points in the conversation on which he will agree and stress those points, and then agree with his points even though they seem a bit irrational to you — ”pick an agreement” with him, in other words — you will get the whole stack of triangles marching up the line. That’s one of the best ways to begin.

Так будет ли ваш преклир отвечать на вопросы? Если вы можете добиться, чтобы он отвечал на вопросы, вы можете начать возвращать единицы внимания. Вы можете привлечь к себе его внимание, а как только это произойдёт, вы сможете немного повысить его аффинити к вам, и вы делаете это, добиваясь, чтобы он согласился с вами.

You can conduct a few experiments on this. If you, for instance, stepped into a padded cell with a psychotic (meaning the extreme inaccessible case) every day at about ten o’clock and did what he did just for a moment, just made the same motion that he made and then walked out again, and you did this for a while, I think you would find yourself eventually getting up to a point where, when you said what he said, you could interject something with which he would agree. And if he demanded something of you, you would agree on that and demand back and forth. If you kept on doing this you would eventually get into communication with this person and he would probably sit down on the edge of his bunk and have a long conversation with you. He might not talk to anybody else, because you have just built up one person as a reality to him. But you could pick it all the way up the line. If you can get one person to be real with him, then you can get other people to be real with him, and finally what you are really trying to do is to get him out into the world where all is real.

Вы должны понимать это, проводя процессинг: вам нужно добиться, чтобы этот человек согласился с вами. Ей-богу, если бы вы могли просто заставить его согласиться с тем, что сейчас день, - даже не с тем, что это хороший или плохой день, а просто день, - и он ответил бы «да», вы бы уже повысили его реальность, его общение и его аффинити - прямо тут же. Так что вы добиваетесь, чтобы он согласился с вами, и вы соглашаетесь с ним.

We are dealing with a spectrum, then, that has to do with just these things. Any time you can pick up one point of the triangle and increase it just a hair, you have picked up each of the other points and so you have brought about accessibility.

И иногда в прошлом некоторые блестящие психиатры, очень смелые, склонные к новаторским методам, достигали суперсогласия с психотиками, копируя их. Психотик берёт стул и разбивает его о стену. И психиатр берёт стул и разбивает его о стену. Что такое согласие, как не подражание? И поэтому у психотика тут же возникает аффинити к психиатру. После чего они могут разговаривать. Понимаете? Психиатр просто поднял уровень согласия, что немедленно привело к подъёму уровня общения и к подъёму уровня аффинити.

The whole problem of inaccessibility is the problem of a person being low on the tone scale reactively. What you want to do is pick up the points of this problem — pick an agreement with him. To hammer him and force him will not work. This person is usually just sodden with circuitry, and someone has been highly dominant in his vicinity.

Поэтому, когда вы разговариваете с недоступным человеком - относительно недоступным... вы говорите ему что-то... если вы можете привлечь его внимание достаточно надолго, чтобы он согласился с вами, найдите в вашей беседе какие-то моменты, с которыми он может согласиться, и подчеркните эти моменты, а затем согласитесь с ними, даже если они кажутся вам чуточку нерациональными. Иными словами, спровоцируйте согласие. И вся пирамида из треугольников начнёт расти вверх. Это один из лучших способов начать, если вы вообще можете начать таким образом работу с кем-то.

So the first point on Standard Procedure is accessibility: How do you increase this accessibility and how accessible should a person be to run engrams? Pay very particular attention to this. You should understand how inaccessible cases really are. Understand that it is a gain if you can get this person to answer a question. If he can answer a question and remember something about his own past, that is a pretty big step. If you can get him to actually contact pleasure with his eyes closed, or contact anything with his eyes closed, that is a big gain there. Now, if you can get him to move down the track and contact his past, that is a big gain. But don’t think that the person is accessible yet, until he can run an engram with all twenty-six perceptics, in valence. At that moment he is accessible. There are few people who are!

Так вот, вы можете провести с этим несколько экспериментов. Это иногда стоит сделать, особенно с психотиками, то есть с чрезвычайно недоступными кейсами - реальность на нуле и всё остальное на нуле, насколько вы можете судить. Это интересно. Если бы вы каждый день, скажем, в десять часов заходили к психотику в палату, обитую матрацами, и делали то же, что и он, буквально какое-то мгновение... просто совершали бы то же движение, что и он, и выходили из палаты, если бы вы просто делали это в течение какого-то времени, я думаю, вы в конце концов добились бы того, что, когда вы говорите что-то, что говорит он, вы могли бы вставить что-то, с чем он мог бы согласиться. Если он требует чего-то от вас, вы соглашаетесь с этим и сами выдвигаете ему свои требования и так далее. Если бы вы продолжали в таком духе, вы в конце концов вступили бы в общение с этим человеком, и он, вероятно, сел бы на край своей койки, и между вами завязалась бы продолжительная беседа. Он может больше ни с кем не разговаривать, поскольку вы сделали лишь одного человека реальным для него, однако вы будете постоянно повышать этот уровень. Если вы можете сделать одного человека реальным для него, значит, вы сможете сделать и других людей реальными для него. И наконец... то, что вы в действительности пытаетесь сделать, - это извлечь его оттуда в мир, где всё реально.

Now, the problem we are going into here is the problem of the “normal” person.

Вы можете взять любую точку треугольника и поднять её хотя бы на волосок - и вы поднимете все остальные точки. И так вы добьётесь доступности.

On the Standard Procedure Chart it says, “For Accessible Cases.” I never wrote that on there, by the way. Actually, no threshold of accessibility had been considered at the time that was written. What is the threshold of accessibility? It is when the person is accessible to run engrams with all twenty-six perception in his own valence, and doing fine. Of course, he could not run them with twenty-six perceptics out of valence. So when he can run the engrams in that fashion, then he is accessible for running engrams.

Проблема недоступности - это не более и не менее как проблема, вызванная тем, что человек реактивно находится низко на Шкале тонов. Вот и вся проблема. Поэтому то, что вам нужно, - это поднимать различные моменты, связанные с этой проблемой, отыскивать точки согласия с этим человеком.

Earlier than that, he is accessible for repairing breaks on communication, affinity and reality. Earlier than that, he is accessible for being talked to. Earlier than that he is accessible for being looked at. Now, you wouldn’t consider that that had anything to do with accessibility, offhand, would you? It is awfully hard to audit somebody who is running so fast you can’t catch him!

Теперь вы видите, как эта проблема вписывается в общую картину. И из того, о чём я говорил вам в последние пару дней, начинает вырисовываться что-то весьма полезное. Момент номер один, связанный со «Стандартной процедурой»: каким образом вы повышаете доступность и насколько доступным должен быть человек, чтобы можно было проходить с ним инграммы? И уделите действительно пристальное внимание вот чему: вы должны понимать, насколько недоступны кейсы на самом деле. Понимаете, если вы добились, чтобы человек ответил на вопрос, - это достижение. Если он может ответить на вопрос и вспомнить что-то о своём прошлом - ого, это весьма большой шаг вперёд. Если вы можете добиться, чтобы он, закрыв глаза, вступил в контакт с каким-то моментом удовольствия или вообще хоть с чем-то, это большое достижение. А если вы можете добиться, чтобы он прошёл вниз по траку и вступил в контакт со своим прошлым, - о, это большое достижение. Но не думайте, что этот человек доступен, пока он не сможет проходить инграмму со всеми двадцатью шестью восприятиями, находясь при этом в собственном вэйлансе. Вот тогда он доступен. Таких людей чертовски мало.

So the problem of accessibility is a problem of degrees. The highest degree is the pianola case, the case that plays itself. A pianola case is able to run engrams with all twenty-six perceptics. You keep patching up and repairing and taking circuitry out of the case until such time as it will do that, and then you run engrams — unless you actually can get charge off the case. But again, you are really dealing in terms of accessibility to run engrams.

И это проблема, с которой мы сейчас сталкиваемся, - проблема нормального человека. Знаете, «нормального». [Смех.] Да.

You sometimes have to run engrams with the person out of valence, more or less, because they are pretty jammed up and so on, but it is not a good thing to do. You can get tension off the line by doing that and regain a few attention units, but this will not fix up that case.

Так вот, в начале описания «Стандартной процедуры» говорится: «Для доступных кейсов». На самом деле в то время, когда это было написано, я не задумывался о каком-либо пороговом уровне. Я, кстати, так и не написал там об этом. Я не задумывался о каком-либо пороговом уровне. Каков порог доступности? Так вот, порог доступности именно такой, как я вам только что сказал. Вы могли бы сказать, что вот этот человек доступен для прохождения инграмм. Доступен для прохождения инграмм, но когда он может проходить их со всеми двадцатью шестью восприятиями, находясь в своём собственном вэйлансе, - дела у него идут просто замечательно. Конечно, он не смог бы проходить их с двадцатью шестью восприятиями, находясь вне вэйланса. Поэтому, когда он может проходить инграммы таким образом, это значит, что он доступен для прохождения инграмм. До того, как он станет способен на это, он доступен для устранения разрывов общения, аффинити и реальности. До этого он доступен для того, чтобы с ним беседовать. До этого он доступен для того, чтобы на него смотреть. Вам не сразу пришло бы в голову, что это имеет какое-то отношение к доступности, не так ли? Ужасно трудно одитировать кого-то, кто бежит так быстро, что его не поймаешь. Так что, говоря о доступности, мы говорим о её различных степенях. Но позвольте мне сказать вам, какова последняя степень. Это кейс-пианола... кейс, который, так сказать, играет сам по себе. Вот что значит «кейс-пианола»: способен проходить инграммы со всеми двадцатью шестью восприятиями.

When you start to take circuitry out of the case, for instance, you will very often run engrams with high line charge, very intense, with the preclear out of valence. You will run the charge off these things. You will try to get him into his own valence and to get him back down the track to the earliest time this circuitry appeared. But don’t think you are really running engrams off this case to the degree and magnitude that you should. You do not start an erasure on this case when it is doing that; that is just the beginning.

И вот вы продолжаете подлатывать кейс, восстанавливать его и убирать из кейса контуры до тех пор, пока он не сможет делать это; и затем вы проходите инграммы, если у вас нет возможности действительно убирать заряд из кейса. Опять-таки, вы в действительности имеете дело с проблемой доступности для прохождения инграмм. Однако иногда может случиться так, что вам придётся проходить инграммы с человеком вне вэйланса, поскольку они у него довольно сильно нагромождены и так далее. Но это не очень хорошо. Вы можете снять напряжение. Вы можете вернуть немного единиц внимания и так далее, но вы не приведёте в порядок этот кейс. Когда вы начнёте, к примеру, убирать контуры из кейса, вы очень часто будете проходить инграммы с сильным линейным зарядом... очень интенсивным, причём преклир будет вне вэйланса. Вы будете снимать заряд со всего этого. Вы попытаетесь вернуть преклира в собственный вэйланс. Попробуйте вернуть его назад по траку в самый ранний момент, когда появились эти контуры. Попробуйте проделать всё это. Не думайте, что вы в самом деле стираете инграммы из кейса в той степени, в которой вы должны это делать. Вы не начинаете стирать инграммы из кейса, когда с ним это происходит... это только начало.

Take an auditor, for instance, who goes down into the basic area and starts to run out engrams in a routine fashion on a person who is consistently and continually out of valence, whose sense of reality is very poor, whose affinity is very bad, and who, as he is running them, gets some kind of a vague impression that something might be happening but he isn’t quite sure, and so forth. The auditor who will go along and run that case that way is going to be a very confused auditor before long because he is going to find that the darned engrams seem to reappear. Of course they never went anyplace. He is going to find that the person’s valences are all messed up. He is going to start getting unconsciousness.

К примеру, если кто-то отправляет преклира в бэйсик-район и начинает обычным порядком стирать инграммы, а этот преклир постоянно и неизменно находится вне вэйланса, у него очень плохое чувство реальности, очень низкое аффинити, и он проходит эти инграммы более или менее... у него появляется какое-то смутное ощущение, что вроде бы что-то происходит, но он не вполне уверен, и так далее. И одитор, который будет продолжать одитировать кейс в таком духе, немного спустя окажется совершенно озадачен... он будет совершенно сбит с толку, потому что обнаружит, что чёртовы инграммы появляются снова. Они, конечно, никуда и не девались. Он обнаружит, что вэйлансы этого человека полностью перепутались. Он начнёт получать бессознательность. Между прочим, после того как человека поодитируют так достаточно долго, бессознательность начнёт выходить на каждом моменте прошлого. То есть вы отправляете его во вчера, когда он полностью бодрствовал, проводите его через какой-то момент вчера - и начинает выходить бессознательность. Почему? Потому что вы рестимулировали в этом кейсе бессознательность до такой степени, что он просто загружен ею. И она выходит на чём угодно.

After a person has been run that way long enough, unconsciousness will start to come off on every moment of the past. In other words, if you send him to yesterday, when he was wide awake, and run him through a moment of yesterday, unconsciousness will start to come off because unconsciousness has been restimulated on this case to such a degree that it is just loaded with it. It just comes off anyplace. It is an interesting thing.

Это интересно. Но это был бы чрезвычайно плохой одитинг. Это означает, что одитор 10 попытался объявить кейс пианолой и одитировать его как пианолу задолго, задолго до того, как это можно было делать. Он прекратил убирать из кейса болезненные эмоции, обесценивания общения и разрывы реальности. Он прекратил этим заниматься задолго до того, как должен был. Он просто послал всё это дело к чёрту и заявил: «Ну, нет нужды гоняться за всем этим; нет нужды убирать какие-то контуры из кейса, нет нужды... мы будем просто проходить инграммы». И если вы так поступите, то обнаружите, что нечто похожее на файл-клерк сотрудничает с вами, и соматическая лента сотрудничает с вами, и вы можете передвигать человека по траку, и вы, может быть, в состоянии добиться, чтобы он проходил что-то вне вэйланса. Очень, очень плохое чувство реальности. Очень, очень плохое общение с собственными инграммами. Вы продолжаете одитировать этот кейс и обнаруживаете, что инграммы... я повторюсь... появляются снова. Конечно, они никуда и не исчезали. И с кейсом будут происходить всевозможные странные вещи. И когда такое случается, это просто означает, что одитор объявил кейс доступным задолго до того, как он стал таким.

But that would be thoroughly bad auditing. It means that the auditor has attempted to pronounce a case pianola and run it long before he should have. He has abandoned the job of taking off painful emotion, communication invalidation’s and reality breaks. He has abandoned this job long before he should have. He has just kicked all that out and said, “Well, there’s no reason to go after these things; there’s no reason to get any circuits off the case. We’ll just run engrams.” He will find out that something somewhat like a file clerk will work with him and the somatic strip will work with him, and he can get the guy to move on the track and to run out a valence, maybe, in spite of a very, very low sense of reality and very, very poor communication with his own engrams. But the auditor will find these engrams reappearing. Of course, they never disappeared. And he will find all sorts of strange things happening to this case. When that is occurring it means simply that the auditor pronounced the case accessible long before it was.

Итак, вот что мы подразумеваем под доступностью, и вот что мы пытаемся сделать. Это ваш первый шаг, ваш первый основной шаг: определить доступность кейса, восстановить доступность и поднять её на тот уровень, когда кейс будет в состоянии проходить инграммы... инграммы физической боли в бэйсик-районе со всеми двадцатью шестью восприятиями. И вы продолжаете работать с кейсом до тех пор, пока он не сможет это делать. И вы не делаете с кейсом ничего, что помешает ему делать это. Не успеете вы оглянуться, как кейс будет прекрасно одитироваться. Такова «Стандартная процедура».

Now that is what is meant by accessibility and that is what we are trying to attempt. There is your first major step: determining the accessibility of the case, and repairing the accessibility and increasing the accessibility up to a point where it can run engrams — physical pain engrams in the basic area with all twenty-six perceptics. You keep working at this case until you can do it, and you do not do anything to this case which keeps the case from doing it. And the first thing you know, your case will be running fine. This is Standard Procedure.

Так вот, мы рассмотрим всё это подробно. Сегодня мне нужно сделать для вас довольно широкий обзор, чтобы охватить эту проблему - проблему доступности, - показать вам, как подлатать и собрать воедино аффинити, способности к общению и представления о реальности у индивидуума. Средства, позволяющие делать это, мы рассмотрим позднее. Но я обращаю ваше внимание на то, что это необходимо сделать и что вы должны убрать из кейса контуры. И вам нужно вернуть человека в его собственный вэйланс. Иногда вам придётся работать с кейсом очень, очень долго.

So that is a wide look at this problem of accessibility. We have looked at how to patch up and put together the affinities, the communication abilities and the reality conceptions of the individual. I point out here that these things have to be done, and you have to get out the circuits and get the person in his own valence. Sometimes you have to work with a case a long, long while.

Так вот, я на самом деле не стал бы называть кейс открытым, пока он не может проходить инграммы в бэйсик-районе со всеми двадцатью шестью восприятиями. Вот такой кейс я бы назвал открытым. А не такой: «Ну, мы можем добиться, чтобы этот парень перемещался по траку; у него открытый кейс». Не такой: «Мы можем проходить инграммы совершенно вне вэйланса». И не такой: «Мы можем получить некую разрядку горя или что-то такое у этого человека. Он, конечно, плачет мамиными слезами, но по крайней мере он плачет». Это не открытый кейс.

I wouldn’t really call a case open until it would run an engram in the basic area with all twenty-six perceptics on. That case I would call open. As for the preclear whom we can just get to move on the track, his case is not open. Nor is it open if we can run an engram way out of valence; nor if we can just run some kind of a grief discharge or something on this person — ”He’s crying his mother’s tears, of course, but he’s at least crying.” No, those would not be open cases.

На самом деле вы можете называть кейс открытым, когда выполняются два условия. Когда значительная часть горя убрана из кейса, вы могли бы сказать: «Что ж, кейс открыт». Или когда вы убрали центральную инграмму горя из кейса, да, вы можете сказать, что кейс открыт. Или когда кейс проходит инграммы в бэйсик-районе со всеми двадцатью шестью восприятиями. Тогда кейс действительно открыт, поскольку это сразу же говорит о том, что вы, должно быть, убрали из него какое-то горе, и это сразу же говорит о том, что вы, должно быть, восстановили векторы общения, аффинити и реальности.

The case is open under two conditions. The first is when a major portion of the grief is off the case or when you have got the central grief engram off the case. The second is when the case can run basic area engrams with all twenty-six perceptics on. Then the case is really open, because it says immediately that you must have gotten some grief off it, and it says immediately that you must have repaired these vectors of communication, affinity and reality.

Понимаете? Итак, вот насколько далеко мы продвинулись в рассмотрении «Стандартной процедуры». И я оставляю вас... тех, кто провёл очень много одитинга... оставляю вас поразмыслить о своих грехах!

Спасибо.