You want some data?

Audience: Yes.

Спасибо.

Want a chart, too?

Сегодня вечером у нас будет групповой процессинг. А прямо сейчас я хотел бы поговорить с вами ещё немного, если хотите.

Audience: Yes.

Здесь в «Дианетике 55!» у нас очень много данных, которые представлены в сжатом виде... в сильно сжатом виде - в самом деле. Однако, по сути в ней главным образом говорится о двух вещах: в ней с одной стороны говорится о существовании единицы, производящей энергию, - о том, что мы называем жизнью. И с другой стороны в ней рассматривается такое в высшей степени механистическое понятие, как треугольник АРО.

Female voice: We want anything you'll give us. (laughter)

Мы здесь смотрим на две вещи. Мы смотрим на производство пространства, энергии, материи, времени; а с другой стороны, мы смотрим на штуку, которая всё это производит. А это тот ещё трюк. Я не знаю, к чему всё это нас приводит... в самом деле не знаю, поскольку кроме этого больше ничего нет.

This lecture is on the subject of communication, which has to do with the text in Dianetics 1955! and which clarifies something we have known about for a very, very long time — the ARC triangle.

Мы имеем дело одновременно и с качеством и с количеством. И люди, занимающиеся изучением существования, допускали серьёзную ошибку или попадали в неприятности только в одном случае: когда они путали качество и количество. В физической вселенной могут существовать вещи, которые обладают и качеством и количеством. Мы видим машину. Это такое-то количество материи, которая занимает такое-то количество пространства и обладает определённым качеством, известным как машина. Понимаете? Так что тут присутствует и качество, и количество.

Now, you know about that ARC triangle: affinity, reality and communication. This triangle was first conceived in July of 1950.

Так что это форма. У нас есть форма и у нас тут кое-что есть, ну, предположим вот этот предмет мебели, и он имеет какое-то количество пространства, какое-то количество материала, и он занимает определённое количество времени (измеряемое), и он обладает качеством - он является предметом мебели. И именно вы и я приписываем ему качество. И именно вы и я вложили в него количество. Мы сделали так, что он теперь обладает количеством. Но это сделали вы, и вы делали это на протяжении весьма продолжительного периода времени. Поэтому единственное, что вам теперь нужно делать, это приписывать ему качества.

I was being audited at the time and I all of a sudden said, "There's an awful lot to do between affinity and reality — and a — terrific amount." I sat up and went back into session again and I said, "Communication has a lot to do with affinity and reality."

И мы находим, в чём состоит основная разница между жизнью в её чистом состоянии, так сказать, и жизнью в её механическом состоянии. Жизнь - ещё до того как она произвела что-то или когда она уже прекратила производить что-то - жизнь полностью находится в состоянии качества. Она представляет собой только качество. Понимаете, она обладает способностями. Её способности не измеряются количеством - у неё просто есть способности. Она не обладает количеством времени, она обладает способностью создавать время и чувствовать время, но она не обладает количеством времени.

Well, we walked around with this one for days. I tried to find some other factor that probably fitted in here. Affinity, reality and communication went together, and there must be something else went in there, but there wasn't anything that's gone in there. There's just that triangle. And here, four years later: affinity, reality and communication — still the triangle.

Когда к вам подходит человек и говорит: «(Уф, уф.) У меня просто ни на что не хватает времени. (Уф.) Я просто не знаю, где мне взять время, чтобы сделать это. (Уф, уф.)». Он является объектом. И он не очень-то жив. Ведь этот человек обладает потенциалом, - качеством, - он может создавать время. И когда он думает, что у него есть лишь какое-то количество времени, которое он может занимать, это всё равно, как если бы завод Флейшмана по производству дрожжей чувствовал бы себя плохо от того, что он не дрожжевой пирожок.

Now, that triangle is a very, very simple triangle. A very basic statement of it is that — have you ever tried to communicate with somebody for whom you felt no affinity at all? And have you ever tried to communicate with somebody with whom you had no agreement of any kind whatsoever? And have you ever tried to reach an agreement with anybody you couldn't communicate with? And have you ever tried to communicate with anybody who didn't feel any affinity for anything?

Так вот, таким образом, мы здесь имеем дело с чем-то, что обладает умениями, способностями, качеством, но совершенно не обладает никаким количеством. И человеку, который ориентирован исключительно на количество, который смотрит на всё только с точки зрения денег, с точки зрения такого-то количества долларов, - такому человеку было бы странно слышать эти слова. Деньги - это свершившийся факт, это не что-то, что вы можете делать, создавать или чем вы можете обладать в большем количестве. Деньги - это лишь столько-то, понимаете? Вот каким будет его представление о защищённости: «Сколько денег у меня на счету?» Такова его идея о защищённости. Это ужасно жалкая идея о защищённости.

Well, it's sort of obvious, isn't it, that these three factors must be present for interpersonal relations to occur. Well, if this is the case, then a great deal about life is probably contained in this triangle.

Я скажу вам, насколько велика его защищённость. Его защищённость зависит от его способности создавать богатство. Стоит ему только потерять свою способность создавать богатство, даже если он скопил большое количество денег, даже если повсюду валяется большое количество денег, он, скорее всего, почувствует себя нищим.

Now, I never came out flat-footed and said one corner of this triangle was more important than another, until now. The most important corner of the triangle has been isolated and understood much better, and that corner is communication.

Так вот, бывает так, что у человека на счету в банке лежит миллион долларов и несмотря на это он нищий. В ветхих домах, где повсюду валяются газеты и всякий хлам, нередко находят мёртвых людей, которые умерли из-за того, что не ели в течение трёх-четырёх недель, хотя в жестянке на полочке у них лежала сотня тысяч долларов. Понимаете? Значит, такой человек... его защищённость и продолжительность его жизни на самом деле не зависели от сотни тысяч долларов.

And communication is so, so superior to reality and agreement, and is so superior to affinity, that by communication alone, reality and affinity occur — fascinating. By communication alone, reality and affinity or some degree of, occur.

Что ж, давайте посмотрим на это с самой... так сказать, практической точки зрения и мы скажем: «Что ж, вам, конечно, легко говорить, но было бы очень здорово, если бы прямо в эту минуту у меня в кармане лежала пара тысяч баксов».

And by affinity alone, nothing happens. And by reality or agreement alone, nothing happens.

Что ж, а почему их у вас нет? Да потому, что вы можете думать: «Было бы ужасно здорово иметь», и одновременно с этим говорить: «Я не имею», и одновременно с этим говорить: «Меня от этих двух тысяч баксов до некоторой степени отделяет какой- то барьер».

Now, as an example of the nothingness which occurs when you only have reality, let us take the fate of a contract. The contract is the basis of a social agreement. It is the social agreement, you see, expressed in relatively solid form. And it's expressed in solid form in the hope that it will continue along the time track and continue to be a communication. And that is why a contract is so expressed. But if this is the case, and if agreement all by itself could stand or were very important, then we'd never have a court of law The contract is there, it's signed, and then communication between the two parties cease — ceases, and they go out of agreement. And the fate of a contract is almost always litigation. Because a contract is an effort to maintain an agreement without further communication. And it won't work. And so we have courts.

Так вот, если вы подумаете над этим, вы осознаете, что деньги - это единицы внимания общества. Вот, пожалуй, и всё, что они собой представляют. Общество разбрасывает эти единицы внимания вокруг и проделывает поразительную, восхитительную вещь, фантастический фокус, который в действительности состоит в том, что оно берёт кусочки бумаги... не серебро и уж точно не золото (их хотелось бы иметь всем, так что серебряные и золотые монеты больше не выпускают)... общество берёт эти кусочки бумаги, и оно в самом деле может их конвертировать. Вы берёте целую пачку этих кусочков бумаги, понимаете, вы - бац, и вот у вас уже автомобиль. Это в некотором роде волшебство, и это волшебство настолько волшебное, что люди становятся преступниками и приобретают автомобили, не делая с деньгами дзинъ. Это называется преступностью.

The court is a necessary communication terminal when a contract has been signed too long. And the inevitable fate of any agreement where communication becomes absent is to cease, quit and go out of existence.

Но на очень высоком уровне... с нашей нынешней точки зрения, на невероятно высоком уровне индивидуум, теоретически, мог бы быть достаточно способным, чтобы, не делая с деньгами дзинъ, просто сказать: «Автомобиль... вжик». И вот у него автомобиль. Понимаете, это невероятная высота.

And where you have two contracting parties, the first thing they start complaining about is communication. They've contracted about this and that, and you'll find inevitably that the next thing they start arguing about is the fact that they're out of communication on something.

Однако, введя во все операции промежуточную точку под названием деньги, группа получила возможность контролировать членов группы, выдавая им лишь определённое количество денег, которые превращаются - вумп - в автомобили и еду.

Contract: the one party is out of communication with the account books of the other party. And he wants to get into communication with these account books to find out how much he's being gypped. Or they want to get into communication to modify the contract. Or somebody wants to get out of communication so he won't have to follow the contract.

Таким образом, вводя эту промежуточную точку, вы тем самым устанавливаете барьер; барьер на пути к приобретению, барьер на пути к обладанию. Это неплохой барьер. Вы когда-нибудь играли в старую, старую игру под названием «Монополия»? Это невероятная игра. Люди сидят ночь напролёт и меняют все эти маленькие домики и маленькие кусочки бумаги, будто они не занимались этим весь день. Это была не игра, это была драматизация.

Now, let's take citizenship and the criminal. Citizenship is a contract no matter how the state likes to look upon it. Citizenship is a contract entered a — R into — between the individual and the group. And this individual declares himself to be a party to a contract known as citizenship.

Что ж, тут мы имеем дело... значит, тут мы имеем дело с игрой под названием

And when he's no longer willing to carry forward his part of the contract, all he can think of is to get out of communication with the group — the criminal. All that a criminality is, you might say, is the abrogation of the contract of citizenship.

«Деньги». И эта игра представляет собой что-то вроде этого: две единицы жизни или больше... поймите это... чтобы была игра, необходимы две единицы жизни или больше. Если вы играете в игру, когда у вас меньше двух единиц жизни, игра превращается в застрявший поток. И игра полностью отсутствует, если поблизости нет ни одной единицы жизни. Однако мы даём игре следующее определение: это деятельность, которой занимаются две единицы жизни или больше. И это... мы просто быстренько даём ей определение, грубое определение; вы могли бы сказать, что это и есть игра. Хорошо.

And if the group goes into communication again with the criminal, we discover he becomes less criminal. But when a group goes out of communication with an individual, we get the individual going into a criminality.

Так вот, чтобы у этих двух единиц жизни (или больше) была игра, им потребуется какое-то количество барьеров. Первый барьер - это пространство. Хотя единицы жизни могут одновременно занимать в точности одно и то же пространство. И они могут, понимаете, занимать одно и то же пространство и всё же общаться. Идеальное общение - это не отсутствие общения; отсутствие общения - это уже смерть. Идеальное общение - это полное общение. И идеальное общение возможно в том случае, если вы занимаете в точности одно и то же пространство с кем-то другим. Но если вы находитесь с кем-то в полном общении, у вас нет игры.

Whether or not that criminality is that of a Hitler, or Greek tyrant — when the individual is pulled away from by the group, when communication is broken between the individual and the group — that individual goes out of communication with the group. And thus we get the queer acts and the strange things done by the leaders of people. They go out of communication with the group.

Поэтому первый шаг в любой игре состоит в следующем: Джо и Билл занимают одно положение в пространстве и находятся в хорошем общении и хорошем аффинити, и все счастливы и веселы, они находятся в хорошем согласии и всё прекрасно. Теперь они собираются поиграть в игру.

Marie Antoinette rides along in her carriage and says, "You say, 'They're short on bread.' Well, let them eat cake." Then somebody comes along and cuts off some heads.

Что ж, Билл говорит Джо или Джо говорит Биллу: «Эй ты. Становись там. Я стану здесь. И между нами будет вот столько пространства. И потом я скажу: “Как ты?” - а ты ответишь: “У меня всё хорошо”. И я кивну. А потом ты скажешь: “А как ты?”, - и я отвечу: “У меня всё хорошо”. И тогда ты кивнёшь. Хорошо? Ну, давай».

It could be said that the effort of a society to handle criminality by imprisonment is simply a dramatization of keeping the individual out of communication with the group.

И цикл начинается. Имеет место общение. Таким образом, первая точка входа в механику - это общение. Но ведь это игра. До тех пор пока игра будет продолжаться, до тех пор пока вы будете занимать вселенную, созданную для игры или созданную играми, до тех пор пока вы будете живы, до тех пор пока вы будете частью этой игры в любом виде, вам придётся продолжать общение. Почему? Да потому, что когда вы общаетесь, вы продолжаете действие и жизнь. И когда вы прекращаете общаться, вы умираете и выходите из игры.

And the jailing of the criminal will never resolve anything. And the insistence of the group that it remain out of communication with a leader or a military conqueror will never resolve that person's aims and goals or make them more real to the group.

Однако, чтобы создать более сложную игру, общение разрывают или прерывают. И в итоге получается намного более сложная игра (как известно любому руководителю программы, чью передачу только что урезали наполовину, чтобы сообщить: «Сводка новостей - Президент Эйзенхауэр только что чихнул»). Понимаете, такого рода прерывание... это создаёт игру. Потом он приходит и говорит:

It's a fascinating fact that where communication ceases, reality and affinity cease. This is so much the case, that if you at this moment were to go off and leave your body utterly and completely, cutting all lines on all dynamics, considering the body was your only communication media, you probably wouldn't have any memory at all of what you'd been doing or how you'd been doing it, or who you know. Why?

• Зачем врываться и прерывать мою передачу таким образом?

You depended upon a certain thing to be a communication media and this is no longer the media, and so the reality and the affinity cease, and when you say reality and affinity, you say memory.

И парень отвечает:

Memory is the effort to communicate with the past. And memory is a very, very frail thing because when the past is no longer there, when there's nothing there to communicate with at all, and while the individual still believes that he has to have something in order to communicate with something, we get a difficulty. We also get the facsimile.

• Ну, нам пришлось, это важная сводка новостей для общественности.

An individual's effort to communicate with his own past is the facsimile, the engram. The individual's effort to break communication with the past reverses reality and affinity. And an individual is as bad off as he is attempting to break communication with the past.

На что руководитель программы говорит:

Hence, Freud's fixation upon the past; hence, the fixation of many philosophers upon the past, and so on. Their effort is to get into communication with the past in the belief that if you could permit somebody to get into communication with the past or if he would permit himself to get into communication with the past, he would get in far better condition. He'd be more able.

• Ну, тебе не следовало этого делать.

This effort to communicate with the past rather leaves out of existence the present. And people can become so frantic and so fixated on the idea of communicating with the past, that they'll leave the present entirely disregarded. And so they will go back into time. By doing what?

И они: «Гав-гав-гав-гав-гав» - друге другом.

They made a facsimile of something, knowing they wouldn't have it the next moment, and now they say this facsimile, this image picture, this memory picture, is the thing. And if it is the thing, then they believe, when it goes into restimulation later, that they are in the past.

• Кто тут вообще руководитель программы?

They are not in the past. They are wrapped up in a picture or terminal of the past. Hence, we have an old man's fixation upon youth. He's trying to pick up those terminals in the past. He hopes there are some there. People make these facsimiles just to have a terminal in the past. They want something to communicate with.

Well, if this is the case, then it must be that there's a scarcity of some-thing in the present to communicate with. Well, if you don't think that wall is there, of course you have a scarcity of something in the present to communicate with and much more important than that, if you don't think anybody else is alive but yourself, you have nothing to communicate with and so couldn't be anyplace else but into the past.

So where an individual suffers from a lack of interpersonal relations or interpersonal communications, where an individual is no longer free to go out and talk to anybody he meets or to have a lot of people to talk to, he of course has a tendency to believe that this has become so scarce that he has to start making pictures of everything he really contacts. So he contacts Joe, and he makes a picture of Joe.

Later on, in the many hours ensuing, he feels — Joe's gone, you see. Joe is way away. Joe is really gone. He's miles away or blocks away or something. He's no longer communicating with Joe. Therefore, he will take this picture of Joe or just the knowingness memory of what Joe said, you see. And he'll think, 'Well, little old Joe is really right."

Of course, if he's away from Joe a week or two, he'll think, "Old Joe is probably wrong." Get the idea? But he'll get these pictures, and he'll use these pictures as substitutes for actual communication.

Туда-сюда.

In the entire mechanism of the mind, in making and then picking up again facsimiles, image pictures, engrams, is its belief that there is a scarcity of things with which to communicate in the present.

И если они будут продолжать общаться в том же духе довольно долго, что ж, их игра станет довольно терпимой. Это будет своего рода словесная потасовка. Но если они перестанут об этом говорить, они будут злиться друг на друга всё сильнее и сильнее, всё сильнее и сильнее, всё сильнее и сильнее, и один из них уйдёт с работы, и на этом игре придёт конец. Вы понимаете? Что ж, это эволюция игр.

Thus, we find a desert rat in not too good a condition. If he talks at all, it's probably to his burro. I can almost index the sanity of a desert rat by finding out whether or not he has a burro — something to talk to.

Игра разваливается на кусочки, когда вы прекращаете общение, и вы не играете в игру, когда вы не общаетесь хотя бы в некоторой степени. Ведь первый шаг любой игры - это общение.

Now, after a while, an individual starts talking to himself. You wouldn't credit that in the middle of New York City there could be an absence of people with which to communicate — yet there are. I have lived in an apartment house on Riverside Drive and not known the names of the people who lived in the apartments on either side, or the floor above or the floor below. Knew nothing about these people whatsoever — fantastic.

Поэтому можно было бы сказать, что парочка общающихся терминалов - это до некоторой степени барьер. Будьте уверены, это так; они представляют собой пространственный барьер... первый барьер. А затем им необходим временной барьер, им необходимо сделать эту странную и невероятную вещь. Известно ли вам, что каждому из них нужно притвориться, что другой не говорит, чтобы они могли говорить, а потом им нужно притвориться, что теперь ситуация стала обратной? Так мы и получаем время.

We went into communication, though, one day. This was back in the old days when this fellow, Hitler, was yow-yow-yowing and 1.5-ing at the German people and saying, "The German, he is separate from the rest of the world. He is different. He is a superman. He is a superman. He is a superman. He is a superman. He can't go into communication with the rest of Europe. He can't go into communication, so he has to kill everybody." Nice philosophy, but not entirely workable from the standpoint of the other people.

Солнце светит. Оно не светит. Оно светит. Оно не светит. И, конечно же, если вы будете постоянно стоять и ждать, когда же засветит Солнце, а сами вовсе не будете светить, вы застрянете на Земле. Это точно.

So, every afternoon I'd sit down to put in a period of writing — I'd sit down and write on my typewriter, bangety-bang. I was running a big electric, and it had spark gaps that acted something like one of the old spark transmitters. And every time I'd press a key, why, we'd have a large gap occur in there, you know. And the people next door turned me in to the New York light company to trace down this static which was occurring.

Но когда мы рассматриваем игры, мы обнаруживаем, что игра - это, по сути, общение. Что ж, не позволяйте двум командам играть только между собой слишком долго. У них больше не будет игры, поскольку они не будут противниками - они будут друзьями.

And I had been aware sometime previously, fascinatingly aware, of the fact that Hitler was talking around in that building somewhere. You could hear this, "Yow, yow, yow. Mein garbage. Mein herring."And however, when I'd turn on the electric typewriter, of course, that made enough noise to drown out anything, even Hitler.

Такое много раз случалось во время войн. Какая-нибудь изолированная часть... забыли дивизию, понимаете, или полк, или отделение или что-то в этом роде, его оставили где-нибудь на отшибе и там... а враги оставляют там своё отделение, и предполагается, что эти два отделения должны стрелять друг в друга. И они какое-то время стреляют друг в друга, они стреляют друг в друга, они стреляют друг в друга.

So they turned me in, and the next thing I knew, why, the light company was knocking on the door with their cute little radio detector device — a little radio detector device, a little antenna coming out of it — and they says, "Aha!" As soon as they brought it near the typewriter, why, the dial went clang, clang, clang.

А потом кто-нибудь решает немного постирать или что-то в этом роде, и это как бы говорит другим: «Слушайте, мы уже давно не стирали свои вещи». И тогда они берут своё заношенное исподнее и стирают его. И одни идут в этом направлении, а другие в этом.

And I said, 'Well, that's right. I write on this typewriter."

И, боже мой, не успеваете вы и глазом моргнуть, как у какого-нибудь генерала возникает вот такая проблема: он приходит гуда а эти ребята сидят в одной землянке и рассказывают друг другу байки. Кстати говоря, генералам труднее всего примириться именно с этим, - с тем, что солдаты вступают в общение.

And they said, 'Well, you'll have to get a spark suppressor and hook it up to the typewriter so that this won't happen anymore."

Известно ли вам, что во время войны тех, кто вступал в общение с врагом, расстреливали; их расстреливали. Таких людей ставали к стенке и расстреливали за то, что те вступили в общение с врагом. Интересно, что они ещё делают, когда стоят в окопе и стреляют из ружей, если не общаются. Конечно, это грубый способ общения, но тем не менее это общение.

So, I did, at vast cost — a couple of bucks. And was able to suppress this. But, I hadn't realized it but that typewriter during my writing hours with its spark gap had been keeping off the shortwave program of Herr Hitler every afternoon. And now that I had the typewriter dumb, "mein herring, mein garbage" was into my apartment with many decibels.

Если вы будете стрелять в человека достаточно долго, а он будет стрелять в вас достаточно долго, то вы, несомненно, превратитесь в закадычных друзей. Несомненно.

So, I bought an electric razor and every time I would hear "mein herring," I would shave him.

Так вот, единственный способ не дать войне затухнуть и поддерживать действи- тельно активные боевые действия где угодно в мире, - это выставить такой барьер общения, который лишал бы людей всякой возможности общаться. И это было бы идеальным решением, которое не допустило бы прекращения игры и затухания войны.

The electric light company came many times to the door with their little antenna and found nothing — spark suppressor okay, everything okay.

Война не будет длиться дольше определённого времени, поскольку то, что держали вне общения на протяжении значительного срока, поставив барьер, становится нереальным. Оно перестаёт существовать. Так что на самом деле, если бы вы могли создать... это не очень хорошее решение, но частично это помогает решить проблему. Если бы вы повесили здесь, на Земле, железный занавес... если бы вы повесили железный занавес и не позволяли бы никому с этой стороны общаться с кем-то, кто находится по ту сторону от железного занавеса, никто бы не общался о тех, кто находится по другую сторону железного занавеса, никто бы там не общался... однажды, к вам бы подошёл кто- нибудь и сказал:

And one day I was walking out in the hall and a fellow who was a refugee from Germany because of his race met me there, just going into his apartment. And he says, "Please," he says, "you are making us miss all the programs."

• Послушай, а ты знаешь об этих русских....

And I said, "Why don't you listen to some American programs?" New thought — clang!

This man had fled that many miles, clear across an ocean, and was yet so fixated on the thing which had turned him out of his homeland that he had to go on listening to it. How's this for a circuit? He couldn't abandon Hitler's voice.

Well, I talked to him. I was the first person, except the immigration officers, he'd talked to in America. We had gotten into communication. How? Spark gaps and electric razors. And although we were very mad at each other and he was very mad at me and I was very mad at him, the anger just disappeared when we got to talking about the whole thing.

And you will find it is the case with man, if you can just get him to communicate with man, that the anger against man ceases.

What, then, are we doing putting a criminal in a cell? We know that this system, first adopted in Philadelphia in 1825, has never worked and was abandoned after it was first tried, and was subsequently reassumed, and that every state and most of the nations of Earth have adopted this system of putting the criminal out of communication with the society in the silly attempt to make him non-aberrative to the society, whereas the only salvation at all along this line would be to go into communication with him in some fashion or another.

And so it is with a preclear. A preclear's been locked up in a little prison called a skull — out of communication on all sides. And his anger against his — man, his anger against himself, against his body, turns in on himself and he gets sick. And there's no reason he gets sick other than this one reason.

Понимаете, у вас не было бы никакой реальности о том, что русские существуют. Точно так же, если бы кто-то в России подошёл и сказал:

He's even stopped communicating with his body. He's communicating with himself if he's communicating at all. He's a sort of a desert rat walking around without a burro, even. At least a desert rat with a burro talks to the burro. This individual for a while talked to his body. You know? He said, "Foot, what are you doing, itching?" You know? He said, "Well, I don't know. I guess I'll — my fingernails look pretty good now. You look pretty good, don't you." You know?

• Ты знаешь обо всех этих капиталистах?

After a while, as a energy production unit, mired down in a lot of energy, he was talking in circuits to himself. He would send out a communication impulse and bring it back into his skull again. The communication impulses which went out came right home again.

То русский бы ответил:

But he had to have some terminal to talk to of some kind or another so he'd talk to terminals of his own manufacture. And thus we get circuits, thus we get voices or silences or blacknesses that we find in people's heads. They are communication points, in absence of communication points. They are substitute communication points. That's all there is to it. That's all there is to aberration. It's really as simple as that.

• Капиталисты? Ври больше! Где?

It isn't that he is mad at the world or that he is in disagreement with the world. It's that he's out of communication with the world.

Now, you as an auditor sit down. You start to talk to this man. He's talking to somebody about a rather intimate thing: his personality, his ability, his disabilities. And simply talking to somebody is a benefit. So we have two-way communication as a process. Simply talking to somebody is a benefit. And if there was any benefit to psychoanalysis, it was just that. He could talk to somebody. You see how the therapy of this would work itself out?

He would start abandoning these set-up, mocked-up terminals to the degree that he actually had somebody to talk to. And so there would be some tiny, small workability in any process which just let a guy talk. That's all. I mean, if he could just be permitted to talk and he could get an answer now and then, that would be fine.

Так и есть. Именно это и происходит, когда вы обрываете общение.

It's like the old lady I knew of that had a husband who would be put in a little rocking chair with a shawl wrapped around him, and he'd be taken off to bed every night, and every morning she'd put him back in this rocking chair. He never said a word or anything. But he was at least, she said, something alive around the house. All right. How much better — how much better it would have been instead of something which potentially could talk, he had actually talked to her occasionally. Why, then, she would have been perfectly happy about it.

Но, конечно же. полностью оборвать общение в настоящее время практически невозможно... полностью оборвать. Некоторые вещи всё же просачиваются, например «ЗАБОТЫ». Например, манифесты ООН, которые выпускает Кремль. Происходит бессистемный обмен всевозможными маленькими сообщениями. Они настойчиво постукивают миру по плечу и говорят: «Эй, там есть русские». И они настойчиво постукивают русским по плечу и говорят: «Эй, где-то там находится внешний мир». Понимаете, это такой тоненький ручеёк общения. И это действует как чистый динамит. Этого общения не достаточно, чтобы создать А и Р... его хватает лишь на то, чтобы подтолкнуть к мысли, что там что-то существует.

Now, you are told when you're young that silence is golden. Huh! I don't know who's responsible for that. I'd like to get the guy. I have a Mauser bullet with his name on it (laughter) because he's the fellow that's causing us an awful lot of trouble. Silence is so far from golden, that if you hit it, it gives an awfully brassy sound.

Это как человек с контуром; контур достаточно часто тюкает человека по макушке, чтобы тот знал, что там не совсем уж ничего нет. И спустя какое-то время он жутко сильно на это разозлится; он не находится в общении с этим, но он и не вполне... в общении с этим, однако он находится в общении с этим, поскольку он получает какой-то импульс или внутреннее чутьё ему подсказывает... тем или иным образом, что он почему-то лодырь. Время от времени он чувствует, будто что-то говорит ему: «Ты лодырь».

They teach children it is better to be seen than heard. Somebody is so far out of communication, evidently, they can't stand the thought of being in communication. You see that? How it could invert? The individual gets to a point at last where he doesn't desire any further terminal. He knows they don't exist and when they come in and they say, "Look, I exist. I'm a terminal," they say, "Ah, I know better. This is all unreality and hallucination. Be quiet. Silence is golden."

Он говорит: «Понимаете, с моим разумом что-то не в порядке». Всё, что вам нужно будет сделать, чтобы полностью разрешить эту ситуацию, это либо полностью оборвать общение, понимаете, поместить его далеко позади головы, либо пойти другим путём и ввести его в общение с этим контуром.

We used to have a little legend in school,

Самый лучший! способ - полностью вывести человека из общения с этим контуром, а потом ввести его в полное общение с ним, и в этот момент контур перестанет доставлять ему какие бы то ни было неприятности.

"A wise old owl sat in an oak, The more he saw the less he spoke; The less he spoke the more he heard, Why can't we all be like that bird?"

Человек со сломанной ногой просто валяет дурака, понимаете? Она легонечко пихает его, он легонечко пихает её. Он не находится с ней в полном общении. Чтобы помочь ему справиться со сломанной ногой, необходимо отделить его от сломанной ноги, чтобы он больше не находился с ней в навязчивом общении. А потом ввести его в общение, в полное общение со сломанной ногой, и в этот момент она очень быстро срастётся и придёт в норму. Улавливаете идею?

You remember that one?

Таким образом, нас не интересует частично разрушенный барьер, если это делается не для того, чтобы усложнить игру. Однако игра очень, очень важна. Чтобы иметь игру, необходимо иметь механику. В этой вселенной необходимо иметь пространство, энергию, материю и время. В любой вселенной жизнь должна иметь, по крайней мере, что-то из этого.

Audience: Yes.

Так что у нас получается, что качество говорит «Я могу создать игру и играть в неё», и затем появляются его побочные продукты: игровое поле, какой-то приз, ради которого ведётся игра, куча всякой-всячины, с которой необходимо сталкиваться и которой необходимо управлять, чтобы иметь игру. Таким образом, мы имеем дело с чем-то, что хочет игру, и с механикой игры. И когда мы смотрим на жизнь, мы видим, что мы не должны путать эти две вещи. Мы должны просто сказать: «Что ж, тут есть что-то, что способно создавать игру, что обладает качеством "играть в игру", что порождает игры, продолжает вести игры, участвует в играх. Кроме того, есть всевозможные побочные продукты, из которых складываются игры». Это очень чётко разделит эти две вещи и мы сможем очень хорошо их понять.

Well, give it the bird, will you? (laughter) Not true!

Так вот, эта штука, которая может играть в игру, участвовать в игре, порождать игру, обладает лишь качеством. Она может, по своему собственному мыслезаклю- чению, быть количеством. Она может сказать: «Я рядовой солдат. Не знаю, кому ещё я вешаю лапшу на уши - я вешаю лапшу на уши себе, - но я рядовой! солдат. Я количество армии. Я один солдат в армии, которая размером с армию. Я количество, которое является частью игры».

Now, you wouldn't think in a city like New York City that I just told you about before, that somebody could sit there having arrived in America, and be entirely out of communication with everybody in America to such a degree that he could only sit listening to the person who had driven him out of his home country. It was at least a communication terminal.

И если бы он полностью, совершенно безоговорочно поверил в то, что это и всё, чем он является, перед вами был бы аберрированный человек. Он был бы аберрированным человеком. Он не получал бы никакой радости ни от того, что он часть армии, ни от того, что он играет в игру. Он бы перестал осознавать, что ведётся игра, сразу же, как только он полностью стал бы рядовым солдатом и «одним-единственным» рядовым солдатом.

See, he could still listen to Hitler anyhow. Hitler was somebody who was talking. And that is the motto of life: Somebody talking is better than nobody talking. And anything talking is better than nothing talking. Get the idea?

Так вот, во времена, когда гражданское население отдаёт себя во власть военных и когда большой процент гражданских надевают униформу и сражаются на войне, вы можете стать свидетелями таких вот моментов: человек, который в соответствии с правилами должен быть лишь «одним рядовым солдатом», на самом деле скажет вам: «Что ж, я репортёр газеты. Я был репортёром “Кларион бьюгл газетт” в Су-Фолс, вот кто я на самом деле», - понимаете? У него есть запасная идентность.

But after it goes completely out of reality and it goes out of affinity with the world, it doesn't believe anymore that there's anybody that could talk to, or with. And so, of course, nobody exists anymore. And everything looks sort of unreal. And there's nobody to talk to, or with. So they go around muttering at their circuits which mutter at them.

Вы приходите к офицеру запаса и пытаетесь заставить его признать тот факт, что он только лейтенант или что-то в этом роде, но он никогда вам этого не скажет. Он скажет: «Я юрист. Пока я не был призван, я зарабатывал 850 долларов в месяц. В тех местах, откуда я пришёл, я большая шишка». Понимаете, у него в запасе есть идентность. Он не целиком и полностью на службе в войсках. Однако, когда такое происходит, люди совершают много высокотонных действий. В армии и во флоте на самом деле бывают такие времена, когда там служат люди, которые занимаются не только тем, что сдерживают любое движение.

I've known fellows, every time they accomplished something, a little voice jumped up and said, "Heh, heh, heh, heh. You think you're pretty smart, don't you? Heh, heh" — little voice. And some fellow that, after he'd think of a good idea, why, a little voice would pop up and say — or a little idea would occur, "Well, you might think it's good, but . . ."

Такие люди способны в какой-то небольшой степени играть в игру, и они проделывают невероятные веши. Министерство обороны медленно сходит с ума, пытаясь быть в курсе всех тех невероятных вещей, на которые способны эти люди. Понимаете, они видят где-нибудь врага, они что-то там решают, и не успеваете вы и глазом моргнуть, что ж, они тайно обходят холм и берут в плен дивизию или что-то вроде этого... как сержант Йорк.

Well, just chalk it up to this: there's no significance in this, other than the fact it's better to have some communication than no communication. If it came to a choice between no communication at all and a scathingly critical circuit, take the circuit. See how it works? All right.

Они делают совершенно невероятные вещи. Они вдруг обнаруживают, что у них закончились запасы продовольствия, понимаете, или что у них вот-вот закончатся запасы продовольствия, и они понимают, что смогут получить запасы продовольствия только после того, как подпишут восемнадцать сотен бланков в четырёх экземплярах или в пяти экземплярах, поэтому они решают всё это упростить и они получают продовольствие. И никто не может толком объяснить, откуда взялось всё это продовольствие, но, о-го-го, это ещё как «законно»... типичные действия. И всё просто летит к дьяволу. Эти ребята создают больше хаотичности, чем кто бы то ни было в состоянии вынести, поэтому власть имущим приходится заканчивать войну. И в конце концов они доходят до точки и говорят. «Мы можем перенести любое действие, которое положит конец всему этому... даже мир».

We get somebody that's been moved all over the world, who has lost many friends, he gets into a state of unreality after a while. He doesn't believe there's anybody to talk to anymore. You'll find many people are in this condition. They have lost so many friends, they've lost so many allies, they've lost so many things they did think were good to communicate with, that they can no longer communicate at all. And they just drop out of communication. And you'll get what is known as a comm lag. Well, a comm lag might as well be called an agreement lag.

Что ж, таким образом появляется игра, в которую играют государства, и она называется война. И только когда в этих людях не остаётся ничего, кроме одной лишь идеи «Я немец», «Я русский», «Я рядовой солдат», «Я капитан», только когда они крепко-накрепко фиксируются на этой идее и становятся этим... только тогда в этих войнах появляется огромное количество жестокости, очень мало понимания, никакого сочувствия и ничего, помимо разрушения. И когда это происходит, когда каждый человек сверх меры фиксируется на своей идентности «Я герцог», «Я принц», «Я полковник», - только тогда мы получаем что-то вроде Столетней войны.

A communication lag is a technical thing. It is the length of time intervening between the making of a statement or asking of a question, and the answer to that statement or question. It is exactly that time regardless of what happens in between. It isn't necessarily silent in between.

Мы не могли понять, что случилось с рыцарством. Оно пало в Столетней войне. Никто не знал, как её закончить. Каждый человек был самим собой на сто процентов, иначе говоря, он думал о себе, как о пешке в этой игре под названием Столетняя война, понимаете? Боже мой, насколько же фиксированными были их титулы и идентности. Ммм! Они в самом деле были своими титулами и идентностями.

The person might talk about something else. He might answer some other question. He might just talk completely disrelatedly or he might try to get the semantics straight on the question that was asked. That's another communication lag, you see. He didn't answer the question or answer the statement made. So a communication lag of ten seconds would be as follows:

В них не было никакой гибкости, которая позволила бы им взять ответственность за какую-то иную динамику, помимо самих себя. Вы это понимаете? Их ответственность была просто фиксированной, и больше у них не было никакой ответственности. Поэтому они могли взять какого-нибудь простолюдина и пытать его. Поэтому они могли выжигать деревни, ни мало не заботясь о детях, которые там живут. Это игра безо всякой ответственности.

The fellow says — you walk up to this fellow and you say, "Hello."

Война, в которой дерутся люди, способные нести ответственность, - это забава. Война, в которой противоборствующие стороны не несут никакой ответственности за своих врагов, не несут ответственности ни за какую другую идентность, - это просто бойня, сумасшедший дом.

(pause) He says, "Hello."

Когда игра превращается в зверство, когда она опускается до рабства, при котором никто в игре не может поменять свою идентность, - у всех совершенно зафиксированная идентность и так далее, - только тогда участники игры начинают проявлять жестокость, зверствовать и становятся преступниками. Всего этого нет, если у людей всё же есть какая-то свобода, которая позволяет им сделать выбор, играть им в игру или нет.

You get that? That's a communication lag of ten seconds.

Вы когда-нибудь видели соседского мальчика, который не мог играть в игру? Который яростно дрался с другими детьми за их игрушки? Это человек, который не может играть в игру. Дети собираются играть в шарики, кто-то приносит шарики и раскладывает их на песке, всё готово и дети чертят круг, а потом вдруг прибегает этот мелкий пацан, хватает все шарики, засовывает себе в карман и убегает. И другие дети говорят: «Нет, Генри». И после пяти или шести раз, когда они сказали: «Нет, Генри», они хватают его и всыпают ему по первое число. А потом они фиксируют его по-настоящему, они говорят: «Ты с нами больше не играешь». На самом деле они и себя фиксируют. Каждый раз, когда они собираются поиграть в шарики, маленький Генри оказывается тут как тут с духовым ружьём. Это вырождение одной игры в другую.

This is also a communication lag of ten seconds: You walk up to the fellow and say, "Hello."

Так вот, разница... это большая разница... давайте по-настоящему приблизимся к действительности... разница между преклиром, с которым вам было легко, и преклиром, с которым вам было тяжело, состоит в том, что преклир, с которым вам было легко, мог играть в игру. Он всё ещё мог играть в игру.

And he looks at you, "Huh! What have you got on? What are you doing? Oh, uh, how are you?"

А тот человек, с которым вам было ужасно трудно, настолько зафиксировался в какой-то идентности, что как бы говорил: «Это совершенно, абсолютно реально и серьёзно, насколько бы аберрированным или дурацким это ни казалось» и «Это не игра, это реальность, это всерьёз», понимаете? И он зафиксирован, он не может измениться.

See, that's also a communication lag of ten seconds. See, other things intervene between the thing. But no matter what intervenes, it's a communication lag of that many seconds, minutes or hours.

И вот первое, что вы в нём заметите: он испытывает сложности с тем, чтобы играть в игру. Это первое, что вы в нём заметите. Первое, что, как вы заметите, будет с ним не в порядке. Вы заметите это, когда скажете: «Хорошо. Так, давайте подойдём к этой стене и коснёмся её пальцем».

Now don't think you can have communication lags only of minutes. We have seen them of 150 hours. Communication lags can be real long.

И человек подходит к ней и говорит: «А почему я должен это делать?»

Did you ever walk up to some fellow and say, "How are you?" And he said, "I'm fine." And then an hour and a half later, apparently just from no reason whatsoever, this fellow says to you, "You know, I feel terrible."

Если вы работаете с ребёнком, который целиком и полностью способен играть в игру, то, когда вы скажете ему: «Подойди к той стене и прикоснись к ней», - он подойдёт к той стене и прикоснётся к ней, - и всё.

A social machine jumped up and said, "I'm fine." And he himself got the question and got to thinking it over and pushed it through enough circuits, filters, resistors, transistors and tubes, and got it back to a point where he really did get an assay of his beingness at the moment, and finally did get the answer sorted out that he felt terrible. And then he gave you the answer.

И он скажет: «А теперь ты подойди к этой стене и прикоснись к ней». Некоторым одиторам будет казаться, что способность этого ребёнка играть в игру слишком уж развита. Ладно.

Well, there's such a thing as shock as a communication lag. Individual gets in an automobile accident, jumps up right after the accident, carries out the four other people hurt, puts them in the ambulance, fills in all the papers for the police, so forth, goes home and all of a sudden says, "Nyaaa!" That's a communication lag in another line.

Существует градиентная шкала способности играть в игру и это градиентная шкала фиксированной идентности, как части игры или количества. Это градиентная шкала «В какой степени я являюсь количеством в этой игре?» - идентность/количество. Я один человек, понимаете? Я один человек по имени Джонс, вот и всё, чем я являюсь.

But to an auditor it just means this: It's the length of time, regardless of what occurs in between the making of a statement or question, and the answer to that exact statement or question.

Так вот, при всём уважении к вам и к себе, это не такое уж хорошее состояние. Человек, который не может быть время от времени Смитом, в действительности не очень- то хорошо осознаёт, что он играет в игру. Всё для него правда, всё всерьёз, понимаете? Понимаете, всё жёстко. Всё всерьёз. Всё реально. «Не вещай печальным слогом...».

And it could be said that the physical universe is itself simply one long communication lag. You probably at the beginning of the physical universe said, "Hello" to somebody, and you're still waiting for him to say, "Hello" back. The only reason anybody gets stuck in a trap is a communication lag — lack of an answer, or lack of an originated communication.

Так вот, очень странно, что человек пользуется лишь свободой действий, тогда как у него есть свобода играть. Когда человек чувствует, что он играет в игру по собственнохму выбору, то это является игрой. А когда кто-то другой выбирает для него игру и тем или иным образом вводит его в игру, то у человека нет свободы играть в эту игру, он играет в эту игру по принуждению. И единица жизни, которая играет в игру, состоящую в том, что она вынуждена играть в эту игру, будет чувствовать себя весьма жалко в кресле преклира... ей будет тяжело. Понимаете: «Я играю в эту игру по принуждению. Какая стена?» Она играет в игру по принуждению.

He snaps terminals on everything that doesn't talk. Isn't that interesting? It couldn't be that somebody wanted you to stay in school when they said, "A wise old owl sat in a golden apple." They couldn't have wanted you to stick on something, could they have? One of the reasons people teach you out of books is because if they taught you live, it would be fun. All right.

Вы говорите:

So this is a communication lag at work. Well, let's take that communication lag and translate it over to another corner of this triangle.

• Подойдите к этой стене и прикоснитесь к ней.

Here we have chart 1. [See chart 1 in appendix] We have here, communication, reality, affinity.

Now, if we have a lag in time here, [tapping on chart] then there's probably a lag in time here and probably a lag in time here. Did you ever meet anybody that you liked right away when you talked to them? Well, that would be a no affinity-lag.

Так вот, странно в этом вот что: эта свобода выбора в одитинге настолько важна, что люди, которых приводят мамы или папы и которых одитируют, в то время как они вообще не понимают, что происходит, поправляются намного медленнее, чем человек, который решил одитироваться сам.

Do you know there are people around who, you bring up somebody's name, and you say, "Well, Bill," one fellow says, "Yeah, frmmm-drrr-frmmmm-zruhhh-da-zuh-zit. Yeah, um — Bill — um — yes. Sorry, I haven't met him, as a matter of fact, so-and-so and so-and-so. Bill, you know, zuh . . "you go on and he talks this way, and so on, "(sigh) Well, he isn't such a bad fellow, I guess."

Он говорит: «Знаете, наверное, я пойду и получу процессинг. Моё состояние в последнее время оставляет желать лучшего... я постоянно делаю вот так... поэтому я пойду получу процессинг». И вы его одитируете и так далее. Понимаете, он всё ещё обладает свободой изменить свою роль. Он меняет свою роль в жизни. Поэтому он может согласиться прийти и получить одитинг.

If you kept at it for a little while talking to him about Bill, he would finally come through and say, "Yeah, yeah, yeah. I know Bill, nice fellow"

Разница состоит не в том. выбирает человек или нет. Разница между этими двумя людьми состоит в том. что... человек, который не хочет одитироваться, даже если он сидит в кресле преклира. и человек, который только что пришёл и хочет одитироваться... разница на самом деле заключается в уровне кейса. Разница не состоит просто в разном отношении. Дело не в том, что один из них решает быть здесь, а другой не решает быть здесь, понимаете, и вот это и влияет на одитинг. Не это влияет на одитинг. На одитинг влияет вот что: один из этих людей может сделать свой выбор и решить быть где-то и поменять свою роль в игре. А другой человек, который находится аж вон там внизу, уже больше не может поменять свою роль в игре. Поэтому он думает, что одитор собирается заставить его поменять свою роль в игре, а он знает, что он не может поменять свою роль в игре.

That's a fact, you see. That's an affinity lag — an affinity lag. Now, how about this fellow that only really likes people he's known for a long time? Just an affinity lag, that's all it is.

Так вот, если бы мы взяли кого-нибудь, зафиксировали его на стуле и начали: «Свами, свами, гипноанализ, пуи, пуи» - и сделали бы ему укол нарко... что ж, я не стану говорить того, что у меня сейчас на уме... (смех) в любом случае, мы делаем ему укол, а потом воздействуем на него небольшим электрошоком, и при этом всё время приговариваем: «Ты жокей. Ты не можешь быть никем другим, только жокеем. Ты жокей». Бзз, бзз, бзз. «Ты жокей. Ты не кто иной, как жокей. Ты можешь быть только жокеем. Ты никогда не сможешь изменить то, что ты жокей». И мы просто продолжим в том же духе несколько часиков и повторим эту терапию несколько дней...

Well, what about this reality lag up here? Must be something about reality, and there is. Reality lag is known as a judicial answer. It is the decision which has to be reached after the weighing of a great deal of evidence. That's a reality lag. Do you see it as a reality lag? In other words, the answer, the solution or a reality on an agreement is only obtainable after an awful lot of yak-yak and walla-walla.

Мы ведём его в сессию одитинга. Нам придётся тащить его на аркане или что-то в этом роде. Нам придётся притащить его, нам придётся заставить его сесть на стул и так далее. Он будет не в состоянии изменить свою роль, понимаете? Он уверен вот в чём: «Я не могу изменить свою роль. Поэтому от одитинга не будет никакого проку. Я являюсь количеством игры, и я не обладаю никаким другим качеством, помимо одного: единственное качество, которым я обладаю, - “жокей”. Единственное количество, которым я обладаю - это вот это тело и вот эта смешная маленькая шёлковая кепи». Ладно.

The fellow who is being impartial, who is waiting to see, who is waiting to find out, who always depends upon his impartial opinion as a guiding light, is crazy!

Этот преклир будет в самом деле трудным... в самом деле трудным. Не думайте, что вы не можете взломать такой кейс, вы можете взломать такой кейс. Вам придётся выполнить всевозможные действия, чтобы вступить с ним в общение, поскольку этот человек не захочет вступать в общение. Он жокей. Единственный способ, которым он может общаться, - это сидя на лошади, вот таким образом... И он ездит и ездит по ипподрому, вот эдаким образом...

Therefore, when you have Professor Whoomfguttle writing and saying, "Well, I don't know, but according to Professor Whampfguttle writing in the Whampf Journal some years ago, he said ... But of course there's always Professor Dud . . ." and so on. And when you read columns of this kind of thing, you're not reading any reality or agreement, believe me. It has nothing to do with reality. All right.

Психодрама - это попытка заставить жокея быть жокеем, и в основе этого метода лежит теория о том, что если вы сможете заставить его достаточно долго быть жокеем, он слезет с лошади. Но опять-таки, если он сам не решит быть жокеем, он никогда не сможет стать никем другим.

So we have here communication instantaneous, reality instantaneous and affinity instantaneous in order to obtain an instantaneous reaction from life or to have no time lag in reaction.

Так вот, вы можете провести такому человеку процесс, если, конечно, сможете донести это до него; в этом состоит вся сложность. Понимаете, он выпал из общения. Расстояние, на которое такие люди выпадают из общения, это то расстояние, на которое они выпадают из игры, оказываясь в зафиксированном количестве чего-то.

If we had an individual in fine shape and an individual who really could drive a jet plane, his communication lag would be zero, he could make his decision immediately and instantly, and his affinity for the world and things around him would be instantaneous. And that individual could then drive a jet plane better than anybody else could drive a jet plane if they didn't have these figures.

И чем в большей степени такой человек оказывается в общении, тем больше становится его способность менять игру, менять свою роль... ему не обязательно это делать, он просто может это сделать, понимаете, качество, способность... пока он, наконец, не дойдёт до такого состояния, когда скажет: «Что ж, эй, что бы вы думали, ха, я могу играть в любую игру, какую захочу. Наверное, я продолжу играть в ту игру, в которую играл, ведь это весело». Когда он только приступал к одитингу, ему не казалось, что это весело; ему вообще так не казалось. Но теперь, ему кажется, что идти в офис и писать что-то без конца на маленьких кусочках бумаги, - это ужасно весёлая шутка. Это очень забавно.

Now, why is it that a combat pilot has more accidents than a transport pilot? Is there any relationship between these two things?

Все приходят и их глаза вылезают из орбит от того, насколько всё это важно, понимаете? Вы говорите: «Хорошо. Давайте ещё немного поиграем в эту игру». И эти ребята начинают очень жёстко относиться к окружающим, поскольку полагают, что они жёстко играют, понимаете? И этот человек видит... «Надо же, вот интересная игра», и начинает играть раз в восемь жёстче, чем кто бы то ни было ещё в его окружении, и все выматываются. Поскольку этот человек играет в игру, а другие делают это потому, что вынуждены... разные точки зрения.

You bet there is. A combat pilot is taught to hate. He's taught to stay out of communication. He's taught to destroy and he's taught to kill. And what do you think that does with his A? And that's why he has wrecks. And that's why military equipment is so hard to maintain. Decision cannot exist in the absence of affinity — good decision.

Что ж, человек, который может играть в игру, может играть в неё потому, что он может общаться. В футболе никто настолько не находится вне общения, как ведро с водой. Хотя все игроки подходят к нему и пьют из него. Но оно никогда не задаёт себе положение в пространстве; это всегда делают за него. Его наполняют, его опорожняют.

So we can't have the standard villain of fiction. He doesn't exist — this standard villain of fiction. He is something that has been put off upon the world and the public by writers such as a couple in the audience and myself.

Так вот, существует одна интересная разновидность такого ведра, которое само себя наполняет и опорожняет, но у него есть две ноги и в игре его называют водоносом. И обычно роль такого ведра играет какой-нибудь парень с выпученными глазами, который преисполнен благоговения перед героями, ну, вы знаете: «Эй, Джо, хочешь я тебе дам попить, а?» Он играет в игру. Он будет играть в игру при каждом удобном случае. У него ещё не появилась фиксированная идея о том, что единственное, чем он когда- либо будет, - это ведром с водой.

This cold, calculating, inevitably and always right villain does not exist. If he is cold and calculating, his A is missing. And if that affinity is missing, R, the ability to make a decision, is also missing. And so the decisions he makes will most often be wrong decisions. And there goes this villain — Dick Tracy's stock in trade.

Между возрастом и степенью аберрированности существует какое-то соотношение. Вы говорите, что чем старше человек, тем тяжелее его одитировать. Нет, это не так. Это утверждение даже близко не похоже на правду. Я знаю очень многих детей, которых одитировать тяжелее, чем пожилых людей. Я знаю много пожилых людей, которых легко одитировать; просто... никаких сложностей. Я никогда не замечал никакой связи между аберрацией и возрастом. То, что психология притворяется, будто такая связь есть, ещё не повод для нас верить в это, пока мы не сможем этого увидеть и продемонстрировать.

If a detective has a hard time solving the activities of criminals, it's because the detective is stupid because there's nothing quite as stupid as a criminal — unless it's a general.

Тем не менее, мне попадались люди, которые были довольно пожилыми и которых было трудно одитировать, но с другой стороны мне попадались и довольно молодые люди, которых тоже было трудно одитировать. Незначительная тенденция, которая действительно наблюдается, состоит в следующем: человек всё сильнее и сильнее фиксируется на своей роли. В двадцать один год он всё ещё может выбирать, кем он станет в дальнейшем, он всё ещё может провернуть такой трюк: он может сказать: «Что ж, на самом деле я не хочу быть банковским кассиром, но я буду работать здесь банковским кассиром до тех пор, пока не научусь играть на флейте. А потом я буду музыкантом, играющим на флейте. И я стану очень, очень знаменит».

Now that triangle contains in it a tremendous number of answers, but the key to all of its answers, really, is communication. If you can get anybody into communication of whatever kind or how, you will inevitably improve his decision and improve his love of his fellow man.

А теперь посмотрите, мы здесь немного спутали цели и мечты, и мы думали, что они являются самоцелью. Когда у человека есть цели и мечты, он просто-напросто демонстрирует то, что он может изменить свою роль в игре. Он демонстрирует свою уверенность в том, что он может изменить свою роль в игре. Вы это понимаете? И проявляется это в целях и мечтах.

Therefore, you could say any kind of communication is better than no communication. And you can bless your preclear for at least having a few circuits. If he had none at all, he'd be entirely out of communication and he'd be very overt in his hatred or completely dead.

Никогда не пытайтесь проводить процессинг человеку только в отношении идей. Поскольку любой тэтан, даже если он в плохом состоянии, может получать разные идеи. Нет никаких сомнений в том, что единица жизни может получать идеи и перемещать идеи. Значение имеет то, насколько сильно она может поверить в получаемые идеи. Если она может в самом деле поверить в какую-нибудь идею... она в самом деле зафиксирована в какой-то роли... у неё очень мало целей и мечтаний, поскольку ей не нужно их иметь. Ей незачем их иметь. Она сейчас зафиксирована в этой идее.

How dead can a person be? Entirely out of communication.

Так вот, продолжим, банковский кассир. И предположим, что прошло сорок девять с половиной лет, банковский кассир. Он, конечно же, не осознавал этого, пока ему не исполнилось тридцать пять. И он заметил, что парня, женившегося на тёте босса, и парня, женившегося на дочери босса, повысили, в отличие от него; хотя он всё время делал за них работу, поскольку они её делать не могли. Он забыл, как быть музыкантом, играющим на флейте, поскольку он не внёс очередной взнос за прокат флейты и флейту забрали. И он... наконец осознаёт, что он зафиксировался в идентности банковского кассира. И если он убеждает себя в следующей идее: «Мне никогда не быть никем, кроме как банковским кассиром», - что ж, в таком случае, он, конечно же, кладёт конец своим целям, мечтам, будущему траку времени и становится количеством чего-то. Он становится количеством банковского кассира... одним банковским кассиром, понимаете? А не способностью стать кучей вещей - если он действительно проникнется этой идеей.

Somebody said one time, also in an effort to misinform the young — that, by the way is quite a game: the misinforming of the young. They have a club, I think, of fellows who sit around and dream up answers — it's right next door to the physicists club — who dream up answers on how to destroy soldiers and how to misinform the young. And they say, "Well, we'll invent spelling."

Единственное, во что нужно поверить тэтану, это в то, что он может делать множество вещей и быть множеством вещей... ему даже не обязательно делать их и быть ими... и он придёт в хорошую форму. Но как только ему в голову приходит идея о том, что он может быть лишь кем-то одним и что он никогда не будет никем другим, он мёртв! Насколько мёртвым можно стать? Можно поверить в то, что единственное, что вы можете делать, - это просто лежать.

Sometime after preclears have gotten fairly well up the track, you ought to go back and find out where they first became concerned with such things as spelling just as an adventure. You'll find out that it was after Shakespeare's day. Shakespeare wasn't even vaguely concerned with spelling. The boys who sat around the Swan used to have an interesting contest: You were as bright as you could spell a word differently.

Когда вы в конце концов начнёте верить в то, что вы можете только лежать, и что ваше тело может только неподвижно лежать, понемногу коченеть и быть пищей для червей, вы уйдёте... так же как и любой другой. Поскольку для вас это означает конец игры в данном цикле, понимаете? Это совершенно зафиксированная идентность. Вы уже не способны изменить даже положение тела в пространстве. Оно просто лежит. Вы понимаете?

Well, this information would be very interesting if it were just information but it's just a little bit more than information. Out of it comes applicable formulas. And we discover, then, that of all these factors, an isolation of each one, of all these factors, the most important scarcity there could be, would be communication — not communication terminals. The most important scarcity would simply be communication — not even communication sounds but communication ideas. The idea of something alive communicating, whether it has mass or has no mass, is the most important datum to be derived out of all this material.

Поэтому сперва изменения затрагивают способность изменять свои идеи, затем способность изменять своё местоположение в пространстве по собственному желанию. Это механика, мы перешли в область механики. И затем, когда человек в конце концов теряет и эти способности, он оказывается мёртв. Когда он теряет свою способность изменять своё местоположение в пространстве по собственному желанию, он говорит: «Я мёртв». Вероятно, смерть заключается именно в этом, и ни в чём другом.

Now, let's take a good look here, chart 2, [See chart 2 in appendix] and let's draw a communication.

Мне кажется, что вы могли бы взять этого жокея, после того как он побыл жокеем какое-то время, и убедить его в том, что он не может передвигаться, и он бы знал, что он мёртв, он бы ушёл и был бы мёртв. Понимаете?

Here would be one lobe of a communication, and this would be "A." [LRH drawing on chart] All right.

Когда мы изучаем анатомию игр, когда мы изучаем анатомию общения, мы обнаруживаем, что общение во всём своём многообразии - это те барьеры, которые необходимы для продолжения игры. Когда общения нет, нет ни пространства, ни времени. И когда всякое общение пропадает, пространство и время смыкаются, именно так происходит смыкание терминалов.

Now, this lobe starts in over here with a fellow by the name of Bill. [LRH drawing]

Вам знакома такая ситуация, когда какому-нибудь человеку требовалось подойти к вам вплотную, чтобы сказать, понимаете: «Послушай, Джо, э, э...»? Очень часто такие люди усугубляют ситуацию тем, что перед этим наедаются чеснока или чего- то вроде этого. Он говорит. «Эй, Джо». Смыкание терминалов.

Bill says, "How are you?" And he's talking to a fellow by the name of Joe. So we have Joe over here as something alive to be communicated to. He's something alive to be communicated to. But at this point of the curve, Joe's total action is being a recipient of the communication. You actually at this point have cause. And you have here distance. And over here you have effect. So we have cause, distance, effect there but we don't have a really complete communication yet because we've got to have, in order to have a full cycle of communication, we have to have Joe answer.

Что ж, этому человеку приходится туго. Он схлопывает терминалы. Он настолько близок к тому, чтобы вообще выйти из общения, что ему необходимо подходить очень близко, чтобы почувствовать, что присутствует хоть какое-то общение. Понимаете, ему приходится подходить по-настоящему близко, чтобы установить, есть ли там хоть какое-то общение. Он может создавать лишь двухсантиметровое пространство, тогда как должен быть в состоянии создавать пространство в несколько метров, как бы там ни было. Хорошо. Он схлопывает терминалы, ему приходится подходить близко.

So we get Joe prime. And Joe prime says, "I'm okay." But we haven't got a full cycle yet, because who does he say "I'm okay" to?

Кроме того, существуют люди, у которых это состояние инвертировано, и им всё равно, есть ли кто-то рядом с ними или нет. Вы подходите к такому человеку, он стоит вот тут, понимаете, вы к нему подходите. Он стоит на улице, вы его совсем не знаете, вы хотите попросить у него прикурить. Вы к нему подходите и говорите: «Послушай, приятель... Интересно, куда это он пошёл!»

He doesn't say to this Bill here who is emanating, "How are you" — "I'm okay." We have to have time in there: Bill is now Bill prime.

Этот парень настолько уверен, что он не может создавать никакого пространства, что и речи быть не может о каких-то двух сантиметрах; он компульсивно стремится отодвинуться. Стоит вам только подойти, как он знает, что вы сейчас создадите очень много пространства, а он вообще не может создавать пространства. Поэтому он приспосабливается к этой ситуации, создавая очень много пространства, которое создали бы вы. Он должен отойти достаточно далеко, чтобы согласиться со своей идеей о том, насколько далеко от вас ему нужно быть, чтобы ответить.

So, he says, "I'm okay."

Возможно, с вами по соседству жил ребёнок, который, бывало, подходил к вам и выводил вас из себя или что-то в этом роде. Потом отбегал от вас на приличное расстояние и говорил: «Бе, бе, бе, бе, бе, бе, бе», понимаете? А когда вы пытались схлопнуть с ним терминалы, он отбегал ещё дальше. Он отделён от группы. Генри, который не умел играть в шарики. Он знает, что не может играть в игру, и он каждый раз убегает, когда видит, что имеет место игра.

We've got to have Bill prime over here acknowledge the fact that he has received the answer and so we've got our second line of cause, distance, effect. Only this is cause prime and this is effect prime.

Это преступник. Могу поклясться, что преступник либо только и делает, что бегает, либо полностью зафиксирован на одном месте. Понимаете, он просто впадает из одной совершеннейшей крайности в дру1ую.

So we've got a full cycle of communication and it went this way: Bill here says, "How are you?"

Он не делал ничего преступного на протяжении пяти или шести лет, он живёт в 13 маленьком городке, он работает в гараже. В один прекрасный день к гаражу подъезжает полицейская машина и единственное, что было не так: полицейский хотел накачать запасное колесо. Когда у этого парня снова восстановилось дыхание, он уже был в Лос-Анджелесе. Он убежал через чёрный ход. Одного только появления этого символа «полицейская машина», оказалось достаточно, чтобы заставить его бежать за сотни километров от того места... тут же.

Joe receives it, and then Joe prime answering says, "I'm okay."

Что ж, это любопытное проявление, не так ли? Всё это имеет отношение к способности играть в игру. Человеку, которому необходимо подойти к вам вплотную, чтобы поговорить, тяжело иметь хоть какую-то игру, но помните, что у него по-прежнему есть какая-то игра. А человек, который должен удирать со страшной силой всякий раз, когда вы вступаете с ним в общение, близок к тому, чтобы не иметь вообще никаких игр. Он старается сберечь ту игру, которая у него ещё есть, поскольку он знает, что вы собираетесь его съесть. Далее, мы опускаемся на уровень человека, который и не смыкает терминалы, и не убегает. И в этот момент, он становится кататоником, он просто неподвижен. Вы поднимаете его руку и роняете её...

And Bill prime just nods, you know, he gives some signal that he's received it. All right.

Однажды санитарка из психиатрической лечебницы демонстрировала мне, насколько ужасным было состояние одной женщины-кататоника. Она сказала: «Пациентка не реагирует даже на укол иглы».

But that isn't a complete communication yet. That is not a complete communication yet. Let's look at what has to happen to have a really complete communication here.

И я сказал: «Что вы говорите?» И добавил: «Это очень интересно». (С ней говорил преподобный Хаббард.) И я сказал: «Это очень интересно».

In graph B, we've got Bill here. Joe communicates to Bill, and in his turn says, "How are you?" [LRH writing on chart]

И она ответила: «Да, посмотрите». С этими словами она сняла английскую булавку со своего пояса и воткнула её до упора в эту женщину-кататоника. Она даже не дёрнулась. И санитарка сказала: «Видите?»

Bill receives it. And now we've got Bill prime here, who says, "I'm okay." And we get over here now to Joe prime, who receives it.

Я сказал, побледнев:

And that is a two-way cycle of communication, and that contains the most important parts of communication.

• Да. вижу.

By the way, if you feel kind of spinny after you've listened to this graph for a while, just imagine the state I was in when I was trying to write this stuff down in Dianetics 1955! You start following and plotting the communication graph very, very closely and you sort of feel the wheels start to go.

Here we have, as the first cycle, we have Bill saying, "How are you?" Joe receiving it.

Единственное, что по мнению людей, не в порядке с человеком, который убегает, который схлопывает терминалы, который лежит смирно... они как бы надеются на то, что там может быть какой-то противник и они как бы пытаются встряхнуть его, вернуть к существованию, оживить его в достаточной степени, чтобы он снова мог играть, понимаете?

Joe saying, "I'm okay." And Bill receiving it. That's one-half of the communication.

И вы чувствуете себя плохо, когда умирает защитник, только потому, что он прекращает играть. Понимаете, его больше нет, чтобы играть в игру. Он вас покинул. Это положило конец этой игре. вуф. Вы ещё не закончили играть, перед вами лежало ещё пятнадцать или двадцать фишек... разорванное общение.

The other half of the communication requires an origin by Joe of a communication, its answer by Bill prime, and its acknowledgment by Joe prime. So, our principal parts of communication here, in just so many words, are contained on that two-way graph.

Так вот, игра может продолжаться лишь до тех пор, пока имеет место хоть какое- то общение. Вы обнаружите, что если вы управляете общением довольно плохо, простите, от случая к случаю... такое общение случайно, иногда оно вызывает удивление и так далее, туда-сюда, вы знаете, что это не хорошее общение, но тем не менее это общение... что ж, вы получите антагонистичную игру, в которой участвуют две стороны. Эти две стороны будут бороться. Это война. Понимаете, если общение вызывает удивление, ведётся от случая к случаю, непредсказуемое, при котором осуществляется обмен тяжёлыми массами туда и сюда, у вас будет война. Ладно.

And we look over here, [See chart 3 in appendix] we find our next parts in communication then, or the principal parts, are origin, [LRH writing on chart] answer, acknowledgment. And that's all you have to remedy the scarcity of, to solve the problem of the human mind.

Таким образом, качество игры зависит от общения, которое в ней присутствует.

It's just as simple and elementary as that. You have a two-way cycle of communication. We find out if there's a scarcity of communication, then there must be a scarcity of origin, a scarcity of answer and a scarcity of acknowledgment of answer.

Теперь давайте посмотрим, что мы не... мы в действительности не исключили пули и чайники, когда говорили об этой формуле общения.

There's also one more scarcity which isn't expressed: a live form. See, that was what was at Joe. Joe, in that first graph A, was no more, no less than somebody standing there alive to be talked at. That's a necessary part of it.

Так вот, полное общение между двумя солдатами происходило бы таким образом: Билл стреляет в Джо. Джо штрих стреляет в Билла штрих. Оба они промазывают. Тогда Джо стреляет в Билла. Билл штрих стреляет обратно в Джо штрих. Они оба выстрелили дважды. Они оба инициировали нападение. Будьте бдительны, скорее всего они в конце концов станут друзьями. Только когда Джо поступает довольно легкомысленно и стреляет в Билла так, что тот не может выстрелить в ответ, только тогда мы начинаем относиться к этому серьёзно. И тут всё дело в плохой стрелковой подготовке. Это кладёт конец игре, прямо тут же.

But if we take these two cycles and we take them apart, we find out that we have origin, answer, acknowledgment in a live form. That's the works. Let's remedy the scarcity of origin. And let's give you a proper example here of what we mean by origin.

И только когда достаточное количество Джо и достаточное количество Биллов либо не инициируют в свою очередь общение, либо не отвечают на общение, только тогда мы получаем следующий закон и порядок: никакой стрельбы... стрелять запрещено.

Here's a fellow who is a writer. And he's been writing for years and years and years and years and years and years and years and years. He hasn't been reading anything written by other writers to amount to anything — not in proportion to the amount of stuff that he's putting out.

Между прочим, такое положение дел зависит исключительно от количества прошедших лет, и это очень любопытно. Именно количество лет, которые прошли... определяют, сколько законов и порядков будет заведено в отношении того, кто стреляет или как часто вам разрешено стрелять, что-то в этом роде. Давайте рассмотрим Нью-Йорк... о, давайте возьмём чуть более старый город и рассмотрим Лондон. Представляю себе человека, который идёт по улице Лондона с шестизарядным револьвером, заткнутым за пояс, у всех на виду, и его никто не арестовывает. Его. может быть, заберут в Бедлам и посадят под замок. Либо полицейские захотят узнать, из какого он шоу. Вероятно, на этом всё и закончится. Никто в действительности не будет считать это преступлением. Я уверен, больше никто в действительности не будет считать это преступлением.

And after a while, we get him on a stuck flow. What is a stuck flow? A stuck flow is any communication flowing in one direction without completing the cycle. Anytime you don't complete the communication cycle on both two cycles, you get some tendency to stick — see, a scarcity, a waitingness. A person starts waiting for the communication. All right.

Вы идёте по улице Нью-Йорка с пистолетом, вас не посчитают сумасшедшим, вас просто упекут в каталажку, если только вы, конечно же, не являетесь известным преступником, в этом случае у вас просто заберут пистолет и отпустят. И получается вот что: в Нью-Йорке, если у вас есть пистолет и вы храните его в ящике стола, вас могут арестовать и упечь в тюрягу. Это факт. Если у вас пистолет и вы храните его в машине, вас упекут в тюрягу. Если у вас пистолет, и где-нибудь поблизости обнаружат ржавчину с пистолета, вас, вероятно, тоже упекут в тюрягу.

We have this fellow being on graph A, this writer. And he's sitting there and he originates and he originates and he originates and he originates and he originates and he originates and stick, stick, stick, stick. This manuscript gets lost and that one doesn't get answered, and he gets no acknowledgment from the public, but more important than that, there isn't any graph B going. He doesn't have another writer there who is also writing, see?

Теперь давайте переместимся немного западнее и посмотрим, как обстоят дела в Чикаго. На самом деле вы бы не привлекли к себе большого внимания в Чикаго, даже если бы шли по улице с ружьём или даже с револьвером. Предположим, у вас есть револьвер, положение дел, опять-таки, было бы точно таким же: если вы известный преступник, вам бы, вероятно, вернули ваше оружие после ареста. В Чикаго это называют орудием труда. Ладно.

The missing point is he's missing the whole second cycle. He doesn't have intimate contact with another writer who is writing — fantastic. What will happen to him: He will eventually become obsessed with the idea of writing. His stuff will go down in quality and then, as will happen, he will stop writing and writing itself will become a sort of a solid ridge and that is his fate if he does not complete the two-way cycle of communication — if no one else is writing in his vicinity. You follow me?

А теперь переместимся в Аризону. И мы заходим в... скобяную лавку в Аризоне, мы видим там все эти револьверы, пистолеты и так далее, ружья, и все они разложены на прилавке и так далее. И с самого края прилавка, в уголочке, лежит маленький кусочек бумаги, на котором говорится: «Лицам до восемнадцати лет требуется иметь разрешение от родителей или опекунов на приобретение и хранение огнестрельного оружия». И «Это ни в коем случае не подразумевает наличие закона, в соответствии с которым требуется лицензия на ношение огнестрельного оружия».

He isn't reading. He doesn't recognize that other people also write. He maybe thinks the books just occur except those that he himself writes. He knows somebody alive writes those. But he doesn't know any other writers are alive. He'd get into a horrible state of affairs. You see, he'd get a stuck flow and then he would get so stuck that it would all get sort of solid. And that is the way you make a ridge.

И вы говорите продавцу. «Что ж, видите вот этот “Смит-энд-Вессон” 38-го калибра? Что ж, я хотел бы его купить. Зарядите его». Затем вы платите за него, берёте его с собой, кладёте в карман и идёте по улице. Вас засекает коп... если бы коп обнаружил, что вы прячете это оружие и так далее, он, вероятно, не придал бы этому большого значения. Он бы просто решил, что вы вежливы. Вы не нарушаете общественный порядок... что-то вроде того. Однако, если бы вы спрятали его, или пристегнули бы где- нибудь в машине, или засунули бы его в машину или в карман или что-то в этом роде, полиция не придала бы этому большого значения.

Now, I've just spoken of a writer because that's kind of an obvious example. Let's take a less observable example. Let's take somebody who is completely out of communication. You've got this person around the house, completely out of communication and you. walk up to them, and you say, "Well, how are you today, Bess?" You really didn't care how Bess was today. You just thought it was a good question, you see. No answer.

Но самое забавное во всём этом то, что эти ребята по-прежнему желают играть в игру. Парочка парней... полиция по-прежнему желает играть в игру. В этих местах полиция отошла от того, чтобы играть в игру с использованием карательных методов.

So you say, "Well, mm-hm," and you walk off. And next time you see her, you say, "Do you like your — those new gloves you got, Bess?"

У нас складывается очень интересное положение дел, при котором в Аризоне очень небольшое внимание уделяется мелким преступлениям. Шерифы проявляют интерес только в том случае, если события приобретают опасный характер. Они могут сделать что-то, что кажется им довольно интересным, они немедля сделают это. Но все остальные события... они просто не обратят на них внимания.

Well, the next morning, you're rather unguarded about the whole thing, and you say, "How are you, Bess?"

Например, парочка парней совершили вооружённое... вооружённое ограбление станции обслуживания. И они неслись по улице на машине как сумасшедшие, сообщение об этом, передаваемое по радио, услышали полицейские в соседнем штате и так далее. Парочка помощников шерифа запрыгнули в машину и перегородили дорогу. Два бандита увидели это, развернули машину, съехали с дороги чёрт знает куда в кусты, вышли из машины и рванули как оглашенные по песку и камням, и так далее.

Do you know that you will get obsessed on how she is? You'll get frantic on the idea of "How are you, Bess?" Well, that's the most obvious thing. And you will begin to be sure there is some horrible secret about her health.

Все эти помощники собрались вместе и сказали: «Хм». И они старательно преследовали, словно индейские следопыты, этих парней по всей пустыне. Они нашли их машину, они настигли их в какой-то глуши. Они уселись и стали ждать, пока... они поняли, что эти ребята, вероятно, устроили себе ночлег где-то там, понимаете? И они подкрались к ним действительно осторожно. Они забрали у них оружие, а потом разбудили... хорошая игра. В Нью-Йорке в такие игры не играют.

And you just get a stuck flow. You're liable — if you don't watch it, you're liable to go around saying, "How are you, Bess? How are you, Bess? How are you, Bess? How are you, Bess?" Get the idea?

Прежде всего, никто бы не сорвался с места и не перекрыл бы дорогу. Это было бы опасно. Это могло бы поставить под угрозу грядущую пенсию. Кроме того, комиссар, вероятно, отругал бы вас за то, что вы создаёте такой переполох.

And you'll get stuck on Bess, and if Bess leaves or goes away, for years you'll carry around an image of Bess here, hoping it someday will speak. All right.

Так вот, когда игра падает вниз с уровня общения, она падает на уровень действия, и поначалу она оказывается на уровне довольно быстрого и лёгкого движения, затем она опускается на уровень всё более и более тяжёлого движения, и так продолжается до тех пор, пока уже никто не сможет сдвинуть эту игру с места и она просто останавливается. И это Земля. Земля - это весьма плотная игра... очень плотная. Это фиксированная идентность. Это место, называемое Земля. За последние двадцать четыре часа эта планета меняла свою идентность совсем не много раз.

Let's, then, look at what else is missing. Bess never came up to you and said, "How are you?" Just never happened. Bess never came up and said, "How are you?" No originated communication there. And even if Bess answered all the time — you said, "How are you, Bess?"

В данном случае игровое поле стало ужасно плотным. И люди начали злиться на всё подряд, они начали злиться на игровое поле. Так вот, что бы вы подумали о группе футболистов, которые поглупели бы настолько, что стали бы злиться на область между штангами? Если бы они перестали играть в футбол, сели бы на землю и стали бы её бить? Что бы вы подумали об этих людях? Вы бы подумали, что они просто посходили с ума, не так ли?

And she said, "I'm fine."

Как вы думаете, что сделал физик? Что он сделал? Он всё время смотрел на сгустки энергии и материи и так далее, а они отказывались двигаться, они отказывались подчиняться, они отказывались быть хорошими, они отказывались делать что- то, понимаете? И они не дали ему ответов. Конечно, они и не могли дать ему никаких ответов; они же не живые.

And you said, "That's good," and went on your way.

Если вы как-нибудь займётесь точными науками, вы обнаружите, что вас окружают 16 люди, которые довольно лихорадочно и навязчиво стремятся заставить МЭСТ дать ответ. Физики и инженеры-электронщики создают говорящие, думающие приборы. «Мы сделаем всё, что угодно, лишь бы заставить эту штуку дать нам ответ». Жена такого человека стоит рядом с ним и всё время говорит: «Ля, ля, ля, ля, ля, валла, валла, валла, валла», - но он знает, что её здесь нет.

And the next time you said, "How are you, Bess?" she said, "I'm fine." Go on your way.

И физик становится всё более и более зафиксированным. Эта штука не отвечает. Она никак не отвечает. Она не отвечает. И он, конечно же, говорит. «Что ж, вероятно, тут такая теория, и вероятно, тут такая теория». В переводе с их языка это означает: «Что ж, может быть, вот так она ответит, может быть, вот так она ответит». Они как бы запутались. Они общаются с теми штуками, через которые общаются: с неодушевлёнными терминалами.

Even though this happened all the time, after a while, you'd start to get very; very suspicious of Bess. What would be missing? The whole second cycle — the whole graph B — the whole thing is missing.

Что ж, практически каждый человек зафиксирован на неодушевлённых терминалах. Вы можете помочь людям преодолеть эту фиксацию, просто попросив их потрогать стену. И они говорят: «Понимаете, прямо вот тут находится терминал. Зачем вы цепляетесь за вот этот старый терминал? Зачем вам нужен ваш старый сад? Прямо перед вами прекрасная стена здания». Вот что делает 8-К, «Открывающая процедура».

See, Bess never originates the communication back at you. As a matter of fact, you will only find people in a somewhat hypnotized state who will answer you immediately and never originate a communication themselves. A person has to be in pretty good shape to answer you immediately, or completely hypnotized. If they're hypnotized, they never originate a communication.

Но физик вышел из общения настолько, что теперь он верит, будто отсутствие общения - это самое лучшее общение из всех, поэтому «Давайте избавимся от игрового поля». «Вы все, избавляйтесь от игрового поля. Мы не можем заставить его ответить. Но мы можем пойти на то, чтобы взорвать его. По крайней мере, оно скажет “бац!”».

You could say, "How are you, Bess?"

Так вот, единственный секрет, который есть в секрете, - это отсутствие ответа. Я не просто отождествляю ответ с ответом, это действительно так. Отсутствие ответа создаёт секрет. Что такое секрет? Секрет - это отсутствие ответа. Как вы создаёте секреты? Вы делаете это, говоря: «Как ты, Билл?» (Пауза.) (Вздох.) Вы говорите: «Билл, как ты?» (Пауза.) «Билл, как ты?» В этот момент вы становитесь абсолютно уверены в том, что Билл хранит один из самых больших секретов, которые вы когда- либо видели в своей жизни. Почему? Да потому, что он не отвечает. И это единственный секрет из тех, что существуют... отсутствие ответа. Это единственный существующий секрет... отсутствие ответа.

She'd say, "I'm okay."

Если вы на это посмотрите, вы обнаружите, что так оно и есть. Люди, которые, по вашему мнению, полны, полны, полны всяких секретов, это просто те люди, которые очень часто вам не отвечают. И если они отвечают вам достаточно мало, вы становитесь уверены в том, что они, должно быть, очень мудрые люди, которые в самом деле хранят много секретов.

And you'd say, "That's good."

Поэтому вы берёте какого-нибудь старого мудрого филина, который сидит на дубе. И чем меньше он говорит, тем больше вы думаете, что он хранит какие-то секреты. Может быть, когда-то так оно и было, но я вам кое-что подскажу: он их позабыл.

"How are you, Bess?"

Весь этот материал сводится к одному. На что мы искали ответы? Мы искали ответы на ответы. Что такое ответ на ответ? Это ответ. Вот и всё.

"I'm okay."

И мы берём человека, который уверен, что всё, что ни возьми, хранит невероятные секреты, и мы просто проводим ему процессы, превращая всё, что, по его мнению, является секретом, в ответ. И не успеете вы и глазом моргнуть, как он будет знать об этом всё. Поскольку он с самого начала знал об этом всё, что только можно было знать. Это очень просто.

"That's good."

Таким образом, с помощью одного только этого процесса мы можем получить любой ответ, какой нам нужен, из чего угодно. Мы действительно можем заставить говорить всё, что угодно, будь то пространство, материя, энергия, время или мама.

"How are you, Bess?"

Мы фиксируемся на тех или иных вещах просто потому, что ждём от них ответа, и поэтому, спустя какое-то время, они становятся секретом. И это именно то, что мы искали в Дианетике и Саентологии. И если вы над этим подумаете, я полагаю, вы со мною согласитесь. У нас есть ответ на все секреты. И ответ на секрет - это ответ. Предоставьте преклиру изобилие ответов, и больше он не будет видеть секрета в жизни или в чём бы то ни было.

"I'm okay."

Хорошо, увидимся сегодня вечером.

"That's good."

After a while this cycle — keep going — if she'd never originate a communication, oh, she would just be in a sort of a social automatic response situation. "I'm okay." Because if she were really alive, she really couldn't stand not some time or another completing the cycle.

Now, did you ever have anybody give you a Christmas present and you not give them one? You suffer, don't you?

You say, "Hey, by golly, we — we — we didn't get Joe anything. I think maybe we'd better go out and find him something and say we bought it before Christmas and forgot it." You feel bad, you see? You didn't get a two-way cycle of communication going, even with an object.

It's perfectly all right, he gave you something, you gave him something. Well, that's the way universes get made. You know, you're sort of in communication on an intuitive basis with some thetan and you say something to him. And you say, "Hello." Or you make a small mock-up or something, you know.

And then he makes one for you and you get this kind of a picture: [See chart 4 in appendix]

Here's your graph A. [LRH writing] And here is graph B. Now, here is your cycle of communication, which has your origin, answer, and acknowledgment. And here is your origin and here is your answer and here is your acknowledgment.

You know what these two people are doing? They're making space. And that's how you get space. One fellow originates some space, and the other fellow says he has done so. This fellow says, "I originated some space," ("How are you," you know) — "I originated some space to this fellow"

And this fellow says, "Okay, you originated some space."

Fellow says, "So I did."

And they got some space, too. See that? But when they stop communicating, we get down here at graph C, no space. See, that's snapped terminals.

And over here in graph D, this fellow keeps saying, "How are you, Joe?" And Joe never originates any communication. So you have an imbalanced space. This fellow gets the idea that he must be talking across some terrific, fantastic difference, and nobody else is making any space but him. And so he gets stuck on the idea of insisting that somebody else make some space, for heaven's sakes. He keeps going around here.

Graph B over here never gets finished, so the guy keeps going around saying, "Hello. Hello. Hello." And he'll acknowledge and so forth, but he should be saying, if he wanted to put it into words: "For God's sakes, make some space. Please, somebody else make some space. Why do I have to make all this space?" You get the idea?

So, he's not — he doesn't have somebody else making space. Well, after this fellow said, "How are you?" at origin here, and he's gotten his answer, "I'm okay," and he's gotten his acknowledgment here, we go over on this side and we find out that the fellow he talked to originally here, now originates a communication to which this fellow can now answer and give an acknowledgment.

The other fellow in graph B is now saying, "Okay, I'm making some space."

This fellow says, "You did."

"Good."

So, the communication goes this way:

"I'm making some space," in graph A, "I'm making some space." "You did. Now I'm making some space," in graph B.

"You did." See that?

"Now I'm making some space."

"You did."

"Now I'm making some space."

"You did."

"Now I'm making some space."

"You did."

"Now I'm making some space."

"You did."

Get the idea? They got distance, they got particles, they got space, they can have some affinity, they have different individualities and they can have a game. And a game can be played without affinity. And a game can be played without reality. But there wasn't ever a game on Earth played with no communication. That's the most essential character, then, to the making of space and the making of universes — communication.

And if you ever felt bad about anybody, it was because he didn't balance out your efforts to make space by making some himself. Or it's because he never said, "Okay, you made some space."

And reversely, you might feel bad because you just never told somebody, "You made some space." See, you just never told him this.

He comes around and he says, "Hello," you ignore him. He says, "Hello," you ignore him. He says, "Hello," you ignore him.

He's saying, "I made some space."

And you're not saying, "You made some space." See, you just ignore him. And the first thing you know, he snaps terminals on you and you're never rid of him. See why? See, he's saying, "Hello." He's saying, "I'm making some space here. Hello, I'm making some space here."

And you're not answering him.

"Hello. I'm making some space here." He's liable to come up and sock you after a while. You see why? He's insisting you give him some kind of an answer so he'll have some space.

And in the absence of communication, there is no game, there is no universe, there is no affinity and there is no agreement. By processing and remedying the scarcity of just that, communication, alone, you can remedy anything that is wrong with a case.

So, rightly or wrongly, I have some feeling that we are at least well on our way to solving cases rapidly.

Thank you.