Извините, что сегодня мне пришлось опоздать. Мы испытывали новые рации, которые больше не будем использовать в лондонском аэропорту. Только вообразите себе — использовать рации в лондонском аэропорту, где есть башня радиоуправления. У нас имеется такое устройство, с помощью которого можно работать с фотовспышками на расстоянии, управляя ими с помощью рации — очень мудреное устройство. И мы стали такими ловкими. И — я могу себе вообразить: “На посадку заходят картинки крушений с северной взлетно-посадочной полосы. Какова наша апертура, сэр?” Очень забавно.

Различие между профессиональной и любительской фотографией — это бездонная пропасть, и профессионалам приходится использовать самые дикие приемчики. И для этого требуется разрешение инстанции не ниже чем Министерство Авиации, разрешение на передвижения поблизости от аэропорта в Англии, и все такое. Вам приходится показывать всякие бумаги и удостоверения, типа колоды карт и подобных штук. Министерство позволило нам пройти и снять на пленку заход на посадку гипотетического студента, все эти виды на аэропорт, в Англии, все, что я собираюсь снять просто забавы ради в течение следующих двух или трех недель. И я раздам вам те снимки, которые не будут опубликованы. Это ловко, ага? Я демонстрирую вам должное саентологическое отношение к начинающему или учащемуся саентологу.

Отлично, какое сегодня число?

Если вы хотите знать, как обрести способность уверенно идти по жизни, даже находясь в центре чудовищной путаницы, то для этого вам надо узнать ответы на некоторые вопросы - основные ответы. И если вы узнаете эти самые важные ответы, то в 90 случаев из 100 вы сможете спокойно воспринимать окружающее, а в 10 оставшихся случаях вы сможете сами регулировать обстановку по своему усмотрению.

Аудитория: 11-ое августа.

Знание - это то, что достигается в процессе обучения.

11 августа, 14 год ЭД, Специальный Инструктивный Курс Сент Хилла.

Далее. Все, что касается слов и терминов, часто сводит на "нет" все попытки человека разобраться в происходящем, а также из чего вообще состоит окружающий мир. Слова - вот что путает и "одурачивает" человека. Смысл. Что же это такое? Как вообще можно что-то о чем-то выяснить? На днях вы научитесь прекрасно во всем разбираться при помощи слов. Информация будет передаваться словами, вы будете выяснять все необходимое посредством слов, которые вас будут путать и "одурачивать". Необходимо "работать мозгами".

Отлично. Мы возобновляем наши лекции по предмету обучения, и чем больше я рассказываю об этом, тем выше становятся ваши оценки, и это очень здорово. Я думаю, что это одна из самых успешных серий лекций, которые я когда-либо читал, наиболее богатая потрясающими и колоссальными результатами — действительно изумительная. Так что я не зря корпел над этим “Возьмите дихлорид натрия и положите его в бихромат, и вы получите бисульфит, потому что это способствует проявлению негатива”, — знаете, и все такое…

Итак, теперь вы "включили" свои мозги и читаете такое предложение: "Кошка была черной". Вы чувствуете, что что-то не так, что вас что-то в данном предложении смущает, что вы не знаете, как поступить, что вас абсолютно не привлекает предмет изучения кошек, сам процесс приобретения знаний о кошках или чего бы то ни было в этом роде. Иными словами, перед вами возник барьер, поскольку при прочтении предложения "Кошка была черной" у вас появилось странное чувство, и вы утверждаете: "Я не хочу изучать кошек." Но, в принципе, дело не в кошках, всё дело - в слове "черный".

Я напоминаю вам, что где-то в конце весны я решил изучить учебу, выяснить, что это такое и разобраться со всеми сопутствующими явлениями — и когда я стал рассказывать об этом, то, чем больше я рассказывал, тем выше были ваши оценки. И это довольно интересно, потому что я вас не рестимулирую, “учеба” не является концевым словом. Однако есть такое концевое слово, “знание”, и это время от времени сносит вам голову. Однако оно не имеет непосредственной связи со словами, и это не основная причина того, от чего люди вообще сталкиваются с какими-либо трудностями при обучении.

Вы практически всегда связываете невозможность учиться не с теми предложениями из текста и не с теми частями учебного материала, какими нужно, поскольку никогда раньше не сталкивались ни с чем подобным, и , следовательно, не чувствуете в себе сил противостоять, начинаете "разбрасываться" или противостоять не тому, чему следует.

Отлично. Стало быть, нет никаких особых причин на то, чтобы это “знание” становилось на вашем пути, потому что casus belli* — это очень-очень глубоко запрятанная вещь, называемая “словами”. И вы можете даже подумать, что есть такое концевое слово — “слова”, или что-то такое.

Итак, основным принципом, который вы должны твёрдо уяснить в связи со знаниями и обучением, является следующий: во-первых: даже если вы просто так осматриваете дерево, чтобы узнать о нем что-нибудь новое, то, значит, вы его изучаете. Не важно, насколько поверхностно это делается, ведь мы в данном случае не говорим о тщательном и скрупулезном изучении. Вы смотрите на дерево, чтобы увидеть, какой оно породы. И видите, что за такое короткое время вы уже узнаете что-то новое о деревьях. Иными словами, вы его разглядывали, чтобы узнать о нем что-нибудь еще.

Ну конечно, все МПЦ состоят из слов. Они на самом деле не состоят из слов английского языка; они представляют собой значимости, которые присоединены к массам. Эти массы вполне способны снести кому-нибудь голову. И там, где есть точные значимости — довольно интересно то, насколько эти значимости точны — там, где у вас есть очень точные значимости, вы не особенно расстраиваетесь. Другими словами, не стоит воспринимать это в обратном порядке — не стоит думать, что если научиться на сто процентов избегать концевые слова, то можно достичь успеха. На самом деле это неправильный подход; вас опускают локи. Как ни странно.

Также вы можете наблюдать различные объекты на цветных картинках. Такое наблюдение нельзя назвать прямым, но, тем не менее, это также является путём, по которому к вам идёт знание, поскольку если вы сами захотите заново приобрести все знания, которые уже известны с момента сотворения мира до настоящего времени, сами по себе, в одиночку, то вы вскоре отупеете. Не хочется быть резким, но это так. Если вы самолично и индивидуально начнете собирать знания о различных предметах на протяжении всей своей жизни, то мало чего почерпнете, идя по данному пути: понимаете, ведь рядом не будет человека, который смог бы вам что-то подсказать, под рукой не будет никаких трудов, текстов и различного рода справочников. Единственное, что вы, один-одинешенек, сможете делать, так это просто думать, размышлять, осмысливать и т.д., и неоткуда будет почерпнуть информацию, основанную на полученных из различных источников наблюдениях. Иными словами, если вы хотите что-нибудь узнать о вулканах, что ж, поезжайте и отыщите вулкан. Иначе вы недалеко продвинетесь в изучении данного предмета и помрете дураком. Могу вас в этом уверить. Или просто останетесь круглым дураком, и поверьте, что о той комнате, в которой просидите всю свою жизнь, вы узнаете абсолютно все. Вы понимаете меня?

Так вот, на самом деле вам как саентологу не нужно об этом страшно беспокоиться. Электрик привык иметь дело с 10.000 вольт, дрессировщик в цирке считает, что нет ничего особенного в том, чтобы пошлепать льва по носу — заметьте, что публика в общем смотрит на электрика, держащего в руках провода под напряжением, с ужасом, так ведь? Вы смотрите на дрессировщика львов в клетке (они ненавидят, когда их называют “укротителями”, потому что “кротких” львов не бывает, кроткий лев — последнее, что он желал бы иметь, поэтому им нужны настоящие дикие львы), на дрессировщика, хлопающего львов по носам — публика смотрит и восклицает: “Аа-х!”. Но понимаете ли вы, что, на самом деле, он чувствовал бы себя более неуютно, если бы вокруг не было этих диких кошек, которых нужно пугать хлыстом. И это на самом деле так! Это его жизнь. А зрители, непосвященные в это, естественно, напуганы и совершенно ошеломлены от вида этого дрессировщика и больших кошек в одной клетке.

Итак, знания, полученные из вторых рук, являются чрезвычайно ценными.

Вот, например, Клайд Бетти* обычно одновременно работал с сорока львами и тиграми. Могу себе представить: если бы его отстранили от этого на несколько дней, знаете, он почувствовал бы себя очень, очень плохо, ему стало бы скучно, жизнь показалась бы ему неинтересной.

Теперь о знаниях, которые вы приобретаете сами. Они, разумеется, накапливаются в результате прямых наблюдений и собственного опыта. Но даже для того, чтобы посредством прямого наблюдения приобрести какой-либо опыт, гораздо лучше пользоваться "плодами" наблюдений и опыта, накопленного другими, и только таким образом вы сможете сохранить и развивать любую, даже самую сложную культуру.

Существует много других профессий и занятий. Вы удивляетесь, как же, ей-богу, стоматолог может стоять и дергать зубы день за днем, день за днем, день за днем, день за днем. Фантастика — но он может! Удивительно, как хирург может стоять, вырезая кишки и выбрасывая их в мусорный бак, час за часом, час за часом, представляете, год за годом. Как так? Что все это такое? Это всего-навсего профессиональные навыки. Ведь если вы достаточно знакомы с определенным предметом, кому-то он может казаться ужасно опасным и неприятным, но только не вам. Это стоит отметить. В любой области или деятельности человек способен стать практически сверх-человеком.

Неграмотные культуры не способны к выживанию, и их уровень совсем не высок. Аборигенов племени Бугга-Вугга из страны Буггия-Вуггия уже практически не найти среди нас, либо они в настоящее время размахивают красными флагами и бунтуют против своих центральных правительств. Для них наступили нехорошие времена. За британским Томми, который добрался до них со своим "Шнайдером" или "Ли-Энфилдом" и донес до них, прежде всего, образование, последовали лишь немногие, которые горели желанием их чему-то научить. И, конечно, учились эти люди медленно. Осваивая грамотность, они не так уж быстро впитывали культуру. Поэтому, само собой разумеется, они могли стать жертвой любых пришельцев. Если, при всех открытых для этого путях, не приходит грамотность, если нет в наличии "информации из вторых рук", то все усилия людей сводятся на "нет", они умирают, деградируют. Их просто шокирует громадный объем инородной культуры. Как счастливы они были среди своих Бонбоновых деревьев и, знаете ли, танцы вокруг этих деревьев, собственный задний двор и т.д., представляли высший уровень их интересов. Эти люди могли вам рассказать абсолютно все, что касается Бонбоновых деревьев, объяснить, почему не следует наступать на кусты Баг-баг, ведь можно напороться на гремучую змею. Ведь об этом они знают из собственного опыта.

Именно это требуется от вас в Саентологии. Я не говорю о том станете ли вы лучше, или станете ли вы Клиром, или ОТ, или кем-то еще; я сейчас говорю о совершенно приземленном практическом подходе. Слова МПЦ — вот львы, вот высокое напряжение, вот все эти профессиональные опасности, с которыми вам приходится иметь дело в Саентологии: слова, слова из МПЦ и подобные вещи.

Второе, что особенно сильно шокирует эти племена, это абстрактные идеи организации, абстрактные идеи политической философии, абстрактные идеи инженерно-строительного искусства - понятия такой материальной природы, где знание приближено к МЭПВ, где смысл незамедлительно и напрямую применяется к манипуляциям материи. Когда они с этим сталкиваются, их культура, конечно, терпит крах. Они не могут стрелять из винтовок "Ли-Энфилд". Они не в состоянии организовать себя в нормальную демократическую цивилизацию, какие бы налоги ни загребали алчные "лапы" их политиканов. Они могут стать жертвой кого угодно, их легко обратить в рабов, им легко деградировать.

Возьмите эти слова, выйдите, и засуньте их в глотку публики вот там, а? Вы можете на самом деле пронаблюдать, как кто-то будет зеленеть, если встать и начать кричать ему в лицо корневое соединение того или иного рода, просто вплести это в разговор в пяти-шести местах, и говоря ему при этом о том, какой он есть — он просто захочет стать неправым. У него появится желание обесценивать. Просто продолжайте это делать: “Вот тут ты не прав, и вот тут ты не прав”, — и долбите ему об этом, и он внезапно начнет говорить: “Да, да, да!!!”. И потом пойдет и сломает себе шею — точно! У него появится большая склонность к болезням, и всяким таким неприятностям.

Что же произошло? Да их просто ошеломили и ошарашили, представив их очам столь великолепную культуру. Вот, мол, вам великая, блестящая цивилизация. Тут вам и "Кадиллаки", и аэропланы, и электробритвы, и еще множество невероятных, немыслимых вещей. Несчастные аборигены наблюдают этот живой материальный мир, видят, как люди подчиняют себе свое окружение до такой степени, что могут жить в праздности и иметь все, что пожелают, как любая девушка, не моргнув глазом, нажав несколько кнопок, приводит в действие 125 лошадиных сил, как будто всю жизнь только этим и занималась. Иными словами, она умеет водить машину.

Так вот, он просто не привык ко львам. Он даже не может отследить причину того, отчего ему стало так плохо; он ничего об этом не знает. О-о, довольно здорово быть в этом профессионалом, потому что жизнь состоит из жизненности, а жизненность имеет большое отношение к уму. В сущности, нам бы нечем было заниматься, и нечего было бы делать, если бы не было ума, не так ли?

И, представьте себе, как все эти чудеса внезапно обрушиваются на головы этих неграмотных парней! Они понятия не имеют, как все это называется. Они слышат песню, но не знают, как ее петь. А их просто "окунают" во все это с головой - бум! Их "вдавили" во все это, они оказываются там по самые уши!

Таким образом, работа в области ума имеет свой риск, но наряду с этим, конечно же, много и приятных сторон. И когда вы начинаете дурачиться с МПЦ, вы отлично осознаете, что это может снести вам голову — вы знаете, что шутки с этими штучками опасны. Вы отлично знаете, что они могут сделать. Вы видели людей, которые ковыляют на костылях — у них артриты, артриты с восклицательным знаком, и все такое. Что с ними такое? Ну, они просто получили множество ран где-то в какой-то МПЦ; на самом деле это и есть вся причина их мытарств. Даже если — даже если это инграмма, да, она удерживается на месте благодаря МПЦ. Вот отчего у него такая жизнь, вот что происходит с…

Если человек проходит обучение в Москве, ему могут внушать следующее: "Ваши собратья в глуши настолько не образованы, что если потянуть за эту, эту и эту "ниточку", и они вдруг откликнуться, то затем можно захватить все земли и получить весь их джут."

Вот например, отчего в этой семье столько жутких проблем? Ну, у них просто столкнулась парочка концевых слов, тем или иным образом, у одного один любимый конек, у второго — другой. Ну, и если бы вы попытались объяснить им, что все это из-за концевого слова — возможно, вы могли бы попробовать вытащить его из них с помощью Э-метра, если вам не хочется объяснять им все это. Это — ну, возьмем к примеру пару гипотетических концевых слов: скажем, он “консервативен”, а у нее есть концевое слово “дикий”. И эти два концевых слова несовместимы, и они оба начинают орать по этой причине по поводу чего-то. Он — консервативный, а она — дикая.

Я имею в виду то, что этическая и духовная природа коммунизма весьма, знаете ли, интересна. Если у коммунистов кончается джут, то они вводят в действие свои политические "механизмы", которые помогают заполучить этот самый джут. Лишь Южная Африка их интересует в связи с тем и только с тем, что им нужны алмазы и золото. Очень "духовно", не так ли? Они любят человечество за то, что можно от него получить, и все их методы, вся их "игра на скрипке" просто ужасны, они леденят кровь. Но, в принципе, причиной всего этого является то, что люди не знают слов.

Такой парочке просто не следует встречаться. По этой причине в конце концов им приходится вести весьма несчастную жизнь. И вы, вероятно, могли бы, на самом деле, даже ничего не выясняя по этому поводу, взять и обработать эту “консервативность” на Э-метре; может быть, получить его суждения по поводу “бытия консервативным”, и заставить это концевое слово исчезнуть. Вы могли бы взять и ее, наверное, и отыскать слово “дикая” с помощью Э-метра, особенно если бы у вас в руках был заранее подготовленный полный список концевых слов, вы смогли бы, вероятно, выключить это, получить ее соображения по этому поводу, и все такое. И они бы вышли оттуда совершенно счастливые и довольные друг другом, и чудо бы свершилось. И они бы даже потом не могли бы вычислить, что все это возникало из-за какого-то там слова. Их способность распознавать, что с ними случилось — даже это находится гораздо ниже уровня их ознакомленности. Они просто не знакомы с подобными вещами.

Если вы обратите внимание на ряд некоторых терминов, применяемых в лексиконе коммунистов, то обнаружите, что этот лексикон весьма интересен и очень хитроумно составлен. Их технология - политическая технология - разработана на основе просто неслыханного крохоборства. Бог мой, они знают, как говорить и с тем, и с этим, как всех умаслить, как кого угодно переспорить, как уладить любое дело, как по всем парламентарным правилам проконтролировать проведение небольшого собрания. Их учат всему, они знают, как двигаться и действовать абсолютно неслышно для окружающих, и окружающие слышат лишь то, что им положено. Коммунистов обучают этому очень тщательно. Технология, технология - ее преподают, используя особые термины. В 1917 году такие термины еще не существовали. Технология разрабатывалась постепенно, по мере ее изучения, по мере ее передачи словами, точно так же, как я сейчас передаю вам словами различные идеи и разнообразную информацию. Но вся эта информация - из вторых уст, то есть она вся была основана на слухах и пользу самих коммунистов. Они подчиняли себе мир.

Вы слышали, как люди вокруг ходят и говорят: “Да, это все ерунда, палки и камни могут ломать мне кости, но слова никогда…” *Англ: sticks and stones may break my bones: намек на старинный стишок, который часто повторяют дети: “Sticks and stones May break my bones, But names can never hurt me” — “Камни и палки могут ломать мне кости, но прозвища — никогда”. (глоссарий) . Ой ли?

У меня перед глазами стоят некоторые представители правительств западных стран, они пассивно держат руки в карманах и не знают, что происходит вокруг них. Это выглядит точно так же, как если бы свора маленьких собачонок разрывала на части огромного сильного быка. А бык знает, что маленькие собачонки не смогут принести ему вреда, пытается их игнорировать, пытается, пытается... И, в конце концов, дело заканчивается тем, что бык падает с перегрызенной глоткой. Он просто не понимает, чего добивается эта мелочь, он, как бы, выше всего этого. Что-то в этом роде, понимаете? Часто отношение людей к окружающему походят на это. Если у них недостает знаний коммунистической технологии, они, следовательно, гибнут от этой технологии.

Очень, очень большой интерес вызывает тот факт, что эта технология передается словами, из уст в уста. Ее изучают. Ее нельзя познать путем прямого наблюдения. Но она реальна, и хорошо обученный коммунист и здесь, и там сможет ее наглядно продемонстрировать.

И вы стремитесь понять, от чего зависит поведение человека? Каковы основы — элементы существования? Что заставляет материю оставаться здесь? Ученый-физик старательно вникает в суть закона сохранения материи — или, скорее, закона сохранения энергии — старательно вникает в суть закона сохранения энергии, сохранения энергии. Он продолжает думать и думать и думать и думать над этим. Ха. На самом деле он просто завис на концевом слове, вот так-то. И он вгоняет себя в штопор. Рано или поздно он, что ж, дойдет до стремления “уничтожить всю энергию”, или чего-то в этом роде, в качестве своего истолкования МПЦ, и построит атомную бомбу. Ему придется сделать что-то в этом направлении. Потому что у него возникает навязчивое состояние по этому поводу.

Современный мир сейчас подавляется безграмотностью. Неграмотных людей вокруг полным полно. И всегда существовал человек, который чего-то не знает, чего-то не понимает, чего-то не записал или выбросил важные записи в мусорную корзину. Цивилизации гибнут в связи с постоянно накапливающимся непониманием, незнанием, равнодушием, неудачами в постижении сути той или иной ситуации. Все это уже давным-давно известно, поскольку есть такие клише как "Варвары постоянно подходят к северным границам, а домой отправляются лишь ко времени сбора урожая." А однажды они не вернулись домой к сбору урожая, и это было концом Римской империи.

Есть МПЦ, связанные с картинками. Мне очень хорошо известен тот факт, что имеется целая серия не пройденных мной МПЦ, которые связаны с картинками. И с тех пор, как я узнал об этом, они не имеют никакого влияния на мою голову. Понимаете, они вообще не способны повлиять на нее. То и дело я принимаюсь что-то изучать, и там говорится о “картинках” по пять-шесть раз в абзаце, и обнаруживаю, что у меня начинает появляться крошечная головная боль, и я говорю: “О”. Смотрю на абзац и говорю: “О”, — и она пропадает. И тогда эта ситуация, которая могла разрушить империи — одно концевое слово наперекосяк может разрушить империи — для вас становится каким-то второстепенным неудобством. Вы обнаруживаете, что у вас болит живот, или что-то вроде того, когда проводите процессинг кому-то или что-то делаете —обнаруживаете, что у вас возникла небольшая боль в животе, и удивляетесь, отчего бы это — “Что это за боль в животе?”. Потом вы замечаете, что она не проходит. И внезапно осознаете, что обесцениваете какое-то концевое слово. А это самый быстрый на свете способ заработать себе боль в животе.

Рим в те времена был чудовищно безграмотен - время варваров. Они не могли уразуметь, что их люди попросту истощили свои силы. Очень важная для них информация попросту терялась: что люди, мечтающие о свободе, должны знать не только последние данные о последних достижениях в области виноделия. Необходимо очень хорошо знать обо всем, что находится в ближайшем поле зрения. Необходимо всегда держаться на плаву, быть начеку, быть всегда в нужном месте и держать ухо востро.

Вы думаете: “Может, есть такое концевое слово, как ‘женщины’?”. Ну, если вы это обесцените, то вам это скорее всего сойдет с рук, потому что такого слова нет; МПЦ датируются как более ранние по отношению к идее о мужчинах и женщинах, но есть слово “тела”. И, допустим, у вас есть “тела”, ага. И вы обесцениваете идею тел, ну, и получаете приятненькую такую боль в животе. Вы говорите, что такого концевого слова нет, хотя оно есть, и, конечно, примерно в этот момент — иногда на это требуются минуты, иногда полчаса, час или два — это начинает на вас наползать. “Что происходит, что происходит?”, — говорите вы сами себе. “Так, посмотрим, примерно полчаса назад я изучал что-то о телах, и сказал, что их не существует. Ту-туух! Так, теперь я знаю, что есть, по крайней мере, одно концевое слово — ‘тела’”. Вот и вся реакция.

Можете считать себя уже покойником в тот день, когда, откинувшись в кресле, вы решаете, что знаете всё обо всём вокруг, и что уже не надо ничего познавать.

Реакция кого-то другого: “О, господи! Позовите доктора Пупорезкина! Оооо! Мне нужно срочно провести операцию на пищеводе и на желудке! Меня надо срочно лечить, потому что мое состояние просто ужасно — просто ужасно!”. Вот как. И по причине непонимания и совершенно невообразимо низкого уровня знательности по этому поводу, он становится тотальным следствием всех этих вещей.

Между двумя крайностями - "нет необходимости познавать, поскольку я всё знаю" и "нет возможности познавать, поскольку я не знаю слов" - существует золотая середина, благодаря которой можно жить. Теперь вы понимаете, что представляют из себя две данные крайности? Одна из них такова: "Я знаю всё, что нужно знать, мне не нужно производить никаких наблюдений, не нужно приобретать никакого опыта, мне ничего не надо делать, потому что я знаю всё, что нужно знать." Вот что будет представлять собой конечный продукт умирающей цивилизации или умирающего индивидуума. Другая крайность такова: "Я не знаю терминов, я вообще ничего не знаю, я не понимаю ничего, что происходит в моем окружении." И это тоже довольно быстрый путь к смерти, концу, упадку.

Например, мы только что расстроили множество саентологов в Австралии, потому что нам пришлось бороться с лейбористской партией. Лейбористская партия — именно она инициировала закон о запрещении Саентологии в штате Виктория. И я принял решение, что они слишком долго существовали и более не соответствуют предъявляемым требованиям. По сути дела, вся проблема состояла в том, что они обнаружили, что саентологи представляют угрозу для них в плане того, что легко могут привести к потере всех их мест в парламенте. Я написал небольшую статью, тщательно снабдив ее точными соответствующими концевыми словами. Это было распространено — это было распространено, и они едва не лишились своих жизней на этих выборах, вот во что это вылилось. Но, конечно, некоторые тамошние саентологи, которые опасались задевать кого-либо и не знали сути, продолжали писать мне по Линии постоянно действующего приказа номер 1 [ДП №1]: “Это был ужасный поступок”. Они ничего не знали о концевом слове, вот что — понимаете, они еще не дошли до этого по обучению — они еще не ориентировались в этой области: “Это был ужасный поступок, потому что на самом деле нельзя вкладывать энтэту в тэта-линию, такую, как милый саентологический журнальчик”. И это все — они как бы протестовали против того, что эта статья была выпущена, и что она была направлена против лейбористской партии, — что она вообще была выпущена.

Итак, вам необходимо следующее: знать слова и быть начеку. Вот какой девиз необходимо сделать актуальным в связи с данными лекциями. И вы всегда будете в курсе того, что где-то всегда "фабрикуется" новая технология. Будьте в достаточной мере любопытны, чтобы вовремя об этом узнать. Будьте начеку. Никогда не преувеличивайте свои познания, и тогда сможете прекрасно выжить. Действительно случается, что человек, добившийся довольно высокого положения, поднявшийся до точки превосходства над обычной "серой" личностью в своем окружении, начинает "задаваться" и преувеличивать свои способности. Например, если человек живет среди аборигенов страны Угга-Бугга и умеет читать, а все остальные - нет. Конечно, он чувствует своё превосходство, но при всём при этом даже не дает себе труда читать. Понятно?

Они не осознают, против чего протестуют. Некоторые из этих концевых слов их задели; они недостаточно обучены, они не владеют информацией, и поэтому, конечно, это заставило их чувствовать себя как-то хреново, и они хотели узнать, кто это написал. Ну, я им пока не сказал, что это написал я. И это произвело именно тот эффект, который должно было произвести, а именно: “загнать этих собак обратно в их конуры”, — именно это и получилось. Сейчас они испытывают по этому поводу уже гораздо меньше энтузиазма. По сути дела, они начинают все больше и больше жалеть о том, что вообще начали это расследование, а это и есть должный эффект, который следует оказать на того, кто на вас нападает — просто заставить его очень-очень пожалеть о том, что он на вас напал. Вот правильный способ отражать нападения в этой вселенной.

Не хотите ли вы узнать разницу между удачливым человеком и неудачником? Она состоит в том, что один способен понимать и действовать, а другой не способен; существует два вида непонимания, как я только что говорил. Один вид - это когда человек предполагает, что всё знает, и ему больше ничего не нужно наблюдать и познавать. Это первый вид непонимания. А второй вид - это незнание слов. Вот эти две крайности. Следовательно, человек ничего не понимает и, иными словами, он не понимает и не пытается понять, либо понимает, что происходит вокруг, но считает, что не стоит больше утруждаться и далее познавать действительность. И, таким образом, эти две крайности "сливаются" в человеке, которого неминуемо ждет неудача - даже если присутствует лишь одна из этих крайностей. Он окажется "за бортом".

Правительство Соединенных Штатов постепенно приходит в то же состояние ума относительно дела с Э-метрами. Они начинают останавливаться и задумываться, какого черта вообще и кому пришло в голову начинать эти разборки с самого начала, потому что дело невозможно подготовить, все их факты ложны, обвинения — неверны, и это просто глупо, и если это дело теперь пойдет в суд, то они просто попадут, потому что им придется возмещать ущерб, сумма которого может дойти до миллионов долларов. Они попали в неприятности. Каким образом ввести кого-то в неприятности? Ха, надо просто заставить его пожалеть о том, что он это сделал, вот и все.

Но кто же, в таком случае, не окажется "за бортом"? Те, кто способен наблюдать, понимать и действовать, то есть люди, способные наблюдать, понимать и действовать. Итак, ввиду того, что наблюдение, в основном, состоит из фактов, переданных из чужих уст, попытайтесь понять, что наиболее правильным и действенным бывает наблюдение, которое идет "рука об руку" с пониманием. Так что самым важным и самым необходимым фактором при наблюдении является полное понимание. Таким образом, чем менее непосредственным является наблюдение, тем более глубоким должно быть понимание. Иными словами, ваше понимание наблюдаемого предмета должно повышаться, если прямого наблюдения не происходит. Понимание необходимо повышать до очень высокой степени, когда наблюдение становится непрямым. Если вы имеете возможность наблюдать, к примеру, дерево лишь косвенно, то вам нужно очень хорошо, от "а" до "я", понять все, что касается этого дерева. И, собственно говоря, понять все нужно гораздо лучше, чем если бы вы стояли рядом с деревом и вели прямое наблюдение. Это факт, каким бы странным он вам ни показался.

Современные психиатры, психологи и им подобные поглощены исследованием мотиваций — тем, что они называют исследованием мотиваций. Очень интересный предмет! Я советую каждому саентологу, особенно тем людям, которые занимаются рекламой и подобной деятельностью в организациях, прочесть книгу под названием “Тайные увещеватели”. О, это очень интересная книга. Хотя в ней и пытаются высмеять идею о “тайных увещевателях” и тому подобном, между строк в ней можно найти очень обстоятельное описание приемов, которые используются современными рекламными агентствами и теми, кто занимается связями с общественностью. Именно они сегодня нанимают психиатров для проведения мотивационных исследований, которые дают им массу противоречивых фактов. В самом деле, большинство этих фактов противоречивы, потому что они не объясняют, отчего люди такие. Они не знают, что движет людьми, что это такое.

В процессе обучения понимание является заменой "массы", то есть наглядности. Если у вас нет перед глазами дерева, но вам кто-то о нем рассказывает, то вам следует четко понять всё, что вам говорят, иначе ваше наблюдение будет неправильным. И, если вы не понимаете того, что вам рассказывают о данном дереве, или самого способа передачи информации, то вам будет абсолютно не ясно всё, что касается данного дерева, и вы не сможете правильно воспринять эту "массу", поскольку информация передается с чужих слов. Понятно?

Но если это читает саентолог, особенно “сент-хилловец”, и тем более если он уже близок к уровню Класса VI, он читает — и тотчас же это переосмысливает. Они заложили фундамент, получили красивую музыку, но не нашли для нее слов. У них возникла отличная идея, что можно влиять на людей тем или иным образом, но они не знают, какие слова надо положить на этот мотив. Они все еще бредут наощупь со своим фрейдовским анализом, пытаясь мотивировать покупку мыла комплексом либидо*, уходящим корнями в 3-летний возраст. Они пытаются тем или другим способом что-либо рестимулировать, чтобы продать свое мыло. Но у них нет кнопок, можно сказать и так. Они играют на рояле без клавиш. Хотя им все равно удается создавать шум. Я не знаю, как они ухитряются его создавать, но как бы то ни было, они что-то такое делают.

Материал, который я сейчас объясняю, является чрезвычайно сложным, но он очень важен. Если у вас нет перед глазами дерева, чтобы на него смотреть, и если вы пытаетесь изучить данный предмет с чужих слов, то вам необходимо тщательно, просто "кровь из носа", понять всю информацию с чужих слов.

Это в действительности одна из самых высокооплачиваемых работ в современном мире — в мире рекламы и торговли. Это сегодня одна из самых высокооплачиваемых областей деятельности в мире. Колоссальные суммы денег перекачиваются в карманы психиатров на определение того, что же все-таки движет людьми. Конечно же, они весьма далеки, — весьма далеки от основ. Они все еще играют в детсадовские игры. Эти парни, пытаясь повлиять на покупателя, пытаясь продать товар или что-то еще, обратились за решениями к психологам и психиатрам. И те сбились с шага; и как любой солдат в строю, они, скорее всего, получат за это пинка. То и дело они теряют на этом деньги; они делают ошибки.

Далее. Существуют две вещи, которые вам необходимо понять в связи с тем, что вам говорят, то вы читаете или косвенно наблюдаете. Поймите, что косвенное наблюдение может производиться уже после свершения какого-то факта, после прошествия какого-то времени. Вы можете сказать: "Совершенно очевидно, что здесь когда-то росло дерево, поскольку мы видим пень." Или: "Мы видим молодую поросль - здесь скоро будет дерево." Понимаете? Ваше понимание может также "забираться" в прошлое или забегать вперед по времени, а также с точки зрения выполнения наблюдение может быть прямым или непрямым. Итак, наблюдение может быть прямым или непрямым в зависимости от того, как оно производится. Вы можете разглядывать дерево сами, вам могут о нем рассказать. Следовательно, в одной "связке" существует два, а фактически - несколько видов наблюдений.

Вы начинаете сопоставлять все это — если действительно знаете, что есть ум — и удивляетесь, как вообще можно ухитриться иметь проблемы с распространением?

Но в настоящий момент в наши цели не входит исследование типов и видов наблюдений, я просто хочу предупредить вас об их существовании, чтобы вам все было ясно в процессе обучения. Все остальное - детали. Всё интересно, весь данный предмет чрезвычайно интересен, но суть вот в чем: если вы не ведёте прямого наблюдения за предметом, если вы только всего лишь читаете о деревьях, к примеру, а не разглядываете их в натуре, то ваше понимание должно быть гораздо глубже, чем при прямом наблюдении. В данном случае понимать предмет нужно гораздо лучше, иначе он будет для вас потерян.

Так вот, конечно же, это — я имею в виду подобный способ применения —деградация. По сути, это низводит ваше понимание сферы ума до использования его только для продажи маринованной поросятины и других подобных вещей, не так ли? Глупее не придумаешь, ведь так? Все равно, что использовать “Мерседес” для колки грецких орехов. Я не рекомендую заниматься подобной деятельностью.

Всё это весьма интересно, поскольку невозможно перечислить всех трудностей, возникающих в случае передачи информации через "вторые руки". Предположим, четыре человека пытаются описать слона, причем у всех у них завязаны глаза, они ощупали его руками и пытаются описать этого слона, или кого угодно - всё равно. И эти четыре "мудреца" выдают вам массу сведений о слоне. Они не могли наблюдать его, поскольку у них были завязаны глаза, и они "выдали" просто дикие описания. Поэтому, давайте попытаемся понять, что представляет собой понимание, когда мы имеем дело с непрямым наблюдением - то есть, когда мы что-то изучаем при помощи чего-либо. Если наблюдение является непрямым, то в наше понимание должна быть включена оценка того, насколько надежна та информация, которую мы получаем. Понимаете? Мы должны понимать, насколько данные нам сведения правильны или неправильны, верны ли они, или где-то проскальзывает неточность. Иными словами, мы должны быть в состоянии оценить истинность передаваемой нам информации. И это должно являться частью нашего понимания.

Я просто-напросто обращаю ваше внимание на второстепенную сферу деятельности в современном мире, поглощающую огромное количество денег производителей товаров и играющую большую роль в создании каждого журнала. Вы включаете телевизор и смотрите на мотивационное исследование. Открываете журнал и видите мотивационное исследование. Вы открываете газету, читаете объявления и видите мотивационное исследование. Вы можете проследить за выборами и заметить, что кандидаты проходят благодаря мотивационному исследованию. Фактически, Эйзенхауэр* выиграл кампанию в США — когда его избрали президентом — благодаря работе рекламного агентства из области мотивационного исследования. Они определили, что стране просто необходим образ отца, поэтому они устроили ему имидж отца, и, конечно же, он был избран. Действительно, он имел чрезвычайно хороший имидж отца, если отцы не делают ничего, кроме того, что читают вестерны. И они выставили этого малого в таком свете.

Именно здесь мы вдруг теряемся, именно здесь возникает путаница, и для того, чтобы в ней разобраться, требуется время.

Вот так мир и движется. Так вот, если вы хотите знать, как спокойно жить посреди огромного замешательства, все, что вам действительно необходимо — знать ответы, фундаментальные ответы; если вы знаете эти фундаментальные ответы, то эти вещи 90% вашего времени не беспокоят вас, а в другие 10% времени вы можете с ними справляться. Вы меня понимаете?

Итак, в данный момент мы находимся на том этапе развития цивилизации, когда люди не только с уверенностью говорят: "Мы знаем", но и говорят: "Кто-нибудь, может, это и знает, а нам незачем." Эй, да что же это такое? Что это за безразличие? "Нам больше ничего не надо знать. Прекрасно, если кто-то где-то об этом знает, что где-то есть настоящие знатоки данного вопроса."

Знание — это то, что достигается — неважно, является ли оно концевым словом или нет — это то, что достигается посредством учебы.

Я цитирую Эйзенхауэра. Он всегда зависел от авторитетов. Самым надежным источником информации по любому предмету всегда были авторитеты, и он никогда не начинал никаких дел без консультации авторитетных лиц, и устраивал все таким образом, что ему не надо было ничегошеньки ни о чем знать.

Так вот, сам предмет слов минирует все пути к определению того, что происходит, к определению того, из чего состоит мир. Слова — это минное поле: значимость. Что это? Как вы узнаете о чем-то? В наши дни вы узнаете что-то о чем-то с помощью слов. Информация передается с помощью слов, вы понимаете вещи с помощью слов, а эти слова — заминированы. Они составляют МПЦ — уток и основу* ума. Они делают ум минным полем.

Никогда не существовало ни одного информационного корпуса, чтобы информировать его о приближении национального кризиса или чего бы то ни было в этом роде, когда он находился на площадке для игры в гольф или где либо еще. Через этого человека никогда не проходило ни одной коммуникационной линии. Свою национальную политику он строил на основе информации журнала "Ньюсвик". На самом деле! Он дошёл то такой точки, когда газетный репортёр считался экспертом в области политики. Что ж, я могу допустить, что газетные репортёры вполне умный народ, и они все считают, что если предоставить дело им, то они решат все проблемы в один момент, но довольно интересной является ситуация, когда политика газетных репортёров начинает доминировать во всей национальной политике. Они могут заниматься продажей мыла, понимаете? В этом случае можно производить исследования мотивировок. Но доверять этой информации ни в коем случае нельзя.

Ум ужасно заминирован, так что, если вы читаете “кот был черным” и чувствуете себя странно, это утверждение отталкивает вас, и не знаете, что делаете, то вам просто становятся противен предмет изучения котов и любое упоминание о котах. Другими словами, вы заходите в тупик; поскольку читаете утверждение “Этот кот черный” и чувствуете себя не так, как обычно, вследствие этого вы говорите: “Я не должен ничего знать о котах”. На самом деле это никак не связано с котами, вся причина в слове черный, которое оказывается концевым.

Итак, частью вашего понимания должно являться то, что вы понимаете - ложность или истинность источников информации - или то, что вы пытаетесь понять.

Почти всегда оказывается, что причиной своего непонимания вы указываете не на ту часть предложения или не на ту часть изучаемого материала. Поскольку настоящую причину вы не конфронтируете и чувствуете, что не можете это конфронтировать, вы отвлекаетесь и начинаете конфронтировать что-то другое.

Следовательно, частью обучения является осознание надёжности вашего источника информации, и у вас должны быть свои представления на этот счёт. Это само по себе является ещё пробной "линией". Вы можете сказать: "Итак, этот человек говорит о том, в истинность чего сам верит, а если он перестанет в это верить или найдёт что-то другое, во что можно верить, то он мне об этом скажет." Что-то в этом роде.

Вот основной принцип, который нужно знать о знании и обучении: (1) даже если вы просто смотрите на дерево, чтобы узнать что-то о нем, то вы это дерево изучаете. Неважно, как недолго вы это делаете; под учебой здесь не имеется в виду нечто очень, очень глубокомысленное и тщательное. Вы окидываете взглядом дерево, чтобы выяснить, что это за порода. Вот в это столь короткое мгновение вы изучали дерево. Другими словами, вы осмотрели его, чтобы узнать о нем что-то новое.

Вы можете сказать: "Ладно. Вот источник информации, и это хороший источник. А если я узнаю что-то из другого источника, то есть, если мне сообщают что-то, то, значит, эти люди абсолютно уверены в том, что я непременно должен пропустить эту информацию через себя. Она может быть правдой, она может ею и не быть, но мне, всё же, будут её сообщать, поскольку они уверены в своей правоте." Что-то в этом роде, понимаете?

Вы можете добыть наблюдение посредством печатной страницы. Это опосредованное наблюдение, но, тем не менее, это тот путь, по которому приходит почти все знание, потому что если бы от вас лично потребовалось заново развить все знание, которое существовало от начала мира и до наших дней, все в одиночку, вы бы закончили жизнь глупцом. Я не хочу вас обидеть — так оно и есть. Если бы вам было нужно лично, в одиночку, создать все знание, которое когда-либо о чем-либо существовало, за одну жизнь, вы бы не слишком далеко продвинулись по этому пути — если бы рядом не было ни одного человека, который мог бы передать вам что-то, не было бы никаких доступных для изучения работ, текстов или справочников. Если бы вам пришлось бы делать все самостоятельно обдумывая и разрабатывая это, и открывать все знание, и было бы невозможно взять хоть какую-то информацию из другого источника, посредством опосредованного наблюдения. Другими словами, если вы хотите узнать что-то о вулканах, тогда вам придется пойти и найти вулкан. Вы слишком мало успеете сделать в этом направлении, так что вам придется умереть глупым, я уверяю вас. Или стать радостным идиотом и поверить, что вы узнали все, что можно узнать о той единственной комнате, в которой вы провели всю свою жизнь. Вы понимаете меня?

Приведу пример. Только что я прочёл три учебника - три учебника, написанных профессором Колумбийского университета, который, в чём я уверен, никогда не держал в руках цветной плёнки, но однако, писал по вопросу цветной фотографии. Мне нужно было изучить эти учебники, поскольку это было необходимо для дела. Мне предстояло сдать экзамен по данному предмету. Я сам отснял больше цветных плёнок, чем этот человек может себе представить. Но это был тот самый случай, когда мне нужно было учить что-то, чтобы сдать экзамен. Я это понимал. Я осознавал тот факт, что мне нужно это изучать только ради того, чтобы сдать экзамен. Вы чувствуете, надеюсь, всю "хитрость" такого обучения?

В этом ценность вторичного знания. Первичное знание, конечно же, получается путем непосредственного наблюдения и опыта. Но даже для достижения непосредственного наблюдения и опыта гораздо лучше иметь результаты другого наблюдения и опыта, которые могут принести пользу, и только так вы сможете сохранить и развить культуру мало-мальски высокого уровня.

Также стало понятно, что этот человек обожает выставлять напоказ свои знания. Он жить без этого не может. Бывало, как вставит замысловатое техническое словечко в середине какого-либо предложения, да так, что его невозможно найти ни в одном словаре. А это словечко там и не нужно. О, Боже, только бы оно не ввело в замешательство! Итак, прямо посреди какого-либо предложения вы вдруг натыкаетесь на слово типа "азотосоставляющая, краскообразующая компонента". Он говорит (цитирую дословно): "Сейчас мы введём новый термин "азотосоставляющая, краскообразующая компонента", значение которого я поясню позже." Он так и не даёт никаких объяснений. Вы заглядываете в словарь фотографических терминов. Что же это такое - "азотосоставляющая, краскообразующая компонента"? Но вы не можете найти. Там этого просто нет. Вы ищете везде, где только можно, но не можете найти. Что же делать? Лечь и умереть, так и не продвинувшись дальше этой строчки? Нет, ваше понимание должно охватить тот факт, что глупый осёл сам не знает, о чем говорит, раз никто и нигде не даёт этому определение. Ну, возможно кто-нибудь когда-нибудь даст определение, но самое главное то, что вам не нужно этого знать, чтобы продолжать обучение.

Неграмотные культуры не выживают и не достигают достаточно высокого уровня. Аборигены племени Бага-Бага-Буга-Бугас из Нижнего Бага-Вага-Буга-Вуга в большинстве своем уже не с нами, или ходят, размахивая красными флагами, выступая против своего центрального правительства. У них сейчас плохие времена. Когда к ним пришел британец Томми *Прозвище британских солдат. со своими Снайдерами и Ли-Энфилдами *Названия марок британского стрелкового оружия. и первым принес им высшее образование — только изредка вместе с ним шел тот, кто мог научить чему-то этих аборигенов. Учились они медленно. Их грамотность не давала возможности быстро усваивать культуру. Поэтому, конечно же, их мог обмануть первый встречный.

На самом деле очень интересно то, что очень часто человек пропускает какой-то пункт понимания и уверен в том, что у него неминуемо возникнут проблемы. Но частью обучения является то, что нужно понимать технологию обучения и знать, что если на следующей странице возникает "головная боль", то это происходит в связи с непониманием какого-либо одного слова. Понятно?

Как только открывается линия, но за этим не следует грамотность, и вторичное наблюдение остается недоступным, то люди тупеют, умирают, разрушаются и деградируют. Их подавляет колоссальный объем внешней культуры. Они очень счастливо жили среди деревьев бонг-бонг*, танцуя там и сям среди зарослей деревьев бонг-бонг, и высшим пределом их интереса был их собственный дворик. Они могли бы рассказать вам все о деревьях бонг-бонг, и о том, что нельзя заходить в заросли баг-баг, потому что можете наступить на змею тамп-тамп. Это было их непосредственным наблюдением.

Иными словами, понимание - дело очень тонкое. И вам нужно стать весьма и весьма искусным. Вы читаете об инженерных работах, проводимых древними египтянами, которые описываются нашим современником, инженером, читающим лекции в Массачусетском технологическом институте. Но его следовало бы отговорить от этого дела. Он не может писать - вполне вероятно, что он великолепно строит мосты, но писать он не может. Да, он таков, а вам нужно узнать что-то остроительстве мостов в древнем Египте. А всё описание изобилует терминами, связанными с напряжением, различными механическими воздействиями и всякими нам нагрузками - ох! А затем, когда он уже на самом деле хочет стать понятным, то вдруг ни с того, ни с сего посвящает целых четыре параграфа сложнейшему интегральному исчислению, не давая никаких объяснений относительно того, как понимать те знаки, которые используются в интегральном исчислении.

Как только они сталкиваются с такими вещами, как абстрактные идеи организации, абстрактные идеи политической философии, абстрактные идеи, ну, например, технологии — которые представляют собой вещи такой материальной природы, где знание вплотную приближается к МЭСТ, где значимость немедленно, непосредственно применяется к управлению материей — когда они вступают в эту сферу, естественно, их культура рушится. Они не способны выпускать винтовки Ли-Энфилд. Они неспособны самоорганизоваться в подобающую демократическую цивилизацию, независимо оттого, какое количество займов попадает в лапы их жадных политиков. Их можно обмануть, их можно превратить в рабов, их можно опустить.

У меня с собой есть книга по данному предмету с цветными репродукциями, написанная неким англичанином, который занимался этим делом. Просто замечательная книга. Подумать только, в любом исчислении существует система уравнений, которая всё объясняет. Разумеется, я абсолютно не волновался по поводу того, что я чего-то не понял в той книге о мостах. Читая ту книгу, я просто смеялся автору в лицо! Я не зацикливался на каждой строчке, думая, что не имею права пропустить её, я был так хорошо проинформирован относительно данного предмета обучения, что знал: если мне вдруг придётся пропустить что-то, это не будет играть решающей роли. Иными словами, я мог спокойно "пробиться" сквозь этот "строй" неясных терминов. Понимаете?

Что случилось? Ну, они подавлены созерцанием этого потрясающего количества культуры. Вот великая, сияющая цивилизация. Она полна кадиллаков и реактивных самолетов, электробритв и разного рода диких вещей, и они смотрят на этот оживленный материальный мир; они видят людей, которые подчинили свою окружающую среду до такой степени, что можно жить не напрягаясь, и делать самые тяжелые вещи, где какая-нибудь девчонка несколькими кнопками может управлять 125 лошадьми так, как будто это самое обычное занятие в жизни. Другими словами, она может водить машину.

Аудитория: "Да."

Очень хорошо. Все эти чудеса неожиданно обрушиваются на этих неграмотных парней, все эти вещи. Они не знают слов. Они слышат мотив, но не могут спеть его, и они просто попадают под каток — раз! Это их просто убивает. Они устремляются прямо вниз.

Итак, вы можете намотать на ус данный факт относительно бучения.

Того, кто полностью прошел образование в Москве, также учили: “Твои товарищи, у тебя на родине, довольно необразованны, и если ты нажмешь на эту, эту кнопку и вот эту кнопку, то это на них подействует, и они тогда быстро разочаруются в своих целях, и тогда мы сможем захватить всю страну и получить весь джут, который нам нужен”.

Я понимаю, что, говоря о предмете обучения, это всё похоже на поступление в высшую школу ещё до детского сада, но я просто хочу продемонстрировать, до какой степени это может дойти. Вы можете очень много почерпнуть из диссертации преподавателя, читающего лекции в МТИ, изобилующей всяческими инженерными терминами по поводу мостов, которые строились в древнем Египте, не посмотреть в словаре ни одного из всех этих мудрёных "технизмов" и преспокойненько дожить до конца диссертации. И что произойдёт, как вы думаете? Вы всё равно что-то узнаете о мостах. Вот, какие вы умные.

Я хочу сказать, что этическая и духовная природа коммунизма очень интересна, не так ли? У них заканчивается джут, и чтобы получить его, они запускают в действие свои политические механизмы. Их интерес к Южной Африке целиком и полностью определяется тем, что им нужны алмазы и золото. То есть это весьма духовно. Они любят человечество за то, что могут от него получить, и играют на своей дудке так хладнокровно, как никто прежде не играл. И основано это в основном на том, что люди не знают слов.

Последние издания "Энциклопедии Британника" требуют именно такого умения, которое должно уже приобрести форму искусства, потому что авторы её статей просто-напросто щеголяют своими знаниями перед профессионалами. Специалисты по садово-парковой архитектуре настолько критиковали их за статьи в этой области, что теперь они стали помещать в энциклопедию лишь профессиональные статьи. Теперь никто не может их понять, кроме специалиста по садово-парковой архитектуре. А этот специалист никогда не станет читать статей данной области в "Энциклопедии Британника". То же самой можно сказать практически обо всех профессиональных диссертациях. Все они изменили стиль написания.

Изучите коммунистический лексикон, посмотрите на коммунистический лексикон — это очень интересный лексикон, очень хитрый. Их технология, их политическая технология, отработана до мельчайших деталей. Они знают, как говорить с этим, как говорить с тем, как спорить с кем-то, они знают, как устроить то, что им надо, им известны способы парламентского контроля над небольшим собранием. Их научили и тому и этому, они знают, как перевернуть все с ног на голову так, чтобы об этом никогда не услышали, и услышано будет только то, что угодно им. Их этому действительно хорошо учат, не так ли? Технология! Технология! Их всех учат с помощью слов. В 1917 году у них этого еще не было. Их учили технологии прямо по ходу дела, передавая ее посредством слов, примерно так же, как я передаю вам информацию и идеи посредством слов. Это все вторично, она вся взята с чужих слов, и для этих ребят она действительно работает. Они захватывают мир.

Современный стиль стал совершенно непонятным и, скажем так, "понятным кому-то другому", поэтому, хотя современные авторы и пытаются впечатлить читателя, читатели, в основном, всё пропускают и говорят: "Да, мы не специалисты, мы - ничто, а ведь есть же люди, которые в этом разбираются..." Всё это доводит до ужасной путаницы, до самого настоящего упадничества.

Повсюду в западных правительствах я вижу людей, стоящих, засунув руки в карманы, и не понимающих, что происходит: это напоминает картину большого, сильного быка, разрываемого на куски сворой мелких собак. И этот бык знает, что маленькая собака не может ничего сделать ему, поэтому он игнорирует их и пытается продолжать идти вперед. А потом вы увидите, как он валится с перегрызенным горлом. Он не понимает, что им надо, он выше этого понимания. Что-то вроде того. Сюда примешиваются самые разнообразные суждения. Он ничего не смыслит в коммунистической технологии, поэтому он терпит от нее поражение. Чрезвычайно интересно то, что эта технология передается устно. Ей учат. Она не является результатом непосредственного наблюдения, но любой коммунист (обученный коммунист) может предоставить этот материал для непосредственного наблюдения.

Я сам пользуюсь старым изданием 1890 года. В этом издании можно прочитать о садово-парковой архитектуре, и данная статья была рассчитана на дурака, который совершенно не разбирается в этой области. Там можно найти всё, что нужно. А в новых изданиях - нет. Скоро настанет время, когда издание 1890 года станет такой редкостью, что совсем выйдет из употребления, и я уже не смогу пользоваться никакой энциклопедией.

Сегодняшний мир страдает от подавления из-за неграмотности; неграмотные люди страдают от подавления. Дело всегда в этом. Это тот, кто не знает, тот, кто не понимает, тот, кто не въехал в суть и по этой причине был выброшен на помойку. Смерть цивилизации происходит по причине накопленных ею непониманий, незнаний, игнорирований и неудач в постижении ситуаций. Цивилизация может возвратиться ко многим вчерашним клише, типа: “Варвары всегда нападают с севера и уходят домой во время уборки урожая”. И однажды те не ушли домой во время сбора урожая, и это стало концом Рима.

К тому времени я обязательно должен что-то для себя придумать, ну, найти ей какую-нибудь замену, пусть из целой кучи книг. Да. Я знаю, что придётся это сделать. Квентин уже собирает хорошие учебники, я буду делать то же самое. Это, кстати, решение проблемы. Он собирает всевозможные книги: "Электроника для детей", например, ещё много чего "для детей". Если заглянуть в такие книги, то там можно найти всё, вплоть до "Облегчённого варианта интегрального исчисления для шестилеток", понимаете? По сути, всё это очень трудно для детского понимания. Не знаю, как это возможно, но ему там всё ясно. С ума сойти! Да, авторы делают всё, чтобы книга была понятна для детского восприятия и, следовательно, я могу собирать детскую литературу, чтобы всё было нормально. Вот, чем я займусь. Может быть, дети и не смогут ничего понять, но я-то смогу!

В то время Рим был неграмотен в отношении предмета грамотности: в этом отношении римляне сами были варварами. Они не поняли, что стали слишком слабыми. У них отсутствовала часть информации: о том, что люди, которые хотят быть свободными, должны владеть знаниями не только о последних винах. Им также необходимо владеть довольно подробными знаниями обо всем, что находится вокруг. Им нужно быстро соображать и действовать, быть наблюдательными и бдительными.

Так или иначе, вся информация там подобрана так, чтобы понятны были все слова той или иной профессиональной или технической области - чтобы были все "уточные и основные нити". Все специальные слова использованы для проведения специальных наблюдений. И, когда мы уже, как специалисты, перейдём к этим самым специальным наблюдениям, всё пойдёт, как по маслу. Но, если вам необходимо внедриться в определённую сферу для поверхностного понимания, и вы сталкиваетесь со специальной лексикой, вы тут же запутаетесь.

Днем вашей смерти будет тот день, когда вы усядетесь и решите, что знаете все, что только можно знать обо всем вокруг, и поэтому нет никакой нужды наблюдать что-то еще.

Вот, где находится разница между простым знанием о предмете и профессиональным знанием. Разница громадная. В данное время существует множество людей, которые притворяются, что знают очень много в какой-либо области, но на самом деле не имеют даже поверхностного образования в этой сфере. Их можно назвать дилетантами. Дилетантизм - это веяние времени.

Так вот, между двумя крайностями: “нет никакой необходимости в наблюдении, потому что я знаю все” и “наблюдение невозможно, потому что я не знаю ни одного слова” находится золотая середина, которая дает вам возможность жить. Вы поняли теперь, что это за две крайности? Первое: “Я знаю все, что можно знать — я знаю все, что можно знать, мне не нужно ничего наблюдать. Мне действительно не нужно ничего проверять на опыте, делать что-то и смотреть на что-то, потому что я и так все знаю”. Это будет конечным продуктом умирающей цивилизации или умирающей личности. Другая крайность: “Я не знаю никаких слов, не понимаю ничего, что происходит в моем окружении ”, — и это очень быстрая дорога к смерти, кончине и распаду.

К примеру. Кто такой доктор медицины, как не дилетант в области психологии? Именно так! Он имеет самые поверхностные знания, он в этой области - никто. Просто бесстыдство с его стороны пытаться этим заниматься! Прослушав шестичасовой курс лекций, он вдруг появляются в какой-нибудь больнице на берегу Темзы, как я уже упоминал; этим и ограничивается всё его образование в области психологии. Но сертификат лечащего врача даёт ему карт-бланш и в сфере психологии. Просто невозможно поверить, но это так. Именно так. Общество стало настолько многочисленным, что никто не против вызвать "специалиста", который ничего не смыслит в том вопросе, по поводу которого его вызывали. Это ведь "специалист" в области человеческого рассудка - он проучился целых шесть часов!

Таким образом, то, что нужно делать — знать слова и оставаться начеку. Вот девиз, который нужно отсюда вынести. Все время где-нибудь созревают новые технологии. Отлично, будьте достаточно любознательными, чтобы выяснить это. Будьте начеку, никогда не впадайте в самодовольство относительно того, что вы знаете, и вы успешно будете выживать долгое время.

Существуют специалисты по головному мозгу и нейронам, а существуют специалисты по психологии и нейрохирургии. Но первые являются профессионалами именно в области операций на головной мозг, а не психологии. Они разбираются в мозге - прекрасно! Если кто-то получил пулю в череп или что-то в этом роде, то эти люди, вероятно, смогут помочь. Но пожалуйста, не надо в связи с тем, что вы можете вытащить пулю из черепа, прикидываться знатоком человеческого рассудка, поскольку это не имеет ничего общего с рассудком. Это касается лишь черепа и головного мозга. Это вполне показательный пример того, какое различие существует в терминологии.

Это особенно верно в отношении тех, кто получает известность и признание, тех, кто попадает в положение превосходства по сравнению с обыкновенным или более рядовым человеком в своем окружении — такой человек склонен впадать в большое самодовольство. Парень живет в окружении аборигенов Угга-Бугга*, он умеет читать, а они нет. И он чувствует свое превосходство, и поэтому, в действительности, и не утруждает себя чтением.

Сейчас я пытаюсь вам разъяснить, что существует множество разнообразных подходов к изучению предмета. Подход может быть дилетантским: "О, да, я знаю о живописи всё. Да, да, я целый семестр изучал искусство на первом курсе института. Преподаватель показывал нам различные литографии на картоне, и я достиг такого уровня, что почти всегда могу отличить Рембрандта. Я стал прекрасно разбираться в искусстве, я знаю о нём очень многое." И сколько же времени обучался этот человек? Один, два или три часа в неделю за, может быть... Я не знаю, сколько длится семестр. Шестнадцать недель, что-то в этом роде. И за это время, после того, как человек рассматривал картины в течение пятнадцати или шестнадцати часов, он стал специалистом в области искусства! Ну, разумеется, это лучше, чем человек с улицы, который и слыхом не слыхивал об этих картинах; немногим, но лучше. Но у всех людей создаётся впечатление о том, что он на самом деле знает живопись, хотя в действительности он ничегошеньки не знает. И, разумеется, уверенность в собственных знаниях создаёт у него самого любопытное и довольно опасное отношение к приобретению знаний в будущем. У него возникает ложное понимание. Он сам думает, что является человеком, искушённым в данном предмете. На самом деле - нет, ему знаком лишь перечень определённых картин. Он ничего не знает об искусстве, его никогда ничему относительно искусства не учили. Лишь перечень каких-то картин - и всё.

И если Саентологии и грозит какая-то опасность, то это — опасность отупения ее последователей из-за того, что они больше не будут считать нужным наблюдать, применять знания, и держать марку.

Хотя я постоянно имею в виду фактор времени, но знания в области искусства не находятся в прямой пропорциональности со временем, затраченным на обучение. Гораздо большее значение имеет то, серьёзен или не серьёзен ваш подход к этому. Насколько глубоко вы бы хотели изучить предмет. Если вы хотите знать предмет лишь та том уровне, чтобы уметь поддержать о нём разговор, то вы будете напоминать дебютантку с Парк-Авеню. Она может поговорить об искусстве - как мило! И когда на одном из балов ей кто-нибудь скажет: "Как вы похожи на Мадонну", она поймёт, что речь необязательно идёт о религии, понимаете? Искусство, понимаете ли, искусство!

Хотите знать, в чем состоит разница между человеком, добивающимся успеха и не имеющим его? Она просто в том, что первый в состоянии понимать и делать, а второй не понимает или не … Как я вам только что сказал, существует два вида непонимания. Первый из них — полагать, что вы все знаете о чем-либо, и поэтому вам нет нужды это изучать. Другой — это просто незнание слов. Здесь существуют две крайности. Либо человек не понимает; другими словами, он не понимает и перестает пытаться понять; либо он понимает все, как ему кажется, и поэтому не утруждает себя наблюдениями. Эти две крайности вместе (или хотя бы одна из них) становятся причиной провалов. Этот человек выпадает за борт.

Хорошо, давайте ещё немного углубимся в сферу искусства. Насколько же серьёзно эти люди хотят постичь сей предмет? Хотят ли они лишь разбираться в нём настолько, чтобы не выглядеть абсолютными тупицами, или разбираться так, чтобы как-то использовать его? Хотят ли они украсить свой дом по всем правилам искусства? Как уметь выбрать картину, сделать так, чтобы она хорошо вписалась в интерьер, и вообще - что делать с этими картинами?

А кто же тогда не выпадает за борт? Это тот, кто может наблюдать, понимать и делать — человек, способный наблюдать, понимать и делать.

Можно также, хотя и необязательно, двинуться в этом направлении дальше, но немного другим путём: к примеру, человек хочет много знать об искусстве в связи с надвигающейся угрозой инфляции. Понимаете, надвигается инфляция. Можно покупать землю, что не очень-то мобильно, можно покупать золото, если вы знаете, где его раздобыть. Но вы не являетесь гражданином Америки, а оно будет расти в цене, поскольку деньги обесцениваются. Либо можно скупать произведения искусства. А при помощи искусства в наше время можно сделать хороший бизнес, находясь среди людей, которые ничего о нём не знают и расценивают его только как путь вкладывания денег. Вы будете просто поражены, каким огромным этот бизнес может быть по своим масштабам. Итак, хочет ли этот человек изучить искусство настолько, чтобы знать, обманывают его специалисты данной области, или нет? Вот, как далеко хочет пойти этот человек. Ему придётся поучиться достаточно, чтобы узнать кто чего знает в этой области, чтобы в случае чего не остаться в дураках. Иначе он может потерять последнюю рубашку, понимаете?

С точки зрения того факта, что большая часть наблюдений является в действительности опосредованными, становится совершенно понятно, что это вполне действительное наблюдение, если оно объединяется с пониманием. Но эта разновидность наблюдения особенно и исключительно зависит от понимания. Таким образом, чем менее непосредственным является наблюдение, тем выше должно быть понимание. Другими словами, понимание должно расти пропорционально тому, насколько непрямым является наблюдение. Понимание должно возрастать в соответствии со степенью опосредованности. Если ваше наблюдение дерева не является прямым, вам лучше хорошенько понять, что это за дерево, чертовски хорошо в этом разобраться. В действительности, разобраться намного лучше, как это ни странно, чем если бы вы стояли рядом с этим деревом и рассматривали его.

Или вы хотите знать об искусстве достаточно, чтобы стать знатоком и, может быть, даже обучать других пониманию искусства? Давайте пойдём ещё дальше, ведь нам нужно узнать об искусстве ещё чуточку больше, не так ли? Теперь мы, допустим, изучили самые азы. Или нам надо достигнуть такого уровня мастерства, чтобы, если бы удалось, мы могли сесть, взять карандаш и нарисовать вазу с нарциссом? Мы можем сказать: "Ну вот, опять всё сначала!" Ведь любой малыш из детского сада обязательно пытается нарисовать вазу с нарциссом. Мы вернулись назад в сферу действенности.

Понимание является заменителем массы, и у вас есть ключ к нему — АРО. Понимание сводится к АРО. При обучении понимание является заменителем массы.

Я должен заострить ваше внимание на то, что ни один ребёнок из детского сада почти никогда не устанавливает никаких ассоциаций. Чудесно, если у него получается что-то вроде вазы и т.д., тогда можно говорить о том, что называется "артистическим даром", но нет ничего проще, чем разрушить этот самый "дар", поскольку он не был основан ни на знаниях, ни на понимании. Такое мастерство уйдёт. Оно "улетит" прямо из-под пальцев, если ему когда-нибудь снова придётся рисовать. Чрезвычайно просто сбить такого "художника" с толку.

Давайте повторим это снова. Если вам рассказывают о дереве, а вы не имеете возможности его наблюдать, постарайтесь чертовски хорошо понять то, о чем вам говорят, иначе вы рискуете получить о дереве неправильное наблюдение. А если вы не понимаете того, что вам говорят об этом дереве, или как вам передается информация о дереве, вы не достигнете понимания того, что такое дерево, и не получите этой массы, потому что эта информация была получена через промежуточную точку. Вы понимаете?

Вернёмся к тому, о чём говорили выше. Вы берете в руки карандаш; вы берете белый лист бумаги и решаете изобразить вазу. Тут-то и начинается ваше образование. Вы понимаете, что если как-то переместить ваш лист бумаги или сесть как-то по другому в процессе рисования, то пропорции вашей вазы также изменятся. Об этом надо знать, не так ли? Иными словами, если вы рисуете верхнюю часть вазы, низко склонясь над изображением, то она у вас получится крупной. А если вы откинетесь назад, расслабитесь, и в таком положении будете рисовать нижнюю часть вазы, то она получится маленькой; крупный верх и маленький низ - не смотрится. Но вам кажется, что именно так всё и должно быть. Что ж, именно тут и началось ваше образование в области искусства: нужно всегда держаться в одной и той же позиции. "Точка, с которой я смотрю на изображение, и расстояние между мной и изображением очень сильно влияют на то, что получается на бумаге." Именно так. Теперь вы уже нацелены на конечный результат, именно в этот момент вы находитесь на пути к тому, чтобы стать профессионалом. Даже если вы всё это делаете для заполнения досуга, вы всё равно на верном пути к тому, чтобы им стать.

Материал, который я даю вам здесь, очень сложен, но крайне полезен. Если у вас нет дерева, на которое можно посмотреть — тогда, если вы пытаетесь изучать деревья из вторых рук, вам надо чертовски здорово понимать этот вторичный источник.

Что ещё необходимо знать о предмете? Вам следует знать, что если вы рисуете, выполняя размеры "один к одному", то это до ужаса просто. А если вы пытаетесь уменьшить или увеличить размер вазы на бумаге по сравнению с той, которая стоит у вас на столе, то это не так уж и легко. Но как же рисовать, не придерживаясь размеров? Вы никогда не должны менять положение листа бумаги или доски для рисования на столе. Вот и всё, не правда ли, просто?

Итак, есть две вещи, которые следует понимать в том, что вам сказали, или в том, что вы читаете, или в том, что дается вам как вторичное наблюдение. Обратите внимание, что вторичное наблюдение может также относиться к более позднему времени, чем сам факт. Вы говорите: “Здесь должно было быть дерево, потому что есть пень”, — или “Здесь будет дерево, потому что есть побег”. Понимаете? Ваше понимание может двигаться вперед и назад во времени, и быть прямым или непрямым в смысле точки зрения. Вы можете присутствовать там и смотреть на дерево, или кто-нибудь может рассказать вам об этом дереве. Таким образом, существует два — на самом деле существует несколько различных “пониманий”, целая их совокупность.

Большинство людей не могут рисовать натюрморты по одной весьма интересной причине, касающейся техники рисунка: они всё время пытаются уменьшить изображение на бумаге. Они пытаются нарисовать большую вазу, хотя смотрят на маленькую, и наоборот - нарисовать маленькую, смотря на большую. Когда они двигаются, их взгляд постоянно переносится с большой реальной вазы на нарисованную, и размер изображения не получается "один к одному". Понимаете, они смотрят на большую вазу, пытаются изобразить маленькую, и не могут достичь верных пропорций, поскольку размер уже нарушен. Они теряются в подобной ситуации. Они не знают правильного пути, не видят выхода: "Боже мой! Каких же сложных механических и математических действий требует рисование миниатюрной копии большой вазы - вы представить себе не можете!" Всё продвигается с ужасающим "скрипом". Ах, как же это, на самом деле, просто! Вы устанавливаете вазу вон там, сюда кладёте лист бумаги, берёте карандаш и рисуете те самые линии вазы, которые видите в реальности, такого же размера. Голову никуда не надо поворачивать, лист бумаги не надо никуда вертеть, ваза стоит на месте - и раз, раз! Всего несколько штрихов - раз, раз! И, поскольку вам не надо постоянно трястись и дёргаться, у вас получится приличный рисунок вазы.

Сейчас наша цель состоит не в том, чтобы исследовать, сколько типов и видов пониманий существует, я только обращаю ваше внимание на то, что этот факт имеет отношение к процессу обучения, и только это я действительно пытаюсь до вас донести. Все остальное к делу совершенно не относится. Это интересно, весь предмет в целом интересен, но главное состоит вот в чем: что если вы наблюдаете что-то не непосредственно, если вы читаете что-то о деревьях, если вы не наблюдаете их напрямую, то в таком случае ваше понимание должно превосходить то, которое требовалось бы при прямом наблюдении. Вы должны понимать больше, понимать лучше — иначе никакого дерева вы не получите.

Я просто демонстрирую вам, как вы понимаете, небольшие примеры технологии. Итак, вы уже на пути к профессионализму. Вы можете сказать, что обучение, которое заканчивается лишь тем, что появляется понимание, является довольно ценным и представляет собой большую часть культурного потенциала общества. Точнее говоря, обучение без деятельности. Когда вы, получив какую-то порцию знаний, ничего особенного не собираетесь предпринимать и у вас нет никаких особых намерений - что ж, это неплохо, это интересно, разве это не замечательно? В нашем обществе громадное количество знаний рассматривают именно так, и просто великолепно, что люди всё это изучают. Многие вещи необходимо знать. К примеру, чтобы кое-что знать об автомобилях, необходимо уметь производить действия для подготовки его к работе. И, прежде чем начать платить кому-то за ремонт автомобиля, надо самому что-то знать о ремонте. Иными словами, надо всегда регулировать свою деятельность, понимаете? И ваше понимание будет достаточным, чтобы вас не обжулили при покупки "Моны Лизы", поскольку настоящую "Мону Лизу" некий Джо купил ещё вчера.

Это действительно довольно интересно, потому что трудности, связанные со вторичной информацией, неисчислимы. Четыре человека пытаются описать слона, четыре человека с завязанными глазами, ощупавшие всего слона и пытающиеся его описать, или как там это было, в старой притче, помните? И эти мудрые мужи описывают слона во всех деталях. Они не видели слона, потому что у них были завязаны глаза, и они представили дичайшие суждения по поводу того, что он из себя представляет.

Следовательно, в реальной жизни ваше понимание должно охватывать множество вещей, заниматься которыми пока не входит в ваши намерения. И ничего плохого в этом нет. Но не следует вводить это в привычку, не надо. Если занимаетесь каким-то родом деятельности - занимайтесь им.

Теперь давайте осознаем, что частью нашего понимания, когда мы заняты вторичным наблюдением, то есть опосредованным изучением чего-то — когда мы заняты этим, тогда наше понимание должно включать оценку достоверности данной нам информации. Вы понимаете мою мысль? Наше понимание должно включать понимание того, хороша ли эта информация или плоха, являются ли эти данные соответствующими действительности или они искажены. Другими словами, мы должны быть способны оценить истинность переданного нам наблюдения. Понимание, следовательно, должно включать и это.

А деятельность, конечно, требует гораздо, гораздо, гораздо большего понимания, чем простое наблюдение. Если вы принимаетесь за какое-то дело, то это потребует от вас гораздо большего понимания, и иногда вы можете весьма и весьма разочароваться, получив первые результаты деятельности. Ваше понимание сперва не соответствует той деятельности, которую вы выполняете, понятно? И вы должны уяснить, что для выполнения чего либо необходимо достичь очень хорошего понимания данного рода деятельности. Вот какой "урок" вам нужно из этого извлечь; а вот "урок" который вы не должны извлекать: "Это всё очень трудно."

Именно здесь большинство разумных существ (я не скажу только “человек”, потому что есть и другие разумные существа) терпят поражение, именно здесь все начинает идти наперекосяк, именно здесь они действительно испытывают большие трудности.

Говоря об отдельных предметах, вам нужно научиться признавать следующее: "Я этого никогда не смогу применить." Некоторые вещи, как это ни странно, могут быть применимы лишь на самых высших уровнях суперобразования. А на высших уровнях этого самого суперобразования существует множество вещей, которые никогда не применялись, и на применение которых можно только надеяться в будущем, но ими, всё-таки, перегружают "линии". Их невозможно ввести в действие, они не ведут ни к какому конечному результату. Может быть, это звучит странно, но это так. Это, например, если при помощи интегрального исчисления производить измерения движений, выполняемых пропеллером самолёта или хлыстом - движения примерно одного и того же характера. Представьте, при помощи интегрального исчисления измерять все движения, все изгибы, производимые лопастями пропеллера или кнутом. Зачем, ведь это так глупо? Зачем, к примеру, изучать неимоверно трудные процессы "для избранных" на том уровне, чтобы их выполнять, хотя они не применялись на протяжении трёх столетий?

Я приведу вам отличный пример. Сегодня повсюду полно людей, которые полагают, что в области ума уже все известно и взято под контроль. “Видите ли, когда этому малышу было 3 года, он перевозбудился по какой-то причине, и заболел, и поэтому теперь находится в клинике для душевнобольных; и доктора все это понимают, и все остальные, и ах, ах, ах, ох, проблема решена полностью”.

А некоторые вещи вообще никогда не применялись. Ими никто никогда не пользовался. И вы также должны это учитывать, когда доходите до определённого уровня сложности. Помните, что этого, возможно, никто и никогда не делал. Возможно, это слишком сложно. А, может быть, это и не сложно, но никто этого просто никогда не применял. Я имею в виду то, что никто и никогда, например, не измерял изгибы движений кнута при помощи интегрального исчисления. И вы не совершайте глупостей, если зайдёте так далеко.

Хорошо, мы имеем ту ступень развития цивилизации, когда люди говорят не только “Мы знаем”, но также говорят и “Кому необходимо, тот знает, а нам не нужно это знать”. Эй-эй, что это? Что за странная апатия? “Нам даже больше не нужно это знать. Достаточно того, что это кто-то где-то знает, что где-то есть авторитеты по данному предмету”.

Всё это является частью вашего понимания предмета. Для чего вы изучаете тот или иной предмет? Если вы намерены далее действовать, приобретя необходимые знания, то вам следует действовать постепенно - по градиенту. И обнаружите, что первый раз человек терпит неудачу сразу же ПОСЛЕ ТОГО, как наткнётся на слишком трудный градиент. Не в этот самый момент и не до него.

Я могу привести в пример Эйзенхауэра. Он всегда зависел от авторитетов. Лучшим источником информации для него всегда был авторитет в данной области, и он никогда не предпринимал никаких действий, не посоветовавшись с авторитетом, так все и шло, и у него не было ни малейшей нужды обладать знаниями о чем бы то ни было.

Интересным фактом является то, что человек обычно "спотыкается" на том градиенте, который следует сразу за непонятым градиентом. То есть в своём понимании он опаздывает на один "шаг".

Не существовало никогда даже подразделения службы связи для того, чтобы держать его в курсе на случай национальных кризисов и других событий, когда он отсутствовал, играя в гольф. Не было никаких информационных линий к этому человеку. Он черпал политику своей страны из “Ньюсуика”*. Так и было. Он дошел до того, что авторитетом для него стал газетный репортер. Вообще-то я отношусь к газетчикам с симпатией, — все они полагают, что поручи им что-либо, и они смогут разрешить все в одно мгновенье; но довольно любопытно иметь в качестве определяющей политики нации политику газетных репортеров. На самом деле, возможно, они просто стараются продать мыло. Здесь вовлечены мотивационные исследования. Нельзя на самом деле доверять такого рода информации.

Вам надо сделать следующее: поручить этому человеку выполнить ряд действий на таком уровне, чтобы он мог их завершить и достичь своей цели. А уверенность и понимание идут рука об руку с деятельностью, то есть деятельность - это ещё один метод, помогающий достичь понимания. В дополнение к тому, что деятельность ведёт к достижению какой-то цели, она также способствует пониманию. Итак, деятельность - это "ключ" к пониманию. И если вы чувствуете, что вас затягивает "трясина" непонимания, то вам необходимо действовать. Интересно, не так ли?

Итак, частью вашего понимания является понимание того, является ложным или истинным источник информации или то, что вы пытаетесь понять.

Я знаю это по собственному опыту. Только что я прочёл три книги, посвящённых цветным фотоплёнкам, бывшим в употреблении в незапамятные времена. Ведь я изучаю цветную фотографию по различным книгам, а три данных учебника, хоть и были написаны современными специалистами, уже давно должны "отойти в историю". Они уже не актуальны, и в наше время очень мало осталось из того, о чём в них говорится. Их автором является профессор Колумбийского университета, который, что весьма вероятно, никогда в жизни не проявил ни одной цветной плёнки. Все инструкции и т.п. в основном взяты из литературы, выпускаемой компаниями, занимающимися в то время производством плёнки. В этих инструкциях речь шла только о положительных результатах, и издателям даже в голову не приходило, что у кого-то могут возникнуть проблемы. Такого результата можно было достичь - ведь в наличии был необычайно интересный теоретический подход, что совершенно необходимо для понимания предмета, но для этого нужно было совершить ряд действий, которые в настоящее время уже устарели и никоим образом не связаны с предметом. То есть, я хочу сказать, что с подобного рода путаницей и неразберихой я не сталкивался никогда в жизни. На самом деле. Ведь все эти жизненно необходимые технологические основы, исторические методы, все описания действий, химические технологии - всё это сейчас уже не то что не актуально, а просто абсолютно устарело для данной области, понимаете? Все эти основы и т.д.

Таким образом, учеба включает в себя распознание достоверности источника информации, и вы должны иметь об этом некоторое представление. И это само по себе является результатом опыта. Вы говорите: “Этот парень говорит мне о том, что, по его мнению, является истиной, а если он перестанет верить, что это истина, или обнаружит, что истиной является что-то другое, что ж, он мне скажет”. Что-то вроде этого.

Меня это всё страшно раздражало. Но это ещё не всё: внезапно там предлагают изучить фотоплёнки, которыми никогда не придётся снимать, но о них ,всё же, надо прочитать в предлагаемой литературе. А это просто ужасно, так как я уже узнал о том, что все эти плёнки, не говоря уже цветных, просто лежат на столе у производителя, и он никогда в жизни не выйдет с ними на улицу снимать. Их нужно просто выбросить в помойное ведро. Понимаете? От них нет никакого толку! Я даже слышать об этом не хочу! Конечно, ведь он же не пользуется этими плёнками. Он должен их продавать, и не просто производить, а продавать, поэтому он хочет дать им наилучшую рекламу. Естественно, он говорит, что эти плёнки пользуются огромной популярностью у разнообразных "звёзд", хотя на самом деле это не так. Он говорит то, чего нет. И все описания работы с данными плёнками просто неуместны.

Вы говорите: “Отлично, вот источник информации, причем хороший источник информации. А вот другой источник информации, и если он говорит мне что-то, он отчего-то чертовски хочет обязательно каким угодно образом убедить меня в своих утверждениях. Это может быть правдой, может быть неправдой, но он будет продолжать говорить мне это только потому, что должен оставаться правым”. Что-то вроде этого.

Зачем же было вообще включать весь этот материал в текст учебника? Ведь автор знал, что такая область, как цветная фотография, очень быстро прогрессирует и обновляется. Она прогрессирует настолько быстро, что нельзя, не производя модернизации текста, ожидать о читателя того, что он будет изучать автохром, которым не пользовались с 1920 года, ведь тогда ещё даже не было нормальных фотоаппаратов! Кому это нужно? Может быть, конечно, это и хорошо - знать, что когда-то существовали такие плёнки, а также всю связанную с ними теорию, но в наше время пойти и приобрести линзы и необходимые детали для автохрома - увольте! Какие линзы, какие необходимые детали для автохрома? Нужен фотоаппарат, который уже нигде не используют! Ведь это просто вздор, не так ли? Вы должны очень хорошо понять этот факт и каким-то образом, всё же, изучить предмет, сохранив в первозданном виде его принципиальную технологию и необходимые основы. Вы должны умудриться изучить его, стараясь, чтобы все препятствия, возникающие на вашем пути, не смогли вас запутать, поскольку их уже не принимают во внимание в связи с дальнейшим развитием предмета.

Например, я только что прочел 3 учебника — 3 учебника, написанных профессором Колумбийского Университета*, который никогда не держал в руках цветную пленку — я уверен в этом — но писал о цветной фотографии… Мне нужно было изучить это, я должен был знать свое дело. Мне нужно было сдать экзамен по этому. Я отщелкал больше цветной пленки, чем этот человек мог бы себе вообразить. Но это был именно тот случай, когда я вынужден был изучить что-то, чтобы получить зачет. Я понял это. Я прекрасно понял, что должен изучить это для того, чтобы получить зачет. Так что можете себе представить, как я потом учился.

Я сам на себе испытал это в очень тяжёлой форме. Третий учебник был полностью посвящён методам печатания фотографий и, слава Богу, меня не найдут мёртвым в "тёмной комнате". Я облегчённо вздохнул. Кому нужна такая "свистопляска"? А? Знаете ли, кругом полно народу, кому она нравится, и я счастлив, потому что есть кому выполнить её за меня. Из всего этого меня интересует лишь одно: понимание. У меня нет ни времени, ни желания "корпеть" по 40-50 часов над фотоснимком, чтобы отправить его на выставку. Ни времени, ни желания. Кто способен на такое? Наверное, кто-то из тех парней, которые обожают "свистопляску". Они работают и счастливы. Отлично! Они жить без этого не могут! Как вам это нравится? Мне придётся сильно потрудиться, чтобы узнать, знают ли они сами, что делают.

Я также начал понимать и то, что этот парень любил покрасоваться. Он любил покрасоваться. Он вставлял какой-нибудь технический термин на 90 долларов, который не был включен ни в один словарь, в середину предложения, где в нем не было никакой необходимости. О! Черт побери, это достает! Вот, прямо в середине этого предложения, вы встречаете фразу типа “цветовые составители”*, где он пишет, цитирую: “Теперь мы собираемся ввести новый термин, “цветовые составители”, который я объясню позже”. Он так и не объяснил его. Вы смотрите в словарь фототерминов. “Что такое цветовой составитель?”. Вы не можете это найти. Его там нет. Вы смотрите повсюду и не можете ничего найти. Что делать? Лечь и умереть прямо там? Нет, ваше понимание должно включать и тот факт, что этот осел не знает, о чем говорит, раз никто не может дать этому определения. Ну, может быть, кто-нибудь когда-нибудь даст этому определение, но вам не нужно знать, что это такое, для того, чтобы продолжить учебу.

Я опять говорю о понимании того, для чего требуется та или иная информация, как её можно использовать, а также о понимании её ценности и точности; о понимании того, что можно извлечь при помощи этой информации. То есть о понимании того, что мне нужно. О понимании практического использования или применения данной информации. Если эта информация нужна вам лишь для того, чтобы вести беседы в гостиной, то вы должны изучать её совершенно иначе. Если, например, изучение искусства необходимо вам именно для таких бесед, а не для коммерции, то могу вас уверить в том, что всё, что вам нужно - это приобрести каталог, изданный довольно давно, где перечисляются все живописцы периода Ван Эйка или приблизительно этого времени, а также каталог с современными художниками, и заучивать данную в них информацию - зубрить, зубрить, зубрить, как артисты зазубривают роль, до тех пор, пока не сможете спокойно вести разговор на эту тему - и вы "сразите всех насмерть"! Ваши собеседники и рта не успеют раскрыть. Стоит им упомянуть художников 17 века, как вы сразу говорите: "Да, конечно, Ван дер Добин."

Также весьма интересно то, что если вы упустили один из этих моментов понимания, то вы знаете, что у вас будут трудности; но частью учебы является знание технологии учебы и того, что если у вас начнется головная боль при чтении следующей половины страницы, то это произошло из-за того, что вы не поняли слово. Понимаете?

Вас спросят: "Кто-кто?" А вы ответите: "Да, Ван дер Добин."

Другими словами, ваше понимание понимания действительно может стать весьма тонким. Вы можете достичь большого искусства. Вы читаете труд об инженерных работах древних египтян, написанный современным инженером, который заодно является лектором в Массачусетском Институте Технологии*, и которому следовало бы поставить незачет за английский. Он не умеет писать, — возможно, он умеет строить мосты, но писать он не умеет. (А если он преподает в МИТ, он, вероятно, и мосты строить не умеет). Но как бы то ни было, вот он что-то состряпал, а вы хотите узнать что-то о мостах, которые строили древние египтяне, так ведь, и эта книга напичкана словами, описывающими давления, силы и разного рода коэффициенты скручивания — аа! А потом, когда он действительно хочет написать понятно, то неожиданно предлагает вам 4 сплошных абзаца многоэтажных интегральных формул, не объясняя, к чему там относится каждый символ.

Иными словами, вы сможете играть роль "великого знатока" данного предмета. Вы сразите всех! "Нет, Хоббема, знаете ли, слишком подавляет."

У меня в комнате есть книга по технике цветной репродукции, написанная одним англичанином. Она изумительна! Там для каждого действия приводятся сложные системы уравнений*, и предполагается, что это что-то объясняет. Естественно, я не стал особо переживать по поводу того, что ничего в этом не понял — я просто рассмеялся ему в лицо, через его книгу. Другими словами, я не впал в навязчивое состояние и не стал беспокоиться о том, что мне никак нельзя пропускать это — я хорошо знал учебу как предмет, для того чтобы представлять себе, что из-за такого пропуска я рискую поиметь трудности — но я знал, что это будут за трудности, так что мог бы в случае чего вернуться и устранить их — если бы это помешало мне двигаться. Другими словами, я мог прорваться сквозь эти джунгли. Вы меня понимаете?

И все в один голос скажут: "О, этот человек знает, о чём говорит."

Аудитория: Да.

Итак, вы можете столкнуться с огромным количеством разной чепухи, но нужно рассматривать всё под следующим углом: "Для чего вы будете использовать данную информацию? До какой степени необходимо изучить этот предмет?" Интересно то, что некоторые преподаватели, которые рассказывали мне об оружии, применявшемся против подводных лодок, уделяли массу времени тому, как его сконструировать! Как его сконструировать - помилуйте! Идёт война! У меня не было времени ничего конструировать. Я попытался им это объяснить. "Электронное отражающее устройство КСБ-1, помогающее обнаружить подводную лодку, гидролокатор КСБ-1 - вот, чем снабжают это оружие." К счастью, я сидел в уютном, тёплом классе, а совсем недавно плавал на юг Флориды изучать подобные устройства, а меня, как раз, этому пытались научить, и я смог расслабиться и поспать. Я ведь знал, что посреди Тихого океана, где снуют японские подводные лодки, мне уже не придётся ничего такого конструировать. Я собирался научиться лишь тому, как использовать это оружие, как, в случае чего, отремонтировать его и знать, когда оно готово к применению, у когда - нет. То есть я выяснил для себя, что мне будет необходимо знать и уметь в самой гуще военных действий. Я узнал то, что нужно, и прекрасно поспал.

Ну, вы можете быть не менее сообразительными в учебе.

Собственная оценка того, с какой целью вы изучаете предмет, какое направление вам наиболее важно и т.д., является частью всего предмета обучения в целом. И если это не включается в процесс обучения, вы сможете использовать лишь минимум информации, что может свести на "нет" результаты вашей работы: вы начнёте бояться обучения, поперёк вашей дороги встанет множество незнакомых слов и т.п., это будет вас путать, вы не добьётесь понимания, у вас появится навязчивая идея, что "мне необходимо основательно разобраться во всём, что я читаю, иначе опять произойдёт сбой". А вас учат, что если вы не полностью поймёте то, что читаете, через полстраницы обязательно начнутся трудности. Что ж, вам также необходимо усвоить следующий принцип: если, прочитав следующие полстраницы, у вас начались трудности с пониманием, нужно быть настолько сообразительным, чтобы понять, где произошла заминка, найти это место, выявить непонятое слово и выяснить его. Сказать самому себе: "Ах, да, вот этого слова я не знаю," и продолжать чтение.

Хорошо, ладно, это на самом деле похоже на посещение высшей школы, до того, как вы попали в детский сад, по предмету обучения, но я просто показываю вам, до чего это может докатиться. Можно стать достаточно умным для того, чтобы прочесть диссертацию преподавателя МТИ (Массачуссетский Технологический Институт), богато украшенный инженерными терминами, на тему древнеегипетских мостов, при этом не посмотрев в словаре ни одного из этих чертовых навороченных терминов, и выжить до конца этой диссертации и — что бы вы думали? — узнать что-то о мостах! Ну вы талант!

Иными словами, для того, чтобы учиться, вы должны владеть технологией обучения, иначе вы сможете использовать изученную информацию лишь по минимуму.

Последние издания Британской энциклопедии* требуют отработки этой способности до уровня искусства, потому что там царит сплошная показуха перед профессионалами. Их [издателей этой энциклопедии] так раскритиковали ландшафтные архитекторы* за статьи по этому предмету, так что теперь они включили в текст профессиональные выкладки на эту тему. Их никто не сможет понять, кроме собственно ландшафтного архитектора. Который никогда не будет изучать это по Британской энциклопедии. И это можно сказать почти обо всех их весьма профессиональных статьях. Вот почему я… Они поменяли свой стиль.

Сегодня в своей лекции я много чего рассказал вам - сообщил очень большое количество теоретических фактов и т.п. Всем этим данным можно найти практическое применение, даже относительно того, чем вы занимаетесь в настоящий момент.

Современный стиль состоит в том, чтобы стать непонятным и сказать: “Кто-то другой знает об этом предмете”, — затем попытаться настоять на этом, и потом добавить: “Если вы не эксперт, вы никто, — но вокруг достаточно экспертов, так что все в порядке...”. Так возникает эта неразбериха и упадок, что вы видите вокруг.

Большое спасибо.

Я использую старое издание 1890 года. Вы читаете о ландшафтной архитектуре в старом издании 1890 года и вам ясно, что это было написано для идиота, который не знает никакой номенклатуры. Вы можете найти то, что вам нужно узнать; но в более поздних изданиях вы не можете этого сделать. Скоро это издание 1890 года станет столь устаревшим, что от него уже не будет никакой пользы, и тогда я останусь без энциклопедии.

И тогда мне придется предпринять что-то отчаянное — я не знаю, заменить ее целой библиотекой на данную тему. О-о, да! Я знаю. У Квентина* есть целая кипа учебников, и я буду собирать их. Я только что решил эту проблему. У него есть куча самых разнообразных учебников: “Книга по электронике для малыша”. Книга для малыша о том и сем. Вы открываете эту книгу, и это действительно “Интегральное исчисление, адаптированное для 6-летнего возраста”. В действительности, это гораздо выше уровня их понимания. Я не представляю, как такое можно осуществить, но у него с этим все в порядке. Сумасшедший бизнес! Действительно, есть такой бзик — идея о том, что можно упростить все до уровня детского понимания, и это нормально, так что я могу собрать детскую библиотеку, и у меня будет все, что нужно. Что я и сделаю. Может быть, дети и не смогут понять это, но я-то смогу.

Как бы то ни было, источники информации, в конечном счете, сводятся к ясности; а слова — это уток и основа любого профессионального или технического предмета. Для специальных наблюдений используют специальные термины. Переместившись в область специальных наблюдений, мы занимаемся этим, как специалисты — и это отлично. Но если вы лишь слегка прощупываете какую-то область, просто для достижения понимания, относящегося к данному моменту, и сталкиваетесь со специальным лексиконом, то вы сразу же терпите поражение.

Так вот, это немедленно дает нам представление о тех, кто не относится серьезно к изучению Саентологии. Первое, что они делают — жалуются на номенклатуру. Ведь, откровенно говоря, у нас терминов меньше, чем требовалось бы для обладания правом называться специальной областью. Когда никто ничего не понимает об уме, откуда они могут иметь какой-либо лексикон в этой области? У них его и нет, а если бы мы воспользовались их убогим лексиконом, мы бы утонули в непонимании, так как эти слова означали бы совсем другое.

Вот этот гусь встает и начинает жаловаться по поводу нашего лексикона. И мы сразу же понимаем, что он не относится серьезно к изучению Саентологии. Это первое, что мы узнаем об этом человеке: он несерьезный студент. Он дилетант, ему хочется побродить вокруг да около и нахвататься чего-нибудь. Теперь вы узнаете эту породу? Ему нужна только пара обрывков. На самом деле Саентология ему не нужна, поскольку там нужно попотеть над номенклатурой; потому что эта номенклатура сопряжена со специальным пониманием, и если у вас нет этого специального понимания, то вы никогда не усвоите технологию.

Далее, существует разница между “знающим” человеком и профессионалом. Она очень существенна. Сегодня встречается много парней, слоняющихся вокруг и претендующих на то, что они знают очень много о чем-то, которые при этом, как ни странно, не имеют даже смутного представления о данной сфере. Однако быть такого рода дилетантом — это “клево”, и это новейшее веяние.

Например, кто такой врач, как не дилетант, в сфере ума? И еще какой! Он — весьма поверхностное ничто. И каково же их нахальство! Они прослушают 6 часов лекции в каком-нибудь госпитале на берегу Темзы, как я упоминал ранее; это и есть все их образование в сфере ума. Но поскольку они имеют общую лицензию на практику, это дает им карт-бланш в сфере ума. Это звучит дико, но это правда. Так и есть на самом деле. Таким образом, общество, по большому счету, стало столь рассеянным, что уже не возражает против того, что авторитетом называют того, кто вообще по этому предмету ничего не знает. Потому что именно эти люди именуются авторитетами в сфере ума; их учили этому 6 часов.

Между прочим, это то шило, которое в мешке не утаишь. Именно поэтому они столько лет поднимали вокруг нас чертовский шум по поводу того, насколько хорошо мы обучены, а мы на самом деле — за каждую неделю студент Академии в любом месте мира узнает гораздо больше об уме, за неделю, чем врач за всю свою карьеру. За одну неделю!

Наглость этих глупцов состоит в попытке сказать нам, что мы не обучены в области ума. Нет, нет, это не так; мы, в действительности, единственные, кто имеет знания об этом. Конечно же, существуют другие профессии, обладающие сведениями в области мяса, нейронов или чего-либо подобного, как, например, психология, или нейрохирургия, или что-то еще. Но они что-то знают о мясе, но не об уме. Я уступаю им первенство в области мяса. Хорошо. Если человек получает пулю в череп, они, вероятно, могут сделать что-то с этим. Хорошо, отлично. Но давайте не будем лгать, что если мы можем вытащить пулю из черепа, то мы уже все знаем об уме; так как она все же попала в череп, а не в ум. Тут есть небольшая разница в номенклатуре, так ведь?

Я хочу донести до вас представление о том, что существуют разные уровни подхода к предмету. Вы можете заниматься им как дилетант: “О! Да! Я знаю все о живописи. Да, я прослушал курс по основам искусства в старших классах средней школы, целый семестр, и учитель стоял и показывал нам литографии* на картонках, и я так хорошо разобрался в этом, что мог почти всегда определить Рембрандта. Я стал очень сообразителен в области оценки искусства, так что я много об этом знаю”. Хорошо, из чего же это [обучение] могло состоять? Час, два или три в неделю, в течение — я не знаю; сколько недель в семестре? 16 недель, что-то вроде того? Что в совокупности составило бы... Он смотрел на картины 50 или 60 часов, и теперь стал специалистом по искусству. Ну, конечно же, он разбирается в этом получше, чем человек с улицы, который вообще об этом ничего не слышал; не намного, но лучше. Но это дает ему уверенность в том, что теперь он что-то об этом знает, когда на самом деле он не имеет об этом ни малейшего чертова понятия. Из-за этого у него возникает любопытное, очень опасное отношение к знаниям. Это дает ему ложное понимание. Теперь он думает, что что-то об этом знает. Нет, он знает только номенклатуру картин. Он ничего не знает об искусстве, его никогда ничему этому не учили. Номенклатура картин — единственное, что он мог узнать.

В действительности, это определяется вовсе не затраченным количеством времени, хотя я и упоминал время. В большей степени это определяется серьезностью, с которой к этому относятся. Насколько вы хотите разобраться в этом? Хотите ли вы узнать об этом только то, что достаточно для участия в беседе? То, что достаточно знать светской даме, которая впервые выходит в свет на Парк Авеню*, и только? Она может говорить об искусстве — как мило! На блестящем приеме, если кого-то угораздило бы сказать ей: “Вы похожи на Мадонну”, — она бы поняла, что это не обязательно относится к религии, так ведь? Понимаете, искусство, да?

Отлично, давайте теперь войдем в предмет искусства чуть глубже. Насколько серьезно они хотят узнать этот предмет? Хотят ли они узнать о нем достаточно только для того, чтобы не казаться дураком, или они хотят что-то узнать об этом достаточно для того, чтобы с этим что-то делать? Они хотят использовать искусство, чтобы украсить дом? То есть для того, чтобы знать, как выбирать, подбирать друг к другу и развешивать картины и что вообще с ними делать?

Мы можем пойти дальше, не обязательно в этом направлении, но в другом: Парень хочет знать об искусстве по причине нависшей угрозы инфляции, например. Угроза инфляции. Вы можете купить землю, которая довольно недвижима, вы можете также купить золото, если найдете его и если вы не американец, и это будет возрастать в цене, в то время как деньги общества будут обесцениваться. Или можете купить произведения искусства. Сегодня искусство — большой бизнес для людей, ничего не понимающих в искусстве как области деятельности, но хорошо разбирающихся в финансовых вложениях. Вы бы поразились тому, насколько обширен этот бизнес. Кто-то хочет знать об искусстве достаточно для того, чтобы суметь определить, обманывают его эксперты или нет? Вот насколько далеко этот парень хочет зайти. Ему нужно знать об искусстве достаточно, чтобы понять, кто насколько в нем разбирается, чтобы его не обманули. Иначе его обдерут как липку.

Или вы хотите знать об искусстве достаточно для того, чтобы заняться преподаванием в этой сфере? Тогда давайте пойдем немного дальше. Нам бы не мешало узнать об искусстве побольше. Не так ли? Теперь мы переходим на нижние уровни обучения. Или мы хотим знать об искусстве достаточно для того, чтобы при желании сесть, взять уголек и лист бумаги, и изобразить вазу с нарциссом? Таким образом, мы вновь отправляемся к началу, потому что любой ребенок в детском саду пытается нарисовать вазу с нарциссом. Мы возвращаемся в сферу делательности.

Я обращаю ваше внимание на то, что маленький ребенок в детском саду почти никогда не вступает в эту область. Страшно любопытно обратить внимание на то, во что превращается то, чему полагается быть вазой, ведь дети обладают тем, что называют “художественным талантом”, и ничто нельзя разрушить легче этого, потому что это не основано на знании или понимании. Эта способность у них не сохраняется. Она выпорхнет из-под их пальцев, если они не будут действительно что-то рисовать. Их легко сбить с пути. Тэтану от природы свойственно творчество, но ему на самом деле приходится управлять определенными средствами, о которых он мало чего знает.

Вот вы снова возвращаетесь к этому занятию — берете кусочек угля, чистый лист бумаги и садитесь рисовать вазу. Начинается ваше образование. Вы узнаете, что если расположить бумагу по-другому или изменить положение головы во время работы, то изменятся пропорции вазы. Это требует некоторых познаний, не так ли? Другими словами, если вы смотрите на вазу с близкого расстояния и рисуете ее в течение некоторого времени, предположим, вы нарисовали большую верхнюю часть, а затем откидываетесь на спинку стула, чтобы расслабиться, и рисуете нижнюю часть, и теперь она получилась маленькой; большой верх и маленький низ, и это выглядит не так, как на самом деле. Хотя для вас все выглядело нормально. Хорошо. Вот с этой точки и начинается ваше образование по предмету искусства: “Держать голову неподвижно! Это как-то связано с точкой, откуда я смотрю, а расстояние, которое я наблюдаю, как-то связано с тем, что я рисую здесь на бумаге”. Да! Все правильно. Вы только что начали длинный забег по дороге к профессионализму. Даже если вы делали это ради развлечения, вы все равно бы вступили на путь к профессионализму.

Что же еще вам нужно знать об этом? Так вот, вы должны знать, что если рисовать что-то один к одному, это пара пустяков; но если попытаться уменьшить или увеличить это в размере, то это сложнее. Если вы рисуете вазу на листе бумаги того же самого размера, что вы видите на столе, это до смешного просто. Но как нарисовать ее в масштабе один к одному? Надо просто не менять относительное положение бумаги, или блокнота на столе. Это очень просто.

Большинство людей не могут рисовать натюрморты по очень любопытной причине: они пытаются сделать уменьшение. Они пытаются рисовать большую вазу, глядя на маленькую, или маленькую, глядя на большую, и поскольку они переводят взгляд, переводят глаза с большой вазы на нарисованную, то не получают размер один к одному. Понимаете, они смотрят на большую вазу и пытаются сделать из нее маленькую, и конечно, не могут получить правильную пропорцию, потому что размер уже ошибочный, и это их обескураживает. Они не знают, как из этого вырваться, не знают этого, — “Бог мой! Это требует всякого рода диких механических и математических действий — чтобы взять большую вазу и сделать из нее маленькую миниатюрную, о, господи помоги!”. Раздается “скрип-скрип”. О, это чертовски просто. Вы ставите там вазу, кладете перед собой бумагу таким образом, чтобы бумага казалась одного размера с вазой, достаете уголек, рисуете контуры вазы, которую там видите, того же размера, как она вам представляется отсюда, правильно держите голову, держите бумагу и вазу, как положено, проходитесь угольком — скрумп-скрумп, наносите пару линий, скрумп. И если вы не трясущийся паралитик, то получите прекрасный набросок изображения вазы.

Я вам только показываю то, что там есть эти небольшие компоненты технологии. Вы теперь на пути к профессионализму.

Кто-то скажет, что учеба, которая заканчивается лишь пониманием, тоже не бесполезна, и представляет собой огромную часть всей культуры общества. Учеба без применения, позвольте мне выразить это так. Вы ничего не хотите с этим делать, никак не собираетесь это использовать, это — просто мило, просто интересно, ну не прекрасно ли? Колоссальный объем культуры, в которой вы живете, находится на уровне только такого понимания, и знать эти вещи очень замечательно — когда вокруг огромное количество подобных вещей. Например, вам не нужно знать, как ремонтируют автомобиль, или самому ремонтировать автомобиль, чтобы знать что-то об автомобилях. Но вам было бы гораздо лучше узнать кое-какие вещи по ремонту автомобиля, прежде чем платить кому-либо за это. Другими словами, вы находитесь на уровне регулируемой делательности, не так ли? Ваше понимание достаточно для того, чтобы вас не обманули при покупке “Моны Лизы”, потому что Джо уже купил ее вчера.

Следовательно, ваше понимание во всех сферах жизни может охватывать огромное количество вещей, которые вы никогда не намеревались делать. Ничего плохого в этом нет. Но не стоит этим злоупотреблять. Не делайте из этого привычки. Если вы идете по какому-то пути, придерживайтесь его, хорошо? Не позволяйте какому-то студенту, например… — разрешите мне поговорить немного о Саентологии, — не позволяйте тому, кто пришел на курс “Личной эффективности” или на что-либо еще, ходить вокруг да около. Вы обнаружите, что они будут собираться, бесконечно говорить о Саентологии. Они не смогут найти инграмму даже под дулом пистолета, но будут без конца говорить о Саентологии. На самом деле повсюду есть группы, которые ничем кроме этого и не занимаются. Они никогда не одитируют, никогда не предпринимают никаких действий. Их владение предметом находится на уровне простого интереса. Вообще-то это прекрасно, совершенно все в порядке, но не оставляйте их в заблуждении, что они якобы знают этот предмет.

Это было бы жестоко по отношению к ним. Они не знают его, и их замешательство пропорционально их уверенности в том, что раз теперь они делают то-то и то-то, так-то и так-то, значит, это так или иначе доказывает их компетентность, и, стало быть, они все об этом знают.

И в этот момент образование человека начинает рушиться, потому что он попал в какую ловушку? А в такую ловушку — он думает, что знает об этом все, и значит, жизнь пойдет как надо сама собой. Но он не знает всего, он не знает вашего уровня понимания этого. Бог мой! Вы вгрызались в этот предмет, с чем-то не соглашались, докапывались до истины и постигали его, и вы знаете, чего это стоит это знание.

А этот тип говорит “Ну, я...”, — и так далее. Если бы вы проследили за его логикой, вы были бы просто изумлены. Если бы вы проникли в его образ мыслей, поинтересовались некоторыми его утверждениями, присмотрелись бы к тому, как он что-то делает по этому предмету, если он вообще что-либо делал по нему, вы бы временами просто умирали от смеха — насколько это далеко от вашего представления о том, как это можно истолковать. Просто нет слов.

Кто-то скажет: “Ну, я успокоил собаку, используя саентологический процессинг. Я ее выдрал”. Как, черт побери, такое может быть? Это настолько странно. И позволять этому человеку продолжать верить, что он все обо всем знает, и поэтому ему незачем непосредственно и серьезно обращаться к этой области, чтобы достичь какого-то уровня способности действовать в ней, было бы жестоко по отношению к нему, потому что он не получит ничего, кроме неудач. Это обширный предмет, который мог бы принести ему результаты, если бы он делал все должным образом, он мог бы достичь чего-то и что-то с этим делать. Но позволять ему сидеть и думать, что он все об этом знает, когда на самом деле он ничего об этом не знает — значит позволять отправлять его в эту другую категорию.

Не менее жестоко оставлять его в положении, когда он думает, что не может ничего знать об этом, поскольку это так необозримо и трудно — потому что вы искусственно создаете две причины для гибели личности или цивилизации. Вы вводите его в состояние “Он не только неграмотен, но и продолжит быть неграмотным вечно”. “Да, конечно, только специалист мог знать это. И я не понимаю, на кой спрашивать дефиницию данного слова, раз она не имеет никакого отношения к тому, что делается. Это все достаточно трудно, знаете ли”.

Я никогда не понимал такого подхода. Какой-нибудь парень — если какой-нибудь парень подходит ко мне и враждебно спрашивает меня о том или другом, я не отвечаю за то, что он получит в ответ. Это зависит от того, в каком расположении духа я нахожусь в данный момент. Если это меня злит, он, вероятно, отскочит от меня с головной болью. Но если бы кто-нибудь спросил меня, действительно желая что-либо знать, я непременно — вы ведь знаете меня — рассказал бы ему, раз! — наилучшим возможным образом. Даже если бы я не имел никакой надежды на то, что они действительно поймут то, о чем я говорю, я бы все равно рассказал им по-возможности то, что, наверное, могло бы способствовать их информированности и пониманию этого вопроса. Всегда делайте что-то в этом роде. И обычно, если кто-то просто спрашивает ради информации, что ж, я даю ее. Но если они просят помощи, я всегда задаю им что-то сделать — не только даю информацию, или истинное понимание этого вопроса, если это в моих силах, но также всегда даю им что-то сделать. И вы были бы удивлены, насколько действенен такой подход.

Конечно, если вас спросят о чем-то грубо или язвительно, или что-то в этом роде, что ж, просто захлопните мышеловку. Не имеет значения, что вы им сделаете. Никто от вас не требует быть вежливым. Просто не вступайте в компромисс со своими собствеными линиями общения.

Единственный случай, когда я или кто-то другой расстраивается — это когда человек задает мне глупый вопрос, который звучит как-то грубо, но задает его вполне серьезно и действительно имеет в виду то, что думает. И тогда вы оказываетесь немедленно в состоянии, когда вам очень неприятно, вы озлоблены, хотя у него не было подобного намерения. Иногда можно обмануться таким образом. Это довольно просто.

Но делательность требует, конечно, гораздо, гораздо, гораздо больше понимания, чем просто смотрительность *Смотрительность (lookingness) – состояние, качество или отдельный акт смотрения.. Делательность требует гораздо больше дополнительного понимания, и когда вы начинаете применять знания этого предмета на практике, это иногда приносит большое разочарование. Ваши первые результаты совершенно вас разочаровывают. Ваше понимание было недостаточно высоким для уровня делательности. И вы отсюда узнаете — вам нужно отсюда узнать, что для того, чтобы делать что-то, вам необходимо большее понимание, согласны? Вот урок, который вам следует получить. А вот урок, который вам не нужно получать: “Это просто слишком трудно”.

Но в некоторых предметах можно получить другой урок — что это “никогда и никоим образом не работало вообще”. Как ни странно, я не думаю, что это применимо к чему-либо, за исключением высших уровней суперобразования. На высших уровнях суперобразования существует много материала, который не работает, но на это есть надежда, и он преподносится как работоспособный. Но это и не должно было работать; это вообще не ведет к какому бы то ни было результату. Это звучит очень странно, но это правда. Например, составление уравнений винтов самолета или кнутов — винт самолета и кнут относятся к одной категории — с помощью интегрального исчисления, и вымученное описание всех этих контуров и изгибов винта самолета, или траектории движения кнута. Зачем заниматься такой глупостью? Зачем, например, изучать ужасные сложности некоторых видов весьма эзотерической деятельности, построенной на основе делательности, которая не использовалась в течение трех веков, только для того, чтобы делать это?

Иногда это совсем не работает. Иногда этого никто никогда не делал. Это должно войти и в ваши вычисления тоже, когда вы подберетесь к этому уровню. Возможно, никто никогда не делал этого. Возможно, это слишком трудно. Возможно это не так. Может быть, нет никакой кривой интегрального исчисления для кнута. Вы могли бы зайти так далеко, впасть в такую глупость.

Такого рода сведения являются частью вашего понимания предмета учебы. Чего вы стремитесь достичь с помощью такой учебы? Но если вы осваиваете какой-то предмет на основе делательности, то вы должны делать это постепенно, шаг за шагом И первая лекция, которую я вам читал на эту тему, была посвящена постепенности. Вы обнаружите, что первое ухудшение делательности происходит сразу после, сразу же после того, как он резко столкнулся со слишком высокой ступенью. На самом деле это произошло не из-за превышения постепенности, он не понял чего-то за мгновение перед тем, как превысить эту ступень. Я еще расскажу вам об этом в последующих лекциях о процессинге с использованием принципа постепенности.

Это очень интересно — ступенью, с которой он не справился, стала та, которая идет сразу же после той, что он не понял. А он распознает это ступенькой позже.

Вам надо предоставить человеку ряд делательностей с соблюдением постепенности, которая ему будет по силам. В Саентологии есть изумительная вещь, называемая “Ассист-Прикосновение” — он настолько действенен, что некоторые люди останавливаются прямо на нем; а это только один небольшой уровень делательности, который, если его выполнять, дает некоторую уверенность, и можно перейти далее на более высокие уровни делательности. Это подобно изобретению слишком хорошего самоката. Вам ясно, что это очень хороший самокат, и оказывается, что порой очень трудно подтолкнуть людей к следующему шагу. Но уверенность и понимание идут рука об руку с делательностью, так что выходит, что делательность — просто-напросто другой путь достижения понимания. Вдобавок к тому, что это является методом выполнения чего-либо, это также метод приобретения понимания. Делательность — это метод обретения понимания. И если вы вдруг обнаруживаете, что слишком увязли, что ж, вам нужно начать что-то делать с этим, что звучит очень интересно.

Между прочим, я знаю это по себе; я только что прочел 3 книги о старинных цветных пленках. Я изучаю цветную фотографию по учебникам, которые, несмотря на то, что они написаны этим институтом, уже довольно давно устарели. Они мертвы, тех материалов, о которых в них говорится, на самом деле осталось крайне мало. Это было написано профессором Колумбийского Университета, который, вероятно, никогда ничего не делал. Рекомендации были в основном взяты из литературы, выпущенной компаниями-производителями того времени. В них описывались только отличные результаты, и никак не предполагалось, что это кому-то может создать трудности. В результате это привело к чрезвычайно интересному, в основе своей теоретическому подходу, который был жизненно важен для понимания этого предмета, но при этом дико углублялся в область делательностей, от которых сейчас уже нет никакой пользы, совершенно не связанных друг с другом. И если бы это была не самая худшая в мире путаница, с какой я когда-либо имел дело, то мне хотелось бы узнать о таковой. Полная путаница. Здесь же и очень важные фундаментальные методы, фундаментальные исторические методы, фундаментальные принципы, фундаментальные химические методы; и все это является истинной не только сейчас, но останется таковым и в будущем, в этой конкретной сфере, разве не так? Основы, фундамент.

Ну, я-таки справился с этим, несмотря на то, что автором являлся профессор. И ко всему прочему, вы там неожиданно сталкиваетесь с пленками, которые вы никогда не будете использовать в фотографии, но вы обязаны изучать всю касающуюся этого литературу. О, это довольно мрачно, потому что еще в самом начале я понял, что руководство производителя пленки по ее использованию (не говоря уже о самой цветной пленке) — это то, чем не стоит мусорить на улице. Нужно аккуратно отправить это в мусорный бак. Понимаете? Она бесполезна! Забудьте ее! Во-первых, сам производитель — не тот, кто пользуется пленкой. Он — продавец; не просто тот, кто ее производит; он продает это, поэтому ему нужна хорошая реклама; поэтому он изображает счастливое лицо и говорит, что светочувствительность* у нее просто обалденная, — когда на самом деле это не так. А потом он утверждает, что чего-то ею не снимешь, когда это запросто делается. И все описание того, что это, как с этим обращаться и т.п. — все это вообще не в тему.

Зачем кому-то вообще понадобилось вставлять это в текст? Он же знал, что цветное фото — это быстро развивающаяся область. Она развивалась так быстро, что невозможно было бы требовать от человека, без усовершенствования учебника, полного знания об автохроме* — тогда как этот автохром не используют уже с 1920 года, да и в те времена с его помощью нельзя было ничего снять. Кто вообще об этом слышал? Вообще-то здорово узнать, что была такая пленка, и какова теоретическая основа этого, но сейчас начинать заниматься поиском линз и диафрагм для автохрома — вот прямо сейчас! Вообще, что за диафрагмы и установки линз для автохрома? В фотоаппарате и функций-то таких нет. Таким образом, это просто какая-то чушь, не так ли? И ваше понимание должно учитывать и этот факт, и вы так или иначе должны выжить, изучая этот предмет, и при этом сохранить нетронутыми все эти фундаментальные основы и базовые методы предмета изучения, которым вы занимались, не особо переживая по поводу более поздних завихрений, в которые вы попадаете потому, что это теперь пройдено и усовершенствованно.

Далее, вы сталкиваетесь с этим просто потому, что Саентология развивается. Я только что пережил это, самым невероятным образом. Третья книга была полностью посвящена методам печатания цветных фотографий, а мне не хотелось бы, чтобы меня нашли мертвым где-нибудь в фотолаборатории. Поэтому, я — ох! Кому охота валять дурака подобным образом? Ну хорошо, есть достаточно парней, которым нравится валять дурака, и я счастлив этому, потому что они делают и мою часть этого дуракаваляния. Все, что мне необходимо знать в этом — понимание того, что мне необходимо знать. Я не нашел ни времени, ни желания тратить 40 или 50 часов, чтобы должным образом сделать снимок для выставки. Я не нашел ни времени, ни желания. Кто стал бы заниматься такой ерундой? Один из тех любителей бить баклуши. Они бы поработали с радостью! Поразительно! Они без этого жить не могут! Отлично, но мне достаточно знать, знают они то, что делают, или нет.

А они говорят: “Что?”.

Вы отвечаете: “Да, Ван дер Доббин”.

Другими словами, вы запросто демонстрируете абсолютное превосходство. Сносите им головы. “О, Гоббема, ко всему прочему — чересчур печальный”.

И все скажут: “Ну, надо же! Вот это крутой парень”.

Так что в любом случае, подобная чепуха, с которой вы можете столкнуться по любому вопросу, и всякие другие ситуации подобного рода все равно попадают в категорию “Для чего я собираюсь использовать эту информацию?”. “До какой степени мне необходимо знать сам этот отдельный предмет?”.

Преподаватели, которые преподавали мне предмет военных действий против подводных лодок, учили меня тому, как собрать (как собрать, если вам угодно! Шла война. У меня вообще не было времени, чтобы что-то собирать. Я пытался объяснить это им.). QCB-1 — электронный противолодочный эхолот — ASDIC* QCB-1. Именно так он собирается.

К счастью, там была чудесная, чудесная теплая классная комната; я был командирован на юг Флориды, чтобы изучить эти штуки, и это был один из предметов, который мне преподавали, и, черт побери, у меня была отличная возможность наверстать все бессонные ночи; потому что я просто точно знал, что посреди Тихого океана, гоняясь за японскими подводными лодками, я не собираюсь заниматься сборкой этих устройств. Я просто должен знать, как их использовать, самое больше — как их ремонтировать и отличать, когда они работают, а когда нет. Я сообразил, что это все, что мне понадобится в бою. Это все, что мне нужно знать об этом оборудовании, так что я мог отлично отоспаться.

Однако способность оценивать то, для чего это тебе необходимо, как это изучать, к какой области это имеет отношение, и тому подобное — все это неотъемлемая часть самого предмета учебы. И если это при учебе не учтено, хо, тогда польза от информации минимальна, вы тупеете, она вас шокирует, вы виснете на словах и штуках, с которыми сталкиваетесь, это вас раздражает, и вы ничего не понимаете. И вы попадаете в навязчивое “Я должен в совершенстве понимать все, что читаю, а иначе мне будет плохо”, — и этот урок вбит в вас тем фактом, что если не понимать того, что читаешь, то через полстраницы у вас появится головная боль. Ну, вам надо быть достаточно сообразительным для того, чтобы знать, что было причиной, после того, как эти полстраницы были прочитаны и головная боль действительно появилась, и вам надо найти это, определить это и урегулировать. Просто скажите: “Это слово я не знаю”, — и продолжайте чтение.

Другими словами, для того, чтобы учиться, вы должны усвоить достаточно большой объем технологии обучения, или, в противном случае, польза от полученной вами информации будет минимальной.

Отлично, сегодня в лекции я дал много материала, в большей степени теоретического. Все это, между тем, имеет практическое применение, практическое приложение к тому, что вы делаете прямо сейчас. И зная то, что ваши оценки повышаются очень, очень хорошо после каждой лекции, я могу только пожелать, чтобы это произошло опять.

Большое спасибо.