Моя аппаратура слежения за Хеллером не работала. Я знал, что это значит. (...) Рат перетаскивал ретранслятор 831 из Флориды в Виргинию, то есть Хеллер находился в пути.
Экран графини Крэк был весь покрыт полосами от помех.
Я сидел и нервничал. Мои нервы здорово пострадали после убийства и изнасилования копа, хотя я и не мог понять, почему это так сильно на меня подействовало. По теории психологов, не существовало ни пределов, ни личной ответственности за преступление, пока ты сам его не совершил. Я ничего не совершал. Почему же я нервничал? Психология, и психиатрия, конечно, не могут ошибаться. Такого и представить себе нельзя. Человек — это просто животное, у которого нет ни сознания, ни дущи. Он просто отвратительный зверь. И, конечно, случившееся никак не должно повлиять на меня, как бы скверно ни шли дела.
Чтобы отвлечься, я начал размышлять, какова вероятность, что Торпедо после убийства отправится прямо домой. На него можно было положиться только в вопросах убийства и изнасилования. Но, может, он догадается, что из-за погибшего мотоциклиста копы могут устроить засаду.
Я вышел на улицу и обследовал машины на стоянке. Да. Там была одна развалюха, которой я мог воспользоваться в случае острой необходимости. Очевидно, владельцы перевозили в ней навоз, так как задняя часть бывшей легковушки была срезана и превратилась в небольшой кузов. Этакий мини-грузовик. Я принял кое-какие меры предосторожности. И чтобы чувствовать себя еще в большей безопасности, снова включил видеоприборы.
Экран графини Крэк все еще был покрыт полосами.
А что это на экране Хеллера? Возмущение электрических волн? Я пристально смотрел на экран. Да. Он постепенно прояснялся. Рат, наверное, добрался сюда прошлой ночью на коммерческом рейсе самолета, а после автобусом. И, наверное, подсунул Хеллеру «жучок» или следил, чтобы узнать, куда он поедет.
На экране поплыли полосы» а потом изображение неожиданно стало четким. Похоже, Рат установил и включил ретранслятор 831.
Перед моим взглядом возник клочок земли под днищем грузового вертолета. Далеко внизу, как мне показалось, виднелось крохотное пятнышко асфальта в окружении деревьев. Едва я это увидел, у меня сразу закружилась голова.
Под вертолетом болталась лестница. В открытую дверь врывался грохот винта и моторов.
Хеллер взглянул на небо: облака были все еще ярко освещены закатом, но на земле уже лежала тень. Было около 5.45 пополудни. Он прошел в кабину к пилоту и потрепал его по плечу.
— Спасибо, что подвез! — прокричал он.
— Всегда готов, мистер Флойд, — ответил пилот. Хеллер закрыл дверь и вернулся в грузовой отсек.
Взял небольшую сумку и повесил ее на шею. Затем натянул черные перчатки и посмотрел вниз.
Свисающая лестница плясала над клочком асфальта. Вертолет опустился ниже.
Хеллер даже и не подумал встать на ступеньки. Держась одной рукой за трос лестницы, он повис в воздухе.
Слегка ослабив хватку, он соскользнул по ней на пять футов и, сжав трос крепче, притормозил. От этого зрелища у меня снова закружилась голова, и я почувствовал себя еще хуже, чем раньше.
Наконец он добрался до конца лестницы. Пилот опустил вертолет еще ниже. Хеллер выпустил лестницу и спрыгнул примерно с двух ярдов.
Потом поднял голову и помахал вертолету рукой. Тот растаял в воздухе.
Хеллер огляделся. Темнело. Неожиданно зажегся свет. Пластик и переливчатые огни. По краям асфальтовой площадки стояли ряды машин. Огромная надпись: «ДЕШЕВЫЕ МАШИНЫ У ГАРВИ ЛИ ПО КЛИЧКЕ ВСМЯТКУ ДЛЯ НАСТОЯЩИХ ВИРГИНЦЕВ. ИНОГДА ВОЗВРАЩАЕМ ДЕНЬГИ».
Это хорошие новости. Хеллер, наверное, забыл, что его разыскивают в этом городе. Или считал, что ФБР забыло о нем. А может, он думал, что может довериться другу Мэри Шмек — Гарви Ли.
А вот и он собственной персоной уже вылез из конторы. Огромный, расплывшийся еще больше, чем раньше, Гарви Ли вступил в полосу света и, очевидно, собрался спросить, какого черта тут происходит и что это за вертолеты здесь разлетались. Но он этого не сказал. Потому что увидел Хеллера и уставился на него. Его багровое лицо побледнело настолько, насколько это вообще возможно. Он чуть не бегом кинулся обратно в контору.
— Привет, Гарви, — произнес Хеллер. — Найдется у вас дешевая тачка?
Гарви Ли остановился, осторожно подошел по ближе и спросил:
— А Мэри - с тобой?
— Со мной никого нет, ответил Хеллер.
— Ну ладно, вздохнул Гарви Ли. Тебе нужна машина? — он заколебался, вспомнив, как Мэри Шмек «нагрела» его на том «кадиллаке».
— Что-нибудь подешевле, — сказал Хеллер. — Чтобы можно было поездить и выбросить.
Во взгляде торговца подержанными машинами появился хитрый блеск. Он ткнул пальцем в очень странную машину: верх у нее наклонялся под острым углом, словно череп идиота. Она была сильно побита.
— Вон та. С таким необычным кузовом. Она привлекает слишком много внимания. Это французская «карина». Ее за милю узнаешь. Поэтому можешь купить ее по дешевке.
Хеллер заглянул внутрь. В салоне было очень широкое переднее сиденье и полно места сзади.
— Французы рассказывают о ней, — продолжал Гарви Ли, — как о волшебной сказке. Но наши ребята считают, что это просто кошмар. Правда, ход у нее хороший. Она просто выглядит странновато.
— Сколько? — спросил Хеллер.
— А сколько у тебя есть? — Гарви Ли хитро ухмыльнулся.
— Триста долларов, — ответил Хеллер.
— Давай, — согласился Гарви Ли.
Я не мог понять, в чем дело. Французская «карина» скорее всего окажется паршивой машиной — потому что все французские машины паршивые — но я и вообразить себе не мог, что Гарви Ли согласится уступить иностранную машину класса «люкс» за такие гроши.
— Но за такие деньги я не стану возиться и выписывать тебе квитанцию, — заявил Гарви Ли. — Бумажная работа тоже стоит денег.
— Она мне нужна всего на несколько часов, — сказал Хеллер.
— Ну тогда я выкуплю ее обратно — скажем, за двести семьдесят пять, — произнес Ли, но смотрел он как-то странно. — Так что незачем и бумагу марать.
— Хорошо, согласился Хеллер и протянул ему три стодолларовых купюры.
Забравшись в машину и изучив непривычное расположение рычагов управления, Хеллер завел машину и подъехал к месту заправки. Гарви Ли налил полный бак и проверил масло.
Отсчитав сорок долларов за обслуживание, Хеллер спросил:
— А где мне найти Стонволла Биггса?
Ли задумался. Потом так же задумчиво посмотрел по сторонам и сказал:
— Стонволл Биггс в суде.
— Разве он уже работает? — спросил Хеллер. — Весь город выглядит так, словно его заново отстраивают.
Ли вроде как замялся, но тут же спохватился:
— С тех пор как в здании суда случился пожар, он все время приходит туда вечерами и пытается что-то восстановить. Рабочий день кончился. Значит, он наверняка там.
С нескольких попыток Хеллер снова завел машину и покатил вниз по Мейн-стрит, мимо автобусного парка и вверх по холму к зданию суда.
От него осталось очень немного — только обгорелые, покореженные перекрытия. Но рядом с ним уже построили временное здание, чтобы можно было осуществлять работу администрации округа и города. Свет нигде не горел.
Хеллер выключил мотор, который и сам по себе собирался заглохнуть, и вышел-из машины.
Неожиданно из-за кучи мусора сзади раздался громкий отчетливый голос:
— Руки вверх! Одно движение, и ты покойник!
Хеллер обернулся. На экране был виден только револьвер, направленный прямо на него.
Со стороны машины прозвучал еще один голос:
— Это он, все верно! Хватай его, Джой! Ты арестован за то, что украл машину у Гарви Ли!
Я радостно захихикал. Смышленый парень, Гарви Ли. Он, наверное, позвонил и предупредил копов. Теперь он оставит себе не только триста баксов, но и получит машину обратно. Как он здорово мне помог! Хеллера посадят, и графиня Крэк останется наедине с Торпедо.
— Руки на машину! — приказал первый коп, идя прямо на экран. — Обыщи его, Джой!
— У меня нет времени, — сказал Хеллер. — Не можем ли мы перенести нашу встречу на другой день?
— Так ты еще споришь! Что еще ты украл? — Первый коп угрожающе придвинулся к нему.
— Сдаюсь, — сказал Хеллер. — Все на заднем сиденье!
Коп заставил Хеллера продвинуться вперед и опереться на капот. Потом широко распахнул дверцу «карины» и засунул голову в машину.
Неожиданно Хеллер бросился на него и ударил по открытой двери.
Та закрылась со всего размаха и стукнула копа по ногам, свалив его на землю.
Хеллер снова распахнул ее и спрятался за ней.
Джой выстрелил из-за мусорной кучи.
Пуля попала в дверь.
Коп с отдавленными ногами, будучи не в силах подняться, заорал:
— Не стреляй, Джой!
Хеллер тут же воспользовался моментом, схватил копа за шиворот и швырнул его в сторону Джоя.
За мусорной кучей раздался грохот.
Одним прыжком Хеллер оказался там. Он нагнулся, схватил обоих за воротники и столкнул лбами.
Послышался глухой звук черепов, копы присмирели и больше не шевелились.
Хеллер открыл дверь временного здания суда. Войдя, он заметил небольшой туалет.
Хеллер вышел, поднял потерявших сознание копов и затащил их в туалет. Потом взял их же наручники и приковал полицейских друг к другу. Затем закрыл дверь туалета и огляделся.
— Ладно, — произнес он, — похоже, Стонволла здесь нет.
Хеллер вышел и снова забрался в «карину». Помучившись немного, он все-таки ухитрился еще раз завести ее и поехал вниз по склону мимо автобусного парка, а затем вверх по дороге к Гарви Ли.
Когда «карина» въехала на стоянку, Гарви Ли, который не видел, кто сидел за рулем, со смехом выскочил из конторы и подошел к машине:
— Ну, Джой, — сказал он, нагибаясь.— Вижу, ты вернул машину. Надеюсь, это было просто!
Рука Хеллера взметнулась в воздухе и схватила Ли за воротник рубашки.
— А это еще проще, — сказал он.
Гарви Ли захрипел.
Хеллер открыл даерь и взял его за горло.
— Вы, кажется, не понимаете, что я приехал сюда не для того, чтобы играть в казаки-разбойники с копами. Где тут у вас проволока?
Таща за собой Гарви, он отыскал моток проволоки и связал Ли по рукам и ногам. Потом нашел и вырвал с мясом выключатель электрического освещения на стоянке.
— Мы прикроем эту лавочку, — говорил он между тем, — чтобы предотвратить в дальнейшем нечестные сделки. — С этими словами он подтащил Ли к «кари-не» и перекинул через переднее сиденье на заднее.
— Что случилось с копами? — простонал Ли.
— Некое-не терпящее отлагательств дело обязало их находиться в здании суда, — ответил Хеллер, — Немного ранее, точнее, сегодня вечером я задал вам вежливый вопрос: где Стонволл Биггс?
Молчание.
— Если вы согласитесь помочь, мы забудем о том, что сейчас произошло. Представьте себе, что вы не продажный торговец подержанными машинами, а местный гид. Расскажите мне об окрестностях. Где живет Стонволл Биггс? Или мне поджечь все эти машины?
Ли сразу же обрел дар речи и начал объяснять, куда ехать.
Хеллер снова проехал мимо автобусного парки, свернул на боковую улицу и, следуя инструкциям, затормозил перед домом. На табличке было написано: «Стонволл Биггс».
Он поставил машину, вошел в ворота и постучал в крашеную белую дверь. На стук осторожно выглянула старая черная женщина.
— Какие-то молодые белые, — сообщила она через плечо в глубину дома.
Дверь распахнулась шире, и на пороге появился Стонволл Биггс.
Я тупо мигнул. По дошедшим до меня слухам я знал, что он ушел на пенсию и лежит в больнице, а он стоял в дверях здоровый и невредимый, только слегка сгорбился от старости.
— Ба, Младший! — закричал он. — Да это настоящий сюрприз! — И он принялся пожимать Хеллеру руку и при этом тряс головой. — Входи, входи, рассказывай! Как я рад видеть тебя, мальчик!
Он провел Хеллера в кухню и усадил у стола.
— Мы уже поели. А ты ел? Марси, принеси ему остатки свинины с зеленью.
— Я так рад, что у вас все в порядке, — сказал Хеллер и положил сумку на стул.
— Да, старого пса вроде меня нелегко угробить, — ответил Стонволл Биггс. — Они решили, что разделались со мной, когда ты вытащил меня из той передряги, но я был просто оглушен, просто оглушен. Марси, похоже, он голоден. Тащи скорее еду, тогда и поговорим.
Ладно, хорошо, сказал я себе, глядя на экран. Развлекай его, как хочешь, Стонволл Биггс. Я, конечно, не знаю, кто находится в палате номер тринадцать госпиталя в Реднеке, но графиня Крэк будет там, и у Торпедо появится шанс.
Марси принесла еду, и Хеллер набросился на нее под пристальным взглядом Стонволла Биггса. Как хорошо воспитанный офицер Королевского Флота, он еще спросил, идиот;
— У вас все в порядке, мистер Биггс?
— О, не могу пожаловаться. Хотя суда теперь нет. Теперь все временное, как само здание. А как у тебя дела, Младший?
— Тоже не могу пожаловаться, — ответил Хеллер.
Увидев, что его гость потянулся к чашке кофе,
Стонволл Биггс спросил:
— Я могу чем-нибудь помочь тебе, Младший?
— Да, думаю, что да. Вам звонила молодая леди? Стонволл Биггс покачал головой:
— Нет.
Я был в восторге. Графиня Крэк упустила этот след. Она разрабатывала какую-то другую версию. У Торпедо будет достаточно времени и хорошие шансы.
Хеллер молчал и какое-то время просто пил кофе.
— Мистер Биггс, — наконец произнес он, — той ночью, когда мы впервые встретились, у меня сложилось впечатление, что вы знаете об этом свидетельстве о рождении больше, чем сказали.
— Это правда, Младший. Но ненамного больше. Если это тебе поможет, то я скажу. Но боюсь, что из этого будет мало толку.
— С удовольствием послушаю, — сказал Хеллер.
— Так вот: однажды ночью, пятнадцать лет назад, доктор был в стельку пьян. Он часто так напивался. Я разговорился с ним, и он мне сказал: «За свою жизнь я совершил немало гнусностей, но, по крайней мере, тех двоих я никогда не убивал». Больше он ничего не сказал.
— Но ведь гуляли слухи об этой девушке, Стайлз, которая выступала в шоу и вернулась домой, будучи замужем за Делбергом Джоном Роксентером. Она уже ходила с большим животом, а мужа не было видно. Потом она исчезла, и все разговоры прекратились.
— Ага, значит, ты приехал, чтобы доказать, что твоих дедушку и бабушку убили. Но, Младший, ты никогда этого не докажешь. Местный шериф спит и видит, как бы тебя схватить. Пусть была автомобильная катастрофа, все равно ни одного свидетеля не найдешь. Больше я ничего не знаю, Младший. — Биггс немного помолчал. — Теперь ты уже достиг совершеннолетия. Может, ты поможешь мне восстановить суд? Нужны деньги.
— Как звали того доктора? — спросил Хеллер.
— Тремор Могил. Он из местного отдела здравоохранения, у него собственный госпиталь. Но он слишком много пьет. Какое-то время он жил в санатории, но я слышал, что в последние месяцы его ревматизм замучил и сейчас он в больнице.
— Где? — спросил Хеллер.
— У своего друга, тоже доктора, по имени Гони-Монетти. У него тут частный госпиталь «Гонимонетти Дапоскорей» в Реднеке. Миллионеры с ума сходят от этого места.
— Мистер Биггс, могу я попросить вас об одолжении? Покажите мне, как туда проехать?
— Ну конечно, Младший. Здесь не больше пятнадцати миль. — Биггс поднялся и взял пальто и шляпу.
Хеллер поблагодарил Марси за угощение, и та кивнула в ответ.
Они вышли на улицу, и Хеллер застыл на месте.
Машина исчезла!
Этот хитрованец, Гарви Ли, сумел-таки развязаться и завести машину другим ключом.
Биггс, наверное, посчитал, что Хеллера просто кто-то подвез, потому что спокойно открыл гараж за домом и отпер дверцу старого «бьюика».
Хеллер бросил красноречивый взгляд в сторону стоянки Гарви Ли и, обдумывая план мщения, сел в «бьюик». Биггс дал задний ход, развернулся, и они выехали.
Я лихорадочно пытался сообразить, что делать.
Был только один способ остановить Хеллера и дать Торпедо шанс.
Я схватил телефон и сообщил оператору, что состою на службе в ФБР, и та быстро соединила меня с шефом полиции Фейр-Оукса. Он оказался дома и ответил довольно грубо.
— Говорит агент ФБР, — сказал я. — Мы только что получили данные от нашего информатора, что ваш сын Джой и еще один офицер лежат связанные в туалете здания суда. Гарви Ли является свидетелем угона машины. Виновник преступления направляется на старом «бьюике» в Реднек, госпиталь «Гонимонетти Дапоскорей», палата номер тринадцать. Если вы поторопитесь, то перехватите его по дороге.
— Господи! — произнес шеф полиции. — Эти сведения подтверждают то, что нам сообщил Гарви Ли. Мы едем!
Я повесил трубку.
Я торжествовал. Хеллера остановят.
Торпедо получит свой шанс!
Я решил проверить, что поделывает Крэк, и придвинул экран поближе. Она смотрела прямо перед собой и не шевелилась. Я перемотал пленку назад. Может быть, Торпедо уже появился на сцене и сделал свое дело?
Графиня Крэк вместе с Бац-Бацем вышли из дома на колесах и подошли к больничному крыльцу.
— А теперь, Бац-Бац, — сказала она, — подите и скажите доктору, что вас мучают боли, и добейтесь, чтобы врачи в приемном отделении отвели вас в кабинет. Пусть вас обследуют, а вы стоните. Пусть они все соберутся вокруг вас.
Бац-Бац со вздохом вошел, поймал сестру приемного отделения и потребовал сообщить доктору о новом пациенте. Но она велела ему подождать, несмотря на его вопли, что он погибнет, если ему тут же не окажут помощь. Какое-то время Бац-Бац сидел, вертелся на стуле и стонал. И все это время графиня Крэк находилась на улице. Торпедо наверняка ждал, когда она войдет в здание.
Наконец Крэк заметила через окно, что в приемном отделении появился высокий блондин в черном костюме — судя по всему, сам доктор Гонимонетти — и с помощью сестры повел судорожно дергающегося Бац-Баца в кабинет.
Крэк проскользнула в холл и притаилась в углу.
В приемном отделении топтались две медсестры. Как только они ушли, Крэк прошла по коридору, отыскала палату номер тринадцать и проскользнула за дверь.
Палата оказалась очень простой. По-ночному темное, незанавешенное окно. Белые металлические столы, стулья и прочие больничные принадлежности.
На кровати лежал и стонал пожилой человек; временами его лицо перекашивалось от боли. Он взглянул на графиню Крэк, а та посмотрела на табличку в ногах кровати. Там было написано: «Доктор Тремор Могил».
— Я вас знаю? — спросил доктор Могил.
— Я новый терапевт, — ответила графиня Крэк. Она раскрыла сумку и вытащила оттуда шлем.
Быстро подключила провод к розетке и нажала кнопку «запись». Затем натянула шлем больному на голову, включила его, присоединила микрофон и села.
Графиня Крэк посмотрела в черное окно, скользнула взглядом по двери, помолчала немного и перешла к делу:
— Спите, спите, крепко спите.
Тремор, который беспокойно копошился в кровати, притих.
— Что вы знаете о жене и сыне Делберта Джона Роксентера? — спросила Крэк в микрофон.
Доктор Могил застыл, а потом из-под шлема донесся полный ужаса голос:
— Убийца. Убийца. Я никому не позволю меня шантажировать.
— Расскажите подробно, что с вами случилось, — попросила графиня Крэк. — Тогда вас нельзя будет шантажировать.
Старый доктор снова скорчился.
— Такой артрит хуже любого шантажа.
— Слушайте внимательно, — произнесла графиня Крэк. — Ваши боли пройдут, если вы все мне расскажете, и у вас больше никогда ничего не будет болеть.
Доктор Могил начал говорить низким, глухим, словно из-под земли идущим, голосом:
— Я многое узнал от самой девушки и от той женщины-психиатра. И я знаю обо всем, что с ними произошло, когда они находились у меня. — После этих слов он умолк и снова задергался.
— Расскажите мне все, — велела Крэк. — Начните с рассказа о себе.
— Я - доктор Тремор Могил, дипломированный медик, давным-давно на пенсии, жертва пагубного пристрастия к алкоголю, наркотикам и собственной глупости. У меня была своя больница в Фейр-Оуксе, но это все в прошлом. — Он снова замолчал.
— Роксентер, его жена и ребенок, — напомнила графиня Крэк.
— Делберт Джон Роксентер держал свою женитьбу в секрете. По словам девушки, его семья пришла бы в ярость, если бы узнала, что он взял за себя нищую. Девушку звали Мэри Стайлз. Она была единственной дочерью Бена и Шарлотты Стайлз, которые держали ферму рядом с Фейр-Оуксом. Она была без ума от сцены и уехала на север около девятнадцати лет назад. Девчушка получила работу в театре Рокси. В городишке все об этом знали, и никто ее не одобрял.
Скорее всего она познакомилась с Делбертом Джоном Роксентером на какой-то вечеринке — тогда ему было около двадцати пяти. Они с ума сходили друг по другу и вскоре поженились. Для Роксентера это была просто шутка. А для девушки — вся жизнь.
Она привыкла к встречам тайком, с черного входа всевозможных гостиниц, потому что он вечно кого-то боялся, а больше всего — свою тетку Тиманту.
Потом она забеременела и вскоре уже не могла этого скрывать. Она отказалась сделать аборт, и он в панике отослал ее сюда, к родителям. Вот тогда-то она и обратилась ко мне. — Тремор замолчал и беспокойно заерзал.
— Что было дальше? — спросила графиня Крэк.
— Она прожила в городе всего день или два, когда появилась женщина по имени Агнес П. Надирайл, психиатр, кандидат медицинских наук, дипломированный медик, женщина со стальным характером. Она мне не понравилась. У нее везде были свои люди. Они схватили эту Стайлз, и я был вынужден поговорить с доктором Надирайл. Она всегда добивается, что ее пациенты ведут себя спокойно, — не знаю только, каким образом. Доктор Надирайл хотела, чтобы я убил девушку и инсценировал самоубийство. Но я не согласился, потому как боялся, что меня будут шантажировать. Тогда эта доктор Надирайл велела сделать девушке аборт. Но срок был уже большим, и я сказал, что это тоже убийство. Но я все-таки продался им и за приличные деньги пообещал держать девушку в специальной палате, которую они срочно оборудовали в моей больнице, а потом, тоже за деньги, убить мать и ребенка во время родов. — Здесь Тремор Могил сильно разволновался и снова замолчал.
— Продолжайте, — потребовала графиня Крэк.
— Незадолго до родов мы получили известие, что ее родители погибли в автомобильной катастрофе. Для девушки это оказалось ужасным потрясением. Но для исхода родов оно не имело никакого значения. Роды были тяжелыми, и она умерла от внутреннего кровотечения. Я не хотел, чтобы эта женщина-психиатр шантажировала меня за убийство ребенка, поэтому не стал его убивать. Но доктору Надирайл сообщил, что сделал это. Я много плохого совершил в своей жизни, — его голос сорвался на крик, — но я не убивал их!
— Что вы сделали с ребенком? — спросила графиня Крэк.
— Я сделал так, чтобы его всегда можно было узнать. Поэтому меня никто не смог бы шантажировать, а наоборот, я сам мог бы кое-кого шантажировать, если бы появилась необходимость. На подошве левой ноги мальчика я сделал татуировку — черный знак доллара, и отправил его на бедную ферму. Я назвал его Ричард Рой и сказал, что его нашли на больничном крыльце. Я написал свидетельство о смерти матери и никогда не упоминал о ребенке. Но если доктор Надирайл будет меня беспокоить, я могу пригрозить ей, что вытащу ребенка на свет Божий.
— Я выслушала вас, — произнесла графиня Крэк. — Но мне тоже нужно кое-что вам рассказать. Вы будете считать, что все случилось так, как я вам рассказала. И тогда ваши боли пройдут. Понятно?
— Да.
— Итак, слушайте. Все, что вы рассказали, верно, кроме одного: Мэри Стайлз родила двойняшек. Нет, они не близнецы. — Графиня Крэк глянула в какую-то бумажку, которую вытащила из кармана, и продолжила: — Тому, кто родился первым, вы поставили на левую ступню знак доллара. А потом отослали этого мальчика к своему другу доктору в Джорджию, но профессиональная этика не позволяет вам назвать его имя. Вы попросили его подменить им мертворожденного ребенка Агнес и Джеральда Уистеров, дать ему имя Джером Терренс Уистер и записать, что он родился в городской больнице города Макона, округ Бибб, штат Джорджия. Доктор согласился, но сейчас его же нет в живых, и вы единственный свидетель. Расхождения в датах рождения возникли потому, что вы об этом специально договорились. Вы хорошо все запомнили?
— Да.
— А теперь, когда вы все хорошо запомнили, вы проснетесь и почувствуете стремление облегчить свою душу и оформить все как формальное признание. И только после этого ваши боли пройдут. И у вас никогда ничего не будет больше болеть.
А сейчас вы забудете, что я надевала на вас шлем. Вы будете помнить только то, что я вам рассказала, и чувствовать потребность в признании. Когда я щелкну пальцами, вы проснетесь.
Она сняла шлем, выключила его и убрала в сумку.
В это время в палату проскользнул Бац-Бац и начал подавать какие-то знаки.
Графиня Крэк щелкнула пальцами.
Тремор Могил открыл глаза и тревожно огляделся по сторонам.
Врач сказал, что моя болезнь неизлечима, — прошептал Бац-Бац. — И у него сейчас вечерний обход. Так что нам лучше исчезнуть!
Послышались шаги. Бац-Бац в отчаянии обернулся к окну, очевидно, чтобы посмотреть, нельзя ли выбраться из палаты через него. Шаги приближались.
В палату вошел доктор Гонимонетти. И свирепо уставился на Бац-Баца:
— Я полагал, что вы уже ушли. Может, мне еще раз обследовать ваш нос, раз у вас есть привычка совать его не в свое дело. А что здесь делает эта молодая леди?
— Мы искали выход! — ляпнул Бац-Бац.
Подойдя к кровати, доктор Гонимонетти профессиональным жестом одернул пиджак, откинул со лба прядь волос, затем нагнулся и взял доктора Могила за запястье.
— Если вы обеспокоили моего пациента...
Дверь открылась.
Вошел Стонволл Биггс!
— Что это у вас тут? — спросил доктор Гонимонетти. — Пикник?
— Биггс! — вскричал доктор Могил, садясь в кровати и хватая приятеля за руки. — Биггс! Ради Бога, дай мне ручку и бумагу! Артрит меня уже доконал!
Биггс очень удивился. Потом он взглянул на графиню Крэк:
— Наверное, вы и есть та молодая...
— Вот, — перебила Бигтса графиня Крэк и сунула ему в руки блокнот и ручку.
— Я не могу позволить вам беспокоить этого пациента! — возмутился Гонимонетти.
— Дайте мне бумагу! — умолял Могил.
Биггс так и сделал. Графиня Крэк быстро подставила ему специальный столик. Могил согнулся над ним и принялся бешено строчить.
Биггс взглянул на первые написанные Тремором Могилом слова и бросился вон из комнаты. Через минуту он вернулся, таща за собой двух медсестер.
— В чем дело? — рявкнул доктор Гонимонетти, хватаясь за свои светлые волосы.
— Заткнитесь, — сказал Стонволл Биггс.— Мне кажется, что старина Могил трудится над признанием. А все вы наблюдаете, как он это делает, потому что должны будете подписаться, что документ составлен в соответствии с правилами и по доброй воле, без какого-либо насилия или угроз.
— Вы не имеете права вторгаться в его личную жизнь! — закричал доктор Гонимонетти.
— Он сам в нее вторгается, — заметил Огонволл Биггс. — Признание чертовски облегчает душу. А я — поверенный местного суда и поэтому могу вторгаться, куда пожелаю. Так что стойте спокойно и смотрите.
Доктор Могил писал с бешеной скоростью.
Неожиданно я осознал, что мне совершенно непонятно, что делает Хеллер. Экран его прибора был расположен вдалеке от меня, а я был слишком занят, чтобы внимательно наблюдать за ним. К тому же я считал, что с ним все ясно. На экране была видна идиотская французская машина, и я предположил, что его схватили на дороге и обезвредили. У меня не было времени перемотать пленку обратно. Я смогу вполне насладиться этим зрелищем позднее.
Сейчас меня интересовало только одно, сумеет ли графиня Крэк выйти оттуда с ложным свидетельством в руках? Конечно, умные люди вроде Гонимонетга или Биггса поймут, что дело здесь нечисто: уж больно быстро он писал. Могил весь трясся от волнения!
И тут я внезапно осознал, какой шанс сейчас предоставляется Торпедо. Графиня Крэк находилась в противоположном от окна конце палаты. Доктор Гонимонетга стоял с другой стороны кровати, спиной к ней, но не загораживал ее. Торпедо нужно было всего лишь прицелиться получше.
Никакое оконное стекло не смогло бы остановить пулю, выпущенную из ружья «Холланд и Холланд», триста семьдесят пятого калибра. Давай, Торпедо!
Доктор Могил закончил. Он поставил огромную подпись и откинулся на подушку. На его сморщенном лице появилась счастливая улыбка.
— Ох! — произнес он. — Какое облегчение! Боли прошли!
Биггс читал признание. Графиня Крэк глядела поверх его плеча.
— Вот как! — удивился Биггс. — Их было двое!
Медсестры тоже попытались взглянуть на то, что написал Тремор Могил.
— Нет-нет, — запротестовал Биггс, — остальным незачем это читать. Вы просто должны засвидетельствовать, что он это написал лично и добровольно. Давайте подписывайтесь здесь внизу.
Доктор Гонимонетти и две медсестры подписались на бумаге, которую Биггс сунул им под нос.
— А теперь, Тремор, — сказал Биггс, — подними правую руку. Клянешься ли ты, что все сказанное здесь правда, и только чистая правда?
— Да, — ответил доктор Могил. — Это единственный хороший поступок в моей жизни.
— Отлично, — сказал Биггс. — Властью, данной мне как нотариусу суверенного штата Виргиния и поверенному окружного суда в Хэмдене я объявляю этот документ правомочным и соответствующим всем законам, да поможет мне Бог. Аминь! — Он достал печать и приложил к документу. Затем подписался и поставил число. Наконец Биггс достал сургуч и запечатал бумагу. Потом вытащил маленькую тетрадку, записал туда дату и номер бумаги и заставил всех расписаться в тетрадке.
— Вот теперь, — произнес Биггс, протягивая бумагу графине Крэк, — это самый законный документ во всем округе.
— Спасибо, мисс, — заговорил доктор Могил. — Мне теперь так хорошо, и я наконец могу спокойно умереть!
Бах!
Окно разлетелось вдребезги!
Аппаратура донесла до меня звук выстрела.
Все окуталось дымом.
Что-то ударило графиню Крэк, и она упала на пол.
Бац-Бац свалился на нее, но при этом дернул еще кого-то за ноги.
— На пол! На пол! — заорал он. — Плюхайтесь на пол, тупицы!
Еще серия выстрелов! По палате снова разлетелись осколки. Я подумал, что теперь Торпедо стреляет из пистолета мертвого копа.
Выстрелы прекратились.
— Кого-нибудь зацепило? — осведомился Бац-Бац.
— Я не ранен, — заявил доктор Гонимонетти, забиваясь еще дальше под кровать. — Пуля лишь разорвала мне пиджак.
Одна из медсестер поднялась и завизжала. Вторая встала на четвереньки и посмотрела в ее сторону.
— Доктор Могил ранен! — крикнула она.
Мое внимание привлекло движение на экране Хеллера. Он взглянул вверх. Больничное окно! Он находился снаружи! И незаметно пробирался сквозь кусты!
Я пришел в ярость. Эти безмозглые идиоты упустили его! Он, наверное, решил проявить осторожность и остаться снаружи, пока Биггс будет разбираться внутри.
Сестра, стоявшая на коленях у кровати, сказала:
— Доктор Могил мертв!
— Надеюсь, с Младшим все в порядке, — пробормотал Биггс, лежа на полу.
Графиня Крэк взглянула на Биггса:
— Младший? Вы хотите сказать, что мой драгоценный тоже здесь?
— Он увидел в кустах какую-то французскую колымагу и решил, что Гарви Ли добрался сюда, — ответил Биггс. — Поэтому он послал меня сюда.
Графиня Крэк вскочила и бросилась к двери.
Бац-Бац схватил ее и заставил пригнуться.
— Только не вы, мисс Рада. Там, наверное, полно убийц, а у вас нет пуленепробиваемого жилета.
— Боже мой, — простонал Стонволл Биггс. — Надеюсь, они не убьют Младшего. Мне все еще нужно новое здание суда.
Из темноты за разбитым окном донесся мощный рев:
— Выходите оттуда с поднятыми руками!
— Слава Богу, — произнес Стонволл Биггс. — Это шеф полиции Нафиг! — и дико завопил: — Черт бы вас (...)! Кончайте стрелять!
В ответ прокричали:
— Вы окружены! Выбрасывайте оружие из окна и выходите с поднятыми руками!
Биггс взвыл:
— (...) тебя, Нафиг! Это Биггс! Здесь никого нет! Вы только что застрелили доктора Могила!
— Это правда! — завизжала одна из сестер. — Правда!
Я настроил экран Хеллера, чтобы мне было лучше видно. Тот прятался в кустах и смотрел на спины трех копов и Гарви Ли. За ними виднелась больница. Хеллер держал в руках солидный автоматический пистолет «лама» сорок пятого калибра, который был нацелен точно в спину шефу полиции.
— Какого черта вы там делаете? — вопил Биггс.
Нафиг опустил ружье и поднял рупор.
— Выполняем свой долг. Мы охотимся за преступником, который был с тобой!
— Здесь нет никаких преступников! — прокричал Биггс.
— Не обманывай нас, Стонволл. Мы его видели, он стоял спиной к окну!
— (...) идиоты! — рявкнул Бштс. — Это был доктор Гонимонетти, и вы испортили ему пиджак! Убирайтесь отсюда!
— Врешь, Биггс. Вы укрываете преступника и беглеца. В прошлом году он нанес тяжкие телесные повреждения двум копам. Сегодня он сделал то же самое и угнал машину у Гарви Ли. У нас есть свидетели, и вы можете превратиться в соучастников! Выдайте его, или мы снова начнем стрелять!
Хеллер продвигался вперед. Я не мог их предупредить. Расстояние между ним и Гарви Ли, который стоял позади полицейских, сократилось до двух футов.
Неожиданно Хеллер бросился вперед и, схватив Ли, прикрылся им, словно щитом. Продавец подержанных машин взвыл, как сирена.
Полицейские отпрыгнули и подняли пистолеты.
— Давайте, давайте, застрелите! Ли. Он вор, правда ведь, Ли?
— Я вор! — взвизгнул Ли. — Пожалуйста, отпусти мою руку!
— Продолжайте, — произнес Хеллер, выкручивая ему руку.
— Я продал ему машину за триста долларов, — забормотал Ли, — и не дал ему чек.
— Продолжайте, — произнес Хеллер.
Ли завизжал:
— Я решил, что мне удастся вернуть машину и оставить у себя деньги!
— Шеф, — сказал Хеллер, пистолет которого был нацелен на Нафига из-под руки Ли, — давайте сыграем в орлянку. Подкинем монетку и решим, я стреляю в вас или вы стреляете в Ли.
Нафиг затрясся от ярости и бессилия.
— Ты преступник! Это тебе не поможет! Рано или поздно мы тебя возьмем!
Неожиданно к шерифу подошел Биггс:
— Оставь его в покое, больничный снайпер! Ты сам знаешь, что ФБР объявило, что человек, ответственный за преступления в прошлом сентябре, умер.
Ты его никогда не видел. Ты сам так говорил!
Шеф полиции Нафиг обернулся к новому противнику. Биггс даже ногой топнул, так он разозлился.
— Ты знаешь, кто этот парнишка? — спросил он. Нафиг фыркнул:
— Догадываюсь.
— Нет, сэр! — крикнул Биггс. — Бери выше! Этот парень — Делберт Джон Роксентер-младший!
Шеф полиции и два копа уставились на Хеллера, который все еще держал Гарви Ли.
— Стонволл, — сказал Нафиг, — лучше не пытайся обмануть меня!
Неожиданно на сцене появилась графиня Крэк. О Боже! На открытом месте. Какая отличная мишень для Торпедо!
Она погрозила шефу полиции пальцем:
— Нет-нет, он вас не обманывает. Пойдемте сомной, если не верите!
Графиня Крэк поводила пальцем под носом у Нафига, а потом этим же пальцем ткнула ему точно между глаз. И грозный Нафиг неожиданно покорно пошел за ней.
За ним потянулись остальные. Замыкал шествие Хеллер, по-прежнему тащивший за собой Ли.
Идти им пришлось недалеко, только до дома на колесах. Графиня Крэк нырнула туда, и экран замигал. Секундой позже он снова прояснился — графиня вышла из машины.
В руках у нее была карточка; которую она сунула под нос Нафшу и двум полицейским. Копы уставились на карточку, всмотрелись — и внезапно плюхнулись перед Хеллером на колени.
Графиня Крэк взглянула на карточку и показала ее Биггсу. На экране Хеллера я видел, что на лице у нее сияла вампирическая ухмылка.
Это была регистрационная карточка на дом на колесах. В графе «владелец» было написано: «Делберт Джон Роксентер».
Биггс возвышался над коленопреклоненным Нафигом.
— Идиот! Ты стрелял в сына человека, который правит миром! — Биггс повернулся к Хеллеру: — Младший, что будем делать с этим (...)-убийцей, который ухлопал беднягу доктора Могила?
— А что говорят местные законы? — спросил Хеллер, опустив пистолет и отпустив Ли.
— Что можно его линчевать в любое удобное время, — сказал Биггс.— Как представитель местного правосудия, я могу утвердить приговор. В соответствии с законом и с твоей помощью, Младший, мы можем их вздернуть прямо на этом дереве. Но только если ты этого хочешь, конечно.
— Пожалуйста, — взвыл Нафиг, — ради Бога! Нет! Пожалуйста, мистер Младший!
Джой и другой коп поползли к Хеллеру на коленях.
— Пощады! — молил один.
— У меня жена и двое детей, — просил Джой. — Не надо линчевать меня, мистер Младший!
— Стонволл, — сказал Хеллер, — дружище, будем милостивы. Пусть они искупят свою вину пожертвованиями и личным трудом в возведении нового здания суда.
— Ладно, Младший, — ответил Биггс и ткнул пальцем в сторону Гарви Ли: — А с этим что?
— Боже мой, — сказал Гарви Ли. — Я только сейчас понял, что пытался навязать дешевую машину сыну самого богатого человека в мире. Застрелите меня!
Биггс посмотрел на коленопреклоненных копов.
— Нафиг, — сказал он, — поднимайся с колен и убирайся домой, но помни, что я до конца дней твоих буду тебя шантажировать. Бедный доктор Могил.
Я неожиданно понял, что вся эта стрельба помешала Торпедо сделать свое дело. Он находился где-то поблизости. У него еще был шанс. Если только графиня Крэк останется без охраны, Торпедо сможет этой же ночью убить ее.
— Куда это ты собрался ехать? — спросил Биггс Хеллера. — Не спеши. У меня для тебя еще кое-что припасено. Хеллер показал на графиню Крэк:
— Похоже, сегодня все приказы исходят от верховного командования. Что нам теперь делать, дорогая?
— Мы немедленно едем на ферму, — сказала графиня Крэк.
— Мисс капитан, — заметил Биггс, — насколько я понимаю, речь идет об отдаленной сельскохозяйственной ферме, и вам ни за что ее не найти, если я не покажу дорогу.
— Показывайте, показывайте, отважный Стонволл Биггс, — ответила Крэк. — Вперед — на поиски второго сына.
Стонволл галантно поклонился и засеменил к своей машине. Бац-Бац носился туда-сюда в поисках водителей.
Графиня Крэк потащила Хеллера к дому на колесах, и на экранах моей аппаратуры тут же пошли полосы. Я уже смирился с тем, что больше ничего не увижу, и был просто счастлив, когда изображение появилось снова.
Оно не было четким, по экрану бегали полосы и точки, но все-таки изображение было. Наверное, они находились в самом конце машины, на достаточном удалении от генератора. Насколько мне удалось разглядеть, это была крохотная операционная.
Они, похоже, уже закончили обряд приветствий и поцелуев, потому что Крэк была полностью поглощена делом.
— Садись, дорогой, — сказала она Хеллеру, показав на крохотный операционный стол, обтянутый кожей — даже такое там было. — Сними правый ботинок и носок.
Дом на колесах набирал скорость. Графиня Крэк, держась за поручни, рылась в инструментах на подносе.
Хеллер повиновался, но смотрел на нее с недоумением:
— Что ты задумала, дорогая?
Графиня наконец нашла то, что искала, и теперь открыла сумку с целлологическим оборудованием, поставляемым компанией «Занко» на Волгаре.
— Я поставлю на твоей ступне знак доллара. Если он окажется не таким или не будет совпадать с другим, то я его уберу.
— Зачем мне знак доллара, дорогая?— поинтересовался Хеллер.
Графиня Крэк швырнула ему бумаги:
— Прочти это и сам поймешь.
Она приступила к работе над его ступней, используя при этом косметику и прочие волтарианские штучки. Хеллер, держась за стенки дома на колесах, читал то, что написал доктор Могил. Потом он сел, посмотрел на графиню Крэк и принялся размышлять.
Она закончила работу и теперь любовалась его ногой. Потом повернула его ступню и показала ему свое творение:
— Как по-твоему, татуировка выглядит достаточно старой?
— Дорогая, — произнес Хеллер. — Гробе не относится к честным людям. Он не держит своего слова.
Не думаю, что, зная такое, он дал бы мне фамилию «Уистер» и свидетельство о рождении. Мне кажется, что ты заставила Тремора Могила кое-что изменить.
— Я, Джеттеро?
Дом на колесах остановился. Раздался голос Бац-Баца:
— Все! Мы на месте. Чисто доехали!
Экраны погасли, но вскоре снова зажглись. Путешественники шли от машины к какому-то странному кирпичному зданию, освещенному светом фар.
Бигтс заколотил в дверь.
— Они ложатся спать вместе с курами. Но я их вытащу оттуда. — Он снова замолотил в дверь.
На стук вышел сонный мужчина и подтянул штаны.
— Биггс? Что за шум? Снова суд сгорел?
— Свини, придержи язык, — сказал Бигтс. — Ты воспитываешь мальчика по имени Ричард Рой?
— Мальчишка Дик? — переспросил Свини. — Ты собираешься отправить его обратно в государственный сельскохозяйственный колледж? Так я тебе скажу, Биггс: он не поедет. Он слишком скучает по своим свиньям.
— Где он? — спросил Биггс.
— Ну, в свинарнике, конечно.
— Покажи дорогу, — потребовал Биггс.
Они пошли по тропинке к видневшимся вдали бетонным постройкам. Свини зажег какой-то фонарь, и послышалось квохтанье недовольных кур.
Свини осветил фонарем ступеньки, поднялся на крыльцо и открыл дверь. Потом зажег свет внутри и позвал:
— Дик! Они все-таки хотят вернуть тебя обратно. Извини, мальчик, но я не могу спорить с законом. Я должен это сделать.
Крэк проскользнула мимо Свини и очутилась в крохотной комнатке. Стены были оклеены вырезанными из журналов изображениями свиней всех цветов и размеров. На узеньком матрасе спал высокий светловолосый паренек. Он спал в одежде, только снял ботинки. Сейчас он щурился на свет и пытался сесть. На вид ему было около восемнадцати земных лет. Он был удивительно похож на Делберта Джона.
— Я не поеду! — сказал он. — Каждый раз, когда я уезжаю, Свини, даже на один семестр, и возвращаюсь, то нахожу свиней совершенно заброшенными. Скажи этим ребятам, что я не поеду.
— У них оружие, — ответил Свини.
— Оружие? — вскрикнул парень, вставая. — Убирайтесь отсюда с оружием! Вы можете случайно свинью подстрелить.
Графиня Крэк выдвинулась вперед.
— Предоставьте все мне, — сказала она и добавила, обращаясь уже к мальчишке Дику: — Никто не собирается стрелять в твоих свиней.
— Ух ты! — сказал парень и уставился на нее округлившимися глазами. — Кто вы? Ангел, что ли? Эй, кто это, Свини? Да она почти так же красива, как мои хрюшки!
— Я друг, — ответила графиня Крэк и, ткнув пальцем мальчику в лоб, мягко сказала: — Сядь на матрас, пожалуйста.
Тот уселся, не отрывая от нее глаз.
Графиня Крэк нагнулась, стянула с него левый носок и посмотрела на подошву.
Там ничего не было видно. Нога была слишком грязной.
— Бац-Бац, — скомандовала графиня Крэк. — Ведро воды и щетку, пожалуйста.
На лестнице послышался шум, и вскоре перед ней с грохотом возник Бац-Бац. Графиня взяла ведро, поставила на пол, окунула в воду щетку и начала отмывать ногу. Ей потребовалось какое-то время, чтобы снять пласты грязи. Вода в ведре почернела. А парень с восхищением наблюдал за ней.
В конце концов графиня удовлетворилась сделанном и подняла вымытую ногу повыше к свету. Знак доллара! Маленький и расплывчатый, он проступил на коже.
— Да, вот он, — сказал Биггс с порога.
Паренек понял, что они что-то увидели. Он вырвал из рук графини ногу и, изогнувшись, взглянул на подошву.
— Ну и ну! — произнес он. — Ей-Богу, никогда раньше этого не замечал. Похоже на доллар. Это что, болезнь? Что это значит? Говорите быстрее!
— Это значит, — ответила графиня Крэк, — что ты не безродный сирота. Это значит, что ты — сын самого богатого человека в мире, Делберта Джона Роксентера.
Мальчишка ошеломленно взглянул на нее и по ее глазам понял, что она говорит правду. Тут до него дошло, кто он. И мальчишка хлопнулся в обморок.
— Дорогой, сними правый ботинок, — попросила графиня Хеллера.
Хеллер обошел Биггса, и я понял, почему Свини заговорил об оружии: у него на поясе висела все та же пушка сорок пятого калибра. Однако я надеялся, что он все-таки уйдет и освободит сцену для Торпедо.
Хеллер снял ботинок и носок. Графиня взяла его за ногу и приложила ее к ноге сына Роксентера. Они почти совпали: настоящий знак у сына Роксентера и поддельный символ доллара у Хеллера. Если и существовало различие, то за грязью его нельзя было разглядеть.
Биггс внимательно осмотрел обе ноги.
— Значит, знаков два. Двойняшки воссоединились. — Он вытащил полицейский фотоаппарат — «Полароид», который, наверное, забрал у Нафига, и сделал снимок двух ног, потом отдельно снимбк ноги Хеллера и отдельно — ноги парня, не обращая ни малейшего внимания на то, что он все еще лежал без сознания.
— Теперь, когда все документально подтверждено, — произнес Биггс, — идите-ка сюда, ребята. У меня еще кое-что есть. — Он вышел из комнаты и спустился вниз.
Графиня последовала было за ним, но остановилась.
— Иди один, дорогой. Я останусь здесь. Когда юноша придет в себя, ему понадобится дружеское участие.
— Подожди, — заговорил Хеллер. — Я не хочу оставлять тебя здесь.
— О, со мной все будет в порядке, — и Крэк заговорила громче, обращаясь к стоящим внизу Биггсу и Свини: — Послушайте, мистер Биггс и мистер Свини. Вы никому не расскажете о том, что узнали, правда? Бедняге понадобится еще много недель, чтобы привыкнуть к своему новому положению в обществе и научиться себя вести. Смотрите, чтобы новость не попала в газеты. Журналисты всегда искажают факты.
— Да мне все равно никто не поверит, — ответил Свини.
— Да, мадам, — сказал Биггс.
— А вы, Бац-Бац, — сказала графиня Крэк,— возьмете «джип» и будете сопровождать Джеттеро, а после привезете его назад. Но перед этим перегоните дом на колесах и трейлер на новое место и поставьте1 их с той стороны главного здания фермы.
— Да, мадам, — ответил Бац-Бац. — Я так и сделаю.
Они ушли, а графиня Крэк осталась стоять на ступеньках. Она будет совершенно одна в этой отдаленной части фермы. Если у Торпедо есть хоть немного мозгов, он убьет и мальчишку. Вот будет здорово! И никто не услышит, как он будет насиловать тело.
Мужчины вернулись обратно к главному зданию фермы. Свини отправился в свою комнату досыпать. Водители подогнали трейлер и дом на колесах к крыльцу, а Хеллер сел в «бьюик» рядом с Биггсом. Они выехали на дорогу.
Биггс недолго колесил по проселочным дорогам. Около допотопного здания почты он повернул и поехал медленнее, пока пучок света от фар не уткнулся в заброшенный сад. Они въехали в ворота, обогнули несколько хозяйственных построек и остановились перед старомодным двухэтажным кирпичным домом.
— Ты, наверное, не помнишь это место, Младший. Эта усадьба перешла к Ходжсу в уплату за долги после смерти владельцев. Это старая ферма Стайлза, твоего дедушки по материнской линии. Сегодня утром я тут закинул кое-какой крючочек — посмотрим, попалась ли рыбка.
Он вышел из машины, поднялся по изломанным ступенькам и замолотил в дверь покрытым ржавчиной молотком. Прошло довольно много времени, прежде чем на крыльце зажегся свет и в окне показалась женщина в чепчике и ночной рубашке. Она открыла дверь.
— Что вы здесь делаете в такой час, Стонволл Биггс? — спросила она. — Взгляните на часы. Вы что, не знаете, что уже середина ночи?
— Миссис Ходже, — произнес Биггс, — прошу прощения. Скажите, когда вы последний раз разбирали старые вещи на чердаке?
— Биггс, ~ несколько раздраженно начала она, — вы и сами прекрасно знаете, что нет таких законов, кому и когда убираться на чердаке. И не говорите мне, что я обязана это делать. Никто никогда не разбирает вещи на чердаках. А если вы заявились сюда среди ночи, чтобы сказать, что я должна привести в порядок чердак...
— Нет-нет, — сказал Биггс, обаятельно улыбаясь. — Я вовсе не собирался оскорбить лучшую хозяйку в округе подобным замечанием. Но за неиспользованную площадь можно снизить налог. Я просто хотел взглянуть, не платите ли вы налога больше, чем полагается.
— О, это другое дело. — Женщина заметно подобрела.
— Так можно мне осмотреть чердак?
— Сколько угодно, а я отправлюсь обратно в постель.
— Большое спасибо, — поблагодарил Биггс.
Он вошел в дом, а Хеллер уселся на крыльце и стал ждать. Прошло какое-то время, свет на крыльце потух, Биггс вышел на улицу и затворил за собой дверь. В руках он нес что-то вроде шляпной коробки.
Они сели в машину и уехали. Стоявший в воротах «джип» сопровождения пропустил их вперед и двинулся следом. Выехав на дорогу, Биггс остановился и включил свет в салоне.
— Люди здесь, — сказал Биггс, — никогда ничего не выбрасывают. Это было спрятано под выборными плакатами Джеффа Дэвиса и кипой федеральных объявлений. Они все припрятали, но я-то отлично знаю, что за люди живут в Хэмдене. Они ничего не выбросят! — Он поставил Хеллеру на колени шляпную коробку, покрытую толстым слоем пыли. Веревка, скреплявшая ее, была уже развязана.
Хеллер чихнул и поднял крышку. Там лежали перевязанные пачки писем, пустые конверты и фотоальбом.
Хеллер открыл альбом. На первой фотографии, уже пожелтевшей, была снята очень красивая блондинка в балетном костюме.
— Это твоя мамочка, — сообщил Биггс. — Она была одной из самых красивых девушек в наших краях. Просто красавица! Ты весь в нее. Я это понял с того самого момента, как впервые тебя увидел. Те же волосы, те же глаза.
Под фотографией лежала пожелтевшая вырезка из газеты. Хеллер вытащил ее.
«ОДНА ИЗ НАШИХ ДЕВУШЕК ПОСТУПИЛА В КОРДЕБАЛЕТ РОКСИ В НЬЮ-ЙОРКЕ
Мэри Стайлз, единственная дочь Бена и Шарлотты Стайлз, владельцев фермы в Хэмдене, окончившая школу в Фейр-Оуксе, победительница прошлогоднего конкурса красоты в нашем штате, делает карьеру у янки!»
Там было написано что-то еще, но Хеллер засунул вырезку на место и принялся листать альбом. В нем в основном хранились фотографии балерин и вырезки из газет.
Но среди них были и другие снимки. На одном из них был изображен двадцатипятилетний Делберт Джон Роксентер, молодой и цветущий, за столом с Мэри Стайлз, в окружении официантов и бутылок с шампанским. На другой они, обнявшись, сидели в баре. Еще одна фотография запечатлела их в купальных костюмах на одном из курортных пляжей.
— Парнишка с фермы больше похож на отца, — сказал Биггс, — но с двойняшками часто так бывает.
Хеллер закрыл альбом и стал просматривать пачку писем. Все они были адресованы «Мэри Ням-Ням» и подписаны «Дели». В них говорилось о тайных встречах в гостиницах и на различных курортах, и все они, были полны напоминаний о мерах предосторожности.
На дне коробки валялись какие-то изодранные листочки. Хеллер расправил их. Наверху стояла
печать. Суда по дате, письмо было написано около восемнадцати лет тому назад. В нем говорилось:
АГНЕС П. НАДИРАЙЛ, кандидат медицинских наук, дипломированный медик
Уважаемые мистер и миссис Стоит!
С прискорбием сообщаю вам, что ваша дочь Мэри не вынесла нервного напряжения, вызванного несчастным замужеством, и серьезно заболела. Это психическое заболевание носит название «делириум алътафазис». Иногда она становится невменяемой и тогда представляет опасность для окружающих и для себя самой.
К несчастью, она беременна. Пока ребенок не появится на свет, она не в состоянии пройти курс полноценной терапии, поскольку это может привести к выкидышу, чего вы, конечно, не захотите.
Разговоры и даже слухи о ее замужестве могут стать причиной психического срыва, что чревато попыткой самоубийства.
Только после рождения ребенка она может подвергнуться профессиональному психиатрическому лечению. Поэтому я прошу вашего согласия на то, чтобы передать ее на попечение моего коллеги, доктора Тремора Могила.
Если о ее замужестве станет известно, то ей придется оставшуюся жизнь провести в психиатрической лечебнице.
Стоимость лечения — около тысячи долларов ежемесячно, и таковая сумма будет регулярно выплачиваться доктору Могилу или вам. Но в том случае, если ваша дочь окажется в психиатрической лечебнице штата, выплаты будут прекращены.
Я знаю, что вы беспокоитесь о ее здоровье и благосостоянии, так же, как и ее несчастный муж, поэтому поймете, что все это делается ради ее же блага.
После рождения ребенка она пройдет курс лечения и займет подобающее место в обществе. Пожалуйста, не лишайте ее этого шанса.
С уважением, АГНЕС П. НАДИРАЙЛ
— Вот как она заставила ее родителей держать язык за зубами, — произнес Хеллер.
— Им не пришлось молчать слишком долго, — ответил Биггс. — Они погибли в автокатастрофе. А вот, кажется, бумага, которую мы ищем и за которой приехали.
Он достал конверт официального вида, развернул вынутую из него бумагу и протянул Хеллеру.
Там было сказано, что Делберт Джон Роксентер и Мэри Шарлотта Стайлз вступили в брак в Элктоне, штат Мэриленд, за год до рождения ребенка. Это было свидетельство, выданное по форме, все в штампах и печатях.
— Так что ты законный ребенок, Младший, — произнес Стонволл Биггс.
— Вот именно, — ответил Хеллер.
— А теперь я отправлюсь обратно и напишу свидетельство о рождении второго мальчика, — сказал Биггс. — Мы назовем его Делберт Джон Роксентер-второй, если не возражаешь, Младший.
— Отлично, — отозвался Хеллер.
— И я сделаю копии свидетельства о смерти твоей матери и свидетельства о твоем рождении. Они тебе могут понадобиться. Я привезу их на ферму утром, если вы еще будете там,
— Очевидно, будем. Так сказал наш капитан,— ответил Хеллер.
— А теперь, Младший, вот что. Я думаю, что от шефа полиции много не получишь. У меня будут деньги на новое здание суда?
— Только если вы пообещаете, что он будет как две капли похож на тот, в котором спал Джордж Вашингтон.
— Узнаю своего мальчика! — вскричал Стонволл Биггс и добавил вполголоса, как бы самому себе: — Самая умная вещь, которую я когда-либо делал, — это то, что той ночью я напоил-таки этого докторишку Тремора Могила.
Хеллер возвращался, и я поспешно бросился к экрану графини Крэк, чтобы убедиться, что Торпедо использовал предоставленную ему возможность и застрелил ее.
Она сидела в комнате, примыкающей к свинарнику, спиной к окну — отличная мишень для любого стрелка.
Парень уже пришел в себя. Он сидел на своей грязной кровати, белокурые волосы спутаны, взгляд туманный, и бормотал:
— Это так здорово, что вы сидите со мной. Но я стесняюсь спать при вас. Кто бы мог подумать, что у меня есть настоящие мама и папа, как у свиней!
— Послушай, — сказала графиня Крэк. — Уже поздно, и я могу помочь тебе заснуть. Ты умеешь играть в футбол?
— Да, мадам. Я играл в колледже.
Она полезла в сумку и достала гипношлем.
— Это новая модель шлема. Он тебе поможет:
— Заснуть? Да вы шутите!
— Попробуй. — С этими словами она надела шлем ему на голову и включила его.
До меня донесся голос Торпедо:
— Вот ты где!
Я впился взглядом в экран. Неужели Крэк его не слышала? Она даже не обернулась.
Внезапно я осознал, что голое слышится не из динамиков.
Голос звучал в моей комнате.
Я резко обернулся.
Торпедо стоял в открытых дверях, ведущих на балкон.
Его серое лицо было перекошено от ярости.
В руках он держал ружье.
Он просто кипел от бешенства.
— Ты послал меня туда, (...) сын! Ты знал, что наша машина краденая! Ты послал туда копов! Они поджидали меня у больницы! Ты за это заплатишь! Мне пришлось бросить машину и идти обратно пешком! Я тебя пристрелю за это! И ты, (...), не сказал мне, что это подружка того человека, который заманил меня в ловушку в гостинице «Брюстер», столкнул с пандуса автострады, забрал мои деньги и испортил карьеру у Гробса. Ты просто отправил меня туда, чтобы он убил меня! И за это я тебя сначала пристрелю, потом изнасилую и заражу сифилисом, триппером и всем остальным!
Он поднял ружье.
Но после всего случившегося за эти несколько дней, как я связался с Торпедо, я был готов ко всему и предусмотрительно приготовил различные ловушки. И сейчас это мне пригодилось. Движением пальца я включил кольцо-радиопередатчик, выданное мне в Аппарате. Его сигнал привел в действие громкоговоритель, который я поместил снаружи на перилах балкона.
За спиной Торпедо Фиаккола раздался дикий вопль.
Он вздрогнул и обернулся.
А поскольку он стоял у балконной двери на краю ковровой дорожки, то я не преминул воспользоваться моментом: нагнулся, схватил дорожку за край и дернул.
Торпедо пошатнулся и потерял равновесие.
Падая, он ударился о балконные перила, перелетел через них и свалился с высоты пятнадцати футов.
Я не терял времени даром.
Схватил свои вещи и кинул в чемодан. Упаковал приборы;
Огляделся, проверяя все ли в порядке. Я не мог найти свой пистолет! Этот (...), наверное, украл егб, или я где-то его обронил.
Некогда искать.
Я выскочил из комнаты и как сумасшедший бросился к мини-грузовику для перевозки навоза.
Кинув в кабину вещи, я запрыгнул на сиденье и включил зажигание. Мотор заработал.
Машина рванулась вперед, и из кузова градом посыпались навозные лепешки.
Если бы у меня был пистолет, я бы застрелил Торпедо. Но я ни за что не стал бы прикасаться к тому, что он брал в руки, поэтому его ружье не годилось. Когда я проехал уже порядочно, мне пришла в голову мысль, что надо было его переехать, пока он валялся на мостовой. Но, поразмыслив как следует, я решил, что поступил правильно. Главное — было быстрее убраться оттуда!
Мне казалось, что я в безопасности. Владельцу мотеля и в голову не придет, что кто-то угнал его грузовик с навозом. Он скорее всего даже не заметит, что тот пропал. А если полиция меня остановит, скажу, что еду по поручению руководства ФБР.
К тому времени когда я подъехал к заправочной станции на севере от Линчберга, я совсем успокоился.
Я заправился, налил новое масло и уже выезжал со станции, когда, бросив случайный взгляд назад, похолодел.
Я увидел Торпедо! Сверкая глазами, он настигал меня на старой «тойоте».
В ужасе я вдавил педаль газа в пол и под бешеный визг протекторов свернул на Двадцать девятое шоссе.
Расстояние между нами увеличивалось.
Шарлотсвилл, Калпепер, Уоррентон, Арлингтон. На рассвете я уже пулей мчался по автостраде, окружающей американскую столицу Вашингтон.
Мне пришлось снова заправиться. Я с тревогой огляделся, хотя и считал, что оторвался от преследования. В течение следующего часа я ехал уже медленнее.
Я находился на скоростном шоссе имени Джона Ф. Кеннеди и как раз проезжал Элктон, штат Мэриленд, когда — бух! вжик! — пуля из ружья, предназначенного для охоты на слонов, цокнула по металлу кабины и срикошетила.
Я утопил педаль газа и снова помчался с огромной скоростью.
Перспектива быть не только убитым, но и изнасилованным, и не только изнасилованным, но и зараженным разными болезнями, мне совершенно не нравилась.
Пропускной турникет на платную автостраду Нью-Джерси сегодня казался мне работающим слишком медленно.
Я почти добрался до уровня линий Стейтен-Айлен-да, когда в ужасе понял — мне негде скрыться.
Торпедо знал номер телефона мисс Щипли. Кроме того, меня в любом случае примут там не слишком дружелюбно.
Я ехал в допотопном грузовике и отчаянно работал мозгами. Выучка Аппарата помогла мне. Нужно ехать туда, где он даже не подумает тебя искать. Нужно ехать туда, где тебя смогут защитить.
Его мать! Она точно защитит меня. Она ненавидит сына.
Передо мной лежал мост Готхолс, и я свернул на него с автострады Нью-Джерси. Потом выехал на скоростную трассу Стейтен-Айленда и понесся дальше, словно выпущенный из пушки снаряд. На головокружительной высоте я проскочил по мосту Веррацано Нарроуз и вскоре уже мчался по дороге в Куинс.
Машина на поворотах порой вставала на два колеса, но я мчался и мчался к единственному безопасному месту. Я прорвался сквозь дыру в заборе, окружавшем дом Торпедо, и выскочил из машины. Двигатель за время моей гонки перегрелся, вода превратилась в пар, который с шумом вырывался из-под капота. Не думая больше о машине, я взбежал по ступенькам и замолотил в дверь.
Чудовище в образе женщины узнало меня. Я протиснулся в холл и, стараясь, чтобы в голосе не звучали истерические нотки, объяснил ей, что ее сын гонится за мной и хочет убить.
Она понимающе кивнула, поднялась по лестнице и исчезла. Потом появилась снова, перегнулась через перила и поманила меня. Я поднялся наверх.
Наверное, эта комната когда-то принадлежала Торпедо и, судя по всему, это он раскрасил оконные рамы и стекла. Рядом с окном стояла железная кровать. На стене висела фотография. На ней был изображен мужчина со злобным сморщенным лицом. Фотография была подписана: «Торпедо, моему лучшему ученику. От Дж. К. Кортикула, доктора психологии».
Его тюремный психолог! — догадался я.
Миссис Фиаккола ткнула пальцем на туалет, дав понять, что я должен спрятаться там.
Шаги на лестнице!
Торпедо!
— Где этот (...) сын? — завизжал он, и я догадался, что он заметил брошенную машину.
— Торпедо! — услышал я голос его матери. — Тебе нужно убийство? Ты его получишь!
Мать поманила его в комнату. Через щель в двери я видел, что она прятала правую руку в складках юбки.
Торпедо дрожал от нетерпения, но повиновался ее жесту.
Она решительно протолкнула его в дверь и заставила сесть на кровать.
Потом прижала палец левой руки к губам и махнула в сторону туалета.
— Он там, — сказала она.
У меня волосы встали дыбом!
Миссис Фиаккола приподняла правую руку. В которой оказался двухствольный обрез!
Она ткнула обрезом в грудь сына, словно предлагая ему тоже взять оружие.
Торпедо потянулся за своим снаряжением.
Быстрым движением его мать подняла оружие и выстрелила, направив стволы обреза сыну в подбородок, снизу вверх.
Она спустила оба курка одновременно!
Оглушительный грохот!
Мозги Торпедо размазались по потолку.
Его мать вытерла обрез подолом юбки, уничтожая отпечатки своих пальцев, и вложила оружие в руку Торпедо.
Затем выдвинула ящик стола, вытащила еще какой-то пистолет, обрывки тряпок и все это кинула на постель.
— С тех пор как ты вышел из федеральной тюрьмы, — сказала она, обращаясь к мертвецу, — ты говорил только о психологии, психологии и еще раз психологии. С меня довольно. Теперь ты получил свою психологию, бездельник. Грязный некрофил! Надеюсь, что черти в аду заставят тебя заниматься психологией до конца света!
Она обернулась и поманила меня пальцем:
— Ты свидетель. Он чистил свое оружие, и оно выстрелило, верно?
Я молча кивнул.
— Вот и конец моему бездельнику (...)-сыну. Как приятно видеть, что он лежит мертвый, и знать о двадцати пяти тысячах долларов страховки, которые я получу.
Только сейчас я постиг горькую истину.
Торпедо ничего не сделал.
И теперь мне придется взять дело в свои руки.
Судьбы Земли, Роксентера, Ломбара и всей Конфедерации Волтар сейчас зависели от офицера Аппарата Солтена Гриса.
А убрать коварную графиню Крэк сейчас необходимо еще больше, чем раньше.
Я вышел на крыльцо и воздел над головой кулак.
— Всеми звездами, всеми богами и демонами клянусь! — закричал я.— Я преодолею твое коварство!
Пусть будет, что будет, но я все равно убью эту ужасную женщину!
Я поклялся в этом. И я это сделаю!