Спасибо.

Я хочу поговорить с вами о шкалах. Если все шкалы, которые были разработаны в Дианетике и Саентологии, сложить вместе одну за другой, они несомненно что-нибудь да измерят.

Тема сегодняшней лекции – вхождение в трудные кейсы. Какая самая низкая точка входа в кейс, которая есть у нас на сегодняшний день? Она находится довольно низко. И, как это ни странно, это одна и та же точка, как для кейса низкого уровня, так и для кейса высокого уровня. Мы достигли оптимального положения дел, когда использование той или иной техники не действует на преклиров как критика.

И вот что забавно: если вы не знаете, что они собой представляют, ваша способность предсказывать поведение преклира сильно снизится. Если вы ничего о них не знаете, вы на самом деле не будете знать, куда движется ваш преклир, поскольку ваш преклир движется в соответствии с заранее известным шаблоном. И все эти шаблоны, которые мы знаем заранее, представляют собой, конечно же, шкалы.

Когда-то у нас была техника, которую мы применяли к психотикам. Мы говорили: «Посмотрите вокруг и найдите что-то реальное». Психотик это делал. В конце концов он находил что-то реальное, прижимал это к своей груди и так далее. Это срабатывало лишь один раз, в комнате был лишь один предмет или два предмета, которые психотик считал весьма реальными, он был очень доволен, очень доволен. Так что... люди это знали. И приходил какой-нибудь преклир, садился, одитор говорил:

Поднимаясь вверх по шкале, ваш преклир будет проходить через определенную серию явлений. Все эти явления связаны друг с другом тем или иным образом, и эти данные дают вам некоторое представление о том, что делает ваш преклир сейчас или в каком направлении он готов сейчас двигаться.

«Ладно. Так вот, посмотрите вокруг и найдите что-то реальное. Ха-ха».

Самая первая и самая старая из этих шкал содержится в книге «Дианетика: современная наука душевного здоровья» и это просто шкала выживания. Иначе говоря, по сути дела, это просто шкала продолжения игры... продолжение игры, вот все, что можно сказать. Человек продолжает вести свою игру в разнообразных тонах. Цель человека – продолжать вести игру бесконечно.

Преклир говорил: «О, вы думаете, что я сумасшедший, да?»

Всякий раз, когда вы, оглянувшись вокруг, видите машину, знайте, что исходная цель конструктора этой машины... как бы плохо он ее ни сконструировал... была такой: сконструировать машину таким образом, чтобы она служила как можно дольше. Так вот, приходит кто-то, кто не любит машины, и меняет эту исходную цель. Но, вероятно, если бы мы уделяли машине все то внимание, которое должны ей уделять, она, вероятно, служила бы практически вечно.

Так вот, сегодня такого не произойдет по той простой причине, что мне все равно, придет ли кто-то и скажет, что он оперирующий тэтан, или кого-то приведут ко мне, или кого-то принесут на носилках прямо из местной психушки, – я в любом случае буду проводить этому человеку в общем-то одни и те же процессы.

Однако с этим «вечно» или «бесконечно» сопряжена одна трудность: чтобы выяснить, продолжается ли что-то вечно, вам нужно прожить ровно столько же. Как вам узнать, проживете ли вы вечно или нет? Для этого, конечно же, нужно жить вечно. И если учесть, что вы пытаетесь доказать именно это, то нечего удивляться, что игра продолжается так долго.

Только одна процедура будет находиться ниже той, о которой я говорю, – это будет весьма специфическая процедура, предназначенная для тех, кто потерял голос, или зрение, или слух, или способность двигать рукой. И чтобы одитировать таких преклиров, от одитора будет требоваться фантазия.

Время от времени приходят какие-нибудь ребята, египетские священники или кто-нибудь еще, и обещают нам журавля в небе. Как правило, это имеет какое-то отношение к вечности. Весь Египет мечтал лишь об одном – о вечности. Прекрасная мечта. Однако, чтобы установить, удалось вам ее осуществить или нет, вам нужно существовать, когда эта бесконечность подойдет к своему концу. И тут есть некоторые трудности.

С человеком, который, как кажется, лежит в коматозном состоянии, очень сложно установить общение, и очень часто общение с ним устанавливают с помощью физического контакта. Вы сжимаете запястье человека и говорите: «Я собираюсь сжать ваше запястье и посмотреть, находитесь ли вы в хорошем общении со мной». И иногда вы сможете заметить, как вздрогнет его веко или произойдет что-то подобное, и вы скажете: «Так вот, когда я сожму ваше запястье, я хочу, чтобы вы дернули веком, если вы почувствуете это сжатие». И человек дернет веком.

Так вот, эта базовая шкала – это просто графическое изображение надежды человека на достижение вечности; это основная шкала жизни. Некоторые люди знают, что им этого не удастся достичь. Некоторые опускаются еще ниже и знают, что им этого уже не удалось достичь, хотя нельзя сказать с точностью, откуда они это знают.Некоторые люди уверены, совершенно уверены, что они прочно стоят на дороге, ведущей в вечность. И, конечно же, некоторые люди знают, что они живут вечно. Конечно, все это, по сути, разные мыслезаключения. Но график этих мыслезаключений строится относительно продолжающейся игры жизни, вот и все, что представляет собой вечность.

Иначе говоря, он лежит, как кажется, в коматозном состоянии, хотя на самом деле он вполне осознает свое окружение, он все еще присутствует, он просто не вполне способен двигать своим телом. На самом деле большинство людей, которые лежат в больницах в коме, находятся именно в таком состоянии.

Очень странно наблюдать, насколько различны люди в этом отношении. Какой-нибудь парень вполне готов жить вечно, а другой попадает в какие-то тяжелые несчастные случаи и так далее – он делает все, что в его силах, чтобы не жить вечно; он думает, что он не живет вечно.

Поэтому есть такой уровень, на котором установить общение с человеком довольно трудно. И тут одитору совершенно необходимо проявить необыкновенную изобретательность, чтобы вообще установить общение. Но настолько точно, насколько это возможно, он все же должен придерживаться этих процедур, настолько точно, насколько это возможно.Процесс самого низкого уровня, который можно применять к любому кейсу, – это просто первый процесс из ШУП 8; но это не тот процесс, который мы проводили раньше – «Найдите преклира. Найдите одитора. Найдите стены», – нет, это другой процесс, который подводит преклира к тому, чтобы тот нашел преклира, нашел одитора и нашел стены. Понимаете, у нас есть процесс, который находится на ступеньку ниже, и это очень и очень интересный процесс, ведь сам по себе он настолько прост, что одитор несомненно подумает, будто он должен таить в себе нечто большее. И из-за этого одитор, вероятно, попытается его усложнить. Но он и сам по себе может дать полноценные результаты. И мы называем этот процесс НИО, чтобы не утомлять наш язык произнесением Начать, Изменить и Остановить.

И вся хохма с этой шкалой, конечно же, в том, что тэтан не может делать ничего иного. В этом весь фокус. Он не может делать ничего иного. Он бессмертное существо, и вся вселенная... вселенная не является ловушкой, в которой тэтан заточен. Это неправда. Вселенная – это то, что тэтан все это время продолжал и продолжает создавать. И он пойдет на все, чтобы она продолжала существовать, практически на все.

Так вот, начать, изменить и остановить – это, конечно же, анатомия контроля.

Это иллюстрируют интересные демонстрационные процессы. Один из этих демонстрационных процессов состоит в следующем... это просто демонстрационные процессы... вы просите преклира получить идею того, что он помещает что-то в будущее, чтобы это там для него существовало. Этот процесс доставляет ему невероятное удовольствие... однако он обладает очень незначительной эффективностью – преклир просто получает озарение: теперь он знает, что он куда-то движется.

Контроль состоит из начать, изменить и остановить. Это цикл действия.

Парень, который не находится в настоящем времени, просто обнаружил, что вчера является очень интересным, и он знал, что он не может выживать настолько долго, чтобы попасть в сегодня... вчера – это было то, что надо… или же он знает, что будущее гораздо лучше, чем то настоящее, в котором он живет. И вы обнаружите, что ваш преклир находится либо где-то далеко в прошлом, либо где-то далеко в будущем, и лишь немногие преклиры будут находиться прямо тут, в настоящем времени.

Существуют и другие маленькие точки, находящиеся внутри этого большого цикла действия, однако, я думаю, что одна из них может стать очень замысловатой и отодвинуть на второй план другие подобные точки. На самом деле в середине этой кривой существуют две точки, в которых происходит изменение, и одна нулевая точка. На самом деле вот что представляет собой этот цикл: начать, изменить, продолжить, изменить, остановить. В середине этой кривой находится «продолжить», и это собственно выживание.

Позвольте мне обратить ваше внимание на то, что, когда человек не находится в настоящем времени, у него очень низкое обладание. В будущем обладание состоит из надежды. А в прошлом – из парочки операций по удалению миндалин, понимаете, и, возможно, из префронтальной лоботомии, которую ему сделали где-то далеко позади на траке... оно состоит только из инграмм.

Однако я не знаю, как нам проходить «продолжить», разве что попросить преклира просто выйти... и в один прекрасный день кто-нибудь может и обнаружить, что это дает терапевтический эффект, но я не отношусь к категории спортивных людей: когда я выхожу погулять, я беру мотоцикл. Это должно будет выглядеть примерно так: вы говорите человеку, что он должен продолжать идти столько, сколько сможет. Так вот, я, кстати говоря, видел, как этот процесс позволил справиться с психозом, так что, очевидно, он дает некоторый эффект.

И если человек держится за какие-то другие массы, а не за массы МЭСТ-вселенной, значит у него низкое обладание по той простой причине, что он не в настоящем времени. Этот человек не желает двигаться в такт с тикити-так, тра-та-та-тат меняющейся МЭСТ-вселенной. Он не движется с ней в такт.

Но если говорить о нас, то в комнате для одитинга мы будем проводить «Начать, Изменить и Остановить». И проходить эти вещи нужно не одну за другой, а брать каждую из них и сглаживать по отдельности, а потом приниматься за другую.

Между прочим, вы обнаружите, что дети зачастую ведут себя очень нетерпеливо со своими родителями, это происходит потому, что их терпение постоянно испытывают. Ребенок указывает на стену. Родители не видят стену, они видят стену такой, какой она должна быть, такой, какой она была. Вы подходите к дедушке и говорите ему, что это замечательная голубая стена, а он, скорее всего, начнет вам рассказывать, какой она была, когда он был мальчиком. Вы подходите к хозяйке дома и говорите, какая это замечательная, большая, красивая, толстая, тяжелая, массивная стена, а она вам говорит, что собирается ее покрасить. Это просто сводит с ума; похоже, они никогда не смотрят на настоящее время. Поэтому у них очень низкое обладание.

Иначе говоря, сначала мы работаем, скажем, с «Изменить». И мы работаем с этим до тех пор, пока человек... безо всякой особой на то причины, разве что потому, что большинство преклиров изменяют навязчиво... мы будем работать с «Изменить» до тех пор, пока это не сгладится в достаточной степени. Понимаете, чтобы человек больше не высказывал комментариев по этому поводу.

Так вот, из этого феномена – надежды на вечность – мы получаем всевозможные вариации и шкалы. Мы получаем бытийность в настоящем времени: человек знает, что ему удастся каким-то образом достичь вечности, если только он будет изо всех сил держаться за эти стены, которые делают тикити-так. А другой парень, что ж, он знает, что он потерпел полное поражение; он где-то далеко в прошлом. А какой-то еще парень знает, что в прошлом лучше не находиться, поскольку оно доставляет слишком много боли, поэтому лучше всего находиться далеко в будущем.

А потом мы возьмемся за «Начать», и мы работаем с «Начать», пока это в значительной степени не сгладится. Мы проходим это много, много раз, и вот мы убедились в том, что это больше не вызывает непосредственных изменений в кейсе преклира, поэтому мы беремся за «Остановить». Мы проводим это много, много раз, и вот, похоже, это тоже сгладилось.

И все эти всевозможные шкалы – это не что иное, как реакции людей на различные типы движения. И это в действительности все, что нужно знать одитору о базовой шкале тонов.

И сказать в этот момент: «Этот процесс сглажен; мы его закончили. Этот человек находится под контролем одитора» – будет большой ошибкой по той простой причине, что, если вы снова возьметесь за «Изменить», вы обнаружите, что у преклира начнут изменяться еще какие-то мыслезаключения. А потом, если вы возьметесь за «Начать», которое лишь незадолго до этого было сглаженным, вы обнаружите, что это опять не сглажено, что это каким-то образом перестало быть сглаженным, пока вы повторно работали с «Остановить» и «Изменить». Так что вы поработаете с «Начать» еще немного, и это снова сгладится. А потом вы поработаете с «Остановить», и снова это сгладите.

Так вот, из шкалы выживания мы получаем шкалу тонов, которую вы найдете на страницах книги «Наука выживания». Эта шкала тонов была, конечно, расширена, и теперь она дополнена областью, которая расположена ниже нуля. Однако вот что весьма примечательно: для достижения самых что ни на есть конечных целей одитинга, той изначальной шкалы тонов, что содержится в книге «Наука выживания», вполне достаточно.

Так вот, невозможно сказать... поскольку мы используем этот процесс с кейсами любых уровней... совершенно невозможно сказать, сколько времени у вас уйдет на этот процесс.

Так вот, я хочу вам кое-что показать в связи со шкалой тонов. Это то, как человек переносит движение, вот и все, что представляет собой шкала тонов. Вся шкала, сверху донизу, – это просто то, как человек переносит движение. Способность человека переносить движение сразу же определяет его положение на шкале тонов и его эмоциональный тон. Эмоциональный тон – это, конечно, любая эмоция. И эти эмоции размещаются на шкале тонов, это градиентная шкала, и она очень точная.

Я могу вам сказать, что проведение этого процесса тому, кто состоит из одних лишь машин и никогда не был в сессии, будет одним из самых тяжелых. От этого процесса его волосы встанут дыбом. Это будет тот еще процесс. Он покажется ему брррр! А кейс, который находится в очень, очень хорошем состоянии, который находится довольно высоко на шкале тонов и так далее, сочтет его интересным и экстериоризируется гораздо лучше. Конечный результат этого процесса, если проводить его достаточно долго, – это экстериоризация.

Если бы вам нужно было провести преклиру... между прочим, одитор, который этого не знает, ничего не стоит как одитор; он будет допускать глупые ошибки. Он не будет знать, улучшается ли состояние его преклира или ухудшается, когда он просто сидит и одитирует. Вы должны уметь определить это с первого взгляда.

Если состояние экстериоризации у человека навязчивое, или у него произошла, так сказать, инверсия этого состояния, есть вероятность, что он вдруг сможет заметить, что находится в этом инвертированном состоянии... понимаете, человек, который не может попасть к себе в голову, человек, который компульсивно находится вне своей головы. И он придет в такое состояние, когда он начнет осознавать, что находится вне своей головы и не может в нее попасть, и по мере того, как мы будем продолжать проводить процесс, он, вероятно, вернется в свою голову и, возможно, начнет жаловаться, поскольку теперь все стало черным. Тэтана очень сильно озадачивает, почему он не может видеть из своей головы, понимаете? Он думает, что мозги должны быть прозрачными.

Так вот, например, одитор, который доводит человека до тона скуки и заканчивает процесс, не осознает, что над скукой находится консерватизм, а над консерватизмом – энтузиазм. Вот туда-то он и должен вести преклира, вот туда-то и должен подняться преклир с помощью этого процесса.

А вся наука психология (если вам угодно называть это наукой) посвятила себя доказательству того, что мозги не просто непрозрачны – она пытается доказать, что в голове царит полный туман. Поэтому-то мы и называем психологию «туманной наукой».

Итак, одитор видит, что преклиру процесс наскучил, и решает, что что-то не в порядке с процессом или что-то не в порядке с сессией. Преклир больше не проявляет сильного интереса, поэтому процесс нужно отставить в сторону, переключиться на что-то другое и так далее.

Между прочим, единственный предмет изучения психологии – это мозг. Это физиологическая наука, так что не вздумайте спутать ее с какой-то другой областью знания. Ее место здесь. Кто-то должен изучать мозг. Этого добра навалом в кейсах и так далее, так что будет нехорошо, если никто не будет изучать его. Хотя мне не удалось установить, какое отношение все это имеет к передвижению тела.

Поймите, пожалуйста, что это навязчивое стремление заинтересовывать людей. Это все, с чем мы здесь имеем дело. Одитор, который так поступает, чувствует, что он просто должен заинтересовывать преклира. Что ж, хорошо. Нет ничего плохого в том, чтобы заинтересовывать людей, это совершенно нормально, в этом нет ничего плохого, но одитор оставляет процесс не сглаженным.

Но как бы там ни было, человек входит в голову, а потом снова из нее выходит, только теперь он может оттуда выйти, если захочет этого.

Оптимальный процесс проводился бы так... если бы преклир был мертв... он проводился бы так: вы подняли бы преклира из смерти до апатии.

Понимаете, так что тут вы сталкиваетесь с тремя состояниями. Человек размазан по всей вселенной... «Боже мой, где я сейчас?» Это тип кейса, это его техническое название: кейс типа «Боже мой, где я сейчас?». Он не в своем теле, он не вне своего тела, у него нет тела, нет вообще никакого тела, поскольку нет никаких стен, поскольку нет никакой вселенной, но он относится к этому спокойно.

Из апатии – до горя. Из горя – до страха. Из страха – до гнева.

И если провести такому кейсу НИО, он постепенно обретет значительную способность, понимаете, собрать себя воедино. И скорее всего самое первое, что он обнаружит после того, как полностью себя соберет... и между прочим, быть может, этого не произойдет до тех пор, пока вы не проведете ему пять, шесть, восемь, десять, а может быть, даже больше часов одитинга с использованием этого процесса... вы обнаружите, что он соберет себя где-то и поймет, что он находится далеко от этой ужасной штуковины. «Хвала небесам! Что вы для меня сделали. Что вы для меня сделали. Вы убедили меня в том, что я вовсе не нахожусь рядом с этой ненавистной, отвратительной, ужасной штукой... телом».

Из гнева – до антагонизма. Из антагонизма – до скуки.

Конечно, если в этот момент вы примете его благодарность как нечто значительное и больше ничего по этому поводу не сделаете, он просто будет пребывать в состоянии навязчивой экстериоризации.

И скука перешла бы в консерватизм.

Но если вы продолжите, он, вероятно, не скажет вам спасибо, однако он будет придвигаться все ближе и ближе к своему телу и не успеете вы глазом моргнуть, как он окажется в своей голове, и какое-то время будет пребывать в своей голове, горько жалуясь на это, а потом его жалобы иссякнут, либо потому что он погрузится в апатию, либо потому что его тон повысится. И он поднимется по тону и начнет вам говорить:

Из консерватизма преклир поднялся бы до энтузиазма. И, наконец, до безмятежности.

«На самом деле это не так уж и плохо. Я не чувствую, чтобы по мне ползали какие-то букашки, в то время как я нахожусь здесь». Этот процесс постепенно поднимет его по тону, и он сможет экстериоризироваться.

И это было бы пределом, верхним пределом действия процесса, что, кстати говоря, представляет для нас сегодня больший интерес, чем раньше, поскольку теперь это достижимо, теперь, когда мы знаем о теории игр, теперь, когда мы знаем о некоторых других точках шкал. Кроме того, и сами шкалы помогают этого достичь.

Но на этот раз мы будем в гораздо большей степени ожидать не того, что он экстериоризируется и обнаружит, что он экстериоризировался, а того, что он сообщит одитору, что управляет изменением тела, или его началом, или его остановкой из какой-то удаленной от тела точки в комнате.

Так вот, это базовая шкала тонов. И если вы не будете знать эту шкалу наизусть, если вы не будете знать, как ее использовать и применять, если вы не будете знать, как располагаются эмоции... те, которые я только что упомянул, одна за другой... уверяю вас, где-нибудь во время одитинга у вас возникнут трудности.

А если мы и дальше будем проводить этот процесс, мы обнаружим, что он делает это с помощью постулатов, а не с помощью лучей или каких-то иных проявлений энергии. Он будет смотреть на тело и говорить ему переместиться, понимаете, и оно будет перемещаться. Как дрессировщик, который добивается выполнения команды с помощью хлыста. Мы получим интересное состояние, в котором кто-то может это делать.

Вы возьмете кейс, который находится в апатии. И такой кейс проходит через низкие гармоники апатии... понимаете, существует злая апатия и так далее... но тем не менее кейс меняется, меняется, но снова попадает в апатию, меняется и снова попадает в апатию, которая, очевидно, является апатией более высокого уровня и так далее. Кейс находится в самой что ни на есть настоящей апатии, но он в самом деле меняется.

Такой человек опасен. Он социален. Он никогда не станет с ходу бросаться в драку. Таких людей очень редко можно увидеть в тюрьмах, они не способствуют увеличению платежных ведомостей больших психиатрических больниц, поскольку не лежат в них. Они, вероятно, готовы позволить кому-то еще принять участие в игре. Иначе говоря, это нежелательные люди. Они не соответствуют тому духу, который царит здесь на Земле: изрубить всех на части, ведь их всех так легко изрубить на части, и если я этого не сделаю, то они сделают это со мной.

Почему? Потому что эмоциональный тон, проявляемый кейсом, время от времени меняется. И в конце концов вы преодолеете эти колебания в области возле апатии и перейдете в диапазон настоящего горя. И вы... если вы этого не знаете, вы скажете: «Боже мой, что я сделал с этим преклиром? Я заставил его плакать». До этого момента преклир был очень спокоен. Уверяю вас, кейс, который находится в апатии, очень спокоен.

Это именно та игра, в которую тут обычно играют. А такой человек, возможно, видит более крупную игру. Он, возможно, видит, что идет игра по третьей динамике или даже по четвертой динамике. И вполне возможно, что в один прекрасный день ему в голову придет мысль, что все человечество должно сплотиться и бороться с врагами человечества, а не с людьми, которых человечество считает врагами. Вы можете поднять человека даже на такой уровень, понимаете?

Вы знаете, что человека всегда можно вылечить от артрита или чего-то в этом роде, ввергнув его в апатию? Вы знаете, что такое возможно? Человек, страдающий артритом, просто держится за свой артрит. Когда вы ввергнете его в апатию, он перестанет держаться за него, вот вы его и излечили. От чего? Вы, кроме того, излечили его и от... что ж, вы излечили его от артрита, и вы излечили его от жизни.

Так вот, к сожалению, если поднять человека так высоко, он перестанет относиться серьезно к состояниям существования. Вы не сможете убедить его, что ему нужно сделать что-то с этим прямо сейчас. Людям это очень сложно понять. Они к вам приходят и говорят: «Такой-то парень – тэта-клир, почему он не делает того и сего, если он в состоянии так замечательно действовать?»

Поэтому одитор, который не знает, что за апатичным отношением последует горе, подумает, что сделал преклиру что-то плохое. Нет. Он поднимает преклира по тону.

Так что вы засылаете такого человека в Россию, чтобы он прикончил Хрущева или Балги или кого-то еще, и вы говорите: «Ладно. Хорошо».

Так вот, очень часто преклир в горе утихает, если преклира как-то успокоить и так далее. Нет, вам нужно вывести его из этого состояния при помощи одитинга, это проявление следует устранять при помощи одитинга. И с чем же вам придется иметь дело после этого? Вам придется иметь дело с преклиром, который напуган. Он говорит:

И он отвечает: «Конечно. Конечно. Я сделаю это для вас».

«Это ужасно».

«Хорошо. Хорошо, хорошо».

Если сам одитор приходит в смятение из-за этих разнообразных эмоций, то, конечно же, он скорее всего будет что-то внезапно предпринимать, чтобы их выключить. Горе: «Что ж, мы не можем допустить, чтобы человек плакал, это ужасно, когда люди плачут. Ужасно, когда люди боятся. Мы не должны допускать этого», – и так далее. И все же чтобы из чего-то выйти, нужно через это пройти. И если вы обнаружили, что кейс преклира находился в апатии по отношению к рассматриваемому предмету, то можете ожидать, что какие-то из подобных проявлений включатся, когда преклир начнет подниматься по тону.

И вот вы видите его на следующий день (вы так и не увидели никаких ожидаемых вами газетных заголовков), и вы спрашиваете: «Что случилось?»

Так вот, вы можете рассматривать кейс как нечто целое, или же вы можете рассматривать его как нечто, состоящее из отдельных частей. Можно сказать, что кейс находится в апатии по отношению к какому-то одному предмету или к какой-то одной динамике. Вот где на сцену выходят динамики.

«Представляете, какая забавная штука. Я там был, и там одна женщина стирала.

У человека все замечательно, вот только по отношению к третьей динамике он находится в глубочайшей апатии. Он не может заботиться о группах людей. У него все в порядке... со второй динамикой у него полный порядок! Как первая динамика он просто в превосходной форме. Что касается четвертой динамики, он постоянно пишет восторженные письма в Организацию Объединенных Наций. Животные... за всю жизнь у него не было такой собаки, которая не прыгала бы через обруч по его первому приказу, отданному даже самым тихим шепотом. Если говорить о физической вселенной, у него все просто замечательно, это очевидно, но почему-то он в апатии в отношении групп.

Знаете, как в России стирают?»

Так вот, если мы начнем проводить ему одитинг в отношении групп, он будет проходить через все эти разнообразные тона, пока не достигнет уровня безмятежности или уровня действия в отношении групп.

И вы говорите: «О, перестань. Ты что, совсем ничего не сделал для нашего проекта?»

Вы обнаружите, что все это настолько же верно сегодня, насколько это было верно много лет назад, когда все это писалось. Я хочу вам очень наглядно показать, как со всем этим соотносится движение. Все эти эмоции – это движение; вот, в самом деле, и все, что тут можно сказать. Я хочу сказать, все это реакции на движение.

Он отвечает: «О, да. Да. Да. Я изучил ситуацию».

Так вот, преклир становится движением. Теперь вам это понятно? Он становится движением. И поэтому движение заставляет тэтана реагировать в ответ. Иначе говоря, тэтан отвечает определенной эмоциональной реакцией на ту или иную вибрацию. Все это организовано очень механистично, это так.

«Но ты их прикончил?»

Но, конечно, по сути, все это мыслезаключения. Но тэтан уже согласился, что движение определенного рода вызывает определенную эмоцию. А если так, значит, когда он оказывается вовлеченным в то или иное движение, он порождает ту или иную эмоцию. Весьма примечательно.

А он ответит: «Зачем?» Он скажет: «Ну разве не замечательная игра ведется между Англией и Россией? Неужели вы хотите все это остановить? Ведь все это не очень опасно. Ну что в наихудшем случае может произойти? Ну, давайте, скажите мне. Что произойдет в наихудшем случае?»

Вы это сразу поймете, стоит вам только рассмотреть страх. Как заставить кого-то бояться? Какое движение нужно произвести? Что ж, резкие импульсы, направленные к человеку, что-то вроде этого, несомненно вызовут в нем эмоцию страха.

Вы ответите: «Обе страны будут стерты с лица земли».

Эмоция апатии – это своеобразная вибрация, которая «топчется» на одном и том же месте. Человек куда-то движется, но при этом никуда не движется.

Он скажет: «О, ну, если до этого когда-нибудь дойдет, мы сможем это поправить. Но я не видел там ни одного человека, у которого хватило бы ума нажать правильную кнопку, даже если бы они и разозлились друг на друга».

Если вы хотите вызвать в теле самую настоящую эмоцию апатии... одитинг тела немного отличается от одитинга преклира... но если бы вам захотелось вызвать в теле самую настоящую эмоцию апатии, вам просто нужно было бы, чтобы стена сказала преклиру (это лишь экспериментальный процесс), вам нужно было бы, чтобы стена сказала преклиру, что она в действительности движется. С одной стороны, преклир считает, что стена стоит на месте, с другой стороны, она движется. И эти два факта противоречат друг другу.

Его очень трудно убедить. Его уровень доверия очень высок, а это, между прочим, один из самых лучших известных мне аргументов в пользу того, что Бог не всегда даст тебе тот шестизарядный пистолет, который, как ты думаешь, нужен тебе, чтобы разобраться со своими делами.

Так вот, вы в самом деле... вы подниметесь гораздо выше и гораздо лучше это поймете, если осознаете, что, когда вы читаете какую-нибудь книгу, там только и говорится, что о движении, но сама книга находится в полном покое. Вот она лежит. Бумага, буквы... они не двигаются... и это: «Он скакал по холмам и по долам, и он сел в самолет, и ракета взлетела», понимаете? Я хочу сказать, там присутствует все это движение. Так что в этой книге говорится о движении. Если вы прочитаете достаточно много книг, вы погрузитесь в апатию. Ну ладно.

Я хочу сказать, я видел, как люди молятся в церквях, и я их часто спрашивал, о чем они молятся... я так делал раньше и все такое и... знаете, у меня есть серьезное подозрение, что такого Оперирующего Тэтана, как восьмая динамика, подобные вещи вообще не заинтересуют, если он вообще услышит все это. Ведь это что-то вроде: «Ты должен играть в эту жалкую, ничтожную, мелкую игру» – понимаете – «Ты должен наделить меня огромной силой, чтобы поразить моего врага – продавца одежды, который обсчитал меня, когда выдавал мои комиссионные». Я хочу сказать, что вы просто не сможете заинтересовать кого-то вроде Бога такими вещами, вот и все.

Вам нужно знать, какое это имеет отношение к контролю. Что ж, мы называем тон 2,0, – антагонизм – переломной точкой личности. Если человек хронически находится ниже 2,0, то для наших целей мы можем считать, что он действительно находится в очень плохом состоянии. Такому человеку можно было бы дать различные характеристики, но ничто его так хорошо не характеризует, как шкала тонов.

Конечно, мы поступим очень жестоко, если разубедим в этом весь мир, ведь подумайте, какого дохода мы лишим католическую церковь. Как бы то ни было. А ей нужен доход, ей он нужен. Подобные люди не могут генерировать энергию и энтузиазм, им приходится покупать все это. Как бы то ни было...

Так вот, мы возьмем человека, который находится в апатии, и мы обнаружим, что все движение проходит сквозь него. Он не останавливает ни одного движения. Вы вообще никогда не увидите, чтобы этот человек останавливал. Если бы у этого человека была, скажем, машина... если бы он водил машину... и машина ехала бы со скоростью 40 километров в час прямо на кирпичную стену, вы обнаружили бы, что этот человек даже не попытался бы нажать на тормоза. Он просто не нажал бы на тормоза, и все тут.

Здесь... так вот, вы думаете, что я тут отпустил грязную шутку по поводу католичества и что я зол на католичество. Я на него не зол, его больше не существует, от католичества осталось лишь одно название.

Так вот, движение будет всегда проходить сквозь него. Он никогда не остановит ни одного движения. Если бы вы взяли его руку и переместили ее в другое место, он бы оставил свою руку лежать в том месте, куда вы ее переместили... просто так, не проявив никакой реакции и не сделав ни малейшего усилия... он передвинет свою руку обратно. Так вот, на самом деле в его способности двигать рукой никто не сомневается, вопрос в том, сделает ли он это.

Если у нас есть такая техника одитинга, в которой используется то, о чем мы тут говорили, и, конечно же, достаточное разнообразие, чтобы преклиру не стало до смерти скучно, если у нас есть такая техника, которая позволяет экстериоризировать преклира, значит, в том, что касается техник одитинга, дела у нас обстоят совсем неплохо. Что ж, почему бы нам не сделать всю работу с помощью одной только этой техники? Зачем нужно использовать какие-то другие техники?

Вы отпихиваете руку преклира в сторону, и она там остается, – это явно указывает на то, что ваш преклир находится в тоне самой настоящей апатии. Если бы вы просто подошли к нему... не во время одитинга, вы понимаете, вы не проводите ему никакого процесса, он только что вошел к вам в кабинет или в комнату для одитинга. Он сел и вы ему говорите: «Передвиньте руку немного дальше на стуле». Он это сделает. И он ее там оставит. Ему никогда не придет в голову передвинуть руку или оспорить то, что вы сказали. Иначе говоря, он не будет останавливать ни одного движения. Он находится почти что в гипнотическом трансе. Это кейс, который хронически пребывает в апатии.

Что ж, основная загвоздка тут связана с такой штукой, как интервал времени, в течение которого человек способен сосредотачивать на чем-то свое внимание. У преклира, который находится в довольно плохом состоянии, такой интервал времени очень мал, очень мал. Он отвлекается от процесса уже несколько минут спустя после его начала. И это просто какое-то состязание: вы вводите его в сессию, он из нее выскальзывает, он оказывается в сессии, он из нее выскальзывает. Вам действительно нужно немного менять хаотичность, чтобы он оставался заинтересованным, хотя зачастую вы будете просто удивлены, увидев, какой сильный интерес может вызвать этот процесс у преклира.

Поднявшись повыше, мы обнаруживаем, что горе – это более низкая гармоника удержания. И горе удерживает. Если бы человек хронически пребывал в горе и мы передвинули бы его руку, то его рука застыла бы, потом она двинулась бы, а потом она бы опять застыла. Понимаете? Однако он не вернул бы ее обратно в исходное положение. Понимаете, он за что-то держится. Человек в тоне горя оказывает малюсенькое сопротивление. Это гораздо лучше, чем апатия.

Его реакция не играет особой роли. Его реакция, его настоящая реакция, не играет особо большой роли при применении этой техники. Просто добейтесь, чтобы он выполнял команды. Добейтесь, чтобы он выполнял команды. Обсудите с ним, что происходит.

Но когда мы поднимаемся на уровень страха, мы обнаруживаем другой поток. И страх, между прочим, распадается на плотные объекты и потоки; это гармоники. И если человек находится в тоне страха, мы обнаружим, что он сам двинет рукой, если мы совершим движение в его сторону с тем, чтобы передвинуть его руку. Понимаете? Мы только начинаем передвигать его руку, и он уже сам передвигает ее. Такова реакция человека в тоне страха.

Но что же в самом деле происходит? Само понятие «контроль» означало для него все сразу. Слово «контроль» – это абстракция, понимаете? Это абстракция. Нам нужно найти составляющие этой абстракции, такие составляющие, с которыми можно установить прочный контакт, чтобы понять эту абстракцию. Так что кто-то говорит этому человеку: «Ты должен контролировать себя». Что ж, он не может контролировать себя; это же абстракция. В этом не очень-то много смысла. В этом в самом деле не так уж много смысла, понимаете? В этом так мало смысла, что люди начали верить, что в мире существует очень плохой контроль.

И когда мы переходим на следующий основной уровень шкалы тонов, мы сталкиваемся еще с одним удержанием: человек, который хронически пребывает в гневе. Вы видели таких людей, иногда они как диктаторы стоят во главе какой-нибудь страны, они становятся генералами. Этих людей очень легко заметить в обществе.

Что ж, такого понятия, как плохой контроль, не существует. Однако существует такое понятие, как непозитивный контроль. Понимаете, это было бы плохим контролем. Как если бы мы сказали преклиру: «Давайте подойдем к двери. Я этого не говорил, я имел в виду окно. Я сказал подойдем, а не подбежим. Почему вы не бежите? Почему вы ничего не говорите? Заткнитесь».

Очень, очень часто... бывает так, что какая-нибудь страна или организация цепляется за кого-то из таких парней, которые находятся в хроническом, психотическом тоне 1,5, тоне гнева, думая, что это великий человек... так оно и есть, поскольку эта страна или эта организация не могут сдвинуть его с места. Следовательно, они не могут произвести в отношении него какое-то значительное следствие, а значит, он, должно быть, производит следствие в отношении них, и несомненно, он производит в отношении них следствие... он всех убивает.

Понимаете, это то, что мы раньше называли плохой 8-К. Вы не даете преклиру или человеку шанса выполнить команду, и уже даете новую, а это определение замешательства.

Так вот, перед нами этот парень в тоне 1,5, и предположим, что его рука лежит на краю стула. Вы решаете передвинуть его руку. Вы протягиваете к ней свою руку, он не станет протягивать свою навстречу, он просто будет сильнее держаться за стул. И ваша попытка сдвинуть его руку с места обречена на полный провал. Понимаете?

В хорошем контроле нет ничего плохого. Хороший контроль – это просто позитивный контроль, который не выходит за рамки того, что человек, которого контролируют, в состоянии выдержать. Понимаете? Он должен знать, что его контролируют, и он должен быть в состоянии выдержать такой уровень контроля. Например, если бы вы взяли тело и швырнули его так, чтобы оно, перелетев через дорогу, ударилось об стену, вы бы обнаружили, что оно слегка потрепалось. Так вот, это было очень позитивно: вы взяли тело и зашвырнули его через дорогу, – но это повредило телу, поэтому это тоже можно отнести к понятию плохого контроля, поскольку это превысило то, что может выдержать тело. Понимаете?

Теперь мы поднимаемся на следующий уровень, антагонизм. Так вот, очень интересно понаблюдать за рукой человека, который находится в антагонизме. Вы начинаете приближать свою руку к его руке, чтобы передвинуть ее, и он махнет в вашу сторону, чтобы прогнать вас. Понимаете, он двинется по направлению к вам. Так что здесь мы имеем дело с другим потоком, который полностью противоположен страху, это диаметрально противоположный поток.

И помните, если человек болен, то хождение по комнате туда-сюда может также оказаться выше того, что может выдержать его тело. Поэтому у нас есть более низкая техника... техника немного более низкого уровня – перемещение объекта. И мы позволяем преклиру удобно усесться, чтобы он не упал, и позволяем ему передвигать предмет.

Так вот, выше мы оказываемся в более высокой гармонике апатии или гнева... это более высокая гармоника, весьма интересно. Апатия ничего не останавливает, она просто вяло существует. Это на самом деле своего рода поток, представляющий собой рассеивание, являющееся потоком, которого не существует. Хорошо. Но когда мы поднимаемся до скуки, мы имеем дело с несколько иным потоком, он расходится во всех направлениях и ни в одном из них. Все направления находятся в противоречии друг с другом. Так вот, если мы начнем передвигать руку человека, пребывающего в скуке, он поведет себя дерзко. Мы начинаем передвигать его руку, и он передвинет свою руку прежде, чем мы ее коснемся, но он сделает это с безразличным видом. Понимаете? Он передвинет руку, но лишь затем, чтобы пойти наперекор тому факту, что это собирались сделать мы. Однако он сделает это дерзко. Он как бы отмахивается от всего этого. «Что ж, все нормально. Я думаю, что теперь этот процесс уже довольно хорошо сглажен. Да, по правде говоря, я от него устал». Понимаете? Это то же самое, если говорить о движении.

Так вот, если вы имеете дело с человеком, кейс которого вы совершенно не знаете, самым безопасным решением будет попросить его перемещать предмет. И это всегда будет самым безопасным решением, если вы только прощупываете кейс. Если человек не осознает своего тела, и оно представляется ему совершенно нереальным, а предмет – реальным, вы, конечно, будете использовать предмет. Понимаете?

Теперь, когда мы поднимаемся до консерватизма, мы оказываемся в другой категории удержания, для этой категории не характерно бездействие.

Однако для слепого человека гораздо реальнее будет его тело, а не предмет, так какая же из этих техник находится ниже в этом случае? Конечно же, та техника, которая занимается телом.

Если человек находится в консерватизме и мы начинаем передвигать его руку, он посмотрит, куда мы собираемся ее передвинуть, и будет удерживать ее там, при условии, что он сотрудничает с нами.

И это очень простой, обычный, привычный, заурядный процесс. Вам нужно будет... он настолько простой, что в это почти невозможно поверить. Это один из тех процессов, когда и одитор и преклир должны стоять, поскольку это обеспечивает лучшие условия для подражания. Одитор должен слегка направлять преклира... тут не нужен плотный физический контакт, одитор просто изредка привлекает внимание преклира, легонько дотрагиваясь до локтя. Это дает реальность. Понимаете, тут присутствует реальность. И мы будем проводить этот процесс так: мы скажем преклиру, который тут стоит, вы скажете: «Вы видите вот это место? Мы назовем его «Место А».

Скука и консерватизм – это первые уровни, на которых человек начинает сотрудничать, только на уровне скуки он сотрудничает в весьма незначительной степени. Итак, он смотрит, куда вы перемещаете его руку, он решает, что это безопасно, поэтому он вам помогает. Вы заметите, что в его движении будет чувствоваться небольшое напряжение или усилие, в движении человека в тоне консерватизма.

Хорошо. Встаньте здесь. Вы видите другое место вон там? Мы назовем его «Место В». Так, вы видите это место?» Преклир отвечает: «Да».

Но энтузиазм – это нечто совершенно иное. «О, что вы хотите? О, вы хотите передвинуть мою руку вот туда?» Бац. Полнейшее сотрудничество, большая скорость, он прекрасно может как следовать указаниям, так и отдавать их. «О, вы хотите, чтобы я дал вам в челюсть? Пожалуйста». Бац! Здесь человек будет принимать решения и так далее, но он также будет сотрудничать. Очень интересно наблюдать за всеми этими разнообразными движениями, это просто потрясающе.

И вы говорите: «Хорошо. Отлично. Теперь, когда я скажу вам изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело из места А в место В».

Если человек находится на уровне безмятежности существования, то, конечно же, он просто как бы плывет по течению. Это просто поразительно, как часто апатию принимают за безмятежность существования.

Он это понимает. И вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И он перемещает его из места А в место В.

Так вот, если мы посмотрим на это с субъективной точки зрения, мы обнаружим, что апатия заставляет человека чувствовать себя очень больным. И всем этим эмоциям сопутствуют различные вкусы, различные особенности и вторичные мыслезаключения. И по мере того как человек поднимается все выше и выше по шкале тонов, на него все в меньшей и в меньшей степени оказывают влияние различные факторы.

Вы говорите: «Хорошо. Прекрасно. Прекрасно».

У человека появляется идея, что движение влияет на тэтана, а потом, в конце концов, тэтан начинает оказывать влияние на движение. Так что мы тут же получаем один базовый процесс, связанный с этой шкалой: человека просто просят помещать любую из этих эмоций в стену до тех пор, пока он не обретет способность создавать эту эмоцию... а не до тех пор, пока она перестанет его беспокоить.

Так вот, поначалу... если преклиру приходится тяжело, вы не будете задавать ему этот вопрос, но, как правило, в порядке вещей будет спросить: «Изменили ли вы местоположение тела?»

Так вот, поймите, что такая реакция будет соответствовать скуке. Мы проводили этот процесс до тех пор, пока эмоция не перестала беспокоить преклира. Иначе говоря, мы не закончили процесс, мы оставили преклира в скуке. Поэтому преклир должен продолжать помещать эмоции в стены до тех пор, пока он не сможет помещать в стену апатию с огромным энтузиазмом. Понимаете? Ведь когда вы работаете с эмоциями, реакции, с которыми вы сталкиваетесь, тоже будут изменяться в соответствии со шкалой тонов.

Ему придется на мгновенье задуматься, и он вам ответит, но независимо от того, что он вам ответил, вы говорите: «Прекрасно. Хорошо. Вы видите вот это место вон там? Так вот, мы назовем его “Место С”». У нас будет три места, чтобы у нас не получился повторяющийся процесс, понимаете? С. Хорошо.

Все эти уровни шкалы тонов весьма интересны, поскольку они позволяют разложить по полочкам наше поведение. И вы обнаружите, что в книге «Наука выживания» есть таблица, в которой поведение разложено по полочкам. С этой таблицей лишь одна проблема: иногда ей не веришь.

«Так вот, когда я скажу вам изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело из места В в место С. Вы это понимаете?»

Я разработал эту шкалу математическим методом много лет назад, начертил ее и потом не поверил в то, что все обстоит именно так, и я стал первой жертвой этого неверия. Там был человек в тоне 1,1... это прямо над страхом, скрытая враждебность... понимаете, на этой шкале есть и другие маленькие гармоники, о которых я не упомянул, поскольку они не так уж важны, но скрытая враждебность, что ж, она может стать важной. И прямо в этой таблице говорится, что такой человек сделает то-то и то-то. И я сказал: «Что ж, конечно, этот человек довольно милый, и, естественно, он не станет делать все эти вещи». И этот человек сделал их все, одну за другой. Он почти что все уничтожил.

И преклир говорит: «Да».

Так вот, я сам ей не поверил, поэтому я могу ожидать от вас лишь одного: что вы будете сомневаться в правильности этой таблицы настолько сильно, насколько это только возможно, и так далее, пока вы сами не увидите ее в действии. И вам в самом деле стоит посмотреть на нее в действии. Вам нужно как-нибудь пойти и поговорить с управляющим банка или с кем-то вроде этого, и установить, где он находится на шкале тонов. Вас это очень сильно позабавит. Для каждого тона этой шкалы дано описание того, как человек будет обращаться с коммуникацией. Там еще много и других колонок. Весьма поразительно, что там все очень точно написано, очень точно.

И вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И преклир меняет местоположение тела из В в С.

Если у вас есть... если вам настолько не повезло, что в вашей организации есть сильный, мощный человек в тоне 1,5, – гнев, – вы в точности будете знать, что произойдет; это написано в таблице. Там вы найдете точное предсказание того, что произойдет в вашей организации. И вы можете допустить тут лишь одну ошибку: вы можете не поверить, что все обстоит так плохо, вы можете подумать, что ничего этого не произойдет, но уверяю вас, это произойдет. Это подтверждено опытом.

И вы говорите: «Изменили ли вы местоположение тела?» Преклир отвечает: «Да».

У нас за плечами огромный опыт, связанный со шкалами. Шкалы сыграли очень важную роль в разработке процессов, они очень важны, когда мы хотим оценить, в каком направлении движется преклир и что он делает. А эта самая основная шкала по-прежнему остается самой основной шкалой. Тем не менее у нас есть и другие шкалы, которые основаны на этой первой базовой шкале и выведены из нее, и они тоже имеют диагностическое значение.

Вы говорите: «Хорошо. Так вот, вы видите это место вот тут, которое мы назовем “Место А”?»

При определенных обстоятельствах преклир делает определенные вещи. Если его состояние улучшается, его поведение соответствует одному шаблону; если его состояние ухудшается, оно соответствует совершенно другому шаблону. И это самое главное, что вы должны знать о шкалах.

Так вот, вы понимаете, что мы не переносим ни один процесс в прошлое. Каждый раз мы заключаем с преклиром соглашение. В этом процессе мы не полагаемся ни на какое прошлое понимание, каждый момент во времени новый. Каждый уровень времени мы делаем новым уровнем времени, чтобы преклиру не нужно было полагаться на свою память. Спустя какое-то время преклир просто расслабится. Ему не нужно что-то помнить. Он здесь не отрабатывает навык, понимаете? Он не учится делать что-то новое. Так что вы избавляете его от замешательства, и лучше всего это сделать так, скажите: «Вы видите это место А, которое мы назовем “А”? Хорошо. Так вот, когда я попрошу вас изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело вот сюда на это место, которое мы назовем “В”. Вы видите там это место? Это место В. Хорошо. Вы это понимаете?»

И преклир говорит: «Да».

Вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И преклир перемещает тело в место В.

Вам понятно? Вот так это и нужно делать. Вот и все, что можно сказать по поводу «изменить».

Теперь рассмотрим «начать», мы просто делаем акцент на «начать». Тут стоит преклир, и мы говорим: «Вы видите вон ту стену?»

И преклир отвечает: «Да».

«Так вот, когда я дам вам эту команду, я хочу, чтобы вы перемещали тело в этом направлении. Когда я скажу “начните”»... иначе говоря, мы просто указываем ему направление... «и когда я скажу “начните”, что ж, я хочу, чтобы вы начали тело».

И он говорит: «Ладно. Ладно, хорошо». Вы говорите: «Хорошо. Начните».

И он начинает перемещать тело, понимаете? И вы говорите: «Прекрасно».

Так вот, преклир скорее всего заявит вам нечто глупое, типа: «Понимаете, мне... мне пришлось остановить и изменить его тоже».

И вы скажете: «Да. Да. Да. Да, я знаю это. Это нормально. Тем не менее вы начали тело, так ведь?»

И он скажет: «Да. Да. Я в самом деле начал тело, но я его еще и остановил», и так далее.

Что тут происходит? Вы видите, как понятие «контроль» развертывается; эти отдельные движения рассоединяются. И по мере того как вы их рассоединяете и они явно отделяются друг от друга, способность человека контролировать свое тело, конечно же, возрастает и затем он сможет обрести большую уверенность в том, что он способен управлять телом со все большего и большего расстояния, понимаете?

Ему не нужно вмазываться в тело или размазываться тонким слоем по всем тем местам, куда это тело может пойти, и встречать его, так сказать, на пути туда и на пути обратно.

Так вот, следующая команда такая... вы просто ему скажете: «Хорошо»... вы посмотрите на него и скажете: «Хорошо. Так вот, когда я скажу вам начать тело, начните тело».

И он скажет: «Хорошо».

И вы скажете: «Хорошо. Начните тело».

И он передвигает тело из того места, где он стоял, и вы говорите: «Прекрасно». Так вот, вы не останавливаете тело, вы не говорите ему остановиться. Поймите это. Хорошо.

И следующая... третья команда в этом процессе, вы просите преклира... вы говорите ему: «Я собираюсь попросить вас перемещать тело в этом направлении, по направлению к этой стене, понимаете, и когда я... и в какой-то момент времени, когда оно будет перемещаться по направлению к этой стене, я скажу “остановите”. И когда я скажу “остановите”, я хочу, чтобы вы остановили тело. Хорошо?»

И он ответит: «Хорошо. Я не против».

Вы говорите: «Хорошо. Так вот, передвигайте тело». (Вы не используете в этом случае слова «начать», «остановить» и «изменить». Вы говорите: «Передвигайте тело»). И он передвигает его вон туда, и вы говорите: «Остановите».

И преклир останавливает.

И вы говорите: «Хорошо. Остановили ли вы тело?» И он отвечает: «Да».

Вы разворачиваете его, задаете ему другое направление, указываете на дверь и говорите: «Теперь мы будем передвигать тело в этом направлении. Хорошо. И когда я скажу вам... я собираюсь сказать вам, чтобы вы начали передвигать тело, и потом я скажу вам “остановите”». Понимаете, каждый раз вы заключаете совершенно новое соглашение.

И преклир отвечает: «Хорошо». И потом он начинает двигаться и останавливается.

И конечный итог тут такой: преклир сгладит каждый из этих моментов один за другим. Возможно, вам придется проделать это шестьдесят раз в отношении «изменить», сто двадцать раз в отношении «начать» и пятьдесят раз в отношении «остановить», и после этого вы снова займетесь «изменить», понимаете?

И вы должны ходить вместе с ним, оказывать ему поддержку, и он почувствует подтекст подражания, который тут заложен. Если во время этого процесса вы будете просто сидеть, преклир в конце концов почувствует себя неуютно.

И это Начать, Изменить и Остановить.