Спасибо.

Что ж, что вы думаете о том проекте, о котором я вам рассказывал?

Что ж, я больше не буду рассказывать вам о нем, если только вы сами не захотите этого. Но сколько из тех, кто присутствует здесь, на самом деле хотели бы организовать один из таких клубов?

Хорошо... хорошо, что ж, я дам вам одну подсказку, я дам вам одну подсказку.

В США чертовски много людей, здесь 200 миллионов человек. И я не думаю, что тех, кто сейчас поднял руку, слишком много.

Если взять такой город, как, скажем, Сан-Франциско, то я не вижу, как вы могли бы обойтись меньше, чем двумя или тремя десятками таких клубов... их должно быть много, даже если говорить о какой-нибудь области.

Что ж, неплохо. Хотели бы вы услышать что-нибудь о теории и о процессинге?

Ладно, может быть, вы хотели бы услышать больше о «Клубах выживания». О чем вы хотели бы услышать?

Голоса в аудитории: О теории!

Ладно, хорошо. Какие лентяи. Хотите заставить меня делать всю работу.

Что ж, в течение нескольких последних месяцев в Саентологии имело место несколько достижений, которые главным образом были связаны с подведением итогов, или с «вот это – то, что надо», или «вот это – то, что нам нужно», или «все эти остальные вещи не важны по сравнению вот с этим». Вы улавливаете идею? Это переоценка.

Большинство людей, с которыми вы сталкиваетесь... они вообще ничего не знают об оценке. Я сейчас говорю не об оценивании преклира. Эти люди ничего не знают об оценке данных; это одно из наиболее потрясающе слабых мест в человеческой анатомии.

«Э... дети едят мороженое. Вчера умер президент». Одинаковая важность. «Э... всякому действию есть равное и противоположное противодействие. Э... русские кормят собак э... э... печеньями нитце-витце в псопутнике».

Ха, одинаковая важность.

«Э... я сегодня болен. Э... я, э... потерял работу. Э... я не хочу завтракать. Э...

Земля круглая».

Одинаковая важность.Иначе говоря, нет никакой разницы между различными данными. Так вот, это является симптомом «апатии в отношении данных». Вы улавливаете? Люди опускаются до «апатии в отношении данных», так сказать; они опускаются до уровня, на котором они начинают отождествлять, так что все данные... не то, чтобы каждое данное являлось для них любым другим данным; но для них «Все данные равнозначны». Для них все данные имеют совершенно одинаковую важность. «Все данные представляют собой капли воды в океане, а все капли воды похожи». Вы улавливаете идею? Эта неспособность различать данные по степени важности есть не что иное, как просто неспособность различать.

Билл входит в комнату, а кто-то говорит: «Привет, Джо. О, я на какое-то мгновенье подумал, что ты – Джо». А, черта с два... он, вероятно, постоянно думает, что этот человек – Джо.

Здесь мы имеем этот старый дианетический принцип: «А=А=А=А». То есть «Все данные равны всем данным».

И вот мы попадаем в сферу науки. В физике никто так никогда и не побеспокоился о том, чтобы оценить важность данных. Если бы те, кто занимается физикой, составили шкалу – только это и ничего больше... ничего не добавляя к физике и ничего не убирая из нее... если бы они просто составили шкалу данных, которая выглядела бы следующим образом: вот это, судя по всему, является самым важным данным в физике; вот это следующее по важности; это следующее по важности; это следующее по важности... то они, вероятно, получили бы какой-то совершенно новый предмет. Понимаете?

Вместо этого они говорят: «Британская тепловая единица составляет 776 БТЕ, и так далее, и так далее, футофунтов на квадратный дюйм миллибар, понимаете, это все одно и то же». И все это так же важно, как и взби... «Это было на странице 62 моего учебника; и 62 – это так же важно, как и британская тепловая единица; это так же важно, как и...», понимаете? Вы будете поражены.

Вам очень редко доводится видеть такие вот экзамены: «Назовите шесть наиболее важных факторов или характеристик движения». Вам нечасто приходится видеть такие экзамены. Экзаменатор говорит: «Назовите характеристики движения, приведенные на странице 27».

Так вот, оценка данных является неотъемлемой частью мышления. В процессе «мышления» вы обнаруживаете данные или придумываете их, и из этих двух действий придумывание данных, вероятно, является более важным, чем их обнаружение... за исключением, конечно же, того случая, когда вы занимаетесь поиском общего знаменателя согласия в определенных вещах и хотите что-то с этим сделать – тогда обнаружение данных становится для вас очень важным действием.

И когда мы рассматриваем мышление и проведение оценки, мы обнаруживаем, что люди, которые не могут оценивать важность данных, не могут мыслить! Они занимаются чем-то, что сходит за мышление – вы видите это буквально каждый день.

Вот самая забавная вещь, которую я когда-либо слышал: один посыльный засунул ключ в замочную скважину, а затем вдруг осознал, что это была не та дверь и что ключ был не от той двери, которая ему была нужна, и он произнес самую забавную вещь, которую я когда-либо слышал... «Я не подумал», – сказал он. Он не подумал. Что ж, разумеется, он не думал в течение очень долгого времени. Он не думал, он просто произнес какое-то высказывание.

Люди совершенно путают мышление с «выполнением того, что вам говорят» и так далее.

Однако свободный разум может взять данные, относящиеся к тому или иному предмету, и разложить их по полочкам. И сказать: «Что ж, это важно, и это важно, и это важно, и вот это важно, но вот это – наиболее важно, а это следующее по важности, а это следующее, следующее, следующее».

Проблема начнет разваливаться на части, как только кто-нибудь задаст вопрос:

«Что является наиболее важной частью этой проблемы?»

Так вот, вы как одитор, работая с преклиром, можете очень легко добраться до проблемы настоящего времени, если спросите его... были ли у него какие-нибудь трудности в последнее время или что является наиболее важным в его жизни в данный момент. Что ж, вопрос «Что является наиболее важным в вашей жизни в данную минуту?», вероятно, будет означать то же самое, что и вопрос «Есть ли у вас проблема настоящего времени?». Это почти одно и то же, понимаете?

Так вот, тут мы имеем дело с навязанной важностью, эта важность была навязана человеку, понимаете? И ему это не нравится (что-то вроде этого). Что ж, таким образом он затем путает данные с проблемами, так что у него возникают трудности с данными, трудности с проблемами, все трудности становятся для него одинаковыми, и он говорит: «Что ж, мы просто оставим все это в покое и больше не будем делать оценку этого».

Это был бы очень интересный эксперимент – просто взять «Физику» Блэка, начала физики; я сейчас говорю действительно о началах физики, понимаете... и просто расположить все данные, содержащиеся в этой книге, в соответствии с градиентной шкалой; все законы и правила; а затем написать книгу, в которой все это было бы представлено в такой вот последовательности, в которой все это было бы распределено по степени важности и так далее, и каждое данное позволяло бы оценить другое данное, и было бы указано, где все это было обнаружено и открыто.

На самом деле наиболее важен здесь, вероятно, принцип «сохранения энергии». Это, вероятно, наиболее важный фактор, но ему не придается такого значения; однако этот фактор присутствует в каждом эксперименте, который проводится в физике. Очевидно, что это данное присутствует среди остальных данных в этой области; когда бы вы ни столкнулись со всеми этими данными, вы обнаружите и эту идею.

Что ж, когда мы отделяем данные в разуме друг от друга и говорим, какое из них является наиболее важным и так далее, мы сталкиваемся с таким вот недостатком: разум способен на две вещи, из-за которых становится трудно разложить по полочкам эти данные. Во-первых, разум способен придумывать данные, что является способностью высокого уровня, понимаете? Поэтому вы никогда точно не знаете, когда вам предстоит столкнуться с придуманным данным, так что это привносит элемент случайности в эту игру; а во-вторых, если говорить о данных – о данных как таковых, – тот или иной разум в большей степени сосредоточен на том или ином данном, чем любой другой разум, понимаете? Таким образом, мы имеем дело с тем, что различные умы в неодинаковой степени сосредоточены на данных, мы имеем дело с неодинаковой степенью согласия. Так вот, вам необходимо пробиться через этот барьер, чтобы добраться до сути и выяснить, какое данное является общим для всех умов? Какая идея является общей для всех умов? Что ж, вот что в этом забавно... это отличается от того, что думаете вы, я полагаю. Это данное заключается в том... данное, которое является общим для всех умов, больше не является данным, это естьность, это тэтан, это духовное существо.

Так вот, дефиниция этого стала действительно триумфом Саентологии.

Так вот, чем занимается это духовное существо, мы уже обнаружили и рассмотрели в Дианетике, и наиболее важное данное для него – это, конечно же, выживание.

Вот почему это является... Я не знаю, почему тэтан так... он не может делать ничего другого; так что это довольно интересно – то, как он сосредотачивается на выживании. Вы видите, как какой-нибудь парень сосредотачивается на единственной вещи, которую он может делать. Это в какой-то степени интересно.

На самом деле ему не нужно ничего делать, чтобы выживать, – это очень интересно. Ему незачем предпринимать какие бы то ни было настоящие действия. Мы видим это чуть ли не в каждом религиозном тексте. «Полевые лилии не трудятся и не прядут...» – вот только я не так уж уверен на этот счет, я видел, как у них ум за разум заходит, – «...и они не плачут». Или какой-то такой концепт. Или какая-то другая цитата.

Но индивидууму не нужно работать, чтобы выживать. Это новая идея; ему нужно работать, чтобы иметь игру. Это совершенно другое дело. Однако данное, которое проникло, по крайней мере, в это общество, заключается вот в чем: «Ты должен работать, чтобы выживать». Что ж, это фундаментальное искажение «как-есть», фундаментальная ложь, которая обуславливает продолжение существования всякого рода идей.

На самом деле все, что не так с тэтаном, так это то, что он выживает. Это похоже на одно из тех горьких высказываний, которые говорят сами за себя. На самом деле тэтан... трудность тут заключается в том, что он является тэтаном. И, к сожалению, никуда не денешься от того факта, что он является тем, чем он является.

Таким образом, данное номер один в любой науке о разуме берет свое начало в этом одном фундаментальном положении: «Тэтан – это тэтан». Понимаете, он существует. Естьность жизненного существа, понимаете? Это самый важный общий знаменатель. Это не стены, стены не являются общим знаменателем для всех миров и жизней, понимаете? Это не... но следующим идет выживание.

Так вот, вам будет очень легко понять, что представляет собой промывание мозгов, если вы поймете принцип выживания. Чтобы создать неприятности для тэтана, нужно заставить его делать то, что он и так делает, и заставить его думать, что он должен прилагать усилия к тому, чтобы делать то, что он и так делает. И следовательно, он начинает постоянно прилагать усилия, но не может делать ничего, кроме того что он и так делает. Однако сказать ему, что он должен прилагать усилия к тому, чтобы делать это, значит выкинуть самый эффектный трюк, какой только можно выкинуть с живым существом. Вы это понимаете? Если вы хорошо это понимаете, то ваш разум действительно работает на полную катушку. Так вот, это важнее, чем газировка с мороженым и множество других вещей.

Но вот что тут забавно: эволюционисты, биологи и остальные «ологи» так и не обнаружили, что выживание является самым важным данным; они говорили, что это...

«Выживание является важным». Даже Дарвин говорил о «выживании наиболее приспособленного».

Кажется, на одном из конгрессов я уже рассказывал историю о «выживании наиболее приспособленного». У одной кошки было девять котят, и один из котят приспособился пить молоко в самом удобном месте, а все остальные котята его оттуда постоянно выживают, так вот это и есть «выживание наиболее приспособленного». Как бы то ни было. Это почти столь же важное данное, как и то, к которому в конце концов пришел Дарвин в своей теории эволюции. «Выживание наиболее приспособленного». Это сразу же предполагает наличие чего-то, что не выживает.

Что ж, стул, может быть, не выживает – он может сломаться, есть множество вещей, которые не выживают. Различные формы не выживают.

Я сожалею, что рассказал вам этот анекдот... тем самым я привел многих из вас в уныние и причинил вам страдания. Но это все равно самый лучший известный мне пример, который иллюстрирует «выживание наиболее приспособленного». Это самое логичное объяснение.

Трудность, с которой имеет дело тэтан, заключается в том, что... вот этот тэтан, он делает что-то, чтобы делать что-то, что он вообще не может не делать. Вы видите, что все это чрезмерно усложнено? Он делает самого себя следствием какого-то действия.

Он говорит себе: «Я заставляю себя выживать». Тогда как в действительности все, что ему нужно сделать, так это расслабиться... и он будет выживать.

Что ж, следовательно, выживание не является самым важным фактором для тэтана; понимаете, это не является самым важным фактором. В Дианетике мы сказали, что выживание является очень важным фактором и что оно является общим знаменателем жизни, но оно не является самым важным для тэтана. Таким фактором, должно быть, является создание какой-нибудь трудности, чтобы у тэтана была какая-то хаотичность или чтобы он мог заниматься какой-то деятельностью; чтобы у него была какая-то игра. И вот один из самых лучших способов сформулировать это: он хочет иметь игру; он хочет иметь проблемы, он хочет иметь игры, и он хочет, чтобы ему было что делать.

Поэтому он делает эту невероятную вещь: он делает себя следствием своих собственных усилий, направленных на выживание, и мы называем это игрой.

Вы понимаете, что это и есть все, что необходимо знать о промывании мозгов: все, что вам нужно сделать, так это заставить человека думать, что он должен работать и собрать свою волю в кулак, чтобы выживать. Это единственный знаменатель, единственный трюк, который используется в любом промывании мозгов, но даже русские не понимают этого. Они работают как одержимые, делая всевозможные дикие, странные вещи, и они используют всякие фокусы, они занимаются поисками души – и все это для того, чтобы промыть кому-то мозги, но им это не удается.

Что ж, они добивались каких-то целей или какого-то успеха только тогда, когда они просто заставляли человека выживать более упорно. Люди страдают именно из-за этого.

Парень попадает в лагерь, в котором ему будут промывать мозги, и они говорят ему: «Фокус-покус, терлим-бом-бом, мы тебя всего расстроим» – и так далее, а парень думает: «Что ж, я все это переживу!» Это заставляет его собраться с силами, чтобы выдержать все это. Собраться с силами, чтобы выдержать что?

Если вы сумели добиться, чтобы тэтан собрался с силами, чтобы выдержать все это, ра-а-а-а!.. что ж, значит, вы действительно чего-то добились. Понимаете? Вы действительно чего-то добиваетесь. Но он делает это потому, что он хочет иметь игру. И как только он хочет иметь хаотичность и деятельность, он делает то, что он может делать и не может не делать. И даже если бы он попытался, он не смог бы сделать ничего другого. Поэтому он пытается, и все это сворачивается настолько, что становится запутанным и совершенно непонятным даже ему самому... он говорил об этом в течение многих столетий, а затем мы подставили ему ножку. Но это именно то, что он делает.

Что ж, таким образом, когда мы занимаемся тем, что раскладываем данные по полочкам, какое же из этих данных является самым важным? И оно не является чем-то совершенно новым... это нечто достаточно старое, но тэтан должен выполнить какое-то действие, и первое действие, которое он выполняет и которое находится даже на более высоком уровне, чем игры, это не знать всего.

Так вот, если мы посмотрим на все это... нас не очень-то заботит количество этих данных; итак, у нас есть духовное существо, и оно не может не выживать, и есть еще кое-что, чего оно не может не делать, есть одна вещь, которую оно не может не делать, а именно знать! Вы увидите, как человеку приходится трудиться, чтобы не позволить себе знать что-то, если посмотрите, сколько людей хотело стереть свои воспоминания при помощи Дианетики. Они хотели, чтобы их воспоминания были стерты! Что ж, это довольно дико.

Так что тэтану приходится предпринимать какое-то действие, чтобы все это продолжалось.

У вас есть... как называют это подразделение... министерство обороны Пентагона? На чей ответственности оборона Пентагона. Там есть одно подразделение, я не знаю, как оно называется, но в нем работают над проектом: ищут способ читать мысли русских. Этот проект существует уже около года, и на него выделяются большие суммы денег и всякая всячина, чтобы найти способ, позволяющий читать мысли офицеров генерального штаба русских. Эти люди сделали одно необоснованное предположение: они предположили, что у офицеров русского генерального штаба есть какие-то мысли. Но я могу определенно сказать вам, что эти люди были выбраны в генеральный штаб именно потому, что у них нет никаких мыслей, именно в соответствии с этим принципом выбирают всех генералов.

Так вот, я знаю, что это очень язвительное высказывание, но я вышел в отставку очень давно, и если кто-то из вас по-прежнему связан с военной службой, то сейчас вы можете заткнуть уши: вам незачем это слышать. Я не уважаю этих ребят, плывущих по течению, ничего не думая и не делая. Этого я не могу принять.

Следующее, что нужно сделать тэтану, так это найти что-то, что можно было бы знать. Так вот, это довольно странно. Вы смотрите на зверя, который называется тэтаном, и он говорит: «Что ж... это все пустота». Между прочим, для него это самое простое. Бог ты мой, ему ничего не стоит сделать это! Когда наступает смерть, индивидуум выходит из своей головы через затылок и сразу же говорит... не сразу, иногда он месяцами шатается поблизости и доставляет беспокойство людям. Но в конце концов он говорит – в тот момент, когда он захватывает следующее тело, когда он берет следующего младенца, – он говорит: «Все, не знаю!» Бог ты мой, какой же он глупый! В конце концов он попадает в руки какому-нибудь одитору и тот спрашивает:

«Что у вас с ногой?» И он бездумно отвечает – возможно, после того как его поодитируют в течение длительного периода времени, – он отвечает: «Ну, мне ее отстрелили во время битвы при Геттисберге». Он не позаботился о том, чтобы достаточно основательно не знать всего того, что с ним произошло... он просто сделал постулат о том, что он не знает, чтобы не думать об этом, однако это по-прежнему может оказывать на него воздействие – все это части игры.

Так вот, он даже не осуществляет незнания в отношении того, что он знает, знаете? Но он знает, что он даже не знает, в отношении чего он осуществил незнание. Бог ты мой, в каком же он замешательстве.

Так вот, мы опускаемся вот сюда... некоторым из вас это давно известно, но мы обнаружили здесь кое-какие новые аспекты. Люди называют то, что связано с этим действием, словом «забыть». Состояние забывания. Тэтан знал все, затем он осуществил незнание, он сказал: «Я ничего не знаю... я тупой... я выставлю свою кандидатуру в Конгресс». Он осуществил незнание в отношении всего. Теперь ему нужно найти что-то, что он мог бы знать, поэтому он берет что-то, что он, вероятно, сам же и смокапил, и говорит: «Что это? Что это? Черная линия идет вниз, смотри-ка, что это?» Он ждет, пока появится его мама и скажет: «Сынок, это карандаш». Тогда он смотрит на нее с тупой невинностью в глазах и говорит: «Карандаш. Карандаш». Он говорит: «А что им делают, мама?»

Таким образом, когда мы опускаемся с верхнего уровня, на котором имеет место абсолютное знание, первым постулатом является не знать, следующий постулат

– это знать, а затем мы создаем постулат забыть. Что ж, теперь вам нужно забыть что-то из того, что вы знали в этой особой категории. Становится несколько сложно, но не теряйте хода мысли. Иначе говоря, вы не забываете свое абсолютное знание, это нечто другое, понимаете? Вы можете забыть только то, что вы знали как нечто особенное, например: «Что такое карандаш?» Это состояние забывания. И вы можете помнить только то... вот что становится очень забавным... вы можете помнить только то, что вы забыли.

Так вот, эти действия... на самом деле эти действия должны быть выполнены в такой последовательности, чтобы выяснить, что именно нужно помнить. Вы видите, как кто-нибудь говорит: «Ну-ка посмотрим, как же его зовут? Я знаю, что могу вспомнить это». Это очень забавно, поскольку он должен был забыть это, он должен был знать это как нечто особенное, и это должно было находиться в корзине абсолютного незнания, чтобы это действие вообще можно было выполнить.

Следовательно, психологи в старые времена говорили: «Люди забывают и вспоминают»... Они просто говорили: «Он вспомнил, и он забыл». Они даже говорили:

«Память имеет отношение к вспоминанию и забыванию» – и так далее, но это не имеет никакого отношения ко всему этому. «Память» – это нечто искусственное, при помощи чего тэтан помогает себе знать то, в отношении чего он осуществил незнание, чтобы он не знал всего и чтобы у него была игра.

Так вот, если духовное существо знает все, у него не может быть игры. Вы выходите на футбольное поле, чтобы сыграть против какой-то футбольной команды, и вы знаете все, что будут делать игроки этой команды, вы знаете все знаки, которыми они будут обмениваться, и все, что они будут... бог ты мой, да вы... да они просто больше не будут с вами играть, вот и все, у вас не будет игры. Вы должны додумываться до всего этого. Вы должны отправиться туда и так или иначе взяться за дело и вы должны воздвигнуть этот грандиозный фасад – видимость того, что вы ничего об этом не знаете.

И наука... как недавно сказал один из наших хороших друзей: «Вы должны смокапить все это, чтобы быть в состоянии узнать об этом». Наука – это процесс, в ходе которого вы что-то мокапите, чтобы затем вы могли это изучать, понимаете? У вас появляются определенные правила и барьеры, и если вы создадите достаточно много барьеров, то у вас все будет в порядке; и вы не осмеливаетесь заглядывать за эти барьеры, поскольку иначе вы увидите, что находится за ними. Это очень сложная игра.

Это все равно, что заложить целую кучу данных в какой-нибудь ЭНИАК или УНИВАК, понимаете? Вы закладываете в эти банки памяти карточки с данными, которые замечательным образом приведены в соответствие друг с другом, а затем задаете этим машинам различные вопросы. Бог ты мой, это странно, это странное занятие. Так вот, это самое что ни на есть странное дело. Как вообще можно получить из этой машины какие-то данные кроме тех, которые вы в нее заложили?

Нечто подобное представляет собой математика, это что-то вроде жульничества. Но тэтан постоянно занимается таким жульничеством, и поэтому считает это просто еще одной игрой. Какой-нибудь парень говорит: «Пожалуй, я займусь изучением математики». И вот он изучает ее в течение сорока лет, или сколько там сейчас учатся в школе... со времени последних ассигнований... и в конце концов он выдает трюизм, который и так был ему известен в возрасте трех лет. Конечно же, все это представлено в такой форме, что об этом сложно рассказать другому человеку, так что это дает пищу для разговоров, и у этого парня есть игра, и он получает свою зарплату, а другие люди делают из этого какие-то выводы.

Математика, которая используется в аэродинамике, – это одна из самых диких вещей, которые вы когда-либо... эти ребята берут формулы аэродинамических поверхностей, формулы пропеллеров, понимаете? Они пишут формулы дифференциального исчисления и так далее после того, как они изготовили аэродинамическую поверхность и пропеллер, понимаете? И затем какой-нибудь математик вот здесь, в одном бюро, отправляет им формулы, а потом какой-нибудь парень в другом бюро или где там они должны разложить эти формулы по полочкам и изготовить данный пропеллер и данную аэродинамическую поверхность... К счастью, в офисе, занимающемся отправкой, у них работает пара ребят в комбинезонах, которые перетаскивают туда эти аэродинамические поверхности и пропеллеры, чтобы можно было сделать их копии! И между прочим, это правда.

Почти невозможно получить поперечное сечение всей аэродинамической поверхности. На этих предприятиях есть математики, которые должны заниматься всем этим, однако подобные вычисления порой занимают много страниц. Так что всю работу выполняют механики, а математики сидят там и забавляются вовсю, но к счастью, механики не обращают на математиков никакого внимания. Это довольно интересно.

Есть области деятельности, в которых математика действительно выполняет какую-то работу; есть такая область деятельности, как финансы; вы можете обвести вокруг пальца кого угодно. Министр финансов может сказать: «Что ж, дебетовый баланс этого месяца сложенный с небалансом другого месяца и переведенный в кривую спроса и предложения, которая только что поступила из общества “Я воспряну”, со всей убедительностью показывает, что нас ждет... что ты там говорил, Джо, ты хочешь, чтобы произошло в этом месяце?» «Я хочу инфляцию», – говорит Джо. И этот парень продолжает: «В конце концов все это приведет к инфляции».

На каком-то этапе тэтан должен сам подсунуть то или иное данное, и вот он пишет эти сложные формулы, а затем вдруг подсовывает какое-то данное, надеясь, что никто этого не заметил. Это именно то, чем он тут занимается.

Чтобы он мог что-то вспомнить, он должен одновременно выполнять эти три действия. Следовательно, если вы просите кого-нибудь: «Назовите мне что-нибудь, что вы были бы не против забыть», то вы просите его выполнить действие, которое находится на более высоком уровне, чем вспоминание. Вот что забавно: если вы просите человека: «Посмотрите вокруг и найдите что-нибудь, что вы могли бы знать», то вы имеете дело со вторым постулатом; это тоже будет работать несколько лучше, чем «вспомнить», понимаете? «Что-то, что вы могли бы знать об этой вещи?» Однако такой подход все равно не позволяет полностью сокрушить это.

И мы получаем это невероятное положение дел, мы получаем анатомию амнезии. Так вот, вы все уже слышали обо всем этом, но вы не слышали об амнезии.

«Амнезия» – это игра, в которую играет тэтан, когда он играет в эту игру. Дефиниция. Вот этот парень, он черный тэтан, и наивысший уровень знания, которым он обладает, это: «А?» Максимум знания, которым он обладает, понимаете? Это даже не «Какая стена?» или что-то в этом роде, понимаете? Он находится в состоянии абсолютного незнания. Поймите это, он был в состоянии, в котором он знал все, потенциально он мог знать все, что угодно, а затем он должен был опуститься до этого состояния, в котором он ничего не знает. Что ж, это «ничего незнание» является абсолютной амнезией. Вы это понимаете? Это просто полный крах.

Когда эти две вещи, характеризуясь относительно равной уверенностью, смыкаются друг с другом, вы получаете «может быть». Всякое «может быть» порождается двумя вещами, в которых вы уверены.

Так вот, в старые времена мы думали, что что-то и ничего... что-то и ничего приводят к самому большому «может быть». Что ж, на самом деле они не приводят к самому большому «может быть», они приводят к тому, что тэтан оказывается в ловушке; это тоже нечто большое, но это приводит к тому, что тэтан оказывается в ловушке. Понимаете? Тэтан – это нечто, но он ничто, и он может быть нечто, но он не должен быть нечто, и нечто – это нечто, а ничто – это ничто, и в конце концов перед ним встает вопрос: «Кто же я все-таки такой?» И большинство из вас задавали себе этот вопрос, когда вы были детьми; вы говорили: «Кто я?» Ваша мать когда-то позвала вас или произошло что-то вроде этого и у вас появилось это невероятное чувство, что вы, возможно, знаете, кто вы, но вы не тот человек, которого только что позвали, вы кто-то другой.

Что ж, причиной тому, между прочим, не какой-то провал в памяти и не какое-то весьма специфическое явление. Причиной тому просто-напросто нечто и ничто идентности. Тэтан на самом деле ничто, которое взяло и использует нечто, и он оказывается заперт между двумя уверенностями. Так вот, он должен быть уверен, что он ничто, и он должен быть уверен, что он нечто, прежде чем он сможет попасть из-за всего этого в состояние «может быть». Вы уловили идею?

Такова, следовательно, анатомия амнезии и анатомия сомнения. Так вот, если человек застрял в этом абсолютном незнании, то мы получаем амнезию. Когда он оказывается вот здесь, в состоянии абсолютного знания, он знает данные, но его нет. Понимаете? У него есть все эти данные, какие у него только могут быть, но его нет. Вы это понимаете? Ему пришлось бы осуществить незнание в отношении всех данных, которые у него есть, и затем не знать их, а потом уничтожить это «не знаю», чтобы снова подняться вот сюда, в изначальное состояние.

Вот как это происходит: индивидуум, который оказывается между «не знаю» и «знаю», находится в состоянии «может быть»; возможно, вы думаете, что я преувеличиваю, но на самом деле именно в этом состоянии сегодня находится большинство ученых.

Это стало общепринятым – пребывать в сомнении. На самом деле это просто смокапленный обычай. Если какой-то парень является ученым, то он не должен быть уверен в чем-то, он должен находиться в подвешенном состоянии между этими двумя вещами.

И вам доводилось видеть огромное множество преклиров, которые, несмотря на все ваши старания, не могли выработать в себе никакой уверенности. Эти люди просто не могли выработать в себе уверенность.

«Ваше состояние сколько-нибудь улучшилось?» – спрашиваете вы. «Ну...» – «Что ж, вы чувствуете себя хоть немного иначе?» – «Хмм, что ж, трудно сказать так рано», – отвечает он фразой из пренатального банка, которую произнес врач, когда впервые осматривал его мать. И вы спрашиваете: «Что ж, есть ли какие-нибудь изменения? У

вас стало больше уверенности, чем раньше?» – «Что ж, трудно сказать. Я... я... трудно сказать...» И так далее. «Что ж, чувствуете ли вы себя сколько-нибудь лучше? Вы рады, что вам проводили процессинг?» – «Ну, я не знаю... э... возможно. Вне всяких сомне... я не говорю, что не было никакой пользы в связи со всем этим, но...»

Вы, вы болван! Вы всегда думали, что причиной тому ваша неэффективность, вы думали, что вы ничего не сделали для этого преклира. Что ж, допустим, этот парень знал, что он является ножкой кровати. А вы не думали, что состояние знания может указывать на то, что парень чокнутый! Он знает, что он ножка кровати, но после того, как вы провели ему процессинг в течение некоторого времени, он уже не так уверен, что он ножка кровати!

Так вот, как только вы видите, что парень поднялся до состояния «может быть» такого рода, это означает, что его состояние улучшилось. Не так ли? Его состояние улучшилось. Тогда почему вы думаете, что его состояние ухудшилось, если он не может сходу сказать вам, что чувствует себя лучше или что его состояние улучшилось благодаря Саентологии или благодаря тому, что вы для него сделали? Вы на самом деле не выяснили, кем, согласно тому, что он знал, он являлся; возможно, он знал, что он – собака или каблук. Понимаете? А вы подняли его, возможно, до состояния «может быть, он собака... может быть, он каблук... может быть, теперь он сможет сдержаться и не лаять». Понимаете? На самом деле вы в какой-то незначительной мере подняли его на более высокий уровень.

Ну ладно. Если это так, то что вам нужно сделать, чтобы вывести людей из этих состояний абсолютного знания? Я знал одного парня, у которого была неизлечимая болезнь, совершенно неизлечимая, он был абсолютно, вне всяких сомнений уверен в том, что его имя – Билл Джонс! Но после того, как с ним немного поработали на Е-метре, стало совершенно очевидно, что в течение последних нескольких лет у него было несколько тысяч имен, однако он был уверен в этой жизни, что его имя – Билл Джонс, он был абсолютно уверен, что его имя – Билл Джонс, что очень глупо, поскольку он был следствием собственного имени; он был, поскольку у него было имя; его идентностью было его имя, и у него не было другой жизненности.

Так вот, это своего рода доведение до абсурда, не так ли? Парень, который совершенно точно знает, что его зовут Билл Джонс, водит вас за нос. Он упускает из виду тот факт, что в прошлой жизни его звали Пит Симонс, а еще на одну жизнь раньше его звали Бесси Альков. Порой он пытается отделаться от всего этого, заявляя вам, что он Иуда Искариот или кто-то в этом роде. Я не покупаюсь на это; в нашей организации нет таких мучеников. В следующем поколении у нас должны появиться люди, которые будут говорить нам, что они Уилл Меннингер, просто чтобы получить какое-то внимание, просто чтобы у них была игра.

Как вам устранить это? Что ж, вы можете устранить это, используя принцип дихотомии; вы можете прочитать об этом принципе в книге «Саентология 8-8008» – вы уже знаете об этом, это «дихотомия». Это деление надвое.

Индивидуум, который имеет абсолютную уверенность, находится в хорошем состоянии лишь в том случае, если он сам внес вклад в эту уверенность, будучи уверенным. Эта уверенность должна быть в какой-то мере основана на селф-детерминизме; иначе говоря, он должен был детерминировать эту уверенность; эта уверенность не может быть целиком и полностью основана на ино-детерминизме. Вы это понимаете?

Это очень легко понять. Вот мы говорим какому-нибудь мальчику: «Ты плохой». И как любой нормальный ребенок, он возражает против того, что его называют плохим. Если вы назовете моих детей плохими, они просто сразу же начнут воевать... они не станут воевать по какой-либо другой причине, они будут воевать только в том случае, если их назовут плохими... они не согласятся с этим, они не станут с этим мириться; они топнут ногой, они посмотрят на вас, они сделают презрительное лицо, они начнут кричать, они поднимут много шума по этому поводу. Им приходилось призывать к порядку горничных и так далее. Эти горничные говорили: «Ты плохая, ты сломала это», – или – «Ты плохой, ты сломал то». А эти дети сама любезность, они ведут себя замечательно, они никогда не станут поднимать шум ни по какому поводу; но на подобное замечание они просто рычат рррр-рррр... они готовы к схватке... они не согласятся с этим.

Ладно, мы берем какого-нибудь ребенка, и он говорит: «Нет, я не плохой». А мы говорим: «Ты на самом деле плохой, ты это знаешь». Понимаете? И он говорит: «Нет! Я не плохой!» И вы говорите бумс! Бамс! Вы просто изменяете его, вы подвергаете его инверсии... вы берете его детерминизм и заменяете его своим детерминизмом. Вы улавливаете идею? Вы заменяете детерминизм одного человека детерминизмом другого человека, и теперь он уже не является самим собой, теперь у него есть абсолютное знание того, что он плохой, и в конце концов его арестовывают и отправляют в тюрьму, чего, как я полагаю, и хотят многие матери в Америке.

Если вы сумели убедить человека в том, что он плохой, что он никогда в своей жизни не делал ничего хорошего, то ваше дело в шляпе... вы привнесли сюда абсолютное знание.

Таким образом, вы можете видеть, что существуют определенные состояния знания, которые заслуживают того, чтобы их, скажем так, стерли; вы можете видеть, что это, возможно, принесет обществу какую-то пользу – стирание некоторых из этих абсолютных уверенностей.

Так вот, мы можем удариться в крайность и сказать, что любая уверенность – это плохо. Было бы неплохо поступить таким образом, не правда ли? Это всегда плохо – быть уверенным! Что ж, мы оставим это современным физикам, современным биологам, мы позволим им предаваться этому занятию.

Вот как нужно писать научный доклад: «Что ж, я не хочу, чтобы мои слова звучали поучительно, но мне кажется – после глубоких размышлений... конечно же, это может быть многократно опровергнуто, да и профессор Вамп говорит нечто совершенно противоположное этому, но у меня есть такое чувство, что в силу того, что я провел 8 264 совершенно одинаковых эксперимента, мне кажется, что... разумеется, я полностью готов к тому, чтобы в любой момент изменить свое мнение на этот счет... что “А” равно “Я” именно в этом эксперименте». С оговорками, таково компетентное заявление.

Если вы не пишете научные доклады в таком тоне, то вы не удовлетворяете предъявляемым требованиям... вас просто вычеркнут из списка участников забега или что-то в этом роде, что там делают в науке. Вы должны быть неуверенны. Вы должны находиться вот здесь. Что ж, это та еще махинация; это ужасно, если вы находитесь вот здесь, и тем не менее составляющими этого являются «знать» и «не знать».

Что ж, позвольте мне сказать вам вот что. Что такое восприятия? Что такое восприятия? Хорошо, я рад, что вы все это знаете! Поскольку я этого не знаю!

Я не понимаю, как эти световые волны, попадающие в глазное яблоко, могут хоть что-то сделать.

Так вот, один психолог в старые времена писал в своих учебниках: «Световые волны попадают в глаз, затем проходят по зрительному нерву и попадают в некий экран, находящийся где-то там, сзади». Что ж, я сказал, что это хорошо, это замечательно. «Что смотрит на этот экран?» – «О, – сказал он – там есть еще один экран, находящийся прямо напротив этого экрана, который улавливает изображение».

– «Так, минутку. Ладно, там есть этот другой экран, но что получает изображение с этого экрана?» Что ж, если бы на него нажали, он ответил бы: «Ну, свет попадает внутрь и отражается от этого экрана. Этот экран останавливает его. Затем этот экран смотрит на тот экран и таким образом возникает зрение». «Нет, нет! Этот экран смотрит на тот экран, но вам придется сделать так, чтобы этот экран смотрел на тот экран, а затем вам нужно будет сделать так, чтобы этот экран смотрел на тот экран, а этот экран смотрел на тот экран. Эй! Кто тут хоть на что-то смотрит?»

И по мере того, как мы заходим все дальше и дальше во всем этом, мы не можем найти конечный экран, на который смотрел бы тэтан, поскольку мы сомневаемся, что он смотрит на какой-нибудь экран. Где находится конечный экран, который останавливает свет? Так вот, это интересный научный вопрос, поскольку тэтан этого не делает, если говорить об экранах. В сущности, если говорить о материи, энергии, пространстве и времени, тэтан представляет собой ничто, но это справедливо только в том случае, если мы говорим об этих вещах. Есть ли в нем самом какой-то экран, на который он сам смотрит? «О, но это очень просто, – говорите вы, – он просто становится вот здесь и смотрит на эту стену, и вот вам пожалуйста, понимаете? Он смотрит на эту стену, вот вам пожалуйста. Вот и все!»

Не знаю, все ли это. Я изучал восприятия, волны, массу, инерцию, скорость света, произвольные поправочные коэффициенты и все остальное, что имеет к этому отношение, но я все равно не могу понять, как кто-то может что-то видеть или как что-то вообще может переноситься на что-то еще, чтобы это можно было увидеть.

И я думаю, что если вы изучите все это и выполните в отношении всего этого какую-то небольшую часть той работы, которую выполнил я, то вы согласитесь со мной в том, что ничто вообще не может ничего видеть. Это очень странно.

Вероятно, задняя стена кинотеатра – если бы на ней было отражающее зеркало

– могла бы видеть фильм, который показывается на экране. Я знаю, что мы объясняем все это случайной оптикой, мы действительно объясняем это таким образом, и для всего этого требуется какой-то экран, на который что-то рано или поздно должно посмотреть. И это лишено смысла: если мы не можем посмотреть непосредственно на этот экран, который находится там вверху, то зачем нам нужен еще один экран, на котором все это будет отражаться?

Недавно я обнаружил кое-что относительно своих глазных яблок; это было очень интересно. Я пытался посмотреть сквозь свою голову и я сказал: «Вы знаете, я действительно мог бы смотреть сквозь свою голову, если бы в тех двух дырках в черепе не было этих двух пробок!» И я не осознал, что я сказал нечто странное, понимаете, когда вам проводят процессинг, вы как бы впадаете в анатен и становитесь как бы глупым. И я пытался найти какой-нибудь способ убрать в сторону эти пробки, чтобы я мог смотреть сквозь свою голову.

Что ж, смотреть сквозь что-то интересно, поскольку я не думаю, что это как-то особо связано со всем этим. Я не знаю, как парень видит мокап, если он зависит от волн. И хотя нас заманили сюда при помощи волн, я не знаю, существуют ли вообще все эти штуки.

Наука просто лезет из кожи вон, задаваясь вопросами: «Какова масса этой стены? Какова ее скорость? Каково ее то? Каково ее се? И каковы ее основные правила?» – и так далее. Ученые садятся и спрашивают: «Какова масса этого электрона? И сколько слоев имеется вокруг него?» И, о, ух ты! Они доходят до того, что подразделяют подразделяемое и невидимое становится сверхподразделяемым, и вот вам пожалуйста. И они заглядывают в различные вещи, чтобы узнать о маленьких штучках, которые мечутся туда-сюда. И мы великолепно проводим время, это потрясающая игра, вот только я не знаю, возможны ли вообще какие-нибудь восприятия. Понимаете? Я не знаю, могут ли какие-нибудь законы физической вселенной объяснить тот факт, что вы, сидя там, видите меня, стоящего здесь. Я не знаю, могут ли эти законы объяснить это.

Поэтому мне пришлось удариться в крайность и сделать вывод, что все восприятия являются знанием. Ну давайте же, догоняйте!

Так вот, уже это само по себе сделало бы ненужным все восприятия. Иначе говоря, не нужно было бы света, не нужно было бы того, сего. Вам нужно было бы знать, что свет включен, и вам нужно было бы знать, что вы не можете видеть, если свет не включен. Вы уловили идею? А? Вам нужно было бы знать, что вон там находится стена, и вам нужно было бы знать, что другие люди знают, что там находится стена. Вы уловили идею?

Мы все ходим, ходим и ходим тут по кругу, и в конце концов мы лишь после всего этого приходим к этой идее о восприятиях, но это, должно быть, всего лишь идея.

Так вот, как узнать, каков пудинг? Это – не рагу, как говорят в физике; это пудинг.

Как узнать, каков этот пудинг? Это просто.

Можете ли вы раз и навсегда улучшить зрение человека, занимаясь одной лишь оптикой? Нет. Но я скажу вам, что вы определенно можете в огромной степени изменить зрение человека, если вы измените его состояние знания. Это единственное, что, как мне известно, может изменить зрение.

Послушайте! Это дает настолько широкие возможности для размышлений, что перед нами едва ли не совершенно новый предмет в Саентологии. Понимаете? Мы просто отбрасываем весь этот мусор под названием «физика» – это было хорошим притворством, но это было игрой, пока мы в это играли, и мы начинаем гораздо более смелую игру. Каким образом тэтан уподобляется МЭСТ? Становясь известным, конечно же.

Тогда как мы можем снизить вес? Убедив его, что он может быть менее известен! Ему не нужно было так много идентности! Вы улавливаете идею? О, это уже становится слишком, понимаете? От этого у вас могут поползти мурашки по спине, но это объясняет пространство.

Так вот, вы всегда думаете о том, чтобы пересечь пространство, но мне неизвестно, существует ли пространство вне точки видения протяженности. Но есть ли что-то еще, что находится над точкой видения протяженности? И я могу дать этому конгрессу новую дефиницию пространства. Это знание о том, что там что-то есть. Это глупо, но посмотрите, насколько хорошо вы должны быть в состоянии получать, чтобы

«воспринимать» (в кавычках). Бог ты мой, какое же желание и какую готовность быть следствием вам нужно иметь, чтобы воспринимать. Гм. Потрясающе.

Это говорит нам также о том, что парень, который «никогда не может быть следствием, поскольку быть следствием – это слишком ужасно, а потому он всегда должен быть причиной»... такой вот расчет, понимаете... Парень говорит: «Я должен застрелить всех подряд, поскольку быть застреленным – это слишком ужасно. Понимаете, и они все думают, что это ужасно, поэтому они не будут пытаться подобраться ко мне, а значит, я смогу быть причиной!» Спустя какое-то время все его покидают. Он не является ни причиной, ни следствием. Но он должен быть настолько навязчивым, потрясающим... создать какое-то потрясающее впечатление! Снести голову всем и каждому! Убить всех подряд! Забросать всех атомными бомбами! Понимаете, федеральное правительство. Необходимо создать такое вот большущее следствие!

Мы знаем – объективно и определенно, – что его представление о восприятии – это нечто ужасное! И мы получаем градиентную шкалу, на которой представление человека о восприятиях противопоставлено его представлению об удовлетворительном следствии.

Так вот, если человек имеет... может создать... его представление об удовлетворительном следствии – это легкое прикосновение к локтю какого-то человека, понимаете... «Привет, Джо»... И Джо отвечает: «Я в порядке». Это удовлетворительное следствие, и этот парень говорит: «Что ж, сегодня у меня все прошло нормально, я создал следствие в отношении Джо». Вы уловили идею? Что ж, такой парень может видеть! Он может смотреть!

Но если представление человека об удовлетворительном следствии это... Бикини, то он говорит: «Какая стена? Какая стена? Какой атом? Какой... какой учебник? Как поживаете, генерал Смедлей? То есть, капрал Смит». Это кейс «какая стена»! Понимаете? «Я должен... я должен все взорвать». Такой человек не может видеть.

Так вот, вы можете сказать, что все это можно объяснить с точки зрения причины, следствия и восприятий. Но мы не можем объяснить восприятия, так что нам приходится сказать, что это состояние знания.

Иначе говоря, у этого человека должно быть незначительное представление о самом себе, если он должен предпринимать такие значительные действия вот здесь, чтобы эти люди вот здесь знали, что он здесь! Вы это понимаете? Так что мы можем сделать кое-что весьма интересное; мы можем просто начать писать письма конгрессменам, в государственный департамент и так далее... писать письма со словами: «Россия знает, что вы есть. Россия знает, что вы есть». «Россия знает, что вы есть». И это волшебный ключ, понимаете, эти люди не уверены в этом.

Или же вы можете сказать: «Ты все делаешь хорошо. Тебя никто не критикует. Ты молодец; мы знаем, что ты – то, что надо. Мы знаем, что ты молодец». Вы улавливаете идею? Тогда этому человеку не нужно будет создавать такие невероятные следствия в отношении всех и каждого! Понимаете?

Вы можете либо сформировать у них... мы говорим «более высокое мнение о самих себе»... нет, сформировать представление в их разумах о том, что мы знаем, что они существуют. В результате такой человек станет более уверенным в себе и ему будет незачем создавать такие сокрушающие следствия, которые убьют все и вся! Понимаете? Или же мы можем сказать такому человеку, что то, что он собирается сокрушить, знает о том, что он существует. Это относится к области состояния знания.

Но состояние знания, как мы очень ясно видим, полностью ограничено состоянием незнания. Сначала парень энергично осуществлял незнание в отношении всего и вся, чтобы у него могла быть игра, а затем он нашел какие-то вещи, которые он мог знать. Таким образом, мы обнаруживаем, что эффективность процесса, который мы уже обсуждали... «Станция Ватерлоо»... старый процесс «Станция Ватерлоо»... И мы обнаружили, что восприятия людей, их АРО и множество всяких вещей поднимаются по шкале, когда мы просим их: «Походите тут и там, посмотрите на различные вещи и не знайте определенных моментов о них». Понимаете? «Посмотрите на это тело и не знайте, что у него есть голова».

Что ж, это улучшает состояние знания. Я раньше уже говорил с вами об общении; если бы тот или иной парень не телепатировал вам заранее, о чем он думает, то вы никогда не узнали бы об этом при помощи звуковой волны. И поскольку это состояние знания не является общением, осуществляемым через пространство, то с чем же мы тут имеем дело? Мы имеем дело с таким вот невероятным обстоятельством: нет пространства, через которое нужно было бы знать, если само пространство является состоянием знания. Вот это да! Куда же мы движемся? Мы движемся в направлении телепатии!

И я постоянно говорю ребятам вокруг: «Мой хрустальный шар говорит то-то и то-то». Они редко со мной спорят. И когда-то у меня была... у меня была дыра в штурманском столе, там, где должны располагаться хронометры, – сами хронометры были у меня в другом месте, – так что я установил шарообразный аквариум под этим отверстием, перевернув его вверх дном, чтобы у меня был какой-то хрустальный шар и чтобы благодаря ему я мог определять наше местоположение. Как-то раз ко мне зашел один старый адмирал, который путешествовал вместе с нами, – он пытался быть общительным – и он спросил меня: «Ну, штурман, где же мы находимся?» И я ответил ему в шутку: «Что ж, сэр, сегодня вечером я еще не смотрел в свой хрустальный шар». И он доложил обо мне капитану.

Вы не должны узнавать все это при помощи телепатии. Это то, в отношении чего вы должны осуществить незнание, а именно: что все это делается при помощи телепатии.

Что же такое телепатия? Это просто перенос знания через ничто без участия каких-либо вспомогательных средств. И мы имеем дело с этими странными особенностями мысли: мысль переносится через огромные расстояния с такой же легкостью, с какой она переносится через короткие расстояния; и мы имеем дело с тем фактом, что люди предсказывают будущее и переносят все это в прошлое, и происходят всевозможные хаотичные явления, когда мы попадаем в область предсказания, чтения мыслей, гаданий и тому подобных вещей.

У меня всегда были довольно хорошие способности в этой области; однако мне пришлось уйти из этой области, поскольку я применял свои способности главным образом к деньгам и банковским счетам, а банкиры часто не соглашались со мной. Я тратил деньги, которые заработал в прошлой жизни. С моим фактором времени было что-то немного не так.

Что ж, таким образом, если мы изучаем что-то, что называется телепатией, то, должно быть, о телепатии известно чертовски мало или же все, что мы знаем, мы знаем посредством телепатии, так что мы знаем очень много о телепатии и усердно осуществляем незнание в отношении этого. Таким образом, должен существовать какой-то телепатический взаимообмен знанием, происходящий на более низком уровне, чем общий знаменатель – кнопка «Незнание», и это именно то, что все мы знаем: «Мы в неведении». Так что это, должно быть, единственное наиболее важное данное существования. Мы в неведении.

Что ж, у этого старого процесса «Станция Ватерлоо» были ограничения; сегодня проводить этот процесс очень легко. Мы никогда не пытались проводить этот процесс, используя небольшие расстояния. Мы всегда выводили человека наружу и проводили ему этот процесс, используя большое пространство. Что ж, сегодня мы проводим процесс «Станция Ватерлоо», применяя градиентную шкалу со множеством промежуточных градиентов. И я не знаю... вы даете преклиру одну из шляпок его жены и какую-нибудь пепельницу или что-то в этом роде и просите его «Не знать оба этих предмета поочередно» или что-то в этом роде. Или же: «Что вы можете не знать об этом?»

Так вот, конечно же, у нас была «Открывающая процедура посредством воспроизведения», в ходе которой мы делали все это, но эта процедура не является неотъемлемой частью процесса «Станция Ватерлоо», это другой процесс.

Мы постепенно переходим с человеком от незнания простых вещей, находящихся рядом с ним... или же постулируя, что он их не знает. «Получите идею о том, что вы не знаете, какого цвета эта пепельница».

Понимаете, контроль в отношении «не знать»; и мы шаг за шагом начинаем переходить с ним ко все большим и большим расстояниям до того момента, пока он не сможет не знать какие-то вещи, которые находятся на стенах или по всей комнате одитинга, находятся то близко – то далеко, то близко – то далеко, то близко – то далеко, а затем мы выходим с ним из комнаты одитинга и просим его, чтобы он начал не знать, и тогда дело действительно пойдет. При условии, что мы делаем кое-что еще, при условии, что в промежутках между всем этим мы проводим ему «Трио».

Пусть он не знает различные вещи в течение некоторого времени, просто как процесс, а затем просите его смотреть вокруг и находить что-то, что он мог бы иметь, – выполняя это в течение некоторого времени, поскольку это на самом деле третья часть процесса «Трио», который мы использовали раньше. «Посмотрите вокруг и найдите что-то, что вы были бы не против заставить исчезнуть или без чего вы были бы не против обойтись». Процесс по незнанию постоянно снижает обладание, а сейчас мы знаем об обладании больше, так что вы просто перемежаете процесс по незнанию с процессом, в котором от преклира требуется находить различные вещи, которые он мог бы иметь, и я думаю, вы увидите, что это просто замечательный процесс. И если вы будет использовать все это вместе с несколькими другими процессами, то вы вне всяких сомнений приведете человека к состоянию «клир».

На самом деле этот процесс является процессом более высокого уровня, чем процессы, приведенные в книге «Процедура “Клир”», которая была выпущена на этом конгрессе; данный процесс является процессом более высокого уровня. Сначала вы должны будете провести эти другие процессы.

Но этот процесс, вероятно, является маршрутом более высокого уровня, ведущим к состоянию «Оперирующий тэтан», так что я подумал, что вполне могу рассказать вам обо всем этом.

Большое спасибо.