Спасибо.

[Start of Lecture]

Я хочу поговорить с вами еще кое о чем очень туманном, но это «кое-что» может представлять некоторый интерес, и, несомненно, оно целиком и полностью относится к области предположений. Разумеется, редко можно получить что-то, что целиком и полностью является предположением, но в данном случае так оно и есть – и это будущее. Мы можем сказать, что это область предположений.

Thank you.

Так вот, человек, к высказываниям которого с сомнением относятся люди, равные ему по положению – или люди более низкого положения, – крайне склонен делать предметом своих весьма достоверных высказываний будущее. Единственная проблема здесь состоит в том, что, хотя никто не может оспорить высказывания человека в тот момент, когда он их делает, с ним, так уж получается, сводит счеты время. Вы могли бы сказать, что будущее – это то, что избавляется от развенчанных пророков, становясь при этом прошлым. Таким образом, мы получаем определение прошлого: прошлое – это то, где полным-полно развенчанных пророков.

I want to talk to you now about something else that is very vague, but something that might be of some interest and is certainly in the field of total speculation. Total speculation is, of course, seldom obtainable, but in this case it is. And that is the future. This we can say is in the realm of speculation.

Но когда мы говорим о будущем, мы, как правило, думаем о себе, о своей семье, о той или иной конкретной группе. А как насчет будущего всего общества? Очень редко бывало, чтобы человек выходил вперед и начинал серьезно рассуждать о будущем той или иной цивилизации. Люди надеялись на это будущее. Они работали для него. Они строили о нем догадки. Но делать обоснованные заявления о цивилизации вообще и о любом обществе... их обычно никто не делает.

Now, a person who is apt to be challenged by his peers or "infeers" is very apt to fly into the future for his very solid utterances. The only trouble with that is, although he can never be challenged at the time, the future has a habit of catching up with one. And you could describe the future as a discarder of discredited prophets, which becomes the past. So we then have a definition for the past: The past is an area which is entirely full of discredited prophets.

Но когда такие заявления делают – и неважно, насколько тихо, невыразительно и так далее, – то весьма часто при этом достигают фантастического успеха. Почему? Потому что остальные слишком робки для того, чтобы создать постулат для целой цивилизации. Большинство людей слишком робки. Они слишком боятся стать отвергнутыми пророками.

But when we speak of the future we normally think of ourselves, our family, a particular group. How about the future of society? Very seldom has a man ever walked forward and seriously discussed the future of any given culture. He has hoped for it. He has worked for it. He has speculated about it. But to make any sound pronunciamentos, on a cultural level, concerning any given society, is not usually done.

Но, вероятно, некоторые полагают, что лучше уж быть правым только десять дней или год, но стать автором постулата, воплощенного в жизнь хотя бы на некоторое время, чем вообще не высказывать никаких пророчеств.

But when it is done – no matter if it is badly done – it is quite often fantastically successful. Why? It's because everybody is too timid to put down a postulate for an entire culture. Most people are too timid to do that. They're too afraid of becoming a discarded prophet.

Так вот, на траке были люди, которые высказывали пророчества, – это были воистину печально известные личности. Были такие личности, как Гитлер. Он не пророчествовал во благо будущей цивилизации. Он пророчествовал, желая утолить свои ненасытные амбиции.

But perhaps it is better in the minds of some men to be right only for ten days or a year, and to have made a postulate which did at least become right for some period of time, than never to have prophesied at all.

Нa траке были и другие люди, которые пророчествовали во благо всей цивилизации... люди типа Гитлера. И то, что они делали, в конце концов приводило к бедствиям, потому что они, опять-таки, на самом деле пророчествовали не во благо всей цивилизации. Они пророчествовали, движимые амбициями – и только амбициями. И в результате амбиции одного человека силой навязывались всем, а это неизбежно приводит к хаосу. За этим всегда следует катастрофа.

Now, there have been chaps on the track who did prophesy; fellows of very ill repute indeed. We have fellows like Hitler. His prophesies were not the prophesies for a culture. They were prophesies for an insatiable ambition.

Только в сфере... ну, мне очень не хочется говорить «в сфере религии», – только в сфере философии пророчества о будущем (создание постулата о том, каким будетбудущее) достигали хоть какого-то успеха. И мы видим, что в этой области общество движется вперед, и благодаря философии оно не слишком активно распадается на части. Мы видим, что именно благодаря философии мы имеем то будущее, которое все-таки есть у цивилизации.

There have been other fellows on the track who have made prophesies for an entire culture – men like Hitler. And they have produced disaster, because they, again, were not really prophesying for an entire culture. They were prophesying because of ambition, and ambition alone. And so the ambition of an individual is crammed down the throats of an entire multitude, and necessarily then this becomes chaos. Wreckage is strewn in the wake of such an action.

Интересно бывает оглянуться, чтобы с точностью установить источник той или иной эры, периода или политической структуры. И, взглянув на прошлое Греции, мы действительно можем обнаружить конкретных людей и конкретные высказывания, которые потом стали Грецией. Мы видим таких людей, как Перикл. Перикл был просто политиком, но мы знаем его лучше всех остальных потому, что при нем свобода Греции и искусство Греции достигли своей вершины, и, фактически, они никогда не находились на столь же высоком уровне ни до, ни после.

Only in the field of – well I hate to say religion – in the field of philosophy has a prophesy of the future (laying down a postulate as to what the future would be like) ever been vaguely successful. And in this field we find the society going forward and not particularly disintegrating because of. And we find that from the field of philosophy we have achieved what future the culture does have.

Но у этого человека были еще и некоторые интересные идеи, он был не только политиком. На самом деле довольно интересно, изучая историю его деятельности, обнаружить, что он был довольно плохим политиком. Так что следует сказать, что, будучи пророком своей цивилизации, он добился для нее большего успеха, чем для себя самого

It's an interesting thing to look back and isolate the source, usually, of any given era or period or political entity. We look back into Greece and we can actually spot the exact people and the exact statements which became Greece. We look at such chaps as Pericles. Pericles was just a politician, but we know him best because in his age Greek freedom and Greek art came toward the ultimate, and actually were never as good afterwards and had never been as good before.

– как политик.

But this chap had some interesting ideas, and he was not totally and only a politician. As a matter of fact, it's rather interesting to look over his record and discover he was a rather bad politician. So we must say he was a better prophet for his own culture than he was a politician for himself.

Но он был весьма неплохим пророком. Он запостулировал будущее не только Афин, но и других греческих государств, будущее Римской республики... (если брать очень широко) Франции, Англии и Соединенных Штатов Америки. Потому что он установил уникальное правило, которое заключается в том, что гражданин должен больше знать об управлении государством и должен принимать в нем участие в максимальной степени. И этот принцип, применение его на практике (как его применял Перикл во время собственного правления)... и положил начало веку Перикла. Никогда больше культура Греции не достигала такого высокого уровня. «Каждый может принять участие. Голос каждого должен быть услышан». И это было замечательно, и, насколько мне известно, до него еще никто не делал таких высказываний будучи политиком.

But he was a pretty good prophet. And he postulated the future, not only of Athens, but for other Greek states, for the Roman Republic (getting pretty wide), for France, for England and for the United States of America. Because he laid down a singular principle, and that principle was that the citizen should know more about government and should participate in it to the fullest extent. And this, carried forward – as he carried it forward in his own government – became the Age of Pericles. There was no higher level of Greek culture than this one age. "Everyone may participate. Every man's voice should be heard." And this was a wonderful thing, and so far as I know, had not been said before politically.

Итак, мы имеем следующее: один человек выдвинул постулат – ведь он не просто сказал, что так должно быть, он сказал, что так будет. И он направил все свои усилия в политике на то, чтобы осуществить это. И хотя он сам как политик не добился особого успеха, он создал постулат, который действовал в течение последующих 2300 лет. И его постулат закрепился в нашем мире куда более прочно, нежели постулат другого, – того, кто некогда читал лекции возле Галилейского моря. Это уж точно. Так как великие государства мира, которые возникли с тех пор, возникли на самом деле потому, что стремились подражать свободной Греции, стремились идти ее путем.

And so we have one man giving forth a postulate, since he just didn't say this should be, he said this will be. And he bent his own political efforts in the direction of making this come about. And even though he himself was not a successful politician, he put his postulate on the next 2300 years. He put his postulate on the world we live in much more solidly than another chap who used to give lectures by the Sea of Galilee. That's for sure. Because the great nations of the world which have since arisen, have arisen, actually, because they wished to emulate and follow in the path of free Greece.

150 лет назад в этой стране ученые считались учеными просто потому, что обладали знаниями о веке Перикла. Если человек достаточно много знал об этом периоде, то он считался ученым, он считался образованным. А если он к тому же мог говорить по-гречески... как-нибудь в воскресенье, если бы вам повезло, вам, возможно, удалось бы прикоснуться к его рукаву.

The scholars of 150 years ago in this country were known as scholars simply because they knew about the Age of Pericles. If a man knew enough about that period he was learned, he was educated. If he could speak Greek as well, well, on a Sunday you might be able to touch him on the sleeve if you were lucky.

Ученые того времени изучали все это. Отцы-основатели Соединенных Штатов были очень хорошо образованы в этой области – и практически ни в одной другой. Советники Джорджа Вашингтона могли с невообразимой легкостью рассуждать о том, что и когда сделал такой-то греческий полководец. Но хоть убей, они не смогли бы сказать вам ни слова о деяниях какого-нибудь американского первопроходца, жившего пятьдесят или сто лет до них. Это было за рамками их образования. Их образование ограничивалось лишь сферой классического наследия.

The learned men of the society studied these things. The Founding Fathers of the United States were themselves very educated along this line and practically no other. George Washington's aides were the glibbest chaps you ever saw in your life on the subject of what Greek general had done what, when. But they couldn't for the life of them have told you anything at all about what some American frontiersman had done fifty or a hundred years earlier. They were not educated in that. They were only educated in the classic tradition.

Само выражение «классическое наследие» одно время означало только век Перикла. Классическое. Почему его называют классическим? Только по одной причине.

This very word classic tradition at one time meant only the Age of Pericles. Classic. What made it classic? Just that one thing: "Every man may have a voice and may express his opinion in his government and the actions of his culture. Men are entitled to that voice. And the culture itself should contribute to them the availability of information so that they can know what the culture consists of."

«Каждый имеет право голоса и может высказывать свое мнение, участвуя в управлении своей страной и в жизни цивилизации. Люди имеют это право голоса. И цивилизация сама должна помогать им, обеспечивая доступ к информации, чтобы они знали, что представляет собой эта цивилизация».

In other words, it was the duty of the culture to educate men into the existence of the culture. It was the duty of the individual, knowing these things, to contribute his own knowledge and his contribution to his own culture.

Другими словами, обязанность цивилизации заключалась в следующем: давать людям знания о том, что эта цивилизация существует. А обязанность человека, имеющего эти знания, заключалась в том, чтобы вносить вклад – за счет своего знания и других вещей – в свою собственную цивилизацию.

This was something new, and man had never learned this... had this before the Age of Pericles. Therefore, the great nations of earth since, which have sought to rise under the mantle of tyrants, have perished. They are dead. There isn't one alive today anywhere within the sphere of learning which we know as classical Greek history.

Это было что-то новое, и человек вообще не знал об этом – у него не было этого знания – до того как наступил век Перикла. Вот почему, когда позже великие государства Земли, стремившиеся возвыситься, ступали за мантией тиранов, они погибали. Они мертвы. В наши дни не осталось ни одного такого государства там, где изучают предмет, известный как «классическая греческая история».

Now, we might point to Persia and say this wasn't the case in Persia. And I can point out to you that Greek history was never taught in Persia, any more than we now teach German history in our schools. They were enemies. The Oriental world was not taught any of this until recent times, and you'll find the entire Oriental world in foment. You find it bursting its bonds and leaping at the throat of every tyrant who raises his head. You find these people ungovernable. You find [the] entirety of Asia in a state of revolution today. Why? They just got through reading Greek history.

Мы могли бы указать на Персию и сказать, что это не верно в отношении Персии. Однако следует отметить, что в Персии никогда не преподавалась греческая история – точно так же, как сейчас в наших школах не преподается немецкая история. Греция и Персия были врагами. Вплоть до недавнего времени все эти данные не преподавались на Востоке, и вы можете увидеть, как весь азиатский мир просто бурлит. Он разрывает свои цепи и бросается в атаку на любого тирана, который поднимает голову. Вы обнаружите, что этими людьми невозможно управлять. Вы обнаружите, что вся Азия сегодня находится в состоянии революции. Почему? Они только что ознакомились с историей Греции.

We read it 170, 180 years ago. Our learned men, our own leaders, the men who were to become captains and majors and generals, who were to become the fellows who wrote such things as the Articles of Confederation, the Declaration of Independence, the Constitution – these men were learned only if they knew Greek history. And the very learning of it was really more than they could take, because they did not conceive within the compass of their own training that England was following through classic tradition.

Мы ознакомились с ней где-то 170–180 лет тому назад. Образованные круги нашей нации, наши лидеры, те, кому предстояло стать капитанами, майорами и генералами, кому предстояло стать авторами Статей Конфедерации, Декларации независимости, Конституции США – эти люди считались образованными только тогда, когда они знали историю Греции. И само изучение греческой истории было для них в действительности делом непосильным, поскольку, исходя из полученного ими образования, они не могли понять, что Англия следует принципам, заложенным в классическую эпоху.

Taxation without representation was not described as a sound principle in the Age of Pericles. Plato frowned upon it. Aristotle might have subscribed to it in a loose and drunken moment at a banquet of Alexander's, but never amongst his own friends. And so they frowned upon it. Across a bridge of two thousand years these men were taught to revolt against tyranny, and they did. And that is what the Age of Pericles did, and the postulate it laid on the future.

«Налогообложение без представительства» в эпоху Перикла не считали разумным принципом. Платон относился к нему неодобрительно. Аристотель мог поддержать его, разгулявшись на пиру у Александра, будучи навеселе, но никогда не делал этого в кругу своих друзей. Так что и они не одобряли налогообложение без представительства. Перебросив мост через две тысячи лет, древнегреческие философы научили их восставать против тирании, и они восстали. Именно таким было влияние века Перикла, именно такой постулат о будущем был создан тогда.

A fabulous thing to observe: We think "Love thy neighbor" has been the civilizing influence. It has not been. "Be free" has been.

И вот что поразительно, – на это следует обратить внимание: мы полагаем, что цивилизующее влияние оказал принцип «Возлюби ближнего своего». Это был не он, нет. А вот «Будь свободным» – да.

The religious world may have dominated, at one time or another, the Middle Ages, but the religious world consisted in itself of a tyranny and was itself antipathetic to this very thing called freedom. Where we could have the word of one man saying, "All must now believe; all must now worship; you must keep your hand in your upper breast pocket while quoting Psalm 66 and in no other place," we did not have freedom. We had slavery.

Возможно, когда-то, в средние века, религия играла доминирующую роль, но религия сама была тиранией и сама была отрицательно настроена по отношению к этой вещи, называемой «свобода». Когда один человек мог сказать: «Теперь все должны верить; все должны молиться; и, произнося 66-й псалом, вы должны держать руку в нагрудном кармане и никак иначе», – когда один человек мог сказать все это, свободы не было. Было рабство.

And we also never taught very much about Greece until the day of the Scholastic. And it was an unhappy day that they reached into the tombs below the Vatican where they have kept all the books which were salvaged from the old Greek and Roman libraries, and brought out and gave to the world, like a little tidbit, the works of Aristotle as a scientific work, and formed the basis of what we called Scholasticism. And people read a little bit further and they found the rest of them. They found people like Plato. They found this fellow Socrates. They found these other chaps who had a lot to say. And all these chaps were talking about was freedom and there went the church. Boom!

Более того, до эпохи схоластики людям давали не слишком-то много знаний о Греции. И черным был тот день, когда кто-то полез в усыпальницы под Ватиканом, где хранились все книги, спасенные из древних греческих и римских библиотек, и, вынеся на свет божий, представил миру – как некий лакомый кусочек – работы Аристотеля в качестве научных трудов и так заложил основы того, что мы называем схоластикой. И после этого люди прочли еще кое-что и нашли других философов. Они нашли, например, Платона. Они нашли Сократа. Они нашли всех этих мужей, которым было что сказать. И все, о чем они говорили, – это о свободе, так что церкви пришел конец. Бамс!

You can recognize the truth of this. There was no stronger force on the face of earth, in 1400 and something, when Cesare Borgia was letting his sister poison some fellows so his uncle the pope could sell a few more seats in a few more monasteries. This was a tight, capitalistic, highly profitable tyranny, and it blew up in their faces. And it did an awful lot of very violent blowing up before we begin to hear about anything like freedom. Things started to blow up in sections, and they blew up in the face of religion.

Вы согласитесь с тем, что это так. В 1400 с чем-то там году на Земле не было большей силы... когда Чезаре Борджия позволял своей сестре отравлять людей ради того, чтобы Римский Папа – его дядя – мог продать еще несколько мест в монастырях. Это была жестокая, капиталистическая, весьма прибыльная тирания, и в конце концов она взорвалась им в лицо. На самом деле она взрывалась очень долго и очень сильно, и это продолжалось на протяжении какого-то времени, прежде чем мы наконец услышали хоть какие-то разговоры о свободе. Все это взрывалось сегмент за сегментом приводя к разрушению религии.

We had such oddities as the entirety of Holland in revolt against tyranny. We had the oddity of Philip of Spain coming up to Holland and burning people in the streets for heresy. We had the people of Holland being butchered and run into the dikes, and we had them fighting down to the last man. With their preachers, they considered their first freedom, freedom of religion. And their preachers went about in the fields on a Sunday reading from a forbidden book called the Bible. And because Philip ran out of troops before Holland ran out of population, the yoke was overthrown. And that was the end of that particular regime.

Происходили такие необыкновенные вещи, как восстание всей Голландии против тирании. Произошла такая странная вещь: Филипп Испанский явился в Голландию и начал на улицах сжигать людей за ересь. Население Голландии безжалостно убивали и оттесняли к дамбам, и все они сражались до последнего человека. Их проповедники воспитали в них убеждение, что их первейшей свободой была свобода религии. И по воскресным дням их проповедники выходили в поля и читали отрывки из запрещенной книги под названием «Библия». А поскольку войска у Филиппа кончились раньше, чем население в Голландии, иго было сброшено. И на этом данному режиму пришел конец.

And from there we had blowups the length and width of Europe. They were first striking for freedom for religion and out of that crew came the Puritan Fathers. It's very interesting, very interesting to trace it back, not as something speculative and not as something that you or I would then guess about, but to trace it back with such heavy-heeled strides straight back to the Age of Pericles.

А дальше «взрывы» начали происходить по всей Европе, от края до края. Сначала люди боролись за свободу религии, и из тех, кто делал это, вышли отцы пуританства. И очень, очень интересно проследить это до истоков... не как какие-то гипотезы и не как что-то, о чем мы с вами догадываемся, а четко и уверенно проследить до истоков всего этого – прямо до века Перикла.

Religion became free. And when it became entirely free, it itself, as a last tyranny, began to blow up. Freedom of religion destroyed religion.

Религия стала свободной. И когда она стала совершенно свободной, она сама, как последний осколок тирании, стала разрушаться. Свобода религии разрушила религию.

Now, where did the United States ever believe that it could at any given time set up a regime upon the backs of people who were taught to be free? This would be one of the most adventurous actions ever taken by a man: to throw the United States under a tyrannical yoke. Oh, he might get away with it for five years. He might get away with it for ten years – if he had enough troops, maybe twenty-five years. But during that twenty-five years there'd be an awful lot of troops dead. And certainly at the end of that time man would have reasserted his birthright.

Так вот, было ли когда-нибудь в истории Соединенных Штатов такое, чтобы здесь верили, будто можно построить какой-то режим на горбу людей, которых научили быть свободными? Если бы кто-то попытался надеть на Соединенные Штаты ярмо тирании, это было бы одним из самых рискованных предприятий. О, он мог бы добиться успеха лет на пять. Быть может, он бы добился успеха на десять лет... если бы у него было достаточно войск, то, может быть, на двадцать пять лет. Но все это время в войсках было бы очень много потерь. И, несомненно, к концу этого периода люди вернули бы себе то, что принадлежит им по праву рождения.

It would not really be possible to enslave the population of the United States. It would be possible to permit them to forget, or to teach them so much that was otherwise "very important" that the data would become swamped. You could over-educate them, swamp and drown these lessons of freedom, and gradually ban all the books that mention the Age of Pericles, the classic Greek, the history of Rome. You could throw these data away if you did it very carefully, but with what care it would have to be undertaken.

На самом деле было бы невозможно поработить население Соединенных Штатов. Было бы возможно позволить людям забыть то, что было сказано, или дать им такое количество другой «очень важной» информации, что эти данные утонули бы в ней. Вы могли бы дать им чересчур много информации, утопить эти уроки свободы и постепенно запретить все книги, где упоминается век Перикла, классическая Греция и история Рима. Если бы вы действовали очень старательно, вы смогли бы избавиться от всех этих данных, но какой старательности это потребовало бы!

Chaps like me would have to be shut up first. That takes some doing.

В первую очередь пришлось бы заткнуть рот ребятам вроде меня. Это еще та работенка.

Now, it's an interesting thing to look at a stable datum and discover that that stable datum has been the resulting cultures for some twenty-three hundred years. And that stable datum was, "I have a right to know about my government, to voice my opinions concerning it, to contribute to and participate in the political and economic activities of my age, time and people." Man believed that. Somebody told him he could. And that was back in the days of the classic Greek. And nobody's been able to stamp it out or handle it since. Wasn't that a terrible thing to do?

Так вот, это очень интересно – взглянуть на стабильное данное и обнаружить, что это стабильное данное давало начало цивилизациям на протяжении примерно двадцати трех столетий. И это стабильное данное заключалось в следующем: «Я имею право на информацию о своем правительстве, я имею право высказывать свои взгляды на него, принимать участие в политической и экономической деятельности своего века, своего времени и народа и вносить свой вклад». Люди верили в это. Кто-то сказал им, что они могут это делать. И это произошло еще в эпоху классической Греции. И с тех пор никому не удалось выкорчевать это убеждение или справиться с ним. Ну разве это не ужасно?

Think, think, think of what an awful thing this was to do. Think how mighty some of these rulers might have been. Think how overwhelmingly huge and beautifully carven their thrones might have been. Think of the architecture we've missed in their palaces and shrines of worship which were never built. Think of these poor chaps that dedicated to an enslavement of man, without any capabilities and no man to enslave. Awful. You can just see these fellows now. The uniforms they would have worn, never manufactured. The gallows they would have erected, never built. The prisons they would have filled, never even planned. I think it's a dirty trick on these fellows, don't you? What ambition has gone to waste here, because they've never managed it.

Подумайте, подумайте, подумайте, какую ужасную вещь они сделали. Подумайте о том, какими могущественными могли стать некоторые из этих правителей. Подумайте, какими ошеломляюще громадными могли бы быть их троны, какой прекрасной резьбой они могли бы быть украшены. Подумайте об утерянной для нас архитектуре их дворцов и храмов, которые никогда не были построены. Подумайте об этих беднягах, посвятивших себя делу порабощения людей, но не имеющих ни способностей, ни людей, которых можно поработить. Ужасно. Вы можете сейчас воочию увидеть этих ребят. Форма, которую они носили бы, так и не была сшита. Виселицы, которые они воздвигли бы, так и не были построены. Тюрьмы, которые они бы заполнили заключенными, не были даже спроектированы. Я думаю, это подло по отношению к этим ребятам, правда? Какие амбиции пошли прахом из-за того, что эти ребята так и не смогли добиться успеха.

We have just gone through a considerable cataclysm that none of us really understand for what it was. The cataclysm was World War II. Why do we pay attention to World War II and not pay much of attention to the Korean War? Well, you could say one was fought by the United Nations and the other was fought by the United States. Yes. Yes, yes, that's true, except we lost all the troops in the Korean War.

Мы только что пережили серьезный катаклизм, и никто из нас по-настоящему не понял, что он собою представлял. Этим катаклизмом была Вторая мировая война. Почему мы обращаем внимание на Вторую мировую войну и не обращаем особого внимания на корейскую войну? Что ж, вы могли бы сказать, что одну из них вели Объединенные Нации, а другую – Соединенные Штаты. Да. Да, да, это верно, если не считать, что мы потеряли все войска в корейской войне.

No, the Korean War was not for any outright principle that we ourselves could define as part and parcel to our own beingness, so we had very little in common with the Korean War beyond the boo-boos of a few politicians who are since demised. These chaps are not politically active today. One of them tried to advise his own party about something just a few months ago and they laughed themselves sick.

Нет, корейская война велась не за какой-то явно выраженный принцип, который мы могли бы идентифицировать как неотъемлемую часть нашей собственной бытийности, поэтому мы очень мало связаны с корейской войной, если не считать дурацких ошибок нескольких политиков, которым уже пришел конец. Эти парни сегодня уже практически оставили политику. Один из них попытался дать собственной партии рекомендации по какому-то вопросу всего лишь несколько месяцев назад, и они так смеялись, что животики себе надорвали.

Well, no, there was a difference between these two wars. They were quite similar in casualties. You may not realize that the Korean War lost three hundred thousand young Americans, but it did. It was a big war. We certainly didn't pay much attention to it. That's because it wasn't on the line of our own principles. But World War II was. We thought that that war was right down our alley and had to be fought when we really got busy fighting it. Everybody was insulted that he wasn't permitted to personally end the war. That was an interesting war.

Что ж, нет, между двумя этими войнами была разница. Хотя и в той, и в другой мы понесли примерно одинаковые потери. Вы, возможно, не осознаете, что на Корейской войне погибло триста тысяч молодых американцев, но так оно и было. Это была большая война. Несомненно, мы не уделяли ей особого внимания. Это потому, что она не была связана с нашими собственными принципами. А вот вторая мировая – была. Мы считали, что эта война прямо нас касается и что эту войну нужно вести, и мы действительно воевали всерьез. Каждый считал себя оскорбленным из-за того, что ему не дали лично закончить эту войну. Это была интересная война.

Why? Because it was a war against tyranny. Because once more somebody had risen up within reach of our culture, and had dared to say "A tyranny shall exist. Men may not speak. Religion may not be free. No one has a right to either understand, participate in or contribute to his own government save as he is told to do so." And boy, we fought that one with enthusiasm. And boy, did he get killed! Wow! He got killed so hard his people doubted he's dead! He went into an inverted kill!

Почему? Потому что это была война против тирании. Потому что снова в нашей цивилизации появился человек, осмелившийся заявить: «Да будет тирания. Людям не позволено говорить. Религия не может быть свободной. Ни у кого нет права понимать, как осуществляется управление его собственной страной, принимать в этом участие или вносить свой вклад не так, как ему приказано». И бог ты мой, против этого человека мы воевали с энтузиазмом. И его так убили! Ух! Его убили так основательно, что его народ стал сомневаться в том, что он мертв. Он оказался в состоянии инвертированного убийства.

This guy Hitler had done something that was an anachronism. It was out of time and place. He thought he was living back in 450 B.C. He got stuck on the time track, and he set up a tyranny. And the next thing you know, everybody started shooting at it. Why? Because Hitler was a bad man? No, I dare say he was quite a clever fellow. Probably very nice to meet socially. You needn't have put out your best rugs, but probably got along all right socially. Chewed the rug, of course, and raved a bit, but he probably wasn't too bad. This fellow became – well, to put it very mildly – non persona grata. He was...

Действия этого типа, Гитлера, были анахронизмом – он совершил их не в том времени и не в том месте. Он думал, что он жил в 450 году до нашей эры. Он застрял на траке времени, и он установил тиранию. И не успел он и глазом моргнуть, как все открыли по ней огонь. Почему? Потому что Гитлер был плохим человеком? Нет, смею вас уверить, что он был весьма неглупым малым. Вероятно, с ним было приятно встретиться в компании. Это не тот человек, для которого вы бы расстелили свои лучшие ковры, но, вероятно, с ним можно было приятно провести время в компании. Конечно, он был взрывным типом, вел себя несколько бесновато и портил ковры, но, вероятно, он был не так уж плох. Этот человек стал – ну, чтобы помягче выразиться – персоной нон грата. Он был...

It's interesting that long before he became unpopular with Chamberlain over in England, that two or three hunters from England had already gone over to Germany and conducted still hunts on Hitler. Why this strange enthusiasm? Why Hitler? Well, he was handy and he had certainly set himself up as a target.

Интересно, что задолго до того, как его невзлюбил Чемберлен в Англии, две или три сотни охотников из Англии уже отправились в Германию и начали вести тайную охоту за ним. Откуда такой странный энтузиазм? Почему именно за Гитлером? Да потому, что он был под рукой, и он, несомненно, выставил себя как мишень.

And thus you have the definition of it. A man who perpetrates a tyranny does not set himself up, if you please, anymore, as a tyrant. He sets himself up only as a target. Big difference. Once he set himself up to be invulnerable. Now he sets himself up to be vulnerable, and shot.

Таким образом, вы можете дать определение. Человек, который устанавливает тиранию, больше не заявляет о себе как о тиране. Он всего лишь заявляет о себе как о мишени. Большая разница. Некогда он был бы неуязвим. А сейчас он делает себя очень даже уязвимым и подставляет себя под пули.

Look at the way this culture is educated. The die is cast and there it sits motionless in time. It says, "Man is destined and dedicated to freedom. He's destined for a long future span of self-rule, and that span shall not end until the knowledge itself of man has ended."

Посмотрите на то, чему научены люди этой цивилизации. Рубикон перейден, принцип отлит в бронзе и остается неизменным с течением времени. И этот принцип гласит: «Предназначение человека – свобода, и он предан свободе. Его предназначение – это долгий век самоуправления, и этот век будет длиться и длиться, пока не придет конец самому знанию человека».

Now, today, just as in any other time, we do have amongst us men who believe it is possible to become tyrants without becoming targets. There are always psychotics and fools in any society, and they do set themselves up, and they do try to conduct themselves in this fashion. Whether they conduct themselves this way as a little Napoleon in some capitalistic level of a factory, or whether they conduct themselves as the manager of some cell down in the West End, or whether they conduct themselves in some tyrannical fashion even in their own home, they still set themselves up and they still get knocked down. In fact, I don't know what we'll ever do for tenpins if such men cease to set themselves up. It has become an unpopular action, no matter whether it's conducted on the second, third, fourth, fifth, sixth, seventh or eighth dynamic. It's unpopular.

Так вот, сегодня, как и в любое другое время, среди нас есть люди, которые верят, что можно стать тираном, не становясь при этом мишенью. В любом обществе всегда есть психотики и дураки, и они заявляют о себе как о тиранах, и они действительно пытаются вести себя таким образом. Независимо от того, ведут ли они себя как маленькие Наполеоны в каком-то капиталистическом объединении, на какой-нибудь фабрике, или же они ведут себя так, являясь руководителями какой-нибудь партячейки в Уэст-Энде, или они ведут себя как тираны даже у себя дома – все равно, они заявляют о себе и их сбивают наземь. На самом деле я даже не знаю, чем бы мы играли в кегли, если бы эти люди не выставлялись. Такие действия стали непопулярными, независимо от того, предпринимаются ли они в области второй, третьей, четвертой, пятой, шестой, седьмой или восьмой динамики. Они непопулярны.

I imagine if you were to describe God in a popular fashion today, I'm afraid you would have to describe him as a fellow who let you make up your mind. I'm sure that would restore some of the popularity of this. Because he's not popular today. The government down here says that it was founded under God, but it doesn't believe it. The Senate opens itself in every session with a chaplain. They have an awful time keeping the senators quiet. It's an interesting world we're living in, They're still paying lip service to something, but they're not following it through.

Могу предположить, что если бы сегодня вы захотели описать Бога таким образом, чтобы он стал популярным, то боюсь, что вам пришлось бы сказать, что он позволяет вам самому принимать решения. И я уверен, что это частично восстановило бы его популярность. Потому что сегодня он непопулярен. Здешнее правительство заявляет, что было создано под богом, но не верит в это. Каждая сессия сената начинается с молитвы, которую произносит капеллан. Но ужасно трудно добиться, чтобы при этом сенаторы вели себя тихо. Мы живем в интересном мире. Люди все еще на словах признают что-то, но не ведут себя в соответствии с тем, что говорят.

Everywhere we have these small efforts to tyranny, and everywhere we see them fail. Do you know once upon a time it was entirely different than this? A man was only an important man in his village, he was only an important man in his area, if he was a tyrant, if he knew how to act like a tyrant. That was the way one had to know how to act. One had to know how to act like a tyrant.

Повсюду предпринимаются мелкие попытки установить тиранию, и повсюду мы видим, как они терпят неудачу. Знаете ли вы, что некогда все было совершенно иначе? Человек был важным человеком в своей деревне, важным человеком в своей среде только в том случае, если он был тираном, если он умел вести себя как тиран. Именно так нужно было уметь себя вести. Нужно было уметь себя вести как тиран.

How does a ruler act? Well, "Off with their heads. Nobody must think. Everybody must bow down." Oh yes, he was a good ruler. Every time he walked down Main Street, why, everybody knelt and bowed his head to the ground as he passed. That was a twenty- five-hundred-year-ago description of a good ruler. He was very well liked by his people. Nobody tried to assassinate him during his entire reign. Do you see this? In other words, a man that was a good ruler or a good family man or a good something or other was tyrannically good. He oppressed everything. He smashed down anything that came in his path. He was totally dominant where anything in his surroundings was concerned. And that was a man before Pericles.

Как действует правитель? Ну, «Отрубить им головы. Никто не должен думать. Все должны кланяться». О, да, это был хороший правитель. Всякий раз, когда он шел по главной улице, все падали на колени и кланялись до земли, когда он проходил мимо. Вот таким был хороший правитель две с половиной тысячи лет назад. Народ его очень любил. Никто за все время его правления не пытался убить его. Вы понимаете это? Другими словами, человек, который был хорошим правителем или хорошим семьянином или хорошим в каком-то другом качестве, был хорошим по-тиранически. Он угнетал все и вся. Он разносил вдребезги все, что вставало у него на пути. Он полностью доминировал надо всем, что его окружало. И таким был человек – до Перикла.

He's not a man today. He's a target. And wherever he lifts his head: "Knock him off! Kill him! Shoot him! Drown him! Arrest him! He's crazy!" Oh, but this was once the socially acceptable thing to be and do – tyrannical, completely unreasonable, utterly didactic, completely conscienceless, without mercy – that was the way one acted. But not today.

В наши дни это не человек. Это мишень. И где бы он ни поднял голову, мы слышим: «Прикончить его! Убить его! Застрелить его! Утопить его! Арестовать его! Он сумасшедший!» О, но ведь когда-то это было совершенно приемлемым поведением с точки зрения общества – вести себя как тиран, совершенно безрассудно, абсолютно дидактично, без каких-либо угрызений совести, безжалостно – так и следовало себя вести. Но не в наши дни.

Well, how do you suppose a society operated in those dark days? How do you suppose men really acted in those dark days? How did a society respond or not respond back in the days when every ruler had the right to cut off the head of every citizen without further protest of any kind whatsoever? Did man prosper? Nope. He prospered so badly, to tell you the truth, that he seldom wrote records about it. Now that's below writingness.

Как, по вашему мнению, жило общество в те темные времена? Как, по вашему мнению, люди на самом деле вели себя в те темные времена? Как общество реагировало

Every once in a while we read on a pyramid the saga of King Hamaradahugabunga, and it's all about King Hamaradahugabunga, but it's not about any subjects. It doesn't tell you, "Thirty-five thousand six hundred and ninety-two point three peasants were killed building this pyramid." Doesn't tell you that. It says, "Hamaradahugabungy built this pyramid as a toast to his own regime." Big guy. Big guy. When he walked through the streets he had people who walked before him with long whips and beat the populace out of the road. Great man. Quite a boy. He's awful dusty now. They dig up his mummies now and then, and dust them off and say, "This is Hamaramahugabunga." Put him in a museum for the little kids to sit and look at and suck lollipops and say, "Huh." They say, "Look Mummy: mummy."

– или не реагировало – в те времена, когда каждый правитель имел право отрубить голову любого гражданина, и за этим не следовало абсолютно никаких протестов? Люди преуспевали? Нет. Сказать по правде, с преуспеванием у людей дело обстояло так скверно, что они редко делали какие-либо записи на этот счет. Нет, это был уровень ниже того, что удостаивался писания.

Now, did they fare well? Yup. Society ran on an entirely different stable datum. Stable datum was this: that a society consisted of a number of slaves who work for a ruler. See? Simple. That's all you had. That's all there was to it. And some of the fellows who work for him are a little more in-team than others. They can wear hats. Otherwise, it's total oppression.

Периодически нам случается читать где-нибудь на пирамиде повествование о царе Хаммураде Хугабунге, и там говорится только о царе Хаммураде Хугабунге и ничего – о его подданных. Там не сказано: «Тридцать пять тысяч шестьсот девяносто два целых и три десятых крестьянина погибло при строительстве этой пирамиды». Там этого не сказано. Там сказано: «Хаммурада Хугабунга воздвиг эту пирамиду, дабы прославить собственное правление». Крупная шишка. Крупная шишка. Когда он шел по улицам, перед ним шли люди с длинными бичами и сбивали жителей с дороги. Великий человек. Крутой парень. Сейчас он ужасно пыльный. В наши дни мумии, бывает, выкапывают, сдувают с них пыль и говорят: «Это Хаммурада Хунгабунга». Его ставят в музей, чтобы детишки могли сидеть, смотреть, сосать леденцы и говорить: «Хм. Смотри, мам: мумия».

Well, did these societies succeed? No! Hamaramahugabunga succeeded, and maybe some of his guards succeeded, and maybe some of his torturers got good practice, but the society as a whole never did.

Так что же, хорошо у них шли дела? Ага. Общество действовало на основе совершенно другого стабильного данного. Стабильное данное было таким: общество состоит из определенного количества рабов, которые работают на правителя. Понимаете? Просто. Это все, что там имелось. Все, что там было. И некоторые из тех, кто работал на него, являлись в немного большей степени членами команды, чем другие. Они могли носить шляпы. А в остальном – это абсолютное угнетение.

Those societies rose and fell with remarkable rapidity. They seldom became populous. They were engaged in petty wars and warfares which decimated them. They overran each other madly in all directions and wiped each other out. Why? Well, Hamaramahugabunga's army couldn't have cared less, to tell you the truth. And life didn't mean anything to them so they might as well chew up and slaughter any town they went through. Who cared? They didn't. Nobody cared about them, why should they care about anything else? And you had in action a society of criminals without responsibility or decency, and their arts have not endured.

Что ж, добивались ли подобные общества успеха? Нет! Хаммурада Хунгабунга добивался успеха, и, возможно, некоторые из его охранников добивались успеха, и, возможно, некоторым его заплечных дел мастерам удавалось хорошенько попрактиковаться, но общество в целом успеха не достигало.

Now, you could say, "Well, somebody dug up a bunch of stuff down on an island in the Mediterranean and it was great stuff. And it showed the Cretan society and the Minoan and the bull and all kinds of things, and they had nice palaces. And look at this beautiful society, because here we've just uncovered this beautiful palace. And it had eighty-nine rooms and, golly, it must have been quite a society." You bet it was quite a society! What did they dig up? They dug up the palace of Hamaragahugabunga. Sure. You bet it's a good society! From his viewpoint. Naturally it was a big palace. Where did the slaves live? Well, there are no real remains of those. You can occasionally find the remains of the officers' quarters.

Эти общества возникали и разрушались с поразительной скоростью. Их население редко достигало больших размеров. Они вели мелкие войны, в которых гибла значительная часть их населения. Они нападали друг на друга как сумасшедшие, направо и налево, и уничтожали друг друга. Почему? Что ж, по правде говоря, армии Хаммурады Хунгабунги было абсолютно наплевать. И жизнь в их глазах ничего не стоила, так что они вполне могли уничтожить любой город, через который проходили, и перебить его население. Кому до этого было дело? Только не им. До них никому не было дела, так почему же им должно было быть дело до кого-то другого? И вы имели дело с обществом преступников, лишенных ответственности и порядочности, и их искусства не сохранились.

Well, what happened to the people at large? Well, they didn't last, and these other people didn't last either. And their reigns rose and their reigns fell.

Вы можете сказать: «Знаете, кто-то раскопал кучу всяких вещей на одном острове в Средиземном море, и это были замечательные вещи. И там изображено критское общество, и минойская культура, и бык, и всякая всячина, и у них были красивые дворцы. Посмотрите на это прекрасное общество – ведь мы только что раскопали этот прекрасный дворец. И в нем восемьдесят девять комнат, и, боже мой, должно быть, это было замечательное общество». Разумеется, это было замечательное общество! Что они раскопали? Они раскопали дворец Хаммурады Хунгабунги. Конечно. Разумеется, это было замечательное общество! С его точки зрения. Естественно, это был большой дворец. А где жили рабы? Что ж, от их жилищ на самом деле ничего не осталось. Вы иногда находите остатки жилищ офицеров.

Well, what's amazing is the very few arts which they developed per century – the few arts which were developed per century. You'll find one art hanging on, rather badly done. Listen, you can talk a lot about the fancy cloth they used to have but you wouldn't wear it in a sports jacket. Nah. Leather is nice, but not for stockings. You wouldn't have put up with it. You would've considered it a hardship.

Что же случилось с народом в целом? Он не выжил, и другие народы тоже не выжили. И их царства возникали и гибли.

And yet they'd use that cloth and wear that cloth. You take the dye that used to come out of Tyre all the time, this indigo. They had a bunch of bugs there under the sea and they'd squash them and they got indigo dye. Now, that's the truth. That's why Tyre was so popular. And this purple, as absolute requisite for a Roman emperor and for other people, that all came out of this town called Tyre. And you know it wasn't sunfast? I hate to tell this on them. But it sure was popular for about a thousand years. For a thousand years? A sunfast color might have been popular for a thousand years but certainly not one that wasn't. That doesn't show very high progress, does it?

Что ж, поражает то, как мало видов искусств и ремесел создавалось за век – как мало видов искусств и ремесел создавалось за век. Вы обнаружите, что одно и то же ремесло, которым довольно плохо владеют, продолжало и продолжало существовать. Послушайте, вы можете сколько угодно говорить о разукрашенной ткани, которую они использовали, но вы бы не стали носить спортивную куртку из такой ткани. Не-а. Кожа – замечательный материал, но не для чулок. Вы бы с этим не согласились. Вы бы сочли это неприятным.

Well, I'll tell you how they did it. They had a boss, you see, and he was grabbed off by the King of Tyre, and this boss had a bunch of slaves, and they walked around and walked on the bugs and squashed them into the dye vats and that was the stuff. And then they sold that produce, and that was that. And that was the way they produced it and...

Однако они использовали эту ткань, они носили одежду из нее. Возьмите краску, которую все время вывозили из Тира – этот пурпур. У них на дне моря было множество козявок, и они давили их и получали этот краситель – пурпур. Это правда. Именно поэтому Тир был так знаменит. И этот пурпур, абсолютно необходимый для римских императоров и других людей, – он весь поступал из этого города, из Тира. А знаете ли вы, что эта краска не была стойкой и выгорала на солнце? Мне очень неприятно доносить на этих людей. Несомненно, эта краска была популярна на протяжении примерно тысячи лет. Тысяча лет? Устойчивая к солнечному свету краска могла бы пользоваться популярностью на протяжении тысячи лет, но неустойчивая, разумеется, нет. Это не говорит о слишком уж значительном прогрессе, не так ли?

Well, you talk about tyranny of production. There was no self- determinism used in squashing those bugs with your feet at all. Somebody would say, "I'm only going to use my left foot today." Huh-unhhh, that didn't go. Somebody would say, "You know, I don't like purple feet."

Что ж, я расскажу вам, как они делали эту краску. Там был начальник, понимаете, и его захватил владыка Тира, и у этого начальника была толпа рабов, и они ходили туда-сюда по этим козявкам и давили их в чанах для краски, и вот так ее получали. А затем они продавали эту продукцию, и на этом все заканчивалось. Именно так они ее производили...

They'd say, "Get in there, bum."

Вы говорите о тирании производства. При давке этих козявок вообще не допускалось никакого селф-детерминизма. Кто-то говорил: «Сегодня я собираюсь использовать только левую ногу». У-у, это не позволялось. Кто-то говорил: «Вы знаете, мне не нравится, когда ноги пурпурные».

That was the dye industry of Tyre. And it went on that way for about twelve hundred years, I think – that I know about personally. Of course I don't know what the history books say. I never do. I don't read them. I either invent my history out of whole cloth or remember it. Because I find most historians are liars.

Ему отвечали: «Залазь туда, бездельник».

For instance, I'll tell you all I know about self-determinism and so forth taught in an academy. We had an academy that was up the street. It was about three blocks above Plato's old place. It was kind of fallen into disrepute at the time. And if you missed a question during the interrogation period you were given full power of choice. You were permitted to fight, with staves, the toughest boy in the school. You didn't miss many questions but you became a pretty good soldier.

Так было поставлено производство красок в Тире. И оно продолжало существовать в таком виде, я думаю, на протяжении примерно двенадцати веков – насколько мне лично известно. Разумеется, я не знаю, что говорится в книгах по истории. Я никогда этого не знаю. Я их не читаю. Я либо придумываю историю заново, либо вспоминаю. Поскольку я обнаруживаю, что большинство историков являются лжецами.

They taught self-determinism. They say it was the biggest crime in the world not to make up your own mind on a question. It was an interesting thing. It was an interesting thing. It was an academy, a walking academy. Academy means a place where you walk around and talk about it.

Например, я расскажу вам все, что я знаю о селфдетерминизме и так далее, которому учили в одной академии. У нас была академия в начале улицы. Она была примерно на три квартала выше старой платоновской. К тому времени наша академия приобрела дурную славу. И если вы не могли ответить на вопрос, то вам предоставляли полную свободу выбора. Вам позволяли драться на шестах с самым крепким парнем в школе. Вы редко когда не могли ответить на вопрос, однако становились очень хорошим солдатом.

I'm not to be quoted as an authority for history, because my memory gets spotty. But I can tell you this, I can tell you this for sure: that Tyre didn't change its manufactures, quality of production, and didn't much change its quantity for twelve centuries. Its revenues from this were very high, but never adequate to the feeding of the people of Tyre and no other industry was invented.

Там учили селф-детерминизму. Там утверждали, что самое тяжкое преступление в мире – это не составить собственное мнение по вопросу. Это было интересно, очень интересно. Это была академия, ходячая академия. Слово «академия» обозначает место, где вы ходите туда-сюда и обсуждаете что-то.

This is a culture? This is a forward-looking, active, producing culture?

Не стоит воспринимать меня как авторитета в области истории и цитировать, потому что у меня в памяти стали появляться дыры. Но вот что я могу вам сказать, и это я могу сказать вам наверняка: в Тире на протяжении двенадцати столетий не менялись производители, не менялось качество продукции, не слишком-то изменялось ее количество. Доходы Тира от производства этой продукции были весьма высоки, но их никогда не хватало для того, чтобы прокормить население Тира, и никакой другой промышленности изобретено не было.

Somebody walked into Tyre one day, and he said, "You know, I have some political opinions" – about 1000 B.C. – "political opinions." People didn't know what the word politics was, so they assumed that he was selling something, so they wanted to know where he kept the opinions and so forth. And he just got more wound up and more wound up, and the next doggone thing you know, they hanged him. The population hanged him. Why? Well, they couldn't understand him.

Это цивилизация? Это ориентированная на будущее, активная, производящая цивилизация?

But after fifteen or twenty fellows like him had walked into Tyre, somebody got the idea one day. And he said, "What do you mean, political opinions? You got political opinions. You mean a person could have opinions on government? I get it! I get it. You could have an opinion about government. I'll get this in a minute. Now, a government – let's see, an opinion – a government could be good or bad, and I could say my opinion is the government could be good or bad."

Кто-то однажды пришел в Тир и сказал: «Знаете, у меня есть определенное мнение по политическим вопросам» – примерно в 1000 году до н.э. – мнение по политическим вопросам. Люди не знали, что означает слово «политика», так что они решили, что он что-то продает, и захотели узнать, где он держит свое мнение и так далее. И он горячился все сильнее и сильнее, и, черт возьми, никто и глазом моргнуть не успел, как они его повесили. Жители города повесили его. Почему? Потому что не могли его понять.

Oooh! This is pretty revolutionary. Made him awful nervous. It was actually during the reign of that great democrat (heh-heh), Alexander the Great (who finished off, actually, the Age of Pericles), that Tyre fell. First use of the submarine. Alexander put some fellows in buckets and made them go around and saw down the piling on which some of the walls of the city stood, and that was the end of Tyre.

Но после того, как в Тир пришло пятнадцать или двадцать человек, подобных ему, в один прекрасный день кого-то осенило. И он сказал: «Мнение по политическим вопросам? Что вы имеете в виду? У вас есть мнение по политическим вопросам. Вы хотите сказать, что человек может иметь какое-то мнение о правительстве? Я понял! Я понял. Можно иметь мнение о правительстве. Я сейчас разберусь. Так, правительство... посмотрим, мнение... правительство может быть хорошим или плохим, и я мог бы сказать, что мое мнение состоит в том, что правительство может быть хорошим или плохим».

To show you how apathetic the joint was, by the way (it was very apathetic), Alexander, when he came by, gave some sacrifices out on the plain to the gods of the city, and the priests in the city nailed their own images – gods – to the altar and maligned them for wanting to betray the city to Alexander. See? I mean real high toned. You know? Lot of savvy. You know, smart.

О-о-о-о-о! Это весьма революционно. Это заставило человека сильно разнервничаться. На самом деле именно в период царствования этого великого демократа (хе-хе), Александра Великого (который, фактически, положил конец веку Перикла), Тир пал. Первое использование подводных лодок. Александр посадил несколько человек в кадушки и отправил их подпилить основания, на которых держались некоторые из стен города, и тут-то Тиру пришел конец.

And the population, seeing the priests do this to the idols, then knew it was all sunk anyhow and you couldn't get the walls manned. That was the end of Tyre. I mean, a good high state of enthusiasm, you know? Get in there and punch, you know?

Кстати, вот пример, чтобы показать вам, в какой апатии находился этот городишко (а он пребывал в очень глубокой апатии): Александр, подойдя к городу, совершил на равнине жертвоприношения богам города, а жрецы в городе прибили своих собственных идолов – своих богов – к алтарю и стали поносить их за то, что те хотели сдать город Александру. Понимаете? Я имею в виду, это очень высокотонно. Понимаете? Высокий ум. Умно, знаете ли.

Well, today you don't find too many of these bogholes, but that was a boghole. Nothing invented, nothing produced, nothing changed, no opinions, nothing to talk about, no-game condition, straightforward. You uncomfortably lay out under the sun and fried, and that was about the end of that culture. And I don't think any of you would say this was a good culture.

И тогда жители города, увидев, что жрецы так поступают с идолами, поняли, что все пропало, и после этого уже невозможно было выставить людей на стены. Тут Тиру и пришел конец. Я хочу сказать, что это был очень высокий уровень энтузиазма, понимаете? Размахнись рука, раззудись плечо – понимаете?

It was a culture without ice-cream sodas. But worse than that it was a culture that had no desire for ice-cream sodas even when they're extended. And that's pretty low down as a culture. I've even taken a Chinese culture in the lower villages of China, and so forth, and got them slap-happy on the subject of ice cream. I mean, ice cream you can pick up anybody on.

Что ж, в наши дни вы найдете не так много таких болот, но это было болото. Ничего не изобреталось, ничего не производилось, ничего не менялось, никаких мнений, не о чем говорить, состояние не-игры – в чистейшем виде. Вы лежали под солнцем, испытывая дискомфорт, и жарились, и где-то здесь данная цивилизация и закончилась. И я не думаю, что кто-нибудь из вас скажет, что это была хорошая цивилизация.

What and where does such a culture as that which grows under a tyranny – what and where does it do? Go? What happens to it? It never goes anyplace. It doesn't invent anything. It has no future. It's only future is represented by the many tombs of the tyrants which you see planted nakedly upon the plains where once- great cities stood. The tombs of the tyrants; that's about all that remains of those cultures.

Это была цивилизация, где не было газировки с мороженым. Но что еще хуже, это была цивилизация, где не возникало желания получить газировку с мороженым даже тогда, когда их предлагали. И это очень низкий уровень тона для цивилизации. Я имел дело даже с китайцами в беднейших деревнях Китая и доводил их до совершенного энтузиазма, обсуждая тему мороженого. Я имею в виду, что вы кого угодно поднимете по тону, обсуждая мороженое.

But, by golly, you wouldn't say that this is all that remains of Greece. Do you know that very recently there was no archaeology outside of the Age of Pericles? Do you know that within the last seventy-five years a school had to rise and say, "There were civilizations before and after the civilizations of classic Greek. Why don't we study them?"

Что делает и куда идет такая цивилизация, которая развивается при тирании – что она делает и куда идет? Что с ней происходит? Она никуда не идет. Там ничего не изобретают. У нее нет будущего. Ее единственное будущее – это множество оголенных гробниц тиранов, которые высятся на равнинах, где некогда стояли великие города. Гробницы тиранов. Это практически все, что остается от таких культур.

Everybody said, "Ho-hum. That's not archaeology." Archaeology was totally and completely anchored in only one spot – the high peak of Greek culture and the little period before and after it. And that was archaeology. That was the definition. It was the study of Greece. There was just nothing else.

Но, ей-богу, вы не можете сказать, что это все, что осталось от Греции. Знаете ли вы, что до очень недавнего времени археология не занималась ничем, за исключением века Перикла? Знаете ли вы, что не далее чем семьдесят пять лет тому назад школа археологии должна была заявить: «Цивилизации существовали и до, и после классической Греции. Почему мы не изучаем их?»

And when this Mycenaean culture was finally discovered here at about the turn of the century, nobody would confess that it was an archaeological discovery because it wasn't related immediately to ancient Greece. And that famous businessman that dug it all up down there, this chap (this was right at the turn of the century) actually had to invent a bunch of fairy tales and get Achilles and the Trojan Wars and so forth all tied up with some of the Mycenaean discoveries to get anybody interested in them at all. Total thing was a total fabrication of fairy tale. He had to relate it to Greece before anybody would believe that it was archaeology that he was studying. Do you follow me?

Все говорили: «Хм. Это не археология». Вся археология была целиком и полностью привязана к одному-единственному месту: наивысшему расцвету древнегреческой культуры и к непродолжительному периоду до и после этого момента. Это и было археологией. Таково было ее определение. Она являлась изучением Древней Греции. Ничего другого не было.

Well, you can't say that that society that taught us to be free, at any time along the line, is only a collection of ruins. They're still shooting down there. The commies are fighting with other people and so forth. They're still shooting things up. They're still messed up one way or the other. After World War II, no great peace has descended, but those are not really the same people who lived in that period. But it is not a bunch of ruins. It is a bunch of ideas. It is a tremendous society.

И когда примерно на рубеже столетия наконец была открыта микенская цивилизация, никто не хотел признавать это археологическим открытием, потому что открытие не было непосредственно связано с Древней Грецией. И этот знаменитый бизнесмен, который там все раскопал, этот парень (это было как раз на рубеже веков) на самом деле был вынужден придумать кучу сказок и увязать с микенскими находками Ахилла и троянскую войну и так далее, чтобы хоть кто-то вообще заинтересовался этими открытиями. Все это было полнейшей выдумкой. Сказкой. Он должен был связать все это с Грецией, прежде чем кто-то поверил, что то, чем он занимается, – это археология. Следите за мыслью?

The ideas in the Age of Pericles extended out to an entirety of the known world, and are here, and are around us today – this is a rather fabulous thing – to such a degree that I don't think anybody could set up a tyranny no matter how hard he tried. Hitler tried. Thirty million dead men later, he's failed. That took an awful lot of shooting, didn't it?

Что ж, вы не можете сказать, что это общество, которое научило нас быть свободными, в какой-либо момент своей истории является только кучей развалин. Там все еще стреляют. Коммунисты воюют с другими людьми и так далее. Там все еще стреляют. У них там все еще паршивая обстановка. После Второй мировой не установилось сколько-нибудь прочного мира, но на самом деле это не тот же самый народ, который жил там в то время. Но это не куча развалин. Это куча идей. Это потрясающее общество.

Well, all right. If you're going to set up a group, if you're going to set up a practice, if you're going to become active in any political sphere, then you'd better remember what succeeded. You'd better remember what has succeeded. The basic data of the last twenty-three centuries is still the basic data of a culture, and it is that basic data which will determine the future of this culture.

Идеи века Перикла распространились по всему известному миру, и сегодня они здесь, вокруг нас. Это просто потрясающе – до такой степени, что я не думаю, что кто-то смог бы создать тиранию, как бы он ни старался. Гитлер попытался. После того как погибли тридцать миллионов человек, он потерпел поражение. Для этого потребовалось ужасно много стрельбы, не так ли?

If the future is to be turbulent and upset it will be because some tyrant has become overly ambitious and his tyranny fails because of revolt against it. In other words, the turbulence of the future will be determined on the basis of whether or not somebody tries to upset this tradition or not. And if somebody tries to upset this tradition, then this culture is going to collapse, to the degree that it revolts.

Что ж, ладно. Если вы хотите основать группу, если вы хотите открыть частную практику, если вы хотите заняться политической деятельностью, тогда вам следовало бы помнить о том, что приносило успех. Вам следовало бы помнить о том, что приносило успех. Основополагающие данные последних двадцати трех столетий по-прежнему остаются основополагающими данными любой цивилизации, и именно эти данные определят будущее этой цивилизации.

Now, the only way you could get a total lose was for everybody to be dead, but there won't be any tyrant who will be able to impose his will upon any of the modern cultures to this degree now. Such a thing is all but impossible.

Если будущее будет бурным и неспокойным, то это потому, что какой-то тиран станет чересчур амбициозным и его тирания потерпит крах из-за восстания против нее. Другими словами, то, насколько бурным будет будущее, определяется тем, попытается ли кто-то нарушить эту традицию или нет. И если кто-то попытается нарушить эту традицию, то эта цивилизация развалится, причем степень развала будет пропорциональна размаху бунта.

So you can predict that the future may have some wiggles and wobbles, and the future may have some wars, and the future may have some manning the barricades and shooting in the streets. But short of obliterating mankind with one bomb (the ambition of the AEC)... No, I beg your pardon, that's a confidential remark I made there. I miss these things. You're not supposed to mention the AEC. Let's see. What's something that can't fight back? Atomic science is one bomb that wipes out everybody at once. That's their ambition. Or one fallout that cripples everybody at a longer period. Now, that's their ambition.

Так вот, единственный способ добиться абсолютного поражения – это сделать так, чтобы все умерли, но на свете не будет ни одного тирана, который смог бы в такой степени навязать свою волю современным цивилизациям. Сейчас это практически невозможно.

All right. Now, that of course does vary the future. If that is continued in existence, and if that motto and hope for everybody's demise is permitted to continue, then it will have wiped out all parts of the game, and that will be that. And we won't have to worry about the future at all. And we won't have to worry about the trends of the culture and which way it's going and which way it's not going.

Так что вы можете предсказать, что в будущем, возможно, будут какие-то виляния-вихляния, и что там будут какие-то войны, и что, возможно, будут люди на баррикадах и стрельба на улицах. Но если не уничтожить человечество одной бомбой (это мечта Комиссии по атомной энергии)... Нет, прошу прощения, то, что я сказал, – это строго между нами. Я не учел, что про комиссию по атомной энергии упоминать не положено. Минуточку, я подумаю. Что у нас есть такого, что не даст сдачи? Мечта ядерной науки – это одна бомба, которая сразу уничтожит всех. Вот к чему они стремятся. Или радиоактивные осадки, которые одним махом сделают всех инвалидами на продолжительный отрезок времени. Вот к чему они стремятся.

Well, I can tell you that there's one thing that would wipe it out as a threat, and that would be the same postulate as began in the Age of Pericles. Men have a right to political opinions on any subject, and they have a right to express those opinions freely in any place to anybody.

Так вот, это, конечно, видоизменяет будущее. И если так будет продолжаться, если этому девизу, этой надежде на всеобщую гибель, позволят существовать и дальше, то это приведет к уничтожению всех составляющих игры, и на этом все закончится. И нам вообще не придется беспокоиться ни о каком будущем. И нам не придется беспокоиться о тенденциях развития цивилизации и о том, куда она идет, а куда не идет.

Now, given that, let's take a look at the AEC – excuse me, I keep mentioning that word. These bastards down here on the other end of this – these fellows actually are less information, less freedom of expression, confidential, secret, top secret, super- frantic-hysterical secret, don't even let yourself know when you read it. These chaps are going in the direction of a tradition which was dead twenty-three hundred years ago. Do you think they'll succeed? No. No.

Что ж, я могу сказать вам, что есть одна вещь, которая могла бы избавить нас от этой угрозы, и это тот же самый постулат, который возник в век Перикла. Люди имеют право на мнение по любому политическому вопросу, и они имеют право свободно высказывать эти мнения где угодно и кому угодно.

They're trying to use "science," the new religion of this century, as a means by which to impose a tyranny upon the world - - but it is just another tyranny. That's all it is. It's just another tyranny. I don't care what kind of clothes it's wearing, it is just another effort to do more or less the same thing – deny people their right to speak to whom they wish about what they want to speak about. It's just another action.

Так вот, приняв это во внимание, давайте посмотрим на комиссию по атомной энергии... прошу прощения, я все время о ней упоминаю. Эти сукины дети там, на противоположном конце, это... эти ребята на самом деле... это меньше информации, меньше свободы выражения своих мыслей, конфиденциально, секретно, совершенно секретно, супер-безумно-истерически секретно – даже не позволяйте самому себе понимать, когда читаете это. Эти ребята движутся в направлении традиции, скончавшейся двадцать три столетия тому назад. Вы думаете, они добьются успеха? Нет. Нет.

You get a bunch of atomic scientists together, you'd find they were almost human. They'd talk amongst themselves. They'd exchange opinions. They wouldn't care whether it was Russian or British or French or American or anything else. You throw them in a room together and they'd yackle-yackle and get across the language barriers – probably talk with sine waves or something, you know. They wouldn't care less.

Они пытаются использовать «науку», новую религию этого столетия, как средство навязывания тирании всему миру – но это просто еще одна тирания. Ни больше, ни меньше. Просто еще одна тирания. Мне плевать, в какие одежды она рядится, это просто еще одна попытка сделать все то же самое: лишить людей их права говорить с тем, с кем они хотят, о том, о чем они хотят. Это просто еще одна попытка.

But people can make political capital of these boys. They can say, "You have something that's very secret. It is so secret that it appears nowhere except in every textbook in every library on the subject of atomic physics, in every library in the world. It's very secret. It would take a moron with an idiotic case of amnesia, days to figure out your most secret formulas. So therefore, you boys being possessed of this secret, mustn't talk. So that we (some unnameable we) can then impose our will on the communication lines of the world." Which is a tyranny.

Если вы посмотрите на группу ученых-ядерщиков, собравшихся вместе, то вы обнаружите, что это почти что люди. Они разговаривают между собой. Они обмениваются мнениями. Их не заботит, русский ты, англичанин, француз, американец или кто-то еще. Посадите их в одну комнату друг с другом, и они начнут болтать, преодолевая языковые барьеры, – вероятно, они разговаривают с помощью синусоидальных волн или чего-то в этом роде, понимаете. Их это абсолютно не заботит.

"Now, if we could create a depression at the same time, then people would be willing..." (Ha. You see? See how the reasoning goes?) "...then people would be willing, you see, to accept a little further yoke, you know, a little government handout here and there and we could tell them where they are supposed to work and how they were supposed to work, and we'd give them money if we wanted to and if we didn't want to..." Real nice.

Но некоторые могут заработать на этих ребятах политический капитал. Они могут сказать: «У вас есть нечто абсолютно секретное. Это настолько секретно, что этого нет нигде, за исключением всех учебников по атомной физике, которые есть во всех библиотеках – во всех библиотеках мира. Это очень секретно. Дебилу, страдающему идиотической амнезией, потребовалось бы несколько дней, чтобы вывести ваши самые секретные формулы. Поэтому вы, ребята, обладающие этим секретом, должны держать язык за зубами. Чтобы мы (некие безымянные "мы") могли тогда навязывать свою волю на коммуникационных линиях всего мира». А это тирания.

And they expect this beautiful, idyllic society to grow on the beauties of that new postulate. "We have secret weapons and secret sciences and people pretty soon will be in want so they will have to accept the mandates that are handed to them."

«А если бы мы могли бы одновременно с этим создать депрессию, то люди бы охотно... (Ха. Понимаете? Видите, к чему ведет эта линия рассуждении?) ...то люди бы охотно приняли немного более тяжелое иго, понимаете, они получали бы небольшие правительственные подачки там и сям, и мы могли бы сказать им, где им следует работать и как им следует работать, и мы бы давали им деньги, если бы мы захотели, а если бы мы не захотели...» Красота, да и только.

Yeah. The people will accept them. Did you ever hear little Johnny imitating gangsters and machine guns? Yeah. People will accept them. Um-hm. As a matter of fact, people never fight until they're desperate. Things have to go pretty wrong. It has to be pretty obvious. There have to be a couple of citizens hung on a lamppost. There has to be darn little bread in the locker. There have to be a lot of things present before people really look up.

И они рассчитывают, что это прекрасное, идиллическое общество вырастет из этого нового прекрасного постулата. «У нас есть секретное оружие и секретные науки, и люди очень скоро начнут испытывать нужду, так что им придется выполнять приказы, которые им будут давать».

And when they do look up and when they do notice, at last... The French Revolution's typical of this. They said, "You know, I wonder..." (along about days before the Bastille; years before the Bastille fell), you know, they sit around and they say, "Do you suppose that fellow that lives up in that big house that calls himself Sieur de Montaigne, do you suppose he has anything to do with the... with us not feeling exactly relaxed?" And finally some guys came along and they dug up the Age of Pericles in the textbooks and got them reprinted into "peasant." And they sold them under the counter and the next doggone thing you know, why, the French Revolution started when people stopped wondering, "Do you suppose there's any effort around here to suppress us?" It was how you defined suppression at the time, you see?

Да. Люди будут выполнять их. Вы когда-нибудь слышали, как маленький Джонни играет в гангстеров и изображает звук пулемета? Да. Люди будут выполнять их. Ага. Люди на самом деле никогда не начинают сражаться, пока не придут в отчаяние. Дела должны пойти очень плохо. Это должно быть совершенно очевидно. На фонаре должна висеть парочка граждан. В буфете должно быть чертовски мало хлеба. Множество разных вещей должно произойти, чтобы люди действительно подняли глаза.

And one day they said, "You know, I'm sure there is. I'm sure. I could swear it. And Joe, Jacques, Jean! What do you know? You know I bet somebody's trying to keep us from speaking our right mind!" And boom! No Bastille. Boom! No monarchy.

И когда они поднимут глаза, и когда они наконец заметят... Типичным примером тому является французская революция. Люди говорили: «Вы знаете, я вот думаю...» (во времена до Бастилии, за годы до взятия Бастилии), вы знаете, они сидели и говорили:

And they got in the habit. And for just years, anything that put its head up that – somebody came up and wanted to sell you some crackers, all you had to do was point at him and say, "Tyranny – guillotine." Madame Guillotine made another widow. It was a most amazing reaction. All Europe was upset.

«Как вы думаете, тот человек, который живет там наверху в большом доме и который называет себя мосье де Монтень, как вы думаете, он имеет какое-нибудь отношение к тому, что мы себя не слишком комфортно чувствуем?» И наконец появились какие-то ребята, которые раскопали в учебниках информацию о веке Перикла и перепечатали их на «крестьянском» языке. И они продавали эти книги из-под прилавка, и никто, черт возьми, и оглянуться не успел, как началась французская революция – когда люди перестали гадать: «Как вы думаете, а нет ли вокруг нас каких-то попыток подавить нас?» Так говорили о подавлении в те времена, понимаете?

England was upset at the time, too. England was saying, "What do you know? That canaille has roused up and is killing our sacred brothers and we don't do a thing about it." They didn't, either. They quickly liberalized their laws. Very, very significant change. There was practically... By 1804, why, people were treading very cautiously politically in England, and by 1834, why, newly arisen King William quickly signed the Reform Bill, which restored freedom to everybody in all directions, fast. I think there was one riot. I think he was hit by one piece of mud. He signed that bill quick. In other words, tyranny had been educated to fall fast. And so it did.

И в один прекрасный день они сказали: «Вы знаете, я уверен, что это так. Я уверен. Могу поклясться. Джо, Жак, Жан! Знаете что? Вы знаете, я держу пари, что кто-то пытается не дать нам прямо говорить то, что мы думаем!» И бамс! Нет Бастилии. Бамс! Нет монархии.

Well, the soil in which a tyranny is sown, of course, is not when everybody is in want. That is the soil in which revolution grows. Tyranny is sown in times of plenty, when people exchange their rights for some material gain – they think. Tyrannies are sown at times when nobody is very watchful; where everybody has a full stomach; where everything is calm; nothing much appears on the surface, and then tyrannies show up and become very obvious when individuals, growing a little hungrier, a little less possessed of production, suddenly notice that there is somebody saying they mustn't talk, somebody saying they mustn't have opinions. And when people notice this they begin to get very restless. And if after that they get very hungry, there is a total fatality as far as the tyranny is concerned. That total fatality will ensue.

И у них это вошло в привычку. И на протяжении целого ряда лет любой, кто высовывался... если кто-то подходил к вам и пытался продать вам какое-нибудь печенье, то вам нужно было только показать на него и сказать: «Тирания – гильотина». И мадам Гильотина делала еще одну женщину вдовой. Это была поразительнейшая реакция. Вся Европа была расстроена.

Now, it may take years for people to find these things out. But we're in such a period today – a period artificially imposed. I don't suppose there's any individual anyplace who wants actively to impose a tyranny on the United States (except a bunch of sons of bitches I've ran against recently).

Англия тоже была расстроена в это время. В Англии говорили: «Подумать только! Эта чернь поднялась и убивает наших священных братьев, и мы ничего не можем с этим поделать». И они действительно не могли. Они быстро осуществили либерализацию своих законов. Очень значительные изменения. К 1804 году в Англии очень осторожно действовали в политической сфере, и к 1834 король Вильгельм, недавно взошедший на престол, быстро подписал Билль о реформе, который возвращал свободу всем подряд, направо и налево – быстро. Я думаю, был один бунт. Я думаю, в Вильгельма кто-то угодил одним комком грязи. Он быстро подписал этот билль. Другими словами, тиранию научили быстро терпеть крах. И так оно и было.

Ah, these boys who do this today merely want gain for themselves. They say, "It'd be very nice and I would be very safe if," you know, "if I could suppress certain opinions being spoken. If I could do this." They nibble away just a little bit, you see. And then one fine day you look up and find a whole sphere of knowledge partitioned off for some good, adequate, reasonable reason.

Что ж, разумеется, почва, на которой взращивают тиранию, – это не всеобщая нужда. На этой почве вырастают революции. Семена тирании бросают в почву во времена изобилия, когда люди обменивают свои права на какие-то материальные выгоды – как они думают. Семена тирании бросают в почву тогда, когда никто не проявляет особой бдительности, когда у каждого набит желудок, когда все спокойно; на поверхности ничего такого не видно, и вот тогда тирании появляются. И они оказываются очень заметными, когда люди, становясь чуть более голодными, получая чуть меньше за свой труд, неожиданно замечают, что есть кто-то, кто утверждает, что они не должны говорить, что они не должны иметь собственного мнения. И когда люди замечают это, они становятся очень обеспокоены. И если после этого они становятся очень голодными, то тирания полностью обречена. Наступит ее роковой конец.

What is this sphere of knowledge? Well, it's science. You say, "But we're supposed to have science. That's progress."

Так вот, на то, чтобы обнаружить все это, у людей могут уйти годы. Но как раз сейчас мы переживаем такой период – искусственно навязанный период. Я не думаю, что где-то есть человек, который хочет прямо навязать тиранию Соединенным Штатам (если не считать тех сукиных детей, с которыми я недавно столкнулся).

All of a sudden they see an electronics engineer and they say, "You know, you're supposed to be over there in that uh... behind that barbed wire over there." Well, the electronic engineers of the country have not yet noticed that they're inside barbed wire – they are – that they go backwards and forwards past armed guards to get to and from work.

Ребята, которые сегодня занимаются этим, просто стремятся получить личную выгоду. Они говорят: «Было бы очень здорово и я находился бы в полной безопасности, если бы... – вы понимаете, – ...если бы я смог помешать высказыванию определенных мнений. Если бы я смог сделать это». Они откусывают только маленький кусочек. А затем в один прекрасный день вы поднимаете глаза и видите: целая сфера знания отгорожена стеной по каким-то очень обоснованным, адекватным и разумным причинам.

I wouldn't work under these conditions. A fellow offered me a job one time. He said, "All you have to do is walk in here, leave your gun at the gate, walk in here and you're supposed to walk around for eight hours a day, and do so-and-so and so-and-so."

Что это за сфера знания? Ну, это наука. Вы говорите: «Но мы должны иметь науку.

And I said, "In where?"

Это прогресс».

He said, "In that enclosure there."

Что ж, внезапно кто-то видит инженера-электронщика и говорит: «Ты знаешь, ты должен находиться вон там в этом... за этой колючей проволокой, вон там». Инженеры-электронщики в этой стране еще не заметили, что они находятся за колючей проволокой

And I said, "What's the difference between that and a prison camp?"

• а они там находятся – и что идя на работу и с работы, им приходится проходить мимо вооруженных охранников.

"Oh," he says, "you're nonsense. You get paid in there."

Я бы не стал работать в таких условиях. Один человек предложил мне однажды работу. Он сказал: «Все, что вам нужно сделать, – это войти вот сюда, оставить свой пистолет у ворот, зайти сюда, и вы должны будете ходить по восемь часов в день туда-сюда и делать то-то и то-то».

That was the first and only time the government offered me a post as a nuclear physicist. That was the end of that. The government offered me that post. They tried to kidnap me on another one, by the way.

They said, "You know you're still in the reserves and we can call you back to active duty on research in the field of the mind."

• Сюда – это куда? – спросил я.

"You're still in the service," this admiral said. "Ha-ha. You change your mind any time, you know, about coming in. You can volunteer. Of course, I can put you back on active duty at any time, so you'd better volunteer. You'd probably feel better in there making seventy-five hundred dollars a year" – rather than whatever officers get these days – twenty-five cents an hour or something.

And I said, "Well," I said, "if you put it that way," I said, "I'm overwhelmed." I said, "There's nothing much I can do."

Here is actually a proposition of a person being seized because of his own knowledge, just the way you might seize a fellow who carved ivory well, back in the Dark Ages. He carved ivory well so he was seized. He was taken away and put into a position that he couldn't object to and he was made to work at a trade that he was good at but didn't particularly like. What's the difference? What's the difference?

Not very much. Except maybe I walk with faster feet sometimes. Of course, it was impossible at that time to resign from the service. A reserve officer had to continue as a reserve officer from there on out. But I was down to the Potomac River Naval Command, and I was through Bureau of Naval Personnel. It was Monday when he came to see me, and he was going to come back and see me Thursday. And when he came back and saw me Thursday he said, "Well," he said, "you've decided to come into the service as a civilian?"

Это был первый и последний раз, когда власти предложили мне работу физика-ядерщика. На этом все кончилось. Власти предложили мне эту должность. Кстати, они пытались меня похитить для работы на другой должности.

And I said, "No, I haven't. I decided not to."

Мне заявили: «Вы знаете, вы все еще числитесь в резерве, и мы можем призвать вас на действительную службу для проведения исследований в области человеческого разума».

And he said, "Well," he said, "I'll have to call you back to active duty."

«Вы все еще числитесь на службе, – напомнил этот адмирал. – Ха-ха, вы в любой момент можете изменить свое решение о работе у нас, вы знаете. Вы можете прийти добровольно. Разумеется, я в любой момент могу вернуть вас на действительную службу, так что лучше бы вам прийти добровольно. Вы, вероятно, будете чувствовать себя лучше, получая там по семь с половиной тысяч в год» – по сравнению с тем, что сейчас получают офицеры – двадцать пять центов в час или что-то в этом роде.

And I says, "Try and do it," and handed him my resignation, accepted. He was crushed.

И я ответил: «Хорошо. Если вы ставите вопрос таким образом, то у меня нет слов».

But do you know that immediately predated, by one week, the opening of the Hubbard Dianetic Research Foundation of Elizabeth, New Jersey. There would have been no Dianetics, there would have been no Scientology, and there would have been no publications on the subject anywhere had this succeeded. Interesting, isn't it?

Я сказал: «Я тут ничего не могу поделать».

They didn't want to prevent Dianetics. They didn't want to prevent Scientology, the publications of books. All they wanted to do was get a piece of research done which they in their tyrannical fashion had decided was far more important than any other research that could be done. They wanted me to work on a project to make men more suggestible. Can you imagine me working on such a project? You can imagine me working on admirals to make them more suggestible, but not on people.

Тут в действительности речь идет о том, что человека хватают из-за его знаний точно так же, как в средние века могли схватить человека, который умел хорошо резать по слоновой кости. Он хорошо умел резать по слоновой кости, так что его хватали. Его уводили и ставили его в такое положение, что у него не было возможности возражать, и его заставляли заниматься ремеслом, в котором он был искусен, но к которому у него не очень-то лежала душа. В чем разница? В чем разница?

No, even in myself or any other scientist, in any engineer today, there is this background, there is this tradition: That man has a right to his own opinions, has a right to study them, has a right to know his government and his duties as a citizen, and to exercise himself in performing those duties. And he has a right to contribute to the society. And this we've known for twenty- three hundred years, and so today call ourselves a civilized race.

Тут нет особой разницы. Разве что я иногда действую быстрее. Конечно, в то время было невозможно уйти в отставку. Офицер-резервист должен был оставаться офицером-резервистом до скончания веков. Но я побывал в командовании ВМС Потомак ривер и оформил бумаги в отделе по работе с личным составом ВМС. Когда адмирал приходил ко мне с визитом, был понедельник, и он собирался вернуться ко мне в четверг. И когда он вернулся в четверг, он осведомился:

But in only the last six years have we known why. Only in the last six years have we actually directly contributed to this stable datum to make it more stable. Only in the last six years have we found the methods and modus operandi by which to make this future culture come true; the future culture in which men are actually all permitted to do this.

• Ну что ж, вы решили поступить на службу как гражданский служащий? Я ответил:

Men can become so depressed that they are not themselves capable of exerting their own self-determinism, because it doesn't exist. We can give it back to them. We can give them that thing which twenty-three hundred years ago, it was stated they must have in order to continue to be free. Therefore, we have a stake in the game, too.

Thank you.

Thank you.

Он был уничтожен.

Но знаете ли вы, что это было как раз за неделю до открытия Дианетического исследовательского центра Хаббарда в городе Элизабет, штат Нью-Джерси. Если бы этот план удался, то не было бы Дианетики, не было бы Саентологии, и не было бы никаких публикаций на эту тему. Интересно, не так ли?

Они не стремились воспрепятствовать появлению Дианетики. Они не стремились воспрепятствовать появлению Саентологии, публикации книг. Все, чего они хотели, – это обеспечить проведение определенных исследований, которые были намного важнее, чем любые другие исследования (как они решили в свойственной им тиранической манере). Они хотели заставить меня работать над проектом, направленным на то, чтобы сделать людей более внушаемыми. Вы можете себе представить, чтобы я работал над таким проектом? Вы могли бы представить, чтобы я работал над тем, чтобы сделать более внушаемыми адмиралов, но не людей.

Но сегодня даже я, и любой другой ученый, любой инженер опирается на это прошлое, на это наследие: человек имеет право на собственное мнение, он имеет право изучать мнения, он имеет право на информацию об управлении своим государством и имеет право знать свои гражданские обязанности и активно выполнять эти обязанности. И

он имеет право вносить свой вклад в общество. И мы знали это на протяжении двадцати трех столетий, и поэтому сегодня мы называем себя цивилизованными людьми.

Но только последние шесть лет мы знаем, почему это так. Только последние шесть лет мы действительно вносим свой вклад в это стабильное данное для того, чтобы сделать его более стабильным. Только за последние шесть лет мы нашли методы и способы действия, с помощью которых можно воплотить в Жизнь это будущее – будущую цивилизацию, в которой всем людям действительно будет позволено делать это.

Люди могут впасть в такую депрессию, что будут не в состоянии проявлять селф-детерминизм, потому что у них его не будет. Мы можем вернуть его им. Мы можем вернуть им то, что, как было сказано двадцать три столетия назад, им необходимо для того, чтобы продолжать оставаться свободными. Следовательно, у нас есть и своя ставка в этой игре.

Спасибо.

Приведенные здесь определения отражают лишь те значения слов, в которых эти слова используются в данной лекции. Этот глоссарий не предназначен для того, чтобы заменить толковый словарь, к которому следует обращаться для прояснения слов, отсутствующих здесь.

66-й псалом: один из псалмов Библии. Псалом – это священный стих, песня и т.д. для восхваления Бога и поклонения ему.

Александр: имеется в виду Александр Великий (356 – 323 гг. до н.э.). Наставником маленького Александра был Аристотель. Когда отец Александра, царь Македонии, был убит в 336 г. до н.э., Александр взошел на престол, и Аристотель уехал в Афины. Александр взял под контроль армию и быстро избавился от всех внутренних врагов, приказав казнить их. В течение последующих двенадцати лет в ходе жестоких битв и военных кампаний он завоевал большую часть древнего мира, от Малой Азии до Египта и Индии.

Аристотель: (384 – 322 до н.э.) греческий философ и ученый, ученик Платона и наставник Александра Македонского. См. также Платон и Александр в этом глоссарии.

Ахилл: в греческой мифологии – величайший воин, участвовавший в Троянской войне (войне между греками и троянцами, людьми, жившими в древнем городе Троя, располагавшемся на западе современной Турции). Об Ахилле существует много легенд. В одной из них говорится о том, как мать Ахилла, когда он был младенцем, окунула его в волшебную реку, чтобы сделать его неуязвимым подобно богам. Воды реки сделали его полностью неуязвимым, за исключением пятки, за которую его держала мать. Во время Троянской войны был убит лучший друг Ахилла, Патрокл. Исполненный горя и ярости, Ахилл стал мстить за его смерть. Он повел греков в атаку на стены Трои, но был убит отравленной стрелой, которая попала ему в пятку – его единственное уязвимое место.

Бастилия: крепость и знаменитая тюрьма в Париже в семнадцатом и восемнадцатом веках, в которой содержались политические узники. Штурм Бастилии в июле 1789 года символизировал свержение монархии французскими революционерами.

Билль о реформе: законодательный акт, принятый в правление короля Англии Вильгельма IV (1765 – 1837). В результате его принятия политическая власть перешла от землевладельческой аристократии к среднему классу.

Борджиа, Чезаре: (1476 – 1507) итальянский военный, политик и духовное лицо. В попытке основать собственное королевство завоевал несколько государств в центре Италии. Был известен тем, что для достижения своих целей использовал нечистоплотные и жестокие планы. Его сестра Лукреция Борджиа, являвшаяся политической марионеткой, была меценатом и благотворителем многих деятелей искусства.

Ватикан: дворец, расположенный в Риме. Является официальной резиденцией папы римского, в нем также находятся центральные органы управления Римской католической церкви.

Вашингтон, Джордж: (1732 – 1799) американский генерал и политический лидер. Он был главнокомандующим американскими вооруженными силами во время Войны за независимость (1775 – 1783) и первым президентом Соединенных Штатов (1789 – 1797).

Вильгельм, король: Вильгельм IV (1765 – 1837), король Великобритании и Ирландии (1830 – 1837). См. также Билль о реформе в этом глоссарии.

Галилейское море: пресноводное озеро на севере Израиля, более всего известное тем, что оно было связано с жизнью Иисуса Христа.

Декларация независимости: исторический документ, подписанный в 1776 году, в котором провозглашалась свобода и независимость американских колоний от Англии.

Дианетика: слово происходит от греческого dia, что значит «через», и nous – «душа». Дианетика – это методика, разработанная Л. Роном Хаббардом, которая может помочь облегчить такие болезненные состояния, как нежелательные ощущения и эмоции, неразумные страхи и психосоматические заболевания. Дианетику наиболее точно можно описать как «то, что душа делает с телом посредством разума».

Дианетический исследовательский центр Хаббарда: первая дианетическая организация в Соединенных Штатах, основанная в городе Элизабет, штат Нью-Джерси, в 1950 году, целью которой было содействовать продвижению технологии Дианетики.

динамика: стремление выжить, двигаясь по определенному курсу; стремление к существованию в какой-либо области жизни. Существует восемь динамик: первая – это динамика самого человека; вторая – динамика секса и семьи; третья – групп; четвертая – человечества; пятая – форм жизни; шестая – динамика физической вселенной; седьмая – духовных существ (духов) и восьмая – динамика Высшего Существа.

командование ВМС Потомак ривер: имеется в виду штаб небольшого военно-морского округа (одного из районов, на которые разделены США с целью координации операций военно-морского флота), который существовал вплоть до 1965 года.

Комиссия по атомной энергии: федеральная служба, существовавшая с 1946 по 1975 годы, которая была создана для того, чтобы управлять выполнением программы США по атомной энергии. Она ведала исследованиями в области атомной энергии и следила за тем, как она используется, в том числе контролировала разработку атомного оружия.

Корейская война: конфликт, длившийся с 1950 по 1953 год, между Северной Кореей, которую поддерживал Китай, и Южной Кореей, которой помогали силы ООН, состоявшие главным образом из американских войск.

критский: имеющий отношение к Криту, острову, находящемуся на юге от материковой Греции. Это был центр древней цивилизации, которая достигла своего расцвета во втором тысячелетии до нашей эры. Она известна как «минойская культура» (названа в честь легендарного критского царя Миноса). См. также Минос в этом глоссарии.

микенская цивилизация: процветающая древняя цивилизация, которая находилась на территории Греции (примерно 1550 – 1000 гг. до н.э.). Ее представителей называют «самыми ранними греками», потому что это первый известный народ, который говорил на греческом языке. См. также Троянская война в этом глоссарии.

минойский: см. критский и Минос в этом глоссарии.

Минос: в греческой мифологии – легендарный правитель Крита, про которого говорили, что он сын Зевса, отца богов. В самой знаменитой истории о Миносе говорится, что он отказался принести в жертву какого-то быка. Один из богов наказал его, заставив его жену влюбиться в этого быка, и впоследствии она родила Минотавра, чудовище с головой быка и телом человека. В легендах о Миносе рассказывается о времени, когда Крит господствовал во всем регионе и некоторые города Греции подчинялись критским царям. См. также критский в этом глоссарии.

Монтень, мосье де: имя французского аристократа. «Мосье» – это старая форма вежливого обращения к мужчине во Франции. «Де» во французском языке означает «из» и обычно используется в титулах дворян. «Монтень» – это название замка на юго-западе Франции.

Наполеоны: люди, подобные Наполеону. Наполеон Бонапарт (1769 – 1821), французский полководец. Пришел к власти во Франции с помощью военной силы, объявил себя императором и вел захватнические кампании по всей Европе, пока не был окончательно разгромлен объединившимися против него армиями в 1815 году.

отцы-основатели: американские государственные деятели, делегаты Конституционного Конвента – органа, состоявшего из представителей 12 первых штатов США. Его заседания проходили в Филадельфии в 1787 году (четыре года спустя после революции в Америке), и на них была составлена и записана конституция Соединенных Штатов.

Перикл: (примерно 495 – 429 гг. до н.э.) афинский государственный деятель и военачальник.

персонанонграта: латинское выражение, которое буквально означает «неприемлемый человек». Так называют человека, присутствие которого по какой-то причине является неприемлемым или нежелательным; в особенности так говорят об иностранном дипломате, присутствие которого правительство данной страны считает нежелательным.

Платон: (ок. 427 – 347 гг. до н.э.) греческий философ и учитель. Основал Академию, школу по изучению философии, в общественном парке прямо за чертой города Афины.

постулат: заключение, решение или вывод о чем-то.

постулировать: претворять что-то в жизнь посредством создания постулата об этом.

пуританство: принципы и обычаи пуритан. Пуритане – группа радикально настроенных английских протестантов, которая образовалась в конце шестнадцатого столетия и в семнадцатом веке стала крупной силой в Англии. Название происходит от латинского puritas – «чистота». Пуритане хотели «очистить» англиканскую церковь (государственную церковь Англии), устранив все следы, указывающие на ее происхождение от Римской католической церкви. Они поддерживали жесткую религиозную дисциплину и настаивали на соблюдении строгого морального кодекса. Многие пуритане подвергались преследованиям у себя на родине и переселялись в Америку, образуя колонии, которые впоследствии стали штатом Массачусетс.

Саентология: прикладная религиозная философия, разработанная Л. Роном Хаббардом. Это изучение человеческого духа и работа с ним в его взаимоотношениях с самим собой, вселенными и другой жизнью. Слово «Саентология» произошло от латинского scio, что значит «знать», и греческого logos – «слово или форма выражения мысли». Таким образом, «Саентология» означает «знание о знании».

селф-детерминизм: способность направлять собственные действия; свобода выбора.

сенат: краткое название Сената Соединенных Штатов; верховная палата законодательного органа Соединенных Штатов (группы людей, на которых возложена ответственность за составление законов страны и которым даны соответствующие полномочия).

синусоидальные волны: волны, характеризующиеся колебаниями правильной формы, происходящими через равные интервалы.

Сократ: (ок. 470 – 399 до н.э.) знаменитый греческий философ, который разработал метод отыскания истины путем постановки наводящих вопросов.

Статьи Конфедерации: первая конституция США 1781 года, в соответствии с которой была основана конфедерация из тринадцати штатов. Были заменены Конституцией 1789 года.

схоластика: философско-теологическое движение, зародившееся в одиннадцатом веке и посвятившее себя главным образом примирению рассудка и веры. Стимулировало возрождение интереса к древней греческой философии. Достигло наибольшего развития в четырнадцатом веке, когда в христианской Европе впервые стали доступны работы Аристотеля.

Тир: древний порт и город на побережье Средиземного моря, располагавшийся на территории современного Ливана.

Троянская война: легендарная десятилетняя война, которую греки вели против Трои (древнего города в Малой Азии) с целью вернуть домой жену царя Менелая Елену Прекрасную, похищенную сыном царя Трои Парисом. Этот конфликт отражен во многих греческих поэмах и мифах, и в 1870-х годах американский бизнесмен немецкого происхождения Генрих Шлиман (1822 – 1890) нашел развалины древних городов микенского периода (около 1550 – 1000 гг. до н.э.) и объявил, что это Троя. См. также микенская цивилизация в этом глоссарии.

Уэст-Энд: имеется в виду западная часть Манхэттена (в городе Нью-Йорк, США), где вдоль реки Гудзон на несколько километров протянулись верфи. Этот район был известен тем, что в нем орудовали грабители, воры и т.д.

Филипп Испанский: Филипп II (1527 – 1598), король Испании (1556 – 1598), правивший страной в период расцвета ее могущества. Он унаследовал королевство Нидерланды от своего отца и запретил там протестантство, сильно ограничив права людей. Он использовал инквизицию как способ контроля, и тысячи протестантов были убиты или изгнаны из страны. В 1567 году протестанты подняли восстание, и Филипп послал армию для подавления этого восстания, в результате чего началась война, продлившаяся 80 лет, в которой Нидерланды завоевали независимость.

Хаммурада Хугабунга: выдуманное имя царя.

Чемберлен: Артур Невилл Чемберлен (1860 – 1940), британский премьер-министр, который сперва следовал политике примиренчества по отношению к Гитлеру, но затем, после вторжения Гитлера в Польшу в 1939 году, объявил Германии войну.