There are those you know who — who know and there are those who know; there are those who know. And then there are no — those who don't care if they find out or not. And then there are those, you see, who — who better not find out.

Знаете, есть те, кто... кто знает, и есть те, кто знает; есть те, кто знает. И кроме того, есть те, кого не волнует, узнают они или нет. И кроме того, есть те, кто не должен узнать.

Audience: Yeah.

Так вот, я только что провел вам небольшой процесс – это очень и очень интересный процесс, – просто чтобы распрощаться с диапазоном «оттого что, потому что».

Now, just ran a little process on you here which is a very, very interesting process, just to say goodbye to the figure-figure band.

Как я уже сказал, это сглаживается у преклира, если одитировать его индивидуально, точно так, как это делал я... он помещает это в стены, вы удостоверяетесь, что он помещает это в стены. Это сглаживается за промежуток времени примерно от трех до пяти минут. То есть это самый худший результат, который был получен.

As I say, it flattens on a preclear, individually audited, just exactly as I did it — putting it in the walls, making sure he puts it into the walls. It flat-tens in about three to five minutes. That is, the worst of the results and effects come off.

Это имплант на уровне генетической сущности, и это более высокая гармоника поедания.

It's a genetic entity implant and is the higher harmonic of eating.

Вам когда-нибудь доводилось сталкиваться с преклиром, который как бы переваривает свои инграммы? Доводилось? Вам когда-нибудь доводилось сталкиваться с этим?

Did you ever run into a preclear who sort of digested his engrams? Did you? Did you ever run into one?

Что ж, я вижу, что это явление не является совершенно неизвестным.

Well, I see that this phenomenon is not entirely unknown.

Так вот, трудности, типичные трудности, которые испытывает преклир... в основе этих трудностей на самом деле находится кнопка «заинтересованность». И это кнопка очень высокого уровня, понимаете? Это просто потрясающая штука – эта заинтересованность. И вот одно из лучших и более доходчивых объяснений того, что делает преклир, который притягивает к себе инграммы... объяснение этого содержится вот в этой одной кнопке – «жажда знать». Вот только эти инграммы притягивает его тело, а не он сам. Тэтан притягивает инграммы и смотрит на них, а тело притягивает инграммы и переваривает их. Вы понимаете, что такое явление может существовать?

Now, the difficulties, the general difficulties which a preclear has are — stem really from curiosity. And this is a very high button, you see. And it's a fabulous thing, this curiosity. And one of the better and more understandable explanations of what a preclear is doing, who pulls in engrams on himself, is explained in that one button, "craving to know." Only his body pulls them in, he doesn't. A thetan would pull them in and look at them, a body pulls them in and digests them. Do you see that as a possible phenomenon?

Иначе говоря, индивидуум должен знать о своем прошлом... «Ммммм, если я не узнаю...», – понимаете? Неизвестно, что произойдет, если он не узнает, действительно ли... Что ж, давайте... давайте не будем уподобляться Фрейду, поскольку мы говорим не о психоанализе.

In other words, an individual has to know about his past — "Mirhuhhh, if I don't find out . . ." see? No telling what will happen if he doesn't discover whether or not . . . Well, let's — let's not go Freudian because we're not talking about psychoanalysis.

Что ж, ну-ка посмотрим, позвольте мне выбрать другой пример. Что ж, допустим, ему... ему необходимо знать, похоронили его или поженили во время операции по удалению миндалин. Какая-нибудь простая умственная проблема.

Well, let's see, let me think of another example. Well, let's say, he — he has to know whether or not he was buried or married during his tonsillectomy. Some simple mental problem.

Что же вызывает у него такое беспокойство? Просто какой-то тэтан сыграл с ним трюк – внушил ему «жажду знать». Это на самом деле все... вот и все, что тут произошло.

Well, what makes him so anxious? It's just that some thetan or other has played the trick on him of planting in him "craving to know." That's really all — all there is to it.

Ведь у него нет жажды знать что-то, у него просто-напросто есть жажда знать.

Because he doesn't crave to know anything, he merely craves to know. Got that?

Вы это уловили?И вот что тут самое забавное: любой человек просто хочет знать различные вещи, но когда у него появляется жажда знать различные вещи, он оказывается не в состоянии чему-то научиться! Поскольку как только он начинает что-то знать, ему становится плохо! Вы понимаете?

And the funniest part of it is, is that any person simply does want to know things, but when he craves to know things, he can't learn! Because the second he starts to know something he gets sick! Do you understand?

Он испытывает жажду знать что-то, кто-то начинает оказывать ему услугу в этом и он говорит... только это происходит с ним очень быстро, поэтому он не осознает, что тут присутствует соматика. Вы следите за мыслью? Это происходит с ним очень быстро и поэтому он не осознает, что тут присутствует соматика. Жажда знать.

He craves to know and somebody starts to oblige him and he said .. . Only he does it so fast, he doesn't realize there's a somatic involved. Follow me? He does it so fast he doesn't realize there's a somatic involved in it. Craving to know.

Следовательно, здоровому стремлению знать препятствует жажда знать. Человек, учащийся, который испытывает жажду знать что-то, никогда не узнает этого.

Therefore, a healthy desire to know is balked by a craving to know.

Приведу вам пример. Муж ревнует жену. Почему? Нет никаких свидетельств. Но он все равно жаждет знать, с кем она встречалась.

A person, a student who is craving to know something, never finds it out. Give you an example. Husband jealous of wife. Why? No evidence. But he still craves to know who she's been out with.

Понимаете, его на самом деле не волнует, действительно ли это... действительно ли она с кем-то встречалась. Он просто жаждет знать. И если он не может узнать этого... баааа, понимаете? Это соматика ревности, которую видели столь многие из вас.

You see, he really doesn't care whether it — whether she's been out or not. It's just that he craves to know. And if he can't find out — buhahhhah, see? That is the jealousy somatic that so many of you have seen.

Так вот, кто-то, кого, к примеру, вдруг арестовали, жаждет знать, почему его арестовали; но опять-таки, это «почему его арестовали» является просто-напросто тем же самым проявлением. Вы это уловили?

Now, somebody arrested, for instance suddenly, craves to know why he is being arrested; but again, this "why he is being arrested" is simply just the same manifestation all over again. You got it?

Преклир, у которого нет никакого... которому не очень-то сопутствует удача в одитинге, проходит одитинг таким вот образом. Вы стираете у него четыре или пять инцидентов, он узнает о том, что он делает. Понимаете? Он узнает об этих скрытых моментах на траке времени, он замечательным образом все это усваивает, и так далее. И вы говорите: «Бог ты мой, этот человек почувствует себя лучше», – мы так говорим.

The case that doesn't have any — very good luck in processing is running this way. You audit out four or five incidents, he finds out about what he's doing. You see? He finds out about these hidden points in the time track and he gets them very smoothly down, and so forth. And you say, "Boy, now that man will feel better," we say. "Oh, that man will feel very much better."

«О, этот человек почувствует себя гораздо лучше».

Three, four days later, he's craving to know what happened before then. So we audit out a few more engrams and he finds out by the picture system what happened to him. He feels so relieved and then next week he's got to find out why his father married the girl. In other words, his curiosity has fallen down the line from simple interest and curiosity, into a somatic desire and this physical desire, this craving to know, gets him into jealousy, gets him into problems, problems, problems, problems, problems. He finally gets problems so that he'll have a craving to know about problems. And he has to have more problems so that he can know the answers to those because he knows that he has to have the answers to problems, because he craves to know the answers to problems. So naturally, he has to have problems in order to know about them.

Спустя три или четыре дня у него появляется жажда узнать, что произошло до этого. Так что мы стираем в одитинге еще несколько инграмм и он узнает, при помощи системы картинок, что же с ним произошло. Он чувствует огромное облегчение, но затем, на следующей неделе, ему необходимо узнать, почему его отец женился на этой девушке. Иначе говоря, его заинтересованность упала от уровня простого интереса, простой заинтересованности, до желания, связанного с соматикой, и это физическое желание, эта жажда знать приводит его к ревности, приводит его к проблемам, проблемам, проблемам, проблемам, проблемам. В конце концов он создает себе проблемы, чтобы у него была жажда знать о проблемах. И ему необходимо иметь больше проблем, чтобы он мог знать решения этих проблем, поскольку он знает, что ему необходимы эти решения проблем, поскольку он испытывает жажду знать эти решения проблем. Так что, естественно, ему необходимы проблемы, чтобы знать о проблемах.

I know that doesn't make sense because it doesn't make sense.

Я знаю, что это звучит бессмысленно, это потому что тут нет никакого смысла.

But this is a congress on human problems, so I just thought we might as well take the first day and just dish this whole thing in. Do you see? Problems are the lower harmonic of curiosity and that's all they are. Now, they have other anatomies — problems fit into games. A person wants a game, wants problems.

Но этот конгресс посвящен проблемам человека, так что я подумал, что мы можем просто использовать первый день, чтобы выложить все сразу. Понимаете?

But problems only cross up where an individual has to know the answer to the problem!

Проблемы – это более низкая гармоника заинтересованности и это все, что они собой представляют.

Now, let me assure you that a research man going on a "craving to know" never learns anything because he is made so impatient by this somatic that he never can stand still long enough to find out!

Так вот, у проблем есть еще и другая анатомия... у проблем есть своя роль в играх. Человек хочет иметь игру, хочет иметь проблемы.

So that we get the view of somebody who takes test tubes and Bunsen burners and prefrontal lobes and other material objects and he keeps looking at these things, and he's just about to discover something, when he says, "I'll find out about that . . . No, we'll leave that up to Professor Upjohn." "Now, Professor Upjohn, why don't you do a connected series of three cases. That's plenty to establish it as the national remedy for this." And he doesn't ever find out.

Но проблемы доставляют неприятности только тогда, когда человек должен

It becomes painful to know, because he wants to know.

знать решение проблемы!

Knowingness can even be a blow. It's a very odd thing, that if you were to take a man and hit him very hard, he would get up believing he had found out something. Do you follow me? He would actually believe he'd discovered something. He'll have all sorts of rationale concerning this.

Так вот, позвольте мне вас уверить, что исследователь, движимый «жаждой знать», никогда ничего не узнает, поскольку эта соматика делает его настолько нетерпеливым, что он вообще не может спокойно стоять в течение достаточно долгого времени, чтобы что-то узнать!

But let's say — let's say we were being Schutzstaffel or something of the — of another age and time, that seemed to specialize in this sort of thing; but their idea of "human rights" was to put somebody up to his neck in foul water for thirty days. That was human rights: the right to be tortured.

Так что мы видим кого-то, кто берет пробирки, бунзеновские горелки, префронтальные доли и другие материальные объекты, и он все смотрит и смотрит на эти вещи, и он вот-вот должен что-то обнаружить, но тут он говорит: «Я узнаю об этом... Нет, мы оставим это профессору Апджону». «Так вот, профессор Апджон, почему бы вам не провести последовательную серию экспериментов с тремя кейсами. Этого будет вполне достаточно, чтобы показать, что это является национальным средством исцеления от этой штуки». И он никогда не узнает об этом.

And the Schutzstaffel then — let us say would get this fellow and they would hit him and he would get up feeling he possibly might know some-thing, you see. And they didn't have to say anything, they just hit him! And then he might know something. And then they would just hit him and then he figured out, "You know, there's something I might know. Let's see. Why are they punishing me? I must be guilty of something. I do know something, I'm sure. It's just on the tip of my mind in some fashion that — " so on.

Ему становится больно знать, поскольку он хочет знать.

So, they get him out in the water and they hit him again! And they hit him again! And they hit him again! And they say — then after they have given him this regimen — they say to him "Confess!" And he, if he's really been handled and he was crazy in the first place, he now confesses. To what? To anything. Because he knows something and it's a great relief to him to give voice to somebody else. Do you understand that? That he knows something.

Знание даже может быть ударом. Это очень странно: если вы очень сильно ударите человека, то когда он поднимется на ноги, он будет думать, что он что-то узнал. Вы следите за мыслью? Он действительно будет думать, что он что-то обнаружил. Он придумает кучу различных объяснений в связи с этим.

And the only thing his accusers will listen to is a confession of his own deeds which he never performed.

Но допустим... допустим, что мы были бы эсэсовцами или кем-то в этом... в другом времени, в другой эпохе... которые, похоже, специализировались в подобных вещах; но их представление о «правах человека» сводилось к тому, чтобы погрузить человека в нечистоты по самую шею на тридцать дней. Такие вот были права человека: право подвергнуться пыткам.

Now, I assure you that there's something quite peculiar about this. He doesn't confess because he wishes to escape further punishment — that is a rationale. He confesses because he believes he did it.

И затем эти эсэсовцы... допустим, они взяли бы какого-нибудь парня и ударили бы его, и после этого он поднялся бы на ноги, думая, что он, вероятно, что-то узнал, понимаете? И им не нужно было ничего говорить, они просто били бы его! И тогда, он, возможно, что-то знал бы. Они просто бьют его и после этого он начинает рассуждать:

Now, how does he believe he did it? Well, he must know something. Obviously, they keep hitting him. It has nothing to do with the fact they're accusing him. They just keep hitting him. And every time they hit him, he's got the sensation of having received some information. And eventually he becomes the information he thinks he's receiving and he will actually remember having sabotaged the railroad cars or done something filthy like — oh, I don't know — thought a dirty thought about a general or something.

«Возможно, я что-то знаю. Ну-ка посмотрим. Почему они меня избивают? Наверно, я в чем-то виноват. Я действительно что-то знаю, я уверен. Где-то в глубине моего разума тем или иным образом есть данные о том, что...», – и так далее.

And he will come up and he will say, "Well, I did it."

Итак, они вытаскивают его из нечистот и снова бьют его! И снова бьют его! И снова бьют его! И они говорят... после того, как они провели его через эту процедуру... они говорят ему: «Признавайся!» И он... если они его действительно обработали, и он с самого начала был сумасшедший, то после этого он признается. В чем? В чем угодно. Поскольку он знает что-то, он испытывает огромное облегчение, когда ему удается поговорить с кем-то еще. Вы это понимаете? Что он что-то знает.

How does this mechanism occur? It occurs in a very, very simple fashion, actually. Knowingness is a common denominator and so blows, food, anything else, would be either on a desire to know, which is curiosity, or knowingness itself. And these things play off one against the other and we get as a result of this a very tangled state of affairs. Because it might be in the first place that there's nothing to know. It just might be that there's nothing to know! It just might be that everything that there is to know has to be invented in the first place so you know about it. Do you follow me?

И единственное, что станут слушать люди, обвиняющие этого человека, так это его признание в совершении поступков, которых он никогда не совершал.

So, right along with "Craving to know," we get another button which isn't auditable particularly, called "Inventing something to know about."

Так вот, я уверяю вас, что в этом есть нечто весьма странное. Этот человек признается не потому, что стремится избежать дальнейших побоев – это было бы логичным поведением. Он признается потому, что думает, будто он все это сделал.

A thetan, native state, not-knows anything about it, makes something, invents something to know about it, gives parts of the body internally all kinds of Latin names. And then says, "You see, I know something about this. Look at all this list of names." Well, that's idiotic, but he thinks he knows something about it.

Так вот, почему он думает, что он это сделал? Что ж, он должен что-то знать. Очевидно, – эти люди продолжают его бить. Это не имеет никакого отношения к тому обстоятельству, что они его в чем-то обвиняют. Они просто продолжают его бить. И каждый раз, когда они наносят ему удар, у него появляется ощущение, что он получил какую-то информацию. И в конце концов он становится той информацией, которую, как он думает, он получает, и он действительно вспомнит, как он саботировал работу на железной дороге или сделал что-то отвратительное... о, ну не знаю... ему в голову приходили грязные мыслишки о генерале или что-то в этом роде.

You take a — oh, I don't know, a brain — a brain collector — one of these chaps — one of these chaps who makes a whole long list of things, and he says, "These things are psychosis. There's epiflavus; there's manic obulous; there's schizophrenia class one, class two, class three, class four and schizophrenia unclassified. Then there's legulla oblongata, schizophrenia paranoia — unclassified." You know?

И он скажет: «Что ж, я это сделал».

Did you ever see some of the Germanic insanity classifications? They go page, after page, after page and at the end of that page after page after page, we get down to something very, very interesting indeed. We get "other types." And at — under these "other types" we find all the insane people that they pulled into the sanitarium. They have a very good system there — nobody ever uses it.

Как работает этот механизм? На самом деле этот механизм работает очень и очень просто. Знание – это общий знаменатель, и таким образом, удары, еда, что угодно еще относится либо к желанию знать, что является заинтересованностью, либо к самому знанию. Все эти вещи взаимодействуют друг с другом и в результате мы получаем очень запутанную картину. Ведь возможно, что тут с самого начала нечего было знать. Просто возможно, что тут нечего знать! Просто возможно, что все, что можно знать, нужно сначала придумать, чтобы это можно было знать. Вы следите за мыслью?

Well now, that system was imported into America from Germany, along with psychiatry some fifty years ago. And the system has not been changed materially, but it has been added to and added to and added to and added to until there are as many psychoses, pretendedly, as there are parts of the brain. And believe me, there are a lot of parts of the brain.

Таким образом, помимо «жажды знать» мы сразу же получаем еще одну кнопку, которая не особенно поддается одитингу, и эта кнопка называется «Придумывание чего-то, о чем можно было бы знать».

I look in a brain and I don't see very much, except some neurons that are going snap against the synapses. It's not a very complicated arrangement. It is not even very electrical, it is not even very helpful, but you wouldn't want sawdust in there. Brains don't do any thinking.

Тэтан в своем изначальном состоянии «не знает» ничего обо всем этом, затем он что-то создает, он придумывает что-то, о чем можно было бы знать, дает всевозможные латинские названия внутренним органам тела. А потом говорит:

And what do you know. We have a lot to know about on the subject of insanity then, all of which is invented knowingness.

«Видите, я что-то знаю обо всем этом. Посмотрите на список всех этих названий». Что ж, это идиотизм, но он думает, что он что-то знает обо всем этом.

Now, somebody comes along, thinking about this, in this congress of human problems, and puts a bill down here through the United States Congress and enacts it into law, the first line of which says, "In view of the fact that 775,000 people are admitted every day into American mental institutions ..." And a little further down, ". . . and in view of the fact that the better institutions cure 75 percent of those who are sent to them ..." And a little further down, "We hereby demand and receive an appropriation to create better public relations for psychiatry . . ."

Возьмите... ну не знаю, возьмите мозг... коллекционера мозгов... одного из этих ребят... одного из этих ребят, которые составляют длинный список всяких вещей и говорят: «Все это – психоз. Существует эпифлавус; существует маник обьюлоус; существует шизофрения класса один, класса два, класса три, класса четыре и существует неклассифицированная шизофрения. Кроме того, существует лэгьюлла облонгата, параноидная шизофрения-неклассифицированная». Понимаете?

And only one association in the United States was permitted to use or to make a bid for any part of that money. And those facts that appeared in a bill before the United States Congress and were enacted into law are lies — complete utter falsehoods. And the individuals who put them in are guilty of fraudulent misappropriation of United States funds! That's theft!

Вы когда-нибудь видели какие-нибудь немецкие классификационные схемы душевных заболеваний? Они продолжаются страница за страницей, страница за страницей, а в конце всех этих бесчисленных страниц мы обнаруживаем нечто весьма и весьма интересное. Мы обнаруживаем категорию «другие классы». И к категории «другие классы» относятся все душевнобольные люди, которых эти ребята затащили в психиатрические больницы. У этих ребят есть очень хорошая система... ее никто никогда не использует.

Because 775,000 Americans aren't admitted every day into institutions! If that were true, how long would it take to put the whole country in?

Что ж, эта система была импортирована в Америку из Германии вместе с психиатрией около пятидесяти лет тому назад. Эта система не претерпела существенных изменений, однако к ней что-то добавляли, добавляли, добавляли и добавляли, и сегодня существует столько же так называемых психозов, сколько различных частей мозга. И поверьте мне, существует очень много различных частей мозга.

Now, here could be something to know about. There really could be some-thing to know. That is to say, a being mocks up, let us say, a table, and he says, "You put things on it." And people say, "Well, we can agree to that. That's good. That's fine. That's useful."

Но я смотрю на мозг и не вижу там так уж много всего, помимо нейронов, которые щелкают по синапсам. Это не такая уж сложная штука. В этой штуке даже не так уж много электричества, и от нее даже не так уж и много пользы, но вы не захотели бы, чтобы там были опилки. Мозг не занимается мышлением.

And then somebody else comes along and invents a whole classification of tables by manufacturer. Well, this is useful, too. There are Chippendales and Steinways and other furniture makers who ... I see we have some other pianists in the audience. And these people, of course, classifying those are simply classifying something that's real and actual. The table is real, it's solid. You've got something there, you can put things on it, you could take things off of it, you could build it in various ways, you can cover it with various cloths. It is something with which we can associate with, handle, feel — it's there. That's all.

Но что бы вы думали? Таким образом, существует множество вещей, которые можно знать о предмете безумия, и все это является придуманным знанием.

Now, you could know about that. You could even have a catalog of the people who build tables and all of the types of tables, and this is all factual, because they did build them and there were various types.

Так вот, приходит кто-то... если уж говорить обо всем этом на этом конгрессе, посвященном проблемам человека... и проводит какой-то законопроект через конгресс Соединенных Штатов и добивается, чтобы этот законопроект был введен в действие в качестве закона, и в первой строке этого закона говорится: «Ввиду того факта, что 775 тысяч людей ежедневно помещаются в американские клиники для душевнобольных...» И немного дальше: «... а также ввиду того факта, что лучшие клиники излечивают 75 процентов тех, кого к ним направляют...» И еще немного дальше: «... Настоящим мы требуем и получаем ассигнования с целью создания лучших связей с общественностью для психиатрии...»

But what would we think of somebody who came along after all this and made a totally completely phony classification on the subject of tables?

И лишь одной ассоциации в Соединенных Штатах позволено использовать или претендовать на использование какой-либо части этих денег. И эти данные, изложенные в законопроекте, который был представлен конгрессу Соединенных Штатов и который потом был принят в качестве закона, являются ложью... полнейшей и совершеннейшей ложью. И люди, которые подали эти данные, виновны в мошенническом присвоении фондов Соединенных Штатов! Это воровство!

He said that tables were ordinarily used to dry shoes. He gave us thou-sands of uses all of which were assigned to tables. None of them were useful to tables. He gave us types of tables that were never built, never observed, never seen!

Поскольку 775 тысяч американцев не помещаются ежедневно в психиатрические клиники! Если бы это было так, то сколько времени потребовалось бы на то, чтобы поместить туда всю страну?

Well, we would say, that man — that man has no sense of utility or the fitness of things. Right?

Так вот, тут могло бы быть что-то, о чем можно было бы знать. Тут действительно могло бы быть что-то, о чем можно было бы знать. Иначе говоря, духовное существо мокапит, скажем, стол и говорит: «Поместите на него различные вещи». А люди говорят: «Что ж, мы можем с этим согласиться. Это хорошо. Это замечательно. Это может быть полезно».

Audience: Right.

А затем приходит кто-то еще и придумывает целую классификацию столов, основанную на том, кто их изготовил. Что ж, это тоже может быть полезно. Есть Чиппендейл, есть Стейнуэй и другие производители, которые... Я вижу, что тут присутствуют и другие пианисты. И эти люди, которые создают такую классификацию, всего лишь занимаются классификацией чего-то реального, чего-то, что действительно существует. Стол является чем-то реальным, он плотный. Он что-то собой представляет, вы можете ставить на него различные вещи, вы можете убирать с него различные вещи, вы можете делать столы по-разному, вы можете накрывать их различными скатертями. Это что-то, рядом с чем мы можем находиться, мы можем что-то с этим делать, можем это ощущать... он существует. Вот и все.

What would you think of somebody who — great — gave numerous classifications of insanity which were not discovered in real life?

Так вот, вы можете знать об этом. У вас даже может быть каталог, в котором будут указаны люди, занимающиеся изготовлением столов, и все типы столов, и все это соответствует действительности, поскольку эти люди действительно изготовили эти столы и существуют различные типы столов.

Do you know that you could keep on classifying insanity on and on and on and on until every slightest eccentricity was then classified as an insanity — every slightest eccentricity. The fact that somebody didn't always put his shoes on when he got out of bed, but walked around barefooted for twenty minutes. We could then finally say, "This is insanity!" couldn't we?

Но что мы подумаем о человеке, который после всего этого возьмет и придумает какую-то совершенно ложную, абсолютно ложную классификацию столов?

We keep adding to this classification, adding to it, adding to it, more and more insanity, more and more insanity, more and more types until we would have achieved this goal of every American in an institution.

Он говорит нам, что столы, как правило, используются для сушки обуви. Он перечисляет тысячи различных способов использования столов, и он приписывает все это столам. Ничто из этого не является полезным для столов. Он перечисляет такие типы столов, которые никогда не изготавливались, которых никто никогда даже не видел!

Now, I ask you, would insanity be on the increase? Or would the classifications be on the increase?

Что ж, мы сказали бы, что этот человек... что этот человек непрактичен, он не видит, для чего пригодны те или иные вещи. Верно?

Audience: Right.

И что бы вы подумали о человеке, который преподносит вам бесчисленные категории душевных расстройств, ни одна из которых не была обнаружена в реальной жизни?

In other words, it might not be true today at all that insanity is on the increase! It might be declining enormously — unless it was worth money to somebody to have it increase.

Вы знаете, что вы можете распределять, распределять и распределять душевные расстройства по различным категориям, пока каждое малейшее чудачество не будет отнесено к той или иной категории безумия... каждое малейшее чудачество. То обстоятельство, что кто-то никогда не надевает обуви, вставая с постели, и ходит босиком в течение двадцати минут... Мы могли бы в конце концов сказать: «Это безумие!» – не правда ли?

Now, I realize that it's a serious charge to say that any group has fraudulently obtained funds from the United States. And if I were not in possession of the bill, and if I had not had the exact appropriation located, if we had not found the money and had then thereafter seen the program in action, I would not tell you those facts. But that bill can be procured from the printing office down in Congress.

Мы все добавляем и добавляем новые категории в эту классификацию, добавляем и добавляем, все больше и больше различных видов безумия, больше и больше различных видов безумия, все больше и больше категорий, и в конце концов мы достигли бы этой цели: каждый американец помещен в психиатрическую больницу.

Male voice: What's the number?

Так вот, скажите мне, будет ли при этом увеличиваться количество душевнобольных людей? Или же будет увеличиваться количество различных категорий в этой классификации?

The bill number? Forgotten at the moment. The copy of the bill, however, is in our files. They change numbers on bills every time they go from the House to the Senate and then to the printing office again. And then it's public law and it gets very confusing keeping track of them. So it's no sense trying to look for copies of bills — you merely look for "Appropriations — psychiatric." And you'll find that bill.

Иначе говоря, сегодня, возможно, вообще не является правдой то, что количество душевнобольных людей увеличивается! Возможно, количество таких людей снижается с огромной скоростью... если только кто-то не получает деньги за то, чтобы оно увеличивалось.

There have been other such bills. Bills and bills and bills and bills, all of which seem to have to do with increasing facilities, increasing payrolls and increasing insanity! Now that is important.

Так вот, я отдаю себе отчет в том, что это серьезное обвинение – сказать, что какая-то группа людей мошеннически присваивает фонды Соединенных Штатов. И если бы у меня не было этого законопроекта, если бы мы не обнаружили именно эти ассигнования, если бы мы не нашли эти деньги и не увидели, как впоследствии выполняется эта программа, я бы не говорил вам об этих фактах. Но этот законопроект можно получить в типографии конгресса.

That is important to us here at this congress because we are the only people at this time in America who are doing anything for mental health! And we aren't considered even vaguely fit to be near insanity, and so we don't handle it. We don't want it actually. Our business happens to be in the field of ability.

Женский голос: Какой номер?

But the fact is that we can do something about it! Then please answer the question: Why hasn't somebody stepped forward — because we've talked enough, we've written enough, we've demonstrated enough. Why hasn't some-body stepped forward and said, "Boys, if it is true that insanity is increasing at this alarming rate so that very soon we're going to have to put an electric wire fence all the way around America — here's a government institution — show us what you can do." We'd show them.

Номер законопроекта? Я сейчас не помню. Но в наших файлах есть копия этого законопроекта. Они изменяют номера законопроектов каждый раз, когда те попадают из палаты представителей в сенат, а затем снова изменяют их, когда законопроекты попадают в типографию. И затем это государственное право, все это очень запутано, так что очень трудно следить за всем этим. Так что нет смысла пытаться отыскать экземпляры законопроектов... нужно просто посмотреть статью «Ассигнования –

I've seen an old Dianeticist walk down the hall of an institution and leave — out of all the many people he addressed — two or three of them perfectly sane behind him. He just told them to come up to present time. Everybody he met in the institution, he'd say, "Hello. Come up to present time."

психиатрия». И вы найдете этот законопроект.

One girl came up to present time and gave a speech that night on how glad she was to be there. Factual — factual.

Были и другие законопроекты вроде этого. Законопроекты, законопроекты, законопроекты и законопроекты – и все они, судя по всему, имеют отношение к росту количества зданий, к росту фондов заработной платы, к росту безумия! Так вот, именно это является важным.

No, I wouldn't lead you astray or lay myself open to libel suits by giving you information on this very interesting subject.

Это является важным для нас, здесь, на этом конгрессе, поскольку в настоящее время мы единственные люди в Америке, которые что-то делают ради душевного здоровья! Однако на нас не смотрят как на людей, которые хотя бы в малейшей степени годятся для того, чтобы вообще близко подходить к душевнобольным, и, таким образом, мы не занимаемся душевнобольными. Мы на самом деле и не хотим ими заниматься. Так уж получается, что наша деятельность связана со способностью.

But there is something to know about the mind: that it exists, that it has reality, that it has existence, that it follows certain rules and patterns. And that is only as true as we find those amongst us who have those pat-terns and who do follow that existence, and who do share with us an agreement upon the reality of this physical universe.

Однако фактом является то, что мы можем что-то с этим сделать! Тогда ответьте, пожалуйста, вот на такой вопрос: почему никто не вышел вперед... ведь мы сказали уже достаточно много, мы уже достаточно много написали, мы предъявили достаточно много доказательств. Почему никто не вышел вперед и не сказал: «Ребята, если это правда, и количество душевнобольных действительно увеличивается с такой пугающей скоростью, что очень скоро нам придется обнести всю Америку забором из проводов под напряжением... вот правительственная организация... покажите нам, что вы можете сделать». Мы бы им показали.

But if we invariably discover this to be the case, then there is something to know about the mind. And we can stop inventing things to know about it.

Я видел, как один человек, давно занимающийся Дианетикой, шел по коридору в психиатрической больнице и... он обращался ко многим людям, которые там находились... и при этом два-три человека стали в полной мере душевно здоровыми. Он просто говорил им вернуться в настоящее время. Всем, кого он встречал в этой психиатрической больнице, он говорил: «Привет. Вернись в настоящее время».

I'll give you an example of inventing something to know about the mind. "All insanity stems from childhood sexual peccadillos." You people can handle minds and making people more able. And have you ever found one preclear whose case and life resolved because you could eradicate some small sexual experience or guilt in his life? Have you ever?

Одна девушка пришла в настоящее время и в тот же вечер произнесла речь о том, как она счастлива находиться там. Это факт... это факт.

Audience: No.

Нет, я не стал бы вводить вас в заблуждение, сообщая вам информацию об этом очень интересном предмете, или предоставлять кому-то возможность подать на меня в суд за клевету из-за всего этого.

Has anybody found one?

Но есть что-то, что можно знать о разуме: это то, что он есть; то, что он реален; то, что он существует; то, что он следует определенным правилам и шаблонам. И все это является верным лишь постольку, поскольку мы обнаруживаем среди нас тех людей, у которых проявляются эти шаблоны, и в поведении которых действительно отражается существование всего этого, и которые так же, как и мы, находятся в согласии относительно того, что эта физическая вселенная является чем-то реальным.

Well, then, let me tell you something. You have handled amongst you thousands and thousands of people and, therefore, the datum couldn't possibly be real, could it?

И если мы неизменно обнаруживаем, что дело обстоит именно таким образом, значит существует что-то, что можно знать о разуме. И мы можем перестать придумывать различные вещи, которые можно было бы знать обо всем этом.

Well, then what's it doing still being sold, at what expense, to the United States government? If it isn't there, why are they treating it? Unless, of course, they might have other fish to fry. But that we don't know — that we don't care about.

Я приведу вам пример того, что было придумано о разуме, чтобы это можно было знать. «В основе всего безумия лежат сексуальные грешки, которые были у человека в детстве». Вы можете что-то сделать с разумом, вы можете делать людей более способными. Приходилось ли вам когда-нибудь иметь дело хотя бы с одним преклиром, чей кейс и чья жизнь разрешились в результате того, что вы устранили из его жизни какие-то незначительные случаи, связанные с сексом, или чувство вины? Приходилось ли вам когда-нибудь иметь дело с таким преклиром?

We can appreciate a man trying to hold a job just like we can appreciate a hog trying to lie in the food trough, if he holds that job only to keep other men from holding jobs as well.

Сталкивался ли кто-нибудь хотя бы с одним таким преклиром?

So, it's very pertinent, this congress of human problems, to take up this thing called knowingness — very, very pertinent indeed. Because there is something to know about the mind — there is something to know.

Аудитория: Нет.

Maybe man didn't know it a few years ago, but we certainly can demonstrate that it's there to know about. And that by knowing it, a great deal of return to sanity and ability can result. That, I think you will all agree on, don't you?

Что ж, тогда позвольте мне кое-что вам сказать. Вы, все вместе, работали с тысячами и тысячами людей, следовательно, это данное в принципе не может быть чем-то реальным, не так ли?

Audience: Yes!

Что ж, тогда почему же его по-прежнему продают (и за какую цену!) правительству Соединенных Штатов? Если этого не существует, то почему же они занимаются лечением этого? Если только, конечно же, у них нет еще каких-то интересов во всем этом. Но этого мы не знаем... это нас не волнует.

Very well then. Isn't it time that we kissed goodbye to all this invented knowingness?

Мы можем понять человека, который стремится сохранить свою работу – точно так же, как мы можем понять свинью, которая стремится улечься в кормушке, – если он сохраняет эту работу только для того, чтобы не позволить другим людям иметь работу.

How we go about doing that happens to be the business of this congress, because it is the primary problem in our own lives and is a primary problem in the public life of our country.

Таким образом, то, что мы заговорили об этом предмете под названием «знание», имеет самое непосредственное отношение к делу на данном конгрессе, посвященном проблемам человека... это действительно имеет самое что ни на есть непосредственное отношение к делу. Поскольку есть что-то, что можно знать о разуме... есть что-то, что можно знать.

What we do to discourage misappropriation of funds on misrepresentation of facts; what we do to swing forward a broad, effective program to bring into being a saner look at insanity, a saner look at neurosis — and more importantly and better and more intimately in our own activities — a better use of our ability to create higher abilities in man. Do you agree with me that that is a good enough reason to have a congress?

Возможно, несколько лет тому назад человек не знал об этом, но мы определенно можем продемонстрировать, что это существует и об этом можно знать. И мы можем продемонстрировать, что, зная это, мы можем в огромной степени вернуть себе душевное здоровье и способности. Я думаю, что все вы с этим согласитесь, не так ли?

We have a great deal of technology. I suppose we have examined over ten thousand, certainly, separate phenomena in the mind, body and spirit since 1950. We have probably examined more per month than are taught in a university in four years. We have isolated the relative importances of these things and we have it down to a point now where we know what is important to handle, and what is unimportant to handle.

Очень хорошо. Не пора ли нам распрощаться со всем этим придуманным знанием?

And the importance of a datum is of equal magnitude to the datum itself. If you don't know how important a datum is, there's no sense in knowing the datum at all.

Так уж получилось, что то, каким образом мы это сделаем, является темой данного конгресса, поскольку это главная проблема наших собственных жизней и одна из главных проблем общественной жизни нашей страны.

We knew an awful lot of data in 1950, but we hadn't sorted out all of its importances.

Что мы сделаем, чтобы воспрепятствовать присвоению фондов в результате искажения фактов; что мы сделаем, чтобы выдвинуть всеобъемлющую эффективную программу, которая приведет к появлению более разумного взгляда на безумие, более разумного взгляда на невроз и (что более важно и более полезно для деятельности, которой занимаемся мы сами, а также имеет более непосредственное отношение к этой деятельности) позволит нам лучше использовать нашу способность делать людей более способными. Вы согласны со мной, что это достаточно веская причина для проведения конгресса?

It's very interesting to see an old-timer or a newcomer look in and say, "I thought this was a discovery of last month," and he finds it in Dianetics: The Modern Science of Mental Health. It's very interesting and it would be very pleasant to take such a compliment of having been so far — farseeing.

Мы располагаем обширной технологией. Я думаю, мы изучили свыше десяти тысяч – определенно – отдельных явлений, связанных с разумом, телом и духом, с 1950-го года. Мы за один месяц изучали, вероятно, больше, чем преподается в университете в течение четырех лет. Мы определили относительную важность этих вещей и мы изучили все это настолько, что знаем, с чем важно работать, а с чем нет.

The only difficulty is this: that I didn't know how important it was. But now, knowing Scientology later on, he does know how important it is. So, he does the evaluation of it and brings the importance out and sees that it was written before, and he says, "Ah-ha," he says, "Ahhh — Ron's pretty smart." And of course, I don't go around saying, "Well, luck off that . . ." I say, "Well, we do have certain insights."

И важность того или иного данного имеет такое же значение, что и само это данное. Если вы не знаете, насколько важным является то или иное данное, то нет никакого смысла в том, чтобы вообще знать это данное.

But the selection of importances has occupied the greater proportion of our time doing this work. And we've got it narrowed down now to some very interesting importances — very interesting and very simple.

Мы знали чертовски много данных в 1950 году, но в то время мы еще не разобрались с тем, насколько важны все эти данные.

Now, to give you this information at the same time that I talk to you about using it, seems to me to be quite pat. It seems to me that's what I ought to be doing. Because I can't talk to you forever about the first dynamic if the third dynamic won't permit a first dynamic to exist. And if first dynamics won't permit third dynamics to exist, we will have a very, very unbalanced culture to say the least. You know what would happen if you had a society of cats. Every cat going around is "the only one." I dare say, there'd be some interesting randomity connected with observing such a society, but I seriously doubt that the society itself could handle any of its problems.

Это очень интересно, когда какой-нибудь ветеран или какой-нибудь новичок видит что-то и говорит: «Я думал, что это открытие было сделано в прошлом месяце», – а потом он обнаруживает это данное в «Дианетике: современной науке душевного здоровья». Это очень интересно, и было бы очень приятно получить такой комплимент о том, что ты был таким прозорливым.

And do you know I sincerely believe that it has been necessary to make men who were able enough to handle the problems of the third dynamic before we could have solutions on the third dynamic, and I think we have done that.

Единственная трудность заключается вот в чем: я не знал, насколько важным это было. Но теперь, после того, как этот человек узнал Саентологию, он действительно понимает, насколько важным является это данное. Таким образом, он оценивает это данное, приходит к пониманию его важности, видит, что об этом данном было написано раньше и говорит: «Ага, – говорит он, – А-а-а-а... Рон очень умен». И конечно же, я не говорю: «Ну, если бы не везенье...» Я говорю: «Что ж, мы обладаем некоторой проницательностью».

I came back here to Washington — the people in the organization are bright, alert people. I look at your faces out there, they aren't the faces I looked at a few years ago. They're younger, more vital, more interested. You look at me — I should have been dead long ago. According to some people if only for the public security.

Однако, выполняя эту работу, мы тратили большую часть времени на то, чтобы распределить данные по важности. И сегодня мы свели все это к кое-каким очень интересным важным данным... очень интересным и очень простым.

But we have answers. Then are we going to take these answers and file them under some professorial classification and say, "Well, we did a good job. And now that we've finished off the task of research, why should we do any-thing about it at all?" Are we going to do that?

Так вот, то, что я даю вам эту информацию в то время, как я говорю с вами об ее использовании, кажется мне весьма уместным. Мне кажется, что это именно то, что я и должен делать. Поскольку я не смогу говорить с вами вечно о первой динамике, если третья динамика не позволит существовать первой динамике. А если первая динамика не позволит существовать третьей динамике, то у нас будет очень и очень несбалансированная культура, мягко говоря. Вы знаете, что произошло бы, если бы у нас было общество, состоящее из котов? Каждый кот является «одним единственным». Я думаю, наблюдая за таким обществом, вам пришлось бы иметь дело с кое-какой интересной хаотичностью, но я очень сомневаюсь, что само такое общество смогло бы решить какие-нибудь проблемы, стоящие перед ним.

Audience: No!

И знаете ли вы, что я искренне считаю, что было необходимо создать людей, которые были бы достаточно способны, чтобы решить проблемы третьей динамики, прежде чем мы смогли бы найти решения проблем третьей динамики, и я думаю, что мы это сделали.

Well, if we're not going to do that, then I'm afraid that we have a little work ahead of us. I'm afraid there's an awful lot of game just over the horizon.

Я вернулся сюда, в Вашингтон... люди в организации – это сообразительные, алертные люди. Я смотрю на ваши лица – это не те же самые лица, которые я видел несколько лет тому назад. Они более молодые, более живые, более заинтересованные. Вы смотрите на меня... я должен был бы умереть давным-давно. Хотя бы уже ради общественной безопасности, как считают некоторые.

You see, you have to feel comfortable, in addition to your own ability, you have to feel comfortable about your ability to handle aberration in other people. You have to be comfortable about that.

Однако у нас есть решения проблем. Так что ж, мы возьмем эти решения, разложим их по папкам в соответствии с какой-нибудь профессорской классификацией и скажем: «Что ж, мы сделали хорошую работу. И теперь, когда мы завершили исследования, зачем нам вообще что-то делать по этому поводу?» Мы поступим таким образом?

You, yourself, have to feel a security in your handling of it before you would ever have a subjective reality on the fact that we were actually at end of research track.

Аудитория: Нет!

Development — certainly — anything can be refined. Anything! Anything can be smoothed down. But I'm afraid we're over the major hump. And with that, we can look toward action.

Что ж, если мы не собираемся поступать таким образом, то, боюсь, что нас ждет небольшая работа. Боюсь, что прямо за горизонтом находится чертовски большая игра.

What sort of action? Bombastic, irresponsible action of a kind that tears more things down than they build up?

Понимаете, вы должны чувствовать себя комфортно... в дополнение к тому, что вы сами обладаете способностями, вы должны чувствовать себя комфортно в отношении своей способности справляться с аберрацией других людей. Вы должны чувствовать себя комфортно в этом отношении.

No, I think our actions should be to prevent irresponsible action and place forward action which is comprehensible to people of whatever degree or social level.

Вы сами должны чувствовать себя в безопасности, справляясь с аберрацией других людей, прежде чем у вас вообще появится субъективная реальность относительно того, что мы действительно находимся в конце трака исследований.

But we will take all that up a few days hence before the congress is over. And right now I'm just talking to you about knowingness, and I wouldn't for a moment influence you.

Усовершенствование... определенно... все что угодно можно улучшить. Все что угодно! Все что угодно можно пригладить! Но боюсь, что основные трудности у нас уже позади. И теперь мы можем подумать о действиях.

Now, here we have an old friend — to show you where research has gone — here we have an old, old friend. It is a scale which is known as the Know — Mystery Scale.

О какого рода действиях? О каких-то претенциозных, безответственных действиях, в результате которых будет больше разрушено, чем построено?

You remember this scale?

Нет, я думаю, что наши действия должны предотвратить безответственные действия, и наши действия должны быть понятны людям, находящимся на любом уровне и занимающим любое положение в обществе.

Audience: Yes.

Но мы поговорим об этом через несколько дней, до того, как завершится этот конгресс. А прямо сейчас я говорю с вами просто о знании, и я совершенно не хочу оказывать на вас какое-то влияние.

Of course you would. It's a scale. It's a degree of knowingness, actually, and it all comes together under the titles of something to know about. That's all the scale consists of. That's all the life there is.

Так вот, тут у нас есть один старый друг... чтобы показать вам, куда привели нас эти исследования... тут у нас есть один старый, старый друг. Это шкала, которая известна как шкала от «Знать» до «Тайны».

Well, right under that scale we have a thing called "not-know," which you ordinarily know as "forget."

Вы помните эту шкалу?

Now, a person knows everything there is to know and then he has to "not-know" something so he'll have some game. He'll have something to do — he'll have something to think about. So he "not-knows," or he forgets his past.

Конечно, вы ее помните. Это шкала. На самом деле это степени состояния знания, и все это собрано под различными названиями, которые указывают на что-то, о чем можно знать. Это все, из чего состоит данная шкала. Это вся жизнь, которая существует.

Some man who is the greatest authority in the world on sponges, let us say, quite frequently likes to forget the whole thing and become an absent-minded professor so that he can go and study about sponges all over again. It gives him something to do.

Что ж, прямо под этой шкалой у нас находится штука, которая называется «не знать» и которая, обычно, известна вам как «забыть».

All right, forgettingness is, of course, in this.

Так вот, человек знает все, что только можно знать, а затем он должен осуществить незнание в отношении чего-то, чтобы у него была какая-то игра. Чтобы ему было что делать... чтобы ему было о чем думать. Таким образом, он осуществляет незнание в отношении своего прошлого, или забывает его.

But the next step we get down from there is a very old friend of ours known as "look."

Довольно часто бывает так, что кто-то, кто является величайшим авторитетом, скажем, по губкам, предпочитает забыть обо всем этом и превратиться в рассеянного профессора, чтобы у него была возможность снова начать изучение губок. Благодаря этому появляется что-то, что он может делать.

What does look consist of? Look consists of all perceptions. Do you follow me? All perceptions. The principal four and the fifty others we discovered in the Foundation years ago. There are about fifty-four of these perceptions. Quite an amazing number of them. But they are a perception level of things. You see things, you hear things, you feel hot, cold, the sense of position — all of these things are perceptions of one kind or another.

Хорошо, «забывание», конечно же, находится здесь.

But we have summed them up under look.

Однако следующий шаг, к которому мы после этого переходим, является нашим очень старым другом и он известен, как «смотреть».

But down below this we have emote — emotion. So that below lookingness we have emotion. And below emotion, we have effort. So that an individual who cannot feel emotion does usually, generally feel only effort. He cries — only feels no grief. Because emotion is above his effort.

Из чего состоит «смотреть»? «Смотреть» состоит из всех восприятий. Вы следите за мыслью? Все восприятия. Четыре основных и пятьдесят остальных восприятий, которые мы обнаружили в Центре много лет тому назад. Существует примерно пятьдесят четыре восприятия. Довольно удивительно, что их столько. Но они представляют собой различные уровни восприятия вещей. Вы видите различные вещи, вы слышите различные вещи, вы ощущаете тепло, холод, вы ощущаете свое положение... все это является восприятиями того или иного рода.

And down below this we have a thing called think, and that's what the brain is supposed to do. Figure-figure-figure-figure.

Но мы объединили все это под названием «смотреть».

And below think, we have, of course, very rapidly here, symbols. And below symbols, we have eat. And below eat we have sex. And below sex we have mystery. An individual can be seen to go upwards, as he is processed, in terms of interest.

А ниже у нас находится «выражать эмоции»... «эмоция». Таким образом, под «смотрением» у нас находится эмоция. А под эмоцией у нас находится усилие. Таким образом, человек, который не может чувствовать эмоцию, как правило, чувствует только усилие. Он плачет... только он не чувствует никакого горя. Поскольку эмоция находится на более высоком уровне, чем его усилие.

In other words, at first he's interested only in mysteries, and that's what we just audited, really, the bottom of all of what we audited there, "craving to know" is a mystery. Only a mystery could be so bad that you wouldn't even know there was anything to know about, or know that there was a mystery there, and that would be the mystery of so-called mysteries. And that's what we are talking about at that band.

А ниже у нас находится штука, которая называется «думать», это то, что должен делать мозг. Оттого что, потому что, оттого что, потому что.

Just above that we have sex. Just above that we have eat. Just above that we have symbols. Then we have think. And then we have effort.

А на более низком уровне, чем «думать», находится, – конечно же, я перечислю это очень быстро, – «символы». А под «символами» находится «поедание». А под «поеданием» находится «секс». А под «сексом» находится «тайна». Когда человек получает процессинг, можно видеть, как он поднимается вверх в том, что касается его интереса.

But, you know, it takes — just shows you what auditing can do for a person, when I could stand up in front of this many people and say, "I've been wrong." It just shows you what auditing can do. I don't know that I'd do it.

Иначе говоря, сначала человека интересуют только тайны, и это на самом деле именно то, в отношении чего мы только что проводили одитинг, в основе всего того, что мы сейчас одитировали – «жажда знать», – в основе этого находится тайна. Только тайна может быть такой, что вы даже не будете знать, что существует что-то, о чем можно было бы знать, или же вы не будете знать, что существует какая-то тайна, и это будет тайной так называемых тайн. Это именно то, о чем идет речь, когда мы говорим об этом диапазоне.

But let us say — let us say I am "omitted." Oh, isn't that a lovely word. I don't have to be "wrong," I'm merely "omitted."

Прямо над этим находится «секс». Прямо над этим находится «поедание».

I didn't notice something as we sailed by. There's another part of this scale which tells the whole story of auditing — symbols, down here, and above it — solids. And those two things flank think.

Прямо над этим находятся «символы». Затем идет «думать». И затем идет «усилие».

And when one has sym — solids made into symbols, he thinks.

Но, понимаете, требуется... это просто показывает вам, что одитинг может сделать для человека – когда я мог бы вот так стоять перед таким количеством людей и говорить: «Я был не прав». Это просто показывает вам, что одитинг может сделать для человека. Я не знаю, сказал бы я это или нет.

A symbol is anything that has mass, meaning and mobility. If you've got something with mass, meaning and mobility it's going to run into things and get dislocated one way or the other, and if you notice this you're liable to think about it. Do you see this?

Но допустим... допустим, что я «упустил». О, разве это не замечательное слово.

So let's just magnify, for your own curiosity, this scale, and put it down on this basis.

Мне незачем быть «не правым», я просто «упустил».

Here we have our old friend, effort, which is to say forte main, strength, and so forth, and under effort we have solids, and under solids we have think, and just to keep us on the scale, we have, of course, below here symbols.

Я кое-чего не заметил по мере того, как мы продвигались вперед. На этой шкале есть еще одна часть, которая позволяет понять всю историю одитинга... «символы», вот тут, внизу, и выше этого... плотные объекты. И эти две вещи находятся по обе стороны от мышления.

Well, that's quite amazing, since that gives us the anatomy of problems. This is a congress on human problems; there's the anatomy of them.

И когда у индивидуума сим... плотные объекты превращаются в символы, он думает.

An individual trying to pass from effort upwards would have to go through the emotional band. In other words, he can't lift the table, so he cries — some such thing. Now, that's an inverted look.

Символ – это все, что обладает массой, значением и подвижностью. Если у вас есть что-то, что обладает массой, значением и подвижностью, то это что-то будет сталкиваться с различными вещами и местоположение этого чего-то будет так или иначе изменяться, и если вы это заметите, вы можете начать думать об этом. Вы это понимаете?

Much better than that, after an individual can no longer feel apathy, he feels sort of thick, you know, he's sort of woody, you know, sort of dah!

Итак, давайте просто увеличим эту шкалу, ради вашей заинтересованности, и разместим ее вот на этом основании.

And we go right down from there and we find this is part and parcel of it, as he goes down from simply feeling — tactile is the last perception to move out — he gets into solids, and it is just that solid there.

Вот здесь находится наш старый друг, «усилие», то есть чистая сила, это сила и так далее, а под «усилием» у нас находятся «плотные объекты», а под «плотными объектами» у нас находится «думать», и просто чтобы мы оставались на этой шкале, у нас вот тут, на более низком уровне, находятся, конечно же, «символы».

Well, the only knowingness left to him is a thinking and symbolization. He figure-figures. He doesn't ever quite arrive at any information. He wants to know about things all the time; he invents things to know about. But actually, here we have a level where he is "craving to know," because he "can't know," you see. He's below being able to know, so he just really "craves to know."

Что ж, это довольно поразительно, поскольку это показывает нам анатомию проблем. Это конгресс о проблемах человека; это и есть их анатомия.

And down here we have inventions — to know about. He craves to know, so he invents a lot of things to know about — none of which are actual. Do you follow me clearly?

Если индивидуум пытается подняться от «усилия» на более высокий уровень, ему придется пройти через диапазон эмоций. Иначе говоря, он не может поднять стол, поэтому он плачет... что-то вроде этого. Так вот, это инвертированный взгляд на это.

In other words, when an individual can no longer actively really know, he comes on down scale, he can't emote, he usually can't perceive — is passing. He gets into solids and he can't — follow this carefully — he cannot any longer tolerate solids, then where does he go? Figure-figure-figure.

Вот гораздо лучший взгляд на это: когда индивидуум уже больше не может чувствовать апатию, он начинает чувствовать, что он стал как бы плотным, понимаете, он становится как бы одеревеневшим, своего рода гыы!

And his solution is not a solid, but a symbol. Mathematics does this. Mathematics does not confront the bridge girders, mathematics confronts a piece of paper about bridge girders, doesn't it? But if the individual using the mathematics is actually capable of knowingness then the mathematics has some use.

С этого уровня мы опускаемся еще ниже и обнаруживаем, что это неотъемлемая составляющая всего этого... по мере того, как индивидуум опускается ниже с того уровня, на котором он просто чувствует... тактильные ощущения – это последнее восприятие, которое утрачивает индивидуум... он попадает в плотные объекты, и тут все является просто вот настолько плотным.

If the individual who is using the mathematics does not have any knowingness, then he is not capable of any use. Don't you see? If he's not capable of knowing what he has just written down as symbols, then what good are the symbols?

Что ж, единственное знание, которое у него остается на этом уровне, это думание и символизация. Он занимается «оттого что, потому что». Ему никогда не удается в полной мере прийти к какой-нибудь информации. Он постоянно хочет знать о тех или иных вещах; он придумывает вещи, о которых можно было бы знать. Но на самом деле, здесь мы имеем уровень, на котором он «жаждет знать», поскольку он «не может знать», понимаете? Он находится ниже того уровня, на котором он был бы в состоянии знать, поэтому он на самом деле просто «жаждет знать».

So, suppose you then had people who just wrote down symbols and thought about them without ever knowing anything! Symbols — he thought about them, and thought about them, and they were symbols. And he thought a little bit more, so he wrote some more symbols, but he didn't know what they mean, so he thought about them. You see how this could be? And this is the basic problem. An individual who is at this band has problems in such legion that to solve any of his problems would be a great disfavor for the excellent reason that he can't tolerate a solution.

А вот тут, внизу, у нас находится что-то придуманное... о чем можно было бы знать. Индивидуум жаждет знать, поэтому он придумывает множество вещей, о которых можно было бы знать... ни одна из которых не существует в действительности. Вы хорошо это понимаете?

Now, hardly anybody, thinkingly speaking, can really well tolerate solutions. You try to run too many solutions on a person before you also give him the ability to have a few more problems, he's liable to become upset! You follow me? Making sense to you?

Иначе говоря, когда индивидуум уже больше не может активно знать, действительно знать... он продолжает опускаться по шкале, он уже не может выражать эмоции, он, как правило, уже не может воспринимать... он умирает. Он опускается на уровень плотных объектов и он не может... следите за этим внимательно... он уже не может терпимо относится к плотным объектам, и куда он попадает после этого? Оттого что, потому что, оттого что, потому что.

Audience: Yes.

И его решением является не что-то плотное, а символ. Этим занимаются математики. Математики не конфронтируют балки мостов, математики конфронтируют листок бумаги, на котором написано что-то о балках моста, не так ли? И если человек, использующий математику, действительно способен знать, то от математики будет какая-то польза.

Any way?

Однако если человек, использующий математику, не обладает никаким знанием, то он вообще не способен использовать все это. Вы понимаете? Если он не способен знать то, что он только что записал при помощи символов, то какая польза от этих символов?

In other words, what I'm trying to tell you about is, that is the basic anatomy of human problems!

Итак, допустим, что у нас есть люди, которые просто записывают символы и думают о них, но вообще ничего не знают! Символы... такой человек думает о них, и думает о них, и это – символы. И он еще немного думает, затем он записывает еще немного символов, но он не знает, что они означают, так что он думает о них. Вы видите, как это может быть? И это основная проблема. У человека, находящегося на этом уровне, есть так много проблем, что если разрешить какую-то из его проблем, это будет для него ужасно плохой услугой по той простой причине, что он не может терпимо относиться к решению проблемы.

Human problems are that the individual cannot face the actuality of the problem — he can't face the mass anymore. He can no longer look at his wife, let us say, he can no longer look at his children, he can no longer really look at his car. These are all solids, you see.

Так вот, едва ли кто-нибудь, если подумать, может действительно очень терпимо относиться к решениям проблем. Если вы попытаетесь проходить с человеком слишком много решений, не позаботившись предварительно о том, чтобы у него появилась способность иметь еще парочку проблем, то он может расстроиться! Вы следите за мыслью? Это кажется вам логичным?

But something is keeping him in the house, but he doesn't want to be there. There's only one thing left for him to do! That's think! Do you see that?

Так или иначе?

When they can no longer face solids, they think! Figure-figure-figure, think-think-think-think-think. Let's see. Let's see. And it drives them mad not to have something to think about. So they get symbols as substitutes for solids and getting these symbols in various juxtapositions so that they are incomprehensible, they then have something to think about. And this ordinarily passes for thinking.

Иначе говоря, я пытаюсь сказать вам, что это и есть основная анатомия проблем человека!

I've just given you an example of that. Because they cannot face the actual fact of a psychotic, some practitioners are likely to think about psychosis, not look at it. Don't you see? They can't confront the solid, so they think about it in terms of symbols. And they wind up in thinking psychoses and neuroses that don't exist. And they become a problem. They themselves are now a problem as people, as a practice, because they're not solving anything, they're not doing anything, they're just running via. They write down some more symbols, and they think about these symbols, and then they write down another book, and so on, and they never look at this at all. Do I make my point?

Проблемы человека заключаются в том, что индивидуум больше не может смотреть в лицо реальности проблем... он больше не может смотреть в лицо массе. Он больше не может смотреть, допустим, на свою жену, он больше не может смотреть на своих детей, он больше не может по-настоящему смотреть на свою машину. Все это – плотные объекты, понимаете?

Audience: Yes.

Однако что-то заставляет его оставаться в доме, но он не хочет там находиться.

They just never look at a solid at all, so how the devil could they know anything about the subject if there was no way, whatsoever, for them to communicate with the subject itself?

Ему остается делать лишь одно! А именно – думать! Вы это понимаете?

Supposing they couldn't tolerate solids at all! Supposing nothing in the world could be solid to them. They couldn't look at a person. A person is pretty solid. They couldn't look at a — at any time, they couldn't look at the actual instruments with which they were dealing, they could just think about looking. And this is one of the more curious things you ever saw.

Когда индивидуум больше не может смотреть в лицо плотным объектам, он начинает думать! Оттого что, потому что, оттого что, потому что, думать, думать, думать, думать, думать. Ну-ка посмотрим. Ну-ка посмотрим. И когда такому человеку не о чем думать, то это сводит его с ума. Так что он использует символы в качестве замены плотным объектам, и он размещает эти символы в различных положениях по отношению друг к другу, чтобы их невозможно было понять, и тогда у него появляется что-то, о чем он может думать. И это то, что обычно сходит за мышление.

You say to some fellow, "How are your children?" If he can't look at his children, you will see him go, "Well — uh — I think they're all right. Uh — they're doing fine. I think." See?

Я просто привожу вам пример этого. Поскольку эти люди не могут смотреть в лицо тому факту, что существует психотик, некоторые из людей, практикующих все это, могут начать думать о психозе, а не смотреть на него. Вы понимаете? Они не могут конфронтировать этот плотный объект, поэтому они думают о нем при помощи символов. И они в конце концов придумывают психозы и неврозы, которых не существует. И эти люди становятся проблемой. Они сами сегодня становятся проблемой, эти люди, эта область деятельности, поскольку они не разрешают никаких проблем, они ничего не делают, они просто используют промежуточные точки. Такой человек записывает еще некоторое количество символов, и он думает об этих символах, и он пишет еще одну книгу, и так далее, и он вообще никогда не смотрит на все это. Я донес до вас свою идею?

In other words, a person who can no longer confront the object he is supposed to know about can no longer know about it! If one cannot confront the object one is trying to know about, he will never know about it!

Эти люди просто вообще не смотрят на плотные объекты, никогда, тогда как же, черт возьми, они могут что-нибудь знать об этом предмете, если для них не существует вообще никакого способа общаться с самим этим предметом?

So, the first mechanism necessary to know about a subject, the first mechanism to know about a subject is: Is it? The first thing you'd have to know about a subject: Is it? Does it exist?

Допустим, что эти люди вообще не могут терпимо относиться к плотным объектам! Допустим, что ничего в этом мире не может быть плотным для них. Они не могут смотреть на человека. Человек является довольно-таки плотным объектом. Они не могут смотреть на... ни на какое время, они не могут смотреть на сами инструменты, с которыми они имеют дело, они могут лишь думать о смотрении. И это одно из наиболее любопытных явлений, которые вы когда-либо наблюдали.

There's no sense in knowing all there is to know about the Rocky Mountain ibex if there are no Rocky Mountain ibex and never have been.

Вы спрашиваете какого-нибудь парня: «Как поживают твои дети?» Если он не может смотреть на своих детей, вы услышите в ответ: «Что ж... э... я думаю, что у них все в порядке. Э... у них все нормально. Я думаю». Понимаете?

Then one comes into a dream world, a complete fantasy. So therefore his problems and his worries have nothing to do with the actual masses or objects with which he's surrounded.

Иначе говоря, если человек больше не может конфронтировать объект, о котором он должен что-то знать, то он больше не может о нем знать! Если человек не может конфронтировать объект, о котором он пытается знать, он никогда не будет о нем знать!

A person with marital problems cannot confront the objects connected with marriage! So he has problems about them, and thinks about them, and that is all! He never looks!

Таким образом, вот механизм, который в первую очередь необходим, чтобы знать о каком-то предмете... механизм, который в первую очередь необходим, чтобы знать о каком-то предмете, заключается вот в чем: есть ли он? Это первое, что вам нужно знать о том или ином предмете: есть ли он? Существует ли он?

You could say then that a man who has major overwhelming and over-powering problems is in — unable to confront the objects which are the subjects of those problems! Do you follow me?

Нет никакого смысла знать все, что только можно знать о козероге Скалистых гор, если не существует никакого козерога Скалистых гор и никогда не существовало.

Audience: Yes.

Иначе человек попадает в царство грез, в совершенно выдуманный мир. Таким образом, проблемы этого человека и его беспокойства не имеют ничего общего с действительно существующими массами и объектами, которые его окружают.

This gets very plain then, doesn't it?

Человек, у которого есть проблемы в супружеской жизни, не может конфронтировать объекты, имеющие отношение к супружеству! Так что у него есть проблемы, связанные с этими объектами, и он думает о них, вот и все! Он вообще не смотрит!

Audience: Yes.

Таким образом, можно сказать, что если у человека есть серьезные проблемы, которые приводят его в раздавленное состояние, которые являются для него непреодолимыми, то этот человек не в состоянии конфронтировать объекты, связанные с этими проблемами! Вы следите за мыслью?

In other words, an individual who has problems with cars can't look at a car. And you'll find this is true in society. You'll see some old rattletrap bucketing along one way or the other. Well, maybe it's just running on a wish and a prayer because the guy can't afford anything else.

Таким образом, все это становится совершенно ясно, не так ли?

Now, there is another manifestation entirely. A car is going along, and its wheels are kind of going this-a-way and that way, it's going dah-dah-dah and no money problem really involved, or maybe there is, but you say to the fellow, "How are you getting along with your car?"

Иначе говоря, человек, у которого есть проблемы с машиной, не может смотреть на машину. И вы увидите, что дело действительно обстоит таким образом в обществе. Вы увидите какой-нибудь драндулет, который несется по дороге. Что ж, может быть, этот драндулет держится на честном слове просто потому, что парень не может позволить себе ничего другого.

"Oh, the thing won't start."

Так вот, существует еще одно, совершенно иное проявление. Какая-нибудь машина едет по дороге и ее колеса делают как бы вот так и вот эдак, и она вся гы-ы-ы и к этому на самом деле не имеют отношения какие-то денежные проблемы, а может быть и имеют, но вы спрашиваете этого парня: «Как ты управляешься со своей машиной?»

"Oh, it won't start?"

«О, она не заводится».

"Oh, in addition to everything else, it won't start."

«О, не заводится?»

You say, "Well, well, what are we going to do with this thing? What are we going to do with this thing?"

«О, помимо всего прочего она еще и не заводится».

He'd say, "I don't know."

И вы спрашиваете: «Так-так, что ты собираешься с этим делать? Что ты собираешься с этим делать?»

The car is sitting there, see.

И он говорит: «Я не знаю».

"Yeah, I don't know. I wonder why it won't start? That's all right, don't tell me, I'll think of it in a month. I wonder why the car won't start? I wonder if it wasn't the — oh, I don't know, it might have been the type of gasoline, it might not have been, dah, dah ... Let's see, who used that car last week? Oh, I've forgotten, but I bet it was that person that used the car last week must have done something to the car to make it start ..."

Машина стоит прямо там, понимаете?

And he's liable to walk right off from the car and start complaining to people about the person who used the car last week, and trying to find out who it was. The car didn't start because he didn't turn on the ignition key! Why didn't he turn on the ignition key? Because he can't look at the car.

«Да, я не знаю. Интересно, почему она не заводится? Ладно, не говорите мне, я подумаю над этим минутку. Интересно, почему машина на заводится? Интересно, не было ли... о, я не знаю, возможно, все дело в марке бензина, возможно, это был не... гы... Ну-ка посмотрим, кто брал эту машину на прошлой неделе? О, я не помню, но могу поспорить, что тот человек, который брал ее на прошлой неделе, наверное, что-то с ней делал, чтобы она завелась...»

I did this one day myself in a very interesting way. I dismantled the little ignition system because I couldn't get it to work and put it back together again at considerable cost and effort and time. We wanted to use the vehicle and I put the little ignition system back together again, and so forth and noticed that a battery terminal wasn't connected. There wasn't any sense in taking the ignition system to pieces. It didn't have any juice through the wires.

И он, вероятно, отойдет от машины и начнет жаловаться кому-нибудь о том человеке, который брал эту машину на прошлой неделе, начнет пытаться выяснить, кто именно ее брал. Машина не заводилась потому, что он не повернул ключ зажигания! Почему он не повернул ключ зажигания? Потому что он не может смотреть на машину.

And we were at that time running the motto, "Look, don't think." We knew that, but we didn't know how important that was going to be to Scientology. And me, I just really, actually had not looked all the way around on the circuit and noticed that the battery terminal was disconnected.

Однажды я сам так поступил, это было очень интересно. Я разобрал небольшую систему зажигания, поскольку не мог добиться, чтобы она работала, а затем снова собрал ее, на это пришлось затратить немало сил, времени и всего остального. Мы хотели завести этот мотоцикл, так что я снова собрал эту небольшую систему зажигания и так далее, а потом я заметил, что аккумулятор не был подключен. Не было никакого смысла разбирать до последнего винтика эту систему зажигания. В проводке не было никакого тока.

We all do things like that whether we're in a hurry or otherwise. Well, don't confuse that with an inability to look at a battery — an inability to look at an ignition system. An individual will take them all to pieces and strew them all over the floor and you'll never get them back together again. He has to create a new problem, don't you see.

И в то время, мы использовали девиз «Смотри, не думай». Мы знали это, но мы не знали, насколько важным это будет для Саентологии. И я... я действительно просто... я на самом деле не посмотрел на все части цепи и не заметил, что аккумулятор не был подключен.

He creates a new problem every time he attempts to solve the old one! And he creates the new problems which are worse than the problems that they solve. Once upon a time we used to call this the "principle of the introduction of an arbitrary." And that's just how they did it, that's all. That explains how they did it. This explains what they're doing.

Мы все поступаем подобным образом, будь то из-за спешки или по каким-то другим причинам. Что ж, не путайте это с неспособностью смотреть на аккумулятор... с неспособностью смотреть на систему зажигания. Какой-нибудь человек разбирает все это до последнего винтика, разбрасывает детали по всему полу и вы больше вообще не можете собрать все это вместе. Этот человек должен создать какую-то новую проблему, вы понимаете?

An individual who can no longer confront the mass thing with which he is dealing will have problems with it — and that is the totality of human aberration. There isn't anything more to it than that. I'm sorry, I'd love to be complicated.

Он создает новую проблему каждый раз, когда пытается решить какую-то старую проблему! И новые проблемы, которые он создает, хуже чем те, которые он решает. Когда-то это называлось «принципом введения произвольного фактора». Именно так эти люди все это и сделали, вот и все. Это объясняет, как они это сделали. Это объясняет, как они это делают.

The funny part of it is, that an individual's confronting of solids must contain his looking and participating in the solidity. In other words, he must be willing to make that solid before he can perceive that it is solid. When he depends on something to be solid which is not very solid to him, it eventually sort of disappears.

Если индивидуум не может конфронтировать массу той вещи, с которой он имеет дело, у него будут проблемы с этой вещью... и это все, что лежит в основе человеческой аберрации. И больше тут ничего нет. Мне жаль, я бы очень хотел все это усложнить.

In other words, he goes all around the world depending on everything to be solid and he never makes anything solid. He has placed a childish faith in things — we won't say what — in the creation of these things. He doesn't think that he himself had any part in their manufacture, and so he says, "Well, here's all of these objects, and they're all solid, I see."

И вот что тут забавно: если человек конфронтирует плотные объекты, это обязательно подразумевает, что он смотрит на какой-то плотный объект и принимает участие в том, чтобы сделать его плотным. Иначе говоря, он должен иметь желание и готовность создать этот плотный объект, прежде чем он сможет воспринимать его как что-то плотное. Когда он зависит от чего-то, что должно быть плотным, и что не является таким уж плотным для него, то это в конце концов как бы исчезает.

Look! If he doesn't make them solid, they won't stay that way! And they become thinner, and thinner, and thinner to him.

Иначе говоря, он ходит повсюду и он зависит от всего и вся, что должно быть плотным, однако он никогда не делает ничего плотным. Он по-детски верит в различные вещи... мы не скажем, в какие... в создание этих вещей. Он не думает, что он сам принимал какое-то участие в создании всего этого, и он говорит: «Что ж, вот все эти объекты, и все они являются плотными, я это вижу».

Now, they become as solid to other people as they make them solid, or don't make them solid. But he goes around depending on other people to make the wall solid so he can look at it. Do you see how that is? And do you know after a while he won't see it, because it isn't solid to him?

Послушайте! Если он не делает их плотными, они не будут оставаться такими! И они становятся все менее, менее и менее плотными для него.

In order to have a solid wall, you've got to make one. It isn't enough to just suppose it's going to stay solid for the rest of time. It won't.

Так вот, эти объекты становятся плотными для других людей в той степени, в которой они делают их плотными, или не делают их плотными. Но такой человек зависит от других людей, которые делают эту стену плотной, чтобы он мог посмотреть на нее. Вы видите, как это получается? Вы знаете, что спустя какое-то время он не будет видеть этой стены, поскольку она не является плотной для него?

So something else enters into here. A person who no longer creates, will have problems. And a person who no longer creates solids, will be in grave trouble if he goes on fooling with solids.

Чтобы иметь плотную стену, вы должны создать ее. Недостаточно просто полагать, что она так и будет оставаться плотной все время. Она не будет.

So the answer to problems broadly is, you might say, causative solids. I just coined that for you, it's not a technical term. It's much too fancy for Dianetics and Scientology — causative solids.

Таким образом, тут появляется еще кое-что. Если человек больше не создает, у него будут проблемы. А когда человек больше не создает плотные объекты, у него появятся серьезные неприятности, если он продолжает забавляться с плотными объектами.

In other words, the individual falls away from life because he got into a sort of a parasitic frame of mind of expecting everybody to make everything solid for him. Everybody was going to make the whole universe solid for him. Everybody was going to make everything solid for him. And all he had to do was look at it or weigh it, or rap on it. And he will go downhill until he himself reenters and consciously plays the game of "I'm a thetan that can make nothing solid and I am making it solid and it is solid because I now perceive it is solid." Have you got the game?

Таким образом, можно сказать, что решение проблем, в общем плане, заключается в причинности плотных объектов. Я просто придумал это выражение для вас, это не является техническим термином. Это слишком замысловатое выражение для Дианетики и Саентологии... причинность плотных объектов.

Audience: Yes.

Иначе говоря, человек уходит от жизни, поскольку у него появляется своего рода паразитическое умонастроение: он ожидает, что все подряд будут делать все и вся плотным для него. Все собираются сделать всю вселенную плотной для него. Все собираются сделать все и вся плотным для него. А все, что нужно сделать ему, так это посмотреть на это, или ощутить вес этого, или постучать по этому. И он будет катиться вниз, пока он сам вновь не вступит в игру и не начнет сознательно играть в эту игру: «Я

That's the game he plays. When he no longer plays the game, the game does not continue to be played, and he won't have anything solid. That's all. When you stop playing a game, you're — you're not playing the game, the game is playing you.

– тэтан, который может сделать ничто плотным, и я делаю это плотным, и это является плотным, потому что я сейчас воспринимаю это, как что-то плотное». У вас есть эта игра?

And when the game starts to play you, you get into this situation, and you never come up scale above that.

Это и есть та игра, в которую он играет. Когда он перестает играть в эту игру, эта игра перестает вестись, и тогда у него не будет ничего плотного. Вот и все. Когда вы перестаете играть в игру, вы... вы не играете в игру, игра играет вами.

Human problems consist of a refusal to observe human conditions. That's all.

А когда игра начинает играть вами, вы оказываетесь вот в этой ситуации, и вы никогда не поднимаетесь по шкале выше этого уровня.

Except that an individual who refuses to participate in a forward constructive attitude toward life refrains thereafter from living. If a person cannot participate in life, he can't live as we know livingness.

Проблемы человека заключаются в том, что он отказывается смотреть на состояния, в которых находится человек. Вот и все.

All you have to do to get back in the game is just play the game. And we've been six years trying to find out what game we were playing, and it's a very simple game.

Вот только индивидуум, который отказывается принимать участие и не разделяет конструктивного, созидательного отношения к жизни, в дальнейшем начинает воздерживаться от того, чтобы жить. Если человек не может принимать участия в жизни, он не может жить той жизнью, которую мы знаем.

It's the game of "make it solid, look how solid it is." And that's about all the game there is.

Все что вам нужно сделать, чтобы вернуться в игру, так это просто играть в эту игру. И мы в течение шести лет пытались выяснить, в какую же игру мы играли, а это очень простая игра.

And when you run solids, the figure-figures all drop out. When you run the figure-figures, you make no real progress in the case at all. No real progress.

Эта игра заключается вот в чем: «Сделай это плотным, посмотри, каким плотным это является». И это почти что единственная игра, которая существует.

So, although Dianetics appears to be revived, it is simply this — we have now a mirror image of Dianetics. We used to run the thoughts and problems of the engram, we now run the engram off the thoughts and problems and they vanish. You understand there is a difference?

И когда вы проходите в процессинге плотные объекты, все «оттого что, потому что» исчезают. Когда вы проходите «оттого что, потому что», вы вообще не добиваетесь реального прогресса в кейсе. Вы не добиваетесь реального прогресса.

And that's all really I have to tell you technically, and I guess that's — that's about that, and you go on and get your Personal Efficiency Course and then settle down and have a lazy tomorrow and — practically nothing to do. I have very little to tell you beyond that. Yeah, that's about it.

Таким образом, хотя и кажется, что Дианетика была возрождена, дело заключается просто вот в чем... сейчас у нас есть зеркальное отражение Дианетики. Раньше мы проходили мысли и проблемы в инграммах, сегодня мы проходим инграмму, отделяя ее от мыслей и проблем, и они исчезают. Вы понимаете, что это разные вещи?

You know, I detected there's somebody in the audience that doesn't believe me!

И это на самом деле все, что я должен вам сказать о том, что касается технологии, и я думаю, что это... это, пожалуй, и все; отправляйтесь на курс «Эффективность личности», утрясите все это, завтра у вас будет располагающий к лени денек и... вам будет практически нечего делать. Мне почти что нечего сказать вам помимо всего этого. Да, это пожалуй и все.

Well, I am very glad you are here for many reasons, because you are my friends, and because I'm glad to be home, and because there's a lot of information to give you. And there is an awful lot of help in putting things to rights and into action that I need from you. And I need that very much.

Вы знаете, я обнаружил, что среди вас есть кто-то, кто мне не верит!

And as these next three days roll along, why, you'll find out what it is.

Что ж, я очень рад, что вы находитесь здесь, по многим причинам: поскольку вы

Just now, we're overtime. I will see you all tomorrow at one o'clock.

– мои друзья, и потому что я рад быть дома, и поскольку есть много информации, которую я должен вам сообщить. Мне нужна от вас большая помощь, чтобы привести все в порядок, чтобы развернуть деятельность. И мне очень нужна ваша помощь.

Good night.

Прямо сейчас мы уже исчерпали отведенное время. До встречи завтра в час дня. До свидания.