Ну, как у вас сегодня дела?

Ну, как у вас сегодня дела?

Аудитория: Хорошо.

Аудитория: Хорошо.

Вы выглядите лучше. Как бы тони было, я хотел бы сделать несколько небольших комментариев по поводу той сессии, что вы вчера наблюдали.

Вы выглядите лучше. Как бы тони было, я хотел бы сделать несколько небольших комментариев по поводу той сессии, что вы вчера наблюдали.

Итак, что у нас сегодня? Третье мая AD 12, Специальный Инструктивный Курс Сент-Хилла, первая лекция. Где преклир? Ты согласна, чтобы я сделал комментарий?

Итак, что у нас сегодня? Третье мая AD 12, Специальный Инструктивный Курс Сент-Хилла, первая лекция. Где преклир? Ты согласна, чтобы я сделал комментарий?

Женский голос: Все отлично, да.

Женский голос: Все отлично, да.

Отлично, очень хорошо.

Отлично, очень хорошо.

Эта лекция, в общем, о том, что я ожидаю от одитора. Вот что это такое. Но прежде чем я начну углубляться в этот предмет, я хочу сделать несколько комментариев по этому поводу.

Эта лекция, в общем, о том, что я ожидаю от одитора. Вот что это такое. Но прежде чем я начну углубляться в этот предмет, я хочу сделать несколько комментариев по этому поводу.

Очевидно, что по поводу всего этого возникает достаточно большое количество удивления, там и тут, которое заставляет кое о чем призадуматься. И если бы вы заново прокрутили ту пленку, то вы бы обнаружили, что в начале одитор потратил около пяти-шести минут на то, чтобы заставить преклира сказать, что она сделала, и не то, что она намеревалась сделать. Ясно?

Очевидно, что по поводу всего этого возникает достаточно большое количество удивления, там и тут, которое заставляет кое о чем призадуматься. И если бы вы заново прокрутили ту пленку, то вы бы обнаружили, что в начале одитор потратил около пяти-шести минут на то, чтобы заставить преклира сказать, что она сделала, и не то, что она намеревалась сделать. Ясно?

Упущенный висхолд в сессии — это что угодно, что преклир думает, что угодно, что преклир висхолдирует. Это не важно. Это упущенный висхолд сессии, понимаете? Преклир не сказал одитору о том, что он испытывает неудобства. Это вполне достаточно для наличия упущенного висхолда сессии. Однако здесь мы проводили Предпроверку, а Предпроверка означает нечто “плотское”. На Предпроверке нам нужна только плоть, понимаете? Нам не нужны жидкости. Нет, нам нужно именно мясо. Предпочтительно, чтобы с него при этом капала кровь. Улавливаете? Нам нужно нечто осмысленное, значимое; ас не волнуют незначительные действия. Это большое различие, понимаете?

Упущенный висхолд в сессии — это что угодно, что преклир думает, что угодно, что преклир висхолдирует. Это не важно. Это упущенный висхолд сессии, понимаете? Преклир не сказал одитору о том, что он испытывает неудобства. Это вполне достаточно для наличия упущенного висхолда сессии. Однако здесь мы проводили Предпроверку, а Предпроверка означает нечто “плотское”. На Предпроверке нам нужна только плоть, понимаете? Нам не нужны жидкости. Нет, нам нужно именно мясо. Предпочтительно, чтобы с него при этом капала кровь. Улавливаете? Нам нужно нечто осмысленное, значимое; ас не волнуют незначительные действия. Это большое различие, понимаете?

Нам не нужны антиобщественные поступки, типа “Я поковырялся в носу”, понимаете, просто потому, что это есть худшая — худшая сторона жизни. Одитор на самом деле может начать специализироваться только на худшей стороне жизни. И тогда он не найдет ничего конкретного, никто никому ничего не делал, понимаете, и начать собирать странные и жуткие практики со стороны преклира. Он никому ничего не делал, понимаете, просто занимался странными и жуткими практиками. Но на самом деле это фигня! Хе! Чушь!

Нам не нужны антиобщественные поступки, типа “Я поковырялся в носу”, понимаете, просто потому, что это есть худшая — худшая сторона жизни. Одитор на самом деле может начать специализироваться только на худшей стороне жизни. И тогда он не найдет ничего конкретного, никто никому ничего не делал, понимаете, и начать собирать странные и жуткие практики со стороны преклира. Он никому ничего не делал, понимаете, просто занимался странными и жуткими практиками. Но на самом деле это фигня! Хе! Чушь!

Например, можно работать с какими-то темами из книги один, типа онанизма. О, это волнующе. Да, это возникает как нечто такое, это свойственно человеку, да! Но на самом деле это никак не связано с причинением кому-либо чего-либо, если только это не есть причинение кому-либо чего-либо. Улавливаете? Множество одиторов специализируются на волнующих штучках, понимаете, и считают это как раз тем, что нужно прорабатывать. К черту все это! Понимаете? Нет, вы можете это брать, но татататататабум!

Например, можно работать с какими-то темами из книги один, типа онанизма. О, это волнующе. Да, это возникает как нечто такое, это свойственно человеку, да! Но на самом деле это никак не связано с причинением кому-либо чего-либо, если только это не есть причинение кому-либо чего-либо. Улавливаете? Множество одиторов специализируются на волнующих штучках, понимаете, и считают это как раз тем, что нужно прорабатывать. К черту все это! Понимаете? Нет, вы можете это брать, но татататататабум!

Нет, нас интересует то, что люди сделали другим людям. Понимаете? Нас интересуют оверты. Нас не интересуют висхолды, которые просто неприличны. Вы понимаете разницу? Это значительная разница. Он что-то кому-то сделал. Если он имеет обвиняющее отношение к кому-то, то нам немедленно надо выяснить, что он кому-то сделал. Обвиняющее отношение — ну и что? Это просто означает, что он что-то сделал этому человеку, вот и все, ясно? Он критикует Джо. А почему он его критикует? Ну, он его критикует потому, что он что-то сделал Джо. Понимаете?

Нет, нас интересует то, что люди сделали другим людям. Понимаете? Нас интересуют оверты. Нас не интересуют висхолды, которые просто неприличны. Вы понимаете разницу? Это значительная разница. Он что-то кому-то сделал. Если он имеет обвиняющее отношение к кому-то, то нам немедленно надо выяснить, что он кому-то сделал. Обвиняющее отношение — ну и что? Это просто означает, что он что-то сделал этому человеку, вот и все, ясно? Он критикует Джо. А почему он его критикует? Ну, он его критикует потому, что он что-то сделал Джо. Понимаете?

Вот вы находите упущенный висхолд: “Ну, я критиковал Джо”. Галиматья! Чушь! Вы можете подобрать 8762 таких висхолда, понимаете, и преклиру нисколько не станет лучше. Но потом на кого-то снизойдет вдохновение, и он скажет: “А что ты сделал Джо?”.

Вот вы находите упущенный висхолд: “Ну, я критиковал Джо”. Галиматья! Чушь! Вы можете подобрать 8762 таких висхолда, понимаете, и преклиру нисколько не станет лучше. Но потом на кого-то снизойдет вдохновение, и он скажет: “А что ты сделал Джо?”.

И тот ответит: “О, ничего особенного — просто переспал с его женой. А ему не сказал. Она потом покончила с собой. Он всегда думал, что это он в этом виноват. А я всегда знал, что виноват я, понимаешь?”. О да. Вот что-то начинает появляться. Это уже более пригодная для сравнения сторона существования. То есть она просто ближе к фактам. Сделал что-то, понимаете.

И тот ответит: “О, ничего особенного — просто переспал с его женой. А ему не сказал. Она потом покончила с собой. Он всегда думал, что это он в этом виноват. А я всегда знал, что виноват я, понимаешь?”. О да. Вот что-то начинает появляться. Это уже более пригодная для сравнения сторона существования. То есть она просто ближе к фактам. Сделал что-то, понимаете.

Итак, в этой сессии мы обнаружили что-то — и хороший одитор может работать дальше с применением экстраполяции — мы обнаружили, что преданность загнала людей в ловушку. Понимаете, это плохо. Преданность — это плохо.

Итак, в этой сессии мы обнаружили что-то — и хороший одитор может работать дальше с применением экстраполяции — мы обнаружили, что преданность загнала людей в ловушку. Понимаете, это плохо. Преданность — это плохо.

Так вот, если вы можете вернуться к своим основам: одиторы одитируют либо по основам, либо по нотам. Лучшие одиторы одитируют в соответствии с основами. Но такую работу, как одитинг, можно также выполнить и по нотам, понимаете? Понимаете, просто одитировать по шаблону, по ритуалу. Основы. Существует один старинный треугольник, и если вы хорошенько пошевелите мозгами, то вы наверняка его вспомните. Он называется треугольник АРО. И мы обнаружили, что А в этом треугольнике оказалось овертом. Вследствие этого, все события стали выглядеть достаточно нереально. Следовательно, общение какого бы то ни было рода стало тоже овертом; и поэтому самое лучшее здесь — висхолдировать. Висхолд становится добродетелью, а не овертом.

Так вот, если вы можете вернуться к своим основам: одиторы одитируют либо по основам, либо по нотам. Лучшие одиторы одитируют в соответствии с основами. Но такую работу, как одитинг, можно также выполнить и по нотам, понимаете? Понимаете, просто одитировать по шаблону, по ритуалу. Основы. Существует один старинный треугольник, и если вы хорошенько пошевелите мозгами, то вы наверняка его вспомните. Он называется треугольник АРО. И мы обнаружили, что А в этом треугольнике оказалось овертом. Вследствие этого, все события стали выглядеть достаточно нереально. Следовательно, общение какого бы то ни было рода стало тоже овертом; и поэтому самое лучшее здесь — висхолдировать. Висхолд становится добродетелью, а не овертом.

Таким образом, мой следующий вопрос ноль, после прочистки вопроса Ноль и при продолжении, был бы: “Какое общение, в том или ином объеме, добавилось к оверту?”. Ясно? По сути, мы кое-что подбираем. “Ударил девушка камнем в живот”. Общение, оверт. Понимаете?

Таким образом, мой следующий вопрос ноль, после прочистки вопроса Ноль и при продолжении, был бы: “Какое общение, в том или ином объеме, добавилось к оверту?”. Ясно? По сути, мы кое-что подбираем. “Ударил девушка камнем в живот”. Общение, оверт. Понимаете?

Частью этой проблемы настоящего времени было распространение Саентологии. Если преданность — давайте сейчас просто посмотрим на это с нашей собственной башни — если преданность загоняет людей в ловушку, то тогда сообщение чего-то о Саентологии будет реактивно отвергаться. Понимаете?

Частью этой проблемы настоящего времени было распространение Саентологии. Если преданность — давайте сейчас просто посмотрим на это с нашей собственной башни — если преданность загоняет людей в ловушку, то тогда сообщение чего-то о Саентологии будет реактивно отвергаться. Понимаете?

Аудитория: Угу-мм.

Аудитория: Угу-мм.

Я извиняюсь перед преклиром.

Я извиняюсь перед преклиром.

Женский голос: Все отлично.

Женский голос: Все отлично.

Это оценка.

Это оценка.

Женский голос: Спасибо.

Женский голос: Спасибо.

Отлично. Вот что. Понятно? У нее было две ПНВ, и мы прочищали две хронических проблемы настоящего времени. И одна из них представляла собой продолжительную проблему настоящего времени, которая у нее была с ее мужем постоянно, и она постоянно вступала в битву с общением, понимаете. Понимаете? Письма и телефонные звонки, и потом она расстраивается и не может идти в сессию, так?

Отлично. Вот что. Понятно? У нее было две ПНВ, и мы прочищали две хронических проблемы настоящего времени. И одна из них представляла собой продолжительную проблему настоящего времени, которая у нее была с ее мужем постоянно, и она постоянно вступала в битву с общением, понимаете. Понимаете? Письма и телефонные звонки, и потом она расстраивается и не может идти в сессию, так?

Как вообще кто-то мог сидеть и смотреть на это столько времени, понимаете, ничего не предпринимая по этому поводу? Кстати, в этот момент я могу сильно разойтись с вами, потому что очевидно, очевидно, здесь было что-то другое. Понимаете? Должно было быть. Но у вас не было технологии. Но у вас не было технологии, усвоенной в достаточной степени.

Как вообще кто-то мог сидеть и смотреть на это столько времени, понимаете, ничего не предпринимая по этому поводу? Кстати, в этот момент я могу сильно разойтись с вами, потому что очевидно, очевидно, здесь было что-то другое. Понимаете? Должно было быть. Но у вас не было технологии. Но у вас не было технологии, усвоенной в достаточной степени.

Отлично, давайте ее усвоим. Как я понимаю, сегодня вы ее уже знаете, и знаете, что это, должно быть, был упущенный висхолд большого размера по поводу делательности, из-за которого и возникла постоянная проблема настоящего времени — висхолд, упущенный тем человеком, с которым у нее была проблема настоящего времени. Так что это его прочистило, так? В процессе выполнения этого у нас не было второй сессии, проведенной непосредственно за первой, но если бы она была, то на ней бы мы прочистили другую часть этой ПНВ, то есть “невозможность распространять Саентологию”. И у нас было решение, прямо там, понимаете? Оно было получено без дополнительных затрат. Понимаете? АРО. Если преданность — это ловушка, то общение должно приводить к катастрофе. Понимаете? Отлично, так что нам надо было прочистить висхолды общения. То есть то, что она сделал с общением такого, что порицалось бы. Мы прочищаем некоторые из них и обнаруживаем, что внезапно вся проблема просто пропадает. Мы также обнаруживаем, что та трудность с КИ, на которую она жаловалась — что КИ взлетает вверх! Вы понимаете, почему это происходит? Понимаете, он и не мог быть высоким, потому что она была обязана не общаться, что само по себе представляет собой постоянный висхолд. А глупость — это оборотная сторона висхолда, понимаете? Поэтому она чувствовала себя дурой, и вследствие этого, имелась область висхолдирования. О'кей? Это вам ясно?

Отлично, давайте ее усвоим. Как я понимаю, сегодня вы ее уже знаете, и знаете, что это, должно быть, был упущенный висхолд большого размера по поводу делательности, из-за которого и возникла постоянная проблема настоящего времени — висхолд, упущенный тем человеком, с которым у нее была проблема настоящего времени. Так что это его прочистило, так? В процессе выполнения этого у нас не было второй сессии, проведенной непосредственно за первой, но если бы она была, то на ней бы мы прочистили другую часть этой ПНВ, то есть “невозможность распространять Саентологию”. И у нас было решение, прямо там, понимаете? Оно было получено без дополнительных затрат. Понимаете? АРО. Если преданность — это ловушка, то общение должно приводить к катастрофе. Понимаете? Отлично, так что нам надо было прочистить висхолды общения. То есть то, что она сделал с общением такого, что порицалось бы. Мы прочищаем некоторые из них и обнаруживаем, что внезапно вся проблема просто пропадает. Мы также обнаруживаем, что та трудность с КИ, на которую она жаловалась — что КИ взлетает вверх! Вы понимаете, почему это происходит? Понимаете, он и не мог быть высоким, потому что она была обязана не общаться, что само по себе представляет собой постоянный висхолд. А глупость — это оборотная сторона висхолда, понимаете? Поэтому она чувствовала себя дурой, и вследствие этого, имелась область висхолдирования. О'кей? Это вам ясно?

Женский голос: Да.

Женский голос: Да.

Отлично.

Отлично.

Это — одитинг по основам. Понятно?

Это — одитинг по основам. Понятно?

Я хотел обратить ваше внимание еще на кое-что весьма и весьма интересное. Дело в том, что в этой цепи присутствовало еще двадцать или тридцать инцидентов, которые мы не тронули. Старик просто пошел раньше. Вы осознаете, что я нашел первый инцидент в этой цепи? У? И пошел ранее? Что я сделал, отправившись ранее? Если первый инцидент в цепи явно говорил о том, что до этого никакой сексуальной активности не было, то для чего же я пошел ранее? Ну, я просто пошел ранее потому, что обычно идут ранее. И вы увидели, что вопрос обнулился? Обнулился замечательно. Вы понимаете, что было еще двадцать или тридцать инцидентов, которые преклир совсем не рассказывал? Где ж они оказались? Что случилось с зарядом? Понимаете, вот в чем вся тайна. Что случилось с этим зарядом?

Я хотел обратить ваше внимание еще на кое-что весьма и весьма интересное. Дело в том, что в этой цепи присутствовало еще двадцать или тридцать инцидентов, которые мы не тронули. Старик просто пошел раньше. Вы осознаете, что я нашел первый инцидент в этой цепи? У? И пошел ранее? Что я сделал, отправившись ранее? Если первый инцидент в цепи явно говорил о том, что до этого никакой сексуальной активности не было, то для чего же я пошел ранее? Ну, я просто пошел ранее потому, что обычно идут ранее. И вы увидели, что вопрос обнулился? Обнулился замечательно. Вы понимаете, что было еще двадцать или тридцать инцидентов, которые преклир совсем не рассказывал? Где ж они оказались? Что случилось с зарядом? Понимаете, вот в чем вся тайна. Что случилось с этим зарядом?

Ну, бейсик-бейсик на непосредственно обрабатываемой цепи вытаскивается уничтожением всех гвоздиков, которые его держат, если хотите это так сформулировать. Все, что было добавлено к тому, почему она должна это делать, мы выдернули. А остальное просто сделало брррзт! Понимаете?

Ну, бейсик-бейсик на непосредственно обрабатываемой цепи вытаскивается уничтожением всех гвоздиков, которые его держат, если хотите это так сформулировать. Все, что было добавлено к тому, почему она должна это делать, мы выдернули. А остальное просто сделало брррзт! Понимаете?

То есть если вы подходите к этому на основе принципа, что вы проходите инграммы, называемые висхолдами, и проходите каждую инграмму — если вы работаете по такому принципу — то тогда вам потребуется на это целая вечность. Но я думаю, что преклир вам скажет, что вчера вечером у нее была хорошая победа. И мы так и не тронули верхней части этой цепи. Мы даже не касались самой темы ПНВ. Это удивительно, правда? Был только один комментарий по этому поводу, а потом мы это прочистили. Видите? Одитинг по основам. Найдите самое раннее в цепи о освободите его. И если вы можете найти самое ранее в цепи, то вы можете выдернуть это из грязи, вместе со всем, что идет позже.

То есть если вы подходите к этому на основе принципа, что вы проходите инграммы, называемые висхолдами, и проходите каждую инграмму — если вы работаете по такому принципу — то тогда вам потребуется на это целая вечность. Но я думаю, что преклир вам скажет, что вчера вечером у нее была хорошая победа. И мы так и не тронули верхней части этой цепи. Мы даже не касались самой темы ПНВ. Это удивительно, правда? Был только один комментарий по этому поводу, а потом мы это прочистили. Видите? Одитинг по основам. Найдите самое раннее в цепи о освободите его. И если вы можете найти самое ранее в цепи, то вы можете выдернуть это из грязи, вместе со всем, что идет позже.

И была еще одна странность в этом кейсе, которая могла показаться вам действительно ненормальной: что бейсик-бейсик состоял в незнательности по поводу ничего. Восхитительно, да? Это было восхитительно. Там просто не было бейсик-бейсика. А преклир думал, что он там есть. И мы искали тщетно. А почему тщетно? Потому что все одиторы искали там зря.

И была еще одна странность в этом кейсе, которая могла показаться вам действительно ненормальной: что бейсик-бейсик состоял в незнательности по поводу ничего. Восхитительно, да? Это было восхитительно. Там просто не было бейсик-бейсика. А преклир думал, что он там есть. И мы искали тщетно. А почему тщетно? Потому что все одиторы искали там зря.

Почему вы всегда ищете что-то? Это был хитрый кейс. Это было очень хитро. Вся хитрость состояла в том, что там в основе просто ничего не было. И она на самом деле ничего не делала, но полагала, что она что-то сделала, и там должно было что-то быть — потому что одиторы постоянно заставляли ее искать. К этому еще надо добавить то, что она сама продолжала попытки выдать это одитору. Понимаете? И потом, видимо, одитор никогда не смотрел на Э-метр.

Почему вы всегда ищете что-то? Это был хитрый кейс. Это было очень хитро. Вся хитрость состояла в том, что там в основе просто ничего не было. И она на самом деле ничего не делала, но полагала, что она что-то сделала, и там должно было что-то быть — потому что одиторы постоянно заставляли ее искать. К этому еще надо добавить то, что она сама продолжала попытки выдать это одитору. Понимаете? И потом, видимо, одитор никогда не смотрел на Э-метр.

Итак, вы видели это вчера вечером? Я сказал: “Что случилось до того, как тебе было четыре года?”. У нас там что-то прыгало и скакало, и мы это прочистили. Итак, “А что случилось, когда тебе было четыре?”. И в конце концов мы не нашли ничего. Ни на чем из того, что произошло с ней в четырехлетнем возрасте, не было никакого заряда. Очевидно, просто ничего там не произошло. И все это было очень странно и хитро. Но как мне удалось это обнаружить? Ну, я обнаружил это просто потому, что я одитирую по основам. Незнательность — это незнательность.

Итак, вы видели это вчера вечером? Я сказал: “Что случилось до того, как тебе было четыре года?”. У нас там что-то прыгало и скакало, и мы это прочистили. Итак, “А что случилось, когда тебе было четыре?”. И в конце концов мы не нашли ничего. Ни на чем из того, что произошло с ней в четырехлетнем возрасте, не было никакого заряда. Очевидно, просто ничего там не произошло. И все это было очень странно и хитро. Но как мне удалось это обнаружить? Ну, я обнаружил это просто потому, что я одитирую по основам. Незнательность — это незнательность.

Я однажды написал рассказ, под названием “Страх”. Парень потерял четыре часа и свою шляпу, да? Все, что вам нужно сделать — разок потерять четыре часа и свою шляпу, и вы попались, понимаете? Особенно если кто-то продолжает настаивать, что что-то там произошло. Я уверен в том, что многие из вас, когда учились в колледже или тусовались около, не раз пытались убедить своего собутыльника в том, что нечто ужасное происходило в то время, когда он был пьян, или она была пьяна. Конечно, это сводится к не-знанию, потому что он не может ни утверждать, что он это делал, ни утверждать, что он этого не делал. Таким образом вы получаете бейсик не-знания, который служит механической основой для — это незнательность, которая начинает цепь. Так что, конечно, эта цепь там стоит, и ее можно потрогать, потому что в ней присутствует незнательность. Однако в данном случае это была обратная незнательность — там просто ничего не произошло. Правильно? Это просто сумасшествие.

Я однажды написал рассказ, под названием “Страх”. Парень потерял четыре часа и свою шляпу, да? Все, что вам нужно сделать — разок потерять четыре часа и свою шляпу, и вы попались, понимаете? Особенно если кто-то продолжает настаивать, что что-то там произошло. Я уверен в том, что многие из вас, когда учились в колледже или тусовались около, не раз пытались убедить своего собутыльника в том, что нечто ужасное происходило в то время, когда он был пьян, или она была пьяна. Конечно, это сводится к не-знанию, потому что он не может ни утверждать, что он это делал, ни утверждать, что он этого не делал. Таким образом вы получаете бейсик не-знания, который служит механической основой для — это незнательность, которая начинает цепь. Так что, конечно, эта цепь там стоит, и ее можно потрогать, потому что в ней присутствует незнательность. Однако в данном случае это была обратная незнательность — там просто ничего не произошло. Правильно? Это просто сумасшествие.

Кстати говоря, обычно такого при одитировании преклиров не обнаруживается. Это было просто странно. Однако если вы одитируете по основам, то, конечно, незнательность на дне цепи есть незнательность на дне цепи. Это даже не обязательно должна быть незнательность по поводу чего-то конкретного. Там не обязательно вообще что-то должно присутствовать. Это элементарно. Ну, хватит об этом.

Кстати говоря, обычно такого при одитировании преклиров не обнаруживается. Это было просто странно. Однако если вы одитируете по основам, то, конечно, незнательность на дне цепи есть незнательность на дне цепи. Это даже не обязательно должна быть незнательность по поводу чего-то конкретного. Там не обязательно вообще что-то должно присутствовать. Это элементарно. Ну, хватит об этом.

Это должно дать вам некоторое представление о том, что я имею в виду под одитингом по основам. Вы просто никогда не отступаетесь от основы. Я вам приведу пример, ага? Пк: “Бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, я устал от составления списка!”. Ага! И “Да не могу я больше ничего назвать!”.

Это должно дать вам некоторое представление о том, что я имею в виду под одитингом по основам. Вы просто никогда не отступаетесь от основы. Я вам приведу пример, ага? Пк: “Бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, бур, я устал от составления списка!”. Ага! И “Да не могу я больше ничего назвать!”.

“Разумный” одитор может сказать: “Конечно, ты мог устать в процессе составления списка”. И это правда, он на самом деле ничего не может назвать. Это совершеннейшая правда. Но одитор говорит: “Я упустил на тебе висхолд?”. Понимаете, он одитирует, руководствуясь не “оправдательностью”, а основами. Если преклир становится ворчливым, это говорит о том, что у него есть упущенный висхолд. Совершенно неважно, оправдан этот упущенный висхолд или нет, понятен или нет; одитор просто одитирует в соответствии с основой о том, что висхолд должен присутствовать, и вы задаете ему вопрос об этом, и выдергиваете его, и парень потом продолжает составление списка. Такое произошло сегодня, и мне было очень-очень интересно об этом узнать. Понимаете? Нужно не выдумывать оправдания, а одитировать по основам.

“Разумный” одитор может сказать: “Конечно, ты мог устать в процессе составления списка”. И это правда, он на самом деле ничего не может назвать. Это совершеннейшая правда. Но одитор говорит: “Я упустил на тебе висхолд?”. Понимаете, он одитирует, руководствуясь не “оправдательностью”, а основами. Если преклир становится ворчливым, это говорит о том, что у него есть упущенный висхолд. Совершенно неважно, оправдан этот упущенный висхолд или нет, понятен или нет; одитор просто одитирует в соответствии с основой о том, что висхолд должен присутствовать, и вы задаете ему вопрос об этом, и выдергиваете его, и парень потом продолжает составление списка. Такое произошло сегодня, и мне было очень-очень интересно об этом узнать. Понимаете? Нужно не выдумывать оправдания, а одитировать по основам.

Существуют определенные основные истины и законы в отношении человеческого ума. Их не так много. Их поразительно немного! Вы одитируете в соответствии с ними, а не ориентируясь на соображения о том, как этот кейс может представлять собой нечто новое. Вы на самом деле должны выделить для самого себя, что истинно, и что фундаментально. И я мог бы дать вам список этих вещей, и забить из вам в голову, и проводить с вами экзаменовки по этому поводу, пока вы не позеленеете, понимаете? И я мог бы сказать: “Вот это есть истина, и более ничего!!!”. И тогда эта процедура будет похожа на кормление этого боа констриктора, о котором я рассказывал, понимаете? И если одитор не обретет после этого способность отрыгивать нужное данное мгновенно, хо, то он тогда вроде должен потонуть в любой острой ситуации, понимаете, что возникает в сессии одитинга, так? Он просто потонет, и все дела.

Существуют определенные основные истины и законы в отношении человеческого ума. Их не так много. Их поразительно немного! Вы одитируете в соответствии с ними, а не ориентируясь на соображения о том, как этот кейс может представлять собой нечто новое. Вы на самом деле должны выделить для самого себя, что истинно, и что фундаментально. И я мог бы дать вам список этих вещей, и забить из вам в голову, и проводить с вами экзаменовки по этому поводу, пока вы не позеленеете, понимаете? И я мог бы сказать: “Вот это есть истина, и более ничего!!!”. И тогда эта процедура будет похожа на кормление этого боа констриктора, о котором я рассказывал, понимаете? И если одитор не обретет после этого способность отрыгивать нужное данное мгновенно, хо, то он тогда вроде должен потонуть в любой острой ситуации, понимаете, что возникает в сессии одитинга, так? Он просто потонет, и все дела.

Ну, в действительности, стабильное данное, зафиксированное с помощью замешательства, а не с помощью понимания, не будет доступно в нужный момент. И вы все равно будете одитировать не по основам, а по оправдательности. Поэтому вы должны распознать, что фундаментально. Основа есть основа. Я мог бы даже дойти до того, чтобы поступить так: говорить вам каждый раз: “Это есть основа. Черт побери, вы должны это усвоить!”. И повторить это восемь, десять, пятнадцать раз: “Это есть основа; вы должны это усвоить!!!”.

Ну, в действительности, стабильное данное, зафиксированное с помощью замешательства, а не с помощью понимания, не будет доступно в нужный момент. И вы все равно будете одитировать не по основам, а по оправдательности. Поэтому вы должны распознать, что фундаментально. Основа есть основа. Я мог бы даже дойти до того, чтобы поступить так: говорить вам каждый раз: “Это есть основа. Черт побери, вы должны это усвоить!”. И повторить это восемь, десять, пятнадцать раз: “Это есть основа; вы должны это усвоить!!!”.

И потом однажды вы скажете: “Ну, у меня просто не остается другого выхода; придется мне усвоить это. О господи, да ведь это основа!”. И в этот момент она станет полезным инструментом.

И потом однажды вы скажете: “Ну, у меня просто не остается другого выхода; придется мне усвоить это. О господи, да ведь это основа!”. И в этот момент она станет полезным инструментом.

Вы можете продолжать верить в то, что эти основы являются таковыми, но никогда не применять их или никогда не выдавать их в тот момент, когда они необходимы, и оставаться ритуалистом. Вы можете продолжать оставаться ритуалистом. И вдруг вы начнете промахиваться, преклир за преклиром. И скажете: “Почему я допускаю промахи?”. Произойдет что-то типа этого — поскольку здесь был преклир, на котором мы не промахивались никакими способами — на самом деле причина будет в том, что одитор не чувствует в себе способности распознать то, каким образом тут применяются основы.

Вы можете продолжать верить в то, что эти основы являются таковыми, но никогда не применять их или никогда не выдавать их в тот момент, когда они необходимы, и оставаться ритуалистом. Вы можете продолжать оставаться ритуалистом. И вдруг вы начнете промахиваться, преклир за преклиром. И скажете: “Почему я допускаю промахи?”. Произойдет что-то типа этого — поскольку здесь был преклир, на котором мы не промахивались никакими способами — на самом деле причина будет в том, что одитор не чувствует в себе способности распознать то, каким образом тут применяются основы.

Мы всегда задаем вопрос: “Что такое оверт?”. Для одного кейса это одно, для другого — другое. Однако в этом кейсе, который я одитировал, мы получили ответ без дополнительных усилий. Кейс дал описание оверта. Ну, нас на самом деле не очень интересует ощущение — ощущение одитинга — и поэтому мы приняли, что преданность, понимаете, это ловушка. Отлично, здорово. я могу сказать вам по секрету, что это не сохранится долго при Предпроверке. Почему? потому что вы одитируете прямое ощущение. Вы говорите: “У тебя было горе?”. “У тебя было горе?”. “У тебя было горе?”.

Мы всегда задаем вопрос: “Что такое оверт?”. Для одного кейса это одно, для другого — другое. Однако в этом кейсе, который я одитировал, мы получили ответ без дополнительных усилий. Кейс дал описание оверта. Ну, нас на самом деле не очень интересует ощущение — ощущение одитинга — и поэтому мы приняли, что преданность, понимаете, это ловушка. Отлично, здорово. я могу сказать вам по секрету, что это не сохранится долго при Предпроверке. Почему? потому что вы одитируете прямое ощущение. Вы говорите: “У тебя было горе?”. “У тебя было горе?”. “У тебя было горе?”.

“Нет”.

“Нет”.

“Ты когда-либо использовала общение для того, чтобы нанести вред кому-либо?”, — или что-то типа того. О, да, теперь мы попали на богатую почву, так? Понимаете, мы просто берем треугольник АРО и смотрим, что происходит с другой его составляющей, и получаем это. Это основа.

“Ты когда-либо использовала общение для того, чтобы нанести вред кому-либо?”, — или что-то типа того. О, да, теперь мы попали на богатую почву, так? Понимаете, мы просто берем треугольник АРО и смотрим, что происходит с другой его составляющей, и получаем это. Это основа.

Каждый из вас отлично знает, что такое АРО. Это ведь основа. Оно существует. Когда падает Р, падает и А, и О; когда Р поднимается, поднимается О и А, понимаете, все они идут вверх — все они, вместе.

Каждый из вас отлично знает, что такое АРО. Это ведь основа. Оно существует. Когда падает Р, падает и А, и О; когда Р поднимается, поднимается О и А, понимаете, все они идут вверх — все они, вместе.

Поэтому есть возможность улучшать общение. И конечно, недостаток общения или блокированное общение (висхолды = глупости) — мы можем сделать кейс более умным. Это все делается по основам, понимаете?

Поэтому есть возможность улучшать общение. И конечно, недостаток общения или блокированное общение (висхолды = глупости) — мы можем сделать кейс более умным. Это все делается по основам, понимаете?

Однажды вы сами остановитесь перед этой загадкой. Почему от висхолдов люди так тупеют? И после того, как вы поломаете некоторое время над этом голову, вы вдруг осознаете, что это имеет некоторое отношение к тому, что не имеет никакого отношения к общению; что тут происходит нечто обратное общению. И вы в конце концов продумаете всю эту мысль самостоятельно, потом посмотрите на нее и скажете: “О, да! Хе-хе! Хмм. Конечно, последние пять минут я был глуп. Странно, не висхолдировал ли я чего? Да, я висхолдировал ответ на этот вопрос!”, — или что-то такое. И все внезапно проясняется, и вы говорите: “Ха-ха-хa! Висхолды равнозначны глупости. Хе! Это точно!”. Понимаете? И, следовательно, отсутствие общения равно глупости, понимаете? Это поразительно.

Однажды вы сами остановитесь перед этой загадкой. Почему от висхолдов люди так тупеют? И после того, как вы поломаете некоторое время над этом голову, вы вдруг осознаете, что это имеет некоторое отношение к тому, что не имеет никакого отношения к общению; что тут происходит нечто обратное общению. И вы в конце концов продумаете всю эту мысль самостоятельно, потом посмотрите на нее и скажете: “О, да! Хе-хе! Хмм. Конечно, последние пять минут я был глуп. Странно, не висхолдировал ли я чего? Да, я висхолдировал ответ на этот вопрос!”, — или что-то такое. И все внезапно проясняется, и вы говорите: “Ха-ха-хa! Висхолды равнозначны глупости. Хе! Это точно!”. Понимаете? И, следовательно, отсутствие общения равно глупости, понимаете? Это поразительно.

Но вы можете взять это, и пользуясь известностью этих данных, получить повышенный, ускоренный, в гигантской степени усовершенствованный подход к этим вещам. У вас есть шанс посмотреть на все это и убедиться, что это мощнее всего. И вам не нужны эти 8.655 суеверий типа “Я не должна вставать под дерево каро, потому что от этого у женщин бывают дети”. Я имею в виду все другие человеческие “истины”. Я могу себе представить, что прямо здесь есть девушки, которые были полинезийками, вращались в загруженном табу обществе, которые не осознают, чего это они всегда шарахаются от фонарных столбов.

Но вы можете взять это, и пользуясь известностью этих данных, получить повышенный, ускоренный, в гигантской степени усовершенствованный подход к этим вещам. У вас есть шанс посмотреть на все это и убедиться, что это мощнее всего. И вам не нужны эти 8.655 суеверий типа “Я не должна вставать под дерево каро, потому что от этого у женщин бывают дети”. Я имею в виду все другие человеческие “истины”. Я могу себе представить, что прямо здесь есть девушки, которые были полинезийками, вращались в загруженном табу обществе, которые не осознают, чего это они всегда шарахаются от фонарных столбов.

С другой стороны, у некоторых из нас часто жизнь бывает собачья. Но это суеверия. И когда вы добираетесь до основания этой кучи, что ж, все эти суеверия становятся вполне понятными.

С другой стороны, у некоторых из нас часто жизнь бывает собачья. Но это суеверия. И когда вы добираетесь до основания этой кучи, что ж, все эти суеверия становятся вполне понятными.

Но я ожидаю от одитора, что он будет одитировать преклира, который сидит прямо перед ним, в соответствии с наиболее фундаментальными основами, которыми он владеет и которые понимает. И если он делает это, он всегда получает победы. Этот одитор всегда будет получать победы. Он не будет блуждать в тумане по этому поводу. И он увидит, что система Предпроверки построена весьма искусно. Однако она теряет всю свою функциональность, если вы убираете вопрос Ноль, не получаете оверта, вводите какой-либо вопрос Что, который должен был быть Нолем А или чем-то таким, не получаете оверта по нему, принимаете множество “подумал” и “наверное”, и продолжаете идти по длиннющей цепи такой вот ерунды — понимаете, даже ступней не смачивая… Ничего не прочищается, все так тяжко, долго, и длится, и длится, и длится…

Но я ожидаю от одитора, что он будет одитировать преклира, который сидит прямо перед ним, в соответствии с наиболее фундаментальными основами, которыми он владеет и которые понимает. И если он делает это, он всегда получает победы. Этот одитор всегда будет получать победы. Он не будет блуждать в тумане по этому поводу. И он увидит, что система Предпроверки построена весьма искусно. Однако она теряет всю свою функциональность, если вы убираете вопрос Ноль, не получаете оверта, вводите какой-либо вопрос Что, который должен был быть Нолем А или чем-то таким, не получаете оверта по нему, принимаете множество “подумал” и “наверное”, и продолжаете идти по длиннющей цепи такой вот ерунды — понимаете, даже ступней не смачивая… Ничего не прочищается, все так тяжко, долго, и длится, и длится, и длится…

И когда вы уже некоторое время помучаетесь с этим, у вас возникает мысль: “Интересно, а нет ли какого-то лучшего способа это делать?”. И вы идете ва-банк. И я могу сразу обратить ваше внимание вот на что: что если вы не получите того, что преклир сделал, понимаете, в ответ на свой вопрос Что, конкретный случай (при этом совершенно неважно, задается ли этот вопрос об упущенных висхолдах или о чем-то другом, потому что все это зависит от типа вопроса Что, который вы используете), если вы не получите конкретного случая, в котором будет присутствовать действительная делательность, и не сделаете в этот момент цепь — просто не обнаружите в этот момент наличие цепи, и не сформулируете этого — то вы не получите никакого изменения. Вы увидите это, и потом механика ума начнет как бы распутываться, “О да, да, конечно!”, понимаете? И после того, как вы пройдете некоторые из этих цепей до самого основания, то обнаружите, у всех них был якорь в виде незнательности, присутствовавшей в корневом инциденте.

И когда вы уже некоторое время помучаетесь с этим, у вас возникает мысль: “Интересно, а нет ли какого-то лучшего способа это делать?”. И вы идете ва-банк. И я могу сразу обратить ваше внимание вот на что: что если вы не получите того, что преклир сделал, понимаете, в ответ на свой вопрос Что, конкретный случай (при этом совершенно неважно, задается ли этот вопрос об упущенных висхолдах или о чем-то другом, потому что все это зависит от типа вопроса Что, который вы используете), если вы не получите конкретного случая, в котором будет присутствовать действительная делательность, и не сделаете в этот момент цепь — просто не обнаружите в этот момент наличие цепи, и не сформулируете этого — то вы не получите никакого изменения. Вы увидите это, и потом механика ума начнет как бы распутываться, “О да, да, конечно!”, понимаете? И после того, как вы пройдете некоторые из этих цепей до самого основания, то обнаружите, у всех них был якорь в виде незнательности, присутствовавшей в корневом инциденте.

Я могу указать вам то, что на двух или трех демонстрациях, которые вы видели, мой вопрос Что не был сформулирован по кнопке. Понимаете? Он был достаточно близок, чтобы кто-то почувствовал дуновение около уха. Понимаете? Однако он не бил точно в цель. Потому что единственная ситуация, в которой вы владеете достаточной информацией для того, чтобы задать точный вопрос Что — это когда вы уже закончили Предпроверку! Понимаете? Вот тогда вы уже знаете точный вопрос Что. и если вы хотите показаться Инструктору гением, хо, то просто никогда не записывайте вопрос Что до момента завершения сессии, понимаете?

Я могу указать вам то, что на двух или трех демонстрациях, которые вы видели, мой вопрос Что не был сформулирован по кнопке. Понимаете? Он был достаточно близок, чтобы кто-то почувствовал дуновение около уха. Понимаете? Однако он не бил точно в цель. Потому что единственная ситуация, в которой вы владеете достаточной информацией для того, чтобы задать точный вопрос Что — это когда вы уже закончили Предпроверку! Понимаете? Вот тогда вы уже знаете точный вопрос Что. и если вы хотите показаться Инструктору гением, хо, то просто никогда не записывайте вопрос Что до момента завершения сессии, понимаете?

Эти вопросы Что никогда не бывают достаточно точными. Это просто выстрелы навскидку. Они не бывают достаточно точными. Потому что вы на самом деле никогда заранее точно не знаете, что есть на этой цепи, понимаете?

Эти вопросы Что никогда не бывают достаточно точными. Это просто выстрелы навскидку. Они не бывают достаточно точными. Потому что вы на самом деле никогда заранее точно не знаете, что есть на этой цепи, понимаете?

И вы должны понимать, что раз это настолько неизвестно преклиру, то из какого божьего откровения, от какой интуиции в тюрбане вы можете узнать все о том, чего сам преклир не знает, и чего вы от него еще не услышали? Вы не можете точно определить это. Но поскольку вы одитируете по основам, вы кое-то об этом все же знаете — вы знаете, что может возникнуть — и вы задаете вопрос Что, который, вероятно, выцепит нечто напоминающее то, что вам надо. И я бы сказал, что только при исключительном везении, только с вероятностью один из ста, вопрос Что может попасть точно в цель. У нас был вопрос Что “Что насчет того, чтобы спать с мужчинами для того, чтобы заманить их в ловушку?”. Понимаете? И это оказалось достаточно удачно. Это было довольно хорошо. Отлично послужило нашим целям и красиво обнулилось. Но это не была цепь. Цепь целиком последовала за этим вопросом Что. у нас была цепь, которая пошла от этого момента, но на самом деле мы вели ее от инцидента, и задавали вопросы, которые облегчали вопрос Что, которые не описывались вопросом Что, что, как мне показалось, было достаточно интересно. Но я никогда не ожидаю, что ваш вопрос Что будет попадать в цель ближе этого.

И вы должны понимать, что раз это настолько неизвестно преклиру, то из какого божьего откровения, от какой интуиции в тюрбане вы можете узнать все о том, чего сам преклир не знает, и чего вы от него еще не услышали? Вы не можете точно определить это. Но поскольку вы одитируете по основам, вы кое-то об этом все же знаете — вы знаете, что может возникнуть — и вы задаете вопрос Что, который, вероятно, выцепит нечто напоминающее то, что вам надо. И я бы сказал, что только при исключительном везении, только с вероятностью один из ста, вопрос Что может попасть точно в цель. У нас был вопрос Что “Что насчет того, чтобы спать с мужчинами для того, чтобы заманить их в ловушку?”. Понимаете? И это оказалось достаточно удачно. Это было довольно хорошо. Отлично послужило нашим целям и красиво обнулилось. Но это не была цепь. Цепь целиком последовала за этим вопросом Что. у нас была цепь, которая пошла от этого момента, но на самом деле мы вели ее от инцидента, и задавали вопросы, которые облегчали вопрос Что, которые не описывались вопросом Что, что, как мне показалось, было достаточно интересно. Но я никогда не ожидаю, что ваш вопрос Что будет попадать в цель ближе этого.

Преклир выдал вам оверт, вы действительно получили инцидент, и преклир в нем на самом деле что-то сделал; и тогда вы ставите по нему свой вопрос Что, стараясь получить цепь инцидентов подобного типа, потом идете ранее, и практически всегда попадаете в непонятное, если это был первый инцидент. Однако он не облегчается; должно быть, там присутствует большое количество других факторов. И вы видите, что начинаете задавать вопросы по поводу других типов. Они почти попадают, понимаете?

Преклир выдал вам оверт, вы действительно получили инцидент, и преклир в нем на самом деле что-то сделал; и тогда вы ставите по нему свой вопрос Что, стараясь получить цепь инцидентов подобного типа, потом идете ранее, и практически всегда попадаете в непонятное, если это был первый инцидент. Однако он не облегчается; должно быть, там присутствует большое количество других факторов. И вы видите, что начинаете задавать вопросы по поводу других типов. Они почти попадают, понимаете?

Они относятся к той же самой динамике. Они относятся к подобным же людям, понимаете? И вы стираете все это, и вдруг вся остальная часть цепи пропадает. Ваши вопросы Что почти никогда не попадают точно в цель.

Они относятся к той же самой динамике. Они относятся к подобным же людям, понимаете? И вы стираете все это, и вдруг вся остальная часть цепи пропадает. Ваши вопросы Что почти никогда не попадают точно в цель.

Если бы ваши вопрос Что попадали точно в цель каждый раз, то вы бы были гуру среди всех гуру, понимаете? Поэтому вы просто берете вопрос Что, который описывает инцидент, формулируете его в общей — не слишком общей — форме и — надеетесь на лучшее! Стреляете из этого положения. И вы проработаете это каждый раз. И все, что вы хотите и что вы обязаны при этом получить — обнуление того инцидента, что вы отыскали. И иногда он обнулится. Если вы заметите, при работе с вопросом Предпроверки я прохожу только по тем вещам только пару раз, глядя при этом на Э-метр — и ничего не пропадает. И это говорит мне многое. Потому что, я повторяю, система одного висхолда, понимаете, одно прохождение “Когда”, “Все”, “Появилось”, понимаете, и “Кто”, и он при этом не пропал, ну, тогда у меня возникает некоторое любопытство: “Так, мы выстрелили 18-дюймовым снарядом прямо по банке с повидлом, но она все еще там осталась!”. Должно быть что-то еще, удерживающее этот мираж в виде банки повидла. Мы не могли стрелять по этой банке. Видимо, это была только ее картинка. А теперь давайте найдем саму банку. Понимаете? И эта банка всегда оказывается ранее. Ничто никогда не закрывается по причине более позднего инцидента.

Если бы ваши вопрос Что попадали точно в цель каждый раз, то вы бы были гуру среди всех гуру, понимаете? Поэтому вы просто берете вопрос Что, который описывает инцидент, формулируете его в общей — не слишком общей — форме и — надеетесь на лучшее! Стреляете из этого положения. И вы проработаете это каждый раз. И все, что вы хотите и что вы обязаны при этом получить — обнуление того инцидента, что вы отыскали. И иногда он обнулится. Если вы заметите, при работе с вопросом Предпроверки я прохожу только по тем вещам только пару раз, глядя при этом на Э-метр — и ничего не пропадает. И это говорит мне многое. Потому что, я повторяю, система одного висхолда, понимаете, одно прохождение “Когда”, “Все”, “Появилось”, понимаете, и “Кто”, и он при этом не пропал, ну, тогда у меня возникает некоторое любопытство: “Так, мы выстрелили 18-дюймовым снарядом прямо по банке с повидлом, но она все еще там осталась!”. Должно быть что-то еще, удерживающее этот мираж в виде банки повидла. Мы не могли стрелять по этой банке. Видимо, это была только ее картинка. А теперь давайте найдем саму банку. Понимаете? И эта банка всегда оказывается ранее. Ничто никогда не закрывается по причине более позднего инцидента.

И вдруг, идя ранее, вы наконец находите этот камушек, и даже не используете систему висхолдов в отношении него; он просто как-то так делает вуум! И вы возвращаетесь назад, и, может быть, применяете систему висхолдов в отношении чего-то другого, что немного зависало, и приходите к своему вопросу Что, и просто снова его задаете, и он обнулен, понимаете?

И вдруг, идя ранее, вы наконец находите этот камушек, и даже не используете систему висхолдов в отношении него; он просто как-то так делает вуум! И вы возвращаетесь назад, и, может быть, применяете систему висхолдов в отношении чего-то другого, что немного зависало, и приходите к своему вопросу Что, и просто снова его задаете, и он обнулен, понимаете?

Это неточная деятельность. Предпроверка — это неточная деятельность. Она зависит от того, какой преклир сидит перед вами. Я ожидаю от вас, что вы будете способны одитировать и понимать того преклира, что сидит перед вами.

Это неточная деятельность. Предпроверка — это неточная деятельность. Она зависит от того, какой преклир сидит перед вами. Я ожидаю от вас, что вы будете способны одитировать и понимать того преклира, что сидит перед вами.

Вот что еще я от вас ожидаю: поскольку сама Предпроверка есть деятельность неточная, то я прошу вас делать ее в рамках тотальной точности. Просто четко идите по рельсам. Это звучит странно, так? Но: предоставляйте ее в Модельной Сессии, ради бога! Понимаете? Ваши ТУ — чудесны. Ваше владение Э-метром — превосходное. И когда все это у вас схвачено, так что вам уже требуется отвлекаться на это не больше, чем на мысли о своем пальто в тот момент, когда вы едите завтрак, дорогие мои, то вы можете приступать к предпроверке. Понимаете? Сделайте точные рамки: у вас есть система висхолдов, она точна; у вас есть Модельная Сессия, она точна; у вас есть владение Э-метром, оно точно; основы, на которых держатся цепи в уме вашего преклира, будут найдены в строгом соответствии с этими точными правилами — всегда ищите их в самом раннем инциденте; это родственник цепи — вы берете свои точные навыки и далее играете на слух.

Вот что еще я от вас ожидаю: поскольку сама Предпроверка есть деятельность неточная, то я прошу вас делать ее в рамках тотальной точности. Просто четко идите по рельсам. Это звучит странно, так? Но: предоставляйте ее в Модельной Сессии, ради бога! Понимаете? Ваши ТУ — чудесны. Ваше владение Э-метром — превосходное. И когда все это у вас схвачено, так что вам уже требуется отвлекаться на это не больше, чем на мысли о своем пальто в тот момент, когда вы едите завтрак, дорогие мои, то вы можете приступать к предпроверке. Понимаете? Сделайте точные рамки: у вас есть система висхолдов, она точна; у вас есть Модельная Сессия, она точна; у вас есть владение Э-метром, оно точно; основы, на которых держатся цепи в уме вашего преклира, будут найдены в строгом соответствии с этими точными правилами — всегда ищите их в самом раннем инциденте; это родственник цепи — вы берете свои точные навыки и далее играете на слух.

Вероятно, никто не играет на слух лучше, чем симфонический солист. Никто лучше него не обучен музыке, понимаете? Эти джем-сейшны, — послушайте, что вытворяют эти ребята из окрестностей Нового Орлеана! Хо! У меня тут наверху есть запись, которая рассказывает, как этот импровизированный джем-сейшн был сведен, ага! Они работали восемнадцать или двадцать часов, добиваясь того, чтобы эта импровизация звучала совершенно естественно. Но самое высшее достижение — это, ну, возьмите хоть этих перкуссионистов в симфонических оркестрах. Я вообще не понимаю, каким образом им удается их туда заманить, если только это не высококлассные, снобистского уровня парни. Но они каким-то образом их туда заманивают, и, должно быть, каким-то образом их там удерживают хитростью, потому что рядом с этими парнями такие как Крупа *То есть талантливые, как Жене Крупа (Gene Krupa) (1909-1973), знаменитый польско-американский барабанщик. просто теряются в тени! Это профи. Да, они просто невероятны!

Вероятно, никто не играет на слух лучше, чем симфонический солист. Никто лучше него не обучен музыке, понимаете? Эти джем-сейшны, — послушайте, что вытворяют эти ребята из окрестностей Нового Орлеана! Хо! У меня тут наверху есть запись, которая рассказывает, как этот импровизированный джем-сейшн был сведен, ага! Они работали восемнадцать или двадцать часов, добиваясь того, чтобы эта импровизация звучала совершенно естественно. Но самое высшее достижение — это, ну, возьмите хоть этих перкуссионистов в симфонических оркестрах. Я вообще не понимаю, каким образом им удается их туда заманить, если только это не высококлассные, снобистского уровня парни. Но они каким-то образом их туда заманивают, и, должно быть, каким-то образом их там удерживают хитростью, потому что рядом с этими парнями такие как Крупа *То есть талантливые, как Жене Крупа (Gene Krupa) (1909-1973), знаменитый польско-американский барабанщик. просто теряются в тени! Это профи. Да, они просто невероятны!

Один парень однажды… вы знаете, эти ребята в джазовых оркестрах, они все используют эти кисточки *Кисточки: пара тонких барабанных палочек с пучками мягких волокон на концах. Используются для получения мягкого, гладкого звука на барабанах., или что-то такое. Такие вот штучки знаете? И они берут такую кисточку, и водят ей по мембране барабана, и он делает сниф, сниф, сниф, сниф, сниф, сниф, понимаете, и делает уиск, уиск, уиск, уиск, уиск, понимаете? А где у этих кисточки? Их нет, понимаете? Я могу поспорить, что они могли бы такое и на большой бочке сыграть, если их попросить, понимаете? Это просто великолепно.

Один парень однажды… вы знаете, эти ребята в джазовых оркестрах, они все используют эти кисточки *Кисточки: пара тонких барабанных палочек с пучками мягких волокон на концах. Используются для получения мягкого, гладкого звука на барабанах., или что-то такое. Такие вот штучки знаете? И они берут такую кисточку, и водят ей по мембране барабана, и он делает сниф, сниф, сниф, сниф, сниф, сниф, понимаете, и делает уиск, уиск, уиск, уиск, уиск, понимаете? А где у этих кисточки? Их нет, понимаете? Я могу поспорить, что они могли бы такое и на большой бочке сыграть, если их попросить, понимаете? Это просто великолепно.

Но это точные музыканты. Они могут на самом деле играть по нотам, понимаете? Они на самом деле знают свою профессию. А после этого, черт, они могут делать что угодно, понимаете? Однако давайте возьмем какого-нибудь старшеклассника, и прежде чем он научится лабать Вагнера, хо, попросим его состряпать джазовую импровизацию. Звучать будет похоже. Но как-то… просто шумно. Понимаете, это будет просто шум. И на самом деле такую иллюзию создает любой мастер — что это у него получается само собой. Смотришь, и кажется, что все это страшно просто. Просто делать нечего, понимаете? Вы смотрите, как Уэллер *Уэллер, плотник усадьбы Сент-Хилл во времена этой лекции. вот там строгает балочку. И вы говорите: “Хо, да так любой сумеет” — или смотрите на что-то уже построенное, и говорите: “Да такое бы любой построил”. Так вперед, что ж вы? Выгладит так просто!

Но это точные музыканты. Они могут на самом деле играть по нотам, понимаете? Они на самом деле знают свою профессию. А после этого, черт, они могут делать что угодно, понимаете? Однако давайте возьмем какого-нибудь старшеклассника, и прежде чем он научится лабать Вагнера, хо, попросим его состряпать джазовую импровизацию. Звучать будет похоже. Но как-то… просто шумно. Понимаете, это будет просто шум. И на самом деле такую иллюзию создает любой мастер — что это у него получается само собой. Смотришь, и кажется, что все это страшно просто. Просто делать нечего, понимаете? Вы смотрите, как Уэллер *Уэллер, плотник усадьбы Сент-Хилл во времена этой лекции. вот там строгает балочку. И вы говорите: “Хо, да так любой сумеет” — или смотрите на что-то уже построенное, и говорите: “Да такое бы любой построил”. Так вперед, что ж вы? Выгладит так просто!

Ящики для сообщений из красного дерева, стоящие вон там на задней полке моего стола — он просто без проблем все это сделал. Там все вручную подогнано и вырезано, без каких-либо особенных инструментов, понимаете? Это парень — мастер. Он занимался этим долгое время. И дайте старику Дженнеру *Дженнер, каменщик усадьбы Сент-Хилл во времена этой лекции. вон там кучу камней. Понимаете, к камнями никто не может работать. Но дайте старику Дженнеру кучу камней и скажите ему: “Построй мне стену”. Вы можете снабдить его всякими спецификациями для этой стены, однако, как бы то ни было, эта стена появится. Это так просто. Вы посмотрите, как он работает — все просто ложится, и ничего особенного.

Ящики для сообщений из красного дерева, стоящие вон там на задней полке моего стола — он просто без проблем все это сделал. Там все вручную подогнано и вырезано, без каких-либо особенных инструментов, понимаете? Это парень — мастер. Он занимался этим долгое время. И дайте старику Дженнеру *Дженнер, каменщик усадьбы Сент-Хилл во времена этой лекции. вон там кучу камней. Понимаете, к камнями никто не может работать. Но дайте старику Дженнеру кучу камней и скажите ему: “Построй мне стену”. Вы можете снабдить его всякими спецификациями для этой стены, однако, как бы то ни было, эта стена появится. Это так просто. Вы посмотрите, как он работает — все просто ложится, и ничего особенного.

Ну, время от времени он допускает ошибки. Однако единственные ошибки, которые он на самом деле делает, происходят тогда, когда нам недосуг собраться и поговорить о планировании и дизайне и прийти к согласию. И тогда, когда нам недосуг собраться и поговорить о планировании и дизайне и прийти к согласию, возникает что-то такое, о чем он не знает. Но что касается чисто практической стороны дела, то выглядит это страшно просто. Это выглядит страшно просто до тех пор, пока вы не позовете кого-то другого, именующего себя каменщиком. И это парень делает такое, господи, что… Он работает, кладет кирпичи, и у него есть раствор, понимаете? Вот он из берет, понимаете, кладет, выравнивает, кладет на них раствор, и потом все это падает на дорогу… Однако кто-то тут все-таки работал нормально, потому что одна из стен все-таки была вертикальной. А остальные… Куча работы, а стены нет. И все это, по сути, просто потому, что парень не знал, как нужно работать мастерком и раствором. Это все сводится к мелким, крохотным основам.

Ну, время от времени он допускает ошибки. Однако единственные ошибки, которые он на самом деле делает, происходят тогда, когда нам недосуг собраться и поговорить о планировании и дизайне и прийти к согласию. И тогда, когда нам недосуг собраться и поговорить о планировании и дизайне и прийти к согласию, возникает что-то такое, о чем он не знает. Но что касается чисто практической стороны дела, то выглядит это страшно просто. Это выглядит страшно просто до тех пор, пока вы не позовете кого-то другого, именующего себя каменщиком. И это парень делает такое, господи, что… Он работает, кладет кирпичи, и у него есть раствор, понимаете? Вот он из берет, понимаете, кладет, выравнивает, кладет на них раствор, и потом все это падает на дорогу… Однако кто-то тут все-таки работал нормально, потому что одна из стен все-таки была вертикальной. А остальные… Куча работы, а стены нет. И все это, по сути, просто потому, что парень не знал, как нужно работать мастерком и раствором. Это все сводится к мелким, крохотным основам.

Вы видите великого скульптора: он знает глину, он знает то и это. Когда он создает скульптуру, он обо всем этом не думает, понимаете? У него все готово, и он просто ее создает. Он знает, как это делается.

Вы видите великого скульптора: он знает глину, он знает то и это. Когда он создает скульптуру, он обо всем этом не думает, понимаете? У него все готово, и он просто ее создает. Он знает, как это делается.

Художники древности доводили это до совершенства. Я знаю, я там погуливал в те времена, по ту сторону канала, в те деньки — то есть когда там были настоящие ветераны, в 1350, 1360 — подлинная фламандская школа, ребята, которые делали ха! Понимаете, приходили потом и говорили — пффф! Понимаете? Рембрандт — пффф! Он же просто копировал. Но в те времена не было никаких художественных галерей. Ну, то есть найти-то картины было можно. Но для того, чтобы научиться быть художником, надо было пойти и найти где-то мастера, и делать для него грунтовку. И ваша маленькая подружка говорила бы вам: “Йан, отчего ты сегодня такой синий?”. А вы смешивали и растирали для него краски. И наконец вы узнавали все, что только можно было узнать о сушке, цветах, пигментах, что какой пигмент делает и чего он не делает, и как это все надо смешивать, как совмещать, и в какой консистенции — и эти чертовы картины, написанные такими вещами, и поныне с нами.

Художники древности доводили это до совершенства. Я знаю, я там погуливал в те времена, по ту сторону канала, в те деньки — то есть когда там были настоящие ветераны, в 1350, 1360 — подлинная фламандская школа, ребята, которые делали ха! Понимаете, приходили потом и говорили — пффф! Понимаете? Рембрандт — пффф! Он же просто копировал. Но в те времена не было никаких художественных галерей. Ну, то есть найти-то картины было можно. Но для того, чтобы научиться быть художником, надо было пойти и найти где-то мастера, и делать для него грунтовку. И ваша маленькая подружка говорила бы вам: “Йан, отчего ты сегодня такой синий?”. А вы смешивали и растирали для него краски. И наконец вы узнавали все, что только можно было узнать о сушке, цветах, пигментах, что какой пигмент делает и чего он не делает, и как это все надо смешивать, как совмещать, и в какой консистенции — и эти чертовы картины, написанные такими вещами, и поныне с нами.

Поразительно. Они должны были кое в чем разбираться, понимаете? Когда вы проходили весь путь, вы уже знали, как — узнавали, как наносить это на холст и как с ним работать, и так далее. И это на самом деле длилось годами. И однажды, в один прекрасный день, мастер давал вам кисть, старую драную кисть, и говорил: “Вон, видишь ту стену? Ну-ка пойди, сделай на ней мазок”. И вы шли и делали на ней мазок, понимаете?

Поразительно. Они должны были кое в чем разбираться, понимаете? Когда вы проходили весь путь, вы уже знали, как — узнавали, как наносить это на холст и как с ним работать, и так далее. И это на самом деле длилось годами. И однажды, в один прекрасный день, мастер давал вам кисть, старую драную кисть, и говорил: “Вон, видишь ту стену? Ну-ка пойди, сделай на ней мазок”. И вы шли и делали на ней мазок, понимаете?

И он говорил: “О, господи! Дай сюда эту кисть”, — понимаете?

И он говорил: “О, господи! Дай сюда эту кисть”, — понимаете?

Вы говорили: “Что я сделал не так?”, — понимаете? Ну, он просто не мог сказать, что вы сделали правильно! Это было…

Вы говорили: “Что я сделал не так?”, — понимаете? Ну, он просто не мог сказать, что вы сделали правильно! Это было…

Вы посмотрите на то, как японцы работают с кисточками. Они не корпят над этим ночами, понимаете? Это выглядит так просто! Вот японец, сидит и рисует свой бамбук, понимаете? Рисует там что-то. Рисует. Вот он закончил, и перед вами прекрасный рисунок, в свободном стиле, бамбука.

Вы посмотрите на то, как японцы работают с кисточками. Они не корпят над этим ночами, понимаете? Это выглядит так просто! Вот японец, сидит и рисует свой бамбук, понимаете? Рисует там что-то. Рисует. Вот он закончил, и перед вами прекрасный рисунок, в свободном стиле, бамбука.

Вы говорите: “Это просто”. Берете уголь, понимаете; берете большой лист бумаги и говорите: “Так, посмотрим”. И делаете бзупт! и бзупт! Ну, а этот маленький японец, он знает, где найти чернильный камень, понимаете, как его измельчить, и как его смешать, и как работать с кисточкой. И он работает своей кисточкой быстрее, чем вы ручкой. Ошеломляюще!

Вы говорите: “Это просто”. Берете уголь, понимаете; берете большой лист бумаги и говорите: “Так, посмотрим”. И делаете бзупт! и бзупт! Ну, а этот маленький японец, он знает, где найти чернильный камень, понимаете, как его измельчить, и как его смешать, и как работать с кисточкой. И он работает своей кисточкой быстрее, чем вы ручкой. Ошеломляюще!

И все эти вещи, однако, построены на основе великой способности выполнять мелкие детали. Это общий знаменатель всего великого искусства. Это великая способность выполнять мелкие детали. Именно отсюда вы получаете великое искусство. И вот почему все эти школы рисунка, которые вы видите в Гринвич Виллидж — все они стоят вдоль заборов и так далее, и никто через 50 лет не разыскивает их картины. Явно никто не будет покупать их за 285 тысяч фунтов за один рисунок. Гораздо вероятнее потом обнаружить их в качестве затычки мышиной норки, чтобы оттуда не дуло. Это все потому, что эти ребята пошли по совершенно другому пути: они наблюдают простоту, с которой это делается, и не замечают гигантского уровня мастерства в каждой мелкой детали. Что там эти мелочи — все кажется таким простым, понимаете?

И все эти вещи, однако, построены на основе великой способности выполнять мелкие детали. Это общий знаменатель всего великого искусства. Это великая способность выполнять мелкие детали. Именно отсюда вы получаете великое искусство. И вот почему все эти школы рисунка, которые вы видите в Гринвич Виллидж — все они стоят вдоль заборов и так далее, и никто через 50 лет не разыскивает их картины. Явно никто не будет покупать их за 285 тысяч фунтов за один рисунок. Гораздо вероятнее потом обнаружить их в качестве затычки мышиной норки, чтобы оттуда не дуло. Это все потому, что эти ребята пошли по совершенно другому пути: они наблюдают простоту, с которой это делается, и не замечают гигантского уровня мастерства в каждой мелкой детали. Что там эти мелочи — все кажется таким простым, понимаете?

Они видят, как рисует один из тез ребят, они видят результаты его работы; это выглядит так естественно, так просто. И они начинают работать с той же свободой, что и мастер. Они используют те же приемы, которыми мастер рисует свои картины или создает свои скульптуры, а получается грязь. Просто грязь. И единственное, что тут отсутствует, это “Как взять маленькую кисточку и провести ей по палитре таким образом, чтобы попасть в нужное место, и потом провести ей абсолютно прямую линию?”. Как это делается?

Они видят, как рисует один из тез ребят, они видят результаты его работы; это выглядит так естественно, так просто. И они начинают работать с той же свободой, что и мастер. Они используют те же приемы, которыми мастер рисует свои картины или создает свои скульптуры, а получается грязь. Просто грязь. И единственное, что тут отсутствует, это “Как взять маленькую кисточку и провести ей по палитре таким образом, чтобы попасть в нужное место, и потом провести ей абсолютно прямую линию?”. Как это делается?

Я хочу привести вам один пример такого рода: Микеланджело, отправляясь навестить своих друзей, но не заставая из дома, обычно брал кусок мела и рисовал круг на двери. И они всегда знали о том, что тут был Микеланджело. Он был единственным человеком во всей Италии, который мог нарисовать от руки совершенную окружность. Он рисовал абсолютно правильную окружность. Все его друзья знали этот знак, понимаете? На этом построено мастерство — на точных навыках, точной реакции, таких штуках. Совершенно неважно, как звали этого великого человека, и насколько великолепны были его достижения, или насколько мелкими и неважными они были. Этот фактор присутствует неизменно. Это — признак мастера. Мастер — это непревзойденный умелец в отношении гигантского количества мельчайших деталей. Это все, что вам на самом деле надо знать.

Я хочу привести вам один пример такого рода: Микеланджело, отправляясь навестить своих друзей, но не заставая из дома, обычно брал кусок мела и рисовал круг на двери. И они всегда знали о том, что тут был Микеланджело. Он был единственным человеком во всей Италии, который мог нарисовать от руки совершенную окружность. Он рисовал абсолютно правильную окружность. Все его друзья знали этот знак, понимаете? На этом построено мастерство — на точных навыках, точной реакции, таких штуках. Совершенно неважно, как звали этого великого человека, и насколько великолепны были его достижения, или насколько мелкими и неважными они были. Этот фактор присутствует неизменно. Это — признак мастера. Мастер — это непревзойденный умелец в отношении гигантского количества мельчайших деталей. Это все, что вам на самом деле надо знать.

Одна из наших мелочей состоит во владении Э-метром. Одна из причин, по которой мы можем сегодня клировать и продвигать кейсы вперед, проводить Оценивания Целей, находить терминалы кейсов, состоит просто в том, что теперь у нас есть лучший Э-метр. Отлично, это здорово. однако на самом деле само по себе это еще ничто. Для этого все равно требуется одитор, в совершенстве владеющий Э-метром.

Одна из наших мелочей состоит во владении Э-метром. Одна из причин, по которой мы можем сегодня клировать и продвигать кейсы вперед, проводить Оценивания Целей, находить терминалы кейсов, состоит просто в том, что теперь у нас есть лучший Э-метр. Отлично, это здорово. однако на самом деле само по себе это еще ничто. Для этого все равно требуется одитор, в совершенстве владеющий Э-метром.

Я сегодня днем прошел по сессии, которую я… вчера мой одитор сказал — он дошел до конца сессии и как бы слегка обалдел, потому что ему в голову вдруг пришла мысль о том, что… Он вдруг подумал: “А что, если эту проверку целей проводил бы какой-нибудь начинающий студент?”. И этого его на секунду оглушило. Он внезапно осознал, насколько далеко продвинулся сам. Он замечал микроскопическую чистую стрелку, которая на самом деле была просто микроскопическая. И он снимал показания, которые возникали время от времени, и которые возникали случайно, и все это давалось ему естественно и просто, понимаете? Это была приличная работа, понимаете? И просто потому, что он направлялся прямо к центру цели, конечно, он получал подавления и обесценивания справа и слева, потому что он уже начинал задевать противотерминал, понимаете? Он задевал уже и терминал, и противотерминал. Он снимал упущенные висхолды, обесценивания и подавления, и получал показания, и устранял показания с подавлений, упущенных висхолдов и обесцениваний, и снова направлял показание на цель. И потом ему надо было проверить все цели, для того чтобы убедиться в том, что ни на одной из них нет обесценивания или подавления, понимаете, или упущенного висхолда на них или по поводу них, понимаете? И потом ему надо было проверить, остались ли на них еще какие-либо показания — убедиться, что они были обнулены.

Я сегодня днем прошел по сессии, которую я… вчера мой одитор сказал — он дошел до конца сессии и как бы слегка обалдел, потому что ему в голову вдруг пришла мысль о том, что… Он вдруг подумал: “А что, если эту проверку целей проводил бы какой-нибудь начинающий студент?”. И этого его на секунду оглушило. Он внезапно осознал, насколько далеко продвинулся сам. Он замечал микроскопическую чистую стрелку, которая на самом деле была просто микроскопическая. И он снимал показания, которые возникали время от времени, и которые возникали случайно, и все это давалось ему естественно и просто, понимаете? Это была приличная работа, понимаете? И просто потому, что он направлялся прямо к центру цели, конечно, он получал подавления и обесценивания справа и слева, потому что он уже начинал задевать противотерминал, понимаете? Он задевал уже и терминал, и противотерминал. Он снимал упущенные висхолды, обесценивания и подавления, и получал показания, и устранял показания с подавлений, упущенных висхолдов и обесцениваний, и снова направлял показание на цель. И потом ему надо было проверить все цели, для того чтобы убедиться в том, что ни на одной из них нет обесценивания или подавления, понимаете, или упущенного висхолда на них или по поводу них, понимаете? И потом ему надо было проверить, остались ли на них еще какие-либо показания — убедиться, что они были обнулены.

И он работал со всем этим примерно час или два — даже поболее — проверяя эту линию целей, понимаете? И эта мысль свалилась на него позднее; он внезапно осознал, как далеко он ушел. Я вот подозреваю, что на самом деле его поразила мысль о том, что он делал год назад! Понимаете? Парень делал все это очень легко и непринужденно, понимаете? Просто ничего особенного. Э-метр что-то говорил ему на всем пути. У него просто не было время на то, чтобы волноваться об Э-метре, о шаблоне и о ритуале, и так далее. У него просто не было времени волноваться обо всем этом. Он просто должен был в совершенстве владеть многими вещами.

И он работал со всем этим примерно час или два — даже поболее — проверяя эту линию целей, понимаете? И эта мысль свалилась на него позднее; он внезапно осознал, как далеко он ушел. Я вот подозреваю, что на самом деле его поразила мысль о том, что он делал год назад! Понимаете? Парень делал все это очень легко и непринужденно, понимаете? Просто ничего особенного. Э-метр что-то говорил ему на всем пути. У него просто не было время на то, чтобы волноваться об Э-метре, о шаблоне и о ритуале, и так далее. У него просто не было времени волноваться обо всем этом. Он просто должен был в совершенстве владеть многими вещами.

Он должен был знать свой Э-метр вдоль и поперек. Он должен был точно знать, что этот прибор может и так далее. Другими словами, его внимание должно было быть освобождено от этого прибора, его ознакомленность с ним должна была быть достаточно высокой для того, чтобы он мог принимать Э-метр как нечто само собой разумеющееся, и при этом не иметь никаких проблем с соображением. Кроме того, его Модельная Сессия должна быть совершенной; у него просто нет времени волноваться о том, как выглядит его Модельная Сессия. Он должен был владеть точными основами того, с чем он работал, потому что к него просто нет времени размышлять над тем, с чем он имеет дело, понимаете? Все это вертелось вокруг того, что он был прямо в середине Массы Проблемы Целей, и все эти небольшие массы и так далее просто сбивали и тушили саму цель, потому что все это крутилось и вертелось как в аду.

Он должен был знать свой Э-метр вдоль и поперек. Он должен был точно знать, что этот прибор может и так далее. Другими словами, его внимание должно было быть освобождено от этого прибора, его ознакомленность с ним должна была быть достаточно высокой для того, чтобы он мог принимать Э-метр как нечто само собой разумеющееся, и при этом не иметь никаких проблем с соображением. Кроме того, его Модельная Сессия должна быть совершенной; у него просто нет времени волноваться о том, как выглядит его Модельная Сессия. Он должен был владеть точными основами того, с чем он работал, потому что к него просто нет времени размышлять над тем, с чем он имеет дело, понимаете? Все это вертелось вокруг того, что он был прямо в середине Массы Проблемы Целей, и все эти небольшие массы и так далее просто сбивали и тушили саму цель, потому что все это крутилось и вертелось как в аду.

И он произносил что-то вслух, и к концу строки, хо, отлично работал с этим. И как я уже сказал, вдруг ему в голову пришла мысль о том, что бы было, если бы он попробовал проделать то же самое год назад. Думаю, его поразило именно это. Однако все это состояло из крохотных частей. Однако все это состояло из крохотных частей: огромной простотой, с которой он работал с Э-метром, отсутствием какого-либо волнения по поводу Модельной Сессии. Ему не надо было поднимать бухту по поводу своих ТУ, понимаете? У него совершенно отсутствовало какое-либо волнение по этому поводу. Он был совершенно расслаблен. Он знал это вдоль и поперек. И знал, что он это знает. Так что ни на секунду у него не возникало никакого волнения по этому поводу.

И он произносил что-то вслух, и к концу строки, хо, отлично работал с этим. И как я уже сказал, вдруг ему в голову пришла мысль о том, что бы было, если бы он попробовал проделать то же самое год назад. Думаю, его поразило именно это. Однако все это состояло из крохотных частей. Однако все это состояло из крохотных частей: огромной простотой, с которой он работал с Э-метром, отсутствием какого-либо волнения по поводу Модельной Сессии. Ему не надо было поднимать бухту по поводу своих ТУ, понимаете? У него совершенно отсутствовало какое-либо волнение по этому поводу. Он был совершенно расслаблен. Он знал это вдоль и поперек. И знал, что он это знает. Так что ни на секунду у него не возникало никакого волнения по этому поводу.

Он мог вспомнить об основах. А основы состоят в том, что цели могут обесцениваться, рудименты в сессии могут вылетать, особенно при Оценивании Целей. Так что все, что ему надо было сделать — предугадать появление следующего упущенного висхолда, понимаете? Это все, что ему надо было делать. И продолжать проверять и двигаться вперед. Это было дико просто. Но это могло бы быть совершенно непреодолимым, абсолютно непреодолимым, если бы он — если бы он хоть немного волновался по поводу своего прибора, если бы он волновался о своей сессии, о ТУ, или если бы он не был уверен в том, что при появлении выкипания у преклира все, что нужно сделать — выдернуть упущенный висхолд. Понимаете, это происходит так: он видит, что преклир начинает притормаживать, он выдергивает упущенный висхолд, понимаете? И бац! Преклир снова на месте. Улавливаете? И он внезапно видит, что цель не дает показания, хотя еще мгновение назад оно присутствовало. Он не говорит: “Слава богу, мы это наконец обнулили”. Он говорит: “Есть ли на этом обесценивание?”. Пах! “Отлично, что это?”. Прочищает это. “Есть ли на этом обесценивание? Это чисто. Отлично”. Потом он снова повторяет цель, и не получает на этом показания. И тогда он говорит: “Это обнулено”. Тщательная проработка, видите? Работает, постоянно.

Он мог вспомнить об основах. А основы состоят в том, что цели могут обесцениваться, рудименты в сессии могут вылетать, особенно при Оценивании Целей. Так что все, что ему надо было сделать — предугадать появление следующего упущенного висхолда, понимаете? Это все, что ему надо было делать. И продолжать проверять и двигаться вперед. Это было дико просто. Но это могло бы быть совершенно непреодолимым, абсолютно непреодолимым, если бы он — если бы он хоть немного волновался по поводу своего прибора, если бы он волновался о своей сессии, о ТУ, или если бы он не был уверен в том, что при появлении выкипания у преклира все, что нужно сделать — выдернуть упущенный висхолд. Понимаете, это происходит так: он видит, что преклир начинает притормаживать, он выдергивает упущенный висхолд, понимаете? И бац! Преклир снова на месте. Улавливаете? И он внезапно видит, что цель не дает показания, хотя еще мгновение назад оно присутствовало. Он не говорит: “Слава богу, мы это наконец обнулили”. Он говорит: “Есть ли на этом обесценивание?”. Пах! “Отлично, что это?”. Прочищает это. “Есть ли на этом обесценивание? Это чисто. Отлично”. Потом он снова повторяет цель, и не получает на этом показания. И тогда он говорит: “Это обнулено”. Тщательная проработка, видите? Работает, постоянно.

Как становятся совершенным одитором? Простым постижением этих простых частей. Это все. Это просто совершенное владение ими. И если одитор обнаруживает, что он, очевидно, имеет неспособность в отношении одного из этих стремящихся к нулю неважнецких навыков (понимаете, просто чертовски ненормально проваливается в этой области), — если он сидит во время одитинга и размышляет, “интересно, получает ли этот преклир вообще мои подтверждения” — если он обнаруживает, что беспокоится по этому поводу, понимаете, то, я клянусь, у него просто не останется времени на что-либо другое. При таких обстоятельствах ему просто надо пойти и попрактиковаться в ТУ 4, поработать с кем-нибудь до тех пор, пока у него на самом деле по появится способность справляться с ТУ 4, понимаете? На самом деле добиться того, чтобы это происходило отлично — 3, 2, смотря на чем он запарывается, понимаете? Это отличный одитор.

Как становятся совершенным одитором? Простым постижением этих простых частей. Это все. Это просто совершенное владение ими. И если одитор обнаруживает, что он, очевидно, имеет неспособность в отношении одного из этих стремящихся к нулю неважнецких навыков (понимаете, просто чертовски ненормально проваливается в этой области), — если он сидит во время одитинга и размышляет, “интересно, получает ли этот преклир вообще мои подтверждения” — если он обнаруживает, что беспокоится по этому поводу, понимаете, то, я клянусь, у него просто не останется времени на что-либо другое. При таких обстоятельствах ему просто надо пойти и попрактиковаться в ТУ 4, поработать с кем-нибудь до тех пор, пока у него на самом деле по появится способность справляться с ТУ 4, понимаете? На самом деле добиться того, чтобы это происходило отлично — 3, 2, смотря на чем он запарывается, понимаете? Это отличный одитор.

Отличный студент, изучающий одитинг, составит себе контрольный список этих разнообразных составляющих одитинга. Я сейчас говорю именно о том, как смешивать краски, понимаете? Как толочь ляпис — вот об этой стадии игры, понимаете? Просто составьте себе контрольный лист по этим вещам, и тщательно его проработайте, размышляя над тем, волновались ли вы о чем-то из этого списка во время недавней сессии. Создайте контрольный лист, в который войдут различные части Э-метра. Понимаете? Регулятор чувствительности, ноль, шкала, ручка тона, все такое — с которыми у вас были проблемы, или о которых вы беспокоились. Просто пройдитесь по этому контрольному списку, в котором перечислены все эти различные части и пункты, ТУ и тому подобное. Пройдитесь по нему, и ответьте честно самому себе: “Было ли мое внимание зациклено на чем-либо из этого?”. Понимаете? “Ага, а что насчет вот этого? Есть ли у меня проблемы с конфронтированием преклиров? О, да. Отлично. Отметим вот это”. И потом просто возьмите от меченное, и отработайте это. Просто оттренируйте это. Просто отработайте это, как для экзамена, и все.

Отличный студент, изучающий одитинг, составит себе контрольный список этих разнообразных составляющих одитинга. Я сейчас говорю именно о том, как смешивать краски, понимаете? Как толочь ляпис — вот об этой стадии игры, понимаете? Просто составьте себе контрольный лист по этим вещам, и тщательно его проработайте, размышляя над тем, волновались ли вы о чем-то из этого списка во время недавней сессии. Создайте контрольный лист, в который войдут различные части Э-метра. Понимаете? Регулятор чувствительности, ноль, шкала, ручка тона, все такое — с которыми у вас были проблемы, или о которых вы беспокоились. Просто пройдитесь по этому контрольному списку, в котором перечислены все эти различные части и пункты, ТУ и тому подобное. Пройдитесь по нему, и ответьте честно самому себе: “Было ли мое внимание зациклено на чем-либо из этого?”. Понимаете? “Ага, а что насчет вот этого? Есть ли у меня проблемы с конфронтированием преклиров? О, да. Отлично. Отметим вот это”. И потом просто возьмите от меченное, и отработайте это. Просто оттренируйте это. Просто отработайте это, как для экзамена, и все.

Танцовщик: обнаруживает, что почти всегда спотыкается в момент выхода на сцену. Он просто идет и начинает отрабатывать свой выход на сцену до тех пор, пока не перестанет на ней спотыкаться.

Танцовщик: обнаруживает, что почти всегда спотыкается в момент выхода на сцену. Он просто идет и начинает отрабатывать свой выход на сцену до тех пор, пока не перестанет на ней спотыкаться.

Только тогда вы сможете свободно стать мастером, мастером того, что вы делаете. Только тогда вы сможете свободно одитировать преклира, который сидит перед вами. Вы не сможете свободно одитировать преклира, который сидит перед вами, до тех пор, пока страдаете от “незнаний” среди ваших инструментов. Потому что вы можете получить цепь ошибок в сессии, которая будет целиком основываться на незнательности. И ошибки вашей сессии будут нагромождаться со страшной силой. “О господи, что я делаю?”. И в конце концов, при проверке всего этого — есть некоторая вероятность, что некоторое время вам будет невдомек, что же вы делаете неправильно, до тех пор пока вы не вычистите некоторое количество ерунды. И потом внезапно обнаружится, что “хо, да я ведь просто их смущения никогда никого не спрашивал, что такое, собственно говоря, нулевая стрелка?”. Угум-угуугу-мм!

Только тогда вы сможете свободно стать мастером, мастером того, что вы делаете. Только тогда вы сможете свободно одитировать преклира, который сидит перед вами. Вы не сможете свободно одитировать преклира, который сидит перед вами, до тех пор, пока страдаете от “незнаний” среди ваших инструментов. Потому что вы можете получить цепь ошибок в сессии, которая будет целиком основываться на незнательности. И ошибки вашей сессии будут нагромождаться со страшной силой. “О господи, что я делаю?”. И в конце концов, при проверке всего этого — есть некоторая вероятность, что некоторое время вам будет невдомек, что же вы делаете неправильно, до тех пор пока вы не вычистите некоторое количество ерунды. И потом внезапно обнаружится, что “хо, да я ведь просто их смущения никогда никого не спрашивал, что такое, собственно говоря, нулевая стрелка?”. Угум-угуугу-мм!

Вот что необходимо для того, чтобы стать мастером, владеющим искусством. И даже не надейтесь получить какие-либо результаты, настоящие результаты, если вы будете чем-то меньшим. Это весьма печальный момент в отношении одитинга.

Вот что необходимо для того, чтобы стать мастером, владеющим искусством. И даже не надейтесь получить какие-либо результаты, настоящие результаты, если вы будете чем-то меньшим. Это весьма печальный момент в отношении одитинга.

Нынешний одитинг не направлен на повторяющийся процесс: Никакого внимания преклиру, просто проведение повторяющегося процесса с преклиром в надежде на лучшее. Самое поразительное состоит в том, что упомянутая система, которая начала свое существование примерно в 50-том, начала развиваться в 50-том, потом разрабатывалась в 52, 53 — эта система на самом деле улучшала состояние многих людей. И вы можете оказаться обманутыми тем фактом, что она улучшала состояние многих людей. То же можно сказать и о прохождении инграмм.

Нынешний одитинг не направлен на повторяющийся процесс: Никакого внимания преклиру, просто проведение повторяющегося процесса с преклиром в надежде на лучшее. Самое поразительное состоит в том, что упомянутая система, которая начала свое существование примерно в 50-том, начала развиваться в 50-том, потом разрабатывалась в 52, 53 — эта система на самом деле улучшала состояние многих людей. И вы можете оказаться обманутыми тем фактом, что она улучшала состояние многих людей. То же можно сказать и о прохождении инграмм.

Имеется множество такого, что вы можете делать с помощью прежних техник. И если что нам и мешает, так это то, что нас немного заботит гигантская работоспособность того, что бы делали тогда-то и тогда-то. И любой одитор, который одитировал постоянно, того, того и того, имел на этом достаточное количество интересных побед. И он залипает на этих победах. Потому что до 1962 года у нам не было ничего, что срабатывало бы на большинстве кейсов. И это как раз то, что выучили далеко не все.

Имеется множество такого, что вы можете делать с помощью прежних техник. И если что нам и мешает, так это то, что нас немного заботит гигантская работоспособность того, что бы делали тогда-то и тогда-то. И любой одитор, который одитировал постоянно, того, того и того, имел на этом достаточное количество интересных побед. И он залипает на этих победах. Потому что до 1962 года у нам не было ничего, что срабатывало бы на большинстве кейсов. И это как раз то, что выучили далеко не все.

Другой момент в этом плане состоит в том, что эти техники требуют таланта мастера. Они настолько мощны. Они настолько действенны. Вы просто можете растащить ум преклира. Если вы сделаете все правильно, его реактивный ум не спасут никакие молитвы. В ваших руках — мощная, масштабная технология, которая достигает своих целей. Но вместе с тем, возникает требование точности применения, которая не терпит “второго класса” или “вот так неплохо”. Все эти разнообразные моменты, обеспечивающие точность одитинга, должны быть действительно точными.

Другой момент в этом плане состоит в том, что эти техники требуют таланта мастера. Они настолько мощны. Они настолько действенны. Вы просто можете растащить ум преклира. Если вы сделаете все правильно, его реактивный ум не спасут никакие молитвы. В ваших руках — мощная, масштабная технология, которая достигает своих целей. Но вместе с тем, возникает требование точности применения, которая не терпит “второго класса” или “вот так неплохо”. Все эти разнообразные моменты, обеспечивающие точность одитинга, должны быть действительно точными.

Когда вы сидите напротив одитора, который работает с Э-метром настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который выполняет свои ТУ настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который работает в Модельной Сессии настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который знает, что он должен делать с теми процессами, которые ему даются, будь то Шаблон 3, Предпроверка или еще что-то, понимаете, и он просто делает это… то тогда, честное слово, преклир, как преклир, он просто скажет: “Боже! Да! Боже! Это так просто! Мне так удобно сидеть тут и одитироваться!”. Но как? Что это? Каким образом все это стало таким? Потому ли это, что одитор был рожден седьмым сыном седьмого сына? Потому ли это, что он однажды сделал подарок Ведьме из Эндора *Ведьма из Эндора: женщина, имевшая “знакомого духа” (который должен был служить определенному человеку), с помощью которого библейский Саул пытался общаться с мертвым Самуилом. Получив от Саула обещание, что он не будет преследовать ее как ведьму, она “подняла из мертвых” Самуила.? Не потому ли это, что у него чертовски мощная интуиция? Не потому ли это, что его тэтан способен напрямую общаться с моим? Как ни странно, ни одна из этих вещей тут ни при чем. Это происходит просто потому, что одитор владеет этими маленькими моментами одитинга в полном совершенстве, делает это как одно целое, в совершенстве, так что он не испытывает никакого напряжения при одитинге, потому что он знает все составляющие и может поэтому применяет основы к тому, что он делает.

Когда вы сидите напротив одитора, который работает с Э-метром настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который выполняет свои ТУ настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который работает в Модельной Сессии настолько совершенно, что это его никогда не волнует; который знает, что он должен делать с теми процессами, которые ему даются, будь то Шаблон 3, Предпроверка или еще что-то, понимаете, и он просто делает это… то тогда, честное слово, преклир, как преклир, он просто скажет: “Боже! Да! Боже! Это так просто! Мне так удобно сидеть тут и одитироваться!”. Но как? Что это? Каким образом все это стало таким? Потому ли это, что одитор был рожден седьмым сыном седьмого сына? Потому ли это, что он однажды сделал подарок Ведьме из Эндора *Ведьма из Эндора: женщина, имевшая “знакомого духа” (который должен был служить определенному человеку), с помощью которого библейский Саул пытался общаться с мертвым Самуилом. Получив от Саула обещание, что он не будет преследовать ее как ведьму, она “подняла из мертвых” Самуила.? Не потому ли это, что у него чертовски мощная интуиция? Не потому ли это, что его тэтан способен напрямую общаться с моим? Как ни странно, ни одна из этих вещей тут ни при чем. Это происходит просто потому, что одитор владеет этими маленькими моментами одитинга в полном совершенстве, делает это как одно целое, в совершенстве, так что он не испытывает никакого напряжения при одитинге, потому что он знает все составляющие и может поэтому применяет основы к тому, что он делает.

Когда вы однажды окажетесь перед таким одитором, вы внезапно скажете: “Оооо! Ууу!”. И вы сами, если вы изучаете свою профессию здесь, отправитесь домой и начнете там одитировать кого-то — кого-то, кого вы обычно одитировали — и он скажет: “Господи, что с тобой случилось?”. А на самом деле ничего не случилось, кроме того, что теперь вам не приходится преодолевать те трудности, что были ранее. А результаты просто великолепные. Без проблем. Вы завершаете двух, трех, четырехчасовую сессию. Вы совершенно спокойны. И что? вы просто одитировали еще два или три часа. Потому что вы не напряжены. Вы не страдаете от “не-знаний”.

Когда вы однажды окажетесь перед таким одитором, вы внезапно скажете: “Оооо! Ууу!”. И вы сами, если вы изучаете свою профессию здесь, отправитесь домой и начнете там одитировать кого-то — кого-то, кого вы обычно одитировали — и он скажет: “Господи, что с тобой случилось?”. А на самом деле ничего не случилось, кроме того, что теперь вам не приходится преодолевать те трудности, что были ранее. А результаты просто великолепные. Без проблем. Вы завершаете двух, трех, четырехчасовую сессию. Вы совершенно спокойны. И что? вы просто одитировали еще два или три часа. Потому что вы не напряжены. Вы не страдаете от “не-знаний”.

Но главное и основное, что требуется для достижения какого-либо результата — это технология. Ну, у нас есть эти технологии. Также вы должны достичь уверенности, что когда вы сидите и одитируете кого-то, то он — благодаря этим технологиям — получит результат. И это устраняет последнее не-знание из этого, “Получит преклир победу или достижение или нет?”. И то, что вы делаете сегодня, при правильном выполнении, дает преклиру эти победы. Преклир их получает, и это все. Преклир получает победы, и вы внезапно обретаете уверенность в том, что он их получит. Если вы его одитируете, то он их получит, бац! Вот и все. Вы побеждаете, и побеждает преклир. Побеждают все. И пропадает последние остатки напряжения. А после этого, господи! Результаты, доступные от одитинга, просто фантастические.

Но главное и основное, что требуется для достижения какого-либо результата — это технология. Ну, у нас есть эти технологии. Также вы должны достичь уверенности, что когда вы сидите и одитируете кого-то, то он — благодаря этим технологиям — получит результат. И это устраняет последнее не-знание из этого, “Получит преклир победу или достижение или нет?”. И то, что вы делаете сегодня, при правильном выполнении, дает преклиру эти победы. Преклир их получает, и это все. Преклир получает победы, и вы внезапно обретаете уверенность в том, что он их получит. Если вы его одитируете, то он их получит, бац! Вот и все. Вы побеждаете, и побеждает преклир. Побеждают все. И пропадает последние остатки напряжения. А после этого, господи! Результаты, доступные от одитинга, просто фантастические.

Сказать честно, именно это я от вас и ожидаю. Вот какими вы должны стать после обучения: способными одитировать как мастер, прежде чем выйти отсюда.

Сказать честно, именно это я от вас и ожидаю. Вот какими вы должны стать после обучения: способными одитировать как мастер, прежде чем выйти отсюда.

Спасибо.

Спасибо.