on 19 March 1962

The – that clock up there is two-and-a-half minutes slow. Beg your pardon. Five minutes slow. Shows you. I go away two weeks you lose five minutes worth of time just like that. Five invaluable minutes. Now, you can think back down your time track when five minutes would have been a long time. Just before you ran into the brick wall. Another five minutes. Wouldn’t that have been marvelous? [laughter]

Аудитория: 19 марта, 12.

Well, tonight we have a subject which I must approach with considerable diplomacy. A subject which, however, means much more to you than you would at first glance recognize and one which if you’re ever going to train anybody, you had better know pretty well. It took me quite a while to work this out. I sniffed around the edges of it and finally hit it right on the button. The bad “auditor.”

Девятнадцатое марта двенадцатого года. Первая лекция, которая не была там датирована, называлась «Плохой одитор». А эта лекция будет на тему механики подавления.

You notice the bad “auditor,” the auditor is in quotes. Because there is no such thing as a bad “auditor” the auditor is not in quotes. Do you see? But frankly, before I go any further, do not expect me to do a condemnatory dissertation and spit my teeth out on the subject of how bad a bad “auditor” is. Because I’m not going to.

Довольно долгое время существует множество Аксиом. Возможно, вы слышали об этом. В них на самом деле содержатся базовые сведение о подавителях. Аксиомы, конечно, намного впереди нас. И всегда были. Привести технологию в соответствие Аксиомам — одна из моих самых трудных задач.

Frankly, people who have this combination wrong with them deserve an enormous tribute for auditing at all. It must drive them straight up the wall.

Подавитель уже предсказан в Аксиомах под заголовком «отрицания того что есть». И это просто «отрицание того что есть», и что такое «отрицание того что есть». В течение достаточно долгого времени я играл с «отрицанием того что есть» с самых разных точек зрения, но там в аксиомах есть простое утверждение — на самом деле даже более простое, чем я сейчас вам выдам.

Now, this is based on HCOB of 8 March, supplemented 15 March 1962, AD 12. I notice these are two different time strata. It’s HCOB of 8 March 1962 and HCOB of March 15th, AD 12. And so there are two entirely different time tracks.

Там есть формулировка «того что есть», «искажения того что есть» и «отрицания того что есть». А «отрицание того что есть», как это ни странно, это просто подавленное «то что есть», вот и все.

Now, I am not at any time ever going to be found in a situation where I am ranting and roaring about how bad auditors are. This is not true. I have enormous confidence in auditors. And I always feel when an auditor is not able to make the grade with a pc that it is I who am at fault, not the auditor. Because the willingness and good heartedness of auditors has been proven to me time and time and time again over a long period of time.

И если переопределить «отрицание того что есть» — это подавленное «то что есть»: это усилие, направленное на устранение «того что есть» из существования посредством энергии. Это усилие, направленное на подавление «того что есть». На крыльце у нас стоит слон, и мы говорим: «Ну, слоны не должны гулять по крыльцу, так что его там нет».

The difficulties which people have in learning to audit are two-fold. One is technology, adequacy of – that comes under the heading – and two, my lack of experience with their troubles in auditing. Now, those are the first and foremost difficulties with auditing. As soon as I find what you don’t understand or I found out that you don’t understand it, under the second heading, I can pretty well be counted on to remedy it rapidly because I only have my auditing to judge by until I observe somebody else having trouble auditing.

Все, что вы обнаруживаете в качестве средства стирания лжи в банке, обладает бесчисленным количеством применений, и есть гигантское количество способов применения этих конкретных Аксиом — когда вы стираете ложь из банка вы, конечно, стираете искажения того что есть или отрицания того что есть.

Most of the modifications which you have gotten throughout 1961 and thus far into ‘62 have been modifications which have come directly out of part two of which I just gave you. They actually don’t come out of the first part – technology, adequacy of.

Ложь может просто сказать, что это что-то другое, что там на крыльце находится детская игрушка — хотя это живой слон, понимаете — мы можем сказать: «Это игрушка. Это развлекалка. Это просто надувная резиновая штука, изготовленная в рекламных целях». Или: «Этого нет». И вы обнаруживаете, что ложь на самом деле перекрывает искажение того что есть и отрицание того что есть.

But now we have a piece of technology which gives us the key to an auditor’s having difficulty. So you see, we’ve got a number one boost in the first part I just mentioned to you – technology, adequacy of.

Искажение того что есть — это изменение. Оно приходится между «тем что есть» и подавлением. И вследствие этого здесь возникает чертовская путаница со временем, которое в основе своей, чисто механически, представляет собой ничто иное как изменение. Время — это изменение.

Now, this technology, of course, pervasively speeds up cases and does a lot of things. Every time you get a new piece of technology, it of course speeds up all cases. That’s about the first thing you can expect of it.

Цикл действия идет от несуществования через существование до несуществования. Это — цикл действия. И если вы просмотрите трак времени, то вы обнаружите, что цикл действия происходит так: ничего нет; потом сотворение; потом в этом творении возникает изменения, потом изменения в сторону деградации, но тем не менее это все равно изменения; и потом наконец мы снова получаем несуществование. Так проходит путь от несуществования через существование до несуществования. Это цикл действия.

But this does more than that. This tells you why people make mistakes. And that is all there is to it. This tells you why people have difficulty learning and so on. This tells you an enormous number of odds and ends about human behavior. And therefore if I weren’t so interested in making you an excellent auditor, this would have come out under another heading entirely, advance, which it came out under March the 15th, you see. It wouldn’t have come out under the heading “The Bad ‘Auditor’.” It would have come out under the heading of “Suppressors.” But I wanted to call this to your attention and I was most interested in the fact that this does explain the diffidence and difficulty of an auditor.

And therefore, if you are ever a D of T, this data is absolutely priceless because this tells you why you’re going to have trouble with every student that you’re going to have trouble with.

И в этом никогда не учитывался цикл действия. Мы просто говорили о: «Подумай о чем-нибудь. Подумай ни о чем. Подумай о чем-нибудь. Подумай ни о чем». Понимаете, такой вот тип переменного процесса, для устранения «может быть». И это находилось под заголовком «Анатомия ‘может быть'». «Может быть», неуверенность, догадка или, в восприятии множества людей, «неизвестность» — это всего-навсего ничто иное как простое механическое выражение неизвестности — просто некоторая дикая пустыня между уверенностью в том, что что-то есть и уверенностью в том, что этого нет.

This person that we’re talking about who becomes a bad “auditor” would, of course, have rather an exclusive corner on this aberration. In other words, you recognize that all aberration is, is a concentration on a single ability. For instance, the communist is crazy because he is totally concentrated on the third to the utter abandonment of the first. That makes him crazy, you see. I mean, his concentration is so enormous that he looks insane.

Итак, у нас есть эти две вещи. Уверенность в том, что что-то есть и уверенность в том, что этого нет. Между этими двумя вещами имеется «может быть». У нас тут что-то такое: «Это есть. Это есть… Это есть? Угу… Есть ли это? Нет, этого нет». И мы получаем цикл действия.

Now, if you look this over, you’ll see, then, that a person who is utterly mad, as viewed from a psychiatric viewpoint, is describable as sane. Let’s look at this now. The psychiatrist collects madnesses and when he’s all through collecting all the madnesses, one sample of each madness in his spinbin – they call them hospitals; they don’t know better – when he’s got one sample of each, he then actually has a chart of sanity, you see? And that’s why the psychiatrist has never been able to understand sanity and that’s what he can’t understand. The psychiatrist can understand insanity, but he can’t understand sanity. And this is the main difficulty that the whole society has with the psychiatrist.

Так цикл действия выравнивается под «может быть». Можно сказать, что изменение — это «может быть». Это приближения, а не точные вещи.

You know, he never has a sane conduct. He has insane conduct and to him the absence of insane conduct gives us sanity. But by that same definition, the only sane man would be a dead man because he’d have a total absence of insane conduct, with one exception – catatonia. And that would throw that out, too, you see?

В реактивном уме это выглядит так, будто «может быть» — это середина цикла действия. Так что все изменения являются «может быть». Поэтому если что-то изменяется, то «может быть», его нет, понимаете? И всякие такие вещи.

So the psychiatrist has nothing like sane conduct. He could not describe sane conduct. He has no observation of sane conduct. Therefore, any one of you or any citizen in the United States or England or France and particularly Russia, brought up in front of a psychiatrist to find out whether or not he is sane or insane, could be taken with any response to be insane by the psychiatrist. You see?

Если мы в Саентологии меняем техники, то множество людей начинает думать, что Саентология пропала. Понимаете? Они говорят: «Ну, он — Рон опять изменил свое мнение».

And he said, “Well, do you eat?”

Да нет, Рон не менял своего мнения по поводу всего этого уже довольно долгое время. Они просто никогда не смотрят на определенности, которые у нас есть. Они смотрят на середину, понимаете? А мы создаем нечто невообразимое. Новый процесс. Это — процесс.

“Oh,” the fellow said, “I eat. Oh, yes, I eat. I…”

Для того, чтобы показать вам, насколько трудно непосредственно приблизиться к этому семантически, для того чтобы с этим можно было работать с помощью ума, я хочу обратить ваше внимание на тот факт, что Процесс Что-то-Ничто довольно ограничен в применении. Он обладает некоторой ценностью. С его помощью можно делать всякие вещи. А все другие процессы по поводу «отрицания того что есть» и всякого такого — от них нет практически никакой пользы. Их было много. Были процессы лжи, о лжи и так далее, и их применение было выделено в класс явлений Шага 6: Создание. Работая с ложью, мы начинали уплотнять банк и получали разные другие проявления.

“Crazy, he eats.”

Это не имело большого успеха. Хотя в этом направлении делалось множество усилий. Единственное, ради чего я это здесь упоминаю — чтобы просто рассказать о том, что у всего этого имеется долгая история и в этом направлении было сделано множество усилий.

“Well, you – you think this is right?”

Множество вещей соединяется в одной точке, и мы ходили на грани открытия этого, как и множество других людей на полном траке ходило на грани открытия того, что открыли мы.

He says, “Well, have you ever eaten any strange objects? Or eaten anything odd? Or anything strange?”

Суть моего сообщения здесь состоит в том, что я отыскать вполне проводимый процесс, который является процессом Класса 1. Кстати говоря, вы совершенно свободны провести этот процесс с кем-нибудь. Мне все равно, сделаете вы это или нет. Это пока еще не точно отработанный процесс, так что вам, вероятно, придется поупражняться над его формулировкой. Но на самом деле это просто вот что: «Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет».

“Oh,” you say, “well, in the normal course of human events, I was out camping one time. We used to eat ants and dirt.”

Когда ваш преклир поделает «Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет» некоторое время, то он стронется с места на траке времени, однако обычно преклир выдаст вам способ непосредственного применения этого процесса к его кейсу. Он практически немедленно выдаст вам хроническую автоматику своего кейса или хроническую проблему настоящего времени, или еще что-то хроническое из своего кейса. Это довольно любопытно.

“Ah, well. You’ve had it.”

На самом деле вы, конечно, просто применяете к нему цикл действия. Вы работаете с теми двумя составляющими цикла действия, которые для него важны. И в виду того факта, что вы сказали «Это есть», и вслед за этим «Этого нет», вы не сказали, было ли это просто исчезновение или отрицание того что есть. А он всегда будет проходить это как подавитель.

Now, of course, what he should ask and possibly even does, is whether or not the person exclusively eats ants and dirt. Now, this person eats nothing else but ants and dirt, you see, he’s perfectly insane. That’s for sure.

Так что вы работаете непосредственно с подавителями. И та вещь, которую он наиболее напрямую и непосредственно подавляет, с наибольшей вероятностью появится в поле зрения. Скорее всего, его скрытый стандарт или непосредственно имеющаяся неисправность появится почти сразу.

You see that insanity is a nothing-else-than. That’s what insanity is. It’s a fantastic concentration on any sanity to the exclusion of all other sanities and then the fellow goes nuts. There’s no reason why you shouldn’t be able to eat ants and dirt. But if you never wanted to eat anything but ants and dirt and you felt you couldn’t ever digest anything but ants and dirt and you felt it’d kill you to eat anything else but ants and dirt and you never thought about anything else except eating ants and dirt and you never did anything but go find dirt and ants to eat, you’d be crazy.

Конечно, то, в отношении чего он пытается установить определенное мнение, происходит от того факта, что он в какой-то момент сказал, что это есть, и потом ему это не понравилось, и тогда он сказал, что этого нет. И это оставило его в состоянии «может быть» в отношении того, было это когда-либо вообще или нет.

Do you see that it’s the degree? Now, that’s why you, time to time, have thought you were crazy. You see, because all sanity has its lower harmonic, its mockery. Every sane impulse, every sane action has its lower harmonic and mockery. It’s intensity of and to the exclusion of anything else that makes something that is pretty nutty. Do you see?

Понимаете, вы никогда ничего не добьетесь, если будете проводить человеку процессинг таким образом: «Может быть, может быть, может быть, может быть, может быть, может быть, может быть, может быть». Вы никогда ничего не добьетесь таким способом. «Представьте себе может быть. Может быть, может быть, может быть, может быть, может быть, может быть, может быть». Человек будет впадать в туман, вылетать, рушиться в бессознательность и так далее. По сути, такой вещи, как «может быть», нет. Есть только создание и состояния создания. Потому что даже после того, как цикл действия прошел, он остается существовать в виде памяти. Человек помнит о том, что что-то там было.

We would not consider a person mad for drawing squares on walls, but now we get a person who does nothing but draw squares on walls and doesn’t do anything else but draw squares on walls and doesn’t want to do anything else except draw squares on walls and couldn’t draw anything else on walls except squares and must fill up all possible walls with squares; we don’t get an architect, we get a nut. [laughter] You see, it’s to the exclusion of other things.

Он женился, он развелся. На самом деле он не попадает снова в несуществование. Он сохраняет воспоминание о женитьбе. И где-то в глубинах банка — запись о том, что он был женат. Совершенно неважно, как невообразимо давно и туманно это все находится во времени, у него будет некоторое представление об этом.

And so, with that small preamble, you must view this subject of the bad “auditor” as one of degree. Now, you are often leery of your own sanity, as I started to say a minute ago, only because if you ever read a full catalog of insanities, you would find you in it repeated several times. You see?

Другими словами, вы никогда не получаете чистое несуществование после того, как пережили некоторое существование, понимаете? Единственное чистое несуществование — то, которое предшествует существованию.

“Insane patients do…” And then we just list a whole bunch of things, you see? And then you look down this list of things and you say, “Huh, wait a minute, I do that. Huh, well, wait a minute, I do that. Huh, I do…” [laughter]

Если у вас есть уверенное утверждение того-что-есть, за которым следует уверенное утверждение того-что-этого-нет, то это неизбежно породит воспоминания, озарения и различные другие умственные явления. Как ни странно, этот фантастически простой процесс — «Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет» — может дать начало практически любому другому процессу в Саентологии. Он строится на существовании и несуществовании, которые, конечно, строятся на восприятии и нежелании воспринимать — что, конечно, сводится к созидательности и разрушительности. И вы все время скачете между огромными пропастями — изменениями.

That puts you on a beautiful withhold because you go out in the society, you don’t tell everybody you think you’re nuts, you see? Inevitable.

Вы получаете уверенность, что это есть и уверенность, что этого нет, уверенность, что это есть и уверенность, что этого нет, уверенность, что это есть и уверенность, что этого нет, и внезапно получаете все это изменение, которое начинает кипеть и выкипать. Потому что, конечно, изменение — это просто различные состояния существования, ведущие к несуществованию или новому состоянию уверенности.

This is one of the most generalized mechanisms you could imagine. The person – what does he do? All of these various things. An insane person, you see and what does he do, you see?

Неуверенность кейса пропадает. А парень с шаткими мнениями, который ничего не знает, который не уверен, парень, который просто бубнит, но никогда не имеет озарений — он не может ничего понять, не имеет никаких воспоминаний полного трака, просто никогда не может распознать что это «может быть» — «Ну, я не могу сказать, что это так, хотя возможно это так, насколько я могу судить. Угу, наверное так, ну да, да…» — и все его разговоры выглядят примерно таким образом. Вы никогда не читали научных статей за последние лет двадцать-тридцать?

And actually, if you listed all insane things that all insane people did, all you would do – you know, without any degree of it mentioned – you’d just get a sane person, that’s all. You’re liable to do any of these things, see? There’s no accounting for what people will do. It isn’t even in an unguarded moment. They will do some of the wildest things, but if they don’t do anything else, that’s what makes it insane, see? I’m sure maybe sooner or later, you have had an impulse to join the army or something like that. Well, it’d just be degree of how you join the army. And of course, if you joined a new army every week, we would get it up to a highly insane level.

«Если вселенная существует…». Они не желают останавливаться ни на каком существовании. Они не хотят брать на себя вину за это.

But you, reading this list of what insane people do – this has “impulse to join an army.” And you’ve had an impulse to join an army, so you classify yourself, you see? And similarly, every auditor reading this bulletin, “The Bad ‘Auditor’” – let me say this: Every auditor except those who should have thought this – said to himself, “That’s me. That’s me.” He wasn’t even grammatical about it. Just that was it. We had him labeled now.

«Я сидел перед Э-метром, конечно. Я сидел на стуле марки 6, в котором применяются такие навесные лампы. Отражающая способность экрана имела коэффициент 970 и я хм-м-м-м-м-м полагаю что я воспринимал что — угу — видимо, да, что в момент показания стрелки, если только этот прибор был включен, что должен был проконтролировать оператор этой машины — угу — что — если я правильно все вспоминаю, да — и если мне не отказывают мои каналы восприятия или это не противоречит восприятию моего начальника, что в тот день напряжение на провода подавалось около 230 вольт, как мне представляется».

That wasn’t true. That wasn’t true. Everybody’s got a little bit of this. Well, the last time you saw a buzz saw buzzing and didn’t put your finger in it is easily explained. You didn’t want to see your finger lying on the floor, no longer attached to your hand, you see? Well, that’s perfectly rational and understandable.

Вот вам самая прямая научная формулировка. Это наибольшая степень прямолинейности, которую может позволить себе при сочинении статей научный работник, если не желает попасть под обстрел со стороны своих коллег.

Therefore, you would say to yourself, “Well, I must be trying to suppress things if I don’t want to see my finger cut off lying on the floor.”

Большинство парней из научных кругов злятся на меня просто потому, что я обычно говорю, что что-то есть или чего-то нет. И не даю никаких оговорок. Я не говорю: «Если только мои восприятия мне не лгут», понимаете, или что-то типа «тогда, как я могу предположить, что это может рассматриваться как деепричастное подчиненное предложение, определяющее абзац Б, и что эта отглагольная фраза определяет глагол Г, по причине чего можно попытаться выразить предположение о том, что», — понимаете? И в виду того факта, что я не выражаюсь подобным образом, они полагают, что я ненаучен. Для того чтобы быть ученым, надо выражаться туманно и неуверенно.

Well, nobody does want to see his finger cut off and lying on the floor, at least until he can mock up a new finger in exactly the same place with the same mobility as his old hook. A little bit easier in space opera. You go down to the tin shop and they bang you out a new finger. But… That is if you’ve got pull with the commanding officer of the armorer or somebody, you can always get a new finger.

Что, само собой, подвешивает этих ребят в какой-то жуткой отвратительной массе, так ведь? А самое смешное в этом то, что вы можете взять человека именно с таким вот образом мышления и заставить его говорить: «Это есть, этого нет, это есть, этого нет, это есть, этого нет. Представь себе, что это есть. Представь себе, что этого нет».

But these humanoid bodies are triggered to live only once. The philosophy of “live only once” the philosophy of “when you are dead, oh, boy, are you dead” gives you a superprotect, a superpreserve, a supersurvive computation with regard to the body and you get so that you mind losing fingers in buzz saws. And so you don’t want to find your finger on the floor, so you tend to suppress actions which would lead to finding your finger on the floor.

Парень говорит: «Представить себе, что что есть? Что?».

Well, that doesn’t mean that you classify under this heading. Anybody could run any of these processes and lines with a considerable benefit. Anybody could run any of them, see? And they’d get something out of it. Don’t worry. But the case we’re talking about starts running this thing – and this isn’t even the worst case – and they start running this thing and they say, “Agggghhhhh!”

Вы говорите: «Просто это. Хоть что. Это. Это. Это».

And you say, “Give me another one.”

«Фу… я не понимаю, что ты от меня хочешь», — вот так.

“Agggghhhhh! Oh, no, no.”

Он может начать здорово спорить по поводу последнего. Это будет выглядеть довольно смешно, потому что, конечно, он старается представить себе, что это есть и при этом съезжает в может быть, и не может представить себе, что это есть, в чистом виде. Так же как и чистое представление о том, что этого нет.

And you say, “Well, give me another one.”

Вы должны на самом деле восстановить его до состояния способности иметь чистое представление о том, что что-то было, и что чего-то не было. Следите за этим. Потому что те, кто отвечает за атомные бомбы и то, чем мы дышим, в данный момент находятся именно в таком состоянии ума.

“Agghhh. Oh, no, no. No thank you. Mmmm.”

Вы знаете о том, что борцы против ядерного вооружения зря тратят силы? Они все время только зря тратят силы. Если бы они на самом деле хотели уничтожить бомбы, они бы не волновались об этом. Они должны были бы просто настоять на том, чтобы все атомные ученые и политики, которые имеют какое-то отношение к ядерным вооружениям, были обязаны предоставлять соответствующие справки о своем умственном состоянии и проходили проверки у психиатров, и все такое. Таким образом можно было бы довести до белого каления кого угодно.

And you say, “What’s the matter?”

Самое смешное, что из всех этих ребят никто бы такой проверки не прошел. Потому что: «Может быть, сбросить ее — это нормально, хотя может быть и нет, но это не так и не эдак». И даже к этому они умудряются добавить отсутствие ответственности. Они все стоят где-то посредине. Это отношение исключает какую-либо ответственность.

“Oh, I don’t know. My God.”

И с такими кейсами вы поимеете множество трудностей. Такой кейс достаточно низок по состоянию. Вам с трудом будет удаваться привести этого человека к уверенному представлению о том, что что-то было или что чего-то не было. Он не сможет сформировать никакого подобного ясно очерченного представления. Он будет говорить: «Что-то было, мне кажется», и «Чего-то не было, ррррр, наверное».

“Well, what’s happening?”

И он всегда находится на грани внезапного выявления чего-то. И это пугает его до смерти. Из таких получаются очень плохие одиторы. На самом деле, такие даже не станут говорить с вами по поводу того, чтобы кого-то поодитировать. Они скорее выпрыгнут из своих научных мантий и мгновенно и немедленно начнут пространно высказываться в стиле Папы Римского Пия, который заявлял, что никто не должен валять дурака с человеческим умом. Думаю, это прямая цитата. «Никто не должен валять дурака с человеческим умом». «Ни вы, ни я никогда не должны допускать кого-либо в эти места». Думаю, это прямая цитата. Такая вот. Это папская булла. «Следовательно, вы не должны поощрять попытки кого-либо заниматься вашим умом». Верно. «В виду того факта, что у нас есть висхолды, мы не хотели бы вторжений».

“Well, my whole spine just turns into total, solid pain. Let’s not think about it anymore, huh?”

Есть такое состояние ума, которое постоянно зациклено на представлении об откровениях. Только все эти откровения, позвольте отметить, весьма иллюзорны. Гигантское количество ангелов, поющих на острие булавки. Вы внезапно столкнетесь с видением какого-то святого мессии, который стоит перед ними, держа свою голову на блюде.

You ask them a question and you get, “Oh, no!” And then they finally give you one, see?

Слово спустится вниз по лучу света с небес, понимаете, и тогда все внезапно станет прекрасно; но правильные лучи проходят только за левым плечом. Вы сталкиваетесь с жуткими суевериями. Вы сталкиваетесь со всевозможными типами религиозных откровений.

That’s the case I’m talking about. You see, that’s the reaction we’re talking about. Not, “Ugghh. Hey, what do you know? Ooomp, you know. Ooomp. Haw. My stomach feels funny. Urp.”

Таким же образом возникают научные откровения. Естественно, наше настоящее научное откровение настолько вышло из-под контроля, что приняло форму ядерной бомбы. Это откровение. Бумм! И конечно, никто не может встать лицом с таким откровением, так что они говорят: «Ну, этого нет». Таким образом люди продолжают привлекать внимание к ядерной бомбе, к ядерной бомбе, к ядерной бомбе, к ядерной бомбе, к ядерной бомбе, к ядерной бомбе.

“All right. Here’s another one.”

Никто не может посмотреть на эту ядерную бомбу, понимаете? Обратить внимание надо на того, кто нажимает кнопку, на того, кто нажимает кнопку, на того, кто нажимает кнопку. Ха-ха-ха-ха-ха. Вот тогда бы на него посмотрели.

“Oh-oh. There went a bullet.”

Надо сказать: «Мы требуем психиатрического обследования всех людей, которые будут работать с этой кнопкой».

See, we’re not talking about that reaction. We’re talking about, “Oh, no, my God, please. Not another one. Oh, no.”

И тогда вся общественность немедленно заинтересуется этим, понимаете? Потому что они могут стоять лицом к этой кнопке и к тому, кто ее будет нажимать — чего нельзя сказать о бомбе.

You know, I audited a guy through a terror charge one time. He was lying on a couch. Tell you how I got that terror charge off of him one time. It might – it might amuse you. You might find somebody sitting on a terror charge and you might want to try this. I told him to, “Go to the beginning of track and scan all the way forward to present time. Thank you. Go to the beginning of track. Scan all the way forward to present time. Thank you. Beginning of track. Scan all the way forward to present time.” Take him four or five minutes each time to come the whole track, see.

Получается, что все эти марши противников бомбы просто направлены на слишком большое откровение для общественности. Все, что им нужно сделать — понизить уровень. Очень простой механизм. Просто понизить уровень откровения, раз-раз, понимаете?

Of course, I was sticking him in the engram necessary to resolve the case. That’s all. That’s the only reason you do that. You’re not trying to erase track. You just erase the illusion of moving on the track because the guy’s been stuck in this particular engram for a very long time. And after about the third or fourth one of this, the terror charge turned on and he was lying on the couch. And I am not kidding you. The couch was perfectly even and its legs sat perfectly on the floor and there was nothing uneven about this floor. And the person started vibrating. He was shaking with such terror and such violence that the couch was picking up and banging against the floor. I’ve never seen this happen before. I watched it with some amazement. I told him that was very well done. [laughter]

Вы делаете это в Саентологии. Вы говорите: «Ну, мы делаем Клиров, делаем то и это, вы становитесь более здоровым и всякое такое. Это просто классно — вы становитесь более интеллектуальным и так далее», — а это все просто-напросто слишком большое откровение.

And found him in an incident that he’d been sitting in since mmm, whereby he and his friend were out on scout and they got captured by the other tribe and he watched his friend spitted on a stake alive and broiled to be eaten. And then he went mad and they threw him over the cliff. They didn’t eat him. And he had been stuck in that thing ever since. It isn’t even much of an incident as incidents on the whole track go, see? Boy, he really must have been – what we know now about him is, man, man, he must have really served it out of the deep-freeze every day: human steak, you know?

Если бы вы просто сказали этому парню: «У тебя что-нибудь болит?».

But he actually was in such a terror charge that that whole couch just beat against the floor at some low, droning note. Well, it was beating up and down just about an inch and a quarter, something like that. Just banging! I thought the whole couch was going to shatter. I ran him through it. I just sat there and ran him through it from beginning to end, having stuck him in it with scanning, you see?

Он отвечает: «Ну да, на самом деле меня беспокоит боль в пояснице — в пояснице, в пояснице».

“What’s going on?” Ran the thing out. He was sure never the same again. It took a tremendous terror charge off of him.

И вы отвечаете: «Ну, Саентология может тебе здорово в этом помочь».

Well now, if a person can contain this much terror on the whole track in a single incident, imagine – because that must have been free track or I would never have discovered the incident, you see – the amount of charge that’s possibly there in a valence which is dictating terror, you see and which is all composited on terror and that sort of thing, which is terrified of anything appearing anyplace.

«Хо, это вполне может быть правдой».

Well, now what is the exact action of a person who is terrified? It isn’t just terror that this is in, but terror is a very good one to describe it with. Terror is as the result of something having appeared engramically and then later on threatening to appear again. Remember that a secondary or emotional charge can only exist later on the track than a physically painful incident – technology of 19 – late 1951, early 1951.

И потом вы можете выделывать с ним всякие удивительные трюки. Вы можете сказать: «Ну, сейчас я тебе покажу. Просто покажу. Представь себе, что там есть боль. Хорошо. Представь себе, что ее там нет. Хорошо. Представь себе, что там есть боль. Хорошо. Представь себе, что ее там нет…».

The only way you can ever get a grief charge or a terror charge or an anger charge or something like that is after the fact of physical pain. If you trace this back – if you find a loss of an ally. Let’s say you find this girl and her father’s dead. And you run off the death of the father. And you’re bleeding tears off the death of the father and that’s fine and you run this thing out and it looks like it’s disappearing and so forth: do you know that you can ask them a question which drops them immediately into the similar engram which lies below that terror charge, see? You’ll find that there’s some similar physical pain engram, overt or motivator, which lies immediately and directly below that grief charge that the person is experiencing.

«Ооо!».

In other words, a person cannot, actually cannot experience a misemotional charge independent of having received physical pain.

Вы говорите: «Вот, понимаешь? Это Саентология».

In other words, your emotion is always lighter and is always secondary to actual physical contact and pain. That’s why it’s called a secondary. That’s where the word came from.

Парень говорит: «Да ты мне чуть башку не снес! Это Саентология?».

So you – one day you’re riding in the car. You’re nine years old, you’re riding in the car, the old man has had a few snifters too many and he goes off the edge of the road and you bung your shins up and you feel bad about the whole thing – physically. You’re not hurt seriously.

Ну, вы говорите, можете ответить: «Ну, а боль все еще есть?».

You’re twenty-eight years of age and you read in the newspaper how a little child has been killed in an automobile accident and you feel very sad. The very funny part about it is you wouldn’t feel sad if you yourself hadn’t had some pain connected with a similar incident. Do you see?

«Да нет, на самом деле, ее нету».

The way to knock out all secondaries, of course, is to get at the engrams and run them out and the secondaries pour off like mad. But sometimes the secondaries lock up an engram, so if you don’t get the emotional charge off, you can’t get at the engram. And that’s very important. And a lot of auditors have noticed this. Before they got off a grief charge or six or eight or ten or fear charges or anger charges or something like that, they never did find the lower incident. But after that they found that after they’d run this grief charge or something like that off…

«Вот, хорошо. Нет боли? Саентология».

And you realize any misemotional charge compares with a grief charge. You can run off terror, you can run off fear, you can actually run boredom off, you can run apathy, any of these things as well as grief. I don’t know why the psychoanalyst only found grief as his tone scale. His tone scale consisted of just two things: apathy and grief. That’s as far as he ever got up off the launching pad. Because he really didn’t consider euphoria an emotion. That was life. But he thought euphoria was bad, too.

«Нет боли; Саентология. А еще минуту назад страшно болело».

Now, when you got into a physical pain situation, you could later on expect to get an emotional reaction to a similar situation. Now, that is everything on which this bad “auditor” proposition depends. I mean you remember that relationship between the engram and the secondary.

Тем не менее он мог конфронтировать это, потому что это немного было. Вы никогда над этим не задумывались?

After you’ve had a few automobiles wrapped around your head, you do one of two things: You either get used to having automobiles wrapped around your head and decide that you are now familiar with this phenomena and to hell with it and go on or you decide that the threatened appearance of an automobile or the threatened – well, anybody is in this state – a threatened accident must be instantly suppressed, you see?

Он может страдать от жуткой боли. Его желудок может испытывать тотальную агонию, однако он ее полностью подавляет. Он этого не знает. Понимаете, он просто разваливается на куски, но совершенно не замечает этого до тех пор, пока вы просто не начнете проводить общее «Это есть или этого нет». И он работал на этой основе и думал этими идеями. Я бы проверил это: «Ты выполнил команду одитинга?» или «Ты упустил команду одитинга?». Я бы делал это через каждые шесть-восемь команд, если бы проводил этот процесс, понимаете. Просто проверьте завершающий рудимент. Провели пять-шесть команд. «Ты упустил команду одитинга?».

You’re going down the road and you see a fellow coming your way and he’s weaving from side to side and you go ‘Agggghhhhh,’ and the passengers all try to put on the brakes and that sort of thing, you know? Suppression. They’re trying to suppress something from happening. They’re trying to keep something from happening. That’s their action there because it’s obvious that an accident might occur. Well, that’s visible, isn’t it?

«Ну да, я вот ту не понял». Я бы довел ее до него и потом провел еще несколько раз. Сделал бы так, чтобы он ее на самом деле выполнил. И вы удивитесь. В тех частях тела, где есть какие-то дисфункции, будут внезапно включаться самые дикие боли, которые до сих пор не осознавались.

All right. Let’s take this person who has been in fifteen wrecks and hasn’t become familiar with them yet. Hasn’t lived along the M1. And this person – accident before last was with a red car. And they just look way up the road and they see a red car and it’s parked. But that’s enough. They instantly suppress the red car.

«Безболезненная дисфункция» — вот что просто сводит врачей с ума. Этого они просто не могут понять. Что такое «безболезненная дисфункция»? С ней не связано никакой боли. С ней не связано никакой агонии. Человек просто отключен от этого. Хотя в стоячем положении по форме напоминает штопор — у него все классно и ничего не болит.

Now, you could ask them immediately afterwards, “What automobiles and what color were they, have we passed in the last five minutes?” and he’d tell them all, but he wouldn’t tell you the red car. See, he’d omit the red car because that must be suppressed. Now, that person’s pretty batty. He’s not just around the curve, he’s a bit around the bend.

Вы пытаетесь чем-то ему помочь, и, конечно, ничего не болит и ничего не происходит. А почему ничего не происходит? Потому что он просто подавляет и вас тоже.

Now, in earlier activities we called this a restimulator. The red car was the restimulator of an accident. And then car, any car, would be a restimulator… Well, car tire tracks would be an associative restimulator for a restimulator.

Вы хотите прийти к такому вот парню, скрученному в бараний рог и болеющему всем сразу без разбора — попытаться как-то ему помочь, он вам позволяет, но у него нет никаких озарений, ничего не происходит, и у вас просто сердце разрывается. Единственное, что происходит — он просто подавляет вас и всю вашу работу заодно.

All right. These are all substitute, substitute, substitute. You have the real car in the real accident. Now, the person substitutes similar situations to the first accident. He associates those to the first accident. So every one of those he starts reacting to as though it were the first accident. Now, you call that a restimulator. So any situation or environment which is similar to that first accident in which he was really hurt he tends to suppress.

О, но вы заставляете его говорить: «Это есть, ха-ха, этого нет, это есть, ха, этого нет». Неважно, каким образом вы заставите его говорить «это есть» или «этого нет». Возможно, вы можете добиться этого с помощью: «Почувствуй это, там ли оно? Теперь не чувствуй этого. Не чувствуй этого, а почувствуй что-то другое. Не чувствуй этого. Хорошо. Теперь почувствуй, почувствуй это. Хорошо. Теперь не чувствуй». И тогда произойдет что-то дикое.

And the very funny part of it is if you ask him to spot everything in his environment at the moment of restimulation – you see him turn pale all of a sudden and you ask him to spot everything in the environment – just that way. You just say, “Well, now point out everything there is here.” That’s a good auditing command on somebody like that. Experimental I’m talking about – experimental auditing command.

То есть имеются различные способы, которыми вы это можете сделать. Это появляется, это не появляется. Это просто «что-то есть, чего-то нет». Есть различные вариации. Но вам, как ни странно, нет никакой необходимости прибегать к этим вариациям. Ум старается отправиться в путешествие по десяткам вариаций в тот самый момент, когда вы начинаете думать об этом. Потому что это превращается в навязчивое изменение.

You say, “Point out everything there is here.” And you just keep that up, see? And every time he slows down, you tell him, “Go ahead, now. Point out everything there is here.”

Если бы вы стали проводить это самому себе, то я могу гарантировать, что через пять-шесть команд вы бы уже проводили какую-то другую команду. Понимаете, я просто это гарантирую. Потому что вы будете проводить другую команду и даже не заметите никакого изменения. Вы перейдете к тому, что было горячее. Вот как вы объясните это самому себе, да? Как, черт побери, можно перейти к чему-то более горячему, если «Это есть, этого нет» включило более горячую вещь. Ха-ха-ха. Вы возвращаетесь к проведению «Это есть, этого нет, это есть, этого нет, это есть, этого нет». И тогда та более горячая вещь, на которую вы перескочили, просто пропадет.

And he points out a few more.

Это просто то что есть и отрицание того что есть — вот что вы просите проработать. Вы просите его напрямую пройти подавителей.

And “Well, point out everything there is here,” you see? And he’ll point out everything and he’ll point out everything.

Вы говорите: «Вот этот предмет в неподавленном виде. Хорошо. Ха. Вот он в подавленном. Ха-ха. Хорошо».

Now, look. If you’re what’s wrong with the auditing session, do you know he’ll never point to you. If you are a restimulator for this person, he will never point to you. He will always omit you. By the mere process of elimination, havingness and familiarity with the environment, he may very well, finally, point his finger at you and at that moment heave a sigh of relief.

Вы делаете то же самое. «Вот этот предмет — свеженький, красиво созданный. Это здорово. Вот этот предмет красиво исчез, но все еще находящийся там. Спасибо». Уловили?

Well, you’ve all of a sudden ceased to be a restimulator for that particular accident. In other words, that is the action of keying out. The person without knowing what the earlier instance was has the lock vanish. That’s a key-out.

«Вот он нераздавленный вами. Вот он раздавленный вами. Спасибо». Вот что вы получаете. И вы, конечно, получаете продолжительные, последовательные появления. Потому что вы заставляете появиться все, что это парень до сих пор задавливал.

The first key-in is the first time he ever got a restimulator for the original accident. This accident’s been riding along just fine. All of a sudden, the same car’s coming, the same circumstances, under the same situation, all from the same direction, at the same time of day, the same day of the year, you know, riding with the same girl, you know, with the same guilty conscience and all of a sudden, boom! He has an awful pain in his stomach and he goes on having this pain in his stomach. And doctors analyze him. And they give him barium meals. And you don’t dine well on barium meals, you know. And they decide that he has to take bromides and listen to political speeches – anything – anything, you see? Put him to sleep. Get him quiet. And just nothing does anything for this stomach.

Вы заставляете его двигаться по траку времени и запускаете этот цикл действия. Вы начинаете с ним завершать циклы действия. Неважно, каким способом он их завершает. Некоторые люди завершают вот так: «Это есть, этого нет». И это — цикл действия. Некоторые завершают их вот как: «Этого нет, это есть». Довольно жутко. Понимаете, как это работает?

And then you come along one fine day and you say, “Well, have you ever had an accident to your stomach?”

Есть только две вещи, которые могут случиться: либо ничего не появится, либо что-то появится. Это единственное, что может произойти с человеком.

“No. Never have.” See?

Даже последствия от появления чего-то — это просто появление чего-то. Так что два состояния любой игры — это появление и непоявление. И мы получаем анатомию игр, и именно в этом направлении я проводил исходные исследования.

That’s a dead giveaway. He’s given you the suppressor. Now, just think about it for a moment. A person walking on this planet in the space of any two years who has not had something give him a knock in the stomach or who has not knocked his stomach against something doesn’t exist. Or who has not eaten something that slightly disagreed with him. You get the impossibility. Almost anybody would say to you normally (no somatic in the stomach, you see), “Well, did anything ever happen to your stomach?”

Я изучал игры и в конце концов довел вычисления до этого уровня. Нам не требуется особенно много знать по поводу игр. В книжке Саентология: Основы Мысли написано по этому поводу все, что требуется.

“Yeah, yeah. I suppose. Yeah, probably. Oh, yeah.”

Вы приходите к наиболее фундаментальным основам, и приходите к факту, что это и есть игра. Что-то есть, ничего нет. И есть всевозможные разветвления «Это есть». Вам необязательно говорить, что именно есть, понимаете, но вы можете сказать: «Возьмите любой элемент игры и поработайте с ним таким образом».

But not this guy, see. Not this guy. You say to him, “Anything ever happen to your stomach?”

Возьмите противника. Хорошо. Он есть или его нет? Находится ли он перед вашими воротами или позади ваших ворот, перед его собственными воротами или позади их, или перед вами?

“No. No. No. Never has. Never has. No. It just mysteriously got ill.”

Это «то что есть» посредством местоположения, которое представляет собой промежуточную точку. Но вот давайте рассмотрим общую цель игры. А общая цель игры состояла в том, что вы были кашалотами, а они — акулами. И «кашалоты появляются, акулы пропадают». Так что абсолютная цель игры, которой вы желаете достичь — «есть кашалоты» и «нет акул». А противников — «есть акулы, нет кашалотов». Возникает базовое разногласие, которое и дает вам игру.

Here’s the somatic, you see, which calls him a liar at once. You as a Scientologist know damn well something’s happened to his stomach; he’s got a somatic in it.

«Это есть, этого нет» — это все, что дает показание на Э-метре. Середина между этим — вот что дает показание. Количество «есть», которое человек способен воспринять, в сравнении с количеством «нет», которое человек способен воспринять, служит источником несогласия между «нет» и «есть», и дает вам показание.

“Anything ever happen to your stomach?”

Все, что показывает Э-метр — несогласие, а это — базовое несогласие. Базовое несогласие — вы сидите с пресвитерианином в комнате, и он говорит, что в эту качалку только что приземлился ангел. А вы говорите, что там нет никакого ангела. Он же утверждает, что есть, и возникает базовое несогласие.

“No. No. No. No.”

Если имеется два вейланса в уме, атеист и пресвитерианин — скажем, эти два вейланса оказались в Массе Проблемы Целей — то вы получите чудовищное показание, попав в любой из них.

“Well, now, are you sure nothing has ever happened to your stomach.”

Отчего возникает чудовищное показание на атеисте? По причине наличия давления на это со стороны невидимого в данный момент пресвитерианина. Почему вы получаете такой гигантский заряд каждый раз, когда попадаете на пресвитерианина? По причине невидимого атеиста. Просто поразительно.

“No, No. I couldn’t think of anything.”

Если вы получите противотерминал, вы снимете ровно столько же заряда, сколько и с помощью терминала. Если вы составите список терминалов, терминалов преклира — которые постоянно причиняют ему причиняют ему боль — и вы получите ровно столько ручки тона, ровно столько заряда и ровно столько срывов, сколько и с правильно обнаруженным противотерминалом, точно обнаруженным противотерминалом.

Well, he’s not going to try either. Ha-ha. You’ll finally get him on the E-Meter and spot it on the time track. The person goes through horrible sensations, something is liable to appear or something like this. And then if you’re lucky all of a sudden, this time he socked somebody in the stomach or time he got socked in the stomach suddenly turns on and this automobile accident, you see, turns on, whereby he hit his stomach on the dashboard or something like this, you see and there’s the accident.

Иногда вы столкнетесь с постепенными шкалами противотерминалов. Другими словами, вы получите как-то связанные с этим противотерминалы, которые находятся от него на некотором расстоянии, и постепенно подойдете ближе и в конце концов столкнетесь с правильным противотерминалом. Таким образом вы дотянетесь до одной стороны картины, и потом дотянуться до другой ее стороны на некотором расстоянии.

The person who says to you, “No. Under no circumstances has anything like this ever happened. I tell you now! Never! It never did!”

Но в конце концов, если вы снимете гигантский заряд с кейса, поработав с «атеистом», то где-то в другом месте и в другое время — может быть, когда вы начнете искать противотерминал — что ж, вы получите идола. Тем или иным способом вы получите что-то другое — то, что в конце концов приведет вас к нужной вещи, к пакету, который создал Массу Проблемы Целей — проблему против проблемы. Вы внезапно обнаружите ту ужасно горячую вторую сторону — другую сторону. Когда он попадает в атеиста, который просто делает — зууууум! Потом, через десять проходов, совершенно по другому поводу, вы вдруг попадаете на этого пресвитерианина. И вдруг видите хрясь! Шмяк! Бам! И вылетает энергия и сила не меньшие, чем только что вы видели на атеисте, потому что для равновесия эти пункты должны быть равными. И вся масса теряет равновесие, когда вы снимаете заряд с одного, но вы его полностью не разрядите. Это разрядит и другой, и потом они оба пропадут. Возникают неприятности, когда вы разряжаете один, и иногда не сразу обнаруживаете противотерминал, потому что он от вас как-то ускользает. Я просто привожу вам примеры.

Of course, this fellow’s lived for 200 trillion years. You know it’s a damn lie. You see? Just on the law of averages. On the law of averages. Not with any degree of aberration. But you, as you sit, have certainly done to some slight degree practically everything that could ever be done anyplace with and to anyone, you see?

А почему эти два вейланса противопоставлены друг другу и почему на них такой заряд, один против другого, который выявляется Э-метром? Это происходит потому, что один заявляет о том, что определенные принципы имеют место, а другой говорит, что нет. Первый из упомянутых мной терминалов говорит о наличии каких-то принципов, а второй — что таких принципов не существует. По этой причине они попадают в яростное противостояние.

And this person tells you – he’s sitting there. “Well, what kind of weather are you having? Well, you’re having weather? Fine.”

Вы заметите, что общим знаменателем каждого противопоставления в пакете Массы Проблем Целей является то факт, что там имеется священник против атеиста или что-то в этом роде. Девственница и проститутка. Дитя и мать. Те вещи, которые создают проблемы, одна против другой. Они будут составлять разнообразные противопоставления.

“Yes, I like to go fishing.”

И вы получите святошу против дьявола. Это просто несогласие между этими двумя людьми. Одна выступает на стороне существования и несуществования определенных вещей, другая выступает на стороне существования и несуществования определенных вещей.

And all of a sudden you ask him, “Well, did you ever have an accident or ever have anything happen to your stomach?”

Дело не в том, что одна выступает на стороне существования, а другая на стороне несуществования определенных вещей. Но практически все, что одна признает существующим, другая признает несуществующим.

“No!” “No-ho-ho-ho. No. Never have. Never.”

Таким образом возникает гигантское количество пунктов. Все эти существования, противопоставленные несуществованиям. Потом те существования, противопоставленные несуществованиям. И потом — все просто скручивается в один хаос. Вы попадаете в эти два, получаете сильно заряженную массу, которая, конечно, не будет разряжаться, и у человека возникнут соматики, и все будет лететь к чертям каждый раз, когда вы будете наталкиваться на такие вещи в банке. Это рестимулируется и захватывает полное управление человеком, и это жестоко. И это так только по причине всех этих несогласий.

Sort of “What are you going to do about it?” you know?

Отчего это можно обнаружить на Э-метре? Просто оттого, что это полно несогласий, вот и все. И это — «что-то есть» или «чего-то нет».

You can find it with the E-Meter and suddenly present him with some interesting pictures and he can fit these into place and you can work these out and probably get rid of his somatic.

Самое любопытное в этом всем состоит в том, что эта теория, вероятно, может быть применена в любом процессе. Вероятно — я не говорю, что это надо делать, но, вероятно, можно было бы проводить предпроверку с нулевым вопросом типа: «Вы когда-либо считали другого несуществующим?» или «Вы когда-либо настаивали на несуществовании другого?». Использовать это как нулевой вопрос. Конечно, это будет достаточно сложно и долго, но он точно сработает.

What you’ve run into is a suppressor. A person is suppressing restimulators using the original power of suppression in the original painful incident. And that is a suppressor. Just before he was hit with the car, he tried to unmock one car – crunch! You see, he’s had a terrific impulse to unmock this car. It hit him anyhow, so that made him lose. But later on, it’s that same crunch, see, that comes down and unmocks the restimulators.

Я это не рекомендую делать, но как таковое это будет работать. «Вы когда-нибудь настаивали на том, что что-то было?». И вы получите гигантское количество овертов, потому что, конечно, каждый имеющийся у него оверт либо состоит из настаивания на том, что что-то было, либо из настаивания на том, что чего-то не было. И на самом деле все оверты можно разделить по этому признаку.

Now, he finds out he can unmock the restimulators and because it’s no longer there in the bank, the first incident appears to be unmocked. A thetan never gives up. See? There he is lying there, you see, squashed as a bug, you know. Green juice. I don’t – some – on one planet or another it’s different colors, you know. [laughter] Splattered all about, you see? And there is the car utterly triumphant, snuffing contemptuously through its radiator. Not even a slight dent, you know. Not even any green stains on its bumper. Not even ruffled. But in this guy’s bank, you have a totally wiped out car. There he lies stone dead, but his picture is of a totally wiped out car. Thetan never gives up. He couldn’t mock it – unmock it in actuality, he will mock it in the bank.

Когда вы разрушаете что-то, вы стараетесь настоять на том, что этого нет. А когда вы создаете что-то, вы стараетесь настоять на том, что это есть. А когда кто-то другой что-то создает, вы можете либо помогать ему создавать это, либо мешать создавать это.

That’s why it takes you so long to run an engram. You’ve run off the unmock. And then you can find the actual incident, don’t you see and then you eventually can erase the incident and get the pain.

А когда он старается отрицать существование чего-то, вы можете либо помогать ему отрицать существование этого, либо мешать ему отрицать существование этого. И подобные состояния ума, видимо, просто белое и черное, вопреки противникам Аристотеля.

And you know how long it takes very often when you’re doing a Touch Assist for the physical pain to turn on. You – sometimes you’ll audit the guy for a half an hour before he gets any physical pain out of the incident. Well, you’re running into the suppressor. And you have to get the suppressor all the way off before the physical pain is connected with and all of a sudden ouch! And there it is, you see? And then you get off little other pieces of the suppressor and you get these little flicks. That’s why he doesn’t get the somatic all at once. And that’s why it didn’t run out instantly after the accident.

Аристотель сказал, что все на свете либо белое, либо черное, а не-аристотельская логика — это любимая логика семантики и современной науки, которые настаивают на том, что имеется фантастическое количество оттенков серого. Что нет ни положительного ни отрицательного. И это представляется мне одной жуткой Массой Проблемы Целей. Я признаю, что существует множество оттенков серого. Я признаю шкалы постепенности и всякие другие подобные вещи, но утверждение о том, что ничего нельзя утверждать определенно, с точки зрения чьей-либо реальности — это уж слишком. Это слишком.

Now, if he wasn’t suppressing and if he wasn’t in such a games condition with MEST, this is what would have happened: The car hits him, splat. Knocks him into a telephone pole, splat. He comes around and drops on the road again and gets run over by a bus, splat! And if he didn’t feel so undignified, he simply would have said, “Well, splat, splat, splat. What’s a few…?” [laughter] And he would have picked the body up and dusted its clothes off and so forth and it would have been totally uninjured.

Можно говорить о том, что абсолюты недостижимы. Это факт. Это факт. Это утверждение о бесконечности, о тотальном присутствии или тотальном отсутствии нуля. Такие вещи существуют, но их невозможно поддерживать. Но утверждать, что простые определенности — не абсолюты, но определенности — не могут существовать — это было бы чистым маразмом. И я боюсь, что именно на этом маразме основаны все основные ошибки современной науки.

In other words, the somatic would have run out as fast as it happened. But because of his not-is, the somatic stays in place. And this alone is disease, aberration, physical malformation and all the other difficulties he suffers from – are all contained under the heading of not-is.

Но вы начинаете работать с определенностями — в конце концов, вы обладаете определенностью. Вот прямо сейчас вы сидите на стуле, так? Так. Это достаточно хорошая определенность. Мы не утверждаем, что это абсолют. Но вы совершенно определенны в этом отношении.

Now, a person goes through various phases of not-ising – suppression – talking about the same thing. He goes through various phases of not-is. He not-ises slightly or not-ises more. And a person’s impulse toward not-is, if failed, can turn into an alter-is.

И вы сейчас не дома, так? Прямо в этот момент, вы не дома, так?

Now, a person’s alter-is can turn into a not-is and his not-is can turn into an alter-is. So a person can have a suppression stacked with a change. And that is dub-in. See, you get a – you get a suppression and he knew the suppression wasn’t successful, so he alter-ised. He knew he couldn’t suppress, so he alter-ised, you see? So you get dub-in. It usually happens below the level of unconsciousness, hence dreams. And they’re just alter-ises of the things you can’t not-is.

Мужской голос: Нет.

Now, when you get into a situation as an auditor where you feel a little bit leery about auditing somebody, you have entered a specialized field of suppression.

И это достаточно определенно, не так ли? Вы не дома. Это зависит от того, оставили ли вы что-то дома, и собираетесь ли туда возвращаться, но это снижает абсолютность понятия «дома», но не понятия «вы». И если призадуматься над тем, что вы не будете сидеть здесь весь вечер, то тогда станет ясно, что и в понятии «здесь» нет никакой абсолютности.

Now, some auditors have difficulty only auditing a certain type of pc. In HGCs this gets to be traditional. A D of P who knows his staff auditors very often will have to be very careful with one or two auditors. One, he doesn’t dare assign a certain auditor to audit a young man because no auditing occurs. Or the pc will just be torn to ribbons or some mal-auditing activity will occur. You don’t dare let a certain staff auditor audit an elderly lady. Something bad will happen as a result of the session.

То есть по мере протекания времени определенность понижается. Чем меньшее представление человек имеет о времени, тем менее определенными становятся всякие вещи. Улавливаете.

And yet, these two staff auditors, one that can’t audit the young man and one that can’t audit the elderly lady, you see, can audit every other type of pc with perfect equanimity but can’t audit one type of pc. Now, that’s what you call the most selective condition of a suppression.

У нас есть все наши концепты настоящего времени, концепты «здесь» и «сейчас». Бывало с вами когда-либо так, что с вами проводили обладательность, и внезапно стены становились ужасно яркими? Да, ведь это самое заурядное переживание.

Their suppression on this particular type of being is the prevention of a restimulator. They’re afraid something is going to appear. That is the only way you can state it adequately. They’re suppressing something.

На самом деле вы вовсе не сделали стены тверже или ярче — просто вы стали лучше осознавать настоящее мгновение. Вот что на самом деле произошло. Все, что вам требуется — это очень хорошо осознавать «настоящесть» мгновения, и вы тогда получите достаточно большое количество существования. Самое странное в этом то, что вы получите множество «того-что-есть».

This person puts them into a certain frame of mind, so they have to suppress this person. And what result do you get? We get the immediate result that one way or another, in a – ten thousand different guises, this pc must not talk to that auditor. Pc mustn’t give up withholds. Pc mustn’t do an auditing command. Pc mustn’t ever change. Pc mustn’t ever originate. And how many ways can this be expressed? Well, they’re just invariable, the number of manifestations we get out of a suppressor.

Но ваше «отрицание того-что-есть» переходит от не «отрицания того-что-есть» до несуществования.

How many ways can we keep a pc from communicating? Well, we can let the pc go on forever without an acknowledgment. You wouldn’t have thought of that at first glance as just a method of preventing the pc from communicating. You see, you never let the pc – you never direct any of the pc’s communication, so the pc is just left to fish and wander, you see and steers all over the place and doesn’t know where he’s going. And the auditor says, “Well, if I just let him go get good and lost, he’s not going to say a thing. Ha-ha, ha-ha. But if I got in there with a couple of smart questions, ho-ho. Oh, well. That’s a different proposition. He might suddenly reveal something. Something might leap up about this that would be harmful to one and all, particularly me or him. who knows?” But that’s a good way to keep him from communicating – by never directing his communication. Don’t you see?

Вот человек сидит там, окруженный всеми этими массами. Это просто массы, массы, массы. Он просто пыхтит под давлением этих масс, они все валятся и валятся и валятся на него. Хотя он довольно худощав, для того, чтобы его при этом сдвинуть с места, нужен бульдозер.

Oh, there’s many ramifications of this. Pc starts to answer the auditing question and the auditor instantly acknowledges. The pc doesn’t answer the auditing question, you see. Pc says, “Mm-hm. Ah…”

И у него есть эти массы, массы. Это все отрицания того-что-есть. Это все несуществования.

“Thank you! (We’ll keep him under control here real good.)” “Now, have you ever seen any mice?” “Ah, yes. I…”

Первое, что он о них скажет, это что все это суть несуществования. Вот его первое заявление в отношении этого: «Этого не существует».

“Thank you. What are you upset about?”

И вы видите, что по мере того, как он поднимается в настоящее время, стены становятся ярче, и эти вещи пропадают, понимаете? Но когда вы работаете с каким-то человеком по обладательности, то это проходит от отрицания того что есть до несуществования по настолько четко проложенному пути, что по мере того как вы проводите с ним обладательность и делаете стены более реальными, его банк материализуется, и он начинает видеть в этой комнате стоящих рядом людей.

“Well, I wasn’t upset about anything.”

Вы просто снимаете отрицание того что есть посредством работы с помощью существования стены. Стена для него становится гораздо более реальной, и его трак времени разравнивается, и он в большей степени попадает в этот конкретный момент сейчас, и он начинает постоянно смотреть в угол, и вы наконец спрашиваете: «Что там, в том углу?».

“Oh, well, you look upset to me” and so forth.

«А, да там просто стоит моя тетя Агата, хотя я знаю, что ее там нет, однако она там, во всех трех измерениях».

“Oh, well, yes. I was a little…”

Еще несколько команд. «Ну, как там тетя Агата?».

“Well, you – I don’t see any ARC break registering here. Thank you. Now, let’s see, let me see.”

«А, да она пропала. А чего это вы разволновались по поводу тети Агаты? Я об этом вообще не беспокоился».

How many ways could you keep a pc from revealing something? How many ways? Well, there are just thousands and thousands and thousands of ways. And it’s the composite, one or another or composites of one or another of those ways that combines every auditing fault. Once an auditor knows the form of auditing, once a person is trained into the form of auditing, if he persists along any of these ways, I can tell you now, since I’ve gone through this with a fine-toothed Ron, to recognize exactly what he’s doing. This took an awful lot of worry and work on this thing, of trying to sort it out and exactly what the conditions were.

Другими словами, отрицание того что есть, которое вытолкнуло этот макет тети Агаты в невидимое состояние, высвободилось по мере того, как повышалась реальность этого человека в отношении этой стены. Вы стерли невидимость существования. Здесь вы начинаете понимать, что человек на самом деле может иметь такое суждение — о несуществовании этих листов бумаги, при этом глядя точно на них. В реактивном банке имеется интересный механизм, с помощью которого он может как бы подавить энергию. Заставляя при этом умственный образ-картинку просто исчезать. А вы заставляете стену становиться более реальной и, конечно, вы стираете это его отрицание того что есть, и что же происходит?! Он видит эту трехмерную картинку, раз! Он видит тетю Агату посреди комнаты.

No, he’s just using a method of suppression and that’s all.

Иногда, одитируя кого-то, и добиваясь хороших успехов в проведении того или иного процесса, неважно какого именно — обладательности, с банком, предпроверки или еще какого-то — преклир может заполучить два-три трупа, которые будут лежать прямо в этой комнате, одновременно, ужасно твердые. Настолько твердые, что он будет совершенно уверен в том, что может протянуть руку и потрогать их, и ощутить их твердость. Но если парень очень хорошо приспособлен к существованию, и одитор проводит сессию очень гладко, то вы зачастую даже не получите сообщения об этом факте.

I’ll give you a method. If he doesn’t ever learn how to audit, he won’t ever get anything revealed, will he? But he’s willing, isn’t he? Perfectly willing to audit, but can’t ever learn how to audit. You never get the pc to reveal a thing, do you?

Он говорит: «Хорошо», он знает, что это такое. Это проявление банка, и оно пройдет. Проходит. И он забывает об этом.

Well, that is the slow freight out. See, that’s the slow freight. You see that mostly in an Academy. A person grinding on through – can’t do the TRs, ha-ha-ha. Just can’t seem to get any of the TRs, you see? Can’t sit there and look at somebody, you know. Just can’t do it, you know? Can’t do 1, 2, 3 and 4, you know? Just muffs one or another of these things. Goofs up, see. Does it for months and months and months. They actually have been.

Произошло на самом деле вот что: они всегда были там, но он отрицал то-что-есть таким образом, что никогда не видел этого. Однако, боже ж ты мой, до чего осторожным ему приходилось быть в жизни. Каждый раз, когда он садился в какой-либо комнате, ему надо было убедиться в том, что это тело, это тело и вот то тело отрицаются как-есть. Кто-нибудь его спрашивает: «Как дела, Джо?».

Well, the actual fact is that if you keep a person at it long enough, he will run this out. He will find out – unless it is absolutely potty, you know, totally neurotic and psychotic in intensity – a person will eventually run it out.

И он отвечал? «Я сегодня читал биржевые новости и прочитал там кое что интересное». И никто даже и не замечает, что он так и не сказал ни слова о том, как у него дела. Ха-ха. Вот так-то.

Person says, “Oh, well, pcs. They don’t – aren’t going to reveal anything that’s going to knock my head off, you know.” They get used to it.

Вы говорите: «Как насчет небольшого одитинга, Джо?».

In other words, they get used to it by familiarization. Now, that’s the only cure we had to the bad “auditor” in all former training. Some of them, however, never did get used to it by familiarization. There are two courses you can take about automobile accidents. You can either have enough of them so that you get familiar with it, you see and skip it. Or you get to a point where you totally suppress all automobiles. And some people, in studying auditing, take this other route. They are in a minority. They are only about 20 percent or something like that. But you just keep it up forever. You can train and train and train and train and train and train and train and train and train and train and train. And it’s just taking them so long to get over this by the route of familiarity that it hardly counts.

«Ну, я не думаю, что мне… На самом деле, у меня практически нет времени, понимаешь?».

Now, that’s 20 percent. Now, about 30 percent get over it rather slowly. Well, it’s a case of, “Well, another six or seven ACCs, we’ll have an auditor.” [laughter]

Потому что вы можете добиться материализации мертвого тела номер один, два и три. И ему просто не нравится смотреть на них. То есть я хочу сказать, что после того как вы прикончили несколько человек, понесли ответственность за их смерти, то вам вряд ли понравится заполучить их прямо перед своими глазами. Ну, не для каждого это так. Есть странные люди.

And then 50 percent of them, in varying shades of gray, get over it rather rapidly. Rather easily. Well, they’re all getting over the same thing. Every one of them whether they’re nutty on the subject or it only bothered them for their first week of training. We don’t care which. But they’re all on that band.

Я-то знаю, что иногда я упивался злорадством. Не то что вы на полном траке — вы всегда вели себя социально приемлемо в отношении этого. А я был достаточно наглым, чтобы стоять и говорить: «Ха-ха», — но это нехорошо, понимаете? Так что мне теперь приходиться скрывать это.

The length of time required in training is directly proportional to the number of suppressors you are trying to overcome in the student. And that establishes the length of time in training.

На самом деле ему известно, потому что он знает это из опыта, что если сесть в определенном типе помещения, то это состояние начинает освобождаться, и он начинает чувствовать себя как-то странно, и ему приходится изображать большой интерес, делать страшно занятой вид и ни минуты не сидеть спокойно.

Now, I think, from what I’ve seen around here, that a person would be pretty darn well trained after about four months. A person should be pretty well trained. They should be putting up a pretty good show after about four months.

Как то раз одна женщина сделала мне любопытное замечание. Я ей говорю: «Так, мне надо присесть ненадолго и отдохнуть».

If they go into their fifth month or six month, we can consider them at least guilty of having a shade of gray, here. There must be a shade of gray. If they go into the sixth month and haven’t learned yet at all hardly, we’d say, well, that’s starting to look suspect. That’s starting to join up with the 20 percent, don’t you see?

Она спрашивает: «А что ты будешь делать?».

But it all comes from the same thing, is how – how much is a person going to suppress. What is this effort to suppress? How great is the effort to suppress? Because, you see, they’re dealing with the root stuff of human aberration and of course there is likely to be revealed from the pc… Don’t think of this now in terms of withholds and how somebody would spank them if they found out. Well, let’s not worry about that.

Отвечаю: «Ничего».

Let’s just take the idea that if they had an automobile accident and if another automobile accident showed up like that, they’d have to go through all the pain and agony of the automobile accident they had, they’re not going to have anything to do with the automobile accident, that’s all.

«А, ты что-то почитаешь?».

So they say to the pc, “All right, now…”

«Нет, нет, нет. Просто ничего».

They were – they were fine. They were doing fine. Their first two weeks at the Academy, they just did swell. You’ll find this, too, by the way. You’ll find this abundantly. Just did fine. And one day they were saying, “Something you wouldn’t mind forgetting “ – they’re running this as an exercise and they’re sitting there all keen. And the person says, “An automobile accident with an E-type Jaguar.”

«Будешь размышлять о чем-то?».

They didn’t even hear the answer. See, the suppressor is right there on automatic, see? They quit.

«Нет, нет, нет».

“Oh, well. Something you wouldn’t mind forgetting. Where’s the Instructor? Do you have an ARC break? Why not?” [laughter, laughter]

«Как так?».

And they all of a sudden don’t like auditing The one thing they mustn’t reveal and the one thing they were trying to get rid of in their own case without ever revealing it to them, you see, was an automobile accident with this type of car. And by God, the pc sat right there and handed it to him, you see?

У нее вдруг чуть крыша не съехала. Она чуть не сошла с ума, пытаясь представить себе, как это можно просто сидеть, ничего не думая ни о чем, ничего не делая, и ничем не обременяя свой ум.

And the person says, “Brakes, see, scream, you know. No, thank you. No. Ha-ha. No. Ha-ha.” “Now, why don’t you answer the auditing question?”

Отчего же такое состояние? От того, что необходимо постоянно отвлекаться. Если не продолжать отвлекать себя, то что-то появится.

They frankly wouldn’t even have heard the answer to the auditing question. Because they just would have gone clunk. Gone. Everything would appear rather dazed. If you run them through the session and tried to find that piece of the session, it’d be gone. And you’d know what it was, too. Because you went over it long enough, you’d at least get what the pc said, but you wouldn’t be able to analyze what the reaction of the auditor was or why. You’d know it was because the pc said a restimulator of the auditor and the auditor’s suppressing that.

Вопрос в том, что появится. На самом деле, появиться может только умственный образ картинка. И ничего больше. А человек до смерти боится умственных образов-картинок или появления чего-то.

Well, then you just check back kind of similar incident in the life of the auditor and – bang! – that would knock out that suppressor. But in view of the fact that several hundred trillion suppressors exist in every case, to run out each and every one of them, individually, would be very nearly impossible. Therefore, it requires a much better approach.

Хорошо. Если вы кого-то одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и продолжаете и продолжаете и продолжаете и продолжаете и продолжаете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете и одитируете, и при этом ничего не достигаете, и у него нет никаких картинок — оооо, это классический случай. Это полное подавление. Ничего не появится. Что с ним такое. Появления чего он опасается? Это простой вопрос.

It requires drills of suppression, familiarization with suppression, not familiarization with incidents. Let’s familiarize with the mechanism and the identity of who or what would suppress. And we get these things sorted out and these things out of the road, we can start clearing up this particular mechanism.

Вы составляете список вещей: «Обнаружения кого или чего ты мог бы опасаться?». Вы запрашиваете появление, понимаете? Просто пусть он даст вам список этих штук. Ахххххх! Это будет самое ужасное из всего, что вы пытались проделать с этим беднягой. Это его прикончит. Прикончит его кейс. Самое любопытное в этом то, что по мере того как вы будете все глубже и глубже проникать в это, находить противотерминалы для обнаруженных вами терминалов, обнаруживать другие аналогичные линии и так далее, вы будете получать появления. Иногда будет возникать час пик. Начнут появляться горы трупов. Да. Хотя до того он ухитрялся довольно ловко их не замечать. Иногда из них течет что-то зеленое — короче, зрелище волнующее.

Now, who is the person – who is the person with the field, the Black V, the invisible field and so forth? This is a person only in a tremendous suppression.

Иногда кто-нибудь приходит в достаточно ослабленное состояние, снимает свое внимание в одной и таких штук, и она вдруг материализуется. Агггггггг! Это его просто уничтожает. У него от страха могут мозги из головы выскочить!

A person with a black field, of course, is more prone to suppress at night than in the daytime. It’s natural. You go around walking around the dark streets of the town and you’re liable to have things appear that you can’t recognize because you don’t have enough light to recognize them, so you just go walk around the corner and you go oomph, “Oh, well, that’s a newspaperman,” and you go past an alley and you oomph, and, “Well, that – that’s a horse – old tie-up stand for a horse,” and you go around the next corner and you go oomph, and you say, “Oh, that’s a – just a restaurant sign.” By the time you’ve finished a few blocks of walk, you’ve got a black field for a while, see, because you’re suppressing all the blacknesses, see? Blacknesses are just difficulty of recognition, that’s all.

Он скажет, что его просто задавили. Я знаю один случай, когда человек сидел в кабинете врача или что-то вроде того, и вдруг ни с того ни с сего над его телом возникла гора фантастических, ужасных и страшных конусов.

Invisibility is rarer, but people who are suppressing glass objects, we learned a long time ago, will develop invisible fields. Yeah, you can actually put out a glass ashtray and tell them to, “Try to make it disappear. Thank you. Try to make it disappear. Thank you. Try to make it disappear,” and their field will change.

И парень просто завис с выпученными глазами. Пошел домой и сидел там безвылазно целый год, пока наконец не получил одитинг по этой инграмме. Было это в ранние годы Дианетики. И это не какой-то исключительный случай, понимаете?

“Make the window vanish. Thank you. Make the window vanish. Thank you. Try to make the window vanish.” And you’ll get a change in their field. Those are not good processes, but they give you an idea of an invisible field.

Просто на какое-то мгновение этот кейс забыл отрицать как-есть какую-то конкретную массу, и она пришла в действие. Кейс определенным образом изменил свое мнение, и эта штуковина материализовалась, понимаете?

And of course, the person who is suppressing thetans has an invisible field. He has a total nothingness involved and other types of suppression. So you’ll have suppression of visible things, suppression of invisible things, suppression of matter, energy, space, time. You get suppression of almost anything you can think of.

Она там и была все это время, просто он убрал свое отрицание как-есть, и она сделала вжжжжж, и потом он остановил ее с помощью нового подавления.

And anytime you suppress anything in a certain time stream, you, of course, are also suppressing time. So time becomes the primary suppression. And therefore, you get the instantaneous quality of the reactive bank, so that all time is now in the reactive bank because of the suppression of the reactive bank. And that is simply not-isness in the reactive bank.

И потом говорит, что с ним что-то произошло. Да, это правда. Что-то с ним произошло. Он просто перестал на время отрицать то что есть. Довольно отчаянное состояние. И впоследствии этот кейс в одитинге, конечно, будет просто более тщательно отрицать то что есть и потом отвечать на вопрос одитинга. Отрицать то что есть и потом отвечать на вопрос одитинга. Только он не будет делать это сознательно для того, чтобы это никогда не пропадало. И такой кейс никогда не будет иметь никакого продвижения вообще. Ха-ха-ха-ха-ха. Кейс знает, что лучше не давать своему уму возможности измениться.

All right. As we look this thing over, then, we see that almost anybody is trying to suppress something. Anybody is trying to suppress a lot of things, not just something, lots of things. I’m not now talking about trying to suppress bad things about their past or anything like that. They’re just trying to suppress things, see?

В действительности там происходят довольно жуткие события. Возникают разнообразные ощущения, движения, тошнота, спазмы в животе, боли в затылке, пропадание носа — внезапно преклир смотрит и не видит самого себя ниже пупка, все просто исчезает. Вы волнуетесь.

They suppress the impulse to put their finger into a buzz saw. See, people just – normal human conduct calls for suppression.

В такой момент надо просто продолжать, понимаете, и не позволять преклиру остановиться на подобном явлении или впасть в расстройство по поводу подобных явлений, потому что вы просто сталкиваетесь с проявлениями типа «есть» и «нет». И если вам удается получить «это есть», то вы определенно рано или поздно получите «этого нет». И это в ранние годы время от времени приводило одиторов в шок, когда они проводили «Не-Знать» — не знать в отношении голов, шляп и тому подобных предметов, «Что вы можете не-знать об этом?». Одиторы просто сходили с ума на этом время от времени. Практически никого невозможно было заставить проводить это чисто, потому что преклиры говорили: «Да, я это сделал».

And now we go from that into suppressing things which are likely to appear. And then we go from that into suppressing things which are likely to become known about them – we get the withhold. And then we get suppression of things that others are liable to think. You’re really doing a honey then, suppressing other people’s thoughts, you know? Man, I tell you. If you want a good failure, try that. It leaves more invisible fields scattered around and various things like that. And you get various complications of suppression and various automaticities of suppression.

И одитор говорил, ничего не подозревая: «Что сделал?».

Now, it’s only the person who has suppression of banks on total automatic, completely out of their own control, utterly lost and completely nuts on it, that actually are damaging as auditors. And such people are damaging as auditors because they will not let a pc ever reveal anything. So therefore, the pc gets totally stuck in everything he utters. And if a process works today, that auditor is going to change it to another process tomorrow because if he kept on with a workable process, uuuuuu. That auditor will only run processes which are totally inactive on the case. He will only run processes that are flat. He will only change processes that are changing. There’s the primary source of Q and A.

«Я не знаю его голову, хорошо. Вот он топает по улице без головы».

It’s actually quite horrible when you look it over. If the pc is trying to get rid of a withhold, the pc is trying to reveal something, the auditor will totally Q-and-A with him and say the pc must never reveal this thing. Doesn’t matter what it is. Just it mustn’t be revealed, that’s all.

И тут одитором овладевало любопытство — это самая большая неприятность в этом процессе, и это причина того, почему мы его больше не используем — одитор останавливался и начинал задавать преклиру вопросы о том, что произошло, и как произошло, и всякое такое разное, ходить вокруг да около этого, и не заканчивать процесс и упускать всю его суть. Естественно, это создавало страшную рестимуляцию на кнопке «не обнаружено», так ведь? Направление было прямо на отрицание того-что-есть, и одитор вдруг начинал проводить этот процесс — не осознавая, что ему грозит такая большая опасность — процесс, который включает и выключает отрицание того-что-есть. Оооооооох, ооооооох. Хотя все это могло пойти и в другую сторону.

So the auditor’s attitude is to goof, ARC break, not find it on the E-Meter or only pick up something that he’s well aware will be very, very safe, out of which nothing will occur.

У многих людей нет трака времени. У них есть просто серия отрицаний того-что-есть. У многих людей вообще нет никакого настоящего времени; у них есть просто некое обобщенное и комфортабельное отрицание того-что-есть. Это такие спокойные люди, понимаете? Спокойные как рыбки в томатном соусе.

“Now, do you have any withholds?”

Как бы то ни было, проявления, наблюдаемые вами как результат этой конкретной деятельности по отрицанию того что есть, приводят к восприятию того что есть. Потому что когда отрицание того что есть пропадает, материализуется восприятие того что есть. И можно уверенно гарантировать, что иногда это просто пугает преклиров до полусмерти.

Well, he just misses that one and that one and that one and that one and then picks up this withhold where the person says, “Well, yes, I do have a withhold. This morning I sneezed.”

И после того как это с ним разок произошло, он старается обеспечить, чтобы ничего с его кейсом не происходило. «О, этого со мной больше не случится. Нет. Мне надо постараться не допустить этого снова», — то есть не воспроизводить, дабы ничего не случилось. Ясно?

That’s safe. That’s all right. He can have that one. So he works on times the pc has sneezed. There’s going to be nothing ever reveal itself on this channel and he’ll work that channel endlessly because it’s a perfectly safe operating channel, because nothing is ever going to be revealed out of it. Perfectly all right with him.

Восприятие того что есть появилось потому, что отрицание того что есть стерлось. И тогда вы видите проявление. Вы получаете картинки. На самом деле, прямо рядом с преклиром в комнате начнут появляться твердые предметы. Всякие другие невероятные события.

You come around to the back of this auditor and he’s running the end rudiments, “Have I missed a withhold on you?”

Я знаю, что это такое, потому что однажды я сам проходил через что-то и на кое-что натолкнулся. Я натолкнулся на сражение в Европе, в котором колонны солдат, трава под их ногами, ружья, дым и все другие восприятия были более реальными, чем события настоящего времени. Они стояли шеренгой, стреляя друг в друга, понимаете? И это меня здорово ошеломило. Здорово ошеломило.

Clang! the needle goes, you see and goes spung! and shivers on the side of the pin. This person says, “All right. That one’s straight,” and goes to the next end rudiment.

Это продолжалось не очень долго — я даже не успел сориентироваться и драпануть оттуда, но… Мягко говоря, меня это ошарашило. Это возникло в виде гораздо более материальном, чем эта самая комната в настоящем времени.

They’ll do it. And that, of course, we know by present technology is a dangerous auditor. Now, that is a real dangerous auditor because that auditor, willy-nilly, all with the very best of possible intentions, doing their very, very best, will ARC break anybody that is ever audited by them and drive them out of Scientology. He isn’t trying to do this, see? All he’s trying to do is do a good, safe job that isn’t going to upset anybody.

Стоять в шеренге и обмениваться залпами с другой компанией — с головными ее отрядами. Ха, немаленький в этом скрыт оверт. Всего двадцать шагов между рядами. Резня, понимаете?

And they know how to do a good, safe job that isn’t going to upset anybody: You just never find anything out. You never let anything be revealed.

Там есть большое восприятие того что есть, потому что палить из ружья — означает воевать с бытийностью. Кто-то приходит и говорит: «Не такой уж ты и большой».

Now, naturally, you refer this to the field of study. If the person looks at the paper and never lets the paper reveal anything to him, he never can learn, can he? And if he’s hearing a tape or something like that and he never lets any of the sense or meaning of the tape ever come through to him, why, he never has anything revealed, does he? So that’s a perfectly safe action. Funny part of it is he’ll sit there and listen to hundreds of tapes. That’s a fact. I mean, he’ll sit there and listen to tape after tape after tape and never register anything off of any of the tapes because that’s a safe thing to do.

И вы немедленно раздуваетесь как жаба. Ффффффф! «Я есть! Вот он я. Я есть. Я большой. Я большой парень. Я совсем не то, что ты пытаешься отрицать как-есть». Улавливаете? «Ооооо».

Everybody to some degree is suffering from a staggeringly bad memory. I’d say if you’d killed as many women as you have or killed as many men as you have or something like that or disrupted as many lives as you have, normally you’re going to have some slight suppression. So you listen to a tape four or five times before you’ve got it verbatim, you see? I’m talking about this as a – as a total thing, you see. A person sits there and listens to this whole tape and it’s on the subject of how you should do the TRs, you see and listens to this whole tape from beginning to end and comes through at the other end and the Examiner says to him, “All right, now, what does TR 0 consist of?”

Девушка немедленно намазывается помадой гуще. Мужчина распрямляется и вытаскивает наган. В зависимости от того, в какой цивилизации вы живете. Женщины могут кипеть и возмущаться. Трудно вообразить, до чего они могут дойти в таком проявлении. Но все это — просто проявление восприятия того что есть.

And the person says, “Well, it’s like the twist, only different.” [laughter]

Кто-то приходит и говорит: «Ты нехороший. Ты не должен это делать! Краска дрянь. Одежда дрянь. Надо быть естественным». Разнообразные кампании.

And he really can’t understand how he doesn’t know anything about it. It looks like such an innocent activity. But the last person to notice this about himself is the person. That’s what makes it grim. Because, of course, that person is in the total suppression.

«О, господи, какая красивая шляпка. Я навсегда полюбила этот фасон с прошлого года».

So the one that you worry about when you’re training people is the person that doesn’t have this wrong with them and they know it.

Различные типы, степени и классы восприятия и отрицания того что есть.

“That doesn’t apply to me. You see? It has nothing to do with my auditing. It’s perfectly normal and natural that Isabel today, while I was auditing her and so forth, she had an ARC break. Any auditor auditing her would have had an ARC break. And when she left the session, I went and got her back, didn’t I? How can you perfect – say that I was ever trying to suppress anything about Isabel? I’ve been trying and trying and trying to find out about why she drinks water.” [laughter]

Да, где человек в банке настаивал на существовании, а кто-то другой настаивал на отрицании существования, или наоборот — в этом месте вы получаете различные проявления банка. Они включаются и выключаются, и тут даже трудно понять, что происходит.

And this doesn’t seem reasonable to you. You can assume that this auditor was suppressing something on the subject of Isabel because he won’t let Isabel give or get rid of her case or get audited. And yet the auditor will audit Isabel, which is very fascinating.

Но преклир впадает в беспокойство там, где это застревает. Так что если он на это наталкивается, то начинает бояться обнаруживать, что это. Какие-то вещи начинают материализоваться. Что-то может возникнуть. Что-то может появиться. Причем никто не знает что именно. Кто-то что-то говорит о его банке, и при этом совершенно неясно, что получится. И он начинает опасаться появления всяких штук. И это — единственный недостаток плохого одитора.

So frankly, the person would help them out and this is the only exception to a person’s helpingness – there’s just this one exception to helpingness. A person will help another to the degree of his tolerance to stand something being revealed. And that’s to what degree he will help another. Revealing something establishes the degree he will help, so that this works into blackmail and dossiers and everything else. “If you don’t help me, I am going to reveal about you.”

Он начинает отслеживать, как бы что не появилось. Преклир может что-нибудь материализовать. Он может рестимулироваться. Трудно заранее сказать, что может произойти.

You get that mechanism. Well, it works the reverse. The person will help somebody unless that person is likely to reveal something. That would be the most natural thing in the world. That consists of the coordination of the suppressor and the bad “auditor.” It also is a bad student.

Однако надо просто заставить его преодолеть эту боязнь. Как я уже сказал, это можно сделать с помощью просвещения. Можно — непосредственно с помощью какого-то процесса. Прежде у нас для этой цели служило только просвещение. А теперь у нас есть прямой процесс для преодоления этого. Можно помочь преклиру преодолеть отрицание того что есть различными способами.

But remember, I’m not saying these in any reproving tones. I am simply calling to your attention that we have the mechanism. And it’s taken us an awful long time to find this mechanism and you’ll find this mechanism will work like a bomb. Once you get used to using this mechanism, why, you will understand why auditors won’t pull withholds.

«Это есть. Этого нет. Это есть. Этого нет». Это довольно долго.

In other words, this is what keeps people from employing the technology of Scientology. And I’ve been looking for that for a long time – the – that little point. Well, why won’t they employ it even when they know it sometimes? And if I could find that button, why…

3D Крест Накрест, различные типы отрицания того что есть в вопросах Предпроверки. Но более важным, чем все эти проявления, на данный момент является… вы можете делать это, и я дам вам бюллетень по этому поводу. И если это не сработает — ничего страшного. Я знаю, что это сработает, потому что я проводил с этим тестирование и проверки — и это то изменение в системе вытягивания висхолдов, которое дает вам то же самое проявление. Система висхолдов проходит через Что, Когда, Все и Кто. Так?

That actually is all the importance the button has. It’s the importance of learning rate and the importance of application. It has, of course, vast case repercussions of one kind or another. It produces dub-in and various things.

Голоса в аудитории: У-гу.

But frankly, from our point of view and from the point of view of this lecture, we’re only interested in the degree that it inhibits good auditing.

Это полное описание системы висхолдов.

And I stand for that.

Отлично. Давайте-ка освежим Систему висхолдов и обустроим ее для работы с подавителями. И я думаю (хотя и не могу гарантировать, потому что я еще недостаточно все это испытал), что вы можете спокойно работать таким способом с инграммами. Так, чтобы при проведении предпроверки, если вы натолкнулись на инграмму… и это главная причина того, почему не стоит работать с этим по полному траку — потому что это может не стереть инграмму. Я думаю, что с этим добавлением вы обнаружите, что это будет работать на инграмме —это некое мое предположение. Как спец, я могу такое предположить — если добавить Появиться перед Кто…

Thank you.

Вот у вас есть ваш нулевой вопрос. У вас есть ваш вопрос Кто. Я работал над этим, стараясь упростить Предпроверку ради вас. Я внес еще кое-какие небольшие изменения в Предпроверку — я приведу для вас их позже, но это вы можете использовать сразу. Это касается только того, как находить предмет для нулевого вопроса, так что никак не влияет на то, о чем я вам рассказываю в этот момент.

Вы говорите Когда, точно как ранее, говорите Все, точно как ранее, Появиться и Кто. Как вы формулируете вопрос Появиться? «Что могло обнаружиться в этот момент?» или «Что могло появиться в этот момент?» или «Есть что-то, что должно было открыться в этот момент?» или «Есть что-то, что не появилось?».

Понимаете, любой вопрос на тему появления. «Что могло открыться в этот момент?». И просто пройдите это перед тем как спросить Кто и Что.

Говорите: «Что могло появиться?».

И преклир говорит: «Ну, ха-ха, полиция!».

«Кто не знал об этом?».

«Полиция, конечно!».

Да, вот так. И вы снимаете подавитель с полиции. Понимаете? Так что это просто удаление подавителей. Просто небольшое устройство для удаления подавителей с висхолда, который должен привести индивида в гораздо более пригодное для чистки состояние.

Однако я на самом деле подвожу к использованию этой системы вопросов для прохождения инграммы. Я не ожидал, что это поможет проходить инграммы. Я просто думал, что это поможет снимать локи с висхолдов.

Однако моя мысль дошла до той степени, когда я начал предполагать возможность непосредственного применения этого к инграммам. Не в том смысле, что это надо напрямую использовать к инграмме, а в том, что если ваш преклир на нее наткнется, то так и работать.

«Что должно было появиться?». Понимаете?

«Должно было что-то появиться?». Любая осмысленная формулировка с использованием слова «открыться» или «появиться» (с вопросительной интонацией). Вы снимаете с этого «может быть». И просто прорабатывайте это. Это хорошо. Вы можете начать это делать и по первой допускать ошибки, поскольку привыкли к Когда, Все, Кто. А это Когда, Все, Появиться, Что.

«Это все об этом? А что должно было появиться? Хорошо, а кто должен был обнаружить это, но не обнаружил?». Я полагаю, что это поснимает подавители с этого.

С точки зрения одитинга, ум обладает структурой и устойчивостью. Я вам первый раз рассказывал это — в лекции о препятствиях у одитора. Там было еще кое что в плане того, что происходит с преклиром.

И если преклир материализует что-то, что потом таинственно пропадает, и с тех пор преклир неизменно пребывает в комфорте, ха-ха! Я вам говорю, что вы промахнулись. Вы видите, что произошло.

Преклир говорит: «Жуткая боль в —. Ну, вот и все. Продолжайте работать над следующим вопросом одитинга. У меня все нормально».

Он просто задавил это явление напрочь. И как вы собираетесь это обойти? Не стоит это делать. Потому что если вы работаете над подавителями, все остальное пропадет само собой. Не потребуется никакого особого или специального приема, если вы просто пройдете «появление».

В ранних сессиях, которые вы проводите с человеком, он довольно часто подавляет что-то — прошлые жизни, какие-то воспоминания и так далее. Теперь, если вы поработаете с висхолдами, вы, скорее всего снимете все эти подавители и проявится то, с чем вы работаете.

Возможно, есть и другие способы работы с подавителями. Несомненно, есть. Есть, возможно, более ловкие способы работы с этим, и они будут со временем разработаны. Лично я на данный момент считаю то, что у нас уже есть, вполне адекватным нашим целям.

Все, что теперь надо сделать — полностью отладить Предпроверку как метод нахождения нулевого вопроса, точно и мгновенно для каждого данного преклира, и я над этим тоже поработал. Но сейчас уже поздно, и я поговорю с вами об этом в следующий раз.

Спасибо.