Тема нашей сегодняшней беседы... это третья дневная лекция из «Профессионального курса»... – «Стандартная рабочая процедура, выпуск 2».

The subject here today, the third lecture of the afternoon Professional Course, is Standard Operating Procedure, Issue 2.

Так вот, вероятно, тем из вас, кто еще не опробовал в деле «Стандартную рабочую процедуру», выпуск 1, будет в действительности намного проще ее проводить, если вы будете делать это в соответствии с принципами ее проведения и так далее... вам будет намного проще проводить ее, чем любые другие техники, которые были в Дианетике или Саентологии... не говоря уже о психотерапиях, существовавших когда-то давно.

Now, Standard Operating Procedure, probably to you who have not tried it down the line, Issue 1, is actually much easier to do if done by its own tenets and so forth, than any other technique that has existed in Dianetics or Scientology — much less the field once upon a time, which once existed, of the psychotherapies.

Рассмотрим методику Эскулапа. Так вот, там в самом деле требовалась усердная работа. В храме... в культе Эскулапа, существовавшем в Греции; он существовал примерно в 300 году до нашей эры, где-то так... и там практиковался конвульсивный шок, там использовался наркотик, получаемый из чемерицы. И работая с пациентами, которые приходили туда, чтобы получить психотерапию... только психотерапию и больше ничего... греки в действительности поняли, что с человеческим разумом может быть что-то не так... и этот наркотик использовался для того, чтобы вызвать конвульсивный шок, который, как предполагалось, изгонял из тела демонов и снимал психическое напряжение.

You take an Aesculapian technique. Now, that really required operation. The temple, the Aesculapian cult, operated in Greece; operated somewhere around the — about 300 years, thereabouts, B.C. — and it used convulsive shock, used a drug known as hellebore. And through its patients who were there for psychotherapy — just that, psychotherapy; the Greek actually recognized that something could be wrong with the human mind — and the drug hellebore was used to produce a convulsive shock which in itself was then supposed to expel from the body unwanted demons and was supposed to, by its shock, relieve the psychic tension of the individual.

Кроме того, среди техник Эскулапа был наркосинтез, – это просто новое, замысловатое название одной техники, которая намного старше самого культа Эскулапа.

The Aesculapian techniques included also narcosynthesis, which is just a new and fancy name for a technique which is much older than the Aesculapian cult.

Человека подвергали наркосинтезу. Ему давали наркотик... как правило, самый что ни на есть обычный опиум... которым обкуривали комнату, где находился пациент. К этому дыму добавляли отдушку. И после этого человек, конечно же, впадал в бессознательное состояние и начинал что-то бормотать, и на основании этой болтовни и бормотания жрецы приходили к каким-то заключениям о его характере. Либо это делалось на основании истории его жизни... если он был довольно богатым пациентом-психотиком... на основании истории его жизни: из рассказов его домашних рабов, жены и так далее... жрец по крупицам собирал данные, необходимые для того, чтобы разрешить кейс по мере возможности. А возможность эта была весьма ограниченной.

A man was given narcosynthesis. He was given a drug — generally just plain, routine, run-of-the-mill opium — which was exuded as smoke into a chamber into which the patient was placed. The smoke was perfumed. And he would then, of course, in his unconscious state, babble and talk, and from this babble and talk the priests would derive some idea of his character. Or from his past history — if he were a very wealthy psycho case — from his past history the priest would have gleaned, from the household slaves, from his wife and so forth, data sufficient for him to solve the case to the degree that it was possible to solve this case. That was not a very big degree.

А потом пациента заверяли... его заставляли поверить в то, что к нему приходил бог и вернул ему уверенность относительно его состояния бытия.

And he would then be given assurances and be made to dream that a god had come to see him and that the god had reassured him about his state of being.

Количество выздоровлений составляло 22 процента. Как это ни странно, нам доступно множество данных о терапиях культа Эскулапа. Эти данные были очень широко распространены и в западном мире, поскольку у римлян не существовало никакой психотерапии, кроме молитв богине Фебрис... Фебрис – богиня лихорадки. И этой молитвой римляне и ограничивались, и они лечили с ее помощью все подряд: шизофрению, маниакально-депрессивные состояния... все эти разнообразные заболевания и каталепсии, которые, как заметили в Риме, довольно легко поражали разум.

The percentage of cure was 22 percent. Oddly enough, a great deal of data is available to us on Aesculapian therapy. It has also been available very widely through the Western world because the Roman had no psychotherapy beyond a prayer to the god Febris — Febris, the god of fever. And this prayer sufficed to cure anything — schizophrenia, manic-depressive — any one of the various ills and catalepsies which the Roman saw quite easily would seize upon the mind.

Где-то ко второму веку нашей эры римляне, конечно же, оказались на уровне отождествления, так что они едва-едва могли проводить различие между безумием и душевным здоровьем. И история следующих нескольких веков вполне убедительно демонстрирует нам, что римская империя была чем-то вроде ужаснейшего дурдома. Это было нечто жуткое.

The Roman, toward the second century A.D., had, of course, come into a level of identification so that he could barely differentiate between the sane and the insane. And the history of the next several centuries demonstrate to us adequately that the state of the Roman Empire was something on the order of one of our wilder sanitariums. It was terrible.

Римляне не видели ничего неправильного в том, что император, правящий всем Римом и всеми принадлежащими Риму территориями, прыгает и скачет по улицам, делая из себя публичное посмешище, назначает свою лошадь на должность консула... один из самых высоких постов в империи. Они не видели в этом ничего неправильного... и они не видели ничего неправильного в том, что его мать, чтобы его утихомирить, занимается с ним сексом. Глядя на эти дикие, сумасшедшие, безумные сцены, мы понимаем, что вряд ли хоть кто-то в Риме считал психотерапию чем-то необходимым. И что бы вы думали? Они не считали, что психотерапия является чем-то необходимым, поэтому они лечили пациентов, вознося молитвы богине Фебрис, и в результате получали около 22 процентов исцелений.

The Roman saw nothing wrong in the emperor of all Rome and all of her territories cavorting about the streets, making himself publicly ridiculous, electing his horse to a consulship — one of the highest posts in the empire. They saw nothing wrong in that same character being placated by his mother through sexual intercourse. This wild, mad and insane scene comes home to us as not a scene in which anybody really would have thought of psychotherapy as a necessary element. And what do you know, they didn't think of it as a necessary element, so they cured patients with a prayer to the god Febris and the results were about 22 percent.

Удивительно то, что более зажиточные люди по-прежнему пользовались услугами храмов Эскулапа. Они ездили в Грецию; это считалось правильным... так же как много, много веков спустя считалось правильным ездить на какие-нибудь целебные воды.

It's a wonderful thing that the wealthier people still patronized the Aesculapian temples. They would actually go over to Greece; that was the thing to do — something like many, many centuries later it was the thing to do to go to some spa.

Итак, мы переносимся во времени немного вперед и обнаруживаем, что «изгнание демонов» – это следующее существенное изменение в психотерапии и ее методах. В основе техники «изгнания демонов» лежала теория о том, что безумие и болезнь вызваны одержимостью злым духом, приспешником дьявола, который поселяется в теле, чтобы лишить человека душевного здоровья.

And so we came forward and we got demon exorcism as the next most significant change in psychotherapy and its processes. And demon exorcism was practiced on the theory that insanity and illness was occasioned by the inhabiting of the body by a malignant spirit and that this spirit was a minion of the devil and was there for the purpose of robbing the individual of his sanity.

С точки зрения ответственности, это должно показаться вам очень интересным. Это демонстрирует вам... эта техника получила широкое распространение примерно в 700 году нашей эры, она становилась все более популярной, и мы обнаруживаем, что ее практиковали даже в 1700 году нашей эры.

This should be very interesting to you from a standpoint of responsibility. It demonstrates to you — this technique began to flourish about 700 A.D. and it went steadily up and we still find it in practice in 1700 A.D.

Интересно, что уровень ответственности был настолько низок. Эта техника свидетельствует об уровне ответственности врачевателя и пациента: это как бы говорит о том, что пациент в действительности ничего не сделал, что ему ничего не нужно в себе менять, что просто по какой-то несчастливой случайности в его теле поселился демон, вот поэтому-то пациент и безумен. Такой полный уход от ответственности со стороны пациента был характерен для периода апатии, известного как средневековье; поскольку по большей части в те времена царила апатия... и самым высоким, до чего они могли подняться, было злоупотребление самой что ни на есть грубой силой.

It's an interesting thing that that level of responsibility was so poor. You get that as an index of the responsibility of the practitioner and of the patient: that this patient had done nothing, really, that this patient needed to have nothing changed in him, that just by some unhappy mischance a demon had begun to inhabit his body and that was why he was insane. This complete departure from any responsibility on the part of the patient was indicative of the times and actually carries us through the apathy periods which are known as the Dark Ages and the Middle Ages; because those periods for most were apathy — and for the higher level, the crudest of force, misapplied.

И это подводит нас к 1700 году, когда человечество начало практиковать новые, иные методы. Человек стал немного более... немного выше поднялся по тону и начал использовать при лечении пациентов дубинки, «водолечение», цепи и другие мягкие успокаивающие средства.

That brings us forward to about 1700, at which time we began to practice different and new things. Man had become a little more — come a little higher in tone and he had begun to use clubs and water cures, chains and other mild, soothing instruments upon his patients.

Сегодня в Англии есть психиатрическая лечебница, известная под названием «Бедлам». На сегодняшний день это самая гуманная и тихая лечебница в мире, но она уже успела стать притчей во языцех. Люди по-прежнему используют слово «бедлам» для обозначения замешательства и хаоса. Техники, которые использовались в «Бедламе» двести или триста лет назад... ну, может быть, меньше... суть их состояла в следующем: «Если сделать так, чтобы безумие причиняло человеку достаточно неудобств, он станет душевно здоровым». Исходя именно из этой теории, человек и действовал – вот такое значительное достижение.

You have today in England an institution known as Bedlam. Bedlam is today one of the most humane and quiet sanitariums in the world, but its name sticks in the popular ken. They still use bedlam as descriptive of confusion. The techniques practiced in Bedlam two and three hundred years ago — maybe not quite that long ago — were essentially those of "If you make insanity uncomfortable enough, he'll get sane." And it was on that theory that man progressed and that was his significant development.

И вот что мы обнаруживаем: в западный мир приходят сказки «Тысяча и одна ночь». Мы обнаруживаем, что они появились во Франции, а потом были переведены в Англии. Вместе с этими сказками пришли ведические гимны. Это произошло где-то в середине восемнадцатого века. Ведические гимны и подобные вещи начали проникать в западный мир.

Coming into the Western world, then, we found such things as the Arabian Nights. We find the Arabian Nights appearing in France and being retranslated in England. With the Arabian Nights came such things as the Vedic hymns. This is about the middle of the eighteenth century. The Vedic hymns and other things began to infiltrate the Western world.

Впервые в истории жители Запада начали осознавать тот факт, что кто-то делал что-то по поводу разума, что разум существует. До этого времени на Западе считалось, что разум и тело... ну, было что-то вроде духа, который имел не очень-то большое отношение к телу. Это тот, кого вы как бы держите в заложниках, а когда вы умираете, что ж, он отправляется в рай или что-то вроде этого, либо в ад – примерно этим и ограничивалось представление о духе.

For the first time your Westerner was aware of the fact that somebody did something about the mind, that there was a mind. Up to that time the Western world considered the mind and body — well, there was a sort of a spirit and it didn't have much to do with the body. It was something you sort of held in pawn, and if you died, why, it went off to heaven or something of the sort, or it went off to hell, and that was about all he thought about it.

Если же говорить о самом теле, то обычаи того времени – брачные обычаи и так далее – указывают на то, что отношение к человеческому телу... и к человеческому существу вообще... здесь был примерно такой же подход, что и к выращиванию животных, домашней птицы, что-то вроде этого. В особенности на это указывают брачные обычаи. Женщина была вещью, которой владели, полностью владели. Ею владели всецело, и как раз примерно в это время женщин только-только переставали продавать. Любой человек, к примеру, мог продать свою жену. Обычаи того времени совершенно поразительны. Человеческое существо не ставилось ни во что.

As far as the body itself was concerned, the customs of the time, the marital customs and so on, indicate that the human body was considered — and the human being was considered — somewhat on the order of animal husbandry, the raising of poultry, anything like that. Marital customs tell you that particularly. A woman was an owned thing, very thoroughly owned. She was so owned that just about that time she was ceasing to be sold, for instance. Anybody could have sold his wife, for instance. It's very fascinating, the customs of the times. The human being was nothing.

Хорошо. Так вот, после такого грубого, варварского, нетерпимого отношения врачевателей к пациентам, на сцене появляется – по-видимому, придя с Востока, – Антон Месмер. И можно сказать, что впервые со времени окончательной гибели культа Эскулапа западный мир заглянул в глубины разума, посмотрел на его тайны. Это был первый момент возрождения. И в действительности можно сказать, что это пришло с Востока; это почти что Восток, и я думаю, что культ Эскулапа, вероятно, пришел из Персии... есть некоторые свидетельства этого.

All right. Now, from this sudden, savage, impatient attitude on the part of the treaters or practitioners, we have walking onto the stage from the East, evidently, Anton Mesmer. And one might say that there was the first glance that the Western world took into the depths and mysteries of the mind since the last of the Aesculapian cult died away. That was the first revival. And actually one could say that it came from the East; it was almost East and I think the Aesculapian cult probably infiltrated from Persia — some evidence of this.

Итак, западный мир узнал, что человека можно ввести в состояние, похожее на коматозное, и он будет произносить какие-то слова.

So it came into the Western world that a human being could be placed in a comatose state and would then utter various things.

Люди узнали о животном магнетизме и пришли в сильный восторг, поскольку они знали, что животный магнетизм, должно быть, в самом деле существует, ведь о нем говорится в Библии. И если о чем-то говорится в Библии, значит, это, конечно же, правда. Это в самом деле... я не шучу... в то время способность человека выносить критическое суждение ограничивалась лишь этим. За неимением лучшего, не так уж и плохо.

Animal magnetism came into the knowledge of man and he began to be very excited because he knew animal magnetism could be true because it said that animal magnetism had taken place in the Bible. And if it had taken place in the Bible, then, of course, it was true. That actually — I'm not joking — that was the level of his critique. Not too bad a level of critique if you haven't any.

Так вот, следующий шаг сделал во Франции Шарко. И Шарко начал использовать гипноз примерно в том виде, в каком он известен нам сейчас. В 1832 году, в тот период, Шарко провел самую поразительную серию экспериментов. Чрезвычайно интересно. Это было нечто гораздо более продвинутое и смелое, чем гипноз 1950 года. В ходе этих экспериментов он узнал так много, что приходится только разводить руками от удивления, когда думаешь, каким же образом те, кто практикуют гипноз в двадцатом веке, могли утратить такое количество технологии.

Now, the next step was introduced by Charcot in France. And Charcot introduced hypnotism more or less as we know it. The most astonishing — in 1832, the most astonishing variety of experiments were conducted by Charcot and in that period. Fascinating, fascinating. It is so far in advance of and so much more adventurous than 1950 hypnotism. They knew so much more about it through their experiments that one is left a little bit agape at how in the nineteenth [twentieth] century so much technology could have disappeared from the general ken of the hypnotist.

Так вот, Шарко указал на многие явления, он размышлял над многими вещами, которым только сегодня мы можем дать объяснение в Саентологии. Что, черт побери, происходило со всеми этими пациентами? Ведь другие гипнотизеры в следующем столетии не могли привести пациента в такое состояние, в котором у него были бы те же самые восприятия... они забросили эту технику. Тем не менее, мы обнаруживаем, что в 1898 году в учебнике по гипнозу снова встречаются кое-какие упоминания об этих вещах. Мы обнаруживаем, что гипнотизеры по-прежнему могли проводить различие между месмеризмом и гипнозом.

Now, we have Charcot bringing forward and wondering about many of the data which only today in Scientology can we explain. What on earth were these patients doing? Because other hypnotists in the following century could not create the same condition of this same perception — they abandoned it. Yet in the year 1898, we find in a textbook on hypnotism some of these things mentioned again. We find that they were still able to differentiate between mesmerism and hypnotism.

Вы как люди, которые занимаются практической деятельностью в сфере разума, должны знать, в чем состоит разница между месмеризмом и гипнозом. Это весьма важно. На самом деле вам нисколько не повредит, если вы будете очень много знать о гипнозе, потому что гипноз – это главный инструмент контроля, использовавшийся на протяжении последних 76 триллионов лет. Все, что использовалось в этот промежуток времени, в большей или меньшей степени является гипнозом. Все, что вы пытаетесь сделать с человеческим существом, – это вывести его из гипнотического состояния. Ему были имплантированы некоторые указания, которые противоречат его интересам, и он им подчиняется. Можно сказать, что это и есть гипноз... ну, эти указания не обязательно противоречили его лучшим интересам, тем не менее любой имплант противоречит лучшим интересам человеческого существа просто потому, что он снижает аналитическое осознание.

You as a practitioner should know the difference between mesmerism and hypnotism. It's very significant. Actually, it wouldn't do you any harm to know a great deal about hypnotism because hypnotism is the primary control tool that's been used for the last 76 trillion years. Everything is more or less hypnotism. What you're trying to do to a human being is unhypnotize him. Certain things have been implanted in him which are contrary to his best interests and he obeys them. This, you might say, is hypnotism — not necessarily contrary to his best interests, but any implant is contrary to one's best interests because it cuts down analytical awareness.

Хорошо. Мы смотрим назад, в прошлое, и обнаруживаем все эти техники, которые я вам только что описал, и мы видим, что только в 1894 году человек снова начал подниматься на более высокий уровень, где находятся методики Эскулапа... только тогда.

All right. We look back then across the past and we find these techniques which I have outlined to you, and we find that it was only in 1894 when man once more began to walk upward toward the Aesculapian techniques — he only then started to.

Мы обнаруживаем, что в 1942 году человек снова начал использовать наркосинтез. Немного раньше он снова начал использовать конвульсивный шок, внеся изменения в эту методику. Понимаете, до сих пор одним из основных средств, которые используются для лечения безумия, является метразол... по сути, он вызывает конвульсии... либо инсулин, который погружает человека в кому.

In 1942 we find man again employing narcosynthesis. A little earlier than that he began to employ convulsive shock once more, and he modified it. You see, to this day, one of the primary treatments of insanity is such a drug as Metrazol — it produces a convulsion actually in its essence — or insulin, which produces a coma.

Так вот, вы можете взять электрошоковую машину и вызвать конвульсию. И прочитав ранние работы, посвященные электрошоку, вы обнаружите, что в этом и состояла причина его использования. Он вызывает конвульсии.

Now, you could take an electric shock machine and produce a convulsion. And this, you will find in the early writers on electric shock, is the reason why electric shock is being employed. It produced a convulsion.

Мы обнаруживаем Рейха, Вильгельма Рейха; это какой-то парень, и он живет где-то там... этот тип говорит: «Теперь у меня есть суть самой что ни на есть сути». И вот что делают в его клинике... Мне плевать, что там написано в его книгах, если он вообще умел писать. Вот что делают в его клинике: они просто обучают пациента впадать в такое состояние, в котором у него возникают конвульсии. Они обучают его биться в более сильных конвульсиях, чем при эпилептическом припадке, и пациенту это, конечно же, не удается... после завершения такого курса лечения пациент большую часть времени продолжает биться в конвульсиях и не может остановиться. Это попытка вызвать конвульсивный шок, не прибегая к помощи электричества или наркотиков, которые сами по себе наносят вред; но здесь по-прежнему присутствует вот такая главная идея: конвульсивный шок. В основе этого нет никакой теории.

We find Reich, Wilhelm Reich; he is a fellow and he (he lives someplace or other) — this character says, "Now I have the essence of the essence of the essence." And this is what they do in his clinic. I don't care what it says in any book he ever wrote — if he could write. This is what they do in his clinic: they simply train a patient to go into a convulsive state. They give him something that is more violent than an epileptiform seizure by training, and of course the patient can't do this — he can't stop doing this most of the time after he leaves his treatment. It's an effort to give a convulsive shock without the introduction of electricity and drugs, which are themselves harmful; but we still have the central idea: convulsive shock. There is no other theory back of convulsive shock than that.

Мне встречались разнообразные измышления на эту тему, начиная аж со времен до рождения Христа. Если вы можете заставить человека содрогаться и трястись достаточно сильно, что-нибудь обязательно произойдет. Вот, пожалуй, и все.

I have seen speculations on it which run clear back from the times before Christ. If you can make a man shudder and shake enough, something happens. That's about it.

Так вот, с помощью любой техники одитинга вы можете вызвать... если вы захотите добиться именно этого... вы можете вызвать эпилептический припадок, конвульсивный шок и все, что вам только захочется. Вы можете заставить тело делать все, что угодно. Но ни секунды не сомневайтесь... ни секунды не сомневайтесь в том, что вся история попыток излечивать умственные расстройства и улучшать способности человека была чрезвычайно мрачной и тяжелой... чрезвычайно.

Now, you can produce with any auditing technique — you can produce, if you just sit down to do just that — an epileptiform seizure, a convulsive shock, anything you want to produce. You can make this body do anything. But don't for a moment suppose — don't for a moment suppose that the treatment of mental illness and the betterment of mankind in his abilities has been other than an extremely dark and arduous track, extremely so.

В тот день, когда вы окажетесь лицом к лицу с безумным человеком, когда вам понадобится подойти к делу с умом, посмотреть на безумного человека достаточно хладнокровно, чтобы излечить его безумие, вы сразу же поймете, почему вся история этих попыток была столь мрачной. Если у человека нет техники, с помощью которой он сам мог бы вернуть себе душевное здоровье, он не имеет права приближаться к безумным людям. В отсутствие этой техники, либо при наличии таких техник, как конвульсивный шок, для человечества будет гораздо, гораздо лучше, если оно просто будет топить безумных в Геллеспонте.

The day when you confront an insane person and have to use your head and look at that insane person with a sufficient dispassion to treat and remove that insanity, you will understand in that moment why that track remained dark. Unless an individual has a technique by which he himself can regain his sanity, he has no business touching the insane. In the absence of techniques, or in the presence of techniques such as convulsive shock, it would have been far, far better for the human race just to have taken the insane and dumped them into the Hellespont.

Ведь дань, которую взимает безумец со своего врачевателя, невероятно велика. Вы сталкиваетесь с безумием ежедневно, ежедневно, ежедневно, и вы не хотите думать о безумии. Единственное, о чем вы хотите думать, – это: «Как бы нам надавить посильнее на то, что там находится, что бы там ни находилось, и погрузить это в апатию?» Вы обнаружите... из-за неистовства многих безумцев, или из-за полнейшего отчаяния, в котором они пребывают... вы обнаружите, что вашим первым побуждением будет убежать, оставить их в покое и не иметь с ними ничего общего. Вашим вторым побуждением, если вы начнете их лечить, отнюдь не будет побуждение действовать рационально, поскольку аберрация заразна и безумие заразно.

Because the toll the insane takes of the practitioner is fantastic. You stand up against insanity day after day after day after day and you don't want to think about the insane. All you want to think is, "How can we get through to whatever is there hard enough to throw it into apathy." You'll find, because of the violence of behavior on the part of many of the insane, or the complete despair in which they exist, that your initial impulse will be to run away and leave it alone and have nothing to do with it. And your second impulse, if you start to treat it, is not to be rational at all, because aberration is contagious and insanity is contagious.

И начав практику в этой сфере, вы, вероятно, вдруг обнаружите в себе такой маленький импульс: просто взять этого парня и придушить! Все, что угодно, лишь бы заставить его вести себя тихо, убрать его с пути, прервать это безумное бормотание или болтовню. Либо, если человек будет просто лежать в кататоническом ступоре, вы обнаружите, что сначала вы его слегка встряхнете, а потом вдруг начнете задаваться вопросом: если воткнуть в него булавку, заставит ли это его пошевелиться?

And the next instant after you start to practicing, you will probably find within yourself a small urge to just take the fellow and throttle him! Anything, just get him quiet, get him out of the road, stop that insane babble or chatter. Or if they just lie there in a catatonic state, you'll find yourself at first shaking them a little bit, and then all of a sudden you begin to wonder if you shoved a spike in them if it might not move them.

Но один лишь тот факт, что безумие – это отчаянное положение, еще не является поводом для того, чтобы прибегать к отчаянным мерам. Человек, мысля тождествами, решил, конечно же, что именно это и нужно делать. Безумие – это отчаянное положение, поэтому необходимо прибегнуть к отчаянным мерам. Это чрезвычайно далеко от истины. Безумие – это настолько отчаянное положение, что оно поддастся лишь очень легкому воздействию. Самая мягкая техника, которую вы знаете,

Just because insanity is a desperate situation, however, is no reason it calls for desperate measures. Man, in identifying in his thought, has, of course, assumed that was the case. Insanity is a desperate condition, therefore it requires a desperate measure. This is quite far from the truth. Insanity is such a desperate condition that it will surrender only to a featherweight. The tiniest, lightest technique you know is the only technique that will work on most of the insane.

– это единственная техника, которая сработает на большинстве безумных людей.

The insane person is saying to you, "Don't kill me, because I am already beyond responsibility." And he says it in a myriad of ways, and he says it very convincingly. The only way a thetan back on the track could die was to say, "I am no longer responsible, leave me alone," because a thetan can't die. Now, that is a pitiful fact.

Безумный человек говорит вам: «Не убивай меня, поскольку я уже не могу нести ответственности». И он использует неисчислимое множество способов сказать это, и он заявляет об этом очень убедительно. Когда-то в прошлом на траке у тэтана был лишь один способ умереть – это сказать: «Я больше не несу ответственность, оставьте меня в покое», ведь тэтан не может умереть. Так вот, это достойно сожаления.

A thetan, actually, in many cases would — feels he would be much better off to have a body which could die. And we're living on a tacit consent today: "When the body is dead, I'm gone." And you can make a body look so dead. And once the truck has gone over or the firing squad has fired or something of the sort, or the rack ceases to clack-clack, why, there's the body. It's dead. It's observably dead. There's physical evidence that it's dead: the heart is no longer beating, the respiration no longer occurs and the body gets cool. What a relief that was.

На самом деле во многих случаях тэтан... он чувствует, что его состояние будет намного лучше, если у него будет тело, которое может умереть. И сегодня мы живем, действуя на основе молчаливого согласия с тем, что «когда тело умрет, я исчезну». А вы можете заставить тело выглядеть таким мертвым! И если тело переезжает грузовик, или по нему дает залп отделение стрелков или что-то в этом роде, или эта дыба просто перестает скрипеть, что ж, вот оно тело. Оно мертво. Оно явно мертво. Есть вещественное доказательство того, что оно мертво: сердце больше не стучит, дыхания больше нет, тело коченеет. Какое облегчение!

Death is an invention. It is a last-ditch invention, and the only other remedy — the only other way to stop alien, hostile and predatory forces — if one cannot die is to say, "I'm insane." Thus you find insanity as a solution and the man has attained the solution. He is saying, "I can't die, but I am mad and therefore I'm not responsible so there's no reason to keep on punishing me."

Смерть – это изобретение. Это изобретение, сделанное тогда, когда отступать было уже некуда, и единственное другое средство... единственное другое средство, позволяющее остановить чуждые, враждебные, хищнические силы (если ты не можешь умереть), – это сказать: «Я безумен». Таким образом, вы обнаруживаете, что безумие – это решение проблемы, и человек прибегает к этому решению. Он говорит: «Я не могу умереть, но я сумасшедший, поэтому я не несу ответственность, так что нет причин наказывать меня еще сильнее».

This person has really been punished. But it comes from way back on the track. Don't look for insanity in this lifetime. It's nonsense. It's not in this lifetime. It's thousands, millions, billions, trillions of years ago that you'll find the E-Meter sparking on insanity.

Этого человека в самом деле наказали. Но это произошло очень давно на траке. Не ищите причины безумия в этой жизни. Это чушь. Причины безумия находятся не в этой жизни. Лишь когда вы будете рассматривать то, что произошло тысячи, миллионы, миллиарды, триллионы лет назад, Е-метр будет искрить, реагируя на безумие.

Insanity says, "I have lost all my. control." And here we're getting into this — you probably think I am taking a long way around, but I'm not. Insanity is Step VII of Standard Operating Procedure, Issue 1, and insanity is protesting against having no control of any part of the physical universe. The insane is insane. He knows he's insane because he is no longer able to locate in space and time any energy or matter. He is simply triggered in this lifetime; he is not driven insane in this lifetime.

Безумный как бы говорит: «Я потерял всю свою способность контролировать». И мы сталкиваемся вот с чем... вы, наверное, думаете, что я начал слишком уж издалека, но это не так. Безумие – это кейс шага VII «Стандартной рабочей процедуры», выпуска 1, и безумие – это протест против отсутствия контроля хоть над какой-то частью физической вселенной. Безумный безумен. Он знает, что он безумен, поскольку он уже больше не может размещать в пространстве и времени какую-либо энергию и материю. В этой жизни у него просто происходит включение; он сошел с ума не в этой жизни.

Don't think that the experience of a Japanese prison camp, don't think that Stuka dive bombers or incendiary bombs or seeing the rest of one's company go up in smoke — kapoof — is enough to drive a person insane. That's too mild entirely. And if you think that that — it should drive a person insane, then go out and take a look at the people who've been through it and you will find an astonishing lack of insanity! It's all very well to theorize that it's stress that does it. Oh, no, it isn't stress that does it. It's lack of control that does it. Lack of control, not stress. So don't look for stress, look for where control was denied and look where one had no answer left, except: "I'm no longer responsible, don't torture me further."

Не думайте, что человек может стать безумным из-за того, что побывал в японских лагерях для военнопленных, что на него пикировали бомбардировщики «Штука», падали зажигательные бомбы, или из-за того, что он видел, как вся его рота взлетела на воздух... ба-бах! Это сущие пустяки. И если вы думаете, что это должно свести человека с ума, тогда пойдите и взгляните на людей, которые через все это прошли, и вы увидите полное отсутствие безумия – поразительно! Очень легко теоретизировать и рассуждать о том, что все это результат стресса. О, нет, стресс здесь ни при чем. Человек сходит с ума из-за отсутствия контроля. Все дело в отсутствии контроля, а не в стрессе. Так что не ищите моменты стрессов, ищите те моменты, где человеку было отказано в контроле, ищите те моменты, где у человека больше не осталось никакого решения, за исключением одного: «Я больше не несу ответственность, не мучайте меня больше».

You see, you can torture a thetan, you can keep hitting him with electric blasts, you can keep spinning him around or dancing him up and down and doing other things to him or taking the wavelength of pain, if you please, and just playing it over him constantly; not for a year, but maybe five years or ten years or eighteen thousand years, nothing but pain. Fascinating, isn't it?

Понимаете, вы можете мучить тэтана, вы можете бить и бить по нему электрическими разрядами, вы можете вертеть его так и этак или швырять его вверх и вниз, вы можете делать с ним другие вещи, либо вы можете взять длину волны боли, если вам угодно, и постоянно как бы поливать его этой волной; не один год, а, может быть, пять, десять лет или восемнадцать тысяч лет, – ничего, кроме боли. Поразительно, не так ли?

After a while, the fellow is going to start looking for somebody to say, "Look, there's no reason to keep on doing this to me because I won't ever handle anything in the physical universe again. I won't ever initiate anything, I'll just quit. I won't get — have any force. I'll just give up; I have no reason to go on and I'm insane." Because, you see, the poor fellow can't die.

Спустя какое-то время парень начнет искать кого-нибудь, чтобы сказать ему:

Insanity, then, is deeper than death. It's much deeper than death and is so regarded by the insane, as a much more heroic remedy. But they are driven away from dying by a fear of dying, into an insanity from a fear of living. And there you have his maybe: He's afraid to die and he can't live. And there you get the solution to the maybe and that's — he's mad.

«Послушай, незачем продолжать делать все это со мной, поскольку я никогда не смогу справиться ни с чем в физической вселенной. Я никогда не стану источником чего-либо, я просто выйду из игры. Я не буду... обладать никакой силой. Я просто сдамся; мне нет причин продолжать игру, и я безумен». Ведь, понимаете, бедняга не может умереть.

And the reason he knows he can't live and the reason he knows all these other things is a very simple reason, is he can't locate anything in space and time. So therefore he knows he's insane. He knows the time has come for him to, colloquially speaking, "spin off" or "flip his lid." And when will that time be? Well, nobody can tell if a fellow has that on his bank.

Таким образом, безумие – это нечто более глубокое, чем смерть. Это нечто гораздо более глубокое; именно так об этом думает безумный, он считает, что это требует большего героизма. Но такой человек прячется в безумии из страха перед смертью и из страха перед жизнью. Здесь-то и находится его «может быть»: он боится умереть, и он не может жить. И вот какое решение для своего «может быть» он находит – он становится сумасшедшим.

Throughout most of his lifetime this individual is very easy. Oh, you can spot a person that's going to go insane. Don't ever think about it with regard to yourself particularly, don't ever be queasy about it. If you're not crazy now, you probably never will be.

И причина, по которой он знает, что не может жить, причина, по которой он знает все остальное, очень проста, и она состоит в том, что он ничего не может размещать в пространстве и времени. Поэтому он знает, что он безумен. Он знает, что ему пора, разговорно выражаясь, «съехать с катушек» или «повредиться умом». И когда наступает это «пора»? Что ж, никто не знает, есть ли что-то такое в банке преклира или нет.

But you can tell a person who is going to go insane. You can know this. You can know this. How do you know this? It's by his inability to handle space and time. It's a direct test, and the person who is going to go insane . . . This society has such a low tolerance level — I mean, pardon me, a high tolerance level — for insanity, that a person can bumble around and run into things and all sorts of things, and people still don't recognize what he is: He's a borderline case. He'll do such things as he can't quite remember where yesterday was. And he'll mimic insane things, and he'll do various things. But this is a continual practice.

На протяжении большей части своей текущей жизни человек смотрит на вещи очень легко. О, вы можете вычислить человека, который сойдет с ума. Никогда особо не задумывайтесь о том, сойдете ли вы сами с ума, даже никогда не задавайтесь таким вопросом. Если вы не безумны сейчас, то, вероятно, вы никогда не сойдете с ума.

And this is the primary part of it. The old saw about the fellow being insane being the one who never knows it is too true, is too true. Because if a person knows he's insane, he's as sane as they come. Insanity in its essence is knowing one is sane, because insanity is rational conduct to the insane. It's a rational solution. Irresponsibility is a rational solution.

Но вы можете распознать человека, который когда-нибудь сойдет с ума. Вы можете это узнать. Вы можете это узнать. Каким образом? По его неспособности управлять пространством и временем. Это непосредственный показатель, и человек, который когда-нибудь сойдет с ума... Терпимость этого общества к безумию настолько низка... прошу прощения, я хотел сказать, настолько высока... что человек может спотыкаться, натыкаться на вещи и так далее, и люди не будут считать его тем, кем он является: он является кейсом в пограничном состоянии. С ним будет происходить, например, такое: он не сможет толком вспомнить, где был вчера. Он будет подражать чему-то безумному, он будет делать всевозможные вещи. Но это происходит постоянно.

And sure enough, you look at a lot of these insane people, you'll find out it's a very rational solution. I know one of them, he hasn't done anything, not a tap of work — he hasn't reported to a desk, he hasn't had to answer a telephone in earnest or anything else for two years. He's an electric shock case, and so forth. But he has not had to be placed in time and space for two years. What's his solution? He's insane. It's very remarkable, he goes around saying, "The 'enthetans' are about to get me."

И вот что тут самое существенное. Старая поговорка о том, что безумный человек никогда не знает, что он безумен, является абсолютно верной, абсолютно верной. Поскольку, если человек знает, что он безумен, он очень даже душевно здоров. Безумие, в основе своей, – это знание того, что ты душевно здоров, поскольку безумие кажется безумцу рациональным поведением. Это рациональное решение. Безответственность – это рациональное решение.

But a Theta Clear can feel the blast coming off of him. The glee of insanity. Insanity and irresponsibility is a sort of a glee. A Theta Clear sort of — he just can see the stuff on himself; he just peels it off. It's a horrible kind of a glee.

И вы, конечно же, смотрите на всех этих безумных людей и обнаруживаете, что это чрезвычайно рациональное решение. Я знаю одного такого человека. На протяжении двух лет он ничего не делал, он палец о палец не ударил... он не появлялся на работе за своим письменным столом, ему не нужно было по-настоящему отвечать на телефонные звонки или делать что-то подобное. Это пациент, которому проводили электрошок и так далее. Но ему не нужно было размещать себя во времени и пространстве на протяжении двух лет. Каково его решение? Он безумен. Это весьма примечательно, он ходит и говорит: «До меня вот-вот доберутся энтэтаны».

All right. What, then, is the predominant characteristic of the insane? One, he doesn't know it and he isn't going to do anything about it. That's characteristic one. If he knows it and he's going to do something about it, he's neurotic. He still has responsibility, don't you understand? He has responsibility for his own state of beingness. But if he has no responsibility for his own state of beingness and just merely assures you that that's all he can do about it and that's him, and life is just that way and so forth, he's nuts! You see?

Однако тэта-клир может чувствовать, как от этого человека разлетаются в разные стороны потоки энергии. Радость безумия. Безумие и безответственность – это своего рода нервная радость. Тэта-клир как бы... он просто может видеть это на себе; он просто стряхивает это с себя. Это ужасный вид радости.

The very fact that he will take enough responsibility for himself to say, "Somebody has got to help me out," — see, he says to himself, "I've got to be responsible for myself." He's not insane, because that's outside the definition of insanity which is, of course, no responsibility. And no responsibility is pretty bad. So when you get complete no responsibility you actually have insanity.

Хорошо. Итак, какова же основная характерная черта безумия? Прежде всего, такой человек не знает, что он безумен, и он ничего не будет делать по этому поводу. Это первая характерная черта. Если он знает о том, что он безумен, и собирается что-то делать по этому поводу, то он невротик. Он по-прежнему способен нести ответственность, понимаете? Он по-прежнему несет ответственность за состояние своей собственной бытийности. Но если он не несет никакой ответственности за состояние своей бытийности и просто стремится уверить вас в том, что он больше ничего не может сделать по этому поводу, что он просто такой вот и есть, и такова жизнь и так далее, – он сумасшедший! Понимаете?

Now, there are insanities where people will go out and dance in the streets — mass insanities. They'll dance in the streets in the face of some great cataclysm. All of a sudden they recognize they can't do anything about this and so they throw masked balls and go running around in the streets and dancing, and throwing garlands of flowers over everybody's head until they all keel over dead. This was particularly popular in the days of the plague. It never occurred to any one of those nitwits that all he had to do was go around and sit down for a couple of minutes and think. Now, all he had to do was just say, "Let's see, plague. Whenever we have plague what factor changes? What factor has changed preceding the plague? What is the changed factor? There must be one factor common to every plague." That's all he had to say to himself. Any one of these dopes could have solved plague ages before Ronald Ross started nailing down this sort of thing. It was very simple.

Сам тот факт, что он берет за себя достаточно ответственности, чтобы сказать:

There were always rats in plenty, and just before a plague struck you found the rats dead in the streets. They'd come out in broad daylight — rats would.

«Кто-то должен мне помочь»... понимаете, он думает: «Я должен нести за себя ответственность». Одно лишь это говорит о том, что он не безумен, поскольку это не соответствует определению безумия, в соответствии с которым безумие – это, конечно же, безответственность. А отсутствие ответственности – это довольно плохо. Поэтому, когда у человека напрочь отсутствует всякая ответственность, вы в действительности имеете дело с безумием.

I mean, it wasn't one of these little signs that you'd look for with a microscope. It was great big wharf rats running all over the city and through the grocery shelves and past people's heads, and The Pied Piper of Hamelin just about describes the hordes of rats that immediately would precede the plague; and then you'd see them dead all over the place. You'd see them dead on your breakfast tray. You'd see them dead in the market. You'd see them dead everywhere, feet up in the air. If you'd taken any one of those rats, you simply would have looked and he would have been lousy in the very proper usage of the term, lousy. And it was the bug that was doing it. And they — it's fascinating, but they never added this up. That's how insane the period was!

Так вот, есть вот такой вид безумия: люди выходят на улицу и начинают плясать... массовое помешательство. Они будут плясать на улицах перед лицом какого-нибудь жуткого катаклизма. Они вдруг осознают, что ничего не могут поделать с этим катаклизмом, тогда они начинают бал-маскарад, выходят на улицы и пляшут там, бросают цветочные гирлянды на головы других людей, пока не рухнут замертво. Такое явление было особенно широко распространено во времена чумы. Ни одному из этих дурачков никогда не приходило в голову, что единственное, что им нужно сделать, – это пойти куда-нибудь, сесть на пару минут и подумать. Так вот, единственное, что им нужно было сделать, – это просто сказать: «Ага, чума. Какое изменение происходит всякий раз, когда начинается эпидемия чумы? Что изменилось перед началом чумы? Какой фактор изменился? У каждой эпидемии чумы должно было быть нечто общее». Это и все, что человеку нужно было сказать себе. Любой из этих тупиц мог решить проблему чумы за многие века до того, как эту проблему начал решать Рональд Росс. Это было очень просто.

So, the terrible irresponsibility of this resulted in joy. But this isn't telling you that the manifestation of joy is always irresponsibility. Joy also stems from an ability to command: the entire opposite end. Joy does not only continue from — and actually doesn't continue from at all — irresponsibility. Joy that is — derives from that is very nervous and very hectic. You think the little child who is just getting out of school for his vacation is truly joyful. He isn't. Such a terrible weight of responsibility has been lifted off of him that he gets hectic and if you watch him very carefully, he's very hectic. And it's that sort of a hectic, spinny kind of a joy that is — that is first cousin to insanity.

Там всегда было полно крыс, и прямо перед началом чумы на улицах можно было найти множество дохлых крыс. Они выползали прямо средь бела дня... крысы.

Actual pleasure and so forth comes from the ability to locate things in time and space, and if you locate things in time and space accurately and well — hm-hm, there's real happiness.

Я хочу сказать, это не было чем-то таким незаметным, что можно было разглядеть лишь с помощью микроскопа. По городу бегали огромные портовые крысы, они лазали по полкам продуктовых магазинов, над головами людей, и в «Гамельнском крысолове» описываются примерно такие же орды крыс, которые появляются непосредственно перед эпидемией чумы; а потом вы видели повсюду крысиные трупы. Трупы крыс можно было увидеть на своем подносе с завтраком. Их можно было увидеть на рынке. Они валялись повсюду лапками кверху. Если бы вы взяли любую из этих крыс и просто посмотрели бы на нее, вы бы увидели, что на ней полно блох. Причиной всего этого были блохи. И люди... это поразительно, но они никогда не связывали эти две вещи. Вот насколько безумными были те времена!

All right. Now, let's take a look then at this number VII, the bottom — running this thing backwards — this number VII. This is running backwards on the theory of "How bad can they get?" And then when I get up to your case it'll look so easy that before I leave you this afternoon you'll say, "Well, gee, I'll just be cleared — boom!"

Так вот, жуткая безответственность переросла в радость. Но это не означает, что проявление радости – это всегда признак безответственности. Радость также порождается способностью управлять; это полная противоположность. Радость является следствием не только безответственности... и на самом деле вовсе не является ее следствием. Радость, которая является следствием безответственности, очень нервная и лихорадочная. Вы думаете, что ребенок, у которого только-только закончился учебный год и начались каникулы, по-настоящему радостный. Нет, это не так. С него сняли такой гигантский груз ответственности, что он приходит в лихорадочное состояние, и если вы внимательно понаблюдаете за ним, вы увидите, что он находится в очень лихорадочном состоянии. И именно такая вот лихорадочная, придурковатая радость... является очень близким к безумию состоянием.

Now, how do you treat this VII? How do you treat him? Well, there are several ways of treating him. But you better think — instead of treating the VII, you better think in terms of the third dynamic with regard to insanity. It sounds very inhuman where I'm concerned, perhaps, and I don't know any reason why I should sound human. I'm telling you very practically, with great practicality, that the problem of insanity is a third dynamic problem, not a first dynamic problem, because this fellow has abandoned himself utterly and completely. And by the time you have fished around into the very thorough job that's been done on him in keying it in in this lifetime and in early lifetimes, after you've fished around and fished around and fished around, you'll have a miracle to bring him up to a level of a terribly bad neurotic.

Настоящее удовольствие – это результат способности размещать что-либо во времени и пространстве, и если вы способны как следует размещать что-либо во времени и пространстве и способны делать это точно... ха-ха, это и есть настоящее счастье.

Because you're sort of doing this: You're taking something that insists it can't be there. Actually, it is easier — and get this — this might sound very wild to you, but it's actually easier for you to create a being. Because you've not only got to bring this person back to life again, you've got to find him first. He's sitting right in front of you there, but you've got to find him first. That's quite a contest because his total goal is "get lost."

Хорошо. Так вот, давайте посмотрим на кейс шага VII, кейс самого низкого уровня... мы будем рассматривать все это в обратном порядке... кейс шага VII. Мы рассматриваем все это в обратном порядке по принципу «Насколько плохим может быть состояние человека?» И когда я доберусь до уровня вашего кейса, все покажется вам настолько легким, что, прежде чем мы расстанемся с вами сегодня вечером, вы начнете думать: «Что ж, я запросто стану клиром... бац!»

He's lost someplace in time, he's generally as lost someplace in space, and even though he is apparently quite rational for hours at a stretch or days at a stretch or months at a stretch, he's just doing that because at the moment he sees no reason to be lost again. And he'll fool you, because that is the essence, that's what he's trying to do. He's playing a game with you, "I'm not there, I'm not here, I'm not anywhere. I won't be anywhere." Past, present and future: "I don't have anything, you can't take anything away from me. It's all right, go ahead and kill me — anything. And here I am, and so on, and I'll just prove to you how I am not here. I'll just show you that I couldn't even be responsible for my own life because here!" And he'll pick up a gun that he has hidden someplace and take a shot at you.

Так вот, как вам работать с кейсом шага VII? Как вам работать с ним? Что ж, с ним можно работать несколькими способами. Но вам следует подумать... вместо того чтобы работать с кейсом шага VII, лучше посмотрите на безумие с точки зрения третьей динамики. Возможно, мои слова звучат очень негуманно, но я не вижу ни одной причины, по которой я должен быть гуманным. Я подхожу к этому с практической точки зрения, с абсолютно практической точки зрения, когда говорю вам, что проблема безумия – это проблема третьей динамики, а не первой динамики, поскольку безумный человек совершенно себя забросил. И после того как вы поищете тут и там и увидите, как основательно над ним поработали, чтобы вызвать у него включение в текущей жизни и в более ранних жизнях, после того как вы поищете тут и там, тут и там, тут и там, вы сотворите чудо, подняв его на уровень невротика, который находится в ужасно плохом состоянии.

And you'll say, "Well, why did he do that? I'm just here to help." Well, he's just proving to you that he can dare anything; he's gone. That he isn't there. He can't be responsible for you or for anything else.

Ведь вы делаете вот что: вы как бы беретесь за работу с чем-то, что настаивает на том, что его здесь быть не может. На самом деле будет проще... поймите это... эти слова могут показаться вам очень странными, но на самом деле вам проще создать новое духовное существо. Поскольку вам нужно не только вернуть этого человека к жизни – вам нужно для начала его найти. Он сидит прямо перед вами, но для начала вам нужно его найти. Это то еще испытание, поскольку вся его цель заключается в том, чтобы «потеряться».

Third dynamic problem, not a first dynamic problem. And what is the answer, the real answer to insanity? Quarantine — quarantine. Because, you see, it isn't practical to process an insane person in this lifetime. There are too many able people whose services are desperately needed by man. It just isn't practical. And you'll find any one of these insane people has done a contagion of insanity to considerable depth in his immediate environment.

Он потерялся где-то во времени; как правило, он точно так же потерялся и где-то в пространстве, и хотя создается видимость, что он вполне рационален на протяжении целых часов, или дней, или месяцев, он остается таким только потому, что в данный момент он не видит причин снова теряться. И он будет морочить вам голову, поскольку вот в чем здесь суть, вот что он пытается сделать. Он играет с вами в игру: «Я не здесь, я не там, я нигде. Я нигде не буду». Прошлое, настоящее и будущее: «Я ничего не имею, вы ничего не можете у меня забрать. Все нормально, давайте же, убейте меня... делайте все, что угодно. Вот он я, и я просто докажу вам, что меня здесь нет. И я покажу вам, что я не могу нести ответственность даже за свою собственную жизнь – вот, посмотрите!» И он вытащит пистолет, который он где-то припрятал, и выстрелит в вас.

His family will just be frantic — or her family, just be frantic. Every economic tie has been seized up to a point where it can have no further notch in it. Every single social and human attribute of the family is being damaged something on the order of how a nerve would be damaged if you started to saw on it with a wood rasp. When you look at the insane, look at the group in which that person is; look at the group. This insane person is backed off to a point where he doesn't even contact anymore usually. He really isn't in contact at all. Look at that group.

И вы скажете: «Почему же он это сделал? Я ведь хочу лишь помочь ему». Что ж, он просто доказывает вам, что он способен на все; его нет. Он доказывает, что его здесь нет. Он не может нести ответственность ни за вас, ни за что-то еще.

And somebody asks you for an opinion on this, something of the sort, you actually don't have any right to give any opinion on this. Nobody has any right to give any opinion on this. I don't have any right to stand here and tell you this opinion, but I'm just telling you from a standpoint of a practical thing, when somebody asks you, "What am I going to do? This and that has happened," sure, take a passing glance at the case. Just take a passing glance, because every once in a while it has triggered at a specific moment, and it's a quick salvage, once in a while. You're actually dealing, though, when that happens, only with a neurotic.

Это проблема третьей динамики, а не первой динамики. И каково же решение для безумия, настоящее решение? Изоляция... изоляция. Ведь, понимаете, это непрактично – одитировать человека, который безумен в текущей жизни. На свете слишком много способных людей, в услугах которых человечество отчаянно нуждается. Это просто непрактично. И вы обнаружите, что любой из таких сумасшедших заражает безумием свое непосредственное окружение, и это безумие пускает довольно глубокие корни.

You take somebody who has just had a baby and they're off their rockers. They won't take care of the child and they want to murder the husband, something like that — run out the delivery. If you can get their attention, run out the delivery, they very often snap right back.

Его семья будет просто лихорадочно метаться туда-сюда... она будет просто лихорадочно метаться. Что касается финансов, то члены его семьи затянули ремни на поясах уже настолько туго, что в запасе не осталось ни одной дырочки. Какой ни возьми аспект социальной или личной жизни членов этой семьи, всем им был нанесен примерно такой же вред, какой можно нанести нервам, если пилить их рашпилем. Когда вы смотрите на безумного, посмотрите на группу, в которой он находится; посмотрите на эту группу. Этот безумный человек настолько отстранился, что даже не находится в контакте с чем бы то ни было. Он на самом деле вообще не находится в контакте с чем бы то ни было. Посмотрите на эту группу.

That person will be inaccessible, but that person won't present the same manifestation that I'm talking about. They're not really insane, they're just completely unbalanced by their environment. So you see, we're on a gradient scale here. We're not talking about sharp differences; there are things classified as — and which you would classify at a glance as — insane, which could be patched up quickly.

Кто-то просит вас высказать свое мнение по этому поводу, что-то в этом роде; в действительности вы не имеете права высказывать какое бы то ни было мнение по этому поводу. Никто не имеет права высказывать какое бы то ни было мнение по этому поводу. Я не имею права стоять здесь и высказывать вам мое мнение, но я говорю вам, ориентируясь на практическую сторону дела, что, когда кто-нибудь спрашивает вас:

But the fellow that's been insane for just years and years and years and he's done this and he's done that and they've had him here and they've had him there and they've wah-wah-wah-rah-rah-rah — quarantine him. And process the group in which he was.

«Что мне делать? Случилось то-то и то-то», – конечно, окиньте беглым взглядом этот кейс. Просто окиньте его беглым взглядом, поскольку иногда бывает так, что кейс включился в какой-то конкретный момент и его можно быстро спасти – иногда так бывает. Однако в таком случае вы имеете дело лишь с невротиком.

And when he dies, very possibly the between-lives area will rip off enough facsimiles, and he might get into the environment the next time and be all right and sort of key out. It will take care of itself in the next 50 or 60 years.

Рассмотрим женщину, которая только что родила ребенка и у которой поехала крыша. Она не заботится о ребенке, она хочет убить мужа и все такое... пройдите и сотрите роды. Если вы сможете завладеть ее вниманием, пройдите и сотрите роды, и очень часто к такой женщине вновь вернется рассудок.

The roughest thing I know for an auditor is the insane. And you can work on them, you can work on them, you can work on them, every trick, every trick you know, and they're just there to do one thing: to convince you they're not responsible. And they'll take everything you throw at them to convince you they're not responsible. And you at length will practically go by the boards. You're needed for better things. You can do it, don't doubt that for a moment. You actually can do the job. You could stay in there and slug maybe for thirty hours, maybe slug fifty hours, it's quite unpredictable — 200 hours.

Такой кейс будет недоступен, но у этого человека не будет тех проявлений, о которых я вам только что рассказывал. Такой человек в действительности не является безумным, просто его совершенно вывело из равновесия окружение. Так что вы видите, здесь мы имеем дело с градиентной шкалой. Мы не наблюдаем здесь разительных отличий; существуют состояния, которые можно было бы классифицировать... с первого взгляда вы классифицировали бы их как безумие, но их можно очень быстро устранить.

But let me ask you this on VII cases. Please, please remember that if you were to save all the insane in the world today and make them all right as rain, the only thing you would have done was prevent the contagion of aberration of chronic insanity in the society. That's all you would have done. But to have accomplished that, you would have to do the job of making sane all the insane in a period of a few months around the whole world — because if you picked up one at a time, one at a time, one at a time, they're going crazier faster than that, you see? You just haven't got enough time; we don't have enough auditors and we never will have. This universe just won't have enough auditors ever to be able to take this job in that fashion. No, the job comes in another way — see, it will be answered in another way. There is an answer up the time track to this, but it just doesn't have anything whatsoever to do with auditing.

Но тот человек, который был безумен в течение многих и многих лет, который сделал то-то, который сделал се-то, его помещали туда-то, его помещали сюда-то, и он ва-ва-ва-ра-ра-ра... изолируйте его. И проведите процессинг группе, в которой он находился.

It is a big problem, it's a mass problem, it's a special project, and if you went to all the work of doing all of that and you cleaned up all the insanity, you would have bettered mankind — well, the same gradient scale is about one degree on a Fahrenheit thermometer. You wouldn't have done a thing, actually. You wouldn't have done anything.

И когда он умрет, весьма вероятно, что область между жизнями заберет у него достаточно много факсимиле, и возможно, что в следующий раз, когда он попадет в это окружение, с ним будет все в порядке, и все это будет у него как бы выключенным. Все разрешится само собой в течение следующих 50 или 60 лет.

It's not a good goal. You will not have practiced, then, an optimum solution. And the essence of definition of an optimum solution is the greatest good on all the number of dynamics. And it so happens that the treatment of three by auditing up a flock of ones is not the greatest good on all the dynamics by a long ways, because your solution as the greatest good on the greatest number of dynamics asks you to invest your time in producing the greatest good on the greatest number of dynamics. And you are an essential part of that equation in this society and world today. You are the most vital factor today in that equation.

Самая тяжелая работа для одитора, которая мне известна, – это одитинг сумасшедшего. Вы можете работать с ним, работать, работать, прибегать к любым уловкам, которые вам только известны, но его цель состоит лишь в следующем: убедить вас в том, что он не несет ответственности. И все, что вы будете применять в работе с ним, он будет использовать, чтобы убедить вас в том, что он не несет ответственности. И в конце концов вам будет крышка. Вы нужны для большего. Вы можете сделать это, не сомневайтесь ни минуты. Вы в самом деле можете выполнить эту работу. Вы могли бы сидеть и биться с этим безумным, может быть, в течение тридцати часов, может быть, в течение пятидесяти часов, это весьма сложно предсказать... в течение 200 часов.

There's another very unvital factor — it's a good dead factor. It's actually a lack of responsibility on which any thinking being could spit. That's an A-bomb — now it's an H-bomb: "Now we can kill them all a lot faster!" That's irresponsibility, international irresponsibility for the fourth dynamic.

Но что касается кейсов шага VII, позвольте мне попросить вас об одной вещи. Пожалуйста, пожалуйста, помните, что если бы сегодня вы спасли всех сумасшедших в мире и привели бы их в превосходное состояние, то вы бы лишь положили конец заразности аберрации хронического безумия в обществе. Это и все, чего вы добились бы. Но чтобы добиться этого, вам пришлось бы сделать душевно здоровыми всех сумасшедших в мире за несколько месяцев... ведь если вы будете заниматься каждым сумасшедшим по отдельности, по отдельности, по отдельности... они сходят с ума быстрее, понимаете? Вы просто не располагаете достаточным временем; у нас недостаточно одиторов, и их никогда не будет достаточно. В этой вселенной никогда не будет достаточного количества одиторов, чтобы работу можно было выполнять таким образом. Нет, эту работу нужно выполнять иначе... понимаете, решать эту проблему нужно иным способом. Решение для этой проблемы находится где-то позади на траке, однако оно не имеет никакого отношения к одитингу.

You actually could produce enough miracles . . . You're not accustomed to thinking in terms of superlatives, of hyperbole, because in the past you haven't had that comparative viewpoint, and your own resistance to change sort of tells you it possibly couldn't happen.

Это большая проблема, это массовая проблема, это особый проект, и если бы вы энергично взялись за дело, проделали бы всю необходимую работу и отклировали бы всех безумных, вы бы улучшили человечество... что ж, если сравнить это со шкалой температуры, то это было бы изменением на один градус. Считайте, что вы бы ничего не сделали. Вы бы ничего не сделали.

Oh, yes, it could happen! The greatest empire on the face of the earth went by the boards — the greatest empire Earth had known went by the boards — because of the miracles produced by thirteen men. Now remember that. And, boy, it caved in quick. But it caved in because it was a vile and vicious empire and all it took was an injection of hope into the multitude. That's all it took. "Something can happen for us. We are not pinned here forever. We don't have to be in apathy."

Это не является хорошей целью. В этом случае вы не действовали бы на основе оптимального решения. А суть дефиниции «оптимального решения» состоит в следующем: наибольшее благо по всем динамикам. И так уж выходит, что улучшение третьей динамики за счет одитинга целой кучи первых динамик в конечном итоге никоим образом не приносит наибольшего блага по всем динамикам, поскольку ваше решение, состоящее в том, чтобы принести наибольшее благо наибольшему числу динамик, требует от вас тратить свое время на то, чтобы приносить наибольшее благо наибольшему числу динамик. И в сегодняшнем обществе, в сегодняшнем мире, вы являетесь самой главной частью этого уравнения. Сегодня вы являетесь самым важным фактором в этом уравнении.

And you know what they learned? They learned a very interesting fact and that interesting datum was this. They knew this inherently, and they learned this, then, by religious teaching: "We can't die. We don't die; there is life after death." That's what they learned.

Существует еще один фактор, который весьма невыживателен... это тот еще фактор. На самом деле это отсутствие ответственности, которое вызвало бы презрение у любого разумного существа. Это атомная бомба... а теперь это водородная бомба:

And therefore, you could fly in the teeth of any unreasonable force because you couldn't be punished simply by having your body cut up to pieces. Now, we've gone on the opposite side of insanity. They had a body that could die so they were spared the other, and they learned all of a sudden that the machine guns of a large and vicious state — it wasn't machine guns in those days, they did it with arenas and crucifixes — were powerless, because all they could do was kill them. That's all that could happen to them. They could just be killed.

«Теперь мы можем убить их всех гораздо быстрее!» Это безответственность, отсутствие ответственности за четвертую динамику в международном масштабе.

And, boy, that state which had reduced into slavery almost two thirds of its population — two thirds of its population was living in kennels the like of which you wouldn't keep a London pet in — and they just suddenly said, "You're through, boys," and the Roman Empire was through.

Вы в самом деле можете сотворить достаточно чудес... Вы не привыкли мыслить в категориях превосходной степени, гиперболами, поскольку в прошлом вам не с чем было сравнивать, и в силу вашего собственного сопротивления изменениям вы думаете, что такого, вероятно, не может произойти.

Now, I'm not saying at any moment that there's any great empire to be overthrown. At the present time, there isn't. We haven't got an empire in this world today. We just don't have one. There is an anarchy of nations. The family of nations on Earth today live in anarchy, and they go to war because the people are afraid. You can make a populace afraid so long as the populace believes it can die. And you can make it so afraid of dying that they will enter into the enterprise of killing and dying to just throw in the sponge finally and say, "Well, that's all." That's a fantastic thing, but if you took some of the pressure off, just took some of the pressure off internationally, it would be very, very difficult for anybody to get people hot enough so that we would have another war.

О, нет, это может произойти! Величайшая империя на Земле рассыпалась... величайшая империя, какую только знала Земля, рассыпалась... из-за чудес, сотворенных тринадцатью людьми. Помните об этом. И, боже мой, как же быстро рухнула эта империя. Но она рухнула потому, что была отвратительной, порочной империей, и все, что понадобилось, чтобы развалить ее, – это дать надежду массам людей. Вот и все, что для этого понадобилось. «С нами может что-то произойти. Мы не прикованы к этому месту навечно. Нам не нужно быть в апатии».

If just the people in this room did their job well and spotted their target where the target should be — and you don't have to go out and stand on soapboxes or anything else. All you have to do is apply some techniques, that's all, and they're easy techniques to apply. And all of a sudden a bunch of "can't" cases suddenly "can." And people say, "Hey, what's happening!" You don't have to have it in the newspapers; the devil with the newspapers. The only publicity there is that's worth anything is just word of mouth. It's Uncle Joe getting helped and Aunt Agatha hearing about it. And it looks slow at first and it creeps at first, but then it goes a little faster and a little faster and a little faster, and with Theta Clearing, they know — nobody has to tell them again — they know they can't be killed. Now, that's fascinating, isn't it?

И знаете, что они узнали? Они узнали один очень интересный факт, и вот в чем он состоял. Они знали это подспудно, и затем они узнали это из религиозного учения:

You actually can carry a message to the people of the world to the effect that man is immortal, and that takes all the international pressure off — just that little fact all by itself.

«Мы не можем умереть. Мы не умираем; после смерти есть жизнь». Вот что они узнали.

And let's take a much more important project than insanity — infinitely more important than insanity. Let's take one, just one: criminals, criminals.

Поэтому можно бросить вызов любой нерациональной силе: ведь вас нельзя наказать, просто разрубив на кусочки ваше тело. Так вот, мы рассматриваем противоположность безумия. У них было тело, которое могло умереть, чтобы им досталось другое, и они вдруг поняли, что пулеметы большого и злобного государства... тогда не было пулеметов, тогда в ходу были арены и распятия... что все это бессильно, поскольку единственное, что оно могло с ними сделать, – это убить. Это и все, что могло с ними произойти. Их могли просто убить.

Supposing all the time in the past the psychotherapists have been putting in on insane people, they put in on criminals. The criminal is kind of bad off, but he's a criminal because he's in revolt against the society and because he is degraded. And he's easy to patch up. And the best way to patch up the criminal is to get the young criminal; and the young criminal is so easy to process, you'd be ashamed of yourself for ever thinking for two seconds that you couldn't handle these techniques.

И боже мой, это государство, которое превратило в рабов практически две трети всего населения... две трети населения ютилось в таких конурах, в которые ни один хозяин в Лондоне не посадил бы свою собаку... и они вдруг сказали: «Вам конец, ребята», – и Римской Империи пришел конец.

You get ahold of some young juvenile delinquent and you say, "Just be ayard back of your head." Bang! You say, "All right, change the postulate abouthow you have to get even with everybody." Bang! "Okay, step back inside. That'sfine, Johnny. Next." You'd be ashamed of yourself. If you were to learn how easyit was to process out of existence the criminal, and you had spent a thousandhours of auditing time curing up somebody's aunt who believes that the goblinsare going to get her, and curing up Mr. Blow, the notorious alcoholic just becausehis family had money, you'd have a feeling of shame and a bad time investment.All of a sudden you walk into this big problem, which is a big problem inthe world today. You know why nations go mad? They go mad because of police.

Так вот, я отнюдь не говорю, что сейчас на Земле существует какая-нибудь империя, которую можно развалить. В настоящее время такой империи нет. Сегодня в нашем мире нет ни одной империи. Просто нет, и все. Сейчас среди наций на Земле процветает анархия. Сегодня эти нации живут в условиях анархии, и они воюют друг с другом, потому что люди боятся. Вы можете держать население в страхе, лишь пока оно верит, будто может умереть. И вы можете заставить людей так сильно бояться смерти, что они начнут убивать друг друга и умирать, и в конце концов они сдадутся и скажут: «Что ж, вот и все». Это невероятно, но если вы хотя бы частично снимете напряжение, просто частично снимете напряжение в международном масштабе, то будет очень, очень сложно взвинтить людей так сильно, чтобы развязать еще одну войну.

And why do you have to have police? Because you have criminals. And why do they go mad because of police? Because the police exist as the interconnecting link between the honest, forthright and constructive citizen and the criminal element of the society. They carry plague.

Если хотя бы те люди, которые сидят в этой комнате, будут хорошо выполнять свою работу, и если они будут находить мишени там, где они и есть... и вам не нужно идти и взбираться на импровизированную трибуну или делать что-то в этом роде. Все, что вам нужно делать, – это применять некоторые техники, вот и все, и эти техники легко применять. И внезапно множество кейсов «не могу» «смогут». И люди скажут:

You take a police sergeant who has had to be in the midst of criminals for four or five or six months and you turn him loose amongst a bunch of good citizens, and he takes days and days to reorient. He has a terrible time reorienting. Awful! Gosh! It's a very amusing thing. They've found in most police forces now that you have to take people off the criminal division and put them in the traffic division regularly every three or six months. And what do they do the first few days that they are in the traffic division? "Pull over to the curb! Where do you think you're going? A fire? Well, here's a ticket. We're going to show you!" A few weeks later the fellow said, "What's the matter, you in an awful hurry? Well, that's all right, only just don't take it so fast, don't take it so fast — other people on the road, too. Okay, next. Let's go." Fantastic.

«Эй, смотрите, что происходит!» Вам не нужно попадать на страницы газет; к черту газеты. Единственная реклама, которая хоть чего-то стоит, – это молва. Дяде Джо помогли, а тетя Агата прознала про это. И поначалу кажется, что все это происходит медленно, поначалу все движется ни шатко ни валко, но потом колесики начинают вертеться быстрее, еще быстрее, еще быстрее, и вот благодаря тэта-клированию люди знают... им не нужно снова об этом напоминать... они знают, что их нельзя убить. Что ж, это поразительно, не так ли?

If you don't think the criminal actually is an aberrated area! But the only reason it's terrifically aberrated, and terrifically aberrative, is because the police are applying force to it. Oh, you'd be amazed at how much force the police force exerts against the criminal. And when that much violence and when that much lawlessness can exist in a society, that society can be oppressed down the Tone Scale. The best man in it eventually is no longer free. And war results when freedom goes.

На самом деле вы могли бы донести до всего мира весть о том, что человек бессмертен, и это сняло бы все напряжение в международном масштабе... один лишь этот факт.

And if there are no criminals, there are no dictators. There's no Schutzstaffel. There's no German youth who are going to march! There's no Spanish revolution. They just don't happen when there's no criminal element, because these things start in the high cause of glory, glory, glory and boom, boom, boom so that we can rob a few more houses, so we can bust open the fronts of a few more Jewish stores and get a few more souvenirs to slip to the Fräulein, or the "Fräulein." That's how those things get started — as a chance for loot, loot, loot! And they think that's wonderful, so they flock to the banner of any criminal who will stand up and say, "Mein Kampf." Mein bedpan! He doesn't have any "Kampf." All he has is a chronic and terrific inability to resolve problems because he can't perceive what the problem is. No nation can do without a good leader, and no nation can afford a warlike one.

И давайте рассмотрим нечто намного более важное, чем безумие... бесконечно более важное, чем безумие. Давайте рассмотрим лишь один фактор, лишь один: преступники. Преступники.

And so it fits right into Standard Operating Procedure. It says right up the Tone Scale, clear up to the top, who do you treat, what do you invest your time in? It says the criminal has much more bearing upon the world today than the problem of the insane. It says the criminal is easier to process than the insane and it says that you are doing something on the third dynamic which makes it an optimum solution. And if you don't think the ranks of the criminals are wide open to you, you're mad. The criminal forms a state within a state. Call up a couple of societies and say, "Twice a week, I will take some person who has recently been released from prison and needs rehabilitation." Oh, just that. That's a crude way to go about it because you're taking people who have already been in the big house and they're out again, and that's pretty bad. So if you were to just call up a society and say — and then they say, "Well, who are you?"

Предполагается, что в прошлом специалисты по психотерапии решали проблему безумия, они решали проблему преступников. Состояние преступника никуда не годится, и он является преступником потому, что он бунтует против общества, и потому, что он деградировал. И его легко «подлатать». И если вы хотите «подлатать» преступника, то лучше всего брать молодого преступника; и молодого преступника настолько легко одитировать, что вам будет просто стыдно за то, что когда-то вам на две секунды пришла в голову мысль, будто вы не сумеете применить эти техники.

You say, "I'm a psychotherapist."

Вы хватаете какого-нибудь малолетнего преступника и говорите: «Будь в метре позади своего тела». Бац! Вы говорите: «Хорошо, измени постулат о том, что тебе нужно со всеми посчитаться». Бац! «Хорошо, снова войди внутрь. Отлично, Джонни. Следующий». Вам будет стыдно за себя. Если бы вы одитировали в течение тысячи часов чью-то тетю, которая полагает, что гоблины вот-вот ее схватят, если бы вы лечили мистера Блоу, печально известного алкоголика, только потому, что у его семьи есть деньги, а потом узнали бы, насколько просто с помощью процессинга изменить человека так, что он перестанет быть преступником, вам стало бы стыдно и вы бы почувствовали, что потратили время зря.

"Oh, is that so?" "Yeah."

Внезапно вы сталкиваетесь с такой вот большой проблемой, и сегодня это действительно большая проблема в мире. Известно ли вам, почему население разных стран выходит из себя? Оно выходит из себя из-за полиции. А почему полиция необходима? Да потому, что есть преступники. А почему полиция выводит население из себя? Да потому, что полиция выступает в роли соединительного звена между честными, добропорядочными, конструктивными гражданами и криминальными элементами общества. Полиция переносит чуму.

"All right." These societies don't care. They're so burdened down with the problem, they're in complete apathy about the problem.

Возьмите сержанта полиции, которому пришлось вращаться среди преступников на протяжении четырех, пяти или шести месяцев, и выпустите его в сообщество добропорядочных граждан. У него уйдет много, много дней на то, чтобы переориентироваться. Ему будет жутко сложно переориентироваться. Ужасно! Боже мой! Это очень забавно. В большинстве полицейских управлений уже поняли, что людей, которые работают в отделениях по борьбе с преступностью, необходимо регулярно, каждые три-шесть месяцев, переводить в отделения дорожной полиции. И что же они делают в первые несколько дней в отделении дорожной полиции? «Стой! И куда это ты несешься? На пожар? Что ж, заплати штраф. Я тебе покажу!» Несколько недель спустя этот парень говорит: «В чем дело? Вы очень спешите? Что ж, все нормально, только не нужно ехать так быстро, не нужно ехать так быстро... на дороге ведь есть и другие люди. Хорошо, следующий. Проезжайте». Невероятно.

I walked into a medical center once and I said, "I'll take all your charity patients."

Преступник в самом деле представляет собой область аберрации! Но единственная причина, по которой эта область так ужасно аберрирована и так ужасно аберрирует... единственная причина заключается в том, что полиция применяет в этой области силу. О, вы поразитесь, как много силы применяет полиция против преступников. И если в обществе существует такая жестокость и такое беззаконие, это общество можно задавить и опустить вниз по шкале тонов. В конце концов лучшие люди в нем теряют свободу. А там, где заканчивается свобода, начинается война.

And they said, "What? Who are you?"

А если преступников не будет, то не будет и диктаторов. Не будет СС. Не будет германской молодежи, которая собирается выступить маршем! Не будет испанских революций. Всего этого просто не будет, если не будет преступных элементов, ведь все это начинается во имя славной, славной цели величия, величия, величия и процветания, процветания, процветания, чтобы можно было ограбить еще парочку домов, взломать двери еще нескольких еврейских магазинов и прихватить еще несколько сувенирчиков для своей фройляйн. Именно так все это и начинается... с возможности заняться мародерством, мародерством, мародерством! И людям это кажется замечательным, поэтому они собираются под знаменами какого-нибудь преступника, который встает и говорит: «Mein Kampf». Mein ночной горшок! У него нет никакого «Kampf». Все, что у него есть, – это хроническая, невероятная неспособность решать проблемы, поскольку он не может понять, в чем заключается проблема. Ни одна нация не может обойтись без хорошего лидера, и ни одна нация не может позволить себе иметь воинственно настроенного лидера.

I said, "A psychotherapist."

Так что это имеет самое непосредственное отношение к «Стандартной рабочей процедуре». Прямо на шкале тонов, вплоть до ее самого верхнего уровня, написано, кем вам заниматься, на что вам тратить свое время. Там сказано, что проблема преступности в наши дни оказывает на мир гораздо большее влияние, чем проблема безумия. Там сказано, что преступника одитировать легче, чем безумца; там сказано, что в этом случае вы делаете что-то для третьей динамики, и это превращает вашу работу в оптимальное решение. И если вы не считаете, что запросто можете начать работать с преступниками, то вы сумасшедшие. Преступники образуют государство внутри государства. Позвоните в парочку обществ и скажите: «Дважды в неделю я буду работать с кем-нибудь, кого недавно выпустили из тюрьмы и кому требуется реабилитация». И не более того. Это грубый подход, поскольку вы берете тех людей, которые уже отбыли свой срок в тюряге и снова вышли, и это довольно плохо. Поэтому если бы вы просто позвонили в какое-нибудь общество и сказали бы... и вам бы ответили:

Went over, they said, "Well, they go through a psychiatrist whose name is so-and-so."

• Так, а кто вы такой?

I went over to see the psychiatrist. I found him in mesmeric rapport with anyone. I suddenly discovered this. I picked up a cigarette, he picked up a cigarette. I crossed my legs, he crossed his legs. I said, oh boy, this condition I have seen in the Malay states. So I began to cross my legs the other way, and put out my cigarettes in other ways, and smoke cigarettes and went into irrational actions, small ones; and I said, "You don't mind, then, if I treat all of the charity patients who are in this entire city?"

• Я психотерапевт.

And he said, "No, I don't mind if you treat all charity patients in this entire city."

So, I said, "That's fine, you'll tell them so, when the telephone rings?"

And he said, "Of course, yes." And I left. Poor guy. He'd been trying to handle the problem of the insane for about twenty years, and they really had him. It doesn't say you have to hypnotize a psychiatrist. I do that every once in a while just for fun.

I hypnotized the entire staff one time, of one of the biggest sanitariums in the United States, talking to them. Wonderful. If you only knew what you could do. If you only knew. These people were pretty bad off.

Этим обществам все равно. На них так давят проблемы, что они находятся в полнейшей апатии по поводу всего этого.

I'll tell you how you do that. There's just a specific way you go about it. You just make them imitate your gestures. And you talk in a certain tone of voice and your voice becomes more and more soothing. The first thing you know, you watch their eyes and through the audience you see the eyes start to going like this. So you just talk more soothingly and you start to sort of swing. Make sure that you have a bright tie pin. You just sort of swing back and forth, evenly. You'll notice all of a sudden shoulders are starting to move through the audience. You've got them. Then you say, "Now, in the future you will believe that Dianetics is a wonderful thing and should not be opposed. Thank you very much." (laugh) It's simpler than trying to reach reason. (audience laughter) That's just amusement; that's just amusement only. All right.

Однажды я пришел в медицинский центр и сказал:

Now, your problem as a therapist, then, has a practical aspect against all the dynamics. And your success as a therapist — or your success as a Scientologist, not just a therapist — will take place to the degree that you apply your knowledge in an optimum solution. And an optimum solution would be for the greatest good of the greatest number of dynamics. Observably, this would then result in having number one for you in good shape, and no good solution can exist without number one being in good shape. It's the best solution for three, it's the best solution for four — it's an optimum solution.

• Я возьмусь лечить всех ваших бесплатных пациентов.

So when you're dealing with the lower ranges of Standard Procedure, when you're dealing with those lower ranges, you're dealing in every case that you treat with this equation of the optimum solution. And about as far south as you want to bother is V.

What do you do with a VI? Talked about a VII. The technique for a VII, by the way, just sandwich it in and just throw it in, you know it, it says there in the bulletin: You just get him to locate things in time and space. That's all. Locate him in present time. Get him to locate himself in present time. Locate his foot or the foot of the bed or you or just let him take one of his delusions and put it on the other side of the room. It's wonderful; it'll work. Just make him place delusions around here and there, and that's the way you do VII.

A VI — ARC Straightwire is what it says on Standard Operating Procedure, Issue 1. Well, that is not what you do with a VII — with a VI, rather. You do a near equivalent to it, but you do the lightest level of Creative Processing, which I will take up later. You do the lightest level of Creative Processing with a VI.

Изучив меня взглядом, они ответили: «Ну, они лечатся у психиатра, которого зовут так-то и так-то».

Now, what do you do with a V? The VI, by the way, is somebody who can't remember — the test for a VI is he can't remember something real, easily. Things that he remembers aren't real to him. All right, now — and by the way, that's still a wonderful way to solve a VI. Don't think I'm changing that. ARC Straightwire: "Remember something real," "Remember a time you were really in communication," and so forth, because he'll snap up above the line of VI very quickly on that technique; but there is an even faster technique. I don't like these twenty-minute techniques when it can be done in five minutes.

Я пошел к этому психиатру. Я обнаружил, что он вступает в месмерический раппорт со всеми. Я неожиданно это обнаружил. Я взял сигарету, и он взял сигарету. Я положил ногу на ногу, и он положил ногу на ногу. Я сказал: «О, боже, такое состояние я видел в Малайзии». Тогда я начал перекладывать ноги по-другому, держать сигарету то так, то сяк, курить сигареты, совершать незначительные иррациональные действия; и я сказал:

Now, you take a V, you take a V. The second we labeled a level on Standard Operating Procedure, the second we labeled a V a V, we, of course, had to have a lot of people who immediately became Vs, and hold grimly and deathly onto the category V in spite of anything you can do — just because it's a category, just because it's there. It has to be there . . . (audience laughter)

• Значит, вы не возражаете, если я буду лечить всех бесплатных пациентов города?

What's the matter?

Male voice: It never hit me.

Never hit you. Well, that's true. They label themselves and that makes a postulate. The auditor labels them and they say, "Yes, I'm a V, I can't immediately get out of my head," so they make a postulate that says, "I can't get out of my head." The first thing you pick up with a V is a postulate that he can't get out of his head.

Very often, very amusingly, the V isn't even in his head. You get him to scan up the time track and you'll find out for the last dozen years he's been — they've been very careful to always sit in the corner of a room as far from the body as possible.

И я откланялся. Бедняга. Он пытался решить проблему безумия на протяжении примерно двадцати лет, и это его в самом деле доконало. Это не означает, что вам нужно гипнотизировать психиатров. Я делаю это время от времени просто ради развлечения.

Another thing you'll find out about a V is he thinks he's supposed to be a spot of energy, or something of this sort, and he happens to be the kind of a case that moves out whole cloth. He thinks of himself as a whole body and he moves out of the body as a whole body. There are various things happen here.

Однажды я загипнотизировал весь персонал одной из самых больших в США клиник для душевнобольных, беседуя с ними. Чудесно. Если бы вы только знали, что вы можете делать. Если бы вы только знали. Состояние этих людей весьма плохое.

The very least that's wrong with a V is that he is stuck in some body which is no longer alive.

Я расскажу вам, как это делается. Существуют вполне конкретные приемы. Просто добейтесь, чтобы они повторяли за вами ваши жесты. Вы должны разговаривать определенным тоном, ваш голос должен звучать все более и более успокаивающе. Следите за их глазами, и вскоре глаза людей в аудитории начнут становиться вот такими. Тогда начните говорить еще более успокаивающим тоном и начните как бы раскачиваться. Позаботьтесь о том, чтобы у вас на галстуке была блестящая булавка. Равномерно раскачивайтесь взад-вперед. Вы вдруг заметите, что плечи людей в аудитории начнут двигаться. Они в вашей власти. Тогда скажите: «Так, в будущем вы будете считать, что Дианетика – это восхитительная вещь, против которой нельзя выступать. Спасибо вам большое». (смех) Это проще, чем взывать к их здравому смыслу. Это просто развлечение; это только развлечение. Ладно.

All right. After you've found out that he's a V and he can't get out rapidly, and after you've used Creative Processing for a while, for God's sakes, remember to do this — remember to do this: Get him to sweep out all of his processing and all the times when he's discovered he couldn't get out.

Так вот, у вашей проблемы, с которой вы имеете дело как терапевт, есть один практический аспект, который касается всех динамик. И ваш успех как терапевта... или ваш успех как саентолога, а не просто терапевта... будет зависеть от того, в какой мере вы будете использовать ваше знание, чтобы проводить в жизнь оптимальное решение. И оптимальное решение – это наибольшее благо для наибольшего числа динамик. Очевидно, это приведет к тому, что вы будете приводить первую динамику в хорошее состояние, и если первая динамика не будет приведена в хорошее состояние, ни о каком хорошем решении не может идти речи. Это лучшее решение для третьей динамики, это лучшее решение для четвертой динамики... это оптимальное решение.

Now, if you just go over that, the fellow goes into a terrific state of relief because every time he tried to go out of the head, or every time he tried to back out, or every time he tried to locate himself anyplace, and so on, and realized that he couldn't, he hit a failure. And these are pretty heavy failures. And so you just pick these things up as a matter of course and he brightens up markedly.

Поэтому, когда вы работаете на более низких уровнях «Стандартной процедуры», когда вы имеете дело с этими более низкими уровнями, то, одитируя каждый такой кейс, вы имеете дело с этим уравнением оптимального решения. И, пожалуй, самый нижний уровень кейса, который вы дадите себе труд одитировать, – это кейс шага V.

Что вам делать с кейсом шага VI? Мы говорили о кейсе шага VII. Между прочим, техника для кейса шага VII... я просто упомяну здесь об этом, вы это знаете... в бюллетене говорится следующее: вам нужно просто добиваться, чтобы он размещал вещи во времени и пространстве. Вот и все. Пусть он определит свое местоположение в настоящем времени.

Добейтесь, чтобы он определил свое местоположение в настоящем времени. Пусть он определит местоположение своей ноги, или ножки кровати, или ваше местоположение, либо позвольте ему просто взять какую-нибудь из его делюзий и поместить ее в другую часть комнаты. Это замечательно; это сработает. Пусть он просто помещает свои делюзии то туда, то сюда. Именно так и следует работать с кейсом шага VII.

Кейс шага VI... «Прямой провод АРО» – вот что сказано в «Стандартной рабочей процедуре», выпуске 1. Что ж, это не то, что следует делать с кейсом шага VII... скорее, это следует делать с кейсом шага VI. Вы проводите нечто близкое к этому, вы проводите самый легкий вариант процессинга создания, который мы рассмотрим с вами позже. Кейсу шага VI вы проводите самый легкий вариант процессинга создания.

А что вы делаете с кейсом шага V? Между прочим, кейс шага VI, – это человек, который не может помнить... вот признак кейса шага VI: он не может с легкостью вспомнить что-то реальное. Те вещи, которые он вспоминает, не реальны для него. Ладно, так вот... и между прочим, это по-прежнему прекрасный способ справиться с кейсом шага VI. Не думайте, что я тут что-то меняю. «Прямой провод АРО»: «Вспомните что-то реальное», «Вспомните момент, когда вы действительно находились в общении», – и так далее, поскольку с помощью этой техники кейс очень быстро поднимется выше уровня кейса шага VI; но есть техника, которая работает еще быстрее. Мне не нравятся техники, которые дают результат через двадцать минут, если результат можно получить за пять минут.

Так вот, вы берете кейс шага V. Как только мы обозначили этот уровень в «Стандартной рабочей процедуре», как только мы назвали «пятерку» «пятеркой», у нас, конечно же, неизбежно должна была появиться уйма людей, которые тут же стали кейсами шага V, и они мертвой хваткой держатся за категорию шага V, что вы с ними ни делаете... просто потому, что есть такая категория, просто потому, что она существует. Она должна быть...

В чем дело?

Женский голос: Мне это никогда не приходило в голову.

Никогда не приходило в голову. Что ж, это правда. Они сами наклеивают на себя такой ярлык и создают постулат. Одитор навешивает на них ярлык, и они говорят: «Да, я кейс шага V, я не могу сразу же выйти из своей головы», – так что они создадут вот такой постулат: «Я не могу выйти из своей головы». Самое первое, что вы обнаружите в кейсе шага V, – это постулат о том, что он не может выйти из своей головы.

Очень часто бывает – и это весьма забавно, – что кейс шага V даже не находится в своей голове. Вы просите его просканировать трак времени и выясняете, что в течение последнего десятка лет он был... он всегда очень старался занять какой-нибудь угол в комнате, настолько далеко от тела, насколько это возможно.

Еще один момент, который вы обнаружите в кейсе шага V: он думает, что является пятном энергии или чем-то вроде этого, и это тот тип кейса, который выходит из тела целиком. Он думает о себе, как о целом теле, и он выходит наружу как целое тело. На этом уровне будут происходить всякие вещи.

Самое меньшее, что не в порядке с кейсом шага V, – он застрял в каком-то теле, которого уже больше нет в живых.

Ладно. После того, как вы установите, что перед вами кейс шага V и что он не может быстренько выйти из тела, и после того, как вы в течение какого-то времени поработаете, используя процессинг создания, бога ради, не забудьте сделать вот что... не забудьте сделать вот что: пусть он подчистит весь свой процессинг и все те моменты, когда он обнаруживал, что не может выйти.

Так вот, если вы сделаете всего лишь это, преклир испытает необыкновенное облегчение, поскольку всякий раз, когда он старался выйти из головы, либо всякий раз, когда он старался выбраться из нее через затылок, либо всякий раз, когда он старался задать себе хоть какое-то местоположение и так далее, и осознавал, что не может этого сделать, он терпел поражение. И это довольно серьезные поражения. Поэтому обязательно рассмотрите все это, и ваш преклир просто просияет.