Я прямо-таки не знаю, как и выразить, до чего мне приятно быть здесь сегодня. Какое-то время в Америке... не то чтобы со мной могло что-то случиться, но я на самом деле не знал, вернусь ли я когда-нибудь сюда.

Весь предмет под названием «разум» наводит на мысль о пьесах, которые когда-то ставились здесь, в Англии. В этих пьесах какой-нибудь персонаж - герой или героиня пьесы - попадает в беду, затем его искушает дьявол, а ангел спасает. Эти пьесы, если вы помните, ставились в крытых повозках, в этих повозках было два люка: один люк был в полу, а другой - в крыше повозки. И вот молодой человек, или девушка, или кто бы это ни был, испытывает ужасные страдания, и тут из-под пола появляется дьявол и говорит: «Мрр-мррр-ррр-рр» - и начинает обещать то да сё.

Два с половиной года назад или несколько раньше я имел удовольствие быть приглашённым сюда несколькими британскими саентологами, чтобы прочитать несколько лекций. Когда я приехал, я обнаружил здесь нечто совершенно поразительное. До этого я никогда не был в Англии. Я видел берега Англии во время войны, но я никогда раньше не был в Англии, и я обнаружил, что это очень милая и очень дружелюбная страна. И после лихорадочной суматохи первых двух-трёх лет существования

И в тот момент, когда герой пьесы уже готов был продать свою душу дьяволу, а зрители готовы были впасть в экстаз от перевозбуждения... И, между прочим, они действительно впадали в экстаз. Популярность этой пьесы было ни с чем не сравнить. Она не сходила со сцены столетиями. Есть упоминания о том, что эту пьесу ставили 141 раз подряд... её столетиями продолжали ставить по всей Англии. Множество гастрольных представлений.

Дианетики и её организаций в Соединённых Штатах она показалась мне очень спокойной.

И в тот момент, когда дьявол вот-вот должен был добиться своего, вдруг бац - из верхнего люка появлялся ангел. Понимаете? И ангел говорил: «Ай-яй-яй!»

Мой трак времени... знаете, почти у каждого есть трак времени, на котором записаны моменты его жизни. И почти у каждого трак времени выглядит примерно так: вы едите, вы спите, вы влюбляетесь, в вас стреляют, и происходят прочие незначительные инциденты. (Смех.) А в последние несколько лет происходящее в окружающем мире не было столь незначительным, не так ли? Но всё это складывается в то, что мы называем траком времени: записанные инциденты.

А дьявол говорил: «Ой! Шухер, фараоны!» - или что-нибудь в этом роде. И тут он открывал люк в полу и бац - он исчезал, публика начинала аплодировать, герой пьесы был спасён, и всё заканчивалось наилучшим образом.

Что ж, в 48-м году у меня был трак времени, но к 52-му году, когда я впервые приехал в Англию, трака времени у меня больше не было. У меня был последовательный рад кризисов. (Смех.)

Довольно интересная драма. Наверное, это была интересная драма, поскольку, как я уже сказал, она ставилась не один раз; её ставили по всей стране. Ярмарка не была ярмаркой, если на ней не были сооружены подмостки, оборудованные всем необходимым, чтобы дьявол мог проваливаться сквозь пол и чтобы ангел мог появляться на сцене, спускаясь сверху.

Благодаря воодушевлённому стремлению Америки к тому, чтобы Дианетика была, и воодушевлённому стремлению АМА к тому, чтобы Дианетики не было, образовалась достаточно выраженная дихотомия, чтобы ситуация стала по меньшей мере интересной.

Любопытно, что люди проявляют такой интерес к драме о добре и зле. Это очень и очень интересно, это говорит о многом. Поскольку человек, судя по всему, очень основательно втянут во всё, что имеет к этому отношение. И когда кто-нибудь говорит: «Учение о разуме и весь этот предмет требует сугубо научного подхода, и дилетанты ни в коем случае не должны заниматься этим предметом, всё это очень и очень сложно, поэтому вообще никто не должен заниматься этим. На самом деле с человеческим разумом шутки плохи. Вы должны оставить в покое человеческий разум. При помощи человеческого разума не следует даже думать»...

И спустя короткое время я решил, что эти военные действия будут очень лихорадочными, - и до 52-го года так оно и было. А затем я приехал в Англию и встретил дружелюбных людей, встретил душевно здоровых людей, занимающихся Дианетикой.

Так вот, нет ничего плохого в том, чтобы использовать научный подход 3 при решении этой проблемы, но, когда мы подходим к этой проблеме с научных позиций, мы в конце концов видим, как это ни ужасно... как это ни жутко и как это ни тяжело... мы в конце концов видим, что имеем дело с учением о добре и зле. Мы имеем дело с учением о выживании и смерти. Мы имеем дело с учением о душе и материи. Это и есть предмет под названием «человеческий разум».

Так вот, понимаете, это нечто впечатляющее... нечто впечатляющее: рассказывать всем вокруг, что у нас есть решение проблемы безумия, а затем обнаружить горстку людей, которые душевно здоровы и всё же интересуются этим вопросом.

Этот предмет не имеет отношения к нейронам и к тому, как по синапсам передаются нервные сигналы. И этот предмет не имеет отношения к тому, как ведёт себя человек, движимый варварским импульсом, который идёт из глубин его подсознания. Этот предмет не имеет отношения к цензору, который стоит между двумя импульсами и решает, какому из них отдать предпочтение. Этот предмет не имеет отношения ко всему этому. Этот предмет не является целым собранием латинских терминов, образующих нечто непроизносимое и непостижимое. Всё это не является учением о разуме.

И, что самое удивительное, все хотели дружно взяться за дело, чтобы Дианетика в этой стране стала чем-то совершенно замечательным. Разумеется, к этому моменту у нас была ещё и Саентология.

Это очень и очень простая проблема. Это учение о добре и зле, жизни и смерти, душе и материи. И какую же роль во всём этом играет зло?

Между ними существует небольшое различие. Дианетика - это на самом деле психотерапия. Можно сказать, ею заканчивается трак психотерапии. И я имею в виду именно это, поскольку психотерапия - это попытка избавить человека от невроза и психоза, обращаясь непосредственно к индивидууму в группе. Но психотерапия исходит из допущения - и она вынуждена исходить из этого допущения, - что человек страдает неврозом и психозом.

Давайте дадим определение злу. Зло - это некая вещь или некая деятельность, которые враждебны выживанию самого индивидуума и его собратьев. Это зло.

Саентология - это нечто иное. В Саентологии мы исходим из другого 3 допущения: каждый человек может быть более способным, чем он есть. А затем мы берёмся за дело, используя очень точные методики, чтобы сделать его более способным.

Что такое добро? Это та деятельность, которая способствует лучшему выживанию самого индивидуума и его собратьев.

Что ж, я и мои британские друзья принялись за работу и создали организацию, которая называется Ассоциация саентологов Хаббарда. И люди очень хорошо на это отреагировали. Эта организация была создана просто для того, чтобы у нас был центральный пункт распространения, где можно было бы выпускать материалы по Дианетике и Саентологии без большой суматохи и взбудораженности и без множества промежуточных точек. И обучать людей, которые хотели пройти обучение. И предоставлять помощь и информацию тем, кто хотел получить помощь и информацию. Вот с какими целями была сформирована АСХ, и она начала упорядоченно работать над этим.

А что же это за штука, называемая «душа»? Это жизненность, это бытийность человека. Это всё, что в нём есть живого. Только давайте не будем привязывать всё это к огромному количеству запутанных дефиниций прошлого. Давайте определим это следующим образом: давайте скажем, что душа - это жизнь, это дух, это мышление, это осознание или любой подобный термин, который вы воспринимаете в значении «жизнь» и «жизненность».

Так вот, имея за плечами опыт работы в Америке... знаете, в Америке ничто не бывает маленьким. Во всей стране нет ничего маленького. Там стало очень легко изучать биологию, потому что тамошние микробы больше двух метров. (Смех.)

Поскольку то, что мы имеем в виду, наиболее близко к тому, что человек называл словом «душа», этот термин очень легко использовать. Но поскольку этот термин может ввести людей в заблуждение, в Саентологии мы называем это «тэтан». Так вот, главный момент во всей этой проблеме заключается в понимании того факта, что человек - это не масса. Человек - это не его тело. Человек не является неким существом наподобие заводной куклы. Человек - это не мясо, которое бегает, и не кровь, которая течёт.

И каждый раз, когда мы в Америке пытались создать организацию, она должна была быть втрое больше, чем ей следовало быть, понимаете? А в Великобритании мы так не работаем. Мы построили организацию как раз едва достаточного размера, чтобы можно было выполнять текущую работу. И сегодня это принцип оргполитики, регулирующий работу АСХ. На самом деле у нас больше нет принципов оргполитики, касающихся самой организации. Стройте такую большую организацию, какой она должна быть, чтобы выполнять текущую работу.

Если сравнить это с тем, как ребёнок играет с куклой... Именно жизненность человека заставляет куклу принимать участие в игре. У куклы не было бы никакой игры, если бы не жизненность этого ребёнка. Вы хорошо это понимаете? Эта кукла просто лежала бы и она бы даже не произносила «мама». Но когда ребёнок начинает играть с этой куклой, он наделяет её жизнью. И тогда кажется, что она говорит, кажется, что она ходит, кажется, что она хочет и не хочет. Кажется, что она общается и не общается. И это деятельность куклы.

А в чём заключалась работа этой организации? В том, чтобы так или иначе сплачивать людей, интересующихся Дианетикой и Саентологией, и создавать самим этим наукам хорошую репутацию в глазах публики. И что бы вы думали? Спустя столько времени я вернулся и с огромным удовольствием обнаружил, что замечательные люди, которые работают в АСХ, сумели остаться сплочёнными и поддержать хорошую репутацию

Но почему же кукла занимается всей этой деятельностью? Да потому, что с ней играет ребёнок. Ребёнок играет в игру, и кукла находится в центре этой игры. Но вот мы удаляем ребёнка из комнаты, вот он уходит, и в мгновение ока кукла становится совершенно безжизненной. В ней нет жизни.

АСХ у публики, сделав это так хорошо, как они только могли. И я хотел бы воспользоваться возможностью прямо сейчас поблагодарить их за это.

И когда мы говорим о жизни человека, мы, возможно, допускаем ошибку, используя этот термин, «душа», поскольку душа - это нечто, что должно отлетать и попадать в рай. Угол атаки её крыльев неизвестен. Никто никогда не изучал, какова в действительности её сила тяги, и никто никогда не проверял, какие у неё шасси - убирающиеся или неубирающиеся. Но мы действительно знаем, что она отлетает в рай или в другое, менее привлекательное место. Место, при описании которого, как ни странно, всегда используются такие слова и такие образы, которые меньше всего нравятся тому народу, которому это место описывают. Это странно.

У нас были очень большие проблемы. Но ничего подобного никогда не происходило раньше. Ничего подобного никогда не происходило раньше.

Я никогда не мог понять, почему существует столько различных описаний ада. Но как-то раз я был у эскимосов, и в одном племени, которое находилось немного южнее нас, начались ужасные беспорядки - там разразилась настоящая эпидемия убийств. Люди погибали от копий и ножей, и не было никаких видимых причин всему этому. Судя по всему, эти эскимосы целиком посвятили себя уничтожению своих соплеменников. Затем приехал полицейский из Королевской северо-западной конной полиции, он добрался туда на собачьей упряжке и мы с ним поговорили. И он сказал: «Вы никогда не слышали ничего более странного. Мы только что остановили эту эпидемию убийств. Судя по всему, у этих эскимосов побывал миссионер, который с ними побеседовал и сказал им, что ад - это такое место, в котором вечно горит огонь, и что убийство - это самый верный способ попасть туда». И, естественно, эти эскимосы, которым холодно в течение всей зимы... для них это выглядело привлекательно!

Появилась совокупность знаний, которая была систематизирована, проверена, которая позволяет делать вполне конкретные и очень впечатляющие вещи и которая не принадлежит целиком и полностью каким-либо заинтересованным кругам этого мира. Это невероятно! Никогда раньше такого не случалось. Сегодня Дианетика и Саентология свободны. У них ни перед кем нет обязательств. У организаций ни перед кем нет обязательств, поскольку исследования и разработки велись благодаря помощи и финансовой поддержке людей, работавших в самих организациях. Не было никаких громадных субсидий.

Так вот, первое описание ада было дано на Ближнем Востоке (и, между прочим, не в христианстве, а в других религиях; это древняя идея), и, конечно же, в этом регионе слишком часто бывает жарко. Так что, естественно, те, кто описывал ад, сказали, что там жарко, чтобы вызвать у людей отвращение к этому месту. Ад наделили и множеством других свойств. Но это интересно. Это невероятно интересно. Это самая потрясающая вещь, которую вы когда-либо исследовали.

Интересно, что первая дианетическая организация в Соединённых Штатах - Дианетический исследовательский центр Хаббарда - была основана практически в ту же самую неделю, что и одна из крупнейших в мире организаций, занимающихся исследованиями разума. Эти две организации были основаны на одной неделе. Одна из них - фонд Форда, а другая - Дианетический исследовательский центр Хаббарда. И фонд Форда имел в своём распоряжении столько бессчётных миллионов, которые ему давала «Форд мотор компани» и другие влиятельные лица, что им там было ужасно трудно потратить все эти деньги. Они получали столько процентов по акциям и ценным бумагам, что не могли придумать достаточно проектов, чтобы хоть что-то сделать. Бедняги! Я-то уж точно никогда не был в таком положении.

Но когда начинаешь по-настоящему, скрупулёзно изучать всё это при помощи микроскопов, биоскопов и прочих вещей, то оказывается, что эта самая душа не может попасть в ад. Это невозможно. Неосуществимо. Она на самом деле не может туда попасть, даже если она искренне, от всей души этого захочет, по одной простой причине: когда она покидает тело...

И вот спустя все эти годы мы видим, что у фонда Форда не больше информации о человеческом разуме, чем было в тот день, когда они начали работу, - и это после того, как они потратили пятнадцать миллионов долларов непосредственно на исследования. Поразительно.

Очень забавно говорить вам об этом... излагать вам научную информацию на такую тему, как душа. Это происходит впервые. Это очень забавно... это очень забавно, поскольку в тот или иной исторический период мы все притворялись, что обладаем очень глубокими познаниями в этой области, но никто так и не откопал никаких данных, с помощью которых можно было бы установить длину, ширину и толщину этого предмета. Понимаете? Это предмет, о котором постоянно кто-то говорил.

И мы видим, что Дианетический центр и Ассоциация саентологов Хаббарда спустя все эти годы примерно настолько платёжеспособны, насколько и должны быть, и у нас есть полный сундук ответов, которыми можно пользоваться. Есть небольшая разница в достижениях, не так ли?

Учёные не смогли измерить душу при помощи своих инструментов, поэтому они заявили, что никакой души не существует, и таким образом они поставили крест на этой проблеме. Понимаете? Мы не смогли измерить душу. Мы не смогли измерить её...

Поэтому имеются кое-какие доводы в пользу свободы. Имеются кое-какие доводы в пользу того, чтобы деятельность осуществлялась силами самих людей, которые ею занимаются, на их финансовые средства и благодаря их воле к победе, а не благодаря тому, что кто-то щедро отстёгивает им деньги на зарплату.

Много лет тому назад я подошёл к решению этой проблемы иначе. Я попытался измерить ватты и вольты души, и я обнаружил, что у неё нет никаких ватт и вольт, но я также выяснил, что я действительно измерял нечто. Я просто не сказал: «К чёрту всё это. Раз мне не удаётся измерить это при помощи приборов, которые есть у меня здесь, в лаборатории, я больше не буду обращать на это внимание». Нет, мне не казалось, что было бы практично поступать таким образом. Мы не смогли измерить её вольты, ватты и так далее, но всё же существовало нечто, что побуждало тело к движению и что оставалось не вполне понятным, и поскольку у нас было огромное множество объяснений того, как действует тело, ни одно из которых не оказалось удовлетворительным, мы, определённо, должны были выяснить, что же заставляет тело действовать. И конечным результатом всех этих исследований стало то, что годы и годы спустя нам удалось измерить человеческую душу... при помощи штангенциркуля и так далее.

Были времена, когда нам приходилось очень туго затягивать пояса. Были моменты, когда я не знал, сможем ли мы оплатить счета организации. Но каждый раз мы каким-то образом ухитрялись поработать немного упорнее - равно как и замечательные люди в Дианетике и Саентологии ухитрялись поработать немного упорнее - и наскрести дополнительную пару крон. Примерно так это и происходило. И вот результат: люди всего мира, представленные людьми в Дианетике и Саентологии, владеют всем этим огромным сундуком материалов, благодаря которым можно разрешить проблемы, связанные с человеческим разумом. (Аплодисменты аудитории.)

И одна из особенностей души заключается в следующем: когда душа покидает тело, она в принципе не может попасть в ад по той простой причине, что, когда она вселилась в тело, она как раз и оказалась в аду. Так что все представления о... у кого-то была неправильная карта. Это что-то вроде тех карт, которые выпускает испанское туристическое агентство. Вы потеряли свою карту местности, карту, которая была выпущена клубом автолюбителей Великобритании, и вы говорите: «Дайте мне карту той местности, в которой я нахожусь» - и они дают вам эту штуку. И на этой карте огромное множество всяких названий, и огромное множество прекрасных, асфальтированных четырёхполосных автострад, но как-то так получается, что все эти автострады не совсем существуют. Понимаете? Вы испытываете определённое чувство нереальности в отношении всего этого, когда ваша машина стоит в кювете, увязнув в грязи. Вы говорите: «Тут сказано, что здесь есть дорога, но, похоже, здесь просто-напросто нет никакой дороги». И ваша реальность в отношении карты дорог опустится до очень низкого уровня.

Спасибо.

Так вот, точно также обстоит дело и с адом. У нас была прекрасная карта, на которой было сказано, что если вы злодей, то вы попадёте в ад; когда вы умрёте, вы попадёте в ад. Но, судя по всему, этого не происходит.

Что было бы сегодня, если бы фонд Форда или другая контора вручила мне или организации громадную сумму денег и сказала: «Ну, вот вам»?

Как бы то ни было, вот эта проблема, связанная с мёртвым телом. Это 7 проблема. Это является проблемой для огромного количества людей.

Сегодня мы ничего не знали бы об организациях и, вероятно, у нас отсутствовало бы три четверти того материала, который мы накопили. Есть разница между работой ради звонкой монеты и работой по собственному желанию. И мудрость Дианетики и Саентологии не купишь даже за все деньги христианского мира.

На самом деле полицейские драматизируют это. Как например, тот полицейский из Королевской северо-западной конной полиции, который отправился к эскимосам и стал допрашивать их, чтобы выяснить, почему все эти тела лежат и не двигаются. Вот в чём суть: тела, которые вообще не двигаются. Проблема.

Вы можете поразиться тому, сколько раз кто-то предлагал мне продать 5 все исследовательские материалы по Дианетике и Саентологии. Вы можете поразиться. Первое предложение было сделано, когда этот предмет ещё только-только зарождался, - в 38-м году.

Итак, это всегда было проблемой. Вот лежит это тело; оно мертво. Вы к нему прикасаетесь - вообще никакого движения. Вы поднимаете его ногу - бух. Вы говорите: «Джо, почему ты не встаёшь, чтобы мы продолжили состязание в фехтовании?» А он не произносит ни слова. И в конце концов мы берём его с отвращением, выносим наружу, копаем яму, кладём его туда и засыпаем землёй. Это один способ разрешить эту проблему. По крайней мере, Джо больше не будет лежать в спортивном зале, и люди больше не будут об него спотыкаться.

Вряд ли это хоть что-то собой представляло тогда. Я всего лишь немного поразмышлял, нацарапал что-то на листке бумаги, раздумывая, разрешима ли проблема разума. И я пришёл к некоторым заключениям, сводившимся к тому, что от разрешима.

Однако эта проблема так и не была разрешена. Вот парень жив, и вот он мёртв. Когда начался век машин и в Швейцарии стали производить часы, а англичане, получив их в своё распоряжение, освоили навигацию и начали завоёвывать мировой океан, обнаружилось, что если в часовой механизм воткнуть шило или что-нибудь в этом роде, часы остановятся. И тогда мы сказали: «Уфф. Мы разрешили проблему смерти. Разве это не замечательно? Вот почему Джо больше не двигался после того, как я проткнул его рапирой. Теперь мы знаем: шило... щёлк». Мы берём часы, бьём по ним молотком - не идут; не работают. Мы говорим: «Мы решили эту проблему». И с тех пор мы жили в хаосе.

И первое, что мне предложили, - это сто тысяч долларов за то, чтобы я отдал мои рукописи Союзу Советских Социалистических Государств

Но эта проблема решена: «Человек мёртв потому, что его механизм не работает». Понимаете? Ну разве это не славное решение проблемы? Мы покончили со всем этим, теперь мы можем расчистить место на палубе и заняться чем-нибудь другим, например совершить политическое самоубийство и сделать множество прочих вещей.

России. Такой была стартовая цена. Мне предложили сто тысяч долларов, отличную лабораторию под Москвой... (Смех.)

Но загвоздка в том, что если вы очень внимательно посмотрите на живую ткань, вы обнаружите, что не можете дать исчерпывающего объяснения тому, как всё это работает.

Я являюсь членом нью-йоркского Клуба путешественников, потому что бывал в некоторых наименее посещаемых местах света, где сигареты - редкость, а канализация просто ужасная. И за то, что я претерпел все эти невзгоды, в середине 30-х я стал членом Клуба путешественников.

Мы отпиливаем макушку с головы какого-нибудь парня, как это в последнее время начали делать психиатры, мы заглядываем туда и говорим: «Нет здесь никаких часов». Спешно пришиваем макушку на место. Мы хотели что-то починить, но там не оказалось ничего, что можно было бы починить.

И там был малый по фамилии Галинский. Он прослышал от кого-то из моих друзей, что я могу перешаманить шамана, а то и двух, порасспраши- вал об этом ещё и выяснил, что существуют некие рукописи. Он явно поддерживал связь с Москвой. Я сидел за длинным столом в Клубе путешественников и пил чай, и этот малый тихонько пристроился в кресле рядом со мной и доверительным тоном спросил: «Вам бы пригодились сто тысяч долларов?»

Конечно же, психиатры на самом деле идут ещё дальше. Они отпиливают парню макушку и втыкают туда шило, затем приставляют макушку обратно и говорят: «Теперь он должен быть душевно здоров». Вам когда-нибудь доводилось отремонтировать часы подобным образом? Понимаете, их теория... они отошли даже от этой теории.

Разумеется, ответ был отрицательным. Шли годы, исследования были прерваны войной, и они возобновились сразу после войны в военно-морском госпитале Оу к-Нолл, где я изучал эндокринологию - эндокринную систему, железы и всё такое прочее.

Мы берём сердце этого парня и говорим: «Итак, вы видите? Вы видите, сердце этого парня бьётся потому, что... что ж, оно бьётся». И мы заявляем: «Человеческое тело в действительности - не что иное, как углеродно-кислородный двигатель». (Я сам так говорил, между прочим. Это доказывает, что вы ни в коем случае не должны полагаться ни на одно моё слово, поскольку я сам так говорил в своих лекциях.) «Человеческое тело есть не что иное, как углеродно-кислородный двигатель, который работает при температуре 36,6 градусов Цельсия; скорость горения топлива такая-то и такая-то; срок эксплуатации - семьдесят лет. Вот что представляет из себя тело».Всё это замечательно, но когда мы пытаемся создать двигатель... углеродно-кислородный тепловой двигатель, который работал бы при температуре 36,6 градусов Цельсия, он не работает. Наверное, мы просто плохие механики, говорим мы. Наверняка тело - это двигатель. Это просто должно быть так... мы так надеемся. Поскольку, если это не двигатель, который сам себя побуждает к движению и работает автономно, то нам не остаётся ничего другого, кроме как дать всему этому какое-то другое объяснение, а у нас его нет. Так что мы должны держаться за это объяснение: углеродно-кислородный тепловой двигатель, работающий при температуре 36,6 градусов, поскольку, когда втыкаешь шило в часы, они останавливаются.

Есть некоторый положительный момент в том, чтобы изучать что-то, не имея дипломов и степеней, и так, чтобы никто не знал, что ты это изучаешь.

А знаете ли вы, что почти все попытки починить этот углеродно-кислородный тепловой двигатель, работающий при 36,6 градусах, оканчиваются неудачей? Этот двигатель проделывает очень любопытную штуку: он сам себя чинит. Только давайте не будем принимать во внимание это данное. Вот часы, мы втыкаем в них шило, и они останавливаются. Мы вынимаем из них шило, они тут же ремонтируют свои шестерёнки и продолжают тикать. Это странные часы. В Швейцарии таких не делают, уж я-то знаю... последние часы, по которым я ударил молотком, так и остались лежать там, где лежали. Они себя вовсе не отремонтировали.

Я был строевым офицером ВМС, не штабным. А в американских ВМС разница между строевыми и штабными офицерами заключается в том, что строевой офицер носит петлицы на воротнике формы с обеих сторон, а штабной офицер - только с одной стороны. Мы кое-чем обязаны военно-санитарному управлению ВМС США... только там об этом не знают.

Но если мы слегка уколем рапирой этого парня, Джо, а затем вытащим из него рапиру и вытрем её, поскольку мы чистоплотны, то он в течение долгого времени будет лежать и всем своим бледным, расстроенным видом показывать, что мы не должны были этого делать, но затем он залечит свою рану, выйдет из дома и ввяжется в новую дуэль.

Я хотел почитать о разуме, эндокринной системе, человеческом теле и так далее в медицинской библиотеке. У них там была огромная медицинская библиотека. Меня отправили в этот госпиталь и, так сказать, списали в утиль в начале 1944 года как раненого в боях. И предполагалось, что я до самой отставки буду проходить там медосмотры и так далее. Я провёл там целый год, прежде чем смог выбраться оттуда. Со мной всё было в порядке - я продолжал настаивать на этом из чистого упрямства. Но мне указывали на повязки, которые я по-прежнему носил, так что я ничего не мог поделать. Понимаете, когда правительство говорит: «Вот твоё местонахождение», очень часто вы там остаётесь. (Смех.)

Это любопытно. Это очень любопытно. Что же здесь происходит? Что ж, учёные говорят: «Внутри этого парня есть целая куча всяких механизмов. Они называются фагоцитами, и они пожирают все микробы. И ещё есть гемоглобин, и есть ещё кровяные тельца и...» Механизмы. Понимаете?

Так что я решил немного поизучать медицину, чтобы скоротать время. Как я уже сказал, у них там была огромная медицинская библиотека, и они в то время проводили программы по исследованию эндокринной системы. Туда поступали люди, которые пережили голод, - лётчики, которых подбили, а потом они болтались по морю несколько недель и так далее, - и врачи пытались выяснить, из-за чего люди едят и из-за чего они не едят, чтобы можно было снова привести этих лётчиков и других парней в какое-то подобие нормального состояния.

Что ж, однажды у меня была кучка клеток, я рассматривал их через микроскоп, и я положил эти клетки на сломанные часы. (Смех.) Уж и не знаю, чем они там занимались. Что-то здесь неправильно, что-то во всём этом неправильно.

Я отправился туда, и мне сказали... посмотрели на две петлицы на моём воротнике и сказали: «Извините. Тут только для докторов».

Так или иначе, часам всё равно, живут они или умирают, а вот человеку нет. В этом и заключается отличие. И когда человеку становится всё равно, живёт он или умирает, он начинает вести себя, как если бы он был часами. Если он ломается, то уже не восстанавливает себя. И всё сводится лишь к одному: есть ли человеку дело до того, живёт он или умирает. Вот мы легонечко укололи человека рапирой - не сильно, мы просто слегка укололи его рапирой, а он берёт и умирает. Мы говорим: «Это надувательство. Что здесь произошло? На самом деле мы не повредили ни один из жизненно важных органов этого парня, а он взял и умер». А затем мы узнаём, что за день до этого его бросила девушка. Или мы узнаём, что он разорился или произошло ещё что-нибудь в этом роде. Он не хотел жить, поэтому он и умер.

А моё докторство, разумеется, ограничивалось степенью доктора инженерных наук. Она там не котировалась. Я не был членом клуба. И более того, я был пациентом.

Что же это за штука, которая не хочет жить или не хочет умирать? А, это что-то новенькое. Часам всё равно, а человеку нет. В этом-то и заключается суть данной проблемы.

Так что я набрался терпения и подождал, пока не сменится эта библиотекарша - я надеялся, что у неё память короткая, - и не придёт другая. Я снял одну петлицу, разгладил отметины на воротнике и увидел морского пехотинца, ковылявшего на костылях. Я спросил:

Вы можете сделать так, что человеку станет всё равно, и тогда он угаснет сразу же или будет угасать постепенно в течение следующих двадцати лет.

• Хочешь зашибить доллар, приятель?

Мы можем взять этого человека и добиться, чтобы у него в голове были определённые мысли, и в результате его машина начнёт функционировать правильно. Или мы можем взять этого человека и починить его «основную пружину», но его машина по-прежнему будет функционировать неправильно; однако мы можем «починить» некоторые мысли человека, и тогда он начнёт функционировать правильно. Итак, эта штука способна мыслить, способна думать. Ей небезразлично, живёт человек или умирает, она способна мыслить, способна думать, и дальнейшие эксперименты показывают, что когда человек мёртв, это значит, что ребёнок покинул комнату. И это всё, что тут произошло: кто-то больше не хочет играть с этой куклой. Кто-то не стал чинить её вновь.

Вплоть до сего момента этот кто-то, или эта мысль, или это нечто (которому не всё равно, живёт оно или умирает, которому не всё равно, живут вещи или умирают) хотело перемещать эту куклу с места на место и наделять её жизнью. А затем, в один прекрасный день, это что-то перестало хотеть этого, и с тех пор кукла навсегда осталась лежать в углу, неподвижная.

И именно в этом кроется объяснение. И вы понимаете, что, используя это объяснение, мы делаем невероятные вещи. Используя сугубо научный подход, мы просто увеличиваем способности человека, повышаем его коэффициент интеллекта и всё остальное. Никто и никогда прежде не работал с этим «нечто» подобным образом. Никто и никогда прежде не делал ничего подобного. А сегодня в Саентологии мы делаем всё это.

Ну вот, имея для исследований замечательнейшие условия, какие только могли предоставить ВМС США, разве я мог упустить такой шанс? И мы многим обязаны тому периоду исследований лишь по этой причине. Мы узнали, что определяет состояние человека: функция или структура.

И почему же нам удаётся делать всё это? Да просто потому, что мы работаем с этой штукой, с этим нечто, которому не всё равно.

Если задуматься, это интересный вопрос, поскольку его не задавали я даже не знаю сколько времени.

И рассматривая эту ситуацию, мы видим, что существует своего рода градиентная шкала того, насколько индивидуум присутствует, градиентная шкала того, насколько ему не всё равно, градиентная шкала того, насколько он способен принимать участие в этой игре под названием «жизнь». И как ни странно, мы обнаруживаем, что когда жизнь уходит, не остаётся ничего, кроме смерти. И жизнь есть не что иное, как добро, и когда жизнь начинает уходить, она не оставляет после себя ничего, кроме импульса, что бы это ни было... импульс, который не способен отличить добро от зла. Уходя, жизнь оставляет после себя часы.

Так вот, почти все говорят, что это структура: «Этот человек несчастен потому, что у него болит нога, и это делает его несчастным. И его умственное состояние зависит исключительно от его физического состояния. Оно зависит от баланса гормонов в организме, от секретов желёз, от диеты, от окружения - этим и определяется его умственное состояние. На умственном уровне он начинает бояться потому, что пускается бежать». Такова была философия исцеления в 45-м году. Интересная философия.

И порой мы видим людей, которые почти не живы. Они всё ещё продолжают тикать. Это просто потому, что нечто недостаточно хотело и недостаточно хочет продолжать играть с этой куклой. Это чертовски интересный факт.

Да, но было ли это правдой?

Когда это нечто, которое хочет, чтобы кукла жила, в результате столкновений и конфликтов со своим окружением всё больше и больше убеждается, что никто и ничто не хочет, чтобы оно присутствовало, тогда оно начинает удаляться, делая это как бы в соответствии с градиентной шкалой. Оно всё в меньшей и меньшей степени принимает участие в различных событиях. Его всё меньше и меньше интересует происходящее. У него остаётся всё меньше и меньше желания работать, творить добро, помогать. У него остаётся всё меньше и меньше желания жить и исцелять тело. Это нечто и есть индивидуум.

Ещё задолго до этого мне выпала честь учиться у того, кто был студентом самого Зигмунда Фрейда. А Зигмунд Фрейд полагал, что, возможно, разум имеет к этому какое-то отношение, но мы не можем быть вполне уверены в этом. Не было никаких научных доказательств.

Индивидуум проделывает замечательный трюк. Он говорит: «Я человек, и я знаю лишь то, что знает этот человек. И благодаря этому я смогу всё выдерживать: я смогу жить и играть с этой куклой». Это потрясающе* это очень интересно, это любопытный механизм. Невероятно интересно работать с этим механизмом, работать с настоящей бытийностью человека, работать в непосредственном контакте с величайшей загадкой, которая когда-либо существовала, и видеть, что тут нет вообще никакой загадки и что всё это очень просто. Но все великие истины просты.

Так что до конца года... помимо того что я ездил в Голливуд, который был на несколько сотен миль южнее, и встречался там со старыми приятелями, и занимался другими подобными вещами, которые в то время, как правило, были, конечно же, важнее... я изучал данную проблему, чтобы найти ответ на этот вопрос: структура управляет разумом или разум управляет структурой? И что бы из этого ни оказалось главным, это мы и стали бы изучать.

Люди тысячелетиями говорили о человеческой душе и затем пытались использовать эти разговоры для того, чтобы контролировать её. Вам нужно лишь взглянуть на неё, начать понимать её, и тогда начнут происходить всевозможные вещи... невероятные вещи.

И что бы вы думали? Благодаря громадному, рьяному, совершенно замечательному - но невольному содействию со стороны исследовательских проектов, проводившихся тогда, мы получили ответ. И мы получили его так. Вот человек, который не может усваивать мужской гормон. Иначе говоря, его мужская сила пропала... он не может усваивать мужской гормон. То есть мы даём ему этот гормон, и его мужская сила остаётся той же самой. Вы должны понимать, что мужчины в условиях невероятного стресса очень часто теряют мужскую силу. Хорошо, а можно ли тогда изменить его каким-то образом, чтобы мужской гормон на него действовал... инъекция или приём этого препарата... подействовал бы он, если бы мы изменили его разум?

Что же остаётся, когда эта живая единица... давайте говорить об этом гораздо более простым языком. Давайте не будем «испытывать на прочность» чью-либо доверчивость разговорами о привидениях, вурдалаках и всяких штуках, которые ухают в ночи, давайте не будем говорить о тэтанах или о чём-то таком. Давайте сейчас просто поговорим о гораздо более реальных вещах, давайте посмотрим на всё это вот с такой точки зрения: когда индивидуума начинает в меньшей степени интересовать, живёт он или умирает, то он начинает в меньшей степени принимать участие в жизни общества, он начинает в меньшей степени принимать участие в игре под названием «семья» и в игре под названием «Земля». Его начинает в меньшей степени интересовать, что происходит со всем этим. Его начинает в меньшей степени интересовать, что вообще происходит.

Вот упрямый факт: мужской гормон не действовал на человека. Обширные исследования подтверждали это. Он не изменил его состояние здоровья. Между прочим, мужчина не может есть или переваривать пищу, если у него в организме слишком мало этого жизненно важного соединения под названием тестостерон. И те врачи, пытаясь заставить людей есть, экспериментировали с тестостероном. Кажется странным, что они использовали этот гормон. На самом деле это не половой гормон, это просто гормон тела.

Таким образом, индивидуум как бы частично отстраняется. Он не совсем здесь, как мы выражаемся в разговорной речи. Он не совсем присутствует. Так что же индивидуум оставляет после себя?

Итак, перед нами стоял этот восхитительный, совершенно недвусмысленный вопрос, и, если бы мы ответили на него, мы узнали бы, разум ли контролирует тело или тело контролирует разум.

Его жизнедеятельность осуществляется при помощи раздражительноответного механизма. Когда он получает извне какое-либо движение, он устраивает так, чтобы тело создало соответствующее движение, направленное вовне. И прежние исследователи допустили ошибку, решив, будто это и есть всё, что представляет собой жизнь. Это просто раздражительно-ответный механизм. Он работает таким вот образом, и в действительности вы можете при помощи своего рода хирургии удалить этот раздражительно-ответный механизм.

Итак, я гулял по парку около госпиталя, присаживался на скамейку рядом с кем-нибудь из этих ребят, которые явно изголодались до полусмерти... их было очень легко распознать после всех тех ужасных лишений, которые выпали на их долю... и начинал применять к ним фрейдовский психоанализ, как бы мало я ни знал об этом и как бы неуклюже это ни было. Это неудобный инструмент для работы. Я говорил с ними о том и о сём и добивался, чтобы они изменили своё мнение по поводу жизни или по поводу секса. А после конца рабочего дня я пробирался в офис сотрудников исследовательского проекта, под чьим наблюдением находился этот человек, и находил бумаги на него. Чем не тайная операция?

Это просто невероятно, но вы действительно можете как бы удалить этот механизм из тела, и оно по-прежнему будет жить и функционировать. Этот раздражительно-ответный механизм обеспечивает стандартные реакции на стандартные раздражения, так что это своего рода арифмометр или компьютер. Так что когда кто-нибудь говорит этому парню «бу», он должен сказать в ответ «бу», или же он должен сказать в ответ «кошки», или же он должен сказать в ответ «учебник». Понимаете?

И на ряде этих пациентов, которые не могли усваивать секреты желёз, психотерапия сработала. Стоило лишь добиться, чтобы человек слегка изменил своё мнение... просто сделать человека совсем немного лучше... и неожиданно гормоны начинали действовать.

Кого-то обучают инженерному делу следующим образом. Кто-нибудь приходит и говорит: «Квадратный корень из минус трёх на квадратный корень из шестнадцати равняется напряжению балок моста. Это верно?» '• И все эти данные должны поступить в машину вот здесь, попасть вот сюда и с жужжанием выскочить вот отсюда, и тогда этот парень скажет: «Да». Ведь по такому принципу люди могут создавать электронный мозг.

Так что же это такое в самом деле? Из того, что можно было сделать для человека на физическом уровне, ничто не изменяло его разум, но вот мы сделали для него что-то на умственном уровне - и мы изменили структуру его тела, так что после этого он смог есть, поправился и вернулся к нормальной жизни как мужчина.

Я неплохо могу ладить с ребятами, которые занимаются электронным мозгом, за исключением лишь того, что у меня с ними возникают ужасные споры по одному вопросу. Я всегда обращаю их внимание на одно обстоятельство. Хотя электронный мозг может отвечать на всевозможные вопросы, у него есть одно слабое место: он не может сам задавать себе вопросы. И я постоянно обращаю внимание этих ребят на данное обстоятельство: «Вы стоите рядом с машиной и вводите в неё эти вопросы».

На установление этого потребовался год. А дальше всё было просто. Это было просто. Ведь мы знали кое-что, что практически все из нас знают, не отдавая себе в этом отчёта, поскольку сегодня мы знаем это так хорошо. И вот что это такое: разум управляет структурой, а структура может лишь видоизменять разум.

А мне отвечают: «О нет, я этого не делаю, нет, нет. Эта штука работает автономно».

Вы можете получить ответную реакцию структуры, которая приведёт к изменению разума человека... поверьте,“вы можете изменить разум у кого-нибудь из присутствующих здесь, если сломаете ему ногу. (Смех.) Это уж точно. У него была идея, что его нога здорова, а теперь у него идея, что его нога больна, и ему это не нравится, но вы, несомненно, изменили его разум.Однако давайте посмотрим на это с другой стороны. Сломав этому человеку ногу или сделав с его ногой что-то ещё, могли бы мы поднять его интеллект на более высокий уровень? Могли бы мы сделать так, чтобы он стал лучше ладить со своим боссом? Могли бы мы добиться, чтобы он смог лучше ездить на мотоцикле? Могли бы мы?

И я говорю: «Хорошо. Пусть электронный мозг выдаст какую-нибудь информацию, относящуюся к астрономии».

Не-а. Ни единая вещь, которую мы могли бы сделать с его ногой, не изменит этих качеств. Напротив, если человек решительно настроен, что его нога не заживёт, то она не заживёт! Если он просто исполнен решимости и говорит: «Няуу», никакого выздоровления.

Этот парень отвечает мне: «Хорошо» - а затем записывает вопрос на листочке бумаги и начинает засовывать этот листочек в машину. И он говорит: «Да, смотрите, эта штука может решать задачи по астрономии. Видите, какая она хорошая?»

И я отвечаю: «Послушайте, это я спросил, может ли эта штука отвечать на вопросы в электронной форме, относящиеся к астрономии, и это вы записали вопрос на перфоленту, и эта перфолента была вложена в машину живым существом. И ответы, выдаваемые этой машиной, читаем мы с вами, и эта машина не способна осознать, что мы существуем».

Но если человек обладает очень большими способностями на умственном уровне, он может взять и изменить свою физическую структуру. И поэтому мы с вами не тычемся вслепую и не теряемся в догадках по поводу наших намерений, думая, как с этим поступить. Когда мы видим больного человека, мы знаем, что можем что-то с этим сделать, поскольку мы можем общаться с ним, а он может общаться со своей болезнью и победить её.

И мне говорят: «Нет, нет, нет, вы не так поняли. Эта машина думает. Она выполняет все действия, необходимые для того, чтобы думать. И если вы правильно организуете группу таких машин, то они смогут задавать вопросы друг другу, и вы получите общество». Не-а.

Так вот, человек подозревал об этом и раньше, но никто никогда не предъявлял доказательств, очевидных и явных, как удар молотом по наковальне: «Вот, вопрос исчерпан!»

Время от времени появляется кто-нибудь, кто пишет: «Всё хорошо, что хорошо кончается», а затем сообщает это обществу. И люди, занимающиеся инженерным делом, неуверенно говорят: «Он был просто машиной». Нет, он не был машиной. Поскольку общество умирает, если кто-нибудь не задает ему время от времени вопросов, если оно настаивает на том, чтобы функционировать автоматически.

И именно благодаря этому мы оказались в сфере Дианетики, а позднее - Саентологии: благодаря доказательству, непрекращающейся, демонстрации этих положений.

Как бы то ни было, машина начинает функционировать и человек перестаёт жить в той мере, в какой этот человек не хочет жить и ему становится всё равно. Это просто невероятно. Об этом страшно подумать. Человек всё больше и больше становится часами, он всё больше и больше превращается в электронный мозг или в часы, по мере того как сама жизнь всё меньше и меньше действует одновременно с машиной.

Человек, возможно, подозревал об этом, но не знал наверняка, а мы сейчас знаем, что мы это знаем. Однако слишком часто... слишком уж часто нас обескураживали сопротивляющиеся, непокорные, злобные, упрямые, противные люди, которые просто отказывались сотрудничать с нами и поправляться. (Смех.)

А когда человек абсолютно жив, когда ему действительно не всё равно, как это бывает в момент опасности (у каждого из нас бывает пара таких моментов в жизни), то человек полностью присутствует. Он присутствует целиком и полностью. Его в полной мере интересует происходящее. И всё, что он делает в такие моменты, он делает, не задействуя машину ни в малейшей степени. Весь дом в огне, в гостиной стоит рояль, двое ребят хватают его и вытаскивают на лужайку перед домом. Но вот пожар потушили, и обратно в дом рояль заносят пятеро грузчиков. Вам когда-нибудь приходилось слышать подобные истории?

И что бы вы думали? Мы просто вынуждены допустить, что где-то рядом вдобавок ко всему болтается намерение не быть здоровым. Мы просто вынуждены допустить это.

Когда человек присутствует в полной мере, он способен действовать практически в полной мере, и его действия не зависят от его машин, ведь машина не может работать так быстро. Исследования показывают, что у раздражительно-ответного механизма слишком большое время реакции.

Понимаете, это не заставляет нас сразу же сделать допущение о том, что у этого человека разум не контролирует структуру. Мы не делаем такого допущения. Это было бы идиотизмом. Мы просто допускаем, что он решил устремить контроль структуры в каком-то ином направлении.

Интересно, что когда человек использует машины, задержки общения становятся большими. А у самого индивидуума, когда он полностью присутствует, нет никакой задержки общения - шёлк!

И если бы среди присутствующих нашлись те, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел быть больным, то, разумеется, это положение оказалось бы под вопросом. Но я думаю, что здесь, возможно, есть несколько человек, которые в тот или иной момент хотели заболеть, которые сочли болезнь хорошим решением проблемы. А сейчас вы сидите тут и говорите мне: «Ну, нет, я-то никогда не хотел».

Каков же конечный результат всего этого? Всё это означает, что раздражительно-ответный механизм не несёт никакой ответственности за состояние других людей, так ведь? Да? Этот электронный мозг не волнует, кто задаёт ему вопросы и какие вопросы. Совершенно не волнует. Машина просто работает себе и работает, и выдаёт ответы. Она выдаёт их кому угодно. Кто-нибудь может прийти и повесить на неё большую табличку: «Безопасность! Ты больше не будешь давать никаких ответов русским, когда они придут и заложат в тебя перфоленту с вопросами». Но вот приходят русские, и машина даёт им ответы. Кто-нибудь приходит и говорит: «Машина, ты не должна была этого делать. Ты не должна была этого делать». Бух! Машина не работает. Кто-то говорит: «Она была предателем». (Смех.)

Как насчёт того, чтобы остаться дома и не пойти в школу, а? (Смех.)

Вот что произошло бы, если бы человек действовал исключительно на основе раздражительно-ответного механизма. Мы получили бы нечто, неспособное сделать никакого выбора, нечто, не знающее никаких критериев, не имеющее ни малейшего представления о том, что правильно и что неправильно, что такое добро и зло, и этому нечто было бы совершенно безразлично, живёт оно или нет. И это, несомненно, была бы машина. И эта машина работала бы очень хорошо. Она бы делала добро или зло в зависимости от того, как эти понятия истолкованы жизнью, и не более того. У этой машины не было бы никакой морали, никакой этики, вообще ничего. Вы могли бы заложить в неё какие-нибудь моральные нормы; вы могли бы заложить в неё какие-нибудь представления об этике. Но вот что забавно: чем больше мы пытаемся сделать человека моральным, тем менее моральным он становится. Но с машиной дело обстоит иначе. Она неспособна выбирать, а человек способен.

Так что разум способен управлять структурой настолько основательно, что может сделать её больной или здоровой. Вот какой вывод мы делаем из этого. Но, разумеется, есть люди, которые, по-видимому, хотят поправиться, но остаются больными. Мы работаем с таким человеком, мы пытаемся что-то для него сделать, а он сидит себе и расстраивает нас до глубины души, говоря: «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит».

И мы могли бы сказать: «Ну, человек - это просто машина более высокого уровня сложности». Но вот что забавно: когда мы обращаемся с человеком просто как с машиной более высокого уровня сложности, нам не удаётся повысить его КИ до невероятного уровня.

Мы проводим ему процессинг ещё тридцать часов - «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит». Мы лишь совсем недавно осознали, что не так с этим парнем: ничего не происходит, вот что с ним не так!

Чем сильнее индивидуум отстраняется от общества, чем сильнее его отстраняют от этой игры, тем больше он будет делать зла. Вот жизнерадостный ребёнок, который хочет играть с куклой. Но мы отстраняем его от игры с ней, и тогда он начинает ломать куклу. Мы ещё немножко отстраняем ребёнка от куклы, чтобы он не ломал её, и через некоторое время видим, что он нехотя возится с этой куклой. И если у него вообще будет такая возможность, он просто заведёт эту куклу и позволит ей действовать на автомате, а сам будет сидеть в углу и скучать, ему будет уже всё равно, что с этой куклой произойдёт или не произойдёт. Вы понимаете, что такое может случиться?

Я проделал такой эксперимент. Взял одного такого малого и спросил его во время процесса по непосредственному вспоминанию:

Что ж, бытийность и жизненность человека не только может, но и делает именно это. Чем сильнее человека отстраняют от игры, тем в большей степени умирает он сам и общество. И когда всё общество больше не хочет работать (это общество может быть хорошим или плохим - это уж как вам будет угодно на это посмотреть), если во всём обществе людям не позволяли вносить свой вклад в то, чтобы это общество существовало и продолжало функционировать, мы получаем общество, дела в котором идут не очень-то хорошо.

• Были ли в вашей жизни моменты, когда вы решали, что ничего не происходит?

И тогда нам потребуется парень, который будет «задавать вопросы» всем этим вычислительным машинам. Кто-то должен будет управлять всем этим. Такое общество становится всё менее и менее селф-детерминированным. Оно всё в меньшей и в меньшей степени добивается успеха.

И он ответил:

Победы добивается наиболее селф-детерминированное общество, а наименее селф-детерминированное общество терпит поражение. Таким образом, можно сказать, что если дела в обществе идут не очень хорошо, значит, по мере того, как индивидуум в этом обществе становится всё старше и старше, ему всё меньше и меньше позволяют использовать свои подлинные способности, ему всё меньше и меньше позволяют заботиться о том, что происходит, всё меньше и меньше позволяют принимать участие в жизни общества. И он может дойти до того, что его на самом деле уже не будет интересовать, живёт он или умирает. И когда он доходит до такого состояния, он начинает творить добро или зло - для него это не имеет значения, он просто позволяет действовать электронному мозгу. Как индивидуум он не становится ни менее живым, ни менее мёртвым, но ему как индивидууму просто становится всё равно.

• Ну, да. Я постоянно принимаю такое решение.

Его даже не волнует, знает он об этом или нет. Таким образом, если мы убиваем желание людей работать, желание принимать участие в жизни общества и желание вести игру, мы можем получить общество, которое будет действовать на автомате. На самом деле общество - как бы вы на это ни посмотрели - является хорошим или плохим и оно является отражением своего хозяина (хорошего или плохого) в той мере, в какой никто в этом обществе не участвует в игре.

Мы изменили его мнение на этот счёт, и после этого он изменился.

И нам нужно лишь добиться, чтобы эта жизненность, эта бытийность начала обращать немного больше внимания на происходящее, начала немного больше заботиться обо всём этом, чтобы у неё появилось желание принимать чуть больше участия в этой игре, и тогда человек становится более оживлённым, он становится лучше, становится более способным. Но этим дело не ограничивается, его побуждения становятся всё лучше, лучше, лучше и лучше. Да и может ли быть иначе, если его побуждения, так же как и он сам, по природе своей очень хорошие. Плохие побуждения могут быть только у машины. Поэтому, чем в большей степени человек принимает участие в игре, тем лучше становится сама игра.

Так вот, одна из самых больших трудностей, с которыми мы 9 сталкиваемся, заключается в том, что в настоящее время в этом обществе существует определённое согласие: люди считают, будто человек должен только жить. Кажется странным, что это трудность, но это трудность. Люди думают, будто человек должен только жить и никто не должен умирать. Понимаете, они не учитывают этот момент. В то же время сам разум в ходе своей работы рассматривает оба эти вида деятельности. Он рассматривает и жизненность, и умирание. И некоторые данные, которыми мы располагаем, дают нам понять (и это нечто большее, чем просто подозрение), что способности и бытийность тела не прекращают жить просто из-за того, что оно умерло как некая идентность. Происходит нечто другое: всё это продолжает двигаться по траку.

Лишите людей в обществе желания принимать участие в происходящем, желания работать, и вы убьёте это общество. Это всё, что для этого нужно сделать. Вы даже не увидите лежащих тут и там трупов; они двигаются как живые, они закованы в цепи, они работают. О, а работают ли они? Их ничего не волнует.

Так вот, если мы посмотрим на человека... разумеется, об этом можно долго спорить, поскольку никто из присутствующих не умирал пару днейназад и не находится здесь в другом теле, помня об этом. Но такое тоже могло бы случиться. Как бы там ни было, вопрос состоит в том, умирает ли тело или же оно умирает, чтобы жить. Может быть такое, что тело умирает, чтобы жить?

Единственное сокровище, которое существует в обществе работающих людей, - это желание работать. И когда вы убиваете это желание, вы убиваете всё.

Да, может. Вполне. Возьмём бронтозавра. Он жил в местах, где росло много деревьев. И он грыз верхушки деревьев... одна из этих огромных доисторических тварей... он грыз верхушки деревьев, и спустя какое-то время верхушек деревьев больше не осталось. Он попал впросак, не так ли?

Следовательно, вы не можете сделать людей хуже, чем они есть. Человек просто отстраняется и сохраняет статус-кво, он начинает меньше заботиться о происходящем, и всё общество начинает действовать на автомате. Так оно и продолжает тикать. Оно превращается в часы. Ему безразлично, что с вами происходит, ему безразлично, что происходит со мной или с ним самим. Люди отстранились до такой степени, что если вы отстраните их ещё немного, они просто умрут.

И вот вопрос: что сделал бронтозавр? Просто полностью перестал жить или подобрал себе более подходящий мокап, как мы его называем? А? Что он сделал? Что ж, у нас тут нет никаких бронтозавров, которые могли бы дать свидетельские показания, но мы можем догадываться. Он изменил и модифицировал свою форму в другой жизни.

Вы можете подвергать людей шоку, вы можете использовать боль, принуждение, хлыст, наказание, страх, но всё, чего вы добьётесь... этот источник добра, эта бытийность человека, которая на самом деле есть не что иное, как его жизненность, его бытийность, то есть он сам - вы, там, где вы сейчас находитесь, в каком-то положении на градиентной шкале желания жить или заботиться о чём-то... вы можете до такой степени отстранить человека от участия в жизни общества, что происходящее будет заботить его ещё меньше, и тогда всё общество начнёт действовать на автомате и превратится в машину.

Теперь послушайте. Если бы у вас не было вообще никаких способов изменять свою форму, вы были бы в ужасном состоянии. Понимаете, у вас были бы зубы аж вот досюда. Вы бы не нравились девушкам!

И тогда мы получим великолепное общество-машину, которое не заботит, живёт оно или умирает. Такое общество просто продолжает вращать своими шестерёнками, без морали, без этики, без целей, без каких-либо устремлений. И затем такое общество умирает, целиком.

Так что мы могли бы рассмотреть дарвиновскую теорию эволюции, которая, кстати говоря, ужасно экстравагантная. Она несовременная.

И когда мы работаем с человеком, мы должны всего лишь показать ему, что принимать участие в этой игре не опасно, что это достойное занятие, мы должны показать ему, что это хорошее, стоящее дело. И тогда способности человека начнут повышаться, повышаться, повышаться, повышаться и повышаться, они достигнут самой вершины. Мы не создали ничего нового. Мы просто сказали: «Послушай, ты тоже можешь участвовать в этой игре».

А несовременная она потому, что в ней предполагается, что всё произошло случайно. Это называется «жизнь по воле случайности». В этой теории предполагается, что по счастливой случайности форма жизни решила видоизмениться, но она это вовсе не решала, она сделала это просто по счастливой случайности, понимаете? И произошло достаточно много счастливых случайностей, так что теперь вы имеете ту форму, которую имеете.

Человек говорит: «Что ж, многие люди говорили мне, что я неспособен участвовать в этой игре. Они говорили мне, что я не смогу играть в эту игру. Они говорили мне, что как раз это я и не должен делать - что я не должен играть в эту игру».

Что ж, всё это выглядит замечательно с точки зрения биолога, но не математика. Поскольку мы начинаем просчитывать, сколько счастливых случайностей должно было произойти одновременно, и обнаруживаем, что с точки зрения математики, с точки зрения теории вероятности невозможно, чтобы произошло столько случайностей и образовалась законченная, единообразная и стандартная форма. Если вы обратили внимание, форма одного человека очень похожа на форму другого человека.

И вы говорите ему: «Они были неправы. Ну, давай же. Играй в эту игру».

Что ж, это само по себе случайность, которая совершенно необъяснима с точки зрения случайностей. Должно быть, в какой-то момент кто-то принял решение об этом, понимаете? Кто-то принял решение об этом. Возможно, это были вы. Вы сказали: «Мы будем выглядеть более-менее похоже, и тогда мы будем узнавать друг друга, мы будем людьми и будем есть цыплят».

И он отвечает: «Что ж, хорошо. Ладно. Возможно, у меня получится».

Но позвольте указать вам на то, что дарвиновская теория, если вам угодно, предполагает - хотя в ней это вовсе не говорится открытым текстом - существование такого явления, как реинкарнация. И учёный, который по уши зарылся в дарвиновскую теорию и биологию, услышав это, скажет: «Ой! Это ужасно. Нет, нет. Это вовсе не так. На самом деле существует бесконечный поток протоплазмы, который движется по траку времени, и все тела изготовляются из неё».

И вдруг он становится более оживлённым, он становится лучше, он становится более способным. И он обнаруживает, как это ни загадочно, что независимо от того, что он думал, независимо от того, во что его приучили верить... когда вы это делаете, в девяти случаях из десяти человек обнаруживает, что никакой игры-то и нет. Игра на самом деле не была плохой или хорошей. Когда человек собирается принять участие в игре, то в любом обществе, которое действует на автомате, он обнаруживает, что он сам должен создать новую игру - не посредством революции, а просто привнося в игру новое мышление, новую бытийность, новую жизненность, новую верность. И только так он сможет создать игру, в которую ему захочется играть. И именно к этому мы идём в Саентологии.

Последний раз, когда какой-то малый в университете стал говорить мне об этом бесконечном потоке протоплазмы, я предложил ему продать мне немного. У него не было на продажу ничего, ни единого кусочка. Так возможен ли больший идиотизм?

Спасибо.

Конечно, мы можем предполагать, что это просто идёт от клетки к клетке, замечательно продвигается по траку и всё получается очень изящно, но только до тех пор, пока не начнём исследовать прошлое людей. Мы подсоединяем к людям электропсихометр, и, когда мы начинаем проверять их реакции, обнаруживается, что тело, после того как оно умерло, не осталось в могиле на кладбище.

Весь материал, из которого состоит тело, - кальций и всё остальное - очевидно, остался в могиле на кладбище. И парень сказал: «Что ж, в путь. Теперь посмотрим. Нужно подобрать ещё немного кальция и так далее. Я соберу другое тело. И на этот раз, на этот раз я соберу его таким, что, когда ему стукнет пятьдесят, оно будет в потрясающей форме!»

Мы вынуждены допустить, что существует подобное намерение. Что ж, конечно, всё это чрезвычайно умозрительно, однако я не вижу, почему мы не можем хотя бы упомянуть об этом, раз уж люди стреляли друг в друга по поводу этого вопроса на протяжении нескольких тысяч лет.

В Римской империи четвёртого или пятого века к вам запросто мог подойти кто-нибудь, слегка похлопать вас по плечу и сказать: «Брат...» - в те времена люди называли друг друга братьями, а не товарищами... «Брат, ты был крещён как полагается, чтобы ты мог отправиться в рай, когда умрёшь?»

Парень отвечал: «Не-а, я некрещёный» - и его губили. Его политическое будущее оказывалось уничтожено. Даже недавно избранному президенту США пришлось принять крещение сразу после избрания, чтобы не расстраивать американский народ.

Но, разумеется, никто не спорит по поводу реинкарнации, и никто в это не верит. В это вообще никто не верит... потому что это, возможно, правда. И поскольку человек в этом вопросе упрямо стоит на своём, он, пожалуй, скорее поверит лжи, чем правде.

Но, как бы там ни было, для наших целей нам придётся с этого момента и далее исходить из предположения, что форма избавляется сама от себя, чтобы сконструировать более подходящую форму.

Так вот, мы не будем задаваться вопросом о том, почему она занимается таким хлопотным делом, - ведь было бы гораздо легче прямо в этой же жизни вырастить себе третий глаз, пятую ногу или что угодно, что вы сочли бы нужным, чтобы добиваться успеха. Но это нечто очень неконсервативное, нечто радикальное. Такие вещи не поощряются. Вы спускаетесь вниз к завтраку... когда вы ложились спать, у вас было два глаза, а проснулись вы с тремя. Ваша жена расстроилась бы. И вероятно, во время войны людям пришлось бы изучать ваш продовольственный аттестат, чтобы удостовериться, что вы тот самый человек. Понимаете, происходили бы самые разные вещи, и это сбивало бы с толку.

Так что, возможно, самое лучшее - это прикончить мокап и построить другой. Возможно, это самое лучшее. Определённо, если бы мы так поступали, это создавало бы меньше путаницы. Так что очень может быть, что нечто подобное и происходит.

И я напоминаю вам, что я вёл речь о теории примерно столетней давности, которую преподают в каждом университете страны, - о теории Дарвина. Ей дали какое-то никудышное объяснение, но тем не менее в ней говорится, что формы жизни продолжают создавать мокапы и что они не просто гибнут и забывают, как это делается, понимаете?

Следовательно, в разуме присутствует и технология умирания. И об этом говорили многие писатели. Об этом говорил Шопенгауэр... «Мир как воля и представление», инстинкт смерти... отсюда, в общем-то, и появилась эта идея об инстинкте смерти. Кто-то хочет умереть, и он пытается каким-то образом прикончить свой мокап.

Однако иногда кто-то решает умереть, а затем решает не умирать, а затем решает жить, не отменяя решение о том, что он собирается умереть.

Интересная штука, да? Что ж, мы могли бы назвать это психосоматическим заболеванием или хронической соматикой.

Человек принял решение, что он всё бросит. Он думает: «Это неподходящий мокап. Неподходящий».

Девушка говорит: «Мне уже двадцать два, и ни один парень ни разу не положил на меня глаз! К чёрту этот мокап. Выброшу его». Так что она говорит... понимаете, она говорит это ниже уровня полного осознания, а иногда - как раз чуть выше этого уровня... «Мне остаётся только умереть». Она не говорит это как-то нечаянно. Она подразумевает вот что: «Лучше я обзаведусь другим мокапом. И если бы я только могла прикончить этот мокап, я тогда смогла бы построить новый - и дело в шляпе. Такая деваха получится!»

Ну!.. Очень часто такая девушка решает всё бросить. Она будет вести опасный образ жизни. Она намеревается попасть в несчастный случай во время поездки на мотоцикле, если ей только удастся это устроить. Так что она находит парня с мотоциклом, который ездит бесшабашно, понимаете? И покупает себе милую шляпку... она позаботится о том, чтобы не купить себе такую шляпку, которая предотвратит сотрясение мозга... садится на мотоцикл позади этого парня - и поехали. А затем она пилит его, взвинчивает ему нервы. И однажды она получит шанс построить новый мокап.

Что ж, она решает, что так и поступит, а потом ей исполняется двадцать три... у неё всё спланировано, понимаете? Ей придёт конец - бам! - и она построит новый мокап. Мы просто скажем, что она движется в этом направлении.

И тут на неё кладёт глаз какой-то парень...

Она дожила до двадцати двух, решила поменять мокап, потому что никто до сих пор не положил на неё глаз, а теперь ей двадцать три и кто-то положил на неё глаз.

Она встречает парня или нескольких, и они говорят: «Ух ты, какая красотка!» (Смех.)

И она говорит: «О!»

Она начинает работать над своей походкой. На самом деле она начинает развиваться как женщина.

А в двадцать шесть она выходит замуж, и её мужа что-то в ней нервирует. Он говорит: «Тебе обязательно каждый раз ложиться спать в бигуди?»

«Я ему противна. Ему не нравится этот мокап». (Вздох.) «Да. Не нравится».

Теперь она не принимает решение прикончить этот мокап. Она уже приняла это решение, когда ей было двадцать два. И теперь она начинает физически разваливаться на части. У неё появилось решение умереть и решение жить, а потом появился кто-то, кто хотел бы, чтобы она приняла решение умереть. Это усугубляет ситуацию, и внезапно у неё развиваются аденоиды или что-то такое, понимаете? Она тут же начинает приканчивать мокап.

И при этом она говорит: «Но я не приканчиваю его. Я не делаю это. Это делает что-то другое».

Да, конечно, это делает прошлое. Понимаете? Но она сделала это в прошлом.

И вот кто-то заявляет ей:

• Это делаешь ты.

А она отвечает:

• Нет, это не я.

Это так. Если бы кто-то сказал ей: «Это делаешь ты» или «Это сделала ты, а теперь ты делаешь что-то другое, и твоя жизнь - это конфликт», она ответила бы: «Не-а. Нет, это не я. Я хочу жить! Мне обязательно нужно накручивать волосы на бигуди».

И вот она отправляется к психоаналитику, который сидит у себя в кабинете вот так, и он спрашивает:

• Вам снятся сны? (Смех.)

Она отвечает:

• Ну, в общем-то да. Прошлой ночью мне снилось, как я поджариваю цыплёнка.

И она уходит. Ей не стало ничуть лучше. Ей даже стало хуже, поскольку это стоило ей две гинеи. (Смех.)

И теперь она обнаруживает нечто новое. Она обнаруживает, что может быть профессиональным инвалидом, или профессиональным невротиком, или кем-то в этом роде. Она думает: «Это не что-то совсем уж нежелательное. Раньше мне никогда не удавалось добиться, чтобы он принёс мне утром чай в постель, а теперь он приносит мне по утрам чай в постель. Мало того, он раньше сердился на меня, а теперь из-за моей болезни он не осмеливается сердиться, так что мои дела не так плохи. Я не хочу этот мокап, я хочу этот мокап, но я не хочу этот мокап, но, пока он у меня есть, я уж точно могу устраивать суматоху и заставлять кучу людей суетиться». (Смех.)

Попадался вам кто-то такой, а? Вам когда-нибудь попадался кто-то такой?

Так вот, базовые данные в кейсе - это «выживать - разрушать». Она хотела выживать. Она пытается разрушить себя, чтобы получить возможность выживать, и ни в том, ни в другом случае она не приняла окончательного решения. Собирается ли она жить или она собирается умереть? Она решила жить, не отменив своего решения, что она собирается умереть. Она решила умереть, не отменив своего решения, что она собирается жить, и поэтому зависла где-то посередине.

Так что мы очень многое узнали о человеке. Ведь когда вы начинаете работать с этим мужчиной, или с этой женщиной, или с этим солдатом, принимая в расчёт эти факторы, происходят самые что ни на есть странные вещи. Эти люди вдруг приходят в нормальное состояние и принимают какое-то решение, и, к счастью для нас, они обычно принимают решение выживать. Но когда они принимают решение выживать, они обнаруживают - и это может обнаружить и кто-то другой, - что их коэффициент интеллекта может подняться на тридцать - сорок единиц. Фантастика.

У 86-летнего человека нет никакого права на рост коэффициента интеллекта со 105 до 167. Это произошло буквально недавно в Штатах.

Что ж, он счастлив, с ним всё в порядке, и он позволит своему мокапу продолжать существовать, или распасться на части, или легко и изящно сделать то, что тому захочется, - и он может жить. Но он так часто решал умереть и решал жить и его решения принимали столько разных направлений, что он не мог понять, что же он хочет сделать. И потребовалось работать около трёх недель над этим срединным состоянием, чтобы привести этого человека в порядок и позволить ему разобраться в том, что же он делает. Понятно? Он должен был разобраться в том, что же он делает. Именно в этом он и разобрался, так что мы привели его в порядок.

Что ж, мы продолжали двигаться вперёд, опираясь на незначительные результаты, которые, однако, были лучше, чем те, которых когда-либо добивался человек... с маленькими организациями, которые были не больше, чем следовало, такими как британская организация... пока у нас не появилась хорошая, солидная, функционирующая организация, которая отлично может вести свои финансовые дела. То есть её счета оплачены. У неё нет тысяч и миллионов фунтов, но её счета оплачены. Она может продолжать работать и делать то, что она должна делать.

И, что ещё более важно, сегодня у нас есть процессы, и мы можем полностью рассчитывать на то, что они поднимут интеллект человека на целых тридцать - сорок единиц. Звучит невероятно, не так ли? И мы, несомненно, можем приводить людей в порядок, чтобы они могли решить, хотят ли они умереть или жить. И если они не страдают каким-то острым заболеванием, мы можем сделать для них очень многое.

’ Нам неизвестны кейсы, которые находятся в таком плохом состоянии, что мы ничего не могли бы для них сделать, если говорить о тех людях, у которых просто посредственное здоровье и которые не страдают какой-то болезнью в острой форме и не являются полностью безумными. Это уже слишком плохое состояние - просто потому, что там вряд ли хоть что-то осталось от самого человека. Но если не считать этих людей, мы, в общем-то, достали до самого дна. Сейчас мы можем взять любой из кейсов в Великобритании, у которых раньше были трудности в одитинге, и привести их в норму. И мы можем решить любую организационную проблему, которая у нас есть, хотя некоторые из них вам могут казаться более внушительными, чем мне.

Итак, мы добились успеха. Мы добились успеха в Великобритании. Мы можем делать то, что, по нашим словам, мы можем делать. Это означает лучшую жизнь для очень многих людей... гораздо лучшую жизнь.

Мы не просто добились успеха - нами ещё и никто не владеет. Когда мы решаем, как мы будем использовать то, что нам известно, никто не может сказать нам «нет». Нам нет необходимости использовать то, что нам известно, для того чтобы что-то продавать или что-то продвигать. Нам нет необходимости выбрасывать тут абзац, а тут - целую книгу. Мы можем сообщать другим всё, что мы знаем. И поскольку мы сами - вы, я, сотрудники организаций - можем говорить то, что хотим сказать, и использовать эти материалы так, как сочтём необходимым, они будут использоваться для достижения большей свободы и для решительного продвижения вперёд с целью распространить наше знание среди всего человечества. Вот зачем я нахожусь здесь.

Большое спасибо.