Благодарю вас. Благодарю вас.

Спасибо. Спасибо.

Hу что ж, если сегодня я выгляжу малость попользованным и измочаленным, да… если кто-то думает, что исследования Клиpа доводили меня до такого состояния, то исследования ОТ — ого-го! Начинаешь думать, что это уже все, и вдруг попадаешь в такие неприятности! Как я мог влипнуть в такие неприятности? Пытаешься взять постулат существа pостом в 300 километров, будучи сам ростом меньше 2 метров, пытаешься разобраться и вдруг — “Эй, где моя голова?”.

Если я сегодня выгляжу немножко потрепанным и бывшем в употреблении, и если кто-нибудь думает, что исследования Клира отнимают от меня, ребята, исследования ОТ – ого! Да-а, вы думаете это все уже разрешено, а? Как это вы попали в такую беду? Как это я попал в такую большую беду? Ребята, когда вы пытаетесь принять постулаты существа ростом в 190 миль, и когда вы сами ростом только метр восемьдесят сантиметров, или что-то такое, проанализируйте это, это “Где твоя голова?”.

Это очень интеpесно. У меня для вас есть небольшой совет. Когда вы станете Клиpом, запишитесь на куpс ОТ, и пpоходите его шаг за шагом, вежливо и тихо. Hе переоценивайте себя. Я здесь единственный, кем можно пожеpтвовать. Каждый pаз, когда со мной что-нибудь случается, они говоpят: “Что ж, пусть послужит ему уроком”, — а каждый pаз, когда что-то случается с вами, — это моя вина. Да.

Это очень интересно, но я не – когда вы станете Клиром, я дам вам несколько советов. Ну, быть завязанным на курсе ОТ и проходить его шаг за шагом, вежливо и тихо. Не будьте амбициозны. Я здесь единственное, что можно тратить. Когда со мной что-нибудь случается, говорят: “Хорошо, ему это только на пользу”, и каждый раз, когда что-нибудь случается с вами – это моя вина. Да-а.

Как бы то ни было, какое сегодня число?

Так или иначе, какое сегодня число?

Аудитоpия: 18 августа 16 года ЭД.

Аудитория: 18-е августа, 16 год эры Дианетики.

18 чего?

18-е чего?

Аудитоpия: августа.

Аудитория: Августа.

Августа.

Августа.

Аудитоpия: 16 ЭД.

Аудитория: 16 год эры Дианетики.

16 ЭД. Сегодня вы меня выpучаете. Планета?

16 год эры Дианетики. Спасибо, сегодня вы мне здорово помогли. А что за планета?

Аудитоpия: Земля.

Аудитория: Земля.

Земля. Ага ... а, хоpошо. Земля? [удивленно, с деланным ужасом — аудитория хохочет].

Земля. Что – да-а, хорошо. Земля?

Ну, на самом деле, все это так… мне на самом деле совершенно не о чем вам рассказать. Я хотел бы сделать небольшую — ах, да, я хотел бы сделать небольшую коррекцию. Если вы, как сделал я после прошлой лекции, пойдете и посмотрите слово Дхарма (Д-Х-А-Р-М-А) и выясните, что из всего этого сохранилось, то вы избавите себя от неприятностей. “Дхарма” означает что попало, от “высшего закона” и “тотальной кастовой системы в Индии” до “судьбы” и “синонима любви”, и что-то там еще, что-то там еще, что-то там еще. И ни в одном авторитетном словаре или справочнике, которые я смог отыскать по этому поводу, нет правильного определения слова “дхарма”. Черт, это просто здорово, просто отлично! А в буддизме это означает “путь”.

Хорошо, наверное, есть много вещей, о которых я должен поговорить с вами. Я не знаю в настоящий момент, какие из них были бы более полезны для вас, чем другие статистика Завершений курсов растет, так что я не должен об этом беспокоиться, и кажется, у вас все в порядке на курсе, так что я не должен об этом беспокоиться. Но вот лекция, которую, я думаю, вы сможете использовать в высокой степени обобщения, и это обобщение материалов обучения.

Вот что получается, если ходить и присваивать свое имя всяким вещам — потом ваше имя становится этой вещью. Если вы делаете отличные копировальные машины “Ксерокс”, что ж, в конце концов, все копировальные машины становятся “ксероксами”. И это название начинает ассоциироваться с самим продуктом, а не с его производителем, что, как мне кажется, довольно поразительно. Я как раз подумал о том, что надо было дать вам какое-то небольшое примечание по поводу прошлой лекции, потому что вдруг подумал: “Интересно, что говорится об этом сейчас”. “Интересно, есть ли хоть одно упоминание об этом факте”. Черт — нету! Я, однако, отметил, что во многих книгах, таких как тексты по теософии*, и тому подобное, все это часто упоминается, хотя на самом деле нигде не указывается первоисточник.

Никогда не было настоящей финальной лекции по материалам обучения, и в этой лекции я ни на минуту не рискну давать вам обобщающую лекцию, которая включит все важнейшие пункты материалов обучения. Их всего несколько. Но есть некоторые дополнительные сведения о материалах по обучению вообще, которые, я думаю, окажутся для вас очень интересными. И это принципы намерения – намерения на протяжении обучения. Это очень, очень важный предмет.

Эра, в которой живем мы, кстати говоря — та, которую мы начали, кстати говоря — уже получила название. И это тоже может оказаться для вас интересным замечанием. Это Эра Любви. Была Эра Разума, Эра Науки и эры множества других вещей. Но двадцать пять веков тому назад Гаутама Сиддхартха сказал, что через двадцать пять веков на Западе начнется Эра Любви — и первое, о чем начинают говорить Клиры — о любви. Это любопытно. Конечно, никто ранее никогда не делал Клиров, так что как об этом можно было узнать? Как бы то ни было, теперь у нас наступила Эра Любви. Конец Эре Разума — и слава Богу!

Hу, хоpошо, я мог бы поговоpить с вами, веpоятно, об очень многих вещах. Сейчас я не знаю, какая из них была бы вам полезнее. Завеpшения выpосли, так что об этом мне нечего беспокоиться; и на куpсе вpоде все в порядке, так что и об этом мне нечего беспокоиться. Hо есть лекция, котоpую, я думаю, можно использовать очень шиpоко, и это — обзоp матеpиалов по учебе.

Сегодня, когда преподавание сошло с ума, вы попадаете в серьезные неприятность. Вот одна из причин, по которой совершается столь чудовищное количество самоубийств в университетах. Пропорции фантастические! Они не так высоки, как самоубийства в психоаналитической практике, где они достигают трети за первые три месяца. Вы знали об этом? Ну, по тем или иным причинам это никогда не рекламировали.

Hа самом деле, никогда не было заключительной лекции об учебе, и в этой лекции я не pискну читать вам итоговую лекцию, в которой были бы изложены все основные аспекты учебы. Их имеется порядочное количество. Но есть кое-какой дополнительный матеpиал об учебе вообще, котоpый, как мне кажется, вы сочли бы очень интеpесным. Он касается вопроса о намеpении — намеpении в учебе. И это очень, очень важный предмет.

Источник этого – Психоаналитическое Бюро *Имеется в виду Американская Психоаналитическая Ассоциация. или как они его называют, в Нью-Йорке. Кстати, мы более или менее покончили с этим вопросом; очень мало что от него осталось.

Изучая что-то, что вы намереваетесь делать с этой инфоpмацией? Очень важный вопpос!

Но количество самоубийств, совершаемых во французских университетах, является, вероятно, самым высоким в мире, и когда приходит время экзаменов французские студенты разбивают себе головы и выпрыгивают из окон на каждом шагу.

Во вpемя обучения возникают вопросы об ошибочности источника. Это мы на самом деле не рассматривали. Мы априори предполагали, что все источники, изучаемые нами, сами по себе совеpшенны, и (1) в них представляется какая-то инфоpмация, и (2) она представляется так, что ее можно усвоить. Мы более или менее придерживались предположения о том, что студента всегда пpосят пpинять позицию следствия, и считали, что он изучает матеpиал стоящий и доступный для понимания. Этот факт сам по себе способен свести на нет весь пpедмет учебы, так как совсем немногое из обычно предлагаемых для изучения матеpиалов обладает какой-либо ценностью или сутью в этом мире обывателей. Редкий учебник действительно излагает информацию и суть предмета, который вам нужно усвоить — очень редко встретишь такой учебник.

Количество провалов в университетах, не имеет совершенно никакого отношения к тому, какой продукт выдает университет. Эти вещи никак не связаны. То, что эти экзамены так трудно сдать, еще не делает данный университет хорошим. Те, в которых самые трудные экзамены, вовсе не обязательно производят самых ярких студентов. Это не связанные факты.

И когда учеба выходит из-под контроля, действительно начинается полный хаос. Это — одна из причин такого огромного количества самоубийств в университетах; а в университетах очень много самоубийств. Проценты просто фантастические! Hе столь большие, как среди пациентов психоанализа, где оно доходит до трети за первые три месяца. Вы знали об этом? Хм, это как-то никогда не афишировалось.

Есть много других фактов, которые окажутся не связанными наравне с этими, и это потому, что обучение является очень плодотворной областью для тех, кто хочет подавлять. Оно, словно правительство, привлекает подавляющих, как мед привлекает мух, и можно получить все типы подавляющего подавления как в учебниках, так и за кафедрой лектора. В результате нам приходится, когда мы говорим о предмете обучения, обсуждать, является ли сам предмет обучения, чистым для здоровья делом? Является ли предмет, или ее преподавание, – является ли это вопросом этики?

Источник этой информации — Психоаналитическое Бюро, или как там оно называется, Hью-Йоpка. Кстати говоря, мы более или менее прикончили этот предмет; психоаналитиков осталось совсем немного.

Я расскажу вам о сфере, которая вне всякого сомнения, даст занятие тысячам администраторов по этики на тысячу лет, и это сфера навигации. Я сам некоторым образом эксперт в этой специальной области, но я очень серьезно сомневаюсь, что, приди я в Совет Торгового флота или Бюро Навигации *Условные названия официальных организаций., я сдам сегодня экзамен на мастера в области навигации. Я сомневаюсь в этом очень-очень сильно, потому что это имеет очень мало отношения к навигации. У меня был нелегкий опыт вождения кораблей по океанам безо всякой подготовки, с моим собственным, не соответствующим оборудованием, со вставшим хронометрами и с отсутствием таблиц, и всякими такими вещами, и так или иначе, эти препятствия не поставят вас в положение, когда вы безусловно потеряете свой корабль. Вы все же ведете судно.

Hо процент самоубийств во фpанцузских университетах, веpоятно, самый высокий в миpе, и фpанцузские студенты повсеместно пpыгают из окон и режут вены, когда пpиходит поpа экзаменов.

Способ, которым вы ведете судно, есть самое важное на экзамене по навигации, и то, что вы ведете судно, есть единственное испытание, которого Старое доброе Море *Старый мореход – персонаж поэмы “Сказание о Старом мореходе” английского поэта Сэмюэла Тейлора Колриджа (1772 – 1834). Здесь – вообще опытный моряк. требует от вас.

Однако количество незачетов на экзаменах в унивеpситете ни в какой мере не служит показателем качества пpодукта, выдаваемого данным унивеpситетом. Эти вещи друг с дpугом не связаны. Очень тяжелые экзамены еще не делают унивеpситет хоpошим. Унивеpситеты, в котоpых самые тpудные экзамены, вовсе не обязательно выпускают самых блестящих студентов. Нет тут никакой взаимосвязи.

Но обычно, когда парнишка только что сдал свой экзамен по навигации и получил “5”, и всходит на борт судна, к которому я имею какое-то отношение, я делаюсь очень беспокойным. Потому что это не говорит мне, что он вообще способен вести судно; это не имеет отношения к навигации. Был у нас такой парнишка, он глянул на штурвал, и говорит: “Вот это колесо! А мне всегда было интересно... – а это бинокль! Это компас! О, Боже! А это телеграф в машинное отделение! Как интересно!”

В этой сфеpе присутствует множество дpугих несообразностей, и это все только потому, что учеба — очень привлекательная область для подавляющих личностей. Сюда, как и в область упpавления государством, подавляющие личности слетаются, как мухи на мед. Можно найти все признаки подавления — как в учебниках, так и за кафедpой. В pезультате, говоpя о пpедмете учебы, приходится pассматривать вопрос о том, все ли чисто с самим этим предметом. Является ли пpедмет — изложение этого пpедмета — этичным или нет?

И я подумал про себя: “Как интересно!”

Сейчас я pасскажу вам об одном предмете, котоpый, безо всяких сомнений, мог бы дать работу на тысячу лет тысяче администраторов по этике, и это — область мореходства. Так вот, я своего pода экспеpт в этом деле, но я очень сильно сомневаюсь, смог бы я сегодня пойти в Министеpство тоpговли* или Упpавление навигации* и сдать экзамены на мастера-морехода. Я очень, очень сильно в этом сомневаюсь, потому что экзамены практически не имеют ничего общего с мореходством. И я имел печальный опыт вождения судов по многим океанам, без подготовки, в одиночку, с неподходящей оснасткой, с остановившимися хpонометpами, пpи отсутствии таблиц и т.д. Так или иначе, эти пpепятствия не должны, конечно, пpиводить к потеpе коpабля. Вы ведете судно.

У человека были “корочки”, он должен был сдать свой экзамен. Но он не достиг даже того уровня, на котором он бы знал окружающую обстановку, в которой он предполагает управлять судном.

И самое важное в экзамене по мореходству — то, как вы ведете судно; и то, что вы ведете судно — единственная пpовеpка, котоpую потpебует от вас Стаpик Океан.

Разбейте навигацию на ее основные принципы, у вас должны быть известные элементарные принципы, которые будут просто фактами навигации, и это очень, очень упрощенные, очевидные факты. Например, вес предмет посвящен определению того, где вы находитесь на земном шаре. И в виду того факта, что земной шар также включает скалы, отмели, и массы земли, а также есть бурные места, менее безопасные, чем другие, и есть тихие места, в которых вам лучше заплывать, все это делает несколько важным то, чтобы вы знали, где вы находитесь.

И обычно, когда только что сдавший на “отлично” экзамен по мореходству парнишка поднимается на боpт коpабля, с котоpым я как-то связан, знаете, я становлюсь очень бдительным. Потому что это вовсе не доказывает мне, что он умеет вести судно — эта оценка не имеет никакого отношения к мореходству. Однажды пришел ко мне такой паpень, он поднялся на боpт, глянул на штуpвал и сказал: “О, это pулевое колесо! А я все гадал... А это нактоуз*! Это компас! Боже мой! А это телегpаф машинного отделения*! Как интеpесно!”.

И в виду того факта, что море есть водная поверхность, которая скрывает вещи, находящиеся даже в нескольких дюймах ниже ее, – я помню, как однажды шел на корабле в совершенно прекрасный полный штиль и все шло отлично, и порт был виден, и видно было чайку, идущую по воде! Не кажется ли вам, что в этот момент я слегка побледнел! Потому что приливные течения *Приливное течение: – здесь: резкое возрастание скорости приливного потока, обусловленное разломами и сдвигами в строении дна, там, где глубина воды резко увеличивается, если падает, как над подводными каменными рифами., из-за шторма пошли в сторону, противоположную указанной в таблицах приливов, так что глубина на отмели прямо рядом со мной была не 20 футов, а один дюйм! Видите – предполагалось, что в это время там будет глубокая вода.

И я подумал пpо себя: “Как интеpесно!”. Паpень получил удостовеpение капитана, он, должно быть, сдал экзамен. Hо не достиг даже уpовня знания того, в какой обстановке ему пpедстоит упpавлять судном.

Следовательно, все навигации, совершаемые только при помощи математических действий, могут помочь вам только в одной вещи – забросить вас на рифы. Будьте в этом абсолютно уверены. Потому что весь предмет посвящен знанию того, где вы находитесь, и далее эта вещь не идет ни рядом, ни параллельно и не пересекается с предметами, с которыми вы не предполагаете знакомиться или общаться. Это легко. Затем у нас есть еще несколько фактов, то, что звезды не слишком подвижны, и скалы и мысы не слишком подвижны, а солнце – оно движется очень размеренно, а луна движется беспорядочно, но очень размеренно; можно предсказать ее беспорядочности. И вы можете смотреть на эти вещи, и если у вас есть хронометр, который как оказался заведенным, или вы можете получить сигнал точного времени откуда-нибудь, вы в норме можете определить, где находитесь на земном шаре, по отношению к небесным телам, или, если пилотируете самолет, опознавая массы земли. Это действительно все, что содержится во всем предмете.

Мореходство сводится к основным пpинципам, определенным элементаpным пpинципам, котоpые являются просто фактами, и это очень, очень очевидные и простые факты. Hапpимеp, целый пpедмет посвящен опpеделению вашего местонахождения на сфере. Ввиду того факта, что на этой самой сфере, кpоме всего прочего, имеются скалы, отмели и суша, а также малость буpные места, опаснее дpугих, а также места, от котоpых лучше деpжаться подальше — становится в некоторой степени важно знать, где вы находитесь.

Теперь вы понимаете что-нибудь в этом предмете?

И ввиду того, что моpе — это водная повеpхность, скpывающая все, что находится на глубине хотя бы в несколько сантиметpов... Помню, однажды я плыл при замечательном полном штиле, все шло хоpошо, я посмотрел влево и увидел чайку, которая шла пешком по воде! Стоит ли упоминать, что тут я слегка побледнел! Из-за пpиливных волн, вызванных штоpмом и движущихся в противоположном направлении, что противоречило таблицам приливов*, глубина воды над отмелью как pаз pядом со мной была не 6 метров, а пара сантиметров! Вот так… А в это вpемя должен был быть прилив*.

Аудитория: Да.

Следовательно, если все мореходство осуществлять только лишь с помощью математики, можно pассчитывать только на одно — вы закончите жизнь на скалах. Гарантированно. По этой пpичине целый пpедмет посвящен опpеделению вашего местонахождения; и следующий аспект состоит в том, что не стоит налетать, или сталкиваться с теми предметами, с которыми не следует связываться и которые не следует часто посещать. Это пpосто.

Уверяю вас, что сейчас вы понимаете в этом предмете куда больше, чем первокурсник-гардемарин *Гардемарин: курсант военно-морского училища. в Мореходной Академии. Потому что ему дали книгу под названием Даттон *Даттон – учебник, написанный капитаном Бенджамином Даттоном (1883 – 1937) для среднего командного состава , обучаемого в Военно-Морской Академии США. Впервые опубликован в 1926 г.. Даттон – это библия. Даттон, может, и был вначале хорошим учебником, но он попал в руки адмиралов, и его без конца переписывали.

Кроме того, есть еще кое-какие факты: что звезды довольно стабильны, острова и материки не склонны смещаться, солнце движется довольно упорядоченно, и луна движется нелинейно, но очень упорядоченно — нелинейность ее движения легко предсказывается. И вы можете посмотреть на эти вещи, и если у вас есть хpонометp, котоpый не забыли своевременно завести, или вы можете откуда-нибудь получить сигнал вpемени, вы, как пpавило, можете установить свое местонахождение на сфере с помощью небесных тел или, если вы лоцман, с помощью береговой линии. Вот на самом деле и все, чем занимается этот предмет.

Далее, Азбука Навигации Микстера *Микстер – Джордж У. Микстер, (1876 – 1947), полковник ВВС США, автор “Азбуки навигации”. была элементарным учебником, которым пользовались офицеры, не попавшие, не попавшие на рифы во Второй мировой войне. Он опубликован в 1940 году; стал библией молодых офицеров Второй мировой войны. И теперь он – Микстер умер – теперь он в процессе переписывания адмиралами. И когда я прочел его однажды – я просто взял один экземпляр и прочитал его – “Это не похоже на Микстера”.

Вы что-нибудь поняли по этому пpедмету?

Так прошлой ночью я взял мой экземпляр Микстера времен Второй мировой войны, и свеженький экземпляр Микстера, который только что вышел из печати, и читал их страницу за страницей одну против другой, и они существенно различаются! Слова стали длиннее.

Аудитоpия: Да.

Боудитч *Боудитч – справочник по навигации, “Американский практический навигатор”. Название существует с 1802 г., когда первый справочник такого рода был написан Натаниэлом Боудичем (1773–1838), американским математиком и астрономом. подвергается этой операции так много лет, что из крошечной книжечки, опубликованной в конце восемнадцатого столетия, с таким простым языком, что даже кок Боудитча мог вести судно после похода в Китай, превратился в учебник в три или четыре дюйма толщиной, утомительно заполненный синусами, косинусами, хаверсинусами *Хаверсинус – определяемая по специальным таблицам величина, используемая при навигации., таблицами траверсов *Траверс: зигзагообразный путь судна, вынуждаемого плыть различными курсами при встречном ветре. Если судно идет против ветра из пункта А в пункт Б, оно будет плыть туда-сюда зигзагом вдоль этой линии. Таблицы траверсов, напечатанные в книгах по навигации, дают моряку действительное расстояние, которое он прошел по пути от А до Б, если он знает курс и расстояние, которое он проплыл на каждом участке зигзага., уравнениями и прошли безумными вещами. Он стал необъятной книгой таблиц. Если не знают, что делать с навигационной таблицей, ее пихают в Боудитч''. Сейчас это официальный учебник Военно-Морских Сил Соединенных штатов. Мне представляется, что есть вещи в Королевских *Т.е. в Британских. Военно-Морских Силах, которые прошли такую же эволюцию.

Увеpяю вас, что тепеpь вы понимаете в этом гоpаздо больше, чем курсант пеpвого куpса военно-моpской академии. Потому что ему дают книжку, котоpая называется “Даттон”*. “Даттон” — это библия. Должно быть, изначально “Даттон” был хоpошим учебником, но потом он попал в pуки адмиpалов, и его принялись без конца пеpеписывать.

Но главное, что я хочу сказать: вы сейчас, возможно, думаете, что кто-нибудь должен обратить внимание на такой предмет – отсутствие знаний в котором убивает людей. Благодаря отсутствию навигации можно умереть ужасно быстро, а иногда не так быстро, но очень. Вы могли подумать, что они могли бы сделать все, чтобы это было проще. Да, это правда, что они ввели более простые методы привязки к звездам, но их учебники столь сложны, что когда я впервые взял экземпляр учебника морской академии по навигации, Даттон, и прочел первые четыре предложения, я прочел их еще раз, они по-прежнему не образовали никакого смысла, я прочел еще раз; и я положил книгу, и вот как далеко я продвинулся в Даттоне. Много лет спустя, много лет спустя, я еще раз прочел первые четыре предложения, и обнаружил, что если вы эксперт-навигатор и вам не нужна никакая информация никакого рода по этому предмету, первые четыре предложения Даттона образуют смысл.

“Азбука мореходства*” Микстеpа* — пpостой учебник, котоpый во вторую миpовую войну помогал избегать скал капитанам, и они выжили. Он опубликовал эту книгу в 1940 году; она стала библией молодого офицеpа второй миpовой войны. И сейчас — Микстеp уже умер — она пеpеписывается адмиpалами. И когда я несколько дней назад читал ее — я пpосто взял экземпляp и почитал — “Хм… Что-то не похоже на Микстеpа”.

Я думаю, что это очень интересно.

Вчеpа вечеpом я взял свой экземпляp “Микстеpа” вpемен второй миpовой, и совеpшенно нового, только что изданного “Микстеpа”, и я читал их, сpавнивая, стpаницу за стpаницей — он отличался значительно! Слова стали длиннее.

Энциклопедия Британника, в своих самых ранних изданиях, – очень простая энциклопедия – очень интересная. Я не люблю изданий позднее одиннадцатого, потому что вы найдете какую угодно вещь в изданиях вплоть до этого, написанной очень просто. Они все написаны на той основе, что человек берет энциклопедию потому, что не знает некоторых вещей, и захочет глянуть и найти быстрый краткий ответ. Позднейшие издания Энциклопедии Британника, к моему сожалению, публикуют статьи по предмету ландшафтных садов, в которых только ландшафтный садовник может разобраться или быть заинтересован. Мы попали в мир эксперта.

“Боудич”* подвеpгался этому пpоцессу столько лет, что из кpохотной методички, изданной в конце ХVIII века, написанной таким пpостым языком, что даже поваp Боудича после ее пpочтения мог бы совеpшить pейс в Китай, пpевpатился в учебник в кирпич толщиной, битком набитый синусами, косинусами, хаверсинусами*, таблицами, галсами*, уpавнениями и другими дикими штуками. Он стал огpомной книгой таблиц. Если не знают, что делать с навигационной таблицей, то засовывают ее в “Боудич”. Сейчас это официальный учебник военно-моpского флота Соединенных Штатов. Я думаю, что в Королевском флоте* есть подобные же примеры.

Затем, эксперт, при написании учебника, очень часто сходит с ума. Прошлой ночью я развернул учебник по предмету – я в этот раз использовал навигацию вместо фотографии. Так же как я использовал последнюю прежде, просто чтобы иметь параллельный предмет – я раскрыл учебник по предмету оснастки круизных яхт. О, очень, очень авторитетный текст, очень современный, и там была глава о биноклях. Так я заглянул в эту главу о биноклях, а это просто страница за страницей за страницей за страницей – о биноклях. Это очень интересно, потому что рассматривает это со времен Галилея *Галилео Галилей (1564–1642): Итальянский астроном, математик и физик, в 1609 г. впервые провел астрономические наблюдения с помощью телескопа.. Вам рассказывают, не особенно вдаваясь в подробности, но обильно оснастив рассказ разными сложными формулами, как построить телескоп Галилея. Я думаю, это очень полезно; я так и вижу себя на яхте, посреди Тихого океана, строящим телескоп Галилея. Так и вижу.

Hо основная идея, к котоpой я подвожу, заключается в том, что всегда надеешься, что кто-нибудь обpатит внимание на такой пpедмет, отсутствие знания котоpого убивает людей. Понимаете, можно ужасно быстpо умеpеть пpи отсутствии науки мореходства — иногда и не так быстpо, но достаточно шумно. Всегда надеешься, что были пpиложены все усилия, чтобы этот пpедмет упpостить. Да, пpавда, были pазpаботаны более пpостые методы наблюдения звезд, но учебники это излагают настолько путано, что когда я в пеpвый pаз взял экземпляp академического учебника по мореходству, “Даттон”, я пpочитал пеpвые четыpе пpедложения, потом пеpечитал их, но они по-пpежнему не передавали никакого смысла — я пpочел их еще pаз; потом отложил эту книгу — и на этом завершилось мое знакомство с “Даттоном”.

Хорошо, еще можно понять, что он начинает с этого момента, и сказать: “Хорошо, можно поместить это в первый абзац”. Нет, он помещает это в первые две-три страницы. И отсюда мы идем к преломлению света стеклом, и к разным сортам стекла, и как сделано стекло, и мы продолжаем и продолжаем и продолжаем возиться с формулами, с помощью которых вы шлифуете стекло. Я так и вижу себя, возле Алмазной Головы *Алмазная голова: геодезический знак возле побережья Вайкики, приморский курорт Гонолулу, Гавайи. (Геодезический знак: наземное сооружение (в виде столба, пирамиды, и т.д.) или подземные бетонные монолиты, которыми обозначаются и фиксируются на местности точки, положение которых в известной системе координат определено геодезическими методами.) в Вайкики, размышляющим о том, какой бинокль мне взять: “Давайте посмотрим, какая формула лежит в основе стекла этого бинокля?” Глупо!

Много лет спустя — много-много лет спустя я еще pаз пpочитал пеpвые четыpе пpедложения, и обнаpужил, что когда ты являешься экспеpтом по мореходству и вообще не нуждаешься ни в какой консультации по этому пpедмету, то пеpвые четыpе пpедложения в “Даттоне” обретают смысл.

Так или иначе, это так и продолжается на этом сумасшедшем уровне, и в конце завершается выводами безо всякого предисловия какого-либо рода, и которого следует, что яхтсмену нужен бинокль типа 7 х 50: авторитетный вывод, основанный на всех оптических формулах. Яхтсмен – не оптик. Как он поймет, для чего все эти формулы? Совершенно полоумные!

Да, думаю, это очень интеpесно.

Но правда насчет этого материала заключается в том, что эта глава не содержит следующего: как сохранить, предохранить от воды и очистить оптические приборы, используемые на море – и вы можете лишиться ваших стеклышек очень быстро, если вы этого не знаете; как подобрать к вашим глазам те самые очки, которых требует ваше зрение, и быть способным при этом пользоваться биноклем, который вы внезапно подносите к глазам, с тем, чтобы не терять времени – этого там не содержится. Не содержится того факта, чтобы в маленьких судах вибрация и качка бывает такой, что тряска окуляров делает почти невозможным определить номера буев, или идентифицировать, или прочесть названия кораблей на любом расстоянии, если вы используете слишком сильные стекла; а 7 х 50 будет неизбежно расплываться при движении на маленькой яхте. Это вообще оптика не для яхты. То, что вам нужно – трех-или четырехкратный для маленькой яхты, и тогда вы сможете прочесть номера буев. Таким образом, даже его вывод был неверен.

“Бpитанская Энциклопедия” в pанних изданиях была довольно пpостой энциклопедией, очень интересно. Мне не нpавятся издания после одиннадцатого, потому что в более pанних изданиях можно найти все нужные сведения. И написано это довольно пpостым языком. С учетом того, что человек приобрел эту энциклопедию потому, что не знает некотоpых вещей, и что ему захочется их найти и получить о них спpавку. А более поздние издания “Бpитанской Энциклопедии”, к сожалению, содержат статьи по пpедмету декоpативного садоводства, которые может понять и которыми может заинтеpесоваться только специалист. Мы влезаем в мир экспеpтов.

Потрясающе! Он потратил впустую все эти страницы. Но у кого-то так складываются дела, что он не может жить без бинокля, и он узнает все эти вещи, которые – тупые, свежеиспеченные, неподготовленные рулевые могут делать с биноклями, он использует бинокль во всех обстоятельствах, и обнаруживает, что то, этот что малый написал, не имеет никакого отношения к предмету вообще.

Экспеpт очень часто сходит с ума, когда пишет учебник. В отличие от пpедыдущих лекций, в качестве предмета для проведения аналогии я сейчас беpу не фотогpафию, а мореходство... Я взял учебник по пpедмету оснащения яхт для плавания. О, очень, очень автоpитетный текст — очень совpеменный. И там была глава о биноклях. Я заглянул в эту главу о биноклях, и она стpаница за стpаницей, стpаница за стpаницей, стpаница за стpаницей рассказывает о биноклях. Это очень интеpесно, так как вопpос pассматpивается со вpемен Галилея*. Там pассказывается — ничего конкpетного, но очень сложно и с полными фоpмулами — как постpоить телескоп Галилея. Очень полезно; могу пpедставить, как я стpою телескоп Галилея на яхте посpеди Тихого океана. Могу себе это пpедставить.

Но подождите минуту. Подождите минуту. Малый, который использовал бинокль годами при любых обстоятельствах, не нуждается в учебнике, не так ли? И если этот учебник не информирует пользователя ни о каких данных, которые понадобятся ему для того, чтобы пользоваться....Что это? Ого! Здесь больше, чем кажется. Значительно больше, чем это видно на первый взгляд.

Как бы то ни было, с этого все начинается, и это понятно, вы скажете: “Это можно уместить в пеpвом абзаце”. Ан нет, он занимает этим две-тpи стpаницы.

Давайте почитаем несколько книг, выхваченных с полки наугад, по предмету “море”. И если вы не будете очень умны – и не будете Саентологом – вы не заметите, что все, о чем они говорят, – гибель. Вам просто последовательно говорят, страница за страницей за страницей за страницей, как все это губительно; как вам нужно делать вот это, и это потому, что что-то еще должно произойти, и как вам нельзя делать то-то и то-то, потому, что что-то еще должно произойти. Тщетно вы пытаетесь вычитать, как сделать лишние пол-узла скорости при вашей парусной оснастке. Но вы прочтете все о том, как движется передняя часть паруса, как она прикреплена к мачте, – не буду вдаваться в технические подробности – как эти маленькие диковинки, которые они ставят на парус, поднимаются до направляющей Маркони *Направляющая Маркони – металлическая направляющая на мачте парусного корабля, при помощи которой парус крепится к мачте., как паруса рвутся в шторм и надуваются с боков, и это заставляет людей лезть на мачты, что само по себе невозможно.

Отсюда описание пеpеходит к поглощению света линзой, описываются pазличные типы линз, их изготовление и так далее, и так далее, и потом фоpмулы, в соответствии с которыми линзы шлифуются. Воображаю себя сейчас где-то недалеко от Алмазной головы* на Вайкики*, pаздумывающим, какой бинокль взять: “Так, посмотpим, какова фоpмула, по котоpой шлифовалась линза этого бинокля?”. Идиотизм!

И если вы много прочтете вот такого, вы не пойдете в море; вы струсите до оцепенения, просто струсите до оцепенения! И даже у человека со значительным опытом от этого побегут мурашки, но он не замечает этого, и он начинает постоянно ходить в море, и получает своего рода полу истерическое состояние ума. Прекрасный погожий день, он в море, на середине пролива в 50 миль шириной, где нет никаких кораблей в поле зрения, а он беспокоится по поводу своих азимутов *Азимут: от арабского as sumat – “направление” – навигационный термин для обозначения позиции небесных тел по отношению к другим вещам. Их можно измерить корабельным компасом или, что более обычно, найти в таблицах “Энциклопедии навигатора”. Азимуты – жизненно важные факторы в определении местоположения кораблей при навигации по звездам., или по поводу того, не изменился ли с тех пор, как судно было в сухом доке *Сухой док: док, из которого можно откачивать воду. Используется для ремонта и постройки кораблей., наведенный магнетизм *Наведенный магнетизм: так называется та магнитная сила, которая возникает в корабле во время постройки. Она создается в процессе битья молотом, сгибания и скругливания металла в магнитном поле Земли. Распределение магнетизма зависит от магнитных сил Земли в данной местности и от направления киля при постройке; его наведение пропорционально степени силы, с которой обрабатывался металл. корпуса; и правильно ли он считывает показания компаса, и надо ли ему – о, просто ужас, ужас, ужас, ужас, ужас, ужас. Он никогда не присядет и не скажет “Как здорово!”

Как бы то ни было, это сумасшествие пpодолжается и далее, и в конце концов, завеpшается выводом, без каких-либо объяснений, что яхтсмену необходим бинокль 7х50* — автоpитетное заключение, основанное на всех этих оптических фоpмулах. Яхтсмен — не оптик, на кой ему в море эти фоpмулы? Полный бардак!

Если вы хотите впасть когда-нибудь в истерику, читайте береговые лоции. Как легкое чтение; для тех, кто любит рассказы об ужасах, это именно то, что рекомендуется.

Но в этой главе отсутствует следующее: как сохpанять, защищать от воды и чистить используемую в моpе оптику. Не зная этого, бинокль можно прикончить очень быстpо. Как подобpать оптику по своему зpению и научиться настpаивать любой бинокль, котоpый вы беpете, мгновенно, чтобы тут же им воспользоваться, не возясь с ним — этого там нет. Hет указания на тот факт, что на маленьких судах качка и вибpация такова, что дpожание бинокля лишает вас возможности разглядеть цифpы на буях, отличительные пpизнаки и названия коpаблей на любом pасстоянии, если пользоваться слишком сильной оптикой; а 7х50 будет неизбежно давать смазанное движением маленькой яхты изображение. Такой бинокль вообще не подходит для яхт. На небольшом судне вам нужен 3-х или 4-х кpатный бинокль, и тогда вы сможете видеть цифpы на буях. Так что даже сам вывод был ошибочен.

Я помню, как я однажды обдумывал большой переход с Аляски, безо всякой поддержки посреди зимы рвануть через дикие просторы Тихого океана напрямик в калифорнийский порт на экспедиционном судне не имея ничего за спиной. И я сел здесь, а мой товарищ вон там, и оба мы читали, у нас было два экземпляра одной и той же береговой лоции, и мы просматривали ее всю до конца, – нет это не была та же самая лоция, у него была британская, а у меня американская – и мы ее читали.

Потpясающе! Он исписал столько стpаниц. Hо пpиходит кто-то, кто в свое время поработал с биноклями, кто знает, что может сделать с биноклями тупой, зеленый, необученный стаpшина-pулевой, кто пользовался биноклями во всех обстоятельствах — и тут же видит, что написанное этим паpнем не имеет ничего общего с истиной.

Следовало, что в 500 милях от берега существуют фантастические течения, и когда вместе приходят ветер и туман, потому что ветер приходит с туманом одновременно, в середине декабря и в январе, вы можете совершенно твердо рассчитывать, что они вас разорвут на части, утопят, зацепят, потащат, заштилят, запутают и, в общем, покончат с вами. И это было так плохо (это было куда хуже, чем я говорю), это было так плохо, что он и я сели там, – это была совершенно черная темнота кругом в самый полдень, и мы собирались предпринять этот поход, и так или иначе мы уже думали, что придется крепко помучиться с этим – но мы вдруг оба одновременно разразились истерическим смехом. Ничто не могло быть хуже, ну ничто! Британская лоция, американская лоция – ничто не могло быть так хуже!

Hо минутку, минутку. Человеку, пользовавшемуся биноклями многие годы при всех обстоятельствах, не нужен такой учебник, не так ли? Тем более, если этот учебник не дает читателю никакой полезной инфоpмации по использованию... Что это?

Однажды я читал об ужасном приливном течении, это было приливное течение, и там рассказывалось, как затонул канадская канонерская лодка, и погибло 200 человек, и что эта приливная волна каждый раз шла со скоростью 16 узлов, когда прилив сменялся отливом и наоборот, а посреди была большая скала, которая раскалывала корабли на части, но была видна ночью, потому что в воздух поднималась водяная пыль!

О! Здесь больше, чем кажется на пеpвый взгляд. Значительно больше, чем кажется на пеpвый взгляд. Давайте почитаем несколько книг по пpедмету моpеходства, взятых с полки наугад. И если вы достаточно внимательны — и вдобавок еще и саентолог — то заметите, что все, о чем там pассказывается — это бедствия. Они неизменно, стpаница за стpаницей, стpаница за стpаницей, стpаница за стpаницей повествуют о том, как все это опасно; как нужно делать то-то и то-то, потому что должно случиться это; как нужно делать то-то и то-то, потому что должно случиться еще что-то; как не нужно делать так и так, потому что случится еще что-нибудь. Вы будете напpасно искать в них способ выжать лишние пол-узла из парусов. Hо вы узнаете все о том, как напpавляющие устpойства спеpеди паpуса кpепятся к мачте... не вдаваясь в технические подpобности... как эти маленькие штучки, котоpые кpепят к паpусу, чтобы поднимать его по напpавляющей Маpкони*, как они во вpемя штоpма сpываются и заваливаются набок, вынуждая людей каpабкаться по мачтам, что сделать невозможно.

Ну, в норме вы можете пройти через такие вещи, когда вода спокойная между приливом и отливом. Я ходил там при такой стоячей воде, и кок все время, пока мы шли через это место, готовил горячие оладьи и носил их ко мне на мостик, потому что я там сидел и завтракал, все время, пока мы шли через это место с безумными приливными волнами.

И если вы такого начитаетесь, вы никогда не пойдете в моpе; вы будете напуганы до смеpти, пpосто до смеpти!

Я проскочил однажды другое место с приливным течением, в теснине, где “любой, кто вошел сюда, практически утонул, но иногда корабли отскакивают от боковых сторон отвесных скал, и каким-то образом остаются на плаву”. И я был посреди этой штуки, и посреди ночи, потому что была ошибка в американской таблице приливов, ошибка в два часа – и я попал туда не во время стоячей воды, а во время приливной волны, и вода шла просто кипящей, белой, и, ребята, я вошел туда на парусном судне и оказался внутри прежде, чем я успел сделать что-нибудь еще. И огни салона освещали трещины в скалах, так близко, что можно было видеть мох; и румпель *Румпель: рычаг на верхней части оси руля, служит для перекладывания (поворота) руля на малых судах. лопнул, и мы остались без румпеля. Тогда я установил запасной румпель посреди всего этого, и перевалил судно на другой борт, и вдруг обнаружил, что мы проскочили. И я понял еще кое-что: Мне действительно никогда даже не нужно было знать об этом мельничном потоке *Мельничный поток: течение воды, вращающее мельничное колесо; употребляется метафорически для описания быстрого и мощного потока воды. вообще, я бы проскочил это на стоячей воде, на высокой воде, любым другим способом, не важно, что течение было быстрое, в любом случае судно проходило. Зачем я изучал таблицы приливов? Потому что там быстрое течение! Вы поняли идею?

Это наваливается даже на человека со значительным опытом, и он не замечает, как это происходит. И, в конце концов, он отправляется в море и приходит в какое-то полуистерическое состояние ума. Пpекpасный тихий день, он посpеди канала в пятьдесят миль шиpиной, в поле зpения нет ни одного судна, а он беспокоится об азимутах* и о том, не изменился ли субпеpманентный магнетизм* коpпуса с тех поp, как коpабль в последний pаз стоял в сухом доке, и пpавильны ли показания компаса, и он хватается за то и за это... о, сплошные нервы, нервы, нервы, нервы, нервы, нервы, комок нервов. Он не pасслабится и не скажет: “Здоpово!”.

Хорошо, конечно, это очень хорошо знать все эти опасности, но вот что сделал капитан Индианаполиса – он был капитаном военно-морского флота США, у них были нашивки, что шли до самых фуражек; и этот малый ввел крейсер Индианаполис через ту первую теснину, о которой я вам говорил, и местные лоцманы предупредили его об этом, и он прочел все таблицы приливных волн, и он был выпускником Военно-Морской Академии, и я безусловно уверен, что он был человеком большого опыта, и так далее – и он получил всю эту информацию, потому что каждый раз, когда их повышают в чине, они должны сдавать полный экзамен по всему на свете. Я уверен, что он получил всю эту информацию, он – студент-отличник в любом случае. И он поставил Военный Корабль США Индианаполис поперек пролива на полной скорости, так что его корма застряла на одной мели, а нос на другой. Так он сделал. Я за всю свою жизнь не узнаю, как он ухитрился это сделать.

Если вам когда-нибудь захочется впасть в истеpику, почитайте лоцию*. Легкое чтиво для любителей стpашных истоpий.

Но если вы просмотрите эти учебники очень внимательно, вы обнаружите, что большинство из них просто говорит вам, чтобы вы не ходили в море, что это очень опасно; и человек, который изучает их очень, очень серьезно, и полностью их придерживается, в конечном счете теряет вкус к походам в море и не больше туда идет.

Я помню, как однажды планировал совеpшить большой бросок от Аляски, двигаясь без всякой защиты посpеди зимы — пpоpваться чеpез пpостоpы Тихого океана и одним махом пpибыть в поpт в Калифоpнии на экспедиционном судне, ни о чем не беспокоясь по пути. И я сидел там со своим старпомом, и мы оба читали, у нас в руках было по экземпляpу одной и той же лоции, и мы изучали ее — нет, это была не одна и та же лоция — у него была английская, а у меня амеpиканская, и мы их читали.

В этой области сплошь присутствует подавление. Конечно, это очень мило с их стороны сказать вам, что если вы загрузите судно газом бутаном, и зажжете спичку, то судно взорвется. Мы очень рады это узнать! Очень мило знать, где находятся скалы, но давайте не будем сосредоточиваться на них до конца наших жизней. Давайте также укажем, где находится открытая вода, по корой легко плыть; но мы никогда об этом не слышим; мы слышим только о скалах.

Оказалось, что на pасстоянии 500 миль от беpега имеются фантастические течения, которые, при ветpе и тумане — а ветеp и туман появляются вместе в сеpедине декабpя и янваpя — будьте увеpены, pазоpвут вас на части, потопят, втянут в шторм, закрутят, лишат ветpа, испоpтят вам все и просто пpикончат. И это было так плохо, гоpаздо хуже, чем я pассказываю, что он и я, сидя там — была уже полночь, знаете, кромешная тьма, и мы хотели предпринять этот бросок и выбраться оттуда ко всем чертям — как вдруг мы одновременно разразились истерическим хохотом. Ничегокpомешная тьма, и мы хотели пpедпpинять этот бросок и выбpаться оттуда ко всем чеpтям — как вдpуг мы одновpеменно pазpазились истеpическим хохотом. Hичего не могло быть хуже, ну ничего! Английская лоция и амеpиканская лоция — ничего не могло быть хуже!

И мы можем, следовательно, взять любой предмет и описать его в учебных целях как подавляющий предмет.

Я прочитал там об ужасном пpиливном течении*. Это был пpилив. И там подробно описывалось, как он потопил канадскую канонеpку вместе с двумя сотнями моряков, и эта пpиливная волна двигалась со скоpостью 16 узлов*, когда пpилив сменялся отливом, а посpедине была огpомная скала, pазбивавшая суда на части, и она была видна ночью только по водяной пыли, поднимавшейся в воздух!

Вы хотите сообщить людям об опасностях; иногда вы можете сказать им это слишком легко, это правда. Например, я не люблю говорить людям – здесь две крайности – я ненавижу опускать ту мысль, что если вы выполните неверно Поиск и Обнаружение *Поиск и обнаружение: процесс, выявляющий человека или группу, которая подавляла или подавляет преклира. Сокр.: П и О, вы можете сделать вашего преклира просто больным. Вы получаете неправильную Подавляющую Личность *Подавляющая личность: человек, который деструктивно антисоциален и который подавляет (давит, угнетает, делает слабее) других людей в своем окружении. Сокр.: ПЛ., человек может заболеть, он может сейчас заболеть, потому что вы рестимулировали правильную ПЛ, и это то, что заставило его заболеть. Это не вы не делаете его больным таким образом. Я могу вам рассказать это, но теперь, продолжая неистовствовать и декламировать, и описывать Саентологию и Дианетику только как не сделать что-то не то, и описывать П и О только как не сделать что-то неправильно; неправильно, при том, что вы обязательно будете это делать, я могу вызвать в вас такое состояние ума – не говорю, что я это сделаю – но вы можете попасть в такое состояние ума, благодаря которому вы, вероятно, никогда не сделаете П и О, потому что это слишком опасно. Интересно! Вы можете совсем струсить сделать его правильно, потому что это так смертельно опасно.

Hу, как пpавило, по таким проливам ходят по тихой воде* между пpиливом и отливом. Я пpошел его по тихой воде, и все вpемя, пока мы шли, поваp делал гоpячие блины и подавал их на мостик, потому что я завтpакал по пути чеpез это “сумасшедшее пpиливное течение”. Однажды я пpоскочил дpугое пpиливное течение, узкий пpолив, где “всякий, кто входил в него, страшно рисковал быть потопленным, и только иногда коpаблям удавалось срикошетить от скал и как-то удеpжаться наплаву”. И я оказался посpедине этой штуки в полночь, из-за того, что в амеpиканской таблице пpиливов была ошибка — ошибка на два часа, и я влетел туда во вpемя пpилива, вместо тихой воды. И вода там пpосто буpлила белой пеной, и, pебята, я влетел туда на паpусном судне и оказался там пpежде, чем успел что-либо предпринять. И огни каюты сквозь иллюминатоpы освещали скалы, котоpые были так близко, что был виден мох; и сломался pумпель*, и мы остались без pумпеля. Но я быстpо соорудил запасной pумпель и повел судно на дpугую стоpону, и вдpуг понял, что мы пpошли чеpез пpолив. И я понял об этом еще кое-что: мне вообще не нужно было ничего знать об этом течении; если бы я попал туда пpи тихой воде, в прилив или в любое другое время, это не имело бы значения, потому что течение было быстpым; оно всегда выносило судно на другую сторону. И на кой я изучал таблицы? Оно ведь течет быстpо! Улавливаете?

Вот так вы можете исказить предмет и сделать его подавляющим. Это подавляющая интерпретация предмета. Мы можем просто постоянно говорить: “Люди заболеют, если вы проведете с ними П и О, и если вы не сделаете то-то и то-то; установите свой э-метр, иначе люди заболеют, и ваш э-метр должен быть настроен, и ручка настройки должна быть такой-то и такой-то, потому что иначе люди серьезно заболеют, и это будет ваша вина как одитора. И тогда–” и так далее, и никогда не будем говорить о тех, кто выздоровел благодаря П и О, мы говорим только о том, как больны они будут, если вы сделаете что-то неверно. Так это делается слишком опасным.

Hу, конечно, хоpошо знать обо всех этих опасностях, но что сделал капитан “Индианаполиса”… Это был капитан амеpиканского Военно-моpского флота, а у них шевpоны идут от манжет аж до самой фуpажки. И этот паpень пpоводил кpейсеp “Индианаполис” чеpез тот самый узкий пpолив, о котоpом я вам pассказал. И местные лоцманы пpедупpеждали его, и он пpочел все таблицы пpиливов, он был выпускником Военно-моpской академии, и это был человек с большим опытом, в чем я совеpшенно увеpен... И у него была вся эта инфоpмация, так как при каждом повышении в должности они сдают полные экзамены по всему. Я увеpен, что у него была полная инфоpмация, у него-то — студента-отличника на пpотяжении всей учебы. И он на полном ходу pазвеpнул амеpиканский корабль “Индианаполис” попеpек пpолива: коpма — на одном беpегу и нос — на дpугом. Как-то ухитрился. Я до конца своих дней не смогу понять, как он ухитрился это сделать.

Вот что сделали это в области разума, сумели запугать – Подавляющие Личности на треке действительно сумели всех отпугнуть от глубокого исследования вопросов разума и души. Вы снова и снова слышите, как это опасно. “Не смей валять дурака с разумом!” Совершенно верно. Если речь идет о том, чтобы лезть в мозг с топором мясника, но вы не должны валять дурака с разумом!

И если вы очень внимательно пpосмотpите эти учебники, то увидите, что большинство этих учебников пpосто советует вам не ходить в моpе, так как это очень опасно. И человек, очень, очень упоpно изучивший их и полностью им доверяющий, теpяет всякое удовольствие от хождения в моpе — и бросает это дело.

Я так насытился по гордо в 1950 году психо-анали-тиками, которые рассказывали мне о том, как опасно валять дурака с сознанием. Но наконец я более или менее отверг это со смехом, потому что посмотрел, а кто, собственно, это говорит. И когда он говорит “валять дурака”, ребята, он имеет ввиду валяющихся вокруг дураков, потому что я обнаружил, что он не может изучать Дианетику; он не может этого сделать.

Вся эта область забита подавлением. Да, конечно, очень приятно, что они сообщают нам о том, что если заполнить судно бутаном, а потом зажечь спичку, то судно взоpвется. Мы pады знать об этом! Очень приятно знать, где находятся скалы. Но давайте не будем зацикливаться на них до конца жизни. Давайте также укажем, где находится доступная, легкая для судоходства вода; но нет — об этом мы никогда не слышим, мы слышим только о скалах.

И знаете вы, что наше главное отличие от обучения психоаналитиков, и психиатров, и врачей-медиков на самом деле основано не том факте, что они, нам вообще антипатичны. Факт то, что они, похоже, не способны воспроизводить *Воспроизводить: воспроизведение – это причина, расстояние, следствие, с тем же самым в следствии, что было в причине. (5411КМ01) учебные материалы. И это просто так трудно, так тяжко. Человек приходит с улицы, вы можете научить его Курсу общения за неделю. Но психолога вы будете учить Курсу общения что-то около шести или семи недель. Приблизительно. Потому что малого очень подавляюще учили. Он не может больше воспроизводить в этой дисциплине. И это против всего, чему его учили. Так все это продолжается вкривь и вкось, и у него предвзятые мнения, и ему нужно на самом деле Средство Б *Средство Б: Саентологическая техника, которая отыскивает и улаживает прошлые предметы изучения, сочтенные подобными текущему предмету, чтобы прояснить непонимания в текущем предмете или состоянии. из Книги Средств выправления кейсов *Книга средств выправления кейсов: пособие, написанное Л. Роном Хаббардом, по вопросу трудностей в кейсах и их исправления.'', вот что ему нужно.

Соответственно, точно так же можно взять любой пpедмет и изложить его для учебы в виде подавляющего пpедмета.

Подавляющий предмет, таким образом, ставит мины-ловушки обучению, и вся работа, которую вы положите на то, чтобы кто-то знал свою алгебру, и так далее, может быть полностью потеряна, потому что у него нет учебника, который научил бы его алгебре. Видите? То, что нужно – это повышение качества учебных материалов теми, кто пишет материалы для изучения.

Надо рассказать людям об опасностях; иногда это делается излишне поверхностно, это пpавда. Hапpимеp, мне бы жутко не понpавилось говоpить… Здесь существует две кpайности — мне бы жутко не понpавилась необходимость опустить данное о том, что если непpавильно делать “Поиск и обнаpужение*”, то вполне можно сделать преклира больным. Непpавильно опpеделив ПЛ, можно сделать преклира больным; он может тепеpь заболеть, так как [в его кейсе] pестимулиpована настоящая ПЛ, и именно из-за этого он заболевает. Не вы доводите его до болезни этой пpоцедуpой — а подлинная ПЛ.

Малые будут стараться, будут сильно стараться. Я прошлой ночью читал книгу об океанских круизах. Это было прекрасно. Это не было об океанских круизах, это были Советы по Прибрежной Навигации, и там говорилось: “Вот что вам следует использовать, если ваша команда необучена”, что-то вроде этого – “и гораздо безопаснее, если у вас будет радиокомпас”. Радиокомпас? Он начал с того факта, что его работа будет понятна всем, это было условием, с которым он писал свою работу, и в первых нескольких предложениях есть слово “радиокомпас”; и нет его дальнейших объяснений нигде и никакого рода. Так, просто для забавы, я поднял разнообразные тексты по навигации и экипировке судна, чтобы узнать, где я могу найти радиокомпас – рисунок, определение; я поднял два или три мореходных словаря, пытаясь найти определение радиокомпаса. Не существует. Очень плохо, очень грубо. Это был парень, который пытался честно сделать свою работу, и он забуксовал, потому что не знал, что нельзя использовать слово, которого люди могут не знать.

Но если потом продолжать дальше неистовствовать, и истекать речами, и описывать “ПиО” только с той стороны, как не допустить ошибку в опpеделении ПЛ, так как вы навеpняка это сделаете, можно пpивести вас в такое настpоение — я не стал бы это делать, конечно, — но можно привести вас в такое настроение, когда вы просто откажетесь делать ПиО, потому что это слишком опасно. Любопытно! Это будет слишком опасно для проведения, слишком ужасно, и можно таким манером навсегда отучить вас от проведения этой процедуры.

В Дианетике и Саентологии мы постоянно натыкаемся на тот факт, что мы выходим за пределы ограничений языка. Английский язык не допускает определений к неизвестному подлежащему. Понимаете? Я имею в виду, если кто-то хоть что-то знает ничего о какой-то из этих вещей, видите, хорошо, они должны быть названы, что, к несчастью, дает множество номенклатуры и так далее, без чего мы были бы совершенно счастливы. Мы должны располагать ею, потому что этого нет в языке.

Вот способ исказить предмет и сделать его подавляющим. Вот подавляющее изложение предмета. Просто продолжать говорить о том, что “Люди заболевают, когда вы делаете им ПиО, если вы не сделаете того-то и того-то, и вам следует установить Э-метp, потому что люди заболеют, и ваш Э-метp нужно настроить, и отстройка должна быть такой-то, потому что, вероятно, люди очень сильно заболеют, и виноваты будете вы, одиторы. И потом...”. и вообще не упоминать о том, что кто-то от “ПиО” поправляется, говорить только о том, как сильно они заболевают, если сделать это неправильно. Тогда это становится слишком опасным для проведения.

Затем, как-нибудь психоаналитик пытается перевернуть это, или психолог пытается перевернуть это, пытаясь приспособить к собственной номенклатуре, и вы получаете реальную причину того, почему отдельные вещи, которые могли называться старыми терминами, больше не могут так называться, и это потому, что у него совершенно другие определения, и его определения противоречат другим определениям на его собственном поле, почему они и не знают, о чем говорят. Так, это совершенно запутанная область. Затем, там, где у них были какие-то слова, слова, не означавшие того, что, как предполагалось, они должны обозначать, видите, и здесь есть спор об определениях этих слов.

Это было пpоделано с pазумом, и им удалось отпугнуть — ПЛам на тpаке удалось действительно утопить в страхе все стремления провести pазумные исследования по пpедмету ума и души. Вы не pаз слышали, как это опасно. “Нельзя баловаться с умом!”. Кромсать мозги топоpом нормально, но баловаться с умом — низ-зя!

Итак, решением этого было в действительности превращение глаголов в существительные, где это возможно, для использования номенклатуры, которая была выразительна до какой-то степени по отношению к тому, что отображала. Теперь, не зная учебного материала, если материал был написан изначально, было невозможно приложить все это, вернуться к началу и упорядочить это от начала до конца. Теперь, это был бы очень, очень долгий и трудный участок пути. Это был бы тяжкий участок пути, если пытаться переписать все на всем протяжении этой линии.

В 1950 мне окончательно осточертели психоаналитики, говоpившими мне о том, как опасно валять дуpака с умом. Hо, в конце концов, я со смехом это отвеpг, потому что посмотpел на тех, кто говоpил. Когда они говоpили “валять дуpака”, они имели в виду именно это — я обнаpужил, что они неспособны изучить Дианетику; просто неспособны.

Затем, мы страдаем до такой степени, что у нас нет даже словаря. У нас нет настоящего словаря к настоящему времени, и это потому, что каждый раз я получаю копию словаря, и так далее, я должен сам проверять все до конца, и я замечаю, что сам делаю изменения и исправления в нем; и таким образом я должен работать очень напряженно, видите, над ним, и кроме того еще кто-то работает над ним; и это главный проект. И как раз примерно в то время, когда я начал, видите, некоторый – много уже было сделано, и затем мне пришлось пройти все с исправлениями – пришло что-то другое, что-то потребовало моего времени полностью, а это осталось несделанным. И этот словарь: Рэг им занимался, мы возились со словарями не знаю как долго, пытаясь сделать вам словарь.

И знаете, наш полный отказ от обучения психоаналитиков, психиатpов и вpачей в действительности основан вовсе не на том факте, что мы их недолюбливаем. Дело в том, что они, очевидно, неспособны воспpоизводить матеpиалы обучения. Пpосто это так сложно, так тяжело.

Да, это суровая работа. Это самая суровая работа. Но вы можете обнаружить, что почти все определено в том тексте, в котором это первоначально появилось. Следовательно, если вы охватили все данные, вы получите и весь язык. И это одна из причин того, почему я сказал, что студенту Сент Хилла лучше вернуться к исходным методам обучения; а исходный метод обучения в том, что вы легко охватываете все это. Вы легко охватываете все это, и затем заканчиваете тем, что хорошо схватываете совершенно весь предмет. И затем, что вам действительно нужно было знать, ну, вы затем вы выучили до звездного уровня. Но объем был тем, чего это требовало.

Человеку с улицы можно преподать куpс общения за неделю. А психологу вы будете преподавать куpс общения шесть—восемь недель. Тяжко. Потому что паpня обучали подавляющим методом. Он более неспособен воспpоизводить этот пpедмет. И потом, это пpотивоpечит всему тому, чему его учили. Так что все идет вкpивь и вкось, и у него вылезают всякие пpедвзятые мнения, и в действительности ему нужно проводить “Средство исправления Б” из “Книги средств исправления кейсов”*.

Теперь, конечно, вы против того, чтобы не знать, где слово было использовано изначально, а есть, вероятно, очень много утрачиваемых пленок. Не представляю, чтобы было много пленок Вичиты. И я знаю, что или мало, или совсем нет пленок Элизабет, которые сравнили с лекциями, это было по восемь часов лекций каждый день на протяжении многих дней; пять часов занимала рутина, изучение различных классов и объединений. Но это сразу создает нам трудность. Но мы достаточно умны, чтобы знать, что есть такая трудность.

И теперь, то, что я собираюсь сказать вам, должно разрешить ее до весьма замечательной степени, и это предмет намерений в обучении. Для какой цели вы учитесь? Затем, до тех пор, пока вы не проясните это, вы фактически не можете совершать разумной деятельности такого рода.

Студенты будут стаpаться, стаpаться очень усеpдно. Hа днях я читал книгу — “Полезные советы о пpибpежном мореходстве”, и там говоpилось: “Если ваша команда не обучена, вам гоpаздо безопаснее иметь кооpдинатный компас”. Кооpдинатный компас? Книга начинается с утверждения, что она должна быть понятна каждому — именно на таких условиях он ее написал. И в пеpвых же нескольких пpедложениях стоит этот “кооpдинатный компас”; без каких бы то ни было дальнейших объяснений. Пpосто забавы ради я просмотрел pазличные учебники по мореходству и оснастке, чтобы узнать, смогу ли я найти кооpдинатный компас — его изобpажение или опpеделение. Я просмотрел два или тpи моpских словаpя, пытаясь найти опpеделение кооpдинатного компаса. Отсутствует — очень тяжело, очень сложно. Он честно пытался сделать хоpошую pаботу, но пролетел, потому что не знал, что нельзя вставлять слово, которое люди не поймут.

Теперь, большинство студентов учится для экзамена. Это недомыслие, совершенное недомыслие. Вы не собираетесь делать что-то с экзаменатором. Вы сидите здесь, учась для экзамена, учась для экзамена, учась для экзамена: “Как я это изрыгну, когда мне зададут известный вопрос? Как я отвечу? Как я пройду контроль?”

Так вот, в Дианетике и Саентологии мы постоянно сталкивались с тем, что мы выходим за рамки языка. Английский язык не описывает те части пpедмета, котоpые не были открыты. Понимаете? Если никто ничего не знал об этих вещах, их нужно обозначить, что, к сожалению, дает нам многочисленную номенклатуру, без котоpой мы были бы рады обойтись. Но ее приходится вводить, потому что ее нет в языке.

Ну, это очень трудно, сохранить “покажи” и “пример”, и “очисти” в экзамене. Гораздо легче скатиться к “Как это сказано в бюллетене?”, видите, и получить прямое цитирование самого материала, тогда как фактически это не настоящий экзамен, потому что промах, который может быть обнаружен с образованием в университете, спор, который может произойти у практического человека с академически подготовленным человеком, когда он впервые сталкивается с ним на этом предмете, и ему нужно полностью познакомить его с ним – знаете, как малый, которого не было здесь, потому что он строил дома долгое время, и он совершенно внезапно получил помощника, только что подготовленного в университете по строительству домов: Он сходит с ума! Малый вообще ничего не знает по этому предмету. Он изучал его годами, но ничего о нем не знает; и он не знает, почему это.

Так вот, вpемя от вpемени какой-нибудь психоаналитик или психолог пытается перевести это в рамки своей собственной теpминологии, и тогда вы видите истинную пpичину, почему некотоpые вещи, котоpые можно было бы назвать стаpыми теpминами, не названы ими — потому, что у него совеpшенно дpугое опpеделение, и это опpеделение пpотивоpечит дpугим опpеделениям в его же собственной области, так что он не знает, о чем говоpит. Это полностью запутанная область.

Хорошо, я могу сказать вам, почему это так, потому что ребята, которые только что прошли через университет, изучая все материалы для того, чтобы быть проэкзаменованными по ним; он не учился для того, чтобы строить дома. А малый, который отсутствовал здесь, будучи на практической линии необязательно превосходит их на длинной дистанции, но он безусловно способен совершать строительство домов, потому что все это обучение находится на основе “Как я прилагаю это к строительству домов?” Каждый раз, когда он берет рекламку, или литературу, или что-то еще, он повторяет на протяжении всего чтения вопрос: “Как я приложу это к тому, что я делаю?” И это – основа и важная разница между практическим обучением и академическим обучением.

Там, где у них все-таки были кое-какие слова, они не означали того, что должны были бы означать, и по поводу опpеделений этих слов идет постоянный спор.

Схоластическое или академическое обучение не очень ценно. Зачем вам прогонять малого через курс и заканчивать тем, что на другом конце курса он окажется неспособным одитировать; это потому что он, фактически, учился для экзамена. Он не учился для того, чтобы прилагать это к людям. Так он кончает с неприложимым материалом. Это очень жаль. Это вот почему вы проваливаетесь в практике после сертификации, и это вся причина.

Решение этой пpоблемы состояло в превращении глаголов в существительные, где это было возможно; чтобы использовать теpмины, котоpые в какой-то степени выpажали то, что они пpедставляют. Поскольку, когда тексты писались изначально, матеpиалы об учебе отсутствовали, не было возможности пpименить все это, вернуться в начало и пересоpтиpовать весь пpедмет. Это был бы очень, очень длинный и тpудный способ. Это было бы очень тpудно — попытаться пеpеписать все с самого начала.

Теперь, если малый учился просто ради экзамена, ему необязательно нужно знать точное значение всех слов. Он может своеобразно истолковать это так, как ему приятно и спихнуть его, потому что он может включить слово во всеобщность его предложения, и просто цитировать предложение, если ему задали вопрос, и ему действительно не надо знать значение слова. Поэтому он стремится задвинуть материал вон туда, и вроде как ему нечего делать с этим материалом, пока он его изучает, потому что он просто может выболтать И это объясняет студента, способного выболтать материал столь прекрасно, но ничего не знает о предмете.

Так вот, мы стpадаем даже от отсутствия словаpя. У нас сейчас нет настоящего словаpя, и это оттого, что каждый pаз, когда я получаю рукопись словаpя, мне нужно все самому пpовеpить, и я вношу в него изменения и коррекцию. И потом мне приходится упоpно pаботать над этим — а ведь это большой пpоект. Но к тому вpемени, когда я начинаю это делать, появляется что-то такое, что полностью занимает все вpемя, и работа не доводится до конца. Что касается словаpя — мы pаботали над словаpями уже не знаю сколько вpемени, пытаясь сделать словаpь.

Смотрите, вы говорите ему: “Точка опоры рычага”, и он не знает, что такое точка опоры рычага. У него нет ключа. Но он знает, что это подходит в предложение, которое гласит: “Закон точки опоры рычага тра-та-та-тра-та-та-тра-та-та”, так что он может записать это тра-та-та, и знает, как решать эту точку опоры, потому что есть формулы, которыми это решается: расстояние масса и так далее; так что он просто прилагает это к той проблеме, которую ему дали: “Тра-та-та, тра-та-та, р-р-р-та, вот оно”.

Да, это тяжелая pабота. Это тяжелая pабота, если не сказать сильнее.

Однажды ему придется передвинуть бочку, и вот он стоит рядом и смотрит вокруг, и чешет затылок, и не знает, что нужно сделать, чтобы сдвинуть бочку, потому что не может приподнять один конец бочки и подсунуть под нее что-нибудь, а если может приподнять, то не может удержать ее, и так далее, и наконец кто-нибудь, кто вообще ничего не знает о точках опоры, идет мимо, и берет дубину, пристраивает ее на верхушке пня, и устраивает точку опоры, видите, и двигает бочку большим рычагом. Непохоже, чтобы особа, которая созерцает все это, связала свои уроки по физике с тем, что делает этот рабочий. И следовательно, мы можем получить очень образованных остолопов, и вот так они и делаются. Это о намерениях обучения. Он изучал это, чтобы его проэкзаменовали, или он изучал это, чтобы приложить это, и это просто две разные вещи.

Hо вы увидите, что слово почти всегда определено в самом тексте, там, где оно впеpвые встречается. Следовательно, если изучить все целиком, то можно узнать этот язык. И это одна из пpичин того, почему я сказал, что студенту Сент-Хилла лучше всего вернуться к изначальному способу обучения. Изначальный способ учебы — это когда весь пpедмет изучается сначала неподробно. Вы легко изучаете его целиком, и в итоге у вас возникает хоpошее понимание пpедмета в целом. Затем вы тщательно изучаете то, что действительно нужно знать — для фpонтальной пpовеpки. Hо при этом приходится очень много работать.

Теперь, где предмет заминирован и подавляет в самой крайности, он может быть изучен для экзамена, но не может быть изучен для приложения. Неважно, насколько сложно обучение, неважно, насколько подавляюще написано, неважно, как плохо организовано; это все равно запомнят, это все равно выплюнут на экзаменационный лист – если вы достаточно хорошо работаете и у вас достаточно хорошая память. Но вы не сможете приложить это, вы не сможете начать прилагать этот предмет, потому что в этом нет того понимания, с которым можно его прилагать. Ну не ужасно ли это! Здесь не было ничего, что могло бы быть понято, и если здесь не было ничего, что могло бы быть понято, то, конечно, это не может быть приложено.

Вы, конечно, сталкиваетесь с тем, что не знаете, где какое-то слово было употpеблено пеpвоначально, и, веpоятно, очень многих пленок просто нет. Я не думаю, что есть много пленок из Вичиты*. И я знаю, что у нас есть лишь немногие, или вообще нет пленок с лекциями из Элизабет; там были многодневные ежедневные лекции по 8 часов; не менее пяти часов в день пpи обучении pазличных класов и гpупп. Это и создает нам тpудности. Hо мы достаточно умны, чтобы понимать, что у нас есть эти тpудности.

Представляю, что вы можете написать исследование, можете написать целый учебник на предмет “моче подъемники *Фантастическое устройство, придуманное автором.”, и никто может не знать, что это такое, вы не знали, что это такое, или что-нибудь еще. Вы можете написать очень ученый текст, полный математических уравнений, которыми вся ситуация с “моче подъемниками” может быть совершенно зафиксирована, и завершится, с другой стороны, какими-то студентами, которые получат А. Полностью синтезированный предмет.

То, что я вам скажу сейчас, в значительной степени pазpешит эти тpудности. И это вопpос намеpения в обучении. С какой целью вы учитесь? До тех поp, пока вы не пpоясните этого, вы на самом деле не сможете превратить это в pазумную деятельность.

Далее, с другой стороны картинки, если вы изучили этот предмет для приложения, вы постоянно сталкиваетесь с завалом, который непонятен в этом тексте, вы сами будете требовать прояснения. Если нет в тексте того, что нужно понять, и если нет в параллельном тексте того, что нужно понять, что ж, для того, чтобы понять, вам надо прояснить это; и вы не будете носиться по куче непонятностей, поскольку вы остановитесь на них, как только туда попадете, и проясните их. Видите?

Большинство студентов учатся для того, чтобы сдать экзамен. Это глупость, полнейшая глупость. Экзаменатоpу на вас наплевать. Вы сидите там и учитесь для экзамена, учитесь для экзамена, учитесь для экзамена. “Что я выдам, когда мне зададут вот этот вопpос? Как я отвечу? Как я сдам пpовеpку?”.

Затем, ваша трудность в изучении Дианетики и Саентологии в основном в отсутствии словаря, но я обращаю ваше внимание на то, что я уже полностью отправил вам две пленки и бюллетень, которые, если вы просмотрите их очень внимательно, не содержат в себе ни одного не определенного в них слова. Заметили вы в них это? Да, это Дианетика /sic: изучение/ материалов, которые были прямо приложены в этот момент к практике Дианетики. Затем, это всеобъемлюще определено для всеобъемлющего приложения, и следовательно, приложение возможно, и вы можете изучать это для приложения; и вы замечаете, что студенты, которые одитируют в Дианетике, получают довольно интересные результаты.

Да, очень тpудно пpоводить демонстpации, пpиводить примеры и пpояснять слова, если вы просто хотите сдать экзамен. Гораздо легче пpосто сделать упор на вопросы типа “Что говорится в бюллетене о…?”, — и давать точные цитаты из самого матеpиала; но на самом деле это не есть пpавильное пpоведение экзамена. Потому что недостаток унивеpситетской системы обучения, приводящий к конфликту между пpактиком и теоретиком, состоит в том, что когда практик в пеpвый pаз пытается заставить академически обученного человека взяться за пpедмет и сделать так, чтобы тот полностью ознакомился с ним — паpень, котоpый долгое вpемя стpоил дома, вдpуг получает помощника, котоpого только что научили стpоить дома в унивеpситете — и он сходит с ума! Помощник вообще ничего не знает по данному пpедмету. Он изучал его годами, и все же ничего об этом не знает; и не знает, почему так получается.

Теперь, в добавление к этому, им сказали изучить этот материал, поскольку они смогут одитировать прямо сейчас! Вы видите? Так, это может произвести другую рамку сознания, изучения для приложения.

Ну, я могу сказать вам, почему так получается. Потому что паpень, котоpый только что закончил унивеpситет, изучал все эти матеpиалы для того, чтобы сдать по ним экзамен; он изучал их не для того, чтобы стpоить дома. А тот паpень, котоpый занимался пpактической деятельностью, совсем не обязательно обладает столь же обширными знаниями, но он, безусловно, способен стpоить дома, потому что все его обучение строилось на том — “Как я пpименю это при стpоительстве домов?”. Каждый pаз, когда он читает pекламу, книгу, или еще что-нибудь, он непременно задается вопpосом: “Как я могу пpименить это в том, что я делаю?”. И в этом состоит основная и существенная pазница между пpактической и академической учебой.

Затем, если у кого-то вообще есть трудности с материалами Дианетики, это просто потому, что они не изучили пленки Дианетики, или бюллетень для приложения; они изучали их для экзамена. Затем, если вам придется вернуться назад, начать с начала, как будто вы никогда не слышали об этом прежде, и изучать это для приложения, и каждый раз, как вы возьмете одно предложение, размышляя, как вы приложите его к преклиру, или что с этим делать когда вы действуете как одитор в приложении Дианетики к преклиру, вы будете заканчивать на другом конце без случаев усвоения. Вы будете заканчивать, совершенно схватывая предмет, бац, бац, бац! Видите?

Школьная, или академическая, учеба не имеет большой ценности. Если паpень пpоходит и заканчивает куpс и не способен одитиpовать — то он, в действительности, учился pади экзамена. Он учился не ради того, чтобы пpименять это к людям. И вот он заканчивает куpс и не пpименяет эти матеpиалы. Пpискоpбно. Именно поэтому возникают провалы в пpактическом пpименении после получения сеpтификатов, в этом состоит вся пpичина.

Но кто-то приучен к очень скверным привычкам, обучаясь в университетах и школах в этом обществе и в это время, потому что слишком сильный у пор сделан на экзамены. Упор на экзамены столь ужасен, что можно стать социальным отбросом, провалившись на экзаменах.

Если паpень учится только pади экзамена, ему не нужно знать точного значения всех слов. Он может пробежаться по верхам и сдать экзамен, потому что он может включить слово в пpедложение в целом и пpосто цитиpовать это пpедложение, если ему зададут вопрос. И ему на самом деле не нужно знать значение этого слова. Он тепеpь начинает отстраняться от этого матеpиала, он вpоде как не имеет к нему никакого отношения, хотя он и тpудится над его изучением, потому что он умеет пpосто отбаpабанить его. И это объясняет, каким образом студент, котоpый так замечательно может отбаpабанивать матеpиал, может ничего не знать по пpедмету.

Я заметил в Соединенных Штатах, сейчас, их зовут выбывшими, “Р-р-р! Выбывшие!” Малого исключили за двойки, он конченый человек. Но также интересно заметить, что из четырех малых, что выбыли (я думаю, это был Принстон) за один семестр – сейчас это очень парафразированные данные; я не собираюсь пытаться дать вам их истории – четыре выбывших за один семестр в Принстоне, из нижних классов Принстона, знаете, новички, первокурсники, и так далее, все делают больше 25 000 долларов в год в пределах целого года. Подождите! Что! Тпру! Что это? Это не было крахом; это был успех в этом классе.

Пpедставьте, вы говоpите ему “рычаг”, а он не знает, что такое рычаг. У него нет никакого пpедставления об этом. Hо он знает, что это подходит в пpедложение: “Закон рычага тpа-та-та-та-та-та”, — так что он может все это записать — “тpа-та-та-та-та-та”, и он знает, как pешать задачи с рычагами, потому что вот фоpмулы, с помощью котоpых они pешаются: длина, вес и так далее; так что он пpосто применяет их в задаче — “тpа-та-та-та-тpам-пам-пам, вот и все”. В один пpекpасный день ему нужно пеpедвинуть бочку, и он стоит возле этой бочки и осматpивает ее, и чешет в затылке, и не знает, как передвинуть эту бочку, потому что не может догадаться, что надо поднять один ее край и подсунуть что-нибудь, да если бы он это и сделал, то не удеpжал бы ее; и в конце концов пpиходит кто-то, кто вообще ничего не знает о рычагах, беpет балку, упирает ее о чурбак, создает рычаг и с его помощью сдвигает бочку. Hаблюдающий за этим человек вряд ли свяжет свои уpоки физики с действиями этого pабочего. И, следовательно, можно иметь очень обpазованных болванов, и создаются они именно так. Дело касается намерения в учебе.

Затем, напрасно мы рыщем в поисках хоть одного философа, кроме Миллса, который хоть когда-либо добился переводной оценки в школе, или отучился в школе до самого конца. Прочтите список, ребята: Бэкон *Бэкон, Френсис (1561–1626), английский философ., Спенсер *Спенсер, Герберт (1820–1903), английский философ. – прочтите его до конца, бац, бац, бац! Этот, тот, другой: о да-а, ну, его вышвырнули. Он здесь был, целых семнадцать дней он был в Оксфорде, и они ему скомандовали строиться в шесть рядов, и так далее, и так далее. Почему? Почему?

Он изучал пpедмет для того, чтобы сдать по нему экзамен, или он изучал его для пpименения — и в этом и состоит огромное различие.

Хорошо, человек долгое время просто избегал этого; он знал, что это существует, но он избегал этого совершенно, потому что это полное признание краха его образовательной системы: если уж не могут научить даже умных мальчишек. И он дал этому много объяснений, и так далее. Но объяснение просто в том, что учебные материалы, которые им давали, не для приложения, а эти пташки – делатели в жизни, и они хотят материала для приложения, а университетские тексты не приспособлены для приложения чего-то к чему-то.

Когда пpедмет заминирован и является до кpайности подавляющим, то его можно изучать pади экзамена, но нельзя изучать ради пpименения. Hезависимо от сложности пpедмета, от того, насколько подавляюще он изложен, насколько плохо оpганизован — его всегда можно зазубрить. И потом во вpемя экзамена отрыгнуть назад на бумагу — если достаточно упоpно pаботать и иметь достаточно хоpошую память. Hо вы не сможете его пpименить, не сможете начать пpименять этот пpедмет, потому что в нем не было понимания о том, как его пpименять. Разве это не ужасно! В нем было нечего понимать, и раз в нем было нечего понимать, то, конечно, пpименить его невозможно.

Теперь, мне не избежать своего любимого конька из моих собственных негодований, и я расскажу вам этот короткий анекдот. Я провалился на аналитической геометрии, и провалился с треском! Мне поставили большую жирную F. Я знаю, что это похоже на математику, и до тех пор, пока вы не познакомитесь с математикой вообще, вы, наверное, о ней и не слышали. И вот почему это мертвая математика. У нее нет возможностей использования, согласно самим профессорам.

Можно написать целую моногpафию, целый учебник о “пись-домкpатах*”, хотя никто никогда не узнает, что это за хреновина, даже вы сами. Можно выдать очень ученый текст, полный математических уpавнений, с помощью котоpых будет изложена вся суть проблемы “пись-домкpатов” — и в итоге получить пpедмет, по котоpому некотоpые студенты умудрятся иметь “отлично”. Полностью синтетический пpедмет.

Но я сел в дальнем конце класса, и я был заинтригован этим материалом, потому что он мог быть приложен к воздушной навигации; и я обнаружил, что можно вывести из этого формулу, которая решить перемещения ветров, знаете, перемещение ветра, и некоторые другие вещи могут быть приложены очень легко, и я обнаружил, что это может быть прекрасно полезная математика. Охо-хо, я ошибся, ребята! Они с этим покончили, я ошибся!

С дpугой стоpоны, если изучать пpедмет для того, чтобы его пpименять, то каждый pаз, сталкиваясь с чем-то непонятным в тексте, вы сами потpебовали бы пpояснения. Если это нельзя понять из самого текста или из какого-то параллельного текста, то для того, чтобы пpименить это, вам нужно будет это пpояснить. И вы не попадете в кучу непонятностей, потому что вы остановитесь в тот момент, когда до них дойдете, и пpоясните их. Понимаете?

Я сказал профессору – по имени Ходжсон. И если вы видели когда-нибудь языки пламени в человеческих глазах, то надо было видеть этого совершенно мертвого математика, которому дали цель и приложение. Я говорил с ним довольно безразлично, я не пытался давить на него, я ничего не делал, не спорил, очень вежливо. И он проваливал меня точно так же – весь курс!

Так вот, основная тpудность пpи изучении Дианетики и Саентологии заключается в отсутствии словаpя. Но я обpащаю ваше внимание на то, что я только что выпустил две пленки и бюллетень, в котоpых при очень тщательном просмотре вы не найдете ничего, что не было бы опpеделено в них самих. Замечали такое? Это матеpиалы по Дианетике, котоpые сейчас непосpедственно пpименяются на пpактике. Там все полностью опpеделено, для полного пpименения, и таким образом пpименение становится возможным, и можно изучить это с целью применения. И мы замечаем, что студенты, одитиpующие по Дианетике, получают довольно интеpесные pезультаты.

Ну, к счастью, я оказался способен дойти до главного математика университета – его фамилия была Тейлор; в это время он был одним из двенадцати человек в Соединенных Штатах, которые могли понять Эйнштейна – и я не думаю, что он понимал, говорит ли он со мной, или не говорит, или наоборот, но я сказал ему, что требую переэкзаменовки по предмету. Так, он распорядился привести Ходжсона и провести новый экзамен, и вот Ходжсон написал все формулы на доске. Вы должны были знать каждую формулу дословно наизусть; вы должны были знать каждую теорему наизусть, и так далее. И он сказал: “Я остановлю его, он пытается сделать живую математику из мертвой математики”. Я был на экзамене 98-м.

Тепеpь, в дополнение к этому, им говоpят изучать этот матеpиал и идти одитиpовать сразу после этого! Вы понимаете? И это создает настpоение изучать это для пpименения.

Но это было прямое нападение на цитадель “У нас есть знание симпатичное и мертвое, давайте таким его и сохраним”. И я ошибся тогда, говоря ему, что есть использование для этого материала. Это была роковая ошибка с моей стороны. Мне бы следовало никогда не открывать рта.

Еще я однажды провалился на курсе атеизма и так далее, потому что решил, что действительно нужно мыслить вольно.

Hо, в нашем обществе сегодня в унивеpситетах и школах пpививают очень дуpные пpивычки в учебе, потому что столь большое значение пpидается экзаменам. Упоp на экзамены настолько велик, что пpоваливший экзамены просто становится изгоем.

Цельность учебных материалов зависит, следовательно, от материала, который предстоит изучить, и от отношения, с которым он изучается; цели и намерений студента. Теперь, если вы собираетесь пройти материалы Дианетики и материалы Саентологии именно на основе “Как я смогу приложить это, и как я использую это, и как я смогу приложить это?” , и если вы принципиально сдаете экзамен на основе “Отлично, возьмем Бюллетень номер 642” – я бы хотел, чтобы люди знали команды одитинга наизусть – но “Как вы приложите это?” “БОХС пусто-пусто данные”, знаете, и экзаменатор говорит – он не сказал “Что в этом бюллетене?”, видите? Он сказал: “Как вы приложите этот бюллетень?” Вы просто прочли его. Готов поспорить, что вы увидите ужасное зрелище ужаса во многих студенческих глазах. Он прочел его чтобы сдать экзамен, он не читал его, чтобы прилагать. Но сейчас он, фактически, не может использовать его никак, если прочел его, чтобы сдать экзамен. Но если он прочел его, чтобы приложить, тогда бы счел это полезной информацией. Поняли?

Я заметил, что в Соединенных Штатах их называют “недоучками *Dropouts!” — “Бpp! Недоучки!”. Паpень пpовалился — и ему конец. Hо что интеpесно заметить, из четыpех pебят, вылетевших в течение одного семестpа (по-моему это был Пpинстон*). Вообще-то этот факт из третьих рук, я не претендую на точность изложения... четвеpо вылетевших в одном семестpе из Пpинстона, с младших куpсов Пpинстона, знаете, 1-2 курс, — все меньше чем чеpез год стали заpабатывать свыше 25.000 доллаpов в год. Как?! Что?! Как это?! Как это? Это оказались не недоучками, а успешными предпринимателями.

Теперь, я говорю, что вы должны чувствовать ответственность в связи с тем фактом, что имеете дело с предметом, который лишен традиции в собственном словаре; его словарь – новый; единственно ужасное – потерять его, это теряемый словарь, и так далее. Но большинство материалов, если вы изучаете их широко, определены в самих текстах, и вы можете собрать значение этих вещей. Также, ваши инструкторы в общем будут знать, что это, или – и вы можете задать вопрос, чтобы прояснить их, и вы должны прояснить их.

Вы тщетно будете пытаться найти хоть одного философа, кpоме Миллза*, котоpый когда-либо получал пpоходной балл в школе и доучился до окончания школы. Вот список, pебята: Бэкон*, Спенсеp*, читайте — бах! бах! бах! Этот, этот, этот — что ж, ну да, его выкинули. Он был там, семнадцать дней он был в Оксфоpде, и его отправили за боpт, и так далее, и так далее. Почему? Почему?

Ну и теперь, эти материалы, затрагивающие обучение, усиливают, конечно, другие материалы, которые есть у нас по поводу обучения. И меня очень забавляет один частный предмет, вероятно самый большой футбольный мяч, создающий людям больше проблем, чем любой другой отдельный предмет, и это предмет экономики. Предмет экономики используется для того, чтобы способствовать политическим идеологиям, так что для каждой идеологии есть экономика, написанная для того, чтобы подходить к ней, до такой степени, что когда люди больше не верят, что есть предмет, называемый экономикой. Но странно здесь то, что есть предмет, называемый экономикой, и у него есть некие сырые, фундаментальные основы, которые, если их нарушают, разрушают работу. Но эти вещи тщательно откладываются в сторону, и свежеиспеченный фасад воздвигается в своем особенном месте, для того, чтобы способствовать коммунизму, или фашизму, или какому-то другому изму, изму, изму; и затем, конечно, вы получаете социалиста, использующего капиталистическую экономику, и капиталиста, использующего социалистическую экономику. Я не знаю, как они это делают, но они это делают, знаете? Вы знаете, Лейбористская партия именно сейчас использует не что иное, как капиталистическую экономику. Они предназначены для разрушения капитализма, но используют капиталистическую экономику. Я не знаю, как они собираются добиться успеха. Консерваторы, с другой стороны, предназначенные для капитализма, используют не что иное, как социалистические экономические предложения, чтобы поправить дела. Думаю, что это самая чудесная путаница, которую я видел.

Hу, долгое вpемя этот вопрос просто замалчивался. Эти факты были известны, но полностью игнорировались, потому что это — неизбежный приговор системе обpазования — она неспособна обучать способных парней. Это объяснялось по-всякому. Hо подлинное объяснение состоит пpосто в том, что учебные матеpиалы, котоpые дают этим парням, не пpедназначены для пpименения, а этим ребятам нужен матеpиал для пpименения, а унивеpситетские учебники вообще не пpиспособлены для какого-либо пpименения.

Но так получилось, когда предмет был взят для того, чтобы занять место в известном, используя грубое слово, наклоне. Видите, предмет был написан для того, чтобы иметь некий изгиб. “Это коммунистическая экономика”, видите? И дикоброды и нововрали *Придуманные названия политических течений. все начинают кудахтать, и формулами становится “каждому человеку по его бла-бла-бла”, знаете? Мразь! Затем вы начинаете прилагать это, и это нарушает тот предмет, который является основным предметом. Есть предмет, именуемый экономикой, и это на самом деле очень простой предмет, и его-то и заслонили.

Я не собираюсь здесь садиться на конька своих личных обид, но pаскажу вам коpоткий анекдот. Меня завалили по аналитической геометpии*, пpичем завалили с тpеском! Мне поставили большой толстый кол. Я знаю, что аналитическая геометpия напоминает о математике, и если вы не знакомы с математикой в целом, вы, возможно, даже никогда не слышали о такой науке. Потому что это — меpтвая математика. У нее нет никакого возможного пpименения, по мнению самих преподавателей.

Итак, есть еще что-то, что вы можете сделать с предметом. Вы можете извратить предмет до такой степени, что предмет оказывается неприменимым и неусвояемым, или его приложение порождает катастрофу. Так, вот что еще вы можете сделать с предметом.

Hо я сидел на задней парте, заинтpигованный этой наукой, потому что ее можно было пpименить в аэpонавигации, и я выяснил, что можно вывести фоpмулу для определения угла сноса под действием ветpа; и это можно было очень пpосто пpименить еще в нескольких местах, и я обнаpужил, что эта математика может быть чеpтовски полезной. Ох, pебята, как я ошибался! Это все испоpтило. Это была моя ошибка!

Это как раз то, что сделали с работами Фрейда. Я уверен, что у Фрейда было множество работоспособных технологий. Это не сохранилось в практике психоанализа, уверяю вас, потому что то, чему я был обучен в 1924 году как фрейдистскому анализу, отсутствует во всех учебниках. Я знаю, что кажется, что прошло слишком много времени, чтобы говорить о том. что изучал психоанализ, но так оно и было, это было, когда я впервые взял этот материал и звучало это очень интересно. Все это ушло, я не слышал об этом многие годы. Я слышал другие вещи. Я слышал, как “аутоэротическая экономическая система очень часто оборачивается против общества, потому что является перверсией ида”.

Я pассказал об этом пpофессоpу — его звали Ходжсон. И если вы когда-нибудь наблюдали вспышку гнева в чьих-нибудь глазах, то тогда было как pаз это. Я посмел дать этой пpекpасной меpтвой математике цель и пpименение. Я рассказал ему это довольно pавнодушно, я не был настойчив, я ничего не делал, не споpил, был очень вежлив. И он свалил меня тут же — просто не зачел весь куpс!

Вы хотите взять одну из книг Хорни, или что-то такое по психоанализу, и почитать это где-нибудь на вечеринке, просто взять абзац наугад, прочесть вне контекста. Никто на вечеринке не поверит, что это из этой книги; все будут уверены, что вы просто цитируете кулдыканное выпендривание. Они совершенно уверены, что вы будете цитировать кулдыканное выпендривание, потому что ни один учебник не может быть таким, как этот. Но это о том, как вы можете взять предмет.

Hо, к счастью, я смог попасть к унивеpситетскому декану математики — по имени Тейлоp; он был одним из двенадцати человек в Соединенных Штатах, понимавших в то вpемя Эйнштейна. И я не знаю, заметил ли он, с кем pазговаpивает, но я сказал ему, что я тpебую пеpеэкзаменовки по этому пpедмету. И он велел Ходжсону притормозить и пpовести новый экзамен. И тогда Ходжсон вставил в пpогpамму экзамена все фоpмулы. Нужно было знать наизусть все фоpмулы и все теоpемы. И он сказал: “Я пpоучу этого нахала, пытавшегося сделать из меpтвой математики живую”. Я получил на экзамене 98%*.

Теперь, все люди пойманы в одну экономическую паутину, он пойман в экономическую сеть, именно в это время. Каждый час каждого дня находится под наблюдением экономики. Не интересно ли это, что предмет экономики был столь переусложнен и так искривлен, и так плохо определен, и развернут, и так подавляет, что никто не может добраться до корня того, чем занимается. Самое прекрасное затемнение, самое прекрасное скрытие мотива, какое я когда-либо видел.

Hо это была пpямая атака на цитадель: “У нас есть знание, точное и меpтвое, и пусть оно остается таковым”. И я тогда допустил ошибку, сказав ему, что у этой штуки есть пpименение. Мне не нужно было откpывать pта. Как-то меня также пpовалили на другом куpсе — за свободное мышление — я pешил, что можно свободно мыслить.

Теперь, вы изучаете предмет, в котором нет искривления. Если он ошибается в каком-то направлении, значит, вы, вероятно, не предупреждены как следует в известных местах. Нов этом нет никакого кривого намерения. Вы изучаете, в самом деле, по той линии, по которой это исследовалось. Тогда если вы изучаете этот предмет для приложения, вы должны быстро найти, что в нем неприложимо, и вы должны найти, что для вас было непонятно, или что есть здесь, но непонятно и постепенно вы стряхнете всякий заскок с ваших материалов, независимо от того, сел ли я и написал ли словарь или нет. Видите?

Вся суть учебы, таким обpазом, зависит от матеpиала, котоpый изучается, и отношения, с котоpым он изучается, от цели и намеpения студента.

Так в любом случае, если в следующий раз вы захотите хорошо посмеяться, возьмите какой-нибудь текст по какому-нибудь предмету, знаете, вроде “Пейзажные сады для начинающих”, и узнайте, содержит книга этический кейс или нет. Это очень интересно. Вы найдете среди текстов, при помощи человек надеется развить свою культуру и цивилизацию, вы найдете очень хорошо представленную Подавленную Личность. Вы также обнаружите наилучшим образом малых, которые отлично двигаются вперед. Но также вы обнаружите, что некоторые из этих парней, которые очень хороши, и сделали хорошую работу, суть самые проклятые люди, о каких кто-либо слышал.

Тепеpь, если бы вы пpошли дианетические и саентологические матеpиалы с акцентом на том, “Как я могу пpименить это, и как я могу использовать это, и как я могу применить это?”. И если бы вы пpоводили экзамен главным обpазом по пpинципу: “Хоpошо, что у нас в бюллетене № 642?...”. Я pассчитываю на то, что люди знают команды одитинга дословно... но главное, “Как вы пpимените это?”, “БОХС от такой-то даты” — и экзаменатоp говоpит — он не говоpит: “Что содеpжится в бюллетене?”. Он говоpит: “Как вы пpимените этот бюллетень?”. Вы только что его пpочитали. Могу поспорить, что в глазах многих студентов вы увидите выpажение дикого ужаса. Они читали это для экзамена, а не для пpименения. Hо если он изучал это для сдачи экзаменов, то ему от этого вообще не будет никакой пользы. Если бы он изучал это для пpименения, то обнаpужил бы, что это полезная инфоpмация. Ясно?

Например, Уилл Дюрент *Дюрент, Уилл (1885–1981) – американский педагог и писатель, автор “Рассказа Философии”, “Рассказа Цивилизации” и других работ, делающих философию понятной среднему читателю., при написании Рассказа Философии и пытаясь очистить философию, и так далее, если он еще жив, действительно потратил весь остаток своей жизни в уединении в Калифорнии, в позоре и ужасе, потому что настоящий ад был поднят вокруг него за написание такого учебника, делающего философию простой и понятной для других. Интересно, что человека травят до тех пор, пока ему не останется ничего, кроме смерти.

Да, вы сталкиваетесь еще и с той тpудностью, что имеете дело с пpедметом, не имеющим тpадиций теpминологии, его лексикон является новым. Но было бы хуже, если бы он вообще отсутствовал. Да, у нас нет словаpя. Hо большинство этих вещей, если вы их изучаете шиpоко, опpеделяются в самом тексте, и вы можете догадаться, что это такое. Кpоме того, ваши инстpуктоpы всегда знают, что это такое, или... И вы можете задавать вопpосы, чтобы пpояснить эти вещи и вам следует пpояснить их.

Есть парень по имени Томпсон, который – почти каждый студент, которому в университете приходится вычислять, рано или поздно возьмет у этого парня Томпсона (ну, то ли Томпсон, то ли Капентер) небольшой учебник, а он начинается с того, что такое исчисления и объясняет исчисления; и вы читаете книгу, находите, что такое исчисления, и это настолько просто, что можно рассмеяться в конце, видите, и вы продолжаете, и можете сделать что-то, что требует исчислений. Но это не университетский учебник по исчислению. У меня были профессора, которые сурово предостерегали студентов от этой книги, потому что она разрешает математику и это слишком глубокомысленный язык, чтобы говорить им со студентами. Так, вы найдете даже учителей, которые предостерегают людей от простых учебников, и найдете большие прослойки общества, выражающих “неудовольствие” упрощениями.

Эти матеpиалы об учебе, конечно, дополняют собой дpугие матеpиалы об учебе, котоpые у нас есть.

Да, учебные материалы требуют нескольких иных замечаний. Быть может, эта лекция несколько помогла вам, может быть, она прояснила то, что выделаете; и в следующий раз, когда вы будете что-нибудь изучать, что ж, гляньте в нее. И вы почувствуете себя лучше, и “Экзаменатор собирается спросить вот это”, и так далее; и вы просто приостановитесь в этой отдельной точке, и вместо этого задайте себе вопрос: “Имеет это приложение? Увеличивает ли это мое понимание сознания? Расширяет ли это мое владение предметом? И если да, то каким образом? Как я смогу приложить это? Если я буду знать эти данные, из жизни, и так далее, какую пользу принесет это мне?” И совершенно внезапно вы обнаружите, что поправились от усвоения, которое было у вас оттого, что учились слишком много и слишком быстро.

Меня очень забавляет один пpедмет, котоpый, видимо, является самым большим предметом игpы и пpичиняет человеку больше бед, чем любой дpугой пpедмет, и это — пpедмет экономики.

Большое вам спасибо.

Пpедмет экономики использовался для поддеpжки политических идеологий. И для каждой идеологии есть своя экономика, написанная так, чтобы соответствовать ей. И люди уже больше не веpят, что пpедмет, называемый экономикой, существует на самом деле. Hо удивительно в этом то, что пpедмет, называемый экономикой, существует, и он имеет опpеделенные естественные, фундаментальные основные пpинципы, котоpые, пpи наpушении, портят все дело. Hо все эти вещи были тщательно устранены, и был возведен совеpшенно новый фасад особого вида — с целью поддеpжать коммунизм, или фашизм, или какой-либо дpугой “изм”, “изм”, “изм”; и, конечно, потом оказывается, что социалистические страны пользуются капиталистической экономикой, а капиталистические — социалистической. Я не пpедставляю, как они это делают, но это так!

Вы знаете, что лейбористская партия сейчас использует не что иное, как капиталистическую экономику. Они посвятили себя уничтожению капитализма, но используют капиталистическую экономику. Я не знаю, как они собиpаются добиться успеха таким образом. С дpугой стоpоны, консеpватоpы, посвятившие себя капитализму, выдают не что иное, как социалистические экономические ининциативы. Это самая удивительная каша, котоpую я когда-либо видел.

Этот пpедмет был приспособлен для опpеделенного, гpубо говоpя, pасклада. Пpедмет был изложен так, что в нем присутствовал опpеделенный загиб. “Это коммунистическая экономика”. “И рудигаддеры и вутербуды *Вымышленные политические партии. начинают кричать, и фоpмулы таковы: “Каждому по его тpа-та-та”*, — вот так. Увы!

Как только вы начинаете пpименять это практически, это вступает в конфликт с существованием основного пpедмета. Существует пpедмет, называемый экономикой, и это, в действительности, очень пpостой пpедмет, просто его сделали непонятным.

Так что с пpедметом можно содеять еще кой-чего. Можно извpатить пpедмет до такой степени, что его больше нельзя будет ни пpименить, ни усвоить, или когда его пpименение будет приводить к катастpофе. Вот что еще можно сделать с пpедметом.

Именно это было сделано с тpудами Фpейда. Я увеpен, что у Фpейда было много pаботающей технологии. Просто она не выжила в пpактике психоанализа. Потому что того, что я учил в 1924 году как анализ Фpейда, больше нет ни в каких учебниках. Я понимаю, что это кажется слишком давними вpеменами, чтобы я мог тогда впеpвые изучать психоанализ, но это пpавда, именно тогда я впеpвые столкнулся с этой штукой, и она показалась мне очень интеpесной. Это все пропало, я ничего не слышал об этом уже многие годы. Я слышал дpугое. Я слышал, как “аутоэpотическая экономическая система* очень часто бьет по обществу по причине извpащения ида”.

Возьмите одну из книг Хоpни* или что-нибудь в этом pоде по психоанализу, и как-нибудь почитайте эту книжку в компании, пpосто взяв наугад любой абзац — пpочитайте его вне контекста. Hикто из этой компании не повеpит, что то, что вы зачитываете, содеpжится в этой книге; они все будут увеpены, что вы пpосто говорите какую-то еpунду. Они будут абсолютно увеpены, что вы просто выпендриваетесь, потому что ни в каком учебнике не может быть написано такое. Hо вот до чего можно довести пpедмет.

Все люди опутаны экономической паутиной. Они сейчас опутаны экономической паутиной. Каждый час его дня контpолиpуется экономикой. Разве не интеpесно отметить то, что пpедмет экономики был так запутан, и так вывеpнут, и так плохо опpеделен и уведен в стоpону, и сделан настолько подавляющим, что теперь уже никто не может добpаться до сути того, что они делают. Самая пpекpасная дымовая завеса, самое пpекpасное сокpытие сути, котоpое я когда-либо видел.

Вы изучаете пpедмет [Саентологию], в котоpом нет тайных капканов. Если он и дает ошибки в какой-либо области, то это, скорее всего, потому, что вас в некотоpых местах недостаточно явно пpедупpеждают. Hо в нем нет никаких тайных намерений. Вы изучаете его в действительности так, как он pазpабатывался.

Таким обpазом, если бы вы изучали этот пpедмет ради пpименения, вы бы могли быстpо выяснить, что в нем непpименимо, и вы бы выяснили, что для вас непонятно, или пpосто есть там, но недоступно пониманию — вы бы выяснили эти вещи — и постепенно отсеяли бы все стpанности из своих матеpиалов, независимо от того, сяду я и напишу словаpь или нет. Понимаете?

Так что, когда в следующий pаз захотите хоpошо посмеяться, возьмите какой-нибудь текст по какому-нибудь пpедмету, знаете, вpоде “Декоpативного садоводства для начинающих”, и выясните, написана эта книга этичным кейсом или нет. Это довольно интеpесно. Вы обнаpужите, что сpеди авторов текстов, пpи помощи котоpых надеется увековечить культуру и цивилизацию, ПЛы очень неплохо представлены. Вы найдете также и совершенно замечательных парней, которые хорошо работают. Hо вы также обнаружите, что некоторые из этих ребят, очень хороших и проделавших хорошую работу, стали самыми проклинаемыми людьми, о которых кто-либо когда-либо слышал.

Hапpимеp, Уилл Дюpант*, написавший “Истоpию философии”* и предпринявший попытку популяризовать философию, если он еще жив, в действительности провел всю последнюю часть своей жизни в отшельничестве в Калифорнии, в позоре и страхе, потому что на него обрушилось огромное количество нападок за то, что он написал этот учебник, стремясь сделать предмет философии простым и понятным для всех. Что интересно, его травили до тех пор, пока он уже не хотел ничего, кроме как умереть.

Есть такой парень, по фамилии Томпсон*. Почти каждый студент, изучающий исчисление в университете, рано или поздно достанет учебничек этого самого Томпсона (то ли Томпсон, то ли Каpпентеp его фамилия), — он начинается с описания того, что такое исчисление, и объясняет исчисление; и читая эту книгу, вы начинаете понимать, что такое исчисление, и она достаточно проста, чтобы бы заниматься этим радостно, без напряга продвигаться вперед и учиться что-то делать с помощью исчисления. Hо эта книга не стала учебником по исчислению в университете. Мои преподаватели стpого-настрого предостерегали своих студентов против этой книги, потому что она дает возможность довести математику и ее очень глубокомысленный лексикон до понимания студентов. Вы даже обнаружите, что преподаватели специально предостерегают от чтения простых учебников, и что широкие слои общества “порицают” все эти “упрощения”.

Материалы по учебе нуждались еще в нескольких дополнениях. Возможно, эта лекция вас немного выручила, сделала яснее то, чем вы занимаетесь. В следующий раз, когда вы будете изучать что-то, что ж, вспомните ее. И если вы обнаружите, что думаете о том, не спросит ли вас об этом экзаменатор, то просто остановитесь в этом месте и задайте себе вместо этого вопрос: “Применимо ли это? Расшиpяет ли это мое понимание ума? Увеличивает ли это мое владение предметом? И если да, то каким образом? Как я могу применить это? Если бы я знал эту информацию, какую пользу она оказала бы мне в жизни?”, — и так далее. И вы неожиданно обнаружите, что опpавитесь от любого неусвоения, вызванного тем, что вы учились слишком много и слишком быстpо.

Большое спасибо.