Спасибо.

У нас есть кое-какой материал, который мы должны обсудить с вами в этой лекции. Я думаю, эта тема будет очень интересна для всех вас. И этот материал... давайте сразу включим высокую передачу... имеет отношение к состоянию, которое называется «клир». Вы слышали о нем на протяжении семи лет, и оно имеет довольно длинную историю.

Thank you.

Клир. Что такое клир? Я отсылаю вас к первой книге, к главе, которая называется

We got a congress yet?

«Клир», поскольку на данный момент мы ни в малейшей степени не превзошли ничего из того, что там содержится, мы не уклонились от этого и не спорили по поводу этих определений и не делали с этим ничего другого. И само по себе это является небольшой скромной победой... тот факт, что мы принесли с собой что-то, что одиторы могут делать. Первые клиры были результатом исключительно моих стараний; и эту работу не часто удавалось воспроизвести другим.

Audience: Yes!

В Дианетике этот предмет вызывал больше всего споров: что такое клир? Так вот, я не собираюсь до бесконечности рассказывать вам определение, которое дается в Книге Один, но я опишу вам это понятие так, чтобы это было довольно реально для вас. Клир – это человек, у которого нет психозов и неврозов; у него нет «нажатых пятерок», если выражаться языком Книги Один. Счетная машина сходит с ума, если какая-то из ее кнопок постоянно нажата. Если бы вы держали нажатой пятерку при каждом сложении, то вы получали бы неверный результат. Если бы вы держали нажатой пятерку при любом умножении, то результат, конечно же, был бы неверным. Результат был бы неверным при любом вычитании, при любом делении, если бы одна из этих цифр была постоянно нажата, независимо от того, что еще происходит. Именно это и происходит в человеческом разуме.

Good. Have you got a congress yet?

Там что-то нажато. «Все республиканцы плохие». Независимо от того, какие еще данные вводятся в вычислительное устройство, в расчет всегда добавляется «Все республиканцы плохие». И хотя некоторые из нас могут согласиться с тем, что республиканцы оставляют желать лучшего, мы, к счастью, не добавляем это данное буквально в каждый расчет, который мы делаем. Но это происходило бы, если бы у нас была нажата пятерка. Она добавлялась бы при любом вычитании, умножении и делении. Всякий раз, когда в вычислительную машину вводится задача, эта пятерка остается нажатой: «Все республиканцы плохие».

Audience: Yes!

Мы думаем: «Пожалуй, я поужинаю». Мы вводим это в вычислительную машину, и она выдает ответ: «Все республиканцы плохие, потому что я собираюсь поужинать». «Я мог бы получше поужинать, если бы республиканцы не были такими плохими» – такой ответ мог бы быть разумным, но это на самом деле не должно присутствовать в каждом расчете, который выполняет машина. Вы это ясно понимаете?

Good. Are you here?

Хорошо. Эта аналогия с нажатой пятеркой на самом деле пришла, по-моему, из Гарварда, или из МТИ, или из какого-то подобного места; я забыл, в какой начальнойшколе эта штука была разработана. Но у них там стояла большая машина... там стояла эта большая машина, и она просто сходила с ума. Всякий раз, когда кто-то вводил данные в эту машину... это было что-то наподобие УНИВАКа, ЭНИАКа, или Комиссии по атомной энергии... и других машин... и всякий раз, когда кто-то вводил задачу в эту машину, она выдавала сумасшедший ответ. Это происходило каждый раз. И они начали разбираться, что же с ней не так, и в конце концов они обнаружили, что между двумя контактами попала капелька припоя, в результате чего цифра пять добавлялась к ответу, независимо от того, какую задачу вы вводили в машину. Понимаете?

Audience: Yes!

Так вот, разум имеет такую вот особенность: если вы продолжаете добавлять какое-то одно данное, независимо от того, какую задачу он пытается решить, он сходит с ума. В результате мы получаем что-то вроде этого: вот человек; давайте представим, что вот здесь находится банк в виде ряда умственных образов-картинок. Вот здесь находятся умственные образы-картинки того или иного рода, и преклир говорит: «Ну, пожалуй, я поужинаю». Его идея о том, что он поужинает, немного видоизменяется вот этими двумя картинками или одной картинкой или шестьюстами, понимаете? Он думает: «Пожалуй, я скажу ей, что я ее люблю», и его решение немного видоизменяется этими двумя умственными образами-картинками. Они всегда присутствуют.

Good. Are you here?

Так вот, современная евро-русская психология не очень-то много знает об этих умственных образах-картинках. Им известно кое-что об эйдетической памяти; они говорят, что слабоумные и маленькие дети часто вспоминают о чем-то, видя картинки этого. Это относится к области обнозиса; эти ребята не очень-то хорошо могли наблюдать.

Audience: Yes!

На самом деле если вы подойдете к любому человеку на улице и попросите его закрыть глаза и посмотреть... спросите его, на что он смотрит... вы услышите один из этих ответов: ни на что; на черноту; на невидимое; или на картинку. И чаще всего вам будут отвечать «на картинку».

Well, good. Thank you.

Если бы вы продолжали задавать этот вопрос: «На что вы смотрите?», то человек, который сначала ответил «ни на что», потом сказал бы «на черноту» или «на ракеты» или он мог бы назвать множество других вещей, но он больше не говорил бы «ни на что».

We have here some material to be covered in this particular lecture that I think all of you will find of great interest. And that material – let us start right out here in high gear – has to do with a thing called a Clear. You've heard about this for seven years and it has a considerable history.

Если человек видит невидимое, то все, что он видит, конечно же, является невидимым, и с таким человеком требуется немного больше поработать. Если человек видит только черноту, то с ним на самом деле что-то не так. Если человек видит невидимое, то с ним что-то не так. Если человек не видит ничего, то с ним что-то не так. Дело действительно обстоит таким образом; если вы попросите таких людей заполнить тест АРА и нарисуете их графики и так далее, то вы обнаружите, что это так и есть.

Clear. What is a Clear? Well, I refer you to the first book, a chapter titled "The Clear," because we have not, at this moment, exceeded it one single bit in its terms there or escaped it or quibbled with its definitions or done anything else with it. And that, in itself, is a little modest piece of success -is to turn up here with something that auditors can do. The first Clears were made totally by myself and the effort wasn't duplicated very often.

Большинство людей, которым вы зададите этот вопрос, скажут вам, что они смотрят на картинку. Более сумасшедший скажет, что он всегда смотрит на одну и ту же картинку: как мама бьет папу или что-то в этом роде. Перед ним всегда стоит эта картинка. Она всегда с ним, и она является видимой.

And we had this subject being one of the most questionable subjects of Dianetics: What is a Clear? Well, I'm not going to give you ad infinitum, the Book One definition, but I will describe one to you, in quite real terms. A Clear is somebody without psychoses or neuroses; no held-down fives, in the parlance of Book One. An adding machine is crazy if you have one of its figures held down, and if you held down five in every addition, the addition would be wrong. If you held down five in every multiplication of a multiplication machine, the answer would of course be wrong. Every subtraction would be wrong, every division would be wrong, if one of those figures was always held down, no matter what else happened. That's what happens in the human mind.

Еще более сумасшедший человек вообще не видит никакой картинки, но она находится рядом и в полной мере оказывает на него воздействие. Между этим человеком и картинкой находится экран, и вот здесь находится некое черное поле, и все, что бы этот человек ни делал, немного видоизменяется под действием картинки.

Something is held down. "Republicans are all bad." No matter what other data is entered on the machine, "Republicans are all bad" is entered into the computation. And even though some of us might agree with the fact that Republicans leave a lot to be desired, we do not add them into every single computation we make, fortunately. But a held-down five does. That's, right there, added in, subtracted, multiplied, divided. Every time any work is put on the thinking machine, the figure five is held down: "Republicans are all bad."

Это не означает, что поведение любого человека, у которого есть черное поле, подвержено такому видоизменению, но это означает, что у человека есть эта картинка и она оказывает на него воздействие. Мы можем провести здесь аналогию с этой нажатой пятеркой.

We say, "Well, I think I'll eat some supper" We add this up on the machine and it comes out, "All Republicans are bad because I'm going to eat some supper" "I would have more supper to eat if Republicans weren't so bad," might be reasonable, but it really doesn't belong in every computation that's on the machine. Do you see that clearly?

Другими словами, вот эта картинка, это всего лишь картинка и ничего больше, наподобие современной рекламы или чего-то в этом роде... и она всегда там присутствует. Вы думаете... вы говорите: «У меня немного болит голова». Если бы современная реклама добилась своего, то ваша головная боль сразу же заставила бы вас подумать о «Буферине»; они покупают картинки для рекламных щитов и драматизируют это. Они рисуют картинки, которые затем помещают на рекламных щитах, показывают на телевидении, везде, и эти картинки побуждают вас думать о «Буферине» всякий раз, когда у вас возникает головная боль. Вот только здесь есть одна проблема, и она состоит в том, что существует еще несколько других рекламных агентств, которые хотят, чтобы вы думали об анацине, аспирине и других веществах. Так что в результате, когда у человека возникает головная боль, ему на ум приходит замешательство.

All right. This analogy, the held-down five, actually comes from I think Harvard or MIT or some such place; I've forgotten the grade school it was developed in. But they had a big machine – they had a big machine, and the machine was crazy. Any time you fed data to it – a machine comparable to the UNIVAC, ENIAC or Atomic Energy Commission – other machines – and every time you put a problem into the machine, the machine gave a crazy answer. Every time. And they started tracing through the machine and they finally found a drop of solder had fallen across two leads so that no matter what problem you put on the machine, the figure five was entered into the result. Do you understand that?

Так вот, если у этого человека, которого мы видим вот здесь, есть несколько картинок, расположенных одна за другой, и все они собраны в кучу, то независимо от того, что он делает, он смотрит на всю эту кучу; это все его нажатые пятерки. Вот так выглядит человек, который не является клиром.

Now, the mind has this peculiarity, that if you keep adding a single datum, no matter what the problem is, it's crazy. So that we get something that looks like this: We get a person, let's just envision a bank here as a series of mental image pictures. Here's some mental image pictures, one kind or another, and the pc says, "Well, I think I will go to supper." His going to supper's modified by these two pictures, or one picture, or six hundred, see? He says, "I think I will tell her I love her," and his decision is modified by these two mental image pictures. They're always there.

Так вот, откуда взялся этот термин «клир»? На счетной машине есть кнопка, на которой написано «clear», что значит «очистить». Это чрезвычайно эзотерическое происхождение слова; очень загадочное и романтическое происхождение слова. Если вы посмотрите на большинство счетных машин, то там есть небольшая кнопка вот здесь, и на ней написано «clear». Что это означает? Это означает нечто совершенно элементарное: просто когда вы нажимаете на эту кнопку, картинка на счетной машине

Now, modern Euro-Russian psychology didn't know very much about these mental image pictures. Knew something about eidetic recall; it said morons and small children often recall things by seeing pictures of them. This comes under the heading of obnosis; these fellows couldn't observe very well.

– если машина находится в хорошем состоянии – превращается просто в самого человека. Говоря иначе, все нажатые пятерки очищаются. Клир может очистить свое мышление; его мышление чистое. Оно очищено от этих умственных образов-картинок.

Truth of the matter is, if you ask any citizen on the street to close his eyes and look, ask him what he's looking at – you will get one of these answers: Nothing, blackness, an invisibility, or a picture. And the more numerous answer will be "picture." Now, if you were to persist in asking this question, "What are you looking at?" the fellow who says "nothing" at first would then say "blackness" or "a bunch of rockets" or he would say a lot of things, but he'd stop saying "nothing."

Так вот, в разуме нет ничего, кроме умственных образов-картинок. Мне очень не нравится говорить об этом, но это правда. Разум состоит из различных наборов умственных образов-картинок, подкрепленных постулатами, которые говорят, что эти картинки должны делать то-то и то-то так-то и так-то и что они должны объединяться таким-то и таким-то образом. Конечно, среди нас есть те, кто сталкивался с умственными машинами в разуме, с большими машинами того или иного рода. Эти машины, опять же, представляют собой просто приспособления, которые оказывают воздействие.

A fellow who sees invisibility, of course, anything he sees is invisible, and he takes a little more doing. The fellow who sees only blackness actually has something wrong with him. The fellow who sees an invisibility has something wrong with him. The fellow who sees nothing has something wrong with him. This is factual; if you graph these people on APAs and so forth you will find that's the case.

Так вот, даже если мы скажем, что все, из чего состоит разум, – это картинки, у нас по-прежнему останется один вопрос: можно ли считать, что машины, которые управляют картинками, являются частью самих картинок? Боюсь, что с этим придется согласиться, в какой-то степени.

The bulk of the people you'll ask this question of will tell you they are looking at a picture. The crazier ones will tell you that they are always looking at the same picture: Mother beating Father, or something. They always have this picture. It's always there and visible.

Но если посмотреть на это с простейшей точки зрения... я показывал вам этот фокус на других конгрессах... я покажу вам его еще раз в надежде, что вы будете использовать его применительно к группам.

The ones that are much crazier than that can't see the picture at all but it's all there and in full effect on 'em. They've got a screen between themselves and the picture and some kind of a black field here, and the picture modifies everything they do. That doesn't mean everybody that has a black field is being modified, but it does mean that this picture is present and is exerting its influence on the individual. And we get this analogy of a held-down five.

Это происходит примерно таким образом: что такое разум? Что представляет собой эта штука, которая называется разумом? Что ж, в данном случае мы имеем дело лишь с несколькими факторами. Первый фактор – это материальная вселенная, и если вы посмотрите вокруг, то вы, я думаю, обнаружите материальную вселенную. Если вы потрогаете хотя бы то, что находится рядом с вами, то вы почувствуете какой-то кусочек материальной вселенной. Давайте, сделайте это; просто посмотрите вокруг и заметьте материальную вселенную.

In other words, this picture, and it is just a picture, no more than that, like modern advertising or anything else, it's always there. You think – you say, "I have a small headache." If modern advertising had its way, your small headache would immediately make you think of Bufferin, and they buy pictures for billboards and they dramatize this thing. And they draw pictures for billboards and pictures on the TV and pictures everywhere encouraging you to think of Bufferin every time you have a headache. The only trouble is there're several other advertising firms that want you to think of Anacin, aspirin and other compounds. So the net result is that when a person has a headache, he thinks of confusion.

Хорошо. Так вот, это то, что имеет отношение к материальной вселенной. Все это обычно описывается в таких науках, как физика и химия. В наше время они не так хорошо описывают все это, но дела у них идут неплохо.

Now, when this fellow here that we're looking at has several pictures, one right after the other, and they're all stacked up, no matter what he does he sees the whole conglomeration, he's got that many held-down fives. And you have here a picture of a person who isn't a Clear.

На днях я получил лихорадочную телеграмму от конгресса ученых, который проходил, по-моему, в Бостоне, нет, прощу прощения, в Бастоне, и они спрашивали, могу ли я предоставить какие-либо доказательства того, что материя создается мыслью. Они неожиданно наткнулись на какое-то математическое доказательство этого, и они хотели узнать, есть ли у меня вообще какие-либо доказательства, и я послал им ответ, в котором говорилось, что да, мы делали такую вещь: мы просили человека создавать большие мокапы и втягивать их в свое тело, и за несколько недель его вес увеличился на тринадцать килограммов, а потом, когда он изменил этот поток на противоположный, его вес уменьшился до обычного. Мы действительно провели такой эксперимент. И между прочим, это довольно сложный эксперимент, поскольку он требует чертовски много одитинга, и человек должен научиться очень хорошо управлять плотными факсимиле, мокапами и подобными вещами, прежде чем вы сможете провести ряд таких экспериментов.

Now, where do we get this term "Clear"? It's off the button on an adding machine that says "clear." That's the very, very, very esoteric source of the word; the extremely mystic and romantic source of the word. If you look on most adding machines, there's a little button over here and it says "clear" on it. What's that mean? It means something very, very elementary: It's simply when you press the button, the picture on the adding machine, if it's in good shape, turns from this over to simply the guy. In other words, the held-down fives would all clear. A Clear can clear his thinkingness, and his thinkingness is clear. It is cleared of these mental image pictures. Now, there isn't anything else in the mind but mental image pictures. I hate to have to say this, but that's the truth. The mind is composed of various assortments of mental image pictures accompanied by postulates saying they will do so-and-so and such-and-such and combine in such-and-such a way. Of course, there are those of us who have run into machinery in the mind, big machines of one character or another. These machines are, again, simply influencing devices.

Но мы сделали это, и мы работали только с мыслью, мы не увеличивали количество пищи, которую употреблял этот человек, и мы смогли увеличить его вес и уменьшить его. Так что я послал им эти данные и получил в ответ полную энтузиазма телеграмму, в которой говорилось, что мои данные очень сильно помогли им, так что я надеюсь, они все были просвещены. Вот и все, что я об этом слышал.

Now, whether you say that all there is in the mind is the picture, we still have this question – well do you consider this machinery that handles the pictures part of the pictures? I'm afraid that you'd have to, to some degree.

Но это материальная вселенная. По большей части она плотная, и в ней есть пространства, и в ней дрейфуют маленькие фрагменты частиц и происходят различные явления, и все это основано на в общем-то едином соглашении. У нас есть такие явления, как гравитация, и многие другие вещи. Все это законы физической вселенной.

But an elementary look at this – and I've shown you this trick at other congresses – I'll show you again in the hopes that you will use this on groups.

Так вот, человек понимает эти законы довольно хорошо. Он не понимает, что является их источником; он не понимает многих других вещей, связанных с этим. Он допустил ошибку, выдвинув принцип «сохранения энергии». Это довольно интересно; у меня нет данных о том, что кто-то действительно доказал этот принцип сохранения энергии. То есть, если сжечь кусочек бумаги и затем собрать все элементы, из которых состоял этот кусочек бумаги, то получится тот же самый кусочек бумаги, если говорить о его весе и массе. Я не думаю, что это возможно сделать. Собрать выделившееся тепло, дым, пепел, и снова сконденсировать их. Я знаю, что если бы я смог сжечь кусочек бумаги и затем снова сконденсировать все те вещества, которые при этом выделились бы, то я бы счел себя, ну, может быть, не гением, но довольно-таки способным парнем.

Works like this: What is the mind? Well, what is this thing called the mind? Well, there're only a few factors with which we are dealing. The first factor is the material universe, and if you look around you I think you will find the material universe. If you feel around you, even close up, you will sense something of the material universe. Now, why don't you do that; why don't you just look around and see the material universe.

Я не знаю, удавалось ли этим ребятам когда-нибудь сделать это, но тем не менее этот принцип является признанным фактом; и это та основа, на которой построена физическая вселенная – сохранение энергии, – с точки зрения науки. Стабильным данным в физике, химии и так далее является сохранение энергии. Энергия находится здесь всегда, находилась тута всегда, никуды не девалася, нигде не пропамши, никак не перестанет и никогда не начиналася. Понимаете? Я выражаюсь таким языком, чтобы у вас было представление о том, какое уважение я питаю ко всему этому.

All right. Now, that has to do with the material universe. Ordinarily, this is covered by the sciences of physics and chemistry. They're not covering them so well these days, but they're doing all right.

На самом деле это полная апатия поражения, и она говорит вам: «Ты не можешь ничего с этим сделать». Может быть, некоторые люди и не могут ничего сделать, но я бы почувствовал себя обесцененным, если бы это действительно было так. Как бы то ни было...

I got a frantic wire the other day from a scientific congress that was occurring in, I think, Boston, no, pardon me, Boston, [accented] and they wanted to know if I had any proof I could offer that thought created matter. They'd suddenly stumbled onto some mathematical proof of this one way or the other, and they wanted to know if I had any proof of this at all, and I sent 'em back a wire telling 'em that, yes, we'd had somebody mock up large mock-ups and stuff 'em into his body and increase his weight thirty pounds in a few weeks and then, by getting the reverse flow, to reduce his weight back again. We've actually made that experiment. That's quite an experiment to make, by the way, because it takes a devilish lot of auditing and the fellow has to be awfully good at solid facsimiles and mock-ups and things of that character before you can perform the series.

Таким образом, материальная вселенная – это та еще штука, и она находится прямо там, и она состоит из множества различных элементов и определенных законов. И вы можете увидеть все это, так что это действительно интересно. Но сейчас я попрошу вас делать то, что не делал практически ни один ученый: найти свое тело. Если вы... вы заметили, что у вас там есть тело?

But we have done it, taking thought alone, without increasing somebody's diet, and increasing his weight and decreasing it. So, I sent 'em this data and I got back a highly enthusiastic wire saying that my data, as sent to them, had been of great assistance, so I hope they were all edified. That's all I've heard about it.

Так вот, тело – это интересная штука; это интересная штука. Это своего рода автоматизм, который подчиняется определенным законам и так далее и который состоит, как говорят, из клеток и так далее. Оно относится к области биологии, биофизики, медицины; это те области науки, которые изучают тело. Я заметил, что в связи с этим никогда не упоминают искусство; но я видел некоторые тела, которые можно считать довольно неплохими произведениями искусства. На самом деле я присвистывал, когда видел некоторые из них, и вы девушки, я думаю, тоже видели молодых парней, которые могли показаться вам настоящими произведениями искусства. Так что искусство в значительной степени является составной частью тела, и, кроме того, опыт является составной частью тела. Тело – это мобильная единица, и оно подчиняется определенным законам.

But that's the material universe. Now, it's generally solid and it has spaces in it and small fragments of particles drift through it and various phenomena occur, all upon a rather standardized agreement. You have things like gravity and all that sort of thing. Those are the laws of the physical universe. Now, man understands these fairly well. He doesn't understand the source; he doesn't understand a lot of things about it. He's made the mistake of saying, "conservation of energy." It's rather interesting; I don't know that anybody has actually really carried out a proof of conservation of energy. In other words, you burn up a piece of paper and collected all its component parts, you have the same piece of paper again in terms of weight and mass, because I don't think it'd be possible to do that. To collect the heat, take the heat, the smoke, the ash, and recondense these things again. I know if I could burn a piece of paper and then recondense all the things released from the piece of paper, I'd consider myself, well, not a genius, but pretty good.

Так вот, мы имели некоторое представление о том, что происходит в физической вселенной. Но что касается тела, то в этом отношении мы не можем ничего сказать наверняка. Самое лучшее, что мы можем сказать по этому поводу, – это: «У вас есть тело». Просто обратите на это внимание, и вы согласитесь со мной. Были люди, которых я заставлял делать это; это был первый раз, когда они замечали это.

I don't know if they've ever done this, but it's nevertheless an accepted fact; and it is the foundation on which the material universe is built – conservation of energy – in the scientific mind. His stable datum for physics, chemistry and so forth is conservation of energy. Always is here, always was here, never went no place, ain't never been no place, never will cease, ain't not begun. You get the sort of an idea? I state it grammatically like that so that you will get the degree of respect I feel for it.

Законов и правил, которые лежат в основе всего этого, большое количество, и они довольно обширные; мы считали, что они имеют непосредственное отношение к Дианетике. На самом деле это не так. То, с чем мы работали в Дианетике, оказывало воздействие на тело, и вполне может быть, что это включало в себя некоторые элементы, из которых построено тело, но нам не следовало так сильно беспокоиться о теле. На самом деле тело относится исключительно к области создания, или религии, или медицины, или библиотековедения, в общем, к какой-то области оно все-таки относится. Но суть в том, что у вас есть тело, и вы можете испытать на собственном опыте тот факт, что оно у вас есть. Так ведь?

What it is is actually a total apathy of defeat that says, "You can't do anything about it," and maybe some people can't, but I'd consider myself invalidated if that were the case. Anyway ...

Ну хорошо. Достаточно о теле. Мы рассмотрели две части интересующей нас проблемы: проблемы, связанной с этой вселенной и существующей в ней жизнью. С двумя элементами мы разобрались. Мы можем засчитать их. И между прочим, то, что я делаю сейчас, никто никогда не делал до Саентологии; никто никогда не говорил:

The material universe, then, is quite a subject and it lies out there and it's all full of elements and certain laws. And you could see that, so that's real interesting, but something that practically no scientists have ever done I'm going to ask you to do now: That's to locate your body. Now, if you – do you notice you have a body there?

«Существует вот столько-то элементов, и их нужно изучить, чтобы приобрести кое-какие знания об этом».

Audience: Yeah.

Ладно. Итак, у нас есть материальная вселенная, и у нас есть тело, согласны? Хорошо. Вот третий элемент: разум. Разум состоит из картинок, комбинаций картинок. Эти картинки могут быть фиксированными или нефиксированными, они могут быть мимолетными, или они могут быть исключительно плодом воображения, или они могут быть копиями физической вселенной. Они могут быть какими угодно. Эти картинки могут быть галлюцинациями, их на самом деле никогда не существовало, но вы думаете, что они существовали. Это могут быть самые разнообразные комбинации картинок, но в конечном итоге можно сказать, что разум состоит из картинок; из картинок, которые находятся в действии и которые взаимодействуют друг с другом; а также из того, какое воздействие эти два элемента, которые мы назвали – физическая вселенная и тело, – оказывают на картинки.

Well, now, that body is an interesting thing; it's an interesting thing. It's an automaticity of one sort or another which carries on according to certain laws and so on and is composed, they say, of cells and so on. It enters into the field of biology, biophysics, medicine; these are the various fields that cover this body. I notice that they never mention art, but I have seen some bodies that I considered fairly good works of art. In fact, I've whistled at a few, and I think you girls have seen some young men that you considered works of art. So art enters into the body considerably, and also experience enters into the body. Well, a body is a mobile unit and it obeys certain laws.

Итак, у нас есть два элемента, и мы добавляем к ним третий – разум. Хорошо. Вы можете получить картинку кошки? Сделайте это. Получите картинку кошки. Получили кошку?

Now, we had some idea of what was going on out here in the physical universe. Well, when we take the body, now we're not on solid ground at all. And the best we can say about it is, "You have a body." Well, just notice it and you'll agree with me. I've had people do this; the first time they ever noticed.

Ладно. Хорошо. Так вот это, в несколько уменьшенном виде, и есть разум. Если вы не увидели кошку, вы увидели только черноту или что-то в этом роде, то у вас, вероятно, все равно есть идея кошки по другую сторону от этой черноты. У вас все равно есть картинка кошки. Многие люди видят очень хороших кошек, некоторые – очень плохих, и у некоторых кошки ведут себя хорошо, а у некоторых – плохо. Но суть в том, что все это умственные образы-картинки кошек, так ведь?

Now, the laws and rules that this goes along on are many and extensive, and we used to think they were very pertinent to Dianetics. They really aren't. What we were handling in Dianetics had an influence upon the body, and may have been very well some of the stuff of which a body was built, but we didn't have to worry as much about a body as we thought. The body really belongs in the field of pure creation or religion or medicine or library science, but it belongs somewhere. But the point is, you've got one, and you can experience the fact you have one. Is that right?

А? Хорошо. Вот у нас есть разум в его простейшей форме и в его простейшей комбинации. В Дианетике и Саентологии мы можем показать вам кое-что, что вы можете сделать с этими картинками, и это просто поразит вас. Поместите еще одну кошку напротив той, которую вы только что смокапили; поместите там две кошки и удерживайте их крепко на месте, так чтобы они сидели лицом друг к другу.

Audience: Yeah.

Между этими кошками происходит какое-либо взаимодействие?

All right. So much for the body. We've knocked off, now, two parts of the problem with which we are concerned: The problem of the universe and life in it. Two elements here we've disposed of. We could count 'em. And this that I'm doing, by the way, was never done before Scientology; nobody ever said, "Well, there're this many elements and you have to study 'em in order to know about it."

Аудитория: Да.

All right. We got the material universe and we got a body now, okay? All right. Now, here's the third one: The mind. The mind consists of pictures, combinations of pictures, and they can be fixed or not fixed or they can be fleeting or they can be purely imagined or they can be copies of the physical universe. They can be all sorts of things. They can be hallucinatory pictures that never existed but you think they did, all sorts of combination, but the final result is that the mind consists of pictures; pictures in their action and interaction against each other. And the action of these two elements we have just named, the physical universe and the body, their action upon the pictures.

Хорошо. В разуме существует множество странностей такого рода. Но, в сущности, разум является просто этой картинкой, которую я попросил вас поместить там. Понимаете? Вот что он на самом деле собой представляет. Так вот, вы можете отпустить эту кошку, если хотите. Но если бы у вас была картинка этой кошки вот здесь и если бы она постоянно здесь находилась, то когда бы вы сказали себе... когда бы вы сказали себе: «Пожалуй, я пообедаю», у вас появилось бы такое еле уловимое, легкое чувство, будто вам хочется сказать «мяу». Или если бы вы подумали: «Пожалуй, я пойду спать», то у вас появилась бы мысль «после того, как я выпущу на улицу кошку».

So, here's two elements and we get to this third one, the mind. All right. Can you get a picture of a cat? Do so. Get a picture of a cat. Got the cat?

«Пожалуй, я поеду на машине; надеюсь, никакая черная кошка не перебежит мне дорогу». Это кошка, понимаете. Всегда кошка, кошка, кошка, кошка, кошка. Это нажатая пятерка, вы понимаете?

Audience: Yeah.

Разум вводит эту картинку в мышление, понимаете? Это именно то, о чем мы говорим. Он хранит воспоминания, он имеет множество применений, но когда эта картинка кошки полностью зафиксирована, когда от нее невозможно избавиться и преклир совершенно не осознает ее присутствие, разум вводит эту «кошку» в мышление преклира. Это очень элементарное действие, но все это может стать гораздо более сложным, и действительно стало. Однако основным элементом разума является эта картинка кошки. Итак, мы рассмотрели три элемента: материальную вселенную, тело и разум. Вот что мы имеем в виду, когда говорим о разуме: это картинка кошки.

All right. Good enough. Now, that, in some small form, is the mind. Now, if you didn't see a cat, you just saw some blackness or something like that, you probably still have the idea of the cats on the other side of the blackness. You've still got a picture of a cat. A lot of people have got very good cats, some of 'em got very bad cats, and some cats are behaving and some cats are misbehaving. But the point is, they're mental image pictures of cats, right?

Хорошо. Теперь верните эту картинку кошки или поместите там новую. У вас снова есть картинка кошки?

Audience: Right.

Аудитория: Да.

Huh? All right. Now, you have the mind there in its simplest form and combination. Now, in Dianetics and Scientology we could show you some things to do with that picture of a cat which would astonish you. Put another cat in front of the cat you just mocked up; put two cats out there and hold them rigidly, facing each other.

Хорошо. Теперь я задам вам один очень важный вопрос: что смотрит на нее? Хорошо. Вы, мм? Что ж, теперь мы имеем дело с мыслью и тэтаном, вот и все. Четыре элемента. То, что смотрит на кошку; кошка; тело и физическая вселенная. Вот четыре элемента для изучения, поскольку то, что смотрит на кошку, может еще и думать. И это не нуждается ни в какой помощи, как мы выяснили; это может создавать различные вещи. Это не нуждается ни в какой помощи в том, что касается создания. Это может воспринимать различные вещи, помнить, забывать, предсказывать и делать много всего другого. Но вы можете проверить это прямо сейчас на собственном опыте: это может видеть кошку, потому что вы можете видеть кошку; понимаете?

You get an interaction between the cats?

Итак, что это за вещь? Ну, первое, что мы знаем об этом, – это то, что это не является какой-то вещью. Поскольку это может управлять массой, значением и подвижностью или создавать их; это не является массой, значением или подвижностью, если только вы не смокапите что-то, чтобы вы могли называть себя Джо или Энн. Вы можете смокапить идентность, которая будет следовать за вами повсюду, но именно тот вы, который смотрит на кошку, который оказывает влияние на тело, который живет в физической вселенной, именно он и составляет весь предмет нашего изучения. Сократ умер бы оттого, что у него не осталось бы никакой работы. Аристотель умер бы от ужаса. Герберту Спенсеру пришлось бы заняться чем-то другим, а Спинозе... ах, да, Спиноза.

All right. You get all sorts of weirdities of this character in the mind. But the mind basically is just this picture that I've asked you to put out there. Got it? This really is this sort of thing. Now, you can let go of the cat if you want. But if we had a picture of a cat here, one way or the other, and this cat was always here, we would say to ourselves – we would say to ourselves, "Well, I think I would eat dinner," and we'd have a slight, tiny, little feeling that we ought to say "meow." Or we'd say, "Well, I think I'd go to bed," and the thought would occur "after I put the cat out." "I think I'll go for a drive in the car; I hope no black cats cross my track." This cat, see. Always a cat, a cat, a cat, a cat, a cat. That's the held-down five, you get the idea?

Спиноза мог бы сказать кое-что по этому поводу. Он говорил: «Вы кое-что упустили из виду, а именно создателя всего этого». Я сказал бы Спинозе, если бы у нас с ними были дружеские отношения, я бы сказал ему: «Если вы сможете найти во всей этой картине, которая включает в себя то, что смотрит на кошку, саму кошку, тело, которое окружает все это, и физическую вселенную (стены)... если вы сможете найти здесь что-то еще, что можно испытать, но чего не могут испытать эти четыре элемента, то я приму все, что вы предложите, в качестве дополнения. Но пока что вы предложили только идею, создателя. Это идея. А раз тут могут существовать идеи, значит у нас нет никаких доказательств». У Спинозы случился бы приступ. Или он сказал бы, что я еретик, и сжег бы меня на костре.

Well, the mind enters this picture into thinkingness; you got that? Now, that is the thing we're talking about. It stores memory, it has lots of uses, but when it is a totally fixed, never banished, pc-not-aware-of-it-at-all picture of a cat, it actually enters a cat into the thinkingness of a person. So that's very elementary and it could be much more complicated than this, and has. But the basic element of the mind is this picture of a cat. We've disposed of three elements now: The material universe, the body, and the mind. What we mean by mind, when we say mind: Picture of a cat.

Как бы то ни было, суть в том, что область нашего интереса не обязательно должна включать в себя какой-либо фактор, который мы не можем испытать на собственном опыте. Мы говорим, очень хорошо, что ж, нашей судьбой могут распоряжаться боги, демоны, дьяволы и все остальные. Боги, демоны, дьяволы, конечно, существуют; никто никогда не говорил, что их не существует. Мы сталкиваемся с ними время от времени, но все это является частью того, что мы можем испытать на собственном опыте. Вы просыпаетесь посреди ночи и чувствуете, что вам в затылок дышит демон. Что ж, вы знаете, что такое демон. Особенно, если накануне вы слишком много выпили.

All right. Get the picture of the cat back, now, or put another one there. Got that picture of a cat again?

На что я хочу обратить ваше внимание, так это на то, что мы... нет никакой жизненно важной необходимости включать сюда такой фактор, как создателя; понимаете, нет никакой жизненно важной необходимости включать его в этот расчет.

Audience: Yeah.

Так вот, вы можете пойти еще дальше, если вы хотите этого и если вы верите в создателя. Но почему вы должны в него верить? Послушайте, вы же не верите в эту сцену; она здесь. Понимаете, не существует твердой веры в эту вещь. Так вот, я не говорю, что это существует или что этого не существует, и я даже не высказываю свою точку зрения на это. Я просто говорю, что эти четыре элемента – то, что смотрит на кошку, кошка, тело и физическая вселенная – включают в себя все то, что мы рассматриваем и с чем мы работаем. И, поймите это, мы не нашли никаких других элементов, которые были бы необходимы для решения какой-то конкретной человеческой проблемы.

All right. Now, we ask you the sixty-four dollar question: What's looking at it? All right. You are, hmm? Well, now we have to do with thought and a thetan, and that's it. Four elements. The thing that's looking at the cat; the cat; the body and the physical universe. Those are the four elements of study, because the thing that is looking at it can also think. It doesn't need any assistance, we have found; it can create. It doesn't need any assistance in creating. It can register, it can remember, it can forget, it can forecast, it can do all sorts of things. But you could experience it right now just on the basis that it can see a cat because you can see a cat; you got the idea?

Так вот, это довольно примечательно. Никакие другие элементы, кроме этих или кроме элементов такого рода, не были необходимы для решения конкретных человеческих проблем. Это не означает, что с помощью них мы можем решить все проблемы всех времен; и это не дает нам множества ответов на самые разные вопросы. Но что касается нас, то это дает нам все то, что нам нужно, чтобы достичь этого состояния, известного как «клир».

Now, what is this thing? Well, the first thing we know about it is it isn't a thing. Because it could handle or create masses, meanings and mobilities, it isn't a mass, a meaning or a mobility, unless you mock it up that you call yourself Joe or Ann. You could mock up an identity that goes along with you, but this youness which looks at the cat, which influences the body, which lives in the physical universe, is the total scope of our study. Socrates would die of no work. And Aristotle would have died of horror. Herbert Spencer would've had to have taken up something else, and Spinoza, oh, yes, Spinoza.

Когда мы можем сказать, что нам не нужно очень многое знать о Создателе, о Верховном существе или о разных других вещах, чтобы представить проблему в таком виде, когда с ней можно работать, – это на самом деле довольно значительная веха, поскольку более ранние философии, как вы можете обнаружить, с головой уходили в попытки определить идентность того, что они не могли ощутить, почувствовать, измерить, испытать на опыте, и они совершенно заблудились в этой трясине размышлений и религиозных споров... церковных беспорядков. В конце концов они начали сжигать друг друга на кострах, поскольку они не могли прийти к согласию в отношении этого предмета. А когда человек начинает сжигать себя из-за того, что он не может согласиться с чем-то подобным, то я бы счел, что он сбился с пути, не так ли?

Spinoza would've had a few things to say about this. He said, "You have neglected one thing, and that is the creator of all this." And I would've said to Spinoza, if we'd been on speaking terms, I would've said, "If you can find anywhere in this picture of the thing that looks at the cat, the cat, the body that surrounds all this, and the physical universe (the walls), if you can find anything else in here to experience that these elements cannot experience, I will accept whatever you have to offer as an addition. But so far, you have offered an idea, a creator. That's an idea. And this is capable of ideas, so therefore, we don't have any proof." And Spinoza would've had a fit. Or he would've said I was an heretic and had me burned at the stake.

Я не говорю, что размышлять об этом опасно, но вам не обязательно это делать. Вы запросто можете иметь Бога и все остальное; никто с этим не спорит. Я даже не говорю: «Вы не должны», но я также не пытаюсь сказать: «Вы должны». Это большая разница.

Anyway, the point is that our sphere of interest does not have to include any factor we cannot experience. Now, we say, very well. Well, our destiny may be guided by gods, demons, devils and everything else. Sure, there are gods, demons, devils; nobody ever said there weren't. You run into 'em every once in a while, but that's in the realm of experience. Wake up in the middle of the night and have a demon breathing down your neck, why, you know what a demon is. Particularly after you've had too much to drink.

Есть одна организация; по-моему, у них есть местечко... называется... я забыл, как называется это местечко; это находится где-то в Италии, по-моему. И там говорят людям, что они должны. И всякий раз, когда вы пытаетесь решить проблему, говоря людям: «Если вы не верите, мы отлучим вас от церкви», вы имеете дело не с наукой, ребята, а с мошенничеством.

The point I'm making here is we – it is not vital that we include the factor of a creator; see, it's not vital that we include this in this experience computation.

Если человека нельзя убедить в чем-то с помощью разумных доводов, значит этого не существует. С его точки зрения, этого не существует. Так зачем же утруждать себя этим?

Now, you can go out further than that if you wish to and believe in one. But why do you have to believe in one? Now, listen, you don't believe in this stage up here; it's here. You get the idea; there is no solidity of belief in this other thing. Now, I'm not saying there is one or there isn't one, and I'm not even speaking from my viewpoint on this. I'm merely saying that these four elements of the thing that looked at the cat, the cat, the body and the physical universe take in that which we take in and work with. And, get this, we have not found any further elements necessary to the solution of the finite human problem.

Вы можете показать людям вот что: вы можете показать им материальную вселенную, вы можете показать им, что у них есть тело, что у них есть картинка кошки и они смотрят на эту картинку кошки. Это будет первый раз, когда они увидят эти четыре элемента. Конечно, вы видели этот фокус раньше, но эти четыре элемента выстроены в такую замечательную цепочку, и мы говорим: «Это то, что нам нужно для того, чтобы справиться с этой конкретной проблемой бытийности человека или жизненности человека, и нам больше не нужны никакие другие элементы».

Now, that is quite remarkable. No other elements have been necessary than these elements, or elements of this kind or class, to the solution of the finite human problems. Well, that doesn't necessarily solve everything of all time; it doesn't tell us a lot of answers to various things. But as far as we're concerned, it goes as far as we need to go to attain this thing called a Clear.

Так вот, это необходимо знать, чтобы можно было продолжать вести поиски в этих областях – я их вам только что описал, – и найти другие вещи, которые, как мы думаем, могут там быть, но в отношении которых у нас нет уверенности; и мы обнаружим, что каждая из них относится к той или иной категории.

To say that we don't need to know a great deal about the creator, the supreme being, or lots of other things to get the problem into workable form is actually quite a milestone, because you'll find that early philosophy was totally involved with trying to guess the identity of something they could not sense, feel, measure, experience, and they lost themselves entirely in this morass of speculation and religious argument – ecclesiastical commotion. They finally started burning each other at the stake because they couldn't get an agreement on the subject, and when man starts burning himself because he can't agree with something of this sort, why, I'd consider he was a bit adrift, wouldn't you?

Таким образом, клир – это человек, который может (и это основополагающее определение) иметь вселенную, которая находится вокруг него, понимаете, и иметь тело. Ничего больше; мы не говорим, что это должна быть хорошая вселенная или что он должен четко воспринимать ее или что-то еще; ничего такого не говорилось в отношении клира. Не было ничего сказано о состоянии его тела, кроме того, что у него нет психосоматических заболеваний. То есть заболеваний, вызванных разумом; они исчезли. Не было речи ни о каком другом состоянии тела; у клира не было... клир не отращивает себе рога или крылья или что-то в этом роде. У него есть тело. И вот важный момент, имеющий отношение к состоянию клир: он может иметь картинку кошки, а может и не иметь этой картинки, но если бы у него была картинка кошки, то согласно нашим последим наблюдениям он должен был бы смокапить ее, но это была бы хорошая картинка кошки, понимаете? У клира не осталось ни одной автоматической картинки. Он «очищен». Другими словами, у него нет картинок, которые могли бы выскакивать и видоизменять его мышление. Он взял ответственность за свое мышление. Он сам мыслит, и ничто не делает этого, кроме него самого.

I don't say that it's dangerous ground to speculate in it, but you don't have to. Now, you can go ahead and have God and all the rest of it; nobody's arguing with this at all. Not even trying to say, "You must not," but neither saying, "You must." Big difference there.

Так вот, он может изменить свое мышление, если ему этого хочется, но он не обязательно должен это делать. Он может обратиться к картинкам, чтобы они подсказали ему, что он должен думать, но это было бы несколько странно, ведь он все равно знает все то, из чего он мог бы сделать картинку, если он больше не держится за картинки. Так что он мог бы сделать такого рода вещь. Он мог бы сказать: «Интересно, что я прочитал в том руководстве», смокапить картинку этого руководства и прочитать его. Но это, конечно, смешно, поскольку на самом деле он прочитал руководство, но что-то в нем самом убедило его в том, что он должен забыть все это. И этим чем-то была картинка. У него была картинка, которая говорила ему, что ему лучше забыть, что написано в руководстве.

There is an organization, I think they have a place over – called – I've forgotten the name of the place; it's someplace in Italy, I think. And it tells people they must. And any time you solve things with telling people, "If you don't believe, we are going to get you excommunicated," you don't have a science folks, you have a hoax. If a man cannot be persuaded by the reasonability of a thing, it ain't. As far as he's concerned, it isn't. So, why bother?

Так вот, клир, согласно нашему самому последнему определению, должен обладать довольно хорошей способностью забывать что-то или помнить что-то по желанию, но этого нет в базовой дефиниции. Таким образом, клир – это просто тэтан, который может иметь картинки, но не обязательно должен, который знает, что он сам мокапит эти картинки, и у которого поэтому нет неврозов, психозов и психосоматических заболеваний – тех заболеваний, которые вызваны картинками. Вы понимаете? Это становится ужасно простой штукой. Это даже не означает, что он не должен находиться в своей голове. Это был бы особый тип клира, это был бы тэта-клир.

Now, you can show people this: The material universe, they've got a body, they've got a picture of a cat and they look at the picture of the cat. It's the first time they've ever seen the four elements. Of course, you've seen all this trick before, but these four elements laid out in that nice parade and we say, "Well, those are the things we need necessary to handle this particular problem of human beingness or human livingness, and we need no further elements than this."

Существует два типа состояния клир, которые мы обсуждали в прошлом. Одно – это МЭСТ-клир, и другое – это тэта-клир. Тэта-клир находится вне своей головы, а МЭСТ-клир все еще находится в голове.

Now, it's necessary to know that in order to keep looking in the spheres I've just outlined for all the other things we think might be there but can't be sure about, and we'll find each one of them falls into a class.

Но вот самое главное, вот самое главное, с чем у вас должно ассоциироваться это определение: у такого индивидуума нет навязчивых данных, постоянно поступающих к нему из умственных образов-картинок, о которых он знает, но о которых он не знает, понимаете? Его мышление не изменяется под действием картинок, содержащих что-то пережитое, и это клир.

A Clear, then, is a person who can have a universe – this would be the ultimate definition – around him, you see, and have a body. No more than this; not a good universe or a clear perception of it or anything else; that was never said with regard to a Clear. Nothing said about really the condition of the body beyond this, that he had no psychosomatic illnesses. In other words, mentally caused illnesses; these were gone. No other condition of body; he wasn't – he didn't grow horns or wings or something of the sort. He had a body. And now, the important thing about the Clear: He could have a picture of a cat or not have a picture of a cat, but if he had the picture of a cat, according to our later observations here, he would have to mock it up, but it would be a good picture of a cat; you've got the idea? He doesn't have any residual automatic pictures. He's Clear. In other words, there are no pictures that jump up and modify his thinking. He has taken the responsibility for his own thinkingness. He does his own thinkingness, and this isn't done with anything but him.

Так вот, каким образом человека можно сделать клиром? Что ж, сегодня это очень легко... если подумать о том, как усердно, в поте лица мы работали над тем, чтобы делать людей клирами, и сколько техник и процессов мы испробовали во время проекта «Клир». Мы даже в какой-то степени погрузились в апатию по этому поводу примерно в 1954 году, и я не думаю, что вы часто слышали упоминания об этом, пока мне вдруг в голову не пришла блестящая идея, и тогда я сказал: «Проект “Клир”, поехали!» Это было сделано без... мы изменили темп, это точно.

Now, he could modify his thinkingness if he wants to, but he doesn't have to. He can resort to pictures to tell him what to think, but this is kind of odd because he knows everything that he could make a picture of; anyhow, if he's no longer holding on to pictures. So he could do this sort of thing. He could say, "I wonder what I read in that textbook," mock up a picture of the textbook and read the textbook. But of course this is funny because the truth of the matter is he read the textbook and something about him persuaded him that he had better forget the textbook. And that thing was a picture. He had a picture that told him it was better to forget the textbook than to remember it.

Нам не нужно было все это. Нам не нужно было говорить что-то еще о клире. Дела у всех шли просто замечательно; они забыли об этом, они простили это. Они простили меня за то, что у меня появилась эта идея, что, кстати, было очень мило с их стороны, на мой взгляд. Но я не забыл, я затаился в ожидании. Я ждал, ждал подходящего момента, чтобы напасть.

Well, a Clear, in our very modern definition here, would have to a marked degree the power to forget and remember at will, but that is not included in the basic definition. A Clear is simply then a thetan who can have but need not have pictures and who knows that he's mocking them up, who doesn't then, therefore, have neuroses, psychoses or psychosomatic illnesses, which would be illnesses caused by pictures. Do you understand that? It becomes a terribly elementary thing. It doesn't even mean he's outside his head. That's a special kind of Clear; that's a Theta Clear. There're two types of Clears that've been discussed in the past. One is MEST Clear, the other is Theta Clear. Theta Clear is outside of his head and a MEST Clear is still in his head.

Так вот, на самом деле Саентология никогда не процветала и не трубила о себе во все трубы начиная с 1952-го, 53-го года; этого просто никогда не было. В 53-м все это было в полном разгаре. Просто потому что я никогда не позволял, чтобы это произошло. Интересно сделать такое признание, стоя перед вами, Богом и всеми остальными. Но, честное слово, я крепко держал все это в узде, и я скажу вам почему: потому что внезапный и всепоглощающий интерес к этому предмету, как было с Дианетикой, нарушил бы спокойный и равномерный процесс исследований, сбора данных и обнаружения того, что в действительности заставляет все это функционировать. И если бы Саентология вышла из-под контроля, и о ней вдруг начали бы трубить во все трубы, то, я могу эгоистично заявить, я не смог бы выполнить свою работу.

But here's the main thing; here's the main thing that you'd associate with this definition, is the individual doesn't have obsessive data fed in all the time by mental image pictures that he is aware of but not aware of; you get the idea? His own thought patterns are not modified by pictures of experience, and that is a Clear.

Вот примерно к чему все это сводится. Поскольку я имел некоторое представление о том, к чему мы идем, и я знал, что мы еще не добрались до этого. Я знал, что мы находимся в более хорошем состоянии, чем когда-либо находился человек в том, что касается разума; у нас было больше знаний; мы делали больше; мы были более способными; мы постоянно узнавали что-то новое; мы неотступно продвигались вперед; но мы еще не добрались туда. Мы просто не добрались туда. Я не мог дать вам, я не мог вы палить за тридцать секунд точное определение, описывающее то, к чему мы двигались. Я мог сказать: «Ну, это клир», но это не дефиниция действия. Это состояние, а не способ достичь его. Это положение в пространстве, а не карта, указывающая путь, по которому можно добраться до этого места.

Now, how do you create a Clear? Well, boy, that's so easy today. To think how hard we worked, how we slaved to create Clears, and how many techniques and processes we've gone through on this Project Clear. We even sort of went into apathy about it about 1954, and I don't think you've heard much mention of it until all of a sudden I brightly and alertly and suddenly sat up and said, "Project Clear, let's go!" It was without – it was a change of pace, that's for sure.

Представьте, что я сидел здесь все это время и рисовал эту карту как одержимый; мы уже знали... вот, понимаете? Я работал как одержимый, чтобы завершить составление карты. Так что если бы Саентология когда-либо начала процветать, выйдя из-под контроля, и если бы все это начало захлестывать нас и мешать упорядоченному прогрессу, то, боюсь, я был бы первым, кто начал вопить по этому поводу, и я сказал бы: «Нет! Давайте не будем делать глупостей. Давайте действовать кое в чем наверняка».

This one we didn't need. We didn't need to say anything more about Clear. Everybody was getting along perfectly happy; they'd forgotten it, forgiven it. They'd forgiven me for getting the idea, which I think was darn nice of 'em, by the way. But I hadn't forgotten, and I'd been lying in wait, stealthily. Waiting, waiting for a moment to pounce.

Кое в чем мы должны действовать наверняка. Мы должны знать, как обучать одиторов. Мы должны быть в состоянии работать с кем угодно, даже с психологом. Вы думаете, что это шутка, но любой, кто был в академии, знает, что это действительно так, как бы ужасно это ни звучало. Этот человек не обучен как саентолог, поэтому нам нужно сначала вернуть его в состояние человеческого существа, а потом обучить его. Но у нас должно быть что-то, с помощью чего мы могли бы обучить даже такого человека, иначе нам пришлось бы отбросить большую часть населения, которое интересуется разумом в Соединенных Штатах. Это была бы чертовски большая потеря, не так ли.

Now, truth of the matter is, Scientology has never bloomed and blossomed with a brass-band approach since 1952, 53; just never has. Fifty-three was when it was really in swing. Simply because I never let it. Now, this is an interesting confession to make, right here in front of you and God and everybody. But, boy, I had a curb bit on that thing that tight, and I'll tell you why: Because a sudden and sweeping popularity of this subject, such as Dianetics experienced, would have interrupted, as Dianetics did, the sedate and even course of investigation and compilation of data and the discovery of what really made things tick. And if Scientology had ever been let out of hand so that all of a sudden there were brass bands going on at every corner, selfishly I can tell you I wouldn't have gotten my work done.

Конечно, многие из нас скажут: «Это вовсе не потеря». Но мы должны уметь обучать людей. Что ж, у нас не было всего этого до 1956 года... в середине 1956 мы по-настоящему взялись за это и дела пошли хорошо. Но в середине 1957 мы все еще энергично учились всему этому. Мы и сейчас продолжаем учиться этому, однако напряжение спало. Я имею в виду, мы знаем, что даже если произойдет самое худшее, что только может произойти, у нас есть пять или шесть решений, которые мы сможем применить. Знаете, если все пойдет совершенно неправильно или со студентом случится что-то еще, то мы сможем что-то сделать.

That's about what it amounts to. Because I knew approximately where we were going, and I knew we weren't there. I knew that we were better off than man had ever been off on the subject of the mind; we knew more, we were doing more things, we were more able, we were learning all the time new things, we were progressing regularly and well; but we weren't there. We just weren't there. I couldn't give you and rattle off to you in 30 seconds a definition of exactly where a person was going. I could've said, "Well, he's a Clear," but that was not an action definition. That is a state, not the way to get there. That was the location in space, not the road map of how to arrive.

Так что это интересный момент. Если бы мы не могли научить саентолога одитировать, причем одитировать хорошо и успешно, тогда то, что он знает, не имело бы никакого значения. Его знания были бы совершенно бесполезны.

Imagine me, I was sitting back here all this time, drawing this road map like mad; we already knew – there, see? Working like mad to finish a road map. Well, if Scientology had ever started to boom beyond control so that it would've overflooded every boundary and border of orderly progress, I'm afraid I would've been the first one to sit down and scream, and said, "No! Let's not be foolish here. Let's have a few things in the bag."

Так вот, нам нужно было обучать одитора таким образом, чтобы он не превратился в маленького солдафона, который выдавал бы ряд ответов. Нам нужно было обучить его основам, которые являются составляющими его самого; нам нужно было обучить его основам, составляющим его собственную бытийность, чтобы расширить эту бытийность и повысить его способности; и если у него получалось сделать это, то у нас появлялся одитор, который способен думать, обучаться и действовать.

These things we have to have. We have to know how to train an auditor. We have to be able to take anybody, even a psychologist – . You think that's a joke, but anybody that's been in the Academy knows that it's a horrible fact. He has been untrained as a Scientologist so that we have to really bring him back up to a human being and then train him. But we had to have things that would train even him, otherwise we'd throw away the bulk of the people interested in the mind in the United States. That would've been a hell of a loss, wouldn't it have.

Ладно. Мы довольно хорошо разобрались в механике всего этого, но а как насчет организации, а? Вы думаете, что я буду вечно сидеть там, окруженный этими большими кипами... да я мученик! Многие люди подвергаются мучениям после того, как они что-то сделали, понимаете, но меня годами мучили вот такими высокими кипами бумаг. Бумаги, бумаги, бумаги. Послания, письма, отчеты.

Of course, there're a lot of us say, "No loss at all." But we needed to know how to train people. Well, we didn't have that until 56 – middle of 56 started to really get our teeth into it and get going well. But we were still learning like mad in the middle of 57. We're still learning, but the pressure is off. I mean, we know that, worst comes to worst on almost any point, we've got five or six different answers that we can throw into the breech. You know, if anything goes entirely wrong, or something like that, with a student, we can do something.

Кто-то приходит... кто-нибудь заходил ко мне в офис, и я отодвигал все эти бумаги так, чтобы между ними образовалось отверстие, и я смотрел на вошедшего человека сквозь это отверстие и так далее. Это были деловые бумаги, представьте себе, это были бумаги, касающиеся любого рода деятельности, которую вы только можете назвать... за исключением исследований, я никогда не возражал против исследовательских записей; это моя работа. Но ведение дел, знаете, покупки столов и всякая прочая чепуха такого рода. О, у нас не было организации, ничего даже отдаленно напоминающего организацию.

Here's the interesting thing, then. If we couldn't train a Scientologist to audit and audit well and successfully along the line, then it wouldn't matter what he knew. What he knew would've been a dead loss.

Сейчас вы видите эту организацию в Вашингтоне; если бы вы побывали в Лондоне и посмотрели на лондонскую организацию... там только что произошел небольшой переворот. Мы поменяли секретарей ассоциации. Такие действия всегда вызывают некоторую хаотичность, но вы обнаружите, что в данный момент в Лондоне есть организация и она работает довольно хорошо; и меня не было там год.

Now, we had to train in such a way that we didn't make a little martinet that went through a certain number of answers. We had to train him in the fundamentals that he was built with, his own fundamentals of beingness so as to expand that beingness and ability; and if we could do that, we had an auditor who could think, who could learn and who could operate.

Понимаете? Почти год; я возвращался туда в апреле, ненадолго. Но я не работал там с октября 1956 года, и дела там идут просто замечательно, замечательно. Они выполняют свою работу; каждый хорошо выполняет свою работу.

All right. Well, we've got the mechanics of that pretty well straightened out, but how about an organization, huh? You think I was gonna sit in there forever with these big piles of – I'm a martyr! Most people are martyred after they've done something, you see, but I've been martyred here for years by piles of paper that high, paper, paper, paper. Dispatches, letters, reports.

Почему же это победа? Вы скажете: «“Дженерал моторс” делают это уже на протяжении многих лет! “Дженерал электрик”, “Прудэншл иншуэренс”, все они справились с этими проблемами!» Послушайте, никто из этих типов не справился бы с управлением саентологической организацией. Это покажется вам смешным, но это, так уж случилось, чистая правда, потому что их организации выглядят как три детских кубика, выстроенных в один ряд, по сравнению с саентологической организацией. Саентологическая организация – это, наверное, самая сложная штука, с которой вам когда-либо доводилось иметь дело. Она настолько сложная, что только хороший одитор может долго выживать в штате. Это сложная штука.

Somebody comes in – used to come into the office to see me and I'd part the papers like this and look out of the peephole at him, and so on. On business matters, if you please, on any kind of activity that you could name except research, I never minded research papers; that was my job. But business, you know, buying desks and nonsense of this character. Ah, we didn't have organization down, not even vaguely.

Я не пытаюсь впечатлить вас, но мы занимаемся примерно пятнадцатью разными видами деятельности одновременно, и практически каждому сотруднику в организации приходится придумывать решения для каких-то проблем прямо с ходу.

Now, you look at this Washington organization now; if you were to go over to London and look at London, and London's just had a little recent upheaval. We changed Association Secretaries, which always causes randomity of some sort, but you'd find a pretty smooth-running organization sitting over there in London right this minute, and I haven't been there for a year. You get the idea? Almost a year; I was back there in April, a little while. But I haven't been there to work at it since October of 1956, and it's running just fine, fine. It's doing its job; everybody's doing his job well.

Так вот, каким образом мы управляем организацией? По какой схеме она работает? Вы, возможно, не поверите, но в большинстве организаций такая должность, как клерк по отправке считается очень низкой должностью; клерк по отправке берет квитанцию, смотрит в нее, читает ее номер, приходит, берет товар с полки, приносит его вот сюда, заворачивает его, проводит его через франкировальную машину и идет на почту. Потом он идет и берет свои инвентарные записи, видит, что у него закончились такие-то и такие-то наименования, и заказывает их. И его работа сделана.

Well, why is this a triumph? You say, "Well, General Motors's been doin' it for years! General Electric, Prudential Insurance, they all got it licked!" Listen: None of those jokers could've licked a Scientology organization. Now, you think that is a funny statement, but it happens to be a very true one, because their organizations look like about three kids' blocks piled in a row compared to a Scientology organization. Scientology organization is about the most complicated thing you ever had anything to do with. It is so complicated that only a good auditor survives long on staff. It's complicated.

Он не занимается печатью книг и не следит за их печатью, он не имеет к этому никакого отношения. Он определенно не занимается производством записей лекций. Он определенно не занимается покупкой разного рода вещей, и он определенно не проверяет, кто является членом ассоциации, а кто нет. Он не выполняет никакой дополнительной работы и не выполняет еще десяток других функций, как это делает клерк по отправке в саентологической организации. И причина этого не в том, что мы просто плохо организовали всю эту деятельность. На самом деле это практически самый аккуратный отдел отправки, который вы когда-либо видели. Просто в отделе отправки происходит столько всего – из-за того, что нет никакого другого помещения, где все это могло бы происходить, – что этот парень должен быть сущим гением, чтобы управлять этим отделом; и это всего лишь клерк по отправке. Так что там действительно должна существовать какая-то схема действий.

I'm not trying to impress you with the fact, but we run about 15 businesses at once, and practically anybody in the organization has got to sort of pitch the answers straight up.

Вряд ли здесь есть кто-то, кто не имеет никакого опыта в области управления организацией. Вы знаете, что больницей очень легко управлять. Ну, вы знаете, больницей управлять трудно, ладно. Но из чего она состоит? Она состоит из некоторого количества врачей, некоторого количества медсестер и нескольких палат, и вы помещаете туда людей, и у вас есть карточки и система картотеки, и у вас есть лаборатория, у вас есть специальное облачение, и все это движется вот по этим маршрутам и... Бог ты мой, если бы нам нужно было управлять только больницей. Это было бы замечательно, не так ли? Если бы организация не включала в себя никаких других видов деятельности, кроме работы с больными. Организацию больничного типа можно было бы сравнить с НЦХ, в НЦХ выполняется примерно столько же административных действий, сколько и в больнице. Но если бы НЦХ раздулся до таких размеров, что к нам начало бы приходить по сорок, пятьдесят преклиров в неделю, то эта область стала бы гораздо более сложной, чем больница, поскольку пациентам в больнице не позволяют иметь собственное мнение.

Now, how do you run such a thing? What is the pattern on which it operates? You probably aren't convinced, but in most organizations, the post of shipping clerk is supposed to be a very lowly post; and the shipping clerk walks over and he picks up an invoice, looks at it, reads the number off of it and goes over here, takes the item off the shelf; brings it down here, wraps it, puts it through a postage meter and goes out to mail. He goes over here and he takes his inventory books and he sees he's short on this many items and he orders 'em. And his job's done.

В конечном счете вся наша система администрирования в НЦХ находится в зачаточном состоянии; но эта область располагается прямо рядом с академией, где осуществляются все административные действия, которые только должны осуществляться в любом учебном заведении. Так вот, мы просто начинам добавлять к этому все остальное. Исследовательский отдел, отдел тестирования, отдел того, отдел сего; и вдруг перед вами одна из самых сложных организаций. И мы не знали до недавнего времени, пока мы не справились со всем этим, что эта организация является одной из самых сложных организаций, которые вы когда-либо видели; и поэтому всякий раз когда мы приглашали в нашу организацию кого-нибудь успешного бизнесмена со стороны, он просто тонул. Он просто шел ко дну, а на поверхности воды появлялся небольшой пузырик со звуком бульк.

He doesn't manufacture the books, or see to their manufacture, or have anything to do with that. He certainly doesn't manufacture tapes. He certainly doesn't buy all sorts of commodities of one sort or another, and he certainly doesn't keep check on people's memberships. He doesn't double in brass in a dozen other capacities like a Scientology Shipping Clerk does. And it isn't because we are simply organizing it sloppily. Actually, it's about the neatest-looking shipping department you ever had anything to do with. But it's just got so many things that happen in the shipping department, for lack of any other place to have them happen, that the guy's gotta be a confounded raving genius to run the joint, just the shipping clerk. So it has to really have a pattern.

На самом деле он... у нас было несколько очень хороших бизнесменов, и они на самом деле просто терпели неудачу. Они просто не могли выдержать это.

Now, hardly anybody here is without business experience of one kind or another. You know that a hospital is very easy to run. Well, you know, a hospital's hard to run, okay. But what's it consist of? Well, it consists of some doctors and some nurses and some rooms and you put people in, you have administration cards and a filing system and you have a laboratory, vestments, and it all goes on these routes and it's – . Boy, if we only had to run just a hospital. Gee, wouldn't that be lovely? If there was no more activity involved in the organization than the hospital -. A hospital-type organization would compare to the HGC, and the HGC has almost as much administration as a hospital. And if it blew up any in size so that we were getting 40 or 50 preclears a week, it'd be far more complicated than a hospital, because patients in a hospital are not permitted to have opinions.

Так что мы считали нашу деятельность сложной и своеобразной. Мы считали ее странной, понимаете; мы просто думали, что мы не знаем свое дело. И мы работали, работали и работали над тем, чтобы создать такую организационную форму, которая была бы функционирующей, и когда мы наконец все это организовали, мы обнаружили, что мы имеем дело с одним из самых сложных видов деятельности, которые только существуют. Бог ты мой, это сложная организация, и если бы мы, не справившись со всеми этими сложностями, приобрели невероятную популярность, то мы провалились бы с таким треском, какого вы еще никогда не слышали. Мы не выдержали бы такого потока людей. Другими словами, нам нужны были организации, и нам нужно было организовать все это таким образом, чтобы каждый имел все, что нужно, для того чтобы справляться с различными трудностями.

We have all the administration and so forth, in the final analysis, in embryonic form, in the HGC; but that's running right alongside of the Academy, which has all the administration that any school has to have. Now, you just start adding this up. A research department, a testing department, a this department, a that department; and the first thing you know, you're looking at one of the most complicated businesses. And we didn't find out until recently, until we had it licked, that it was one of the most complicated businesses that anybody ever looked at; and that was why, whenever we have brought in a good businessman from the outside, the guy has just sunk. He's just gone down, and there was a little bubble on top of the water with the words "glug" coming out of it.

Так вот, у людей в организациях есть шляпы. Человека можно снять с одного поста и поставить на другой, а кто-то еще может занять его пост, и это не внесет очень много хаотичности. Говоря иначе, все идет как по маслу... сейчас все идет как по маслу; этим легко управлять.

He actually has – we've had some very good ones, and they've really just gone by the boards: They just couldn't face it.

Но эта деятельность была сложной, а мы даже не знали этого. Мы выполняли множество отдельных функций и обнаруживали, что каждая из этих функций является необходимой. Почему? Потому что мы – это цивилизация в зачаточном состоянии. Мы не смотрим на что-то так же, как на это смотрит окружающая нас цивилизация, и мы не делаем что-то так же, как это делает окружающая нас цивилизация. Поэтому нам приходится брать на себя выполнение тех функций, которые никто не сможет выполнить за нас, и их огромное множество.

So we thought that we were being complicated and peculiar. We thought that we were being odd, you see; we just thought that we didn't know our business. And we worked and worked and worked to get some sort of organizational form that'd function, and when we finally got the whole thing organized, we found out that we were running one of the most complicated businesses in existence. Man, it's complicated and if we hadn't had that complication licked and if we had gone and experienced a tremendous wave of popularity, we would've gone down with the most resounding crash you had ever heard of. We couldn't have stood the traffic. In other words, we had to have the organizations organized in such a way that everybody had means of handling things.

Итак, с чем мы здесь имеем дело? С чем мы здесь имеем дело? Необходимо было разработать огромное множество технологий, которые не имели никакого отношения к исследованиям, чтобы мы могли хоть чего-то добиться. Так вот, все они, или самые основные из них, разработаны, и сейчас у нас есть схемы действий, которые позволят нам сохранить все это, так что только сейчас стало безопасно делать что-либо в области исследований и говорить: «Что ж, вот вам пожалуйста». Понимаете, нужно только поддерживать все это на должном уровне, чтобы у нас не образовался завал в исследованиях, в виде огромного количества нерешенных проблем, с которыми мы можем неожиданно столкнуться и из-за которых мы можем потерпеть неудачу, находясь на пике популярности.

Now, people in the organizations have hats. A man can actually be relieved off of a post and take over another post, and somebody can take over his post without causing very much randomity. In other words, it's pretty smooth – smooth-looking picture now; it's easy to handle.

Для нас было бы смертельно, если бы мы были на пике популярности и обнаружили, что у девяти десятых населения Соединенных Штатов перекошены эпицентры. Возможно, мы собрали здесь только тех людей, у которых эти эпицентры не перекошены. Возможно, вы являетесь единственными людьми в мире, у которых нет перекошенных эпицентров, понимаете? На самом деле вы можете встретить некоторых очень необычных людей.

But it was a complicated business and we didn't even know it. We were running more darn separate functions and finding each function necessary. Why? Because we're an embryonic civilization. We don't look at things or do things the way the civilization around us is looking at things and doing things. So therefore we have to take unto ourselves those functions which cannot be performed for us, and these are legion.

Вы думаете, что это забавно. Я не знал, что у кого-то в этом мире может быть черное поле. Каким же наивным я был, проводя людям дианетический процессинг. Я на самом деле работал с огромным количеством кейсов, с 1947 по 1949 годы, много кейсов... кейсы, кейсы, кейсы, и ни у одного из тех людей, которые ко мне приходили, не было черного поля или невидимого поля. У них у всех было какое-то поле. Они все могли видеть картинки. Некоторые из них боялись своих картинок; некоторые картинки были туманными, некоторые – отчетливыми; и я просто обучал преклиров так, что у них были хорошие картинки, я одитировал их, а позднее я обнаружил, что я просто вселял в них огромную уверенность в отношении их картинок, картинки исчезали, и у преклиров больше не было картинок, и я делал их клирами!

So, what do we have here? What do we have here? A tremendous number of technologies that had nothing to do with research and investigation had to be developed before we could get anywhere. Now, all of these or the major ones have been developed and patterns exist for their continuance, so only now it is safe to do something in the form of research and investigation and say, "Well, here we are." See, it's only necessary to be up to snuff so that we don't have any huge backlog of research to do; tremendous numbers of unsolved problems that we will suddenly confront and go appetite over tin cup with in the middle of a tremendous popularity. It would be fatal to get a tremendous popularity and find out that nine-tenths of the people of the United States had lopsided epicenters. We may have only collected the people who didn't have lopsided epicenters. Maybe you're the only people in the world that don't have lopsided epicenters, see? You can actually get into some peculiar ones.

А потом, весной 1950... это кажется невероятным, но вот почему я говорю, что вы, возможно, являетесь единственными людьми в мире, у которых нет перекошенных эпицентров. Весной 1950 года мы не получали практически ничего, кроме даб-инов и черных полей. Ммм!

Now, you think that's funny. I didn't know anybody in the whole world had a black field. The total innocence with which I engaged upon Dianetic processing. I actually handled a tremendous number of cases, from 47 to 49, lots of cases, cases, cases, cases and nobody ever walked up that had a black field or an invisible field. They all had a field. They could all see pictures. And some of 'em were afraid of their pictures and some pictures were dim and some pictures were sharp; so I simply educated them to have good pictures, audited 'em and found out later on that I simply gave them tremendous confidence with regard to their pictures, the pictures blew and they didn't have pictures anymore and I had Clears!

Был один парень, который... мы постоянно спрашивали его... на что он смотрит, и мы просили его получить такую-то картинку или такую-то картинку, и он отвечал:

And then, the spring of 1950 – sounds incredible, but that's why I say, you may be the only people in the world that don't have lopsided epicenters. Spring of 1950 we got practically nothing but dub-ins and black fields. Hmm.

«Да», он говорил: «Да» в течение недели, а потом мы наконец выяснили, что мы разговариваем с контуром, и этот парень все еще не видел картинку. Так что, конечно, он не получал никакого облегчения... ничего не стиралось.

We had one fellow that – we'd keep asking him to – what he was looking at and tell him to get a picture of something or a picture of something else, and he kept saying, "Yes," and he said, "Yes" for a week and then we finally found out we were talking to a circuit and he hadn't seen a picture yet. So of course he hadn't had any alleviation – nothing had been erased.

Представьте себе. Так вот, если бы существовала вероятность того, что мы можем столкнуться с этим в будущем, и если бы мы заранее не позаботились обо всех таких факторах, которые вносят хаотичность, то мы не могли бы позволить себе быть очень популярными. Понимаете? Мы могли бы внезапно взлететь на вершину славы, но наши исследования отставали бы, мы бы не смогли охватить все это; от нас могло бы и мокрого места не остаться, понимаете?

Imagine. Well, if we had in the future a possibility of this sort of thing occurring to us, if we hadn't taken care of such random factors well in advance, then we would not be at liberty to be very popular. Do you see that? We could get a sudden sweep, and we weren't up to it with research, we'd never covered it; we could get wiped out, see?

Так что всякий раз, когда какой-то предмет становится невероятно популярным, вы также рискуете погубить этот предмет, если он недостаточно хорошо организован. Вы понимаете? Это все равно что строить замки из песка; пока вы не примешаете туда немного строительного раствора, так чтобы все это стояло ровно, не позволяйте волнам подходить близко к этому месту.

So, every time you engaged in a tremendous popularity of the subject, you were also flirting with the destruction of the subject, as long as it wasn't well formed. Do you get the idea? Just like building castles in sand, till you get a little mortar mixed up in 'em so they set right, why, don't let any waves near 'em.

Так вот, когда же все это напряжение спадает? Ну, это все равно что если бы у вас перед глазами постоянно менялась картина, знаете, вы в конце концов возвращаетесь к тому, с чего начали. И это, конечно, состояние клир. Вы начали с клира, и, я надеюсь, вы не закончите тем же.

Now, where do we suddenly ease off? Well, it's sort of like watching a continued picture, you know: You finally get to the place where you came in. And that place is of course this magic word "Clear." You came in with Clear, I hope you don't go out with one.

Мы достигли этого довольно легко. Между прочим, я подвергаюсь огромнейшему риску, имея все эти материалы, так же как и вы. Вы можете много лет быть человеком, который все об этом знает; но то, что вы в конце концов предлагаете людям, оказывается довольно простым, так что они поворачиваются к вам, смотрят на вас и говорят: «О, это и все, что вы знаете?» Мы еще не в таком положении, поверьте мне.

Now, here – here we have attained this rather easily. I run a fantastic risk, by the way, with any of this material, and so do you. You're liable to go along for years being the people who know all about it; but what you've finally turned out is sufficiently simple that people turn around and look at you and say, "Oh, is that all you know!" We're not in that position yet, believe me.

Но вся эта деятельность, связанная с состоянием клир, клированием людей и так далее, в течение многих лет была нашей мечтой, а в течение некоторого времени это были наши кошмары. Почему люди вдруг начали настаивать на том, что у них должны быть эти нажатые пятерки и ничего больше, я не знаю. Прошлый трак. О, в июле 1950 года произошла эта ужасная вещь; это было еще хуже, чем весной 1950. Весной у меня оказались все черные кейсы, которые только были в США; все они пришли ко мне в один день, похоже. Никогда до этого я не видел таких кейсов; у меня не было ни малейшего представления... это было то, с чем мне еще никогда не доводилось иметь дела.

But this whole business of Clear and clearing people and so on has been a dream of many years, and a nightmare of some of those years. Why people suddenly insisted on having totally held-down fives and nothing else, I wouldn't know. Past track: Oh, it was a terrible thing that happened in July of 1950; it was worse than spring of 1950; spring I just got all the black cases in the US; they all arrived the same day, I think. I never seen one before; I hadn't a clue – totally outside of any experience I had.

На самом деле только в 1955 году я полностью разрешил проблему черного кейса. Решение очень простое: пусть он смокапит черноту в черноте и втолкнет ее в тело. Даже если он впадает в анатен, вы все равно продолжаете одитировать его. Даже если он впадает в бессознательность, вы продолжаете давать ему команды, он продолжает выполнять все это, и в конце концов его обладание в отношении черноты исправляется. Если это не работает, то пусть он создаст несколько черных объектов и удерживает их от удаления. Об этом даже не стоит беспокоиться!

Actually, it wasn't till 55 I got this black case wrapped up. Wrapping it up's very easy: Have 'em mock up blackness in the blackness and shove it into the body. And even though he goes anaten, you keep on auditing him. Even though he goes unconscious, you keep giving the commands, he keeps doing it and eventually he remedies havingness of blackness. If this doesn't work, get some black objects and have him keep 'em from going away. It wasn't even anything to worry about!

У парня появляются какие-то небольшие бледные штуковины, и он говорит: «Да, думаю, это картинка». И через некоторое время он помещает перед собой картинку кошки и говорит: «Дэээ!» Вы спрашиваете: «В чем дело?»

The guy comes up with some thin little things that he says, "Yeah, I guess that's a picture." And after a while, why, he puts up a cat and he says "Dyah!" And you say, "What's the matter?"

«Уууу!»

"Hyoo!"

Вы говорите: «В чем дело?»

You say, "What's the matter?"

«Уууу, ооооо, ааа!»

"Well, lllloo!"

И вы говорите: «Скажите мне, что происходит».

And you say, "Tell me what is happening."

Он отвечает: «Передо мной только что появилось ужасное чудовище!» Он получил свою первую картинку; до этого момента он только догадывался.

He says, "Well, a horrible monster just appeared in front of me!" He'd gotten his first picture; up till that time he was guessing.

Так вот, в середине 1950 года в поле зрения неожиданно появилась эта ужасная штука под названием «прошлые жизни». И первое, что произошло... первое, что произошло, – это директора Центра просто были вне себя от этой идеи, они хотели принять резолюцию, запрещающую кому-либо упоминать об этом, проводить исследования в этой области или изучать все это дальше. Мне это кажется очень интересным. Это было началом и концом моего участия в деятельности Центров. Это интересный ход для кто-то... для совета директоров «Исследовательского центра» (в кавычках) – запретить проведение исследований в определенной области. Причиной этого было то, что информация просачивалась в классы, и это будоражило студентов, поскольку у любого человека может быть прошлая жизнь, это очевидно, даже если у него нет настоящей.

Now, in the middle of 1950, this terrible thing called "past lives" suddenly showed up. From the first thing that happened – one of the first things that happened is the Foundation directors had a total blast-out on the whole subject because they wanted to pass a resolution forbidding anybody to mention them, investigate them, or look at them any further. I consider it very interesting. That was the beginning and the end of my participation in Foundations. That was an interesting thing for anybody – any board of directors of a (quote) "Research Foundation" to do, to forbid the investigation of a certain field. That was because it got over into the schools and got the students excited, 'cause everybody could get a past life, evidently, even when they couldn't get a present one.

Кстати, это закончилось тем... возможно, вы не связывали все эти события между собой, но все это закончилось историей Бреди Мерфи, о которой вы так много слышали. И все говорили: «Почему бы нам не пойти по стопам Бреди Мерфи?» И я откинулся на спинку и тихонько засмеялся: «А по чьим стопам пошла Бреди Мерфи?»

This, by the way culminated – you might not ever have connected the things up, but this culminated really in Bridey Murphy that you heard so much about. And everybody was saying, "Why don't we get in on the Bridey Murphy bandwagon?" And I sat back and laughed very quietly, "Whose bandwagon was Bridey Murphy on?"

Но вот самое главное в том, что касается прошлых жизней, и мы напечатали это в «Лондон экспресс»: проблема не в том, как людям попасть в прошлые жизни, проблема в том, как достать их оттуда! Это не что-то редкостное, это то, что мы имеем в изобилии; мы сталкиваемся с ними на каждом шагу!

Now, here's the main thing about past lives, and we ran this in the London Express: It isn't getting people into 'em, it's getting them out of them! It isn't their rarity, it's their tremendous abundance; they're all over the place!

Вот человек сидит и смотрит на картинку британского солдата-революционера; он смотрит на эту картинку, он видит ее довольно часто. Никто никогда не задавался этим вопросом, потому что никто не знал о существовании умственных образов-картинок; все думали, что никто ни на что не смотрит, поскольку к такому мнению пришли люди, которые были самыми настоящими «черными пятерками». Понимаете, к нам не приходило так уж много психологов до весны 1950 года; кейсы многих из них являются совершенно черными.

This fellow is sitting there looking at a picture of a revolutionary British soldier, you know; he's looking at this picture, he sees it quite often. Nobody ever asked this question because nobody knew about mental image pictures; everybody thought that nobody looked at anything, because this opinion was arrived at by people who were totally black fives. You see, we never got any psychologists in to amount to anything before the spring of 50, and a lot of these people are totally black.

Хорошо. Вот у нас есть этот человек, и он смотрит на картинку; он постоянно смотрит на картинку. Ему никогда не приходит в голову, что это картинка, на которой он что-то запечатлел, и что все это действительно произошло, а то, что он называет галлюцинациями, иллюзиями и воображением, очень часто бывает чистой правдой.

All right. Now here we've got this person looking at the picture; there he is looking at the picture all the time. It never occurs to him that it's a picture he made of something and that it really happened, and what that he pronounces as hallucination, delusion or imagination is too often horribly factual.

Вы немного изучаете все это – и это первый раз, когда эта картинка начинает дергаться, – и парень очень удивляется, когда видит, как тот британский солдат поднимает свой мушкет и сносит его глупую башку! Вот почему он остановил эту картинку прямо перед этим, понимаете? Все, что вам как одитору нужно было сделать,

Now, you start fishing around with this just a little bit, and he is rather amazed, the first time this picture has ever been joggled, to have the British soldier raise his tower musket and blow the preclear's silly head off! That's why he had it arrested just before the point, see? All you had to do as an auditor was move him a little further on the scene and boom!

– это продвинуть его немного вперед по этому инциденту, и бумс!

Now, where we get a thing like all of a sudden past lives, why, today it would cause us no concern at all. We've been through all that, brother, have we been through all that. Any old-time auditor can tell you more about the past track and American history and Roman history and Grecian history and Chaldean and Babylonian history and history on a planet 200,000 years ago and what they do in space opera and how psychiatrists acted 8 billion years ago and so forth; and of course the society at large, being rather stupid, would sit there with its mouth open and say, "What are you talking about?" Heh, go away with stomachaches, bullet holes in their backs, spear ... That's of course why they're saying, "What are you talking about?" They just don't like the sensation of that spear going straight on through.

Так вот, если мы вдруг сталкиваемся с чем-то вроде прошлых жизней, то сегодня это нас совершенно не беспокоит. Мы прошли все это, мы прошли все это. Любой одитор-ветеран может рассказать вам больше о прошлом траке и об истории Америки, об истории Рима, Греции, Халдеи, Вавилонии и об истории этой планеты 200 000 лет назад, или о том, что происходило во времена космической оперы, или что делали психиатры восемь миллиардов лет назад и так далее... и, конечно, люди в целом, поскольку они довольно глупые, слушают все это с открытым ртом и потом говорят: «О чем вы говорите?» Хе, уйти с болями в животе, дырками от пуль в спине, копьем... Именно поэтому они говорят: «О чем вы говорите?» Им просто не нравится ощущение того, как их пронзает копье.

Or the meteorites coming in through the windshield as you stand on the bridge. They don't like that, so they say, "What are you talking about? It's all unreal to me." And you say, if you were real mean, you'd-all-only have to say, "I'm talking about those meteorites coming straight on through the bridge shield."

Или как через лобовое стекло влетают метеориты, когда вы стоите на мостике. Людям это не нравится, поэтому они говорят: «О чем вы говорите? Это все так нереально для меня». И вы отвечаете... если бы вы были по-настоящему жестоки, то вы бы просто сказали: «Я говорю о тех метеоритах, которые влетают прямо сквозь лобовое стекло».

And they'd say, "What do mean?"

И человек говорит: «Что вы имеете в виду?»

"The meteorites coming in straight on through."

«Метеориты, которые влетают прямо сквозь стекло».

And the guy says – he'd say, "I don't know what you mean – only I now don't have a head."

И человек отвечает... он говорит: «Я не понимаю, что вы имеете в виду... только вот у меня сейчас нет головы».

Well, these pieces of randomness we are not likely to run into. We've got this pretty well taped; we know where we're going and we're at a good safe foundation in the field of search, and probably will spend most of our time now researching what's been searched.

Что ж, вряд ли мы столкнемся с подобной хаотичностью. Мы взяли все это под контроль в достаточной степени; мы знаем, к чему мы стремимся, и мы стоим на твердой почве в том, что касается области поиска, и мы, вероятно, будем тратить большую часть своего времени на исследование того, что было найдено.

Anyway, it's safe to go someplace with this idea of Clear, so in the next hour I'll tell you how to get there.

Как бы то ни было, у нас есть эта идея о состоянии клир, и имея ее, мы можем уверенно продвигаться вперед, так что на следующей лекции я расскажу вам о том, как туда добраться.

Thank you.

Спасибо.