Спасибо. Большое спасибо, я рад видеть, что вы счастливы видеть меня. Как у вас дела?

Спасибо. Большое спасибо, я рад видеть, что вы счастливы видеть меня. Как у вас дела?

Что ж, я очень рад видеть вас. Я действительно очень, очень рад видеть вас. Самая главная причина, по которой я рад видеть вас, состоит в том, что у меня, вероятно, самая лучшая новость, которую я вам когда-либо сообщал на конгрессе.

Что ж, я очень рад видеть вас. Я действительно очень, очень рад видеть вас. Самая главная причина, по которой я рад видеть вас, состоит в том, что у меня, вероятно, самая лучшая новость, которую я вам когда-либо сообщал на конгрессе.

Аплодисменты. (Аплодисменты)

Аплодисменты. (Аплодисменты)

Знаете, в течение долгого времени мы говорим о клирах. В течение долгого времени мы говорим о распространении в мировом масштабе. И среди нас есть люди, которые никогда раньше не слышали о Саентологии, пока их лучшие друзья не привели их сюда сегодня, сказав, что те должны пойти на конгресс и посмотреть, что это за штука, поскольку эти лекции вводные и очень простые.

Знаете, в течение долгого времени мы говорим о клирах. В течение долгого времени мы говорим о распространении в мировом масштабе. И среди нас есть люди, которые никогда раньше не слышали о Саентологии, пока их лучшие друзья не привели их сюда сегодня, сказав, что те должны пойти на конгресс и посмотреть, что это за штука, поскольку эти лекции вводные и очень простые.

Они очень простые. Они гораздо проще, чем курс «Эффективность личности». Склоним наши головы и почтим минутой молчания этих людей, так как они будут очень сильно поражены. Ведь на этом конгрессе я вовсе не собираюсь щадить вас.

Они очень простые. Они гораздо проще, чем курс «Эффективность личности». Склоним наши головы и почтим минутой молчания этих людей, так как они будут очень сильно поражены. Ведь на этом конгрессе я вовсе не собираюсь щадить вас.

С тех пор как я в последний раз находился здесь, было собрано огромное количество данных. И очень многое было сделано. Я приеду к вам снова в июне. И надеюсь, в июне я буду ОТ.

С тех пор как я в последний раз находился здесь, было собрано огромное количество данных. И очень многое было сделано. Я приеду к вам снова в июне. И надеюсь, в июне я буду ОТ.

Итак, если на данном конгрессе вы стерпите то, что я выгляжу оборванцем и не парю как тэтан над вашими головами посреди комнаты, я оценю вашу снисходительность.

Итак, если на данном конгрессе вы стерпите то, что я выгляжу оборванцем и не парю как тэтан над вашими головами посреди комнаты, я оценю вашу снисходительность.

С февраля 1961 года было получено огромное количество материала и, соответственно, было сделано очень многое. Теперь необходимо собрать все это в единое целое, так как сейчас Саентология стала совершенно иной. В Саентологии появилось кое-что новое, что вы не смогли бы увидеть два или три года тому назад.

С февраля 1961 года было получено огромное количество материала и, соответственно, было сделано очень многое. Теперь необходимо собрать все это в единое целое, так как сейчас Саентология стала совершенно иной. В Саентологии появилось кое-что новое, что вы не смогли бы увидеть два или три года тому назад.

Сейчас у нас такой период, когда навыки одитора четко определены. Эти навыки ограничены чрезвычайно узкими рамками. Если вы умеете выполнять эти действия, эти точные действия, то, вы, вероятно, сможете использовать любую технологию более высокого уровня. Если вы не умеете выполнять эти действия, продолжайте проводить людям КОО или «Подъем по шкале».

Сейчас у нас такой период, когда навыки одитора четко определены. Эти навыки ограничены чрезвычайно узкими рамками. Если вы умеете выполнять эти действия, эти точные действия, то, вы, вероятно, сможете использовать любую технологию более высокого уровня. Если вы не умеете выполнять эти действия, продолжайте проводить людям КОО или «Подъем по шкале».

Но мы вышли на новый уровень. Мы поднялись по ступенькам и достигли нового плато. Прежние плато в итоге не исчезают. Они как и раньше существуют. Все, что можно было сделать вчера, можно сделать и сегодня. Но хочу со всей определенностью заявить и подчеркнуть, что это означает появление совершенно нового аспекта.

Но мы вышли на новый уровень. Мы поднялись по ступенькам и достигли нового плато. Прежние плато в итоге не исчезают. Они как и раньше существуют. Все, что можно было сделать вчера, можно сделать и сегодня. Но хочу со всей определенностью заявить и подчеркнуть, что это означает появление совершенно нового аспекта.

Это новое плато. Это «ради Бога, постройте лучший мост».

Это новое плато. Это «ради Бога, постройте лучший мост».

Что ж, вы устанавливаете новые опоры и новые пролеты над новыми потоками, и люди смотрят на вас несколько испуганно: «Что? Куда мы теперь идем?»Все в порядке. Подождите, пока они посмотрят на собственный кейс и определят, куда они должны идти.

Что ж, вы устанавливаете новые опоры и новые пролеты над новыми потоками, и люди смотрят на вас несколько испуганно: «Что? Куда мы теперь идем?»Все в порядке. Подождите, пока они посмотрят на собственный кейс и определят, куда они должны идти.

Когда вы имеете дело с чем-то настолько загубленным, как человеческий разум и состояние жизни в этой вселенной, не располагая вообще никакими учебниками, в которых бы не было разных ловушек, работы у вас хватает. И когда вы прокладываете путь в такой области, вы сталкиваетесь с великим множеством сюрпризов, вы сталкиваетесь с великим множеством простых вещей и с великим множеством сложных вещей. Но давайте не будем заблуждаться, полагая, что мы занимаемся вовсе не тем, чем мы занимаемся.

Когда вы имеете дело с чем-то настолько загубленным, как человеческий разум и состояние жизни в этой вселенной, не располагая вообще никакими учебниками, в которых бы не было разных ловушек, работы у вас хватает. И когда вы прокладываете путь в такой области, вы сталкиваетесь с великим множеством сюрпризов, вы сталкиваетесь с великим множеством простых вещей и с великим множеством сложных вещей. Но давайте не будем заблуждаться, полагая, что мы занимаемся вовсе не тем, чем мы занимаемся.

Первая ошибка, которую мы могли бы совершить, – это предположить, что мы делаем что-то меньшее, нежели то, что мы делаем, или делаем что-то иное, нежели то, что мы делаем, и это была бы серьезная ошибка. Ведь мы делаем как раз то, что мы делаем.

Первая ошибка, которую мы могли бы совершить, – это предположить, что мы делаем что-то меньшее, нежели то, что мы делаем, или делаем что-то иное, нежели то, что мы делаем, и это была бы серьезная ошибка. Ведь мы делаем как раз то, что мы делаем.

И тут и там в околосаентологическом мире у вас появляются люди, которые говорят: «Ну, то, что они на самом деле делают, понимаете, – это то-то, и еще то-то, и ля-ля-ля-ля-дзин-ля-ля-ля. И на самом деле это что-то вроде психотерапии, только чуть лучше, понимаете. И, э, это, э... это, э... э-э... э... ну, знаете, это... э... это учит вас новому образу мышления. Э, это, э, это... это, э... это, э... ну, это... это повышает ваш КИ. Это как психиатрия, только другое».

И тут и там в околосаентологическом мире у вас появляются люди, которые говорят: «Ну, то, что они на самом деле делают, понимаете, – это то-то, и еще то-то, и ля-ля-ля-ля-дзин-ля-ля-ля. И на самом деле это что-то вроде психотерапии, только чуть лучше, понимаете. И, э, это, э... это, э... э-э... э... ну, знаете, это... э... это учит вас новому образу мышления. Э, это, э, это... это, э... это, э... ну, это... это повышает ваш КИ. Это как психиатрия, только другое».

Это фантастическое усилие человека получить данное, сравнимое по значительности с Саентологией. Как получить данное, сравнимое по значительности с Саентологией? Ну, сколько неприятностей у вас в этой вселенной? Вот что сравнимо по значительности с Саентологией. И позвольте мне уверить вас, что детская психология, в соответствии с которой ребенок должен поставить кубик А на кубик Б и затем разрушить эту конструкцию, чтобы произвести абреакцию враждебности, – это несравнимо по значительности с тем, что мы делаем в Саентологии.

Это фантастическое усилие человека получить данное, сравнимое по значительности с Саентологией. Как получить данное, сравнимое по значительности с Саентологией? Ну, сколько неприятностей у вас в этой вселенной? Вот что сравнимо по значительности с Саентологией. И позвольте мне уверить вас, что детская психология, в соответствии с которой ребенок должен поставить кубик А на кубик Б и затем разрушить эту конструкцию, чтобы произвести абреакцию враждебности, – это несравнимо по значительности с тем, что мы делаем в Саентологии.

Саентология – выход из тупика. Она представляет собой усилие людей, которые плыли по течению... и теперь вы должны сказать своему соседу, который никогда раньше не слышал о Саентологии: «Ну, прошлые жизни... вы столкнетесь... вы столкнетесь с этим позже. Это просто... просто, это... это... это просто его идея, понимаете».

Саентология – выход из тупика. Она представляет собой усилие людей, которые плыли по течению... и теперь вы должны сказать своему соседу, который никогда раньше не слышал о Саентологии: «Ну, прошлые жизни... вы столкнетесь... вы столкнетесь с этим позже. Это просто... просто, это... это... это просто его идея, понимаете».

Но очевидно, что такое положение дел продолжалось в течение пары сотен триллионов лет без изменений, разве что немного ухудшалось. Несколько обвалилось здесь и несколько обвалилось там, слегка занесло в сторону здесь и слегка занесло в сторону там – и так это продолжалось и продолжалось. Ведь пакет 3D окончательно доказывает – и вы узнаете об этом больше, – что его содержимое сопровождает нас по меньшей мере 200 триллионов лет. Так что это означает, что прошло ужасно много времени с тех пор, как вы, ребята, в последний раз были душевно здоровы. Вам придется объяснить вашему соседу: «Он все время говорит нечто подобное в начале конгресса».

Но очевидно, что такое положение дел продолжалось в течение пары сотен триллионов лет без изменений, разве что немного ухудшалось. Несколько обвалилось здесь и несколько обвалилось там, слегка занесло в сторону здесь и слегка занесло в сторону там – и так это продолжалось и продолжалось. Ведь пакет 3D окончательно доказывает – и вы узнаете об этом больше, – что его содержимое сопровождает нас по меньшей мере 200 триллионов лет. Так что это означает, что прошло ужасно много времени с тех пор, как вы, ребята, в последний раз были душевно здоровы. Вам придется объяснить вашему соседу: «Он все время говорит нечто подобное в начале конгресса».

Но мы... то, чем мы занимаемся, не похоже на попытку преодолеть складку ковра на игрушечном тракторе. Мы занимаемся не этим. Мы занимаемся не этим. Мы боремся с самой Судьбой... и одитируем ее.

Но мы... то, чем мы занимаемся, не похоже на попытку преодолеть складку ковра на игрушечном тракторе. Мы занимаемся не этим. Мы занимаемся не этим. Мы боремся с самой Судьбой... и одитируем ее.

Это не то, благодаря чему вы сможете изменить цвет своего лица, чтобы вам не приходилось пользоваться «Макс фактором»... это не данное, сравнимое по значительности.

Это не то, благодаря чему вы сможете изменить цвет своего лица, чтобы вам не приходилось пользоваться «Макс фактором»... это не данное, сравнимое по значительности.

Вот вы сидите здесь. Как долго вы находились здесь, делая то, что вы не хотели делать, и не понимая, что вы делаете? Посмотрите на это. У вас есть хоть какое-либо представление о значительности всего этого? «Ну да, – говорите вы. – Детство». Великолепно! Великолепно! Вы здесь с детства, не так ли? С какого детства?

Вот вы сидите здесь. Как долго вы находились здесь, делая то, что вы не хотели делать, и не понимая, что вы делаете? Посмотрите на это. У вас есть хоть какое-либо представление о значительности всего этого? «Ну да, – говорите вы. – Детство». Великолепно! Великолепно! Вы здесь с детства, не так ли? С какого детства?

Я осознаю, что вы очень довольны той игрой, в которую вы играете. Веселенькая игра... какая бы это ни была игра. Вам есть чем заняться, и вы уже не думаете о других вещах. Это такие игры, как например: «Приятель, все мусорные баки должны быть чистыми». Знаете, игра высокого уровня. Нечто благородное, что дает вам будущее.

Я осознаю, что вы очень довольны той игрой, в которую вы играете. Веселенькая игра... какая бы это ни была игра. Вам есть чем заняться, и вы уже не думаете о других вещах. Это такие игры, как например: «Приятель, все мусорные баки должны быть чистыми». Знаете, игра высокого уровня. Нечто благородное, что дает вам будущее.

И вы уже начинаете думать, будто другой игры нет. «Следует следить за тем, чтобы эти мусорные баки оставались пустыми, приятель. Если мы будем опорожнять их достаточно хорошо и достаточно долго, то мы сможем опорожнять больше мусорных баков. И, возможно, однажды мы дойдем до того, что будем лишь опорожнять мусорные баки и нам не придется делать что-либо еще. Нам не придется думать о чем-либо еще. И вот мы занимаемся опорожнением мусорных баков».

И вы уже начинаете думать, будто другой игры нет. «Следует следить за тем, чтобы эти мусорные баки оставались пустыми, приятель. Если мы будем опорожнять их достаточно хорошо и достаточно долго, то мы сможем опорожнять больше мусорных баков. И, возможно, однажды мы дойдем до того, что будем лишь опорожнять мусорные баки и нам не придется делать что-либо еще. Нам не придется думать о чем-либо еще. И вот мы занимаемся опорожнением мусорных баков».

Если бы не Саентология, то 200 триллионов лет спустя вы все также опорожняли бы эти мусорные баки. Что ж, возможно, вам нравится опорожнять мусорные баки, так что Саентология не для вас. Конечно, должны быть дровосеки, водоносы и опорожнители мусорных баков. Это стабильное данное для этой вселенной.

Если бы не Саентология, то 200 триллионов лет спустя вы все также опорожняли бы эти мусорные баки. Что ж, возможно, вам нравится опорожнять мусорные баки, так что Саентология не для вас. Конечно, должны быть дровосеки, водоносы и опорожнители мусорных баков. Это стабильное данное для этой вселенной.

Однако вы на этом траке очень, очень давно. И возможно, вы говорите другим, что довольны этим, но просто прислушайтесь к себе: я не думаю, что вы этим довольны. Я думаю, что иногда вам в голову приходит мысль, что есть что-то, чего вы не знаете. Во всем этом есть что-то, что не вполне объяснимо.

Однако вы на этом траке очень, очень давно. И возможно, вы говорите другим, что довольны этим, но просто прислушайтесь к себе: я не думаю, что вы этим довольны. Я думаю, что иногда вам в голову приходит мысль, что есть что-то, чего вы не знаете. Во всем этом есть что-то, что не вполне объяснимо.

Вы сидите за завтраком, вы смотрите на свою тещу, вы сжимаете в руке нож. Вы думаете: «В более удачном месте и в более удачное время это мог бы быть кинжал и мне не мешал бы никакой закон». Знаете, бывали и лучшие времена.

Вы сидите за завтраком, вы смотрите на свою тещу, вы сжимаете в руке нож. Вы думаете: «В более удачном месте и в более удачное время это мог бы быть кинжал и мне не мешал бы никакой закон». Знаете, бывали и лучшие времена.

Большинство людей живут в тихом отчаянии. И в основе всего этого лежит незнание действительной природы вещей. К такому выводу может прийти наблюдатель. Это не новая мысль, что человек может выйти из цикла действия. Это вовсе не новая мысль.

Большинство людей живут в тихом отчаянии. И в основе всего этого лежит незнание действительной природы вещей. К такому выводу может прийти наблюдатель. Это не новая мысль, что человек может выйти из цикла действия. Это вовсе не новая мысль.

Две с половиной тысячи лет тому назад Сиддхартха Гаутама, известный также как Будда, замахнулся на многое. Он подумал, что человек может прервать цепь рождений и смертей, и две с половиной тысячи лет тому назад, по-видимому, несколько людей добилось успеха. Но по мере того как шло время, даже в буддизме появились такие ловушки, что теперь вам нужно сидеть и созерцать свой пупок. И действительно были проведены технические эксперименты, которые показали, что независимо от размера и привлекательности пупка, независимо от того, насколько хорошо обрезана пуповина, человек может сидеть и глядеть на пупок следующие 200 триллионов лет и ни черта не произойдет, разве что состояние человека станет хуже.

Две с половиной тысячи лет тому назад Сиддхартха Гаутама, известный также как Будда, замахнулся на многое. Он подумал, что человек может прервать цепь рождений и смертей, и две с половиной тысячи лет тому назад, по-видимому, несколько людей добилось успеха. Но по мере того как шло время, даже в буддизме появились такие ловушки, что теперь вам нужно сидеть и созерцать свой пупок. И действительно были проведены технические эксперименты, которые показали, что независимо от размера и привлекательности пупка, независимо от того, насколько хорошо обрезана пуповина, человек может сидеть и глядеть на пупок следующие 200 триллионов лет и ни черта не произойдет, разве что состояние человека станет хуже.

Я не стремлюсь представить все в мрачных красках. Это вселенная. В ней есть духовные существа, и они занимаются тем, занимаются этим. И все было бы хорошо, если бы эти существа были счастливы от того, чем они занимаются, и не хотели заниматься ничем иным, и ничего бы не мешало тому, чем они занимаются, и они могли бы продолжать заниматься тем, чем они занимаются, и ничто никогда не препятствовало бы этому и не ставило бы это с ног на голову.

Я не стремлюсь представить все в мрачных красках. Это вселенная. В ней есть духовные существа, и они занимаются тем, занимаются этим. И все было бы хорошо, если бы эти существа были счастливы от того, чем они занимаются, и не хотели заниматься ничем иным, и ничего бы не мешало тому, чем они занимаются, и они могли бы продолжать заниматься тем, чем они занимаются, и ничто никогда не препятствовало бы этому и не ставило бы это с ног на голову.

Возможно, тогда все было бы хорошо. Но если мы посмотрим правде в глаза, то обнаружим довольно жестокую вселенную. Мы обнаружим, что она во многих отношениях хорошо оснащена; и я полагаю, что это достойный противник. Мы видим законы природы, так называемые законы джунглей: паук ест муху, тигр охотится на антилопу... мы видим различные игры, которыми занята жизнь. И я не знаю, возможно, вам понравилось бы лечь и быть съеденным заживо тигром, но лично я считаю, что это неприятно.

Возможно, тогда все было бы хорошо. Но если мы посмотрим правде в глаза, то обнаружим довольно жестокую вселенную. Мы обнаружим, что она во многих отношениях хорошо оснащена; и я полагаю, что это достойный противник. Мы видим законы природы, так называемые законы джунглей: паук ест муху, тигр охотится на антилопу... мы видим различные игры, которыми занята жизнь. И я не знаю, возможно, вам понравилось бы лечь и быть съеденным заживо тигром, но лично я считаю, что это неприятно.

Это интересная вселенная. И она продолжает быть интересной, пока она остается неизвестной. Пока люди могут сидеть и сочинять истории о том, как она появилась... что ж, я расскажу вам одну из легенд, одну из современных сказок.

Это интересная вселенная. И она продолжает быть интересной, пока она остается неизвестной. Пока люди могут сидеть и сочинять истории о том, как она появилась... что ж, я расскажу вам одну из легенд, одну из современных сказок.

Существовало море жидкого аммиака... море жидкого аммиака... и вот оно существовало себе, существовало, и где-то в нем внезапно произошло спонтанное возгорание, и в этом море аммиака соединилось достаточное количество химических элементов, чтобы из волн вышла эта прекрасная девушка. О, прошу прощения, я смешал тут греческую мифологию с современной.

Существовало море жидкого аммиака... море жидкого аммиака... и вот оно существовало себе, существовало, и где-то в нем внезапно произошло спонтанное возгорание, и в этом море аммиака соединилось достаточное количество химических элементов, чтобы из волн вышла эта прекрасная девушка. О, прошу прощения, я смешал тут греческую мифологию с современной.

Но разве это не интересная легенда? Посмотрите на то, о каком отчаянии говорит подобная теория, о каком абсолютном отчаянии говорит подобная теория. Вот было это море аммиака... откуда оно появилось, никто не удосуживается это объяснить, понимаете... оно существовало, и внезапно все эти элементы соединились, 8642 элемента соединились в СО2Н3SОР4-ля-ля, понимаете, в какую-то химическую формулу... и все это соединилось прямо в тот момент, и это послужило причиной возникновения жизни, понимаете. Жизни, понимаете. Вот откуда взялись вы. Это... это наука, понимаете. И с тех пор вы не могли понять нашатырный спирт, используемый в домашнем хозяйстве.

Но разве это не интересная легенда? Посмотрите на то, о каком отчаянии говорит подобная теория, о каком абсолютном отчаянии говорит подобная теория. Вот было это море аммиака... откуда оно появилось, никто не удосуживается это объяснить, понимаете... оно существовало, и внезапно все эти элементы соединились, 8642 элемента соединились в СО2Н3SОР4-ля-ля, понимаете, в какую-то химическую формулу... и все это соединилось прямо в тот момент, и это послужило причиной возникновения жизни, понимаете. Жизни, понимаете. Вот откуда взялись вы. Это... это наука, понимаете. И с тех пор вы не могли понять нашатырный спирт, используемый в домашнем хозяйстве.

Как бы то ни было, эта широко распространенная и интересная теория сопровождается яростным отстаиванием идеи, что вы никогда не жили раньше. Разве это не интересно?

Как бы то ни было, эта широко распространенная и интересная теория сопровождается яростным отстаиванием идеи, что вы никогда не жили раньше. Разве это не интересно?

Что ж, давайте рассмотрим это. Самая продвинутая научная теория состоит в том, что существовало море жидкого аммиака, элементы соединились, и возникла жизнь. И она объединялась клетка за клеткой, и в конечном итоге вы получили это черт знает какое клеточное скопление, и вот они вы, понимаете. Хорошо. Замечательно.

Что ж, давайте рассмотрим это. Самая продвинутая научная теория состоит в том, что существовало море жидкого аммиака, элементы соединились, и возникла жизнь. И она объединялась клетка за клеткой, и в конечном итоге вы получили это черт знает какое клеточное скопление, и вот они вы, понимаете. Хорошо. Замечательно.

Вместе с этим в том же самом лекционном зале, в том же самом университете, в то же самое время учат тому, что вы живете лишь однажды. А как же море аммиака? Что ж, давайте еще раз взглянем на это.

Вместе с этим в том же самом лекционном зале, в том же самом университете, в то же самое время учат тому, что вы живете лишь однажды. А как же море аммиака? Что ж, давайте еще раз взглянем на это.

Всякий раз, когда вы рождаетесь, должно существовать море жидкого аммиака. Что ж, это очевидно, не так ли? Если вы живете лишь однажды и никогда не жили до этого, то, естественно, море аммиака имеет место как раз в период вашего вынашивания, или брожения, или чего-то там еще. Так что это должен быть повторяющийся цикл, или как? Это должно было произойти давно, а если это произошло давно, то то самое черт знает какое скопление, представляющее собой вас, с научной точки зрения должно уже было существовать в течение долгого времени. Да, но вы не имеете никакого отношения к давней непрерывной линии протоплазмы, которая обеспечивает свое существование в пространстве. Протоплазма действует независимо от вас.

Всякий раз, когда вы рождаетесь, должно существовать море жидкого аммиака. Что ж, это очевидно, не так ли? Если вы живете лишь однажды и никогда не жили до этого, то, естественно, море аммиака имеет место как раз в период вашего вынашивания, или брожения, или чего-то там еще. Так что это должен быть повторяющийся цикл, или как? Это должно было произойти давно, а если это произошло давно, то то самое черт знает какое скопление, представляющее собой вас, с научной точки зрения должно уже было существовать в течение долгого времени. Да, но вы не имеете никакого отношения к давней непрерывной линии протоплазмы, которая обеспечивает свое существование в пространстве. Протоплазма действует независимо от вас.

Ага, минуточку. Давайте рассмотрим это снова. Откуда вы появились? Если существует этот бесконечный поток протоплазмы, возникший в результате спонтанного возгорания в море аммиака, который существует и по сей день, и это вы, если брать клетки, то тогда... и если вы никогда раньше не жили и появились только в этой жизни, и ваше сознание – это... что ж, они объясняют это весьма подробно.

Ага, минуточку. Давайте рассмотрим это снова. Откуда вы появились? Если существует этот бесконечный поток протоплазмы, возникший в результате спонтанного возгорания в море аммиака, который существует и по сей день, и это вы, если брать клетки, то тогда... и если вы никогда раньше не жили и появились только в этой жизни, и ваше сознание – это... что ж, они объясняют это весьма подробно.

Они говорят: «Ну в действительности вы и ваша личность – это кинокамера, которая снимает кинокамеру, которая снимает кинокамеру. Вот так. Вот что такое вы».

Они говорят: «Ну в действительности вы и ваша личность – это кинокамера, которая снимает кинокамеру, которая снимает кинокамеру. Вот так. Вот что такое вы».

Я проводил этот эксперимент. Я установил кинокамеру, и я снимал, и затем я стал снимать кинокамеру, которая снимала, и потом я стал снимать кинокамеру, которая снимала кинокамеру, которая снимала, а жизнь не возникла. Там не было ничего более живого, чем было раньше. Это не... у меня закончились кинокамеры. Конечно, вы можете сказать... конечно, если бы я установил достаточное количество кинокамер... конечно, в результате всего этого возникла бы жизнь, и она функционировала бы как человеческий мозг. Но разве это не так? Разве это не так? Предполагается, что изображение перед вами проходит через зрительные нервы, считывается и согласуется на некотором экране, и это дает вам раздражительно-ответный механизм, в результате чего вы осознаете то, что видите перед собой. Я не думаю, что эта теория в чем-то неверна. Самые... самые, самые, самые большие авторитеты придерживаются сегодня этой теории. Так что она, должно быть, верна, не так ли? Им платят много денег. Перед их именами ставят большое количество букв, обозначающих их звания. Так что, очевидно, она должна быть верна... но вот только она абсурдна. И все же она должна быть верна. Но она абсурдна.

Я проводил этот эксперимент. Я установил кинокамеру, и я снимал, и затем я стал снимать кинокамеру, которая снимала, и потом я стал снимать кинокамеру, которая снимала кинокамеру, которая снимала, а жизнь не возникла. Там не было ничего более живого, чем было раньше. Это не... у меня закончились кинокамеры. Конечно, вы можете сказать... конечно, если бы я установил достаточное количество кинокамер... конечно, в результате всего этого возникла бы жизнь, и она функционировала бы как человеческий мозг. Но разве это не так? Разве это не так? Предполагается, что изображение перед вами проходит через зрительные нервы, считывается и согласуется на некотором экране, и это дает вам раздражительно-ответный механизм, в результате чего вы осознаете то, что видите перед собой. Я не думаю, что эта теория в чем-то неверна. Самые... самые, самые, самые большие авторитеты придерживаются сегодня этой теории. Так что она, должно быть, верна, не так ли? Им платят много денег. Перед их именами ставят большое количество букв, обозначающих их звания. Так что, очевидно, она должна быть верна... но вот только она абсурдна. И все же она должна быть верна. Но она абсурдна.

И это современные наука и жизнь. На этом все и заканчивается. Я действительно верю... мне нравятся... мне нравятся некоторые из теорий, которые я слышал в каменном веке.

И это современные наука и жизнь. На этом все и заканчивается. Я действительно верю... мне нравятся... мне нравятся некоторые из теорий, которые я слышал в каменном веке.

Уг сидит и барабанит: «Уга-уга-бунгу-бунгу-бунгу-бум-бум-угу-буу». И вы спрашиваете: «Послушай, Уг, откуда ты взялся, Уг?»

Уг сидит и барабанит: «Уга-уга-бунгу-бунгу-бунгу-бум-бум-угу-буу». И вы спрашиваете: «Послушай, Уг, откуда ты взялся, Уг?»

«О, я сын молнии. Бабах. Уг-Уг-уг, удар молнии, мама сказала: "И-ип", и появился я». Эта теория куда лучше. Куда лучше.

«О, я сын молнии. Бабах. Уг-Уг-уг, удар молнии, мама сказала: "И-ип", и появился я». Эта теория куда лучше. Куда лучше.

Вы спрашиваете: «Откуда взялась молния?» Его никогда это не заботило. «А, молния...» Спустя какое-то время он начинает объяснять: «Ну, это был бог. Это был один из богов. Это сделал бог».

Вы спрашиваете: «Откуда взялась молния?» Его никогда это не заботило. «А, молния...» Спустя какое-то время он начинает объяснять: «Ну, это был бог. Это был один из богов. Это сделал бог».

И вы говорите: «Хорошо. Спасибо». Не стоит расспрашивать дальше, понимаете.

И вы говорите: «Хорошо. Спасибо». Не стоит расспрашивать дальше, понимаете.

Когда они перестали использовать божество как прекрасное объяснение... понимаете, божество – это очень хорошее объяснение. Они говорят: «Ну, бог сделал это. Я не имею к этому никакого отношения. Здесь не нужно ничего понимать. Просто... он сделал это. Хотите знать про эту стену? Это он сделал ее». Они никогда не говорят:

Когда они перестали использовать божество как прекрасное объяснение... понимаете, божество – это очень хорошее объяснение. Они говорят: «Ну, бог сделал это. Я не имею к этому никакого отношения. Здесь не нужно ничего понимать. Просто... он сделал это. Хотите знать про эту стену? Это он сделал ее». Они никогда не говорят:

«Я не несу ответственности, я не несу ответственности, я не несу ответственности», но, конечно же, это тот уровень кейса, который соответствует подобной теории.

«Я не несу ответственности, я не несу ответственности, я не несу ответственности», но, конечно же, это тот уровень кейса, который соответствует подобной теории.

О, я не хотел вас оскорблять. Я знаю, что среди вас есть люди, которые до сих пор ходят в церковь. И я думаю... я думаю, что вы должны делать это. Я думаю, что вы должны делать это. Я думаю, что вы должны ходить в церковь. Но только проснитесь и послушайте, о чем там говорят.

О, я не хотел вас оскорблять. Я знаю, что среди вас есть люди, которые до сих пор ходят в церковь. И я думаю... я думаю, что вы должны делать это. Я думаю, что вы должны делать это. Я думаю, что вы должны ходить в церковь. Но только проснитесь и послушайте, о чем там говорят.

Люди говорят, что я, должно быть, атеист. О, нет, я не атеист. Я верю в Бога. Я верю в Бога на сто процентов, абсолютно, беспрекословно. Я не агностик, как люди в некоторых других конфессиях. Я действительно верю в него. Я верю в то, что вы здесь уже много времени устраиваете бучу.

Люди говорят, что я, должно быть, атеист. О, нет, я не атеист. Я верю в Бога. Я верю в Бога на сто процентов, абсолютно, беспрекословно. Я не агностик, как люди в некоторых других конфессиях. Я действительно верю в него. Я верю в то, что вы здесь уже много времени устраиваете бучу.

Вот только я не обманываюсь насчет того, в чем суть Бога. Насколько я могу судить... следует либо исходить из того, что, понимаете, некоторые тэтаны «тэтаннее», чем другие... понимаете, вы могли бы выдвинуть такую теорию. И тогда у вас появился бы большой тэтан, и затем вы смогли бы обвинять во всем большого тэтана, понимаете? Это называется теорией большого тэтана.

Вот только я не обманываюсь насчет того, в чем суть Бога. Насколько я могу судить... следует либо исходить из того, что, понимаете, некоторые тэтаны «тэтаннее», чем другие... понимаете, вы могли бы выдвинуть такую теорию. И тогда у вас появился бы большой тэтан, и затем вы смогли бы обвинять во всем большого тэтана, понимаете? Это называется теорией большого тэтана.

Есть еще одна теория, которую вы могли бы выдвинуть. «Вы, и я, и он однажды проявили неосторожность; мы разбрасывали кругом всякие штуки, и они сталкивались. И именно он устроил всю эту безобразную путаницу. Но мы возьмем на себя ответственность, по крайней мере, за то, что мы были там, чтобы нас можно было запутать. И все же Джо, и Билл, и Агнес, и Бесси, и Пит, мы здесь поссорились из-за этого, мы начали делать эти штуки, в которых мы сейчас сидим, и мы забыли перестать делать их, и вот мы здесь». Это теория о нас. И я думаю, эта теория подтверждается. Кто сделал это? Не «ты сделал это» или «он сделал это» – «мы сделали это». Я думаю, вы обнаружите, что эта теория подтверждается.

Есть еще одна теория, которую вы могли бы выдвинуть. «Вы, и я, и он однажды проявили неосторожность; мы разбрасывали кругом всякие штуки, и они сталкивались. И именно он устроил всю эту безобразную путаницу. Но мы возьмем на себя ответственность, по крайней мере, за то, что мы были там, чтобы нас можно было запутать. И все же Джо, и Билл, и Агнес, и Бесси, и Пит, мы здесь поссорились из-за этого, мы начали делать эти штуки, в которых мы сейчас сидим, и мы забыли перестать делать их, и вот мы здесь». Это теория о нас. И я думаю, эта теория подтверждается. Кто сделал это? Не «ты сделал это» или «он сделал это» – «мы сделали это». Я думаю, вы обнаружите, что эта теория подтверждается.

Вы не возникли в результате спонтанного возгорания. Вы были просто вы, вы – это вы, и ввиду того, что «вы» не содержите никакого временного фактора, вы можете также создавать иллюзию времени, и вот вы здесь.

Вы не возникли в результате спонтанного возгорания. Вы были просто вы, вы – это вы, и ввиду того, что «вы» не содержите никакого временного фактора, вы можете также создавать иллюзию времени, и вот вы здесь.

И это опять же была бы очень плохая теория, если бы она не подтверждалась фактами. Теория должна подтверждаться фактами и результатами наблюдений. Но когда вы обнаружите, насколько сильно преклир занят созданием банка, то потребуется не очень много воображения, чтобы добавить к тому, что он создает, еще и другие вещи. Я имею в виду, что этот фактор можно понять. И если вы хотите быть приверженцем теории большого тэтана, замечательно, – конечно, идите в церковь. Но вы должны осознавать, что вы делаете. Вы не берете на себя ответственность за то, к чему вы, вероятно, приложили руку.

И это опять же была бы очень плохая теория, если бы она не подтверждалась фактами. Теория должна подтверждаться фактами и результатами наблюдений. Но когда вы обнаружите, насколько сильно преклир занят созданием банка, то потребуется не очень много воображения, чтобы добавить к тому, что он создает, еще и другие вещи. Я имею в виду, что этот фактор можно понять. И если вы хотите быть приверженцем теории большого тэтана, замечательно, – конечно, идите в церковь. Но вы должны осознавать, что вы делаете. Вы не берете на себя ответственность за то, к чему вы, вероятно, приложили руку.

В личном плане эта теория большого тэтана не вызывает никаких возражений, но она свидетельствует о том, что человек раздавлен в лепешку. Это свидетельствует о том, что один тэтан раздавлен другим тэтаном. И в итоге тэтан, который был раздавлен, находится в состоянии поклонения тому тэтану, который раздавил его. И я не знаю, возможно, однажды вы попали в такое состояние, что, после того как дорожный полицейский выписал вам штраф, вы уезжали в состоянии поклонения дорожным полицейским. Вполне возможно... вполне возможно. Может быть, так оно и было.

В личном плане эта теория большого тэтана не вызывает никаких возражений, но она свидетельствует о том, что человек раздавлен в лепешку. Это свидетельствует о том, что один тэтан раздавлен другим тэтаном. И в итоге тэтан, который был раздавлен, находится в состоянии поклонения тому тэтану, который раздавил его. И я не знаю, возможно, однажды вы попали в такое состояние, что, после того как дорожный полицейский выписал вам штраф, вы уезжали в состоянии поклонения дорожным полицейским. Вполне возможно... вполне возможно. Может быть, так оно и было.

Возможно, вы стали поклоняться правительству, когда оно в последний раз заставило вас платить в четыре раза больше налогов, чем вы ему должны платить. Но вот продолжение этой истории.

Возможно, вы стали поклоняться правительству, когда оно в последний раз заставило вас платить в четыре раза больше налогов, чем вы ему должны платить. Но вот продолжение этой истории.

Возможно, вы уезжали в состоянии поклонения, думая про себя: «Да, офицер, разве правопорядок... разве они не выглядят величественно. Посмотрите, какие они сильные». Возможно, когда вы уезжали, вы разделяли всю эту теорию, и все такое; возможно, именно это вы и ощущали.

Возможно, вы уезжали в состоянии поклонения, думая про себя: «Да, офицер, разве правопорядок... разве они не выглядят величественно. Посмотрите, какие они сильные». Возможно, когда вы уезжали, вы разделяли всю эту теорию, и все такое; возможно, именно это вы и ощущали.

Но вот вы встречаете одитора, и он, ни о чем вас не предупредив, просто стирает инцидент, и где-то посередине вы начинаете проклинать этих окаянных недоносков, дорожных полицейских. Именно здесь терпит крах теория большого тэтана. Нельзя взять кого-нибудь, кто был раздавлен, стереть все обстоятельства того, как его раздавили, так, чтобы он при этом не был вне себя от злости и не стал впоследствии равен тому, что его раздавило. И пока он остается в раздавленном состоянии, он страдает от язвы, и пока он сам остается тем, кто привел кого-то в раздавленное состояние, он страдает от язвы. Он в хорошем состоянии, знаете, он в хорошем состоянии. Если очень бережется.

Но вот вы встречаете одитора, и он, ни о чем вас не предупредив, просто стирает инцидент, и где-то посередине вы начинаете проклинать этих окаянных недоносков, дорожных полицейских. Именно здесь терпит крах теория большого тэтана. Нельзя взять кого-нибудь, кто был раздавлен, стереть все обстоятельства того, как его раздавили, так, чтобы он при этом не был вне себя от злости и не стал впоследствии равен тому, что его раздавило. И пока он остается в раздавленном состоянии, он страдает от язвы, и пока он сам остается тем, кто привел кого-то в раздавленное состояние, он страдает от язвы. Он в хорошем состоянии, знаете, он в хорошем состоянии. Если очень бережется.

Он, несомненно, в очень хорошем состоянии, только все время сильно болеет. Вы хотите излечить его от болезни или добиться, чтобы он чувствовал себя лучше или проявлял эффективность в чем-то или чтобы он встал и взял на себя некоторую ответственность за то, что он делает, – вы должны стереть те моменты, когда его раздавливали. Вы должны найти те периоды, когда его топтали так, что он начинал верить, будто он ничто.

Он, несомненно, в очень хорошем состоянии, только все время сильно болеет. Вы хотите излечить его от болезни или добиться, чтобы он чувствовал себя лучше или проявлял эффективность в чем-то или чтобы он встал и взял на себя некоторую ответственность за то, что он делает, – вы должны стереть те моменты, когда его раздавливали. Вы должны найти те периоды, когда его топтали так, что он начинал верить, будто он ничто.

И обнаружив, что так оно и есть, вы увидите, что он выздоравливает, и все его боли и недомогания исчезли, и он пришел в весьма хорошее состояние. И теперь он эффективен. Ну так как? Что еще может послужить лучшим отзывом о теории большого тэтана? Не это ли лучший отзыв о теории большого тэтана? Или же это говорит вам о том, что теория большого тэтана... о, нет, нет, я не буду говорить... я не буду говорить, что теория большого тэтана полностью повинна во всех пороках мира. Существуют и другие теории.

И обнаружив, что так оно и есть, вы увидите, что он выздоравливает, и все его боли и недомогания исчезли, и он пришел в весьма хорошее состояние. И теперь он эффективен. Ну так как? Что еще может послужить лучшим отзывом о теории большого тэтана? Не это ли лучший отзыв о теории большого тэтана? Или же это говорит вам о том, что теория большого тэтана... о, нет, нет, я не буду говорить... я не буду говорить, что теория большого тэтана полностью повинна во всех пороках мира. Существуют и другие теории.

Но вы можете понять... вот этот человек, он полностью раздавлен, он не может двигаться, он не видит, он не очень-то способен выполнять какие-либо действия. И вот он лежит, и мы постоянно спотыкаемся о него... идем по дороге и спотыкаемся о него, идем по дороге обратно и спотыкаемся о него... и вот он лежит, и все такое.

Но вы можете понять... вот этот человек, он полностью раздавлен, он не может двигаться, он не видит, он не очень-то способен выполнять какие-либо действия. И вот он лежит, и мы постоянно спотыкаемся о него... идем по дороге и спотыкаемся о него, идем по дороге обратно и спотыкаемся о него... и вот он лежит, и все такое.

И мы наконец решаем: «Что ж, давайте возьмем этого парня, усадим его на обочину и выясним, что происходит». И мы спрашиваем: «Послушай-ка, Билл Тэтан, что с тобой?»

И мы наконец решаем: «Что ж, давайте возьмем этого парня, усадим его на обочину и выясним, что происходит». И мы спрашиваем: «Послушай-ка, Билл Тэтан, что с тобой?»

«Ну, я не знаю. Все было замечательно, но, по правде говоря, меня сразил большой тэтан».

«Ну, я не знаю. Все было замечательно, но, по правде говоря, меня сразил большой тэтан».

И вы: «Понятно. Когда к тебе пришла идея, что тебя сразил такой большой тэтан?»

И вы: «Понятно. Когда к тебе пришла идея, что тебя сразил такой большой тэтан?»

Что ж, он мог бы выяснить, откуда это взялось, и вы могли бы стереть это, исправить это, и в конце концов он сказал бы: «Ну, надо же! Я такой же большой, как тот большой тэтан», или «Я не чувствую себя таким раздавленным», или «На самом деле я привел его в раздавленное состояние».

Что ж, он мог бы выяснить, откуда это взялось, и вы могли бы стереть это, исправить это, и в конце концов он сказал бы: «Ну, надо же! Я такой же большой, как тот большой тэтан», или «Я не чувствую себя таким раздавленным», или «На самом деле я привел его в раздавленное состояние».

И что с ним происходит, когда у него возникает такое осознание? Он снова приходит в хорошее состояние. Вы не спотыкаетесь о него в следующий раз, когда идете по дороге. Когда вы в следующий раз идете по дороге, он занимается чем-то интересным. И он восклицает: «Привет, Джо».

И что с ним происходит, когда у него возникает такое осознание? Он снова приходит в хорошее состояние. Вы не спотыкаетесь о него в следующий раз, когда идете по дороге. Когда вы в следующий раз идете по дороге, он занимается чем-то интересным. И он восклицает: «Привет, Джо».

И вы отвечаете: «Привет, Билл». И здесь есть какая-то жизнь.

И вы отвечаете: «Привет, Билл». И здесь есть какая-то жизнь.

Все это несопоставимо с теориями и философскими построениями, которым нас учили в прошлом. Их здесь нет. И, стремясь найти что-то сравнимое по значительности... данное, сравнимое по значительности с Саентологией, мы не обнаруживаем ничего подобного. Мы обнаруживаем множество попыток исправить или понять это, зашедших в тупик. И, обнаружив эти попытки, мы выясняем, что там специально были устроены ловушки, чтобы еще глубже втоптать людей в грязь, – и мы получаем очень интересную картину.

Все это несопоставимо с теориями и философскими построениями, которым нас учили в прошлом. Их здесь нет. И, стремясь найти что-то сравнимое по значительности... данное, сравнимое по значительности с Саентологией, мы не обнаруживаем ничего подобного. Мы обнаруживаем множество попыток исправить или понять это, зашедших в тупик. И, обнаружив эти попытки, мы выясняем, что там специально были устроены ловушки, чтобы еще глубже втоптать людей в грязь, – и мы получаем очень интересную картину.

Следовательно вам вполне позволительно относиться к Саентологии с некоторой подозрительностью. Обычно, когда кто-нибудь рассказывает о Саентологии, он либо говорит... что ж, он узнает о ней и восклицает: «Ну надо же! Вот это вещь! Ну надо же! Это как раз то, что я искал. Ух-ты!» – понимаете.

Следовательно вам вполне позволительно относиться к Саентологии с некоторой подозрительностью. Обычно, когда кто-нибудь рассказывает о Саентологии, он либо говорит... что ж, он узнает о ней и восклицает: «Ну надо же! Вот это вещь! Ну надо же! Это как раз то, что я искал. Ух-ты!» – понимаете.

И ему рассказывают об этом больше, и он проходит курс «Эффективность личности», проходит что-то еще, кто-нибудь проводит ему ассист-прикосновенис, и он вдруг перестает постоянно делать вот так... понимаете.

И ему рассказывают об этом больше, и он проходит курс «Эффективность личности», проходит что-то еще, кто-нибудь проводит ему ассист-прикосновенис, и он вдруг перестает постоянно делать вот так... понимаете.

Все идет просто замечательно, и однажды он сидит и слышит следующее достоверное данное: один из одиторов пьет кофе с лимоном. Это весьма достойно порицания. Так что он задается вопросом, не этим ли все на самом деле ограничивается.

Все идет просто замечательно, и однажды он сидит и слышит следующее достоверное данное: один из одиторов пьет кофе с лимоном. Это весьма достойно порицания. Так что он задается вопросом, не этим ли все на самом деле ограничивается.

И он проходит через этот период сомнений.

И он проходит через этот период сомнений.

«Ну, я не знаю. Полагаю, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В любом случае это был прекрасный сон. Это был чудесный сон». И он идет, опорожняет еще пару мусорных баков, понимаете. И он вроде как опечален. Это была прекрасная идея, но, конечно, все это было надувательством, понимаете, все это надувательство, и все такое.

«Ну, я не знаю. Полагаю, это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В любом случае это был прекрасный сон. Это был чудесный сон». И он идет, опорожняет еще пару мусорных баков, понимаете. И он вроде как опечален. Это была прекрасная идея, но, конечно, все это было надувательством, понимаете, все это надувательство, и все такое.

И затем... затем однажды кто-то... ударяется о фонарный столб или что-нибудь в этом роде, и он вспоминает кое-что из того, что он изучил на взаимном одитинге, и говорит: «Постой там и потрогай столб в течение нескольких минут».

И затем... затем однажды кто-то... ударяется о фонарный столб или что-нибудь в этом роде, и он вспоминает кое-что из того, что он изучил на взаимном одитинге, и говорит: «Постой там и потрогай столб в течение нескольких минут».

И человек стоит и прикасается к фонарному столбу в течение нескольких минут

И человек стоит и прикасается к фонарному столбу в течение нескольких минут

– и бац! – теперь с ним все в порядке. И он идет по улице... «Вот это да, спасибо!»

– и бац! – теперь с ним все в порядке. И он идет по улице... «Вот это да, спасибо!»

Человек думает: «Возможно, в Саентологии что-то есть. А может быть в Саентологии что-то есть?» – и так далее. И затем он встречает друга, который находится примерно в таком же состоянии, и он говорит ему: «Знаешь, тебе нужно немного позаниматься Саентологией. Да, это то, что тебе нужно» – и так далее. «Это хорошая вещь, это хорошая идея».

Человек думает: «Возможно, в Саентологии что-то есть. А может быть в Саентологии что-то есть?» – и так далее. И затем он встречает друга, который находится примерно в таком же состоянии, и он говорит ему: «Знаешь, тебе нужно немного позаниматься Саентологией. Да, это то, что тебе нужно» – и так далее. «Это хорошая вещь, это хорошая идея».

И он спрашивает себя: «Интересно, а правильно ли это. Да, полагаю, это правильно. С Саентологией все в порядке, я полагаю. Все... все дело в Роне. Вот... вот в ком дело. Этот парень всем заправляет. Он просто всем заправляет. Он говорит... он говорит: "Белое", и все должны говорить: "Белое". Я не знаю. Это весьма ужасно. Но я не знаю. Это слишком ужасно. Многое в С... я думаю, в Саентологии есть кое-что, что работает». Понимаете?

И он спрашивает себя: «Интересно, а правильно ли это. Да, полагаю, это правильно. С Саентологией все в порядке, я полагаю. Все... все дело в Роне. Вот... вот в ком дело. Этот парень всем заправляет. Он просто всем заправляет. Он говорит... он говорит: "Белое", и все должны говорить: "Белое". Я не знаю. Это весьма ужасно. Но я не знаю. Это слишком ужасно. Многое в С... я думаю, в Саентологии есть кое-что, что работает». Понимаете?

И однажды у него появляются деньги, которым он не находит... не вполне находит применение. И он думает: «Ну я вполне мог бы... я вполне мог бы пройти курс НРА, что-то вроде этого». И он приходит и начинает проходить курс НРА. Первые три недели... все абсолютно чудесно, а затем он обнаруживает, что инструктор то и дело опаздывает на занятия, затем он получает несколько коррекций, потом пропускает занятия, получает несколько листов нарушений, хотя он знает, что не сделал ничего плохого.

И однажды у него появляются деньги, которым он не находит... не вполне находит применение. И он думает: «Ну я вполне мог бы... я вполне мог бы пройти курс НРА, что-то вроде этого». И он приходит и начинает проходить курс НРА. Первые три недели... все абсолютно чудесно, а затем он обнаруживает, что инструктор то и дело опаздывает на занятия, затем он получает несколько коррекций, потом пропускает занятия, получает несколько листов нарушений, хотя он знает, что не сделал ничего плохого.

И позже, находясь в классе, он проходит через период, когда он не знает, существует ли Саентология, работает ли Саентология или, быть может, она не работает. И когда этот период заканчивается, он знает, что Саентология действительно работает. И потом он не знает, работает ли она на самом деле. А потом он приходит к знанию...

И позже, находясь в классе, он проходит через период, когда он не знает, существует ли Саентология, работает ли Саентология или, быть может, она не работает. И когда этот период заканчивается, он знает, что Саентология действительно работает. И потом он не знает, работает ли она на самом деле. А потом он приходит к знанию...

Вы думаете, я шучу. Просто взгляните на то, как это было с вами. Понимаете, вы то вставали под знамена, то уходили, то вставали под знамена, то уходили. Так что же здесь странного? Такое происходит с каждым. Прорыв подобной величины и наш столь значительный прогресс, слишком хороши, чтобы быть правдой. Посмотрите на то, сколько раз в прошлом вы надеялись, что это произошло, но это было не так. Вы продолжаете спотыкаться на этих вещах, понимаете, и они постоянно рестимулируются, и это не может быть правдой, и затем как-то раз, когда вы вытягиваете у преклира висхолды, он говорит: «Знаете, знаете, честно говоря, у меня большой висхолд. У меня большой висхолд. Я слышал, что кто-то сказал, что Рона видели курящим трубку».

Вы думаете, я шучу. Просто взгляните на то, как это было с вами. Понимаете, вы то вставали под знамена, то уходили, то вставали под знамена, то уходили. Так что же здесь странного? Такое происходит с каждым. Прорыв подобной величины и наш столь значительный прогресс, слишком хороши, чтобы быть правдой. Посмотрите на то, сколько раз в прошлом вы надеялись, что это произошло, но это было не так. Вы продолжаете спотыкаться на этих вещах, понимаете, и они постоянно рестимулируются, и это не может быть правдой, и затем как-то раз, когда вы вытягиваете у преклира висхолды, он говорит: «Знаете, знаете, честно говоря, у меня большой висхолд. У меня большой висхолд. Я слышал, что кто-то сказал, что Рона видели курящим трубку».

И одитор в шоке. Он думает: «Что? Нет. Не может быть», – понимаете, он думает это про себя. Но он должен утаивать это, потому что он одитирует в сессии, и он... Это происходит все время, понимаете. Это просто немыслимо.

И одитор в шоке. Он думает: «Что? Нет. Не может быть», – понимаете, он думает это про себя. Но он должен утаивать это, потому что он одитирует в сессии, и он... Это происходит все время, понимаете. Это просто немыслимо.

Самое невероятное заключается в том, что они всегда возвращаются. Вот что самое невероятное. Вы никогда не теряете их насовсем. Мы вернем их, даже если они при этом хлопают дверью, – вернем в одной из следующих жизней.

Самое невероятное заключается в том, что они всегда возвращаются. Вот что самое невероятное. Вы никогда не теряете их насовсем. Мы вернем их, даже если они при этом хлопают дверью, – вернем в одной из следующих жизней.

Некоторые люди сомневались настолько сильно, и сражались настолько неистово, и устраивали столько склок, что в результате прикончили сами себя. И поблизости не было одитора, который затащил бы их обратно и проодитировал их, и они в данный момент ходят в школу где-то в Нуева Бискайя, верхнем Байомбонге или где-то еще, – мы вернем даже их.

Некоторые люди сомневались настолько сильно, и сражались настолько неистово, и устраивали столько склок, что в результате прикончили сами себя. И поблизости не было одитора, который затащил бы их обратно и проодитировал их, и они в данный момент ходят в школу где-то в Нуева Бискайя, верхнем Байомбонге или где-то еще, – мы вернем даже их.

Но перестаньте смотреть на вещи, в том числе на Саентологию, через призму того, какими они должны быть, и посмотрите на то, каковы они на самом деле, и вы будете гораздо более счастливыми.

Но перестаньте смотреть на вещи, в том числе на Саентологию, через призму того, какими они должны быть, и посмотрите на то, каковы они на самом деле, и вы будете гораздо более счастливыми.

Просто великолепно. Конечно, кучка аберрированных ребят, в том числе и мы с вами, начинает многое создавать, получать результаты, преуспевать, действительно делать что-то и чего-то добиваться, она реально продвигается вперед и не терпит полного краха, будучи на 51 процент правой и на 49 процентов чокнутой... конечно, мы совершим несколько ошибок.

Просто великолепно. Конечно, кучка аберрированных ребят, в том числе и мы с вами, начинает многое создавать, получать результаты, преуспевать, действительно делать что-то и чего-то добиваться, она реально продвигается вперед и не терпит полного краха, будучи на 51 процент правой и на 49 процентов чокнутой... конечно, мы совершим несколько ошибок.

Но посмотрите на то, что происходит на самом деле. Мы добиваемся успеха. Неустойчивого, да. Виляем по всей дороге, несомненно. Но мы добиваемся успеха. Однако не съезжайте в кювет. Это все, о чем я вас прошу. Я не ожидаю, что вы будете ехать по шоссе с развевающимся на крышке радиатора большим-пребольшим саентологическим флагом – с S и двумя треугольниками – и стрелять в каждого, кто посмеет пикнуть против Саентологии, или распространять какую-нибудь энтэту, или делать что-то еще в этом роде; я не ожидаю, что вы никогда ничего не будете подвергать сомнению, что всегда будете хорошими, непоколебимыми, образцовыми саентологами – ходячими символами Саентологии. Вы мне тоже иногда поперек горла.

Но посмотрите на то, что происходит на самом деле. Мы добиваемся успеха. Неустойчивого, да. Виляем по всей дороге, несомненно. Но мы добиваемся успеха. Однако не съезжайте в кювет. Это все, о чем я вас прошу. Я не ожидаю, что вы будете ехать по шоссе с развевающимся на крышке радиатора большим-пребольшим саентологическим флагом – с S и двумя треугольниками – и стрелять в каждого, кто посмеет пикнуть против Саентологии, или распространять какую-нибудь энтэту, или делать что-то еще в этом роде; я не ожидаю, что вы никогда ничего не будете подвергать сомнению, что всегда будете хорошими, непоколебимыми, образцовыми саентологами – ходячими символами Саентологии. Вы мне тоже иногда поперек горла.

Можно сказать, что с человеком, который никогда не терпел неудачу в этом предмете, что-то не так. Должно быть, он одержим.

Можно сказать, что с человеком, который никогда не терпел неудачу в этом предмете, что-то не так. Должно быть, он одержим.

Да, это поразительно, понимаете. Человек... вы видите его у нас, а потом вы видите, что он исчез, потом вы видите, что он снова вернулся, и вы уже привыкаете к нему, и внезапно его нет. И вы слышите, что ему пришлось ужасно туго, он получил плохой одитинг, а затем он сделал это, а с ним сделали то, сделали се, и он весьма тяжело пережил все это и так далее. И затем кто-то сообщает, что видел его... он ехал по дороге, полный мотиваторов. И может пройти год, два, три, и вдруг вы видите: он здесь, на конгрессе.

Да, это поразительно, понимаете. Человек... вы видите его у нас, а потом вы видите, что он исчез, потом вы видите, что он снова вернулся, и вы уже привыкаете к нему, и внезапно его нет. И вы слышите, что ему пришлось ужасно туго, он получил плохой одитинг, а затем он сделал это, а с ним сделали то, сделали се, и он весьма тяжело пережил все это и так далее. И затем кто-то сообщает, что видел его... он ехал по дороге, полный мотиваторов. И может пройти год, два, три, и вдруг вы видите: он здесь, на конгрессе.

И он полон раскаяния, знаете, он говорит: «Я сожалею, Рон. Прости, Рон».

И он полон раскаяния, знаете, он говорит: «Я сожалею, Рон. Прости, Рон».

Так вот. Это всегда заставляет их чувствовать себя ужасно неловко, ведь я всегда рад видеть их снова, как впрочем и все остальные.

Так вот. Это всегда заставляет их чувствовать себя ужасно неловко, ведь я всегда рад видеть их снова, как впрочем и все остальные.

Когда вы в состоянии избавить человека от его прошлых преступлений, овертов и висхолдов, позвольте мне вас уверить, вам не нужно беспокоиться о том, чтобы он продолжал чувствовать себя виновным, и удерживать его таким образом в узде.

Когда вы в состоянии избавить человека от его прошлых преступлений, овертов и висхолдов, позвольте мне вас уверить, вам не нужно беспокоиться о том, чтобы он продолжал чувствовать себя виновным, и удерживать его таким образом в узде.

Мы знаем, что у человека были какие-то способности, а иначе бы он здесь и не появился, и никогда бы сюда не вернулся. Вот что вы ожидаете от саентолога.

Мы знаем, что у человека были какие-то способности, а иначе бы он здесь и не появился, и никогда бы сюда не вернулся. Вот что вы ожидаете от саентолога.

Но, конечно, если бы все всегда поступали таким образом, мы были бы в состоянии хаоса; среди нас есть люди, которые стояли в сторонке, и люди, которые непосредственно участвовали в деятельности. Но у них тоже были моменты, когда они испытывали горечь, у каждого из них. И у меня тоже.

Но, конечно, если бы все всегда поступали таким образом, мы были бы в состоянии хаоса; среди нас есть люди, которые стояли в сторонке, и люди, которые непосредственно участвовали в деятельности. Но у них тоже были моменты, когда они испытывали горечь, у каждого из них. И у меня тоже.

Итак, этот путь не очень-то легок. Я попытался сделать его как можно более гладким и ровным, а также по возможности устроить несколько оазисов, где можно было бы отдохнуть. Но помните, что я – это просто я. Я не занимаюсь дорожными покрытиями.

Итак, этот путь не очень-то легок. Я попытался сделать его как можно более гладким и ровным, а также по возможности устроить несколько оазисов, где можно было бы отдохнуть. Но помните, что я – это просто я. Я не занимаюсь дорожными покрытиями.

Вероятно, самое трудное для меня во всем этом – это ваши «должен быть». То, каким я должен быть.

Вероятно, самое трудное для меня во всем этом – это ваши «должен быть». То, каким я должен быть.

Недавно несколько сотрудников организации и членов Международного совета в Южной Африке поехали в тур по различным городам. Им приходилось отвечать на вопросы, которыми их засыпали со всех сторон, и вопросы были примерно такие: «Есть ли у Рона рога или нет? Растут ли у него крылья? Читает ли он лекции из центра зала, сияя в лучах славы? – или что-то в этом роде. – Делает ли он то и делает ли он это?» И им приходилось отвечать на все эти вопросы. И никто им не верил.

Недавно несколько сотрудников организации и членов Международного совета в Южной Африке поехали в тур по различным городам. Им приходилось отвечать на вопросы, которыми их засыпали со всех сторон, и вопросы были примерно такие: «Есть ли у Рона рога или нет? Растут ли у него крылья? Читает ли он лекции из центра зала, сияя в лучах славы? – или что-то в этом роде. – Делает ли он то и делает ли он это?» И им приходилось отвечать на все эти вопросы. И никто им не верил.

Они говорят: «Ну, Рон просто человек, и он просто пытается выполнять работу и так далее. И самое лучшее, что можно было бы сказать в его пользу, – это то, что он продолжает работать, и он добивается своих целей... продвигаясь вперед. Это чуть ли не самое лучшее, что можно сказать в его пользу. Вот так, и... но он просто человек» – и так далее. А люди не хотят слышать это.

Они говорят: «Ну, Рон просто человек, и он просто пытается выполнять работу и так далее. И самое лучшее, что можно было бы сказать в его пользу, – это то, что он продолжает работать, и он добивается своих целей... продвигаясь вперед. Это чуть ли не самое лучшее, что можно сказать в его пользу. Вот так, и... но он просто человек» – и так далее. А люди не хотят слышать это.

Боже, вы действительно так поступаете со мной. Вы действительно так поступаете со мной. Одна из самых больших трудностей с конгрессами – это необходимость в определенный день быть всегда жизнерадостным и светиться. Таковы мои ощущения, понимаете?

Боже, вы действительно так поступаете со мной. Вы действительно так поступаете со мной. Одна из самых больших трудностей с конгрессами – это необходимость в определенный день быть всегда жизнерадостным и светиться. Таковы мои ощущения, понимаете?

Если бы я вышел на сцену, хромая и кашляя: «Кхе, кхе, кхе, кхе, кхе... простите, я не могу прочитать вам лекцию, так как...» – несколько человек скажут: «Саентология не работает. Посмотрите, он болен».

Если бы я вышел на сцену, хромая и кашляя: «Кхе, кхе, кхе, кхе, кхе... простите, я не могу прочитать вам лекцию, так как...» – несколько человек скажут: «Саентология не работает. Посмотрите, он болен».

Что ж, посмотрите на это... тело из мяса. Это тело из мяса, ничего больше. Оно три раза было мертвым в этой жизни. Прошло через войну. Жило в Соединенных Штатах. Чем я больше всего горжусь, вы никогда не замечаете... я по-прежнему жив и работаю.

Что ж, посмотрите на это... тело из мяса. Это тело из мяса, ничего больше. Оно три раза было мертвым в этой жизни. Прошло через войну. Жило в Соединенных Штатах. Чем я больше всего горжусь, вы никогда не замечаете... я по-прежнему жив и работаю.

Например, я никогда не должен появляться на конгрессе с перевязанным пальцем. Понимаете, это одно из «должен быть». Это... это весьма скверно. «Ну, я не знаю, работает ли Саентология, ведь, знаете, в действительности на конгрессе в Вашингтоне у Рона был перевязан палец, а ведь это был конгресс "Чистые руки"».

Например, я никогда не должен появляться на конгрессе с перевязанным пальцем. Понимаете, это одно из «должен быть». Это... это весьма скверно. «Ну, я не знаю, работает ли Саентология, ведь, знаете, в действительности на конгрессе в Вашингтоне у Рона был перевязан палец, а ведь это был конгресс "Чистые руки"».

Я всегда должен быть жизнерадостным, светиться, всегда быть на высоте, всегда мчаться вперед. Невероятно... я обычно умудряюсь. Но вы не имеете права от меня этого требовать, вот и все! Позвольте мне как-нибудь споткнуться и упасть. Я многие годы не имел отпуска. И как я продолжаю работать, Бог знает... – я нет. Работаю примерно по 28 часов в сутки. Прямо в данный момент я должен быть в Сент-Хилле, я не должен стоять здесь. Ничего страшного не случилось, но прямо сейчас мы совершаем значительный шаг вперед, и это происходит не в Сент-Хилле... это происходит прямо здесь, в США. А вы, возможно, не заметили этого. Мы рассмотрим это подробнее на данном конгрессе, но происходит что-то невероятное.

Я всегда должен быть жизнерадостным, светиться, всегда быть на высоте, всегда мчаться вперед. Невероятно... я обычно умудряюсь. Но вы не имеете права от меня этого требовать, вот и все! Позвольте мне как-нибудь споткнуться и упасть. Я многие годы не имел отпуска. И как я продолжаю работать, Бог знает... – я нет. Работаю примерно по 28 часов в сутки. Прямо в данный момент я должен быть в Сент-Хилле, я не должен стоять здесь. Ничего страшного не случилось, но прямо сейчас мы совершаем значительный шаг вперед, и это происходит не в Сент-Хилле... это происходит прямо здесь, в США. А вы, возможно, не заметили этого. Мы рассмотрим это подробнее на данном конгрессе, но происходит что-то невероятное.

И то, что я вообще смог появиться на конгрессе, – это, на мой взгляд, довольно хорошо, понимаете? То, что я могу читать лекции шесть, двенадцать, восемнадцать часов и так далее, я думаю, что это очень хорошо.

И то, что я вообще смог появиться на конгрессе, – это, на мой взгляд, довольно хорошо, понимаете? То, что я могу читать лекции шесть, двенадцать, восемнадцать часов и так далее, я думаю, что это очень хорошо.

Вы скажете: «Конечно, он может это», понимаете? «Конечно... ну, это... это легко».

Вы скажете: «Конечно, он может это», понимаете? «Конечно... ну, это... это легко».

В этом нет для меня никакой славы, понимаете? Я не могу сказать: «Люди, посмотрите, как это здорово», понимаете? Я не могу сказать это. «Ну, это... это просто то, что мы ожидаем от тебя, Рон», понимаете? «Ты должен быть способен на это».

В этом нет для меня никакой славы, понимаете? Я не могу сказать: «Люди, посмотрите, как это здорово», понимаете? Я не могу сказать это. «Ну, это... это просто то, что мы ожидаем от тебя, Рон», понимаете? «Ты должен быть способен на это».

Ну ладно, ладно. А вот вы смогли бы сделать это? И... что ж, возможно, вы смогли бы. Я... определенно, я пытаюсь привести вас в форму, чтобы вы наверняка могли сделать это. Но я не в такой форме, чтобы суметь это. И все же я делаю это. Это противоречие между «должен быть» и действительностью.

Ну ладно, ладно. А вот вы смогли бы сделать это? И... что ж, возможно, вы смогли бы. Я... определенно, я пытаюсь привести вас в форму, чтобы вы наверняка могли сделать это. Но я не в такой форме, чтобы суметь это. И все же я делаю это. Это противоречие между «должен быть» и действительностью.

Единственное, в чем вы действительно можете полагаться на меня абсолютно, безоговорочно, и я думаю, что вы поняли это за прошедшие годы; во-первых, я знаю, в каком направлении это шло, я знаю, что мы делаем, и я буду очень добросовестно прилагать усилия и отложу в сторону все остальное, чтобы, идя именно в этом направлении, добиться реализации наших четко обозначенных целей и устремлений. И я знаю, что вы знаете, что вы можете рассчитывать на это.

Единственное, в чем вы действительно можете полагаться на меня абсолютно, безоговорочно, и я думаю, что вы поняли это за прошедшие годы; во-первых, я знаю, в каком направлении это шло, я знаю, что мы делаем, и я буду очень добросовестно прилагать усилия и отложу в сторону все остальное, чтобы, идя именно в этом направлении, добиться реализации наших четко обозначенных целей и устремлений. И я знаю, что вы знаете, что вы можете рассчитывать на это.

А что касается всего остального, боюсь, мне нечем похвастаться. Сварлив. Злее собаки. Видели бы вы меня, когда из Йоханнесбурга пришло сообщение о том, что им грозит ликвидация, поскольку они забыли оплатить счет за воду. Видели бы вы меня в такие моменты. Я не стремлюсь уберечь организацию Йоханнесбурга от ликвидации и требовать от нее, чтобы она оплачивала свои счета за воду, но мне приходится следить за тем, чтобы там делали это, понимаете? О боже! Хорошо, что я на прошлом траке разговаривал на нескольких языках, потому что иначе мне бы не хватило ругательств. Штатные сотрудники... но только новые... иногда приходят в состояние шока. Они встречают меня в коридоре, когда, о боже, я распекаю кого-нибудь, понимаете? А тот отчаянно пытается сказать мне, что это не его отдел, что он не несет ответственности за это, а я говорю нечто... нечто очень приятное, что-то вроде: «Вы пытаетесь сказать мне, что вы не несете ответственности?» Знаете, что-то вроде этого.

А что касается всего остального, боюсь, мне нечем похвастаться. Сварлив. Злее собаки. Видели бы вы меня, когда из Йоханнесбурга пришло сообщение о том, что им грозит ликвидация, поскольку они забыли оплатить счет за воду. Видели бы вы меня в такие моменты. Я не стремлюсь уберечь организацию Йоханнесбурга от ликвидации и требовать от нее, чтобы она оплачивала свои счета за воду, но мне приходится следить за тем, чтобы там делали это, понимаете? О боже! Хорошо, что я на прошлом траке разговаривал на нескольких языках, потому что иначе мне бы не хватило ругательств. Штатные сотрудники... но только новые... иногда приходят в состояние шока. Они встречают меня в коридоре, когда, о боже, я распекаю кого-нибудь, понимаете? А тот отчаянно пытается сказать мне, что это не его отдел, что он не несет ответственности за это, а я говорю нечто... нечто очень приятное, что-то вроде: «Вы пытаетесь сказать мне, что вы не несете ответственности?» Знаете, что-то вроде этого.

И человек думает: «Надо же, он может рассердиться».

И человек думает: «Надо же, он может рассердиться».

Что ж, вот еще одно «должен быть». Понимаете, я никогда не должен сердиться, я должен сдерживать гнев. Что ж, тогда за пятнадцать минут я сдержал бы больше гнева по поводу некоторых вещей, чем большинство людей выплескивают за всю свою жизнь.

Что ж, вот еще одно «должен быть». Понимаете, я никогда не должен сердиться, я должен сдерживать гнев. Что ж, тогда за пятнадцать минут я сдержал бы больше гнева по поводу некоторых вещей, чем большинство людей выплескивают за всю свою жизнь.

Честно говоря, я просто наговариваю на себя в данный момент, потому что я довольно уравновешенный человек. Но не лишайте меня права сердиться. Поскольку порою я сержусь. И время от времени я ругаю и проклинаю какого-нибудь саентолога, который находится далеко и о котором я получил совершенно неверные сведения. Такое бывает очень часто. Я просто вне себя от ярости: «О, Господи! Какого черта и так далее, и так далее, и так далее, и так далее, и так далее». Во все стороны летят каблограммы: «Выбросите его сертификаты, распните его, убейте его».

Честно говоря, я просто наговариваю на себя в данный момент, потому что я довольно уравновешенный человек. Но не лишайте меня права сердиться. Поскольку порою я сержусь. И время от времени я ругаю и проклинаю какого-нибудь саентолога, который находится далеко и о котором я получил совершенно неверные сведения. Такое бывает очень часто. Я просто вне себя от ярости: «О, Господи! Какого черта и так далее, и так далее, и так далее, и так далее, и так далее». Во все стороны летят каблограммы: «Выбросите его сертификаты, распните его, убейте его».

Я получаю в ответ довольно жалостное письмо: «Рон, это было в Помоне. Этот случай произошел в Помоне, а не в Риверсайде. И тот одитор был из Сиэтла».

Я получаю в ответ довольно жалостное письмо: «Рон, это было в Помоне. Этот случай произошел в Помоне, а не в Риверсайде. И тот одитор был из Сиэтла».

И я говорю: «Докажите это». И они доказывают, и я приношу свои извинения. Я здесь помеха, позвольте мне вам сказать.

И я говорю: «Докажите это». И они доказывают, и я приношу свои извинения. Я здесь помеха, позвольте мне вам сказать.

Но причина, по которой человек проглатывает это и так и будет впредь, заключается в том, что он знает, что я совершенно искренне пытаюсь сохранить активную деятельность, обеспечивать, чтобы все было правильно и делалось то, что нужно. Так что он прощает даже это.

Но причина, по которой человек проглатывает это и так и будет впредь, заключается в том, что он знает, что я совершенно искренне пытаюсь сохранить активную деятельность, обеспечивать, чтобы все было правильно и делалось то, что нужно. Так что он прощает даже это.

Что ж, вот как идут дела. Но в последние десять-одиннадцать лет мне приходилось туго, позвольте мне вам сказать, в особенности в последние десять лет, поскольку мне приходилось заниматься огромным количеством дел помимо своей работы, я все время пытаюсь уделить внимание большому количеству других вещей. Мне приходилось следить за тем, чтобы велась работа административного характера, которая, честно говоря, имела ко мне не очень-то большое отношение.

Что ж, вот как идут дела. Но в последние десять-одиннадцать лет мне приходилось туго, позвольте мне вам сказать, в особенности в последние десять лет, поскольку мне приходилось заниматься огромным количеством дел помимо своей работы, я все время пытаюсь уделить внимание большому количеству других вещей. Мне приходилось следить за тем, чтобы велась работа административного характера, которая, честно говоря, имела ко мне не очень-то большое отношение.

В 1950 году я сказал, что Саентология (тогда – Дианетика) продвинется настолько, насколько она работает, и ничуть не дальше. И поэтому тратить огромное количество времени на административные процедуры и на поддержание порядка в администрировании было очень недальновидно. Следовало делать все возможное на административных / коммуникационных линиях Саентологии и Дианетики в мире, но не упускать свой главный шанс на успех: добиваться как можно большего прогресса в техническом плане. Сосредотачиваться на технологии.

В 1950 году я сказал, что Саентология (тогда – Дианетика) продвинется настолько, насколько она работает, и ничуть не дальше. И поэтому тратить огромное количество времени на административные процедуры и на поддержание порядка в администрировании было очень недальновидно. Следовало делать все возможное на административных / коммуникационных линиях Саентологии и Дианетики в мире, но не упускать свой главный шанс на успех: добиваться как можно большего прогресса в техническом плане. Сосредотачиваться на технологии.

И хотя в прошлом мы создали центральные организации и так далее, интересно и важно то, что сейчас мы сражаемся насмерть на административном фронте, поскольку мы теперь точно знаем, куда мы идем и что мы делаем. И мы добились успеха. И пора упорядочить все это. И я буду благодарен вам за сотрудничество.

И хотя в прошлом мы создали центральные организации и так далее, интересно и важно то, что сейчас мы сражаемся насмерть на административном фронте, поскольку мы теперь точно знаем, куда мы идем и что мы делаем. И мы добились успеха. И пора упорядочить все это. И я буду благодарен вам за сотрудничество.

Перед нами большое, прекрасное будущее, и нас вот-вот ждет огромное, всеохватывающее, невероятно всеохватывающее продвижение вперед. Я говорю вам это с колоссальной уверенностью и удовлетворением, точно зная, на что вы способны. Я в течение многих лет разговаривал с вами, зная, на что способен я, и надеясь на ваши способности. А теперь я разговариваю полностью и точно зная то, на что вы способны и чего именно вы можете достичь, насколько хорошими могут быть и будут ваши навыки и чего вы можете добиться. И я говорю, целиком и полностью зная то, кем вы станете.

Перед нами большое, прекрасное будущее, и нас вот-вот ждет огромное, всеохватывающее, невероятно всеохватывающее продвижение вперед. Я говорю вам это с колоссальной уверенностью и удовлетворением, точно зная, на что вы способны. Я в течение многих лет разговаривал с вами, зная, на что способен я, и надеясь на ваши способности. А теперь я разговариваю полностью и точно зная то, на что вы способны и чего именно вы можете достичь, насколько хорошими могут быть и будут ваши навыки и чего вы можете добиться. И я говорю, целиком и полностью зная то, кем вы станете.

Теперь меня не беспокоит, покинете ли вы наши ряды, влетите ли в один кювет или в другой, будете ли вилять по дороге, и так далее... достижение пункта назначения неизбежно. Жизнь описана довольно подробно: это такая дорога, однажды поехав по которой нельзя повернуть назад. Ведь как бы вы ни сердились, как бы вы ни расстраивались, как бы вам ни было тяжело, что вас предали, вас по-прежнему завораживает одно маленькое обстоятельство: возможно, это правда. Просто это может быть правдой. И это так. Это правда. Я пытался... я пользовался вашей поддержкой на протяжении более чем одиннадцати лет, стремясь сделать крупное открытие, которое несомненно... которое касалось бы всех. И это открытие было сделано. И это новость.

Теперь меня не беспокоит, покинете ли вы наши ряды, влетите ли в один кювет или в другой, будете ли вилять по дороге, и так далее... достижение пункта назначения неизбежно. Жизнь описана довольно подробно: это такая дорога, однажды поехав по которой нельзя повернуть назад. Ведь как бы вы ни сердились, как бы вы ни расстраивались, как бы вам ни было тяжело, что вас предали, вас по-прежнему завораживает одно маленькое обстоятельство: возможно, это правда. Просто это может быть правдой. И это так. Это правда. Я пытался... я пользовался вашей поддержкой на протяжении более чем одиннадцати лет, стремясь сделать крупное открытие, которое несомненно... которое касалось бы всех. И это открытие было сделано. И это новость.

На этом конгрессе я говорю вам не то, что «вы тоже можете стать клиром», а то, что «вы тоже можете пройти весь путь, какие бы неудачи вас ни постигали». Я могу сказать вам это с огромной уверенностью. И я могу сказать вам, что вы можете всему этому научиться и вы можете все это делать. В этом я совершенно уверен, и эту уверенность я испытываю прямо сейчас, после того как я накопил значительный опыт в этом отношении. Никогда раньше я не мог говорить вам что-то со столь огромной уверенностью.

На этом конгрессе я говорю вам не то, что «вы тоже можете стать клиром», а то, что «вы тоже можете пройти весь путь, какие бы неудачи вас ни постигали». Я могу сказать вам это с огромной уверенностью. И я могу сказать вам, что вы можете всему этому научиться и вы можете все это делать. В этом я совершенно уверен, и эту уверенность я испытываю прямо сейчас, после того как я накопил значительный опыт в этом отношении. Никогда раньше я не мог говорить вам что-то со столь огромной уверенностью.

Я беседовал с вами, будучи уверен, что это можно делать. «Я могу делать это. Я надеюсь, что вы тоже можете. Вот что, я надеюсь, вы будете способны делать. И по сути, вот что исцелит и отклирует много людей. И вы можете (я надеюсь) проводить эти техники». Вы понимаете это? Это та точка зрения, на основе которой мы двигались вперед, и она противоположна следующей точке зрения: «Я точно знаю, на что вы способны. Я точно знаю, что произойдет с вами, куда именно вы движетесь, и дело с концом. Я знаю, что я довольно легко могу научить вас выполнять эти точные действия. И я знаю, что любой, кто затем попадет к вам и кого вам надо будет отклировать или как-то еще продвинуть вперед и так далее, получит точный, четко очерченный результат. Не обязательно за определенное количество часов... с одними на это уйдет несколько больше времени, чем с другими, так как это зависит от сложности кейса, скорости и энтузиазма, с которыми вы будете работать; но я могу с уверенностью заявить, что это произойдет».

Я беседовал с вами, будучи уверен, что это можно делать. «Я могу делать это. Я надеюсь, что вы тоже можете. Вот что, я надеюсь, вы будете способны делать. И по сути, вот что исцелит и отклирует много людей. И вы можете (я надеюсь) проводить эти техники». Вы понимаете это? Это та точка зрения, на основе которой мы двигались вперед, и она противоположна следующей точке зрения: «Я точно знаю, на что вы способны. Я точно знаю, что произойдет с вами, куда именно вы движетесь, и дело с концом. Я знаю, что я довольно легко могу научить вас выполнять эти точные действия. И я знаю, что любой, кто затем попадет к вам и кого вам надо будет отклировать или как-то еще продвинуть вперед и так далее, получит точный, четко очерченный результат. Не обязательно за определенное количество часов... с одними на это уйдет несколько больше времени, чем с другими, так как это зависит от сложности кейса, скорости и энтузиазма, с которыми вы будете работать; но я могу с уверенностью заявить, что это произойдет».

И это новость. Аплодисменты. (Аплодисменты)

И это новость. Аплодисменты. (Аплодисменты)

Конечно, мы обнаруживаем, что в США прямо сейчас кто-то вздыхает: «Ну, мы уже слышали о клировании и раньше. Ну, да, мы слышали об этом раньше. Знаете, мы слышали о клировании людей и обо всем этом. Возможно, это правда, а возможно – неправда. Он снова говорит о клировании. Ну, однажды я поехал, чтобы меня отклировали. Однажды я поехал, чтобы меня отклировал одитор. Это был одитор. Он сказал, что он одитор. И он провел мне процесс. Мы проводили процесс «Посмотрите на этот свет» в течение долгого времени. У меня были разные другие достижения. У меня было множество различных достижений. У меня было огромное множество других достижений, но я не стал клиром. Он все говорит о клирах, а их не так много, в США их на самом деле нет. Я не знаю, в чем тут соль. Однако это было бы просто здорово, если бы это было правдой».

Конечно, мы обнаруживаем, что в США прямо сейчас кто-то вздыхает: «Ну, мы уже слышали о клировании и раньше. Ну, да, мы слышали об этом раньше. Знаете, мы слышали о клировании людей и обо всем этом. Возможно, это правда, а возможно – неправда. Он снова говорит о клировании. Ну, однажды я поехал, чтобы меня отклировали. Однажды я поехал, чтобы меня отклировал одитор. Это был одитор. Он сказал, что он одитор. И он провел мне процесс. Мы проводили процесс «Посмотрите на этот свет» в течение долгого времени. У меня были разные другие достижения. У меня было множество различных достижений. У меня было огромное множество других достижений, но я не стал клиром. Он все говорит о клирах, а их не так много, в США их на самом деле нет. Я не знаю, в чем тут соль. Однако это было бы просто здорово, если бы это было правдой».

Что ж, я стою здесь, чтобы сказать вам, что я не собираюсь клировать вас и я не хочу видеть вас отклированными. Это пустая трата времени. «Что? Что он сказал? Что он сказал, Джо?»

Что ж, я стою здесь, чтобы сказать вам, что я не собираюсь клировать вас и я не хочу видеть вас отклированными. Это пустая трата времени. «Что? Что он сказал? Что он сказал, Джо?»

Мы могли бы довольно легко отклировать любого в Сент-Хилле, так как клирование – это особая деятельность, промежуточный этап на пути к другим целям. Мы могли бы взять и сориентировать то, что сейчас называется пакетом 3D, пройти, работая с ним, только один терминал и довольно легко получить свободную стрелку. И вы могли бы показать человеку свободную стрелку и сказать: «Посмотри, ты клир, сынок», – и он чувствовал бы себя великолепно. И он был бы клиром, все было бы в соответствии с Книгой Один, все было бы прекрасно. У него могло бы быть легкое подозрение, что однажды что-то может обрушиться на него, но все в порядке. Все в порядке. Он клир. Вот свободная стрелка. Он... все, как ожидалось, и все такое. Многие вещи, которые беспокоили его раньше, его не беспокоят.

Мы могли бы довольно легко отклировать любого в Сент-Хилле, так как клирование – это особая деятельность, промежуточный этап на пути к другим целям. Мы могли бы взять и сориентировать то, что сейчас называется пакетом 3D, пройти, работая с ним, только один терминал и довольно легко получить свободную стрелку. И вы могли бы показать человеку свободную стрелку и сказать: «Посмотри, ты клир, сынок», – и он чувствовал бы себя великолепно. И он был бы клиром, все было бы в соответствии с Книгой Один, все было бы прекрасно. У него могло бы быть легкое подозрение, что однажды что-то может обрушиться на него, но все в порядке. Все в порядке. Он клир. Вот свободная стрелка. Он... все, как ожидалось, и все такое. Многие вещи, которые беспокоили его раньше, его не беспокоят.

А зачем? Просто чтобы он чувствовал себя хорошо. Я знаю, что это непопулярная точка зрения. Она не приносит прибыли. Вы могли бы взять и сделать это. Было бы вполне честно с вашей стороны. Возьмите и отклируйте человека. Вы берете пакет 3D и клируете человека.

А зачем? Просто чтобы он чувствовал себя хорошо. Я знаю, что это непопулярная точка зрения. Она не приносит прибыли. Вы могли бы взять и сделать это. Было бы вполне честно с вашей стороны. Возьмите и отклируйте человека. Вы берете пакет 3D и клируете человека.

Зачем тратить время на клирование человека, тогда как с помощью того же самого пакета 3D вы можете протолкнуть человека к состоянию ОТ? Ведь клирование это не промежуточный этап на пути к ОТ. Это обходной путь. Это новая идея, не так ли?

Зачем тратить время на клирование человека, тогда как с помощью того же самого пакета 3D вы можете протолкнуть человека к состоянию ОТ? Ведь клирование это не промежуточный этап на пути к ОТ. Это обходной путь. Это новая идея, не так ли?

Легче пройти весь путь, вообще не заходя на проселочные дороги, хотя для этого необходимо попотеть и даже помучиться, это интереснее и труднее. Но после того, как человек станет клиром, ему в любом случае придется пойти до конца. В любом случае вам придется провезти его по всем ухабам. Так что зачем терять время, пытаясь затолкать его в эту дыру, тогда как вы пытаетесь проследовать этой дорогой? Итак, мы просто обошли эту цель стороной; и хотя это замечательно и так далее, он в конце концов станет клиром, но вам придется говорить о нем как о Клире с большой буквы, чтобы провести различие с тем, что мы получали до этого. Мы получали выключенных клиров. Мы добивались выключения. Такой был клир в прошлом.

Легче пройти весь путь, вообще не заходя на проселочные дороги, хотя для этого необходимо попотеть и даже помучиться, это интереснее и труднее. Но после того, как человек станет клиром, ему в любом случае придется пойти до конца. В любом случае вам придется провезти его по всем ухабам. Так что зачем терять время, пытаясь затолкать его в эту дыру, тогда как вы пытаетесь проследовать этой дорогой? Итак, мы просто обошли эту цель стороной; и хотя это замечательно и так далее, он в конце концов станет клиром, но вам придется говорить о нем как о Клире с большой буквы, чтобы провести различие с тем, что мы получали до этого. Мы получали выключенных клиров. Мы добивались выключения. Такой был клир в прошлом.

К этому можно еще многое добавить... и да, о да, он чувствовал себя прекрасно и все такое. И все было как описано и так далее, но это был выключенный клир. Еще несколько месяцев назад не было никакого способа пройти до конца и сделать в этом направлении окончательный прорыв.

К этому можно еще многое добавить... и да, о да, он чувствовал себя прекрасно и все такое. И все было как описано и так далее, но это был выключенный клир. Еще несколько месяцев назад не было никакого способа пройти до конца и сделать в этом направлении окончательный прорыв.

Сейчас существует способ пройти до конца и прорваться через все, но при этом вы вынуждены конфронтировать бог весть что. Это тяжело. Это тяжелее. Это более суровое испытание. Соматики сильнее.

Сейчас существует способ пройти до конца и прорваться через все, но при этом вы вынуждены конфронтировать бог весть что. Это тяжело. Это тяжелее. Это более суровое испытание. Соматики сильнее.

Когда вы проходите через все – да, вы становитесь клиром; но это, вероятно, был бы клир, которого вы рисовали себе как относительный абсолют... ближе к состоянию абсолюта, с определенными возможностями и способностями к экстериоризации и ко всевозможным странным вещам, о которых мы уже говорили. Это было бы ближе к абсолютному состоянию клир.

Когда вы проходите через все – да, вы становитесь клиром; но это, вероятно, был бы клир, которого вы рисовали себе как относительный абсолют... ближе к состоянию абсолюта, с определенными возможностями и способностями к экстериоризации и ко всевозможным странным вещам, о которых мы уже говорили. Это было бы ближе к абсолютному состоянию клир.

Клиры, которых мы получали, были выключенными клирами. То состояние, которое мы получаем сейчас, мы назвали состоянием ОТ. Мы получаем клиров. В этом нет сомнений. Совсем недавно на конгрессе в Южной Африке на сцене стояли шесть клиров. Все они клиры на все сто. Они в великолепной форме. В чудесном состоянии.

Клиры, которых мы получали, были выключенными клирами. То состояние, которое мы получаем сейчас, мы назвали состоянием ОТ. Мы получаем клиров. В этом нет сомнений. Совсем недавно на конгрессе в Южной Африке на сцене стояли шесть клиров. Все они клиры на все сто. Они в великолепной форме. В чудесном состоянии.

Тут и там мы занимались клированием. Клирование осуществлялось в Австралии. Я не пытаюсь принизить состояние, в котором находятся эти люди. Мы получаем клиров. Мы достигли этой конкретной цели. Эти клиры относительно стабильны, но только относительно стабильны, потому что они лишь выключенные. Сейчас у меня не занимает много времени, чтобы получить клира. Я делаю так, чтобы он прошел весь путь до самого конца, и получаю людей, которые смогут помочь людям идти до самого конца.

Тут и там мы занимались клированием. Клирование осуществлялось в Австралии. Я не пытаюсь принизить состояние, в котором находятся эти люди. Мы получаем клиров. Мы достигли этой конкретной цели. Эти клиры относительно стабильны, но только относительно стабильны, потому что они лишь выключенные. Сейчас у меня не занимает много времени, чтобы получить клира. Я делаю так, чтобы он прошел весь путь до самого конца, и получаю людей, которые смогут помочь людям идти до самого конца.

Итак, вот что я имею в виду, говоря о «новом плато», и вот что я имею в виду, говоря о новом усовершенствовании всего предмета. Ведь для того чтобы выполнять второй трюк, требуются одиторские навыки вполне определенного рода. Это вполне определенные навыки. Они очень, очень точны. Мы обсудим их на этом конгрессе. И самая лучшая новость состоит в том, что вы можете овладеть этими навыками. Я доказал это. Я доказал это. Я обучал людей этим навыкам, и они применяли их очень успешно и очень хорошо. Я не думал, что они смогут сделать это. Однако очевидно, что саентологи могут выполнять довольно сложную, точную процедуру, если они точно знают, куда они движутся, знают точный конечный продукт, не испытывая каких бы то ни было сомнений по поводу того, что делать и в какой последовательности. И по всей видимости, они могут обучиться этому, они могут выполнять это, и они могут выполнять это хорошо. И это очень хорошая новость, ведь, делая все это, мы не терпим никаких неудач.

Итак, вот что я имею в виду, говоря о «новом плато», и вот что я имею в виду, говоря о новом усовершенствовании всего предмета. Ведь для того чтобы выполнять второй трюк, требуются одиторские навыки вполне определенного рода. Это вполне определенные навыки. Они очень, очень точны. Мы обсудим их на этом конгрессе. И самая лучшая новость состоит в том, что вы можете овладеть этими навыками. Я доказал это. Я доказал это. Я обучал людей этим навыкам, и они применяли их очень успешно и очень хорошо. Я не думал, что они смогут сделать это. Однако очевидно, что саентологи могут выполнять довольно сложную, точную процедуру, если они точно знают, куда они движутся, знают точный конечный продукт, не испытывая каких бы то ни было сомнений по поводу того, что делать и в какой последовательности. И по всей видимости, они могут обучиться этому, они могут выполнять это, и они могут выполнять это хорошо. И это очень хорошая новость, ведь, делая все это, мы не терпим никаких неудач.

Это вроде как вопрос черного и белого, да или нет. Сегодня на этих высших уровнях... мы не обесцениваем одитора прежних времен... нет, нет, у него тоже были эти навыки. Мы в значительной степени совершенствуем эти навыки, строя их на чрезвычайно четком фундаменте и развиваем их, опираясь на этот фундамент, и глядишь – этот человек действительно может... творить чудеса. Но техники, которые он использует, требуют столь огромной точности применения, что по этому поводу не ведется никаких дискуссий. После того как человек проходит весь этот путь обучения, он ясно видит, что не может быть никаких дискуссий по поводу того, насколько точно следует применять все это и насколько хорошо он должен понимать свою работу. Мы подошли к тому этапу, на котором к умению одитора предъявляются огромные требования. И новость заключается в том, что одиторы оказались в состоянии удовлетворить им, и у нас не было трудностей, хотя на то, чтобы достичь этого, у нас ушло довольно много времени; мы в Сент-Хилле не испытывали трудностей, обучая одиторов выполнять эти действия. И они научились выполнять их очень, очень, очень хорошо.

Это вроде как вопрос черного и белого, да или нет. Сегодня на этих высших уровнях... мы не обесцениваем одитора прежних времен... нет, нет, у него тоже были эти навыки. Мы в значительной степени совершенствуем эти навыки, строя их на чрезвычайно четком фундаменте и развиваем их, опираясь на этот фундамент, и глядишь – этот человек действительно может... творить чудеса. Но техники, которые он использует, требуют столь огромной точности применения, что по этому поводу не ведется никаких дискуссий. После того как человек проходит весь этот путь обучения, он ясно видит, что не может быть никаких дискуссий по поводу того, насколько точно следует применять все это и насколько хорошо он должен понимать свою работу. Мы подошли к тому этапу, на котором к умению одитора предъявляются огромные требования. И новость заключается в том, что одиторы оказались в состоянии удовлетворить им, и у нас не было трудностей, хотя на то, чтобы достичь этого, у нас ушло довольно много времени; мы в Сент-Хилле не испытывали трудностей, обучая одиторов выполнять эти действия. И они научились выполнять их очень, очень, очень хорошо.

Настолько хорошо, что, если бы вы в настоящий момент встретились с выпускником Сент-Хилла или получили от него одитинг, вы были бы очень сильно поражены. Вы бы знали, что это правильно, что он делает все совершенно правильно, что все получается точно так, как должно получаться; и вы не испытывали бы никакого напряжения, и этот одитинг разительно отличался бы от любого одитинга, который вы получали до этого.

Настолько хорошо, что, если бы вы в настоящий момент встретились с выпускником Сент-Хилла или получили от него одитинг, вы были бы очень сильно поражены. Вы бы знали, что это правильно, что он делает все совершенно правильно, что все получается точно так, как должно получаться; и вы не испытывали бы никакого напряжения, и этот одитинг разительно отличался бы от любого одитинга, который вы получали до этого.

Одитинг проводился бы очень быстро и очень умело. Итак, не обманывайтесь, полагая, что изучить эти действия или выполнять их трудно. Правда заключается в том, что этому можно научиться; и эти конечные цели и конечные продукты воспроизводятся и создаются одиторами и вами. Они оказались способны делать все это. И это было далеко не так со множеством прошлых техник.

Одитинг проводился бы очень быстро и очень умело. Итак, не обманывайтесь, полагая, что изучить эти действия или выполнять их трудно. Правда заключается в том, что этому можно научиться; и эти конечные цели и конечные продукты воспроизводятся и создаются одиторами и вами. Они оказались способны делать все это. И это было далеко не так со множеством прошлых техник.

Эти люди могут выполнить невероятную работу, также как и вы. И сейчас эти вещи распространяются по всему миру, и позднее на этом конгрессе я расскажу, что именно мы сейчас делаем; и сейчас вы имеете дело с новым и значительным воздействием на мир.

Эти люди могут выполнить невероятную работу, также как и вы. И сейчас эти вещи распространяются по всему миру, и позднее на этом конгрессе я расскажу, что именно мы сейчас делаем; и сейчас вы имеете дело с новым и значительным воздействием на мир.

У нас появился новый горизонт, новое будущее. Это не новая жизнь в старой лошади, это абсолютно новая лошадь. Ваш путь до сих пор был ухабистым, и в самом ближайшем будущем он станет еще более ухабистым, а затем – самым ровным из всех, которыми вы когда-либо шли.

У нас появился новый горизонт, новое будущее. Это не новая жизнь в старой лошади, это абсолютно новая лошадь. Ваш путь до сих пор был ухабистым, и в самом ближайшем будущем он станет еще более ухабистым, а затем – самым ровным из всех, которыми вы когда-либо шли.