Спасибо.
Это вторая послеполуденная лекция 11-ого декабря. Вам может показаться, что некоторые из тех данных, которые я вам даю, до какой-то степени не относятся к делу... если только вы не посмотрите, на что всё это сориентировано... в какой-то степени не относятся к делу. Ну, возможно, так оно и есть.
На самом деле я вам кое-что показываю: мы вновь и вновь начинаем рассматривать различные данные и соотносим их с каким-то основным положением. Иначе говоря, я сообщаю вам какое-либо данное, фундаментальное данное, а затем сопоставляю это данное со многими другими данными; мы просто вновь и вновь начинаем рассматривать различные данные и возвращаемся к фундаментальному данному. Мы начинаем обсуждать прохождение в одитинге обычных вещей и, опять-таки, показываем, как всё это соотносится с каким-то основным положением. Необходимость иметь и отсутствие необходимости иметь – это, конечно же, какая-то форма согласия. И вот мы вновь и вновь возвращаемся к согласию, которое мы устраняем при помощи мокапов. Просто, не так ли?
Необходимость иметь и стремление избежать необходимости иметь... очень забавно, что всё это так легко объясняется. Во-первых, это говорит о том, что у человека было какое-то привитое ему желание... у человека должно было быть какое-то желание, чтобы он начал опускаться по шкале тонов. Сначала тэтан находился очень высоко по шкале тонов... желание и всё остальное находится очень высоко по шкале тонов... а затем тэтан начал немного опускаться по шкале в отношении желания.
А потом, когда его желание стало угасать, кто-то, конечно, должен был навязывать его, чтобы оно продолжало существовать, и это привело к тому, что тэтан ещё немного опустился по шкале тонов. А когда желание навязано в такой степени, что тэтан больше не может обходиться без него, вы начинаете блокировать его, чтобы этот парень не мог иметь желаемое. Это может относиться к любой вещи, мысли или вере.
Давайте рассмотрим мысль. Давайте возьмём христианство... это очень удобный пример. Многие люди знают что-то о христианстве. В обществе ещё остались некоторые, которые что-то знают о нём. Наверху шкалы находится желание. О да. Конечно, вы говорите человеку: «Жизнь вечна! Вот путь к вечной жизни. Вот, пожалуйста».
И, конечно, все знали, что существует путь к вечной жизни. Они знали это интуитивно, и у многих религий, которые существовали ещё до христианства, дела стали идти превосходно, благодаря тому что они продавали бессмертие. Я чуть было не назвал это «пирогом на небе», но... так выражаются коммунисты, а я не хочу быть чьим-либо сторонником.
Война идей и идеологий – это интереснейшая война.
Таким образом, у нас есть бессмертие; его представили очень эстетично, придумали хорошую историю, вот и всё. Это прекрасная эстетика. Вы желаете обладать бессмертием.
Следующий шаг – это... если вы пройдёте этот ритуал, вы достигнете бессмертия. Что ж, хорошо. Следующий шаг вниз – это очень и очень хорошо... немного более напористая продажа. И к тому времени, как человек поверит всему этому, он опустится ещё на один шаг вниз, и ему говорят: «А если ты не поверишь в пирог на н...» – прошу прощения, в «бессмертие»... – «если ты не поверишь в это, мы отправим тебя в ад. Ад – это ужасное место». И знаете, поначалу ад был очень, очень интересным... это был просто ад.
Кстати, вы знаете, каким был первый ад? Все люди во всём цивилизованном мире надеялись, очень надеялись, что Рим – самая продажная шлюха из всех стран - поджарится в одночасье. В Италии имела место вулканическая активность, и они надеялись на то, что в один прекрасный день земля разверзнется и ревущее море лавы поглотит Палатин и весь остальной Рим. Весь мир был порабощён Римом и хотел, чтобы Рим превратился в море лавы.
И поначалу, когда речь шла об аде, никто не имел в виду никакого личного ада для человека, имелось в виду, что начнётся пожар. Людям старались продать идею о том, что Рим исчезнет. На самом деле это было... вероятно, это была кучка пресс-агентов... один мой друг однажды сказал: «Знаешь, я наконец понял, как всё это произошло. В Риме собралась группа ребят, и они всё это придумали... они были кем-то вроде агентов по рекламе или пресс-агентов, и они всё это придумали и продали эту идею, стремясь уничтожить и привести к краху Римскую империю». И она определённо начала двигаться в этом направлении. Конечно, он просто шутил. (Но всё это, естественно, правда.)
Они думали, что когда Рим будет охвачен пламенем и сгорит дотла, то дела у них пойдут прекрасно. Что ж, вот так в то время продавали идеи миру. Он опустился от желания иметь что-то хорошее, эстетичное, красивое до желания, чтобы какой-то объект – Рим – испытывал боль.
Но люди всё равно не купились на идею пирога на небе, как от них этого ожидали, так что следующий шаг вниз – это «Знаете, мы были немного...» Кстати, во времена правления Нерона кучка преступников подожгла Рим, и это желание было почти реализовано. Потом все они обвинили в этом Нерона и сказали... приписали это сочувственным вибрациям струн его скрипки или чему-то в этом роде. И пирог на небе стал товаром, которого теперь было в избытке.
Сначала люди ждали, что разверзнутся небеса и они попадут в рай в этой жизни. Они попадут прямо в рай. О, нет. Этого не произошло, так что им в конце концов начали продавать идею о том, что это произойдёт после смерти. Но это привлекло гораздо меньше людей.
Поэтому было решено: «Нужно сделать так, чтобы этот товар пользовался спросом». И они начали его распространять и навязывать с помощью штыков... но штыков духовных. Они говорили: «Ад, про который мы рассказывали, действительно существует, и у вас есть выбор: вы окажетесь после смерти либо в аду, либо в раю. Это зависит от того, плохим или хорошим человеком вы были до смерти. И мы можем достать вас после смерти... это и будет наше мирское правосудие».
Так вот, следующий шаг... люди не поверили этому ни на грош. Появилось много людей и нужно было придумать что-нибудь получше. А знаете ли вы, что, прежде чем они добрались до конца, у них было уже семь кругов ада?
Время от времени вы будете сталкиваться на траке с этой магической цифрой семь. Это простое число, и поэтому им интересуются математики. И существует семь того, семь сего, семь звёзд или чего-то там ещё. И существует семь кругов ада.
Так вот, вам очень часто будут попадаться преклиры, у которых крыша съезжает на религии из-за имплантов на религиозную тему. И ваш преклир будет обнаруживать эти семь чёртовых кругов ада. Он забыл, что когда-то слышал об аде Данте и о семи кругах ада... он совершенно забыл об этом. Там был ледяной ад, огненный ад и ещё какой-то ад, и... я не знаю, какими были все круги ада, но это интересный материал для изучения садизма. Но это навязывание. Они опустились по шкале тонов до уровня навязывания, понимаете?
И потом они ещё больше опустились по шкале тонов, и в конце концов в это уже никто не верил, но это падение продолжалось в течение очень долгого времени. И потом они опустились на самый низкий уровень навязывания на Земле – я имею в виду самый тяжёлый уровень, – аутодафе, которое осуществляла великая испанская инквизиция под руководством печально известного идиота по имени Торквемада. Я читал описание его жизни в книге с переплётом из человеческой кожи (как уместно!).
Так вот, Торквемада, великая инквизиция... господи, их невозможно было в чём-либо убедить. Людей невозможно было убедить в существовании этих семи кругов ада. Никто ни разу не вернулся оттуда и не рассказал им об этом. У людей невозможно было вызвать такой уж сильный интерес к пирогу на небе. Их гораздо больше интересовало то, что происходило здесь на Земле, и множество других вещей. Поэтому аутодафе являлось средством убеждения. Человека привязывали к столбу и водружали столбы вокруг него.
И единственный... единственный... критерий преступления сводился к тому, приняли вы доктрину церкви или нет. И если человек не так нёс молитвенник, то его могли назвать еретиком. Всё это навязывание доходило просто до идиотизма. За любое ваше действие, которое хоть немного противоречило интересам церкви, вас подвергали аутодафе.
Британских моряков арестовали в порту: «А, вы не верите в Бога именно так, как вы должны в него верить, – значит, вы еретики». И что бы вы думали? Их сожгли на костре. Запросто, раз и всё. Их привязали к столбам. А затем они получили индивидуальный огненный ад... совершенно индивидуальный ад. Вот так. Они опустились на уровень навязывания и у них настолько снизилось обладание, что это уже перестало быть просто идеей, это стало действительностью, навязанной действительностью и так далее.
Это была великая волна навязывания со стороны христианской церкви.
И что бы вы думали? После этого они опустились по шкале до блокирования. Если человек не удовлетворял определенным требованиям, ему не позволяли иметь Бога; это стало чуть ли не наказанием... человеку не позволяли иметь Бога, если только он не удовлетворял определённым требованиям. У него должны были быть чистые помыслы или он должен был плеваться чистой слюной или что-то в этом роде. И человек не мог иметь Бога, если его душа была нечиста, о чём он и понятия не имел; он мог иметь Бога, заплатив... ну, я не знаю, тридцать талантов в некоторых случаях.
Не так давно одна дамочка, одна крошка (прошу прощения, я всё время называю её так, как она того заслуживает), одна леди заплатила Его Королевскому... прошу прощения, Его... не знаю, как вы называете этого парня? Ах, да, папа Пий, папа Пий, правильно. Она заплатила ему миллион баксов... долларов наличными, чтобы ей должным образом утвердили её развод. То есть ей уже дали право на развод государство и священники и все остальные, но ей в конце концов пришлось заплатить миллион баксов... долларов, чтобы расторгнуть брак.
Но блокирование... блокирование. Её было... стало не хватать. Божья милость стала очень дорогой. И она становилась всё более и более дорогой, всё более и более дорогой, всё более и более дорогой, пока в конце концов её вообще не стало. Знаете, помимо одного или двух человек, вроде папы Пия и, я полагаю, какого-нибудь кружащегося дервиша в мрачной пустыне, которому вы могли бы сунуть бакс, и он сказал бы вам: «Хорошо, я даю вам Бога... вот... расписка». Вот на таком примерно уровне всё это и делается.
Христианство дошло до того, что Бога стало жутко не хватать. Вам бы это и в голову не пришло: вы видите вокруг столько церквей, но я говорю именно о христианстве.
Так вот, люди добавили сюда много всякой всячины. Они добавили практически все мыслимые способы, чтобы делать что-то, быть кем-то или заниматься чем-то в церкви. Сегодня вы можете получить от церкви самые разные вещи, всё, что угодно, кроме Бога.
Вы можете увидеть там баскетбол, бридж, кегельбан, танцы, ярмарки – практически всё, что вашей душе угодно, но не пытайтесь просить у них немного Бога, потому что у них его нет. Сначала было блокирование, затем нехватка, но если они и дадут вам Бога, то это будет не идея, не какая-то духовная идея, это будет кусок МЭСТ. Вы можете купить Бога, вы можете пойти и купить крест, а это МЭСТ. Всё это стало теперь плотным.
Интересно, не так ли? Если желание превращается в навязывание, и навязывание превращается в блокирование, и всё это опускается ещё ниже, то перед вами религия, которая умирает, если ещё не умерла.
Целая страна захлебнулась в крови, стремясь избавиться от религии, но она получила нового хозяина, который оказался ещё хуже прежнего... советская Россия. Другие страны проявляют терпимость и, к счастью, никогда не отказывались от того, от чего отказался в своё время Рим.
Рим умер в тот день, когда начал отрицать самого себя. Механизм отрицания самого себя – это очень интересный механизм. Человек начинает испытывать слом, когда говорит, что не говорил чего-то, что он на самом деле сказал. Знаете, он постоянно говорит... он не признаёт своих действий, не признаёт своих действий, не признаёт своих действий, он не берёт никакой ответственности, он берёт всё меньше и меньше ответственности, и ему крышка.
Рим был основан на прочном фундаменте религиозной свободы. Все народы имели право поклоняться чему угодно. Рим процветал, действуя на этой основе. Он мог присоединить к себе любую страну, потому что закон Рима превосходил любой другой закон. В те времена в Риме было больше справедливости, он предоставлял больше защиты и его суды были лучше, чем в любой другой правительственной системе на Земле. И людям больше нравилось Римское правление, чем тираны, фашисты или кто-то в этом роде.
Римляне были жёсткими людьми. Они не особенно-то церемонились, но у них был закон; какая-нибудь провинция или присоединённая страна могла со временем быть признана полностью полноправной, и её люди таким образом могли стать гражданами Рима, пользующимися всеми правами, предусмотренными законом.
И люди действительно сдавались Риму, они клевали на эту наживку под названием справедливость. Благодаря этому Рим стал могущественной империей. Рим стал могущественным, потому что в Риме уважали человека, там уважали права человека, в том числе и свободу вероисповедания.
Кстати, это очень и очень относительное понятие. Например, сегодня у нас есть конституция, которая гарантирует свободу вероисповедания, но, боже мой, что произошло бы с вами, если бы вы начали поклоняться Ваалу? Ах какой шум подняли бы бульварные газеты! Если бы вы начали поклоняться Люциферу, если бы вы начали поклоняться какому-либо из богов...
Один парень по имени Алистер Кроули избрал очень интересный вариант религиозного поклонения. Боже мой! Газетчики играли в хоккей его головой на протяжении всей его жизни. Великий зверь 666. Он просто избрал другой вариант поклонения.
О да, вы свободны поклоняться чему угодно в соответствии с конституцией, при условии что это христианство.
Не пытайтесь стать мусульманами. Никто не застрелит вас из-за того, что вы мусульмане, но не пытайтесь создавать мусульманские церкви. Вас ждёт разочарование, это точно.
На самом деле та свобода, которую гарантируют сегодня человеку в англо-говорящих странах, не является такой широкой, какой она была в Риме.
Конечно, эта свобода предусматривала, что его можно было продать в рабство, если его состояние становилось очень плохим, если он залезал в слишком большие долги, был неспособен защитить себя, и если все друзья его покидали. В рабство продавали солдат, взятых в плен. Не так, что солдат захватывали в плен, сажали в лагерь для военнопленных и заставляли их работать на фермеров. В современном мире нет рабства. В России нет лагерей для рабов, рабство кануло в лету. Всё, что они делают, – это проводят людей через уровни желания, блокирования и навязывания, и через цикл блокирования и говорят: «Вы будете получать зарплату по субботам, если будете поклоняться в табельные часы». Это Бог современного общества – табельные часы. Циферблат у них такой же формы, как и доллар.
Общество в Риме неожиданно начало отрицать себя. Существовали люди, которые проповедовали определённые доктрины, – это были христиане; на иудейские земли пришли непрошенные язычники, изучили эту религию и принесли её в свой мир. В тех, кто жил рядом с Иерусалимом и так далее, не было духа первооткрывателей. Они не признавали этих людей, но эти люди всё равно ушли проповедовать эту религию. В ней был один интересный элемент, которого тогда не было ни в одной другой религии, и Рим не мог его понять. Этим элементом была ненависть. Совершенно нормально... это ещё один элемент, который может присутствовать в религии. Это ни хорошо, ни плохо. Эти люди не пытались быть мессиями для остального мира. Но к ним часто приходили язычники, которые присоединялись к их церкви, а потом возвращались в Кон... Константинополя тогда ещё не было, но они шли в другие места и начинали распространять новую религию. Это было до рождения Христа.
А потом появилась эта легенда о Христе, и люди по-настоящему начали распространять эту религию. Опять же, этим занимались не иудеи. Этим занимались те, кто к ним приходил, они выбирали эту легенду среди множества других легенд иудеев, и она распространялась, вжих! От этого люди просто сходили с ума. У них просто ехала крыша, они становились совершенно безумными. Они находились в прекрасном состоянии. Они врывались в римские суды и говорили: «Вот он я! Казните меня!» А судья говорил: «Ну, на самом деле, в конце концов, почему бы нам просто не рассмотреть это дело?» Правосудие по-прежнему соблюдалось, а они хотели не правосудия. Они хотели крови, смерти, убийств. Они хотели быть мучениками!
О, это удивительно, и Рим в конце концов сказал: «Нам всё это чертовски надоело, так что с этого момента упомянутое выше христианство не будет допускаться в Римской империи», и что бы вы думали, бух! Римская империя рухнула - она начала отрицать себя. Она отреклась от своих принципов и свободы и начала что-то блокировать. Она так или иначе начала блокировать Бога, и она потерпела крах. Интересно.
Вы знаете, что эта империя всё равно продолжала существовать в разных формах на протяжении ещё 800 лет; она определённо возвысилась, а спустя некоторое время потерпела крах. В пятисотом году нашей эры или что-то около того население Рима составляли лишь два волка, бродивших по развалинам Форума. Был совершён полный цикл.
Это была нисходящая спираль. Я уделяю этому столько внимания потому, что я хочу продемонстрировать вам кое-что с точки зрения динамики государства или, иными словами, третьей динамики. Всё это произошло в соответствии с той же самой схемой: сначала философия распространялась с желанием, затем её стали навязывать, и потом она была блокирована. И как только кто-то пришёл к согласию на уровне блокирования, она умерла. Когда в отношении чего-то возникает сколько-нибудь значительное блокирование, это умирает; потому что уровень блокирования как таковой представляет собой смерть.
Так что вы видите: ваш преклир начинает двигаться по нисходящей спирали таким вот образом. Первая динамика, вторая, третья, четвёртая... неважно, в какой области вы начинаете с ним работать. Вот перед вами преклир.
Вы знаете, что ваши преклиры принимали участие во всём этом? Эта нисходящая спираль религиозной свободы вплелась в жизнь большинства преклиров, которые действительно пережили этот период. И сегодня они остались с... что ж, это просто пепел. Сегодня нет ничего более бесплодного, чем религия. Она безжизненна... она совершенно безжизненна. Её невозможно иметь – её крайне не хватает.
Вы можете пойти куда угодно, найти себе что-нибудь вроде трибуны и начать давать людям Бога, и вы выживете. Евангелисты используют для этого самый дешёвый способ, который только можно себе представить. Они вещают по радио и так далее. Они совершенно готовы давать людям Бога. У них великолепные коммуникационные линии. И тем не менее их религия не получила широкого распространения. Это не возрождение религии. Это последние угасающие искорки; это факир, который пытается с трибуны восстановить что-то, что некогда обладало величием.
У меня нет предвзятого отношения к религии. С моей точки зрения любому, кто хочет продать пироги на небе или занимается пустословием, не требуется моего разрешения на выживание.
Так вот, когда мы начинаем работать с кейсами, мы обнаруживаем, что то же самое произошло и с преклиром. Сначала у преклира было желание, затем он обнаружил, что ему нужно иметь то, что он изначально желал, а потом он стал неспособен иметь это. И он просто опускался по шкале.
Так что, когда вы поднимаете преклира по шкале, вам нужно поднять его обратно до... чтобы избавить его от больного колена с помощью мокапов, или «иметь» и «не иметь», или любым другим способом... вы должны поднять его по шкале до какого уровня? До желания иметь колено. У него было желание иметь больное колено. Давайте вызовем у него желание иметь просто колено. И мы обнаружим, что он создал больное колено, чтобы оно продолжало существовать и чтобы он таким образом мог иметь колено. Он сделал это колено больным, чтобы никто больше не мог его иметь. Таковы истоки хронических соматик.
Он делает тело больным, чтобы оно не было слишком желаемым. Другими словами, он находится в самом низу шкалы в том, что касается его тела; он находится на уровне блокирования.
И что бы вы думали? Если мы посмотрим на шкалу тонов, то мы увидим, что блокирование начинается примерно на уровне 1,1 и продолжается дальше вниз по шкале, и весь этот диапазон – это смерть.
Посмотрите на неврологические заболевания и тому подобное в «Науке выживания», в таблице по шкале тонов, именно это вы там и найдёте. Ему приходится блокировать обладание кого-то другого, чтобы тот его не съел.
Другими словами, он говорит: «Не ешь меня». Он не может сказать: «Не ешь меня», используя дубинку или молнию. Он не может сказать этого. И на более высоком уровне шкалы тонов он не может... вряд ли он будет способен сказать: «Ты же не хочешь меня съесть, правда? У тебя нет никакого желания делать это». И, конечно, что бы там ни пыталось съесть его, оно сказало бы: «Ну нет, вы только подумайте, у меня нет желания».
Вот и всё... никакой силы.
Так вот, если мы опустимся немного ниже по шкале тонов, то мы увидим, что этот парень должен быть способен сказать: «О, о, ты собираешься меня съесть? Что ж, вот твоя голова» – и преподносит ему её на серебряном блюде. «О, ты собираешься меня съесть, не так ли? А ты неплохой на вкус!»
И если мы опустимся ещё ниже по шкале, то мы обнаружим, что на этом уровне человек больше не может так говорить, поэтому он говорит... он говорит: «Послушай, тебе не нужно меня есть, потому что я на самом деле ядовитый. Я ужасно ядовитый.
Посмотри на артрит в колене. Бог ты мой, как же я не согласен с тобой». Он находит всевозможные причины, по которым ему нужно что-то защищать.
Итак, человек начинает с потрясающей красоты, но что он делает? Он вынужден начать защищать эту красоту, чтобы она продолжала существовать. О, красивая штучка, не так ли? Он не может воссоздать красоту, он не может создать её снова, он знает об этом. Это ещё одна вещь, которая выглядит правильной... он может создать её снова. Он думает, что он не может создать красоту, так что ему как бы приходится навязывать эту красоту. Вы обнаружите, что человек может опуститься по тону в отношении красоты: сначала он хотел красоты, он был красивым... в этом не было ничего сложного. Другие люди хотели красоты, но потом другие люди... у него по-прежнему могла быть идея, что он красивый, но другие люди решили, что он больше не красивый.
И что же ему приходится делать? Ему приходится навязывать красоту. Сначала он делает это с помощью пудры и грима. Затем он делает это, привлекая к себе внимание своим поведением. Вы обнаружите, что в жизни человека есть период, когда он действительно пытался что-то сделать и выставлял себя на посмешище. Это могло произойти на раннем этапе его жизни, но этот период является неотъемлемой частью нисходящей спирали. Человек просто выставляет себя на посмешище. Он говорит: «Послушайте, если вы не будете думать, что я хорошо выгляжу, то вам не поздоровится!» И поднимается большой шум... «Я больше не кажусь вам симпатичным. Это ужасно. Вот и всё. И я буду плакать до тех пор, пока...» Навязанная красота.
Так вот, что происходит на нижнем уровне шкалы тонов? В конце концов человек делает себя более безобразным, чем нужно. Он блокирует существующую красоту. «О, я больше не кажусь вам красивым? Вы не можете увидеть мою красоту». Вот и всё, из чего состоит нисходящая спираль.
Мы постоянно смотрим на эту спираль, смотрим на эти циклы действия. Что мы делаем? Мы просто постоянно сравниваем данные с теми же самыми данными... согласие. Чтобы передать желание, нужно согласиться с тем, что желание можно передать. Чтобы навязать что-то, нужно согласиться с тем, что это можно навязать. Чтобы блокировать что-то, нужно согласиться с тем, что это можно блокировать. И выше этого уровня согласия должны были существовать постулаты о том, что такое может произойти. Сначала был постулат, а потом вы согласились с постулатом.
Так вот, у вас есть согласие. Но само согласие, поскольку оно превращается в потоки, превращается в конце концов в «согласен» и «не согласен»; это и есть реальность. Вы соглашаетесь с чем-то или не соглашаетесь с чем-то. Если вы не соглашаетесь с чем-то, то это не реально. Если вы соглашаетесь с чем-то, то это становится реальным. Вы можете слишком сильно согласиться с чем-то, и тогда вы станете этим и больше не будете самим собой.
Таким образом, все эти интереснейшие, интереснейшие сложности возникают из чего? Из цикла действия, который следует из Q1.
Каким образом Q1 связано с желанием, навязыванием и блокированием? Очень просто. Вот у нас есть тэта, созидание, пространство, энергия, объекты... размещение энергии и объектов в пространстве. Вот к чему всё это на самом деле сводится. На уровне желания у нас есть нечто обширное по своим масштабам. Желание – это созданное пространство (забавно, не так ли?), как первый уровень, который мы имеем в этой вселенной.
Конечно, выше этого уровня находится постулат, а как раз под ним появляется проблеск согласия, а затем возникает эта громада пространства – в первый момент, когда мы попадаем в МЭСТ-вселенную. Желание может представлять собой нечто очень широкое высоко на шкале тонов... высоко на шкале тонов... нечто очень широкое, нечто громадное и так далее. Гармония и красота красоты нигде не проявляется так, как в большом пространстве.
Если вы хотите произвести на кого-то огромное впечатление, если вы художник и действительно хотите разрушить чьё-то... вызвать очень сильный интерес, то вам нужно было бы найти какой-нибудь огромный зал, взять огромные портьеры и одну написанную вами картину – и всё. Вам нужно было бы поместить эту картину в одном конце зала... закрепить драпировку так, чтобы она спадала красивыми складками. А затем добавить всего лишь пару небольших деталей... положить небольшой ковёр на пол и повесить портьеры на окна. Но ради бога, не помещайте рядом с картиной ничего, что бросалось бы в глаза так же, как эта драпировка.
А потом пусть люди войдут в зал и с другого конца зала посмотрят на это огромное пространство и увидят маленькую картину в противоположном конце громадного зала. У них просто дух захватывает. Это неизбежно. Они скажут: «Посмотрите! Боже мой, это, наверное, очень ценная вещь».
Чем больше пространство, тем больше ценность, понимаете?
Вы знаете, что большой, активный, деятельный человек, который может дотянуться до множества вещей, изначально имеет пространство... он действует в пространстве. Когда он пытается действовать в меньшем по размеру пространстве, он то и дело наталкивается на всякие вещи. Он действует в меньшем по размеру пространстве и находится при этом в гораздо худшем состоянии.
Так вот, давайте рассмотрим пространство, очень слабый контакт, большие якорные точки и так далее. Вы когда-нибудь видели... вы когда-нибудь видели водопад высотой 50 метров? Или что-нибудь подобное; какое-нибудь большое пространство. Вы когда-нибудь видели водопад, где сплошной столб воды падает с высоты 50 метров? Такие водопады есть на реке Колумбия и есть в Иосемитском национальном парке. Вода падает сквозь всё это пространство, сплошной столб воды падает с такой высоты.
Люди стоят там и удивляются, почему эта картина так зачаровывает их. Дело в том, что у них неожиданно появляются якорные точки, они видят нечто большое, они видят простоту, и всё это порождает гармонию. Вы можете даже ощутить, как их души умиротворяются и начинают «мурлыкать» от удовольствия.
Это одна из крупнейших ловушек в этой вселенной: когда смотришь на неё, создаётся впечатление, будто в ней так много пространства, понимаете? И при наличии такого пространства, тек! Знаете, что-то наподобие солнца. Маленькие солнца, вот и всё. Вы скажете: «Они крохотные».
Нет, если вы... Давайте возьмём ведро бриллиантов по 25 карат, чистейших бриллиантов без малейших изъянов. Давайте возьмём ведро бриллиантов и поставим его вон туда. Нет, нет... давайте возьмём один... Уберите всё это, возьмите один большой кусок бархата – чёрного бархата, – накройте им стол и направьте на него луч света. Затем возьмите один бриллиант в один карат и положите его на стол. Если бы компания «Тиффани» изменила свою политику, то весь их бизнес полетел бы в тартарары. У них это обычное дело – положить на витрину один-единственный камешек. И вот он лежит себе на витрине... один камень. Люди проходят мимо и восклицают: «У-а-а-а!»
А те парни, которые держат другие ювелирные магазины, где продают бриллиантовые колье за 25 центов и где можно увидеть много, много, много, много прилавков, заполненных всякой всячиной... чтобы привлечь хоть какое-то внимание и заставить прохожих останавливаться у витрин, они вынуждены делать упор на ценность, ценность, ценность, ценность, ценность – что-то очень дорогое, чтобы люди обратили внимание на массу. Люди смотрят на это как на диковинку. Но они совсем не ценят этого. Они относятся к этому как к какому-то «хламу».
На одной из этих витрин прямо на переднем плане можно увидеть большие бриллианты, которыми отделаны... кольца с бриллиантами в пять карат, кольца с бриллиантами в десять карат и всё остальное, что обычно можно увидеть на Бродвее в Нью-Йорке. Всё это лежит прямо за стеклом витрины. Там стоит полка со всеми этими штучками, и люди проходят и говорят: «Ну надо же, пять тысяч долларов. Ну надо же, десять тысяч долларов. Ну надо же, двадцать пять тысяч долларов. Интересно, правда? Забавно, сколько всё это стоит. Хотелось бы и мне иметь что-нибудь такое. Ну ладно, пошли посмотрим представление».
Отсутствие интереса. Нет пространства, поэтому всё это, конечно, не может представлять никакой ценности.
Вы можете взять какую-нибудь крохотную вещицу тончайшей работы и заключить её в каком-нибудь крохотном пространстве. Когда вы это сделаете, вам придёт в голову идея, что кто-то что-то украл. Когда вы смотрите на такой крохотный замок, отделанный слоновой костью... знаете, такой крохотный замок, внутри которого находится крохотная вещица, выделяясь на общем фоне... у вас как бы появляется идея, что кто-то что-то украл, когда вы смотрите на эту вещь. У вас появляется подобное чувство. На самом деле у вас не появляется чувство... у вас появляется чувство красоты и изящества, но... кто-то стащил это!
Почему? Это очень просто. Я имею в виду, что кто-то взял что-то из пространства, которое он не должен иметь, и поместил нечто красивое в другое пространство. Понимаете, это слишком маленькое пространство для такой большой красоты.
Давайте рассмотрим какой-нибудь другой вид деятельности: что такое великий 19 певец? Если кто-то хочет раскритиковать певца, первое, что он скажет, – «Ему бы петь где-нибудь в гостиной». Сколько пространства он может заполнить своим голосом? Это первое требование.
Карузо был величайшим певцом, потому что своим голосом он мог практически снести заднюю стену в любом концертном зале. Кроме того, в его голосе присутствовала сила, он мог разбивать бокалы, взяв нужную ноту. Вы скажете: «Всё дело в нужной ноте». Нет, это было... вся беда в том, что у него была... в его голосе должно было быть достаточно силы, чтобы он мог разбить бокал. Может быть, его голос был необычайно красивым, а может быть и нет. Но бог мой, у него действительно был громкий голос!
Вы хотите стать великим певцом? К чёрту все переходы с ноты на ноту. Не беспокойтесь ни о какой мелодии. Если вы просто попрактикуетесь немного, так чтобы в конце концов вы смогли пойти в самый большой зал в Соединённых Штатах или в Голливудский амфитеатр и заполнить своим голосом весь амфитеатр, не прибегая к электронной аппаратуре, то люди выбрали бы вас как лучшего певца. Вас бы сразу выбрали как лучшего певца.
Так вот, всё это странно. Чем же великий певец в таком случае отличается от свинопаса, созывающего свиней? И певец, и свинопас могут заполнить звуком большое пространство. Что ж, посмотрите на них, посмотрите на них. В звук вкладывается разное намерение. Намерение громко позвать свинью – это одно дело; а намерение заинтересовать людей и вызвать в них желание – это другое дело. Совершенно разные вещи.
Так где же мы находим самое большое различие? Самое большое различие присутствует на уровне постулатов, на уровне намерения. Вот где различие. А немного ниже находится согласие в отношении того, что певец – это певец, и согласие в отношении того, что свинопас – это свинопас. Мы согласились, что над свинопасами нужно смеяться, а к певцам нужно относиться очень серьёзно. Это очень просто.
Так и есть. Это практически всё, что можно сказать по этому поводу. Если вы хотите стать великим певцом, то вам нужно добиться, чтобы все знали, что вы великий певец. Вам нужно надеть наряды великого певца, и всё. Я видел некоторых пианистов в кабаках, которые были виртуозами в своём деле и могли сыграть любое классическое произведение – красивая, очень красивая игра, – но на них не было фраков. У них не было особого ореола. У них не было особого стиля. У них не было всех символов и атрибутов великого пианиста.
Как ведёт себя великий пианист? Ха-ха! Мы знаем, как ведёт себя великий пианист. Во-первых, он производит сильное впечатление. Он поднимается на сцену, не обращая никакого внимания на аудиторию. Откидывает фалды назад, чтобы сесть за единственное пианино, стоящее посреди огромной сцены, понимаете? Он садится за пианино, а потом очень терпеливо выжидает, пока в зале не воцарится гробовая тишина. А потом он начинает играть, делая очень грациозные жесты. Вот и всё.
А какой-нибудь бедолага играет себе где-нибудь в забегаловке, сдвинув котелок на один глаз. Возможно, он заткнул бы за пояс того пианиста с большой сцены, но он не знает одного. Он не знает одного: чтобы быть великим человеком, нужно вести себя как великий человек. И если он будет вести себя как великий человек, у которого соответствующие манеры, то он и будет великим человеком. Почему? Потому что он всего лишь создаёт общее согласие.
Если он откажется вести себя так, как согласно общему согласию подобает вести себя великому человеку, или если у него есть цель не вести себя таким образом, то он не будет великим.
Понимаете, вы можете преподносить это как угодно. Вы можете посылать это в любом направлении. Но если вы собираетесь посылать это в каком угодно направлении, вы изначально должны чувствовать, что вы способны управлять пространством и энергией. Совершенно нормально притворяться, если вы знаете, что вы притворяетесь. Люди не читают ваших мыслей; ваши мысли проявляются внешне в ваших манерах; у вас нет надлежащих манер.
Галли-Курчи никогда не смотрела на свою публику с извиняющимся выражением лица, никогда. Точно так же и Карузо. Карузо выходил и окидывал взглядом аудиторию: «Хорошо, люди, вам выпала большая честь послушать, как я пою». И он говорил: «Сейчас вы услышите, как я пою». Если кто-то решил не слушать его, то у этого человека всё равно не было никаких шансов. Ни у кого просто не было никаких шансов.
В этом-то и заключается разница. Что такое величие? Это просто то, о чём я вам рассказал. Какое красивое слово – «величие». «Большое пространство».
Если человек заполняет собой всё пространство, которое у него есть, то ему лучше найти большее по размеру пространство.
Так вот, существует такое понятие, как качество действия, и здесь по большей части имеется в виду такое качество, которое присутствует неизменно. Человек неизменно контролирует... он может усиливать и ослаблять голос по собственному желанию. Недостаточно петь громко. Нужна способность петь громко, а затем смягчать голос, а затем снова петь громко, делая всё это по собственному желанию. Нужна способность начинать петь и останавливаться по собственному желанию. Вы проходите весь этот цикл действия.
На уровне большого пространства находится желание; люди воспринимают его как пространство и одновременно они воспринимают пространство как желание. Здесь мы видим желание в действии. Большое пространство, уверенность; если там и присутствует какая-то сила, то она имеет второстепенное значение по сравнению с согласием в отношении того, что там должна присутствовать сила.
На этом уровне у вас появляется отчётливое чувство, что человеку не нужна никакая сила, чтобы выполнить свою миссию.
И что бы вы думали? А знаете ли вы, что вы могли бы просто подойти к полицейскому и снять звезду с его форменной рубашки? Вы могли бы просто подойти, снять у него этот значок, причём сделать это так, чтобы он совершенно с этим согласился, чтобы он согласился с тем, что вы должны это сделать. Вы просто исходите из того, что у вас есть право... не такое право, которое вам нужно отстаивать, а право, которым наделил вас сам Господь Бог. И вот вы подходите к полицейскому, разговариваете с ним о его значке, и через пару секунд значок оказывается у вас в руке. Вам не нужно использовать для этого какие-то уловки; таким образом вы как раз не добьётесь своего.
Существуют и более простые способы. Знаете, как распознают воров в магазине? Как распознают преступников на улице? У полицейских нет описания преступника.
Но он выглядит подозрительно. Вы знаете, что люди... полицейские нередко арестовывают преступника всего через несколько минут после преступления где-нибудь в другом месте потому, что он выглядит очень подозрительно. Просто он не чувствует себя настолько «великим», чтобы сделать то, что он сделал, ведь он знал, что у него нет права этого делать. И это является первым критерием преступления: человек знает, что у него нет права этого делать. Если человек знает, что он имеет право делать это, то это больше не является преступлением, а становится правом.
Разница между правом и преступлением заключается лишь в том, что в одном случае человек знает, что имеет право это делать, а в другом случае знает, что не имеет права этого делать. Другими словами, когда человек знает, что он имеет право на что-то, он должен уметь контролировать огромное пространство и огромную силу, чтобы он знал это очень хорошо и таким образом мог иметь право на любую вещь или предмет во всём городе.
Он на самом деле должен чувствовать себя великим. Он должен чувствовать, что он куда больше, чем этот город. Больше. Мелкий воришка, который знает, что он не имеет права заплатить пять центов за проезд в метро... и когда он заплатит пять центов, он всё равно будет выглядеть так, как будто он не имеет права проехать на метро... и что бы вы думали! Он заплатил пять центов! Это интересно, не так ли? Удивительно.
Он знает, что не имеет права. Он знает, что не имеет права делать что бы то ни было. У него нет пространства и времени, у него нет обладания. И он опускается вниз по шкале.
Некоторые люди от рождения чувствуют, что они по праву обладают пространством, которое по размерам превышает целую галактику, – запросто. Но они до такой степени опустились в собственных глазах, что теперь знают, что не могут иметь пространство, которое превышало бы по размерам даже планету, и что они не имеют права на такое пространство. И они продолжают вести себя так, как будто извиняются за всё это. И клянусь... они не в таком плохом состоянии, как мелкий воришка, но, по их оценке, они опустились именно на такой уровень. У самых великих людей на Земле возникало такое чувство.
Они находятся очень низко на шкале, но у них всё равно ещё очень много пространства. В чём же тогда заключается разница между мелким воришкой и человеком, который размером с МЭСТ-вселенную? Что ж, мелкий воришка, возможно, мог бы когда-нибудь стать размером с МЭСТ-вселенную. Но всё это зависит главным образом от того, знает ли он, что у него есть это право.
И когда вы начнёте проводить кому-нибудь сессию по изменению постулатов, вы будете просто потрясены. Преклир осознает, что он не имеет права делать то, сё, пятое, десятое, потому что он согласился, что он не имеет этого права.
Всё это скольжение по наклонной плоскости можно назвать «согласием не быть способным на...». Это самая печальная история, которую можно рассказать о человеке. «Я согласен, что у меня нет права». Но за этим стоит множество пониманий, за этим стоит множество постулатов. «Я согласен, что у меня нет права».
В тот день, когда вы сказали: «Ну, хорошо, вижу, что другие люди используют это и так далее»... просто в один прекрасный день вы сказали необдуманно: «Хорошо, я согласен; я... ну, я согласен, что другие люди имеют право». О-о! Это одно и то же, не так ли? Сказать: «Я согласен, что другие люди имеют право» – это то же самое, что сказать: «Я согласен, что у меня нет права иметь больше права, чем имеют другие люди». Боже мой!
«Я согласен, что другие люди имеют право управлять тем-то, или делать то-то, или разбираться с тем-то; всё это не моё дело». О-о!
Куда ни глянь в этом проклятом, сумасшедшем обществе, где всё перевёрнуто с ног на голову, все говорят: «Я не несу никакой ответственности за это, и это не моя вина, и это не моя ответственность, я за это не отвечаю, я не отвечаю за то и за сё», и человек опускается на такой уровень, что даже не ходит голосовать. Он не может взять ответственность даже за выбор правительства Соединённых Штатов, потому что он осознаёт, что всё это видимость. Он осознаёт, что у него есть врождённая способность обладать территорией размером с Соединённые Штаты и быть размером с Соединённые Штаты, и всё же мы видим его в таком состоянии, и он даже не участвует в выборах и не отдаёт свой голос. Вот до такой степени он не берёт ответственность.
Так вот, существует два подхода к этому. Индивидуум размером с Соединённые Штаты никогда и близко не подошёл бы к кабинке для голосования или к избирательной урне. Он не стал бы голосовать. Потому что он находится в согласии со всеми остальными избирателями и даже не видит этого. Но находясь на более низком уровне, человек не голосует просто потому, что он не берёт ответственность за то, кто будет президентом страны. Это очень низкий уровень.
И куда ни глянь, люди то и дело говорят: «Я не имею права делать то, я не имею права делать сё». Один болван-юрист в одном маленьком захолустном городишке создаёт ужасную путаницу. Он усиленно пытается найти всевозможные способы проиграть дешёвенькое судебное дело, имеющее отношение к Саентологии... он это делает. Это самое удивительное явление, которое вы когда-либо видели. Такие ребята находятся настолько низко, что они не берут никакой ответственности ни за одного человека и не берут никакой ответственности за себя. Почему? Потому что этот юрист уже воочию убедился... На примере собственной жены, которая в течение многих лет была калекой, а потом ей вернули способность ходить и играть на пианино.
Ха! Он не брал за неё никакой ответственности, не так ли? Он не брал никакой ответственности за себя... это просто невозможно. Почему? Потому что он не несёт никакой ответственности за то, что в этом судебном деле всё идёт наперекосяк. Он единственный, кто ведёт это дело. Именно он должен говорить всё, что нужно. Очень интересно, не так ли? Этот человек на самом деле настолько не осознаёт свою бытийность, что не чувствует себя настолько «большим», чтобы нести ответственность за собственную семью.
Другими словами, он не может продолжать поддерживать то, что освободило его от ужасной ноши, которой была для него калека-жена, – она ведь оставалась бы калекой до конца своих дней. Понимаете, это могло бы стоить ему многих дней и месяцев мучений. Однако же она выздоровела, но у него настолько низкий уровень ответственности, что он просто выискивает любые возможности позволить Саентологии потерпеть поражение в его родном городишке. Удивительно, не так ли?
Таким образом, у него вообще нет никакой ответственности. Потому что он знает, что Саентология работает, что она работает применительно к нему, она работает в его руках, он полностью обучен, и всё же он должен потерпеть поражение. Конечно, он получал слишком мало процессинга, но таков его уровень ответственности.
В чём состоит основное различие между тем, что я делаю в Саентологии, и тем, что делают другие люди? Думаете, я сообразительнее? Нет, нет. Не-а. Может быть, я больше знаю? Не-а. Нет. Нет, вся причина только в одном: я осознаю, что это моё дело. Я осознаю, что это дело каждого. Понимаете, это дело каждого. Посреди этой вселенной стояла пара огромных ботинок, больших-пребольших ботинок, их можно было рассматривать в телескоп. Их можно было исследовать вдоль и поперёк, и обнаружилось бы, что в них никто не живёт.
И на этих ботинках просто написано: «Эти ботинки идут по дороге, которая выведет из этой дыры». Какие-то люди летали через них на космических кораблях, играли внутри них в классики и так далее, – если люди вообще видели их. А ботинки эти стояли на виду.
Они стояли на пороге каждого дома, где когда-либо умирал человек. Они стояли у дверей каждого банка, который нарушал своё обязательство или отказывался предоставить кредит человеку в отчаянном положении. Они стояли у порога каждой церкви, которая притворялась, что берёт огромную ответственность. Они стояли поперёк любой дороги и любого пути, где человек, как он думал, когда-либо мог пройти. Человек мог взять ответственность за разрушение целой культуры, но не за то, чтобы помочь хотя бы одному человеку в этой культуре. Хо! Удивительно!
Что ж, эти ботинки... если вы посмотрите на эти ботинки, то они даже не покажутся вам большими. Это были маленькие ботиночки, детские ботиночки... в них нет ничего особенного. Но что вы сделали? Вы просто создали пространство вот такого размера, вот и всё. А затем вы сузили пространство до вселенной одного человека, и оказалось, что это совершенно типичный человек. И вы решили посмотреть. И оказалось, что эти ботинки вполне можно носить.
И это просто-напросто ботинки как ботинки. Но что бы вы думали? В них есть один подвох. Они не принадлежат кому-то одному. Они принадлежат всем. И пусть я примерил их, попытался пройти в них несколько шагов и найти ту самую дорогу, и пусть я попытался определить, из какой кожи они сделаны... Это не освобождает ни одного человека, который хочет получить от них пользу, от необходимости их носить. И это самая мрачная шутка.
Человек должен подняться по шкале, чтобы взять ответственность за себя и всех своих собратьев и за всю эту проклятую вселенную, прежде чем он сможет пройти этот путь до конца. Разве это не поразительно?
Он даже не сможет проходить инграммы из своего банка, если не скажет: «Это моё дело, и я намерен сделать это». Интересно, не так ли? Потому что он находится внизу шкалы тонов на уровне блокирования, он знает, что всё знание заблокировано, он знает, что всё заблокировано, он знает, что всего слишком мало, он знает, что смерть неизбежна, он всё это знает. Он знает, что у него нет пространства. Он знает, что жизнь – это предмет, а не что-то живое и великолепное. И поскольку он знает всё это, он не будет знать ничего более. Но на этом уровне он практически ничего не знает.
У него будет банк, и некоторые маленькие инциденты в этом банке будут довольно яркими, и всё это может быть интересным, но насколько же узкая эта область! Это будет маленький, крохотный банк.
Этими огромными риджами должен управлять большой парень, если вы хотите, чтобы они всё время находились под контролем. Так вот, у нас уже выработан образ действий, который позволит вам стать большим парнем. Здесь нет каких-то хитрых уловок, посредством которых вы неожиданно обнаруживаете, что вам нужно решить быть селф-детерминированным.
Вы можете взять преклира за шкирку и, используя эти техники, «бить его головой о стену», пока он не станет клиром. Если вы начали с ним работать, вы не должны ему ничего объяснять. В конце концов он пройдёт через это, но он никогда не сможет выйти из этой вселенной с вашей помощью. Он никогда не сможет этого сделать. Он сможет выйти из этой вселенной только в том случае, если вы позволите ему вернуть себе достаточное количество силы, чтобы он мог взять ответственность за то, что происходит.
Не существует никаких тайных уловок, человеку не нужно думать о чём-то ещё, ему не нужно ни во что верить, чтобы он мог двигаться по этому пути. Вы можете искусственно поднять его на высокий уровень, но в действительности вы делаете вот что: вы берёте и надеваете на него эти ботинки. Необходимо надеть на него эти ботинки, и эти ботинки называются «ответственностью».
Это способность управлять силой и нести ответственность за её применение, способность создавать пространство любой протяжённости и управлять им, а также брать ответственность за эти действия.
Человек автоматически начнёт подниматься по шкале. Здесь нет каких-то необычных уловок. Вы просто играете с ним злую шутку. Он думает, что он прячется, ныряет, прыгает в кусты и пытается схорониться в погребе, а вы... он думает: «Что ж, это просто ещё один способ схорониться в погребе». А вы схватили его за одну лодыжку и начинаете вытаскивать.
И что бы вы думали? В конце концов ему придётся... это на самом деле произойдёт не по его собственному детерминизму, если вы действительно хотите, чтобы это произошло именно таким образом. Он будет стоять в ярких лучах солнечного света, абсолютно видимый, прежде чем он вообще сдвинется с места и сможет до чего-нибудь добраться. Он должен быть способен взять ответственность за все усилия и все желания на верхнем уровне шкалы и за всё пространство, прежде чем он вообще сдвинется с места.
Так что эта шкала идёт вверх и вниз, вправо и влево, и мы обнаруживаем, что человек должен вырасти и начать чувствовать своё величие. И если вы не видите, что в нём развивается величие, то, значит, он не движется к свободе.
И разница между мной и каким-нибудь преклиром, которого нужно приковывать цепями, чтобы на него можно было надеть эти ботинки, заключается в том, что я никогда не хотел быть рабом и никогда не становился им. Вот и всё. Я никогда не соглашался.
Это очень интересно. Недавно кто-то говорил о научной фантастике... встал вопрос: какой процент всего этого действительно относится к научной фантастике.
Что ж, фантастика фантастике рознь. Научная фантастика бывает плохой и бывает хорошей. К несчастью для вас, то, о чём я вам рассказываю, – это не фантастика. Хотел бы я, чтобы это было фантастикой. Если бы всё это делалось просто ради приятного времяпрепровождения, то мы могли бы продолжать оставаться рабами.
Но к сожалению... к сожалению, это не фантастика. Как тот профессор... я имею в виду профессора кафедры физики, который заявил: «Дьявольская точность этих предсказаний будет подтверждена самыми скрупулёзными исследованиями». Что ж, это и правда дьявольские предсказания, потому что они сводятся к тому, что у рабовладельцев отберут рабов, а людям дадут свободу. И свободными сделают даже тех, кто не хочет быть свободным, и мне кажется, это самая мрачная шутка, которая только может быть.
Когда дело касается какой-то из саентологических техник, какой-то из техник, то все они сводятся к тому, о чём я вам неоднократно рассказывал, – они ведут к свободе. Свобода. И эта свобода включает в себя много пространства и способность использовать это пространство. Это свобода, вот и всё. Это всё, что представляет собой свобода. Она представляет собой именно то, что говорится в этой формулировке. В самом буквальном – до идиотизма – смысле, который только можно вообразить. Свобода – это много пространства и способность его использовать.
А полная свобода находится выше того уровня, на котором индивидууму даже не нужно иметь пространство и даже не нужно соглашаться. Это находится выше уровня просто свободы. Это сама причина. И мы никогда не видели, чтобы сама причина о чём-то беспокоилась.
Нет ничего, что могло поработить первопричину, кроме самой этой первопричины. И точно так же, как никто никогда не станет вызволять преклира из этой вселенной... Никто не собирается этого делать. Вы можете надеть преклиру ботинки, но ему всё равно придётся пройти эту последнюю милю самому. Это означает, что ему придётся взять на себя ответственность за собственную силу и за то, что он делает, но ему придётся взять ответственность не только за это, но и за всё, что происходит вокруг него.
И если мы посмотрим на то, что действительно происходит, если мы посмотрим на этих преклиров, и если мы посмотрим на кого-то... боже мой. Всё, что тому юристу нужно сделать, – это пойти в суд и организовать соответствующую защиту в соответствии с тем общим планом, который для него наметили. Но он утверждает, что он не может этого сделать. Он не может этого сделать. «Это невозможно, потому что всё уже потеряно. Все мы знаем, что всё потеряно». Он не взял ответственности ни за свою профессию, ни за свою гордость, ни за что бы то ни было.
Что мы здесь видим? Гниль? Вот до чего человек может докатиться, и это на самом деле деградация, которая находится ниже уровня деградации; потому что если человек знает, что он деградировал, то он не в таком уж плохом состоянии. Человек, который деградировал до невероятной степени, но даже не имеет об этом ни малейшего представления, – вот он-то и является мёртвым. Если вы оглянетесь вокруг, то увидите таких людей повсюду. И они говорят: «Никто не имеет права приписывать мне ответственность за это. Я не несу никакой ответственности. Если я возьму ответственность, то меня обвинят», или что-то в этом роде. «Я ответственный. Но это не моё дело». Такие люди ведут себя подобным образом.
Если бы вы спросили у такого человека: «Вы чувствуете себя деградировавшим?», он бы ответил вам: «Нет, нет, нет. Я просто средний американец».
Чёрта с два. Он находится ниже уровня собак, потому что он мёртв, но он даже не знает, что он мёртв. И это самое ужасное во всём этом. Если человек совершенно мёртв, то он перестаёт вообще что-либо знать. И он даже не знает, что он мёртв.
Так вот, на этом уровне вы видите, что нисходящая спираль набирает новые и новые витки. И на всём протяжении этого пути человек постоянно соглашался, и согласие в каждом случае ведёт от желания к навязыванию и от навязывания к блокированию. Вот тут-то и нужна сила и пространство; но по мере того как человек движется по нисходящей спирали, у него становится всё меньше и меньше пространства, и в конце концов он превращается в плотный объект.
Давайте не позволим, чтобы вы превратились в плотный объект.
Давайте сделаем перерыв.