Спасибо. Я вижу, у нас нет потерь. Я вижу, у нас нет потерь. Людские потери, которые вы несете при обсуждении радиации, представляют собой очень интересное явление. Для саентолога это важно, поскольку, беседуя с людьми, он может обнаружить, что у него нет слушателей. И это, конечно же, хорошее упражнение по растрачиванию общения... очень хорошее упражнение по растрачиванию общения... но это не очень хорошее упражнение в публичных выступлениях.
Когда человек рассказывает о радиации, многие люди становятся преклирами, – это одно из наиболее интересных явлений. Они становятся преклирами толпами. Он говорит: «Что ж, в пространстве есть такие маленькие штуковины, которые носятся туда-сюда, понимаете? Они несутся в этом направлении, они несутся в том направлении, и... о, с людьми случаются ужасные вещи».
Не успеет он и глазом моргнуть, как публика в аудитории начнет говорить: «(Кхе, кхе, кхе.) Понимаете, я... я не чувствую себя хорошо. Не чувствую себя хорошо. Что-то мне подсказывает, что я должен находиться в другом месте. Но у меня, кроме того, есть такое странное ощущение, что мне некуда идти!»
Нет, это непопулярный предмет. Если уж сегодня о нем полностью запретили упоминать в газетах, то, возможно, потому, что их продажи начали падать.
Но это должно натолкнуть вас на мысль... тот факт, что радиация рестимулирует, должен натолкнуть вас на мысль... что этот вопрос относится скорее к сфере разума, чем к сфере физики. И во многом это так и есть. Этот вопрос относится скорее к сфере разума, чем к сфере физики.
Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы просчитывать, куда все эти маленькие штуковины понесутся. Вы знаете, что я имею в виду под «штуковинами» – частицы, которых нет. Это волна? Это частица?
Я так и вижу, как физик-ядерщик... Каждые несколько лет, понимаете, человечество использует... один фокус, что ж, сегодня им очень нравится фасон шляпок а ля императрица Евгения, а в следующем году они вообще не носят шляпок. Мужчины сегодня носят бананы, а на следующий год – брюки-клеш. Понимаете, люди постоянно меняют стиль. Что ж, что касается радиации и ядерной физики, то это выражается в следующем: «В этом году – это волна, в следующем – это частица, на следующий год – это снова волна». Понимаете? Это очень интересно: на это есть мода. Я не знаю, что в моде сейчас, вероятно, частица. Но какое-то время спустя никому не удастся найти частицу, поэтому они обнаружат, что это волна. Это весьма забавно.
Мне говорят, что циклотроны все вращаются и вращаются и создают милликюри... но они, несомненно, создают проблемы. Возможно, радиацию и должны изучать в физике, а возможно, и нет. Возможно – да, а возможно – нет, но нет никаких сомнений, что радиацию должны изучать в науках о разуме. Определенно. И это должно помочь вам заглянуть в мир физики и увидеть нечто интересное... онибезрассудно работают с чем-то «горячим», что вызывает сильные умственные реакции. С чем-то, что может разрушить целые города... такое может произойти, а может и нет... но несомненно, что это разрушает души. Несомненно, это разрушает души.
Вы начинаете говорить с кем-нибудь о радиации, и очень часто он уходит и не возвращается. Он говорит: «Я об этом ничего не знаю». Правильно. Но об этом никто ничего не знает... вот чего не знает он. Он говорит: «Уж лучше я потрачу свое время на вязание или на что-то вроде этого. А о том, о чем вы говорите, вероятно, знает кто-то другой». И единственное заблуждение, которое свойственно сегодня обществу в целом, звучит так: «Где-то кто-то знает». Это не правда. Где-то кто-то притворяется, что знает, но он знает, что притворяется.
Нет никаких надежных знаний о радиации. Никаких надежных знаний. Иначе говоря, нет какого-то предмета вроде элементарной физики в средней школе, который раскрывал бы эту тему. В физике вы изучаете вес и равновесие. Там вы изучаете скорости. Там есть информация о расширении газов. Все это относительно изученные области, вы это понимаете. Но когда мы попадаем в область ядерной физики... и между прочим, я могу авторитетно говорить с вами об этом предмете. Я очень редко строю из себя авторитета в какой-то области, но я действительно авторитет в ядерной физике... можете на меня посмотреть. Ну да ладно, так уж случилось, что я действительно знаю о ядерной физике достаточно, чтобы видеть, что в лучшем случае она представляет собой лишь кучу догадок, вызывающих сильное беспокойство.
Один предмет... что ж, квантовая теория – ужасно интересная штука. Она увлекательна... она всех увлекает.
Но это одна из наименее аккуратных... я бы сказал, наименее точных... математик. Я не слышал о том, чтобы люди знали наверняка, взорвется бомба или нет. И одно время среди физиков-ядерщиков была популярна такая шутка: им приходится взрывать бомбы, чтобы убедить самих себя, поскольку с математической точки зрения нет никаких оснований рассчитывать на взрыв.
Вам ведь известно, как была создана первая атомная бомба, не так ли? У них была куча прутьев, брусочков и так далее, и они сложили все это в одну кучу. У них было достаточно массы, они просто продолжали класть все эти радиоактивные штуки одну на другую, и очень скоро они почувствовали опасность. И они положили на всю эту кучу еще один брусок. И внезапно что-то случилось... со счетчиком Гейгера... он начал: «Брррррр-ди-ди-ди-ди!» И они сказали: «Что ж, это и есть критическая масса». Потом кто-то рассчитал все это с помощью математики, и с той поры он продолжал быть обманщиком. (Смех) Так вот, сегодня эта история никого так не веселит, как физика-ядерщика.
Но заблуждение по поводу этого предмета состоит в том, что якобы кто-то где-то все об этом знает. А такого человека нет. И меньше всего известно, как это сказывается на физическом теле. И ничего не известно... и я действительно имею в виду «ничего»... за пределами Дианетики и Саентологии, о том как радиация воздействует на человеческий разум. Никому даже в голову не приходило, что такое вообще возможно.
Вы не найдете никаких цифр, которые демонстрировали бы, сколько сумасшедших было до Хиросимы и после, или что-то в этом роде. Это не разработанный предмет – «Умственные реакции на распад атомного ядра, на облучение». Это не предмет. Но это становится предметом для нас, когда мы обнаруживаем определенную взаимосвязь между взрывами с одной стороны и состоянием ума с другой.
Так вот, я не просто ругаю людей. Я пытаюсь дать вам – по возможности придерживаясь фактов – некоторую оценку существующего знания. Людям известно достаточно, чтобы собрать что-то, что в результате распада и цепной реакции взорвется. Вы будете знать примерно столько же, сколько и они, если я скажу вам, что вот тут стоит одна тарелка из плутония, а вон там вторая; они совершенно безопасны, пока вы держите их порознь. Но стоит вам начать сближать их, как они начнут взаимодействовать. И если вы сблизите их вот так и положите одну на другую, они бум! – произойдет то, что известно как «атомный взрыв». Критическая масса.
Иначе говоря, плутоний в небольшом количестве довольно стабилен. Если его немного больше, он не стабилен и он дестабилизирует другие вещи поблизости от себя. Вот что такое критическая масса.
Я не разглашу никаких секретов, если скажу, что атомная бомба – это одна из тех штуковин, собрать которые проще всего на свете. И любой человек может вычитать об этом в элементарных учебниках, посвященных данной теме, в библиотеке Конгресса. Требуется лишь несколько пеннивейт плутония с одной стороны и несколько пеннивейт плутония с другой стороны – и при ударе они соединяются. Так вот, все это можно окружить бериллием, можно сделать то, можно сделать се, можно сделать так, чтобы все это выглядело красиво, можно пристроить к этому хвост, на носу у этой штуковины можно нарисовать какую-нибудь символику, но это, собственно, и все. Все трудности, связанные с пусковым механизмом, сводились к следующему: как сделать, чтобы эта реакция возникла на высоте четырехсот метров над землей? Понимаете, любой может сделать так, чтобы взрыв произошел в момент столкновения. Вы могли бы взять лук и стрелу, и поместить несколько пеннивейт плутония с одного конца стрелы, несколько пеннивейт плутония с другого ее конца, выстрелить ею в бетонную стену и произвести атомный взрыв. Понимаете, все настолько просто. Вы берете лишь чуть-чуть больше плутония, чем нужно, и этого оказывается слишком много, – плутоний не терпит таких вещей и взрывается.
Так вот, в водородной бомбе просто используется атомный детонатор для запуска реакции синтеза. В ней самой по себе не так уж трудно разобраться, тут просто возникает атомная реакция иного порядка, которую запускает первичная реакция. Иначе говоря, вы используете взрыв плутония, чтобы вызвать взрыв иного порядка. Другими словами, у вас происходит два взрыва.
Так вот, глубинная бомба – это то же самое. Можно взять глубинную бомбу... я знаю, у меня вот тут только-только появилось несколько седых волосков. Они у меня появились из-за вашей всевозможной критики. Ну да ладно... ну да ладно, на самом деле они появились у меня (вы тут ни при чем), когда я наблюдал за тем, как несколько пуль попали в глубинную бомбу, она состоит целиком из тротила. Это такие большие бочки.
В американском флоте их называют урнами потому... за подводными лодками охотятся с помощыо урн, их так называют потому, что это... вероятно, урны и есть. Они в точности на них похожи, и они целиком наполнены тротилом. Он плотный, вы могли бы взять топор и отколоть кусочек. Обращаться с тротилом таким образом не опасно;
вы можете отколоть от него кусочек топором, ничего страшного. Но если вы помещаете внутрь бака зернистый тротил, а поверх всего этого... скорее, внутрь зернистого тротила... вы помещаете чрезвычайно взрывоопасное вещество: азид свинца или что-то в этом роде. Не знаю, что используют в наши дни, что-то другое... дихлорид чего-нибудь или что-то еще. Что, черт побери, использовали во время войны? Я не знаю. Азид свинца одно время использовался как катализатор, который подрывал зернистый тротил, и силы этого взрыва было достаточно, чтобы взорвать плотную массу тротила, понимаете? А когда в плотный тротил попадали пули, они его не взрывали. И однажды я наблюдал, как несколько вражеских пуль попало в эти бочки; не могу сказать, что я чувствовал себя словно в объятиях матери. Конечно, это тоже было не так уж безопасно, если вспомнить!
Но водородная бомба действует примерно по тому же принципу. Чтобы возник вторичный взрыв, нужен атомный взрыв – и получается большущий взрыв. Как-нибудь изобретут бомбу, для взрыва которой нужен будет водородный взрыв, понимаете? Атомный взрыв вызовет водородный взрыв, а водородный взрыв в свою очередь вызовет медный взрыв или какой-то еще, понимаете? Взорвать можно что угодно, если поблизости поместить что-нибудь достаточно «вспыльчивое».
Так вот, люди довольно неплохо разбираются во взрывах. Они знают, с каким количеством пеннивейт не будет смешиваться какое-то другое количество пеннивейт, какое количество пеннивейт нужно смешать с данным количеством пеннивейт, чтобы получить ту или иную реакцию, вот и все, что можно сказать о распаде атомного ядра. Так вот, при взрыве образуются всевозможные изотопы и, так сказать, побочные продукты; при взрыве образуется множество самых разных маленьких интересных элементов, это побочные продукты распада атомного ядра, все они достаточно интересны и используются, ну, например, там, где работают с рентгеновским излучением. Пациенту дают проглотить целый бокал какого-то вещества, насыщенного изотопами, а потом, там, где они «изотопнут», где они осядут, понимаете... вы сможете получить снимок желудка пациента. Кажется в этом нет смысла, не так ли? Что ж, так оно и есть. Ну кому нужен снимок желудка? У меня вот есть несколько хороших снимков симпатичных девушек, можете посмотреть, если хотите. Ну да ладно...
Это так называемое «медицинское использование». Использование побочных радиоактивных продуктов для исследования или «лечения» (в кавычках) той или иной болезни. Так вот, это атомная медицина. Конец атомной медицины. Обычно атомная медицина не занимается лечением лучевых ожогов. Лучевые ожоги – это большая, обширная тема, она имеет очень малое отношение к чему бы то ни было.
«Что делать? Ну, не знаю, что делать?»... вот и все известное знание. Это не сарказм. Поскольку, поверьте мне, если бы существовал хороший, полезный, применимый на практике учебник о медицинском лечении воздействия радиации, вы бы мне его прислали. Точно. Но я такого учебника не получал. Помните, примерно год назад я попросил всех присылать мне о радиации все, что им только попадется? Боже мой, у меня теперь такая библиотека! Кстати говоря, в данный момент она находится в стране, в которой пока что нет законов о радиации... в Ирландии.
В данном же случае используются разные радиоактивные вещества для диагностирования или лечения, это и есть атомная медицина. Нет ни одного раздела медицины, который бы имел непосредственное отношение к лечению лучевых ожогов.
И в ней нет вообще никакого раздела, который бы имел отношение вот к этому: «Что нам делать, чтобы просто лечить реакцию? Что такое реакция?»
«Что ж, вы просто... ну, вы даете человеку немного В1. Имеется в виду реакция такого рода. Вы... он должен лежать спокойно в тепле. Вы лечите его от шока, вы обмазываете его разными кремами от ожогов, вы купаете его, вы пытаетесь все это с него смыть». Эти действия можно было бы отнести к категории того, что обычный... можно сказать, непрофессиональный врач, член Американской медицинской ассоциации... непрофессионал знал бы о радиации. Это просто ожог, вот и все.
Ну а как насчет этой реакции? Знает ли кто-нибудь что-то о такой реакции? Нет. Составляются всевозможные списки... всевозможные списки тех вещей, которые происходят, все эти списки немного отличаются друг от друга... но что это за списки? Что ж, в них входят: тошнота, раздражение слизистой оболочки, раздражение легких, головная боль, общая сонливость, ощущение истощенности, – примерно такой список, обычный список. Человек чувствует покалывание по всему телу, чувствует себя так, словно у него сильнейший солнечный ожог, вот, собственно, и все. Именно такая реакция возникает у большинства людей.
Это и есть распространенная реакция на распад атомного ядра, а не «Рванула бомба, его ударило о стену, и он сломал ногу». Понимаете? «Рванула бомба, и он сгорел дотла. Рванула бомба и сделала то-то». Этому уделяется основное внимание, понимаете? «Рванула бомба, и ураганный ветер скоростью в четыреста километров в час вывихнул ему плечо», понимаете? Все это предполагает, что жертвами атомного взрыва являются люди, находившиеся в момент взрыва бомбы где-то неподалеку. Очень близко, понимаете? Очень, очень, очень близко.
Такие реакции нас не интересуют. Послушайте, после взрыва выживает не так уж много людей, чтобы стоило волноваться о них. Зачем волноваться о них? Все, кто там был, как правило мертвы. Есть жертвы, которые в момент взрыва находились в пограничной области, их состояние ужасно, но зачем волноваться о них, если люди, которые находятся немного дальше, настолько больны, что не смогут за ними ухаживать?
Одна из самых жестоких страниц в истории медицины была написана в Хиросиме. Так вот, Хиросима солгала о своих потерях, ведь она заявила, что выжило гораздо больше людей, чем это было на самом деле, она сделала это, чтобы получить побольше всяких медикаментов. В конце концов Япония опровергла собственные цифры. Агентства, занимавшиеся оказанием помощи при катастрофах, предоставляли ее таким образом: они высылали медикаменты для тех, кто выжил. Так вот, они просто сказали: «У нас всевозможные виды выживших» – и получили всевозможные виды медикаментов, понимаете? Теперь Япония заявила: «У нас было гораздо меньше выживших».
Что ж, теперь, теперь вы имеете дело с драмой. Понимаете, драматическая картина. Это одна из этих... в воздухе носятся самолеты, луч прожектора мечется туда-сюда, стреляют зенитные установки, понимаете, управляемые ракеты рассекают воздух, это просто драма из космической оперы в стиле Бака Роджерса. Понимаете? Это нормально. Это нормально. В этом нет ничего плохого. Да вот только не в этом состоит проблема распада атомного ядра. Это не имеет к ней никакого отношения. Это настолько незначительная проблема, что, несмотря на то что жителям этих городов и не поздоровится, нам было бы это совершенно безразлично, если бы в атомной войне происходило только это. Ведь что это означает? Это означает, что мир вовлечен в войну и жители каких-то городов гибнут в ее огне. Вот и все. Но происходит не это.
Если бы вы сейчас подвергли бомбардировке двадцать городов Земли, то жертвами атомной атаки стали бы не только жители этих городов. Уровень потерь был бы иным. Жертвы были бы по всему миру... вторичная реакция. Реакция людей, которые слишком больны, чтобы работать, но недостаточно больны, чтобы оказаться совершенно недееспособными. Людей тошнит. Они до смерти устают. У людей напрочь отсутствует всякое желание выживать.
И если в атмосфере окажется достаточно радиации, чтобы такое начало твориться в широком масштабе, то не останется никого, кто мог бы помочь больным. Проблема не в том, сколько людей погибнут при бомбардировке Нью-Йорка, проблема в том, как повлияют побочные явления, такие, как радиоактивные осадки и вспышка ионосферы (еще одно явление, о котором никто и слова не говорит), которые возникнут в результате бомбардировки Нью-Йорка... как они повлияют на жителей Орландо во Флориде; Топики в Канзасе; Рима в Италии и так далее.
Это маленькая планета. Среди нас есть люди, которые с этим согласятся... это маленькая планета. Это маленькая, крохотная планета. Вы переходите реку, садитесь в какой-нибудь устаревший американский самолет, вжить-вжить-вжить, и вы в Гонконге, понимаете? Вы садитесь в другой самолет в Гонконге, жжить, и вы в Калькутте. Вы садитесь в другой самолет в Калькутте, жжить, и вы снова в Вашингтоне. Кто-то из ваших друзей спрашивает: «Привет, Джо, я не видел тебя день или два, где ты был?»
Если вы служите в ВВС, вы отвечаете: «О, я был в Гонконге».
А тот говорит, немного скучая: «А я вчера ночыо был у Мейми». Понимаете?
Это огромный-преогромный мир, если передвигаться по нему пешком; но человек больше не передвигается пешком. Однажды меня сильно удивило... я вышел, а у меня на пороге стояло несколько родственников. Они вошли: «Как поживаешь?» – и так далее.
Я лишь смог сказать:
Они проехали половину Соединенных Штатов. Они просто вели машину по очереди – и приехали к моему дому через шестнадцать, семнадцать часов. Понимаете, проще простого. Это небольшая планета. Объем атмосферы, который можно загрязнить, не так уж велик.
Так вот, эта планета окружена воздушным слоем. Практически все дышат. Есть парочка людей в вэйлансе роботов, которые пытаются не дышать, но даже они дышат. И в этом воздушном слое есть несколько наружных слоев. Один из них – стратосфера, а другой – ионосфера. Толщина воздушного слоя где-то пятьсот километров, или чуть больше, чем расстояние отсюда до Стамфорда в штате Коннектикут... не очень-то он толстый. Когда вы забираетесь на высоту где-то четырех-пяти километров, вы уже не можете зажечь свечу. Иначе говоря, на высоте трех-пяти километров кислород начинает пропадать. Это не очень-то способствует жизни. Когда вы забираетесь на высоту девять километров и пытаетесь работать без кислородной маски, вы немного устаете.
Так вот, наружный слой атмосферы – ионосфера – представляет собой примерно следующее: на Солнце происходит ядерная реакция, это шар из распадающихся атомных ядер, который постоянно сам себе задает жару; излучаемый в результате свет врезается в атмосферу... в наружные слои атмосферы. И огромное количество радиации в довольно безобидной форме – в форме фотонов – спускается вниз, врезается в наружный слой атмосферы и замедляется, остывает и так далее, а внизу ходите вы. Хорошо. Если бы вы вдруг убрали этот воздушный слой и испытали бы все воздействие этого излучения, вы бы изжарились. Вы бы изжарились.
Но нельзя сказать, что вы незнакомы с радиацией. Всякий раз, когда вы выходите на улицу и говорите: «Боже, какой чудесный день!» – радиация, понимаете? Что делает его чудесным? Что ж, где-то в небе идет распад атомных ядер, свет, который при этом излучается, настолько ярок, что вы обычно не глядите на него часами напролет. Он отражается от деревьев и всего остального, и вы говорите: «Ну разве не восхитительно! Милый денек. Восхитительный солнечный денек». Так что нельзя сказать, что вы незнакомы с радиацией.
Но среди нас есть люди, которые побывали в некоторых из самых голых пустынь Земли, где практически нет никакой пыли и где Солнце жарит с безжалостной яростью, и если оставить голову непокрытой хотя бы на несколько минут, что ж, у вас получится славная запеканка из мозгов. Это такие места, как Долина Смерти в Калифорнии (это центр Лос-Анджелеса), Сахара... южная Сахара в основном. В некоторых местах Земли достаточно прозрачный воздух и отсутствует влажность, и если вы подвергнетесь воздействию солнечных лучей там, неважно сколько, это обязательно приведет к роковым последствиям. Если вы окажетесь на экваторе... несмотря на то, что вокруг тихоокеанских островов рядом с экватором очень много воды... и походите без рубашки парочку часов, или даже в рубашке, но из тонкого хлопка, у вас будут самые замечательные жареные плечи, какие вы только видели.
Солдаты, военные моряки всегда усваивают этот урок... его усваивает каждое новое подразделение, и так происходит постоянно. Новое подразделение прибывает куда-то, где висит объявление: «Запрещается ходить под солнцем без головных уборов и рубашек». Все скидывают с себя одежду, срывают головные уборы, – и лазарет забит до отказа. Иначе говоря, там жарко. Но это не собственно распад атомного ядра, поскольку никаких других, так сказать, побочных продуктов, помимо просто фотонов, нет, а к ним мы привыкли. Но мы не привыкли к другим многочисленным штуковинам, которые были искусственным образом добавлены с Земли в воздух.
Был один вулкан, с метким названием Кракаява, и он «крякнулся», и три года он сам себе задавал жару. И он выбрасывал в атмосферу столько радиоактивной пыли, что закаты Солнца по всему миру имели яркий сверкающий красный цвет на протяжении трех лет. Он – бум!., этот «бум» был примерно таким же, что и последний «бум» на атолле Бикини. Когда взрываются атомные и водородные бомбы, мы имеем дело примерно с таким же воздействием, понимаете? Кракаява сделал бум!., и разбросал эту гадость по всей атмосфере. Такое же воздействие... на Бикини сделали бум! Понимаете?
Но только, к счастью, в последнем случае пыли было не так много. А что же происходит, когда «бум» делает бомба?! Что происходит? Не просто исчезает остров. Если бы это было все... у нас очень много островов, и ребята могли бы веселиться в свое удовольствие. Мы могли бы отдать им острова на растерзание, и они были бы счастливы. Остров оказывается сметен с лица земли... в последний раз от взрыва, по-моему, образовался кратер в пятьдесят метров глубиной... но это еще цветочки. За километры от этого места во всех направлениях бушевали ураганные ветры, жар, пламя и так далее. Но это происходило там.
Так вот, а какое воздействие это оказывает на вас и на меня? Несколько иное. Происходят две другие вещи. Очевидно, что в ионосфере возникает дополнительная вспышка. Бомбы «вспыхивают» здесь, а потом над всем миром появляется вторая вспышка, которую еще не исследовали или о которой еще не говорили, и я не знаю почему. Ведь нас учили этому много лет тому назад... если вызвать достаточно сильную атомную вспышку, если ионизировать достаточное количество воздуха, это пройдет над всей планетой.
Ладно, а как насчет еще одного... как насчет пыли? Как насчет частиц? Как насчет этих частиц, собирающих на себе влагу, как насчет других вещей, которые попадают в атмосферу? Что ж, последнее решение, предложенное Комиссией по атомной энергии, заключалось в том, чтобы взрывать все это настолько высоко... взрывать все эти ядовитые газы и частицы настолько высоко... чтобы проходило десять лет, прежде чем все они опустятся на поверхность Земли. Мне кажется, это было хорошим решением. А куда все это денется на эти десять лет? Так вот, куда все это денется? Что со всем эти произойдет? Куда все это будет выпадать? Нам даже безразлично, будет ли это выпадать куда-то или нет.
Я скажу вам, что происходит со всеми этими веществами и, вероятно, вы уже знаете об этом, поскольку об этом отважились написать: стронций-90 опускается вниз и оседает на траве, корова поедает траву, потом дает молоко, ваш ребенок пьет стронций-90. Он вытесняет кальций из костей и вызывает рак костей, и, как мне кажется, это не совсем то, что... есть одна книга по уходу за детьми, и знаете, там нигде не написано, что вы должны это делать. Я проверял. Там в списке диетических добавок для детей нигде не значится стронций-90.
Так вот, как много этого стронция-90 вокруг нас? Что ж, нельзя взять один квадратный или кубический сантиметр воздуха и сказать: «В нем его столько-то», – потом помножить это на число кубических сантиметров воздуха над Землей и сказать:
«Что ж, его столько-то», понимаете? Поскольку скопления или облака стронция-90 дрейфуют по всему миру, оседают здесь, перемещаются туда, взрываются где-то еще.
Вероятно, если бы больше вообще не взрывали бомбы... вероятно, если бы больше вообще не взрывали бомбы... все было бы в порядке. Вероятно, человечество адаптировалось бы к этой гадости, вся она улетела бы куда-нибудь и так далее. Но я не думаю, что это входит в планы. Прежде всего, Соединенные Штаты сегодня являются, как это ни странно, наименее злостными нарушителями. Так вот, я ругал Комиссию по атомной энергии, но недавно от нескольких своих приятелей услышал, что она всего-навсего бухгалтерский отдел. Она больше не имеет никакого отношения к атомной энергии. Это бухгалтерская организация. Ее отдали в аренду кому-то другому, неизвестно кому, и она оплачивает счета.
На самом деле США взрывали бомбы лишь с одной целью: понизить количество свободных гамма-лучей; сделать бомбы более эффективными. И они постоянно взрывали бомбы, чтобы сделать их еще более эффективными. И наконец им это удалось. И действительно, гамма-лучей, образующихся при взрыве американской атомной бомбы, так мало, что ими можно пренебречь. Взрыв практически все их сжигает. Бомба становится весьма эффективной. И вероятно, теперь они не будут взрывать очень много бомб, поскольку они достигли цели, а это и была та цель, которую они преследовали. Ну вот я сказал пару слов в их защиту, чтобы меня считали человеком... так сказать, широких взглядов.
Россия недавно взорвала несколько бомб, и она еще не научилась... Россия еще не научилась контролировать ненужные гамма-лучи. И боже мой, когда они взорвали бомбу, то гамма-лучи разлетелись по всему земному шару, бум!
То же самое можно сказать и о Великобритании, когда она недавно взорвала бомбы в Австралии, гамма-лучи разлетелись по всей Австралии. В Марлинге, где находится пастбище крупного рогатого скота... за шестьсот сорок километров от места взрыва... было забито стадо рогатого скота. Трупы исследовали и обнаружили, что количества гамма-лучей в щитовидной железе этих животных достаточно для того, чтобы созвать новую Комиссию по атомной энергии! За шестьсот сорок километров от места взрыва. Так вот, это было вызвано исключительно отраженной вспышкой. Ведь это случилось тут же... ветер не успел бы за это время перенести эту гадость на шестьсот сорок километров. Вы понимаете? А все потому, что при этом взрыве образовалось огромное количество свободных гамма-лучей.
Послушайте, мы что, собираемся сидеть и ждать, когда каждая нация научится создавать экономичную бомбу? Это и есть наша цель? Теперь Россия усвоит этот урок, потом ей придется взорвать достаточно бомб, чтобы те стали эффективными, и Великобритании придется взорвать достаточно бомб, чтобы те стали эффективными, затем это придется сделать Франции... К тому моменту мы отдадим Насеру все бомбы, которые ему нужны, и он взорвет все бомбы, которые ему нужно взорвать, вероятно...
Эй, загрязненность атмосферы уже достигла предела! Она не достигает предела, она, как очевидно, уже его достигла. Поэтому мне думается, что США должны прямо сейчас пойти в наступление за всеобщий мир и ничего страшного не произойдет.
Так вот, что случится с населением планеты, если его постоянно подвергать бомбардировке? Оно узнает о скрытом влиянии... скрытом влиянии, скрытой угрозе. Вы понимаете? «Скрытая угроза где-то рядом, и мы о ней ничего не знаем. Что-то делает зззтъ! И я не знаю, что это такое. Я чувствую себя странно, я не знаю, что это такое. В этом году я простужался чаще, чем раньше. Я не знаю, что это такое. Должно быть со мной что-то не так. Я больше не чувствую себя комфортно. Мое здоровье стало не очень-то хорошим». Такая реакция будет у многих. Но основная реакция будет такой: «Мне тяжело заставить себя делать свою работу». Вот на это в основном будут жаловаться люди.
Что ж, что делать в такой ситуации? Послушайте, в этом нет никакой драмы. Вам не нужно мчаться но улицам и говорить людям: «О, у вас простуда? Атомные бомбы». Они вам ответят... что ж, как-то раз в Гольфстриме появился айсберг и люди свалили всю вину на атомную бомбу. Недавно я видел в газете карикатуру: два пещерных человека сидят перед пещерой, и один из них говорит другому: «Я знал, что изобретение этих луков и стрел погубит атмосферу». Понимаете, в этом нет никакой драмы. В этом вообще нет никакой драмы. На самом деле это скучный, неинтересный предмет... если забыть о том, что люди болеют. Понимаете, это очень скучный предмет.
На самом деле не было бы никакого смысла говорить о нем, если бы у нас не было чего-то похожего на средство исцеления. Вы это осознаете? Поскольку все, о чем я рассказывал вам последние несколько минут, вы могли бы вычитать в журнале «Тайм» (это официальный орган Американской медицинской ассоциации и Комиссии по атомной энергии). Вы могли бы прочитать все это в журнале «Тайм», «Ассошиэйтед пресс». Это не новость. И единственная новость, которую я вам сообщаю, – мы увидели это. И мы совершенно точно определили, что это и есть причина неудач с очень большим числом преклиров.
Кстати, сегодня нам не нужно как-то оправдывать неудачи. Если есть хороший одитор, хорошие условия для работы, если одитор хорошо обучен, если преклир будет смирно сидеть... боже мой, мы поможем ему справиться даже с тещей. Потрясающе. Это просто потрясающе, на что мы способны.
Почему мы стали такими потрясающими? Откуда мы так много узнали? Что ж, боюсь, мы шли вперед, преодолевая сопротивление неизвестного «противника». И в качестве «противника» выступало вот что: люди чувствовали усталость, вялость, у многих из них возникало ощущение ужаса в животе... очевидно, что все это происходило не из-за радиации, попадающей в человека, а из-за умственных реакций, вызванных телом, которое ощутило присутствие радиации в атмосфере.
Так что эта проблема связана отнюдь не с количеством. Количество рентген в этой комнате в данную минуту не имеет к этому никакого отношения. Но их присутствие имеет, причем самое непосредственное. Вы чувствуете разницу? Наука деловито подсчитывает количество рентген и говорит: «Сто рентген, двести рентген, шестьсот рентген, человек, работающий на предприятии по производству краски, может выдержать столько-то рентген. И мы будем вешать на всех ярлыки, указывающие на то, что этот человек получил свои десять рентген, тот человек больше не может смотреть телевизор, так как он уже получил сто пятьдесят рентген...» – фррфф!
Имеет значение реакция отдельных людей на угрозу радиации, вот и все, к чему это сводится. И если само тело плохо реагирует на угрозу радиации, не способно перенести ее, не отваживается посмотреть на нее прямо, убегает от нее, то оно заболеет и умрет. Медленно, в течение многих лет.
Перед нами встает другая проблема, понимаете? Перед нами встает проблема, которая больше относится к Саентологии, чем к ядерной физике. Перед нами встает проблема реакции человека на облучение. Ведь каждый человек реагирует на нее по-своему. Реакции разные по силе. Иначе говоря, это индивидуальная проблема, она связана с тем, насколько человек хорошо переносит радиацию, а не частицы.
На самом деле вы никогда не слышали о том, чтобы кто-нибудь заболел именно от рентгеновских лучей, не так ли? О, время от времени вы говорите, что кто-то под рентгеновскими лучами почувствовал себя немного нехорошо, или что-то в этом роде. Вы бы храбро подставили свою грудь под рентгеновские лучи и получили бы портрет своего позвоночника, не так ли? Вы бы даже не задумывались об этом. Что ж, это рентген, рентгеновские лучи... в этой радиации больше ничего и нет.
Вы садитесь перед телевизором всякий раз, когда вам нечем заняться. Что ж, дешевые телевизоры (я не буду говорить никаких названий) излучают больше гамма-лучей, чем бомбы. Именно поэтому они дешевые. Требуется много дополнительных частей и деталей, которые фокусируют, локализуют излучение, чтобы телевизор не действовал как излучатель. Иначе говоря, они... если не принять все необходимые меры предосторожности, телевизор будет излучать всякую всячину. Он будет излучать ультрафиолетовые лучи, гамма-лучи, альфа-лучи и так далее. Если взять хороший телевизор, то вы можете поместить перед ним ключ и рентгеновскую пластинку, понимаете? Лаборатория по технике безопасности утверждает, по-моему, что даже через тридцать дней на пластинке не будет никакого изображения. Понимаете, это хороший телевизор. Возьмем какой-нибудь дешевый телевизор, который собрали за пару минут и продали вам за пять баксов. Подержите перед ним ключ и рентгеновскую пластинку, а потом пойдите и проявите ее, и надо же! Снимок... замечательный снимок ключа. Но даже это не причинит вам большого вреда. Это не причинит вам большого вреда. Но, возможно, вы почувствуете себя немного странно, вам будет как-то не по себе и как-то неспокойно; поскольку вы начинаете конфронтировать такое количество этого добра, которое заставляет вас осознать его существование.
В один прекрасный день вы идете по улице, дует ветер, немного пыльно и вам встречается большое облако радиоактивных осадков... оно путешествует с той поры, как была взорвана бомба где-нибудь в 1950 году или что-то вроде этого. Вы приходите домой, и у вас начинается простуда. Вы говорите: «Я простудился». Странная простуда, не так ли? У вас озноб, вы чувствуете тошноту, волосы начинают выпадать, у вас начинается рак легких, и кто-то говорит: «Ты болен». Что ж, черт побери, вы и так это знали!
Что ж, вы столкнулись с таким количеством радиации, которое вы не могли объяснить. Так вот, какой будет реакция? Какова реакция тела? Чтобы раз и навсегда покончить с этой отвратительной и ужасной темой... что это за реакция?
История тела – это история генетической линии. Это история, которая начинается с амебы и заканчивается «может быть». Начинается с морей аммиака и заканчивается профессорами колледжей. На всем протяжении этой истории к телу добавлялось что-то новое, согласно самой популярной теории, и вот перед нами наконец появилась сформировавшаяся форма, которая несет в себе весь опыт существования, с момента зарождения жизни на этой планете. Мы это называем генетическим шаблоном.
Но, к несчастью, как показали эксперименты, проведенные в Саентологии, данный генетический шаблон начал формироваться не с образованием этой планеты. Он начал формироваться с образованием этой вселенной и даже раньше.
Но с момента появления жизни и до сих пор, на этой планете не было чрезмерной радиации. Теперь же она в какой-то мере присутствует. Очевидно, что на многих планетах этой вселенной имелись формы жизни. (Я признаю, что это парасаентология, но нам необходимо ее коснуться.) Формы жизни появлялись на планетах здесь, там, по всему космосу. И очевидно, что некоторый опыт существования этих форм, как это ни странно, доступен нынешней генетической линии. И весь этот опыт указывает на то... я прошу вас провести вот такой эксперимент, если у вас есть Е-метр, это весьма забавный эксперимент: просто спросите человека, что означает слово «радиация», и смотрите на шкалу. Спросите любого, когда он последний раз... отсчитывайте миллионы лет, миллиарды лет назад, пока не доберетесь до момента, когда он последний раз хоть как-то имел дело с радиацией, и вы покинете генетическую линию этой планеты и перескочите на другие генетические линии, генетические линии других планет, которые существовали раньше. И каждая генетическая линия обрывалась вот из-за чего: кто-то обнаруживал атомную энергию... и нет планеты.
Вот что это означает для тела. Это означает: «Никакого игрового поля». Это означает: «К чему пытаться?» Это означает: «Давайте выйдем из игры и покончим со всем этим». Это означает: «Зачем ждать?» Это означает: «Не будет никаких будущих поколений. Поколения, которые ты создашь сегодня, не будут жить для того, чтобы создавать новые поколения, так зачем же вообще что-то делать?»
Поэтому реакция тела на радиацию – это реакция практически полностью по первой и второй динамикам. Если отсечь вторую динамику, останется первая. Иначе говоря, если убрать секс... вторую динамику... мы полностью убираем секс, и у нас остается только эта форма, существующая сейчас. Понимаете, только это тело, существующее сейчас, вот, собственно, и все. Больше не будет никаких будущих поколений.
Так вот, почему люди ходят и говорят, что это как-то связано с мутациями, я не знаю. И почему они говорят, что основное беспокойство вызвано тем, что потомство получается каким-то странным. Все это сказки. Это полная чушь; это просто – фу.
Дело вот в чем: жизнь пытается произвести потомство, но она знает, что не может. И она говорит: «Мы должны жить сами по себе в теле, которое у нас сейчас есть. И это последнее тело на траке». Поэтому, боже мой, каким же важным становится это тело! Оно становится настолько важным, что вы ничего не осмеливаетесь с ним делать. Оно слишком ценное, чтобы двигать его туда-сюда... вы ведь можете порезать палец на ноге. Оно слишком ценное, чтобы заставлять его работать.
В результате начинается распад общества; таким образом, третья динамика не поднимает бунт... она просто исчезает. Вторая динамика отваливается и остается лишь первая динамика. И нам остается жить в атмосфере и в мире, где «каждый сам за себя». Именно поэтому мир кончится не взрывом, но всхлипом.
Так вот, а что с этим можно сделать? Мы очень нахально поставили проблему. Мы поставили проблему, которую, кстати говоря, жизнь не решила за долгое, долгое время. Жизнь ни разу не решила эту проблему в этой вселенной, насколько нам известно. Можете проверить это на Е-метре, можете поработать с каким-нибудь человеком, который вообще ничего об этом не знает, и найти моменты, когда появилась радиация, в каком году это было; найти моменты облучения, что это такое и так далее. Вы получите те же самые ответы, которые я даю вам сейчас, хотя это и не относится к парасаентологии. Вы найдете их с помощью Е-метра... это все равно что детектор лжи.
Вы получите это как реакцию тела на радиацию. Оно говорит: «Больше никаких семей. Больше никаких семейных линий. Больше никаких детей. Больше никакой жизни на этой планете. Это тело – последнее тело, поэтому о нем, конечно же, нужно заботиться. Нам лучше заботиться о нем, и мы ничего не посмеем с ним сделать. Ему может быть нанесен вред, ему может быть причинена боль. Вероятно, это последнее тело, которое у нас есть. Появилась атомная радиация, и больше не будет никаких будущих поколений. Если мы вырастим детей сейчас, они, быть может, проживут годы, но не больше. Рано или поздно кто-нибудь выйдет из себя и нажмет кнопку. Все начнут взрывать. А если уровень загрязненности атмосферы уже близок к критической точке, но в ней по-прежнему можно жить... – понимаете, я говорю о такой степени загрязненности атмосферы, при которой она все еще пригодна для жизни; мы можем жить в такой атмосфере. – Если же она загрязнится больше, мы не сможет жить в такой атмосфере, на этом всему и придет конец». Что ж, нам рисуется картина очень интересного будущего, – если тело полагает таким образом, если это правда, если эти исследования не ошибочны.
Человек, вне всяких сомнений, будет использовать радиацию в войне. Но если он поступит так, на том и делу конец. Это не оружие. Это такое же оружие, как и двухдолларовый испанский пистолет с патронником из медно-свинцового сплава... вы делаете выстрел из такого пистолета, и ваша рука летит в одну сторону, а голова в другую. Он может не причинить вреда человеку, в которого стреляют, но он, вне всякого сомнения, убьет того, кто стреляет. Вы понимаете? Стало быть, это не оружие, не так ли? Что ж, пока люди будут считать это оружием, рассматривать это в качестве оружия, ничего не делать с ним как с оружием, – всему придет конец.
Но народы действительно совершают самоубийства. Их можно убедить сделать это... тем не менее народы действительно совершают самоубийство, и на нашей памяти, в наше время такое случалось. Обратите внимание: японский народ прекрасно знал, что если вступит в войну против Соединенных Штатов, то потерпит поражение. Он прекрасно знал это до того, как вступил в войну; вряд ли была хоть какая-то надежда на победу.
И если уж речь зашла о револьверах, то позвольте мне обратить ваше внимание на то, что в России популярна русская рулетка. Понимаете? Они вращают барабан револьвера, в котором находится один патрон, нажимают на курок и говорят: «Ха-ха-ха! На этот раз я выжил». Это Россия. Я ничего не имею против России... я не стал бы бросать камни в ее огород. Но сделает ли Россия что-то или нет, сделают ли США что-то или нет... они могут просто и дальше проводить испытания, пока все мы не сыграем в ящик.
Так вот, это было бы мрачной картиной... это было бы мрачной безвыходной ситуацией, и все вы имели бы полное право чихать, вздыхать, рестимулироваться, сидеть, печалиться и говорить: «Боже мой, зачем Рон рисует все в таком мрачном свете»... если бы мы ничего не могли с этим поделать.
Но кое-что мы можем сделать. На самом деле мы разработали в высшей степени эффективный препарат – «дианезин», – он существует пока что в экспериментальном виде. Он состоит из различных минеральных и химических веществ, которые заставляют тело отреагировать на всю ту радиацию, которую тело избегало. Очевидно, что дианезин позволяет телу отреагировать на ту радиацию, которую оно уже накопило.
Так вот, радиация опасна лишь потому, что она имеет свойство накапливаться, и если бы вам удалось избавиться от ее кумулятивного эффекта, вы могли бы смеяться ей в лицо. Что ж, у нас есть средство в виде пилюль, которые вы можете давать людям корзинами, – оно показывает людям, что те могут конфронтировать радиацию и смеяться ей в лицо.
Это одно действие, которое оно оказывает. Другое действие, как очевидно, состоит в том, что оно «сжигает» и разряжает инграммы радиации. Его действие подобно действию «гак-бомбы»... «гак» разряжает инграммы. Это же средство, как очевидно, разряжает кумулятивный эффект радиации.
Но оно делает и кое-что еще. Оно делает и кое-что еще. Понимаете, тело знает, как это ужасно болеть из-за радиации. Оно чувствует себя несчастным... человека тошнит, у него головные боли, он не может пошевелиться, у него не может возникнуть ни одного стремления, он никуда не может пойти, он ничего не может делать. Зззз! Как бы вам понравилось, если бы вас постоянно тошнило? Не очень-то, а? И тело стремится этого избежать. И оно так отчаянно старается этого избежать, что тут же притягивает к себе радиацию. Понимаете? Если тело достаточно сильно избегает радиации, оно притягивает радиацию из банка к себе.
А действительно ли в банке, в реактивном уме, есть радиация? Умственные образы-картинки человека... есть ли там вообще радиация? Нет.
Послушайте, бетонная стена не может остановить гамма-лучи... вы что хотите сказать, что это может сделать человеческое тело? Можно взять метровую бетонную стену и направить на нее гамма-лучи, – они тут же вылетят с обратной стороны. А что насчет человеческого тела... насколько оно толстое? Оно не очень-то толстое, не так ли? Несколько сантиметров в толщину. Вы хотите сказать, что оно остановит гамма-лучи? Фи! Не остановит. Но когда гамма-лучи проходят сквозь тело, они создают инграмму. И тело хватается за картинку. И тело путает картинку с радиацией. И из-за этой путаницы тело делает себя больным, стерильным и, если вам угодно, убивает себя.
Вы приводите тело в хорошее состояние, проходя радиацию... вы ее включаете, включаете лучевую болезнь, устраняете ее, заставляете тело действительно сконфронтировать эти инграммы... и что делает тело? Поначалу оно говорит: «Мммм. Нет. Нет. Нет. Не буду смотреть». Это поразительно... немного позже я расскажу вам о некоторых связанных с этим приключениях штатных сотрудников.
Парень будет вам говорить: «Нет, я вообще не хочу к нему прикасаться, это самый жуткий препарат, который я... он ужасен, а если я застряну во всем этом?» Пререканья, пререканья, пререканья, пререканья.
Что ж, тело посмотрело в лицо этой штуковине. И тем сотрудникам, которые проходили эту программу, теперь плевать на радиацию. Они, вероятно, недоумевают, зачем я вообще о ней говорю. Она никак на них не влияет. Почему? Да потому, что накопленное воздействие радиации потеряло свою силу. Вся рестимуляция ушла. Вероятно, эти люди могли бы встретить грудью взрыв атомный бомбы, их бы раскидало направо и налево, понаставило бы им синяков, но, вероятно, они выбрались бы оттуда и сказали: «Ничего себе! Там было чертовски жарко! Посмотрим, где я поранился и...»
Иначе говоря, мы обнаружили то, чего тело не хочет конфронтировать: взрыв атомной бомбы. Это та вещь, которую оно в самом деле никогда прежде на траке не конфронтировало. Оно никогда не говорило: «Хм! Что бы вы думали, кто-то придумал деление атомного ядра. Посадим-ка его под замок». Вместо этого тело, как правило, говорило: «О-о-о-о, кто-то придумал деление атомного ядра, я не буду на это смотреть». Вы увидите, как люди делают это в кинотеатрах: показывают кадры, запечатлевшие атомную бомбу... до того как это запретили цензурой, показывают взрыв атомной бомбы... люди прячут головы. Почему они прячут головы? Что с ними такое? От чего? От картинки с экрана? Она не кусается. И все же люди прячут головы и выходят.
Так вот, вы можете поговорить с людьми об этом, и на самом деле, если они будут знать это, их состояние будет лучше, чем если они не будут этого знать. Они будут более здоровыми, если просто будут знать, чего они не хотят конфронтировать. Вы понимаете? Это в самом деле так. Поэтому повсеместная цензура в отношении радиации – это все, что потребуется, чтобы погубить остальное человечество.
Единственное, что нужно сделать человечеству, – это посмотреть на радиацию, сконфронтировать ее. Это довольно глупо, что они не хотят конфронтировать ничто, проходящие сквозь ничто, но они не хотят. Принять немного пилюль, «включить» ожог, пройти накопившуюся за последние девять-одиннадцать лет радиацию и сказать: «Не обращай на нее внимания». Это положит конец опасности радиации. Мне кажется, об этом стоит знать, не так ли?
Хорошо. Позже я расскажу вам об этом еще. Спасибо.