Спасибо. Что ж, сегодня мы берёмся за тему, которую мы, вероятно, рассмотрим в ужасной спешке, и до вас дойдёт, о чём шла речь, где-то через два или три года. Так вот, я вам польстил, потому что до человечества это не дошло даже за два или три миллиона лет. Итак, я покажу вам отправную точку для наблюдений, после чего вы сможете всё это видеть, находить и справляться с этим очень и очень умело.

Спасибо. Что ж, сегодня мы берёмся за тему, которую мы, вероятно, рассмотрим в ужасной спешке, и до вас дойдёт, о чём шла речь, где-то через два или три года. Так вот, я вам польстил, потому что до человечества это не дошло даже за два или три миллиона лет. Итак, я покажу вам отправную точку для наблюдений, после чего вы сможете всё это видеть, находить и справляться с этим очень и очень умело.

Предмет нашей сегодняшней беседы — механизмы разума. Механизмы разума - это очень обширный предмет. Психология... вся психология девятнадцатого века и вся психиатрия девятнадцатого века так и не нашли ни единого фундаментального механизма в человеческом разуме. И всякий раз, когда вы пытаетесь использовать эту информацию саму по себе, вы попадаете в неприятности.

Предмет нашей сегодняшней беседы — механизмы разума. Механизмы разума - это очень обширный предмет. Психология... вся психология девятнадцатого века и вся психиатрия девятнадцатого века так и не нашли ни единого фундаментального механизма в человеческом разуме. И всякий раз, когда вы пытаетесь использовать эту информацию саму по себе, вы попадаете в неприятности.

В ходе моих исследований в области Дианетики и более поздних исследований в области Саентологии я сбивался с пути лишь в тех случаях, когда я использовал какие-то данные девятнадцатого века, хотя мне вообще незачем было это делать. Это интересно знать. Я сообщаю вам это как данное, полученное в ходе исследований.

В ходе моих исследований в области Дианетики и более поздних исследований в области Саентологии я сбивался с пути лишь в тех случаях, когда я использовал какие-то данные девятнадцатого века, хотя мне вообще незачем было это делать. Это интересно знать. Я сообщаю вам это как данное, полученное в ходе исследований.

В итоге я обнаружил, что, если по их утверждению что-то идёт так- то, а потом так-то, можно быть уверенным в том, что всё обстоит совсем наоборот или что это данное вообще не имеет никакого отношения к тому, что вам нужно.

В итоге я обнаружил, что, если по их утверждению что-то идёт так- то, а потом так-то, можно быть уверенным в том, что всё обстоит совсем наоборот или что это данное вообще не имеет никакого отношения к тому, что вам нужно.

Так вот, это не порицание. Я пытаюсь дать вам надёжный исследовательский материал. По сути, чтобы вообще получить возможность посмотреть на этот предмет, необходимо было разбить жизнь на отдельные составляющие, чтобы знать, на что же смотреть.

Так вот, это не порицание. Я пытаюсь дать вам надёжный исследовательский материал. По сути, чтобы вообще получить возможность посмотреть на этот предмет, необходимо было разбить жизнь на отдельные составляющие, чтобы знать, на что же смотреть.

Я весьма героически справился с этой задачей. Я разбил жизнь на большие куски, руководствуясь вот таким принципом: что принесло человеку пользу, а что нет? Я руководствовался исключительно этим принципом. Привело цивилизацию такое-то знание к успеху или нет? Это очень широкий взгляд, не так ли?

Я весьма героически справился с этой задачей. Я разбил жизнь на большие куски, руководствуясь вот таким принципом: что принесло человеку пользу, а что нет? Я руководствовался исключительно этим принципом. Привело цивилизацию такое-то знание к успеху или нет? Это очень широкий взгляд, не так ли?

Именно поэтому вы иногда замечаете, что я саркастически отзываюсь о христианстве, ведь первый предмет, который я отодвинул в сторону как предмет, который нам не стоит изучать, - это христианство. Почему же? Потому ли, что кто-то был атеистом или имел предубеждения или что-то ещё? Боюсь, что нет; боюсь, что нет. Куда бы я ни посмотрел, я обнаруживал, что безумие и христианство очень часто соседствуют друг с другом.

Именно поэтому вы иногда замечаете, что я саркастически отзываюсь о христианстве, ведь первый предмет, который я отодвинул в сторону как предмет, который нам не стоит изучать, - это христианство. Почему же? Потому ли, что кто-то был атеистом или имел предубеждения или что-то ещё? Боюсь, что нет; боюсь, что нет. Куда бы я ни посмотрел, я обнаруживал, что безумие и христианство очень часто соседствуют друг с другом.

Так вот, чтобы заниматься исследованиями, требуется известная беспристрастность. Требуется избавляться от огромного множества предубеждений. И неважно, молился ли я, когда был мальчиком, или нет. Это не имеет никакого отношения к делу. Когда вы пытаетесь одним взглядом охватить всю жизнь целиком и вычленить фундаментальные данные, которые лежат в её основе, вам, вне всякого сомнения, понадобится избавиться от каких-то областей знания, чтобы вы вообще могли на что-то посмотреть. Вы понимаете, в чём тут состоит процедура? Иначе говоря, это делается посредством исключения.

Так вот, чтобы заниматься исследованиями, требуется известная беспристрастность. Требуется избавляться от огромного множества предубеждений. И неважно, молился ли я, когда был мальчиком, или нет. Это не имеет никакого отношения к делу. Когда вы пытаетесь одним взглядом охватить всю жизнь целиком и вычленить фундаментальные данные, которые лежат в её основе, вам, вне всякого сомнения, понадобится избавиться от каких-то областей знания, чтобы вы вообще могли на что-то посмотреть. Вы понимаете, в чём тут состоит процедура? Иначе говоря, это делается посредством исключения.

Что ж, христианство было отброшено в сторону. И в христианстве есть одно направление, которое было отброшено дальше, чем всё остальное христианство; я говорю о Христианской науке. Поскольку, пройдясь по психбольницам, я обнаружил, что процент пациентов, исповедующих эту религию, больше, чем процент пациентов, исповедующих какую бы то ни было иную религию. Видите, насколько беспристрастным был этот взгляд?

Что ж, христианство было отброшено в сторону. И в христианстве есть одно направление, которое было отброшено дальше, чем всё остальное христианство; я говорю о Христианской науке. Поскольку, пройдясь по психбольницам, я обнаружил, что процент пациентов, исповедующих эту религию, больше, чем процент пациентов, исповедующих какую бы то ни было иную религию. Видите, насколько беспристрастным был этот взгляд?

Иначе говоря, если это знание вносит свой вклад в безумие, значит, должно быть, оно как знание имеет обратный вектор. В этом знании должно быть что-то неправильное, что ухудшает душевное здоровье, и мы пытались выяснить, что же является фундаментальным данным. Итак, отбросив в сторону определённые совокупности знаний подобного рода, мы обнаружили, что кое-какие области знаний по-прежнему маячат перед глазами. Что ж, наиболее настойчиво перед глазами маячила физика. Как это ни странно, в физике содержится несколько фундаментальных законов, которые являются умственными механизмами.

Иначе говоря, если это знание вносит свой вклад в безумие, значит, должно быть, оно как знание имеет обратный вектор. В этом знании должно быть что-то неправильное, что ухудшает душевное здоровье, и мы пытались выяснить, что же является фундаментальным данным. Итак, отбросив в сторону определённые совокупности знаний подобного рода, мы обнаружили, что кое-какие области знаний по-прежнему маячат перед глазами. Что ж, наиболее настойчиво перед глазами маячила физика. Как это ни странно, в физике содержится несколько фундаментальных законов, которые являются умственными механизмами.

Так вот, физике было очень просто продолжать маячить перед глазами, поскольку очевидно, что наука о механике физической вселенной или физика (а это и есть физика)... там, где появлялась эта наука, суеверия, страхи, болезни и другие вещи пропадали. Понимаете? Поэтому физика превращалась в ту область знания, которую очень даже стоило изучить, поскольку было очевидно, что она порождает душевное здоровье.

Так вот, физике было очень просто продолжать маячить перед глазами, поскольку очевидно, что наука о механике физической вселенной или физика (а это и есть физика)... там, где появлялась эта наука, суеверия, страхи, болезни и другие вещи пропадали. Понимаете? Поэтому физика превращалась в ту область знания, которую очень даже стоило изучить, поскольку было очевидно, что она порождает душевное здоровье.

Но были некоторые другие предметы... и в один прекрасный день кто-нибудь поставит мне это на вид и скажет: «Он не верит в Яхве» - ил и что-то в этом роде. Я верю в большее число богов, чем кто бы то ни было ещё. И несомненно, что я лично знаком с большим их количеством, чем любой священник. Я далеко не атеист. Атеист верит в бога более страстно, чем кто бы то ни было другой. Это в самом деле так, поскольку ему приходится против него протестовать.

Но были некоторые другие предметы... и в один прекрасный день кто-нибудь поставит мне это на вид и скажет: «Он не верит в Яхве» - ил и что-то в этом роде. Я верю в большее число богов, чем кто бы то ни было ещё. И несомненно, что я лично знаком с большим их количеством, чем любой священник. Я далеко не атеист. Атеист верит в бога более страстно, чем кто бы то ни было другой. Это в самом деле так, поскольку ему приходится против него протестовать.

Так вот, в христианстве должно было быть что-то такое, что плохо сказывалось на людях, а в физике должно было быть что-то такое, что сказывалось на людях хорошо. Ещё два предмета тоже были отброшены в сторону после точно такого же изучения... на самом деле три: психология, психоанализ и психиатрия. Все эти три предмета были разработаны в девятнадцатом веке. Это не разработки двадцатого века, и на самом деле в двадцатом веке к ним не было добавлено ничего стоящего. Я не просто язвлю. Это правда. Психоанализ достиг пика своего развития в 1894 году, и с той поры к нему не было добавлено ничего заслуживающего внимания, за исключением эссе, написанного Фрейдом где-то в 1920-м году, в котором он указывал на его непостижимость и бесконечность. Я забыл, как оно называлось. Я его читал. Это крик человека, чьё сердце разбито... двадцать восемь, двадцать шесть лет спустя после того, как он объявил о своей теории либидо.

Так вот, в христианстве должно было быть что-то такое, что плохо сказывалось на людях, а в физике должно было быть что-то такое, что сказывалось на людях хорошо. Ещё два предмета тоже были отброшены в сторону после точно такого же изучения... на самом деле три: психология, психоанализ и психиатрия. Все эти три предмета были разработаны в девятнадцатом веке. Это не разработки двадцатого века, и на самом деле в двадцатом веке к ним не было добавлено ничего стоящего. Я не просто язвлю. Это правда. Психоанализ достиг пика своего развития в 1894 году, и с той поры к нему не было добавлено ничего заслуживающего внимания, за исключением эссе, написанного Фрейдом где-то в 1920-м году, в котором он указывал на его непостижимость и бесконечность. Я забыл, как оно называлось. Я его читал. Это крик человека, чьё сердце разбито... двадцать восемь, двадцать шесть лет спустя после того, как он объявил о своей теории либидо.

Итак, мы можем вычеркнуть секс из категории основополагающих вещей, поскольку концентрация на сексе и исследования одного только секса не принесли душевного здоровья в широком масштабе. Понимаете, это не работало. Значит, нам вообще не стоит это изучать. Понимаете, вот он, короткий путь.

Итак, мы можем вычеркнуть секс из категории основополагающих вещей, поскольку концентрация на сексе и исследования одного только секса не принесли душевного здоровья в широком масштабе. Понимаете, это не работало. Значит, нам вообще не стоит это изучать. Понимаете, вот он, короткий путь.

Вот как нам удалось так быстро получить так много информации, понимаете? Мы просто дробили, сокращали путь, смотрели и браковали целые совокупности знаний; говорили, что посмотрим на это позже. Понимаете, что-то в этом роде. Психология... психология могла бы родиться из физики, но никто из психологов не знает физику или не знал физику. Натурфилософия и психология считались в значительной степени несовместимыми вещами.

Вот как нам удалось так быстро получить так много информации, понимаете? Мы просто дробили, сокращали путь, смотрели и браковали целые совокупности знаний; говорили, что посмотрим на это позже. Понимаете, что-то в этом роде. Психология... психология могла бы родиться из физики, но никто из психологов не знает физику или не знал физику. Натурфилософия и психология считались в значительной степени несовместимыми вещами.

Психология пошла не тем путём, и, мне кажется, это произошло где-то в 18... раньше я знал даты чрезвычайно хорошо... 69-м или 89-м, что-то в этом роде, когда профессор Вундт сказал: «Всё мышление - это материя». Но только он выразился не так. Он сказал: «Психология - это наука об анатомии организма. Это наука о мозге». С той поры психология так и шла по этому пути. Она никого не сделала более здоровым и ни для кого не сделала ничего хорошего, совсем наоборот: она ухудшила состояние громадного числа людей, поскольку мы обнаруживаем, что люди, изучающие психологию, не очень хорошо поддаются процессингу. Они целиком и полностью превратили свою бытийность в массу серого вещества, и их очень сложно от неё отлепить. Так что мы можем отбросить этот предмет.

Психология пошла не тем путём, и, мне кажется, это произошло где-то в 18... раньше я знал даты чрезвычайно хорошо... 69-м или 89-м, что-то в этом роде, когда профессор Вундт сказал: «Всё мышление - это материя». Но только он выразился не так. Он сказал: «Психология - это наука об анатомии организма. Это наука о мозге». С той поры психология так и шла по этому пути. Она никого не сделала более здоровым и ни для кого не сделала ничего хорошего, совсем наоборот: она ухудшила состояние громадного числа людей, поскольку мы обнаруживаем, что люди, изучающие психологию, не очень хорошо поддаются процессингу. Они целиком и полностью превратили свою бытийность в массу серого вещества, и их очень сложно от неё отлепить. Так что мы можем отбросить этот предмет.

Психиатрии ни разу не удалось сделать хоть кого-нибудь душевно здоровым... ни разу. Время от времени ей удавалось заглушить симптомы состояния пациента. Так что её мы тоже можем отбросить.

Психиатрии ни разу не удалось сделать хоть кого-нибудь душевно здоровым... ни разу. Время от времени ей удавалось заглушить симптомы состояния пациента. Так что её мы тоже можем отбросить.

Видите, как ко всему этому можно подойти? И что у нас остаётся? У нас остаётся следующий факт: каждая страна, в которой нет хорошего, фундаментального знания физической вселенной и её законов, пришла в упадок, её граждане сильно деградировал и, в ней появились кастовые системы, ужасное неравенство. Например, Индия.

Видите, как ко всему этому можно подойти? И что у нас остаётся? У нас остаётся следующий факт: каждая страна, в которой нет хорошего, фундаментального знания физической вселенной и её законов, пришла в упадок, её граждане сильно деградировал и, в ней появились кастовые системы, ужасное неравенство. Например, Индия.

Итак, мы возвращаемся к нашей теме, и мы, по сути, обнаруживаем фундаментальный механизм, который позволяет провести различия между этими обширными совокупностями знаний и выделить среди них какое-то знание, которое сказывается на человеке лучше, чем другое. Мы говорим, сказывается «лучшее» на человеке... что ж, человек лучше выживает, легче умирает, легче рождается... понимаете? Ему лучше живётся, и он успешнее завоёвывает окружение.

Итак, мы возвращаемся к нашей теме, и мы, по сути, обнаруживаем фундаментальный механизм, который позволяет провести различия между этими обширными совокупностями знаний и выделить среди них какое-то знание, которое сказывается на человеке лучше, чем другое. Мы говорим, сказывается «лучшее» на человеке... что ж, человек лучше выживает, легче умирает, легче рождается... понимаете? Ему лучше живётся, и он успешнее завоёвывает окружение.

Мы смотрим на это и спустя все эти годы находим следующее: порядок. Дело не в том, что физика права, дело в том, что физика заставляет людей подчиняться определённому порядку. Она осуществляет довольно неплохой 8-К. Когда вы падаете с утёса, вы всякий раз ударяетесь о его подножие. В этом предмете не так уж много «может быть», понимаете? Вот что, по сути, правильно в физике.

Мы смотрим на это и спустя все эти годы находим следующее: порядок. Дело не в том, что физика права, дело в том, что физика заставляет людей подчиняться определённому порядку. Она осуществляет довольно неплохой 8-К. Когда вы падаете с утёса, вы всякий раз ударяетесь о его подножие. В этом предмете не так уж много «может быть», понимаете? Вот что, по сути, правильно в физике.

Когда вы бьёте по бильярдному шару... вы помещаете два бильярдных шара рядышком, и когда вы бьёте вот по этому бильярдному шару, другой бильярдный шар откатывается в сторону... взаимодействие. Когда вы стреляете из ружья, оно бьёт вам в плечо с той же силой, с какой выплёвывает пулю из дула. Из-за того что пуля меньше, её проникающая способность выше, и всё. Это законы взаимодействия.

Когда вы бьёте по бильярдному шару... вы помещаете два бильярдных шара рядышком, и когда вы бьёте вот по этому бильярдному шару, другой бильярдный шар откатывается в сторону... взаимодействие. Когда вы стреляете из ружья, оно бьёт вам в плечо с той же силой, с какой выплёвывает пулю из дула. Из-за того что пуля меньше, её проникающая способность выше, и всё. Это законы взаимодействия.

Тут нет никаких «может быть». Вы живёте в довольно приятной вселенной. В ней есть порядок.

Тут нет никаких «может быть». Вы живёте в довольно приятной вселенной. В ней есть порядок.

Так вот, когда люди начинают изучать этот порядок и выясняют, насколько всё это упорядоченно, они, как очевидно, сами становятся более упорядоченными. И до какого-то определённого момента такое количество порядка очень хорошо сказывается на человеке. Так вот, этот определённый момент наступает тогда, когда человек начинает навязчиво смотреть внутрь тех вещей, в которые он уже смотрел. Иначе говоря, он начинает атаковать физическую вселенную, он начинает предпринимать попытки заставить физическую вселенную раскрыть какие-то фундаментальные законы, которых в ней нет, и он начинает поклоняться хаосу, который, как он полагает, лежит в основе всего порядка и так далее. И у вас получается физик-ядерщик, у которого совсем съехала крыша. У него крыша съехала напрочь. Она уехала так далеко, что и не найдёшь. Я сейчас не злобствую. Вам следовало бы самим как-нибудь встретиться с кем-нибудь из них. Я говорю сейчас о высокопоставленных ребятах-теоретиках, которые ныряют в никуда. Но у этих ребят, у этих великих столпов физики... вряд ли кто-нибудь из них ещё остался в живых... Эйнштейн и прочие. Эти ребята тоже имели упорядоченный взгляд на жизнь.

Так вот, когда люди начинают изучать этот порядок и выясняют, насколько всё это упорядоченно, они, как очевидно, сами становятся более упорядоченными. И до какого-то определённого момента такое количество порядка очень хорошо сказывается на человеке. Так вот, этот определённый момент наступает тогда, когда человек начинает навязчиво смотреть внутрь тех вещей, в которые он уже смотрел. Иначе говоря, он начинает атаковать физическую вселенную, он начинает предпринимать попытки заставить физическую вселенную раскрыть какие-то фундаментальные законы, которых в ней нет, и он начинает поклоняться хаосу, который, как он полагает, лежит в основе всего порядка и так далее. И у вас получается физик-ядерщик, у которого совсем съехала крыша. У него крыша съехала напрочь. Она уехала так далеко, что и не найдёшь. Я сейчас не злобствую. Вам следовало бы самим как-нибудь встретиться с кем-нибудь из них. Я говорю сейчас о высокопоставленных ребятах-теоретиках, которые ныряют в никуда. Но у этих ребят, у этих великих столпов физики... вряд ли кто-нибудь из них ещё остался в живых... Эйнштейн и прочие. Эти ребята тоже имели упорядоченный взгляд на жизнь.

Что ж, это не означает, что физик сам по себе, как суперспециалист, является чрезвычайно полезным для человечества, поскольку он вот-вот его уничтожит. Но сам по себе предмет, его упорядоченность, упорядоченность физики нас в самом деле привлекает, поскольку человек находится в лучшем состоянии тогда, когда он воспринимает физическую вселенную такой, какая она есть. И базой для этого служит порядок. Физика не вносит слишком много «может быть».

Что ж, это не означает, что физик сам по себе, как суперспециалист, является чрезвычайно полезным для человечества, поскольку он вот-вот его уничтожит. Но сам по себе предмет, его упорядоченность, упорядоченность физики нас в самом деле привлекает, поскольку человек находится в лучшем состоянии тогда, когда он воспринимает физическую вселенную такой, какая она есть. И базой для этого служит порядок. Физика не вносит слишком много «может быть».

Я скажу вам вот что: если бы вы жили в такой вселенной, что, когда вы стали бы выходить через эту дверь, вы бы оказались с обратной стороны здания, если бы вы жили в такой вселенной, в которой через двадцать минут от настоящего момента вы уходили бы на полчаса назад, и Джо находился бы в том моменте времени, который соответствовал бы двум часам, а вы - в том моменте, который соответствовал бы шести часам, причём в том же самом городе, и если бы у вас было невероятное количество «может быть» и неуверенностей, вы бы не очень хорошо себя чувствовали, уж поверьте мне. Вы бы испытывали что? Неуверенность.

Я скажу вам вот что: если бы вы жили в такой вселенной, что, когда вы стали бы выходить через эту дверь, вы бы оказались с обратной стороны здания, если бы вы жили в такой вселенной, в которой через двадцать минут от настоящего момента вы уходили бы на полчаса назад, и Джо находился бы в том моменте времени, который соответствовал бы двум часам, а вы - в том моменте, который соответствовал бы шести часам, причём в том же самом городе, и если бы у вас было невероятное количество «может быть» и неуверенностей, вы бы не очень хорошо себя чувствовали, уж поверьте мне. Вы бы испытывали что? Неуверенность.

Поэтому мы видим, что первый фундаментальный механизм разума - это порядок. Порядок - это нечто позитивное. Хаос - это нечто более или менее негативное или что-то такое, что вы могли бы игнорировать. Вы могли бы уделять внимание порядку и наводить порядок совершенно безнаказанно, без каких бы то ни было серьёзных последствий для себя.

Поэтому мы видим, что первый фундаментальный механизм разума - это порядок. Порядок - это нечто позитивное. Хаос - это нечто более или менее негативное или что-то такое, что вы могли бы игнорировать. Вы могли бы уделять внимание порядку и наводить порядок совершенно безнаказанно, без каких бы то ни было серьёзных последствий для себя.

Но если вы начнёте создавать замешательство, это повлечёт за собой некоторые последствия. Это, наверное, один из самых фундаментальных механизмов. Именно поэтому 8-К работает, когда его проводит хороший одитор; он не работает, когда его проводит небрежный одитор, понимаете? Для хорошего одитора характерно постоянство, он воспроизводит команду, для него характерна настойчивость, намерение добиться того, чтобы команда была выполнена. Вы понимаете? Иначе говоря, он действует без сучка, без задоринки, то есть каким образом? Предсказуемо. Предсказуемо. Таким образом, предсказуемые действия со стороны одитора... воспроизводимые, о которых оповещают, к которым протягивают мост и так далее... оказывают упорядочивающее влияние на самого преклира.

Но если вы начнёте создавать замешательство, это повлечёт за собой некоторые последствия. Это, наверное, один из самых фундаментальных механизмов. Именно поэтому 8-К работает, когда его проводит хороший одитор; он не работает, когда его проводит небрежный одитор, понимаете? Для хорошего одитора характерно постоянство, он воспроизводит команду, для него характерна настойчивость, намерение добиться того, чтобы команда была выполнена. Вы понимаете? Иначе говоря, он действует без сучка, без задоринки, то есть каким образом? Предсказуемо. Предсказуемо. Таким образом, предсказуемые действия со стороны одитора... воспроизводимые, о которых оповещают, к которым протягивают мост и так далее... оказывают упорядочивающее влияние на самого преклира.

Так вот, забавно то, что вы могли бы делать с преклиром хорошо и упорядоченно что угодно, и это улучшило бы его здоровье. Это фундаментальный механизм.

Так вот, забавно то, что вы могли бы делать с преклиром хорошо и упорядоченно что угодно, и это улучшило бы его здоровье. Это фундаментальный механизм.

Так вот, всякий раз, как вы пытаетесь навести порядок, вы даёте выход остаточному замешательству. Если в какой-то области есть замешательство и вы начинаете наводить в ней порядок, вы выпустите наружу некоторое количество этого замешательства. Так вот, пожалуйста, просто настройтесь на это, осознайте, что это фундаментальный механизм, и прекратите протестовать против того, что у преклира выходит замешательство. А куда оно денется? Что вам делать, не давать ему выйти?

Так вот, всякий раз, как вы пытаетесь навести порядок, вы даёте выход остаточному замешательству. Если в какой-то области есть замешательство и вы начинаете наводить в ней порядок, вы выпустите наружу некоторое количество этого замешательства. Так вот, пожалуйста, просто настройтесь на это, осознайте, что это фундаментальный механизм, и прекратите протестовать против того, что у преклира выходит замешательство. А куда оно денется? Что вам делать, не давать ему выйти?

Преклир начинает кричать. Что ж, вы не внесли в него беспорядок. Он начал кричать потому, что вы начали вносить порядок. В этом случае нужно внести еще немного порядка, и преклир закричит ещё сильнее. Теперь внесите ещё немного порядка и ещё немного порядка, и вдруг преклир со всем этим справится. Он перестаёт кричать, он во всём разобрался и чувствует себя гораздо лучше.

Преклир начинает кричать. Что ж, вы не внесли в него беспорядок. Он начал кричать потому, что вы начали вносить порядок. В этом случае нужно внести еще немного порядка, и преклир закричит ещё сильнее. Теперь внесите ещё немного порядка и ещё немного порядка, и вдруг преклир со всем этим справится. Он перестаёт кричать, он во всём разобрался и чувствует себя гораздо лучше.

Так вот, этот умственный механизм вы не найдёте ни в одной области знания человечества... ни в одной из существовавших до настоящего момента... до Саентологии. Но, рассмотрев огромное количество информации, подразделив всю имевшуюся у человечества информацию на группы, изучив эту информацию и так далее, мы, наконец, пришли к этому выводу. Я дал вам лишь самое грубое представление о том, как мы пришли к этому выводу, но вы можете наблюдать, что именно это и происходит.

Так вот, этот умственный механизм вы не найдёте ни в одной области знания человечества... ни в одной из существовавших до настоящего момента... до Саентологии. Но, рассмотрев огромное количество информации, подразделив всю имевшуюся у человечества информацию на группы, изучив эту информацию и так далее, мы, наконец, пришли к этому выводу. Я дал вам лишь самое грубое представление о том, как мы пришли к этому выводу, но вы можете наблюдать, что именно это и происходит.

Так вот, вы начинаете приводить в порядок организацию. Вы берёте маленькую организацию, и вы, как одитор, начинаете как бы одитировать её и приводить в порядок. И что же вы обнаружите? Вы обнаружите, что всё замешательство, имевшееся в этой организации, начнёт так или иначе вылезать наружу. Вы вносите в организацию порядок; и во все стороны начнёт разлетаться замешательство. И прежде чем организация придёт в полный порядок, вы насмотритесь на кучу поднявшегося замешательства.

Так вот, вы начинаете приводить в порядок организацию. Вы берёте маленькую организацию, и вы, как одитор, начинаете как бы одитировать её и приводить в порядок. И что же вы обнаружите? Вы обнаружите, что всё замешательство, имевшееся в этой организации, начнёт так или иначе вылезать наружу. Вы вносите в организацию порядок; и во все стороны начнёт разлетаться замешательство. И прежде чем организация придёт в полный порядок, вы насмотритесь на кучу поднявшегося замешательства.

Одна из первых вещей, которые начнут происходить, когда вы приметесь наводить в организации порядок, состоит в следующем: именно те области, где было больше всего беспорядка и меньше всего понимания, именно эти области чуть ли не снесут вам голову. К вам тут же придут и скажут: «Нет, мы не можем этого сделать. Мы не можем выполнить этот приказ. Нам никак не удастся этого сделать и это невозможно, и мы вообще никак не сможем выполнить ваш приказ, - и так далее, - и мы не в состоянии. Мы... и в самом деле... Я просто тут сидел» - или «Я просидел здесь целый день, и я ничего не могу сделать, поскольку я просто не понимаю руководящий приказ, который вы мне только что дали». Понимаете?

Одна из первых вещей, которые начнут происходить, когда вы приметесь наводить в организации порядок, состоит в следующем: именно те области, где было больше всего беспорядка и меньше всего понимания, именно эти области чуть ли не снесут вам голову. К вам тут же придут и скажут: «Нет, мы не можем этого сделать. Мы не можем выполнить этот приказ. Нам никак не удастся этого сделать и это невозможно, и мы вообще никак не сможем выполнить ваш приказ, - и так далее, - и мы не в состоянии. Мы... и в самом деле... Я просто тут сидел» - или «Я просидел здесь целый день, и я ничего не могу сделать, поскольку я просто не понимаю руководящий приказ, который вы мне только что дали». Понимаете?

В руководящем приказе говорилось, что все красные тарелки должны быть сложены справа, а все синие тарелки - слева, понимаете? Боже мой! Это порядок, понимаете? Вы приходите и обнаруживаете, что все тарелки сложены позади человека. И вы говорите:

В руководящем приказе говорилось, что все красные тарелки должны быть сложены справа, а все синие тарелки - слева, понимаете? Боже мой! Это порядок, понимаете? Вы приходите и обнаруживаете, что все тарелки сложены позади человека. И вы говорите:

• Нет, справа, слева, справа, слева. Вот и всё.

• Нет, справа, слева, справа, слева. Вот и всё.

Что ж, не сдавайтесь. Покажите ему снова, перейдите к какой-то другой части организации. Вернитесь, снова покажите этому парню, что нужно делать. К этому моменту он уже разобрался со всеми тарелками: треть красных тарелок, треть синих тарелок, треть красных тарелок, треть синих тарелок сложены стопкой у него на голове, понимаете?

Что ж, не сдавайтесь. Покажите ему снова, перейдите к какой-то другой части организации. Вернитесь, снова покажите этому парню, что нужно делать. К этому моменту он уже разобрался со всеми тарелками: треть красных тарелок, треть синих тарелок, треть красных тарелок, треть синих тарелок сложены стопкой у него на голове, понимаете?

Вы говорите:

Вы говорите:

• Нет. Один цвет сюда, другой сюда. Вот и все. Вот так это и нужно делать.

• Нет. Один цвет сюда, другой сюда. Вот и все. Вот так это и нужно делать.

Вы складываете их стопочками... показываете ему.

Вы складываете их стопочками... показываете ему.

Не удивляйтесь, если через несколько дней этот парень придёт к вам и скажет: «Я только что... я только что понял, что если тарелки одного цвета будут лежать в одном месте, а тарелки другого цвета в другом месте, их можно будет сосчитать и будет очень легко узнать, сколько их у нас есть». Всё, что вы сделали, — это выпустили наружу замешательство.

Не удивляйтесь, если через несколько дней этот парень придёт к вам и скажет: «Я только что... я только что понял, что если тарелки одного цвета будут лежать в одном месте, а тарелки другого цвета в другом месте, их можно будет сосчитать и будет очень легко узнать, сколько их у нас есть». Всё, что вы сделали, — это выпустили наружу замешательство.

Возьмите девушку... возьмите девушку из какой-нибудь обычной конторы и посадите её за печатную машинку в очень упорядоченной организации. Предположим, что плёнки, с которых она должна перепечатывать сообщения, поступают в корзину, их приносит курьер... их кладут в корзину. Они обрабатываются в соответствии с точно заданной процедурой. А с другой стороны выходят письма. И плёнка прилагается к этим письмам, курьер возвращается обратно и забирает их около той таблички. Да у неё мозги чуть ли не вскипят.

Возьмите девушку... возьмите девушку из какой-нибудь обычной конторы и посадите её за печатную машинку в очень упорядоченной организации. Предположим, что плёнки, с которых она должна перепечатывать сообщения, поступают в корзину, их приносит курьер... их кладут в корзину. Они обрабатываются в соответствии с точно заданной процедурой. А с другой стороны выходят письма. И плёнка прилагается к этим письмам, курьер возвращается обратно и забирает их около той таблички. Да у неё мозги чуть ли не вскипят.

Так вот, вы могли бы вызвать то же самое явление выходящего замешательства, если бы попросили её прикасаться к печатной машинке; просто сесть и прикасаться к печатной машинке, прикасаться к столу, прикасаться к печатной машинке. Она бы почувствовала головокружение. «Прикоснитесь к печатной машинке, прикоснитесь к столу, прикоснитесь к стулу, прикоснитесь к полу, посмотрите на стены, посмотрите в окно, прикоснитесь к печатной машинке, прикоснитесь к столу, прикоснитесь к полу». Она чувствует замешательство. Она почувствует, как выходит апатия, замешательство и всё остальное. Понимаете?

Так вот, вы могли бы вызвать то же самое явление выходящего замешательства, если бы попросили её прикасаться к печатной машинке; просто сесть и прикасаться к печатной машинке, прикасаться к столу, прикасаться к печатной машинке. Она бы почувствовала головокружение. «Прикоснитесь к печатной машинке, прикоснитесь к столу, прикоснитесь к стулу, прикоснитесь к полу, посмотрите на стены, посмотрите в окно, прикоснитесь к печатной машинке, прикоснитесь к столу, прикоснитесь к полу». Она чувствует замешательство. Она почувствует, как выходит апатия, замешательство и всё остальное. Понимаете?

Таким образом, между действиями в процессинге и действиями при выполнении работы существует строгое соответствие. И чем более упорядоченно способен действовать человек, тем меньше замешательства будет выходить наружу. И человек, в котором полным- полно замешательства, сначала воспримет лишь самое небольшое количество порядка и выплеснет из себя больше всего беспорядка.

Таким образом, между действиями в процессинге и действиями при выполнении работы существует строгое соответствие. И чем более упорядоченно способен действовать человек, тем меньше замешательства будет выходить наружу. И человек, в котором полным- полно замешательства, сначала воспримет лишь самое небольшое количество порядка и выплеснет из себя больше всего беспорядка.

Это весьма примечательно, но некоторые преклиры, которых вы одитируете, начинают вдруг потеть, от них начинает плохо пахнуть, или они начинают трястись или происходит что-то ещё странное и дикое. Что ж, не переживайте на этот счёт. Это несогласованные, плохо согласованные, противоречащие друг другу, поставленные с ног на голову, не прояснённые, таинственные, ненадёжные данные, действия и так далее. Все это просто... они просто начинают выходить из преклира. Это самое примечательное, что вы только видели.

Это весьма примечательно, но некоторые преклиры, которых вы одитируете, начинают вдруг потеть, от них начинает плохо пахнуть, или они начинают трястись или происходит что-то ещё странное и дикое. Что ж, не переживайте на этот счёт. Это несогласованные, плохо согласованные, противоречащие друг другу, поставленные с ног на голову, не прояснённые, таинственные, ненадёжные данные, действия и так далее. Все это просто... они просто начинают выходить из преклира. Это самое примечательное, что вы только видели.

Таким образом, можно сказать, что человек наиболее способен и эффективен, когда он является упорядоченным существом, и наименее способен н эффективен, когда он является неупорядоченным существом. Это не обязательно означает, что вы должны протестовать против беспорядка или навлекать на себя беспорядок, чтобы у вас была хаотичность. На самом деле вы можете его игнорировать.

Таким образом, можно сказать, что человек наиболее способен и эффективен, когда он является упорядоченным существом, и наименее способен н эффективен, когда он является неупорядоченным существом. Это не обязательно означает, что вы должны протестовать против беспорядка или навлекать на себя беспорядок, чтобы у вас была хаотичность. На самом деле вы можете его игнорировать.

Так вот, есть ещё одна странность. Вы попадали в неприятности только тогда, когда игнорировали порядок и целиком и полностью фиксировались на беспорядке. Когда вы делали это, вы попадали в неприятности.

Так вот, есть ещё одна странность. Вы попадали в неприятности только тогда, когда игнорировали порядок и целиком и полностью фиксировались на беспорядке. Когда вы делали это, вы попадали в неприятности.

Иначе говоря, сложности человека начинаются в том случае, если имеет место полная противоположность такому положению дел. Вы обнаружите, что начальник цеха, который носится туда-сюда, пытаясь привести в порядок всё, что находится в беспорядке, и вообще не наводит порядок упорядоченно или не приводит в порядок что-то существенное, просто-напросто внесёт ещё больше беспорядка в свою зону влияния. Он будет создавать всё больше и больше беспорядка. И в следующий момент вы едва ли будете в состоянии делать хоть что-то.

Иначе говоря, сложности человека начинаются в том случае, если имеет место полная противоположность такому положению дел. Вы обнаружите, что начальник цеха, который носится туда-сюда, пытаясь привести в порядок всё, что находится в беспорядке, и вообще не наводит порядок упорядоченно или не приводит в порядок что-то существенное, просто-напросто внесёт ещё больше беспорядка в свою зону влияния. Он будет создавать всё больше и больше беспорядка. И в следующий момент вы едва ли будете в состоянии делать хоть что-то.

Обычно в итоге ему придётся делать всё самому или что-то в этом роде. Ему придётся делать всю работу, которая только должна там выполняться... почему? Да потому, что весь беспорядок перекинется на него, и единственный человек, в которого вы вообще сможете внести хоть какой-то порядок, - это начальник цеха, понимаете? И вы можете попытаться внести в него какой-то порядок, но примерно на этом всё и закончится. Поскольку на самом деле он уже больше не будет в состоянии вносить хоть какой-то порядок, которого в нём самом нет прямо в данный момент.

Обычно в итоге ему придётся делать всё самому или что-то в этом роде. Ему придётся делать всю работу, которая только должна там выполняться... почему? Да потому, что весь беспорядок перекинется на него, и единственный человек, в которого вы вообще сможете внести хоть какой-то порядок, - это начальник цеха, понимаете? И вы можете попытаться внести в него какой-то порядок, но примерно на этом всё и закончится. Поскольку на самом деле он уже больше не будет в состоянии вносить хоть какой-то порядок, которого в нём самом нет прямо в данный момент.

Так вот, именно это произошло с большинством тэтанов. Они атаковали и атаковали беспорядок, они подвергались его влиянию, они думали, что он важен, они преклоняли пред ним колени... перед «богом катастроф» и «богом хаоса»... и это зашло так далеко, что они оказались в полной власти хаоса и беспорядка. И мы получаем ещё один принцип, относящийся к разуму: замешательство и стабильное данное.

Так вот, именно это произошло с большинством тэтанов. Они атаковали и атаковали беспорядок, они подвергались его влиянию, они думали, что он важен, они преклоняли пред ним колени... перед «богом катастроф» и «богом хаоса»... и это зашло так далеко, что они оказались в полной власти хаоса и беспорядка. И мы получаем ещё один принцип, относящийся к разуму: замешательство и стабильное данное.

Так вот, индивидуум примет какое-то стабильное данное, чтобы выбраться из замешательства. Обычно это происходило таким образом: чтобы иметь возможность смотреть на хаотично движущиеся частицы, ему приходилось выбрать в качестве точки видения какую-то одну частицу. Я недавно говорил об этом, помните? Ему приходилось принять какую-то бытийность, чтобы видеть остальные частицы. Что ж, когда он начинал бояться этих других частиц, он говорил: «Этот беспорядок настолько огромен, что я вообще не могу выносить всё это движение и весь этот беспорядок», и он крепко хватался за одну частицу, которая, как казалось, была неподвижной.

Так вот, индивидуум примет какое-то стабильное данное, чтобы выбраться из замешательства. Обычно это происходило таким образом: чтобы иметь возможность смотреть на хаотично движущиеся частицы, ему приходилось выбрать в качестве точки видения какую-то одну частицу. Я недавно говорил об этом, помните? Ему приходилось принять какую-то бытийность, чтобы видеть остальные частицы. Что ж, когда он начинал бояться этих других частиц, он говорил: «Этот беспорядок настолько огромен, что я вообще не могу выносить всё это движение и весь этот беспорядок», и он крепко хватался за одну частицу, которая, как казалось, была неподвижной.

Кстати, если вы подбросите в воздух кучу бумажек, создастся впечатление, что все они движутся беспорядочно, правильно? Что ж, если вы подбросите то же самое количество бумажек в пространстве, в котором нет ни стен, ни пола, опять-таки создастся впечатление, что все они движутся беспорядочно, не так ли? Но если вы ухватитесь хотя бы за одну из них и будете смотреть на все остальные бумажки из этой точки, то независимо от того, как ведет себя эта бумажка в пространстве, будет создаваться впечатление, что она неподвижна, а все остальные подвижны. Вы это хорошо понимаете? Таким образом, на все частицы можно смотреть из точки местонахождения любой другой частицы, кроме одной. Понимаете, это простой механизм.

Кстати, если вы подбросите в воздух кучу бумажек, создастся впечатление, что все они движутся беспорядочно, правильно? Что ж, если вы подбросите то же самое количество бумажек в пространстве, в котором нет ни стен, ни пола, опять-таки создастся впечатление, что все они движутся беспорядочно, не так ли? Но если вы ухватитесь хотя бы за одну из них и будете смотреть на все остальные бумажки из этой точки, то независимо от того, как ведет себя эта бумажка в пространстве, будет создаваться впечатление, что она неподвижна, а все остальные подвижны. Вы это хорошо понимаете? Таким образом, на все частицы можно смотреть из точки местонахождения любой другой частицы, кроме одной. Понимаете, это простой механизм.

Что ж, тэтану взбредает в голову, что что-то является неподвижным или упорядоченным, и он рассматривает все остальные частицы как частицы, находящиеся в замешательстве и беспорядке. Понимаете? Затем из страха перед беспорядком, или из страха перед насилием, или ещё по какой-то причине он приходит к выводу, что всё плохо, за исключением одной частицы, за которую он держится мёртвой хваткой.

Что ж, тэтану взбредает в голову, что что-то является неподвижным или упорядоченным, и он рассматривает все остальные частицы как частицы, находящиеся в замешательстве и беспорядке. Понимаете? Затем из страха перед беспорядком, или из страха перед насилием, или ещё по какой-то причине он приходит к выводу, что всё плохо, за исключением одной частицы, за которую он держится мёртвой хваткой.

Так вот, он словно примерзает к этому одному данному, чтобы выдержать замешательство, которым он окружён. Иначе говоря, самый большой порядок, который только может иметь этот индивидуум, — это просто видимость того, что одна частица неподвижна, хотя на самом деле все частицы находятся в движении. Понимаете? Что ж, это замешательство.

Так вот, он словно примерзает к этому одному данному, чтобы выдержать замешательство, которым он окружён. Иначе говоря, самый большой порядок, который только может иметь этот индивидуум, — это просто видимость того, что одна частица неподвижна, хотя на самом деле все частицы находятся в движении. Понимаете? Что ж, это замешательство.

Вот что такое замешательство для человека: движутся все частицы, за исключением одной. Итак, частица, из которой он смотрит на всё остальное, будь то кусок бумаги, или голова, или песчинка, или капля воды, или самолёт, вошедший в штопор, или что-то ещё, - она, по его утверждению, неподвижна. Она плотная. Он приписывает этой частице всевозможные добродетели, понимаете, он приписывает весь порядок этой одной частице. Что ж, стоит ему только сделать это - и он пропал.

Вот что такое замешательство для человека: движутся все частицы, за исключением одной. Итак, частица, из которой он смотрит на всё остальное, будь то кусок бумаги, или голова, или песчинка, или капля воды, или самолёт, вошедший в штопор, или что-то ещё, - она, по его утверждению, неподвижна. Она плотная. Он приписывает этой частице всевозможные добродетели, понимаете, он приписывает весь порядок этой одной частице. Что ж, стоит ему только сделать это - и он пропал.

Мы начали говорить о хаотичности, а этот предмет нас не очень-то интересует. Вам следует посмотреть на Аксиомы, касающиеся хаотичности; плюс- и минус-хаотичность, сколько внешнего движения может вынести человек. Так вот, движения может быть как слишком много, так и слишком мало, но для каждого человека это будет по-своему.

Мы начали говорить о хаотичности, а этот предмет нас не очень-то интересует. Вам следует посмотреть на Аксиомы, касающиеся хаотичности; плюс- и минус-хаотичность, сколько внешнего движения может вынести человек. Так вот, движения может быть как слишком много, так и слишком мало, но для каждого человека это будет по-своему.

Практически у каждого человека будет свой ответ на вопрос о том, сколько движения для него слишком много. И практически у каждого человека будет свой ответ на вопрос о том, сколько движения для него слишком мало.

Практически у каждого человека будет свой ответ на вопрос о том, сколько движения для него слишком много. И практически у каждого человека будет свой ответ на вопрос о том, сколько движения для него слишком мало.

Я знал одного человека... я говорил ему, что собираюсь подняться наверх и посидеть.

Я знал одного человека... я говорил ему, что собираюсь подняться наверх и посидеть.

И он отвечал:

И он отвечал:

• Что ты собираешься делать?

• Что ты собираешься делать?

Этот человек чуть ли в обморок не падал всякий раз, как я ему это говорил.

Этот человек чуть ли в обморок не падал всякий раз, как я ему это говорил.

• И сколько ты собираешься сидеть?

• И сколько ты собираешься сидеть?

Понимаете? И он не мог... для него это было в самом деле огромной минус-хаотичностью, понимаете? Слишком большая неподвижность! Понимаете, это невероятно.

Понимаете? И он не мог... для него это было в самом деле огромной минус-хаотичностью, понимаете? Слишком большая неподвижность! Понимаете, это невероятно.

Так вот, вы отправляетесь на гоночный трек, вы берёте одну из тех машин, на которых ездят эти ребята, вы садитесь в обнимку с рулём, вы разгоняетесь, едете по треку, и - если у вас нет в этом опыта - вы разгоняете машину до 60 или 65 километров в час и думаете: «Ого, как мы несёмся. Мы в самом деле мчимся». 60-65 километров в час.

Так вот, вы отправляетесь на гоночный трек, вы берёте одну из тех машин, на которых ездят эти ребята, вы садитесь в обнимку с рулём, вы разгоняетесь, едете по треку, и - если у вас нет в этом опыта - вы разгоняете машину до 60 или 65 километров в час и думаете: «Ого, как мы несёмся. Мы в самом деле мчимся». 60-65 километров в час.

В конце-то концов, вы ещё не освоились со всем этим, вы едете по довольно узкому треку. Треки не такие ровные и гладкие, как магистрали. С точки зрения обычного водителя, трек имеет множество недостатков. Вы бы сказали: «Мы в самом деле несёмся». Кроме того, в наши дни гоночные машины довольно маленькие, с довольно низкой посадкой и так далее. Они немного отличаются от легковых автомобилей. И вы бы сказали: «Боже мой, мы в самом деле мчимся».

В конце-то концов, вы ещё не освоились со всем этим, вы едете по довольно узкому треку. Треки не такие ровные и гладкие, как магистрали. С точки зрения обычного водителя, трек имеет множество недостатков. Вы бы сказали: «Мы в самом деле несёмся». Кроме того, в наши дни гоночные машины довольно маленькие, с довольно низкой посадкой и так далее. Они немного отличаются от легковых автомобилей. И вы бы сказали: «Боже мой, мы в самом деле мчимся».

Что ж, с точки зрения гонщика это нельзя назвать «мчимся». Он не думает, что перешёл на вторую передачу, пока не разгонит машину до ста тридцати километров в час. И на самом деле он не получает ощущение скорости до тех пор, пока не начнёт мчаться со скоростью где-то 160-200 километров в час. Вот теперь он скажет: «Что ж, это примерно то, что надо».

Что ж, с точки зрения гонщика это нельзя назвать «мчимся». Он не думает, что перешёл на вторую передачу, пока не разгонит машину до ста тридцати километров в час. И на самом деле он не получает ощущение скорости до тех пор, пока не начнёт мчаться со скоростью где-то 160-200 километров в час. Вот теперь он скажет: «Что ж, это примерно то, что надо».

Такому парню нужно разогнаться, вероятно, где-то до 300-350 километров в час, чтобы у него возникло ощущение плюс-хаотичности. Но для вас плюс-хаотичность начинается при скорости 80 километров в час. Понимаете? Я не говорю, что для вас плюс-хаотичность начнётся при скорости 80 километров в час, я просто говорю, как обстоят дела.

Такому парню нужно разогнаться, вероятно, где-то до 300-350 километров в час, чтобы у него возникло ощущение плюс-хаотичности. Но для вас плюс-хаотичность начинается при скорости 80 километров в час. Понимаете? Я не говорю, что для вас плюс-хаотичность начнётся при скорости 80 километров в час, я просто говорю, как обстоят дела.

Я знаю... однажды я отправился на маленький детский гоночный трек, там у них были маленькие автомобили мощностью в две с половиной лошадиные силы; у автомобилей был и малюсенькие колёсики, и в них стояли ограничители, чтобы скорость не выходила за какой-то предел, по-моему, 20 километров в час. И у них был очень маленький трек. И у нас с механиком завязался разговор и... я его знал ещё по мотогонкам. И он сказал:

Я знаю... однажды я отправился на маленький детский гоночный трек, там у них были маленькие автомобили мощностью в две с половиной лошадиные силы; у автомобилей был и малюсенькие колёсики, и в них стояли ограничители, чтобы скорость не выходила за какой-то предел, по-моему, 20 километров в час. И у них был очень маленький трек. И у нас с механиком завязался разговор и... я его знал ещё по мотогонкам. И он сказал:

• Вам стоит попробовать поездить в такой машинке.

• Вам стоит попробовать поездить в такой машинке.

Он сказал:

Он сказал:

• Они вообще бешеные, понимаете? — что-то вроде этого. — Они вообще чокнутые.

• Они вообще бешеные, понимаете? — что-то вроде этого. — Они вообще чокнутые.

И я сказал:

И я сказал:

• Да я и залезть-то в неё не смогу.

• Да я и залезть-то в неё не смогу.

Что ж, колёса этого автомобиля едва ли достигали тридцати сантиметров в диаметре, понимаете? Вы знаете, что эти сумасшедшие маленькие автомобильчики могли развивать скорость до 60 километров в час? И в них болтает со страшной силой. Этот автомобиль был неуправляем. Боже мой, я разогнал этот автомобильчик где-то до 50 километров в час, но мне показалось, что это были все 900, я был... Это было плюс-хаотичностыо, вот и всё. Тут всё дело было в характеристиках автомобиля.

Что ж, колёса этого автомобиля едва ли достигали тридцати сантиметров в диаметре, понимаете? Вы знаете, что эти сумасшедшие маленькие автомобильчики могли развивать скорость до 60 километров в час? И в них болтает со страшной силой. Этот автомобиль был неуправляем. Боже мой, я разогнал этот автомобильчик где-то до 50 километров в час, но мне показалось, что это были все 900, я был... Это было плюс-хаотичностыо, вот и всё. Тут всё дело было в характеристиках автомобиля.

Так что на самом деле километры в час вообще ничего не значат. Значение имеет то, что вы считаете скоростью, безопасностью, и здесь играют роль всевозможные мыслезаключения.

Так что на самом деле километры в час вообще ничего не значат. Значение имеет то, что вы считаете скоростью, безопасностью, и здесь играют роль всевозможные мыслезаключения.

Итак, движения и неравномерности может быть слишком много или слишком мало, понимаете? И практически у каждого человека есть какой-то оптимальный уровень. Где-то между «слишком много» и «слишком мало» человек чувствует себя комфортно. Очень комфортно.

Итак, движения и неравномерности может быть слишком много или слишком мало, понимаете? И практически у каждого человека есть какой-то оптимальный уровень. Где-то между «слишком много» и «слишком мало» человек чувствует себя комфортно. Очень комфортно.

Если вы заметили, во время длительных путешествий ваше представление о надлежащей скорости постоянно меняется в сторону увеличения. Вы это замечали? Пока вы, наконец, не решаете, что надлежащая скорость - это, вероятно, где-то в районе 100-120 километров в час, что-то в этом роде. Вам она не кажется очень, очень большой. Но если вы просто каждое утро ездите на работу или что-то в этом роде, что ж, вы обнаружите, что надлежащая скорость в вашем представлении - это где-то 60 километров в час. И когда вы впервые отправитесь в путешествие, автомобили будут с бешеной скоростью проноситься мимо вас, понимаете, со всех сторон. И выбудете думать: «Боже мой, как они несутся». А потом вы перестраиваетесь на эту более высокую хаотичность, и у вас всё в порядке.

Если вы заметили, во время длительных путешествий ваше представление о надлежащей скорости постоянно меняется в сторону увеличения. Вы это замечали? Пока вы, наконец, не решаете, что надлежащая скорость - это, вероятно, где-то в районе 100-120 километров в час, что-то в этом роде. Вам она не кажется очень, очень большой. Но если вы просто каждое утро ездите на работу или что-то в этом роде, что ж, вы обнаружите, что надлежащая скорость в вашем представлении - это где-то 60 километров в час. И когда вы впервые отправитесь в путешествие, автомобили будут с бешеной скоростью проноситься мимо вас, понимаете, со всех сторон. И выбудете думать: «Боже мой, как они несутся». А потом вы перестраиваетесь на эту более высокую хаотичность, и у вас всё в порядке.

Так вот, это умственный механизм: плюс- и минус-хаотичность, сколько движения будет слишком много. Поэтому дефиниция замешательства... дефиниция замешательства на самом деле будет такой: слишком много движения для кого угодно. Но то же самое можно было бы сказать и о слишком небольшом движении. Из-за этого человек тоже может прийти в замешательство.

Так вот, это умственный механизм: плюс- и минус-хаотичность, сколько движения будет слишком много. Поэтому дефиниция замешательства... дефиниция замешательства на самом деле будет такой: слишком много движения для кого угодно. Но то же самое можно было бы сказать и о слишком небольшом движении. Из-за этого человек тоже может прийти в замешательство.

Человек выходит на равнину, ничего никуда не движется... там ничего не движется, нет ни малейшего дуновения ветерка, в линии горизонта вообще ничто не меняется, и неожиданно его охватывает страх. Всё слишком неподвижно! Он начинает бояться. У него появляются различные эмоциональные реакции. Итак, слишком большое количество движения и слишком маленькое количество движения сочетаются, образуя оптимум, и этот оптимум кажется человеку неподвижным. Об этом стоит знать.

Человек выходит на равнину, ничего никуда не движется... там ничего не движется, нет ни малейшего дуновения ветерка, в линии горизонта вообще ничто не меняется, и неожиданно его охватывает страх. Всё слишком неподвижно! Он начинает бояться. У него появляются различные эмоциональные реакции. Итак, слишком большое количество движения и слишком маленькое количество движения сочетаются, образуя оптимум, и этот оптимум кажется человеку неподвижным. Об этом стоит знать.

Это также перекликается с тем, какое количество порядка будет считаться порядком, - скорость передвижения частиц, упорядоченность и равномерность движения частиц. И иногда вы можете столкнуться с каким-нибудь чокнутым, которому просто необходимо, чтобы шляпа лежала именно в этом месте, плащ - именно в этом, обувь - именно в этом. Он ходит и с точностью до миллиметра раскладывает вещи по своим местам, понимаете? И обед должен подаваться именно вот так и так далее. И кажется, что этот человек очень тщательно и аккуратно относится ко всему, понимаете? А! Вероятно, этот человек... вероятно, этот человек на три четверти не в своём уме.

Это также перекликается с тем, какое количество порядка будет считаться порядком, - скорость передвижения частиц, упорядоченность и равномерность движения частиц. И иногда вы можете столкнуться с каким-нибудь чокнутым, которому просто необходимо, чтобы шляпа лежала именно в этом месте, плащ - именно в этом, обувь - именно в этом. Он ходит и с точностью до миллиметра раскладывает вещи по своим местам, понимаете? И обед должен подаваться именно вот так и так далее. И кажется, что этот человек очень тщательно и аккуратно относится ко всему, понимаете? А! Вероятно, этот человек... вероятно, этот человек на три четверти не в своём уме.

Это неважно. Так много порядка - это не порядок. Так много порядка - это просто испытание терпения или что-то в этом роде, понимаете? Для большинства людей в данном случае порядка слишком много. Но для него это как раз столько порядка, сколько нужно... полнейшая педантичность.

Это неважно. Так много порядка - это не порядок. Так много порядка - это просто испытание терпения или что-то в этом роде, понимаете? Для большинства людей в данном случае порядка слишком много. Но для него это как раз столько порядка, сколько нужно... полнейшая педантичность.

Какое количество порядка будет являться порядком? Какое количество движения будет являться движением? Как мало должно быть движения, чтобы это было отсутствием движения? Всё это мыслезаключения. Но мы всё-таки можем посмотреть на это в целом и разобраться с этим.

Какое количество порядка будет являться порядком? Какое количество движения будет являться движением? Как мало должно быть движения, чтобы это было отсутствием движения? Всё это мыслезаключения. Но мы всё-таки можем посмотреть на это в целом и разобраться с этим.

Ваш преклир подпрыгивает вверх-вниз и трясёт головой слева направо всего лишь пятнадцать или двадцать раз в секунду, и ему будет казаться, что он неподвижен. Есть один старый процесс: «Вы подойдите к этой стене и вы удержите эту стену в неподвижности», понимаете? Что ж, что такое «неподвижно» для этого человека? Это вопрос, которым может задаться только он сам. Но когда вы настаиваете на том, чтобы он удержал что-то в неподвижности, вы обычно настаиваете на том, чтобы он добился оптимальной для себя неподвижности. И когда ему это удастся, он сможет расширить для себя рамки оптимального. Вы меня понимаете? На самом деле вы расширяете для него рамки хаотичности. Вы знакомите его с неподвижностями, и он обретает способность переносить их.

Ваш преклир подпрыгивает вверх-вниз и трясёт головой слева направо всего лишь пятнадцать или двадцать раз в секунду, и ему будет казаться, что он неподвижен. Есть один старый процесс: «Вы подойдите к этой стене и вы удержите эту стену в неподвижности», понимаете? Что ж, что такое «неподвижно» для этого человека? Это вопрос, которым может задаться только он сам. Но когда вы настаиваете на том, чтобы он удержал что-то в неподвижности, вы обычно настаиваете на том, чтобы он добился оптимальной для себя неподвижности. И когда ему это удастся, он сможет расширить для себя рамки оптимального. Вы меня понимаете? На самом деле вы расширяете для него рамки хаотичности. Вы знакомите его с неподвижностями, и он обретает способность переносить их.

Так вот, единственным критерием здесь служит ознакомленность, осведомлённость. Такой вещи, как выработка условных рефлексов, не существует. Психологи были не в своём уме, когда выдумали это, поскольку такой вещи, как выработка условных рефлексов, не существует. Психологи полагали, что что-то попадает в область бессознательного и становится автоматичным, и после этого человек оказывается в состоянии выполнять действие.

Так вот, единственным критерием здесь служит ознакомленность, осведомлённость. Такой вещи, как выработка условных рефлексов, не существует. Психологи были не в своём уме, когда выдумали это, поскольку такой вещи, как выработка условных рефлексов, не существует. Психологи полагали, что что-то попадает в область бессознательного и становится автоматичным, и после этого человек оказывается в состоянии выполнять действие.

Психологи, к примеру, полагали, что музыкант играет лучше, если уровень его осознания снижен. Тогда как же получается, что вы можете сделать музыканта более умелым, если лучше ознакомите его с музыкой? Как же получается, что им ни разу не удалось улучшить навыки музыканта, закапывая их ещё глубже в подсознание? Вот вопрос о том, что правильно и что неправильно. Мы тут имеем дело с двумя противоположностями.

Психологи, к примеру, полагали, что музыкант играет лучше, если уровень его осознания снижен. Тогда как же получается, что вы можете сделать музыканта более умелым, если лучше ознакомите его с музыкой? Как же получается, что им ни разу не удалось улучшить навыки музыканта, закапывая их ещё глубже в подсознание? Вот вопрос о том, что правильно и что неправильно. Мы тут имеем дело с двумя противоположностями.

Можно сказать, что весь прогресс связан с осведомлённостью. Осведомлённость. Человек может выполнить то или иное действие так много раз, что начнёт полностью его осознавать, и ему будет требоваться так мало внимания для того, чтобы осознавать это действие, что сложится впечатление, будто бы это действие перешло на уровень бессознательного. Ему не нужно очень много думать, чтобы выполнить это действие, понимаете? Так вот, в девятнадцатом веке допустили ошибку. Они говорили, что это происходит потому, что это действие попало в область бессознательного, исчезло и он его не замечает. Так вот, лучший водитель - это водитель-автомат или что-то в этом роде.

Можно сказать, что весь прогресс связан с осведомлённостью. Осведомлённость. Человек может выполнить то или иное действие так много раз, что начнёт полностью его осознавать, и ему будет требоваться так мало внимания для того, чтобы осознавать это действие, что сложится впечатление, будто бы это действие перешло на уровень бессознательного. Ему не нужно очень много думать, чтобы выполнить это действие, понимаете? Так вот, в девятнадцатом веке допустили ошибку. Они говорили, что это происходит потому, что это действие попало в область бессознательного, исчезло и он его не замечает. Так вот, лучший водитель - это водитель-автомат или что-то в этом роде.

Недавно... недавно они провели эксперимент и установили, что те водители, которые управляли автомобилем с наибольшей степенью бессознательности, чаще всего попадали в аварии. Тут я согласен на все сто процентов. Это абсолютно верно.

Недавно... недавно они провели эксперимент и установили, что те водители, которые управляли автомобилем с наибольшей степенью бессознательности, чаще всего попадали в аварии. Тут я согласен на все сто процентов. Это абсолютно верно.

Как-нибудь, просто веселья ради... это на какое-то время собьёт вас с толку... если у вас есть средство передвижения любого рода, например тело, или автомобиль или что-то ещё, попытайтесь вести его, полностью осознавая то, что вы его ведёте. Ведите его полностью в настоящем времени, на 100 процентов. Делайте каждое движение совершенно осознанно. Если вы ведёте автомобиль, вам в итоге будет едва-едва удаваться не врезаться в каждый фонарный столб, не въезжать в каждую канаву и в каждый бордюр, который вам повстречается.

Как-нибудь, просто веселья ради... это на какое-то время собьёт вас с толку... если у вас есть средство передвижения любого рода, например тело, или автомобиль или что-то ещё, попытайтесь вести его, полностью осознавая то, что вы его ведёте. Ведите его полностью в настоящем времени, на 100 процентов. Делайте каждое движение совершенно осознанно. Если вы ведёте автомобиль, вам в итоге будет едва-едва удаваться не врезаться в каждый фонарный столб, не въезжать в каждую канаву и в каждый бордюр, который вам повстречается.

Ведь заставлять автомобиль двигаться вперёд с намерением и полностью осознавать всё, что вы делаете, - это основательное испытание для ваших нервов. Поскольку вы можете перевести всё это на бессознательный уровень... действие, осуществляемое рефлекторно. У тэтана есть такая способность. Но вы просто всё отдаляетесь и отдаляетесь от того, чтобы быть водителем. Да, тут нет ничего хорошего.

Ведь заставлять автомобиль двигаться вперёд с намерением и полностью осознавать всё, что вы делаете, - это основательное испытание для ваших нервов. Поскольку вы можете перевести всё это на бессознательный уровень... действие, осуществляемое рефлекторно. У тэтана есть такая способность. Но вы просто всё отдаляетесь и отдаляетесь от того, чтобы быть водителем. Да, тут нет ничего хорошего.

Либо вы можете знакомиться с автомобилем всё лучше и лучше, осознавать свои действия всё лучше и лучше, и в итоге вы станете водить лучше. Иначе говоря, человек, у которого стоит гипнотический имплант с инструкциями по вождению, постепенно утратит свою способность водить машину. Он будет водить всё хуже, хуже и хуже, пока не превратится в одного из тех водителей, которых вы постоянно встречаете в США; семидесятилетний человек, который наконец собрал достаточно денег, чтобы купить самый большой «Кадиллак» на свете. Он выводит его на самый центр трассы и едет со скоростью 16 километров в час, и ваше дело табак. Он ведет со всей возможной осторожностью, наезжает на все бордюры, врезается во все фонарные столбы и так далее, и всё это довольно беспорядочно.

Либо вы можете знакомиться с автомобилем всё лучше и лучше, осознавать свои действия всё лучше и лучше, и в итоге вы станете водить лучше. Иначе говоря, человек, у которого стоит гипнотический имплант с инструкциями по вождению, постепенно утратит свою способность водить машину. Он будет водить всё хуже, хуже и хуже, пока не превратится в одного из тех водителей, которых вы постоянно встречаете в США; семидесятилетний человек, который наконец собрал достаточно денег, чтобы купить самый большой «Кадиллак» на свете. Он выводит его на самый центр трассы и едет со скоростью 16 километров в час, и ваше дело табак. Он ведет со всей возможной осторожностью, наезжает на все бордюры, врезается во все фонарные столбы и так далее, и всё это довольно беспорядочно.

Так вот, вы можете увлечься этим: «Я должен быть в состоянии делать это, не осознавая своих действий». Но это приводит к гибели умения. Ваше умение ухудшается. Оно уходит вглубь до такой степени, что полностью оказывается ниже уровня осознания. Чтобы улучшить любое умение, необходимо делать его всё более и более осознанным. Иначе говоря, всё больше и больше осознавать то, что вы делаете. И вы обнаружите, что у вас получается всё лучше, лучше и лучше, и спустя какое-то время вы начнёте удивляться, зачем этому автомобилю мотор.

Так вот, вы можете увлечься этим: «Я должен быть в состоянии делать это, не осознавая своих действий». Но это приводит к гибели умения. Ваше умение ухудшается. Оно уходит вглубь до такой степени, что полностью оказывается ниже уровня осознания. Чтобы улучшить любое умение, необходимо делать его всё более и более осознанным. Иначе говоря, всё больше и больше осознавать то, что вы делаете. И вы обнаружите, что у вас получается всё лучше, лучше и лучше, и спустя какое-то время вы начнёте удивляться, зачем этому автомобилю мотор.

Вы можете взять его, заставить ехать по дороге, повернуть и так далее, и вы как бы держитесь за руль одной рукой и резко швыряете его за угол и так далее. Но вы толкаете весь автомобиль, вы управляете всем автомобилем, вы полностью его контролируете. И вы обнаружите, что если вам понадобится сделать экстренную остановку, вы сделаете это на несколько десятых долей секунды быстрее, чем любой, кто просто долгое время водит автомобиль, пребывая в тумане бессознательности. Вы понимаете?

Вы можете взять его, заставить ехать по дороге, повернуть и так далее, и вы как бы держитесь за руль одной рукой и резко швыряете его за угол и так далее. Но вы толкаете весь автомобиль, вы управляете всем автомобилем, вы полностью его контролируете. И вы обнаружите, что если вам понадобится сделать экстренную остановку, вы сделаете это на несколько десятых долей секунды быстрее, чем любой, кто просто долгое время водит автомобиль, пребывая в тумане бессознательности. Вы понимаете?

Таким образом, для развития какого-то навыка необходима всё большая и большая осведомлённость, всё большее и большее осознание. Итак, мы обнаруживаем умственный механизм, который здесь задействован: чем больше человек перестаёт что-то осознавать и знать, тем с большим количеством трудностей он сталкивается в любой области деятельности. Это правило, это закон: чем больше беспорядок, с которым сталкивается человек, тем сильнее он цепляется за какую-то стабильность, чтобы продолжать жить. Именно таким образом человек теряет осознание, понимаете? Когда человек начинает всё меньше и меньше осознавать, он сталкивается со всё большим и большим беспорядком, он попадает во всё большее и большее количество несчастных случаев, в его жизни становится всё меньше и меньше предсказуемостй. Он всё больше и больше становится следствием окружения.

Таким образом, для развития какого-то навыка необходима всё большая и большая осведомлённость, всё большее и большее осознание. Итак, мы обнаруживаем умственный механизм, который здесь задействован: чем больше человек перестаёт что-то осознавать и знать, тем с большим количеством трудностей он сталкивается в любой области деятельности. Это правило, это закон: чем больше беспорядок, с которым сталкивается человек, тем сильнее он цепляется за какую-то стабильность, чтобы продолжать жить. Именно таким образом человек теряет осознание, понимаете? Когда человек начинает всё меньше и меньше осознавать, он сталкивается со всё большим и большим беспорядком, он попадает во всё большее и большее количество несчастных случаев, в его жизни становится всё меньше и меньше предсказуемостй. Он всё больше и больше становится следствием окружения.

Это, кстати говоря, грандиозная вещь, которую стоит знать. Это совершенно новое знание. Понимаете, ведь, как вы обнаружите, психолог девятнадцатого века оспаривал это... о, с деликтами и реликтами, чернила брызгали во все стороны, мыши пищали, понимаете? Жуткий кавардак. Он чуть ли с ума не сойдёт, если вы скажете, что он должен осознавать, чтобы быть лучше.

Это, кстати говоря, грандиозная вещь, которую стоит знать. Это совершенно новое знание. Понимаете, ведь, как вы обнаружите, психолог девятнадцатого века оспаривал это... о, с деликтами и реликтами, чернила брызгали во все стороны, мыши пищали, понимаете? Жуткий кавардак. Он чуть ли с ума не сойдёт, если вы скажете, что он должен осознавать, чтобы быть лучше.

Так вот, весь этот предмет настолько углубился в бессознательность, что сегодня психолог до некоторой степени потерян для саентолога. Саентолог предпринимает какие-то попытки помочь ему зашагать в ногу со временем, спасти его, сделать с ним что-то, используя своё профессиональное умение, и так далее. Но ему сразу же приходится сражаться с одной вещью. Психолог говорит «условные рефлексы», а вы говорите «ознакомленность, осведомлённость». И вы говорите о разных вещах, это просто два противоположных полюса. И вы движетесь к большей осознанности, к большему осознанию, к большей осведомлённости, это тот урок, который вы стремитесь усвоить. А он движется к меньшей осознанности, большей автоматичности, он убирает это с глаз долой, он погружает пациентов в гипноз ещё сильнее. И вы вообще не приходите ни к какому согласию, поскольку теперь психолог не способен наблюдать то, что вы ему показываете. Вот что самое печальное. Вот что самое ужасное.

Так вот, весь этот предмет настолько углубился в бессознательность, что сегодня психолог до некоторой степени потерян для саентолога. Саентолог предпринимает какие-то попытки помочь ему зашагать в ногу со временем, спасти его, сделать с ним что-то, используя своё профессиональное умение, и так далее. Но ему сразу же приходится сражаться с одной вещью. Психолог говорит «условные рефлексы», а вы говорите «ознакомленность, осведомлённость». И вы говорите о разных вещах, это просто два противоположных полюса. И вы движетесь к большей осознанности, к большему осознанию, к большей осведомлённости, это тот урок, который вы стремитесь усвоить. А он движется к меньшей осознанности, большей автоматичности, он убирает это с глаз долой, он погружает пациентов в гипноз ещё сильнее. И вы вообще не приходите ни к какому согласию, поскольку теперь психолог не способен наблюдать то, что вы ему показываете. Вот что самое печальное. Вот что самое ужасное.

Изначально, когда этот человек пришёл в психологию, он хотел излечивать людей, он хотел делать их более сообразительными, он хотел разобрать людей по косточкам и собрать их снова, он хотел оказаться в состоянии посоветовать своему правительству, как выиграть войну, он хотел делать самые разные вещи, понимаете? А затем ему навязали это решение, состоящее в том, чтобы уменьшать осведомлённость, увеличивать бессознательность и внушаемость.

Изначально, когда этот человек пришёл в психологию, он хотел излечивать людей, он хотел делать их более сообразительными, он хотел разобрать людей по косточкам и собрать их снова, он хотел оказаться в состоянии посоветовать своему правительству, как выиграть войну, он хотел делать самые разные вещи, понимаете? А затем ему навязали это решение, состоящее в том, чтобы уменьшать осведомлённость, увеличивать бессознательность и внушаемость.

Солдату нужно брать и снижать уровень осознания в отношении происходящего, его нужно превращать в робота всё больше и больше, его нужно уничижать всё сильнее и сильнее; и тогда у вас будет хороший солдат, и его страна проиграет всю эту чёртову войну... бум!

Солдату нужно брать и снижать уровень осознания в отношении происходящего, его нужно превращать в робота всё больше и больше, его нужно уничижать всё сильнее и сильнее; и тогда у вас будет хороший солдат, и его страна проиграет всю эту чёртову войну... бум!

Психолог говорит: «О, если не снизить уровень осознания солдата, тот может испугаться». Какие отсталые понятия! Единственные люди, которых я видел напуганными до смерти, были те, кто сидели на береговой базе и не имели возможности посмотреть на врага. Их вынудили быть в стороне, понимаете? И если вы посмотрите на статистику случаев умопомешательства во время войны, вы обнаружите, что чаще всего с ума сходили те люди, которые находились дальше всего от линии фронта. Это поразительно.

Психолог говорит: «О, если не снизить уровень осознания солдата, тот может испугаться». Какие отсталые понятия! Единственные люди, которых я видел напуганными до смерти, были те, кто сидели на береговой базе и не имели возможности посмотреть на врага. Их вынудили быть в стороне, понимаете? И если вы посмотрите на статистику случаев умопомешательства во время войны, вы обнаружите, что чаще всего с ума сходили те люди, которые находились дальше всего от линии фронта. Это поразительно.

Кстати говоря, метод излечения воинов, практикуемый зулусами... излечение одного из воинов... настолько отличается от их обычных шаманских методов, что это просто поразительно. Это просто крупица мудрости, которая сохранилась с бог знает каких времён. Шаман приходил и перевязывал раны воина тем или иным образом. Ему были известны травы, на которых росла плесень (пенициллин), и вот эти травы он привязывал к ранам и так далее. Затем он просил воина взять палку, как копьё... воин был сильно ранен... и ткнуть ею три раза в направлении врага в том месте, где состоялась битва, и каждый раз приговаривать что-то вроде: «Я ударил тебя, я ударил тебя, я ударил тебя». Так вот, это несколько продвинутый способ излечения.

Кстати говоря, метод излечения воинов, практикуемый зулусами... излечение одного из воинов... настолько отличается от их обычных шаманских методов, что это просто поразительно. Это просто крупица мудрости, которая сохранилась с бог знает каких времён. Шаман приходил и перевязывал раны воина тем или иным образом. Ему были известны травы, на которых росла плесень (пенициллин), и вот эти травы он привязывал к ранам и так далее. Затем он просил воина взять палку, как копьё... воин был сильно ранен... и ткнуть ею три раза в направлении врага в том месте, где состоялась битва, и каждый раз приговаривать что-то вроде: «Я ударил тебя, я ударил тебя, я ударил тебя». Так вот, это несколько продвинутый способ излечения.

Таким образом проходили последовательность «оверт - мотиватор», проходя оверт. Шаман не знал, что делает, поскольку он просил воина проделать это лишь три раза. Понимаете, это ничто. Но тем не менее это давало свои положительные плоды. Воин лучше знакомился с ведением боя.

Таким образом проходили последовательность «оверт - мотиватор», проходя оверт. Шаман не знал, что делает, поскольку он просил воина проделать это лишь три раза. Понимаете, это ничто. Но тем не менее это давало свои положительные плоды. Воин лучше знакомился с ведением боя.

Что ж, то же самое можно сказать о современных войсках. Те солдаты, которых оставляли на фронте или в прифронтовых госпиталях, выздоравливали намного быстрее, когда их возвращали в их части; их состояние было намного лучше, чем у тех солдат, которых отправляли в тыловой госпиталь, сильно удалённый от линии фронта. Понимаете? Это поразительно.

Что ж, то же самое можно сказать о современных войсках. Те солдаты, которых оставляли на фронте или в прифронтовых госпиталях, выздоравливали намного быстрее, когда их возвращали в их части; их состояние было намного лучше, чем у тех солдат, которых отправляли в тыловой госпиталь, сильно удалённый от линии фронта. Понимаете? Это поразительно.

На самом деле индийские солдаты, сипаи и так далее, в частности старые отряды проводников или кто-то вроде них, не позволяли забирать своих раненых с линии фронта. Они сохраняли за собой право оставаться прямо в самом пекле, независимо от того, насколько сильно они были изранены. Так вот, мне не известно, какая мудрость к ним просочилась или какое наблюдение стало причиной этого. Они не могли сказать ничего по поводу того, почему они так поступают, помимо того, что у них есть на это право. На самом деле они выздоравливали быстрее.

На самом деле индийские солдаты, сипаи и так далее, в частности старые отряды проводников или кто-то вроде них, не позволяли забирать своих раненых с линии фронта. Они сохраняли за собой право оставаться прямо в самом пекле, независимо от того, насколько сильно они были изранены. Так вот, мне не известно, какая мудрость к ним просочилась или какое наблюдение стало причиной этого. Они не могли сказать ничего по поводу того, почему они так поступают, помимо того, что у них есть на это право. На самом деле они выздоравливали быстрее.

Когда вы забираете с поля боя того, кто был там ранен, вы хороните его идею о том, чтобы сражаться, не так ли? Вы уменьшаете его осведомлённость обо всём этом всё больше и больше. Вы забираете его оттуда. Вы уводите его на большое расстояние. И критерием здесь служит... такой человек выздоравливает намного медленнее, чем кто- то, кого оставили тут же, на фронте. Это поразительно. Поразительно видеть такое.

Когда вы забираете с поля боя того, кто был там ранен, вы хороните его идею о том, чтобы сражаться, не так ли? Вы уменьшаете его осведомлённость обо всём этом всё больше и больше. Вы забираете его оттуда. Вы уводите его на большое расстояние. И критерием здесь служит... такой человек выздоравливает намного медленнее, чем кто- то, кого оставили тут же, на фронте. Это поразительно. Поразительно видеть такое.

Конечно же, когда никто вообще не смотрит на подобные вещи, он не может выделить эти данные из ряда других. Ему не известны никакие связующие данные или данные, которыми можно было бы руководствоваться. Поэтому нам необходимо знать вот такой умственный механизм: то о чём разум (конечно же, теоретически) полностью осведомлён, утрачивает свою вредоносную силу и не может причинить человеку вред. Те вещи, от которых человек отступает, будут обретать всё возрастающую способность причинять ему вред. Подобным же образом, те вещи, которые человек осознаёт всё меньше и меньше, всё в большей и большей степени оказываются способны причинить ему вред. Это весьма поразительно, но этот механизм существует как механизм.

Конечно же, когда никто вообще не смотрит на подобные вещи, он не может выделить эти данные из ряда других. Ему не известны никакие связующие данные или данные, которыми можно было бы руководствоваться. Поэтому нам необходимо знать вот такой умственный механизм: то о чём разум (конечно же, теоретически) полностью осведомлён, утрачивает свою вредоносную силу и не может причинить человеку вред. Те вещи, от которых человек отступает, будут обретать всё возрастающую способность причинять ему вред. Подобным же образом, те вещи, которые человек осознаёт всё меньше и меньше, всё в большей и большей степени оказываются способны причинить ему вред. Это весьма поразительно, но этот механизм существует как механизм.

Тем не менее для того чтобы могло состояться любое общение, необходимо некоторое знание. Ещё один механизм разума: чтобы общение могло состояться, необходимо некоторое знание. Какое-то... неважно, насколько большое или малое. И любое несчастье случается с человеком только после общения. Вот ещё один механизм разума. АРО предшествует любой травме.

Тем не менее для того чтобы могло состояться любое общение, необходимо некоторое знание. Ещё один механизм разума: чтобы общение могло состояться, необходимо некоторое знание. Какое-то... неважно, насколько большое или малое. И любое несчастье случается с человеком только после общения. Вот ещё один механизм разума. АРО предшествует любой травме.

Так вот, время от времени, если вам попадётся какой-нибудь человек, который находится в хорошем состоянии, он сможет заставить исчезнуть то, что можно назвать разрывом АРО... обрыв, обрубание АРО, которое у него было, и он может проходить непосредственно разрывы АРО, разрывы АРО, разрывы АРО. Тем не менее, если его состояние хуже некуда, он не сможет к этому подступиться. Он не сможет заставить их исчезнуть. Это называется вторичным постулатом. Он не может заставить разрыв АРО исчезнуть. Единственное, в отношении чего вы можете его одитировать, - это АРО, АРО, АРО.

Так вот, время от времени, если вам попадётся какой-нибудь человек, который находится в хорошем состоянии, он сможет заставить исчезнуть то, что можно назвать разрывом АРО... обрыв, обрубание АРО, которое у него было, и он может проходить непосредственно разрывы АРО, разрывы АРО, разрывы АРО. Тем не менее, если его состояние хуже некуда, он не сможет к этому подступиться. Он не сможет заставить их исчезнуть. Это называется вторичным постулатом. Он не может заставить разрыв АРО исчезнуть. Единственное, в отношении чего вы можете его одитировать, - это АРО, АРО, АРО.

Момент... «Вспомните момент, когда вы были в общении с кем-либо». «Вспомните момент, когда вы были в общении с кем-либо». «Вспомните момент, когда вы общались с кем-либо» - вам понадобится сначала провести какой-то такой процесс. После этого на поверхность начнут всплывать разрывы АРО, поскольку критерием здесь служит упорядоченность. Общение было порядком, разрыв общения был беспорядком. Беспорядок быстро улетучивается, когда вы вносите порядок. Понимаете? Когда вы возрождаете порядок, может высвобождаться замешательство.

Момент... «Вспомните момент, когда вы были в общении с кем-либо». «Вспомните момент, когда вы были в общении с кем-либо». «Вспомните момент, когда вы общались с кем-либо» - вам понадобится сначала провести какой-то такой процесс. После этого на поверхность начнут всплывать разрывы АРО, поскольку критерием здесь служит упорядоченность. Общение было порядком, разрыв общения был беспорядком. Беспорядок быстро улетучивается, когда вы вносите порядок. Понимаете? Когда вы возрождаете порядок, может высвобождаться замешательство.

Представления определённых религий переворачивают вселенную с ног на голову. Они думали, что всё было хаосом, который затем был приведён в порядок. О, нет. Всё было порядком, который потом раздробили, превратив в хаос. Процессинг доказывает, что именно так всё обстоит. Изначально везде царил порядок, а потом возник беспорядок.

Представления определённых религий переворачивают вселенную с ног на голову. Они думали, что всё было хаосом, который затем был приведён в порядок. О, нет. Всё было порядком, который потом раздробили, превратив в хаос. Процессинг доказывает, что именно так всё обстоит. Изначально везде царил порядок, а потом возник беспорядок.

Следовательно, вот о чём я сейчас говорю: порядок всегда стоит выше беспорядка. И вот о чём я говорю вам дальше: беспорядок не может возникнуть, если изначально не было порядка. Чтобы появился беспорядок, вначале должен был быть порядок.

Следовательно, вот о чём я сейчас говорю: порядок всегда стоит выше беспорядка. И вот о чём я говорю вам дальше: беспорядок не может возникнуть, если изначально не было порядка. Чтобы появился беспорядок, вначале должен был быть порядок.

Значит, знакомство с чем бы то ни было - это установление порядка или повторное установление порядка. И если этот порядок повторно устанавливают, беспорядок исчезнет. Любое повреждение - это беспорядок. Любой дискомфорт - это беспорядок. Любая тайна, проблема, суеверие, «может быть» и незнание - всему этому свойственен беспорядок. Но у их истоков находится упорядоченное общение с чем-то.

Значит, знакомство с чем бы то ни было - это установление порядка или повторное установление порядка. И если этот порядок повторно устанавливают, беспорядок исчезнет. Любое повреждение - это беспорядок. Любой дискомфорт - это беспорядок. Любая тайна, проблема, суеверие, «может быть» и незнание - всему этому свойственен беспорядок. Но у их истоков находится упорядоченное общение с чем-то.

Никто не может быть более озадаченным, чем бывший фокусник, который когда-то знал все ответы. Так вот, боже мой, этот парень может стать более озадаченным, чем кто-либо ещё!

Никто не может быть более озадаченным, чем бывший фокусник, который когда-то знал все ответы. Так вот, боже мой, этот парень может стать более озадаченным, чем кто-либо ещё!

Парень, который в самом деле становится озадаченным, - это гипнотизёр, который думает, что знает все правила гипноза и который загипнотизировал многих людей. В один прекрасный день у него ум наполовину заходит за разум, и он оказывается на вашем пороге со словами:

Парень, который в самом деле становится озадаченным, - это гипнотизёр, который думает, что знает все правила гипноза и который загипнотизировал многих людей. В один прекрасный день у него ум наполовину заходит за разум, и он оказывается на вашем пороге со словами:

• Спасите меня! Спасите меня!

• Спасите меня! Спасите меня!

Понимаете? Конечно, он виновен в совершении оверта, заключающегося в том, что он погружал людей в бессознательность. Он виновен в совершении оверта, заключающегося в том, что он подвергал людей основательной психической обработке, погружая их в состояние, ускользающее от аналитического рассмотрения.

Понимаете? Конечно, он виновен в совершении оверта, заключающегося в том, что он погружал людей в бессознательность. Он виновен в совершении оверта, заключающегося в том, что он подвергал людей основательной психической обработке, погружая их в состояние, ускользающее от аналитического рассмотрения.

Итак, можно сказать, что в основе вселенной лежит порядок. В основе мышления лежит порядок. И беспорядок может возникнуть лишь там, где существовал порядок, за исключением, конечно же, тех случаев, когда вы просто создаете постулат: «Да будет беспорядок». Но даже в этом случае, вам необходимо иметь представление о том, что такое порядок, чтобы сделать это.

Итак, можно сказать, что в основе вселенной лежит порядок. В основе мышления лежит порядок. И беспорядок может возникнуть лишь там, где существовал порядок, за исключением, конечно же, тех случаев, когда вы просто создаете постулат: «Да будет беспорядок». Но даже в этом случае, вам необходимо иметь представление о том, что такое порядок, чтобы сделать это.

Так вот, когда мы смотрим на всё это как на явления, связанные с разумом и так далее, мы обнаруживаем, что, по сути, с разумом не в порядке лишь одна вещь. Вовсе не обязательно, что механизм, положенный в основу разума, - это правильный механизм, вовсе не обязательно, что это неправильный механизм. Что-то является правильным или неправильным лишь на определённом траке времени и для определённой зоны влияния, для определённой серии мыслезаключений или соглашений. Правильность или неправильность устанавливаются исходя из того, чего вы хотите. Каково ваше намерение? Каковы ваши цели? И так далее. Если вы хотите иметь упорядоченное общество, тогда, конечно же, неправильностью будет беспорядок.

Так вот, когда мы смотрим на всё это как на явления, связанные с разумом и так далее, мы обнаруживаем, что, по сути, с разумом не в порядке лишь одна вещь. Вовсе не обязательно, что механизм, положенный в основу разума, - это правильный механизм, вовсе не обязательно, что это неправильный механизм. Что-то является правильным или неправильным лишь на определённом траке времени и для определённой зоны влияния, для определённой серии мыслезаключений или соглашений. Правильность или неправильность устанавливаются исходя из того, чего вы хотите. Каково ваше намерение? Каковы ваши цели? И так далее. Если вы хотите иметь упорядоченное общество, тогда, конечно же, неправильностью будет беспорядок.

Следовательно, на траке времени, на котором мы существуем, определённые механизмы считаются более важными по сравнению с другими механизмами. И этот базовый механизм порядка, замешательства и стабильного данного, в соответствии с которым порядок первичен по отношению к беспорядку, механизм, так сказать, осведомлённости, противопоставленной забыванию, - является неотъемлемой частью данного трака времени. Люди, живущие на этом траке времени, действуют на основе этих механизмов.

Следовательно, на траке времени, на котором мы существуем, определённые механизмы считаются более важными по сравнению с другими механизмами. И этот базовый механизм порядка, замешательства и стабильного данного, в соответствии с которым порядок первичен по отношению к беспорядку, механизм, так сказать, осведомлённости, противопоставленной забыванию, - является неотъемлемой частью данного трака времени. Люди, живущие на этом траке времени, действуют на основе этих механизмов.

Так вот, вы могли бы придумать совершенно новую вселенную и положить в её основу совершенно иные мыслезаключения, и у вас в итоге получились бы совершенно иные, так сказать, механизмы разума, свойственные людям, живущим в ней. Вы это понимаете? Но этих людей не было бы здесь. И они никогда не оказались бы перед вами в качестве преклиров, поскольку они не находятся на этом траке. Понимаете?

Так вот, вы могли бы придумать совершенно новую вселенную и положить в её основу совершенно иные мыслезаключения, и у вас в итоге получились бы совершенно иные, так сказать, механизмы разума, свойственные людям, живущим в ней. Вы это понимаете? Но этих людей не было бы здесь. И они никогда не оказались бы перед вами в качестве преклиров, поскольку они не находятся на этом траке. Понимаете?

Но если бы вы перескочили на какой-то другой трак времени или в какую-то другую вселенную, в основе которой лежит, казалось бы, совершенно иной набор правил по сравнению с этими механизмами разума, вы бы всё равно нашли один механизм, который бы работал.

Но если бы вы перескочили на какой-то другой трак времени или в какую-то другую вселенную, в основе которой лежит, казалось бы, совершенно иной набор правил по сравнению с этими механизмами разума, вы бы всё равно нашли один механизм, который бы работал.

Осведомлённость порождала бы умение. Осведомлённость порождала бы способность. Вы могли бы быть причиной по отношению к той другой вселенной. Этот закон не нарушался бы, и посредством ознакомления вы могли бы с лёгкостью обнаружить те механизмы разума, которым подчиняются тамошние люди. Ведь ни одна вселенная не может существовать без состояния знания, поскольку в этом случае никто бы даже не знал, что она существует. Вы понимаете? Это просто.

Осведомлённость порождала бы умение. Осведомлённость порождала бы способность. Вы могли бы быть причиной по отношению к той другой вселенной. Этот закон не нарушался бы, и посредством ознакомления вы могли бы с лёгкостью обнаружить те механизмы разума, которым подчиняются тамошние люди. Ведь ни одна вселенная не может существовать без состояния знания, поскольку в этом случае никто бы даже не знал, что она существует. Вы понимаете? Это просто.

Более того, ни одна вселенная не могла бы существовать без незнания, поскольку в этом случае в ней не было бы времени. Механизм времени — это просто незнать - знать, не знать — знать, не знать — знать, не знать - знать, не знать - знать. Скорость, с которой тот или иной человек делает это, обуславливает количество настоящего времени, которым он располагает.

Более того, ни одна вселенная не могла бы существовать без незнания, поскольку в этом случае в ней не было бы времени. Механизм времени — это просто незнать - знать, не знать — знать, не знать — знать, не знать - знать, не знать - знать. Скорость, с которой тот или иной человек делает это, обуславливает количество настоящего времени, которым он располагает.

Я вижу, что вы за мной немного не успеваете. Что случилось с секундой, которая только что прошла, а? Что случилось с секундой, которая исчезла только что, в этот миг? О, вы её помните? О, вам нужно снова её знать, не так ли? Но в сам момент... в этот момент, прямо вот в этот момент, теперь в этот момент... вы знаете, не так ли? В этот момент, понимаете? Вы очень хорошо осознаёте прямо вот в этот момент, понимаете? В этот момент. Прекрасно осознаёте. Эй, что с этим случилось... хе! Что случилось с первым «этим моментом», о котором я говорил? Где осознание, существовавшее в тот момент? Что ж, должно быть, вы что-то с ним сделали, вот и всё. Боюсь, вы не сидите здесь просто как полное следствие. Если вы хотите увидеть, как время проносится ежих! и если вы хотите провернуть с кем-то пару трюков или что-то в этом роде, просто пройдите с этим человеком незнание каким-нибудь старым способом. Есть очень много старых процессов, связанных с незнанием. «Что вы могли бы не знать?» И вы вдруг увидите, как время начнёт ускоряться, замедляться, сбиваться в ком, выравниваться; с временем начнут происходить всевозможные вещи. К сожалению, этот процесс слишком высокого уровня.

Я вижу, что вы за мной немного не успеваете. Что случилось с секундой, которая только что прошла, а? Что случилось с секундой, которая исчезла только что, в этот миг? О, вы её помните? О, вам нужно снова её знать, не так ли? Но в сам момент... в этот момент, прямо вот в этот момент, теперь в этот момент... вы знаете, не так ли? В этот момент, понимаете? Вы очень хорошо осознаёте прямо вот в этот момент, понимаете? В этот момент. Прекрасно осознаёте. Эй, что с этим случилось... хе! Что случилось с первым «этим моментом», о котором я говорил? Где осознание, существовавшее в тот момент? Что ж, должно быть, вы что-то с ним сделали, вот и всё. Боюсь, вы не сидите здесь просто как полное следствие. Если вы хотите увидеть, как время проносится ежих! и если вы хотите провернуть с кем-то пару трюков или что-то в этом роде, просто пройдите с этим человеком незнание каким-нибудь старым способом. Есть очень много старых процессов, связанных с незнанием. «Что вы могли бы не знать?» И вы вдруг увидите, как время начнёт ускоряться, замедляться, сбиваться в ком, выравниваться; с временем начнут происходить всевозможные вещи. К сожалению, этот процесс слишком высокого уровня.

Многие годы я только и делал, что придумывал процессы слишком высокого уровня. Постепенно я опустился на более низкий уровень. Теперь вы можете отследить весь путь исследования в обратной последовательности вплоть до его начала и вы обнаружите, что исследования последовательно затрагивают всё более и более высокие уровни кейса. Понимаете? Поскольку большая часть исследований была направлена на то, чтобы найти точки входа в кейс на всё более и более низком уровне.

Многие годы я только и делал, что придумывал процессы слишком высокого уровня. Постепенно я опустился на более низкий уровень. Теперь вы можете отследить весь путь исследования в обратной последовательности вплоть до его начала и вы обнаружите, что исследования последовательно затрагивают всё более и более высокие уровни кейса. Понимаете? Поскольку большая часть исследований была направлена на то, чтобы найти точки входа в кейс на всё более и более низком уровне.

Так вот, а подо что мы пытались подкопаться? До какого механизма разума в преклире мы, в сущности, пытаемся добраться?

Так вот, а подо что мы пытались подкопаться? До какого механизма разума в преклире мы, в сущности, пытаемся добраться?

В одитинге есть базовое правило, и оно звучит так: найдите то, что преклир может делать... найдите какую-нибудь способность прекли- ра и увеличьте её. Вы следите за мыслью? Найдите какую-нибудь способность преклира и увеличьте её. Это фундаментальное золотое правило одитинга. Если вы примените это правило даже к кошке или к младенцу, вы всё равно добьётесь результата. Найдите что-то, что может делать младенец, и добейтесь, чтобы он стал делать это немного лучше.

В одитинге есть базовое правило, и оно звучит так: найдите то, что преклир может делать... найдите какую-нибудь способность прекли- ра и увеличьте её. Вы следите за мыслью? Найдите какую-нибудь способность преклира и увеличьте её. Это фундаментальное золотое правило одитинга. Если вы примените это правило даже к кошке или к младенцу, вы всё равно добьётесь результата. Найдите что-то, что может делать младенец, и добейтесь, чтобы он стал делать это немного лучше.

Детям многих саентологов приходится туго, поскольку их родители всегда стараются добиться от них того, что несколько превышает их способности. И малыш погружается в апатию. Если вы оглядитесь вокруг, вы это увидите.

Детям многих саентологов приходится туго, поскольку их родители всегда стараются добиться от них того, что несколько превышает их способности. И малыш погружается в апатию. Если вы оглядитесь вокруг, вы это увидите.

И парочку раз, а может быть чаще, я проявлял сострадание к такому малышу, понимаете, от которого требовалось, чтобы он был супергением и всё такое. И я ему говорил: «Лежи в этой кроватке. Спасибо». Кстати говоря, так и появился этот процесс. «Лежи в этой кроватке. Спасибо». «Лежи в этой кроватке. Спасибо». Малыш мог делать это. Он вдруг приободрялся, его лицо просветлялось, он улыбался, был счастлив по поводу всего этого. Рядом стояла няня и хихикала: «Хи- хи-хи! Вы думаете, младенец может вас понять?» Понимаете?

И парочку раз, а может быть чаще, я проявлял сострадание к такому малышу, понимаете, от которого требовалось, чтобы он был супергением и всё такое. И я ему говорил: «Лежи в этой кроватке. Спасибо». Кстати говоря, так и появился этот процесс. «Лежи в этой кроватке. Спасибо». «Лежи в этой кроватке. Спасибо». Малыш мог делать это. Он вдруг приободрялся, его лицо просветлялось, он улыбался, был счастлив по поводу всего этого. Рядом стояла няня и хихикала: «Хи- хи-хи! Вы думаете, младенец может вас понять?» Понимаете?

И я говорил: «Хи-хи-хи! Неужели ты не знаешь, что младенцы могут понимать тебя?» Такая вот глупость. Но малыш мог это делать, не так ли? Он мог лежать в этой кроватке. Что ж, он знал, что может это делать. Так вот, вы слышите, что я говорю? Он знал, что может это делать.

И я говорил: «Хи-хи-хи! Неужели ты не знаешь, что младенцы могут понимать тебя?» Такая вот глупость. Но малыш мог это делать, не так ли? Он мог лежать в этой кроватке. Что ж, он знал, что может это делать. Так вот, вы слышите, что я говорю? Он знал, что может это делать.

Поэтому самая, самая низкая точка входа в кейс - найти что-то, с чем преклир знаком, и улучшить эту ознакомленность. Если одновременно с этим вы сможете расправиться с чем-то, с чем преклир не хочет быть знаком, дела у вас в самом деле пойдут, вы проводите процесс «Прямой провод по овертам/висхолдам». Вы берёте терминал, который преклир знает, который реален для преклира, и вы улучшаете... устраняя те причины, по которым преклир не хочет знать о нём, поскольку что-то ему сделал... вы улучшаете ознакомленность преклира с этим терминалом. Вы находите что-то, что преклир знает, и делаете так, чтобы он знал это ещё лучше. И это процесс, позволяющий войти в кейс на самом низком уровне, на каком только возможно. Ниже некуда.

Поэтому самая, самая низкая точка входа в кейс - найти что-то, с чем преклир знаком, и улучшить эту ознакомленность. Если одновременно с этим вы сможете расправиться с чем-то, с чем преклир не хочет быть знаком, дела у вас в самом деле пойдут, вы проводите процесс «Прямой провод по овертам/висхолдам». Вы берёте терминал, который преклир знает, который реален для преклира, и вы улучшаете... устраняя те причины, по которым преклир не хочет знать о нём, поскольку что-то ему сделал... вы улучшаете ознакомленность преклира с этим терминалом. Вы находите что-то, что преклир знает, и делаете так, чтобы он знал это ещё лучше. И это процесс, позволяющий войти в кейс на самом низком уровне, на каком только возможно. Ниже некуда.

Так вот, человек, находящийся в бессознательности, в наполненном галлюцинациями мире сна, способен знать, что рядом кто-то есть. Это как во сне, иногда у вас возникает мысль, что кто-то только что вошёл и вышел из комнаты, пока вы спали. Это очень смутная мысль, понимаете? Но это самый высокий уровень знания для человека, который находится в бессознательности.

Так вот, человек, находящийся в бессознательности, в наполненном галлюцинациями мире сна, способен знать, что рядом кто-то есть. Это как во сне, иногда у вас возникает мысль, что кто-то только что вошёл и вышел из комнаты, пока вы спали. Это очень смутная мысль, понимаете? Но это самый высокий уровень знания для человека, который находится в бессознательности.

Вы добиваетесь, чтобы этот человек всё более и более отчётливо осознавал, что вы рядом, и он в конце концов начнёт осознавать это всё более и более отчётливо и пробудится... даже человек в коме. Но опять-таки, вы тут применили то же самое правило, видите? Вы нашли что-то, что преклир может знать, и повысили уровень его знания; или вы нашли что-то, с чем преклир может быть знаком или с чем он был знаком, и улучшили его ознакомленность с этим.

Вы добиваетесь, чтобы этот человек всё более и более отчётливо осознавал, что вы рядом, и он в конце концов начнёт осознавать это всё более и более отчётливо и пробудится... даже человек в коме. Но опять-таки, вы тут применили то же самое правило, видите? Вы нашли что-то, что преклир может знать, и повысили уровень его знания; или вы нашли что-то, с чем преклир может быть знаком или с чем он был знаком, и улучшили его ознакомленность с этим.

Так вот, это очень просто, у вас есть приблизительное представление об этом. Вы знаете, что для того, чтобы завести разговор с кем-то, чтобы начать дружеские отношения с кем-то, вам необходимо иметь какие-то точки согласия. Именно поэтому все говорят о погоде. Все люди до какой-то степени знакомы с погодой, их всех поливал дождь, на них на всех сыпался снег или что-то в этом роде, понимаете? Значит, это нечто такое, что вы знаете.

Так вот, это очень просто, у вас есть приблизительное представление об этом. Вы знаете, что для того, чтобы завести разговор с кем-то, чтобы начать дружеские отношения с кем-то, вам необходимо иметь какие-то точки согласия. Именно поэтому все говорят о погоде. Все люди до какой-то степени знакомы с погодой, их всех поливал дождь, на них на всех сыпался снег или что-то в этом роде, понимаете? Значит, это нечто такое, что вы знаете.

Так вот, чтобы человек больше о вас узнал или чтобы ваша с ним дружба укрепилась или чтобы сделать что-то ещё, что вам там нужно, вы начинаете с чего-то, что он знает, и увеличиваете его знание тем или иным образом, не слишком внезапно или болезненно, и в итоге человек знает, что вы реальны. И когда вы становитесь реальным, он считает вас другом.

Так вот, чтобы человек больше о вас узнал или чтобы ваша с ним дружба укрепилась или чтобы сделать что-то ещё, что вам там нужно, вы начинаете с чего-то, что он знает, и увеличиваете его знание тем или иным образом, не слишком внезапно или болезненно, и в итоге человек знает, что вы реальны. И когда вы становитесь реальным, он считает вас другом.

Так вот, это базовые механизмы, на основе которых действует разум и опираясь на которые мы проводим процессинг. Есть и другие механизмы, которые имеют ещё более механическую природу, но их не менее необходимо знать, и я поговорю с вами о них на следующей лекции.

Так вот, это базовые механизмы, на основе которых действует разум и опираясь на которые мы проводим процессинг. Есть и другие механизмы, которые имеют ещё более механическую природу, но их не менее необходимо знать, и я поговорю с вами о них на следующей лекции.

Спасибо.

Спасибо.