Сейчас мы продолжим рассмотрение и обсуждение долгой истории возникновения Саентологии.

У вас может возникнуть вопрос, каким образом получилось так, что на создание и развитие Саентологии понадобилось лишь несколько лет. На самом деле значительная часть исследований этого предмета проводилась на протяжении четверти века. Вам может показаться совершенно невероятным то, что внезапно возникло такое огромное количество данных, совершенно независимо от других источников. Тем не менее любой человек мог бы сделать подобное, если бы он просто сосредоточился на этом и если бы он смотрел, вместо того чтобы размышлять об этом.

Вот перед нами самая фундаментальная основа, которая только может быть фундаментом под уровнем суждения. Я немного написал по поводу суждений. На самом деле на тему о суждениях нечего особенно распространяться. Если у кого и присутствует замешательство в отношении этого предмета, то просто из-за того, что суждение есть суждение, и что все вещи представляют собой суждения о суждении, так что если ваше суждение о чем-то заключается в том, что эта вещь вне рамок каких-либо суждений, что ж — это тоже ваше суждение.

Но Саентология не возникла спонтанно. Она опиралась на огромное количество информации.

Такие явления, как пространство, энергия, время, материя и так далее, производятся на основе суждения.

Когда я был достаточно молод, у меня была возможность исследовать восточные культуры и примитивные культуры, и у меня было очень много друзей, которые очень, очень сильно интересовались такими вещами, как душа, разум... друзей всех цветов, форм, размеров, вероисповеданий и профессий.

Суждение об А главнее А. Суждение об Р главнее Р, а суждение о любой части или обо всем О, конечно, главнее любой части О или О целиком.

Главное, что я абсолютно точно понял, когда был молод и путешествовал по Азии и другим местам, – это тот факт, что хотя люди явно имели какие-то знания, я не видел, что они их используют. Здесь была идея Запада о том, что нужно прилагать усилия, и добираться куда-то, и выполнять что-то, и достигать чего-то и так далее, в противоположность идее Востока об отсутствии времени. Как человек может просто сидеть неподвижно и думать или не думать в течение полувека... а я встречал на Востоке нескольких людей, которые сделали такое... это было непостижимым для меня.

Имея дело с А, Р и О (Аффинити, Реальностью и Общением), вы выходите на самый глубокий уровень анатомии жизни вообще, однако с точки зрения механики этот уровень вовсе не самый первый и не самый ближний.

То, что нужно делать, – это действовать. Такой была моя философия. Значительная часть той информации, которая проникала в мои уши, была полностью отвергнута нашим обществом. Если эти люди настолько сообразительны, если эти люди настолько умны, почему они не создали более совершенную систему канализации? Философия прогрессивной части света сформировалась на основе философии, заключающейся в том, что если вы смогли нанести удар достаточно сильно и достаточно внезапно, вы поели... в противовес философии другой части света, где если вы просидели достаточно долго и вытерпели достаточно много, то рано или поздно кто-то пройдёт мимо вас и тогда, возможно, вы сможете поесть. И это было нормальным.

Есть уровень, лежащий между суждениями А, Р и О, и это — Есть-ность. Это суждение о том, что есть. Что-то существует потому, что вы имеете суждение о том, что оно существует, и вследствие этого в отношении того, что существует, есть суждение о том, что это существует. Если у вас нет суждения о том, что это есть, конечно, можно сделать суждение о том, что это нечто иное. Но если вы распознаете, что это — суждение, вам нужно просто распознать, что это нечто есть. И если вы распознали, что что-то есть, тогда вы просто-напросто признали, что это является суждением. Как только вы признали, что нечто есть, ЕСТЬ, вы немедленно свели это к суждению, вот и все. Аффинити существует потому, что у вас есть суждение о том, что у вас существует аффинити. Реальность существует потому, что у вас есть суждение о том, что у вас существует реальность. Согласие существует потому, что у вас есть суждение о том, что у вас существует согласие. Несогласие существует потому что у вас есть суждение о том, что у вас существует несогласие. Динамика*Динамика: любое из восьми подразделений Динамического принципа существования — ВЫЖИВАТЬ — которые таковы: побуждение выживать в качестве, или к выживанию (1) самого себя, (2) секса и семьи, (3) своей группы, (4) человечества, (5) всех форм жизни, (6) МЭСТ: материи, энергии, пространства и времени. существует потому, что у вас есть суждение о том, что у вас существует динамика.

Если мы рассмотрим обе эти философии, мы увидим, что молодой американец, наученный тому, что в жизни необходимы скорость, действие, напористость, конечно же, не может с лёгкостью принять медитацию. Поэтому, когда я был очень молод, мне казалось, что их путь к цели был очень долгим, если этот путь вообще куда-то вёл.

Любая из восьми частей Динамического принципа выживания, любая часть Цикла Действия, Создавать-Выживать-Разрушать, Аффинити-Реальности-Общения (треугольника АРО), Шкала Отношений*Шкала Отношений: шкала, на которой в 1951 году Л. Рон Хаббард отметил вместе с цифровыми значениями Тонов Шкалы Эмоций постепенно меняющиеся отношения между наивысшим и наинизшим суждениями в отношении жизни. Например: верх — ПРИЧИНА; низ — ПОЛНОЕ СЛЕДСТВИЕ., вверху и внизу — вся шкала эмоций (Шкала Эмоциональных Тонов), Шкала от Знания до Тайны*Шкала от Знать до Тайны: Шкала Аффинити от Знать вниз, через уровни Смотреть, Эмоция, Усилие, Думание, Символы, Еда, Секс и так далее вплоть до Не-Знания — Тайны. Шкала от Знать до Тайны была самой ранней версией этой шкалы. — всё Это начинается с суждения. Другими словами, существование этого постулируется. Но прямо вместе с суждением у нас имеется самая природная и тонкая механика, которая предшествует всей другой механике, и эта механика — Есть-ность. Нам нужно иметь суждение о том, что мы можем иметь суждение, прежде чем мы сможем иметь суждение о Есть-ности. При наличии суждения о том, что суждение есть, можно иметь суждение о том, что что-то есть, и тогда оно ЕСТЬ! Все, что есть, имеет в основе своей суждение о том, что это есть. Что есть — есть, поскольку о нем есть суждение как о существующем.

Я был не совсем уверен в этом. И даже сегодня я не совсем уверен в этом, потому что я видел людей, которые постоянно думают, думают, думают, и они были совершенно неспособны продвинуться дальше этого. Они просто начинали пережёвывать данные. Они перемалывали их так и сяк, они размышляли о них так и сяк и думали, думали, думали.

И в момент, когда вы распознаете Есть-ность чего-либо, оно исчезнет. Для того чтобы иметь что-то, особенно в течение длительного времени, вам следует опасаться распознания того, что это такое. Потому что если вы посмотрите на это с распознанием того, что это такое, просто его Есть-ности, то само это распознание, конечно, это уничтожит. Так что если вы чего-то хотите, вам нужно стараться не распознавать, что это такое. Один из лучших способов иметь что-то в течение долгого времени — положить это в карман и потом забыть, что оно там есть, и тогда у вас в кармане кое-что будет. У вас будет что-то в этом кармане, несмотря на то, что вы забыли о том, что там что-то есть. Это самый надежный способ обладать — забыть о том, что оно там есть, потому что если вы вспомните о том, что это у вас есть, то у вас его тут же не окажется.

Однако в то же самое время я видел в Азии огромное количество вещей, которые вы бы назвали чудом. И я никак не мог выбросить их из головы. Я видел, например, как один человек, просто глядя на восемь спичек, плавающих в чане с водой, заставлял их выполнять различные движения. Он действительно смотрел на эти восемь спичек, плавающих в чане, и собирал их в кучу, просто глядя на них, так что они выстраивались в одну ровную линию, а потом он заставлял их повернуться, так что они становились похожими на частокол, а потом он заставлял их выстроиться в форме звезды... интригующе, если не сказать большего. Салонный фокус, факирство – тем не менее это было очень впечатляюще.

И все было бы просто безнадежно, если бы не было другого фактора, выше суждения, и это — знательность. Вы знаете все, что хотите знать, и вы знаете все, что произошло.

Я видел индийский фокус с верёвкой, от начала до конца, и по правде сказать, я могу делать его. Это очень просто. Это зависит лишь от того, можете ли вы полностью загипнотизировать зрителей. Я уже много лет не гипнотизировал зрителей, последний раз это был персонал больницы святой Елизаветы в Вашингтоне, округ Колумбия. Это на самом деле правда. Я сделал это. Я загипнотизировал весь персонал... главным образом потому, что они не знали, о чём я говорил, а я хотел, чтобы они были на моей стороне. Поэтому я просто сказал им, что Дианетика – это замечательная вещь и что им нужно идти и больше не грешить.

Рассмотрим человека, использующего факсимиле*Факсимиле: умственный образ-картинка. для получения информации о том, что произошло. Он смотрит на факсимиле, в этом факсимиле есть определенные картинки и символы, и таким образом он узнает, что произошло. Хм, но ведь для того, чтобы создать факсимиле этого самого случая, ему надо было знать, что произошло. Он на самом деле знал, что произошло, и поэтому смог создать факсимиле этого инцидента, и он сделал это на уровне незнательности. И выше этого уровня, далее, он потом смог посмотреть на эту картинку и узнать, что произошло. Но до того, как он создал эту картинку, ему надо было знать, что произошло.

Но здесь, на Востоке, мы находим традиции мудрости, то, что больше всего запало мне в душу, когда я был совсем молод... традиции мудрости, свобода мыслить... свобода быть личностью, быть настолько эксцентричным, насколько хочется, и свобода лечь и умереть, если тебе пришло в голову, что именно это и нужно сделать.

Если бы эта картинка полностью и совершенно пропала, он бы все равно знал, что произошло, если только у него нет суждения о том, что он должен иметь картинку для того, чтобы доказать себе, что на самом деле произошло.

На Угольном холме близ Пекина я видел кули, сидящего на краю выкопанной ямы. Он просто сидел там и ждал, пока он умрёт и смотритель кладбища столкнёт его туда. Он подходит к смотрителю кладбища, даёт ему три медяка, садится на краю ямы и начинает желать себе смерти. Потом, когда это произойдёт, смотритель кладбища, конечно же, столкнёт его в яму и засыплет её. Что за странный мир... мир, непостижимый для молодого американца, мир, в котором человек может просто устать от жизни и принять решение умереть.

Каждый знал бы все, что происходило, если бы у него не было необходимости доказывать это. Доказательство, убеждение — само по себе представляет собой очень ранний уровень аберрации; Как только вам становится необходимо доказывать что-то, убеждать других людей в чем-то — что ж, тогда вам становится необходимо входить с ними в согласие для того, чтобы это сделать — вам приходится вводить Ино-есть-ность. Вам необходимо заставить что-то достаточно долго продолжать существовать для того, чтобы другие могли это увидеть, чтобы могли потом понять это. И вот для того, чтобы они действительно поняли, что это такое, у вас нет возможности создать что-то, что они могли бы понять в том виде, как оно есть, потому что если бы они полностью увидели, что это такое, то оно бы пропало, и у вас пропала бы способность что-либо им доказывать.

Я видел людей, лежащих на улице и умирающих от голода. Я видел человека, сломавшего ногу, и он просто сидел там... просто сидел... и ни один прохожий не чувствовал даже смутную потребность сделать что-то по этому поводу. Странная, непонятная страна, с моей точки зрения: вы должны помогать людям, вы должны делать то, вы должны делать это... но свобода мыслить, свобода быть и свобода становиться кем или чем угодно брала верх. Это не было абсолютным безразличием, как я сначала подумал. Это была традиция интеллектуальной свободы.

Я надеюсь, что вы внимательно выслушали все это! Потому что на самом деле то, о чем я тут рассказываю, имеет смысл только в том случае, когда это соединено воедино и рассматривается рациональным образом.

Я вполне привык мыслить категориями ритуалов и дзен-буддизма, говорить о возможностях того или этого в потусторонних мирах и нирванах, и так далее. Всё это было для меня довольно обычным делом. Потом я вернулся в Америку. Я испытал огромный шок. Возможно, я не должен был делать этого. Возможно, мне следовало остаться за границей, и на самом деле до тридцати лет я периодически думал об этом и ругал себя на всех известных мне языках. Я знаю много ругательств на многих языках. И мне казалось, что вернувшись в западный мир, я совершил самый идиотский поступок в своей жизни. В основном потому, что там не было интеллектуальной свободы.

Если вы попытаетесь сделать Ино-есть-ность, если вы попытаетесь изменить это, то тогда у вас появится способность совершенно помнить это, но если вы просто примете точно то, что я описал, по каждому и всем пунктам, о которых вы уже знаете, то этого не будет существовать. Это очень плохо, я понимаю, так что самое лучшее, что я могу сделать, это приукрасить — если бы я действительно хотел, чтобы этот материал продолжал существовать, то я бы должен был приукрасить этот материал таким образом, чтобы он представлялся чем-то совершенно отличающимся от того, что он на самом деле собой представляет. Я мог бы, например, сделать это посредством рассказов о вашем яичном либидо, и между-сознательном уме. Я мог бы цитировать несуществующие авторитеты. Вот это всегда работает. Это отличный способ заморочить голову, понимаете. Никто не может посмотреть на это, так что эти предметы никогда не пропадут. Я мог бы цитировать несуществующие авторитеты, которые невозможно опровергнуть, и потом продолжить рассуждать по поводу возможного контр-рефлекса между саратопольским параличом и ог-либидо; бог-либидо, сог-либидо и мог-либидо, и того, как бы все эти вещи можно было бы поделить на категории и объяснить ими поведение рыбоохранительного инстинкта у молодых аллигаторов, и вся эта чушь была бы, конечно, совершенно вразумительной, потому что ее можно было бы запомнить во всех подробностях, особенно если вдобавок малость исказить по отношению к тому, что я на самом деле говорил — стараясь объяснить вам принцип работы электрических турбин, например, и вводя туда такое вот количество данных.

Я столкнулся с этим лоб в лоб. Я никогда не посещал школу... я сдал экзамен совета регентов Нью-йоркского университета и поступил прямиком на инженерный факультет. И когда я пришёл туда (почему я выбрал инженерию – это другая история)... но когда я пришёл на инженерный факультет, я был потрясён тем, что никого не волнует, думаю я или нет. Для меня было непостижимым то, что образование, заключающееся в простой передаче данных, может принести какой-то результат.

Мы могли бы вдаваться вот в такие экскурсы, и вы бы увидели, что начинаете зависать на этих малоосмысленных “фактах”. Вы уже испытывали подобные вещи.

Если никто никогда не призывал человека думать и не позволял ему иметь никаких мыслей, как же этот человек может стать образованным? Моё определение образования было совершенно не таким, как у тех, кто занимался образованием. И я написал эссе на эту тему. Я слышал, что самое длинное предложение на английском языке состоит из двухсот восьмидесяти девяти слов, так что я написал предложение в пятьсот слов, в котором говорилось только об этом, и когда вы читаете это предложение, где только один раз встречается «и», и один раз «но», и нет никаких точек с запятой, вы начинаете набирать значительную скорость. Я написал о том, что в западном мире человеку не разрешают думать, и что это подавляет любую культуру, возникающую в университетах.

Как только человек теряет способность распознавать Есть-ность вещей, он перестает понимать шутки. Каждое приходящее к нему данное обязано обладать значимостью. Ему никогда не приходит в голову, что у данного может не быть значимости; он уверен, что для того, чтобы что-то могло сохраниться, в нем должна быть глубокая значимость. Это приводит к возникновению у индивидуума страшно захламленного банка факсимиле, особенно когда этот банк факсимиле предварительно и так был ужасно захламлен.

И когда я написал это, меня вызвал к себе декан... как вам это понравится?., декан факультета английского языка в том университете. (Для студента инженерного факультета это была такая честь!) Он сказал мне, что пока я не напишу совершенно другое эссе, в котором будут излагаться полностью противоположные мысли, я буду считаться исключённым из университета. Это было очень сурово.

Он будет добавлять значимость ко всему, и таким образом, определенно, достигнет сохранения данных. Добавляя всю эту значимость к вещам, он делает Ино-есть-ность. И получает сохранение банка факсимиле.*Банк факсимиле: умственные образы-картинки; содержимое реактивного ума; "банк" — его разговорное название.

И я написал им другое эссе. Я написал им другое эссе. Я не опровергал то, что я сказал до этого, но оно было написано в ироничном стиле, и поэтому никто не уловил идею, которая содержалась в нём.

Давайте посмотрим на различные категории Есть-ности. Мы обнаружим, что для каждой есть постепенная шкала, и первым на ней идет Как-есть-ность. Это первый уровень, с которым мы сталкиваемся, и на этом уровне у нас все исчезает.

На самом деле я даже тогда не понимал, что на Западе существовало ограничение интеллектуальной свободы, вплоть до того времени, когда спустя годы я стал писателем. Этот самый декан, теперь вышедший на пенсию, видел моё имя на обложках публикаций в газетных киосках и в книжных магазинах, и в конце концов он нашёл мой адрес и написал мне письмо, в котором говорилось о том, что есть один незначительный момент, о котором он намеревался сказать мне в течение многих, многих лет: он до сих пор сохранил моё эссе. Он писал о том, что в то время в его положении невозможно было сделать что-то другое, но он считал это превосходным интеллектуальным и литературным произведением, и он сохранил это эссе... декан Вильям Аллен Вильбур.

Если мы удовлетворены и можем принимать вещи такими, как они есть, то их не будет существовать. Это Абсолют.

Боже мой! Как мог человек, который фактически руководил университетом, подчиняться требованиям не выходить за подобные рамки? Я не мог себе этого представить. И это пробудило во мне бунтарские настроения. Очень плохо, когда подобное происходит с молодым человеком, который, в лучшем случае, вновь обретал свою страну и у которого возникало множество вопросов.

Почему? Потому что простое признание их существования переводит их в категорию суждения. Стена. Где стена? Когда мы на самом деле знаем, что такое стена, стены нет. Это Как-есть-ность, и мы можем видеть это механически. У нас есть более низкий механический уровень в отношении этого, и это — совершенное воспроизведение. Если мы сделаем совершенное воспроизведение стены — бац — ее нет. Ну хорошо, это может быть верно только, для тэтана, однако этой стены определенно не будет.

Вы встаёте утром, а рядом нет мальчика, который бы вручил вам начищенные ботинки. Когда вы выходите из дома и говорите кому-нибудь: «Доброе утро», он не отвечает вам вежливо: «Доброе утро. Как поживаете?» или что-нибудь в этом роде. Он говорит: «Чего в нём доброго?» Повсеместно я был известен как «мистер Хаббард» – очень вежливо, – а теперь я известен как «Рыжий» или «Хаббард». Я жил в очаровательном мире.

Как бы то ни было, я, по крайней мере, постараюсь вас убедить, чтобы вы не уничтожали физическую вселенную. Я бы не хотел, чтобы вы отпрыгивали or процессов, построенных на основании этих данных, просто потому, что они могут прикончить физическую вселенную.

Итак, работая в инженерной лаборатории, я предположил, что в сфере человеческого разума может быть что-то, представляющее интерес. Отчасти я был воодушевлён одним моим хорошим другом, комманде-ром военно-морских сил Томпсоном, который был учеником самого Зигмунда Фрейда. И он обучил меня некоторым вещам, касающимся психоанализа. Я воспринимал психоанализ всего лишь как ещё один способ думать о чём-либо, но вместе с ним ко мне пришла идея о том, что человек волен думать о процессе мышления.

Следующая ступень вниз от Как-есть-ности — это Ино-есть-ность, усилие, направленное на продолжение существования чего-то с помощью изменения его характеристик. Мы создаем что-то как простое суждение, а потом искажаем метод, которым его создали. Другими словами: “Давайте увиливать по этому поводу”. Создав это, мы начинаем увиливать и говорим, что это все создал Джо. Это как раз ровно настолько далеко от истины, как нам надо для того, чтобы что-то существовало — вы исказили эту Как-есть-ность чуть-чуть, для того чтобы спасти это от совершенного воспроизведения в его собственном времени и собственном пространстве, с его собственной энергией и массой, что таким образом могло бы прекратить его существование.

В инженерных лабораториях я хотел найти самую маленькую частицу энергии. И это представляло для меня огромный, огромный интерес, потому что я слышал о сущности разума бодхи. Я слышал о многих вещах. В различных школах, когда речь заходила об энергии, меня учили тому, что подобных вещей не существует. И я хотел выяснить, существует ли частица энергии промежуточного типа... крошечная, крошечная частичка, которая занимает это промежуточное положение между видимой энергией и невидимой энергией. И я начал искать её. И естественно, областью поисков должен был стать человеческий разум, не так ли?

Мы попадаем в область Ино-есть-ности, как метода продолжения существования. Создав предмет или пространство, далее мы пытаемся продолжить его существование просто путем утверждения, что это создано кем-то другим, или в другом пространстве, или другим методом сборки. Суждение искажается как раз в достаточной мере для того, чтобы добиться его продолжения.

Так что я провёл серию экспериментов и сразу же обнаружил, что если мысль является памятью, если эти энергетические частицы мысли являются бесконечно малыми, то никто не может вместить в своей памяти больше, чем три месяца. Объём хранилища памяти в разуме совсем незначителен, если вы считаете разумом мозг. Белковые молекулы... в теле, я думаю, существует нейронов десять в двадцать первой степени в двоичной системе... что-то около этого. Как бы то ни было, это очень большое количество. И если в каждом из них было бы выдолблено огромное количество дырок, и если бы вы в каждой из этих дырок хранили тысячу воспоминаний, вы бы всё равно не смогли восстановить в памяти со всеми восприятиями то, что произошло раньше, чем три месяца назад.

Мы говорим: “Это создано Богом”, — или что угодно еще, что собьет кого-то с этого следа. Предположение о том, что это создано Богом — отлично. Ничто не сможет пропасть, если вы на. него посмотрите и признаете. что это создано Богом.

Я убедительно доказал это математически. Я написал об этом научный доклад и передал его доктору Уайту, который в то время был главным врачом больницы святой Елизаветы и моим очень хорошим другом. И в следующий раз, когда я услышал об этом докладе, оказалось, что он был написан в Австрии в 1937 году и убедительно доказывал, что мы думаем с помощью белковых молекул. За это время что-то произошло с докладом, но что касалось меня... мы фактически доказали, что нам придётся повсюду искать ответ на вопросы, связанные с разумом.

Люди прибегают к Ино-есть-ности просто из-за экспериментального знания того, что слишком много вещей вокруг пропадает.

С разумом что-то было не так. И это что-то, очевидно, было энергией. Было что-то, связанное с энергией. Люди использовали энергию, но им необязательно было использовать энергию.

Человек, который испытал много потерь, потом старается менять все подряд. Он старается изменить Как-есть-ность всего вокруг. Его первый импульс состоит в том, что он старается изменить Как-есть-ность на Ино-есть-ность, и ему приходится менять значимости, структуру, историю и все остальное таким образом, чтобы эти вещи продолжали существовать.

Я продолжал поиски и заработал звание чемпиона всех времён, получая самые низкие оценки по ядерной физике в этом университете. Они вообще позволяли мне переходить с курса на курс (при том что я практически никогда не посещал занятий) только по одной причине -помощник декана инженерного факультета был моим хорошим другом... я научил его летать. И он знал, что я никогда не буду заниматься инженерным делом и поэтому никогда не опозорю университет. Так он мне и сказал.

Например, мы построили кирпичный дом, потом покрыли его досками и начали настаивать на том, что он построен из дерева. Вы начинаете постоянно спорить с людьми, которые будут покупать его у вас и при этом объективно наблюдать, что он не построен целиком из дерева, по крайней мере с их точки зрения, и, если вы будете себя так вести, это принесет вам столько расстройств и волнений, что этот дом, вероятно, будет некоторое время оставаться у вас. Таким образом, чисто механически, Ино-есть-ность — это метод заставить вещи продолжать существование, и это — важный факт.

Я постоянно грызся с преподавателями математического факультета, и много времени в университете я провёл, просто валяя дурака. Я ходил на факультет психологии или куда-то ещё и делал там что-нибудь.

Хотя используемые здесь термины выбраны совершенно случайным образом, они довольно хороши, потому что в них говорится именно то, что они означают.

В то время я, конечно же, зарабатывал себе на жизнь литературным творчеством. В западном обществе единственный известный мне способ положить на банковский счёт большое количество долларов заключался просто в том, чтобы написать что-то и отправить это в издательство или журнал и получить взамен чек. Мне это казалось деятельностью, вполне достойной джентльмена.

“Кейс контроля”, человек навязчиво контролирующий вещи и самого себя — ино-естист. Ему нужно изменять, изменять, изменять. Потому что он слишком много потерял. Он все постоянно меняет, и он ничем не доволен. Если он идет по улице расслабленно и свободно, то ему в голову тут же приходит мысль, что надо пойти строевым шагом и навытяжку, понимаете. Он волнуется из-за того, что вещи могут пропасть — и, естественно, ему приходится искажать все, что он видит, для того чтобы уберечь все это от исчезновения.

Поскольку мне приходилось работать над этим лишь около трёх дней в неделю, по три часа в день, чтобы написать сотню тысяч слов в месяц, вы могли бы сказать, что я не был слишком перегружен и переутомлён этой работой. Вам приходится писать довольно быстро, чтобы сделать это. Но главное, вы должны писать уверенно, понимаете, с большой уверенностью, поскольку у вас нет времени переписывать это. Дело не в том, что вам не нравится воспроизводить, просто это нерационально. Вы пишете и, не перечитывая написанное, отсылаете это. Вы никогда не слышите об этом снова, если только два или три года спустя, после того как эта вещь была опубликована и пущена в продажу, к вам не подойдёт кто-нибудь и не скажет: «Здорово написано».

Теперь рассмотрим следующую категорию — Не-есть-ность. Здесь находится тот, кто исказил вещи до такого состояния, что они начали продолжать существование. Фактически, он расстроен их неисчезаемостью. Он не думает, что это хорошо, когда черная коробка постоянно тычется ему в лицо, или когда стены в комнате кажутся в 60 метров высотой, хотя на самом деле там всего два с половиной метра. И он приходит к выводу, что Ино-есть-ность — это нехорошо. Он слишком многое изменил, и потерял следы этого. Он уже совсем не уверен по поводу того, что представляли собой эти вещи в самом начале, настолько часто он их смещал. Он становится похож на полростка, который столько всего наврал, что уже не помнит, где и что он наврал, и зависает на этой лжи — и таким образом становится человеком. И вот тогда происходит следующий шаг по этой линии — Не-есть-ность. которая проявляется как механизм, известный нам под названием “нереальность” — которая, собственно, и составляет этот механизм.

Вы никогда не слышали о единственной вещи, которую я писал очень серьёзно. Она была написана для журнала, для очень дорогого журнала, который распространялся среди вшивой интеллигенции и так далее, и редакция этого журнала не платила вам абсолютно ничего. Тем не менее в то время я писал серьёзные статьи на различные темы.

Есть категория простой Есть-ности. Это, конечно, неплохая вещь. На самом высоком своем уровне это называется реальностью. Однако это приходится писать все более и более крупными буквами. Мы пишем “ЕСТЬ” большими буквами, потом еще побольше, еще побольше, еще побольше, потом добавляем восклицательный знак — и тогда получаем психа. Посредине комнаты сидит дракон, и он это знает. Есть множество других вещей, которые он не знает, но это он знает. Если вы попросите его смоделировать якорную точку для определения пространства, он создаст пирамиду из цельного куска железа. А если вы попросите его переместить одну из его моделей, или осознанно созданный предмет, или пространство — то он заявит о том, что у него нет на это сил. Мир для него слишком реален.

А в конце 1941 года, который ознаменовал собой завершение определённого этапа моей жизни... я получил в то время, по-моему, более 800 долларов от редакций интеллектуальных журналов за напряжённую профессиональную работу в течение более семи лет. А за свои художественные произведения я получил без малого двести тысяч долларов. В западном мире есть что-то нереальное. Хочу просто дать вам достаточное представление об истории развития Саентологии, чтобы у вас не возникало никаких странных идей по поводу этого.

Иногда, когда вы подвергаетесь смертельной опасности — у вас возникает вероятность лишиться жизни, потерять голову, быть съеденным, попасть, под арест — вы получаете мощную вспышку Есть-ности и распознания этой ситуации. Вот это реальность — ОГО! Через мгновение после этою у вас появляется склонность получить или запостулировать немедленную реакцию — Не-есть-ность. “Это нереально”. При такой критической ситуации парень приходит в ярость и неожиданно, очень быстро перескакивает из Есть-ности в Не-есть-ность.

В течение 1938 года я проводил довольно много исследований и довольно много думал о разуме. Я заработал себе достаточно денег, чтобы у меня была возможность немного побездельничать и очень интенсивно заняться этим предметом. Я провёл серию биологических экспериментов и обнаружил, что, как ни странно, клетку можно обучить чему-то и это будет передаваться из поколения в поколение. Очень грубая биология... я очень, очень плохой лаборант, но я обнаружил, что вы можете научить чему-нибудь клетку А, например тому, что дым сигаретной затяжки содержит никотин, он смертельно опасен и сделает вас больным, и через несколько поколений клеточная линия оказалась обученной тому, что необходимо спасаться от пара, не содержащего никотин... потрясающе, совершенно потрясающе.

Ино-есть-ность, Не-есть-ность и Есть-ность, соответственно, являются категориями, которые могут быть аберрированными, однако в основе своей они не являются аберрациями. Они становятся аберрациями только тогда, когда полностью выходят за рамки способности человека заново признать Как-есть-ность. Когда человек полностью теряет свою способность признавать Как-есть-ность, он готов. Он застревает в Ино-есть-ности, Не-есть-ности и Есть-ности — во всех трех, в одной или в двух из них в некотором их сочетании — и у него не остается Как-есть-ности. Вследствие этого все вокруг него оказывается неисчезаемым. Для него все становится все менее и менее изменяемым, и он попадает на сужающуюся спираль, так как потерял свою способность к Как-есть-ности. Это все, что он потерял.

Клеточная память... клетки могут помнить. Для меня этого было достаточно. Я начал размышлять над этим и подумал: «Каков общий знаменатель существования?» И тогда я выдвинул динамический принцип существования – выживай.

Заставьте его потрогать стены. Просто пусть он у вас ходит и трогает стены некоторое время, и он внезапно скажет: “Это стена!”. И прямо в этот момент он почувствует себя гораздо лучше.

Ну, что бы там ни сопутствовало этому, что бы там я ни делал по поводу этого, но в то время я написал книгу, книгу под названием «Экскалибур», которую вы никогда не читали... в основном потому, что она представляла собой скорее простую диссертацию о том, что могло бы быть, нежели ряд... это больше похоже на ряд умозаключений, чем на что-то ещё. И лишь совсем недавно мы выкапывали некоторые обрывки умозаключений из этой книги «Экскалибур».

Он знает, что находится в общении. Допустим, у него кейс Не-есть-ностн, “Там нет никаких стен”, или Есть-ности; “Там стены по всей комнате, по всему моему уму, и у меня кругом, кругом, кругом сплошные препятствия”, или “Вообще нет никаких барьеров нигде, нигде, нигде”. Просто разновидности Не-есть-ности и Есть-ности. И вы теперь ему показали, что там были стены, и это были согласованные стены, и это, конечно, весьма высоко по шкале, потому что вы ему продемонстрировали нечто более близкое к Как-есть-ности. Каждое из этих состояний является постепенной шкалой. Вы знаете, что действительная Как-есть-ность чего-то распознается вами весьма плохо. Тогда вы просто выбрасываете кусочек Как-есть-ности чего-то, другими словами, просто слегка увлекаетесь только Ино-есть-ностью, или только Не-есть-ностью, или только Есть-ностью — делаете это немного больше — и тогда это будет продолжать существовать с превеликим удовольствием. Конечно, если вы подойдете к этому и просто бабахнете его Как-есть-ностью, то его там больше не окажется.

Другими словами, я высоко поставил планку... планку достижений в процессинге, терапии, умозаключениях, философии... поднял её очень, очень высоко в своих умозаключениях, и после этого у меня не оказалось никакого моста между этими умозаключениями и тем, что считалось истинным в обществе. Не было никакого моста между тем, что виделось как истина, и той истиной, которая существовала в моих умозаключениях. Мне потребовалось много лет, чтобы построить мост между этими двумя вещами.

Разберитесь в этом потщательнее, потому что это довольно важно, и технология, которую вы используете, элементарна, и вы откроете для себя, что многие философии можно оценить, используя эти четыре категории. И поверьте мне, любая из существующих философий была оценена с использованием этих четырех категорий. Это исходная точка всей философии, также как и всего существования, и вы стоите здесь прямо на самом краю острия соприкосновения механики и суждений, которое было до сих пор достигнуто.

Эта работа была прервана в 1941 году. В тридцатых годах я принял участие в нескольких экспедициях, и, изучив различные примитивные культуры, я узнал о том, что человек, в сущности, думает лишь так, как он думает, и никак иначе. Тот факт, что он думает об одном предмете или о другом предмете, вовсе не означает, что он думает по-другому. Он придёт к тем же самым выводам, неважно, выполняет ли он свою работу с помощью ядерной физики, математики или с помощью колдовства. То, что он делает, – это получает ответ и затем объясняет его какими-нибудь выкладками с использованием символов. Я был весьма убеждён в этом, а также в том, что человек прокладывает своего рода искусственный мост между своими выводами и своими основными проблемами. Очевидно, он приходит к этим выводам интуитивно, а затем громко уверяет всех, что он пришёл к ним логически. Очень любопытная вещь, и я смотрел на это с некоторым изумлением.

Соответственно, на основании этого можно развить множество философий, и первой, самой опасной из них будет вот какая: “Ну, я просто должен принимать все как оно есть, и поэтому в действительности все, что можно сделать — впасть в апатию, потому что раз мне надо принимать все как есть, то, кроме апатии, ничего и не остается, так как если я не могу... или... что тут говорить-то... надо идти в апатию. Да, я знаю, что от меня хочет одитор — он просто хочет, чтобы я впал в апатию по поводу всего этого”. Слишком легкая философия. Это философия Зенона. Вы ничего не можете с этим поделать, так что лучше вам принять это, и все тогда отправляются в апатию, и в любом случае дороги ведут в могилу.

Разразилась война, и я считал войну огромной несправедливостью по одной замечательной причине – в 1936 году в журнале «Форбс» и в других местах я писал, что мы будем воевать с Японией, потому что Япония является той нацией, в которой... люди совершают самоубийства. Это было их национальной особенностью. И если бы мы слишком жёстко остановили их во время их вторжения в Азию (мы отправили их на это завоевание ещё во времена Теодора Рузвельта)... мы положили начало их завоеванию Азии, и если бы мы остановили их, я знаю, что они покончили бы жизнь самоубийством.

Имеется гигантское количество вещей, которые можно классифицировать как результат влияния такой философии, и это только одна из тех, что может попасть в сознание вашего преклира. Он должен быть способен принять свою собственную нетерпеливость, прежде чем он станет нетерпеливым. Он должен принять свое собственное отвращение к определенным вещам, прежде чем они станут для него отвратительны. Он должен принять что-то, прежде чем сможет обладать им, потому что ему нужно вернуть немного Как-есть-ности, прежде чем он сможет обладать хоть какой-то Как-есть-ностью. Он должен вернуть немного Как-есть-ности, прежде чем сможет легко практиковать свою Как-есть-ность, Ино-есть-ность, Не-есть-ность и Есть-ность.

И в 1941 году я оказался в Вашингтоне, и тогда я впал в своего рода апатию и вступил в вооружённые силы. Война ещё не началась, и 25 июня в Вашингтоне мне было присвоено звание младшего лейтенанта. Единственная причина, по которой я принял тогда это звание, было то, что никто... все говорили, что скорей всего меня не призовут на военную службу, поскольку в то время я занимался переписыванием некоторых публикаций Гидрографического отдела о разных местах на побережье Америки. Таких людей не снимают неожиданно со службы и не отправляют куда-то в качестве офицеров на ту или иную должность. Так или иначе я бы не стал беспокоиться об этом. Наступило седьмое декабря, и повсюду велась грандиозная война, и что бы вы думали? Они схватили меня и запихали в униформу так быстро, что вы не успели бы даже щёлкнуть пальцами. И я отправился в Азию. Что ж, это было... то есть они отправили меня в ту сторону.

Реальная жизнь требует, чтобы он обладал достаточными способностями во всех четырех категориях, а не просто в Как-есть-ности.

В 1945 году, кажется, 11 апреля, чтобы быть точным, когда я поступил в госпиталь Оук-нолл, в Окленде, я решил, что в моём распоряжении будет много свободного времени для изучения предметов, сильно интересующих меня. В то время у них было много проектов, связанных с изучением эндокринной системы.

Вы не особенно на этом специализируйтесь. Но когда дело дойдет до этой вселенной, вы обнаружите, что при возвращении преклиру Как-есть-ности вещи начинают исчезать. Это может оказаться печальным, интересным, еще каким-то — но все эти вещи тоже, как и мнения об искусстве, являются просто суждениями.

Итак, в течение многих последующих месяцев вплоть до 16 февраля 1946 года, всё ещё находясь на службе в армии, я лежал в этом госпитале и использовал всё своё свободное время для изучения эндокринной системы тела. Сняв одну петлицу с воротника, я получил доступ к огромной библиотеке госпиталя, где ни один врач не был никоим образом знаком с другим врачом.

Первый шаг, который мы рискнем предпринять в этом направлении, будет непосредственно направлен на такую вещь, как экстеризация. Восстановление способности тэтана быть вне тела. Для этого в одитинге надо просто обнаружить, какая часть тела приемлема для преклира. Какую часть этого тела он готов принять такой, как она есть. И мы бы продолжили задавать этот вопрос, задавать этот вопрос, задавать этот вопрос. Можно варьировать его, спрашивая, какую часть тела он мог бы свободно искажать в плане ее положения в пространстве или формы. Или какая часть этого тела была бы приемлема для него, если бы она отсутствовала. Какая часть этого тела была бы приемлема для него, если бы она присутствовала в большей мере — например, если бы рука могла гулять сама по себе.

Я испортил некоторые из их экспериментов, просто проведя хорошее, основательное лечение с помощью психоанализа некоторым людям, на которых они проводили свои эксперименты, чтобы выяснить, улучшит ли тестостерон аппетит и способность к усвоению белка у бывших военнопленных, которых освободили из японских лагерей. Я хватал парня и выбивал из него то, что мешало ему усваивать мужской гормон. Понимаете, я избавлял его от аллергии к сексу (умственной) и у него невероятно возрастала способность поглощать препарат.

Подходящие процессы. На самом деле этот процессинг настолько хорош, что вы можете практически взять любую его часть и просто работать с ней. Подходящим процессом в отношении Как-есть-ности была бы просто работа с одной командой: “Какая часть твоего тел а для тебя приемлема?”, или: “Какая часть твоего окружения для тебя приемлема” И вы просто побуждаете его улучшить собственные суждения, а если он слишком надолго зависает, то вы можете сказать:

И тогда эти тесты (которые мы не будем подробно рассматривать) убедительно продемонстрировали мне, что не структура контролирует функцию, а функция – структуру. И я доказывал это снова и снова, и снова к моему собственному удовлетворению... разум выше материи, а не материя выше разума.

“Можешь ли ты принять свое отвращение в отношении ... ... ?”, — это, конечно, просто переворачивается. Он может просто наблюдать за этим. Это просто как бы уходит прочь. Просто ужасно!

Единственное, из-за чего я поначалу находился в замешательстве по поводу этого, – это тот факт, что западный мир находился в замешательстве по поводу этого со времён Древней Греции... он находился в очень, очень сильном замешательстве по поводу этого. В таком сильном, что если вы сегодня спросите врача, как он собирается лечить больного или добиваться его выздоровления, он скажет вам, что собирается сделать... он собирается оперировать больного или выписать ему лекарство, хотя решение этой ситуации находится в разуме.

Первое, что он смог распознать — это тот факт; что для него отвратительно все окружение? Отлично. Может ли он принять свое отвращение в отношении окружения? В ту секунду, как он это сделает, он распознает Как-есть-ность своего отвращения, и в этот момент оно пропадет. Вы можете привести его к распознанию существования чего угодно как такового, и это пропадет. Просто приведите его к принятию частей тела с помощью команды одитинга: “Какая часть твоего тела для тебя приемлема?”, “Какая еще часть твоего тела для тебя приемлема?” — и вы увидите гигантские задержки общения по этому поводу. Вы говорите: “Как надо было бы ее изменить для того, чтобы она стала для тебя приемлемой?”, или: “Что было бы неплохо удалить из этого тела?”. Потом можно развернуться и спросить: “Каков уровень принятия *Уровень принятия: степень действительной готовности человека принимать людей или веши, управляемая и определяемая его суждением о состоянии или обстоятельствах, в которых эти люди или вещи должны находиться для того, чтобы он мог их принять. твоего тела к тэтану?”. Он не делает это посредством моделей, понимаете. Это трюк. Пусть он сконцентрируется на реальном теле. Принимает ли оно тэтана так, так или эдак? “Какое расстояние может перенести твое лицо по отношению к тэтану?”.

Проведя всё это время в госпитале, я наконец-то вышел оттуда. Эта война здорово меня покалечила, но к 1948 году я вновь встал на ноги и находился в довольно сносном состоянии. Я вернулся к обычному образу жизни, снова начал писать и опубликовал книгу «Дианетика: современная наука душевного здоровья». Издательство, публиковавшее эту книгу, предполагало продать шесть тысяч экземпляров и поэтому её размножили в очень ограниченном количестве. Полмиллиона американцев прочитали её. И после этого мне не нужно было заниматься писательской деятельностью, чтобы финансировать свои исследования. Я продолжил проведение исследований и, конечно же, общая картина исследований стала вырисовываться очень быстро.

“Какое расстояние может перенести твое лицо по отношению к тэтану?” — это уже есть у нас в качестве процессинга экстеризации, но без акцента на одном факте, который в данном случае означает водораздел между работающим и неработающим процессом. Какое расстояние приемлемо? Какое расстояние от лица до тэтана было бы комфортным? Где твое лицо приняло бы тэтана? И первое, что у вас получится — вы определите местоположение преклира (которое как бы определило его лицо), а потом он определит местоположение самого себя. Однако все это проработается вообще без всяких усложнений в командах. Не надо никак усложнять команду. Вы просто его спрашиваете: “Что приемлемо для тебя в окружении?”. Он смотрит вокруг и просто переходит от одного пункта к другому, третьему, и его суждения улучшаются, это и есть способ действия в Открывающей Процедуре 8-С. Проводите ее с преклиром достаточно долго, и он обнаружит, что все окружение, и даже работа в нем, определенно очень и очень для него приемлемы. Мы просто продолжаем проводить это как “Какая часть твоего окружения для тебя приемлема?”, и он начинает отмечать это, а в конце концов доходит до своего тела, и, дойдя до него и приняв во внимание пространство вокруг него — мы сделаем это с помощью проработки частей тела — “Какая часть твоего тела для тебя приемлема?”; снова, снова и снова, и он окажется там, позади своей головы. Это самый простой из известных мне методов экстеризации, именно его я использую с трудными преклирами. Это простой и надежный процесс. И на самом деле довольно короткий. Вы просто просите его взять Как-есть-ность его окружения и тела, и если он действительно распознает это, поверьте мне, он окажется снаружи. Время от времени он будет говорить: “Ну, я действительно не люблю вот это и вот то”, — пройдите с ним “Можешь ли ты принять свое отвращение к этому?”. Это обратит все в другую сторону, и это единственная дополнительная команда, которую я когда-либо использовал.

В последующие пять лет вплоть до настоящего момента было собрано огромное количество материала. А тот объём знаний, которым мы обладаем сейчас, поистине огромен. Я с ходу могу сказать, что, возможно, за последние несколько лет было накоплено больше знаний о человеческом разуме, чем за последние десять тысяч лет... и это не хвастовство.

Итак, у нас есть Как-есть-ность, Не-есть-ность, и Есть-ность. Все кейсы разделяются на эти категории.

Это просто потому, что я использовал все знания, накопленные за эти десять тысяч лет, я использовал всё, что видел, я использовал весь мир, который пришёл к мысли о том, что мы должны основываться на фактах, а не просто на своих размышлениях; и мы должны доказывать всё, что делаем, мы должны всё замечать и убеждаться, что это правда. И что важнее всего, мы должны создавать следствие... мы должны оказывать это воздействие. Мы должны чего-то добиваться.

И, усвоив этот урок очень, очень хорошо, я был твёрдо убеждён в том, что мы должны проводить это исследование до того уровня, на котором этот предмет станет чрезвычайно действенным... когда его сможет применять не какой-нибудь учёный муж, прорицатель или мумия, сидящая на вершине горы и замерзающая в снегу, а любой человек, желающий применить это. И мне казалось, что это замечательная цель.

Такую же цель преследовали последователи ведической религии, такую же цель преследовал Гаутама Будда, к этому стремились люди, изучая различные вещи и надеясь... в течение последних нескольких столетий, главным образом, надеясь... в Азии, во всей области распространения буддизма. У них были пророчества и так далее о человеке, который может появиться в западном мире... это очень наглядная философия, пророчество и так далее, обо всём в целом... и который даст людям возможность за одну жизнь освободиться от цикла рождения и смерти.

Что ж, они, конечно, могли очень легко предсказать это. Поскольку, по мере того как накапливались знания, рано или поздно неизбежно появился бы кто-то, у кого было бы достаточно свободного времени, тщательно изучил бы эту проблему с начала до конца, взял бы все известные истины, которые уже были найдены, добавил бы к ним что-то своё и довёл бы всё это до такого состояния, чтобы можно было достичь этой цели. Это было неизбежно. Если бы это не произошло в этом веке, это бы произошло несколько столетий спустя.

Есть только одна незначительная вещь, которая могла бы помешать этому, – атомная бомба. Но осмелюсь сказать, что атомная бомба не смогла бы уничтожить всю жизнь на Земле и Человека. Я это знаю, потому что Человек в то или иное время старался уничтожить меня, и не сказать, чтобы я при этом не отстреливался... я отстреливался. Но я обнаружил, что меня очень трудно убить, и я обнаружил, что огромное количество людей, принимавших участие в войне, практически невозможно убить. И мне кажется, что Человек всегда выживает, и рано или поздно он бы прошёл и через это, и он бы нашёл эти ответы где-то в будущем на траке. Возможно, он не нашёл бы их в течение следующего миллиона лет, возможно, в течение следующих десяти лет, но рано или поздно эти ответы были бы найдены, просто потому, что эти ответы Человек искал на протяжении десяти тысяч лет.

Поэтому естественно, что человек, находящийся под влиянием науки западного мира, а также религиозного мистицизма и реальности восточного мира... соединив всё это вместе... осознал бы, что существует цель, достойная того, чтобы к ней стремиться. И, осознав эту цель, что обязательно произошло бы, он бы начал добиваться её.

Главное, что сегодня у нас осталось неописанным, – это состояние бытия, в котором находится человек. Вместо того, чтобы размышлять о том, есть ли у Человека душа или нет, мы добыли факты. Мы в точности знаем, что такое тэтан, мы в точности знаем огромное количество вещей. И более того, мы также знаем, что больше не существует никаких тайн в том, что касается человеческого разума или тела. Это очень, очень странно, но мы отбросили большую часть этих тайн.

Исследуя полный трак, мы обнаружили практически все хитрые штучки, которые любит использовать жизнь. Мы выяснили, что человек может быть свободным, и когда он свободен, он находится в наилучшем состоянии. И если мы хотим восстановить то состояние эйфории, которое люди иногда испытывали, мы должны лишь сделать человека полностью, абсолютно свободным. Сейчас человек как дух может стать свободным в течение одной жизни, что интересно.

Мы стараемся добиться, чтобы это относилось к каждому человеку, которому мы проводим процессинг. Это очень трудно, но мы можем сделать и это. Мы можем применить это с большой лёгкостью к большей части людей, которым проводим процессинг. Вспомните, что две с половиной тысячи лет назад лишь несколько человек смогли стать бодхи... очень, очень мало. Мы за месяц делаем больше тэта-клиров, чем было сделано архатов за всю историю существования буддизма. Мы достигли такого уровня.

Хорошо. Совсем не обязательно, что всё возможное знание ограничивается этой работой, но знания сделали возможным её осуществление. Я хочу, чтобы вы очень чётко понимали, что никакой чёрной магии здесь не было. Жизнь потрясающе долго и упорно работала над этим. И наступило время, когда хотя бы кто-то должен был одержать по крайней мере частичную победу на пути к достижению этой цели. И я думаю, что мы сделали это.

Спасибо.