Спасибо.

Спасибо.

Это вторая лекция, 12 июля 12 года от Дианетики, «Специальный обзорный курс Сент-Хилла», и она имеет отношение к обучению работе с Е-метром. Обучение работе с Е-метром. Что же не в порядке с людьми, которые не могут читать показания Е-метра? Очевидно, это банк. Очевидно, это множество всяких вещей.

Это вторая лекция, 12 июля 12 года от Дианетики, «Специальный обзорный курс Сент-Хилла», и она имеет отношение к обучению работе с Е-метром. Обучение работе с Е-метром. Что же не в порядке с людьми, которые не могут читать показания Е-метра? Очевидно, это банк. Очевидно, это множество всяких вещей.

Но я скажу вам, что не является решением данной проблемы: проодитировать всех до состояния Клир, а затем позволить им одитировать. Мне очень часто предлагают такое «решение». Кто-то подсчитал, что всем обученным одиторам, которые сейчас находятся на восточном побережье Соединённых Штатов, потребовалось бы двадцать девять тысяч лет, чтобы полностью проодитировать всех жителей Нью-Йорка - что-то около двадцати девяти тысяч лет. Но они столько не протянут! Вот так я это прокомментировал. Понимаете, это не является решением проблемы и никогда не было решением.

Но я скажу вам, что не является решением данной проблемы: проодитировать всех до состояния Клир, а затем позволить им одитировать. Мне очень часто предлагают такое «решение». Кто-то подсчитал, что всем обученным одиторам, которые сейчас находятся на восточном побережье Соединённых Штатов, потребовалось бы двадцать девять тысяч лет, чтобы полностью проодитировать всех жителей Нью-Йорка - что-то около двадцати девяти тысяч лет. Но они столько не протянут! Вот так я это прокомментировал. Понимаете, это не является решением проблемы и никогда не было решением.

Ещё одно решение, которое мне предлагают, заключается в том, чтобы я проодитировал всех и каждого. Это тоже не решает проблему.

Ещё одно решение, которое мне предлагают, заключается в том, чтобы я проодитировал всех и каждого. Это тоже не решает проблему.

Нет, то, как мы работаем над решением этой проблемы, действительно позволяет решить её. Сейчас мы сформулировали это решение более чётко. В настоящее время наибольшую неопределённость во всём этом создаёт один фактор: умение читать показания Е-метра отличается от одитора к одитору. Одиторы допускают ошибки при чтении показаний Е-метра.

Нет, то, как мы работаем над решением этой проблемы, действительно позволяет решить её. Сейчас мы сформулировали это решение более чётко. В настоящее время наибольшую неопределённость во всём этом создаёт один фактор: умение читать показания Е-метра отличается от одитора к одитору. Одиторы допускают ошибки при чтении показаний Е-метра.

Так вот, причиной этих ошибок не является банк одитора (это лишь косвенная причина), поскольку эти ошибки можно устранить при помощи обучения. Эти ошибки очень легко устранить при помощи обучения. И вы могли бы сказать: «Ну, банк этого парня...» - и так далее, и так далее, и тому подобное, и тому подобное. О, всё это совершенно верно, всё это совершенно верно, но при помощи обучения исправить эту ситуацию гораздо легче, чем при помощи процессинга. Это довольно интересно. И для нас это великое благо.

Так вот, причиной этих ошибок не является банк одитора (это лишь косвенная причина), поскольку эти ошибки можно устранить при помощи обучения. Эти ошибки очень легко устранить при помощи обучения. И вы могли бы сказать: «Ну, банк этого парня...» - и так далее, и так далее, и тому подобное, и тому подобное. О, всё это совершенно верно, всё это совершенно верно, но при помощи обучения исправить эту ситуацию гораздо легче, чем при помощи процессинга. Это довольно интересно. И для нас это великое благо.

Что прежде всего может быть не в порядке с тем, как одитор читает показания Е-метра, так это то, что у одитора может быть плохое зрение. Это ещё не всё. Это ещё не всё - но допустим, что у одитора проблемы со зрением. А саентологи, что вполне понятно (и я мог бы похвалить их за это), не любят носить очки. Прекрасно. Прекрасно. Но боюсь, что преступление, заключающееся в ношении очков, по своей тяжести не идёт ни в какое сравнение с преступлением, заключающимся в том, что одитор не читает показания Е-метра. Итак, это первое. Так что это... на самом деле это лекция о том, что мы собираемся делать по этому поводу, понимаете? Это лекция о том, что мы собираемся делать по этому поводу.

Что прежде всего может быть не в порядке с тем, как одитор читает показания Е-метра, так это то, что у одитора может быть плохое зрение. Это ещё не всё. Это ещё не всё - но допустим, что у одитора проблемы со зрением. А саентологи, что вполне понятно (и я мог бы похвалить их за это), не любят носить очки. Прекрасно. Прекрасно. Но боюсь, что преступление, заключающееся в ношении очков, по своей тяжести не идёт ни в какое сравнение с преступлением, заключающимся в том, что одитор не читает показания Е-метра. Итак, это первое. Так что это... на самом деле это лекция о том, что мы собираемся делать по этому поводу, понимаете? Это лекция о том, что мы собираемся делать по этому поводу.

Если человек собирается быть одитором... если это не преклир с улицы, не «сырой» преклир... когда мы начинаем одитировать такого человека, мы должны заполнить «Форму ассесмента кейса». Это, в общем-то, относится к одитингу в академии, к одитингу на курсе. Заполните «Форму ассесмента кейса». Это старая форма. Та самая, которая заполняется перед проведением интенсива по проблемам, по без двух последних разделов - они заполняются только в том случае, если вы собираетесь проводить интенсив по проблемам. И, заполняя эту форму... на большинстве спичечных коробков есть какой-нибудь текст, напечатанный невероятно мелким шрифтом. Если вы посмотрите на спичечные коробки, то увидите, что почти на каждом из них что-нибудь напечатано очень мелким шрифтом - там напечатана всякая реклама или что-то в этом роде, там также сказано, что это изготовлено в Расине, Бирмингеме или где-нибудь ещё. Или возьмите расписание движения поездов - оно тоже напечатано невероятно мелким шрифтом. Оно не предназначено для того, чтобы кто-то его читал, потому что если бы его можно было прочитать, то никто бы не ездил на поездах, понимаете?

Если человек собирается быть одитором... если это не преклир с улицы, не «сырой» преклир... когда мы начинаем одитировать такого человека, мы должны заполнить «Форму ассесмента кейса». Это, в общем-то, относится к одитингу в академии, к одитингу на курсе. Заполните «Форму ассесмента кейса». Это старая форма. Та самая, которая заполняется перед проведением интенсива по проблемам, по без двух последних разделов - они заполняются только в том случае, если вы собираетесь проводить интенсив по проблемам. И, заполняя эту форму... на большинстве спичечных коробков есть какой-нибудь текст, напечатанный невероятно мелким шрифтом. Если вы посмотрите на спичечные коробки, то увидите, что почти на каждом из них что-нибудь напечатано очень мелким шрифтом - там напечатана всякая реклама или что-то в этом роде, там также сказано, что это изготовлено в Расине, Бирмингеме или где-нибудь ещё. Или возьмите расписание движения поездов - оно тоже напечатано невероятно мелким шрифтом. Оно не предназначено для того, чтобы кто-то его читал, потому что если бы его можно было прочитать, то никто бы не ездил на поездах, понимаете?

Редж как-то заметил, что газетные отчёты о торгах на фондовой бирже просто великолепны в этом отношении. Они не идут ни в какое сравнение ни с чем остальным - глаза сломать можно, когда их читаешь. Можно взять любой текст, напечатанный шрифтом четвёртого кегля. Очень, очень мелкий шрифт. На Е-метре нет текста, напечатанного таким мелким шрифтом. На нём нет такого текста. Так что вы не можете развернуть Е-метр лицевой стороной к человеку и попросить его что-нибудь на нём прочитать. Может быть, нам следует разместить на Е-метре где-нибудь в уголке какой-нибудь текст, напечатанный таким мелким шрифтом. Но тогда все разузнают, что же там написано, и мы не сможем использовать это для тестирования. Или возьмите договор страхования - там есть раздел, напечатанный мелким шрифтом. Это подошло бы нам как нельзя лучше. Но вы понимаете, я говорю о тексте, напечатанном мелким шрифтом. Это разборчивый шрифт, но он очень мелкий.

Редж как-то заметил, что газетные отчёты о торгах на фондовой бирже просто великолепны в этом отношении. Они не идут ни в какое сравнение ни с чем остальным - глаза сломать можно, когда их читаешь. Можно взять любой текст, напечатанный шрифтом четвёртого кегля. Очень, очень мелкий шрифт. На Е-метре нет текста, напечатанного таким мелким шрифтом. На нём нет такого текста. Так что вы не можете развернуть Е-метр лицевой стороной к человеку и попросить его что-нибудь на нём прочитать. Может быть, нам следует разместить на Е-метре где-нибудь в уголке какой-нибудь текст, напечатанный таким мелким шрифтом. Но тогда все разузнают, что же там написано, и мы не сможем использовать это для тестирования. Или возьмите договор страхования - там есть раздел, напечатанный мелким шрифтом. Это подошло бы нам как нельзя лучше. Но вы понимаете, я говорю о тексте, напечатанном мелким шрифтом. Это разборчивый шрифт, но он очень мелкий.

И вы держите этот текст на таком расстоянии от преклира... на таком расстоянии, на котором этот человек обычно будет находиться от Е-метра, когда он будет сидеть, откинувшись на спинку стула, - и спрашиваете его, может ли он это прочитать, и пусть он вам скажет, что там написано. И если очевидно, что преклир может это прочитать, то в «Форме ассесмента кейса», в верхней её части, вы делаете пометку о том, что он хорошо видит. Так вот, нас не интересует, при каких условиях он хорошо видит - видит ли он хорошо в очках или без очков, понимаете? Но если он может прочитать этот текст только в очках, то вы пишете: «Хорошо видит в очках». Это просто такой тонкий намёк и предостережение о том, что у этого парня могут быть проблемы с чтением показаний Е-метра. А если он не может прочитать этот мелкий текст на таком расстоянии, на котором от него обычно будет находиться Е-метр, то вы пишете: «Зрение плохое». И вы пишете всё, что сочтёте нужным, например: «Требуется коррекция зрения» или «Должен носить очки» - всё, что сочтёте нужным написать. Но вы обязательно делаете эту пометку. И тогда, например, начальник отдела обучения, или супервайзер курса, или кто-нибудь ещё обратит на это внимание и будет знать, что из-за этого человека могут возникнуть проблемы, как только он начнёт одитировать. Понимаете?

И вы держите этот текст на таком расстоянии от преклира... на таком расстоянии, на котором этот человек обычно будет находиться от Е-метра, когда он будет сидеть, откинувшись на спинку стула, - и спрашиваете его, может ли он это прочитать, и пусть он вам скажет, что там написано. И если очевидно, что преклир может это прочитать, то в «Форме ассесмента кейса», в верхней её части, вы делаете пометку о том, что он хорошо видит. Так вот, нас не интересует, при каких условиях он хорошо видит - видит ли он хорошо в очках или без очков, понимаете? Но если он может прочитать этот текст только в очках, то вы пишете: «Хорошо видит в очках». Это просто такой тонкий намёк и предостережение о том, что у этого парня могут быть проблемы с чтением показаний Е-метра. А если он не может прочитать этот мелкий текст на таком расстоянии, на котором от него обычно будет находиться Е-метр, то вы пишете: «Зрение плохое». И вы пишете всё, что сочтёте нужным, например: «Требуется коррекция зрения» или «Должен носить очки» - всё, что сочтёте нужным написать. Но вы обязательно делаете эту пометку. И тогда, например, начальник отдела обучения, или супервайзер курса, или кто-нибудь ещё обратит на это внимание и будет знать, что из-за этого человека могут возникнуть проблемы, как только он начнёт одитировать. Понимаете?

Так что давайте одним махом избавимся от проблем, связанных с плохим зрением. Неважно, если для этого нам потребуется увеличительное стекло. Как-то раз Редж раздобыл для меня увеличительное стекло на подставке, которое устанавливалось перед лицевой стороной Е-метра. Оно значительно увеличивает стрелку Е-метра. Я использовал его для того, чтобы наблюдать микроскопические риды, - я проводил проверку по старым целям и занимался другими подобными вещами.

Так что давайте одним махом избавимся от проблем, связанных с плохим зрением. Неважно, если для этого нам потребуется увеличительное стекло. Как-то раз Редж раздобыл для меня увеличительное стекло на подставке, которое устанавливалось перед лицевой стороной Е-метра. Оно значительно увеличивает стрелку Е-метра. Я использовал его для того, чтобы наблюдать микроскопические риды, - я проводил проверку по старым целям и занимался другими подобными вещами.

Используйте очки... делайте всё, что сочтёте нужным сделать. Но я должен заметить, что увеличительное стекло не является универсальным решением данной проблемы, поскольку может случиться, что на расстоянии в семьдесят сантиметров - это примерно вот столько - всё будет выглядеть расплывчатым.

Используйте очки... делайте всё, что сочтёте нужным сделать. Но я должен заметить, что увеличительное стекло не является универсальным решением данной проблемы, поскольку может случиться, что на расстоянии в семьдесят сантиметров - это примерно вот столько - всё будет выглядеть расплывчатым.

Мы можем кое-что сделать по этому поводу. И когда этого парня обучают на одитора, то обращают внимание на то, какое у него зрение, поскольку в его «Форме ассесмента кейса» есть пометка, в самом верху под его именем, - и желательно, чтобы это было написано по диагонали. А если у вас есть красная ручка, используйте её. Если у парня плохое зрение, то, ради бога, подчеркните эту запись пару раз. Поскольку если вы этого не сделаете, то это приведёт к тому, что сессии будут очень тяжёлыми, в них часто будут происходить разрывы АРО; одитор будет прибегать к необычным решениям, он будет отклоняться от стандартных процедур. Будут происходить всевозможные вещи подобного рода, поскольку, движимый страстным желанием добиться улучшения у преклира, одитор будет делать всё, что угодно. И в действительности он даже не заподозрит, что всё дело здесь в нём самом, в том, как он читает показания Е-метра. Возможно, он это заподозрит, но он, вероятно, никогда никому в этом не признается. Понимаете? Так что давайте избавимся от этих проблем, чтобы они не мешали нам вести курсы и так далее.

Мы можем кое-что сделать по этому поводу. И когда этого парня обучают на одитора, то обращают внимание на то, какое у него зрение, поскольку в его «Форме ассесмента кейса» есть пометка, в самом верху под его именем, - и желательно, чтобы это было написано по диагонали. А если у вас есть красная ручка, используйте её. Если у парня плохое зрение, то, ради бога, подчеркните эту запись пару раз. Поскольку если вы этого не сделаете, то это приведёт к тому, что сессии будут очень тяжёлыми, в них часто будут происходить разрывы АРО; одитор будет прибегать к необычным решениям, он будет отклоняться от стандартных процедур. Будут происходить всевозможные вещи подобного рода, поскольку, движимый страстным желанием добиться улучшения у преклира, одитор будет делать всё, что угодно. И в действительности он даже не заподозрит, что всё дело здесь в нём самом, в том, как он читает показания Е-метра. Возможно, он это заподозрит, но он, вероятно, никогда никому в этом не признается. Понимаете? Так что давайте избавимся от этих проблем, чтобы они не мешали нам вести курсы и так далее.

Давайте рассмотрим секцию практики... сначала мы обучаем студентов тому, как работать с Е-метром. Вы берёте расписание движения поездов, или договор страхования, тот его раздел, который напечатан мелким шрифтом, или коробок спичек и просто протягиваете это парню... держите это на расстоянии примерно семидесяти сантиметров от него... и говорите ему: «Прочтите, что здесь написано». Это дополнительное условие, понимаете? «Прочтите, что здесь написано».

Давайте рассмотрим секцию практики... сначала мы обучаем студентов тому, как работать с Е-метром. Вы берёте расписание движения поездов, или договор страхования, тот его раздел, который напечатан мелким шрифтом, или коробок спичек и просто протягиваете это парню... держите это на расстоянии примерно семидесяти сантиметров от него... и говорите ему: «Прочтите, что здесь написано». Это дополнительное условие, понимаете? «Прочтите, что здесь написано».

И парень говорит: «Э, хм...» (На спичечном коробке напечатано объявление, рекламирующее биспиксы, понимаете?) И он говорит: «Да. Я могу это прочитать - биспиксы».

И парень говорит: «Э, хм...» (На спичечном коробке напечатано объявление, рекламирующее биспиксы, понимаете?) И он говорит: «Да. Я могу это прочитать - биспиксы».

А вы ему объясняете: «Нет. То, что напечатано мелким шрифтом, в самом низу».

А вы ему объясняете: «Нет. То, что напечатано мелким шрифтом, в самом низу».

«А, - говорит он, - вы имеете в виду эту чёрточку?»

«А, - говорит он, - вы имеете в виду эту чёрточку?»

В этом случае инструктор секции практики должен в первую очередь сделать следующее: он должен заставить этого студента найти себе какие-нибудь очки, и эти очки должны быть подобраны таким образом, чтобы студент мог читать показания Е-метра на расстоянии семидесяти сантиметров. Понимаете? Это то, что инструктор должен сделать в первую очередь. Он может заставить этого студента выполнять упражнения по подготовке Е-метра к работе и так далее, пока «оккультист» будет изготавливать для него очки. Вам не нужны какие-то особенные очки. Они должны сидеть на носу. Девушкам обычно нравится, чтобы оправа очков была усыпана бриллиантами и так далее, но это на самом деле необязательно.

В этом случае инструктор секции практики должен в первую очередь сделать следующее: он должен заставить этого студента найти себе какие-нибудь очки, и эти очки должны быть подобраны таким образом, чтобы студент мог читать показания Е-метра на расстоянии семидесяти сантиметров. Понимаете? Это то, что инструктор должен сделать в первую очередь. Он может заставить этого студента выполнять упражнения по подготовке Е-метра к работе и так далее, пока «оккультист» будет изготавливать для него очки. Вам не нужны какие-то особенные очки. Они должны сидеть на носу. Девушкам обычно нравится, чтобы оправа очков была усыпана бриллиантами и так далее, но это на самом деле необязательно.

Так вот, вы думаете, что теперь всё в порядке. Вы думаете, что, заставив этого парня найти себе очки, мы решили эту проблему. Нет! Дамы и господа, заставив этого парня найти себе очки, мы ещё, в оощем-то, не решили эту проблему; мы решили её, возможно, на ближайшие несколько дней, поскольку в Саентологии зрение человека меняется быстрее, чем что-либо ещё. Некоторые преклиры сильно расстраиваются из-за этого, поскольку им то и дело приходится подбирать себе новые очки. Хорошо. Если мы знаем, что это нужно делать, то мы можем с этим справиться, так ведь? Но тем не менее это несколько усложняет нашу задачу.

Так вот, вы думаете, что теперь всё в порядке. Вы думаете, что, заставив этого парня найти себе очки, мы решили эту проблему. Нет! Дамы и господа, заставив этого парня найти себе очки, мы ещё, в оощем-то, не решили эту проблему; мы решили её, возможно, на ближайшие несколько дней, поскольку в Саентологии зрение человека меняется быстрее, чем что-либо ещё. Некоторые преклиры сильно расстраиваются из-за этого, поскольку им то и дело приходится подбирать себе новые очки. Хорошо. Если мы знаем, что это нужно делать, то мы можем с этим справиться, так ведь? Но тем не менее это несколько усложняет нашу задачу.

Итак, каждый раз, когда кого-нибудь направляют обратно в секцию практики из-за ГОО, инструктор секции практики достаёт договор страхования или спичечный коробок, просит этого человека надеть очки и говорит: «Прочтите, что здесь написано», держа текст на расстоянии семидесяти сантиметров от человека. Понимаете? Так что это позволяет нам как следует застраховаться от неприятностей, связанных с плохим зрением. Ведь зрение у людей не остаётся постоянным.

Итак, каждый раз, когда кого-нибудь направляют обратно в секцию практики из-за ГОО, инструктор секции практики достаёт договор страхования или спичечный коробок, просит этого человека надеть очки и говорит: «Прочтите, что здесь написано», держа текст на расстоянии семидесяти сантиметров от человека. Понимаете? Так что это позволяет нам как следует застраховаться от неприятностей, связанных с плохим зрением. Ведь зрение у людей не остаётся постоянным.

Так вот, ситуация станет ещё хуже, если все одиторы будут чертовски хорошо читать показания Е-метра. Тогда процессы будут «цеплять» ещё сильнее и зрение у людей будет изменяться ещё быстрее. Но мы всё равно можем с этим справиться. Хорошо. Прекрасно. Нам просто нужно, чтобы одитор всё время был в состоянии видеть перед собой Е-метр.

Так вот, ситуация станет ещё хуже, если все одиторы будут чертовски хорошо читать показания Е-метра. Тогда процессы будут «цеплять» ещё сильнее и зрение у людей будет изменяться ещё быстрее. Но мы всё равно можем с этим справиться. Хорошо. Прекрасно. Нам просто нужно, чтобы одитор всё время был в состоянии видеть перед собой Е-метр.

Дело в том, что если одитор не может прочитать этот мелкий текст на таком расстоянии, то на самом деле нельзя полагаться на то, что он сможет на таком расстоянии читать показания Е-метра. Потому что те подёргивания стрелки, которые он должен будет отслеживать при чувствительности 16, работая со многими кейсами, настолько малы, что одитор, для которого мелкий шрифт выглядит расплывчатым на таком расстоянии, не будет их замечать. Иначе говоря, если у него всё расплывается перед глазами, то движение стрелки будет для него неразличимо. И когда стрелка совершает движение, ему кажется, что она просто расплывается у него перед глазами. Понимаете, но она не просто расплывается у него перед глазами - она совершает движение. Однако он настолько привык к тому, что на таком расстоянии всё выглядит расплывчатым, что ему кажется, будто стрелка просто расплывается у него перед глазами и вовсе не движется. И таким образом он совершает ошибку, понимаете? Поэтому очень важно следить за всем этим, когда мы обучаем людей и проводим им процессинг.

Дело в том, что если одитор не может прочитать этот мелкий текст на таком расстоянии, то на самом деле нельзя полагаться на то, что он сможет на таком расстоянии читать показания Е-метра. Потому что те подёргивания стрелки, которые он должен будет отслеживать при чувствительности 16, работая со многими кейсами, настолько малы, что одитор, для которого мелкий шрифт выглядит расплывчатым на таком расстоянии, не будет их замечать. Иначе говоря, если у него всё расплывается перед глазами, то движение стрелки будет для него неразличимо. И когда стрелка совершает движение, ему кажется, что она просто расплывается у него перед глазами. Понимаете, но она не просто расплывается у него перед глазами - она совершает движение. Однако он настолько привык к тому, что на таком расстоянии всё выглядит расплывчатым, что ему кажется, будто стрелка просто расплывается у него перед глазами и вовсе не движется. И таким образом он совершает ошибку, понимаете? Поэтому очень важно следить за всем этим, когда мы обучаем людей и проводим им процессинг.

Мы просто обеспечиваем наибольшее благо для наибольшего числа студентов, понимаете? Вот этот парень всегда может прочитать мелкий текст и так далее. Что ж, прекрасно. Но мы всё равно проводим этот тест - всегда. Этого человека направляют обратно в секцию практики, чтобы он ещё поупражнялся с Е-метром или что-то в этом роде, его направили обратно в секцию практики, чтобы он ещё поупражнялся в том или сём, - было замечено, что, проводя одитинг, он делает что-то неправильно. Давайте предположим следующее: то, что прежде всего было неправильно в его работе, это вовсе не то, на что указал супервайзер одитинга. Давайте автоматически предположим, что этот студент не видел движений стрелки. Понимаете? Давайте сделаем такое предположение. Неважно, что там сказал супервайзер одитинга; мы сделаем это предположение. Мы также примем во внимание то, что сказал супервайзер одитинга, и займёмся этим в секции практики. Но в дополнение к этому мы обязательно сделаем такое вот предположение. Мы предположим, что у него, возможно, проблемы с чтением показаний Е-метра, чего пока никто не заметил. Уловили идею?

Мы просто обеспечиваем наибольшее благо для наибольшего числа студентов, понимаете? Вот этот парень всегда может прочитать мелкий текст и так далее. Что ж, прекрасно. Но мы всё равно проводим этот тест - всегда. Этого человека направляют обратно в секцию практики, чтобы он ещё поупражнялся с Е-метром или что-то в этом роде, его направили обратно в секцию практики, чтобы он ещё поупражнялся в том или сём, - было замечено, что, проводя одитинг, он делает что-то неправильно. Давайте предположим следующее: то, что прежде всего было неправильно в его работе, это вовсе не то, на что указал супервайзер одитинга. Давайте автоматически предположим, что этот студент не видел движений стрелки. Понимаете? Давайте сделаем такое предположение. Неважно, что там сказал супервайзер одитинга; мы сделаем это предположение. Мы также примем во внимание то, что сказал супервайзер одитинга, и займёмся этим в секции практики. Но в дополнение к этому мы обязательно сделаем такое вот предположение. Мы предположим, что у него, возможно, проблемы с чтением показаний Е-метра, чего пока никто не заметил. Уловили идею?

Так вот, всё это направлено лишь на то, чтобы исправить фокусировку изображения. До сих пор я говорил лишь о фокусировке изображения и о способности человека видеть что-либо на определённом расстоянии. Я пока не говорил о многих других факторах, имеющих отношение ко всему этому. Корректируя зрение при помощи очков, увеличительных стёкол или чего-то в этом роде, мы устраняем наиболее простые и очевидные ошибки, возникающие при чтении показаний Е-метра. Понимаете, это самые простые ошибки, но их совершенно необходимо предотвратить. И тот факт, что здесь присутствуют и более сложные явления, вовсе не обесценивает всё то, о чём мы до сих пор говорили.

Так вот, всё это направлено лишь на то, чтобы исправить фокусировку изображения. До сих пор я говорил лишь о фокусировке изображения и о способности человека видеть что-либо на определённом расстоянии. Я пока не говорил о многих других факторах, имеющих отношение ко всему этому. Корректируя зрение при помощи очков, увеличительных стёкол или чего-то в этом роде, мы устраняем наиболее простые и очевидные ошибки, возникающие при чтении показаний Е-метра. Понимаете, это самые простые ошибки, но их совершенно необходимо предотвратить. И тот факт, что здесь присутствуют и более сложные явления, вовсе не обесценивает всё то, о чём мы до сих пор говорили.

А теперь давайте перейдём к более развёрнутой теории, давайте поговорим об интервале настоящего времени. Какова ширина интервала настоящего времени? Составляет ли ширина интервала настоящего времени одну тысячную секунды? Равен ли этот интервал нулю? Равен ли он двум секундам? Или он равен десяти минутам? Так вот, если бы интервал настоящего времени был равен для вас десяти минутам, то вы запросто могли бы предвидеть будущее и вы всегда могли бы выиграть целое состояние в Монте-Карло. Вы могли бы выигрывать даже на скачках... понимаете, сделать ставку и... прямо перед тем, как закроется окошко. Вы всё-таки могли бы успеть просунуть деньги в окошко, чтобы сделать ставку на лошадь, понимаете? Но это уже было бы очень близко к такой способности, которую большинство людей назвало бы «способностью предсказывать будущее».

А теперь давайте перейдём к более развёрнутой теории, давайте поговорим об интервале настоящего времени. Какова ширина интервала настоящего времени? Составляет ли ширина интервала настоящего времени одну тысячную секунды? Равен ли этот интервал нулю? Равен ли он двум секундам? Или он равен десяти минутам? Так вот, если бы интервал настоящего времени был равен для вас десяти минутам, то вы запросто могли бы предвидеть будущее и вы всегда могли бы выиграть целое состояние в Монте-Карло. Вы могли бы выигрывать даже на скачках... понимаете, сделать ставку и... прямо перед тем, как закроется окошко. Вы всё-таки могли бы успеть просунуть деньги в окошко, чтобы сделать ставку на лошадь, понимаете? Но это уже было бы очень близко к такой способности, которую большинство людей назвало бы «способностью предсказывать будущее».

Я заговорил о десяти минутах потому, что это не относится к области невозможного, поскольку у меня самого этот интервал составляет десять минут, когда я смотрю фильмы, другие телепередачи и тому подобные вещи. Я так и не взял на себя труд исследовать это явление, но на подсознательном уровне я знаю, что произойдёт в любой момент времени в течение следующих десяти минут фильма. Так вот, это очень досадно — это портит всю сюжетную линию. Поначалу я думал, что это просто результат моего писательского опыта, но потом я стал смотреть мыльные оперы, к которым писатели вообще не имеют никакого отношения, понимаете? Которые сходят за фильмы на телевидении. И при этом происходило в точности то же самое, понимаете? Я внезапно ловлю себя на мысли, что кого-то повесят, понимаете? Затем я внезапно осознаю, что вот этот персонаж, который только что вошёл, вот-вот будет повешен, а затем я осознаю, как именно его повесят. Понимаете, это можно представить в виде шкалы, где мы принимаем десять минут за исходную точку и ставим отметки с минутным интервалом. И мы оказываемся на этой шкале где-то в районе четырёх-пяти секунд. Именно в таком интервале я на самом деле смотрю фильмы. Я осознаю этот интервал.

Я заговорил о десяти минутах потому, что это не относится к области невозможного, поскольку у меня самого этот интервал составляет десять минут, когда я смотрю фильмы, другие телепередачи и тому подобные вещи. Я так и не взял на себя труд исследовать это явление, но на подсознательном уровне я знаю, что произойдёт в любой момент времени в течение следующих десяти минут фильма. Так вот, это очень досадно — это портит всю сюжетную линию. Поначалу я думал, что это просто результат моего писательского опыта, но потом я стал смотреть мыльные оперы, к которым писатели вообще не имеют никакого отношения, понимаете? Которые сходят за фильмы на телевидении. И при этом происходило в точности то же самое, понимаете? Я внезапно ловлю себя на мысли, что кого-то повесят, понимаете? Затем я внезапно осознаю, что вот этот персонаж, который только что вошёл, вот-вот будет повешен, а затем я осознаю, как именно его повесят. Понимаете, это можно представить в виде шкалы, где мы принимаем десять минут за исходную точку и ставим отметки с минутным интервалом. И мы оказываемся на этой шкале где-то в районе четырёх-пяти секунд. Именно в таком интервале я на самом деле смотрю фильмы. Я осознаю этот интервал.

Так что вы понимаете: исходя из этого, я могу представить себе, что настоящее время может охватывать интервал в десять минут. Понимаете, в этом нет ничего эзотерического. Я не говорю вам, что это какая-то удивительная способность. На самом деле у меня очень часто возникает желание утратить эту способность.

Так что вы понимаете: исходя из этого, я могу представить себе, что настоящее время может охватывать интервал в десять минут. Понимаете, в этом нет ничего эзотерического. Я не говорю вам, что это какая-то удивительная способность. На самом деле у меня очень часто возникает желание утратить эту способность.

Отклированный человек приходит в совершенно удивительное состояние: подъезжая к перекрёстку и находясь на расстоянии пятнадцати-тридцати метров от него, он знает, приближается ли к этому перекрёстку какая-нибудь машина, с какой стороны она едет и с какой примерно скоростью. Понимаете, как будто бы у него есть какой-то радар, который позволяет ему «заглядывать» за угол, а самому человеку кажется, что у него развилось некое восприятие, которое на самом деле является линейным восприятием настоящего времени. И он думает, что он заглядывает за угол. Нет, он не заглядывает за угол. У него более широкий интервал настоящего времени, чем у других людей, и он ещё не привык к этому. Он смотрит на краешек знания, который охватывает собой промежуток во много секунд. Он смотрит на краешек знания, который охватывает собой промежуток где-то в пятнадцать-двадцать секунд. Понимаете, он знает, что произойдёт в ближайшие пятнадцать-двадцать секунд, но это знание приходит к нему в виде некоего впечатления. Поэтому он думает, что смотрит за угол, на грузовик, который едет по улице. Но когда он пытается действительно заглянуть за угол таким способом, то у него это не получается. Это приводит его в сильное замешательство. Он предвидит будущее - вот что он делает. Но он его не предвидит. Он даже не находится в будущем. Просто его интервал настоящего времени вот настолько широк. Вот в чём здесь дело.

Отклированный человек приходит в совершенно удивительное состояние: подъезжая к перекрёстку и находясь на расстоянии пятнадцати-тридцати метров от него, он знает, приближается ли к этому перекрёстку какая-нибудь машина, с какой стороны она едет и с какой примерно скоростью. Понимаете, как будто бы у него есть какой-то радар, который позволяет ему «заглядывать» за угол, а самому человеку кажется, что у него развилось некое восприятие, которое на самом деле является линейным восприятием настоящего времени. И он думает, что он заглядывает за угол. Нет, он не заглядывает за угол. У него более широкий интервал настоящего времени, чем у других людей, и он ещё не привык к этому. Он смотрит на краешек знания, который охватывает собой промежуток во много секунд. Он смотрит на краешек знания, который охватывает собой промежуток где-то в пятнадцать-двадцать секунд. Понимаете, он знает, что произойдёт в ближайшие пятнадцать-двадцать секунд, но это знание приходит к нему в виде некоего впечатления. Поэтому он думает, что смотрит за угол, на грузовик, который едет по улице. Но когда он пытается действительно заглянуть за угол таким способом, то у него это не получается. Это приводит его в сильное замешательство. Он предвидит будущее - вот что он делает. Но он его не предвидит. Он даже не находится в будущем. Просто его интервал настоящего времени вот настолько широк. Вот в чём здесь дело.

Так вот, у какого-нибудь очень крутого спортсмена... О, не знаю, я думаю, что у Сэма Снида настоящее время охватывает интервал от момента удара по мячу и до того момента, когда мяч падает на поле. Я полагаю, что для него всё это происходит в «сейчас». И если бы вы его очень подробно об этом расспросили, то у него появилось бы такое ощущение, будто он, ударяя по мячу, точно знает, где именно этот мяч упадёт на поле, или непосредственно перед тем, как ударить по мячу, он знает, где именно мяч упадёт на поле. И все говорят, что это мастерство, понимаете? Нет, это не мастерство. В действительности он знает, где именно мяч упадёт на поле, вот и всё. Ему даже не нужно представлять себе траекторию полёта мяча, чтобы узнать, в каком месте он упадёт на поле. Понимаете? Вот мяч уже лежит на поле, а вот он ещё только ударяет по мячу - и всё это происходит в одном интервале настоящего времени.

Так вот, у какого-нибудь очень крутого спортсмена... О, не знаю, я думаю, что у Сэма Снида настоящее время охватывает интервал от момента удара по мячу и до того момента, когда мяч падает на поле. Я полагаю, что для него всё это происходит в «сейчас». И если бы вы его очень подробно об этом расспросили, то у него появилось бы такое ощущение, будто он, ударяя по мячу, точно знает, где именно этот мяч упадёт на поле, или непосредственно перед тем, как ударить по мячу, он знает, где именно мяч упадёт на поле. И все говорят, что это мастерство, понимаете? Нет, это не мастерство. В действительности он знает, где именно мяч упадёт на поле, вот и всё. Ему даже не нужно представлять себе траекторию полёта мяча, чтобы узнать, в каком месте он упадёт на поле. Понимаете? Вот мяч уже лежит на поле, а вот он ещё только ударяет по мячу - и всё это происходит в одном интервале настоящего времени.

И конечно, эти бедолаги выходят на поле и пытаются победить этого парня, Снида, но они не могут этого сделать, понимаете? В один прекрасный день он чувствует себя немного более «эластичным», выходит на поле и побивает рекорд этого поля, понимаете? А на следующий день он чувствует себя немного более «эластичным», чем накануне, и побивает свой собственный рекорд, понимаете? Этот парень потрясающий спортсмен. Но ему кажется, что всё это очень легко делать. Вам оы тоже казалось, что всё это легко делать, если бы вы могли контролировать мячик для гольфа как в начале, так и в конце его полёта.

И конечно, эти бедолаги выходят на поле и пытаются победить этого парня, Снида, но они не могут этого сделать, понимаете? В один прекрасный день он чувствует себя немного более «эластичным», выходит на поле и побивает рекорд этого поля, понимаете? А на следующий день он чувствует себя немного более «эластичным», чем накануне, и побивает свой собственный рекорд, понимаете? Этот парень потрясающий спортсмен. Но ему кажется, что всё это очень легко делать. Вам оы тоже казалось, что всё это легко делать, если бы вы могли контролировать мячик для гольфа как в начале, так и в конце его полёта.

Понимаете, люди думают, что они могут делать подобные вещи. Вам когда-нибудь приходилось видеть, как человек стоит возле ямки-лунки на поле для гольфа, и, когда мяч катится по траве мимо лунки, он начинает... и он пытается как бы подтолкнуть мяч к этой ямке, понимаете? «Промазал», понимаете? Видели, как люди это делают? Вы когда-нибудь видели, как человек следит за катящимся шаром для игры в кегли или чем-нибудь вроде этого и как бы пытается направить его руками в нужную сторону и так далее... и отчаивается в конце концов? Вы когда-нибудь видели, как люди пытаются это делать? Что ж, почему же они пытаются это сделать, если они знают, что могут это сделать? Это не просто распространение на расстояние того контроля, который они могут осуществлять с помощью рук. Они знают, что событие, которое должно произойти, не было предсказано, и они пытаются предсказать его и взять его под контроль. И человек вытягивает руки и напрягается, потому что он в отчаянии от того, что не предсказал это событие. Поскольку при этом человек всегда испытывает отчаяние.

Понимаете, люди думают, что они могут делать подобные вещи. Вам когда-нибудь приходилось видеть, как человек стоит возле ямки-лунки на поле для гольфа, и, когда мяч катится по траве мимо лунки, он начинает... и он пытается как бы подтолкнуть мяч к этой ямке, понимаете? «Промазал», понимаете? Видели, как люди это делают? Вы когда-нибудь видели, как человек следит за катящимся шаром для игры в кегли или чем-нибудь вроде этого и как бы пытается направить его руками в нужную сторону и так далее... и отчаивается в конце концов? Вы когда-нибудь видели, как люди пытаются это делать? Что ж, почему же они пытаются это сделать, если они знают, что могут это сделать? Это не просто распространение на расстояние того контроля, который они могут осуществлять с помощью рук. Они знают, что событие, которое должно произойти, не было предсказано, и они пытаются предсказать его и взять его под контроль. И человек вытягивает руки и напрягается, потому что он в отчаянии от того, что не предсказал это событие. Поскольку при этом человек всегда испытывает отчаяние.

Что ж, если бы вы собирались загнать мячик в лунку, то вы, определённо, не стали бы при этом... оооаааа... крякать и напрягаться, делать то и сё. Вы бы просто тук, и мяч полетел бы прямо в лунку - бац! Вы как бы слегка касаетесь его лучом, понимаете? Что ж, а как бы вам понравилось, если бы в тот момент, когда вы ударяете по мячу, он уже находился бы в лунке? Что ж, в таком случае вы контролировали бы оба конца этого интервала настоящего времени, и это именно то, что делают великие спортсмены.

Что ж, если бы вы собирались загнать мячик в лунку, то вы, определённо, не стали бы при этом... оооаааа... крякать и напрягаться, делать то и сё. Вы бы просто тук, и мяч полетел бы прямо в лунку - бац! Вы как бы слегка касаетесь его лучом, понимаете? Что ж, а как бы вам понравилось, если бы в тот момент, когда вы ударяете по мячу, он уже находился бы в лунке? Что ж, в таком случае вы контролировали бы оба конца этого интервала настоящего времени, и это именно то, что делают великие спортсмены.

Между прочим, великие спортсмены всегда экстериоризированы. Вы показываете такому человеку Аксиомы Саентологии, и он: «О, именно это я и делаю! О, да! Хорошо! Да, прекрасно! О. О, так вот, что это такое! Угу. Что ж, разумеется, это же всем известно. Да, это верно». И он одну задругой проглатывает все Аксиомы - трррррр! Весьма примечательно.

Между прочим, великие спортсмены всегда экстериоризированы. Вы показываете такому человеку Аксиомы Саентологии, и он: «О, именно это я и делаю! О, да! Хорошо! Да, прекрасно! О. О, так вот, что это такое! Угу. Что ж, разумеется, это же всем известно. Да, это верно». И он одну задругой проглатывает все Аксиомы - трррррр! Весьма примечательно.

Но вот на что я хочу обратить ваше внимание: у таких людей широкий интервал настоящего времени.

Но вот на что я хочу обратить ваше внимание: у таких людей широкий интервал настоящего времени.

Так вот, откровенно говоря, они не думают, что в их настоящем времени присутствует движение. Они думают, что в нём присутствует контроль. В их настоящем времени движение не происходит хаотично. Когда такой человек что-то делает, он контролирует всё движение в этом настоящем времени, поскольку он пребывает в этом настоящем времени и в его распоряжении находится весь тот интервал настоящего времени, в котором можно принять решение. Это похоже на то, как если бы в конце второй секунды этот человек мог отменить своё решение, которое он принял в начале первой секунды. Поэтому он обладает потрясающей способностью выносить суждения. Ему незачем принимать «пробные» решения в отношении чего бы то ни было, поскольку он знает, какое решение является правильным, - ведь он уже увидел, как это решение воплотилось в жизнь. Вы видите, насколько глупая и запутанная ситуация может в конце концов возникнуть? Хорошо.

Так вот, откровенно говоря, они не думают, что в их настоящем времени присутствует движение. Они думают, что в нём присутствует контроль. В их настоящем времени движение не происходит хаотично. Когда такой человек что-то делает, он контролирует всё движение в этом настоящем времени, поскольку он пребывает в этом настоящем времени и в его распоряжении находится весь тот интервал настоящего времени, в котором можно принять решение. Это похоже на то, как если бы в конце второй секунды этот человек мог отменить своё решение, которое он принял в начале первой секунды. Поэтому он обладает потрясающей способностью выносить суждения. Ему незачем принимать «пробные» решения в отношении чего бы то ни было, поскольку он знает, какое решение является правильным, - ведь он уже увидел, как это решение воплотилось в жизнь. Вы видите, насколько глупая и запутанная ситуация может в конце концов возникнуть? Хорошо.

Такие люди обладают способностью к восприятию движения. Они также могут воспринимать неподвижность как полную естьность.

Такие люди обладают способностью к восприятию движения. Они также могут воспринимать неподвижность как полную естьность.

Но вот парень, ширина интервала настоящего времени которого составляет одну тысячную секунды. И он испытывает не что иное, как беспокойство - непрерывное беспокойство. Он вечно сожалеет о тех решениях, которые он только что принял, поскольку уже слишком поздно. У него всё время неприятности. Он чувствует беспокойство. Это настоящее время сумасшедшего, понимаете? Всё постоянно происходит неправильно. Неизвестно, что произойдёт. Он даже не знает, будет ли эта кровать оставаться на полу, понимаете, потому что он не может воспринимать то, как эта кровать остаётся на полу. Понимаете, у него нет возможности проверить это.

Но вот парень, ширина интервала настоящего времени которого составляет одну тысячную секунды. И он испытывает не что иное, как беспокойство - непрерывное беспокойство. Он вечно сожалеет о тех решениях, которые он только что принял, поскольку уже слишком поздно. У него всё время неприятности. Он чувствует беспокойство. Это настоящее время сумасшедшего, понимаете? Всё постоянно происходит неправильно. Неизвестно, что произойдёт. Он даже не знает, будет ли эта кровать оставаться на полу, понимаете, потому что он не может воспринимать то, как эта кровать остаётся на полу. Понимаете, у него нет возможности проверить это.

На самом деле, когда вы смотрите вон на те телевизоры, вы осознаёте, что они продолжают находиться на своём месте. Вы уловили эту идею?

На самом деле, когда вы смотрите вон на те телевизоры, вы осознаёте, что они продолжают находиться на своём месте. Вы уловили эту идею?

Они продолжают находиться на своём месте. Вы смотрите на меня, и вы знаете, что я продолжаю сидеть здесь, на этом стуле. Как вы узнаёте, что нечто продолжается? Вы не делаете вывод о том, что я буду здесь, исходя из того, что я был здесь. Вы вовсе не так узнаёте, что нечто продолжается. Нет. Вы видите меня сразу во всём интервале времени, и поэтому вы знаете, что я продолжаю находиться на месте.

Они продолжают находиться на своём месте. Вы смотрите на меня, и вы знаете, что я продолжаю сидеть здесь, на этом стуле. Как вы узнаёте, что нечто продолжается? Вы не делаете вывод о том, что я буду здесь, исходя из того, что я был здесь. Вы вовсе не так узнаёте, что нечто продолжается. Нет. Вы видите меня сразу во всём интервале времени, и поэтому вы знаете, что я продолжаю находиться на месте.

Так вот, а как насчёт того парня, который видит меня в интервале, равном всего лишь одной тысячной секунды? Он будет испытывать сильнейшее беспокойство. Он будет испытывать сильнейшее беспокойство. «Он будет существовать или он не будет существовать? Он будет там сидеть?» И в конце концов этот парень скажет: «Неизвестно, что он будет делать дальше». Он скажет вам: «Вы заставляете меня нервничать. Я не знаю, что вы будете делать дальше». Что ж, почему же он так в этом неуверен? Да потому, что вас нет и вместе с этим вы есть в том же самом настоящем времени, вы понимаете? Обо всём этом несколько трудно говорить, потому что наш язык не вполне приспособлен для описания этого явления. Это неисследованное явление. Ну хорошо.

Так вот, а как насчёт того парня, который видит меня в интервале, равном всего лишь одной тысячной секунды? Он будет испытывать сильнейшее беспокойство. Он будет испытывать сильнейшее беспокойство. «Он будет существовать или он не будет существовать? Он будет там сидеть?» И в конце концов этот парень скажет: «Неизвестно, что он будет делать дальше». Он скажет вам: «Вы заставляете меня нервничать. Я не знаю, что вы будете делать дальше». Что ж, почему же он так в этом неуверен? Да потому, что вас нет и вместе с этим вы есть в том же самом настоящем времени, вы понимаете? Обо всём этом несколько трудно говорить, потому что наш язык не вполне приспособлен для описания этого явления. Это неисследованное явление. Ну хорошо.

Чем меньше интервал настоящего времени человека, тем труднее ему воспринимать движение и неподвижность. Чем больше его интервал настоящего времени, тем легче ему воспринимать движение и неподвижность. Элементарно.

Чем меньше интервал настоящего времени человека, тем труднее ему воспринимать движение и неподвижность. Чем больше его интервал настоящего времени, тем легче ему воспринимать движение и неподвижность. Элементарно.

Таким образом - просто приведу вам необычный пример, иллюстрирующий всё это, - таким образом, человеку можно было бы проводить процесс, состоящий из следующей команды: «Посмотрите вокруг и скажите мне, в отношении чего вы абсолютно уверены, что это будет здесь через одну секунду». Разумеется, любой из вас посмотрит вокруг и скажет: «Ну, всё в этой комнате будет здесь через одну секунду», понимаете? Но вот мы начинаем увеличивать градиент: пять секунд, двадцать секунд, полминуты, минута, пять минут, десять минут. И вдруг где-то на этом уровне мы окажемся в столь широком интервале... этот интервал слишком велик, и нам придётся найти какой-нибудь предмет и сообразить, как долго он будет продолжать оставаться здесь. Но тем не менее это упражнение... вы можете перефразировать эту команду как угодно, скажем: «Назовите период времени, в течение которого, как вы абсолютно уверены, эта дверь будет существовать?» - и человек вам отвечает... таким образом вы разовьёте восприятие человека, так что он сможет воспринимать более широкий интервал настоящего времени.

Таким образом - просто приведу вам необычный пример, иллюстрирующий всё это, - таким образом, человеку можно было бы проводить процесс, состоящий из следующей команды: «Посмотрите вокруг и скажите мне, в отношении чего вы абсолютно уверены, что это будет здесь через одну секунду». Разумеется, любой из вас посмотрит вокруг и скажет: «Ну, всё в этой комнате будет здесь через одну секунду», понимаете? Но вот мы начинаем увеличивать градиент: пять секунд, двадцать секунд, полминуты, минута, пять минут, десять минут. И вдруг где-то на этом уровне мы окажемся в столь широком интервале... этот интервал слишком велик, и нам придётся найти какой-нибудь предмет и сообразить, как долго он будет продолжать оставаться здесь. Но тем не менее это упражнение... вы можете перефразировать эту команду как угодно, скажем: «Назовите период времени, в течение которого, как вы абсолютно уверены, эта дверь будет существовать?» - и человек вам отвечает... таким образом вы разовьёте восприятие человека, так что он сможет воспринимать более широкий интервал настоящего времени.

Есть один процесс. (Я не говорю, что одних лишь этих процессов будет достаточно, чтобы решить нашу проблему, поскольку это не так. Я просто сообщаю вам данные.) Вы говорите: «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении какого-нибудь следствия». Или «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении чего-то ещё».

Есть один процесс. (Я не говорю, что одних лишь этих процессов будет достаточно, чтобы решить нашу проблему, поскольку это не так. Я просто сообщаю вам данные.) Вы говорите: «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении какого-нибудь следствия». Или «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении чего-то ещё».

Когда вы опробуете эти процессы (это особенно относится к последнему из них), вы обнаружите, что иногда они на пятнадцать-двадцать минут, а может быть на час-другой, в невероятной степени расширяют интервал настоящего времени преклира. И порой ваши преклиры сталкиваются с тем же явлением, которое мы наблюдаем у Клиров, когда человек знает о приближающихся машинах, знает, загорится ли тот или иной сигнал светофора и в какой момент он загорится. Его способность предвидеть улучшается в огромной степени.

Когда вы опробуете эти процессы (это особенно относится к последнему из них), вы обнаружите, что иногда они на пятнадцать-двадцать минут, а может быть на час-другой, в невероятной степени расширяют интервал настоящего времени преклира. И порой ваши преклиры сталкиваются с тем же явлением, которое мы наблюдаем у Клиров, когда человек знает о приближающихся машинах, знает, загорится ли тот или иной сигнал светофора и в какой момент он загорится. Его способность предвидеть улучшается в огромной степени.

«Посмотрите вокруг и найдите какое-либо следствие, создающее следствие в отношении чего-нибудь» или «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении чего-то ещё» - вот самые обычные формулировки этого процесса.

«Посмотрите вокруг и найдите какое-либо следствие, создающее следствие в отношении чего-нибудь» или «Посмотрите вокруг и найдите что-либо, что создаёт следствие в отношении чего-то ещё» - вот самые обычные формулировки этого процесса.

Так что процессы, при помощи которых можно расширить интервал настоящего времени, действительно существуют. Именно на это они и направлены. Они не имеют отношения к целям преклира. Не имеют отношения к чему-то ещё. Но если вы посмотрите на эти процессы, вы увидите, что это не столько процессы, сколько упражнения. Это тренировка. Это просто тренировка.

Так что процессы, при помощи которых можно расширить интервал настоящего времени, действительно существуют. Именно на это они и направлены. Они не имеют отношения к целям преклира. Не имеют отношения к чему-то ещё. Но если вы посмотрите на эти процессы, вы увидите, что это не столько процессы, сколько упражнения. Это тренировка. Это просто тренировка.

Итак, если вы расширите интервал настоящего времени человека каким угодно способом, то он станет лучше различать движение и отсутствие движения стрелки, а также, разумеется, изменение скорости движения. Так вот, некоторые одиторы не испытывают особых затруднений, когда нужно определить, движется ли стрелка или же она неподвижна, но они, совершенно определённо, испытывают затруднения, когда нужно определить изменение скорости движения - когда стрелка вдруг чуть-чуть ускоряется, когда она ускоряется самую малость во время быстрого райза. В какой момент стрелка поднималась быстрее, чем в другие моменты этого райза? Или ускорившийся фол. В какой момент стрелка падала быстрее, чем в другие моменты этого фола?

Итак, если вы расширите интервал настоящего времени человека каким угодно способом, то он станет лучше различать движение и отсутствие движения стрелки, а также, разумеется, изменение скорости движения. Так вот, некоторые одиторы не испытывают особых затруднений, когда нужно определить, движется ли стрелка или же она неподвижна, но они, совершенно определённо, испытывают затруднения, когда нужно определить изменение скорости движения - когда стрелка вдруг чуть-чуть ускоряется, когда она ускоряется самую малость во время быстрого райза. В какой момент стрелка поднималась быстрее, чем в другие моменты этого райза? Или ускорившийся фол. В какой момент стрелка падала быстрее, чем в другие моменты этого фола?

Так вот, сейчас речь идёт не о том, что значит хорошо Читать показания Е-метра и что значит плохо читать показания Е-метра. Речь идёт о самом что ни на есть минимуме, который только может быть в умении читать показания Е-метра, и это действительно чтение показаний Е-метра. Понимаете? Нет ничего необычного в том, что человек может определить ускорившийся фол или ускорившийся райз. Вы должны уметь делать это, потому что это риды. Поэтому одитор должен обладать даже этим умением, которое превосходит простое умение отличать неподвижную стрелку от движущейся. Одитор должен быть в состоянии определить, что сейчас стрелка поднимается быстрее, чем она поднималась до этого. На одном делении стрелка поднималась самую малость быстрее, чем она поднималась на трёх делениях до этого и на трёх делениях после этого. Это ускорившийся райз. Одитор должен быть в состоянии определить это, потому что это рид. Он также должен быть в состоянии определить, что стрелка не ускорялась, потому что в этом случае мы имеем дело с чистой стрелкой. И вот теперь мы подходим к очень, очень высокой способности воспринимать стрелку.

Так вот, сейчас речь идёт не о том, что значит хорошо Читать показания Е-метра и что значит плохо читать показания Е-метра. Речь идёт о самом что ни на есть минимуме, который только может быть в умении читать показания Е-метра, и это действительно чтение показаний Е-метра. Понимаете? Нет ничего необычного в том, что человек может определить ускорившийся фол или ускорившийся райз. Вы должны уметь делать это, потому что это риды. Поэтому одитор должен обладать даже этим умением, которое превосходит простое умение отличать неподвижную стрелку от движущейся. Одитор должен быть в состоянии определить, что сейчас стрелка поднимается быстрее, чем она поднималась до этого. На одном делении стрелка поднималась самую малость быстрее, чем она поднималась на трёх делениях до этого и на трёх делениях после этого. Это ускорившийся райз. Одитор должен быть в состоянии определить это, потому что это рид. Он также должен быть в состоянии определить, что стрелка не ускорялась, потому что в этом случае мы имеем дело с чистой стрелкой. И вот теперь мы подходим к очень, очень высокой способности воспринимать стрелку.

Так вот, первое, с чем мы сталкиваемся, это проблема, связанная исключительно со зрением: видит ли этот парень линии, окружности и так далее на расстоянии семидесяти сантиметров, если всё это напечатано очень мелким шрифтом? Это проблема, связанная исключительно со зрением. Теперь мы подходим... это уже следующий уровень - способность разных людей воспринимать движение, когда оно имеет место, отсутствие движения, когда это имеет место, и изменение скорости движения, когда это имеет место. Замедлившийся райз, ускорившийся райз, замедлившийся фол, ускорившийся фол - одитор должен быть в состоянии определить все эти риды. И всё это зависит от ширины интервала настоящего времени.

Так вот, первое, с чем мы сталкиваемся, это проблема, связанная исключительно со зрением: видит ли этот парень линии, окружности и так далее на расстоянии семидесяти сантиметров, если всё это напечатано очень мелким шрифтом? Это проблема, связанная исключительно со зрением. Теперь мы подходим... это уже следующий уровень - способность разных людей воспринимать движение, когда оно имеет место, отсутствие движения, когда это имеет место, и изменение скорости движения, когда это имеет место. Замедлившийся райз, ускорившийся райз, замедлившийся фол, ускорившийся фол - одитор должен быть в состоянии определить все эти риды. И всё это зависит от ширины интервала настоящего времени.

Так вот, каким может быть восприятие человека? Как он может влиять на своё восприятие? Как он может улучшить своё восприятие? Что ж, на самом деле в Соединённых Штатах есть один парень, его зовут Бэйт, который разработал целую систему, он написал книгу об этом... я думаю, его даже стали называть «Бэйт-превосходное-зрение-без-очков». Он написал книгу «Превосходное зрение без очков». В этой книге он описывает огромное количество упражнений. Что ж, дело не ограничилось только этой книгой - были разработаны всевозможные упражнения, например: правым глазом человек читает одну строку, а левым глазом - другую, и другие упражнения подобного рода. И существуют специальные приспособления для тренировки глаз: человек смотрит в это приспособление, воспринимает, ну и так далее. При этом очень часто изменяется зрение человека. Я не говорю, что это какая-то панацея. Я никоим образом не рекомендую вам этот метод. Я сам опробовал некоторые из этих упражнений, и это не дало никаких результатов. Но я видел, как при этом у людей улучшалось зрение... иначе говоря, эти упражнения позволяли улучшить восприятие.

Так вот, каким может быть восприятие человека? Как он может влиять на своё восприятие? Как он может улучшить своё восприятие? Что ж, на самом деле в Соединённых Штатах есть один парень, его зовут Бэйт, который разработал целую систему, он написал книгу об этом... я думаю, его даже стали называть «Бэйт-превосходное-зрение-без-очков». Он написал книгу «Превосходное зрение без очков». В этой книге он описывает огромное количество упражнений. Что ж, дело не ограничилось только этой книгой - были разработаны всевозможные упражнения, например: правым глазом человек читает одну строку, а левым глазом - другую, и другие упражнения подобного рода. И существуют специальные приспособления для тренировки глаз: человек смотрит в это приспособление, воспринимает, ну и так далее. При этом очень часто изменяется зрение человека. Я не говорю, что это какая-то панацея. Я никоим образом не рекомендую вам этот метод. Я сам опробовал некоторые из этих упражнений, и это не дало никаких результатов. Но я видел, как при этом у людей улучшалось зрение... иначе говоря, эти упражнения позволяли улучшить восприятие.

Но наши интересы выходят за рамки восприятия. Когда речь идёт о чтении показаний Е-метра, нас интересует осознание, охватывающее последовательные моменты времени.

Но наши интересы выходят за рамки восприятия. Когда речь идёт о чтении показаний Е-метра, нас интересует осознание, охватывающее последовательные моменты времени.

Чтобы определить, неподвижна ли стрелка, вы должны воспринять три момента времени. Конечно, сначала вы думаете: «Ну, чтобы определить, неподвижна ли стрелка, нужно воспринять только один момент времени. Вы просто взглянули на неё - и в этот момент она не двигается, значит стрелка неподвижна». Но этого недостаточно, потому что вам не с чем это сравнивать. Вам нужен предшествующий момент времени, затем вам нужен момент времени, когда стрелка неподвижна, и вам нужен последующий момент времени, чтобы удостовериться в том, что стрелка по-прежнему неподвижна. А насколько широки интервалы этих моментов времени? Ширина интервалов этих моментов времени может составлять лишь одну тысячную секунды. Итак, вы определяете, неподвижна ли стрелка, следующим образом: «Она не двигалась, она не двигается, она не будет двигаться, следовательно, она не двигается и, следовательно, она неподвижна».

Чтобы определить, неподвижна ли стрелка, вы должны воспринять три момента времени. Конечно, сначала вы думаете: «Ну, чтобы определить, неподвижна ли стрелка, нужно воспринять только один момент времени. Вы просто взглянули на неё - и в этот момент она не двигается, значит стрелка неподвижна». Но этого недостаточно, потому что вам не с чем это сравнивать. Вам нужен предшествующий момент времени, затем вам нужен момент времени, когда стрелка неподвижна, и вам нужен последующий момент времени, чтобы удостовериться в том, что стрелка по-прежнему неподвижна. А насколько широки интервалы этих моментов времени? Ширина интервалов этих моментов времени может составлять лишь одну тысячную секунды. Итак, вы определяете, неподвижна ли стрелка, следующим образом: «Она не двигалась, она не двигается, она не будет двигаться, следовательно, она не двигается и, следовательно, она неподвижна».

Так вот, чтобы определить, что стрелка двигается, необходимо произвести по меньшей мере два наблюдения, и поэтому распознать движущуюся стрелку легче, чем неподвижную. Движущуюся стрелку всегда легче распознать, чем неподвижную. Если не верите, прогуляйтесь как-нибудь в лес и попытайтесь увидеть оленя, который стоит в зарослях и наблюдает за вами. Просто попытайтесь увидеть его. И ей-богу, вы можете полчаса смотреть на этого оленя, смотреть в том направлении, где он стоит, но вы так и не увидите, что он там стоит, потому что он неподвижен. И вы не увидите его до тех пор, пока он не сорвётся с места. Вы небрежно швыряете консервную банку в эти заросли - и олень срывается с места. И внезапно вы понимаете, что олень стоял в этих зарослях и наблюдал за вами; возможно, он наблюдал за вами всё то время, пока вы здесь были. Вы пугаетесь до полусмерти. Что ж, почему же вы не воспринимали его, когда он был неподвижен, но воспринимаете его, когда он двигается? Вы скажете: «О, ну, относительное движение, и это бросается в глаза, и движущийся объект бросается в глаза. И кроме того присутствуют другие восприятия, например, вы воспринимаете шум и...» Вы можете искать этому всякие объяснения, пока у вас ум за разум не зайдёт.

Так вот, чтобы определить, что стрелка двигается, необходимо произвести по меньшей мере два наблюдения, и поэтому распознать движущуюся стрелку легче, чем неподвижную. Движущуюся стрелку всегда легче распознать, чем неподвижную. Если не верите, прогуляйтесь как-нибудь в лес и попытайтесь увидеть оленя, который стоит в зарослях и наблюдает за вами. Просто попытайтесь увидеть его. И ей-богу, вы можете полчаса смотреть на этого оленя, смотреть в том направлении, где он стоит, но вы так и не увидите, что он там стоит, потому что он неподвижен. И вы не увидите его до тех пор, пока он не сорвётся с места. Вы небрежно швыряете консервную банку в эти заросли - и олень срывается с места. И внезапно вы понимаете, что олень стоял в этих зарослях и наблюдал за вами; возможно, он наблюдал за вами всё то время, пока вы здесь были. Вы пугаетесь до полусмерти. Что ж, почему же вы не воспринимали его, когда он был неподвижен, но воспринимаете его, когда он двигается? Вы скажете: «О, ну, относительное движение, и это бросается в глаза, и движущийся объект бросается в глаза. И кроме того присутствуют другие восприятия, например, вы воспринимаете шум и...» Вы можете искать этому всякие объяснения, пока у вас ум за разум не зайдёт.

Но только дело, по сути, в том, что для восприятия движения необходимо произвести лишь два наблюдения, а для восприятия неподвижности необходимо произвести три наблюдения. Движение частично «берёт на себя ответственность» за направление внимания, понимаете, в то время как неподвижность не «берёт на себя ответственности» за направление внимания. Понимаете, движение практически «притягивает» к себе глазное яблоко. Вы когда-нибудь думали об этом?

Но только дело, по сути, в том, что для восприятия движения необходимо произвести лишь два наблюдения, а для восприятия неподвижности необходимо произвести три наблюдения. Движение частично «берёт на себя ответственность» за направление внимания, понимаете, в то время как неподвижность не «берёт на себя ответственности» за направление внимания. Понимаете, движение практически «притягивает» к себе глазное яблоко. Вы когда-нибудь думали об этом?

Хорошо. Так вот, давайте не будем слишком сильно впадать в эзотерику. Но вы обнаруживаете движение следующим образом: вы просто наблюдаете, что нечто находится в точке А, а затем вы наблюдаете, что это находится в точке Б. Вы наблюдаете эти два последовательных события, и вы знаете, что то, за чем вы наблюдаете, переместилось. Это всё, что вам нужно об этом знать: этот предмет находился в точке А, а теперь он находится в точке Б, следовательно он переместился.

Хорошо. Так вот, давайте не будем слишком сильно впадать в эзотерику. Но вы обнаруживаете движение следующим образом: вы просто наблюдаете, что нечто находится в точке А, а затем вы наблюдаете, что это находится в точке Б. Вы наблюдаете эти два последовательных события, и вы знаете, что то, за чем вы наблюдаете, переместилось. Это всё, что вам нужно об этом знать: этот предмет находился в точке А, а теперь он находится в точке Б, следовательно он переместился.

Так вот, насколько велико должно быть расстояние между А и Б для того, чтобы вы могли заметить, что происходит движение? Можно только развести руками. Это один из тех вопросов, на которые трудно дать ответ. Но в том, что касается стрелки Е-метра, мы всё-таки можем ответить на этот вопрос. Если это расстояние составляет что-то около одной десятой ширины кончика стрелки, будь то отклонение вправо или влево, то это уже движение. Это чертовски маленькое расстояние, просто микроскопическое. Поскольку кончик стрелки имеет скошенные края и, таким образом, ширина стрелки сильно увеличивается книзу, могут быть даны самые разнообразные, смелые и необычные интерпретации в отношении того, сколько же составляет эта одна десятая ширины кончика стрелки. Но я говорю о кончике стрелки - о самом её кончике. Одна десятая.

Так вот, насколько велико должно быть расстояние между А и Б для того, чтобы вы могли заметить, что происходит движение? Можно только развести руками. Это один из тех вопросов, на которые трудно дать ответ. Но в том, что касается стрелки Е-метра, мы всё-таки можем ответить на этот вопрос. Если это расстояние составляет что-то около одной десятой ширины кончика стрелки, будь то отклонение вправо или влево, то это уже движение. Это чертовски маленькое расстояние, просто микроскопическое. Поскольку кончик стрелки имеет скошенные края и, таким образом, ширина стрелки сильно увеличивается книзу, могут быть даны самые разнообразные, смелые и необычные интерпретации в отношении того, сколько же составляет эта одна десятая ширины кончика стрелки. Но я говорю о кончике стрелки - о самом её кончике. Одна десятая.

Так вот, у большинства Е-метров Марк IV стрелка покачивается, пока вы не подсоедините банки. У них у всех стрелки подрагивают. У всех. Но в этом нет ничего страшного, поскольку, когда цепь замыкается, стрелка стабилизируется. Она сразу же стабилизируется. Так что об этом нечего беспокоиться. Начинайте беспокоиться о своём Марке IV лишь в том случае, если штекер уже вставлен в гнездо Е-метра, преклир держит банки, а стрелка при этом покачивается. Вот тогда вы можете начинать беспокоиться, потому что с вашим Е-метром что-то не так. Обычно стрелка ведёт себя таким образом из-за того, что внутрь тонарма попала пылинка или ещё что-нибудь, но мы теперь устанавливаем в тонарм новые угольные щётки, и такое случается нечасто.

Так вот, у большинства Е-метров Марк IV стрелка покачивается, пока вы не подсоедините банки. У них у всех стрелки подрагивают. У всех. Но в этом нет ничего страшного, поскольку, когда цепь замыкается, стрелка стабилизируется. Она сразу же стабилизируется. Так что об этом нечего беспокоиться. Начинайте беспокоиться о своём Марке IV лишь в том случае, если штекер уже вставлен в гнездо Е-метра, преклир держит банки, а стрелка при этом покачивается. Вот тогда вы можете начинать беспокоиться, потому что с вашим Е-метром что-то не так. Обычно стрелка ведёт себя таким образом из-за того, что внутрь тонарма попала пылинка или ещё что-нибудь, но мы теперь устанавливаем в тонарм новые угольные щётки, и такое случается нечасто.

Но большинство людей этого не знают. Вот на этом Е-метре стрелка покачивается прямо сейчас. Вы видите, как она покачивается?

Но большинство людей этого не знают. Вот на этом Е-метре стрелка покачивается прямо сейчас. Вы видите, как она покачивается?

Мужской голос: Довольно сильно.

Мужской голос: Довольно сильно.

Что ж, вы должны видеть рид размером примерно в одну десятую этого покачивания. Вам трудно видеть это покачивание?

Что ж, вы должны видеть рид размером примерно в одну десятую этого покачивания. Вам трудно видеть это покачивание?

Мужской голос: О, я вижу это покачивание, но вот одну десятую - не-а.

Мужской голос: О, я вижу это покачивание, но вот одну десятую - не-а.

Да, одну десятую этого покачивания. Ха-ха. Очень маленькое расстояние, не так ли? Что ж, именно такое движение вы должны быть в состоянии видеть, чтобы исключить всякий риск.

Да, одну десятую этого покачивания. Ха-ха. Очень маленькое расстояние, не так ли? Что ж, именно такое движение вы должны быть в состоянии видеть, чтобы исключить всякий риск.

Однажды мне попалась цель, которая давала рид размером не более, чем это покачивание, и это была правильная цель - она давала рид каждый раз. При этом никто не мог найти эту цель. Я думал, они все спятили. Было очевидно, что эта цель давала рид. Но никто больше не мог увидеть, что стрелка двигается.

Однажды мне попалась цель, которая давала рид размером не более, чем это покачивание, и это была правильная цель - она давала рид каждый раз. При этом никто не мог найти эту цель. Я думал, они все спятили. Было очевидно, что эта цель давала рид. Но никто больше не мог увидеть, что стрелка двигается.

Таким образом, используя разнообразные упражнения на восприятие, можно увеличить ширину интервала настоящего времени настолько, что вы сможете воспринимать движение и неподвижность.

Таким образом, используя разнообразные упражнения на восприятие, можно увеличить ширину интервала настоящего времени настолько, что вы сможете воспринимать движение и неподвижность.

Итак, следующий фактор, давайте рассмотрим теперь этот следующий фактор - ширина того интервала времени, в котором вы воспринимаете. Какова длина того отрезка настоящего времени, в котором вы находитесь? Что вы должны воспринимать - отсутствие действия или действие? И задав эти вопросы, мы на самом деле сразу же открываем дверь к решению данной проблемы. Увеличить интервал настоящего времени человека легче всего при помощи клирования. И откровенно говоря, если для увеличения интервала настоящего времени использовать процессинг любого другого вида, то это будет потерей времени. Потому что когда человек станет Клиром, то с этим у него будет всё в порядке.

Итак, следующий фактор, давайте рассмотрим теперь этот следующий фактор - ширина того интервала времени, в котором вы воспринимаете. Какова длина того отрезка настоящего времени, в котором вы находитесь? Что вы должны воспринимать - отсутствие действия или действие? И задав эти вопросы, мы на самом деле сразу же открываем дверь к решению данной проблемы. Увеличить интервал настоящего времени человека легче всего при помощи клирования. И откровенно говоря, если для увеличения интервала настоящего времени использовать процессинг любого другого вида, то это будет потерей времени. Потому что когда человек станет Клиром, то с этим у него будет всё в порядке.

Но такой подход, когда вам говорят, что сначала человек сам должен стать Клиром и только тогда он сможет кого-нибудь одитировать, - этот подход совершенно неэффективен и никогда не будет эффективен. И тому есть несколько причин, имеющих отношение к практической стороне дела. И одна из этих причин связана с обстоятельством, о существовании которого вы, возможно, и не догадываетесь, а заключается это обстоятельство в следующем: когда вы клируете человека из сырой публики, у которого нет реальности о происходящем, то этот человек, став Клиром, находится на гораздо более низком уровне, чем тот, кто становится Клиром, располагая всеми данными. Человек, располагающий данными, приобретает ещё и субъективную реальность в отношении того, каково это - пытаться справиться со всеми этими проблемами. Он понимает всё это. Он гораздо глубже понимает проблемы и так далее. У такого человека остаётся способность понимать людей, хотя они является Клиром. А вот когда вы клируете человека из сырой публики, то, став Клиром, он, вероятно, будет очень нетерпимо относиться к людям, он будет недоумевать, почему он вообще имеет с ними дело, или что-нибудь в этом роде. Он сильно запутывается.

Но такой подход, когда вам говорят, что сначала человек сам должен стать Клиром и только тогда он сможет кого-нибудь одитировать, - этот подход совершенно неэффективен и никогда не будет эффективен. И тому есть несколько причин, имеющих отношение к практической стороне дела. И одна из этих причин связана с обстоятельством, о существовании которого вы, возможно, и не догадываетесь, а заключается это обстоятельство в следующем: когда вы клируете человека из сырой публики, у которого нет реальности о происходящем, то этот человек, став Клиром, находится на гораздо более низком уровне, чем тот, кто становится Клиром, располагая всеми данными. Человек, располагающий данными, приобретает ещё и субъективную реальность в отношении того, каково это - пытаться справиться со всеми этими проблемами. Он понимает всё это. Он гораздо глубже понимает проблемы и так далее. У такого человека остаётся способность понимать людей, хотя они является Клиром. А вот когда вы клируете человека из сырой публики, то, став Клиром, он, вероятно, будет очень нетерпимо относиться к людям, он будет недоумевать, почему он вообще имеет с ними дело, или что-нибудь в этом роде. Он сильно запутывается.

Я, кстати, получал кое-какие интересные письма на эту тему.

Я, кстати, получал кое-какие интересные письма на эту тему.

Вы легко можете понять беспокойство какого-нибудь человека, который втиснут в свою голову и который мыслит не очень-то ясно. Его беспокойство легко понять, когда он впадает во всякие «оттого что, потому что», если вы вообще в состоянии это понять. Это проще пареной репы, понимаете? Парень намертво засел в своей голове, и его мышление вновь и вновь следует одному и тому же шаблону. Вы сможете понять ход его мыслей. Возможно, вы не поймёте его, когда столкнётесь с этим шаблоном в первый раз, но вы поймёте его, когда столкнётесь с ним во второй раз. В конце концов вы поймёте, что он имеет в виду.

Вы легко можете понять беспокойство какого-нибудь человека, который втиснут в свою голову и который мыслит не очень-то ясно. Его беспокойство легко понять, когда он впадает во всякие «оттого что, потому что», если вы вообще в состоянии это понять. Это проще пареной репы, понимаете? Парень намертво засел в своей голове, и его мышление вновь и вновь следует одному и тому же шаблону. Вы сможете понять ход его мыслей. Возможно, вы не поймёте его, когда столкнётесь с этим шаблоном в первый раз, но вы поймёте его, когда столкнётесь с ним во второй раз. В конце концов вы поймёте, что он имеет в виду.

Что ж, дело обстоит иначе... когда Клир впадает во всякие «оттого что, потому что», это действительно нечто. Пытаться понять Клира, когда он впадает во всякие «оттого что, потому что», - это одна из наиболее трудных задач, с которой вы будете сталкиваться тут и там. Потому что рано или поздно вы неизбежно сделаете Клиром какого-нибудь человека из сырой публики и он начнёт задавать вам самые каверзные вопросы. Вы всегда знали ответы на все эти вопросы. И, став Клиром, он, конечно же, задаёт вопросы гораздо умнее. Это очень интересно. Мне задавали самые разнообразные... мне задавали очень и очень сложные вопросы на предмет того, почему люди ведут себя так, как они себя ведут. Или как я вообще могу иметь дело с людьми, как я вообще это выношу... Понимаете, такие вот странные вопросы, самые разнообразные вопросы.

Что ж, дело обстоит иначе... когда Клир впадает во всякие «оттого что, потому что», это действительно нечто. Пытаться понять Клира, когда он впадает во всякие «оттого что, потому что», - это одна из наиболее трудных задач, с которой вы будете сталкиваться тут и там. Потому что рано или поздно вы неизбежно сделаете Клиром какого-нибудь человека из сырой публики и он начнёт задавать вам самые каверзные вопросы. Вы всегда знали ответы на все эти вопросы. И, став Клиром, он, конечно же, задаёт вопросы гораздо умнее. Это очень интересно. Мне задавали самые разнообразные... мне задавали очень и очень сложные вопросы на предмет того, почему люди ведут себя так, как они себя ведут. Или как я вообще могу иметь дело с людьми, как я вообще это выношу... Понимаете, такие вот странные вопросы, самые разнообразные вопросы.

Когда вам задают такие вопросы, то это просто говорит вот о чём: вы внезапно запустили этого бедолагу в стратосферу и думаете, что теперь он будет летать, а он ещё даже не понял, что находится в самолёте. Он не располагает данными, с которыми он мог бы всё это сравнивать, понимаете? У него всё будет в порядке. Я хочу сказать, что дела у него в жизни будут идти нормально и всё такое. Не то чтобы я критиковал это состояние. Но когда речь идёт о понимании разума, о понимании людей и этой вселенной, то тут нет равных таким полоумным, как вы, которые потом становятся Клирами. Вам нет равных, потому что, становясь Клирами, вы располагаете всеми этими данными.

Когда вам задают такие вопросы, то это просто говорит вот о чём: вы внезапно запустили этого бедолагу в стратосферу и думаете, что теперь он будет летать, а он ещё даже не понял, что находится в самолёте. Он не располагает данными, с которыми он мог бы всё это сравнивать, понимаете? У него всё будет в порядке. Я хочу сказать, что дела у него в жизни будут идти нормально и всё такое. Не то чтобы я критиковал это состояние. Но когда речь идёт о понимании разума, о понимании людей и этой вселенной, то тут нет равных таким полоумным, как вы, которые потом становятся Клирами. Вам нет равных, потому что, становясь Клирами, вы располагаете всеми этими данными.

И послушайте: если вы поймёте то, что вы изучаете сейчас, то вы поймёте всё это действительно хорошо, вы как следует во всём разберётесь. Можно многое сказать в пользу такого подхода. Так что при помощи такого подхода мы получаем людей, обладающих гораздо более глубоким пониманием, - это помимо того, что они обретают понимание ещё каких-то вещей. Вот почему мы не решим проблему, если будем клировать всех и каждого, совершенно не занимаясь обучением одиторов.

И послушайте: если вы поймёте то, что вы изучаете сейчас, то вы поймёте всё это действительно хорошо, вы как следует во всём разберётесь. Можно многое сказать в пользу такого подхода. Так что при помощи такого подхода мы получаем людей, обладающих гораздо более глубоким пониманием, - это помимо того, что они обретают понимание ещё каких-то вещей. Вот почему мы не решим проблему, если будем клировать всех и каждого, совершенно не занимаясь обучением одиторов.

Так вот, рассматривая проблему, связанную со временем, мы понимаем, что требуется немного больше времени на то, чтобы увидеть неподвижность, чем на то, чтобы увидеть движение. Поскольку для того, чтобы увидеть неподвижность, необходимо три момента времени, а для того, чтобы увидеть движение, — только два. И поэтому, кстати, люди с гораздо большей нетерпимостью относятся к неподвижности. Это философское наблюдение может быть ценным и в других отношениях, но люди с гораздо большей нетерпимостью относятся к неподвижности, поскольку, чтобы увидеть неподвижность, чтобы наблюдать её, требуется больше времени. Люди всегда думают, что неподвижность поглощает огромное количество времени. Они очень и очень устают от неподвижности.

Так вот, рассматривая проблему, связанную со временем, мы понимаем, что требуется немного больше времени на то, чтобы увидеть неподвижность, чем на то, чтобы увидеть движение. Поскольку для того, чтобы увидеть неподвижность, необходимо три момента времени, а для того, чтобы увидеть движение, — только два. И поэтому, кстати, люди с гораздо большей нетерпимостью относятся к неподвижности. Это философское наблюдение может быть ценным и в других отношениях, но люди с гораздо большей нетерпимостью относятся к неподвижности, поскольку, чтобы увидеть неподвижность, чтобы наблюдать её, требуется больше времени. Люди всегда думают, что неподвижность поглощает огромное количество времени. Они очень и очень устают от неподвижности.

Человек видит дуб, который неподвижно возвышается посреди поля, и в течение некоторого времени он восхищается этим великолепным дубом: «Ох, ах». Но вот он усаживается на поле и смотрит на этот дуб, и внезапно он начинает чувствовать себя раздавленным ужасным бесконечным стоянием дуба, понимаете? Зз-зз-зз-зз, понимаете? Но когда он смотрит на что-то быстро перемещающееся, например на жеребёнка, то у него вовсе не появляется таких мыслей. Это не имеет никакого отношения к тому, насколько мал объект или велик, - жеребёнок находится в движении, следовательно, продолжительность времени, которое требуется, чтобы его воспринимать, не настолько велика, как продолжительность времени, которое требуется, чтобы воспринять что-то, что стоит неподвижно. Понимаете? Три момента времени вместо двух.

Человек видит дуб, который неподвижно возвышается посреди поля, и в течение некоторого времени он восхищается этим великолепным дубом: «Ох, ах». Но вот он усаживается на поле и смотрит на этот дуб, и внезапно он начинает чувствовать себя раздавленным ужасным бесконечным стоянием дуба, понимаете? Зз-зз-зз-зз, понимаете? Но когда он смотрит на что-то быстро перемещающееся, например на жеребёнка, то у него вовсе не появляется таких мыслей. Это не имеет никакого отношения к тому, насколько мал объект или велик, - жеребёнок находится в движении, следовательно, продолжительность времени, которое требуется, чтобы его воспринимать, не настолько велика, как продолжительность времени, которое требуется, чтобы воспринять что-то, что стоит неподвижно. Понимаете? Три момента времени вместо двух.

Итак, время, которое необходимо, чтобы наблюдать что-то, можно уменьшить настолько, что человек сможет наблюдать три момента времени или два момента времени, находясь в крошечном, ничтожно малом интервале настоящего времени. Допустим, что у какого-нибудь бедолаги - давайте уменьшим ширину интервала настоящего времени до предела - допустим, что у этого бедолаги ширина интервала настоящего времени составляет одну миллионную секунды, понимаете? Что ж, он совершенно не в состоянии вообще что-лиоо воспринимать, понимаете? Его дело табак. Мы не станем обучать такого человека на одитора. Он сидит под деревом на каком-нибудь кладбище, опечаленный своей судьбой, понимаете? Он даже не сможет найти себе тело - такой не сможет найти себе тело.

Итак, время, которое необходимо, чтобы наблюдать что-то, можно уменьшить настолько, что человек сможет наблюдать три момента времени или два момента времени, находясь в крошечном, ничтожно малом интервале настоящего времени. Допустим, что у какого-нибудь бедолаги - давайте уменьшим ширину интервала настоящего времени до предела - допустим, что у этого бедолаги ширина интервала настоящего времени составляет одну миллионную секунды, понимаете? Что ж, он совершенно не в состоянии вообще что-лиоо воспринимать, понимаете? Его дело табак. Мы не станем обучать такого человека на одитора. Он сидит под деревом на каком-нибудь кладбище, опечаленный своей судьбой, понимаете? Он даже не сможет найти себе тело - такой не сможет найти себе тело.

Нет, допустим, что у кого-нибудь интервал настоящего времени составляет одну десятую секунды. О, ну-ка посмотрим, давайте лучше допустим, что это одна двадцатая секунды... одна двадцатая секунды. Так вот, если взять такой интервал настоящего времени, то это будет охватывать практически каждого человека. А теперь допустим, что мы можем разделить одну двадцатую секунды на три части. Естественно, мы получаем три отрезка времени, каждый продолжительностью... сколько там получается? Одна шестидесятая секунды. Таким образом, этот парень должен быть в состоянии наблюдать момент времени, продолжительность которого составляет не более одной шестидесятой секунды. И вот он наблюдает три момента времени в интервале своего настоящего времени. Таким образом он видит, что стрелка неподвижна. Он наблюдает, что «стрелка стоит на месте» - «она была там», «она есть там», «она будет там»; он видит всё это разом, и он понимает, что движение здесь отсутствует.

Нет, допустим, что у кого-нибудь интервал настоящего времени составляет одну десятую секунды. О, ну-ка посмотрим, давайте лучше допустим, что это одна двадцатая секунды... одна двадцатая секунды. Так вот, если взять такой интервал настоящего времени, то это будет охватывать практически каждого человека. А теперь допустим, что мы можем разделить одну двадцатую секунды на три части. Естественно, мы получаем три отрезка времени, каждый продолжительностью... сколько там получается? Одна шестидесятая секунды. Таким образом, этот парень должен быть в состоянии наблюдать момент времени, продолжительность которого составляет не более одной шестидесятой секунды. И вот он наблюдает три момента времени в интервале своего настоящего времени. Таким образом он видит, что стрелка неподвижна. Он наблюдает, что «стрелка стоит на месте» - «она была там», «она есть там», «она будет там»; он видит всё это разом, и он понимает, что движение здесь отсутствует.

Таким образом, можно сказать, что он в состоянии с терпимостью воспринимать момент времени продолжительностью в одну шестидесятую секунды. Он должен быть в состоянии воспринимать естьность продолжительностью лишь в одну шестидесятую секунды. Понимаете, мы сейчас не пытаемся увеличить интервал настоящего времени человека, прежде чем он стал Клиром, мы сузили ширину этого интервала до уровня восприятия несколько ниже среднего. А теперь пусть этот человек выполняет всевозможные упражнения, пусть он тренируется, и в конце концов он действительно сможет с точностью воспринимать то, что он и так может воспринимать. Он может воспринимать одну шестидесятую секунды.

Таким образом, можно сказать, что он в состоянии с терпимостью воспринимать момент времени продолжительностью в одну шестидесятую секунды. Он должен быть в состоянии воспринимать естьность продолжительностью лишь в одну шестидесятую секунды. Понимаете, мы сейчас не пытаемся увеличить интервал настоящего времени человека, прежде чем он стал Клиром, мы сузили ширину этого интервала до уровня восприятия несколько ниже среднего. А теперь пусть этот человек выполняет всевозможные упражнения, пусть он тренируется, и в конце концов он действительно сможет с точностью воспринимать то, что он и так может воспринимать. Он может воспринимать одну шестидесятую секунды.

Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь смотреть на затвор фотообъектива, который открывается на одну шестидесятую секунды, но вы вполне можете увидеть, что он открылся и закрылся. Если поставить выдержку фотоаппарата на одну двадцатую секунды или что-то около этого и посмотреть через затвор, то вы практически сможете увидеть комнату. Вы открываете крышку фотоаппарата, смотрите на затвор, и он щёлк - ужасно медленно. Диафрагма открывается и снова закрывается. Потрясающе, понимаете?

Не знаю, приходилось ли вам когда-нибудь смотреть на затвор фотообъектива, который открывается на одну шестидесятую секунды, но вы вполне можете увидеть, что он открылся и закрылся. Если поставить выдержку фотоаппарата на одну двадцатую секунды или что-то около этого и посмотреть через затвор, то вы практически сможете увидеть комнату. Вы открываете крышку фотоаппарата, смотрите на затвор, и он щёлк - ужасно медленно. Диафрагма открывается и снова закрывается. Потрясающе, понимаете?

Хорошо. Теперь вы ставите выдержку на одну пятисотую секунды, и на какое-то мгновенье вы задумываетесь, а открывалась ли сейчас эта диафрагма вообще? Вы судите о том, что диафрагма открылась и закрылась, не столько по свету, который вы увидели в момент её открытия, сколько по щелчку, который вы услышали. Тем не менее, если поставить выдержку на одну пятисотую и направить фотоаппарат на свет, то большинство людей смогут увидеть отверстие размером, по крайней мере, с монетку в шесть пенсов или что-то около этого, хотя на самом деле диафрагма открывалась полностью и отверстие было такого же размера, что и сама линза. Человек воспринимает отверстие меньшего диаметра, чем диаметр самой линзы. На самом деле здесь существует прямая зависимость: чем меньше интервал настоящего времени, в котором человек может с лёгкостью воспринимать, тем меньше кажущийся диаметр отверстия, которое человек видит при проведении этого эксперимента. Мы не будем слишком сильно вдаваться в технические детали, но некоторые люди при проведении этого эксперимента видят крохотное отверстие величиной с булавочную головку, понимаете? А некоторые видят - при выдержке в одну пятисотую секунды - некоторые люди видят отверстие такого же диаметра, что и сама линза фотоаппарата. Просто у разных людей это по-разному. Я говорю обо всём этом лишь потому, что это показатель, позволяющий судить о ширине интервала настоящего времени человека, и, возможно, вы когда-нибудь найдёте применение этому показателю - это можно использовать для отбора пилотов или ещё для чего-нибудь в этом роде.

Хорошо. Теперь вы ставите выдержку на одну пятисотую секунды, и на какое-то мгновенье вы задумываетесь, а открывалась ли сейчас эта диафрагма вообще? Вы судите о том, что диафрагма открылась и закрылась, не столько по свету, который вы увидели в момент её открытия, сколько по щелчку, который вы услышали. Тем не менее, если поставить выдержку на одну пятисотую и направить фотоаппарат на свет, то большинство людей смогут увидеть отверстие размером, по крайней мере, с монетку в шесть пенсов или что-то около этого, хотя на самом деле диафрагма открывалась полностью и отверстие было такого же размера, что и сама линза. Человек воспринимает отверстие меньшего диаметра, чем диаметр самой линзы. На самом деле здесь существует прямая зависимость: чем меньше интервал настоящего времени, в котором человек может с лёгкостью воспринимать, тем меньше кажущийся диаметр отверстия, которое человек видит при проведении этого эксперимента. Мы не будем слишком сильно вдаваться в технические детали, но некоторые люди при проведении этого эксперимента видят крохотное отверстие величиной с булавочную головку, понимаете? А некоторые видят - при выдержке в одну пятисотую секунды - некоторые люди видят отверстие такого же диаметра, что и сама линза фотоаппарата. Просто у разных людей это по-разному. Я говорю обо всём этом лишь потому, что это показатель, позволяющий судить о ширине интервала настоящего времени человека, и, возможно, вы когда-нибудь найдёте применение этому показателю - это можно использовать для отбора пилотов или ещё для чего-нибудь в этом роде.

Так вот, если принять, что предел терпимости для человека - это одна шестидесятая секунды, давайте поднимем планку в два раза выше - давайте допустим, что это одна сто двадцать пятая секунды. Давайте допустим, что человек способен воспринимать естьность в одну сто двадцать пятую секунды. Вы увидите, что у большинства людей можно выработать такую способность при помощи тренировки, не увеличивая при этом интервал настоящего времени.

Так вот, если принять, что предел терпимости для человека - это одна шестидесятая секунды, давайте поднимем планку в два раза выше - давайте допустим, что это одна сто двадцать пятая секунды. Давайте допустим, что человек способен воспринимать естьность в одну сто двадцать пятую секунды. Вы увидите, что у большинства людей можно выработать такую способность при помощи тренировки, не увеличивая при этом интервал настоящего времени.

Так вот, это делается примерно следующим образом. Допустим, вы работаете с людьми, которым требуется одна секунда на то, чтобы воспринять какую-то естьность. Вы берёте диапозитив и в течение секунды показываете на экране картинку с изображением стула — почти все присутствующие, за исключением лишь кого-то, кто слеп как крот, скажут, что это был стул, но они не смогут очень детально описать вам этот стул, если они видели эту картинку в течение секунды. Тем не менее вы продолжаете показывать им картинку с изображением стула, вы показываете им картинку стула, вы всё показываете и показываете им картинку стула, и в конце концов... Не думайте, что они запоминают всё больше подробностей изображения, по мере того, как вновь и вновь видят картинку, - вы можете показывать им картинки с разными изображениями этого стула. И в конце концов они начнут лучше видеть этот стул. И они начнут видеть его настолько хорошо, что смогут сказать, чем отделано сидение этого стула - отделано ли оно тканью, украшено ли оно вышивкой, или это кожзаменитель или ещё что-то в этом роде. И они скажут вам, сколько там перекладин между ножками этого стула и сколько планок в спинке стула, они скажут, есть ли ещё что-нибудь на этой картинке. И в конце концов они начнут воспринимать всё, что есть на этой картинке. Иначе говоря, они вбирают в себя эту естьность.

Так вот, это делается примерно следующим образом. Допустим, вы работаете с людьми, которым требуется одна секунда на то, чтобы воспринять какую-то естьность. Вы берёте диапозитив и в течение секунды показываете на экране картинку с изображением стула — почти все присутствующие, за исключением лишь кого-то, кто слеп как крот, скажут, что это был стул, но они не смогут очень детально описать вам этот стул, если они видели эту картинку в течение секунды. Тем не менее вы продолжаете показывать им картинку с изображением стула, вы показываете им картинку стула, вы всё показываете и показываете им картинку стула, и в конце концов... Не думайте, что они запоминают всё больше подробностей изображения, по мере того, как вновь и вновь видят картинку, - вы можете показывать им картинки с разными изображениями этого стула. И в конце концов они начнут лучше видеть этот стул. И они начнут видеть его настолько хорошо, что смогут сказать, чем отделано сидение этого стула - отделано ли оно тканью, украшено ли оно вышивкой, или это кожзаменитель или ещё что-то в этом роде. И они скажут вам, сколько там перекладин между ножками этого стула и сколько планок в спинке стула, они скажут, есть ли ещё что-нибудь на этой картинке. И в конце концов они начнут воспринимать всё, что есть на этой картинке. Иначе говоря, они вбирают в себя эту естьность.

Хорошо. Теперь мы берём другую картинку, скажем, картинку с изображением стола, и показываем им эту картинку полсекунды, полсекунды, полсекунды. Мы показываем им одну и ту же картинку, каждый раз по полсекунды, или же показываем им различные изображения стола - каждое по полсекунды. И в конце концов они оказываются в состоянии воспринять всё, что есть на этой картинке. Иначе говоря, они могут видеть в течение этой полсекунды. Мы берём другой диапозитив, с совершенно другой картинкой, и обнаруживаем, что эти люди, которые научились воспринимать что-то за полсекунды, если они достаточно в этом поупражнялись... они смотрят на эту картинку в течение полсекунды и видят все детали, которые есть на этой картинке, понимаете?

Хорошо. Теперь мы берём другую картинку, скажем, картинку с изображением стола, и показываем им эту картинку полсекунды, полсекунды, полсекунды. Мы показываем им одну и ту же картинку, каждый раз по полсекунды, или же показываем им различные изображения стола - каждое по полсекунды. И в конце концов они оказываются в состоянии воспринять всё, что есть на этой картинке. Иначе говоря, они могут видеть в течение этой полсекунды. Мы берём другой диапозитив, с совершенно другой картинкой, и обнаруживаем, что эти люди, которые научились воспринимать что-то за полсекунды, если они достаточно в этом поупражнялись... они смотрят на эту картинку в течение полсекунды и видят все детали, которые есть на этой картинке, понимаете?

Хорошо. Теперь мы сокращаем этот интервал до одной четверти секунды. И мы показываем людям картинку в течение четверти секунды. Если до этого они учились воспринимать картинку за одну секунду и вы сразу же уменьшите этот интервал до четверти секунды, то большинство из них ничего не увидят. Но мы используем градиентную шкалу. Мы показывали картинку в течение секунды, затем в течение полсекунды, теперь мы сократили этот интервал до четверти секунды. Итак, мы показываем людям картинки в течение четверти секунды до тех пор, пока не будет никаких сомнений в том, что они могут видеть то, что там изображено.

Хорошо. Теперь мы сокращаем этот интервал до одной четверти секунды. И мы показываем людям картинку в течение четверти секунды. Если до этого они учились воспринимать картинку за одну секунду и вы сразу же уменьшите этот интервал до четверти секунды, то большинство из них ничего не увидят. Но мы используем градиентную шкалу. Мы показывали картинку в течение секунды, затем в течение полсекунды, теперь мы сократили этот интервал до четверти секунды. Итак, мы показываем людям картинки в течение четверти секунды до тех пор, пока не будет никаких сомнений в том, что они могут видеть то, что там изображено.

Затем мы уменьшаем этот интервал до одной восьмой секунды и повторяем то же упражнение, но с интервалом в одну восьмую секунды. Для этого используется какой-нибудь проектор, на котором установлена фотографическая диафрагма, так что можно устанавливать выдержку от одной секунды... что ж, там должен быть таймер, чтобы можно было оставлять диафрагму открытой. Но выдержку можно устанавливать от одной секунды до одной сто двадцать пятой секунды. Мы добиваемся, чтобы все люди, которых мы тренируем, привыкли воспринимать изображение за одну восьмую секунды - изображение появляется на одну восьмую секунды, и эти люди успевают увидеть всё, что есть на картинке.

Затем мы уменьшаем этот интервал до одной восьмой секунды и повторяем то же упражнение, но с интервалом в одну восьмую секунды. Для этого используется какой-нибудь проектор, на котором установлена фотографическая диафрагма, так что можно устанавливать выдержку от одной секунды... что ж, там должен быть таймер, чтобы можно было оставлять диафрагму открытой. Но выдержку можно устанавливать от одной секунды до одной сто двадцать пятой секунды. Мы добиваемся, чтобы все люди, которых мы тренируем, привыкли воспринимать изображение за одну восьмую секунды - изображение появляется на одну восьмую секунды, и эти люди успевают увидеть всё, что есть на картинке.

Теперь, разумеется, мы уменьшаем этот интервал до одной пятнадцатой секунды - для удобства фотоаппараты делают так, чтобы каждое последующее значение выдержки было в два раза меньше предыдущего, - и в течение одной пятнадцатой секунды... Кстати, именно такая выдержка используется в фотокамере «Броуни». Вы когда-нибудь видели, как в фотокамере «Броуни» линза открывается на одну пятнадцатую секунды? И вот в течение одной пятнадцатой секунды вы уже можете увидеть всё, что можно увидеть на этой картинке.

Теперь, разумеется, мы уменьшаем этот интервал до одной пятнадцатой секунды - для удобства фотоаппараты делают так, чтобы каждое последующее значение выдержки было в два раза меньше предыдущего, - и в течение одной пятнадцатой секунды... Кстати, именно такая выдержка используется в фотокамере «Броуни». Вы когда-нибудь видели, как в фотокамере «Броуни» линза открывается на одну пятнадцатую секунды? И вот в течение одной пятнадцатой секунды вы уже можете увидеть всё, что можно увидеть на этой картинке.

Теперь мы уменьшаем выдержку до одной тридцатой секунды. И вот мы в состоянии увидеть всё, что есть на картинке, за одну тридцатую секунды. А теперь мы уменьшаем выдержку до одной шестидесятой секунды, и это тот минимальный приемлемый уровень, достигнув которого человек может безошибочно читать показания Е-метра. Одна шестидесятая секунды. И мы добиваемся, чтобы все эти люди могли видеть картинку за одну шестидесятую секунды. Азатем мы уменьшаем выдержку до одной семьдесят пятой секунды или что-то в этом роде. Мы продолжаем уменьшать выдержку, и в конце концов доходим до одной сто двадцать пятой секунды. Иначе говоря, глаз человека, способность человека воспринимать, его внимание можно натренировать до такой степени, что он сможет видеть картинку за одну сто двадцать пятую секунды, если на этой картинке вообще что-нибудь изображено: он сможет видеть, есть ли на экране картинка или её там нет.

Теперь мы уменьшаем выдержку до одной тридцатой секунды. И вот мы в состоянии увидеть всё, что есть на картинке, за одну тридцатую секунды. А теперь мы уменьшаем выдержку до одной шестидесятой секунды, и это тот минимальный приемлемый уровень, достигнув которого человек может безошибочно читать показания Е-метра. Одна шестидесятая секунды. И мы добиваемся, чтобы все эти люди могли видеть картинку за одну шестидесятую секунды. Азатем мы уменьшаем выдержку до одной семьдесят пятой секунды или что-то в этом роде. Мы продолжаем уменьшать выдержку, и в конце концов доходим до одной сто двадцать пятой секунды. Иначе говоря, глаз человека, способность человека воспринимать, его внимание можно натренировать до такой степени, что он сможет видеть картинку за одну сто двадцать пятую секунды, если на этой картинке вообще что-нибудь изображено: он сможет видеть, есть ли на экране картинка или её там нет.

На самом деле все эти упражнения, о которых я вам рассказываю, использовались военно-морским флотом во время Второй мировой войны для тренировки способности воспринимать. В то время в Калифорнии, да и в других местах, существовало множество идей подобного рода, а военно-морской флот и армия столкнулись с определёнными проблемами, которые они не могли сразу же разрешить, поэтому они стали отыскивать тут и там всяких инструкторов, и в конце концов они разработали такие методы подготовки, как например эти упражнения для тренировки способности воспринимать.

На самом деле все эти упражнения, о которых я вам рассказываю, использовались военно-морским флотом во время Второй мировой войны для тренировки способности воспринимать. В то время в Калифорнии, да и в других местах, существовало множество идей подобного рода, а военно-морской флот и армия столкнулись с определёнными проблемами, которые они не могли сразу же разрешить, поэтому они стали отыскивать тут и там всяких инструкторов, и в конце концов они разработали такие методы подготовки, как например эти упражнения для тренировки способности воспринимать.

Я пошёл в этом несколько дальше. Мы работали с различными группами людей. Используя эти методы, можно обучать детей алфавиту. Можно обучать людей, которые не умеют читать, - их можно очень быстро научить читать. Можно очень быстро обучить детей арифметике. С помощью этих методов можно также научить человека распознавать тип самолёта лишь мельком взглянув на него. Можно обучать людей всяким таким вещам. Первоначально эти упражнения использовались именно для того, чтобы научить человека распознавать типы самолётов.

Я пошёл в этом несколько дальше. Мы работали с различными группами людей. Используя эти методы, можно обучать детей алфавиту. Можно обучать людей, которые не умеют читать, - их можно очень быстро научить читать. Можно очень быстро обучить детей арифметике. С помощью этих методов можно также научить человека распознавать тип самолёта лишь мельком взглянув на него. Можно обучать людей всяким таким вещам. Первоначально эти упражнения использовались именно для того, чтобы научить человека распознавать типы самолётов.

Сейчас эти методы стали использоваться при обучении людей чтению. С их помощью людей учат читать. Сейчас в Соединённых Штатах выпускаются книги со специальными диапозитивами, рассчитанными для показа в течение заданного интервала времени. Вы вставляете этот диапозитив в проектор, и вы должны быть в состоянии увидеть отдельное слово или группу слов, и там указаны различные значения выдержки для показа этих диапозитивов. Это называется скорочтением. И на самом деле, в подтверждение этому, один сенатор Соединённых Штатов смог прочитать... он научился быстро читать... я думаю, это был роман «Оливер Твист», и он прочитал его за пятнадцать минут или что-то около этого. Но поскольку это был сенатор Соединённых Штатов, я не верю, что это правда. И вы бы этому не поверили. Но как бы там ни было, этот парень действительно сократил время своего восприятия.

Сейчас эти методы стали использоваться при обучении людей чтению. С их помощью людей учат читать. Сейчас в Соединённых Штатах выпускаются книги со специальными диапозитивами, рассчитанными для показа в течение заданного интервала времени. Вы вставляете этот диапозитив в проектор, и вы должны быть в состоянии увидеть отдельное слово или группу слов, и там указаны различные значения выдержки для показа этих диапозитивов. Это называется скорочтением. И на самом деле, в подтверждение этому, один сенатор Соединённых Штатов смог прочитать... он научился быстро читать... я думаю, это был роман «Оливер Твист», и он прочитал его за пятнадцать минут или что-то около этого. Но поскольку это был сенатор Соединённых Штатов, я не верю, что это правда. И вы бы этому не поверили. Но как бы там ни было, этот парень действительно сократил время своего восприятия.

Вот как сегодня используются эти методы. Так что этот принцип используется и по сей день. А началось всё с того, что людей обучали распознавать типы самолётов.

Вот как сегодня используются эти методы. Так что этот принцип используется и по сей день. А началось всё с того, что людей обучали распознавать типы самолётов.

Сам я никогда не использовал эту систему. Я тренировал людей с её помощью и так далее. Я совершенно иначе относился к распознаванию самолётов. В начале войны я находился на юге Тихого океана. А в то время существовала такая философия: «Сбивай всё, что летает, потому что наши здесь вообще не летают», - это как бы входило в привычку. И у меня выработалась ужасная привычка: сбивать всё, что летает, понимаете? На самом деле это замечательный вид спорта. Они стреляют в вас, вы стреляете в них. Какая разница?

Сам я никогда не использовал эту систему. Я тренировал людей с её помощью и так далее. Я совершенно иначе относился к распознаванию самолётов. В начале войны я находился на юге Тихого океана. А в то время существовала такая философия: «Сбивай всё, что летает, потому что наши здесь вообще не летают», - это как бы входило в привычку. И у меня выработалась ужасная привычка: сбивать всё, что летает, понимаете? На самом деле это замечательный вид спорта. Они стреляют в вас, вы стреляете в них. Какая разница?

Я никогда не впадал в заблуждение, я никогда не думал, что военно-воздушные силы были на нашей стороне. Никогда не впадал в такое заблуждение. Я никогда не обманывался на этот счёт. Мы порой обсуждали это и всегда сходились на одном: военно-воздушные силы участвовали не в той войне, которую вели мы. Как бы там ни было, у них была радарная система IFF - Identification Friend and Foe, то есть «Распознавание друзей и неприятеля». Когда радар обнаруживал самолёт, то, если этот самолёт был оборудован системой IFF и если эта система работала, посылался ответный сигнал, который означал, что это самолёт-друг. А по всем самолётам, которые не посылали такого сигнала, просто открывался огонь. Так что я никогда не использовал эти навыки. Но я действительно обучил много людей с помощью этой системы упражнений и использовал её для разных целей, и меня самого тренировали с помощью этой системы, и я знаю, что всё это весьма примечательно.

Я никогда не впадал в заблуждение, я никогда не думал, что военно-воздушные силы были на нашей стороне. Никогда не впадал в такое заблуждение. Я никогда не обманывался на этот счёт. Мы порой обсуждали это и всегда сходились на одном: военно-воздушные силы участвовали не в той войне, которую вели мы. Как бы там ни было, у них была радарная система IFF - Identification Friend and Foe, то есть «Распознавание друзей и неприятеля». Когда радар обнаруживал самолёт, то, если этот самолёт был оборудован системой IFF и если эта система работала, посылался ответный сигнал, который означал, что это самолёт-друг. А по всем самолётам, которые не посылали такого сигнала, просто открывался огонь. Так что я никогда не использовал эти навыки. Но я действительно обучил много людей с помощью этой системы упражнений и использовал её для разных целей, и меня самого тренировали с помощью этой системы, и я знаю, что всё это весьма примечательно.

В первый раз, когда мне показали диапозитив с изображением японского бомбардировщика с выдержкой в одну сто двадцать пятую секунды, я даже не заметил, что там была классная доска, на которую был направлен луч проектора - одна сто двадцать пятая секунды, понимаете? И я вроде как заметил, что там что-то мигнуло. Я даже не был готов к тому, чтобы распознать эту картинку, совершенно не был готов к этому. Я даже не знал, что должно было произойти, понимаете? И вдруг - раз! Я был в группе военных, которые уже далеко продвинулись в своём обучении. Инструктор их спрашивает: «Что это было?» И ему отвечают: «Это был бомбардировщик Мицубиси трам-пам-пам-тара-бам такой-то и такой-то» - понимаете? Я выглядываю в окно и не вижу там никакого бомбардировщика. И в конце концов до меня дошло, чем они занимались. И я видел, как тренировалась одна группа моряков. Сначала им показывали картинку в течение секунды, а они чесали затылки и думали, был ли это самолёт, или это была муха, или что там вообще было на этой картинке. А затем они дошли до того, что могли безошибочно определять, что было на картинке, которую им показывали в течение одной семьдесят пятой секунды, притом делали это с величайшей лёгкостью.

В первый раз, когда мне показали диапозитив с изображением японского бомбардировщика с выдержкой в одну сто двадцать пятую секунды, я даже не заметил, что там была классная доска, на которую был направлен луч проектора - одна сто двадцать пятая секунды, понимаете? И я вроде как заметил, что там что-то мигнуло. Я даже не был готов к тому, чтобы распознать эту картинку, совершенно не был готов к этому. Я даже не знал, что должно было произойти, понимаете? И вдруг - раз! Я был в группе военных, которые уже далеко продвинулись в своём обучении. Инструктор их спрашивает: «Что это было?» И ему отвечают: «Это был бомбардировщик Мицубиси трам-пам-пам-тара-бам такой-то и такой-то» - понимаете? Я выглядываю в окно и не вижу там никакого бомбардировщика. И в конце концов до меня дошло, чем они занимались. И я видел, как тренировалась одна группа моряков. Сначала им показывали картинку в течение секунды, а они чесали затылки и думали, был ли это самолёт, или это была муха, или что там вообще было на этой картинке. А затем они дошли до того, что могли безошибочно определять, что было на картинке, которую им показывали в течение одной семьдесят пятой секунды, притом делали это с величайшей лёгкостью.

Используя этот метод - только лишь эти упражнения, - вы можете научить человека воспринимать неподвижность или движение в течение достаточно короткого промежутка времени. И для этого не требуется очень сложное оборудование. Мы не используем для этой цели очень сложное оборудование. Сгодится любой проектор, на который установлен затвор от фотоаппарата. И затвор должен быть таким, чтобы можно было устанавливать выдержку в диапазоне от одной секунды до одной сто двадцать пятой секунды. Так что это даже не очень-то хороший затвор. На большинстве фотоаппаратов затворы позволяют устанавливать выдержку вплоть до одной пятисотой секунды, а на многих из них - до одной тысячной секунды, понимаете? Вам не нужны такие сложные затворы. Но затвор должен быть достаточно большим, и он должен быть закреплён на проекторе так, чтобы это не мешало вам вставлять диапозитивы. И вы можете просто изготовить какие-нибудь диапозитивы... с изображением симпатичных девушек или сильных, красивых мужчин - всё, что угодно, - и просто показывать их на экране, и эти картинки должны иметь какие-нибудь отличительные особенности. Или вы можете просто написать какие-нибудь цифры на листах бумаги и затем изготовить диапозитивы, лишь бы получить чёткое изображение на экране. И вы можете выполнять то же самое упражнение, постепенно сокращая время, необходимое для того, чтобы увидеть картинку...

Используя этот метод - только лишь эти упражнения, - вы можете научить человека воспринимать неподвижность или движение в течение достаточно короткого промежутка времени. И для этого не требуется очень сложное оборудование. Мы не используем для этой цели очень сложное оборудование. Сгодится любой проектор, на который установлен затвор от фотоаппарата. И затвор должен быть таким, чтобы можно было устанавливать выдержку в диапазоне от одной секунды до одной сто двадцать пятой секунды. Так что это даже не очень-то хороший затвор. На большинстве фотоаппаратов затворы позволяют устанавливать выдержку вплоть до одной пятисотой секунды, а на многих из них - до одной тысячной секунды, понимаете? Вам не нужны такие сложные затворы. Но затвор должен быть достаточно большим, и он должен быть закреплён на проекторе так, чтобы это не мешало вам вставлять диапозитивы. И вы можете просто изготовить какие-нибудь диапозитивы... с изображением симпатичных девушек или сильных, красивых мужчин - всё, что угодно, - и просто показывать их на экране, и эти картинки должны иметь какие-нибудь отличительные особенности. Или вы можете просто написать какие-нибудь цифры на листах бумаги и затем изготовить диапозитивы, лишь бы получить чёткое изображение на экране. И вы можете выполнять то же самое упражнение, постепенно сокращая время, необходимое для того, чтобы увидеть картинку...

Конечно, лучше всего иметь большие наборы диапозитивов и использовать их один за другим, потому что иначе люди очень быстро запомнят последовательность и смогут дурачить вас так и эдак. Так что вы всё время показываете диапозитивы в разной последовательности, понимаете? И вы показываете им всё, что они могут распознать. Не имеет значения, что именно вы им показываете. Ряды цифр - всё, что угодно, понимаете? Блондинок, брюнеток. Неважно, что вы им показываете, при условии что вы им что-то показываете и можете узнать, видел ли парень то, что изображено на картинке или нет. Шаг за шагом вы развиваете его способность воспринимать в течение всё более и более короткого промежутка времени. И в конце концов он, конечно же, сможет воспринимать что-либо затри интервала времени, каждый величиной в одну шестидесятую секунды, - это то, что необходимо, чтобы он мог увидеть, была ли стрелка Е-метра достаточно неподвижна. И тогда дело в шляпе. Тогда этот парень сможет превосходно читать показания Е-метра.

Конечно, лучше всего иметь большие наборы диапозитивов и использовать их один за другим, потому что иначе люди очень быстро запомнят последовательность и смогут дурачить вас так и эдак. Так что вы всё время показываете диапозитивы в разной последовательности, понимаете? И вы показываете им всё, что они могут распознать. Не имеет значения, что именно вы им показываете. Ряды цифр - всё, что угодно, понимаете? Блондинок, брюнеток. Неважно, что вы им показываете, при условии что вы им что-то показываете и можете узнать, видел ли парень то, что изображено на картинке или нет. Шаг за шагом вы развиваете его способность воспринимать в течение всё более и более короткого промежутка времени. И в конце концов он, конечно же, сможет воспринимать что-либо затри интервала времени, каждый величиной в одну шестидесятую секунды, - это то, что необходимо, чтобы он мог увидеть, была ли стрелка Е-метра достаточно неподвижна. И тогда дело в шляпе. Тогда этот парень сможет превосходно читать показания Е-метра.

Так вот, это очень интересный подход, при котором используется множество упражнений, используются различные визуальные средства и тому подобные вещи. Этот подход был разработан очень давно, но он оказался весьма эффективным. И вы можете пойти ещё дальше. Вы можете включить в конструкцию этой штуки элементы Е-метра, так что вы на самом деле сможете видеть на экране неподвижную стрелку и вы сможете видеть движущуюся стрелку. И для того, чтобы увидеть движущуюся стрелку за одну сто двадцать пятую секунды, вам пришлось бы воспринимать моменты времени продолжительностью в одну триста семьдесят пятую секунды. Чтобы увидеть, что стрелка неподвижна, человек должен быть в состоянии воспринимать момент времени продолжительностью в одну триста семьдесят пятую секунды. А чтобы увидеть движущуюся стрелку, он должен быть в состоянии воспринимать момент времени продолжительностью в одну двухсот пятидесятую секунды. Это намного превышает тот приемлемый уровень, который совершенно необходимо достичь, чтобы читать показания Е-метра. Но если уж вы тренируете людей, тренируйте их как следует, понимаете?

Так вот, это очень интересный подход, при котором используется множество упражнений, используются различные визуальные средства и тому подобные вещи. Этот подход был разработан очень давно, но он оказался весьма эффективным. И вы можете пойти ещё дальше. Вы можете включить в конструкцию этой штуки элементы Е-метра, так что вы на самом деле сможете видеть на экране неподвижную стрелку и вы сможете видеть движущуюся стрелку. И для того, чтобы увидеть движущуюся стрелку за одну сто двадцать пятую секунды, вам пришлось бы воспринимать моменты времени продолжительностью в одну триста семьдесят пятую секунды. Чтобы увидеть, что стрелка неподвижна, человек должен быть в состоянии воспринимать момент времени продолжительностью в одну триста семьдесят пятую секунды. А чтобы увидеть движущуюся стрелку, он должен быть в состоянии воспринимать момент времени продолжительностью в одну двухсот пятидесятую секунды. Это намного превышает тот приемлемый уровень, который совершенно необходимо достичь, чтобы читать показания Е-метра. Но если уж вы тренируете людей, тренируйте их как следует, понимаете?

Так вот, кто угодно может сконструировать такие приспособления и поэкспериментировать со всем этим. И в конце концов он узнает, как уменьшить интервал времени, который необходим человеку, чтобы увидеть что-нибудь.

Так вот, кто угодно может сконструировать такие приспособления и поэкспериментировать со всем этим. И в конце концов он узнает, как уменьшить интервал времени, который необходим человеку, чтобы увидеть что-нибудь.

Один психолог, который допустил много ошибок... и, кстати, на днях принёс нам свои извинения. Высокопоставленный руководитель в Южной Африке смиренно просил у меня прощения за то, что посмел упомянуть моё имя всуе, а наш адвокат вернул ему его письмо и сказал, что всё это должно быть предано огласке и так далее. Этот психолог говорил какие-то гадости на мой счёт. Кажется, он намекал на то, что я психолог.

Один психолог, который допустил много ошибок... и, кстати, на днях принёс нам свои извинения. Высокопоставленный руководитель в Южной Африке смиренно просил у меня прощения за то, что посмел упомянуть моё имя всуе, а наш адвокат вернул ему его письмо и сказал, что всё это должно быть предано огласке и так далее. Этот психолог говорил какие-то гадости на мой счёт. Кажется, он намекал на то, что я психолог.

Как бы там ни было, этот психолог допустил такую вот ошибку, что довольно интересно: он сказал, что для глаза человека время «выдержки» составляет около одной двадцатой, одной двадцать пятой секунды. Это глупость, и это ложь. У глаза нет времени выдержки. Посмотрите пристально в глаза какой-нибудь девушки, и если вас не захлестнут эмоции, то, возможно, вы увидите, что у неё там не установлен затвор «Кампур» за радужной оболочкой. Я знаю, что это кощунство - пристально смотреть в глаза девушки лишь для того, чтобы узнать, установлен ли там у неё затвор «Кампур», но тем не менее приходится кое-что делать для науки.

Как бы там ни было, этот психолог допустил такую вот ошибку, что довольно интересно: он сказал, что для глаза человека время «выдержки» составляет около одной двадцатой, одной двадцать пятой секунды. Это глупость, и это ложь. У глаза нет времени выдержки. Посмотрите пристально в глаза какой-нибудь девушки, и если вас не захлестнут эмоции, то, возможно, вы увидите, что у неё там не установлен затвор «Кампур» за радужной оболочкой. Я знаю, что это кощунство - пристально смотреть в глаза девушки лишь для того, чтобы узнать, установлен ли там у неё затвор «Кампур», но тем не менее приходится кое-что делать для науки.

Но суть в том, что нет никакого интервала. Но там есть тэтан за глазным яблоком, понимаете, который находится на другом конце этого канала, и для которого характерна определённая ширина интервала настоящего времени, и который стремится зафиксироваться на том, что он считает моментом времени, доступном для наблюдения. А если что-то занимает меньше времени, чем этот интервал, то он не может этого увидеть. Что ж, он очень быстро может - поскольку вы сокращаете интервал времени - он с лёгкостью может научиться этому. Понимаете, он может научиться воспринимать всё меньшие и меньшие интервалы времени, и в конце концов он начинает чувствовать себя совершенно комфортно, делая это, потому что в действительности он смотрит на фрагменты того интервала, который охватывает его настоящее время. И он обнаруживает, что он вполне комфортно может существовать в своём настоящем времени - относительно комфортно, - и поэтому он может, не испытывая неудобств, воспринимать и более короткие моменты времени.

Но суть в том, что нет никакого интервала. Но там есть тэтан за глазным яблоком, понимаете, который находится на другом конце этого канала, и для которого характерна определённая ширина интервала настоящего времени, и который стремится зафиксироваться на том, что он считает моментом времени, доступном для наблюдения. А если что-то занимает меньше времени, чем этот интервал, то он не может этого увидеть. Что ж, он очень быстро может - поскольку вы сокращаете интервал времени - он с лёгкостью может научиться этому. Понимаете, он может научиться воспринимать всё меньшие и меньшие интервалы времени, и в конце концов он начинает чувствовать себя совершенно комфортно, делая это, потому что в действительности он смотрит на фрагменты того интервала, который охватывает его настоящее время. И он обнаруживает, что он вполне комфортно может существовать в своём настоящем времени - относительно комфортно, - и поэтому он может, не испытывая неудобств, воспринимать и более короткие моменты времени.

Я упомянул об этом интервале в одну двадцатую, одну двадцать пятую секунды или что-то в этом роде, который якобы характерен для глаза, потому что рано или поздно кто-нибудь скажет вам об этом. Но это не соответствует действительности. Там нет никакого затвора.

Я упомянул об этом интервале в одну двадцатую, одну двадцать пятую секунды или что-то в этом роде, который якобы характерен для глаза, потому что рано или поздно кто-нибудь скажет вам об этом. Но это не соответствует действительности. Там нет никакого затвора.

То, что глаз одного человека воспринимает как движение или как неподвижность, глаз другого человека вовсе необязательно будет воспринимать точно так же, - почти все люди воспринимают это по-разному. Это восприятие движения и неподвижности не является какой-то постоянной величиной.

То, что глаз одного человека воспринимает как движение или как неподвижность, глаз другого человека вовсе необязательно будет воспринимать точно так же, - почти все люди воспринимают это по-разному. Это восприятие движения и неподвижности не является какой-то постоянной величиной.

Чтобы человек научился никогда не пропускать риды, он должен приобрести лишь один-единственный навык: он должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, когда стрелка неподвижна, и он должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, когда она движется и когда она движется быстрее или медленнее, чем до этого. Это всё, что человек должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, и тогда он сможет читать показания Е-метра.

Чтобы человек научился никогда не пропускать риды, он должен приобрести лишь один-единственный навык: он должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, когда стрелка неподвижна, и он должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, когда она движется и когда она движется быстрее или медленнее, чем до этого. Это всё, что человек должен быть в состоянии определить, не испытывая при этом ни тени сомнения, и тогда он сможет читать показания Е-метра.

Но пока у вас нет всех этих инструментов обучения. Ни одного из них. Это всё дело будущего. Так что вы дети, позабытые дети прошлого, которые выросли в невежестве, когда у нас ещё не было всех этих приспособлений, однако вы всё-таки как-то постигали эту науку.

Но пока у вас нет всех этих инструментов обучения. Ни одного из них. Это всё дело будущего. Так что вы дети, позабытые дети прошлого, которые выросли в невежестве, когда у нас ещё не было всех этих приспособлений, однако вы всё-таки как-то постигали эту науку.

Но я обращаю ваше внимание на то, что всему этому можно научить, всеми этими навыками можно овладеть, и вы можете овладеть этими навыками, просто работая с Е-метром. Если вы будете просто наблюдать за Е-метром, будете смотреть, когда стрелка движется, а когда она неподвижна, то в конце концов вы так или иначе научитесь читать показания Е-метра.

Но я обращаю ваше внимание на то, что всему этому можно научить, всеми этими навыками можно овладеть, и вы можете овладеть этими навыками, просто работая с Е-метром. Если вы будете просто наблюдать за Е-метром, будете смотреть, когда стрелка движется, а когда она неподвижна, то в конце концов вы так или иначе научитесь читать показания Е-метра.

И помните вот о чём: одна ошибка в чтении показаний Е-метра, когда вы чистите чистое или не замечаете, что во время сессии стрелка на что-то реагирует и движется, - даже если вы совершаете одну такую ошибку за сессию, это недопустимо. Даже одна такая ошибка за сессию недопустима. Количество таких ошибок за сессию должно быть равно нулю. Итак, я хочу, чтобы вы двигались в этом направлении, и я знаю, что вы можете двигаться в этом направлении.

И помните вот о чём: одна ошибка в чтении показаний Е-метра, когда вы чистите чистое или не замечаете, что во время сессии стрелка на что-то реагирует и движется, - даже если вы совершаете одну такую ошибку за сессию, это недопустимо. Даже одна такая ошибка за сессию недопустима. Количество таких ошибок за сессию должно быть равно нулю. Итак, я хочу, чтобы вы двигались в этом направлении, и я знаю, что вы можете двигаться в этом направлении.

Самое трудное у нас уже позади, и это очень хорошая новость. Теперь всё, что вам нужно делать, - это читать показания Е-метра.

Самое трудное у нас уже позади, и это очень хорошая новость. Теперь всё, что вам нужно делать, - это читать показания Е-метра.

Большое спасибо. Спокойной ночи.

Большое спасибо. Спокойной ночи.