Это лекция о Саентологии и её истоках, в том виде, в котором они могут быть известны человеку.

«Саентология» – это слово, которое, как вы конечно же могли бы сказать, было англизировано. Мы знаем, что значит «саенс». Мы знаем, что «саенс» означает «истина» или «мудрость», и мы знаем, что значит «-логия» – это знают все. Это значит «изучение».

I'm giving you a lecture now on Scientology, its general background, as it might be known to man. Scientology is of course a word which you might say is Anglocized. We know what science means. We know that science means truth or wisdom, and we know what ology means. Anybody knows that, that means study. But this does not mean the study of science. This means the study of wisdom, which is about as close as you can get, as a straight definition, unless you said "wisdomology". Or unless you said Scientology is wisdom. And you said that what you were practicing was wisdom. If you said this clearly that would make a more definite point than saying you were practicing Scientology. But in the essence of the word, it is not talking about science, it's just that the western world recognizes in the word science something close to a truth.

Но это не означает изучения науки. Это означает изучение мудрости, и это почти что самая точная дефиниция, если только вы не скажете «мудростелогия» или что Саентология – это мудрость и что вы практикуете мудрость. И если бы вы чётко это произнесли, это звучало бы более понятно, чем если бы вы сказали, что вы практикуете Саентологию.

Now we have the derivation of Scientology being scio, which means knowingness in the fullest sense of the word. And that is the reason why this Scientology was put together. It's the most emphatic word that existed in western languages, romance languages, which includes of course Latin, one of the roots of English. And it's a very emphatic statement of know. It's knowingness in the fullest sense of the word. It's not otherwise qualified.

Однако это слово, по своей сути, не означает, что мы говорим о науке. Просто западный мир в слове «наука» видит нечто близкое к истине.

Now you notice it isn't science-tology. It might have been better stated as scio-tology, but again that is not close enough to English. So we use a word which is fairly easy to say, which is simply Scientology.

Так вот, у нас есть происхождение слова Саентология: «сцио», что означает «состояние знания», «знания» в самом полном смысле этого слова. И именно используя это слово и было образовано слово «Саентология». Это наиболее выразительное слово в западных языках, в романских языках, которые, конечно же, включают в себя латынь – один из источников английского языка, и это слово очень ярко выражает идею знания. Это состояние знания в самом полном смысле слова. И тут нет никаких оговорок.

You notice here that for a long while we have not used the word Dianetics, not because Dianetics does not belong to the HAS, it does. One hundred percent. It is a mental therapy, and says so in its own title. It says, "Dianetics." The derivation of that word was dianous, with an English engineering twist on it, etics. Which mean no more and no less than through mind. Well in view of the fact that the western world thinks of mind as something that mental cases have and other things, we weren't particularly interested in continuing to concentrate upon this thing called mind, although mind is a perfectly useful word. But look at this. Through mind.

Обратите внимание на то, что это не «саенс-тология». Её можно было бы назвать «сцио-тология», но опять-таки это не совсем по-английски. Так что мы используем слово, которое достаточно легко произносить, то есть просто «Саентология».

In Scientology we're not going through mind. We're talking about knowledge. So Dianetics was a mental therapy. There is no doubt about that. And there is no doubt about it that it is a very legitimate ancestor of Scientology. But Scientology is a thing of considerable amplitude. Where Dianetics was a very narrow thing indeed. And Dianetics belonged in the world of psychology. And Scientology does not belong in the world of psychology, and is not an advanced psychology, and cannot be defined in the framework of psychology. Psychology is an Anglocized word, not necessarily its root words, because today we find that psychology is composited from psyche and ology. And psyche is mind or soul, but leading psychological texts begin very, very carefully by saying that today the word does not refer to the mind, or to the soul. To quote one, "It has to be studied by its own history, since it no longer refers to the soul, nor even to the mind." So we don't know that psychology refers to. It simply got lost. And so we have to step out and take a word which actually means what it means, which is a study of knowingness, a study of wisdom. We have to take that word because that is what we are doing.

Вы обратили внимание на то, что уже в течение долгого времени мы не использовали слово «Дианетика» – не потому, что Дианетика не имеет отношения к Ассоциации саентологов Хаббарда; она имеет к ней самое непосредственное отношение. Это терапия разума, и об этом говорит её название – «Дианетика». Это слово произошло от «диа-ноос», которое было изменено за счёт добавления «етика» так, чтобы оно соответствовало звучанию технических терминов в английском языке, и оно означает не что иное как «посредством разума».

Now philosophically there is a word called epistemology. But epistemology is quite separate from ontology, another word in the same category as epistemology. Matter is considered to be separate in philosophy. Matter is considered one direction, thought in another direction, and so on. In other words, we are already looking at a cloudy vocabulary when we look at the field of western philosophy. In fact, nowhere in the west can we find any qualifications for a study which assumes to reach the highest possible level of knowledge which can be attained by man or life.

Так вот, принимая во внимание тот факт, что западный мир считает разум чем-то, что есть у сумасшедших, и так далее, мы не особо заинтересованы в том, чтобы продолжать концентрироваться на этой штуке по имени «разум», хотя слово «разум» вполне можно употреблять.

We find nowhere in the western world a word, or a tradition, which will embrace Scientology, which makes a difficulty for an auditor when he is trying to communicate to people in the society around him, since they want to know what Scientology is, and then he speaks to them without this tradition. They assume that the word psychology embraces all sorts of eccentricities found in mental behavior. They assume this, so they could not possibly understand how anything could be said to exceed or not be the same as psychology. And they are left in the dilemma of non-recognition. You have not communicated when you have said, "We study wisdom." You see, if you just said that they would say, "Oh yes, that's very well. I did that in the third grade."

Но посмотрите: «посредством разума». В Саентологии мы не действуем «посредством разума». Мы говорим о знании. Так что Дианетика была терапией разума, это вне всяких сомнений. И нет никаких сомнений в том, что она – вполне законная предшественница Саентологии.

Now in view of the fact that you go out of communication in a society which has no standard of communication on the subject about which you are talking, it is therefore necessary to resort to various shifts in trying to describe what you are doing. You have to find the background which actually leads to an understanding of your subject. Now there have been many ways that this could be accomplished. But before we worry about that too much, let's take up something that is quite important to us, and is not limited by any ignorance that we discover in western civilization.

Но Саентология – это нечто весьма обширное, в то время как Дианетика – это нечто, имеющее весьма узкую область применения. И Дианетика принадлежит миру психологии, а Саентология не принадлежит миру психологии и это не более высокий уровень развития психологии, и ей не может быть дано определение в рамках психологии.

Let us take up probably ten thousand years of study on the part of man, of the identity of god or gods, the possibility of truth, the inner track mystery of all mysteries. In other words, the mystery of life itself, and we find that for ten thousand years, which figure by the way does not agree today with certain historians, but then they don't know much of the data I am talking to you about. But for about ten thousand years that we know of, man has been on this track. We find that the material which is extant, even in western civilization, and in Asia, has gathered to itself an enormous verbiage, you might say. There's somewhere between, and I think it would be adventurous to state an exact number, but there's somewhere between a hundred and twenty-five thousand and a hundred and fifty thousand books which have been written, and which comprise the Veda and Buddhist libraries. Now that's a lot of books. Of course some of them are very, very short, but here is a tremendous amount of data.

«Психология» – это слово было англизировано (хотя это и не обязательно так в отношении его составных частей), поскольку сегодня мы обнаруживаем, что слово «психология» состоит из «психо» и «-логия», и «психо» – это «разум» или «душа». Но наиболее авторитетные учебники по психологии на первых же страницах очень и очень осмотрительно говорят, что сегодня это слово не имеет отношения ни к разуму, ни к душе.

Now if all this data is in existence, then why doesn't the western world know more about this data? We have to go back and take a little look at what happened about ten thousand years ago. Of course that's rather cloudy, too. You could probably straight wire it, but let's put it into the field of anthropology, rather into the field of study or history. And we discover that perhaps much earlier than ten thousand years ago there was a division of peoples here on Earth. The division point was evidently the Ural Mountains. I am talking to you now from material given to me by the professor of ethnology at Princeton University, where I studied. And I have no more data than he gave me, and have no further qualification than this, except the man was an expert in his own field. And what he said seemed quite reasonable to me, and so I am saying it to you.

Цитирую один из них: «Её следует изучать в рамках её собственной истории, поскольку она больше не имеет отношения к душе и даже к разуму». Так что мы не знаем, к чему имеет отношение психология. Она просто не знает, что ей делать.

There was evidently a split of races somewhere in the vicinity of the Ural Mountains. Evidently part of the population which is now in the northern hemisphere went east, and part of it went west. The borning spot of the human race has been variously disputed, but if we don't worry about the borning spot, we just say that is more or less what occurred at that time, that there was a sharp division. And that part of the northern hemisphere's peoples went east, and part of them went west. We discover that a singular difference of personality occurred, which is, in the northern hemisphere, the most observable difference.

И поэтому мы должны выйти из этой области и использовать слово, которое действительно обозначало бы то, что оно обозначает, а именно -изучение состояния знания – изучение мудрости. Мы должны использовать это слово, поскольку это то, что мы делаем.

The people who went into the Steppes, into the Gobi, into China, India and into the various islands were evidently faced by an enormous chain of deserts. They were faced by privations of great magnitude. And they developed a philosophy of enduring. That was the keynote, because that was what their environment demanded of them. They had to endure. And so we find these races colored in a certain way so as to thwart the onslaught of sun and snow. We find them without protection naturally in their environment, and therefore we find them able to survive long after those who went in the opposite direction. This is a peculiarity. A Chinese, for instance, float on a raft off the Cape Horn during the war, had been on the raft for eighty days without food and water, and was picked up off the raft and wondered why they bundled him in blankets. And as soon as he could manage it; he had been on a British vessel which had been torpedoed; as soon as he could manage it he threw off the blankets, and went up and reported to the cook shack, and went to work. He had been a cook on a vessel which had been torpedoed. Eighty days without food and water, awash on a raft in the South Pacific. In other words, he had learned how to endure.

Так вот, если посмотреть на это с точки зрения философии, есть слово «эпистемология». Но «эпистемология» – это нечто совершенно отдельное от «онтологии» – ещё одно слово, принадлежащее к той же категории, что и эпистемология. В философии материя рассматривается как нечто отдельное: считается, что материя – это вот здесь, а мысль – это вот там, и так далее. Иными словами, когда мы смотрим на западную философию, мы смотрим на запутанную номенклатуру.

And so it is. Their colorations, their customs and so on, are different from ours just to the degree that they can survive in tremendously arduous surroundings. And the surroundings of those lands is arduous. It is a very arduous land indeed. They are; those races that are there are able to endure. And if you said anything about them, this is certainly a clear statement. They also are tremendously practical. Their practicality is such as to stagger a white man. The explanations that they will suddenly and innocently voice to a query are always of such sweeping simplicity that they leave a white man standing there staring, with a slack jaw.

На самом деле нигде на Западе вы не найдёте никаких примеров учения, целью которого был бы наивысший уровень знания, который может быть достигнут человеком или жизнью. Нигде в западном мире вы не найдёте слова или традиционно существующего понятия, которое могло бы охватить Саентологию, а это создаёт затруднения для одитора, когда он пытается общаться с теми людьми, которые окружают его в обществе, поскольку они хотят узнать, что такое Саентология, а он говорит с ними, в то время как такого понятия, которое могло бы охватить Саентологию, не существует.

Now the races which went in the opposite direction from the Urals evidently went into a country which had a heavy forestation. It had a great deal of game. And the philosophy of the western world became that of striking a hard blow. If you could strike a blow of great magnitude, hard enough and fast enough, you could kill game and so you could live. Because of the vegetation, and because of many other factors, they did not particularly need coloration. Their own customs did not need to be as thoroughly practical, and they were able to dispose of their lives much more easily, you might say, since food was plentiful, as it was not in Asia. And we discover the western philosophy building up on the behavior pattern of striking a hard blow. Get in there quick, hit hard, your game drops, and you eat. And beyond that, not very much thought or practicality.

Они считают, что область, называемая словом «психология», охватывает всевозможные странности в поведении человека, связанные с его разумом, – они так считают. Поэтому они не могут понять, как можно сказать что-то, что вышло бы за рамки психологии или было бы чем-то отличным от психологии. И они оказываются в затруднении, потому что они никогда ничего подобного не встречали. Вы ничего не сообщили им, сказав: «Мы изучаем мудрость». Понимаете, если бы вы сказали так, они бы ответили: «О да, это славно. Я это проходил в третьем классе».

Now however the truth of this may be, here certainly is something which is said to have preceded a period of ten thousand years ago. It might or might not have truth, we care nothing about that, but it is a very fast explanation of this. And we discover immediately, as we look at these two worlds, that one of these worlds having to endure, being faced with enormous privation, would of course develop a certain patience and an ability to philosophize. An ability to think. It would take a long time for anyone to think all the way through something. And a man who is merely accustomed to striking a hard blow is not likely to think all the way through something.

Так вот, когда у общества нет стандарта, в соответствии с которым нужно общаться на ту тему, о которой вы говорите, общение между вами и обществом прекращается, и поэтому вам приходится прибегать к различным ухищрениям, когда вы пытаетесь объяснить, чем же вы занимаетесь. Вам нужно найти некий исторический контекст, который бы действительно позволял им понять ваш предмет. И есть много способов для достижения этого.

When we are up against philosophy we are, fortunately or unfortunately, up against an Asian tradition. This is a tradition which is not necessarily that of colored peoples or strangers. This by the way would come as a great shock to people in the western world to discover that in India the ruling caste is quite as white as any Norseman. This would be of great interest to them, and is something which comes as rather a shock to an individual throughout that area. Well they have, because they have a tradition of enduring, they have preserved records. Therefore we do not know what went on in North America. We can only guess. We do not know what went on in South America. There are a few ruins kicking around, but beyond this we don't know very much. We get down into the Mediterranean basin and we discover that there was a certain traffic with Asia, and therefore there is quite a bit known about the Mediterranean basin. This philosophy of endurance and so forth came through into the Middle East. Very poorly, but it was to be found there. The records of Europe we can hold in tremendous question. They do not know where or when they had ice ages. They actually cannot trace from one millennia to the next who was where and owned what. Every now and then they have to write a history, so everybody sits down, gets in a good state of agreement, and writes a history, to such an extent that Voltaire dubbed history a Mississippi of lies.

Но прежде чем мы начнём об этом слишком сильно беспокоиться, давайте рассмотрим нечто очень важное для нас, что не ограничено каким-нибудь невежеством, которое существует в западной цивилизации. Давайте рассмотрим десять тысяч лет изучения человеком природы Бога или богов, возможности существования истины и самой сокровенной из тайн, иными словами, тайны самой жизни.

Now where the western world is concerned, we have records which go back probably, written records we say, on Earth thirty-five hundred years. Well this may or may not be true. But certainly the schools in the western world teach us that we can go back that far with written records. And they go back to Isis. I think; I've forgotten what particular reign, Egyptian dynasty. And they have found records in that particular area, and they hold these up as being very old. But be very careful, be very, very careful that you do not leave the western world, if you are looking for early records. Be very careful about that.

И мы обнаруживаем, что в течение десяти тысяч лет (с этой цифрой, кстати, в настоящее время не согласны некоторые историки; но с другой стороны, они не знают многое из того, о чём я вам говорю), но в течение известных нам десяти тысяч лет человек шёл по этому пути.

In order to have a blackout of history and a blackout of knowledge, you would have to stay on this side of the Ural Mountains. You go across them, and you discover no such blackout. You discover a tradition of wisdom which reaches back about ten thousand years. And that is the oldest trace that we have. Now true enough, we don't necessarily have to recognize that there are written works any older than any anthropologist in the western world knows about. It does happen, however, that there is a set of hymns, which I would love to give you the favorite western figure which puts them after Egyptian. But it doesn't happen to be the case. They, as far as I can remember, it was about eighty-two hundred and twelve BC when these things were introduced into the societies of Earth.

Мы обнаруживаем, что материалы, сохранившиеся в Азии и даже в западной цивилизации, утонули в потоках многословия, как это можно было бы назвать. Существует что-то около – я думаю очень рискованно называть точную цифру, – но это где-то от 125 до 150 тысяч книг, и это -Веды и буддийская литература.

They are hymns. And it would seem that if we spoke of hymns then these would contain then mostly modes or rites of worship, since they were religious. But that would only be our western interpretation of what is religious. These were religious hymns. But they are our earliest debt in Scientology. Our earliest debt, because the very early hymns contain much that we know today checks against what we have re-discovered, or what we have followed back to. And this material includes such a common thing as the cycle of action of the MEST universe, known to you in Scientology as the cycle of action. And this is contained in, I think, the Hymn to the Dawn Child. Variously captioned and translated by western translators, but always this information is there. Furthermore we find in that same set of hymns the theory of evolution brought forward a hundred years ago, or slightly less, by Charles Darwin. In fact, as we look at these hymns we discover almost any information you want to discover later, whether you call it science, or Christian Science, or what you want to do. Here is a tremendous body of knowledge. They are supposed to have come forward in spoken tradition, memorized, from generation to generation, and finally to have been set down. Now this is a western interpretation of what happened to them. I would not here to say whether this is true or false, but I can tell you that today these hymns are still in existence, but they are very hard to acquire in the western world. You have to find the specialized translations of them. And they are studied as curiosa more than anything else. But we do not know what sciences would suddenly open their doors should someone sit down and begin to study the Veda. We don't know what would happen. But it's a very strange thing that information seems to have leaked from that direction, into the Middle East, and into Europe rather constantly over the thousands of years.

Так вот, это огромное количество книг; конечно, некоторые из них очень маленькие. Но это огромный объём информации. Так если все эти данные существуют, то почему западный мир знает об этом так мало?

Man is fond of believing that yesterday's man was unable to walk, to travel, to move.

Мы должны вернуться и взглянуть на то, что произошло около десяти тысяч лет тому назад; конечно, это всё тоже довольно туманно. Вы, вероятно, могли бы использовать прямой провод для этого, но давайте посмотрим на это с точки зрения антропологии, а не истории. И мы обнаруживаем, что на Земле произошло разделение народов, и это, возможно, произошло гораздо раньше, чем десять тысяч лет тому назад. Граница, очевидно, пролегала по Уральским горам. Говоря с вами сейчас, я использую материалы, предоставленные мне профессором этнологии из Принстонского университета, где я учился. И у меня нет никаких других данных за исключением тех, которые он мне предоставил, и у меня нет никаких других оснований высказываться по этому поводу за исключением того, что этот человек был авторитетным специалистом в своей области. И то, что он сказал, показалось мне вполне разумным, и поэтому я передаю это вам.

We find however in our western libraries a book called The Travels of Marco Polo. And everyone is quite surprised that a white man was serving Kublai Kahn in that age. Well that was an unthinkably early age. But we discover that Tamerlane had in his court an Arabian known as Eban Batuta, who had just completed a series of books about his journeyings and travels throughout Europe and Africa and Asia. We don't discover that man had any great difficulty in getting around. That's the truth of the matter. He did not have a great deal of difficulty in getting around. He had as late as twelve hundred certainly, he had horses. And horses can go almost anyplace. He was able to make his way here and there across the surface of Earth, and naturally where you get this you get a transplantation of information.

Очевидно, где-то поблизости от Урала произошло разделение рас. Часть тех людей, которые сейчас населяют Северное полушарие, пошли на восток, а часть – на запад. Место, где зародилось человечество, было предметом разного рода дискуссий, но нас не волнует место зарождения человечества, мы просто говорим о том, что с той или иной степенью вероятности произошло в то время: что было чёткое разделение и что часть населения Северного полушария двинулась на восток, а часть -на запад, и мы обнаруживаем возникновение весьма примечательного различия в характерных особенностях личности западного и восточного человека, которое в Северном полушарии более всего бросается в глаза.

For instance today, anyone who knows China discovers nothing very strange in Italian cookery. And you would not discover it very strange that Italian cookery suddenly came into being and took place shortly after the return of Marco Polo, and many other travellers who had been in the same area. Just because one wrote about it is no reason a lot of people weren't there. It is always a matter of astonishment to some member of the Explorer's Club to pick up all the information he needs about an area, which is new, wild, and completely unexplored, from the white man or the Chinese, particularly the Chinese, who has been living there for the last forty years. And yet, the explorer brings back the information and publishes it in journals, and makes it available to people. The information collected by that white man on the ground was probably merely told to his family when he got home, and it was not broadly broadcast. So we have to recognize that certain information is broadcast broadly, and some is merely carried around. And so there'd be two categories of spreading information around. Marco Polo and Eban Batuta happened to be writers. And like writers, they wrote. But that is no reason why they were the only people in motion during the last thirty-five hundred years.

Люди, которые ушли в степи, в пустыню Гоби, в Китай, Индию и на различные острова, очевидно, встретили на своём пути огромное количество пустынь, им пришлось испытать тяжелейшие лишения, и они создали философию терпеливости. Это было лейтмотивом, поскольку этого от них требовала окружающая среда: они должны были терпеть. И поэтому мы обнаруживаем, что у этих рас определённый цвет кожи и волос для защиты от убийственного влияния солнца и снега. Мы обнаруживаем, что у них нет естественной защиты в их среде обитания, а следовательно, мы обнаруживаем, что они способны выживать гораздо дольше, чем те, кто пошёл в противоположном направлении.

So it is no wonder that we discover the various wisdoms of Egypt appearing as the earliest wisdoms of Greece. It is no wonder why we look into the christian bibles and find ourselves reading the Egyptian Book of the Dead. It's no wonder that we look into the middle of the romantic period of Europe and find that the Arabian Nights had just been translated, and discover that European literature did a complete revolution at that point.

Это их характерная черта. Например, один китаец во время войны провёл на плоту неподалёку от мыса – это был мыс Горн – провёл на плоту восемьдесят дней без воды и пищи, и, когда его сняли с плота, он очень удивлялся, зачем его закутали в одеяла. Как только он смог (он был с английского судна, которое было потоплено торпедой), как только он смог, он сбросил одеяла, поднялся наверх, явился на камбуз и начал работать. Он был коком на корабле, который был потоплен торпедой. Восемьдесят дней без пищи и воды на плоту в южной части Тихого Океана. Иными словами, он знал, как терпеть.

Now I'm not stressing the fact that nothing has ever been thought up in Europe. Yes, yes, lot of things have been thought up in Europe. But Europe has made tremendous strides forward, immediately that its doors were opened to eastern information, because the eastern tradition is you can sit and think. And sometimes somebody in the western world is reminded of this. And when he's reminded of it, he is struck by the fact that he can sit down and think, too. And if we have been taught anything, it is the patience of the east which permitted itself to stop acting long enough to find out how and why. And it's that tradition alone to which we are most indebted to Asia.

И так оно и есть: цвет их кожи и волос, их обычаи и так далее отличаются от наших в той мере, в которой они способны выживать в невероятно трудных условиях. А условия жизни там действительно трудные: от человека там действительно требуется очень многое. И те расы, которые там живут, обладают терпеливостью. И если вы хотите что-то сказать о них, то это совершенно очевидное высказывание.

But are we indebted to Asia? Is it to Asia at all, or is it merely to man on this planet who, breaking into two halves you might say, went east and went west. The common ancestors of man. All of us have the same potentials, but it happens that the information which has been collected over the years is available in Asia. It has not been preserved in the western world. Therefore we look to such things as the Veda. We look to such things as the Buddhist texts, to the Tao Te Ching, and other materials of this character from Asia to carry forward to us information of the past. Who knows but what these materials did not come out of Europe in the first place and go over to Asia? We could follow a very dubious track in all directions, but we do know as we sit here in the western world, that man has a tradition of wisdom which goes back about ten thousand years, which is very positively traceable. And we find Scientology's earliest, certainly known ancestor in the Veda.

Они также чрезвычайно практичны. Их практичность поражает белого человека. Те объяснения, которые они совершенно невинно вдруг дают в ответ на вопрос, всегда настолько просты, что белый человек остаётся стоять с отвисшей челюстью, вытаращив глаза.

The Veda is a very, very interesting work, as I just told you. It is a study of the whereins and whereases, and who made it and why. It is a religion. It should not be confused as anything else but a religion. And the very word Veda simply means lookingness or knowingness. That is all it means. And that is all it has ever meant, lookingness, knowingness.

Так вот, те расы, которые пошли от Урала в противоположном направлении, очевидно, попали в страну, богатую лесами; там было очень много дичи. И философией Запада стало нанесение сильного удара. Если вы могли нанести мощный удар достаточно быстро и с достаточной силой, вы могли убить дичь, и тогда вы могли жить.

And so we can look back across a certain span of time, across a great many minds, and into a great many places where man has been able to sit still long enough to think, through this oldest record and find where it joins up with the present, and to what we in Scientology are rightly indebted. For to say that out of whole cloth, and with no background, that a westerner such as myself should suddenly develop all you need to know to do the thing they were trying to do, is an incredible and an unbelievable and an untrue statement. Had the information of the Veda not been available to me, if I had not had a very sharp cognizance of earlier information on this whole track, and if at the same time I had never been trained in an American university which gave me a background of science, there could not have been enough understanding of the western world to apply anything eastern to. And we would have simply had the eastern world again. But the western world has to hit with a punch. It has to produce an effect. It has to get there. Nobody urged Asia to get there. You could sit on a mountaintop for a thousand years and it was perfectly alright with everybody in the whole neighborhood. They'd pick you up for vagrancy in the west.

Благодаря растительности и множеству других факторов, у людей там не было особой необходимости иметь какой-то особенный цвет кожи или волос, их обычаи не должны были быть столь целесообразными, и можно было бы сказать, что этим людям было гораздо легче устроить свою жизнь, поскольку в отличие от Азии еда там была в изобилии,

So we combined the collective wisdom of all those ages with a sufficient impatience and urgency, a sufficiency of scientific methodology, and I think by the way that Gautama Sakyamuni probably had a better command of scientific methodology than any of your chairs of science in western universities. We have to depend though upon this scientific methodology and mathematics, and so forth, to catalyze and bring to a head the ambition of ten thousand years of thinking men. And if I have added anything to this at all, it has simply been the urgency necessary to arrive, which was fairly well lacking in the eastern world.

И мы обнаруживаем, что западная философия строится на модели поведения, состоящей в нанесении сильного удара: быстро достичь цели, нанести сильный удар – дичь падает и вы едите. И очень малая вдумчивость и практичность в отношении всего того, что не связано с этим.

Так это или не так, но, как говорят, это то, что предшествовало периоду, который начался десять тысяч лет тому назад. Это могло быть так, а могло быть и по-другому – нас это не волнует, – но это позволяет очень легко объяснить существование данного различия. И стоит нам посмотреть на эти два мира, как мы увидим, что одному из них, столкнувшись с необходимостью терпеливости, с невероятными лишениями, конечно, пришлось выработать некоторое терпение и способность философствовать, способность мыслить. Любому человеку требуется немало времени для того, чтобы продумать что-нибудь до конца. А человек, который просто привык наносить сильный удар, вряд ли сможет продумать что-либо до конца.

Когда мы сталкиваемся с философией, мы, к счастью или к несчастью, сталкиваемся с азиатской традицией. Это традиция необязательно цветных людей или иноземцев. Люди, живущие в западном мире, кстати, испытали бы крайнее изумление, если бы узнали, что у представителей правящей касты в Индии кожа столь же белая, как и у любого норвежца. Это бы показалось им очень интересным, и это вызывает немалое изумление у человека, где бы он ни оказался в этой стране.

Поскольку у них есть традиция терпеливости, они сохранили рукописи. Следовательно, мы не знаем, что происходило в Северной Америке. Мы можем только догадываться. Мы не знаем, что происходило в Южной Америке. Там осталось несколько развалин тут и там, но за исключением этого мы мало что знаем.

Мы обращаем своё внимание на Средиземноморский бассейн и обнаруживаем, что существовало определённое сообщение между этим регионом и Азией, поэтому о Средиземноморском бассейне известно довольно много. Философия терпеливости и тому подобные вещи проникли на Ближний Восток – в незначительной степени, но их можно было там обнаружить.

Европейские исторические свидетельства можно считать весьма сомнительными. Люди там не знают, когда и где у них были ледниковые периоды. В действительности они не могут проследить, кто был где в какое тысячелетие и кто чем владел. Время от времени им приходится писать историю, так что они садятся, приходят к соглашению и пишут историю, и это доходит до того, что Вольтер сказал, что история – это Миссисипи лжи.

Так вот, когда речь идёт о западном мире, у нас есть свидетельства, которые охватывают период протяженностью – мы говорим о письменных свидетельствах, существующих на Земле, – в три с половиной тысячи лет. Что ж, это может быть, а может и не быть правдой. Но, вне всякого сомнения, школы в западном мире учат нас тому, что это то, насколько далеко мы можем заглянуть в прошлое с помощью письменных свидетельств. И эти свидетельства ведут нас к Изиде – я забыл название этой египетской династии, – и представители этих школ нашли там некие рукописи и приводят эти записи как пример чего-то очень древнего. Но будьте очень и очень осторожны, чтобы не покинуть западный мир в поисках древних рукописей. Соблюдайте крайнюю осторожность.

Для того чтобы история оставалась неизвестной, для того чтобы знание оставалось неизвестным, необходимо оставаться по эту сторону Уральских гор. Вы пересекаете Уральский хребет и вы обнаруживаете, что такой неизвестности нет. Вы обнаруживаете традиционную мудрость, которая уходит своими корнями в прошлое приблизительно на десять тысяч лет, и к этому периоду относятся самые ранние свидетельства, которые у нас есть.

Что ж, это правда, что нам необязательно признавать тот факт, что существуют письменные источники, более ранние, чем те, которые известны любому антропологу в западном мире. Однако случилось так, что есть некое собрание гимнов, которые... я бы очень хотел назвать тот год, которым их так любят датировать на западе, что ставит их по времени после египетских источников, но это не так. Насколько я помню, народы Земли познакомились с этим где-то в районе 8212 года до н.э.

Это гимны. И когда мы говорим о гимнах, может показаться, что там будут в основном культовые обряды и ритуалы, поскольку это религиозные гимны. Но это была бы всего лишь наша западная интерпретация понятия «религиозный». Это были релрптюзные гимны, но это – самое раннее, чему обязана Саентология – самое раннее, – поскольку в наиболее древних гимнах содержится многое из того, что, как мы знаем сегодня, оказывается справедливым при сравнении с тем, что мы заново открыли или к чему мы вернулись.

И в этих материалах содержится столь обычная штука, как цикл действия МЭСТ-вселенной, известный вам в Саентологии как цикл действия. И это содержится, по-моему, в «Гимне, прославляющем дитя рассвета», который по разному называли и переводили западные переводчики.

Но эта информация всегда была там. Более того, в том же самом собрании гимнов мы обнаруживаем теорию эволюции, созданную Чарльзом Дарвином сто лет тому назад или немного позже. На самом деле, если мы обратимся к этим гимнам, мы найдём там почти все данные, которые вы ищете в более поздних источниках, неважно, называете ли вы это наукой или Христианской наукой.

Там содержится огромный объём знаний. Считается, что эти гимны возникли в устной форме и передавались из поколения в поколение, до тех пор пока они в конце концов не были записаны.

Так вот, это западная интерпретация того, что с ними произошло. Я не буду говорить, правда это или нет, но я могу сказать вам, что и сейчас эти гимны всё ещё существуют, но их очень трудно найти в западном мире; вам нужно искать переводы, выполненные для специалистов, работающих в этой области. Их изучают скорее как некую диковину. Но мы не знаем, как изменились бы науки, если бы кто-нибудь сел и начал изучать Веды. Мы не знаем, что бы произошло.

Но что очень странно, на протяжении тысячелетий, по-видимому, более или менее постоянно происходила утечка этой информации на Ближний Восток и в Европу.

Человеку нравится верить, что люди, жившие в прошлом, были неспособны ходить, путешествовать, перемещаться. Однако в наших западных библиотеках мы находим «Книгу Марко Поло». И все очень удивляются тому, что в то время белый человек служил Хубилаю. Что ж, это было так давно, что это невозможно себе представить. Но мы обнаруживаем, что при дворе Тамерлана был араб по имени Ибн Баттута, который к тому времени только-только закончил написание серии книг о своих путешествиях по Европе, Африке и Азии.

Мы не обнаруживаем, что человеку было очень трудно перемещаться с места на место. И это правда. Он не испытывал каких-либо значительных затруднений, перемещаясь с места на место. У него были -не позднее чем в 1200 году – вне всякого сомнения у него были лошади, а лошади могут доставить вас почти что куда угодно. Человек мог перемещаться туда-сюда по поверхности земли, и, естественно, в таком случае имеет место перенос информации.

Например, сегодня любой, кто знаком с Китаем, не видит ничего необычного в итальянской кухне. И он бы не нашёл ничего необычного в том, что итальянская кухня внезапно возникла вскоре после возвращения Марко Поло и многих других путешественников, побывавших в тех же краях.

То, что лишь один человек написал об этом, не означает, что там не было множества людей. Какой-нибудь член Клуба путешественников всегда бывает до крайности изумлён, когда получает всю необходимую ему информацию о новой, дикой и совершенно неисследованной территории от белого человека или от китайца – в особенности от китайца, -жившего там в течение последних сорока лет.

И тем не менее исследователь возвращается с информацией, публикует её в журналах и делает её доступной для людей. А то, что узнал тот белый человек, когда он там находился, он, вероятно, просто рассказал своей семье, когда вернулся домой, и это не было широко опубликовано.

Так что мы должны уяснить себе, что есть данные, которые широко распространяются, а есть данные, которые люди просто носят с собой. И поэтому есть два вида распространения информации. Марко Поло и Ибн Баттута были писателями, и поэтому они писали. Но это не значит, что они были единственными людьми, которые перемещались с места на место за последние три с половиной тысячи лет.

Так что нет ничего удивительного в том, что мудрость Египта становится самой ранней мудростью Греции; нет ничего удивительного в том, что мы читаем христианское Священное писание и обнаруживаем, что мы читаем египетскую «Книгу мёртвых». Нет ничего удивительного в том, что мы смотрим на середину эпохи романтизма в Европе и обнаруживаем, что «Сказки тысячи и одной ночи» были только что переведены и в европейской литературе в этот момент произошёл крутой поворот.

Так вот, я не пытаюсь подчеркнуть тот факт, что в Европе никогда ничего не было создано. Да, да, в Европе было придумано очень много чего. Но Европа делала огромные шаги вперёд, как только она открывала свои двери информации, идущей с Востока. Поскольку восточная традиция такова: вы можете сесть и подумать. И время от времени кому-нибудь в западном мире напоминают об этом, и когда ему напоминают об этом, до него вдруг доходит, что он тоже может сесть и подумать. И если мы чему-нибудь научились, так это терпеливости Востока, который позволяет себе прекратить действовать на период времени, достаточно длительный для того, чтобы выяснить, как и почему. И именно этой традицией мы больше всего обязаны Азии.

Но обязаны ли мы Азии? И ей ли мы обязаны? Или, может быть, мы обязаны тем людям, жившим на этой планете, которые разделились на две части, и часть из них отправилась на восток, а часть – на запад, -тем людям, которые являются общими предками людей, живущих на этой планете сейчас.

Все мы обладаем одинаковым потенциалом, но так уж получилось, что информацию, собранную на протяжении многих лет, можно найти в Азии; а в западном мире она не сохранилась.

Поэтому информацию прошлого мы ищем в таких книгах, как Веды, как буддийские тексты, как «Дао де цзин» и в других материалах подобного рода, возникших в Азии.

Кто знает, не попали ли изначально эти материалы в Азию из Европы. Мы могли бы пойти по такому весьма сомнительному пути предположений и догадок в любом направлении. Но мы, находясь здесь, в западном мире, определённо знаем, что у человека есть традиция мудрости, и эта традиция уходит своими корнями в прошлое приблизительно на десять тысяч лет, и это можно проследить с достаточной степенью определённости.

Мы обнаруживаем, что самым ранним точно известным предком Саентологии являются Веды. Веды – это очень и очень интересное сочинение, как я вам только что сказал. Предметом изучения в Ведах являются «где» и «как», а также кто это сделал и почему. Это – религия. Это не следует путать с чем-либо ещё, поскольку это религия. И само слово «Веды» просто значит «смотрение» или «состояние знания». И это всё, что оно означает. Это всё, что оно когда-либо означало, – «смотрение», «состояние знания».

Так что мы можем окинуть мысленным взором определённый промежуток времени, и огромное количество умов, и огромное количество таких мест, где человек был способен неподвижно сидеть достаточно долго, для того чтобы обдумать то, что содержится в этом старейшем письменном источнике, и мы можем обнаружить, где это стыкуется с настоящим и чем мы в Саентологии действительно кому-либо обязаны. Поскольку сказать, что западный человек, подобный мне, мог бы, ни на что не опираясь, в одиночку создать всё, что вам необходимо для того, чтобы достичь того, к чему стремились те люди, это было бы совершенно невозможным, невероятным, ложным высказыванием. Если бы информация, содержавшаяся в Ведах, была мне недоступна, если бы я не знал очень хорошо более раннюю информацию, содержащуюся на всём этом траке, и если бы я в то же самое время не прошёл обучения в американском университете, что дало мне знания в области науки, у меня не было бы достаточного понимания западного мира, чтобы я мог применить к нему что-либо восточное, и у нас снова был бы восточный мир.

Но западный мир должен бить наотмашь; он должен создавать следствие; он должен выбиваться в люди! Никто не побуждал Азию выбиваться в люди. Вы могли бы просидеть тысячу лет на вершине горы, и все ваши соседи ничего не имели бы против. А на Западе вас арестовали бы за бродяжничество.

Так что мы соединили совокупную мудрость всех этих веков с достаточным нетерпением и необходимостью, с достаточным количеством научной методологии. (Кстати, я думаю, что Гаутама Шакьямуни, вероятно, лучше владел научной методологией, чем многие профессора в западных университетах.) Нам, следовательно, нужно полагаться на эту научную методологию, математику и так далее, для того чтобы ускорить наше движение и действительно достичь того, к чему стремились думающие люди на протяжении десяти тысяч лет.

И если я что-то добавил к этому, то это ту срочность, которая необходима для того, чтобы достичь цели и которой, в значительной степени, не хватало в восточном мире.

Мы продолжим через минуту.