Third hour this afternoon, December the 4th, continuing this third talk on spacation. Going to go over this again very rapidly, very, very briefly and very rapidly. We are talking about, in this universe, a series of agreements as follows:

One, there is an origin point, unknown but understood. You’ve not located that origin point, you just say all this space somehow or other comes from an origin point. Now that is the first point of confusion about the MEST universe, is that there’s space all around and it must be coming from someplace and so on, which is not the case. Then there’s origin point one and that could also be origin point „I“. And that is the viewpoint of dimension, and that is the definition of space: Viewpoint of dimension, of the individual. And he looks around and he can assign viewpoints. The handiest way to do this is, of course, to simply mock up anchor points, mock up dimensions.

And then the third thing we’re dealing with is anchor points. Now an anchor point is that point which origin „I“ assigns so that he can have dimension and motion. Now he has either assigned it or just agreed upon it, or agreed that he will assign to these understood things. It says: That is a room. A room has eight corners, therefore there are eight anchor points to a room. Every time you go in a room now you know this, there will be eight anchor points and you will accept immediately the anchor points which everybody around accepts as this room’s anchor points. Is that understood? That’s good. Now we’ve made you dependent.

So, there’s origin I and that is a viewpoint from which one can perceive anchor points, and these anchor points actually assign dimension or boundary to space. And these anchor points are called anchor points because they’re actually used as electrodes or terminals as on an electric motor. Whenever there is motion, one holds the anchor point and perceives the motion. It’s very simple. He also perceives the anchor point, holds and perceives the anchor point and then sees something changing without those anchor points moving. You get a… at sea and you give some ensign a maneuvering board problem; you’ve got a picnic on your hands, because you’re telling him to use as origin points the center of a board which… it’s an abstract center which has no real reality, which is probably moving.

Во-первых, существует начальная точка, неизвестная, но понятная. Вы не определяете ее местонахождение, вы просто говорите, что все это пространство, так или иначе, исходит из некой начальной точки. И это первый момент замешательства в связи со вселенной МЭСТ: что вокруг повсюду пространство и что оно должно происходить из какого-то места, а это на самом деле не так. Затем, существует первая исходная точка, и она также может быть исходной точкой «я». И это точка наблюдения протяженности, а это — определение пространства: точка наблюдения протяженности — для данного индивидуума. Он смотрит вокруг и может назначать точки наблюдения. Самый удобный способ для этого, конечно, просто макетировать якорные точки, макетировать размеры.

And then you say, „Now look, here are three or four anchor points. Those will be the ships in the problem and these anchor points are all in motion. Now this is a maneuvering board problem. When will the anchor points coincide and crash? Or when will they rendezvous? How far do they have to go in order to get any…?“ That’s a maneuvering board problem. That’s very rough stuff.

И, следовательно, третье, с чем мы имеем дело — это якорные точки. Якорная точка — это такая точка, которую исходное «я» назначает таким образом, чтобы иметь протяженность и движение. Оно либо уже назначило их, либо просто согласилось, либо согласилось, что будет назначать на эту роль понятные вещи. Оно говорит: «Вот комната. В комнате восемь углов. Значит, комнату составляют восемь якорных точек». Каждый раз, когда вы входите в комнату, вы знаете, что в ней восемь якорных точек, и вы принимаете эти якорные точки, и все окружающие принимают их как якорные точки этой комнаты. Это понятно? Хорошо. Вот и вы оказываетесь в зависимости (смех в зале).

Now, if he doesn’t have an instructor who merely wishes… if he… most instructors, you see, merely wish to obfuscate, and if he doesn’t have an instructor who wishes to obfuscate, the instructor will point out to him, „Look, it doesn’t matter how fast that origin point is moving. It is static. It’s right there in relationship to the outermost limits of the graph.“

Итак, есть исходное Я, и это точка наблюдения, из которой человек может воспринимать якорные точки, и эти якорные точки в действительности предписывают пространству размерность или границы. И эти якорные точки называются якорными, потому что на самом деле они используются как электроды или клеммы, как в электрическом двигателе. Везде, где есть движение, мы держим якорные точки ивоспринимаем это движение. Это очень просто. Мы также воспринимаем якорные точки, держим и воспринимаем якорные точки, и тогда мы видим, что что-то меняется, а эти якорные точки остаются неподвижными.

One of those graphs, simple looking affair, but uh… you’ve got anchor points which don’t move and they’re not moving at such and such a postulated rate, well, who cares? Who cares how much they’re not moving? They’re anchor points. And if you’ll just take the center of the board and the limits of the board, and then figure out everything else on the board as points in motion in relationship to these anchor points, he’s all set.

Если в море вы дадите лейтенанту задачку на маневрирование кораблем, вас ждет развлечение, потому что вы скажете ему использовать в качестве начальной точки центр корабля, который… это абстрактный центр, в котором нет никакой реальности и который, возможно, находится в движении. И вы ему скажете: «Ну, посмотри: вот три или четыре якорные точки — это будут корабли в нашей задачке — и все эти якорные точки движутся. Вот тебе задачка на маневрирование кораблем. Когда эти якорные точки сойдутся и врежутся друг в друга? Или когда они встретятся? Сколько им нужно пройти, чтобы получилось…?» Вот задачка на маневрирование. Это очень круто.

But if he goes at it in reverse and tries to… to figure it out that the anchor points are in motion, and the origin points are in motion too, of course he has nothing to tie any motion to, so no motion can occur and he can’t see how any motion could possibly occur and he’ll just sit there with his mouth open.

Если у него не будет такого инструктора, который хочет просто — знаете, большинство инструкторов просто хотят поставить в тупик — если у него будет не такой инструктор, то этот инструктор подскажет ему: «Гляди, неважно, насколько быстро движется эта начальная точка. Она статична. Она все время находится именно там по отношению к краям чертежа. Такой чертеж — штука довольно простая, но ты должен взять неподвижные якорные точки, точки, которые не движутся с такой-то и такой-то предполагаемой скоростью. Да какая разница, с какой скоростью они не движутся? Это якорные точки. И если ты просто возьмешь центр корабля и границы корабля, а затем рассчитаешь все остальное как точки, находящиеся в движении относительно этих якорных точек…» — у него все будет в полном порядке.

That would be the same thing if I told you the two forward… forward corners of this room – if you believed it – the two forward corners of this room uh… were moving four miles an hour to the right except the right-hand forward corner which occasionally went in a circle. And those were the only two points that you could perceive anywhere around.

Но если он примется за дело с обратной стороны и попытается рассчитать якорные точки, находящиеся в движении, при том, что начальная точка также находится в движении, ему, конечно, будет не с чем соотнести это движение, так что никакое движение будет невозможно, и он не увидит никакой возможности движения и будет просто сидеть там с разинутым ртом.

Now you were supposed to tell the velocity of something that was between those two points. I just… just wouldn’t… just be horrible. But you could do it because you’ve got one point and you could possibly plot the other point. You could stretch your minds to do this sort of thing, but it’d be an awful job.

Это точно так же, как если бы я сказал вам, что два передних угла этой комнаты — и если бы вы мне поверили — что два передних угла этой комнаты движутся вправо со скоростью семь километров в час, но правый передний угол время от времени делает круги. При условии, что вы могли бы воспринимать из всего окружающего только эти две точки. И я бы попросил вас вычислить скорость предмета, находящегося между этими двумя точками. Это был бы кошмар. Но вы могли бы это сделать, так как у вас есть одна точка и вы, наверное, могли бы рассчитать положение другой точки. Тут можно было бы напрячь мозги и рассчитать все это, но это адский труд.

Now, anchor points, then, are assigned or agreed upon points of boundary which are conceived to be motionless by the individual. He’s on a train. He looks up and down. Somebody walks down the aisle of the train; he knows somebody’s walking down the aisle of the train because he holds the forward end of the car as one anchor point and the after end of the car as another anchor point and the individual, who is in motion, has a shifting dimension, from one to the other of these two things so somebody can walk.

Далее. Якорные точки — это назначенные или согласованные крайние точки, которые индивидуум принимает как неподвижные. Вот он едет в поезде, смотрит туда-сюда. Кто-то идет по проходу в вагоне — он знает, что кто-то идет по проходу в вагоне, потому что он держит передний конец вагона как одну якорную точку и задний конец вагона как другую якорную точку, и тот человек, который движется, находится на изменяющемся расстоянии между ним и этими двумя точками, и таким образом может перемещаться.

But let’s look out the window. And there we see the countryside flying by like mad. Sure, it’s the countryside flying by like mad. You have to explain to a little kid how the countryside is not flying by. The countryside is motionless; the train is what’s in motion. He knows this from past lives and so forth, but a little kid can get awful kinda fooled on this. And every once in a while he’ll sort of grit his teeth and say, „All right, it’s actually doing that – but it doesn’t look that way.“ So actually the countryside is flying by with relationship to the two anchor points, the forward end of the car and the back end of the car. Those are what’s motionless and the countryside is flying by, of course.

Но давайте выглянем в окно. Мы увидим там сельскую местность, пролетающую мимо с сумасшедшей скоростью. Безусловно, это местность летит, как сумасшедшая. Если бы с вами был маленький ребенок, вам пришлось бы объяснять ему, как это местность не летит. Местность неподвижна, а что движется — так это поезд. Он знает это по своим прошлым жизням, но маленький ребенок может как бы заблуждаться насчет этого. И время от времени он будет напрягаться и говорить себе: «Ладно-ладно, это на самом деле вот как — хотя выглядит совсем не так». Потому что в действительности это сельская местность пролетает мимо — относительно двух якорных точек: переднего конца вагона и заднего конца вагона. Это они неподвижны, а местность, конечно, летит мимо.

Now if you say every telegraph pole there is an anchor point and those anchor points are shifting, then you can conceive that the train is in motion. You can even sit in the train then and feel the train rushing forward and the countryside sitting still. But it’s quite a trick. But you can do that with great ease.

А если сказать, что каждый телеграфный столб за окном — это якорная точка, и что эти якорные точки меняются, то можно ощутить, что движется поезд. Тогда можно даже сидеть в поезде и чувствовать, как поезд мчится вперед, а местность остается неподвижной. Это довольно ловкий трюк, но его очень легко сделать.

A race driver does this with facility. He goes so fast that even he knows he’s in motion, because the track is shifting so fast with relationship to the bonnet and the shoes of the car that he… he could feel that. Why? He’s got an up-and-down vibration and sideways and so forth.

Гонщик делает это очень легко. Он движется так быстро, что даже он знает, что он находится в движении, потому что дорога меняется так быстро относительно капота и колес его машины, что он… он может чувствовать это. Как? Он получает вибрацию вверх-вниз и из стороны в сторону, и так далее.

If you want to really drive a fast car, get one with small wheels built close to a track; that’s a very fast car. If you want to drive a slow car, get one with great big wheels and a big powerful motor, and with… it rides awfully easy. And that’s really a slow car.

Если вы хотите водить настоящую скоростную машину, у нее должны быть маленькие колеса, расположенные близко к дороге — вот это будет высокоскоростная машина. Если вы хотите водить машину медленно, обзаведитесь машиной с огромными колесами и большим, мощным мотором. Ею совершенно просто управлять. И это действительно медленная машина.

What’s this got to do with miles per hour? It has nothing to do with miles per hour except in relationship to anchor points which the driver isn’t perceiving. You see? Uh… that’s very interesting.

Какое отношение это имеет к километрам в час? Никакого отношения к километрам в час это не имеет, за исключением того, что водитель не воспринимает якорные точки. Понимаете? Это очень любопытно.

In some countries they tell you they have very fast railways. That’s because their trains go over rough tracks, terrible tracks; they’re built rather close down and the countryside isn’t ever observed. But what is observed is the way you bounce around in that car – boy, is it taking off. Furthermore, everytime the engineer starts one of them up he goes it from zero throttle, full throttle – BOOM. And you go crash across one car and crash the other way and you know that thing is driving. You know that thing is really going.

В некоторых странах вам говорят, что у них очень быстрые железные дороги. Это из-за того, что их поезда ходят по плохим путям, ужасным путям, и они построены слишком низкими, так что наблюдать местность никак не получается. Но зато хорошо видна дорога, по которой ты прыгаешь в этой машине — вот это ощущение! Кроме того, каждый раз, когда водитель заводит одну из них, он дает полный газ прямо с нуля — БУМ! И в машине стоит такой грохот, и во все стороны раздается такой шум, что вы точно знаете: эта штука едет. Вы знаете, что она действительно едет.

But let’s take something with 120 lb. rails, built well up off the ground and let’s take it at 120 miles an hour down the track. Thing isn’t moving, obvious. You sit there, have a whisky soda, something of the sort, in the parlor car. Finally railroads became so despairing about people believing trains didn’t move fast that in most of those very fast trains, back in the parlor car they have a speedometer.

Но давайте возьмем что-нибудь с шестидесятикилограммовыми рельсами, приподнятое высоко над землей и пусть что-то несется по этой дороге со скоростью 180 км/ч. Очевидно, что эта штука не двигается. Вы сидите в ней, потягивая виски с содовой в салоне первого класса. В конце концов, железные дороги настолько отчаялись из-за мнения людей, что поезда не ездят быстро, что в большинстве скорых поездов в задней секции вагонов первого класса поставили спидометры (смех в зале).

All right, then what… what is… what is this whole business motion? Well, let’s get right into the second stage here.

Хорошо, тогда что же это такое, все это движение? Что ж, здесь мы переходим прямо ко второму этапу.

What’s matter? Matter is not simply condensed space, it’s relatively unoccupiable space, and the solider matter is, the more you have postulated that it is unoccupiable. And when you get out as a thetan you’re travelling on a high wave length, the first thing your preclear may do is slam into the ceiling. And then he realizes suddenly that he does not have mass, and the second he realizes he doesn’t have mass he goes on through the ceiling.

Что такое материя? Материя — это не просто сконденсированное пространство, это также относительно не занимаемое пространство, и чем плотнее материя, тем крепче у вас постулат, что оно не занимаемо. А когда вы выходите из тела как тетан, вы движетесь на высокой длине волны — и первое, что может сделать ваш преклир — это врезаться в потолок. И тогда до него вдруг доходит, что у него нет массы, и в ту секунду, когда он понимает, что у него нет массы, он проходит сквозь потолок.

Sometimes he has to fish around for a little while to find the wall of the ceiling in order to… to come back through it and use it as an anchor point. He has to practically repostulate it in order to get back into the body, and when he gets out and first realizes this, of course all time and space scrambles to him, scrambles all over the place. The reason why is he has lost what most people are holding on to madly as the last anchor point.

Иногда ему приходится немного покрутиться вокруг, чтобы найти это потолочное перекрытие — чтобы вернуться сквозь него и использовать его как якорную точку. Чтобы вернуться в тело, ему приходится практически перепостулировать его, и когда он выходит и обнаруживает это в первый раз, естественно, все пространство и время у него трещит по всем швам. Причина этому: он потерял то, за что большинство людей держатся как сумасшедшие как за последнюю якорную точку.

I call this, the point of origin is in the body – well, let me extend that a little bit for your clarification. The only anchor point he has is the body, that he can be sure of. His level of certainty has diminished and diminished and diminished throughout life. He’s become so dispersed, any other anchor point has been found to be so reliable, that they disappear if you sneeze at them. And this unreliability of anchor points has finally brought him down to the fact that when he pinches himself, he knows it’s real. He knows he’s not dreaming because he can pinch himself and get a sensation. This is the same thing as saying, he knows he can perceive his body because he has not been chased off that as an agreement.

Я полагаю, что начальная точка находится в теле — ну, позвольте мне остановиться на этом немного подробнее, чтобы у вас не осталось неясностей. Из всех якорных точек, которыми он располагает, единственная якорная точка, в которой он может быть уверен — это тело. Его уровень уверенности по мере жизни понижался, понижался и понижался. Он стал настолько рассеянным, все другие якорные точки оказались настолько «надежными», что могли исчезнуть, если на них просто чихнешь. И такая ненадежность якорных точек, в конце концов, привела его к факту, что только если он себя ущипнет, он знает, что что-то реально. Он знает, что он не спит, потому что он может ущипнуть себя и получить ощущение. Это все равно, что сказать: «Он знает, что он может воспринимать свое тело, потому что по соглашению его оттуда никто не выгонит».

See, he agreed to all these anchor points, and then other people broke the agreement. They kept taking anchor points away from him. So the one thing they haven’t taken away from him is his body and he has this body then as an anchor point from which he cannot be robbed.

Смотрите, он согласился со всеми этими якорными точками, но затем другие люди нарушили это соглашение. Они все время отбирали у него якорные точки. Единственное, чего у него не забирали — это его тело, и теперь он имеет это тело как якорную точку, которую у него не могут отнять.

So his reality consists of anchor points to the body and other anchor points around are kind of vague. He doesn’t perceive them very well because he knows other people haven’t agreed to them. Why? They’ve taken them away from him, haven’t they? So when we start perceiving, or as this person starts perceiving, he’ll perceive the body more and more and more and the environment less and less and less until we get the dwindling spiral which finally leads not only past the normal homo sapiens, but on down to a six and a seven case level of Standard Operating Procedure.

Поэтому его реальность состоит из якорных точек, связанных с телом, а остальные якорные точки вокруг становятся как бы нечеткими. Он не так уж хорошо их воспринимает, потому что он знает, что другие люди с ними не согласны. Почему? А разве они не отбирали их у него? И вот, когда мы начинаем воспринимать, или когда этот человек начинает воспринимать, он будет воспринимать тело все больше и больше и больше, а окружающий мир — все меньше и меньше и меньше, пока не попадет в нисходящую спираль, которая в окончательном итоге приведет его не только ниже обычного гомо сапиенса, но в самый низ — к шестому или седьмому уровню кейса по Стандартной Действующей Процедуре.

And this person doesn’t even know it’s real by an anchor point of the body. A seven has lost the body as an anchor point. No longer has the body as this anchor point, so he cannot be sure where he is because he knows the body isn’t real either.

Такой человек не знает, что что-то реально, даже с помощью якорной точки тела. Седьмой уровень означает, что тело как якорная точка потеряно. И поскольку у него нет больше тела в качестве якорной точки, он не может с уверенностью сказать, где он находится, потому что он знает, что тело так же нереально.

But as a person goes down the tone scale, down the tone scale, down the tone scale, his environment contracts on him. The lower emotions are contracted environments, less motion capable, more solidity, harder to move through. A person can actually feel this. You get… run him through a moment of shock, he will feel the environment close right in on him and become practically no-dimensional.

Но по мере того как человек опускается, опускается, опускается по шкале тонов, окружающий мир для него сжимается. Эмоции нижних уровней — это сжавшееся окружение: меньше возможного движения, больше плотность, труднее проникновение. Человек может прямо чувствовать это. Проведите его через момент шока — он будет чувствовать, как окружение сжалось вокруг него, чуть ли не вжалось в него, и практически утратило протяженность.

He’s abandoning every anchor point in the environment because he’s saying, „It can’t be actual. It can’t be actual.“ That’s the same thing as saying, „It can’t be happening. I don’t want this motion. I’ve tried to stop the motion itself, in order to stop the motion, all I can do is abandon the anchor points and that will make the motion stop.“

Он отказывается от всех якорных точек в окружении со словами: «Это, наверное, не на самом деле. Это не может быть на самом деле». Это все равно, что сказать: «Этого не может случиться. Я не хочу этого движения. Я пытаюсь остановить само это движение, и чтобы остановить движение, все, что я могу сделать — это отказаться от якорных точек, и это заставит движение прекратиться».

Only that doesn’t make it stop either because he’s still got the body. And he’s got the body and the motion continues in relationship to his body as an anchor point and so he feels the whole environment contracting down and he’ll finally abandon the body as well in order to stop some motion which he conceives to exist beyond his control and beyond his ability to withstand the perception.

Только это также не заставит движение прекратиться, потому что у него все еще есть тело. У него есть тело, и движение продолжается относительно этого тела как якорной точки, и вот он чувствует, что все окружение сжимается вокруг него, и наконец отказывается также и от тела, чтобы остановить некое движение, которое, как он понимает, существует вне его контроля и превышает его способность выдерживать восприятие.

All right, this gets right into motion, anchor points, dwindling anchor points. You’ll find that individuals who move the least have the fewest clear anchor points. You will find that the ability of an individual to tolerate speed depends completely upon his ability to hold anchor points. And his ability to hold anchor points depends only upon his belief in his ability to hold anchor points. And anchor points come down to being postulates.

Что ж, тут мы подошли к движению и якорным точкам, убывающим якорным точкам. Вы обнаружите, что у тех людей, которые меньше всех двигаются, якорные точки наименее ясные. Вы обнаружите, что способность индивидуума переносить скорость зависит исключительно от его способности удерживать якорные точки. А якорные точки сводятся к постулатам.

How do you remedy this situation then? How do you rebuild this ability? You just have a person start postulating anchor points, dimensions to space, that’s all, and contract them and expand them and contract them and change them around and then put in new dimensions and change the old dimensions and then age the dimensions you have and then decrease the dimensions. And then decrease the space and expand the space again and scramble then the anchor points.

Как нам тогда исправить эту ситуацию? Как восстановить эту способность? Вам нужно просто побудить человека начать постулировать якорные точки, протяженность пространства, вот и все; сужать их, расширять их, снова сужать, менять их местами, устанавливать новые протяженности и изменять старые протяженности, удерживать протяженности, которые у вас есть, и уменьшать эти протяженности. Затем, уменьшать пространство, снова увеличивать пространство и менять местами якорные точки.

Have the anchor point that is over to the right move and be the left side anchor point and so forth. Turn the space upside down backwise to. Interchange these points and then throw in a whole bunch of random points. Then throw all these random points together in a pile, thereby collapsing the space. Make some matter out of it and then bring those anchor points back out again and move them around as anchor points.

Сделайте так, чтобы находящаяся справа якорная точка передвинулась и стала левой якорной точкой — и так далее. Поверните пространство вниз головой и задом наперед. Поменяйте эти точки местами, а затем установите внутри еще целую горсть случайных точек. После этого соберите все эти случайные точки в кучу, заставляя пространство сжаться. Сделайте из него немного материи, а затем снова расставьте по местам эти якорные точки и покрутите их туда-сюда как якорные точки.

Now take these anchor points and set them way out somewhere and then fill that space full and then defy the laws of space in the MEST universe (which laws of space have to do with our agreement on how much space can hold in relationship to oneself) and start dumping into that space things it obviously cannot hold and have it remain the same size and just keep on doing this, then empty that space again and then dump things into this space. Now empty this space and throw them to places where there is no space, and bring them back into places where the space is much too small for them and have them fit very adequately.

А теперь возьмите эти якорные точки и установите их где-нибудь подальше, а затем пренебрегите законами пространства во вселенной МЭСТ (законами пространства, связанными с нашими соглашениями о том, сколько, по нашему мнению, может вмещать пространство) и начните бросать в это пространство вещи, которые в нем явно не поместятся, но держите его в тех же размерах и просто продолжайте это делать. Затем освободите это пространство и выбросьте вещи туда, где нет пространства, затем снова верните их туда, где пространство слишком мало для них, и заставьте их там поместиться целиком.

Shift the anchor points around again, throw the anchor points away. This starts in on a gradient scale. Take one point and move it around, and then take two points and move the two points around and then move them close together and then further apart. The first thing your preclear will find – if he’s down around five and so forth – don’t pick this up if you don’t do it – is, the first time he tries to hold two anchor points in relationship to each other, they’ll snap together and go zero on him. He’ll try to put two points out there and they’ll keep going snap.

Снова переверните якорные точки, отбросьте их в стороны. Это делается по шкале постепенности. Возьмите одну точку, заставьте ее покрутиться, затем возьмите две точки и покрутите обе, затем сдвиньте их ближе друг к дружке, затем раздвиньте.

The distance between them will collapse. Not only will they snap together, but they’ll snap back onto his body. Of course they will, because his point uh… anchor point is his body. So in order to be sure of any anchor point he naturally has to bring it back and feel it on his body, If he doesn’t feel it on his body, it isn’t an anchor point.

Первое, что обнаружит ваш преклир, если он внизу, где-то в районе пятерки (если вы этого не делаете, это к вам не относится), — что как только он пытается удерживать якорные точки относительно друг друга, они схлопываются вместе и обнуляются на него. Он будет пытаться выставить две точки, но они все время будут схлопываться. Расстояние между ними будет исчезать. Причем они не только будут схлопываться вместе, они будут схлопываться обратно, в его тело. Конечно — потому что его якорная точка — это его тело. И чтобы быть уверенным в какой-либо якорной точке, ему, естественно, нужно притащить ее обратно и почувствовать ее на своем теле. Если он не чувствует ее на своем теле, это не якорная точка.

Eventually get him to perceive an anchor point at some distance from his body. And then perceive two of them and be able to hold them apart and shift them around at will. Be able to move them farther away and closer up. Shift them around all locations possible, these anchor points. Change the character of the anchor points. Make them different.

Заставьте его, в конце концов, воспринимать якорную точку на некотором расстоянии от тела. Затем воспринимать две точки и сделайте его способным удерживать их порознь, меняя их местами по желанию. Способным отодвинуть их вдаль и приблизить вплотную. Перемещать их в любое возможное положение, эти якорные точки. Изменять характер якорных точек. Делать их разными.

The next thing you know you’ve clicked out the belief he must have that the anchor point must be furnished him, and he will find out suddenly, „Gee, what do you know, heh, I’m… I’m the viewpoint of dimension.“

И тогда произойдет вот что: вы выдернете у него убеждение, которое обязательно у него есть, что он должен снабжать себя якорными точками, и он вдруг обнаружит: «Ух ты! Знаешь, что, а? Да я же… я являюсь точкой наблюдения протяженности».

Now the second step of this merges straight on into force and it goes into the first level of force, which is sensation. Sensation has a lot to do with ARC – ARC, it gets pretty crude when you can define it as ARC. At first it is merely sensation. It is rather undifferentiative. It is still a flow; the ridges on it are quite minor, and then the ridges start to get heavier as the person comes down the tone scale.

Второй шаг здесь переходит прямо в силу, он вступает на первый уровень силы, которая является ощущением. Ощущение тесно связано с АРО. Но определить его как собственно АРО было бы довольно грубо. В первую очередь это просто ощущение. Оно почти не недифференцируемо. Это просто поток, спайки в нем довольно незначительны, но затем спайки становятся все тяжелее, и человек опускается по шкале тонов.

So the first thing you do on a mock-up drill is to put something out there and put an emotion into it and then feel the emotion. Because that’s what a person does all the time, 24 hours a day. There’s no sensation coming off of anything except what sensation he puts into it and pulls back off of it again. Just as he neglects continually to postulate his anchor points in space for the sake of automaticity and interest to himself, so does he neglect continually to perceive this little step. In order to see something and feel about it, one has to project onto it the generally agreed upon feeling about such things. And one projects onto it this generally agreed upon feeling about such things and then perceives back off of it this perception, and the first step he wishes to enter his awareness is „I perceive a sensation emanating from.“

Так что в упражнении с макетами первое, что вы делаете, это задаете установить что-то вовне и поместить туда эмоцию, а затем почувствовать оттуда эту эмоцию. Потому что именно это человек делает непрерывно, 24 часа в сутки. Ниоткуда не исходит никакого ощущения, кроме того, которое он туда вложил и теперь получает назад. И точно так же как он постоянно игнорирует — вследствие автоматичности и ради поддержания своего интереса — тот факт, что он постулирует свои якорные точки в пространстве, точно так же он постоянно игнорирует и не воспринимает этот маленький шаг. Чтобы что-то видеть и ощущать, тетан должен спроецировать на него ощущение, которое по всеобщему соглашению связано с такими вещами. И вот человек проецирует на нее это ощущение, которое по всеобщему соглашению должно быть присуще подобным вещам, а затем получает от нее обратно это восприятие, и первый шаг, который он готов допустить в свое сознание, это: «Я получаю ощущение, исходящее от

Now he’s got to have space in which to do that because it’s emanating FROM and you can’t have anything emanating from anything unless you’ve got some space there first. You can’t have anything emanating to anything unless you have some space there first, too,

Now what’s the drill? What’s the drill? You just put things out there and you just take the emotional scale and the emotional scale from 40 to 0.0 as will be covered, is the zeros of MEST and the 40.0 is space. Now matter is really a 0.0 and 40.0 is space. So what does this coincide with? It coincides with the action cycle. At 40.0 you have start, intermediate you have change, at 0.0 you have stop. At the top of the emotional scale you have space, at the middle of it you have action, at the bottom of it you have matter. And this coincides with an experience: emotional experience, with the top of it being serenity and then, about 20.0, on a very high exhilaration, then exhilaration dwindles off and we get… we just skipped enormous array of emotions, by the way, and we skip right on down into what the homo sapiens and low level beings in general experience as emotion, which is enthusiasm, caution, boredom, antagonism, anger, fear, grief and apathy.

И теперь ему нужно пространство, в котором он мог бы это делать, потому что оно исходит ОТ, а вы не можете иметь ничего исходящего ОТ чего-то, если у вас нет прежде всего хоть какого-то пространства. Невозможно получить ничего, что от чего-то исходило бы, если изначально не иметь там также и пространства.

And as we go down that, we’re going down the action cycle. We’re also going down the creation, change and destruction cycle. And all those cycles are coincident cycles. So your preclear will be able to perceive only at the lowest levels at first, usually, and he will only really be able to perceive at a certain height. This is the only way I know of swiftly changing the emotional tone and therefore the position of the preclear on the tone scale is to shift his position on the sensation scale.

Итак, что это за упражнение? Что за упражнение? Вы просто устанавливаете вещи вовне и берете эмоциональную шкалу — а эмоциональная шкала от 40.0 до 0.0, как это будет показано в дальнейшем, есть вот что: нули — это МЭСТ, а 40.0 — это пространство. В самом деле, материя — это 0.0, а 40.0 — это пространство. С чем это совпадает? Это совпадает с циклом действия. В 40.0 у нас начало, в середине — изменение, а в 0.0 — остановка. Вверху эмоциональной шкалы у нас пространство, посередине — действие, внизу — материя. И это совпадает с опытом, эмоциональным опытом: вверху это безмятежность, около 20.0 — очень сильное воодушевление, а затем воодушевление убывает, и мы получаем… мы просто пропустили по ходу огромное количество эмоций и прыгнули сразу вниз, в то, что гомо сапиенс и существа нижних уровней вообще испытывают как эмоцию, то есть: энтузиазм, осторожность, скуку, антагонизм, гнев, страх, горе и апатию.

That sensation scale and the emotion scale can be considered to be coincident scales: that is, to have him put anger onto an object and feel its anger, to put fear onto an object and feel its fear, to put grief onto an object and feel its grief, to put apathy onto an object and feel its apathy. Now what would that be doing? That would be moving your preclear in order right on down the tone scale, wouldn’t it? And if you went through that order and you said, „Now put some antagonism on this object. Put some anger on it. Now put some fear on it and perceive the fear, now put some grief on it and perceive the grief. Now put some apathy on it and perceive the apathy. And you just went through that cycle in that order from 2.0 down each time as the drill, you’re agreeing completely with the MEST universe. You’re agreeing and therefore he will on go down the tone scale.

И поскольку мы спустились, мы оказались в низу цикла действия. Мы спустились также и по циклу создание-изменение-разрушение. Все эти циклы синхронны. Поэтому обычно вначале ваш преклир будет способен воспринимать только на нижних уровнях и сможет по-настоящему воспринимать только на определенной высоте. Это единственный известный мне путь мягко изменить эмоциональный тон, а вместе с ним и позицию преклира на шкале тонов — изменить его позицию на шкале ощущений.

But now if you just vary that and then make it slightly random and then vary it upwards and then make it random and then vary it upwards again, why, you’ll eventually be able to boost him up because really what you’re doing is changing postulates. You’ll be able to boot him up to exhilaration.

Эту шкалу ощущений и эмоциональную шкалу можно считать параллельными, то есть: заставьте его поместить в какой-то объект гнев и почувствовать его гнев, поместить в объект страх и почувствовать его страх, поместить в объект горе и почувствовать его горе, поместить в него апатию и ощутить апатию этого объекта. Чего мы таким образом добьемся? Мы будем двигать нашего преклира шаг за шагом прямо в низ шкалы тонов, не так ли? И если бы вы двигались в этой последовательности и сказали бы: «помести антагонизм на этот объект. Помести на него гнев. Помести на него страх и ощути его страх, теперь помести на него горе и почувствуй это горе. А сейчас помести на него апатию и почувствуй эту апатию», — вы просто прошли бы весь этот цикл в таком порядке, от 2.0 все ниже и ниже — как упражнение, это означало бы, что вы находитесь в абсолютном согласии со вселенной МЭСТ. Вы в согласии, и, следовательно, он все время будет двигаться вниз по шкале тонов.

The fellow who goes initially and immediately into serenity, very fast into serenity, without realizing what he does for emotion has simply backed off from experiencing sensation. He has mistaken serenity for sensation. I mean this… he’s mistaken this sensation of backing off from sensation for serenity.

Но если вы хоть немного измените это, а затем сделаете этот порядок просто произвольным, а затем измените это направление на движение вверх, затем снова сделаете его произвольным и затем снова вверх, он у вас обязательно поднимется, потому что на самом деле вы делаете вот что: вы изменяете постулаты. Вы сможете его поднять до воодушевления.

Down a little lower on the tone scale, of course, a person is fixed in what they feel. Just like a piece of MEST is fixed with what you felt. You put this MEST out on the table and it’s on the table. You know a table is there because everybody feels that table. And you agreed that you are everybody, so there you are out there and you feel it.

Парень, который сразу попадает прямо в безмятежность, очень быстро попадает в безмятежность, не осознавая, что он делает, чтобы иметь эмоцию, просто отказывается испытывать ощущения. Он ошибочно принимает безмятежность за ощущение. Я имею в виду, он ошибочно принимает это ощущение отказа от ощущений за безмятежность.

Now, you can put something on it and take an emotion off of it. But that is a little hidden step and most people very successfully hide that from themselves and they’ll be quite startled when they suddenly find out that their emotional a… volatility is considerably increasing and also that their complete and utter slavish dependence upon the MEST universe as such is itself decreasing.

Немного ниже по шкале тонов человек, конечно, фиксируется на том, что он чувствует. Просто как будто кусок МЭСТ прилипает к тому, что вы почувствовали. Вы кладете этот МЭСТ на стол, и он — на столе. Вы знаете, что стол находится там, потому что «каждый чувствует этот стол». А вы согласны с тем, что вы — «каждый», и потому вы находитесь там и чувствуете его.

Why, they never saw the like of this, it’s very strange. They… they… they… they feel better. That’s the only way they’ll say it. Probably won’t even explain it to you at all exactly why this is. But up to this time they’ve said „MEST universe will deliver sensation to me.“

Теперь вы можете что-то на него поместить и принять от него эмоцию. Это такой небольшой скрытый шажок, и большинство людей очень успешно скрывают его от самих себя, так что они бы очень удивились, если бы вдруг обнаружили, что их эмоциональная подвижность существенно возросла, а также их полная и безоговорочная рабская зависимость от вселенной МЭСТ сама собой уменьшилась.

The reason a guy gets down to apathy is he’s no more willing. He thinks he has to receive the sensation without putting the sensation out. And the more he believes this, the less force he employs; and the less force he is willing to employ, the more he will do this; and the more he does this, the less real sensation there is for him; and he gets into the null of no sensation lower band, which apparently is just flicking around sort of grief and apathy and maybe a little fear. Once in a while he becomes annoyed and he said, „I was in a rage the other day.“

Они никогда не видели тут связи, даже странно. Им стало получше — вот единственное, как они это выражают. Возможно, они вообще не станут объяснять вам, почему так произошло. Но на этот момент они уже сказали: «МЭСТ вселенная будет доставлять мне ощущения».

You know a real good rage is an interesting thing to behold. If a fellow started postulating rages on something he could probably bust agreements which other people had hanging on it. Let’s say he levered a rage at the window and everybody has still got hold of that window, and it’s a window, and they’ve all postulated and so forth, there’d be such a kickback from the window that they’ll say rumph, and the window will go kablam – there’d be no window. This is how you produce sudden shocks in MEST.

Причина, по которой парень скатывается до апатии, в том, что он больше не изъявляет свою волю. Он думает, что он должен получать ощущение и не должен испускать ощущение. И чем больше он в этом убежден, тем меньше он задействует силу, а чем меньше он желает или готов задействовать силу, тем больше он будет так поступать. И чем больше он так поступает, тем меньше для него существует реального ощущения, и он приходит к нулю нижнего диапазона отсутствия ощущения, в котором, очевидно, едва мерцает какое-нибудь горе да апатия, ну может быть, чуть-чуть страха. Время от времени он раздражается и говорит: «На днях я был в ярости».

All right, what then is the first… first requisite on this motion? Space. And what is the first requisite of motion? Is that you can shift postulates about anchor points. That’s the first requisite, that you can shift postulates about anchor points. That gives you real anchor points and that then you can observe something shifting in relationship to anchor points.

Знаете, настоящая, хорошая ярость — любопытнейшая вещь. Если бы парень начал постулировать гнев на что-то, он, возможно, разрушил бы соглашения, которые держали на этом предмете другие. Например, он направляет гнев на окно, а все продолжают держать это окно и оно остается окном, все это спостулировали и все такое — и от этого окна будет такая обратная реакция, что они скажут: «Ого!» — и окно сделает «Ба-бах», и окна там больше не будет. Вот так вы производите внезапные сотрясения в МЭСТ.

Now the essential step there is of course to perceive that something is changing in relationship to the anchor points. You postulate it’s here, and then you postulate it’s there and then you postulate it’s over here. What are you doing when you’re doing that? You’re saying, „It’s here, it’s there, it’s here, it’s there, it’s here, it’s there, it’s here, it’s there.“ Look at that thing vibrate.

Тогда что является первой необходимостью для этого движения? Пространство. А что является первым требованием движения? Чтобы вы могли изменять постулаты о якорных точках. Это первое условие: чтобы вы могли изменять постулаты о якорных точках. Это дает вам реальные якорные точки, и, следовательно, вы затем можете наблюдать, как что-то изменяет положение относительно якорных точек.

Now, this apparently and obviously requires time, doesn’t it? Because what did you say? Time? What’s time? Well – time – well, you’ve got a watch, haven’t you? Says in the old axioms, a single arbitrary is time. Uh-huh, this MEST universe for homo sapiens has as its arbitrary time. Because he’d made time an unknown thing which can be given… experienced only secondarily, and he’s sort of agreed that this is what it is.

Основной этап здесь, конечно, воспринимать, что что-то изменяется относительно якорных точек. Вы постулируете, что оно находится здесь, затем постулируете, что оно находится там, затем — что вон там. Что вы делаете, когда вы это делаете? Вы говорите:

Now in order to have motion you’ve got to put into existence two anchor points, and you’ve got to have a shift of dimension. Well, when you have two anchor points, you can say those things exist without dimension, but that isn’t very handy.

«Оно здесь — оно там, оно здесь — оно там, оно здесь — оно там, оно здесь — оно там». Ваш взгляд на эту штуку как бы колеблется.

So let’s put something with its own dimension there and certain solidity so if somebody runs into it they’ll know it’s there. Let’s make sure that’s there. Now when we get something shifting there let’s say it has a certain unenterability and let’s get it shifting real good, right to the left, left to the right, right to the left, left to the right. Now let’s get that going real good. Now we got that.

И тут, очевидно и безусловно, становится необходимым время, правда? Потому что — что вы сказали? Время? Что такое время? Ну, время…. Ну, вон же у вас часы, разве нет? (Смех в зале.) В старых аксиомах говорится, что время является чистой произвольностью. Вселенная МЭСТ для гомо сапиенса включает в себя время как свою произвольность. Потому что он создал время неизвестной вещью, которую можно пережить на опыте только опосредованно, и он как бы согласился с тем, что оно есть то, что оно есть.

All the time, by the way, we’re sitting there watching it and being very surprised, very, very surprised that uh… and affected and amused by all that action that’s taking place that we don’t have anything to do with it. We’re not doing that, no, no. We’re doing that with complete agreement, so we put an object there.

Итак, чтобы иметь движение, вам нужно создать пару якорных точек и нужно иметь изменение протяженности. Ну, если у вас есть две якорные точки, вы можете сказать, что эти вещи существуют без протяженности, но это не слишком удобно.

Now what’s this object? This object is a particle. It has an unenterability of a certain dimension of the space which we’re dimensionalizing and that is a particle. That’s very simple. This particle could be a sheet, a cube, a lightning bolt, anything you want to put it there. Hut let’s say a particle. And let’s get this particle being first, second, third, fourth, so that there’s an order of position.

Так что давайте возьмем что-нибудь, обладающее собственной протяженностью и определенной плотностью, так что если кто-нибудь врежется в эту штуку, он сразу поймет, что она там есть. Удостоверимся, что она там есть. Теперь, когда у нас там что-то изменяется, давайте скажем, что оно до определенной степени непроницаемо, и давайте заставим его реально меняться, справа налево, слева направо, справа налево, слева направо. Добьемся, чтобы это происходило действительно реально. Итак, мы это получили.

Now we could go first, second, third, fourth, just agreeing that there’s an interval of sh… shift. Unless we’ve got a solid agreement on an interval of shift, unless we’ve got that one, nobody will ever see anything travelling at the same speed, and we couldn’t have that.

И кстати, все время, пока мы это делаем, мы сидим там и наблюдаем это, и удивляемся, очень-очень удивляемся, что это происходит… и все это происходящее действо нас очень впечатляет и занимает тем, что мы ничего не можем с этим поделать. Мы сами тут ни при чем — нет-нет. Мы делаем это с полным согласием, поэтому мы поместили туда объект.

So let’s get that thing and then you can shift it to one, two, three, four, as positions. And then you could shift it to positions as I’m going to write as follows up here on the board, and your shift of positions would be first one… positions one, two, three, four – notice this is in relationship that you’re seeing it, by the way, to those two anchor points up there.

Что такое этот объект? Этот объект — частица. Он обладает непроницаемостью некоторого размера в пространстве, которому мы задаем протяженности, и это частица. Это элементарно. Эта частица может быть полосой, кубом, вспышкой молнии — всем, что вам заблагорассудится туда поместить. Но давайте назовем это частицей. И зададим для этой частицы первое, второе, третье и четвертое положения — то есть, определенный порядок положений. Теперь мы можем получить первое, второе третье, четвертое положения (см. рис. 13), просто согласившись, что есть некий период, за который происходит изменение. Если у нас не будет твердого соглашения о периоде изменения, если мы не согласимся с этим, то никто и никогда не сможет увидеть никакой равномерно движущийся объект — у нас их не будет.

And uh… so then we could… we could do this change, we could do this change, this uh… in two ways. We could say one, two, three, four, or we could say one, two, three, four, or we could say one, two, three, four, or one, two, three, four, or one, two, three, four. And that last one, two, three, four all piled up on each other there would make it look like it was standing still, or that it wasn’t there, which it isn’t in the first place.

All right. So you ever see anything do this? You ever see anything vibrate broadly and then narrow and speed its vibration and then narrow and speed its vibration until it’s practically standing upright and vibrating like the dickens?

Итак, давайте возьмем такую штуку, и тогда мы сможем изменять ее в первую, вторую, третью, четвертую позиции. Сможем изменять ее положение — как я сейчас напишу на доске — и изменение положения будет: первое, второе, третье, четвертое, заметьте, что все это относительно того, как вы это видите, то есть, относительно этих якорных точек тут вверху.

Well, now it’s… it’s going to shock you sometime to find out how fast you really think because you don’t think measured against time. And when you think your time against MEST time as such, running a clock or something in the MEST universe, you’re going to be flabbergasted to find out that you’re thinking brrrp. And you’ve just thought out this whole book. Or you say brumm and there it all is. Oh heck, you… you can do that and you’ve got a condition… you’ve got a condition… you can go brrrp and you’ve got a condition. Well, you’ve got a condition – that’s very interesting, isn’t it? You’ve got a condition. There it is. Very interesting.

Мы могли бы произвести эти изменения двумя путями. Мы могли бы сказать: вот один, два, три, четыре (показывает возможные положения на доске), или вот один, два, три, четыре (показывает другие положения), или вот один, два, три, четыре, или вот один, два, три, четыре. Или вот один, два, три, четыре (показывает одно и то же местоположение). В последнем случае один, два, три и четыре наложились одно на другое, и это создало впечатление, что предмет стоял неподвижно — или что его там не было, что не соответствует заданной изначально ситуации.

You want to sit there with nothing else to pick up your interest? Time is for the purposes of interest. Time is made to interest one. So we get time to be a particle, a motion, an object. Now look it, don’t… don’t… don’t get too slippy on this. Time is not, definitely not, at any moment, anything as silly as a change of motion in space. That is not time.

Что ж, случалось ли вам видеть, как предмет ведет себя подобным образом? Видели ли вы когда-нибудь, как что-то вибрировало с большой амплитудой, а затем сужало и ускоряло свою вибрацию, затем еще сужало и ускоряло вибрацию, пока не останавливалось практически на одном месте, при этом совершенно дьявольски вибрируя? Иногда вы изумляетесь, когда обнаруживаете, насколько быстро вы думаете, потому что вы не измеряете мысль по времени. И если вы мысленно сравните ваше время со временем МЭСТ как таковой, с ходом часов или каким-то движением во вселенной

To say that there’s time and then to describe an action of space and particle and your postulates and then say, „Well, there’s time“ is to put out a weird sort of a thing that some kind of an unknown thing that goes on that we don’t want to know anything about. So that compares immediately to something on the automaticity scale. Not wanting to know in order to produce randomity. Time is… is the object, call this particle an object. Sounds awfully strange, doesn’t it? Time is an object. Call this particle an object, call anything which becomes solid as a result of that as an object, call any energy flow which is a whole particle or made up of particles, whichever way you want to look at it – call that whole energy flow an object, or call any section of it an object. But let’s kind of use the word OBJECT. There’s a good reason for this. It’s an object; because you can change a person’s time sense and time beingness and alter his time just with objects.

МЭСТ, вы будете просто поражены открытием, что ваша мысль тр-р-рынь — и вот вы уже обдумали целую книгу. Или бр-р-рынь — и вот все это находится вокруг вас. Черт, вы… вы можете сделать так и получить определенные обстоятельства, некие обстоятельства; вы можете бр-р-рынь — и получить обстоятельства. Некие обстоятельства — очень интересно, правда? Вы получаете некое состояние. Вот оно, тут. Очень интересно.

So let’s divide this thing up for clarity of thinking in order to compare it to experience as an object… objects. Let… let’s… let’s class… let’s forget about the clocks and their hands going around in circles for a moment and see this as an object, and the chair as an object and the place as an object and so forth. And there is a lot of change of space matched up in each one of these things on which you’re agreeing like mad. It’s really… you’ve got no idea how bright you are. Why, you’re so bright that you can keep all these postulates running simultaneously. That’s brilliant!

Вы хотите сидеть и совершенно ничем не интересоваться? Время создано для интереса. Время создано для того, чтобы заинтересовывать человека. Поэтому мы заставили время быть частицей, движением, объектом. Посмотрите… не сделайте тут ошибку. Время — это не… безусловно, ни в коем случае не такая ерунда как изменение движения в пространстве. Это не есть время.

Well, let’s… let’s… let’s take a look at this now and let’s take a whole lot of objects. Let’s take a great big pile of objects. Let’s not do anything with the coordinate points, the anchor points for those objects. Let’s just take that great big pile of objects. Now unless you come along and do something about them or unless they’re motivated to have something done to them, or unless internally something will happen to these objects, there’s no change.

Утверждать, что время существует, а затем описать взаимодействие пространства и частицы, и ваших постулатов, и сказать: «Вот что такое время», — это все равно что заявлять о существовании некой сверхъестественной вещи, которая продолжается сама по себе и о которой мы знать ничего не желаем. Это прямо соотносится с определенным уровнем шкалы автоматичности: нежелание знать с целью создать произвольность. Время — это объект, назовем эту частицу объектом. Звучит как-то чудно, да? Время — это объект. Давайте называть эту частицу объектом, называть объектом все, что становится плотным в результате этого, называть объектом целый энергетический поток, который целиком является частицей или состоит из частиц (как бы вы ни рассматривали это), называть этот целый энергетический поток или отдельную его часть объектом. Но будьте добры использовать слово «объект». Для этого есть веская причина. Это объект, потому что с помощью одних только объектов мы можем изменить у человека ощущение времени и временнỳю бытийность, изменить его время.

And if you were to walk in there according to the MEST universe time of 1200 and take a look at that pile of objects and you were to walk in there in the year 2000 and take a look at those pile of objects and there was no change. You were there in 1200, and when you went in there at 2000, you were there at 1200. Well, when you went in there at 1200, you were there at the year 2000. See, it doesn’t matter a doggone. It doesn’t matter when you came in that area, that space, and examined the objects; if there’s no corrosion, no loss of the object, you’ve always got the same time. You never have anything else, but the same time for those objects.

Так что ради ясности мысли давайте четко классифицируем эту вещь, чтобы сравнить ее с таким опытом, как объект. Или как объекты. Давайте на мгновение забудем о часах и об их бегущих по кругу стрелках, давайте увидим это как объект, и этот стул как объект, и это помещение как объект, и так далее. В каждой из этих вещей происходит куча согласованных изменений пространства, с которыми вы изо всех сил соглашаетесь. Это же просто… вы даже не представляете себе, насколько вы талантливы. Вы способны удерживать в действии все эти постулаты одновременно. Это же просто талант!

You have a change of object out in the environment beyond this space by which you can judge whether or not… you’ve got an alteration of anchor points, postulates shifting for your own interest, out here in the anchor points of the environment, and you’ve got this big pile of stuff there. Now you say it went from the year 1200 to the year 2000 not because they changed – no change. You… they had just duration. There’s no change; that’s duration, that’s also matter. All right.

Ну, а сейчас рассмотрим вот какой аспект: возьмем множество объектов. Возьмем большущую кучу объектов. Не будем ничего делать с точками координат, с якорными точками для этих объектов. Просто возьмем огромную кучу объектов. Так вот: пока вы не возьмете и что-нибудь с ними не сделаете или пока их не вынудят к тому, чтобы с ними что-то сделалось, или пока внутри них что-нибудь не произойдет — никакого изменения не будет. И если вы войдете туда в 1200 году по МЭСТ-ному времени и взглянете на эту кучу, или если вы войдете и взглянете на нее в 2000 году — в ней ничего не изменится. Вы были там в 1200-м, и когда вы пришли туда в 2000-м, вы оказались в 1200-м. И если вы вошли туда в 1200-м, вы были там и в 2000-м. Понимаете, ни малейшей разницы. Когда бы вы ни пришли в это место, в это пространство, и ни посмотрели на эти объекты — если объект не подвержен никакой коррозии, если ни один объект не потерян — вы всегда получите одно и то же время. Вы всегда получите не что иное, как то же самое время для этих объектов.

But you could go out here in the environment and you could go around and… and you get… you… you… you postulate you’ve got a Ford and you postulate you’ve got a building, you postulate you’ve got a moustache, and you postulate you now have a family. And you got this and you got that and you got this and you got that and you got this and you will have this and you won’t have this and something else this and that, and so forth, and this whole cycle goes along for an awful long time, and then you come back and take a look at this room. There’s no change, but you know it’s been a long time. Not because anything happened in the room, but because something happened on a broader set of anchor points. Only when you make a broader set of anchor points for observation and include that room in them, is there any change in that room.

В окружающем мире за пределами этого пространства у вас есть изменения, по которым вы можете судить, было ли… у вас есть изменение якорных точек, изменение постулатов для ваших собственных надобностей — вовне, среди якорных точек окружающего мира. А тут у вас огромная куча хлама. И тогда вы говорите, что он просуществовал с 1200-го года по 2000-й не потому, что эти вещи изменились — они не изменились. Они просто продолжались. Отсутствие изменений, это продолжительность существования, и это также материя. Отлично.

Timelessness is an apathy and time itself is an apathy. Timelessness merely means something that endures across long spans of time. That’s silly – something that endures across long… one is a long span of time.

Вот вы выходите на улицу, туда-сюда ходите… постулируете, что у вас есть «Форд», постулируете, что вам принадлежит какое-то здание, постулируете, что у вас есть усы, и постулируете, что теперь у вас есть семья. У вас есть то, у вас есть се, у вас есть пятое, у вас есть десятое… и у вас будет это, и не будет того, и еще что-нибудь у вас будет или не будет, и так далее, и весь этот цикл длится ужасно долго — а потом вы приходите и смотрите на эту комнату. Тут ничего не изменилось, но вы знаете, что прошло долгое время. Не потому, что что-то произошло в комнате, но потому, что что-то происходило в более широком ряду якорных точек. В этой комнате что-то изменится только в том случае, если вы примете более широкий ряд якорных точек для наблюдения и включите в них эту комнату.

The Egyptian pyramids obviously have changed. They are not timeless. You could measure the amount of change of the Egyptian pyramids. People came along and took that nice marble facing off of them and built doorsteps and privies and things out of them, and did different beautiful things with them. That’s a fact, they did, and the desert sands came up and hit them and corroded them and blew them away. There are big nicks in them and the space of the… space of the Sphinx has all corroded; there’s been a change there. We know they are changed. But if those things existed as the day they were built with the same condition as the day they were built, we’d walk back there and it might as well be the 3500 years ago as now.

Безвременье — это апатия, и время само по себе — это апатия. Безвременье просто означает что-то, что продолжается долгие периоды времени. Это примитивно — что продолжается долгие периоды времени. Что существует долгие периоды времени.

The more solid apathy is… you see, apathy can be this no motion apparency. It’s an all motion which has no space to operate in, all postulated, all collapsed on itself. We have, then, an object.

Египетские пирамиды очевидно изменились. Они не безвременны. Вы можете измерить количество изменений египетских пирамид. Пришли люди и сняли с них их прекрасную мраморную облицовку, построили себе из нее мраморные пороги и туалеты, сделали из нее всякие чудесные вещи. Это факт, они сделали это, и пески пустыни пришли и обрушились на них, повредили и разрушили их. В них появились огромные трещины, и Сфинкс здорово испорчен по всей длине — так что там были изменения. Мы знаем, что они изменились. Но если бы они существовали так, как в тот день, когда они были построены, и оставались в том же состоянии, как в тот день, когда они были построены, мы бы пришли к ним — и это могло бы с таким же успехом быть временем 3500 лет назад, как и сегодняшним днем.

We’ve got duration. We have duration. Mostly because another guy, some poor little weak guy can’t come along and take a look at them and say, move this way, move that way, move this way, move that way, and they get all changed. No, sir, these exist on changeless postulates. They’ve been agreed upon so hard and so thoroughly and so carefully that nobody can come up and in a few little weak postulates alter them. There’s no time there. Things would stop.

Чем плотнее апатия… понимаете, апатия может быть таким внешним, очевидным отсутствием движения. Это когда все движение, не имеющее пространства для осуществления, все постулаты, все обрушилось само в себя. Тогда у нас получается объект.

Now if that existed, only on its own anchor points, there’d be no time. The place might as well be empty on its own anchor points. It’s empty on its own anchor points; it’s full of matter on its own anchor points, you still have no sensation of time, until you put a particle in there.

У нас получается продолжительность. У нас есть продолжительность. Главным образом потому, что другой парень, какой-нибудь бедный маленький слабенький паренек не может прийти, посмотреть на них, сказать: «Повернись туда, повернись сюда», — и заставить их все измениться. Нет уж, они существуют на неизменных постулатах. Они настолько крепко, настолько тщательно, настолько бережно согласованы, что никто не может изменить их какими-нибудь слабенькими постулатиками. Там нет времени. Все остановилось.

So let’s just forget about this slippy, stupid word TIME, let’s forget about that and let’s get change of position. Now that’s theoretically the definition of it. And the only reason we’re interested in this is not interested in it from a physics standpoint even remotely. They’ve been too long running around in that squirrel cage. Going round and round and round, space is time is MEST is a particle is space is time is MEST is a… I mean we’re… space, time, energy, these three things are related. Related, hell! There’s no difference except in terms of experience. And the second we put these things in terms of experience we can handle the problem in processing. And that’s all we’re interested in. You just say, anytime time factor comes up, you just say have and have not, and you’ve got it. Sounds awful simple, but, boy, the case is just ripped to pieces on this one.

Если бы такое существовало, только со своими собственными якорными точками, тогда там не было бы времени. И точно также это место со своими собственными якорными точками могло бы быть пустым. Пустое ли оно со своими якорными точками, или оно заполнено материей по самые свои якорные точки — у вас не будет никакого ощущения времени, пока вы не поместите туда частицу.

Essentially, by test, if you will treat an engram which is held in present time as something which a person still will have or is trying desperately to have not, you have the essential ingredient of time and it’s present time for him. And that’s what brings your engram into present time.

Так что давайте забудем это глупое, неправильное слово «время», забудем его и возьмем изменение местоположения. Теоретически это и есть его определение. И единственная причина, по которой мы этим интересуемся — наш интерес к этому безнадежно далек от точки зрения физики. Они слишком долго бегут по кругу в своей крутящейся беличьей клетке. Все по кругу, по кругу, по кругу: пространство есть время есть МЭСТ есть частица есть пространство есть время есть МЭСТ есть… Я имею в виду: пространство, время, энергия — эти три вещи «взаимосвязаны». Черта с два они «взаимосвязаны»! Между ними нет никакой разницы, кроме разницы в нашем восприятии, в нашем опыте. И как только мы взглянули на эти вещи с точки зрения нашего опыта, мы можем решить эту проблему в процессинге. А это все, в чем мы заинтересованы. Всякий раз, когда вы сталкиваетесь с фактором времени, вы просто вспоминаете, как школьное правило: «иметь/не иметь» — и справляетесь с ним. Это кажется слишком простым, но кейс на этом процессе прямо разваливается на куски.

Your engram is in present time because the person still wants it and hasn’t got the actual object, so he takes the picture of the object. Guys are always packing around little pictures. They can’t have the object itself, so they’ve got a picture of the object. That’s a facsimile and all that a facsimile is, actually… they know they can’t have the object, they haven’t got sense enough to make it again right there; besides this would overrule the law of scarcity and so… so they… they… they… they carry this little picture of the object around and that’s permitted in the MEST universe.

Фактически, если рассматривать инграмму, которая удерживается в настоящем времени, как то, что человек все еще хочет иметь или что он отчаянно пытается не иметь, мы получим самую главную составляющую времени, а это для него настоящее время. И таким образом инграмма попадает в настоящее время.

But all of a sudden you’ll… you’ll open up the preclear’s track a little bit and you’ll take a look and for heaven’s sakes here is… here is 8000 B.C. and 5 trillion years ago and so forth all there together. Well, he’s had enough change that he more or less estimates – because of what?

Инграмма существует в настоящем времени, потому что человек все еще хочет ее иметь, но он не может иметь действительный объект — и вот он делает картинку этого объекта. Ребята всегда толпятся вокруг маленьких картинок. Они не могут иметь сам объект, и потому они держат картинку этого объекта. Это факсимиле, и это все, что представляет собой факсимиле, на самом деле… Они знают, что не могут иметь этот объект, и у них не достаточно разумности, чтобы создать его снова, прямо там, и кроме того, это было бы нарушением закона дефицита, и вот они… они таскают за собой эту маленькую картинку объекта, что и дозволяется делать во вселенной МЭСТ.

Planets alter. The havingness of a sun, determined by some prior set of postulates, the havingness of a sun is scheduled. And the havingness of a sun is scheduled. The sun is as long as it has, as far as a… as a… has what? Has change. And if it doesn’t have any change it might as well not be there, because it isn’t going to emanate any light or isn’t going to do any other thing as far as you’re concerned. You can readily tell the kind of matter that isn’t supposed to emanate so you… you say it won’t emanate and it doesn’t.

Но внезапно вы немного приоткрываете трак преклира и бросаете туда взгляд — и, Боже правый! — тут… тут 8000-й год до Р. Х., тут 5 триллионов лет назад и все такое, и все это в одной куче. Ну, как он сам более-менее может судить, он существенно изменился — по какой причине?

Now, let’s… let’s be very specific about this, then, in terms of energy. Now I don’t care which one of these energies is which. There’s two energies.

Планеты меняются. Обладательность солнца, определенная некой первичной совокупностью постулатов, обладательность солнца происходит по расписанию. Солнце существует столько, сколько — что? Пока не произойдет изменение. А если бы никакого изменения у него не было, его бы могло там и не быть, потому что оно не излучало бы никакого света и не делало бы совершенно ничего из того, что касалось бы нас. Вы сразу назовете мне тот вид материи, который ничего не излучает и излучать не собирается. Вы говорите: это не будет излучать — и оно не излучает.

I mean, just might as well go round the other way and call the minus the other one and so on. There’s the have and have not energy. And there’s stuff which you approach and that says, „Have me.“ It really does sort of say, „Have me.“ You can… you’ve got an idea that that’s the kind of motion that should be in this environment and those space coordinates and so you, „Have me.“ It has… sets right there. That’s very good.

Давайте сейчас очень подробно рассмотрим это с точки зрения энергии. Мне не важно, какая из этих двух энергий какая. Есть два вида энергии. Я имею в виду, что можно было бы перевернуть все это наоборот и назвать минусом другой полюс. Это просто «иметь» и «не иметь» энергию. Это вещь, которая, когда вы касаетесь ее, говорит: «имей меня». Она на самом деле как бы говорит: «имей меня». Вы можете… вы получаете идею, что это такое движение, которое должно находиться в этом окружении и в этих пространственных координатах, и вы принимаете это «имей меня». И она появляется прямо там. Прекрасно.

Now there’s the kind that says, „Don’t have me“ and these two things get together and they go flick flick flick flick flick flick flick across and you get randomity.

И есть такой вид, который говорит: «не имей меня». И вот эти два вида встречаются и чик-чик-чик-чик-чик-чик между собой — и у нас возникает произвольность.

Let’s take the animal kingdom. The animal kingdom rushes around with two thoughts in mind: „I’ve gotta have“ and „I don’t want to be had.“ That’s all; that’s what appetite is.

Взглянем на животное царство. Животное царство вертится на двух мыслях: «Мне нужно иметь» и «Я не хочу, чтобы имели меня». Это все, что представляет собой аппетит. (Смех в зале.)

Your engrams break down immediately into those two classifications: the engrams „I’ve gotta have“ and the engrams „I don’t want to have“. So there’s two haves. There’s a „have“ engram and a „have not“ engram. The trouble is, with a have not engram the fellow has lost his ability to have not. He no longer is able to say „I won’t have it.“ And so of course anything he says, „I won’t have it“ to, why, that’s gotta say „l have… have not.“ And it will back off and then stay in suspension.

Все инграммы распадаются на эти две категории: инграммы «мне нужно иметь» и инграммы «я не хочу иметь». Вот эти два «иметь»: инграмма «иметь» и инграмма «не иметь». Проблема в том, что из-за инграммы «не иметь» парень теряет способность не иметь. Он больше не в состоянии сказать: «Я не хотел бы это иметь». И, конечно, все, о чем он позже скажет: «Я не хочу это иметь», — он скорее скажет: «Я имею… я не имею». И получит обратную реакцию, и останется в подвешенном состоянии.

It’s right there; he can’t run it either because it’s… it’s ready to punch him all the time. He says, „I don’t want this,“ therefore he says, „I’m not responsible for this, so therefore it keeps hitting me and I keep creating it, but it keeps hitting me and here it is right here and it’s knocking hell out of me and therefore I don’t want it.“ And the harder it hits him the more he says „I don’t want it,“ and the more he says „I don’t want it,“ of course, the more it’s a have not. And the more it’s a have not the more it kicks him because he… he owns it less, so we have a standpoint that’s horrible.

Это будет прямо там: пройти это он также не может, потому что каждый раз оно тут как тут и бьет по нему. Он говорит: «Я этого не хочу», — и, следовательно, он говорит: «Я за это не отвечаю, а потому оно продолжает задевать меня, а я продолжаю создавать его, но оно продолжает задевать меня и вот оно прямо тут, и сводит меня с ума, и поэтому я не хочу его». И чем сильнее это по нему бьет, тем больше он говорит: «Я не хочу его», но чем больше он говорит: «Я не хочу его», чем больше он говорит: «Я не хочу его», тем больше, конечно, это «не иметь». А чем больше это «не иметь», тем больше это ударяет по нему, потому что он… он меньше этим владеет, и мы получаем совершенно ужасную точку зрения.

So you have big fish flying around in the ocean and they say, „Gotta have, gotta have, gotta have, gotta have.“ And all the little fish fly around in the ocean and they say, „Have me not, have me not, have me not, have me not.“ And the more they say „Have me not,“ the more the big fish say, „Gotta have, gotta have, gotta have,“ till the fisherman comes along and he says, „I gotta have“ and there goes the big fish. At that moment the big fish has changed his postulate and suddenly says, „Have me not, have me not, have me not, have me not.“

Вот в океане плавает огромная рыба и говорит: «нужно иметь, нужно иметь, нужно иметь, нужно иметь». А маленькие рыбешки снуют туда-сюда в океане и говорят: «не имей меня, не имей меня, не имей меня, не имей меня». И чем больше они твердят: «не имей меня», тем больше большая рыба говорит: «нужно иметь, нужно иметь, нужно иметь», — пока не приходит рыбак, который говорит: «Мне нужно иметь», — и большая рыба попадает в сеть. В этот миг большая рыба меняет свой постулат и сразу говорит: «не имей меня, не имей меня, не имей меня, не имей меня».

So we… we get a system of interdependencies along the dynamics. You ought to trace that out just for your own edification. It’s the cycle or series of „have me’s“ and „have me not’s“, plotted against the cycle of creation, destruction, plotted against the cycle of action, plotted against the cycle of sensation which finally wi… and plotted against the cycle of experience. All these things plot together and you find out time is an object. Now there’s two kinds of objects, there is have objects and have not objects.

И у нас получается система взаимодействий между динамиками. Вам нужно проследить, как это происходит, просто для вашего развития. Это цикл, или серия «имей меня» и «не имей меня», и он соотносится с циклом создания и разрушения, с циклом действия, соотносится с циклом ощущения и, наконец, соотносится с циклом опыта. Все эти вещи связаны вместе, и оказывается, что время — это объект. И существует два вида объектов: объекты «иметь» и объекты «не иметь».

Now what to you find in the preclear? The preclear is always saying, „I had, if I had only had, if only I had not had,“ he’s putting it in past tense. Oh, it’s not in past tense though, isn’t that horrible? He’s still got a facsimile sitting right there in present time all the time he’s saying that it’s in the past, and the more he says it’s in the past and he doesn’t want it and… and so forth, and the more he regrets it, the more he’s upset about it, why, the more he’s got it because he hasn’t got it.

Что мы видим в нашем преклире? Преклир все время говорит: «У меня было, о если бы у меня только было, о если бы только у меня не было….» — он говорит об этом в прошедшем времени. Хотя это все совсем не в прошлом, и это просто ужасно. У него все еще есть это факсимиле прямо в настоящем времени всякий раз, когда он говорит, что оно в прошлом, и чем больше он утверждает, что оно в прошлом и что он его не хочет, и так далее, и чем больше он сожалеет об этом, и чем больше он об этом расстраивается, тем больше он это получает, потому что у него этого нет.

So he can move his whole engram bank right up into present time by simply saying all the time, „Well, if I’d only had, the trouble was I had.“ He’s saying „had, had“ and pretending that such a thing as „had“ exists, and then all the time going on in complete agreement that he’s in present time, and then saying, well, „had“ really exists.

Так что он может притащить весь свой инграммный банк прямо в настоящее время, просто непрестанно повторяя: «О, если бы у меня тогда было — или: вся проблема была в том, что у меня было». Он говорит: «имел, имел», — и притворяется, что существует такая вещь как «имел», и таким образом он постоянно пребывает в полном согласии, что он находится в настоящем времени и, следовательно, заявление типа «имел» реально существует.

You’ll find this person’s incapable of handling time. There’s a way to handle time. The way you handle time is to handle objects. If you handle objects, you’ve handled time. That’s all, too simple. That’s because time is a word which talks about the interrelationship – you see, we aren’t quite on time when we say object; but time is an interrelationship of beingness, action, and object, and the interrelationship of beingness, action, and object become themselves time.

Окажется, что такой человек неспособен справляться со временем. Это метод управлять временем. Метод управлять временем состоит в том, чтобы управлять объектами. Если вы управляете объектами, вы уже управляете временем. Вот и все, очень просто. Это потому, что время — такое слово, которое имеет в виду взаимозависимость, понимаете? Мы не называем конкретно время, когда говорим об объекте, но время — это взаимоотношение бытийности, действия и объекта; взаимоотношение бытийности, действия и объекта само по себе образует время.

Uh… you’re going to flounder with this for a while; there’s hardly a homo sapiens alive that can grab on to time. You can make time happen brrrr, or you can make time happen pocketa, pocketa, pocketa, practically at will.

Некоторое время вы будете на этом спотыкаться: вряд ли найдется живой гомо сапиенс, который мог бы полностью овладеть временем. Время можно заставить сделать вж-жик, а можно заставить его идти тик-так, тик-так, тик-так — практически по вашему желанию.

Do you know in the last instant before you hit bottom, that a lot of time can occur? It’s the degree you’re trying to have that makes a lot of time. Just get that – the degree you’re trying to have is what creates time. So you’ve got this urge to have.

Знаете ли вы, что последнее мгновение перед тем, как падающий человек коснется земли, может тянуться очень долго? Что делает время таким продолжительным? Тот накал, с которым вы пытаетесь иметь. Уясните это: степень интенсивности, с которой вы пытаетесь иметь — вот что создает время. Когда у вас есть жажда иметь.

Now you go around you find these fellows who in… oh boy, are they in bad shape, are they way down tone scale and in horrible condition. It sums up under one… one heading which has two parts, and that’s… they have this idea: „I will have and I won’t ever get.“ He’s going to be punished and he’s not going to get any good out of it. It’s in terms of havingness.

И вот в работе вам попадаются такие парни — боже мой, в какой они плохой форме, как низко они на шкале тонов, в каком ужасном состоянии! И все это сводится к одной фразе, которая состоит из двух частей, это такая мысль: «я буду иметь и я никогда не получу». Он ожидает, что будет наказан и при этом не получит ничего хорошего. Вот как это выглядит в аспекте обладательности.

His future is in terms of havingness. If you cut off a man’s havingness he has no future. I mean, if you cut off all of his havingness his future’s done and that is the one condition about death – as far as the current lifetime and combination of homo sapiens, thetan and so forth, it’s the end of havingness. About the only thing he ever has that he’s really sure of – he’s got a body. And he knows he will have the body and so he sort of sticks on a time track. And he sticks on it like mad. He does everything he could do to stick on this time track, and it’s a very slippy job. Actually trying to stay on a MEST time track for a person who’s fairly aberrated is like walking a very, very high tightwire with greased shoes.

Свое будущее он воспринимает в аспекте обладательности. Если вы разрушите человеку обладательность, у него не будет никакого будущего. Подчеркиваю, если вы разрушите обладательность человека, с его будущим будет покончено, и это состояние, близкое к смерти (с точки зрения текущей жизни и данного соединения гомо сапиенса, тетана и пр.), это конец обладательности. Практически единственная вещь, которая у него когда-либо была, при том, что он был в этом действительно уверен, это — у него было тело. И он знает, что оно у него так и будет, и поэтому как бы прилипает к траку времени. Он держится за него со страшной силой. Он делает все, что только может, чтобы прикрепить себя к траку времени, а это очень щекотливое занятие. Пытаться удержаться на траке времени МЭСТ довольно аберрированному человеку так же трудно, как ходить по очень, очень высоко натянутой проволоке в смазанных жиром туфлях.

You get your psychos and so forth. A psycho will come around and he will hand you a moment, and you try to take a phrase away from him and he will finally give it to you. And I’ve had them reach in their pockets for it and hand it over. Phrase is an object.

Вам встретятся психи. Псих придет и даст вам удобный случай, и вы попытаетесь получить от него фразу, и в конце концов он даст ее вам. Но мне случалось вынуждать их лезть в карман и доставать ее оттуда, чтобы вручить мне. Потому что фраза — это объект.

People who are pretty well down tone scale, words and symbols are objects, they’re not thoughts anymore, they’re objects. And these people are so literal with words. You… you tell them rrrrr and so on and so on and so on, and you give them this idea and he says, „Now wait a minute. Now what word did you use?“.

Для людей, находящихся достаточно низко на шкале тонов, слова и символы являются объектами, это более не мысли, это объекты. Эти люди чрезвычайно буквальны в обращении со словами. Вы говорите им что-нибудь, ну, то-то и то-то, вы доносите до них идею, а они говорят: «Погоди-ка. Какое слово ты только что употребил?» Как будто он имеет дело с грудой булыжников. Вы неожиданно использовали другое слово — это его каким-то образом обижает. Допустим, вы употребили разговорное выражение или что-то вроде этого — Боже мой, он расстроен этим. Его это сильно задело.

And it’s just as though they were sorting over a pile of rubble, you have suddenly changed a word. It offends them somehow. The… you… you use maybe a colloquialism or something like that, and, boy, they’re upset about this. It’s really hit them.

Вы не расстраивались бы так из-за них, если бы поняли, что вы, возможно, всадили в него пулю или еще что-нибудь в этом роде. Мысль — это объект, потому что человек в таком плохом состоянии, что может мыслить только как объект. Он и сам объект, и мысли у него — объекты, это объекты, и он получает все больше и больше объектов с каждой минутой, и через некоторое время он здорово расстроится насчет этого, потому что он понимает, что избавление близко.

You wouldn’t be so upset with them if you realized that you had probably driven a bullet into them or something of the sort. The thought is the object because the person is in such bad shape that they can only think as an object. They are an object and their thoughts are objects, and they are objects, and they’re getting more objects every minute, and they’ll get pretty upset about it after a while because they realize that they’re on their way out.

Теперь, что такое обладательность? Обладательность. «Имение» и «не имение». Положительный и отрицательный терминалы, так что мы получаем эту положительно-отрицательную произвольность, объяснимую взаимодействием этих «имений» и «не имений». То же самое мы видим и на политической арене. Давайте прямо сразу это применять, это станет для вас одной из самых привычных вещей.

Now what’s havingness. Havingness. Have and have not. Positive- negative terminals, so you get this positive- negative randomity as explained by the interaction between haves and have nots. So you get this in the political scene. Let’s just apply it in one time; that would be the most familiar thing to you.

Есть «имения» и есть «не имения», не так ли? И между ними идет постоянная борьба. И самый большой прикол состоит в том, что «не имения» на самом деле представляют собой «имения», а «имения» реально являются «не имениями». «Имения» не содержат свободы, они конденсируют все свое пространство, а у «не имений» есть свобода, поскольку у них нет никакого пространства. Объекты не причиняют им никаких неприятностей.

There are the haves and there are the have nots, aren’t there? And they fight all the time. And the big joke is that the have nots are really the haves and the haves are really the have nots. The haves have no liberty, they condensed all their space and the have nots have got freedom because they haven’t got any space. They’re not troubled by objects.

«Имения» стремятся продолжать иметь, то есть, держатся за что-то, а «не имения» стараются раздобыть. Поэтому мы часто видим прогрессивных деятелей внизу, где-то на уровне революционеров, или уровень революционеров — это вверху? (Смех в зале.)

The haves are trying to keep having, that is, hold on to, and the have nots are trying to procure. So your progressives are usually found down along the level of the revolutionaries, or is that up along the level of the revolutionaries?

Богатые пытаются купить продолжительность, купить за деньги продолжительность во времени — и он получает продолжительность, он превращается в МЭСТ. Вот почему богатый не может пролезть сквозь игольное ушко: из-за своих спаек. Эти спайки — это «имения», количество спаек у человека прямо пропорционально тому, насколько он расстраивается по поводу «имений» и «не имений», это прямое соотношение. И они застревают на траке времени до такой степени и точно до такой степени, и не способны управлять своим временем до такой степени, до которой он расстраивается по поводу «имения» и «не имения».

That rich man tries to buy duration, tries to buy duration, and he gets duration all right; he turns into MEST. That’s why the rich man can’t go through the eye of the needle: his ridges. These ridges are haves, and a person has ridges to the direct degree that they are upset about have and have not, in direct ratio; and they are stuck on the time track to the degree and the exact degree, and their time is unable to be handled to the degree, that they are upset about have and have not.

Если они могут иметь, или если они смогут представить себе, что в будущем они будут иметь это, их трак в тот же миг освободится и они поскачут по нему, как газели. Но они застряли там с мыслью, что они не могут иметь, хотя им приходилось иметь, хотя они стараются удержать его — и вы можете схватить его, упереться ему в грудь ногой, потянуть за его спайки и заставить их сократиться и шлепнуть по нему — буум! Вы пытаетесь вытянуть тракторные лучи и убрать их в сторону, но они делают трень-брень (подражает звукам задетых струн) и возвращаются на место.

They can have or if they could get the idea that they will have in the future, all of a sudden their track will free up and they’ll run like gazelles on it. But they’re sitting there with the idea they can’t have but they have had but they’re trying to hold on to, and you can get ahold of them and put your foot against their chest and pull on the ridges and have them snap back and go booong. And you try to pull out the tractor beams, and get alongside of that and so on and they go bing-bong and go right back into place again.

У этого человека невозможно ничего забрать. Вы пытаетесь пройти инграмму. Вы пытаетесь помочь ему избавиться от какой-то крошечной энергии. Он не сможет этого сделать. Он не сможет этого сделать, потому что он не может иметь, правильно? Следовательно, он будет держаться за все это, так? А эти штуки — это же все «не имения», правда? И вот он не может тронуть ничего, что не хочет, чтобы его имели, потому что он не может использовать силу, правильно? Потому что у него нет никакого пространства, относительно которого он мог бы сориентироваться. Вы говорите: «Выйди из инграммы!» А он: «Какой инграммы?» И вы думаете: «Матерь Божья!»

You can’t take anything away from this person. You’re trying to run an engram. You’re trying to get him to… get rid of a little energy. He isn’t going to be able to do it. He can’t get… do it because he can’t have, can he? Well, therefore, he’s got to hold on to it, hasn’t he? And those… those things are all have nots, aren’t they? So he can’t touch anything that doesn’t want to be had because he can’t use any force, can he? Because he hasn’t any space to orient against, and you say, „Run out that engram.“ And he’ll say, „What engram?“ Well he… and you think, „Christsakes!“

Парень постоянно ходит кругами и твердит: «Мне нужно от этого избавиться, мне нужно от этого избавиться. Ну, мне просто необходимо избавиться от этого. Почему это, интересно, я все время беспокоюсь о вязальных спицах, вязальных спицах, вязальных спицах? Мне надо избавиться от этого!» — и продолжает ходить кругами. Такое впечатление, что он застрял в пренатале — и он именно там и сидит.

The fellow keeps walking around all the time saying, „I’ve got to get rid of it, I’ve got to get rid of it. Well, I’ve just got to get rid of it. I wonder why I worry all the time about knitting needles, knitting needles, knitting needles? I’ve got to get rid of it.“ And he’s just walking around. He looks like he’s in a prenatal and there he is.

Вы просите его расстаться со своим пренаталом. Возможно, когда вы начнете говорить с ним об инграмме, он потянется к своим карманам и попытается пошарить там. Он не улавливает, что находится в драматизации, вот почему инграмма сейчас — причина, а он — следствие.

You start to ask him to give up this prenatal, he’d probably start reaching and looking through his pockets when you start talking to him about an engram. He uh… he… he’d be unable to conceive that he was dramatizing, that’s why; it’s cause and he’s effect.

Далеко вверху, на вершине шкалы тонов индивидуум является причиной, и по мере движения вниз по нисходящей спирали от бытийности через делание к обладательности, он все больше и больше становится следствием того, что он имеет.

So way up at the top of the tone scale, the individual is cause and as he dwindles down from beingness through action to having, he becomes more and more an effect of what he has.

Самый свободный период жизни человека — когда он меньше всего имеет и больше всего ожидает, а наиболее тупое и загубленное время — когда он, наконец, приобрел. Миг приобретения становится для них мигом безвременья, отныне и вовеки веков. Ваш 1.5, который держится, держится, держится, как сумасшедший, держится за свой артрит, держится за малышку Бесси, держится за то и за это и не собирается ничего отпускать — он скорее разрушит это, но не… никакого движения, никакого движения, никакого движения — что мы видим в таком человеке? Все, что только оказывается поблизости от него, врезается в его тело, как в магнит: джжж-бам. Вы одитируете, избавляете его от этой инграммы, проводите этого 1.5 через инграмму, проводите его через всю инграмму из конца в конец, полностью. Говорите: «Ну, давай пройдем ее всю еще раз». Он проходит эту штуку всю, полностью, снова, и вы спрашиваете: «Ну, и как она?»

That person’s span of life is freest where they have the least and expected the most, and became most stultified and ruined the time when they finally procured. And their instant of procurance is their instant of no time from there on. Your one-five who was holding on, holding on, holding on like mad, he’s holding on to the arthritis, holding on to Little Bessie, holding on to this, holding on to that, isn’t going to get loose of anything and so forth, and he’s going to destroy it, but isn’t going to… no motion, no motion, no mo… what do… what do you find in this person? Boy, anything that comes near him, just hits up against the body like a magnet. It goes spoing – thug. You run down, you get rid of this engram, you run this one-five through this engram, you run him through this engram from one side to the other all the way through the thing. You say, uh… „Well, let’s go through it again.“ They go all the way through the thing again, and you say, „How’s it feel?“

«Никаких изменений».

„No change.“

«Что ж, давай пройдем ее еще раз…»

„Let’s go all the way through it again…“ You’re not going to get anyplace with this, that’s all.

Вы ничего этим не добьетесь. Вам нужно подходить к этому через точку, где они могут что-то менять. Вам нужно найти, где они могут что-то менять, потому что у них нет времени, а времени у них нет потому, что они обладают всем своим имуществом. И все это имущество относится к «не иметь». И вот, когда они получают все это «не имеемое» имущество и, кроме того, немного «имеемого» имущества, им приходится держаться за «имеемое» имущество, и это заставляет их держаться за «не имеемое» имущество. И самое первое, что вы, как пить дать, услышите от 1.5, это: «У меня нет времени. У меня нет на это времени». Вы будете наблюдать, как час за часом, час за часом, час за часом он будет сидеть за своим письменным столом. И при этом: «У меня нет на это времени. Мне некогда. Я чертовски занят». Он печально глядит на вас и часто дышит: «У меня нет времени ни на что». В этом он весь — у него ни на что нет времени. Это чистая правда. У него нет времени, он просто настолько расстроен в связи с самой идеей времени, и его «имения» и «не имения» настолько перемешаны и уравновешены друг относительно друга, что он ничего не может с этим поделать.

You’ve got to get into this to a point where they can change. You’ve got to find someplace they can change, because they haven’t got any time and they haven’t got any time because they own all possession. And it’s all have not possession. And if they got all this have not possession and some have possession, they have to hold on to the have possession and that makes them hold on to the have not possession. And the first doggone thing you know, what’s the first thing a one-five tells you? He says, „I’ve got no time. I have no time for that.“ And you’ll see him sitting there at his office desk, hour after hour after hour. I mean, „I haven’t got any time for it. I’m awfully rushed, I’m so busy.“ He’ll look at you rather sadly and sigh wheezily, „I have no time for anything.“ There he is – he’s got no time for anything. That’s perfectly true. He’s got no time; he’s just so upset on the idea of time, his haves and have nots are so intermingled and balanced he can’t do anything about it.

С этого момента и вплоть до самого низа он пытается избавиться от имущества. 1.5 пытается распинать свое имущество и раскидать его к черту, потому что знает, что находится при смерти. 1.1 будет скрыто разрушать свое имущество и стараться избавиться от него, отпихнуть его куда-нибудь, но не сможет от него избавиться. У него для этого не достаточно командной силы. Ваш 1.1 начинает проходить инграмму и как бы добирается до конца, проходит ее всю и говорит: «Ну, я от нее избавился. Хоп, хоп, я это прошел. Я ее прошел», — но в конце сессии он убирает с нее ногу, а она дзыннь — и вот он получает ее обратно.

From there on down he tries to get rid of possessions. A one-one tries to kick possessions away and get the hell out of there because he knows he’s in death. Now a one-one will destroy possessions covertly and try to get rid of them, push them aside, they won’t leave him. He hasn’t enough command value to do that. Your one-one, he starts to kick this engram through and he will sort of reach down to the side and move it over to the side and say, „Yeah, I’m all rid of that. Yep, yep, I ran that. I ran that“ – the end of the session he takes his foot off of it and it goes spoing and he’s got it again.

Вы говорите: «Что с тобой сегодня? Я думал, мы вчера все это прошли».

You say, „What’s the matter with you today, I thought we ran that out yesterday.“

«Ну да».

„Oh, we did.“

Да? Вот же она сидит!

Huh? There it is.

Их время. Что происходит со временем у 1.1? Да просто время тут хозяин. А все остальное — следствие. Он — следствие от всего на свете.

Their time. What happens to a one-one’s time? Boy, time is the master. Everything is an effect. He’s an effect to everything.

Может быть, вам будет понятнее, если мы обратимся к этой шкале (см. рис. 13). На этой шкале 40.0 — это бытийность. С точки зрения переживания опыта 40.0 — это бытийность. И в области 40.0 есть бытийность и индивидуальность, но время — это одна из особенностей бытийности. Бытийность в этой вселенной — это координаты якорных точек пространства. Вот что такое бытийность. Человек может быть тем большей бытийностью,чембольшеепространствоонможетохватить.Свободного спостулированного пространства.

Well, now maybe you’ll understand this a little better on this scale. On this scale, 40.0 is beingness. This is in terms of experience. 40.0 is beingness. Now there can be beingness and individuality above 40.0 but space is one trick of beingness. And beingness in this universe is space anchor points coordinates. And that is beingness. And the most beingness a person could be would be determined upon the most space the person could embrace. Free space postulated. Now you find your big rancheroos out in the West. They owned one hundred eighty-five thousand square miles and so forth, they were big men them days. Yeah, they sure had an idea of beingness. Space! Nothing on it at all.

Теперь вы можете разоблачить крупнейших ранчеро *Ранчеро (ranchero): владелец ранчо, животноводческой фермы. Запада. Они владели пятьюдесятью миллионами гектаров земли и были в свое время большими людьми. Вот у них, конечно, было представление о бытийности. Пространство! На нем совсем ничего нет.

You go out there, you also find that the biggest liars that ever lived probably come from spaces, big spaces like that. Out in space in your space crews and things like that, the guys who are really free and have lots of space. They wouldn’t know what the heck you were talking about, if you said, „What is the truth of this?“ „Truth, there is no such thing.“

Вы обнаружите, что величайшие лжецы на свете, похоже, появляются из-за пространств, больших пространств вроде этих. В космосе, в ваших космических экипажах и подобных местах встречаются ребята, которые по-настоящему свободны и обладают огромными пространствами. Они бы не поняли, какого черта вы имеете в виду, когда говорите: «А что тут правда?» — «Правда? Такой вещи не существует».

Now, we get 20.0 is action. And action is energy. Energy. But the funny part of it is that 0.0 gives an interdependency of objects and beingness which amounts to action. It is very hard to get into… very hard to get into action without an object. Just get… try to get into action.

Далее, в 20.0 у нас действие. Действие — это энергия. Энергия. Но самое забавное здесь то, что 20.0 дает взаимозависимость объектов и бытийности, которая означает действие. Очень трудно… крайне трудно получить действие, когда нет объекта. Попробуй-ка тут получить движение.

By the way… way, one of the ways a fellow dramatizes this when he’s a little kid, he says all the time, he’s saying, „If I only had the gun and mask and so forth of Red Rider, then I could be…“ And he gets much older and he has the wherewithal to buy all the guns and hats of Red Rider you could possibly imagine, but what does he do? He’s… all of his childhood was spent trying to get dressed so he could play a part in the play. And all of his adulthood is spent trying to get dressed. He’s forgot that there’s any part left in the play. He isn’t prepared for anything anymore.

Способ… один из способов это драматизировать — это когда маленький ребенок все время говорит: «Вот если бы мне ружье и маску, и все, как у Красного Всадника, я бы мог быть…» И вот он становится совсем взрослым, и у него достаточно денег, чтобы скупить все ружья и шляпы Красного Всадника, какие только можно себе вообразить — и что он делает? Все его детство прошло в попытках одеться так, чтобы сыграть роль в этой игре. А весь взрослый период жизни он провел, стараясь одеться в принципе. Он забыл, что в игре осталась какая-то роль. Он больше ни к чему не готовится.

So time is an object really. It’s an interaction between beingness and object that gives you action. And so it takes a full forty-to-twenty interrelationship in order to give us activity and energy. And out of this we get force and the production of force, and all of the other things in which we’re interested.

Таким образом, время — это действительно объект. И взаимодействие между бытийностью и объектом дает нам действие. И значит, чтобы получить действие и энергию, требуется полное взаимодействие от сорока до двадцати. И отсюда мы получаем силу и производство силы, и все остальное, что нас интересует.

Now this lower scale here is S.E.T. related to experience. E.X.P., and that experience is the human experience and in human experience space is beingness. Action is energy, and object is time. And if you want to process a person who has no time, process if… in that s… way. If you want a person to increase his energy, you have to address his beingness and his object, in other words, his space and his object.

Теперь, наша нижняя шкала — это П.Э.В., в соотнесении с опытом. А опыт — это человеческий опыт, и в человеческом опыте пространство — это бытийность. Действие — это энергия, а объект — это время. И если вы хотите одитировать человека, у которого нет времени, одитируйте его в этом направлении. Если вы хотите, чтобы у человека увеличилась энергия, вам нужно обратиться к его бытийности и его объекту, иначе говоря, к его пространству и его объекту.

So instead of processing too much space, energy and time as such, you could process beingness, action and object. Or instead of processing, as you have in the past, thoughts, beingness, object, abject, so on, so on, trying to get at it like that; you can process directly space, energy and object. Space, energy and time, because this time is just have-have not, that’s all.

Таким образом, вместо того, чтобы одитировать слишком много пространства, энергии и времени как таковых, вы могли бы одитировать бытийность, действие и объект. Или вместо того, чтобы одитировать, как у нас было в прошлом, мысли, бытийность, объект, шмабъект и так далее, и тому подобное, пытаясь добраться туда таким путем, вы можете прямо проодитировать пространство, энергию и объект. Пространство, энергию и время, потому что время — это просто «иметь — не иметь», вот и все.

You can process that directly and in that wise you can straighten a preclear out and make him run like a gazelle, but you have to rehabilitate force in order to do any of it. And force of course is the middle ground, and the way you get force is space and particles, which are objects. And that is the way it is done.

Вы можете одитировать это напрямую, и таким способом вы можете привести преклира в порядок и заставить его скакать, как газель, но чтобы сделать хоть одно из этого, вам нужно сначала реабилитировать силу. А сила, конечно, это мель посредине фарватера, и вы добираетесь до силы через пространство и частицы, то есть объекты. Вот как это делается.

I’ll give you the mock-up drills in tomorrow afternoon’s lecture. Tonight we’ll be covering the axioms.

На лекции завтра днем я дам вам упражнения с макетами. Сегодня вечером мы будем говорить об аксиомах.

Let’s get a bite of supper.

Давайте прервемся на ужин.