Хорошо, сегодня вечером, на второй день этих лекций – этих вечерних занятий – давайте продолжим разговор об аксиомах. Я просто называю аксиомами Q, Логики и Аксиомы в целом.

Хорошо, сегодня вечером, на второй день этих лекций – этих вечерних занятий – давайте продолжим разговор об аксиомах. Я просто называю аксиомами Q, Логики и Аксиомы в целом.

Так вот, вам раздадут мимеографированный материал, из которого вы получите много информации об этом, и спустя не очень долгое время вы получите экземпляры книги «Продвинутая процедура и аксиомы».

Так вот, вам раздадут мимеографированный материал, из которого вы получите много информации об этом, и спустя не очень долгое время вы получите экземпляры книги «Продвинутая процедура и аксиомы».

Так вот, у нас есть следствие из последней Логики, о которой я говорил – это была Логика о градиентных шкалах: Для того, чтобы оценивать проблемы и связанные с ними данные, необходимы градиентные шкалы. Градиентные шкалы необходимы не только для того, чтобы оценивать проблемы и связанные с ними данные; градиентные шкалы необходимы для того, чтобы делать все, что угодно. В данный момент градиентные шкалы являются душой самого процессинга.

Так вот, у нас есть следствие из последней Логики, о которой я говорил – это была Логика о градиентных шкалах: Для того, чтобы оценивать проблемы и связанные с ними данные, необходимы градиентные шкалы. Градиентные шкалы необходимы не только для того, чтобы оценивать проблемы и связанные с ними данные; градиентные шкалы необходимы для того, чтобы делать все, что угодно. В данный момент градиентные шкалы являются душой самого процессинга.

И прямо тут же мы имеем следующее: Любое данное обладает только относительной истинностью.

И прямо тут же мы имеем следующее: Любое данное обладает только относительной истинностью.

Абсолюты недостижимы. Любое данное обладает только относительной истинностью.

Абсолюты недостижимы. Любое данное обладает только относительной истинностью.

Истина относительна. У нас есть много материала об аристотелевой логике, о... о многих вещах. Но вы знаете, существует трехзначная логика инженера – «да», «нет», «может быть». Эти «да» – всего лишь относительные «да», эти «нет» – всего лишь относительные «нет».

Истина относительна. У нас есть много материала об аристотелевой логике, о... о многих вещах. Но вы знаете, существует трехзначная логика инженера – «да», «нет», «может быть». Эти «да» – всего лишь относительные «да», эти «нет» – всего лишь относительные «нет».

Вы можете спросить... вы вполне можете спросить, по отношению к чему они являются относительными? Лучше всего мне позволит ответить на этот вопрос пример с молодым штурманом. В конце концов, вы пытаетесь найти путь в океане знания, и это в чем-то похоже на работу штурмана. Какова относительная истина о положении корабля?

Вы можете спросить... вы вполне можете спросить, по отношению к чему они являются относительными? Лучше всего мне позволит ответить на этот вопрос пример с молодым штурманом. В конце концов, вы пытаетесь найти путь в океане знания, и это в чем-то похоже на работу штурмана. Какова относительная истина о положении корабля?

Вот плывет корабль. И юный помощник помощника штурмана выходит на палубу, берет секстан, он не производит очень тщательный осмотр этого секстана, а подносит его к своему глазу и измеряет высоту Солнца, и, может быть, высоту Луны или Венеры. И он входит в рубку и записывает все эти величины и время. А записав их, он начинает вычислять положение корабля.

Вот плывет корабль. И юный помощник помощника штурмана выходит на палубу, берет секстан, он не производит очень тщательный осмотр этого секстана, а подносит его к своему глазу и измеряет высоту Солнца, и, может быть, высоту Луны или Венеры. И он входит в рубку и записывает все эти величины и время. А записав их, он начинает вычислять положение корабля.

И он использует самые точные таблицы. Он вычисляет все с точностью до десятого знака после запятой. Он ужасно внимательно относится к переносу таких цифр, как 0,25314... он очень внимателен к этой четверке. Он никогда не напишет вместо нее 3 или 5. Эта цифра находится так далеко после запятой, и он очень внимательно к ней относится. И он очень внимательно следит за тем, чтобы его карандаш был чрезвычайно острым, когда он вымеряет и отмечает положение корабля. И он получает эту крохотную точку. И ей-богу, он находится прямо там!Что ж, это неверно. Он не находится прямо там. Он не находится прямо там по нескольким причинам. В его наблюдениях могла присутствовать гораздо большая ошибка, чем та погрешность, которую он приписывает найденному положению. Секстан и то, насколько этот паренек владеет им, сразу же внесли ошибку в полтора километра. Далее в это вклиниваются погрешности хронометра, ошибки в чтении данных и другие ошибки, обусловленные реальным выполнением действий, и из-за всего этого он мог бы с полным основанием начертить лишь довольно-таки широкий круг. И та точность, с которой он вычислял все это, не была оправдана... точность вот до этой крохотной цифры после запятой... проведенные наблюдения не оправдывают этого. Нет никаких причин для такой точности, потому что эта точность основана на неточности.

И он использует самые точные таблицы. Он вычисляет все с точностью до десятого знака после запятой. Он ужасно внимательно относится к переносу таких цифр, как 0,25314... он очень внимателен к этой четверке. Он никогда не напишет вместо нее 3 или 5. Эта цифра находится так далеко после запятой, и он очень внимательно к ней относится. И он очень внимательно следит за тем, чтобы его карандаш был чрезвычайно острым, когда он вымеряет и отмечает положение корабля. И он получает эту крохотную точку. И ей-богу, он находится прямо там!Что ж, это неверно. Он не находится прямо там. Он не находится прямо там по нескольким причинам. В его наблюдениях могла присутствовать гораздо большая ошибка, чем та погрешность, которую он приписывает найденному положению. Секстан и то, насколько этот паренек владеет им, сразу же внесли ошибку в полтора километра. Далее в это вклиниваются погрешности хронометра, ошибки в чтении данных и другие ошибки, обусловленные реальным выполнением действий, и из-за всего этого он мог бы с полным основанием начертить лишь довольно-таки широкий круг. И та точность, с которой он вычислял все это, не была оправдана... точность вот до этой крохотной цифры после запятой... проведенные наблюдения не оправдывают этого. Нет никаких причин для такой точности, потому что эта точность основана на неточности.

Так вот, в сфере мышления все это сводится просто-напросто к следующему: вы хотите сказать кому-нибудь, что вы дали Джонни красный велосипед. И вас спрашивают:

Так вот, в сфере мышления все это сводится просто-напросто к следующему: вы хотите сказать кому-нибудь, что вы дали Джонни красный велосипед. И вас спрашивают:

• Насколько красный?

• Насколько красный?

Ваш собеседник совершенно доволен, все замечательно. Так вот, если бы вы хотели рассказать об этом «правдиво» (в кавычках) и точно – например, с такой же точностью, какой от вас хотели бы в английском языке... То, чего они от вас хотят – это просто замечательно. Они говорят, что есть такое слово, как точный. Что-то никогда не бывает более или менее точным, оно просто точно.

Ваш собеседник совершенно доволен, все замечательно. Так вот, если бы вы хотели рассказать об этом «правдиво» (в кавычках) и точно – например, с такой же точностью, какой от вас хотели бы в английском языке... То, чего они от вас хотят – это просто замечательно. Они говорят, что есть такое слово, как точный. Что-то никогда не бывает более или менее точным, оно просто точно.

О, в материальной вселенной просто не существует подобной точности; в ней просто нет такой точности! Снайпер, который отходит, стреляет в мишень и сажает пулю прямо в яблочко – пуля имеет четверть дюйма в диаметре, а яблочко мишени – три восьмых дюйма – и всякий раз, когда он сажает пулю в яблочко, он точен. Но приходит другой парень, и всякий раз, когда он стреляет в этой яблочко, он просто кладет пулю за пулей в одно и то же отверстие, прямо в центр яблочка. Ей-богу, он более точен.

О, в материальной вселенной просто не существует подобной точности; в ней просто нет такой точности! Снайпер, который отходит, стреляет в мишень и сажает пулю прямо в яблочко – пуля имеет четверть дюйма в диаметре, а яблочко мишени – три восьмых дюйма – и всякий раз, когда он сажает пулю в яблочко, он точен. Но приходит другой парень, и всякий раз, когда он стреляет в этой яблочко, он просто кладет пулю за пулей в одно и то же отверстие, прямо в центр яблочка. Ей-богу, он более точен.

Однако человек, который преподавал вам английский язык, утверждал, что ничего подобного не существует. Понимаете, у них есть абстрактная дефиниция, и они пытаются приспособить ее к реалиям проблемы. А вы не можете применить абстракцию к грубой реальности без относительной погрешности. Тут должна быть какая-то погрешность.

Однако человек, который преподавал вам английский язык, утверждал, что ничего подобного не существует. Понимаете, у них есть абстрактная дефиниция, и они пытаются приспособить ее к реалиям проблемы. А вы не можете применить абстракцию к грубой реальности без относительной погрешности. Тут должна быть какая-то погрешность.

Вы можете теоретически найти длину одного куска бечевки и другого куска бечевки, и вы можете вычислить это с потрясающей теоретической точностью, а затем вы не сможете найти эту теоретическую точность в реальной вселенной. Так что это не будет практической истиной.

Вы можете теоретически найти длину одного куска бечевки и другого куска бечевки, и вы можете вычислить это с потрясающей теоретической точностью, а затем вы не сможете найти эту теоретическую точность в реальной вселенной. Так что это не будет практической истиной.

Вам нужна практическая истина, такая, с которой вы можете работать и которую можно использовать применительно к вашей проблеме. Именно тут применимо утверждение, гласящее, что любая истина относительна Это означает, что вы могли бы иметь точную теоретическую истину – теоретическую – и вы могли бы сделать это просто вот таким образом: «У меня имеется точная истина. Она совершенна точна. Она точна с погрешностью меньшей, чем единица деленная на бесконечность. Она абсолютно точна – вот насколько она точна», и никто не сможет подвергнуть ваши слова сомнению.

Вам нужна практическая истина, такая, с которой вы можете работать и которую можно использовать применительно к вашей проблеме. Именно тут применимо утверждение, гласящее, что любая истина относительна Это означает, что вы могли бы иметь точную теоретическую истину – теоретическую – и вы могли бы сделать это просто вот таким образом: «У меня имеется точная истина. Она совершенна точна. Она точна с погрешностью меньшей, чем единица деленная на бесконечность. Она абсолютно точна – вот насколько она точна», и никто не сможет подвергнуть ваши слова сомнению.

Вы говорите:

Вы говорите:

• Хорошо, итак, у вас есть точная истина. Замечательно. Замечательно. Теперь примените ее.

• Хорошо, итак, у вас есть точная истина. Замечательно. Замечательно. Теперь примените ее.

С этим не поспоришь, потому что он оперирует абстрактными или теоретическими понятиями.

С этим не поспоришь, потому что он оперирует абстрактными или теоретическими понятиями.

Теперь мы смотрим на реальную вселенную. Мы смотрим на реальную вселенную преклира. Зачастую мы смотрим на вселенную делюзий, которая не менее реальна. Мы смотрим на эти реальные вселенные, и мы хотим знать, насколько точной должна быть истина. И она должна быть такой же точной, как и проблема, которую с ее помощью решают.

Теперь мы смотрим на реальную вселенную. Мы смотрим на реальную вселенную преклира. Зачастую мы смотрим на вселенную делюзий, которая не менее реальна. Мы смотрим на эти реальные вселенные, и мы хотим знать, насколько точной должна быть истина. И она должна быть такой же точной, как и проблема, которую с ее помощью решают.

Если вы хотите положить на землю доски, по которым вы могли бы катать тачку от своей задней двери до гаража, то здесь требуется точность всего лишь до дюйма, чтобы колеса тачки оставались на досках. Допустим, ширина ваших досок составляет пять дюймов: что ж, это означает, что при их укладке вполне можно отклониться на дюйм в ту или другую сторону. Вы все равно докатите эту тачку до места.

Если вы хотите положить на землю доски, по которым вы могли бы катать тачку от своей задней двери до гаража, то здесь требуется точность всего лишь до дюйма, чтобы колеса тачки оставались на досках. Допустим, ширина ваших досок составляет пять дюймов: что ж, это означает, что при их укладке вполне можно отклониться на дюйм в ту или другую сторону. Вы все равно докатите эту тачку до места.

Хотя это и глупо, но многие люди вышли бы из дому и взяли бы теодолит – они могли бы даже взять теодолит – и они провели бы измерения с величайшей тщательностью, и они бы сняли фаски с углов досок, и они бы привели их в превосходное состояние и замечательнейшим образом выровняли бы их, и они бы точно вымерили расстояние до гаража вдоль одного из ребер этих досок. И они бы затратили на это пять дней, чтобы иметь возможность в течение пяти минут прокатить тачку. И, разумеется, в первый же раз, когда тачка поедет по этим доскам, она все равно собьет их с места, так что погрешность составит один дюйм.

Хотя это и глупо, но многие люди вышли бы из дому и взяли бы теодолит – они могли бы даже взять теодолит – и они провели бы измерения с величайшей тщательностью, и они бы сняли фаски с углов досок, и они бы привели их в превосходное состояние и замечательнейшим образом выровняли бы их, и они бы точно вымерили расстояние до гаража вдоль одного из ребер этих досок. И они бы затратили на это пять дней, чтобы иметь возможность в течение пяти минут прокатить тачку. И, разумеется, в первый же раз, когда тачка поедет по этим доскам, она все равно собьет их с места, так что погрешность составит один дюйм.

Следовательно, когда мы говорим об истине, мы говорим о чем-то, что является истинным лишь относительно какой-то проблемы, или относительно другой истины, или относительно какого-то другого факта – истинным в той степени, в какой оно работает. Насколько это работает? Ну, это должно быть настолько истинным, насколько оно работает.

Следовательно, когда мы говорим об истине, мы говорим о чем-то, что является истинным лишь относительно какой-то проблемы, или относительно другой истины, или относительно какого-то другого факта – истинным в той степени, в какой оно работает. Насколько это работает? Ну, это должно быть настолько истинным, насколько оно работает.

Обратное тоже верно. Вы говорите: «Насколько истинное данное вам нужно?» Вам нужно, чтобы оно было достаточно истинным, чтобы быть работающим. Так вот, вы можете сказать: «Я хочу, чтобы это было действительно истинным». Или «очень даже истинным». «Весьма истинным».

Обратное тоже верно. Вы говорите: «Насколько истинное данное вам нужно?» Вам нужно, чтобы оно было достаточно истинным, чтобы быть работающим. Так вот, вы можете сказать: «Я хочу, чтобы это было действительно истинным». Или «очень даже истинным». «Весьма истинным».

Вы понимаете, «истинный» – это нечто точное. Предполагается, что в английском языке вы не можете сделать этого. Когда вы говорите «истинный», вы подразумеваете абсолют.

Вы понимаете, «истинный» – это нечто точное. Предполагается, что в английском языке вы не можете сделать этого. Когда вы говорите «истинный», вы подразумеваете абсолют.

Абсолюты недостижимы.

Абсолюты недостижимы.

Хорошо, мы скажем: «Настоящая истина». Что ж, это будет такая истина, которая подходит к вашей проблеме, – что-то вроде: «Эта истина настолько работающая, что всякий раз, когда я применяю ее, она срабатывает одинаково. Я

Хорошо, мы скажем: «Настоящая истина». Что ж, это будет такая истина, которая подходит к вашей проблеме, – что-то вроде: «Эта истина настолько работающая, что всякий раз, когда я применяю ее, она срабатывает одинаково. Я

использую эту истину, чтобы решать эту проблему, и всякий раз, когда я использую ее, она срабатывает одинаково, и получаемые результаты находятся в разумных пределах, применительно к этой проблеме». Таким образом, вы не собьетесь с пути и не будете ожидать, что все можно будет изложить в таких понятиях, как «черное», «белое», «высокое» и... «Насколько высоко высокое?» Что ж, когда я говорю вам, что облака сегодня высокие, это сущая истина.

использую эту истину, чтобы решать эту проблему, и всякий раз, когда я использую ее, она срабатывает одинаково, и получаемые результаты находятся в разумных пределах, применительно к этой проблеме». Таким образом, вы не собьетесь с пути и не будете ожидать, что все можно будет изложить в таких понятиях, как «черное», «белое», «высокое» и... «Насколько высоко высокое?» Что ж, когда я говорю вам, что облака сегодня высокие, это сущая истина.

Вы спрашиваете:

Вы спрашиваете:

• Насколько высокие?

• Насколько высокие?

Вы удовлетворены. Вы... должно быть, я говорю о высоких перистых облаках или о чем-то в этом роде; это высокие облака. Или я говорю, что облака сегодня низкие. Это правда, облака сегодня низкие. Что ж, насколько низко низкое? Насколько длинна бечевка? Что ж, она достаточно длинна. Бечевка либо достаточно длинна, либо недостаточно длинна. И это относительная истина.

Вы удовлетворены. Вы... должно быть, я говорю о высоких перистых облаках или о чем-то в этом роде; это высокие облака. Или я говорю, что облака сегодня низкие. Это правда, облака сегодня низкие. Что ж, насколько низко низкое? Насколько длинна бечевка? Что ж, она достаточно длинна. Бечевка либо достаточно длинна, либо недостаточно длинна. И это относительная истина.

Сейчас я нарисую для вас, просто из вредности, базовую схему, на которой все это основано. И эта базовая схема представляет собой градиентную шкалу правильности и неправильности. И она выглядит таким образом.

Сейчас я нарисую для вас, просто из вредности, базовую схему, на которой все это основано. И эта базовая схема представляет собой градиентную шкалу правильности и неправильности. И она выглядит таким образом.

Вот здесь – центр, а здесь – различные степени неправильности. Так что вот тут у нас «неправильно».

Вот здесь – центр, а здесь – различные степени неправильности. Так что вот тут у нас «неправильно».

Так вот, теоретически это продолжается вот в эту сторону до бесконечности; это идет в эту сторону до бесконечности. Это бесконечная неправильность. Но знайте, что это всегда будет относиться ко всем динамикам и влиять на них, не так ли? Если что-то неправильно по одной динамике, то это влияет и на другие динамики. Так что мы пройдем далеко вот сюда, в сторону неправильности. И как далеко можем мы зайти? Если мы достигнем бесконечной неправильности или абсолютной неправильности, то что-то, к чему эта неправильность относится, полностью исчезнет. Несомненно, исчезла бы реальная вселенная, потому что вы свели что-то к утверждению «это настолько неправильно»... вы сказали: «Это настолько неправильно, что ничто, связанное с этим, никоим образом не может быть правильным». Что ж, это невозможно.

Так вот, теоретически это продолжается вот в эту сторону до бесконечности; это идет в эту сторону до бесконечности. Это бесконечная неправильность. Но знайте, что это всегда будет относиться ко всем динамикам и влиять на них, не так ли? Если что-то неправильно по одной динамике, то это влияет и на другие динамики. Так что мы пройдем далеко вот сюда, в сторону неправильности. И как далеко можем мы зайти? Если мы достигнем бесконечной неправильности или абсолютной неправильности, то что-то, к чему эта неправильность относится, полностью исчезнет. Несомненно, исчезла бы реальная вселенная, потому что вы свели что-то к утверждению «это настолько неправильно»... вы сказали: «Это настолько неправильно, что ничто, связанное с этим, никоим образом не может быть правильным». Что ж, это невозможно.

Если бы все кондукторы трамваев в Манчестере были мошенниками – вы бы могли просто сказать это, вы бы могли сказать, что кондукторы трамваев в Манчестере

Если бы все кондукторы трамваев в Манчестере были мошенниками – вы бы могли просто сказать это, вы бы могли сказать, что кондукторы трамваев в Манчестере

– мошенники. Но кто-то мог бы сказать, и это было бы достаточно разумно: «Что ж, вероятно, двое или трое из них – не мошенники».

– мошенники. Но кто-то мог бы сказать, и это было бы достаточно разумно: «Что ж, вероятно, двое или трое из них – не мошенники».

Вы говорите: «Что ж, это верно», вы соглашаетесь с этим. Вы даже не ожидаете, что кто-то сделает такое замечание, потому что вы знаете, что вы имеете в виду, и ваши слушатели знают, что вы имеете в виду.

Вы говорите: «Что ж, это верно», вы соглашаетесь с этим. Вы даже не ожидаете, что кто-то сделает такое замечание, потому что вы знаете, что вы имеете в виду, и ваши слушатели знают, что вы имеете в виду.

Поскольку если бы они все были мошенниками, если бы они все были нечестными и если бы их нечестность была бы абсолютной в каждом случае, то я могу гарантировать вам, что это стало бы концом физической вселенной. Вот насколько «неправильно» это было бы. Так вот, это было бы гибелью. Это гибель. Это неправильно, бесконечная неправильность. И это гибель... в этом направлении.

Поскольку если бы они все были мошенниками, если бы они все были нечестными и если бы их нечестность была бы абсолютной в каждом случае, то я могу гарантировать вам, что это стало бы концом физической вселенной. Вот насколько «неправильно» это было бы. Так вот, это было бы гибелью. Это гибель. Это неправильно, бесконечная неправильность. И это гибель... в этом направлении.

Теперь мы начинаем двигаться вот в эту сторону от центра, и мы попадаем сюда, и это «правильно». И это бесконечная правота, и это выживание.

Теперь мы начинаем двигаться вот в эту сторону от центра, и мы попадаем сюда, и это «правильно». И это бесконечная правота, и это выживание.

Так вот, насколько правильным является то или иное данное? Данное правильно настолько, насколько оно увеличивает выживание по различным динамикам. Давайте использовать это как дефиницию: данное правильно настолько, насколько оно увеличивает выживание по различным динамикам. Насколько неправильно то или иное данное? Данное неправильно настолько, насколько оно препятствует выживанию по различным динамикам. Что такое оптимальное решение? Оптимальным решением было бы такое решение, которое бы привело к максимальному выживанию для всех динамик. Это было бы оптимальным решением. Из этого, например, сразу же вытекает, что война не является хорошим решением. И, действительно, она не является хорошим решением в реальном мире. Из этого вытекает, что спор не является хорошим решением. Из этого также вытекает, что вам на самом деле не следует заниматься чем-то, что направлено исключительно на, скажем, вторую, третью, четвертую, пятую, шестую или седьмую динамики и полностью игнорирует первую. Я имею в виду, вы произвели этот расчет, и он усиливает все динамики, он применим ко всем динамикам, но вы... он не применим к первой. И вы обнаружите, что это треклятое решение не работает. Оно не сработает как надо. Вы должны добиться, чтобы его можно было применить к первой динамике. Кто-то скажет: «Но это эгоизм». Хм! Вы, несомненно, потерпите неудачу, если не учитываются ваши собственные интересы. Это данное – неожиданность для многих. Они вдруг говорят: «Вы имеете в виду, что я тоже имею право выживать?»

Так вот, насколько правильным является то или иное данное? Данное правильно настолько, насколько оно увеличивает выживание по различным динамикам. Давайте использовать это как дефиницию: данное правильно настолько, насколько оно увеличивает выживание по различным динамикам. Насколько неправильно то или иное данное? Данное неправильно настолько, насколько оно препятствует выживанию по различным динамикам. Что такое оптимальное решение? Оптимальным решением было бы такое решение, которое бы привело к максимальному выживанию для всех динамик. Это было бы оптимальным решением. Из этого, например, сразу же вытекает, что война не является хорошим решением. И, действительно, она не является хорошим решением в реальном мире. Из этого вытекает, что спор не является хорошим решением. Из этого также вытекает, что вам на самом деле не следует заниматься чем-то, что направлено исключительно на, скажем, вторую, третью, четвертую, пятую, шестую или седьмую динамики и полностью игнорирует первую. Я имею в виду, вы произвели этот расчет, и он усиливает все динамики, он применим ко всем динамикам, но вы... он не применим к первой. И вы обнаружите, что это треклятое решение не работает. Оно не сработает как надо. Вы должны добиться, чтобы его можно было применить к первой динамике. Кто-то скажет: «Но это эгоизм». Хм! Вы, несомненно, потерпите неудачу, если не учитываются ваши собственные интересы. Это данное – неожиданность для многих. Они вдруг говорят: «Вы имеете в виду, что я тоже имею право выживать?»

Что ж, а что тогда будет неоптимальным решением, или противоположностью оптимального решения? Что будет... если бы у вас, например... если бы у вас была какая-то проблема и пятьдесят человек предложили бы свои решения, то у этого диапазона решений было бы два конца. Там было бы наихудшее решение, и было бы наилучшее решение. И наилучшее решение больше всех других усиливало бы наибольшее число динамик. А наихудшее... и, кстати, это верно в отношении чего угодно. Кажется, что это не так. Кажется, что в краткосрочной перспективе и так далее... если речь идет о чем-то краткосрочном... кажется, что вы можете проигнорировать одну из динамик и сказать: «Ну, мы полностью раздавим эту динамику и позволим остальным выживать». Так вы не придете к хорошему решению – вы придете к хорошей хаотичности.

Что ж, а что тогда будет неоптимальным решением, или противоположностью оптимального решения? Что будет... если бы у вас, например... если бы у вас была какая-то проблема и пятьдесят человек предложили бы свои решения, то у этого диапазона решений было бы два конца. Там было бы наихудшее решение, и было бы наилучшее решение. И наилучшее решение больше всех других усиливало бы наибольшее число динамик. А наихудшее... и, кстати, это верно в отношении чего угодно. Кажется, что это не так. Кажется, что в краткосрочной перспективе и так далее... если речь идет о чем-то краткосрочном... кажется, что вы можете проигнорировать одну из динамик и сказать: «Ну, мы полностью раздавим эту динамику и позволим остальным выживать». Так вы не придете к хорошему решению – вы придете к хорошей хаотичности.

Вы начинаете бороться против кого-то или против чего-то, и это что-то является составной частью динамик. И если вы будете бороться с этим достаточно упорно и так далее, вы заметите, что ваше собственное... что-то, что вы пытаетесь защитить, начнет обрушиваться на вас. Так что вам нужно быть очень осторожным. В качестве объекта для борьбы вам нужно выбрать что-то слабое, что-то, что не имеет особой ценности ни для одной из динамик – если вы действительно думаете обо всех восьми динамиках в целом.

Вы начинаете бороться против кого-то или против чего-то, и это что-то является составной частью динамик. И если вы будете бороться с этим достаточно упорно и так далее, вы заметите, что ваше собственное... что-то, что вы пытаетесь защитить, начнет обрушиваться на вас. Так что вам нужно быть очень осторожным. В качестве объекта для борьбы вам нужно выбрать что-то слабое, что-то, что не имеет особой ценности ни для одной из динамик – если вы действительно думаете обо всех восьми динамиках в целом.

Итак, мы получаем... это оптимальное решение – какова степень его правильности? Оно правильно настолько, насколько оно полезно для динамик. Какова степень его неправильности? Оно неправильно настолько, насколько оно препятствует выживанию по различным динамикам. Это очень полезная схема, и на самом деле это логика.

Итак, мы получаем... это оптимальное решение – какова степень его правильности? Оно правильно настолько, насколько оно полезно для динамик. Какова степень его неправильности? Оно неправильно настолько, насколько оно препятствует выживанию по различным динамикам. Это очень полезная схема, и на самом деле это логика.

Так вот, если вы обратитесь... если вы введете сюда время... корабль тонет; матрос обнаруживает, что если он нырнет и закроет один из кингстонов, то корабль сможет удержаться наплаву достаточно долго для того, чтобы все его товарищи смогли покинуть корабль, но за это он заплатит своей жизнью. Это совершенно приемлемое решение, поскольку оно говорит о том, что есть другие люди, и что они являются его товарищами по команде, по кораблю и так далее, и что кто-то должен закрыть этот кингстон. Так что он говорит: «Это сделаю я», и он берет и делает это. И это особенно хорошее решение потому, что при этом он теряет лишь тело. Смерть не является чем-то совершенно окончательным; прискорбно, но факт.

Так вот, если вы обратитесь... если вы введете сюда время... корабль тонет; матрос обнаруживает, что если он нырнет и закроет один из кингстонов, то корабль сможет удержаться наплаву достаточно долго для того, чтобы все его товарищи смогли покинуть корабль, но за это он заплатит своей жизнью. Это совершенно приемлемое решение, поскольку оно говорит о том, что есть другие люди, и что они являются его товарищами по команде, по кораблю и так далее, и что кто-то должен закрыть этот кингстон. Так что он говорит: «Это сделаю я», и он берет и делает это. И это особенно хорошее решение потому, что при этом он теряет лишь тело. Смерть не является чем-то совершенно окончательным; прискорбно, но факт.

Таким образом, у нас имеются относительные данные.

Таким образом, у нас имеются относительные данные.

И данное настолько значимо, насколько оно будет влиять на динамики... настолько оно значимо. Вот насколько значимо то или иное данное; вот насколько важно то или иное данное. Оно будет оказывать большое влияние на многие динамики.

И данное настолько значимо, насколько оно будет влиять на динамики... настолько оно значимо. Вот насколько значимо то или иное данное; вот насколько важно то или иное данное. Оно будет оказывать большое влияние на многие динамики.

Так вот, если вы посмотрите на данные, вы увидите, что вы должны быть способны оценивать данные. Иными словами, какова относительная истинность данного? Является ли это данное хоть чуть-чуть истинным? Проблема включает в себя тысячу факторов, а это данное относится только к шести из этих факторов. Вы скажете:

Так вот, если вы посмотрите на данные, вы увидите, что вы должны быть способны оценивать данные. Иными словами, какова относительная истинность данного? Является ли это данное хоть чуть-чуть истинным? Проблема включает в себя тысячу факторов, а это данное относится только к шести из этих факторов. Вы скажете:

«Нет... нет». Или у вас есть тысяча факторов и какое-то данное, которое относится к двумстам из них. Вы скажете: «Э. Хм». У вас есть тысяча факторов и какое-то данное, которое, похоже, тем или иным образом, хорошо или плохо, но применимо ко всем из них, однако оно делает с каждым из этих факторов что-то странное и непредсказуемое. Хм. Кстати, схватитесь за это данное обеими руками. Это непредсказуемая переменная, и изучив ее, вы сможете многое узнать об этой проблеме. Если у вас есть что-то, что непредсказуемым образом и значительно меняется каждый раз при переходе от фактора к фактору данной проблемы, изучите это. Изучите это внимательно. Поскольку там вполне может быть какой-то фактор более высокого уровня, чем любой другой из факторов, до которых вы сможете добраться.

«Нет... нет». Или у вас есть тысяча факторов и какое-то данное, которое относится к двумстам из них. Вы скажете: «Э. Хм». У вас есть тысяча факторов и какое-то данное, которое, похоже, тем или иным образом, хорошо или плохо, но применимо ко всем из них, однако оно делает с каждым из этих факторов что-то странное и непредсказуемое. Хм. Кстати, схватитесь за это данное обеими руками. Это непредсказуемая переменная, и изучив ее, вы сможете многое узнать об этой проблеме. Если у вас есть что-то, что непредсказуемым образом и значительно меняется каждый раз при переходе от фактора к фактору данной проблемы, изучите это. Изучите это внимательно. Поскольку там вполне может быть какой-то фактор более высокого уровня, чем любой другой из факторов, до которых вы сможете добраться.

Но давайте предположим, что в проблеме содержится тысяча факторов, и вы находите данное, которое относится к восьмистам из них и полезно для этих восьмисот факторов. Это принцип демократии; это принцип подчинения меньшинства большинству и так далее. Все это здесь применимо. Так что это важное данное. Следовательно, мы принимаем закон, который влияет на подавляющее большинство людей. Следовательно, мы говорим, что закон обладает такой истинностью: он полезен людям и делает много чего еще. Это оценка данных. Есть еще кое-что по этому поводу.

Но давайте предположим, что в проблеме содержится тысяча факторов, и вы находите данное, которое относится к восьмистам из них и полезно для этих восьмисот факторов. Это принцип демократии; это принцип подчинения меньшинства большинству и так далее. Все это здесь применимо. Так что это важное данное. Следовательно, мы принимаем закон, который влияет на подавляющее большинство людей. Следовательно, мы говорим, что закон обладает такой истинностью: он полезен людям и делает много чего еще. Это оценка данных. Есть еще кое-что по этому поводу.

Истина относительна и зависит от окружающей среды, опыта и истины. Это очень легко понять. Но истина зависит от окружения – например, смокинг важен в Лондоне и совершенно не важен на Сайпане. Винтовка для охоты на слонов совершенно не важна в Лондоне, но она иногда бывает полезна в некоторых уголках Земли.

Истина относительна и зависит от окружающей среды, опыта и истины. Это очень легко понять. Но истина зависит от окружения – например, смокинг важен в Лондоне и совершенно не важен на Сайпане. Винтовка для охоты на слонов совершенно не важна в Лондоне, но она иногда бывает полезна в некоторых уголках Земли.

Кстати, изучите багаж какого-нибудь человека, который неспособен оценивать истину. Просто посмотрите на то, что у него в карманах, и посмотрите на то, что у него в ящиках стола. Если вы до такой степени вторгнетесь в его частную жизнь, то по тому, насколько все это соответствуют его окружению, вы очень многое узнаете о его способности оценивать. Если его способность оценивать очень низка и у него просто тонны мусора, то он... ни одна вещь, похоже, никак не связана ни с чем другим, и он хранит все это просто «на всякий случай» – например, у него есть длинный охотничий нож, каким снимали скальпы с первых поселенцев, и он хранит этот нож просто на всякий случай. Или у него есть полицейский свисток, и у него есть то и се и так далее. И если вы попросите его оценить что-то, ему придется тяжко. У него будут также и проблемы со временем.

Кстати, изучите багаж какого-нибудь человека, который неспособен оценивать истину. Просто посмотрите на то, что у него в карманах, и посмотрите на то, что у него в ящиках стола. Если вы до такой степени вторгнетесь в его частную жизнь, то по тому, насколько все это соответствуют его окружению, вы очень многое узнаете о его способности оценивать. Если его способность оценивать очень низка и у него просто тонны мусора, то он... ни одна вещь, похоже, никак не связана ни с чем другим, и он хранит все это просто «на всякий случай» – например, у него есть длинный охотничий нож, каким снимали скальпы с первых поселенцев, и он хранит этот нож просто на всякий случай. Или у него есть полицейский свисток, и у него есть то и се и так далее. И если вы попросите его оценить что-то, ему придется тяжко. У него будут также и проблемы со временем.

Хорошо. Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности.

Хорошо. Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности.

О, боже, давайте усвоим эту логику, ладно? Давайте усвоим ее, независимо от того, какие другие данные вы не знаете. Давайте... Градиентные шкалы важнее, гораздо важнее, но... «Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности».

О, боже, давайте усвоим эту логику, ладно? Давайте усвоим ее, независимо от того, какие другие данные вы не знаете. Давайте... Градиентные шкалы важнее, гораздо важнее, но... «Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности».

Ей-богу, давайте усвоим эту логику. Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности.

Ей-богу, давайте усвоим эту логику. Данное может быть оценено только при помощи данного, сравнимого по значительности.

Так вот, давайте возьмем песчинку и гору. И скажем: «Хорошо, вот песчинка, а вот гора».

Так вот, давайте возьмем песчинку и гору. И скажем: «Хорошо, вот песчинка, а вот гора».

И кто-то говорит:

И кто-то говорит:

• Нy, хорошо, но... я знаю, что такое песчинка, но я никогда не видел гору. Что мы делаем с горой, я имею в виду...

• Нy, хорошо, но... я знаю, что такое песчинка, но я никогда не видел гору. Что мы делаем с горой, я имею в виду...

Он говорит:

Он говорит:

• Вы знаете эти холмы вон там? Ну, если бы эти холмы были в восемь раз больше, то они были бы горами.

• Вы знаете эти холмы вон там? Ну, если бы эти холмы были в восемь раз больше, то они были бы горами.

Мы удивляемся, почему это герр Дьявол занимает такое место, и почему дьяволы, когда их сравнивают с богами, занимают такое видное место. Они займут такое же видное место... поймите это... они займут такое же видное место, как тот бог, которому они, как считается, противостоят.

Мы удивляемся, почему это герр Дьявол занимает такое место, и почему дьяволы, когда их сравнивают с богами, занимают такое видное место. Они займут такое же видное место... поймите это... они займут такое же видное место, как тот бог, которому они, как считается, противостоят.

Мы могли бы ходить вокруг и говорить: «Ну, бог... Верьте в Бога. Бог – это все. Бог един. Разумеется, ему противостоит дьявол, но... Бог...» – и так далее. «Дьявол может также похищать души людей. Так вот, Бог действительно заботится о людях. Бог делает это, Бог делает то». Целых пятьдесят процентов людей, которым вы это говорите, скажут: «Дьявол тоже может забрать вашу душу? А Бог – он такой же великий?»

Мы могли бы ходить вокруг и говорить: «Ну, бог... Верьте в Бога. Бог – это все. Бог един. Разумеется, ему противостоит дьявол, но... Бог...» – и так далее. «Дьявол может также похищать души людей. Так вот, Бог действительно заботится о людях. Бог делает это, Бог делает то». Целых пятьдесят процентов людей, которым вы это говорите, скажут: «Дьявол тоже может забрать вашу душу? А Бог – он такой же великий?»

Автоматическая умственная реакция – механизм, стоящий за всем этим, – немедленно говорит, что дьявол так же важен, как и Бог. И пятьдесят процентов населения будут на самом деле следовать за дьяволом, как бы вы ни старались обучить их.

Автоматическая умственная реакция – механизм, стоящий за всем этим, – немедленно говорит, что дьявол так же важен, как и Бог. И пятьдесят процентов населения будут на самом деле следовать за дьяволом, как бы вы ни старались обучить их.

Теперь: «Данное является важным в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке» – это следующее следствие из этого. Насколько важно данное? Оно важно в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке. Что такое данное, подвергнутое оценке? Это данное, которое сравнили с другими факторами интересующих нас проблем.

Теперь: «Данное является важным в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке» – это следующее следствие из этого. Насколько важно данное? Оно важно в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке. Что такое данное, подвергнутое оценке? Это данное, которое сравнили с другими факторами интересующих нас проблем.

Хорошо. У нас есть преклир, и этот преклир находится в ужасной форме: он трясется, он несчастен, он уверен, что кто-то застрелит его, когда он в следующий раз повернет за угол. Он в ужасном состоянии. Он представляет собой что-то такое, что даже если вы... если бы вы по своему складу были склонны к сочувствию, вы бы даже смогли ощутить сочувствие к нему. Он в ужасной форме – он хомо сапиенс, и при этом нормальный. И он просто в ужасном состоянии. И вы начинаете одитировать его и обнаруживаете – вы обнаруживаете, что каждый вечер, когда он возвращается домой, кошка орет на него. Вы хотите проходить это в одитинге? Это не данное, сравнимое по значительности. Вы должны посмотреть и найти данное, достаточно мощное, чтобы вызвать у преклира это состояние. И если вы удовлетворяетесь чем-то, что не может вызвать это состояние, то вы очень, очень плохо мыслите и проводите ассесмент.

Хорошо. У нас есть преклир, и этот преклир находится в ужасной форме: он трясется, он несчастен, он уверен, что кто-то застрелит его, когда он в следующий раз повернет за угол. Он в ужасном состоянии. Он представляет собой что-то такое, что даже если вы... если бы вы по своему складу были склонны к сочувствию, вы бы даже смогли ощутить сочувствие к нему. Он в ужасной форме – он хомо сапиенс, и при этом нормальный. И он просто в ужасном состоянии. И вы начинаете одитировать его и обнаруживаете – вы обнаруживаете, что каждый вечер, когда он возвращается домой, кошка орет на него. Вы хотите проходить это в одитинге? Это не данное, сравнимое по значительности. Вы должны посмотреть и найти данное, достаточно мощное, чтобы вызвать у преклира это состояние. И если вы удовлетворяетесь чем-то, что не может вызвать это состояние, то вы очень, очень плохо мыслите и проводите ассесмент.

У него обычные семейные трудности: его отец и мать, на самом деле, не лучше и не хуже, чем другие отцы и матери, и тем не менее, он в этом ужасном состоянии. Вы говорите: «Ну, должно быть, это его отец и мать». Его родители – это средние отец и мать, но его кейс не является средним кейсом. Вы должны быть в состоянии поставить ясный, четкий диагноз: вы уж лучше найдите что-то такое, что достаточно велико для того, чтобы вызвать это состояние.

У него обычные семейные трудности: его отец и мать, на самом деле, не лучше и не хуже, чем другие отцы и матери, и тем не менее, он в этом ужасном состоянии. Вы говорите: «Ну, должно быть, это его отец и мать». Его родители – это средние отец и мать, но его кейс не является средним кейсом. Вы должны быть в состоянии поставить ясный, четкий диагноз: вы уж лучше найдите что-то такое, что достаточно велико для того, чтобы вызвать это состояние.

Это можно сказать по-другому: причина всегда равна следствию или больше его. Причина имеет величину того же порядка, что и следствие, и следствие имеет величину того же порядка, что и причина – с одним-единственным уточнением: множество причин, очень крохотных, вырастают в горы следствий, но в это время вы могли бы сложить причины и обнаружили бы, что они равны по значительности следствию. Или множество следствий могло бы порождаться маленькими, незначительными причинами. Но в любом случае, когда вы смотрите на преклира, с которым что-то не в порядке, не удовлетворяйтесь ответом, что все это потому что кто-то украл у него бутылочку с молоком, когда он был совсем маленьким. В окружении преклира имеется что-то еще, и если этот преклир хранит в секрете... это должно быть в его окружении, он в очень плохой форме... что-то такое, о чем вы не знаете. И вам стоит поискать вокруг. Проведите ассесмент, и вы внезапно начнете находить что-то, что как причина соответствует по значительности кейсу преклира. И, кстати, это на самом деле является самой сутью диагностики.

Это можно сказать по-другому: причина всегда равна следствию или больше его. Причина имеет величину того же порядка, что и следствие, и следствие имеет величину того же порядка, что и причина – с одним-единственным уточнением: множество причин, очень крохотных, вырастают в горы следствий, но в это время вы могли бы сложить причины и обнаружили бы, что они равны по значительности следствию. Или множество следствий могло бы порождаться маленькими, незначительными причинами. Но в любом случае, когда вы смотрите на преклира, с которым что-то не в порядке, не удовлетворяйтесь ответом, что все это потому что кто-то украл у него бутылочку с молоком, когда он был совсем маленьким. В окружении преклира имеется что-то еще, и если этот преклир хранит в секрете... это должно быть в его окружении, он в очень плохой форме... что-то такое, о чем вы не знаете. И вам стоит поискать вокруг. Проведите ассесмент, и вы внезапно начнете находить что-то, что как причина соответствует по значительности кейсу преклира. И, кстати, это на самом деле является самой сутью диагностики.

Так вот, что касается способности проводить исследования и думать о чем-то:

Так вот, что касается способности проводить исследования и думать о чем-то:

«Данное является ценным в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке».

«Данное является ценным в той степени, в какой оно было подвергнуто оценке».

Вы обнаружите, что очень многие люди будут прибегать и говорить, что произошло то, произошло се, и это было известно там, и это было известно сям и так далее. И если вы посмотрите на это и будете продолжать смотреть на это, то ваше внимание будет уходить от данных, оно будет переходить от оцененного данного на что-то другое. Данное бесполезно – грубо говоря, оно просто бесполезно, – если отсутствует какая-либо оценка, если кто-то не скажет, к чему оно относится.

Вы обнаружите, что очень многие люди будут прибегать и говорить, что произошло то, произошло се, и это было известно там, и это было известно сям и так далее. И если вы посмотрите на это и будете продолжать смотреть на это, то ваше внимание будет уходить от данных, оно будет переходить от оцененного данного на что-то другое. Данное бесполезно – грубо говоря, оно просто бесполезно, – если отсутствует какая-либо оценка, если кто-то не скажет, к чему оно относится.

Давайте возьмем данное «грузовики». И вы пишите очерк о потреблении бензина, и вы приводите пример о перевозке грузов на грузовиках, и о том, сколько литров горючего уходит на сто километров, и о тоннах перевезенного груза и так далее. И кто-то подходит к вам и говорит: «Обо всем этом уже написано. Я хочу сказать, что об этом уже написано. Мы знали об этом уже давно».

Давайте возьмем данное «грузовики». И вы пишите очерк о потреблении бензина, и вы приводите пример о перевозке грузов на грузовиках, и о том, сколько литров горючего уходит на сто километров, и о тоннах перевезенного груза и так далее. И кто-то подходит к вам и говорит: «Обо всем этом уже написано. Я хочу сказать, что об этом уже написано. Мы знали об этом уже давно».

Вы говорите: «Вот как?»

Вы говорите: «Вот как?»

Вам отвечают: «Да-да, да-да. Вот статья, и вот в ней это слово: “грузовики"».

Вам отвечают: «Да-да, да-да. Вот статья, и вот в ней это слово: “грузовики"».

Вы говорите: «Минуточку. В этой статье, на которую вы ссылаетесь, помимо слова “грузовики” есть еще и “пассажирские вагоны”, “джипы”, “танки”, “боевые корабли”, “микроавтобусы”, “транспортные средства”, “трехколесные велосипеды”, и там не говорится ни слова ни о бензине, ни о потреблении, ни о чем другом, там просто говорится “грузовики”».

Вы говорите: «Минуточку. В этой статье, на которую вы ссылаетесь, помимо слова “грузовики” есть еще и “пассажирские вагоны”, “джипы”, “танки”, “боевые корабли”, “микроавтобусы”, “транспортные средства”, “трехколесные велосипеды”, и там не говорится ни слова ни о бензине, ни о потреблении, ни о чем другом, там просто говорится “грузовики”».

И вы... этот парень торжествующе заявляет: «Ну, там ведь говорится “грузовики”! Это важное данное». Что ж, просто игнорируйте его – он не стоит того, чтобы обсуждать с ним что-то... или проведите ему процессинг, или пусть кто-то из ваших знакомых, кто вам не нравится, проведет ему процессинг, потому что этот парень не может оценивать данные.

И вы... этот парень торжествующе заявляет: «Ну, там ведь говорится “грузовики”! Это важное данное». Что ж, просто игнорируйте его – он не стоит того, чтобы обсуждать с ним что-то... или проведите ему процессинг, или пусть кто-то из ваших знакомых, кто вам не нравится, проведет ему процессинг, потому что этот парень не может оценивать данные.

Данное похоже на целый океан, состоящий из капелек воды. И вы с трудом пробираетесь через этот океан. И каждое данное похоже на все остальные данные, и вы, наконец, переплываете через весь этот океан, и вы находите... что вы в конце концов находите? Вы находите капельку воды, которая содержит определенные компоненты, отличающиеся от всех остальных капель воды, но которая выглядит точно так же, как и остальные капельки воды, и вы оцениваете эту каплю воды. И, оценивая эту каплю воды, вы очень много узнаете о воде. Так что вы очень осторожно вытаскиваете эту каплю воды и помещаете ее в пузырек как отдельную каплю воды. А затем вы находите четыре или пять других капель, которые представляют для вас ценность. И это то, из чего состоит океан. Это оценка.

Данное похоже на целый океан, состоящий из капелек воды. И вы с трудом пробираетесь через этот океан. И каждое данное похоже на все остальные данные, и вы, наконец, переплываете через весь этот океан, и вы находите... что вы в конце концов находите? Вы находите капельку воды, которая содержит определенные компоненты, отличающиеся от всех остальных капель воды, но которая выглядит точно так же, как и остальные капельки воды, и вы оцениваете эту каплю воды. И, оценивая эту каплю воды, вы очень много узнаете о воде. Так что вы очень осторожно вытаскиваете эту каплю воды и помещаете ее в пузырек как отдельную каплю воды. А затем вы находите четыре или пять других капель, которые представляют для вас ценность. И это то, из чего состоит океан. Это оценка.

Кто-то приходит и говорит: «О, посмотрите, там целый океан воды. Для чего вам эти капли?»

Кто-то приходит и говорит: «О, посмотрите, там целый океан воды. Для чего вам эти капли?»

И вы отвечаете: «Ну, эти капли делают понятными все остальные капли в этой воде. Теперь вам не нужны все те капли, вам нужно просто быть знакомым с этими каплями. И из этого вы можете понять, что такое вода. Есть тяжелая вода, и есть легкая вода, и есть минеральная вода, и все они имеют что-то общее с этим, и это примеры каждого из этих типов».

И вы отвечаете: «Ну, эти капли делают понятными все остальные капли в этой воде. Теперь вам не нужны все те капли, вам нужно просто быть знакомым с этими каплями. И из этого вы можете понять, что такое вода. Есть тяжелая вода, и есть легкая вода, и есть минеральная вода, и все они имеют что-то общее с этим, и это примеры каждого из этих типов».

И он говорит: «О, это не имеет никакого смысла».

И он говорит: «О, это не имеет никакого смысла».

Вы должны остерегаться принимать данные, которые вы не оцениваете сами. Образование зачастую напоминает кормление змеи. В зоопарке есть змея, которую кормят раз в шесть месяцев. Там есть специальная машина для кормления, и змее раздвигают челюсти, вставляют ей в рот один конец этой машины для кормления и вертят ручку. И у змеи наполняется брюхо на шесть месяцев.

Вы должны остерегаться принимать данные, которые вы не оцениваете сами. Образование зачастую напоминает кормление змеи. В зоопарке есть змея, которую кормят раз в шесть месяцев. Там есть специальная машина для кормления, и змее раздвигают челюсти, вставляют ей в рот один конец этой машины для кормления и вертят ручку. И у змеи наполняется брюхо на шесть месяцев.

Затем она засыпает... она долго спит и так далее.

Затем она засыпает... она долго спит и так далее.

Что ж, это можно сравнить с современным образованием. Там никогда ничего не оценивают, ученику просто раскрывают рот и начинают вдалбливать. И если к моменту окончания курса обучения у него достаточно данных, то считается, что он образован. Он будет образованным только в той мере, в какой он оценивает данные.

Что ж, это можно сравнить с современным образованием. Там никогда ничего не оценивают, ученику просто раскрывают рот и начинают вдалбливать. И если к моменту окончания курса обучения у него достаточно данных, то считается, что он образован. Он будет образованным только в той мере, в какой он оценивает данные.

Вот удалой армейский офицер, которого только что перевели в полевую артиллерию. И он целый месяц проходил обучение в области полевой артиллерии. И там говорили: «зарядные ящики, тягачи, передки орудия, продовольственные аттестаты, сено, бензин, угловые милы, огневые позиции». Он знает все эти слова; он хорошо знаком с ними, он слышал их все. И он выходит и начинает готовить к бою батарею, в которой орудия перевозятся тягачами – и для этого он выясняет, есть ли сено. Он осматривает все вокруг и обнаруживает, что сена нет, так что эта батарея не может быть задействована в бою.

Вот удалой армейский офицер, которого только что перевели в полевую артиллерию. И он целый месяц проходил обучение в области полевой артиллерии. И там говорили: «зарядные ящики, тягачи, передки орудия, продовольственные аттестаты, сено, бензин, угловые милы, огневые позиции». Он знает все эти слова; он хорошо знаком с ними, он слышал их все. И он выходит и начинает готовить к бою батарею, в которой орудия перевозятся тягачами – и для этого он выясняет, есть ли сено. Он осматривает все вокруг и обнаруживает, что сена нет, так что эта батарея не может быть задействована в бою.

Кто-то показывает пальцем и говорит ему:

Кто-то показывает пальцем и говорит ему:

• Эй, то, чем стреляют пушки, лежит в этих коробках.

• Эй, то, чем стреляют пушки, лежит в этих коробках.

Теперь он полностью готов действовать. У него есть все данные в мире, но он никогда ни к чему их не применял.

Теперь он полностью готов действовать. У него есть все данные в мире, но он никогда ни к чему их не применял.

И самое ужасное, что может с вами случиться, – это то, что вы усвоите все эти данные и ни с чем не сравните их, не разберетесь в них и не выясните, какой элемент тут является необходимым. Это было бы ужасно. Потому что вы внезапно окажетесь в ситуации, когда перед вами будет сидеть преклир, два часа ночи, и вы пытаетесь провести преклиру процессинг и закончить работу, а преклир продолжает кричать. В дверь будут звонить полицейские, а по телефону – родители преклира, так что у вас не будет времени оценить эти данные. Сделать это нужно сейчас! Скажите, просить преклира снимать туфли, прежде, чем он ляжет на кушетку – это так же важно, как всегда и неизменно говорить ему: «Вернитесь в настоящее время», или «Осознаете ли вы ваше окружение?», или ориентировать его в пространстве и времени? Это... эти два данных – равны ли они по значимости? Нет, не равны. Добиться, чтобы преклир был в настоящем времени, – это важно. Добиться, чтобы преклир достиг конца инграммы, прежде чем вы опять отправите его в начало, – это важно.

И самое ужасное, что может с вами случиться, – это то, что вы усвоите все эти данные и ни с чем не сравните их, не разберетесь в них и не выясните, какой элемент тут является необходимым. Это было бы ужасно. Потому что вы внезапно окажетесь в ситуации, когда перед вами будет сидеть преклир, два часа ночи, и вы пытаетесь провести преклиру процессинг и закончить работу, а преклир продолжает кричать. В дверь будут звонить полицейские, а по телефону – родители преклира, так что у вас не будет времени оценить эти данные. Сделать это нужно сейчас! Скажите, просить преклира снимать туфли, прежде, чем он ляжет на кушетку – это так же важно, как всегда и неизменно говорить ему: «Вернитесь в настоящее время», или «Осознаете ли вы ваше окружение?», или ориентировать его в пространстве и времени? Это... эти два данных – равны ли они по значимости? Нет, не равны. Добиться, чтобы преклир был в настоящем времени, – это важно. Добиться, чтобы преклир достиг конца инграммы, прежде чем вы опять отправите его в начало, – это важно.

Так вот, продолжим обсуждать проблему оценки... в действительности это и есть самая суть образования, самая его суть. На самом деле у вас есть только пять данных, которые нельзя сравнить по значительности. Я имею в виду, что они находятся очень высоко, и это Q. Они находятся очень высоко, на вершине пирамиды. И они совершенно не сопоставимы ни с какими другими данными, которые вы получаете. Так что если бы вы потратили... если бы вы потратили часы на то, чтобы исследовать Q и применить их на уровне теории – как таковые, – и потратили бы по несколько минут на все остальные данные в этом материале, то это означало бы, что вы примерно правильно оцениваете данные.

Так вот, продолжим обсуждать проблему оценки... в действительности это и есть самая суть образования, самая его суть. На самом деле у вас есть только пять данных, которые нельзя сравнить по значительности. Я имею в виду, что они находятся очень высоко, и это Q. Они находятся очень высоко, на вершине пирамиды. И они совершенно не сопоставимы ни с какими другими данными, которые вы получаете. Так что если бы вы потратили... если бы вы потратили часы на то, чтобы исследовать Q и применить их на уровне теории – как таковые, – и потратили бы по несколько минут на все остальные данные в этом материале, то это означало бы, что вы примерно правильно оцениваете данные.

Так вот, есть математика... есть учебник по навигации, который называется «Даттон». Это самый замечательный учебник, какой вам только доводилось читать. В нем есть все, что... в нем просто есть все. Там есть все, что вы хотите знать, и все это излагается предложениями с одной и той же структурой. Там говорится... в «Даттоне» нет никаких оценок. Вообще-то это самая кошмарная вещь, которую когда-либо доводилось читать студенту. О, это просто ужасно. Потому что вы читаете там... вы читаете там: «Морские карты обычно публикуются гидрографическим офисом; их размер – двадцать один с половиной дюйма на двадцать четыре с половиной дюйма. Вы должны всегда знать поправку индекса своего секстана. На некоторых торговых судах, карты обычно складываются и помещаются в ящики, но на большинстве военных кораблей они хранятся в развернутом виде». И ваш студент читает это, и... «Вы всегда должны знать поправку индекса своего секстана». О, боже мой, не сравнивайте это по значительности с тем, как нужно складывать карты или каков их размер. Это абсолютно второстепенный вопрос. Но бог ты мой, если вы не знаете поправку индекса своего секстана, вы никогда не определите свое местоположение. Я именно это и имею в виду. Я имею в виду, вы никогда не узнаете, где вы находитесь, а ведь в этом и состоит суть навигации.

Так вот, есть математика... есть учебник по навигации, который называется «Даттон». Это самый замечательный учебник, какой вам только доводилось читать. В нем есть все, что... в нем просто есть все. Там есть все, что вы хотите знать, и все это излагается предложениями с одной и той же структурой. Там говорится... в «Даттоне» нет никаких оценок. Вообще-то это самая кошмарная вещь, которую когда-либо доводилось читать студенту. О, это просто ужасно. Потому что вы читаете там... вы читаете там: «Морские карты обычно публикуются гидрографическим офисом; их размер – двадцать один с половиной дюйма на двадцать четыре с половиной дюйма. Вы должны всегда знать поправку индекса своего секстана. На некоторых торговых судах, карты обычно складываются и помещаются в ящики, но на большинстве военных кораблей они хранятся в развернутом виде». И ваш студент читает это, и... «Вы всегда должны знать поправку индекса своего секстана». О, боже мой, не сравнивайте это по значительности с тем, как нужно складывать карты или каков их размер. Это абсолютно второстепенный вопрос. Но бог ты мой, если вы не знаете поправку индекса своего секстана, вы никогда не определите свое местоположение. Я именно это и имею в виду. Я имею в виду, вы никогда не узнаете, где вы находитесь, а ведь в этом и состоит суть навигации.

Так что считайте, что эти Q имеют такую же важность. Знайте эти Q. Размещение в пространстве и времени, создание времени, пространства, энергии, материи и так далее. Просто изучите это так, чтобы от зубов отлетало, просто зазубрите это. А затем возьмите остальную часть этого материала и оцените его, сравнив с Q. Понимаете, как все это делается? И тем не менее эти остальные данные представляют для вас интерес. И они, в свою очередь, позволяют в какой-то небольшой степени оценить Q.

Так что считайте, что эти Q имеют такую же важность. Знайте эти Q. Размещение в пространстве и времени, создание времени, пространства, энергии, материи и так далее. Просто изучите это так, чтобы от зубов отлетало, просто зазубрите это. А затем возьмите остальную часть этого материала и оцените его, сравнив с Q. Понимаете, как все это делается? И тем не менее эти остальные данные представляют для вас интерес. И они, в свою очередь, позволяют в какой-то небольшой степени оценить Q.

Теперь Логика 10: Ценность данного определяется степенью согласованности, которую оно придает другим данным.

Теперь Логика 10: Ценность данного определяется степенью согласованности, которую оно придает другим данным.

Так вот, когда вы говорите: «согласованность»... это слово вы будете встречать в Аксиомах довольно часто, и оно просто означает «взаимосвязь». Если у вас есть все факторы какого-либо вектора... допустим, тут у нас есть вектор силы. Если все энергетические единицы в нем будут двигаться в одном направлении, то сюда будет приложена значительная сила (вы понимаете это?)... если все энергетические единицы будут двигаться в одном направлении.

Так вот, когда вы говорите: «согласованность»... это слово вы будете встречать в Аксиомах довольно часто, и оно просто означает «взаимосвязь». Если у вас есть все факторы какого-либо вектора... допустим, тут у нас есть вектор силы. Если все энергетические единицы в нем будут двигаться в одном направлении, то сюда будет приложена значительная сила (вы понимаете это?)... если все энергетические единицы будут двигаться в одном направлении.

Но, предположим, все происходит вот так. Тогда сюда не будет сообщено никакого импульса. Никакого импульса. Все будет просто разбросано в разные стороны. Вы сообщаете импульс вот сюда – и все просто начинает носиться по кругу, как бы гоняться за собственным хвостом. Но вот тут – все прямо, тут сообщается импульс.

Но, предположим, все происходит вот так. Тогда сюда не будет сообщено никакого импульса. Никакого импульса. Все будет просто разбросано в разные стороны. Вы сообщаете импульс вот сюда – и все просто начинает носиться по кругу, как бы гоняться за собственным хвостом. Но вот тут – все прямо, тут сообщается импульс.

Другими словами, вы можете сделать так, что энергия попадет в цель или предмет сделает то, что вы хотите, – если сила будет направлена на него. Если она не направлена на него, если она не направлена на него должным образом, то не произойдет ничего или произойдет что-то не то. Так что вы могли бы сказать, что данное о том, как приложить силу к бильярдному шару, гарантировало бы... если бы это данное было важным, то оно гарантировало бы, что этот бильярдный шар ударит по другим шарам и будет двигаться по надлежащей траектории. Другими словами, тут мы имеем дело с полезностью данного для приложения усилия. Полезность приложения усилия определила бы ценность данного. Она определила бы также, насколько это данное способно согласовать остальные данные.

Другими словами, вы можете сделать так, что энергия попадет в цель или предмет сделает то, что вы хотите, – если сила будет направлена на него. Если она не направлена на него, если она не направлена на него должным образом, то не произойдет ничего или произойдет что-то не то. Так что вы могли бы сказать, что данное о том, как приложить силу к бильярдному шару, гарантировало бы... если бы это данное было важным, то оно гарантировало бы, что этот бильярдный шар ударит по другим шарам и будет двигаться по надлежащей траектории. Другими словами, тут мы имеем дело с полезностью данного для приложения усилия. Полезность приложения усилия определила бы ценность данного. Она определила бы также, насколько это данное способно согласовать остальные данные.

И если вы возьмете кого-то... он собирается научить кого-то играть в гольф. И он говорит: «Вы кладете мяч вот сюда, ставите пятку напротив ти, подаетесь назад, и при этом вы держите клюшку хватом внахлест, и один большой палец находится здесь, другой – здесь. Теперь вы очень аккуратно отводите клюшку, поднимая ее над плечом вот таким образом, и выполняете свинг, не отводя глаз от мяча. Затем вы смотрите вверх и видите свой мяч на другом конце фервея». Так вот, он говорит: «Вот что вы делаете, и вот как вы это делаете» – и так далее. И все это действительно ценные данные.

И если вы возьмете кого-то... он собирается научить кого-то играть в гольф. И он говорит: «Вы кладете мяч вот сюда, ставите пятку напротив ти, подаетесь назад, и при этом вы держите клюшку хватом внахлест, и один большой палец находится здесь, другой – здесь. Теперь вы очень аккуратно отводите клюшку, поднимая ее над плечом вот таким образом, и выполняете свинг, не отводя глаз от мяча. Затем вы смотрите вверх и видите свой мяч на другом конце фервея». Так вот, он говорит: «Вот что вы делаете, и вот как вы это делаете» – и так далее. И все это действительно ценные данные.

Но давайте рассмотрим эту ситуацию снова, и посмотрим, сколько бесценных... я имею в виду, сколько неценных данных там будет. Он говорит: «Вы всегда очень старательно наклоняетесь и отряхиваете свои брюки, на тот случай, если на них попадет песок и так далее, и вы берете этот кий... эту ти. Так вот, гораздо лучше использовать деревянные ти, но они часто бывают дорогими, но я могу продать вам несколько таких деревянных ти в здании клуба, если вы хотите. Но вы вполне можете сделать кучку из песка, и, может быть, вам лучше сделать это – так вот, это очень важно. Теперь вы ставите мяч на эту ти, отступаете вот сюда, берете клюшку и бьете по мячу. И вот так вы играете в гольф».

Но давайте рассмотрим эту ситуацию снова, и посмотрим, сколько бесценных... я имею в виду, сколько неценных данных там будет. Он говорит: «Вы всегда очень старательно наклоняетесь и отряхиваете свои брюки, на тот случай, если на них попадет песок и так далее, и вы берете этот кий... эту ти. Так вот, гораздо лучше использовать деревянные ти, но они часто бывают дорогими, но я могу продать вам несколько таких деревянных ти в здании клуба, если вы хотите. Но вы вполне можете сделать кучку из песка, и, может быть, вам лучше сделать это – так вот, это очень важно. Теперь вы ставите мяч на эту ти, отступаете вот сюда, берете клюшку и бьете по мячу. И вот так вы играете в гольф».

Нет, вы не сможете играть в гольф, вот и все. Тут совершенно другая ситуация – предметом оценки становится нечто несущественное. И как часто вам приходилось сталкиваться с подобными субъектами? Они постоянно переключаются с несущественных вещей... я имею в виду, постоянно переключаются на несущественные вещи.

Нет, вы не сможете играть в гольф, вот и все. Тут совершенно другая ситуация – предметом оценки становится нечто несущественное. И как часто вам приходилось сталкиваться с подобными субъектами? Они постоянно переключаются с несущественных вещей... я имею в виду, постоянно переключаются на несущественные вещи.

Например, во время лабораторной работы вы выясните, что очень важно, крайне важно уметь очищать пробирки. Вас никогда не учат этому. Нет, вы просто идете в лабораторию и работаете с... вы обнаруживаете, что пробирка грязная. И вы пытаетесь получить осадок, и это не тот осадок, которого вы ожидали. И вы чешете затылок и говорите: «Что у меня не в порядке с химией?»

Например, во время лабораторной работы вы выясните, что очень важно, крайне важно уметь очищать пробирки. Вас никогда не учат этому. Нет, вы просто идете в лабораторию и работаете с... вы обнаруживаете, что пробирка грязная. И вы пытаетесь получить осадок, и это не тот осадок, которого вы ожидали. И вы чешете затылок и говорите: «Что у меня не в порядке с химией?»

Что ж, у вас все в порядке с химией, но у вас совершенно не в порядке способность мыть пробирки. И никто не написал в учебнике химии: «Всегда используйте чистые пробирки. И если вы используете... или если вы возьмете кукурузный крахмал и щетку с длинной ручкой... кукурузную муку и щетку с длинной ручкой и некоторое время будете тереть ею стенки пробирки, двигая ею вверх-вниз под струей горячей воды, то вы удалите самые стойкие пятна со стенок пробирки. Это один способ. Есть другие способы сделать это: просто взять кислоту, например, царскую водку, и просто ополоснуть пробирку. Это убьет все. Есть различные способы. И вот так вы получаете чистые пробирки». Это очень важно, понимаете? Переключение.

Что ж, у вас все в порядке с химией, но у вас совершенно не в порядке способность мыть пробирки. И никто не написал в учебнике химии: «Всегда используйте чистые пробирки. И если вы используете... или если вы возьмете кукурузный крахмал и щетку с длинной ручкой... кукурузную муку и щетку с длинной ручкой и некоторое время будете тереть ею стенки пробирки, двигая ею вверх-вниз под струей горячей воды, то вы удалите самые стойкие пятна со стенок пробирки. Это один способ. Есть другие способы сделать это: просто взять кислоту, например, царскую водку, и просто ополоснуть пробирку. Это убьет все. Есть различные способы. И вот так вы получаете чистые пробирки». Это очень важно, понимаете? Переключение.

Так вот, когда студент заканчивает курс и разбирается в своем деле... если он разбирается в своем деле, то он знает, что в этом курсе важно. Но он узнает, что важно в этом курсе, оценивая данные, с которыми он сталкивается.

Так вот, когда студент заканчивает курс и разбирается в своем деле... если он разбирается в своем деле, то он знает, что в этом курсе важно. Но он узнает, что важно в этом курсе, оценивая данные, с которыми он сталкивается.

Так вот, у меня есть способ, которым я пытаюсь добиться, чтобы вы поняли ценность тех или иных данных. Если данное очень важно, я стараюсь ударить по нему примерно с восьми разных сторон примерно двенадцать раз. Я снова и снова возвращаюсь к нему, пинаю его, и снова возвращаюсь к нему, и переворачиваю его вверх дном, и показываю другую его сторону, а затем демонстрирую, как это выглядит на практике, а затем демонстрирую его использование. А затем, когда вас, черт побери, уже тошнит от этого данного и вы спрашиваете: «Да почему он все говорит и говорит о теннисных мячах?», мы возвращаемся к теннисным мячам и снова говорим о них – если они важны в работе. Хорошо.

Так вот, у меня есть способ, которым я пытаюсь добиться, чтобы вы поняли ценность тех или иных данных. Если данное очень важно, я стараюсь ударить по нему примерно с восьми разных сторон примерно двенадцать раз. Я снова и снова возвращаюсь к нему, пинаю его, и снова возвращаюсь к нему, и переворачиваю его вверх дном, и показываю другую его сторону, а затем демонстрирую, как это выглядит на практике, а затем демонстрирую его использование. А затем, когда вас, черт побери, уже тошнит от этого данного и вы спрашиваете: «Да почему он все говорит и говорит о теннисных мячах?», мы возвращаемся к теннисным мячам и снова говорим о них – если они важны в работе. Хорошо.

Ценность данного или области данных может быть установлена по тому, насколько они способствуют или препятствуют выживанию.

Ценность данного или области данных может быть установлена по тому, насколько они способствуют или препятствуют выживанию.

Яд разрушает желудок, он препятствует выживанию. Если бы у вас не было этого данного, то вы могли бы принять яд. И вы бы усвоили это данное, и оно... усваивать данное в ходе практической деятельности всегда бывает слишком поздно. Это всегда чуть-чуть поздновато. Лучше, если вы будете знать о яде до того, как примете яд.

Яд разрушает желудок, он препятствует выживанию. Если бы у вас не было этого данного, то вы могли бы принять яд. И вы бы усвоили это данное, и оно... усваивать данное в ходе практической деятельности всегда бывает слишком поздно. Это всегда чуть-чуть поздновато. Лучше, если вы будете знать о яде до того, как примете яд.

Ценность данного или области данных может быть разной в зависимости от точки зрения наблюдателя.

Ценность данного или области данных может быть разной в зависимости от точки зрения наблюдателя.

Уткам кажется, что дробовики – это ни на что не годная штука.

Уткам кажется, что дробовики – это ни на что не годная штука.

Логика 13: Проблемы решаются путем разделения их на области сопоставимые по значительности и содержащие сходные данные, сравнения этих данных с уже известными или частично известными данными и нахождения решения для каждой такой области. Если данные нельзя узнать непосредственно, можно обратиться к известным данным и, используя найденные таким образом решения, найти решение и для оставшихся данных.

Логика 13: Проблемы решаются путем разделения их на области сопоставимые по значительности и содержащие сходные данные, сравнения этих данных с уже известными или частично известными данными и нахождения решения для каждой такой области. Если данные нельзя узнать непосредственно, можно обратиться к известным данным и, используя найденные таким образом решения, найти решение и для оставшихся данных.

Единственная причина, по которой эта аксиома находится здесь, состоит в том, что это та причина, по которой я создал Дианетику и Саентологию, и это тот способ, которым я их создал. Именно так они возникли – благодаря использованию Логики 13. Я просто взял... я знал, что есть что-то, что можно узнать о разуме, а затем я просто взял всю область знаний о разуме и стал разрубать ее на куски. Я разрубал гуманитарные науки на куски, и всякий раз, когда я обнаруживал, что тот или иной кусок не имеет универсального применения, я клал его на тележку, вывозил со сцены и выбрасывал на помойку.

Единственная причина, по которой эта аксиома находится здесь, состоит в том, что это та причина, по которой я создал Дианетику и Саентологию, и это тот способ, которым я их создал. Именно так они возникли – благодаря использованию Логики 13. Я просто взял... я знал, что есть что-то, что можно узнать о разуме, а затем я просто взял всю область знаний о разуме и стал разрубать ее на куски. Я разрубал гуманитарные науки на куски, и всякий раз, когда я обнаруживал, что тот или иной кусок не имеет универсального применения, я клал его на тележку, вывозил со сцены и выбрасывал на помойку.

«Так, посмотрим: люди... Я... Давайте посмотрим: Азия... По всему Китаю... по всему Китаю люди голодны». Китайская философия очень обширна, и есть такая вещь, как конфуцианство и так далее. Там не может быть ничего важного. Там может быть что-то важное, но зачем нам утруждать себя изучением Китая? За борт его. Что-то не в порядке со всей информацией, которая есть в Китае.

«Так, посмотрим: люди... Я... Давайте посмотрим: Азия... По всему Китаю... по всему Китаю люди голодны». Китайская философия очень обширна, и есть такая вещь, как конфуцианство и так далее. Там не может быть ничего важного. Там может быть что-то важное, но зачем нам утруждать себя изучением Китая? За борт его. Что-то не в порядке со всей информацией, которая есть в Китае.

Прямолинейное и ужасное заявление, не так ли?

Прямолинейное и ужасное заявление, не так ли?

Вы говорите: «Секрет спрятан не в Китае». Почему? Люди в Китае голодают.

Вы говорите: «Секрет спрятан не в Китае». Почему? Люди в Китае голодают.

Хорошо, эти данные летят в Желтое море.

Хорошо, эти данные летят в Желтое море.

Япония: Япония, должно быть, находится в хорошей форме. Она добилась более высокого положения в мире и находится в хорошей форме, и у японцев есть все эти рисовые чеки, и все работают изо всех сил, и они в совершенно замечательной форме, и они очень сообразительные. И давайте посмотрим, они все копируют. Хм, это интересное данное: они подражают. Они подражают, подражают, подражают, подражают, подражают, подражают. Давайте запишем: в Японии должно что-то быть. Там должно что-то быть, но прямо сейчас я не вижу там никакого особо большого количества данных. Мы просто отодвинем Японию в сторону.

Япония: Япония, должно быть, находится в хорошей форме. Она добилась более высокого положения в мире и находится в хорошей форме, и у японцев есть все эти рисовые чеки, и все работают изо всех сил, и они в совершенно замечательной форме, и они очень сообразительные. И давайте посмотрим, они все копируют. Хм, это интересное данное: они подражают. Они подражают, подражают, подражают, подражают, подражают, подражают. Давайте запишем: в Японии должно что-то быть. Там должно что-то быть, но прямо сейчас я не вижу там никакого особо большого количества данных. Мы просто отодвинем Японию в сторону.

Теперь давайте возьмем религию. Приносила ли религия сколько-нибудь значительную пользу? Вероятно, есть много вещей... Что ж, давайте отодвинем религию в сторону.

Теперь давайте возьмем религию. Приносила ли религия сколько-нибудь значительную пользу? Вероятно, есть много вещей... Что ж, давайте отодвинем религию в сторону.

Давайте посмотрим, что там у нас осталось? У нас остались алеутские индейцы. Ну, не знаю, пока там не высадились русские, алеутские индейцы даже не знали, как сохранять пищу. О-го-го, давайте просто выбросим всю эту культуру.

Давайте посмотрим, что там у нас осталось? У нас остались алеутские индейцы. Ну, не знаю, пока там не высадились русские, алеутские индейцы даже не знали, как сохранять пищу. О-го-го, давайте просто выбросим всю эту культуру.

Посмотрим... и мы движемся дальше таким же образом, пока внезапно не обнаруживаем какую-то область, которая прогрессирует с потрясающим ускорением. Подумать только, подумать только!

Посмотрим... и мы движемся дальше таким же образом, пока внезапно не обнаруживаем какую-то область, которая прогрессирует с потрясающим ускорением. Подумать только, подумать только!

Той областью, которая, по-видимому, развивалась быстрее, чем любая другая область за все время существования человечества на Земле, было электричество. Ей-богу, оно развивается быстро!! Джеймс Клерк Максвелл в 1894 году замечательно справился с тем, чтобы вычислить много всякой всячины... к 1894 году. В 1894 году существовала теория Фрейда, и мы... так, посмотрим, сегодня у нас есть атомная бомба. Джеймс Клерк Максвелл, 1894 год: Фрейд, 189... Хмм. Вы знаете, у меня создается впечатление, что электричество совершило потрясающий скачок вперед, а теория либидо по прежнему остается в том же состоянии. И у нас все еще есть лечебницы для душевнобольных, и в этом направлении не было никакого прогресса. Но у нас есть вот эта одна область, которая развивалась.

Той областью, которая, по-видимому, развивалась быстрее, чем любая другая область за все время существования человечества на Земле, было электричество. Ей-богу, оно развивается быстро!! Джеймс Клерк Максвелл в 1894 году замечательно справился с тем, чтобы вычислить много всякой всячины... к 1894 году. В 1894 году существовала теория Фрейда, и мы... так, посмотрим, сегодня у нас есть атомная бомба. Джеймс Клерк Максвелл, 1894 год: Фрейд, 189... Хмм. Вы знаете, у меня создается впечатление, что электричество совершило потрясающий скачок вперед, а теория либидо по прежнему остается в том же состоянии. И у нас все еще есть лечебницы для душевнобольных, и в этом направлении не было никакого прогресса. Но у нас есть вот эта одна область, которая развивалась.

Но невозможно поверить, что любой человек был бы... что нет ничего, кроме электричества; где-то должны быть и другие ответы. Так что мы идем и находим еще какие-то разделы, и мы ищем еще какое-то знание. Мы ищем еще какие-то области знания. Мы заглядываем в биологию, мы заглядываем в... мы выясняем, насколько хорошо или насколько плохо сориентированы люди, работающие в этих областях, и есть ли у них успехи или нет. Строго, да?

Но невозможно поверить, что любой человек был бы... что нет ничего, кроме электричества; где-то должны быть и другие ответы. Так что мы идем и находим еще какие-то разделы, и мы ищем еще какое-то знание. Мы ищем еще какие-то области знания. Мы заглядываем в биологию, мы заглядываем в... мы выясняем, насколько хорошо или насколько плохо сориентированы люди, работающие в этих областях, и есть ли у них успехи или нет. Строго, да?

Просто самый примитивный анализ данных, мы просто берем меч – и бац! Кусок данных отрублен от всего остального, и мы забываем про него. Бац! Другая большая совокупность данных – мы отсекли ее и отодвинули в сторону. Бац! Мы взяли еще одну область гуманитарных наук и отодвинули ее в сторону. Что мы получаем – к чему мы все время возвращаемся? Мы обнаруживаем, что сегодня есть одна стабильная область: физика. И анализируя химию, мы обнаруживаем, что химия не слишком стабильна, потому что ядерная физика вторглась в область химии, и ей-богу, химикам сегодня приходится очень нелегко. Они имеют дело с совершенно другой областью – ядерной физикой.

Просто самый примитивный анализ данных, мы просто берем меч – и бац! Кусок данных отрублен от всего остального, и мы забываем про него. Бац! Другая большая совокупность данных – мы отсекли ее и отодвинули в сторону. Бац! Мы взяли еще одну область гуманитарных наук и отодвинули ее в сторону. Что мы получаем – к чему мы все время возвращаемся? Мы обнаруживаем, что сегодня есть одна стабильная область: физика. И анализируя химию, мы обнаруживаем, что химия не слишком стабильна, потому что ядерная физика вторглась в область химии, и ей-богу, химикам сегодня приходится очень нелегко. Они имеют дело с совершенно другой областью – ядерной физикой.

Вы смотрите на химика... вот относительная истина: атом химика подходит для химика. Атом физика подходит для физика. Это является истиной для физика, это является истиной для химика. Но атом химика и атом физика совершенно не похожи друг на друга! Однако же и тот, и другой называет свой атом атомом. У них совершенно разные атомы. И это очень забавно. Вы обращаете их внимание на этот факт. Вы говорите:

Вы смотрите на химика... вот относительная истина: атом химика подходит для химика. Атом физика подходит для физика. Это является истиной для физика, это является истиной для химика. Но атом химика и атом физика совершенно не похожи друг на друга! Однако же и тот, и другой называет свой атом атомом. У них совершенно разные атомы. И это очень забавно. Вы обращаете их внимание на этот факт. Вы говорите:

• Кстати, скажите: я знаю, что вы занимаетесь этой точной наукой. Так вот, что вы говорили об атоме?

• Кстати, скажите: я знаю, что вы занимаетесь этой точной наукой. Так вот, что вы говорили об атоме?

Физик говорит то же самое:

Физик говорит то же самое:

• Химическая модель атома не подтверждается опытами в циклотроне.

• Химическая модель атома не подтверждается опытами в циклотроне.

Это говорит вам еще кое о чем. Это говорит вам, что ни у тех, ни у других нет модели атома, которая была бы хоть сколько-нибудь работающей. Атом, вероятно, вообще не такой.

Это говорит вам еще кое о чем. Это говорит вам, что ни у тех, ни у других нет модели атома, которая была бы хоть сколько-нибудь работающей. Атом, вероятно, вообще не такой.

Так вот, если мы посмотрим на наше представление об атоме, то и физик, и химик будут ужасно потрясены, потому что наш подход к атому, вероятно, сводится к тому, что атома не существует. Хмм, это ересь! Что ж, я не могу найти никаких доказательств того, что атом существует. Мне хотелось бы, чтобы я смог их найти. Я пытался! Я пытался быть пай-мальчиком.

Так вот, если мы посмотрим на наше представление об атоме, то и физик, и химик будут ужасно потрясены, потому что наш подход к атому, вероятно, сводится к тому, что атома не существует. Хмм, это ересь! Что ж, я не могу найти никаких доказательств того, что атом существует. Мне хотелось бы, чтобы я смог их найти. Я пытался! Я пытался быть пай-мальчиком.

Так вот, если вы пытаетесь... это говорит вам еще кое о чем. Это полезно в процессинге... и тут я подчеркиваю... если вы хотите быстро поставить диагноз. Просто, так сказать, разрежьте своего преклира на части. Один из наилучших способов – разрезать его по динамикам. Вы говорите: «Трррр, восемь динамик». Хорошо, как он относится к первой динамике? Как он относится к сексу, детям, группам, человечеству, животным и так далее? Просто проверьте все динамики. О, похоже, он... он не хочет иметь ничего общего со второй динамикой. И он думает, что он довольно жалкий человек. Хм, первая и вторая динамики отсутствуют. И что там по поводу групп? О, он горячий сторонник группы «Я воспряну». И вы говорите: «Хмм». Как он относится к людям? Люди – это черви. Как он относится к животным? Он ненавидит большинство животных, но любит кошек. Это интересно. Мы получаем все более и более интересный материал, потому что мы занимаемся тем, что разрезаем целые куски полного трака этого человека и обнаруживаем, что, вероятно, мы найдем какое-то решение, если просто рассмотрим текущую жизнь: кто-то (вероятно, сексуальный партнер... понимаете, вы просто складываете эти данные; это просто как бы... делаете примерное предположение на их основе) пренебрежительно отзывался о нем и говорил ему, что он жалок. Кто это был?

Так вот, если вы пытаетесь... это говорит вам еще кое о чем. Это полезно в процессинге... и тут я подчеркиваю... если вы хотите быстро поставить диагноз. Просто, так сказать, разрежьте своего преклира на части. Один из наилучших способов – разрезать его по динамикам. Вы говорите: «Трррр, восемь динамик». Хорошо, как он относится к первой динамике? Как он относится к сексу, детям, группам, человечеству, животным и так далее? Просто проверьте все динамики. О, похоже, он... он не хочет иметь ничего общего со второй динамикой. И он думает, что он довольно жалкий человек. Хм, первая и вторая динамики отсутствуют. И что там по поводу групп? О, он горячий сторонник группы «Я воспряну». И вы говорите: «Хмм». Как он относится к людям? Люди – это черви. Как он относится к животным? Он ненавидит большинство животных, но любит кошек. Это интересно. Мы получаем все более и более интересный материал, потому что мы занимаемся тем, что разрезаем целые куски полного трака этого человека и обнаруживаем, что, вероятно, мы найдем какое-то решение, если просто рассмотрим текущую жизнь: кто-то (вероятно, сексуальный партнер... понимаете, вы просто складываете эти данные; это просто как бы... делаете примерное предположение на их основе) пренебрежительно отзывался о нем и говорил ему, что он жалок. Кто это был?

Так вот, если бы мы могли вырвать этого человека из жизни преклира – раз! – о, преклир стал бы чувствовать себя очень хорошо. Потому что вот он – у него плохо со второй динамикой, однако же он не очень стар, находится в довольно хорошей форме, и он считает себя жалким человеком. И мы идем дальше и выясняем, что в остальных динамиках нет никаких серьезных нарушений. Мы обнаруживаем, что дела обстоят неважно только с этими двумя. Что ж, давайте попробуем выстрелить в этом направлении и скажем:

Так вот, если бы мы могли вырвать этого человека из жизни преклира – раз! – о, преклир стал бы чувствовать себя очень хорошо. Потому что вот он – у него плохо со второй динамикой, однако же он не очень стар, находится в довольно хорошей форме, и он считает себя жалким человеком. И мы идем дальше и выясняем, что в остальных динамиках нет никаких серьезных нарушений. Мы обнаруживаем, что дела обстоят неважно только с этими двумя. Что ж, давайте попробуем выстрелить в этом направлении и скажем:

• Кто из тех, кого вы знали... какая женщина, которую вы знали... – допустим, мы проводим процессинг мужчине, – какая женщина, которую вы знали, когда-либо отзывалась о вас пренебрежительно?

• Кто из тех, кого вы знали... какая женщина, которую вы знали... – допустим, мы проводим процессинг мужчине, – какая женщина, которую вы знали, когда-либо отзывалась о вас пренебрежительно?

Так вот, он, вероятно, и не подумал бы сказать вам о своей первой жене – по крайней мере, в течении пятидесяти часов, пока он не узнал бы вас получше или что-то вроде этого. Это данное оставалось бы скрытым для вас и для него.

Так вот, он, вероятно, и не подумал бы сказать вам о своей первой жене – по крайней мере, в течении пятидесяти часов, пока он не узнал бы вас получше или что-то вроде этого. Это данное оставалось бы скрытым для вас и для него.

Теперь попросите его:

Теперь попросите его:

• Хорошо, получите видео- рикол вашей первой жены.

• Хорошо, получите видео- рикол вашей первой жены.

• Ну, я не знаю. Я думаю, мы поженились в 1932 году. Нет, это был 1940. Нет, это была ее мать, я...

• Ну, я не знаю. Я думаю, мы поженились в 1932 году. Нет, это был 1940. Нет, это была ее мать, я...

Вы обнаружите, что вы забрели прямо в середину лабиринта незнания в этом кейсе. Он не может определить местоположение этого во времени и в пространстве, он не может получить никакого зрительного восприятия, он не может услышать ее голос, он не может рассказать вам о многих ее характерных особенностях. Так что же нам предпринять, чтобы получить быстро продвигающийся кейс? Нам не обязательно проходить через все муки, связанные с тэта-клированием этого парня, если мы просто хотим быстро подлатать его. Что мы делаем?

Вы обнаружите, что вы забрели прямо в середину лабиринта незнания в этом кейсе. Он не может определить местоположение этого во времени и в пространстве, он не может получить никакого зрительного восприятия, он не может услышать ее голос, он не может рассказать вам о многих ее характерных особенностях. Так что же нам предпринять, чтобы получить быстро продвигающийся кейс? Нам не обязательно проходить через все муки, связанные с тэта-клированием этого парня, если мы просто хотим быстро подлатать его. Что мы делаем?

Что ж, мы просим его создать мокап женщины. И мы начинаем размещать ее во времени – вчера, завтра – и в пространстве. А затем мы создаем различные пространства и размещаем ее в этих пространствах. А затем мы снова создаем мокапы женщин, и снова создаем мокапы женщин, и снова создаем мокапы женщин. И что бы вы думали! Внезапно... внезапно у нас появляется кто – его жена? Нет. Это была девушка, которая жила по соседству с ним, когда ему было шестнадцать. И из-за нее он приходил в такое паршивое состояние, которое было хуже, чем учебная пожарная тревога, как говорят в военно-морских силах. И он все это забыл. И ее отец грозился выгнать его из города. И – о, боже мой! И что бы вы думали, после того, как он смокапил всех этих женщин, женщин, женщин, внезапно вы смотрите на... внезапно он смотрит на картинку этой девушки. У него есть видео этой девушки – не просто видео его первой жены, а видео этой девушки, которая была в его жизни раньше.

Что ж, мы просим его создать мокап женщины. И мы начинаем размещать ее во времени – вчера, завтра – и в пространстве. А затем мы создаем различные пространства и размещаем ее в этих пространствах. А затем мы снова создаем мокапы женщин, и снова создаем мокапы женщин, и снова создаем мокапы женщин. И что бы вы думали! Внезапно... внезапно у нас появляется кто – его жена? Нет. Это была девушка, которая жила по соседству с ним, когда ему было шестнадцать. И из-за нее он приходил в такое паршивое состояние, которое было хуже, чем учебная пожарная тревога, как говорят в военно-морских силах. И он все это забыл. И ее отец грозился выгнать его из города. И – о, боже мой! И что бы вы думали, после того, как он смокапил всех этих женщин, женщин, женщин, внезапно вы смотрите на... внезапно он смотрит на картинку этой девушки. У него есть видео этой девушки – не просто видео его первой жены, а видео этой девушки, которая была в его жизни раньше.

Так вот, вы делаете с этими мокапами то, се, пока он не сможет создавать ее мокапы в больших количествах, помещать ее во много разных мест, и пока он не сможет действительно взрывать ее. И вы снова создаете ее мокапы и снова взрываете ее. А затем вы помещаете ее в другие места, и вы берете подлинные факсимиле, связанные с ней, и размещаете их в разных моментах времени и в разных пространствах. Вы не проходите их. И внезапно он говорит: «Зачем мы это делаем? Мне это до смерти надоело».

Так вот, вы делаете с этими мокапами то, се, пока он не сможет создавать ее мокапы в больших количествах, помещать ее во много разных мест, и пока он не сможет действительно взрывать ее. И вы снова создаете ее мокапы и снова взрываете ее. А затем вы помещаете ее в другие места, и вы берете подлинные факсимиле, связанные с ней, и размещаете их в разных моментах времени и в разных пространствах. Вы не проходите их. И внезапно он говорит: «Зачем мы это делаем? Мне это до смерти надоело».

И вы спрашиваете:

И вы спрашиваете:

• Ну, как вы себя чувствуете?

• Ну, как вы себя чувствуете?

Настолько вот глупо.

Настолько вот глупо.

Так вот, когда речь идет о диагнозе, вы имеете дело с кладезем знаний. Вам нужно извлечь самое скрытое знание, какое вы только можете извлечь. Один из самых быстрых способов сделать это – просто взять и разделить все на части, а затем взять каждую из этих крупных областей и выяснить, нет ли там чего-то, что хотя бы слегка не в порядке. А затем найти ту, где непорядка больше всего, и отбросить все остальные – вам до них нет дела – и просто пройти в процессинге ту область, где, как вы обнаружили, дела обстоят неважно. И внезапно – что вы получаете? Наиболее важное данное в жизни преклира, до этого скрытое, внезапно появляется в поле зрения.

Так вот, когда речь идет о диагнозе, вы имеете дело с кладезем знаний. Вам нужно извлечь самое скрытое знание, какое вы только можете извлечь. Один из самых быстрых способов сделать это – просто взять и разделить все на части, а затем взять каждую из этих крупных областей и выяснить, нет ли там чего-то, что хотя бы слегка не в порядке. А затем найти ту, где непорядка больше всего, и отбросить все остальные – вам до них нет дела – и просто пройти в процессинге ту область, где, как вы обнаружили, дела обстоят неважно. И внезапно – что вы получаете? Наиболее важное данное в жизни преклира, до этого скрытое, внезапно появляется в поле зрения.

Кстати, из-за того, что существуют прошлые жизни и тому подобные вещи, вы можете внезапно найти какую-нибудь девушку далеко на траке времени. И у преклира возникает такое странное чувство: «Вы знаете, я видел ее где-то».

Кстати, из-за того, что существуют прошлые жизни и тому подобные вещи, вы можете внезапно найти какую-нибудь девушку далеко на траке времени. И у преклира возникает такое странное чувство: «Вы знаете, я видел ее где-то».

Неудивительно – она пятьдесят лет была его женой. Ну, да ладно.

Неудивительно – она пятьдесят лет была его женой. Ну, да ладно.

Теперь Логика 14: Вводимые в проблему или решение факторы, которые берут свое начало не в естественном законе, а лишь в авторитарной команде, аберрируют эту проблему или решение.

Теперь Логика 14: Вводимые в проблему или решение факторы, которые берут свое начало не в естественном законе, а лишь в авторитарной команде, аберрируют эту проблему или решение.

Ей сопутствует Логика 15: Введение произвольности в проблему или решение способствует дальнейшему введению произвольностей в проблемы и решения.

Ей сопутствует Логика 15: Введение произвольности в проблему или решение способствует дальнейшему введению произвольностей в проблемы и решения.

Это введение произвольности. И вы обнаружите, что любая наука сходила с рельс тогда, когда кто-то вводил в нее произвольность. Вы обнаружите, что любое правительство отходило от рациональности и от хороших методов правления в тот день, когда оно принимало произвольный закон. Этот закон не был основан на естественной причине или на обычае, а это примерно то же самое, что и закон природы; просто в один прекрасный день его приняли. А затем вы обнаруживаете, что для того, чтобы добиться выполнения закона, им пришлось принять еще какие-то законы. А затем это привело к тому, что с рельсов сошло что-то еще, и вам пришлось принять еще какие-то законы, чтобы исправить это. Но затем это... Поскольку из-за этого дела пошли не так, как надо, еще с пятью какими-то факторами, вам пришлось создать различные комитеты, чтобы держать эти пять факторов в узде. А затем, поскольку из-за этого возникло так много произвольных факторов, с которыми что-то пошло не так, как надо, вам пришлось создать комиссию, чтобы осуществлять надзор за всей этой областью и управлять ею. Но из-за этой комиссии, поскольку она представляла собой произвольный фактор, все остальное пошло не так, как надо, и не успели вы и глазом моргнуть, как у вас возникла фашистская диктатура. Но когда ей придет конец, у вас, разумеется, установится коммунизм. И вы должны ввести... Что вы получаете? При каждом введении произвольности, вы получаете падение по шкале тонов ниже той точки, на которой она была введена. Поймите это.

Это введение произвольности. И вы обнаружите, что любая наука сходила с рельс тогда, когда кто-то вводил в нее произвольность. Вы обнаружите, что любое правительство отходило от рациональности и от хороших методов правления в тот день, когда оно принимало произвольный закон. Этот закон не был основан на естественной причине или на обычае, а это примерно то же самое, что и закон природы; просто в один прекрасный день его приняли. А затем вы обнаруживаете, что для того, чтобы добиться выполнения закона, им пришлось принять еще какие-то законы. А затем это привело к тому, что с рельсов сошло что-то еще, и вам пришлось принять еще какие-то законы, чтобы исправить это. Но затем это... Поскольку из-за этого дела пошли не так, как надо, еще с пятью какими-то факторами, вам пришлось создать различные комитеты, чтобы держать эти пять факторов в узде. А затем, поскольку из-за этого возникло так много произвольных факторов, с которыми что-то пошло не так, как надо, вам пришлось создать комиссию, чтобы осуществлять надзор за всей этой областью и управлять ею. Но из-за этой комиссии, поскольку она представляла собой произвольный фактор, все остальное пошло не так, как надо, и не успели вы и глазом моргнуть, как у вас возникла фашистская диктатура. Но когда ей придет конец, у вас, разумеется, установится коммунизм. И вы должны ввести... Что вы получаете? При каждом введении произвольности, вы получаете падение по шкале тонов ниже той точки, на которой она была введена. Поймите это.

Если вы хотите найти ту точку, где человек начал двигаться вниз по шкале тонов, выясните, где ему подкинули произвольность, которая не соответствовала его потребностям или динамикам, или оптимальному решению или чему угодно. Кто-то силой или обманом добился, чтобы он принял какой-то произвольный фактор, не опирающийся на закон природы. И с тех пор он шел не по тому пути. И он находится прямо посреди джунглей. И он в очень паршивом состоянии, он увяз в песке, и со всех сторон ему угрожают дикие звери. И он не может взять в толк, как он попал сюда. Он был хорошим, добродетельным парнем – он будет мысленно говорить это себе. Он был хорошим, добродетельным парнем, и у него были хорошие намерения, и он усердно учился, и он был... он знал дорогу, и он умел водить машину, и вот он сидит в этой куче песка. И он спрашивает и спрашивает: «Что случилось?»

Если вы хотите найти ту точку, где человек начал двигаться вниз по шкале тонов, выясните, где ему подкинули произвольность, которая не соответствовала его потребностям или динамикам, или оптимальному решению или чему угодно. Кто-то силой или обманом добился, чтобы он принял какой-то произвольный фактор, не опирающийся на закон природы. И с тех пор он шел не по тому пути. И он находится прямо посреди джунглей. И он в очень паршивом состоянии, он увяз в песке, и со всех сторон ему угрожают дикие звери. И он не может взять в толк, как он попал сюда. Он был хорошим, добродетельным парнем – он будет мысленно говорить это себе. Он был хорошим, добродетельным парнем, и у него были хорошие намерения, и он усердно учился, и он был... он знал дорогу, и он умел водить машину, и вот он сидит в этой куче песка. И он спрашивает и спрашивает: «Что случилось?»

Что ж, случилось вот что: в его жизнь была внесена произвольность. И когда эта произвольность была внесена в его жизнь, стало невозможно привести в соответствие с ней что-либо другое. Так что он вынужден был создавать новые произвольности, которые, в свою очередь, порождали новые произвольности. И не успел он и глазом моргнуть, как у него появились абсолютно ложные боги, ложные ценности, не было ничего реального. И забавно тут то, что во всей вселенной не было ничего, что он считал бы реальным. После того, как он прошел по этому пути до конца, он был уверен, что реальности не осталось.

Что ж, случилось вот что: в его жизнь была внесена произвольность. И когда эта произвольность была внесена в его жизнь, стало невозможно привести в соответствие с ней что-либо другое. Так что он вынужден был создавать новые произвольности, которые, в свою очередь, порождали новые произвольности. И не успел он и глазом моргнуть, как у него появились абсолютно ложные боги, ложные ценности, не было ничего реального. И забавно тут то, что во всей вселенной не было ничего, что он считал бы реальным. После того, как он прошел по этому пути до конца, он был уверен, что реальности не осталось.

Итак, движение вниз по шкале тонов начинается с момента первого введения произвольности. Неспособность человека ощущать реальность вещей проистекает прямо из момента произвольности, введения произвольности того или иного рода, не основанной на законе природы, естественной причине, факте или на чем-то еще. Вы начинаете искать закон, которым руководствуется преклир, вы начинаете читать показания Е-метра, и вы будете прослеживать это дальше, дальше, дальше, дальше, дальше и дальше в прошлое. И внезапно – поразительнейшая вещь – однажды произошло что-то странное. И если вы хотите найти ту точку в жизни человека, которая заставляет его электрические лампочки засветиться, то вы просто ищете эту первую произвольность. Вы найдете ее в очень раннем периоде жизни, но она совершенно не имеет смысла. И в этом-то вся проблема.

Итак, движение вниз по шкале тонов начинается с момента первого введения произвольности. Неспособность человека ощущать реальность вещей проистекает прямо из момента произвольности, введения произвольности того или иного рода, не основанной на законе природы, естественной причине, факте или на чем-то еще. Вы начинаете искать закон, которым руководствуется преклир, вы начинаете читать показания Е-метра, и вы будете прослеживать это дальше, дальше, дальше, дальше, дальше и дальше в прошлое. И внезапно – поразительнейшая вещь – однажды произошло что-то странное. И если вы хотите найти ту точку в жизни человека, которая заставляет его электрические лампочки засветиться, то вы просто ищете эту первую произвольность. Вы найдете ее в очень раннем периоде жизни, но она совершенно не имеет смысла. И в этом-то вся проблема.

Он всегда подчинялся ей, но она не имеет совершенно никакого смысла. И он всегда боролся с ней, и она постоянно висит у него перед глазами, и он вынужден делать и то и се, и дело обстоит именно так.

Он всегда подчинялся ей, но она не имеет совершенно никакого смысла. И он всегда боролся с ней, и она постоянно висит у него перед глазами, и он вынужден делать и то и се, и дело обстоит именно так.

И Логика 16 звучит так: Прежде чем абстрактный постулат можно будет считать пригодным для использования, его следует сопоставить со вселенной, к которой он имеет отношение, и перевести в категорию вещей, которые можно воспринять, измерить или испытать в этой вселенной.

И Логика 16 звучит так: Прежде чем абстрактный постулат можно будет считать пригодным для использования, его следует сопоставить со вселенной, к которой он имеет отношение, и перевести в категорию вещей, которые можно воспринять, измерить или испытать в этой вселенной.

Это звучит очень учено, не так ли? Тут просто говорится, что если у вас в математическом уравнении будут икс и игрек, то вам лучше показать, к чему относятся эти иксы и игреки. Тут говорится, что эти иксы и игреки нужно перевести в категорию вещей, которые можно воспринять, измерить или испытать. Тут говорится, что математическая формула совершенно бесполезна, пока в нее не подставлены реальные величины. Она действительно бесполезна, если только где-то, в каком-то месте по ходу дела кто-то не подставит в эту формулу вселенную. Она представляет собой абстрактное ничто.

Это звучит очень учено, не так ли? Тут просто говорится, что если у вас в математическом уравнении будут икс и игрек, то вам лучше показать, к чему относятся эти иксы и игреки. Тут говорится, что эти иксы и игреки нужно перевести в категорию вещей, которые можно воспринять, измерить или испытать. Тут говорится, что математическая формула совершенно бесполезна, пока в нее не подставлены реальные величины. Она действительно бесполезна, если только где-то, в каком-то месте по ходу дела кто-то не подставит в эту формулу вселенную. Она представляет собой абстрактное ничто.

И человек скажет: «Я могу рассчитать то, и я могу рассчитать се. Я могу понять, что иксы и игреки замечательны и бесконечны. И я понимаю, что такое G и что такое ноль и так далее. И я могу все это вычислить», и ей-богу, ему очень весело.

И человек скажет: «Я могу рассчитать то, и я могу рассчитать се. Я могу понять, что иксы и игреки замечательны и бесконечны. И я понимаю, что такое G и что такое ноль и так далее. И я могу все это вычислить», и ей-богу, ему очень весело.

И вы говорите: «Эй! Эй, эй, где ты?»

И вы говорите: «Эй! Эй, эй, где ты?»

И он отвечает: «Я даже не слышу твоего голоса». Его здесь нет.

И он отвечает: «Я даже не слышу твоего голоса». Его здесь нет.

Кстати, когда вы одитируете некоторых людей, вы выясняете, что они практически сделали это. Это на самом деле так, они практически сделали это. У таких людей будет собственная вселенная. И они обнаружат, что их собственная вселенная ни на что не годится. Эта вселенная ни на что не годится. Почему? Что ж, все дело просто в том, что они никак не могли применить ее к чему-то из того, что они делали, и она никак ни с чем не связана. И кроме того, это просто досужие грезы, и это никогда не приводило их ни к каким результатам, и это бесцельное занятие. И все это вызывает у них какую-то печаль, потому что они в любом случае не могли придумать ничего оригинального. Вы получаете вот такой результат.

Кстати, когда вы одитируете некоторых людей, вы выясняете, что они практически сделали это. Это на самом деле так, они практически сделали это. У таких людей будет собственная вселенная. И они обнаружат, что их собственная вселенная ни на что не годится. Эта вселенная ни на что не годится. Почему? Что ж, все дело просто в том, что они никак не могли применить ее к чему-то из того, что они делали, и она никак ни с чем не связана. И кроме того, это просто досужие грезы, и это никогда не приводило их ни к каким результатам, и это бесцельное занятие. И все это вызывает у них какую-то печаль, потому что они в любом случае не могли придумать ничего оригинального. Вы получаете вот такой результат.

Так что где находится... где находится тот момент, когда они подумали, что грезы – это досужее занятие? Когда-то грезы определяли жизнь и смерть самой их бытийности. Позже они стали «грезами». Как это стало «грезами»? Это интересно знать.

Так что где находится... где находится тот момент, когда они подумали, что грезы – это досужее занятие? Когда-то грезы определяли жизнь и смерть самой их бытийности. Позже они стали «грезами». Как это стало «грезами»? Это интересно знать.

Совершенно независимо от этого, Кант... причина, по которой это данное содержится здесь, – это просто надежда на то, что никто не появится в один прекрасный день с этакой совершенно замечательной трансцендентальной истиной:

Совершенно независимо от этого, Кант... причина, по которой это данное содержится здесь, – это просто надежда на то, что никто не появится в один прекрасный день с этакой совершенно замечательной трансцендентальной истиной:

«Все знание недоступно человеческому опыту». Давайте просто пройдем мимо этого данного. Это не так.

«Все знание недоступно человеческому опыту». Давайте просто пройдем мимо этого данного. Это не так.

Логика 17: Те области, в которых данные в наибольшей степени зависят от авторитетного мнения, содержат наименьшее количество известных естественных законов.

Логика 17: Те области, в которых данные в наибольшей степени зависят от авторитетного мнения, содержат наименьшее количество известных естественных законов.

Хотите пример? Искусство. Оно действительно зависит от авторитетного мнения... действительно зависит. Искусство зависит. Кто-то приходит и говорит: «Так вот, понимаете, вот эти современные кубистско-модернистские импрессионизмы – это действительно то, что надо». И вы смотрите на эти вещи, и они просто не имеют для вас никакого смысла, они только портят вам зрение.

Хотите пример? Искусство. Оно действительно зависит от авторитетного мнения... действительно зависит. Искусство зависит. Кто-то приходит и говорит: «Так вот, понимаете, вот эти современные кубистско-модернистские импрессионизмы – это действительно то, что надо». И вы смотрите на эти вещи, и они просто не имеют для вас никакого смысла, они только портят вам зрение.

И вы говорите: «Ну, наверное, это то, что надо». Откуда вы знаете, что это то, что надо? Вы никак не можете этого знать, поскольку в основе искусства нет никаких законов. А могли бы быть.

И вы говорите: «Ну, наверное, это то, что надо». Откуда вы знаете, что это то, что надо? Вы никак не можете этого знать, поскольку в основе искусства нет никаких законов. А могли бы быть.

О, кстати, это говорит вам... это хорошее данное для вас, вот с какой точки зрения: это говорит вам о том, что ваш... при диагностике это становится очень интересным... преклир, который говорит: «Бамс, бомс! Это так, это так, это так. Это так, а это – так и так далее»... Боже, перед вами еще тот кейс. Перед вами кейс, у которого настолько плохо обстоят дела с состоянием знания, что он защищает свой последний рубеж обороны до последней капли крови. Он ничего не знает. Все, что он умеет делать... последнее, что от него осталось, – это способность быть очень властным авторитетом. И если он может... если он чувствует, что может быть достаточно властным авторитетом, – ого, он так или иначе сможет добиться успеха. Но он ничего не знает. И вы обнаружите, что он знает, что ничего не знает. Он сражается как бы с оболочкой очень, очень туго накачанного воздушного шара, которая в любой момент может проколоться.

О, кстати, это говорит вам... это хорошее данное для вас, вот с какой точки зрения: это говорит вам о том, что ваш... при диагностике это становится очень интересным... преклир, который говорит: «Бамс, бомс! Это так, это так, это так. Это так, а это – так и так далее»... Боже, перед вами еще тот кейс. Перед вами кейс, у которого настолько плохо обстоят дела с состоянием знания, что он защищает свой последний рубеж обороны до последней капли крови. Он ничего не знает. Все, что он умеет делать... последнее, что от него осталось, – это способность быть очень властным авторитетом. И если он может... если он чувствует, что может быть достаточно властным авторитетом, – ого, он так или иначе сможет добиться успеха. Но он ничего не знает. И вы обнаружите, что он знает, что ничего не знает. Он сражается как бы с оболочкой очень, очень туго накачанного воздушного шара, которая в любой момент может проколоться.

Теперь Логика 18: Постулат ценен настолько, насколько он пригоден для использования.

Теперь Логика 18: Постулат ценен настолько, насколько он пригоден для использования.

Это совершенно самоочевидно, но, глядя на людей, этого не подумаешь. Иногда это бывает такой постулат: «Ну, я принял решение верить себе, и отныне я буду верить себе. И хотя из-за этого у меня непрестанно ужасно болит голова, я все-таки принял такое решение». Понимаете, этот постулат не имеет ценности, потому что он не пригоден для использования. Эта Логика проста до идиотизма.

Это совершенно самоочевидно, но, глядя на людей, этого не подумаешь. Иногда это бывает такой постулат: «Ну, я принял решение верить себе, и отныне я буду верить себе. И хотя из-за этого у меня непрестанно ужасно болит голова, я все-таки принял такое решение». Понимаете, этот постулат не имеет ценности, потому что он не пригоден для использования. Эта Логика проста до идиотизма.

Логика 19: Пригодность постулата для использования определяется по тому, в какой степени он объясняет уже известные явления, в какой степени он предсказывает новые явления, существование которых может быть подтверждено в результате наблюдений, и в какой степени он избавляет человека от необходимости выдумывать какие-то новые, фактически не существующие явления для объяснения этого постулата.

Логика 19: Пригодность постулата для использования определяется по тому, в какой степени он объясняет уже известные явления, в какой степени он предсказывает новые явления, существование которых может быть подтверждено в результате наблюдений, и в какой степени он избавляет человека от необходимости выдумывать какие-то новые, фактически не существующие явления для объяснения этого постулата.

Вам нужно будет когда-нибудь изучить эту Логику. Я вам приведу более простой способ, как это можно сделать. Просто загляните в труды человека, которого звали Гегель.

Вам нужно будет когда-нибудь изучить эту Логику. Я вам приведу более простой способ, как это можно сделать. Просто загляните в труды человека, которого звали Гегель.

Тот неудержимый энтузиазм, с которым некоторые писатели прошлого могли подпрыгнуть в воздух и сказать: «Ну, вот оно!»... И все вроде как ждут, что они упадут, а они не падают. Они, похоже, так и остаются висеть прямо в воздухе и говорят: «Вот оно». И поэтому через некоторое время все начинают верить им. Должно быть, они действительно там, они идут наперекор всем известным законам.

Тот неудержимый энтузиазм, с которым некоторые писатели прошлого могли подпрыгнуть в воздух и сказать: «Ну, вот оно!»... И все вроде как ждут, что они упадут, а они не падают. Они, похоже, так и остаются висеть прямо в воздухе и говорят: «Вот оно». И поэтому через некоторое время все начинают верить им. Должно быть, они действительно там, они идут наперекор всем известным законам.

Они говорят, что если... кто-нибудь мог бы прийти и сказать: «Луна сделана из зеленого сыра». И вот он говорит: «Луна сделана из зеленого сыра», а затем мы идем и смотрим, так это или нет. И оказывается, что она не сделана из зеленого сыра. Что ж, следовательно, теория, которая привела его к убеждению, будто Луна сделана из зеленого сыра, вероятно, работает не очень хорошо.

Они говорят, что если... кто-нибудь мог бы прийти и сказать: «Луна сделана из зеленого сыра». И вот он говорит: «Луна сделана из зеленого сыра», а затем мы идем и смотрим, так это или нет. И оказывается, что она не сделана из зеленого сыра. Что ж, следовательно, теория, которая привела его к убеждению, будто Луна сделана из зеленого сыра, вероятно, работает не очень хорошо.

Но какой-то человек садится и говорит: «Хмм. Должно быть, Луна покрыта пемзой». Мы идем и смотрим на Луну, и оказывается, что она действительно покрыта пемзой. Так вот, теория, которую он использует в своей работе, должна быть хорошей, потому что она предсказала явление, которое на поверку оказалось существующим. Так что вы используете это в качестве критерия для оценки теории. Что касается вопроса о том, как думать, вы всегда думаете, исходя из постулатов. Вы предполагаете, что что-то верно, а затем вы пытаетесь выяснить, верно ли это.

Но какой-то человек садится и говорит: «Хмм. Должно быть, Луна покрыта пемзой». Мы идем и смотрим на Луну, и оказывается, что она действительно покрыта пемзой. Так вот, теория, которую он использует в своей работе, должна быть хорошей, потому что она предсказала явление, которое на поверку оказалось существующим. Так что вы используете это в качестве критерия для оценки теории. Что касается вопроса о том, как думать, вы всегда думаете, исходя из постулатов. Вы предполагаете, что что-то верно, а затем вы пытаетесь выяснить, верно ли это.

Теперь 20: Науку можно считать большим количеством согласованных друг с другом данных, которые характеризуются сходством в применении и которые были получены из исходных постулатов при помощи дедукции или индукции.

Теперь 20: Науку можно считать большим количеством согласованных друг с другом данных, которые характеризуются сходством в применении и которые были получены из исходных постулатов при помощи дедукции или индукции.

Это просто чтобы дать науке дефиницию.

Это просто чтобы дать науке дефиницию.

21: Математика представляет собой методы постулирования реальных или абстрактных данных в любой вселенной или нахождения решений в отношении их, а также методы согласования постулатов и решений путем представления данных в виде символов.

21: Математика представляет собой методы постулирования реальных или абстрактных данных в любой вселенной или нахождения решений в отношении их, а также методы согласования постулатов и решений путем представления данных в виде символов.

Это вызывает у математиков головную боль; им не нравится эта Логика.

Это вызывает у математиков головную боль; им не нравится эта Логика.

Логика 22: Человеческий разум – это то, что производит наблюдения, постулирует, создает и хранит знания.

Логика 22: Человеческий разум – это то, что производит наблюдения, постулирует, создает и хранит знания.

Таким образом, вы изучаете вторичное по отношению к знанию проявление, но вы изучаете его потому, что это вместилище и создатель знания – а также его разрушитель.

Таким образом, вы изучаете вторичное по отношению к знанию проявление, но вы изучаете его потому, что это вместилище и создатель знания – а также его разрушитель.

Логика 23: Человеческий разум является сервомеханизмом для любой математики, которая была разработана человеческим разумом или используется им.

Логика 23: Человеческий разум является сервомеханизмом для любой математики, которая была разработана человеческим разумом или используется им.

И вы обнаружите, что проблемы общества разрешаются настолько же хорошо, насколько люди в этом обществе способны думать. И что любое предлагаемое вами решение проблемы, связанной с преклиром, срабатывает настолько же хорошо – и ничуть не лучше, – насколько преклир способен усвоить его или насколько он способен служить сервомеханизмом для вашей теории. И вы, возможно, очень хорошо знаете, что этот преклир болен потому, что произошло то-то и то-то. Это ваша теория, а преклир совершенно неспособен усвоить эту теорию. Это решение с таким же успехом могло бы быть неправильным. Почему? Разум преклира является сервомеханизмом для вашей теории. Никогда не забывайте об этом в процессинге.

И вы обнаружите, что проблемы общества разрешаются настолько же хорошо, насколько люди в этом обществе способны думать. И что любое предлагаемое вами решение проблемы, связанной с преклиром, срабатывает настолько же хорошо – и ничуть не лучше, – насколько преклир способен усвоить его или насколько он способен служить сервомеханизмом для вашей теории. И вы, возможно, очень хорошо знаете, что этот преклир болен потому, что произошло то-то и то-то. Это ваша теория, а преклир совершенно неспособен усвоить эту теорию. Это решение с таким же успехом могло бы быть неправильным. Почему? Разум преклира является сервомеханизмом для вашей теории. Никогда не забывайте об этом в процессинге.