... это двадцать седьмое января 1954 года. Сегодня утром я дам вам процесс, который вам нужно будет делать для оперирующего тэтана. Его просто нужно делать, это очень важная часть 8-0.

... это двадцать седьмое января 1954 года. Сегодня утром я дам вам процесс, который вам нужно будет делать для оперирующего тэтана. Его просто нужно делать, это очень важная часть 8-0.

Каждый оперирующий тэтан, действующий неосознанно, очень быстро опускается вниз по шкале тонов. Совершенно случайно, совершенно случайно этот процесс изменит личность хомо сапиенс, весьма заметно к лучшему. И совершенно случайно разобьёт черноту в кейсе, и совершенно случайно подпружинит эти резистивные пятёрки. Это почти неважно, есть слишком много вещей, за которые можно получить резистивную пятерку, если вы начнёте над этим работать. Мы слишком долго проверяли, насколько сложно экстериоризироваться.

Каждый оперирующий тэтан, действующий неосознанно, очень быстро опускается вниз по шкале тонов. Совершенно случайно, совершенно случайно этот процесс изменит личность хомо сапиенс, весьма заметно к лучшему. И совершенно случайно разобьёт черноту в кейсе, и совершенно случайно подпружинит эти резистивные пятёрки. Это почти неважно, есть слишком много вещей, за которые можно получить резистивную пятерку, если вы начнёте над этим работать. Мы слишком долго проверяли, насколько сложно экстериоризироваться.

Теперь, когда вы начнёте подтверждать, насколько сложно экстериоризироваться, почему, - вы сразу поймете, почему резистентная пятерка, однажды помеченная, затем не может легко экстериоризироваться. Видите? Он обнаруживает, что не может экстериоризироваться, поэтому он не экстериоризируется.

Теперь, когда вы начнёте подтверждать, насколько сложно экстериоризироваться, почему, - вы сразу поймете, почему резистентная пятерка, однажды помеченная, затем не может легко экстериоризироваться. Видите? Он обнаруживает, что не может экстериоризироваться, поэтому он не экстериоризируется.

Если бы вы не говорили с ним много об экстериоризации, он бы не очень беспокоился об этом. С другой стороны, если бы вы описали резистивной пятерке, как ужасно для него было бы находиться вне своей головы, он, вероятно, экстериоризировался бы. Это для вашей клинической практики. Вы ходите вокруг, беспокоясь об этом парне, достаточно сильно о том, как ужасно было бы, если бы он был вне его головы, и он прыгнет. Конечно, это не принесет ему никакой пользы, потому что вы не убрали основной механизм, делающий его пружинистым.

Если бы вы не говорили с ним много об экстериоризации, он бы не очень беспокоился об этом. С другой стороны, если бы вы описали резистивной пятерке, как ужасно для него было бы находиться вне своей головы, он, вероятно, экстериоризировался бы. Это для вашей клинической практики. Вы ходите вокруг, беспокоясь об этом парне, достаточно сильно о том, как ужасно было бы, если бы он был вне его головы, и он прыгнет. Конечно, это не принесет ему никакой пользы, потому что вы не убрали основной механизм, делающий его пружинистым.

Этот механизм также является причиной того, почему имеет место инверсия, а также причиной того, что у нас есть крайне спорадическая [непостоянная, случайная] техника и почему она работает при негативной экстериоризации. После команды: «Знаешь, не будь или постарайся не быть в трех футах от головы.» - очень много людей сразу оказываются в трех футах от головы. Видите, они подчиняются обратной команде.

Этот механизм также является причиной того, почему имеет место инверсия, а также причиной того, что у нас есть крайне спорадическая [непостоянная, случайная] техника и почему она работает при негативной экстериоризации. После команды: «Знаешь, не будь или постарайся не быть в трех футах от головы.» - очень много людей сразу оказываются в трех футах от головы. Видите, они подчиняются обратной команде.

Мы сначала поговорим об этом в рамках резистивной пятерки, и мы узнаем, что они не заметили, что такая ситуация имеет место: когда они пытаются что-то выставить перед собой, это появляется у них в голове, особенно если они попытаются выставить перед собой «ничто», то что-то точно появится в их голове. Вы видите это? Техника по этому вопросу является пробной, но она очень хороша для использования сама по себе, потому что очень близка к определениям, в частности к определению, МЭСТ-вселенной— которая является игрой, состоящей из барьеров. Мы говорим человеку: «Теперь назовите пару барьеров или один барьер, в котором вы абсолютно уверены, что он не находится перед вашим лицом». Между прочим, очень хорошая техника. «Назовите мне барьер, в котором вы абсолютно уверены, что он не под вами». И эта инверсия проявляется в тех кейсах, которые вы находите трудными.

Мы сначала поговорим об этом в рамках резистивной пятерки, и мы узнаем, что они не заметили, что такая ситуация имеет место: когда они пытаются что-то выставить перед собой, это появляется у них в голове, особенно если они попытаются выставить перед собой «ничто», то что-то точно появится в их голове. Вы видите это? Техника по этому вопросу является пробной, но она очень хороша для использования сама по себе, потому что очень близка к определениям, в частности к определению, МЭСТ-вселенной— которая является игрой, состоящей из барьеров. Мы говорим человеку: «Теперь назовите пару барьеров или один барьер, в котором вы абсолютно уверены, что он не находится перед вашим лицом». Между прочим, очень хорошая техника. «Назовите мне барьер, в котором вы абсолютно уверены, что он не под вами». И эта инверсия проявляется в тех кейсах, которые вы находите трудными.

Они говорят: «Ну, я абсолютно уверен, что Земля подо мной.. уупс! Это забавно», у них нет Земли, если они работают с закрытыми глазами. Под ними ничтожность Земли. Очень своеобразно, да?

Они говорят: «Ну, я абсолютно уверен, что Земля подо мной.. уупс! Это забавно», у них нет Земли, если они работают с закрытыми глазами. Под ними ничтожность Земли. Очень своеобразно, да?

Ну, обычно вы не просите их смотреть в противоположном направлении, но они обнаружат, что в тот момент все было твердо над их головой, что даёт им представление о том, что они задом наперёд и вверх ногами. «Хорошо, теперь назовите мне барьер, в котором ты абсолютно уверен, что его нет перед твоим лицом». Парень говорит: «Ну, — говорит, — горохового супа передо мной нет. Нет, нет, нет». Сейчас он может этого не заметит. Довольно важно. Он, наверное, не смотрит, что с ним в основном не так, слишком много смотрит в другую сторону. И, поскольку, он сказал: «Никакого горохового супа перед его лицом», — если бы он быстро взглянул на тьму, которая была в его голове, он, вероятно, обнаружил бы, что она стала зеленой. Отсутствие горохового супа означает, что гороховый суп у него в голове.

Ну, обычно вы не просите их смотреть в противоположном направлении, но они обнаружат, что в тот момент все было твердо над их головой, что даёт им представление о том, что они задом наперёд и вверх ногами. «Хорошо, теперь назовите мне барьер, в котором ты абсолютно уверен, что его нет перед твоим лицом». Парень говорит: «Ну, — говорит, — горохового супа передо мной нет. Нет, нет, нет». Сейчас он может этого не заметит. Довольно важно. Он, наверное, не смотрит, что с ним в основном не так, слишком много смотрит в другую сторону. И, поскольку, он сказал: «Никакого горохового супа перед его лицом», — если бы он быстро взглянул на тьму, которая была в его голове, он, вероятно, обнаружил бы, что она стала зеленой. Отсутствие горохового супа означает, что гороховый суп у него в голове.

«Нет перьев, за мной нет стены перьев». И в тот момент, когда он заявил об этом, если бы он заглянул внутрь своей головы, то обнаружил бы, что внутри его головы где была чернота и прочее, все это, вероятно, превратилось в перья внутри его головы. Это довольно обычное проявление, которое можно обнаружить в кейсе, но поскольку вы, как одитор, не заглядываете ему в голову, вы не увидите, что это происходит, и он никогда этого не увидит, если вы не привлечете его внимание. Видите, вы сейчас говорите: «Хорошо, а теперь назови мне что-нибудь, что не находится перед вашим лицом». Он говорит: «У меня перед глазами нет горохового супа, упс! У меня такое ощущение, что он может быть. Я не уверен в этом». И вы будете слушать эту болтовню о его неуверенности, и пытаться найти что-то более определённое вместо того, чтобы узнать, что произошло. Итак, вы говорите: «Хорошо, теперь ты понял? У тебя нет горохового супа перед головой?» Парень говорит: «Да, но..» и так далее. Вы говорите: «Хорошо, загляни внутрь своей головы и осмотри эту черноту».

«Нет перьев, за мной нет стены перьев». И в тот момент, когда он заявил об этом, если бы он заглянул внутрь своей головы, то обнаружил бы, что внутри его головы где была чернота и прочее, все это, вероятно, превратилось в перья внутри его головы. Это довольно обычное проявление, которое можно обнаружить в кейсе, но поскольку вы, как одитор, не заглядываете ему в голову, вы не увидите, что это происходит, и он никогда этого не увидит, если вы не привлечете его внимание. Видите, вы сейчас говорите: «Хорошо, а теперь назови мне что-нибудь, что не находится перед вашим лицом». Он говорит: «У меня перед глазами нет горохового супа, упс! У меня такое ощущение, что он может быть. Я не уверен в этом». И вы будете слушать эту болтовню о его неуверенности, и пытаться найти что-то более определённое вместо того, чтобы узнать, что произошло. Итак, вы говорите: «Хорошо, теперь ты понял? У тебя нет горохового супа перед головой?» Парень говорит: «Да, но..» и так далее. Вы говорите: «Хорошо, загляни внутрь своей головы и осмотри эту черноту».

Так вот, на кейсах, перевернутых в черноту, это довольно часто, не всегда так, но довольно часто, чернота станет зеленой. Она превратится в гороховый суп. Видите? Видите, что у вас там есть кто-то, кто был забит и избит таким образом: «Направь свое внимание на себя», - говорили ему люди. Он сказал: «Ну, я не знаю. Я,» этот парень был мужчиной, допустим, и он говорит: «Я не знаю, хорошие ли мужчины». У него был кто-то рядом, кто был действительно довольно психотичным, кто-то, кто был далеко за чертой, и его немедленным ответом на любое обобщенное заявление, вероятно, было бы: «Ну, я не знаю о других мужчинах, но о тебе, почему бы тебе не посмотреть на себя, когда ты критикуешь других? Вы делаете то же самое, что и критикуете в этом человеке». Поняли? То есть, “сосредоточь внимание на себе”, что, конечно, схлопывает его линии внимания. И каждый раз, когда он пытался направить внимание во вне, кто-то исправлял его так, что оно становится интровертированным внутрь. Видите? Возвращение (инверсия) внимания.

Так вот, на кейсах, перевернутых в черноту, это довольно часто, не всегда так, но довольно часто, чернота станет зеленой. Она превратится в гороховый суп. Видите? Видите, что у вас там есть кто-то, кто был забит и избит таким образом: «Направь свое внимание на себя», - говорили ему люди. Он сказал: «Ну, я не знаю. Я,» этот парень был мужчиной, допустим, и он говорит: «Я не знаю, хорошие ли мужчины». У него был кто-то рядом, кто был действительно довольно психотичным, кто-то, кто был далеко за чертой, и его немедленным ответом на любое обобщенное заявление, вероятно, было бы: «Ну, я не знаю о других мужчинах, но о тебе, почему бы тебе не посмотреть на себя, когда ты критикуешь других? Вы делаете то же самое, что и критикуете в этом человеке». Поняли? То есть, “сосредоточь внимание на себе”, что, конечно, схлопывает его линии внимания. И каждый раз, когда он пытался направить внимание во вне, кто-то исправлял его так, что оно становится интровертированным внутрь. Видите? Возвращение (инверсия) внимания.

Итак, вы можете просто заставить человека начать работать над этим как над автоматизмом: что перед его лицом нет горохового супа, а затем положить гороховый суп внутрь его головы. И над его головой нет перьев, а затем положить перья внутрь его головы. И под ним нет ничего, никакого ничего, а затем положить пустоту внутрь его головы. И он просто возьмет это на себя как автоматизм. Это один из способов, и очень эффективный, потому что вы выводите из строя очень тяжелую батарею автоматических механизмов, которые меняют направление его намерения и внимания на противоположное. Его намерение состоит в том, чтобы выйти за пределы своей головы, поэтому он фиксируется в своей голове. Если снаружи нет горохового супа, то мы не только получаем «нет», которое переворачивается в плюсовый гороховый суп, но и не получаем его снаружи, а получаем его внутри его головы. Другими словами, у нас здесь работает двойная инверсия. Если бы вы не заметили этого двойного возвращения, вы бы этого не поняли.

Итак, вы можете просто заставить человека начать работать над этим как над автоматизмом: что перед его лицом нет горохового супа, а затем положить гороховый суп внутрь его головы. И над его головой нет перьев, а затем положить перья внутрь его головы. И под ним нет ничего, никакого ничего, а затем положить пустоту внутрь его головы. И он просто возьмет это на себя как автоматизм. Это один из способов, и очень эффективный, потому что вы выводите из строя очень тяжелую батарею автоматических механизмов, которые меняют направление его намерения и внимания на противоположное. Его намерение состоит в том, чтобы выйти за пределы своей головы, поэтому он фиксируется в своей голове. Если снаружи нет горохового супа, то мы не только получаем «нет», которое переворачивается в плюсовый гороховый суп, но и не получаем его снаружи, а получаем его внутри его головы. Другими словами, у нас здесь работает двойная инверсия. Если бы вы не заметили этого двойного возвращения, вы бы этого не поняли.

Я просто приведу вам небольшой пример этого. У кого в голове много черноты?

Я просто приведу вам небольшой пример этого. У кого в голове много черноты?

- У тебя там чернота, Джон? Хорошо, почему бы тебе не поставить перед собой немного патоки. Идея, что перед тобой нет стены из патоки. Оглянись внутри своей головы, когда сделаешь это. Сработало? Кажется, нет, не сработало, хорошо.

- У тебя там чернота, Джон? Хорошо, почему бы тебе не поставить перед собой немного патоки. Идея, что перед тобой нет стены из патоки. Оглянись внутри своей головы, когда сделаешь это. Сработало? Кажется, нет, не сработало, хорошо.

Это довольно рутинно, однако, даёт вам представление. Вы, вероятно, прошли достаточно одитинга, так что вы больше не находитесь в двойной инверсии. Вы говорите, видите, парень говорит: «Там ничего нет», тогда возникает вопрос, что, вероятно, там что-то есть. И вместо того, чтобы быть “там снаружи”, это “здесь внутри”. Видишь ли, когда он говорит, что это там, значит, это должно быть здесь. Теперь это двойное возвращение. “Нет” превращается в “да”, а “снаружи” превращается “вовнутрь”. Вот это действительно так, если вы работаете с механикой, с которой вы работаете, с людьми, которые не легко экстериоризируются, понимаете? Они экстериоризировались бы, если бы могли утвердить свой постулат: «Теперь я экстериоризован». Но они не могут заставить этот постулат оставаться в силе, потому что они находятся по крайней мере на одном из этих разворотов. Они говорят: «Я сейчас снаружи», и это, конечно, означает, что они внутри.

Это довольно рутинно, однако, даёт вам представление. Вы, вероятно, прошли достаточно одитинга, так что вы больше не находитесь в двойной инверсии. Вы говорите, видите, парень говорит: «Там ничего нет», тогда возникает вопрос, что, вероятно, там что-то есть. И вместо того, чтобы быть “там снаружи”, это “здесь внутри”. Видишь ли, когда он говорит, что это там, значит, это должно быть здесь. Теперь это двойное возвращение. “Нет” превращается в “да”, а “снаружи” превращается “вовнутрь”. Вот это действительно так, если вы работаете с механикой, с которой вы работаете, с людьми, которые не легко экстериоризируются, понимаете? Они экстериоризировались бы, если бы могли утвердить свой постулат: «Теперь я экстериоризован». Но они не могут заставить этот постулат оставаться в силе, потому что они находятся по крайней мере на одном из этих разворотов. Они говорят: «Я сейчас снаружи», и это, конечно, означает, что они внутри.

Это работает на всевозможных постулатах. «Всё, что я говорю, я в этом ошибаюсь». Все виды: «Неважно, что я делаю, я сделаю, это, вероятно, неправильно в долгосрочной перспективе» и тому подобное. Они перевернуты и перевернуты идеи в их голове. Но это не то, о чем мы говорим, и это не главное. Я просто немного перехожу к инверсии. Это не важные вещи.

Это работает на всевозможных постулатах. «Всё, что я говорю, я в этом ошибаюсь». Все виды: «Неважно, что я делаю, я сделаю, это, вероятно, неправильно в долгосрочной перспективе» и тому подобное. Они перевернуты и перевернуты идеи в их голове. Но это не то, о чем мы говорим, и это не главное. Я просто немного перехожу к инверсии. Это не важные вещи.

Фиксация внимания - это важный момент. И если вы не можете исправить тэтанскую навязчивую фиксацию внимания, он навлечёт на себя больше неприятностей, чем вы можете сосчитать. Чтобы привести человека в категорию оперирующего тэтана, необходимо, чтобы он мог фиксировать и расфиксировать своё внимание по желанию. Другие вещи, находящиеся вне его, не должны фиксировать его внимание, за его пределами. Он должен быть в состоянии фиксировать и расфиксировать своё внимание по желанию.

Фиксация внимания - это важный момент. И если вы не можете исправить тэтанскую навязчивую фиксацию внимания, он навлечёт на себя больше неприятностей, чем вы можете сосчитать. Чтобы привести человека в категорию оперирующего тэтана, необходимо, чтобы он мог фиксировать и расфиксировать своё внимание по желанию. Другие вещи, находящиеся вне его, не должны фиксировать его внимание, за его пределами. Он должен быть в состоянии фиксировать и расфиксировать своё внимание по желанию.

Теперь это только половина дела. Другая половина заключается в том, что его представление о собственной силе зависит от того, может ли он по своему желанию фиксировать и расфиксировать внимание других живых существ вокруг себя. Видите ли, тут есть две стороны.

Теперь это только половина дела. Другая половина заключается в том, что его представление о собственной силе зависит от того, может ли он по своему желанию фиксировать и расфиксировать внимание других живых существ вокруг себя. Видите ли, тут есть две стороны.

Итак, это будет очень, очень могущественный человек. Тот, кто.. У кого не было никакого принуждения фиксировать или расфиксировать своё внимание сверх его собственной способности регулировать это, и тот, кто мог фиксировать и расфиксировать внимание других живых существ по желанию, был бы очень могущественным парнем. Вы видите это?

Итак, это будет очень, очень могущественный человек. Тот, кто.. У кого не было никакого принуждения фиксировать или расфиксировать своё внимание сверх его собственной способности регулировать это, и тот, кто мог фиксировать и расфиксировать внимание других живых существ по желанию, был бы очень могущественным парнем. Вы видите это?

На самом деле это просто показатель его силы в регулировании активности других живых существ. Это не обязательно показатель того, насколько хорошо он может создавать МЭСТ, зафиксировать его на месте, наделить его или что-то в этом роде, но эти две вещи идут рука об руку. Если индивидуум может это сделать, из этого обычно следует, что он также может зафиксировать жизненность в самом МЭСТ. Другими словами, он может наделять жизнью.

На самом деле это просто показатель его силы в регулировании активности других живых существ. Это не обязательно показатель того, насколько хорошо он может создавать МЭСТ, зафиксировать его на месте, наделить его или что-то в этом роде, но эти две вещи идут рука об руку. Если индивидуум может это сделать, из этого обычно следует, что он также может зафиксировать жизненность в самом МЭСТ. Другими словами, он может наделять жизнью.

Ну, когда мы, когда мы просматриваем все кейсы, мы обнаруживаем, что это, в той или иной степени, является ошибкой в отношении любого из этих кейсов. Теперь возьмём эту резистивную пятёрку и обнаружим, что его внимание сосредоточено на черноте. Это очень странно, не так ли? Он не может зафиксировать и расфиксировать свое внимание. Видите? Я имею в виду, что если вы просто хотите описать его кейс, вы бы сказали: «Ну, он не может расфиксировать свое внимание, в этом его проблема. Он смотрит на черноту». Что ж, могу вас заверить, весь трак и вся вселенная - не чёрные. И если бы индивидуум мог расфиксировать свое внимание, он смог бы видеть стены и видеть остальную вселенную. Это совершенно элементарно. Итак, что не так с этим кейсом? Он просто экстремальный кейс неспособности расфиксировать внимание.

Ну, когда мы, когда мы просматриваем все кейсы, мы обнаруживаем, что это, в той или иной степени, является ошибкой в отношении любого из этих кейсов. Теперь возьмём эту резистивную пятёрку и обнаружим, что его внимание сосредоточено на черноте. Это очень странно, не так ли? Он не может зафиксировать и расфиксировать свое внимание. Видите? Я имею в виду, что если вы просто хотите описать его кейс, вы бы сказали: «Ну, он не может расфиксировать свое внимание, в этом его проблема. Он смотрит на черноту». Что ж, могу вас заверить, весь трак и вся вселенная - не чёрные. И если бы индивидуум мог расфиксировать свое внимание, он смог бы видеть стены и видеть остальную вселенную. Это совершенно элементарно. Итак, что не так с этим кейсом? Он просто экстремальный кейс неспособности расфиксировать внимание.

Причина в том, что каждый раз, когда он пытается расфиксировать своё внимание, он фиксирует его, то есть у вас работает реверсирование. Когда он пытается расфиксировать свое внимание, он фиксирует его. Когда он пытается зафиксировать свое внимание, он расфиксирует его. «Теперь я должен запомнить это», — скажет он. И он должен зафиксировать свое внимание на этом и: «Что, чёрт возьми, я пытался вспомнить?» — следующее его замечание. Это реверсивно.

Причина в том, что каждый раз, когда он пытается расфиксировать своё внимание, он фиксирует его, то есть у вас работает реверсирование. Когда он пытается расфиксировать свое внимание, он фиксирует его. Когда он пытается зафиксировать свое внимание, он расфиксирует его. «Теперь я должен запомнить это», — скажет он. И он должен зафиксировать свое внимание на этом и: «Что, чёрт возьми, я пытался вспомнить?» — следующее его замечание. Это реверсивно.

Теперь, как он стал таким? Что ж, вы даже не подозреваете, с какой легкостью можно попасть в такое состояние. С большой легкостью, и именно поэтому я пытаюсь зафиксировать ваше внимание на этом предмете в отношении оперирующего тэтана. Давайте не позволим оперирующему тэтану попасть в эту колею. И если тэтан попал в эту колею до такой степени, что стал резистивной пятёркой и не может экстериоризироваться по своей воле, тогда давайте сделаем так, чтобы существенно снизить эффективность [этого механизма] в его кейсе. И ответом на это, как я упоминал на днях, является смелость [прим.: другой вариант перевода: «мужество»]. Вот как он туда попал, эта штука называется смелость. Процессинг благородности открыл это давным-давно. Но то, что называется смелостью, находится по ту сторону моста, называемого болью, из места, называемого трусостью. И трусость просто в том, что когда тебе надо стоять, ты бежишь. Видите? Реверс. Когда тебе следует бежать, ты остаешься. Видите это? Мост под названием боль.

Теперь, как он стал таким? Что ж, вы даже не подозреваете, с какой легкостью можно попасть в такое состояние. С большой легкостью, и именно поэтому я пытаюсь зафиксировать ваше внимание на этом предмете в отношении оперирующего тэтана. Давайте не позволим оперирующему тэтану попасть в эту колею. И если тэтан попал в эту колею до такой степени, что стал резистивной пятёркой и не может экстериоризироваться по своей воле, тогда давайте сделаем так, чтобы существенно снизить эффективность [этого механизма] в его кейсе. И ответом на это, как я упоминал на днях, является смелость [прим.: другой вариант перевода: «мужество»]. Вот как он туда попал, эта штука называется смелость. Процессинг благородности открыл это давным-давно. Но то, что называется смелостью, находится по ту сторону моста, называемого болью, из места, называемого трусостью. И трусость просто в том, что когда тебе надо стоять, ты бежишь. Видите? Реверс. Когда тебе следует бежать, ты остаешься. Видите это? Мост под названием боль.

Вот и получаем разные перевернутые значения в жизненности, всё из-за чего? Из-за этой вещи, называемой смелостью. Теперь тем людям, которые были в космической опере, бесчисленное количество раз внушали, что они должны быть смелыми. Маленькому мальчику, растущему в этом обществе, постоянно напоминают, что он должен быть смелым. Доктор, проходящий обучение в больнице, глядя в чан с трупами, где они плавают, и он должен вытащить их и разрезать, чтобы узнать, из чего они сделаны, изучать мертвую ткань, чтобы узнать, что делает живая ткань, ему постоянно напоминают, что он должен быть смелым. Он должен иметь стальные нервы как канаты. Старший сержант и младшие офицеры всегда напоминают солдату в бою, когда повсюду взрываются бомбы, что он должен быть смелым.

Вот и получаем разные перевернутые значения в жизненности, всё из-за чего? Из-за этой вещи, называемой смелостью. Теперь тем людям, которые были в космической опере, бесчисленное количество раз внушали, что они должны быть смелыми. Маленькому мальчику, растущему в этом обществе, постоянно напоминают, что он должен быть смелым. Доктор, проходящий обучение в больнице, глядя в чан с трупами, где они плавают, и он должен вытащить их и разрезать, чтобы узнать, из чего они сделаны, изучать мертвую ткань, чтобы узнать, что делает живая ткань, ему постоянно напоминают, что он должен быть смелым. Он должен иметь стальные нервы как канаты. Старший сержант и младшие офицеры всегда напоминают солдату в бою, когда повсюду взрываются бомбы, что он должен быть смелым.

Что такое смелость [храбрость]? Да ведь это, конечно, противодействие сопротивлению. Это афёра. Но, конечно, это первый ингредиент игры. Нас учат, мы видим повсюду, что человек без смелости не должен быть уважаем, и всё же самые уважаемые люди, которых мы знаем, это те, кто полностью безмятежен.

Что такое смелость [храбрость]? Да ведь это, конечно, противодействие сопротивлению. Это афёра. Но, конечно, это первый ингредиент игры. Нас учат, мы видим повсюду, что человек без смелости не должен быть уважаем, и всё же самые уважаемые люди, которых мы знаем, это те, кто полностью безмятежен.

Его даже смутно не беспокоит смелость. Его это не касается. Трус постоянно в течение всей своей жизни беспокоится о смелости. Это единственное, о чём он должен беспокоиться. А те, кого очень часто считают храбрецами, всю жизнь беспокоились о своей храбрости. Другими словами, это то, о чём мы беспокоимся, независимо от того, храбры мы или трусливы.

Его даже смутно не беспокоит смелость. Его это не касается. Трус постоянно в течение всей своей жизни беспокоится о смелости. Это единственное, о чём он должен беспокоиться. А те, кого очень часто считают храбрецами, всю жизнь беспокоились о своей храбрости. Другими словами, это то, о чём мы беспокоимся, независимо от того, храбры мы или трусливы.

Они идут в бой, как львы, и к тому времени, когда их побили достаточно сильно и много, и если они не будут убиты на поле битвы или их кто-то не вытащат в палатку хирурга, то рано или поздно где-нибудь они переползут через этот мост. Ну, это поворотный момент в жизни человека, когда он переходит по этому мосту. После этого он не чувствует, что он чего-то стоит. А что касается женщины, то она не в такой степени стала жертвой общества, а потому обладает чуть большим долгожительством, чем мужчина. Но смелость в женщине желанна, и есть различные вещи, с которыми она должна столкнуться.

Они идут в бой, как львы, и к тому времени, когда их побили достаточно сильно и много, и если они не будут убиты на поле битвы или их кто-то не вытащат в палатку хирурга, то рано или поздно где-нибудь они переползут через этот мост. Ну, это поворотный момент в жизни человека, когда он переходит по этому мосту. После этого он не чувствует, что он чего-то стоит. А что касается женщины, то она не в такой степени стала жертвой общества, а потому обладает чуть большим долгожительством, чем мужчина. Но смелость в женщине желанна, и есть различные вещи, с которыми она должна столкнуться.

Её телосложение, однако, немного более инвертировано, чем у мужчины, и поэтому люди не слишком беспокоятся о том, чтобы заставить её противостоять чему-то. Другими словами, они не пытаются остановить её общение.

Её телосложение, однако, немного более инвертировано, чем у мужчины, и поэтому люди не слишком беспокоятся о том, чтобы заставить её противостоять чему-то. Другими словами, они не пытаются остановить её общение.

Что ж, вы можете изменить личность любого хомо сапиенса, просто заставив его произвести то, что называется смелостью. Вы поднимаете его достаточно высоко по шкале, и продолжаете размещать это. Где? Где-то по близости с его телом. Сколько часов это занимает? Я не знаю, двадцать, тридцать, много, потому что будет подниматься и иссякать ужасно много вещей, которые стоят в подвешенном состоянии по близости с ним, и это дойдет до того, что он, наконец; это дойдет до того, что у него, наконец, появится этот постулат: Должен сосредоточить внимание на ужасном. И вы будете делать это до тех пор, пока не увидите, что он появился. И это фиксированное внимание на ужасном, вероятно, держит перед ним как перед тэтаном чёрный ридж, и он не может “свалить” от него.

Что ж, вы можете изменить личность любого хомо сапиенса, просто заставив его произвести то, что называется смелостью. Вы поднимаете его достаточно высоко по шкале, и продолжаете размещать это. Где? Где-то по близости с его телом. Сколько часов это занимает? Я не знаю, двадцать, тридцать, много, потому что будет подниматься и иссякать ужасно много вещей, которые стоят в подвешенном состоянии по близости с ним, и это дойдет до того, что он, наконец; это дойдет до того, что у него, наконец, появится этот постулат: Должен сосредоточить внимание на ужасном. И вы будете делать это до тех пор, пока не увидите, что он появился. И это фиксированное внимание на ужасном, вероятно, держит перед ним как перед тэтаном чёрный ридж, и он не может “свалить” от него.

Теперь, как вам это исправить? Вы исправляете это, увеличивая обладание тэтана. Вы не проходите (этот постулат), потому что он не стирается. Однако он появится и исчезнет. Вы просто предлагаете ему поместить этот постулат, и ту штуку, на которой зафиксировано его внимание, во многих, многих вещах на основе оверта/мотиватора. То есть, пусть он поставит кого-то, кто будет смотреть на черный ридж в его.. указывающий в направлении к чёрному риджу на его стороне, а затем поставит его самого лицом к черному риджу, с чёрным риджем подальше от него. Вы понимаете это?

Теперь, как вам это исправить? Вы исправляете это, увеличивая обладание тэтана. Вы не проходите (этот постулат), потому что он не стирается. Однако он появится и исчезнет. Вы просто предлагаете ему поместить этот постулат, и ту штуку, на которой зафиксировано его внимание, во многих, многих вещах на основе оверта/мотиватора. То есть, пусть он поставит кого-то, кто будет смотреть на черный ридж в его.. указывающий в направлении к чёрному риджу на его стороне, а затем поставит его самого лицом к черному риджу, с чёрным риджем подальше от него. Вы понимаете это?

Итак, у нас есть черный ридж и парень. Хорошо, а теперь давайте поставим так, чтобы парень был ближе, чем чёрное, видите? Я имею в виду, мы говорим здесь о мокапе. Индивид ближе к чёрному риджу, ну вот, это основа мотиватора. Вы знаете, есть чёрный ридж, заставляющий этого человека зафиксировать свое внимание. Теперь мы поворачиваемся в другую сторону, и у нас есть чёрный ридж, ближайший к преклиру, и кто-то, глядя на черный ридж, фиксирует внимание на ужасном. Я имею в виду, это просто геометрическое расположение, я не могу нарисовать вам картину. (Вам нужна черная доска.) Нет. Эти ленты не поддаются расшифровке при работе с черной доской. Вдобавок к этому, изображения, на самом деле, не нужны после этого момента, вы должны быть в состоянии получить эту картинку [как идею].

Итак, у нас есть черный ридж и парень. Хорошо, а теперь давайте поставим так, чтобы парень был ближе, чем чёрное, видите? Я имею в виду, мы говорим здесь о мокапе. Индивид ближе к чёрному риджу, ну вот, это основа мотиватора. Вы знаете, есть чёрный ридж, заставляющий этого человека зафиксировать свое внимание. Теперь мы поворачиваемся в другую сторону, и у нас есть чёрный ридж, ближайший к преклиру, и кто-то, глядя на черный ридж, фиксирует внимание на ужасном. Я имею в виду, это просто геометрическое расположение, я не могу нарисовать вам картину. (Вам нужна черная доска.) Нет. Эти ленты не поддаются расшифровке при работе с черной доской. Вдобавок к этому, изображения, на самом деле, не нужны после этого момента, вы должны быть в состоянии получить эту картинку [как идею].

Теперь поместите какой-нибудь черный ридж, чтобы вы сосредоточили на нём свое внимание. Теперь поставьте чёрный ридж, чтобы на нём было зафиксировано чьё-то внимание. Теперь давайте возьмем некоторые ужасные вещи, которые знает преклир, и так далее. Когда мы гоняем этот постулат туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, нам, конечно, лучше помнить, что мы добавляем к его обладанию. Мы не пытаемся прогнать это, мы пытаемся загнать это внутрь. Итак, давайте поместим их много, и давайте сгруппируем их все вместе и давайте сделаем из них массы. А затем давайте вернемся к тому, чтобы он окружил себя безмятежной, даже презрительной смелостью. Много всего. Вы обнаружите, что банк жадный на это.

Теперь поместите какой-нибудь черный ридж, чтобы вы сосредоточили на нём свое внимание. Теперь поставьте чёрный ридж, чтобы на нём было зафиксировано чьё-то внимание. Теперь давайте возьмем некоторые ужасные вещи, которые знает преклир, и так далее. Когда мы гоняем этот постулат туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, нам, конечно, лучше помнить, что мы добавляем к его обладанию. Мы не пытаемся прогнать это, мы пытаемся загнать это внутрь. Итак, давайте поместим их много, и давайте сгруппируем их все вместе и давайте сделаем из них массы. А затем давайте вернемся к тому, чтобы он окружил себя безмятежной, даже презрительной смелостью. Много всего. Вы обнаружите, что банк жадный на это.

Это довольно жалкая вещь, если вы начнете думать об этом. Наверное, это одно из самых, было в свое время, прежде чем общество катилось к чертям, одно из самых ценных чувств, смелость. И, безусловно, это самая опасная и сложная эмоция для человека. Очень жаль. Но дело в том, что необходимость столкнуться с ужасным является лейтмотивом каждого из этих кейсов, которые продолжают появляться и рассказывать вам, насколько ужасны вещи. И я обращаю ваше внимание на 16-G, где сказано: «Там так плохо». Просто иди туда, там плохо. Этот механизм «фиксируй твоё внимание на ужасном».

Это довольно жалкая вещь, если вы начнете думать об этом. Наверное, это одно из самых, было в свое время, прежде чем общество катилось к чертям, одно из самых ценных чувств, смелость. И, безусловно, это самая опасная и сложная эмоция для человека. Очень жаль. Но дело в том, что необходимость столкнуться с ужасным является лейтмотивом каждого из этих кейсов, которые продолжают появляться и рассказывать вам, насколько ужасны вещи. И я обращаю ваше внимание на 16-G, где сказано: «Там так плохо». Просто иди туда, там плохо. Этот механизм «фиксируй твоё внимание на ужасном».

Так вот, рано или поздно на траке индивидуум натыкается на то, что было прекрасным, но оказалось ужасным, или было прекрасным и ужасным одновременно, и это зависает на траке. Это может относиться и к ночи, ночь может быть одновременно прекрасной и ужасной. И она будет держать этого человека в напряжении. Скажем, девушка выходит замуж за очень, очень красивого мужчину. Вы знаете, я имею в виду, что он эстетически очень-очень хорошо выглядит, который просто полностью гнилой внутри, знаете ли, он ужасен. И боже, эта бедняжка будет заставлять одитора ходить с ней по комнате все часы её бодрствования и мучать его рассказами о её кошмарах. Она подвешена там, видите ли, потому что она сосредотачивает свое внимание на прекрасном и сосредотачивает свое внимание на ужасном.

Так вот, рано или поздно на траке индивидуум натыкается на то, что было прекрасным, но оказалось ужасным, или было прекрасным и ужасным одновременно, и это зависает на траке. Это может относиться и к ночи, ночь может быть одновременно прекрасной и ужасной. И она будет держать этого человека в напряжении. Скажем, девушка выходит замуж за очень, очень красивого мужчину. Вы знаете, я имею в виду, что он эстетически очень-очень хорошо выглядит, который просто полностью гнилой внутри, знаете ли, он ужасен. И боже, эта бедняжка будет заставлять одитора ходить с ней по комнате все часы её бодрствования и мучать его рассказами о её кошмарах. Она подвешена там, видите ли, потому что она сосредотачивает свое внимание на прекрасном и сосредотачивает свое внимание на ужасном.

Теперь она хочет сосредоточить свое внимание на прекрасном, и каждый раз, когда она это делает, этот человек, причинивший ей боль, действует как трамплин, перебрасывающий её, чтобы она сосредоточила свое внимание на ужасном. Итак, у нас есть то, что мы могли бы назвать связующей личностью в этом деле, которая может не быть в этой жизни, но она была в какой-то жизни. Это те вещи, которые должны были быть красивыми, но были тогда ужасны, те которые находятся в подвешенном состоянии.

Теперь она хочет сосредоточить свое внимание на прекрасном, и каждый раз, когда она это делает, этот человек, причинивший ей боль, действует как трамплин, перебрасывающий её, чтобы она сосредоточила свое внимание на ужасном. Итак, у нас есть то, что мы могли бы назвать связующей личностью в этом деле, которая может не быть в этой жизни, но она была в какой-то жизни. Это те вещи, которые должны были быть красивыми, но были тогда ужасны, те которые находятся в подвешенном состоянии.

Желание фиксировать чьё-то внимание на прекрасном, желание быть следствием красивых вещей - это, подобно смелости, еще один вход на встречу лицом к лицу с существованием, и это более легкий и высший уровень этого. И когда это становится навязчивым, когда красота ужасно властна над человеком, он не может освободить своё внимание. Именно до такой степени он навязчиво фиксирует на ней своё внимание. Итак, мы "вползаем" в прекрасное и "вползаем" в ужасное. И смелость, и любовь к красоте одинаковы, когда они навязчивы и навязаны, вход указывает на сокращающуюся спираль.

Желание фиксировать чьё-то внимание на прекрасном, желание быть следствием красивых вещей - это, подобно смелости, еще один вход на встречу лицом к лицу с существованием, и это более легкий и высший уровень этого. И когда это становится навязчивым, когда красота ужасно властна над человеком, он не может освободить своё внимание. Именно до такой степени он навязчиво фиксирует на ней своё внимание. Итак, мы "вползаем" в прекрасное и "вползаем" в ужасное. И смелость, и любовь к красоте одинаковы, когда они навязчивы и навязаны, вход указывает на сокращающуюся спираль.

Сейчас так широко распространено фиксирование вашего внимания на прекрасном - «фиксируйте своё внимание на прекрасном, фиксируйте своё внимание на прекрасном» - это настолько обычно, что вы бы не подумали об этом как о чём-то компульсивном. И это как будто небольшой сон, вы знаете? Я имею в виду, знаете ли, все так делают, и мы в таком полном согласии по этому поводу, что это почти так же прочно, как стена. И мы не подозреваем, что стена - есть “что-то”. Но это верхний уровень того, как вы получаете стену. Вот как вы получаете эти устойчивые отверделости.

Сейчас так широко распространено фиксирование вашего внимания на прекрасном - «фиксируйте своё внимание на прекрасном, фиксируйте своё внимание на прекрасном» - это настолько обычно, что вы бы не подумали об этом как о чём-то компульсивном. И это как будто небольшой сон, вы знаете? Я имею в виду, знаете ли, все так делают, и мы в таком полном согласии по этому поводу, что это почти так же прочно, как стена. И мы не подозреваем, что стена - есть “что-то”. Но это верхний уровень того, как вы получаете стену. Вот как вы получаете эти устойчивые отверделости.

Тогда вы могли бы заподозрить, что МЭСТ сам по себе был одновременно прекрасным и ужасным. Так оно и есть. В МЭСТ есть что-то очень ужасное. В МЭСТ также есть что-то очень прекрасное.

Тогда вы могли бы заподозрить, что МЭСТ сам по себе был одновременно прекрасным и ужасным. Так оно и есть. В МЭСТ есть что-то очень ужасное. В МЭСТ также есть что-то очень прекрасное.

Что ж, человек, который не может решительно сосредоточить своё внимание и расфиксировать его, попадает в ловушку этого. Никто не застрахован от тэта-ловушки, и никто не застрахован от тела, и никто не застрахован от головы, которая не может расфиксировать своё внимание по своему желанию, кто не может отвернуться от прекрасной сцены и отбросить всё это прочь. Что? Ну, это красиво. Он должен оказаться в ситуации, когда, глядя на что-то красивое, он должен сказать: «Теперь я найду это красивым. Теперь я доволен. Хорошо». И все бегают вокруг, пытаясь быть следствием, принудительно [компульсивно] и навязчиво. Индивид в конце концов доходит до точки, когда он не может различить прекрасное и ужасное. И вы получаете садизм, всевозможные странные вещи. Вы получаете актиности и поведения многих людей, как очень странную смесь. И это само по себе является вселенной МЭСТ. В МЭСТ есть что-то прекрасное и что-то ужасное.

Что ж, человек, который не может решительно сосредоточить своё внимание и расфиксировать его, попадает в ловушку этого. Никто не застрахован от тэта-ловушки, и никто не застрахован от тела, и никто не застрахован от головы, которая не может расфиксировать своё внимание по своему желанию, кто не может отвернуться от прекрасной сцены и отбросить всё это прочь. Что? Ну, это красиво. Он должен оказаться в ситуации, когда, глядя на что-то красивое, он должен сказать: «Теперь я найду это красивым. Теперь я доволен. Хорошо». И все бегают вокруг, пытаясь быть следствием, принудительно [компульсивно] и навязчиво. Индивид в конце концов доходит до точки, когда он не может различить прекрасное и ужасное. И вы получаете садизм, всевозможные странные вещи. Вы получаете актиности и поведения многих людей, как очень странную смесь. И это само по себе является вселенной МЭСТ. В МЭСТ есть что-то прекрасное и что-то ужасное.

Точкой входа в ужасное является смелость. Точка входа в прекрасное — это благодарность [признательность, уважение]. Как вы справляетесь с этим? Вы просто мокапите их в огромном количестве, как эмоцию вокруг преклира. Вы обнаружите, что это в значительной степени разрушит его банк и совершенно определённо, если проработать в любом кейсе в течение пяти или десяти часов, полностью изменит его личность, причем в лучшую сторону. Меня не волнует, интериоризован он или экстериоризирован, это произойдет.

Точкой входа в ужасное является смелость. Точка входа в прекрасное — это благодарность [признательность, уважение]. Как вы справляетесь с этим? Вы просто мокапите их в огромном количестве, как эмоцию вокруг преклира. Вы обнаружите, что это в значительной степени разрушит его банк и совершенно определённо, если проработать в любом кейсе в течение пяти или десяти часов, полностью изменит его личность, причем в лучшую сторону. Меня не волнует, интериоризован он или экстериоризирован, это произойдет.

А это, это вторая половина утренней лекции от 27 января.

А это, это вторая половина утренней лекции от 27 января.

Как же это проявляется в человеческом поведении? Для одитора ужасно интересно иметь возможность, - по некоторым из самых случайных утверждений окружающих его людей - немедленно классифицировать их уровень кейса, просто по тому, насколько они настаивают на том, чтобы он обращал своё внимание на ужасное, и, кстати, насколько они настаивают, чтобы он обращал внимание на прекрасное.

Как же это проявляется в человеческом поведении? Для одитора ужасно интересно иметь возможность, - по некоторым из самых случайных утверждений окружающих его людей - немедленно классифицировать их уровень кейса, просто по тому, насколько они настаивают на том, чтобы он обращал своё внимание на ужасное, и, кстати, насколько они настаивают, чтобы он обращал внимание на прекрасное.

Люди, которые ходят повсюду, настаивая, чтобы вы обращали внимание на прекрасное, находятся в лучшем состоянии, но не намного лучше, чем люди, которые ходят вокруг и настаивают, чтобы вы обращали внимание на ужасное. Так вот, люди, которые настаивают на том, чтобы вы «обращали внимание», являются общим знаменателем этих двух вещей. И если они дошли до крайности, когда они заставляют вас обратить внимание на ужасное и на прекрасное, это крайность. Вы говорите, что тот, кто настаивает, чтобы вы обращали внимание на прекрасное, вероятно, имеет такое же чувство реальности, как белка. Нереально. Его кейс [мы] нащупали. А тот, кто говорит, что вы должны обратить своё внимание на ужасное, вероятно, не может легко экстериоризироваться, до тех пор пока вы не захотите потратить некоторое время на это дело. Если вы должны обратить ваше внимание на ужасное, «там так плохо».

Люди, которые ходят повсюду, настаивая, чтобы вы обращали внимание на прекрасное, находятся в лучшем состоянии, но не намного лучше, чем люди, которые ходят вокруг и настаивают, чтобы вы обращали внимание на ужасное. Так вот, люди, которые настаивают на том, чтобы вы «обращали внимание», являются общим знаменателем этих двух вещей. И если они дошли до крайности, когда они заставляют вас обратить внимание на ужасное и на прекрасное, это крайность. Вы говорите, что тот, кто настаивает, чтобы вы обращали внимание на прекрасное, вероятно, имеет такое же чувство реальности, как белка. Нереально. Его кейс [мы] нащупали. А тот, кто говорит, что вы должны обратить своё внимание на ужасное, вероятно, не может легко экстериоризироваться, до тех пор пока вы не захотите потратить некоторое время на это дело. Если вы должны обратить ваше внимание на ужасное, «там так плохо».

Теперь дополнительное чтение по этому поводу — это те два абзаца, касающиеся этого, в 16-G, «Journal of Scientology». «Bad over there» («Там так плохо»). Когда мы добавим это к фиксированному вниманию и поймем, что эмоция, которую мы ищем, — это смелость, ну, это имеет смысл как процесс, потому что он действительно меняет личность человека. Это меняет его личность.

Теперь дополнительное чтение по этому поводу — это те два абзаца, касающиеся этого, в 16-G, «Journal of Scientology». «Bad over there» («Там так плохо»). Когда мы добавим это к фиксированному вниманию и поймем, что эмоция, которую мы ищем, — это смелость, ну, это имеет смысл как процесс, потому что он действительно меняет личность человека. Это меняет его личность.

Теперь есть несколько таких маленьких понятий. Мы не будем утруждать себя их повторением, потому что большинство из них не важны. Но есть несколько таких понятий. Есть благородство. Благородство — это сопротивление деградации. Я приведу вам пример. Поднимите немного благородства над головой. Положите еще немного над головой. И положите еще немного над головой. Положите еще немного над головой. Вы заметили, что это делает вас знатнее? Конечно, это все эти эмоции, это благородство перед лицом.

Теперь есть несколько таких маленьких понятий. Мы не будем утруждать себя их повторением, потому что большинство из них не важны. Но есть несколько таких понятий. Есть благородство. Благородство — это сопротивление деградации. Я приведу вам пример. Поднимите немного благородства над головой. Положите еще немного над головой. И положите еще немного над головой. Положите еще немного над головой. Вы заметили, что это делает вас знатнее? Конечно, это все эти эмоции, это благородство перед лицом.

Некоторые из этих персонажей, которые ведут себя компульсивно благородно, не выдержат даже пристального взгляда на свою личную жизнь, потому что им приходится все время выставлять его (благородство) напоказ, так что где-то рядом с ними должно быть огромное количество деградации. Понимаете, они должны этому сопротивляться. Что ж, следующий шаг — быть бродягой. Теперь ты бродяга; это очень распространено среди нас, в песнях и рассказах, при создании различных клише о благородстве аристократии Центральной Европы, Южной Европы и Северной Европы. Но время от времени связываясь с этими персонажами, я могу сказать вам, что их главная, их главная борьба заключается в том, чтобы отличить себя от мерзазвца, великого немытого, такого сякого. Это эмоция, которая, будучи направлена на человека, автоматически классифицирует его как деградировавшего человека. Лучшее, что можно сделать с кем-то, у кого есть такие эмоции, это просто то, что они делали с ними всегда, отрывая им головы. Благородных всегда «заводят» бродяги.

Некоторые из этих персонажей, которые ведут себя компульсивно благородно, не выдержат даже пристального взгляда на свою личную жизнь, потому что им приходится все время выставлять его (благородство) напоказ, так что где-то рядом с ними должно быть огромное количество деградации. Понимаете, они должны этому сопротивляться. Что ж, следующий шаг — быть бродягой. Теперь ты бродяга; это очень распространено среди нас, в песнях и рассказах, при создании различных клише о благородстве аристократии Центральной Европы, Южной Европы и Северной Европы. Но время от времени связываясь с этими персонажами, я могу сказать вам, что их главная, их главная борьба заключается в том, чтобы отличить себя от мерзазвца, великого немытого, такого сякого. Это эмоция, которая, будучи направлена на человека, автоматически классифицирует его как деградировавшего человека. Лучшее, что можно сделать с кем-то, у кого есть такие эмоции, это просто то, что они делали с ними всегда, отрывая им головы. Благородных всегда «заводят» бродяги.

Таким образом, не основной принцип аристократии вызывает упадок нации. Основной принцип, что есть блестящие, или чистокровные, или высокопоставленные, или высококвалифицированные люди, которые сами имеют право управлять делами нации, — это, видите ли, неплохая предпосылка. Собственно, так оно и работает, если его оставить на отдельной линии, в довольно идеальном состоянии. Республика Платона и так далее дают вам примеры этого. Это другое дело, это называется благородство. Им там богом дано право, и ноги их не воняют. И это означает, что ваши ноги воняют. И поскольку их ноги - нет, значит ваши - да. И когда их отношение таково: «Ну, мои ноги не воняют», когда они смотрят на множество людей, над которыми они работают или которыми управляют, они немедленно практикуют открытое унижение своих ближних и сами казнят себя, естественным путём становясь более деградированными, чем скот, на который они охотятся.

Таким образом, не основной принцип аристократии вызывает упадок нации. Основной принцип, что есть блестящие, или чистокровные, или высокопоставленные, или высококвалифицированные люди, которые сами имеют право управлять делами нации, — это, видите ли, неплохая предпосылка. Собственно, так оно и работает, если его оставить на отдельной линии, в довольно идеальном состоянии. Республика Платона и так далее дают вам примеры этого. Это другое дело, это называется благородство. Им там богом дано право, и ноги их не воняют. И это означает, что ваши ноги воняют. И поскольку их ноги - нет, значит ваши - да. И когда их отношение таково: «Ну, мои ноги не воняют», когда они смотрят на множество людей, над которыми они работают или которыми управляют, они немедленно практикуют открытое унижение своих ближних и сами казнят себя, естественным путём становясь более деградированными, чем скот, на который они охотятся.

Вот вам и римская аристократия, со всем их тявканьем про немытых, и про то и про сё. У вас есть римская аристократия, окончательно деградировавшая с точки зрения добродетели, используя римское слово добродетель и его значение, до такой степени, что я не думаю, что собаки плевались бы у них на форуме. Они стали гораздо более униженными, чем то, что они пытались унижать, потому что у нас есть последовательность оверта/мотиватора.

Вот вам и римская аристократия, со всем их тявканьем про немытых, и про то и про сё. У вас есть римская аристократия, окончательно деградировавшая с точки зрения добродетели, используя римское слово добродетель и его значение, до такой степени, что я не думаю, что собаки плевались бы у них на форуме. Они стали гораздо более униженными, чем то, что они пытались унижать, потому что у нас есть последовательность оверта/мотиватора.

Вы сталкиваетесь с любым, кто пытается что-то сделать, он пытается что-то сделать, он не пытается классифицировать огромную разницу между собой и людьми, с которыми он сталкивается. Видите это? Он не пытается классифицировать это. Это совершенно безопасное рабочее настроение, я имею в виду, что он что-то делает и так далее. Там, где вы видите, что ничего не делается, человек полностью или почти полностью зациклен на слежке за тем как его имущество, его богатство, его положение отличают его от других, и его основная деятельность заключается в попытке внушить этот факт своим товарищам. И это замечательно, когда ты это понимаешь, но этот парень роет себе могилу клеветой. Эти клеветы, которые он распространяет, очень очень неуместны.

Вы сталкиваетесь с любым, кто пытается что-то сделать, он пытается что-то сделать, он не пытается классифицировать огромную разницу между собой и людьми, с которыми он сталкивается. Видите это? Он не пытается классифицировать это. Это совершенно безопасное рабочее настроение, я имею в виду, что он что-то делает и так далее. Там, где вы видите, что ничего не делается, человек полностью или почти полностью зациклен на слежке за тем как его имущество, его богатство, его положение отличают его от других, и его основная деятельность заключается в попытке внушить этот факт своим товарищам. И это замечательно, когда ты это понимаешь, но этот парень роет себе могилу клеветой. Эти клеветы, которые он распространяет, очень очень неуместны.

На самом деле это происходит в течение жизни с довольно большой скоростью. Это происходит за жизнь в ее эволюции. Не подозреваете ли вы, что у этого человека нет причины настаивать. Однажды человек по имени Шекспир сказал: «Мне кажется, эта дама слишком много протестует». Что ж, мне кажется, что благородство слишком много протестует.

На самом деле это происходит в течение жизни с довольно большой скоростью. Это происходит за жизнь в ее эволюции. Не подозреваете ли вы, что у этого человека нет причины настаивать. Однажды человек по имени Шекспир сказал: «Мне кажется, эта дама слишком много протестует». Что ж, мне кажется, что благородство слишком много протестует.

Вся Европа была превращена в хаос век за веком из-за этого. Возьмите Тридцатилетнюю войну, Столетнюю войну и так далее. В этом вся суть. Я имею в виду, что никто не пытался что-либо сделать, это был кто-то, кто пытался очистить себя от клеветы и оклеветать другого, в благородной манере, понимаете? Чудесные ребята.

Вся Европа была превращена в хаос век за веком из-за этого. Возьмите Тридцатилетнюю войну, Столетнюю войну и так далее. В этом вся суть. Я имею в виду, что никто не пытался что-либо сделать, это был кто-то, кто пытался очистить себя от клеветы и оклеветать другого, в благородной манере, понимаете? Чудесные ребята.

Там, где вы встречаетесь с этим, вы сталкиваетесь с политическим хаосом. Где бы мы ни видели это, где бы группа людей ни создавала себя как нечто, типа всякие социальные штуки и так далее, мы это находим, потому что они создали себя из-за необходимости дифференцироваться, потому что они боялись, что они были. Видите ли, это другое дело, знаете ли, чем просто быть хорошим парнем, или быть способным человеком, или быть красивым или чем-то в этом роде, просто быть чем-то. Это быть чем-то против чего-то. Вы получаете эту единственную разницу там. Итак, все эти эмоции, которые классифицируют это как нечто против чего-то, приводят человека к использованию энергии и МЭСТ-потоков, и к зависимости от МЭСТ-вселенной.

Там, где вы встречаетесь с этим, вы сталкиваетесь с политическим хаосом. Где бы мы ни видели это, где бы группа людей ни создавала себя как нечто, типа всякие социальные штуки и так далее, мы это находим, потому что они создали себя из-за необходимости дифференцироваться, потому что они боялись, что они были. Видите ли, это другое дело, знаете ли, чем просто быть хорошим парнем, или быть способным человеком, или быть красивым или чем-то в этом роде, просто быть чем-то. Это быть чем-то против чего-то. Вы получаете эту единственную разницу там. Итак, все эти эмоции, которые классифицируют это как нечто против чего-то, приводят человека к использованию энергии и МЭСТ-потоков, и к зависимости от МЭСТ-вселенной.

Крах фондового рынка в США, как я думаю, в 1929 году, не был проявлением перепроизводства, а был окончательным крахом капитализма. У нас больше нет капитализма. Люди в этом современном десятилетии даже не знают, что такое капитализм. Они не знают, что такое капитализм, они ходят и говорят о капиталисте и так далее. Капиталист - это порода кошек.

Крах фондового рынка в США, как я думаю, в 1929 году, не был проявлением перепроизводства, а был окончательным крахом капитализма. У нас больше нет капитализма. Люди в этом современном десятилетии даже не знают, что такое капитализм. Они не знают, что такое капитализм, они ходят и говорят о капиталисте и так далее. Капиталист - это порода кошек.

Капитализм - это специфическая философия. Было бы замечательно, если бы кто-нибудь когда-нибудь написал книгу, в которой были бы определены различные экономические системы в их чистом виде: их философское определение, практическая деятельность, как они фактически проводятся, и их идеологическое использование. Например, что такое капиталист с точки зрения коммуниста? Можно сделать определённое заявление об этом. Что такое капитализм в философском смысле? Можно сделать ещё одно заявление об этом. Что такое фактический капитализм в действии? Можно сделать ещё одно заявление об этом. Таким образом, вы получаете три категории. Если бы вы сделали это со всеми этими экономическими системами, то самое большое количество политической путаницы очистилось бы и развеялось.

Капитализм - это специфическая философия. Было бы замечательно, если бы кто-нибудь когда-нибудь написал книгу, в которой были бы определены различные экономические системы в их чистом виде: их философское определение, практическая деятельность, как они фактически проводятся, и их идеологическое использование. Например, что такое капиталист с точки зрения коммуниста? Можно сделать определённое заявление об этом. Что такое капитализм в философском смысле? Можно сделать ещё одно заявление об этом. Что такое фактический капитализм в действии? Можно сделать ещё одно заявление об этом. Таким образом, вы получаете три категории. Если бы вы сделали это со всеми этими экономическими системами, то самое большое количество политической путаницы очистилось бы и развеялось.

Люди говорят о коммунистах, они не знают, что такое коммунист. Они не знают, чему посвящен коммунизм. Клянусь, наверное, какой-то большой процент самой коммунистической партии, мальчишки с карточками, они не знают, что такое коммунист. Они не знают, что они должны делать, чему они на самом деле посвящены и так далее. Они просто ходят вокруг в надежде, что кто-нибудь уронит крошку или собачье печенье, которое они смогут подобрать. И они как бы там для еды. Они понятия не имеют, чем это закончится, и то же самое с капитализмом. Капитализм — это, конечно, процесс выдачи денег взаймы, которые, накапливая проценты, будут поддерживать человека в досуге. Это капитализм, это капитал, инвестиции. Это означает, что деньги работают, а человек не работает, потому что деньги работают. Это самое элементарное определение капитализма.

Люди говорят о коммунистах, они не знают, что такое коммунист. Они не знают, чему посвящен коммунизм. Клянусь, наверное, какой-то большой процент самой коммунистической партии, мальчишки с карточками, они не знают, что такое коммунист. Они не знают, что они должны делать, чему они на самом деле посвящены и так далее. Они просто ходят вокруг в надежде, что кто-нибудь уронит крошку или собачье печенье, которое они смогут подобрать. И они как бы там для еды. Они понятия не имеют, чем это закончится, и то же самое с капитализмом. Капитализм — это, конечно, процесс выдачи денег взаймы, которые, накапливая проценты, будут поддерживать человека в досуге. Это капитализм, это капитал, инвестиции. Это означает, что деньги работают, а человек не работает, потому что деньги работают. Это самое элементарное определение капитализма.

В Соединенных Штатах существовало племя индейцев, некоторые говорят, что до прибытия белых людей, но они должны переклассифицировать это и сказать, что до прибытия пилигримов - до 1602 года или что-то в этом роде, 1608 года, всякий раз, когда они прибывали - потому что все это побережье было в хорошем сообщении с Европой на протяжении многих веков. Рыбацкие лодки из Северной Европы постоянно прибывали к Величественным Банкам. Собственно говоря, рыбаки называли её Америкой, а о Колумбе и обо всём прочем мы читаем в большом тумане. Я уверен, что Колумб приехал, но Колумб никогда не добирался до Америки. Но так или иначе, это все очень запутанно, но это история.

В Соединенных Штатах существовало племя индейцев, некоторые говорят, что до прибытия белых людей, но они должны переклассифицировать это и сказать, что до прибытия пилигримов - до 1602 года или что-то в этом роде, 1608 года, всякий раз, когда они прибывали - потому что все это побережье было в хорошем сообщении с Европой на протяжении многих веков. Рыбацкие лодки из Северной Европы постоянно прибывали к Величественным Банкам. Собственно говоря, рыбаки называли её Америкой, а о Колумбе и обо всём прочем мы читаем в большом тумане. Я уверен, что Колумб приехал, но Колумб никогда не добирался до Америки. Но так или иначе, это все очень запутанно, но это история.

А у индейцев в штате Майна существовала система ссуды капитала под проценты. И они взымали процентную ставку за ссудный капитал. Эта система у них и тогда действовала, но, наверное, досталась в наследство от Европы и заразилась. Это довольно философский вопрос. Но вы следуете этой философии, и что она говорит? В ней говорится, что должна быть группа людей, у которых есть амбиции не работать. Ох! Ведь общий знаменатель психоза и невроза — это неспособность работать. О, ты имеешь в виду, что часть общества сходит с ума? Ну, это примерно то, что происходит. И они запускают свой цикл, и, как это делают психотики, они умирают. Им приходится брать деньги взаймы, а затем жить на проценты по этим деньгам.

А у индейцев в штате Майна существовала система ссуды капитала под проценты. И они взымали процентную ставку за ссудный капитал. Эта система у них и тогда действовала, но, наверное, досталась в наследство от Европы и заразилась. Это довольно философский вопрос. Но вы следуете этой философии, и что она говорит? В ней говорится, что должна быть группа людей, у которых есть амбиции не работать. Ох! Ведь общий знаменатель психоза и невроза — это неспособность работать. О, ты имеешь в виду, что часть общества сходит с ума? Ну, это примерно то, что происходит. И они запускают свой цикл, и, как это делают психотики, они умирают. Им приходится брать деньги взаймы, а затем жить на проценты по этим деньгам.

Теперь это самый безопасный вид деятельности, в который может вступить человек, как он мог бы предположить. И тут вдруг, бац, фондовый рынок рушится или что-то в этом роде. На самом деле целый класс людей был уничтожен в результате этого обвала фондового рынка. Это был класс, который никогда не появлялся снова. Соединенные Штаты все еще пытаются приспособиться к этому.

Теперь это самый безопасный вид деятельности, в который может вступить человек, как он мог бы предположить. И тут вдруг, бац, фондовый рынок рушится или что-то в этом роде. На самом деле целый класс людей был уничтожен в результате этого обвала фондового рынка. Это был класс, который никогда не появлялся снова. Соединенные Штаты все еще пытаются приспособиться к этому.

Англия уничтожила свой капитализм очень давно. Но они делали это очень тщательно, используя простой способ запрета на входящие и исходящие денежные средства. Капиталист обречен, если вы парализуете его доллар, или его фунт, потому что это все, что работает на него. В тот момент, когда вы регулируете доллар и фунт, капитализм уходит в прошлое.

Англия уничтожила свой капитализм очень давно. Но они делали это очень тщательно, используя простой способ запрета на входящие и исходящие денежные средства. Капиталист обречен, если вы парализуете его доллар, или его фунт, потому что это все, что работает на него. В тот момент, когда вы регулируете доллар и фунт, капитализм уходит в прошлое.

Так или иначе, правительство становится единственной задействованной капиталистической единицей. И продолжает зарабатывать, не работая. И правительства, которые зарабатывают, не работая, тоже ходят по тонкому льду. Всё, что зарабатывает, не работая, провалится под лед, потому что что-то воздерживается от приложения усилий. И как только вы говорите: «Усилия бесполезны, и я не собираюсь их больше использовать», что ж, с вами покончено.

Так или иначе, правительство становится единственной задействованной капиталистической единицей. И продолжает зарабатывать, не работая. И правительства, которые зарабатывают, не работая, тоже ходят по тонкому льду. Всё, что зарабатывает, не работая, провалится под лед, потому что что-то воздерживается от приложения усилий. И как только вы говорите: «Усилия бесполезны, и я не собираюсь их больше использовать», что ж, с вами покончено.

Итак, как люди становятся такими, что больше не используют это усилие? Единственная причина, по которой я упомянул капитализм, это то, что мне всё равно, как к нему относиться. Я могу так же легко застрелить капиталистов, как и оставить их в покое. Мы имеем дело с тем, что полоса усилий оскверняется, как только мы приносим эти благородные «против»; я имею в виду эмоцию, когда мы будем благородными против возможной деградации, которой мы можем подвергнуться, если позволим себе быть связанными с этими людьми, с которыми мы постоянно общаемся. Я имею в виду, вы просто не поверите, вы просто попробуйте разобраться в этом в терминах того, что такое общение, и воспроизведение. Это просто не работает.

Итак, как люди становятся такими, что больше не используют это усилие? Единственная причина, по которой я упомянул капитализм, это то, что мне всё равно, как к нему относиться. Я могу так же легко застрелить капиталистов, как и оставить их в покое. Мы имеем дело с тем, что полоса усилий оскверняется, как только мы приносим эти благородные «против»; я имею в виду эмоцию, когда мы будем благородными против возможной деградации, которой мы можем подвергнуться, если позволим себе быть связанными с этими людьми, с которыми мы постоянно общаемся. Я имею в виду, вы просто не поверите, вы просто попробуйте разобраться в этом в терминах того, что такое общение, и воспроизведение. Это просто не работает.

Хорошо; или другой тип общества, военный тип общества, посредством чего; единственная причина, по которой я действительно упоминаю эти две вещи - смелость и благородство, они, можно сказать, две путеводные звезды общества в любое время и эпоху. У нас всегда есть военный и деловой человек. Вот эти две категории, понимаете? Социальный слой, основанный на контроле и владении производственными мощностями, а другой - на способности использовать продукты земли, потому что человек из этого слоя способен проявить больше смелости перед лицом опасности. Итак, у нас есть.. у нас есть военные (больше смелости и мужества перед опасностью), и социальные, аристократические, капиталистические, как бы вы это ни называли, слои, (демонстрирующие благородство против черни). Теперь, так или иначе, эти две вещи перепутаются. И обе эти вещи паразитируют на усилии.

Хорошо; или другой тип общества, военный тип общества, посредством чего; единственная причина, по которой я действительно упоминаю эти две вещи - смелость и благородство, они, можно сказать, две путеводные звезды общества в любое время и эпоху. У нас всегда есть военный и деловой человек. Вот эти две категории, понимаете? Социальный слой, основанный на контроле и владении производственными мощностями, а другой - на способности использовать продукты земли, потому что человек из этого слоя способен проявить больше смелости перед лицом опасности. Итак, у нас есть.. у нас есть военные (больше смелости и мужества перед опасностью), и социальные, аристократические, капиталистические, как бы вы это ни называли, слои, (демонстрирующие благородство против черни). Теперь, так или иначе, эти две вещи перепутаются. И обе эти вещи паразитируют на усилии.

Ни один из этих персонажей на самом деле не хочет прилагать никаких реальных усилий. Поэтому эти эмоции в той или иной степени являются “блокировкой” на тему усилий. Апофеоз смелости, это военные. Обожествление "мои ноги не воняют" как своего рода отношение - это множество философий. И обе этих единицы, можно сказать, блока - капиталистический блок; коммунист, между прочим, является военной группой, военной типом группы, которая желает паразитировать на рабочих. Цель обеих этих групп, военных и коммунистов — кушать, без производства. Другими словами, это паразитизм. Это то, что делает микроб. Он становится паразитом. И я не думаю, что вы обнаружите, что микробы находятся в очень хорошем состоянии. Потенциал выживания микроба ужасно незначительный. Теперь посмотрите, он немного переедает и сбивает с ног своего носителя. Он немного недоедает и сам погибает. В последнее время исчезло множество болезней, например. И некоторые из этих болезней фактически исчезли, их просто больше не слышно.

Ни один из этих персонажей на самом деле не хочет прилагать никаких реальных усилий. Поэтому эти эмоции в той или иной степени являются “блокировкой” на тему усилий. Апофеоз смелости, это военные. Обожествление "мои ноги не воняют" как своего рода отношение - это множество философий. И обе этих единицы, можно сказать, блока - капиталистический блок; коммунист, между прочим, является военной группой, военной типом группы, которая желает паразитировать на рабочих. Цель обеих этих групп, военных и коммунистов — кушать, без производства. Другими словами, это паразитизм. Это то, что делает микроб. Он становится паразитом. И я не думаю, что вы обнаружите, что микробы находятся в очень хорошем состоянии. Потенциал выживания микроба ужасно незначительный. Теперь посмотрите, он немного переедает и сбивает с ног своего носителя. Он немного недоедает и сам погибает. В последнее время исчезло множество болезней, например. И некоторые из этих болезней фактически исчезли, их просто больше не слышно.

Вот пример. Болезнь исчезает. Что такое болезнь? Болезнь — это паразитическое нечто, которое питается хозяином, который производит. А затем у нас возникает ситуация, когда производственная единица сильно подавляется кем-то, кто пытается питаться ей без производства чего-либо для нее. Вы видите, о чём спорит человек, когда спорит о политике? Он возражает против того, чтобы производство было выполнено, а затем поедено непроизводящими. И он постоянно находится в состоянии, когда он пытается исправить эту политическую ситуацию. Он пытается предотвратить это. И у него это получается с трудом. И ему трудно это сделать. И он всегда попадает в руки единиц и групп, кличек, картелей, монополий, полков, которые, конечно же, просто говорят: «Ну, продолжай работать, а мы тебя обескровим».

Вот пример. Болезнь исчезает. Что такое болезнь? Болезнь — это паразитическое нечто, которое питается хозяином, который производит. А затем у нас возникает ситуация, когда производственная единица сильно подавляется кем-то, кто пытается питаться ей без производства чего-либо для нее. Вы видите, о чём спорит человек, когда спорит о политике? Он возражает против того, чтобы производство было выполнено, а затем поедено непроизводящими. И он постоянно находится в состоянии, когда он пытается исправить эту политическую ситуацию. Он пытается предотвратить это. И у него это получается с трудом. И ему трудно это сделать. И он всегда попадает в руки единиц и групп, кличек, картелей, монополий, полков, которые, конечно же, просто говорят: «Ну, продолжай работать, а мы тебя обескровим».

Таким образом, теперь мы имеем дело с этим вопросом о смелости и благородстве, мы имеем дело с частями паразитической философии, которые сами по себе лишают человека всякого реального желания идти в группу усилий. Это становится очень очевидным, когда вы проходите это. Вот почему человек не хочет работать и так далее. Нет никакой причины, почему работа должна быть тяжелой, вы знаете, вы можете производить вещи, и вам не нужно над этим потеть. Что ж, тогда обе эти философии обрушиваются на то, чтобы помешать людям производить, а затем используются как средства предотвращения производства. Ну, действующий тэтан производит. Если он не может легко производить на полосе усилия, значит у него трудные времена. Он должен быть в состоянии производить частицы силы, а не просто доставлять частицы силы, которые он получает где-то еще. Он должен быть в состоянии произвести частицу силы. И, если он не может произвести её и справиться с ней, он не сможет работать. В этом и есть "душа" его действования.

Таким образом, теперь мы имеем дело с этим вопросом о смелости и благородстве, мы имеем дело с частями паразитической философии, которые сами по себе лишают человека всякого реального желания идти в группу усилий. Это становится очень очевидным, когда вы проходите это. Вот почему человек не хочет работать и так далее. Нет никакой причины, почему работа должна быть тяжелой, вы знаете, вы можете производить вещи, и вам не нужно над этим потеть. Что ж, тогда обе эти философии обрушиваются на то, чтобы помешать людям производить, а затем используются как средства предотвращения производства. Ну, действующий тэтан производит. Если он не может легко производить на полосе усилия, значит у него трудные времена. Он должен быть в состоянии производить частицы силы, а не просто доставлять частицы силы, которые он получает где-то еще. Он должен быть в состоянии произвести частицу силы. И, если он не может произвести её и справиться с ней, он не сможет работать. В этом и есть "душа" его действования.

Что ж, если у него есть расчёты насчёт того, что нужно быть смелым, то у него есть расчёты и на то, насколько опасными для него могут быть частицы силы, и поэтому мы сразу же выдвигаем его из зоны усилий под зону усилий, и делаем его субъектом усилий. И он становится следствием усилий.

Что ж, если у него есть расчёты насчёт того, что нужно быть смелым, то у него есть расчёты и на то, насколько опасными для него могут быть частицы силы, и поэтому мы сразу же выдвигаем его из зоны усилий под зону усилий, и делаем его субъектом усилий. И он становится следствием усилий.

Теперь мы возьмем благородство, и если мы вдолбили ему в голову огромную веру в то, что он должен держаться подальше от сущностей, демонов, тел, всех видов плохих ситуаций и так далее, мы убедили его, что он лучше, чем существа такого рода, так мы сразу же обеспечили его “развод” с диапазоном силы. А его способность действовать зависит от его способности создавать силу и управлять ею. Видите?

Теперь мы возьмем благородство, и если мы вдолбили ему в голову огромную веру в то, что он должен держаться подальше от сущностей, демонов, тел, всех видов плохих ситуаций и так далее, мы убедили его, что он лучше, чем существа такого рода, так мы сразу же обеспечили его “развод” с диапазоном силы. А его способность действовать зависит от его способности создавать силу и управлять ею. Видите?

Ну, как нам.. как мы можем поставить человека в ситуацию, когда он не может справиться с силой? Мы учим его, что он должен быть смелым, или мы учим его, что он лучше и должен быть благородным. Это всего лишь два способа сделать это. Есть много способов сделать это.

Ну, как нам.. как мы можем поставить человека в ситуацию, когда он не может справиться с силой? Мы учим его, что он должен быть смелым, или мы учим его, что он лучше и должен быть благородным. Это всего лишь два способа сделать это. Есть много способов сделать это.

Теперь позвольте мне показать вам очень практическое применение такого рода вещей. Вы, ребята, с тех пор, как прошлой ночью на вас обрушилось это ничтожество, вы хорошо проводите время с насморком. Вы действительно хорошо проводите время с насморком, не так ли? Кашель и фырканье. Хорошо, теперь давайте немного поговорим об этом практически, на тему смелости.

Теперь позвольте мне показать вам очень практическое применение такого рода вещей. Вы, ребята, с тех пор, как прошлой ночью на вас обрушилось это ничтожество, вы хорошо проводите время с насморком. Вы действительно хорошо проводите время с насморком, не так ли? Кашель и фырканье. Хорошо, теперь давайте немного поговорим об этом практически, на тему смелости.

Теперь проявите смелость, смокапьте немного смелости, но другие -не делайте этого. Только люди с насморком, пожалуйста. Остальные из вас размещают свои якорные точки в дальнем углу комнаты и не думают, или что-то в этом роде, или просто наблюдают за наблюдением. Но не будем, не будем этого делать. Я не хочу, чтобы весь класс заболел простудой. И проявляйте смелость перед лицом респираторных заболеваний. Теперь смокапьте это, смокапьте;

Теперь проявите смелость, смокапьте немного смелости, но другие -не делайте этого. Только люди с насморком, пожалуйста. Остальные из вас размещают свои якорные точки в дальнем углу комнаты и не думают, или что-то в этом роде, или просто наблюдают за наблюдением. Но не будем, не будем этого делать. Я не хочу, чтобы весь класс заболел простудой. И проявляйте смелость перед лицом респираторных заболеваний. Теперь смокапьте это, смокапьте;

(...)

(...)

хм-м.. Теперь смокапьте массу этого, массу смелости, просто эмоцию. Поставь еще раз, поставь еще раз. Не обращайте на него внимания после того, как разместили это, просто дайте этому существовать. Позвольте ему дрейфовать в банке или делать все, что он хочет. Продолжайте ставить это там, смелость перед лицом респираторных заболеваний. Теперь остальные из вас могут проявить смелость перед лицом кашляющих преклиров.

хм-м.. Теперь смокапьте массу этого, массу смелости, просто эмоцию. Поставь еще раз, поставь еще раз. Не обращайте на него внимания после того, как разместили это, просто дайте этому существовать. Позвольте ему дрейфовать в банке или делать все, что он хочет. Продолжайте ставить это там, смелость перед лицом респираторных заболеваний. Теперь остальные из вас могут проявить смелость перед лицом кашляющих преклиров.

Поместите туда кучу массы этого. И снова, и снова, и снова, много раз. Что происходит?

Поместите туда кучу массы этого. И снова, и снова, и снова, много раз. Что происходит?

(...)

(...)

Всё, что он есть, это ... астма. Смелость перед лицом респираторных заболеваний. Давайте поместим их туда. Сама астма - это смелость перед лицом неспособности дышать. Смелость перед лицом смерти сводится к астме в любой день недели. Видите, как это идёт?

Всё, что он есть, это ... астма. Смелость перед лицом респираторных заболеваний. Давайте поместим их туда. Сама астма - это смелость перед лицом неспособности дышать. Смелость перед лицом смерти сводится к астме в любой день недели. Видите, как это идёт?

- Чувствуешь себя лучше?

- Чувствуешь себя лучше?

- Я чувствую гнев.

- Я чувствую гнев.

- Хм?

- Хм?

- Я чувствую гнев.

- Я чувствую гнев.

- Чувствуешь гнев?

- Чувствуешь гнев?

Что ж, давайте не будем беспокоиться о гневе, наберитесь смелости перед лицом респираторных заболеваний. Вы обнаружите, что это неизбежно смещается в более низкие эмоциональные диапазоны. Вы должны продолжать напоминать преклиру, чтобы он набирался смелости.

Что ж, давайте не будем беспокоиться о гневе, наберитесь смелости перед лицом респираторных заболеваний. Вы обнаружите, что это неизбежно смещается в более низкие эмоциональные диапазоны. Вы должны продолжать напоминать преклиру, чтобы он набирался смелости.

Это как если бы весь банк держался на смелости, на этой эмоции в одиночку, и если проходить эту эмоцию в одиночку, весь банк разваливается. Или, проходя благородство. Вы обнаружите, что это что-то вроде частиц восхищения. Это еще одно проявление, мало чем отличающееся от восхищения. Это растворитель. И тот, кто не в состоянии произвести этот растворитель, не может порешать усилие. Видите, оно имеет, оно имеет очень практическое применение на самом верху. Просто стирает болезнь другого человека, а затем мы начинаем классифицировать это как смелость против, и это сразу же на один шаг ниже.

Это как если бы весь банк держался на смелости, на этой эмоции в одиночку, и если проходить эту эмоцию в одиночку, весь банк разваливается. Или, проходя благородство. Вы обнаружите, что это что-то вроде частиц восхищения. Это еще одно проявление, мало чем отличающееся от восхищения. Это растворитель. И тот, кто не в состоянии произвести этот растворитель, не может порешать усилие. Видите, оно имеет, оно имеет очень практическое применение на самом верху. Просто стирает болезнь другого человека, а затем мы начинаем классифицировать это как смелость против, и это сразу же на один шаг ниже.

Все эти вещи являются легким искажением эмоции, называемой безмятежностью. Когда вы проходите это, и когда вы проходите это у преклира, он будет время от времени попадать в безмятежность. Что ж, если он сможет обеспечить безмятежность там, наверху, оно перейдёт и в остальную его часть. Ключевая эмоция, конечно, безмятежность. Но убедитесь, что он создаёт Безмятежность, а не находится “в расслабленности”.

Все эти вещи являются легким искажением эмоции, называемой безмятежностью. Когда вы проходите это, и когда вы проходите это у преклира, он будет время от времени попадать в безмятежность. Что ж, если он сможет обеспечить безмятежность там, наверху, оно перейдёт и в остальную его часть. Ключевая эмоция, конечно, безмятежность. Но убедитесь, что он создаёт Безмятежность, а не находится “в расслабленности”.

Один из способов заставить его понять безмятежность — заставить его внушать смелость и благородство в массы на долгое время, и внезапно проявится безмятежность, и он узнает ее.

Один из способов заставить его понять безмятежность — заставить его внушать смелость и благородство в массы на долгое время, и внезапно проявится безмятежность, и он узнает ее.

Один из способов заставить его понять безмятежность - это побуждать его создавать смелость и благородство в больших массах в течение длительного времени, и внезапно безмятежность появится, и он её распознает.

Один из способов заставить его понять безмятежность - это побуждать его создавать смелость и благородство в больших массах в течение длительного времени, и внезапно безмятежность появится, и он её распознает.

Хорошо? Найдите ноги под своим полом. [смех в зале] Хорошо, теперь вы видите, как это работает? Есть вопросы о том, как это работает?

Хорошо? Найдите ноги под своим полом. [смех в зале] Хорошо, теперь вы видите, как это работает? Есть вопросы о том, как это работает?

- Вы продолжаете делать это и...[вопрос из аудитории]

- Вы продолжаете делать это и...[вопрос из аудитории]

.. Да, вы просто продолжаете делать это. Как долго вы продолжаете делать это другим? Что ж, вы могли бы продолжать делать это с преклиром, вероятно, в течение пары сотен часов. И если вы будете делать это с преклиром в течение пяти часов, вы измените его личность.

.. Да, вы просто продолжаете делать это. Как долго вы продолжаете делать это другим? Что ж, вы могли бы продолжать делать это с преклиром, вероятно, в течение пары сотен часов. И если вы будете делать это с преклиром в течение пяти часов, вы измените его личность.

Очень часто вы обнаружите, что преклир боится чего-то. И этот ужас исчезнет, если он будет проходить смелость перед лицом этого. Парень боится стоматологических операций, вы только дайте ему проявить смелость, смелость против различных стоматологических инструментов, и это исчезнет. Это растворитель.

Очень часто вы обнаружите, что преклир боится чего-то. И этот ужас исчезнет, если он будет проходить смелость перед лицом этого. Парень боится стоматологических операций, вы только дайте ему проявить смелость, смелость против различных стоматологических инструментов, и это исчезнет. Это растворитель.

- Ты просто продолжаешь изображать это как разные вещи из этой серии против...[девушка из аудитории]

- Ты просто продолжаешь изображать это как разные вещи из этой серии против...[девушка из аудитории]

- Угум-с. Вам не нужно быть специфичным в этом. Лучше вообще не конкретизировать.

- Угум-с. Вам не нужно быть специфичным в этом. Лучше вообще не конкретизировать.

- Очень хорошо. Это то, что я хотела узнать...

- Очень хорошо. Это то, что я хотела узнать...

.. Сначала это смелость, затем смелость с содержимым, а затем смелость с небольшим страхом, и вот поехали.

.. Сначала это смелость, затем смелость с содержимым, а затем смелость с небольшим страхом, и вот поехали.

- Куда вписывается этот гнев? [вопрос из аудитории]

- Куда вписывается этот гнев? [вопрос из аудитории]

- .. он уходит вниз, но вы никогда не интересуетесь гневом преклира, или вас никогда не интересует более низкая эмоция, чем смелость, когда вы проводите это. Конечно, это проявляется, хорошо - пусть проявится. Он проявляется, потому что растворяется.

- .. он уходит вниз, но вы никогда не интересуетесь гневом преклира, или вас никогда не интересует более низкая эмоция, чем смелость, когда вы проводите это. Конечно, это проявляется, хорошо - пусть проявится. Он проявляется, потому что растворяется.

- А как насчет соматики? Просто расскажите о соматике, должны ли мы игнорировать её? [вопрос из аудитории]

- А как насчет соматики? Просто расскажите о соматике, должны ли мы игнорировать её? [вопрос из аудитории]

- Просто игнорирейте их. Это одна из тех вещей, которые вы только что решили проходить, и вы идёте вперёд и проходите её.

- Просто игнорирейте их. Это одна из тех вещей, которые вы только что решили проходить, и вы идёте вперёд и проходите её.

- Это надо делать в каких-то рамках?

- Это надо делать в каких-то рамках?

- Хм?

- Хм?

- Делается в рамках [ограниченно] ?

- Делается в рамках [ограниченно] ?

- Нет. В конце концов, это всё количество. Видите ли, это другой тип. Что вы делаете, так это добавляете частицу в банк...

- Нет. В конце концов, это всё количество. Видите ли, это другой тип. Что вы делаете, так это добавляете частицу в банк...