Спасибо. Теперь мы переходим к теме «Радиация и Саентология», и таким образом мы завершаем эту серию из трех лекций, посвященных непосредственно предмету радиации. За последние полтора года мы в Саентологии узнали довольно много вещей, которые имеют непосредственное отношение к радиации; для нас было бы большим позором не сделать это теперь достоянием общественности.

Вы хотите сказать, что вы вчера выжили?

Для саентолога это далеко не... это вовсе не безнадежная тема. У нас уже есть достаточно важные данные и достаточно достоверные цифры, чтобы продемонстрировать, что саентологи, применяя процессинг, проводя процессинг другим людям, очень легко могут свести на нет такую незначительную проблему, как загрязненная атмосфера.

Очень хорошо. Знаете ли, это довольно необычно – пережить первый день одного из этих конгрессов. Это весьма необычно. Но если вы переживете этот день, то я всем вам... вы знаете, во время войны в армии США раздавали орденские ленточки. Знаете? Если парень помыл после себя тарелку, то он получал орденскую ленточку, понимаете? Если вы переживете сегодняшний день, я всем вам дам такую орденскую ленточку.

Каким образом они делают это? Что ж, как я сказал вам в первой лекции, мы должны рассматривать радиацию как то, о чем стоит побеспокоиться. Если человек физически здоров, то это беспокойство не может подавить его настолько, что он станет больным. Нас очень мало волнует, есть ли радиация в атмосфере, поскольку человек, который находится в отличном физическом состоянии, не особенно пострадает от радиации. Это звучит так, как если бы я сказал: «Что ж, решение данной проблемы заключается в том, что каждый должен проодитироваться по максимуму, и тогда все будут в полном порядке. Так что давайте просто трубить во все трубы, призывая людей проводить больше саентологического процессинга, и все». Звучит так, будто я это говорю, но именно это я и говорю.

Предмет, о котором мы поговорим сегодня днем, – это радиация и здоровье. И следующие три лекции будут посвящены этому предмету, его общим аспектам, а также тому, какую роль организации – саентологические и другие – играют в этой сфере.

Так вот, в Саентологии те факторы, которые наиболее подвержены влиянию радиации, – это те факторы, которые наиболее подвержены влиянию жизни. Когда мы пытаемся отделить какое-то специфическое заболевание от общей болезни под названием «быть в живых», наши действия тут же начинают идти вразрез с тем фактом, что человек здоров настолько, насколько он здоров. И бесконечное множество факторов, которые могут сделать его больным... если бы нам приходилось рассматривать каждый из них по отдельности и совершенно независимо от других, применяя совершенно особые методы лечения... то мы бы постоянно занимались каким-нибудь новым, самым последним заболеванием. Вы понимаете? Вот такая участь ожидала бы нас.

Когда мы говорим об этом, вы должны осознавать, что сегодня на Земле не существует решения проблемы радиации. И мы говорим о нерешенной проблеме, о проблеме, которая никогда не была решена и, вполне возможно, никогда не будет решена. Вот на этой очень мрачной ноте мы и начнем.

Но мы этого не делаем. Хотя, возможно, у нас постоянно появляются какие-то новые и самые последние техники; я открою вам кое-что. Самая последняя техника всегда устраняет последствия применения более ранней техники и сводит ее на нет, и поэтому она является самой последней техникой. Но мы не занимаемся при этом изучением новых заболеваний. Мы изучаем метод, который позволил бы устранить последствия использования более ранних способов лечения и свести на нет влияние саентологических процессов, которые применялись ранее. И дело не в том, что их необходимо сводить на нет, но просто так уж получается, что это происходит. Всякий раз, когда мы делаем шаг вперед в разработке нашей технологии, мы уничтожаем какие-то более ранние технологии в самом процессинге.Вам, возможно, интересно, как именно с научной точки зрения проверяется та или иная техника. Насколько она хороша? Насколько она плоха? Что ж, она хороша настолько, насколько она устраняет последствия применения более ранних техник. Техника, которая устраняет последствия применения другой техники... техника, которая устраняет, которая рестимулирует другую технику и устраняет последствия ее применения, – это техника более высокого уровня. Вам так не кажется?

Деление атомного ядра – интересный предмет, и саентолог в немалой степени озабочен этим вопросом. Почему? Потому что саентологи интересуются здоровьем, а если атмосфера радиоактивна, то весьма вероятно, что уровень здоровья будет снижаться. Следовательно, те люди, из которых состоят ваши группы, а также ваши преклиры, публика, с которой вы вступаете в контакт, и те люди, которым мы пытаемся продать книги и другие материалы, оказываются в большей степени вне общения. Их здоровье становится уже не таким хорошим, каким оно было раньше. Они становятся более уставшими. А если вы когда-нибудь пытались заинтересовать чем-то уставшего человека, то вы знаете, что с ним трудно вступить в общение.

Хорошо. Допустим, мы пытаемся лечить оспу или что-то в этом роде. Сначала мы придумываем сыворотку. Мы просим человека оголить бицепс, берем большой шприц, держим человека и засаживаем ему этот шприц в мышцу, впрыскиваем сыворотку и так далее. Потом у него опухает рука, он начинает болеть, он плохо себя чувствует, после этого он или болеет оспой или нет. Вот так мы лечим или проводим профилактику оспы. Ладно. Проведя дальнейшие исследования, мы решаем, что этот метод лечения можно усовершенствовать, и мы совершенствуем его, мы улучшаем его, и потом мы даем его кому-то как препарат для приема внутрь, препарат, который нужно глотать. И мы говорим: «Что ж, теперь это сработает». Хорошо, отлично, и эта штука, похоже, дает неплохие результаты. Но потом мы обнаруживаем что-то еще, и это связано с каким-то особым видом горячих ванн. И если мы поместим человека в такую горячую ванну, он не заболеет оспой или она у него пройдет, понимаете?

Так вот, усталость, истощение, безнадежность – все эти состояния тесно связаны друг с другом. Это «четыре всадника» наших дней: неспособность видеть какое-либо будущее. Если я скажу вам, что одной из важнейших составляющих человеческого мышления является способность быть лицом к лицу с будущим, или иметь будущее, или найти будущее, и если я одновременно с этим скажу, что деление атомного ядра говорит вам: «У вас нет будущего», – вам сразу станет ясно, что это явление угнетающе действует на разум, и этого явления еще не существовало в мире.

Хорошо, давайте рассмотрим эти три техники лечения. Техникой более высокого уровня по отношению к двум другим будет та, которая позволит устранить последствия применения этих техник. Это довольно интересно, ведь если бы техника горячих ванн была бы хорошей, оказывающей глубокое и многостороннее воздействие, и представляла бы собой значительный шаг вперед по сравнению с двумя другими техниками, то, когда мы посадили бы человека в горячую ванну, он сразу же почувствовал бы тошноту от тех таблеток, которые он принимал, и его рука начала бы опухать от старой инъекции. Вы понимаете? После чего ни таблетки, ни инъекция его больше не беспокоили бы.

Так вот, обычно будущее человека зависит от его собственных действий, от того, насколько у него представительный вид, от его способности ладить с другими людьми, способности выполнять работу, следить за своим домом и содержать семью. Не так давно в юго-западной части Соединенных Штатов (где в настоящее время очень высокий уровень радиации) один врач, который прежде был совершенно здравомыслящим человеком, после того, как исследовал воздействие радиации на здоровье и ее влияние на будущее, застрелил жену и пятерых детей и покончил жизнь самоубийством, поскольку, как он написал, у этой расы нет будущего. Это выглядитдовольно мрачно, не так ли? Совершенно не радостная картина, совершенно не радостная.

Так вот, это не часто случается в медицине, связанной с лечением телесных заболеваний, но это не является чем-то неизвестным. И что касается нас самих, если мы возьмем какого-нибудь человека и проведем ему технику, известную как 8-К, то через некоторое время в ходе проведения этой техники он скажет: «Вы знаете...» (Кстати, саентологи постоянно наблюдали это, но так и не осознали, что же это такое. Так что, возможно, здесь есть кто-то, кто... никогда не осознавал, что происходит.) Этот человек неожиданно вспоминает, как его одитировал Джо, Билл и Пит.

Едва ли кто-нибудь в наше время знает хоть что-нибудь об этой штуке, которая называется «деление атомного ядра». Едва ли кто-нибудь имеет хоть малейшее представление о том, какое действие оказывает этот процесс. В этом, вероятно, и состоит его величайшая опасность. Это что-то такое, что витает в воздухе, подкрадывается к вам, это к вам прикасается – а вы ничего об этом не знаете. Таким образом, человек живет в таинственном мире. Он заболевает какими-то болезнями, которые врачи не могут с ходу диагностировать. Они говорят: «Это, определенно, гастроэнтерит, но какой разновидности? Ведь раньше мы никогда такого не видели».

Как вы думаете, что здесь происходит? Что ж, если 8-К провести хорошо, то он устранит последствия применения техник, которые проводили Джо, Билл и Пит. Так вот, эти техники по-прежнему присутствуют, но то, что они должны были устранить, исчезло. И единственное, от чего на самом деле осталось избавиться, так это от любых остаточных последствий применения этой техники и от самой этой техники. Вот до такой степени мы лечим человека от лечения. Это очень забавно, но весьма вероятно, что это единственное, от чего мы вообще кого-либо лечим.

Врач говорит человеку: «Что ж, я действительно не знаю, что с вами не так. Возможно, вам просто нужно какое-нибудь тонизирующее средство для нервной системы. Взбодритесь, возобновите работу». А человек начинает думать: «Что ж, может быть, это радиация, может быть, я болею из-за радиации». И поскольку он не знает наверняка, поскольку это невозможно доказать, а также из-за того, что правительства не отличаются особой откровенностью в своих заявлениях по этому вопросу, – это не критика в адрес правительства, это просто прямое обвинение – невозможно узнать, что же происходит на самом деле.

Есть большая вероятность того, что на всем протяжении трака применялись такие средства для лечения болезней, которые становились болезнями завтрашнего дня. И если мы можем положить конец тому, что средство от болезни становится болезнью... что, кстати, мы и сделали... то мы будем способны по-настоящему лечить людей.

Другими словами, происходит следующее: человек заботится о своей семье, он смотрит на детей, которые бегают тут и там, они скоро пойдут в школу. Он каждый день ходит на работу зарабатывать деньги, чтобы содержать семью. Он хочет, чтобы его дети были здоровы. А они заболевают. Он не вполне понимает, отчего и почему, но однажды он осознает: есть большая вероятность того, что его дети не смогут стать взрослыми. Они растут для того, чтобы попасть в мир, которого не будет. И этот человек говорит: «Что толку? Зачем мне заботиться о своей семье?» Это очень угнетает, не так ли?

Давайте возьмем в качестве примера алкоголь. Вы знаете, что когда-то алкоголь был самым лучшим лекарством, которое имелось в распоряжении человека? Это было замечательное лекарство... какая бы беда ни постигла человека, начиная змеиным укусом и заканчивая любовью, любое заболевание.

И эта нота, с которой мы сегодня начали, совсем не радостная. Но радость – это одно, а факты и действительность – это нечто совершенно иное. И я никогда бы не присоединился к тем, кто пытается довести людей до истерии просто ради собственного удовольствия или из-за своих политических амбиций.

Что мы делали? Мы хватали его за волосы, открывали ему рот – глыг, глыг, глыг, глыг, глыг, глыг. Вот и все, и в этом и заключалось лечение.

Сегодня мы в общем и целом поговорим об этом предмете, поговорим прямо, основываясь на фактах и не избегая самых неприятных подробностей, но при этом сделаем ударение на следующем сообщении: «Первой опасностью радиации являются не летающие в воздухе маленькие невидимые частицы, а вызванная пропагандой истерия и сопровождающие ее непонимание и чувство опасности».

И теперь мы имеем алкоголизм. Интересно, что всего лишь полтора столетия тому назад более 50% припасов британского военного корабля, если брать вес и стоимость, приходилось на алкогольные напитки и менее 50% – на продукты питания... на солонину и сухой горох. Весьма удивительно. Алкоголь был потрясающей вещью.

Опасность представляет истерия, а не эти частицы. Потому что истерия может дойти до такого предела, когда целые народы полностью выйдут из-под контроля своих правительств.

Но вот в чем странность: сегодня алкоголь заставляет человека чувствовать себя усталым. О, это действительно странно! Очевидно, на генетической линии было так много алкоголя, что сегодня он вызывает то недомогание, для устранения которого он использовался чаще всего. Каждый раз, когда вы чувствовали усталость, вы опрокидывали стаканчик, понимаете? Мы считаем, что генетическая линия в последние годы... просто чтобы отдать должное генетике... генетический шаблон переходит от поколения к поколению, понимаете. И в нем накапливается все это.

Есть два способа выйти из-под контроля. Первый – это разозлиться и начать бросать кирпичами в окно премьер-министра или, скажем, в Белый дом. И есть еще один – совершенно иной способ – просто лечь и прекратить игру. Кто-нибудь приходит и говорит: «Вот здесь, здесь, здесь улицы грязные. Подметите их».

Довольно интересно, довольно удивительно. Вы разговариваете с каким-нибудь генетиком, и упоминаете что-то подобное; это, определенно, затрагивает самые основы его предмета, но он так никогда и не осознавал, что опыт, который тело получило в одном поколении, может достичь максимального выражения в другом поколении. Более того, Дарвин обнаружил, что если вы завозили лошадей в высокогорные районы Среднего Востока, то через один-два сезона у них отрастала длинная шерсть. Но когда их возвращали в равнинные, жаркие районы, они, на всякий случай, сохраняли у себя длинную шерсть приблизительно в течение четырех поколений. Это очень поразительный факт, не так ли? Это говорит нам о том, что генетическая линия действительно сохраняет память о происшедшем. Известно множество доказательств этого и множество примеров такого рода.

А парень отвечает: «Зачем? Что толку? Будущего-то нет».

Что ж, очень немногие люди вообще когда-либо переносили все это в область медицины... брали этот факт из области естественного отбора и использовали его в медицине. Сегодня если вы дадите человеку выпить, он почувствует усталость. Другими словами, алкоголь рестимулирует то состояние, для устранения которого он был когда-то создан.

Школьной учительнице говорят: «Займитесь обучением этих детей».

Так вот, может быть, когда-то на генетической линии... если уж говорить, притягивая это за уши... радиация использовалась в качестве средства от какой-нибудь болезни. И основываясь на том принципе, что средство от болезни становится болезнью и в конце концов рестимулирует то заболевание, которое оно должно было излечивать, я уверен, что где-то на генетической линии радиация использовалась в качестве средства лечения больного желудка, больной кожи. Понимаете?

А она отвечает: «А зачем их учить? Все равно они умрут».

И это определенно происходило и происходит сегодня... загорание.

Кто-то говорит: «Заводское оборудование должно работать». А механики отвечают: «Мы слишком устали».

Так вот, что такое Солнце, как не сгусток излучения? Конечно, есть фотоны, которые испускает Солнце, но они очень тесно связаны со многими видами радиоактивного излучения, и не думайте, что это не так. Радиация присутствует повсюду. Если вы слишком долго полежите под солнцем, вы получите солнечный ожог.

Это тот аспект, о котором власть предержащие, вне всякого сомнения, хорошенько подумали. Они, вероятно, в полной мере осознают все это. Они, вероятно, прекрасно все это понимают. Вот почему они перестали проводить испытания бомб. Вот почему они предоставляют истинную информацию по этому вопросу. Россия, вероятно, является главным нарушителем в этом отношении, поскольку у русских бомб есть такая вот интересная особенность: они испускают больше первичного гамма-излучения, чем любые другие бомбы. США в конце концов разрешили, в значительной мере, проблему радиоактивного загрязнения, образующегося при взрыве. Эта ситуация в значительной мере исправлена. Радиоактивные частицы у них больше не рассеиваются повсюду в такой степени, как это происходило при первых испытаниях. Это является непосредственным результатом испытаний и теперь эта проблема решена, так что сейчас нет реальных причин продолжать испытания, за исключением, может быть, стремления произвести впечатление на Россию.

Что такое солнечный ожог? Солнечный ожог вызван не избытком тепла. Он вызван не избытком чего-то еще, он вызван радиацией. Солнце – это радиоактивный сгусток, который гуляет по небу.

Но с другой стороны, Россия не усовершенствовала свои бомбы таким же образом. И интенсивность первичного гамма-излучения, испускаемого при взрыве ее бомб, является очень высокой. Иначе говоря, происходит не просто взрыв бомбы как таковой, – она испускает в три раза больше гамма лучей, чем она должна испускать, понимаете? Так что это порождает очень опасное состояние атмосферы. Вы обнаружите, что на ранних этапах ситуация с испытаниями ядерного оружия является довольно серьезной. Но со временем опасность этих испытаний сводится к минимуму. Иначе говоря, становится все меньше и меньше опасных отходов. Но при производстве этих бомб также образуется огромное количество этих опасных отходов. И прямо сейчас самая большая проблема американского правительства, по-моему... я не могу говорить официально от лица американского правительства. А кто может? (смех аудитории) Даже Даллес не может.

В моих начальных учебниках по физике... я хочу показать вам, насколько изменились мнения (когда меня уже не было в школе)... в этих учебниках писали, что топливом для Солнца является водород, что запасы этого водорода на Солнце неисчерпаемы. И была рассчитана продолжительность жизни Солнца, «работающего» на водороде. Все это было очень, очень замечательно, но эта теория не работала. Ведь если продолжительность жизни Солнца рассчитать по водороду, то из этого выйдет, что количество теплоты, излучаемой Солнцем, должно уменьшаться из года в год, так как Солнце должно было бы постепенно сгорать. Но вот что интересно: количество теплоты не уменьшалось, так что от этой теории в конце концов отказались, и люди признали это и сказали: «Мы не знаем, почему Солнце продолжает гореть». И только когда в мышлении человека стала преобладать ядерная физика, было дано объяснение такому явлению, как солнечный свет. И солнечный свет представляет собой результат постоянного ядерного синтеза, протекающего на поверхности сферы, называемой Солнцем. И солнечный ожог – это ожог, вызванный радиацией. Вот настолько все глупо.

На самом деле у этих ребят сейчас есть очень забавная проблема, о которой никого не информируют, и они... я полагаю, присвоили этой проблеме то или иное название... но они запретили министерству здравоохранения инспектировать те места, где производится ядерное оружие. Всем этим министерствам, которые могли бы помешать им делать что-то из ряда вон выходящее, сейчас запрещено даже близко подходить к этим районам.

Так вот, если вы посмотрите на ожоги, полученные людьми при ядерном взрыве, например при взрыве в Хиросиме, то вы увидите, что они очень сильно напоминают солнечные. Например, человек, который стоял перед штакетником... то есть, прошу прощения, он стоял спиной к штакетнику, понимаете? И где-то далеко за его спиной взорвалась бомба, и он получил солнечный ожог тех частей поверхности тела, которые не были закрыты штакетником. Иначе говоря, он получил ожог в виде определенного рисунка, как это бывает, когда вы носите купальный костюм. То есть вы выходите, на вас купальный костюм, который закрывает определенные части тела, и эти части не загорают. Точно так же действует и радиация.

И эти ребята устраивают захоронения отходов в глубоких ямах. Когда они производят бомбы, они получают очень радиоактивные отходы, понимаете, так что от этих отходов приходится избавляться. Так что они роют глубокие ямы и помещают в эти ямы отходы. И вот министерство здравоохранения обнаружило, что они роют недостаточно этих ям и эти ямы недостаточно глубокие, так что это министерство покритиковало их за это. Поэтому теперь министерству здравоохранения запрещено проводить дальнейшие инспекции тех мест, тех районов, в которых производятся бомбы.

Так вот, если вокруг вас в воздухе постоянно витает радиация, это не проявляется напрямую в виде четко определенных ожогов. Вы постоянно получаете что-то вроде непереносимого ожога, некоего слишком несбалансированного воздействия, и вы чувствуете, что оно приносит вред вашему здоровью. Тем не менее у вас на генетической линии накоплен большой опыт солнечных ожогов, огромный опыт. И получение таких ожогов иногда вызывает крапивницу, покраснение кожи, ощущение покалывания, расстройство желудка, колиты. Эти ожоги могут даже привести к выпадению волос. Так вот, это поразительная штука. Да, вы, девушки, никогда не высовываетесь под прямые солнечные лучи в жару, в очень, очень сильную жару... с вашими волосами может что-то случиться... вы обычно надеваете что-нибудь. Брюнетки приобретают сероватый пыльный оттенок, а блондинки становятся пятнистыми, пегими. В Аризоне некоторые легкомысленные девушки... они приходят похожие на пегих пони.

Что ж, для этого была замечательная причина политического характера: министерство здравоохранения предоставило Эдлаю Стивенсону достаточно информации, чтобы практически... В какой-то момент, если бы в то время не произошло еще одного печального международного инцидента, то данные Эдлая Стивенсона, полученные из министерства здравоохранения, вполне могли бы перевесить чашу весов в ходе тех выборов. Так что была причина политического характера, по которой министерству здравоохранения заткнули рот.

Другими словами, у нас в этом есть опыт. Так что радиация не является чем-то новым и необычным, просто ее становится больше, и она попадает не туда, куда надо. Например, когда тело обнаруживает солнечный свет в комнате, как сейчас, оно говорит: «Что все это такое?» Так вот, мы облучались и рентгеновским излучением. Как ни странно, рентгеновское излучение использовалось в качестве средства от рака, средства от рака, средства от рака, и это было всегда вплоть до настоящего момента. Средство от рака?

Что ж, вот что тут чертовски забавно: эти ребята не оценили должным образом, ситуацию с этими отходами. Теперь эти отходы зарыты в землю и все это превращается в небольшие вулканы. Это рукотворные вулканы: эти ребята роют глубокую яму, понимаете, и помещают туда отходы, а затем они все это засыпают, тщательно. Что ж, эти ямы недостаточно глубокие и так далее, так что в один прекрасный день там вдруг начинается ш-ш-ш, ш-ш-ш, ш-ш-ш, лава, понимаете, и все такое, начинает выходить из этих мест, и теперь уже с этим невозможно что-либо сделать. И вот одному физику-ядерщику, моему другу, недавно пришла в голову замечательная мысль: может быть, все эти вулканы разрастутся настолько, что просто поглотят все эти предприятия, на которых производится атомное оружие.

Это очень интересно. Должно быть, это средство было модным в течение некоторого времени по той превосходной причине, что рентгеновское излучение может вызывать рак. Нет ничего удивительного в том, что, если вы пытаетесь лечить что-то достаточно долго и достаточно часто, то используемое средство в конце концов начинает вызывать то заболевание, которое вы пытаетесь вылечить. Другими словами, эффективность этого средства будет снижаться.

Что ж, вы вполне можете спросить, а что же я знаю об этом предмете. Это забавно, что у меня есть знания в этой области, поскольку в основе моей работы в сфере разума, Саентологии, Дианетики, было то, как эта информация применялась в начале тридцатых годов.

Таким образом, нам нужно справиться с этим фактором лечения. И у нас есть способ сделать это: техника, известная как «Проблемы, сравнимые по величине», «Проблемы, не сравнимые по величине». Другими словами, решение проблемы – это сама проблема, а не что-то, что используется, для того чтобы ее разрешить. Если вы хотите, чтобы используемые вами решения не имели никаких негативных последствий, то решением проблемы будет сама проблема. Например, если кто-то решает, что его жена сумасшедшая, и отправляет ее к «мозговеду»... прощу прощения, это американизм; по-британски это будет «мозгопат».

Я был в первой группе студентов, изучавших ядерную физику (в то время мы называли этот предмет «Атомные и молекулярные явления»), и, между прочим, ядерная физика является лишь малой частью этих явлений. И я был в первой группе студентов, изучавших этот предмет в Университете Джорджа Вашингтона... я получил там самые плохие оценки. Я хочу сказать, что там был только... был лишь один студент, у которого оценки по этому предмету были еще хуже, чем у меня, но он не ходил на занятия. (смех) Это потому, что тогда в этом предмете не было, да и сейчас нет, полной ясности. Здесь можно строить догадки.

И к ее голове прикладывают большие электроды и так далее, и потом она возвращается, и от чего она страдает теперь? Она страдает от этой электрошоковой экзекуции. И вот однажды она подходит к выключателю, и, когда она зажигает свет, происходит замыкание, ее слегка бьет током, и она снова сходит с ума. Я имею в виду, что такое происходит; это довольно обычное явление.

Изучение атомных и молекулярных явлений – это просто-напросто вот что: «А как будут вести себя электроны и ядра, если мы сделаем с ними то-то и то-то?» И это также включает в себя вот что: «Что происходит с хлебными крошками, когда вы их выбрасываете?», – понимаете? Но в развитии всего этого предмета наметилась тенденция – которая развивалась не по чьему-либо выбору или решению – тенденция к интенсивному изучению расщепления атома. И расщепление атома в то время уже было реальностью.

Психиатры используют электричество каким-то диким, варварским способом, предпринимая импровизированные попытки лечить безумие. На самом деле то, что я говорю, – это очень стильно и модно сегодня: я осуждаю использование электрического шока. Это уже не что-то новое. Его осуждают все, даже Оксфорд теперь осуждает использование электрического шока: не так давно там даже выпустили книгу, в которой они осуждают его... это было несколько месяцев назад.

Все думают, что атомная бомба вошла в нашу жизнь внезапно во всей своей мощи в 1943 или 1945 году или что-то вроде этого, и затем мы сбросили ее на Японию. Это не так. Технология изготовления атомной бомбы была в достаточной степени разработана за десятилетия до того, как кто-либо начал ее использовать. Нужно было, чтобы кто-нибудь сел и выписал чек. Технология была, но не было выделено денег, того огромного количества денег, которое было необходимо для развития ядерной физики. Это стало возможным благодаря войне. Был выписан чек на три миллиарда долларов, и мы создали бомбу.

Исцеление болезней несет в себе проблему, связанную с тем, что то средство, которое было использовано для исцеления, потом никуда не девается. Допустим, мы решили вылечить какую-то болезнь, поднимая температуру тела человека до 41,7 градуса по Цельсию и поддерживая ее на таком уровне в течение 48 часов. Но вот проходит несколько лет, и у этого человека начинаются проблемы. И что же у него за проблемы? У него жар! Следите за мыслью?

Но почти все физики-ядерщики, парни, занимавшиеся изучением атомных и молекулярных явлений... «парни Бака Роджерса» – как нас называли... Бак Роджерс – персонаж комиксов, космическая опера и так далее. В течение всех этих лет, начиная, скажем, с 1932-го года и до 1943-го, никому не было никакой пользы от парня Бака

Для того чтобы избавить человека от фиксации на какой-либо проблеме, вам нужно попросить его представить себе проблемы, сравнимые по величине с этой проблемой. Пока внимание человека зафиксировано на проблеме и пока он пытается решить ее, он остается зафиксированным на этой проблеме. Вы понимаете? Он просто создает барьер между собой и проблемой. Он разрешил ее, создав барьер, но проблема все равно остается. Поэтому то, что вам нужно сделать, так это поднять терпимость человека по отношению к проблемам такого типа. И как только эта цель будет достигнута, проблема будет решена. Другими словами, решением всегда является сама проблема. Вы должны быть способны справляться с этой проблемой, терпимо относиться к ней и конфронтировать ее.

Роджерса. Его нигде нельзя было использовать. У него не было знаний, которые могли бы найти применение в промышленности. Ракетная промышленность была совершенно заброшена; она была отдана на откуп немцам и русским. От физика-ядерщика не было никакой реальной пользы ни в одной области деятельности, где он мог бы попытаться проявить себя, так что он или устраивался в качестве инженера-строителя производить съемку местности или что-то в этом роде, или же искал себе применение в какой-нибудь другой области деятельности.

Когда люди вообще не способны конфронтировать проблему, они «решают» ее полностью. Они становятся одержимы решением этой проблемы. Вы понимаете это?

Итак, когда я закончил обучение, Депрессия была в полном разгаре, и единственное применение, которое я мог найти этой информации Бака Роджерса, была научная фантастика. Именно этим я и занялся, как и многие другие парни, которые изучали этот предмет. В течение многих лет я писал научную фантастику, и это было единственное применение, которое я смог найти этому материалу. И это было очень интересное применение. У меня появилось огромное количество друзей в сфере научной фантастики, я писал также рассказы и в других жанрах, и я сделал в этой области очень успешную карьеру, в области литературной деятельности.

Хорошо. Давайте рассмотрим проблему радиации. Люди не могут найти решения этой проблемы, они не могут конфронтировать ее. Что ж, я должен сказать, что они не могут конфронтировать ее, она витает повсюду в атмосфере. Каким образом они будут решать эту проблему?

Однако, что касается ядерной физики, то я применил этот материал лишь для того, чтобы попытаться найти и описать наименьшую частицу или длину волны энергии в этой вселенной. Я занялся изучением всего этого как специального предмета, я хотел использовать этот материал в качестве основы для научного труда, но затем я вдруг осознал, что я, вероятно, найду эту маленькую частицу в разуме человека. Я выполнил расчеты, чтобы выяснить, как сохраняется информация в памяти, и разработал теорию, которая называлась «Теория сохранения информации в памяти при помощи молекул белка». Я рассмотрел это просто как возможность, а затем, позже, в том же самом труде продемонстрировал, что это невозможно.

Просто попросите кого-нибудь посмотреть в пространство в течение некоторого времени. Просто скажите ему: «Не смотри на что-то, смотри в пространство». Через некоторое время, если кейс этого человека находится в довольно плохом состоянии, он почувствует тошноту. Хорошо. Мы берем радиацию, она рассеяна повсюду, и мы говорим людям: «Посмотрите, она везде, она витает в пространстве вокруг вас, но вы не можете ее видеть». И через некоторое время они начинают чувствовать тошноту.

Идея состояла в том, что в мозге содержатся два в двадцать первой степени двоичных цифр нейронов, и каждый из них, имея сотню отверстий, мог бы служить аккумулятором опыта человека. Затем я произвел расчеты и обнаружил, что если взять все ощущения и наблюдения человека за три месяца и сохранить их, то даже такого огромного количества нейронов... и, между прочим, чтобы написать это число, вам понадобилась бы вся эта задняя стена... вы просто исписали бы всю эту стену колонками цифр. Это большое число, понимаете? Памяти, которая накапливается за трехмесячный период времени было бы достаточно, чтобы полностью занять это огромное количество нейронов. И было очевидно, что с математической точки зрения, у человека не может быть никакой памяти. Я спрашивал людей, могли ли они вспомнить что-нибудь, что произошло раньше, чем три месяца тому назад, и большинство из них могли это сделать. Поэтому я решил, что информация, содержащаяся в памяти, не хранится в маленьких капсулах молекул белка.

Другими словами, мы в Саентологии можем в значительной степени вернуть все проявления, вызванные воздействием радиации, и мы можем сделать это очень легко с помощью рестимуляции. Все, что вам нужно сделать, чтобы вызвать у человека покраснение, – это сказать ему:

Эта теория вернулась из Австрии как «австрийское достижение», и в этой теории, на самом деле, содержались в точности те же самые вычисления и та же самая ошибка, которую допустил я. Я всегда допускаю ошибки в математических расчетах. В этой работе содержалась ошибка, и вот все это вернулось из Австрии где-то в 1938 году в качестве Австрийской теории, что я считаю очень важным. Но ее авторы не говорили, что теория неверна. Они утверждали, что именно так и хранится информация в памяти человека. Таким образом, очевидно, что никто из нас не может помнить ничего из того, что произошло раньше, чем три месяца тому назад. Когда Россия и Австрия говорят что-то о предмете разума, пожалуйста, слушайте их, поскольку они являются единственными авторитетами в этой области, которые известны нам на сегодняшний день. И очевидно, что мы не можем ничего помнить.

– Ты можешь вспомнить какой-нибудь случай, когда ты получил солнечныйожог?

Но поиски мельчайшей частицы привели меня на психологический факультет Университета Джорджа Вашингтона, где я стал задавать некоторые вопросы, которые, как оказалось, ставили людей в очень неудобное положение. Я спросил: «А между прочим, – спросил я на психологическом факультете, – как люди думают?»

И он говорит:

Что ж, я пришел из мира техники, а в мире техники, к примеру, если человек является специалистом по химическим материалам, и вы приходите к нему с вопросом, то он вам на него отвечает. Если он является специалистом, если он является экспертом в данной области, то он кое-что знает об этом предмете.

• Да, да, ага, да. Вспоминаю. Однажды я ужасно сгорел. Я был на пляже пару дней, и к концу ребята уже не знали, подавать ли меня на стол в виде начинки к булочке или намазать меня маслом, так что они намазали меня маслом. Да, я помню это.

Вы можете пойти и спросить кого-нибудь, кто специализируется в области керамики, что представляет собой то-то и то-то, то-то и то-то, то-то и то-то, и он быстро вам ответит. Я был потрясен, когда узнал... после того, как задал свои вопросы, которые ставили людей в очень неудобное положение... когда узнал, что у нас не существовало факультета, где занимались бы человеческим разумом. Этим ребятам было что рассказать мне о реакциях крыс, помещенных в лабиринты, но не о том, как крысы думают. И я спросил: «Что же это за предмет?»

И вы говорите:

И мне сказали: «Что ж, это хмм-хмм-э-хмм-хмм-хмм психология эхм-эхм. И что ты вообще тут делаешь, если ты с инженерного факультета? Убирайся в свою псарню».

Но я был настойчив и я спросил: «Что вы имеете в виду, когда говорите “психология”?»

• Что ж, это было очень больно?

И мне сказали: «Что ж, это... вот что это такое: “психо” – это греческое слово, которое означает дух... но мы не имеем к этому никакого отношения».

Что ж, тут был... как мне пришлось убедиться, тут был серьезный пробел в человеческой культуре, очень серьезный пробел. Эти ребята считали, что разум – это мозг, способный к разного рода действиям и реакциям. Но насколько я понимал, это должен был быть математический предмет, который должен был развиваться путем наблюдения за людьми и так далее. Однако, насколько я смог обнаружить, ни того ни другого не происходило. На факультете психологии не было никого, кто мог бы сделать нечто большее, чем сложить столбик цифр с помощью арифметики. Психологи не были математиками и не знали, как развивать теорию математически и как экстраполировать выводы так, чтобы получить предсказания в отношении существующего состояния. И я спросил: «Откуда взялся этот предмет?»

«О, предмет? Хмм», – понимаете? «Что ж, в Лейпциге, в Германии, в 1879 году был один парень по имени Вундт, вот он-то все это и изобрел».

Я сказал: «Я знаю, но кто внес какой-то вклад во все это и так далее?»

И в этот момент вы говорите:

«Что ж, это было изобретено Вундтом».

«Да, но что он изобрел? Где его учебник?»

• Что ж, ничто не помогает справиться с этим, так ведь?

«У нас нет этого экземпляра».

И я сказал: «Вы знаете, в мою душу закрадывается подозрение, что тут кто-то кого-то разыгрывает. И что кто-то притворяется, что знает что-то о чем-то, о чем ничего не известно». И поскольку я был одним из редакторов университетской газеты и написал кое-какие ужасные статьи об этом предмете... я над ними подшучивал, понимаете, будучи на инженерном факультете, я писал, что человеческий разум полностью изучен... и сообщал самую свежую новость: если в течение четырех дней морить голодом крысу – она сдохнет и...

И у него появится солнечный ожог. Вы добиваетесь, чтобы он застрял там. Вам нужно добиться, чтобы он застрял в том моменте, когда у него был солнечный ожог. Точно так же, как вы можете заставить человека заново пережить что-то, что с ним произошло в прошлом, вы можете заставить его заново пережить все прошлые болезни. И если вы проведете человеку очень плохой одитинг, такой, что это вообще нельзя будет назвать одитингом, вы оставите его застрявшим в тех моментах, когда он болел. И вы добьетесь своего. Вы можете вызвать солнечный ожог.

А затем отчасти я преодолел свое язвительное отношение ко всему этому и сказал: «Это нечто серьезное. Мы привыкли верить, что в сфере разума, несомненно, ведутся исследования и очень многое о нем уже известно. А я только что изучал предмет, который в будущем может представлять собой угрозу умственному равновесию людей во всем мире, – ядерную физику. Когда-нибудь, когда-нибудь кто-нибудь захочет узнать что-нибудь о разуме».

Так вот, как насчет колитов, гастроэнтеритов и так далее? Просто попросите человека посмотреть в пространство, посмотреть в пространство, посмотреть в пространство, посмотреть в пространство. И если он может быть рестимулирован присутствием опасности в атмосфере или расстроен этим, то что произойдет? Он почувствует тошноту. Этот эксперимент может проделать любой. Если бы мы моглизаставить людей смотреть в пространство и приписывать все бедствия пространству, то мы могли бы сделать людей больными, физически больными. И мы можем продемонстрировать это, нам даже не нужно вдаваться в отчего да почему, но это действительно так. Следовательно, если привлекать внимание человека к пространству и только к пространству, то у него могут возникнуть всякие интересные проявления.

Так что я продолжил свою работу; я обучался, и в конце концов я получил ученую степень в этой области, какая бы ни была от этого польза. И в то время как я жил, писал, воевал во Второй мировой войне и так далее, я все время помнил об этом исследовательском проекте. Я просто продолжал накапливать материал. Мне казалось, что человеку становилось все более и более необходимо узнать о разуме что-то еще. Принимая во внимание тот факт, что некоторые мои друзья, участвовавшие во Второй мировой войне, немного «тронулись», я обнаружил, что знаниям о разуме и мышлении нашлось некоторое применение.

Кстати, пространство рестимулирует солнечные ожоги, не так ли? Я имею в виду, что обычно вы находились на открытом пространстве, когда на вас падали солнечные лучи. Так что когда вы приводите человека к осознанию того, что он находится в пространстве, вы можете вызвать у него все эти разнообразные проявления.

Я обнаружил, что в сущности человек – не машина, как бы он ни любил машины, он не является машиной. И из чего бы человек ни состоял, в своей основе он не является плохим. Он всего лишь невежествен. Вместе с этими различными открытиями было получено большое количество технической информации, касающейся реакций человека на различные раздражители, такие, как электричество, касающиеся его реакций на свет, запах, – то есть тех различных типов реакций, наивысшим проявлением которых теперь стала реакция на деление атомного ядра. Так вот, это изучалось в течение всех этих лет.

Загрязнение окружающего пространства и угроза, содержащаяся в нем, делают вас полным следствием, и вы не можете ничего с этим поделать. С нашей точки зрения, с точки зрения саентологов, это то сочетание факторов, которое вызывает состояние, известное нам как лучевая болезнь. И мы можем что-то сделать с каждым из этих факторов.

У меня действительно есть кое-какие знания по этому предмету, возможно, больше знаний, чем у тех, кто занимается исключительно сферой разума и не изучал в достаточной степени математику или не располагает знаниями в области радиации. Но когда моя персона впервые вызвала к себе интерес во время войны... кто-то просматривал личные дела и обнаружил, что этот парень, Хаббард, является физиком-ядерщиком. «Где же он был?»

Если вы собираетесь избавить кого-то от всего этого, если вы хотите это сделать, и если этот человек не находится в очень уж плохом состоянии... если вы хорошо контролируете его в одитинге... то все, что вам нужно сделать, – это попросить его, чтобы он назвал вам проблему, не сравнимую по величине с радиацией. Он всегда сможет найти такую проблему. И постепенно вы поднимаете его на более высокий уровень, и он, вероятно, назовет вам проблему, сравнимую по величине с радиацией. Вы даете ему что-то похожее на радиацию, чтобы он это конфронтировал. И он может конфронтировать это; вы даете ему возможность попрактиковаться в конфронтировании того, что невозможно конфронтировать. Мы можем это делать. Это мы можем делать.

«О да, Хаббард, мы дадим тебе работу. Мы дадим тебе работу – ты будешь производить бомбы. Мы дадим тебе работу, ты будешь производить бомбы, чтобы убивать женщин и детей, чтобы разрушать города».

Хорошо. Какие еще факторы стоят за этим?

Но Хаббард сказал нечто потрясающее. Он сказал, что убьет любого в честном сражении, и уже убил многих в бою. Но если речь идет о том, чтобы убивать женщин и детей, о том, чтобы уничтожать человеческий род, то вам лучше найти кого-нибудь другого.

Радиация используется как механизм контроля. Она используется для того, чтобы контролировать людей тем или иным образом, чтобы они делали те или иные вещи. Ожидается, что теперь они не будут воевать. Это один из механизмов контроля. Ожидается, что люди будут подчиняться странам, у которых есть ядерное оружие, и так далее. Это механизм контроля, не так ли? Между прочим, с течением времени людям становится все более и более очевидно, что радиация – это механизм контроля. Я не буду заходить так далеко и говорить, что она использовалась в качестве механизма контроля, – это уже предположение из области парасаентологии.

И вот что я скажу о моих соучениках: хотя они работали в рамках правительственных проектов, хотя они занимались этими проектами для нужд войны, сейчас практически все они ушли с тех предприятий, которые занимаются производством бомб... они сделали это в ущерб себе, в ущерб своей профессиональной деятельности... никто не хочет их использовать, никто не хочет иметь с ними ничего общего. Некоторые из этих ребят сейчас преподают машиностроение или что-нибудь в этом роде в качестве ассистентов – их имена шли в начале списков тех, кто занимался изучением атомной энергии. Но больше они этим не занимаются. Они больше не принимают участия в этих проектах, связанных с атомной энергией. Если я чем-то и выделился из их рядов, так это всего лишь тем, что я первым отказался от всего этого. Остальные в конце концов тоже от этого отказались. Посмотрите на списки этих людей. Те, кто еще живы, ушли из этой области, все до единого. И что это за люди? Оппенгеймер... он не хочет иметь с этим ничего общего. И так далее, до конца этого списка.

Контроль: до тех пор пока у человека «аллергия» на контроль, человек будет страдать от того, что кто-то пытается его контролировать. Вы говорите людям:

Эти люди сказали: «Это больше не находится в руках ученых, это попало в руки политиков. Это находится под контролем людей, которые ничего об этом не знают и которые, по сути, являются безответственными». И поэтому ни один ученый, в котором есть хотя бы искра человечности, не захочет с этим связываться. Таково на сегодняшний день положение в сфере атомной энергии. Физик-ядерщик, который знает свое дело, больше не является частью всего этого.

«Саентолог – это тот, кто контролирует людей, окружение и ситуации с высоты Тона 40». Это можно было бы переформулировать так: «Саентолог – это тот, кто, если ему хочется контролировать людей, окружение и ситуации, делает это исключительно с высоты Тона 40». Саентолог что-то делает с этим, он практичен, он подходит к этому очень прямо. Понимаете? А это совсем другое дело, не так ли?

В самом конце Второй мировой войны... дам вам еще немного исторических данных об этом предмете, если вам это интересно. В самом конце Второй мировой войны парень по имени Джонни Арвин, капитан-лейтенант береговой охраны, и я отправились в Калифорнийский технологический институт, для того чтобы встретиться с большой группой физиков-ядерщиков старшего поколения, работавших над проектом, результатом которого был взрыв первой бомбы, это были люди из Аламогордо.

Вам не кажется, что, если у всех аллергия на контроль и на то, что их кто-то контролирует, и если они думают, что с контролем что-то не так, – вам не кажется, что это аберрация? Вам не кажется, что это то, с чем нужно справиться в сессии одитинга? Вам не кажется, что это то, к чему людей нужно сделать более терпимыми? Очевидно, что это подавляющий фактор. Люди начинают настолько бояться, что их кто-то будет контролировать, что оказывают сопротивление всему, с чем они сталкиваются. А когда они начинают бояться радиации, когда радиация используется как механизм контроля, они сопротивляются этому, и она обжигает их. И только тогда она обжигает их. Чтобы это произошло, человек должен сопротивляться этому. Он должен сказать: «Мне это не нравится. Не подпускайте это ко мне». И потом он вдруг поджаривается.

Мы хотели организовать этих людей таким образом, чтобы установить некий разумный контроль за всеми аспектами использования бомбы. В то время об этом еще никто не думал, а мы с Джонни Арвином все еще носили военную форму. Мы оба в начале были в мире техники, потом в мире искусства и наконец на военной службе. Ни он, ни я не имели никакого отношения к разработке атомного оружия – таково было наше собственное решение. Мы оба отказались от участия в этом. Мы оба были ранены и чувствовали себя довольно-таки паршиво.

Вы можете провести такой вот эксперимент: вы можете взять кого-нибудь (кого-нибудь, кто вам не нравится) и сказать: «Разве не ужасная это штука – радиация, разве она не ужасная? Представьте, что весь этот воздух, который сейчас заполняет эту комнату, наполнен маленькими невидимыми частичками, которые просто разъедают вас по кусочкам».

Мы все еще носили военную форму, когда отправились в Калифорнийский технологический институт, и мы собрали этих физиков-ядерщиков всех вместе. И мы сказали: «Мы хотим провести собрание». Они вспомнили нас, и они были очень рады поговорить с нами. Мы быстренько это сделали. Там было очень много физиков-ядерщиков, я занял председательское место и Арвин обратился к ним с речью. Мы говорили об использовании оружия пропаганды против любого, кто стал бы применять и дальше атомную энергию против человеческой расы, и об использовании любых возможных средств, для того чтобы дать народам мира знания по этому предмету.

И он скажет: «Да. Да, я понимаю. Но я не знаю, почему у меня все чешется». У людей, которые прослушали первую лекцию, сейчас чешутся спины. Так и есть. Это пройдет довольно быстро. Почему? Мы обратили на это внимание, вот и все.

Физики-ядерщики были уже настолько взбешены использованием атомной энергии для разрушения, они были настолько разъярены этим, что мы с Арвином не могли контролировать собрание ни в малейшей степени. Мы могли удерживать их на своих местах. Мы могли дать слово следующему оратору. Но мы не могли донести до них ни одной разумной идеи, которая могла бы дать результат. Эти люди говорили лишь одно: «Мы хотим свергнуть правительство Соединенных Штатов насильственным путем».

Однако если у нас возникает реакция, когда мы привлекаем к этому внимание, и если рано или поздно внимание человека будет привлечено к этому силой, то вам не кажется, что лучше привлечь его внимание к этому, чем не привлекать?

Так вот, это потрясающая, хотя и небольшая глава в истории ядерной физики, о которой немногие из нас знают. Это был бунт, а позже вы стали свидетелями того, как в Соединенных Штатах были открыты филиалы движения, возглавляемого Альбертом

Да. Хорошо.

Эйнштейном, для ведения пропаганды среди населения. И это было следствием того собрания. Но все, что мы с Арвином могли сделать на том собрании, так это сказать:

Итак, контроль. Если у людей аллергия на контроль, то они должны разобраться с этим в самих себе. Человека можно контролировать против его воли лишь до тех пор, пока у него есть аллергия на контроль и пока это делается против его воли. Человека, который не испытывает никаких эмоций на этот счет и который не возражает против того, чтобы его контролировали, который не видит никакой ужасной угрозы в том, чтобы его контролировали... этого человека, во-первых, можно контролировать так же легко, как игрушку, и во-вторых, он способен остановить этот контроль так же легко, как если бы он был великаном. Он обладает свободой выбора по отношению к контролю.

«Ребята, пожалуйста! Вы говорите о мятеже, о революции».

Я никогда не понимал, почему, когда меня самого одитировали одиторы, у меня не возникало с ними никаких проблем. Не имело значения, был ли одитор необучен или только что обучен и так далее. Они одитировали меня, у меня не возникало никаких трудностей. Да, время от времени они могли оставить меня застрявшим на траке. У меня возникали с ними трудности другого рода, но это были только их трудности. Я делал то, что они мне говорили. Меня это не беспокоило. Я знал, что они не могут втянуть меня в очень уж большие неприятности. Я чувствовал себя вполне спокойно, меня это не беспокоило. У меня была уверенность в отношении этого предмета и я не испытывал большого страха перед разумом, потому что я смотрел на него.

Но в ответ на это мы слышали лишь вот что: «Мы создадим такую бомбу, которую сможет иметь любой физик-ядерщик, и никто не сможет его арестовать, и мы поставим это правительство на место. Это же надо – использовать все это против женщин и детей!» Эти ребята были в ярости.

И вот одитор говорит мне: «Хорошо, теперь идите в рождение» – и так далее. Я шел в рождение... что тут не так?

Мы прекратили поддерживать это собрание и сделали все, что могли, чтобы их успокоить. Мы доложили о наших наблюдениях в Министерство военно-морских сил и Президенту.

Он забыл сказать мне, чтобы я вернулся в настоящее время.

Мы сказали, что не можем связывать себя с этой организацией. И все это ни к чему не привело. Но физики-ядерщики сделали попытку. Они оказали давление в этом направлении. Это произошло в конце 1945 года в Соединенных Штатах. Но они не смогут больше ничего добиться. Почему? Потому что их лидеры мертвы.

Я всегда мог дождаться, когда закончится сессия, а потом сказать рождению, чтобы оно отправлялось в прошлое. Это не имело никаких серьезных последствий, поскольку я не боялся того, что этот одитор может со мной сделать. Ведь на самом деле он не мог мне ничего сделать, но такого детерминизма у меня тоже не было.

Альберт Эйнштейн умер. Недавно я прочел список умерших ученых-атомщиков. Они там почти все в полном составе. От чего они умерли? Они умерли от лейкемии, от рака – от тех самых заболеваний, которые порождает лучевая болезнь. В значительной степени их смерть была вызвана радиацией – я полагаю, главным образом на умственном уровне, потому что эти люди совершили огромнейший оверт против всего мира и были не в состоянии каким-либо образом возместить причиненный ущерб.

Время от времени меня кто-то одитирует и потом идет и рассказывает другим:

Так вот, то, о чем я вам рассказываю, это очевидный факт. Это не пропаганда. Я вообще не занимаюсь никакой пропагандой. Я просто говорю о том, что существовала ситуация, в которой физик-ядерщик действительно попытался устроить бунт. Наказание за это было жестоким. Ничто из той информации, которую я вам сообщил, никоим образом не является секретным. Я вообще не располагаю никакими секретными материалами.

«Знаете, одитировать Рона ужасно легко, но иногда он ведет себя очень странно». Но на самом деле эти слова означают, что я делаю все, что он мне говорит, а он думает, что я педант. Я делаю в точности то, что он говорит, в точности. То есть я не пытаюсь превратить все это в сессию или изменить что-то. Я не начинаю заниматься самоодитингом посреди сессии, понимаете?

С того момента, с 1945 года, дело казалось безнадежным. Некоторые из нас понимали это, мы знали что угроза приближается. Мы знали, что миру определенно угрожает неистовство атомной войны. Но боюсь, что никто из нас не оказался достаточно умным, чтобы понять, что атомные испытания будут продолжаться, – никому из нас это не пришло в голову, поскольку это было глупо. Никто из нас не учитывал тот фактор, что воздушная оболочка Земли будет настолько загрязнена радиацией, что люди начнут болеть и, возможно, совершенно вымрут. Так вот, это не было частью нашего понимания.

Этот парень спрашивает меня:

Так что единственный новый фактор, который тут имел место, единственный новый фактор, который тут имел место, заключался просто вот в чем: определенное пренебрежение благополучием населения привело к продолжению испытаний атомного оружия, а это само по себе может породить такую истерию и вызвать столько расстройства среди населения, что само управление людьми окажется невозможным. Это наихудший вариант развития событий. Я не думаю, что атомные испытания будут проводиться до тех пор, пока все не умрут. Я не думаю, что это произойдет. Но я действительно думаю, что эти испытания будут проводиться до тех пор, пока все не станут настолько явно больны, что общество утратит значительную часть своих способностей.

• Вы можете передвинуть свою правую ступню?

Так вот, я не выступаю против Соединенных Штатов. Соединенные Штаты просто были первыми, кто разработал это оружие. За время, прошедшее с тех пор, бомба оказалась в гораздо более безответственных руках – она попала в руки к русским. Я не выступаю против политики Соединенных Штатов. Я не выступаю против чего-то из этого. Я просто рассказываю вам об истории всего этого, как я ее вижу, и о тех последствиях всего этого, которые станут очевидными в грядущие годы. Человечество предприняло неудачный шаг, и вполне возможно, что оно заплатит за это ужасную цену.

Так вот, это довольно мрачная картина. Я очень много говорил о радиации, но что же она собой представляет? Что она собой представляет? Радиация – это или частица, или волна... эти вещи становятся модными и выходят из моды, как процессы в Саентологии. Сегодня все говорят, что это волна, а завтра все говорят, что это частица, потом все говорят, что это волна, а потом они говорят, что это частица. И это продолжается с 1932 года. Так что давайте определим ее как способность оказывать воздействие на материю. Вот и все. Давайте просто определим это... радиацию... как способность оказывать воздействие на материю. Причем это воздействие может быть оказано на расстоянии. Так вот, понимаете, пуля может влиять на материю, и другие вещи могут влиять на материю, и единственное отличие радиации состоит в том, что ее влияние больше.

Выстрелите в человека, и он умрет. Облучите человека радиацией, и он умрет медленнее. Но он умрет. Но странность заключается в том, что когда человек умирает от радиации, с ним происходят весьма и весьма определенные вещи. Он умирает определенным образом.

Так вот, странность состоит в том, что если вы бросите в кого-нибудь пригоршню пуль, то он не особенно расстроится из-за этого. Понимаете, эти пули делают тук, тук, тук, тук, тук. Вы не выстрелили в человека этими пулями, вы просто кинули в него пригоршню этих пуль. Допустим, завтра вы бросите в него еще одну пригоршню, а теперь предположим, что на следующий день вы бросите в него еще одну пригоршню, и на следующий день вы бросите в него еще одну пригоршню – он просто скажет: «Что ж, каждый день в меня кто-то бросает пулями». Понимаете, в этого парня не стреляют пулями, их просто бросают в него. Вы это понимаете? Суммарный эффект от этих пуль никогда не сравняется с тем эффектом, который дает выстрел одной пулей. Вы это понимаете? Суммарный эффект от этих пуль никогда не сравняется с этим... с тем эффектом, который дает выстрел одной пулей. Что ж, в этом-то и состоит единственное отличие радиации.

Сегодня мы «бросаем» в кого-то несколько лучей, и завтра мы бросаем в кого-то несколько лучей... в того же самого человека... и на следующий день мы бросаем в него несколько лучей, и на следующий день мы бросаем в него несколько лучей. И на следующий день мы бросаем в него несколько лучей, и это все равно, как если бы его застрелили одной пулей. Вы уловили идею? Другими словами, эффект, создаваемый радиацией, накапливается, вот и все, что представляет собой радиация.

Так вот, если вы хотите знать в точности, что она делает и как она это делает и все такое, вам нужно пойти послушать любого физика-ядерщика, который читает техническую лекцию по этому предмету, и вы получите всю информацию, которую хотите получить.

Там есть масса интересных сведений обо всем этом... если взять уран и очистить его, получится нестабильный элемент, называемый плутонием. А если столкнуть два слишком больших куска плутония, они делают бум! Выделяется гамма-излучение, происходит воздействие на другие элементы и так далее. Плутоний – это нестабильный элемент. Его получают искусственно, и он очень нестабилен даже сам по себе.

Довольно интересен способ изготовления атомной бомбы. Все знают, как это делается, я хочу сказать, что я не понимаю, к чему вся эта секретность. Вы берете плутоний... вы помещаете кусок плутония вот сюда, и еще один кусок плутония – вот сюда, и вы закрепляете между ними стержень, понимаете? И вы закрепляете все это так, чтобы кусок плутония, который находится сзади, мог скользить и ударяться о тот кусок, который находится спереди, когда этот стержень обо что-нибудь ударяется. А затем вы просто бросаете этот стержень. Когда передний кусок плутония ударяется о землю, задний кусок ударяется о передний и происходит взрыв. Это и есть бомба.

Когда она взрывается, выделяется огромное количество гамма-лучей и много других вещей, подробное перечисление которых заняло бы слишком много времени. Каждая из этих вещей могла бы быть смертоносной сама по себе. Различные материалы, используемые в оболочках этих бомб, такие, как кобальт-60, могут убивать людей практически мгновенно.

Так что они приправляют все это таким вот образом, что делает бомбу еще немного более смертоносной, чем она уже есть. Но она и так достаточно смертоносна. Все, что представляет собой атомная бомба, – это способ сделать так, чтобы плутоний перешел в нестабильное состояние и взорвался.

Так вот, все знают, что плутоний взрывается. Но чего люди не знают, так это того, что он заставляет взрываться другие вещества. Так что плутоний можно помещать внутрь других веществ в качестве детонатора, и мы получаем такую вещь, как синтез. По сути, это просто-напросто атомная бомба. Это просто атомная бомба. Водородная бомба (я не знаю, почему эти бомбы вдруг стали называть водородными), ведь по сути здесь просто используется другой набор элементов, запалом для которых служит взрыв плутония. Тут все равно не обходится без плутония. Так вот, сколько же плутония для этого требуется? Для это требуется несколько грамм плутония, вот примерно и все.

И между прочим, информацию, которую я вам сейчас сообщаю, можно услышать на любых лекциях технического характера, которые читают физики-ядерщики или кто-нибудь, кто владеет знаниями по этому предмету, – такие лекции читаются для широкой публики; кроме того эти данные можно найти в библиотеках и в различных учебниках. Этот материал очень широко распространен и все это не является чем-то невероятно важным.

Что для вас важно, так это то, что, взрываясь, такие бомбы оставляют в атмосфере остаточное количество различных элементов. Каких? Гамма-излучения, стронция-90 и нескольких других элементов, что приводит к повсеместному заражению территории смертоносными веществами. Они витают в воздухе или соединяются с частицами пыли, которые затем оседают на землю или продолжают свое движение, вызывая тем самым заражение воздуха, – в отличие от того, что происходит при взрыве тротила. Если кто-то советует вам не волноваться по поводу атомной бомбы, потому что это просто более крупная разновидность тротиловой бомбы, его заявления на самом деле совершенно не основаны на фактах.

Ведь деление атомного ядра и взрыв тротила нельзя сравнивать. При взрыве тротила человек получает повреждения от ударной волны, ожогов и осколков. При взрыве атомной бомбы человек получает повреждения от радиации, от ударной волны, от частиц и от взрыва. Тут имеет место нечто иное. Атомная бомба – это что-то вроде тротиловой бомбы в сочетании с отравляющим газом, который не оседает и не рассеивается. Так что вы понимаете, что когда на вас сбрасывают тротиловую бомбу с отравляющим газом – это совсем не то же самое, что было бы, если бы на вас сбросили просто тротиловую бомбу. Вы могли бы укрыться от тротиловой бомбы, но отравляющий газ остается в воздухе. Что ж, вот в сущности, что это такое. И когда мы говорим о радиации в воздухе, о радиоактивном заражении воздуха, мы имеем в виду именно те элементы, которые остаются после взрыва бомбы. Это и все, что мы имеем в виду. Мы имеем в виду просто этот ядовитый газ, который выделяется при взрыве тротиловой бомбы. Так вот, все это остается в воздухе в течение очень долгого времени. Сейчас эти ребята взрывают атомные бомбы таким образом, чтобы, как они надеются, радиоактивные элементы не попали на Землю в течение десяти лет. Это самое лучшее решение, которое они смогли найти. «Давайте взорвем эту штуку так высоко, чтобы все это не попало вниз в течение десяти лет». Я не знаю, на что они рассчитывают, я полагаю, они рассчитывают не... я... может быть, они рассчитывают снять себе квартиру в Челси к тому времени. Но это их основное решение данной проблемы, вот так они и справляются с этим фактором радиоактивного загрязнения при взрыве.

Так вот, с какой бы политической целью ни производился взрыв бомбы, нет никакого сомнения в том, что это имеет разрушительные последствия. Продолжающиеся испытания бомб имеют разрушительные последствия. Возможно, в глазах людей это имеет достаточное политическое значение, чтобы считать продолжение испытаний атомного оружия необходимым. Эти бомбы необходимо продолжать испытывать... согласно пресс-релизам США... судя по всему, эти ребята должны продолжать испытывать эти бомбы, чтобы напоминать людям о том, что у них такие бомбы есть. Точно так же Россия старается оставаться на виду, чтобы показать народам, что у нее есть атомные бомбы. Другими словами, перед нами очевидная гонка вооружений, которая, однако, несколько отличается от обычной, так как взрывать атомные бомбы – это не то же самое, что построить военный корабль и отправить его в кругосветное плавание – мы взрываем бомбу и показываем другим, что у нас есть такие бомбы. Так вот, за это никого нельзя осуждать, если у человека нет полного понимания того, что эти взрывы могут угрожать здоровью огромного количества людей.

Так вот, на самом деле, правительство... русское, американское и другие правительства считают, что на сегодняшний день произведено недостаточно ядерных взрывов для причинения вреда здоровью человечества. Однако ни один из опубликованных на сегодняшний день пресс-релизов по данному вопросу не является убедительным, и все это не убеждает общественность. В результате мы получаем две школы мысли: одна – проявляющаяся в правительственных пресс-релизах, и вторая – в реакции общественности.

Так вот, реакцию общественности лучше всего выражают журналисты, а у них есть склонность оспаривать правительственные пресс-релизы. Правительство говорит:

Он все еще не дал мне команду одитинга. В сессии не присутствует фактор контроля, если только я сам его не привношу. А если я его привношу, то появляется какой-то «промежуточный» контроль, который не имеет никакого отношения ни к одитору, ни ко мне. Так что до одитора в конце концов начинает доходить, что когда он скажет мне подвигать левой ступней, я сделаю это.

«Что ж, хотя мы и не знаем, сколько рентген нужно получить, чтобы набрать смертельную дозу, у нас тем не менее складывается впечатление на основании экспериментов, которых мы не проводили, что то количество радиации, которое присутствует в атмосфере в настоящее время, в следующем году приведет к смерти не более чем... или к врожденному уродству или умственной отсталости не более чем 6

И он говорит:

000 детей». Что-то вроде этого, понимаете, совершенно туманные заявления. Это попадает в руки прессы, и она весьма правомерно разносит такое заявление в пух и прах. Она спрашивает: «Где ваши данные? Откуда вы знаете? И что вы имеете в виду, когда говорите, что 6 000 детей не имеют значения? А что если один из этих 6 000 будет вашим ребенком?» Такой человек говорит это совершенно честно и у него есть полное право на это, и он говорит правительству: «Опубликуйте цифры». Но правительство находится в трудном положении. У него нет цифр. Но и пресса тоже находится в трудном положении. У нее тоже нет цифр. И что же мы из всего этого получаем? Мы получаем громадный знак вопроса.

• О. Я понял. Я понял. Подвигайте своей левой ступней. И я говорю:

Дело не в том, распространяется ли по миру радиация или нет. По миру распространяется вопросительный знак. Она есть или ее нет? Но забавно тут то, что это и есть сама радиация: она есть или ее нет?

Вы знаете, радиация убивает человеческое тело, оно становится мертвее мертвого. Однако радиация проходит через пятиметровую стену. Гамма-излучение запросто проходит через стену. Что ж, что... Как радиация причиняет вред телу человека? Этого никто не может сказать. Стена не может остановить гамма-луч, а тело может. Мы, следовательно, переходим к вопросу номер один с точки зрения медицины: «Почему гамма-излучение проходит сквозь стены, но, очевидно, не может пройти сквозь тело человека?» Мы сравниваем плотность тела и плотность стены и мы видим, что тело менее плотно, чем стена. Следовательно, этот ответ необходимо искать в сфере разума, если мы не можем найти ответ в анатомии и сказать: «Что же тут происходит?».

Так вот, время от времени одитор начинает сердиться или что-то в этом роде, и если в этот момент я сопротивляюсь его контролю, то потом я обнаруживаю у себя замечательное большое факсимиле, умственный образ-картинку этого момента, связанного с той сессией. Понимаете?

К счастью, я могу вам сказать, что тут происходит: сопротивление. Стена излучению не сопротивляется, а тело сопротивляется. Луч гамма-излучения на самом деле не застревает в теле. Он проходит насквозь. Но при его прохождении через тело возникает некое ощущение, которое при слишком частом повторении вызывает сопротивление со стороны клеток и тела. Это сопротивление само по себе вызывает «останавливание», хаос, который можно наблюдать в случаях «отсутствия будущего». Реакция разума на бомбу такова: «У нас тут нет будущего». Что ж, тело говорит:

Я не выдаю себя за образец добродетели. Если я и выдаю себя за кого-то, то за человека, которого легко одитировать. Тогда я смогу получать больше одитинга. На самом деле это просто пропаганда.

«Остановите. Остановите лучи, остановите гамма-лучи, остановите гамма-излучение, остановите гамма-излучение». Тело делает это постоянно, понимаете? И в конце концов оно говорит: «Я остановлено». Это очень грубое описание, но примерно так все это и происходит. Тело чувствует это. Оно как-то ощущает это. И ощущая это, тело затем говорит: «Вокруг есть какое-то влияние, которое я должно остановить, это влияние создает угрозу для меня, я не чувствую этого влияния, я его не вижу, не ощущаю его вкуса, но оно что-то со мной делает. Я знаю, что оно что-то со мной делает и оно расстраивает меня, эта штука оказывает на меня какое-то воздействие, следовательно, я должно как-то сопротивляться этому». И тело испытывает слом. Все это определенно вызывает сопротивление.

Ну ладно. До тех пор пока человек сопротивляется контролю, распоряжениям, приказам и постулатам, он обычно запирает этим себя. Что такое, по-вашему, контур? Что такое, по-вашему, ридж? Что, по-вашему, представляют собой всякие другие электронные явления, существующие в разуме? Что, по-вашему, представляют собой все эти вещи? Это просто приказы, которые встречают сопротивление. И кто удерживает их там? Вы. Каким образом вы удерживаете их? Сопротивляясь им. Как только вы перестаете сопротивляться им, они исчезают. Вы говорите: «Что с ними произошло?»

Последствия облучения, если говорить очень и очень кратко и очень обобщенно, последствия облучения очень сильно выражены, они очень простые, они имеют очень и очень много проявлений. Крапивница, это простое проявление.

Почему человек может страдать от того, что он прожил столько лет с отцом, когда его отца уже нет? Это странно. Этот парень делает то, что делал его отец, и он не совсем уверен, кто он такой, где он находится и так далее. Как вообще он мог оказаться в таком состоянии из-за того, что его отца больше нет, если только он тем или иным образом не сохранил в своей бытийности шаблон поведения отца?

Возникают разного рода покраснения. У человека возникает ощущение, будто он получил солнечный ожог. Возникает раздражение кожи, просто возникает ощущение раздражения на коже – это другое проявление. И между прочим, все это отличные друг от друга проявления. Тело не ощущает все эти проявления, оно ощущает то или иное из этих проявлений. Возникают гастроэнтериты. У человека начинаются колиты, причину которых он в общем-то не может обнаружить, и он гадает, что же это такое. Из-за облучения у человека возникает изнурительная ломота в костях. Довольно сильно нарушается деятельность желез. Но мы говорим о тех последствиях, которые обычно возникают в результате незначительного облучения, и к таким последствиям относятся: крапивница, покраснения, гастроэнтериты, ощущение покалывания, утомление, незначительная тошнота... понимаете, это легкие, незначительные реакции.

И каким образом он сохранил его? Сопротивляясь отцу, конечно. Папа, вероятно, применял очень плохой 8-К. Папа говорит: «Сходи в пивную и принеси мне маленькую бутылку пива. Нет. Нет, не надо. Почему ты здесь сидишь? Я сказал тебе сходить на угол и принести мне маленькую бутылку пива».

Так вот, давайте рассмотрим серьезные реакции на радиацию. Все серьезные реакции на радиацию сводятся к раку. Они сводятся вот к чему: рак костей, рак легких, рак кожи и так далее. Если врач очень внимательно изучит это, он обнаружит, что лейкемия тоже связана с раком. Так вот, это очень тяжелые последствия того, что человек постоянно подвергается воздействию облучения, и все это сводится к раку.

И ребенок говорит: «Минуточку. Что это такое?»

Что же такое рак? Рак просто говорит: «Мы не можем продолжать. Размножение на клеточном уровне больше невозможно». Клетки чувствуют, что они больше не могут размножаться, и вместо того, чтобы размножаться, сотрудничая с телом, они просто размножаются сами по себе, диким и беспорядочным образом, в каком-то другом направлении. Другими словами, в том, что касается роста, клетки вынуждены действовать или реагировать независимо. Это один вид рака, но на самом деле существует два основных вида рака. Один вид рака сводится к размножению тканей, а второй – это эрозия, это разрушение, приводящее к смерти тканей... злокачественность. Обе эти разновидности рака связаны друг с другом. Вот что угрожает человеку: не так уж много – всего лишь полное уничтожение.

Это замешательство, вот что это такое. Это не контроль, но это определенно выглядит как контроль. Через некоторое время человек начинает сопротивляться замешательству, и он приходит в замешательство, потом он решает, что единственной точкой, в которой нет замешательства, является отец, и перенимает какую-то часть идентности отца. После этого он больше не находится в замешательстве, после этого он просто становится чокнутым.

Есть и другие, менее важные, менее драматичные последствия, находящиеся в диапазоне между менее серьезными и более серьезными последствиями облучения. Так вот, какой-то человек никогда раньше не уставал, а затем однажды он начинает чувствовать усталость, ничего не произошло в промежутке между этими двумя моментами. Вы, одитор, обнаруживаете, что у него есть застрявшее видео Трафальгарской площади. Иначе говоря, он удерживает умственный образ-картинку Трафальгарской площади. И вы спрашиваете его: «Что же там произошло?»

Хорошо. Мы знакомы с этими механизмами. Мы знакомы с этими механизмами. Сопротивление чему-то так или иначе приводит к смыканию терминалов с этим, и это происходит в такой степени, что человек затем подчиняется этому, и он не знает, что он подчиняется этому, или он не знает, чему он подчиняется. И это в общем и есть то, что представляет собой аберрация. Вот вы видите кого-то на улице, и вам не нравится, что этот человек делает... например, он бьет девушку или что-то в этом роде. Что вы делаете? Вы осуществляете смыкание терминалов с ним, не так ли? Вам нужно подойти к этому человеку. Иначе говоря, вы сопротивляетесь его действиям или эмоциям. Точно так же вы осуществляете в уме смыкание терминалов с окружением.

«Ничего». Это его умственная реакция: «Ничего».

Ладно. Если эта штука, называемая радиацией, используется как средство контроля, то человека заставляют осуществлять смыкание терминалов с чем-то, что его тело не способно переносить. Но смыкание терминалов осуществляет человек, а не тело, и это наше самое главное открытие.

«Вас сбило такси? Кто-то вас напугал? Почему вы удерживаете перед собой этот умственный образ-картинку Трафальгарской площади?» Понимаете?

Если мы имеем представление о радиации, если мы больше не сопротивляемся ей, если мы не расстраиваемся по поводу нее, и, особенно, если мы находимся в относительно хорошем состоянии в том, что касается нашего отношения к пространству, к просторам и так далее (мы не страдаем клаустрофобией или чем-то в этом роде), то радиация на самом деле не будет доставлять нам больших неприятностей. Так вот, это первое, что мы усвоили о радиации в Саентологии. Ведь поверьте мне, этой организации немало известно о радиации, поскольку она находилась всего в 400 километрах от того места в штате Невада, где было произведено более ста взрывов атомных бомб.

Вы просите его закрыть глаза и спрашиваете: «На что вы смотрите?»

Центральный штаб этой организации был перевезен из Аризоны только потому, что, когда к стоявшим там роялям подносили счетчик радиоактивного излучения, он давал такие показания, будто это были урановые рудники. Мы опасались, что кто-нибудь ворвется в гостиную и начнет вести горные работы в сейфе, поскольку он тоже фонил. Все там было «живым» и радиоактивным. Ночью ветер швырял вам пыль в лицо, и у вас возникал солнечный ожог, хотя солнца не было. Просто там было слишком много радиации.

«На Трафальгарскую площадь», – говорит он.

Так что мы получили немалый опыт и обнаружили кое-что весьма странное. Мы обнаружили, что у людей, которые находились в хорошем состоянии, не возникало рестимуляции в связи с радиацией, а те, кто был в плохом состоянии, испытывали тошноту даже от того, что едва ли давало показания на счетчике Гейгера. И те кейсы, которые мы привели в порядок, больше не испытывали никакого влияния радиации. Какую технику мы использовали? Просто одитинг. Благодаря одитингу человек начинает терпимо относиться к физической вселенной. Вы должны относиться к ней терпимо.

Вот и все, там не произошло ничего такого, он не может найти объяснения этому, и, тем не менее, он застрял на Трафальгарской площади. Почему? В этом месте он был облучен радиацией. Из-за угла на него подул ветер, и человек застрял в этом месте. Он не может найти объяснения этому.

Так вот, следующее, что мы обнаружили, – это то, что вы никогда не проводите одитинг в отношении частиц. Это новость для вас. Вы просто никогда не проводите одитинг в отношении частицы. Вы всегда проводите одитинг в отношении терминала. Вы просто не имеете ничего общего с частицами. Обычно частицы – это то, что исходит от терминалов. И если вы разберетесь с терминалом, вы разберетесь и с частицей. А если вы попытаетесь разобраться с частицей, не разобравшись с терминалом, то вы заболеете. Так что все дело в терминале. Вы решаете проблемы, связанные с терминалом, который ближе всего находится к частице. Интересно посмотреть в связи с этим на слова. Если мама сказала вам, что все женщины одинаковые, и у вас из-за этого теперь проблемы с супругой, или если она сказала вам, что все мужчины одинаковые, и у вас теперь из-за этого проблемы с супругом, то все, что вам нужно сделать, – это смокапить маму и сделать ее немного более плотной несколько раз, и эти слова, которые она говорила, всплывут и исчезнут. Чем же они являются, если не частицами? Если снова приписать маме все те символы, которые она испускала, то это позволит вам освободиться от них. Это частицы.

Каждый раз, когда человек сталкивается с одной из таких ошеломляющих загадок, он теряет умственное равновесие. Так вот, как же человек будет реагировать на это? Однажды он устанет быть усталым. Он почувствует: «Что ж, я все равно умру, так что я могу совершить какой-нибудь отчаянный поступок. Мне говорят, что я должен сделать что-то, – так он чувствует, – на меня оказывается какое-то воздействие, но я не могу найти объяснения этому. Как же мне исправить эту ситуацию? Что же я должен делать?» Что ж, он не может ничего сделать, поэтому он заболевает.

Так вот, просто представьте себе все эти слова, фразы, значения, значимости, частицы одновременно. Со всем этим можно разобраться, работая с терминалами. Как только вам удастся приступить к проведению прямого провода... вы просто задаете человеку вопросы о его прошлом и говорите... он говорит:

У него возникают различные умственные реакции на это. И наиболее распространенная из этих реакций – его первый взгляд на это... это истерия. Он чувствует, что должен как-то отреагировать, но он не знает в каком направлении ему реагировать. В этом и заключается основная проблема. Он не может найти объяснения этому воздействию, которому он подвергается. Поэтому он говорит себе: «Должно существовать какое-то объяснение этому». Так что он решает, что причиной этого является какой-то другой фактор, не радиация. Рано или поздно вы услышите, как этот человек скажет: «Что ж, на самом деле здесь, в Лондоне, мы болеем из-за кошек! Кошки. Если только мы истребим всех кошек, мы будем здоровы». Никакой реальной причины для такого внезапного энтузиазма в отношении истребления всех кошек в Лондоне нет. Но у кого-то появилась такая вот идея, кто-то сказал: «Мы чувствуем себя плохо из-за кошек. Они распространяют какое-то заболевание, так что мы просто истребим всех кошек».

• О, у меня просто ужасная головная боль.

Кто-то другой скажет: «Причина заключается в правительстве. Все это делает правительство. Так что мы должны убить членов правительства», – или что-то в этом роде, понимаете? Неправильное определение причины. Люди говорят: «Что ж, на самом деле, причина этого, вероятно, заключается в выхлопных газах грузовых автомобилей». И вот люди ложатся на дороги, чтобы воспрепятствовать движению автобусов в Лондоне. Эти люди ищут причину своих проблем со здоровьем, они не могут найти ее, и поэтому они находят своим проблемам самые смехотворные объяснения.

Это работает с определенным процентом случаев; все, что вам нужно сделать, –

Каждый раз, когда возникает такой знак вопроса в национальном масштабе... война – это другое дело, понимаете, во время войны вы знаете, с чем нужно сражаться. Вот довольно интересный пример: один человек находился на буксире в Перл-Харборе, в то время как прилетели японцы, и он просто приказал своим людям взять картошку и бросать ее в самолеты. И ни у кого из его людей не было негативных умственных реакций. Матросы стояли там и бросали картофелины в самолеты, летавшие на высоте сто – сто двадцать метров над ними, самолеты, которые пикировали на линкоры, стоявшие в ряд. Они просто стояли и бросали картофелины в... Они знали, в чем источник проблемы, они знали, что это были самолеты и бомбы, понимаете? Так вот, если бы эти люди не могли ничего делать вообще, они бы повернулись и сказали: «Что ж, во всем виноват капитан, то да се», – и в результате они не нашли бы никакого реального выхода для своего негодования. И не найдя выхода для своего негодования, они нашли бы какую-нибудь выдуманную причину для объяснения ситуации. Они сказали бы, что причиной является то-то и се-то.

это спросить человека:

Люди ничего не могут сделать, чтобы нанести ответный удар по этой штуке, которая называется радиацией, и поэтому у них есть склонность атаковать вещи, которые с ней не связаны. В результате общество может стать беспокойным, плохо поддающимся контролю. И, с моей точки зрения, в этом сегодня заключается единственная реальная опасность радиации в общем и целом. Организация Объединенных Наций и другие организации вполне могут предложить какое-нибудь решение этой проблемы, чтобы остановить испытания и так далее. Но эти организации действуют недостаточно быстро.

• Вы знаете кого-нибудь, у кого были головные боли?

Таким образом, главная проблема, стоящая перед нами сегодня, – это не контроль над правительствами, которые не могут контролировать испытания ядерного оружия и радиацию; на самом деле, это проблема, как удержать под контролем население, которое может стать слишком усталым, для того чтобы жить, или взбунтоваться, будучи охвачено истерией, которая не поддается никакому контролю. Вы видите в газетах и так далее, как все это начинается прямо сейчас. Люди обеспокоены радиацией. Конечно, мы говорим: «Что ж, если мы повлияем на эти правительства таким образом, чтобы они прекратили испытания, и если мы опубликуем осмысленную информацию о радиации, и если мы действительно сообщим людям, в чем тут дело, – это будет разумная линия поведения». Но я не знаю, сможем ли даже мы, в данное время и в данном месте, следовать какой-то разумной линии поведения.

Большая задержка общения, и в конце концов человек говорит:

Однако, у нас есть еще одна, запасная линия поведения, которой вполне можно воспользоваться, и это – контроль над гражданским населением, над проблемами гражданского населения. Как перед лицом таких опасностей и затруднений сохранить в людях достаточный уровень спокойствия, собранности и самоконтроля? Поскольку, если вы можете поддерживать в людях спокойствие, если вы можете поддерживать в них готовность переносить лишения, если вы можете убедить их, что они не будут уничтожены, если вы можете дать им некоторую надежду, они смогут пройти через все эти испытания, через которые они в противном случае не прошли бы.

• Ну, у моего отца были постоянные головные боли.

Так что по моему мнению, в современном мире опасность представляет не радиация, которая, может быть, распространяется в воздухе, а может быть, и нет, а истерия, вызванная этим вопросом.

Спасибо.

Это работает в достаточно большом числе случаев. Если это не работает, значит, человек настолько сильно сопротивлялся головной боли своего отца, что, когда вы просите его вспомнить эту боль, он застревает в этом, продолжая смотреть на отца, у которого болит голова. Это не его головная боль, это головная боль его отца. Так вот, кто угодно, любой обычный человек, не говоря уже о саентологе, может провести такой эксперимент, поскольку вокруг есть люди, у которых много чего не в порядке, и все это довольно любопытные вещи.

Вот к вам приходит человек с синяком под глазом, и вы говорите:

• Вы можете вспомнить кого-нибудь, у кого когда-либо был синяк под глазом?

Видите, здесь не обошлось без некромантии, здесь не обошлось без магии. Что вы делаете? Вы заставляете человека посмотреть на источник. И послушайте, частицы никогда не были источником; источником являются терминалы. Поэтому вы добиваетесь, чтобы человек посмотрел на терминал, вы не просите его посмотреть на частицы. Когда вы просите его сделать что-то немного более плотным, вы должны удостовериться, что он делает терминал немного более плотным, и тогда он перестанет беспокоиться о частицах. Это интересное данное, но оно было получено благодаря этой работе. Любой, кто работает в сфере разума, находит десятки подобных трюков. У нас есть десятки подобных трюков.

Так вот, еще одна вещь – это определение местоположения. Вы работаете с известным местоположением, вы не работаете с неизвестным местоположением.

Однажды к нам пришел один человек. Он проезжал мимо того места, где производился взрыв одной из атомных бомб. Его глаза были совершенно отекшими. Он ехал к нам, вихляя из стороны в сторону и выезжая на противоположную полосу, поскольку оказался довольно близко от того места, где производился взрыв, когда увидел вспышку на горизонте. В тот же самый момент у него отекли глаза и лицо, и он был в ужасном состоянии. Он был очень расстроен тем, что произошло. Ему удалось раскрыть глаза как раз настолько, чтобы он смог вернуться обратно в Финикс. И он пришел к нам и сказал: «Ради Бога, кто-нибудь, проодитируйте меня».

Так что я сказал: «Что ж, где вы это видели? Где вы находитесь? Где вы это видели? Где вы находитесь? Где вы это видели? Где вы находитесь? Где вы это видели? Где вы находитесь?» (щелчок) Отек глаз прошел, и с лицом стало все в порядке. Понимаете? Определение местоположения – это еще один способ.

Так вот, подобные действия известны нам как ассисты. Это очень простые, элементарные техники, в них нет ничего сложного, и они действительно работают. Я не говорю, что они сработают при очень, очень сильных ожогах, но они определенно работают, когда вы имеете дело с чем-то вроде вторичных вспышек.

Ладно, довольно говорить об этом. Даже если нам удалось вот настолько разрешить эту проблему, то индивидуальный одитинг, в общем и целом, является основным решением проблемы.

Но а как насчет группового одитинга? Что ж, групповой одитинг, уже сам по себе, решает проблему контроля, он в немалой степени решает проблему общения. Другими словами, он работает и помогает делать людей невосприимчивыми к радиации.

Так вот, согласно действительно проведенным исследованиям, реакция на радиацию у людей, которые получали саентологический процессинг, гораздо меньше, чем у тех, кто его не получал. Мы проводили на этот счет эксперименты, и это довольно интересно.

Что ж, нам было бы трудно, и даже не хотелось бы, собирать всех людей вместе, проводить им много группового одитинга и приводить их в превосходное состояние, чтобы радиация больше не оказывала на них воздействие. Это был бы довольно большой проект, два с половиной миллиарда человек.

И вы говорите: «Ну, а почему бы нам не пойти простым путем, почему бы нам не поступить так, как поступают медики, и не сделать людям инъекцию чего-нибудь?» Есть ли что-нибудь, что мы могли бы вколоть человеку и что помогло бы ему противостоять радиации? Да, есть. Существует несколько препаратов, которые предотвращают развитие лучевой болезни, и один из них... сейчас эти препараты становятся довольно распространенными, и в этом направлении продолжается успешная работа.

Вот статья из журнала «Нью сайентист» от двадцать восьмого марта 1957 года, написанная доктором Питером Александром, «Защита от радиации». И он рассказывает, что несколько независимых исследователей обнаружили, что вредные последствия радиоактивного облучения можно уменьшить, вводя некоторые довольно простые химические вещества перед облучением. И ко всей статье был такой комментарий: «Можно ли использовать лекарства для защиты от воздействия радиации?» Не так давно такое предположение показалось бы абсурдным. Сегодня же химическая защита от радиации является предметом многих исследований.

Мы лидировали в этих исследованиях. Нам уже было кое-что известно. Мы знали, что давно известная нам никотиновая кислота рестимулировала и уничтожала солнечные ожоги и что, когда человек принимал никотиновую кислоту, это не давало устойчивого эффекта. Такой эксперимент может провести кто угодно. Таким образом, получается, что в британской и в американской фармакопеях содержится ошибка. Там написано, что никотиновая кислота... старого типа, не новый никотинамид... что никотиновая кислота вызывает покраснение и поэтому при передозировке токсична. А это неверно, это неверно. Люди, которые принимают никотиновую кислоту в слишком больших дозах... человеку требуется принять примерно 5800 миллиграмм никотиновой кислоты, чтобы она его убила, так что это огромная... то есть требуется примерно такая вот горсть, понимаете? Но у людей, которые принимают никотиновую кислоту, действительно появляется покраснение и ощущение покалывания, и это все, что об этом сказано в фармакопее. Так вот, поразительно, что там может даваться столь неполная информация. Может быть, эти люди никогда не наблюдали? Ведь это совсем не та реакция, которую дает прием никотиновой кислоты.

Во многих случаях она вызывает вовсе не покраснения, она вызывает крапивницу. Во многих случаях она вызывает гастроэнтериты. Во многих случаях она вызывает боль в костях. И во многих случаях она вызывает состояние страха, состояние ужаса, которое никоим образом не является физической реакцией. Здесь перед нами переменная реакция на что-то «токсичное». Что же это за токсичные пилюли, которые при приеме через некоторое время перестают быть токсичными? Несмотря на то, что их постоянно принимают в таких дозах, которые превышают порог переносимости? Тело не может переносить назначенную дозу, но через некоторое время прием этой дозы больше не дает никакого эффекта. Это сумасшествие. Если не знать Дианетики и Саентологии, то все это кажется совершенно непонятным.

Что делает никотиновая кислота? Никотиновая кислота устраняет солнечные ожоги. И вот вы впервые даете ее человеку, который, можно сказать, еще не вкусил всю ее прелесть. И у него появляются невероятные солнечные ожоги. Он становится красным, как помидор. Если вы спросите его, на что он смотрит... попросите его закрыть глаза и спросите, на что он смотрит. Он смотрит на пляж или на что-то такое, в то время как все это проходит, понимаете? Пусть он каждый день принимает строго установленную дозу никотиновой кислоты, и через некоторое время произойдут две вещи: во-первых, он перестанет заболевать после приема никотиновой кислоты, и во-вторых, у него не будет неблагоприятных реакций, вызванных солнечным ожогом. На самом деле ему становится трудновато получить солнечный ожог.

Мы провели испытания с кварцевой лампой и обнаружили, что подверженность ожогам снижается при приеме никотиновой кислоты и устранении последствий прошлых ожогов. Это радиация. Однажды я шел по улице, размышляя (с несколькими ребятами)... и я размышлял, с чем же все это может быть связано, и вдруг я вспомнил серию экспериментов, которую мы провели в 1950 году, и те забавные вещи, которые мы при этом узнали о никотиновой кислоте. И это было странно. Это совершенно противоречило тому, что было написано в фармакопее.

Но кто угодно... любой врач, любой биохимик мог бы провести те же самые эксперименты. Он мог бы давать человеку ежедневно 200 миллиграмм никотиновой кислоты и наблюдать у него все эти различные проявления (которые не описаны в фармакопее), и он увидел бы, как эти проявления ослабевают и в конце концов исчезают и больше не появляются. До тех пор пока этому человеку не начнут давать около 500 миллиграмм в день в течение нескольких дней. И это вновь вызовет появление всех этих симптомов, но на этот раз в небольшой степени. Затем мы даем человеку 1 000 миллиграмм каждый день в течение нескольких дней и обнаруживаем лишь очень слабую реакцию. А потом мы даем ему 2 000 миллиграмм, и у него больше не наблюдается никаких эффектов. Мы можем давать людям этот токсичный препарат, который называется никотиновой кислотой, и он не будет оказывать на них совершенно никакого воздействия. Мне не кажется, что эта штука токсична. А вы как думаете?

Что ж, любой мог бы провести такой эксперимент, так что в этом отношении мы стоим на очень, очень твердой почве. Вспомнив эту серию экспериментов, я откопал все эти записи в архиве Дианетического исследовательского центра Хаббарда и подумал: «Поразительно».

И у нас был один храбрый доброволец... люди, занимающиеся электроникой, всегда готовы быть добровольцами в подобных экспериментах... и он принимал никотиновую кислоту в течение многих, многих дней, в течение пары недель, и, конечно, результаты наших старых экспериментов подтвердились – но с одним исключением: реакции на каждую дозу были в пять-шесть раз сильнее, чем в 1950 году!

Так что мы взяли некоторых людей из тех, у кого сгладились реакции на никотиновую кислоту в 1950 году, и они заново прошли эти курсы приема никотиновой кислоты. И мы обнаружили, что солнечные ожоги, которые они стерли в 1950 году, не были стерты, у этих людей были застрявшие видео местности вокруг Финикса. Они испытывали легкую тошноту... они были в гораздо лучшем состоянии, чем другие... но у них была совершенно иная реакция. И мы стерли все это. Сотрудники вашингтонской организации были настоящими героями. В тот момент они начали глотать пилюли различными дозами, они всегда были готовы поэкспериментировать.

И в конце концов мы добавили этот ингредиент в наш старый препарат под названием «гак»... отвратительная смесь, столько таблеток, что... я не знаю... Кто-нибудь скажет: «Ну, вы... разве можно все это выпить? Да это в рот не поместится!» Мы довольно много знаем обо всем этом.

Например, мы знаем, что если человек принимает В1 и некоторые другие препараты, то это ускоряет разрядку умственных образов-картинок. Мы знаем, что если человек принял В1, то в течение следующих пятидесяти минут или около этого ему легче проходить умственные образы-картинки. Он лучше их видит и так далее.

Мы знаем, что если человеку, которого по ночам преследуют кошмары, дать В1, то у него не будет таких кошмаров. И мы знаем, что с помощью можно ослабить белую горячку и другие состояния. Другими словами, B1 помогает избавить человека от галлюцинаций. Итак, мы добавили его в общую смесь и стабилизировали все это. Но есть один момент, связанный с В1, о котором все должны знать: если вы будете принимать В1 в больших дозах без каких либо других витаминов, то у вас не останется ни одного зуба. Об этом не говорила ни одна фармацевтическая компания. Мы узнали это на горьком опыте. Кстати, мы узнали это в 50 году. А в 53-м мы узнали об этом еще больше. Мы проводили множество экспериментов в этой области. Мы провели огромное количество исследований.

В конце концов мы нашли вещества, которые, очевидно, дают наибольший эффект. И одним из них является В1. Но B1 необходимо принимать в сочетании с двумя другими витаминами, иначе он просто смертелен. Принимать B1 сам по себе опаснее, чем принимать никотиновую кислоту, несмотря на то что никотиновая кислота явно вызывает такие сильные реакции. Ведь если вы будете принимать B1 сам по себе, то он будет тихо и незаметно высасывать из ваших костей кальций и в конце концов у вас не останется ни одного зуба. Он должен пожирать кальций. Он постоянно требует кальций. А для того чтобы кальций попадал в кровь и оказывал нужный эффект, ему необходима аскорбиновая кислота, витамин С. Таким образом, у нас есть эти три вещества, которые нельзя принимать по отдельности. Сейчас я рассказываю вам о том, в отношении чего такие крупные фармацевтические компании как «Парк энд Девис» никогда не проводили экспериментов и чего они никогда не исследовали, и за это им следует надавать по рукам. Но опять же нам не нужно сердиться на этих людей просто потому, что мы знаем больше, чем они.

Но эти три элемента... эти ребята не... они всегда обнаруживают, что какое-то лекарство, которое люди принимали годами, является плохим, им всегда нужны новые лекарства. B1 всегда нужно принимать вместе с аскорбиновой кислотой и кальцием. Кстати, эти три элемента соединяются вместе в таких дозах (только эти три элемента): B1... если вы принимаете от 25 до 50 миллиграмм В1, а это довольно большая доза В1... то вместе с этим вы должны принять по меньшей мере от 650 до 1000 миллиграм дикальцийфосфата и 200-300 миллиграмм витамина С, аскорбиновой кислоты. Так вот, это соотношение... это соотношение должно быть таким, иначе вы потеряете все свои зубы. Сегодня люди в обществе довольно безответственно подходят к применению этих вещей, поскольку они не очень много знают об этом. Ладно.

Так вот, никотиновая кислота работает сама по себе. Ее действие необязательно усиливать чем-то еще. Просто она работает быстрее, если ее принимать вместе с тем, что мы в Центре называем «гак-бомбой». Это то, что солдаты использовали для чистки ружей. Знаете, это ужаснейшая штука, поэтому мы назвали ее «гаком».*Примечание переводчика: здесь используется игра слов. В английском языке существует еще одно слово (guck), которое звучит так же, как «гак» (Guk), и означает «липкая грязь; нечистоты; грязная жижа». Ее можно принимать саму по себе, но это нужно делать таким образом: двести миллиграмм... я просто рассказываю вам о результатах экспериментов. Я не рекомендую вам что-то делать. Двести миллиграмм никотиновой кислоты, один раз в день в одно и то же время... каждый день... 200 миллиграмм никотиновой кислоты. Как долго ее нужно принимать? О, я не знаю, тридцать дней, что-то около этого. Но на самом деле ее нужно принимать до тех пор, пока не сгладится реакция. И к концу этого периода радиация будет вызывать у вас такую незначительную реакцию, что даже не стоит и беспокоиться о ней. Но все это будет не очень хорошо работать и вас буду мучить кошмары, если вы не будете принимать это в сочетании с «гаком».

Так что давайте добавим к этому «гак». И у нас получится примерно такая вот формула:

Никотиновая кислота – 200 миллиграмм.

Дикальцийфосфат – от 1000 до 1300 миллиграмм. (Обычно он принимается вместе с витамином D, эргостерином.)

Железо в виде глюконата – 650 миллиграмм. (Сульфат не дает таких хороших результатов.)

B1 – 25 миллиграмм.

Рибофлавин (то есть витамин В2) – 50 миллиграмм. Это то, что используется для лечения пеллагры и так далее.

Аскорбиновая кислота – от 200 до 500 миллиграмм... где-то в этих пределах. Эта доза необязательно должна быть точной, понимаете.

Такова окончательная и постоянная формула дианезина. Я еще раз перечислю эти ингредиенты, возможно, вам это интересно.

Никотиновая кислота – 200 миллиграмм. Дикальцийфосфат – от 1000 до 1300 миллиграмм. Железо (глюконат) – 650 миллиграмм.

B1 – 25 миллиграмм. Рибофлавин – 50 миллиграмм.

Аскорбиновая кислота, витамин С, – от 200 до 500 миллиграмм.

Это дианезин. Это самая невероятная штука, с которой вам когда-либо доводилось сталкиваться. Так вот, это невероятная штука. Она дает вам больше физических ощущений, чем вы испытывали в течение длительного времени. Почему это не самое лучше средство? Ну это средство для лечения. Оно дает кое-какой эффект. Все это в конце концов стирается в одитинге. Одитинг гораздо лучше, чем этот препарат. Но если бы у вас не было ничего другого, то это было бы довольно интересно.

Так вот, эта штука делает самые невероятные вещи. Она устраняет радиацию, в какой бы форме эта радиация ни присутствовала, или же она устраняет то, что выглядит как радиация, и она делает тело в некоторой степени невосприимчивым к радиации. Я не пытаюсь представить вам это в каком-то ином свете. Это просто средство самого высокого уровня, которое было разработано на данный момент в области биохимической защиты от радиации. Вот и все, что это такое, это просто наивысший уровень, которого мы достигли на данный момент.

Эта штука делает некоторые интересные вещи. Она может включить у человека рак начальной стадии и устранить его. Мы видели, как такое происходило. Рак кожи... человек не имел какой-либо особой предрасположенности к раку кожи, у него было лишь несколько небольших родинок и так далее. Ему дали дианезин. И вдруг вся его челюсть превратилась в массу раковой ткани, подобную куску сырого мяса, самая отвратительная картина, которую вы когда-либо видели. Он продолжил принимать дианезин, и через некоторое время рак исчез. Перед нами был случай, когда человек мог бы заболеть раком, и этот рак, очевидно, был устранен. Мы видели это, понимаете?

Колит... у одного человека был слабый колит, который его слегка беспокоил время от времени. После того, как мы дали этому человеку дианезин, у него началось кишечное кровотечение, он очень расстроился, он чувствовал себя из-за этого ужасно разбитым. Он продолжил принимать дианезин, и в конце курса у него не было совершенно никакого колита. Что его ожидало? Его ожидала смертельная форма колита – геморрагический колит. Но мы устранили это. И то же самое происходит со всеми этими странными вещами, которые представляют собой проявления, вызванные воздействием радиации.

Другими словами, это действительно вызывает химическую реакцию. И лучше всего проводить одитинг без дианезина. Не одитируйтесь, когда принимайте дианезин, понимаете? Не одитируйте людей, напичканных дианезином, потому что одитинг будет идти кое-как.

Дианезин нужно принимать только один раз в день с молоком и некоторым количеством шоколада. Почему я говорю «с молоком и некоторым количеством шоколада»? Потому что вы недостаточно хорошо питаетесь, чтобы выдержать это, понимаете? Это факт. Вы недостаточно хорошо питаетесь, чтобы выдержать это. В разных странах люди питаются по-разному. Мы обнаружили, что у людей, которые не получают полноценную пищу, возникает очень плохая реакция на этот препарат, понимаете? Так что нам необходимо было принять это во внимание, и мы поэкспериментировали немного и обнаружили одну интересную вещь: если принимать дианезин с молоком и шоколадом или с глюкозой любого рода, он действует быстрее. И мы обнаружили, что он начинал работать на людях, на которых он раньше не работал, когда мы давали им молоко и глюкозу. Так что мы принимали дианезин вместе с этими продуктами, и он срабатывал. Иначе говоря, очевидно, что люди, которые очень плохо питаются, будут наиболее подвержены воздействию радиации.

Хорошо. Присутствует ли здесь какой-либо еще фактор? Что ж, в этой ситуации могут присутствовать тысячи других факторов. Мы еще не начали вести борьбу именно в этом направлении, но я могу сказать вам, что процедура КОО, используемая в одитинге с дополнительной командой «Сделайте Землю немного более плотной», – это настолько эффективный способ справиться с радиацией, что вы и представить себе не можете. Ведь если посмотреть на все это с точки зрения парасаентологии, то становится очевидно, что люди уже потеряли слишком много планет из-за радиации.

И если мы начеку, если мы делаем свою работу, то сейчас нет оснований особенно беспокоиться по поводу радиации, в данный момент. Но остается прежнее беспокойство в отношении кейса и в отношении состояния здоровья народов Земли. И, если мы будем продолжать действовать в том же самом направлении, то мы победим и радиацию. Кто может сказать, что завтра не появится какая-нибудь чума, которая заставит всех слечь? Уверяю вас, что первыми заболеют те, кто беспокоятся и у кого слабое здоровье. Так что если вы хотите справиться с чумой – создана ли она руками человека или микробами, – одитируйте людей.

Итак, это, наверное, все, что я могу с ходу вам рассказать и что могло бы помочь вам лучше понимать радиацию и справляться с ней.

Большое спасибо.