Русская версия

Search document title:
Content search 2 (exact):
ENGLISH DOCS FOR THIS DATE- 8-8008 - Understanding the Phenomena (PDC-34) - L521211a | Сравнить
- Chart of Attitudes - Rising Scale Processing (PDC-37) - L521211d | Сравнить
- DEI Scale (PDC-35) - L521211b | Сравнить
- Rising Scale Processing (PDC-38) - L521211e | Сравнить
- Structure-Function - Selective Variation of (PDC-36) - L521211c | Сравнить

RUSSIAN DOCS FOR THIS DATE- Избирательное Изменение Структуры и Функции (ЛФДК-36) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Избирательное Изменение Структуры и Функции (ЛФДК-36) - Л521211 | Сравнить
- Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-38) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-38) - Л521211 | Сравнить
- Таблица Отношений - Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-37) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Таблица Отношений - Процессинг Подъёма по Шкале (ЛФДК-37) - Л521211 | Сравнить
- Шкала ЖНБ (ЛФДК-35) (ц) - Л521211 | Сравнить
- Шкала ЖНВ (ЛФДК-35) (ц) - Л521211 | Сравнить

CONTENTS The D.E.I Scale Cохранить документ себе Скачать
1952 ЛЕКЦИИ ФДК, 36

The D.E.I Scale

Избирательное изменение структуры и функции

A Lecture given by L. Ron Hubbard on the 11 December 1952
ЛЕКЦИЯ, ПРОЧИТАННАЯ 11 ДЕКАБРЯ 1952 ГОДА
82 МИНУТЫ

Now to some degree (this is the second afternoon lecture uh… December the 11th) – to some degree you may find some of the data I give you – uh… unless you take a look at the way it’s being oriented – somewhat rambling. Well, maybe it is rambling. Uh… but uh… actually, I’m demonstrating something to you – we keep picking up things and then orienting them back to a point. In other words, we’re demonstrating data, a central data and its evaluation against many other data. And we just keep picking that up and bringing it back in.


And we start talking about running regular things. Well, we show how that swings back in again.

Спасибо.

Uh… having to have and not having to have is, of course, a form of agreement. And we keep swinging back into agreement which we undo with mock-ups – simple isn’t it?

Ладно. Давайте кое-что рассмотрим в этой третьей послеполуденной лекции 11 декабря. Давайте рассмотрим нечто гораздо более конкретное, и я собираюсь быстренько описать вам всё, что... на этой странице 38 список видов процессинга.

Having to have, and trying to avoid having to have – it’s a very funny thing that this works out so… so easily. This speaks of, first, a cultivated desire: The person had to have a desire in some direction or another in order to go down tone scale. The thetan was picked up way up tone scale and Desire, and uh… so forth, is way up tone scale. So we come down tone scale a little bit on Desire.

В основе всех процессов лежит следующее первоначальное наблюдение: с помощью гипноза человеку можно имплантировать любые навязчивые состояния или аберрации, компульсии, желания, запреты – какие вам только придут в голову, – и убрать их оттуда... с помощью гипноза. Таким образом, гипноз был совершенно непредсказуемой переменной: иногда он срабатывал, иногда – нет; он срабатывал на одних людях и не срабатывал на других.

Then when his desire paled, somebody of course, had to enforce it to keep it going. That brought him down tone scale a little further. And when he’d enforced it to a point where it was IMPOSSIBLE to do without it, then you inhibit it so the guy can’t have it.

И всякий раз, когда вам попадается настолько непредсказуемая переменная, изучите её. Подход, который позволяет решать проблемы, по сути сводится к тому, чтобы сопоставлять факторы, в отношении которых у вас есть высочайшая уверенность, какую вы только можете достичь, с факторами, наиболее непредсказуемыми из всех, какие вы только можете найти.

And that’s any item or thought or belief.

Что ж, у меня уже был фактор, в отношении которого была высокая степень уверенности... и это – выживание. Я обнаружил это в 1938 году... о, даже раньше. Я по собственной инициативе изучал эндокринную систему и структуру. О, я просто... о, я просто изучал это, и изучал это, и изучал это. Я целый год не делал ничего, кроме как изучал эндокринную систему, пытаясь выяснить, знает ли кто-нибудь, что происходит с эндокринной системой. Англичане разобрались с эндокринной системой лучше, чем американцы. И это... действительно ли она является той системой тела, которая своего рода предупреждает об опасности или контролирует тело? Но на неё нельзя повлиять с помощью материи. Она не очень-то поддаётся управлению с помощью материи, но, бог ты мой, разум ещё как может ею управлять.

Let’s take a thought on this line – let’s take Christianity – that’s a handy example. Lot of people know something about Christianity. There are a few still left in the society who do. And uh… the uh… we get Desire at the top. Yes, sir, sure enough, you tell somebody, „Life immortal – this is the route to life immortal. Here we go.“

Вуууу! Вы можете взять кого-нибудь, убрать у него какую-нибудь компульсию или запрет, и баланс в его эндокринной системе просто дзинь! и станет гораздо лучше. Или же вы можете загипнотизировать человека и избирательно подавить, если вам угодно, работу практически любой железы, которая у него есть. И потом отключить это подавление, а потом снова включить. Вы можете управлять этим при помощи прямых команд и гипноза. Это функция, понимаете? Вы можете накормить человека гормонами, вы можете накормить его всем, чем только вам заблагорассудится, и вы не добьётесь значительного изменения в его поведении.

And of course, everybody knew that there was a route to life immortal. They knew that instinctively and many other religions before Christianity had gotten into beautiful condition by selling Immortality. I almost called it, „Pie in the sky“ but I – that’s a Communist term and I don’t want to be partisan.

Так что я решил основную проблему, которая заключалась в вопросе: что же мы изучаем – структуру или функцию? Если бы всё дело было в функции, я бы занялся ею, и я бы начал изучать её с точки зрения инженера, и попытался бы решить её именно с этой точки зрения. Но оказалось, что дело не в этом. Структура не позволяла найти решение или же дорогу, ведущую к решению, потому что с помощью структуры ничего нельзя было сделать. Вы могли бы провести самые тщательные тесты, вы могли бы наблюдать самым пристальным образом, и вы увидели бы, что ничего не происходит. В истории исследований человека ещё никто не пытался сделать это. Я хочу, чтобы вы поняли, что эту работу ещё никто не делал.

Uh… the war of ideas and ideologies is a fascinating war. All right?

Никто не разделял эту проблему на две части... структура, функция... чтобы потом взять на выбор одну или другую половину и посмотреть, можно ли управлять структурой и функцией, воздействуя лишь на одну из них.

Here we have, then, immortality and they rig it out aesthetically – give it good story value that’s all. Here it is a nice aesthetic. You desire to have immortality.

Иначе говоря, можно ли изменить и структуру, и функцию, работая лишь со структурой? Вот какой вопрос нужно было задать. А потом – можно ли управлять структурой и функцией, работая лишь с функцией?

Now, then the next step is – you go through this ritual, you get immortality. That’s good. The next step is, down the line from that, that it’s very, very good – little stronger salesmanship – and uh… by the time the guy has bought this, he then buys the next step down the scale which is, „And if you don’t buy pie in the sky“ – pardon me – „immortality uh… if you don’t buy this, we’re going to send you to hell. And hell’s a terrible place.“ And you know hell was really – really interesting at first. It was just „Hell.“

Что ж, проблему нужно разбить на составляющие, прежде чем она станет проблемой, так что, возможно, никто даже и не знал, что тут есть какая-то проблема. Но несомненно, для неё не было никаких решений. Я говорю это безо всяких сомнений. Работа Луи Пастера – блестящий пример точности в той области деятельности, в которой все остальные попытки окончились провалом. Даже Пастер... он должен был смотреть внимательнее. У него были все инструменты, с помощью которых он мог посмотреть.

By the way, do you know what the first Hell was? Everybody hoped, but thoroughly, all through the civilized world, that Rome, the corrupt prostitute of all nations, would roast in its tracks. And they hoped because of the volcanic action of Italy, that one day the ground would suddenly go „Burp!“ and a roaring sea of lava would eat up Palatine Hill and the rest of Rome. This was the slavemaster of the world, and they wanted Rome to turn into a sea of lava.

С экспериментатором или исследователем происходит очень интересная вещь. Он становится настолько убеждён... он становится настолько убеждён в том, что он должен быть прав, что даже не даёт себе труда посмотреть. На этот счёт есть хороший научный труд... Уилл Дюрант как-то написал восхитительную работу на этот счёт. Они становятся... они находят что-то, начинают носиться как угорелые, размахивать этой штуковиной и не смотрят глубже.

And at first when they talked about Hell, they weren’t talking about any personal Hell, they were talking about fire would occur. And they were trying to sell everybody on the basis of the disappearance of Rome. This was really – a bunch of press agents probably got – I’ve got a friend that says, „You know,“ he said, „I finally figured out how all this happened. There was a bunch of the boys got together in Rome and uh… they worked this all out – something like a bunch of hot advertising men or something – press boys – and they worked this all out and they sold it in an effort to undo and bring down in a crash the Roman Empire.“ And it sure went in that direction. Of course, he’s just joking. (It’s all true, in actual fact.)

Они хотят выполнить какое-то незначительное действие, они выполняют его и на этом всё бросают. Иначе говоря, они проходят очень короткий цикл. Стоит им что-то начать, как им нужно это остановить. Нужно совершить долгий цикл, чтобы разобраться с такой давней проблемой, как эта.

And uh… when uh… when uh… they got uh… Rome all burned up and in flames, they thought, then they’d all be in fine shape. Well, that was the level of salesmanship at that time. It had dropped down from a good, aesthetic, beautiful desire, down to a desire that had to do with pain directed toward a certain object (Rome) mixed up.

Итак, все эти ребята носятся... о, действуют, рубят и стреляют в людей из всякой-всячины и – о, боже, – и так далее, и так далее, и так далее, и так далее, и так далее... даже не разложив проблему на составляющие.

Now, people still weren’t buying pie in the sky the way they ought to buy pie in the sky, so the next step down was, „You know we’ve been a little bit…“ Uh… by the way, they… in Nero’s time a bunch of criminals set fire to Rome and uh… this ambition was almost realized. And then they all blamed it on Nero. And uh… said – attributed it to the sympathic vibrations of his violin strings or something. And uh… we got uh… pie in the sky as a glut commodity.

Что ж, всё, что нужно было сделать, – это разложить проблему на составляющие... просто выделить её компоненты. Хорошо, и мы выясняем... о, боже, над этим работали целые команды людей! Над этой проблемой работало много людей. Как изменить работу разума и деятельность структуры, обращаясь к одной лишь структуре? У них были пленные из этих японских лагерей и так далее, они кололи им препараты, они применяли к ним наркосинтез, но всё это, по сути, сводилось к тому, что они решали проблему, занимаясь структурой.

You know there hadn’t been – they first expected, you know, just heaven to suddenly open up in this lifetime and there they’d be – there they’d be, right there. Oh, no. That wasn’t what happened, so they finally were saying it was after death that this took place. Oh, bunch lot less people started buying it.

Что ж, любой инженер пришёл бы в ужас, если бы ему пришлось решать проблему... просто решать её, даже не зная зачем. Давайте-ка решим проблему, не отвечая на вопрос: «Зачем?» Понимаете? Для инженера это звучит совершенно по-идиотски. Мы спрашиваем: «Зачем это нужно?»

So they said, „We’ve gotta make this commodity saleable,“ so they turned it into currency and enforced it with bayonets… – but spiritual bayonets. They said, „The hell of which we spoke is an actual hell, and you have your choice between going to that hell or going to heaven after death. And it all depends on whether or not you were a good boy before you died. And we can reach you after you’re dead – which is a temporal justice of kinds that uh… we enjoy.“

И они говорят: «Ну, ни зачем, никаких целей нет. В любом случае, мы все в апатии и это неважно. И проблема слишком сложна».

All right, next step then – people didn’t buy that worth a damn. A lot of people rushed in and uh… they had to make it a little bit better. And do you know, before they got through, they had seven hells?

Как-нибудь задайте кому-то такой вопрос: «Как насчёт того, чтобы решить проблему разума, попытаться сделать что-нибудь с проблемой разума?»

Once in a while you’ll pick up this magic number „7“ on the track. It’s a prime number and therefore interesting to mathematicians. And there were seven this and seven that and seven stars and seven something or other. And there are seven hells.

«Ну, это слишком сложно».

Now very often you will find some preclear who is doing a bad spin on religion on account of religious implants, and you’ll find these confounded seven hells sitting there. And they’ve forgotten they ever heard of Dante’s Inferno and the Seven Hells – they’ve forgotten this utterly. There was a hell of ice and a hell of fire and a hell of something or other, and I don’t know what all the hells were but it’s an interesting study in sadism.

Вы говорите: «Но вы работаете над проблемой разума».

But uh… that was enforcement. We’ve gotten down tone scale to enforcement, you see.

«Что ж, да, я знаю. Но она слишком сложная... для неё нет никакого реального решения».

And then they came down tone scale, finally got to a point where nobody was believing that but it took an awful long time for that curve to fall. And that curve finally fell at its lowest ebb of enforcement on earth – I mean, the heaviest ebb was the autodafé‚ in the hands of the Grand Inquisition of Spain under an infamous dope by the name of Torquemada whose life I have read in a book bound in human skin – how fitting.

Иначе говоря, мы видим совершенно пораженческие настроения. Что ж, как же человек может решить проблему, если его первый постулат заключается в том, что её невозможно решить, и он об этом знает? Чёрта с два вы её решите! И я долгое время не осознавал, что это было даже... что это всё было настолько плохо. Я лишь постепенно начал понимать, настолько всё это плохо. Поначалу я был убеждён в том, что очень многие что-то с этим делают. Ладно.

Now Torquemada, Grand Inquisition – boy, they couldn’t be convinced that people weren’t convinced about these seven hells. Nobody’d ever come back and told them about ‘em. Uh… they… they couldn’t be interested too much in pie in the sky; they got much more interested in action here on earth and a lot of other things. And so the autodafé‚ really was a convincer. They’d put ‘em on a stake and they’d put the… put the stakes around them.

Я обнаружил гипноз. У меня тут было некоторое преимущество, потому что я использовал гипноз, которому научился в Индии. И он не очень-то похож на гипноз, используемый на Западе. Существует множество видов гипноза. Существует девяносто тысяч способов отключить человека... клянусь, что должно существовать так много разных способов. Я хочу сказать, вы просто идёте дальше, дальше и дальше. Вы можете делать разные вещи... вы воздействуете на линии восприятия особым образом и парень просто бум!

The only… the only crime was whether or not you accepted Church Doctrine. And a man could become a heretic for carrying his prayer book backwards. It was just getting to a level of idiocy on enforcement. Anything you did that was even vaguely to the disinterest of uh… the Church was greeted by an autodafé.

Например, у меня был... очень забавный случай. Я беседовал с сотрудниками больницы «Сент-Элизабет». Если вы можете поместить человека во времени и пространстве... теперь мы можем об этом рассказать... вы можете взять кого-то и с большой точностью поместить его во времени и в пространстве, а потом вызвать монотонность, и произойдут потрясающие вещи.

British seamen uh… caught in a… in port or something like that, arrested, „Oh, uh… you don’t believe in God exactly the way you’re supposed to, therefore you’re an heretic“ – what do you know? They burned ‘em, just like that – that was all. Put ‘em against the stake.

Так вот, я беседовал с этими... людьми из больницы «Сент-Элизабет», из психушки в Вашингтоне... я беседовал с её сотрудниками. И я весьма старательно говорил с ними определённым образом и погрузил их в сон.

They had hell of fire then which was personal, highly personalized hell. And there it was.

Гипнотическое состояние очень сильно напоминает сон, и человек знает... любой одитор знает, когда он имеет дело с человеком, поддающимся гипнозу. Каждый одитор должен кое-что знать о гипнозе, потому что для него характерен весьма стандартный набор проявлений. Будут наблюдаться различные проявления. Дыхание станет неглубоким, в следующее мгновение глаза человека закатятся вот так, либо опустятся вниз вот так. А веки начнут дрожать, дрожать, дрожать, дрожать, дрожать. И если это произошло с человеком из-за каких-то ваших действий, то знайте, что вы его загипнотизировали, вот и всё.

They had brought it down to an enforcement and their havingness of it had become so scarce that it was no longer an idea; it was an actuality which was an enforced actuality and so on.

Используются различные способы. Вы просто захватываете линию восприятий человека, и вы становитесь единственным, с кем он находится в согласии. Вы просто отделяете его согласие от всего остального мира и он... вы единственный, понимаете? Очень просто.

That was the grand tide of enforcement of the Christian Church.

Затем внимательно следите за тем, чтобы не напомнить ему о существовании какой-то другой части мира, с которой можно согласиться. Не поступайте так, как я делаю сейчас. Я говорю об одном, о другом, о третьем. И это заставляет вас мысленно смотреть вокруг, это заставляет вас осматривать всю эту чёртову область, понимаете? Что ж, это поддерживает людей в бодрствующем состоянии, это поддерживает их алёртность, и они продолжают что-то узнавать. В противном случае, они превратятся в фонографическую запись. Вы просто можете их включить и они начнут: «Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля», – и они воспроизведут всю лекцию дословно, а в головах у них будет пустота. Ладно.

And, what do you know? After that they got down tone scale to inhibition. They inhibited your having God unless – that was about the punishment level, that they inhibited you having God unless… you had to think a pure thought, or you had to spit pure spit or something of the sort. And uh… you… you were – there you were, and you couldn’t have God unless you were a pure soul and you wouldn’t know anything about it at all, and you had to have God at a price of, oh, I don’t know, 30 talents in some cases.

Так вот, таким образом, с помощью гипноза можно избирательно изменять структуру. Любой человек за последние 120 лет мог бы провести такой исследовательский проект. Это не какой-то специальный проект, и это не что-то необычное. Это было обычное исследование. Обычное.

Recently some dame uh… some babe uh… pardon me. I… I keep classifying her correctly. Uh… some „lady“ uh… paid His… His… His uh… Royal – uh pardon me, uh… His uh… I don’t know. What do you call the guy? Oh, yeah. His… His uh… uh… Pope Pius? Pope Pius, that’s right. Paid him a million bucks-dollars cash to ratify her divorce properly. I mean, it had all been granted by states and bishops and everything else, but she finally had to pay him a billion bucks-dollars to knock it out.

Что нужно сделать с проблемой, чтобы решить её? Сначала вы задаёте вопрос. До этого вы должны допустить, что, возможно, у неё есть решение. Нет никакого смысла работать над решением проблемы, для которой, как вы думаете, нет решения... вы просто допускаете, что решение есть, а затем берёте и решаете эту проблему.

But inhibition… inhibition, it’s got scarce. The mercy of God became very costly. It became more and more costly and more and more costly, more and more costly until it isn’t available at all now. You know, practically outside of one or two guys like Pope Pius, and I suppose there’s some whirling dervish up in the middle of the Stygian wastes or some place that you could go in and give ‘em a quick buck and they would say, „All right, we’ll give you a God – there you are, signed receipt.“ And it would be about the level.

Затем вы берёте имеющиеся у вас данные и подразделяете их на категории, следите за тем, чтобы не перепутать эти категории. В нашем случае, мы разбили проблему на две составляющие: на структуру и функцию. Я не задавался вопросом «С какой целью мы будем использовать этот мост?», совершенно обойдя вниманием вопрос «Как?.. Из чего нам его строить?». И мы не... иначе говоря, мы разбили проблему на две части так, чтобы каждая часть была самодостаточной: от структуры к функции и структуре; от функции к функции и структуре. Вероятно, либо одно, либо другое позволяло решить проблему. Несомненно, не оба этих компонента, хотя это могло бы быть нечто третье... команда. Реагирует ли тело на командную работу функции и структуры? Чёрта с два!

Christianity has gotten to the point where it’s terrible scarce. You wouldn’t think so with all the churches you’ve got around, but I was talking about Christianity.

Люди болеют, умирают, у них разбиваются сердца, они безумны и неспособны излечить собственные тела и всё такое, так что структура и функция не работают как одна команда.

Now people have run many other things into this field. They have run practically every way you could think of to do something or be something or act some other way into this level. And you can get all sorts of things from a church now – anything but God.

Ладно, тогда, вероятно, они выполняют разные функции. Что ж, посмотрим, сможем ли мы найти решение при таком подходе. С помощью гипноза можно совершенно изменить эндокринную систему. Эндокринная система была, очевидно, своего рода измерительным прибором. И вы могли посмотреть на этот прибор, называемый «эндокринной системой», и сказать, происходит ли что-то с человеком или нет.

You can get basketball, bridge, bowling alleys, dances, bazaars – almost anything you want to. But don’t go in and ask for a hat full of God, because they haven’t got it to sell. It’s got an inhibition and then scarcity, but if they gave you any God it wouldn’t be the idea, the spiritual idea at all. It would be a piece of MEST. You can buy God – you can go down and buy a cross – and it’s MEST. It’s all solid now.

И получалось, что если вы меняли что-то в разуме, то вы меняли и структуру. О боже, вы ещё как могли поменять структуру! Вы могли прибегнуть к помощи гипноза и избирательно отключать... зная, на что влияют те или иные железы, вы могли отключить соответствующие функции в организме.

Isn’t that interesting? Where we have Desire, Enforce and Inhibit and out through the bottom. And you have a dying, if not dead, religion. One whole nation swallowed in blood to get rid of it and bought another slavemaster much worse: Soviet Russia. Uh… other nations have a level of tolerance and fortunately never abandoned that thing which Rome abandoned.

Знаете ли вы, что вы можете загипнотизировать человека и сказать ему, что у него насморк? И у него начнётся насморк. Вы можете сделать так, что из его головы будут литься реки слизи... просто реки. Он будет брать один носовой платок, потом другой, потом третий, и они будут мокрыми насквозь. Вы можете отдать человеку команду потеть, и он будет потеть, потеть и потеть. Вы можете сделать так, чтобы ему стало жарко, чтобы ему стало холодно, вы можете обострить его слух, вы можете притупить его слух. Вы можете делать всё, что угодно... с помощью гипноза. Но бог ты мой, как терапевтическое средство он ни на что не годен. С его помощью совершенно невозможно выяснить, что не в порядке с человеком, потому что человек невменяем, когда он находится под гипнозом. Он является просто следствием.

Rome died the day it denied itself. The principle of self-denial is a very interesting principle. The fellow starts buckling up the day he says he didn’t say it, when he did. You know, he keeps saying… he keeps disowning, disowning his acts, disowning his acts, no responsibility, less and less responsibility and he’s gone.

Но вы устанавливаете эту штуковину, используете её и используете её как измерительный прибор... специализированное использование структурно-функционального механизма человеческого тела. Вы берёте на себя функции разума, а человеку предоставляете быть структурой и соматическим умом – или что-то вроде этого.

And Rome was founded on the secure foundation of religious freedom. All races could worship anything they wanted to worship. And on that basis it thrived and it absorbed any country because Roman law was superior to any other law there was. There was more fairness, better courts and better protection under the cloak of Rome than in any other governmental system on earth at that time. And people were even happy to have a Roman rule in preference to tyrants, fascists – something of the sort.

Что ж, можем ли мы изменить структуру? Ещё как! Мы можем сделать человека толстым, мы можем сделать его худым. Можно делать всевозможные вещи, если умело использовать гипноз. Но этого нельзя делать постоянно. Почему, чёрт побери, мы не можем делать это постоянно? Мы обнаружили, что если мы будем работать со структурой, мы никогда не сможем этого сделать... я говорю это обдуманно. Не сможем, и всё тут.

Romans were tough. They didn’t mince about things, but they had law and a province or a newly acquired country could, in time, become fully accredited so that they would have Roman citizenship which was right to right under law.

Возьмите структурный подход при использовании электрического шока... это работа со структурой. Людям проводят электрический шок. Известно ли вам, что не существует никаких свидетельств того, что электрический шок сделал что-то хорошее для человека? Никаких свидетельств. Но существуют свидетельства того, что, когда людям не проводят электрический шок, они покидают психиатрическую лечебницу на шесть недель раньше.

And people actually would surrender up to Rome on this bait: justice. And she became powerful under this. She became powerful under it because she respected man, she respected the right that man should have, including the right of religious freedom.

Известно ли вам, что эта статистика никогда не велась? Вы хотите узнать о криминальных действиях против человечества... идите и начните практиковать что-то, не ведя никаких статистик. Хм, это интересно, не так ли?

By the way, that is a very, very relative term. You, for instance, today sit here with a constitution which guarantees religious freedom but, by golly, what would happen to you if you started to worship Baal? Man! How that would ring in the tabloids. If you started to worship Lucifer, if you started to worship any of the various gods…

Вы знаете, я провёл единственное беспристрастное исследование... действительно беспристрастное... в отношении электрического шока. Я нанял человека, чтобы он провёл это исследование. Его не интересовала Дианетика; его не интересовала психиатрия. Это был человек, который занимался исследованиями, изучая публикации, и всё, что мы делали, – это собирали все доступные данные о результатах применения электрического шока; где бы их ни печатали, мы собирали их отовсюду, и мы собрали их вместе и начертили график. Мы вообще не проводили никаких оценок, мы просто свели всё в таблицу, чтобы посмотреть, что покажет эта статистика. И я только что огласил вам, что у нас получилось. Мы не смогли найти ни одного случая... ни одного нигде... когда бы электрический шок улучшил чьё-то состояние.

One fellow, Allistair Crowley uh… picked up a level of religious worship which is very interesting – oh boy! The press played hocky with his head for his whole lifetime. The Great Beast – 666. He just had another level of religious worship.

Мы даже не смогли обнаружить ни одного случая, когда бы электрический шок утихомирил человека. Мы обнаружили, что существует такая вещь, как «трёхдневный период» в применении электрошока... пациентам проводят электрошок каждые три дня, и они ведут себя очень послушно. Понимаете: «Гы-ыы!»

Yes, sir. You’re free to worship everything under the Constitution so long as it’s Christian.

Так вот, любой может превратить человека в труп. Это можно сделать с помощью пули, но никто и не говорит, что пули имеют терапевтический эффект. Понимаете? Поэтому, нужно дать определение слову «терапевтический». Вы говорите, что вы улучшаете состояние человека... что ж, это что – успокоило его и он почувствовал себя счастливее или что-то ещё или?.. Нет, определённо, нет.

Don’t become Mohammedan. Nobody will come around and shoot you because you’re a Mohammedan, but don’t try to start Mohammedan churches. You’ll be discouraged very definitely.

Но это породило у него ужас перед электричеством. Это привело его в такое состояние, когда он больше не будет использовать силу ни в каком виде, это заставило его содрогаться при мысли об ответственности за что бы то ни было... это привело к интересным последствиям.

As such, the freedom which man is guaranteed in the English-speaking world today is really not as wide as the freedom which he had as a Roman.

Последствия электрического шока можно устранить. Кстати, вот как вы устраняете... последствия проведения электрошока, эти последствия не очень серьёзны... это можно устранить, реабилитировав способность человека мокапить силу, вот и всё. Нет, вы даже не затрагиваете электрошок. При этом в голове у человека время от времени будет возникать гул, но вам просто следует продолжать мокапить силу... обычный стандартный процессинг по мокапам. Электрошок – это просто электричество.

‘Course, part of that freedom was if he got too badly off and too far into debt and unable to protect himself and if his friends all deserted him, he could be sold into slavery. Or soldiers taken in combat could be sold into slavery. They did not take these soldiers in combat and put them in a stockade and make them work for farmers (there’s no slavery in the modern world).

Не успеете вы и глазом моргнуть, как бум! Все электрошоки просто пропадают из банка; они не «пропадают», как-то внезапно или как-то ещё, понимаете? Они просто перестают влиять на человека. Так что, если говорить о травмировании людей, психиатры просто слюнтяи. Им не хватает жёсткости, чтобы травмировать людей. Префронтальная лоботомия? Благодаря ей человек берёт себе новое тело.

Uh… there’s no slave camps in Russia. Slavery’s dead. Uh… what they do is… is… is… is they get these fellows on a want and an inhibit and – in… on an enforce and inhibit cycle and say, „You get your Saturday paycheck if you worship at the right time clock.“ That’s the God of the modern society: The time clock. He has a face the same shape as the dollar.

Ладно. Так вот... они не опасны. Я говорю о них лишь потому, что это...

And uh… your society in Rome, then, suddenly denied itself. There was a race which was teaching certain doctrines – Christians, unwanted uh… unwanted gentiles, came into the Hebrew countryside and studied that religion and took it back out into the world. And uh… the people in those areas around Jerusalem and so on, didn’t have a pioneer spirit with this world… with this, they disowned these people, but these people still went out and preached this. And it had an interesting ingredient in it that no other religion up to the time had had in it. And Rome was unable to understand this. And that ingredient was hate. It’s perfectly all right, it… it… it… it’s uh… another thing to have in a religion. It’s neither bad nor good. These people were not trying to do a messianic job on the rest of the world, but gentiles used to come in there, and they’d join the church and then they’d go back to Con… well, Constantinople didn’t exist then, well, but go back to other places and start beating the drum for this new religion. That was before Christ.

Если... существует лишь одна вещь, которая по настоящему меня бесит. Она меня бесит потому, что я не могу в неё поверить. Это просто не укладывается у меня в голове. Это одна из тех вещей, которые я вообще никогда не мог понять... почему никто не может решить эту проблему? Все эти проблемы просты, совершенно просты. И тем не менее, это как если бы вы... есть кто-то... у него серьёзные неприятности, понимаете? У него серьёзные неприятности... он умирает с голоду. Он... ему нечего есть, от него осталась кожа да кости, и вот он сидит. И всё, что перед ним лежит, -целый окорок, буханки хлеба и так далее, и он не способен решить проблему: как всё это положить в рот.

And then this legend of Christ came along and people really started to beat the drum. Again the Hebrew didn’t keep this rolling, this people rolled in there an picked up this legend out of the rich legends of the Hebrew races and out she went – Ha-wham! And people went mad on this. They spun, they went up and down the pole like a… so many firemen at a five-alarm fire. They were… beautiful condition. They’d rush into Roman Courts and say, „Okay, here I am! Execute me!“ The Roman judge would say, „Well, really! Now after all. Can’t we just take this under advisement?“ And they kept getting justice and they didn’t want justice; they wanted blood, death and murder. They wanted to be a martyr!

Вы говорите: «Нет! Это полнейший идиотизм!»

Oh, that’s a fascinating chapter and Rome finally said, „We’re so damn tired of this that hereinafter aforesaid Christianity is not going to be accepted by the Roman Empire,“ and what do you know – crash! Down came the Roman Empire – denied itself. It denied its principles and freedom and had begun to inhibit something. It had inhibited… inhibited God in one respect or another and down she went.

И вы начинаете решать эту проблему. Любой, кто возьмётся искать истоки этой проблемы, обнаружит кое-какие весьма интересные данные. И это очень полно рассматривается в Книге Один. Там описаны разные вещи, которые вы можете сделать с человеком, чтобы остановить одно и начать другое. И это означает что? Что существует некий механизм, и если его применить к какому-нибудь человеку; если вы сможете получить его согласие, что ж, может произойти всё, что угодно. Вы можете заставить его поверить во что угодно, если он с этим согласится. Ха! Хм... для этого требуется особое состояние.

Interesting, it… You know that empire still kept going for another 800 years under various guises, but it certainly went up and down after a while. In the year five hundred and something A.D., the total population of Rome consisted of two wolves walking in the ruins of the Forum. Right back, the cycle had turned all the way.

Вы смотрите на человечество... мы пытаемся разгипнотизировать людей. Мы пытаемся пробудить людей. Мы просто пытаемся сделать вот что: мы стараемся делать человека всё более и более алёртным.

And we had this, then, as a descending spiral. And the reason I’m punching all this stuff up, I’m demonstrating something on a national, or Third Dynamic, level. It came back to this line-up: Here you had a philosophy injected which first entered with a desire, became an enforcement and an inhibition, and the first moment somebody had agreed, agreed on the level of ihihibition it died. And the first time there gets to be a heavy inhibition in any line, a thing dies because that inhibition level is, itself, death.

Я полагаю, что в один прекрасный день у нас может появиться какой-нибудь процесс, какое-нибудь волшебное заклинание или что-то в этом роде, мы просто скажем... мы просто скажем: «Хорошо, ты живёшь, находясь под гипнозом, но сейчас, в этот момент, ты немного проснулся и находишься в несколько более бодрствующем состоянии, чем обычно, однако существует состояние, в котором ты будешь гораздо более бодрствующим». И чтобы разбудить человека окончательно, чтобы он вышел из этого состояния, нужно сосчитать от пяти до одного и щёлкнуть пальцами. И если сосчитать от пяти до одного и щёлкнуть пальцами, человек проснётся полностью. «Так вот, когда я сосчитаю от пяти до одного и щёлкну пальцами, вы проснётесь. Пять, четыре, три, два, один... проснитесь!» (Щёлк.) Человек полностью приходит в сознание. Такой процесс мог бы существовать. Развитие пойдёт в этом направлении.

This tells you, then, your preclear starts in this way. First dynamic, second, third, and forth – doesn’t matter where you pick him up. Here you’re looking at him.

Между прочим, вы иногда поступаете так с преклиром, и его это потрясает. Я хочу сказать, он... «Зажёгся свет!» Что-то вроде того. Ладно.

You know that your preclears were a part of this whole picture? This dwindling spiral of religious freedom became part of the woof and warp of the life of most preclears, who actually followed through that period.

Мы использовали этот модус операнди и благодаря ему обнаружили кое-что, что мы используем сегодня. В окружении присутствует такая штуковина: рестимулятор. Вы вводите парня в гипноз, ставите ему имплант и говорите, чтобы он теребил свой галстук. Вы говорите ему, что всякий раз, когда вы будете теребить галстук, он должен делать то-то и то-то, и затем вы будите его. И вот вы поправляете свой галстук, а он делает то-то и то-то. И очень скоро он скажет: «Интересно, зачем я делаю это? Что ж, я бы сказал... я бы объяснил это так...» – и он находит кучу невероятных объяснений, которые вообще не имеют отношения к вашему галстуку.

And now today they’re left with, then… there’s just the ashes. There’s… there’s nothing more sterile today than… than religion. It is dull, just dull beyond dull. It can’t be had – it’s too scarce.

К примеру, вы сказали: «Всякий раз, когда я буду дотрагиваться до своего галстука», – а этот человек под гипнозом, – «всякий раз, когда я буду дотрагиваться до своего галстука, ты будешь... ты будешь кашлять». Хорошо.

You could go around any place you wanted to and set up a soap box or something of the sort, and start giving people God, and you’d survive. Evangelists do that on about the cheapest… cheapest guitar, git-fiddle level imaginable. They get over the radio and everything else. They’re just perfectly willing to give somebody God. And… and… by the… the communication lines that are set up are just fabulous. And yet this isn’t general at all; this is not a religious revival. This is the last flick-flack sparks of the fakir who is picking up at the pitch stand something that was once very grand.

Так что всякий раз, когда вы дотрагиваетесь до своего галстука (кхе-кхе), он говорит: «Жутко сквозит, вам не кажется?»

I have no partiality with regard to religion. Anybody who wants to sell pie in the sky or hot air needs no license to survive from me.

И вы в ответ...

Uh… now, when we get down to cases, we find that this happened to the preclear. First he desired, then he finds out that he’s GOT to have what he originally desired, and then he can’t have it. And it just goes flick-flack down scale.

И он: «Кхе-кхе». Поразительно. И он так и будет, и будет продолжать в том же духе, и в конце концов эта кнопка сгладится.

So as you run a preclear up scale, you’ve got to run him back to, to get rid of his knee, really, by mock-ups or have and have not or any other way, you’ve got to run him up scale to what? Desire to have the knee – he had a desire to have a bad knee. So let’s get him to have a desire to have a knee. And we’ll find out he made it a bad knee so that he could preserve it and so he could have a knee. He made it a bad knee so nobody else could have it. That’s your origin of chronic somatics.

Вы узнали две вещи: кнопку можно сгладить и у вас может быть какая-нибудь штуковина вроде галстука, которая будет заставлять парня кашлять. Ха!

He makes the body sick so it won’t be too desirable. In other words, he’s clear down bottom scale with this body: He’s down in inhibit.

Но что будет делать он? Сначала он будет размышлять о самых общих вещах, потом он начнёт сужать область... он решит, что дело в комнате. Затем он сузит её ещё больше и переключится на вас, он станет несколько критичен, быть может, в отношении вашей одежды. И вдруг он посмотрит на ваш галстук, неожиданно вспомнит всё, и бум! «О, это из-за галстука! Когда я спал и так далее, вы сказали мне, что я буду кашлять всякий раз, когда вы дотронетесь до галстука! Ну и чушь!»

And what do you know? We look up on our tone scale and we find out inhibition starts in at about 1.1 and goes right on down scale from 1.1 – and it’s death all the way.

Так вот, это означает, что в человека, который находится под воздействием тяжёлого потока и так далее, под воздействием монотонного входящего потока, можно заложить какую-то модель поведения, его можно привести в такое состояние. Не имеет большого значения, стреляете ли вы ему в лицо из ружья настоящими патронами и говорите: «Ты мёртв» – или вы стреляете ему в лицо из ружья холостыми патронами и говорите: «Ты мёртв». В большинстве случаев, он умрёт, если вы ему скажете: «Ты мёртв».

So look up neurological illnesses and that sort of thing, on the SCIENCE OF SURVIVAL tone scale, and that’s what you find there. He’s got to inhibit the havingness of somebody else so he won’t get it.

Здесь вы имеете дело с уровнем действия. Понимаете, это просто входящий поток... бум! Не важно, входит ли он быстро... если он входит очень быстро, вы можете поставить имплант очень быстро; если он входит медленно, вы ставите имплант медленнее. Это действует в любом случае.

He’s saying in another way, „Don’t eat me.“ He can’t say, „Don’t eat me“ with a club or a lightning bolt. He can’t say that. And up higher up tone scale he can’t – he’s very far from being able to say, „You don’t want to eat me, do you? You have no desire on the subject.“ And of course whatever it is that was trying to eat him would say, „Well, no, come to think about it, I don’t.“

Человека можно привести в бессознательное состояние с помощью наркотиков; его можно привести в бессознательное состояние с помощью удара; его можно привести в гипнотическое состояние при помощи физической боли или оказывая чрезмерное воздействие на линию восприятия... с помощью любой из этих вещей.

That’s all – no force involved.

Так что мы подводим всему этому итог... и вы говорите: «Ради всего святого, этот человек падает и теряет сознание. А люди говорят: "Что ж, ему довольно плохо, он ужасно болен". Давайте посмотрим, можно ли найти кого-нибудь, кто в бессознательном состоянии, и выяснить, является ли это состояние гипнотическим». И вы говорите: «Посмотрите на... эти люди ходят и ведут себя так, словно в их окружении есть рестимуляторы. Они... кто-то приходит в очень тёплую комнату и говорит: "Боже, как же тут холодно", и такое поведение является ужасно аберрированным, и оно наблюдается повсеместно. Интересно, а не связано ли это с кнопочным механизмом – с рестимулятором»... которым в нашем случае был галстук.

Now we go down tone scale a little bit and the fellow had to be able to say, „Oh-ho, you’re going to eat me, huh? Well, there’s your head“ – handed to him on a silver platter. „Oh, you’re going to eat me, are you? Ny, you taste good!“

Да, да, да, да, да. Ладно, давайте полностью отключим человека физическим способом, отставим в сторону весь ритуал и всю эту мумбу-юмбу гипноза и скажем: «Всякий раз, когда я касаюсь своего галстука, вы будете кашлять». И человек выходит из этого состояния, и ему ещё немного не по себе. И вы знаете, он не вполне... вы касаетесь галстука, а человек выглядит так, словно испытывает некоторый дискомфорт и не более того.

And we get down tone scale from that and the fellow can no longer say this, so he says, „Look, the reason you don’t want to eat me is because I’m really poison – boy! Am I poison. Look at the arthritis in that knee. Boy, would I disagree with you.“ He gets all sorts of reasons why he has to protect something.

Затем вы говорите: «Так вот, насчёт галстуков...»

So you get somebody who starts out with great beauty. What do they do? They have to start protecting this beauty to maintain it. Now that’s a beautiful one, isn’t it? They can’t recreate the beauty; they can’t create it again. They know that another specious fact they can’t create anything. They can’t create the beauty, they think, so they sort of have to enforce the beauty of it. And you’ll get somebody going down tone scale on the subject of beauty. First they desired beauty, they were beauty – there was nothing to it. Uh… other people desired beauty, and then the other people – they still might have had the idea, but other people had decided they weren’t beautiful anymore.

И он спросит: «Что?» (Кхе.)

So what do they to do? They have to enforce this beauty. First they do it with powder and paint. Then they do it with exhibitionism. You’ll find in the cycle of somebody’s life, a period when he’s actually tried to go around and practically flout himself under the noses of other people. It might have happened quite early in his life, but that period’s always there – in a dwindling spiral. He’s just flouted himself. And he’s saying, „Look, you better think that I’m good-looking or else!“ Big row about it – „You don’t think I’m pretty anymore, that’s the trouble. That’s the whole thing. I’m going to cry unless…“ Enforced – enforced beauty.

А вы скажите: «Ну, я просто говорил об одежде... о галстуках и обо всём таком».

Now what do we get down at the bottom of the tone scale? – They finally wind up by making themselves uglier than they need be. They inhibit the existing beauty. „Oh! You don’t think I’m beautiful anymore? Well, you can’t see me beautiful?“ That’s all there is on this dwindling spiral.

«Кхе».

Now we keep looking at these spirals, looking at these cycles of action. What are we doing? We just keep comparing data with the same data – agreement. In order to have any of the desire communicated, you have to have an agreement that it communicates. In order to enforce something, you have to have an agreement that it can be enforced. In order to inhibit something you have to have an agreement that it can be inhibited. And above that level of agreement, there has to have been postulates that this sort of a thing can take place – postulate, and then you agree with a postulate.

И вы говорите: «Э...»

Now you get agreement… agreement itself then, because it turns into flows, becomes eventually Agree and Disagree. And that is reality itself. You agree with it or you don’t agree with it. If you don’t agree with it, it doesn’t have reality. If you do agree with it, it does.

А он: «Кхе».

You can agree with it too much and you’re it. And you’re not you anymore.

Следовательно, нужно другое состояние. Хо-хо! Должна произойти такая вещь, как включение. Если бессознательность очень глубока, то для того, чтобы это начало действовать, необходимо, чтобы там глубоко был какой-то лок.

So we get all these fascinating, fascinating uh… complexities arising out of what? The principle of the cycle of action, resulting from Q-1.

Итак, у вас есть инграмма, но она не включается; она просто сидит там, пока кто-нибудь не придёт и не упомянет о ней так, что активизирует её и приведёт её на более высокий уровень сознания. Однако она всё же продолжает сидеть там как бессознательный опыт.

Now how does Q-1 exactly tie into Desire and Enforce and Inhibit? Very simply. Here we have theta, create, space, energy, objects, locate energy and objects in space. That’s what it really amounts to. And we get, under desire, we get an expansive thing. Desire is a created space – funny isn’t it? – at the first level that you get it in this universe.

Сглаживаются ли эти инциденты подобно гипнотическим внушениям? О, да. Да! Вы можете сгладить эту кнопку так же, как вы можете сгладить гипнотическое внушение. Хмм! Что ж, давайте просто попросим человека проходить этот инцидент снова и снова. И парень всё вспомнит. Сначала он вспомнит только начало, затем конец, а затем он вспомнит и всё остальное, и потом он вспомнит ещё немного, а потом ещё немного. И что бы вы думали? И кнопка сглаживается.

Of course, above that level it’s a postulate. Just below that level it starts to be a flicker of agreement. And then we get this expansiveness. First moment we enter the MEST universe. Desire can be a very wide thing, high on the tone scale – high on the tone scale – very wide, expansive, so forth. The harmony and beauty of beauty nowhere shows up like it does in a BIG space.

В итоге вы упоминаете галстуки... а он не кашляет. Вы касаетесь галстука... он не кашляет.

If you want to really knock somebody’s eyes out if you were a painter and you really wanted to ruin somebody’s… make them just so interested, you’d take a great big hall, and you take enormous curtains. And you take one picture that you painted, just that. And you put it down at one end of this hall – fix those curtains so they’re ready to drape across the thing. And then just a little brac-a-brac. Let’s put a little carpet on the floor and some curtains on the window. But by golly, let’s not have anything in there that even vaguely shows up, like the curtains around the picture.

И что же происходит, когда человек в конце концов обнаруживает, что вы с ним сделали, пока он находился под гипнозом? Он говорит: «Ну и чушь! Вот почему я кашлял!»

And then let people come in at the far end of the room and see this great space. And sitting at one end of it, this small picture. They can’t help it, they just sort of cave in. They say, „Look! My God, that thing must be valuable.“

С помощью того же самого гипноза вы можете сделать так, что у человека из носа потекут реки слизи. Вы можете в полной мере управлять его эндокринной системой, избирательно влияя на какую угодно из её функций. Вы можете сказать: «Так, смотри. Тестостерон – это очень плохая штука, понимаешь? Твоё тело не может усвоить его. Когда тебе делают инъекцию, это никак тебя не стимулирует сексуально. В сексуальном плане ты мёртв, приятель».

Value is in terms of space, you see.

Это можно сделать двумя способами: первый - ударить его по гениталиям... верно. Также как... такая травма внезапно нарушает баланс тестостерона в организме человека, и он остаётся нарушенным ещё долгое время после того, как, по вашему мнению, всё уже должно было пройти. Либо можно просто отключить его сильным ударом и наговорить ему всё это про тестостерон. Два метода, оба весьма эффективны... если при этом разум погружён в бессознательность. В противном случае, ничего не произойдёт, кроме разве что небольшого включения или чего-то в этом роде.

You know that a fellow who is big and expansive and can reach around a lot of things, and so forth, has, initially, space – he’s operating in lots of space. If he tries to operate in smaller space, why uh… he gets to snapping around it quite a bit. He operates in smaller space, he’s much worse off.

Что ж, если мы это пройдём достаточно много раз, это сгладится, эндокринная система вновь заработает нормально. Функция управляет структурой, и что бы вы думали? У нас есть инграммы...

Now let’s take… let’s take space, very little contact, big anchor points, so forth. Boy, ha… have you ever seen a… a… have you ever seen a waterfall, for instance, that fell a hundred and fifty feet? Anything like that. Just that big space. Now have you ever seen a waterfall that fell 150 feet and had just one plume fall all the way. There’s some such falls on the banks of the Columbia River – I don’t… And there’s some Yosemite that do this. They fall through all that space – just one plume of water comes all the way down.

Так вот, мы можем провести этому парню операцию, мы можем накачать его гормонами, мы можем беседовать с ним об этом, мы можем беседовать с ним о том, мы можем загипнотизировать его, чтобы вылечить, или же мы можем напичкать его религией. И он не поправится!

Gee, people stand there and they wonder why they’re so enthralled. All of a sudden they’ve got anchor points and they’ve got bigness and they’ve got simplicity. And out of this they get harmony. You can practically feel their souls just sort of smooth down and go „Purrr.“

Вы можете сказать: «Послушай. Если только ты поверишь в великого бога Трогмагога и так далее, ты можешь поставить этого бога рядом с собой, и он будет управлять тобой, и он будет говорить тебе, что делать дальше». И пару дней это будет давать нормальные результаты, а затем у парня просто поедет крыша... дзинь! У него и в самом деле поедет крыша, потому что он переложил ответственность на что-то другое, как мы теперь знаем.

That’s one of the big traps of this universe, is it apparently has all this space, see. And having all this space why uh… anything like a sun, you know? Little suns, that’s all. Must have… you say, „It’s too tiny.“ No – you take a…

Ладно, значит, великий бог Трогмагог может управлять парнем в течение пары дней, а потом он перестанет им управлять. И тогда этот парень будет катиться по наклонной всё дальше и дальше.

Let’s take a bucket full of 25 carat diamonds – the purest, most unflawed diamonds possible. Let’s take a bucket full of them – put them right there. No, no. Let’s take one – knock that away and take one great big velvet, black velvet cloth and set it on a table and put one light on it. And then take one one-carat diamond and put it on there. If Tiffany’s ever changed their policy they’d wreck their business. But they quite customarily put nothing in the window but one simple stone. And there it sits – one stone. People go by and they say, „Screeeee!“

И что же? Все эти терапии, которые сводятся к принуждению или контролю... структура, бессознательность, гипноз, медицина... ни в коем случае не облегчают никакого состояния. Они тем или иным образом удерживают его подвешенным или временно неактивным, но если существует умственный барьер в отношении данного предмета, то вы ничего с этим не сможете сделать!

And the boys who run these other… these… these uh… two-bits-for-a-collar-of-diamonds jewelry stores with those racks and racks and racks and racks and racks of things, have to actually, really to attract any real attention and get the passers-by to stop, they have to put in value, value, value, value, value in terms of lots of money so that people get to looking at a mass and it’s a curiosa. It’s not an appreciation at all. They get the appreciation, „Junk.“

Если человек сломал спину из-за того, что у него есть инграмма, связанная со спиной, то это равносильно тому, что его погрузили в гипноз и сказали пойти и сломать спину... то же самое. Вы, оказав на него достаточно сильное воздействие, говорите ему, что он должен иметь повреждённую спину, что для его выживания она необходима, что в этом случае все будут сочувствовать ему, и если вы убедите его, что иметь повреждённую спину весьма желательно, то он пойдёт и сломает спину.

And… and you get this – in the front of one of those windows you can have big diamonds rigged up, five-carats diamonds, ten-carat diamonds in rings and everything else like you see on New York, Broadway. You see those right straight up close to the window glass. And uh… there’ll be a rack of them sitting there and people’ll go along and say, „What do you know? Five thousand dollars! What do you know? Ten thousand dollars! What do you know? Twenty-five thousand dollars! Isn’t that interesting? You know, it’s funny how much that thing costs. I wish I had something like that. Well, let’s go over to the show.“ No interest level. No space, so of course it can’t be of any value.

И что же вы думаете? Вы лечите её... вы можете обклеивать её лейкопластырем, лечить её, приводить её в порядок как-то ещё... а она не будет вылечиваться, не будет вылечиваться, не будет вылечиваться до тех пор, пока вы не вытащите этот чёртов инцидент.

Now uh… you could get something very tiny and enclose it in a very tiny place of very exquisite workmanship. You get sort of the idea of a theft when you do that, when you… when you see this little, tiny ivory worked castle, you see. Little tiny castle, and it’s got a little, tiny thing in that offsets. You sorta get the idea that somebody stole something, when you look at this thing. It… it… it’s… it’s… it gives you kind of that feeling. You d… you don’t get really the feeling – you get the feeling of beauty and exquisiteness a little bit, but – somebody swiped it.

Так вот, вы можете провести такой эксперимент, и такой эксперимент проводился с порезанным пальцем. Отключите парня, порежьте ему палец, и скажите ему, как важно, чтобы палец был порезан, скажите ему, что ему нужно, чтобы палец был порезан. Просто добавьте сюда немного боли... не причиняйте ему сильную боль, просто добавьте сюда столько боли, сколько необходимо, чтобы бессознательность содержала в себе боль. И вот он выходит и повреждает палец. Он повреждает палец, он повреждает палец, он повреждает палец, он повреждает палец... и всякий раз, когда он повреждает палец, он получает ещё одну инграмму. Хм. И он к тому же получает дополнительное сочувствие. Хм!

Why? It’s very simple. I mean, somebody has taken and out of a space that he shouldn’t have, he’s worked in some beauty into it. You see, that’s too small a space to have that much in.

Иначе говоря, это будет заходить всё дальше, дальше и дальше, состояние будет всё хуже, хуже и хуже.

Now uh… let’s go in some other fields: What… what’s your great singer? The first criticism of a singer: „Oh, he has a parlor voice.“ How much space can he fill with sound? That’s the first requisite.

Итак, здесь работает тот же механизм, и его тоже можно сгладить. Но в этом случае требуются включения, также как и в случае с гипнозом. Вы можете провести разнообразные эксперименты, и они будут весьма результативны. Вы обнаружите, что вы можете проходить инциденты, как локи... вы можете проходить локи в больших количествах. Вы можете их сканировать, можете проходить их направо и налево, и у вас не возникнет с ними проблем.

Caruso was the greatest singer of all time because he could knock out the back of any auditorium practically. Also he had force in his voice – he could crack wine glasses, hold a true note. And you say, „This is truth of note.“ No, that… the upset of that was there was – must have been enough force in that voice to crack wine glasses. He had perhaps great beauty of voice, perhaps not. But boy he was sure loud.

При проведении ассиста... боже мой, не забывайте про ассист, ведь это один из лучших способов устранить что-то... если травма только что получена. Боже мой, вы можете убрать эту штуковину, бац!

Want to become a great singer? The hell with shifting notes. Don’t even bother to carry a tune. If you were just to go out and practice so that you could take the biggest auditorium in the United States or the Hollywood Bowl and get to a point where you could fill that Bowl with sound without any electronic equipment, boy, they’d elect you. You’d get elected right then.

Однако существует то, что называется ассистом «Процессинга создания». Если преклир поранил большой палец, то попросите его создавать новые большие пальцы. Проводите этот процессинг в отношении частей тела: мокапьте какие-нибудь части тела, пусть у него будет избыток частей тела, пусть их у него будет много. Разделайтесь с девизом МЭСТ-вселенной: «Должна быть нехватка!» Разделайтесь с ним. И сделать это можно так... прося человека создавать изобилие мокапов.

Now, it’s a funny thing: What’s the difference then between the great singer and the hog caller? Both of ‘em can fill a lot of space with sound. Well, look… look them over – look them over. There’s a different intention behind the sound. The intention is to call a hog in one case, and to be loud; and the intention in the other place is to interest people and create a desire.

Видите ли, мокапы являются более реальными, чем действительность, как это обнаруживают некоторые из присутствующих. «Знаете, эта МЭСТ-вселенная не так уж и реальна. Но мокапы, которые я создаю, восхитительно реальны».

Big difference. Where do you find your biggest difference then? Your biggest difference is up in the postulate intentional level. That’s… that’s the difference – up there. And then a little bit lower than that there’s an agreement that the singer is… is a singer, and an agreement that a hog caller is a hog caller. And we’ve agreed to laugh at hog collars and we’ve agreed to be very serious about singers – very simple.

Конечно, если вы... если вы вытаскиваете кого-то, вы должны знать, куда вы его вытаскиваете. И мы вдруг выясняем, что вы вытаскиваете его на высокий уровень селф-детерминизма, а с другой стороны, мы обнаруживаем, что прекращать вытаскивать человека не вполне достигнув селф-детерминизма весьма нежелательно.

That’s right. That’s about all there is to it. You go out to be a great singer, you make sure that everybody knows that you’re a great singer. You wear the trappings of a great singer, that’s all. I’ve seen some pianists sitting in dives that could tear the keys off the piano with any classical music – beautiful, just beautiful playing. But they didn’t have on a tail coat, they did not have an air, they didn’t have the style, they didn’t have all the symbols and trademarks of the great pianist.

Так что вы должны поднять человека на высокий уровень селф-детерминизма, где он станет хорошим, этичным и очень сильным существом. И мы обнаруживаем, что он должен быть очень сильным существом, чтобы быть этичным. Так что это должно решиться как бы само собой, когда мы будем двигаться в этом направлении.

How do you act as a great pianist? Hah-hah! We know how you act as a great pianist – you’re very impressive in the first place. You come in, you ignore the whole audience. You sit down, you sweep your coat tails out of the way in order to sit down at the seat of just one piano sitting on this huge stage, see? And you sit down, and then you wait very patiently until everybody deigns to be damn quiet. And you start in. And make sure that you have the grandness of gesture. That’s all it is.

И мы уже полностью покинули пределы структуры. Как только парень обретёт способность управлять всей силой, он сможет управлять структурой. Он сможет иметь её или не иметь по желанию. Он сможет выйти из своей головы и смокапить какую-нибудь структуру и сможет делать это достаточно хорошо, чтобы кому-то другому пришлось с ней согласиться. Между прочим, вы можете проделать всё это гораздо лучше, чем эта вселенная.

The poor guy sitting down in the jukebox playing with his derby hat over one eye, maybe can play rings around that guy on the concert stage, but he doesn’t know one fact – one fact he doesn’t know: that he has to act big and great in order to be big and great. And if he acts big and great and with the proper mannerisms to be big and great, he’ll be big and great. Because he’s what? He’s not putting on anything but the agreement.

Так вот, вы можете и дальше жить в одном потоке со своими друзьями, вы можете и дальше жить в МЭСТ-вселенной, вы можете и дальше делать кучу вещей, но обладая этими знаниями и этой информацией, вы можете освободить себя. Это важно. Имея те данные, которые были накоплены на этот счёт, вы можете себя освободить. Существует не так уж много такого, из чего вы не сможете себя вытащить, если вы туда попадёте, – даже если вы будете совершенно один. На самом деле эти процессы будут работать на вас, если вы будете проводить их себе совершенно самостоятельно.

If he refuses to act within the frame of agreement which is assigned to bigness and greatness, or if he has some purpose in not acting in that frame of reference, he won’t be.

Итак, мы собрали данные. Эти данные сформулированы очень кратко, но они существуют. Это данные порядка «Все дороги ведут в Рим». Селф-детерминизм, и это Q1.

You can really pitch it any way you want to. You can just throw it in any direction. But if you’re going to throw it in any direction you want to, you’ll have to be able to initially feel that you can command space and energy. It’s all well and good to just fake in and know you’re faking in. It isn’t that people read your mind, it just shows up in the manner; the manner isn’t there.

Посмотрите на основное данное: что старался делать человек? Ему нужно было 17 ответить на этот вопрос... он старался выживать. Это звучит как-то глупо, он просто старался выживать, но это правда. Это всё, что он старается делать. Не существует причины, по которой он старается выживать. Это просто игра; какая-то деятельность, и он просто очень сильно в неё втянулся. А потом он стал сломанной фигурой, и никто не мог ему помочь. Так что он не может помочь себе сам, и поэтому кто-то должен его освободить. Я думаю, что он мог помочь себе сам... я так думаю.

Calli-Curcy never came out and looked at the audience apologetically – never. Neither did Caruso. Caruso came out and he’d look them over. „All right, you people are privileged now to hear me sing.“ He’d say, „Now you’re going to hear me sing.“ There… it wouldn’t – nobody would have stood a chance if they had decided not to hear him sing. Nobody would’ve stood a chance.

Так вот, из собранных данных мы вывели кучу всего, и всё это имело чрезвычайную важность в то или иное время в качестве процессов. Но к счастью, вам не нужно знать все эти хитроумные процессы. Однако вам нужно знать эти явления, потому что вы с ними столкнётесь, и они... вы должны знать, что работать с этими явлениями напрямую – это значит соглашаться с МЭСТ-вселенной и с тем, что она существует. Так что вам нужно уходить от этих явлений.

Now there’s… there’s you… there’s your difference. What is greatness? It’s simply that: What a beautiful language – „Great-ness.“ Big-space.

Так что в процессинге мы, конечно же, имеем дело с Кодексом одитора: как он был создан? Он был создан на высоком уровне... его можно назвать также Кодексом цивилизованного... он был создан на очень высоком этическом уровне. Не моральном... если вы становитесь жертвой Кодекса одитора, то он превратился для вас в моральный кодекс, ведь он уже больше не является разумным, поскольку вредит одной динамике. Но не идите на его грубое прямое нарушение, поскольку это принесёт ещё больше вреда. Со всем этим можно справиться этично, и лучше всего быть настолько сильным, чтобы у вас не было даже склонности к этому. Вы начинаете помогать человеку... он только что получил помощь, бедолага.

If a fellow fills up all the space he has, he’d better find bigger space.

И он говорит: «Ну, ля, ля, ля».

Now there’s the quality of action, and that mostly has to do with consistent quality of action. He has a consistency and a control – increase and decrease – at will. It isn’t enough to sing loud. One must sing loud and fall off to a softness, and sing loud again at will. He must also be able to stop and start singing at will. He follows this… this whole cycle of action.

И вы говорите: «У?»

And at that level of big space, there is desire, and people see that as the space and they also will see it instantly as desire. There we have desire at work: Big space, certainty and if any force is there at all, the force is subordinate to the agreement that there should be force there.

«Ну, ля, ля, ля, ля, ля, ля, ля».

You get the complete feeling at that level that a person would not need any force in order to carry out his mission.

Вы говорите: «Бедолага, и ты серьёзно». Вас это не волнует. Он обходит всю округу и рассказывает: «Вы знаете того одитора там... просто ужасно. Он... просто ужасные вещи» – и так далее. «И туда днём и ночью ходят красивые женщины, понимаете, но на самом деле... там происходят всякие жуткие вещи... ужасно. Он очень аморален и всё такое».

Now what do you know? Do you know you could walk down here and take the star of a cup you could just walk down and take his badge away from him… and have him agree perfectly to do it, that you should do it. You just assume that you have the right to, not the right you have to defend. This is sort of a God-given right. You walk down and talk to him about his badge, and you’ll have it in your hand in a couple of seconds. You don’t have to use subterfuge to get it. That’s the way not to get it.

Если вы достаточно сильны, если вы излучаете достаточно далеко, то, знаете, его речи нисколько не обеспокоят соседей. Хотя в этом обществе вряд ли. Люди будут допускать, что там и впрямь что-то есть и так далее.

Now there are much easier ones. Do you know that… how they tell a shoplifter in a store? How they tell a criminal on the street? They don’t have his description. He looks suspicious. You know that people… people… cops arrest a criminal on… away from the scene of the crime a few minutes afterwards ordinarily because they look so suspicious. They just weren’t big enough to do what they did, because they knew they didn’t have the right to do it and that was the first requisite of criminality, is knowing one doesn’t have the right to do it. The second one knows one has the right to do it, it ceases to be a criminality and becomes a right.

Сущности? Это риджи, в которые встроены факсимиле, и недавно в лекции я рисовал вам кое-какие картинки со всеми этими квадратами и фрагментами в верхней части тела. Любая из этих штуковин может быть думающей сущностью. Она думает, что она жива. Она может мыслить как существо, если подпитывать её энергией.

And the difference between a right and the difference between a criminal act, is simply knowing one has a right to and knowing one doesn’t have a right to. In other words, knowing one has a right to, one would have to command enormous space and enormous power to know so completely that he would have the right to any item or object in an entire city.

Всегда помните это... пока вы подпитываете её энергией, она будет думать и действовать как существо. Поэтому, если вы «обращаете на неё внимание» (в кавычках), она будет думать и действовать. Если начать говорить с сущностью, она, конечно же, начнёт вам отвечать. Используя какую энергию? Вашу.

Boy, would he have to be big. He’d have to be a hell of a lot bigger than that city – big. To the petty thief who knows he doesn’t have the right to pay a nickel to ride on the subway, and the second after he’s paid his nickel he still looks like he doesn’t have a right to ride on the subway. And, what do you know? He paid his nickel! Now that’s an interesting point, isn’t it. Fascinating.

Так вот, на самом деле одитор может начать разговаривать с энергией... сущностью, и подпитать её энергией – таким же образом, как люди из окружения преклира очень часто подпитывают энергией его сущностей. Они являются, подпитывают сущность энергией, и преклир из-за этого приходит в состояние рассеивания или делает то да сё. Они в самом деле накачивают энергией сущность, и складывается ощущение, что она мыслит, действует... вот так они его контролируют. Это замечательный механизм контроля.

He knows he doesn’t have the right to. He knows he doesn’t have the right to do anything. He has no space and no time, no havingness. And as such, he comes right on down scale.

На сущностях расположены самые потрясающие факсимиле, и эти сущности, очевидно, застряли в том или ином месте трака... каждая сущность не похожа на другую. Причиной тому различные риджи, к которым прикреплены факсимиле. Вот и всё, что представляет собой сущность.

Now there are some people who have the right natively to have a… a space bigger than a galaxy, easily. And who have come down in their own eyes to a point where they know they can’t have a space bigger than a planet, and they don’t have a right to any space bigger than a planet. And they go on acting apologetic about the whole deal. And you’d… you’d swear – they aren’t on… out like a petty thief, but they’re down in their own estimation to that degree. The very great on earth have had that feeling.

Вы можете в любой момент разнести сущность на кусочки. И время от времени у вас будет появляться странное и пугающее чувство, что там есть другие тэтаны. И время от времени в вашем преклире будет сущность, которая является очень и очень сильно деградировавшим тэтаном.

They’re scaled way down and they still have enough of this to spare. Well, there’s a… what’s the difference then between a petty thief and a person the size of the MEST universe? Well, your petty thief possibly could be, some day, the size of the MEST universe. But it would mainly depend upon his knowing he had the right to be.

Вы просите преклира посмотреть на что-то, и он говорит: «Знаете, забавная штука, этот ридж очень-очень слабо светится, и я ничего не могу с ним сделать. Я ничего не могу сделать с этим риджем».

And when you get a postulate-changing session going on with some preclear, you will be astonished. They’ll realize they don’t have the right to do this, or to do that or to do something else – because they agreed not to have the right.

Вы говорите: «Есть ли на нём что-то ещё?»

And one could call the whole dwindling scale of stuff, „Agreeing not to be able to.“ That’s the saddest story ever sung: „I agree that I do not have the right to…“ And there are a lot of understoods back of that, a lot of postulates that have gone before. „I agree that I do not have the right to…“

«Да».

The first day you ever said, „Well, all right. I see that other people are using these things and so forth.“ Just nonsensically you said one day, „Well, I agree. I uh… well, I agree that other people have the right to…“ Oh-oh! That’s the same thing, isn’t it? „I agree other people have the right to…“ is the „I agree I don’t have the right to have a right more than other people have a right.“ Oh boy!

«Что ж, отсоедините эту штуковину. О, это отсоединилось? Что ж, отсоедините весь ридж, выкиньте его».

„I agree that other people have a right to manage this or do that or square around something or other, and that I have no business monkeying with it.“ Oh-oh!

Время от времени там действительно будут тэтаны, но они не активны.

Everywhere you look in this confounded, upset, cock-eyed society everybody is saying, „I don’t take any responsibility for this. And that’s not my fault. And that’s not my responsibility, and I’m not responsible for that, and I’m responsible for something or other“ and they get down to a level, they don’t even vote. That he don’t… he can’t even take that responsibility for having elected the government of the United States because they recognize it’s kind of specious. They realize they have the perfect innate ability to own an area the size of the United States and to be an area the size of the Unites States, and yet here they are, they won’t even participate and vote one vote. They couldn’t take the responsibility to that degree.

Кроме того, преклир может думать, будто он болтается позади своей шеи. У преклира начинают вибрировать старые потоки и старые риджи. И преклир начинает думать о задней части своей шеи и, конечно, любой ридж, который находится позади шеи, начнёт от этого вибрировать. И преклир будет думать, что сущности или «энтэтаны»... а, замечательное слово... «энтэтаны» заползают на него и ползают по нему, и что он полон того и сего и так далее. Преклир, между прочим, может быть совершенно убеждён в этом. Или он может думать, что на него вот-вот нападут, или что весь город вот-вот взорвут, или что произойдёт какая-нибудь другая невероятная вещь, какая только может прийти вам в голову. И преклир начнёт волноваться по этому поводу.

Now there are two ways that they do that. The fellow who was as big as the size of the United States would never go near a polling vault or a box – never. He wouldn’t vote, he… because he’d be into an agreement with all these other people who were voting and he wouldn’t see that. But on a lower level a person won’t vote simply because they won’t take the responsibility for who is president. And that’s way down.

На самом деле неважно, насколько темно вокруг, ничто не сможет прикоснуться к вам, если только вы не примете твёрдого решения, что это произойдёт. И если вы примете твёрдое решение, что что-то с вами случится, вы вне всякого сомнения сможете устроить так, что это случится.

And everywhere you look, „I don’t have the right to do this, I don’t have the right to do that.“ There’s a screwball attorney uh… who is uh… fouling up like a fire drill – some little hick town someplace. Uh… and… and he’s busy trying to figure every way he can figure to lose some little two-bit court case – in Scientology. He’s doing this. Why, it’s the most fascinating thing you ever saw. These… these guys… these guys are so low they haven’t… they haven’t got any responsibility for any fellow human being, and they have no responsibility for themselves at all. Why? Because such a person has had it demonstrated to him very adequately by having his wife who was a cripple for many, many years made again to walk and play the piano.

Вот что, собственно, и представляет собой сущность. Что касается прохождения инграмм, я только что обстоятельно рассказал вам об этом. Это действительно всё, что вам нужно знать о прохождении инграмм. Найдите инцидент, когда это произошло, и просите человека проходить его до тех пор, пока его не начнёт тошнить от этого инцидента...

Hah! He didn’t have any responsibility for her, did he? Didn’t have any responsibility for himself – couldn’t possible have done so. Why? Because it isn’t any responsibility of his that everything’s going wrong, and so forth. And this trial – he’s the only one that’s there. It’s up to him to say anything at all.

Иногда это кажется людям очень странным. Поначалу, когда они впервые обнаружат инграмму из этой жизни, их это очень позабавит, у них была операция, и они оставались совершенно алёртными всю дорогу. Либо в какие-то моменты они не будут алёртными.

It’s very interesting, isn’t it? The guy could actually fail to recognize his beingness to the extent where he can’t even be the size of his own family on responsibility.

Не удивляйтесь слишком сильно, если на месте не окажется каких-то фрагментов инграммы, которые должны быть там. Не сильно удивляйтесь. Вы имеете дело с энергией и с представлением об энергии, и преклир полагает, что когда-то тут был ридж, но что-то, должно быть, заставило этот ридж развалиться. Поблизости от этого места может находиться ужасная мешанина из энергии. Какая-то часть инцидента может отсутствовать.

In other words, he couldn’t continue his support of something which has relieved him of the terrible burden of having a cripple in his family for the rest of her life. You understand, that would cost him just days and months and so on of misery on his own part.

Так вот, иногда в ходе хирургической операции может взорваться весь ридж. Не думайте, что преклир вдруг... Между прочим, никогда не допускайте эту ошибку, что это внезапно возникшее, странное проявление... все эти риджи, потоки и прочие вещи... что все они внезапно появляются в тот момент, когда человек становится преклиром, и что до этого их не существовало. Не допускайте этой ошибки. Пациента кладут на операционный стол, к нему подходят с ножом или с машинкой или с чем-то ещё, и это является для него сильным шоком. И этот шок... порождает электронную вспышку. Это взрывается какой-то ридж. К пациенту ничего не подсоединили, что могло бы зафиксировать происходящее, но он приходит в себя и он разительно изменился. Его банк взорвали, все инциденты перемешались, его привели в паршивое состояние, и его способность управлять энергией нужно реабилитировать.

And yet – yet that’s happened for him. And yet his level of responsibility is so low that he’s just figuring out any way he could possibly figure where Scientology could possibly go by the boards right in his own home town. Isn’t that fascinating?

Очень часто операции дают эффект всего лишь потому, что они перемещают человека по траку времени. Быть может, это единственная причина, я не знаю. Но я бы не сказал, что когда речь идёт о... сломанную ногу всё же можно починить. Хотя позвольте мне сказать вам, что вы потрясающий тэтан, вы не можете починить сломанную ногу. Что ж, выбросьте её и создайте новую. Верно, эта нога даже выглядит лучше. Я хочу сказать, примерно так всё и обстоит, понимаете?

His level of responsibility can’t be any size at all, then. ‘Cause he knows it works, it works for him, it works in his hands, he’s fully trained and yet he’s got to lose. Never had enough processing to put in your eye. But there… there’s… there’s a level of responsibility.

Ладно. Таким образом, прохождение инграмм может усложниться из-за проявлений энергии и из-за того, что преклир пытается иметь инграмму, чтобы иметь возможность её пройти. И, конечно, её векторы... стоит преклиру попытаться иметь инграмму, как, зачастую, она уйдёт от него и у него её больше не будет. Либо он пытается её не иметь, и она, конечно, тут же на него надвинется.

What is the essential difference between what I’m doing in res… in Scientology and other people? Is it because I’m brighter? No, no. Uh-uh. Is it because I… I… I know more? Naw. No there’s really only one thing, is I recognize that it’s… that it’s my job, I recognize anybody has this job. You see, anybody has this job. And there was this great big pair of boots and they were sitting right in the middle of this universe, and they were awfully big boots, and you could get down amongst them with… with telescopes. You could look the length and breadth of them and find absolutely nothing inhabiting ‘em.

Есть один способ: пускать поток в направлении риджей. Вы пускаете поток в направлении риджей, и они начинают зажигаться. Просто направляйте поток в их направлении. Не испускайте ничего, кроме потока... не соглашение, и не несогласие, и не что-то ещё... просто посылайте поток в его направлении и смотрите. И что бы вы думали? В поле зрения появятся инграммы.

And it says in these boots, it just simply said, „These are the boots which go down a road which leads out of this joint.“ And other people had been diving spaceships through them and playing hopscotch in them and… and so on, when they ever did see them, and so on. They were sitting right there.

Вы просто постулируете, что вы находитесь выше на шкале тонов, понимаете, чем вам нужно. Вы не выражаете согласие или несогласие, вы не должны иметь или не иметь и так далее. Просто пошлите небольшой поток в направлении риджа. Просто почувствуйте, что вы как бы немного течёте в том направлении, и инграммы, которые в противном случае...

They sat on the doorstep of every door that has ever been covered with crepe. They sat on the doorstep of every bank that ever reneged on a pledged agreement or refused a loan to somebody who was desperate. They sat on the doorstep of every church which itself was pretending to take vast responsibility. They fell across every single boulevard and progress that Man ever thought he could make. He could go ahead and take responsibility for destroying culture, but not for helping a single individual in it. Ho!

Парень говорит: «Я не могу пройти этот инцидент», а вы знаете, что он сидит в смерти мамы и так далее. Вы можете попросить его испустить небольшой поток перед собой, или со стороны своей спины, или с какой там ещё стороны размещена инграмма. Она размещена в какой-то области пространства. Это та инграмма, которой он не сказал: «Иди во вчера».

Fascinating! Why, those boots – well, you look at these boots, and they… they weren’t even big boots. They were little boots – little kids’ boots. Wasn’t anything to them. And what’d you do? You just threw some space out that big, that’s all. I mean, you narrowed the space down to the universe of one man and you found out he was a highly representative man, and then you took a look. The boots were very wearable.

Понимаете, вам нужно энергично сказать инграмме: «Иди в прошлые пять минут», иначе она туда не пойдёт. А затем вам нужно спрятать от себя механизм, с помощью которого вы это сделали, чтобы не знать, что вы это сделали. Затем появляется автоматизм, и вы забываете, что это делаете вы.

And they’re very, very simply boots. But what do you know? These boots have a catch to them. They aren’t just one man’s boots. They were every man’s boots. And because I assayed to take a few steps in them and square them around and find out where the road was and what leather they were made out of, didn’t absolve a single individual who cared to benefit from those boots from wearing them. And that is the grimmest joke of all.

На самом деле это совершенно осознанный процесс. Каждый миг времени является совершенно осознанным процессом. Так что, если вы... если вы не говорите постоянно: «Время, время, время. Хорошо. Не имей, не имей, не имей; оставайся, оставайся, оставайся, оставайся, оставайся, оставайся» – что ж, в таком случае у вас нет никакого трака времени.

A person has to come up the scale so that he can take responsibility for himself and all of his fellows and the whole cock-eyed condemned universe before he can walk down that road out. Isn’t that fascinating?

Иногда человек ничего не делает с траком, понимаете? А потом недоумевает: «Где мой соник?» Весь трак скопился прямо у него перед лицом. Это нормально. Он... вы можете распрямить трак, и у него снова будет трак. Только распрямлять его должен он сам... он должен сказать: «Что ж, это в прошлом году. Мы будем нанизывать события на трак, начиная с этого момента». И у него появится трак.

He can’t even run his engram bank unless he says, „It’s my business and I mean to make it so.“ Isn’t that interesting? Because he’s down tone scale on inhibited, he knows all knowledge is inhibited, he knows all things are inhibited, he knows every thing he is scare, he knows death is inevitable, he knows all these things. He knows he has no space. He knows that life is an object, not an animate, glorious thing. And as long as he knows that, then he will know no more. And at that level one knows practically nothing.

Но это нужно делать, понимаете? И дело тут не в пространстве. Вы не двигаете пространство. Вы должны... это то же самое пространство, в котором эта штука возникла. Просто она исчезает в этом пространстве. И когда парень овладеет этим трюком, он овладеет временем. Это просто время... прошлое время – это «не иметь». Это просто «не иметь», вот и всё.

The bank will sit there and some of the little incidents in it might be quite bright and it might be interesting. But boy! is it of narrow scope! It’ll be a little tiny bank.

А время, которого нет, – это просто «буду иметь». А время, которое есть, – это «имей это». Это так просто. Вы можете объяснять это вот таким образом, но это то же самое, что пытаться объяснять кому-то до посинения, что мячики для гольфа белые, потому что они белые. Вот и всё... они белые.

Those great big ridges standing out there have to be handled by a big guy, if you’re going to handle them all the way. Now we have the modus operandi of how you get to be a big guy. There isn’t any gimmick factor whereby you all of a sudden discover you have to make up your mind to be self-determined.

Так вот, вы проходите вторичные инграммы, заряды горя, и вы работаете с потерей, и что бы вы думали... вы снова имеете дело со временем. Что такое потеря? Отсутствие времени. Вы проходите вторичную инграмму точно так же, как вы проходите инграмму. Вначале преклир может находиться в ужасе, в страхе и так далее. Если вы просто скажете преклиру начать таким вот образом: «Хорошо, когда имел место первый момент, в который вы получили известие о смерти вашего отца?..»

You could take a preclear by the nape of his neck and hold him up there and bang his head against the wall with these techniques until he is cleared – if you start him on the line, you never have to explain a thing to him. He’ll finally wind up, but he’ll never walk out of this universe with your help. He never will.

И преклир скажет: «Ну, я чётко помню то-то, то-то и то-то...» – чистейшей воды притворство. Инграмма находится прямо у него перед лицом, а он говорит, что её там нет. Понимаете? «Ну, я помню то, я знаю это. Да. И кто-то мне сказал, что...» – это лок на инграмме.

He’ll only walk out of this universe if you permit him to recover enough force so that he can have responsibility for what’s going on.

И вы говорите: «Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Когда имел место, насколько вы можете это вспомнить, первый момент, в который вы услышали о смерти своего отца?»

There isn’t any hidden gimmick; there isn’t anything else he has to think; there isn’t anything he has to believe in, really, to amount to anything to go this way. And you can boot him up this line quite artificially, but what you’re really doing is taking him and putting these boots on him. He has to be fitted with these boots and these boots are called Responsibility.

«О, когда... мне кажется, это был телефонный звонок».

The ability to handle force and take the responsibility for the use of it, the ability to create and handle space of any dimension and take the responsibility for handling it.

«Хорошо. Ответьте на звонок».

He’ll find himself going up the line automatically. There isn’t any funny little gimmick on the thing. It’s just a grim joke you’re playing on him. He thinks he’s been diving and ducking and jumping into the weeds and hiding under the house and so on. And he says, „Well, this is just another way to hide under the house“ – you’ve got him by one ankle; you start pulling him out.

«Ну, этого я уже не помню».

And what do you know? He has to stand eventually. Not by any determinism of his own, really, if you really wanna make it that way. He’ll be standing out in the bright sunlight fully visible before he goes anyplace. He’s gotta be able to take responsibility for all enforcement, and all desire way up the line, and all space before he’ll walk any place.

«Так, минутку. Поднимите трубку. Где обычно стоит телефон? Посмотрите на него. Хорошо, вы видите телефон? Так, теперь ответьте на звонок. Так, что вам говорят по телефону?»

So we’ve got that scale going back and forth, and up and down and we find out that there is a bigness which has to grow in the person. And if you don’t see that bigness growing, he’s not on his way out.

И парень проходит этот момент. И вдруг: «Что за чёрт. Я снова это слышу». Он проходит инграмму целиком. И поначалу ему всё будет казаться неясным, он будет расстроен, и инграмма будет очень неплотной. А потом он начнёт приближаться к ней всё больше и больше. А потом, быть может, он заплачет, или придёт в ужас, или расстроится, и всё полетит к чертям собачьим. Что ж, это можно разрешить с помощью «иметь и не иметь». Вы можете сказать: «Давайте проведём "иметь и не иметь" в отношении папы... "должен иметь отца/не должен иметь отца"». Вы бы проделали тот же трюк, если бы прошли это как поток, так что неправильно говорить, что эти процессы не связаны друг с другом.

And the difference between the preclear that has to be chained down to have the boots put on him and me is, is I never wanted to be a slave and I never had to be. That’s all. I never agreed.

Так вот, прохождение локов... вы можете сканировать их в большом количестве. Чтобы появился лок, нужно, чтобы под ним был тяжёлый инцидент. В инциденте должна присутствовать боль и бессознательность, иначе на нём не будут скапливаться локи.

It was very interesting – somebody was talking about science fiction the other day, I wondered how much of all this was science fiction.

Так что, когда Джо Сглаз приходит в комнату и говорит: «Ннииееооуу, чёрная кошка!»

Well, there’s science fiction and science fiction. Some science fiction’s bad, some science fiction’s good. Unfortunately, for your sakes, this isn’t fiction. I wish it were. If it were just a pleasant afternoon, we could all go on being slaves.

Вы говорите: «Что с вами такое?»

But unfortunately – unfortunately it doesn’t happen to be fiction. Like the professor – I mean, the chair of physics up there said, „The diabolical accuracy of these predictions will be borne out by the most exacting research and investigation.“ Well, they’re diabolical because they take slaves away from those who would have slaves. And they set man free. And they’ll even set men free who don’t want to be free at all. And I think that is the most… grimmest jest.

«О, я ненавижу чёрных кошек! Вы знаете, каждый раз, когда я вижу чёрную кошку, я получаю чёрный синяк под глазом. Я ухожу. Кроме того, у меня начинается жуткий синусит. О! У вас горшочная герафония! О, я терпеть не могу герафонию! Я... и так далее и так далее... Хухххх!»... он спускается по лестнице и видит, что кто-то оставил на ступеньках роликовые коньки. Он не может с этим смириться. «Почему бы лю... О, стойка перил на...»

And when it comes to… when it comes to any of these techniques, any of these techniques, they… they add up all the way up – something I talked to you about before, time and time again – uh… freedom. Freedom.

Что пытается сделать этот человек? Он не нашёл свой рестимулятор. Он ищет по всей округе, понимаете, он пытается найти парня, который держит руку на галстуке. Он знает, что есть какой-то сигнал, по которому он должен сделать что-то, и он его потерял. И он начинает нападать на всё вокруг. И вы получаете то, что называется ассоциативными рестимуляторами. Поскольку он ищет руку на галстуке, любой галстук, где бы он ни висел, вызывает у него припадки. А поскольку галстуки висят на рубашках, любая рубашка, где бы она ни висела, вызывает у него припадки. А поскольку рубашки носят на телах, любое тело, где бы оно ни висело, вызывает у него припадки. А поскольку тела зависают повсюду, то любое место вызывает у него припадки. Понимаете, как это работает?

And that freedom is lots of space and ability to use it. That’s freedom – that’s all. That’s all freedom is. It’s… it’s exactly what it says it is. It is the most idiotically literal thing imaginable – freedom. Lots of space and the ability to use it.

Ладно, вы на самом деле можете дать парню в руки банки и поискать рестимулятор. «Что это за штука? Что заставляет вас дёргаться?» Вы можете искать его неустанно. Это довольно долгий процесс, однако просто ищите его, и вы обнаружите, что причина, по которой этот парень нервничает и по которой у него плохое зрение... к примеру, почему у него плохое зрение? Вы можете поискать – смешно сказать – в реальной вселенной и в точности установить, что он надеется не увидеть.

And then complete freedom is above the level of not needing space. And not even having to agree. That’s… that is above the level of freedom. That is cause itself. And you never saw cause itself ever being worried.

Первое падение стрелки, которое вы получите, будет на вопросе «Вы боитесь, что что-то увидите?»... Хрясь! Что же это такое, чего он не хочет видеть? Он не хочет видеть один из этих рестимуляторов. Поскольку, если он увидит этот рестимулятор, ему придётся исполнить пляску святого Витта или что-то в этом роде. Понимаете, он это знает.

It… Prime Cause has nothing which could enslave it, except itself. Just like there’s really nobody ever going to really pick up this preclear and carry him out of this universe. Nobody’s ever going to do that. He can put boots on; he’ll still have that last mile he has to walk himself.

Ладно. Так что мы возвращаемся к той же самой основной формуле, с которой мы начинали... окружение расстраивает. Что ж, преклир, несомненно, согласился с тем, что оно расстраивает, так что вам нужно постепенно разрушать его согласие со всем этим чёртовым окружением, поскольку если вы этого не сделаете... тут не может быть никакого компромисса.

And that means that he’ll have to take responsibility for what he does and his force. And not only that, for everything that goes on around him.

Сделайте это окружение прекрасно нереальным. Пусть преклир с отсутствующим видом проходит через стены; пусть попрощается вечером с хозяйкой и выйдет через парадную дверь, забыв её открыть; пусть выйдет наружу и удобно устроится на дороге, включит зажигание и поедет домой, забыв, что сегодня вечером у него нет машины.

And we look at the thing that does happen, we look at these people, we look at somebody – gee. He… all he’s got to do is walk into a court and put on the proper defense which has been outlined for him. But he says, „No“ – he can’t do that. He can’t do that. „That’s not possible because all is lost. We all know all is lost.“ He hasn’t taken responsibility for his own profession or his own pride in himself or anything.

Жизнь может быть прекрасна. Я, конечно, не могу с уверенностью сказать, что произойдёт с другими людьми. Понимаете, учитывая, что всё это фантастика, это настолько невероятно, так что никто всё равно не поверит. И парень говорит: «О!» – какой-нибудь большой, крутой парень на какой-нибудь вечеринке. Он всегда душа общества, понимаете? Он большой, он курит сигары, понимаете, он много пьёт, и в молодости он был боксёром. Он силён. Он сводит девчонок с ума. Он... о, они за ним бегают. Он разрывает пополам телефонную книгу, понимаете, и так небрежно швыряет её через плечо. Разрывает на двое колоды карт... он в самом деле крутой, понимаете? Он действительно силён.

What are we looking at? Carrion? That’s how low one can get and that is actually a degradation of sorts which goes below the level of being degraded; because a person who knows he is degraded isn’t very badly. It’s a person who’s terribly degraded and isn’t even vaguely aware of it that’s dead. And you can look around and see these people on every side. And they’re going through and they say, „Nobody has any right to give me any responsibility. I have no responsibility for anything. I… I take responsibility – I’m to blame.“ – something like that. „I’m responsible. This isn’t any job of mine.“

Реальность этого парня нисколько не пострадает, если те половинки телефонной книги, которые лежат на полу, разорвутся на четвертинки... причём никто не будет к ним прикасаться. Поэтому, хорошо, что мы действуем за маской реальности.

They’re going around like that. If you said to him, „Do you feel degraded?“ They’d say, „No no-no. Just now married to Marxism.“ The hell they are. They’re lower than the dogs, because they’re gone and they don’t even know they’re gone. And that’s the horrible part of being gone.

Подобным же образом вы можете в пух и прах разнести реальность человека. Вы уже сейчас можете разнести его... если вы возьмёте один из этих процессов, вы сможете разнести его реальность.

When one is all the way gone, he ceases to know anything at all. And he doesn’t even know he’s dead.

«Все знают, что после определённого возраста, то-то и то-то никак не может произойти и тело не может вылечиться от того-то и того-то». Боже мой! Мы добивались выключения рака, диабета, лейкемии и так далее. На самом деле одиторы уже на протяжении двух с половиной лет вытаскивают людей со смертного ложа, подбадривают их, прикалывают к стене за волосы парочкой шпилек, чтобы они там повисели, пока не появятся процессы получше. Но люди по-прежнему живы!

Now on this level, there you see that dwindling spiral adding up, adding up. And it’s the track of agreement all the way down the line. And the agreement leads from Desire to Enforcement to Inhibition in each case. And that requires force and space and as you go down that spiral, you’ll find out there’s less and less space, and less and less space and finally a solid object.

На самом деле Дианетика и Саентология спасли, вероятно, несколько тысяч жизней... я не знаю. Я так думаю потому, что я вёл... я начал вести учёт историй кейсов... давным-давно, и таких историй стало так много, что я уже был не в состоянии вести им счёт. Люди всё писали и писали. Я бы хотел, чтобы они были у меня сейчас... просто тех писем, которые у меня были тогда, у меня сейчас нет.

Let’s not have that solid object you.

Но боже мой, письма просто шли, и шли, и шли. Это забавно. В районе деятельности работает очень много одиторов по Книге Один, которые приносят огромную пользу... они и в самом деле применяют Книгу Один на полную катушку.

Let’s take a break.

Бывает так, что эти одиторы изучат какую-нибудь технику, и она покажется им слишком быстрой, они не могут взять с преклира достаточную сумму за такой одитинг. Они предпочитают работать с техниками более медленными, чем эти новые техники. Боже мой, это действительно... они действительно соглашаются с МЭСТ-вселенной, когда думают, что... должна быть нехватка. Они сами её создают.

(TAPE ENDS)

Понимаете, если они возьмут... десять человек и за десять дней исцелят всех этих людей... о, нет! Тогда в округе произойдёт ужасное крушение реальности, и к одитору придёт тётя Мэйми и дядя Джо – родственники – со словами: «Знаете, у меня есть друг. И я хотел бы знать, не могли бы вы для него что-нибудь сделать, потому что... конечно, это не я».

Так вот, всё это очень просто... всё это прохождение концептов и чувств очень просто. Вы можете взять любой концепт и попросить человека удерживать его некоторое время, и этот концепт просто сгладится.

Можно проходить риджи, проходить контуры, стирать контуры. Что ж, тэтан может носиться вокруг тела и отрывать все эти штуки, понимаете, подсоединять их к электросети, или переваривать энергию, или раздавливать риджи, или поджигать один конец риджа и взрывать весь ридж. Это чертовски интересно. Вы можете сделать с риджем всё, что угодно. Вы просто выходите и смотрите на него и что-то с ним делаете. Перемалываете его, или делаете его лиловым, или изменяете его и так и сяк, или помещаете за спину, а не за голову. И когда вы произведёте с ним достаточное количество изменений, вы скажете: «Пошёл он к чёрту. Я больше не буду возиться с этим риджем».

Ладно, давайте добавим ещё один ридж, смокапим ридж и добавим его, а затем крепко-накрепко прицепим его. Вы говорите: «Минутку. Я валяю дурака со своим собственным телом, а этот ридж, который я только что смокапил, – это совершенно добротный, плотный ридж. Мне следует перестать делать это. Мне не следует этого больше делать, поскольку это становится слишком реальным!» И потом, в один прекрасный день, вы скажете: «Интересно, если я помещу ридж между этими двумя банками Е-метра, закоротит ли это Е-метр?» И вы глубоко вздыхаете, потому что банки Е-метра лежат на расстоянии более метра друг от друга, вы помещаете между ними линию, и стрелка даёт реакцию.

Вы говорите: «Я думал, я управляю просто... просто воображаемыми вещами, а оказалось, что я управляю настоящим током!»

А проходить живые потоки – значит проходить потоки настоящего времени. Вы просто создаёте энергию и взрываете с её помощью разные вещи, вот и всё. Вы просто говорите: «Посмотрим-посмотрим, на мне куча риджей; или на этом преклире полно риджей; или тут течёт очень много потоков; или тут происходит много рассеиваний. Посмотрим, что мы с этим сделаем? Хмм, так, направлю-ка я на них луч. Направлю на них луч и сожгу». И боже мой, когда ваша мощь начинает расти, вам не следует особо изощряться. Вы действительно взорвёте ГС. Она просто начнёт: «Бух! Бах! Бах! Бах!» И преклир сидит тут...

А если вы захотите поступить по-настоящему скверно, просто как следует прицельтесь в его ридж... в передний ридж. (Взрывать риджи плохо... к чёрту взрывание риджей. Просто помещайте их во вчера или что-то в этом роде... я хочу сказать, что незачем утруждать себя этим, незачем их взрывать.) Однако вы направляете луч на ридж, который проходит через лицо человека, вы можете поднять много шума. Как бы настройтесь на него и скажите: «Пток! Длина волны такая-то и такая-то». Вам не нужно говорить, какая там длина волны, просто скажите: «Я подстроюсь под его длину волны. Хорошо, вот этот ридж. Поток энергии потечёт... керррр-вап!»

И парень – бум!

И вы говорите: «Боже мой! Что случилось? Что случилось? Что – лампочка взорвалась? Я вроде как ослеп. Была вспышка». Так и будет. Мы говорим о реальности, которую можно проверить с величайшей лёгкостью. Это простые вещи.

Так вот, если говорить о том, чтобы освободить тэтана с помощью концептов и чувств, и всякими другими способами, настоящими и будущими, с помощью дихотомий и шкалы тонов – всего этого... мы всё это рассмотрели.

«Получите идею о том, что вам нужно тело. Теперь получите идею о том, что вам не нужно тело. Получите идею о том, что вам нужно тело...» – вы на самом деле не проходите поток и так далее.

Парень отвечает: «Но мне действительно нужно тело».

«Что ж, получите идею о том, что оно вам нужно. Хорошо, теперь получите идею о том, что оно вам не нужно».

«Но оно мне действительно нужно».

«Что ж, хорошо. Получите идею о том, что оно вам нужно». И вы говорите: «Ради бога! Получите идею о том, что оно вам нужно». И парень это проходит. Два часа спустя: «Вы по-прежнему получаете эту идею?»

«Да... идею о том, что оно мне нужно». Два часа и пятнадцать минут спустя: «Вы знаете, у меня появляется идея, что мне не нужно это тело!»

Что ж, вы не прекращаете проводить процесс в этот момент. Вы говорите: «Хорошо, получите идею о том, что вам не нужно это тело». Он будет проходить это в течении часа. «Теперь, получите идею о том, что вам действительно нужно это тело». Он снова изменил своё мнение, потоки развернулись, понимаете? Вы не обращаете внимания на потоки, вы просто продолжаете работать с ощущением, и одному только богу известно, что произойдёт... или, точнее, вы продолжаете работать с идеей.

Так вот, ощущение сильно отличается от потока. Эстетика – очень хорошая штука. Вы стоите на твёрдой почве. А если говорить о дихотомиях, то нет ничего проще, чем проходить дихотомии... положительное, отрицательное.

Дихотомия означает «да и нет»... положительное, отрицательное. Так вот, кто-то спрашивал: «Как проходить "согласие" и "не согласие" в отношении обладания?» Ну, представьте, что вы согласны иметь. Представьте, что вы не согласны иметь... положительное и отрицательное. И у вас будут потоки, и они потекут. Это, конечно, медленный процесс. На самом деле в таких процессах, как прохождение потоков и так далее, прохождение инграмм, есть небольшой изъян, эти процессы всегда были медленными.

Преклиру нужно спостулировать, что он их следствие, прежде чем что-то произойдёт. Он должен сказать: «Ладно, теперь я знаю, что это там» – возможно, он лишь допускает, что это там, но в то же самое время, он ждёт, что будет следствием энергетического потока и никогда – причиной.

Так что вы одитируете внизу шкалы тонов, а когда вы проводите процессинг мокапов, вы постоянно постулируете, что ваш преклир причина и никогда – следствие.

Он говорит: «Смотрите-ка. Я всё получаю и получаю эти мокапы!» Но он говорит: «Боже мой, задняя часть моей шеи вот-вот загорится! Я просто чувствую, как оттуда появляются языки пламени!»

И вы говорите: «Ну, нет, нет, нет. Всё в порядке. Ладно, возьмите этот якорь и опустите его обратно сквозь дно лодки. Теперь поднимите его. Хорошо, ладно. Тяжёлая работа».

«Но понимаете, моя шея!»

Вы говорите: «Нас интересует якорь. Так вот, как насчёт него?»

Не думайте, что должно быть какое-то большое сходство между мокапом и заболеванием, которое проходит преклир, поскольку по мере того, как ему будет становиться всё лучше и лучше, вы можете проверить, становится ли ему всё лучше и лучше, – поначалу, когда вы работаете с Мамой, вы получаете Маму... отождествление, понимаете? Мокап отождествился с реальностью. А затем вы можете взять что-то одетое в женскую одежду примерно того же времени и так далее и назвать это Мамой. А затем... преклир будет полностью этим удовлетворён. В следующий раз он возьмёт что-то, и это будет помело, и он назовёт это Мамой. И в следующий раз перед ним появится... его мама никогда не имела никакого отношения к церкви, а он получает псалтырь, и называет это Мамой. А потом он получает скомканный лист бумаги... никакой значимости, понимаете? Я хочу сказать, тут нет никаких символических ассоциаций.

Так вот, фрейдовский психоанализ держал людей в диапазоне ассоциаций. По крайней мере, он позволял людям ассоциировать, а не отождествлять, а потом он останавливал их в этом диапазоне, настаивая на том, что это ассоциация и что люди ассоциируют какие-то символы с реальной жизнью. А потом, подняв людей в этот диапазон, он вновь опускал их в более низкий диапазон, заставляя их соглашаться.

И если бы КИ пациента, который проходит курс психоанализа, измерили... ежедневные тесты, такого рода вещи... если бы они провели тщательную работу в этой области...

Вы думаете, что это просто сарказм. Что ж, любая область, в которой притворяются, будто «проводят тщательное исследование»... о, боже мой! Они никогда не проводили таких исследований. Вы обращаетесь к книгам, и единственное, что вы там находите, – это мнения, мнения, мнения, мнения, мнения, мнения. «Где данные? Со сколькими людьми поработали, чтобы прийти к такому мнению?»

«Что ж, мы никогда ни с кем не работали, исходя из мнения... нам не позволяет наше чувство эстетики. Давайте обратимся к области эстетики до того, как мы задействуем разум. Давайте не будем обращаться к эстетике позже».

И между прочим, вот в чём ошибка большинства молодых писателей: они пытаются заставить общество согласиться с ними и купить их произведения, они не удосуживаются создать разумную базовую структуру, на которой можно было бы возводить эстетику, и они настаивают на том, что они эстетичны, не имея базовой структуры.

Психоаналитики делают то же самое... фрейдовский психоанализ настаивает на том, что он весьма эстетичен, не имея никакого внутреннего содержания. И они не знают, с чем они имеют дело, и всё же пытаются облачить это в красивую одежду. Это общество и человечество, будучи в том состоянии, в котором оно находилось, не могло этого вынести. И это не просто поражение психоанализа. Я бы не стал говорить, что психоанализ потерпел поражение: он и не начинал сражаться.

Ну, не важно, на ужин у нас сегодня только это маленькое, лёгкое данное. И состоит оно в следующем: вы хотите, чтобы ваш преклир был настолько причиной, насколько это возможно, даже если у него начинается полоса... Поначалу он отождествляет. Чтобы у него была Мама в мокапе, он должен увидеть Маму в мокапе. Мама должна быть живой, она должна дышать и так далее, чтобы он... чтобы она на самом деле была уверена в том, что он здесь. Это, конечно, отрицательная... он даже не сможет получить Маму в мокапе... это ещё более низкий уровень.

А потом он получает помело, а потом псалтырь, а потом скомканный листок бумаги. А потом он... он говорит вам, что получил вуп. А вы спрашиваете: «Что такое вуп?»

Он говорит: «Что ж, вы этого не сможете увидеть. Что ж, да, вы сможете. Видите?» И вы смотрите на эту штуковину и видите, что это замечательный пример работы в стиле Пикассо... и это Мама. Никакой значимости.

Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда, восклицательный знак, подчёркивание, курсив, большие буквы в 18 пунктов, не просите своего преклира оценить, что означает его мокап с точки зрения реальности. Если вы это делаете, вы совершенно не понимаете, что означает 8008. Вы совершенно упускаете самую суть.

Вы говорите: «Разве не интересно? Каждый раз, когда мы говорим о его детстве, он получает мокап фабричных труб... ха! Фаллический символ. Это происходит каждый раз».

Ну, знаете, что я вам скажу? Если вы сообщите ему это или дадите ему это понять, он опустится по шкале тонов, показания Е-метра ухудшатся, и КИ понизится. В этой области была проделана скрупулёзная работа... чрезвычайно скрупулёзная. И как бы мне хотелось, чтобы кто-то проделал её раньше, поскольку мне пришлось проделать очень много того, что уже должно было быть сделано.

Кстати, это выводит меня из себя. Это меня жутко выводит из себя. И... я пришёл в неописуемую ярость лет пять назад. Я внезапно обнаружил, что в области психоанализа не существует никаких статистических данных. И... ррхххх! Психоанализ существует с 1894 года, и никто не вёл никакой статистики! И я постоянно спрашивал людей, я обращался на факультеты психологии, я подходил к другим людям, и я получал в ответ: «Ну, нет. Таких данных нет». Мне отвечали: «Ну, у нас есть экспериментальная психология».

И вы отвечаете: «Нет, нет, нет, нет, нет. Я хочу знать, что происходит в области психоанализа! Ничто другое меня не интересует! Где статистические данные?» Мммрррр!

Чёрт побери, мне самому пришлось сесть и потратить тридцать дней... я бы скорее предпочёл толкать машину где-нибудь в пустыне, и я был бы намного более счастлив, если бы оказался где-нибудь в горячей точке мира или где-то ещё... мне пришлось сесть и работать с людьми, проверяя теории либидо.

Вы спрашиваете: «Ну и как ваше чувство вины?»... Между прочим, у меня это получалось очень хорошо. Я был прекрасно обучен и всё такое. «Да, мистер Джонс. Да, жизнь вас не щадила, да. А что если вы продолжите. Мм-хм. Просто продолжайте свой рассказ... хорошо. Просто расскажите мне ещё немного».

И вы вдруг спрашиваете: «О, ещё раз... повторите это ещё раз. О, похоже, вы зафиксированы на Большом каньоне. Вы упомянули его восемь раз. Что для вас означает Большой каньон? О? Тц-тц-тц-тц-тц!» Просто продолжайте в том же духе.

Теперь давайте выясним... я не очень-то хорошо представлял себе, что я делаю, я многого не знал, но одно я знал точно: я мог найти людей, у которых за последние 3 -4 года обучения в колледже... у которых были все психометрические тесты на момент, когда они покинули колледж, и которые затем получали психоанализ. Боже! На то чтобы собрать статистические данные, мне потребовалось около тридцати дней драгоценного времени, и эти данные были ужасными! О, они просто ввергали в тоску! Ужасно! Согласно статистике у 25 процентов этих людей поехала крыша. Ха!

Согласно статистике выходило, что какой-то процент этих людей, не буду говорить какой, покончил жизнь самоубийством. И знаете, в чём состоял весь фокус? Пациентов заставляли соглашаться с реальной вселенной, и это сводило их с ума. Пациенту показывали, что каждая мечта, которая у него была, – каждая мечта, которая у него могла бы быть, на самом деле была порождена реальной вселенной.

И что пациент не может иметь собственные иллюзии, что каждая иллюзия мотивируется реальной вселенной. И этот механизм контроля их убил. Он прикончил их на месте. Так и есть.

Так что, не дай бог я застану вас за этим занятием. У нас совершенно другое направление. Заставьте преклиров не соглашаться с МЭСТ-вселенной. И даже не сражаться с нею... а просто: «Да к чёрту её!»

И вы увидите, что их уровень различения... поднявшись над уровнем ассоциации, они начинают различать вещи всё больше, и больше, и больше, и больше, и больше, и больше... в конце концов не остаётся никакой взаимосвязи между тем, что они мокапят и МЭСТ-вселенной.

Хорошо. На этом всё.