Thank you.

A great deal of work has been done in the last year on many subjects and you might like to know about some of it. Would you like to know about some of that work?

Вы думаете о слоне, вы думаете «слон». И вот вам слон, умственный образ-картинка, вот только это тот слон, которого вы видели в зоопарке, или тот, который преследовал вас несколько поколений тому назад.

Audience: Yes.

Что это за вселенная? Что ж, это сугубо индивидуальная вселенная, поскольку эти конкретные эпизоды и картинки действительно записываются и они являются хранящейся вечно записью... до тех пор, пока вы не попадете в руки кому-нибудь, кто занимается Дианетикой... хранящейся вечно записью событий, которые с вами произошли. У вас есть картинка чего-то, что произошло.

Thank you.

Так вот, время от времени вы действительно что-то мокапите или же вы получаете картинку чего-то, что вы хотели бы изобрести... что-то вроде этого... и вы получаете похожую картинку. Это мы называем «мокапом»... что-то, что не является картинкой физической вселенной.

A year ago I left Washington here intending to stay abroad for a few weeks. Well, I got abroad and I found something very remarkable. I found cases tougher than American cases. And I found a subject which was very, very intriguing to me; the effect of modern war on a population. And I found something else abroad; I found it was very easy for me to get very excellent assistance within the limits of the exchequer. That was very important.

Так вот, один из видов этих умственных образов-картинок мы называем «факсимиле», что означает «копия», это просто копия физической вселенной. И вы можете обнаружить, что факсимиле, которые человек держит ближе всего к себе, были сделаны или созданы им для того, чтобы произвести запись о тех вещах, которые он вот-вот должен потерять или уже теряет. И он бережно хранит эти факсимиле. Он хранит картинку этой вещи, вместо самой вещи, которую он потерял.

So, I sat down and started to do some work. And the first of that work that was developed immediately after the not-know, the first and second postulate work that was done in Washington here, was the communication bridge. And I found out that it was very, very easy to dream up a process (we'd always known this) but I found out it was much easier to dream up a process than it was to get it audited on somebody. I found out there might even be said to be a small amount of difficulty connected with getting an actual process audited on somebody.

Так вот, если бы у вас была собственная вселенная, то я уверен, что полы в этой вселенной были бы такими же плотными, как и вот этот.

And I set out a year ago to understand why — why? You know there was an old tradition in the field of mental healing (an old field, it has been laid aside these many years) but there was a tradition that "there were some mental healers who had a certain insight into a case, who had a touch, who were able to — by some personal magnetism — pull the aberration out of somebody." There was such a tradition.

Так вот, просто взгляните на свой собственный банк. Давайте, взгляните на эту вселенную картинок. Получите картинку чего-нибудь. Получили?

Do you know that the entirety of Dianetics was discredited in the field of psychology and psychiatry because they said, "It's very probable that Hubbard can get these results on his patients . . ." They didn't know I wasn't even in practice. "It's very probable he could get these results — but that is because a magnetism or a personal factor exists which gives him an insight." And they told people this; they really did. Some of you have heard that. And they told people this was why Dianetics worked when it worked, but that as a science it didn't exist, but was simply an attempt to explain this thing called "insight."

Аудитория: Да. Угу.

Well, five years later, in October of 1955 I decided I would study this thing called "insight." Why was it one person got results with a preclear and another person didn't get results with a preclear? Why? It was a big study and I thought I could wrap it up in a few weeks with my usual optimism.

Ладно, так вот, я хочу, чтобы вы потопали по полу. Хорошо, насколько плотным является этот пол?

So, a year later I am telling you about it.

Аудитория: Действительно плотный.

First, there was the communication bridge. What is a communication bridge? It is a bridge between one state of beingness and another. It is a bridge between the destroy and the create of any cycle of action. A cycle of action is create-survive-destroy. How do we get onto another cycle of action?

Почувствовали?

All right, we are running a process. A good process on somebody called "Do Fishes Swim?" Oh, somebody is familiar with that process? That's a very workable process. Anyway, I'll tell you a joke about it in a minute.

Аудитория: Да.

So, here I was working away trying to get between one cycle of action and another. We say — we start in with a preclear, we start saying, "Do fishes swim? Do fishes swim? Do fishes swim?" We run out the communication lag that is developed by the process — gets flat — and we consider the process has done everything that the process can be expected to do; it's just as simple as that.

Ладно, а теперь получите ту картинку, которая у вас была. А теперь топните по ней. Она такая же плотная, как и пол?

Now, how do you get from that end of process to the next process? It requires a bridge. You have to wind up the old process, establish the session somewhat, and begin the new process.

Аудитория: Да. Нет.

Now, let's look at that more carefully. In other words, if you flattened the process you would reach an end of session as far as the preclear is concerned, because that process has been audited, and that's all there is to that process. That is the end of that process. So, he equals it up as "end of session," and he could be expected to go out of session somewhat.

Ладно, возможно, она такая же плотная, а возможно, и нет, но она отличается, не так ли?

All right, how do you get between one state of livingness and another? You have to declare that one is ended, that this state still exists and that a new action is going to be taken.

Аудитория: Да.

You do that this way: everything is done on agreement, this world is here because we agree it is, so therefore we have to get an agreement that in a command or two or three, we are going to end the process. We are thinking about it. We wonder how it is and we're thinking about it and we say — in — "Will it be all right with you if a couple more commands we end this particular process? Is that all right with you?"

Так вот, вселенная другого человека может быть плотной, а может и не быть плотной, но, определенно, в ней есть нечто, что позволяет вам чувствовать себя оченькомфортно... позволяет вам чувствовать себя очень комфортно и уверенно в отношении этого пола. Не скажете ли вы мне, почему так получается, что человек становится больным в той степени, в которой он не может терпимо относиться к плотным объектам физической вселенной, таким, как вон та колонна? И почему он поправляется, когда вы говорите ему, что он может иметь эту колонну, или когда вы просите его посмотреть вокруг и найти какие-нибудь вещи, которые он может иметь? Иначе говоря, когда вы увеличиваете степень его обладания физической вселенной, он, что вполне очевидно, поправляется. Это терапия.

The preclear says, "All right," or "No." If he says no, you'll have to keep going.

Врачи драматизируют это. Они не могут позволить людям иметь слишком много, поэтому они берут крупицы барбитуратов или чего-то еще, они берут крупицы физической вселенной, маленькие гранулы физической вселенной, маленькие капсулы с физической вселенной и... И они думают, что кто-то поправится благодаря этому.

All right.

Что ж, я говорил вам, что мы, саентологи, всегда думаем по-крупному. Мы не умеем думать по-мелкому, и наша теория заключается в том, что если вы можете... сделать человека здоровым... что ж, давайте заставим его проглотить какое-нибудь здание.

Now, we carry it over then, and we have given him warning, we've given him no abrupt stop, and we say to him then, "Well, all right, that's the finish of that particular thing. Now, how are we getting on? How are you doing?"

Вопрос вот в чем: работает или это? Работает ли это? Хорошо, скажите мне, саентологи, работает ли это и позволяет ли это повысить обладание человека?

We don't ask him how he feels because that as-ises things. We might as well ask him "How do you cry?" as "How do you feel anyway?"; it's just another part of the Tone Scale.

Аудитория: Да!

So, we say, "How are you doing? How are we getting along?" and he says, "So-and-so and so-and-so."

А-а, как вы думаете, что же, черт возьми, приводит к такому результату? В самом ли деле тот материал, из которого сделаны эти полы, эти потолки, эти стены, оказывает терапевтическое воздействие тем или иным образом? Действительно ли это так?

Why do you do that? You say, look — look preclear, I am still here; you're still here; the room's still here. And we do that by saying, "Well, how are we doing? Do you think you're getting anyplace now? Do you think that you could be doing a little better or a little worse? What's your general reaction?" And he talks with you about this for a moment or two. And then you say, "Well now, I was thinking about running another little process on you that was so-and-so and so-and-so and so-and-so. Now, what do you think about that?"

Аудитория: Да.

And he'll say, "Well, I think that is a pretty good idea."

Да, это странно. Что же случилось с преклиром? Что же случилось с преклиром?

And then you say to him, "Well now, the wording of this process is so-and-so. Do our finny friends fluctuate through water?"

Женский голос: Он не может иметь никаких планет.

And he says, "No, I don't understand that."

Правильно, он не может их иметь. А вот тут, вверху, у нас находится «Знать», затем, конечно же, идет «Не знать», «Эмоция», «Усилие» и «Плотные объекты», но мы поместим «Плотные объекты» вот сюда. А под уровнем «Плотных объектов» находится «Думать». Вот тут, внизу, у нас находится «Тайна». По мере того, как умственные и другиеспособностииндивидуумаснижаются, онопускаетсяпо этойшкале...

You say, "Well, do fishes ever dunk themselves?"

«Поедание», «Секс», «Тайна»... что бы там ни было. Он оказывается застрявшим в какой-то части этой шкалы.

"No," he says, "I don't like that. Don't — don't — it just doesn't make sense to me."

На самом деле если бы он находился на самом верхнем уровне этой шкалы и действительно мог бы подумать мысль, иначе говоря, мог бы спостулировать мысль, то он был бы в состоянии сделать кое-что весьма интересное. Он был бы в состоянии сделать так, чтобы эту мысль можно было почувствовать на любом другом уровне этой шкалы от «Знать» до «Тайны».

You say, "Well, all right. Do fishes swim?"

Иначе говоря, вот тут он думает о чем-то; а вот тут, вверху, он направляет свою мысль на что-то. Здесь мы имеем такое же различие, как между карманным калькулятором и молнией! Эта штука, которая называется «Плотные объекты» в состоянии игры, конечно же, является барьером или же каким-то снарядом. И когда индивидуум не может терпимо относиться к плотному объекту, он не может иметь игровое поле, а если он не может иметь игровое поле, он не может иметь игры. И это все, что можно об этом сказать.

"Ah, yeah," he says, "that's pretty good. That's pretty good. Yeah, I can understand that. That's easy to understand."

Индивидуум, который может подумать мысль, направленную прямо, причина... мысль, направленная прямо, – это, между прочим, нечто интересное... прямая мысль является общением в самом точном смысле этого слова. Это причина-расстояние-следствие. Причина-расстояние-следствие. Он думает мысль – бум! Так вот, если он действительно очень аберрирован, то он в состоянии думать только те мысли, которые становятся причиной ужасных последствий. Необязательно думать мысль такого рода, если только вы не являетесь таким человеком, которого трудно убедить в том, что он создал какое-то следствие.

And you say, "All right, now let's begin the process now." And you ask him, "Do fishes swim?"

Те люди, которые так упорно работают над тем, чтобы создать какое-то следствие, на самом деле не создают никакого следствия или же они создают просто плохое следствие. Народ, который может лишь убивать другой народ на поле боя, уже до такой степени утратил свои способности, что он на самом деле не может терпимо относиться к игре; он не может подумать превосходную мысль, направленную прямо, однако причина-расстояние-следствие являются возможными только вот тут, вверху.

That's a communication bridge. That keeps people in-session — also keeps up their havingness.

Так вот, вам когда-нибудь доводилось читать книгу, написанную каким-нибудь профессором? Я имею в виду одну из таких вот по-настоящему замечательных вещей, в которых говорится: «Это история о... это рассказ о ледниковом периоде. Вот это является причиной, и так далее, ледникового периода. Ледниковый период начался, как отмечается согласно профессору Вумфу, в определенный период времени, который в соответствии с анализом окаменевших останков, проведенном археологическим факультетом Мичиганского университета, судя по всему, действительно имел место. Тем не менее это оспаривается профессором Спэтом».

Well, that was very neat. We had a number of processes; we found auditors did much better when they understood this thing called a bridge. Now, the funny part of a bridge is that every session begins with a half-bridge. The last half of the bridge is used at the beginning of session, and the first half of the bridge is used at the complete end of the session.

Вы знаете, я хорошо помню, как я в первый раз... как я в первый раз столкнулся с этим феноменом... поскольку это действительно феноменально, поверьте мне. У меня возникло такое умонастроение... как-то в старые добрые времена я захотел написать рассказ о ледниковом периоде, так что я, конечно же, пошел и взял томик «Британской энциклопедии», открыл его и там говорилось: «Ледниковый период». Я стал читать это и вот что я там прочитал: «Согласно окаменевшим останкам профессора Спэта», – и т.д. и т.п., и т.д. и т.п. Я читал и читал это, мое сознание затуманивалось все сильнее и сильнее. Нигде в этой статье я не мог найти ни одного упоминания о том, что была какая-то причина, которая вызвала ледниковый период! Насколько я мог понять, там, по всей очевидности, шли какие-то прения по поводу ледникового периода. Там не было никакого описания, в котором говорилось бы, когда начался ледниковый период, почему он начался, что там произошло, там не было вообще никаких прямых заявлений. Но, бог ты мой, какие же там шли прения! По поводу ледникового периода шли такие прения, что у меня это вызвало презрение. На самом деле у меня чуть не появилась аллергия на ледниковый период.

We would go at it this way. You say, "I'm going to audit you now. Are you all set? Get braced, get ready to turn on the no-effect."

Не приходится и говорить, что я написал рассказ о тропическом периоде.

And he says, "All right."

Что ж, посмотрите, на это отличие... парень, который пишет о чем-то, и парень, который пишет что-то. Вы видите это отличие?

And you say, "Well now, I am thinking of running a little process on you called 'Do Fishes Swim.' I'll ask it over and over and you answer it and we'll see how we get along. Is that process all right with you?"

Так вот, нет ничего плохого в том, чтобы писать что-то о чем-то, или в том, чтобы что-то обсуждать... в этом нет вообще ничего плохого. Это распространенный способ времяпрепровождения. Это совершенно нормально, но не нужно с серьезным видом подсовывать это кому-то, как нечто значительное. Иначе говоря, если мы пишем о чем-то, мы не пишем саму эту вещь, вы это понимаете?

And he says, "Sure, that process is good with me."

Это должно быть совершенно ясно.

And so you start in and you say, "Do fishes swim?" And you're in-session. You see?

Руководство о том, как завести дизельный двигатель и как поддерживать его в хорошем состоянии, имеет большую ценность. Если вы прочитаете такое руководство, вы будете знать, как эксплуатировать дизельные двигатели, как с ними обращаться, как делать с ними то или се. Другая книга, в которой описываются различные типы дизельных двигателей, рассказывается о том, как они были изобретены и все такое, на самом деле представляет собой не меньший интерес. В этом нет ничего неправильного. Если человек находится в хорошей форме, он должен быть в состоянии писать на каком угодно уровне шкалы тонов. Но как насчет того парня, который пишет книгу под названием «Как заводить, эксплуатировать и поддерживать в хорошем состоянии дизельный двигатель» и начинает эту книгу со следующих слов: «Судя по всему, первый дизельный двигатель был открыт или изобретен... хотя в отношении этого существуют некоторые сомнения... одним шведом, который... тем не менее, собственноручно написал, что он заимствовал эту идею у итальянцев».

All right, at the end — at the end of the session, you then use the first part of the bridge. You say, "I think — I'm thinking of ending this session after two or three more questions, is that all right with you?"

Глава вторая: «Считается, что порой бывает очень трудно поддерживать дизельные двигатели в хорошем состоянии, однако другие авторитеты утверждают, что их очень легко эксплуатировать».

And he says, "Yeah — yeah, I don't see why not."

Глава третья: «Существует множество книг, посвященных тому, как поддерживать дизельные двигатели в хорошем состоянии...»

And you say, "Well, all right." And you ask the "Do fishes swim?" and he answers you; and "Do fishes swim?" and he answers you, and "Do fishes swim?" and you say, "Well, that's all right. How — how are you doing now? How are you getting along?"

Понимаете, он написал книгу, которая соответствует вот этому уровню на шкале тонов, однако пытается представить дело таким образом, будто она соответствует вот этому уровню. Вы видите отличие? Иначе говоря, отличие тут заключается в том, насколько честно человек подходит к этому делу. Если вы пишите книгу о чем-то и говорите, что это книга об этом чем-то, ладно. Но если вы пишите книгу о чем-то, а говорите, что это сама эта вещь, то вы поступаете очень нечестно.

And he says, "Oh, I'm — I'm doing all right. I'm just a little bit anaten. I can almost see you."

Существует предмет под названием... я забыл, как он называется... минутку, он называется «френология». Френология. Этот предмет преподается в большинстве университетов. Не, он называется по-другому. «Психические явления», по-моему, так он называется. Его все равно преподают в большинстве университетов. Я забыл... его преподавали раньше, и в этом предмете говорится, что это – вот эта книга о разуме, в то время, как это вот эта книга о разуме. Вы видите разницу?

And you say, "Well — uh ..." You know the comm is a bit flat on the process, and you realize he must be a bit out of present time, so you simply have to put on what? The rest of the communication bridge, start a new session and close it off. How do you do that? You don't simply say — you see he is groggy, so you say, "Well, spot some things in the room." No, that's wrong. Shocks him, startles him, and sticks him in session because of the sudden change.

Это единственное отличие, не правда ли? Поскольку автор этой книги не делает ничего другого, кроме как избегает плотных объектов. В этом материале не предлагается ни одной причинной мысли, ничего такого. Нет ничего плохого в том, чтобы писать о каких-то вещах, если вы пишете о различных вещах, и это действительно необходимо и интересно – иметь книги о различных вещах.

So what you do — he says, "I'm a bit groggy."

Вам когда-нибудь доводилось читать какую-нибудь книгу о марках? Что ж, это совершенно допустимо – написать книгу о марках; марки это отличное развлечение. Книга о картинах, книга о том, книга о сем – это совершенно нормально. Но если в какой-то книге обсуждаются картины, относящиеся ко временам Рембрандта, а затем – картины, относящиеся ко все более и более ранним периодам, или что-то в этом роде, в то время как сама эта книга называется... если в этой книге лишь обсуждаются картины и рассказывается, в каких музеях они находятся и во сколько они обходятся людям... а сама эта книга называется «Как писать картины и как стать великим живописцем», то такая книга является мошенничеством. Это чистой воды мошенничество, понимаете?

You say, "Well, all right. Well, let's end this 'Do Fishes Swim' anyway, and let's start in now on something else. Now, how do — how do you feel? Do you feel all right? And you're doing okay. You say you're groggy. Well, how are you doing? You know, you're groggy?"

Таким образом, мы должны отличать материал, в котором содержатся профессорские «оттого что, потому что» и который преподносится так, будто это и является самим предметом... мы должны отличать все это от самого предмета. Вы это понимаете? Что ж, мы запросто можем смотреть на все это и критиковать на чем свет стоит этих хороших людей, которые на самом деле таким способом зарабатывают себе на жизнь. Хотел бы я знать, не действуют ли порой эти люди на основе какого-нибудь интересного девиза.

"Well ..."

Как бы то ни было, можно написать интересную книгу по любому предмету, который только существует на белом свете... книгу о предмете. Но если эта книга преподносится таким образом, будто это и есть сам предмет, то какая от нее польза? Какая польза от вселенной, если она является всего лишь вселенной, которая рассказывает о другой вселенной? Какая от нее польза? Какая польза от книги, которая является всего лишь книгой о каких-то вещах? Она заслуживает лишь поверхностного интереса. Такая книга не является причинной книгой, не правда ли? Какая на самом деле польза от вселенной, если она является всего лишь вселенной, которая рассказывает о другой вселенной? Это своего рода прения или дискуссия. То, что большинство людей называют своими собственными вселенными, является дискуссией по поводу физической вселенной. И то, что вы называли – и я называю – «собственной вселенной», является всего лишь какой-то ложной вселенной, содержащей в себе картинную галерею физической вселенной.

You say, "Well if — would it be all right with you if we just . . ." (see, here you are on the rest of the bridge) "Would it be all right with you if I tell you to spot walls and objects in the room, and so forth? Would that be all right with you?"

Я говорил вам, что у меня нет никаких важных данных, о которых я мог бы вам рассказать. Все, о чем я вам рассказываю, так это о подлинной анатомии реактивного ума; и все это умерло так давно, что едва ли от этого есть какая-нибудь польза.

And he says, "Ah — why not. Why not," he says.

Итак, есть ли у вас ваша собственная вселенная? Существует ли вселенная, которую вы могли бы назвать своей собственной вселенной? Существует? Хм? Есть ли действительно такая вселенная?

And you say, "Well, I'm going to ask you, 'Look at that wall' and then you look at the wall ... and tell me when you've looked at it. Is that all right?" And he'd say, "Ah — ah, yes, that's fine."

Аудитория: Да.

And you'd say, "All right, we're going to do that now. Now, you look at that wall . . ." and so forth.

Что это за вселенная?

And then pretty soon he is alert again, and you say, "Well, I am going to ask you to look at two or three objects now, and then how would it be if we ended the session?"

Аудитория: Вот эта.

And he would say, "Oh, that would be all right."

Ха, вы правы. Это ваша вселенная. Что ж, почему вы думаете, что вы не владеете этой штукой в полной мере? Да потому, что в ходе игр люди постепенно, мало помалу лишают друг друга права владеть ею. Они говорят: «Ты не можешь играть в эту игру. Ты не можешь приближаться к этому». Они говорят: «У вас должен быть документ, подтверждающий ваше право владения, прежде чем вы сможете ходить по этим владениям». Видите, какие это барьеры? «Вы должны заплатить определенную сумму соответствующему чиновнику, прежде чем вы сможете водить эту машину». Вы уловили идею?

So you say — you ask him, "Look at the ceiling. Look at the floor. Look at the ashtray" or something of the sort. And you say to him then, "Well, all right now. You're doing okay now?"

Что ж, это в значительной мере изменяет наше мышление в отношении всего этого предмета. Эта вселенная... физическая вселенная, судя по всему, была создана нами. Мы ее создали. А затем, спустя какое-то время, мы стали мокапить различные вещи, которые мы достаточно часто не могли остановить, и мы решили больше не создавать чего-то настолько плотного, мы перестали мокапить что-то настолько плотное. Мы перестали использовать столько клея при создании чего-то, и мы сказали:

And he says, "Yes. Yes."

«Вы знаете, мы попадаем в неприятности из-за того, что мокапим все это и никогда не размокапливаем». Или же: «Мы убедили себя, и другие люди убедили нас, и они сказали, что мы должны каким-то образом убраться из этой вселенной». И в конце концов человек начинает избегать всего этого, он просто-напросто сохраняет у себя картинки физической вселенной, говоря, что это его собственная вселенная.

So you say, "All right. End of session."

Почему вы не можете смокапить лучший пол, лучшую машину, лучший дом, или почему вы этого не делаете? Почему? Когда в вас летит пуля с огромной скоростью и вы не можете остановить эту пулю, почему бы вам не смокапить перед собой кусочек брони? Вы знаете, эти тела не могут как следует останавливать пули. Это было множество раз проверено на практике. Что ж, почему бы вам не смокапить перед собой бронированный щит, чтобы пуля дзынь – и отскочила от него?

See? See what a bridge is?

Да потому, что вы стали нетерпимо относиться к плотным объектам. В этом и заключается ответ. Вы сказали: «Вокруг находится уже достаточное количество барьеров. И я не хочу быть виновным в создании еще одного». Вот эта громадная вселенная, громадная, в которой находится горстка планет и несколько солнц, а мы решили, что существует уже достаточно много стен. Существует уже достаточно много солнц. Нам больше не нужно. Давайте не будем делать наши мокапы такими плотными.

If you envision a bridge as a sort of a mechanism here that goes like this. This is a processing area, see, this is a processing area, see. Those are two processing areas; this is simply a "you're here and I'm here" area. See? So, we go — we end a processing area and we begin over here.

Мы сами как тэтаны не являемся плотными. Поэтому мы начинаем критиковать плотные объекты, поскольку мы не можем в полной мере воспроизвести плотный объект, а плотный объект никогда не воспроизводит нас, и это нарушает формулу общения.

Now, when we start a whole session, a whole session looks like this — looks like this. Here we're both here and here's a processing area, and then no matter how many comm bridges occur in here, we finally wind up like this. And here we both are again, don't you see? You end here, see. So, this is a session. And that is a — that's just a bridge itself. Were always trying to get across the bridge in old Book One and there's the bridge.

А с формулой общения связано такое вот интересное обстоятельство. Вот здесь, в точке-причине, находится определенная идея или сущность. В точке-следствии – при наличии совершенного общения – мы имели бы дубликат той же самой идеи или ту же самую сущность, вы понимаете? Допустим, что в точке-причине у нас есть небольшой камушек; тогда в точке-следствии мы также имели бы небольшой камушек. Когда у нас есть следствие – небольшой камушек – то здесь, в точке-причине, у нас также будет небольшой камушек. Иначе говоря, чтобы причина была способна бросить камушек, она действительно должна быть в состоянии терпимо относиться к тому, что в ответ в нее также полетит камушек. И таким образом мы получаем такую вот штуку: «Возлюби ближнего твоего. Если ты не ударишь по другой щеке, ты нарушишь завет 83», – или как оно там. Я не уверен, как в точности звучит эта цитата. Возможно, вы сумеете мне помочь.

So anyway, if you know these auditing dodges, you actually know how to talk to people so that they listen to you if you know them.

Так вот, у нас тут есть вот эта вот ситуация. У нас есть проблема, связанная с причиной и следствием. Тэтан смотрит на какой-нибудь плотный объект. Вот эта доска вот здесь... она плотная. Я нахожусь вот тут сзади, примерно в метре позади своей головы... я смотрю на эту доску, я вижу ее очень хорошо. У меня как бы появляется чувство, что я вроде как должен быть доской. Если у меня не будет желания и готовности быть доской, то я вообще не смогу очень хорошо ее видеть. Вы понимаете, в чем заключается эта проблема? Что ж, когда индивидуума убеждают в том, что он не должен ничего мокапить, что он на самом деле не владеет этой вселенной... когда его убеждают в этом, у него остается все меньше и меньше желания и готовности воспринимать эту вселенную. Если он не будет постоянно мокапить эту вселенную, то ее и не будет, поэтому как только он перестает справляться с этой работой, перестает мокапить эту вселенную настолько плотной, у него начинаются неприятности со всем этим!

You can walk into anybody, talk to anybody if you use a bridge. Now, how would you use a bridge talking to somebody? You've just been talking about the big fire, and so forth. Well, you say, "Well, I don't know, that fire, there's been lots of fires around town. How's it going in your family?"

Так вот, давайте представим себе, что вот тут у нас находится огромный ледяной куб... огромный ледяной куб, мы смотрим на него и осознаем, что он будет таять. Если мы не будем продолжать создавать ледяной куб, то у нас не будет никакого ледяного куба. Верно?

"The family is okay, and so forth. Everything is all — doing all right and so forth."

Это неизбежно.

And you say, "Well, how about the floods that we've been having?" See, a new subject.

Что ж, в чем же разница между этим ледяным кубом и вон той колонной? Между ними нет существенной разницы, за исключением того, что когда исчезает ледяной куб, после него остается вода, а после колоны остается головная боль.

In other words, if you end a subject, say, "We're here talking," and begin a subject again, the person you are talking to stays in communication with you.

Когда вы в полной мере становитесь следствием физической вселенной, вы начинаете думать, что эта вселенная больше не является вашей. Вы по-прежнему можете ее видеть, поскольку тут действует такой фактор, как приписывание чего-то неправильному владельцу, но вы больше не мокапите ее, вы не помогаете ей появиться, вы не обеспечиваете, чтобы время продолжало тик-такать, и все из-за чего? Из-за того, что вы больше не хотите смотреть на плотные объекты. Вы думаете, что плотные объекты это что-то такое, чего вам нужно избегать здесь. Что вам нужно находиться на более низком уровне, чем все это.

But if you go rattling along with him madly about fires, fires, fires, fires, and then you suddenly say, "Floods are bad too."

Давайте думать о стенах, давайте не будем их мокапить. Это очень забавно... у нас в течение долгого времени был такой девиз «Смотри, не думай». У вас есть машина, она не работает. Вы пригоняете ее в автомастерскую к механику, который находится в ужасном состоянии... механик автомастерской находится в ужасном состоянии. Вы пригоняете эту машину в автомастерскую и он говорит: «Что ж, ну-ка, ну-ка, что же может быть не так с этой машиной?» Поезжайте дальше, найдите другую автомастерскую. Поскольку иначе, когда вы вернетесь, вы увидите, что он снял с вашей машины еще и колеса.

Much worse, you're talking about business and suddenly you say, "She sure is a pretty girl." He actually, goes out of communication with you because there is no agreement on the subject of the communication, so you end agreement on what you were talking about. You say, "We are still talking here, aren't we," and start again.

Но вот вы приезжаете в автомастерскую, вы загоняете туда свою машину... с ней что-то не так... и механик – он не начинает договариваться с вами насчет цены или чего-то такого. Он... поднимает капот... Это весьма примечательно. Почему? По мере того, как у индивидуума появляется аллергия к плотным массам, к стенам, книгам, ручьям, камушкам, королям, котам и разносчикам угля, он перестает смотреть на все это. Какая-то часть индивидуума по-прежнему продолжает мокапить все это, как бы вот тут, сзади, понимаете? «Я боюсь этой штуки». Понимаете? Но он не может ничего исправить в том, что касается всего этого.

Now, a salesman doing this sort of thing very often discovers something very peculiar. He can sell razor blades very nicely, but all of a sudden he brings out a washing machine. The guy wanted razor blades, he bought some, but he doesn't want the washing machine, apparently. But the truth of the matter is something else took place entirely. He was not part of the conversation about washing machines. He was part of the conversation about razor blades. If a conversation existed and communication was taking place on the subject of razor blades, then, of course, there was some wire for the razor blades to travel on, don't you see, to get over to him. But there is nothing to roll a washing machine down! He's not part of the conversation about washing machines. Do you follow this use?

Чтобы разрешить какую-то проблему, необходимо конфронтировать плотные объекты, имеющие отношение к этой проблеме. Если вы можете конфронтировать плотные объекты, имеющие отношение к этой проблеме, то вы сможете разрешить эту проблему. Мы объясняем это множеством способов.

Now, you know the use of all of these communication mechanisms in everyday living is very fascinating. If you can audit well, and if you know these mechanisms so that you are totally relaxed about them, you're still not learning to act on the basis of "Let me see, where — where do I put my thumbs? Do they . . . ?" You know. Get the idea now — "What'll I do with my hands?" You know, sort of thing.

Какой-нибудь парень рассержен на нас; он начинает тяв-тяв-тяв-тяв-тяв, трям-трям-трям. Мы говорим: «Я не должен идти туда и разговаривать с ним, он рассержен. Я должен держаться подальше от этого». Я думаю, что саентологи теперь знают, как нужно поступать в таких случаях. У них есть всевозможные объяснения и обоснования для всего этого. Этот парень там трям-трям-трям, а какой-нибудь саентолог говорит:

If we have — if we have a conversance — if we have a conversance with our subject we don't have to put very much strain on it. The newness is out of it; we can use it.

«Здорово,Джо!Чтослучилось?Что-тослучилось?»Джо...Понимаете,он конфронтирует этот плотный объект.

Like trying to drive a car the first time. You very often take a hubcap off on the curve or something. But you never did that before, but it's just a new car.

Так вот, это неправда, что тэтаны плотные. Они не... они не плотные. Однажды я разговаривал с одним тэтаном, и он кое-что сказал. Он использовал американский сленг или что-то в этом роде, и он сказал: «Вот это плотно так плотно».*Примечание переводчика: здесь используется игра слов. В сленге джазовых музыкантов слово solid («плотный») имеет также значение «отличный, превосходный».

Now, you get so you could really use your communication formulas, you could do the darnedest things with conversation, particularly with a non-Scientologist. You could even do strange things with a Scientologist. In his case just omit some of the steps. And he goes, "Zzzzzzz."

• Что? – спросил я.

But it isn't just something we invented to know. That's the single difference about this particular subject. It's not simply invented so that we could know something about it. No, we have something else involved here, some-thing entirely different involved here. We talk to somebody in society and they are going chop, chop, chop, chop, chop, chop, you know, "It's all bad over here. It's all bad over there. It's all bad over something else."

Communicationwise, if you want to stay in communication with them, they're — you have two choices — chop! or be a Scientologist. Now, the way you be a Scientologist without putting them in-session is to "outchop" him!

He's doing something to create an effect on you. That puts you in a no-game condition. Do you see? So, you just, you know, pop! swing it the other way and he says, "Do you know that Mrs. Aster — Mrs. Aster actually said the other day that her maid ..."

You know, and you said, "Oh, wait, that's — that's nothing. That's nothing. Do you know that — what her husband told me?"

Но по мере того, как мы вновь начинаем создавать эту вселенную, по мере того, как у нас появляется желание и готовность вновь создавать эту вселенную, мы оказываемся в состоянии управлять ею, мы оказываемся в состоянии контролировать ее. В этой вселенной нет ничего, что могло бы устоять перед нами, и если мы можем управлять ею, если мы можем ее контролировать, то мы также можем заставить ее исчезнуть.

"What?"

Есть один процесс, который соответствует вот этому уровню, вот тут, вверху, он находится непосредственно под уровнем «Знать», это «Не знать». Этот процесс доставляет много веселья одиторам. Одитор выходит с преклиром на улицу... очень и очень трудно обучить одитора проводить этот процесс, если только сам одитор не испытал этого явления на собственном опыте. Очень трудно.

"He said that her maid . . . Well, you know how maids are?"

Я подумал о нескольких примерах этого. Одитор выходит с преклиром на улицу и одитирует его там. «Что ж, хорошо, посмотрите вокруг. Скажите мне, есть ли что-нибудь, что вы были бы не против не знать о той стене, о том человеке, о том, о сем». И человек: «Ну, я был бы не против не знать, что там висят занавески. Был бы не против не знать, что там висит декларация прав человека. Был бы не против не знать, что там висит лампа. Был бы не против не знать того. Был бы не против не знать сего», – и так далее.

This person says . . . They're not chopping.

Он продолжает выполнять процесс... одитор совершенно доволен... ничего не происходит. «Хорошо, так вот, назовите мне что-нибудь, что вы были бы не против не знать о том человеке, вон там».

In other words, you use a communication and put it — somebody is trying to put you in a no ... You see, you can talk to anybody about anything as long as they are not trying to make a super game out of it, whereby they are trying to put you in your place and stop you cold! Get the idea. They are trying to fix you up good. You know, chop, chop, chop. Well, all right.

«Ну, был бы не против не знать ее голову, был бы не против не знать ее туфли, был бы не против не знать ее платье».

Now, here we go. This person is talking not to inform you, not to spend a pleasant time with you, not to enjoy your company, but simply to cut you to ribbons by cutting somebody else to ribbons. See? Ha-ha! Just outchop him. This person wants to be in a game condition — put him in one from your standpoint, which puts him in a no-game condition, he stops. Do you get the idea? You can always end a game; that is the easiest thing to do in the world. The first requisite to ending a game, however, is to find out what game is going on.

Одитор говорит: «Хорошо, достаточно. Назовите мне что-нибудь, что вы были бы не против не знать вон о той девушке».

Very often in organizations I am — somebody on staff will — an executive post or something like that over in London or here, they look at me, and they'll say, "We're going to do what? But that newspaper reporter said so-and-so and so-and-so. And you mean, we aren't going to get him down and run birth on him?"

Преклир говорит: «Ну, был бы не против не знать ее шляпку. Эй!»

Say, "No. Nope. No."

Одитор: «В чем дело? В чем дело? Что произошло? У вас появилась соматика?» И преклир говорит: «Я сделал!»

"Well, how — what do you mean — what do you mean then when you want him back in for a pleasant talk? Do you really want to see him again?" "No. I don't want to see him again."

И одитор спрашивает: «Что вы сделали?»

"Well, what's — supposed to do when he comes in?"

«Я осуществил незнание в отношении ее шляпки!» Одитор спрашивает: «Да? Что вы имеете в виду?»

"He's supposed to look over these child group profiles on crippled children."

«Ну, ее шляпка исчезла».

"Oh, you dog. See, you've got him." Cognite suddenly. See?

«Да? Как же это произошло?»

What are we doing? This fellow chopped us up one way or the other. He said a bunch of things he shouldn't have said and didn't know anyhow, and tried to chew us up one way or the other, so, we just find a good method of reversing the effect.

И в течение следующих двух часов одитор пытается выяснить, что же произошло.

Theoretically, we would now hate him. We wouldn't have anything to do with him, don't you see. But we send for him! You'll find out that holding the post is a game condition. Not letting it approach is a no-game condition.

Однажды меня самого так одитировал один одитор, имени которого я не буду называть. Я действительно не буду называть его имени, поскольку иначе это было бы нарушением кодекса саентолога, но мне следовало бы это сделать.

We send for him, we bring him in, we show him some profiles, we ask him if he wouldn't like to write a story on this now after he's chopped us all up otherwise, and he finds himself looking at the profiles of crippled children, and it was free processing given by the organization at the local hospital. He goes, "Oh, zzzzzzz-ssssss."

Он проводил мне короткий ассист. Он пришел в офис, а я только что закончил разговаривать с парочкой преклиров. Я их не одитировал; у меня не было такой возможности. Они пришли в офис, они кричали друг на друга. Они оба проходили обучение и во время сессии одитинга они начали спорить по поводу какого-то нарушения Кодекса одитора. И они оба доказывали друг другу, что они оба... что они оба являются одиторами.

Handling a communication line is quite necessary. Did you ever think that communication was a subject that was subject to control? Communication is something that one starts, stops and changes.

И я только что закончил парочку лекций... или что-то в этом роде... и они были ужасно рассержены друг на друга. Я сидел там, слушал все это. В конце концов я разрешил их разногласия; я сказал: «Вы, ребята, оба думаете, что вы одиторы. Насколько я могу видеть, вы оба являетесь преклирами. Возвращайтесь назад и узнайте кое-что еще об этом». Так они и сделали.

The fellow who cannot stop talking when he wants to stop talking is in a pathetic state.

И сразу же после этого в офис зашел тот другой одитор и спросил: «Что с вами?» Я сидел за столом: «О, нет», – понимаете? И я сказал: «Это уж слишком».

Here's a little process you want to run on somebody. It's not particularly therapeutic because it doesn't have masses or objects connected with it. But you ask somebody to do this. Ask him to — you tell him that you will tell him when to stop talking, and he is then to stop his voice from going. We go it this way:

И он тут же живенько, понимаете... «одитинг за чашечкой кофе»... живенько спрашивает меня: «Что вы были бы не против не знать о том, что только что произошло?»

He says, "One, two, three, four . . ."

И я говорю: «О, я не знаю, то, что они тут стояли. Эй, подумать только, ха, я не... минутку. В отношении чего я должен был осуществить незнание? Я осуществил незнание в отношении этого».

We say, "Stop!"

А он смотрит на меня и говорит: «Те два студента, которые только что были в вашем офисе!»

And he says, "Ff-iv-ve, ff-iv-ve."

Так что на следующем собрании совета директоров мы отобрали у него тэтана.

Quite interesting. He knew he could handle his voice. After we get through with him, he wonders if he ever did say anything. Something around there was talking but was he? And we run him a little bit further and he says for the first time, "One, two, three" and we say "Stop," and he says, "Four." See? He stops. He's in control of his communication.

Как бы то ни было, вы действительно можете осуществить незнание в отношении чего-нибудь. Что ж, это одно действие... это исчезает для вас. Иначе говоря, вы перестаете принимать участие в этом. Это действительно существующее, ни от чего не зависящее явление. Есть другое явление, которое находится на более высоком уровне; а то явление, о котором я вам только что рассказал, – это всего лишь первый этап этого другого явления. Судя по всему, вы действительно можете осуществить незнание в отношении такой штуки, как эта колона, настолько тщательно, что никто не будет ее видеть. Нечто похожее может произойти. Но, определенно, человек может сам, лично, осуществить незнание в отношении чего-то.

Now, a person who has a compulsive communication lag, in other words, they can't stop talking. They've described something to you and described something to you. They were trying to render an effect of some sort on you, possibly a bad one. And at no time while they were talking to you did you drop dead! So they, of course, have not reached end of line. They're in a position — they're in a position where they wait on something else to tell them when to stop talking. Got the idea?

Так вот, вы хотите, чтобы какой-то преклир начал создавать мокапы. Все, что вам нужно сказать ему, так это: «Примите решение поместить на ту стену какой-нибудь прекрасный мокап. А теперь примите решение, что если вы это сделаете, это испортит игру, и не делайте этого». И вот он принимает эти решения в такой последовательности, а вы просто продолжаете говорить ему это, просто повторяете те же самые фразы. «Примите решение поместить мокап на эту стену... какую-нибудь прекрасную картинку. А теперь примите решение, что это испортит игру, если вы это сделаете, и не делайте этого». И вот он делает это и делает это. Он делает это с десяток раз и вдруг у этого парня, у которого никогда раньше не было мокапов, появляется трехмерный мокап, со всеми цветами, с полным видео, с полным обонянием.

Well, you run this person on something like this; you say, "Now, I want you to stop talking when I say 'stop.' Now, I want you to count and then at some point, well, I want you to — I am going to say 'stop' and you are to stop talking at that moment. Is that right?"

Очевидно, что мы постоянно думаем, будто подобные вещи испортили бы игру. Так вот, почему вы не можете смокапить тело, прямо тут, понимаете, такое тело, которое все могли бы видеть? Почему вы не можете этого сделать? Дело не в недостатке таланта. Очевидно, что это просто-напросто аберрация. «Аберрация» просто означает, что вы уже не обладаете всеми своими способностями. Вы можете провести такой вот процесс, вы можете сказать: «Так вот, примите решение смокапить мокап, который все смогут видеть. А теперь примите решение, что если вы это сделаете, то это испортит игру, и не делайте этого». Вы просто продолжаете выполнять это упражнение, продолжаете выполнять это упражнение, продолжаете выполнять это упражнение. И вдруг преклир говорит: «О, нет, не надо».

And the fellow says, "Okay."

Вы спрашиваете: «В чем дело?»

And we just go through the same exercise. He starts counting, "One, two, three, four."

«Послушайте, если я буду это создавать, если я начну мокапить мокапы, это испортит игру. Это ее испортит. Я мог бы смокапить долларовые купюры, которые будут принимать к оплате. Я мог бы смокапить банки, грузовики, полицейских, армии, все, что угодно. Тогда не будет никакой игры; это состояние не-игры. Вы были бы в состоянии смокапить все, что угодно».

We say, "Stop."

Что ж, я позволил ему остаться при своем мнении, поскольку это происходило в сессии. Но спустя пару дней я обедал вместе с этим человеком и он начал обсуждать эту тему. И я сказал: «А вам... вам когда-нибудь приходило в голову, что если я тоже поупражняюсь во всем этом, то это уже не будет состоянием не-игры?»

And he says, "F-f-i-ive, f-fi-ive, f-f-i-ive, fi-ive, fi-ive, fi-ive, fi-ive, fi-i-ive, fi-i-ive, fi-i-ive, fiv-ve-e, fi-i-ive, fi-ive, fi-i-ive, five."

«Нет, – говорит он, – вы – мой друг, я не стал бы соперничать с вами». Что ж, очевидно, что нас сдерживает страх испортить игру тем или иным образом, страх воспринять «как-есть» эту вселенную и так далее. Но мы доходим до того, что перестаем осознавать, что мы делаем, мы скрываем это слишком тщательно, мы скрываем это слишком старательно и не успеваем мы и глазом моргнуть, как уже не можем делать всего этого. И примерно в это время мы становимся людьми. И гораздо позже, чем следовало бы, мы посылаем за одитором.

And you say, "Did you stop yourself from talking?"

Но я расскажу вам, насколько важна эта маленькая теория вселенных. А она очень важна. В феврале прошлого года я сделал себя очень больным. Я пытался разрешить проблему распада атомного ядра, проблему, связанную с реакцией тела на все это, я проводил довольно много экспериментов в этой области. Вы отчасти поймете, почему меня не было в Соединенных Штатах, если осознаете, что на самом деле в Соединенных Штатах нельзя проводить эксперименты с распадом атомного ядра. В этой стране есть некоторые люди, которые относятся к этому с неодобрением. Я написал ряд писем, в которых спрашивал, может ли в наше время человек заниматься экспериментами с распадом атомного ядра в Соединенных Штатах, и правительство очень быстро отвечало на эти письма, но каждый раз мне сообщали, что я должен связаться с какой-то незасекреченной университетской группой где-то там, деятельность которой не охраняется. Уж не знаю, какое отношение ко всему этому может иметь университетская группа. Я вел речь о практических исследованиях, и на самом деле на этот вопрос нет ответа. Эти ребята говорят: «Что ж, может быть, можно, а, может быть, и нет, и это... это противозаконно, но, может быть, это не противозаконно», – и они находятся в довольно сильном замешательстве по поводу этого. Но в Ирландии ничто не мешает проводить эксперименты с распадом атомного ядра, я вас уверяю.

And he says, "Noo-ot no-ooot nooot verrrry vv-verrry ww-wwell."

Что ж, как бы то ни было, мы проводили эксперименты в этой области, и было очевидно, что самый лучший способ не позволить атомной войне сделать что-нибудь интересное со страной, как например, полностью уничтожить все ее население... и я осознаю, что это, конечно же, не вполне соответствует тому следствию, которое обычный физик-ядерщик хотел бы создать в отношении какой-нибудь страны... я осознаю, что подобное следствие находится ниже его уровня приятия, но это самое большее, чего он может добиться. Понимаете, вы должны принять во внимание различные факторы. Он является ученым, у него есть свои недостатки и его уровень приятия... что ж, сейчас они пытаются придумать, как сделать так, чтобы люди мучились в течение шести-восьми месяцев, прежде чем они в конце концов сыграют в ящик. Но между прочим, есть кое-какие гуманные генералы, которые возражают против этого. Они говорят, что это должно убивать всех мгновенно. У них гораздо более высокий уровень приятия.

Now, this is all that stammering is. That's all stammering is. He's on a mechanical stop talk. See, he's sitting right on a stop talk. And every time he tries to say something it says, "Shut up!" The stop is out of his control.

Как бы то ни было, я говорю об этом очень язвительно, но я не думаю, что усилия, которые сейчас предпринимаются с целью создания атомного оружия, заслуживают чего бы то ни было, кроме как очень язвительных замечаний. Не знаю, согласитесь вы со мной или нет, но это то, как я смотрю на все это.

So, we ask the stammerer to do this. I'll drop a pearl in your pocket. If you're supposed — if you can stop stammering on somebody, if you could make somebody stop stammering rather easily, you're supposed to be really hot, you're supposed to be really good. I never quite figured out why this was, since personally I've looked around at a lot of people, and I wish some of them stammered more.

Что ж, я пытался сделать то, что было в моих силах, чтобы выяснить, можно ли с помощью одитинга действительно защитить тело от распада атомного ядра. Иначе говоря, можно ли проодитировать человека таким образом, что когда он будет облучен гамма-лучами и всеми остальным лучами, он не получит сильного ожога и это не окажет на него негативного воздействия. Можно ли этого добиться?

But, you're supposed to be able to stop stammering, and the hypnotist tries to do this, everybody tries to do this, and they have very little luck. Well, this one I've just given you will do so.

Ха, мне нелегко дался этот урок. Я не думаю, что это возможно. Это полное поражение. Этот проект зашел в тупик в феврале. И когда я поправился где-то в марте, мне пришлось спостулировать новое направление исследований в отношении того же самого предмета. И я сказал, что ж, вот что будет самым глупым направлением в исследованиях, вот что будет доведением до абсурда, которое положит конец любому абсурду где бы то ни было – нужно разрешить проблему распада атомного ядра следующим образом: все, что вам нужно сделать, так это привести преклира в такое состояние, когда он, потеряв тело, сможет смокапить себе новое. Причем смокапить его с постулатом о том, что атомная энергия не будет оказывать на него воздействие. Понимаете? Кто-нибудь сбрасывает на вас атомную бомбу, вы мокапите новый мокап, перемещаетесь вот сюда и говорите: «Что ж, привет, Джо».

You say, "One, two, three, four, five ..." You know, you have a — is what the fellow is going to say and then you say, "Stop." He — you have him count up and he's supposed to stop. Well, he's having an awful time getting to five. Now, that's very interesting. See? But you don't run start or change, you simply run the stop.

Что ж, когда я занимаюсь исследованиями, жизнь, возможно, неразумна, но она всегда интересна. Что ж, это было... это было одно решение, которое я записал. Это был один из способов добиться этого, одно направление для исследований; и я записал еще пять или шесть других направлений, но пять или шесть других направлений ничего не дали. Я рассмотрел эту ситуацию. Если вы не можете привести цивилизацию в такое состояние, когда она избавится от своего оружия, предназначенного для уничтожения людей, тогда следующим шагом во всем этом будет привести цивилизацию в такое состояние, когда она будет защищена от подобных вещей. Но если вы не можете сделать этого – а мы не смогли сделать ни того, ни другого, – то следующее наилучшее решение заключается в том, чтобы привести людей и запасы продуктов в такое состояние, когда у них не будет слишком сильной аллергии к атомной радиации. Людей, которые, наверное, умерли бы в течение двадцати дней, или что-то в этом роде, таких людей, вероятно, можно было бы спасти при помощи хорошего одитинга, практически во всех случаях. Но этого недостаточно; этого недостаточно. Слишком много людей погибнет, если взорвутся эти бомбы. У нас недостаточно одиторов, чтобы сразу же всех их «подлатать», так что это недостаточно хорошее решение, если только мы не начнем энергично выполнять какую-нибудь программу и не устроим все это должным образом. Пожалуй, было бы даже проще начать какую-нибудь программу, которая была бы направлена на саму атомную бомбу, такую программу, которая обязательно предусматривала бы разумные методы контроля за всем этим в международном масштабе и позволила бы развязать этот узел, разрешить это сумасшествие.

You say, "One, two, three, four, five, six, seven, eight."

Ну ладно, мы... между прочим, прямо сейчас мы работаем над книгой, в которой людям будут сообщаться точные сведения о положении дел с вооружениями, использующими атомную радиацию, в этой книге будет рассказываться об ожогах, о различных ситуациях... эта книга будет основана на фактах, то есть это не какой-то полет фантазии. Это просто краткое описание того, что это такое и что с этим можно сделать... эта книга предназначена для практического использования, и это не что-то такое, знаете: «Считается, что существует атомная радиация, что существуют молекулы с атомами, и все они вихляют...» Или что-то в этом роде...

You say, "Stop."

В этой книге рассказывается о... этому посвящены примерно три ее четверти... просто о тех трудностях, которые вызывает радиация, о том, что является их причиной и как все это предотвратить. А в последней трети книги, или немного меньше, чем в трети, рассказывается о том, как справиться с серьезными... или с не столь серьезными ожогами, используя саентологические процессы. В настоящее время мы работаем над этой книгой и, вероятно, она будет написана... работа над ней будет полностью завершена, вероятно, через несколько месяцев, поскольку моя часть книги должна быть написана после того, как будут завершены остальные части. Эта книга будет составлена на основе практически всех книг, которые были написаны о радиации, но что более важно, при ее составлении будут использоваться материалы курсов, проводимых в вооруженных силах, в которых рассказывается о том, как предотвращать радиационное облучение. Эта книга будет опубликована через несколько месяцев, так что в книжных магазинах появится хотя бы эта небольшая часть информации по данному предмету и у людей будет возможность прочитать обо всем этом, ведь у людей нет никаких других материалов на эту тему.

And he says .. .

В программе правительства США по гражданской обороне говорится, что о гражданской обороне вы должны знать прежде всего вот что: «В случае атомной бомбардировки вы будете предоставлены самому себе. Никто вам не поможет». Верно.

Good. You've made it.

Это говорится в первом абзаце их книги... вы думаете, я шучу. «Никто вам не поможет. Вы будете предоставлены сами себе». Иначе говоря, как только бабахнет атомная бомба, стране придет конец. Насколько я понимаю дело обстоит именно так. Возможно, это не является программой этих ребят, но мне дали понять, что это действительно их программа – это следует из тех материалов, которые они сами же и публикуют. Они должны несколько лучше писать эти материалы.

The way it runs basically, a stammerer starts like this. He says, "Wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha."

Что ж, эта книга... эта книга вас заинтересует, она привлечет ваше внимание. Люди будут очень рады иметь какое-то решение этой проблемы, однако это все равно не было каким-то направлением в исследованиях, не так ли? И я оказался в таком вот ужасном положении... я оказался в таком вот ужасном положении. Это просто кошмар! У меня осталось лишь одно направление для исследований: вы мокапите тело...

You wait, it's all right.

«Здорово, Джо». Понимаете? Кто-то сжигает дотла ваш мокап – вы должны быть в состоянии смокапить самого себя. Это было единственным направлением для исследований, так что я стал заниматься этим... глупое занятие. И с марта я завершил исследования по этому предмету. (аплодисменты)

"Wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha-wha — one! Tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-tw-two! Th-th-th-th-th-th-th-th-th-th-th-th — three!" You let him get up to about "Ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei-ei — eight," and you say, "Stop."

Спасибо.

And you know what he does then, he says, "Nine, ten, eleven, twelve, thirteen, fourteen, fifteen . . ." Very interesting. In other words, this fellow doesn't have his speech under control.

Так что, понимаете, это было не так глупо, как это выглядело, однако все это подводит нас к некоторым другим довольно очевидным выводам... о том, что индивидуум, по мере того, как он утрачивает способность... по мере того, как он утрачивает способность мокапить колонны, полы и стены, выпадает из игры. Он думает об этом, он ничего не делает с этим и он не играет в это.

Now, some people are obsessive — are obsessive not-listeners. Did you ever run into an obsessive not-listener? Well, they've gone through a double inversion on the thing.

Стало очевидным, что существует три вселенных: вселенная другого человека, которую он мог бы смокапить в дополнение к физической вселенной, если бы он был клиром, физическая вселенная, которую смокапили вы с ним, и вселенная, которую вы могли бы смокапить, если бы вы были клиром. Так что существует такая штука, как ваша собственная вселенная, она очень плотная, но мы пока еще не видели ни одной такой вселенной. Так вот, это очень важно.

Remember, however, that you make a body talk — you are making a body talk. Therefore, you — making a body start talking, stop talking and change talking — are playing a game. You aren't talking! A body is talking. Don't you see? So this becomes a game condition because you are doing it. That's the key-note of a game — a game condition. You're doing it. The game isn't being played for you the way they handle professional football, and so forth; you are playing the game. And you're getting no-effect on self and making an effect on somebody else. So, an individual who is trying desperately to make the body talk better is actually in a no-game condition. You see? He is trying to help the enemy talk. From his standpoint he couldn't be friendly with a body if you gave him $1,000 in bonds along with it. He couldn't be friendly with a body. He'd never come around and put a beam on it and shake hands with the body actually and say, "My pal."

Мы ошибочно принимаем реактивный ум за нашу собственную вселенную. Вы видите, как это может быть? Поскольку в нем есть картинки, поскольку в нем есть барьеры, мы говорим: «Что ж, это моя вселенная, а реактивный ум другого парня – это его вселенная, и мокапы, мокапы, и, кроме того, есть еще эта здоровая плотная штука, которая называется МЭСТ-вселенной». Нет, реактивный ум, МЭСТ-вселенная, реактивный ум – вот, как обстоит дело в настоящее время; однако это могло бы быть так: домашняя вселенная, МЭСТ-вселенная, домашняя вселенная другого человека. Понимаете, как это могло бы быть?

You start to process him and the first thing you know he gets his foot against the back of the body, you know and he says, "Oof — aaahhh." And he says, "Oh, I hate that thing! I hate that thing. Rahhhhhh."

Что ж, это в высшей степени теоретические рассуждения... это почти что в духе «Алисы в стране чудес» – это книга, с которой мы недавно познакомились. Однако эти вселенные возможны.

That's merely an obsessive game condition. He's fighting his body.

Но тэтан делает реактивный ум плотным и берет его под контроль. Или же он становится причиной в том, чтобы делать плотными колоны, стены и дома, и берет под контроль все это. И чтобы попасть наверх, судя по всему, нужно просто научиться делать это лучше. У нас есть соответствующие процессы; вы просто должны научиться делать это лучше. Вот и все. Что для этого требуется?

A fellow finds that his — something is happening; he's got ulcers, see — got ulcers. He's having a hard time with ulcers. Holes appear — swiss cheese sort of thing. And then they come along and they take x-rays of him — shoot x-rays in through it so more holes appear. Anyway, there's a case of ulcers.

Для этого требуется немного практики и несколько побед, требуется, чтобы вас немного подбодрили. Вот и все. Судя по всему, эта проблема решена... однако, это решение нужно реализовать... и мы не знаем, какие бедствия это вызовет.

What's the fellow doing getting ulcers? He must be fighting his stomach. Obviously if he wanted to control his stomach he'd have to be able to stop his body from eating. Now, one doesn't change or start an enemy, one only stops him. And that is the last vestige of control one has in a game condition. So, one can stop one's enemies. He can sometimes by threatening to stop them change their course, but one doesn't have positive control over his enemies or there'd be no game.

Могу представить себе, что когда-нибудь в будущем у нас будут такие вот законы: «Саентологи должны воздерживаться от того, чтобы мокапить барьеры на городских дорогах с интенсивным движением в час пик». «Состоящий в браке тэтан не должен мокапить более одного тела в течение двадцати лет». «Люди, которые любят домашних животных, должны держать всех своих домашних животных, которых они смокапили, в своем дворе». «Отпечатки пальцев и удостоверения личности, которые являются целиком и полностью смокапленными, не будут приниматься в ФБР».

Did you ever play — did you ever play chess with somebody that says, "All right, move your pawn now." And you moved your pawn, and then he moved his knight, and he says, "Now move your king's rook." It doesn't look like much of a game, does it?

«Смокапленные деньги будут приниматься не более чем в сумме десяти долларов, если обнаружится, что они были смокаплены». «Все, что было смокаплено, будет облагаться налогом в размере трех процентов от текущей стоимости смокапленного имущества».

It is like some old-time professional auditor being audited by one of his students. Hey, you know we can cure even that today, we can cure even that today. You know even I can be audited. You know I can be audited without telling the preclear what process to run. You're pretty swell. Yes, we've really come along.

Что ж, это не будет дивным новым миром; этот мир будет чертовски сложен, но ей-богу, игры в этом случае будет больше.

Well, if — if the body was on your team — you see, this would be different. But, of course, you never process the body as though it were because the preclear never considers, if it's in bad shape, that it is. He never considers the body really on his team. Down basically someplace he considers it a deadly enemy that he has had to accept — if he's having a lot of trouble with it.

Что ж, это рассказ о вселенных. Это представляет собой довольно-таки большую ценность. Человек становится жертвой реактивного ума, умственных образов картинок и инграмм всего лишь в той степени, в которой он не может терпимо относиться к плотным объектам, которые в них содержатся. Он не становится жертвой мыслей, которые в них содержатся... он становится жертвой мыслей, которые в них содержатся, лишь тогда, когда он не может переносить этих плотных объектов. Вы это понимаете? Так что если вы сделаете все это плотным, эти мысли уйдут оттуда. Вам не нужно устранять мысли из всего этого, вам нужно привнести во все это плотность.

Now, you take some very pretty little girl or something like that, she's getting along fine, she doesn't have any trouble getting into her body, out of her body, doing things with her body, learning to do things with her body, and so forth. She and her body are friends. You know, "Hiya."

Когда вы придете в такое состояние, что сможете взять свою инграмму и с презрением ударить ею о стену, чтобы она аж зазвенела, ваш реактивный ум не будет вас беспокоить. Что ж, это новый способ сделать человека клиром. У нас был... в военно-морских силах... «О, боже, – подумает кто-нибудь, – он собирается начать эту тему». Нет, нет, мы не будем говорить о военно-морских силах. У нас была сигнальная система, и в ней были определенные кодовые слова, при помощи которых передавались сообщения. Было слово «Роджер», о, я не знаю, «30» и «73»... существовали всевозможные сигналы и символы, и так далее, но все они были как бы длинными и сложными. И в конце концов я дошел до того, что заканчивая переговоры с каким-нибудь из кораблей своей эскадры, я сигнализировал: «Роджер, вилко, овер, андер и аут». Другие ребята тоже начали это использовать. Мы постоянно слышали «Роджер, вилко, овер, андер и аут» в качестве фразы, которой заканчивались сообщения. Это, конечно же, означало полную остановку. Это было полное окончание связи. После этого сообщения вы выключаете рацию и вынимаете электронные лампы

But you take somebody who is having a lot of trouble you know, has creak — arthritis — so on, having a real bad time. And what do we discover? The first thing, we examine his attitude toward a body we find out, "Well, let's see, what effect could I have on a body? Let's see now. Well, I could kill it. No, no, no, no; that's not enough. No. No. Now, let me see, I could — uh — I could — uh — well, I don't know, maybe push it slowly into a hot fire. No. No. No. How about falling endlessly through empty space? No, no, no, that is no effect on a body; that's not — that's not a good effect. I mean, that's not convincing. Let's see, what kind of an effect could I have on a body? Let's see, I could take each cell in it in a nutcracker and I could crack each cell very thoroughly. If it were screaming while I did that, yes, I would say that would be having an effect on a body. Yes! Good! Good!"

– полный стоп!

That's his level of reality. That is actually — level of reality. It's with a great shock that a preclear will realize this suddenly that his attitude toward a body falls somewhat short of a friendly spirit of fair play.

Что ж, я не знаю, почему так получается, но у некоторых людей трак времени идет вот так, а у некоторых людей трак времени идет вот так. И я видел нескольких сумасшедших, у которых он шел вот так. Но мы называли этот процесс «До и после плотных объектов», который проводится в отношении инграммного банка... мы называли его «Перед и после»*Примечание переводчика: в английском «Перед и после» - это та же самая фраза, что и «овер и андер» в предыдущем абзаце., это сленговое название, поскольку очевидно, что чело... у большинства людей, с которыми вы это проходите, появляется такое ощущение, будто они ныряют, когда они находят более ранний момент, а когда они находят более поздний момент, у них появляется ощущение, будто они одновременно тянут на себя рычаги управления двигателем и ручку рулевого управления. Это очень интересно, но вы можете привести в порядок инграммный банк, вы можете сделать его плотным. Это тот уровень, на котором можно войти в кейс преклира, поскольку плотность факсимиле, вероятно, более реальна для него, чем плотность этой стены. Картинка стены является более плотной, чем сама стена. Кажется невероятным, но это так. Преклир предпочел бы иметь картинку стены, нежели саму стену.

Well, we examine this then and we discover that the one thing he can do with a body is stop. And that is, then, a good game condition. You start to put a body into motion as a process, and you violate this condition of enemy. And we don't care whether he considers the body a friend or an enemy, he can still stop the body, don't you see.

Итак, когда человек начинает опускаться по шкале тонов, он доходит до того, что начинает видеть картинки стен глазами своего физического тела. Он не видит сами стены, он видит картинки стен. Когда вы начинаете проводить современные процессы какому-нибудь человеку, у которого дела в процессинге шли не очень-то хорошо, вы вполне можете рассчитывать, что произойдет вот что. Человек говорит: «Минутку».

So, I — I'm very happy about one thing — that we don't have to have him stop the body eating in order to cure ulcers. Only the medical profession does that.

• В чем дело? – спрашиваете вы.

Well, here we have — here we have actually a very interesting condition. That the first and foremost point of control when he gets in a game condition with a body is stop. No change, no start, just stop, that's all. Anything else he does to it, he considers to be a sort of a — of a betrayal to — of himself, so he could stop one.

Well, you can stop a body from having things, you could stop a body from eating, you could stop it from walking, you could stop it from growing skin, you can stop it from breathing, you can stop it from eating. You get all these stops? And that's what the common denominator of illness is — stop.

But after a while he really goes down scale. He has just been able to make a body thoroughly ill, see. And he goes down scale and he can no longer stop a body. Wow! Now what happens? The same thing happens that this fellow — he did find he could stop a body from talking. See, he'd go, "O-o-one, t-t-two, th-three, fa-f-four, f-f-five."

And you say, "Stop."

У кого-нибудь сегодня что-нибудь двигалось?

And he goes, "Seven, eight, nine, ten."

Что ж, это означает, что у вас была... что вы видели какую-то картинку этой вещи, помимо самой этой вещи, или же это означает, что вы видели только эту картинку и ничего больше. Вы уловили идею? А после того, как вы поработаете с этим в течение некоторого времени, преклир обнаружит нечто весьма поразительное. Он больше не видит картинку колонн или стен, он видит колонны и стены, и его это очень сильно расстраивает в течение некоторого времени. Верно, это его очень сильно расстраивает.

See? He inverted. So, when he thinks of stopping the body, it starts running.

Так вот, вы можете сделать инграмму настолько плотной... допустим, это инграмма, полученная при Брендивайне в тысяча семьсот... когда бы там это ни было. Вы можете сделать ее настолько плотной... если преклир сможет ее удерживать... что преклир будет в полной мере видеть, что он находится посреди битвы при Брендивайне... дым, порох, пламя и все остальное... британские красные мундиры выстроены шеренгами. Вы уловили идею? Иначе говоря, он может создать тот или иной слой времени, сделав его настолько плотным, что это на какое-то мгновенье вводит в заблуждение его самого. Он просто целиком и полностью возвращается во все это, он просто бумс! «Что это? Что это?» Разумеется, это идет битва при Брендивайне! Да, но битва при Брендивайне была более 100... бог знает, сколько лет тому назад. Или нет?

He's walking up and down, see, walking up and down one way or the other. And he says, "You know, I'd better stop this." Get the idea? I mean, the thought of suppressing a body's actions puts the body in control of him so thoroughly that he's not controlling its actual actions. Follow me?

Что ж, если вы говорите, что она была бог знает, сколько лет тому назад, то вы говорите: «Вы знаете, я не могу сделать так, чтобы все это стало в полной мере плотным. Я не могу сделать так, чтобы все это было сейчас». В один прекрасный день вы услышите, как преклир горько жалуется по этому поводу, он не находится в хорошей форме. Он может получить лишь «тогда», связанное с открытием Америки. Он чувствует, что он в замешательстве, он расстроен, он может получить лишь «тогда», связанное с испанской инквизицией. Понимаете, он может получить лишь картинки всего этого, он... понимаете, они не очень-то плотные... все это не выглядит так уж убедительно.

In other words, he inverts: the thought of "stopping" causes him to "start."

Это кажется очень странным, но, судя по всему, это то, что, словно магическая команда «Сезам, откройся», позволяет понять, что представляет собой вселенная по отношению ко времени. У нас есть много вопросов. Изменяются ли на самом деле формы? Продолжается ли все еще битва при Брендивайне? Можно ли сказать, что будущее уже сформировано, а мы просто двигаемся по направлению к нему? Действительно ли вы мокапите свое тело или же вы крадете его? У нас есть громадное множество вопросов, на которые нет ответа, но все эти вопросы связаны всего лишь с наблюдениями, и они имеют отношение к анатомии физической вселенной, на все эти вопросы в общем-то можно найти ответ. Трюк заключается в том, чтобы разработать такие процедуры и процессы, которые позволят дать ответы на эти вопросы. У нас есть эти процедуры и процессы, и это именно то, что я имел в виду, когда сказал... я был очень глуп, когда сказал: «Игра «Исследования» завершена». Что ж, игра «Исследования», возможно была завершена, но это просто-напросто означало, что игра только началась.

This is so true that — the button wears out rather rapidly, but we'll take some — take some artist — he's a painter and he stopped painting, you know, standard artist. And he's laid away all of his brushes. He has laid away his canvas. He doesn't ever anymore feel that he can just get up energy enough to paint.

Что ж, вы можете сказать, что мы находимся в самом начале. Бог ты мой, если это – начало, то чем же было все то, через что мы уже прошли?

You come around to him and you say, "I'll make you a bet that you have no control over your painting!"

Что ж, теперь конгресс уже начался, не так ли? Хорошо. Вы находитесь тут, не так ли?

Supposing we were just as ornery and as mean as this (which we aren't) but supposing we said this to him, "I'll bet you have no further control over your painting."

Ладно, хорошо.

He says, "Ahh-ahh. Maybe you're right. Maybe you're wrong."

Вы находитесь в очень и очень хорошем состоянии, вы знаете... просто в прекрасном состоянии. Вы находитесь в настолько хорошем состоянии, что у меня есть такое чувство... у меня определенно есть чувство, что завтра я действительно смогу провести хороший, мощный процесс. Я давал вам очень небольшую нагрузку. Пытаясь... (смех) в чем дело? Что ж, это правда, я давал вам очень небольшую нагрузку, чтобы... чтобы... позволить вам наверстать все это, чтобы это не было для вас слишком неожиданно или что-то в этом роде.

And you say, "All right now. I want you to decide to stop painting."

Но завтра, после первой лекции... и мне нужно будет снова взглянуть на эту программу, чтобы посмотреть нет ли там чего-то... Завтра после первой лекции мы сможем провести кое-какие эффективные процессы. Я уже подготовил вас к ним.

And he says, "All right. I'll stop." He says, "That's silly, you know I have." You say, "That's all right. You just decide to stop your body from painting anymore. You don't want to paint anymore. Just decide that." He does.

У меня на самом деле больше нет никаких данных, которые я мог бы сообщить вам на этом конгрессе, и... я уже сообщил вам большую часть этих данных Едва ли осталось на все это еще пару дней. Мы как-нибудь их переживем. И я надеюсь что что-нибудь произойдет. Возможно, вам в голову придет кое-что интересное.

"All right, decide to stop painting." This is not a good process, just a demonstration. "Stop painting."

Итак, большое спасибо за то, что вы тут находитесь. Большое спасибо за то, что слушаете. До свидания.

All of a sudden, he says, "Well, all right, I'm going to stop painting."

You say, "All right, you decide to stop your body from painting." "Okay. Stop my body from painting."

You see, he's trying to start painting all the time. He starts painting — starts painting. It's the painting that stops him! It's done.

See, when he finishes a painting, and it's done, then he stops. Do you get the idea? When he finishes a job of any kind, he no longer has that job and so he stops doing the job. What stopped him? Did he stop doing the job? Or did the job stop?

And after a while he gets so that he can't stop. But his body could stop, so he stops working. He stops painting. He stops doing an awful lot of things that might have been very interesting. He stops kissing pretty girls. Any-thing can happen. He never — he never decided to stop himself. Something else decided.

A fellow walking along a dark street, walking along, he has no intention of stopping whatsoever — he is walking along and — a fireplug right there, you see — he's walking along, and bang he hits it! And he says, "Ow!" It stopped him, didn't it? He didn't intend to stop, but the fireplug intended to stop him or did it?

Now, that's the way it is. That's the way — that's the dwindling spiral of life. Everything stops you, you never stop and you stop stopping others and you're dead.

For instance, do you know that there are people alive ... I'll betcha there are some people right here in this audience — I'll betcha there are people right here in this audience that if a .44-caliber bullet were to come flying up here in some fashion or another and they put out a hand or something like that, it wouldn't stop. I'll betcha there are people in this audience that are weak that way.

Now, there's an oddity. That's a curiosity that you ought to examine. What's the matter with you that you couldn't stop a 16-inch shell, huh? You slippin'?

If you've depended on everything in the universe to do the stopping for you, why eventually you go through these two things; you get so that you stop everything, you don't control anything, you just stop everything, you know, bank presidents, and so forth, you just stop things. And then after a while you get so you can't even stop them anymore, and that's that. You've had it! Then's the time — then's the time when you should call your attorney, write out the last will and testament and take a ride with one of these hot rod drivers you see around town.

So, the common denominator that bridges between a friend and an enemy is stop. Do you get that? But stop is part of control. So, you have a control over your enemy to the degree that you are attempting to stop him — attempting to stop him. When you can stop him utterly he is no longer an enemy. He's dead.

Now, I hope I don't restimulate anybody on this. I hope I don't make any people feel suddenly still. I hope — I was running — running a preclear one day on a process like this, and the preclear all of a sudden looked at me and says, "Shhhhhh."

I says, "What's the matter?"

He says, "We must be very still."

I says, "Okay. What's the matter?"

He says, "What you whispering for?"

Well, so as we worked along one way or the other throughout this last year, I've been developing the games condition material, I've been developing this stop material. And the reason I've spent so much time telling you about stop is for the simple reason that an auditor who is on obsessive stop could never audit a preclear.

And an auditor who can't stop a preclear in his tracks usually doesn't make him well. Why? Because it requires good positive control of the pre-clear. And the anatomy of control is start, change and stop.

If you can't control the session so as to get the preclear in control of things, then, of course, you are going to have the preclear out from under you. You are going to have difficulties every time he has difficulties and you're not going to control him through his difficulties. So that's the other requisite I learned about auditing during the past year — control of the session, control of the case.

There is no nice delicate insight nor a bunch of mechanics that can get you across if this stop factor is out of gear in your own — in your auditor's frame of reference. Don't you see that? If he has to obsessively stop every-thing, he will do the darnedest things to you as a preclear.

Ashtray — sitting there, you know, and you are getting deeper and deeper in, deeper and deeper — pop, crash goes the ashtray, and you go "Dahhhhh! What was that?"

Why did he do that? He couldn't simply stop you by telling you to stop — that would be something he couldn't do. But he could knock an ashtray off the table, slam the door, make the telephone ring, do something. Don't you see? So, we've isolated then — this.

Now, if an auditor can't stop on a communication bridge, what happens? What happens? The processes all just take their course, and the session just takes its course, and the processes take their course, and it just goes on and on and on, don't you see? Don't you — don't you see how this would go? I mean, there is nobody stopping anything. The preclear is in a kind of a condition so he can't stop it. And the auditor is in a condition so he can't stop the preclear and he can't stop the process and he doesn't ever know when to end the process and so he merely changes the process. And he has to change it rap-idly because he can't stop the process. And this communication bridge enforces a stop on the auditor and preclear.

A little bit of break, you know, and then, clunk! stop! Okay, and we've got the session — we've got a stop in the session. Don't you see that? So, this bridge gets the session under control.

Well, anyway, a lot of other things about that — but the whole itinerary of indoctrination, and so forth, worked out of a study of this start, stop and change and formula of communication. And I developed the materials — the basic materials and dummy sessions on this — over in London and then developed the other things that went alongside of them. And we all got to working on it very heavy putting it in practice, and the next thing you know, we were having a very delightful time. Let me assure you.

But there were some people at executive level that hadn't been through indoctrination yet. Terrible thing! But, they weren't convinced that indoctrination was absolutely necessary. It had merely been developed and used with a little bit to give people the communication formula and then to teach them the communication bridge and its use — and then to teach them the control of preclears and then to teach them how to use these various factors in order to put the preclear under his own control and square him around and put him in a condition where he could or didn't have to have a game as the case may be.

And we went along in this wise, and we got no cooperation — I got no cooperation particularly from the organization at large.

One day I was sitting in my office, and I decided — you've been watching these dummy process sessions in the morning, haven't you? Do you find them interesting?

Audience: Yes.

Well, I hate to tell you this, but the Director of Training in London didn't entirely approve of this kind of thing. He wasn't working in this direction very much. So, one night he was sitting in the office and a couple other of my pals over there, were sitting there . . . So, he says, "You know about this funny kind of auditing that you have been developing in the research unit?" He says, "What's this — you know, it's kind of funny," he says, "putting somebody through a couple of weeks just doing auditing that doesn't do any case any good." See? He says, "I haven't had time to read over these processes."

I says, "Yes, yes, yes" I says. "Well, I'll tell you, they go this way. They go this way. We'll take this command here, we'll say 'Are mullets wet?' — we'll take that as an auditing command."

"Okay," he says. "Okay, are mullets wet?"

"And then we'll take another auditing command here," I said, " 'Are cats lonely?' And then we'll take another auditing command, 'Is red red?' All right, fine. Fine."

"Okay," he says, "all right. What am I supposed to do?"

I said, "Well, you take a communication bridge, such as you've been hearing about and you'll use a communication bridge to get into the session and out of the session. You'll deliver the auditing command and acknowledge each time it's executed. You will handle the origin of the preclear and here we go. Okay?"

"Oh, yeah. Yeah! Yeah! I've been auditing for years — old-timer. Nothing to that."

So, I was sitting there at my desk.

He starts in. He says, "All right, are you set?"

And I says, "Yeah. Yeah. Yeah."

He says, "Are mullets wet?"

See.

Was that a session?

Male voice: No.

No! He hadn't even started. Well, he was an old-timer. So, I was an old-timer myself once.

So, he says, "Are mullets wet?"

And I says — being the preclear in this dummy session — "Well," I said, "I don't know. I just don't know. Ummmm, yes."

And he says, "Good. Good. Fine. Are mullets wet?"

"I — well — I don't know."

Well, he says, "Good. Good." He says, "Are mullets wet?"

And I said, "Well . . . What's a mullet?"

And he says, "Well," he says, "uh — well — uh — you know what a mullet is!" I says, "No, I don't!"

And he says, "Well, just answer the question!"

And I says, "Well, all right, all right. What do you want me to say?" He says, "Say yes, of course."

I says, "All right. Yes. Yes. Yes. Yes. Yes. Yes. No. Yes, of course."

And he says, "Well, now . . . Are cats lonely? Oh, now, are cats lonely?"

And I said, "Yeah, I suppose so. Suppose so."

And he says, "Well, are cats lonely?"

And I said, "Suppose so."

And he says, "Well, are cats lonely?"

No acknowledgment, no .. .

And I said, "Hummm," I said, "What's a mullet?"

And he says, "What are you doing thinking about mullets?"

I said, "I don't know! I — what is a mullet?"

Completely lost his head. He says, "Now! Don't think!" He says, "Stop thinking! And be quiet." He says, "It's all right now!"

So, I said .. .

And he says, "Is red red?"

And I says .. .

He says, "Answer my question. Is red red?" He said, "Come on," he said, "you can talk!"

I said, "Well, thank you. Well, red — is red red?"

He says, "What's the matter with you!"

I says, "You said, 'don't think!' "

The next morning I found him in Indoctrination Course.

Yes. And then he went out the door out of the office that night terribly embarrassed because two auditors — other auditors had been sitting in the office, his closest friends, and he finally says, "Damn it, Ron!" he says, "It takes a sane man to act that psychotic!"

Well, what with him and other little minor matters and getting the subject wrapped up — that's what I've been doing the last year. And if not productive, it's at least been interesting. But it has been intensely productive.

I think the last year — the last year has been in terms of actual advance the most interesting of all these six years because it's given us actually almost the entirety of refined auditing procedure which is about 60 percent of modern auditing, and it's given us the remaining 40 percent which tells you what to use the procedure on.

We were in a very interesting condition last February by the way; we had dropped Havingness out of the auditing procedures — processes, see; no Havingness was being audited. We're doing it with perfect procedure and never remedying anyone's havingness. We never gave anybody anything. He couldn't have anything of any kind, it just dropped out of sight.

But we were doing our auditing with perfect procedure. Of course, if you dropped all Havingness out of sight entirely in auditing, you, of course, never would make anybody well.

But, the insight, the skill, the way the auditor had learned how to hold his little finger as he audited the preclear was so good, so perfect, and was done with such consummate aplomb that even without a technique to handle anything, they were making people well — better than 22 percent, too!

Well, we've had a very, very fascinating time of it. My only regret during the past year is not being with so many of my good friends. I don't particularly enjoy Europe. I don't particularly enjoy fumbling around with foreign languages — such as cockney!

But the level of case was sort of this way. I figured out if I could crack one of those, why, any of yours would be a pipe. And by golly! We even started to crack the cases of old auditors in England!

The last year was very productive. The material picked up along it actually is relatively simple; it is very easy to use; there is nothing to handling preclears now, as long as you know it all perfectly. That's all you have to be able to do. Handle it perfectly and get perfect results. I am not studying that sort of thing now.

For the last three, four years, people have been asking me, "What's an Operating Thetan?" You know they have been asking me this: "What's an Operating Thetan? What is this thing? I want to be an Operating Thetan." Or, "What are the techniques used to make an Operating Thetan?" and so forth.

So having wrapped up auditing procedure, I am going to spend the next few months trying to find out. I coined the phrase a long time ago and made some notes, but I lost the notes. You know how I am with notes.

Evidently an Operating Thetan would be somebody who — well, I don't know, we'll have another congress one of these days and I will tell you then.