English version

Поиск по названию документа:
Поиск по содержанию:
РУССКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Динамики (ЛТЛ-4) - Л551008 | Сравнить
- Душа - Хорошая или Плохая (ЛТЛ-6) - Л551008 | Сравнить
- Исследования и Развитие Дианетики и Саентологии (ЛТЛ-1) - Л551008 | Сравнить
- Какого Уровня Можно Достичь (ЛТЛ-3) - Л551008 | Сравнить
- Машины Ума (ЛТЛ-7) - Л551008 | Сравнить
- Свобода Выбора и Селф-Детерминизм (ЛТЛ-8) - Л551008 | Сравнить
- Цели Дианетики и Саентологии (ЛТЛ-2) - Л551008 | Сравнить
- Человек Хороший (ЛТЛ-5) - Л551008 | Сравнить

СОДЕРЖАНИЕ КАКОГО УРОВНЯ МОЖНО ДОСТИЧЬ Cохранить документ себе Скачать
ЛЕКЦИИ В ТЕАТРЕ ЛИНДСЕЙ (ЛТЛ), 1ЛЕКЦИИ В ТЕАТРЕ ЛИНДСЕЙ (ЛТЛ), 3

ИССЛЕДОВАНИЯ И РАЗВИТИЕ ДИАНЕТИКИ И САЕНТОЛОГИИ

КАКОГО УРОВНЯ МОЖНО ДОСТИЧЬ

Лекция, прочитанная 8 октября 1955 года
49 минут
Лекция, прочитанная 15 октября 1955 года
61 МИНУТА

Я прямо-таки не знаю, как и выразить, до чего мне приятно быть здесь сегодня. Какое-то время в Америке... не то чтобы со мной могло что-то случиться, но я на самом деле не знал, вернусь ли я когда-нибудь сюда.

Спасибо. Как у вас сегодня дела?

Два с половиной года назад или несколько раньше я имел удовольствие быть приглашённым сюда несколькими британскими саентологами, чтобы прочитать несколько лекций. Когда я приехал, я обнаружил здесь нечто совершенно поразительное. До этого я никогда не был в Англии. Я видел берега Англии во время войны, но я никогда раньше не был в Англии, и я обнаружил, что это очень милая и очень дружелюбная страна. И после лихорадочной суматохи первых двух-трёх лет существования

Хорошо. Что ж, мне сегодня абсолютно не о чем вам рассказывать. Не о чем. Как тот оратор, который должен был выступать после обеда, знаете, он подготовил потрясающую речь, но, когда он поднялся со своего места, он забыл речь. Что ж, я нахожусь в несколько лучшем положении, поскольку я не готовил речи, так что мне нечего забывать. Но, возможно, есть несколько второстепенных вещей, о которых мы могли бы поговорить без всех этих ужасных формальностей, сопровождающих чтение лекций, понимаете?

Дианетики и её организаций в Соединённых Штатах она показалась мне очень спокойной.

Деятельность профессионального лектора - это очень интересный вид деятельности, крайне интересный. Профессиональный лектор - это человек, который встаёт и с огромной убеждённостью говорит то, в чём он совершенно не убеждён, - но он говорит всё это с огромной убеждённостью.

Мой трак времени... знаете, почти у каждого есть трак времени, на котором записаны моменты его жизни. И почти у каждого трак времени выглядит примерно так: вы едите, вы спите, вы влюбляетесь, в вас стреляют, и происходят прочие незначительные инциденты. (Смех.) А в последние несколько лет происходящее в окружающем мире не было столь незначительным, не так ли? Но всё это складывается в то, что мы называем траком времени: записанные инциденты.

В Гайд-парке есть трибуны ораторов, вокруг которых собираются огромные толпы народу. И я слышу, как люди говорят там то, во что никто не верит. Просто никто. Я хочу сказать, что я знаю, что ораторы в это не верят, и толпа, без сомнения, тоже не верит в это, судя по её реакции.

Что ж, в 48-м году у меня был трак времени, но к 52-му году, когда я впервые приехал в Англию, трака времени у меня больше не было. У меня был последовательный рад кризисов. (Смех.)

Но вот что очень странно; с тех пор как возникла Саентология, в Гайд-парке появился один оратор, который является исключением из этого правила. Отличный оратор, вокруг него всегда стоит множество людей, которые ведут себя тихо и спокойно, не перебивают его; они стоят, слушают его, по достоинству оценивают то, что он говорит, и благодарят его, когда он заканчивает свою речь. Два или три человека подходят к нему и говорят; «Знаете, вы, несомненно, помогли мне» - и уходят.

Благодаря воодушевлённому стремлению Америки к тому, чтобы Дианетика была, и воодушевлённому стремлению АМА к тому, чтобы Дианетики не было, образовалась достаточно выраженная дихотомия, чтобы ситуация стала по меньшей мере интересной.

Тут есть огромная разница. На этой же самой аллее есть оратор, выступающий в пользу чего-то другого, и он пытается вам что-то «продать», если использовать разговорное выражение. Он лукавит. Он сам не убеждён в том, о чём он говорит, и поэтому он вынужден готовить свою речь очень тщательно, потому что он может допустить ошибку. Может случиться так, что он откроет рот и оттуда вылетит что-то, не вполне соответствующее правильной, заранее просчитанной линии.

И спустя короткое время я решил, что эти военные действия будут очень лихорадочными, - и до 52-го года так оно и было. А затем я приехал в Англию и встретил дружелюбных людей, встретил душевно здоровых людей, занимающихся Дианетикой.

Но с нашим оратором всё иначе. И люди никогда не перебивают его. И он никогда не готовит свои речи. Вероятно, он единственный оратор в этом парке, которого люди полностью и безоговорочно принимают.

Так вот, понимаете, это нечто впечатляющее... нечто впечатляющее: рассказывать всем вокруг, что у нас есть решение проблемы безумия, а затем обнаружить горстку людей, которые душевно здоровы и всё же интересуются этим вопросом.

О том, о чём он говорил, я на днях читал в одном популярном американском журнале с картинками - это такая штука под названием Саентология. И возможно, мы первые, кому не нужно тщательно готовить свои речи, чтобы случайно не допустить ошибки. Ведь мы никого не пытаемся ни в чём убедить, и всё, в чём мы сами убеждены, - это наши хорошие намерения, направленные на то, чтобы выполнить нашу работу.

И, что самое удивительное, все хотели дружно взяться за дело, чтобы Дианетика в этой стране стала чем-то совершенно замечательным. Разумеется, к этому моменту у нас была ещё и Саентология.

Что ж, этот оратор в Гайд-парке потрясающе делал своё дело, просто очень хорошо.

Между ними существует небольшое различие. Дианетика - это на самом деле психотерапия. Можно сказать, ею заканчивается трак психотерапии. И я имею в виду именно это, поскольку психотерапия - это попытка избавить человека от невроза и психоза, обращаясь непосредственно к индивидууму в группе. Но психотерапия исходит из допущения - и она вынуждена исходить из этого допущения, - что человек страдает неврозом и психозом.

Вы были бы изумлены тем, сколько людей из самых разных уголков мира приходят послушать его. Вы были бы совершенно изумлены. Глядя на его слушателей, мы видим среди них людей из Африки, из Индии, из континентальной Европы, из скандинавских стран. И где-то на заднем плане мы, возможно, могли бы найти одного или двух русских. Я знаю, что видел одного араба.

Саентология - это нечто иное. В Саентологии мы исходим из другого 3 допущения: каждый человек может быть более способным, чем он есть. А затем мы берёмся за дело, используя очень точные методики, чтобы сделать его более способным.

И эти люди стоят там, слушают и говорят: «Это очень странно. Я ещё никогда о таком не слышал: вот человек, которого действительно заботят проблемы людей и который искренне стремится помочь им справиться со своими проблемами». И они уходят.

Что ж, я и мои британские друзья принялись за работу и создали организацию, которая называется Ассоциация саентологов Хаббарда. И люди очень хорошо на это отреагировали. Эта организация была создана просто для того, чтобы у нас был центральный пункт распространения, где можно было бы выпускать материалы по Дианетике и Саентологии без большой суматохи и взбудораженности и без множества промежуточных точек. И обучать людей, которые хотели пройти обучение. И предоставлять помощь и информацию тем, кто хотел получить помощь и информацию. Вот с какими целями была сформирована АСХ, и она начала упорядоченно работать над этим.

Что ж, я не моп' сказать, что они говорят, когда возвращаются к себе в страну, но, должно быть, они что-то говорят, потому что этот оратор начал выступать три года назад, а теперь офисы Международной ассоциации саентологов Хаббарда имеются на каждом из континентов Земли. Сфера влияния этой организации, вероятно, шире, чем у любой другой организации на Земле, и люди принимают её лучше, чем любую другую организацию на Земле, поскольку её принимают все враждующие стороны. Тех людей, которые выступают рядом с этим человеком в Гайд-парке, раздирают сильные разногласия, но ни у одного человека нет разногласий с Саентологией, если только у него самого нет каких-то корыстных интересов, связанных с тем, чтобы угнетать рабов и контролировать их. Но у этих людей в Гайд-парке нет разногласий с нашим оратором.

Так вот, имея за плечами опыт работы в Америке... знаете, в Америке ничто не бывает маленьким. Во всей стране нет ничего маленького. Там стало очень легко изучать биологию, потому что тамошние микробы больше двух метров. (Смех.)

Так что я колотил по клавишам пишущей машинки, а он выступал в Гайд-парке, и мы совершали атаки на цитадели невежества и побеждали. И мне бы хотелось воспользоваться случаем, чтобы как следует поаплодировать Джорджу Уичелоу, этому оратору. (Аплодисменты.)

И каждый раз, когда мы в Америке пытались создать организацию, она должна была быть втрое больше, чем ей следовало быть, понимаете? А в Великобритании мы так не работаем. Мы построили организацию как раз едва достаточного размера, чтобы можно было выполнять текущую работу. И сегодня это принцип оргполитики, регулирующий работу АСХ. На самом деле у нас больше нет принципов оргполитики, касающихся самой организации. Стройте такую большую организацию, какой она должна быть, чтобы выполнять текущую работу.

Спасибо. Он находится в фантастически невыгодном положении: он не может ни единым словом возразить нам.

А в чём заключалась работа этой организации? В том, чтобы так или иначе сплачивать людей, интересующихся Дианетикой и Саентологией, и создавать самим этим наукам хорошую репутацию в глазах публики. И что бы вы думали? Спустя столько времени я вернулся и с огромным удовольствием обнаружил, что замечательные люди, которые работают в АСХ, сумели остаться сплочёнными и поддержать хорошую репутацию

Мужской голос: Это вы так думаете.

АСХ у публики, сделав это так хорошо, как они только могли. И я хотел бы воспользоваться возможностью прямо сейчас поблагодарить их за это.

Он сделал это, да? Его просто невозможно заставить замолчать.

У нас были очень большие проблемы. Но ничего подобного никогда не происходило раньше. Ничего подобного никогда не происходило раньше.

Сегодня я хочу поговорить с вами на одну конкретную тему: о том, насколько высокого уровня вы можете достичь, на какой уровень Дианетика и Саентология могут поднимать людей, и я собираюсь говорить с вами сегодня очень откровенно. Есть люди, которые в прошлом преувеличивали результаты, которых можно достичь с помощью Дианетики и Саентологии; они действовали, исходя из реальности, присущей людям, практикующим Дианетику и Саентологию.

Появилась совокупность знаний, которая была систематизирована, проверена, которая позволяет делать вполне конкретные и очень впечатляющие вещи и которая не принадлежит целиком и полностью каким-либо заинтересованным кругам этого мира. Это невероятно! Никогда раньше такого не случалось. Сегодня Дианетика и Саентология свободны. У них ни перед кем нет обязательств. У организаций ни перед кем нет обязательств, поскольку исследования и разработки велись благодаря помощи и финансовой поддержке людей, работавших в самих организациях. Не было никаких громадных субсидий.

Так вот, эти люди не осознавали, что допускают преувеличения, но тем не менее преувеличения имели место. Они имели место потому, что практикующих специалистов, людей, обученных делать то, что можно было бы сделать с помощью этих предметов, было недостаточно, и поэтому то, о чём заявляли эти люди, но чего на самом деле не могли сделать, являлось преувеличением.

Интересно, что первая дианетическая организация в Соединённых Штатах - Дианетический исследовательский центр Хаббарда - была основана практически в ту же самую неделю, что и одна из крупнейших в мире организаций, занимающихся исследованиями разума. Эти две организации были основаны на одной неделе. Одна из них - фонд Форда, а другая - Дианетический исследовательский центр Хаббарда. И фонд Форда имел в своём распоряжении столько бессчётных миллионов, которые ему давала «Форд мотор компани» и другие влиятельные лица, что им там было ужасно трудно потратить все эти деньги. Они получали столько процентов по акциям и ценным бумагам, что не могли придумать достаточно проектов, чтобы хоть что-то сделать. Бедняги! Я-то уж точно никогда не был в таком положении.

И это было преувеличением в 1950 году просто потому, что обещанные результаты не могли быть немедленно достигнуты теми людьми, которые работали над их достижением. И они не могли быть немедленно достигнуты потому (с моей точки зрения), что я должен был выполнять несколько задач. Кроме того, в 1950 году у нас не было группового процессинга. В 1950 году у нас было очень много интересующихся людей, но мало кто из них обладал достаточными навыками. Таким образом, на 1950 год большинство обещаний относительно Дианетики были преувеличенными. И вот что является абсолютным фактом: любое подобное дело может выполнить только команда, это не работа одного человека - один человек не может сделать этого.Так вот, я могу сидеть в созданной для размышлений башне из слоновой кости и стучать по клавишам пишущей машинки, которая сделана не совсем из слоновой кости, и предаваться прекрасным мечтам, но действительность такова, что, когда у кого-то есть мечта, она должна каким-то образом вписываться в структуру человечества - только тогда она может принести кому-то пользу.

И вот спустя все эти годы мы видим, что у фонда Форда не больше информации о человеческом разуме, чем было в тот день, когда они начали работу, - и это после того, как они потратили пятнадцать миллионов долларов непосредственно на исследования. Поразительно.

Таким образом, недостаточно иметь прекрасные мечты или писать преисполненные энтузиазма фразы. Нам необходимо сделать так, чтобы люди знали всё это, чтобы они вносили в это свой вклад и чтобы подкрепляли всё это своими навыками, знаниями, искренностью, чтобы всё это стало основой для их действий и чтобы они использовали всё это для создания реальности. Вот что нам необходимо. И за всё время существования Дианетики и Саентологии они никогда не являлись ничем иным, как командной деятельностью, - деятельностью команды очень хороших людей, команды, состоящей большей частью из людей с самыми замечательными намерениями. Боюсь, что ответственность за недостатки, которые у них имеются, лежит по большей части на мне, поскольку я не передавал этим людям всё, что я знал, с такой же скоростью, как узнавал сам, но ведь эта проблема связана с тем, что в сутках всего 28 часов. Вы должны считаться с этой реальностью.

И мы видим, что Дианетический центр и Ассоциация саентологов Хаббарда спустя все эти годы примерно настолько платёжеспособны, насколько и должны быть, и у нас есть полный сундук ответов, которыми можно пользоваться. Есть небольшая разница в достижениях, не так ли?

Тем не менее если я давал какое-то обещание, то это должно было быть обещание от имени всей команды, не так ли? Такое обещание должно было связывать обязательствами каждого, иначе это было бы преувеличение. Если кто-то не мог подкрепить это обещание делом и сделать то, о чём говорил я или кто-то ещё, тогда это было бы преувеличение. Я прав?

Поэтому имеются кое-какие доводы в пользу свободы. Имеются кое-какие доводы в пользу того, чтобы деятельность осуществлялась силами самих людей, которые ею занимаются, на их финансовые средства и благодаря их воле к победе, а не благодаря тому, что кто-то щедро отстёгивает им деньги на зарплату.

Что ж, я сам, охваченный энтузиазмом, не обратил внимания примерно на тридцать процентов человечества. Эти проклятые, вредные, злобные людишки, которые просто сидят себе и говорят: «Что бы ты там ни делал, я выживать не собираюсь».

Были времена, когда нам приходилось очень туго затягивать пояса. Были моменты, когда я не знал, сможем ли мы оплатить счета организации. Но каждый раз мы каким-то образом ухитрялись поработать немного упорнее - равно как и замечательные люди в Дианетике и Саентологии ухитрялись поработать немного упорнее - и наскрести дополнительную пару крон. Примерно так это и происходило. И вот результат: люди всего мира, представленные людьми в Дианетике и Саентологии, владеют всем этим огромным сундуком материалов, благодаря которым можно разрешить проблемы, связанные с человеческим разумом. (Аплодисменты аудитории.)

И когда я совершенно безрассудно заявил, что Дианетика может исцелить всё и вся, я сделал то, что обычно делают учёные, а именно: я взял определённую часть этой области и просто убрал её из поля своего зрения, сказав: «Вы знаете, здесь этого нет». С помощью Дианетики можно исцелить любого, - любого, кто хочет быть исцелённым. Это большая разница.

Спасибо.

Эти тридцать процентов представляли собой очень интересное явление. Возможно, что в начале существования Дианетики эта цифра была выше, но какие результаты давала Дианетика в моих руках и в руках замечательных людей, составлявших нашу команду, - какие результаты она давала? О чём говорят факты? Факты говорят о том, что с её помощью удавалось устранить 60 или 70 процентов хронических заболеваний - это факт - у людей, которые хотели, чтобы их исцелили, то есть у 70 процентов человечества.

Что было бы сегодня, если бы фонд Форда или другая контора вручила мне или организации громадную сумму денег и сказала: «Ну, вот вам»?

Так вот, вы поняли это? 60 или 70 процентов у тех 70 процентов людей, которые хотели поправиться - если они приходили (и когда они приходили) к практикующему специалисту - одитору - и говорили: «Сделай что-нибудь для меня».

Сегодня мы ничего не знали бы об организациях и, вероятно, у нас отсутствовало бы три четверти того материала, который мы накопили. Есть разница между работой ради звонкой монеты и работой по собственному желанию. И мудрость Дианетики и Саентологии не купишь даже за все деньги христианского мира.

Единственная причина, по которой мы вообще стали двигаться дальше, состоит в том, что наши результаты были лучше, чем те, которых кто-либо достигал раньше. Но утверждение о том, что Дианетика - которую применяла команда хороших людей, работающих вместе, - могла с успехом справиться со всеми ста процентами человеческих болезней - это утверждение на тот момент являлось преувеличением. Это то, о чём говорит наш опыт, это не результат предварительной оценки.

Вы можете поразиться тому, сколько раз кто-то предлагал мне продать 5 все исследовательские материалы по Дианетике и Саентологии. Вы можете поразиться. Первое предложение было сделано, когда этот предмет ещё только-только зарождался, - в 38-м году.

Поэтому нам нужно было знать больше, и нам нужны были лучшие люди, не так ли? Нам нужны были не лучшие люди, а люди, которые знали больше. Нам нужно было лучше обучить людей, которые у нас уже были. Очень серьёзные проблемы с финансами, с исследованиями, с систематизацией результатов, проблемы с тем, как передать полученную информацию людям - всё это было на самом деле намного более важно, чем сами результаты, ведь результаты-то мы получали.

Вряд ли это хоть что-то собой представляло тогда. Я всего лишь немного поразмышлял, нацарапал что-то на листке бумаги, раздумывая, разрешима ли проблема разума. И я пришёл к некоторым заключениям, сводившимся к тому, что от разрешима.

Так вот, каковы на самом деле средние результаты в сфере исцеления людей? Кстати, я говорю это не для того, чтобы как-либо критиковать или поносить тех, кто профессионально занимается исцелением людей, либо выразить пренебрежительное отношение к ним. Эти люди использовали в работе имеющиеся у них средства, они представляли собой команду, и теперь мы являемся частью команды тех, кто занимается исцелением, независимо от того, есть ли у нас на Харлей-стрит бронзовая дощечка с надписью... это оверт против медиков: в один прекрасный день они проснутся, поедут на работу в своих «Ягуарах» или в чём-то в этом роде, взглянут вверх и увидят там огромную вывеску: «Такой-то и такой-то, профессиональный одитор Хаббарда, саентолог-консультант».

И первое, что мне предложили, - это сто тысяч долларов за то, чтобы я отдал мои рукописи Союзу Советских Социалистических Государств

Мы прямо сейчас принимаем предложения об изготовлении достаточно большой бронзовой доски. И эта бронзовая доска, кстати, вовсе не будет означать, что мы соперничаем с медициной. Она означает: «Мы и вам поможем справиться с вашими проблемами. И мы ожидаем, что вы поможете нам справиться с нашими проблемами». И если они не будут нам помогать, то мы будем их одитировать, пока они не начнут это делать.

России. Такой была стартовая цена. Мне предложили сто тысяч долларов, отличную лабораторию под Москвой... (Смех.)

Но это никоим образом не является критикой. Я просто даю вам статистику, которая подтверждается соответствующими действительности данными, которые сообщают нам люди, занимающиеся различными видами деятельности по исцелению людей. И вы понимаете, что это огромное количество различных практик и видов деятельности, это не просто медицина.

Я являюсь членом нью-йоркского Клуба путешественников, потому что бывал в некоторых наименее посещаемых местах света, где сигареты - редкость, а канализация просто ужасная. И за то, что я претерпел все эти невзгоды, в середине 30-х я стал членом Клуба путешественников.

Цифры таковы: излечивается 22 процента болезней, по поводу которых обращаются люди.

И там был малый по фамилии Галинский. Он прослышал от кого-то из моих друзей, что я могу перешаманить шамана, а то и двух, порасспраши- вал об этом ещё и выяснил, что существуют некие рукописи. Он явно поддерживал связь с Москвой. Я сидел за длинным столом в Клубе путешественников и пил чай, и этот малый тихонько пристроился в кресле рядом со мной и доверительным тоном спросил: «Вам бы пригодились сто тысяч долларов?»

Вы скажете: «Это 22 процента вылечившихся при помощи гомеопатии? Или при помощи мануальной терапии? Или при помощи медицины? Или при помощи психоанализа? Что это?»

Разумеется, ответ был отрицательным. Шли годы, исследования были прерваны войной, и они возобновились сразу после войны в военно-морском госпитале Оу к-Нолл, где я изучал эндокринологию - эндокринную систему, железы и всё такое прочее.

Нет. Эти 22 процента - это статистика, которая включает все эти практики. Это средняя величина - 22 процента.

Есть некоторый положительный момент в том, чтобы изучать что-то, не имея дипломов и степеней, и так, чтобы никто не знал, что ты это изучаешь.

Когда я был подростком, мне приходилось много бывать в некоторых из наименее цивилизованных мест на земле. Кстати, я имею в виду не Бруклин, и, конечно же, я имею в виду не Ливерпуль. Но там и сям в глубинах джунглей было - и есть сегодня - очень много диких племён. И то, что они бегают в набедренных повязках, ещё не означает, что они не болеют. Они болеют. Они страдают от всевозможных болезней и недугов. Они самые настоящие люди. Мне не важно, охотятся они за головами или считают тухлую рыбу самой лучшей едой; это не имеет значения. Они всё равно являются людьми, и на них распространяются те же законы, что и на других людей.

Я был строевым офицером ВМС, не штабным. А в американских ВМС разница между строевыми и штабными офицерами заключается в том, что строевой офицер носит петлицы на воротнике формы с обеих сторон, а штабной офицер - только с одной стороны. Мы кое-чем обязаны военно-санитарному управлению ВМС США... только там об этом не знают.

И когда я был значительно моложе, у меня было множество друзей - это были шаманы и знахари, ни больше ни меньше. И я провёл кое-какие подсчёты и обнаружил, что эффективность их действий составляла 22 процента - ровно 22 процента. А на днях я читал медицинский бюллетень, опубликованный одной фирмой, выпускающей лекарства, там изучили все разнообразные отрасли, и в этом бюллетене была названа цифра, которая опасно приближается к моей цифре - это 23,5 процента.

Я хотел почитать о разуме, эндокринной системе, человеческом теле и так далее в медицинской библиотеке. У них там была огромная медицинская библиотека. Меня отправили в этот госпиталь и, так сказать, списали в утиль в начале 1944 года как раненого в боях. И предполагалось, что я до самой отставки буду проходить там медосмотры и так далее. Я провёл там целый год, прежде чем смог выбраться оттуда. Со мной всё было в порядке - я продолжал настаивать на этом из чистого упрямства. Но мне указывали на повязки, которые я по-прежнему носил, так что я ничего не мог поделать. Понимаете, когда правительство говорит: «Вот твоё местонахождение», очень часто вы там остаётесь. (Смех.)

Странно, не правда ли? Я имею в виду, что у нас есть эта цифра, и она является постоянной величиной. Что ж, если вы интересуетесь исследованиями, то я предлагаю вам взять и изучить, что стоит за этой цифрой, потому что она просто слишком уж постоянна, так что кто-то обязательно должен взяться за это исследование. Но на основании этой цифры мы можем предположить, что если людей будут лечить и если они будут получать внимание со стороны практикующего специалиста в любой области, специализирующейся на оказании помощи людям, то для 22 процентов этих людей лечение обязательно даст эффект и они поправятся, независимо от того, чем их лечат. Следите за мыслью? Другими словами, определённая часть людей поправляется. И к этой части относится 22 процента человечества.

Так что я решил немного поизучать медицину, чтобы скоротать время. Как я уже сказал, у них там была огромная медицинская библиотека, и они в то время проводили программы по исследованию эндокринной системы. Туда поступали люди, которые пережили голод, - лётчики, которых подбили, а потом они болтались по морю несколько недель и так далее, - и врачи пытались выяснить, из-за чего люди едят и из-за чего они не едят, чтобы можно было снова привести этих лётчиков и других парней в какое-то подобие нормального состояния.

Если бы вы взяли цифры в какой-нибудь больнице и тщательно их исследовали, то вы бы обнаружили, что практически полное излечение (именно об этом мы говорим, а не о таком состоянии, когда у человека возникают рецидивы и заболевание продолжается)... практически полное излечение достигалось у 22 процентов людей, принятых на лечение в эту больницу.

Я отправился туда, и мне сказали... посмотрели на две петлицы на моём воротнике и сказали: «Извините. Тут только для докторов».

Если мы пойдём в лечебницу для душевнобольных, то, как ни странно, мы обнаружим, что в целом эти цифры остаются верными и там. Всё, что я хочу вам сказать, сводится к следующему: прежде чем кто-либо смог бы сказать, что в Дианетике достигаются хоть какие-то результаты, он должен был бы очень, очень заметно повысить этот показатель. Следите за мыслью? Двадцать два процента обязательно должны были быть исцелены, а Дианетика - что делала Дианетика? Она позволяла достичь показателя,превышающего 22 процента. Позволяла ли она достичь показателя, превышающего 22 процента? Да, позволяла. Мы могли быть уверены, что этот показатель поднимется примерно до 50 процентов, мы просто могли быть уверены в этом. Следовательно, наши результаты были лучше, чем те, которых человек достигал до этого; следовательно, этим стоило заниматься.

А моё докторство, разумеется, ограничивалось степенью доктора инженерных наук. Она там не котировалась. Я не был членом клуба. И более того, я был пациентом.

В моих собственных высказываниях... я считаюсь неизлечимым оптимистом. Я не вхожу в эти 22 процента. Я, бывало, говорил то, говорил сё, и очень часто мои высказывания относились к ряду кейсов, с которыми я работал в течение очень короткого промежутка времени - возможно, к пяти или шести кейсам, - эти преклиры поправлялись, и я оптимистически решал, что процент успехов был выше. Что ж, это была ошибка, но она способствовала тому, что я продолжал работу. И это был положительный момент.

Так что я набрался терпения и подождал, пока не сменится эта библиотекарша - я надеялся, что у неё память короткая, - и не придёт другая. Я снял одну петлицу, разгладил отметины на воротнике и увидел морского пехотинца, ковылявшего на костылях. Я спросил:

Однако это также расстроило многих людей. Я убедил их с помощью своего бойкого пера, что им нужно всего-навсего подойти к одитору, и тот сделает какой-то магический жест над их medulla oblongata, и они быстро придут в состояние, о котором люди раньше и не слыхивали. И примерно 50 процентов этих людей действительно достигли этого состояния. А 50 процентов сказали, выражая общественное мнение: «А, чепуха всё это».

  • Хочешь зашибить доллар, приятель?

Мы шли дальше, и мы вошли в 1951 год. Было проведено больше исследований, было взято большее количество кейсов, и мы становились лучше как команда - и это самое главное. Мы больше узнали друг о друге, к нам стало присоединяться больше людей из публики, мы становились более умелыми, более опытными, и я продолжал быть неизлечимым оптимистом.

  • А то! Конечно.
  • И внезапно наши результаты стали составлять 55 или 60 процентов. (Вздох.) Но это очень хорошее достижение для одного года - не так ли? - принимая во внимание, что всегда существовали те 22 процента людей, которые просто приходили и излечивались. Уличный торговец может продавать пилюли, у которых для убедительности, может быть, вкус немного получше, и знаете ли вы, что 22 процента людей, купивших эти пилюли, поправятся, независимо от того, что именно говорит торговец? Это поразительно. Но мы за год добавили к нашим пятидесяти процентам ещё 5.

  • Значит, так. Я буду стоять вон у того стола где-то через полминуты, а ты пройдёшь мимо и скажешь: «Как дела, доктор?» (Смех.)
  • А затем наступил 1952 год. Мы напряжённо работали. Мы становились лучше как команда, и мы получали результаты. И я кое-что понял: этим достижением мы обязаны не какому-то значительному прогрессу в исследованиях. Оно стало возможным благодаря лучшему обучению людей, которые читали материалы и изучали их. Одиторы по книге, профессиональные одиторы, одиторы, обучающиеся на курсах, все эти люди, просто люди, не очень глубоко интересующиеся Саентологией, - все они начали узнавать больше об этом предмете.

    Ну вот, имея для исследований замечательнейшие условия, какие только могли предоставить ВМС США, разве я мог упустить такой шанс? И мы многим обязаны тому периоду исследований лишь по этой причине. Мы узнали, что определяет состояние человека: функция или структура.

    Более того, они больше узнавали о том, каковы мои намерения, а я больше узнавал о том, каковы их намерения. Очень часто моё мнение об их намерениях оказывалось лучше, чем их мнение о моих намерениях. Но что давало нам право продолжать нашу работу? Это были те 5 процентов, которые мы добавили за год. Что ж, давайте добавим ещё немного. И в 1953 году мы сделали это.

    Если задуматься, это интересный вопрос, поскольку его не задавали я даже не знаю сколько времени.

    В 1953 году мы уже могли с большой долей уверенности рассчитывать на то, что если придёт какой-то человек с хронической соматикой или заболеванием того или иного рода... мы могли с большой долей уверенности рассчитывать на то, что мы справимся с этим, так что ему больше никогда не придётся беспокоиться об этом. Я хочу сказать, что мы могли быть вполне уверены, что нам удастся это сделать. Если бы этого не произошло, это было бы странным исключением, если не считать определённый процент людей, которые никогда не приходили и не просили... эти 30 процентов, которые никогда не приходят и не просят о помощи.

    Так вот, почти все говорят, что это структура: «Этот человек несчастен потому, что у него болит нога, и это делает его несчастным. И его умственное состояние зависит исключительно от его физического состояния. Оно зависит от баланса гормонов в организме, от секретов желёз, от диеты, от окружения - этим и определяется его умственное состояние. На умственном уровне он начинает бояться потому, что пускается бежать». Такова была философия исцеления в 45-м году. Интересная философия.

    Я внезапно осознал (и это стало для меня потрясением), что этих 30 процентов у нас не было, и что наш результат не мог подняться выше 70 процентов, потому что эти 30 процентов никогда не придут и не скажут: «Пожалуйста». Так что 70 процентов - это будет предел, максимум. Но эти 30 процентов мы теряли. Мы по-прежнему их теряли. И вспомните, что мы также теряли определённый процент тех людей, которые были у нас и умоляли помочь.

    Да, но было ли это правдой?

    Наступил 1954 год, и мы впервые выяснили, как нужно обучать людей 7 Дианетике и Саентологии. Мы впервые выяснили, как нужно обучать людей. Мы выяснили, почему обучение было трудным делом и почему возникали всякие отколовшиеся школы всякий раз, когда делалась попытка продвинуться вперёд в сфере разума или в области лечения. Мы обнаружили это. Мы обнаружили это прямо в самой Саентологии. И в то же самое время мы обнаружили что-то, что нам было всегда в той или иной степени известно, но на самом деле мы обнаружили это сейчас, и вот что это такое: у нас имелось средство для исправления всех проблем, с которыми сталкивалась Саентология как широкое общественное движение. И если бы мы могли обнаружить, что именно не так с Саентологией как с широким общественным движением, то мы смогли бы найти в Саентологии средство, чтобы исправить это. Это интересно, вы знаете. Механизм самоисцеления.

    Ещё задолго до этого мне выпала честь учиться у того, кто был студентом самого Зигмунда Фрейда. А Зигмунд Фрейд полагал, что, возможно, разум имеет к этому какое-то отношение, но мы не можем быть вполне уверены в этом. Не было никаких научных доказательств.

    Я посмотрел на всё это ещё раз. Это просто поразительная ситуация. Механизм самораспутывания. Механизм саморазэнтурбулирования.

    Так что до конца года... помимо того что я ездил в Голливуд, который был на несколько сотен миль южнее, и встречался там со старыми приятелями, и занимался другими подобными вещами, которые в то время, как правило, были, конечно же, важнее... я изучал данную проблему, чтобы найти ответ на этот вопрос: структура управляет разумом или разум управляет структурой? И что бы из этого ни оказалось главным, это мы и стали бы изучать.

    Что ж, мне показалось, что это очень важно. Мы имели дело с группой людей, которая могла самостоятельно справиться со своими проблемами, при условии что она обладала бы достаточной честностью для того, чтобы взглянуть на эти проблемы. И возможно, даже в 1954 году мы ещё не смогли взглянуть на все свои проблемы. Это в точности то же самое, как и ситуация с одитором: одитор, как правило, питает большие надежды в отношении преклира, чем сам преклир.

    И что бы вы думали? Благодаря громадному, рьяному, совершенно замечательному - но невольному содействию со стороны исследовательских проектов, проводившихся тогда, мы получили ответ. И мы получили его так. Вот человек, который не может усваивать мужской гормон. Иначе говоря, его мужская сила пропала... он не может усваивать мужской гормон. То есть мы даём ему этот гормон, и его мужская сила остаётся той же самой. Вы должны понимать, что мужчины в условиях невероятного стресса очень часто теряют мужскую силу. Хорошо, а можно ли тогда изменить его каким-то образом, чтобы мужской гормон на него действовал... инъекция или приём этого препарата... подействовал бы он, если бы мы изменили его разум?

    Так что мы с оптимизмом смотрели на то, сколько у нас проблем и насколько они серьёзны. Их было много, и они были серьёзны, поверьте мне. Потому что как только мы выяснили, почему люди не могли учиться и как исправить эту ситуацию, мы внезапно обнаружили, что вряд ли кто-то вообще когда-либо занимался Дианетикой и Саентологией. Каждый делал что-то такое, что немного отличалось от того, что делали все остальные.

    Вот упрямый факт: мужской гормон не действовал на человека. Обширные исследования подтверждали это. Он не изменил его состояние здоровья. Между прочим, мужчина не может есть или переваривать пищу, если у него в организме слишком мало этого жизненно важного соединения под названием тестостерон. И те врачи, пытаясь заставить людей есть, экспериментировали с тестостероном. Кажется странным, что они использовали этот гормон. На самом деле это не половой гормон, это просто гормон тела.

    Решением проблемы было воспроизведение, одна из составляющих формулы общения. Неспособность к воспроизведению. Мы берём шеренгу солдат, выстраиваем их в длинную колонну, и мы шепчем на ухо первому солдату: «Атака начинается в полночь». Он поворачивается и шёпотом передаёт это же сообщение следующему солдату.

    Итак, перед нами стоял этот восхитительный, совершенно недвусмысленный вопрос, и, если бы мы ответили на него, мы узнали бы, разум ли контролирует тело или тело контролирует разум.

    А затем мы подходим к последнему солдату и спрашиваем его, в чём заключалось сообщение, - после того как его передали по цепочке раз двенадцать. Мы спрашиваем его о сообщении, и он отвечает: «Вам лучше почистить башмаки капитана».

    Итак, я гулял по парку около госпиталя, присаживался на скамейку рядом с кем-нибудь из этих ребят, которые явно изголодались до полусмерти... их было очень легко распознать после всех тех ужасных лишений, которые выпали на их долю... и начинал применять к ним фрейдовский психоанализ, как бы мало я ни знал об этом и как бы неуклюже это ни было. Это неудобный инструмент для работы. Я говорил с ними о том и о сём и добивался, чтобы они изменили своё мнение по поводу жизни или по поводу секса. А после конца рабочего дня я пробирался в офис сотрудников исследовательского проекта, под чьим наблюдением находился этот человек, и находил бумаги на него. Чем не тайная операция?

    Как же всё так перепуталось? К тому времени, когда сообщение добралось до номера двенадцать, было невозможно даже понять, что это то же самое сообщение.

    И на ряде этих пациентов, которые не могли усваивать секреты желёз, психотерапия сработала. Стоило лишь добиться, чтобы человек слегка изменил своё мнение... просто сделать человека совсем немного лучше... и неожиданно гормоны начинали действовать.

    Что ж, дело было в неспособности каждого из этих людей к воспроизведению; какой бы незначительной она ни была, но это была неспособность к воспроизведению. И мы обнаружили, что человек, как это ни странно, способен осознавать различные явления в жизни и давать оценку различным факторам в жизни в той степени, в какой он сам был готов походить на то, что он видел в жизни. И если он был готов походить на то, что он видел в жизни, то он был в состоянии понять всё, что есть в жизни. Но человек никогда не был способен понять то, в чём он сам не был готов принимать участие. Следите за мыслью?

    Так что же это такое в самом деле? Из того, что можно было сделать для человека на физическом уровне, ничто не изменяло его разум, но вот мы сделали для него что-то на умственном уровне - и мы изменили структуру его тела, так что после этого он смог есть, поправился и вернулся к нормальной жизни как мужчина.

    Жить в грязном городе - это одно дело. Иметь стремление сделать город чистым - это совсем другое дело. А действительно сделать его чистым - это нечто совершенно иное. Знаете ли вы, почему бывает так, что город не убирают? Его не убирают, потому что люди смотрят на всю эту грязь и говорят: «Нет, нет, нет. Нет. Это ужасно. Я не желаю иметь ничего общего с этой грязью».

    На установление этого потребовался год. А дальше всё было просто. Это было просто. Ведь мы знали кое-что, что практически все из нас знают, не отдавая себе в этом отчёта, поскольку сегодня мы знаем это так хорошо. И вот что это такое: разум управляет структурой, а структура может лишь видоизменять разум.

    Кто же тогда подметает город, а? Если никто никогда не будет готов взяться за дело и вымести всю эту грязь, если никто никогда не будет готов вступить в контакт с этой грязью или запачкаться ею - на то время, которое необходимо на уборку, - то эта грязь никогда не будет убрана. Если люди не желают воспроизводить грязь, то город останется грязным. Вы понимаете, это просто отсутствие желания и готовности.

    Вы можете получить ответную реакцию структуры, которая приведёт к изменению разума человека... поверьте,“вы можете изменить разум у кого-нибудь из присутствующих здесь, если сломаете ему ногу. (Смех.) Это уж точно. У него была идея, что его нога здорова, а теперь у него идея, что его нога больна, и ему это не нравится, но вы, несомненно, изменили его разум.Однако давайте посмотрим на это с другой стороны. Сломав этому человеку ногу или сделав с его ногой что-то ещё, могли бы мы поднять его интеллект на более высокий уровень? Могли бы мы сделать так, чтобы он стал лучше ладить со своим боссом? Могли бы мы добиться, чтобы он смог лучше ездить на мотоцикле? Могли бы мы?

    Кто-нибудь успокаивается и говорит: «Что ж, давайте очистим город. Вы только посмотрите на всю эту грязь». И несколько человек говорят: «Что ж, хорошо». Они засучивают рукава (они пачкаются в процессе работы), они очищают город - город блестит и сияет. Затем они сами чистятся и моются, и у нас - чистый город. Понимаете, как это происходит?

    Не-а. Ни единая вещь, которую мы могли бы сделать с его ногой, не изменит этих качеств. Напротив, если человек решительно настроен, что его нога не заживёт, то она не заживёт! Если он просто исполнен решимости и говорит: «Няуу», никакого выздоровления.

    Что ж, отсутствие готовности к воспроизведению или неспособность воспроизводить - это на самом деле единственный барьер в обучении.

    Что ж, в таком случае мы берём иной курс, нежели тот, по которому двигался человек в течение многих последних тысячелетий... иной курс. Это говорит нам, что всё, что мы считаем хорошим в человеке: его этика, его дружелюбие, его умения, его таланты и так далее - это лучшее, что в нём есть. А когда всё это в плохом состоянии, сам человек в плохом состоянии. И он может находиться в самом превосходном физическом состоянии, какое вы только видели на своём веку, и это не принесёт ни малейшей пользы его этике, его талантам или его нравственности. Но он может быть в ужасающем физическом состоянии и всё же обладатьочень большими способностями на умственном.уровне.

    Люди ничему не научатся, если они не могут воспроизводить или если у них отсутствует готовность делать это.

    Но если человек обладает очень большими способностями на умственном уровне, он может взять и изменить свою физическую структуру. И поэтому мы с вами не тычемся вслепую и не теряемся в догадках по поводу наших намерений, думая, как с этим поступить. Когда мы видим больного человека, мы знаем, что можем что-то с этим сделать, поскольку мы можем общаться с ним, а он может общаться со своей болезнью и победить её.

    Человек в хорошем состоянии готов воспроизводить и быть воспроизводимым; он также готов не воспроизводить и не быть воспроизводимым. Эти четыре условия являются необходимыми для того, чтобы состояние человека было хорошим. Таким образом, он делает всё это по собственному желанию, не так ли?

    Так вот, человек подозревал об этом и раньше, но никто никогда не предъявлял доказательств, очевидных и явных, как удар молотом по наковальне: «Вот, вопрос исчерпан!»

    И мы обнаружили, что причиной возникновения механизма невос- произведения являются болезненные инциденты, проблемы, заботы и страхи, которые были такими сильными, такими серьёзными, что человек сказал: «Всё это никогда, никогда, никогда не должно повториться».

    И именно благодаря этому мы оказались в сфере Дианетики, а позднее - Саентологии: благодаря доказательству, непрекращающейся, демонстрации этих положений.

    И если человек сказал: «Всё это никогда не должно повториться», то он в определённой степени уже перестал принимать участие в жизни. Он продолжал держать перед собой что-то и говорить: «Это никогда не повторится».

    Человек, возможно, подозревал об этом, но не знал наверняка, а мы сейчас знаем, что мы это знаем. Однако слишком часто... слишком уж часто нас обескураживали сопротивляющиеся, непокорные, злобные, упрямые, противные люди, которые просто отказывались сотрудничать с нами и поправляться. (Смех.)

    И в конце концов перед ним накопилась огромная куча таких вещей, на некотором расстоянии от него, и они как бы говорили ему, что всё это никогда, никогда не должно повториться. И вы знаете, каков конечный результат всего этого? Жизнь никогда не должна повториться. Это отсутствие готовности воспроизводить жизнь, и мы нашли средство для исправления этого.

    И что бы вы думали? Мы просто вынуждены допустить, что где-то рядом вдобавок ко всему болтается намерение не быть здоровым. Мы просто вынуждены допустить это.

    Это грубый, жестокий, ужасный процесс, за которой одиторы всего мира были готовы меня расстрелять. Его разговорное название - «Грязная тридцатка», и он позволял получать примечательные результаты. И хотя он был очень тяжёлым, он всё же приводил людей в состояние, когда они говорили: «Посмотри-ка, есть некоторые вещи, которые могут повториться». Его настоящее название - «Открывающая процедура посредством воспроизведения».

    Понимаете, это не заставляет нас сразу же сделать допущение о том, что у этого человека разум не контролирует структуру. Мы не делаем такого допущения. Это было бы идиотизмом. Мы просто допускаем, что он решил устремить контроль структуры в каком-то ином направлении.

    Вы добиваетесь, чтобы человек подошёл к книге, исследовал её определённым образом, а затем положил её на место, подошёл к бутылке и исследовал её определённым образом, поставил её на место, подошёл к книге, взял её и исследовал определённым образом, положил на место, подошёл к бутылке и исследовал её определённым образом, поставил на место, подошёл к книге, взял её и исследовал определённым образом, положил на место, подошёл к... кто-нибудь начал нервничать?

    И если бы среди присутствующих нашлись те, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел быть больным, то, разумеется, это положение оказалось бы под вопросом. Но я думаю, что здесь, возможно, есть несколько человек, которые в тот или иной момент хотели заболеть, которые сочли болезнь хорошим решением проблемы. А сейчас вы сидите тут и говорите мне: «Ну, нет, я-то никогда не хотел».

    Это была «Грязная тридцатка». Некоторым одиторам этот процесс проводили по сорок пять или пятьдесят часов. К тому же это очень трудное дело, так как в некоторых случаях это был процесс слишком высокого или слишком продвинутого уровня для их кейсов. Это было слишком тяжело.

    Как насчёт того, чтобы остаться дома и не пойти в школу, а? (Смех.)

    Однако после того, как этот процесс был проведён, - после того, как одиторы провели его друг другу, - у них появилась готовность быть воспроизводимыми. Они были готовы находиться в очень хорошей форме и приводить преклиров в хорошую форму. Они сами были готовы говорить что-то, не возражая при этом, чтобы это говорил кто-то другой. А также они были готовы, в частности, увидеть Саентологию такой, какая она есть, и если уж они как-то видоизменяли Саентологию, то делали это совершенно осознанно. Они знали, что видоизменяют её. Это больше не было навязчивым стремлением изменить её тем или иным образом.

    Так что разум способен управлять структурой настолько основательно, что может сделать её больной или здоровой. Вот какой вывод мы делаем из этого. Но, разумеется, есть люди, которые, по-видимому, хотят поправиться, но остаются больными. Мы работаем с таким человеком, мы пытаемся что-то для него сделать, а он сидит себе и расстраивает нас до глубины души, говоря: «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит».

    И внезапно Саентология стала гораздо более эффективной. И поскольку она стала теперь более эффективной, возник ещё один фактор, который всегда был очевидным, но теперь стал бросаться в глаза. И этим фактором была продолжительность времени, необходимого для того, чтобы достичь какого-то результата с помощью Дианетики и Саентологии. Сколько нужно времени, чтобы достичь результата с помощью Дианетики? Чтобы получить какой-нибудь результат очень высокого уровня требуется по меньшей мере пятьсот часов процессинга. Это очень много времени. Отдаёте ли вы себе отчёт в том, что это сто дней одитинга по пять часов в день?

    Мы проводим ему процессинг ещё тридцать часов - «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит». Мы лишь совсем недавно осознали, что не так с этим парнем: ничего не происходит, вот что с ним не так!

    У нас просто не было такого количества людей. У нас просто не было такого количества часов. Мы подали прошение в Гринвичскую обсерваторию, чтобы нам выделили ешё несколько часов, но они не захотели этого сделать.

    Я проделал такой эксперимент. Взял одного такого малого и спросил его во время процесса по непосредственному вспоминанию:

    И в 1954 году кривая, отражающая наш прогресс, поднялась так, что 9 теперь количество процессинга, необходимого для получения очень хороших результатов, снизилось, вероятно, до ста двадцати пяти или ста пятидесяти часов. Несомненно, мы могли получить за этот период времени лучшие результаты, чем за пятьсот часов в 1950 году. К тому времени мы несомненно стали способны получать лучшие результаты.

    • Были ли в вашей жизни моменты, когда вы решали, что ничего не происходит?

    И теперь люди стали достигать большего, они стали получать результаты быстрее, потому что они сами были готовы к тому, что их слова или поступки воспроизведут, были готовы общаться, были готовы учиться, были готовы учить, были готовы инициировать какие-то сообщения и посылать их мне. Иными словами, у нас повысился уровень АРО - аффинити, реальности и общения друг с другом - просто благодаря одному этому факту.

    И он ответил:

    Это было необычное действие. Его выполнения можно было бы добиваться с большей силой. Я имею в виду, что мы могли бы гораздо более напряжённо работать над тем, чтобы полностью добиться цели «Открывающей процедуры посредством воспроизведения», но это оказалось ненужным. Все с готовностью делали это, и было множество людей, которые не сделали этого, и так далее. Но тем не менее мы видели, что благодаря этому вся деятельность в Саентологии оживилась и дела пошли лучше. И благодаря этому наши результаты улучшались. Но я по-прежнему был чересчур оптимистичен.

    • Ну, да. Я постоянно принимаю такое решение.

    Заявления, которые я и другие люди делали в 1950 году, по-прежнему оставались чересчур оптимистичными. Мы никак не смогли бы достичь целей Дианетики и Саентологии во всём мире, если бы только мы не создали какой-нибудь метод, более эффективный, чем индивидуальное применение технологии. Индивидуальное применение привело бы нас к поражению.

    Мы изменили его мнение на этот счёт, и после этого он изменился.

    Допустим, что было бы... о, это больше, чем есть на самом деле... допустим, что их было бы намного больше, чем есть на самом деле. Допустим, в мире было бы десять тысяч активных саентологов, и допустим, что каждый из них работал бы с максимально возможной скоростью, оди- тируя одного преклира за другим. Существует десять тысяч одиторов, а. проодитировать нужно два миллиарда человек. О, нет.

    Так вот, одна из самых больших трудностей, с которыми мы 9 сталкиваемся, заключается в том, что в настоящее время в этом обществе существует определённое согласие: люди считают, будто человек должен только жить. Кажется странным, что это трудность, но это трудность. Люди думают, будто человек должен только жить и никто не должен умирать. Понимаете, они не учитывают этот момент. В то же время сам разум в ходе своей работы рассматривает оба эти вида деятельности. Он рассматривает и жизненность, и умирание. И некоторые данные, которыми мы располагаем, дают нам понять (и это нечто большее, чем просто подозрение), что способности и бытийность тела не прекращают жить просто из-за того, что оно умерло как некая идентность. Происходит нечто другое: всё это продолжает двигаться по траку.

    Поднятие общего тона всего человечества стало бы невозможной задачей, для выполнения которой потребовалось бы немыслимо много времени, в особенности потому, что у нас были эти 30 процентов людей, которые стояли в стороне и которые никогда не пришли бы и не попросили бы о помощи. И кто знает, если бы мы отправились в какие-нибудь нецивилизованные места, не достиг ли бы этот показатель ста процентов - это те люди, которые направляются куда-то в горы, потому что появился новый знахарь, который собирается ввести всех в месмерический транс или превратить всех в камень, понимаете... вот скольким людям невозможно было бы провести процессинг. Поэтому заявление о том, что мы просто поднимем тон всего мира, - это заявление было просто слишком, слишком амбициозным, потому что этого нельзя было сделать по чисто техническим причинам. Количество людей, которые работали с другими, и количество людей, с которыми нужно было работать, всё это... так что этой цели достичь невозможно; очевидно, что её достичь невозможно, не так ли?

    Так вот, если мы посмотрим на человека... разумеется, об этом можно долго спорить, поскольку никто из присутствующих не умирал пару днейназад и не находится здесь в другом теле, помня об этом. Но такое тоже могло бы случиться. Как бы там ни было, вопрос состоит в том, умирает ли тело или же оно умирает, чтобы жить. Может быть такое, что тело умирает, чтобы жить?

    С этим ничего нельзя было поделать. Даже если бы все пришли и сказали: «Пожалуйста, помогите, я хотел бы иметь более высокий уровень аффинити с моими ближними. Пожалуйста, помогите, я хотел бы, чтобы в моей деревне жизнь стала лучше. Пожалуйста, помогите, я хотел бы, чтобы некоторые из человеческих болезней поутихли». Это не имело бы никакого значения. С помощью индивидуального одитинга мы бы всё равно не достигли намеченной цели. У нас не было необходимых ресурсов, денежных средств и так далее. Это было бы невозможно, совершенно невозможно. Но вдруг у нас появился эффективный групповой одитинг.

    Да, может. Вполне. Возьмём бронтозавра. Он жил в местах, где росло много деревьев. И он грыз верхушки деревьев... одна из этих огромных доисторических тварей... он грыз верхушки деревьев, и спустя какое-то время верхушек деревьев больше не осталось. Он попал впросак, не так ли?

    И как только он у нас появился, мы тут же поняли, что мы держим земной шар в руках - по крайней мере, за один полюс. Потому что не имеет значения, сколько человек входят в состав группы. Я одитировал сотни людей одновременно, и я мог бы с той же лёгкостью одитировать и тысячи людей.

    И вот вопрос: что сделал бронтозавр? Просто полностью перестал жить или подобрал себе более подходящий мокап, как мы его называем? А? Что он сделал? Что ж, у нас тут нет никаких бронтозавров, которые могли бы дать свидетельские показания, но мы можем догадываться. Он изменил и модифицировал свою форму в другой жизни.

    Иными словами, мы могли бы повысить уровень их алёртности, аффинити, реальности и общения друг с другом, мы могли бы делать это практически сразу с целыми странами. Благодаря этому наша задача перестала быть чем-то невозможным, и каждый из нас испытал огромный прилив энтузиазма.

    Теперь послушайте. Если бы у вас не было вообще никаких способов изменять свою форму, вы были бы в ужасном состоянии. Понимаете, у вас были бы зубы аж вот досюда. Вы бы не нравились девушкам!

    Не потому, что мы хотели выйти на улицу и увидеть, как всех людей превращают в саентологов, а потому, что мы видели в мире что-то, что нам было не слишком-то приятно видеть: резкое ухудшение международных отношений и появление в обществе оружия столь мощного, что ни один человек не мог бы ему противостоять. И тогда это было важно.

    Так что мы могли бы рассмотреть дарвиновскую теорию эволюции, которая, кстати говоря, ужасно экстравагантная. Она несовременная.

    И мы сказали: «Что ж, у нас есть решение. У нас есть решение, и это очень хорошее решение. Возможно, мы сможем сделать что-то с помощью этого решения. Возможно, просто рассказывая людям об этом, возможно, просто благодаря тому факту, что есть... мы могли бы дать людям небольшую надежду на то, что есть решение, и тем самым мы могли бы сделать что-то по этому поводу».

    А несовременная она потому, что в ней предполагается, что всё произошло случайно. Это называется «жизнь по воле случайности». В этой теории предполагается, что по счастливой случайности форма жизни решила видоизмениться, но она это вовсе не решала, она сделала это просто по счастливой случайности, понимаете? И произошло достаточно много счастливых случайностей, так что теперь вы имеете ту форму, которую имеете.

    Так что наш групповой одитинг стал довольно успешным видом деятельности. В группах происходят странные вещи. Человек, которому проводил процессинг профессиональный одитор, одитировавший группу на протяжении нескольких часов... и внезапно перед вами люди, которые видят, ходят и выполняют разнообразные действия, которые они не могли выполнять до этого. Это не является чем-то очень уж впечатляющим с точки зрения саентолога, но это очень впечатляющий результат, если сопоставить его с этими 22 процентами. Сегодня с помощью группового процессинга мы достигаем более высокого показателя, чем 22 процента выздоровлений. Вероятно, он составляет около 50 процентов. Групповой одитинг в наши дни даёт такие же результаты, какие давала работа с отдельными людьми в Дианетике пять лет назад. Что ж, это прогресс, не так ли?

    Что ж, всё это выглядит замечательно с точки зрения биолога, но не математика. Поскольку мы начинаем просчитывать, сколько счастливых случайностей должно было произойти одновременно, и обнаруживаем, что с точки зрения математики, с точки зрения теории вероятности невозможно, чтобы произошло столько случайностей и образовалась законченная, единообразная и стандартная форма. Если вы обратили внимание, форма одного человека очень похожа на форму другого человека.

    Но, как я вам говорил, это по-прежнему был чрезмерный оптимизм. Члены команды ещё не знали всего, что они должны были бы знать. Члены команды рассчитывали на меня, а у меня в сутках было всего тридцать пять часов, а у них в сутках было только двадцать шесть часов, и перед нами вставали различные трудности. Трудности не в отношениях между нами - просто трудности с тем, как нам обеспечить выполнение всего, что мы должны сделать, и при этом быть в состоянии как-то продолжать нашу деятельность и приводить дела в порядок. Как мы должны были делать всё это?

    Что ж, это само по себе случайность, которая совершенно необъяснима с точки зрения случайностей. Должно быть, в какой-то момент кто-то принял решение об этом, понимаете? Кто-то принял решение об этом. Возможно, это были вы. Вы сказали: «Мы будем выглядеть более-менее похоже, и тогда мы будем узнавать друг друга, мы будем людьми и будем есть цыплят».

    Что ж, на самом деле в 1950 году у меня был частичный ответ на этот 11 вопрос. И в 1955 году - в этом самом году - произошло фантастическое событие. Наши способности повысились до такой степени, что мы стали способны устанавливать контакты с этими тридцатью процентами людей, которые никогда бы не пришли к нам, и сносить их глупые головы, как только у них возникало желание прийти. Мы могли разговаривать с ними, мы могли убеждать их, и, просто разговаривая с ними о том, почему они не хотят, чтобы кто-то что-то сделал для них (щелчок), мы делали что-то для них. О, это коварная уловка, не так ли? Если бы они просто пришли к нам и рассказали, почему они не желают иметь дела с Саентологией, то они оказались бы у нас в руках. Прекрасная, прекрасная технология.

    Но позвольте указать вам на то, что дарвиновская теория, если вам угодно, предполагает - хотя в ней это вовсе не говорится открытым текстом - существование такого явления, как реинкарнация. И учёный, который по уши зарылся в дарвиновскую теорию и биологию, услышав это, скажет: «Ой! Это ужасно. Нет, нет. Это вовсе не так. На самом деле существует бесконечный поток протоплазмы, который движется по траку времени, и все тела изготовляются из неё».

    Так что впервые за всю историю человека мы начали оказывать какое-то воздействие на тех людей, которые не желали идти в хижину знахаря или в дом, на котором висит бронзовая доска с именем врача. Такой человек обычно с готовностью объясняет, почему для него ничего нельзя сделать. И это всё, что он должен сделать, - и он окажется у нас в руках.

    Последний раз, когда какой-то малый в университете стал говорить мне об этом бесконечном потоке протоплазмы, я предложил ему продать мне немного. У него не было на продажу ничего, ни единого кусочка. Так возможен ли больший идиотизм?

    Так вот, вместе с этим был сделан огромный шаг вперёд в развитии технологии. Новый, большой шаг в развитии технологии. Мы обнаружили пару незначительных факторов, которые раньше не казались такими уж важными, но которые на самом деле определяли всё. Как только мы узнали об этих двух незначительных факторах, мы стали способны за 25 часов одитинга у большинства преклиров, которые к нам приходили... несомненно, у 50 или 60 процентов кейсов которые к нам приходили... мы стали способны за 25 часов индивидуального одитинга делать больше, чем мы могли сделать в 1950 году за тысячу часов. И это был шаг вперёд. Только на этот раз процент успехов был выше.

    Конечно, мы можем предполагать, что это просто идёт от клетки к клетке, замечательно продвигается по траку и всё получается очень изящно, но только до тех пор, пока не начнём исследовать прошлое людей. Мы подсоединяем к людям электропсихометр, и, когда мы начинаем проверять их реакции, обнаруживается, что тело, после того как оно умерло, не осталось в могиле на кладбище.

    Понимаете, куда мы сейчас проникаем? Мы всё дальше и дальше проникаем в сферу того, что раньше было невозможно. Вот наша цель. И мы просто делаем возможным что-то, что раньше было невозможно, а затем мы идём немного дальше. И каждый раз, когда нам удавалось ещё немного глубже понять, что представляет собой человек, происходило что-то новое. Мы начинали достигать больших успехов в работе с тем человеком, который сам приходил к нам и говорил: «Да, да. Не хотите ли вы... не хотите ли вы поодитировать меня, а? Как насчёт этого? У меня нет особых проблем. Я просто хочу быть Клиром».

    Весь материал, из которого состоит тело, - кальций и всё остальное - очевидно, остался в могиле на кладбище. И парень сказал: «Что ж, в путь. Теперь посмотрим. Нужно подобрать ещё немного кальция и так далее. Я соберу другое тело. И на этот раз, на этот раз я соберу его таким, что, когда ему стукнет пятьдесят, оно будет в потрясающей форме!»

    Что ж, вы знаете, на таких людей мы всегда должны были затрачивать столько же усилий, сколько мы затрачивали на всех остальных. Понимаете, мы всегда должны были затрачивать на них столько же усилий, сколько и на всех остальных - но на самом деле происходило по-другому. Человек... 25 часов, и готово - это значительный, значительный скачок.

    Мы вынуждены допустить, что существует подобное намерение. Что ж, конечно, всё это чрезвычайно умозрительно, однако я не вижу, почему мы не можем хотя бы упомянуть об этом, раз уж люди стреляли друг в друга по поводу этого вопроса на протяжении нескольких тысяч лет.

    Проболев оптимизмом в течение пяти лет (а оптимизм - это одно из опаснейших заболеваний), я решил принять лекарство от оптимизма и добиться, чтобы мой оптимизм оказался оправданным. Для этого нужно было сделать так, чтобы все надежды осуществились; однако для этого необходимо было поработать. Поэтому мы нашли в Соединённых Штатах все, какие только могли, кейсы, которые в центре практики МАСХ считались неудавшимися кейсами. И говоря «неудавшийся», я имею в виду, что мы не сделали для человека всего, на что он надеялся. Это была дефиниция «неудавшегося кейса»: мы не сделали для кейса всего, на что он надеялся.

    В Римской империи четвёртого или пятого века к вам запросто мог подойти кто-нибудь, слегка похлопать вас по плечу и сказать: «Брат...» - в те времена люди называли друг друга братьями, а не товарищами... «Брат, ты был крещён как полагается, чтобы ты мог отправиться в рай, когда умрёшь?»

    И мы нашли все эти кейсы, привезли их к себе, провели им по неделе одитинга и отправили обратно, сделав для них больше, чем то, на что они когда-либо могли надеяться. И это было огромным облегчением. Это было огромным облегчением для нас и для центра в Соединённых Штатах, и прямо сейчас такое же огромное облегчение мы начинаем испытывать здесь, в Великобритании. Потому что есть преклиры, которые приходили к нам и говорили: «Пожалуйста, сделайте меня более способным». И их одитировали, и уровень их способностей немного повышался. И они вовсе не были уверены, что достигли оптимального уровня, вовсе не были уверены. И мы вовсе не были уверены... мы знали, что они не достигли.

    Парень отвечал: «Не-а, я некрещёный» - и его губили. Его политическое будущее оказывалось уничтожено. Даже недавно избранному президенту США пришлось принять крещение сразу после избрания, чтобы не расстраивать американский народ.

    Так вот, принимая во внимание тот факт, что объект приложения наших усилий стал несколько другим... в 1950 году, в Дианетике, объектом являлось тело. В 1955 году объектом является сам человек - та бытийность, то осознание, которыми и является человек. Объект стал другим. Но, изменив объект, мы стали способны сделать для тела больше, чем мы могли сделать раньше, просто работая с телом.

    Но, разумеется, никто не спорит по поводу реинкарнации, и никто в это не верит. В это вообще никто не верит... потому что это, возможно, правда. И поскольку человек в этом вопросе упрямо стоит на своём, он, пожалуй, скорее поверит лжи, чем правде.

    И очень важную роль в Соединённых Штатах сыграло то, что мы нашли и притащили к себе людей, которые являлись «неудавшимися кейсами» (в кавычках), людей, на чьи кейсы мой оптимизм не распространялся, - что мы притащили их и сказали: «Так, пожалуйста.

    Но, как бы там ни было, для наших целей нам придётся с этого момента и далее исходить из предположения, что форма избавляется сама от себя, чтобы сконструировать более подходящую форму.

    Сядьте здесь. Тут у нас есть одитор. Итак, начинаем». И привели эти кейсы в порядок.

    Так вот, мы не будем задаваться вопросом о том, почему она занимается таким хлопотным делом, - ведь было бы гораздо легче прямо в этой же жизни вырастить себе третий глаз, пятую ногу или что угодно, что вы сочли бы нужным, чтобы добиваться успеха. Но это нечто очень неконсервативное, нечто радикальное. Такие вещи не поощряются. Вы спускаетесь вниз к завтраку... когда вы ложились спать, у вас было два глаза, а проснулись вы с тремя. Ваша жена расстроилась бы. И вероятно, во время войны людям пришлось бы изучать ваш продовольственный аттестат, чтобы удостовериться, что вы тот самый человек. Понимаете, происходили бы самые разные вещи, и это сбивало бы с толку.

    Вы представления не имеете о том, как это повлияло на мой боевой дух. Вы что, хотите сказать, что мне больше не нужно быть оптимистом? Когда я осознал это, это стало для меня своего рода потерей. Вы хотите сказать, что теперь всё, что вы говорите, не будет опираться ни на какие надежды, даже с вашей стороны? Это не кажется мне разумным, так нельзя. Такой подход слишком скучен, поскольку он ориентируется на факты; такой подход слишком сильно ориентируется на статистику.

    Так что, возможно, самое лучшее - это прикончить мокап и построить другой. Возможно, это самое лучшее. Определённо, если бы мы так поступали, это создавало бы меньше путаницы. Так что очень может быть, что нечто подобное и происходит.

    Что ж, принимая всё это во внимание, давайте просто поднимем каждую из наших целей на новый уровень. И давайте выясним, можем ли мы достигать тех же самым результатов, работая с массами людей.

    И я напоминаю вам, что я вёл речь о теории примерно столетней давности, которую преподают в каждом университете страны, - о теории Дарвина. Ей дали какое-то никудышное объяснение, но тем не менее в ней говорится, что формы жизни продолжают создавать мокапы и что они не просто гибнут и забывают, как это делается, понимаете?

    И прямо сейчас это проходит экспериментальную проверку в Велико- британии. Как сделать... это звучит неправдоподобно... как сделать стабильными Тэта-Клирами (так мы называем людей, находящихся в очень хорошем состоянии)... как сделать стабильными Тэта-Клирами по меньшей мере семьдесят пять человек из группы, получающей тридцать часов группового процессинга.

    Следовательно, в разуме присутствует и технология умирания. И об этом говорили многие писатели. Об этом говорил Шопенгауэр... «Мир как воля и представление», инстинкт смерти... отсюда, в общем-то, и появилась эта идея об инстинкте смерти. Кто-то хочет умереть, и он пытается каким-то образом прикончить свой мокап.

    Так вот, это проходит экспериментальную проверку прямо сейчас. Мы надеемся. Всё это может не осуществиться, возможно, мы достигнем успеха только с тридцатью процентами участников, понимаете? Возможно, ещё с несколькими участниками нужно будет поработать индивидуально, чтобы решить их проблемы. Потому что - я повторю - одно дело, когда вы знаете, что вы можете сделать, и совсем другое дело, когда все члены команды знают, что вы можете сделать. Понимаете? Тем не менее прямо сейчас среди одиторов в Великобритании возрождаются большие надежды, связанные с этим. Фактически одиторы становятся нестерпимо самоуверенными.

    Однако иногда кто-то решает умереть, а затем решает не умирать, а затем решает жить, не отменяя решение о том, что он собирается умереть.

    Но это та цена, которую вы платите за успех. Мы найдём какой-нибудь способ сделать что-то по этому поводу. Но главное, чего мы надеемся достичь сейчас, прилагая все эти усилия, - мы надеемся, что мы сможем сделать что-то для любого человека, который к нам придёт, а также что мы сможем протянуть руку, схватить любого, кто никогда не слышал о нас, и добиться, чтобы он рассказал нам, почему не хочет получать одитинг. И это было бы просто невероятно - не правда ли? - если бы мы могли контролировать положение дел в обществе и с помощью индивидуального одитинга улучшать состояние тех кейсов, которые сопротивляются сильнее, а с помощью группового одитинга по меньшей мере достигать значительных улучшений в лёгких кейсах.

    Интересная штука, да? Что ж, мы могли бы назвать это психосоматическим заболеванием или хронической соматикой.

    Что ж, на сегодняшний день мы ни в коей мере не отказались от индивидуального одитинга.

    Человек принял решение, что он всё бросит. Он думает: «Это неподходящий мокап. Неподходящий».

    На самом деле единственный известный мне способ достичь сколько- нибудь гарантированных результатов - это индивидуальная работа с человеком. Я хочу сказать, что мы можем быть уверены в этом сегодня.

    Девушка говорит: «Мне уже двадцать два, и ни один парень ни разу не положил на меня глаз! К чёрту этот мокап. Выброшу его». Так что она говорит... понимаете, она говорит это ниже уровня полного осознания, а иногда - как раз чуть выше этого уровня... «Мне остаётся только умереть». Она не говорит это как-то нечаянно. Она подразумевает вот что: «Лучше я обзаведусь другим мокапом. И если бы я только могла прикончить этот мокап, я тогда смогла бы построить новый - и дело в шляпе. Такая деваха получится!»

    Мы не могли быть уверены в этом год назад, но сегодня мы можем быть уверены в этом.

    Ну!.. Очень часто такая девушка решает всё бросить. Она будет вести опасный образ жизни. Она намеревается попасть в несчастный случай во время поездки на мотоцикле, если ей только удастся это устроить. Так что она находит парня с мотоциклом, который ездит бесшабашно, понимаете? И покупает себе милую шляпку... она позаботится о том, чтобы не купить себе такую шляпку, которая предотвратит сотрясение мозга... садится на мотоцикл позади этого парня - и поехали. А затем она пилит его, взвинчивает ему нервы. И однажды она получит шанс построить новый мокап.

    Сегодня хорошо обученные, хорошо информированные ребята (а так оно и есть)... и у нас есть довольно-таки полное согласие относительно того, что мы делаем... необходимо, чтобы эти люди очень хорошо понимали, что происходит, в особенности при работе с сильно сопротивляющимися кейсами, и тогда любой человек, который мог бы достичь каких-то результатов за тридцать часов группового процессинга, сможет, вероятно, достичь тех же самых результатов часов за пять индивидуального процессинга. Возможно, это не очень значительные результаты, понимаете, мы ещё не знаем, какими будут эти цифры. Мы просто надеемся; вспомните, я только что сказал вам, что групповой процессинг - это надежда.

    Что ж, она решает, что так и поступит, а потом ей исполняется двадцать три... у неё всё спланировано, понимаете? Ей придёт конец - бам! - и она построит новый мокап. Мы просто скажем, что она движется в этом направлении.

    Но боже, что мы можем сделать сегодня в индивидуальном процессинге! Я просто... понимаете, я даже не мечтал, что смогу сказать это и расслабиться, - знаете, «хорошие дороги, хорошая погода», сходите поговорите с Джо. Преклиры заходят в эту дверь, понимаете, и они выглядят ужасно. Они выходят через эту дверь и выглядят очень хорошо. И когда они выглядят слишком уж хорошо, мы говорим: «Постойте-ка, минуточку...» Мы сделаем ещё одну дверь и посадим там чёрное чудовище, и мы будем посылать туда таких людей на повторную проверку. Нам не нужно, чтобы они достигали слишком уж высокого уровня. (Смех.)

    И тут на неё кладёт глаз какой-то парень...

    Тот факт, что это произошло, привёл к невероятному уменьшению напряжения. И, откровенно говоря, я пользуюсь этим случаем прямо здесь и сейчас, чтобы впервые на самом деле объявить об этом. Чтобы сказать, что для Хаббарда время чрезмерного оптимизма в отношении отдельных кейсов миновало и что Хаббард очень счастлив, что это так; он поддерживал такое множество людей с помощью надежды, что его надежда дала трещину.

    Она дожила до двадцати двух, решила поменять мокап, потому что никто до сих пор не положил на неё глаз, а теперь ей двадцать три и кто-то положил на неё глаз.

    Так вот, что же именно может... давайте будем очень осторожны, давайте предположим, что есть множество факторов, которым мы не уделили должного внимания... давайте предположим, что это довольно-таки тяжёлый кейс, или кейс средней тяжести, или что-то в этом роде, и давайте предположим также, что имеет место неудачный подбор людей или, знаете, размолвки внутри самой команды, давайте предположим, что имеют место все эти факторы - что тогда сможет произойти за семьдесят пять часов? Давайте просто выберем именно этот период, потому что мы знаем, что именно столько времени необходимо, чтобы достичь гарантированного успеха, возможно, в пятидесяти или в ста процентах кейсов, понимаете? Забавно, что преклиры, которые приходят к нам и говорят: «У меня всё в порядке, вы знаете, вы сможете вылечить всё... вылечить меня за три минуты». Они тоже являются неизлечимыми оптимистами, вы уж мне поверьте. Это очень интересные ребята.

    Она встречает парня или нескольких, и они говорят: «Ух ты, какая красотка!» (Смех.)

    Вполне вероятно, что к нам будут приходить люди, желающие повысить уровень своих способностей, и эти люди будут не в состоянии увидеть стену, понимаете. Они думают, что у них потрясающие способности; они думают, что им просто-напросто нужно немного помочь улучшить реакцию, может быть, - а человек даже не в состоянии держать голову прямо. Одитор никогда не обращает на это особого внимания: всё это является частью его работы. Он просто делает то, что он должен делать.

    И она говорит: «О!»

    Что может в наши дни произойти за семьдесят пять часов процессинга? Что мы можем сказать по этому поводу, что было бы по-настоящему обосновано? Давайте назовём дату окончательного подведения итогов - скажем, 1 декабря 1955 года. Давайте просто возьмём эту дату, потому что благодаря этому становится возможным более тесное сотрудничество членов команды. Мы просто отодвигаем дату немного вперёд, так чтобы к тому времени никто не остался в неведении относительно чего-либо. 1 декабря 1955 года, семьдесят пять часов процессинга.

    Она начинает работать над своей походкой. На самом деле она начинает развиваться как женщина.

    Что ж, мы могли бы дать довольно надёжную гарантию того, что человек будет стабильно экстериоризирован с полными восприятиями или почти с полными восприятиями и он не будет испытывать ни малейшего напряжения в отношении жизни. И его тело будет в настолько хорошем состоянии, насколько это возможно, принимая во внимание тот факт, что человек живёт в физической вселенной, - тело будет настолько в хорошем состоянии, насколько это возможно.

    А в двадцать шесть она выходит замуж, и её мужа что-то в ней нервирует. Он говорит: «Тебе обязательно каждый раз ложиться спать в бигуди?»

    Иными словами, если к вам придёт безрукий человек, то вы, конечно же, не вырастите ему руки, вот и всё. Возможно, вы сможете научить его создавать мокапы рук. Мы увеличивали длину рук, мы увеличивали длину ног. Мы работали с усохшими руками и добивались того, что они начинали расти, и мы делали всевозможные аналогичные вещи. Но если у кого-то вообще нет руки, то мы не вполне уверены, сможем ли мы... ну, мы знаем, что, как правило, мы не можем рассчитывать на то, что дадим ему новую руку. Но в то же самое время у преклира не будет призрачной руки, донимающей его, и он будет способен владеть другой рукой достаточно хорошо для того, чтобы это в какой-то мере компенсировало отсутствие одной руки, понимаете? Так что мы можем сделать кое-что даже в отношении подобной ситуации, понимаете, но мы не можем дать ему тело, возраст которого составляет 21 год и которое способно выдержать самую строгую проверку физического состояния — такую, какую проводят лётчикам-испытателям, понимаете? Этого мы бы не смогли сделать.

    «Я ему противна. Ему не нравится этот мокап». (Вздох.) «Да. Не нравится».

    Однако в свете того, что пришлось испытать этому человеку, он производил бы поразительное впечатление в качестве экспоната какой-нибудь медицинской выставки. Это единственное, что мы можем сказать. Он всего лишь производил бы потрясающее впечатление, такие изменения произошли бы в его физической бытийности. Это значит, что если бы мы взяли 75-летнего человека, который ничего не видит и у которого больное сердце, то, проведя ему процессинг, мы, вероятно, просто-напросто получили бы 65-летнего человека со здоровым сердцем. Понимаете? Мы не получили бы юношу, возраст которого составляет двадцать один год. Давайте не впадать в такой энтузиазм. Хорошо. Хотя мы недавно провели процессинг одному такому в Вашингтоне, и он потом шёл по улице и свистел вслед девушкам - семьдесят пять лет. Что ж, это то, что называется «в пределах оптимизма».

    Теперь она не принимает решение прикончить этот мокап. Она уже приняла это решение, когда ей было двадцать два. И теперь она начинает физически разваливаться на части. У неё появилось решение умереть и решение жить, а потом появился кто-то, кто хотел бы, чтобы она приняла решение умереть. Это усугубляет ситуацию, и внезапно у неё развиваются аденоиды или что-то такое, понимаете? Она тут же начинает приканчивать мокап.

    Но произойдёт ли за эти семьдесят пять часов ещё что-нибудь важное? М-м. На протяжении многих месяцев ни разу не было так, чтобы нам не удалось поднять чей-либо коэффициент интеллекта на целых 25 пунктов. А это, дамы и господа, нечто совершенно невозможное - с точки зрения всего, что люди думали об этом, с точки зрения всей прежней работы человека в этой сфере.

    И при этом она говорит: «Но я не приканчиваю его. Я не делаю это. Это делает что-то другое».

    К нам приходит господин Доукс, его КИ уже равен 150 единицам. И мы проводим ему от двадцати пяти до семидесяти пяти часов процессинга, и его КИ становится равен 175. О, нет. 175 - это гений! Гении не часто рождаются в нашем обществе. Нет, нет. Но пора бы начать их создавать!

    Да, конечно, это делает прошлое. Понимаете? Но она сделала это в прошлом.

    Так вот, есть ещё один уровень, до которого практически невозможно добраться, и это уровень слабоумных. Приходит человек с КИ около 70 - знаете, настоящий умница. Настоящий умница. Он смотрит на что-то, у него по-настоящему умное выражение лица, и он говорит: «А?»

    И вот кто-то заявляет ей:

    Вы говорите ему: «Что ж, сядьте в эту машину и доедьте до бакалейного магазина», и он, возможно, сможет правильно переключать передачи, если только перед ним неожиданно не вспыхнет сигнал светофора - тогда этот человек впадёт в полное замешательство и будет ошеломлённо сидеть на месте. Другими словами, действительно глупый человек. Что бы мы сделали с этим человеком?

    • Это делаешь ты.

    Мы подняли бы его КИ практически на такую же величину, и это странно. У нас нет ни малейшего представления о том, каким высоким может быть КИ. Но мы знаем, что мы вышли за рамки существующих тестов.

    А она отвечает:

    Так вот, считается, что поднять КИ слабоумного с 70 до 95 - это одна из самых невозможных вещей среди всех невозможных вещей, а в Саентологии это стало обычным делом. Настолько обычным, что на днях я сделал выговор одному одитору.

    • Нет, это не я.

    Я сказал:

    Это так. Если бы кто-то сказал ей: «Это делаешь ты» или «Это сделала ты, а теперь ты делаешь что-то другое, и твоя жизнь - это конфликт», она ответила бы: «Не-а. Нет, это не я. Я хочу жить! Мне обязательно нужно накручивать волосы на бигуди».

    • Не может быть, чтобы ты провёл эти процессы.

    И вот она отправляется к психоаналитику, который сидит у себя в кабинете вот так, и он спрашивает:

    И он спросил:

    • Вам снятся сны? (Смех.)
    • Почему?

    Она отвечает:

    Я сказал:

    • Ну, в общем-то да. Прошлой ночью мне снилось, как я поджариваю цыплёнка.
    • Ты повысил КИ этого человека только на 20 пунктов. Ты проводил ему процессинг целую неделю! Чем ты занимался? Увеличение всего на 20 пунктов?
  • О-о-о-о-о. М-м-м-м-м. Хм. Тяжёлый случай. Что ж, мне совершенно очевидно, что у вас был любовный роман в четыре года. И ваша фиксация на отце и ревность к матери вызывают состояние, известное под названием «ипсоделикатесус вжихус».
  • Я не осознавал, насколько это было нелепо, пока он не посмотрел на меня и... тут не очень-то серьёзно относятся к моему лаю. Они знают, что мои укусы гораздо страшнее, чем мой лай, но они также знают, что я никогда не кусаю.

    И она уходит. Ей не стало ничуть лучше. Ей даже стало хуже, поскольку это стоило ей две гинеи. (Смех.)

    И этот одитор стал смеяться надо мной. И он говорит мне, он говорит... он говорит:

    И теперь она обнаруживает нечто новое. Она обнаруживает, что может быть профессиональным инвалидом, или профессиональным невротиком, или кем-то в этом роде. Она думает: «Это не что-то совсем уж нежелательное. Раньше мне никогда не удавалось добиться, чтобы он принёс мне утром чай в постель, а теперь он приносит мне по утрам чай в постель. Мало того, он раньше сердился на меня, а теперь из-за моей болезни он не осмеливается сердиться, так что мои дела не так плохи. Я не хочу этот мокап, я хочу этот мокап, но я не хочу этот мокап, но, пока он у меня есть, я уж точно могу устраивать суматоху и заставлять кучу людей суетиться». (Смех.)

    • Вы хоть понимаете, что вы сказали? Вы только что сделали мне выговор и отругали меня потому, что я сделал нечто такое, что все существующие учебники, относящиеся к медицине и к области психики, считают невозможным. И не только это, вы отругали меня за то, что я совершил всего лишь чудо, а не что-то большее.

    Попадался вам кто-то такой, а? Вам когда-нибудь попадался кто-то такой?

    И я продолжал делать серьёзный вид. Я сказал:

    Так вот, базовые данные в кейсе - это «выживать - разрушать». Она хотела выживать. Она пытается разрушить себя, чтобы получить возможность выживать, и ни в том, ни в другом случае она не приняла окончательного решения. Собирается ли она жить или она собирается умереть? Она решила жить, не отменив своего решения, что она собирается умереть. Она решила умереть, не отменив своего решения, что она собирается жить, и поэтому зависла где-то посередине.

    • Разумеется. Ты что, святой? Качество твоей работы должно подняться до среднего.

    Так что мы очень многое узнали о человеке. Ведь когда вы начинаете работать с этим мужчиной, или с этой женщиной, или с этим солдатом, принимая в расчёт эти факторы, происходят самые что ни на есть странные вещи. Эти люди вдруг приходят в нормальное состояние и принимают какое-то решение, и, к счастью для нас, они обычно принимают решение выживать. Но когда они принимают решение выживать, они обнаруживают - и это может обнаружить и кто-то другой, - что их коэффициент интеллекта может подняться на тридцать - сорок единиц. Фантастика.

    Это невероятный и интересный факт: сегодня мы просто-напросто совершаем чудеса в данной области.

    У 86-летнего человека нет никакого права на рост коэффициента интеллекта со 105 до 167. Это произошло буквально недавно в Штатах.

    Что происходит с деятельностью людей на физическом уровне, что происходит со скоростью их реакции? Тут происходит соответствующий рост показателей. Мы создаём новое человечество. Единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что мы создаём новое человечество. И я хочу просто-напросто поблагодарить вас за сотрудничество.

    Что ж, он счастлив, с ним всё в порядке, и он позволит своему мокапу продолжать существовать, или распасться на части, или легко и изящно сделать то, что тому захочется, - и он может жить. Но он так часто решал умереть и решал жить и его решения принимали столько разных направлений, что он не мог понять, что же он хочет сделать. И потребовалось работать около трёх недель над этим срединным состоянием, чтобы привести этого человека в порядок и позволить ему разобраться в том, что же он делает. Понятно? Он должен был разобраться в том, что же он делает. Именно в этом он и разобрался, так что мы привели его в порядок.

    Спасибо.

    Что ж, мы продолжали двигаться вперёд, опираясь на незначительные результаты, которые, однако, были лучше, чем те, которых когда-либо добивался человек... с маленькими организациями, которые были не больше, чем следовало, такими как британская организация... пока у нас не появилась хорошая, солидная, функционирующая организация, которая отлично может вести свои финансовые дела. То есть её счета оплачены. У неё нет тысяч и миллионов фунтов, но её счета оплачены. Она может продолжать работать и делать то, что она должна делать.

    И, что ещё более важно, сегодня у нас есть процессы, и мы можем полностью рассчитывать на то, что они поднимут интеллект человека на целых тридцать - сорок единиц. Звучит невероятно, не так ли? И мы, несомненно, можем приводить людей в порядок, чтобы они могли решить, хотят ли они умереть или жить. И если они не страдают каким-то острым заболеванием, мы можем сделать для них очень многое.

    ’ Нам неизвестны кейсы, которые находятся в таком плохом состоянии, что мы ничего не могли бы для них сделать, если говорить о тех людях, у которых просто посредственное здоровье и которые не страдают какой-то болезнью в острой форме и не являются полностью безумными. Это уже слишком плохое состояние - просто потому, что там вряд ли хоть что-то осталось от самого человека. Но если не считать этих людей, мы, в общем-то, достали до самого дна. Сейчас мы можем взять любой из кейсов в Великобритании, у которых раньше были трудности в одитинге, и привести их в норму. И мы можем решить любую организационную проблему, которая у нас есть, хотя некоторые из них вам могут казаться более внушительными, чем мне.

    Итак, мы добились успеха. Мы добились успеха в Великобритании. Мы можем делать то, что, по нашим словам, мы можем делать. Это означает лучшую жизнь для очень многих людей... гораздо лучшую жизнь.

    Мы не просто добились успеха - нами ещё и никто не владеет. Когда мы решаем, как мы будем использовать то, что нам известно, никто не может сказать нам «нет». Нам нет необходимости использовать то, что нам известно, для того чтобы что-то продавать или что-то продвигать. Нам нет необходимости выбрасывать тут абзац, а тут - целую книгу. Мы можем сообщать другим всё, что мы знаем. И поскольку мы сами - вы, я, сотрудники организаций - можем говорить то, что хотим сказать, и использовать эти материалы так, как сочтём необходимым, они будут использоваться для достижения большей свободы и для решительного продвижения вперёд с целью распространить наше знание среди всего человечества. Вот зачем я нахожусь здесь.

    Большое спасибо.