Я просто хотел, чтобы мы начали этот конгресс салютом.

Как дела?

А, это не прозвучало так, как будто у нас конгресс. У нас здесь конгресс?

Хорошо. Спасибо.

Хорошо! Так вот, сейчас я покажу вам, каким образом на самом деле доносится подтверждение.

Как у вас дела в этот день 4 июля? Да, выглядите вы хорошо. Выглядите вы хорошо.

Хорошо. Очень хорошо.

Спасибо.

Оно... видите? Оно донесено.

У нас нет программы для этого конгресса, однако Стивз должен был что-то распечатать.

Мы начали этот конгресс с интенсива группового одитинга — первые три дня этой недели, и мы, очевидно, кое-чего при этом достигли. На этом интенсиве был один человек, у которого коэффициент интеллекта вырос на 39 пунктов, а в среднем коэффициент интеллекта у людей вырос на 14 пунктов за эти три дня группового одитинга в Тоне 40.

Но, говоря серьезно, мы здесь кое-что отмечаем. Мы отмечаем не просто день независимости этой великой и славной страны. Ребята, я готов поспорить, что это говорили тысячу восемьсот... или будут говорить весь сегодняшний день... «за который боролись и проливали свою кровь наши деды, во имя свободы».

Так вот, большинство из тех людей, которые были на этом интенсиве группового одитинга, на самом деле старые саентологи. В этой группе было не очень много новых людей. И получить увеличение коэффициента интеллекта в среднем на 14 пунктов в группе, где было много людей, которых уже извлекли из земных недр, выровняли, отфильтровали и чей коэффициент интеллекта уже был поднят практически на головокружительную высоту, — это просто фантастика.

Ну, а мы отмечаем кое-что другое. Знаете ли вы о том, что день рождения организации в Вашингтоне — 4 июля? Она была основана, сформирована, у неё был утвержден устав, и она была зарегистрирована как корпорация 4 июля 1955-го года, и сегодня ей исполнилось два года. Спасибо.

Это, кстати говоря, было интересным приключением, потому что люди, которые собирались проводить этот групповой процессинг, приступили к нему со словами: «Ну, групповой процессинг! Ха-ха-ха-ха! В групповом процессинге ничего такого нет! Ну что ж, это всё хорошо. Групповой процесс — мы проводили их тысячами! Знаете. Ничего особенного».

Эта организация — довольно крепкий детеныш. Я часто говорю, что это наша первая организация. Я знаю это, потому что я могу бездельничать здесь. Я ничего не делаю в эти дни. Ничего. Я просто бездельничаю, вот и все.

Им вручили бюллетень ОХС, бюллетень офиса Хаббарда по связям, в котором был интенсив группового процессинга, как он был написан два-три месяца тому назад, который в действительности является — в нём этого не говорится — групповым процессингом в Тоне 40, КОО на группе. Вот что это такое на самом деле.

Документы о регистрации Учредительной церкви города Вашингтона, равно как и документы о перемещении и переформировании МАСХ на Востоке, в действительности были подписаны 4 июля 1955-го года, и это означает необычайную независимость для нас. Эта была первая независимая, никем не притесняемая дианетическая и саентологическая организация за всю нашу историю. Она никому не должна была денег, ни перед кем не была в долгу, и ей ни перед кем не нужно было снимать шляпу.

Они пришли сюда; вначале они пошли в большое здание, которое мы приобрели для продвинутого практического подразделения, и дали волю своим голосам, пытаясь сделать намерение доносимым мгновенно, и так Далее. И они сказали: «Что ж, мы... это хорошо... группа. Успех у нас в кармане».

И начиная с этого времени мы действительно движемся вперед на всех парусах. То, что мы сейчас выпускаем, отлито в бронзе, особенно преклиры.

И они начали работать с группой — это был первый раз, когда они проводили процессинг в Тоне 40 на группе; донося это намерение до каждой головы. А если человек не был там — в точку позади его головы... И донося это подтверждение всякий раз... Это чуть не убило их в течение первого получаса. Но в течение двух-трёх часов с начала этого интенсива эти бывалые одиторы, которые и так знали своё дело, вошли в колею. Так что вы тоже можете это сделать, если у вас есть желание вначале немного умереть.

Мы прекрасно провели время здесь, в Вашингтоне. Некоторые из нас жалуются на жару, но очень немногие жалуются на радиоактивную жару.

Я также хочу поблагодарить всех тех, кто получил этот групповой интенсив. Спасибо.

Более ранняя организация в Финиксе, штат Аризона, находилась в местности, которая располагалась очень близко к ядерному полигону. И из-за бомб, которые сбрасывало на нас правительство США, из-за радиоактивных бомб и бомб, которые запускала в нас АПА в квадрате — все они там отставшие от жизни консерваторы в квадрате, — и АМА и так далее... из-за этого в местности стояла радиоактивная жара. Поэтому мы решили вернуться обратно — туда, где должны торжествовать закон и порядок, иначе зачем вообще нужно было бы государство, понимаете? Так что мы вернулись обратно, туда, где все федеральные судьи находятся непосредственно под присмотром своих начальников, и им приходится брать слишком много за свои услуги, чтобы этим стоило заниматься.

Так вот, у нас у самих есть много вещей, о которых мы могли бы поговорить, много вещей, о которых мы могли бы поговорить на этом конгрессе, ужасно много людей, которых мы могли бы представить, много всего, что мы могли бы сделать, много всего, что мы могли бы сказать.

За эти два года в Вашингтоне мы разрослись: от одного небольшого здания на Р-стрит до пяти зданий, которые мы занимаем на данный момент. Это огромное количество зданий, огромное пространство. Но движение частиц, с которыми в настоящее время работает вашингтонская организация, превышает... кто-то приходит и интересуется, что произошло со всеми теми людьми в 1950-м... поток частиц, с которым мы работаем сегодня, превышает тот, что когда-либо был в организации Элизабет, Нью-Джерси, в 1950-м году.

Но я думаю, что самое главное, что нам следует сказать, это спасибо всем вам, кто все эти годы или даже в последнее время брал на себя ответственность, и делал работу, и распространял знание о Дианетике и Саентологии. И спасибо вам от меня. Большое вам спасибо.

Это имеет огромное значение, поскольку это говорит нам о том, что больше людей проявляют искренний интерес — не мимолётный и не кратковременный, — больше людей сегодня проявляют искренний интерес к Саентологии, чем раньше проявляли к Дианетике.

Человек очень долго искал ответы.

А теперь зададим такой вопрос. Мы задаём этот вопрос, когда разговор заходит о распространении, — вопрос о том, сколько людей интересуются предметом Саентологии, сколько людей по всему миру слышало о ней? Сколько людей по всему миру используют Саентологию?

Парень по имени Диоген рыскал в Афинах, или в Спарте, или в Лондоне, или где-то там ещё. Говорят, он жил в бочке или что-то вроде этого. У него был фонарь. Что ж, Уолт Дисней — я полагаю, это сделал он — и некоторые книжки для малышей могли бы рассказать вам, что Диоген пытался отыскать честного человека. На самом деле это была просто одна из его хохм. Он вообще был хохмач.

Так вот, есть одна очень большая странность. Центральная организация никогда не вступает в контакт больше чем с 6 процентами этих людей. Если вы спросите у любого внештатного одитора, какова причина этого, он вам ответит: «Ну, все они пойдут туда на процессинг, и у меня не будет кейсов. Я потеряю всех своих преклиров!»

Истина заключается в том, что Диоген бродил с фонарём средь бела дня, и всё, что он хотел найти, — это ответы на свои вопросы.

Но в действительности дело не в этом. Дело в том, что этот предмет распространяется за пределы освоенной нами территории.

И его вопросы касались того, откуда появилась жизнь, и как она протекает, и куда она идёт, и какова природа человека. И парочка других очень важных вопросов, которые были совершенно ужасны. И за пару тысячелетий ему никто не ответил! Но, Диоген, кем бы ты сейчас ни был, мы готовы ответить тебе! У нас есть ответы на твои вопросы.

Я дам вам некоторое представление об этом. Хотите знать, как всё это началось? Как образовались эти организации? Что всё это собой представляло? Я думаю, что сейчас подходящее время, чтобы рассказать вам об этом. В далёком 1947-м году я написал маленькую книжку для нескольких своих друзей, чтобы объяснить им, что же в точности представляет собой то дело, которым я занимался и которое меня интересовало. Сегодня эта маленькая книжка существует под названием «Первоначальные тезисы».

Человек занимался поисками очень-очень долго. Я говорю... подобно Диогену, он на самом деле искал с фонарём средь бела дня. Все ответы были... они все существовали, всё, что ему нужно было сделать, — это посмотреть.

Эти первоначальные тезисы не выпускались в виде книги примерно до 1951-го года. Но я раздавал копии этих тезисов, сделанные с помощью гектографа и мимеографа, людям, которые проявляли к этому поверхностный интерес и которым хотелось узнать, чем же я занимался. И они делали копии с помощью мимеографа... это очень небольшая книжка... и они делали копии с помощью гектографа и отдавали их своим друзьям. И один или двое из этих друзей делали с помощью мимеографа и гектографа копии, и меньше чем три месяца назад ко мне обратился один человек из отдалённого уголка планеты и спросил меня о том, было ли сделано что-либо ещё в этом направлении.

Но люди, очевидно, предпочитают гадать «оттого что, потому что» и спорить с профессором Плоскотравкиным по поводу его неверной интерпретации профессора Оттудыськина, вместо того чтобы посмотреть на жизнь и выяснить, что всё это такое.

Сейчас Книга Один... то, что мы называем Книгой Один, — это не Книга Один.

У меня сейчас есть хорошие друзья, которые достигли исключительно большого успеха благодаря Дианетике и которые говорят: «Что ж, с Дианетикой всё было прекрасно. С Дианетикой всё прекрасно. Дианетика работает, мы это знаем. Но эта Саентология, мы очень сомневаемся насчёт неё. Так вот, почему всё-таки Рон изменился?» Вы слышите это теперь; вы слышите это довольно часто.

«Первоначальные тезисы» — вот Книга Один. Очень забавно, что эта так называемая Книга Один была также написана потому, что я устал объяснять людям то, что они не могли понять в «Первоначальных тезисах». Я написал её отчасти под давлением; издательство, которое выпускало учебники по психиатрии, опубликовало эту книгу, она стала бестселлером, и это чуть... это чуть не прикончило нас. До этого момента дела у нас шли прекрасно. Понимаете?

Вдаваться в то, почему было сделано это изменение, было бы неуместно. Но я недавно прочёл послание одного из этих моих хороших друзей — они по-прежнему мои друзья, поверьте мне, это уж точно, — и он писал: «Все эти дела насчёт тэты сомнительны. Но всё остальное в Саентологии находит своё подтверждение».

Потом заинтересовалась общественность. Бог знает, что мы имеем в виду под «общественностью», если не нескольких газетчиков, у которых отсутствует способность воспроизводить.

Что ж, он бродит с фонарём средь бела дня. Ему, очевидно, никогда не приходило в голову, что предмет, который мы изучаем, что те вещи, которые мы сюда включаем, ходят по бульвару, вращаются вокруг Солнца, сходят со сборочных конвейеров Детройта, и их щёлкают фотографы каждый день. Это и есть наш предмет.

Журнал «Тайм», который никогда не посылал... я на протяжении всей своей деятельности никогда не разговаривал ни с одним... который никогда не присылал ко мне репортёра, чтобы тот взял интервью у меня или у кого-нибудь ещё в организации, умудрился за тот год заполнить информацией о моей личной жизни и о Дианетике столько же газетных полос, сколько в то время посвящалось президенту Соединённых Штатов. Их интерес был отнюдь не искренним. Вы понимаете? Я имею в виду, их интерес так и остался лишь интересом; они никогда ничего не достигали. Они вызвали огромную суматоху, и они определённо чуть не прикончили нас. В то время организация была сформирована из ряда людей, и пока я мог использовать силу своего характера, я держал её в руках, хотя в организационном отношении она была вне моего контроля. В организационном отношении она разветвлялась в различных направлениях. И эти люди делали хорошую работу. Но поскольку имело место слишком интенсивное движение частиц, поскольку с ними было слишком трудно справляться, поскольку немного было известно и поскольку не было достаточного количества обученных одиторов и так далее — в результате каждый был перегружен работой. Около шести лет у нас ушло на то, чтобы оправиться от этой огромной популярности Дианетики.

Предметом не является философия. Эпистемология — онтология, по-моему, так это называется. Существуют 1862 различных названия для ничего, и их смесь и представляла собой область философии. Люди ушли в область философии, чтобы найти ответы на вопросы о разуме, который был у них прямо перед глазами. Это всё равно что пойти... что ж, не совсем... я чуть не сказал, пойти в Капитолий, чтобы посмотреть на зоопарк.

И сегодня я могу заявить, что мы пришли в себя.

Идти куда-то, чтобы посмотреть на что-то, что находится прямо здесь — это очень интересно. И мы приходим к заключению, что человек в колоссальной степени избегает человека как предмет изучения, и если мы что-то и сделали, так это просто прорвались через это избегание и посмотрели на вещи прямо.

Итак, в данный момент здесь есть люди, которые пришли сюда, потому что когда-то давно они приобрели в книжном магазине экземпляр Книги Один и захотели узнать об этом побольше. Я думаю, что с такой же лёгкостью к ним в руки мог бы попасть экземпляр «Первоначальных тезисов». Я думаю, что вы пришли бы сюда независимо от того, что происходило в 1950-м году.

Так вот, прямо сейчас я приведу вам пример, который не должен оставить неопределённости в отношении предмета тэты. Тэта, как вы знаете, — это всего лишь математический символ, который представляет собой нечто, осознающее осознание. Но я сейчас продемонстрирую вам и покажу, как это всё трудно. Так вот, мы могли бы прочитать фолианты, мы могли бы изучать телекинез, мы могли бы... или телекинез. Я очень, очень слаб в этих вещах. На самом деле, мне следовало бы прочесть книгу по этому предмету, но... Но мне ясно помнится, как я читал книгу по этому предмету, — на самом деле, я читал довольно много книг по этому предмету много лет тому назад, и я сидел, я чувствовал себя не очень хорошо в то время, и я сидел, и я читал книги по философии, знаете, и... На самом деле, у меня сейчас есть книга, написанная... «Записи, сделанные Плотином», думаю, так, и мы используем её в «Подражании движению книги».

Удивительно в этом то, что мы никогда не слушали никаких советов на тему: «Мы должны прекратить исследования. Мы должны остановиться прямо сейчас, потому что это полезная штука». Все мы знаем, что это полезная штука, но мы относимся к этому несколько иначе.

Так вот, я читал эти книги, и я продолжал их читать, и я читал ещё больше книг, и здесь у меня было ещё больше книг по философии, и я читал все эти книги, и я изучал все эти книги здесь. И у меня появилась полутораметровая книжная полка с книгами по философии, и я читал эти книги и так далее. И спустя некоторое время я обнаружил, что я делал, — я читал книги. Так что я решил вместо этого изучать разум.

Мы никогда не позволяли удерживать этот предмет на одном уровне, чтобы люди могли сказать: «Что ж, мы извлечём из этого пользу, чтобы достичь своих собственных целей, и чёрт с ним, с остальным человечеством».

Другими словами, ударяться в промежуточные точки до такой степени, изучать всех философов, всех религиозных лидеров, всех мессий и научных светил всех времён, чтобы выяснить, что же заставляет дела двигаться, — это почти так же глупо, как купить руководство по ремонту «кадиллака», но никогда не ездить на «кадиллаке». Так вот, существуют голые факты.

Мы продолжали развивать этот предмет. Я столько раз называл себя лжецом, что даже не смог бы это подсчитать, просто потому, что я честно сообщал людям о своих исследованиях.

Всё, что мы сделали на самом деле, — мы пошли в обход этого и хорошенько посмотрели на вещи. И мы обнаруживаем, что мир, в котором мы живём, поддаётся пониманию, и что он не функционирует, если мы его не понимаем.

Когда всё начиналось... временами во мне пробуждался энтузиазм более сильный, чем это происходило в дальнейшем. Я говорил: «Вот оно! Вот оно!» Так это и было. Но что же мы имеем в виду под словом «оно»?

Мы обнаруживаем, что все эти разнообразные взгляды, идеи, ошибочные интерпретации межличностных отношений, различных поступков, совершаемых человеком, различных видов его деятельности и так далее являются невероятно интересными, но они не являются прямым наблюдением.

Ну что ж, под словом «оно» подразумевается одна очень простая вещь; очень, очень простая. «Оно» — это просто дальнейшее продвижение по нашему пути. И поэтому сегодня я мог бы очень сильно вас шокировать, сказав: «Вот оно». Но это именно то, что мне нужно вам сказать на этом конгрессе: «Вот оно».

Так вот, это правда, что мы в Саентологии описывали чертовски много всего, но это описание выполнено на совершенно новом уровне действия. То, что я описываю в книге, вы можете поискать и сразу найти. И книга по Саентологии — это не книга по философии, которая должна провозглашать эрудированные и эстетические мнения ЛРХ. Это карта, показывающая, где это, что это — если вы хотите взглянуть на это. И конечный продукт это не чтение книги — конечный продукт заключается в том, чтобы человек взглянул на это.

Ну что ж, последние семь лет были интересными... мягко сказано. Они были интересными. Последние семь лет мы работали весьма активно.

Теперь, единственная причина, по которой необходима карта, заключается в том, что было выпущено так много липовых путеводителей. И книга по Саентологии становится необходимой, если вы имели несчастье получать образование в двадцатом столетии в средней школе.

Время от времени какой-нибудь одитор говорит мне: «Послушай, почему бы нам не добиться известности? Почему нас не слышат?! Почему мы до сих пор не взяли крепость? Я только и делаю, что разговариваю, разговариваю и разговариваю с людьми, но я ни разу не слышал ничего в ответ! Вы не можете нанять кого-нибудь, чтобы они нас слушали?»

Вам говорили всякого рода вещи: промежуточные точки, промежуточные точки, промежуточные точки, вихляния, вихляния, искажение «как-есть», «не-есть». И книга по Саентологии — это карта, выводящая из трясины этих «не смотри». Вы понимаете? Это всё, чем она является.

Я скажу вам кое-что удивительное: их слышат. Вы просто недооценили то, насколько это много: два с половиной миллиарда людей. Это много людей, очень много людей.

Но тогда мы добрались до предмета. Но сам этот предмет охватывает жизнь, и предметом этого предмета является жизнь: жизнедеятельность, выполнение, делание, бытийность и обладание. Так вот, это и есть предмет Саентологии.

Происходят поразительные вещи. Мы получаем самые разнообразные отклики. Один человек, который, кстати, приобрёл Книгу Один и стал одитором по книге, прошёл небольшой брифинг... он никогда не обучался в дианетическом центре... он вернулся в какое-то малоперспективное местечко в Техасе и с тех пор практиковал, не поддерживая никакой дальнейшей связи с центральной организацией. Он никогда не останавливался, чтобы передохнуть, он просто получал результаты, и дела шли просто прекрасно. Он даже не спрашивал меня, были ли получены какие-либо дальнейшие результаты! Он не спрашивал, добился ли я какого-нибудь прогресса в применении техник и в развитии теории! Как вам это нравится? Меня это оскорбило!

Предмет Саентологии — это не опровержение тру-ля-ляпсов профессора Плоскотравкина профессором Оттудыськиным. Это не научная диссертация о том, сколько ангелов может уместиться на булавочной головке.

Знаете, хорошие дороги, хорошая погода: «Это замечательный предмет. Я определённо получаю хорошие результаты. Занимаюсь замечательной практикой. Всё прекрасно. Подлечил всех своих друзей. Всё идёт прекрасно».

На днях я наткнулся на книгу, которую до недавнего времени использовала одна очень большая и прибыльная организация. Я думаю, её центральная организация находится в... минутку, не говорите мне... её центральная организация находится где-то в Европе. Множество наших войск не так давно захватили это место, но они оставили в покое эту центральную организацию. Я не знаю почему. Рим, правильно — Рим. Я знаю, что это какой-то город, где водопровод был снаружи.

Чем он занимался? «Соматическая лента... » Это всё, чем он занимался. Он гонял преклиров вверх и вниз по траку времени, стирая инграммы. Весьма примечательно.

И они всё говорят об изгнании демона. Но уверяю вас — они должны были придумать демона, прежде чем они смогли бы его изгнать.

И мне пришлось его прервать и сказать: «Знаете, знаете, у нас появились новые материалы по этому предмету».

Существует масса материалов непоследовательного характера относительно того, отправится ли человек в рай или же он отправится в ад. И было предпринято множество попыток всучить ему нечто вроде карты, которая привела бы его в то или иное из этих мест. Но никогда не задавался ключевой вопрос: «Существует ли рай? Существует ли ад?»

«О, — говорит он. — Появились? Кстати, мне хотелось рассказать вам об одном интересном преклире, который был у меня в... »

Я искал их в последнее время, и я не мог их найти.

Я сказал: «Сейчас мы знаем, что собой представляют эти умственные машины. Мы знаем о таких вещах, как последовательность оверт-мотиватор». Ему это предстояло узнать. Понимаете?

Представьте себе разочарование кого-то, кто отдаёт концы, хорошо зная, что он прожил жизнь, достойную подражания; он готовится постучаться и никак не может найти Врата Рая. Он бы тогда чувствовал себя весьма потерянным. Точно так же, как вы бы чувствовали себя потерянным, если бы вам сказали идти в Бумбоград, а его никто никогда даже и не строил. Но это не причина для человека полагать, что он не прав просто потому, что он не может найти Бумбоград. Вопрос вот в чём: «Существует ли такой город?»

А он говорит: «Зачем вам знать что-то ещё?»

Так вот, если кто-то хочет подойти и сказать: «Смотри, вот карта: ты поворачиваешь два раза направо, три поворота налево; три монетки в церковную кружку; и парочка молитв Ave Maria — и вот Врата Рая». Если мне кто-то предложит такое и я последую этим указаниям и прибуду к Вратам Рая — я вернусь и пожму ему руку.

Это было ужасно, не так ли? Знаете, у нас были значительные потери: мы потеряли огромное количество дианетических одиторов и публики, потому что Дианетика — это слишком хорошая штука. Она работает слишком хорошо. Понимаете? В действительности, дела не обязательно пойдут так, как они шли прежде, или так, как вы предполагаете.

Но недавно я прочёл несколько карт по этому предмету, экстериоризировался очень ловко и попутешествовал. Насколько я смог выяснить, кто-то однажды упал в один из вулканов где-то на юге Тихого океана или что-то вроде того, и у него появилась идея, что существует ад. Но я не знаю, в каком состоянии должен быть тэтан, чтобы беспокоиться по поводу небольшой жары!

Вы могли бы подумать: «Ну что ж, есть куча провалившихся кейсов, и провалившиеся кейсы могут погубить нас, люди будут недовольны по этому поводу; они обнаружат, что это не работает в том или ином отношении, и поэтому больше не будут с нами связываться». Ну что ж, на самом деле, всё происходит совсем не так.

Все эти карты, которые человеку давали читать, содержали в себе финт. В них был финт: они должны были сделать человека хорошим ради чьей-то выгоды, а не ради его собственной. Это моё скромное мнение. Заставить его производить для кого-то другого — не для себя.

Люди приходят к вам на сессию группового процессинга, и у них уонг-уонг, они оказываются на расстоянии одного метра позади своей головы или что-нибудь в этом роде, и они находят то, что можно иметь, и теперь они могут лучше работать, у них больше нет проблем с женой или с кем-то ещё, и они продолжают вести счастливую жизнь, вот и всё. И вы больше никогда о них не слышите — просто потому, что они не приходят к вам.

Все эти карты были составлены исходя из заблуждения, что вы должны иметь рабов! Я видел рабов, и я никогда не видел, чтобы они что-то делали, кроме того, чтобы доставляли неприятности. Человек не может позволить себе рабства.

Но они рассказывают о нас людям. Иногда мы сталкиваемся с каким-нибудь человеком — он появляется у парадного входа и говорит: «А вот и я».

Дело не в том, плохо ли рабство или хорошо, или эзотерично ли оно или противоречит ли оно 24-й поправке к конституции, запрещающей рабство, или 29-й, или какой бы там она ни была. Не в этом дело.

А мы отвечаем: «Отлично, вот и вы».

Дело вот в чём: могут ли люди позволить себе иметь рабство вокруг себя? На уровне наций может ли какая-либо нация позволить себе иметь бедного, забитого соседа? Нет. Может ли какая-либо нация позволить себе разрушить правительство другой нации? Нет.

Он говорит: «Я здесь, чтобы получить немного процессинга... чем бы он там ни был».

Просто беглый взгляд на это — посмотрите на французскую революцию. Стабильное правительство Франции было свергнуто; её соседи энтурбулировали и энтурбулировали это правительство, объявляя войну и оказывая давление и так далее. В конце восемнадцатого столетия всё это вылилось в широкомасштабную мировую войну. Когда Франция начала выходить из-под контроля, ни один из её соседей, ни Англия, ни остальные, не выступили и не сказали: «Давайте вернём это на круги своя. Давайте эффективно организуем рычаги управления, чтобы они осуществляли более справедливое правление во Франции». Они этого не сделали, и в результате они жили рядом с психотиком на протяжении пятнадцати или двадцати лет. Франция порождала войну со всех сторон вокруг себя. Пламя неуправляемой истерии Франции пожрало два поколения мужского населения Европы.

Мы говорим: «Ладно. Хорошо. Подойдите к регистратору».

Так вот, сама Франция была пожрана, потому что она основала свою экономику на своего рода рабстве. А другие нации вокруг неё сидели и с огромным апломбом наблюдали, как государство с феодальным рабством продолжает, и продолжает, и продолжает существовать, и смотрели, как человека втаптывали в пыль и в грязь. Они заплатили за это несколько позже.

Он подходит к регистратору. Мы называем ему эту невероятную сумму, которую он должен заплатить за пару часов. Он их оплачивает. Идёт в комнату для одитинга, садится перед штатным одитором и получает интенсив.

Ни одна нация на Земле не может позволить себе ослабить мощь другой нации. Ни одна война никогда не приносила ничего, кроме войны. И всякий раз, когда вы ослабляете контроль человеческого существа над самим собой и своим окружением, вы получаете то же самое. Вы получаете кого-то, рядом с кем вы не можете жить.

Как-то на днях я столкнулся с одним из таких людей. Я не мог точно разобраться, в чём дело, потому что этот парень абсолютно ничего не знал ни о технологии, ни о теории, он ничего не знал о номенклатуре. Одитору пришлось усадить его и сказать: «Сейчас вы преклир».

И что же такое рабство, как не замена надлежащей области контроля другой областью контроля. Мы берём человеческое существо, которое должно быть способно контролировать себя и своё окружение, и мы заковываем его в цепи и говорим ему, что теперь его полностью контролируют! И ему нельзя вздохнуть или плюнуть без какого-либо правительственного разрешения. И мы говорим: «А-а, вот как это делается. Вот как создаётся цивилизация».

А он: «Кто-кто? »

О нет, не так. Так создаётся хаос! Человек не может позволить себе рабства. Он не может позволить себе принуждения. Он не может позволить себе разорвать своего ближнего на кусочки, если он вообще хочет как-то жить.

Нет. Один из его друзей заметил, что дела у него идут не очень хорошо, и сказал: «Тебе нужно съездить в Вашингтон, в организацию, которая там находится, она называется Саентология. Саентология. Вот как это слово пишется; трудное слово, ничего особенного. Вот адрес организации. Иди туда, поправь своё состояние. Тебе следует туда съездить». И он просто... Он видел, что с его другом что-то произошло, и, похоже, его жизнь стала лучше, поэтому у него появилось некоторое уважение к этому слову, и он приходит и получает немного процессинга. Я имею в виду, такое происходило в последнее время, — и очень часто. Понимаете?

Сегодня нет ничего, что было бы не в порядке с миром, за исключением того, что мир верит в принуждение и рабство как в метод владения.

Мы не полагаемся только на свои силы и не занимаемся только организационными делами. Два с половиной миллиарда людей — это много.

Нет, это очень простая штука. Это очень простая картинка. Давайте посмотрим, что это сделало со всем учением о разуме. Учением, которое пришло из Халдеи, учением, которое прошло через все века существований Азии.

Как-то раз кто-то сказал, что если бы Христос стоял на берегу Галилейского моря с самого момента своего рождения и до сегодняшнего аня... хотя я думаю, у него были бы проблемы с этим во время рождения... и бросал в море по одному доллару каждую минуту, он бы к настоящему моменту не потратил бы и миллиарда долларов... колоссальная цифра.

Каждый раз, когда у кого-нибудь возникала идейка, содержащая какое-то представление о том, что всё это такое, всегда находился кто-то, кто стоял наготове, чтобы взять эту идейку и использовать её как механизм контроля над кем-то другим и усовершенствовать рабство, а не человека.

В Соединённых штатах приблизительно 170 миллионов человек. С каким количеством людей вы обычно разговариваете?

Другими словами, кто-то пытался смотреть на это, и затем внезапно всё то, что было открыто, использовалось для того, чтобы делать рабов.

Не с очень большим, но в совокупности эта цифра складывается в нечто порядочное. Вероятно, сейчас эта цифра выросла до миллиона, что-то около того, но не все эти люди пока способны разговаривать. Таким образом, мы имеем следующее: мы немного разговариваем с людьми, и они начинают шептать. Понимаете? А потом мы ещё немного разговариваем с теми же самыми людьми и добиваемся, чтобы они могли лучше общаться, и они начинают говорить немного громче, но люди, с которыми они разговаривают, шепчут. Вы поняли? И мы говорим больше и больше. Ведь вам не удаётся каждый раз вступать в контакт с совершенно новым человеком, у которого затем всё придёт в полный порядок и который будет готов к тому, чтобы действовать, просто потому, что вы с ним поговорили. Понимаете, вы разговариваете с ним снова.

Давайте возьмём бедного, невинного маленького простачка, у которого на самом деле, должно быть, были кое-какие идеи. Вы знаете, он не был тупицей; он обладал некоторой гениальностью — парень по имени Павлов, Интересный парень. Он оставил в покое правительство, он не имел никакого отношения к правительству, он отправился в какой-то уголок России, и у него было трудное время. В конце концов он получил кое-какие деньги и начал ставить опыты на собаках.

Итак, вы получаете с помощью умножения число, показывающее, сколько раз вы бы поговорили со 170 миллионами человек, сколько раз вам пришлось бы поговорить с каждым из этих 170 миллионов; даже если это число будет возрастать в геометрической прогрессии, вы обнаружите, что вам необходимо поговорить с огромным количеством людей, так что давайте примемся за дело. Весьма примечательно. Количество людей, которые слышали о предмете, весьма примечательно.

И всё, что он пытался сделать, — это изменить заученные схемы посредством отождествления. И у него была целая идея об условно-рефлекторном отождествлении. Он создавал инграммы каждый день, но упустил целый предмет. Но с ним всё было в порядке. У него были собаки, и он был доволен, и у собак начиналось слюноотделение, когда он звонил в колокольчики, и это был очень полезный материал.

Также примечательно то, что за последние семь лет медицина изменила свою точку зрения на Саентологию.

Никто на Красной площади — знаете, он ещё был жив после революции — не сказал себе: «Знаете, у нас здесь есть огромное количество мужчин, женщин и детей, которыми нужно управлять. Мы — правительство. Эти люди должны быть одеты, накормлены и обеспечены жильём. Была революция, и мы должны сделать так, чтобы дела снова двигались, мы должны вернуть всё на круги своя. Давайте посмотрим, чему Павлов может нас научить, что мы могли бы использовать в наших усилиях сделать этих людей счастливыми, сделать их лучше».

Не так давно один человек пришёл в больницу... по-моему, в этой больнице лечили туберкулёз или что-то в этом роде; дела у него шли нормально, дела у него шли нормально. Он забыл показать карточку священника, чтобы там успокоились... они грозились его вышвырнуть, но дела у него шли нормально. Он помогал этим людям, возвращая их в нормальное состояние, знаете, он просто работал в этой больнице. Он не был штатным сотрудником или кем-то ещё... он был одитором, он просто приходил и продолжал работать с этими людьми.

Нет, нет. Нет, нет. Кремль не сделал этого. Кремль написал господину Павлову письмо. И они сказали: «Дорогой господин Павлов, вы должны прийти и встретиться с нами. Мы вас обеспечим. Мы дадим вам лаборатории. Если вы не придёте добровольно, мы вернём вас на действительную службу».

Однажды его вызвали к главврачу этой больницы и спросили, чем он занимается, кто он такой. Они хотели увидеть его удостоверение, хотели с ним немного побеседовать.

Вне всяких сомнений, господин Павлов достиг значительного понимания некоторых факторов поведения, и поэтому малый, которого звали, — я не знаю, как его звали. Он называл себя Сталин, он сейчас мёртв. Как великолепно работают лучи! И этот приятель Сталин отвёл его в уголок в Кремле и говорит: «Профессор, напишите мне рукопись, которая расскажет мне, как использовать в отношении людей все механизмы порабощения, которые вы обнаружили, работая с собаками».

А он ответил: «Я — саентолог». И тут же услышал: «О-о!» Тот человек был потрясён. Этот главврач был просто потрясён! Вот что странно: эта история отличается от того, что происходило в 1950-м и даже от того, что происходило в 1954-м или в 1955-м.

И Павлов написал четырёх... он не придумал ничего лучше — он написал рукопись на четырёхстах страницах. Он не бросил Сталина в сессию, как это сделал бы любой из нас. Он не сказал: «Что ж, мне придётся провести вам демонстрацию, господин Сталин. Я имею в виду, что я не могу просто так написать этот материал. Это было бы бессмысленно. Мне придётся провести вам демонстрацию. Вот кушетка. "Соматическая лента вернётся к моменту рождения"».

Он сказал: «Я думаю, что вы, ребята, — замечательная группа. Я думаю, что вы делаете отличную работу. Что касается меня, то я бы с радостью позволил вам в дальнейшем работать в этой больнице. Но я должен подумать о том, как я лично буду выглядеть в глазах Американской медицинской ассоциации. Мне жаль, но вы не можете здесь работать».

Он не сделал этого. Он не знал как. Но он действительно написал эту рукопись — рукопись на четырёхстах страницах. И с тех пор эта, несомненно ценная, часть ноу-хау относительно человеческого поведения и поведения животных всегда использовалась исключительно для того, чтобы вытягивать из человеческих существ признания в том, как они навредили коммунистическому государству, или для того, чтобы показать, почему им нужно сейчас же бросить какой-то другой фактор контроля и объединиться с кем-нибудь каким-нибудь образом.

Вот другая история. Я вижу здесь двоих людей... они работали в одной из больниц в Финиксе, и всё, что с ними там делали в то время, — это спускали с лестницы. Так вот, их и сейчас спускают с лестницы, но при этом извиняются. Другими словами, дела идут всё лучше.

Другими словами, ею злоупотребляли на полную катушку, и они делали рабов с её помощью. И сегодня мы называем это «промыванием мозгов», и это то, откуда появилось промывание мозгов. Промывание мозгов — это просто когда вы добиваетесь, чтобы человек отождествлял вне разумных пределов. Когда вы можете добиться, чтобы кто-то отождествлял вне разумных пределов, считайте, что вы промыли ему мозги. Это не имеет ничего общего со щётками, но, конечно, они могли их использовать.

Знаете, День независимости — это великий день. На ум приходят всякие цитаты о героических поступках. Джон Пол Джонс сражался на «Бонхьюм Ричарде» против «Сераписа». «Сдаться? Но мы ещё не начинали сражаться». Знаете, такого рода вещи приходят на ум. «Не радуйтесь, ребята, эти сукины дети умирают». Вы знаете, такого рода вещи. День независимости.

Но здесь, здесь целая панорама, состоящая из тысяч лет в одном наброске. Здесь у нас Павлов, записывающий то, что он знал, и этот материал, используемый затем для порабощения его товарищей. Другими словами, они подложили сюда большую свинью. Они приукрасили это. Они не хотели иметь никакого отношения к тому, чтобы делать людей счастливыми, делать людей свободными. Они вообще не хотели иметь с этим ничего общего.

Но одна из этих цитат чертовски уместна. И это — «Мы ещё не начинали сражаться». Мы и не собираемся. Это же способ потерять всё.

И тем не менее, кто знает? Россия, которая в настоящий момент терпит неудачу, вполне могла бы провести эксперимент успешно и в результате стать преуспевающей нацией, если бы она взяла таких людей, как Павлов, и сказала: «Подумать только, ребята. Итак, как это можно использовать, чтобы освободить от рабства — рабства суеверий, рабства лености — русский народ?» Но они никогда не делали такого запроса.

Я расскажу вам об этом попозже, но самый верный способ потерять обладание — это сражаться с ним. Иметь обладание — это владеть им.

Мы не ждали, пока кто-то спросит нас об этом. Мы просто идём вперёд и делаем работу, что, между прочим, является самым лучшим способом делать это.

Но, в действительности, в прошлом мы не могли шагать с величественным видом, потому что, откровенно говоря, существовало некоторое количество кейсов, для которых некоторые одиторы не могли ничего сделать, и мы знаем, что это сущая правда. Эти кейсы не составляли большинство, но они были.

Карта необходима только потому, что до сих пор всякий раз, когда открывалась истина, ею очевидно злоупотребляли для дальнейшего порабощения и большего принуждения. И по этой причине весь трак заполнен минами-ловушками.

Мы проделывали некоторые удивительные вещи даже с теми людьми, которые были без сознания. Мы брали людей без сознания и вытаскивали их, мы приводили их в нормальное состояние, мы проделывали удивительные вещи. Но не забывайте, что та неизменность, которой я пытался добиться в 1950-м году, ещё не была вполне достигнута.

Мы не знаем, что Сиддхартха Гаутама на самом деле сказал в 625-м году до нашей эры. Мы не знаем, что сказал Будда. Потому что, могу вас уверить, что, если вы скажете кому-нибудь делать то, что должен делать буддист, — сидеть в течение двадцати лет или около того — он просто окостенеет.

Было несколько таких кейсов, которые не поддавались никаким усилиям одиторов. И это чистая правда. Это не значит, что не было одиторов, которые не смогли бы разрешить эти кейсы. Может быть, какой-то другой одитор смог бы. Но это значит, что этого часто не происходило. Ничего не происходило, понимаете? Так. Ладно.

Так вот, может быть, может быть, Будда что-то сказал. Вне сомнений, он сделал доступными важные истины, иначе он не был бы так популярен. Его слово не достигло бы большей части человечества. Буддизм не был бы сегодня одной из великих религий Земли, если бы весь он был ложью.

Необходимо было поднять сам предмет и обучение одиторов на такой уровень, на котором это происходило бы неизменно, на котором не осталось бы никаких провалившихся кейсов. И после этого я был бы готов сделать что-то, что означало бы начало сражения. В действительности, мы лишь сейчас достигли уровня очень, очень сильной уверенности в том, что касается обучения одиторов, и, если процессы применяются должным образом, любой кейс может быть разрешён. Сейчас мы достигли этого уровня. Ещё в 1950-м году я говорил, что мы находимся на этом уровне, но только сейчас мы действительно его достигли.

Но как он использовался? Как в точности он использовался? Что ж, кто-то, должно быть, выкинул здесь парочку финтов. Кто-то, должно быть, подбросил сюда свинью. Должно быть, в буддизме кое-что было переделано. Потому что я могу вам сказать на основании личного опыта, что он не работает.

Это весьма примечательно. Весьма примечательно. Здесь есть люди, которые кое-что об этом знают, и люди, которые думают, что знают, но на самом деле не знают. Потому что за период времени между сегодняшним днём и днём, который был всего несколько месяцев назад, весь испытательный полигон того, что мы называем КОО, новая система процессов и тренировочных упражнений прошла проверку и завоевала положение, всё как следует.

На самом деле, есть один абзац, где цитируется то, что говорил Будда, и в котором содержится запрет на использование практически всех факторов, какие только есть в КОО! В нём говорится, что вам нельзя думать об отделённости или неотделённости, и что вам нельзя думать о том и об этом. И он взял каждый из этих моментов и составил серию примерно из двенадцати дихотомий, и определил вещи, которые просто... вам нельзя ничего с ними делать. И если бы вы только могли представить себе сущность разума, то и дело в шляпе.

В феврале я мог бы сказать: «Ну что ж, мы довольно близко подобрались к цели, должно быть». Но это не было доказано.

И я отсылаю вас к книге «Создание человеческих способностей». «Представьте статику». И там говорится: «Ни при каких обстоятельствах не проходите эту фразу как команду процесса». Попросите кого-нибудь посмотреть на ничто. Попросите кого-либо посмотреть на сущность разума, и изучать её, и любоваться ей, и сосредоточиться на ней. И его обладание рассеется, как дым. И его способность контролировать себя полетит ко всем чертям. Это весьма интересно, не правда ли?

С тех пор мы достигли цели, и мы очень хорошо знаем, что это так.

Так вот, я думаю, что что-то было подброшено в этот канал. Я думаю, что вода в этом потоке была загрязнена ради чьей-то выгоды. Поэтому важно, чтобы то, что мы теперь знаем, чётко оставалось в поле зрения как работающий предмет и как дающая результаты деятельность. Это то, чем я занимаюсь прямо сейчас: то, что мы знаем, систематизируется таким образом, чтобы это можно было продолжать использовать без множества интерпретаций.

Если вы можете взять ребёнка, которому исполнился один день, женщину, которая находится в бессознательном состоянии и которая лежит в коме уже шесть месяцев, или буйно помешанного и разрешить их кейсы довольно легко и без большого напряжения, разве это не значит, что мы достигли цели?

Например, упражнения, из которых состоят ТУ, очень-очень легко понять, очень легко повторить. Ничего сложного, эти упражнения очень просты; делать их — это совсем другое дело! Но описать их очень просто.

Именно это мы и делаем. Именно это мы и делаем, о чём я официально вам объявляю в этот День независимости 1957-го года.

Так вот, ваша субъективная реальность относительно вселенной не находится где-то там, на расстоянии восемнадцати световых лет или восемнадцати миль отсюда. Ваша собственная субъективная реальность относительно вселенной и ваша собственная объективная реальность обозревается прямо оттуда, где вы сидите, прямо в эту минуту. И это и есть предмет нашего изучения.

Нужно очень многое знать об этом — о том, что мы называем КОО. Сегодня существует совершенно иной путь к состоянию клир и к достижению контроля, или как ещё вы хотите это назвать, или состояния хомо новис или чего угодно ещё. Существует совершенно иной путь, отличный от процессинга, и это — обучение.

Я кое-что вам покажу. Это небольшая хохма. Так вот, я вижу, что некоторые одиторы собираются ехать домой к своим группам и к своим друзьям и так далее; они будут разыгрывать эту хохму на них, я это знаю. Это проще пареной репы.

Если вы как человеческое существо сможете пережить обучение и завершить его, всё ещё оставаясь человеческим существом, тогда я уволю инструктора.

Я сделал это в Лондоне, и некогда это делалось повсюду.

Это невероятная штука. Мы никогда не ожидали, что это произойдёт, что неожиданно появится совершенно новый маршрут, который идёт в обход «Посмотрите на эту стену и провалитесь сквозь неё» и других процессов. «Кого вы были бы не прочь соскрести с этой стены?» Кстати, я вставил это просто в качестве шутки, но это чудесный процесс. Давайте-ка посмотрим, как он мог бы работать. Он не будет работать. Ну, ладно — проведите его вашим друзьям-психиатрам.

Это делается так. Я хочу, чтобы вы немного сотрудничали со мной, хорошо?

Здесь мы добились чего-то совершенно потрясающего, чего-то весьма необычного. Мы получили технологию и то, что мы называем ТУ, которые представляют собой упражнения... то есть тренировочные упражнения... которые необходимы для того, чтобы освободить человека, привести его, волей-неволей, в настоящее время и дать ему возможность действовать, находясь полностью в настоящем времени, как в жизни, так и в одитинге.

Хорошо.

И это удивительно. Но это не то, что делает одитор. Это делает одитор, который является также инструктором. Это другой подход. Это нечто новое. Конечно, вся связанная с этим технология появилась в результате того, что я годами пытался обучить одиторов и испытывал при этом полное смятение. Я шучу, я делал довольно хорошую работу, и они тоже.

Так вот, я хочу, чтобы вы взглянули на составляющие человека. В книге «Саентология: основы мысли» говорится, что составляющими человека являются тело, разум, тэтан. Видите, это очень эзотерично. И там они описываются довольно подробно.

Но здесь у нас есть набор совершенно новых «процессов» (в кавычках). Понимаете, это вовсе не процессы, это — тренировочные упражнения. И они обращены непосредственно и лично к человеку. Они не обращены к классу, который сидит и приходит в одурманенное состояние, слушая лекции.

Теперь, давайте не будем беспокоиться о книге «Саентология: основы мысли», я хочу, чтобы вы заметили в данный момент, что у вас есть тело. Итак, у вас есть тело?

Сегодня обучение стало выглядеть так: мы берём человека за шиворот, сажаем его на стул и говорим: «Делай это!»

У вас действительно есть тело?

Он говорит: «Я не могу».

Есть тело, которое сидит на стуле?

А мы: «Делай это!»

Вы заметили это?

И он говорит: «Вы пытаетесь меня убить».

Хорошо, это телесная составляющая человека. Теперь поняли?

А мы отвечаем: «Правильно. Ты уловил суть. Верно».

Возможно, здесь есть парочка закупоренных кейсов или невидимых кейсов, и мы не будем о них особо беспокоиться. Но я попрошу вас представить картинку кошки.

Итак, чтобы показать вам, что разница между процессингом, который находится на небывало высоком уровне, и просто обращением к человеку невероятно велика (ничто не отбросит в сторону процессинг или новые способы проведения процессинга, ничто их не отбросит в сторону). Но у нас теперь есть этот маршрут обучения. Это то же самое, как если бы вы долго ехали по дороге с однорядным движением и совершенно неожиданно оказались на шоссе с двумя полосами. Вы знаете, это огромное облегчение.

Представили картинку кошки?

8

Хорошо. Теперь, заметьте, что это умственный образ-картинка кошки. Верно?

Мы не можем разрешить его кейс с лёгкостью, мы говорим, что он — один из этих сопротивляющихся кейсов, он обучен быть трудным кейсом и так далее. Мы в любом случае сможем его обучить! Это весьма примечательно.

Хм? Теперь, можете ли вы пойти ещё дальше и представить картинку кошки, которую вы когда-то видели, или это она и есть?

Это не означает, что мы используем тренировочные процессы, когда не можем разрешить кейс. И это не означает, что мы одитируем людей, когда не можем их обучить. Одно совершенно не зависит от другого. Эти вещи вовсе не должны заменять друг друга.

Представили картинку кошки, которую когда-то видели?

Обычно мы поступали так: приводили человека в класс, дела у него шли не очень хорошо, поэтому мы проводили ему процессинг и возвращали в класс, и дела у него шли лучше. Это не то, что мы делаем сейчас. Мы просто наседаем на него вдвое сильнее.

Заметьте, что это умственный образ-картинка. Вы представили картинку?

Весьма удивительно — иметь два маршрута. И мы настолько привыкли к тому, что у нас есть маршрут процессинга, который делится на индивидуальный и групповой процессинг, что эта новая штука, которая появилась в феврале, кажется нам каким-то загадочным зверем.

Теперь представили?

Мы спрашиваем: «Что это за штука?» И мы говорим: «Это то же, что и процессинг, за исключением того, что мы проводим этому человеку процесс действования». О нет, это вовсе не то же самое.

Вы видите это?

Позвольте заметить, что, если бы вы прочли Кодекс инструктора и Кодекс одитора, вы бы увидели разницу. Советую вам взять одно из этих «Руководств по ППК» и прочитать в нём Кодекс инструктора.

Хорошо. Это — разум! Разум — это набор картинок и автоматизмов, имеющих отношение к картинкам, и вы только что посмотрели на весь предмет разума. Так вот, в этих картинках могут быть разнообразные вещи — и картинки могут быть разными, но в конечном счёте они являются картинками. Вы поняли это? Картинки могут расплющиваться, и они становятся кривобокими, — но вы смотрите на разум — это всё. Там больше ничего нет. Там есть машины, которые управляют этими картинками, и сами картинки. Хорошо, итак, есть ли у вас разум?

В Кодексе одитора сказано: «Никогда не обесценивайте преклира», так? В Кодексе инструктора сказано: «Никогда не упускайте возможность обесценить студента». Видите, они просто являются зеркальными отражениями друг друга, просто две противоположности.

Есть разум?

Поэтому если мы можем делать одиторов, способных проводить такие процессы, которые содержатся в программе, и если у нас есть хорошие процессы, что ж, тогда всё дело в шляпе; в этом нет ничего сложного. Теперь у нас есть обе стороны. Мы навсегда преодолели этот ещё один камень преткновения.

Хорошо. Теперь, давайте снова представим ту первую картинку кошки — можете это сделать?

Позвольте вам рассказать, как всё это получается. Если бы у вас была такая техника процессинга, с помощью которой можно было бы взломать кейс хомо сапиенса и покончить с ним навсегда, то одитору тоже досталось бы, не правда ли?

Хм? Что на неё смотрит?

Давайте это рассмотрим. Если бы в технике одитинга содержалось достаточное количество динамита, чтобы взорвать и разнести на куски один из этих кейсов, который старательно вынашивался на протяжении семидесяти шести триллионов лет, и если бы это можно было сделать менее чем за пару сотен часов... я говорю: «Менее чем за пару сотен часов», я чертовски щедр... тогда кто же будет это применять? Мы собираемся импортировать несколько роботов с Марса?

Это — тэтан. Теперь видите? Хорошо, итак, у вас есть тело. У вас была картинка, и вы обнаружили, что что-то смотрело на картинку, верно?

Смотрите, если на этом стуле сидит человеческое существо и одитирует другое человеческое существо... бах! Четвёртое июля.

Или что-то смотрело на что-то.

Позвольте мне рассказать вам об этом более понятно. Атомная бомба, которая не является темой данного конгресса и которая совершенно нам безразлична...

Итак, у вас есть субъективная позиция тэтана, когда вы смотрите на картинку. Но давайте просто перейдём к ещё одной позиции тэтана, единственной другой позиции тэтана, и это вот что.

Мне понравился заголовок, который появился на днях. Они вели отсчёт для бомбы, которая не взорвалась. Здесь в Вашингтоне в заголовках газет писали: «Пять, четыре, три, два, один, ноль, пфс-с-с-с». В то время как атомная бомба является оружием не более чем некоторые из тех кремнёвых ружей, которые изготавливались двести-триста лет назад... их перевязывали проволокой, эти куски железной трубки, чтобы они не развалились... гораздо опаснее было из них стрелять, чем стоять перед дулом.

Давайте посмотрим на эти шторы.

Что произойдёт, если кто-то использует эту атомную бомбу? Бах! Бах! И больше никаких «бах». Мы бомбим Россию, Россия бомбит нас. Через двадцать четыре часа бомбардировки со стороны России не станет России, не станет нас. Разве это оружие? Нет. Это является оружием не более, чем старые кремнёвые ружья. И я считаю, что атомную бомбу следует отнести к разряду такого оружия. Это полный провал. Они не знают, что с ней делать. Сейчас они проводят конференции по разоружению в попытках красиво от неё избавиться. Они говорят о ней так, как будто у них что-то есть.

Итак, вы отчасти полагаете, что на них смотрят ваши глаза. Я это знаю. На них смотрят ваши глаза?

Любой мог бы взорвать Землю. Так, шутка, любой ОТ мог бы отправиться на какую-нибудь из ближайших планет, взять летающую тарелку, прилететь сюда и вонзить несколько лучей в расплавленное ядро Земли, и это было бы концом Земли, но вы бы не назвали это оружием. Это просто шутка. Но это, на самом деле, не очень-то сработало бы, не так ли?

Что ж, на них смотрите вы?

Нет, судя по тому, что говорят разные государства, оружие — это что-то, посредством чего добиваются повиновения или «лучшего отношения» со стороны других государств. Вот это оружие. Оружие — это что-то, что предназначено для достижения чего-либо, а не для уничтожения всего.

Что ж, хорошо. Что смотрит на них?

Ну что ж, эти новые техники нельзя было совать в руки людям слишком настойчиво и выпускать в слишком большом количестве, потому что они не были бы техниками, если бы их проводили люди, которые потом ими же и были бы уничтожены.

Что ж, это тэтан. Честно. Мне не нужно говорить вам больше ни слова лекции на протяжении следующих четырёх дней, сегодня и следующие три дня. Это всё!

Все мы знаем такие явления, когда одитор сидит и начинает работать с чем-то у преклира, что настолько сильно его рестимулирует, что одитор не может удержать себя в настоящем времени, вы знаете.

Это те три вещи, которые мы легче всего можем ощутить на опыте. И я дал вам четвёртую, которая была первой... Я имею в виду тэтана и объективную вселенную, и это стало четвёртой, верно?

Он говорит: «Создайте мокап своей мамы». У него самого была плохая мама или что-то в этом роде. «Снова создайте мокап своей мамы. Снова создайте мокап своей мамы. Снова создайте мокап своей мамы. Снова создайте мокап своей мамы».

Итак, существует объективная вселенная, частью которой, я вас уверяю, являются эти шторы, а также это тело, каким бы побитым оно ни было. Видите, кстати, сегодня оно плотное. Неплохо, да? Я сделал это специально для вас.

К тому времени, когда кто-нибудь сможет в совершенстве проводить некоторые из этих процессов КОО... а их необходимо проводить чуть ли не идеально, чтобы добиться крупного результата... если он сам не прошёл по маршруту обучения, он не сможет никого провести по маршруту КОО. Вот и всё.

Но объективная вселенная включает в себя, в качестве особой своей части, другие комбинации из тела, разума и тэтана, кого вы большей частью видите как объективную вселенную. Вы понимаете это? Видите? Итак, вы видите людей, расхаживающих вокруг, живых существ, расхаживающих вокруг и так далее. И то, на что вы смотрите, является просто той же самой комбинацией, которую я вам только что показал, понимаете? Три наиболее близких элемента: у вас есть тело; у вас есть умственный образ-картинка — это разум; и то, что смотрело на него — это тэтан. И затем, у вас есть остальная часть вселенной и в ней есть особый элемент — другие комбинации из тэтана, разума и тела, которые также видят эту область, в отношении которой достигнуто общее согласие, область, которую мы знаем как физическую вселенную.

Но мы можем отправить его по маршруту обучения. И благодаря этому мы оказываемся в интересном положении: отпадает необходимость в том, чтобы это происходило таким образом: я одитирую одитора по КОО, и это клирует его до такой степени, что он может использовать КОО; так что потом он может одитировать по КОО кого-нибудь ещё, что в достаточной степени отклирует и этого человека. Понятно? Знаете, если бы мы даже и могли, теоретически, развиваться по такой геометрической прогрессии, то кто будет одитировать меня? Знаете, я в ужасном состоянии. Вы видели, как я годами ходил пошатываясь. Едва в состоянии держаться на ногах. Едва могу ещё хоть сколько-нибудь это выдерживать. Старею. Вынужден пользоваться мотоциклом, чтобы передвигаться. Начинаю читать книги вместо того, чтобы просто поглощать их содержимое. Расклеиваюсь. Так что это было, на самом деле, не очень-то осуществимо, гораздо легче было придумать ТУ.

Итак, если мы пойдём в область особых способностей, можем ли мы заставить разум стоять вот здесь под углом в 35 градусов; можем ли мы создавать здесь мокапы космических кораблей, которые работали бы; можем ли мы каким-либо образом загипнотизировать или сделать растяпой политика, — это всё действования, действования, посредством которых мы изменяем местоположение и мыслезаключение в отношении четырёх элементов, которые мы только что перечислили.

Забавно здесь то, что любой человек может провести кого-либо через эти ТУ. И кто-либо, кого провели через ТУ, может затем использовать процессы КОО. Что и требовалось доказать — в этом нет ничего сложного.

И это всё, чем является действование, к сожалению.

Если вы не можете провести самый мощный процесс, который только существует, самый трудный процесс, который только существует, находясь полностью в настоящем времени, то бессмысленно даже начинать его. Потому что вы заблудитесь где-нибудь на прошлом траке... останетесь где-то там, в далёком прошлом. И тот феномен, с которым некоторые из нас сталкивались в далёком 1950-м году, когда сознание одитора постепенно затуманивалось (мы проходили инграмму, которую нужно было пройти ему... поэтому он и сказал нам её проходить), и постепенно он — дх! дх! Его голос слабеет и слабеет. Мы поднимаемся с кушетки для одитинга, кладём одитора на эту кушетку и говорим: «Сейчас мы начнём сессию». Действительно, здесь присутствуют люди, которые это делали.

Скрестите ваши ноги по-другому.

Ну что ж, это не тот способ, которым можно отклировать Землю. Это не тот способ, которым можно это сделать. На самом деле мы спотыкались из-за того, что, получив очень, очень хорошие процессы, мы часто от них отказывались как от слишком опасных. Они были слишком рестимулирующими, чтобы с ними работать, и, инстинктивно, мы от них отворачивались и старались держаться от них подальше. Таким образом на траке времени было изобретено огромное количество хороших процессов, которые использовались не очень часто.

Вы это сделали?

Я открою вам тайну. В действительности, не существует такой техники КОО, о которой так или иначе не было бы известно уже три или четыре года. Все они относятся к старым процессам. Это самые лучшие процессы, которые существовали все эти годы. Но если эти процессы проводить со знанием дела, они становятся очень мощными, и этим объясняется то, что никто никогда не брал на себя смелость проводить их с полным знанием дела — он уничтожил бы этим самого себя.

Это изменение физической вселенной?

Хорошо. Это слишком технический разговор. Я же здесь просто обсуждаю с вами различные вещи. Я просто говорю вам о том, что кое-что произошло в период между предыдущим конгрессом и этим, что совершенно новый подход к проблеме того, как сделать человечество цивилизованным... если это является проблемой... появился совершенно новый подход к этой проблеме.

Подумать только. Что ж, скрестите их опять так, как они были раньше.

Возможно, у вас могли бы быть всякие организации, которые просто обучали бы людей одитингу, и потом они вообще не одитировали бы, понимаете? Вы могли бы взять большую группу людей и провести им это; у вас есть групповой процессинг, у вас есть это новое оружие — тренировочные упражнения, и мы по-новому скоординировали их с процессингом и так далее; и если бы мы использовали стрелы, а эти вещи являются стрелами, то это был бы чуть ли не самый полный колчан, который вы когда-либо видели. Вы едва смогли бы его носить с собой — настолько в нём много стрел. Всевозможных стрел.

Это изменение физической вселенной?

Другими словами, долгое, долгое время сталкиваясь с многочисленными превратностями судьбы, переживая хорошие дни и плохие, упорно работая, а иногда не имея никакой работы, мы накопили технологию, полностью своими силами, технологию, которая никому не принадлежит, кроме нас, возможно. Принадлежит тому, кто знает. Мы выяснили, как её предоставлять. И нет никого, кто бы сказал: «Что ж, теперь мы будем использовать это только для получения прибыли», или: «Мы больше не будем проводить исследования в этом направлении, потому что это может обесценить нас в глазах публики».

Интересно, не правда ли?

Кстати, я ни разу не встречал публику. Я знаком только с людьми.

Мы изменили её, верно?

И вот... в этом 1957-м году мы пришли к очень счастливому состоянию существования, состоянию, когда мы никому ничего не должны, когда наша информация не засекречена, когда мы занимаем такое положение, что нашу информацию нельзя засекретить, потому что самой глупой вещью на свете было бы засекретить всё, что сегодня известно в Саентологии, так как об этом известно почти в каждой стране на Земле.

Итак мы получаем это действование, которое требует только контроля. Начать изменить и остановить. Что ж, это весь предмет. Я не знаю, зачем мне продолжать обсуждать это. Это слишком просто.

Люди спрашивают меня: «Зачем вы всё возитесь с этим дублинским офисом? Его банковский счёт составляет всего 59 фунтов! Он только требует больше административных действий от всех нас».

Что ж в действительности, это настолько просто. Но забавно то, что на самом деле здесь нет ни одного человека, который бы верил, что это настолько просто. Вы могли бы рассказать мне о люмбаго и о зобах и о неуправляемости котов и политиков, королей и грузчиков угля, не так ли?

А я отвечаю: «Ну добейтесь, чтобы они не были в числе отстающих». Что ж, вот весь эксперимент. Вы могли бы сказать: то, что мы спокойно продолжаем следовать этим путём и клируем Ирландию, — это микромир. Мы это делаем; и мы добиваемся успеха, мало-помалу. Но Ирландия имеет настолько хорошие коммуникационные линии с любым, кто является врагом Англии, что тот факт, что это известно в Ирландии, лишил бы всякой силы засекречивание этой информации где-либо ещё. Об этом знают в Париже, знают в Берлине, в Египте — во всех уголках Земли. Чрезвычайно странно то, что большая часть информации, которая в данный момент есть в вашей голове, известна везде, где какое-либо правительство попыталось бы запретить эту информацию.

Так о чём вы могли бы рассказать мне? О трудностях с действованием в этих четырёх сферах.

Так что кто-нибудь подходит и говорит: «Знаете, что делает эта штука? Она создаёт пилотов, которые могут убивать! убивать! убивать! А, хе-хе-хе-хе! Секретность! Вы не должны даже шептать о таких вещах. Ш-ш-ш-ш-ш».

И трудности с действованием попросту приводят к неконтролю, так ведь? Ну не ужасно ли это?

Мы можем сказать: «Что с тобой, Джо? Это невозможно сделать секретным. О законе, который ты только что сделал секретным, чтобы его нельзя было опубликовать, два года назад знали в самом большом опорном пункте Москвы — Каире. Об этом хорошо известно в Каире. Это было напечатано в Германии и широко распространено в Восточной Германии. От кого ты пытаешься скрыть эту информацию? От марсиан?»

Все эти прекрасные проблемы, которые у вас были, все эти восхитительные проблемы, которые вы когда-нибудь переложите на одиторов, все эти проблемы, которые вы начисто проодитируете у других преклиров, — ваши проблемы, которые вы начисто проодитируете у других преклиров, — их действительно надо начисто проодитировать, потому что они препятствуют прямому взгляду, прямому контакту, препятствуют способности к позитивному контролю и способности допускать контроль, потому что эти вещи затмевают ваше видение четырёх элементов, которые я упомянул.

На самом деле, то, что Саентология носит международный характер, — это просто мои, иногда чрезмерные, усилия сохранять коммуникационные линии настолько широко открытыми, чтобы мысль о том, чтобы закрыть их, кого угодно загоняла бы в апатию. И они действительно впадают в апатию.

Теперь, сколько может быть классов вещей, которые могли бы затмить видение? Ага, полным-полно! Ха-ха! Ваши способности нигде не проявляются в большей степени, чем в создании трудностей и в напускании тумана — вы хороши в этом деле! Вы хороши в этом деле!

Как-то раз я сказал какому-то парню... он сказал: «Было бы очень легко прикрыть центральную организацию в Соединённых Штатах, и вы больше не смогли бы выпускать свои материалы».

Вы, может быть, не в состоянии увидеть что-то на другом конце своей спальни посреди ночи, или увидеть переднюю часть этой кафедры, но вы можете помышлять о трудности. Что ж, вам должно показаться очень странным, что вы можете помышлять о трудностях в такой степени — но это правда, что вы это можете. Что ж, вы, должно быть, вступали в В-и-О с людьми, которые говорили вам, что трудности крайне необходимы. Вам, должно быть, где-то всучили идею, что для того, чтобы изучать разум, вы должны сначала изучить телекинез. Для того чтобы изучать разум, вы ала должны стать экспертом в онтологии. Для того чтобы изучать разум, вы сначала должны научиться вырезать аппендиксы. Это закон, существующий сейчас.

А я ответил: «Их выпускает не центральная организация в Соединённых Штатах».

И эти «сначала должен уметь», особенно когда они исчезают из поля зрения и вы не можете вспомнить, в чём они состоят, становятся анатомией трудностей. Сначала вы должны уметь делать это. Сначала вы должны уметь делать то. Сначала вы должны уметь... А потом вы забываете все это «сначала» и знаете, что есть что-то, что вы должны сделать сначала, прежде чем вы сделаете это, но вы не можете вспомнить, в чём оно заключается, поэтому, конечно же, вы никогда не делаете этого.

Он сказал: «Правда?»

И в один прекрасный день вы ведёте машину, и вы забываете одно из этих «а теперь я должен... », и вы не поворачиваете руль в достаточной мере, или что-то в этом роде, и наезжаете на бордюр, и у вас спускает шина или происходит что-то вроде этого. И вы говорите: «Так, почему я это сделал?» Что ж, нет никакого «почему вы это сделали». Нет никакой причины, почему вы это сделали. Было слишком много причин, и вы это сделали.

Я ответил: «Да! Все бюллетени профессионального одитора распространяются из Лондона в Англии».

Итак, если вы добавляете и добавляете эти причины, вы не получите ничего, кроме трудностей. Всё, что нам нужно — это ещё парочка причин, просто ещё парочка причин, почему нам нужно иметь и испытывать эту атомную бомбу, просто ещё парочка причин, просто ещё парочка «а теперь я должен... », которые затем, удалённые из поля зрения, совершенно усложняют и полностью затуманивают всю картину.

— А-а-а??

И появляюсь я и говорю вам: «У вас есть тело?»

Забавная штука. Забавно стоять здесь и разговаривать с вами о секретности. Вы говорите: «Ну что ж, сейчас Рон действительно приближается к этому».

Вы говорите: «Да».

Есть только одна вещь, которая не содержится в секрете, только одна вещь, которая на сегодняшний день широко известна, — это ваш личный доход. Это единственное, что правительство не хочет держать в секрете. Если правительства Земли станут достаточно безумными, чтобы предположить, что оружие, которое не является оружием, — это оружие; если они станут настолько безумными, что поверят в то, что их госбезопасность действительно может зависеть от такой штуки, как атомная бомба, то, конечно, самыми большими ассигнованиями после ассигнований на вооружённые силы были бы ассигнования на обеспечение безопасности.

Я говорю: «Создайте мокап кошки. У вас есть картинка?»

А потом это поворачивается в обратном направлении. Наконец они обнаруживают, что атомная бомба — это больше не оружие, поэтому они прекращают выделять ассигнования на неё, а выделяют их на содержание органов безопасности. После этого всё, что им нужно делать, чтобы управлять, — это просто находиться в безопасности, во всё большей и большей безопасности. После этого они проверяют дыхание каждого человека, чтобы убедиться, что никакая информация не выходит наружу, когда он выдыхает.

«Да».

Нет, правда, в мире, где наука и научные секреты — это арсенал милитариста, человек должен постоянно быть начеку, чтобы информация, относящаяся к развитой науке, такой, как Саентология, оставалась свободной, оставалась доступной.

Я говорю: «Это разум». Я говорю: «Что на неё смотрит?»

Слишком велик для кого-нибудь соблазн заявить: «Эй, мы это точно установили. Дело в шляпе. Безусловно, дело в шляпе. Всё, что нам нужно сделать, — так это взять всю эту технологию, промыть каждому мозги и во всех городах установить башни полиции мыслей, и всё готово, у нас будет правительство».

Вы говорите: «Ух ты! Я».

Нет, у них не будет правительства, пока существуют учебники, в которых сказано, насколько быстро вы можете избавиться от последствий того, что называется промыванием мозгов и полицией мыслей. Знаете, это обескураживающая штука — вы промываете кому-то мозги, а потом его друг идёт в ближайший книжный магазин и покупает руководство по тому, как вернуть эти мозги на место. Это показалось бы несколько бессмысленным, не так ли?

Что ж, это тэтан.

Итак, в то время как по всему миру усиливаются меры безопасности и строже становится секретность в отношении научных вопросов, чрезвычайно интересно то, что та информация, которая есть у нас и которая была получена за семь лет благодаря вашей помощи, вашей финансовой поддержке и вашему интересу, сегодня является свободной. Это потребовало немало работы.

И на самом деле, одна вещь, которую вы, вероятно, знаете лучше всего, заключается в том, что это не может быть настолько просто. Но это всё, что здесь не так: вы знаете, что это не может быть настолько просто.

Вероятно, вы не знаете о том, что, прежде чем документы о регистрации Дианетического исследовательского центра Хаббарда в 1950-м году были приняты, служба военно-морской разведки, которая находится прямо здесь, в Вашингтоне, угрожала призвать меня к действительной военной службе, чтобы использовать то, что я знал о разуме. После этого я обеспечил настолько широкий доступ к этой информации, что она стала выглядеть очень непривлекательной. Никому не нужно то, что не засекречено. Нет ничего настолько ненужного правительству, как вчерашний секрет, который уже известен.

Теперь, процессинг направлен на то, чтобы совершенствовать контроль, совершенствовать общение, чтобы лучше наблюдать или лучше создавать вещи, с которыми можно общаться, и вещи, которые можно контролировать. Таким образом, мы получаем то, что мы называем КОО.

Очень забавная история, связанная с этой попыткой завладеть Дианетикой, — с моей точки зрения, очень забавная. Много, много, много месяцев назад я решил, что военно-морские силы и я подошли к переломному моменту, наши пути разошлись, и я обратился к министру ВМС с просьбой дать мне отставку... вопрос о моей отставке оставался нерешённым с конца второй мировой войны... и он дал разрешение, Я потратил огромнейшее количество времени, пытаясь добиться, чтобы моё письмо дошло до правительства и чтобы они на него ответили. Понимаете, на это ушло довольно-таки много времени.

И сегодня все тренировочные упражнения, которые у нас есть, просто сводятся к этому. Мы говорим: «Делай это прямо сейчас, в настоящее время, на 100%». И у нас есть шкалы градиентов того, что человек может делать таким образом, и постепенно он поднимается до уровня, на котором он может осуществлять прямое наблюдение или прямой контроль или общение прямо сейчас, без дополнительных промежуточных точек. Это почти убивает его, но он может это делать.

И оно уже было у меня. Так вот, один парень, служащий офиса военно-морских исследований, пришёл ко мне прямо здесь, в Вашингтоне, и предложил мне работать в качестве гражданского служащего, так чтобы мои знания о разуме можно было использовать для того, чтобы люди легче поддавались внушению.

Процессинг и обучение сводятся к этому же, и они оба обращаются к тем же вещам.

Я лукаво улыбнулся и сказал: «Нет».

Сколько времени требуется человеку, чтобы избавиться от заблуждения по поводу сложности, промежуточных точек, разнообразных причин, бесчисленных причинностей? Сколько времени требуется, чтобы избавить человека от заблуждения по поводу этих вещей? Что ж, именно столько времени его нужно обучать или проводить ему процессинг, — как определяющий фактор.

И он улыбнулся, подобно какому-то персонажу из «Фауста», и сказал мне: «Ну что ж, всё, что вам нужно сделать, — это сказать нет, и я вновь призову вас к действительной военной службе, потому что вы всё ещё являетесь офицером военно-морских сил Соединённых Штатов». И промурлыкав это, он вышел.

Вы легко можете сказать: «Что ж, ха-ха! Хорошо. Я слышал то, что ты сказал, Рон, и всё, что я собираюсь сделать, — я просто приму решение, и я выполню его прямо сейчас в настоящем времени, я посмотрю на вещи прямо сейчас. Я выкину свои очки и всё прекрасно. Э-ге-гей!»

Поэтому я нырнул в свой портфель и извлёк оттуда разрешение министра. Я ринулся сюда и обнаружил, что в этом районе действительно располагалось командование ВМС... оно называется «Командование ВМС Потомак Ривер». Я не знаю, чем они командуют. Когда-то, я думаю, они пытались командовать линкором «Миссури». Но там был этот офис, и там был адмирал, который отвечал за него и всё остальное, и я обнаружил, что мои документы находились в двух местах. Люди в Вашингтоне думали, что я из Вашингтона, а люди из Нью-Йорка думали, что я из Нью-Йорка; у меня было два комплекта документов. Этот адмирал, который приходил ко мне, был в полной уверенности, что я из Нью-Йорка. Поэтому я приехал сюда на эту вашингтонскую военную верфь и Командование ВМС Потомак Ривер и получил согласие на свою отставку. В четверг адмирал вернулся ко мне и сказал: «Ну?» А я ответил: «Ну?» Это была рекордно быстрая отставка. Он уже ничего не мог с этим поделать. И я вернулся в Элизабет, Нью-Джерси, и там был образован Дианетический исследовательский центр Хаббарда, первый исследовательский центр, и мы с радостью продолжили свой путь, просто распространяя всё это повсюду!

Вы выпустили на волю кое-каких дьяволов и демонов того или иного рода, кое-какие автоматизмы и кое-какие промежуточные точки, которым вы дали карт-бланш. Вы сказали, что теперь они имеют приоритет над всем остальным — включая моё мнение в настоящий момент! Поэтому вам необходимо преодолеть идею о том, что они тоже имеют силу, и иногда это требует немного времени.

В отделе по работе с личным составом ВМС до сих пор есть некое стандартное письмо. Если вы хотите узнать, что в нём говорится, напишите им и спросите: «Почему вы не используете Дианетику и Саентологию? Что вы знаете об этих предметах?»

Вы говорите сейчас, в настоящем времени, в то время, когда я говорю с вами. Здоровенный, огромной величины ридж приближается и бьёт вас по носу. Вы говорите: «Это же не по правилам. Рон же говорил... »

Они пришлют вам стандартное письмо, которое написано в очень вежливой форме и адресовано лично вам. Это всегда одно и то же письмо: «Мы собираем все данные по этим предметам и всё больше и больше узнаём о них. Мы не знаем, применимо ли это сейчас к нашей работе или нет. С искренним уважением, такой-то, такой-то, начальник отдела по работе с личным составом ВМС». Но это есть у них в досье! А мы тем временем идём дальше и используем это.

Что ж, Рон мог что-то сказать, но вы сказали кое-что задолго до того, как я сказал это, и это было: «Этот ридж будет приближаться и бить меня по носу всякий раз, когда я стану достаточно дерзким, чтобы полагать, что я близок к совершенству». Какой-то подобный этому постулат есть в этом ридже. Вы становитесь достаточно дерзким, чтобы сказать: «Ну, я могу сделать это прямо сейчас безо всяких трудностей».

Другими словами, в течение какого-то периода времени, в течение многих лет; работая вместе; используя свои собственные финансы; улаживая различные ситуации; делая всё своими силами, вопреки тому, что было на траке; несмотря на тот факт, что в наших организациях то здесь, то там мы терпели фиаско; не обращая внимания на энтэту и неурядицы, но продолжая делать свою работу — развивать Дианетику и Саентологию, мы подошли к этому дню — 4 июля 1957-го года, имея очень тщательно разработанный (на мои деньги) предмет, который занимает господствующее положение среди других предметов о человеческом поведении и способностях. И этот предмет и эта информация принадлежат нам, и они свободны, и они не подвергаются никакой и ничьей цензуре! Мы можем использовать их так, как захотим. Мы получили то, за что сражались все эти семь лет! И об этом тоже я хотел вам сказать в этот День независимости, 4 июля 1957-го года. Спасибо.

И он говорит: «Прямо сейчас! — бум!»

Я очень рад, что вы здесь, и в ближайший час мы начнём наш конгресс.

И когда вы обнаруживаете эти вещи, единственное, что вам ещё нужно открыть, — это то, что они на самом деле не «кусают» тэтанов. И когда вы обнаружите, что тэтан не может быть «укушен», вы — хомо новис, или клир, или «способен обладать» или как там ещё это можно назвать; и это — абсолютная конечная цель. Не ничто, не сведение всего к ничему — не это конечная цель Саентологии. Некоторые люди думают, что это так и есть, знаете. Но на самом деле это просто великолепное направляющее общение, отличный контроль в четырёх сферах, о которых я вам только что рассказал. И это — конечная цель Саентологии.

До свидания.

Предметом Саентологии является жизнедеятельность. Вы смотрите на это. Вы являетесь этим. Я лучше сделаю для вас перерыв.

Спасибо.