Спасибо.

Я на самом деле ужасно извиняюсь за задержку. Однако эта задержка произошла совершенно нечаянно, поскольку мне нужно было проверить еще несколько целей... Это трудное дело, трудное дело.

Вы в самом деле тоже мне нравитесь. Доброе утро.

Ну да ладно. Когда у меня будет достаточно времени? Ну, когда у меня будет достаточно времени, чтобы одитировать все эти кейсы? Боюсь, вам придется помочь мне. Поможете?

Надеюсь, в течение этого конгресса вы спали больше, чем я. Это был напряженный конгресс. Все, что происходило за кулисами во время этого конгресса... сегодня утром у меня даже не было возможности почистить зубы, потому что я проводил так много одитинга, понимаете? Я был в душевой и проводил процедуру «Бытьтигром»преклиру,которыйнаходилсявгостиной.Этодействительно совершенно невероятно.

На самом деле это совершенно поразительно. Это очень необычно. В Сент-Хилле мы пропускали людей, одного за другим, через огонь, воду и медные трубы, и теперь центральные организации начинают делать клиров, и все это очень важно. Конечно, первым и наиболее важным шагом было найти цель, и этот шаг было труднее всего сделать правильно. И, похоже, мы с этим справились; похоже, мы с этим справились. Конечно, я знаю, что ваш кейс – в вашем случае... Но если станет слишком трудно – я всегда на другом конце телексной линии.

Я еще никогда в жизни не проводил так много одитинга с таким плотным графиком.

Саентологические организации продолжают расширяться – на самом деле, говорю это, просто чтобы уверить вас в этом еще раз. Мы являемся сетью, которая расширяется по всему миру, и это происходит весьма незаметно, весьма незаметно. Мне только что сообщили в телеграмме: мы заняли береговой плацдарм на территории ВМС США. Это называется САМСИ, и согласно посланию, которое мне прочитали несколько минут назад, похоже, что это точно установленный факт. У них есть около семисот сотрудников, и они не из ВМС. Вы не вполне понимаете значимость этого. Это принадлежит нам. Понимаете, это наш береговой плацдарм.

И количество сообщений, которые мы получаем из-за рубежа, – сообщений о том, что люди становятся клирами, – говорит не о том, что многие люди оказались к этому подготовлены как раз к данному моменту, а о том, что технология в руках одиторов работает и что она начинает работать быстро.

Военно-морские силы годами твердили: «Мы за этим наблюдаем. Мы за этим следим. Мы не спускаем с этого глаз. Мы изучаем это. Мы собираем всю литературу об этом», – понимаете? И после этого мы занимаем плацдарм.

Однако не будьте слишком оптимистичны. Если какой-то хорошо обученный одитор берется за ваш кейс и не выдает вам вашу цель спустя пятьдесят часов, тридцать пять часов или около того, не думайте, что с этим одитором что-то не так. Поскольку по всем подсчетам, для того чтобы выполнить эту работу при помощи старой типовой процедуры 3GA, требуется около двухсот часов, понимаете? И на самом деле волшебный ассесмент динамик по рок-слэму – эта новая технология – уменьшает это время примерно до тридцати – пятидесяти часов только в том случае, если его применяет эксперт.

Что ж, теперь, не думайте... не думайте, что нас совсем оставили в покое. Эта планета становится для нас очень маленькой. Она становится все меньше, меньше и меньше. В конце концов, это всего лишь планета, приделанная к солнцу двенадцатого сорта, и хотя эгоцентрический аспект человека заставляет его думать, что это – единственный обитаемый мир во всей вселенной, однажды человек может быть очень удивлен. Я полагаю, после того как они отправят что-нибудь на Луну, они очень-очень удивятся.

А те ребята, которые работали над этим в течение этого конгресса, находятся на несколько ступенечек выше уровня эксперта, вы понимаете. И они усердно работали. И я усердно работал, поддерживая их, просто чтобы протолкнуть все это дело к успешному завершению. То, чего мы сумели добиться, – это несколько незначительных чудес, но не судите на основании этого о том, сколько времени требуется для нахождения цели.

Кто знает, первый... первый корабль, вернувшийся с Луны и приземлившийся на мысе Канаверал, знаете, первый вернувшийся корабль, я прямо вижу это. Открывается люк, и выходят два астронавта, отправленные на Луну, они пристегнуты друг к другу наручниками, а позади них стоит маленькая кукла с бластером.

Не позволяйте кому-то искать у вас цель, если он не знает, как это делается. Вы понимаете? Ради меня. Ведь я не хочу быть виновным в том, что у массы людей будут пройдены неверные цели.

И кукла говорит: «Возьмите этих людей под надежную охрану. Вы нарушили межгалактические правила навигации, третий параграф, шестнадцатый раздел. Полетыбез предоставления плана полета, захламление космического пространства отходами, отсутствие сертификата о прохождении перед стартом обеззараживания от спор и бактерий, полет через запрещенные зоны, а также отправка в космос человеческих существ, которые не прошли процессинг до клира».

И когда ваша цель будет найдена, добейтесь, чтобы она была очень, очень тщательно проверена, прежде чем по ней будут проводить листинг, а затем, когда все это будет сделано, идите по свободной дороге прямо к состоянию клир. Договорились?Что ж, все это... на самом деле я завершил конгресс. Я все завершил. Я сообщил вам все хорошие новости, вы съели все конфеты, и после десерта уже ничего не намечается.

Что ж, как бы там ни было, вы простите мне мои сказки. Но наши организации все больше и больше распространяются по этой планете. Мы упорно работаем в этом направлении. Но что создает организацию? Это линия коммуникации. И коммуникационные линии саентологических организаций сейчас, на самом деле, почти покрывают расстояние отсюда до Луны и обратно. Я имею в виду, что у нас много линий коммуникации.

Саентология – это нечто завершенное. Разумеется, когда я говорил, что дальше ничего не последует, это была просто шутка... вы должны были это заметить. Но, конечно, я создал... я не довел это до высшей точки, но я создал план всемирного клирования. Мы можем это сделать, и в конечном счете оказывается, что будет очень легко сделать всего лишь это... гораздо легче, чем вы сами сейчас думаете.

Сейчас у нас во всех важных офисах есть телекс. Это, конечно, то же самое, что Вестерн Юнион использовал годами – система телетайпов. И эти телетайпы находятся в очень тесной коммуникации друг с другом. Все, что вам нужно сделать, – это позвонить на другой телетайп и начать печатать.

Ваше умонастроение в данный момент представляет для меня интерес, поскольку таким было и мое умонастроение, когда я думал об этом, понимаете? Два миллиарда пятьсот тысяч или больше... пятьсот миллионов... два с половиной миллиарда человеческих существ, которые разбросаны по всему миру, над ними старательно поработали, они съехали с катушек и еще бог знает что. И вот мы, эта погибающая горстка людей. Ха-ха-ха-ха!

Таким образом можно передавать большой поток данных. Например, в тот день, когда я сошел с палубы «Королевы Елизаветы», сотрудники нью-йоркской организации взяли у меня толстую пачку бумаг (это были очередные БОХС) сбросили их по телексу, и через час они появились в Сент-Хилле, понимаете? Их просто печатали, и они тут же появлялись прямо в Сент-Хилле. Вот такого типа эта коммуникация.

И если на каждого человека требуется пятьсот восемьдесят семь с половиной часов одитинга, то получается, что следующие два триллиона лет мы все должны будем провести в креслах для одитинга – каждый в двух креслах сразу. Так что я подумал: «Что ж, это немножко тяжеловато, немножко тяжеловато, поэтому мы просто отставим это в сторону и будем продолжать заниматься технологией, проведем основательные испытания всего этого и так далее, и на этом все. В свое время что-нибудь да обнаружится».

Такая система коммуникации опирается также на организации. Количество этих организаций сейчас примерно такое же, как и раньше, если говорить о центральных организациях на континенте. Но сейчас у них появились офисы-филиалы в различных городах, которые несут ответственность перед центральной организацией за свои линии коммуникации. Это очень важно.

Что ж, на самом деле вы никогда не знаете заранее, когда подобные вещи обнаружатся. Я сидел в своем офисе в Сент-Хилле, занимался своим делом и никого не трогал... я был там, я сидел за своим столом... и ко мне пришла Джин, она клир по двум целям, и она уезжала в Южную Родезию. И вот она села и задала мне несколько язвительных вопросов. Она спросила: «Так вот, что мне теперь делать с моей группой в Булавайо?»

Очень трудно создать организацию на планете, конечно, если только вы не хотите предать эту организацию, предать все ее цели и права, извратить ее, и сделать с ней другие вещи. Но мы сами создавали организации очень хорошо, и группа очень верных, порядочных парней работала над этим по всему миру и поднимала флаги там и сям, и наконец теперь мы совершенно уверены, что если вы спросите: «Каково положение дел в Перте?», то сразу узнаете, что оно не так уж и плохо, а в течение часа или около того вы узнаете точно, каково же положение дел. Или вы можете на самом деле сесть и обсудить это по телексу с секретарем ОХС в Перте (и после этого, конечно, у вас останется распечатка беседы, в которой описана ситуация).

Она задавала мне вопрос, и я услышал, что отвечаю ей. И затем я откинулся назад в изумлении, потому что это было очень просто. Она усердно работала с огромным количеством людей, медленно, но верно продвигаясь вперед, пытаясь угнаться за всем этим, и на самом деле ее деятельность представляла собой своего рода взаимный одитинг. Люди у нее сидели и одитировали друг друга, получали специальный одитинг и так далее, все это происходило так же, как и у многих групп по всему миру, и во главе стояли два хороших одитора – она и ее муж.

Лондон, конечно, расположен довольно близко к Сент-Хиллу. И фотографии, которые вы только что видели, – на самом деле... Весьма хорошие фотографии. Надеюсь, они вам понравились, надеюсь, они вам понравились.

Моим немедленным ответом было: «Что ж, отклируете их». Она сказала что-то в таком роде:

Ну ладно, Всемирный ОХС вызывает сейчас жалобы у агентства по планировке города и округа. Это организация, посвятившая себя ухудшению человечества. Они посвящают себя этому делу следующим образом: они не позволяют возвести ни одного нового приличного здания без двух-трехлетнего спора о том, какой же будет его планировка. Так что в результате всем приходится сооружать многоквартирки или что-нибудь в этом роде, чтобы удовлетворить потребность в жилье. Фабрики не могут расширяться; вообще ничего не может произойти, потому что эти ребята сидят там, и они должны давать добро на планировку.

• Ну, в течение последнего года я одитировала около десяти или двенадцати, – я забыл, сколько именно она сказала, – часов в день, и если у вас шестьдесят человек и для того, чтобы провести листинг до клира, требуется около двухсот часов, можно подсчитать, сколько часов одитинга в кресле это составит, и это получается что-то вроде до середины моей следующей жизни, видите?

На самом деле, те здания, фотографии которых вы видели, были построены вообще без какого бы то ни было обращения к этому агентству. И люди из этого агентства пришли и начали ворчать. И они доставили мне несколько неприятных моментов, они доставили мне несколько неприятных моментов, потому что они наделены властью приказать вам разрушить все, что вы построили.

Но это действует как своего рода угроза, и наш следующий комплект планов предназначен для здания, которое будет построено на одном из тех свободных участков, что вы видели на фотографиях; Редж, возможно, уже указал вам на это. Сейчас разрабатывается планировка для... или уже разработана и ее в данную минуту улучшают, планировка для подходящего координационного центра, который будет действовать просто как коммуникационная сеть и как центр по обучению. Потому что именно из-за оборудования нашей коммуникационной сети (гораздо в большей степени, чем из-за студентов) нам уже не хватает места в здании. Это оборудование не удовлетворяет нашим потребностям в том, что касается занимаемого пространства. Оно удовлетворяет нашим потребностям в том, что касается коммуникации, но нам нужно больше места для его размещения.

Проблема с клирами в том, что они мыслят на уровне озарений, понимаете? Они говорят и делают все не раздумывая. Им встречается какая-то хорошая идея, они понимают, что это хорошая идея, и они так и говорят и немедленно внедряют эту идею в свою деятельность. Они видят плохую идею и либо игнорируют ее, либо плюют вам в лицо!

Вы начинаете контролировать такие вот длинные и сложные коммуникационные линии, и если происходит резкий скачок активности, даже если он будет совсем маленьким, то начинают вылетать предохранители. Люди приходят, и они выглядят изможденными и постаревшими, понимаете? Послания льются потоком, заполняя собой весь пол.

Как бы там ни было, она сказала: «Да, я думаю, что могла бы так сделать. Это очень даже хорошо». И я прошелся по этому еще раз... описал несколько шагов, проработал некоторые детали и так далее, и она отправилась в Булавайо, чтобы делать как раз это. Она собирается взять всех людей, до которых только сможет добраться, посадить их во взаимный одитинг, а затем быстро и энергично обучить их, чтобы они могли действовать как одиторы взаимного одитинга.

Это очень забавно, но телексный аппарат, вы знаете, он печатает точно так же, как и обычная пишущая машинка, и я получаю много удовольствия, работая на этих штуках. Они работают со скоростью лишь шестьдесят шесть слов в минуту, это та скорость, с которой они работают, поэтому вам приходится значительно замедляться, понимаете, и шлепать с такой скоростью. И они выдают бесконечные рулоны бумаги, понимаете, эта бумага выходит сзади машины, вверх через стекло и так далее, и эта бумага потоком выливается вниз. И время от времени, скажем, придя туда после вечера, проведенного за чем-нибудь (а тем временем в Лондоне работали вовсю или кто-то еще работал), вы видите, что позади аппарата полным-полно этой бумаги, понимаете, и опять куча бумаги вырастает вдоль стены, и на самом аппарате целые метры этой бумаги. Довольно поразительное зрелище.

И как только они достигнут этого уровня, она объединит их в пары, чтобы они проводили друг другу листинг целей. В любом случае в качестве первого шага вам необходимо составить список из 850 целей для каждого из них, поэтому посадите их проводить друг другу листинг целей, элементарную подготовительную проверку и прочие мелкие штучки, и все это, конечно же, делается под очень пристальным надзором... по вечерам, разумеется... под надзором одитора-эксперта.

И у них есть такие узкие ленты. «Крид энд кампани» уже разработала для нас ленточную систему, чтобы мы могли сделать наш следующий шаг вперед: это перфорированная лента, и вы закладываете ее в маленький аппарат для заправки ленты, и она идет так, проходит вот так, и там есть дырочки, и маленькие датчики, и эти датчики распознают, какая это буква, понимаете, и эта буква печатается на аппарате. Итак, у вас есть пробиватели отверстий в ленте, и они пробивают отверстия в этих длинных лентах, и лента подается в аппарат, и все, что они делают на другом конце линии, – это, конечно, пробивают отверстия в ленте.

Ну вот так. Она будет выбирать людей из группы, одного за другим, находить динамику, находить пункт, находить цель и молниеносно возвращать человека в группу, чтобы в отношении этого был проведен листинг.

Другими словами, вы использовали двойную линию, которую правительственные учреждения используют в каждом телексном аппарате, вы используете ее для работы двух телексных аппаратов. Вы устанавливаете пробиватель отверстий здесь, а устройство, подающее ленту, устанавливаете вон там, понимаете, и далее, здесь у вас находится устройство, принимающее ленту, и у вас есть еще одно устройство, подающее ленту, и еще одно принимающее устройство и эти бобины и бобины... это очень узкая лента, она примерно вот такой ширины, и она просто наматывается на бобину метр за метром и они... она даже сматывается в рулон автоматически и сохраняется. Что ж, скоро нужно будет начинать использовать эту систему.

Что ж, это очень, очень интересно. Это чрезвычайно интересно, поскольку это значит, что если она и ее муж будут работать над этим, то не пройдет и года, как они выпустят в Булавайо шестьдесят клиров. Ого, вот это будет воздействие.

Почему? Это имеет отношение к кейсам; это имеет отношение к людям; это имеет отношение к проблемам, организационным структурам, и нужно смотреть в оба и очень-очень внимательно следить за тем, что происходит.

И с этого момента вы действительно начинаете набирать обороты. Только посмотрите, как в результате подобных действий все будет расти, как снежный ком. Когда вы смотрите на это, все это выглядит невероятно. Они уже как-то раз выпустили в том регионе одного клира, и с тех пор вряд ли кто-то мог поверить, что когда-то все это вызывало недоверие.

Ну а почему это так? Это не потому, что на людей в центральных организациях нельзя положиться. Это уж точно, на них можно положиться! То, что идет неправильно, если уж вообще что-нибудь идет неправильно, так это то, что у них бывает слишком большое движение частиц или слишком маленькое движение частиц. Другими словами, им нужно приспосабливаться к потоку публики, и они хотят предоставлять самые лучшие услуги, какие они только могут предоставлять.

Это был лишь один человек, он был очень посредственно отклировав доведен до слома... слегка... он не был стабильным клиром и так далее, но изменения в этом парне, вероятно, вызвали... я не могу сказать, что это факт, это просто догадка... вероятно, они очень значительно изменили курс событий в организации, где работает этот человек. Он даже не стоял во главе организации. И я хочу подчеркнуть здесь то, что он даже не был настоящим клиром, но это оказало такое воздействие.

Что ж, конечно, этим ребятам было очень-очень трудно делать это, поскольку технология изменялась. Но, пытаясь выйти на такой уровень знаний, где можно с очень высокой эффективностью получать немедленные результаты, я никогда даже и на минуту не позволял себе сбавить ход из-за того, что кому-то от этого было тяжело. Я никогда не позволял себе этого.

Ну, а как насчет... как насчет шестидесяти настоящих клиров? Что ж, прежде всего, это, конечно, люди, которые держат руку на пульсе событий в своем регионе. И они сталкиваются с кучей проблем национального масштаба, благодаря энтузиазму таких людей, как... нет, мы не будем упоминать здесь его имя, он в настоящее время стоит у руля. У них масса проблем, масса трудностей. И они стремятся получить решения, которые позволят справиться с этими трудностями. И это говорит нам о том, что Саентология появляется на сцене в обстановке международных волнений и чрезвычайной личной незащищенности людей. Люди нервничают.

Вы бы удивились, узнав, сколько жалоб поступило на меня в этом отношении, понимаете? «Ну, Рон, если бы ты только удовлетворился этим... если бы ты только удовлетворился этим, знаешь, было бы лучше. Знаешь, нам всем было бы удобней», – и тому подобное.

Я разговаривал с некоторыми американцами на борту «Королевы Елизаветы», когда плыл сюда. Видите, у меня даже не было времени рассказать вам о «Королеве Елизавете». У меня даже не было времени хоть что-то вам об этом рассказать. Может быть, попозже я смогу вставить несколько слов об этом, но это само по себе было приключением.

И если бы я когда-нибудь сказал: «Ну что ж, ладно, это и на самом деле так», то нам, возможно, было бы удобней, в плане того, что мы изучаем, но мы не смогли бы получать клиров с огромной скоростью, и, определенно, мы бы никогда не посмели замахнуться на клирование в мировом масштабе.

И одна женщина так сильно нервничала, что когда я в конце концов сказал ей:

Здесь у нас есть проблема: сохранение правильности технологии. Вы бы поразились, узнав, сколько запятых, точек и неправильно вставленных слов может появиться на другом конце линии.

«Ну, я не думаю, что атомная война начнется завтра утром» – она испытала такое облегчение! А когда я обратил ее внимание на то, что, какой период истории ни возьми, Россия никогда не существовала вечно, она лишь испустила вздох облегчения и выпила три порции неразведенного джина в честь этого обстоятельства.

Скажем, вы сами правильно поняли интенсив проблем. Я вам его описывал; вы видели демонстрацию этого интенсива. Теперь, вы возвращаетесь обратно домой и рассказываете кому-нибудь об этом настолько хорошо, насколько вы только способны. И он рассказывает кому-нибудь об этом, и затем тот человек рассказывает об этом кому-нибудь еще. И затем этот одитор в Техасе проводит интенсив проблем, и это выглядит примерно так: «Что вы можете подавить? Почему вы не подавили это? Кто подавил вас?» – и это повторяется опять и опять, кнопки... другие кнопки вообще не используются; это ни чем не подкреплено.

Так вот, вне всяких сомнений, это нервный мир, и люди сейчас тянутся за решениями с гораздо большим рвением, чем в 1950 году, это не идет ни в какое сравнение.

Кто-то на Аляске, примерно в это время, слышит, что главное, что вам нужно делать, это быть осторожным. И он просто не получает никаких результатов, вот и все. И так далее.

Более того, сейчас уже известно, что организации, которые, как предполагалось, должны знать решения, на самом деле не знают никаких решений. Это было достигнуто за последние двенадцать лет: они обнаружили... в целом публика в большей или меньшей степени понимает, что тот, кто за рулем, не знает, куда едет. Иначе говоря, если они управляют сумасшедшим домом, все, что они делают, – это сводят людей с ума, понимаете? И это тоже была перемена.

Вы можете смотреть на мою работу в этом отношении как на создание материалов. Ладно, хорошо. Это верно. Наводить порядок, одитировать людей, делать все это, – вы можете смотреть на это как на мою основную работу. Но у меня есть шляпы, шляпы, шляпы и еще шляпы. Чтобы сделать эти материалы эффективными и чтобы они приносили те результаты, которые нам нужны, необходимо также носить и административную шляпу, и шляпу коммуникатора, и шляпу по изданию публикаций, писательскую шляпу. И так далее и тому подобное, понимаете?

Но ввиду того, что вы не делаете ничего экстраординарного, когда собираете вместе несколько друзей и знакомых, набираете себе еще несколько человек, проявляете заботу обо всех людях в вашем регионе, которые ранее интересовались Дианетикой и Саентологией, и не слушаете всякую болтовню, а просто сажаете их во взаимный одитинг и не проходите с ними ничего, кроме пропущенных висхолдов... просто вытаскиваете их пропущенные висхолды и так далее, тем или иным образом приводите их в порядок.

И затем, конечно, все эти здания, строящиеся в Сент-Хилле, фотографии которые вы видели, что ж, как ни странно, эту шляпу тоже спихнули мне. И еще время от времени какой-нибудь новый студент подходит ко мне или видит меня неподалеку и говорит: «Рон, на втором этаже довольно холодно». И я обманываю его ожидания, поскольку я с этим что-то делаю.

Через минутку я расскажу еще кое-что об этом. Но проект Джин вызвал у нее вот этот интересный вопрос. Она сказала: «Но послушайте, разве центральная организация в Йоханнесбурге не лишится студентов, если мы там будем обучать людей до уровня, на котором они смогут проводить взаимный одитинг?» На самом деле я сказал ей:

Так что тут есть самые разные вещи. Я получаю жалобу из Австралии о том, что в штаб-квартире центральной организации летом слишком жарко, – и не могу ли я с этим что-нибудь сделать. И я делаю. Это шляпы, шляпы и шляпы. И это не потому, что люди неэффективны или не делают свою работу, это потому, что люди все больше и больше склонны полагаться на источник, когда нужно довести что-то до конца. И они как бы привыкают к такому положению вещей, потому что на других предприятиях, и в других видах деятельности, и в организациях, и в ассоциациях вы можете полагаться только на источник, когда нужно что-то сделать. И одна из моих труднейших задач в Саентологии – добиться, чтобы другие люди носили свои шляпы.

«Просто пропихните этих людей через все это, и пусть они будут такими же умелыми, как НСА, понимаешь, просто пропихните их через это». А она ответила: «Но в результате центральная организация в Йоханнесбурге лишится студентов».

Посмотрите на первый дианетический центр. Я носил там все шляпы, даже купил все столы. И он рассыпался. Он рассыпался в силу различных причин. Одна из причин заключалась в том, что у меня не было контроля над ним; я не мог управлять его судьбой. К этому имели отношение и некоторые другие вещи, но, в сущности, там не было никого, кто бы носил все эти шляпы, кто бы мог их носить, или хотел бы их носить, или попробовал бы развернуть активную деятельность. Они все были вовлечены в царившее там замешательство. Другими словами, мы имели дело с парнями, чьи кейсы были хуже некуда, с парнями, которые переживали трудности. Они все были... ну, что ж, все было тяжело, во всех отношениях.

Э, нет, никто не лишится студентов. Вероятно, в результате организация в Йоханнесбурге получит еще больше студентов и общий уровень сертификатов повысится. Прежде всего, вы ведь понимаете, что в течение прошлых двенадцати лет каждый мог в любой момент... каждый имел полное право изучить все материалы по Дианетике или Саентологии, прийти в ОХС, сдать экзамен и получить свой сертификат. Вы понимали это?

Далее, та легкость, с которой я выполнил свою миссию (состоявшую не в том, чтобы заставить кого-то носить свою шляпу, а в том, чтобы заставить человека взять на себя какую-то ответственность за то, чтобы развернуть активную деятельность, и проявить инициативу в выполнении этой работы), эта легкость самым непосредственным образом связана с прогрессом, достигнутым в процессинге. Как вам это нравится! Чем лучше процессинг, тем в большей степени люди носят свои шляпы, берут на себя свою долю ответственности в этом, проявляют инициативу и разворачивают активную деятельность.

Были люди, обученные взаимному одитингу, были люди, которых обучили полевые одиторы, и все такое прочее, и этот закон был в силе с 1950 года. Плата составляет лишь 15 долларов за сертификат... таковы затраты на то, чтобы подготавливать сертификаты, ставить на них подписи и отправлять почтой по всему миру.

И я сразу же могу определить эффективность центральной организации по количеству решений, принятия которых она от меня требует. И чем меньше решений она от меня требует, тем лучше там идут дела, тем лучше там обстоят дела с клированием персонала, тем лучше там обучают персонал, тем лучше процессинг, который там предоставляют. Конечно, может быть и наоборот. Вы можете не получать никаких известий от организации в течение двух или трех месяцев, а потом узнать, что ее больше нет. Но в вещах такого рода существует золотая середина.

И этот экзамен очень простой. Это вовсе не сложный экзамен. Там нет никаких подвохов. Какой-нибудь экзамен вроде: «Какова дефиниция слова “инграмма”?» Понимаете, любое разумное факсимиле ответа является приемлемым. И с 1950 года никто еще не сделал это. Разве не интересно? Никто, так сказать, не подтасовывал карты, чтобы завалить их... никто никогда этого не делал.

Забавно в этом то, что все, созданное нами с 1952 года, по-прежнему существует, есть лишь одно маленькое исключение – Дублин. И поскольку Дублином управлял Лондон, и Дублин смотрел на Лондон как на место, из которого им управляют, а Лондон смотрел на Дублин как на источник трудностей, с которым приходится мириться, поэтому у нас больше нет Дублина. Ну и слава богу. Но мы должны вновь поднять флаг в Дублине, просто из принципа, потому что тогда это будет победа вчистую, это будет здорово. Однако когда мы будем это делать, когда мы опять будем поднимать там флаг, нам придется послать туда клира по «пяти целям» или кого-то в этом роде, чтобы сделать это, потому что там придется поработать.

Здесь явно что-то есть. Мы никогда не могли полностью понять, что это такое, но здесь что-то есть. Люди хотят, чтобы их обучали.

Одна из интересных вещей в отношении Дублина заключалась в том, что люди приходили на курс «Эффективность личности», это уж точно, и они слушали, но была одна вещь, на которой они зависали: создавать. Именно на этом они и зависали. Они не могли представить себе, что они вообще создавали что-нибудь, они никогда не собирались ничего создавать и полагали, что у них нет ни малейшего права создать что-нибудь. И это то, с чем вам приходится иметь там дело. Это весьма удивительно. И это ужасная работа; инструкторы курса «Эффективность личности» буквально из кожи вон лезут. Они не могут донести до их понимания наш стандартный курс «Эффективность личности», не могут донести до них, что существует цикл действия. Понимаете, они зависают именно на этом. Но мы справимся даже с этим. Мы справимся даже с этим.

На самом деле при отсутствии формального обучения мастерство одитора, по-видимому, не удовлетворяет требованиям. Так вот, вероятно, это было для вас новостью, не так ли? И никто еще не прорвался через это. Кто-то ведь мог посидеть ночами напролет, день за днем, месяц за месяцем, постичь все эти материалы, усвоить все это, выполнить множество предварительных требований для одитинга, отправиться в центральную организацию, сдать экзамен и получить сертификат дипломированного одитора – запросто.

Что ж, люди – это одна из тех трудностей, с которыми мы имеем дело, когда сохраняем организацию как единое целое. При этом люди в центральных организациях – это чертовски хорошие люди. Это потрясающие люди. Отказываясь от больших заработков и отказываясь от множества других вещей, эти парни и девчата остаются на работе и выполняют ее, и невозможно по-настоящему воздать им должное, потому что их работа нелегка, и они справляются с ней исключительно хорошо. И они по-прежнему там, и они по-прежнему разворачивают активную деятельность.

И за двенадцать лет никто не сделал этого. Это было невозможно. Не потому, что все это не было широко известно, а потому, что когда люди приходили на экзамен и вы спрашивали у них: «Какова дефиниция слова “инграмма”?» – они отвечали:

И теперь мы думаем о новых зданиях и о проектировании новых зданий, которые будут построены по всему миру. Другими словами, мы сохраняли все эти организации в течение долгого времени; теперь мы собираемся сохранять их с восклицательным знаком. У нас даже есть проекты этих зданий.

«Дефиниция чего?»

Йоханнесбург сходит с ума, потому что я просто не даю им добро на то, что они хотят сделать. Кто-то хочет построить для них здание и отдать им второй, третий и четвертый этажи под их штаб-квартиру и так далее. И они договорились об этом, замечательно это подготовили, и все прекрасно. Но дело не в этом. Это здание не будет принадлежать им. И они перерастут это здание настолько быстро, что не успеют понять, что случилось. Не успеют они переехать на эти новые пятьсот-шестьсот квадратных метров площади, как тут же перерастут его.

Вы спрашивали:

В действительности центральной организации необходимы здания двух типов. Ей необходимо здание городского типа в деловом центре города, которое от земли вздымается вверх, на определенную высоту. И ей необходимо одноэтажное здание за чертой города, простирающееся по всему участку, и в следующий раз, когда я буду проводить для вас конгресс, я, вероятно, покажу вам некоторые модели этих зданий, если сами здания еще не будут построены к тому времени.

• Что ж, каков основной принцип существования?

Ну ладно, размещение этих центральных организаций, забота о том, чтобы они продолжали существовать, оставались платежеспособными и продолжали правильно применять технологию – это была еще та работенка. И большое количество людей сообща носили эту шляпу и взяли на себя эту ответственность.

Вы, вероятно, удивились, увидев, что у нас здесь было семьдесят шесть сотрудников из организаций США. Большинство из них, конечно, из Учредительной Церкви. Но это, разумеется, не все, кто находится в штате. И вы смотрите на весь мир, и подсчитываете количество этих людей, и вы видите, что огромное множество людей состоит в штате. И вот что забавно: я не могу сказать, сколько их; сейчас я не могу назвать вам эту цифру. Что еще важнее, я не могу сказать вам, сколько обученных одиторов существует на разных континентах прямо сейчас, потому что цифры, которыми я располагаю, постоянно устаревают. Еще один момент, я не могу сказать вам, сколько членов насчитывают группы по всему миру. Я не могу назвать вам эту цифру, и я не могу сказать вам, сколько людей интересуются Саентологией по всему миру. Я пытаюсь собрать эти данные, но это почти невозможно. Они устаревают с огромной скоростью, и только вы собираетесь получить все данные из Южной Африки, как они тут же устаревают.

И вы спрашивали:

Все это растет с большой скоростью. Так вот, у этих цифр есть тенденция расти в квадратичной зависимости. У этих цифр есть тенденция расти в квадратичной зависимости. И прежде чем ситуация улучшится, она ухудшится, намного.

• Так вы можете одитировать?

Я сейчас прямо с ходу прочту вам список. Это неполный список организаций. Есть, конечно же, ОХС Сент-Хилла, номер телекса – Scientology East Grinstead 8876. Есть ОХС Лондона, лондонский телекс – 25383. Есть ОХС вашингтонской организации, его телекс – Scientology или SCIEN (S-C-I-E-N) 2440125. Есть ОХС Лос-Анджелеса, его телекс – Вестерн Юнион, 067262. Есть ОХС Нью-Йорка, его телекс – 012032. Есть ОХС Йоханнесбурга, его телекс – 7405. Есть ОХС Дурбана, и я мог бы еще долго продолжать.

Чтобы связаться с организациями, вы узнаете главным образом номера их телефонов, так ведь, или их адреса. Сегодня нам для этого нужны номера их телексов.

Почему? С помощью быстрой коммуникации (и это была первая причина, по которой мы стали использовать телекс) мы можем одержать верх над любой оппозицией. Кто-то начал валять дурака в Перте, и, благодаря телексу, количество той информации, которую мы получили на этот счет, и отправили обратно в Перт, и собрали в остальной части Австралии и так далее, превышало все, о чем кто-нибудь когда-нибудь мог мечтать. Они думали: «Что ж, мы приедем сюда, в Перт, и мы подурачимся с этой организацией, и если мы добьемся здесь своего, понимаете, тогда мы пойдем дальше и набросимся на главную организацию в Австралии, и тогда, возможно, мы добьемся кое-чего и там».

Да-а, это выглядело как Геттисберг на утро после битвы. И у нас не было ни одного убитого на поле боя. Там не осталось ни одного бойца, одетого в нашу форму. Так вот, это довольно важно!

Так вот, либо все их знания вылетают у них из головы... я не говорю, что они ничего не знают, – возможно, все это вылетает у них из головы или что-то вроде этого, в тот самый момент, когда они садятся, чтобы их проэкзаменовали. Но суть в том, что не существует замены формальному обучению. Вот почему у нас есть академии.

Недавно в Лос-Анджелесе... северней Лос-Анджелеса, в местечке под названием Эврика... прокурор этого района решил, что «Эврика» значит «Я нашел; я нашел ахиллесову пяту», и он насел там на одного одитора (в филиале, в маленькой городской организации), он ввалился туда с грохотом, и он думал, что действительно сможет чего-нибудь там добиться, и тут взревел телекс. И следующее, что произошло,

Вы думаете, я утруждал бы себя всем этим и организации утруждали бы себя всем этим, если бы вам нужно было лишь прочитать парочку абзацев и после этого вы могли бы быть одитором? Поверьте, никто бы не трудился.

– было отдано больше приказов, и собрано больше данных, и сделано больше, чем... что ж, колеса юридической машины, конечно, к тому времени, когда мы это сделали, были примерно на три года позади нас. И мало того, что все это дело было закрыто, против прокурора этого района сейчас возбуждено дело по обвинению в клевете, на четверть миллиона долларов (и все говорит о том, что оно будет выиграно) – за то, что он посмел прикоснуться к полам нашего сюртука. Другими словами, мы сейчас не убегаем – мы кусаем!

Но мы руководим академиями лишь для того, чтобы обучать этим вещам. У нас были люди, которые уже занимались взаимным одитингом и которых затолкнули на обучение на том или ином уровне, и они пришли в организацию, чтобы пройти курс или что-то в этом роде... они гораздо более умелые, чем средний студент, приходящий на обучение, и это все, что тут можно сказать.

Все это достигается благодаря быстрой коммуникации. Теперь это похоже на оборонительное действие. Оборонительное действие является совершенно, абсолютно вторичным по отношению к другому действию, которое состоит в том, что вы распространяете информацию, обеспечиваете активную деятельность, заботитесь о том, чтобы дела шли правильно.

Но на самом деле они так никогда и не научились брать ответственность за кейс. Однако люди могут одитировать под непосредственным надзором одитора, в котором они уверены. И следовательно, взаимный одитинг проводит не кучка людей, которые являются одиторами, а один одитор, который отслеживает состояние множества кейсов через посредство других одиторов. Ответственность лежит на профессиональном одиторе.

Это было объектом моих желаний в течение очень долгого времени: чтобы я мог сказать любому человеческому существу на Земле, что оно может подойти к любой саентологической организации, будь то центр, городской офис или центральная организация, войти через центральный вход и через какое-то, что ж, вы даже можете сказать, через какое-то неопределенное количество часов процессинга, выйти клиром через ту же самую дверь. И это очень устойчивый объект моих желаний.

Ну и что это нам дает? Что это нам дает? Давайте не будем беспокоиться по поводу желательности или нежелательности обучения в целом. Вы можете взять этих людей и научить их читать показания Е-метра под надзором. Вы можете научить их проводить листинг целей под надзором. И вы не беспокоитесь о том, насколько точно вводятся в действие рудименты и все такое, а просто продолжаете работать. Кто-то попадает в неприятности – вы исправляете ситуацию. Иными словами, вы можете добиться, чтобы вся нудная и тяжелая работа выполнялась довольно экономично. Это весьма важно, поскольку именно она поглощает время эксперта.

Далее, что же необходимо для того, чтобы этого достичь? Для этого необходимо с невероятной точностью воспроизводить материал. Для этого требуется фантастическое мастерство и фантастический объем обучения. Для этого необходимо, чтобы штатные сотрудники были очень преданы своему делу, чтобы оно было для них превыше всего остального. И это мое желание претворяется в жизнь прямо сейчас. Причина, по которой мы ввели обучение в Сент-Хилле, заключалась вот в чем: я осознал, что мы должны поддерживать очень высокие стандарты в одитинге, – и это именно то, что мы делаем. Другими словами, мы серьезно настроены в этом отношении.

Поэтому давайте сформулируем это таким образом. Выпускник Сент-Хилла, который действует в каком-то населенном пункте, может сколотить группу взаимного одитинга просто вот так: «В течение года мы отклируем вас, ребята. В течение года. И вот что мы будем делать». И это клирование... эта программа клирования запросто могла бы заработать по всему миру. Вам это нравится?

Эти выпускники Сент-Хилла... когда они собираются приехать в Сент-Хилл... это очень забавно – они уезжают из дома, и они очень довольны всем, что они делают, и так далее, и они говорят: «Что ж, это славно – побыть недолго в Сент-Хилле, и знаете, видеть Рона время от времени, а затем вернуться домой и говорить всем: “Я обучался в Сент-Хилле”», понимаете? Это то, что они думают об этом.

Ладно, это клирование. Но как мы достигнем того уровня, на котором мы сможем поднимать людей достаточно высоко, чтобы могло происходить клирование? Ну, это был пропущенный уровень в этой программе. Остальное тут просто.

И не имея ни малейшего понятия о том, какая судьба их ожидает, они собираются и едут в Сент-Хилл. Что ж, тот одитинг, который они видели, одитинг, который они видели в их академии, и одитинг, который они видят в своих группах, одитинг, который проводят люди... этот одитинг приводил людей в хорошее состояние, и это хороший одитинг, и все довольны этим одитингом, и с этим одитингом вообще нет никаких проблем. И они приезжают в Сент-Хилл. И мне ужасно неприятно говорить вам об этом, но некоторые из них после первых двух-трех недель пребывания здесь в этом названии вместо «Хилл» начинают говорить «Хелл». Они вроде как думают, что совершили ошибку, то есть ошибка была не в том, что они приехали, а в том, что приехали не в то место.

Знаете ли вы, что некоторые из самых старых разновидностей одитинга проводились именно таким образом? Я сам брал какого-нибудь человека, чью инграмму я уже нашел, и брал кого-нибудь еще, кто тоже получал от меня немного одитинга, и говорил им, чтобы они пошли в другую комнату, и инструктировал одного из них относительно того, что ему нужно говорить другому, а если он бы он стал говорить что-то другое, я бы дал ему по башке так, что она провалилась бы в грудную клетку. Понимаете? И этот парень сидел там и пахал, проходя инграмму с другим парнем... просто говорил ему, чтобы он прошел это снова, а я время от времени заскакивал к ним, чтобы удостовериться, что он на правильном пути. Ей-богу, таким образом было пройдено больше инграмм, чем вы можете себе представить. И люди были очень рады делать это, поскольку я не мог разделиться на достаточное количество мелких кусочков, чтобы выполнить эту работу. У меня плохо получается митоз. У меня хорошо получается много вещей, но только не митоз. А это... я имею в виду всемирное клирование... это довольно легко.

С утра они встают и начинают свой марафон, и вот в 9:30 их загружают в секцию практики или в секцию теории, и они прямиком проходят через это, и они отправляются в сессии одитинга, и они делают то, они делают се, и затем им на самом деле позволяют одитировать преклира. О, это весьма примечательно, не так ли? Эти парни являются обученными одиторами. Некоторые из этих ребят были лучшими одиторами в мире до обучения в Сент-Хилле. А мы даже не позволяем им прикоснуться к преклиру. Да и кто же им позволит? Понимаете, я имею в виду, что таково отношение инструкторов. Они очень язвительны. Эти инструкторы – очень язвительные люди. Они злобные... они абсолютно безжалостны по отношению к плохому одитингу. Кто-то пропускает запятую в модели сессии, и они: «О, боже, нет, о, боже! Ты слышал, что ты сказал?»

Но когда вы смотрите на это с точки зрения взаимного одитинга, когда вы смотрите на это с тем расчетом, что имеется тщательно обученный одитор или пара таких одиторов... предпочтительнее, пара одиторов... которые работают с группой людей таким образом, и какой-то другой системы нет... что ж, имеется столько-то одиторов и столько-то групп, так что через столько-то лет у вас будет столько-то клиров. Но это происходит иначе.

Парень отвечает: «Я просто сказал: “Есть ли у вас проблема настоящего времени?”».

Это растет в арифметической прогрессии, потому что как только некоторые из этих людей хорошо продвинутся по этому пути и сами станут клирами, вы увидите, как эти люди быстро приступят... определенное количество этих людей быстро приступит к профессиональному обучению, их будет не остановить... пройдут обучение от начала до конца и создадут собственные группы. Но вот здесь имеется пробел, здесь имеется пробел.

«Вот об этом мы и говорим, вот об этом мы и говорим. Ты сказал: “времени”. Нет, нет, нет, нет, нет. Ты получишь рид на “вре”. Ты должен говорить “времени”. Выровняй произношение, сгладь его».

Ха... скажем, вот вы сидите здесь прямо сейчас, и вы являетесь НСА. В данный момент у вас нет никакой возможности поехать в Сент-Хилл. Многие из вас имеют возможность поехать в Сент-Хилл и должны это сделать, но что если вы находитесь в такой ситуации? Или, скажем, вы еще не проходили курс НСА, а вы знаете, что прежде чем поехать в Сент-Хилл, вы должны пройти курс НСА. Ладно, очень хорошо. Что тут за пробел? Как нам заполнить этот пробел?

И парень говорит: «Боже мой, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь вообще был настолько злым. Они это делают просто потому, что желают мне зла. Они враждебно ко мне относятся, вот почему они делают такие вещи!».

Что ж, я рассказывал вам об этом вчера в лекции об интенсиве по проблемам. Здесь существует частичка технологии, очень симпатичная часть технологии, которая поднимает человека до такого состояния, что с ним можно работать по процедурам клирования.

Одиторы уже долгое время сидят там в удобной позе со своими Е-метрами на коленях и одитируют людей с помощью своих Е-метров, – они в огромной степени зависят от Е-метра. Они попадают в то, что мы называем Секция X – рудименты и обладание. Это все, что им позволено одитировать у преклира. Им позволено уладить рудименты, найти процесс по обладанию, дать несколько команд процесса по обладанию, уладить конечные рудименты, и на этом сессия заканчивается.

Так как насчет вот этого? Клирование заключается в том, чтобы взять человека и поставить его в такое положение... ну, на самом деле необязательно поставить в какое-то положение, но повысить его пригодность к одитингу. Человек бьется, ничего не получается, он терпит фиаско, и мы должны сделать так, чтобы он мог получать одитинг. Что ж, разумеется, интенсив по проблемам поднимает его на более высокий уровень, если этот человек уже находится в довольно неплохом состоянии и может получать одитинг. У нас есть КОО, которые поднимают его туда, где он может получать что-то вроде интенсива по проблемам, понимаете? Так что... такова градиентная шкала. Но пригодность к одитингу, необходимая для клирования, неизмеримо... должна быть неизмеримо выше, чем у среднего человека из публики. Я имею в виду, если вы хотите посмотреть на все это таким образом.

Далее, существует такая вещь, как ГОО, что значит «грубые ошибки одитинга», и ГОО – это сленговый термин, означающий, что кого-то выгнали из секции одитинга. Человека вернули из секции одитинга, чтобы он более упорно поработал в секции практики и в секции теории. Бац! И это называется «получил за ГОО». Этот человек совершил грубую ошибку одитинга. Он пропустил запятую в модели сессии, понимаете?

Иначе говоря, человек считает себя пригодным для одитинга, и теперь мы намерены отклировать его, мы намерены стараться изо всех сил. Этот человек испытывает больший стресс в единицу времени... о, он очень счастлив, он знает, что у него происходят улучшения в кейсе, он еще никогда в жизни не видел такого. Но это как паровая машина, у которой перекрыли предохранительный клапан, понимаете? Ууууу! Пар начинает просачиваться в местах соединений, и преклиру приходится немного тяжеловато, когда вы пытаетесь добраться до его динамики. В этом нет необходимости, но нужно, чтобы он получил достаточно подготовительных действий.

Конечно, все эти ошибки – настоящие ошибки одитинга, они на самом деле являются очень грубыми! Это просто невероятно грубые ошибки, понимаете? Одитор не пришел на сессию. Понимаете, вот настолько грубы эти ошибки. И теперь ожидается, что в конце недели инструктор проверит рудименты у этих студентов в теледемонстрации, на виду у всех остальных студентов.

В действительности мы делаем это, и все идет прекрасно, он находит ее, и мы можем идти дальше и найти его цель, но это не значит, что это очень легко. Во-первых, это не очень легко для одитора, и во-вторых, это не что-то совсем уж легкое для преклира, понимаете?

Итак, этот одитор одитировал Джо, который, конечно, является таким же студентом, как и он, и он берет весь этот материал (он думает, что здесь у него все в порядке), и Джо идет туда, и Джо садится перед инструктором, понимаете, который сидит там с Е-метром в моей комнате для одитинга, и тот... «В последней сессии, которую вам проводили, – или другие слова с тем же смыслом, – были ли у вас трудности или хотели ли вы сказать о своих трудностях одитору?» Бум, стрелка пошла!

Давайте не будем трудиться над этим столь уж усердно, если в этом нет необходимости. Что нужно сделать, так это включить человека в группу взаимного одитинга, и пусть он позанимается этим продолжительное время, чтобы его пригодность к одитингу улучшилась настолько, что с ним можно будет даже дойти до листинга целей. И кто может это делать?

«В той сессии, которую вы только что получили, было ли что-то, чего вы не раскрыли?» Бум! «В той сессии, которую вы только что получили, была ли у вас проблема настоящего времени?» Бум!

Ну, любой НСА может это делать. Любой НСА может вести такую группу. Она не будет заниматься поиском целей. Она будет делать людей здоровыми и пригодными для одитинга.

И парень сидит там; он смотрит на этот Е-метр. И он говорит: «Ну, что-то не то! Со мной что-то не то». Абсурд. «Что-то неправильно в том, как телеэкран показывает стрелку». Или: «Здесь что-то не так, у преклира, должно быть, появилась проблема после сессии. Может быть, он не слышал то, что говорил инструктор, или что-то еще не так, потому что я в принципе не мог пропустить у преклира так много ридов».

Так вот, имея в качестве основной опоры эту программу, относящуюся к болезням, и тому подобные вещи, человек, который хочет пройти курс НСА, может использовать еще множество факторов. Я сейчас говорю о том, кто хочет пройти курс НСА, а не о том, кто его уже прошел. Так вот, этот человек может пройти какое-то обучение, и благодаря тому способу, при помощи которого эта программа входит в накатанную колею, он начнет действовать в обществе, необязательно в качестве... ну, не как целитель, а просто как кто-то, кто организовывает группу, собирает ее вместе, привлекает к этому компанию людей, делает их здоровыми и в конце концов устраивает взаимный одитинг и супервизирует интенсивы, которые эти люди проводят друг другу во взаимном одитинге. Начиная с этого момента он может работать дальше и чего-то добиваться, пока внезапно не окажется, что он получил огромное множество способных людей. Он не отклировал их, он поднял их до того уровня, где их стало возможным отклировать.

Он пропустил. Вы всегда можете отличить старого студента, потому что он не утруждает себя жалобами по поводу проверки рудиментов или чего-то в этом роде. Он знает, что рудименты были в наличии, или он знает, что они не были в наличии, и если они не были в наличии, то это будет обнаружено, а если они были в наличии, то все похлопают его по плечу.

Я думаю, эти люди с большой радостью отправят его в Сент-Хилл, чтобы он мог узнать все остальное, вернуться обратно и находить их цели. А вы как думаете?

Что ж, ладно. Это сильное принуждение, потому что он не будет допущен к проведению одитинга в течение следующей недели, если инструктор обнаружит, что за неделю одитинга, который проводил этот студент, у его преклира не было в наличии двух или более рудиментов, из всего набора рудиментов этого преклира. У вашего преклира не было в наличии пары рудиментов – бац! Все; он приплыл! Это – ГОО, и на следующее утро он обнаруживает свое имя на доске, и там сказано: «ГОО Джо Блитц». Он приплыл.

Что ж, понимаете, вот так это представляется мне – то, как вы можете заставить все это оторваться от стартовой площадки. Это довольно просто.

Теперь, вы думаете, что это сурово. Это не сурово. Это пустяки. Студенты в секциях X и Y проводят одитинг без Е-метра, и от них ожидается, что в конце недели все рудименты будут в наличии. Это практически делает из них оперирующих тэтанов до того, как они начнут одитировать, понимаете. Просто фантастика. И время от времени они видят Рона, и по той или иной причине они всегда счастливы, когда я с ними разговариваю. И я, конечно, всегда рад видеть их. И однажды вы видите кого-нибудь из них, и у него болезненный вид, серое лицо, он весь взъерошен, волосы торчат в разные стороны, и он выглядит как какой-нибудь измочаленный труп, и вы говорите:

Для того чтобы делать все эти вещи, требуются определенные финансы, но в Дианетике и Саентологии финансы по большей части находятся сами, и мы свободны... мы свободны только потому, что нам никогда не приходилось отдавать себя служению чему-то огромному, могучему, непреодолимому, вроде правительства или гигантской корпорации, которая скупо выдавала бы нам наши пенни и приказывала бы нам проводить исследования в той области, где мы можем (с их одобрения), и все такое.

«Что случилось?».

Нет, мы на этой планете никому не подконтрольны. Надеюсь, вы это понимаете. Мы совершенно никому не подконтрольны. Нет никого, кто имел бы какие бы то ни было корыстные интересы, связанные с нами.

А он в ответ: «Ох... (вздох)».

Причина, по которой я держу все под контролем, состоит просто в том, что... чтобы чертовски хорошо убедиться, что этого просто никогда не будет. Вот почему ваш покорный слуга держится так близко к административной части всей этой деятельности: пару раз это чуть не произошло. И в первый раз это было прямо здесь, в Вашингтоне... вы не считаете, что мы были близки к этому! У правительства и прочих ребят есть веская причина быть слегка раздраженными по поводу нас. Я бы не стал вводить вас в заблуждение. Есть веская причина.

А я ему: «Что ж, все будет хорошо. Ты сможешь с этим разобраться». На следующей неделе я вижу этого парня: «Привет, Рон! Привет!»

Где-то в мае 1950 года я был здесь в «Бефезде»... вы, вероятно, не осознаете этого, но здесь есть некоторые местные обычаи, а большинство людей живут в Вашингтоне настолько недавно, что даже не знают, как правильно произносить названия пригородов. Здесь неподалеку есть «Бефезда».

Он полон жизни, весь сияет, все отлично, все идет распрекрасно и тому подобное. Кто знает, что там произошло. Он или получил за ГОО, или исправил свои ГОО, или у его преклира была победа, было что-то в этом роде, или у него самого была победа в кейсе, понимаете, и так далее.

И я там был. Я приехал сюда, чтобы провести курс для горстки психиатров... да, мы начали все делать правильно, и потом я настучал им по башке. Мне нужны люди, которые могут учиться, черт побери! Меня не интересуют люди, которые не могут ничему научиться.

Вы говорите: «Что ж, этот парень в безопасности. Теперь мне нечего об этом беспокоиться».

И неожиданно по ступенькам парадного входа поднялся некто, и у него было больше золотых галунов, чем я видел с тех пор, как в последний раз проводил осмотр военного корабля. Знаете, такое сверкание! Я поглядел и... Он сказал: «Я адмирал такой-то и такой-то, и я пришел, чтобы обсудить вашу работу на...» – и не забывайте, это совпало по времени с публикацией Книги Один 9 мая 1950 года. Вероятно, это такая история, по поводу которой до некоторых из вас время от времени доходят какие-то слухи. Сейчас я расскажу вам об этом все как есть.

Проходит две недели, вы заворачиваете за угол, идете по дороге, и вы наталкиваетесь на этого парня, и вот он идет, растрепанный, серый и так далее.

Он сказал: «Мы... ты бывший офицер военно-морских сил, и мы хотели бы, чтобы ты пришел работать в исследовательскую службу ВМС в качестве гражданского лица. Мы можем предоставить тебе очень хорошие условия для работы и так далее, все будет замечательно. И... знаешь, дадим тебе кучу секретарш и все такое. Как насчет этого, Хаббард?»

Они проходят через огонь, воду и медные трубы. Они поднимаются и падают. Но они всегда, они неизменно делают одно и то же замечание по возвращении домой. Вернувшись домой, они всегда пишут в Сент-Хилл: «Боже правый! Во всей этой округе нет ни единого человека, который мог бы одитировать!» И потом они поворчат некоторое время, рассказывая, как все там плохо, и затем, в конце концов, говорят:

Я ответил: «Ну, адмирал, я на самом деле не испытываю склонности к этому. Увольнительные в среду во второй половине дня, нужно проходить инспекции и все такое» – меня это не прельщало.

«Что ж, когда я уезжал из дома, я думаю, этот уровень был приемлемым для меня, но я определенно не помню этого».

Знаете, иногда так на вас глядят идолы, когда вы идете к алтарю. Этот василиск... он вперил в меня взгляд василиска и сказал: «Что ж, если ты не согласишься работать в качестве гражданского лица, я уполномочен снова призвать тебя на действительную службу. Лучше подумай. Я приду сюда в четверг, чтобы снова встретиться с тобой, и я надеюсь, что к этому моменту ты примешь решение. Мы даем тебе полную свободу выбора: быть застреленным или быть застреленным».

Они недоумевают, как они могли называть это одитингом. О, эти ребята довольно хорошие одиторы. Я имею в виду, что мы предпринимаем действия по повышению уровня мастерства в этом деле. Теперь, когда мы заполнили центральные организации выпускниками Сент-Хилла, эти люди действительно подняли уровень одитингаоченьвысоко,ипостепенноумениеодитироватьвцентральных организациях поднялось на этот уровень. Это очень важно.

Время шло. И что случилось между понедельником и четвергом? Вся Дианетика и все будущее Саентологии зависли на краю пропасти и грозили сорваться вниз. Ведь правительство, конечно, хотело, чтобы я использовал то, что я знаю о разуме, с целью делать людей более внушаемыми. Я! Господи!

Другими словами, за последние полтора года мы добились колоссального повышения уровня мастерства в одитинге, и в этом заключается основной предмет интереса в Сент-Хилле. Мы делаем это не ради Сент-Хилла.

Перед ними был загипнотизированный мир, а они хотели делать людей более внушаемыми... фи!

Все любят Мэри Сью. Что ж, все любят Мэри Сью, что бы там ни было. Но Мэри Сью была бы очень счастлива, если бы она расположилась в прекрасном Сассексе и хлопотала по дому и так далее. Она была бы очень счастлива, если бы сделала так, и она была бы очень счастлива, если бы у нее просто были дети, и если бы никого больше не было в доме, понимаете. Она была бы очень счастлива, если бы это было так. Она не является несчастной без этого, но была бы очень счастлива, если бы это было так. И я тоже, я думаю, что это было бы изумительно.

Я тут же вспомнил об одном древнем, древнем подразделении ВМС под названием «Командование ВМС Потомак Ривер». Когда адмирал до такой степени покрывается мхом, что его уже невозможно узнать, но никто не может отправить его в отставку или избавиться от него каким-то другим честным способом, этот древний гарнизон возрождается. Он был образован во время гражданской войны, чтобы помешать конфедератам прийти и сжечь Вашингтон, и он находится на вашингтонской военной судоверфи. И он имеет все полномочия делать все то, что может делать любой округ ВМС где угодно в мире. Это такой вот крохотный микрокосм.

Прошло уже много дней, прошло уже много дней с тех пор, как я мог выйти из своего офиса в шляпе, надвинутой на глаза, собираясь проверить, правильно ли цветут рододендроны, или сесть и смотреть на воду в озере и размышлять о вечности в заоблачных далях... прошло уже много дней. Я выхожу из дома, и кто-то всегда говорит: «Привет, Рон! Слушай...»

Ну, на самом деле я впервые был призван на службу именно в этом районе... в этом районе, так что формально я находился под их началом. И я быстренько достал все имеющиеся бумаги, отправился на вашингтонскую военную судоверфь... вжжжих... и сказал: «Вот, я, старый, разбитый ветеран, хотел бы подать в отставку, потому что я чувствую, что моей стране больше не будет от меня никакой пользы в случае войны».

Я совершенно не возражаю против этого. Я просто даю вам некоторое представление об этом. Единственное, для чего мы начали обучать людей в Сент-Хилле, – это чтобы повысить уровень мастерства в одитинге по всему миру. И мы делаем это. Это принесло успех. Эти люди просто великолепны.

И старый адмирал, который сидел там, ответил: «Что ж, сынок, я полагаю, это будет легко устроить. Просто подпишись вот здесь». И я печально вышел, ковыляя, из его офиса, держа в руках листочек бумаги, и – вжжжих – побежал в отдел кадров ВМС, где все как раз вышли пообедать, и я сказал:

Когда вы приезжаете в Сент-Хилл, впоследствии на вас, конечно же, смотрят как на пример для подражания. Что ж, это сурово. Но тут ничего не поделаешь. И вы, конечно же, должны быть хорошим примером. Я очень горжусь людьми, которые уезжают из Сент-Хилла. Большинство из них уезжают целыми и невредимыми. Рассыпаются очень немногие. И я не отпускаю их, если не считаю, что они готовы одитировать. И это также создает трудности для инструкторов, для курса, для всех. Потому что тут и там это вызывает перегрузку на курсе. Более пятидесяти процентов студентов на курсе – это студенты, которые обучаются дольше положенного срока, которых я просто не отпускаю до тех пор, пока их цель не будет найдена, или я не отпускаю их, если не считаю, что они хорошо одитируют, и так далее. И сейчас на курсе около пятидесяти процентов людей ждут меня, чтобы уехать домой, потому что я скажу им, могут ли они ехать или еще нет. Я держу это дело в своих руках, именно так. Потому что я не отпускаю отсюда человека, если он не сможет впоследствии достигать побед в одитинге. Этого мне не нужно.

• Вот, вы бы подшили это прошение об отставке. Они посмотрели на это и ответили:

Сейчас я смотрю на трех или четырех из них и вижу, как они говорят: «Это совершенно верно. Это совершенно верно». Я смотрю на одну девушку, которая проводила здесь неделю за неделей, месяц за месяцем. Она еще не была готова. Что ж, это окупилось. Она вернулась домой. Когда она появилась в организации, в Нью-Йорке, все начало улучшаться с бешеной скоростью.

• Но оно не было утверждено секретарем.

Другими словами, люди обучаются один за другим. Они создают маленькие островки порядка. На этих островках дела начинают идти правильно. Я очень горжусь ими. Конечно, рано или поздно, в Сент-Хилле обнаруживается кто-нибудь, кто не может оставаться здесь достаточно долго, и кому нужно ехать или что-нибудь в этом роде. Мы сообщаем ему: «Отъезд не санкционирован». Это означает, что я не сказал ему, что он может уехать. Никто не будет его здесь задерживать, но я сказал, что ему нельзя уезжать. Так что категория, в которую он попадает, – это не «курс не завершен», а «отъезд не санкционирован». Это все, что это значит, я не сказал, что он может ехать. Таким образом мы пытаемся удерживать технологию на уровне. Это то, что мы пытаемся делать.

Далее, люди в центральных организациях по всему миру поддерживают этот стандарт и закрепляют его, и отчеты одиторов становятся лучше, лучше и лучше. Вы берете, что ж, есть...

Они ответили:

Я не должен особо выделять одного, двух, трех, четырех выпускников Сент-Хилла, потому что мы выпускаем их в большом количестве. Через это проходит большое количество людей.

• Ну ладно.

Конечно, это тяжело, потому что на самом деле это здание, это сооружение не является зданием для академии, для обучения. Это просто мой дом, и здесь есть большая полуподвальная комната, и есть кое-какие комнаты снаружи. И все... конечно, это большой дом, но он не был рассчитан именно для того, для чего мы его используем. Но я пройду через все, и эти ребята тоже пройдут через все, чтобы развернуть активную деятельность, вот так примерно и обстоят дела.

Ладно, и я как бы побродил там, получил эту бумагу на другом конце административной линии и положил себе в карман (вздох)... я был окончательно уволен с военной службы.

Конечно, я скажу, что зимой в Англии теплее, чем на севере Соединенных Штатов. И мокрее. И американцы, когда они впервые сюда приезжают, просто не могут ничего здесь есть или еще что-нибудь. Они говорят, что это ужасно, или что это очень мило, или что это просто уникально, или то или се, но здесь не так, как дома. И когда они уезжают обратно, они могут есть с акцентом кокни, так же как и с любым другим. Это довольно примечательно.

И в четверг Золотые Галуны поднялся по ступенькам парадного, понимаете,

Вы спрашиваете, почему Англия? Почему это происходит в Англии? Что ж, прежде всего, по определенной причине Англия обладает лучшей системой коммуникационных линий, охватывающих весь мир, чем Соединенные Штаты; а кроме того, Соединенные Штаты в прошлом создавали определенные трудности в этом отношении, которыми я просто не хочу морочить себе голову. То есть, они не преследуют меня или что-нибудь в этом роде. Здесь нет ничего параноидального. Это просто трудности с финансами, трудности с тем, трудности с этим. Например, вы не можете перебросить никаких денег из Австралии в Соединенные Штаты, но вы можете перебросить деньги из Австралии в Англию, понимаете? Операция, проводимая в Австралии и Англии, допускает взаимодействие, но вы не получите взаимодействия с Америкой.

бум! бум! бум!

Если бы мы просто действовали исключительно в Соединенных Штатах, то было бы очень глупо иметь организацию где-нибудь еще, кроме Соединенных Штатов. Но мы не действуем только там, мы не действуем только там. Если Соединенные Штаты не могут сделать эту планету цивилизованной, мы можем, причем несмотря на их чертовых консулов.

• Ну что, Хаббард, хо-хо! Какое... какое решение ты принял? Ты придешь работать на ВМС?

Вы знаете, консулы США являются источником одной из наших основных проблем. Они сумасшедшие! Они просто самые натуральные сумасшедшие! Я не знаю, что они пытаются продвигать на иностранном фронте, но это однозначно не Америка. Вы хватаетесь за голову от таких вещей. Если кто-нибудь звонит консулу и задает ему какой-нибудь вопрос об одной из наших организаций, консул пытается дать по голове этой организации, абсолютно безо всякой причины. Мы обнаружили, что в истоках всего ЧП, возникшего в Мельбурне, лежала глупая болтовня тамошнего американского консула. Мы дали ему по голове. Мы добились того, чтобы его отозвали, в самом деле.

Я ответил:

Но суть вот в чем: вы не можете взять одну крохотную часть планеты и поднять ее уровень на огромную высоту без того, чтобы она возобладала в огромной степени над остальными частями планеты. Вы всегда можете запросто установить контроль над планетой. Все, что вам нужно сделать... о, большинство из вас, ребята, могут просто вспомнить свои старые шаблоны из космической оперы, и вы, девчата, тоже. «Люди Земли, мы пришли с миром. Мы принесли орала, не мечи», знаете? Вы всегда можете возобладать. Кто угодно может возобладать.

• Вам придется сказать «мистер Хаббард», адмирал.

Я мог бы работать над этой технологией и развить ее, и разработать ее так, чтобы мы могли взрывать самолеты в небе при помощи взгляда, знаете, огромные способности ОТ того или иного рода. И мы могли бы пройти через все это тут и там, и справиться с этим, и замечательно возобладать надо всеми. Но я хочу, чтобы вы на этой планете огляделись по сторонам. Это именно то, что здесь и произошло. Над ними возобладали! А мы не пытаемся возобладать над людьми. И вы начинаете повышать уровень в одной части мира, и вы не повышаете его в какой-нибудь другой части мира,

– эта другая часть мира почувствует себя сраженной, и она так или иначе наломает дров.

Одна из наиболее ужасных ошибок, совершаемых Россией, состоит в том, что она не продвигает коммунизм, который является способом приобретать товары, не покупая их. Но изъян на самом деле заключается не в этом. Он заключается в том, что они закрыли себя, в действительности, они закрыли себя не от другой технологии, в значительной степени они закрылись от нас.

Ладно, и что же там произойдет в один прекрасный день? Что-то произойдет. Каждый раз, когда мы начинаем поднимать кого-нибудь при помощи процессинга, он всегда думает: «Что ж, ну-ка посмотрим, что я должен сделать России?» И он сделает. Я не говорю им, чтобы они ничего не делали России. Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь этой братии. Они хотят повесить железный занавес, прекрасно. Давайте позаботимся, чтобы у них были хорошие острые пики наверху их железного занавеса; мы сможем насаживать на них головы.

Мы не интересуемся их политическими философскими доктринами. У нас из-за них бывали неприятные моменты время от времени. У вас из-за них бывали неприятные моменты. Экономика США идет под откос просто потому, что США участвуют в какой-то глупой гонке с Россией. Вещи такого рода не могут продолжаться бесконечно. Я осуждаю это только потому, что это просто не приносит пользы людям. И если вы посмотрите на другие части мира, вы сможете найти другие виды деятельности, которые тоже не приносят пользы людям. Мы не обязательно выступаем против них, но мы, определенно, можем поднять человека на такой уровень, где он будет выше этих вещей.

Они были заинтересованы. С тех пор они время от времени вели себя очень злобно по отношению к Дианетике. У них был стандартный образец письма, который они использовали для ответов публике: «Мы следим за...» – вы помните, что они говорили по поводу радиоактивных осадков? Тонны радиоактивных веществ, которые уничтожали людей тут и там, а они говорили: «Мы очень внимательно наблюдаем за этим». Реакция правительства.

Все эти вещи имеют отношение к делу. Организации, администрирование – это довольно сухие предметы. Коммуникационные линии, очевидно, имеют очень мало отношения к тому, станете вы клиром или нет. Но с той позиции, которую занимаю я, если бы не все эти вещи, то я постоянно был бы настолько связан всем остальным, что мы бы никогда не довели дело до конца. Так что для меня эти вещи выглядят очень важными. И для вас они должны выглядеть важными, чтобы технология, когда она разработана, попадала к людям и оставалась чистой и правильной, и чтобы ее можно было применять и использовать. И это – единственное, что мы пытаемся делать.

Так вот, я уверен, что именно поэтому они писали такие письма. Я уверен, что их навела на эту идею та контора, потому что они всегда отвечали людям, которые писали им: «Почему вы не используете Дианетику, – а позднее Саентологию, – на флоте, чтобы обучать людей и делать для них что-то? Почему?»

Вы понимаете это однажды, когда вы сидите там, и одитор не знает, что он делает... вы понимаете со всей ясностью, что уровень мастерства этого одитора можно было бы немного поднять. Вот тогда вы это понимаете. Что ж, мы будем продолжать повышать уровень. Сейчас недостаточно лишь создать это. Вы должны заботиться о том, чтобы это продолжало существовать. И мы постоянно прилагаем усилия в этом направлении. Все это – музыкальное сопровождение для технологии, о которой я рассказывал вам на этом конгрессе. Оно не является более важным, чем сама эта технология, далеко не является, но чтобы эта технология продолжала работать, и работать хорошо, принося пользу людям, тем вещам, о которых я вам рассказал в этой лекции, нужно уделять большое внимание.

Они им отвечали: «Мы наблюдаем за всем этим очень внимательно». Ведь им, разумеется, никто бы и не позволил делать что-то еще. Они находились в положении собаки, которой говорят: «Фу!»

Вы должны поддерживать ваши организации в вашем районе. Вы должны поддерживать саентологические организации. Вы должны действительно препятствовать попыткам разрушить их. Почему люди озлобляются на них, так это потому, что у них есть пропущенные висхолды от этих организаций, а не потому, что организации пытаются что-то им сделать или чего-то для них не делают. Мы, саентологи, должны работать вместе. Нигде в мире никто и не думает об этом. И значит, это отличается от того, что вы могли бы услышать в обычной лекции: «Когда вы, ребята, разваливаетесь на части, я призываю вас работать вместе». Годами вы разваливались на части, и я не произнес ни слова. И теперь, когда вы все начинаете работать вместе, я радостно приветствую вас.

У всего этого имеется еще более давняя предыстория. Хотя вы могли бы подумать, что это просто сказочка, но в 1938 году я сидел за столом в Клубе путешественников и слушал комиссара Галинского из Амторга, официального представителя России, который предлагал мне все то, что было в свое время предоставлено Павлову, плюс 200 000 долларов наличными, чтобы я поехал в Россию и завершил мои исследования там.

Спасибо.

Нет, дело не в том, что мы не востребованы. Это нечто другое: они не могут это иметь, значит, от нас нет никакого прока. Потому что я никогда не допускал, чтобы кто-то с корыстными интересами держал в своих руках нашу деятельность по исследованию разума и чтобы контроль над ней был безвозвратно утерян... я никогда не допускал этого.

Мне время от времени говорили, чтобы я не проводил исследования в определенных сферах. Люди пытались запретить мне исследовать различные вещи, и сегодня у нас не было бы клирования, если бы я хоть когда-нибудь прислушался к заявлению совета директоров первого Дианетического центра, что я больше не должен заниматься исследованиями прошлых жизней. И после первого же такого заявления со стороны совета директоров первый Дианетический исследовательский центр взорвался и рассыпался на кусочки. Короче говоря, я пришел в ярость.

Нет, мы свободные люди, нами никто не владеет, и только так мы можем продвигаться вперед. Имея этот материал и ответы, которые у нас есть, было бы очень легко прийти в какой-нибудь фонд за тем или этим и сказать: «Вы должны предоставить нам большую сумму денег и так далее, и сделать все это возможным. Вы должны использовать это в своих клиниках и так далее».

Помните, что мы всегда должны быть настороже. Очень может статься, что цель этих клиник состоит не в том, чтобы делать людей свободными. Мы никогда не должны заходить настолько далеко, что уже не сможем определять собственную судьбу. Мы достигли того, чего достигли, и получили эту информацию ценой великих жертв... я не имею в виду что-то иное... с нашей стороны, моей и вашей.

Мы достигли того, чего достигли, и теперь уже слишком, слишком поздно сдаваться. То, что мы имеем, принадлежит нам; это не принадлежит никому, кто мог бы контролировать это. Следовательно, мы можем идти вперед, мы можем применять эти материалы, и мы можем воспользоваться той небольшой свободой, которая еще осталась, чтобы создать всю свободу, которая только существует. Короче говоря, мы неподконтрольная группа. Мы не являемся частью собственности, принадлежащей заинтересованным кругам этого мира.

Поэтому к нам относятся с некоторой долей изумления, с некоторой долей подозрения, с некоторой долей того и этого. Что ж, пожалуйста, не позволяйте этому посеять в вас сомнения, и не позволяйте этому посеять сомнения в ваших друзьях. Раб всегда завидует, когда видит поступь свободного человека.

Психолог не свободен. Психиатр не свободен. Ими владеют. Они делают то, чего от них хотят. Психиатр в больнице делает электрошоки не потому, что он знает или думает, что это кому-то поможет, а потому, что ему это приказало государство.

В некоторых штатах не делать пациентам электрошоки противозаконно. Эти люди – рабы, которыми владеют, так что не особенно-то с ними соперничайте, просто осознавайте, кто они.

Нам придется прокладывать свой путь дальше, имея ту же независимость, с которой мы добрались до этого этапа. Сейчас мы переживаем момент великих достижений. Значение этого невозможно преувеличить, и я уверен, что спустя несколько лет об этом моменте будут говорить... как о том моменте, когда были получены эти достижения, после чего все стало идти довольно хорошо, в соответствии с установленным порядком и так далее, и все пошло хорошо.

Но все пойдет хорошо только в том случае, если мы останемся свободными людьми, и если мы будем делать все сами, и если мы не будем рассиживаться и ждать, пока все это не сделает Рон или центральная организация, а возьмем в свои руки то, что у нас есть, будем использовать это и прокладывать себе путь вперед.

Так вот, моя ответственность – обеспечивать, чтобы все издаваемые материалы были чрезвычайно понятными и действенными. Помните, недостаточно иметь просто что-то действенное, это должно быть понятным и действенным. И опубликование и распространение этих материалов происходит не по принципу «Ну, вот оно», а таким образом, чтобы человек действительно получал информацию и мог применять необходимые навыки, чтобы выполнить работу. Если бы я не взял эту ответственность, то каждый, кого обучают, терпел бы неудачу. За многие годы мы научились этому. Мы научились тому, как учить людей. Мы научились администрированию.

Уровень организации, администрирования и ноу-хау, которого мы достигли, просто поразителен. Но мы не делаем ничего, кроме продвижения нашего четко определенного проекта, который состоит в том, чтобы сделать людей свободными.

У нас нет ни малейшего желания использовать эти материалы в каких-то эгоистических целях. Вы сами можете это видеть.

Что если бы вы упустили возможность присоединиться ко всему этому сейчас, сыграли в ящик, а три поколения спустя внезапно вступили в контакт с саентологами и обнаружили, что они служат обедню? Странновато было бы, не так ли? Вы приходите на сессию одитинга и видите вертящуюся жаровню. И вы должны смотреть на нее.

Так вот, ваша ответственность за собственное будущее и будущее ваших ближних начинается здесь и сейчас. Сохраняйте все это неискаженным, свободным и незапятнанным, и убедитесь, что оно останется не только для других, но и для самих вас. Это очень важно, и это те принципы, по которым я работаю постоянно и очень последовательно.

Все обучение, распространение и тому подобное сводится просто к тому, чтобы делать материалы доступными, убеждаться, что люди их понимают, убеждаться, что эта технология действенна и что она используется.

Как только это будет достигнуто, все остальное окажется достигнутым само собой: человек станет свободным.

Это всемирное клирование. Я дал вам лишь отрывочный набросок программы. Я уверен, что это можно сделать. Я уверен, что это можно сделать довольно легко, но это зависит от индивидуума на самом нижнем уровне, который пройдет какое-то обучение, организует группу и будет проталкивать эту группу по направлению к клированию. И это зависит от одитора, который уже обучен до уровня НСА и который обучится нахождению целей, соберет группу и тут же организует в ней взаимный одитинг, а сам будет находить цели у членов группы. Я хочу сказать, такова программа.

А тем временем центральная организация будет клировать людей. Она присматривает за очень многими людьми, записи о которых у нее имелись в течение долгого времени. И там будут основательно подготавливать кейсы людей, пока они не смогут, так сказать, взять старт.

Здесь есть много подходов. Я хотел рассказать вам о программе всемирного клирования людей и о том, как отклировать большую их часть.

Как мне это сейчас представляется, мы можем преуспеть в этом. А вы как думаете?