Я прямо-таки не знаю, как и выразить, до чего мне приятно быть здесь сегодня. Какое-то время в Америке... не то чтобы со мной могло что-то случиться, но я на самом деле не знал, вернусь ли я когда-нибудь сюда.

Два с половиной года назад или несколько раньше я имел удовольствие быть приглашённым сюда несколькими британскими саентологами, чтобы прочитать несколько лекций. Когда я приехал, я обнаружил здесь нечто совершенно поразительное. До этого я никогда не был в Англии. Я видел берега Англии во время войны, но я никогда раньше не был в Англии, и я обнаружил, что это очень милая и очень дружелюбная страна. И после лихорадочной суматохи первых двух-трёх лет существования

Дианетики и её организаций в Соединённых Штатах она показалась мне очень спокойной.

Мой трак времени... знаете, почти у каждого есть трак времени, на котором записаны моменты его жизни. И почти у каждого трак времени выглядит примерно так: вы едите, вы спите, вы влюбляетесь, в вас стреляют, и происходят прочие незначительные инциденты. (Смех.) А в последние несколько лет происходящее в окружающем мире не было столь незначительным, не так ли? Но всё это складывается в то, что мы называем траком времени: записанные инциденты.

Что ж, в 48-м году у меня был трак времени, но к 52-му году, когда я впервые приехал в Англию, трака времени у меня больше не было. У меня был последовательный рад кризисов. (Смех.)

Благодаря воодушевлённому стремлению Америки к тому, чтобы Дианетика была, и воодушевлённому стремлению АМА к тому, чтобы Дианетики не было, образовалась достаточно выраженная дихотомия, чтобы ситуация стала по меньшей мере интересной.

И спустя короткое время я решил, что эти военные действия будут очень лихорадочными, - и до 52-го года так оно и было. А затем я приехал в Англию и встретил дружелюбных людей, встретил душевно здоровых людей, занимающихся Дианетикой.

Так вот, понимаете, это нечто впечатляющее... нечто впечатляющее: рассказывать всем вокруг, что у нас есть решение проблемы безумия, а затем обнаружить горстку людей, которые душевно здоровы и всё же интересуются этим вопросом.

И, что самое удивительное, все хотели дружно взяться за дело, чтобы Дианетика в этой стране стала чем-то совершенно замечательным. Разумеется, к этому моменту у нас была ещё и Саентология.

Между ними существует небольшое различие. Дианетика - это на самом деле психотерапия. Можно сказать, ею заканчивается трак психотерапии. И я имею в виду именно это, поскольку психотерапия - это попытка избавить человека от невроза и психоза, обращаясь непосредственно к индивидууму в группе. Но психотерапия исходит из допущения - и она вынуждена исходить из этого допущения, - что человек страдает неврозом и психозом.

Саентология - это нечто иное. В Саентологии мы исходим из другого 3 допущения: каждый человек может быть более способным, чем он есть. А затем мы берёмся за дело, используя очень точные методики, чтобы сделать его более способным.

Что ж, я и мои британские друзья принялись за работу и создали организацию, которая называется Ассоциация саентологов Хаббарда. И люди очень хорошо на это отреагировали. Эта организация была создана просто для того, чтобы у нас был центральный пункт распространения, где можно было бы выпускать материалы по Дианетике и Саентологии без большой суматохи и взбудораженности и без множества промежуточных точек. И обучать людей, которые хотели пройти обучение. И предоставлять помощь и информацию тем, кто хотел получить помощь и информацию. Вот с какими целями была сформирована АСХ, и она начала упорядоченно работать над этим.

Так вот, имея за плечами опыт работы в Америке... знаете, в Америке ничто не бывает маленьким. Во всей стране нет ничего маленького. Там стало очень легко изучать биологию, потому что тамошние микробы больше двух метров. (Смех.)

И каждый раз, когда мы в Америке пытались создать организацию, она должна была быть втрое больше, чем ей следовало быть, понимаете? А в Великобритании мы так не работаем. Мы построили организацию как раз едва достаточного размера, чтобы можно было выполнять текущую работу. И сегодня это принцип оргполитики, регулирующий работу АСХ. На самом деле у нас больше нет принципов оргполитики, касающихся самой организации. Стройте такую большую организацию, какой она должна быть, чтобы выполнять текущую работу.

А в чём заключалась работа этой организации? В том, чтобы так или иначе сплачивать людей, интересующихся Дианетикой и Саентологией, и создавать самим этим наукам хорошую репутацию в глазах публики. И что бы вы думали? Спустя столько времени я вернулся и с огромным удовольствием обнаружил, что замечательные люди, которые работают в АСХ, сумели остаться сплочёнными и поддержать хорошую репутацию

АСХ у публики, сделав это так хорошо, как они только могли. И я хотел бы воспользоваться возможностью прямо сейчас поблагодарить их за это.

У нас были очень большие проблемы. Но ничего подобного никогда не происходило раньше. Ничего подобного никогда не происходило раньше.

Появилась совокупность знаний, которая была систематизирована, проверена, которая позволяет делать вполне конкретные и очень впечатляющие вещи и которая не принадлежит целиком и полностью каким-либо заинтересованным кругам этого мира. Это невероятно! Никогда раньше такого не случалось. Сегодня Дианетика и Саентология свободны. У них ни перед кем нет обязательств. У организаций ни перед кем нет обязательств, поскольку исследования и разработки велись благодаря помощи и финансовой поддержке людей, работавших в самих организациях. Не было никаких громадных субсидий.

Интересно, что первая дианетическая организация в Соединённых Штатах - Дианетический исследовательский центр Хаббарда - была основана практически в ту же самую неделю, что и одна из крупнейших в мире организаций, занимающихся исследованиями разума. Эти две организации были основаны на одной неделе. Одна из них - фонд Форда, а другая - Дианетический исследовательский центр Хаббарда. И фонд Форда имел в своём распоряжении столько бессчётных миллионов, которые ему давала «Форд мотор компани» и другие влиятельные лица, что им там было ужасно трудно потратить все эти деньги. Они получали столько процентов по акциям и ценным бумагам, что не могли придумать достаточно проектов, чтобы хоть что-то сделать. Бедняги! Я-то уж точно никогда не был в таком положении.

И вот спустя все эти годы мы видим, что у фонда Форда не больше информации о человеческом разуме, чем было в тот день, когда они начали работу, - и это после того, как они потратили пятнадцать миллионов долларов непосредственно на исследования. Поразительно.

И мы видим, что Дианетический центр и Ассоциация саентологов Хаббарда спустя все эти годы примерно настолько платёжеспособны, насколько и должны быть, и у нас есть полный сундук ответов, которыми можно пользоваться. Есть небольшая разница в достижениях, не так ли?

Поэтому имеются кое-какие доводы в пользу свободы. Имеются кое-какие доводы в пользу того, чтобы деятельность осуществлялась силами самих людей, которые ею занимаются, на их финансовые средства и благодаря их воле к победе, а не благодаря тому, что кто-то щедро отстёгивает им деньги на зарплату.

Были времена, когда нам приходилось очень туго затягивать пояса. Были моменты, когда я не знал, сможем ли мы оплатить счета организации. Но каждый раз мы каким-то образом ухитрялись поработать немного упорнее - равно как и замечательные люди в Дианетике и Саентологии ухитрялись поработать немного упорнее - и наскрести дополнительную пару крон. Примерно так это и происходило. И вот результат: люди всего мира, представленные людьми в Дианетике и Саентологии, владеют всем этим огромным сундуком материалов, благодаря которым можно разрешить проблемы, связанные с человеческим разумом. (Аплодисменты аудитории.)

Спасибо.

Что было бы сегодня, если бы фонд Форда или другая контора вручила мне или организации громадную сумму денег и сказала: «Ну, вот вам»?

Сегодня мы ничего не знали бы об организациях и, вероятно, у нас отсутствовало бы три четверти того материала, который мы накопили. Есть разница между работой ради звонкой монеты и работой по собственному желанию. И мудрость Дианетики и Саентологии не купишь даже за все деньги христианского мира.

Вы можете поразиться тому, сколько раз кто-то предлагал мне продать 5 все исследовательские материалы по Дианетике и Саентологии. Вы можете поразиться. Первое предложение было сделано, когда этот предмет ещё только-только зарождался, - в 38-м году.

Вряд ли это хоть что-то собой представляло тогда. Я всего лишь немного поразмышлял, нацарапал что-то на листке бумаги, раздумывая, разрешима ли проблема разума. И я пришёл к некоторым заключениям, сводившимся к тому, что от разрешима.

И первое, что мне предложили, - это сто тысяч долларов за то, чтобы я отдал мои рукописи Союзу Советских Социалистических Государств

России. Такой была стартовая цена. Мне предложили сто тысяч долларов, отличную лабораторию под Москвой... (Смех.)

Я являюсь членом нью-йоркского Клуба путешественников, потому что бывал в некоторых наименее посещаемых местах света, где сигареты - редкость, а канализация просто ужасная. И за то, что я претерпел все эти невзгоды, в середине 30-х я стал членом Клуба путешественников.

И там был малый по фамилии Галинский. Он прослышал от кого-то из моих друзей, что я могу перешаманить шамана, а то и двух, порасспраши- вал об этом ещё и выяснил, что существуют некие рукописи. Он явно поддерживал связь с Москвой. Я сидел за длинным столом в Клубе путешественников и пил чай, и этот малый тихонько пристроился в кресле рядом со мной и доверительным тоном спросил: «Вам бы пригодились сто тысяч долларов?»

Разумеется, ответ был отрицательным. Шли годы, исследования были прерваны войной, и они возобновились сразу после войны в военно-морском госпитале Оу к-Нолл, где я изучал эндокринологию - эндокринную систему, железы и всё такое прочее.

Есть некоторый положительный момент в том, чтобы изучать что-то, не имея дипломов и степеней, и так, чтобы никто не знал, что ты это изучаешь.

Я был строевым офицером ВМС, не штабным. А в американских ВМС разница между строевыми и штабными офицерами заключается в том, что строевой офицер носит петлицы на воротнике формы с обеих сторон, а штабной офицер - только с одной стороны. Мы кое-чем обязаны военно-санитарному управлению ВМС США... только там об этом не знают.

Я хотел почитать о разуме, эндокринной системе, человеческом теле и так далее в медицинской библиотеке. У них там была огромная медицинская библиотека. Меня отправили в этот госпиталь и, так сказать, списали в утиль в начале 1944 года как раненого в боях. И предполагалось, что я до самой отставки буду проходить там медосмотры и так далее. Я провёл там целый год, прежде чем смог выбраться оттуда. Со мной всё было в порядке - я продолжал настаивать на этом из чистого упрямства. Но мне указывали на повязки, которые я по-прежнему носил, так что я ничего не мог поделать. Понимаете, когда правительство говорит: «Вот твоё местонахождение», очень часто вы там остаётесь. (Смех.)

Так что я решил немного поизучать медицину, чтобы скоротать время. Как я уже сказал, у них там была огромная медицинская библиотека, и они в то время проводили программы по исследованию эндокринной системы. Туда поступали люди, которые пережили голод, - лётчики, которых подбили, а потом они болтались по морю несколько недель и так далее, - и врачи пытались выяснить, из-за чего люди едят и из-за чего они не едят, чтобы можно было снова привести этих лётчиков и других парней в какое-то подобие нормального состояния.

Я отправился туда, и мне сказали... посмотрели на две петлицы на моём воротнике и сказали: «Извините. Тут только для докторов».

А моё докторство, разумеется, ограничивалось степенью доктора инженерных наук. Она там не котировалась. Я не был членом клуба. И более того, я был пациентом.

Так что я набрался терпения и подождал, пока не сменится эта библиотекарша - я надеялся, что у неё память короткая, - и не придёт другая. Я снял одну петлицу, разгладил отметины на воротнике и увидел морского пехотинца, ковылявшего на костылях. Я спросил:

• Хочешь зашибить доллар, приятель?
• А то! Конечно.
• Значит, так. Я буду стоять вон у того стола где-то через полминуты, а ты пройдёшь мимо и скажешь: «Как дела, доктор?» (Смех.)

Ну вот, имея для исследований замечательнейшие условия, какие только могли предоставить ВМС США, разве я мог упустить такой шанс? И мы многим обязаны тому периоду исследований лишь по этой причине. Мы узнали, что определяет состояние человека: функция или структура.

Если задуматься, это интересный вопрос, поскольку его не задавали я даже не знаю сколько времени.

Так вот, почти все говорят, что это структура: «Этот человек несчастен потому, что у него болит нога, и это делает его несчастным. И его умственное состояние зависит исключительно от его физического состояния. Оно зависит от баланса гормонов в организме, от секретов желёз, от диеты, от окружения - этим и определяется его умственное состояние. На умственном уровне он начинает бояться потому, что пускается бежать». Такова была философия исцеления в 45-м году. Интересная философия.

Да, но было ли это правдой?

Ещё задолго до этого мне выпала честь учиться у того, кто был студентом самого Зигмунда Фрейда. А Зигмунд Фрейд полагал, что, возможно, разум имеет к этому какое-то отношение, но мы не можем быть вполне уверены в этом. Не было никаких научных доказательств.

Так что до конца года... помимо того что я ездил в Голливуд, который был на несколько сотен миль южнее, и встречался там со старыми приятелями, и занимался другими подобными вещами, которые в то время, как правило, были, конечно же, важнее... я изучал данную проблему, чтобы найти ответ на этот вопрос: структура управляет разумом или разум управляет структурой? И что бы из этого ни оказалось главным, это мы и стали бы изучать.

И что бы вы думали? Благодаря громадному, рьяному, совершенно замечательному - но невольному содействию со стороны исследовательских проектов, проводившихся тогда, мы получили ответ. И мы получили его так. Вот человек, который не может усваивать мужской гормон. Иначе говоря, его мужская сила пропала... он не может усваивать мужской гормон. То есть мы даём ему этот гормон, и его мужская сила остаётся той же самой. Вы должны понимать, что мужчины в условиях невероятного стресса очень часто теряют мужскую силу. Хорошо, а можно ли тогда изменить его каким-то образом, чтобы мужской гормон на него действовал... инъекция или приём этого препарата... подействовал бы он, если бы мы изменили его разум?

Вот упрямый факт: мужской гормон не действовал на человека. Обширные исследования подтверждали это. Он не изменил его состояние здоровья. Между прочим, мужчина не может есть или переваривать пищу, если у него в организме слишком мало этого жизненно важного соединения под названием тестостерон. И те врачи, пытаясь заставить людей есть, экспериментировали с тестостероном. Кажется странным, что они использовали этот гормон. На самом деле это не половой гормон, это просто гормон тела.

Итак, перед нами стоял этот восхитительный, совершенно недвусмысленный вопрос, и, если бы мы ответили на него, мы узнали бы, разум ли контролирует тело или тело контролирует разум.

Итак, я гулял по парку около госпиталя, присаживался на скамейку рядом с кем-нибудь из этих ребят, которые явно изголодались до полусмерти... их было очень легко распознать после всех тех ужасных лишений, которые выпали на их долю... и начинал применять к ним фрейдовский психоанализ, как бы мало я ни знал об этом и как бы неуклюже это ни было. Это неудобный инструмент для работы. Я говорил с ними о том и о сём и добивался, чтобы они изменили своё мнение по поводу жизни или по поводу секса. А после конца рабочего дня я пробирался в офис сотрудников исследовательского проекта, под чьим наблюдением находился этот человек, и находил бумаги на него. Чем не тайная операция?

И на ряде этих пациентов, которые не могли усваивать секреты желёз, психотерапия сработала. Стоило лишь добиться, чтобы человек слегка изменил своё мнение... просто сделать человека совсем немного лучше... и неожиданно гормоны начинали действовать.

Так что же это такое в самом деле? Из того, что можно было сделать для человека на физическом уровне, ничто не изменяло его разум, но вот мы сделали для него что-то на умственном уровне - и мы изменили структуру его тела, так что после этого он смог есть, поправился и вернулся к нормальной жизни как мужчина.

На установление этого потребовался год. А дальше всё было просто. Это было просто. Ведь мы знали кое-что, что практически все из нас знают, не отдавая себе в этом отчёта, поскольку сегодня мы знаем это так хорошо. И вот что это такое: разум управляет структурой, а структура может лишь видоизменять разум.

Вы можете получить ответную реакцию структуры, которая приведёт к изменению разума человека... поверьте,“вы можете изменить разум у кого-нибудь из присутствующих здесь, если сломаете ему ногу. (Смех.) Это уж точно. У него была идея, что его нога здорова, а теперь у него идея, что его нога больна, и ему это не нравится, но вы, несомненно, изменили его разум.Однако давайте посмотрим на это с другой стороны. Сломав этому человеку ногу или сделав с его ногой что-то ещё, могли бы мы поднять его интеллект на более высокий уровень? Могли бы мы сделать так, чтобы он стал лучше ладить со своим боссом? Могли бы мы добиться, чтобы он смог лучше ездить на мотоцикле? Могли бы мы?

Не-а. Ни единая вещь, которую мы могли бы сделать с его ногой, не изменит этих качеств. Напротив, если человек решительно настроен, что его нога не заживёт, то она не заживёт! Если он просто исполнен решимости и говорит: «Няуу», никакого выздоровления.

Но если человек обладает очень большими способностями на умственном уровне, он может взять и изменить свою физическую структуру. И поэтому мы с вами не тычемся вслепую и не теряемся в догадках по поводу наших намерений, думая, как с этим поступить. Когда мы видим больного человека, мы знаем, что можем что-то с этим сделать, поскольку мы можем общаться с ним, а он может общаться со своей болезнью и победить её.

Так вот, человек подозревал об этом и раньше, но никто никогда не предъявлял доказательств, очевидных и явных, как удар молотом по наковальне: «Вот, вопрос исчерпан!»

И именно благодаря этому мы оказались в сфере Дианетики, а позднее - Саентологии: благодаря доказательству, непрекращающейся, демонстрации этих положений.

Человек, возможно, подозревал об этом, но не знал наверняка, а мы сейчас знаем, что мы это знаем. Однако слишком часто... слишком уж часто нас обескураживали сопротивляющиеся, непокорные, злобные, упрямые, противные люди, которые просто отказывались сотрудничать с нами и поправляться. (Смех.)

И что бы вы думали? Мы просто вынуждены допустить, что где-то рядом вдобавок ко всему болтается намерение не быть здоровым. Мы просто вынуждены допустить это.

Понимаете, это не заставляет нас сразу же сделать допущение о том, что у этого человека разум не контролирует структуру. Мы не делаем такого допущения. Это было бы идиотизмом. Мы просто допускаем, что он решил устремить контроль структуры в каком-то ином направлении.

И если бы среди присутствующих нашлись те, кто никогда, ни при каких обстоятельствах не хотел быть больным, то, разумеется, это положение оказалось бы под вопросом. Но я думаю, что здесь, возможно, есть несколько человек, которые в тот или иной момент хотели заболеть, которые сочли болезнь хорошим решением проблемы. А сейчас вы сидите тут и говорите мне: «Ну, нет, я-то никогда не хотел».

Как насчёт того, чтобы остаться дома и не пойти в школу, а? (Смех.)

Так что разум способен управлять структурой настолько основательно, что может сделать её больной или здоровой. Вот какой вывод мы делаем из этого. Но, разумеется, есть люди, которые, по-видимому, хотят поправиться, но остаются больными. Мы работаем с таким человеком, мы пытаемся что-то для него сделать, а он сидит себе и расстраивает нас до глубины души, говоря: «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит».

Мы проводим ему процессинг ещё тридцать часов - «Ничего не происходит, ничего не происходит, ничего не происходит». Мы лишь совсем недавно осознали, что не так с этим парнем: ничего не происходит, вот что с ним не так!

Я проделал такой эксперимент. Взял одного такого малого и спросил его во время процесса по непосредственному вспоминанию:

• Были ли в вашей жизни моменты, когда вы решали, что ничего не происходит?

И он ответил:

• Ну, да. Я постоянно принимаю такое решение.

Мы изменили его мнение на этот счёт, и после этого он изменился.

Так вот, одна из самых больших трудностей, с которыми мы 9 сталкиваемся, заключается в том, что в настоящее время в этом обществе существует определённое согласие: люди считают, будто человек должен только жить. Кажется странным, что это трудность, но это трудность. Люди думают, будто человек должен только жить и никто не должен умирать. Понимаете, они не учитывают этот момент. В то же время сам разум в ходе своей работы рассматривает оба эти вида деятельности. Он рассматривает и жизненность, и умирание. И некоторые данные, которыми мы располагаем, дают нам понять (и это нечто большее, чем просто подозрение), что способности и бытийность тела не прекращают жить просто из-за того, что оно умерло как некая идентность. Происходит нечто другое: всё это продолжает двигаться по траку.

Так вот, если мы посмотрим на человека... разумеется, об этом можно долго спорить, поскольку никто из присутствующих не умирал пару днейназад и не находится здесь в другом теле, помня об этом. Но такое тоже могло бы случиться. Как бы там ни было, вопрос состоит в том, умирает ли тело или же оно умирает, чтобы жить. Может быть такое, что тело умирает, чтобы жить?

Да, может. Вполне. Возьмём бронтозавра. Он жил в местах, где росло много деревьев. И он грыз верхушки деревьев... одна из этих огромных доисторических тварей... он грыз верхушки деревьев, и спустя какое-то время верхушек деревьев больше не осталось. Он попал впросак, не так ли?

И вот вопрос: что сделал бронтозавр? Просто полностью перестал жить или подобрал себе более подходящий мокап, как мы его называем? А? Что он сделал? Что ж, у нас тут нет никаких бронтозавров, которые могли бы дать свидетельские показания, но мы можем догадываться. Он изменил и модифицировал свою форму в другой жизни.

Теперь послушайте. Если бы у вас не было вообще никаких способов изменять свою форму, вы были бы в ужасном состоянии. Понимаете, у вас были бы зубы аж вот досюда. Вы бы не нравились девушкам!

Так что мы могли бы рассмотреть дарвиновскую теорию эволюции, которая, кстати говоря, ужасно экстравагантная. Она несовременная.

А несовременная она потому, что в ней предполагается, что всё произошло случайно. Это называется «жизнь по воле случайности». В этой теории предполагается, что по счастливой случайности форма жизни решила видоизмениться, но она это вовсе не решала, она сделала это просто по счастливой случайности, понимаете? И произошло достаточно много счастливых случайностей, так что теперь вы имеете ту форму, которую имеете.

Что ж, всё это выглядит замечательно с точки зрения биолога, но не математика. Поскольку мы начинаем просчитывать, сколько счастливых случайностей должно было произойти одновременно, и обнаруживаем, что с точки зрения математики, с точки зрения теории вероятности невозможно, чтобы произошло столько случайностей и образовалась законченная, единообразная и стандартная форма. Если вы обратили внимание, форма одного человека очень похожа на форму другого человека.

Что ж, это само по себе случайность, которая совершенно необъяснима с точки зрения случайностей. Должно быть, в какой-то момент кто-то принял решение об этом, понимаете? Кто-то принял решение об этом. Возможно, это были вы. Вы сказали: «Мы будем выглядеть более-менее похоже, и тогда мы будем узнавать друг друга, мы будем людьми и будем есть цыплят».

Но позвольте указать вам на то, что дарвиновская теория, если вам угодно, предполагает - хотя в ней это вовсе не говорится открытым текстом - существование такого явления, как реинкарнация. И учёный, который по уши зарылся в дарвиновскую теорию и биологию, услышав это, скажет: «Ой! Это ужасно. Нет, нет. Это вовсе не так. На самом деле существует бесконечный поток протоплазмы, который движется по траку времени, и все тела изготовляются из неё».

Последний раз, когда какой-то малый в университете стал говорить мне об этом бесконечном потоке протоплазмы, я предложил ему продать мне немного. У него не было на продажу ничего, ни единого кусочка. Так возможен ли больший идиотизм?

Конечно, мы можем предполагать, что это просто идёт от клетки к клетке, замечательно продвигается по траку и всё получается очень изящно, но только до тех пор, пока не начнём исследовать прошлое людей. Мы подсоединяем к людям электропсихометр, и, когда мы начинаем проверять их реакции, обнаруживается, что тело, после того как оно умерло, не осталось в могиле на кладбище.

Весь материал, из которого состоит тело, - кальций и всё остальное - очевидно, остался в могиле на кладбище. И парень сказал: «Что ж, в путь. Теперь посмотрим. Нужно подобрать ещё немного кальция и так далее. Я соберу другое тело. И на этот раз, на этот раз я соберу его таким, что, когда ему стукнет пятьдесят, оно будет в потрясающей форме!»

Мы вынуждены допустить, что существует подобное намерение. Что ж, конечно, всё это чрезвычайно умозрительно, однако я не вижу, почему мы не можем хотя бы упомянуть об этом, раз уж люди стреляли друг в друга по поводу этого вопроса на протяжении нескольких тысяч лет.

В Римской империи четвёртого или пятого века к вам запросто мог подойти кто-нибудь, слегка похлопать вас по плечу и сказать: «Брат...» - в те времена люди называли друг друга братьями, а не товарищами... «Брат, ты был крещён как полагается, чтобы ты мог отправиться в рай, когда умрёшь?»

Парень отвечал: «Не-а, я некрещёный» - и его губили. Его политическое будущее оказывалось уничтожено. Даже недавно избранному президенту США пришлось принять крещение сразу после избрания, чтобы не расстраивать американский народ.

Но, разумеется, никто не спорит по поводу реинкарнации, и никто в это не верит. В это вообще никто не верит... потому что это, возможно, правда. И поскольку человек в этом вопросе упрямо стоит на своём, он, пожалуй, скорее поверит лжи, чем правде.

Но, как бы там ни было, для наших целей нам придётся с этого момента и далее исходить из предположения, что форма избавляется сама от себя, чтобы сконструировать более подходящую форму.

Так вот, мы не будем задаваться вопросом о том, почему она занимается таким хлопотным делом, - ведь было бы гораздо легче прямо в этой же жизни вырастить себе третий глаз, пятую ногу или что угодно, что вы сочли бы нужным, чтобы добиваться успеха. Но это нечто очень неконсервативное, нечто радикальное. Такие вещи не поощряются. Вы спускаетесь вниз к завтраку... когда вы ложились спать, у вас было два глаза, а проснулись вы с тремя. Ваша жена расстроилась бы. И вероятно, во время войны людям пришлось бы изучать ваш продовольственный аттестат, чтобы удостовериться, что вы тот самый человек. Понимаете, происходили бы самые разные вещи, и это сбивало бы с толку.

Так что, возможно, самое лучшее - это прикончить мокап и построить другой. Возможно, это самое лучшее. Определённо, если бы мы так поступали, это создавало бы меньше путаницы. Так что очень может быть, что нечто подобное и происходит.

И я напоминаю вам, что я вёл речь о теории примерно столетней давности, которую преподают в каждом университете страны, - о теории Дарвина. Ей дали какое-то никудышное объяснение, но тем не менее в ней говорится, что формы жизни продолжают создавать мокапы и что они не просто гибнут и забывают, как это делается, понимаете?

Следовательно, в разуме присутствует и технология умирания. И об этом говорили многие писатели. Об этом говорил Шопенгауэр... «Мир как воля и представление», инстинкт смерти... отсюда, в общем-то, и появилась эта идея об инстинкте смерти. Кто-то хочет умереть, и он пытается каким-то образом прикончить свой мокап.

Однако иногда кто-то решает умереть, а затем решает не умирать, а затем решает жить, не отменяя решение о том, что он собирается умереть.

Интересная штука, да? Что ж, мы могли бы назвать это психосоматическим заболеванием или хронической соматикой.

Человек принял решение, что он всё бросит. Он думает: «Это неподходящий мокап. Неподходящий».

Девушка говорит: «Мне уже двадцать два, и ни один парень ни разу не положил на меня глаз! К чёрту этот мокап. Выброшу его». Так что она говорит... понимаете, она говорит это ниже уровня полного осознания, а иногда - как раз чуть выше этого уровня... «Мне остаётся только умереть». Она не говорит это как-то нечаянно. Она подразумевает вот что: «Лучше я обзаведусь другим мокапом. И если бы я только могла прикончить этот мокап, я тогда смогла бы построить новый - и дело в шляпе. Такая деваха получится!»

Ну!.. Очень часто такая девушка решает всё бросить. Она будет вести опасный образ жизни. Она намеревается попасть в несчастный случай во время поездки на мотоцикле, если ей только удастся это устроить. Так что она находит парня с мотоциклом, который ездит бесшабашно, понимаете? И покупает себе милую шляпку... она позаботится о том, чтобы не купить себе такую шляпку, которая предотвратит сотрясение мозга... садится на мотоцикл позади этого парня - и поехали. А затем она пилит его, взвинчивает ему нервы. И однажды она получит шанс построить новый мокап.

Что ж, она решает, что так и поступит, а потом ей исполняется двадцать три... у неё всё спланировано, понимаете? Ей придёт конец - бам! - и она построит новый мокап. Мы просто скажем, что она движется в этом направлении.

И тут на неё кладёт глаз какой-то парень...

Она дожила до двадцати двух, решила поменять мокап, потому что никто до сих пор не положил на неё глаз, а теперь ей двадцать три и кто-то положил на неё глаз.

Она встречает парня или нескольких, и они говорят: «Ух ты, какая красотка!» (Смех.)

И она говорит: «О!»

Она начинает работать над своей походкой. На самом деле она начинает развиваться как женщина.

А в двадцать шесть она выходит замуж, и её мужа что-то в ней нервирует. Он говорит: «Тебе обязательно каждый раз ложиться спать в бигуди?»

«Я ему противна. Ему не нравится этот мокап». (Вздох.) «Да. Не нравится».

Теперь она не принимает решение прикончить этот мокап. Она уже приняла это решение, когда ей было двадцать два. И теперь она начинает физически разваливаться на части. У неё появилось решение умереть и решение жить, а потом появился кто-то, кто хотел бы, чтобы она приняла решение умереть. Это усугубляет ситуацию, и внезапно у неё развиваются аденоиды или что-то такое, понимаете? Она тут же начинает приканчивать мокап.

И при этом она говорит: «Но я не приканчиваю его. Я не делаю это. Это делает что-то другое».

Да, конечно, это делает прошлое. Понимаете? Но она сделала это в прошлом.

И вот кто-то заявляет ей:

• Это делаешь ты.

А она отвечает:

• Нет, это не я.

Это так. Если бы кто-то сказал ей: «Это делаешь ты» или «Это сделала ты, а теперь ты делаешь что-то другое, и твоя жизнь - это конфликт», она ответила бы: «Не-а. Нет, это не я. Я хочу жить! Мне обязательно нужно накручивать волосы на бигуди».

И вот она отправляется к психоаналитику, который сидит у себя в кабинете вот так, и он спрашивает:

• Вам снятся сны? (Смех.)

Она отвечает:

• Ну, в общем-то да. Прошлой ночью мне снилось, как я поджариваю цыплёнка.
• О-о-о-о-о. М-м-м-м-м. Хм. Тяжёлый случай. Что ж, мне совершенно очевидно, что у вас был любовный роман в четыре года. И ваша фиксация на отце и ревность к матери вызывают состояние, известное под названием «ипсоделикатесус вжихус».

И она уходит. Ей не стало ничуть лучше. Ей даже стало хуже, поскольку это стоило ей две гинеи. (Смех.)

И теперь она обнаруживает нечто новое. Она обнаруживает, что может быть профессиональным инвалидом, или профессиональным невротиком, или кем-то в этом роде. Она думает: «Это не что-то совсем уж нежелательное. Раньше мне никогда не удавалось добиться, чтобы он принёс мне утром чай в постель, а теперь он приносит мне по утрам чай в постель. Мало того, он раньше сердился на меня, а теперь из-за моей болезни он не осмеливается сердиться, так что мои дела не так плохи. Я не хочу этот мокап, я хочу этот мокап, но я не хочу этот мокап, но, пока он у меня есть, я уж точно могу устраивать суматоху и заставлять кучу людей суетиться». (Смех.)

Попадался вам кто-то такой, а? Вам когда-нибудь попадался кто-то такой?

Так вот, базовые данные в кейсе - это «выживать - разрушать». Она хотела выживать. Она пытается разрушить себя, чтобы получить возможность выживать, и ни в том, ни в другом случае она не приняла окончательного решения. Собирается ли она жить или она собирается умереть? Она решила жить, не отменив своего решения, что она собирается умереть. Она решила умереть, не отменив своего решения, что она собирается жить, и поэтому зависла где-то посередине.

Так что мы очень многое узнали о человеке. Ведь когда вы начинаете работать с этим мужчиной, или с этой женщиной, или с этим солдатом, принимая в расчёт эти факторы, происходят самые что ни на есть странные вещи. Эти люди вдруг приходят в нормальное состояние и принимают какое-то решение, и, к счастью для нас, они обычно принимают решение выживать. Но когда они принимают решение выживать, они обнаруживают - и это может обнаружить и кто-то другой, - что их коэффициент интеллекта может подняться на тридцать - сорок единиц. Фантастика.

У 86-летнего человека нет никакого права на рост коэффициента интеллекта со 105 до 167. Это произошло буквально недавно в Штатах.

Что ж, он счастлив, с ним всё в порядке, и он позволит своему мокапу продолжать существовать, или распасться на части, или легко и изящно сделать то, что тому захочется, - и он может жить. Но он так часто решал умереть и решал жить и его решения принимали столько разных направлений, что он не мог понять, что же он хочет сделать. И потребовалось работать около трёх недель над этим срединным состоянием, чтобы привести этого человека в порядок и позволить ему разобраться в том, что же он делает. Понятно? Он должен был разобраться в том, что же он делает. Именно в этом он и разобрался, так что мы привели его в порядок.

Что ж, мы продолжали двигаться вперёд, опираясь на незначительные результаты, которые, однако, были лучше, чем те, которых когда-либо добивался человек... с маленькими организациями, которые были не больше, чем следовало, такими как британская организация... пока у нас не появилась хорошая, солидная, функционирующая организация, которая отлично может вести свои финансовые дела. То есть её счета оплачены. У неё нет тысяч и миллионов фунтов, но её счета оплачены. Она может продолжать работать и делать то, что она должна делать.

И, что ещё более важно, сегодня у нас есть процессы, и мы можем полностью рассчитывать на то, что они поднимут интеллект человека на целых тридцать - сорок единиц. Звучит невероятно, не так ли? И мы, несомненно, можем приводить людей в порядок, чтобы они могли решить, хотят ли они умереть или жить. И если они не страдают каким-то острым заболеванием, мы можем сделать для них очень многое.

’ Нам неизвестны кейсы, которые находятся в таком плохом состоянии, что мы ничего не могли бы для них сделать, если говорить о тех людях, у которых просто посредственное здоровье и которые не страдают какой-то болезнью в острой форме и не являются полностью безумными. Это уже слишком плохое состояние - просто потому, что там вряд ли хоть что-то осталось от самого человека. Но если не считать этих людей, мы, в общем-то, достали до самого дна. Сейчас мы можем взять любой из кейсов в Великобритании, у которых раньше были трудности в одитинге, и привести их в норму. И мы можем решить любую организационную проблему, которая у нас есть, хотя некоторые из них вам могут казаться более внушительными, чем мне.

Итак, мы добились успеха. Мы добились успеха в Великобритании. Мы можем делать то, что, по нашим словам, мы можем делать. Это означает лучшую жизнь для очень многих людей... гораздо лучшую жизнь.

Мы не просто добились успеха - нами ещё и никто не владеет. Когда мы решаем, как мы будем использовать то, что нам известно, никто не может сказать нам «нет». Нам нет необходимости использовать то, что нам известно, для того чтобы что-то продавать или что-то продвигать. Нам нет необходимости выбрасывать тут абзац, а тут - целую книгу. Мы можем сообщать другим всё, что мы знаем. И поскольку мы сами - вы, я, сотрудники организаций - можем говорить то, что хотим сказать, и использовать эти материалы так, как сочтём необходимым, они будут использоваться для достижения большей свободы и для решительного продвижения вперёд с целью распространить наше знание среди всего человечества. Вот зачем я нахожусь здесь.

Большое спасибо.