Мы – свободные люди. Саентологи вырвались из когтей порочного контроля и его барьеров.

Мы – свободные люди. Саентологи вырвались из когтей порочного контроля и его барьеров.

Мы – свободные люди. Мы выбрались из пропитанных гнилью и грязью джунглей страха, и наши раскрепощенные умы могут дотянуться до дальних горизонтов и постичь идею полной свободы.

Мы – свободные люди. Мы выбрались из пропитанных гнилью и грязью джунглей страха, и наши раскрепощенные умы могут дотянуться до дальних горизонтов и постичь идею полной свободы.

Мы – свободные люди, над которыми не имеют власти разные «а теперь я должен сделать то-то и то-то», и в столкновении с нами ученые притупят остроту своих веских аргументов, которые они приводят, чтобы доказать, что мы не являемся свободными.

Мы – свободные люди, над которыми не имеют власти разные «а теперь я должен сделать то-то и то-то», и в столкновении с нами ученые притупят остроту своих веских аргументов, которые они приводят, чтобы доказать, что мы не являемся свободными.

Будьте довольны (так они говорили до того, как пришли мы), что вы безумны, душевнобольны, ибо в этом и заключается гениальность, – так они говорили. Вы не можете измениться. Клеймо, которое мы на вас поставили, вечно. Ваш мозг – это все, чем вы являетесь, и он неизменен, подобно заводному механизму в голове робота. Поэтому, говорили они, думайте так, как мы вам указали, ибо мысль – это цепь, которую сковали мы, а ваши идеи – ничто.

Будьте довольны (так они говорили до того, как пришли мы), что вы безумны, душевнобольны, ибо в этом и заключается гениальность, – так они говорили. Вы не можете измениться. Клеймо, которое мы на вас поставили, вечно. Ваш мозг – это все, чем вы являетесь, и он неизменен, подобно заводному механизму в голове робота. Поэтому, говорили они, думайте так, как мы вам указали, ибо мысль – это цепь, которую сковали мы, а ваши идеи – ничто.

Умрите, говорили они, и не живите больше, и отдайте то, что имеете, чтобы мы завладели этим. Падите ниц, говорили они, и поклоняйтесь праху, или, быть может, небу, но неизменно – гневу. И воспевайте скорбными песнями страх, или, быть может, межнациональные культы, порабощающие людей.

Умрите, говорили они, и не живите больше, и отдайте то, что имеете, чтобы мы завладели этим. Падите ниц, говорили они, и поклоняйтесь праху, или, быть может, небу, но неизменно – гневу. И воспевайте скорбными песнями страх, или, быть может, межнациональные культы, порабощающие людей.

Поверьте, говорили они, что человек – это просто кусок грязи, которому уготовано погибнуть под ударами бомбы (величайшего божества, которое они знают).

Поверьте, говорили они, что человек – это просто кусок грязи, которому уготовано погибнуть под ударами бомбы (величайшего божества, которое они знают).

Плоть, – говорили они, – это ВСЕ, и вы сами лишь обращаетесь в тлен. И так они выстроили барьеры и окружили ими всех людей.

Плоть, – говорили они, – это ВСЕ, и вы сами лишь обращаетесь в тлен. И так они выстроили барьеры и окружили ими всех людей.

Ведьма и ступа, пробирка и микроскоп, тюрьма и дубинка, учебник и ложь – Контролируйте, контролируйте их, иначе мы погибнем! Бейте их, или они победят! Морите их голодом, не то мы потеряем свою силу. Мы боимся, боимся, боимся! – говорили они в ту старую эпоху, которой мы положили конец.

Ведьма и ступа, пробирка и микроскоп, тюрьма и дубинка, учебник и ложь – Контролируйте, контролируйте их, иначе мы погибнем! Бейте их, или они победят! Морите их голодом, не то мы потеряем свою силу. Мы боимся, боимся, боимся! – говорили они в ту старую эпоху, которой мы положили конец.

Свобода манит к себе, и сейчас мы смеемся над их ложью, став свободными. Саентология – это дорожный знак, указывающий выход.

Свобода манит к себе, и сейчас мы смеемся над их ложью, став свободными. Саентология – это дорожный знак, указывающий выход.

Мы – свободные люди. Мы ЖИВЕМ! Мы – свободны!

Мы – свободные люди. Мы ЖИВЕМ! Мы – свободны!

Л. РОН ХАББАРД

Л. РОН ХАББАРД