I'd like to talk to you about confront.

And when you speak of experience, you must perforce be speaking about the ability to confront. That's fairly obvious, isn't it? You can't inspect something unless you're willing to confront it.

Спасибо.

Let's look at the mechanism now of someone who wants to inspect something or become familiar with something, who, while he inspects it, is giving himself all manner of jolts and upsets.

К сожалению, я не смогу прочитать вам сегодня ту лекцию, которую вы ожидали услышать, – я забыл свои заметки, а вы знаете, что без них я как без рук.

Now, supposing he rigged up something like this.

На самом деле я хочу поговорить с вами о кое-чем очень фундаментальном. Возможно, вы увидите, что тема этой лекции гораздо лучше той, которая была выбрана без меня.

He said, "Well, I'm going to look at this big electrical panel and I'm going to inspect it."

Я хочу поговорить с вами о том, чем Саентология отличается от других учений, которые существовали на этой планете. И я думаю, что вы, наверное, захотите выслушать мою точку зрения по этому вопросу. Она вовсе не обязательно совпадет с вашей, но, возможно, вам покажется интересным мое мнение о том, чем современный подход к изучению человека отличается от тех, на которые человек нападал или которые пытался разработать в прошлом. Хотите услышать об этом?

And then he wired it up so that every time he came close to it, a 7 million volt arc arced off his nose between himself and the panels. He went over here and he built a couple of big tesla coils and he wired them all up through here, you see, and he connected the back of his head to the back of the coils, you know, so that every time he looks at the panel, he says, "bzzzzzt."

Итак, основное... первое основное отличие заключается в следующем. Саентология началась с такого допущения: нет никаких знаний, нам ничего неизвестно. Если вы прочитаете книгу «Дианетика: эволюция науки», вы увидите, что в ней неоднократно упоминаются различные вещи, о которых «все знают». На тот момент существовали определенные данные, которые все знали. Все согласились с тем, что эти данные истинны, и поскольку с этими данными согласились, они больше не подвергались рассмотрению.

Now this appears to be a rather silly thing for anybody to do, doesn't it?

Исследования в Саентологии начались с допущения о том, что никаких известных данных не было.

Audience: Yes.

Так вот, это величайший триумф – со смирением склонить голову, обнаружив, что ты дурак. Это невероятный удар но вашей гордости и невероятное достижение вашего интеллекта.

Well, why are you doing it? Those are the problems I have.

Сделав такое допущение, мы положили начало кое-чему, что было прямо противоположно всем остальным предположениям, о которых мне что-либо известно, предположениям, которые были выдвинуты прежними учениями о жизни и человеке. В основу всех этих учений были положены данные, которые были усвоены и в отношении которых существовала уверенность – полнейшая уверенность, – и эти учения развивались на их основе.

Now imagine somebody being told and taking on total faith the idea that every time he inspected an electrical panel he would get a murderous shock. Supposing he did that and took it totally on faith and went up to an electrical panel and didn't get a shock and then assumed there must be something wrong with him.

Так вот, если вы не верите этому, что ж, это нормально; пойдите и посмотрите сами.

So then he fixed it up so he'd get a shock when he looked at electrical panels because you weren't supposed to.

Возьмем какую-нибудь область деятельности, связанную с духом. В большинстве своем такие области были полны тумана, поскольку считалось, будтосуществует – или существовало – огромное множество людей, которые знают все об этом предмете и которые знают гораздо больше, чем вы когда-либо будете знать.

Well now, this is the kind of odd logic — and it is logic — you know, logic is a lot different than knowingness. Logic is a method of proving yourself conclusively wrong in spite of what you know.

Даже в философии, не говоря уже о религии, имелось такое данное:

And as an individual believes something should happen, can actually build up a logical concatenation, a logical series of associations, which prove conclusively and forever that it will happen.

«Существует непознаваемое». Трансцендентализм. «Существует непознаваемое. Каким бы умным вы ни стали, сколько бы вы ни учились, вы все равно останетесь дураком». Мы не использовали это данное в качестве отправной точки.

Now basically, I'm talking about how an individual prevents himself from confronting something. We can see this in much less esoteric terms in a little boy who is told he must never go swimming. Just never go swimming. He just mustn't go swimming.

Другим нашим скрытым допущением, конечно же, было допущение о том, что знание возможно. И это очень интересное допущение, поскольку оно означает следующее: «Если вы когда-нибудь станете следствием по отношению к чему-либо или если что-либо когда-нибудь станет следствием по отношению к вам, то совершенно очевидно, что в этом случае будет иметь место какое-то общение». Вы допускаете это? Должно иметь место общение, направленное от вас к чему-то или же направленное от него к вам, прежде чем вы вообще сможете стать следствием по отношению к нему.

"Now, Johnny, you mustn't go swimming. You mustn't go swimming, Johnny. You mustn't go swimming. Never. You'll drown. I knew a little boy one time. He was just about your size and he went swimming and he drowned."

Что ж, это просто подводит нас к одному очень интересному основополагающему принципу: мы просто обнаруживаем те вещи, на которые мы будем оказывать воздействие, и те вещи, которые будут оказывать воздействие на нас. Совершенно невозможно, чтобы существовало нечто непознаваемое, которое создавало бы в отношении чего-нибудь такое следствие, которое вы можете воспринять. Таким образом, если и существует нечто непознаваемое, мы можем совершенно пренебрегать им до тех пор, пока, подняв глаза, не увидим пулю, летящую нам в лоб, или что-то в этом роде, и не скажем: «А вот и еще одно познаваемое».

Oh, listening to this for fourteen or fifteen years, as far as little Johnny ever got on inspecting swimming underneath this terrific bombardment of how bad it was to go swimming, was to ask his mother when he could go - swimming.

Вот коренное различие. Это точка зрения «надеюсь узнать что-то», а не фаталистический подход: «Существует огромное множество вещей, о которых мы никогда ничего не узнаем». Это коренное различие. Здесь отправная точка такова: «Мы необязательно знаем все, но мы можем наблюдать и исследовать».

And his mother said, 'Well, you can go swimming when you learn how." This we laughingly call education.

И, как ни странно, вы увидите, что этот цикл действия повторяется, этот цикл познания повторяется каждый раз, когда мы проводим кому-нибудь процессинг. Это просто поразительно. Человек, который считает, что обладает невероятной мудростью, который преисполнен важности, оттого что, по его мнению, он достиг состояния знания, совершенно неожиданно обнаруживает, что он вообще ни черта не знает. И это его первый шаг на пути вперед. Когда человек начинает понимать, что не обладает знанием, он получает урок, – урок не смирения, а мудрости.

Now little Johnny gets to be the age of twenty-two, is standing innocently on the edge of a pool, falls in and knows exactly what he's now supposed to do: He's supposed to drown.

Давайте же обратим внимание, что такой подход отличается от того подхода, который используется при обучении в университете. Профессор поднимается на кафедру и говорит: «Гмм, гмм. Вы, господа студенты, должны осознать, что еще до вашего рождения этот предмет изучало очень много людей, и все, что вам предстоит узнать, уже было известно ранее».

The acceptable behavior. He would be a traitor to all logic, the human race, home, flag and Mother if he didn't drown. So he's very accommodating and he drowns.

Вот что мы называем «навязанным смирением».

Well actually, injury and difficulties in life are of this sort of thing. I know we take a fellow and we drop him a hundred feet onto pavement and he goes squash.

Сравните это с таким вот подходом: если это правда для вас, значит это правда. А если это неправда для вас, значит это неправда. Даже если Рон вам сказал, что это правда. Это просто неправда, и точка.

And you say, "Well, how in the name of common sense could Ron or anybody else add this up into an absolute piece of idiocy because there the fellow is splattered all over the pavement."

И каждый раз, когда кто-нибудь приходит и говорит: «Вера. У вас должна быть вера», – знайте, что то, что он говорит, не имеет отношения к Саентологии. Возможно, это имеет отношение к чему-то другому, но это не имеет отношения к Саентологии.

Well, the difference is he isn't supposed to splatter all over the pavement, basically. But look what he had to accept before he could splatter all over the pavement.

Давайте посмотрим, как человек получает достижения в Саентологии. Он получает достижения благодаря тому, что ему указывают путь. Но насколько далеко мы можем зайти, указывая ему этот путь? Мы должны указывать ему путь таким образом, чтобы не обесценивать его и не навязывать ему преждевременных заключений.

1. That height was dangerous.

Так вот, поверьте мне, это тонкое дело. Это настолько трудно, что при обучении одиторов, которое совершенствовалось на протяжении тринадцати лет, все внимание уделяется тому, чтобы одитор овладел навыком предоставлять преклиру максимальную свободу в поиске истины, минимальную возможность столкнуться с замешательством, максимальный успех в постижении истины, минимальное количество готовых данных. Так вот, это очень трудное и интересное дело.

На так называемом «пути», на этой «дороге к состоянию знания» человека подстерегают множество опасностей и ловушек. Вполне возможно, что намерения многих людей в прошлом как раз и заключались в том, чтобы проложить этот путь. Но указывая «правильный путь», они также начали размечать трассу и устанавливать на ней верстовые столбы. А через некоторое время, попав под влияние современных тенденций, они не преминули установить вдоль всей трассы, по обеим ее сторонам, рекламные щиты, на которых была написана всякая всячина, как например: «Если вы опустите достаточно монет в кружку для бедных, ваша душа попадет...» Что ж, я не буду вдаваться в подробности. Такие маленькие рекламные щиты. «Вы совершенно вольны в том, чтобы осознать истинность нашего учения, но если вы хотя бы на одну секунду перестанете поддерживать это учение во всей его полноте, мы сделаем с вами нечто ужасное. Но, конечно же, в нашем учении вы найдете абсолютную истину».

Такой вот подход, когда по приказу Фердинанда II Арагонского и Изабеллы самых разных людей могли пытать, калечить, губить, сжигать лишь потому, что тем казалось, будто в определенной строке было написано не то слово или где-то еще должно было быть написано какое-то другое слово... Это ловушки, подстерегающие человека, который указывает путь. Через некоторое время все проникаются убеждением, что это и есть правильный путь, и тогда остается лишь позаботиться, чтобы на всех дорожных указателях было сказано, к каким именно заключениям должен приходить человек, идя по этому пути. И когда вы это сделаете, у вас будет путь, ведущий вниз, путь, ведущий к рабству.

And if you exaggerate all those things, you are supposed to splatter all over the pavement. Is there any reason why he shouldn't fall a hundred feet, bounce, pick himself up, dust himself off and say, "Whee." Even if it hurt a little bit when he hit, there's no reason why the hurt should continue.

Человек никогда не славился тем, что позволял другим свободно решать, что является истиной. Он вообще никогда не допускал этого. Как раз наоборот: он заставлял других рабски верить в то, что кто-то назвал истиной. Целая пропасть отделяет такое рабство от права свободно решать, что является истиной.

Let's look at that as an actual fact.

Меня не волнует, что именно вы сочтете истиной. У меня нет абсолютно никаких пожеланий на этот счет. И в течение последнего года наша технология... в разработке нашей технологии мы изменили свой подход, и это чертовски интересно. Мы начали... мы дважды изменили свой подход. Мы начали с того, что в Дианетике, где раскрывается анатомия разума... в Дианетике сказано, что человек в основе своей хороший. К сожалению, там сказано еще кое-что: причина всего, что с человеком не в порядке, заключается только в том, что было сделано человеку.

Now, if we can take a burn — the fellow has just burned himself — and by a Touch Assist... And if you've never done a Touch Assist on yourself when you hurt yourself, go hurt yourself someplace and run a Touch Assist. Oh, you don't have to do that.

Так вот, прошли все эти годы, и у нас начало складываться такое представление, что человек – это, должно быть, что-то вроде зловредного щенка, раз он делает то, что он делает, но потом мы узнали кое-что новое... мы только-только столкнулись с этим... и вот что мы узнали: в конечном счете человеку может быть причинен только тот вред, который он причинил себе сам. И мы можем доказать это – в том узком смысле, который заключен в слове «доказать».

Why is it that an inspection of this burn results in its disappearance? Well obviously, somebody or something must be holding the burn in place if we can make it disappear. Of course, this argument I'm using is not very logical to somebody who has never seen a burn disappear. That is one of the more spectacular little, tiny, junior pieces of magic that a Scientologist can pull off.

Было неопровержимо доказано, что быстрее всего графики тестов – помните, те, которые вы видели, – улучшаются в том случае, если, работая с людьми, мы принимаем такую вот точку зрения: причиной всего того, что с человеком не так, является то, что он делал другим, хотя ему самому это не нравилось. Вот, судя по всему, и все, что происходит с человеком. Я сказал: «судя по всему»; это просто истина, с которой мы столкнулись, разрабатывая нашу технологию, но это не является истиной, если это не работает для вас. Мы полностью готовы к тому, что вы окажетесь совершенно не таким – что вы окажетесь жертвой.

Some momentary injury — a burn, a bruise, something like that — he does a Touch Assist on it. He says, "Look at my fingers, look at my fingers, look at my fingers, look at my fingers, look at my fingers," and all of a sudden, the thing goes "Yipe," you know, and the fellow says, "Well, there you are. So, and how is it now?"

Нет, очевидно... если посмотреть на все это со стороны и рассмотреть абсолютно все аспекты этого, то станет очевидно, что единственный человек, который когда-либо причинял кому-либо какой-то вред, это он сам. Но почему же он это делал? Судя по всему, он делал это для того, чтобы сдержать себя, или же он совершил злодеяние, а затем понял, что должен сдерживать себя, и осознание того, что он, но всей видимости, может творить зло, было для него столь невыносимо, что он принял решение сдерживать свои действия все больше, больше, больше и больше. Почему?

The fellow looks at it and it's only slightly blue or something like that, so they knock off. Well, actually, they could go right on and run the blueness on down.

Что ж, но всей видимости, причина состоит в том, что человек в основе своей хороший, – и это просто невероятно. Вы практически неизбежно придете к такому выводу. Если вы рассмотрите это явление со всех сторон, очень хорошо ознакомитесь со всеми его аспектами и увидите, как люди реагируют или не реагируют на те или иные вещи, то вы обнаружите, что человек в основе своей хороший.

One of the wildest things I ever saw was a totally sprained ankle, one of these six to eight weeks in alternate hot pack sprained ankles disappear utterly and so on in about twenty minutes of a Touch Assist.

Но я даже не пытаюсь убедить вас в этом. Я просто говорю, что когда мы проводим людям процессинг, когда мы применяем нашу технологию, то оказывается, что дело обстоит именно так. И что касается меня, я этим вполне доволен, я очень рад всему этому.

But what was the wildest thing about it all is that the coaches and the other people around who had seen the ankle swell up, when it went down again, assumed that it had never been sprained. They were incapable of inspecting this, you see. Because it doesn't happen.

А теперь вот что невероятно: если человек в основе своей хороший, то как же так получается, что он творит столько зла? Что ж, судя по всему, он никогда не совершает никакого зла, но он становится кем-то другим; в соответствии с его представлениями об этом человеке, тот способен совершать зло, и поэтому его действия, направленные на совершение зла, необходимо сдерживать; и человек так стремится сдержать эти действия, что сам начинает творить зло, поскольку он не может удержаться от этого. И мы обнаруживаем, что, когда человек больше не является самим собой, он уже не несет ответственности за свои действия.

You see, an ankle is supposed to, when sprained, stay sprained for a long time. It's like sometimes Scientologists aren't supposed to heal and don't do very much healing in the way of straight healing and so forth. It's idiocy. Why worry about it? Fellow wants to be sick, who are we to fix him up? Well, it's a waste of a Scientologist's time.

Как же, ради всего святого, он перестает быть самим собой? Что ж, это уже другой предмет. Как человек перестает быть самим собой? Если человек думает, что он некое злобное создание, тогда он буквально из кожи вон лезет, пытаясь удержать себя от того, чтобы быть самим собой. Все эти заключения весьма интересны, но они не являются заключениями, если они не работают для вас. Я просто даю вам такое вот представление обо всем этом... такое вот представление.

Now if he goes at the case and fixes the person up so that he doesn't have to be sick, that's quite something else, but to address an illness or something of that sort's rather nonsense.

Так вот, человек, похоже, беспокоится по поводу огромного множества вещей. Он беспокоится по поводу добра и зла. Вопрос, который я только что с вами обсуждал, это философский вопрос, который обсуждается уже довольно долго и который довольно важен. Является ли человек хорошим или плохим?

So anyhow, an individual says that he shouldn't confront an injury. It must be that someplace in this injury is a decision not to confront the injury. If confronting the injury after the fact makes it well, then it follows logically, factually and knowingly, and more importantly, can be within the realm of anybody's inspection experience, that it only stays injured as long as it isn't thoroughly inspected.

Так вот, я говорю вам: «Что ж, человек в основе своей хороший». А вы смотрите на меня и думаете: «Что ж, хорошо. Я рад, что Рон так думает». Я надеюсь, что вы думаете именно это, а не: «Ага! Рон говорит, что человек в основе своей хороший. Значит, люди в основе своей хорошие, и мне больше не о чем думать в связи со всем этим»... Ах вы лентяи!

Now we're dealing with something very fundamental that people get very intimate with called pain. And if you could do something about the pain in life or their pain resulting from living and so forth, why, you would be doing something quite remarkable, I think you would admit, but actually not very important — but it's something quite remarkable.

Нет, это философский вопрос: «Является ли человек хорошим или плохим? Что такое добро? Что такое зло? Какова природа жизни? Что есть смерть?» Все эти вопросы встают перед нами, и они вставали перед человеком всегда, с тех самых пор, как, по крайней мере на этой планете, у человека появился язык, с помощью которого он мог выражать свои мысли. Человек беспокоился по поводу всего этого. Он думал обо всем этом.

Now being able to confront causes the pain to disappear. Making a person unconscious causes the pain to disappear. Well, you know that.

«Существует ли Бог? И если он существует, то как его зовут? Что такое молитва? Следует мне молиться или нет? Могу ли я защитить себя? Неужели я всего лишь щепка в безбрежном море или же я могу что-то с этим сделать? Я заключенный в тюрьме? Должен ли я забыть о своей гордости, чтобы считаться цивилизованным?» Такого рода философские вопросы. И вот что странно: это не те вопросы, которые обсуждаются в академических классах. Это совсем не академические вопросы. Какой-нибудь землекоп, какой-нибудь ребенок, который идет по улице... для них это огромнейшие неразрешенные проблемы, которые постоянно вносят замешательство в их жизни. Вы бы изумились.

I mean, a fellow's got a broken tibia or a dislocated medical bill or something, and somebody comes along and takes a big, long horse needle and dips it in some stuff and aside from the initial pain involved in it going in, a sleepy lassitude begins to occur. And the burned finger or the broken arm or sprained ankle, and so forth, no longer hurt.

«Что ж, говорят, что Джордж умрет. Что произойдет с Джорджем, когда он умрет?» Вы уловили идею? «Говорят, что когда-нибудь он умрет». «Говорят, что мама когда-нибудь тоже умрет. Что ж, "умрет", что это значит?» Понимаете? «Что произойдет с мамой, когда она умрет?» Понимаете? «И что произойдет со мной?» Понимаете? Всякого рода запутанные ситуации. Беспокойство, беспокойство, беспокойство, беспокойство, беспокойство. И причиной всего этого беспокойства является неуверенность, потрясающая неуверенность того или иного рода, и эта неуверенность вызвана тем, что парень просто-напросто так и не принял решения в отношении того, что же является истиной. У него в голове роятся все эти проблемы, и он не может понять, что же из всего этого является истиной, в результате его жизнь превращается в хаос.

And somebody says, "Well, isn't that interesting!" An opiate is very, very interesting. And it continues to be interesting right up to the time you start running it out.

И что же это за вопросы? Что ж, по сути, это те самые вопросы, ответы на которые лучше всего может дать Саентология. И сам я никогда не перечислял вам эти вопросы, но это вопросы такого вот рода: «Является ли человек в основе своей хорошим? Или же он плохой? Каковы намерения всего мира по отношению ко мне и так далее? Существует ли Бог? Любили ли меня на самом деле мои мама и папа? Что такое любовь?» Понимаете? Эти вопросы следуют один за другом нескончаемой чередой, запутывая нас, словно мы попали в беличье колесо. И, как правило, все это приводит нас к логике, к мышлению, к философии, к тому, чтобы прокладывать путь через это болото и тем или иным образом добиваться успеха несмотря ни на что. Огромный объем исследований. «Возможно, если я поработаю землекопом в течение четырех лет или же если я в течение четырнадцати месяцев буду сидеть на вершине скалы, стоящей посреди пустыни, питаясь сухой корочкой или чем-то в этом роде и вообще ни с кем не разговаривая, то, может быть, все эти проблемы разрешатся», –

Now you don't only have to erase the pain, you have to erase the opiate that is on top of the pain in order to get at the pain.

понимаете? И начинают появляться экстраординарные решения того или иного рода.

What is unconsciousness? What is an opiate?

Какова же роль Саентологии в связи со всем этим? Вы отдаете себе отчет в том, что Саентология является дальней родственницей... сейчас она становится дальней родственницей... это не кровное «тэтанское» родство.

An opiate is something that renders a person insufficiently conscious that he can't confront. He can confront so little and so poorly that he can't confront enough to feel any ache or pain. That's what an opiate is.

Зачатки чего-то подобного, вероятно, впервые встречаются в Дхарме.

Unconsciousness is another method of not confronting. That's all. It's another method of not becoming familiar. And man has developed a whole mechanism along the lines of these opiates. A person that has to have tranquilizers all the time is a person that doesn't dare confront anything, is just turning his back on life and he feels if he can turn his back long enough and retreat far enough, he's got it made. He hopes. He hopes he's got it made. But of course, one day he keeps retreating and he runs into a wall. He can't go any further.

Недавно меня очень позабавила одна вещь. В свет вышла какая-то книга, автор которой решил создать полнейшую тайну. Это полнейшая тайна, в которой, как рифы под темными волнами, скрыты обрывки знания. В этой книге намеренно даются неправильные определения всем понятиям. Я купил эту книгу. Только что принес ее из магазина; она совсем недавно поступила в продажу. Эта книга якобы посвящена индийской философии.

Of course, the thing to do is to put in more opiates, isn't it, huh? And more opiates. And more opiates. And more. And more. And they stop working.

Что ж, вот насколько далеко можно отклониться от истины: в этой книге даже определения терминов индийской философии даны неправильно. Например, мы обнаруживаем, что «Дхарма» означает нечто, что имеет отношение к внутреннему знанию своей непогрешимой праведности. Ну, когда я в последний раз видел Дхарму, он говорил нечто совсем другое.

Now he's in bad shape until some drug company invents a new opiate.

На самом деле изначально Дхармой звали одного монаха, который жил примерно десять тысяч лет тому назад и о котором ходили легенды. Он хотел донести до людей мысль о том, что существует путь к свободе.

All unconsciousness is, is a compounded unwillingness to confront. It's just a final answer to confronting.

Эта мысль продолжала жить среди людей. И возрождение этой идеи мы связываем с человеком но именем Гаутама Сиддхартха, который жил на севере Индии; он сидел под деревом Бодхи, и поэтому все это стало называться «буддизм». Вот так. Именно так. И он обнаружил, что он не находится в своей проклятой голове. Вот что он обнаружил. И он придумал множество правдоподобных объяснений этому. Он был действительно очень и очень умным человеком. Он объяснял это разными способами. Все это, в общем-то, дошло до наших дней.

Most people who can't see life at all are below the level of stupidity. They're into a delusory area where they think they know something. And it's very funny when you start to run out all this artificial information, one of the first things a preclear does is go unconscious. And that happens when you're busy running a Touch Assist on somebody's burned finger. The oddest thing you ever saw.

Но послушайте, многое из того, что известно нам в Саентологии, было известно в даосизме, в буддизме; но в даосизме и буддизме есть еще восемь миллиардов данных, которые неизвестны нам. Тут есть различие, не правда ли?

Somewhere along the line, why, the person goes wog, wog, no sensation, nothing. And he comes up on the other side and usually right on top of the wog it hurts like the mischief. Whew. Woof-woof-woof He actually, almost automatically, lays in this unconsciousness mechanism.

Так вот, в Саентологии существует огромное количество данных, которые можно обнаружить и во множестве других источников. Естественно, ведь очень и очень умные люди размышляли о жизни в течение очень и очень долгого времени, и если бы они не нашли ответов на кое-какие вопросы, то это было бы довольно глупо с их стороны. Как вы считаете? Они неизбежно должны были найти ответы на кое-какие вопросы, неизбежно.

Every time a person goes unconscious, he puts himself just that much further back down the track. I'm not talking about sleep now. I'm just talking about the fact that he won't confront it. He just backs up further. He drops a curtain of not-knowingness between himself and life. A curtain of nonawareness between himself and life. And he feels if he can just draw a thick enough curtain between himself and life he's safe.

Единственное, что есть нового в Саентологии, это то, что в Саентологии используется такой подход: «Почему бы вам не найти ответы на кое-какие вопросы?» Но, конечно же, это тоже не является совершенно новым подходом. В дзен-буддизме тоже предполагается, что человек должен искать ответы.

Why would anybody do this? He would do this simply if he believed life was totally painful.

Существует множество предметов, родственных Саентологии. Однако, если это правда для вас, значит, это правда. А если это неправда для вас, значит это наверняка неправда. Этого не существует.

How does life become totally painful? By total retreat. Total noninspection becomes total pain.

И буддизм в какой-то мере потерпел неудачу, выдвинув идею: «Существует такая вещь, как экстериоризация. Человек может находиться в метре позади своей головы». Может быть, в буддизме эта идея была выражена несколько иначе. Но в буддизме действительно утверждается, что человек является самим собой, что он не тело, вот только цель буддистов заключается в том, чтобы положить конец этому циклу с телами, положить конец этому циклу, когда вы заканчиваете одну жизнь и начинаете следующую, и в каждой следующей жизни у вас новое тело, и вы продолжаете участвовать в этом невероятном цикле с жизнями, и все это просто продолжается и продолжается, и у вас появляются все новые и новые тела. Вот чем недовольны буддисты.

Well, people have been going this way for so long and have been doing this for so long that it's a way of life. The way to get there is to go wog.

Но буддисты даже не знают, как экстериоризировать человека, чтобы он мог ощутить это. Они говорят: «Сядьте и медитируйте в течение некоторого времени». И я знаю множество людей, которые чертовски долго сидели и медитировали; я спрашивал их: «Вы уже из головы-то вылетели?»

People die. What happens to them?

Таким образом, буддисты начали принимать все это на веру. Они обленились. Возможно, в те времена, когда жил Гаутама Сиддхартха... может быть, он говорил что-то в этом роде. Может быть, он говорил что-то подобное, а может и нет. Мы этого не знаем, поскольку воспроизведение на траке было таким никудышным. Но буддисты начали принимать все это на веру. Ну и ну! Это порождает лишь еще больше «все знают». Понимаете? Это просто: «Это истинно, потому что так сказал далай-лама». Нет-нет. Он не живет в вашей голове. Взгляните – и вы увидите, что его там нет.

Well, it's a cinch that if they live again, they don't ordinarily volunteer very easily to inspect the life they have just got through living. They very seldom do this. There are very few people that you meet on the street and you say, "What was your name in your last life?" that will look at you intelligently.

И поэтому вы можете начать совершать всевозможные ошибки. Когда все совершенно уверятся в том, что они могут принимать все это на веру и чувствовать себя комфортно, поскольку в ваших словах содержится достаточно истины, тогда самое время начать устанавливать рекламные щиты вдоль «дао», или «пути», а также делать что-то еще в этом роде. Это реклама. Это позволяет получить небольшое преимущество в политическом плане: вы можете заставить всех поверить, что и еще один незначительный момент является истинным.

Yet we're up against something like this: We're up against what life is, not what somebody hopes it is. See, we can go on studying what we hope life is way over and down this labyrinth and in that sewer and up the other line and bury ourselves in the muck and mole holes of existence and say, "Well, we're studying what we hope life is. We're studying life as total love because if life is total love, then everybody'd love us and nobody'd hurt us and we'd be all right." Or some such computation. Look at the terrible shock this person gets. Life is total love. Well, might be. But not the way they're doing it.

Что ж, люди так и не узнают этого, поскольку они не привыкли узнавать что-то на собственном опыте или распознавать истину, когда они имеют с ней дело. И когда у людей отсутствует такая привычка, они становятся рабами.

Somebody comes along one day and says in a very nasty, nagging, stupid sort of voice, "I hate your guts." It's an awful shock to this person. It's quite an invalidation. Means he lost.

И когда вместо того, чтобы размышлять, люди привыкли принимать все на веру, принимать за чистую монету то, что им говорят, не проверяя этого, тогда вы должны сделать то, что сделали мы здесь в течение последних пары десятилетий: просто принять решение, что вы вообще ни черта не знаете, и начать все с самого начала. И, конечно же, когда вы так поступаете, люди получают право свободно решать, что же является истиной.

Well, one drops a curtain across those areas of his life which he feels it would be very, very dangerous to inspect and we're up against the idea that we have to inspect that which is, not that which we hope is and therefore, when we're busy inspecting, we inevitably and invariably run into nooks, corners, crannies and emerge on highroads, and boy, do we find ourselves by our lonely selves. It's certainly empty in all directions. Why, there hasn't been anybody out on this highroad for so long that there isn't even a signboard on it. Nobody's even selling Fords.

Если вы не преследуете каких-то политических целей, если у вас нет корыстных интересов, если вы приводите что-то в систему с одной-единственной целью – установить, что является истинным, а что нет, то вы освобождаетесь от всех этих «все знают»; эти «все знают» просто уходят.

We come back off of this highroad, and we turn around to somebody, and we say, "Hey! There's a road up here."

И нет ни малейшей пользы в том, чтобы заставить человека верить в некую величайшую основополагающую истину, не подвергая ее вообще никакой проверке. По сути, единственное, что вы можете сделать, это сказать: «В этом безбрежном море знаний, в этом океане, полном капель воды, точь-в-точь похожих одна на другую, каждая капля – это данное, и все они образуют океан данных. На самом деле существует способ самому навести порядок в этих данных, и этот способ заключается в том, чтобы ознакомиться с ними и исследовать их».

And this person's down there, you know, in this labyrinth, and they're going this way through the nettles and everything, you know, and we say, "There's a road right up here," and they keep going through the nettles.

Единственный путь, который предлагает Саентология, это способ навести порядок в данных, называемый «одитингом». Одитинг позволяет человеку рассмотреть те или иные важные основополагающие данные, которые приведут его к определенным выводам, если он вообще захочет делать какие-либо выводы, а если он сделает какие-либо категоричные, безапелляционные выводы, то одитинг позволит ему избавиться от них.

We walk along the road for a while, you know, following their course through the nettles, and so forth, and we finally say, "Hey, you idiot, there's a road right here."

И процессинг есть не что иное, как предложение рассмотреть что-либо. Если вы ознакомились с чем-то, вы можете достичь знания об этом. Так вот, это одно из ранних основополагающих допущений, сделанных в Саентологии. Если вы ознакомились с чем-то, вы можете достичь знания об этом.

Person says, "I know, but if I don't keep defending myself against these nettles I'm in, I'll get stung."

Если вы не ознакомились с чем-то, то вряд ли вы сможете достичь знания об этом. Я думаю, вы с этим согласитесь; заметить это очень легко.

You walk up to somebody; he's absolutely ruining his morale and his family's patience and everything else; he's trying to paint. And he can paint all right. He's painting away, you know, he's painting away, doing a pretty job — paint, paint, paint, paint, paint. He's just fine. The pictures are great. But every time he paints one, he tears it up. How is he ever going to get to be a painter? And the family keep asking him this, you know, "Why do you tear them all up? Why don't you take them down to the magazine? Why don't you take them out and show them? Why don't you hold an exhibi — ."

Ознакомиться с чем-то. Если вы рассматриваете что-то, не испытывая при этом страха, вы наверняка обнаружите все существующие истины, относящиеся к этому предмету. Верно? Для этого нужно рассмотреть что-либо, не испытывая при этом страха.

"Oh, I know what I've got to do. You tear them up."

Итак, все, что мы делаем в одитинге, это высвобождаем способность человека рассматривать что-либо, и когда он обретает способность рассматривать что-либо, не испытывая страха, ему открывается истина. И здесь есть необычный момент: после того как вы узнали истину о чем-то, это что-то теряет власть над вами. Это дополнительное преимущество.

Well, a Scientologist gets ahold of this fellow and he thinks the guy's perfectly entitled to be able to paint and display a painting. He thinks that's perfectly all right and he starts to process the fellow and he looks in vain up and down this current life track, you know, he looks all over: paintings, paintings, there's nothing on painting in this life track.

Мы начали понимать все это очень давно. Вот что мы выяснили: когда мы проходили с преклиром проблему настоящего времени и добивались, чтобы он полностью рассмотрел все аспекты этой проблемы, чтобы он привык к идее о том, что у него могут быть проблемы, сходные с этой проблемой, мы добивались, чтобы он перестал бояться проблем... и когда мы все это проделали и человек тщательно рассмотрел эту проблему, она исчезла. Причем проблема исчезала не просто для самого преклира, она исчезала в физической вселенной.

Well, he starts asking embarrassing questions about 1468 and about 1597, and so forth, and he gets needle drops about this and that and he keeps asking the fellow more or less if he'd ever painted any other time and the meter he's got him on, you know, is falling off the pin and the fellow says, "No. I don't know what you're talking about."

И одиторы, бывало, рассказывали мне: «Это просто потрясающий случай. Недавно у нас тут была одна девушка, и я провел ей процессинг. И что бы вы думали? У нее вечно были неприятности с братом, который живет в штате Вайоминг, он живет очень далеко от нее. У нее постоянно были неприятности с ним, он с ней не общался, не писал ей, не хотел иметь с ней ничего общего. Она очень о нем беспокоилась. У нее были неприятности, связанные с наследством. Я проводил ей процессинг в отношении ее брата и заставлял ее называть проблемы, сходные с той, что была у нее из-за брата, заставлял ее придумывать такие проблемы. И что бы вы думали? Ее брат написал ей письмо и предложил ей справедливое решение этой проблемы».

Well, he's simply saying, "That is an area which is so painful that it's absolutely impossible to confront any part of it. If I did, Lord knows what would happen because it's a self-proving proposition. It's absolutely and utterly convincing. I lived that life and it killed me. So obviously, if I inspect it again, I'll kick off."

С чем же мы здесь имеем дело? Что ж, судя по всему, мы имеем здесь дело с тем фактом, что мы можем нанести вред только самим себе. И когда мы делаем так, что человек перестает наносить вред самому себе, окружающий мир, судя но всему, замечает это.

Then you finally find the life you want. He was an art critic who committed suicide at last out of a respect for public decency. And the fellow can hardly help himself. We get him inspecting the idea of being an art critic and the next thing you know, pictures of being an art critic and this and that, and he goes anaten, and it feels terrible and he's got pains here and there and it's awful and he feels pictures splattered against his face, and wow, wow, and he comes through it. And he looks at being an art critic, and so on. It doesn't mean anything except he gets off his nastiness at inspecting other people's pictures, you see.

Я приведу вам пример. Если бы у вас была армия... допустим, у вас есть целая армия и вы получаете полное представление об одной-единственной армии. И я действительно имею в виду «полное представление». Я не имею в виду полное почтение. Вот у вас есть полное представление об этой армии.

He just gets off all those ovens. Well, he's trying to keep himself from being that nasty now. And he's trying to keep anybody from ever criticizing his pictures because he knows what would happen. It would practically murder him.

Саентолог, чтобы добиться этого, сначала познакомил бы вас с одним рядовым. И если бы вы не смогли находиться лицом к лицу с рядовым, то саентолог предложил бы вам рассмотреть одну пуговицу на форме рядового. И, познакомив вас с одним солдатом, он познакомил бы вас еще с парой солдат. И вдруг вы оказались бы в состоянии конфронтировать даже младшего лейтенанта, а для этого требуется как следует потрудиться. По градиенту... иначе говоря, вы каждый раз добавляете понемногу чего-то, что относится к тому же классу вещей, и понемногу рассматриваете этот класс вещей... и в результате человек на самом деле сможет получить полное представление о целой армии.

So you fix him up and he can paint pictures and he can display pictures and he can exhibit pictures and he feels fine about pictures and everybody's happy with him as a painter, and so forth. And the family's happy with him and he's happy with him and it all goes well, except there's this.

И знаете что? Я могу поспорить, что этого человека не только никогда больше не призовут в армию, но его, вероятно, и застрелить-то будет невозможно. Я очень хорошо себе это представляю. По всей видимости, человек сам создает обратный поток общения, общение, которое поступает к нему из окружающего мира. Иначе говоря, он создает общение, несущее зло, или плохое общение. Он сам все это создает.

He turns around and says to somebody, "Well, I finally arrived as a painter because I ran out a life in the last part of the nineteenth century when I was an art critic on the London Times."

В течение некоторого времени я наблюдал за тем, как одна милая старушка умудрялась попадать во всевозможные неприятности, и меня это заинтересовало. Она не могла и шагу ступить без того, чтобы попасть в какую-нибудь ужасную передрягу.

There's a horrible dead silence in the audience. He's hit an area of no communication. He was unwilling to confront it; we got him to confront it and inspect it; it couldn't have been confronted and inspected if it hadn't been there; there's no good saying it was a delusion when it knocks his silly head off.

Итак, я начал наблюдать за тем, как же именно она умудрялась попадать в эти неприятности. Ей приходилось действительно работать над этим. Возможно, для нее все это было совершенно непостижимо и она совершенно не могла понять, почему это весь мир ополчился против нее, но для стороннего наблюдателя во всем этом, определенно, не было ничего непостижимого. Она трудилась над этим просто как сумасшедшая, и в конце концов она положила начало настоящей войне. А потом она говорила: «Вы только посмотрите, что они со мной делают, а я тут вообще ни при чем». Неудивительно, что ее фартук... ее фартук был весь изрешечен пулями. Она не просто положила начало войне, она еще и тут же создала постулат: «Вы только посмотрите, что они делают со мной». Чертовски интересно. Понимаете?

Then he tries to communicate the fact to get somebody else to confront it and I don't know if they think all of the times they've been art critics, but most of them sit there and look awfully strange.

Что ж, в какой-то момент это могло быть забавной игрой, но мы узнали кое-что еще: на самом деле можно хорошо ладить с другими и не играя в эту игру... просто замечательно ладить с другими, не играя в эту игру.

They're not usually as carping as people think they are. They are actually just kind of stunned and sometimes you'll see their self-defense mechanism spring into full play.

Существуют некие основополагающие принципы, на которых базируется жизнь. Все эти принципы, все истины, касающиеся жизни, открываются тому человеку, который полностью рассматривает что-либо, и он может получить ответы на свои вопросы. Но речь идет не о том, чтобы рассматривать что-то при помощи электронного компьютера. Вы просто рассматриваете что-либо – тцк-тцк-тцк – непосредственно.

You know, they actually attack wildly in any direction but their own inspection.

У нас есть один старый принцип: «Смотри, а не думай. Смотри, а не думай».

Well, this fellow who has straightened himself out as an artist, he tries to tell some people about it and he has a hard time making the grade and he feels very lonely, you see. He feels very lonely being the only man in the world that ever lived before, so he obviously has to become a Scientologist to have any friends.-

Однажды мы с сыном носились на мотоцикле, и у нас отказала фара. Как раз в тот день я прочитал лекцию на тему «Смотри, а не думай». Так вот, мы взяли этот мотоцикл и поставили его возле ступенек. Фара не работала, так что мы с сыном сняли крышку, выкрутили лампу, отсоединили все провода, осмотрели их, вытащили все провода из-под бака. Это был ужасный пример, подтверждающий истину, о которой я говорил во время лекции в тот день. Оказалось, что провода просто не были подсоединены к аккумулятору. И в течение еще двух часов мы работали не покладая рук, пытаясь собрать эту фару. Тогда мой сын посмотрел на меня и сказал: «Смотри, а не думай».

No, not necessarily that, but he certainly has an excellent example there of the unwillingness to confront. Now actually, if he talked about it enough and talked about it long enough — the trouble is he doesn't talk about it enough. If he talked about it long enough, this fellow who is fighting him, the fellow that he's trying to tell it to, who fights him hardest, would be the first that would pass out.

Это было совершенно верно. Если бы мы просто посмотрели на мотоцикл, даже не прикасаясь к нему, мы сразу же увидели бы, в чем дело, поскольку крышка аккумулятора даже не была привинчена, и любой идиот мог бы это увидеть. Но мы были людьми, сведущими в электричестве. Мы разобрали все это по косточкам.

He ought to take that one on as the easiest victory. "Well, don't you think it's reasonable that somebody might have lived before? Where would you think any of those mental image pictures you have come from?"

«Смотри, а не думай». Это очень интересно.

The fellow says, "What pictures?"

Нет, когда вы увеличиваете свою осведомленность о какой-либо сфере существования... не когда вы используете для этого некую систему, а когда вы просто лучше осведомлены о чем-то, могут начать происходить самые разные вещи.

"Oh, the pictures you see just before you go to sleep." "Oh, that one."

Чудесные исцеления происходят именно тогда, когда задействуется эта кнопка... человек просто начинает лучше видеть то, что существует вокруг. Если чудесное исцеление происходит, оно, в сущности, происходит именно в результате этого – человек распознает то, что существует, а не что-то, чего не существует.

Well, however it works out, we get an interplay of willingness to experience and unwillingness to experience. And these two things are complicated by the fact that we are sometimes unwilling to have other people experience things and sometimes force other people to experience things that we can't experience ourselves, we feel.

Это просто невероятно, и каждому саентологу доводилось иметь с этим дело. Ассист-прикосновение. Саентолог обжигает палец и говорит: «Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой! Я должен это проодитировать».

And whenever we do that, we've really set ourselves up in a beautiful plastic case. We make other people experience things that we ourselves know we should never make anybody experience but know basically that we ourselves couldn't experience.

Так вот, порой он будет стоять там и проходить эту инграмму, которая возникла из-за того, что он обжег себе палец, – это можно назвать ознакомлением с инцидентом. Но, как ни странно, он может добиться того же результата, просто внимательно рассматривая этот палец.

And when we do that, why, then we have a zone or area in our own track that we know we shouldn't experience but which we're actually responsible for because we made somebody else experience it, don't you see?

В таких случаях, конечно же, лучше всего применять ассист-прикосновение. Просто посмотрите на эти пальцы через этот палец. Понимаете? Просто продолжайте прикасаться к этой свежей ране и каждый раз представляйте, что вы смотрите на этот палец через вот этот палец. Понимаете? Просто посмотрите на палец, посмотрите на палец, посмотрите на палец. Вы обнаружите... вам необязательно говорить «Посмотрите через этот палец», поскольку вскоре... через некоторое время вы обнаружите, что смо́трите через этот палец. И просто посмотрите на этот палец, посмотрите на этот палец. Просто представьте, что вы смотрите на его палец, смотрите на его палец, смотрите на его палец. И на самом деле волдыри, ожоги и множество других вещей исчезают при этом прямо на глазах.

That's how all first sergeants go to hell. That's used in a technical sense.

Что ж, обычно человек делает ассист лишь до тех пор, пока рана не перестает его беспокоить. Но иногда кто-нибудь, кому не так-то просто остановиться (у кого кнопка «остановиться» не сглажена или что-то в этом роде), все продолжает и продолжает делать это. Понимаете? И он все продолжает и продолжает делать это даже после того, как рана, судя по всему, уже зажила в ожидаемые сроки, – и, конечно же, ожог и шрам исчезают. Для этого требуется много времени, но именно таким будет конечный результат.

Now there's another operation which has been going on which brings up this whole subject of inventing zones and areas which are inexperienceable. Inventing an area or zone of knowledge which can't under any circumstances ever be experienced because it's a total non-agreed-upon whole cloth fabrication. Man, that's pretty wild, one of these things.

Так вот, опасность тут просто в следующем: если он будет продолжать делать это еще в течение четырнадцати или двадцати часов, не исчезнет ли сам палец?

Somebody invents this whole thing and he says, "It's so big and so forth, and if you ever get in there you'll go mmmm and grrrr and they're terrible and you grraa and oh, don't ever get near — oh woof umph." And there it is. Stay away from that.

Это довольно интересно. Кто-то на днях сказал: «Вы знаете, у меня были три бородавки на пальцах, а потом я начал частенько присаживаться здесь и просто смотреть на палец через... И сейчас у меня нет никаких бородавок».

The only trouble is somebody tries to look at it, decides it doesn't exist and gets skeptical. So this other fellow has to make it worse. And he says, "Well, there's a whole second level that's much more — much worse than the first level. The first level's nothing. Anybody can get . . . The second level..."

Что ж, удаление бородавок. Кто бы мог подумать? Но дело не только в удалении бородавок. Настоящие «бородавки» в жизни имеют отношение к поразительным принципам и данным, которые «все знают», все должны строго соблюдать, от которых никто никогда не должен избавляться и к которым все должны относиться с огромным уважением, так что никто никогда не осмеливается внимательно рассмотреть хоть какую-либо часть этого, боясь, что из-за этого может как-то нарушиться статус-кво.

I hate to remark upon it, but I think by the time of Dante they had seven hells. Well, it's pretty good. There's all kinds of these things.

Люди проходят по жизни, и их замешательство – это море данных и фактов, которые они никогда не рассматривали.

Inventions that are inexperienceable and basically, they're inexperienceable because they don't exist. And that's one of the primary causes of inexperience. And if you've too often worked with a nonextant, inexperienceable zone, you might get the idea that no zones are experienceable. And a lot of people do get this idea. They say, "Well, there are no zones experienceable. There just aren't any. You can't experience this universe."

Единственное, что вы в конечном счете можете сделать для человека, так это добиться, чтобы он рассмотрел свою жизнь и свое окружение. И если он более или менее последовательно рассмотрит свою жизнь и свое окружение... понимаете, не убегая каждый раз... не так, что он смотрит сюда, а затем убегает, и он смотрит сюда... а через два года ему удается набраться храбрости, чтобы снова посмотреть сюда. Нет, вы можете помочь ему, если каждый раз, когда он убегает, вы будете говорить ему:

I know one whole group that formed toward the end of the nineteenth century which believes utterly and completely and positively that the physical universe is utterly inexperienceable. You hit them over the head with a club, they say, "Well, can't be." Big bumps rising, you know. Blood spattering all over the place.

«Смотри». И парень говорит: «Что ж, я не знаю, я... это весьма опасно, весьма опасно».

And they say, "Well, that club is insubstantial matter and doesn't exist." Well, that looks to me that that's carrying it just a little bit too far.

Существуют невероятные способы самообмана, их почти бесконечное множество, почти бесконечное множество способов создавать для себя делюзию. Вероятно, человек обладает самым большим количеством способов, при помощи которых он, используя ложь, может делать болванов из своих собратьев.

Now it may be true that all things are inexperienceable. That's fine, except you can very readily banish that as a stable datum. There are some things that are experienceable.

Это горькие слова, но если человек, находящийся здесь, не знает, что является истиной, то в том, что он говорит человеку, находящемуся вот здесь, определенно не содержится никакой истины.

So these things that become inexperienceable by reason of their nonexistence can be all messed up by taking an experienceable thing and saying it is nonextant and therefore inexperienceable.

В конечном счете, все, чего вы можете добиться от человека, так это заставить его рассмотреть самого себя, свое окружение, рассмотреть свою жизнь и выяснить, что является истиной для него самого. И те вещи, которые являются истинными для него, будут абсолютно истинными. И вы обнаружите, что если он сделает все это на полную катушку, то мы все согласимся в отношении того, что же является истиной.

And this nonexistent thing called the physical universe, you rap on it, you can't hear a thing. You kick it, feel nothing. And as for bodies, totally insubstantial. Can't feel anything. Bodies don't exist. They're merely a delusion. Complete delusion. See? (cough, cough, cough) Excuse me. Complete delusion.

Но как только мы все согласимся в отношении того, что же является истиной, как только мы все согласимся, что то-то и то-то – истина, мы можем совершенно облениться, больше никогда обо всем этом не думать, а Рон опишет в книге все, что нужно, и следующему поколению достаточно будет лишь запомнить все это, и так они узнают истину. Что ж, я думаю, что никто из нас не хочет, чтобы это произошло.

Well, you'd say somebody's up the bend. He's halfway out the spout. You know, bullet tears through him and he stands there looking straight through the hole and he says, "Well, that's a good thing there's a hole there because there's no body there anyway."

Вот это и есть Саентология, с моей точки зрения.

Well now, if you get the fellow who is saying that to experience being a body, one of the first phenomena you run into is unconsciousness — dope-off, boil-off, anaten, grog and so forth.

В Саентологии не говорится, что количество истин в жизни ограничено или что этих истин очень мало. В Саентологии не говорится ни о чем, кроме одного: если мы будем смотреть, мы что-то узнаем. И в конечном счете все, о чем говорится в Саентологии, так это о том, что, насколько мы можем судить по собственному опыту, такой подход очень и очень хорошо себя оправдывает. Когда мы смотрим, мы познаем.

Get him to experience his hand. There's an old gag along this line which is very amusing: is, you get somebody to flop his hands and ask him who's doing it, you know, that sort of thing. And very often because he's been flopping his hands and you ask him who's doing it, he has to notice his hands. You see, that's what the trick is. And he looks at these hands and he — it's the first time he's seen them, you know. It's a great shock to him.

Когда мы в конце концов хорошенько научимся смотреть, боюсь, что если мы посмотрим достаточно пристально, не останется никакой вселенной. Правда, я в последнее время не замечал, чтобы какая-либо материя исчезала просто из-за того, что вы на нее смотрите. Но вы ведь скажете мне, если она начнет схлопываться, правда?

Now there are lots of byroads then that a person could lead to. But I recall one individual, the poor fellow kept chattering about the akasic record. He was a preclear and he just kept talking about the akasic record.

Так вот, я, вероятно, никогда не говорил в очень простой форме о том, что именно, по моему мнению, представляет собой Саентология, как она работает и как мы на это смотрим. И я прошу прощения, если я сейчас разрушил чье-то заранее сформированное мнение о том, что Саентология – это некая всепоглощающе огромная структура.

And this akasic record was stored someplace and it had an enormous quantity of books in it and everybody's deeds, acts, past, future, present, all knowledge, everything else, was lodged in this akasic record and there was nothing you could do about it because they knew all about it and you couldn't vary the future and you couldn't have any self-determinism in this life because it was all in the akasic record already, wow!

Но вы будете удивлены, узнав, как мало слов в любом из существующих языков Земли предназначено исключительно для того, чтобы сообщать истину. Нам пришлось изобрести нечто вроде своего языка, чтобы сообщать истину, поскольку не существовало никаких указателей на пути к истине. Так что мы расставили кое-какие указатели на этом пути.

Well, that was obviously a zone of nonexperience, wasn't it?

Очень часто кто-нибудь совершенно запутывается в этих указателях. «Инграмма, преклир... Что это такое, а что это? У вас, саентологов, просто слишком много терминов».

Obviously, he had never been in a library calling itself the akasic record and read everybody's books on the subject.

Вот что здесь забавно. Один натуропат не так давно сказал мне: «У вас, саентологов, просто слишком много терминов, вот и все. Это слишком запутанно», – и так далее.

So I took the only other course of getting him to inspect the akasic record and got him to inspect the akasic record. Now how did I do that? Well, I just inspected the source of the akasic record. I found out who'd told him about the akasic record and then ran a communication or inspection process upon that person. And that was the end of the akasic record.

И я спросил его: «Сколько специальных терминов существует в натуропатии?» Он не знал этого. Я сказал: «Что ж, мы знаем, сколько терминов есть у нас, – 472. Спасибо».

Somebody that had great altitude with him had told him all about this and practically beaten his head off with the subject, you see. The second we discharged this communication, the akasic record disappeared. You see?

Что ж, у нас есть 472 термина. Большая их часть даже не используется. А действительно активно используется 125 саентологических терминов или что-то около этого, но это, конечно же, совершенно нормально, поскольку мы представляем собой группу людей, которые выяснили, что они ничего не знают. И поэтому, когда мы говорим, мы говорим, используя термины, в отношении которых мы согласились, что мы их знаем. И я думаю, что это нам можно простить. Но чтобы рассматривать что-либо, вам даже не нужно знать терминов. Чтобы что-то рассматривать, вам даже не нужно знать этих терминов. Все, что вам нужно делать, так это смотреть.

Now it isn't quite like that in the physical universe. Your teacher told you about the physical universe when you were a child in school. And if you run out the teacher, we still got something there.

Так вот, я скажу вам, что существует некоторое неудобство в том, чтобы смотреть, поскольку зачастую вы при этом едва не лишаетесь головы. Поэтому вот вам второй урок, который необходимо усвоить: после того, как вы на что-то посмотрели, наберитесь мужества, чтобы посмотреть на это еще раз. И после того, как вы посмотрели еще раз, наберитесь мужества, чтобы посмотреть еще раз. И поскольку этот процесс порой требует очень много времени, то лучше всего, если у вас будет одитор. Он смотрит на вас и добивается, чтобы вы продолжали смотреть, не уклоняясь.

We can run out anybody that told us about the physical universe, practically, in modern times. And nothing happens to the physical universe. It's still here. It's still very much here. So it's worth getting familiar with.

Мы пришли туда, куда мы пришли, мы узнали то, что мы узнали, просто таким вот образом. И ценные данные, которые у нас есть, обладают ценностью потому, что благодаря им мы знаем, как нужно смотреть, чтобы совсем не лишиться головы.

And you can become familiar with the physical universe and if you became familiar enough with the physical universe, you would probably find out exactly where the physical universe started, ended and where it was going and you would know all there is to know about it.

Как можно смотреть по градиенту? Шкала градиентов наблюдения. Она показывает вам направления, которые вы можете изучать. Вам не позволяют прийти в полное замешательство, когда вы рассматриваете какие-либо невероятные нагромождения, созданные людьми, и, продравшись через них, вы обнаруживаете, что это были просто невероятные нагромождения, созданные затем, чтобы их рассматривали. В них не было никакой истины и не было никакой ценности в том, чтобы рассматривать их, но они определенно приковывали ваше внимание, когда вы шли по этой дороге. Я не буду приводить в пример никакие конкретные предметы типа медицины или чего-то в этом роде. Я просто...

But you wouldn't know what the nuclear physicist has found out about the physical universe because he's also found out a set of insubstantial data that can't be experienced and he's making awfully sure that nobody can experience it. He's being very careful that nobody ever experiences an atom bomb and lives through one alive.

Каждый раз, когда кто-либо отваживается ступить на путь, ведущий к знанию, он, конечно же, допускает множество ошибок, терпит неудачи, впадает в анатен и с ним происходят самые разные вещи. Единственное, чем я действительно горжусь в Саентологии, так это тем, что мы очень редко терпели неудачи, и этим в самом деле можно гордиться. Мы могли бы постоянно терпеть жуткие неудачи, мы могли бы терпеть неудачи каждые пять минут, сутки напролет, на протяжении долгого времени, однако этого не случилось. Мы были в большей степени правы, чем неправы, и благодаря этому мы теперь можем увеличивать коэффициент интеллекта, улучшать личностные характеристики человека и делать многое другое.

Now he isn't actually a student of the physical universe. He's a student of the structure of the physical universe, but he's looking inside the back of beyond. He's looking in further, further and he's getting disappearing more and more and more and more and more, and you take most of these fellows and you say, "Look at that wall."

И все эти результаты стали возможны благодаря тому, что мы просто не прекращали действовать. Мы были в большей степени правы, чем неправы; мы по-прежнему здесь. Мы начинаем выходить на более высокий уровень, к новым вершинам, в том, что касается организаций, в том, что касается положения дел в международном масштабе, и так далее, и таких вершин мы никогда прежде не достигали. Происходят значительные события. Это очень значительные события, очень сложные ситуации. И находясь в центре всех этих сложных обстоятельств, очень неплохо оглянуться вокруг и осознать, что на самом деле все это просто, порой даже просто до идиотизма. И помните, что сам этот предмет в сущности очень и очень простой предмет, и каждый может его понять.

And he looks up out of his atom, you know, and he looks and he says, "What wall?" And looks back.

Если кто-то говорит, что не понимает Саентологию, то этот человек делает ужасное признание. Все, что он сказал этим, так это то, что он не в состоянии ни на что смотреть, поскольку это все, что вас просят делать в Саентологии.

Now the very use he's putting his information to tells you he must have a very strange idea about the whole thing because out of this, he's making something that nobody can confront: an atomic bomb. He's just making sure nobody can confront this thing. Wow! Pretty interesting when you come to think about it that that much information could be totally devoted in its end product to something nobody dared confront. Good.

И если в Саентологии говорится: «Почему бы вам не посмотреть внимательно на что-нибудь?», а человек отвечает: «Я не понимаю Саентологию», – то что же сделал этот человек? Он не прошел свой первый градиент.

Well, in Scientology you can go about this the other way to, also, and you can inspect the physical universe, nuclear physics or anything else that's inspectable in this line, and you can actually knock kicking the liability of being bombed out of existence. It takes quite a little bit of doing, but you actually can do this.

Что ж, вот и все, что собой представляет Саентология, и это все, что она означает.

First time I ever realized this could be done, a fellow drove up in front of my house in Arizona, when I was out in Phoenix, Arizona. And we had an organization out there, and we were sitting out in the desert doing all sorts of interesting things.

This fellow drove up in front of the house and he just barely got the car into the drive and stopped, you know. And he sat there and he groped out the door, you know, and he groped around. And I saw him out in the front yard. I brought him in. His face was totally burned and his eyelids were swollen almost completely shut. He'd been driving on the road and he'd seen a horizon flash of a bomb test in Nevada. That far away.

He'd been looking in that direction at the wrong moment and it had practically fried his face. His eyes had started swelling up, and so forth. He was over closer to Nevada than we were when he saw this.

And I thought well, well, well, well, well. So all I got him to do was tell me where he saw it and where he was now. And where he saw it and where he was now. And where he saw it and where he was now.

And his eyes — the swelling went out of his eyes and his eyes got open and his face turned less red and everything was just getting along fine and then he recovered and that was that. Just on that silly process.

Of course, what I was doing was running the engram of having seen it. He himself was holding the effects of this thing in place. Obviously, he must have been because I wasn't processing the atom bomb. I was processing this guy.

And he was the only one present while we were processing, see, that had anything to do with the bomb. I hadn't seen the bomb. He had.

So we removed the impact of his having seen a bomb and what did we get? We got a cured face.

Well, this is very peculiar and quite heartbreaking to a physical scientist of these days. Very upsetting to them because it means that their total effect that nobody is supposed to experience is experienceable.

Something to remember, by the way, if anybody gets playful with these things, although we haven't studied the subject with any great exhaustiveness and so on, we could probably take care of some large percentage of the fringe burns rather easily just by Locational Group Processing.

We know we can do that because we've done it. How much more we could do of that would depend on how nonanaten everybody was that we were trying to process and how willing they were to confront the physical universe and how capable they were of sitting in a chair and being processed.

You see, this is all different factors that are involved here, but certainly we could get people burned sufficiently serious that without processing they would die. Certainly we can do that because we've done it. All on the basis of experiencing something. Re-experiencing something or seeing pictures of it which they already have and getting the familiarity with the picture and so forth.

Well, why did they get the picture? Well, they got the picture by resisting the actual experience and sort of printed themselves a picture — is what they really did.

The willingness to confront is what all this finally boils down to. The willingness to confront. The willingness to confront life. The willingness to confront, participate — participate isn't anywhere near as important as confront, oddly enough, in actual processing tests.

That's just as far as technical processing is concerned. Because the individual is here and he is himself — he is not a body — this is another little fact that drops out in your lap.

By the way, if somebody doubts that, I must remember to you the old, first exteriorization process that demonstrates to somebody with great sweeping and sudden truth that he is not a body.

We don't do it because it gives him the sensation of dying. He'll stay stably separated from a body for anything from fifteen minutes to three days and then he gets an old time when he left a body dead or something like that — he gets that keyed in again — and he feels unhappy and feels like he's just died or something. So we don't do this directly.

You could do this indirectly. As a matter of fact, it's almost impossible to stop somebody from going out of his head if you've processed him far enough, but the old one I must recall to your attention is: take somebody that's in particularly poor condition that's being very scornful or is being very mean or something like that or is trying to convince you utterly that you are a body or something like that, and just say, "Try not to be three feet back of your head." I must recall that to your attention. Because he finds himself back here promptly. There's his body up there.

"Try not to be three feet back of your head." He's stuck in his head on a reversal and it hits all lower level — very low level — cases and medium level cases that people are trying so hard to stick in their heads that the moment you tell them try not to stick in their heads, they push themselves out. It's kind of weird.

The fellow's out there in the middle of thin air. What you notice at once, his face changes shape usually, where it works, you see. His face changes shape, color of his skin changes, voice tones change. Maybe he spoke with a stuttering or an accent or something like that before. He now speaks very clearly. He's now thinking very logically. He's not all mixed up in what — he always thought he was thinking with his brain. And he's tried to think with his brain for so long, he's got all mixed up in his brain, you know.

He's got this idea, you see, of he's there, and it's not just an idea because it's an observable fact, but he's so unused to experiencing the universe directly — not through a pair of eyes; he's nice and safe, you see — he's so-unused to this that he puts up all kinds of pictures. And he gets all kinds of delusory messes on this thing and he thinks he's in hospitals and all sorts of weird things.

And then he goes flip and he goes back in, and you say, 'Well, now are you a body?"

"Oh, yes, yes, yes. I'm a body."

What you're looking at in such a case is, an individual is unable to experience what he has just experienced.

Sometimes for a whole day he will tell you, "Yes, I am a spirit. By golly, you know. What do you know? I am a spirit. I am outside of the head. And I feel so good, you know, and I'm outside of my head and so forth. And I'm not a body. I always thought I was a hunk of meat. And I'm not a hunk of meat. Gee, this is wonderful."

And you meet him 48 hours later and he says, "What head?"

These are the liabilities of inspecting existence. All sorts of interesting things occur while you're trying to inspect existence.

Of course, if a fellow is in pretty good shape or a little kid or something like that, all you have to say is just "Be three feet back of your head."

And he'll say, "Yeah."

And you're waiting for something to happen. Little kid's liable to say, "But isn't that rather close in?"

This thing has been going on for a very, very long time without anybody noticing it. All kinds of oddities exist in life and of course the truest of them are the least confronted of them because they would be the things that you would immediately snipe at if you were trying to make slaves and prisoners out of people. See, they'd be the very things that you wouldn't want them to see clearly.

You'd say those things are pretty bad. You know, spirits? Ghosts? You've ever been in a castle? Ghosts coming down, chains. Pretty bad people, ghosts. They screech and take care of your soul. All kinds of odd operations occur around any particular large area of truth because you can only make a slave out of another being by making it impossible, or trying to make it impossible, for him to observe truth.

If an individual begins to observe or experience truth, he becomes incapable of being a slave because he can't be hurt. He isn't afraid of life. He's ethical or moral or something like that because he's ethical or moral, not because somebody's going to punish him if he isn't ethical or moral. That's a different rationale.

Oddly enough, you find that the clearer a person gets, the more ethical - the person is. I haven't robbed a bank in years. You know, piggy banks, of course — mm-hm. Now — decades, centuries.

When you blur out some area of truth on an individual and when you say, "You mustn't inspect that area of truth," then the person becomes that less true. You get the idea? He is that much less a truth because he can't be or experience this area of truth over here, don't you see?

So then he's sort of backed into that much less truth and then he's that much less truth — some other zone gets obscured and then there's some other zone gets obscured and some other zone gets obscured and another zone gets reinterpreted; and finally he's just all the way backed out of being anything that's even closely resembling truth and he is in a valence. It goes gradually — if he is less and less himself because he himself is truth, less and less and less himself, and gradually he'll become more and more and more somebody else.

But there's nobody else there to be except something he synthesizes. He has to dream up something else to be. And whatever he dreams up that is something else rather than truth to be, to that degree he's a prisoner. Because any person who isn't himself is, of course, to that slight degree, a prisoner. Because he's a prisoner of lies and probably the only thing a man could be prisoner of would be lies.

Look at a prisoner in a prison. There he is in the prison. Well, he's put in the prison because the society tells him he's been a bad boy, so he must not and will not and cannot any longer confront. Get the idea? This is supposed to reform him. Make it impossible for him to confront life in any way. He's supposed to become a better man.

And then the statistics tell you that if a man is sent to prison, he again goes to prison and if he goes to prison again, why, then he goes back and goes to prison again, and he goes to prison . . . And it doesn't work patently but they keep doing it. It's obviously the most unworkable sphere of reform there is because crime statistics keep increasing and the numbers of prisoners keep increasing, and so forth, so that's why we should do it. It's obvious.

Now here's this fellow — here's this fellow in prison. Now how is he in prison? Well, the big problem is, is how in the name of common sense could he ever go to prison? How could he stay in a prison?

In the first place basically, as a being, he is not a body. Anything he knows or is has no substance connected with it at all. He can go straight through walls -psst. That's a fact Till you've done it a few times, you may not believe it, but it happens to be true.

How do you get anybody in prison? How do you get him to stay there? Boy, that's a tough problem. Completely aside from why should you ever put anybody in prison is the problem of how is it possible. Well, it's only possible by stripping the truth away from the man until he no longer knows the truth.

And the basic thing about criminals is, they cannot tell right from wrong. Now, they say that's a definition of insanity, but it's not. It's a definition of criminality because if a man could tell right from wrong, he would probably do the right things. But when he no longer can tell right from wrong, he does the wrong things.

I found out much to my surprise the other day why kleptomaniacs existed and it was terribly simple as a mechanism. A kleptomaniac cannot observe property. So he never knows whose it is. He's unable to differentiate in the ownership of property. He doesn't know who it belongs to or whose name is on it or whose it is or anything else.

So of course, he sees a piece of property, he just picks it up and takes it away.

Of course, actually, he doesn't do it at all. It kind of leaps into his hand. They're actually always telling judges this, you know, but judges never believe them.

"Well, Your Honor, it just was there and the next thing you know, it was in my pocket."

"Yeah."

Nobody believes them. Yet that's actually from their viewpoint what happened. They can't determine or control property. They can't handle MEST. So naturally, I don't think it's the law at all that builds the prisons. Couldn't be. The fellow can't differentiate what property is and can't tell what MEST is and can't go through MEST and hasn't anything to do with it — now, no material object has anything but menace to it as far as he's concerned, so naturally, you put him in the middle of four walls and he's going to stay there.

Oddly enough, if you leave him there for awhile, you can even open the door and he won't even walk out. That's a fact. I imagine if you went out to Wormwood Scrubs and left all the cell doors and everything else open, there'd be a certain percentage of prisoners that'd never walk out of the place.

They'd probably have a sit-down strike or start screaming because nobody was serving them food or something like this.

No telling what would happen, but what would happen to sane men in that position or sensible men in that position is not what happens to criminals.

A criminal has lost his ability to differentiate. He can't tell anything from anything. He has a total confusion about property. He doesn't know who he is. It's pathetic. But the only way he can become a criminal is by ceasing to be himself.

He becomes a criminal valence which does this and does that and there is nothing you can do about it. He is no longer himself. Truth is not in him. And he is no longer in any way truth. All because of what?

He himself locked out various zones and said he couldn't confront them anymore. He said there were areas of truth that he mustn't look at anymore. And saying these are things he mustn't confront anymore, he just moved back into lies, lies, lies, lies, lies and eventually was in a total fabric, a total labyrinth of lies and naturally was a total prisoner.

Now how would you get out of a prison if you were in one? I'm afraid you'd just do it by confronting. Everybody to some slight degree is a prisoner. He is a prisoner only to that degree that he is unwilling to confront an area. An actual physical area. Or an actual area of truth. He's a prisoner.

Man is having trouble with finance? Obviously, is unwilling to confront money. If a man is having trouble with marriage, there's some part of marriage that he can't confront. And where he can't confront things, then he mocks up and creates some artificial structure which has no basis in truth at all and confronts that instead.-

You want to set men free or if you want men to be free or you yourself want to be freer than you are, all you have to do is find out what you're willing to confront and what you're unwilling to confront. Basically, run long enough, oh, that would free a man of almost anything. It would permit him to find out almost anything. It would be a very informative process. But it's a long process, it's a long process.

The only reason it's a long process is because at first when he runs it, he is running it as somebody else, not himself. And when you ask him "What are you willing to confront?" he says, "What am I, Joe, in the valence of Mother, willing to confront?"

Takes him a long time to get back to a point where he can confront Mother, don't you see?

Now there are various other factors which enter into this. You could ask him, "What have you got yourself confused with?" Not a good route. Not a good process, but it certainly drives the point home. Because he's got himself confused with everything that is unable to confront. He's preventing himself from confronting by being things that can't confront.

All sorts of oddities occur. That isn't a whole answer to existence because there's another factor that enters in along this line, and that is the fact that man is basically good and tries to help his fellow men. And valences come into being, actually, when he fails to do so and considers himself bad. But that's beside the point.

The point is that he's trying to inspect life for somebody else, not himself.

Of course, even if he did that long enough, he'd eventually wind up inspecting life for himself. But this is where we get the zones of familiarity and this is where we get life and this is where we get communication, and so forth.

And it comes down to the original thesis of Scientology is that that you familiarize yourself with, you can recognize the truth or untruth of. And it's a direct process which does this and it's not a very difficult one to run.

It's a very odd thing to find that most preclears when they come in to be processed are being processed so they will not have to confront something.

And of course, one of the first things that breaks down under processing is their unwillingness to confront. So they're amongst the first to recognize this. Say, well, they didn't want to confront life, so that's why they're here.

Then of course, there's a lot further to go on something. There's a lot further to go on a case.

But existence is basically composed of a very few truths onto which have hung a great many artificialities and which man has adorned with enormous numbers of lies. And man is prisoner of his own shadows.

Now one of the things you can do with man is to get him to look up and find out that he can look through the shadows and look at the shadows and find out what they are.

Now, in Scientology we think it's a good thing to get man to do this and that itself might be a novel and individual view. However, we hold on to it. And it's a peculiarly individual view that man deserves to be helped and that man can help himself and that life is worth living. And even though that's a very peculiar set of rules to go by in this year of 1960, we nevertheless go by them.

I want to thank you very much for being here tonight. I consider it quite a compliment in view of the fact that I haven't had any practice lecturing and I forgot all my notes and didn't have anything to say. I want to thank you very much for coming here.

Good night.