Well, this is the what?

Audience: Sixth of July.

It’s the 6th of July. No kidding! I just read an HCOB upstairs, said it was the 7th of July. All right. It’s the 6th of July, AD 11.

And I kept you very late. I’ve been keeping you very late these evenings. Do you object to this, or is this . . . ?

Аудитория: шестое июля.

Audience: No.

Это шестое июля? Шутите! Я только что читал БОХС там наверху, и в нем было написано, что он от 7 июля. Хорошо. Сегодня 6-е июля, AD 11.

It’s all right? All right. Thank you.

Я вас держу допоздна. Все эти последние вечера я задерживаю вас до очень позднего времени. Вы не возражаете, или это...?

Now you’ve just had a shift over from the process commands of Routine 1A. That’s probably not the last one on 1A, because 1A by definition is simply Problems and a Security Check. And you can’t help but run problems and see them run on a great many people, without finding odd factors of one character or another, and refining auditing commands.

Аудитория: нет.

The first thing I discovered is when you ran „Recall a problem,“ the person went first dynamicy and actually just as-ised his own problems and his own problems and his own problems and plowed around on the valence.

Это нормально? Хорошо. Спасибо.

In view of the fact you’re running this on people who are very thoroughly fixed in valences, then the obvious thing to do is to boot them out of it. And that’s — new command is a six-way bracket. Best way to phrase it is „can“ and „wouldn’t confront“ on self, another and others. Actually the wording of it is not as important as that.

Итак, вы только что получили изменение команд процесса Шаблона 1А. Вероятно, это не последнее изменение в 1А, потому что 1А, по определению, это просто Проблемы и Проверка на Безопасность [далее иногда для сокращения я буду именовать Проверку на Безопасность “Секчек”—сокращение англ. “Sec-check”—п.п.]. И вы не можете проходить проблемы и наблюдать их у разнообразных людей, не обнаруживая при этом странных факторов того или иного характера, и не оттачивая команды одитинга.

Now, you got an oddity: Whenever you combine an „invent“ process — a person isn’t inventing, but it’s an open invitation to invent, to the pc, to say something on the order of „What could you confront?“ see? Well, oddly enough, the cure for the Step 6 phenomena is, of course, Confront. I don’t know if you knew that that was the cure for the Step 6 phenomena — you ask somebody to invent something and the bank all goes solid. That’s why we don’t use Step 6. There were quite a few people that they’d start to invent something and the bank would go solid, you see? The whole bank would start lying up.

Первое, что я обнаружил—это что при прохождении вопроса “Вспомните проблему” человек зависает на первой динамике и на самом деле воспринимает как–есть свои собственные проблемы и свои собственные проблемы и свои собственные проблемы и свои собственные проблемы, и немного копает вокруг этого валента.

Well, Confront is the antidote, and a five-, six-way bracket on Confront — plus and minus confront, you see („What would you like to confront?“ „What would you rather not confront?“ you know, any such wording) — is a cure for this phenomenon that if you ask somebody to create, his bank goes solid. All you got to do is ask him to do some confronting after that and the bank goes back to size. Do you understand that? So this was why I wasn’t much concerned with everybody letting out — not everybody, but a few people letting out pale screams about Step 6.

Ввиду того факта, что это проводится с людьми, которые довольно сильно застряли в валентах, возникает очевидное побуждение выбить их оттуда. И вот—новая команда—это шестисторонняя вилка. Наилучший способ ее сформулировать—это “может” и “не будет конфронтировать” в отношении себя, другого и других. На самом деле формулировка тут не так уж важна.

It was very, very easy to remedy. There are two ways to take the edge off the bank after it has all been (quote) „beefed up.“

И вы сталкиваетесь со странностью: когда бы вы не создавали процесс “изобретения”—человек не изобретает, но получает открытое предложение изобрести что-то, отвечая на вопрос типа “Что ты мог бы конфронтировать?”, понимаете? Ну, как ни странно, исправление явлений Шага 6 *Шаг Шесть: Установление управления преклира над субъективным МЭСТ. (БОХС 13 марта 75) [Полная программа содержится в книге “Саентология: Процедура Клирования, Выпуск Один”.], конечно, состоит в Конфронте. Не знаю, известно ли вам то, что это исправляло явления Шага 6—когда вы просите кого-то что-то изобрести, и весь банк окаменевает. Было довольно много людей, которые начинали что-то изобретать, и весь банк окаменевал. Весь банк начинал затвердевать.

You’re looking at me awful blank. Don’t you know this? Don’t you know that if you run — that if you run old Step 6, the whole bank goes solid on some people?

Конфронт является противоядием, и пяти-, шестисторонняя вилка в отношении Конфронта—положительный и отрицательный конфронт, понимаете (“Что вы хотели бы конфронтировать?”, “Что вы скорее всего не стали бы конфронтировать?”, любая подобная формулировка)—это средство исправления того явления, когда при вопросе о создании банк человека становится твердым. Все, что вам нужно после этого сделать, это поработать немного с конфронтированием, и банк снова вернется к прежнему размеру. Понятно? Именно поэтому я не слишком переживал, когда все—ну не все, но были некоторые, кто впадал в отчаяние по поводу Шага 6.

Audience: Yes. Yes.

Это было очень-очень легко исправить. Есть два способа снять кожуру с банка после того, как он “потвердел”.

You know that.

Вы смотрите на меня жутко недоумевающе. Вы этого не знали? Вы не знали о том, что если проводить—если проводить старый Шаг 6, то весь банк у некоторых людей становится твердым?

Audience: Yes. We do.

Аудитория: Да. Да.

All right. Did you know there was a remedy for it?

Вы знаете это.

Audience: No.

Аудитория: Да, знаем.

Oh, I see what we’re falling into. you thought it was incurable! Well, actually — well, frankly, frankly, there’s nothing in the world easier to cure than this particular one. you just say to the fellow who’s had this happen to him — you’ve asked him to mock up, mock . . . You could actually run Creative Processes if you kept this in mind. The guy doesn’t like men with wooden legs, so you say to him, „Well, all right. Mock up a man with a wooden leg.“

Хорошо. А вы знали, что для этого есть исправление?

He says, „Well, I can’t do it.“

Аудитория: Нет.

You see, give him a failure right away. And you say, „Well, mock up the shadow of Treasure Island.“

О, я понял, куда мы вляпались. Вы полагали, что это неисправимо! Ну, на самом деле, как раз нет ничего проще, чем это исправить. Вы просто говорите тому, с кем такое случилось: вы просили его моделировать, моделировать... Вы на самом деле могли бы проводить Процессы Творчества, если бы помнили об этом. Парню не нравятся люди с деревянными протезами, и вот вы говорите ему: “Ну, хорошо. Смоделируй человека с деревянной ногой”.

„Oh, I can do that all right.“

Он говорит: “Нет, я этого сделать не могу”.

„All right. Now put a person on Treasure Island.“

Понимаете, вы немедленно становитесь причиной его провала. И вы говорите: “Ну, смоделируй тень Острова Сокровищ”.

„All right, I can do that all right.“

“О, это без проблем”.

„Good. Now mock up a pirate ship.“

“Хорошо. Теперь помести на этот остров человека”.

„Well, I can do that all right.“

“О, это тоже без проблем”.

„Now mock up a cook.“

“Хорошо. Теперь смоделируй пиратское судно.

„All right. I can do that all right.“

“О, это без проблем”.

„All right. Now mock up a parrot.“

“Теперь смоделируй кока”.

„Okay. I can do that all right.“

“Хорошо, это без проблем”.

„Now put the parrot on the shoulder of a man.“

“Хорошо. Теперь смоделируй попугая”.

„All right. I can do that all right.“

“О’кей. У меня это получается”.

„Now mock up Long John Silver.“

“Теперь посади этого попугая на плечо человека”.

„Oh. Yeah, I can do that!“

“О’кей. У меня это получается”.

You say, „That’s okay.“ He’ll never have any further reaction from there on out to a man with a wooden leg I mean, I’m not joking. That is what you could do.

“Теперь смоделируй Длинного Джона Сильвера”.

Creative Processes were wonderful. There’s no kidding about it. Because what’s it do? It takes over the automaticity of the fellow creating these things in his own bank, you see?

“О. Да, я могу это сделать!”.

And you just take over the automaticity on a gradient scale, and you got it made.

Вы говорите: “Хорошо”. И с того самого момента он больше не будет никак реагировать на человека с деревянной ногой. Это не шутка. Это можно сделать.

Fellow is an alcoholic. You say, „Mock up a table.“

Процессы Творчества были прекрасны. Серьезно. Потому что они делали что? Они брали под контроль автоматику, посредством которой парень создавал эти веши в собственном банке, понимаете?

„I can do that.“

А вы просто постепенно брали эту автоматику под контроль, и добивались результата.

„All right. Mock up a table. Thank you.“ „Mock up a table. Thank you.“ „That’s real good. Now, all right. Now, mock up a table with an empty glass on it.“

Парень—алкоголик. Вы говорите: “Смоделируй стол”.

„Uurhh, I can’t do that. It gets full of whiskey.“

“Легко”.

Actually, that’s what an alcoholic is trying to do, is as idiotic as that. He is trying to get back to where he was before he took the drink, so the glass has always got to be full. That’s why they can’t stop drinking. I mean, it’s as stupidly idiotic as that. you act like you don’t believe me. I mean, it’s just as goofy as this — this alcoholism. The fellow sits there and he wishes he hadn’t drunk the whiskey and the only way he can get the picture back of not having drunk whiskey is to have a full glass of whiskey in front of him, see? So, you fill up his glass of whiskey and then he’s very happy for a split instant, you see?

“Хорошо. Смоделируй стол. Спасибо”. “Смоделируй стол. Спасибо”. “Это действительно хорошо. О’кей. Тогда смоделируй стол, и на нем—пустой стакан”.

But then, of course, it’s got to be an empty glass of whiskey because you got to make nothing of whiskey. So he doesn’t throw it in a spittoon, he throws it down his throat, see?

“Уурхх, я не могу этого сделать. Он тут же наполняется водкой”.

But the second he’s thrown it down his throat, he’s got an empty glass, so he has to fill the glass up again in order to be back where he started again. Because, of course, when he started, he had a full glass of whiskey. You think I’m kidding you, but they’re this loopy. And that is alcoholism in full parade.

В действительности, именно это старается сделать алкоголик, это такой идиотизм. Он старается вернуться туда, где он был до того, как выпил, и поэтому стакан все время должен быть полным. Вот почему он не может остановиться. Это настолько идиотично. У вас такой вид, будто вы мне не верите. Алкоголизм—это просто вот такая ошибка. Парень сидит там и хочет, чтобы он не пил бы водку, а единственный способ вернуться к невыпитой водке—иметь перед собой полный стакан. Так, он наполняет стакан, и потом счастлив в течение некоторого времени.

All right. You ask this alcoholic, you say, „All right. Mock up an empty glass.“

Потом, конечно, стакан должен стать пустым, потому что водку нужно уничтожить. Но он не выбрасывает ее в плевательницу, он швыряет ее себе в горло.

„Can’t do it.“

Однако в тот момент, когда водка прошла горло, перед ним снова стоит пустой стакан, и ему нужно снова его наполнить, чтобы вернуться в исходное состояние. Потому что когда он начинал, перед ним стоял полный стакан. Вы подумаете, что я шучу, но на самом деле там имеется именно такая зацикленность. Это алкоголизм во всей своей красе.

„Well, all right. Now look, mock up the shadow of an empty glass.“

Хорошо. Вы просите алкоголика, говорите: “Хорошо. Смоделируй пустой стакан”.

„No. I can’t do that.“

“Не могу”.

„Mock up a ring on the table where an empty glass has been.“

“Ну хорошо. Давай так: смоделируй тень пустого стакана”.

„All right, I can do that.“

“Нет, не могу”.

„Okay. Do that. All right. Now mock up the shadow of the empty glass.“

“Смоделируй колечко—след на столе, где был пустой стакан”.

„Okay, I can do that.“

“Хорошо, я могу это сделать”.

„All right. Now mock up an empty glass.“

“О’кей. Сделай это. Хорошо. Теперь смоделируй тень пустого стакана”.

„Huhhh, all right. I can do it. It’s all right — tduuhh! It keeps trying to fill up. No, it’s going down. No-ow it’s going — filling up — oh....“

“О’кей, я могу это сделать”.

And with a terrible series — experience of relief, he says, „Huh! I can do it! Yeah, I can mock up an empty glass.“

“Хорошо. Теперь смоделируй пустой стакан”.

You say, „That’s real good. Now, fill it up full of whiskey.“

“Хуххх, хорошо. Я могу это сделать. Это здорово—тдуууухх! Хотя он продолжает стараться наполниться. Нет, понижается. Во-о-от он опять—наполняется—ох...”.

„Ulp!“

И потом с жутким разгоном—ощущением облегчения он говорит: “Хух! Я могу это делать! Да, я могу смоделировать пустой стакан”.

And you say, „No, no, now. Now, just let it sit on the table and fill it up full of whiskey.“

Вы говорите: “Это просто здорово! А теперь наполни его водкой”.

„Zuhhh. Well, I can do — mmmmm-mmm-mmm. Yeah. Yeah, I can fill it full of whiskey. It’s sitting — uh, it keeps hitting me in the face.“

“Ульп!”.

You say, „Well, all right. Just keep putting it back there. Now, just put it on the table and get it full of whiskey. All right. You’re all set now. Now you can kind of hold it there on the table. Can you hold it there on the table?“

И вы говорите: “Нет, нет теперь. Теперь, просто пусть он стоит на столе, и наполни его водкой до краев”.

„Yeahhh-ooo-eah-do-do-do-do-dooooo-ay. Hey! I can hold it on the table.“

“Зуххх. Ну, я могу это делать—ммммммммм-мммммм-ммм. Да. Да, я могу наполнить его водкой до краев. Он стоит—у, он лезет мне в лицо”.

Sometimes you’re not that lucky. It keeps pouring down their throat, pouring down their throat. But any gradient that you could possibly figure out, see? Eventually he can sit there with a whiskey bottle, he can sit there with a glass, he can sit there with a full glass of whiskey. He can sit there with any of these combinations. And when he can do that, he’s no longer an alcoholic. Just like that.

Вы говорите: “Ну, хорошо. Просто продолжай ставить его обратно. Теперь просто поставь его на стол и наполни водкой. Хорошо. Теперь все в порядке. Теперь ты можешь как-то удерживать его там на столе. Ты можешь удерживать его там на столе?”.

You know, the test of an alcoholic is, can he ever take a drink? The test of an alcoholic is, can he take a drink? That’s the cork test. And Alcoholics Anonymous say it is impossible to cure alcoholism or do anything about alcoholism, so therefore they must not ever take a drink, because they know this is true: that an alcoholic is no longer — not an alcoholic as long as he doesn’t take a drink. But he becomes an alcoholic at once if he takes a drink, so I guess that makes him an alcoholic all the time, doesn’t it? That’s why Alcoholics Anonymous is — all it’s doing is running a terrific „can’t-have“ on alcohol. Now, where do you think that’s going to get, huh?

“Даааа-ооо-ааа-ду-ду-ду-ду-ду-дуууууу-эй. Хэй! Я могу удерживать его на столе”.

All right. You can cure all that with Creative Processing. Well, all right. But because you’ve done this, because you’ve made the guy mock it up, mock it up, the bank has gotten solid. You know, he feels these ridges. He feels these masses. It is not so good. It’s not so good. His chest is caving in and all sorts of bad things are happening to him, see? And he doesn’t think this is so good. So you-ou-ou-ou . . .

Иногда вам не так повезет. Она продолжает литься ему в рот, литься ему в рот, литься ему в рот. Но придумайте любую постепенность, которая придет вам в голову, понимаете? В конце концов он сможет сидеть там с бутылкой водки, с пустым стаканом, со стаканом с водкой. Он может там сидеть со всеми этими сочетаниями. И когда он обретает такую способность, он больше не алкоголик. Вот так.

Two things — two things that’ll do it. One: „What could you confront?“ „What would you rather not confront?“ „What could you confront?“ „What would you rather not confront?“ „What could you confront?“ „What would you rather not confront?“ Run that for a while. The bank goes thyuum.

Знаете, тест на алкоголизм таков: может ли он выпить? Тест на то, алкоголик человек или нет: может ли он выпить? Это тест пробки. “Анонимные Алкоголики” говорят, что излечение от алкоголизма невозможно, и что с этим состоянием невозможно что-либо сделать, и поэтому нельзя пить совсем, потому что они знают истинность следующего: что если алкоголик больше не—он не алкоголик, если он больше не пьет. Однако он становится алкоголиком в тот момент, когда он выпивает, что, по моему мнению, означает, что он является им все время, не так ли? Вот почему “Анонимные Алкоголики”—все, что они делают, они проводят жуткое “не могу обладать” в отношении алкоголя. Как вы думаете, чем все это заканчивается, а?

Now, to make sure that it stays down and make sure the process doesn’t get stuck on flows or imbalanced, you run „What could you confront?“ „What would you rather not confront?“ „What could another confront?“ „What would another rather not confront?“ „What could others confront?“ „What would others rather not confront?“

Хорошо. Все это вы можете исправить Процессингом Творчества. Ну, хорошо. Но по причине этого, по причине того, что вы заставили этого парня моделировать, моделировать, моделировать, банк окаменел. Понимаете, он чувствует эти спайки. Он ощущает эти массы. Это не так уж приятно. Это не так уж приятно. У него вдавливается грудь, и начинаются всяческие плохие проявления. И ему не кажется, что это так уж приятно. Так что вы-ы-ы-ы-ы-ы....

This is carrying it out so the guy doesn’t get stuck on a stuck flow, see? And the old confront process, when it was run on self dynamic only, eventually got stuck and became inoperable, see? So we’ve — you haven’t kind of seen the old Confront Process for so long. And therefore it’s just used these days for touch-up, various types of Confront. And you’ll find these things are all operative, but they’re merely used for touch-ups on a case. But if you go for broke on this and you really start auditing Confront, you better audit with a six-way bracket: plus, minus, and self, another, others — see, plus and minus for each. And you can run Confront forever that way.

Две вещи—две вещи это сделают. Первая: “Что ты мог бы конфронтировать?”, “Что ты скорее всего не стал бы конфронтировать?”, “Что ты мог бы конфронтировать?”, “Что ты скорее всего не стал бы конфронтировать?”, “Что ты мог бы конфронтировать?”, “Что ты скорее всего не стал бы конфронтировать?”. Поработайте с этим некоторое время. Банк сделает фиуумм.

Now, a person who is stuck on another confronting, but not stuck on himself confronting, actually will not get anyplace running Confront. That is why Confront ran on some people, didn’t run on other people. In other words, people have different kinds of stuck flows. And Mr. A has a stuck flow because another won’t confront it. See, he’s trying to make another confront, another confront, another confront, see?

Для того чтобы убедиться, что он там и останется, и что процесс не застрял на потоках или в дисбалансе, вы проводите: “Что ты мог бы конфронтировать?”, “Что ты скорее всего не стал бы конфронтировать?”, “Что другой мог бы конфронтировать?”, “Что другой скорее всего не стал бы конфронтировать?”, “Что другие могли бы конфронтировать?”, “Что другие скорее всего не стали бы конфронтировать?”,

Miss B is totally mixed up on confront because she’s trying to get others not to confront, „Please, others not to confront.“ So she’s got a stuck flow right on that leg of the bracket.

Это делается для того, чтобы парень не застрял на потоках, понимаете? И старые процессы конфронта, когда их проводили только с собственной динамикой, в конце концов застревали и переставали работать. Так, мы—вы на самом деле до сих пор и не видели старых Процессов Конфронта. То есть сейчас они используется только как вспомогательные процессы. Вы обнаружите, что все это работает, но только для второстепенных поправок кейса. А если вы действительно идете ва-банк и реально одитировать Конфронт, то вам лучше одитировать шестистороннюю вилку: положительное, отрицательное, и сам, другой, другие—с положительной и отрицательной частью для каждого. И вы всегда проводите Конфронт именно таким способом.

All right. You try to run „What could you confront?“ „What would you rather not confront?“ on that person just as those two commands. But Mr. A over here, he’s stuck on „another,“ see? And Miss B. she’s stuck on „others,“ see? So you won’t get those two cases; you only get the fellow who is stuck on himself confronting.

Человек, который застрял на конфронтировании другим, но не на собственном конфронтировании, на самом деле никуда не доберется при прохождении Конфронта. Именно поэтому Конфронт срабатывает на одних и не срабатывает на других. Иначе говоря, люди имеют разные застрявшие потоки. И мистер А имеет застрявший поток потому, что другой не конфронтирует это. Понимаете, он старается заставить другого конфронтировать, другого конфронтировать, другого конфронтировать, понимаете?

So, if you run this six-way bracket, plus and minus on self, another, others, you take in all cases on confront. You can turn on any pictures you want to using confront in this particular way, you see? And this beefs — the beefed-up character of Step 6 disappears when you do this. It goes right down. It disappears right now. There are no consequences to it. It takes a half an hour or so, something like that and it’s gone.

Мисс Б тотально зафиксирована на конфронте, потому что она старается заставить других не конфронтировать: “Пожалуйста, другие, не конфронтируйте”. И она имеет застрявший поток по этому направлению вилки.

And the other one is Responsibility. „What could you be responsible for? Thank you.“ „What could you be responsible for? Thank you.“ I mean, something on that order will also take the edge off of one of these banks gone solid. You see that?

Хорошо. Вы пытаетесь пройти “Что ты мог бы конфронтировать?”, “Что ты скорее всего не стал бы конфронтировать?” с этим человеком, эти две команды. Но мистер А застрял на “другом”, понимаете? И мисс Б застряла на “других”, понимаете? Так что вы не достаете эти два кейса; вы достаете только того парня, который застрял на собственном конфронтировании.

You got two remedies: any version of Responsibility on pictures and any version of Confront on pictures, preferably the six-way bracket. These two things cure the Step 6 phenomena and therefore it’s not very serious, because even though you do it, you can undo it.

Так что если вы проводите эту шестистороннюю вилку, положительное и отрицательное в отношении себя, другого, других, то вы охватываете конфронтом все кейсы. Вы можете в этом процессе включать любые картинки, с которыми вы хотите использовать конфронт. И “потвердение”—подпитывающий характер Шага 6 пропадает, когда вы это делаете. Это пропадает. Это исчезает в тот же миг. Безо всяких последствий. Проходит полчаса или около того, и это пропадает.

You do too much create on a person and they have a hard time. If you said to a person, „Tell a lie. Thank you.“ „Tell a lie. Thank you.“ „Tell a lie. Thank you.“ „Tell a lie. Thank you,“ there’d be a certain number of people, all of a sudden, things start to get awfully solid inside their head and solid out in front of their faces and solid back of their backbones. And it gets painful and it gets more and more solid and more and more solid. And you just keep on saying, „Tell a lie. Thank you.“ „Tell a lie. Thank you.“ „Tell a. . .“ And it gets more and more solid, and it’s getting very painful. Why? These people have an automaticity that if you create anything, everything they’re creating gets created.

Другой процесс—это Ответственность. “За что ты мог бы быть ответственным? Спасибо”, “За что ты мог бы быть ответственным? Спасибо”. Что-то вроде этого тоже сняло бы кожуру с одного из этих твердеющих банков. Понимаете?

Now, the bank is an individual creation. The bank is created by the individual. This is actually the series of proofs by which this is done: You improve picture A and then go back and look at picture B. All right. Now come up and improve picture A again — you know, turn on the sonic and visio in something in picture A — and then go back and look at picture B again. You’ll find out it’s improved in picture B. too. And this is quite curious.

У вас имеется два средства: любая версия Ответственности по картинкам и любая версия Конфронта по картинкам, предпочтительно шестисторонняя вилка. Эти два метода исцеляют явления Шага 6, и, следовательно, это не так уж серьезно, потому что даже если вы туда вляпаетесь, есть способ выбраться.

Pick out a picture B as a six-years-old birthday party — pleasure moment, see? All right. Now we’re not going to permit any confronting to amount to anything of picture B. this six-year-old birthday party. All we’re going to do is improve their confronting of an automobile accident when they were nineteen — has nothing to do with the birthday party. All right. So we improve their ability to confront this automobile accident and we get all the perceptics in the automobile accident up — really, what we’re trying to do rather than improve its confronting — get all the perceptics up, sharpen them all up, making them sharper, make them clearer, open that view up of that automobile accident. Let’s hear the blood drip, you know? And then take them back and show them this birthday party. You say, „How’s the birthday party now?“

Когда с человеком проводится слишком много Творчества, у него начинаются проблемы. Если вы скажете какому-то человеку: “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спасибо”,—то наберется определенное количество народа, у которых внезапно начнет жутко отвердевать в голове, перед лицом и в костях. Это становится болезненным, и твердеет все сильнее, сильнее, сильнее, сильнее и сильнее. И вы продолжаете говорить: “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спасибо”, “Скажи ложь. Спа....”. И это становится болезненным и все более и более твердым, все более и более твердым. Почему? Потому что у них имеется автоматика, посредством которой все, что создается, все это создается ими на самом деле.

„Well, I didn’t know there were that many children there. And I can now see the front doorstep. And it’s all getting 3-D.“

Банк—это индивидуальное творение. Банк создается индивидуумом. В действительности имеется серия доказательств, посредством которых это делается: вы улучшаете картинку А и потом возвращаетесь и смотрите на картинку Б. Хорошо. Потом идете и еще улучшаете картинку А—понимаете, включаете там визио и соник в чем-то—и потом возвращаетесь и еще раз смотрите на картинку Б. И обнаруживаете, что и в картинке Б это тоже улучшилось. И это довольно любопытно.

You say, „Thank you very much. Very good. Now let’s get it back to this automobile accident. All right. Now take a look at the automobile accident. Now do you hear anything in that automobile accident? Do you feel anything?“

Возьмем в качестве картинки Б день рождения в шесть лет—момент удовольствия. Хорошо. И теперь не будем позволять никакого конфронтирования картинки Б ни в какой степени, этого дня рождения в шесть лет. Все, что мы будем делать—улучшать конфронтирование автомобильной аварии, произошедшей в 19 лет—которая не имеет никакого отношения к празднику дня рождения. Хорошо. Вот мы улучшаем его способность конфронтировать эту автомобильную аварию, и получаем все восприятия в этом инциденте—улучшаем их, делаем их все более и более четкими, ясными, открываем все произошедшее в этом инциденте. Вплоть до звука падающих капель крови, понимаете? И потом отправляем его назад и показываем ему праздник дня рождения. Спрашиваем: “Ну как там день рождения?”.

„Yeah.“

“Ну, я не знал, что там было столько детей. И теперь я вижу парадный вход. И все становится трехмерным”.

„Well, what lies over in front of the car’„

Вы говорите: “Большое спасибо. Очень хорошо. А теперь вернемся снова к автоаварии. Хорошо. Посмотрим на аварию. Слышишь что-нибудь в этом инциденте? Чувствуешь что-нибудь?”.

See? Just beef it up, beef it up, beef it up, beef it up. It’s getting 3-D, you know. I mean, it’s getting 3-D, and it’ll — eventually, even the person who has a black field, you can talk them into doing this.

“Да”.

You eventually get this picture which is a totality. If they’re stuck someplace on the track at some other picture, of course, that is the black field. The field is a picture, you see?

“Ну, что лежит перед автомобилем?”.

There isn’t such a thing as a person who has no pictures. There is a person who has an invisible picture or a person who has a black-field picture, you see? It’s not whether pictures have disintegrated and so forth. It’s just a picture. And you move them to some other part of the track, or get them to take responsibility for the part of the track they’re in, and that black field, invisible field, moving field, something like that, these things disintegrate — if they do the auditing command.

Видите? Просто усиливаете, усиливаете, усиливаете, усиливаете. Оно становится трехмерным. Оно становится трехмерным, и даже того человека, у которого изначально там было черное поле, можно привести к этому.

All right. Making allowances for these other various case mechanics, you improve this automobile accident like mad, you keep making him look at this six-year-old birthday party and eventually, my God, they can taste the cake, they can get the heat of the candles, they’ve got the whole lot, you see? But, what were you doing? You were improving an automobile accident when they were nineteen. Curious, isn’t it?

В конце концов вы получаете абсолютную картинку. Если он застрял где-то на траке в какой-то другой картинке, конечно, это черное поле. Это поле—картинка, понимаете?

Well, that means you improve up one part of the bank, you’re improving up another part of the bank. That’s what it means. Who are you working on? You’re working on a pc, aren’t you? And what are you doing with the pc? You’re improving his ability to perceive. Well, to improve his ability to perceive, you’re improving his ability to create.

Не существует людей, у которых нет картинок. Есть такие, у которых имеются невидимые картинки или картинки–черные поля, понимаете? Дело не в том, что все картинки рассеялись или с ними еще что-то произошло. Это просто картинки. И вы передвигаете его в какую-то другую часть трака, или заставляете его взять ответственность за эту часть трака, в которой он находится, и тогда черное поле, невидимое поле, движущееся поле, или еще что-то—разваливается—если преклир выполняет эту команду одитинга.

Now, the same phenomenon takes place if you say, „Mock up the park. Thank you.“ „Mock up the park. Thank you.“ „Mock up the park. Thank you.“ „All right. Now we want you to do it just a little bit better this time, and get some more leaves on the oak trees, and that sort of thing. Mock up the park. Thank you.“ „All right. Now, we want you to do just a little bit — let’s get some more water down there in the lake and get a little more space in this thing. Now, all right. Mock up the park. Thank you.“

Хорошо. С учетом всех этих других механизмов *Механизм: система или средство выполнения чего-то; особенно физический или ментальный процесс, сознательный или бессознательный, посредством которого достигается необходимый результат, напр. “защитный механизм”. кейса, вы в страшной степени повышаете эту аварию, и вы продолжаете просить его время от времени смотреть на этот день рождения в шесть лет, и в конце концов, боже, он чувствует вкус торта, он улавливает жар от свечей, он все там видит, понимаете? Но что же вы делаете? Вы улучшали автоаварию в 19-летнем возрасте. Любопытно, не так ли?

And they say, „It’s getting awfully solid out there.“

Это означает, что улучшение одной части банка вызывает улучшение другой. Вот что это значит. С кем вы работаете? Вы работаете с преклиром, не так ли? И что вы делаете с преклиром? Вы улучшаете его способность воспринимать. Для улучшения его способности воспринимать, вы улучшаете его способность создавать.

And you say, „That’s good. Let’s take a look at this six-year-old birthday party.“

Тот же самый феномен имеет место, если вы говорите: “Смоделируй парк. Спасибо”, “Смоделируй парк. Спасибо”, “Смоделируй парк. Спасибо”, “Смоделируй парк. Спасибо”, “Хорошо. Теперь мы постараемся сделать это получше, попробуй сделать побольше листьев на дубах. Смоделируй парк. Спасибо”, “Хорошо. Теперь еще сделаем кое-что—попробуй добавить воду в озере и сделать это более пространственным. Теперь хорошо. Смоделируй парк. Спасибо”.

Holy suffering catfish! You see? The kids are all in 3-D and their screams are coming through their eardrums. You get the idea? So that any time you improve creative action, any time you improve creative ability on one part of the bank, it improves on another part of the bank. It’s quite interesting, isn’t it?

И он говорит: “Там все становится страшно твердым”.

It tends to indicate, as we have discovered long since, that the only reason you can make a pc well is because he’s doing it all himself He isn’t getting any help from anyplace.

Вы говорите: “Хорошо. Давай посмотрим на день рождения в шесть лет”.

All right. If he isn’t getting any help from anyplace and he’s doing it himself, naturally you can clear him. Otherwise, you’d have to go back and find all the people who aberrated him and get them to apologize to him or something of the sort, to clear him.

Черти мои водяные! Видите? Все эти дети стали трехмерны, и слышны их крики. Уловили? Каждый раз, когда вы улучшаете действие творчества, каждый раз, когда вы улучшаете созидательную способность со стороны банка, это улучшает другую часть банка. Это довольно интересно, не так ли?

Now, just the fact that you can change a pc’s case shows the — is the prima facie evidence: It shows that you are, actually, working with somebody who is doing it all himself. You know, he’s mocking up his own aberrations. He’s mocking up his own bank. There is no other automaticity. He’s mocking up his own machinery, his own circuits, everything.

Возникает желание сказать о том, как мы уже давно и открыли, что единственный способ помочь преклиру улучшиться состоит в том, чтобы заставить его самого это сделать. Потому что на самом деле он не получает ниоткуда никакой помощи.

All right. So therefore, you improve his ability to do any part of that and then you look over the track as far as he’s concerned and you find out it’s improved everywhere.

Хорошо. Если он не получает ниоткуда никакой помощи и делает все это сам, то, естественно, мы можем отклировать его. В противном случае вам пришлось бы вернуться и найти всех людей, которые его аберрировали, и попросить их извиниться перед преклиром и т.п.,—чтобы отклировать последнего.

All right. If this is the case, then you have the situation where if you improved the pc’s ability to create without improving his ability to confront, you’ve done him in.

Просто сам факт того, что вы можете изменить кейс преклира, показывает, что—это самоочевидное доказательство: это показывает, что на самом деле вы работаете с тем, кто сам все это создает. Понимаете, он моделирует собственные аберрации. Он моделирует собственный банк. Нет никакой другой автоматики. Он сам создает собственную механику, свои собственные контура, все.

Art school. Art school. Technical schools. Show people how to build better electric motors — build more electric motors, build more electric motors, build more electric motors, build more electric motors, build more electric mo-.

Хорошо. Следовательно, улучшите его способность создавать любую часть этого, и потом просмотрите трак—и вы увидите, что на самом деле, насколько это касается преклира, это улучшилось повсюду.

Eventually, they’ll do nothing but break electric motors, see? Something They’ll start feeling bad. Their study will upset them. Study will upset them. Why? Because you’re asking them to create, create, create, create, create, see? And the whole bank starts beefing up. But make sure that your school is so arranged that it has no electric motors in it. It just has diagrams — has diagrams and mathematics and slide rules, but there are no electric motors to teach anybody on. Just make sure you do that.

Хорошо. Если это так, то тогда вы имеете ситуацию, при которой улучшение способности преклира создавать без улучшения его способности конфронтировать убивает этого преклира.

And, of course, you spin in every electrician in the society, every potential electrician. Even though the guy was a good electrician in his last life, by the time you’ve gotten through with him, why, he’s no good now. That’s why you can’t get any washing machines repaired in this society.

Школы искусства. Школы искусства. Технические школы. Покажите людям, как лучше строить электромоторы—строить больше электромоторов, строить больше электромоторов, строить больше электромоторов, строить больше электромоторов, строить больше электромо-....

Nobody — it never occurs to anybody, „Oh, you want to work for us as an electrician? Good. All right. Let’s see. Have you ever been an electrician?“

В конце концов им ничего не останется делать, кроме как ломать электромоторы. У них появится какое-то мерзкое ощущение. Их учеба начнет их расстраивать. Учеба начнет их расстраивать. Почему? Потому что вы просите их создавать, создавать, создавать, создавать, создавать, создавать, понимаете? И весь банк начинает твердеть. Но обеспечьте отсутствие электромоторов в вашей школе. Чтобы там только были диаграммы—диаграммы, математика и логарифмические линейки. Но ни одного пригодного для обучения электромотора. Просто обеспечьте это.

„Yeah. Oh, yeah.“

И тогда все электрики в стране сойдут с ума, все потенциальные электрики. Даже если парень был неплохим электриком в прошлой жизни, к моменту окончания вашей с ним работы он будет ни к чему не годен. Вот почему в этой стране так трудно отремонтировать стиральную машину.

„When was that?“

Никому—никому почему-то это не приходит в голову: “О, вы пришли получить у нас работу электрика? Хорошо. Здорово. Посмотрим. Вы работали ранее электриком?”.

„So on and so on.“

“Да, конечно”.

„Oh, good. At certain, certain dates. All right. Okay. Killed in World War II. All right. Chief Electrician’s Mate. Oh, that’s good. All right. Now, that was the US Navy? British Navy? What? What navy?

“Когда это было?”.

„German Navy. All right. That’s good. Okay. Now, what part of that life would you be willing to confront? Thank you.“ „What part would another person be willing to confront? Thank you.“ „What part would others be willing to confront? Thank you.“ Bang, bang, bang, bang, bang, bang

“Тогда-то и тогда-то”.

„Now we’ll put you to work at $125 a week and there you go. There’s the shop.“ you would have educated him.

“О, хорошо. В такие-то годы. Хорошо. О’кей. Убили во второй мировой. Хорошо. Помощник Старшего Электрика. О, это неплохо. Хорошо. Это был американский флот? Британский флот? Что? Какой флот? Немецкий. Хорошо. Это хорошо. О’кей. Итак, какую часть той жизни вы готовы конфронтировать? Спасибо”. “Какую часть той жизни другой человек готов конфронтировать? Спасибо”. “Какую часть той жизни другие готовы конфронтировать? Спасибо”. Бац, бац, бац, бац, бац, бац, бац.

No, but you use this other system:

“Итак, вы получаете работу, и вы будете получать $125 в неделю, вот так. Можете отправляться в мастерскую”,—его образование закончено.

„All right. Now, we’re going to teach you to make electric motors and fix up electric motors — particularly make electric motors and create electric motors. And we’re going to fix you up. Now, all we have here are diagrams. There are lots of diagrams of electric motors, but not many diagrams actually. It’s mostly text.“

Нет, вы применяете эту другую систему:

This sound like modern education? And the guy never has a prayer, don’t you see? He never has a prayer to knock out the creation. So everything he doesn’t like about electric motors or engineering or artwork or architecture, or anything else he’s studying, will eventually come to the fore, because you’re running a „can’t-have“ on him.

“Хорошо. Мы собираемся обучить тебя делать и ремонтировать электромоторы—особенно делать и создавать электромоторы. И мы тебя натаскаем. Вот у нас тут кое-какие чертежи. На самом деле чертежей довольно много, но не в них суть. Суть в основном в тексте”.

It isn’t an educational system, it’s a games condition. See, you fix it up so the fellow can’t have what he’s being educated in. There’s only one way to learn how to be an engineer or an aviator or anything else, is go find yourself a bridge or an airplane. That’s it, see?

Не напоминает вам современное образование? Парень и пожаловаться-то не может. У него нет никакой возможности исправить это творчество. Так что все, что ему не нравится в электромоторах, инженерии, искусстве, архитектуре или в чем-то еще, что он изучает, в конце концов всплывает на поверхность, потому что вы проводите на нем “не–могу–иметь”.

Look at the number of hours you spend — as a student in Scientology — look at the number of hours you spend auditing, being audited, getting subjective reality, objective realities. Look at the number of hours compared to the number of hours you spend on theory. It’s different, isn’t it?

Это не система образования, это состояние игры. Понимаете, все устроено так, чтобы парень не мог обладать тем, чему его обучают. Есть единственный способ выучиться на инженера или пилота—пойти и найти мост или самолет. Вот так, понимаете?

Audience: Mm. Yeah.

Посмотрите на количество часов, которые вы тратите—как студент Саентологии—посмотрите на количество часов, которые вы тратите на одитинг, на его получение, на получение субъективной реальности, объективной реальности. Посмотрите на это количество часов и сравните его с количеством часов, которые вы тратите на теорию. Есть разница, не так ли?

It’s a different system.

Аудитория: Мм. Да.

I say, all right. Look at people’s brains. Look at people’s behavior. Look at what you’re looking at. Look! You know? Get an idea on it.

Это разные системы.

All right. You take somebody who’s been floating along He’d been drifting along; he hadn’t done much auditing. He actually didn’t do much studying. He hadn’t confronted anything very much. you find all of a sudden — not having done any auditing to amount to anything and not having studied very much in the first place and not having done much observation but has just read some books, and you’ll find out he has a very hazy idea of whether auditing works or not. He doesn’t have much reality on it. He doesn’t really think it works. And the funny part of it is, the more evidence you present to him and the less work he does with the mind, the less he will believe that auditing works. Isn’t that interesting

Я говорю, отлично. Посмотрите на мозги людей. Посмотрите на их поведение. Посмотрите на то, на что вы смотрите. Посмотрите! Понимаете? Уловите идею.

You could present him with tons of proof, you see, in terms of graphs and testimonials, and all that sort . . . You wonder why I don’t ever specialize in graphs or testimonies? Why aren’t these plastered all over the walls and being shoved under the noses of presidents and tramps and all kinds of people, hm? Well, there’s no point in it. There’s just no point in it. The guy can’t look at problems anyhow. They don’t even know there’s a problem about the human mind. They’ll tell you — parrot-like, they’ll say, „Well, out of every fifteen people, there are nineteen of them are psychotic. Yes, we have the figures of the American Psychiatric Association. Yeah, I know. Yes, yes. Big problem. Big problem, big problem, big problem, yes, yes, yes, yes.“ Hell, he’ll never see any part of that problem!

Хорошо. Вы берете кого-то, кто плывет вдаль. Он дрейфовал, не получая большого количества одитинга. Он не слишком много и учился, на самом деле. Он не конфронтировал чего-то в какой-либо степени. И вы вдруг обнаружите, что без какого-либо одитинга, без какого-либо обучения с самого начала, без каких-либо наблюдений, но просто после прочтения каких-то книжек, у парня будет весьма приблизительное представление о том, что такое одитинг, и насколько он работоспособен. Он не обладает реальностью в его отношении. Он на самом деле не думает, что это работает. И самое смешное тут в том, что чем больше доказательств вы ему предоставите и чем меньше он будет работать с умом, тем меньше он будет верить в работоспособность одитинга. Любопытно, не так ли?

Their own wife and eighteen children might be in the insane asylum and they wouldn’t recognize that insanity had anything to do with them or was any problem in legislative action, or the world of operation, or anything else. See? They just won’t confront the problem of it. They can’t confront the problem of it. It doesn’t exist, because they have no subjective reality on it.

Вы можете представить ему тонны доказательств, понимаете, в виде графиков и свидетельств, и всякого такого... Вы удивляетесь, почему я никогда не обращаю внимания на графики и свидетельства? Отчего все это не расклеено по всем стенам и не всовывается под нос каждому президенту, каждому бродяге и тому подобное, хм? Ну, потому что в этом нет никакого смысла. Потому что в этом нет никакого смысла. Эти люди в принципе не могут смотреть на проблемы. Они даже не знают о том, что есть какие-то проблемы с человеческим умом. Они вам скажут—как попугаи повторяя это за кем-то, они скажут: “Из каждых пятнадцати людей девятнадцать являются психотиками. У нас есть статистики Американской Психиатрической Ассоциации. Да, я знаю. Да, да. Большая проблема, да. Большая проблема, большая проблема, большая проблема, большая проблема, да, да, да, да, да”. Черт, да он даже не посмотрел ни разу на нее!

Now, actually, the more theory which you present them with, unaccompanied by an ability to confront or an opportunity to confront the substance of minds and the substance of thinkingness, and the substance of beingness in life, the less reality they’re going to have on the subject of the mind, so you better leave them alone. You better let them drift in this uncomfortable miasma that they are now in, rather than deteriorate it, until you can get around to getting them audited. You get the idea? It’s a different look when you look this thing over.

Его собственная жена и восемнадцать детей могут находиться в психической, и при этом ему в голову не придет, что безумие имеет какое-то отношение к нему, или является проблемой законодательства, или бизнеса, или еще чего-то. Понимаете? Он просто не конфронтирует эту проблему. Ее не существует, потому что у него нет никакой субъективной реальности в этом отношении.

You say there’s no reason to go around the legislative halls, or the armed services, or something like this, showing a bunch of things. I do some token work in this direction. But the more they hear about it without observing any of it, the less reality they’ve got on it. And that’s the hideous way this thing operates.

Так что в действительности, чем больше теории вы ему представите, в отсутствие способности конфронтировать или возможности конфронтировать суть ума и суть мысли, и суть бытийности в жизни, тем меньше реальности у него останется по поводу предмета ума, так что уж лучше оставьте его в покое. Пусть он дрейфует и тонет в этих отвратительных миазмах, в которых он и так задыхается, лучше не ухудшать его положение, пусть доживет до тех пор, пока не сможет получить одитинг. Улавливаете? Совсем другая точка зрения, если в этом разобраться.

All training must be accompanied by confronting and all training in the arts or productivity certainly must be accompanied by confronting. Kow! man, you’d better really operate now if you’re going into the field of the arts, where it’s produce, produce, produce, produce, produce, you see?

Вы скажете, что нет причин ходить по законодательным палатам, штабам вооруженных сил, и т.п., показывая им что-то. Я делаю некоторую символическую работу в этом направлении. Но чем больше они об этом слышат, не наблюдая этого, тем меньше реальности они получают в отношении этого. Вот скрытый подвох во всем этом.

Oh, I’d better — guy had better spend one hour a day painting and five hours a day looking at pictures, see? You better let him spend a little while figuring it all out and then actually doing it in the mass, and looking at it being done in the mass. In other words, you got to get the confront up.

Все обучение должно сопровождаться конфронтированием, и все обучение в области искусства и производства должно сопровождаться конфронтированием. Коу! Парень, если ты попал в область искусства, то тебе лучше на самом деле научиться действовать, то есть производить, производить, производить, производить, производить, понимаешь?

Where you have a create, you’ve got to raise the confront. The cure for obsessive create is confront. This gives you some idea of the value of confrontingness.

О, нет—лучше час в день рисовать, и пять часов созерцать картины, так? Лучше пусть он у вас некоторое время поразмышляет надо всем этим, и потом действительно выполнит это в массе, и посмотрит на то, как это выполняется в массе. Другими словами, вы должны поднять конфронт.

All right. Now, let’s trace back — I’m not just mad-dogging the subject of education, except we’ve got to get to them before they do. But here’s the thing: If the guy is mocking up his own bank and if the fellow is creating his own aberration, it must be — it must be, perforce — that the road out would be a confront. Isn’t that right?

Там, где вам нужно творение, вам следует повысить конфронт. Исправление навязчивого творения—конфронт. Это дает некоторое представление о ценности конфронтирования.

I mean, if obsessive creation or consequences (bad consequences by a reason of creation) — if these are curable by confront or some version of confront (which is to say, familiarity with the subject; let’s not just say confront), then, of course, the road out lies in, on the one hand taking over the automaticity of that obsessive creation, and on the other hand giving him great familiarity with that obsessive creation. And as soon as he gets these two things, he goes Clear.

Хорошо. Теперь давайте посмотрим—дело не в том, что я зол как пес на предмет образования, меня волнует только то, что мы должны добраться до них раньше, чем они до нас. Но вот что: если парень сам моделирует свой собственный банк, и если парень создает свои собственные аберрации, то тогда, должно быть—должно быть, неизбежно—что дорога на свободу лежит через конфронт. Это так ведь?

If there’s any secret to clearing, that would be the secret. But, of course, you must have been missing a few links here. The reason I’ve given you a short talk on this is because if you didn’t know that Step 6 was curable, then, at the same time, you hadn’t thought the thought all the way through that a mind is curable. You see, because all a mind is, is an obsessive creation. It’s an unknowing, obsessive creation on the part of the individual.

Я имею в виду, что если навязчивое творение или последствия его (плохие последствия из-за творения)—если все это исправляется конфронтом или какой-то разновидностью конфронта (под чем имеется в виду ознакомленность с данным предметом; давайте не будем говорить просто “конфронт”), тогда, конечно, путь на свободу лежит, с одной стороны, через подчинение автоматики этого навязчивого творения, и с другой стороны, через предоставление человеку большой ознакомленности с навязчивым творением. Как только он достигает этих двух вещей, он становится Клиром.

There are many factors which enter into it, of course. There are infinite factors, but there are only a few important factors: create, confront, responsibility, problems, change and not-know. And these things kind of added up, when you juggle them this way and that, why, you’ve sort of got it.

Если в клировании и есть какой-то секрет, то вот он. Но, конечно, должно быть, вам недоставало в этом нескольких звеньев. Причина, по которой я устроил вам этот небольшой разговор, состоит в том, что вы не знали об исцелимости Шага 6, и, соответственно, как следствие, вы вовсе не думали, что ум подвержен исцелению. Понимаете, потому что ум представляет собой всего-навсего навязчивое творение. Это неосознанное, навязчивое творение со стороны индивидуума.

Now goals, of course, prevent the individual from looking at anything. You see, he’s always looking at tomorrow. He’s never looking at what he is looking at.

Здесь кроме прочего, естественно, присутствует множество других факторов. Есть бесконечное количество факторов, но среди них лишь небольшое количество действительно важны: творение, конфронт, ответственность, проблемы, изменение и не-знание. И все эти факторы как бы сочетаются, когда вы жонглируете ими таким способом, и тогда, ха, вы каким-то образом разбираетесь с этим.

We’ve got a girl right now who is very interested in going down to the seashore and she’s very interested in having a long vacation and so forth. And she’s sitting in the middle of the swimming pool with lots of help, and so forth. She’s got a big goal to have a vacation, see? And her goal to have a vacation is so tremendously strong that it absolutely prohibits any observation of where she is. There’s nothing wrong with her having a goal to have a vacation, but you begin to laugh when you look at it. It’s silly. She’s having a vacation, only she’s got such a goal to have a vacation, you see, that she hasn’t noticed.

Цели, конечно, мешают индивидууму смотреть на что-либо. Вы понимаете, он всегда смотрит в завтра. Он никогда не смотрит на то, на что он смотрит сейчас.

Now, there’s nothing wrong with having goals, but what you’re looking for is the obsessive goal of the case and there’s only one of those and of course that prevents them from confronting anything in that chain. There’s nothing in that chain confronted. Why? Because the goal is so overwhelmingly obsessive that it removes their attention away from anything that is in that chain to something that isn’t yet in the chain. So of course they get no confronting of any kind on that particular chain where they have the most obsessive goal.

Вот у нас девушка, которой не терпится отправиться на побережье моря, и ей очень хочется хорошо провести длинные каникулы и все такое. Она сидит посреди огромной лужи помощи... У нее имеется большая цель—иметь каникулы. И ее цель иметь каникулы обретает такую гигантскую силу, что это абсолютно блокирует какое-либо наблюдение того, где она сейчас находится. Нет ничего плохого в том, что у нее имеется цель хорошо провести каникулы, но когда вы смотрите на это повнимательнее, то становится смешно. Это дурость. У нее уже начались каникулы, да только ее цель иметь каникулы такова, понимаете, что она этого просто не замечает.

And when you’ve knocked it down to a totally obsessive goal and then you have found the terminal that represents this totally obsessive goal, you will now have found the terminal that they have neither ever looked at, inspected, but had then been. It’s pretty grim when you take a look at it.

Нет ничего плохого в том, чтобы иметь какую-то цель, но вы ищете не просто цель, а навязчивую цель данного кейса, а это только одна из них, и она мешает человеку конфронтировать хоть что-то в этой цепи. В этой цепи ничто не конфронтируется. Почему? Потому что эта цель настолько подавляюще навязчива, что оттягивает его внимание от всего, что в эту цепь входит, в направлении того, что еще не попало в эту цепь. Так что, конечно, в той цепи, где присутствует наиболее навязчивая цель, отсутствует вообще какой-либо конфронт.

Get an idea — I see that you’re looking a little bit drifty, here, about this thing — get an idea of looking at this table up here. All right. Just look at the table now. Now you’re in the process of looking at the table, aren’t you?

И когда вы доберетесь до абсолютно навязчивой цели, и потом отыщете терминал, который представляет эту навязчивую цель, то обнаружите терминал, на который они никогда не смотрели, но который там постоянно присутствовал. Это довольно мрачно, если присмотреться.

All right. Now look at the ceiling above the table. All right. Now, as you look at the ceiling above the table, get the idea that it isn’t there, and the only thing that is around is this table. Now, isn’t that a kind of an odd sensation?

Представьте себе—я вижу, это вам не очень хорошо сейчас дается—представьте себе, что вы смотрите на этот вот стол. Хорошо. Просто теперь посмотрите на стол. Вы сейчас находитесь в процессе наблюдения стола, не так ли?

All right. That’s a goal. That’s a goal, you see? The person isn’t where they are, they’re at an imagined future point. So of course they aren’t confronting where they are.

Хорошо. Теперь посмотрите на потолок над столом. Хорошо. А теперь, глядя на потолок над столом, представьте себе, что никакого потолка там нет, а вообще здесь присутствует только одна вещь—этот стол. Ну, довольно странное ощущение, не так ли?

And there’s nothing wrong with having goals, but one of these super-plowed-in, obsessive goals leads to the person who most obsessively had this goal, which is the valence, and of course, this is the total no-confront of the bank, is all bunched in that one spot, see, with that whole track around it. Now, naturally, you get all kinds of changes when you start running goals out of people. And the more goals a person has, the less confronting he’s done of his immediacy.

Хорошо. Это цель. Это цель, понимаете? Человек находится не там, где он есть, он находится в какой-то воображаемой точке в будущем. Конечно, он при этом не конфронтирует то, где он находится.

Life is now. Life is now. It isn’t tomorrow. Life is now. It is right this minute, you see? So if you only looked at tomorrow while living right this minute, along one particular line — if you did this always, forever, and you never observed the immediacy of the situation, but only observed the tomorrow of it — you would eventually have as-ised any future of it at all. Couldn’t have any future, so therefore it hangs in time a hundred percent. Doesn’t move, it can’t.

Нет ничего плохого в том, чтобы иметь цель, но одна из этих супер-далеко-зашедших навязчивых целей ведет к человеку, который наиболее навязчиво обладал этой целью, который представляет собой валент, и, конечно, это есть тотальное отсутствие конфронта банка, все это свалено в этой одной точке, понимаете, весь трак вокруг этого обмотан. Само собой, когда вы начинаете работать с целями людей, вы получаете всевозможные изменения. И чем больше у человека целей, тем меньше он конфронтирует свое непосредственное окружение.

And at the same time, you’ve never as-ised any immediacy of the situation. So all the immediacy of the situation is there on that chain and all its future is as-ised. Its future is gone. And there you get your obsessive goal, and there, of course, you get your most solid chain in the bank. And, of course, this is represented by a terminal.

Жизнь есть Сейчас. Жизнь есть Сейчас. Это не завтра. Жизнь есть Сейчас. Это прямо эта минута, понимаете? Так что если вы смотрите в завтра, живя при этом в этой минуте, по какой-то причине—если вы делаете так постоянно, всегда, и никогда не смотрите на непосредственное положение дел сейчас, а только на завтрашние ее последствие—то в конце концов вы воспримете как–есть и уничтожите все свое будущее. Его просто не станет, и вследствие этого оно повиснет во времени на все сто процентов. Не сдвинется, ибо не сможет.

There’s why Goals Processing works like mad. But Goals Processing undoes these little mechanisms of no confront — SOP Goals. The assessment itself starts off at a high roar and starts doing this left and right, center, in all directions. And the pc feels groggy and he feels this way and he feels that way and he feels some other way. And you sometimes despair of it. you say, „Well, good heavens, you know, this fellow is just going to go hours and hours, thousands and thousands of hours, it’s obvious, before we find any sort of a goal.“

И в то же время, вы никогда не воспримете как–есть какое либо настоящее положение дел. Так все настоящее положение дел попадает в ту же цепь, и все его будущее воспринимается как–есть и пропадает. Будущее уходит. И там вы получаете свою навязчивую цель, и там же располагается, конечно, самая жесткая часть вашего банка. И это все, конечно, представляется терминалом.

Well, it’s not true. He’ll fall in someday.

Вот отчего Процессинг Целей работает с дикой силой. Но Процессинг Целей убирает эти небольшие механизмы неконфронта—СДП Целей. Само оценивание начинается с грохотом, и продолжает двигаться таким образом влево и вправо, вперед и по всем направлениям. И у преклира мутится в глазах, и с ним происходит то, это и вот то. И вы иногда впадаете от этого в отчаяние. Вы говорите: “Господи, боже мой, понимаете, этот парень готов идти часами и часами, тысячи и тысячи часов, видимо, прежде чем мы найдем хоть какое-то подобие цели”.

But all the time you’re finding a goal, of course you’re taking off all of the futures and restoring the immediacies. And if you were to do Goals Processing somewhat crudely and slant it in another particular way, you could get an odd phenomenon: You could get an individual totally regressed, so that some back point of the track becomes the total reality. See, there’s no present point, there’s only this back point.

Ну, это неправда. Рано или поздно он встанет.

If you kind of ARC broke it and didn’t keep him moving on the track and kind of messed him up in all directions and so forth, he’d find himself sitting in the middle of the Battle of Bunker Hill or some stupid thing, you see? And everything would all be 3-D too — 3-D in color. And it would be right now, right now.

Но каждый раз при поиске цели вы, конечно, устраняете все эти “будущие” и восстанавливаете настоящее. И если бы вы выполняли Процессинг Целей грубо и давили в другом направлении, то вы могли бы получить странный феномен: Вы могли бы полностью регрессировать индивидуума, до такого состояния, когда какая-то давняя точка трака становится тотальной реальностью. Понимаете, настоящего нет, только этот давний момент.

Running into this right-nowness at points on the track is sometimes very startling. And where they lurk is on the goals chain. You see, they’re a moment when the fellow wished to God he were somewhere else. He’s got to be somewhere else, but he can’t be anywhere else, so he’s got a future.

Если вы порвете там АРО или не продолжите двигать его по траку, и пошлете его по всем направлениям сразу и так далее, то он обнаружит себя сидящим посреди Битвы при Банкер Хилл *Банкер Хилл, битва при: первое великое сражение Революционной Войны; произошла близ Бостона в июне 1775. Британцы выбили американцев из их крепости в Бридз Хилл, но только после того, как у американцев закончился порох. или еще какой-нибудь ерунды, понимаете? И все будет трехмерным и в цвете. И это будет происходить прямо сейчас, прямо сейчас.

And this thing he’s looking at, this totally solid scene, no part of it is observed in any way whatsoever — it’s just a total overwhelm — and he’s got a future of it. He’s got a future, see? He’s going to make a future postulate there. And it’s that „I don’t want to be here! I want nothing to do with this.“ And it just leaves it on the track as a total solidity. And one day you’re running him back down the track, and he now hasn’t got the total strain of future, so for a flicked instant he’ll get all the redcoats standing there in 3-D, you see, and smell the powder smoke, and all the rest of it. And he has been tricked, you see, he feels, into being at this spot again. And it won’t last long; he will be at that spot and he’ll go zroom into the future. He does a bounce.

Попадание в эти моменты “прямо сейчас” на траке иногда весьма впечатляют. И где их не видно, так это на цепи целей. Понимаете, это моменты, когда парень молился богу, чтобы он оказался где-нибудь в другом месте. Ему нужно было быть в другом месте, но он не мог оттуда исчезнуть, и поэтому вместо настоящего у него там будущее.

So you don’t see these regressed spots very long. But that doesn’t mean the regressed spot is as-ised; that means the pc has gone into the future of it.

И то, на что он смотрит—это абсолютно твердая картина, и никакая ее часть не наблюдается ни в какой степени—это просто тотальное подавление—и у него есть только будущее этого момента. У него там будущее, понимаете? Он там готов сделать постулат будущего. И это что-то вроде “Я не хочу быть здесь! Я не хочу иметь с этим ничего общего!”. И это просто остается на траке в виде абсолютной окаменелости. И однажды вы идете с ним по траку, и он теперь уже не находится под таким напряжением будущего, и поэтому на мгновение он снова видит все эти красные мундиры в 3 измерениях, и чувствует запах пороха, и все остальное. И он попадает в ловушку, понимаете, он чувствует, будто снова находится в этом моменте. И это долго не продлится; он будет в этой точке и потом он сделает зруум в будущее. Он вылетает оттуда.

Now, as you’re auditing it on SOP Goals, it’s so rigged that this won’t particularly chew up your pc, and you’re also going to run some Havingness and Confront. But early in an SOP Goals run, you might very easily find a preclear hitting these 3-D regression points. You know, every time he turns around, why, „What? The place is on fire!“ you know? „Oh, well, uh, no, that’s — that’s an instant of track. Yeah!“ „Yeah, that’s pretty good, yeah. No, it is on fire! By George!“

Так что вы не видите эти регрессированные мгновения в течение долгого промежутка времени. Но это не означает, что регрессированная точка воспринята как–есть; это означает, что преклир попал в ее [этой точки] будущее.

This is the sensation he’s getting, you see, because he’s never as-ised where he is, he’s never inspected that, so he has no familiarity on that at all. He only has a familiarity on elsewhere. Now, naturally, the more familiarity he has on elsewhere, the more elsewhere — with regard to that moment — he does as-is.

Когда вы одитируете это на СДП Целей, то это настолько запаяно, что практически не будет тревожить вашего преклира, и вы также будете проводить некоторое количество Обладательности и Конфронта. Однако на ранних этапах проведения СДП Целей вы можете очень легко найти преклира, который будет попадать в эти 3-хмерные регрессированные точки. Каждый раз, когда он оборачивается, он видит: “Что? Пожар!!”, понимаете. “О, нет, нет, это же—это просто картинка с трака, мгновение. Да!”. “Да, хорошо, да. Нет, пожар! Господи!”.

So the „elsewheres“ tend to disappear and he begins to be more and more fixed in that incident where he isn’t, but where he is. This is one of the basic mechanisms of existence.

Вот ощущение, которое он получает, понимаете, потому что он никогда не воспринимал как–есть то, где он находится, он никогда не смотрел на это, он совсем не знаком с этим. Он знаком только с каким-то другим местом. И, естественно, чем большую ознакомленность он проявляет в отношении другого места, тем в большей степени другое место—по отношению к этому моменту—он воспринимает как–есть.

So these points — when you start to run Creative Processing of one kind or another, these points tend to come up rather easily, because of course he’s obsessively creating them all the time. And you find all sorts of 3-D stuff on the track if you’re doing this.

Вследствие этого “другие места” имеют склонность исчезать, и он начинает все сильнее и сильнее увязать не в том инциденте, в котором он не находится, а в том, где он есть. Это один из основных механизмов существования.

But your „confronts“ are very good.

Так что эти моменты—когда вы начинаете тем или иным способом проводить Процессинг Творчества, эти моменты поднимаются довольно легко, потому что он все время навязчиво создает их. И делая это, вы найдете на траке всевозможные 3-хмерности.

Now let’s take this thing called a problem, which is the least confrontable thing there is, because it’s in motion and because it fixes one with a stable data, and all that sort of thing. And you look over problems, and if we run confront in on top of problems, we’re doing a double job, don’t you see? Also making it easier on the pc to run it with „other people confronting,“ and so forth.

Однако ваши “конфронты” очень хороши.

He starts out, usually, with the most interesting ideas as to what other people can confront. Takes him a long time sometimes to find out that they haven’t confronted any part of what he thought they could confront. He has the idea of, well, his mother, she could sure confront problems. „Man, Mother could certainly confront problems. Boy, that’s dead easy.“

А теперь давайте рассмотрим нечто, именуемое проблемой, которая является наименее конфронтируемым предметом из всех имеющихся, потому что она находится в движении и фиксирует человека посредством стабильного данного и всяких таких штук. И вы смотрите на проблемы и понимаете, что если бы мы проводили конфронт поверх проблем, то мы делали бы двойную работу, понимаете? Также это облегчает преклиру прохождение с “конфронтированием других людей”, и так далее.

She never did anything about any of them, ever. So obviously she could confront problems, because she never did anything And then it kind of turns up, as he goes along the line and he looks at this again, and he’ll say, „Well, actually, most of these were problems Mother created. Ah, well, that’s a funny thing Well, she could certainly confront problems, I guess. Uh — or could she?“

Обыкновенно он начинает с самых интересных идей относительно того, что могут конфронтировать другие люди. Иногда ему требуется большое время для того, чтобы осознать, что они не конфронтируют ничего из того, что, как он полагал, они конфронтировали. У него есть идея о том, что его мама, само собой, конфронтирует проблемы. “Приятель, моя мама-то точно конфронтирует проблемы. Это ж просто раз плюнуть для нее”.

Then he gets up to the point of, „You know, I don’t think she ever confronted a problem in her life. I don’t think she even knew they existed. Must have been! Must have been, because she never did anything about any problem. And she certainly created all the problems that she — I can’t find anything in the family — anybody creating anything in the family like problems but my mother. Now, what is this all about? She — no, she couldn’t confront problems. She didn’t know they were there.“

Она никогда ничего не делала в их отношении, ни с одной из них. Так что очевиден тот факт, что она их конфронтировала—потому что она никогда ничего не делала. И потом вдруг по мере работы, когда он смотрит на это еще и еще раз, оказывается, что она сама создавала большую часть всех этих проблем. “Хо, странно... Но она определенно могла их конфронтировать, мне кажется. Или—не могла?”.

You get the mysterious viewpoints a person takes. One gets a totally false idea, by the way, of what other people are able to confront by what they don’t do anything about.

Потом он доходит до состояния “Знаешь, мне кажется, она вообще никогда в жизни ни одной проблемы не конфронтировала. Мне кажется, она даже не подозревала об их существовании. Должно быть так! Должно быть так, потому что она ни разу ничего не сделала ни с одной проблемой. И она определенно создала сама все проблемы, которые она—да я вообще не помню никого в нашей семье , кто—кто создавал бы проблемы в таком количестве, как это делала моя мать. Но, странно, что ж это? Она—нет, она не могла конфронтировать проблемы. Она не подозревала об их существовании”.

For instance, you see the United States right now and England and NATO at large: they’re — communism’s perfectly all right. Atomic bomb — „Well, we’ll have a deterrent: You hit us, we’ll hit you. Yeah, that’s the answer to it.“

Вы начинаете понимать таинственные доселе точки зрения, которые принимал человек. Кстати говоря, абсолютное ложное представление относительно того, что конфронтируют другие люди, получается через наблюдение того, в отношении чего они ничего не делают.

Running problems for a little while, it suddenly dawns on you with a dull erash that these people don’t even know where the wall is with regard to this particular problem, see? They’re facing an annihilation, a total attrition and they say, „Well, what wall? No problem there. Couldn’t be anything going on.“

Например, вы сейчас можете во всей красе наблюдать США и Англию и НАТО: они говорят, что коммунизм—это нормально. Атомная бомба—“Ну, у нас готов ответ: если вы ударите по нам, мы ударим по вам. Вот вам и ответ”.

Now, some of these nations, well, they jump on some country or another — the Congo or something — for not conducting its parliamentary debates right. Congo kept trying to conduct them, I think, with machine guns and rape, and that isn’t done anymore. And the Congo hadn’t realized that it had gone out of style with Empress Eugenie hats. It was quite the style around here a century ago, but it’s gone out of style.

Поработав некоторое время с проблемами, до вас вдруг с глухим треском доходит, что эти люди в данной конкретной проблеме даже и не знали местонахождения сути, стенки, понимаете? Они стоят перед лицом тотального уничтожения, тотального вымирания, и говорят: “Где стена? Нет никаких тут проблем. Ничего такого не происходит”.

And so they were just — they kept saying to the Congo, „Well now, you fellows are out of style, that’s all, you know? I mean, it’s not done anymore, you know? Raising hell about it. And you shouldn’t throw people in jail and do all this kind of thing.“ And whole United Nations comes crashing down on the Congo and everybody starts monkeying around with the Congo, and. . .

Вот некоторые из этих стран, ха, они наезжают на какую-то другую страну—на какое-нибудь там Конго—за неправильное проведение парламентских дебатов. В Конго пытались проводить их при помощи пулеметов и изнасилований, хотя сейчас это принято делать немного по-другому. В Конго не осознали, что шляпы в стиле императрицы Евгении вышли из моды. Это был писк моды примерно век назад, но не сейчас.

Well, let’s look it over. This is about the most pint-size, postage-stamp problem that exists on Earth today. And it has, as its personnel, a lot of people who are rather easily handled. So of course the United Nations can confront the problem called the Congo — not do anything about it; create more problems in the Congo. But nevertheless can almost be familiar with the Congo. Don’t you see?

И вот они просто—просто говорили этим конголезцам: “Послушайте, ребята, вы все делаете не так, вот что! Сейчас так уже не делают, понимаете... Не устраивают резни. И не надо бросать людей в тюрьмы и все такое”. И вся Организация Объединенных Наций обрушивается на Конго, и все начинают что-то такое делать в этом Конго, и...

At the same time, two-thirds of the world population are behind an iron curtain, totally denied liberty, justice, fraternity and equality and all the things that the United Nations says it stands for and it doesn’t do a cotton-picking thing about it.

Давайте посмотрим на это. Это, наверное, самая мизерная, самая дурацкая проблема из всех, что имеется сейчас на Земле. И по сути, со всем этим народом, который это устраивает, справиться проще простого. Так что конечно, ООН может конфронтировать проблему под названием “Конго”—и ничего с этим не делать; создать в Конго больше проблем. Но тем не менее они почти все могут ознакомиться с Конго. Улавливаете?

Look at that. What an interesting view of the order of magnitude. Here’s two-thirds of the world’s population: They have to have permission to eat and to sleep and to starve, and permission to not wear shoes, and they are permitted to wear a toothbrush, and I think their — their total possessions, by the way, I think, are a spoon, a comb, and a toothbrush; I think that’s about what you can own now in China, by law.

В то же время, две трети мирового населения находится по ту сторону железного занавеса, абсолютно лишенное свободы, справедливости, равенства и братства, и всех других таких вещей, за которые борется ООН, и ООН пальцем о палец не ударяет для того, чтобы что-то сделать в этом отношении.

United Nations doing anything about this? Does it ever call anybody to account? Does it ever whistle anybody up and say, „Hey, you know, you blokes are not conducting yourselves with liberty, fraternity and igualdad?“ You know? They never say a word about it. They just have conferences on these fellows down in the Congo, which is about one one-hundred-thousandth of the world population.

Посмотрите на это. Довольно интересный масштаб проблем. Вот две трети населения мира: они должны получать разрешение на то, чтобы есть, чтобы спать, чтобы не умереть с голода, чтобы носить обувь, чтобы иметь зубную щетку, и мне кажется, что все, что разрешается им иметь в частной собственности—это ложка, расческа и зубная щетка—вот и все их состояние; по закону, в Китае можно иметь только это, как мне кажется.

Well, now, these things become very clear to you when you get a subjective reality on problems and people’s reaction to problems. See? I mean, all of a sudden a lot of this stuff becomes explained.

ООН хоть что-то делает в этом отношении? Они предлагают кому-то дать отчет? Они когда-нибудь вызывали кого-нибудь и говорили: “Эй, парни, вам там что-то не особенно уважаете свободу, равенство и фратерните [братство] !! Почему?”. Они и слова никогда об этом не произносили. Зато они проводят конференции по вопросу Конго, население которого составляет одну десятитысячную мирового населения.

Now, similarly, a preclear’s life all of a sudden starts looking much more comprehensible to you. And it looks much more comprehensible to him.

Все это проясняется, когда вы получаете субъективную реальность в отношении проблем и реакций людей на проблемы. Понимаете? То есть большая часть этого обретает основание.

Some pc will run a total irresponsibility about problems of any kind, shape, form, anything else. yet they see nothing incompatible with having trouble in their life and not confronting any problems in their life, and they think this is okay. And they’re liable to think you as the auditor are being mean to ask them to confront any problems. They see no connection. All of a sudden they see a connection, which is a very rapid way, of course, of going about the situation.

Таким же образом и жизнь преклира становится для вас гораздо более понятной. Как и для него самого.

Now look-a-here: If a person can’t confront any problems, they of course are not going to confront any problems that they’ve got. Ahh, and we have the clue to slow clearing. See, there’s the clue. I’m quite convinced of this now, because I’ve watched an awful lot of people getting Clear. And the percentage is rather slight and apparently those that get Clear rather easily are able, at the time they get Clear, to confront problems. They just happen to be able to confront problems; this is a fluke, you see?

Некоторые преклиры будут выдавать тотальную безответственность в отношении проблем любого вида, формы и рода. Тем не менее он не увидит ничего родственного в том, что, с одной стороны, у него есть неприятности в жизни, и отсутствием конфронта проблем в жизни—ему кажется, что все о’кей. Он склонен полагать, что вы как одитор поступаете довольно злобно, требуя от него конфронтировать какие-то проблемы. Он не видит никакой связи. Внезапно он начинает видеть эту связь, и это довольно быстрый способ, конечно, и обретает понимание о том, как действовать в такой ситуации.

Well, this is adjudicated by this: Profiles don’t change when present time problems exist. You can prove this. you can take a person with a present time problem; he says he’s got a present time problem in rudiments, you know? And you say, „All right. Well . . .“ See, attend to that. „And now, let’s see, have you got any ARC breaks with me? Oh, good, that’s good. All right. Got any withholds fro - ? All right, that’s fine. All right, now we’ll begin this process. When weren’t you successful while thinking you should be in Oshkosh? Yeah, all right. When weren’t you successful while thinking you were in Oshkosh?“

Вот посмотрите: Если человек не может конфронтировать какие-то проблемы, он, само собой, не будет конфронтировать какие-либо проблемы, которые у него есть. Ага, и у нас появляется разгадка медленного клирования. Вот она! Я в этом теперь вполне уверен, потому что наблюдал множество людей, которые становились Клирами. Их процентное отношение довольно невелико, и очевидно, что те, кто стал Клиром, мог относительно легко конфронтировать проблемы в тот момент, когда он стал Клиром. Просто так случилось, что они обладали способностью конфронтировать проблемы; просто везение, понимаете?

And you run this for twenty-five hours or something like this, or any fool process, or TR 10, or any effective process — it doesn’t matter what you run. Just neglect, every time you do the rudiments, to take up his present time problem. Just neglect it.

Судить об этом можно так: в присутствии проблем настоящего времени не меняются графики [теста ОСА]. Это можно доказать. Вот человек с проблемой настоящего времени; он говорит при запуске рудиментов, что у него имеется проблема настоящего времени. И вы говорите: “Хорошо. Ну...”. Просто проверьте. “А сейчас, посмотрим, есть ли у тебя какой-то разрыв АРО со мной? О, хорошо, это хорошо. Хорошо. Есть какие-то висхолды от—? Хорошо, здорово. Хорошо, теперь начнем этот процесс. Когда вы потерпели неудачу, думая, что вам надо находиться в Ошкоше? Да, хорошо. Когда вы потерпели неудачу, думая, что вам надо находиться в Ошкоше?”.

It helps if you know for sure the pc you’re using for this test has a screaming one. you know, he has a terrific present time problem, see, of some kind or another. Well, it helps enormously with this test if you know that’s the case. Then you neglect it in the rudiments. Audit him on anything you want to audit him on for twenty-five hours and get him tested again.

И вы проводите это в течение 25 часов или что-то вроде того, или любой дурацкий процесс, или ТУ 10, или любой эффективный процесс—неважно, что именно. Просто пренебрегайте, каждый раз при проведении рудиментов, уделением внимания его проблеме настоящего времени. Просто пренебрегайте этим.

No change. No change of profile. No change anything. Got the idea? That’s the one, see, that can’t be bugged out.

Полезно для такого теста взять преклира, о котором вы точно знаете, что у него есть огромная проблема, у которого просто жуткая проблема настоящего времени того или иного рода. В подобного рода эксперименте это помогает в огромной степени. И пренебрегите этим в рудиментах. Проодитируйте его в отношении чего угодно в течение двадцати пяти часов, и потом снова проведите с ним тест.

Now, if you want to reduce a profile, keep doing bad auditing which is ARC breaking the pc all the time, ARC breaking the pc, and his graph will deteriorate. But the problem one — that’s healed, of course, just by good technical auditing. But the problem one — tsk! — that’s a hangfire.

Никаких изменений. Ни малейшего изменения графика. Улавливаете? Вот по какой причине его невозможно откопать.

Invariably, you see a case that after twenty-five hours has had no profile change whatsoever, you can say instantly this one thing, with great certainty, and always be found right; everybody’d think you’re a wizard or something. You say, „Well, preclear had a present time problem,“ you say wisely. „Bring the preclear in.“ you put him on the meter, you say to the preclear now, „All right, now,“ (you turn your sensitivity up here a bit) „do you have a present time problem?“ Bang! You say, „How long have you had this present time problem?“

А вот если вы хотите снизить график, то продолжайте проводить плохой одитинг, который постоянно разрывает АРО преклира, разрывайте с преклиром АРО, и его график ухудшится. Но проблема номер один—все это, конечно, решается просто хорошим техническим одитингом. Но проблема номер один—тск!—это просто завеса огня.

„Oh, years!“ And he says, „Oh, yes, yes. Oh, yes, yes,“ you know?

Неизменно, если вы видите кейс, который после двадцати пяти часов не имеет никаких изменений, вы можете мгновенно сказать одно с полной уверенностью, и при этом всегда окажетесь правы; все подумают, что вы волшебник или что-то такое. Вы скажете: “Вот, у преклира есть проблема настоящего времени”,—с мудрым видом. “Введите преклира”,—вы сажаете его за Э-метр, и говорите ему: “Хорошо, итак”,—(тут вы немного повышаете чувствительность),—“у тебя есть проблема настоящего времени?”. Бац! Вы говорите: “Как долго у тебя имеется эта проблема настоящего времени?”.

You say very wisely to the auditor, „You see?“ It’s inevitable.

“О, многие годы!”. И он говорит: “О, да, да. О, да, да”,—понимаете.

All right. If that happens in day-to-day routine auditing, let’s take it on the wider magnitude of people going to Clear. They must have a tremendous number of present time problems if they don’t get any more shift toward Clear than that, see, with heavy, powerful processes booting them along.

Вы говорите с мудрым видом этому одитору: “Видишь?”. Это неизбежно.

The wise thing to do about something like this, of course, is just handle all their present time problems. How do you handle all their present time problems? Routine 1A.

Хорошо. Если это происходит в обычном повседневном одитинге, давайте рассмотрим это в плане увеличения количества людей, двигающихся к Клиру. Должно быть, у них имеется гигантское количество проблем настоящего времени, раз они не могут продвинуться к Клиру на большее расстояние, несмотря на тяжелые, мощные процессы, которыми их пытаются протащить вперед.

All right. Now, if you’ve handled all their present time problems — let’s get practical for a moment here — if you’ve handled all their present time problems with Routine 1A, you’ve handled all problems with Routine 1A, you straightened it all up: while running problems in Model Session, would you take up present time problems? You wouldn’t take up that rudiment to which the whole auditing session is devoted, because you’re going to run a hot problem process — you’re going to run a hot problem process — in the body of the session, so why run a weak one in the rudiments? See?

Самое мудрое, что можно сделать в этом положении, конечно—это просто уладить все их проблемы настоящего времени. Как вы улаживаете все их проблемы настоящего времени? Шаблоном 1А.

So you ask the fellow if he has a present time problem. He says, „Yes.“ It falls.

Хорошо. Теперь, если вы справились со всеми их проблемами настоящего времени—давайте на момент подойдем поближе к практике—если вы справились со всеми их проблемами настоящего времени Шаблоном 1А, справились со всеми их проблемами настоящего времени Шаблоном 1А, вы исправляете все это: при прохождении проблем в Модельной сессии, будете ли вы работать с их проблемами настоящего времени? Вы не будете заниматься тем рудиментом, которому посвящена вся сессия одитинга, потому что будете проводить горячий процесс проблем—вы будете проводить горячий процесс проблем—в самой сессии, так зачем же проходить слабенький в рудиментах? Понимаете?

You say, „Good, what is it?“

Вот вы спрашиваете парня, есть ли у него проблема настоящего времени. Он говорит: “Да”. Падение.

And he tells you. And you say, „All right. Very good. Thank you,“ and go on to the next one. you wouldn’t run a thing.

Вы говорите: “Хорошо, что это?”.

Because, man, you’re going to slam straight into this present time problem situation, of course, in the body of the session. Right?

И он говорит вам. И вы отвечаете: “Хорошо. Очень хорошо. Спасибо”,—и продолжаете со следующим. Вы не будете работать с этим. Потому что, приятель, ты просто врежешься носом в эту ситуацию с проблемой настоящего времени, конечно, в самой сессии. Правильно?

Now, you’ll find all kinds of hidden standards coming up. why should you have to labor so hard? Now, I’ll tell you another reason why we got Routine 1A, is „yous guys“ were having to work far, far, far, far, far too hard to find hidden standards. And you weren’t finding them well. In other words, a pc on SOP Goals Assessment had all sorts of hidden standards he wasn’t coming up with. And you were having to work too hard to get those hidden standards, and every one of those hidden standards is categorized under one heading: problems.

Вы обнаружите при этом всевозможные скрытые стандарты. Зачем вам так тяжко страдать? Сейчас я назову вам еще одну причину, по которой мы имеем Шаблон 1А, она состоит в том, что “вам, парни”, приходилось работать гораздо, гораздо, гораздо, гораздо, гораздо упорнее над обнаружением скрытых стандартов. Их обнаружение вам не очень удавалось. Другими словами, преклир на Оценивании СДП Целей обладал всевозможнейшими скрытыми стандартами, о которых он ничего не говорил. И вам приходилось сильно попотеть для того, чтобы обнаружить эти скрытые стандарты, и каждый из этих скрытых стандартов попадает в одну и ту же категорию: проблемы.

So, of course, the wise thing to do is to put them on a routine that gets all the problems out of the road and then your assessment should go off like a hot rocket. See, it isn’t going to cure the whole case, but it’s certainly going to get it there. Okay?

Так что, само собой, в таком случае мудро будет проработать с ним шаблон, который устранит с дороги все эти проблемы, и тогда ваше оценивание сорвется со старта как огненная ракета. Понимаете, это не исправит кейс целиком, но определенно справится с этим. О’кей?

Do you see how this is? All right.

Вы видите, что это? Хорошо.

We are always refining in the direction of more effective auditing per unit time, see? All right, if it’s going to take you seventy-five hours to run a Goals Assessment, this is only going to be true, really, because the preclear has too many hidden standards. They’re difficulties of one kind or another. They are difficulties, difficulties, difficulties. In other words, the preclear categorizes these things as problems.

Мы всегда работаем в направлении улучшения одитинга в плане эффективности по времени. Отлично, и если проведение Оценивания Целей занимает у вас семьдесят пять часов, то это будет тоже правдой, на самом деле, потому что у этого преклира слишком много скрытых стандартов. Это трудности того или иного рода. Это трудности, трудности, трудности. Другими словами, для преклира все это относится к категории проблем.

Now, they can’t confront problems. All right. If they’re taking a long time, they can’t confront problems easily. All right, if they can’t confront problems easily, how are you going to get the hidden standards?

Итак, он не конфронтирует проблемы. Отлично. Если это занимает долгое время, то он неспособен легко конфронтировать проблемы. Отлично, если он неспособен легко конфронтировать проблемы, как вы собираетесь выявить эти скрытые стандарты?

In other words, this is a bug in assessment; a bug in SOP Goals Assessment is why you’ve got Routine 1A.

Другими словами, это неполадка в оценивании; неполадка в Оценивании СДП Целей, и именно по этой причине у вас имеется Шаблон 1А.

You go on asking this pc, for seventy-five hours, for goals. And you ask them for goals, and you ask them for goals, and you ask them for goals, and you ask them for goals, and they never tell you the hidden standards. Even though sometimes you ask for them, they don’t tell them to you. Why? They don’t know they got them. Well, why don’t they know they got them? Because they can’t confront a problem. If they can’t confront a problem, how can they say it to you?

Вы в течение семидесяти пяти часов продолжаете задавать этому преклиру вопросы о целях. И вы задаете вопрос о целях, задаете вопрос о целях, задаете вопрос о целях, задаете вопрос о целях, а он никогда не рассказывает вам об этих скрытых стандартах. Даже несмотря на то, что вы иногда спрашиваете об этом, он не говорит вам о них. Почему? Потому что он не знает, что это они. Почему он об этом не знает? Потому что не может конфронтировать проблемы. Если он не может конфронтировать проблемы, то как же он может вам о них рассказать?

It’s quite common to audit a preclear for twenty-five hours and then he finds out he has a screaming present time problem with his mother-in-law and he never knew it before. You’ve probably had that happen.

Довольно обычна ситуация, при которой преклир получает одитинг в течение двадцати пяти часов, и только потом обнаруживается, что у него есть жуткая проблема настоящего времени с его тещей, но он никогда об этом не подозревал. Вероятно, у вас такое тоже бывало.

Well, now apply this same observation to Goals Assessment, see? In other words, you got a slow freight; there is a bug in goals assessing The pc is not confronting his problems. So you’re running a pc who has a legion of problems. These will keep coming up and the other test of it is this: In running SOP Goals, when you’ve found the terminal and when you’ve found the level, as much as three-quarters of every session gets taken up with present time problems.

Ну, теперь примените то же самое наблюдение к Оцениванию Целей, а? Другими словами, у вас имеется тяжелый груз; в оценивании целей имеется прокол. Преклир не конфронтирует свои проблемы. Так что вы работаете с преклиром, у которого легион проблем. Они будут постоянно всплывать, и второй тест состоит вот в чем: при проведении СДП Целей, когда вы отыскали терминал и уровень, примерно три четверти каждой сессии занимают проблемы настоящего времени.

Now that the data is coming in I can tell you some of these things, see? That’s fantastic! The number of present time problems these people suddenly come up with. Look, look, are we going to run goals or are we going to run present time problems?

Теперь, когда у меня есть данные в руках, я могу вам рассказать об этом кое-что. Это фантастика! Я говорю о количестве проблем настоящего времени, которые внезапно всплывают у этих людей. Постойте, постойте, мы собираемся проходить цели или проблемы настоящего времени?

Now, this has been the reason for slow freight in running SOP Goals and this is the reason for slow clearing, and I’ve now put several engram wranglers on it, and I’ve got all the reasons rounded up in the south pasture, and I tell you, I group them all up as just „problems, inability to confront.“

Именно это было причиной трудности при проведении СДП Целей, и именно в этом состоит причина медленного клирования, и я отправил на охоту за ними несколько ковбоев-инграммобоев, которые загнали все эти причины на солнечный лужок, и теперь я вам скажу, что все они просто представляют собой породу “неспособности конфронтировать проблемы”.

Now, „Recall a problem“ is the most elementary of these processes, but it has this difficulty: It anises the problems the case has. It anises problems, as-ises problems, anises problems, anises problems. That’s perfectly all right, although kind of miserable. That’s perfectly all right — I mean, you could go on doing that — but it’s sort of like Dianetics (I’ve had the observation, you see): you erased all the engrams in the bank.

Наиболее элементарный из этих процессов—“Вспомни проблему”, но в нем есть следующая трудность: он воспринимает как–есть проблемы, которые имеются у кейса. Он воспринимает как–есть проблемы, воспринимает как–есть проблемы, воспринимает как–есть проблемы, воспринимает как–есть проблемы. Это вполне здорово, да только как-то жалко выглядит. Это вполне здорово—я имею в виду, что вы можете продолжать это делать—но это действует примерно как Дианетика (вот что я заметил, видите): стирание всех инграмм в банке.

Well, Scientologically, there is another approach, which is to improve the ability of the preclear to confront problems. This is why this — you’ve got an auditing command change; I wanted — you’ve got an auditing command change; I wanted to see you look at it in its raw state first. And I’ve now seen that the new series of six commands produces practically the same tone arm reaction as the first command, „Recall a problem.“ See, I get almost the same reaction there.

С точки зрения Саентологии имеется другой подход, который состоит в улучшении способности преклира конфронтировать проблемы. Вот причина того, что вы—что изменилась команда одитинга; я хочу, чтобы вы сначала посмотрели на это в сыром состоянии. И я теперь обнаружил, что эта новая серия из шести команд дает практически ту же самую реакцию ручки тона, что и первая команда “Вспомни проблему”. Понимаете, я получаю почти ту же реакцию.

But you’ll get a shorter run, that’s the main thing And you won’t have the bug of the pc stuck on the first dynamic, stuck on the first dynamic, stuck on the first dynamic, stuck on the first dynamic, you see? Because this pc was — basically began to worry about problems because of another dynamic. See, his basic concern about problems was usually an other dynamic. He became concerned about somebody’s inability to confront problems and then Qed-and-Aed with it, tried to force the other person to confront problems and wound up valencing See, that’s the mechanisms back of this thing.

Но вы получаете меньший пробег, вот в чем главное. И у вас нет того прокола, что преклир застревает на первой динамике, застревает на первой динамике, застревает на первой динамике, застревает на первой динамике, понимаете? Потому что этот преклир был—по сути начинает волноваться о проблемах по причине другой динамики. Он начинает переживать из-за неспособности другого конфронтировать проблемы и потом вступает с этим в В-и-О, пытаясь заставить другого человека конфронтировать проблемы, что заканчивается скачками по валентам. Понимаете, вот какой механизм лежит в основе этого.

The mechanisms of clearing somebody up are actually not very complex. But it — only thing that is difficult about it is try to isolate which mechanism it is which is most in the road. Because you can overcome most anything else, you see?

Механизм клирования человека на самом деле вовсе не сложен. Но тут—единственная трудность—это определение того, какой именно механизм более всего противодействует этому. Потому что вы можете справиться практически с чем угодно.

So I think Routine 1A, if assiduously run before you do an assessment, will give you Clears rather easily. I’m sure of this. We have not done it, but I’m just showing you this.

И поэтому я думаю, что тщательное проведение Шаблона 1А перед оцениванием довольно легко будет давать вам Клиров. Я в этом уверен. Мы этого еще не делали, но я вам просто это показываю.

And notice that reaction on problems. Have you noticed the pc getting any reaction on running problems this way? You have noticed some reaction, huh? Hm? Have you noticed any improvement on the pc today, however in running this? You haven’t noticed that?

И обратите внимание на эту реакцию на проблемы. Вы обращали внимание на то, какую реакцию получает преклир при прохождении проблем таким способом? Вы отмечали некоторую реакцию, ага? А? Вы отмечали какие-либо улучшения у преклира сегодня, когда проводили это так или иначе? Вы не обращали на это внимания?

Have you had any pc just set his heels and practically refuse to run any part of the thing? Did a pc look like he was going to? Well, all you were running into there was the irresponsibility for problems. Now you got a pc, of course, who wouldn’t blow Clear if he had this many problems, because you wouldn’t be able to clean up this many PT problems. The PT problems would keep coming up in the SOP Goals. See, it’s the time. Probably do it. you could undoubtedly do it on SOP Goals, but let’s look at the time factor, see?

У вас был хоть один преклир, который просто сцепил зубы и отказался от прохождения какой-либо части этого вообще? Или он имел такой вид, что не будет этого делать? Ну вот, на самом деле вы просто-напросто имели дело с отсутствием ответственности за проблемы. И вы имеете дело с преклиром, который, конечно, не полетит к Клиру, раз у него столько проблем, потому что у вас не будет возможности справиться с таким количеством проблем НВ. Проблемы НВ будут возникать при проведении СДП Целей. Вот когда. Вероятно, вам даже удастся это сделать, вы несомненно сможете сделать это в СДП Целей, но давайте посмотрим на фактор времени при этом, понимаете, о чем я?

All right, you got a long assessment, seventy-five hours. Why? Why you got such a long assessment? Well, the person can’t confront any of his problems, so therefore he can’t confront any of his goals, you see? By not confronting his problems, of course, he doesn’t know what goals he’s had to get out of these problems.

Хорошо, вот вы проводите долгое оценивание, семьдесят пять часов. Почему? Почему оно у вас так растягивается? Просто человек неспособен конфронтировать собственные проблемы, и вследствие этого он неспособен конфронтировать какие-либо свои цели, понимаете? Не конфронтируя свои проблемы, конечно, он не может знать, какие цели можно вычислить из этих проблем.

All right, let’s take in the actual run, the actual run; and this is true of report after report after report after report that I get back. Five hours auditing, two hours on rudiments; five hours auditing, three and a half hours on rudiments. You look over and say, „Rudiments! What the devil is happening here? Rudiments, rudiments — PT problem. Person had PT problems, person has PT problems, person has PT problems, that person has PT problems, PT problems. And it’s marvelous how fast these present time problems come up while we’re running SOP Goals.“

Отлично, давайте рассмотрим действительную работу, действительную работу; и это верно в отношении докладов за докладом за докладом за докладом за докладом за докладом, которые я получал. Пять часов одитинга, два часа на рудименты; пять часов одитинга, три с половиной часа на рудименты. Вы смотрите на это и говорите: “Рудименты! Что такое тут, черт побери, происходит? Рудименты, рудименты—проблема НВ. У него проблема НВ, проблема НВ, проблема НВ, проблема НВ, проблема НВ, проблема НВ. Просто удивительно, с какой скоростью эти проблемы НВ всплывают при проведении СДП Целей”.

Yes, it is marvelous. It is so marvelous, that SOP Goals, in view of the fact that it doesn’t devote itself to running present time problems, naturally, you’re taking a weak process and you’re having to clear up all of the side panels of the case on the subject of problems as you go, and you’ve blown, now, another hundred percent of auditing, see? I mean, pardon me, you’ve blown the fifty percent. In other words, what you could do formerly in fifty hours with SOP Goals running you should be able to do in twenty-five hours. So that is quite a saving, isn’t it?

Да, это удивительно. Это просто удивительно, потому что СДП Целей не посвящена проработке проблем настоящего времени, естественно, и вам приходится брать слабый процесс, и протирать кейс со всех сторон по предмету проблем, по мере продвижения, и при этом у вас впустую уходит еще пятьдесят процентов одитинга. Другими словами, то, что вы ранее имели возможность сделать за пятьдесят часов СДП Целей, теперь должно умещаться в двадцать пять часов. Довольно приличная экономия, не так ли?

And all these improvements are mainly in the direction of saving time — saving auditing time and making it easier and giving him a faster win. Okay?

И все эти улучшения в основном идут в направлении сокращения времени—сокращения времени одитинга, облегчения его и достижения более быстрых побед. О’кей?

Now, I’d say a person who is having a bad reaction to running problems, I’m afraid their clearing time probably would have been up around two thousand hours. Why? Well, they’re not Clear because they’ve got problems. It’s hanging the fire, see, but they begin to recognize these problems as they’re being audited. And then the auditor has to take up these problems with a weak process, see, and it’s a dispersion all the time that’s coming on. But the case is hanging fire because it has problems. And it’s one of these cat-chasing-his-own-tail propositions, you see, and the cat just never gets anyplace. You ask Sambo; he’s done it up here a lot of times. He never gets anyplace.

И я даже взялся бы утверждать, что человек с отрицательным отношением к прохождению проблем, боюсь, вероятно, требовал бы времени клирования примерно часов тысячи две. Почему? Ну, он не становится Клиром потому, что у него есть проблемы. Это становится стеной огня, понимаете, но по мере одитинга он начинает видеть свои проблемы. И потом одитору приходиться работать с этими проблемами посредством слабого процесса, понимаете, и это рассеяние возникает постоянно. Но кейс зависает потому, что у него есть проблемы. И это одна из этих дурацких проблем курицы и яйца, понимаете, потому что никто из них не был первым. Спросите любую курицу, она будет порядком озадачена. Не говоря уже о яйцах.

Okay. Now, what questions do you have on this particular activity of Routine 1A? Yes.

О’кей. Какие вопросы у вас есть конкретно по Шаблону 1А? Да.

Male voice: Can you mix this Routine 1A with running SOP Goals? In other words, when you run a level flat on SOP Goals, can you take the person and put him on Routine 1A?

Мужской голос: Можно ли смешивать этот Шаблон 1а и проведение СДП Целей? Другими словами, закончив сглаживание уровня на СДП Целей, можно ли взять и отправить преклира на Шаблон 1А?

Oh, I suppose you could. I suppose you could mix these routines. These routines all mix, by the way. About the only thing that doesn’t mix very easily is the CCHs. I wouldn’t run the CCHs while running levels.

О, думаю, да. Думаю, эти шаблоны можно совмещать. Кстати говоря, все эти шаблоны совместимы. Наверное, единственное из всего этого, что совмещается с другими процессами довольно плохо, это УОО. Я не стал бы проводить УОО при проведении уровней.

Male voice: Mm.

Мужской голос: Мм.

That’s about the only thing I wouldn’t do in combining things here.

Это, наверное, единственное, что я не стал бы использовать при совмещении.

Male voice: Hm-hm.

Мужской голос: Хм-хм.

I’d run Havingness and Confront, as far as that’s concerned, on Routine 1A, if I had to. I mean, it doesn’t matter much.

Я бы проводил Обладательность и Конфронт, насколько нас это интересует, в Шаблоне 1А, если бы мне это было нужно. То есть это не суть, на самом деле.

Your packages are quite neat and very applicable and you don’t have to do anything really much more than the package. But now you’d find out that it’d be unnecessary while running SOP Goals to devote any time to running problems, probably, if problem was totally flat to begin with. But then, at the same time, you might open up a completely new section of the bank. And the test of this — I can just give you this one off the bat; I just know this was the way it’d be — the test would be, is your pc suddenly developing present time problems?

Ваши блоки довольно аккуратны и применимы, и вам на самом деле и не надо ничего особенно делать, кроме простого проведения блока. Но теперь вы обнаружите, что нет необходимости при проведении СДП Целей тратить какое-либо время на проработку проблем, вероятно, раз проблемы уже были сглажены с самого начала. А с другой стороны, вы можете наткнуться на целый новый раздел банка. И вот тест для этого—я сейчас просто даю вам это без размышлений; я просто знаю, что это должно быть так—тест состоит в том, что ваш преклир начнет вдруг иметь новые проблемы настоящего времени.

See, you flattened Routine 1A, you’ve done an SOP Goals, you’ve run two or three, four levels of SOP Goals and all of a sudden — everything has just been going fine up to this time — and you suddenly ask, and the pc has a present time problem. Oh, I’d let that one go by, I’d handle it, see? And next day, you find your pc has a present time problem. „Oh,“ you’d say, „come off of it here,“ and I’d go back to Routine 1A, and then come back to running SOP Goals. I wouldn’t change the terminal or anything.

Понимаете, вы сгладили Шаблон 1А, вы выполнили СДП Целей, вы проработали два или три, четыре уровня СДП Целей, и вдруг—до этого момента все шло просто здорово—вы вдруг спрашиваете, и преклир выдает проблему настоящего времени. О, это бы я пропустил, я бы просто уладил это как откровение, понимаете? И на следующий день вы снова обнаруживаете у преклира проблему настоящего времени. “О”,—говорите вы,—“это надо посмотреть”,—и тут бы я вернулся к Шаблону 1А, и потом снова вернулся к проведению СДП Целей. Я не стал бы менять терминал или что-то еще.

Male voice: Mm.

Мужской голос: Мм.

But I’d get their confront up on problems.

Но я бы поработал над поднятием конфронта проблем.

That’s a well-taken point, Bob, very well taken. You could do that. But I sure wouldn’t spend too much time in SOP Goals — the way they have been doing — I wouldn’t spend too much time fooling around with the pc’s tremendous present time problems. I’d do something much more effective than to run the standard routine, see?

Хороший вопрос, Боб, очень хороший. Это можно делать. Но я бы и так на самом деле не стал бы тратить при проведении СДП Целей—в том виде, как это делалось ранее—слишком большого времени на дуракаваляние с гигантскими проблемами настоящего времени у преклира. Я бы предпринял нечто более эффективное, чем просто проведение стандартного шаблона, понимаете?

I mean, it’s a chronic state. Oh, yeah, a pc will have a present time problem on Tuesday and then you don’t hear any more about present time problems. Well, that’s all right. But if he hit a present time problem on Tuesday — and he hadn’t had any before — and he’s got a present time problem Tuesday, and he’s got one Wednesday, and he’s got one Thursday, and he takes up most of Friday — well, oh no, you don’t want to go in for that sort of thing Clearing is very rapid. Shouldn’t get held up like this. So it’s faster to take up the exact thing which they are hanging on, which is problems. And they’re hanging on problems.

Я хочу сказать, что это хроническое состояние. О, да, во вторник у этого преклира проблема настоящего времени, а потом вы больше ничего не слышите о проблемах настоящего времени. Ну, это здорово. Но если он выдает проблему настоящего времени во вторник—а до того у него ничего такого не было—и у него есть проблема настоящего времени во вторник, и у него есть проблема настоящего времени в среду, и в четверг, и это съедает большую часть работы в пятницу—нет, вам не стоит далее продолжать тем же манером. Клирование—штука очень быстрая. Оно не должно ковылять таким образом. Так что гораздо быстрее взять точно то, на чем преклир виснет—то есть проблемы. Он висит на проблемах.

We have never really made a frontal assault on problems before. You’ll notice we’ve been working with problems for many years, as a factor, as one of the primary factors of auditing, or it wouldn’t be in the rudiments. But we have never really attempted a frontal assault to clean all this up on the pc before we audit him. Sort of like reducing a part of the rudiments and cleaning them all up before we go on auditing the pc. That’s kind of where 1A sits. Okay?

Мы ранее никогда не делали лобовой атаки на проблемы. Вы обратите внимание, что мы работали с проблемами в течение долгого времени, как с фактором, как с одним из главных факторов в одитинге, а иначе они не были бы включены в рудименты. Но на самом деле мы никогда не предпринимали лобовой атаки с целью очищения всего этого у преклира до того, как продолжить одитинг преклира. Вот ради чего был создан 1А. Ясно?

Audience: Hm-hm. Yes.

Аудитория: Хм-хм. Да.

Yes, Robin.

Да, Робин.

Male voice: Wouldn’t a hidden standard be blown open by asking the Joburg question „What would hare to happen to prove that Scientology works?“

Мужской голос: Разве скрытый стандарт не выявляется немедленно при задавании вопроса Йобургской исповеди „Что должно произойти для того, чтобы доказать действенность Саентологии?“.

All right. Now, I didn’t quite get the question, Robin, now.

Хорошо. Я не совсем уловил вопрос, Робин.

Male voice: Wouldn’t a hidden standard be blown open . . .

Мужской голос: Разве скрытый стандарт не выявляется немедленно при...

Oh, wouldn’t a hidden standard be blown open by asking the question „What . . .“

О, разве скрытый стандарт не выявляется немедленно при задавании вопроса „Что...“

Male voice: „. . . would have to happen . . .“

Мужской голос: „...должно произойти для того, чтобы...”.

. . . would have to happen for you to know that Scientology works?“ Yes. Yes. But you won’t — you’ve got a reality factor. Your E-Meter only registers what is real to the pc. And the pc might have a hidden standard that wouldn’t register. He’s got some other reality involved and it’s certainly a way-outback-of-Arcturus sort of a thing. All right, that’s fine. you will get that on the E-Meter. You will clear up the immediately-known hidden standards. And then we advance the case, and he’s got a new set of hidden standards.

...должно произойти для того, чтобы доказать действенность Саентологии?“. Да. Да. Но вы не—у вас есть фактор реальности. Ваш Э-метр регистрирует только то, что реально для преклира. А преклир может иметь скрытый стандарт, который не даст показаний. В этом участвует также и другая реальность, и она определенно представляет собой нечто черт-те-где-за-Арктуром находящееся. Хорошо, здорово. Вы получите это на Э-метре. Вы очистите непосредственно известные скрытые стандарты. А затем, при продвижении кейса, у него появится новый набор скрытых стандартов.

As soon as his reality improves and his confront goes up, we are liable to find ourselves sitting with a new set of hidden standards. That’s why we’re tackling Routine 1A frontally, head-on. Okay?

Как только улучшится его реальность и повысится его конфронт, мы обнаружим себя среди новой компании скрытых стандартов. Вот почему мы в лобовую работаем с Шаблоном 1А. О’кей?

Male voice: Mm, thank you.

Мужской голос: Угу, спасибо.

All right.

Отлично.

Any other questions? Yes.

Еще вопросы? Да..

Female voice: I wondered about the order of magnitude of a problem. In SOP Goals, for instance, would they be different, not a broken cup, or something like that. Would it be a more — a bigger problem, something with more magnificence and . . . ?

Женский голос: Я раздумывала над масштабом проблем. В СДП Целей, например, он будет иным, не просто какая-нибудь там разбитая чашка. Не будет ли это—проблема большего масштаба—большая проблема, нечто более заметное и...?

Oh, I see. you wonder about the order of magnitude of problems, and while running SOP Goals, if they wouldn’t come up as bigger problems . . .

А, понятно. Вы думали по поводу порядка величины проблем, и что при прохождении СДП Целей, не будут ли это возникать в виде проблем большой...

Female voice: Yes . . .

Женский голос: Да...

. . . the magnitude.

...величины.

Female voice: . . . as more weighty problems.

Женский голос: ...как более весомые проблемы.

Oh, yeah, yeah. More fundamental . . .

О, да, да. Более фундаментальные...

Female voice: Yes.

Женский голос: Да.

. . . more fundamental problems. That’s true. And they will come up that way.

...более фундаментальные проблемы. Это правда. И они будут появляться именно так.

Female voice: Yes.

Женский голос: Да.

Now, if you have, however, a person geared in to being able to observe or confront problems very well under 1A, your magnitude of problem will be even greater when it does come up. It has to be greater for the person to do so, because he already can confront the lesser ones, you see?

Но если вы, однако, работаете с тем, кто должным образом развил свою способность наблюдать или конфронтировать проблемы на 1А, то у вас будут всплывать проблемы еще большей величины. Они должны быть больше у такого человека, понимаете, потому что более мелкие он уже научился конфронтировать.

Female voice: Uh-huh.

Женский голос: У-гу.

So that’s why Bob’s point is very good. When this starts to happen and these problems just come in, in staggering magnitude, and so forth, you might have to return to Routine 1A for a little while and get this leveled out as a new activity. Yes, they are. They’re much more magnitudinous. What will register as a present time problem — this is actually a clue to cases, you know; it’s a very important point. What registers as a present time problem on three different people is a total index of case level.

Именно поэтому я похвалил Боба за вопрос. Когда это начинается, и эти проблемы только появляются, причем жуткой величины и все такое, то вы можете вернуться к Шаблону 1А на некоторое время и справиться с этим как с отдельным видом работы. Да, это так. Эти проблемы будут гораздо более огромными. То, что регистрируется в качестве проблемы настоящего времени—на самом деле является показателем кейса, понимаете; это очень важная вещь. То, что регистрируется в качестве проблемы настоящего времени на трех разных людях, является абсолютным показателем уровня кейса.

A hair ribbon has been dropped, see? And person A just absolutely has a fit, man. This is a fit. I mean, they all but get down and bite the asphalt, you know? It’s just the most God-awful thing that has ever happened, see?

Вот из волос выпала шпилька, понимаете? И у человека А просто случается нервный срыв. Припадок. Он просто падает и начинает в отчаянии скрести ногтями асфальт, знаете? Просто случилось самое ужасное на свете происшествие, понимаете?

And person B will go tsk, tsk, tsk, tsk, tsk, tsk, tsk.

А человек Б скажет хи, хи, хи, хи, хи, хи, хи.

And person C, on exactly the same problem of a dropped hair ribbon, would simply pick it up and shove it back in the kid’s hair, see, and doesn’t even think that anything horrible has occurred.

А человек В, в ситуации с той же проблемой выпавшей шпильки, просто поднимет ее и вставит обратно в волосы, и даже не задумается над тем, что произошло что-то ужасное.

I imagine you’ve had nurses or mothers or nannies, or something like that, that had different values for different problems. If there’s anything drives a kid mad, you know, it is somebody — the order of magnitude of problems. And it makes your parents sometimes completely incomprehensible, because, their order of magni - not yours, but their order of magnitude of problems was out, definitely was out. And you just couldn’t see what the hell the problem was, because it didn’t look like any problem to you, see? And my heavens, it’s going on and on and on, far into the night, and into the next day, and so forth, and . . .

Я могу представить, что у вас были няньки, мамы или сестры, системы ценностей у которых сильно отличались. Ничто так не сводит ребенка с ума, как тот, кто навязывает ему величину проблем. Это иногда полностью разрушает взаимопонимание с родителями, потому что их представление о величине проблем—не ваше, а их представление о величине проблем было определенно не в порядке. Вы просто не могли понять, в чем тут проблема, потому что вы просто там не видели никакой проблемы, понимаете? Но черт побери, все это продолжалось и продолжалось, до ночи, и на следующий день, и так далее, и...

Order of magnitude of problems. It is that factor which caused me to shift it over to the broad brackets on the thing.

Порядок величины проблем. Вот что заставило меня придумать широкую вилку для этого предмета.

But you can see some people practically faint. And I know I, one time — very dear friend of mine, an old man when I was a kid; he was a dear friend of mine. He was going along all right. He was a very sunny, cheerful sort of fellow. And I got back to this part of the world and dropped in on him one day and good heavens, he was a shattered wreck — an absolute wreck! He was a gone dog And actually, within a few years, had gradually gone downhill to a point where he was totally paralyzed and a couple of years after that died; and it was all because of one problem.

Но вы можете наблюдать, как некоторые люди просто падают в обморок. И я знаю—однажды один мой очень дорогой друг, он был уже в годах, когда я был ребенком; и я с ним очень дружил. У него все было замечательно. Он был очень светлым, радостным человеком. И я однажды вернулся в то место, где мы жили, и навестил его—и боже мой, он превратился просто в старую развалину—в абсолютного инвалида! Просто полумертвец. И на самом деле потом в течение нескольких дней он постепенно деградировал до состояния полного паралича, и через пару лет после этого умер; и все это произошло из-за одной проблемы.

He had been working in a bank and he was a shareholder in the bank, but he also had a job in the bank. And when Frankie the Limper took over, he made sure that all the little banks went crash, see? And all the banks went boom! see? And so he gave it all to the big banks because he thought things ought to be in chains or something. That’s right. This is the actual history of it, although I’m speaking about it rather sarcastically. And this poor guy watched one of these chain banks come in and pull the routine modus operandi.

Он работал в банке, он был держателем акций этого банка и одновременно работал там же. А когда к власти пришел Хромой Фрэнки *Хромой Фрэнки: насмешливое прозвище Франклина Делано Рузвельта (1882—1945), тридцать второго президента Соединенных Штатов (1933—1945). Летом 1921 его разбил инфантильный паралич, и он был парализован ниже поясница. При помощи лечения, он в конце концов обрел способность ходить при поддержке стальных полос, соединявших бедра со ступнями., он сделал все, чтобы все небольшие банки разорились. И все банки сделали бум! Понимаете? И он отдал все это большим банкам, потому что думал, что все должно быть под мощным контролем. Это так. Это действительная история, хоть я и говорю все это довольно саркастически. И этот бедняга наблюдал, как пришел представитель одного из этих “цепных” банков и совершил обычную процедуру.

And because there was a bank moratorium, then the bank wasn’t permitted, you see, to pay out any of the accounts. If you had a checking account or a savings account, that was seized. But if you had a mortgage and the bank had a mortgage on you, you had to pay it — every penny of the mortgage, see? They got all the cash. It was the biggest raid known in financial history. I don’t know, in a few decades somebody will wake up to the fact of what that was all about — “the great friend of the people.“ But it was just that. They then were given the opportunity to seize all the cash in the bank, and then make everybody make good their paper too.

И поскольку был объявлен банковский мораторий, то этому банку не было позволено делать какие-либо выплаты. Если у вас были там сбережения или банковский счет, то это замораживалось. Но если вы имели залог, то есть заложили что-то в банке для получения ссуды, то вы обязывались к выплате этого залога—причем до последней копейки. Они получили все наличные. Это было самое большое ограбление, известное в истории. Я не знаю, но через несколько десятилетий кто-то осознает, что произошло, кем был этот “великий друг всех людей”. Но это было именно так. Они потом получили возможность захватить все наличные деньги в банке, и потом признать всех их бумажки хорошими деньгами.

Well, of course, they pronounced all the little banks insolvent by government order and then they, of course, were grabbed by all the bank chains. So little guys such as this, with a little job and some shares in the bank, and so forth, were just wiped out. Bang!

Ну, конечно, они объявили правительственным указом все мелкие банки неплатежеспособными и потом, само собой, они были ограблены всеми цепными банками. Так что мелкие собственники, типа этого моего друга, с небольшой работой и небольшим количеством акций, просто были сметены. Бац!

But this appeared to be a problem of such gross magnitude to him that it pract it did! It killed him! It killed him. And I remember definitely — (Used to call him Uncle Jimmy.) I looked at him and I said, „But, Uncle Jimmy,“ I said, „you’re still a young man. I mean, all you’ve got to do is — well, I don’t care what: start another bank or get a job or start a feed business, or something. But this doesn’t seem to be very great to me.“

И для него это превратилось в проблему настолько большой величины, что он просто умер. Это его убило! Это его убило. И я отчетливо помню—(я обычно звал его “дядя Джимми”). Я посмотрел на него и сказал: “Но дядя Джимми, ты еще не старый человек. То есть тебе надо просто что-то делать—ну, я не знаю, основать другой банк, найти работу, начать бизнес или еще что-то. Это, конечно, не слишком здорово, но все же...”.

„Oh,“ he says, „Ronald,“ he said, „they just wiped us out. They just stole everything from us. They just ruined everybody,“ and he just went on about it, and so on and on and on. And that’s all he would talk about. That’s all he could talk about. That’s all he could think about, and so forth. And he just went down, down, down, down, down; overnight, practically thirty years was put on the man’s age, you see?

“О”,—сказал он,—“Рональд, они нас просто смели. Они у нас все украли. Они уничтожили всех”,—и он продолжал причитать и стонать по этому поводу. Это все, о чем он мог говорить. Это все, о чем он мог говорить. Это все, о чем он мог думать, и так далее. И он просто опускался, опускался, опускался, опускался, опускался; за одну ночь он постарел на тридцать лет.

Now, that was a problem he couldn’t confront, which was terrific thievery on the part of a government. Well, what else could he expect? It’s a government. Of course, at that time of life that I was in there, and my general modus operandi, and the way I look at things anyway, this didn’t have any agreement at all. I mean, I remember it as one of the wildest points of disagreement I think I ever had on the whole track. I just couldn’t get the man’s point. I just couldn’t get his point, that this was a problem of such magnitude that it would just stop all life right there in its tracks, period. And that’s what it did.

Это была проблема, которую он не мог конфронтировать—ужасное ограбление со стороны правительства. А что другое он мог ожидать? Это правительство. Конечно, в тот период своей жизни, когда я там был, при моем общем отношении к жизни, и при тех взглядах, которые я имел в общем, я никак не мог с этим согласиться. Мне это вспоминается как один из самых диких моментов несогласия, какие только у меня были на полном траке. Я просто не мог понять этого человека. Я не мог понять, отчего он так страдает, и почему эта проблема для него настолько велика, что он просто готов остановиться и умереть на том месте, где он встал, и точка. Вот каков был результат.

Now, his ability to confront problems was poor to begin with, don’t you see? And he got one from an unexpected quarter, which gave him the betrayed help, or something of the sort, you see?

Просто его способность конфронтировать проблемы была слабовата с самого начала, понимаете? И он заполучил одну из них с совершенно неожиданной стороны, что дало ему ощущение преданной помощи, понимаете?

He probably was a member of the American Legion, and all of this kind of thing; was up there singing „The star-spangled Banner“ with everybody. And he always expected, you know, the whole works to be all good, you know, and kind and sweet and patriotic, and he never realized that politicians were crooked. That’s the basic problem that he was into.

Вероятно, он был членом Американского Легиона, и всяких таких организаций; пел со всеми песню “Усыпанное звездами знамя”. И он всегда считал, что все идет просто отлично, все классно, здорово и патриотично, и никогда не задумывался над тем, насколько испорчены политики. Вот основная его проблема.

So, not having looked at any part of this, you see, it came as a tremendous shock to him. It was just borne home with such velocity that it’d have been kinder to have shot the man with a bullet, you see?

Раз он не смотрел на это вовсе, то оно пришло к нему с ужасным шоком. Оно упало на него с такой скоростью, что милосерднее было бы просто выстрелить в него из винтовки, понимаете?

All right. Now you see fellows failing because of business, failing because of nervous breakdowns. These are comprehensible, but there’s one that you don’t find as comprehensible as that, even. you will actually see somebody dibbling with some pieces of paper, or something of the sort, and he will announce to you that he has just hit the end of track, man. This is it, you know?

Хорошо. Сейчас вы видите людей, которые терпят крах из-за бизнеса, из-за нервных срывов. Это все понятно, но есть случаи, когда вы столкнетесь с не столь понятными вещами—кто-то теребит в руках какую-то бумажку или еще что-то, и объявляет вам, что ему только что пришел конец. Вот оно, понимаете?

And you will just look in vain to find out how this is the end of track, you know? And you’ll have — there are fifteen ways of handling this thing. There are fifteen ways of resolving it. There are dozens of ways of arising it. I’ve seen fellows, for instance, getting just in deeper and deeper and deeper in some criminal proceeding, you know, that they’d become involved in. And you’d tell them, „Well, why don’t you go tell the man?“ you see? When you’re auditing people, you run into all kinds of weird things, as you only know too well.

И вы тщетно будете пытаться понять, почему так, почему он считает, что это конец? И вам придется—есть пятнадцать способов справиться с этим. Есть пятнадцать способов разрешить это. Есть десятки способов создания этого. Я видел парней, понимаете, которые попадали все глубже и глубже и глубже и глубже в трясину преступности. И вы им говорите: “Ну почему бы просто не пойти и не признаться?”. Одитируя народ, попадаешь в самые дикие ситуации, только вы меня понимаете.

„Well,“ I said, „why don’t you go tell the man that you took ten thousand dollars, and why don’t you take what’s left of the ten thousand dollars and give it to him and straighten it up and say, ‘Well, go ahead. Put me in jail,’ or something like that, and spend your six months, or something like that, or get off whole-hog.“

“Ну”,—говорю я,—“почему ты просто не признаешься этому парню, что спер у него десять тысяч долларов, почему не пойдешь и не отдашь ему то, что от них осталось и не скажешь: ‘Ну, давай, отправь меня за решетку’,—что-то типа того, не отбудешь свои полгода и не избавишься от всего этого сразу”.

„Oh, no!“ you see? „Nothing! Oh, no!“ You know, they, „Oh, God, no!“ you know? Well, all right, that’s comprehensible. But how about something like this: The fellow has to quit his job. He just has to quit his job because the pots and pans aren’t the right size. Oh, brother, you look at this, you know, and you say, „What is going on here?“

“О, нет! Никогда! Нет! Господи, никогда!”,—понимаете? Ну, хорошо, это можно понять. Но что насчет вот такого: парню надо уйти с работы. Ему просто надо уйти с работы, потому что сковороды и кастрюли для него не того размера. О, брат, ты смотришь на это, и говоришь: “Что тут происходит?”.

Or you look at some fellow and he’s got a perfectly good berth on a ship, and he says, well, he’ll have to leave her at the end of the cruise, and he . . .

Или вы смотрите на какого-то человека, у него отличная каюта на корабле, и он говорит о том, что ему придется уйти с корабля в конце круиза, и что он...

You say, „Why?“

Вы говорите: “Почему?”.

„Well, just have to, you know?“

"Ну, просто должен, и все".

„Well, why?“

"Но почему?".

„Well, I don’t think the mate likes me.“

"Мне кажется, старпом меня не любит".

„You don’t think the mate likes you. How do you know the mate doesn’t like you?“

"Ага, старпом тебя не любит. А с чего ты так решил?".

„Well, I’ve never — I — really, I just know.“

"Да нет, ни с чего, я—просто—просто знаю, и все".

„Well, has the mate ever said anything to you?“

"Он тебе что-то говорил?".

„Have you ever done your work all right?“ or so on.

"Ты всегда хорошо справлялся с работой?", и т.п.

„Oh, yes.“

"О, да".

„Well, what is the matter? Basically, what’s the matter here?“

"Ну тогда в чем дело? По сути, в чем тут дело?".

„Well, I just don’t think the mate likes me and I’ll have to leave the ship at the end of the cruise.“

"Ну, мне просто кажется, что старпом меня не любит, и мне придется уйти с корабля в конце круиза".

And you say, „Now look. why don’t you speak to the man? Why don’t you straighten it out with him, and so forth?“

И вы говорите: "Слушай, а почему ты не поговоришь с ним? Почему ты не уладишь все это?".

And he says, „I will have to leave the ship at the end of the cruise, because I don’t think the mate likes me.“

Он отвечает: "Мне придется уйти с корабля, потому что старпом меня не любит".

And you say, „Well now, why don’t you take this up with the captain? Why don’t you speak to the captain about this sort of thing and get this thing straightened out, or talk to the owners, or something like . . .“

Вы говорите: "Ну послушай, почему ты не обсудишь это с капитаном? Почему ты не обсудишь это с капитаном и не уладишь это дело, или не поговоришь с владельцами...".

„No. At the end of the cruise I will have to leave the ship.“

"Нет. В конце круиза мне придется покинуть корабль".

You begin to believe after a while that there must be something else here, that that couldn’t possibly be the problem he’s stuck on — that’s the suspicion that you get — and you yourself are guilty of a no-confront. No. That’s the problem he’s stuck on. That’s it. There isn’t anything more than that. Only this person’s ability to confront a problem is so tiny, and the problem is so microscopic that he can’t confront, or the problem is so microscopic that he can confront — you see, these two things meet down toward the bottom; this is maybe the only problem in the world that he could confront, is this one, and so he’s got a problem, you see?

Через некоторое время вы начинаете верить в то, что здесь должно быть что-то другое, что это не может быть той проблемой, в которой он застрял—у вас возникает такое подозрение—и вы сами виновны в неконфронте. Нет. Он застрял именно в этой проблеме. Это она. И ничего больше нет. Просто способность этого человека конфронтировать эту проблему настолько мизерна, и сама проблема настолько микроскопична, что он не может конфронтировать, или сама проблема настолько микроскопична, что он может конфронтировать—понимаете, эти две противоположности сливаются на другом конце, возможно, это единственная проблема в мире, которую он может конфронтировать—только эту, и поэтому она у него есть, понимаете?

You won’t be able to fathom it. you say, „What the devil is going on here?“ Life becomes very baffling along about this point. But if you remember that the ability to confront a problem is a gradient case index. . . And you’ll see somebody sitting in the midst of ruin, disaster, sudden death and so forth; the columns of the house falling, and the children’s bodies flung about, you know, or something like this, you know, something — maybe not so dramatic, maybe it’s more just the magazines are flung about and the beds are unmade, you see, and there hasn’t been a fire in the furnace for three weeks, and you know, life has just sort of gone to pieces, man. And you see this person just sitting there worrying like mad because the lady next door has bought a new hat.

Вы не сможете уяснить это. Вы говорите: “Что за чертовщина?”. В этом направлении жизнь становится совсем непонятной. Но если вы вспомните о том, что способность конфронтировать проблемы является показателем уровня кейса... И вы увидите кого-то, кто сидит посреди руин, бедствия, смертей; кругом дома падают, и детские тела рвутся на части, понимаете, или что-то такое—ну, может, не столь драматичное, может, это просто журналы рвутся на части, кровати не заправлены, понимаете, и в камине не было огня в течение трех недель, знаете, и жизнь просто трещит по швам и разваливается. И вы видите, что она сидит там и волнуется как ненормальная только из-за того, что леди из соседней квартиры купила себе новую шляпку.

Well, that’s the level of problem that that person can confront. And these other things don’t exist, and they are not problems. They’re not only not problems, they aren’t there. And it’s just a total vanishment of everything. And you say, „My, that certain — certainly that person sure can confront problems.“ No, they can’t. How can you confront something you don’t even know about?

Это просто уровень проблем, которые этот человек способен конфронтировать. А всего остального просто нет, и это не проблемы. Это не просто не проблемы—их там нет вообще. Просто абсолютное всеисчезание. И вы говорите: “Вау, этот человек определенно—определенно способен конфронтировать проблемы”. Нет, не способен. Как можно конфронтировать то, о существовании чего даже и не подозреваешь?

And the magazines flung around the floor, and the dead fire in the furnace, and the cold house, and the dirty sheets of the unmade beds, and everything else, and these things don’t exist. And then, here’s what’s odd: Somebody can walk up to her and say, „Look, why don’t you straighten this all out?“ and the person thinks the person who just said that is crazy. That’s the oddity about this sort of thing. They go around with a very interesting opinion of that other person’s sanity.

Нет ни журналов, летающих по воздуху, ни затухшего огня в камине, ни остывшего дома, ни грязных простыней незаправленных кроватей, ни чего-то еще—всего этого просто нет. И вот еще в чем странность: можно подойти к ней и спросить: “Слушай, а почему ты не хочешь все это исправить?”—и она о вас подумает, что вы сумасшедший. Вот такая странность имеет место. У таких людей довольно интересное представление о разумности других людей.

They think they should do something about it, or they think that the person should look at these things.

О тех, кто полагает, что она должна что-то с этим сделать или хотя бы просто обратить на это внимание.

And you press it a little bit further and they will give you the most interestingly involved explanations of how it is not possible to look at any of these things. And even if you did look at these things, you would find out they didn’t exist anyway. And if you did find out that they existed, there couldn’t be anything you could do about it, so how could you even say that they existed? It would be some wild rationale of that character. And you’re hitting a person right where he lives when you’re getting this one.

И если вы будете настаивать чуть сильнее, она даст вам самые удивительные и нелогичные объяснения того, почему на это все посмотреть невозможно. И даже если посмотреть на все это, то его там все равно не окажется. И даже если окажется, то с ним ничего нельзя будет поделать, так что можно ли вообще утверждать, что это существует? Последует что-то в подобном диком ключе. И вы находите этого человека прямо там, где он находится, когда сталкиваетесь с подобной ситуацией.

You could probably do an intelligence test and not only that but a sanity test and ability test. you could probably just make a gradient list of problems in various spheres, categories and dynamics, you see — could divide it all up here so you got problems per dynamics, and then you got problems per zones of action in life, and then you got problems in gradient order of magnitude. And you just ask him the silly question, which would be silly perhaps to you. You just ask him one question; that is, „In each one of these groups, check the problem.“ There’ll only be one or two problems in each one of these groups for him, although every one of them is a problem. He’ll only be able to conceive as certain of these problems as being that. And where he checks that level, there he lives, which is an interesting order of magnitude.

Возможно, на основе этого можно построить тест на интеллект, на разумность и на способности. Может быть, вам даже удастся составить список–шкалу проблем в различных сферах жизни, категориях и динамиках, понимаете—разделить все так, чтобы проблемы группировались по динамикам, по областям деятельности в жизни, и по величине, и по масштабу. И вы сможете тогда задать ей глупый вопрос, который вам покажется глупым, вероятно. Вы просто зададите ей один вопрос; а именно “В каждой из этих групп, найди проблему”. И в каждой из этих групп для него найдется одна-две проблемы, хотя они все представляют собой проблемы. Но она сможет воспринять как проблемы только некоторые из них. И где она отметит этот уровень, там она и живет—довольно интересный получился бы тест.

Okay. Well, enough of all this; kept you overtime again. Hope you make a lot of success on this. Probably won’t give you a talk tomorrow. One last word: Is there anything you feel you should know in running your pc right this minute that you have not asked, or you have come up against, or something has occurred about?

О’кей. Ну, хватит об этом; опять задержал вас сверх времени. Надеюсь, это принесет вам много успехов. Завтра, возможно, лекции не будет. Одно последнее слово: есть ли что-то, что вы должны знать о работе с вашим преклиром, как вы считаете, прямо сейчас, и чего вы не спросили, или что вас остановило, или просто пришло в голову?

You feel you got it taped? Feel you got it taped?

Есть ощущение, что все схвачено? Есть ощущение, что все схвачено?

All right. Confront it.

Хорошо. Конфронтируйте это.

Thank you very much.

Большое вам спасибо.