Миссия Земля «Во мраке бытия» (Книга 2, Часть 16)

Спустившись в холл гостиницы, Хеллер не обнаружил там никого из администрации. Тогда он зашел за стойку дежурного, положил на самом видном месте тридцать долларов за номер, там же оставил свою регистрационную карточку на имя Аль Капоне и сам себе выписал квитанцию на оплату, а потом сам же и расписался за администратора. «Бринкс» — поставил он подпись. Да, не так-то уж и детально обучали его в этом ФБР, иначе он знал бы, что Капоне за всю свою многолетнюю карьеру ни разу не ограбил машину инкассаторов фирмы «Бринкс», занимавшейся сдачей в прокат бронированных автомобилей. Уж я-то прекрасно знаю историю Америки!

Разбираясь в массе телефонных номеров, записанных прямо на стене у аппарата общего пользования в холле гостиницы — а были там в основном телефоны девиц, сутенеров и педиков, — Хеллер нашел номер одного из таксомоторных парков и набрал его. После того как багаж был погружен в такси, он попросил водителя, здорово смахивающего на немца:

– Мне нужно место для жилья. Какой-нибудь отель получше этого. Что-нибудь приличное.

Пробираясь среди покореженных крыльев и погнутых бамперов машин, состояние которых уже было отмечено Хеллером ранее, они направились по Мэдисон-авеню к центру. На углу Пятьдесят девятой и Пятой авеню таксист высадил Хеллера прямо на тротуар. Хеллер выгрузил свои вещи и протянул водителю двадцатидолларовую бумажку. Таксист выхватил деньги у него из рук и тут же быстро отъехал, поскольку за проезд ему полагалось значительно меньше. Можно сказать, что Хеллер начал понемногу знакомиться с условиями жизни в Нью-Йорке. Он огляделся. Прямо перед ним возвышался отель «Сноб Палас». Хотя у дверей его стоял швейцар, а кругом так и сновали посыльные, багаж у него никто не взял. Хеллер собрал свои вещи и вошел. Огромный холл, величиной чуть ли не в ангар, простирался перед ним. Мягкие искорки поблескивали на богатой инкрустированной мебели, хотя в холле царил приятный полумрак. Вся эта роскошь проплывала мимо него, пока он шел по направлению к отделу регистрации.

В отделе было множество клерков и каждый, казалось, не мог оторваться ни на минуту от своих занятий — никто даже не глянул в сторону вошедшего. Наконец Хеллер выбрал одного из них и сказал ему, что хотел бы снять здесь номер.

– У вас сделан предварительный заказ? — спросил клерк. — Нет?

Тогда вам следует обратиться к помощнику управляющего. Прошу вас, вон его стол.

Помощник управляющего был тоже занят. Он давал объяснения по телефону по поводу какой-то жалобы. Тон его при этом был виновато-сочувственный. Речь шла о пуделе, которого, по-видимому, не выгуляли или выгуляли не вовремя. Наконец он снизошел до того, что бросил взгляд на Хеллера. И по всему было видно, что посетитель не произвел на него особого впечатления. Благодаря зеркалу, занимавшему полстены за его спиной, я тоже имел возможность видеть Хеллера, и не мог не согласиться с ним. В зеркале отражался субъект в кричащем и слишком для него тесном пиджаке в красную и белую клетку, в брюках в синюю и белую полоску, которые не доходили до его бейсбольных шиповок. Вдобавок ко всему на голове его красовалась бейсбольная шапочка.

– Да? — коротко поинтересовался помощник управляющего.

– Мне нужна хорошая комната, а может быть, и пара комнат, — попытался сломать лед Хеллер.

– Вы прибыли с родителями?

– Нет, моих родителей нет на Земле.

– Номер в нашем отеле стоит от четырехсот долларов в день и выше. Я не думаю, что вам захочется останавливаться у нас. До свидания.

И он снова взялся за телефонную трубку, объясняя обстоятельства, в силу которых чей-то там пудель не получил должной порции свежего воздуха и моциона. Я сразу понял причину недоразумения. Хеллер мыслил категориями кредиток. А кредитка по курсу равна нескольким долларам. Он молча собрал свои вещи, вышел из отеля и сразу же наткнулся на освобождающееся такси, из которого как раз выпускали китайскую болонку, повидимому, только что получившую свой моцион.

– Мне нужна комната, — сказал он таксисту. — Я хочу найти что-нибудь подешевле того, что предлагают в этом отеле.

Таксист быстро выбрался из деловой части города, свернул на Лексингтон-авеню, умело избежал нескольких аварий и высадил Хеллера на Двадцать первой улице. Хеллер протянул ему двадцатидолларовую бумажку. Крайнее изумление отразилось на лице шофера, когда ему не удалось с ходу выхватить эту бумажку из пальцев Хеллера. Купюра держалась как приклеенная. С недовольным видом он принялся отсчитывать сдачу. Хеллер оставил ему на чай ровно пятьдесят центов. Значит, он уже кое-чему научился здесь.Хеллер с недоверием оглядел облупленное и крайне запущенное здание. Вывеска над входом гласила: «Дом для ночлега». Подхватив чемоданы, он вошел внутрь. Группа лоснящихся итальяшек сидела там на лоснящейся мебели. Лоснящийся клерк сидел за лоснящимся столом. И вообще весь холл выглядел каким-то засаленным и потертым. Какой-то странный звук донесся до меня из динамика. Но я быстро понял, что это такое. Хеллер принюхивался.

– Ох! — произнес он, не обращаясь ни к кому в частности. — Можно подумать, что порядками в этом доме ведает Аппарат!

Нарушение Кодекса! Самое настоящее нарушение Кодекса! А кроме того — Вызывающе непатриотическое поведение. Я быстро сделал пометку в своих записях и даже заложил кусочком бумаги этот отрезок пленки. Никто не сможет обвинить меня в том, что я пренебрег выполнением своего долга!

Хеллер подхватил чемоданы, молча повернулся и вышел на улицу. Там он остановился и снова оглядел здание.

– Ну и отели здесь! Можете хоть все провалиться сквозь землю. Дом наверняка обойдется дешевле и будет значительно чище. — Хеллеру пришлось прошагать два квартала, прежде чем ему удалось поймать такси. Машина на секунду остановилась у обочины, и Хеллер успел отворить дверцу прежде, чем такси отъехало от тротуара. Таксист выглядел так, будто не ложился спать по меньшей мере весь последний год. А кроме того, у него совсем не было пространства между глазами и волосами на голове. Типичный неандерталец. Хеллер загрузил багаж. Он наклонился вперед, чтобы быть расслышанным сквозь стекло и металлическую сетку, которые, по мнению нью-йоркских таксистов, могли хоть как-то защитить их от грабителей.

– Вы знаете адрес какого-нибудь дома, где я мог бы остановиться?

Таксист окинул его оценивающим взглядом и погрузился в раздумья.

– А деньги у вас сеть? — поинтересовался он.

– Конечно же, у меня есть деньги, — сказал Хеллер.

– Но вы еще так молоды.

– Послушайте, — сказал Хеллер, — знаете вы такой адрес или не знаете?

Таксист снова с сомнением глянул на него и только после этого утвердительно кивнул.

– Вот и отлично, — сказал Хеллер, — тогда отвезите меня туда.

Они пробились сквозь плотные потоки транспорта на Сороковые улицы и потом двинулись в сторону Ист-Ривер. Высокая черная стена здания Объединенных Наций мелькнула в окне. Они теперь передвигались по более спокойному и элегантному району, застроенному солидными и богатыми зданиями.Какое-то время спустя такси остановилось у одного из таких домов. Это было здание из полированного камня и дымчатого стекла, высокое строение приятного модернистского стиля. Небольшой газон и специальный подъезд вели к расположенному чуть в глубине дому. Элегантная вывеска полированного черного камня слева от главного входа оповещала золотыми буквами: «Ласковые пальмы». Таксист не стал подгонять машину к самому входу, потому что проезд был занят приземистым черным лимузином, за рулем которого поджидал своего пассажира шофер. Хеллер выгрузил из такси чемоданы и поставил их на дорожку. Сейчас он рылся в карманах в поисках денег, чтобы расплатиться с водителем такси. Но тут произошло нечто совершенно неожиданное.

Таксист, который все это время выглядел таким сонным и вялым, вперился взглядом в стоящий перед входом лимузин. В глазах его внезапно отразился неприкрытый откровенный ужас. Визжа колесами, такси дало задний ход, развернулось и рвануло с места с такой скоростью, будто все силы ада гнались за ним. Таксист даже не взял платы за проезд. Хеллер проводил взглядом быстро удаляющуюся машину, потом сунул в карман приготовленные деньга, поднял чемоданы и зашагал в направлении входа. Лимузин, как оказалось, стоял с работающим мотором. Справа от входа поджидал кого-то молодой человек мощного телосложения и угрожающей внешности, одетый в двубортный костюм. Шляпа его была опущена так низко, что почти закрывала глаза. Когда Хеллер приблизился, он оторвал спину от стены. Рука его поднялась, и я разглядел, что он сжимает в ней какой-то предмет. Оказалось, что это была миниатюрная рация. Не сводя глаз с Хеллера, он что-то сказал в нее.

– Здесь что-то явно происходило! Что-то наверняка опасное!

А Хеллер — этот идиот — даже не встревожился. Он как ни в чем не бывало вошел в дверь. Холл оказался не очень просторным, но обставлен был с необыкновенным вкусом. Спиральная лестница в глубине холла, плавно изгибаясь, вела на балкон. Позолоченная дверь лифта прекрасно гармонировала со стеной из полированного камня. Украшения из позолоченного кованого железа покрывали стены холла изящным узором. В холле стояли мягкие глубокие кресла оригинальной конструкции, расставленные попарно и отделенные друг от друга редкостными растениями в изысканных горшках. Длинная, золотого цвета стойка, по-видимому, служила здесь регистрационной конторкой. Но зал был совершенно пуст. Ни одной живой души. Звонко топая по узорному полу своими шиповками, Хеллер подошел к стойке. Маленькая дверь слева от стойки, с надписью «Хозяин» в верхней части ее, приоткрылась дюймов на шесть. В щели показалось лицо отталкивающего вида. Потом появилась и рука, которая молча поманила Хеллера. Сложив на полу свой багаж, Хеллер подошел к двери, и она тут же распахнулась. За дверью просматривался роскошно обставленный кабинет. В глубине его стоял резной письменный стол, за которым сидел элегантно одетый узколицый брюнет миниатюрной комплекции. Табличка на его столе сообщала: «Вантаджио Меретричи. Управляющий». Справа за тем же столом расположились еще двое мужчин. Оба были в шляпах и сидели так, что рук их не было видно. Вся тройка внимательно смотрела на Хеллера. Дверь за его спиной захлопнулась.

И тут его внезапно схватили сзади! Руки его оказались намертво прижатыми к телу. Потом его силой подвели к стулу, что стоял в углу у самой двери, и заставили сесть. При этом тот, кто держал его сзади, так и не ослабил свой удушающий захват. Один из тех, что сидели за столом в шляпах, сказал, указывая на Хеллера:

– Это что, один из ваших похабных мальчиков?

– Нет! Нет! — горячо запротестовал управляющий. — Мы здесь не пользуемся услугами молодых людей.

Второй гангстер недоверчиво расхохотался.

– Брось (...), Вантаджио. Сколько ты сдираешь с клиента за мальчишку с таким хорошеньким личиком, как у этого (...)? Ну ладно, вернемся к делу, Вантаджио. Фаустино сказал, что ты собираешься толкать здесь наркоту. Значит, так мы поставляем товар, ты его сбываешь.

– Никогда! — воскликнул Вантаджио. — Так мы растеряем всех наших клиентов. Они ведь наверняка решат, что под это дело мы будем пытаться выкачивать из них информацию.

– О, да какая, к черту, может быть информация у этих черномазых да косоглазых, которыми забиты все места в Объединенных Нациях! И что вообще они понимают в информации, — презрительно фыркнул тот из гангстеров, что сидел поближе к Вантаджио. — Теперь тебе придется хорошенько усвоить новые правила. Теперь Фаустино командует парадом, и тебе это прекрасно известно. Итак, с чего мы начнем? Не сразу же тебя отправлять на тот свет, в конце концов! Как ты смотришь на то, если для начала мы попортим твою мебель, а? Или, может быть, изувечить несколько твоих шлюх?

– А почему бы нам не начать с этого красавчика? — предложил второй гангстер.

Бандиты молча переглянулись и понимающе улыбнулись друг другу. Тот, который высказал последнее предложение, прикурил сигарету и встал.

– Для начала мы наделаем глубоких дырок в его мордашке, и ебе придется оплатить счета за его лечение.

Гангстер поднялся с места и направился в сторону Хеллера, раскуривая на ходу и без того ярко горевшую сигарету. Человек, державший Хеллера сзади, усилил свою железную хватку. Неожиданно Хеллер оторвал ноги от пола. Продолжая сидеть на стуле, он сделал нечто, напоминающее заднее сальто. Носки его туфель ударили в голову стоявшего за его спиной. Держась руками за сиденье стула, Хеллер завершил переворот, пролетев над самой головой стоявшего сзади. В результате он оказался за его спиной и моментально выхватил у него спрятанный в кобуре под пиджаком пистолет. Гангстер, который направлялся к нему, изумленно застыл посреди комнаты. Тот же, что оставался у стола, выхватил пистолет.

– Не заслоняй, отойди в сторону! — заорал он тому, что стоял посреди комнаты. Тот сразу же упал на пол.

Бандит у стола выстрелил. Хеллер же стоял за спиной того бандита, который держал его пыле. Пуля, выпущенная сидевшим у стола, попала ему прямо в грудь. Используя в качестве щита тело, прошитое пулей, Хеллер стался укрыться от огня. Бандит у стола прицелился и выстрелил. На этот раз дважды. Обе пули снова попали в труп. Наконец сидевший у стола понял, что труп его дружка надежно прикрывает Хеллера, и попытался податься в сторону. Хеллер выстрелил, и пуля попала точно в сердце сидевшему у стола.

Тот, что распластался на полу посреди комнаты, вытащил тем временем пистолет и тоже попытался выстрелить. Хеллер заметил его движение и успел увернуться. Тот все же выстрелил. Пуля и на этот раз попала в труп. Теперь и Хеллер пригнулся к полу. Из этого положения он выстрелил, и пуля прошила голову последнего из троицы гангстеров. Двое были мертвы, третий чуть подрагивал в предсмертных судорогах.

– О Господи, — только и сумел выдавить из себя сидевший по-прежнему за столом Вантаджио Меретричи.

За дверью послышался топот бегущих ног. Хеллер отскочил от двери. Верзила, что стоял у входа во время приезда Хеллера, едва отворив дверь, тут же заметил его и вскинул руку с пистолетом. Однако Хеллер успел выстрелить первым. Пуля попала в верхнюю часть плеча.Верзилу отшвырнуло от двери и развернуло в обратную сторону. Но он не упал. Дверь захлопнулась, и послышался быстро удаляющийся топот ног.

Взревел мотор и, судя по шуму, лимузин, стоявший у входа, умчался со страшной скоростью.

– О Господи, — повторил все тем же тоном Вантаджио. Но тут он словно очнулся. — Послушай, парень, быстренько помоги-ка мне здесь!

Один из гангстеров валялся на коврике возле стола. Вантаджио ухватил этот коврик за углы и как на саночках быстро потащил тело к двери. На ходу он подпер дверь стулом, чтобы она не захлопнулась, и вытащил свой груз в холл. Хеллеру он указал рукой на труп, который так надежно послужил ему в качестве щита. Хеллер подхватил тело и вынес его в коридор. Издалека послышался прерывистый вой полицейской сирены.

Управляющий на пару с Хеллером вытащили и третье тело. В холле появилась старушка в безукоризненно выглаженной форме горничной из богатого дома.

– Сейчас же подотрите кровь в кабинете! — крикнул ей управляющий. — Да поживее, поживее!

Полицейская машина приближалась. Управляющий быстро нырнул под свой письменный стол. Оказалось, что там лежал связанный по рукам и ногам клерк с кляпом во рту. Хеллер помог вытащить его оттуда, разрезал веревки и вынул кляп. Управляющий тем временем разложил в определенном порядке трупы в холле. Он взял тот пистолет, которым пользовался Хеллер, вытер рукоятку и сунул его в руку прежнему владельцу. Полицейские машины уже тормозили у подъезда.

– Эти (...), — сказал управляющий. — Они договорились с легавыми, что те сразу же приедут и схватят меня, если только здесь поднимется стрельба.

Управляющий в последний раз оглядел холл, быстро сказал что-то по-итальянски клерку и обернулся в сторону Хеллера, наверное, намереваясь посоветовать ему поскорее сматываться отсюда, как со стороны входа раздался грубый голос: «Всем не двигаться!» Все — это были управляющий, Хеллер и клерк.

Полицейский инспектор в сопровождении еще двух полицейских, вооруженных скорострельными ружьями, вошел в холл. Это был человек средних лет, огромного роста, но рыхловатый.

– Ну вот, Меретричи, считай, что ты арестован!

– А за что? — осведомился Вантаджио.

Полицейский инспектор оглядел трупы. Потом перевел взгляд на клерка.

– Что тут произошло? — спросил он у него.

– Вы сами видите, — сказал клерк. — Этот вот, — и он указал на труп, лежавший ближе к входу, тот, что Хеллер использовал в — по-видимому, пытался убежать от остальных. Но они ворвались сюда прямо вслед за ним, и поднялась такая стрельба! Полицейский инспектор внимательно осмотрел вначале убитых, а потом и оружие каждого из них.

– Их нужно арестовать, — сказал Вантаджио. — Мы не разрешаем здесь у себя открывать стрельбу.

– Умничаешь, (...), — буркнул инспектор. Потом он подошел к Хеллеру: — А ты кто такой, черт побери?

– Он работает посыльным, — ответил Вантаджио. — Он вошел сюда с черного хода уже после стрельбы.

– (...), — пробормотал инспектор.

– Мне хотелось бы, чтобы вы исполнили свой служебный долг, — сказал Вантаджио, — то, чего вправе требовать от вас налоголателыцики, которые платят вам зарплату, и убрали все эти тела сюда к чертовой матери. Они уже и так окончательно испортили дорогой ковер.

– Не сметь ничего здесь трогать, — сказал инспектор. — Машина из полицейского морга прибудет сюда через несколько минут. Они их сфотографируют и сфотографируют также все вокруг. А вы двое, — он ткнул пальцем в управляющего и клерка, — обязательно явитесь по повестке в качестве свидетелей, и будет составлен протокол. Мне бы следовало отвести вас в участок и держать там как свидетелей.

– Свой гражданский долг мы обязательно исполним, — пообещал Вантаджио. — А вот вы постарайтесь впредь обеспечить более надежную защиту честных бизнесменов! — Он с яростью поглядел на распростертые тела. — А то у вас такие вот бандиты бегают по улицам.

Инспектор убыл. Патрульные остались стеречь тела, чтобы никто не мог покуситься на столь ценные вещественные доказательства.

– А вещи можешь занести ко мне в кабинет, — сказал Ванраджио и сделал Хеялеру приглашающий жест рукой.

Хеллер подхватил свои чемоданы, сумку и последовал за адмиршстратором в его кабинет.

Горничная уже успела смыть с пола всю кровь. Вантаджио включил кондиционер на «вытяжку», повидимому, для того, чтобы очистить воздух в кабинете от запаха пороха. Он пригласил Хеллера сесть и только после этого сам уселся за резной письменый стол.

– Слушай, парень, — сказал Вантаджио, — а ты ведь спас мне жизнь. Я еще никогда в жизни не видел такой великолепной стрель бы. — Он некоторое время молча приглядывался к Хеллеру. — Послушай, а как ты вообще здесь оказался?

Хеллер рассказал, что был занят поисками жилья, а потом почти дословно передал содержание своего разговора с таксистом вплоть до того, как спросил у того, не знает ли он адрес какого-нибудь дома.

Вантаджио расхохотался.

– О Господи, до чего же ты еще зеленый! Похоже, ты попал сюда из тех мест, где и представления не имеют о том, что тут творится. Послушай-ка, парень, и запомни. На языке аборигенов этого достославного города слово «дом» означает в первую очередь бардак, бордель, дом под красным фонарем — иными словами, публичный дом, а еще более понятней — дом, в котором занимаются проституцией. Вот в такой-то дом ты и попал. Это, если можно так выразиться, дворец наслаждений Объединенных Наций, и он справедливо считается самым изысканным из всех «домов» на Манхэттене. — Он снова рассмеялся, но тут же сдержал себя. — Но как бы там ни было, я должен поблагодарить Пресвятую Деву за то, что ты сюда прибыл. Я ведь был совершенно уверен, что на этот раз мне выпал черный номер. — Откинувшись на спинку кресла, он какое-то время приглядывался к Хеллеру, будто решал некую проблему. — А ведь знаешь, недурно было бы тебя иметь здесь и на постоянных условиях. Послушай, парень, а как бы ты отнесся к тому, чтобы получить здесь работу? Ну, какую-нибудь солидную должность вроде, например, вышибалы?

– Нет, — сказал Хеллер. — Большое спасибо, но вынужден отказаться. Мне нужно получить диплом. Ведь пока у тебя нет диплома, люди не желают и разговаривать с тобой.

– О, тут ты совершенно прав. Я и сам убежденный сторонник просвещения. У меня и самого имеется диплом специалиста в области политических наук, выданный Нью-Йоркским университетом, — с гордостью сообщил он, — и в данный момент я, можно сказать, дошел до самых вершин моей профессии, став во главе главного борделя ООН.

В этот момент за дверью послышался какой-то шум, и в кабинет вбежали двое мужчин. Одежда их была в крайнем беспорядке. Все, что на них было надето, выглядело дорогим и элегантным, однако создавалось впечатление, что последнюю ночь они провели не иначе как под мостом и потом не имели возможности переодеться.

– Где вы были? — встретил их вопросом Вантаджио.

– Мы летели сюда как на крыльях, — ответил один из них. — На рассвете этот (...) инспектор Графферти ворвался в нашу квартиру и арестовал нас за бродяжничество и загрязнение улиц. И вот только сейчас наш юрист добился, чтобы нас отпустили под залог.

– Это все было подстроено заранее, — сказал Вантаджио. — Полицейский инспектор Бульдог Графферти. — И он сплюнул прямо на ковер. — Да ведь он сам сидел в засаде на улице и дожидался момента. Вас, двух телохранителей, он устранил с дороги, с тем чтобы банда Фаустино могла заявиться сюда и хорошенько нажать на меня. Если же в случае моего отказа им пришлось бы убить меня, Графферти оказался бы тут как тут и все протоколы составил бы так, будто им пришлось застрелить меня в порядке самообороны. Если бы этот парень не перебил их всех, к вашему приезду я был бы мертвее мертвого.

И он во всех подробностях рассказал, что тут произошло и что сделал Хеллер.

– О Господи! — хором воскликнули телохранители, глядя на Хеллера во все глаза.

– А теперь быстренько дуйте вниз, и пускай вас там приведут в порядок — вычистят и выгладят все ваши вещи. Мы не можем допустить, чтобы вы выглядели как пара беглых каторжников. У нас же здесь заведение высокого класса.

– Будет сделано, мистер Меретричи, — выпалили они и тут же выбежали из кабинета.

– У нас здесь и в самом деле заведение самого высокого класса, — повторил Вантаджио, обращаясь на этот раз уже к Хеллеру. — Эти типы из Объединенных Наций — странная публика. Если они вобьют себе в голову, что мы занимаемся сбытом наркотиков, они наверняка решат, что делаем мы это ради того, чтобы выудить у них какую-то информацию. Так что увольте, сэр. Мы сторонники старых и добрых традиций. У нас здесь подается контрабандное спиртное, правда, часть этой контрабанды мы получаем не из-за границы,

а от местных подпольных изготовителей. А спиртное нельзя смеши вать с наркотой, это азбука, парень.

– Смертельная смесь, — сказал Хеллер, вероятно, припомнив содержание своей книжонки.

– Что? О, ты несомненно прав! Ты это, парень, очень верно подметил. Многие отвернулись от старых промыслов. Подпольным спиртным сейчас не занимается ни одна семья. А ведь денег на этом можно сделать ничуть не меньше, чем во времена «сухого» закона.Ты знаешь, какие налоги сдирают федеральные власти с законных производителей? Вот в том-то и дело... Да к тому же это и выглядит как-то респектабельней. Более традиционно. Понимаешь ли, парень, — продолжал он, — хоть ты и зелен еще, но наверняка уже слыхал, что проституция не может обойтись без наркотиков. Не верь этой чепухе. Шлюхи от них просто дуреют. Их иссушает эта гадость. Больше двух лет они просто не в состоянии работать. А ведь мы в них вкладываем огромные капиталы. Нам приходится тренировать их, шить им наряды в самых дорогих фирмах, обучать их в клиниках — ведь у многих из них квалификация медсестер, — прививать навыки санитарии и гигиены, а потом еще отправлять на высшие курсы искусства любви, которые ведет бывшая содержательница борделей в Гонконге. Все это стоит колосных денег! Мы никак не можем допустить, чтобы они такбыстро приходили в негодность. За такой срок невозможно даже вернуть вложенные деньги. Налоговая инспекция не разрешит так быстро списывать столь значительные суммы на внутренние затраты. Так что, парень, никаких наркотиков.

– Да, наркотики и близко подпускать нельзя, — подтвердил Хеллер, думая, по всей вероятности, о судьбе Мэри Шмек.

– Совершенно верно, — сказал Вантаджио. — Да и клиентура из ООН, наша главная клиентура, просто разбежится. А кроме того, нам же пришлось бы тогда еще и тратиться на взятки АБН. Это верный путь к банкротству.

– Ну что ж, — сказал Хеллер. — Рад был познакомиться. Весьма сожалею, что обратился не по адресу. В таком случае я пойду.

– Нет! Нет! — горячо запротестовал Вантаджио. — Ты же спас мне жизнь. Сам Клинт Иствуд не смог бы вести себя лучше в такой перестрелке. Как я могу отпустить такого парня просто так! Послушай, бизнес наш в данный момент идет довольно вяло — у ООН перерыв между сессиями, на дворе лето и город просто обезлюдел. Ты ведь пришел сюда в расчете на то, что тебе удастся найти себе комнату. Только в одном этом здании более двухсот комнат и апартаментов. Есть у меня одна небольшая свободная комнатка на втором этаже — в ней раньше жила коридорная, и ты можешь занять ее.

– Ну что ж, — сказал Хеллер, — если вы разрешите мне снять ее, то я согласен.

– Снять? А что бы ты сказал, если бы тебе в качестве оплаты пришлось, ну... просто посидеть у нас в холле, раза два-три в неделю. Просто повертеться там часок-другой. А я, в свою очередь, позабочусь о том, чтобы у тебя была для этого более приличная одежда.

Мысленно я молил Хеллера ни за что не соглашаться. Он же должен понимать, что крутые парни из банды Фаустино знают теперь его в лицо. А этот тип просто хочет воспользоваться им в качестве пугала. По-видимому, и Вантаджио заметил, что Хеллера одолевают сомнения.

– Послушай, парень, ты ведь собираешься поступать в колледж. Если ты будешь поступать в Нью-Йоркский, я кое в чем смогу помочь тебе — вывести на нужных людей, посоветовать, переговорить кое с кем. Ресторана у нас тут, правда, нет, но тем не менее имеется приличная кухня. Блюда, что там готовят, потом подают в номера. А тебе, если захочешь, будут приносить бутерброды. Спиртное мы тебе подавать не сможем, потому что невооруженным взглядом видно, что ты еще по возрасту не вышел, нас могут за это лишить лицензии. Но безалкогольных напитков тебе будут отпускать — хоть залейся. Слушай, парень, соглашайся! Никто тут тебя не побеспокоит зря. А для ооновцев, чтобы не лезли с вопросами и поручениями разными, а то они готовы каждого превратить в «обслуживающий персонал», мы быстренько сочиним историю о том, что ты являешься сыном кого-то из диктаторов или еще кого-то, кто предпочитает не раскрывать своего инкогнито. И что папаша-де поселил тебя здесь на время обучения в колледже. Меня же беспокоили отнюдь не те многочисленные опасности, которым Хеллер может подвергнуться. Я никак не мог себе представить, каким образом Рат сможет пробраться сюда и обыскать его вещи. Ведь в любом уважающем себя борделе просто скандал поднимается до небес, если кого-то поймают на том, что он роется в вещах клиентов. Администрация сразу начинает воображать, будто вы здесь ищете компрометирующие материалы, которые можно будет потом использовать для шантажа, а то и для того, чтобы напустить на них полицию! А телохранители, хоть их и помяли слегка, выглядели более чем грозно. Это было почти равнозначно тому, чтобы пробраться к Хеллеру в строго охраняемую тюрьму.

Я понимал причину столь странного поведения Вантаджио. Он все еще пребывал в шоке, и его одолевало гипертрофированное чувство благодарности. Ведь если говорить по существу, то Хеллер по всем статьям здорово уступал охранникам, которых, как детишек, послали приводить свои вещи в порядок.

– А кроме того, здесь полно прехорошеньких женщин, — говорил тем временем Вантаджио, — и парню с такой приятной внешностью да с такой фигурой и мускулатурой придется силой отбиваться от них. Но ты всегда сможешь попросить помощи у какой-нибудь из мадам, если они уж слишком будут приставать к тебе. Ну, парень, что ты на это скажешь? Договорились?

– А у вас и в самом деле имеются и мальчики? — спросил Хеллер.

– Боже упаси! — возмутился Вантаджио. — Этот придурок просто выдумал. Дело в том... что сам-то он как раз и грешил по части мальчиков, вернее, грешит. Он педик, то есть был им. Ну, так что ты на это скажешь?

Не успел Хеллер кивнуть в знак согласия, как Вантаджио бросился к двери и выглянул в холл. Полицейские уже успели увезти трупы и убрались сами. Горничная подтирала пол. Вантаджио скомандовал клерку:

– Нажми-ка на все кнопки!

И вскоре многочисленный штат заведения высшего класса начал стекаться в холл. Чуть позже туда же стали спускаться головекружительно красивые женщины различной степени раздетости. Представительницы всех континентов Земли, они были всех цветов кожи, хотя преобладала белая раса. Холл постепенно заполнился полуобнаженными бедрами и полуприкрытыми бюстами. Вантаджио снял с Хеллера шапочку и попросил его подняться на мраморное возвышение. Целое море хорошеньких мордашек могло показаться обложкой какого-нибудь кино — или порножурнала, если-бы люди на обложках умели двигаться и обмениваться репликами.

В общем, все это напоминало монтаж, составленный из весьма соблазнительных красоток. Вантаджио обратился к ним решительным, не терпящим возражений тоном:

– Этот парень несколько минут назад спас мне жизнь. И я требую, чтобы все вы относились к нему с должным уважением.

Восхищенный вздох вырвался из общей груди, сопровождаемый не менее восхищенными восклицаниями. Я решительно ничего не понимал. И что они могли найти в этом Хеллере? Но мне тут же стало ясно, что сейчас ведь у них не сезон. Они просто изголодались по мужчинам.

– Он будет теперь здесь жить, — сообщил Вантаджио.

Если раньше восклицания были, так сказать, абстрактно восхищенными, то теперь раздались восклицания бурной радости. О боги, подумал я с некоторой досадой, как жаль, что графиня Крэк не видит этого.

– Слушайте дальше, — продолжал Вантаджио, повысив голос, чтобы перекрыть общий шум, — вы и без моих пояснений должны видеть, что он малолетка, это ясно как день. А искушение карается тюремным сроком. И если только он пожалуется на то, что кто-то из вас пристает к нему, этот кто-то вылетит отсюда на собственной (...)!

В ответ раздался встревоженный шепот.

– Мама Сессо! Ты слышала, что я сказал? — выкрикнул Вантаджио во всю силу своих легких.

Непомерной величины женщина с еще более непомерным бюстом, мускулистая и с черными усами, протолкалась к перилам.

– Я здесь, синьор Меретричи! — заорала она в ответ и, опершись о перила балкона, поглядела вниз.

– Как шеф-мадам, — крикнул Вантаджио, — ты будешь теперь следить, чтобы мое указание выполнялось беспрекословно. Кроме того, тебе вменяется в обязанность следить еще и за тем, чтобы все остальные мадам следили за его исполнением.

– Я все поняла, синьор Меретричи. Если найдется такая, кто не выполнит всего, чего потребует от нее этот малолеток, эту (...) нужно выбросить на улицу, и пусть катится к (...)!

– Нет, нет, совсем не так! — так же громко поправил ее Вантаджио. — Ты будешь пресекать попытки приставать к нему. Он же еще совсем ребенок. За это тюрьма. Растление малолеток. Из-за их распущенности нас смогут привлечь к суду по этой статье.

Мама Сессо решительно закивала:

– Я вас поняла, синьор Меретричи. Я буду по внутренней линии день и ночь следить по телевизору за всем, что делает мальчик. Он спас вам жизнь. Он умнее и ловчее Чезаре Борджиа. Какая удача, что он с нами! В следующий раз он может спасти жизнь всем нам. Пресвятая Дева ниспослала его нам. Если кто из них поведет себя грубо с ним, я беру эту (...) за (...) и выбрасываю ее на улицу.

– Вот это правильно, — сказал Вантаджио.

Другие мадам неуверенно хлопнули в ладоши, и собравшиеся стали постепенно расползаться, хотя несколько пар весьма привлекательных глаз никак не могли оторваться от Хеллера. Неужто они считают его таким лакомым кусочком? — думал я с отвращением. Для их вкуса он был явно слишком молод!

Прибыл одетый в форму бой и принялся возиться с чемоданами Хеллера. Хеллеру пришлось оказать ему помощь, а поскольку лифт оказался забитым уходящими с собрания, им пришлось подняться на второй этаж по лестнице, покрытой толстой ковровой дорожкой. Вантаджио лично сопровождал их. Они прошли по длинному коридору и оказались в маленькой комнатке. Она была обставлена просто, и чистота здесь царила, как в хирургической палате. Железная кровать, выкрашенная в белый цвет, такого же цвета комод со

множеством ящичков. Ванная маленькая, но вполне современная. Здесь буквально все было подчинено функциональности.

– Ну как? — спросил Вантаджио.

– Отлично, — отозвался Хеллер.

Несколько женщин решили было сопровождать их, но Вантаджио строго пресек эту попытку. Он извлек из кармана шариковую ручку, несколько довольно помятых карточек и на оборотной стороне одной из них написал какой-то адрес.

– Вот, возьми, — сказал он Хеллеру, — здесь адрес магазина мужского платья для мужчин высокого роста. Ступай туда и купи себе костюм, который не будет выглядеть так, будто ты вырос из него несколько лет назад. И купи, ради Бога, что-нибудь на ноги вместо этих бейсбольных туфель. Деньги у тебя есть?

– Денег у меня много, — сказал Хеллер.

– Вот и хорошо. Но прежде всего хорошенько вымойся, а потом, когда будешь спускаться вниз, прихвати с собой лишние деньги. Я отведу тебе небольшой личный сейф, который будет открываться и закрываться с помощью шифра, известного одному лишь тебе. В этом доме мы за то, чтобы все было честно.

И он вышел.

Хеллер разложил вещи, вымылся, проверил замок на двери, а потом спустился вниз, прихватив с собой в бумажном мешке, в котором ему утром приносили завтрак, пятьдесят тысяч долларов. Вантаджио подвел его к стене, сплошь занятой индивидуальными сейфами, и, указав на один из них, объяснил, как им пользоваться. По-видимому, сотрудники ООН зачастую приходили сюда с бумагами и документами и запирали их на несколько часов, которые намеревались провести здесь. Хеллер тут же научился произвольно менять комбинацию цифр, а потом изменил ее так быстро, что я не успел уследить за ним. Но это не очень-то огорчило меня — все равно сюда и близко подойти будет нельзя, а главное — невозможно добраться до его вещей в комнате. Мой интерес к самой вероятности кражи носил, таким образом, чисто академический характер. Все это с предельной ясностью показывало, как его там здорово охраняют. Хеллер вышел из «Ласковых пальм» и пошел пешком, радуясь, если я его правильно понимал, возможности лишний раз размяться. Я же никак не мог считать себя счастливым. И даже в уме прикинуть боялся, сколько же пистолетов направлено сейчас на него. В шайке Фаустино знали его в лицо, а он застрелил трех их человек, причем один из убитых был в ней лицом не последним. Сюда же следует добавить полицейского инспектора Графферти. Он ведь лицом к лицу сталкивался с Хеллером, а полицейские обычно имеют великолепную память на лица — это же их профессиональная особенность — им постоянно приходится помнить всех тех, кого нужно пристрелить в следующий раз. Короче говоря, все это никак не способствовало улучшению моего настроения. А тут еще мне принесли очередной дневной отчет агентов Рата и Терба о проделанной работе. В донесении было

сказано:

Отправился в бордель, получил (...), и там же у него украли все вещи. В настоящее время он наверняка остался без цента в кармане, но физическое состояние по-прежнему удовлетворительное.

Прочитав все это, я готов был убить их!

В нескольких милях от здания ООН, в районе, где преимущественно сосредоточена торговля готовым платьем, шагал, постукивая по тротуару шиповками, Хеллер. Он шагал по направлению... я уж толком и не знал, к чему именно, но если правильно понимал этого Хеллера, то могу с уверенностью сказать, что ни к

чему хорошему.

Судя по всему, в Нью-Йорке денек выдался достаточно жаркий. Люди вяло плелись по улицам, постоянно вытирая пот с лиц. Многие несли верхнее платье перекинутым через руку. Можно было бы ожидать, что смехотворная внешность Хеллера привлечет внимание, однако Нью-Йорк — очень странный город, и странность эта, в частности, состоит в том, что здесь никто никогда ни на кого и ни на что не обращает внимания — включая даже такие вещи, как убийство или изнасилование. Можно быть мертвее мертвого и преспокойно валяться на улице, пока кто-нибудь не обратится в санитарное управление с жалобой. И хорошо еще, если управление предпримет какие-либо меры, но это лишь при том обязательном условии, если у них еще не израсходованы выделенные на этот месяц соответствующие фонды. Так что и на Хеллера никто не обращал ни малейшего внимания.

Хотя — нет! Я ошибался!

Хеллер разок оглянулся, и я успел заметить, что какой-то человек немедленно отвел глаза и стал смотреть в сторону. Кто же это мог быть — Рат или Терб? Я сразу же включил соседний экран и провернул пленку назад. Нет, это не Рат и не Терб. И вообще кадр был слишком коротким и смазанным, чтобы хорошенько разглядеть этого человека. Но кто-то, несомненно, засек то, что Хеллер вышел из «Ласковых пальм». Как я уже говорил, это был район торговли готовой одеждой, поэтому по улицам сновали тележки с развешанной на, плечиках одеждой и Хеллеру часто приходилось уступать им дорогу. Наконец он подошел к магазину, на вывеске которого было написано: «Все для рослых и крупных мужчин».

И вскоре Хеллер оказался включенным в это мимолетное братство мужчин, которые мучительно старались подобрать себе что-нибудь подходящее хотя бы по размерам. Сейчас как раз было межсезонье — слишком поздно для летней одежды и слишком рано для осенней или зимней, поэтому и бизнес шел вяло, что продавцы прекрасно понимали, а это только усугубляло положение и дело велось из рук вон плохо. Он смог подобрать себе летний костюм темно-синего цвета. Подыскать приличную сорочку к нему ему так и не удалось — воротнички оказывались либо слишком узкими, либо слишком широкими. Наконец он отобрал себе три быстросохнущие хлопчато-бумажные сорочки с так называемыми итонскими воротничками. Теми, которые в Англии носят ученики выпускных классов. Настоящий портной, который обычно производил здесь подгонку купленной одежды, находился, естественно, в отпуске, а помощник, его замещавший, относился к делу явно спустя рукава. И рукава пиджака, и брючины он слишком укоротил, так что картина осталась почти той же, что и была.

Но тем не менее Хеллер все-таки выглядел теперь значительно приличнее. В темно-синем костюме и в итонской рубашке он теперь казался еще моложе. В подарок магазину он оставил свой красно-белый пиджак и полосатые брюки. А поскольку вещи эти были нашпигованы «жучками», я пришел к горькому выводу о том, что Рат и Терб, которые полностью зависели от этих «жучков», наверняка установят слежку за магазином готового платья. Хеллер не смог подобрать для себя подходящих ботинок, по-этому так и остался в бейсбольных шиповках. Не расстался он, конечно, и с красной бейсбольной шапочкой. И вскоре он снова занялся так полюбившимся ему за последнее время делом — обследованием крыльев припаркованных у обочины автомобилей.

Боковым зрением я опять уловил знакомый силуэт — за ним явно следили! А что же Хеллер? Применял ли он тактику ухода от слежки? Может, вы полагаете, что он заскочил в какой-нибудь крупный магазин, имевший запасной выход? Попытался затеряться в толпе? Нет, все это не для нашего Хеллера. Он даже не удосужился оглянуться и осмотреть, что творится на улице у него за спиной. Дилетант чистейшей воды! А он все продолжал чудить. Так, он присел прямо на улице у крыла очень современного автомобиля и попробовал его на прочность пальцами — металл, естественно, прогнулся, но такое под силу кому угодно. Затем он быстро огляделся по сторонам, как бы желая убедиться в том, что его акт вандализма остался незамеченным. По-видимому, пытаясь как-то скрыть свой дурацкий поступок от посторонних глаз, он выпрямился во весь рост, скрестил на груди руки и как бы в задумчивости прислонился задом к тому же крылу. Тут-то уж оно прогнулось по-настоящему. Наконец он отошел в сторону, а потом и вовсе стал совершать абсолютно бессмысленные и глупые поступки, которых я от него не ожидал. Он остановил такси и задыхающимся голосом заговорил с шофером:

– Быстро, пожалуйста! Отвезите меня на автобусную станцию! Пять долларов на чай за срочность!

И они отъехали в западном направлении. Езда была не очень стремительной. Хеллер вышел у автобусной станции возле порта и расплатился с водителем. Как только такси отъехало, он принялся ловить новое.

– Доставьте меня срочно в Манхэттенский аэропорт! Быстро, пожалуйста! Я опаздываю! Пять долларов на чай!

Ага, теперь, как мне показалось, я понял его тактику. Он обнаружил слежку и всеми силами пытался оторваться от преследователей. Поездка через центр города обычно чревата различными неожиданностями и отнимает много времени, а эта протекала нормально, без каких-либо особых приключений. У Манхэттенского аэропорта Хеллер вышел и расплатился с таксистом. Затем прошелся вдоль стоявших в очереди свободных такси, внимательно осматривая их крылья. Наконец он выбрал машину с множеством боевых отметин. Это была машина с эмблемой компании «Настоящие лихие такси».

Хеллер отворил дверцу и плюхнулся на сиденье.

– Пожалуйста, побыстрее! Мне нужно быть на углу Бродвея и Пятьдесят второй через две минуты и девятнадцать секунд. На чай пять долларов!

Не обращая внимания на решительные протесты прочих таксистов, которые орали, что нужно брать ту машину, что стоит в очереди первой, таксист ловко вынырнул из ряда и тут же включил нужную скорость. Он срезал угол, заставил встречную машину резко увильнуть в сторону, проехал на красный свет, опрокинул предупреждающий знак, оповещавший, что впереди ведутся дорожные работы, и остановил машину на углу Бродвея и Пятьдесят второй. Хеллер посмотрел на часы. Прошло ровно две минуты. Хеллер расплатился по счетчику и, добавив пять долларов чаевых, остался сидеть в такси.

Шофер, который ожидал, что пассажир его сломя голову бросится куда-то, с немалым удивлением наблюдал за ним.

– Послушайте, а не согласились бы вы поучить меня автомобильной езде по Нью-Йорку? — спросил Хеллер.

О боги! Значит, Хеллер не собирался удирать от слежки или отрываться от нее. Он просто искал отчаянного таксиста. Нет, решительно мне приходится иметь дело с полным идиотом!

– У меня на это нет времени, дружок, — сказал водитель.

– А за сотню долларов у вас найдется время?

Молчание.

– А за двести долларов время найдется?

Молчание.

Хеллер отворил дверцу, намереваясь выйти.

– Вообще-то время у меня почти вышло, — сказал таксист. — Мне пора возвращаться в «конюшню». Нужно отчитаться, сдать кассу, а потом можно и вернуться. Так что если хочешь, можешь подождать меня здесь. Нет, поедем вместе. Я оставлю эту рухлядь, возьму настоящую машину. На предельной скорости таксист погнал машину, чтобы поставить ее в «конюшню настоящих лихих».

– А тебя как зовут? — спросил он, полуобернувшись через опущенную стеклянную перегородку.

– Клайд Барроу, — ответил Хеллер.

Опять он за свое! Я сердито усмехнулся. Это было имя одного из самых знаменитых гангстеров. Нет, для Хеллера просто не существует святынь.

– А я вижу на карточке, — сказал Хеллер, — что вас зовут Морти Массакурович. Вы давно водите такси?

– Я? — переспросил таксист, оглядываясь назад, несмотря на явную угрозу лобового столкновения с другой машиной. Он был человеком уже в летах и выглядел достаточно грозно. — Еще мой старик сидел за баранкой такси в этом городе, а уж я научился у него. Именно поэтому в последней войне меня и сделали водителем танка.

– Заработали какие-нибудь медали? — поинтересовался Хеллер.

– Нет. Меня поспешили поскорее отправить домой — сказали, что я уж слишком по-хамски веду себя с противником.

Хеллер некоторое время послонялся по улице, пережидая, пока таксист сдаст машину и выручку. И тут я совершенно неожиданно понял наконец, чего он хотел этим добиться. Он наверняка на полном серьезе воспринял сказочку о том, что по Нью-Йорку очень трудно ездить на машине. А этому психу очень хотелось перегнать сюда «кадиллак».

Ох, только бы не это! И ведь у меня нет никакой возможности как-то предостеречь этого наивного простака. Ведь скорее всего Гробе в первую очередь распорядился заминировать «кадиллак». Естественно, он постарался, чтобы машина не стояла рядом с местом, где по первоначальному плану должно было состояться убийство самозваного Роксентера-младшего. Но если исключить эту единственную и второстепенную деталь, то все остальное можносчитать чисто классической процедурой: в машину положат взрывчатку, а особенно теперь, когда запланированное убийство не состоялось. Гробе принадлежал к тому типу людей, которые предусматривают множество самых различных вариантов, продумывая свои операции, и готовы использовать любой из них, если можно рассчитывать на достижение поставленной цели. Таким образом, я сидел, изнемогая от собственной беспомощности, в то время как Хеллер с немалой изобретательностью подготавливал собственное убийство! По правде говоря, в данной ситуации это справедливее было бы назвать самоубийством.

Вскоре Морти Массакурович вышел из огромного гаража, который у таксистов назывался «конюшней». Он поманил рукой Хеллера и сделал ему знак пройти внутрь. Довольно далеко от входа в углу стояло полуразвалившееся такси, покрытое толстым слоем пыли. Краска почти отсутствовала и на передних, и на задних крыльях по причине множества царапин и вмятин. Форма кузова была угловатой и ничем не напоминала современные кузова плавных и обтекаемых очертаний.

– Вот это, — сказал Морти, — и есть настоящее такси! Крылья у него из настоящей стали, а толщина их не меньше четверти дюйма. У него и бамперы настоящие — с буксирными крюками и боковыми накладками для прочности. Стекла здесь пуленепробиваемые и небьющиеся. — Он с гордостью оглядел этот музейный экспонат. — Да, строили люди в свое время! Не какая-то там пластмасса с картоном, как теперь!

В этой машине пассажир мог ехать на переднем сиденье рядом с водителем. Морти протер сиденье тряпкой и усадил на него Хеллера. После чего и сам с видимым удовольствием уселся за руль.

– В этой машине можно ездить по-настоящему, — сказал он. — Должен признаться, что я и сам очень люблю проехаться иногда на этой старушке. Это и есть мое любимое такси.

Он залил бензин, дозаправился маслом, и после этого они выехали из ворот и отправились в поездку по городу. Следует признать, что мотор у этой, казалось бы, развалины работал отлично, просто безупречно. Создавалось впечатление, что она набирает скорость значительно быстрее остальных, более современных машин, потому что, как только зажигался зеленый свет, она всякий раз оказывалась впереди всех.

– Она у меня отрегулирована специально для резких стартов, — сказал Морти.

Между делом он ознакомил Хеллера с тем, как следует пользоваться педалью газа и рычагом переключения скоростей на улицах с малым движением. Оценив по достоинству понятливость ученика, Морти решил, что пора переходить к более сложным вопросам.

– Так, давай сообразим, где все-таки наиболее насыщенный транспортный поток в это время дня. — Он глянул на часы. — Ага, верно, — у станции «Центральный вокзал».

Мотор взревел, и машина помчалась туда. День клонился к тому часу, когда трудящийся люд расходится по

домам из своих контор. Движение и в самом деле было весьма насыщенным, а поскольку каждый в это время торопился поскорее добраться до дома, то оно было не только насыщенным, но и довольно быстрым.

– А теперь тебе следует сконцентрировать все свое внимание на моих действиях, потому что именно сейчас будет демонстрироваться самое настоящее высокое искусство. Прежде всего усвой, что люди по преимуществу трусливы. И они всегда уступят тебе. Поэтому у тебя всегда остается широкий простор для маневра.

Вот так, не прекращая болтовни, он успевал еще и объяснять каждый из своих рискованных маневров — одним словом, Морти Массакурович устраивал показательное выступление. Его езда наводила ужас!

Машина вклинивалась между двумя близко идущими автомобилями, заставляя их срочно отворачивать в разные стороны. Морти нажимал на тормоза, чтобы напугать их визгом переходящих улицу пешеходов, потому что, как он пояснял, «на звуковые сигналы тут косятся». Их автомобиль влезал своими страшными бамперами между обочиной, выбранной другой машиной для парковки, и самой этой машиной, в результате чего та вынуждена была резко отворачивать влево. Они обгоняли другое такси, чуть не задевая человека, пытавшегося остановить свободную машину, и бросали ему на ходу, что машина занята. Припарковавшись, они нарочно подавали назад, чтобы увеличить себе место для парковки, или наоборот — подавали машину вперед с той же целью. Они имитировали занос юзом перед мотоциклом, а когда мотоциклист нажимал на тормоз, занимали его место на более удобной полосе движения. Для того чтобы быстро и без помех добраться до нужного места, они «садились на хвост» машине «скорой помощи». То же самое они проделывали и с пожарными машинами, чтобы заодно обогнать своих попутчиков.

– Но только для этого не стоит устраивать в нужном месте поджог, на это у нас смотрят косо, — пояснял на всякий случай Морти.

Наконец Хеллер сел за руль. Он проделывал все фокусы Морти, разве что прибавив к ним некоторую толику деликатности. В конце концов, оставив позади чужие помятые крылья, охрипшие от ругани голоса и целые потоки брани и воплей, что неслись им вслед, Морти пригласил Хеллера в бар таксистов на Восьмой

авеню. В движении транспорта наступало временное затишье, и, пользуясь им, они сочли возможным перехватить сандвич. Хеллер попытался заказать пива, но попытка эта была встречена выговором как со стороны Морти, так и самого хозяина бара.

– Вы что, хотите, чтобы эту забегаловку лишили лицензии?

Хеллеру пришлось удовлетвориться бифштексом и привычным уже молоком.

– Тебе нужно приучиться к тому, парень, что законы следует уважать, — сказал Морти. — Постарайся вырасти добрым, мирным, добропорядочным и законопослушным гражданином. Это — единственный путь добиться чего-нибудь в жизни. Ну, нам пора, — сказал Морти некоторое время спустя. — Самое время двинуть прямо сейчас, чтобы попасть на Таймс-сквер к театральному разъезду.

По пути Морти продолжал просвещать Хеллера:

– Теперь тебе пора научиться, как вести себя с полицией. Вот когда полицейский, предположим, предлагает тебе остановиться из-за превышения скорости, ты останавливаешься. Понятно? Затем ты дожидаешься, когда он подойдет к тебе совсем близко, и только тогда тихонько шепчешь: «Беги, отваливай, спасайся. Этот пассажир держит меня под прицелом». И полицейский, поверь моему опыту, тут же отвалит!

Хеллер поблагодарил за науку.

– Все эти вещи просто необходимо знать, парень. — Но тут нечто иное привлекло внимание Морти. — Скажи-ка, парень, у тебя есть здесь враги? Или, может быть, за тобой гоняются родители?

– А в чем дело?

– Да видишь ли, я думаю, что это по поводу тебя. У меня самого никогда в жизни не было врагов. Понимаешь, когда мы отъезжали от нашей обжираловки, другое такси тронулось сразу же за нашим со стоянки и до сих пор следует за нами. Морти резко свернул в переулок направо, выехал на какую-то аллею, потом проскочил отрезок улицы с односторонним движением, двигаясь в обратную сторону, и только после этого оглянулся.

– Ну вот, теперь его не видно. Должно быть, мы оторвались от него. Так что давай-ка опять займемся делом.

И они направились в район театров. Попали они туда задолго до начала вечерних спектаклей, однако движение здесь было весьма оживленным и насыщенным.

– Видишь, парень, как плотно стоят машины на соседней полосе движения? Они готовятся к повороту. А теперь следи за моими действиями.

Морти притормозил рядом с такси, стоявшим в общем ряду на соседней полосе. Он совсем остановил машину и принялся выкрикивать ругательства и угрозы в адрес намеченной жертвы. Потом он сделал движение, якобы собираясь выскочить из машины. Взбешенный незаслуженными оскорблениями, водитель такси пулей выскочил из своей машины. Однако Морти, напротив, выходить из машины не стал. Поток автомобилей тем временем тронулся, и Морти тут же направил свою машину в просвет, образовавшийся перед стоявшим неподвижно такси, оставшимся без водителя, и таким образом оказался впереди него.

– Улавливаешь, парень? Я же говорю, что это — самое настоящее искусство.

Морти подвел машину к перекрестку возле крупного отеля. IВ очереди стояло несколько такси, клиентов же было маловато. Морти поставил машину так, что она загородила проезд сразу всем, и заглушил мотор. Остальные таксисты тут же принялись орать на него. В ответ он крикнул, что у него мотор заглох. Однако теперь он оказался как бы первым в очереди, и тут прилично одетая пара сразу же попыталась сесть к нему.

– Извините, — сказал им Морти. — Я, к сожалению, должен ехать в парк. — И он тут же отъехал. — Вот видишь, парень, как я мог вне очереди заполучить пассажира. И вообще, когда работаешь в такси, ты всегда должен знать, что и зачем ты делаешь, а в первую очередь — думать, думать и думать, постоянно шевелить мозгами.

Он понесся вперед, легко обгоняя двигавшиеся в левом ряду автомобили. Какая-то машина, похоже, вознамерилась выехать из своей полосы и преградить ему дорогу, он боком зацепил ее. Раздался скрежет искореженного металла, и они помчались дальше.

– С лимузинами такого не сделаешь, парень. Вот уж кто трусит по-настоящему. Этих даже и цеплять не приходится. Им хватает того, что ты просто обозначаешь свои намерения. Он вильнул в сторону ближайшего лимузина, и тот тут же, спасаясь, съехал на обочину. Яркие огни афиш, реклам, очереди у касс и толпы у театральных подъездов. Наступала веселая, искрящаяся жизнью ночь.

– Видишь вон ту машину, которая собирается остановиться? Сейчас я покажу тебе, как легко можно у нее оторвать дверцу. Левая дверь припарковывающейся машины открылась. И еще до того как кто-то попытался выйти из машины, их такси оказалось рядом. Раздался скрежет металла, и дверца отлетела.

– Тут вся штука заключается в том, что-бы правильно рассчитать время, парень. Время всегда играет первостепенную роль. А теперь — видишь того малого, что машет руками, пытаясь поймать такси? Ну, того, что стоит у обочины на противоположной стороне улицы?

Морти дал газ и набрал скорость примерно сорок миль в час. В нужный момент нажав на тормоза, он развернул машину на сто восемьдесят градусов, в результате чего она оказалась у обочины. Обрадованный пассажир бросился к такси.

– Извините, но мы едем в парк, — сказал Морти.

Потом он выбрал для тренировок улицу с односторонним движением. По ней они помчались со скоростью примерно сорок миль в час, но задним ходом.

– Видишь, мы движемся в противоположном направлении, но поскольку подавать задом можно где угодно, то ничего противозаконного в этом нет. Видишь, зажегся красный свет на светофоре? Мы проедем сейчас на красный. Дело в том, что если хорошенько прислушаться, то можно уловить звук переключения контактов в самом светофоре. Ты проезжаешь на красный, но, когда к тебе прицепятся, уже будет гореть желтый, а то и зеленый. А теперь обрати внимание, как можно воспользоваться бордюрным камнем на обочине, чтобы наказать нахала, слишком плотно прижимающего твою машину. Вот здесь просто отличный для этой цели бордюр. Если правильно наехать на него, он отшвырнет твою машину к центру проезжей части, а заодно — накажет того типа, который стремится обогнать тебя. Он-то будет думать, что ты собираешься остановиться, и обязательно вопрется в тебя! Вот, смотри. Они тут же наехали на бордюрный камень, отскочили и сразу же услышали знакомый скрежет металла. Осколки разбитой фары задней машины зазвенели по асфальту.

– Ну ладно, парень. Теперь садись за руль, и посмотрим, что тебе удалось усвоить.

Хеллер взялся за руль и тронул машину. Он выполнил некоторые из уловок, только что продемонстрированных Морти. Но когда он собирался проехать на красный свет, послышался тяжелый удар, от которого качнуло весь автомобиль.

– А это еще что? — сказал сердито Морти. Но тут же указал на появившуюся на боковом стекле звездочку с расходившимися во все стороны трещинами. — Господи, да это же была пуля! Послышался еще удар.

–Давай, парень, сматываться отсюда к чертовой матери! Кто-то здесь явно не соблюдает законов о применении оружия в городе.

Но Хеллер уже мчался вперед. Вырулив на Сорок вторую улицу, он взял направление на запад. Однако ехал он далеко не на предельной скорости. Жми на газ, парень! Еще одно такси свернуло за нами!

– Вы уверены? — спросил Хеллер.

– Еще бы, черт побери! Они догоняют нас.

Но Хеллер не предпринимал ничего особенного. Почти не отрыась, он смотрел в зеркало заднего обзора. Тут уж не оставалось ни каких сомнений — такси упорно следовало за ними. Пуля ударила в заднее стекло!

– Теперь можно и поднажать! — сказал Хеллер.

Он помчался по Сорок второй. Мимо пролетело здание «Шератон Мотор Инкорпорейтед». Я поспешно схватил карту Нью-Йорка, чтобы определить, а не собирается ли он вообще удрать из страны. Старая машина двигалась в сторону Вест-Сайдской автострады, которая здесь проходила по эстакаде. Движение было редким. Внизу, за перилами эстакады, улицы были слабо освещены. Слева от них поблескивала Норт-Ривер и виднелись доки Пассажирских судов. Да, по этой дороге можно легко добраться-до Коннектикута. Хеллер еще раз внимательно поглядел в зеркало заднего обзора. Машина преследователей приближалась. Под эстакадой справа мелькнул и исчез из виду Де-Уитг Клинтон-парк. Хеллер по-прежнему двигался с умеренной скоростью. Вторая машина уже подошла вплотную. Впереди засветился дорожный знак, указывающий на разветвление автострады — съезд на Пятьдесят пятую улицу. Внезапно, резко рванув руль, Хеллер развернул машину вправо. И тут же нажал на тормоза. Ограда оказалась прямо перед носом, машины. Внизу, на глубине пятидесяти футов, проходила улица. Машина остановилась. Такси преследователей летело прямо на них. Хеллер неожиданно включил заднюю скорость. Перед радиатором машины образовалось свободное пространство для машины преследователей. Они и скользнули в эту щель. И тут Хеллер бросил свою машину вперед. Удар его бампера пришелся по передним колесам автомобиля преследователей, и того отбросило к ограде эстакады. С лязгом и скрежетом он проломил ограждение. И, на короткое мгновение виснув в воздухе, рухнул вниз.

Не успела машина преследователей удариться об асфальт лежавшей внизу улицы, как Хеллер крикнул Морти:

– Садитесь за руль!

И только после этого до них донесся снизу грохот. Хеллер уже выскочил из машины. Перила ограждения были прорваны и искорежены. Он поглядел вниз. Из эстакады выступали балки крепления. Он ловко пробрался сквозь пролом в ограждении и полез вниз по одной из крепежных балок. Хеллер добрался до столба, а по нему спустился на улицу. Машина преследователей приземлилась на колеса, пролетела немного вперед и врезалась в опорный столб эстакады. Из разбитого бака на дорогу вытекал бензин. Совсем недалеко от места катастрофы стоял светофор. Хеллер скользнул по нему взглядом и стремительно бросился к разбитой

машине. Дверцы в ней оказались заклиненными. Достав из кармана какой-то инструмент, он принялся взламывать заднюю дверь. Металл вокруг замка машины легко крошился. Наконец ему удалось просунуть в отверстие руку и рывком отворить дверцу. Он все время поглядывал то на растекающийся по асфальту бензин, то на светофор. И тут мне вдруг стало понятно, что он делает. Пары бензина, подымаясь, обязательно вспыхнут от Малейшей искры при переключении светофора. Это же самая настоящая бомба. А уж в бомбах я разбирался отлично. Хеллер выволок из машины шофера. Потом снова полез в салон и вытащил человека, который сидел на заднем сиденье. Волоча за собой два тела, он побежал прочь от машины. На секунду остановившись, он оглянулся. По-видимому, он решил, что удалился недостаточно, и пробежал еще футов пятьдесят. На тротуаре за мощной бетонной опорой он наконец уложил оба тела в относительной безопасности. В следующую секунду раздался грохот взрыва, и голубое пламя взметнулось в воздух над разбитой машиной. «Таксист» был мертв. Несмотря на то что верхушку черепа у него снесло, можно было понять, что человек этот сицилиец. Хеллер тем временем занялся вторым. Слабый свет уличного фонаря осветил лицо.

Да это же Торпедо Фиаккола! Веки раненого чуть дрогнули. Он был еще жив. Издалека донесся прерывистый вой полицейской сирены. Взрыв наверняка был виден на целую милю окрест. Торпедо открыл глаза. По его взгляду было ясно, что он узнал Хеллера.

– Вы собираетесь убить теперь мою мать? — спросил он.

– Я еще подумаю, — ответил Хеллер, глядя на него.

– Нет! Не надо!

Хеллер порылся в пиджаке Торпедо и вытащил бумажник. В нем лежали все те же пять тысяч, которые вернул ему Хеллер. Но рядом с деньгами находилась теперь еще и бумажка, на которой было Нацарапано: «Действительно только при предъявлении вещественных доказательств. Вручить пакет подателю».

– Кому вручить? — спросил Хеллер, помахивая бумажкой перед глазами Торпедо.

– А вы собираетесь убить мою мать? — ответил вопросом на Вопрос Торпедо.

– Я обдумываю это, — ответил Хеллер. — Назовите имя и адрес того, кому нужно вручить эту бумажку, и тогда я, возможно, передумаю.

Бандит только моргал в ответ. После некоторого раздумья он сшил все-таки заговорить.

– «Мамочка». Квартира восемнадцать «ф». Дом двести тридцать первый по Бинетта-лейн. Это в центре города.

– А какие вещественные доказательства? — допытывался Хеллер.

– Послушайте, — простонал Торпедо. — Гробе ведь собирался убить меня.

– Матерей следует любить и беречь, — заметил Хеллер.

Торпедо вздрогнул.

– Ваша бейсбольная шапочка с кровью и прядь ваших волос, — сказал он.

Хеллер тут же снял шапочку, вывернул ее наизнанку и погрузил в кровавое месиво, в которое была превращена голова мертвого «таксиста».

– Я слышу сирену «скорой помощи», которая наверняка направляется сюда. Постарайтесь, чтобы вас в больнице подремонтировали, а после этого настоятельно рекомендую вам подыскать себе жилье где-нибудь в районе Северного полюса. — Он наклонился и сунул бумажник с пятью тысячами долларов в карман Торпедо. — Я все время пытаюсь отдать вам эти деньги. Так вот, берите их и постарайтесь выучить язык белых медведей. Я — не убийца чужих мамаш, но что касается «торпед», то взрывать их всегда любил.

Полицейская машина осторожно приближалась к месту проишествия. Отблески пламени разбитой и горящей машины плясали на ее кузове. Наконец из нее вышли двое полицейских.

– А как получилось, что ты вытащил из разбитой машины эти тела, парень? — сказал один из них с явной угрозой.

– А он чуть было не сбил и меня, — сказал Хеллер. — Вот я и хотел посоветовать ему быть в следующий раз поосторожней.

– Ах вот оно что, — сказал полицейский с пониманием. — Но я все равно выпишу водителю штраф. — Он вытащил из кармана книжечку с бланками. — Как ты считаешь, Пит, что писать в графу «основание для штрафа»?

– Загрязнение улицы, — ответил второй.

– Машину вел вот этот, — сообщил Хедлер. — Он уже мертв.

– И все равно я выпишу ему штраф, — сказал полицейский и принялся заполнять нужные графы.

Тут с воем подъехала и «скорая помощь», вызванная скорее всего полицейскими по рации. Морти Массакурович уже успел съехать с эстакады и дожидался на нижнем уровне. Хеллер сел в машину.

– А теперь отвезите меня к дому номер двести тридцать один по Бинетта-лейн.

– Этот район называется Маленькая Италия. Неподходящее местечко для поздних визитов, — ответил Морти. — У тебя имеется пистолет?

– Пистолета нет, а вот сотня долларов найдется, — сказал Хеллер.

Они снова помчались в сторону центра. Проехав по Десятой, они свернули на Четырнадцатую улицу, спустились по ней на Гринвич-авеню, объехали Вашингтон-сквер и оказались в Маленькой Италии. Они остановились на противоположной стороне улицы подле указанного дома. Хеллер достал из кармана нож, отрезал небольшую прядь своих волос и прилепил их к кровавому сгустку на бейсбольной шапочке. Потом он вложил туда же стодолларовую банкноту и обернулся к Морти:

– Найдите квартиру номер восемнадцать «ф» и спросите там Мамочку. Отдайте ей эти вещи, а она передаст вам пакет.

– Мне нужно войти туда? — спросил Морти, нерешительно глядя на мрачное здание.

– А когда вы вернетесь, — сказал Хеллер, — я добавлю еще сотню долларов.

Морти без разговоров схватил шапочку вместе с ее содержимым, выскочил из машины и затрусил к подъезду дома. Минуты через три он резво сбежал по ступенькам крыльца с пакетом в руках. Он швырнул пакет на колени Хеллеру, сел за руль и постарался поскорее убраться отсюда.

– «Мамочка» оказалась здоровенным мужиком с пистолетом, — сказал Морти. — Но он взял шапку и отдал мне это, не сказав ни слова и не задавая вопросов.

Хеллер велел ехать на угол Первой авеню и Сорок второй улицы. Потом взял в руки пакет, встряхнул его, приложил к уху и понюхал. Ага, наконец-то он начинает предпринимать меры предосторожности, потому что пакет с успехом мог казаться и бомбой. Он разорвал упаковку и вытащил из пакета что-то.

– А сколько может стоить билет первого класса... в Буэнос-Айрес, в Аргентину? — спросил он у Морти.

– Не знаю, — ответил тот. — Думаю, тысячи три.

– А можно его сдать обратно в кассу?

– Конечно, можно, — сказал Морти. — Просто отнеси его в аэропорт и сдай там. А в чем дело? Ты что, улетаешь?

Ох, как было бы здорово, если бы Хеллер решился на это. Морти высадил его на углу Первой авеню и Сорок второй.

– Ну так как вы считаете, сдал я экзамен или нет?

Морти сделал вид, будто глубоко задумался, взвешивая все «за» и «против». Наконец он вынес окончательный приговор:

– Видишь ли, парень, приобретя некоторый опыт, ты мог бы стать лучшим таксистом во всем Нью-Йорке. У меня еще есть некоторые секреты по части обмана пассажиров, наматывания лишнего пробега, но если тебе это не нужно, то учебу следует считать завершенной. Ты сдал свой экзамен. Да, могу с чистой совестью сказать, что испытание ты выдержал. Хеллер отсчитал ему шесть стодолларовых купюр. Тот быстро сунул деньги за пазуху и на предельной скорости отъехал. Хеллер двигался по улице привычной трусцой, пощелкивая шиповками спортивных туфель, и вскоре уже подымался по ступеням «Ласковых пальм». В своей комнате он раскрыл пакет. В нем оказались деньги небольшими купюрами.

Он пересчитал их. Ровно сто тысяч долларов! Меня проняла нервная дрожь. О боги, Гробе, должно быть, сильно разозлился, если предложил за его убийство такую сумму. Хеллер сложил деньги в старый пакет из-под завтрака. Потом спустился в помещение с сейфами и запер там свою добычу. Вантаджио сидел в своем кабинете. Увидев через приоткрытую дверь проходящего мимо Хеллера, он позвал его:

– Что, парень, заходил за деньжатами? Учти, тебе понадобятся деньги на учебу, так что не расходуй их зря на ночную жизнь. Город у нас ужасно дорогой.

– Да, это уж точно, — сказал Хеллер, который только что добавил сто тысяч к уже имевшимся у него пятидесяти. — Цены здесь, как я убедился, все время растут.

После этого он направился в свою комнату и вскоре уже спал мирным сном. Чего я никак не мог сказать о себе! У Гробса по-прежнему в распоряжении неограниченные средства, а я до сих пор даже представить не могу, каким образом мне добраться до этих чертовых трафаретов. Спустя несколько часов поступило очередное донесение от Рата и Терба, но от них помощи ждать не приходилось. В нем говорилось:

«Объект» вошел в магазин «Все для рослых и крупных мужчин», и ему там, по-видимому, предложили работу и место для жилья. Он все еще продолжает находиться там. Но мы не спускаем с него глаз.»

Да уж, действительно — не спускают глаз! Эти идиоты продолжают следить за «жучками», которые они вшили в его пиджак.Я уже начал всерьез опасаться, что мне придется самому отправиться в Америку, чтобы провернуть это дело. Но я не имел ни малейшего понятия, что можно предпринять на месте моих агентов.

Хеллер, бодрый и веселый, встал на следующий день как ни в чем не бывало. Меня же сигнал приемного устройства вырвал из тяжелого и тревожного сна. Настроен он был по-деловому. Он почистил щеткой костюм, который оказался кое-где выпачканным во время лазания по балкам и опорам эстакады, надел свежую сорочку с отложным воротничком, натянул на голову новую бейсбольную шапочку, а потом упаковал сумку спортивного типа, которую носят на длинном ремне через плечо. При его внешности она, надо сказать, здорово смахивала на школьный ранец.

В сумку Хеллер уложил моток рыболовной лески, связку рыболовных крючков, сумочку с инструментами, с дюжину бейсбольных мячей, моток липкой ленты и номерные знаки автомобиля, выданные в Нью-Джерси.

После этого он спустился в холл. Время было слишком ранним для этого заведения: клерк-регистратор преспокойно дремал на своем месте, охранник в низко надвинутой шляпе и смокинге внимательно изучал ежедневную «Программу скачек и бегов», делая в ней какие-то пометки шариковой ручкой, да еще какой-то арабский шейх то ли спьяну, то ли с похмелья бродил по холлу, по-видимому, выбирая, какой из ковров, разбросанных в живописном беспорядке по полу, следует выбрать для утренней молитвы.

Хеллер вынул из своего персонального сейфа десять тысяч и рассовал их по карманам. Араб поклонился ему низким церемониальным поклоном, Хеллер ответил тем же, точно скопировав все движения, вышел на улицу и вскоре уже пощелкивал шипами по тротуару.

Он остановился у магазина с деликатесами, купил там завтрак, который упаковали в специальный мешочек, вышел на улицу и тут же остановил свободное такси.

– Нью-Джерси, Вихокен, — сказал Хеллер. — В одну сторону. — И он назвал адрес гаража, в котором находился его «кадиллак».

– Двойной тариф, если не будете возвращаться! — сказал таксист.

У меня внутри все похолодело. До этого момента я не представлял себе, что Хеллер собирается делать. А оказывается, он всего-то намеревался забрать свой автомобиль! Ведь Гробе отлично знал, где находится машина. А это означало, что ее наверняказаминируют. Да, слова таксиста, что клиент «не будет возвращаться», звучали сейчас как самое мрачное пророчество.

– Ну что ж, уплачу двойную цену, — легко согласился Хеллер.

Пока они ехали, он с аппетитом жевал сладкие булочки, запивая их кофе. Так они пересекли весь город, нырнули в туннель Линкольна, с шумом пронеслись по мосту над Гудзоном. Вскоре они пересекли границу Нью-Джерси и направились в сторону бульвара Кеннеди. С широких людных улиц они свернули в сторону гаража. Хеллер велел таксисту остановиться и подождать. Шофер брезгливо окинул взглядом весьма непрезентабельные окрестности.

– Вы что, и в самом деле считаете, что мне здесь стоит ждать вас? — спросил он у Хеллера.

Тот достал из кармана пятидесятидолларовую банкноту, разорвал ее пополам и половинку вручил шоферу.

– Хорошо, я подожду, — сказал тот.

Хеллер выбрался из машины и затрусил к углу, за которым был въезд в гараж. Тут он остановился. Глазам его предстала плотная масса грузовиков, сбившихся у гаража. Буквально все подъезды к низкому зданию были забиты ими. Бригады грузчиков выгружали картонные коробки, складывали их на ручные тележки и уже на них везли поклажу в здание. Хеллер подошел поближе, однако в гараж заходить не стал, а просто заглянул внутрь. Все помещение было заставлено выше человеческого роста штабелями картонных коробок. Между ними оставались лишь узкие, как щели, проходы. Осмотрев все это, Хеллер вошел в помещение. «Кадиллак» стоял на месте. Номерных знаков на нем по-прежнему не было. Однако в гараже происходило что-то и помимо разгрузки. До него донеслись голоса. Уже знакомый мне толстый молодой человек что-то доказывал стоявшему перед ним мрачного вида гиганту, который, судя по одежде, был одним из водителей грузовиков. Они о чем-то яростно спорили.

– А мне это ни к чему! Понятно? Ни к чему! — кричал толстый молодой человек. — Не могу я складировать здесь этот товар. Плевать я хотел на все приказы и на тех, кто их вам отдавал! Ты просто ничего не понимаешь!

Он сделал было жест рукой в сторону «кадиллака», но, как видно, сдержался в последний момент. Внезапно мне стало понятно, почему он так резко возражает. Грузчики складывали в штабеля ценный груз в непосредственной близости от заминированной машины! А молодой человек не мог сказать им, почему этого делать нельзя.

– Ничего мы отсюда убирать не будем! — тоже не снижая голоса, орал гигант. — Если бы ты был здесь, когда мы приехали, то мы еще, может, и послушались бы тебя. А теперь уже поздно! Куда сгрузили, там и будет стоять! А кроме того, не только ты получаешь приказы, мы тоже делаем то, что нам приказано. И я, (...), не стану заставлять своих людей таскать грузы с места на место из-за того, что какому-то придурку вроде тебя что-то втемяшилось в голову... И тут толстый молодой человек разглядел Хеллера подле ворот. Он застыл на месте, а потом круто развернулся и помчался к запасному выходу у задней стены, да так, будто за ним гнались черти. И мигом скрылся за штабелями. Хеллер спокойно выбрался из-за гаража, протолкался сквозь толпу, уступая место тележкам, свернул за угол и сел в такси.

– А теперь нам придется еще проехаться, — сказал Хеллер. — Отвезите меня в Байонн, Кристал-Паркуэй, номер сто тридцать шесть.

Для этого нью-йоркскому таксисту пришлось вытаскивать карту.

– Это ведь уже заграница, — счел необходимым пояснить он. — В тех краях о цивилизации и не слыхали. Это же Нью-Джерси. И спросить здесь ни у кого ничего нельзя. Местные обязательно соврут. Вскоре они выбрались на бульвар Кеннеди и понеслись в южном направлении. Миновав Юнион-Сити, они проехали под автострадой Пуласки, оставив позади колледж Сент-Питерс, и помчались в транспортном потоке по Джерси-Сити. Вдали уже замаячили доки и высотные дома Нью-Йорка.

– А эта статуя вдалеке, она что, стоит прямо на воде? — спросил Хеллер, указывая на восток.

– О Господи, — отозвался таксист, — да неужто вы не узнаете Статую Свободы? Знаете, нужно все-таки хоть немного знать свою страну.

Вскоре они проехали мимо Стейт-колледжа Джерси-Сити и въехали в Байонн. Тут нью-йоркский таксист все же запутался. Они развернулись за Военной пристанью, попали в лабиринты и вынуждены были заехать на Стейтен-Айленд, откуда возвращались через Байоннский мост — дважды уплатив дорожные сборы, — и наконец вынуждены были все же обратиться за разъяснениями к местному жителю. Десять минут спустя они оказались в районе с тихими улицами, застроенными дорогими домами. Быстро отыскался и дом номер сто тридцать шесть по Кристал-Паркуэй, который оказался весьма роскошным зданием в стиле модерн. Хеллер отдал таксисту вторую половину разорванной банкноты и расплатился по счетчику.

– Не знаю, сумею ли я вообще хоть когда-нибудь добраться отсюда до дома, — мрачно заметил таксист.

– Наймите в проводники кого-нибудь из туземцев, — посоветовал ему Хеллер и прибавил двадцать долларов на чай.

Такси тут же отъехало. Все это время я мучительно ломал себе голову, пытаясь припомнить, почему этот адрес кажется мне знакомым.

Хеллер прошелся по просторному холлу. Здесь было несколько лифтов. На табличке одного из них значилось: «Пентхауз». И он нажал кнопку этого лифта. Ожидая, что это будет обычный автоматический лифт, я был немало удивлен, когда дверь лифта отворил мужчина. Было совершенно очевидно, что лифтером он не работает. На нем был двубортный пиджак и надвинутая на глаза шляпа. Я сразу же подметил оттопыренный борт пиджака и, конечно же, понял, что там у него спрятан пистолет. Это был жгучий брюнет и наверняка сицилиец.

– Ну? — сказал он равнодушным голосом.

– Мне хотелось бы увидеть миссис Корлеоне, — сказал Хеллер.

Меня передернуло. Хеллер вознамерился нанести визит главе мафии Нью-Джерси!

– Ну?

– Недавно я разговаривал с Джимми Подонком, с Джимми Тейвилнасти, — сказал Хеллер.

Тут мне все стало ясно. Мне моментально припомнилась их встреча в Афьоне, когда в темноте Джимми принял Хеллера за сотрудника АБН. Ну что ж, они тут быстро разоблачат его. Надо же, а я так и не смог добыть этот чертов трафарет.

– Удостоверение, — потребовал гангстер, и Хеллер подал ему какую-то из своих бумаг.

Бандит тут же переговорил с кем-то по телефону прямо из лифта. Телефон висел на стене в звукоизолированном футляре, и я ничего не расслышал. Искоса поглядывая на Хеллера, гангстер бегло обыскал его, проверил содержимое его сумки и жестом пригласил в лифт. Они стремительно поднялись на самый верх здания. Лифт вообще имел одну-единственную кнопку и не останавливался на промежуточных этажах. Гангстер отворил дверь и подтолкнул Хеллера к выходу. Так, слегка подталкивая, он провел Хеллера в роскошно обставленный холл, отворил дверь и втолкнул его в комнату. Помещение, в которое они попали, было выдержано в золотисто-коричневых тонах по самой последней моде. Из огромного окна открывался вид на парк и лежавший за ним залив. Перед ними на кушетке, небрежно развалившись, сидела женщина в шелковой пижаме бежевого цвета. Это была блондинка с голубыми глазами. Ее соломенного цвета волосы были заплетены в две косы, уложенные короной на голове. На вид ей было лет сорок. Она отложила в сторону блестящий журнал мод, который, вероятно, только что просматривала, и поднялась с кушетки.

О боги! Ну и рост же у нее! Она оглядела Хеллера, а потом направилась ему навстречу. Она была по меньшей мере дюйма на четыре выше его. Настоящая амазонка!

– Значит, ты друг нашего дорогого Джимми, — сказала она с приветливой улыбкой. — Не смущайся. Он часто говорил о своих друзьях из молодежных уличных банд. Но ты совсем не похож на представителя одной из них.

Голос ее напоминал воркование, чувствовалось, что она подделывается под манеру Парк-авеню.

– Я прибыл сюда, чтобы поступить в колледж, — сказал Хеллер,

– Ах вот оно что, — сказала она с явным сочувствием. — Это очень разумно в наши дни. Садись. Мы всегда рады видеть друзей Джимми. Не выпьешь ли чего-нибудь?

– Сегодня жаркий день, — сказал Хеллер. — Я не прочь выпить пива, если можно.

Она кокетливо погрозила ему пальчиком:

– Ну и хитрец. Ты, я вижу, малый не промах. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что это — противозаконно. — Она повернула голову в сторону двери и рявкнула: — Грегорио!

Почти моментально в дверях появился смуглый черноволосый итальянец в белоснежном смокинге.

– Принеси юному джентльмену молока и мне сельтерской.

Грегорио оказался явно захваченным врасплох.

– Молока? — переспросил он в крайнем недоумении. — Да нет у нас никакого молока, Малышка.

– В таком случае пошли кого-нибудь за этим (...) молоком, — проревела Малышка Корлеоне. Затем она снова воссела на кушетку. И, перейдя на прежний воркующий тон, голосом дамы из светских салонов на Парк-авеню, осведомилась: — Ну и как же дела нашего милого Джимми?

Хеллер позволил себе присесть только после нее. И сейчас он держал свою бейсбольную шапочку на колене. Ох уж эти светские манеры офицеров его величества!

– Несколько дней назад дела его шли, отлично, — проговорил Хеллер. — Он был занят подготовкой к выполнению какого-то срочного заказа.

– О, это очень приятно, — проворковала Малышка. — И как это мило с его стороны — послать о себе весточку.

– А как обстоят дела в вашей семье? — осведомился Хеллер.

О боги, подумал я, этот (...) дурак все еще думает, что слово «семья» означает обычный набор родственников. В то время как на этой планете и в этой стране слово это означает одну из мафиозных группировок. Тень печали промелькнула по ее лицу.

– Боюсь, что дела обстоят не так блестяще, как хотелось бы. Видишь ли, Святоша Джо — о Боже, как мне не хватает его в эти дни! — был человеком традиций. Он частенько говаривал: «Что было хорошо для моего отца, хорошо и для меня». Поэтому и занимался всегда добрым старым бутлегерством, контрабандой и тому подобными операциями. И вполне естественно, что мы должны уважать его волю. Во всяком случае, наркотиками мы не занимаемся и считаем это плохим бизнесом.

– Да, наркотики это ужасно! — убежденно подтвердил Хеллер.

Она с одобрением глянула на него. И сразу же продолжила:

– А учитывая ту неограниченную поддержку, которую оказывают Фаустино Наркотичи сверху, со стороны властей, нам становится все труднее сдерживать его в прежних рамках. Он оказывает серьезное силовое давление на сферы наших традиционных интересов в Нью-Йорке, а теперь пытается даже захватить некоторые плацдармы уже и в самом Нью-Джерси. Когда им удалось угробить Святошу Джо, гибель его как бы послужила началом всех этих операций. Но, — она приняла воинственную позу и бросила на собеседника взгляд, полный мужества, — мы пытаемся, несмотря ни на что, продолжать свое дело.

– И я уверен, что оно увенчается успехом, — вежливо заметил Хеллер.

– Благодарю тебя за добрые слова, Джером. Это очень любезно с твоей стороны. Ничего, что я зову тебя просто Джеромом? Кстати, все добрые друзья обычно называют меня просто Малышка.

– О, конечно, миссис Корлеоне, — тут же подтвердил Хеллер.

Ох, уж эти флотские манеры! И тут на какой-то момент я решил, что сейчас он все провалит.

– Миссис Корлеоне, — вдруг брякнул он, — а не разрешите ли вы мне задать один вопрос чисто личного порядка?

– Валяй, — сказала она.

Но не уловил ли я некоторого оттенка раздражения в ее голосе?

– Скажите, пожалуйста, нет ли среди ваших предков кавказцев? О боги! Сейчас этот (...) болван начнет свою волынку про принца Каукалси! А почему бы и нет? Она — блондинка и так же высока, как некоторые женщины из области Аталанта на планете Манко.

– А почему ты спрашиваешь?

– Все дело в форме вашей головы, — сказал Хеллер. — Она у вас изумительно слеплена — и вы явно относитесь к разновидности людей с вытянутым в длину строением черепа.

– О! — воскликнула она. — Неужто ты интересуешься и генеалогией?

– Да, мне приходилось изучать эту науку.

– Ах да! Колледж, разумеется!

Она подошла к резному письменному столу, выдвинула средний ящик и достала оттуда карту, вычерченную на огромном листе, и какие-то бумаги. Потом она подтащила к Хеллеру кресло и разложила на нем все это.

– Это, — торжественно сказала она, — было все специально составлено и вычерчено по моему заказу профессором Стринджером.

А он является величайшим авторитетом во всем мире в областигенеалогии и составления родословных аристократических фамилий.

Вот именно! Я уже был в курсе особого пристрастия многих американских женщин к вычерчиванию генеалогических деревьев. Что же касается Стринджера, то он уже наверняка успел сколотить порядочный капитал на этих зеленых насаждениях. Она сделала широкий жест в сторону Хеллера. Будучи итальянкой, она постоянно подкрепляла разговор энергичной и выразительной жестикуляцией.

– Ты наверняка и представить себе не можешь, как глубоко пустили корни некоторые предрассудки в душах кое-кого из наших сограждан. Я была знаменитой актрисой театра Рокси, когда мой милый Джо на мне женился.

Это воспоминание на какой-то момент прервало поток ее слов, и глаза ее увлажнились. Ого! Наконец-то я сообразил, откуда она такая появилась. Она была актрисой ансамбля Рокси! Этот хор был подобран исключительно из девочек шести футов и шести дюймов роста. Тем временем Малышка возобновила свои пояснения:

– Считается, что «капо» должен обязательно жениться на девушке родом с Сицилии, поэтому вся старая рухлядь вокруг подняла по поводу нашего брака страшный вой, и все эти драные кошки не только мяукали, но пытались и коготки выпустить. И уж особенно жена мэра. Вот тогда-то мой милый Джо и заказал эту штуку. Это сразу же поставило их на место. Как миленькие поджали хвосты. Теперь я всегда держу это под рукой, чтобы такие (...) не возникали. Она торжественно развернула схему, вернее, свиток. Он весь был покрыт завитушками, сложными переплетениями линий, а кое-где даже иллюстрирован картинками и портретами. Весь рисунок в целом представлял собой огромное ветвистое дерево.

– Итак, — менторским тоном приступила к пояснениям Малышка, — будучи студентом, ты, несомненно, должен знать обо всем этом, однако я все равно обрисую картину в общих чертах. Повторение — мать учения. Так вот, как известно, нордическая раса состоит из прикаспийцев, средиземноморцев и протонегроидов...

– Прикаспийцы? — переспросил Хеллер. — Это вы говорите о том море, которое лежит сразу за Кавказом и называется Каспийским?

– О, совершенно верно, — несколько неуверенным тоном подтвердила она, но тут же решительно продолжила: — Так вот, ты можешь наглядно убедиться в том, что германские расы вышли из

просторов Азии и мигрировали в западном направлении. Готы, пройдя по Германии, спустились в Северную Италию в пятом веке, а ломбардцы — в шестом. Все они относятся к долихоцефальному

типу населения Италии, а долихоцефалы означает «длинноголовые», а значит, и более сметливые. Это блондины, отличающиеся высоким ростом. О боги, да она ведь наверняка просто заучила эту лекцию или

кто-то заставил ее это сделать. Она ведь слово в слово повторяла то, что, по всей вероятности, говорил ей профессор Стринджер.

– А теперь внимательно проследи вот за этой линией. Это франки. Из Германии они продвинулись еще дальше на запад и захватили территорию Франции, которая с тех пор и называется так в их честь. Происходило это в пятом веке. Часть франкских племен, которые назывались еще и салическими, завоевала область в Северной Италии. Один из салиев в девятом веке стал императором всех франков и всей Священной Римской империи. Звали его Каролусом Магнусом. Мы же, американцы, зовем его Карлом Великим, а в исторических книгах его называют еще и Шарлеманем. Так он, честно говоря, был вообще императором всего этого (...) мира!

Она сделала паузу и вопросительно поглядела на Хеллера, как бы желая удостовериться, что ее слова производят на него должное впечатление. Он согласно кивнул. Только после этого она продолжила:

– Так вот, у Шарлеманя этого браков хватало. Интересно то, что одной из его жен — это видно вот на этой линии — была дочь герцога Д'Аоста. Это означает «герцог из Аосты» — провинции в Северо-Западной Италии, расположенной чуть к югу от Женевского озера. Светловолосые и высокие итальянцы встречаются в северной части Италии повсеместно, а в долине Аоста они просто кишмя кишат. А теперь обрати особое внимание вот на эту линию. Видишь, она идет прямо от герцога Д'Аоста к Биелла, а это и есть фамилия моего отца. Все улавливаешь, парень?

– Да, да, это все и в самом деле чрезвычайно интересно, — сказал Хеллер взволнованно.

– Вот и прекрасно. Ну вот, а когда началась вторая мировая война, мои родители бежали с севера на Сицилию. Там они пробыли целых четыре года. А в конце войны прибыли в Америку, там я и родилась. Итак, — заключила она торжествующим тоном, — я ничуть не меньше, чем они все, имею право считать себя уроженкой Сицилии. И что ты думаешь по этому поводу?

– Доказательства просто бесспорны! — объявил Хеллер.

– И даже более. — Она постучала пальцем по карте. — Вот видишь, я, таким образом, являюсь потомком по прямой линии самого Шарлеманя! Ох, — не удержалась она, — как же скорчилась и позеленела от зависти эта мэрша, когда узнала об этом.

– Я очень хорошо понимаю, почему это произошло с ней — как тут не позеленеть! — сказал Хеллер. — Но погодите. Есть еще кое-что, чего я пока не обнаружил на этой схеме. Очень может быть, что вы и сами об этом еще не знаете. Скажите, вам когда-нибудь приходилось слышать об Аталанте?

– В Атланте я никогда не бывала.

– Нет, я говорю сейчас не о штате Атланта, а об Аталанте, — сказал Хеллер. — Видите ли, в самом начале этого родословного древа, задолго до того как наступили времена, отраженные в нем, жил на свете один принц.

Он целиком завладел ее вниманием. Я, естественно, тоже слушал с огромным интересом. Сейчас его занесет, и он нарушит Кодекс. Он должен увлечься этой глупой сказочкой, которая изложена в сборнике народных преданий под номером 894-М. Моя рука сама потянулась к бумаге для записей.

– Имя этого принца Каукалси, — продолжал Хеллер. — Он...

Со стороны двери донеслось удивленное восклицание. Малышка и Хеллер одновременно обернулись. На пороге стоял сицилиец. В руках у него был большой денежный мешок. Он застыл в дверях, как бы не решаясь войти в комнату, и, наклонившись вперед, делал Малышке лихорадочные знаки рукой. Его лицо... Я, несомненно, его уже где-то видел. Точно — видел! И я принялся перебирать в памяти, где именно и при каких обстоятельствах. Малышка подошла к нему и наклонилась. И все равно сицилийцу пришлось привстать на цыпочки, чтобы иметь возможность шептать ей на ухо. При этом он взволнованно указывал ей в сторону Хеллера. Я не мог расслышать его слов. Она отрицательно покачала головой, но выглядела при этом достаточно озадаченной. Тогда он прошептал ей еще что-то с явно торжествующим видом.

Глаза ее внезапно широко раскрылись. Она выпрямилась во весь свой огромный рост, молча развернулась и зашагала к Хеллеру. Подойдя, она ухватила его за плечи. Потом, не разжимая рук, чуть отвела его от себя. Она внимательно вглядывалась в него, будто задалась целью запечатлеть навеки в памяти его лицо. И вдруг голосом, от которого, казалось, должны были рухнуть стены, она рявкнула:

– А где этот болван Джованни?

Мгновенно, будто из-под земли, рядом с ней появился Джованни. Это был тот человек бандитской внешности, который и привел сюда Хеллера, а до этого сопровождал его в лифте.

– Какого же черта ты сразу не сказал, что это тот самый парень? — прогремела Малышка.

В приоткрытую дверь заглядывали еще какие-то лица — все в равной степени перепуганные.

– А я обращаюсь с ним, как с каким-то паршивым фраером! — Она повернулась к Хеллеру и могучим толчком усадила его в кресло. — Ну почему, — взмолилась она, — почему ты сразу не сказал мне, что ты и был тем самым молодым человеком, который спас наши «Ласковые пальмы»?

Я расслышал, как Хеллер громко проглотил слюну.

– Я... да я и не знал, что они принадлежат вам.

– Принадлежат, парень, принадлежат, черт побери! Мы контролируем все лучшие увеселительные места Нью-Йорка и Нью-Джерси. А кто же еще мог бы их контролировать?

И тут с некоторым опозданием, позвякивая расставленными на подносе стаканами, появился Грегорио с молоком и сельтерской.

– Убирай это (...) к чертовой матери, — сказала Малышка. — Если этому парню в этом доме захотелось пива, он выпьет пива!

И плевать я хочу на все законы!

– Нет-нет, спасибо, — сказал Хеллер. — Мне, собственно, уже пора откланяться. — Но он явно медлил, как бы обдумывая что-то. — А не могли бы вы мне помочь найти Бац-Бац Римбомбо? У меня возникли проблемы с машиной. Так вот, значит, зачем он появился в штаб-квартире мафиозной семьи Корлеоне! И тут все стало на свои места. Он прочитал в газете о подвигах Римбомбо и оттуда же узнал, что тот принадлежит к мафиозной семье Корлеоне. Адрес Малышки ему сдуру назвал Джимми Тейвилнасти. И теперь, когда ему понадобился специалист по бомбам, Хеллер просто взял и направился к Малышке. Очень умно проделанная чисто детективная работа по обнаружению местонахождения нужного лица.

Хотя постойте! Он ведь уже успел показаться в гараже. Значит, когда он вернется, его, несомненно, будут ждать. А вот это уже предельно глупо! Нет, решительно Хеллер способен свести меня с ума. Он настолько глуп, что буквально обречен на погибель! Малышка обратилась к тем, кто толпился в этот момент в дверях.

Они все время перешептывались, указывая на Хеллера, и вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть его над головами других.

– Джованни, выведи из гаража лимузин и отвези этого юного джентльмена к Римбомбо. Скажи ему, что я велела ему сделать все, о чем попросит этот парень. — После этого она обратилась к Хеллеру: — И вообще, парень, если тебе что понадобится, дай знать Малышке, понял? — Она обернулась в сторону своей многочисленной обслуги: — Все слышали? А с тобой, Гонсальво, у меня еще будет разговор.

Это она сказала тому, кто опознал Хеллера. И тут только я припомнил, кем был этот сицилиец с денежным мешком. Да это же клерк из «Ласковых пальм»! Слежка за Хеллером настолько измотала меня, что несколько замутила мою великолепную память на лица. Хеллер наконец откланялся. Малышка грациозно наклонилась к нему и звонко чмокнула в щеку.

– Заходи почаще и в любое время, дорогой мальчик. Да, дорогой мой мальчик, самый дорогой на свете!

Хеллер сидел на переднем сиденье лимузина, за рулем которого оказался именно тот тип с бандитской внешностью, которого, как выяснилось, звали Джованни.

– Так ты что, и в самом деле просто так вот взял да и перестрелял всех этих придурков?! — воскликнул Джованни с завистью и восхищением. — А знаешь ты, что среди них был и родной племянник Фаустино? — Некоторое время он вел машину молча, а затем, оторвав руку от руля, пальцами изобразил пистолет, делая вид, будто стреляет. — Бац! Бац! Бац! И все в дамках! Просто так, да? Ух ты!

Они остановились у подъезда стоявшего на склоне холма многоквартирного дома. Джованни проводил Хеллера на второй этаж и постучал в дверь условным стуком. В приоткрывшейся двери показалось девичье личико.

– О, это ты. — Она тут же распахнула дверь. — К тебе пришли, Бац-Бац!

Бац-Бац Римбомбо находился в постели, но с другой девицей.

– Входи, — пригласил Джованни Хеллера.

– Вот черт, а я только завелся по-настоящему! — запротестовал было Бац-Бац. — Я ведь целых шесть месяцев не имел этого удовольствия!

– Малышка велела тебе собираться.

Бац-Бац пулей вылетел из постели и тут же принялся натягивать на себя одежду.

– Предстоит работенка с машиной, — пояснил Джованни. — Этот парень скажет тебе, что нужно.

– Сейчас я соберу свои инструменты, — сказал Бац-Бац.

Воспользовавшись телефоном Римбомбо, Джованни вызвал такси. Ожидая ответа, он решил обрисовать ситуацию Хеллеру, для чего прикрыл ладонью трубку.

– Мы для «мокрых» дел никогда не пользуемся лимузином, — пояснил он извиняющимся тоном. — А компания таксомоторных парков полностью контролируется нами. Таксисты здесь не болтают лишнего.

Вскоре Джованни пожал на прощание руку Хеллеру и ушел. На ходу он обернулся и, как бы прицеливаясь в кого-то, сложил пистолетом пальцы.

– Бац! Бац! Бац! — выкрикнул он со смехом. — И все в дамках!

С этими словами он сел в лифт. Прибыло такси, и в него со своим увесистым мешком забрался Римбомбо. Рядом с ним пристроился Хеллер и назвал адрес дома, расположенного примерно в квартале от нужного ему гаража. Да, кое-чему он все же успел научиться, но специалистом его все-таки назвать было нельзя. Он ведь всех уже там насторожил.Я понимал, что он сейчас вступает в бой. А у меня по-прежнему все еще не было его трафарета. Невыспавшийся, усталый и измученный, я был привязан к этому экрану. Моя жизнь находилась сейчас в его руках.

Хеллер расплатился с таксистом и зашагал к повороту, ведущему к гаражу.

– Погоди-ка, — сказал Римбомбо. Это был сицилиец с узким как нож лицом. Внешность его выдавала в нем хитрюгу и ловкача. Я надеялся, что хотя бы у него найдется чуточку здравого смысла и он удержит Хеллера от новых неприятностей. — Если это, то место, куда мы направляемся, то оно мне отлично знакомо, — сказал он. — Это гараж, который Фаустино использует для перекраски украденных машин и для кое-чего другого. Ты, парень, и в самом деле твердо знаешь, чего тебе хочется? — Он с сомнением покачал головой. Пробраться сюда, чтобы заминировать машину, да так, чтобы она потом грохнула, несколько выходит за рамки общепринятого.

– Машина эта моя, и я прошу, чтобы вы не заминировали ее, а разминировали, — сказал Хеллер.

– Это целиком меняет дело, — объявил Римбомбо. Он поправил на плече тяжелую сумку и зашагал к гаражу.

Въездные ворота гаража были заперты на огромный висячий замок. Хеллер приложил ухо к стене и прислушался. Потом успокоительно покачал головой. Обойдя вокруг здания, он проверил также и заднюю дверь. Она тоже была заперта на висячий замок. Вернувшись ко входу, он слегка отступил назад и оглядел стену. Высоко в стене, футах в шести над землей, находилось окно. Он добыл из своих необъятных карманов какой-то маленький инструмент, вставил его в замок, чуть пошевелил им, и замок почти сразу же открылся.

Хеллер действовал очень быстро и очень деловито. Это настолько не походило на его обычное бестолковое игнорирование самых элементарных правил шпионской работы, что мне пришлось вспомнить, кем он является на самом деле. Сейчас я наблюдал за действиями военного инженера. Ведь пробраться в какую-нибудь крепость противника для него было плевым делом. Сейчас он делал то, что составляло основу его профессии.

Он прошел в небольшую дверь, проделанную в воротах, сделав широкий жест рукой, чтобы убедиться, повидимому, что там не натянута проволока или еще что-нибудь, а потом осторожно шагнул внутрь, ставя ноги каким-то особым образом, чуть в сторону — так он, вероятно, снижал риск наступить на мину. Найдя в гараже какой-то ящик, он подтащил его к окну, взобрался на него и открыл задвижки на раме окна. Потом он возвратился к двери и знаком пригласил Римбомбо войти. После чего сам он вышел наружу, аккуратно повесил замок на прежнее место и запер его.Проделав все это, он дотянулся до окна, распахнул его и забрался внутрь. Затем плотно закрыл окно, и теперь, кто бы ни приблизился снаружи к гаражу, он ни за что не сообразил бы, что внутри находится кто-то посторонний. Неглупо. Нужно будет и мне запомнить на будущее этот прием. Вся внутренность гаража была заставлена штабелями картонных коробок и только по центру шел проезд для машин. Именно эти картонные коробки и привлекли внимание Римбомбо.

– Нет, ты только погляди, (...), — проговорил он. — Полюбуйся на все это, (...)! — Он сорвал крышку с одной из коробок. — Да это же «Джонни Уокер» с золотой нашлепкой! Знаешь, парень, слышать-то я слышал о такой штуке, но сам никогда не видел. — В темноте он, по-видимому, каким-то образом разглядел, что Хеллер никак не реагирует на его слова. — Понимаешь, на бутылках этого сорта виски бывает красная нашлепка, а бывает черная. Достать их довольно легко. Но бутылки с золотыми нашлепками выпускают только для Шотландии и в редких случаях отправляют отдельными партиями в Гонконг. А стоит бутылка целых сорок долларов. — Он оглядел колпачок. — Гляди-ка, здесь нет штампа об уплате таможенной пошлины! Значит, груз этот прибыл контрабандой. Он осторожно отвинтил колпачок и немного отпил.

На экране возникла рука Хеллера, пытающаяся вернуть запрокинутую бутылку в вертикальное положение.

– Нет, нет, ты не беспокойся, — сказал Римбомбо. — Я никогда не пью на работе. — Он перекатывал каплю спиртного языком. — Нет, это никакая не Подделка. Вкус отличный! — Он снова завинтил колпачок и сунул бутылку в коробку на прежнее место. Затем, прохаживаясь между штабелями, он принялся подсчитывать коробки.

Штабеля, выставленные на огромной площади превращенного в склад гаража, вздымались почти до потолка.

– Господи, — сказал Римбомбо, — да здесь наберется почти две тысячи таких коробок. Да это же... — Он принялся лихорадочно подсчитывать, умножая и складывая. — По двенадцать бутылок в коробке, а каждая бутылка пойдет по сорок долларов...

– Миллион долларов, — подсказал ему Хеллер.

– Да, миллион долларов, — с отсутствующим видом повторил Римбомбо. Потом он направился в глубь гаража. — Эй, поди-ка сюда! — позвал он Хеллера, указывая на коробки несколько иной формы. Затем он вскрыл одну из них. — Миниатюрные наручные магнитофоны, сделанные на Тайване! Да здесь их... — он снова занялся подсчетами, — ...пять тысяч штук. Если толкнуть оптом по двести долларов каждый, то...

– Получится миллион долларов, — сказал Хеллер.

– Миллион долларов, — повторил Бац-Бац. Потом он расставил ноги пошире и обратил взор в глубину гаража. — Ну, (...)! Да понимаешь ли ты, что этот (...) Фаустино собирается сделать? Он вышибает наши контрабандные операции! (...)! Он хочет вытеснить нас с рынка. Он забьет весь рынок своим товаром и просто выживет нас. Вот (...)! Да когда Малышка узнает об этом, она просто лопнет от злости! — Он на некоторое время умолк, погрузившись в раздумья. — И все это дело рук Узопополиса!

– А не пора ли нам заняться наконец автомобилем? — сказал Хеллер.

Римбомбо сразу же пришел в себя.

– Ты только сам не прикасайся к нему!

«Кадиллак» стоял на том самом месте, куда его поставил Хеллер. Номерных знаков на нем по-прежнему не было. В этой части гаража освещение было совсем никудышным. Бац-Бац достал из мешка фонарик. Не прикоснувшись к автомобилю даже пальцем, он осторожно забрался под него и принялся осматривать рессоры.

– Заряды зачастую подкладывают просто под рессоры, и стоит машине подскочить на какой-нибудь выбоине, она тут же взрывается. Нет, тут ничего нет. А теперь... О, черт побери!

Встав на колени, Хеллер внимательно следил за действиями Римбомбо. Сейчас тот что-то ощупывал на внутренней стороне самого колеса. Потом из-под машины появилась его рука и бросила что-то Хеллеру, который поймал брошенную вещь на лету. Это оказался брусок динамита! Римбомбо тем временем занялся следующим колесом. Оттуда он выбросил еще брусок динамита, который Хеллер тоже поймал. Римбомбо пыхтя развернулся под машиной и вскоре выбросил третий и четвертый пакеты с динамитом. Еще раз все внимательно оглядев, Бац-Бац выбрался из-под машины.

– Вот мы и произвели кастрацию, — сказал он. — Такие бруски они прикрепили в вертикальном положении внутри каждого колеса. Динамит этого сорта представляет собой опилки с «бульоном». «Бульон» в таких случаях равномерно пропитывает опилки, и с ним можно обращаться как угодно не опасаясь взрыва, но только до тех пор, пока «бульон» не сконцентрируется в каком-то одном месте.

– «Бульон»? — спросил Хеллер.

– Мы так называем нитроглицерин, — пояснил Римбомбо. — Он вообще-то взрывается от любого толчка. Машина заминирована с таким расчетом, чтобы взорваться, когда проедет несколько миль. При вращении колеса центробежные силы сгоняют «бульон» со всего бруска к одному из его концов. А потом лишний толчок и — бац! Дешевка! Они сэкономили на запалах и детонаторах. Дешевка.

– Но, может быть, их подложили с таким расчетом, чтобы было легко обнаружить, — сказал Хеллер, — а настоящий заряд расположен еще где-нибудь.

– Да, этот вполне мог быть заложен для привлечения внимания, а основной — где-то в другом месте, — согласился Римбомбо. Он просунул в щель в окне тончайшее лезвие, убедился, что с той стороны не протянута никакая проволочка, а потом отворил дверцу. Прежде всего он поискал под панелью, где ничего не обнаружил, а после этого открыл капот и принялся внимательно осматривать мотор.

– Ага, — удовлетворенно отметил он. — Все в порядке!

Он ловко подсунул картонку от спичек между контактами и перекусил кусачками какие-то провода. Вскоре он извлек на свет божий счетчик оборотов.

– Второй одометр! — пояснил он. — Трос со спидометра был снят и прикреплен к этой штуке. — Он принялся вручную проворачивать зубчатые колесики. Неожиданно послышался легкий щелчок. Римбомбо сверился с цифрами. — Ровно пять миль! Заряд был установлен таким образом, чтобы взрыв произошел в пяти милях отсюда. — Затем он заглянул в пространство под мотором. — О Господи! Да тут целых десять фунтов пластика! Да, не пожалели они денежек. Кто-то, наверное, очень разозлился на тебя, парень! Да этого достаточно, чтобы разнести с десяток...

– Тихо! — сказал Хеллер.

Послышался шум приближающейся машины. Римбомбо поспешно захлопнул крышку капота и дверцу. Ухватив его за рукав, Хеллер потащил его в сторону. Они укрылись за двумя штабелями картонных коробок футах в пятнадцати от главного входа. Машина остановилась.

– У тебя есть пистолет? — шепотом спросил Римбомбо.

Хеллер отрицательно покачал головой.

– (...)! У меня тоже нет. Выпущенным под залог досрочно закон запрещает носить при себе оружие. — Он перебросил тяжелый мешок на другое плечо. — А в этом помещении я просто не решусь бросить бомбу, когда тут все заставлено виски. Здесь же сразу все вспыхнет, как сухая спичка!

– Тише! — прошептал Хеллер.

Послышался звук захлопнувшейся автомобильной дверцы.

– Я подгоню машину к заднему въезду, — сказал кто-то. И снова тишина.

Потом послышался звук мотора, машину поставили у заднего въезда, вновь послышались шаги, сначала за гаражом, а потом у главного въезда.

– Видишь, дверь на задах заперта, — сказал кто-то у главного въезда.

– Да ведь говорил я тебе — здесь никого нет, — сказал какой-то незнакомый голос.

Зазвенела связка ключей.

– Ты просто рехнулся, Чампи. Он наверняка бежал отсюда так, что еще до сих пор не остановился.

– За то время, пока мы ехали, на склад мог залезть кто угодно. — Этот голос явно принадлежал толстому молодому человеку. Он и отпер дверь. Входя, он открыл ее довольно широко. За ним на склад прошли еще двое мужчин. Насколько можно было понять, оба они были в дорогих и добротных костюмах.

– Мы приехали сюда как только смогли. Господи, да разве доберешься сюда из Куинса за пять минут? Да еще при таком движении! Ну, посмотри сам, тут никого нет. Зряшная трата времени.

– Он обязательно вернется! — стоял на своем Чампи. — Вы еще не знаете, что это за (...) подонок! А если вы отказываетесь помочь, то я позвоню Фаустино!

– Послушай, Дум-Дум, — заговорил второй, молчавший до сих пор, — а что нам стоит посидеть тут немного? Господи, да еще после такой сумасшедшей езды. Знаешь, что — оставь дверь незапертой и даже чуть приоткрытой. Пусть у него появится соблазн проникнуть внутрь. А сам усаживайся вон там, за штабелем, что напротив, и спокойно жди. О Господи, мне нужно хоть немного перевести дух. Надо же — столько этих (...) тягачей на дорогах.

Дверь оставили приоткрытой. Чампи достал откуда-то обрез, перешел в указанное ему место и уселся прямо на полу за штабелем из коробок с виски как раз на виду у Хеллера, хотя и сидел к нему боком. Я похолодел. Потом только я заметил, что Хеллер наблюдает за ним через щель между двумя коробками. Другая парочка устроилась за штабелем прямо напротив двери.

– Вы только не вздумайте стрелять в сторону старого автомобиля, что стоит на задах, — предупредил их Чампи. — Это самая настоящая пороховая фабрика на колесах.

– Заткнись, Чампи, — сказал первый. — Мы пробудем здесь час, не более. Так что сиди себе и помалкивай. Надоело!

Хеллер поглядел себе под ноги, а потом осторожно снял туфли. После этого он начал продвигаться бочком, пока ему не открылся вид на дверь. В этом месте темнота казалась особенно густой, что особо подчеркивалось проникающим сквозь щель светом. Пошарив в сумке, Хеллер вытащил рыболовную леску и связку крючков. В полной темноте он привязал крючки к леске. Меня прошиб холодный пот, а волосы встали дыбом. Этот (...) дурак наверняка решил предпринять нечто такое, из-за чего поднимется беспорядочная стрельба. А если хоть одна пуля попадет в коробку с виски или в этот проклятый автомобиль, то весь гараж моментально превратится в пылающий ад. А ведь от него и требовалось-то всего только посидеть тихонько часок и подождать, пока они уедут. Идиот!

Сейчас он наматывал леску на левую руку. Потом взялся за тот конец, к которому были прикреплены крючки и грузило, и принялся помахивать ими. Резким коротким движением он бросил грузило с крючком к двери. Точно рассчитав расстояние, он в нужный момент как бы подсек леску. Послышался едва слышный удар. За штабелем, где прятались двое гангстеров, поднялась легкая возня. Медленно и осторожно Хеллер принялся натягивать леску. Сама леска была почти невидимой. Я, например, и вовсе не видел ее. Он осторожно подтянул поближе висевшую на плече сумку и снова порылся в ней. Потом переложил леску в левую руку.

И вдруг резко дернул за леску! Дверь с шумом распахнулась. Одновременно раздались свист воздуха и глухой удар. Оказывается, Хеллер метнул бейсбольный мяч в Чампи. Сквозь просвет между ящиками я увидел, что Чампи растянулся на полу и даже не пытается подняться.

И снова — мертвая тишина.

Прошло около минуты.

– (...), — сказал один из гангстеров. — Это, должно быть, ветер.

– Сходи-ка лучше закрой ее! — сказал второй.

Сквозь просвет между коробками Хеллер внимательно наблюдал за ними. Один из мужчин с пистолетом в руке пересек открытое место, направляясь к двери. Снова послышались свист и удар. Это Хеллер метнул второй мяч.

Шедший к двери человек качнулся, упал и затих.

– Да что за черт?..

Хеллер метнул третий мяч. Бейсбольный мяч ударился о противоположную стену и отскочил. Оказывается, он метал свои снаряды, ориентируясь на звук. А ведь играл он ва-банк! Хеллер метнул еще один мяч.

Послышался шорох. Мужчина бросился по проходу по направлению к задней двери. Глупец! Ведь дверь заперта! Человек поднял пистолет, чтобы выстрелить прямо в замок. Хеллер метнул мяч. Его противника швырнуло прямо на запертую дверь. Он на мгновение распластался на ней, а потом сполз вниз. Хеллер спокойно подошел к двери во въездных воротах и закрыл ее. Римбомбо, человек более практичный, сразу же побежал к последнему из троицы и схватил его пистолет. Затем осмотрел тех двух, что упали первыми. Завершив беглый осмотр, он вернулся к Хеллеру.

– О Господи! У них размозжены черепа. Они мертвы!

– Извлеките остатки взрывчатки из «кадиллака», — сказал Хеллер. — Нам еще предстоит работа.

Хеллер достал из кармана убитого ключи от машины, распахнул въездные ворота и очень быстро отыскал на задах гаража машину гангстеров. Это был довольно старый «бьюик»-седан. Он завел машину в гараж и снова закрыл ворота. Затем он осторожно провел ее по проходу между штабелями с виски и поставил рядом с «кадиллаком». Бац-Бац как раз заканчивал осмотр. Сейчас он принюхивался к щупу уровня масла.

– Нет, никаких посторонних примесей в масле нет. — Он сунул щуп на место. — Сахара в бензине тоже не было, да и вообще — не заготовлено никаких новых сюрпризов. А пластик я уже весь достал. Вот он. — И он указал на подоконник, где эти опасные пакеты были навалены довольно небрежно. Затем он занялся обследованием внутренней обивки кузова, прощупывая заодно и сиденья.

– Ух ты! Да здесь еще и занавески! — И он тут же задернул их. Потом он направился к штабелю картонных коробок, взял одну из них и погрузил на заднее сиденье. Подумав, сбегал еще за одной. Работая, он напевал себе под нос:

Жил-был на свете заключенный, вынужденный вести сухую жизнь.

Пой, пой блюзы Синг-Синга.

Он пытался через охранника купить хоть капельку спиртного.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Он уговаривал смотрителя, жалуясь, что жажда доводит его до слез.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Он даже написал губернатору, чтобы тот спас его от жажды.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Он даже молил об этом президента, врать не стану.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Но никто так и не сказал ему, что нужно для этого сделать.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Он пел и пел эту песенку, которой, казалось, не будет конца. За это время он забил коробками все заднее отделение салона «кадиллака». Потом окинул оценивающим взглядом сиденье и, похоже, остался недоволен проделанной работой. Переложив целую кучу коробок, он сумел освободить место еще для двух, которые тут же и загрузил.

Поэтому он каждую ночь молил Бога утолить его жажду.

Пой, пой блюзы Синг-Синга!

Или утопить его в чане с джином, если уж ему на роду написаноумереть.

Пой, пой блюзы Синг-Синга.

С немалыми усилиями ему удалось кое-как захлопнуть заднюю дверцу. Хеллер тоже не терял зря времени. Он прицепил к «кадиллаку» снятые с «бьюика» номерные знаки. Затем он поднял капот «бьюика» и сложил на мотор пластины пластиковой взрывчатки. Потом он сходил за револьвером одного из убитых, удостоверился, что патрон в барабане окажется напротив ударника, если взвести курок, и, оторвав кусок лейкопластыря, приклеил им револьвер с таким расчетом, чтобы ствол его был точно направлен на сложенный на моторе «бьюика» пластик.

Хеллер сел в «кадиллак», и они выехали из главного входа.

– Подождите меня, — сказал он Римбомбо.

Тот остался сидеть в машине, ласково поглаживая картонные коробки с виски. Хеллер же снова вошел в гараж. Он затворил и ворота, и дверцу в них. Потом разыскал на полу леску с крючками и закрепил ее на углу двери. С немалыми предосторожностями он протянул леску до самого «бьюика» и привязал ее к спусковому крючку поставленного на боевой взвод револьвера. А затем он проделал нечто уж совсем странное. Сначала он взял два чистых листа бумаги и разложил их на сиденьях «бьюика». Оглядевшись по сторонам, он нашел небольшой ломик на полу гаража и принялся орудовать им, нанося удары по коробкам с виски направо и налево. Звон разбитого стекла и бульканье виски сопутствовали ему на всем пути от «бьюика» до ворот.

Хеллер выбрался через окно и закрыл раму, чтобы со стороны никто и подумать не мог, что окном кто-то пользовался. После этого, он осторожно навесил замок на скобы и аккуратно запер его. Завершив все это, он подошел к «кадиллаку».

– Приготовил мину-ловушку? — поинтересовался Бац-Бац.

Хеллер не ответил. Сев за руль, он отвел машину кварталов за шесть от гаража. Там была небольшая забегаловка с гамбургерами, рядом находился и телефон-автомат. Выйдя из машины, Хеллер направился к телефонной будке, достал из кармана горсть мелочи, а из другого — карточку с телефонным номером.

«Киннул Лизинг» — успел прочитать я название фирмы. Он опустил монеты и принялся набирать номер.

Высоким командным голосом Хеллер попросил к телефону мистера Гробса.

– Весьма сожалею, но мистер Гробе вылетел сегодня утром в Москву, чтобы присоединиться к пребывающему там мистеру Роксентеру. Как я могу передать ему — кто звонил?

Хеллер повесил трубку.

– Проклятье, — выругался он по-волтариански.

– У тебя такой вид, будто тебе на голову обрушилась крыша, — сказал Бац-Бац, который тем временем подошел к будке.

– Да ведь так оно и есть, — сказал Хеллер. — Один тип дважды заключал со мной сделку и оба раза не сдержал слова. У него начисто отсутствуют представления о чести да и просто о порядочности.

– Так, значит, для него ты поставил эту мину-ловушку? — сказал Бац-Бац.

– Совершенно верно. Я хотел сообщить ему по телефону, что некоторые нужные ему бумаги оставлены мною в машине. Он буквально прилетел бы сюда за ними. — Хеллер огорченно вздохнул и добавил: — Так что теперь мне придется возвратиться и все там разминировать.

– С какой это радости? — недовольно спросил Бац-Бац.

– Потому что какой-то ни в чем не повинный человек может подорваться и погибнуть, — сказал Хеллер.

У Римбомбо от изумления глаза полезли на лоб:

– Да какие тут могут быть ни в чем не повинные люди?

Я не мог не согласиться с гангстером. Вечно этот Хеллер с его морально-этическими проблемами! Уж слишком ему хочется всегда оставаться чистеньким. Я не сдержался и вслух высказал это экрану.

– Да, знаете ли, бегать по улицам и убивать всех подряд направо и налево вовсе не в моем духе, — сказал Хеллер. — У нас здесь не война!

Возможно грубое нарушение Кодекса! Сейчас он примется объяснять гангстеру, что Земле угрожает вторжение.

– Не война, говоришь? Черта с два! — возразил гангстер. — У нас сейчас идет самая настоящая война и война жестокая. Фаустино буквально загоняет нас в угол. Так что нечего тебе идти туда и что-то там разминировать.

– Я полагаю, вы намереваетесь сейчас позвонить Фаустино, — сказал Хеллер.

– Нет, нет и нет! Его нам сюда не заманить. Он сам ни за что не пересечет реку и не заявится лично в Джерси. Но у меня есть очень неплохая замена! Блестящий кандидат на должность покойника.

Подлец, предатель, перебежчик!

– Из этой же бесчестной компании? — пожелал уточнить Хеллер. — Он тоже из тех, кто не выполняет договоров или ведет двойную игру?

– Вот тут ты, парень, попал в самую точку. У меня есть на примете тип, который уже давно заслужил такое. Грязный, гнусный, пропитой насквозь подонок, жулик из жуликов и подлец к тому же!

– Вы уверены в этом? — спросил Хеллер.

– Еще бы мне не быть уверенным! Да на всем белом свете не найдешь другого такого взяточника и алкаша!

– Ах, он еще и «алкаш», — сказал Хеллер. — И как же его зовут?

– Узопополис.

В ответ Хеллер только пожал плечами, что было воспринято Римбомбо как знак согласия. Он тут же подхватил свой мешок со снаряжением и бросился к телефонной будке. Сквозь стеклянную стенку будки Хеллер наблюдал за действиями Римбомбо. Прежде всего тот обмотал какой-то тряпкой микрофон телефонной трубки. Потом он достал из сумки резиновую перчатку и натянул ее на завернутую в тряпку трубку. После этого он взял портативный магнитофон и включил его. Из кабинки донеслись приглушенные звуки. Это был шум, издаваемый самолетами при взлете.

Ну, по крайней мере, Римбомбо нельзя отказать в том, что он знает свое дело. Он таким образом изменял звучание голоса, а имитация звука самолета указывала на то, что звонят якобы из аэропорта. Римбомбо произнес всего лишь несколько фраз и тут же повесил трубку. Да, свое дело он знал неплохо. Такой короткий разговор невозможно засечь и выследить звонившего. Он уложил в мешок все свое оборудование и вернулся к машине.

– Перекусить не хочешь? — спросил он.

Хеллер отрицательно покачал головой. Римбомбо же зашел в забегаловку, где девушка не спеша принялась жарить ему котлету. Я не находил себе места от волнения. Плевать мне на его профессиональные навыки! Сделав такой рискованный звонок, профессионал никогда не останется торчать додле телефона. Я решил тщательно проанализировать все их действия. Ведь у машины, что они оставили в гараже, на моторе проставлены совершенно другие номера. Да и машина-то совсем другой модели! И даже если она и взорвется, то им все равно никого не удастся обмануть. Очень может быть, что с профессиональной точки зрения, с точки зрения военного инженера, который обязан уметь пробираться во вражеские крепости и взрывать их, Хеллер действовал неплохо. Но у них ведь принято, завершив операцию, сразу же укрываться в безграничных просторах космоса, а не оставаться на той же планете. Так что все, что они проделали, было дилетантством чистейшей воды!

Они находились всего в каких-то шести кварталах от гаража, и он был виден как на ладони.

– Обязательно будет взрывная волна, — пробормотал Хеллер и стал разворачивать «кадиллак» таким образом, чтобы подставить под удар как можно меньшую площадь. Римбомбо наконец вышел из забегаловки с гамбургером и пивом.

– Ты точно не хочешь ничего? — спросил он.

Но Хеллер снова молча покачал головой. Римбомбо уселся поудобней и принялся за еду.

– Он сразу же заглотил крючок с наживкой, — проговорил он. — Я разговаривал с ним по-гречески — я ведь вырос в районе, где полно греков, — иначе он просто не поверил бы мне.

– А как, вы сказали, его имя? — спросил Хеллер.

– Узопополис. Примерно год назад он перестал брать взятки с нас, переметнулся в другой лагерь и стал получать деньги от Фаустино. И с тех пор он наносит нам удар за ударом. — Он снова откусил изрядный кусок гамбургера. — Я сказал ему, что ребята из семьи Атлантик-Сити прямо сейчас курочат склад со спиртным, принадлежащим Фаустино. Назвал, конечно, вот этот адресок и добавил, что они сейчас как раз находятся внутри склада и орудуют там, запершись изнутри. Он тут же заглотил наживку вместе с крючком, это уж точно. Бац-Бац прикончил гамбургер и запил его пивом. А потом, чтобы убить время, принялся просвещать Хеллера в вопросах мафиозной политики. Спустя какое-то время послышался рев приближающихся машин. Мимо пронеслись три седана. Они были битком набиты пассажирами.

– Сразу чувствуется, что все они на службе у правительства, — сказал Римбомбо. — Это видно уже по тому, как они держат ружья. Успел разглядеть Узопополиса? Это тот здоровый толстяк, что сидел на переднем сиденье второй машины.

Машины мигом преодолели оставшиеся до гаража шесть кварталов и, взвизгнув тормозами, остановились перед въездом в гараж, представлявший сейчас собой бомбу замедленного действия, которая к тому же отравляла все вокруг резким запахом разлитого алкоголя. Мужчины повыскакивали из машин, держа ружья на изготовку.

– Всем выходить! Вы у нас под прицелом! — донеслось издалека. Затем от группы отделилась очень толстая фигура, которая подбежала к воротам и ударила ногой в дверь. Раздался оглушающий взрыв. Синее пламя осветило всю улицу. Над гаражом взметнулся огненный шар. Ударная волна и грохот взрыва докатились до «кадиллака». Он как бы присел, но тут же выпрямился. Сквозь клубы дыма и град разлетающихся в разные стороны обломков можно было разглядеть разбросанные по земле тела. Хеллер тем временем уже успел развернуть «кадиллак».

– А кем был этот Узопополис? — спросил он.

– Он возглавлял Бюро алкогольных напитков, огнестрельного оружия и табака департамента финансов Соединенных Штатов по Нью-Джерси. Глава местного БАОТ. Департамент государственных сборов. Таможенник, иными словами. А по сути — предатель и перебежчик. Мало того, что он изменил нам, так это именно он был тем человеком, кто подсунул мне чужой автомат, за что меня и отправили в тюрягу. — Бац-Бац был откровенно счастлив. — Ух ты! Ну и обрадуется же Малышка, узнав об этом! Мы не только пустили

с дымом два миллиона долларов из капиталов Фаустино, но и избавились на время от федеральных властей. А ей, бедняжке, так не хватало в последнее время добрых весточек, честное слово.

Так они спокойно покидали опасный район, все чаще уступая дорогу пожарным машинам, мчащимся на полной скорости в сторону полыхающего до небес пожара.