Это первая лекция второго дня Финикского конгресса. И сегодня я хочу немного поговорить с вами о замысле «Стандартной рабочей процедуры 8-К», так что, когда вы будете ее использовать, вы будете иметь некоторое представление о том, во что вы «вгрызаетесь».

Это первая лекция второго дня Финикского конгресса. И сегодня я хочу немного поговорить с вами о замысле «Стандартной рабочей процедуры 8-К», так что, когда вы будете ее использовать, вы будете иметь некоторое представление о том, во что вы «вгрызаетесь».

Я был бы очень рад сообщить вам ее формулы и все остальное, но они выйдут в журнале «Саентология», выпуск... по-моему, это выпуск 24-G. СРП 8-К со всеми ее формулами. И было бы гораздо лучше, если бы вы с ними ознакомились и объединили их в одно целое.

Я был бы очень рад сообщить вам ее формулы и все остальное, но они выйдут в журнале «Саентология», выпуск... по-моему, это выпуск 24-G. СРП 8-К со всеми ее формулами. И было бы гораздо лучше, если бы вы с ними ознакомились и объединили их в одно целое.

Отличия между Аксиомами, Прелогиками и формулами в СРП 8-К, которую мы проводим, и в СРП 8, конечно же, полностью отсутствуют. Это те же самые формулы. Это те же самые формулы из более раннего материала – «Саентология 8-8008». На самом деле нет больших расхождений между этими формулами, Логиками и Аксиомами. Тем не менее они сформулированы иначе, им придана немного иная важность, и они что-то вроде Прелогик. А Прелогики идут перед логикой. Вы не можете назвать Логикой то, что не содержит в себе никакой логики, а лишь предшествует ей. И отсюда новое слово – Прелогика.

Отличия между Аксиомами, Прелогиками и формулами в СРП 8-К, которую мы проводим, и в СРП 8, конечно же, полностью отсутствуют. Это те же самые формулы. Это те же самые формулы из более раннего материала – «Саентология 8-8008». На самом деле нет больших расхождений между этими формулами, Логиками и Аксиомами. Тем не менее они сформулированы иначе, им придана немного иная важность, и они что-то вроде Прелогик. А Прелогики идут перед логикой. Вы не можете назвать Логикой то, что не содержит в себе никакой логики, а лишь предшествует ей. И отсюда новое слово – Прелогика.

Весь замысел СРП 8 рассчитан на продолжение. И это очень, очень явно просматривается в СРП 8-К. Тут у нас восемь шагов. Раньше у нас не было восьми шагов в «Стандартной рабочей процедуре», нам не хватало восьмого шага. И, конечно, нам нужен был принцип, который был бы выше, чем принцип выживания. Важнейшим действующим принципом существования в Дианетике был принцип «Выживай!». И это справедливо применительно к формам жизни. Да, вполне подходяще. Форма жизни выживает, она делает именно это.

Весь замысел СРП 8 рассчитан на продолжение. И это очень, очень явно просматривается в СРП 8-К. Тут у нас восемь шагов. Раньше у нас не было восьми шагов в «Стандартной рабочей процедуре», нам не хватало восьмого шага. И, конечно, нам нужен был принцип, который был бы выше, чем принцип выживания. Важнейшим действующим принципом существования в Дианетике был принцип «Выживай!». И это справедливо применительно к формам жизни. Да, вполне подходяще. Форма жизни выживает, она делает именно это.

Но мы поднимаемся немного выше и обнаруживаем, что тэтан создает – на самом деле создает – энергию и пространство, так что мы получаем создание, а потом мы получаем выживание, а потом упадок и разрушение. Они образуют кривую, и она находится выше принципа выживания.

Но мы поднимаемся немного выше и обнаруживаем, что тэтан создает – на самом деле создает – энергию и пространство, так что мы получаем создание, а потом мы получаем выживание, а потом упадок и разрушение. Они образуют кривую, и она находится выше принципа выживания.

Мы видим, что действие МЭСТ-вселенной, кривая, цель, базовая деятельность МЭСТ-вселенной – все это само по себе является этой кривой создания, роста, некоторой устойчивой формы, которая пытается продолжать существовать, но приходит в упадок и в конечном счете погибает как форма. Таким образом мы получаем Создание-Выживание-Разрушение как кривую МЭСТ-вселенной. И формы жизни подчиняются этой кривой. Они ей следуют неизменно.

Мы видим, что действие МЭСТ-вселенной, кривая, цель, базовая деятельность МЭСТ-вселенной – все это само по себе является этой кривой создания, роста, некоторой устойчивой формы, которая пытается продолжать существовать, но приходит в упадок и в конечном счете погибает как форма. Таким образом мы получаем Создание-Выживание-Разрушение как кривую МЭСТ-вселенной. И формы жизни подчиняются этой кривой. Они ей следуют неизменно.

Но в действительности важнейший принцип формы жизни – «Выживай!». Когда вы переходите к тэтану, к деятельности тэтана, вы видите, что его деятельность по большей части идет в направлении создания, пока он не опустится в достаточно плохое состояние, и тогда он начинает двигаться в направлении разрушения. И вы найдете вашего преклира где-то на этой кривой создания, продолжения существования,разрушения, то есть Создания-Выживания-Разрушения. Ваш преклир всегда где-то на этой кривой.

Но в действительности важнейший принцип формы жизни – «Выживай!». Когда вы переходите к тэтану, к деятельности тэтана, вы видите, что его деятельность по большей части идет в направлении создания, пока он не опустится в достаточно плохое состояние, и тогда он начинает двигаться в направлении разрушения. И вы найдете вашего преклира где-то на этой кривой создания, продолжения существования,разрушения, то есть Создания-Выживания-Разрушения. Ваш преклир всегда где-то на этой кривой.

Физиологически он в МЭСТ-теле находится где-то на этой кривой. Иначе говоря, МЭСТ-тело где-то на этой кривой. Человек средних лет пытается продолжать существовать. Человек в возрасте на самом деле обычно сначала становится довольно угрюмым и решает, что ему лучше просто избавиться от себя или что-то в этом роде. И довольно часто люди проходят цикл до конца, возвращаются в начало круга и пытаются снова стать маленькими детьми. И это старческая немощь. Кто-то просто неспособен избавиться от мокапа, поэтому он замыкает круг и пытается начать сначала, хотя у него нет нового тела, в котором он мог бы начать сначала.

Физиологически он в МЭСТ-теле находится где-то на этой кривой. Иначе говоря, МЭСТ-тело где-то на этой кривой. Человек средних лет пытается продолжать существовать. Человек в возрасте на самом деле обычно сначала становится довольно угрюмым и решает, что ему лучше просто избавиться от себя или что-то в этом роде. И довольно часто люди проходят цикл до конца, возвращаются в начало круга и пытаются снова стать маленькими детьми. И это старческая немощь. Кто-то просто неспособен избавиться от мокапа, поэтому он замыкает круг и пытается начать сначала, хотя у него нет нового тела, в котором он мог бы начать сначала.

Итак, мы видим эту кривую, повторяющуюся снова и снова, куда бы мы ни посмотрели в МЭСТ-вселенной. И это важнейшая кривая, это кривая, по которой мы можем судить почти о чем угодно.

Итак, мы видим эту кривую, повторяющуюся снова и снова, куда бы мы ни посмотрели в МЭСТ-вселенной. И это важнейшая кривая, это кривая, по которой мы можем судить почти о чем угодно.

Давайте посмотрим на цивилизацию. Цивилизация доходит до определенного уровня и... Создание, она развивается и так далее. А затем она выходит в горизонтальную плоскость и начинает выживать. Например, давайте обратим внимание на Египет. Когда-то Египет был хорошей цивилизацией, очень созидательной, невероятно энергичной. И со временем дошел до состояния, в котором его наивысшим выражением стало создание совершенно незыблемых пирамид и тому подобного.

Давайте посмотрим на цивилизацию. Цивилизация доходит до определенного уровня и... Создание, она развивается и так далее. А затем она выходит в горизонтальную плоскость и начинает выживать. Например, давайте обратим внимание на Египет. Когда-то Египет был хорошей цивилизацией, очень созидательной, невероятно энергичной. И со временем дошел до состояния, в котором его наивысшим выражением стало создание совершенно незыблемых пирамид и тому подобного.

По правде сказать, до сих пор есть... не только пирамиды... на побережье Северной Африки есть очень интересный памятник. Он был построен королями для сестры царицы Клеопатры и он... он там. На побережье Северной Африки приходили завоеватель за завоевателем, они испробовали все, до чего только могли додуматься. В старину они пытались повалить, перевернуть этот памятник при помощи телег, запряженных буйволами, и уничтожить его. В менее отдаленном прошлом солдаты пытались его взорвать. И правитель за правителем этой территории на самом деле пытались избавиться от этого памятника. Почему? Потому что он просто упорно выживает, и это их бесит. Они обнаруживают, что они могут лишь отколоть от него небольшой кусочек, вот и все.

По правде сказать, до сих пор есть... не только пирамиды... на побережье Северной Африки есть очень интересный памятник. Он был построен королями для сестры царицы Клеопатры и он... он там. На побережье Северной Африки приходили завоеватель за завоевателем, они испробовали все, до чего только могли додуматься. В старину они пытались повалить, перевернуть этот памятник при помощи телег, запряженных буйволами, и уничтожить его. В менее отдаленном прошлом солдаты пытались его взорвать. И правитель за правителем этой территории на самом деле пытались избавиться от этого памятника. Почему? Потому что он просто упорно выживает, и это их бесит. Они обнаруживают, что они могут лишь отколоть от него небольшой кусочек, вот и все.

Мечтой Египта была вечная жизнь. И где угодно в середине этой кривой вы найдете эту мечту неизменной. И у вашего преклира вы тоже обнаружите это, потому что, когда он размещает свой мокап, он помещает его... он просто помещает его куда-то, хрясь. Мокап должен выживать. Ну а спустя еще какое-то время он решает, что это недостаточно хорошо, и он минует перевал и больше не получает мокапов. Но вы можете добиться, чтобы он получил «немокап».

Мечтой Египта была вечная жизнь. И где угодно в середине этой кривой вы найдете эту мечту неизменной. И у вашего преклира вы тоже обнаружите это, потому что, когда он размещает свой мокап, он помещает его... он просто помещает его куда-то, хрясь. Мокап должен выживать. Ну а спустя еще какое-то время он решает, что это недостаточно хорошо, и он минует перевал и больше не получает мокапов. Но вы можете добиться, чтобы он получил «немокап».

Понимаете, есть диапазон размокапливания – разрушения. Нужно сделать из чего-то ничто, прежде чем можно будет сделать из этого что-то.

Понимаете, есть диапазон размокапливания – разрушения. Нужно сделать из чего-то ничто, прежде чем можно будет сделать из этого что-то.

И в этом диапазоне люди постарше сосредотачивают внимание на таких вещах, как еда. Я даже не знаю, прибавляет ли еда хоть какую-то энергию телу. Правда не знаю. На самом деле вы тоже не знаете, если вы подумаете об этом. Это довольно странная химическая ерундовина. Мы обнаруживаем, что тело – это электрическая машина, она работает на основе электронной структуры того или иного рода, но причем тут еда?

И в этом диапазоне люди постарше сосредотачивают внимание на таких вещах, как еда. Я даже не знаю, прибавляет ли еда хоть какую-то энергию телу. Правда не знаю. На самом деле вы тоже не знаете, если вы подумаете об этом. Это довольно странная химическая ерундовина. Мы обнаруживаем, что тело – это электрическая машина, она работает на основе электронной структуры того или иного рода, но причем тут еда?

Вы говорите: «Ну, есть что-то вроде углеродно-кислородного двигателя, и он работает так-то и так-то». Что ж, хорошо, при условии, что двигатели работают. Надо выяснять это сразу же.

Вы говорите: «Ну, есть что-то вроде углеродно-кислородного двигателя, и он работает так-то и так-то». Что ж, хорошо, при условии, что двигатели работают. Надо выяснять это сразу же.

Что касается еды, тело пытается размокапливать, оно пытается уничтожать. Индивидуум, у которого есть проблемы, пускается в одну из двух крайностей в еде: либо он вообще не может есть, либо ему просто необходимо есть, он жутко голоден все время. Он просто ест, ест и ест.

Что касается еды, тело пытается размокапливать, оно пытается уничтожать. Индивидуум, у которого есть проблемы, пускается в одну из двух крайностей в еде: либо он вообще не может есть, либо ему просто необходимо есть, он жутко голоден все время. Он просто ест, ест и ест.

И короли Северной Африки пытались съесть, если так можно выразиться, ту большую гробницу, которую возвели для сестры царицы Клеопатры. Они не могли ее съесть, и это приводило их в бешенство, потому что они, несомненно, были в диапазоне разрушения на этой кривой. Они видят что-то настолько большое, и им просто необходимо разнести это на кусочки.

И короли Северной Африки пытались съесть, если так можно выразиться, ту большую гробницу, которую возвели для сестры царицы Клеопатры. Они не могли ее съесть, и это приводило их в бешенство, потому что они, несомненно, были в диапазоне разрушения на этой кривой. Они видят что-то настолько большое, и им просто необходимо разнести это на кусочки.

Например, пирамиды сегодня были бы в прекрасном состоянии, если бы египетская цивилизация не оказалась на кривой гибели, где люди убрали с пирамид покрытие, защищавшее их от эрозии. Когда-то пирамиды были полностью облицованы, превосходно выглядели, поверхность была гладкой. На них не было ступенек, которые вы видите сейчас. Они были просто абсолютно гладкими, со всех сторон очень гладкое покрытие.

Например, пирамиды сегодня были бы в прекрасном состоянии, если бы египетская цивилизация не оказалась на кривой гибели, где люди убрали с пирамид покрытие, защищавшее их от эрозии. Когда-то пирамиды были полностью облицованы, превосходно выглядели, поверхность была гладкой. На них не было ступенек, которые вы видите сейчас. Они были просто абсолютно гладкими, со всех сторон очень гладкое покрытие.

Но люди пришли и попытались разобрать пирамиды на кусочки. Амбициозно, не так ли? Они не смогли. Они оставили позади ту стадию, когда они могли создать другого сфинкса или другую пирамиду, но на части разобрать они могли. И они попытались. И самое большее, на что они оказались способны, – это снять покрытие, защищавшее от эрозии, чтобы ветра и пески пустыни могли, тысячелетия за тысячелетиями, выгрызать из пирамид кусочки. Но особо сильных изменений не происходит просто потому, что, как я сказал, мечтой Египта была вечная жизнь.

Но люди пришли и попытались разобрать пирамиды на кусочки. Амбициозно, не так ли? Они не смогли. Они оставили позади ту стадию, когда они могли создать другого сфинкса или другую пирамиду, но на части разобрать они могли. И они попытались. И самое большее, на что они оказались способны, – это снять покрытие, защищавшее от эрозии, чтобы ветра и пески пустыни могли, тысячелетия за тысячелетиями, выгрызать из пирамид кусочки. Но особо сильных изменений не происходит просто потому, что, как я сказал, мечтой Египта была вечная жизнь.

Кто угодно на вершине своей мощи на самом деле ставит что-то так, чтобы это стояло вечно.

Кто угодно на вершине своей мощи на самом деле ставит что-то так, чтобы это стояло вечно.

Так вот, в очень ранней части этой кривой вы получаете нечто подобное; эта очень ранняя кривая весьма интересна. Индивидуум может создавать так много и так быстро, что его вообще уже не заботит, продолжает это существовать или нет. Если что-то исчезнет, он сможет снова это создать. Он это знает. И мы получаем такое «состояние ума» (в кавычках) относительно создания.

Так вот, в очень ранней части этой кривой вы получаете нечто подобное; эта очень ранняя кривая весьма интересна. Индивидуум может создавать так много и так быстро, что его вообще уже не заботит, продолжает это существовать или нет. Если что-то исчезнет, он сможет снова это создать. Он это знает. И мы получаем такое «состояние ума» (в кавычках) относительно создания.

Когда эта способность начинает уменьшаться, когда его вера в свою способность создать что-то снова начинает истощаться, он говорит: «Надо поставить это сюда, чтобы оно тут осталось». И так мы получаем центр кривой в жизни – или у цивилизации – основанный на «Выживай!». Вот что жизнь в основном пытается делать, когда она успешна.

Когда эта способность начинает уменьшаться, когда его вера в свою способность создать что-то снова начинает истощаться, он говорит: «Надо поставить это сюда, чтобы оно тут осталось». И так мы получаем центр кривой в жизни – или у цивилизации – основанный на «Выживай!». Вот что жизнь в основном пытается делать, когда она успешна.

Далее мы получаем область в мире или во времени, где царит разрушение. Горе тому, кому случится жить в такой области, потому что он постоянно сталкивается с попытками его размокапить. Знаете, почти все, с чем он сталкивается, пытается его размокапить. И поэтому все, с чем он сталкивается, он должен попытаться размокапить, так или иначе.

Далее мы получаем область в мире или во времени, где царит разрушение. Горе тому, кому случится жить в такой области, потому что он постоянно сталкивается с попытками его размокапить. Знаете, почти все, с чем он сталкивается, пытается его размокапить. И поэтому все, с чем он сталкивается, он должен попытаться размокапить, так или иначе.

Это делают открыто или скрыто. Один из таких скрытых способов – это просто создать небольшой дефицит еды. Видите, это постепенное размокапливание. Кто-то убежден, что ему необходима еда, а вы делаете еду дефицитом. И ему не получить достаточно еды, так что ситуация с едой в этой области пытается размокапить его.

Это делают открыто или скрыто. Один из таких скрытых способов – это просто создать небольшой дефицит еды. Видите, это постепенное размокапливание. Кто-то убежден, что ему необходима еда, а вы делаете еду дефицитом. И ему не получить достаточно еды, так что ситуация с едой в этой области пытается размокапить его.

И мы обнаруживаем, что регулирование рождаемости и другие подобные вещи намного, намного значимее, чем выпуск в мир нескольких новых тел. Я хочу сказать, регулирование рождаемости становится чрезвычайно важным: на эту тему написаны огромные тома.

И мы обнаруживаем, что регулирование рождаемости и другие подобные вещи намного, намного значимее, чем выпуск в мир нескольких новых тел. Я хочу сказать, регулирование рождаемости становится чрезвычайно важным: на эту тему написаны огромные тома.

Когда вы видите упадок цивилизации, вы, вероятно, видите, что меняются ее ценности в плане того, каких людей она считает ценными. Для цивилизации на пути к гибели наиболее важны люди, которые могут разрушать. Вор, инженер-разрушитель, человек, который несет горе везде и всюду. И поэтому мы видим, что каждая цивилизация... потому что мы можем помечать такие периоды... каждая цивилизация проходит такие кривые цикл за циклом. Другими словами, это не просто одна большая всеохватывающая кривая. Она была бы очень удобной для всех нас, потому что мы могли бы предсказывать очень легко. Мы бы просто сказали: «Ну, теперь смотри. Вот бум, прямо здесь на кривой. Поэтому мы можем предсказать, что ее следующее действие – это бум, это следующая точка на кривой».

Когда вы видите упадок цивилизации, вы, вероятно, видите, что меняются ее ценности в плане того, каких людей она считает ценными. Для цивилизации на пути к гибели наиболее важны люди, которые могут разрушать. Вор, инженер-разрушитель, человек, который несет горе везде и всюду. И поэтому мы видим, что каждая цивилизация... потому что мы можем помечать такие периоды... каждая цивилизация проходит такие кривые цикл за циклом. Другими словами, это не просто одна большая всеохватывающая кривая. Она была бы очень удобной для всех нас, потому что мы могли бы предсказывать очень легко. Мы бы просто сказали: «Ну, теперь смотри. Вот бум, прямо здесь на кривой. Поэтому мы можем предсказать, что ее следующее действие – это бум, это следующая точка на кривой».

Другими словами, человек все еще растет, и мы говорим: «Ну ладно, очень скоро, в ближайший год или два, этот человек будет делать вещи гораздо более стабильными». Понимаете, они будут довольно-таки неизменными. Они не будут гибнуть так уж легко.

Другими словами, человек все еще растет, и мы говорим: «Ну ладно, очень скоро, в ближайший год или два, этот человек будет делать вещи гораздо более стабильными». Понимаете, они будут довольно-таки неизменными. Они не будут гибнуть так уж легко.

Таким вот образом индивидуума очень легко предсказать, когда существует только одна кривая. К сожалению, она не одна. Это сложное переплетение кривых. Впрочем, не очень сложное, потому что это та же самая кривая.

Таким вот образом индивидуума очень легко предсказать, когда существует только одна кривая. К сожалению, она не одна. Это сложное переплетение кривых. Впрочем, не очень сложное, потому что это та же самая кривая.

Итак, мы обнаруживаем, что большая кривая на самом деле состоит из маленьких. Мы берем большую кривую, которая начинается с создания и заканчивается разрушением, она состоит из... прямо в диапазоне «создания»: Создавать-Выживать-Разрушать, понимаете? Все это – часть создания.

Итак, мы обнаруживаем, что большая кривая на самом деле состоит из маленьких. Мы берем большую кривую, которая начинается с создания и заканчивается разрушением, она состоит из... прямо в диапазоне «создания»: Создавать-Выживать-Разрушать, понимаете? Все это – часть создания.

И чуть дальше мы получим другую кривую Создавать-Выживать-Разрушать. Тем временем мы просто движемся по главной кривой. Вопрос в том, рассматриваем мы маленькое действие или большое.

И чуть дальше мы получим другую кривую Создавать-Выживать-Разрушать. Тем временем мы просто движемся по главной кривой. Вопрос в том, рассматриваем мы маленькое действие или большое.

Китайцам много лет назад посчастливилось, что у них был парень по имени Лао-Цзы. Он был очень незаметным. Он старался держаться в тени. И все же он был выдающимся человеком. Как говорится в легенде, когда он выходил из города, привратнику внезапно пришло на ум... он навсегда покидал город... и привратнику пришло на ум, что никто ничего не знает о том, что этот философ на самом деле знает. Все знали, что он мудрый, и больше о нем ничего не было известно.

Китайцам много лет назад посчастливилось, что у них был парень по имени Лао-Цзы. Он был очень незаметным. Он старался держаться в тени. И все же он был выдающимся человеком. Как говорится в легенде, когда он выходил из города, привратнику внезапно пришло на ум... он навсегда покидал город... и привратнику пришло на ум, что никто ничего не знает о том, что этот философ на самом деле знает. Все знали, что он мудрый, и больше о нем ничего не было известно.

Поэтому привратник сказал, что... кстати, здорово знать такое о человеке. Лао-Цзы, между прочим, значит просто «старый философ». Это практически все, что нам известно о нем. Его имя говорило о том, что он старый философ. Очень туманно. Китайцы очень любят все туманное. Они твердо стоят на этом.

Поэтому привратник сказал, что... кстати, здорово знать такое о человеке. Лао-Цзы, между прочим, значит просто «старый философ». Это практически все, что нам известно о нем. Его имя говорило о том, что он старый философ. Очень туманно. Китайцы очень любят все туманное. Они твердо стоят на этом.

Так вот, когда он выходил из города, привратник сказал ему: «Напишите-ка для меня книгу, которая объяснит мне, чему вы обучали людей». И он... традиционная китайская история, очень странная. Человек уезжает из города, и привратник говорит:

Так вот, когда он выходил из города, привратник сказал ему: «Напишите-ка для меня книгу, которая объяснит мне, чему вы обучали людей». И он... традиционная китайская история, очень странная. Человек уезжает из города, и привратник говорит:

«Вы должны написать книгу» – и он возвращается домой, садится и пишет книгу... я не знаю, сколько в ней иероглифов, может быть, около пяти тысяч... приносит книгу, отдает ее привратнику и уезжает, и никто больше никогда о нем не слышит.

«Вы должны написать книгу» – и он возвращается домой, садится и пишет книгу... я не знаю, сколько в ней иероглифов, может быть, около пяти тысяч... приносит книгу, отдает ее привратнику и уезжает, и никто больше никогда о нем не слышит.

Таким был конец старого философа. Но книга осталась, и эта книга называлась «Дао» – «Путь». Итак, есть какой-то «путь», и это учение как-то выжило на протяжении всех последующих столетий: Путь. На самом деле, когда я говорю вам «Путь», это практически все, что есть у Лао-Цзы. И, произнеся это и растолковав пятьюдесятью или шестьюдесятью разными способами, что существует «путь», вы получили самое фундаментальное философское учение, которое есть у человечества, за исключением, я думаю, «Книги Иова». «Книга Иова» старше этой.

Таким был конец старого философа. Но книга осталась, и эта книга называлась «Дао» – «Путь». Итак, есть какой-то «путь», и это учение как-то выжило на протяжении всех последующих столетий: Путь. На самом деле, когда я говорю вам «Путь», это практически все, что есть у Лао-Цзы. И, произнеся это и растолковав пятьюдесятью или шестьюдесятью разными способами, что существует «путь», вы получили самое фундаментальное философское учение, которое есть у человечества, за исключением, я думаю, «Книги Иова». «Книга Иова» старше этой.

Но, как бы то ни было, здесь... мысль, которая сидела на траке времени все это время, о том, что существует какой-то «путь». Хорошо, путь к чему? Никто не сказал, видите? Не путь к чему бы то ни было. Но есть дорога, есть маршрут. На самом деле это и значит слово «Дао». Ученые мужи в Америке произносят «Тао», потому что так это у них пишется. На самом деле это «Дао».

Но, как бы то ни было, здесь... мысль, которая сидела на траке времени все это время, о том, что существует какой-то «путь». Хорошо, путь к чему? Никто не сказал, видите? Не путь к чему бы то ни было. Но есть дорога, есть маршрут. На самом деле это и значит слово «Дао». Ученые мужи в Америке произносят «Тао», потому что так это у них пишется. На самом деле это «Дао».

Ладно, у нас есть этот путь... американец говорит: «Какой путь? В каком направлении?» «Они пошли не тем путем», конечно, и так далее. Я хочу сказать, ему надо знать направление. Ему надо знать, чей путь, что он для вас сделает, – надо знать все это.

Ладно, у нас есть этот путь... американец говорит: «Какой путь? В каком направлении?» «Они пошли не тем путем», конечно, и так далее. Я хочу сказать, ему надо знать направление. Ему надо знать, чей путь, что он для вас сделает, – надо знать все это.

Что ж, я думаю, что на самом деле китайская цивилизация в то время миновала свой пик. И это было единственное оставшееся учение... кроме тех книг, что переписал Конфуций... которое китайцы на самом деле принесли в мир. И эта штука называлась «Путь». Что такое «Путь»?

Что ж, я думаю, что на самом деле китайская цивилизация в то время миновала свой пик. И это было единственное оставшееся учение... кроме тех книг, что переписал Конфуций... которое китайцы на самом деле принесли в мир. И эта штука называлась «Путь». Что такое «Путь»?

Для китайца вполне достаточно ответить: «Путь – это просто путь», понимаете? В-и-О. Путь? Ну что ж, путь... Он не говорит: «Что ж, путь... путь к чему?» или «Путь по жизни? Вы имеете в виду путь по жизни, вы это имеете в виду?» Нет, он говорит не это, он просто говорит: «Путь такой-то и такой-то».

Для китайца вполне достаточно ответить: «Путь – это просто путь», понимаете? В-и-О. Путь? Ну что ж, путь... Он не говорит: «Что ж, путь... путь к чему?» или «Путь по жизни? Вы имеете в виду путь по жизни, вы это имеете в виду?» Нет, он говорит не это, он просто говорит: «Путь такой-то и такой-то».

Так вот, это была очень увлекательная работа – попытаться выяснить... не то, что пытался сказать Лао-Цзы, но в действительности что делает жизнь, потому что она выглядела очень сложной. Ребята ходили туда-сюда, делали и то и се, и просто казалось, что за всем этим нет никакой цели, нет никакой основной мотивации. Но что еще хуже, у них, похоже, не было никакой способности предсказать, что они делают. Вы не могли четко предсказать, каким путем пойдет цивилизация, и не могли предсказать, путем наблюдения за ее лидерами, что произойдет с вами – теми, кто является частью этой цивилизации.

Так вот, это была очень увлекательная работа – попытаться выяснить... не то, что пытался сказать Лао-Цзы, но в действительности что делает жизнь, потому что она выглядела очень сложной. Ребята ходили туда-сюда, делали и то и се, и просто казалось, что за всем этим нет никакой цели, нет никакой основной мотивации. Но что еще хуже, у них, похоже, не было никакой способности предсказать, что они делают. Вы не могли четко предсказать, каким путем пойдет цивилизация, и не могли предсказать, путем наблюдения за ее лидерами, что произойдет с вами – теми, кто является частью этой цивилизации.

И давайте сейчас посмотрим на эту кривую: Создавать, Выживать и Разрушать – и увидим, что мы из нее получим. И выясняется, что мы получим «путь». И это необязательно китайский «путь». Это не то, что имел в виду Лао-Цзы, потому что он ничего не имел в виду. Понимаете? Он просто выражался туманно и в то же время прекрасно, и этого вполне хватало.

И давайте сейчас посмотрим на эту кривую: Создавать, Выживать и Разрушать – и увидим, что мы из нее получим. И выясняется, что мы получим «путь». И это необязательно китайский «путь». Это не то, что имел в виду Лао-Цзы, потому что он ничего не имел в виду. Понимаете? Он просто выражался туманно и в то же время прекрасно, и этого вполне хватало.

Но это повергло весь западный мир в недоумение: «Путь? Путь к чему?» И если мы посмотрим на эту кривую, мы обнаружим, что этими маленькими циклами Создание-Выживание-Разрушение мы нарисовали части большой кривой Создание-Выживание-Разрушение. Так вот, мы можем просто взять это, посмотреть на это, и это и есть путь. Это путь, которым идет жизнь. Это то, что делает жизнь. Вот как она это делает.

Но это повергло весь западный мир в недоумение: «Путь? Путь к чему?» И если мы посмотрим на эту кривую, мы обнаружим, что этими маленькими циклами Создание-Выживание-Разрушение мы нарисовали части большой кривой Создание-Выживание-Разрушение. Так вот, мы можем просто взять это, посмотреть на это, и это и есть путь. Это путь, которым идет жизнь. Это то, что делает жизнь. Вот как она это делает.

И тогда все это становится понятным для индивидуума настолько, что он во многом может предсказать, что же произойдет. Что эти различные части кривой пытаются сделать?

И тогда все это становится понятным для индивидуума настолько, что он во многом может предсказать, что же произойдет. Что эти различные части кривой пытаются сделать?

Теперь давайте возьмем эту кривую, поставим ее на бок и поместим одну ее точку, точку Создание, в 40,0 (просто произвольное число – 40,0), и давайте проведем ее к другому произвольному числу гораздо меньше 40,0 – 0,0. Давайте возьмем эту кривую и поставим Создавать в 40,0, Выживать – ниже, в среднем диапазоне, и Разрушать – внизу, в 0,0. И мы получаем... как дано в «Науке выживания» и как обсуждалось во многих других книгах (я составил несколько описаний этой Шкалы тонов)... мы получаем Шкалу тонов.

Теперь давайте возьмем эту кривую, поставим ее на бок и поместим одну ее точку, точку Создание, в 40,0 (просто произвольное число – 40,0), и давайте проведем ее к другому произвольному числу гораздо меньше 40,0 – 0,0. Давайте возьмем эту кривую и поставим Создавать в 40,0, Выживать – ниже, в среднем диапазоне, и Разрушать – внизу, в 0,0. И мы получаем... как дано в «Науке выживания» и как обсуждалось во многих других книгах (я составил несколько описаний этой Шкалы тонов)... мы получаем Шкалу тонов.

Она может быть выражена многими, многими способами, но это путь. И это шкала предсказания.

Она может быть выражена многими, многими способами, но это путь. И это шкала предсказания.

Первую ее часть я начертил для «Дианетики: современной науки душевного здоровья». И в «Дианетике: современной науке душевного здоровья» первый рисунок на самом деле является Шкалой тонов, она вполне правильно начерчена и все такое. Но там не приводится эта кривая, которая начинается вверху, в 40,0 или около того, и спускается вниз, до 0,0.

Первую ее часть я начертил для «Дианетики: современной науки душевного здоровья». И в «Дианетике: современной науке душевного здоровья» первый рисунок на самом деле является Шкалой тонов, она вполне правильно начерчена и все такое. Но там не приводится эта кривая, которая начинается вверху, в 40,0 или около того, и спускается вниз, до 0,0.

Что ж, в любой точке этой кривой существует определенное постоянство в поведении. Люди разрушают что-то определенными способами. Существуют определенные эмоции, сопровождающие эти действия. И это говорит вам о том, какое намерение есть у индивидуума. Более того, посмотрев на хронические эмоции и деятельность, поведение и убеждения человека, вполне возможно обнаружить его положение на Шкале тонов, а после этого просмотреть остальные колонки и предсказать в точности, каковы его основные цели.

Что ж, в любой точке этой кривой существует определенное постоянство в поведении. Люди разрушают что-то определенными способами. Существуют определенные эмоции, сопровождающие эти действия. И это говорит вам о том, какое намерение есть у индивидуума. Более того, посмотрев на хронические эмоции и деятельность, поведение и убеждения человека, вполне возможно обнаружить его положение на Шкале тонов, а после этого просмотреть остальные колонки и предсказать в точности, каковы его основные цели.

Единственное, что с этой шкалой не так, – она делает это слишком хорошо. Я убеждался в этом, к несчастью, много раз. Я не был расположен верить каким-то там символам... какому-то символическому отображению того или сего. Это было тем, с чем я работал, но это не было тем, с чем я жил.

Единственное, что с этой шкалой не так, – она делает это слишком хорошо. Я убеждался в этом, к несчастью, много раз. Я не был расположен верить каким-то там символам... какому-то символическому отображению того или сего. Это было тем, с чем я работал, но это не было тем, с чем я жил.

И возле меня довольно давно были два или три человека, и еще два или три человека были поблизости, и я не обращал большого внимания на этих людей, они были просто людьми. Нет никаких причин бояться людей, как бы там ни было, даже сейчас, я имею в виду, даже если вы знаете Шкалу тонов. Нет причин их бояться. Они не очень сильно кусаются. У них не такие большие зубы, как раньше.

И возле меня довольно давно были два или три человека, и еще два или три человека были поблизости, и я не обращал большого внимания на этих людей, они были просто людьми. Нет никаких причин бояться людей, как бы там ни было, даже сейчас, я имею в виду, даже если вы знаете Шкалу тонов. Нет причин их бояться. Они не очень сильно кусаются. У них не такие большие зубы, как раньше.

Итак, я взглянул на Шкалу тонов, как раз когда чертил ее оригинал для «Науки выживания», и я заметил, что один из этих людей очень и очень хорошо вписывался в определенную строчку по одной из колонок. Я подумал: «Это очень странно, не так ли? Что ж, это показывает, что даже шкала может ошибаться». И я просмотрел остальные колонки: что этот человек пытался бы делать в различных областях, что бы он делал по отношению к детям, что бы он делал в отношении секса, что бы этот человек делал в различных сферах жизни – и все было плохо, по всем колонкам.

Итак, я взглянул на Шкалу тонов, как раз когда чертил ее оригинал для «Науки выживания», и я заметил, что один из этих людей очень и очень хорошо вписывался в определенную строчку по одной из колонок. Я подумал: «Это очень странно, не так ли? Что ж, это показывает, что даже шкала может ошибаться». И я просмотрел остальные колонки: что этот человек пытался бы делать в различных областях, что бы он делал по отношению к детям, что бы он делал в отношении секса, что бы этот человек делал в различных сферах жизни – и все было плохо, по всем колонкам.

В лице этого человека на вас смотрела сама смерть. Этот человек был настолько близок к окончательному разрушению, что он был почти мертв, и он готов был взять с собой кого только возможно, и его основным намерением было только это и ничего больше.

В лице этого человека на вас смотрела сама смерть. Этот человек был настолько близок к окончательному разрушению, что он был почти мертв, и он готов был взять с собой кого только возможно, и его основным намерением было только это и ничего больше.

Я подумал: «Забавно, Шкала тонов, должно быть, неверна». И я заметил в другой колонке, чуть выше, что другой знакомый мне человек был там. Вы понимаете, это была чисто теоретическая работа. И после этого я нашел третьего человека на шкале. Я взглянул на все это, и эта «троица»... я сказал: «На самом деле, если бы эта шкала была правильной, эти парни несли бы только смерть и разрушение. Но, конечно же, я зашел слишком далеко, и это только теоретическая работа, и она неверна. Это только что разработано. Я разрабатывал ее разными способами». И я не обратил на это больше никакого внимания, да поможет нам Бог.

Я подумал: «Забавно, Шкала тонов, должно быть, неверна». И я заметил в другой колонке, чуть выше, что другой знакомый мне человек был там. Вы понимаете, это была чисто теоретическая работа. И после этого я нашел третьего человека на шкале. Я взглянул на все это, и эта «троица»... я сказал: «На самом деле, если бы эта шкала была правильной, эти парни несли бы только смерть и разрушение. Но, конечно же, я зашел слишком далеко, и это только теоретическая работа, и она неверна. Это только что разработано. Я разрабатывал ее разными способами». И я не обратил на это больше никакого внимания, да поможет нам Бог.

В частности, там говорилось, что человек на определенном уровне этой шкалы будет хроническим лгуном, патологическим. Там говорилось, что человек на этом уровне не будет, не может говорить правду. Удивительно. Но очевидно, что человек, которого я вспомнил, не мог говорить ничего кроме правды, потому что он выглядел таким честным и прямым. Но прямо там, на шкале, было написано, что этот человек мог только врать.

В частности, там говорилось, что человек на определенном уровне этой шкалы будет хроническим лгуном, патологическим. Там говорилось, что человек на этом уровне не будет, не может говорить правду. Удивительно. Но очевидно, что человек, которого я вспомнил, не мог говорить ничего кроме правды, потому что он выглядел таким честным и прямым. Но прямо там, на шкале, было написано, что этот человек мог только врать.

К нашему сожалению, это была абсолютная правда. И первой жертвой, если можно так выразиться, Шкалы тонов был я сам. Ведь, составив философское представление «пути», и начертив этот цикл действия, и разметив МЭСТ-вселенную, и добавив аффинити, общение и реальность (треугольник, который весьма близок к этой кривой), я не увидел, что это имело какое-то отношение ко мне. А ведь имело.

К нашему сожалению, это была абсолютная правда. И первой жертвой, если можно так выразиться, Шкалы тонов был я сам. Ведь, составив философское представление «пути», и начертив этот цикл действия, и разметив МЭСТ-вселенную, и добавив аффинити, общение и реальность (треугольник, который весьма близок к этой кривой), я не увидел, что это имело какое-то отношение ко мне. А ведь имело.

И это страшная часть Шкалы тонов из «Науки выживания». Она содержит предсказание. Предсказание только на основе этой кривой и ничего больше. Ничего странного или необычного тут нет. Это то, как ведет себя жизнь. Необязательно чтобы добраться куда-либо, просто она так действует. Она создает, она выживает, она разрушает или разрушается. И так это происходит.

И это страшная часть Шкалы тонов из «Науки выживания». Она содержит предсказание. Предсказание только на основе этой кривой и ничего больше. Ничего странного или необычного тут нет. Это то, как ведет себя жизнь. Необязательно чтобы добраться куда-либо, просто она так действует. Она создает, она выживает, она разрушает или разрушается. И так это происходит.

И искать какую-то гораздо большую значимость означает совершенно сбить кого-нибудь с толку. Искать в действии большую значимость, чем точное содержание этого действия, означает сбить себя с толку.

И искать какую-то гораздо большую значимость означает совершенно сбить кого-нибудь с толку. Искать в действии большую значимость, чем точное содержание этого действия, означает сбить себя с толку.

Что такое семечко? Семечко – это семечко. Я хочу сказать...

Что такое семечко? Семечко – это семечко. Я хочу сказать...

За всем, что есть в жизни, стоит кое-что ужасное, это называют «скрытым смыслом». Что такое скрытое влияние? Огромное количество людей говорят это на протяжении всей своей жизни. «Ах, там скрытое влияние, тут скрытое влияние».

За всем, что есть в жизни, стоит кое-что ужасное, это называют «скрытым смыслом». Что такое скрытое влияние? Огромное количество людей говорят это на протяжении всей своей жизни. «Ах, там скрытое влияние, тут скрытое влияние».

Давайте возьмем для примера удачу. Картежник выходит и случайно видит луну не в том положении через не то дерево, и вжих! Он почти мертв, понимаете? Он знает, что в течение следующих двух недель ему не видать удачи за игорным столом.

Давайте возьмем для примера удачу. Картежник выходит и случайно видит луну не в том положении через не то дерево, и вжих! Он почти мертв, понимаете? Он знает, что в течение следующих двух недель ему не видать удачи за игорным столом.

Этому парню никогда не приходит в голову связать между собой азартные игры и собственное желание иметь удачу. Это не приходит ему в голову, пусть даже он сидит и наблюдает это день за днем. Должно быть, во всем этом есть какой-то еще скрытый смысл. Ответ находится прямо перед ним.

Этому парню никогда не приходит в голову связать между собой азартные игры и собственное желание иметь удачу. Это не приходит ему в голову, пусть даже он сидит и наблюдает это день за днем. Должно быть, во всем этом есть какой-то еще скрытый смысл. Ответ находится прямо перед ним.

Он видит, что кто-то, у кого дома восемь детей и больная жена, начинает играть в покер, понимаете? И этому парню во что бы то ни стало необходимо выиграть, он просто... он не может не выиграть, это просто... он не должен проиграть, он... он просто... И он проигрывает все, что у него есть.

Он видит, что кто-то, у кого дома восемь детей и больная жена, начинает играть в покер, понимаете? И этому парню во что бы то ни стало необходимо выиграть, он просто... он не может не выиграть, это просто... он не должен проиграть, он... он просто... И он проигрывает все, что у него есть.

И другой счастливый, беззаботный парень, ковбой с ранчо, входит, садится за стол, он не думает о том, потеряет он или нет, у него всегда есть деньги и все такое, и он выигрывает пять тысяч долларов.

И другой счастливый, беззаботный парень, ковбой с ранчо, входит, садится за стол, он не думает о том, потеряет он или нет, у него всегда есть деньги и все такое, и он выигрывает пять тысяч долларов.

Как ему это удалось? Ему было все равно. Это один из факторов. Выигрыш или проигрыш не является для него большим барьером. Другими словами, он не вкладывает большие усилия в свой постулат, и именно так он получает победы и проигрыши... независимо от того, нужно ли выиграть во что бы то ни стало. Люди, которым позарез нужно выиграть, немедленно сталкиваются с тем, что мы называем обратным потоком, фактором инверсии в МЭСТ-вселенной.

Как ему это удалось? Ему было все равно. Это один из факторов. Выигрыш или проигрыш не является для него большим барьером. Другими словами, он не вкладывает большие усилия в свой постулат, и именно так он получает победы и проигрыши... независимо от того, нужно ли выиграть во что бы то ни стало. Люди, которым позарез нужно выиграть, немедленно сталкиваются с тем, что мы называем обратным потоком, фактором инверсии в МЭСТ-вселенной.

На «Докторском курсе», когда я впервые рассказал об этом факторе инверсии, все ответили: «О, нет! О, нет. Нет, нет. Это... такого не может быть. Такого не может быть».

На «Докторском курсе», когда я впервые рассказал об этом факторе инверсии, все ответили: «О, нет! О, нет. Нет, нет. Это... такого не может быть. Такого не может быть».

Вы не можете иметь то, чего хотите, – вот так. Вы не получите то, с чем вы согласны. То, что вы имеете, не будет в согласии с вами. Это очень интересно, понимаете? Это работает на основе инверсии, потому что, когда кто-то начинает сражаться с МЭСТ-вселенной, он становится тем, чему он сопротивляется.

Вы не можете иметь то, чего хотите, – вот так. Вы не получите то, с чем вы согласны. То, что вы имеете, не будет в согласии с вами. Это очень интересно, понимаете? Это работает на основе инверсии, потому что, когда кто-то начинает сражаться с МЭСТ-вселенной, он становится тем, чему он сопротивляется.

Поэтому действительная внутренняя мотивация этой кривой... не мотивация даже, а ее механическое действие... оно основано на потоках. Это очень, очень просто. Я имею в виду, это можно не замечать до бесконечности, потому что это просто лежит на столе. Это прямо здесь, у всех на глазах. Вот этот фактор, на котором все работает.

Поэтому действительная внутренняя мотивация этой кривой... не мотивация даже, а ее механическое действие... оно основано на потоках. Это очень, очень просто. Я имею в виду, это можно не замечать до бесконечности, потому что это просто лежит на столе. Это прямо здесь, у всех на глазах. Вот этот фактор, на котором все работает.

Если вам удастся заставить людей чему-то сопротивляться, они станут тем, чему они сопротивляются. Вы понимаете? И здесь мы сталкиваемся с принципом сопротивления злу.

Если вам удастся заставить людей чему-то сопротивляться, они станут тем, чему они сопротивляются. Вы понимаете? И здесь мы сталкиваемся с принципом сопротивления злу.

Как создать общество, которое уничтожит само себя? Вы заставляете его сопротивляться разрушению, то есть заставляете его выживать. Что такое выживание? Выживание – это сопротивление разрушению.

Как создать общество, которое уничтожит само себя? Вы заставляете его сопротивляться разрушению, то есть заставляете его выживать. Что такое выживание? Выживание – это сопротивление разрушению.

В начале шкалы, в создании, очень, очень ранняя часть создания состоит в сопротивлении выживанию. Зачем выживать? Что за глупости вы говорите – выживание? Вы можете получить отдаленное представление об этом, когда вы думаете... что ж, сегодня вы можете выйти отсюда с совершенно новым телом, в совершенно другой одежде, новая идентность, что-то вроде того, и пойти по улице, и поговорить с новыми людьми, сделать много странного и разного, испытать приключения. И потом, вечером, просто сменить тело снова, обзавестись другим телом и другой одеждой, выйти и встретиться с другими новыми людьми и так далее. Это было бы довольно интересно, не так ли?

В начале шкалы, в создании, очень, очень ранняя часть создания состоит в сопротивлении выживанию. Зачем выживать? Что за глупости вы говорите – выживание? Вы можете получить отдаленное представление об этом, когда вы думаете... что ж, сегодня вы можете выйти отсюда с совершенно новым телом, в совершенно другой одежде, новая идентность, что-то вроде того, и пойти по улице, и поговорить с новыми людьми, сделать много странного и разного, испытать приключения. И потом, вечером, просто сменить тело снова, обзавестись другим телом и другой одеждой, выйти и встретиться с другими новыми людьми и так далее. Это было бы довольно интересно, не так ли?

Что ж, мы все знаем, что это невозможно. Все знают, что так нельзя. У вас должна быть идентность.

Что ж, мы все знаем, что это невозможно. Все знают, что так нельзя. У вас должна быть идентность.

«Федеральные бравые разбойнички» ведут замечательный учет всего этого.

«Федеральные бравые разбойнички» ведут замечательный учет всего этого.

Джон Эдгар Дурер организовал там самую поразительную систему.

Джон Эдгар Дурер организовал там самую поразительную систему.

Вот все, что они говорят: «Эта ваша идентность должна выживать, сечете? Она должна выживать. И не смейте ничего пикнуть поперек, ребята, граждане, вы. Потому как вы должны выживать, а то мы осерчаем». (Они там очень образованные, если вы когда-то были в Вашингтоне.) И у них просто мания. Они просто помешались на идентификации.

Вот все, что они говорят: «Эта ваша идентность должна выживать, сечете? Она должна выживать. И не смейте ничего пикнуть поперек, ребята, граждане, вы. Потому как вы должны выживать, а то мы осерчаем». (Они там очень образованные, если вы когда-то были в Вашингтоне.) И у них просто мания. Они просто помешались на идентификации.

Каждый раз, когда вы заходите в полицейский участок... вы заходите в полицейский участок спросить: «Вы не нашли мою собаку?» – или что-то вроде того, вам кажется, что они сделают что-то для вас. Так вот, вы входите и говорите: «Вы не нашли мою собаку?» – и вас тут же хватают, тащат на снятие отпечатков пальцев, немедленно, и они берут ваши отпечатки, а вы все пытаетесь сказать им: «Но я пытаюсь найти свою собаку».

Каждый раз, когда вы заходите в полицейский участок... вы заходите в полицейский участок спросить: «Вы не нашли мою собаку?» – или что-то вроде того, вам кажется, что они сделают что-то для вас. Так вот, вы входите и говорите: «Вы не нашли мою собаку?» – и вас тут же хватают, тащат на снятие отпечатков пальцев, немедленно, и они берут ваши отпечатки, а вы все пытаетесь сказать им: «Но я пытаюсь найти свою собаку».

И они отвечают: «У вас не было отпечатков пальцев вашей собаки». И они посылают это в Вашингтон и подшивают в двух экземплярах, и в трех экземплярах, а затем в пяти экземплярах и в пентадесяти экземплярах, и они... они подшивают и переподшивают, они перекрестно проверяют и сворачивают все это в дуги и завитки. И потом кто-то грабит банк в Покипси, и они перерывают все это, чтобы понять, не виновна ли Сьюзи Доукс, которая всю жизнь прожила в Чиуауа. Я хочу сказать, что это превосходнейшая система. «Кто виновен?», «Что за игра?»... понимаете, игра – это «Кто?». Есть старая песня с таким названием. Но после того, как человека долго заставляли сопротивляться идее того, чтобы быть другими людьми...

И они отвечают: «У вас не было отпечатков пальцев вашей собаки». И они посылают это в Вашингтон и подшивают в двух экземплярах, и в трех экземплярах, а затем в пяти экземплярах и в пентадесяти экземплярах, и они... они подшивают и переподшивают, они перекрестно проверяют и сворачивают все это в дуги и завитки. И потом кто-то грабит банк в Покипси, и они перерывают все это, чтобы понять, не виновна ли Сьюзи Доукс, которая всю жизнь прожила в Чиуауа. Я хочу сказать, что это превосходнейшая система. «Кто виновен?», «Что за игра?»... понимаете, игра – это «Кто?». Есть старая песня с таким названием. Но после того, как человека долго заставляли сопротивляться идее того, чтобы быть другими людьми...

Вы знаете, что это очень расстраивает? Вы вышли замуж за этого парня, и сегодня вечером он входит, и он молодой человек, ему около восемнадцати, и он говорит: «Привет. Как дела? Я твой муж». А на следующее утро, когда он встает и уходит, это очень, очень старый человек, и он собирается сделать что-то, а потом, когда он снова возвращается домой, ему около двадцати. И это совершенно другое тело и другой парень и так далее. Вы будете как-то сопротивляться этому, не так ли?

Вы знаете, что это очень расстраивает? Вы вышли замуж за этого парня, и сегодня вечером он входит, и он молодой человек, ему около восемнадцати, и он говорит: «Привет. Как дела? Я твой муж». А на следующее утро, когда он встает и уходит, это очень, очень старый человек, и он собирается сделать что-то, а потом, когда он снова возвращается домой, ему около двадцати. И это совершенно другое тело и другой парень и так далее. Вы будете как-то сопротивляться этому, не так ли?

Это будет приводить вас в замешательство. Особенно если вам приходилось достаточно подозрительно относиться к людям, чтобы вам необходимо было идентифицировать их, прежде чем знать, стоит ли им доверять. Вам когда-нибудь приходило в голову, что идентификация и доверие – противоположные понятия? Вам необходимо знать этого парня: хороший ли он парень?

Это будет приводить вас в замешательство. Особенно если вам приходилось достаточно подозрительно относиться к людям, чтобы вам необходимо было идентифицировать их, прежде чем знать, стоит ли им доверять. Вам когда-нибудь приходило в голову, что идентификация и доверие – противоположные понятия? Вам необходимо знать этого парня: хороший ли он парень?

Итак, мы начинаем постоянно сопротивляться этому полному изменению идентности, и спустя некоторое время «Федеральные бравые ребята» берут наши отпечатки пальцев, и следят, чтобы мы были порядочными, и заботятся о том, что если при рождении нас назвали мистер Джо, то мы и умрем как мистер Джо. Вот так-то!

Итак, мы начинаем постоянно сопротивляться этому полному изменению идентности, и спустя некоторое время «Федеральные бравые ребята» берут наши отпечатки пальцев, и следят, чтобы мы были порядочными, и заботятся о том, что если при рождении нас назвали мистер Джо, то мы и умрем как мистер Джо. Вот так-то!

И мы даже организовали страхование так, что никто не получит денег, пока нет уверенности, что умер именно тот, кто нужно. Страховые компании не согласны, чтобы умирал не тот, кто нужно. Смените как-нибудь вашу идентность и попытайтесь после этого получить деньги по страховке.

И мы даже организовали страхование так, что никто не получит денег, пока нет уверенности, что умер именно тот, кто нужно. Страховые компании не согласны, чтобы умирал не тот, кто нужно. Смените как-нибудь вашу идентность и попытайтесь после этого получить деньги по страховке.

Итак, на ранней стадии цикла создания в обществе слишком много движения, слишком много действия, слишком много вопросов, слишком мало предсказания. Каждый может быть кем угодно, и можно сказать, что каждый может носить шляпу кого угодно, и каждый создает всевозможные вещи и так далее, и, понимаете, в любом создании есть немного разрушения.

Итак, на ранней стадии цикла создания в обществе слишком много движения, слишком много действия, слишком много вопросов, слишком мало предсказания. Каждый может быть кем угодно, и можно сказать, что каждый может носить шляпу кого угодно, и каждый создает всевозможные вещи и так далее, и, понимаете, в любом создании есть немного разрушения.

Кто-то приходит, вы только что поставили здание, а он сметает его и ставит свое. Не то чтобы вы сильно волновались, но вы просто спрашиваете: «Эй, ты чего?» И вам надо недалеко отойти, чтобы поставить другое здание. Понимаете, очень короткая пауза. Это не так важно.

Кто-то приходит, вы только что поставили здание, а он сметает его и ставит свое. Не то чтобы вы сильно волновались, но вы просто спрашиваете: «Эй, ты чего?» И вам надо недалеко отойти, чтобы поставить другое здание. Понимаете, очень короткая пауза. Это не так важно.

Но спустя некоторое время вы в той же ситуации попытаетесь убедить его, говоря: «Ты знаешь, чтобы построить то здание, была проделана очень большая работа. Прежде чем мы сможем построить такое же здание, пройдет много времени, а ты его уничтожил». Возможно, здравый смысл со временем возобладает, и парень уже не будет просто разрушать здания. Он обратится в агентство недвижимости, чтобы выяснить, кто владелец этого здания, прежде чем сровнять его с землей. Конечно же, правительство не настолько учтиво. Все, что делает правительство, так это роется в бумагах, чтобы решить, где будут проходить автострады, а потом владельцам просто говорят: «Так, это все мы отчуждаем, и это тоже, и это тоже» – и все это ровняют с землей. Бум!

Но спустя некоторое время вы в той же ситуации попытаетесь убедить его, говоря: «Ты знаешь, чтобы построить то здание, была проделана очень большая работа. Прежде чем мы сможем построить такое же здание, пройдет много времени, а ты его уничтожил». Возможно, здравый смысл со временем возобладает, и парень уже не будет просто разрушать здания. Он обратится в агентство недвижимости, чтобы выяснить, кто владелец этого здания, прежде чем сровнять его с землей. Конечно же, правительство не настолько учтиво. Все, что делает правительство, так это роется в бумагах, чтобы решить, где будут проходить автострады, а потом владельцам просто говорят: «Так, это все мы отчуждаем, и это тоже, и это тоже» – и все это ровняют с землей. Бум!

Тем не менее в ранней части трака человек не очень переживает по поводу того, что было разрушено, просто потому, что он может это создать.

Тем не менее в ранней части трака человек не очень переживает по поводу того, что было разрушено, просто потому, что он может это создать.

Ребенок. Ребенок не сильно беспокоится, если его день разрушен. У него всегда может быть другой день. Когда человеку пятьдесят, это уже серьезнее. Человек, которому пятьдесят, чей день, чье приятное время разрушено, получит вместе с этим много других разрушенных дней, потому что, понимаете, это было просто слишком... он не мог это вынести и так далее.

Ребенок. Ребенок не сильно беспокоится, если его день разрушен. У него всегда может быть другой день. Когда человеку пятьдесят, это уже серьезнее. Человек, которому пятьдесят, чей день, чье приятное время разрушено, получит вместе с этим много других разрушенных дней, потому что, понимаете, это было просто слишком... он не мог это вынести и так далее.

Таким образом, зло выживает вместе с добром. Но зло со временем... если зло – это разрушение... и разрушение со временем охватывает все больше и больше, до тех пор пока все не становится разрушением.

Таким образом, зло выживает вместе с добром. Но зло со временем... если зло – это разрушение... и разрушение со временем охватывает все больше и больше, до тех пор пока все не становится разрушением.

Другими словами, создание исчезает по мере того, как мы опускаемся по этой кривой от 40,0 до 0,0. Оно становится все менее явным, все менее явным, все менее явным и наконец исчезает совсем. И в этой точке находится смерть. А на вершине так много пространства, так много строительного материала, так много времени, что там нет разрушения. На вершине совсем нет разрушения. Но оно начинает расти по кривой

Другими словами, создание исчезает по мере того, как мы опускаемся по этой кривой от 40,0 до 0,0. Оно становится все менее явным, все менее явным, все менее явным и наконец исчезает совсем. И в этой точке находится смерть. А на вершине так много пространства, так много строительного материала, так много времени, что там нет разрушения. На вершине совсем нет разрушения. Но оно начинает расти по кривой

– чуть больше разрушения, чуть больше разрушения, до тех пор пока кривая не становится полным разрушением.

– чуть больше разрушения, чуть больше разрушения, до тех пор пока кривая не становится полным разрушением.

Итак, есть только две точки на кривой, в которых не выживают... извините, в которых не создают и не разрушают. Только две таких точки на кривой. И это начало кривой и конец кривой. Первая часть кривой не содержит выживания. Никакого. Мгновенное бессмертие. А конец кривой – кто-то, который жил миллиард лет, а думает, что прожил всего миг. Но миг – это миллиард лет.

Итак, есть только две точки на кривой, в которых не выживают... извините, в которых не создают и не разрушают. Только две таких точки на кривой. И это начало кривой и конец кривой. Первая часть кривой не содержит выживания. Никакого. Мгновенное бессмертие. А конец кривой – кто-то, который жил миллиард лет, а думает, что прожил всего миг. Но миг – это миллиард лет.

Так что время находится в очень необычном состоянии вверху и внизу кривой, и время возможно, только когда у нас есть формы, которые выживают. Вы знаете о времени в этой вселенной только потому, что есть Солнце, Земля и все такое. Земля вращается вокруг Солнца. Если Земля не продолжала бы упорно вращаться вокруг Солнца, те формы и действия не выживали бы, и у вас бы не было константы времени.

Так что время находится в очень необычном состоянии вверху и внизу кривой, и время возможно, только когда у нас есть формы, которые выживают. Вы знаете о времени в этой вселенной только потому, что есть Солнце, Земля и все такое. Земля вращается вокруг Солнца. Если Земля не продолжала бы упорно вращаться вокруг Солнца, те формы и действия не выживали бы, и у вас бы не было константы времени.

Так и есть в любом обществе, которое настроено создавать. Создавать-создавать-создавать. Время. Время не имеет большой ценности. И так оно и есть в любом обществе, которое олицетворяет полное разрушение, в мертвом обществе. Для пирамид время – ничто. Ничто. Они просто будут стоять всегда. Для них неважно, прошел один год или тысяча лет.

Так и есть в любом обществе, которое настроено создавать. Создавать-создавать-создавать. Время. Время не имеет большой ценности. И так оно и есть в любом обществе, которое олицетворяет полное разрушение, в мертвом обществе. Для пирамид время – ничто. Ничто. Они просто будут стоять всегда. Для них неважно, прошел один год или тысяча лет.

Так и индивидуум, встав на путь разрушения, приближается к абсолютному времени.

Так и индивидуум, встав на путь разрушения, приближается к абсолютному времени.

Все это очень интересно с точки зрения философии, но куда это приводит преклира? Что ж, много куда. Потому что выше выживания есть... и выше этой кривой в целом... есть другой принцип существования. Другой. Мы нашли Путь, Дао, и путь – эта кривая.

Все это очень интересно с точки зрения философии, но куда это приводит преклира? Что ж, много куда. Потому что выше выживания есть... и выше этой кривой в целом... есть другой принцип существования. Другой. Мы нашли Путь, Дао, и путь – эта кривая.

Это, кстати, не новая кривая. Народ, создавший Веды приблизительно восемь тысяч лет назад, написал в одном из своих гимнов, что мир продолжал существовать и вселенная продолжала существовать на основе рождения, жизни, увядания и смерти. Они упомянули эту кривую. Конечно, они сказали и много всего другого. Но интересно то, что эту кривую восемь тысяч лет назад распознали, а потом, похоже, она была полностью утеряна очень надолго.

Это, кстати, не новая кривая. Народ, создавший Веды приблизительно восемь тысяч лет назад, написал в одном из своих гимнов, что мир продолжал существовать и вселенная продолжала существовать на основе рождения, жизни, увядания и смерти. Они упомянули эту кривую. Конечно, они сказали и много всего другого. Но интересно то, что эту кривую восемь тысяч лет назад распознали, а потом, похоже, она была полностью утеряна очень надолго.

Но есть другой принцип, который стоит над всем этим. Как мы умудряемся делать так, чтобы чего-то становилось все меньше и меньше, чтобы в конце концов получить полное разрушение? Как мы умудряемся делать созидательность все дефицитнее и дефицитнее? Какой фактор лежит за этим?

Но есть другой принцип, который стоит над всем этим. Как мы умудряемся делать так, чтобы чего-то становилось все меньше и меньше, чтобы в конце концов получить полное разрушение? Как мы умудряемся делать созидательность все дефицитнее и дефицитнее? Какой фактор лежит за этим?

Ну что ж, этот фактор называется воспроизведением. Воспроизведение и невоспроизведение образуют принцип, находящийся выше, чем сама эта кривая. Индивидуумы создают по-новому и по-другому только в той степени, в которой, во-первых, им это интересно, во-вторых, в которой они способны или неспособны, хотят или не хотят, готовы или не готовы воспроизводить.

Ну что ж, этот фактор называется воспроизведением. Воспроизведение и невоспроизведение образуют принцип, находящийся выше, чем сама эта кривая. Индивидуумы создают по-новому и по-другому только в той степени, в которой, во-первых, им это интересно, во-вторых, в которой они способны или неспособны, хотят или не хотят, готовы или не готовы воспроизводить.

И когда мы берем воспроизведение и применяем его ко всем динамикам с Первой по Восьмую (а динамики – это различные части жизни), мы замечаем интересный факт. Индивидуум, который просто должен выживать – должен, обязан, отчаянно, до последней капли крови... он не может измениться, не должен измениться только в той степени, в какой он не может воспроизводить.

И когда мы берем воспроизведение и применяем его ко всем динамикам с Первой по Восьмую (а динамики – это различные части жизни), мы замечаем интересный факт. Индивидуум, который просто должен выживать – должен, обязан, отчаянно, до последней капли крови... он не может измениться, не должен измениться только в той степени, в какой он не может воспроизводить.

И так мы получаем определяющий фактор этой кривой – воспроизведение. Человек поднимается настолько высоко и настолько силен в жизни, насколько он готов воспроизводить. И он терпит неудачу настолько, насколько он не может воспроизводить или не желает воспроизводить по любой из восьми динамик.

И так мы получаем определяющий фактор этой кривой – воспроизведение. Человек поднимается настолько высоко и настолько силен в жизни, насколько он готов воспроизводить. И он терпит неудачу настолько, насколько он не может воспроизводить или не желает воспроизводить по любой из восьми динамик.

Давайте посмотрим, что происходит с творческим человеком. У любого из нас в то или иное время был творческий импульс в области искусств. Давайте посмотрим. Мы обнаруживаем, что общество, которое сильно продвинулось в направлении разрушения, считает, что ему просто необходимо новое, новое, новое, новое, новое. Оно не может воспроизводить. И в конце концов оно падает в апатию состояния «один-единственный». То есть оно продолжает существовать до бесконечности, не двигаясь, что означает, что оно мертво. Оно продолжает существовать без движения, оно не увеличивается и не может увеличиться. Это значит, что воспроизведение полностью исчезло.

Давайте посмотрим, что происходит с творческим человеком. У любого из нас в то или иное время был творческий импульс в области искусств. Давайте посмотрим. Мы обнаруживаем, что общество, которое сильно продвинулось в направлении разрушения, считает, что ему просто необходимо новое, новое, новое, новое, новое. Оно не может воспроизводить. И в конце концов оно падает в апатию состояния «один-единственный». То есть оно продолжает существовать до бесконечности, не двигаясь, что означает, что оно мертво. Оно продолжает существовать без движения, оно не увеличивается и не может увеличиться. Это значит, что воспроизведение полностью исчезло.

Таким образом, творческого человека заставляют писать по-новому, используя разные средства. Его заставляет публика, лихорадочно двигающаяся в направлении:

Таким образом, творческого человека заставляют писать по-новому, используя разные средства. Его заставляет публика, лихорадочно двигающаяся в направлении:

«Новое, новое, мы должны уйти от чего-то, мы должны убежать. Смотреть на художественное произведение недостаточно. Нам нужен повод смотреть на него, а этот повод – убежать, отдохнуть от нашей повседневной работы, сделать это и то, и нам нельзя видеть одно и то же дважды. Это было бы слишком скучно».

«Новое, новое, мы должны уйти от чего-то, мы должны убежать. Смотреть на художественное произведение недостаточно. Нам нужен повод смотреть на него, а этот повод – убежать, отдохнуть от нашей повседневной работы, сделать это и то, и нам нельзя видеть одно и то же дважды. Это было бы слишком скучно».

Другими словами, ему говорят: «На нашем траке слишком много барьеров, слишком много барьеров, от которых мы должны увильнуть так или иначе. И поэтому мы будем сидеть и наблюдать за кем-то, кто по какому-то принципу бросается на барьеры или не бросается на барьеры, но это не мы». Другими словами, фильм, в котором есть сюжет, картина, в которой чувствуется драматизм, присущий самой вселенной. И все это присутствует, но оно должно быть новым. Каждый день, каждый день оно должно быть новым.

Другими словами, ему говорят: «На нашем траке слишком много барьеров, слишком много барьеров, от которых мы должны увильнуть так или иначе. И поэтому мы будем сидеть и наблюдать за кем-то, кто по какому-то принципу бросается на барьеры или не бросается на барьеры, но это не мы». Другими словами, фильм, в котором есть сюжет, картина, в которой чувствуется драматизм, присущий самой вселенной. И все это присутствует, но оно должно быть новым. Каждый день, каждый день оно должно быть новым.

И творческому человеку говорят: «Ты должен быть оригинальным». И его заставляют поверить, что единственный способ быть уверенным в том, что он создал что-то, – получить что-то совершенно оригинальное. Это конечно же, чепуха. Это совершенная чушь, будто индивидуум не может создавать, не создавая что-то новое.

И творческому человеку говорят: «Ты должен быть оригинальным». И его заставляют поверить, что единственный способ быть уверенным в том, что он создал что-то, – получить что-то совершенно оригинальное. Это конечно же, чепуха. Это совершенная чушь, будто индивидуум не может создавать, не создавая что-то новое.

И это так глубоко укоренилось в обществе, что на самом деле это должно быть сказано именно таким образом. Все утверждение должно быть таким: индивидуум может создавать и должен знать, что он создает. Вот и все утверждение.

И это так глубоко укоренилось в обществе, что на самом деле это должно быть сказано именно таким образом. Все утверждение должно быть таким: индивидуум может создавать и должен знать, что он создает. Вот и все утверждение.

Но общество добавляет к нему и кое-что еще, потому что оно достаточно далеко ушло по этой кривой. Если человек создает что-то, общество сегодня определяет это так: он создал что-то оригинальное. Понимаете, какая чушь?

Но общество добавляет к нему и кое-что еще, потому что оно достаточно далеко ушло по этой кривой. Если человек создает что-то, общество сегодня определяет это так: он создал что-то оригинальное. Понимаете, какая чушь?

Он создал что-то оригинальное – это то, что они имеют в виду, когда говорят «создал». Он написал рассказ. Вы немедленно предполагаете, что это более или менее новый рассказ, у него немного другой сюжет, имена героев другие, в нем другое количество слов, чем в другом рассказе, который он написал.

Он создал что-то оригинальное – это то, что они имеют в виду, когда говорят «создал». Он написал рассказ. Вы немедленно предполагаете, что это более или менее новый рассказ, у него немного другой сюжет, имена героев другие, в нем другое количество слов, чем в другом рассказе, который он написал.

Нам приходится выполнять воспроизведение с точки зрения МЭСТ, с точки зрения механики. У нас есть такие механические предметы, как печатные станки и тому подобное, которые воспроизводят.

Нам приходится выполнять воспроизведение с точки зрения МЭСТ, с точки зрения механики. У нас есть такие механические предметы, как печатные станки и тому подобное, которые воспроизводят.

На заре любой великой цивилизации одну и ту же историю рассказывали снова и снова. И там были сказители, и они рассказывали истории. Вы могли найти их на перекрестках. Вы могли найти их в разных местах. И дети в любом новом обществе, которое полно надежд и недалеко продвинулось по кривой, очень рады, когда кто-то в семье может рассказать им «ту историю» снова. О, они слушают ее, с начала до конца.

На заре любой великой цивилизации одну и ту же историю рассказывали снова и снова. И там были сказители, и они рассказывали истории. Вы могли найти их на перекрестках. Вы могли найти их в разных местах. И дети в любом новом обществе, которое полно надежд и недалеко продвинулось по кривой, очень рады, когда кто-то в семье может рассказать им «ту историю» снова. О, они слушают ее, с начала до конца.

Маленькие дети, на которых сваливаются телевизионные программы, обычно не знают, что с ними происходит. Почему оно все время разное? Это просто необъяснимо. И однако же специалисты по рекламе, которые сегодня определяют вкусы Америки, думают, что они должны внести новый сюжет, что-то новое, чтобы их продукция нравилась детям, понимаете? И дети смотрят на все это отчасти в недоумении. Они просто не хотят всей этой новизны. Зачем? Они же не умирают.

Маленькие дети, на которых сваливаются телевизионные программы, обычно не знают, что с ними происходит. Почему оно все время разное? Это просто необъяснимо. И однако же специалисты по рекламе, которые сегодня определяют вкусы Америки, думают, что они должны внести новый сюжет, что-то новое, чтобы их продукция нравилась детям, понимаете? И дети смотрят на все это отчасти в недоумении. Они просто не хотят всей этой новизны. Зачем? Они же не умирают.

И так мы получаем лихорадочную погоню за новизной, оригинальностью. Это «Не могу оставаться на одном месте. Мы должны убежать. Мы должны вырваться. Мы не можем смотреть этому в лицо». И это опять-таки «Не могу смотреть, не должен воспроизводить».

И так мы получаем лихорадочную погоню за новизной, оригинальностью. Это «Не могу оставаться на одном месте. Мы должны убежать. Мы должны вырваться. Мы не можем смотреть этому в лицо». И это опять-таки «Не могу смотреть, не должен воспроизводить».

Создание, по сути, не изменилось бы, не ухудшилось бы, не имело бы никакого другого значения, если бы все, что было создано, было точно тем же самым. Понимаете?

Создание, по сути, не изменилось бы, не ухудшилось бы, не имело бы никакого другого значения, если бы все, что было создано, было точно тем же самым. Понимаете?

Человек, который написал рассказ талантливо или рассказал историю талантливо, должен быть способен просто сесть и написать этот рассказ или рассказать эту историю. Художник, который может нарисовать замечательную картину, может просто нарисовать эту замечательную картину. Он сам не... он не испытает при этом никакой скуки. Никто за ним не гонится. У него уйма времени. К тому же его... публика, для которой он это делает, не настолько критична, чтобы требовать другую картину.

Человек, который написал рассказ талантливо или рассказал историю талантливо, должен быть способен просто сесть и написать этот рассказ или рассказать эту историю. Художник, который может нарисовать замечательную картину, может просто нарисовать эту замечательную картину. Он сам не... он не испытает при этом никакой скуки. Никто за ним не гонится. У него уйма времени. К тому же его... публика, для которой он это делает, не настолько критична, чтобы требовать другую картину.

Парень рисует картину в одном месте, а потом он идет и он может нарисовать ту же самую картину в другом месте. И кто-то подходит и говорит: «Нет, вы видели! Это та самая картина. Это хорошо. Это хорошо». Но это само по себе уже не в самом начале кривой. Но вы сочли бы довольно странным, не так ли, если бы кого-то в стране знали исключительно благодаря тому, что он рисует одну и ту же картину.

Парень рисует картину в одном месте, а потом он идет и он может нарисовать ту же самую картину в другом месте. И кто-то подходит и говорит: «Нет, вы видели! Это та самая картина. Это хорошо. Это хорошо». Но это само по себе уже не в самом начале кривой. Но вы сочли бы довольно странным, не так ли, если бы кого-то в стране знали исключительно благодаря тому, что он рисует одну и ту же картину.

Или этот человек был великим писателем... вы могли бы подумать, что этот парень был великим писателем, потому что он написал что-то, что потом было воспроизведено на печатном станке. Вам не кажется странным, что ему пришлось писать это произведение, которое потом было воспроизведено на печатном станке? Что с ним не так? У него сломана нога? Он не может говорить? Зачем он ставит это на печатный станок?

Или этот человек был великим писателем... вы могли бы подумать, что этот парень был великим писателем, потому что он написал что-то, что потом было воспроизведено на печатном станке. Вам не кажется странным, что ему пришлось писать это произведение, которое потом было воспроизведено на печатном станке? Что с ним не так? У него сломана нога? Он не может говорить? Зачем он ставит это на печатный станок?

Вы скажете: «Ну, понимаете, так это достигнет большего количества людей». Зачем вам достигать людей? Это будет первым вопросом на кривой. И кроме того, вы только что сказали неправду. Он может достичь всех этих людей. Например... как это понять, у парня что, вообще нет времени? У него сломана нога, он не может ходить и разговаривать с людьми? В чем дело?

Вы скажете: «Ну, понимаете, так это достигнет большего количества людей». Зачем вам достигать людей? Это будет первым вопросом на кривой. И кроме того, вы только что сказали неправду. Он может достичь всех этих людей. Например... как это понять, у парня что, вообще нет времени? У него сломана нога, он не может ходить и разговаривать с людьми? В чем дело?

Понимаете, это просто будет непостижимо для кого-то, у кого есть совершенная свобода действий в отношении создания. Парень, который на одном дыхании может создать произведение искусства, был бы, конечно же, совсем не против на одном дыхании создать его снова. И ему это равно интересно и во второй раз.

Понимаете, это просто будет непостижимо для кого-то, у кого есть совершенная свобода действий в отношении создания. Парень, который на одном дыхании может создать произведение искусства, был бы, конечно же, совсем не против на одном дыхании создать его снова. И ему это равно интересно и во второй раз.

Странно, правда? Однако вы все еще противитесь необходимости вставать по утрам день за днем и смотреть на то же самое тело, то же самое платье, понимаете?

Странно, правда? Однако вы все еще противитесь необходимости вставать по утрам день за днем и смотреть на то же самое тело, то же самое платье, понимаете?

Для того чтобы знать, проходит ли время, вам нужно видеть, как что-то меняется. Так человек передал свое представление о времени в чужие руки – МЭСТ-вселенной. Он требует от нее, чтобы все, что для него делается, было новым, оригинальным и непохожим, и тем самым позволяет ей сообщать ему, сколько времени прошло.

Для того чтобы знать, проходит ли время, вам нужно видеть, как что-то меняется. Так человек передал свое представление о времени в чужие руки – МЭСТ-вселенной. Он требует от нее, чтобы все, что для него делается, было новым, оригинальным и непохожим, и тем самым позволяет ей сообщать ему, сколько времени прошло.

Но вот область искусства. Да уж, интересная получается вселенная, мягко говоря. Это вселенная, которая повторяет, и повторяет, и повторяет, и повторяет один цикл. И вам ни в коем случае нельзя смотреть на этот цикл, понимаете? Ведь если бы на этот цикл посмотрел кто-то, кто уже далеко прошел по нему, то для него все стало бы слишком очевидно и он бы потерял к этому всякий интерес.

Но вот область искусства. Да уж, интересная получается вселенная, мягко говоря. Это вселенная, которая повторяет, и повторяет, и повторяет, и повторяет один цикл. И вам ни в коем случае нельзя смотреть на этот цикл, понимаете? Ведь если бы на этот цикл посмотрел кто-то, кто уже далеко прошел по нему, то для него все стало бы слишком очевидно и он бы потерял к этому всякий интерес.

Или не потерял бы? Любопытный вопрос. Интересовался бы он жизнью, если бы знал все ее секреты? Боюсь, именно тогда жизнь впервые стала бы ему интересна.

Или не потерял бы? Любопытный вопрос. Интересовался бы он жизнью, если бы знал все ее секреты? Боюсь, именно тогда жизнь впервые стала бы ему интересна.

Так что у нас есть проблема, непрекращающаяся проблема, на протяжении всей жизни: мы боремся со скукой. Боязнь воспроизведения и в то же время попытки отчаянно, жестоко, любым способом, исподтишка воспроизводить. Не должен воспроизводить, должен воспроизводить. И это само по себе и есть основополагающее сумасшествие МЭСТ-вселенной.

Так что у нас есть проблема, непрекращающаяся проблема, на протяжении всей жизни: мы боремся со скукой. Боязнь воспроизведения и в то же время попытки отчаянно, жестоко, любым способом, исподтишка воспроизводить. Не должен воспроизводить, должен воспроизводить. И это само по себе и есть основополагающее сумасшествие МЭСТ-вселенной.

Фрейд занялся этим в области Второй динамики. Он просто переложил все это на Вторую динамику и вколотил эту Вторую динамику до упора. Знаете, если бы она была реактивным самолетом, а он был бы пилотом, ого, он бы ввинтил его в ядро Земли. Я никогда не видел, чтобы кто-то еще делал такой упор на какой-то теме.

Фрейд занялся этим в области Второй динамики. Он просто переложил все это на Вторую динамику и вколотил эту Вторую динамику до упора. Знаете, если бы она была реактивным самолетом, а он был бы пилотом, ого, он бы ввинтил его в ядро Земли. Я никогда не видел, чтобы кто-то еще делал такой упор на какой-то теме.

Как ни странно, мы в Саентологии сегодня можем решить все проблемы, поставленные господином Фрейдом. Мы можем решить их все – я имею в виду... если кто-то явится, вы скажете: «Да...»

Как ни странно, мы в Саентологии сегодня можем решить все проблемы, поставленные господином Фрейдом. Мы можем решить их все – я имею в виду... если кто-то явится, вы скажете: «Да...»

Кстати, у всех этих господ все это есть. У них есть Эдипы и квивипы, есть иды и апексы... и есть та странная штука, которая так часто встречается на страницах его книг в сносках – ibid. [Смех.]

Кстати, у всех этих господ все это есть. У них есть Эдипы и квивипы, есть иды и апексы... и есть та странная штука, которая так часто встречается на страницах его книг в сносках – ibid. [Смех.]

И мы сегодня можем все это решать. Мы можем ставить диагнозы и решать все это. Мы не занимаемся психотерапией, так что кому какое дело. Но это просто... просто интересно: если вы хотите превосходно провести время, вы можете на самом деле взять труд герра Зигмунда Фрейда и сказать: «Это великий труд, и он абсолютно верен»... И вам нет необходимости добавлять: «Ребята, он абсолютно верен, но он ужасно ограничен». Знаете, это как если бы кто-то рассказывал «историю во всех подробностях», которая на самом деле – первые два слова из книги или два слова из середины. Все верно в этих рамках.

И мы сегодня можем все это решать. Мы можем ставить диагнозы и решать все это. Мы не занимаемся психотерапией, так что кому какое дело. Но это просто... просто интересно: если вы хотите превосходно провести время, вы можете на самом деле взять труд герра Зигмунда Фрейда и сказать: «Это великий труд, и он абсолютно верен»... И вам нет необходимости добавлять: «Ребята, он абсолютно верен, но он ужасно ограничен». Знаете, это как если бы кто-то рассказывал «историю во всех подробностях», которая на самом деле – первые два слова из книги или два слова из середины. Все верно в этих рамках.

Да, вы могли бы взять этот том и сказать: «О, Фрейд – великий человек». А потом вы могли бы взять Саентологию, взять СРП 8-К и просто применить различные процессы, точно те, о необходимости которых он говорит. И вы могли бы сказать:

Да, вы могли бы взять этот том и сказать: «О, Фрейд – великий человек». А потом вы могли бы взять Саентологию, взять СРП 8-К и просто применить различные процессы, точно те, о необходимости которых он говорит. И вы могли бы сказать:

«Хорошо. Назовите мне три случая, когда вы не хотели свою мать. Назовите мне три случая, когда вы не хотели своего отца. Три случая, когда ваш отец не хотел вас. Три случая, когда вам нужно было пойти в туалет». Вот так мы могли бы двигаться, понимаете? Просто брать каждый фактор во всей структуре, разработанной Фрейдом.

«Хорошо. Назовите мне три случая, когда вы не хотели свою мать. Назовите мне три случая, когда вы не хотели своего отца. Три случая, когда ваш отец не хотел вас. Три случая, когда вам нужно было пойти в туалет». Вот так мы могли бы двигаться, понимаете? Просто брать каждый фактор во всей структуре, разработанной Фрейдом.

К сожалению, в его работах Вторая динамика представлена неполно, так что их нельзя использовать в качестве шаблона для этих действий. Мы просто говорим, что такой была психотерапия, и мы сейчас можем разрешить ее мимоходом. Вот и все, и это не заслуживает никаких дальнейших разговоров. Ведь мы можем сформулировать то, что пытаемся разрешить. И мы можем сформулировать это по всем восьми динамикам, а не только по Второй динамике, не только по сексу. Нам необязательно формулировать это только в отношении секса.

К сожалению, в его работах Вторая динамика представлена неполно, так что их нельзя использовать в качестве шаблона для этих действий. Мы просто говорим, что такой была психотерапия, и мы сейчас можем разрешить ее мимоходом. Вот и все, и это не заслуживает никаких дальнейших разговоров. Ведь мы можем сформулировать то, что пытаемся разрешить. И мы можем сформулировать это по всем восьми динамикам, а не только по Второй динамике, не только по сексу. Нам необязательно формулировать это только в отношении секса.

Мы можем сформулировать это в отношении Бога, и себя, и групп, и отдельного человека, и они... вот они идут вверх... Первая динамика: сам человек. Ну, давайте это рассмотрим. И мы увидим, что это «не должен воспроизводить, но должен воспроизводить». Знаете, вы должны быть здесь каждый новый день. Как вам оказываться здесь каждый новый день, если вы не будете воспроизводить себя каждый новый день? Попробуйте-ка решить эту задачку. Ведь у нее нет решения. Если подойти к ней с такой стороны, у нее нет решения.

Мы можем сформулировать это в отношении Бога, и себя, и групп, и отдельного человека, и они... вот они идут вверх... Первая динамика: сам человек. Ну, давайте это рассмотрим. И мы увидим, что это «не должен воспроизводить, но должен воспроизводить». Знаете, вы должны быть здесь каждый новый день. Как вам оказываться здесь каждый новый день, если вы не будете воспроизводить себя каждый новый день? Попробуйте-ка решить эту задачку. Ведь у нее нет решения. Если подойти к ней с такой стороны, у нее нет решения.

Как вы собираетесь попадать в каждый новый день, если вы не будете воспроизводить себя в этом дне? Понимаете, это тоже невозможно. Где-то позади на траке вы позабыли это сделать, и вы до сих пор там застряли. Именно там МЭСТ-вселенная вам сказала: «Смотри, я буду все воспроизводить за тебя, и я буду поддерживать все время за тебя, я буду его подсчитывать и так далее. И тебе больше не нужно воспроизводить. Мы сделаем это для тебя».

Как вы собираетесь попадать в каждый новый день, если вы не будете воспроизводить себя в этом дне? Понимаете, это тоже невозможно. Где-то позади на траке вы позабыли это сделать, и вы до сих пор там застряли. Именно там МЭСТ-вселенная вам сказала: «Смотри, я буду все воспроизводить за тебя, и я буду поддерживать все время за тебя, я буду его подсчитывать и так далее. И тебе больше не нужно воспроизводить. Мы сделаем это для тебя».

Самая удобная, самая доброжелательная штука – МЭСТ-вселенная. Она сделает для вас что угодно, даже убьет вас. Это сервис, о котором никто никогда не слышал – до тех пор, пока ему не было положено начало.

Самая удобная, самая доброжелательная штука – МЭСТ-вселенная. Она сделает для вас что угодно, даже убьет вас. Это сервис, о котором никто никогда не слышал – до тех пор, пока ему не было положено начало.

Как бы то ни было, вот у нас эта большая, прекрасная вселенная, которая делает все для вас по Первой динамике. Она обещает воспроизвести вас в завтрашнем дне. Но только этого не происходит. Не в ее силах сделать это. Единственный, у кого есть сила делать что-то с собой, на самом деле вы. И вы теряете эту силу в той степени, в какой вы становитесь неспособным воспроизводить.

Как бы то ни было, вот у нас эта большая, прекрасная вселенная, которая делает все для вас по Первой динамике. Она обещает воспроизвести вас в завтрашнем дне. Но только этого не происходит. Не в ее силах сделать это. Единственный, у кого есть сила делать что-то с собой, на самом деле вы. И вы теряете эту силу в той степени, в какой вы становитесь неспособным воспроизводить.

Ведь если вы не можете воспроизводить, вам нужно быть осторожным с собой. Известно ли вам, что, имея одно из этих МЭСТ-тел, вы не можете подняться на 40- метровый флагшток, сбросить тело оттуда и по-прежнему иметь тело? Вы знаете, что это невозможно. Во всяком случае, пока все устроено как сейчас.

Ведь если вы не можете воспроизводить, вам нужно быть осторожным с собой. Известно ли вам, что, имея одно из этих МЭСТ-тел, вы не можете подняться на 40- метровый флагшток, сбросить тело оттуда и по-прежнему иметь тело? Вы знаете, что это невозможно. Во всяком случае, пока все устроено как сейчас.

Но вы видите, как это глупо? Это полный идиотизм. «Что значит, я не могу подняться на верхушку 40-метрового флагштока, сбросить оттуда свое тело и не иметь никакого тела? О чем вы говорите?» Такой была бы вполне рациональная реакция того, кто находится высоко на Шкале тонов. «Что зна... что значит, я не могу... Что вы хотите? Сбить меня с толку?»

Но вы видите, как это глупо? Это полный идиотизм. «Что значит, я не могу подняться на верхушку 40-метрового флагштока, сбросить оттуда свое тело и не иметь никакого тела? О чем вы говорите?» Такой была бы вполне рациональная реакция того, кто находится высоко на Шкале тонов. «Что зна... что значит, я не могу... Что вы хотите? Сбить меня с толку?»

Понимаете? Но вы точно знаете, что это так. Это совершенно верно. Вы не можете подняться на 40-метровый флагшток, сбросить оттуда свое тело, дать ему размазаться в лепешку и потом иметь тело. Понимаете, ваше тело будет размазано в лепешку.

Понимаете? Но вы точно знаете, что это так. Это совершенно верно. Вы не можете подняться на 40-метровый флагшток, сбросить оттуда свое тело, дать ему размазаться в лепешку и потом иметь тело. Понимаете, ваше тело будет размазано в лепешку.

Так вот, здесь мы сталкиваемся с нехваткой. Вы не можете воспроизвести тело. Ну а с какой же радости вы сидите здесь в таком состоянии, когда вы не можете в тот момент, когда ваше тело лопнет, как мыльный пузырь, сказать «бах», подогнать, подладить, рассчитать, подсчитать – и получить другое тело? С какой радости вы находитесь в таком состоянии, а?

Так вот, здесь мы сталкиваемся с нехваткой. Вы не можете воспроизвести тело. Ну а с какой же радости вы сидите здесь в таком состоянии, когда вы не можете в тот момент, когда ваше тело лопнет, как мыльный пузырь, сказать «бах», подогнать, подладить, рассчитать, подсчитать – и получить другое тело? С какой радости вы находитесь в таком состоянии, а?

Ну, вы, должно быть, явно боитесь воспроизведения. Должно быть, когда-то вы выбрали чье-то чужое воспроизведение в качестве своей хаотичности – можно сказать, своего врага. Должно быть, где-то на траке вас расстроило чье-то воспроизведение – например, ваш муж убежал с другой женщиной или ваша жена убежала с другим парнем. Верность, преданность, выживай, выживай, выживай, выживай, выживай.

Ну, вы, должно быть, явно боитесь воспроизведения. Должно быть, когда-то вы выбрали чье-то чужое воспроизведение в качестве своей хаотичности – можно сказать, своего врага. Должно быть, где-то на траке вас расстроило чье-то воспроизведение – например, ваш муж убежал с другой женщиной или ваша жена убежала с другим парнем. Верность, преданность, выживай, выживай, выживай, выживай, выживай.

Что ж, если вас расстраивают чьи-то попытки воспроизводить, то вы сами воспроизводить не будете. Почему? Потому что вы сопротивляетесь чему-то достаточно сильно, вы сопротивляетесь воспроизведению настолько, что вам самому приходится подавать пример и не воспроизводить. Вы подаете пример вовсю. Вот самое лучшее общение. Подаете пример. Вы хотите кого-то предать? Вы хотите, чтобы кто-то очень сильно сожалел о том, что он сделал? Тогда начните очень сильно сожалеть о том, что он сделал. В-и-О, общение. Тогда ему придется сильно сожалеть о том, что он сделал. Вы видите, как это просто?

Что ж, если вас расстраивают чьи-то попытки воспроизводить, то вы сами воспроизводить не будете. Почему? Потому что вы сопротивляетесь чему-то достаточно сильно, вы сопротивляетесь воспроизведению настолько, что вам самому приходится подавать пример и не воспроизводить. Вы подаете пример вовсю. Вот самое лучшее общение. Подаете пример. Вы хотите кого-то предать? Вы хотите, чтобы кто-то очень сильно сожалел о том, что он сделал? Тогда начните очень сильно сожалеть о том, что он сделал. В-и-О, общение. Тогда ему придется сильно сожалеть о том, что он сделал. Вы видите, как это просто?

Итак, воспроизведение. С какой радости вы находитесь в таком состоянии, что вы не можете воспроизвести свое тело? Я не имею в виду воспроизведение, которое занимает много лет, я ведь говорил вам, что вверху шкалы время мгновенно. Так с какой же радости вы не можете вырастить тело за пять минут? С какой радости вы не можете заставить его расти в обратном направлении? Вас обсчитали когда-то на траке или вы сами себя обсчитали, ведь вы должны быть в состоянии это делать. И раньше вы могли. Ну ладно.

Итак, воспроизведение. С какой радости вы находитесь в таком состоянии, что вы не можете воспроизвести свое тело? Я не имею в виду воспроизведение, которое занимает много лет, я ведь говорил вам, что вверху шкалы время мгновенно. Так с какой же радости вы не можете вырастить тело за пять минут? С какой радости вы не можете заставить его расти в обратном направлении? Вас обсчитали когда-то на траке или вы сами себя обсчитали, ведь вы должны быть в состоянии это делать. И раньше вы могли. Ну ладно.

Теперь давайте рассмотрим Вторую динамику. Как я сказал, кто-то начинает расстраиваться из-за воспроизведения. Он думает, что кто-то в МЭСТ-вселенной оказывает ему большую услугу, навязывая ему коммуникационную линию, для которой характерны точные пропорции, расписания, граммофонные пластинки и все остальное, где точно в... Если у него будет МЭСТ-тело и другое МЭСТ-тело и произойдут определенные вещи, то произойдут еще какие-то вещи. И потом произойдет то-то и то-то, и в итоге у него будет воспроизведение, но это не воспроизведение его самого. Сущая головоломка.

Теперь давайте рассмотрим Вторую динамику. Как я сказал, кто-то начинает расстраиваться из-за воспроизведения. Он думает, что кто-то в МЭСТ-вселенной оказывает ему большую услугу, навязывая ему коммуникационную линию, для которой характерны точные пропорции, расписания, граммофонные пластинки и все остальное, где точно в... Если у него будет МЭСТ-тело и другое МЭСТ-тело и произойдут определенные вещи, то произойдут еще какие-то вещи. И потом произойдет то-то и то-то, и в итоге у него будет воспроизведение, но это не воспроизведение его самого. Сущая головоломка.

Так что он говорит: «Попробуем снова. Так, зуу-зуу-зуу-зу». Он не получает второго тела. Но это воспроизведение.

Так что он говорит: «Попробуем снова. Так, зуу-зуу-зуу-зу». Он не получает второго тела. Но это воспроизведение.

Ну хорошо. Давайте рассмотрим Третью динамику. Вы обнаружите, что люди зависают там и сям на тех превосходных, превосходных группах, к которым они когда-то принадлежали. Другой группы больше не будет. Они ждут, чтобы кто-то пришел и вручил им группу или чтобы МЭСТ-вселенная каким-то таинственным образом создала для них эту группу, чтобы они потом могли к ней принадлежать.

Ну хорошо. Давайте рассмотрим Третью динамику. Вы обнаружите, что люди зависают там и сям на тех превосходных, превосходных группах, к которым они когда-то принадлежали. Другой группы больше не будет. Они ждут, чтобы кто-то пришел и вручил им группу или чтобы МЭСТ-вселенная каким-то таинственным образом создала для них эту группу, чтобы они потом могли к ней принадлежать.

«Есть та моя старая компания». Вы не можете ее воспроизвести, вы это знаете. Она распалась. Все разъехались, умерли, потерялись. Что за чертовщина, с какой стати вы не можете воспроизвести эту компанию?

«Есть та моя старая компания». Вы не можете ее воспроизвести, вы это знаете. Она распалась. Все разъехались, умерли, потерялись. Что за чертовщина, с какой стати вы не можете воспроизвести эту компанию?

«Ну, именно так. Я имею в виду таких ребят».

«Ну, именно так. Я имею в виду таких ребят».

Что с вами случилось, что вы не можете воспроизвести компанию детишек? Вы скажете: «Ну, я уже вырос, я уже не ребенок».

Что с вами случилось, что вы не можете воспроизвести компанию детишек? Вы скажете: «Ну, я уже вырос, я уже не ребенок».

И почему же вы так выросли, что уже не можете быть ребенком? Ого, вы застряли.

И почему же вы так выросли, что уже не можете быть ребенком? Ого, вы застряли.

Ясно? Вы должны быть в состоянии воспроизводить это, но вам нельзя воспроизводить группу. Вам просто нельзя воспроизводить группу. Только одна группа может требовать от вас верности.

Ясно? Вы должны быть в состоянии воспроизводить это, но вам нельзя воспроизводить группу. Вам просто нельзя воспроизводить группу. Только одна группа может требовать от вас верности.

Вы гражданин округа Тыквин. Округ Тыквин требует от вас верности. И, находясь в состоянии войны с округом Центровилл, мы ожидаем от вас войны с округом Центровилл. Ничего хорошего не получится, если вы скажете:

Вы гражданин округа Тыквин. Округ Тыквин требует от вас верности. И, находясь в состоянии войны с округом Центровилл, мы ожидаем от вас войны с округом Центровилл. Ничего хорошего не получится, если вы скажете:

• Эй, генерал, привет. Я нисколько не зол на округ Центровилл.

• Эй, генерал, привет. Я нисколько не зол на округ Центровилл.

Да, вы можете принадлежать только к одной группе – вот урок. Самая большая потеха была, когда... я встретил парня, который был сотрудником военно-морской разведки и членом Коммунистической партии. И чего не знали в морской разведке – он действительно был членом Коммунистической партии. Чего не знала Коммунистическая партия – что он был сотрудником морской разведки.

Да, вы можете принадлежать только к одной группе – вот урок. Самая большая потеха была, когда... я встретил парня, который был сотрудником военно-морской разведки и членом Коммунистической партии. И чего не знали в морской разведке – он действительно был членом Коммунистической партии. Чего не знала Коммунистическая партия – что он был сотрудником морской разведки.

Вы подумаете, что он пошел на это, чтобы написать книгу. Нет, он это сделал потому, что это была славная потеха. Ему нужно было воспроизводить по Третьей динамике, и таков был его способ. Он приближался к этому. Он мог воспроизводить себя: он мог быть коммунистом, он мог быть членом коммунистической группы, и это могла быть единственная группа и так далее. Что ж, у него было чувство... должно было быть чувство, что он может создать абсолютно любое количество групп, раз он мог быть настолько раскован во взаимоотношениях с группами и не принимать их всерьез.

Вы подумаете, что он пошел на это, чтобы написать книгу. Нет, он это сделал потому, что это была славная потеха. Ему нужно было воспроизводить по Третьей динамике, и таков был его способ. Он приближался к этому. Он мог воспроизводить себя: он мог быть коммунистом, он мог быть членом коммунистической группы, и это могла быть единственная группа и так далее. Что ж, у него было чувство... должно было быть чувство, что он может создать абсолютно любое количество групп, раз он мог быть настолько раскован во взаимоотношениях с группами и не принимать их всерьез.

Я очень живо представляю, что было бы, если бы какой-нибудь адмирал все прознал про этого парня. Это было бы очень интересно. Тому сделали бы внушение на тему верности. Не то чтобы с верностью было что-то не так. Человек должен быть верен, когда он верен. Когда человек верен, он должен быть верен.

Я очень живо представляю, что было бы, если бы какой-нибудь адмирал все прознал про этого парня. Это было бы очень интересно. Тому сделали бы внушение на тему верности. Не то чтобы с верностью было что-то не так. Человек должен быть верен, когда он верен. Когда человек верен, он должен быть верен.

Но я не знаю, откуда взялась идея, что невозможно быть верным сразу в восьми направлениях. Это как-то глупо, не правда ли? Сегодня верность определяют как что-то из области «один-единственный». Ну, если откровенно, я считаю, что это очень глупо.

Но я не знаю, откуда взялась идея, что невозможно быть верным сразу в восьми направлениях. Это как-то глупо, не правда ли? Сегодня верность определяют как что-то из области «один-единственный». Ну, если откровенно, я считаю, что это очень глупо.

Вот парень, он несравненный организатор. Он прямо-таки ураган, и он просто любит организовывать. Понимаете, ему просто нравится все организовывать. Так почему бы ему не быть на короткой ноге с капиталистами, организовывая, и почему бы ему не быть на короткой ноге с коммунистами и не организовывать для коммунистов, а? Он может быть вполне верным капитализму, будучи капиталистом, и вполне верным коммунизму, будучи коммунистом.

Вот парень, он несравненный организатор. Он прямо-таки ураган, и он просто любит организовывать. Понимаете, ему просто нравится все организовывать. Так почему бы ему не быть на короткой ноге с капиталистами, организовывая, и почему бы ему не быть на короткой ноге с коммунистами и не организовывать для коммунистов, а? Он может быть вполне верным капитализму, будучи капиталистом, и вполне верным коммунизму, будучи коммунистом.

В действительности он верен тому единственному, чему кто-то на самом деле может быть верен. Да, есть такое понятие, как утрата принципов. Но на самом деле человек может быть верен только одному. Он может быть верен себе и своим способностям. И когда он перестает быть верным этому, ему конец.

В действительности он верен тому единственному, чему кто-то на самом деле может быть верен. Да, есть такое понятие, как утрата принципов. Но на самом деле человек может быть верен только одному. Он может быть верен себе и своим способностям. И когда он перестает быть верным этому, ему конец.

В области этики есть только одно преступление, и это отрицание себя. Я счистил с этого простого принципа шелуху всеми возможными способами. О, вероятно, есть еще восемь тысяч преступлений, но они совсем не такие сложные и не такие окончательные, как то, что я вычленил. Я не могу найти ни одного способа, которым человек мог бы стать жертвой обмана, кроме как стать жертвой собственного обмана самого себя. Больше нет ни одного способа.

В области этики есть только одно преступление, и это отрицание себя. Я счистил с этого простого принципа шелуху всеми возможными способами. О, вероятно, есть еще восемь тысяч преступлений, но они совсем не такие сложные и не такие окончательные, как то, что я вычленил. Я не могу найти ни одного способа, которым человек мог бы стать жертвой обмана, кроме как стать жертвой собственного обмана самого себя. Больше нет ни одного способа.

Я имею в виду, вы разбираете это... ну, давайте посмотрим. Как этот парень... если говорить об этике, как этот парень может быть расстроен или побежден другим человеком? Вы можете рассуждать об этом долго. И в конце концов вы придете к тому, что человек может перестать быть этичным только тогда, когда он отрицает себя. И его целостность ломается как раз в этот момент. Она никогда не ломается раньше. И все остальное ломается в этот же момент.

Я имею в виду, вы разбираете это... ну, давайте посмотрим. Как этот парень... если говорить об этике, как этот парень может быть расстроен или побежден другим человеком? Вы можете рассуждать об этом долго. И в конце концов вы придете к тому, что человек может перестать быть этичным только тогда, когда он отрицает себя. И его целостность ломается как раз в этот момент. Она никогда не ломается раньше. И все остальное ломается в этот же момент.

Сейчас я не говорю о самоотрицании. Я имею в виду, что кто-то говорит: «Я этого не делал», когда он это сделал. Единственное, что не так с парнем, который работает в морской разведке и в то же время состоит в Коммунистической партии, – это то, что ему недостает решительности или мужества сказать представителю морской разведки: «Вы знаете, я также состою в Коммунистической партии. А теперь передайте, пожалуйста, сахар... да, именно». [Смех. ]

Сейчас я не говорю о самоотрицании. Я имею в виду, что кто-то говорит: «Я этого не делал», когда он это сделал. Единственное, что не так с парнем, который работает в морской разведке и в то же время состоит в Коммунистической партии, – это то, что ему недостает решительности или мужества сказать представителю морской разведки: «Вы знаете, я также состою в Коммунистической партии. А теперь передайте, пожалуйста, сахар... да, именно». [Смех. ]

Человек поверил, будто страх есть. И человек может отрицать себя лишь после того, как он поверил, будто страх есть.

Человек поверил, будто страх есть. И человек может отрицать себя лишь после того, как он поверил, будто страх есть.

Интересно, что произошло бы, если бы кто-то сделал то, что он считал справедливым в плане правосудия, а потом к нему бы пришли полицейские и сказали:

Интересно, что произошло бы, если бы кто-то сделал то, что он считал справедливым в плане правосудия, а потом к нему бы пришли полицейские и сказали:

«Ну так вот, хм, мы расследуем преступление». И они сортируют отпечатки пальцев, сортируют улики, сортируют частных детективов, сортируют все вокруг и все рассортировывают. И они расследуют, расследуют, работают, работают, работают. Парень стоит и в конце концов спрашивает:

«Ну так вот, хм, мы расследуем преступление». И они сортируют отпечатки пальцев, сортируют улики, сортируют частных детективов, сортируют все вокруг и все рассортировывают. И они расследуют, расследуют, работают, работают, работают. Парень стоит и в конце концов спрашивает:

• Что вы делаете?

• Что вы делаете?

• Мы пытаемся выяснить, кто совершил убийство.

• Мы пытаемся выяснить, кто совершил убийство.

Знаете, вероятно, они бы его не тронули. Они бы, вероятно, убежали.

Знаете, вероятно, они бы его не тронули. Они бы, вероятно, убежали.

Кстати, человек, который смог бы это сделать совершенно открыто, несомненно, был бы в таком хорошем состоянии, что его не смогли бы держать в тюрьме. Он был бы по-настоящему опасен. Вы не могли бы контролировать его с помощью полиции. Но как ни странно, он был бы потрясающе этичным, ведь ему не пришлось бы лгать, так как он бы не боялся. Он мог бы лгать разве что шутки ради. Вы бы знали об этом, потому что он бы смеялся.

Кстати, человек, который смог бы это сделать совершенно открыто, несомненно, был бы в таком хорошем состоянии, что его не смогли бы держать в тюрьме. Он был бы по-настоящему опасен. Вы не могли бы контролировать его с помощью полиции. Но как ни странно, он был бы потрясающе этичным, ведь ему не пришлось бы лгать, так как он бы не боялся. Он мог бы лгать разве что шутки ради. Вы бы знали об этом, потому что он бы смеялся.

Единственное место, где на самом деле можно что-либо предсказывать, – это вершина Шкалы тонов, вершина, которая и есть обитель богов. На этом уровне предсказывать можно на всю катушку. Вы знаете, что будет делать сильный человек. Он будет сильным. Но вы никогда не сможете определить, что собирается делать кто-то слабый, ведь он всегда будет слабым. И слабость состоит в непризнании того, что вы сделали, даже перед самим собой. Ну ладно.

Единственное место, где на самом деле можно что-либо предсказывать, – это вершина Шкалы тонов, вершина, которая и есть обитель богов. На этом уровне предсказывать можно на всю катушку. Вы знаете, что будет делать сильный человек. Он будет сильным. Но вы никогда не сможете определить, что собирается делать кто-то слабый, ведь он всегда будет слабым. И слабость состоит в непризнании того, что вы сделали, даже перед самим собой. Ну ладно.

Когда мы переходим к проблемам этики и так далее, воспроизведению, Шкале тонов, выживанию, – у нас есть все это здесь, и это очень точно отражено в СРП 8-К.

Когда мы переходим к проблемам этики и так далее, воспроизведению, Шкале тонов, выживанию, – у нас есть все это здесь, и это очень точно отражено в СРП 8-К.

Хорошо. Давайте сделаем перерыв.

Хорошо. Давайте сделаем перерыв.