English version

Поиск по названию документа:
Поиск по содержанию:
АНГЛИЙСКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Consideration and Is-Ness (7ACC-27b, PRO-5) - L540720b | Сравнить
- Consideration and Is-ness (7ACC-27B, PRO-5) (2) - L540720B | Сравнить
- Consideration and Is-ness (PHXLb-5) - L540720B | Сравнить
- Consideration, Mechanics and the Theory Behind Instruction (7ACC-27A, PRO-4) - L540720A | Сравнить
- Consideration, Mechanics and the Theory Behind Instruction (7ACC-27a, PRO-4) (2) - L540720a | Сравнить
- Consideration, Mechanics and the Theory Behind Instruction (PHXLb-4) - L540720A | Сравнить

РУССКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Мост между Саентологией и Цивилизацией (ЛФ-11) - 540720 | Сравнить
- Мыслезаключение и Есть-Ность (ЛФ-13) - 540720 | Сравнить
- Мыслезаключения, Механика и Теория, Лежащая в Основе Обучения (ЛФ-12) - 540720 | Сравнить
- Суждение и Есть-ность (7ППК-27б, ЛФ-5) - Л540720 | Сравнить
- Суждение, Механика и Теория, Лежащие в Основе Инструктирования (7ППК-27а, КЛФ-4) - Л540720 | Сравнить

СОДЕРЖАНИЕ МОСТ МЕЖДУ САЕНТОЛОГИЕЙ И ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ Cохранить документ себе Скачать

МЫСЛЕЗАКЛЮЧЕНИЕ И ЕСТЬ-НОСТЬ

МОСТ МЕЖДУ САЕНТОЛОГИЕЙ И ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ

лекция, прочитанная 20 июля 1954 года
Лекции в Фениксе, 13
34 минуты
лекция, прочитанная 20 июля 1954 года
Лекции в Фениксе, 11
34 мииуты

Сеичас я хочу поговорить с вами о самом основополагающем принципе из всех основополагающих принципов, которые только могут находиться ниже уровня мыслезаключений. Я не очень-то много говорил с вами о мыслезаключениях. На самом деле тут и говорить-то особо не о чем. Я прочитал много лекций, посвящённых мыслезаключениям; и после прослушивания одной из таких лекций все выглядят так, словно они находятся в сильном замешательстве. Ведь мыслезаключение – это мыслезаключение, и всё на свете -это мыслезаключение о мыслезаключений, так что если вы создаёте мыслезаключение о чём-то, о чём можно создать мыслезаключение, что ж, значит вы создали мыслезаключение об этом. Различные явления, такие, как пространство, энергия, время, материя и так далее создаются с помощью мыслезаключения. Таким образом, мыслезаключение об аффинити предшествует самому аффинити. Мыслезаключение о реальности предшествует самой реальности. И, безусловно, мыслезаключение обо всех составляющих общения предшествует всем составляющим общения.

Сейчас мы продолжим рассмотрение и обсуждение долгой истории возникновения Саентологии.

Когда мы говорим об аффинити, реальности и общении, мы говорим о самых базовых составляющих жизни. Однако этот уровень не является исходным с точки зрения механики. Между уровнем мыслеза-ключений и уровнем аффинити, реальности и общения существует ещё один уровень, и это есть-ность. Это мыслезаключение о есть-ности.

У вас может возникнуть вопрос, каким образом получилось так, что на создание и развитие Саентологии понадобилось лишь несколько лет. На самом деле значительная часть исследований этого предмета проводилась на протяжении четверти века. Вам может показаться совершенно невероятным то, что внезапно возникло такое огромное количество данных, совершенно независимо от других источников. Тем не менее любой человек мог бы сделать подобное, если бы он просто сосредоточился на этом и если бы он смотрел, вместо того чтобы размышлять об этом.

Что-то есть потому, что вы создаёте мыслезаключение о том, что это есть. Таким образом, если что-то есть, значит имеется мыслезаключение о том, что это есть. Если вы не создаёте мыслезаключение о том, что это есть, то, безусловно, можно создать мыслезаключение о том, что это является чем-то другим. Но если вы понимаете, что это – мыслезаключение, то вам нужно просто понять, что это есть. Если вы понимаете, что что-то есть, значит вы просто понимаете, что это мыслезаключение. Стоит вам понять, что что-то есть, и вы сведёте это к уровню мыслезаключения. Вот и всё.

Но Саентология не возникла спонтанно. Она опиралась на огромное количество информации.

Теперь, когда вы знаете всё, что только можно знать о Саентологии... В чём дело? Вы что, не поняли, о чём я говорю? Хорошо, рассмотрим это ещё разок. Мыслезаключения предшествуют аффинити, мыслезаключения предшествуют реальности, мыслезаключения предшествуют общению или любой его составляющей.

Когда я был достаточно молод, у меня была возможность исследовать восточные культуры и примитивные культуры, и у меня было очень много друзей, которые очень, очень сильно интересовались такими вещами, как душа, разум... друзей всех цветов, форм, размеров, вероисповеданий и профессий.

Человек испытывает аффинити только потому, что он создаёт мыслезаключение о том, что он испытывает аффинити; у человека есть реальность потому, что он создаёт мыслезаключение о том, что у него есть реальность; человек согласен с чем-то потому, что он создаёт мыслезаключение о том, что он с этим согласен; человек не согласен с чем-то потому, что он создаёт мыслезаключение о том, что он не согласен с этим; у человека есть третья динамика потому, что он создаёт мыслезаключение о том, что у него есть третья динамика; у человека есть вторая динамика, но у некоторых её нет, и так далее.

Главное, что я абсолютно точно понял, когда был молод и путешествовал по Азии и другим местам, – это тот факт, что хотя люди явно имели какие-то знания, я не видел, что они их используют. Здесь была идея Запада о том, что нужно прилагать усилия, и добираться куда-то, и выполнять что-то, и достигать чего-то и так далее, в противоположность идее Востока об отсутствии времени. Как человек может просто сидеть неподвижно и думать или не думать в течение полувека... а я встречал на Востоке нескольких людей, которые сделали такое... это было непостижимым для меня.

Любой составляющей динамических принципов существования -циклу «создавать-выживать-разрушать», АРО, таблице отношений, начиная с верхнего уровня и заканчивая нижним, всей шкале эмоций, шкале «От "Знать" до "Тайны"» – всему этому предшествует мыслезаключение. Другими словами, всё это существует потому, что так было запостули-ровано.

То, что нужно делать, – это действовать. Такой была моя философия. Значительная часть той информации, которая проникала в мои уши, была полностью отвергнута нашим обществом. Если эти люди настолько сообразительны, если эти люди настолько умны, почему они не создали более совершенную систему канализации? Философия прогрессивной части света сформировалась на основе философии, заключающейся в том, что если вы смогли нанести удар достаточно сильно и достаточно внезапно, вы поели... в противовес философии другой части света, где если вы просидели достаточно долго и вытерпели достаточно много, то рано или поздно кто-то пройдёт мимо вас и тогда, возможно, вы сможете поесть. И это было нормальным.

Но любое мыслезаключение сопровождается определённой механикой, которая является самой что ни на есть первичной механикой, предшествующей любой другой механике, и это – есть-ность. Для того чтобы мы смогли создать мыслезаключение о какой-то есть-ности, нужно создать мыслезаключение о том, что мы можем создавать мыслезаключения.

Если мы рассмотрим обе эти философии, мы увидим, что молодой американец, наученный тому, что в жизни необходимы скорость, действие, напористость, конечно же, не может с лёгкостью принять медитацию. Поэтому, когда я был очень молод, мне казалось, что их путь к цели был очень долгим, если этот путь вообще куда-то вёл.

Вы создаёте мыслезаключение о том, что вы создаёте мыслезаключение, и поэтому если вы создали мыслезаключение о том, что что-то существует, то это существует. Так что всё существующее существует потому, что о существовании этого было создано мыслезаключение. То, что существует, существует потому, что было создано мыслезаключе-ние о том, что это существует.

Я был не совсем уверен в этом. И даже сегодня я не совсем уверен в этом, потому что я видел людей, которые постоянно думают, думают, думают, и они были совершенно неспособны продвинуться дальше этого. Они просто начинали пережёвывать данные. Они перемалывали их так и сяк, они размышляли о них так и сяк и думали, думали, думали.

Следовательно, в тот момент, когда вы распознаете есть-ность чего-то, оно исчезнет. Если вы хотите иметь что-то, и особенно если вы хотите иметь что-то довольно долго, остерегайтесь распознавать, что это такое. Потому что если вы посмотрите и распознаете, что это такое, -просто распознаете эту есть-ность, – то, безусловно, это простое действие заставит её бесследно исчезнуть. Так что, если вы хотите иметь что-то, – будьте осторожны, чтобы не распознать что это такое.

Однако в то же самое время я видел в Азии огромное количество вещей, которые вы бы назвали чудом. И я никак не мог выбросить их из головы. Я видел, например, как один человек, просто глядя на восемь спичек, плавающих в чане с водой, заставлял их выполнять различные движения. Он действительно смотрел на эти восемь спичек, плавающих в чане, и собирал их в кучу, просто глядя на них, так что они выстраивались в одну ровную линию, а потом он заставлял их повернуться, так что они становились похожими на частокол, а потом он заставлял их выстроиться в форме звезды... интригующе, если не сказать большего. Салонный фокус, факирство – тем не менее это было очень впечатляюще.

Если вы хотите иметь что-либо на протяжении довольно длительного времени, то самое лучшее, что вы можете сделать, – это положить это себе в карман и забыть о том, что оно у вас там есть. У вас в кармане будет что-то лежать. У вас в кармане будет что-то лежать, даже если вы забудете о том, что там что-то лежит. Это и есть самый надёжный способ обладания чем-то – забыть о том, что у вас это есть. Потому что если вы вспомните, что это у вас есть, у вас этого больше не будет.

Я видел индийский фокус с верёвкой, от начала до конца, и по правде сказать, я могу делать его. Это очень просто. Это зависит лишь от того, можете ли вы полностью загипнотизировать зрителей. Я уже много лет не гипнотизировал зрителей, последний раз это был персонал больницы святой Елизаветы в Вашингтоне, округ Колумбия. Это на самом деле правда. Я сделал это. Я загипнотизировал весь персонал... главным образом потому, что они не знали, о чём я говорил, а я хотел, чтобы они были на моей стороне. Поэтому я просто сказал им, что Дианетика – это замечательная вещь и что им нужно идти и больше не грешить.

Так вот, всё это было бы безнадёжно, если бы выше уровня мысле-заключения не находился ещё один уровень. И это состояние знания. Вы знаете всё, что вам хочется знать, и вы знаете всё, что произошло.

Но здесь, на Востоке, мы находим традиции мудрости, то, что больше всего запало мне в душу, когда я был совсем молод... традиции мудрости, свобода мыслить... свобода быть личностью, быть настолько эксцентричным, насколько хочется, и свобода лечь и умереть, если тебе пришло в голову, что именно это и нужно сделать.

Так вот, давайте посмотрим на человека, который использует факсимиле, чтобы узнать, что произошло. Он смотрит на факсимиле, в факсимиле содержатся определённые картинки и символы, и вот человек знает, что произошло. Но человек должен был с самого начала знать, что произошло, чтобы он смог создать факсимиле этого инцидента.

На Угольном холме близ Пекина я видел кули, сидящего на краю выкопанной ямы. Он просто сидел там и ждал, пока он умрёт и смотритель кладбища столкнёт его туда. Он подходит к смотрителю кладбища, даёт ему три медяка, садится на краю ямы и начинает желать себе смерти. Потом, когда это произойдёт, смотритель кладбища, конечно же, столкнёт его в яму и засыплет её. Что за странный мир... мир, непостижимый для молодого американца, мир, в котором человек может просто устать от жизни и принять решение умереть.

Так вот, он знал, что произошло, и поэтому смог создать факсимиле этого инцидента, и он сделал это на уровне незнания. Но теперь, поднявшись над этим уровнем, он может посмотреть на картинку и узнать, что произошло. Но он должен был знать, что произошло, ещё до того, как он создал картинку. Так вот, если картинка бесследно и навсегда исчезнет, он всё равно будет знать, что произошло, если только у него нет мыслезаключения о том, что ему необходимо иметь картинку, чтобы иметь доказательство происшедшего.

Я видел людей, лежащих на улице и умирающих от голода. Я видел человека, сломавшего ногу, и он просто сидел там... просто сидел... и ни один прохожий не чувствовал даже смутную потребность сделать что-то по этому поводу. Странная, непонятная страна, с моей точки зрения: вы должны помогать людям, вы должны делать то, вы должны делать это... но свобода мыслить, свобода быть и свобода становиться кем или чем угодно брала верх. Это не было абсолютным безразличием, как я сначала подумал. Это была традиция интеллектуальной свободы.

Так вот, каждый человек знал бы, что происходило, если бы ему не нужно было этого доказывать. Доказательства, убеждения и так далее -всё это не что иное, как аберрация на своём самом раннем этапе. Когда вам приходится доказывать людям что-то и убеждать их в чём-то, вам приходится устанавливать с ними согласие. А чтобы это сделать, вам придётся исказить есть-ность. Что-то должно продолжать существовать довольно долго, чтобы люди смогли это увидеть, а потом ещё и понять, что это такое. Так вот, чтобы они в самом деле поняли, что это такое, вы не можете просто показать им что-то, что они смогут понять. Потому что если они полностью поймут, что это было и чем это является сейчас, что ж, это, естественно, исчезнет, и вам так и не удастся доказать факт существования этого.

Я вполне привык мыслить категориями ритуалов и дзен-буддизма, говорить о возможностях того или этого в потусторонних мирах и нирванах, и так далее. Всё это было для меня довольно обычным делом. Потом я вернулся в Америку. Я испытал огромный шок. Возможно, я не должен был делать этого. Возможно, мне следовало остаться за границей, и на самом деле до тридцати лет я периодически думал об этом и ругал себя на всех известных мне языках. Я знаю много ругательств на многих языках. И мне казалось, что вернувшись в западный мир, я совершил самый идиотский поступок в своей жизни. В основном потому, что там не было интеллектуальной свободы.

Надеюсь, вы очень внимательно следите за ходом моей мысли. Потому что на самом деле, если выстроить в логическую цепочку всё, что я только что сказал, и рационально на всё это посмотреть, то это будет иметь смысл. Но если вы попытаетесь это исказить, если вы попытаетесь всё это исказить, то вы сможете всё это как следует запомнить. А если вы будете просто воспринимать в точности то, что я вам говорю, каждую секунду, когда я это произношу, и так далее, – вы это знаете – это не будет существовать.

Я столкнулся с этим лоб в лоб. Я никогда не посещал школу... я сдал экзамен совета регентов Нью-йоркского университета и поступил прямиком на инженерный факультет. И когда я пришёл туда (почему я выбрал инженерию – это другая история)... но когда я пришёл на инженерный факультет, я был потрясён тем, что никого не волнует, думаю я или нет. Для меня было непостижимым то, что образование, заключающееся в простой передаче данных, может принести какой-то результат.

Я понимаю, что это очень плохо. Так что, лучшее, что я мог бы сделать в этой ситуации, – это приукрасить... если бы я хотел, чтобы вы действительно запомнили то, что я говорю, то я бы приукрасил это, чтобы это казалось не тем, чем оно в действительности является. Так легче всего добиться, чтобы это запомнили, чтобы этому следовали -приукрасить всё это.

Если никто никогда не призывал человека думать и не позволял ему иметь никаких мыслей, как же этот человек может стать образованным? Моё определение образования было совершенно не таким, как у тех, кто занимался образованием. И я написал эссе на эту тему. Я слышал, что самое длинное предложение на английском языке состоит из двухсот восьмидесяти девяти слов, так что я написал предложение в пятьсот слов, в котором говорилось только об этом, и когда вы читаете это предложение, где только один раз встречается «и», и один раз «но», и нет никаких точек с запятой, вы начинаете набирать значительную скорость. Я написал о том, что в западном мире человеку не разрешают думать, и что это подавляет любую культуру, возникающую в университетах.

Я мог бы добиться этого, например, говоря о вашем игого-либидо и о вашем переосознательном. Я мог бы цитировать авторитеты, которых не существовало... это срабатывает лучше всего, понимаете; это тот ещё приёмчик, понимаете? Этих авторитетов никто никогда не видел, так что они вообще не могут исчезнуть. И я мог бы цитировать этих несуществующих авторитетов, факт несуществования которых вы не сможете доказать, и мы могли бы говорить о контр-рефлексе цере-пального паралича, а также об ого-либидо, бого-либидо, сого-либидо и мого-либидо. И мы бы отнесли всё это к категории тех вещей, которые объясняют феномен закупорки фекалий у молодых аллигаторов. И тогда всё это стало бы совершенно доступным для понимания, потому что вы могли бы очень хорошо запомнить всё это. Понимаете, вы могли бы всё это прекрасно запомнить, вы могли бы запомнить всё это до мельчайших деталей, особенно, если бы всё это было искажено и представлено как нечто иное, нежели то, о чём я вам на самом деле рассказываю. Я пытался поговорить с вами о турбоэлектрической системе, используя такое количество данных. Вот насколько мы могли бы отклониться от нашей темы, и вы обнаружили бы, что ваши мозги начинают зацикливаться на этих нелогичных фактах. Вы когда-нибудь замечали это?

И когда я написал это, меня вызвал к себе декан... как вам это понравится?., декан факультета английского языка в том университете. (Для студента инженерного факультета это была такая честь!) Он сказал мне, что пока я не напишу совершенно другое эссе, в котором будут излагаться полностью противоположные мысли, я буду считаться исключённым из университета. Это было очень сурово.

Когда человек становится неспособным распознать есть-ность чего-либо, он перестаёт понимать шутки. Каждое данное, которое поступает извне, должно иметь какой-то смысл. Понимаете, ему и в голову никогда не приходит, что оно может и не иметь смысла. Для того чтобы что-то продолжало существовать, оно должно содержать в себе какой-то более глубокий смысл. Этим объясняется существование банка факсимиле у человека, особенно, если этот банк сдавлен в одну массу и так далее. Перед нами человек, чей банк сдавлен в одну массу, и мы говорим этому человеку: «У вас есть правая ступня. У всех преклиров есть правая ступня. Всё, что нужно сделать, чтобы отклировать преклира, – это прикоснуться к его правой ступне, а затем добиться, чтобы он сам прикоснулся к своей правой ступне, затем снова нужно, чтобы вы прикоснулись к его правой ступне, потом он прикасается к своей правой ступне, и он станет клиром».

И я написал им другое эссе. Я написал им другое эссе. Я не опровергал то, что я сказал до этого, но оно было написано в ироничном стиле, и поэтому никто не уловил идею, которая содержалась в нём.

Это может быть правдой, понимаете? И вы преподносите ему всё это таким вот образом и как следует всё это объясняете, причём много, много раз. И вот он в сессии одитинга, и он говорит: «Так, давайте посмотрим, какой смысл в том, чтобы прикасаться к правой ступне? Что ж, смысл тут, очевидно, в том, что преклир всегда должен быть прав. А поэтому мы должны проходить с преклиром те моменты, когда он был не прав. А лучший способ этого добиться – это оставаться вне контакта со всем этим». Так что, очевидно, что эта команда одитинга означала следующее: «Забудь, похорони и никогда не вспоминай те моменты, когда ты был не прав». Именно такая команда одитинга родилась бы из всего этого.

На самом деле я даже тогда не понимал, что на Западе существовало ограничение интеллектуальной свободы, вплоть до того времени, когда спустя годы я стал писателем. Этот самый декан, теперь вышедший на пенсию, видел моё имя на обложках публикаций в газетных киосках и в книжных магазинах, и в конце концов он нашёл мой адрес и написал мне письмо, в котором говорилось о том, что есть один незначительный момент, о котором он намеревался сказать мне в течение многих, многих лет: он до сих пор сохранил моё эссе. Он писал о том, что в то время в его положении невозможно было сделать что-то другое, но он считал это превосходным интеллектуальным и литературным произведением, и он сохранил это эссе... декан Вильям Аллен Вильбур.

Что ж, эти его данные несомненно будут продолжать существовать, не так ли? И бог ты мой, он действительно добьётся, чтобы банк преклира продолжал существовать, не так ли?

Боже мой! Как мог человек, который фактически руководил университетом, подчиняться требованиям не выходить за подобные рамки? Я не мог себе этого представить. И это пробудило во мне бунтарские настроения. Очень плохо, когда подобное происходит с молодым человеком, который, в лучшем случае, вновь обретал свою страну и у которого возникало множество вопросов.

Так вот, давайте поговорим обо всех этих различных категориях есть-ности. Вы увидите, что каждая из них представляет собой градиентную шкалу. Первая категория – это состояние «как-есть». Это первый уровень, и это тот уровень, на котором всё исчезает. Если мы довольны чем-либо или если мы можем принять это таким, какое оно есть, то этого не будет существовать. Это абсолют. Если мы довольны чем-либо или если мы можем принять это таким, какое оно есть, то этого не будет существовать.

Вы встаёте утром, а рядом нет мальчика, который бы вручил вам начищенные ботинки. Когда вы выходите из дома и говорите кому-нибудь: «Доброе утро», он не отвечает вам вежливо: «Доброе утро. Как поживаете?» или что-нибудь в этом роде. Он говорит: «Чего в нём доброго?» Повсеместно я был известен как «мистер Хаббард» – очень вежливо, – а теперь я известен как «Рыжий» или «Хаббард». Я жил в очаровательном мире.

Почему? Если вы просто распознаете существование чего-либо, то это превратится в мыслезаключение. Стена? Какая стена? Мы на самом деле знаем, что такое стена; никакой стены не будет.

Итак, работая в инженерной лаборатории, я предположил, что в сфере человеческого разума может быть что-то, представляющее интерес. Отчасти я был воодушевлён одним моим хорошим другом, комманде-ром военно-морских сил Томпсоном, который был учеником самого Зигмунда Фрейда. И он обучил меня некоторым вещам, касающимся психоанализа. Я воспринимал психоанализ всего лишь как ещё один способ думать о чём-либо, но вместе с ним ко мне пришла идея о том, что человек волен думать о процессе мышления.

Это состояние «как-есть». И мы видим, как это происходит на уровне механики. Здесь у нас есть более низкий уровень механики – и это совершенное воспроизведение. Если мы создадим совершенную копию стены, буме! – нет стены. Ладно. Она может исчезнуть лишь для тэтана, но, вне всякого сомнения, стены не будет. По крайней мере, мне удастся убедить вас в том, что вы не разрушите физическую вселенную. Потому что мне не хочется, чтобы вы сторонились этих процессов просто из-за того, что они могут уничтожить физическую вселенную.

В инженерных лабораториях я хотел найти самую маленькую частицу энергии. И это представляло для меня огромный, огромный интерес, потому что я слышал о сущности разума бодхи. Я слышал о многих вещах. В различных школах, когда речь заходила об энергии, меня учили тому, что подобных вещей не существует. И я хотел выяснить, существует ли частица энергии промежуточного типа... крошечная, крошечная частичка, которая занимает это промежуточное положение между видимой энергией и невидимой энергией. И я начал искать её. И естественно, областью поисков должен был стать человеческий разум, не так ли?

Ну как бы там ни было, следующая стадия, идущая за состоянием «как-есть», – это искажение «как-есть»: усилие, направленное на то, чтобы продлить существование чего-либо за счёт искажения его характеристик. Мы создаём что-то в виде простого мыслезаключения, а потом мы искажаем метод, с помощью которого мы это создали. Другими словами, мы увиливаем от этого. Мы смокапили что-то, а потом мы увиливаем и говорим: «Это смокапил Джо». Вот насколько неправильно нужно действовать, чтобы что-то могло существовать. Но вы слегка исказили состояние «как-есть», чтобы не допустить его совершенного воспроизведения. Так вот, если это состояние будет в точности воспроизведено, то, безусловно, оно будет снова создано в тот же самый момент, в том же самом пространстве, с помощью той же самой энергии и массы, и оно, конечно же, прекратит существовать. Таким образом, искажение «как-есть» – это метод, с помощью которого можно продлить существование чего-либо. Когда человек создаёт какой-то объект или пространство, он старается продлить его существование, просто сказав: «Это сделал кто-то другой», или «Это другое пространство», или «Этот объект был создан другим способом». Мы говорим: «Это творение Господа», или что-то подобное, что может сбить с толку. Что ж, предположим, что это действительно творение Господа; это нормально. Если бы вы посмотрели на это, признавая в этом творение Господа, то это всё равно исчезло бы. Вы искажаете своё мыслезаключение ровно в той степени, в какой необходимо, чтобы что-то продолжало существовать.

Так что я провёл серию экспериментов и сразу же обнаружил, что если мысль является памятью, если эти энергетические частицы мысли являются бесконечно малыми, то никто не может вместить в своей памяти больше, чем три месяца. Объём хранилища памяти в разуме совсем незначителен, если вы считаете разумом мозг. Белковые молекулы... в теле, я думаю, существует нейронов десять в двадцать первой степени в двоичной системе... что-то около этого. Как бы то ни было, это очень большое количество. И если в каждом из них было бы выдолблено огромное количество дырок, и если бы вы в каждой из этих дырок хранили тысячу воспоминаний, вы бы всё равно не смогли восстановить в памяти со всеми восприятиями то, что произошло раньше, чем три месяца назад.

Так вот, люди начинают осуществлять искажение «как-есть» просто потому, что в прошлом у них исчезало слишком много вещей. Вот и получается, что человек, который много всего потерял, старается все изменять. Он пытается изменить состояние «как-есть» всего на свете. Он пытается переключиться с восприятия «как-есть» на искажение «как-есть». И поэтому ему приходится изменять значимости, структуру, происхождение и всё-всё вокруг себя, чтобы все эти вещи продолжали существовать. Это его первое побуждение.

Я убедительно доказал это математически. Я написал об этом научный доклад и передал его доктору Уайту, который в то время был главным врачом больницы святой Елизаветы и моим очень хорошим другом. И в следующий раз, когда я услышал об этом докладе, оказалось, что он был написан в Австрии в 1937 году и убедительно доказывал, что мы думаем с помощью белковых молекул. За это время что-то произошло с докладом, но что касалось меня... мы фактически доказали, что нам придётся повсюду искать ответ на вопросы, связанные с разумом.

Так вот, искажение «как-есть» – это всего-навсего механизм, посредством которого мы заставляем что-либо существовать. Мы говорим, что это нечто иное, после чего это начинает существовать. Понимаете? Ведь мы не воспроизводим это. Мы строим кирпичный дом и покрываем его дранкой, а затем заявляем, что этот дом деревянный, и отстаиваем это в споре. Что ж, дом, пожалуй, будет существовать. У вас достаточно часто будут возникать споры с людьми, которые хотят купить этот дом и так далее, и эти люди будут замечать, что не весь дом состоит из дерева, и они будут расстраиваться и переживать по этому поводу. Если хозяин сделает что-то вроде этого, то дом, вероятно, какое-то время будет оставаться его собственностью.

С разумом что-то было не так. И это что-то, очевидно, было энергией. Было что-то, связанное с энергией. Люди использовали энергию, но им необязательно было использовать энергию.

Следовательно, искажение «как-есть» – это чисто механическое действие и это метод, с помощью которого можно продлить существование чего-либо. Так вот, это важный факт.

Я продолжал поиски и заработал звание чемпиона всех времён, получая самые низкие оценки по ядерной физике в этом университете. Они вообще позволяли мне переходить с курса на курс (при том что я практически никогда не посещал занятий) только по одной причине -помощник декана инженерного факультета был моим хорошим другом... я научил его летать. И он знал, что я никогда не буду заниматься инженерным делом и поэтому никогда не опозорю университет. Так он мне и сказал.

Хотя вся эта номенклатура была придумана наобум, она, тем не менее, довольно неплохо подобрана, потому что отражает в точности то, что имеется в виду.

Я постоянно грызся с преподавателями математического факультета, и много времени в университете я провёл, просто валяя дурака. Я ходил на факультет психологии или куда-то ещё и делал там что-нибудь.

Например, кейс контроля – это «искажатель "как-есть"». Ему нужно изменять, изменять. Что ж, он слишком много потерял. Поэтому теперь ему нужно всё изменять, но он ничем не доволен. Если бы он шёл по улице лёгкой и свободной походкой, то ему в голову пришла бы мысль, что ему нужно быть более скованным в движениях, и так далее. Он начал беспокоиться по поводу исчезновения вещей, поэтому он, безусловно, вынужден искажать всё, что попадается ему на глаза, чтобы всё это не исчезло.

В то время я, конечно же, зарабатывал себе на жизнь литературным творчеством. В западном обществе единственный известный мне способ положить на банковский счёт большое количество долларов заключался просто в том, чтобы написать что-то и отправить это в издательство или журнал и получить взамен чек. Мне это казалось деятельностью, вполне достойной джентльмена.

Ладно. Теперь давайте перейдём к следующей категории. И это не-есть-ность. Так вот, тут человек исказил вещи до такой степени, что они чертовски настырно продолжают существовать. На самом деле их непрерывное существование расстраивает его. Ему не нравится, когда камера факсимиле Один всё время маячит перед глазами, или когда кажется, что высота стен в комнате 50 метров, хотя на самом деле их высота только 3 метра. В искажении «как-есть» нет ничего хорошего, к такому выводу он пришёл: он слишком много всего изменил; он запутался; он не совсем уверен, какими были все эти вещи вначале, он менял их слишком часто. (Он, словно маленький мальчик, который так много врал, что уже не помнит, что именно он врал, и вот он застрял во всей этой лжи и стал человеком).

Поскольку мне приходилось работать над этим лишь около трёх дней в неделю, по три часа в день, чтобы написать сотню тысяч слов в месяц, вы могли бы сказать, что я не был слишком перегружен и переутомлён этой работой. Вам приходится писать довольно быстро, чтобы сделать это. Но главное, вы должны писать уверенно, понимаете, с большой уверенностью, поскольку у вас нет времени переписывать это. Дело не в том, что вам не нравится воспроизводить, просто это нерационально. Вы пишете и, не перечитывая написанное, отсылаете это. Вы никогда не слышите об этом снова, если только два или три года спустя, после того как эта вещь была опубликована и пущена в продажу, к вам не подойдёт кто-нибудь и не скажет: «Здорово написано».

Так вот, следующий шаг – это не-есть-ность. Она проявляется в виде нереальности и сама по себе является механизмом, который известен нам как нереальность.

Вы никогда не слышали о единственной вещи, которую я писал очень серьёзно. Она была написана для журнала, для очень дорогого журнала, который распространялся среди вшивой интеллигенции и так далее, и редакция этого журнала не платила вам абсолютно ничего. Тем не менее в то время я писал серьёзные статьи на различные темы.

Следующая категория – это когда вещи начинают казаться расплывчатыми, начинают исчезать, человек отдаляет их от себя, они тускнеют, восприятия становятся плохими, человек пытается превратить всё это в ничто, ему приходится носить очки, чтобы предметы казались меньше. Это кейс не-есть-ности.

А в конце 1941 года, который ознаменовал собой завершение определённого этапа моей жизни... я получил в то время, по-моему, более 800 долларов от редакций интеллектуальных журналов за напряжённую профессиональную работу в течение более семи лет. А за свои художественные произведения я получил без малого двести тысяч долларов. В западном мире есть что-то нереальное. Хочу просто дать вам достаточное представление об истории развития Саентологии, чтобы у вас не возникало никаких странных идей по поводу этого.

Теперь мы переходим к следующей категории, и это чистая есть-ность. Что ж, это, конечно, неплохая штука. В своём наивысшем проявлении это то, что мы называем реальностью. Это просто есть-ность. Но мы можем написать это слово крупными заглавными буквами. Понимаете, мы могли бы писать слово «есть» всё более и более крупными буквами, и в конце поставить восклицательный знак, который будет символизировать собой психотика.

В течение 1938 года я проводил довольно много исследований и довольно много думал о разуме. Я заработал себе достаточно денег, чтобы у меня была возможность немного побездельничать и очень интенсивно заняться этим предметом. Я провёл серию биологических экспериментов и обнаружил, что, как ни странно, клетку можно обучить чему-то и это будет передаваться из поколения в поколение. Очень грубая биология... я очень, очень плохой лаборант, но я обнаружил, что вы можете научить чему-нибудь клетку А, например тому, что дым сигаретной затяжки содержит никотин, он смертельно опасен и сделает вас больным, и через несколько поколений клеточная линия оказалась обученной тому, что необходимо спасаться от пара, не содержащего никотин... потрясающе, совершенно потрясающе.

Посреди комнаты сидит дракон. И человек знает об этом. Есть куча других вещей, о которых он не знает, но о том, что в комнате сидит дракон, он знает. Когда он мокапит якорную точку, он создаёт пирамиду из твёрдого железа. Когда его просят поднять один из созданных им мокапов, он знает, что ему не хватит сил. Мир слишком уж реален!

Клеточная память... клетки могут помнить. Для меня этого было достаточно. Я начал размышлять над этим и подумал: «Каков общий знаменатель существования?» И тогда я выдвинул динамический принцип существования – выживай.

Так вот, иногда, когда вас собираются вот-вот убить, или перерезать вам глотку, или съесть, или арестовать, или сделать ещё что-то подобное, у вас происходит невероятная вспышка есть-ности – вы видите ситуацию. Боже мой, это есть! Это реально! Бульк! Мгновение спустя у вас возникнет – или вы спостулируете это – незамедлительная реакция в виде не-есть-ности. Это не реально. Когда возникает чрезвычайная ситуация, человек приходит в ярость, а потом приходит в оцепенение, примерно в таком порядке, происходит переход от есть-ности к не-есть-ности.

Ну, что бы там ни сопутствовало этому, что бы там я ни делал по поводу этого, но в то время я написал книгу, книгу под названием «Экскалибур», которую вы никогда не читали... в основном потому, что она представляла собой скорее простую диссертацию о том, что могло бы быть, нежели ряд... это больше похоже на ряд умозаключений, чем на что-то ещё. И лишь совсем недавно мы выкапывали некоторые обрывки умозаключений из этой книги «Экскалибур».

Так вот, искажение «как-есть», не-есть-ность и есть-ность – это те состояния, которые могут стать аберрированными. Но помшгге, сами по себе они не являются аберрацией. Они становятся аберрированными лишь тогда, когда человек уже совершенно неспособен снова увидеть что-то в состоянии «как-есть». Когда человек полностью теряет свою способность видеть «как-есть», он пропал. После этого он застревает в трёх оставшихся состояниях – искажение «как-есть», не-есть-ность и есть-ность – или он находится лишь в каком-то одном из этих трёх состояний. Либо во всех трёх, либо в одном, либо двух из трёх – какая-нибудь такая комбинация, – но он больше не может видеть «как-есть». Поэтому, всё, что его окружает, продолжает существовать, это всё меньше и меньше поддаётся изменениям, и человек начинает двигаться по нисходящей спирали. Потому что он утратил свою способность видеть «как-есть». Это всё, что он утратил. Безусловно, когда он утрачивает это качество, он застревает в одном из оставшихся состояний, или в нескольких из этих состояний. Понимаете, как это происходит?

Другими словами, я высоко поставил планку... планку достижений в процессинге, терапии, умозаключениях, философии... поднял её очень, очень высоко в своих умозаключениях, и после этого у меня не оказалось никакого моста между этими умозаключениями и тем, что считалось истинным в обществе. Не было никакого моста между тем, что виделось как истина, и той истиной, которая существовала в моих умозаключениях. Мне потребовалось много лет, чтобы построить мост между этими двумя вещами.

Психотика можно вылечить, если он просто прикоснётся к нескольким стенам. Я хочу сказать, в течение некоторого времени вы просите его, чтобы он ходил и прикасался к стенам, и вдруг он говорит: «Это стена!» И вот он чувствует себя гораздо лучше, и он знает, что он общается, и так далее.

Эта работа была прервана в 1941 году. В тридцатых годах я принял участие в нескольких экспедициях, и, изучив различные примитивные культуры, я узнал о том, что человек, в сущности, думает лишь так, как он думает, и никак иначе. Тот факт, что он думает об одном предмете или о другом предмете, вовсе не означает, что он думает по-другому. Он придёт к тем же самым выводам, неважно, выполняет ли он свою работу с помощью ядерной физики, математики или с помощью колдовства. То, что он делает, – это получает ответ и затем объясняет его какими-нибудь выкладками с использованием символов. Я был весьма убеждён в этом, а также в том, что человек прокладывает своего рода искусственный мост между своими выводами и своими основными проблемами. Очевидно, он приходит к этим выводам интуитивно, а затем громко уверяет всех, что он пришёл к ним логически. Очень любопытная вещь, и я смотрел на это с некоторым изумлением.

Что ж, он находится в таком состоянии потому, что это либо кейс не-есть-ности: «Нет никаких стен», либо кейс есть-ности: «По всей комнате понаставлено стен и в моём разуме полно стен, и повсюду, повсюду, повсюду я натыкаюсь на барьеры» или «Нигде, нигде, нигде нет никаких барьеров», – это всего лишь варианты не-есть-ности и есть-ности. Вы показали ему, что стены есть и что с этими стенами согласились. И, безусловно, это очень высокий уровень, потому что вы продемонстрировали ему что-то близкое к состоянию «как-есть».

Разразилась война, и я считал войну огромной несправедливостью по одной замечательной причине – в 1936 году в журнале «Форбс» и в других местах я писал, что мы будем воевать с Японией, потому что Япония является той нацией, в которой... люди совершают самоубийства. Это было их национальной особенностью. И если бы мы слишком жёстко остановили их во время их вторжения в Азию (мы отправили их на это завоевание ещё во времена Теодора Рузвельта)... мы положили начало их завоеванию Азии, и если бы мы остановили их, я знаю, что они покончили бы жизнь самоубийством.

Так вот, каждое из этих состояний представляет собой градиентную шкалу И вы знаете, что вы можете достаточно плохо видеть что-либо «как-есть»... понимаете, я хочу сказать, что вы чуть-чуть отклоняетесь от состояния «как-есть». Другими словами, вы привносите в него немножечко искажения «как-есть», или немножечко не-есть-ности, или немножечко есть-ности – понимаете, превращаете это в нечто большее, -и это будет продолжать существовать к вашему величайшему удовлетворению. Безусловно, если вы просто подойдёте к этой вещи и просто посмотрите на неё «как-есть», то её больше не будет. Вы внимательно следите за мыслью? Потому что это очень важно, хотя технология, которую мы используем, элементарна.

И в 1941 году я оказался в Вашингтоне, и тогда я впал в своего рода апатию и вступил в вооружённые силы. Война ещё не началась, и 25 июня в Вашингтоне мне было присвоено звание младшего лейтенанта. Единственная причина, по которой я принял тогда это звание, было то, что никто... все говорили, что скорей всего меня не призовут на военную службу, поскольку в то время я занимался переписыванием некоторых публикаций Гидрографического отдела о разных местах на побережье Америки. Таких людей не снимают неожиданно со службы и не отправляют куда-то в качестве офицеров на ту или иную должность. Так или иначе я бы не стал беспокоиться об этом. Наступило седьмое декабря, и повсюду велась грандиозная война, и что бы вы думали? Они схватили меня и запихали в униформу так быстро, что вы не успели бы даже щёлкнуть пальцами. И я отправился в Азию. Что ж, это было... то есть они отправили меня в ту сторону.

Так вот, внимание, внимание, внимание... дин-дон. Разберитесь в этом как следует. Я не буду больше это повторять. Я не хочу, чтобы кто-нибудь начал вести себя безрассудно, вскочил на лошадь и умчался в неизвестном направлении. Имея данные об этих четырёх состояниях, можно вывести множество философий. И поверьте мне, любая существующая философия была выведена из этих четырёх состояний. Это исток всех философий, и это исток самого существования. И сейчас вы стоите на малюсенькой точечке, где соприкасаются механика и мысле-заключения, это то, до чего мы пока что добрались.

В 1945 году, кажется, 11 апреля, чтобы быть точным, когда я поступил в госпиталь Оук-нолл, в Окленде, я решил, что в моём распоряжении будет много свободного времени для изучения предметов, сильно интересующих меня. В то время у них было много проектов, связанных с изучением эндокринной системы.

Так вот, как я уже сказал, из этого можно вывести множество философий. Самой первой и самой опасной из них была бы такая философия: «Что ж, я просто вынужден принимать вещи такими, какие они есть, и поэтому единственное, к чему всё это приведёт, – это к апатии, потому что если я буду вынужден принимать вещи такими, какие они есть, то не останется ничего, кроме апатии, ведь если я не смогу всё это изменять и перемешивать... Нет, я погружусь в апатию. Да, я знаю, чего хочет одитор, он хочет, чтобы я относился ко всему апатично».

Итак, в течение многих последующих месяцев вплоть до 16 февраля 1946 года, всё ещё находясь на службе в армии, я лежал в этом госпитале и использовал всё своё свободное время для изучения эндокринной системы тела. Сняв одну петлицу с воротника, я получил доступ к огромной библиотеке госпиталя, где ни один врач не был никоим образом знаком с другим врачом.

Это самая простая философия; это философия Зенона. «С этим ничего нельзя поделать, так что просто примите это таким, какое оно есть», – и все погружаются в апатию и перерезают себе глотку.

Я испортил некоторые из их экспериментов, просто проведя хорошее, основательное лечение с помощью психоанализа некоторым людям, на которых они проводили свои эксперименты, чтобы выяснить, улучшит ли тестостерон аппетит и способность к усвоению белка у бывших военнопленных, которых освободили из японских лагерей. Я хватал парня и выбивал из него то, что мешало ему усваивать мужской гормон. Понимаете, я избавлял его от аллергии к сексу (умственной) и у него невероятно возрастала способность поглощать препарат.

Что ж, развивая эту философию, мы могли бы поговорить ещё о множестве вещей, мы могли бы их упорядочить и привести в систему, и это лишь одна из философий, которые могут появиться у преклира. Понимаете, он должен признать, что является неугомонным, прежде чем он сможет быть неугомонным. Он должен признать, что испытывает неприязнь к чему-либо, прежде чем он сможет испытывать к этому неприязнь. Помните: он должен признать что-то, прежде чем он сможет иметь это... его кейс! Потому что ему нужно вернуть состояние «как-есть» некоторых вещей, прежде чем он сможет иметь хоть какое-то состояние «как-есть».

И тогда эти тесты (которые мы не будем подробно рассматривать) убедительно продемонстрировали мне, что не структура контролирует функцию, а функция – структуру. И я доказывал это снова и снова, и снова к моему собственному удовлетворению... разум выше материи, а не материя выше разума.

Он должен вернуть состояние «как-есть» чего-либо, прежде чем он сможет свободно воспринимать что-то «как-есть», искажать «как-есть», подвергать что-то не-есть-ности или есть-ности. А жизнь требует, чтобы он был способен что-то делать со всеми четырьмя состояниями. Он должен быть способен делать что-то со всеми четырьмя состояниями, а не только с состоянием «как-есть». Так что мы не делаем акцент на одном лишь этом состоянии.

Единственное, из-за чего я поначалу находился в замешательстве по поводу этого, – это тот факт, что западный мир находился в замешательстве по поводу этого со времён Древней Греции... он находился в очень, очень сильном замешательстве по поводу этого. В таком сильном, что если вы сегодня спросите врача, как он собирается лечить больного или добиваться его выздоровления, он скажет вам, что собирается сделать... он собирается оперировать больного или выписать ему лекарство, хотя решение этой ситуации находится в разуме.

Однако, если говорить об этой вселенной, то вы обнаружите, что, когда вы возвращаете вашему преклиру способность воспринимать «как-есть», всё исчезает. Это может вызвать сожаление, это может быть интересным, это может быть таким-то и таким-то, но всё это, также как и отношение к искусству, является всего-навсего мыслезаключением.

Проведя всё это время в госпитале, я наконец-то вышел оттуда. Эта война здорово меня покалечила, но к 1948 году я вновь встал на ноги и находился в довольно сносном состоянии. Я вернулся к обычному образу жизни, снова начал писать и опубликовал книгу «Дианетика: современная наука душевного здоровья». Издательство, публиковавшее эту книгу, предполагало продать шесть тысяч экземпляров и поэтому её размножили в очень ограниченном количестве. Полмиллиона американцев прочитали её. И после этого мне не нужно было заниматься писательской деятельностью, чтобы финансировать свои исследования. Я продолжил проведение исследований и, конечно же, общая картина исследований стала вырисовываться очень быстро.

Так вот, первый шаг, который мы отважно предпримем, это шаг, на котором нам придётся иметь дело с таким явлением, как экстерио-ризация. Вы просто спрашиваете у преклира, какую часть своего тела он мог бы принять такой, какая она есть... понимаете, какую часть тела он мог бы принять «как-есть». И вы продолжаете снова и снова спрашивать его об этом. Вы можете немного видоизменять вопрос и спрашивать о том, какую часть тела он мог бы свободно исказить: изменить её местоположение или форму. Отсутствие какой части тела он бы мог спокойно принять? Какую часть тела он мог бы спокойно принять, если бы она была ещё более реальна? Например, просто рука, которая ходит сама по себе.

В последующие пять лет вплоть до настоящего момента было собрано огромное количество материала. А тот объём знаний, которым мы обладаем сейчас, поистине огромен. Я с ходу могу сказать, что, возможно, за последние несколько лет было накоплено больше знаний о человеческом разуме, чем за последние десять тысяч лет... и это не хвастовство.

«Указывающие» процессы. На самом деле это очень хороший процессинг, поскольку вы можете взять практически любую его часть и просто работать с ней. «Указывающий» процесс в отношении состояния «как-есть» включает в себя просто следующие команды: «Какую часть тела вы можете принять?», «Что в окружении вы могли бы принять?» И вы просто добиваетесь, чтобы мыслезаключения человека стали лучше. А если он будет застревать слишком долго, вы можете спросить его: «Можете ли вы признать свою неприязнь к_________?» Безусловно, это возьмёт и исчезнет. Он это просто увидит. Это как бы уйдёт. Это ужасно. Первое, что он поймёт, – это то, что он испытывает неприязнь к своему окружению. Ладно. Может ли он принять свою неприязнь к окружению? Как только он это сделает, он воспримет свою неприязнь «как-есть», и в этот момент она исчезнет.

Это просто потому, что я использовал все знания, накопленные за эти десять тысяч лет, я использовал всё, что видел, я использовал весь мир, который пришёл к мысли о том, что мы должны основываться на фактах, а не просто на своих размышлениях; и мы должны доказывать всё, что делаем, мы должны всё замечать и убеждаться, что это правда. И что важнее всего, мы должны создавать следствие... мы должны оказывать это воздействие. Мы должны чего-то добиваться.

Так вот, вы можете добиться, чтобы он посмотрел на существование чего-либо как есть, и это исчезнет. Если вы просто добьётесь, чтобы он принял части своего тела такими, какие они есть, задав простой вопрос одитинга: «Какую часть своего тела вы могли бы принять?», «Назовите ещё какую-нибудь часть тела, которую вы могли бы принять». (При выполнении этой команды у преклиров возникают огромные задержки общения). Вы можете спросить: «Что ж, как нужно было бы исказить эту часть тела, чтобы вы могли её принять?», «Чего в этом теле могло бы не быть, и это было бы нормально?» Затем можно полностью изменить команду и спросить: «Каков уровень приятия тэтана вашим телом?»

И, усвоив этот урок очень, очень хорошо, я был твёрдо убеждён в том, что мы должны проводить это исследование до того уровня, на котором этот предмет станет чрезвычайно действенным... когда его сможет применять не какой-нибудь учёный муж, прорицатель или мумия, сидящая на вершине горы и замерзающая в снегу, а любой человек, желающий применить это. И мне казалось, что это замечательная цель.

Так вот, вы понимаете, что преклир должен выполнять эти команды не с помощью мокапов. В этом весь фокус. Пусть он сконцентрируется на настоящем теле. Принимает ли тело тэтана так-то или так-то или как? Какое состояние? «Какое расстояние до тэтана ваше лицо могло бы спокойно воспринимать?» Мы уже делали нечто подобное в процессинге экстериоризации, но мы не подчёркивали этот факт, который и отличает работающую технологию от неработающей: «Какое расстояние является приемлемым?», «Какое расстояние от вашего лица до тэтана было бы удобным?», «Где должен быть тэтан, чтобы ваше лицо могло принять его?»

Такую же цель преследовали последователи ведической религии, такую же цель преследовал Гаутама Будда, к этому стремились люди, изучая различные вещи и надеясь... в течение последних нескольких столетий, главным образом, надеясь... в Азии, во всей области распространения буддизма. У них были пророчества и так далее о человеке, который может появиться в западном мире... это очень наглядная философия, пророчество и так далее, обо всём в целом... и который даст людям возможность за одну жизнь освободиться от цикла рождения и смерти.

И не успеете вы и глазом моргнуть, как вы вычислите местоположение преклира. Я хочу сказать, что всё будет выглядеть так, будто бы лицо вычислило местонахождение преклира. Потом преклир вычислил своё местонахождение.

Что ж, они, конечно, могли очень легко предсказать это. Поскольку, по мере того как накапливались знания, рано или поздно неизбежно появился бы кто-то, у кого было бы достаточно свободного времени, тщательно изучил бы эту проблему с начала до конца, взял бы все известные истины, которые уже были найдены, добавил бы к ним что-то своё и довёл бы всё это до такого состояния, чтобы можно было достичь этой цели. Это было неизбежно. Если бы это не произошло в этом веке, это бы произошло несколько столетий спустя.

Однако при прохождении всего этого вам вообще не придётся прибегать к таким сложным командам. Вы просто спросите преклира: «Что для вас приемлемо в окружении?», «Посмотрите вокруг». И вы просто работаете с этим, один пункт за другим, один за другим, и мыс-лезаключения преклира станут лучше. Это и есть тот модус операнди, который лежит в основе «Открывающей процедуры 8-К», за тем лишь исключением, что там вы делаете это не с помощью каких-либо других мыслезаключений.

Есть только одна незначительная вещь, которая могла бы помешать этому, – атомная бомба. Но осмелюсь сказать, что атомная бомба не смогла бы уничтожить всю жизнь на Земле и Человека. Я это знаю, потому что Человек в то или иное время старался уничтожить меня, и не сказать, чтобы я при этом не отстреливался... я отстреливался. Но я обнаружил, что меня очень трудно убить, и я обнаружил, что огромное количество людей, принимавших участие в войне, практически невозможно убить. И мне кажется, что Человек всегда выживает, и рано или поздно он бы прошёл и через это, и он бы нашёл эти ответы где-то в будущем на траке. Возможно, он не нашёл бы их в течение следующего миллиона лет, возможно, в течение следующих десяти лет, но рано или поздно эти ответы были бы найдены, просто потому, что эти ответы Человек искал на протяжении десяти тысяч лет.

Если вы будете достаточно долго проводить преклиру «Открывающую процедуру 8-К», то всё окружение, в котором его одитируют, покажется ему весьма и весьма приемлемым.

Поэтому естественно, что человек, находящийся под влиянием науки западного мира, а также религиозного мистицизма и реальности восточного мира... соединив всё это вместе... осознал бы, что существует цель, достойная того, чтобы к ней стремиться. И, осознав эту цель, что обязательно произошло бы, он бы начал добиваться её.

Мы просто могли бы продолжать работать с этим, задавая вопрос: «Что в этом окружении приемлемо для вас?» И преклир будет находить эти вещи одну за другой, одну за другой, одну за другой, одну за другой, и, в конце концов, он доберётся до своего тела. А когда он доберётся до своего тела... он уже разобрался с пространством, окружающим его тело, и подобными вещами... а когда он доберётся до своего тела, мы начнём рассматривать части его тела: «Какие части тела приемлемы для вас?» И мы будем снова, снова и снова задавать этот вопрос, и преклир окажется снаружи позади своей головы.

Главное, что сегодня у нас осталось неописанным, – это состояние бытия, в котором находится человек. Вместо того, чтобы размышлять о том, есть ли у Человека душа или нет, мы добыли факты. Мы в точности знаем, что такое тэтан, мы в точности знаем огромное количество вещей. И более того, мы также знаем, что больше не существует никаких тайн в том, что касается человеческого разума или тела. Это очень, очень странно, но мы отбросили большую часть этих тайн.

Так вот, это самый простой способ экстериоризации, о котором я знаю, и обычно я использую этот способ, когда преклир начинает упрямиться, потому что это простой процесс, и он срабатывает наверняка. Это довольно короткий процесс, правда. Вы просто просите преклира посмотреть «как-есть» на его окружение и тело, и если он действительно это сделает, поверьте мне, он окажется снаружи. Это делается просто с помощью этой команды одитинга. Это самый простой процесс на свете из всех известных мне процессов. Так вот, он у нас есть.

Исследуя полный трак, мы обнаружили практически все хитрые штучки, которые любит использовать жизнь. Мы выяснили, что человек может быть свободным, и когда он свободен, он находится в наилучшем состоянии. И если мы хотим восстановить то состояние эйфории, которое люди иногда испытывали, мы должны лишь сделать человека полностью, абсолютно свободным. Сейчас человек как дух может стать свободным в течение одной жизни, что интересно.

Иногда преклир говорит: «Ну, мне действительно не нравится то-то и то-то».

Мы стараемся добиться, чтобы это относилось к каждому человеку, которому мы проводим процессинг. Это очень трудно, но мы можем сделать и это. Мы можем применить это с большой лёгкостью к большей части людей, которым проводим процессинг. Вспомните, что две с половиной тысячи лет назад лишь несколько человек смогли стать бодхи... очень, очень мало. Мы за месяц делаем больше тэта-клиров, чем было сделано архатов за всю историю существования буддизма. Мы достигли такого уровня.

«Можете ли вы признать свою неприязнь к этому?»

Хорошо. Совсем не обязательно, что всё возможное знание ограничивается этой работой, но знания сделали возможным её осуществление. Я хочу, чтобы вы очень чётко понимали, что никакой чёрной магии здесь не было. Жизнь потрясающе долго и упорно работала над этим. И наступило время, когда хотя бы кто-то должен был одержать по крайней мере частичную победу на пути к достижению этой цели. И я думаю, что мы сделали это.

И эта неприязнь исчезает; по-моему, это единственная дополнительная команда, которую мне когда-либо приходилось использовать.

Спасибо.

Хорошо. Это всё, что я хотел сказать о состоянии «как-есть», об искажении «как-есть», о не-есть-ности и есть-ности. Все кейсы относится к одной из этих категорий.