Привет! Ну, как дела? Вы пришли в себя? Я пришел в себя? Это неправильный вопрос одитинга.

Спасибо большое.

О боже. Вот мы здесь, и это третий день конгресса. Похоже, что в последнее время конгрессы становятся длиннее. Похоже, что в последнее время конгрессы становятся немного длиннее. А до этого они действительно сократились до двух дней. А в Англии – до одного дня. Конечно, следующим шагом было бы вообще не проводить конгрессы.

Что ж, мы подошли к последней лекции конгресса этого года. И обычно мы говорим что-то о будущем, мы осуждаем прошлое и подвергаем «не-есть-ности» настоящее. Обычно мы говорим от чистого сердца.

Но с другой стороны, я получил одитинг, понимаете, – и их продолжительность снова увеличилась до двух дней, а теперь уже и до трех, так что вам будет лучше... если я буду одитироваться и дальше, понимаете, это будут конгрессы на четыре или пять месяцев, так что вам будет лучше…

На этой лекции я собираюсь пройтись по вашему кейсу вдоль и поперек. Мне жаль, что я вынужден так поступать. Дела у вас шли неплохо. Вы жили себе помаленьку. Вы были счастливы, пока не пришел я. Вы знали, все, что вам нужно делать, – это быть все более и более безответственными, и дело в шляпе. Я знаю.

Так вот, сегодня вы выглядите просто прекрасно. Я рад, что вы чувствуете себя хорошо. У вас все в порядке.

О, я слишком суров с вами.

Знаете, это очень забавно. Бывает, вы смотрите на преклира, а он пребывает в сомнении, и вы говорите: «У вас все в порядке» – и ему становится лучше, понимаете?

Вполне может оказаться, что среди тех, кто занимается Саентологией и Дианетикой, вы обнаружите десять тысяч лучших людей Земли. Если вы этому не верите и вы не профессиональный одитор... если вы этому не верите, просто попробуйте как-нибудь профессионально позаниматься одитингом и просто начните наугад брать людей с улицы или из больничных палат и так далее, и начните их одитировать. И вы обнаружите – вы обнаружите, что входите в десять тысяч лучших людей Земли.

Но не заходите настолько далеко, чтобы сказать: «Теперь у вас все в порядке, потому что вы клир». Потому что слово «клир » внезапно стало обозначать два разных понятия. Оно разделилось. У нас было слово «релиз», и так мы называли человека, который больше не был чокнутым – больше не был гуманоидом. Но на самом деле у нас нет этой ступени – «очищен от овертов и висхолдов в этой жизни». Такого названия сейчас нет. И тем не менее в той или иной мере это то, к чему мы стремимся при клировании людей. И вы могли бы сказать: «очищен от овертов в текущей жизни».

Так вот, я говорю так не для того, чтобы вы зазнались. Это правда. Это правда. У вас хватило мозгов, чтобы знать о том, что вы не знаете, точно так же как у меня хватило здравого смысла, чтобы знать, что мне нужно было очень многое вспомнить и очень многое расставить по местам, чтобы получить хоть что-нибудь, поскольку большая часть информации канула в Лету. И мы знали, что мы не знаем, и благодаря этому мы были самыми умными людьми на Земле. Большинство остальных людей думали, что они знают, а это верх невежества. Самый невежественный человек на свете знает, что он знает все, что только можно знать, обо всем на свете. Когда он настолько невежественен, что ж, он настолько невежественен.

«Очищен от овертов в текущей жизни» – это почти что самая лучшая формулировка, которую можно придумать с ходу.

Люди называли это «священным сомнением». Священное сомнение было обязательным атрибутом гения. А затем, по-моему, какой-то культ... Я забыл, какой культ. Согласно какому-то культу, вам нужно было просто сидеть сложа руки, а все знание принадлежало кому-то другому, только вы никогда не могли с ним поговорить.

Не знаю, что в точности мы будем с этим делать, за исключением того, что мы, возможно, изберем кого-нибудь в члены клуба Диогена. Идея этого клуба, конечно, не нова. Я помню один такой клуб в Афинах. И все лучшие жулики города были его членами. Как бы то ни было, это не имеет отношения к делу.

Когда вы не можете сделать с народом ничего другого, когда вам не удается дать ему какую бы то ни было информацию, когда не удается оказать ему какую бы то ни было помощь, когда вам никоим образом не удается избавить его ни от каких напастей, если вы не принимаете на себя никакой ответственности вообще, вы всегда можете придумать культ того или иного божества. Циничное утверждение, не правда ли?И тем не менее оно не цинично, оно вполне обоснованно. Нет ничего, чем вы могли бы обесценить себя больше, чем приписыванием полной ответственности не себе, а другому божеству. Вы понимаете, что это так, а?

Вы знаете, мне очень жаль, что сегодня я не принес свои записи, потому что сегодня они мне нужны. Они нужны мне. Мне так ужасно много нужно вам рассказать и у меня так мало времени на то, чтобы посвятить вас в это, что я просто пытаюсь идти вперед, не обращая внимания на названия лекций – что-то вроде этого, – и дать вам те сведения, которые я могу, те сведения, которые у меня накопились. Но я не знаю, может быть, мы сможем охватить одну тысячную этих сведений.

Вы всегда могли испытать эмоциональный подъем, передав всю ответственность во вселенной Зокку или... или Кроносу, или титану – или Бэттену, Бартону, Дерстину и Осборну. Это всегда сопровождается некоторым эмоциональным подъемом. Вы могли добиться изменений.

Когда вы создали культуру в какой-либо цивилизации, вы не бросаете это на произвол судьбы; вы должны брать ответственность за это. И до тех пор, пока у вас совершенно безответственное правительство, обстановка в мире будет оставаться неблагоприятной. Когда самое сильное правительство на Земле безответственно до такой степени, что не берет ответственность за тех людей, которых оно посылает за границу, и, кроме того, не берет ответственность за ту культуру, которую оно экспортирует, за те неприятности, которые оно усугубляет, за войны, в которых оно побеждает, – ни за что из вещей такого рода, и когда оно говорит: «Это все – их дело», обстановка в мире будет неблагоприятной. Это точно. Вот почему я хочу, чтоб вы заинтересовались третьей динамикой.

Вот какой-то человек живет себе помаленьку, и однажды он... понимаете, в жизни нет никаких эмоций, и он как бы умер, и дела, знаете ли, у него идут неважно. Жизнь похожа на кружку выдохшегося пива или на нестиранную портянку. И кто-нибудь мог подойти и сказать: «Покайтесь, покайтесь» – или что-то в этом роде, и вдруг вы могли переложить всю ответственность за все на свете на кого-то другого, находящегося где-то в другом месте, и за этим следовала – фью-у-у! -радость безумия или что-то в этом роде, но вы действительно получили бы тот или иной эмоциональный бах, эмоциональный бум, эмоциональный вж-ж-и-и-их. Конечно, происходил такой вот подъем, и затем фьюу-у-у-у-у-у-бх-х. Но тем не менее что-то происходило. Человек знал, что что-то произошло. Происходило что-то связанное с эмоциями. Это был эмоциональный опыт – внезапно упасть на колени перед местным разъездным проповедником со словами: «Услышал я Слово Господне», понимаете?

Так вот, я не говорю, что у нас бы это получилось лучше. Я просто говорю, что мы могли бы предпринять хоть какие-то действия. Это не призыв к насильственному свержению правительства Соединенных Штатов, и я хочу, чтобы это было отмечено со всей ясностью. У вас должно быть правительство, прежде чем его можно было бы свергнуть. И единственное, что вызывает недовольство правительства Соединенных Штатов, – это его насильственное свержение, и это действительно вызывает недовольство правительства. И я нисколько их в этом не виню.

А знание воспринималось как нечто холодное и бесстрастное. Но свою холодную бесстрастность знание получило от кучки безответственных ученых, которые, узнавая что-то, не доводили дело до конца. Только что за кулисами мы говорили об Эйнштейне и Ферми. А-а-а, кому-то достанется еще тот кейс! Понимаете, это настоящие кейсы, потому что они не взяли на себя ответственность за дальнейшие разработки. Понимаете? Создали что-то, а затем дали кому-то еще конфронтировать это. Только никто не мог конфронтировать то, что они разработали. Никто не мог конфронтировать пламя ядерного взрыва, бушующее в городе, полном женщин и детей.

Я ясно помню, что, когда я пошел в атаку на Банкер-Хил... только... так, о чем это я? Я собирался это утаить.

И конечно, как я уже рассказывал вам на другом конгрессе, тот парень, который сбросил атомную бомбу на Хиросиму, сейчас лежит в психиатрической больнице в Техасе, в полной уверенности, что за ним охотятся японцы. Ведь он сошел с ума. Он не мог конфронтировать такой большой оверт, и, конечно, у единственной существовавшей службы помощи в области разума не хватило ума провести ему процесс в отношении ответственности за содеянное. Мы могли бы запросто выручить его из беды. Но когда дело доходит до столь большого оверта, то я буду первым, кто зевнет и скажет: «Чего ради? Чего ради делать что-то для этого парня?» Вы знаете, это просто слишком большой оверт, чтобы я стал утруждать себя, пытаясь помочь кому бы то ни было оправиться от этого.

Нет, мой оверт против американского правительства был совершен, когда я убил вашего любимого генерала по имени Прескотт в битве при Бридс-Хил в 1775 году. Я даже не был участником сражения.

Но на самом деле здесь я допускаю ошибку, потому что он, вероятно, и есть тот человек, который удерживает на месте весь этот невероятный атомный трах-тарарах, понимаете? Он совершил величайший оверт, а значит, если вы посмотрите на его линию судьбы, то увидите полный кавардак. И вероятно, кому-то следовало бы все это вычистить.

Повстанцы допустили ошибку, убив моего друга, который воевал на стороне англичан. Так вот, это длинная история, но это был оверт. Время от времени, когда я думаю об этих статьях в журнале «Тайм», я говорю: «Что ж, Ронни, ты заслужил это». Всему есть объяснение – всему есть объяснение.

Но я слишком часто отвечал за правосудие и общественное благополучие в слишком многих местах... о, это высказывание не делает мне чести, что ж, как бы то ни было... слишком часто, и поэтому у меня не мог не выработаться своего рода инстинкт в отношении подобных вещей, понимаете? Я вижу человека, который приходит с бластером и отстреливает голову ребенку, знаете ли, просто так, ради забавы, и почему-то у меня не возникает в ту же секунду желание подойти и утешить его. Просто вот как-то не возникает.

О боже. Боюсь, я вас немного шокировал. Боюсь, что я вас немного шокировал. Знаете, кроме американцев и англичан в то время в мире были и другие люди. Да, были. В мире были и другие люди. В этом участвовали люди из Саксонии. Я был всего лишь наблюдателем, посланным туда курфюрстом Саксонии, чтобы сообщить ему, следует ли ему присылать гессенских наемников или нет. И я сказал: «Да». Конечно, это не было овертом, до тех пор пока старый учитель в предыдущей жизни не указал пальцем на меня и не рассказал мне о том, какими плохими были гессенские наемники и как ужасно это все было, и это меня расстроило. На самом деле вплоть до этого момента я не осознавал, что совершил оверт. Поскольку я думал, что полки гессенских наемников, которые были разбиты и взяты в плен сначала Бенедиктом Арнольдом, а затем Джорджем Вашингтоном, были единственными настоящими мастерами и единственными специалистами по металлу, которых когда-либо привозили в эту страну. И именно им она в значительной степени обязана своей промышленностью, понимаете? Но рядом со мной не было никого, кто мог бы предоставить мне такого рода данные.

Я знаю, что это из-за того, что у меня есть какой-то изъян. Возможно, это мой заученный образец поведения. У меня возникает совершенно противоположное желание, понимаете, взять бластер и испепелить его голову – медленно! Так вот, это, конечно же, раздражительно-ответный механизм, но примерно так это и происходило. Но это дрянная штука... это плохая штука – механизм наказания. Хотя, если у вас нет ничего другого, то это лучше, чем ничего. Но в действительности это ухудшает ситуацию, поскольку, наказывая человека, мы выводим из-под контроля – из-под контроля самого человека – то, за что его наказывают, и поэтому наказание способствует тому, что он будет продолжать совершать это преступление.

Нет, я, в сущности, не имел никакого отношения ни к одной из сторон, но я действительно был взбешен, и с тех пор я расплачиваюсь за это, так что, надеюсь, вы простите меня. Интересно, если вы совершили оверт против какой-либо страны, то в скольких войнах вам потом нужно победить, сражаясь на ее стороне, чтобы искупить этот оверт. Сейчас у меня уже третья или четвертая война.

Все наказания способствуют тому, что преступления приобретают статус постоянно совершаемого действия. Вы достаточно сильно наказываете человека за что-то, и дело сделано: он совершит это снова. Вы уменьшили его способность контролировать это. Если вы посадили человека в тюрьму за угон машины, то не удивляйтесь тому, что, когда он выйдет на свободу, в ближайшие сорок восемь часов он может пойти и угнать машину. Он знает, что он не может висхолдировать – он не может удержать себя от того, чтобы угонять машины. Так что он идет и угоняет машину. Понятно? Он знает свою область отсутствия ответственности, так что это – его область отсутствия ответственности. Наказание указало ему на нее.

Единственный недостаток, который вы можете найти у современных правительств, заключается в том, что они не берут ответственность. Они просто не берут достаточно ответственности. Они думают, что берут ответственность за управление государством, расплачиваясь с престарелыми, оказывая поддержку безработным и прибегая к прочим римским методам, типа «хлеба и зрелищ».

Вместо того чтобы помочь ему восстановить свою область ответственности и взять на себя... помочь взять на себя ответственность, люди, отвечавшие за законность и правопорядок, правосудие, люди, которые должны быть совестью общества и так далее, в действительности делали невозможным для этого человека восстановление и реабилитацию.

Ни одно из этих правительств не нужно свергать. Ни одно из этих правительств в действительности не нужно слишком сильно критиковать. Но всем этим правительствам нужно повысить свою ответственность за благополучие всего мира. Способный гражданин – вот кого должно поддерживать правительство. Это тот урок, который им нужно усвоить. Потому что правительство не может править, если только оно не правит народом. А народ, в сущности, это те люди, которые делают что-то, а не те, кто опустил руки.

Но вот этот фактор. Вы видите, как кто-то отстреливает чью-то... отстреливает из бластера голову ребенку, и у вас просто не возникает в ту же секунду желание пойти и помочь этому человеку решить свои проблемы. Это просто слишком уж большой оверт. Понимаете, о чем я говорю?

Социализм и все такое – это, по всей видимости, раздувание правительственного аппарата. Это способ раздуть правительственный аппарат.

Что ж, у нас не возникает такого желания потому, что нам не так легко конфронтировать такие большие оверты. Понимаете? Я хочу сказать, что это просто неконфронт с нашей стороны.

Так вот, в 1775 году американское правительство пыталось распространить некую идею, и это означало, что оно заслуживало лучшего отношения со стороны кого бы то ни было, и это, в сущности, была та причина, по которой любой, кто находился на периферии конфликта, вроде меня, не особо рвался оказывать поддержку каким-либо попыткам уничтожить американское государство. Отдаете ли вы себе отчет в том, что люди, живущие на планете Земля, не особо рвутся оказывать поддержку каким-либо действиям по отношению к стране, которая стремится к освобождению. Вы просто стоите в стороне, и вам говорят: «Сделайте для нас то да се, да еще вот это», и вы делаете это без особого рвения.

Поэтому я буду говорить о вашем кейсе.

Вы говорите: «Что ж, ладно. Вы хотите пятьдесят тысяч гессенских наемников?

Если человек не может конфронтировать совершенный им оверт, то это, конечно же, должно начать совершаться «на автомате». Поэтому человек совершит этот оверт еще раз! И затем, совершая его еще раз, он не может его конфронтировать – вдвойне не может его конфронтировать, понимаете, – поэтому он совершит его еще раз. И теперь он совершил его три раза, понимаете, и он не конфронтировал никакой части этого, так что он, конечно же, совершит это в четвертый раз.

Хорошо. Мы пришлем вам... мы пришлем вам несколько сотен».

И вот мы получаем весь механизм драматизации, который описан в книгах «Первоначальные тезисы», «Дианетика: современная наука душевного здоровья» и в последующих материалах.

Это делается изнутри. Внутри страны действия британского правительства были полностью саботированы. Они были саботированы из-за настроений в самом правительстве и в народе этой страны. Они говорили: «В этих людях что-то есть. Что-то есть в этом движении на Земле». Они не могли действительно разозлиться, понимаете? Так что они медлили с началом тактических операций и затем не бились до последней капли крови, чтобы осуществить эти операции. Они говорили: «Эти люди... да пусть себе живут».

Будучи неспособным конфронтировать оверт, человек ни под каким соусом не берет ответственность за него, он даже не может увидеть, что это оверт; так что оверт становится действием, совершаемым «на автомате», поскольку человек его действительно совершил. А значит, это действие должно совершаться чем-то еще, и человек создает фальшивую личность, которая впоследствии делает разные вещи, потому что он этого конфронтировать не может, понимаете? Не может взять ответственность за это. Следовательно, драматизация может повториться.

Америка была носителем некой идеи. И сегодня вы идете в Капитолий, и, глядя на собрание скульптур, вы везде обнаруживаете эту идею. И ту же идею вы найдете повсюду на картинах. И заключается эта идея в том, что простой человек чего-то стоит, и что люди Земли имеют право свободно принимать решения, и что человека ждет лучшая участь, чем участь раба, и когда человек понял это, он порвал свои цепи. И этой идеей проникнута вся атмосфера Капитолия.

А значит, болезнь, возникнув однажды, может возвращаться к человеку снова, и снова, и снова, и снова. Он не мог конфронтировать эту болезнь в первый раз, поэтому-то он ею и заболел. Так что, болея ею, он не мог быть ответственным за это, поэтому он заболел ей опять. И вот перед нами повторяющийся характер заболеваний.

Так чего же ради это правительство позволяет кучке ничтожных царских недоносков заявляться и говорить ему, что они несут людям идею свободы!

У людей, кстати, не так уж много болезней. У отдельно взятого человека есть лишь небольшой набор заболеваний, и они, по сути, представляют собой то, что он не мог конфронтировать. Но что он не мог конфронтировать в самом начале? Он, вероятно, не мог конфронтировать то, что вызвал болезнь у кого-то другого. И будучи неспособным конфронтировать ее у кого-то другого, поступил так по отношению к кому-то другому еще раз – и еще один оверт, и еще один оверт, и еще один оверт. И продолжал наблюдать, как это происходит, и что он сделал? Он удержал себя от совершения этого, вызвав эту болезнь у себя самого. И это была его последняя попытка удержать себя от совершения этого. Примерно так это происходило. И есть небольшой набор такого рода вещей, а кто-то, занимаясь медициной, придумывает 8762 названия на квадратный сантиметр для всех этих разнообразных заболеваний и дает им звучные латинские бессмысленные названия, а они все сводятся к оверту. Вот и все.

Явились не запылились! Нет у них никакой идеи свободы! У них есть идея рабства. Они говорят, что все люди одинаковы и что все они – рабы. Машина должна работать. Это просто новый метод производства! Вот и все. Коммунизм столь же ошибочен, как и капитализм. И в таком случае обе эти идеологии ошибочны. Тот, кто сидит сложа руки и паразитирует на труде остальных людей, а сам и пальцем не пошевелит, чтобы лично предоставлять хоть какие-то услуги – стрижет купоны, понимаете ли... и главный комиссар, который сидит сложа руки с большой красной звездой и медалью героя, точно так же паразитирует на труде и стараниях других людей.

Так вот, жертвой может быть кто угодно. Вы. Вы. Вы. Вы можете быть жертвой. На самом деле я довольно много сделал в этой области. Я, бывает, провожу кому-нибудь или даже позволяю, чтобы мне проводили какой-нибудь совершенно противоположный процесс. Мне нужно было узнать, располагаем ли мы окончательным вариантом этого процесса, и я сам в действительности не смог бы конфронтировать это – вот так вот взять и провести человека через все страдания, которые он испытывает будучи жертвой. Знаете, просто одитировать человека как жертву. Не «Какую жертву вы можете конфронтировать?», понимаете, или «Где бы вы могли общаться с жертвой?» – или что-то в этом роде, а просто «Будьте жертвой», понимаете? Естественно, это вызвало бы включение практически каждого сохранившегося у человека факсимиле, каждого несчастного случая, каждого ожога, каждого случая, когда человека поджарили, когда его прихлопнули, – и всего остального на полном траке, понимаете? Просто «Будьте жертвой». «Какого рода жертвой вы могли бы быть?», понимаете, что-то вроде этого.

Обе эти системы неправильны, и кто-то должен просто позволить поборникам этих систем встретиться где-нибудь в подворотне и разобраться, кто из них прав, как это предлагали сделать солдаты в первую мировую войну, которые всегда настаивали на том, чтобы их генералам дали дубинки и те вышли бы на арену и били бы друг друга по голове, пока не решили бы, кто из них победил. Таковы были господствующие настроения с 1914 по 1918 год. Война стала непопулярной.

Я отдал себя в руки одитора и предоставил ему полную свободу действий, и я сказал: «Ладно, проходите это. Посмотрим, что случится со мной». И я получил в отношении этого субъективную реальность, и вы, слушая меня, получаете информацию из первых рук.

Но вот эта великая идея, эта великая идея, которая распространилась по всему миру в конце восемнадцатого столетия, что простой человек чего-то стоит и что он должен сбросить свои оковы и сам определить свою судьбу. Это была великая идея.

Ну и что? Ну и что с того? Ну, были вы сожжены, ну и что? Ну, вы бросили свой мокап в атомный котел, ну и что? Ну, порезали вас на ремни, ну, расщепили вам ногти, ну, заплели вам зубы в косички. Ну и что? Кого это волнует? Вы могли это сделать. Вы могли подвергнуться этому, потому что вы, собственно говоря, могли... вы переносили это, и это легко. Перенести что-то – это просто пустяк. Вы можете перенести все, что угодно.

Кто были эти тупоголовые придурки, которые позволили этой идее утратиться, а? Что за своекорыстные политики сидят здесь и слушают то, что распространилось по миру, забыв о том, что эта страна первой сделала шаг к будущей свободе человека.

Вам нужно быть порядочным хитрецом, для того чтобы рассчитать все таким образом, чтобы вы смогли испытывать вагон и маленькую тележку боли и притворяться, что вы ее не создаете. О, вам нужно быть довольно хитрым, чтобы сделать что-то в этом роде. Конечно, как я говорил здесь раньше, нет никакого толку говорить человеку со сломанной ногой, что он сам был причиной этого. Он это нисколько не оценит. Но что интересно, вы можете перенести перелом ноги и все его последствия. И это больно, ну и что? Это происходит с вами, так что все в порядке.

Так вот, эта страна должна взять ответственность за эту идею. И точка. Эти люди распространили ее. Нет никакого смысла сидеть сейчас сложа руки и пытаться устроить тут социалистический бардак или ударяться в другую крайность и с рвением бешеной собаки гнаться за какой-нибудь капиталистической идеей. Или устраивать какой-нибудь фашистский порядок, при котором царь Эльф или еще кто-то подымает свой благородный скипетр – и появляются ребята из космической оперы с их бластерами или кто-то вроде этого. В этом нет ничего хорошего.

Все в порядке, если это просто происходит с вами. То, чего вы не хотите, – это чтобы что-то подобное произошло с другим. Так вот, это непросто вынести, и именно поэтому «быть жертвой» не работает в процессинге. Потому что преклир может протащиться сквозь любое количество подобранных самым замечательным образом факсимиле боли, страданий и всего остального. Он просто может пройти через все. Он будет лежать на кушетке в сессии дианетического одитинга, и он будет проходить то, и он будет проходить это, и он будет говорить: «а они отрубили мне голову, и сделали мне то, и сделали мне это, и заплели мне зубы в косички...» И он проходит это, и, конечно, его состояние улучшается, потому что вы устраняете некоторые основные факсимиле, и так далее. Это легкий процесс. Это легкий процесс.

Нет, кто-то на Земле должен нести факел свободы, и та страна, которая была избрана народами Земли, – это Америка. И я здесь, чтобы помочь ей оправдать их ожидания.

Вам должно быть очевидно, что это легкий процесс, потому что это первый процесс, который у нас появился, не так ли? Первый процесс, который был действенным и имел широкое применение, – это процесс «быть жертвой». Понимаете:

Так вот, мы ушли далеко вперед. Все, что нам надо сделать, – это заставить кое-кого взять немного ответственности за некоторые из тех вещей, которые олицетворяет собой эта страна, и этот мир станет свободным. И это не означает, что все правительства Земли должны быть свергнуты и эти страны должны быть подчинены американскому правительству. Это просто означает, что если демократия должна продолжить свое существование, то она должна существовать достойно, ее поступательное движение должна направлять ответственная нация и она не должна быть брошена на произвол судьбы. У нас не должно быть ситуации, когда каждому заявившемуся преступнику будет оказываться невероятное доверие, потому что он является оголтелым поборником социализма, или коммунизма, или «обманизма», или нигилизма, или какой-нибудь другой ерунды.

«Что было сделано вам?» Вся Книга Один посвящена этому, так это, очевидно, должно быть... Всякий может это перенести, поскольку всякий мог это проходить, понимаете? Но конфронтировать то, что вы совершаете это, конфронтировать то, как это происходит с кем-то другим, конфронтировать, как кто-то другой мучается по вашей вине, – это было просто немного чересчур.

Источником великой идеи последних двух столетий этого мира была эта страна. И она продолжает оставаться им. И эта страна должна доказать это не путем свержения других правительств, существующих на Земле, не путем завоеваний, но просто подавая пример такой ответственности за своих граждан и за свою внешнюю политику, чтобы это было демонстрацией того, что демократия жизнеспособна, причем гораздо, гораздо более жизнеспособна, чем любой другой вид политического устройства. Демократия – это не лучшая политическая философия в мире; и почти каждый согласится, что лучше всего такая философия реализована в милостивой монархии.

Поэтому, когда мы говорим об ответственности или о том, чтобы быть причиной, люди обычно уходят от нас целыми толпами. В этот раз такого не будет. Число наших сторонников и так уже поубавилось.

Вы можете... знаете, это очень забавно. Вы можете взять социалиста, коммуниста, нигилиста, анархиста, капиталиста, роялиста и кого угодно еще – фашиста,

Но понимаете, мы просим этих людей пережить что-то, и они могут пережить это, как пить дать. Я просто... именно поэтому я ходил по траку взад-вперед и так далее. И я обнаружил, что это просто пара пустяков, понимаете? Это просто раз плюнуть. Это самое легкое, что может быть. И наконец мой одитор вернул меня в настоящее время, после того как я откопал ряд факсимиле, о которых я забыл, что они есть у меня на полном траке, – факсимиле потерянной идентности и все такое, – понимаете, и вот я в настоящем времени. Ха-ха! Ну и что? Конечно, я думал, что мое дело в шляпе, поскольку у меня не так уж много факсимиле или... если они вообще есть в этой последней жизни. И я просто думал, что я, должно быть, скрываю некоторые из них, связанные с тем, что я не хотел переносить. Нет, дело было вовсе не в этом. Единственные факсимиле, которые я по-прежнему таскал с собой, – это те, в которых было что-то такое, что я не хотел бы видеть происходящим с другими людьми. Понимаете?

-и собрать их вместе в одной комнате. На самом деле я проделал этот ужасный трюк и добился того, что все они были согласны с одной политической философией. И политическая философия, с которой они были целиком и полностью согласны, – это та философия, на которой построена милостивая монархия. Но они сказали, что не может быть милостивой монархии без милостивого монарха, а значит, нельзя гарантировать, что государство с такой формой правления будет и впредь оставаться милостивой монархией. Следовательно, это плохо.

Так вот, когда вы находитесь здесь и видите, как что-то происходит там, это тяжело. Но когда вы находитесь здесь и видите, как что-то происходит там, и знаете, что вы сделали это и что вы являетесь причиной этого, тогда единственным выходом из этой ситуации будет уменьшить оверт: «Он не был... он все равно был никудышным человеком». Или: «Ну, я не отвечаю за то, что я делаю. Понимаете, я просто делаю это время от времени. Знаете, вижу, стоит там кто-то, и я просто беру бластер и стреляю ему в живот, понимаете? Я хочу сказать... Я просто делаю такого рода вещи».

Но на самом деле это лучшая форма правления. Но при отсутствии этого лучшая форма правления – это та, где у каждого есть право голоса. И она будет поддерживать свое существование, и такая система сохраняется лучше. Это не наилучшая форма правления вообще, но это наилучшая из жизнеспособных, применимых на практике форм правления.

У вас будут такие, кто будет признаваться в совершении овертов очень бойко. Знаете, они будут говорить: «О, я сделал это, и я сделал то, и я сделал это, и я утаил то и так далее, и я сделал это и еще вот это и так далее, и вот они, все мои оверты, и – ура!» Ура. Боже мой, все самое трудное у него еще впереди. Он должен найти одну часть этого, за которую он может взять ответственность, – одну крохотную часть, за которую он действительно может быть ответственным. И тогда он начнет избавляться от своих овертов.

И все они пришли к согласию, и видели бы вы их лица, когда они поняли, что все они пришли к согласию по вопросу из области политики. Очень, очень забавно.

По всей видимости, некоторые люди вообще не одитируются, они просто хвастаются.

Так вот, у меня нет намерения рассказывать вам об этом что-то поразительное или странное. У нас нет никаких корыстных интересов в том, что касается политики. У нас есть корыстный интерес в том, что касается человека; у нас у всех есть интересы в этой области. И политика иногда не дает нам осознать всю нашу ответственность в самом полном смысле этого слова, которую мы несем в этой области.

Но жертвой может быть кто угодно. Это для лентяев. Это для лентяев.

В один прекрасный день нам придется повернуться кругом и очистить политику, потому что политика может сбиться с пути истинного только в том случае, если политический контроль находится в руках преступников. И если у вас есть решение проблемы преступности, у вас есть решение для всех вопросов, связанных с политикой.

Быть причиной и быть в состоянии конфронтировать оверты, которые ты совершил против кого-то другого и которые ты не ощущаешь на собственной шкуре, – вот что трудно.

Демократия, вероятно, представляет собой наилучшую применимую на практике политическую теорию, которая была внедрена за последние две с половиной тысячи лет. И единственная причина, по которой она терпит крах, заключается в том, что вы можете выбрать какого-нибудь восхитительного, убеленного сединами человека с чудесным голосом, от которого дамы без ума, и вы обнаруживаете, что выбрали самого гнусного жулика, с которым кто-либо когда-либо имел дело. Такое бывало в американской истории.

Так вот, в том случае, когда человек был самоубийцей, он смотрит на ту жизнь, в которой он покончил с собой, как если бы она была чем-то совершенно отдельным, и сейчас он, казалось бы, находится вне этой жизни, но ему очень трудно посмотреть назад и понять, что он совершил самоубийство. Поэтому он пытается интериоризироваться в ту жизнь, понимаете, потому что быть жертвой легко, а находиться в настоящем времени и смотреть назад на тот оверт – трудно. Так что в этом состоит механизм того, что происходит, когда трак перепутывается и когда человек скатывается назад по траку и принимает те идентности, которым он навредил или с которыми поступил несправедливо. Именно так человек идет назад по прошлому траку и застревает. И выход из этого положения заключается в том, чтобы просто взять ответственность (процесс более высокого уровня) за оверты, совершенные вами в то время, или в том, чтобы быть способным их конфронтировать (процесс более низкого уровня). И конечно, вы начинаете вылетать из инцидентов с полного трака, как пробка из бутылки. Быть застрявшим на траке легко. Трудно быть в настоящем времени, и знать все, и помнить все те места, где вы были. Поскольку вам придется как бы конфронтировать то, что находится позади вас, понимаете? Вы должны быть готовы нести ответственность за то, что вы были таким болваном. И между нами говоря, вы были болваном.

Это могло бы произойти, и чья-то подрывная деятельность, направленная против американского государства, могла бы быть успешной только в том случае, если бы у людей, занимающих ключевые посты, было слишком много того, что им нужно скрывать, – у тех людей, которых можно было бы шантажировать, которых тоже можно было бы превратить в ярых революционеров, действующих во вред своему народу, просто потому, что они не могут говорить с ним прямо и недвусмысленно и неспособны сказать ему то, что они должны ему сказать. Нет, до тех пор пока у вас в правительствах есть преступники, у вас будут проблемы. У вас будет много проблем.

Я знаю, что вы должны были быть болванами, поскольку, когда я оглядываюсь и смотрю на некоторые из тех глупостей, которые я когда-то совершил, я говорю: «Боже! Фью-у-у!» Я не намереваюсь никого превзойти в создании, но...

Я дам вам некоторое представление об этом. Есть люди, которые обвиняют меня в том, что иногда я становлюсь горячим приверженцем идеи, будто некая политическая группировка внедрила своих шпионов в эту организацию... в саентологические организации. Так вот, эти люди не поняли, о чем вообще идет речь.

Не так давно я рассматривал политическую ситуацию – здесь, на Земле, – и я должен был сесть и бесстрастно проанализировать все мои решения, касающиеся принятия одного сиюминутного решения, и каковы были их последствия, и каким образом кто-либо мог быть таким глупым, понимаете? Как кто-либо мог быть таким глупым, чтобы принять одно за другим все эти решения, результатом которых был такой бардак. Никто. Политика? Это нельзя назвать политикой, скорее это была та разновидность дипломатии, которая была в ходу перед первой мировой войной. И тем не менее, скажу вам, у меня хватило смелости посмотреть на решения, связанные с этой маленькой, ничтожной, пустяковой политической ситуацией, понимаете, все это плохо кончилось. Понимаете? Посмотреть, не говоря себе: «Ну, тогда я болел». Не говоря: «Ну, понимаете, так уж оно получилось; тогда мало что было известно о политике», или: «Я принял эти решения, потому что моя разведка в то время работала очень плохо, и, в сущности, все это было основано на ряде писем от моего брата, который, конечно же, как я узнал позже, был идиотом».

Есть определенные политические группировки, в которых собираются преступники. А когда среди вас есть преступники, которые не могут говорить, которых нельзя одитировать, которые не воспроизводят сообщений, они перепутывают все коммуникационные линии.

Для того чтобы быть способным бесстрастно смотреть на то, что вы сделали, и при этом не написать восемнадцать британских энциклопедий в свое оправдание, вы должны спокойно, без эмоций выполнить феноменальное количество расчетов. Тут требуется такая выдержка, что ее едва ли можно описать словами. Вы по уши погрязли, понимаете, по уши погрязли в безответственности, безответственности, безответственности, безответственности. «Ну, причина, по которой они форсировали реку в этом месте и попали под ружейный огонь, заключалась в следующем: в ту ночь был туман, а наш начальник военной полиции в лагере не очень хорошо справлялся со своими обязанностями, понимаете? И он не схватил кое-кого из шпионов, шнырявших по окрестностям, так что они получили разведданные. А мы ничего не знали о том, что у них были разведданные про то, что мы собираемся форсировать реку в этом месте...» Вся эта чепуха, вся эта бессмыслица, все эти глупые оправдания, оправдания, оправдания, «они виноваты, они виноваты, они виноваты, они виноваты, они виноваты, я жертва, я жертва, я жертва, я жертва». Вам это понятно? Они виноваты – я жертва. Понимаете? Одно утверждение тождественно другому: они виноваты – я жертва. «Я об этом не знал, я был ни в чем не виноват. Я сидел себе в своей палатке, а по нам открыли ружейный огонь и всех перестреляли. И если бы я знал об этом заранее, то я, конечно...» Кто просил его разбивать лагерь в этом месте?

Понимаете, это происходит, потому что они сами висхолдируют так сильно, что не осмеливаются воспроизводить. Поэтому они воспроизводят неправильно то, что к ним приходит, когда они передают это дальше по линии. Из-за того что у них самих есть что-то, о чем они не должны говорить, они извращают все, что проходит мимо них. И когда у вас в организации есть такой человек, у вас начинаются неприятности. У вас начинаются неприятности.

Вы ни в коем случае... вы не должны затыкать рот преклиру, когда он это говорит, потому что этого становится все меньше и меньше, и наконец он берет быка за рога и говорит: «Ну, мне только что пришло в голову, что, когда я отдавал приказ, мне как бы в некотором роде показалось, что это было очень плохое место для лагеря. И постойте-ка. О, о, да, о, о, да, да. Я припоминаю, что за день до этого я был очень зол на армию. Да. И я вроде как пожелал, чтобы я больше не имел к ней никакого отношения. Так вот, какое, по-вашему, это имело отношение к тому, что я выбрал это место для лагеря?»

Недавно мне было очень интересно поговорить с одним очень высокопоставленным чиновником в почтовом ведомстве Великобритании и сообщить ему об этом принципе.

И только тогда преклир начинает наверстывать упущенное. Только в этот момент он начинает наверстывать упущенное. И он говорит: «Я сделал это». Но он знает, что он сделал это, и он был готов принять любые последствия того, что он это сделал, и он мог признать, что был причиной этого, что и является определением ответственности. Человек мог действительно признать, что был причиной этого.

Так вот, до этого я иногда беседовал с ним на предмет написания руководства по работе с персоналом, обслуживающим почтовые системы связи в Британии. И он не думал, что мне есть что сказать. Он думал, что все об этом знает, понимаете?

Признать не то, что он был причиной чего-то вымышленного, а действительно признать, что он был причиной того, что произошло. И именно благодаря этому разрешаются инциденты и даже целые жизни. И именно благодаря этому вы взламываете кейсы.

Интересно то, что почти все, что я пытался ему сказать, он и сам уже так или иначе смутно видел. И казалось, что он знает все это, но он не осознавал, что он не может выразить это словами. И произошел этот забавный казус, понимаете? Я сидел с ним, и я рассказал ему все об этом данном – о том, что нельзя держать преступника на коммуникационных линиях, потому что он будет искажать данные из-за неправильного воспроизведения. И я просто высказал ему это в лоб и использовал саентологическую технологию и все остальное – чему он ни в коей мере не был обучен, понимаете? Я просто обрушил на него все это.

Так вот, какой-то человек, который просто говорит: «Что ж, вот он, мой кейс, и я знаю, что несу ответственность за все. Я сделал все это», – запросто, без запинки пересказывает множество деталей в инциденте: «На самом деле я принимал участие в Арденнской операции и командовал там батареей» – или что-то в этом роде... вы сталкиваетесь с кем-нибудь где-то на траке. «Это я не открыл заградительный огонь, и я был причиной того, что все солдаты погибли, вот и все. Ну, этот инцидент очистился. Фуххх! Хорошо. А теперь давайте займемся чем-нибудь поважнее».

И он сидел передо мной. «О, – сказал он, – так вы действительно знаете кое-что об этом, а?» И он сказал: «У нас есть один малый в Шотландии, который руководит там одним подразделением, и там всегда что-нибудь не так! Кто бы ни вручил ему жалобу или сообщение любого рода, он искажает это, прежде чем передаст кому-либо еще! Я это заметил! Я знаю, что не в порядке с этим человеком! Я... я... сколько стоят эти Е-метры, которые вы продаете?»

В этот момент вам, одитору, самое время выяснить, за что именно он может быть ответственным в этой истории с батареей. Может оказаться, что весь этот чертов инцидент – вымысел. Человек настолько безответственен, что он даже не рассказывает вам о том инциденте, который действительно произошел. И вы начинаете копаться в этом, и вы обнаруживаете, что это вообще была не Арде́́ннская операция! Он говорит о первой битве на Марне. Это даже было в другой жизни. Вот как глубоко он заблуждается. И боже мой, когда вы наткнетесь на подлинный инцидент, человек будет говорить, что не имеет к этому никакого отношения. Неважно, насколько бойким он был до этого, он будет говорить, что он не имеет никакого отношения к подлинному инциденту.

Таким образом, нам нужно осознать, что правительство, которое ничего не соображает, – это просто собрание отдельных людей, которые стараются изо всех сил, но у которых не очень высокая способность достигать. Правительство состоит из людей, чьи способности заблокированы, потому что собственные коммуникационные линии этих людей разорваны.

Так вот, человек начинает говорить, и дальше происходит что-то вроде этого. Он говорит: «Я ничего не знаю... В самом деле, я ничего не знаю о... о какой-либо связи с промышленностью. Я никогда... никогда не был особо связан с промышленным производством и так далее. Мм... однако я кое-что знаю о «Юнайтед стейтс стил» и об основных направлениях их деятельности и так далее. Первый президент этой компании был парень что надо».

Так вот, мы сразу же могли бы сказать, что в тот момент, когда коммуникационные линии правительства будут так или иначе очищены, это правительство, вне всякого сомнения, будет функционировать на гораздо более высоком уровне ответственности, чем до того. Это понятно?

Вы спрашиваете:

Что ж, все, что вам нужно сделать, – это обеспечить, чтобы каждый человек в правительстве... эге, отголоски пятидесятого года. Некоторым из вас это кажется знакомым?

• Ну а что собой представлял президент компании «Дженерал электрик»? Что собой представлял первый президент компании «Дженерал электрик?»

Все, что вам нужно было сделать, – это обеспечить клирование (по крайней мере в узком смысле слова – в пределах этой жизни) людей в правительстве, чтобы гарантировать, что это правительство будет брать полную ответственность на всех своих коммуникационных линиях. Это понятно? Так что если любая группа без крика и шума попытается обеспечить политическую или личную честность людей в правительстве, то ей, вероятно, будет оказана полная поддержка.

Это кажется очень смелым. На самом деле ничего смелого здесь нет. Просто никто не знал, как это сделать. Дело не в том, что идея неприемлема; дело в том, что ни у кого не было знаний, как осуществить эту идею на практике.

Это пытаются сделать с помощью разного рода выборов. Люди говорят, что этот человек хороший, а тот человек плохой, и они рассказывают друг о друге разные истории – кандидаты рассказывают, – и они пытаются друг друга разоблачить, и единственное, чего люди хотят добиться с помощью этого метода, – это иметь политиков с достаточно чистой репутацией, потому что последние знают, что они могут лишиться своего положения, если их репутация будет запятнана. Но затем этот политик, получив свою должность, неспособен гарантировать моральную чистоту сотрудников, к примеру, полицейского управления, или своей бухгалтерии, или других людей; он не знает, как этого можно добиться.

Таким образом, до тех пор пока посты получают в результате выборов, в какой-то степени уже происходит отсев наиболее бесчестных людей, а также тех, кто в большей степени замешан в чем-то предосудительном, и у вас уже есть механизм на этой линии, который обеспечивает некоторую степень защиты.

И стрелка Е-метра начинает биться об ограничитель, и этот преклир очень бойко говорит обо всем этом, понимаете? Он дает вам исчерпывающую информацию о «Юнайтед стейтс стил» и о первом президенте «Юнайтед стейтс стил» и... вот и все. Понимаете? И стрелка ходит туда-сюда. И вы спрашиваете:

Но что если бы появился кто-нибудь и очистил остальные линии? Что было бы тогда? Что стало бы с этим правительством? Это было бы нечто весьма интересное, не так ли? А?

• Откуда вы все это знаете?

Что ж, сегодня мы можем сделать это. Так вот, это лишь одна из вещей, о которых я должен рассказать; это далеко не все, чему посвящена эта лекция. Но я просто обязан рассказать вам эту шутку с лигой по борьбе за чистоту нравов! Это слишком хорошая идея, чтобы держать ее при себе. От вас очень трудно что-либо утаивать.

• О, один человек... я просто читал об этом, изучал это, мне это очень интересно. Вы спрашиваете:

Так вот, я рассказываю об этом не как о чем-то, что мы начнем делать сразу, без промедления. Я рассказываю это просто как хорошую идею. То есть как забавную идею, как что-то, что было бы небольшим развлечением.

Это происходило бы следующим образом: какой-нибудь одитор в свое свободное время выяснил бы, кто наиболее важные политические деятели в его городе – или еще где-то вроде этого. И он нашел бы торгового агента. Вот почему я хочу, чтобы вы набрали торговых агентов на курс «Эффективность личности»: не потому, что мы хотим обучить всех торговых агентов в мире, а потому, что это даст нам хорошую линию общения, – а в действительности потому, что я хотел, чтобы среди вас были люди, которые привыкли продавать и иметь дело с людьми. Понимаете, причиной этого в большей степени, чем что-либо еще, была проблема с персоналом.

Ну хорошо. Так вот, предположим, этот одитор взял одного из этих торговых агентов и дал ему список этих людей, а также бланки для писем, конверты и адрес. И в верхней части этих бланков будет написано: «Гражданская лига по борьбе за чистоту нравов». Я просто без ума от этого названия. Это просто слишком патетично, чтобы это можно было описать словами, понимаете?

И затем он отправляет этого торгового агента, чтобы тот нанес визит всем этим отцам города и добился их согласия поддержать Гражданскую лигу по борьбе за чистоту нравов своим авторитетом в качестве члена ее рекомендательного совета. А затем вы пишете все эти имена на этом бланке, понимаете? До сих пор это вам ничего не стоит, понимаете? Что за оверт, а?

И печатные материалы этой Гражданской лиги по борьбе за чистоту нравов... я просто без ума от этого названия. Просто нет ничего, что бы так же выжимало слезу! И там сказано, что честные люди заслуживают честного правительства. И это все, за что она выступает, понимаете? И там сказано, что народ заслуживает правительства, состоящего из честных людей, и он заслуживает того, чтобы им правили честные люди. И это будет пользоваться всеобщим одобрением! Хорошие дороги, хорошая погода, естественно! Естественно, народ заслуживает честного правительства, понимаете? Но это все, что хочет сообщить людям эта лига.

И Гражданская лига по борьбе за чистоту нравов, понимаете, теперь со всеми этими именами в рекомендательном совете, куда входит каждый политический лидер этого города, направляет письмо на этом бланке – и это то ведомство, которым вам придется заняться в первую очередь, – начальнику полиции, и в этом письме будет сказано, что вы хотите провести проверку на безопасность (дайте ему ваши материалы) его персоналу – не ему, а его персоналу. Вы хотите проверить начальников отделов, находящихся в его подчинении, и так далее, чтобы вы могли достичь тех целей, о которых вы говорите.

Теперь произойдет одно из двух: на следующее утро будет установлен фашистский режим или же начальник полиции будет с вами сотрудничать. Понимаете, все будет ясно, как дважды два. Или-или, без особых промежуточных ситуаций. Но, конечно же, он говорит... он смотрит на имена всех этих выдающихся деятелей – и вы приходите и говорите с ним. И он говорит:

• Что ж, э... – говорит он, – мм-хм-хм-хм. Это очень необычно, хм-хм, э... очень необычная просьба с вашей стороны. Очень необычная просьба. Что вы собираетесь делать?

И он говорит, говорит, говорит, говорит, говорит, понимаете? Вы спрашиваете:

И скорее всего, он постоянно думает: «Интересно, какой процент из того, что мне причитается, зажимают эти парни», понимаете? «Интересно, а нет ли среди них жулика, который зажал мой процент».

• Что ж, были ли вы первым президентом «Юнайтед стейтс стил»? И стрелка зашкаливает, а преклир говорит:

Если же он отказывается, вы знаете, что вам делать. Вы напишете каждому члену вашего рекомендательного совета; вы скажете, что начальник полиции полностью отказался содействовать какой-либо проверке на безопасность сотрудников его ведомства. И конечно, вы знаете, что это означает: мгновенно будет назначен новый начальник полиции. Потому что это то, что могут делать отцы города, – менять начальников полиции.

Так что, вполне вероятно, он скажет: «Что ж, действуйте. Действуйте».

И вы берете... первое, что вам нужно, – это, конечно же, отдел по борьбе с проституцией, нелегальным оборотом наркотиков и так далее. И вы просто берете ваш маленький Е-метр и проверяете сотрудников этого подразделения на оверты и висхолды, и то, что вы ищите, – это преступления, о которых данный человек никому не сообщил. Конечно, как только об этом станет известно, практически все в полиции, кто не смог бы вынести проверки на безопасность, сбегут. Фшшшт! Этот механизм сработает прямо в этот момент, понимаете?

Так что вы просто созываете заседание вашего рекомендательного совета или пишете им всем письмо – никогда не собирайте их на заседания, – просто напишите им письмо в форме бюллетеня, где будет сказано: «Мы избавились от такого-то количества сотрудников, потому что их репутация была подмочена, и на их места сейчас назначают более надежных людей». И члены этого комитета говорят:

То, что вы обнаружили, – это очень необычный изолированный фрагмент какого-то непостоянного знания, которое не имеет никакого отношения к делу. Это торчащий хвостик. Это дает одитору шанс на удачу. Понимаете? Информация, находящаяся не там, где она должна быть.

«Замечательно. Гражданская лига по борьбе за чистоту нравов работает великолепно, и мы получаем более чистое правительство – и троекратное ура», понимаете?

Так вот, здесь есть два варианта того, как это может происходить. Человек не знает ничего ни о каких корпорациях, где бы они ни были, и, по его словам, он не имеет ни малейшего отношения к чему-либо, что хоть как-то похоже на «Юнайтед стейтс стил». Это просто полное отключение осознания данной области, понимаете? Человек прекрасно образован. Он знает обо всем, что происходило. Он изучал историю в старших классах и в колледже, и он знает об истории все, только он, похоже, ни черта не знает о Ренессансе. «Какой Ренессанс? О, он имеет в виду Реформацию». – «Нет, Ренессанс». – «Ну что с этим Ренессансом? Что... Ренессанс. Что такое Ренессанс?» –

Так что с этим все в порядке. И это доходит до той точки, когда вы поворачиваетесь к начальнику полиции... это должна быть полиция, потому что это та часть административной системы, которая будет использована, чтобы вас останавливать. Это должна быть первая точка входа. Всегда полиция. Это средоточие коррупции. Это то место, где происходит революция. Помните об этом всегда, понимаете? Так что, если вы очистите полицию в первую очередь, вы сможете избежать того, чтобы спровоцировать что-то очень плохое.

«Ну, Ренессанс – это был период в итальянской истории между средними веками и современностью... Это... это период!» Да, но где? Кто? Что? Преклир просто глуп, понимаете? Просто понятия не имеет о Ренессансе. А теперь послушайте, о Ренессансе знает любой. Но этот преклир – нет.

Так вот, члены этого комитета теперь стали очень заинтересованными, поскольку полиция была проверена и все счастливы в городе, где вы работаете.

Это анализ кейса путем поиска и нахождения необъяснимого. У преклира будет что-то не так с его состоянием знания в том, что касается этой области, а это означает, что что-то не так с его ответственностью за эту область. И вы ищете что-нибудь странное в его состоянии знания. Слишком много, слишком мало, полное отсутствие или что-то в этом роде, но это именно что-то странное в его состоянии знания в отношении данной области. Есть просто какая-то нелепость в его «состоянии знания» (в кавычках).

И вы поворачиваетесь к начальнику полиции и говорите: «Ну а теперь мы хотим проверить вас».

Мальчик в пятилетнем возрасте умел играть на скрипке. Боже мой, как он умел играть на скрипке! В двенадцать лет он внезапно выдохся и больше не мог играть на скрипке. Кем он был? Очевидно, что это жизнь, в которой он потерпел неудачу. Там что-то где-то не так. Есть фрагмент знания... вы знаете об этом кейсе что-то такое, что ни с чем никак не вяжется. Следовательно, вам нужно знать кейсы, вам нужно смотреть в оба, когда вы имеете дело с кейсами, вам нужно знакомиться с кейсами, вам нужно изучать их очень внимательно, и никакая система, которую я вам дам, никогда не сможет полностью взломать кейс – понимаете? – если вы не добавите к ней свой здравый смысл.

И он проходит через это: «Ну, я могу ему сказать... а... о нет, минутку. О нет, только не об этом!» Понимаете, он проходит через это: «Моя жизнь – открытая... мм... моя жизнь... э-э... моя жизнь может выдержать проверку. Меня нет ни в одной картотеке преступников... ну, в этом округе».

К счастью, пробелы в вашем знании не совпадают с пробелами в знании вашего преклира. Если вы следуете всему тому, что говорит преклир, если вы руководствуетесь в сессии лишь этим и если это все, что как-то влияет на ход сессии... он говорит, что надо пройти то, надо пройти это, он говорит... О, бросьте это! Зачем тратить свое время зря? Зачем тратить свое время зря? То, что с ним не в порядке, было подтверждено далеко не один раз. О да, он назовет вам кое-что из того, что с ним не в порядке, – достаточно много, для того чтобы его состояние слегка улучшилось, но он в действительности никогда не затрагивает...

Но вот что важно: вы не пытаетесь добиться, чтобы эти люди были уволены. Вы пытаетесь найти преклиров. Интересная шутка, а?

Вы знаете, что сегодня я одитировал до пяти часов утра? Нарушал Кодекс одитора на всю катушку. Взломал кейс, буквально расколол его пополам. Меня это заинтересовало с такой страшной силой, что я просто продолжал одитировать. На самом деле я одитировал не так уж долго. Это просто была одна из этих штучек, знаете? Просто эта изумительная бойкость овладела кейсом, и вам просто никогда в жизни не попадалась такая бойкость. И тут этому кейсу пришел конец. Бум! Только этот человек знает, что кейсу пришел конец. Кстати сказать, конец кейсу приходит только в том случае, если преклир знает об этом.

Вы проверяете начальника отдела по расследованию убийств и обнаруживаете, что он вошел в долю тут, вошел в долю там, что-то в этом духе. Вы обнаруживаете это, и вы не говорите тут же: «Я сообщу об этом куда надо, и тебя поставят к стенке». Вы скажете: «Выпутывайся, приятель. Тебе придется заплатить за это».

Но взгляните на это. Здесь был кусочек знания, который торчал наружу. Понимаете, здесь было какое-то знание, которое было не там, где оно должно было быть. Или человек не знал об этой области ничего, или он знал об этой области все, но просто не мог взять никакой ответственности за нее. Вам это понятно?

И затем распространяется слух, что вы действительно берете с людей деньги за то, что приводите их в порядок, и что это «способ извлечения доходов, и это обман, и это вымогательство». И вашим ответом на это будет немедленно... немедленно вы говорите: «Что? Надо платить тем, кто делает честными людей, которые должны были быть честными с самого начала. Пусть эти люди и платят!»

Есть только одна формулировка этого: когда вы хотите разрешить кейс, то вы смотрите – что-то не так с состоянием знания этого кейса, и вы исследуете это с помощью Е-метра. Что-то не в порядке с состоянием знания этого кейса. Человек знает о чем-то слишком много или знает слишком мало, и тогда беритесь за это и смотрите, куда это вас приведет, исследуйте это и следите за тонармом.

И все скажут: «Это... – в рекомендательном совете, – это совершенно верно.

Вдруг вы начинаете исследовать такую тему, как летчики. Летчики: всякий раз, когда вы затрагиваете такую тему, как летчики, тонарм поднимается. Вы затрагиваете что-то другое – и напряжение спадает. Вы затрагиваете летчиков, тонарм поднимается высоко, и вы можете провести двустороннее общение на другие темы и снять напряжение. Перед вами что-то, связанное с летчиками, не так ли?

Совершенно верно. Почему должен платить народ?»

Так вот, вы обнаруживаете, что есть... если кроме того у преклира что-то не так с состоянием знания в том, что касается летчиков, дело в шляпе. Либо: «Летчики? Что такое летчик? О, я ничего не знаю о летчиках».

Это просто шутка. Это интересная шутка. Но какая-нибудь операция, подобная этой, могла бы сделать возможным создание такой ситуации, когда на всей Земле будут ответственные правительства, и могла бы убрать со сцены призрак, несущий в себе угрозу того, что народы Земли с помощью насилия и преступлений будут поставлены на колени и что у них будет оставаться все меньше и меньше прав и свобод, что и происходило на протяжении последних нескольких столетий. Она дала бы результат. Обдумайте это.

• Какие звания есть в ВВС Великобритании?

Конечно, вы берете бухгалтерию, и вы берете другое управление, и в конце концов вы добираетесь .до того человека или до этого человека и так далее. Вы могли бы проверять... одитора просто день и ночь можно загружать работой, просто чтобы он делал что-то вроде этого и очень хорошо проводил время.

Так вот, если вы начали выполнять такую программу и выполнение ее проходит успешно, вам понадобятся франчайзы, предоставляющие курс «Эффективность личности», вам понадобятся дианетические центры, откуда к вам на обучение будут приходить люди, чтобы вы могли удовлетворить спрос на одиторов. Так что мы позаботились даже об этом на тот случай, если эти события действительно будут развиваться с большой скоростью.

Да, ну и чушь. Ни одного из этих званий в ВВС Великобритании нет. Вам понятно?

Так вот, это не слишком много – просить людей просто быть честными, какими бы ни были их принципы, – просто быть честными в соблюдении этих принципов. И просто настаивать на том, что честные люди заслуживают того, чтобы посты в правительстве занимали честные люди. Это не слишком большие требования.

Так что вам нужно быть начеку, чтобы поймать преклира на слове.

Но вы изменили бы всю Землю. Да, это так. Вы бы сделали то, что люди пытались сделать в 1775 году, а именно: сбросить оковы с этого мира.

Так вот, существуют два трюка, о которых я могу вам рассказать и которые вам невероятно помогут. Я также... уже говорил вам о повторяющейся идентности. Знаете, механизм Красной Кометы, Серебряной Молнии. Самое большое безумие, с которым вы только можете столкнуться. Вы начинаете соревноваться сами с собой, понимаете?

Так вот, сейчас, по-моему, самое время, чтобы кто-нибудь снова заинтересовался этой программой. Я не думаю, что ее следует оставлять в забвении в капитолийской ротонде, в то время как кучка людишек из какой-то другой страны с криками и воплями носится по миру, говоря людям, что именно они освобождают человека. Когда это Россия освобождала людей? Из какого лагеря? Там до сих пор содержатся пленные с последней войны. И этим людям позволяют ходить по свету, и открывать свой большой рот, и говорить, что они идут к свободе впереди планеты всей? О нет! Что за чушь? Это неправда.

И вы обнаружите, что та цель, которую ставит перед собой преклир, – то, что он действительно хочет делать, – это то, что он уже делал, и если вы исследуете цели преклира в этой жизни, начиная с детства – все, что он хотел делать, – вплоть до настоящего времени, где-то на этом пути вы найдете ключевую жизнь, в которой он застрял и которую он не может конфронтировать. Поскольку он все еще пытается быть тем, кем он был, но он не осмеливается быть тем, кем он был. Так вот, это – ассесмент кейса с помощью целей. Найдите все идентности, которыми он хотел быть за всю свою жизнь, а затем просто разложите там все по полочкам с помощью Е-метра. И где-то вы найдете самого преклира.

Так что если бы эта страна действительно несла всю ту ответственность, которая лежит на ней, то у нее, во-первых, было бы абсолютно честное правительство на всех уровнях, и, затем, она взяла бы полную ответственность за все, что ею было начато во имя той идеи, которую она вынашивала так долго. Вы со мной согласны?

Еще одной путеводной нитью – что очень интересно – является то, что последние две или три жизни – это настоящая бомба. И если вы можете полностью разрешить кейс и провести его по дороге к ОТ, работая только с текущей жизнью, это означает, что вы как одитор чего-то избегаете.

Мы не беспомощны. Есть что-то, что мы можем сделать по этому поводу. Мы можем сказать вам, что именно будет неправильным всегда. И это – бездействовать. Бездействие – это самый большой оверт, который вы можете совершить. Если не верите, попробуйте как-нибудь найти это в своем кейсе – те моменты, когда вы бездействовали. Это были оверты.

Жизнь, непосредственно предшествующая этой, обычно намного более важна для разрешения кейса, чем текущая жизнь. И если с ней что-то не в порядке, человек постоянно будет чувствовать, что у него едет крыша. Что-то пошло не так. И дело именно в этой последней жизни, потому что это та жизнь, которую он висхолдирует по всем динамикам. Подумайте об этом. Он висхолдирует ее даже по первой динамике. Это висхолд, который охватывает все динамики до единой. И чтобы что-нибудь об этом узнать, вам нужно добиться, чтобы у преклира было большее знание.

Что ж, в этой жизни нам нет нужды быть виноватыми в этом, потому что ваша вина в этом столь же велика, как и моя, как и вина любого другого человека.

И если работа с кейсом не идет как по маслу – просто дрррррррр, – то в большинстве случаев вы обнаружите, что что-то не так в последних двух или трех жизнях – там что-то действительно не так, там есть что-то поистине нелепое. И не беспокойтесь о том, какие невероятные истории вы в конце концов вытащите наружу. В итоге вы обнаружите ту, что надо. Но вам будут попадаться кое-какие интересные невероятные истории. Например, что человек вообще не родился в его нынешней семье, а подобрал тело во время операции по удалению гланд в возрасте семи лет. И все остальное, что там есть, – это просто чистой воды оправдание. Это оверт против собственной идентности. Такие нелепые вещи происходят. Это не логичная вселенная. Это просто созданная вселенная.

И повышению уровня вашего знания сопутствует определенное повышение ответственности. Это ужасно, не правда ли? Вы говорите: «Я хочу знать больше об этом». И в ту же секунду, когда вы узнали больше об этом, вы становитесь более ответственным за это. Осознаете ли вы это?

Так вот, это хорошая путеводная нить, и этим стоит заняться. Понимаете, просто устанавливаете, где в точности находится этот человек.

И если бы вы были на моем месте и знали все это, причем знали это с самого начала, на ваших плечах действительно лежала бы огромная ответственность.

• Когда вы родились? Когда вы родились? Этот человек говорит очень бойко:

Но ее на удивление легко нести. Что нелегко нести, так это безответственность.

Вот с чем жить очень нелегко. Если вы мне не верите, посмотрите на свои соматики.

Вы спрашиваете:

Источником любой вашей соматики, ее фундаментом является безответственность, которая находится там, где должна была быть ответственность. Я не хочу вам угрожать. Я просто сообщаю вам технический факт. Если вы хотите сделать так, чтобы у кого-либо перестала болеть нога, просто выясните, используя любую форму команды процесса по ответственности, за какую часть этой ноги он мог бы быть ответственен, – его нога будет в порядке. Это так просто. И при этом она и дальше не будет болеть, вот что важно.

• А где вы были в 1924 году?

Так вот, если взять более широкую область деятельности Саентологии, мы накапливаем все большую и большую ответственность в различных сферах, и мы почти дошли то той точки, когда, случись какой-нибудь взрыв в международных масштабах, типа войны, в этом будет маленькая доля нашей вины.

Так вот, если говорить о нас, это не завышенное самомнение. Речь идет о том, что мы работали не так быстро, как должны были работать, мы говорили не так быстро, как должны были говорить, мы были не совсем такими умными и сообразительными, какими мы должны были быть, и мы распространяли наши коммуникационные линии не так быстро, как мы должны были это делать. Вам это понятно? Мы поднялись до такого уровня, на котором мы разделили бы ответственность за любые вещи такого рода.

Вы можете спросить себя прямо сейчас, почему так плохо обстоят дела в определенных частях мира, и вы можете проследить – если вас беспокоит состояние данной области, – вы можете проследить развитие этой ситуации от настоящего времени до той точки, когда вы совершили оверт против этой области и вывели ее из-под своего контроля. Это так просто.

Понимаете, это человек, который ничего не знает ни о Саентологии, ни о прошлых жизнях – ничего такого. К черту этот одитинг понарошку в отношении его висхолдов!

У вас есть то, что называется областями контроля. И на самом деле я прочитал вам эту лекцию начиная с конца. Я должен был рассказывать вам об областях контроля в первую очередь, а об ответственности правительства – во вторую, но я просто без ума от этой идеи лиги по борьбе за чистоту нравов. Я хочу сказать, что это просто...

На днях я взял человека, который... он занимался изготовлением приборов. Он пришел, и я хотел показать ему, как работает Е-метр, чтобы он мог сделать для нас кое-какую работу, связанную с Е-метрами. Поэтому я просто усадил его и провел... я взял инцидент с трака, и я выяснил, что это произошло около трех миллиардов лет назад и точно определил его положение во времени – получил точное время. Он очень смутно... он ничего об этом не знал. Я провел ему процесс по ответственности в отношении этого инцидента. Провел процесс по ответственности в отношении этого инцидента – несколько команд. И вдруг та картинка, которая у него была всю жизнь, – как он выглядывает из окна – изменилась, перевернулась, у него возникло удивительно яркое ощущение того, что он вскакивает с места, бежит, прыгает в машину и скрывается за холмом. И у него возникло удивительно яркое ощущение того, что он движется, и конечно, как только он скрылся за холмом, на город начали падать атомные бомбы. Он должен был подать сигнал тревоги и, по всей видимости, не сделал этого достаточно быстро.

Пожалуйста, если вы сделаете что-то вроде этого, назовите это «Лига борьбы за чистоту нравов», назовете? Пожалуйста. Никто не поверит этому названию, понимаете?

Я просто провел ему формальную сессию, понимаете? Просто... знаете: «Это сессия, цели на сессию, на что вы смотрите?» Понимаете? Никакой «понарошкиной» болтовни: «Это Саентология, тра-ля-ля-ля-ля», понимаете? Следовал точно по наезженной колее: «Так, на что вы смотрите? Хорошо, прекрасно. Так вот, за какую часть того, на что вы смотрите, вы могли бы быть ответственны? Вот что я буду вам проводить. Вот что я буду вам проводить». Я использовал это как команду формального одитинга. «Теперь давайте определим, где это находится во времени» – это я сделал в первую очередь. «Определите положение этого во времени. Сколько лет назад?»

Так вот, области контроля – это то, о чем вам необходимо знать, потому что в будущем это избавит вас от значительного количества затруднений. Область контроля, если это позитивный контроль, содержит минимум овертов со стороны данного человека. Это очень просто, понимаете: больше контроля, меньше овертов. Это понятно?

«Сто тысяч лет? Эй, постойте. Ха-ха-ха». Понимаете, вы могли бы подумать, что у него будет такая реакция. Нет, нет. О нет, нет. Он сказал: «У меня нет никакой реальности по этому поводу. Откуда мне знать, как давно это было». И я просто продолжил определять положение инцидента во времени – безо всякой помощи со стороны преклира, используя только Е-метр. Когда я встретил его в следующий раз, его глаза были где-то в три раза больше. Он всегда ходил вот так вот, понимаете. Я провел ему двадцатиминутную сессию, чтобы продемонстрировать его партнеру применение Е-метра, и сделал его другим человеком.

Так что, если вы думаете, что ваши самые большие оверты – против тела, в котором вы сидите, позвольте мне обратить ваше внимание на то, что вы все еще можете его контролировать, что говорит вам о том, что ваши оверты против своего тела или против генеалогической линии тел должны быть минимальными по сравнению с вашими овертами против других областей, которые вы не контролируете. Вам это понятно?

Это, кстати, способ работы с застывшей картинкой. И то же самое можно сказать про «черный кейс». Теперь его песенка спета. Я только что выпустил бюллетень, в котором дается более подробная информация на эту тему. Я просто упоминаю об этом между делом. Все, что вам нужно делать, – это выяснить, на что смотрит преклир, и провести ему процесс по ответственности в отношении этого, и он перестанет быть «черным кейсом». У него появятся картинки. Сейчас я запросто могу вызвать появление картинок у людей. Это была одна из тех вещей, которые останавливали нас в 1950-м году. Это очень просто.

Таким образом, раньше мы думали, что, если тэтан пойман в ловушку, то это должна быть та вещь, против которой у него больше всего овертов, понимаете?

Просто помните: процесс по ответственности за то, на что он смотрит, – и вы получаете картинки. Потому что если он говорит:

Вот человек, который просто неспособен перестать быть начальником отдела кадров в различных компаниях. Что бы он ни предпринимал, он не может перестать быть начальником отдела кадров. Он просто не может перестать этим быть. Понимаете? Он говорит: «Что ж, – говорит он, – что ж, я, должно быть, совершил так много овертов, я пытаюсь загладить их, работая начальником отдела кадров» – или что-то вроде этого.

• Ничего не вижу.

Нет, дело не в этом. Он остается в той области, где его контроль максимален и где у него меньше всего овертов.

Так вот, у того, у кого не осталось областей контроля, не осталось ни одной области, в которой у него было бы мало овертов. Все области, с которыми он как-либо связан, содержат максимальное количество овертов. Это понятно?

Так вот, бомж – это пример человека, чьи оверты против всех областей так велики, что это лишает его возможности контролировать все области, включая его собственное тело и самого себя. Вам это ясно?

Так вот, он применяет понятие «ответственность» на всех фронтах – с точностью до наоборот. Он знает, что должен брать на себя ответственность в различных областях, и он вам скажет об этом! Это его речь, в которой он обещает исправиться. Это то, что он рассказывает Армии спасения и людям, которые пытаются что-то сделать для него, понимаете? Он тараторит как ненормальный. И, несмотря на это, он не берет на себя ответственность в этих областях. Анонимные алкоголики... я уважаю этих людей, поверьте мне, ведь как можно жить при таком количестве потерь? То, что они не уходят оттуда и продолжают в значительной степени контролировать область почти полной безответственности такого рода, – это показатель силы характера и огромного упорства. И перед ними я снимаю шляпу. Это должно быть очень непросто.

И началось, понимаете? Не успеете вы оглянуться, как черное становится чем-то расплывчатым, становится розовым, становится белым... происходит что-то еще – ж-жих, – и вдруг оказывается, что человек смотрит на фонтан.

И пытаться заставить кого-нибудь, кто начинает сдавать в области контроля над своим телом, поверить в то, что у него есть более широкая область контроля, например третья динамика, – это все равно что рассказывать ему о слонах с пятью хоботами. Он просто знает, что их не существует.

• Ну, – говорит он, – я смотрю на фонтан.

Знание, контроль и ответственность неразрывно связаны друг с другом. Они существуют вместе.

Подайте еще несколько раз ту же команду, и вы получите что-то еще, и так далее, и вы обнаружите, что он находится где-то в далеком прошлом, черт знает где на траке, понимаете, и что он в чем-то застрял.

Чтобы вы о чем-то знали, у вас должен быть некоторый контроль над этим – чуть-чуть контроля, – чтобы вы об этом знали. Чтобы у вас был контроль над чем-то, вы должны брать за это некоторую ответственность. Для того чтобы быть ответственными за это, вы должны что-то об этом знать. Так что у нас есть что-то вроде нового треугольника, составленного из знания, контроля и ответственности, которые представляют собой его вершины.

Вы не столкнетесь с чем-то поистине плохим, просто продолжайте процесс по ответственности, и человек вернется в настоящее время, и затем оставьте это. Вы получили кейс, у которого теперь всегда будут картинки. Я хочу сказать, что это настолько легко, что мы это упустили, мы все. Ну почему вы не помогли мне с этим? Десять лет. Как бы то ни было...

Так вот, мы поднялись в область постулатов. Мы не очень много говорим о механике, потоках, массах – понимаете, о вещах такого рода. То, о чем мы говорим, – это почти то же самое, что и мысль в чистом виде. Это мыслезаключения, которые есть у людей, и, как ни странно, эти мыслезаключения довольно просто менять.

Так вот, следующий трюк, используемый при ассесменте кейсов, – я называю это трюком, потому что... это разговорное словечко – заключается в том, что вы должны поискать трансвестизм как наиболее распространенную причину аберрации в случае, если кейс действительно трудно одитировать. И когда вы обнаруживаете, что кейс очень трудно одитировать, сразу же ищите трансвестизм.

Единственное, что может кому-либо повредить, – это та область, где его контроль снова ослаб. Это совершенно очевидно: автомобиль причинит вам вред, если вы потеряете контроль над ним. Это один из очевидных фактов, и, рассуждая таким образом, вы могли бы отмахнуться от него.

Трансвестизм. Вы видите, я пользуюсь английским языком Чосера – тем, на котором мы, по-моему, говорим, – а вы его не понимаете. И я использую правильный технический термин, а вы не знаете, что это такое. Это трансвестизм.

На самом деле это немного глубже. Как вы потеряли контроль над автомобилем? Вот что было неизвестно. Что ж, вы потеряли контроль над автомобилем (это совершенно новое данное) из-за овертов и висхолдов, связанных с автомобилями. Это так просто... Вы совершаете достаточное количество овертов против автомобилей – и они могут причинить вам вред... вплоть до того момента, когда вы перестаете знать что-либо об автомобилях.

Мужчины и женщины меняются одеждой, и в результате вокруг вас ходят мужчины, одетые женщинами, и женщины, одетые мужчинами. Это понятно?

Известно ли вам, что в настоящее время есть люди, которые ходят по улицам, автомобили постоянно проезжают мимо них, а эти люди ничего не знают об автомобилях, они не видят автомобилей, они не знают, какие есть новые модели, они ничего не знают о них вообще. Известно ли вам это?

Так вот, что происходит? Тэтан принимает решение, что женщина из него получится хорошая, а мужчина – никудышный, а 50% тел, которые находит себе этот тэтан, в среднем, при первом приближении, будут мужскими телами. И тем не менее этот тэтан знает, что она хорошая женщина. Так вот, перед ней стоит задача: где-то в самом начале жизни или даже до рождения переориентировать это тело, или попытаться его переориентировать, или (если она не может этого сделать) приспособить мужское тело к женской роли. Понимаете? И раньше на траке, когда медосмотры проводили не так часто, сделать это было проще простого. Люди жили всю жизнь как женщины, будучи на самом деле мужчинами – мужским телом, одетым и используемым как женское.

Они знают, что у них нет никакого контроля над автомобилями. Они перестали их воспринимать. В основе этой «не-есть-ности» лежит механизм уменьшения оверта.

Все смотрят на меня в изумлении и говорят: «Когда это было?» Да-а, кого вы пытаетесь обмануть? Ладно, человек решает, что быть мужчиной соответствует его исходным целям и его исходной личности и так далее, и тем не менее в 50% случаев он находит себе женские тела. Что он будет с ними делать? Просто сломается в этот момент, забудет все, что ему нравится делать, и так далее... и будет целую жизнь женщиной?

Автомобиль – это удивительная штука. Что ж, они просто уменьшили ее до такой степени, что они ее больше не видят. Так что их осознание того, что они представляют собой угрозу для автомобилей, уменьшило их фактор ответственности. Это кажется очень забавным, но они полностью доказали себе, что они представляют собой угрозу для автомобилей, следовательно, они должны подвергаться наказанию со стороны автомобилей, и автомобили могут причинить им вред.

Отличительная черта кейсов, которые для вас будут трудным орешком, заключается вот в чем: вы задаете преклиру вопрос (это девушка, понимаете): «Ну хорошо, были ли вы когда-нибудь мужчиной?», а преклир отвечает: «О, никогда. Всегда была женщиной. Мужчиной никогда не была. Всегда была женщиной. Ни единого мужского тела на траке». О, о, вот оно, одитор. Давай-ка поработаем исходя из этого, поскольку 50 процентов этих тел были другого пола. Тэтан участвует в бесплатной лотерее. Теперь даже не украшают детские кроватки голубым и розовым, чтобы вы могли разобраться, кто где. В больницах все сплошь белое. Вы направляете свои чертовы лучи на это тело – и оппа!

Но до тех пор, пока этот механизм не вступит в действие, нет абсолютно никакой возможности для того, чтобы автомобиль причинил человеку вред.

Допустим, у вас все просто замечательно. У вас все просто замечательно, когда вы – мужчина. И вы на коне, вы все знаете. Вы во всем разобрались. Вы в той или иной степени умеете владеть оружием этого периода, вы знаете ремесла этого периода, и вы обнаружили у себя довольно-таки неплохие способности управляющего, и вы в достаточной степени овладели всеми этими навыками. И вы настроились на долгий и приятный путь, а затем по той или иной причине вы сваливаетесь с моста, или натыкаетесь на рапиру, или происходит что-то в этом роде, или жена подсыпает вам немного больше толченого стекла, чем обычно, и вы поскальзываетесь на банановой кожуре, или вас застает дождь, – и этому мокапу приходит конец, понимаете?

У меня есть субъективная реальность по поводу некоторых таких вещей, и точно так же она есть у вас. Вы знаете некоторую область жизни... прямо сейчас вы можете назвать некоторую область жизни, которая, по всей видимости, может вам повредить. Давайте просто задумаемся над этим на минуту. Знаете ли вы о такой области?

Что ж, вы полностью готовы к тому, чтобы быть мужчиной, понимаете? И вы оказываетесь в женском теле. Тьфу! Вы говорите: «И что я теперь буду делать? Учиться готовить?!» Что ж, просто подумайте – вы, мужчины, присутствующие здесь сейчас, – просто подумайте: вдруг прямо перед вами встает необходимость выполнять всю эту женскую работу. Знаете, вязать, сбивать масло... Перед вами все эти женские развлечения – ля-ля-ля-ля-ля-ля. Так вот, вы бы постарались сделать с этим что-нибудь, черт побери, не так ли? Вы бы попытались использовать тело как-то по-другому, и вы бы попытались приспособить его к собственным пристрастиям, к собственному заученному образцу поведения, потому что, в конце концов, вы здесь главный, а не тело.

Ну хорошо. Точная механика этого заключается в том, что вы совершали оверты против терминалов, которые для вас олицетворяли собой эту область и о которых теперь вы не знаете; вы их похоронили. Все, что вы видите, – это угрозу. Но эти оверты там есть. И наоборот, эта область теперь может причинить вам вред. И что ужасно, она становится тем более вредоносной, чем меньше ответственности вы за нее берете. Хотите быть сломленным – просто совершенно отстранитесь от какой-нибудь области.

А теперь вы, девушки, просто подумайте об этом, подумайте об этом. У вас все хорошо. Вы умеете готовить. Вы умеете шить. Вы знаете, как с чем надо обращаться. Вы умеете ухаживать за младенцами, заботиться о семье. Вы знаете, как угодить мужчине.

Хотите знать, почему мир может быть уничтожен? Потому что никто не берет никакой ответственности за него. Знаете, почему люди не берут никакой ответственности за него? У них слишком много овертов против него – против него и против других миров. Поэтому мир может быть уничтожен.

Вы овладели всеми этими навыками. Вы знаете, как вести домашнее хозяйство, и вы знаете другие вещи. Вы получили избирательное право. Все в полном порядке. Все полностью под контролем – и вдруг ни с того ни с сего у вас мужское тело. И что вы будете делать? Учиться играть в бейсбол, стрелять из ружья, идти в армию... А? Как насчет этого? Это было бы потрясение, не так ли?

Хотите не дать миру быть уничтоженным? Возьмите ответственность за него. Странным здесь является то, что если бы вы просто сели, и взяли бы на себя ответственность за него, и стерли бы свои оверты – только вы, только один человек – стерли бы свои оверты против него, – то самое меньшее, что произошло бы, – это, когда все остальное взорвалось бы, вы остались бы сидеть там целым и невредимым.

Что ж, доложу я вам, в прежние времена медосмотры не проводили.

Так вот, в этом и состоит решение проблемы водородной бомбы. Вы знаете страну, которая пострадает от водородной бомбы? Да. Что это за страна – единственная страна на Земле, – у которой есть оверт, совершенный с помощью атомной бомбы, а?

Боже мой, была одна девушка, которая прошла с Великой армией Наполеона почти через все кампании. И удивительным считалось то, что ее в конце концов отправили в отставку – разоблачили и отправили в отставку. Что ж, посмотрите, ее разоблачили. Ее разоблачили. А сколько было таких, которые прожили так всю свою жизнь? Пираты: среди них были Анна Бонни, Мэри Рид. Были люди в... были женщины

Что ж, здесь кому-то придется взять себе небольшую область ответственности. Этот поступок был ужасно безответственным: война была практически выиграна. И вам говорят, как много солдатских жизней это спасло, и объясняют, объясняют, оправдывают, оправдывают и оправдывают. О господи, да враг был практически на обеих лопатках.

– боже мой – во Французском иностранном легионе. И как раз, когда я уезжал из Сассекса, пришел мой знакомый из полиции и вассказал мне как нечто пикантное, что они только что арестовали мужчину, который был чьей-то женой на протяжении восемнадцати лет. И мой знакомый думал, что это что-то необычное! Если нечто не является общеизвестным, это вовсе не означает, что оно не является широко распространенным. Это является широко распространенным. Это встречается на каждом шагу. В особенности в обществах прошлого.

У них даже не было необходимости в том, чтобы сбрасывать бомбу. Они могли бы сказать людям в Лос-Аламогордосе, что пригласят к ним японцев и покажут им ее, затем взорвать одну бомбу у них на глазах, и предложить им сдаться. И они этого не сделали. Они очень впечатляюще полетели туда и сбросили бомбу! Понимаете? Оверт. В том, что они сделали, не было никакого смысла.

У парня вторая динамика просто в паршивом состоянии. Он совсем потерял голову. Но в конце концов, это всего лишь одна жизнь. Он говорит: «Я могу с этим смириться». Понимаете, она говорит: «Что ж, я это как-нибудь переживу. Но будь я проклята, если я научусь стрелять из ружья. И я не имею ни малейшего представления о строевой подготовке, и я не собираюсь ее изучать». Вы понимаете теперь, в каком она положении? Я хочу сказать, что тэтан расплачивается.

Что ж, эта область ответственности и область влияния, с другой стороны, так же является областью, где вам может быть причинен вред. Когда вы уменьшили ответственность... когда вы уменьшили ответственность за определенную область, она может причинить вам вред.

Так вот, вы берете человека, который в значительной степени посвятил себя чему-то, какой-то цели того или иного рода, которая задает общее направление его деятельности, и который выполняет вполне определенную работу, и так он жил на протяжении биллениумов, и он попадает в такую ситуацию и говорит: «Что ж, опять двадцать пять. Опять двадцать пять. Как бы нам это подправить?» Вы это делаете. Вы это делаете. Вы обнаружите, что ваши товарищи по оружию считают вас одним из самых красивых офицеров. Время от времени вы совершенно забываете, кто вы такая, и женитесь на ком-нибудь. Боже мой, как вам это удалось? Что ж, у вас для этого всегда есть камеристка.

Так вот, предположим, что вы очень долго были отцом и вы как отец не взяли на себя всю ответственность в определенных областях, где вы должны были ее взять, – вы получите очень чувствительный удар! Не просите найти вам какую-нибудь другую причину. Если это очень сильно ударило по вам, вы сделали это. Что ж, если вы сделали это, вы можете это «рассделать». Как вам это нравится? Вы можете! Вы можете это аннулировать. Все, что вы сделали, вы можете так или иначе аннулировать

По мере развития всех этих событий могут происходить различные казусы, и конечно, они скрыты больше всего, и все это – оверты, и человек не берет за них вообще никакой ответственности. Так что эти странности, конечно же, представляют собой ключевые моменты в кейсе. Я знаю о трех кейсах в окрестностях Вашингтона, работа с которыми прямо сейчас не движется только из-за одного этого факта. Эти люди посвятили себя тому, чтобы быть человеком противоположного пола. Но данное общество забило им голову идеями о том, что этого быть не должно. Понимаете, в наши дни это противозаконно! Очевидно, что закон, каков бы он ни был, очень-очень устал от трансвестизма. Знаете: «Женщины должны быть женщинами, понятно? А мужчины должны быть мужчинами. Понятно? А тэтанов нет».

– где-то на траке, при условии, что у вас будет достаточно времени. Вы можете аннулировать это даже без процессинга.

Поэтому вы рассматриваете кейс с этих точек зрения, и то, о чем я вам только что рассказал, вероятно, поможет вам взломать большинство трудных кейсов, с которыми вы сталкиваетесь: такие факторы, как знаменитая личность или что-нибудь вроде трансвестизма. Ведь мужчина, будучи женщиной, конечно же, полностью скрывает то, что он – мужчина. Это полный висхолд на протяжении целых жизней. И наоборот, полный висхолд – тот факт, что человек – женщина. Понимаете, этот факт представляет собой полный висхолд – и всевозможные казусы такого рода. Потом эти люди приобретают тело нужного пола и несут с собой некоторую часть этого висхолда, и так или иначе у них все перепутывается. И вы можете разбирать кейсы по винтику один за другим, если знаете кое-что из этих вещей. И я хочу видеть, как вы делаете это.

Многие из вас сейчас, в настоящее время, живут с одной лишь надеждой на то, что вам представится возможность аннулировать – о боже, я не знаю – то, что вы убивали блондинок, или что-то еще. Надеясь, что вам представится достаточно возможностей, для того чтобы аннулировать уничтожение линкоров или чего-то еще.

Что ж, по сути, я сообщил вам довольно-таки много данных на этом конгрессе. Я надеюсь, что вы не слишком многое из этого восприняли как осуждение, потому что это преподносится, позвольте мне вас заверить, с большим желанием оказать помощь. Если вы думаете, что я пытался сделать вас виноватыми во всех ваших овертах, вы совершенно правы. Но я никоим образом не пытался использовать это в качестве дисциплинарной меры, чтобы заставить вас быть хорошими. Я хочу, чтобы вы были честными.

Конечно, многим из вас крупно не повезло, потому что, может быть, ваши оверты были против гусар... против тяжелой кавалерии, тяжелой конницы, и вы пытаетесь аннулировать оверты против тяжелой кавалерии в ту эпоху, когда тяжелой кавалерии больше нет. Так что вам приходится стать писателем, который пишет на исторические темы.

Я очень доволен тем, как идут дела. Я сам... я с трудом могу удержаться от того, чтобы одитировать преклиров, поскольку мне определенно не следует одитировать до пяти утра, когда в это же утро у меня начинается очередной день конгресса. Я начал задаваться вопросом: за кого я себя принимаю? Что я – кукла что ли, или что-то еще, или человек, – чтобы продолжать работать в том же духе?!

Область влияния – это очень важно. Хотите знать, почему наше влияние не распространилось дальше, чем оно распространилось? Хотите знать, как мы могли бы оказывать влияние на более широкую область, чем та, на которую мы оказываем влияние? Что ж, ответ здесь – в этом треугольнике «знание, контроль, ответственность». Все, что нам нужно сделать, чтобы навести здесь порядок, – это избавиться от овертов против любой области, которую мы хотим контролировать, и мы снова будем ее контролировать. Это очень просто – так по-идиотски просто, что только очень честный человек, способный честно посмотреть на что-либо, смог бы понять эту ситуацию, что, вероятно, и является тем нашим качеством, которое искупает все наши недостатки, понимаете?

Как бы то ни было, я надеюсь, что какая-то часть этой информации оказалась интересной. Это так?

Это самый ужасный автоматически срабатывающий механизм, который вы когда-либо видели. Как будто мы все это так устроили, что, если мы станем плохими, мы ни на что не сможем особо сильно повлиять. Это наше косвенное доказательство того, почему человек в основе своей хороший.

И я очень надеюсь, что вы сможете устроить все так, как вы хотите, и направить жизнь в то русло, в которое вы хотите, и что вы сможете взять ее под контроль и добиться того, чтобы она текла именно так, как вы того хотите. И я знаю, что вы можете это сделать.

А когда человек обнаруживает, что он приносит вред различным областям влияния, он отдаляется от них. Если он обнаружит, что может совершать против этих областей оверты, которые он на самом деле совершать не хочет, он будет отдаляться. Он должен отдаляться от этих областей, вот и все.

Я очень счастлив, что вы приехали на этот конгресс. Для меня это был один из тех конгрессов, которые принесли мне наибольшее удовлетворение. Это просто моя точка зрения. Я надеюсь, что в какой-то степени и ваша.

Он защищает их от себя самого – от себя самого, понимаете? Он защищает других и другие динамики от своего влияния.

Так вот, как только он избавится от своих овертов, он в ту же секунду сможет восстановить свой контроль над теми областями, которые он ранее покинул, и снова объявить их своей зоной ответственности.

Так вот, Земля лежит прямо перед вами на блюдечке с голубой каемочкой; перед вами Земля, перевязанная красной ленточкой. Но вам очень ясно видно, что, если вы не избавитесь от ваших овертов против Земли, если вы не вернули к жизни вашу добрую волю по отношению к Земле, вы не будете ее контролировать. А блюдечко будет так же блестеть, но вы не сможете прикоснуться даже к его краешку. Вы не сможете прикоснуться даже к его голубой каемочке, если не сделаете в точности то, что я сказал.

Так вот, говорить кому-то, кто дошел до ручки, о динамиках с большими номерами и его областях контроля на этих динамиках – это, конечно же, не жестокость; просто то, что вы говорите, выше его понимания! Вы просто говорите о том, чего нет!

А теперь скажите мне, сколько овертов у большинства психологов против тэтанов. Это интересно? Так вот, их оверты достаточно велики, для того чтобы основная единица бытийности во вселенной исчезла из виду. Они даже больше не знают о том, что она существует. Люди, которые компульсивно двигаются по этому пути, изучая человека, называя его животным, и все такое прочее – ничто иное для них не реально.

Так вот, лорд Дансейни – один из величайших писателей (необязательно нашей эпохи, но один из величайших писателей современности), очень умный писатель. Я хочу сказать, я в восторге от его произведений.

Его рассказ о ласточках: они летают на юг и на север, и они возвращаются, и часть года они ночуют около курятника. И они рассказывают курам, живущим в этом курятнике, о тех красотах, которые они повидали: Средиземноморье, Африка, север, Скандинавия – понимаете, все то прекрасное, что они видели. И куры их слушают.

И вот как-то раз одна курица выбралась со двора и поковыляла по дороге, перебралась через дорогу, упала в канаву – в панике вылезла на дорогу, бросилась бежать и вернулась на двор. В следующий раз, когда прилетели ласточки, они рассказывали о Южной Африке и обо всех остальных красотах Земли и так далее. А куры стояли вокруг, выражая презрение всем своим видом, и они сказали: «Мы все об этом знаем. Послушайте нашу курицу».

Пытаться рассказать кому-то... пытаться рассказать кому-то о чем-то существующем, в отношении чего он больше не берет никакой ответственности, против чего у него сплошные оверты, – это что-то вроде кругосветного путешествия по сравнению с неуклюжим ковылянием от одного конца двора к другому, понимаете? Этого не существует, понимаете?

Так что вы обнаружите... как ни странно, вы обнаружите, что сначала вы говорите с относительно неинформированной аудиторией. То есть вы... сейчас я говорю о вас. Вы говорите с людьми, которые вас окружают, вы будете просто продолжать говорить с людьми, и они скажут: «Ну, я об этом ничего не знаю. Меня это не интересует. Вы хотите сказать, это и есть жизнь, и так далее. Ну, я... за это не отвечаю. Меня это не касается». Понятно? Я хочу сказать, что...

Не так много людей будут слушать вас, и это вас как бы расстраивает. Что ж, вы должны знать, почему это вас расстраивает: это расстраивает вас, потому что все это время вы инстинктивно знали – вам должно было быть это известно, – что вы говорили с людьми, у которых невообразимое количество овертов и которые полностью прекратили брать ответственность где бы то ни было. И разговаривать с такими людьми малоприятно. Нет никакой возможности убедить их принять что-либо. Единственное, что вы можете сделать, – это вернуть им некую область существования. И вернув им эту область существования, вы обнаружите, что они достаточно ответственны для того, чтобы о чем-либо знать.

Вот как вы общаетесь. Лучшим способом общения будет просто проводить курс «Эффективность личности» и избавлять людей от овертов и висхолдов на динамиках с первыми номерами. И вы внезапно обнаружите, что говорите с кем-то, кто может контролировать некую область.

У нас есть молодой коммуникатор во Всемирном ОХС. Ей всего шестнадцать. Сейчас она работает у нас старшим коммуникатором. Раньше у членов ее семьи постоянно были неприятности из-за нее, но мы избавили ее от овертов и висхолдов против ее семьи, и теперь там тишина и порядок, только вот она не знает, кто был причиной всей этой тишины и порядка в ее довольно большой семье. А это была она. Но теперь она много знает о своей семье, она знает о ней очень много. Но до этого она не знала ничего. И все, что с ней произошло, – это то, что одитор просто избавил ее от овертов против тех или иных членов ее семьи. И все. И увеличилась ее область ответственности, и соответственно увеличилось ее знание.

Так что если вы хотите увеличить свою область общения, если вы хотите увеличить свою область контроля, если вы хотите распоряжаться большим количеством того вещества, из которого состоит эта планета, если вы хотите больше участвовать в игре, что ж, вот путь. Не столько благодаря какому-нибудь трюку, вроде Лиги по борьбе за чистоту нравов (но я надеюсь, что кто-нибудь это проделает, понимаете? Если этого не сделаете вы, то это сделаю я), но в действительности за счет возвращения себе реальной области влияния.

Возвращая себе область влияния, вы сможете – делая это очень и очень основательно, – возвращая себе область влияния, вы сможете взять ответственность за эту область и правильно руководить ею. И если вы протестуете против того, что что-то идет не так, что бы это ни было, в ваших силах сделать так, чтобы дела там шли правильно, при условии, что вы избавитесь от своих овертов против этой области.

Спасибо.