Ну, я тоже рад вас видеть. Который час? Я сейчас на таком этапе, когда думается в больших периодах времени. Забавно, но я заметил, что 16-е число длилось два или три дня, и 17-е два или три дня, и теперь мы в 18-м, так что сегодня 18 июня 14 года эры Дианетики, Краткий инструктивный курс Сент-Хилла.

Ну, что же такое в данном случае "фундамент"? Это, конечно обучение - способность к обучению. Я думаю, что к тому времени, пока не найдется человек, который сможет повторить изобретение Джеймса Ватта, мы бы просто не имели паровых двигателей. и имеется большая вероятность того, что в мире сейчас нет инженера, который хорошо разбирается в технологии пара. Все было бы много раз извращено, перевернуто с ног на голову, неточно скопировано и т.д.

Отлично. Ситуация с одитингом зависит от другого предмета, и этот предмет называется обучением. Если вы не можете ничему научиться, что ж, вы не можете узнать, как что-либо делать. Как я уже говорил вам, общение – это еще не все в процессинге, но это абсолютно жизненно важно, если одитор собирается когда-нибудь прийти к преклиру и что-нибудь для него сделать. Так что верно будет сказать, что обучение как дверь – закрытая или открытая – в умение одитировать. Если одитор не может ничему научиться, он, конечно, не будет способен одитировать, невзирая ни на его отношение к человеческому роду, ни на его желание сделать что-то для людей, как, впрочем, и на другие его желания, любой формы, масштаба или содержания. Все это будет перечеркнуто одним-единственным пунктом: он не может ничему научиться.

И мне хотелось бы вернуться к некоторым "знатокам", хорошо знающим свое дело и т.д. Однажды я должен был дать в прессу репортаж о соревнованиях пилотов, и на месте встречи я увидел одного человека. Был ясный солнечный день, а он стоял в резиновых сапогах, в руках у него был зонтик. Зонтик не был раскрыт, но он держал его наготове.

Поэтому для того, чтобы научить кого-нибудь одитировать, необходимо, чтобы они были способны учиться. Вот это самое-самое основное! Даже с точки зрения основ – это то, что пришлось бы выскребать с самого дна; все-таки, самые большие успехи строились на внимании к основам. Все строится на основах. До тех пор, пока у вас основы будут стоять отдельно, основание вашего здания будет, естественно, оставаться незавершенным. Пока не найдешь основание, с которого можно начать строить, так и будешь сидеть под открытым небом. Вы не построите ни одного небоскреба, если не заложите основания.

Понимаете стоял чудесный день, которые бывают в середине лета, и я подумал, что собирается такой экземпляр делать на соревнованиях пилотов: не знающие страха летчики-гонщики и рядом с ними сей странный тип; а я собирался помещать репортаж об этих соревнованиях в журнале "Спортсмен Пайлот". И я подумал, что это добрый знак, и тайно сфотографировал его своей камерой и узнал его имя.

Но что такое основание? Основание в одитинге – это, конечно, обучение: способность учиться. И если этого не получается, что ж, у одитора начинаются ужасно тяжелые времена.

Его звали Янг. он начал летать вторым в мире после братьев Райт. Ха-ха-ха! Вероятно, он был одной из самых известных ранних "пташек". Я аж покраснел от смеха, понимаете? С возрастом он стал более осторожен, но в свое время (я полагаю, что его осторожность так и не распространилась на полеты) они обычно поднимали самолеты в воздух, а за ними мчалась машина скорой помощи. Да, именно так! Таким образом можно было спасти жизнь большому числу летчиков. И это был человек, который раньше был просто необузданным в своей сфере деятельности. Мне было очень интересно поговорить с ним; позже я написал о нем статью, и он показал мне свой альбом с вырезками и т.д.

Я действительно не хочу, чтобы вы пропустили мимо ушей те данные, которые я сейчас собираюсь вам дать, потому что именно они определяют все в будущем мире Саентологии. Это знание единственного пункта, одного единственного пункта: того, что добрая половина Саентологии состоит из применяемых дисциплин, состоит из технологии применения, состоит из ноу-хау применения. Это больше, чем 50% предмета.

И особенно меня поразило то, что существовало тринадцать способов полета, способов полета на агрегатах тяжелее воздуха - целых тринадцать! Причем все они производились на летательных аппаратах только с одним неподвижным крылом, которое, кстати, не было в большом почете. Одной из причин того, почему им вообще пользовались, было то, что для консультации этих агрегатом не требовалось большей инженерной изобретательности. Но существовало еще целых двенадцать других методов полетов на летательных аппаратах тяжелее воздуха; это Вам не на воздушных шарах или цеппелинах. есть множество методов для удержания летательного аппарата в воздухе.

Возможно, эти цифры не очень выразительны, но позвольте мне пояснить мою мысль, и вы увидите, насколько они впечатляют. Вы можете выдать всю совокупность процессов, которые давали результат в Саентологии, – а их очень-очень много – вы можете выдать их все в совокупности в сферы умственной деятельности, пожалуйста, – просто процессы, понимаете, просто команды – и с ними ничего не смогут сделать. С их помощью не смогут получить никакого результата никоим образом.

Существует принцип "вращающейся палки". Если бросить палку определенным образом, то она будет летать, кружась в воздухе, и Вы увидите, как то один , то другой ее конец взмывают в воздух. И то один, то другой конец будет иметь доминирующее положение, а ведь это всего лишь вращающаяся палка. Один полет за другим подобного рода появляются в практике.

Будут делать всякие ослиные заявления, как Чикагский Университет *Чикагский Университет – в США, в г. Чикаго. Один из крупнейших научных центров США 1-й половины ХХ века. Здесь в 1942 году была осуществлена первая цепная ядерная реакция (под руководством Энрико Ферми). . (Это колледж. Вот что мы обычно говорим об нем в университете Джорджа Вашингтона. Обычно мы терпимы к Чикаго. Большинство из нас хотело пойти туда потому, что просто надо было проболтаться где-то пару лет, пока тебе не вручат твои “корочки”, и нам было скучно). Но эта контора выдала следующее ослиное заявление: “Мы испытали все техники Дианетики и пришли к выводу, что она не работает”. Ну, прежде всего, это ослиное утверждение, потому что все техники Дианетики не существуют в опубликованном виде и они никак не могли их испытать. То есть это сразу чепуха.

И такой способ имел успех, потому что все внимание было сконцентрировано всего лишь на одном крыле. А теперь во всем мире существуют летательные аппараты с таким плохо действующим торчащим из фюзеляжа крылом в основном благодаря тому, что "ранние пташки" не имели необходимых средств или чего-либо другого, чтобы сконструировать что-либо более сложное или отличное от того, что имелось, и поэтому все силы исследований были сконцентрированы на имеющимся материале, который мы сейчас называет самолетом.

Я, например, знаю техники, подписанные к печати в первом Фонде, в Элизабет *Элизабет – город на северо-востоке штата Нью-Джерси, США, место, где находился первый Фонд Дианетических Исследований Хаббарда., которые так и не увидели света дня; я никогда не видел их опубликованными.

Но случалось старого господина Янга, который в то время занимался конструированием аэропланов, было чрезвычайно интересно; очень интересно было слушать и изображать разочарованный тон по поводу того, что они в то время разрабатывали именно эту модель, так как она была одной из наименее действенных и одной из наименее эффективных.

На самом деле, я видел три или четыре разрозненных группы, которые неожиданно начали с материала, просто предназначенного для помощи одному преклиру, или что-то вроде этого, но они тогда решили, что это должно применяться ко всем преклирам, и начали. Есть несколько ответвлений этой терапии, которые болтаются сейчас сами по себе, и которые просто состоят из техники, разработанной для одного преклира в Элизабет.

И, как видите, появился этот громадный технологический "шедевр", который так и не стал развиваться далее, да так и остался на уровне первого десятилетия нашего века. А также и все виды и способы полетов; ни один из них не получил дальнейшего развития. Что ж, одна модель, которую было очень легко сконструировать, все же стала развиваться дальше.

Вот так, какая-то контора высокомерно смотрит сверху вниз и говорит: “Мы испытали все техники Дианетики”, понятно? Каково утверждение, а? Им нечего было испытывать. Откуда они даже могут знать, что они испытали “все техники”? Сразу видна их безответственность. И, следовательно, говорить, что “они не работают” также будет ослиным заявлением, потому что если бы они испытали бы даже кое-как, вместо того, чтобы делать публичные заявления для защиты своих кровных интересов, они получили бы какой-то результат.

Весьма интересный факт состоит в том, что один летательный аппарат появился и стал совершенствоваться в дальнейшем; на это мы должны обратить свое внимание. Но практически в любой цивилизации стало традиционным то, что какая-то область знаний возникает, затем "растекается" в определенную специализацию (какая-то часть этой области, понятно?), а затем кто-то неправильно ее применяет, и вся технология уплывает в небытие.

Но все это в стороне от сути дела. А суть дела проста: Да, они могли бы достать все техники. Они могли получить их все. Не получили, но могли получить. И они могли своим “методом научного тыка” испытать эти техники, и они не стали бы работать – потому что среди всей этой толпы нет ни одного Дианетика. Там нет никого, кто был бы обучен базовым дисциплинам Дианетики, а это 50% или более той технологии, которую они могли бы собрать. Существенно, не так ли?

Например, господа, если бы я захотел поговорить с Джеймсом Ваттом о паровых двигателях, то он, вероятно, многое мог бы порассказать о высоком давлении и паровых котельных. Но, понимаете ли, у него просто не было времени, денег и материалов, чтобы сконструировать хотя бы одну. Однако, возможно, существовала еще целая дюжина методов утилизации пара, которые просто канули в лету.

А вот еще: Рэг *Рэг – супервайзор Краткого Инструктивного Курса в Сент-Хилл в 1964 году, где было дано несколько лекций об обучении. и я, плавая по глубокому синему морю, придумали курс, который не имел никакого отношения к Саентологии, но который имел отношение к бизнесу и коммерции, и, тем не менее, являлся очень широким применением Саентологии к бизнесу и коммерции. Но курс был придуман по совершено иным мотивам, и Рэг подумал, что это очень хорошая идея, и пошел дальше и довел до конца этот курс, и этот курс неслыханно успешен. Я думаю, он проводится и в настоящее время, и притом процветает.

То, что Вы сейчас изучаете - это утерянные технологии. Утерянные технологии. Вы говорите, что развитие цивилизации идет вперед к неминуемой победе. Что ж, могу ли я попросить Вас посмотреть в любую сторону, с этого самого места в Сент-Хилле, где Вы в данный момент находитесь, на расстояние в 10-12 миль в любом направлении, и попытаться не найти остатков цивилизации, которая так и не смогла "победить". Да они повсюду, эти остатки. Остатки "мертвых" цивилизаций, остатки исчезнувших цивилизаций, то есть тех, которых с нами нет. У всех у них в основе были утерянные технологии. Они начинали разрабатывать какой-либо хитроумный механизм, не смогли развить свою деятельность в этом направлении, потом все "нити" терялись, и технология исчезала. А этот самый хитроумный механизм может иметь для данной цивилизации очень важное значение; но она не смогла оказать ему должной поддержки. Иными словами, технология разработки того или иного механизма терялась. Просто удивительно, какие изменения, неожиданные повороты и т. п. влекут за собой эти вещи.

Единственная проблема в том, что каждый второй теперь пытается влезть на сцену. Весь этот курс был жест доброй воли, красивый жест доброй воли, это была попытка повысить их мастерство в продажах товара, и так далее, для специализирующихся на розничной торговле и для их продавцов, как там двинуть больше оборудования и все такое, понимаете? Вот для чего был сделан этот курс. И все старались примазаться к успеху. Нашлись другие люди, которые начали преподавать этот курс, преподавая свои собственные курсы, чтобы прийти к тому же результату. Но в последнее время то та, то другая компания просили, чтобы курс Рэга преподавался всему их персоналу, и так далее. К нему обращались с просьбами именно такого частного характера.

Итак, Вы можете порассказать об этих цивилизациях множество другой информации, но в данный момент я хочу подчеркнуть лишь один факт: их больше нет. Вы понимаете, их не существует. Мы есть, а их нет. А я могу назвать множество хороших утерянных цивилизаций: Романо-Бриттская, Датская, Саксонская (все они были поразительно разнообразные), Норманская. Да их навалом повсюду!

Но Рэг сделал широкое заявление, которое я хочу привести на этой лекции. Он сказал: “Ну, вам не стоит беспокоиться о какой-то конкуренции или о других людях, дающих этот курс. Они начнут, и потерпят неудачу, и так далее, но они не будут способны воспроизвести этот курс.” Вот, таковы факты по этому поводу. Они могут продолжать, могут (цитирую) “вести подобные курсы”, делать то, делать другое, но, конечно, они всегда, по меньшей мере, осознают, что они преподают суррогат, а не настоящий курс. А люди всегда слабо понимают, что не получают настоящего курса по продажам.

Что Вы скажите о существовавшей ранее Кельтской цивилизации? Она, я уверен, была довольно развитой. Вы мимоходом читали о плетеных колесницах, которые разъезжали по Эшдаунскому лесу. Что это за плетеные колесницы, разъезжающие по Эшдаунскому лесу? Да об этом упоминал еще наш общий друг Цезарь.

Ну, а это, знаете ли, само по себе достаточно близко к совершению проступка – даже для подражателя – и вслед за этим он приходит к тому, что начинает навязчиво создавать ино-бытность, и сделанное Рэгом заявление, что они не смогут воспроизвести курс, становится совершенной правдой. Они не могут его воспроизвести и не воспроизведут, и точка. И, возможно, у них возникали какие-то другие курсы, – я не знаю, какая там история со всем этим – я за этим как следует не следил, но я думаю, что есть и другие курсы, которые они затевали, и которые зачахли к настоящему времени, море энтузиазма было порождено в те три или больше месяца по поводу копирования этого курса, но я думаю, что этот курс до сих пор продолжается. Очень успешно. Вероятно, за долгое время это был один из наиболее детально разработанных жестов доброй воли, о которых компания заключила контракт.

Итак, эта цивилизация исчезла. Мы о ней ничего не знаем. Я уверен, что она была очень хорошо развита. И, тем не менее, место действия данной битвы, и так далее, располагалось в десяти милях от Сент Хилла. Куда же делась эта цивилизация? Что произошло? Довольно странная цивилизация с плетеными колесницами... Может быть, кто-то просто забыл, как их плетут? Кто знает, что с этой цивилизацией случилось.

Конечно, одна из причин этого успеха – это некоторая саентологическая ориентировка. Но этот курс не может быть воспроизведен, и следовательно, не может быть чрезвычайно успешным.

То есть, ситуация такая: технология утеряна, и нам приходится изучать, как это случилось. Технология теряется потому, что люди не могут учиться. Это действительно лишь одна причина того, что она теряется. Это очень, очень интересный закон, и стоили потрудиться, чтобы добраться до этого основного закона. Если мы не берем на себя такой труд, то пускаемся в запутанные рассуждения типа "они не смогли повторить это" или "они не смогли этого сделать", но на самом деле эти люди просто не были в состоянии учиться.

Теперь, предположим, что они учат теми же самыми методами; то есть, они использовали, скажем, ту же технику на этих других курсах, которые они преподавали и которые были копиями с этого курса, понятно? Предположим, они это сделали, и так далее. Все равно там будет пропущен какой-нибудь элемент того или иного рода. И этот потерянный элемент может быть той вещью, которая приведет преподаваемый ими курс к полной неудаче.

В отношении цивилизаций наблюдается тенденция достижения в их развитии определенного "пика". а потом, под давлением военных действий, различных других причин и т.д., они начинают потихоньку терять свои технологии. Что ж, они теряют эти технологии по очень простой причине: потому что никто эти технологии не изучает.

Я не собираюсь обсуждать в деталях этот конкретный пример, здесь просто интересно, что даже в такой вещи, как просто обучить каких-то продавцов, как быть обходительными со своими покупателями, что такая вещь также терпит неудачу, когда вы вырываете ее из контекста ее основной дисциплины. Даже в таком простом случае, как этот, видите, это может привести к неудаче. И так во всем.

А как насчет этого парня - английского серебряных дел мастера? Англия сегодня уже не производит столько серебряных изделий, сколько раньше. Английские мастера по выработке серебра были чрезвычайно, чрезвычайно известны. А затем вдруг к власти пришло Лейбористское правительство, и оно подняло налог на серебро до такой степени, что его уже невозможно было продать. Оно могло бы с тем же успехом поставить всех мастеров к стенке и расстрелять только потому, что им пришлось вскоре переключиться на другой вид деятельности, и технология потерялась. и в данный момент технология по выработке серебра является практически "мертвой". И все же, это произошло всего десятилетия назад, или что-то вроде того. И Вам пришлось бы долго вести беседы на эту тему с владельцами ювелирных магазинов и другими людьми, занимающимися продажей драгоценных металлов, пока Вы не поймете, почему невозможно купить серебряные вещи. Античное серебро купить можно, но изделие прошлого года - нет; в данный момент осталось всего два или три мастера - вот и все.

Я не знаю, как много технологии теряет университет только из-за того, что профессор добывает 90% своего заработка, заставляя студентов покупать свои собственные книги. Я думаю, что ко времени, когда вы перепишете Джеймса Уатта *Уатт, Джеймс (1736 – 1819) – шотландский инженер и изобретатель, один из изобретателей паровой машины., вы потеряете паровые двигатели. И в высшей степени вероятно, что, возможно, в мире сейчас нет инженера по паровым машинам, который владеет подлинной технологией парового двигателя. Она была извращена, и поставлена с ног на голову, и неверно воспроизведена, и так далее.

Ну, где же эти мастера? Ведь есть люди, которые изучали этот предмет, существует множество учебных пособий, и технология все еще существует, но она, вскоре, также станет потерянной. Я Вам точно говорю: она исчезнет. А как насчет того единственного старого мастера, который еще живет и работает? Вы ведь понимаете, что он знает об этом деле абсолютно все. Но его окружают люди, и в один прекрасный день дело может возродиться. Что ж, все зависит от него; никто не изучает это мастерство. Вы видите, что для того, чтобы им овладеть, нужно учиться у этого человека. И опять получается замкнутый круг: никто не может, никто не в состоянии учиться.

Но вернемся к нескольким добрым ребятам, которые знали свое дело. Я однажды был командирован как корреспондент на встречу летчиков, и стоял там один малый – это был яркий солнечный день, а он стоял в галошах и с зонтиком. Зонтик был закрыт, но он держал его в руках. Видите ли, это был чудесный день, середина лета, и я заинтересовался, что этот тип делает на встрече летчиков, – вокруг такие сорви-головы, пилоты-гонщики и все такое, а я освещал это все для журнала Пилот-Спортсмен. Но я решил, что это интересный штрих, и я тайком сфотографировал его своей репортерской камерой, и спросил, как его зовут.

Вы знаете, я всегда гордился собой за то, что всегда мог очень быстро что-либо изучить, поэтому я сам могу говорить по этому поводу со знанием дела. Но я знаю про себя в этой области все, и знаю также о моих пробелах в знаниях. Когда Вы начинаете меньше беспокоиться о своем умственном статусе или о чем-то подобном, то Вы можете прямо взглянуть на проблему и разобраться, что происходит не так, а также иметь мужество признать, что в том или ином вопросе Вам необходимо совершенствоваться.

Его звали Янг, и это был второй человек в мире, кто начал летать – после братьев Райт *Братья Райт: Оруэлл (1871 – 1948) и Уилбур (1867 – 1912), американские пилоты. В США считаются изобретателями авиации.. Ха-ха! Вероятно, он был один из самых знаменитых ранних пташек. Я, знаете ли, слегка покраснел. Он сделался боязлив в старости; но в его время (мне кажется, его боязливость до сих пор не распространяется на полеты), но в его время летали, отрываясь от земли со скорой помощью, которая ехала за самолетом. Это правда! Так спасли много пилотов. И этот человек считался отчаянным в этом исключительном ряду. Я был очень заинтересован в том, чтобы поговорить с ним; я сразу сделал о нем статью, а он показал мне свои альбомы с вырезками, и так далее.

Что касается самого обучения, то я хотел бы заметить, что в процессе обучения Вы можете усвоить множество ложных данных, ведь их вокруг так много и, следовательно, может произойти освобождение от всех иллюзий, поскольку Вы изучили какую-то ложную информацию. И это может стать одной из причин того, что Вы вообще откажитесь от учебы. По сути, я не понимаю, какое это может иметь отношение к учебе, за исключением того, что это дает возможность судить о том, чему человек учится. Ведь если учиться, не анализируя предмет изучения, и не имея способности его оценить, то есть знать, чему, собственно учишься, то процесс обучения пойдет очень и очень слабо.

И меня просто поразило, что существовало 13 способов полета, полета на аппаратах тяжелее воздуха, 13 штук, – среди которых неподвижное крыло было только одним – и кстати, одним из наименее любимых. И одна из причин, по которой его вообще любили, или вообще делали, это то, что не нужно быть особо одаренным в механике, чтобы его построить. Но было 12 других способов полета аппаратов тяжелее воздуха – аппаратов тяжелее воздуха; это не воздушные шары или дирижабли. Есть самые разные способы удержать воздушные суда в воздухе. Есть принцип вращающейся палки, если бросить палку определенным образом – так, что она загудит при вращении и вы увидите, как она, вертясь, улетает в небо. Это огромнейшая мощь, и это всего лишь вращающаяся палка. Есть множество и множество способов полета такого особенного характера.

Я помню свое обучение в школе, где-то в восьмом классе. На протяжении нескольких месяцев мне пришлось поменять несколько школ, все они находились в разных местах. И в восьмом классе возникла такая ситуация, что ни один учебник не мог получить самой высокой оценки, кроме двух китайцев, которые также обучались в нашей школе. Они, как раз, "научились" тому, как надо учиться, но точно таким же образом можно обучить и попугаев, если это можно назвать учебой.

Но, поскольку сосредоточились на одном крыле, оно и победило. И теперь у нас по всему миру летают самолеты, которые движутся вперед посредством этого жесткого крыла, отходящего от фюзеляжа *Фюзеляж: корпус летательного аппарата. В фюзеляже обычно размещаются: экипаж, пассажиры, грузы, оборудование., прежде всего потому, что у пионеров авиации не было достаточно средств, чтобы построить что-то более узкоспециальное или просто другое, и жесткое крыло сосредоточило на себе весь потенциал исследований, и это то, что мы называем сейчас аэропланом.

Они, бывало, поднимались и "выдавали" номер страницы, параграфа, потом все задание по истории в целом, причем все это было вызубрено наизусть. Это можно назвать одной из самых замечательных работ по точному воспроизведению данных, но эти люди совершенно не в состоянии выразить собственное мнение. И если бы Вы выбросили из текста хоть одну запятую, или спросили бы у них их собственные впечатления об изученном ими материале, то они бы сразу "провалились", и существует очень маленькая вероятность того, что они смогли бы выполнить Ваше задание. Им бы пришлось долго вспоминать, где в книге находится то, о чем их спрашивают - в середине или в конце, к какому периоду это относится, или что-нибудь в этом роде.

Но было интересно слушать старого мистера Янга, который изобретал тогда эти штуки; было очень интересно заметить у него нотки разочарования по поводу того, что избрали для исследований и разработки, потому что это было наименее работоспособно и наименее эффективно. Понимаете, здесь был большой объем технологии, который никогда не был развит, и который потерялся уже в первом десятилетии этого века. Все виды способов полета; ни один из них не пошел вперед. Да, только этот, который легко сделать, получил развитие.

Это самый замечательный образец построчного воспроизведения, который я когда-либо видел, и это раздражало всех нас, поскольку они всегда получали самую высокую оценку, а также всегда ставились учителем всем в пример, и учителя, разумеется, в таком случае, никогда бы не поставили высокой оценки за простое знание предмета, понимаете? В результате, все наши старания сводились к нулю, и мы получали низкую оценку типа "тройки". Я никогда не прощу учителям этого. Но, тем не менее, шутки в сторону: я говорю Вам о случае полного, точнейшего воспроизведения материала, но при этом не было ни капли осмысления и понимания. А это смертельно опасно, и это не способ для обучения. Просто смертельно опасно! Но, возможно, Вы должны уметь это делать, но я бы не счел, что такое мастерство имеет что-то общее с напряжением ума. Ум здесь ни причем. А обучение должно идти рука об руку с пониманием.

Ну, это очень интересно, что один из них возник и пошел вперед; вероятно, это единственное, на что стоит посмотреть. Но это почти обычно для цивилизаций, что какой-то объем знаний должен возникнуть, затем углубиться до определенного уровня специализации, – какая-то часть, не так ли, – затем эта часть кое-как воспроизводится, а остальная технология теряется.

В обучении должен присутствовать, в качестве приоритетной основы, следующие факторы: желание познать. Если эта "дверь" закрыта, то Вы рискуете оказаться в системе обучения, связанной с зубрежкой, дословным воспроизведением, или в любой другой системе, никак не дающей какого-либо знания.

Ребята, я бы поговорил с Джеймсом Уаттом на предмет паровых двигателей. Наверное, он мог бы рассказать вам все о котлах высокого давления. Понимаете, у него просто не было времени, денег, материалов, и он построил один такой котел. Но, может быть, существовали дюжины способов использования пара, которые были утеряны?

В прошлом я приобрел довольно забавный опыт. У меня были моменты просветления, и я решил заниматься самостоятельно. Не было смысла слишком сильно концентрировать на каком-либо одном предмете, и я почувствовал, что я могу взяться за изучение какой-либо области, абсолютно не зависящей от всего другого материала, изучаемого мной. Это могло бы дать мне возможность переключить свое внимание.

То, что вы изучаете сейчас, есть потерянная технология – потерянная технология. “В наше время”, – говорите вы, – “цивилизация идет вперед и, в любом случае, побеждает”. Хорошо, могу я пригласить вас пойти почти в любом направлении отсюда, где мы находимся в настоящий момент, от Сент-Хилла, на расстояние в 10 или 12 миль, и попытаться найти остатки цивилизаций, которые не победили. Они здесь на каждом шагу – мертвые цивилизации, потерянные цивилизации, цивилизации, которых нет с нами. Они все основаны на потерянной технологии. Они начинают специализироваться на каком-нибудь техническом приеме, и никак не развивают дальше эти приемы, и, наконец, теряются части этих приемов и они исчезают. Другими словами, их теряют. Потрясающе, какие изменения, повороты и выкрутасы происходят с этими вещами.

Итак, несколько лет назад я необдуманно, в момент слабости приобрел курс фотографии. Естественно, я немного занимался ею с детства, это замечательное хобби, и оно доставляло мне удовольствие. И время от времени я продавал фотографии и т.п. Почему бы и нет? Это просто один из способов времяпрепровождения, который позволяет валять дурака. Меня можно было назвать "дилетантом на продвинутом уровне". Когда я учился в колледже, меня можно было назвать профессионалом. Я зарабатывал на это много денег, прирабатывая в журнале "Нэшнл Джиогрэфик" и т.д. Полагаю, что и сейчас существует множество книг по географии с моими фотографиями.

Вы сейчас можете сообщить множество других сведений об этих цивилизациях, но единственная вещь, на которую я указываю в этот момент, это то, что их здесь нет. Смотрите, их не существует. Их нет с нами. И это были хорошие цивилизации, пока они продолжались: Романо-Британская цивилизация *Здесь и ниже перечисляются цивилизации, в разное время существовавшие на территории современной Англии., Датская цивилизация, которая существовала здесь, Саксонская цивилизация здесь же – все эти вещи ужасно разные; Норманнская цивилизация, которая также была здесь. И все это на каждом шагу.

Но кульминацией этого дела было то, что я записался на корреспондентский курс фотографии в фотографическом Институте в Нью-Йорке, который считался одним из лучших в этой области. Я "засучил рукава" и обнаружил, что в этом деле я никогда не продвигался дальше третьего урока. Итак, что мне следует поподробнее изучить предмет, и я начал этим заниматься, пустился в дебри и выполнял все задания, как добросовестный ученик, и отыскал их все на проверку - из урока в урок.

И Вы знаете, что? Впервые в моей жизни я понял кое-что о том, как надо учиться. То есть я изучил нечто очень досконально и понял, в чем суть обучения. Я говорю это Вам не для того, чтобы Вас позабавить, а чтобы Вы так же смогли впоследствии воспользоваться моим опытом. А он состоит в следующем: я заинтересовался, почему я когда-то давно остановился на третьем уроке. Потом я с неохотой продолжал изучение оставшихся уроков, но почему я сперва остановился на третьем уроке, "забуксовал" там и не мог двигаться дальше? Потому что это было нелегко.

И вот эти цивилизации исчезли. Мы ничего не знаем об этих цивилизациях. Они могли быть очень развитыми. И даже само поле этой битвы находится в пределах десяти миль от Сент Хилла. Ну, и куда шла эта цивилизация? О чем это все? Ведь это очень таинственная цивилизация – плетеные колесницы, видите? Может быть, кто-то забыл, как плести корзины. Кто знает, что случилось с этой цивилизацией.

Теперь, конечно, я могу сказать, что данный предмет - фотография - очень-очень сложный, очень "сухой" и, может быть, очень глупый, потому что имеет дело с оптикой. Ну, а Вы ведь хотите просто сделать фотографию, а не изучать оптику, понимаете? Но оптика - это то, что люди, которые хотят кое-что знать о фотографии, должны расположить очень близко к своему сердцу, хотя по этому поводу некоторые частенько ворчат.

Сейчас положение здесь таково, что технология теряется, и нам придется изучить, как она теряется. А теряется она потому, что люди оказываются неспособными учиться. Вот единственная настоящая причина, по которой она теряется. Это довольно интересное исходное положение, и все сводится именно к этому конкретному исходному положению. Тем самым мы не уйдем в узкопрофессиональные умности типа “Они не смогли воспроизвести” и “Они не смогли то и это”, но все это только объяснения, почему они не смогли учиться.

Еще для данной области необходим такой предмет, как химия, а химия - весьма интересная наука. Существует целый ряд химикатов, которые необходимы для того, чтобы готовая фотография появилась на бумаге, но люди обычно мало что о них знают. Если Вам нужно просто войти в темную комнату и сделать хороший негатив и хороший отпечаток, то какого черта надо для этого знать химию, понимаете? Вот каким, в общих чертах, было мое отношение.

У цивилизаций есть свойство подниматься до определенного пика, а затем, под воздействием войн и прочих подобных факторов, они начинают терять свою технологию. Так вот, они теряют свою технологию только потому, что никто не обучается этой технологии.

Но продолжал свое обучение, как очень добросовестный ученик, и, в конце концов, сдал экзамены. По каждому учебнику нужно было сдавать экзамен. И внезапно меня осенило, что, хотя я интересовался этим с двенадцатилетнего возраста, я ничегошеньки не знал о предмете! Это было чудовищное открытие. Я фотографировал; я публиковал свои снимки; люди платили мне хорошие деньги наличными за мою работу; мои фотографии печатались на обложках журналов - это было просто прекрасно! И при всем при этом я ничего не знаю о предмете! Это открытие поразило меня, как гром! И это то дело, которым я занимался, с вашего позволения, с двенадцати лет! И вдруг я понял, что ничего о нем не знаю. И это вовсе не было результатом внезапного приступа амнезии или чего-то в этом роде. Это было просто вопросом: "Кто ты?, а по поводу предмета - "Что это такое и с чем это едят?"

Возьмем, к примеру, английского серебряных дел мастера. Сегодня Англия уже не то в серебряном деле, что было когда-то. Ее среброкузнецы издавна были очень, очень знаменитыми. А потом они получили лейбористское правительство, и оно ввело такой налог на серебро, что британское серебро больше не могло продаваться. С таким же успехом можно было поставить британского среброкузнеца к стенке и расстрелять его, потому что он ушел тогда в другие ремесла и технология была потеряна; и на сегодняшний день это практически утраченная технология. Причем, она была потеряна за последние лет десять или около того. Вам придется долго разговаривать с управляющими ювелирных магазинов, прежде чем вы поймете, почему невозможно купить серебра. Можно купить антикварное серебро, можно купить старинное серебро; вот два или три изделия в обороте, и это все.

И я быстро пересмотрел свое отношение к предмету, а также тщательно проанализировал ситуацию: как так произошло. И только после этого я понял.

Ну, так что с этими ребятами? Есть парни, которые это изучили, и есть множество учебников по этому предмету, и эта технология еще существует, но скоро она будет потеряна. Совершенно серьезно, она скоро будет потеряна. Вот один старый рабочий, которого оставили на заводе. Он знает об этом все. Он окружен людьми, и совершенно внезапно все это может возродиться. Но все просто полагаются на него, никто не изучает ремесла. Видите, все просто полагаются на него, если хотят что-то узнать. Все это приходит к той черте, за которой следует неспособность узнавать и неспособность обучаться.

Мое нежелание, которое я ощущал к делу, привело меня к той черте, когда я стал уже с большой охотой изучать все премудрости предмета, и в таком состоянии души я принялся за изучение курса. Я имел уже огромное желание научиться всем его тонкостям. Я понял, что моя самоуверенность в отношении этого дела было совершенно немыслимой? Моя самоуверенность была фантастичной!

Я всегда гордился тем, что я быстро обучаюсь, следовательно я могу говорить на основании собственного опыта в этой сфере. Но я знаю свою собственную историю с этим делом, и знаю свои собственные слабые места. Когда вы станете меньше беспокоиться о своем умственном состоянии или о чем-нибудь подобном на этом свете, вы сможете по-настоящему рассмотреть это и выявить, что там не так, и взять на себя смелость признать, что там-сям можно было бы кое-что улучшить.

Но подумайте только, я занимался этим делом с двенадцати лет. Я занимался фотографией под руководством некоторых мастеров этого дела, которые были в те времена известны. Некоторые правительственные фотографы и ученые из Национального музея имели достаточно терпения для того, чтобы обучить меня немного этому мастерству. Я читал книги по предмету, читал одно, другое, третье, даже работал в "темных комнатах" профессионалов. И реальность была у меня прямо перед глазами. Боже мой! Люди платили деньги за фотографии! Я работал даже для агентства "Андервуд энд Андервуд".

Теперь, одна вещь о самом образовании: в нем встречается очень много лжи, и можно изучать множество ложных идей и после этого выбросить из головы всякую учебу, потому что то, что было изучено – ложь. Это может стать одной из причин, по которой человек прекратит учиться. Я практически не вижу, как это относится к нашему предмету, кроме, разве, того, что это вносит идею собственного мнения о том, что вы изучаете. Так, если кто-то учится, не имея никакого мнения о предмете изучения, или не имея способности оценить то, что он изучает, что ж, его способность обучаться будет на деле очень низкой. Со стороны он будет выглядеть просто китайцем.

И всегда говорил, что моей проблемой с фотографией - с того самого момента, когда я занялся этим делом - моей проблемой с фотографией /я нашел этому прекрасное объяснение/ было то, что постоянно менялись способы и методы. Я нашел просто чудесное объяснение. Итак, по сути, с тех пор, как я начал заниматься фотографией, появились мини-фотоаппараты, панхроматические пленки, различные виды проявлений, были изобретены вспышки; все постоянно менялось. Честно говоря, методы меняются и сейчас. У меня была одна пленка от Илфорда, такая замечательная, что я мог сделать на ней отличный яркий отпечаток, а скорость проявления пленки вдруг взяли и изменили. Теперь нельзя было воспользоваться старой пленкой, и я не знал, каким образом нужно проявлять сейчас. Это была, как видите, моя вина. А все продолжало постоянно меняться.

В китайцах нет ничего плохого, но я помню, как ходил в школу, кажется, в восьмой класс. Я несколько месяцев посещал грамматическую школу *Грамматическая школа: в Британии школа для подростков 11 – 18 лет с повышенными интеллектуальными способностями., все время на разных станциях и в разных местах. А ситуация, которая возникла в восьмом классе, заключалась в том, что никто не мог получить оценку “5”, кроме двух китайцев, которые учились в нашей школе. Они обучились учиться, но так же, как обучаются учиться попугаи, если это назвать обучением. И они могли встать и оттарабанить номер страницы и параграф и что угодно еще из заданного по учебнику истории, и они могли выдать вам это дословно. Самая потрясающая работа по тотальному воспроизведению, о которой вы когда-либо слышали. Но они не были способны сказать вам, о какой вселенной идет речь, и если переставить одну запятую или спросить их мнение об изученном таким образом материале, то получался полный конфуз, как очень часто и бывало. Они могли помнить, находится это в середине книги или в конце книги, то есть, в каком параграфе это описывается, и все в этом роде. Самое потрясающее воспроизведение через копирку, которое я когда-либо видел. И это доставало всех нас, остальных, потому что они всегда получали “5 с плюсом”, и это было для учителя таким впечатляющим примером, что учитель, естественно, не мог, поставить кому-нибудь “5 с плюсом” за любое знание предмета. Соответственно, наше любопытство к этому предмету очень быстро исчезло, и мы обычно получали “2”. Я им этого никогда не прощу.

И меня осенило, что я просто не мог оторваться от того, что было написано в старых текстах, потому что это был очень хороший курс для профессионалов, понимаете? Они ничего не могли дать новичку в этом деле, а я так и не мог оторваться от учебника, известного еще Мэтью Бреди во времена гражданской войны в Америке. Основные законы и правила, которых я не знал, существовали по предмету с 1860 года! И они никоим образом не касались всех изменений в материалах и методах. Я не знал основного закона о том, почему фотография получается на листке бумаги.

Но в любом случае, шутки в сторону, это был случай полного, совершенно полного воспроизведения без малейшего зернышка связанного с этим разумения, и это полный кошмар, и совсем не так, как учитесь вы. Кошмар! Возможно, вы тоже способны так делать, но я буду расценивать это как ментальный подвиг, а я думаю, что обучение не имеет ничего общего с ментальными подвигами. Обучение имеет дело с пониманием.

И вдруг, в этот самый момент, меня как молнией озарило, что я был настолько самонадеян, что просто не дал себе труда узнать о предмете фотографии все, что имело место быть под этим солнцем, под этой луной и этими звездами. Я не стал в свое время известным мастером фотографии, потому что, хотя у меня и были кое-какие результаты, я должен был продолжать и продолжать учиться: вот, где я "завяз". И, друзья мои, я опомнился и начал учиться.

Обучение имеет дело, в общем и в частностях, фактически с одной вещью: с желанием знать. Это первые маленькие ворота, которые должны быть открыты, чтобы человек встал на путь обучения: желание знать. Если эти ворота остаются закрытыми, тогда вам придется встретиться с такими вещами, как тотальная дословная зубрежка, система механического запоминания, вам придется столкнуться со всеми видами других систем, ни одна из которых не сложится в какое-либо знание.

Можно проследить скорость моего продвижения: три прочитанных книги за три с половиной года; восемь книг за две недели. Первое было до того, как на меня снизошло озарение, а второе - уже после того, как я все понял. Я просто за одну ночь осознал, что прошел необходимый мне курс только наполовину. У меня ушло три с половиной года, чтобы проработать первые три из более, чем пятидесяти книг, которые составляют весь курс.

Знайте, что в Саентологии есть одна вещь – одна вещь – которую не слишком легко поместить в тексты, и которая, возможно, никогда не будет помещена в тексты: наука о том, как это делается. Знайте и то, что эту одну единственную вещь действительно трудно передать в письменном тексте, хотя очень легко передать на примере (и я обращаю сейчас ваше внимание на более раннюю часть этой лекции, когда я говорил, что это составляет как минимум 50% всего, что мы делаем); и я хочу сказать, что здесь есть некая непрочность, связанная с передачей этой информации, обеспечивающей будущий успех Саентологии, и эта непрочность именно здесь. Она очень легко может стать неработающей дисциплиной.

Почему же я не смог тогда сдвинуться с места? Просто я изучал предмет и думал, что все знаю. Я был не в состоянии привести себя к мысли о том, что "нужно учиться еще. Садись и учись." Наоборот, я изучал предмет с такой мыслью: "Я все об этом знаю. Нет ничего такого, что бы я не знал об этом деле." Ну, тогда объясните мне, пожалуйста, какого черта я вообще, в таком случае, сидел и чего-то учил? И, тем не менее, я напускал на себя вид, что я что-то учу. Я просто не осознавал, что я притворяюсь. Я думал, что я на самом деле занимаюсь учебой. Я читал и т.д. Но при всем при этом у меня всегда была уверенность в том, что я все знаю. И мое зазнайство было таким необъятным, что у меня было огромное желание научиться кое-каким премудростям, но, все же, я думал, что все знал.

Я хочу подчеркнуть, что все в этой технологии, что может быть записано, может дать тот же результат, что был в Чикагском Университете: никакого результата, понятно? Потому что здесь есть утраченный элемент: наука о том, как это делается.

И, самое смешное, что в результате более позднего обучения, все мои взгляды в отношении предмета изменились, изменились взгляды и в отношении того, что я хочу снимать; коренным образом изменились мои стандартные представления о том, что такое "хороший снимок". Я стал более критичным, но это уже была критика на хорошей основе.

Я скажу вам, что одитор может стать настолько искусен, что в сессии не будет больших пропущенных зарядов *Пропущенный заряд: умственная энергия или масса, которая была каким-либо образом рестимулирована в человеке, и она частично или полностью неизвестна человеку и таким образом, способна отрицательно влиять на него. Когда человек получает лок, рестимулируется более ранний ниже расположенный инцидент, – это и есть ПЗ. Пропускает его не одитор. Он работал с более поздним зарядом, который рестимулировал более ранний. Это – ПЗ (технология 62г.), и это все, что имеется в ввиду под этим термином. Рестимулированный и невидимый более ранний заряд – вот как можно назвать его иначе., и его одитинг будет настолько гладок, что нигде и ни у одного студента в этом ко-одите не произойдет включения *Включение: момент, в который произошла рестимуляция более раннего болезненного или расстраивающего инцидента. Включение – это момент, когда окружение бодрствующего, но усталого или расстроенного человека, оказывается подобным, записанному в спящей инграмме. В этот момент инграмма становится активной. Она включается и может затем драматизироваться. – ого! Это почти невероятное мастерство одитинга. Это ходить по краю клетки со львами так ловко и проворно, что не нужно будет ставить парапет. Это просто потрясающе!

Я не мог учиться, потому что думал, что уже все знаю, понимаете? А теперь я уже прошел через осознание того, что я ничегошеньки в этой области не смыслил; я должен был вернуться назад, к основным законам и правилам, и изучить эти правила. И уже после того, как я вник в эти законы, тщательно их изучил и проработал, продвинулся в занятиях уже на голову выше и т.д., тогда я достиг той "точки", когда я уже не просто хотел учиться, а спорить по предмету. Я вовсе не собирался рабски изучать то, что предложено. Теперь я уже знал основные законы. Я мог видеть, как их можно применить и т.п., и я мог уже спорить и рассуждать в пределах и рамках данного образовательного курса. Иными словами, у меня уже сложилось собственное мнение. Я мог им пользоваться и выносить суждения.

Ну, чем это достигается? Наукой одитирования. Это формула общения, это владение э-метром, это что делать и чего не делать с преклиром, и так далее. Это исключение из сессий одитинга вещей, которые ругает Мэри Сью как Крупные Ошибки Одитинга *Крупная ошибка одитинга: Есть 5 крупных ошибок одитинга: 1) Одитор не может управлять Э-метром и читать показания; 2) Одитор не знает и не может применить технические данные; 3) Не может ввести п/к в сессию и держать его в сессии; 4) не может завершить цикл одитинга; 5) не может завершить повторяющийся цикл одитинга (включая повторение команды достаточно долго, чтобы сгладить процесс). (БОХС 21 сент. 1965 г.) Сокр. КОО. на телевизионных демонстрациях, отсеивание этих вещей, сохранение прямой линии – более 50% дела.

Раньше я никогда не мог судить об этом предмете. У меня просто были некие навязчивые идеи, и эти идеи диктовали мне, что я знаю о предмете все, что положено. И только потом я понял, и это был крупный "прорыв", что мне еще нужно учиться и учиться, чтобы постичь все, чего я не знаю. И это были не одна и не две какие-то премудрости. Было очень много нового и неизвестного, и потом наступил еще один "прорыв": я уже смог выносить какие-то свои собственные суждения.

Следовательно, вот в это самое время мы должны делать это превосходно здесь, в Сент Хилле. Потому что если случится какой-то серьезный ляп со стороны тех одиторов в ко-одите, любая Крупная Ошибка Одитинга, как те, которые мы видим, когда человек приезжает сюда впервые, то он просто превратит своего преклира в кучу хлама, потому что уже достаточно их размазывали своих преклиров в блин по кирпичной стене. Не породить ни малейшего пропущенного заряда. Даже не успеть осознать, что он был, и одитировать достаточно гладко, чтобы он ни на кого не обрушился.

Я стал вести беседы со многими знатоками этого дела. Я читал работы некоторых известных фотографов. Сложная, суровая, замечательная словесная битва получилась у меня с одним из них. Я говорил ему: "Прекратите! Вы говорите мне об этом, но взгляните на эту фотографию, господи, и как это у Вас получилось? Посмотрите, Вы здесь все передержали." Я говорил с ним совершенно на равных. Он сказал бы то же самое. Я еще сказал: "Посмотрите сюда и сюда. Вы передержали, и не получилось световых эффектов. Передержали в конце.

Ну и теперь, другая сторона медали: на другой стороне медали, у людей с самого начала есть все материалы, совершенно правильные и точные, и все же их наука одитирования – их способность одитировать – столь низка, как мы это видим, при том, что все материалы и технологии совершенны и все процессы выполнены, что они могут превратить своего преклира в бледно-розовый блин, размазанный по кирпичной стене. Вы понимаете? Это другая сторона медали!

Как так получилась? Вы ведь могли, по крайней мере, попытаться исправить это в своей темной комнате. Почему же, бог ты мой, Вы этого не сделали?"

Если вы уловили это, то поймете и то замечание, которое я сделал, когда рассказывал вам, что техника – это одно, а то, как она применяется, – это то, что заставляет машину бежать по дороге, и это и есть то, что чаще всего теряется. У нас есть наше дело до тех пор, пока одитор может научиться одитировать.

А он мне ответил: "Ну, я просто думал, что этого никто не заметит."

И следовательно, когда я говорю вам об обучении, мы практически вообще не занимаемся предметом технологии. Мы знаем, к какой ступени относится та или иная технология и так далее, но – я сам делаю это очень часто: запишите-ка процесс под э-метром так быстро, чтобы можно было иногда положить карандаш, – давайте признаем, что этот вопрос имеет несколько сторон. Я не собираюсь засорять себе мозги, которые должны быть сосредоточены на одитинге, запоминанием того, на каком вопросе запнулся преклир. Я не собираюсь засорять себе этим мозги, поэтому я просто пишу четыре или пять команд, или того, что мы сейчас крутим, и просто указываю кончиком своего карандаша, что сейчас идет; и когда я перехожу к следующему, что ж, я вижу, что все хорошо, и я заглядываю в бумажку, и освежаю в памяти вещи, и даю их ему снова, понятно? И это освобождает меня для одитинга, так как это с ним не связано. Фактически, это трюки типа прогона набора альтернативных вопросов: у вас плюс на указательном пальце и минус на среднем пальце, и вы просто замыкаете их большим пальцем. Задаете положительный вопрос – вы сейчас на положительном вопросе, а ваш большой палец сейчас на указательном; отрицательный вопрос – ваш большой палец на среднем пальце, и так далее. Вы не можете запутаться таким образом, и не можете запутать вашего преклира, и вам не нужно сидеть и мучаться вопросом: “Так, что же теперь...”, ясно? Это – для желторотых.

А я сказал: " А я вот заметил."

Итак, честно говоря, помимо классификации и знания, куда идет технология, я бы не сказал, что есть что-то, чему можно учиться в этой сфере. Вам не надо изучать команды одитинга. Вы знаете, какого типа команда должна здесь быть, вы должны научиться этому, а не команде. Да, это изменяет все представления о том “чему мы собирались обучаться и о каком обучении он говорит?” Я говорю сейчас об обучении тому, как это делается, как это применяется, понятно? Вот о чем я говорю.

Вот такая критика. Не хочу сказать, что критика - это плохо, Вы ведь понимаете. Но я развил в себе такой критический "взгляд", и уже никогда не произнес бы такой рабской тирады: "Это снимок Сэма Фолка из журнала "Нью-Йорк Таймс", одного из величайших фотографов всех времен. Это имя свято. "Вы меня понимаете? Я абсолютно преодолел в себе подобные настроения и дошел до той черты, когда я мог сказать следующее" "Это просто ужасный снимок. Конечно, у фотографа, без сомнений, есть чувство композиции, просто потрясающее чувство композиции. Но что, черт возьми, он делал с этими фотографиями у себя в лаборатории? Он что, был пьян?" Вы понимаете, что я имею в виду? И я уверен в том, что с некоторыми моими доводами согласился бы сам Сэм Фолк.

Это довольно занимательно: откуда ни возьмись появляется малый и хочет просто пару процессов, таких, чтобы он мог выучить эти процессы, и так далее, и затем он думает, что получил образование и может продолжать в том же духе, потому что считает, что может их проводить; но затем так или иначе они не работают у него, и он никак не может понять, почему они у него не работают.

Он сказал бы: "Ты прав. Я даже не сдвинул назад увеличительную лампу, чтобы почетче выделить световые пятна на той стороне, и поэтому очертания птиц вон там совершенно размыты. Правильно, все правильно. Это привлекает посторонний взгляд к краю снимка, а не к "главному герою" фотографии. Ты прав, это можно было исправить в темной лаборатории." Он бы даже не стал спорить. Или он сказал: "Ты себе не представляешь, какие плохие негативы!"

Что ему следует изучить – вот эту науку одитирования. Бюллетени, связанные с хорошими показателями, бюллетени, связанные с циклами общения, и прочие подобные вещи. Каковы здесь профессиональные инструменты? Каковы категории этих инструментов, и как ими пользоваться, и какое мнение у вас о каждом из них? Уясните себе все это достаточно хорошо – и вы перестанете волноваться по этому поводу. Здесь есть чему учиться. И еще, я гарантирую вам, что это будет постоянно слегка подчищаться, в отличии от каких-то приемов, трюков или процессов.

Теперь Вы видите, что я имею в виду? Это было бы вполне имеющее смысл обсуждение, потому что, если передержать снимок, на котором должна быть изображена полночь, то получится рассвет. А на рассвете все обычно спят.

Иначе говоря, человек страшно счастлив будет выучить команды одитинга для того или иного процесса, но что такое цикл общения – его не касается.

И тут мы уже подходим к самой сути: если человек упрямо придерживается каких-либо мнений, то это происходит в связи с тем, что его знания по тому или иному вопросу ограничены, и поэтому ему приходится придерживаться этих "навязчивых" мнений из чувства самосохранения.

Но знаете, ребята, цикл общения требует сколько-то изучения! Нельзя пространно произнести: “Ну, это ля-ля-ля-ля-ля, и потом это начинается и продолжается и кончается, и все это относится к циклу общения, и все это мы знаем. А что такое команда одитинга, а? Вот что важно.”

"Перспектива: перспектива достигается при помощи изображения различных предметов в уменьшенном виде по мере их отдаления. Итак, если не "уменьшать предметы в размерах по мере их отдаления", то на фотографии не получится эффекта перспективы." Это и есть пример навязчивой идеи насчет перспективы. Это вовсе не такое мнение, что "существует множество способов изготовления фотографий для получения изображения предметов в трех измерениях." Это совсем иная точка зрения, как видите. И это не то мнение, что "перспективы можно добиться многими способами." Опять другая точка зрения. И если Вы поймете все эти тонкости, то можете уже взглянуть на снимок и сказать: "Надо же, как хорошо у этого фотографа получается перспектива", или "Надо же совсем не умеет." Понимаете? Можно добавить еще и следующее: "Если бы этот парень подошел еще на пару шагов ближе, чтобы сделать этот снимок, то, вероятно, получилось бы больше глубины, и фотография смотрелась бы гораздо лучше." Видите? Потому что можно было предпринять еще несколько мер для улучшения фотографии, но эти меры не были приняты.

Нет, это не то, что важно. Команда одитинга не будет работать до тех пор, пока она не дойдет, пока преклир ее не получит. И ее нужно довести до преклира с помощью определенных “Как это делается? Что вы, как одитор, делаете? Что вы, как одитор, говорите?” Это мелочи, но мелочи, которые делают дело.

Иными словами, у фотографа есть выбор, он может по-разному маневрировать, и, следовательно, у него может сложиться какое-то мнение, а не навязчивые идеи или предрассудки. Существует огромная разница между предрассудком или навязчивой идеей и способностью выработать собственное мнение.

Весьма забавен мой недавний опыт. Как-то в светлую минуту я решил, что мне хорошо бы выполнить независимое исследование. Не видя смысла слишком сосредоточиваться на какой-то частности, я шел, словно сигнальная ракета, к материалам Класса VI и работал над ними очень усердно и очень сосредоточенно, но я не вычислил, что сохраняет мой разум в таком состоянии. Я подумал, что мог бы точно так же взять любой другой предмет, совершенно независимый. Обратите внимание на то, что я сейчас расскажу.

Собственное мнение формируется на основе многих разных вещей. Но если это происходит на основе того, что человек просто не знает, о чем, собственно, идет речь, то он выглядит в глазах других просто дураком, а потом он начинает быть дураком и в своих глазах, когда он, наконец, начинает разбираться в предмете.

Несколько лет назад я неосторожно, в момент слабости, купил курс фотографии. Конечно, я занимался фотографией с детских лет, это хорошее хобби, и мне это очень нравилось. И иногда я продавал свои фотографии. Это одна из штучек у всех людей, у которых есть хобби, и на это легко можно попасться. Я бы, скорее, классифицировал свое занятие как продвинутое любительство; одно время я классифицировал это как профи, когда был в колледже. Делал кучу денег, Нэшнл Джиогрэфик, и так далее. Думаю, что еще попадаются книги по географии, в которых есть мои фотографии. Но в конце концов, в виду того факта, что моим мозгам иногда приходилось нелегко в этом деле, я решил поставить его на совершенно иные рельсы. Вот я и взял этот заочный курс фотографии – Нью-Йоркского института фотографии, одного из лучших – и закатал рукава, и обнаружил, что я никогда не проходил далее третьего урока. Так я решил, что мне следует немножко изучить само обучение, начать и пройти эту науку до конца, подтолкнуть себя и сделать все задания, как хорошему мальчику, и отослать их все, урок за уроком.

Итак, мои представления о предмете фотографии не представляли собой законченной картины. И это было одной из первых вещей, которую я внезапно осознал. Как молнией озарило. И это не обязательно было причиной моей остановки в изучении данного предмета, - я бросил гораздо раньше - но понять это я смог лишь впоследствии. Понимаете, о том, хороший фотограф, или нет, можно судить только по готовой фотографии. И никаких других показателей нет. Снимок готов - и вот, пожалуйста, смотрите.

Ну, и что вы думаете? Впервые в своей жизни я узнал кое-что об обучении. Я узнал об обучении кое-что очень субъективное и очень реальное. Единственная причина, по которой я вам это говорю, это не для того, чтобы вас как-нибудь позабавить, но я думаю, что вы сможете извлечь из этого пользу. Вот что это: Я заинтересовался, почему я остановился на третьем уроке. Я терпеливо шел вперед, изучая остальные уроки, и так далее, но – почему я остановился на третьем уроке, и почему я застревал то там, то здесь по ходу дела? Ведь это шло нелегко.

Также нужно быть уверенным в том, что Вы знаете, как работать со своим фотоаппаратом. Это очень интересно! Еще до того, как наступил мой "прорыв", я не понимал, что мне нужно делать после того, как я поднес к лицу фотоаппарат. Я знал, как протирать линзы и делать тому подобные вещи, но понятия не имел, как поступать с аппаратом, когда он готов к работе. Понимаете, мне даже стыдно вспоминать, что я делал! Это ужас! Всего несколько снимков при ясной погоде - и Вы уже, кажется, совсем взмокли. А если ситуация такая, что стоит неважная пасмурная погода, Вам нужно снимать, но у Вас трясутся руки, поскольку Вы не знаете как следует своего дела и т.п., и Вы говорите: "Знаете что, сегодня погода мне не подходит. Я в такие дни не снимают." Понятно?

Конечно, это очень, очень своеобразный, местами очень сухой, часто очень глупый предмет, предмет фотографии, потому что он связан с оптикой. Вы хотите делать фотографии, а не изучать линзы. Но оптика оказывается чем-то таким, что люди, чьи труды по фотоискусству вы хотите изучить, держат очень близко к сердцу и чем они постоянно вас терзают. И еще есть предмет химии, и химии очень интересной. Существует множество реактивов, и все они что-то делают с вашей картинкой, появляющейся на бумаге, но это то, о чем вы не так много знаете. Если вы можете сами пойти в темную лабораторию и сделать хороший негатив и хороший отпечаток, то какого черта вам надо знать о химии, не так ли? Таково, в общих чертах, было мое отношение.

А если бы Вы прекрасно разбирались в своем фотоаппарате, то не обратили бы ни малейшего внимания на пасмурную погоду. Вы бы сказали: "Все замечательно. Все будет о кей. "Клик-клик..."Что Вы хотите получить на фотографии? Яркий солнечный свет. Хорошо." Клик-клик... И добавили бы: "Что самое интересное, сегодня чудовищный туман. Что ж, мы "сгустим" туман еще больше и получите снимок для фильма ужасов."

Но я продолжал учиться, как хороший мальчик, и в конце концов сдал экзамены. По каждой брошюрке был экзамен. И вдруг совершенно внезапно меня осенило, что хотя я интересовался этим с 12 лет, я ничего об этом не знал! Ужасная, черная мысль! Я делал снимки, я публиковал снимки, люди за это платили мне хорошие деньги наличными, мои снимки бывали на обложках журналов, очень приятное явление. А я ничего не знаю об этом предмете! Меня словно молнией ударило! Это предмет, которым я занимаюсь с 12 лет, если вам угодно, всю жизнь, и вдруг я узнаю, что я ничего о нем не знаю. И это не было случаем внезапной амнезии или чего-то такого. Это было просто “Ты кто?” и “А это что?”

Если Вы знаете свое дело, то можете заставить все Ваши инструменты Вам хорошую службу, в какой ситуации бы Вы ни оказались, понятно? И Вы уже не будете жертвой обстоятельств. Вы уже не будете зависеть от каждого камешка на дороге.

И тут я быстро просмотрел свои реакции и очень тщательно проанализировал, что произошло. Я обнаружил в этом необычайно большую субъективную реальность. Я изучал смежный предмет; я заставлял всех вас учиться; я должен был знать что-то об обучении как о предмете изучения. И я, более или менее, до какой-то степени, начал узнавать кое-что об обучении, и я узнал кое-что прямо тогда же.

"Вы знаете, сегодня очень плохой для съемки день. Солнца нет, поэтому мы сделаем этот снимок завтра или на днях, когда погода исправиться." И как можно назвать эту тираду? Можно подумать, что фотограф настолько бестолковый, что не может снимать вообще. Как Вам это нравится?

Пределом моей готовности учиться на этом курсе было выучиться у них нескольким приемам, и в таком состоянии ума я записался на этот курс: я очень хотел научиться у них нескольким хитрым приемам. Я обнаружил, что моя самонадеянность в этом предмете была абсолютно, непечатно несказанной. Моя самонадеянность была совершенно фантастической!

И разве нельзя было сказать: "Хорошо, посмотрим", поднять фотокамеру и сделать снимок. Ведь фотограф для того и нужен, чтобы фотографировать. он должен знать свое дело настолько хорошо, чтобы быть в состоянии сделать снимок всегда. Это довольно просто. все, что ему нужно сделать, это расположиться вблизи от объекта, которые необходимо сфотографировать. Если бы он хорошо разбирался в "орудиях" своего труда, если бы в его лаборатории было все, что нужно, и он знал, как всем этим пользоваться, то он всегда мог бы сделать снимок. и вполне приемлемый снимок. Следовательно, качество получаемой фотографии напрямую зависит от практики и тому подобных вещей.

Смотрите, я занимался этим с 12 лет. Я учился фотографии у одного из стариков, которому в то время приходилось нелегко. Несколько фотографов правительства и ученых аж из Национального Музея *Национальный музей Соединенных Штатов Америки – в г. Вашингтон, столице США. Официальное хранилище произведений искусства, исторических ценностей, результатов исследований за пределами США, а так же естественноисторических, ботанических, геологических и минералогических коллекций, принадлежащих США. были достаточно терпеливы, чтобы кое-как научить меня фотографии. Я читал книжки по этому предмету, читал то и это, даже работал в профессиональных фотолабораториях. И свидетельство было прямо передо мной. Боже правый! Люди платят тебе деньги за снимки. Я делал снимки для “Андевуд и Андевуд” *Underwood & Underwood – фотоагентство в США, первым (в 1896 году) начавшее фотообслуживание газет в Нью-Йорке..

Итак, я осознал все это тоже, получил хороший "урок", и окружающие обстоятельства уже не диктовали мне, получу я результат, или нет.

И я всегда считал, что мои проблемы с фотографией, с тех пор, как я этим занялся, – я прекрасно это объяснил – мои проблемы с фотографией, с тех пор, как я этим занялся – были в том, что методы постоянно менялись. Я прекрасно это объяснил. И действительно, с тех пор, как я начал фотографировать, пошли миниатюрные камеры, полихромные пленки, различные типы увеличителей, исчезли ламповые вспышки; все изменилось. На самом деле, все меняется и сейчас: у меня была пленка, сделанная Илфордом *Ilford – фамилия владельца и торговая марка производителя фотопленок в Великобритании., столь привычная, что я мог поставить хороший зернистый *Зернистость – свойство фотоматериала, обусловленное неоднородностью почернения светочувствительного слоя под воздействием света из-за различия размеров частиц серебра (“зерен”) в обработанном материале. негатив на материал *Т.е. отпечатать негатив на каком-либо материале., но время шло и изменялись скоростные характеристики пленки *Скоростные характеристики фотоматериала – технические особенности, обусловливающие возможное время выдержки.. Сейчас уже не достать старых пленок, и поэтому я не знаю, как это делать сейчас. Это было мое обвинение, понимаете? Что мне связывали руки меняющиеся материалы.

Но все эти вещи я изучил в результате такого "побочного" обучения, некоторое время я держал ее в "долгом ящике". Этим делом я занимаюсь исключительно в качестве хобби, подыскивая подходящие для обучения материалы и, если Вам нужно выяснить, что является главным барьером в обучении, то это убеждение в том, что Вы уже все знаете по этому предмету. И если Вы хотите создать себе трудности в изучении предмета - пожалуйста! Просто убедите себя в том, что уже знаете о предмете абсолютно все.

Но что меня потрясло, чем я был потрясен в этих текстах, – потому что это был хороший профессиональный курс. Там ничего не было для какого-нибудь любителя – и вот то, чем я был потрясен в этих текстах, было известно Мэтью Брэди *Брэди, Мэтью (1823 – 1896), американский фотограф, прославившийся снимками Гражданской войны в США. во время Гражданской войны в Америке. Основы и основания, которых я не знал, существовали в этом предмете с 1860 года! Меняющиеся материалы оказались абсолютно ни при чем. Я не знал самых основ того, почему картинка вообще получается отснятой!

И еще: не позволяйте, чтобы На Ваше самоощущение по поводу собственных знаний оказывалось пагубное влияние со стороны того факта, что у Вас нет производительности. Вы не получаете никакого результата, да? Вы не получаете результата, и это очевидно, но этот факт ни в коей мере не ставит под сомнение Ваши знания. У Вас никогда не должно возникать таких вопросов. Понимаете, результата у Вас пока нет; но Вы знаете то, что знаете; и тот факт, что Вы не получаете результата не может поставить под сомнение Ваше убеждение в собственных знаниях.

И совершенно внезапно в этот момент меня пронзила с потрясающим треском мысль, что я был очень самонадеянным и что я действительно не знал того, что надо было знать под солнцем, луной и звездами, по предмету фотографии. Вот что произвело на меня впечатление: я не был мастером, вошедшим в историю мировой фотографии, но я действительно получил некоторые результаты в свое время, – и вот мне все-таки было еще, что изучать. И ребята, я прогнулся и начал учиться.

Теперь поговорим о зацикленных мнениях. Человеку необходимо иметь зацикленные мнения, чтобы не быть уличенным в том, что он является полным профаном в данной области и не может выносить никаких суждений по этому поводу до тех пор, пока не сможет выбраться из "трясины" навязчивых идей. А свобода суждений зависит от того, освобожден ли человек от зацикленных мнений, то есть исходя из этого можно делать какие бы то ни было выводы. И можно оценить свои силы: ты знаешь то, что знаешь, а также знаешь то, что чего-то не знаешь. Понятно? Иными словами, Вы не сражаетесь с чем-то химерическим. Вы не защищаете свою сомнительную репутацию, пытаясь доказать, какой Вы мудрый и какой Вы замечательный. Вы уже можете расслабиться в отношении данного предмета и сказать: "Знаете, здесь есть один параграф, из которого я абсолютно ничего не знаю. Надо будет на днях сесть и разобраться." Но, в то же самое время, у Вас не должно возникать такое чувство, что Вы знаете того, что на самом деле знаете.

Очень интересно рассмотреть скорость моего продвижения по курсу – это: три книги за три с половиной года, и потом восемь книг за две недели, и первый показатель относится к моей учебе до этого открытия, а второй – после. Я вдруг посмотрел на это прошлой ночью и понял, что я только частично учился на этом курсе. Три с половиной года понадобились мне, чтобы пройти первые три из пятидесяти с чем-то книг, составляющих курс.

Вынесение различных суждений, в таком случае, зависит от очень глубоких знаний по предмету, и если у Вас не рождается никаких мыслей в его отношении, то это значит, что Вы предмета не знаете. Вот и все. Если Вы замечаете, что Ваши суждения часто бывают неправильными или просто плохими, то Вы должны понимать, что это является для Вас сигналом того, что Вы, в большей или меньшей степени, не знаете все, что касается именно этой ситуации. Если же Вы судите о чем-то слишком плохо, что ж, они могут быть плохими, потому что у Вас просто нет знаний по предмету.

Почему я был неспособен пройти это? Я изучал что-то, о чем я все знал. Я не мог привести себя в такое свободное состояние ума типа: “Здесь есть, что учить. Давай выучим это”. Нет, я учился сквозь такой заслон: “Я знаю об этом все. Я знаю все, что об этом можно знать”. Ну, скажите мне пожалуйста, тогда какого черта я сидел, изучая все это? Если я все об этом знаю, зачем я сидел, изучая все это? И тем не менее я продолжал притворяться, что изучаю это. Я даже притворялся перед самим собой, что изучаю это. Я не отдавал себе отчета, что притворяюсь. Я думал, что действительно изучаю это, понимаете? Я читал это, и так далее; но все это было с той точки зрения, что я знаю все это. И я был настолько самонадеян, что правда хотел научиться нескольким приемам, и думал, что моей стороны это очень большая готовность к учебе.

Итак, все сводиться к тому, что способность студента к обучению не обязательно будет зависеть от того, что он говорит всем, какой он бестолковый, а от того, определенно, хочет ли он учиться - просто хочет он учиться, или нет. Если у него есть такое желание, то все приложится. А самый крупный барьер в обучении - это уже сложившееся у него мнение о том, что он все знает, хотя это не подтвердилось ни одним результатом.

Ну, а забавная часть всего этого: в последующем обучении моя точка зрения на предмет изменилась, изменился полностью мой взгляд на то, что я хочу снимать, и сильно изменились мои – как критика – стандарты того, что такое хороший снимок,. Теперь я критикую даже совершенные образцы фотоснимков. Очень критичная, но имеющая очень крепкие основы критика.

Например, давайте рассмотрим такую тираду: "Вы знаете, я учился очень долго и знаю предмет превосходно. Но, разумеется, у мня не получается очень хороших результатов." Вот как ее можно понять, в двух словах: тот факт, что он еще не получает результатов, еще ни о чем не говорит. Их можно достичь. Он знаком с предметом, он наблюдал вокруг себя различные примеры и т.д. Результаты можно получить. Но этот факт ни в коем случае не ставит под сомнение его полную уверенность в том, что он знает по предмету все, что надо понимаете? Не стоит ставить его знания под сомнение, судя по результатам.

Я не мог учиться, потому что знал, что знаю об этом все, понимаете? Затем, это после моего осознания, что на самом деле я не знаю об этом ничего, мне пришлось вернуться назад, к основам, и выучить эти основы. И когда я добрался до этих основ и выучил их хорошо, я двинулся вперед в этом направлении, и затем я вышел на уровень, где я не только был совершенно готов учиться, но также был совершенно готов возражать. Я больше не был в неком рабском состоянии по поводу обучения. Теперь я знал свои основы. Я видел, к чему их можно применить, и в пределах этого образовательного курса был способен возражать. Я мог теперь иметь свое мнение; я мог опереться на свое суждение.

Конечно, это просто отсутствие проницательности. Человек не в состоянии понять. Он не может выносить суждений соотносительно со своими навыками. И его суждения, в этом случае, вместе с тем, что он делает, и являются причиной этой крупной ошибки. Он утверждает, что черное - это белое. Он еще ничего не достиг, но у него есть знания. Он знает в этой области все, что нужно, но, тем не менее, результатов пока нет. Что ж, это очень глупое утверждение, а также самое неправильное суждение в отношении любого предмета.

Ранее у меня не было суждений по предмету. Было просто несколько фиксированных идей, и эти фиксированные идеи говорили мне, что я действительно знаю все, что можно знать по этому предмету. Когда я наконец обнаружил – это был большой прорыв вперед, когда я обнаружил, что есть что-то, что мне надо изучить, чего я не знаю. Дело шло уже не о нескольких приемах. Затем это обернулось другой стороной, и после напряженных занятий, совершенно внезапно, я сделал другой прорыв: я освободил свое собственное суждение.

Вы часто попадаете - Вы часто можете попасть в ситуацию, равносильную как бы "экзамену" в данной сфере, и обнаруживаете, что практически каждый человек получает некий "статус". И этот статус играет огромную роль, проверьте. И получается, что человека "толкают" к тому, что у него появляется чувство, диктующее ему защищать свой статус: он напускает на себя самоуверенность, притворяется, даже перед самим собой. Ему хочется думать о себе хорошо, и он притворяется знающим и умным и перед собой, и перед другими. И у него появляется нечто, что может назвать "самомнением", это просто один из методов поддержания уверенности в себе. В этом нет, в целом, ничего плохого. И мне хочется это очень ненавязчиво подчеркнуть. Просто необходимо, чтобы индивидуум чувствовал уверенность в себе в какой-то степени. Но, что также очень интересно, необходимость иметь "статус" и это самое самомнение улетучиваются в присутствии истинных знаний и истинной уверенности в себе. А настоящая уверенность в себе оказывает большее впечатление и на самого человека, и на других, потому что с его помощью получаются результаты. Приходит компетентность, а с компетенцией не поспоришь, никак не поспоришь.

Там были тексты, написанные некоторыми очень знаменитыми фотографами. Я бы поговорил теперь с любым из этих парней. Да, там был суровый, кропотливый, черепаший труд, и одному из этих малых я бы сказал, “Да ну его, все это”. “Все это вы говорите, а картинка – вот она, ребята, как – получилось? Смотрите, вы выжигаете все это из...” И это было бы разумно. И он бы тоже поговорил со мной об этом. Я бы сказал: “Постой, посмотри. Ты выжег все световые эффекты. Ты просто убрал их совсем. Зачем? В конце концов, ты мог восстановить это в лаборатории, ради Бога.”

Это все вовсе не должно сводиться к тесту типа "что этот человек знает", но это сводится к вопросу "что он может делать?". И если Вы будете судить об этом, основываясь на первом вопросе, то это очень плохо, психиатрия может служить прекрасным примером в данном случае. Я абсолютно не хочу принижать заслуги психиатров, потому что они и так терпят неудачу за неудачей, но позвольте мне заметить, что ни одна область на свете не вызвала во мне столько удивлений, как именно эта "команда". Не могу сказать, что меня ужасно восхищает то, чем они занимаются. Но Вы знаете, я однажды где-то прочитал о том, из чего состоит экзамен по психиатрии на звание дипломанта, и Вы знаете из чего? Надо было назвать дату, контекст, из которого взята цитата, название и место публикации лекций Фрейда! А не то, о чем говорилось в этих лекциях! Вопросы типа "Что бы Вы могли внести в область психиатрии?" не задавались вообще, а спрашивалось о том, когда была прочитана лекция, как она называлась, а также в каком издании она публиковалась. И это называется экзаменом на звание дипломанта, высшей степени в области психиатрии!

И он бы сказал: “Ну, я не думал, что кто-нибудь заметит”.

Что ж, я просто хочу продемонстрировать Вам, какой это идиотизм - идиотизм чистой воды!

Я бы сказал: “Ну, я заметил”.

Первое: смогли ли Вы что-либо почерпнуть из данной лекции? И второе: каким образом Вы смогли применить ее данные на практике? И третье: если человек на самом деле почерпнул из нее что-нибудь для себя, то он сможет ответить на следующий вопрос. Если человек знает предмет, то он ответит на вопрос: какое мнение сложилось у Вас в отношении данной лекции? Каково Ваше мнение о предмете в целом? Если человек на самом деле знает предмет, если он его основательно изучил, может его применять на практике и т.п., то он в состоянии выносить свободные суждения в отношении этого предмета. И, как видите, его самонадеянность не имеет с этим ничего общего. У него уже сформировалось свое собственное мнение по поводу данного предмета. Иными словами, он может о нем судить.

Критично. Но разве не очевидно, что не всякий критицизм плох, и развитие способности критически смотреть на вещи избавляет от необходимости рабски говорить: “Это снимок Сэма Фолка, из журнала Нью-Йорк Таймс, одного из величайших выставочных фотографов всех времен. Следовательно – это святыня.” Другое дело – рассмотреть все это, и прийти к мнению: “Это ужасно хорошая картинка. У этого малого действительно хорошее чувство композиции, отличное чувство композиции. А вот что с ним случилось в лаборатории? Напился он, что ли?” Видите, что я имею в виду? И я могу показать пальцем место, насчет которого, я уверен, сам Сэм Фолк согласится со мной.

Но если Вы его просто зазубрили и можете лишь "рассказать о лекции в двух словах, назвать дату и место ее публикации, и это все, что надо знать об этой лекции", то, значит, Вас не научили ничему большему, кроме как выдавать данные карточно-каталожной системы. Но это не имеет ничего общего с действенностью.

Он скажет: “Правильно. Я даже не установил как следует освещенность в увеличителе, там, где выжжены все эти световые эффекты вон с той стороны. Правильно. Ты прав. Это уводит взгляд к краю картинки, а не к главному предмету. Ты прав, это можно было улучшить в лаборатории”. Он не стал бы спорить об этом. Или сказал бы мне: “Да ты не знаешь, какой кошмарный был негатив!” Понимаете, что я имею в виду? Это могло бы быть разумным обсуждением, потому что теперь “после того, как сгорит полночь, наступал рассвет” – и так и было; и я использовал это время для того, чтобы спать.

Ну, а в области фотографии (пример который я Вам привожу в качестве забавного подтверждения своих доводов) своеобразным "экзаменом" являлось то, умеет человек снимать, или нет. Это явно свидетельствует о мастерстве, не так ли? Можно даже назвать мастерство фотографии искусством, что является довольно интересным фактом, поскольку об этом стали говорить совсем недавно. В таком музее, как "Метрополитен", а также и в других есть экспозиции фотоснимков, и их уже представляют как вид изящного искусства, но раньше такого не было.

Идея, к которой человек рабски привязывается, возникает на самом деле тогда, когда он чего-то не понимает с самого начала, и ему приходится иметь фиксированные мнения, чтобы чувствовать себя в безопасности.

В данное время критика является довольно распространенным явлением в области живописи, и это происходит, потому что критики много знают о различных художниках и картинах, и тому подобных вещах, и, соответственно, у них формируется определенное мнение по предмету. им известны все фундаментальные основы, и это просто прекрасно, потому что сама по себе эта область является очень широкой и объемной. И, после вероятно, что можно быть критиком в сфере фотографии и при этом не уметь фотографировать самому. Можно просто критиковать снимки и делать это вполне хорошо.

Перспектива: Перспектива обозначается помещением в кадр уменьшающихся с расстоянием предметов. То есть – если нет чего-то, что “уменьшается с расстоянием”, в картинке не будет перспективы. Вот этот вид идеи, рабски зафиксированной на предмете перспективы. Не “Есть много способов придать изображению эффект трехмерности”. Видите, это было бы другой точкой зрения. Или: “Перспектива выполняется несколькими способами”. Еще одна точка зрения. И если вы однажды поняли это, вы можете посмотреть на картинку и сказать: “Ну, этот фотограф хорошо управляется с перспективой”, или там “плохо”. Вы говорите: “Если бы этот малый шагнул на два метра вперед, когда делал этот снимок, наверно получилась бы другая глубина, и все это выглядело бы гораздо лучше. Потому что, смотрите, есть два преимущества, которые он мог использовать но не использовал”.

Но самое смешное то, что когда человек начинает выносить суждение в технической области, занимаясь раньше критикой лишь предметов искусства, то возникает такой животрепещущий вопрос: как им же образом, черт возьми, он может знать, хороший, или нет, снимок сделан в результате трудов в "темной комнате"? Ему нужно уметь разбираться в том, что вообще происходит в фотолаборатории, а для этого не обойтись без ответа на такой вопрос: "Что делают в "темной комнате? Является ли данный снимок лучшим образцом того, что можно сделать в лаборатории, или худшим?", ведь этот технический факт может вызывать у Вас трудности.

Другими словами, у вас есть гибкость, гибкость курса, и следовательно у вас есть мнение, а не фиксированная идея или предрассудок. Есть большая разница между предрассудком или фиксированной идеей – и способностью иметь мнение.

Здесь уже, если сравнить с искусством, возникают технические сложности. Можно, конечно, взять пригоршню грязи, запустить им в скалу и сказать: "Это замечательное произведение искусства." Понимаете? Что ж, возможно, в данном случае на самом деле присутствует и дизайн, и определенная форма. Кто знает? Ведь в искусстве, этой столь объемной, столь широкой, столь обтекаемой области, нет ничего, что можно выразить точно и технически. Там все в основном зависит от того, нравится созерцателю та или иная форма, цвет, нравится ли ему объект и смысл произведения искусства. Ведь именно эти параметры формируют мнения.

Мнение может быть основано на многих вещах. Но когда мнение основано на неспособности обнаружить, что это и зачем это изначально, человек выглядит как дурак, причем он внезапно выглядит как дурак даже в собственных глазах – когда совершит прорыв.

И второе: когда Вы имеете дело с техникой, то есть беретесь судить о какой-то технической области, то Вы обязаны знать, каковы возможности исполнения, выполнена ли та или иная задача хорошо, что нужно желать, что не нужно делать и т.д. Таким образом, Вам нужно разбираться в предмете очень хорошо, прежде чем высказывать о нем свое мнение.

Так, мои представления о предмете фотографии не складывались в законченную картину. Это один из первых фактов, которые я внезапно понял. Как громом ударило. Это не обязательно то, что сломало меня на этом пути. Я сломался раньше, как я осознал впоследствии. Любой специалист настолько хорош, насколько он может довести дело до конца. И больше ничего. Очевидно, что это можно сделать, и следовательно, что ж, вот оно.

Иными словами, критиком в области искусства можно быть на вполне законных основаниях, но мне не кажется, что можно быть критиком в области фотографии, не разбираясь в данном предмете до последней тонкости. Понимаете, для того, чтобы критиковать чьи-то фотоработы, нужно знать предмет, потому что, черт побери, надо знать, с чем можно их сравнить.

Здесь мы можем пойти еще дальше, и это может оказаться для вас интересно. Прежде чем я совершил этот прорыв, и осознал, что я не понимал, какого черта я делаю, когда берусь за камеру, – я знал, как прочистить линзы и сделать что-нибудь подобное, но я не знал, что я делаю, когда поднимаю камеру. Просто смешно! Несколько удачных прорывов, и кажется, что вы уже такой бедовый!

Вот где располагаются "ворота" в обучение. Вот где они. Вам нужно их приоткрыть; и, прежде чем выйти на широкую дорогу к знаниям по тому или иному предмету, Вам надо широко распахнуть эти "ворота".

Мерзкий день, а вы хотите сделать снимок, и если вы на самом деле нерешительны, и вы не знаете вашего дела, вы говорите: “Ну, это мерзкий день. Именно такой день, когда я не смогу сделать снимок”.

Итак, я не спешил, тщательно разбирался, и вскоре обнаружил, "где собака зарыта", сравнил полученные мной данные с собственным опытом, пытался кому-то передать эту информацию, кого-то обучить, как-то все истолковать. Я обнаружил, в чем истина, непререкаемая истина. Я могу привести Вам тысячу примеров относительно данной области, но исключений из общих правил есть очень мало. Вы можете сказать: "Это может произойти только с тем человеком, который ничего не понимает, который не знает языка", и т.д. Не знаю, что стряслось с этим человеком, почему он ничего не понимает и не знает языка. Наверняка, он весьма заносчив и самоуверен. Это может казаться смешным, но Вы увидите, что все это правда.

Но если вы хорошо знаете вашу камеру, вы не обратите никакого внимания на тот факт, что это мерзкий день. Вы скажете: “О, да-а. Хорошо, отлично.” Щелк-щелк. “Какой эффект нам здесь нужен? Яркий солнечный свет. Хорошо”. Щелк. Вы скажете: “Это по-своему интересно: жуткий туман вон там. Хорошо, давайте сделаем туман чуть погуще, и снимем настоящую картинку из жизни привидений”.

Если Вы мне не верите, то попробуйте как-нибудь поговорить с полевой мышкой. Поговорите с ней о человечестве. Возможно, у Вас получится пре интереснейшая беседа, если Вам удастся найти общий язык. Вот откуда идет твоя самоуверенность, человек! Всякая там электроника, ядерная физика - полевая мышь никогда об этом не слышала, но будет вести беседу с видом знатока.

Если вы знаете свое дело, вы можете использовать свой инструмент, как хотите, вдоль и поперек. Вы не будете жертвой всего, что происходит. Вы не будете жертвой каждой щепки на дороге.

У Вас всегда будут возникать трудности, если Вы не заберетесь в самую глубь - до самого !фундамента", а прописные истины всегда кажутся глупыми, чепуховыми, их, как бы, не стоит изучать, но, все же, они останутся незыблемыми до всеобщего конца. Они останутся по одной простой причине: никто не дает себе труда изучить их.

“Ну, это слишком плохой день. Солнца нет, и – ладно, мы сделаем этот снимок завтра или в другой день, когда погода будет получше”. Ну, что это? Вы имеете в виду, что день может быть настолько неподходящим, что вы из-за этого вообще не можете сделать снимка? Как вам это нравится?

Если Вы попытаетесь обучить каких-нибудь дикарей тому, как надо завязывать шнурки, то это будет чрезвычайно неприятной процедурой, если для них нет никакого смысла в том, чтобы носить ботинки, и если они вообще не знают, что это такое и т. п. Итак, обучая дикарей завязывать шнурки, Вы забегаете вперед, поскольку Вы еще не рассказывали им того, что если они хотят выглядеть цивилизованными людьми, то должны носить ботинки.

И все таки малый, который не может сказать “Хорошо, давайте посмотрим”, – поднять камеру и сделать снимок, – не специалист. Предполагается, что он сделает снимок. Ну, он должен достаточно хорошо знать свой предмет, чтобы сделать снимок. Это довольно легко. Все, что он должен сделать – это встать поблизости от того, что он пытается снять; если он знает свой инструмент действительно хорошо, если он знает свою лабораторную технику действительно хорошо, он получит снимок. Смотрите, он получит очень приемлемый снимок. Конечно, качество снимка, который вы получите, сильно зависит от практики и всяких таких вещей.

Теперь, надеюсь, Вам понятно, что Вы можете потерпеть неудачу при обучении кого-то чему-то, не внедрившись в самую суть, в самую глубину, в самую реальность предмета. Существует всегда самый первый "урок", который необходимо преподать. И если вдруг у Вас что-то не ладится, то, значит, Вы не выделили этого самого первого "урока". Этому существует множество примеров. Я могу привести Вам миллион фактов по данному вопросу. Очень интересно.

вот я тоже крепко запомнил этот урок, что обстоятельства вокруг меня не обязательно обусловливают – получу я результат или нет. “Преклир сегодня придирчив, в таком состоянии с ним много не поодитируешь”. Какого черта! Вы одитор или нет? Вот в чем дело. Придирчивый преклир, задирчивый преклир – какая разница? Вы собрались проводить сессию? Так проводите сессию. Просто у вас займет чуть больше времени – наладить ход сессии. Ну, так наладьте его! Вот и вся разница. Не так ли?

Если говорить об определенном предмете изучения, то первой информацией, которую Вам необходимо усвоить, и первый барьер,?который?необходимо?преодолеть?будут следующими: "Зачем Вы это изучаете, если Вы уже все знаете?" Это первое. Это - "фундамент". Это основа изучения предмета. И если Вы будете всегда об этом помнить, то у Вас не возникнет никаких сложностей при попытках обучать кого-либо. Если Вы понимаете, что учение дается человеку с большим трудом, что ему требуется масса времени, чтобы во всем разобраться, то в таком случае Вам лучше всего вернуться к основам данного предмета и прежде всего обнаружить и понять, что он уже все знает. Следующий шаг - Вы должны помочь этому человеку тоже понять это. И если он уже все знает, то зачем ему тогда все это учить?

Вот вещи, которым я научился, благодаря этому побочному обучению, и мне было очень интересно взять совершенно чуждый по отношению к тому, что мы делаем, предмет, (их полно валяется вокруг нас; они просто существуют в сфере хобби) – и найти разные материалы, относящиеся к предмету обучения, и обнаружить, что первая вещь, которая препятствует обучению – это мнение, что вы все об этом знаете. И если вы хотите создать подводную скалу *Игра слов: “подводная скала” по-английски звучит так же, как “гребень”. См. гребень в глоссарии в конце книги. в предмете изучения, ребята, то вот она! Просто считайте, что вы знаете об этом все, что можно знать.

А затем, так или иначе, Вам нужно приоткрыть "ворота" в изучении предмета. Если Вам это удалось, то Ваш учебник уже сможет спокойно и нормально учиться.

И еще одно – это самое смешное – не позволяйте вашей идее о том. что вы все испытывать пагубное влияние того факта, что вы ничего не производите. Вы не получаете никакого результата, и для вас это совершенно очевидно, что вы не получаете никакого результата, но ни на миг это не должно ставить под сомнение идею, что вы все знаете. Это ни на секунду не должно ставить под вопрос ваше знание. Смотрите, вы не получаете никакого результата; вы знаете, что вы все знаете; и факт, что вы не получаете никакого результата, не противоречит вашей убежденности в том, что вы знаете.

Понятно?

Другая вещь – идея фиксированного мнения. Человек вынужден иметь определенные фиксированные мнения, для защиты от того факта, что он глуп в этом предмете и что он не может дать никакого дельного суждения по вопросу, поскольку он завяз в клубке фиксированных мнений. А это суждение, таким образом, зависит от свободы от фиксированных мнений и от реального трезвого оценивания: вы знаете, что вы знаете, и вы знаете, чего вы не знаете. Другими словами, вы не сражаетесь с этой химерой. Вы не защищаете вашу сомнительную репутацию перед самим собой, насчет того, какой вы мудрый и чудесный. Вы не беспокоитесь этом предмете. Вы говорите: “Хорошо, вот это раздел, о котором я ничего не знаю. Возможно, настанет день, когда мне придется туда заглянуть”. Но одновременно это не приводит вас к ощущению, что вы не знаете того, что вы знаете.

Надеюсь, эта лекция сможет Вам помочь. Спасибо.

Далее, использование суждения базируется на очень полном знании предмета, и если у вас нет суждения по какому-то предмету, что ж, это потому, что вы не знаете предмета. Это именно так. Если вы обнаруживаете, что ваше суждение в отношении чего-то очень часто ложно или скверно, вам надо уяснить себе, что это сигнализирует вам тем или иным образом, что, может быть, вы не знаете всего, что следует знать об этой конкретной ситуации, понимаете? Если у вас было плохое суждение об этом, оно могло быть плохим из-за отсутствия знания по данному предмету.

Так, и к чему это сводится – это сводится к тому, что способность одитора учиться не обязательно зависит от того, насколько глупым он себя считает, но безусловно зависит от желания учиться – просто от желания учиться. Он хочет учиться, и это главное. А величайшее и единственное препятствие – это его убеждение, что он все знает, не сопровождающееся ни единым результатом.

Например, давайте послушаем замечание вроде этого: “Ну, я – я знаю Саентологию. Я изучал Саентологию долгое время и знаю ее хорошо. Фактически, я одитирую очень хорошо. Конечно, я не получаю очень хороших результатов”. Ну, это то же самое в двух словах: факт, что он не получает результатов – результатов, которые можно было бы получить; он слышал об этих вещах, рассмотрел их со всех сторон; результат должен быть достигнут, но это никоим образом не опровергает его безоговорочную уверенность, что он знает все, что можно знать по этому предмету, видите? Он ни на мгновение не видит здесь противоречия.

Ну конечно, это просто низкая способность воспринимать. Парень не может видеть. Он не способен к суждению относительно своего собственного умения. Поэтому его суждение о том, что он делает, в значительной мере ошибочно. Он провозглашает, что черное – это белое. Он не может это сделать, хотя все об этом знает. Он знает все, что можно об этом знать, но не может этого сделать. Хорошо, это глупое заявление, и это – самая низкая способность к суждению о любом конкретном предмете.

Когда вы рассматриваете такого рода вещи, вы обнаруживаете, что почти каждый человек склонен поступать так в той или иной мере по соображениям статуса. Статус имеет к этому самое близкое отношение. Он заставляет человека чувствовать, что он должен поддерживать свой статус известной самонадеянностью или притворством, даже перед самим собой. Чтобы думать хорошо о себе самом, ему приходится делать вид, что он что-то знает, или стараться выглядеть очень умным перед самим собой, и так далее. Действительно, вы можете отнести это к “чувству собственного достоинства”, как один из методов поддержания самоуважения.

В этом нет ничего особенно неправильного. Я указываю на это очень мирно. Необходимо, чтобы индивидуум ощущал какую-то надежность в чем-то. Но также очень интересно, что эта потребность в статусе и сохранении собственного достоинства испаряется в присутствии действительного знания, и действительная оценка занимает их место. И это та действительная оценка, которая наиболее убедительна и для себя самого и для других, потому что производит результаты. Нет споров с компетентностью, с ней вообще не бывает споров.

Дело, действительно, не сводится к тесту на “Что человек знает?”, оно сводится к тесту на “Что человек может сделать?”. И если решите, что это не так – ну, психиатрия может послужить вам в этом прекрасным примером, ребята. Я терпеть не могу отчитывать этих ребят, потому что они и так разбиты вдребезги, но позвольте мне сказать вам, что я никогда не был так удивлен, как тогда, когда столкнулся с этой специфической командой. Не то, чтобы я был когда-либо сильно очарован тем, что они делают. Но я прочитал однажды, из чего состоит экзамен на получение диплома психиатра, и, знаете, он состоит только из дат, оглавления и заголовков, выходных данных и дат публикаций лекций Фрейда. Не того, что в них! Не “что вы будете делать как поле психиатр?” Но это было именно так: “Когда была прочитана эта лекция? Как она называется?” и “В каком издании она была напечатана?” И это экзамен на диплом, высшую степень в психиатрии!

О, некоторые психиатры будут иметь успех, потому что они всегда пытаются сделать лжецом любого, и они будут говорить: “О, это неправда, это неправда, это неправда”.

И вы скажете: “Это делают прямо сейчас в Мельбурне”.

“О, это неправда, это неправда, это неправда. И вообще, он совершенно ничего не знает о психоанализе”, и так далее.

“Ну, психоанализ предполагает, что сексуальное желание – главная движущая сила жизни?”

“Ну, да.”

“Ну, эта статья говорит об этом?”

“Да”.

“Ну, это правда о психоанализе?”

“Ну, да; но, видите ли, Хаббард ничего не знает о психоанализе”.

“Ну, чего он не знает о психоанализе?”

“О, ну, он ничего не знает об этом, потому что ничего об этом не знает”, и так далее.

“Ну, о каком психоанализе вы говорите...?”

“Ну, не знаем. В психоанализе есть различные направления”. Вы всегда будете попадать в такого рода споры. Пытаться поговорить с ними об этом предмете – все равно, что лезть в трясину. Это не очень благоразумно.

Я просто указываю вам, что бывает такой действительно чистый идиотизм.

(1) Научились ли вы чему-то из этой лекции и (2) Как вы могли бы применить ее? И (3) – если парень действительно знает это, он должен быть способен ответить на следующий вопрос. Если он действительно знает весь этот пункт, он будет способен ответить на следующий вопрос: Хорошо, каково ваше мнение об этом? Каково ваше мнение по содержанию предмета? Видите? Если он действительно знает этот предмет и действительно изучил его, и действительно может применить его, и так далее, тогда у него должно быть независимое мнение об этом. Ему нет необходимости выгораживать самого себя при помощи своих свободных мнений. Понимаете, это никак не связано с достоинством или чем-то еще. У него просто должно быть свободное мнение по этому предмету. Другими словами, у него должно быть суждение.

Но если вы зафиксируете его на “Дайте нам лекцию, и дату, и где она была опубликована, и это все, что вы должны знать об этом”, вы не обучите человека ничему, кроме того, что содержится в ящике с каталожными карточками. Но это не имеет никакого отношения к деланию.

Хорошо, в фотографии, (которую я только что использовал как случайный пример, проливающий, тем не менее, дополнительный свет на все это) тестом, конечно, является – можете вы сделать снимок или нет. Это кажется вполне очевидным, не так ли? Это, пожалуй, было бы иначе в искусстве. Вы можете возразить, что фотография теперь – искусство, и оно даже пользуется всеобщим вниманием, потому что появилось в этой области совсем недавно. Музей Метрополитен *Музей искусств Метрополитен – в Нью-Йорке, один из крупнейших в мире музеев изящных искусств. и прочие экспонирует это сейчас как изобразительное искусство, но раньше такого не было.

Так вот, критик может работать в области живописи, просто опираясь на свои знания художников и картин, и всяких таких вещей, и может иметь мнения по этому предмету. При этом его представления могут быть очень основополагающими, и это замечательно, потому что это очень широкая, очень сложная сфера. И может быть, вы встретите критика в области фотографии, который на самом деле окажется неспособен сделать снимок. Может быть, он способен только критиковать снимки, и может быть, способен в очень хорошей степени.

Неувязки начинаются тогда, когда вы входите в чисто технический предмет из чисто художественного предмета, и возникает этот жгучий вопрос: Как, к черту, может он судить, хорошо или плохо это обработали в лаборатории? Он должен для этого знать, что делается в фотолабораториях, должен быть способен ответить на вопрос: “Что делают в фотолаборатории? Это лучше того, что можно сделать в фотолаборатории, или хуже того, что можно сделать в фотолаборатории?”, потому что вы рассматриваете просто технический факт.

Технический факт вторгается сюда, в отличие от искусства. Можно взять горсть грязи, швырнуть ее на скалу и сказать: “Вот великое произведение живописи”. Ну, может быть в этом есть форма и композиция. Кто знает? Поскольку здесь нет реальной технической подоплеки, это относится к искусству вообще, к этому великому, великому, широкому, огромному предмету. Все зависит здесь прежде всего от того, испытывает человек удовольствие или нет от каких-то форм, цвета, предмета или значимости. Это, в основном, формирует мнение так или иначе.

Но иное дело, когда вы беретесь за технический факт, когда вы обращаетесь к технической стороне – тут вам нужно знать, что можно сделать, нужно знать, сделано ли это хорошо, что сделано и что не сделано, понимаете? Более того, это нужно узнать очень хорошо, прежде чем у вас появится определенное мнение на этот счет.

Другими словами, художественный критик может существовать вполне законно, но я не думаю, что может действительно существовать критик фотоискусства, который на самом деле не знает фотографии. Нужно знать фотографию, чтобы быть критиком, потому что нужно знать, с чем, черт возьми, сравнивать все это.

И действительно, не может быть критика одитинга, который не умеет одитировать. Нельзя критиковать одитинг, если вы не одитируете. Надо знать, что следует делать и чего не следует делать.

Я думаю, что те, кто прошел здесь недавно все шаги ко-одитинга, могли бы стать приличными критиками одитинга: и это не на основании того, что я провел экзамен, чтобы узнать, что они знают об одитинге, а на основании их проб и ошибок именно последних двух или трех недель. Я даю вам это как очень широко применимый тест, ребята. Я не думаю, что когда-нибудь будет еще такой тест, никогда не будет. Вероятно не будет такого пропущенного заряда. Но это серьезное испытание; его не думали делать таким, просто так получилось. Что за фантастический тест! Эти люди должны были действительно знать, как одитировать. Это испытание, потому что при подобных обстоятельствах другой мог бы разорвать АРО с преклиром на итсе – о, вот вам сравнение; очень просто. Ха-ха-ха, понимаете?

Хорошо. Это дает понять, что должна быть чертовская разница между одитором ко-одитинга Уровня VI, и тем, кто мог бы разорвать АРО с преклиром на итсе.

Но я хочу побиться с вами об заклад, что одитор, работающий сейчас в ко-одите Уровня VI, если спросить его мнение о том или ином одитинге, несомненно, даст вам очень честное, моментальное, уверенное, твердое мнение – тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та.

Спросите у него что-нибудь вроде: “Хорошо, а вот этот человек одитирует хорошо или плохо?” Или: “Это правильный способ делать это?” – и так далее. Он даст вам реальное мнение. Он сразу даст вам честное мнение по предмету. Будет ли оно связано с каким-либо статусом? Он просто даст вам честное мнение по этому предмету, понимаете? Или спросите мнение того человека, который может устроить разрыв АРО с преклиром на итсе, и он даст вам пару фиксированных данных, но окажется неспособным дать вам сколько-нибудь честное мнение.

Есть и еще кое в чем разница: я опять-таки побьюсь об заклад, что человек, который в настоящий момент находится на Уровне VI в ко-одите, если вы предложили бы ему что-то изучить, смог бы усвоить, что ему дали, и получить знание, которое ему дали, без всяких расспросов, хорошо это, плохо или безразлично, что он выучит это, и не нанесет ли ему вреда изучение этого, и не будет ли того и сего, и не знает ли он уже всего этого. Вам не придется бесконечно спорить с ним об этом.

Но человек, который может устроить разрыв АРО с преклиром на итсе: о, не бросайте вызова его самонадеянности, ребята! Он знает все. что можно об этом знать, и знал с самого начала все, что можно узнать об этом; знает все, что еще только будет известно об этом; он совершенно все это знает, и он будет глубоко оскорблен, если вы сделаете вывод, что он чего-то не знает по этому предмету. Видите? Здесь будет вот эта существенная разница. Если вы в то же время спросите его, хочет ли он научиться этому, он увильнет. И конечно, он не станет этому учиться. Он пребывает в ложном убеждении, что знает об этом все. Такого хочется спросить: “Ну, а зачем вы здесь? Зачем вы тогда вообще это изучаете, если знаете об этом все?” Это может встряхнуть его.

Но вам придется встряхнуть этого одитора только в этом пункте. Он вовсе не плох, он просто самонадеян. Ему не хватает смирения подлинной мудрости, и вместо нее у него есть самонадеянность типа “знаю это все”, тогда как он ничего не знает. Он не знает даже того, что он не знает.

И здесь врата обучения; они именно здесь. Это ворота, которые вам пришлось сломать, те самые, которые вы вышибли, прежде чем пойти любым путем к изучению любого предмета. И мне неважно, является этот предмет одитированием или фотографией. Я думаю это будет достаточно одинаково.

Итак, я прошел через эти этапы в совершенно разных и отличных друг от друга предметах, и я обнаружил, что определенные положения остаются справедливыми, и я сравнил их с опытом, обретенным мной в попытках передать, объяснить и обучить Саентологии, и я обнаружил, что они остаются истинными. Я обнаружил, что все это остается справедливым от начала до конца. Я могу дать вам в пример истории десятков кейсов, но не могу привести вам много исключений из этого правила, и я даже более могу сказать вам – вот вы говорите: “Ну, вот кейс парня, который не мог видеть, и не знал языка”. Я не знаю, что с ним такое и почему он не может видеть и не знает языка. Но он должен быть чудовищно самонадеян! Очень, очень смешно, но вы сможете обнаружить, что эта закономерность тоже будет часто соблюдаться.

Если вы этому не верите, поговорите как-нибудь с полевой мышью. Поговорите с полевой мышью о путях человеческих. Это будет очень забавный разговор, если вы поговорите с нею. И там, ребята, вы обнаружите такую самонадеянность! Электроника, ядерная физика – ничего она об этом не слышала, но все об этом знает.

И это единственное, где мы в Саентологии можем споткнуться, если мы можем споткнуться вообще. И это единственное, на чем может сломаться наша технология. Она не сломается даже по той причине, что ее потеряют, что она постепенно уйдет, и все такое. Она не будет потеряна таким образом, потому что мы сильно болеем за то, чтобы этого не случилось. Единственное место, где она может быть потеряна – это нежелание изучать ее, и единственное место, где она может быть потеряна – это просто не знание ее вообще, и особенно не знание того, что причина, по которой кто-то не может учиться, заключается в том, что он думает, что здесь нет ничего, чего бы он не знал, и чувствует, что знает все, и следовательно, ему не нужно учиться. Это очень примитивное основное положение, почти идиотское основное положение. Это как “Способ переправиться через реку – это переправиться через реку”. Я имею в виду, это одно из таких примитивных данных, но примитивные данные – это как раз то, что обычно пропускают, хотя в конечном итоге именно они запоминаются наиболее ярко.

У вас всегда будут трудности, если вы не возьметесь как следует за подлинные основные положения, а подлинные основные положения всегда глупы и всегда лишены смысла, и действительно не стоят того, чтобы их знать, и вот почему они остаются непонятыми до конца времен. Такими они остаются по той же самой причине: никто не озаботился узнать их.

Попытка научить какого-нибудь дикаря зашнуровывать ботинки всегда будет очень оскорбительной процедурой, если он не видит никакой причины носить ботики и не знает, что это такое, и так далее. Значит вам нужно шаг за шагом подвести его к этой ситуации, и тогда уже учить его, как зашнуровывать ботинки; вначале научите его тому, что если он хочет выглядеть цивилизованным, он должен носить обувь.

Видите вы неизбежно потерпите полную неудачу в обучении кого-то чему-то, если не будете начинать с самого нижнего уровня и с установления реальности по предмету изучения. Это всегда первый урок, который надо дать. И там, где вас постигла неудача в инструктировании, вы не определили тот первый урок, который надо было дать. Есть многочисленные примеры. Я могу дать вам тонны данных по этому предмету, все очень интересные сами по себе.

Но что касается предмета обучения, то первые данные, которым надо научить, и первый барьер, который надо сломать, – это данные об “Прежде всего, почему вы этому учитесь, если все об этом знаете?” Это ваши первые данные, это ваше основное положение, это основной принцип в науке изучения любой науки. И если вы просто помните это, у вас не будет никаких проблем в ваших попытках научить кого-то. Вы понимаете, что парню приходится туго, он тратит ужасно много времени, чтобы научиться этому; хорошо, тогда просто подойдите к нему на самом низшем уровне предмета образования, и первая вещь, которую вы обнаружите – что он знает об этом все, а следующая вещь, которую вы должны заставить его выяснить – если он знает об этом все, то зачем он изучает это?

И затем, так или иначе, вы сломаете эту дверь. Если вы выломаете ее, тогда он сможет научиться чему угодно из этого предмета в одну минуту.

Хорошо?

Я надеюсь, что это как-то вам поможет. Спасибо вам большое.