English version

Поиск по названию документа:
Поиск по содержанию:
АНГЛИЙСКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Communication and ARC (UNI-05) - L541229b | Сравнить
- Dianetics 1955! (UNI-04) - L541229a | Сравнить
- Games (UNI-06) - L541229c | Сравнить
- Group Processing (UNI-08) - L541229e | Сравнить
- Group Processing Part 1 (UNI-07) - L541229d | Сравнить

РУССКИЕ ДОКИ ЗА ЭТУ ДАТУ- Групповой Процессинг, Часть 1 (КО-7) - Л541229 | Сравнить
- Групповой Процессинг, Часть 2 (КО-8) - Л541229 | Сравнить
- Игры (КО-6) - Л541229 | Сравнить
- Общение и АРО (КО-5) - Л541229 | Сравнить

СОДЕРЖАНИЕ ОБЩЕНИЕ И АРО Cохранить документ себе Скачать
КОНГРЕСС ОБЪЕДИНЕНИЯ (КО), 5КОНГРЕСС ОБЪЕДИНЕНИЯ (КО), 6

ОБЩЕНИЕ И АРО

ИГРЫ

Лекция, прочитанная 29 декабря 1954 года
62 минуты
Лекция, прочитанная 29 декабря 1954 года
68 минут

Хотите получить кое-какие данные? А хотите какую-нибудь зарисовку?

Спасибо.

Женский голос: Мы хотим узнать всё, о чём вы нам расскажете.

Сегодня вечером у нас будет групповой процессинг. А прямо сейчас я хотел бы поговорить с вами ещё немного, если хотите.

Эта лекция посвящена предмету общения, который изложен в «Дианетике 55!» и в котором разъясняется то, о чём мы знаем уже очень, очень давно, - треугольник АРО.

Здесь в «Дианетике 55!» у нас очень много данных, которые представлены в сжатом виде... в сильно сжатом виде - в самом деле. Однако, по сути в ней главным образом говорится о двух вещах: в ней с одной стороны говорится о существовании единицы, производящей энергию, - о том, что мы называем жизнью. И с другой стороны в ней рассматривается такое в высшей степени механистическое понятие, как треугольник АРО.

Ну, о треугольнике АРО вы знаете: аффинити, реальность и общение. Впервые мы получили представление об этом треугольнике в июле 1950-го.

Мы здесь смотрим на две вещи. Мы смотрим на производство пространства, энергии, материи, времени; а с другой стороны, мы смотрим на штуку, которая всё это производит. А это тот ещё трюк. Я не знаю, к чему всё это нас приводит... в самом деле не знаю, поскольку кроме этого больше ничего нет.

Мне тогда проводили одитинг, и неожиданно я сказал: «Аффинити и реальность очень сильно связаны друг с другом... в огромной степени». Я привстал на кушетке, затем вернулся в сессию и сказал: «Общение очень сильно связано с аффинити и реальностью».

Мы имеем дело одновременно и с качеством и с количеством. И люди, занимающиеся изучением существования, допускали серьёзную ошибку или попадали в неприятности только в одном случае: когда они путали качество и количество. В физической вселенной могут существовать вещи, которые обладают и качеством и количеством. Мы видим машину. Это такое-то количество материи, которая занимает такое-то количество пространства и обладает определённым качеством, известным как машина. Понимаете? Так что тут присутствует и качество, и количество.

Что ж, эта мысль не покидала нас много дней. Я пытался найти какой-нибудь ещё фактор, который мог бы сюда вписаться. Аффинити, реальность и общение существуют вместе, и там должно было быть что-то ещё, но ничего такого там не оказалось. Есть только этот треугольник. И сегодня, спустя четыре года, это всё тот же треугольник: аффинити, реальность и общение.

Так что это форма. У нас есть форма и у нас тут кое-что есть, ну, предположим вот этот предмет мебели, и он имеет какое-то количество пространства, какое-то количество материала, и он занимает определённое количество времени (измеряемое), и он обладает качеством - он является предметом мебели. И именно вы и я приписываем ему качество. И именно вы и я вложили в него количество. Мы сделали так, что он теперь обладает количеством. Но это сделали вы, и вы делали это на протяжении весьма продолжительного периода времени. Поэтому единственное, что вам теперь нужно делать, это приписывать ему качества.

Так вот, этот треугольник очень, очень простой. Основная формулировка... вы когда-нибудь пробовали общаться с человеком, к которому вы не испытываете совершенно никакого аффинити? Вы когда-нибудь пробовали общаться с человеком, с которым у вас нет абсолютно никакого согласия? Вы когда-нибудь пробовали достичь согласия с человеком, с которым вы не можете общаться? Вы когда-нибудь пробовали общаться с человеком, который не испытывает ни к чему никакого аффинити?

И мы находим, в чём состоит основная разница между жизнью в её чистом состоянии, так сказать, и жизнью в её механическом состоянии. Жизнь - ещё до того как она произвела что-то или когда она уже прекратила производить что-то - жизнь полностью находится в состоянии качества. Она представляет собой только качество. Понимаете, она обладает способностями. Её способности не измеряются количеством - у неё просто есть способности. Она не обладает количеством времени, она обладает способностью создавать время и чувствовать время, но она не обладает количеством времени.

Что ж, тот факт, что для существования межличностных отношений должны присутствовать эти три фактора, является очевидным, не так ли? Ну, если это так, то в этом треугольнике, вероятно, заключено очень много всего, что касается жизни.

Когда к вам подходит человек и говорит: «(Уф, уф.) У меня просто ни на что не хватает времени. (Уф.) Я просто не знаю, где мне взять время, чтобы сделать это. (Уф, уф.)». Он является объектом. И он не очень-то жив. Ведь этот человек обладает потенциалом, - качеством, - он может создавать время. И когда он думает, что у него есть лишь какое-то количество времени, которое он может занимать, это всё равно, как если бы завод Флейшмана по производству дрожжей чувствовал бы себя плохо от того, что он не дрожжевой пирожок.

Так вот, я никогда не делал решительных заявлений о том, что один угол этого треугольника более важен, чем другой - не делал до сегодняшнего дня. Мы выделили самый важный угол треугольника и теперь понимаем его гораздо лучше, чем раньше. Это общение.

Так вот, таким образом, мы здесь имеем дело с чем-то, что обладает умениями, способностями, качеством, но совершенно не обладает никаким количеством. И человеку, который ориентирован исключительно на количество, который смотрит на всё только с точки зрения денег, с точки зрения такого-то количества долларов, - такому человеку было бы странно слышать эти слова. Деньги - это свершившийся факт, это не что-то, что вы можете делать, создавать или чем вы можете обладать в большем количестве. Деньги - это лишь столько-то, понимаете? Вот каким будет его представление о защищённости: «Сколько денег у меня на счету?» Такова его идея о защищённости. Это ужасно жалкая идея о защищённости.

Общение настолько выше реальности и согласия, оно настолько выше аффинити, что благодаря одному лишь общению появляются реальность и аффинити - потрясающе. Благодаря одному лишь общению появляются реальность и аффинити или какая- то степень реальности и аффинити.

Я скажу вам, насколько велика его защищённость. Его защищённость зависит от его способности создавать богатство. Стоит ему только потерять свою способность создавать богатство, даже если он скопил большое количество денег, даже если повсюду валяется большое количество денег, он, скорее всего, почувствует себя нищим.

А благодаря одному лишь аффинити не происходит ничего. И благодаря одной лишь реальности не происходит ничего.

Так вот, бывает так, что у человека на счету в банке лежит миллион долларов и несмотря на это он нищий. В ветхих домах, где повсюду валяются газеты и всякий хлам, нередко находят мёртвых людей, которые умерли из-за того, что не ели в течение трёх-четырёх недель, хотя в жестянке на полочке у них лежала сотня тысяч долларов. Понимаете? Значит, такой человек... его защищённость и продолжительность его жизни на самом деле не зависели от сотни тысяч долларов.

Так вот, вы получаете «ничто», если у вас есть только реальность, и в качестве примера давайте рассмотрим такую вещь, как договор. Договор представляет собой основу общественного согласия. Это общественное согласие, выраженное в сравнительно плотной форме. Люди выразили его в такой форме в надежде, что оно будет продолжать существовать на траке и будет оставаться общением. И именно поэтому договор выражается в такой форме. Но если бы всё так и было, и если бы согласие могло продолжать существовать само по себе, или если бы оно само по себе было чем-то очень важным, то у нас никогда не было бы судов.

Что ж, давайте посмотрим на это с самой... так сказать, практической точки зрения и мы скажем: «Что ж, вам, конечно, легко говорить, но было бы очень здорово, если бы прямо в эту минуту у меня в кармане лежала пара тысяч баксов».

Существует какой-то договор, он подписан, но потом общение между двумя сторонами прекращается... оно прекращается, и между ними больше нет согласия. Почти все договоры обычно заканчиваются судебными тяжбами. Потому что договор - это усилие сохранить согласие без дальнейшего общения. Но это не работает. И поэтому у нас есть суды.

Что ж, а почему их у вас нет? Да потому, что вы можете думать: «Было бы ужасно здорово иметь», и одновременно с этим говорить: «Я не имею», и одновременно с этим говорить: «Меня от этих двух тысяч баксов до некоторой степени отделяет какой- то барьер».

Суд становится необходимым коммуникационным терминалом, если договор был подписан слишком давно. При отсутствии общения любое соглашение неизбежно исчезает, испаряется, прекращает существовать.

Так вот, если вы подумаете над этим, вы осознаете, что деньги - это единицы внимания общества. Вот, пожалуй, и всё, что они собой представляют. Общество разбрасывает эти единицы внимания вокруг и проделывает поразительную, восхитительную вещь, фантастический фокус, который в действительности состоит в том, что оно берёт кусочки бумаги... не серебро и уж точно не золото (их хотелось бы иметь всем, так что серебряные и золотые монеты больше не выпускают)... общество берёт эти кусочки бумаги, и оно в самом деле может их конвертировать. Вы берёте целую пачку этих кусочков бумаги, понимаете, вы - бац, и вот у вас уже автомобиль. Это в некотором роде волшебство, и это волшебство настолько волшебное, что люди становятся преступниками и приобретают автомобили, не делая с деньгами дзинъ. Это называется преступностью.

Первое, на что начинают жаловаться стороны, подписавшие между собой договор, - это общение. Они заключили договор, в соответствии с которым они должны делать то-то и то-то; вы неизбежно обнаружите, что следующее, по поводу чего они начнут спорить, - это по поводу того, что между ними отсутствует общение по какому-то вопросу.

Но на очень высоком уровне... с нашей нынешней точки зрения, на невероятно высоком уровне индивидуум, теоретически, мог бы быть достаточно способным, чтобы, не делая с деньгами дзинъ, просто сказать: «Автомобиль... вжик». И вот у него автомобиль. Понимаете, это невероятная высота.

Договор. Одна из сторон находится вне общения с бухгалтерскими книгами другой стороны. И этот человек хочет вступить в общение с ними, чтобы узнать, на какую сумму его обсчитывают. Или же стороны хотят вступить в общение, чтобы немного изменить условия договора. Или же кто-то хочет выйти из общения, чтобы ему не нужно было соблюдать договор.

Однако, введя во все операции промежуточную точку под названием деньги, группа получила возможность контролировать членов группы, выдавая им лишь определённое количество денег, которые превращаются - вумп - в автомобили и еду.

Так вот, давайте рассмотрим гражданство и преступность. Гражданство - это договор, как бы государство на это ни смотрело. Гражданство - это договор (реальность), заключённый между индивидуумом и группой. И этот индивидуум объявляет о том, что он является одной из сторон договора под названием «гражданство».

Таким образом, вводя эту промежуточную точку, вы тем самым устанавливаете барьер; барьер на пути к приобретению, барьер на пути к обладанию. Это неплохой барьер. Вы когда-нибудь играли в старую, старую игру под названием «Монополия»? Это невероятная игра. Люди сидят ночь напролёт и меняют все эти маленькие домики и маленькие кусочки бумаги, будто они не занимались этим весь день. Это была не игра, это была драматизация.

Но если он больше не хочет выполнять свои обязанности по договору, то единственное, о чём он может думать, - это о том, как прекратить общение с группой, - вот вам и преступник. Можно сказать, что всё, что представляет собой преступность, - это просто аннулирование договора под названием «гражданство».

Что ж, тут мы имеем дело... значит, тут мы имеем дело с игрой под названием

И если группа вновь вступает в общение с преступником, то он, как мы можем видеть, становится менее преступным. Но если группа прекращает общаться с индивидуумом, индивидуум начинает совершать преступления.

«Деньги». И эта игра представляет собой что-то вроде этого: две единицы жизни или больше... поймите это... чтобы была игра, необходимы две единицы жизни или больше. Если вы играете в игру, когда у вас меньше двух единиц жизни, игра превращается в застрявший поток. И игра полностью отсутствует, если поблизости нет ни одной единицы жизни. Однако мы даём игре следующее определение: это деятельность, которой занимаются две единицы жизни или больше. И это... мы просто быстренько даём ей определение, грубое определение; вы могли бы сказать, что это и есть игра. Хорошо.

Независимо от того, какие совершаются преступления - в духе Гитлера или греческих тиранов, - но когда группа исключает индивидуума из своих рядов, когда общение между индивидуумом и группой обрывается, этот индивидуум выпадает из общения с группой. Отсюда странные и непонятные действия со стороны вождей. Они выпадают из общения с группой.

Так вот, чтобы у этих двух единиц жизни (или больше) была игра, им потребуется какое-то количество барьеров. Первый барьер - это пространство. Хотя единицы жизни могут одновременно занимать в точности одно и то же пространство. И они могут, понимаете, занимать одно и то же пространство и всё же общаться. Идеальное общение - это не отсутствие общения; отсутствие общения - это уже смерть. Идеальное общение - это полное общение. И идеальное общение возможно в том случае, если вы занимаете в точности одно и то же пространство с кем-то другим. Но если вы находитесь с кем-то в полном общении, у вас нет игры.

Мария Антуанетта едет в карете и говорит: «Вы говорите: “У них нет хлеба”. Что ж, пусть едят пирожные». И приходит некто, и чьи-то головы летят с плеч.

Поэтому первый шаг в любой игре состоит в следующем: Джо и Билл занимают одно положение в пространстве и находятся в хорошем общении и хорошем аффинити, и все счастливы и веселы, они находятся в хорошем согласии и всё прекрасно. Теперь они собираются поиграть в игру.

Можно сказать, что попытка общества справиться с преступностью посредством заключения в тюрьму - это просто драматизация того, как индивидуума удерживают от общения с группой.

Что ж, Билл говорит Джо или Джо говорит Биллу: «Эй ты. Становись там. Я стану здесь. И между нами будет вот столько пространства. И потом я скажу: “Как ты?” - а ты ответишь: “У меня всё хорошо”. И я кивну. А потом ты скажешь: “А как ты?”, - и я отвечу: “У меня всё хорошо”. И тогда ты кивнёшь. Хорошо? Ну, давай».

Сажая преступников в тюрьму, вы никогда ничего не решите. И если группа настаивает на том, что она должна оставаться вне общения с вождём или завоевателем, то это никогда не приведёт этого человека к достижению его целей и не сделает их более реальными для группы.

И цикл начинается. Имеет место общение. Таким образом, первая точка входа в механику - это общение. Но ведь это игра. До тех пор пока игра будет продолжаться, до тех пор пока вы будете занимать вселенную, созданную для игры или созданную играми, до тех пор пока вы будете живы, до тех пор пока вы будете частью этой игры в любом виде, вам придётся продолжать общение. Почему? Да потому, что когда вы общаетесь, вы продолжаете действие и жизнь. И когда вы прекращаете общаться, вы умираете и выходите из игры.

Интересно то, что, когда прекращается общение, исчезают аффинити и реальность. Это настолько верно, что если бы вы прямо сейчас умерли и покинули своё тело раз и навсегда, оборвав все линии по всем динамикам (если вы считаете тело своим единственным средством общения), то вы, вероятно, не помнили бы, что вы делали всё это время, как вы это делали или с кем вы знакомы. Почему?

Однако, чтобы создать более сложную игру, общение разрывают или прерывают. И в итоге получается намного более сложная игра (как известно любому руководителю программы, чью передачу только что урезали наполовину, чтобы сообщить: «Сводка новостей - Президент Эйзенхауэр только что чихнул»). Понимаете, такого рода прерывание... это создаёт игру. Потом он приходит и говорит:

Вы зависели от какой-то вещи, считая её своим средством общения, но она перестала быть средством общения; таким образом, исчезли реальность и аффинити, а когда мы говорим «реальность» и «аффинити», мы подразумеваем «память».

  • Зачем врываться и прерывать мою передачу таким образом?

Память - это усилие установить общение с прошлым. Но память - это очень, очень хрупкая штука, ведь если прошлого больше нет, если общаться больше совершенно не с чем, но человек по-прежнему верит, что ему нужно иметь что-то, чтобы общаться с чем-то, то возникают трудности. Кроме того, появляется факсимиле.

И парень отвечает:

Усилие индивидуума установить общение со своим прошлым - это факсимиле, инграмма. Усилие индивидуума разорвать общение с прошлым превращает реальность и аффинити в их противоположности. Состояние индивидуума настолько плохо, насколько он стремится разорвать общение с прошлым.

  • Ну, нам пришлось, это важная сводка новостей для общественности.

Отсюда фиксация Фрейда на прошлом, отсюда фиксация многих философов на прошлом и так далее. Они стремились вступить в общение с прошлым, полагая, что если позволить человеку вступить в общение с прошлым или если он позволит себе вступить в общение с прошлым, то его состояние значительно улучшится. Он станет более способным.

На что руководитель программы говорит:

Это усилие, направленное на общение с прошлым, приводит к тому, что настоящее в довольно значительной степени оказывается вне поля зрения. Люди могут стать настолько одержимыми идеей общения с прошлым и настолько зациклиться на ней, что настоящее они будут оставлять совершенно без внимания и таким образом вернутся в прошлое. Каким образом?

  • Ну, тебе не следовало этого делать.

Человек создал факсимиле чего-то, зная, что через секунду у него этого больше не будет, и теперь он говорит, что это факсимиле, этот образ-картинка, эта картинка памяти и есть та самая вещь. А если это та самая вещь, то позднее, когда это факсимиле рестимулируется, человек полагает, что он находится в прошлом.

И они: «Гав-гав-гав-гав-гав» - друге другом.

Человек не находится в прошлом. Он поглощён картинкой или терминалом из прошлого. Отсюда у пожилого человека возникает зацикленность на юности. Он пытается найти те самые терминалы из прошлого. Он надеется, что некоторые из них здесь. Люди создают эти факсимиле, просто чтобы иметь какой-то терминал в прошлом. Им нужно что-то, с чем они могли бы общаться.

  • Кто тут вообще руководитель программы?

Что ж, если это так, то у человека, должно быть, не хватает терминалов, с которыми он мог бы общаться в настоящем. Если вы считаете, что этой стены здесь нет, то, конечно, вам не хватает терминалов, с которыми можно было бы общаться в настоящем, но что ещё важнее, если вы считаете, что кроме вас на свете больше нет ни одного живого существа, то вам не с кем общаться, и поэтому вы не можете быть нигде, кроме как в прошлом.

  • А чья это программа? Это я тут пытаюсь продать «Лёгкие-прелёгкие мыльные хлопья», а не ты.
  • Так что если человеку не хватает взаимоотношений и общения с другими людьми, если он больше не может просто выйти на улицу и поговорить с первым встречным или если у него больше нет большого количества людей, с которыми он мог бы поговорить, то он, конечно, склонен предполагать, что всего этого стало настолько мало, что ему нужно начать создавать картинки всего, с чем он реально вступает в контакт. И вот он вступает в контакт с Джо и создаёт картинку Джо.

  • Это мне платят спонсоры, а ты тут просто в качестве механического приспособления.
  • Позднее, спустя много часов, он чувствует... Джо ушёл, понимаете. Джо уже очень далеко. Джо действительно ушёл. Он уже за много километров или за много кварталов от него. Этот человек больше не общается с Джо. Поэтому он берёт эту картинку Джо или просто вспоминает, что сказал Джо, понимаете? И думает: «Что ж, старина Джо действительно прав».

  • Неправда.
  • Конечно, если Джо не будет рядом неделю или две, он подумает: «Наверное, старина Джо неправ». Улавливаете? Но он получит эти картинки, и он будет использовать эти картинки в качестве замены реального общения.

  • Да ты понимаешь, с кем ты разговариваешь?
  • Весь механизм разума, при котором человек создаёт факсимиле, образы-картинки, инграммы, а затем снова использует их, построен на убеждении, что в настоящем человеку не хватает вещей, с которыми он мог бы общаться.

    Туда-сюда.

    Таким образом, мы обнаруживаем, что какой-нибудь изыскатель в пустынях Западных США находится не в самом лучшем состоянии. Если он вообще разговаривает, то со своим ослом. Я могу определить душевное состояние изыскателя по тому, есть ли у него осёл или нет - кто-то, с кем он мог бы поговорить.

    И если они будут продолжать общаться в том же духе довольно долго, что ж, их игра станет довольно терпимой. Это будет своего рода словесная потасовка. Но если они перестанут об этом говорить, они будут злиться друг на друга всё сильнее и сильнее, всё сильнее и сильнее, всё сильнее и сильнее, и один из них уйдёт с работы, и на этом игре придёт конец. Вы понимаете? Что ж, это эволюция игр.

    Так вот, спустя какое-то время человек начинает разговаривать сам с собой. Вы можете не поверить, что в центре Нью-Йорка нет людей, с которыми можно было бы пообщаться, - тем не менее это так. Я жил в многоквартирном доме на Риверсайд драйв и не знал, как зовут людей, живущих в соседних квартирах, или этажом выше, или этажом ниже. Я вообще ничего не знал об этих людях - невероятно.

    Игра разваливается на кусочки, когда вы прекращаете общение, и вы не играете в игру, когда вы не общаетесь хотя бы в некоторой степени. Ведь первый шаг любой игры - это общение.

    Но однажды мы вступили в общение. Это было в те дни, когда Гитлер гавкал в тоне 1,5, обращаясь к немецкому народу: «Немцы стоят отдельно от остального мира. Они не похожи на других. Они супермены. Они супермены. Они супермены. Они супермены. Они не могут вступать в общение с остальной Европой. Они не могут вступать в общение, поэтому они должны всех убить». Милая философия, но не очень- то действенная, с точки зрения остальных людей.

    Поэтому можно было бы сказать, что парочка общающихся терминалов - это до некоторой степени барьер. Будьте уверены, это так; они представляют собой пространственный барьер... первый барьер. А затем им необходим временной барьер, им необходимо сделать эту странную и невероятную вещь. Известно ли вам, что каждому из них нужно притвориться, что другой не говорит, чтобы они могли говорить, а потом им нужно притвориться, что теперь ситуация стала обратной? Так мы и получаем время.

    Итак, каждый день после обеда я садился, чтобы что-нибудь написать... я садился за свою пишущую машинку и отстукивал, бац-бац-бац. У меня была большая электрическая машинка, и у неё между контактами проскакивали искры, так что она была чем-то похожа на какой-нибудь старый радиопередатчик с искровым генератором. И каждый раз, когда я нажимал на клавишу, между контактами проскакивала искра, понимаете? И соседи сообщили обо мне Нью-Йоркской осветительной компании, чтобы она проследила, откуда возникают все эти помехи.

    Солнце светит. Оно не светит. Оно светит. Оно не светит. И, конечно же, если вы будете постоянно стоять и ждать, когда же засветит Солнце, а сами вовсе не будете светить, вы застрянете на Земле. Это точно.

    А несколько раньше я узнал, и это меня очень заинтересовало, что где-то в этом доме звучат речи Гитлера. Я слышал: «Йа, йа, йа. Майн шнапс. Майн шницель». Но когда я включал электрическую пишущую машинку, она, конечно, создавала достаточно шума, чтобы заглушить всё, что угодно, - даже Гитлера.

    Но когда мы рассматриваем игры, мы обнаруживаем, что игра - это, по сути, общение. Что ж, не позволяйте двум командам играть только между собой слишком долго. У них больше не будет игры, поскольку они не будут противниками - они будут друзьями.

    Так вот, они сообщили обо мне, и немедленно в мою дверь постучали представители этой компании со своим симпатичным маленьким радиодетектором - маленьким радиодетектором, из которого торчала небольшая антенна; и они сказали: «Ага!» Как только они поднесли его к пишущей машинке, на шкале тут же началось - бам, бам, бам.

    Такое много раз случалось во время войн. Какая-нибудь изолированная часть... забыли дивизию, понимаете, или полк, или отделение или что-то в этом роде, его оставили где-нибудь на отшибе и там... а враги оставляют там своё отделение, и предполагается, что эти два отделения должны стрелять друг в друга. И они какое-то время стреляют друг в друга, они стреляют друг в друга, они стреляют друг в друга.

    И я сказал: «Что ж, это так. Я пишу на этой машинке».

    А потом кто-нибудь решает немного постирать или что-то в этом роде, и это как бы говорит другим: «Слушайте, мы уже давно не стирали свои вещи». И тогда они берут своё заношенное исподнее и стирают его. И одни идут в этом направлении, а другие в этом.

    А они сказали: «Ну, вам придётся приобрести искрогаситель и подключить его к машинке, чтобы этого больше не происходило».

    И, боже мой, не успеваете вы и глазом моргнуть, как у какого-нибудь генерала возникает вот такая проблема: он приходит гуда а эти ребята сидят в одной землянке и рассказывают друг другу байки. Кстати говоря, генералам труднее всего примириться именно с этим, - с тем, что солдаты вступают в общение.

    Так что я купил его по дорогой цене - за пару долларов. И всё это прекратилось. Но тогда я не понимал, что искры, которые возникали в моей печатной машинке, когда я на ней работал, каждый вечер прерывали речи герра Гитлера на коротких волнах. А теперь, когда моя пишущая машинка перестала искрить, «майн шницель, майн шнапс» звучало у меня в квартире на полную катушку.

    Известно ли вам, что во время войны тех, кто вступал в общение с врагом, расстреливали; их расстреливали. Таких людей ставали к стенке и расстреливали за то, что те вступили в общение с врагом. Интересно, что они ещё делают, когда стоят в окопе и стреляют из ружей, если не общаются. Конечно, это грубый способ общения, но тем не менее это общение.

    Поэтому я купил электробритву... и каждый раз, когда я слышал «майн шницель», я его отбривал.

    Если вы будете стрелять в человека достаточно долго, а он будет стрелять в вас достаточно долго, то вы, несомненно, превратитесь в закадычных друзей. Несомненно.

    Представители электроосветительной компании много раз подходили к моей двери со своей маленькой антенной, но ничего не обнаруживали - искрогаситель в порядке, всё в порядке.

    Так вот, единственный способ не дать войне затухнуть и поддерживать действи- тельно активные боевые действия где угодно в мире, - это выставить такой барьер общения, который лишал бы людей всякой возможности общаться. И это было бы идеальным решением, которое не допустило бы прекращения игры и затухания войны.

    И как-то раз, проходя по холлу, я встретил того беженца из Германии, которому пришлось покинуть страну из-за своей расовой принадлежности, он просто шёл к себе в квартиру. И он сказал: «Пожалуйста... из-за вас мы пропускаем все программы».

    Война не будет длиться дольше определённого времени, поскольку то, что держали вне общения на протяжении значительного срока, поставив барьер, становится нереальным. Оно перестаёт существовать. Так что на самом деле, если бы вы могли создать... это не очень хорошее решение, но частично это помогает решить проблему. Если бы вы повесили здесь, на Земле, железный занавес... если бы вы повесили железный занавес и не позволяли бы никому с этой стороны общаться с кем-то, кто находится по ту сторону от железного занавеса, никто бы не общался о тех, кто находится по другую сторону железного занавеса, никто бы там не общался... однажды, к вам бы подошёл кто- нибудь и сказал:

    А я ответил: «А почему бы вам не послушать какие-нибудь американские программы?» Новая мысль - бамс!

    • Послушай, а ты знаешь об этих русских....

    Этот человек убежал за столько километров, пересёк целый океан, и всё равно был настолько зафиксирован на том, что заставило его покинуть свою родину, что должен был продолжать это слушать. Как вам контур, а? Он не мог обойтись без голоса Гитлера.

  • О ком?
  • Что ж, я поговорил с ним. Я был первым человеком, не считая представителей иммиграционной службы, с которым он разговаривал в Америке. Мы вступили в общение. Каким образом? Благодаря искрам и электробритве. И хотя мы очень злились друг на друга, - он на меня, а я на него, - гнев исчез, когда мы начали говорить обо всём этом.

  • О русских, русских, ты знаешь, о ком я говорю.
  • И вы увидите, что так и есть, - если вы сможете добиться, чтобы человек просто начал общаться с людьми, то гнев, который он испытывает по отношению к людям, исчезнет.

  • Нет, я не знаю. Где эти русские? Кто это такие, русские?
  • Что же мы делаем, когда сажаем преступника в камеру? Мы знаем, что эта система, впервые принятая в Филадельфии в 1825 году, никогда не работала, и после первого еёиспытания от неё отказались, но впоследствии к ней снова вернулись, и все государства и большинство народов Земли приняли эту систему. Она заключается в том, что преступника - по глупости - выводят из общения с обществом, пытаясь таким образом избавить общество от его аберрирующего влияния, в то время как единственным спасением в данном случае было бы вступить с ним в общение тем или иным образом.

  • Те люди, что находятся по другую сторону от железного занавеса.
  • То же самое относится и к преклиру. Преклир заключён в маленькой тюрьме под названием череп и находится полностью вне общения. Его гнев в отношении своего... его гнев в отношении самого себя и своего тела обращается на него самого, и он начинает болеть. Это единственная причина, по которой он начинает болеть, и нет никакой другой причины.

  • Какого занавеса?
  • Он перестал общаться даже со своим телом. Он общается сам с собой, если вообще общается. Он словно изыскатель, который бродит сам по себе, не имея даже осла. Изыскатель, у которого есть осёл, разговаривает по крайней мере с ним. Этот человек в течение какого-то времени разговаривал со своим телом. Понимаете? Он говорил: «Ступня, ты что делаешь, чешешься?» Понимаете? Он говорил: «Ну, я не знаю, по-моему, я... мои ногти сейчас выглядят довольно неплохо. Вы выглядите довольно неплохо, правда?» Понимаете?

    Понимаете, у вас не было бы никакой реальности о том, что русские существуют. Точно так же, если бы кто-то в России подошёл и сказал:

    Спустя какое-то время он как создающая энергию единица, которая увязла в огромном количестве энергии, стал разговаривать с самим собой посредством контуров. Он посылал импульс, а потом притягивал его обратно в свой череп. Исходящие импульсы возвращались туда, откуда они были выпущены.

    • Ты знаешь обо всех этих капиталистах?

    Но ему нужен был какой-то терминал, с которым он мог бы поговорить, так что он разговаривал с терминалами, которые он создал сам. Таким образом, у людей возникают контуры, таким образом у них в головах появляются голоса, или молчание, или чернота. Всё это коммуникационные терминалы, созданные при отсутствии коммуникационных терминалов. Это суррогаты коммуникационных терминалов. Вот и всё, что об этом можно сказать. Вот и всё, что можно сказать об аберрации. Всё это на самом деле вот так просто.

    То русский бы ответил:

    Дело не в том, что этот человек зол на весь мир или не согласен с ним, дело в том, что он находится вне общения с этим миром.

    • Капиталисты? Ври больше! Где?

    Так вот, вы как одитор садитесь и начинаете разговаривать с этим человеком. Ему приходится разговаривать с кем-то о довольно интимных вещах: о своей личности, о своих способностях и неспособностях. Просто поговорить с кем-то само по себе полезно. Поэтому мы используем двустороннее общение как процесс. Просто поговорить с кем- то само по себе полезно. Так что если психоанализ и приносил какую-то пользу, то она заключалась именно в этом. Человек мог с кем-то поговорить. Понимаете, как работает такая терапия?

  • Ну, там, по другую сторону от железного занавеса.
  • Человек начинал отказываться от этих искусственных, смокапленных терминалов, он отказывался от них, если ему действительно было с кем поговорить. Поэтому любой процесс, в котором человеку позволяют говорить, будет работать, пусть даже в очень малой степени. Вот и всё. Я имею в виду, если бы человеку просто позволили говорить и если бы он время от времени мог получать ответы, это было бы прекрасно.

  • О, ты глупый мужик, ты же знаешь, что у железного занавеса мир заканчивается. Мир совершенно плоский, так говорит Лысенко. И ты проваливаешься в ничто и в никогда, когда заходишь за железный занавес. Там вообще ничего нет.
  • У меня есть одна знакомая старушка, которая сажала своего мужа в маленькое кресло-качалку, закутав его в плед, и каждую ночь укладывала его в постель, а потом наутро снова усаживала его в кресло. Он никогда не произносил ни слова. Но, как она сказала, по крайней мере в доме был кто-то живой. Ладно. Гораздо лучше было бы... гораздо лучше было бы, если бы он вместо того, чтобы быть чем-то, что имеет потенциальную способность говорить, действительно разговаривал бы с этой женщиной время от времени. Она была бы просто счастлива от этого.

    Так и есть. Именно это и происходит, когда вы обрываете общение.

    Так вот, в детстве вам говорили, что молчание - это золото. Ха! Я не знаю, кто это придумал. Хотел бы я встретиться с этим парнем. У меня специально припасена для него пуля, потому что этот человек создаёт для нас огромное количество проблем. Молчание настолько далеко от золота, что если вы ударите по нему, то вы услышите звон бронзы.

    Но, конечно же. полностью оборвать общение в настоящее время практически невозможно... полностью оборвать. Некоторые вещи всё же просачиваются, например «ЗАБОТЫ». Например, манифесты ООН, которые выпускает Кремль. Происходит бессистемный обмен всевозможными маленькими сообщениями. Они настойчиво постукивают миру по плечу и говорят: «Эй, там есть русские». И они настойчиво постукивают русским по плечу и говорят: «Эй, где-то там находится внешний мир». Понимаете, это такой тоненький ручеёк общения. И это действует как чистый динамит. Этого общения не достаточно, чтобы создать А и Р... его хватает лишь на то, чтобы подтолкнуть к мысли, что там что-то существует.

    Детей учат, что их должно быть видно, но не слышно. Кто-то, очевидно, настолько выпал из общения, что не может вынести и мысли о том, чтобы общаться с кем-то. Понимаете? Какая инверсия может произойти? Человек в конце концов доходит до такого состояния, когда он больше не хочет иметь никаких терминалов. Он знает, что их не существует, и когда они приходят и говорят: «Посмотри, я существую. Я терминал», - человек говорит: «Ага, меня не проведёшь. Всё это нереально, всё это галлюцинации. Тихо. Молчание - золото».

    Это как человек с контуром; контур достаточно часто тюкает человека по макушке, чтобы тот знал, что там не совсем уж ничего нет. И спустя какое-то время он жутко сильно на это разозлится; он не находится в общении с этим, но он и не вполне... в общении с этим, однако он находится в общении с этим, поскольку он получает какой-то импульс или внутреннее чутьё ему подсказывает... тем или иным образом, что он почему-то лодырь. Время от времени он чувствует, будто что-то говорит ему: «Ты лодырь».

    Когда-то нам в школе рассказывали небольшую легенду:

    Он говорит: «Понимаете, с моим разумом что-то не в порядке». Всё, что вам нужно будет сделать, чтобы полностью разрешить эту ситуацию, это либо полностью оборвать общение, понимаете, поместить его далеко позади головы, либо пойти другим путём и ввести его в общение с этим контуром.

    • «Старый мудрый филин на дубе жил.

    Самый лучший! способ - полностью вывести человека из общения с этим контуром, а потом ввести его в полное общение с ним, и в этот момент контур перестанет доставлять ему какие бы то ни было неприятности.

  • Чем больше он видел, тем меньше говорил,
  • Человек со сломанной ногой просто валяет дурака, понимаете? Она легонечко пихает его, он легонечко пихает её. Он не находится с ней в полном общении. Чтобы помочь ему справиться со сломанной ногой, необходимо отделить его от сломанной ноги, чтобы он больше не находился с ней в навязчивом общении. А потом ввести его в общение, в полное общение со сломанной ногой, и в этот момент она очень быстро срастётся и придёт в норму. Улавливаете идею?

  • Чем меньше говорил, тем больше слышал,
  • Таким образом, нас не интересует частично разрушенный барьер, если это делается не для того, чтобы усложнить игру. Однако игра очень, очень важна. Чтобы иметь игру, необходимо иметь механику. В этой вселенной необходимо иметь пространство, энергию, материю и время. В любой вселенной жизнь должна иметь, по крайней мере, что-то из этого.

  • Почему бы и нам не быть такими, братишка?»
  • Так что у нас получается, что качество говорит «Я могу создать игру и играть в неё», и затем появляются его побочные продукты: игровое поле, какой-то приз, ради которого ведётся игра, куча всякой-всячины, с которой необходимо сталкиваться и которой необходимо управлять, чтобы иметь игру. Таким образом, мы имеем дело с чем-то, что хочет игру, и с механикой игры. И когда мы смотрим на жизнь, мы видим, что мы не должны путать эти две вещи. Мы должны просто сказать: «Что ж, тут есть что-то, что способно создавать игру, что обладает качеством "играть в игру", что порождает игры, продолжает вести игры, участвует в играх. Кроме того, есть всевозможные побочные продукты, из которых складываются игры». Это очень чётко разделит эти две вещи и мы сможем очень хорошо их понять.

    Помните?

    Так вот, эта штука, которая может играть в игру, участвовать в игре, порождать игру, обладает лишь качеством. Она может, по своему собственному мыслезаклю- чению, быть количеством. Она может сказать: «Я рядовой солдат. Не знаю, кому ещё я вешаю лапшу на уши - я вешаю лапшу на уши себе, - но я рядовой! солдат. Я количество армии. Я один солдат в армии, которая размером с армию. Я количество, которое является частью игры».

    Что ж, оставьте это филину, ладно? Это неправда!

    И если бы он полностью, совершенно безоговорочно поверил в то, что это и всё, чем он является, перед вами был бы аберрированный человек. Он был бы аберрированным человеком. Он не получал бы никакой радости ни от того, что он часть армии, ни от того, что он играет в игру. Он бы перестал осознавать, что ведётся игра, сразу же, как только он полностью стал бы рядовым солдатом и «одним-единственным» рядовым солдатом.

    Вы бы не подумали, что в таком городе, как Нью-Йорк, - как я вам только что рассказал, - есть человек, который приехал в Америку из другой страны, но который до такой степени находится вне общения со всеми, кто живёт в Америке, что он только и может, что сидеть и слушать речи человека, который выгнал его же из родной страны. Но по крайней мере это терминал для общения.

    Так вот, во времена, когда гражданское население отдаёт себя во власть военных и когда большой процент гражданских надевают униформу и сражаются на войне, вы можете стать свидетелями таких вот моментов: человек, который в соответствии с правилами должен быть лишь «одним рядовым солдатом», на самом деле скажет вам: «Что ж, я репортёр газеты. Я был репортёром “Кларион бьюгл газетт” в Су-Фолс, вот кто я на самом деле», - понимаете? У него есть запасная идентность.

    Понимаете, он всё равно мог слушать Гитлера. Гитлер был кем-то, кто говорил. А девиз жизни: лучше пусть хоть кто-то говорит, чем вообще никто. И лучше пусть хоть что-то говорит, чем вообще ничего. Понимаете?

    Вы приходите к офицеру запаса и пытаетесь заставить его признать тот факт, что он только лейтенант или что-то в этом роде, но он никогда вам этого не скажет. Он скажет: «Я юрист. Пока я не был призван, я зарабатывал 850 долларов в месяц. В тех местах, откуда я пришёл, я большая шишка». Понимаете, у него в запасе есть идентность. Он не целиком и полностью на службе в войсках. Однако, когда такое происходит, люди совершают много высокотонных действий. В армии и во флоте на самом деле бывают такие времена, когда там служат люди, которые занимаются не только тем, что сдерживают любое движение.

    Но когда человек полностью утрачивает реальность и аффинити с остальным миром, он больше не верит, что есть кто-то, кто мог бы поговорить с ним или с кем он мог бы поговорить. И поэтому для него, конечно, никого больше не существует. И всё выглядит несколько нереальным. И не с кем поговорить. Так что люди ходят и бормочут что-то своим контурам, которые бормочут что-то в ответ.

    Такие люди способны в какой-то небольшой степени играть в игру, и они проделывают невероятные веши. Министерство обороны медленно сходит с ума, пытаясь быть в курсе всех тех невероятных вещей, на которые способны эти люди. Понимаете, они видят где-нибудь врага, они что-то там решают, и не успеваете вы и глазом моргнуть, что ж, они тайно обходят холм и берут в плен дивизию или что-то вроде этого... как сержант Йорк.

    Я знал людей, с которыми происходила такая вещь: каждый раз, когда они добивались чего-нибудь, они начинали слышать какой-то тоненький голосок, который говорил им: «Хе-хе-хе-хе-хе. Ты думаешь, что ты довольно сообразительный, верно? Хе-хе-хе», - этакий тоненький голосок. Я знал ещё одного парня; когда ему в голову приходила какая-нибудь хорошая идея, тоненький голосок начинал нашёптывать... или ему приходила в голову мысль: «Ну, ты, может быть, думаешь, что это хорошо, но...»

    Они делают совершенно невероятные вещи. Они вдруг обнаруживают, что у них закончились запасы продовольствия, понимаете, или что у них вот-вот закончатся запасы продовольствия, и они понимают, что смогут получить запасы продовольствия только после того, как подпишут восемнадцать сотен бланков в четырёх экземплярах или в пяти экземплярах, поэтому они решают всё это упростить и они получают продовольствие. И никто не может толком объяснить, откуда взялось всё это продовольствие, но, о-го-го, это ещё как «законно»... типичные действия. И всё просто летит к дьяволу. Эти ребята создают больше хаотичности, чем кто бы то ни было в состоянии вынести, поэтому власть имущим приходится заканчивать войну. И в конце концов они доходят до точки и говорят. «Мы можем перенести любое действие, которое положит конец всему этому... даже мир».

    Что ж, просто считайте, что в этом нет никакой иной значимости, кроме идеи о том, что лучше хоть какое-то общение, чем вообще никакого. Если перед человеком встаёт выбор: либо полное отсутствие общения, либо злой, критичный контур, то он выбирает контур. Видите, как это работает?

    Что ж, таким образом появляется игра, в которую играют государства, и она называется война. И только когда в этих людях не остаётся ничего, кроме одной лишь идеи «Я немец», «Я русский», «Я рядовой солдат», «Я капитан», только когда они крепко-накрепко фиксируются на этой идее и становятся этим... только тогда в этих войнах появляется огромное количество жестокости, очень мало понимания, никакого сочувствия и ничего, помимо разрушения. И когда это происходит, когда каждый человек сверх меры фиксируется на своей идентности «Я герцог», «Я принц», «Я полковник», - только тогда мы получаем что-то вроде Столетней войны.

    Хорошо. Вот у нас есть человек, которого носило по всему миру, который потерял много друзей. Через некоторое время он попадает в состояние нереальности. Он больше не верит, что есть кто-то, с кем можно поговорить. Вы обнаружите, что многие люди находятся в таком состоянии. Они потеряли столько друзей, они потеряли столько союзников, они потеряли столько вещей, с которыми, по их мнению, было хорошо общаться, что они вообще больше не могут общаться. Они просто выпадают из общения. И вы получаете то, что называется задержкой общения. Что ж, задержку общения можно было бы также назвать задержкой согласия.

    Мы не могли понять, что случилось с рыцарством. Оно пало в Столетней войне. Никто не знал, как её закончить. Каждый человек был самим собой на сто процентов, иначе говоря, он думал о себе, как о пешке в этой игре под названием Столетняя война, понимаете? Боже мой, насколько же фиксированными были их титулы и идентности. Ммм! Они в самом деле были своими титулами и идентностями.

    Задержка общения - это технический термин. Это промежуток времени между моментом, когда было высказано утверждение или когда был задан вопрос, и моментом, когда был получен ответ на это утверждение или вопрос. Это именно этот отрезок времени - независимо от того, что происходит в промежутке. В этот промежуток человек не обязательно будет молчать.

    В них не было никакой гибкости, которая позволила бы им взять ответственность за какую-то иную динамику, помимо самих себя. Вы это понимаете? Их ответственность была просто фиксированной, и больше у них не было никакой ответственности. Поэтому они могли взять какого-нибудь простолюдина и пытать его. Поэтому они могли выжигать деревни, ни мало не заботясь о детях, которые там живут. Это игра безо всякой ответственности.

    Человек может говорить о чём-то другом. Он может отвечать на какой-то другой вопрос. Он может говорить что-то, не имеющее никакого отношения к теме разговора, или он может попытаться разобраться с семантикой вопроса, который ему задали. Это всё разновидности задержки общения, понимаете. Человек не ответил на вопрос или на высказывание. Так что задержка общения в десять секунд может быть такой:

    Война, в которой дерутся люди, способные нести ответственность, - это забава. Война, в которой противоборствующие стороны не несут никакой ответственности за своих врагов, не несут ответственности ни за какую другую идентность, - это просто бойня, сумасшедший дом.

    Парень говорит... вы подходите к этому парню и говорите: «Привет».

    Когда игра превращается в зверство, когда она опускается до рабства, при котором никто в игре не может поменять свою идентность, - у всех совершенно зафиксированная идентность и так далее, - только тогда участники игры начинают проявлять жестокость, зверствовать и становятся преступниками. Всего этого нет, если у людей всё же есть какая-то свобода, которая позволяет им сделать выбор, играть им в игру или нет.

    (Пауза.) Он говорит: «Привет».

    Вы когда-нибудь видели соседского мальчика, который не мог играть в игру? Который яростно дрался с другими детьми за их игрушки? Это человек, который не может играть в игру. Дети собираются играть в шарики, кто-то приносит шарики и раскладывает их на песке, всё готово и дети чертят круг, а потом вдруг прибегает этот мелкий пацан, хватает все шарики, засовывает себе в карман и убегает. И другие дети говорят: «Нет, Генри». И после пяти или шести раз, когда они сказали: «Нет, Генри», они хватают его и всыпают ему по первое число. А потом они фиксируют его по-настоящему, они говорят: «Ты с нами больше не играешь». На самом деле они и себя фиксируют. Каждый раз, когда они собираются поиграть в шарики, маленький Генри оказывается тут как тут с духовым ружьём. Это вырождение одной игры в другую.

    Понимаете? Это задержка общения в десять секунд.

    Так вот, разница... это большая разница... давайте по-настоящему приблизимся к действительности... разница между преклиром, с которым вам было легко, и преклиром, с которым вам было тяжело, состоит в том, что преклир, с которым вам было легко, мог играть в игру. Он всё ещё мог играть в игру.

    Вот ещё одна задержка общения в десять секунд. Вы подходите к человеку и говорите: «Привет».

    А тот человек, с которым вам было ужасно трудно, настолько зафиксировался в какой-то идентности, что как бы говорил: «Это совершенно, абсолютно реально и серьёзно, насколько бы аберрированным или дурацким это ни казалось» и «Это не игра, это реальность, это всерьёз», понимаете? И он зафиксирован, он не может измениться.

    А он смотрит на вас: «Ха! Что это на тебе такое? Что ты делаешь? О, э... Как дела?» Понимаете, это тоже задержка общения в десять секунд. Видите, в промежутке происходит что-то ещё. Но независимо от того, что происходит в промежутке, это задержка общения продолжительностью в столько-то секунд, минут или часов.

    И вот первое, что вы в нём заметите: он испытывает сложности с тем, чтобы играть в игру. Это первое, что вы в нём заметите. Первое, что, как вы заметите, будет с ним не в порядке. Вы заметите это, когда скажете: «Хорошо. Так, давайте подойдём к этой стене и коснёмся её пальцем».

    Так вот, не думайте, что задержки общения могут измеряться только минутами. Мы встречали задержки общения по 150 часов. Задержки общения могут быть очень длинными.

    И человек подходит к ней и говорит: «А почему я должен это делать?»

    Сталкивались ли вы с таким явлением? Вы подходите к человеку и говорите: «Как дела?», а он отвечает: «Хорошо». Но потом, через полтора часа, без какой-либо видимой причины этот человек говорит вам: «Знаешь, я чувствую себя ужасно».

    Если вы работаете с ребёнком, который целиком и полностью способен играть в игру, то, когда вы скажете ему: «Подойди к той стене и прикоснись к ней», - он подойдёт к той стене и прикоснётся к ней, - и всё.

    У него включился социальный механизм и сказал: «Хорошо». Когда же он сам получил вопрос, он должен был его обдумать, он пропустил его через достаточное количество контуров, фильтров, резисторов, транзисторов и трубок, и только потом действительно проверил, каково его состояние в данный момент, и наконец разобрался, что он чувствует себя ужасно. А затем дал вам ответ.

    И он скажет: «А теперь ты подойди к этой стене и прикоснись к ней». Некоторым одиторам будет казаться, что способность этого ребёнка играть в игру слишком уж развита. Ладно.

    Что ж, задержкой общения может стать шок. Человек попадает в автомобильную аварию. Сразу же после неё он выскакивает из машины, вытаскивает четырёх других пострадавших, отправляет их на скорой помощи в больницу, заполняет все бумаги для полиции и так далее, приходит домой и вдруг говорит: «Нъаааа!» Это задержка общения другого рода.

    Существует градиентная шкала способности играть в игру и это градиентная шкала фиксированной идентности, как части игры или количества. Это градиентная шкала «В какой степени я являюсь количеством в этой игре?» - идентность/количество. Я один человек, понимаете? Я один человек по имени Джонс, вот и всё, чем я являюсь.

    Но для одитора это просто промежуток времени между высказыванием или вопросом и ответом именно на это высказывание или вопрос, независимо от того, что происходит за это время.

    Так вот, при всём уважении к вам и к себе, это не такое уж хорошее состояние. Человек, который не может быть время от времени Смитом, в действительности не очень- то хорошо осознаёт, что он играет в игру. Всё для него правда, всё всерьёз, понимаете? Понимаете, всё жёстко. Всё всерьёз. Всё реально. «Не вещай печальным слогом...».

    И можно сказать, что сама физическая вселенная - это просто одна длинная задержка общения. Вероятно, в начале существования физической вселенной вы сказали кому-то: «Привет», - и до сих пор ждёте, когда он ответит вам: «Привет».

    Так вот, очень странно, что человек пользуется лишь свободой действий, тогда как у него есть свобода играть. Когда человек чувствует, что он играет в игру по собственнохму выбору, то это является игрой. А когда кто-то другой выбирает для него игру и тем или иным образом вводит его в игру, то у человека нет свободы играть в эту игру, он играет в эту игру по принуждению. И единица жизни, которая играет в игру, состоящую в том, что она вынуждена играть в эту игру, будет чувствовать себя весьма жалко в кресле преклира... ей будет тяжело. Понимаете: «Я играю в эту игру по принуждению. Какая стена?» Она играет в игру по принуждению.

    Единственная причина, по которой человек застревает в ловушке, - это задержка общения: отсутствие ответа или отсутствие исходного сообщения.

    Вы говорите:

    Человек осуществляет смыкание терминалов с любым объектом, который не разговаривает. Интересно, правда? Не может быть, чтобы тот, кто говорил вам: «Старый мудрый филин на золотом крыльце сидел», хотел, чтобы вы оставались в школе. Не хотел же он, чтобы вы застряли в чём-то, так ведь? Одна из причин, по которой вас учат по книжкам, заключается в том, что если бы учёба была связана с реальной жизнью, то она была бы удовольствием. Ладно.

    • Подойдите к этой стене и прикоснитесь к ней.

    Так что вот вам задержка общения в действии. Что ж, давайте возьмём эту задержку общения и рассмотрим её применительно к другому углу этого треугольника.

  • Нет.
  • Вот у нас рисунок 1.

    Так вот, странно в этом вот что: эта свобода выбора в одитинге настолько важна, что люди, которых приводят мамы или папы и которых одитируют, в то время как они вообще не понимают, что происходит, поправляются намного медленнее, чем человек, который решил одитироваться сам.

    Он говорит: «Знаете, наверное, я пойду и получу процессинг. Моё состояние в последнее время оставляет желать лучшего... я постоянно делаю вот так... поэтому я пойду получу процессинг». И вы его одитируете и так далее. Понимаете, он всё ещё обладает свободой изменить свою роль. Он меняет свою роль в жизни. Поэтому он может согласиться прийти и получить одитинг.

    Здесь у нас общение, реальность, аффинити.

    Разница состоит не в том. выбирает человек или нет. Разница между этими двумя людьми состоит в том. что... человек, который не хочет одитироваться, даже если он сидит в кресле преклира. и человек, который только что пришёл и хочет одитироваться... разница на самом деле заключается в уровне кейса. Разница не состоит просто в разном отношении. Дело не в том, что один из них решает быть здесь, а другой не решает быть здесь, понимаете, и вот это и влияет на одитинг. Не это влияет на одитинг. На одитинг влияет вот что: один из этих людей может сделать свой выбор и решить быть где-то и поменять свою роль в игре. А другой человек, который находится аж вон там внизу, уже больше не может поменять свою роль в игре. Поэтому он думает, что одитор собирается заставить его поменять свою роль в игре, а он знает, что он не может поменять свою роль в игре.

    Так вот, если у нас есть задержка во времени здесь, то, вероятно, задержка во времени будет также здесь и здесь. Вы когда-нибудь встречали такого человека, который вам понравился сразу же, как только вы начали с ним разговаривать? Что ж, в этом случае нет задержки аффинити.

    Так вот, если бы мы взяли кого-нибудь, зафиксировали его на стуле и начали: «Свами, свами, гипноанализ, пуи, пуи» - и сделали бы ему укол нарко... что ж, я не стану говорить того, что у меня сейчас на уме... (смех) в любом случае, мы делаем ему укол, а потом воздействуем на него небольшим электрошоком, и при этом всё время приговариваем: «Ты жокей. Ты не можешь быть никем другим, только жокеем. Ты жокей». Бзз, бзз, бзз. «Ты жокей. Ты не кто иной, как жокей. Ты можешь быть только жокеем. Ты никогда не сможешь изменить то, что ты жокей». И мы просто продолжим в том же духе несколько часиков и повторим эту терапию несколько дней...

    Вы знаете, что вокруг вас есть люди, которые... вы упоминаете чьё-нибудь имя, вы говорите: «Ну, Билл», - и... и какой-то человек говорит: «Да, фрммм-дрр-фрмммм-зрэээ. Да, э-э... Билл... эм-хм... да. Извините, я с ним на самом деле не знаком, и так далее и тому подобное. Билл, э...», - и вы продолжаете с ним разговаривать и так далее: «(Вздох.) А по-моему, он не такой уж плохой парень».

    Мы ведём его в сессию одитинга. Нам придётся тащить его на аркане или что-то в этом роде. Нам придётся притащить его, нам придётся заставить его сесть на стул и так далее. Он будет не в состоянии изменить свою роль, понимаете? Он уверен вот в чём: «Я не могу изменить свою роль. Поэтому от одитинга не будет никакого проку. Я являюсь количеством игры, и я не обладаю никаким другим качеством, помимо одного: единственное качество, которым я обладаю, - “жокей”. Единственное количество, которым я обладаю - это вот это тело и вот эта смешная маленькая шёлковая кепи». Ладно.

    Если вы ещё некоторое время поговорите с ним о Билле, он в конце концов скажет: «Да, да, да, я знаю Билла. Хороший парень».

    Этот преклир будет в самом деле трудным... в самом деле трудным. Не думайте, что вы не можете взломать такой кейс, вы можете взломать такой кейс. Вам придётся выполнить всевозможные действия, чтобы вступить с ним в общение, поскольку этот человек не захочет вступать в общение. Он жокей. Единственный способ, которым он может общаться, - это сидя на лошади, вот таким образом... И он ездит и ездит по ипподрому, вот эдаким образом...

    Это факт, понимаете. Это задержка аффинити... задержка аффинити. Ну, а как насчёт человека, которому по-настоящему нравятся только те люди, с которыми он давно знаком? Это всего лишь задержка аффинити.

    Психодрама - это попытка заставить жокея быть жокеем, и в основе этого метода лежит теория о том, что если вы сможете заставить его достаточно долго быть жокеем, он слезет с лошади. Но опять-таки, если он сам не решит быть жокеем, он никогда не сможет стать никем другим.

    ЮЧто ж, а как насчёт задержки реальности, вот здесь? Должно существовать что- то подобное в отношении реальности, и это существует. Задержка реальности известна нам как вынесение вердикта. Это решение, к которому приходят после того, как было рассмотрено огромное количество свидетельств. Это задержка реальности. Вы видите, каким образом это является задержкой реальности? Говоря иначе, ответ, решение или реальность по поводу какого-либо соглашения достигается только после огромного количества всяких ля-ля-ля-ля-ля и тра-та-та-та-та.

    Так вот, вы можете провести такому человеку процесс, если, конечно, сможете донести это до него; в этом состоит вся сложность. Понимаете, он выпал из общения. Расстояние, на которое такие люди выпадают из общения, это то расстояние, на которое они выпадают из игры, оказываясь в зафиксированном количестве чего-то.

    Человек, который проявляет беспристрастность, который не принимает решения, пока не увидит что-то, который не принимает решения, пока не выяснит что-то, который всегда полагается на своё беспристрастное мнение, как на путеводную звезду, - сумасшедший!

    И чем в большей степени такой человек оказывается в общении, тем больше становится его способность менять игру, менять свою роль... ему не обязательно это делать, он просто может это сделать, понимаете, качество, способность... пока он, наконец, не дойдёт до такого состояния, когда скажет: «Что ж, эй, что бы вы думали, ха, я могу играть в любую игру, какую захочу. Наверное, я продолжу играть в ту игру, в которую играл, ведь это весело». Когда он только приступал к одитингу, ему не казалось, что это весело; ему вообще так не казалось. Но теперь, ему кажется, что идти в офис и писать что-то без конца на маленьких кусочках бумаги, - это ужасно весёлая шутка. Это очень забавно.

    Поэтому, когда профессор Помпиндюль пишет или говорит: «Ну, я не знаю, но профессор Плямфитюль в своей статье, вышедшей несколько лет назад в “Журнале плямфитологии”, писал... Но, конечно, в любом случае есть ещё профессор Безна- дёгинг...», и так далее. Когда читаешь такого рода тексты, то там нет никакой реальности или согласия, вы уж поверьте. Это не имеет никакого отношения к реальности. Ладно.

    Все приходят и их глаза вылезают из орбит от того, насколько всё это важно, понимаете? Вы говорите: «Хорошо. Давайте ещё немного поиграем в эту игру». И эти ребята начинают очень жёстко относиться к окружающим, поскольку полагают, что они жёстко играют, понимаете? И этот человек видит... «Надо же, вот интересная игра», и начинает играть раз в восемь жёстче, чем кто бы то ни было ещё в его окружении, и все выматываются. Поскольку этот человек играет в игру, а другие делают это потому, что вынуждены... разные точки зрения.

    Итак, у нас должно быть мгновенное общение, мгновенная реальность и мгновенное аффинити, чтобы мы могли получить мгновенную реакцию от жизни или реакцию без временной задержки.

    Что ж, человек, который может играть в игру, может играть в неё потому, что он может общаться. В футболе никто настолько не находится вне общения, как ведро с водой. Хотя все игроки подходят к нему и пьют из него. Но оно никогда не задаёт себе положение в пространстве; это всегда делают за него. Его наполняют, его опорожняют.

    Если человек находится в прекрасной форме, если он действительно в состоянии управлять реактивным самолётом, то его задержка общения равна нулю, он может принимать решения мгновенно, и его аффинити к миру и окружающим его вещам мгновенное. Он способен управлять реактивным самолётом лучше, чем любой другой человек, если только у того человека нет таких же показателей.

    Так вот, существует одна интересная разновидность такого ведра, которое само себя наполняет и опорожняет, но у него есть две ноги и в игре его называют водоносом. И обычно роль такого ведра играет какой-нибудь парень с выпученными глазами, который преисполнен благоговения перед героями, ну, вы знаете: «Эй, Джо, хочешь я тебе дам попить, а?» Он играет в игру. Он будет играть в игру при каждом удобном случае. У него ещё не появилась фиксированная идея о том, что единственное, чем он когда- либо будет, - это ведром с водой.

    Почему у военных лётчиков случается больше аварий, чем у лётчиков транспортной авиации? Есть ли здесь какая-нибудь связь?

    Между возрастом и степенью аберрированности существует какое-то соотношение. Вы говорите, что чем старше человек, тем тяжелее его одитировать. Нет, это не так. Это утверждение даже близко не похоже на правду. Я знаю очень многих детей, которых одитировать тяжелее, чем пожилых людей. Я знаю много пожилых людей, которых легко одитировать; просто... никаких сложностей. Я никогда не замечал никакой связи между аберрацией и возрастом. То, что психология притворяется, будто такая связь есть, ещё не повод для нас верить в это, пока мы не сможем этого увидеть и продемонстрировать.

    Конечно, есть. Военного лётчика учат ненавидеть. Его учат оставаться вне общения. Его учат разрушать и убивать. Как вы думаете, что при этом происходит с его аффинити? Поэтому у них и случаются аварии. Поэтому-то военную технику так трудно поддерживать в рабочем состоянии. Решение невозможно принять при отсутствии аффинити - я имею в виду хорошее решение.

    Тем не менее, мне попадались люди, которые были довольно пожилыми и которых было трудно одитировать, но с другой стороны мне попадались и довольно молодые люди, которых тоже было трудно одитировать. Незначительная тенденция, которая действительно наблюдается, состоит в следующем: человек всё сильнее и сильнее фиксируется на своей роли. В двадцать один год он всё ещё может выбирать, кем он станет в дальнейшем, он всё ещё может провернуть такой трюк: он может сказать: «Что ж, на самом деле я не хочу быть банковским кассиром, но я буду работать здесь банковским кассиром до тех пор, пока не научусь играть на флейте. А потом я буду музыкантом, играющим на флейте. И я стану очень, очень знаменит».

    Так что типичного злодея, каким его описывают в литературе, не существует. Этого типичного литературного злодея не существует. Его подсунули миру и людям писатели, такие, как я и ещё несколько человек в этой аудитории.

    А теперь посмотрите, мы здесь немного спутали цели и мечты, и мы думали, что они являются самоцелью. Когда у человека есть цели и мечты, он просто-напросто демонстрирует то, что он может изменить свою роль в игре. Он демонстрирует свою уверенность в том, что он может изменить свою роль в игре. Вы это понимаете? И проявляется это в целях и мечтах.

    Этого холодного, расчётливого злодея, который всегда прав, не существует в природе. Если он холодный и расчётливый, значит, у него отсутствует аффинити. Если ему не хватает аффинити, то и реальности, способности принимать решения, ему тоже не хватает. Так что большинство решений, которые он принимает, будут неправильными. Вот и пришёл конец этому злодею - добыче Дика Трейси.

    Никогда не пытайтесь проводить процессинг человеку только в отношении идей. Поскольку любой тэтан, даже если он в плохом состоянии, может получать разные идеи. Нет никаких сомнений в том, что единица жизни может получать идеи и перемещать идеи. Значение имеет то, насколько сильно она может поверить в получаемые идеи. Если она может в самом деле поверить в какую-нибудь идею... она в самом деле зафиксирована в какой-то роли... у неё очень мало целей и мечтаний, поскольку ей не нужно их иметь. Ей незачем их иметь. Она сейчас зафиксирована в этой идее.

    Если детективу трудно раскрывать действия преступников, то это потому, что он глупый, ведь нет человека глупее преступника, ну разве что генерал.

    Так вот, продолжим, банковский кассир. И предположим, что прошло сорок девять с половиной лет, банковский кассир. Он, конечно же, не осознавал этого, пока ему не исполнилось тридцать пять. И он заметил, что парня, женившегося на тёте босса, и парня, женившегося на дочери босса, повысили, в отличие от него; хотя он всё время делал за них работу, поскольку они её делать не могли. Он забыл, как быть музыкантом, играющим на флейте, поскольку он не внёс очередной взнос за прокат флейты и флейту забрали. И он... наконец осознаёт, что он зафиксировался в идентности банковского кассира. И если он убеждает себя в следующей идее: «Мне никогда не быть никем, кроме как банковским кассиром», - что ж, в таком случае, он, конечно же, кладёт конец своим целям, мечтам, будущему траку времени и становится количеством чего-то. Он становится количеством банковского кассира... одним банковским кассиром, понимаете? А не способностью стать кучей вещей - если он действительно проникнется этой идеей.

    Так вот, этот треугольник содержит в себе огромное множество ответов, но ключом ко всем этим ответам является общение. Если вы можете каким-либо образом вовлечь человека в общение какого-либо рода, то его способность принимать решения обязательно улучшится и он будет больше любить своих ближних.

    Единственное, во что нужно поверить тэтану, это в то, что он может делать множество вещей и быть множеством вещей... ему даже не обязательно делать их и быть ими... и он придёт в хорошую форму. Но как только ему в голову приходит идея о том, что он может быть лишь кем-то одним и что он никогда не будет никем другим, он мёртв! Насколько мёртвым можно стать? Можно поверить в то, что единственное, что вы можете делать, - это просто лежать.

    Следовательно, можно сказать, что любое общение лучше, чем отсутствие общения. И вы можете воздать хвалу вашему преклиру за то, что у него по крайней мере естьнесколько контуров. Если бы у него их вообще не было, то он находился бы полностью вне общения и совершенно открыто показывал бы свою ненависть или был бы мёртв.

    Когда вы в конце концов начнёте верить в то, что вы можете только лежать, и что ваше тело может только неподвижно лежать, понемногу коченеть и быть пищей для червей, вы уйдёте... так же как и любой другой. Поскольку для вас это означает конец игры в данном цикле, понимаете? Это совершенно зафиксированная идентность. Вы уже не способны изменить даже положение тела в пространстве. Оно просто лежит. Вы понимаете?

    Насколько мёртвым может быть человек? Совершенно вне общения.

    Поэтому сперва изменения затрагивают способность изменять свои идеи, затем способность изменять своё местоположение в пространстве по собственному желанию. Это механика, мы перешли в область механики. И затем, когда человек в конце концов теряет и эти способности, он оказывается мёртв. Когда он теряет свою способность изменять своё местоположение в пространстве по собственному желанию, он говорит: «Я мёртв». Вероятно, смерть заключается именно в этом, и ни в чём другом.

    Однажды кто-то сказал, - также в попытке ввести в заблуждение молодёжь... это, кстати, та ещё игра: вводить молодёжь в заблуждение. По-моему, у них там есть клуб, где они сидят и выдумывают ответы... это как раз по соседству с клубом физиков, которые выдумывают ответы на вопрос о том, как уничтожать солдат... и как ввести в заблуждение молодёжь, и они говорят: «Что ж, мы изобретём правописание».

    Мне кажется, что вы могли бы взять этого жокея, после того как он побыл жокеем какое-то время, и убедить его в том, что он не может передвигаться, и он бы знал, что он мёртв, он бы ушёл и был бы мёртв. Понимаете?

    Иногда бывает так. что после того, как преклир проделал изрядный путь вперёд по траку, его нужно вернуть назад и выяснить, когда он впервые стал беспокоиться о таких вещах, как правописание, - попробуйте сделать это просто ради приключения. Вы обнаружите, что это произошло в постшекспировские времена. Шекспира нисколько не заботило правописание. Ребята, которые собирались в Театре Лебедя, устраивали интересное соревнование: они оценивали свои умственные способности по тому, сколько разных вариантов написания слова они могли придумать.

    Когда мы изучаем анатомию игр, когда мы изучаем анатомию общения, мы обнаруживаем, что общение во всём своём многообразии - это те барьеры, которые необходимы для продолжения игры. Когда общения нет, нет ни пространства, ни времени. И когда всякое общение пропадает, пространство и время смыкаются, именно так происходит смыкание терминалов.

    Что ж, эта информация была бы очень интересной, если бы это была просто информация, но в ней есть кое-что ещё. Из неё можно вывести формулы, которые применимы на практике. И мы обнаруживаем, что из всех этих факторов, из всех этих факторов, взятых по отдельности, самым важным является нехватка общения - общения, а не терминалов для общения. Больше всего человеку не хватает общения - даже не звуков, с помощью которых осуществляется общение, а идей, которые передаются с его помощью. Идея о существовании живого существа, которое общается, неважно, имеет оно массу или нет, - это самое важное данное, которое выводится из всего этого материала.

    Вам знакома такая ситуация, когда какому-нибудь человеку требовалось подойти к вам вплотную, чтобы сказать, понимаете: «Послушай, Джо, э, э...»? Очень часто такие люди усугубляют ситуацию тем, что перед этим наедаются чеснока или чего- то вроде этого. Он говорит. «Эй, Джо». Смыкание терминалов.

    Так вот, давайте посмотрим внимательно вот сюда, на рисунок 2, и давайте изобразим общение.

    Что ж, этому человеку приходится туго. Он схлопывает терминалы. Он настолько близок к тому, чтобы вообще выйти из общения, что ему необходимо подходить очень близко, чтобы почувствовать, что присутствует хоть какое-то общение. Понимаете, ему приходится подходить по-настоящему близко, чтобы установить, есть ли там хоть какое-то общение. Он может создавать лишь двухсантиметровое пространство, тогда как должен быть в состоянии создавать пространство в несколько метров, как бы там ни было. Хорошо. Он схлопывает терминалы, ему приходится подходить близко.

    Кроме того, существуют люди, у которых это состояние инвертировано, и им всё равно, есть ли кто-то рядом с ними или нет. Вы подходите к такому человеку, он стоит вот тут, понимаете, вы к нему подходите. Он стоит на улице, вы его совсем не знаете, вы хотите попросить у него прикурить. Вы к нему подходите и говорите: «Послушай, приятель... Интересно, куда это он пошёл!»

    Вот это одна часть общения, это будет «А». Хорошо.

    Этот парень настолько уверен, что он не может создавать никакого пространства, что и речи быть не может о каких-то двух сантиметрах; он компульсивно стремится отодвинуться. Стоит вам только подойти, как он знает, что вы сейчас создадите очень много пространства, а он вообще не может создавать пространства. Поэтому он приспосабливается к этой ситуации, создавая очень много пространства, которое создали бы вы. Он должен отойти достаточно далеко, чтобы согласиться со своей идеей о том, насколько далеко от вас ему нужно быть, чтобы ответить.

    Так вот, эта часть начинается вот здесь, с парня по имени Билл.

    Возможно, с вами по соседству жил ребёнок, который, бывало, подходил к вам и выводил вас из себя или что-то в этом роде. Потом отбегал от вас на приличное расстояние и говорил: «Бе, бе, бе, бе, бе, бе, бе», понимаете? А когда вы пытались схлопнуть с ним терминалы, он отбегал ещё дальше. Он отделён от группы. Генри, который не умел играть в шарики. Он знает, что не может играть в игру, и он каждый раз убегает, когда видит, что имеет место игра.

    Билл спрашивает: «Как дела?» А разговаривает он с парнем по имени Джо. Так что у нас вот здесь есть Джо, живое существо, с которым можно общаться. Это живое существо, с которым можно общаться. Но всё, что Джо делает в этой точке кривой, - это является тем, кто принимает общение. Вот в этой точке у нас на самом деле находится причина. Вот это расстояние. А вот здесь следствие. Так что у нас есть причина, расстояние, следствие, и это на самом деле ещё не завершённое общение, потому что для того, чтобы произошёл полный цикл общения, нужно, чтобы Джо ответил.

    Это преступник. Могу поклясться, что преступник либо только и делает, что бегает, либо полностью зафиксирован на одном месте. Понимаете, он просто впадает из одной совершеннейшей крайности в дру1ую.

    Таким образом, мы получаем Джо’. И Джо’ говорит: «Хорошо». Но это ещё не полный цикл. Кому он говорит: «Хорошо»?

    Он не делал ничего преступного на протяжении пяти или шести лет, он живёт в 13 маленьком городке, он работает в гараже. В один прекрасный день к гаражу подъезжает полицейская машина и единственное, что было не так: полицейский хотел накачать запасное колесо. Когда у этого парня снова восстановилось дыхание, он уже был в Лос-Анджелесе. Он убежал через чёрный ход. Одного только появления этого символа «полицейская машина», оказалось достаточно, чтобы заставить его бежать за сотни километров от того места... тут же.

    Он говорит «Хорошо» не тому Биллу, который посылает сообщение «Как дела?». Здесь должно быть время - Билл теперь становится Биллом’.

    Что ж, это любопытное проявление, не так ли? Всё это имеет отношение к способности играть в игру. Человеку, которому необходимо подойти к вам вплотную, чтобы поговорить, тяжело иметь хоть какую-то игру, но помните, что у него по-прежнему есть какая-то игра. А человек, который должен удирать со страшной силой всякий раз, когда вы вступаете с ним в общение, близок к тому, чтобы не иметь вообще никаких игр. Он старается сберечь ту игру, которая у него ещё есть, поскольку он знает, что вы собираетесь его съесть. Далее, мы опускаемся на уровень человека, который и не смыкает терминалы, и не убегает. И в этот момент, он становится кататоником, он просто неподвижен. Вы поднимаете его руку и роняете её...

    Итак, он говорит: «Хорошо».

    Однажды санитарка из психиатрической лечебницы демонстрировала мне, насколько ужасным было состояние одной женщины-кататоника. Она сказала: «Пациентка не реагирует даже на укол иглы».

    Нужно, чтобы Билл’ вот здесь подтвердил, что он получил ответ. Так что у нас появляется вторая линия, включающая причину, расстояние, следствие. Только это - причина’, а это - следствие’.

    И я сказал: «Что вы говорите?» И добавил: «Это очень интересно». (С ней говорил преподобный Хаббард.) И я сказал: «Это очень интересно».

    И вот у нас есть полный цикл общения, который протекал так.

    И она ответила: «Да, посмотрите». С этими словами она сняла английскую булавку со своего пояса и воткнула её до упора в эту женщину-кататоника. Она даже не дёрнулась. И санитарка сказала: «Видите?»

    Билл вот здесь спрашивает: «Как дела?»

    Я сказал, побледнев:

    Джо получает это сообщение, а затем Джо’ отвечает: «Хорошо».

    • Да. вижу.

    А Билл’ просто кивает, понимаете, он подаёт какой-нибудь сигнал о том, что получил это сообщение. Хорошо.

  • Она не дёргается, даже когда колешь её вот сюда - раз!
  • Но это всё ещё не завершённое общение. Это всё ещё не завершённое общение. Давайте посмотрим, что должно произойти, чтобы общение действительно было завершено.

    Единственное, что по мнению людей, не в порядке с человеком, который убегает, который схлопывает терминалы, который лежит смирно... они как бы надеются на то, что там может быть какой-то противник и они как бы пытаются встряхнуть его, вернуть к существованию, оживить его в достаточной степени, чтобы он снова мог играть, понимаете?

    На схеме Б у нас вот здесь Билл. Джо направляет сообщение Биллу и в свою очередь спрашивает: «Как дела?»

    И вы чувствуете себя плохо, когда умирает защитник, только потому, что он прекращает играть. Понимаете, его больше нет, чтобы играть в игру. Он вас покинул. Это положило конец этой игре. вуф. Вы ещё не закончили играть, перед вами лежало ещё пятнадцать или двадцать фишек... разорванное общение.

    Билл получает это сообщение. И теперь у нас здесь есть Билл’, который говорит: «Хорошо». И теперь мы переходим вот сюда к Джо’, который получает это сообщение.

    Так вот, игра может продолжаться лишь до тех пор, пока имеет место хоть какое- то общение. Вы обнаружите, что если вы управляете общением довольно плохо, простите, от случая к случаю... такое общение случайно, иногда оно вызывает удивление и так далее, туда-сюда, вы знаете, что это не хорошее общение, но тем не менее это общение... что ж, вы получите антагонистичную игру, в которой участвуют две стороны. Эти две стороны будут бороться. Это война. Понимаете, если общение вызывает удивление, ведётся от случая к случаю, непредсказуемое, при котором осуществляется обмен тяжёлыми массами туда и сюда, у вас будет война. Ладно.

    Это и есть двусторонний цикл общения, в нём содержатся самые важные составляющие общения.

    Таким образом, качество игры зависит от общения, которое в ней присутствует.

    Кстати, если у вас появилось некоторое головокружение после того, как вы послушали описание этой схемы, то просто представьте себе, в каком состоянии находился я, когда пытался изложить всё это в «Дианетике 55!». Вы начинаете очень внимательно рисовать схему общения, и вы чувствуете, как у вас начинает ехать крыша.Здесь, в первом цикле, Билл спрашивает: «Как дела?», - Джо получает это сообщение.

    Теперь давайте посмотрим, что мы не... мы в действительности не исключили пули и чайники, когда говорили об этой формуле общения.

    Джо говорит: «Хорошо». И Билл получает это сообщение. Это одна половина общения.

    Так вот, полное общение между двумя солдатами происходило бы таким образом: Билл стреляет в Джо. Джо штрих стреляет в Билла штрих. Оба они промазывают. Тогда Джо стреляет в Билла. Билл штрих стреляет обратно в Джо штрих. Они оба выстрелили дважды. Они оба инициировали нападение. Будьте бдительны, скорее всего они в конце концов станут друзьями. Только когда Джо поступает довольно легкомысленно и стреляет в Билла так, что тот не может выстрелить в ответ, только тогда мы начинаем относиться к этому серьёзно. И тут всё дело в плохой стрелковой подготовке. Это кладёт конец игре, прямо тут же.

    Для другой половины общения требуется, чтобы Джо инициировал какое-нибудь сообщение, Билл’ дал ответ, и Джо’ подтвердил это. Так что основные составляющие общения можно выразить вот таким количеством слов в этой схеме двустороннего общения.

    И только когда достаточное количество Джо и достаточное количество Биллов либо не инициируют в свою очередь общение, либо не отвечают на общение, только тогда мы получаем следующий закон и порядок: никакой стрельбы... стрелять запрещено.

    Если мы посмотрим вот сюда, то мы увидим следующие составляющие общения, основные составляющие общения, которыми являются инициированное сообщение, ответ, подтверждение.

    Между прочим, такое положение дел зависит исключительно от количества прошедших лет, и это очень любопытно. Именно количество лет, которые прошли... определяют, сколько законов и порядков будет заведено в отношении того, кто стреляет или как часто вам разрешено стрелять, что-то в этом роде. Давайте рассмотрим Нью-Йорк... о, давайте возьмём чуть более старый город и рассмотрим Лондон. Представляю себе человека, который идёт по улице Лондона с шестизарядным револьвером, заткнутым за пояс, у всех на виду, и его никто не арестовывает. Его. может быть, заберут в Бедлам и посадят под замок. Либо полицейские захотят узнать, из какого он шоу. Вероятно, на этом всё и закончится. Никто в действительности не будет считать это преступлением. Я уверен, больше никто в действительности не будет считать это преступлением.

    Вы идёте по улице Нью-Йорка с пистолетом, вас не посчитают сумасшедшим, вас просто упекут в каталажку, если только вы, конечно же, не являетесь известным преступником, в этом случае у вас просто заберут пистолет и отпустят. И получается вот что: в Нью-Йорке, если у вас есть пистолет и вы храните его в ящике стола, вас могут арестовать и упечь в тюрягу. Это факт. Если у вас пистолет и вы храните его в машине, вас упекут в тюрягу. Если у вас пистолет, и где-нибудь поблизости обнаружат ржавчину с пистолета, вас, вероятно, тоже упекут в тюрягу.

    Вам нужно лишь устранить нехватку этого, чтобы разрешить проблему человеческого разума.

    Теперь давайте переместимся немного западнее и посмотрим, как обстоят дела в Чикаго. На самом деле вы бы не привлекли к себе большого внимания в Чикаго, даже если бы шли по улице с ружьём или даже с револьвером. Предположим, у вас есть револьвер, положение дел, опять-таки, было бы точно таким же: если вы известный преступник, вам бы, вероятно, вернули ваше оружие после ареста. В Чикаго это называют орудием труда. Ладно.

    Вот так всё просто и элементарно. У нас есть двусторонний цикл общения. Мы выясняем, имеет ли место нехватка общения; и если да, то должна иметь место нехватка инициированных сообщений, нехватка ответов и нехватка подтверждений ответа.

    А теперь переместимся в Аризону. И мы заходим в... скобяную лавку в Аризоне, мы видим там все эти револьверы, пистолеты и так далее, ружья, и все они разложены на прилавке и так далее. И с самого края прилавка, в уголочке, лежит маленький кусочек бумаги, на котором говорится: «Лицам до восемнадцати лет требуется иметь разрешение от родителей или опекунов на приобретение и хранение огнестрельного оружия». И «Это ни в коем случае не подразумевает наличие закона, в соответствии с которым требуется лицензия на ношение огнестрельного оружия».

    Может недоставать и кое-чего ещё, что здесь не отражено: живой формы. Понимаете, это то, что скрывалось за надписью «Джо». Джо, вот на этой первой схеме А, был не кем иным, как живым существом, с которым можно разговаривать. Это необходимая составляющая общения.

    И вы говорите продавцу. «Что ж, видите вот этот “Смит-энд-Вессон” 38-го калибра? Что ж, я хотел бы его купить. Зарядите его». Затем вы платите за него, берёте его с собой, кладёте в карман и идёте по улице. Вас засекает коп... если бы коп обнаружил, что вы прячете это оружие и так далее, он, вероятно, не придал бы этому большого значения. Он бы просто решил, что вы вежливы. Вы не нарушаете общественный порядок... что-то вроде того. Однако, если бы вы спрятали его, или пристегнули бы где- нибудь в машине, или засунули бы его в машину или в карман или что-то в этом роде, полиция не придала бы этому большого значения.

    Но если мы возьмём эти два цикла и разложим их на части, то мы увидим, что живая форма инициирует сообщения, получает ответы и даёт подтверждения. Это всё. Давайте восполним нехватку инициированных сообщений. Я приведу вам подходящий пример того, что мы понимаем под инициированным сообщением.

    Но самое забавное во всём этом то, что эти ребята по-прежнему желают играть в игру. Парочка парней... полиция по-прежнему желает играть в игру. В этих местах полиция отошла от того, чтобы играть в игру с использованием карательных методов.

    Вот писатель. И он пишет уже много, много, много, много, много, много, много, много лет. Он не читал почти ничего из написанного другими писателями - количество прочитанного не идёт в сравнение с тем, сколько материала он выдаёт на-гора.

    У нас складывается очень интересное положение дел, при котором в Аризоне очень небольшое внимание уделяется мелким преступлениям. Шерифы проявляют интерес только в том случае, если события приобретают опасный характер. Они могут сделать что-то, что кажется им довольно интересным, они немедля сделают это. Но все остальные события... они просто не обратят на них внимания.

    И через некоторое время у него возникает застрявший поток. Что такое застрявший поток? Застрявший поток - это любое общение, которое идёт в одном направлении без завершения цикла. Всякий раз, когда вы не завершаете цикл общения в обе стороны, у вас возникает некоторая тенденция к застреванию, - понимаете, нехватка, состояние ожидания. Человек начинает ждать общения. Ладно.

    Например, парочка парней совершили вооружённое... вооружённое ограбление станции обслуживания. И они неслись по улице на машине как сумасшедшие, сообщение об этом, передаваемое по радио, услышали полицейские в соседнем штате и так далее. Парочка помощников шерифа запрыгнули в машину и перегородили дорогу. Два бандита увидели это, развернули машину, съехали с дороги чёрт знает куда в кусты, вышли из машины и рванули как оглашенные по песку и камням, и так далее.

    Вот у нас на схеме А этот человек, этот писатель. И он сидит и порождает, порождает, порождает, порождает, порождает, порождает общение, и... всё это застревает, застревает, застревает. Одну рукопись теряют, на другую не отвечают, и он не получает подтверждения от публики, но, что более важно, не осуществляется цикл общения, изображённый на схеме Б. Там нет другого писателя, который тоже писал бы что-то, понимаете?

    Все эти помощники собрались вместе и сказали: «Хм». И они старательно преследовали, словно индейские следопыты, этих парней по всей пустыне. Они нашли их машину, они настигли их в какой-то глуши. Они уселись и стали ждать, пока... они поняли, что эти ребята, вероятно, устроили себе ночлег где-то там, понимаете? И они подкрались к ним действительно осторожно. Они забрали у них оружие, а потом разбудили... хорошая игра. В Нью-Йорке в такие игры не играют.

    То, что здесь упущено, - это весь второй цикл. Он не вступает в тесный контакт с другим писателем - невероятно. Что с ним произойдёт? В конце концов литературное творчество превратится для него в навязчивую идею. Качество его произведений будет ухудшаться, а затем он вообще прекратит писать, и само литературное творчество превратится в своего рода плотный ридж. Такова его судьба, если он не завершает двусторонний цикл общения - если рядом с ним нет никого, кто занимался бы писательским трудом. Понимаете?

    Прежде всего, никто бы не сорвался с места и не перекрыл бы дорогу. Это было бы опасно. Это могло бы поставить под угрозу грядущую пенсию. Кроме того, комиссар, вероятно, отругал бы вас за то, что вы создаёте такой переполох.

    Он ничего не читает. Он не понимает, что другие люди тоже пишут. Он, может быть, считает, что книги просто появляются как-то сами собой - кроме тех, что пишет он сам. Он знает, что эти пишет кто-то живой. Но он не знает, что на свете живут и другие писатели. Он попадает в ужасное положение. Видите, у него возникнет застрявший поток, а затем он так основательно застрянет, что всё это станет плотным. А именно так и создаются риджи.

    Так вот, когда игра падает вниз с уровня общения, она падает на уровень действия, и поначалу она оказывается на уровне довольно быстрого и лёгкого движения, затем она опускается на уровень всё более и более тяжёлого движения, и так продолжается до тех пор, пока уже никто не сможет сдвинуть эту игру с места и она просто останавливается. И это Земля. Земля - это весьма плотная игра... очень плотная. Это фиксированная идентность. Это место, называемое Земля. За последние двадцать четыре часа эта планета меняла свою идентность совсем не много раз.

    Так вот, я сейчас говорил о писателе, потому что это вполне очевидный пример. Давайте рассмотрим менее очевидный пример. Давайте рассмотрим человека, который находится полностью вне общения. У вас в доме есть человек, который находится полностью вне общения. Вы подходите и говорите: «Бэсс, как дела?» На самом деле вас не интересует, как у неё идут дела. Вы просто подумали, что было бы неплохо задать этот вопрос, понимаете. Ответа нет.

    В данном случае игровое поле стало ужасно плотным. И люди начали злиться на всё подряд, они начали злиться на игровое поле. Так вот, что бы вы подумали о группе футболистов, которые поглупели бы настолько, что стали бы злиться на область между штангами? Если бы они перестали играть в футбол, сели бы на землю и стали бы её бить? Что бы вы подумали об этих людях? Вы бы подумали, что они просто посходили с ума, не так ли?

    Вы говорите: «Ну, хм-хм», - и уходите. А в следующий раз, когда вы видите её, вы спрашиваете: «Бэсс, тебе нравятся твои новые перчатки?»...

    Как вы думаете, что сделал физик? Что он сделал? Он всё время смотрел на сгустки энергии и материи и так далее, а они отказывались двигаться, они отказывались подчиняться, они отказывались быть хорошими, они отказывались делать что- то, понимаете? И они не дали ему ответов. Конечно, они и не могли дать ему никаких ответов; они же не живые.

    Что ж, на следующее утро вы ведёте себя довольно неосмотрительно и спрашиваете: «Как дела, Бэсс?»

    Если вы как-нибудь займётесь точными науками, вы обнаружите, что вас окружают 16 люди, которые довольно лихорадочно и навязчиво стремятся заставить МЭСТ дать ответ. Физики и инженеры-электронщики создают говорящие, думающие приборы. «Мы сделаем всё, что угодно, лишь бы заставить эту штуку дать нам ответ». Жена такого человека стоит рядом с ним и всё время говорит: «Ля, ля, ля, ля, ля, валла, валла, валла, валла», - но он знает, что её здесь нет.

    Знаете ли вы, что у вас появится навязчивая идея: узнать о том, как у неё дела?

    И физик становится всё более и более зафиксированным. Эта штука не отвечает. Она никак не отвечает. Она не отвечает. И он, конечно же, говорит. «Что ж, вероятно, тут такая теория, и вероятно, тут такая теория». В переводе с их языка это означает: «Что ж, может быть, вот так она ответит, может быть, вот так она ответит». Они как бы запутались. Они общаются с теми штуками, через которые общаются: с неодушевлёнными терминалами.

    Вы будете одержимо пытаться получить ответ на вопрос «Как дела, Бэсс?». Что ж, это очевиднейшая вещь. И у вас появится уверенность, что существует какая-то ужасная тайна, связанная с её здоровьем.

    Что ж, практически каждый человек зафиксирован на неодушевлённых терминалах. Вы можете помочь людям преодолеть эту фиксацию, просто попросив их потрогать стену. И они говорят: «Понимаете, прямо вот тут находится терминал. Зачем вы цепляетесь за вот этот старый терминал? Зачем вам нужен ваш старый сад? Прямо перед вами прекрасная стена здания». Вот что делает 8-К, «Открывающая процедура».

    И у вас возникает застрявший поток. Вы рискуете... если не следите за этим... вы рискуете превратиться в человека, который ходит и повторяет: «Как дела, Бэсс? Как дела, Бэсс? Как дела. Бэсс? Как дела. Бэсс?» Понимаете?

    Но физик вышел из общения настолько, что теперь он верит, будто отсутствие общения - это самое лучшее общение из всех, поэтому «Давайте избавимся от игрового поля». «Вы все, избавляйтесь от игрового поля. Мы не можем заставить его ответить. Но мы можем пойти на то, чтобы взорвать его. По крайней мере, оно скажет “бац!”».

    И вы зациклитесь на Бэсс, и если она уедет, вы годами будете хранить вот здесь её образ в надежде, что вы когда-нибудь услышите что-нибудь. Ладно.

    Так вот, единственный секрет, который есть в секрете, - это отсутствие ответа. Я не просто отождествляю ответ с ответом, это действительно так. Отсутствие ответа создаёт секрет. Что такое секрет? Секрет - это отсутствие ответа. Как вы создаёте секреты? Вы делаете это, говоря: «Как ты, Билл?» (Пауза.) (Вздох.) Вы говорите: «Билл, как ты?» (Пауза.) «Билл, как ты?» В этот момент вы становитесь абсолютно уверены в том, что Билл хранит один из самых больших секретов, которые вы когда- либо видели в своей жизни. Почему? Да потому, что он не отвечает. И это единственный секрет из тех, что существуют... отсутствие ответа. Это единственный существующий секрет... отсутствие ответа.

    Давайте теперь посмотрим, чего тут ещё недостаёт. Бэсс никогда не подходила к вам и не спрашивала: «Как дела?» Этого просто никогда не происходило. Бэсс никогда не подходила к вам и не спрашивала: «Как дела?» Она не инициировала общения. И даже если бы Бэсс каждый раз отвечала... Вы спрашиваете: «Как дела, Бэсс?»

    Если вы на это посмотрите, вы обнаружите, что так оно и есть. Люди, которые, по вашему мнению, полны, полны, полны всяких секретов, это просто те люди, которые очень часто вам не отвечают. И если они отвечают вам достаточно мало, вы становитесь уверены в том, что они, должно быть, очень мудрые люди, которые в самом деле хранят много секретов.

    И она отвечает: «Прекрасно».

    Поэтому вы берёте какого-нибудь старого мудрого филина, который сидит на дубе. И чем меньше он говорит, тем больше вы думаете, что он хранит какие-то секреты. Может быть, когда-то так оно и было, но я вам кое-что подскажу: он их позабыл.

    А вы говорите: «Хорошо» - и уходите.

    Весь этот материал сводится к одному. На что мы искали ответы? Мы искали ответы на ответы. Что такое ответ на ответ? Это ответ. Вот и всё.

    А в следующий раз вы спрашиваете: «Как дела, Бэсс?» - и она отвечает: «Прекрасно».

    И мы берём человека, который уверен, что всё, что ни возьми, хранит невероятные секреты, и мы просто проводим ему процессы, превращая всё, что, по его мнению, является секретом, в ответ. И не успеете вы и глазом моргнуть, как он будет знать об этом всё. Поскольку он с самого начала знал об этом всё, что только можно было знать. Это очень просто.

    Вы уходите.

    Таким образом, с помощью одного только этого процесса мы можем получить любой ответ, какой нам нужен, из чего угодно. Мы действительно можем заставить говорить всё, что угодно, будь то пространство, материя, энергия, время или мама.

    Даже если бы так происходило каждый раз, через некоторое время у вас бы закралось какое-то подозрение в отношении Бэсс. Чего здесь не хватает? Не хватает всего второго цикла - всей схемы Б... ничего этого нет.

    Мы фиксируемся на тех или иных вещах просто потому, что ждём от них ответа, и поэтому, спустя какое-то время, они становятся секретом. И это именно то, что мы искали в Дианетике и Саентологии. И если вы над этим подумаете, я полагаю, вы со мною согласитесь. У нас есть ответ на все секреты. И ответ на секрет - это ответ. Предоставьте преклиру изобилие ответов, и больше он не будет видеть секрета в жизни или в чём бы то ни было.

    Понимаете, Бэсс никогда не инициирует общения в свою очередь. На самом деле вы обнаружите, что только люди, которые находятся в гипнотическом состоянии, немедленно отвечают на вопросы, но никогда не инициируют общение сами. Если человек немедленно отвечает на вопрос, значит он либо в очень хорошем состоянии, либо совершенно загипнотизирован. Если он загипнотизирован, он никогда не начнёт общение сам.

    Хорошо, увидимся сегодня вечером.

    Вы могли бы спросить: «Как дела, Бэсс?»

    Она бы ответила: «Нормально».

    А вы бы сказали: «Хорошо».

    «Как дела, Бэсс?»

    «Нормально».

    «Хорошо».

    «Как дела, Бэсс?»

    «Нормально».

    «Хорошо».

    Через некоторое время... если она никогда не инициирует общение, это означает, что она просто на автомате выдаёт вам ответы, принятые в обществе. «Нормально». Потому что если бы она была действительно живым существом, то в какой-то момент она не выдержала бы и завершила этот цикл общения.

    Было ли у вас когда-нибудь так, что кто-то подарил вам на Рождество подарок, а вы ничего ему не подарили? Вы страдаете от этого, не так ли?

    Вы говорите: «Эй, ей-богу, мы... мы... мы ведь ничего не купили Джо. Я думаю, нам нужно выйти в город, найти что-нибудь для него и сказать, что мы купили это до Рождества и забыли дома». Вы чувствуете себя плохо, видите? Вы не осуществили цикла двустороннего общения, пусть даже и с помощью предмета.

    Он дал вам что-то, вы дали ему что-то - в этом нет абсолютно ничего плохого. Ну, таким образом создаются вселенные. Понимаете, вы общаетесь с каким-нибудь тэтаном с помощью интуиции и говорите ему что-нибудь. Вы говорите: «Привет», - или же вы создаёте маленький мокап, или что-то ещё, понимаете.

    А затем он создаёт мокап для вас, и вы получаете такого рода картину.

    Вот схема Л. А вот схема Б. Итак, вот он, цикл общения, в котором присутствуют 15 инициированное сообщение, ответ и подтверждение. Вот здесь инициированное сообщение, здесь ответ, а тут подтверждение.

    Знаете, что делают эти два человека? Они создают пространство. Именно так появляется пространство. Один создаёт какое-то пространство, а другой говорит, что тот это сделал. Этот человек говорит: «Я создал пространство (“Как дела?”, понимаете)... я создал пространство», говорит он этому человеку.

    А другой отвечает: «Да, ты создал пространство».

    Первый говорит: «Я это сделал».

    И у них появляется какое-то пространство. Понимаете? Но когда они перестают общаться, мы получаем то, что отображено на схеме В - никакого пространства. Видите, это смыкание терминалов.

    А вот здесь, на схеме Г, этот человек постоянно спрашивает: «Как дела, Джо?» А Джо никогда не инициирует никакого общения. Таким образом, у вас получается «неуравновешенное» пространство. У этого человека возникает представление, что он, должно быть, говорит, преодолевая какое-то невероятное, фантастическое различие, и что никто, кроме него, не создаёт никакого пространства. И поэтому у него появляется навязчивая идея, что нужно настаивать, чтобы кто-нибудь ещё создавал хоть какое-то пространство. Он всё время ходит вот здесь.

    Цикл на схеме Б так и остаётся незаконченным, поэтому этот человек всё ходит и говорит: «Привет. Привет. Привет». И он будет давать подтверждения, и так далее, но если он хочет выразить всё это словами, то ему следует сказать: «Ради Бога, создайте какое-то пространство. Пожалуйста, кто-нибудь ещё, создайте какое-то пространство. Почему я один должен создавать всё это пространство?» Вы понимаете?

    Итак, больше нет никого, кто создавал бы пространство. Что ж, после того, как этот человек спросил: «Как дела?» и получил ответ: «Нормально», и получил подтверждение, цикл начинается с другой стороны, и мы видим, что тот человек, к которому изначально было обращено сообщение, теперь сам инициирует общение, на которое другой может ответить и дать подтверждение.

    Второй человек на схеме Б теперь говорит: «Ладно, я создаю некоторое пространство».

    А первый отвечает: «Ты это сделал».

    «Хорошо».

    Следовательно, общение протекает таким образом:

    «Я создаю некоторое пространство, - это на схеме А, - я создаю некоторое пространство».

    «Ты это сделал. Теперь я создаю некоторое пространство» - это на схеме Б.

    «Ты это сделал». Понимаете?

    «Теперь я создаю некоторое пространство».

    «Ты это сделал».

    «Теперь я создаю некоторое пространство».

    «Ты это сделал».

    «Теперь я создаю некоторое пространство».

    «Ты это сделал».

    «Теперь я создаю некоторое пространство».

    «Ты это сделал».

    Понимаете? У них есть расстояние, у них есть частицы, у них есть пространство, у них может быть какое-то аффинити, у них разные индивидуальности, и у них может быть игра. А в игру можно играть и без аффинити. И в игру можно играть без реальности. Но нет на Земле игры, в которую можно было бы играть без общения. Таким образом, самое важное для создания пространства и создания вселенных - это общение.

    Если вы когда-нибудь чувствовали себя плохо из-за кого-то, то это потому, что он не уравновешивал ваши усилия по созданию пространства. Или потому, что он никогда не говорил: «Хорошо, ты создал некоторое пространство».

    И наоборот, вы можете чувствовать себя плохо из-за того, что вы просто никогда не говорили кому-то: «Ты создал некоторое пространство». Понимаете, вы просто никогда ему этого не говорили.

    Он приходит и говорит. «Привет», - а вы его игнорируете. Он говорит «Привет», - а вы его игнорируете. Он говорит: «Привет», - а вы его игнорируете.

    Он говорит: «Я создал некоторое пространство».

    А вы не отвечаете: «Ты создал некоторое пространство». Понимаете, вы просто его игнорируете.

    И первое же, что случится, - у него с вами произойдёт смыкание терминалов, и вы никогда от него не избавитесь. Понимаете, почему? Понимаете, он говорит: «Привет». Он говорит: «Я создаю здесь некоторое пространство. Привет, я создаю здесь некоторое пространство».

    А вы ему не отвечаете.

    «Привет, я создаю здесь некоторое пространство». Есть опасность, что через некоторое время он подойдёт и вмажет вам как следует. Вы понимаете, почему? Он настаивает на том, чтобы вы дали ему какой-нибудь ответ, чтобы у него было какое-то пространство.

    При отсутствии общения нет никакой игры, никакой вселенной, никакого аффинити и никакого согласия. С помощью процессинга и восполнения нехватки одного лишь общения вы можете исправить всё, что не в порядке с кейсом.

    Так что, прав я или не прав, но у меня ощущение, что мы неплохо продвинулись в том, чтобы научиться быстро разрешать кейсы.

    Спасибо.