Я хотел бы поговорить с вами об ознакомлении преклира с одитингом. Это имеет непосредственное отношение к тому, как добиться от преклира понимания, и как объяснить ему, чего вы хотите, и как добиться, чтобы он делал то, что вы хотите. Если у преклира нет преград к тому, чтобы вы его одитировали, то этого преклира будет легко одитировать.

Давайте обсудим немного подробнее, как именно формируются мысли в виде записей... как работать с записями.

Так вот, первая и основная преграда одитингу – это, конечно же, тот инцидент, который вы пытаетесь одитировать. В действительности это первая преграда, которая стоит перед самим преклиром и доставляет ему неприятности. Не ожидайте, что она не будет доставлять неприятности и вам; она наверняка будет тем или иным образом доставлять вам неприятности.

Вы бы ничуть не удивились, если бы вы находились, к примеру, в Голливуде и хотели бы устроиться на работу в киностудию, а я должен был бы обучить вас тому, как обращаться с фильмами; и я бы стоял и объяснял вам различные способы хранения кинопленки. Где эту пленку размещают и какая это разновидность пленки. Как ее сохранять, как ее можно повредить, в каком алфавитном порядке ее складывают, в каких комнатах стоят шкафы с пленкой, какого рода съемки обычно ведет студия, кто имеет право прикасаться к этой пленке, а кто не имеет. Понимаете? Вас это ничуть не удивило бы. Вы бы все это очень прилежно записали и, скорее всего, запомнили.

Вы вполне можете ожидать, что любой инцидент будет трудным инцидентом. Единственная ошибка, которую вы допустите в связи с этим... единственная ошибка, которую вы допустите, будет следующей: вы можете предположить, что этот инцидент подчиняется не тем законам, которые вы знаете, а каким-то иным законам. И я попрошу вас очень прочно запечатлеть это в своей памяти. Вы узнаете это и на опыте, но для начала вам следует принять это на веру: каким бы ни выглядел и ни казался инцидент, он в точности следует тем принципам, которым я вас здесь обучаю.

Так вот, на самом деле это все, о чем я говорю с вами, – как именно снимаются фильмы, как они сохраняются, как их можно повредить, как их можно привести в порядок и как с ними обращаться.

Еще очень, очень давно я заметил этот фактор при обучении одиторов: тот одитор, который не очень хорошо знаком со своими инструментами, только рад предположить, что он внезапно столкнулся с каким-то новым феноменом, никогда раньше никому не встречавшимся. Такой одитор использует это как предлог изменить свой способ одитинга и попытаться заставить преклира сделать что-то другое. Следовательно, одитор не проходит сам инцидент, в результате чего абсолютно в каждом случае его преклир становится нездоровым.

Однако разум был окружен огромной тайной – ведь тайна выгодна. Назовите мне настоящую тайну... какую угодно настоящую тайну, и я смогу продемонстрировать вам завоевание Земли. Одна настоящая тайна. Вообще без проблем. Я имею в виду, что это факт. Это целиком основано на событиях прошлого.

Если вы начнете проходить инцидент, используя стандартный процессинг, пройдете этот инцидент раз-другой, а потом вместо продолжения процессинга начнете давать преклиру советы, то в подавляющем большинстве случаев преклир упадет по шкале и придет в очень печальное состояние. Он может даже угодить в больницу.

Каждое великое порабощение и каждое великое освобождение человека на Земле брало начало из скрытого данного. Имелось какое-то новое явление, о котором не знал практически никто, кроме небольшой группы избранных; люди, входившие в эту группу, держали его у себя за пазухой, и благодаря этому они могли использовать его, чтобы принуждать к повиновению всех остальных людей. Это очень просто. Это многократно делалось в прошлом, и это совершенно обычное явление.

Мне вспоминается... как-то раз один парень у меня дома был свидетелем того, как два преклира один за другим изменили свое состояние: из довольно бодрых, довольно нормальных людей они превратились в больных. Он видел, как это произошло сначала с одним человеком, потом с другим. Он увидел, как у одного преклира температуры сначала не было, а потом его температура поднялась до тридцати девяти с половиной градусов – просто потому, что его вернули назад по траку и он попал в инцидент, в котором он болел корью. Тот парень увидел, как кожа преклира покраснела, как преклир начал испытывать сильную боль, и он тут же попытался прервать сессию, потому что преклир, очевидно, из-за нее заболевал. Очевидно, преклир из-за нее заболевал. И это было «ужасно, ужасно, ужасно, ужасно. Это просто отвратительно, оно недопустимо, недопустимо, недопустимо».Поэтому просто шутки ради я позволил ему измерить температуру преклира. Выяснилось, что температура была тридцать девять с половиной градусов. Преклир покрылся испариной, у него была видимость сыпи... он выглядел ужасно. И этот парень, никому не известный эндокринолог, настаивал... даже требовал, чтобы этого преклира немедленно отправили в постель и не проводили ему больше никакого одитинга.

Вы берете эту штуку, вы делаете из нее тайну. Она поражает людей; она потрясает их. Вы приукрашиваете ее; тем или иным образом вы делаете ее немного сверхъестественной. Вы подготавливаете все это тем или иным образом. А потом вы говорите какому-нибудь незадачливому малому, что именно это и произойдет, если он не бросит грошик в кружку... или не сделает что угодно. На самом деле я могу быть очень невежлив, описывая это, ведь это та формула, которую человек использовал (и которую использовали по отношению к нему) в течение многих, многих тысяч лет. В течение почти всего своего существования на Земле он находился именно в таких обстоятельствах.

А другой преклир попал в инцидент... я не закончил стирать этот инцидент по той простой причине, что у преклира возникло выкипание. Тот парень увидел, что человек почувствовал дурноту или потерял сознание; а когда такое происходит, человека надо немедленно лечить – это же очевидно, – так что он тут же попытался приступить к лечению. (Этот парень начал очень нам досаждать.) И второй преклир на него жутко разозлился. Конечно же, у него происходило выкипание; в инциденте, который он проходил, существовало довольно сильное напряжение. И вдруг его начинают шлепать по лицу мокрой салфеткой – ему это совершенно не нравится.

Возможно, вы не рассматривали это с такой точки зрения, пока я об этом не упомянул, но знаете ли вы, что в нашей стране есть группа ядерных физиков, которые держат в своих руках – и в голове – определенные явления, устрашающие целые нации?

Я не слишком старался помешать всему этому: я предоставил тому парню возможность настроить присутствующих против себя. Но в конце концов, удерживая этого несогласного почти что силой, я стер инцидент кори у первого преклира и довел до конца выкипание у второго. И оба они стали улыбаться, они стали лучше выглядеть; у первого преклира температура опустилась до нормальной, у второго не осталось никакого нервного напряжения.

Эти люди не думают, что они используют тайну, но именно ее они и используют. Они используют квантовую механику, атомные и молекулярные явления, и из этого таинственного зелья они создают атомную бомбу. На самом деле, с вашей точкизрения, то, что произошло в Хиросиме и Нагасаки, могло быть не чем иным, как динамитом, или дымовой завесой, или газетной уткой. Вы на самом деле не знаете, существует атомная бомба или нет.

Это было очень сурово; ведь реальность того парня была полностью разорвана, она была разорвана в мелкие клочья. Если у человека температура, то это значит, что здесь действует вирус и человек болен. Если человек болен, то он должен лечь в постель. Если человек теряет сознание, то его нужно привести в себя. Такой была система реальности этого человека.

Достаточно создать иллюзию того, что нечто такое существует и с этим связана великая тайна, – и вы, вероятнее всего, направите огромное внимание на эту великую тайну. Ведь разум стремится фиксироваться на различных вещах; поэтому когда он сталкивается с чем-то неизвестным, он стремится зафиксироваться на каком-то известном факторе среди всего того, что неизвестно. И если разум не может зафиксироваться на каких-то факторах, он начнет испытывать страх, и тогда на него можно оказать влияние. Тайна!

Эта реальность не применима к одитингу. Если у преклира поднимается температура, вы должны пройти ее до конца и стереть ее. И сперва вам может быть очень трудно поверить в то, что температура у вашего преклира опустится просто благодаря одитингу. Однако все, что представляет собой эта температура, – это факсимиле, в котором присутствует ощущение тепла. Это факсимиле, в котором присутствует ощущение тепла. Чтобы продемонстрировать это, вы можете пройти с любым преклиром... или просто вспомнить ярко, очень ярко, во всех подробностях какой-нибудь очень жаркий день, или же пройти с преклиром жаркий день, – и он снова почувствует тепло. Это ощущение тепла. Температура тела представляет собой точно то же самое.

Хашшишин, Старец с горы, взял мусульманский мистицизм, построил себе самый настоящий МЭСТ-сад, полный молока и меда, потом одурманивал гашишем молодых людей, приводил их в этот сад и заявлял им, что они находятся в раю.

И вот какой урок вам нужно выучить: первые несколько раз, когда вы будете кого-то одитировать, следуйте правилам. А после этого опыт покажет вам, что нужно следовать правилам. Если вы не получаете результатов при работе с преклиром, то шансы девяносто к одному в пользу того, что вы не делаете что-то требуемое в обычной процедуре одитинга. Половина оставшегося шанса состоит в том, что в инциденте есть какая-то причудливая фраза или особенность, которые создают иллюзию необычности, но на самом деле инцидент ведет себя точно так, как сказано в правилах. А другая половина шанса состоит в том, что преклир не был ознакомлен с тем, как это надо проходить, и поэтому он пытается проходить что-то другое.

Они приходили в себя от наркотического дурмана и слышали, что находятся в раю. И они слышали также, что они не смогут вернуться в рай, пока не убьют определенного человека. Потом такого молодого человека снова одурманивали, и он просыпался в одном из дальних городов, имея лишь одно желание – вернуться в рай. Так что какой-нибудь принц или монарх, с которым в тот момент не ладили ассасины, получал кинжал в сердце.

Вот одна из самых неприятных особенностей преклиров: очень часто, когда преклир находится низко на шкале тонов, он будет делать не то, что вы ему сказали, а что-то другое. И когда вы пытаетесь проверить его и выяснить, делает ли он то, о чем вы его попросили, он ответит вам, что он это делает, а сам продолжит делать что-то другое. У преклиров в тоне 1,1 это очень хорошо получается... очень хорошо получается.

К нему просто подходил парень... находил его в любом месте, где его можно было найти, ударял его кинжалом и убивал его. Конечно же, стража тут же убивала ассасина. Вот откуда берет начало слово «ассасин» – от Хашшишин. Этот мусульманский культ существовал примерно триста лет где-то в двенадцатом, тринадцатом, четырнадцатом веках.

Так вот, я обращаю ваше внимание на то, что при прохождении инцидента вы наблюдаете очень, очень четкие проявления. Если преклир проходит инцидент, то он проходит инцидент. Если он на самом деле проходит инцидент, то он меняет свою позу, он бодрый, он интересуется этим инцидентом, он движется вперед. И он безо всякого смущения может сообщить одитору, что происходит.

Так вот, здесь присутствовала тайна. В данном случае тайной был тот факт, что Хашшишин придумал способ доказать людям существование рая, и он использовал легковерие людей, чтобы заставлять всю Азию выполнять свои требования. Он настолько хорошо заставлял Азию выполнять свои требования, что во времена господства этой секты ни один азиатский принц, король, властелин или правитель не стал бы даже думать о том, чтобы не подчиниться требованию Старца с горы. Вот как использовалось это явление.

Преклир, который притворяется, возможно, проходит что-то другое. Возможно, при ответах у него возникают длинные паузы, у него имеется заметная задержка... заметная задержка. Когда вы обнаруживаете, что преклир отвечает вам очень, очень медленно... вы задаете ему вопрос, и он отвечает на него только после продолжительной паузы... вам следует очень быстро заподозрить, что ваш преклир проходит не то, что вы ему сказали проходить, а что-то другое. И он пытается сориентировать себя для того, чтобы ответить вам... и он пытается придумать ответ, который не соответствует действительности. Но находясь далеко внизу на траке, преклир думает не так быстро; преклир просто не может думать быстро, будучи посередине факсимиле. Он, возможно, считает, что он отвечает сразу же – бац, – но это не так.

Вот то, что вам следует помнить о разуме: он обычно фиксирует и размещает данные. Если он слишком прочно фиксируется на каком-то данном, это называют навязчивым состоянием. Если он не может зафиксироваться ни на каких данных, если он продолжает пытаться это сделать, но не находит никаких сопоставимых данных, он пугается. Это страх – одно из возможных проявлений, существующих в разуме.

Еще один способ предотвратить эту ситуацию состоит в том, чтобы знать шкалу тонов и очень, очень точно оценивать, где ваш преклир находится на шкале тонов, а также обращать внимание на шкалу поведения, соответствующую шкале тонов. Смотрите на поведение и так далее – чего можно ожидать от этого преклира... ведь он сообщит вам об инциденте точно так, как говорится в таблице.

Итак, человеческий разум и все проявления разума в течение долгого времени использовались для контроля над человеком. Человек попадал в рабство из-за того, что люди недостаточно знали о своем разуме, чтобы не давать использовать против них проявления, существующие в их собственном разуме.

Допустим, его тон 1,1: он сообщит вам об инциденте так... или он будет общаться с вами так, как говорится в столбце «общение» в этой таблице. Поэтому вам нужно остерегаться. Вам нужно смотреть за тем, чтобы преклир не начал проходить что-то, что вы не просили его проходить.

Такова история нашей расы. Кто-то узнает что-то о разуме. Он быстренько превращает это в тайну, делает это секретом, а потом использует это против других разумов. Вот почему Саентология и вся моя работа на протяжении последних двадцати двух лет коренным образом отличаются от всего остального; я стремился сделать известными все проявления, существующие в разуме, чтобы никто больше не мог использовать этот механизм.

Некоторые преклиры начнут бродить по всему траку. Вы спрашиваете преклира:

Поэтому если бы я говорил с вами о хранении кинопленок и о киносъемках в Голливуде, вы бы слушали все это совершенно спокойно, довольно и радостно, вы бы считали это обычным делом, вы могли бы прийти в эти лаборатории, где хранятся кинопленки, и прекрасно выполнять работу. Но в настоящий момент я, по всей видимости, говорю с вами о чем-то таинственном.

• Вы проходите рождение? Вы проходите то? Вы проходите это?

По сути дела, разум в настоящий момент примерно такой же таинственный, как бобина с пленкой. Понимаете, вы не знаете всего, что можно знать о бобине с пленкой. Даже если бы я рассказал вам все, что известно Голливуду о бобине с пленкой, вы не знали бы всего, что можно знать о бобине с пленкой.

Как изготавливается целлулоид? Кто-нибудь из присутствующих знает, как изготавливается целлулоид? Я имею в виду, знает сам процесс; так чтобы можно было, взяв примитивные инструменты, просто пойти и изготовить целлулоид. Как изготавливается эмульсия, которая наносится на кинопленку? Понимаете, в этой области существует огромная масса данных.

Преклир находится в возрасте двадцати лет, в возрасте пятнадцати лет, он сканирует локи какого-то происшествия. Когда ваш преклир начинает сканировать локи, вы не общаетесь с ним в течение весьма долгого времени. Вы просите его начать сканировать, а потом довольно долго сидите молча. Время от времени вы спрашиваете его, что он делает. Довольно часто вы будете обнаруживать, что его внимание отклонилось от темы, поэтому вам следует поддерживать общение с ним. Вы помогаете ему начать цепь. Вы даете ему старт в ее начале. Когда он дошел до ее конца, вы получаете от него информацию об этом, а если он не дает вам такую информацию в то время, когда вы считаете, что пора уже это сделать, вы задаете ему вопрос. Довольно часто вы будете обнаруживать, что его внимание отклонилось на что-то другое.

При изготовлении пленки все еще используется множество тайных формул. «Дю Понт» не хочет, чтобы «Агфа» или «Истмен» знали все эти формулы. Существует огромная секретность, огромная тайна. Тайна выгодна и при изготовлении кинопленки, но это вас не беспокоит, не так ли? Вы говорите: «Ну, это совершенно обычное и привычное дело». Ну, если вы примете тот факт, что разум и все его «тайны» (в кавычках) – это дело обычное и привычное, вы изучите все это очень быстро.

Урок, который нужно усвоить, состоит в том, что очень часто преклир не знает... у него затуманено сознание, у него анатен, потому что он находится в середине какого-то факсимиле... он просто не знает, что он делает, и он не может достаточно четко оценивать, что он делает, чтобы продолжать работать с правильной темой и получать от этого максимальную пользу. Если какой-то инцидент говорит ему, что этого инцидента следует избегать, то он будет избегать его. И вы как одитор сидите перед ним для того, чтобы не дать преклиру избегать его. Вы должны помнить об этом.

Итак, то, о чем мы с вами говорим, это хранение фильмов. Эти фильмы немного лучше, чем те, которые снимают в Голливуде. Некоторые из них хуже. Некоторые из них очень тусклые, а в некоторых из них сюжет оставляет желать лучшего – как у «Репаблик пикчерз» и так далее. Но это всего лишь кинопленки.

Итак, золотая середина лежит между двумя крайностями: одна – просто сидеть и храпеть, пока преклир что-то проходит, другая – сидеть и гнать, гнать, наказывать, наказывать, пинать, пинать преклира, заставляя его двигаться вперед. Если вы обнаружите, что когда вы одитируете преклира, он становится очень беспокойным и начинает выглядеть несчастным, то вам, конечно же, следует подрегулировать скорость, с которой вы одитируете, чтобы соответствовать его тону, а также следует упорядочить используемую вами процедуру одитинга. При одитинге у вас не должно быть абсолютно никаких затруднений.

На самом деле эти кинопленки – это даже не вы.

Так вот, вы должны очень хорошо знать те явления, которые вы обнаружите, прежде чем вы обнаружите их. В этой науке было открыто примерно двести десять (или около того) явлений, связанных с разумом. И примерно сто девяносто шесть из них не используются и остаются незаметными для вас. Это те проявления, с которыми вы практически не имеете дела в одитинге. Они не выставляют красный флажок, не заявляют, что вот они тут, и не мешают вам одитировать.

Вы пребываете в начале времени в качестве намерения «быть», и это намерение лежит в основе любого факсимиле, но само оно не является факсимиле.

Вы можете узнать все это двумя способами. Вы можете начать изучать всевозможные аспекты того, как кинопленка записывается и как она помещается на хранение... все-все-все аспекты; вы можете узнать их все и рассмотреть их все. А вот другой способ: узнать достаточно, чтобы проводить хороший одитинг. Конечно же, второй способ – это то, что вам следует использовать в первую очередь. И вам нужно выполнить этот второй шаг очень, очень хорошо, вам нужно знать все ответы как свои пять пальцев, чтобы вы могли двигать преклира вперед очень быстро. А потом, позже, когда вы приобретете опыт, вы можете заинтересоваться всеми остальными явлениям и начать исследовать их, если вы этого захотите.

А кроме того, у вас есть записи физической вселенной. И я допускаю, что та кинопленка, которую вы носите с собой, очень, очень хороша, и некоторые из вас иногда даже могут просматривать ее снова. Но это не просто звуковое кино, это кино с запахом и ощущением. И оно очень хорошо сохраняется; эта кинопленка не нуждается в коробке. У нее нет никакого размера, никакой величины. Вам не надо надрываться, чтобы доставить ее куда-то или чтобы привезти ее. Система, которая помещает ее на хранение, работает совершенно автоматически.

К примеру, имеется огромное количество мистических проявлений, которые вы могли бы исследовать. Но их нужно исследовать после того, как вы закончите проходить инциденты. Ведь это не мешает вам проходить инциденты.

Все, чему я учу вас, – это тому, как убирать заторы в том банке, в котором хранятся эти кинопленки, чтобы все фильмы можно было должным образом помещать на хранение. И у этой кинопленки есть даже такое замечательное свойство: она автоматически помещает себя на хранение в правильной последовательности, стоит вам только привести в порядок те коробки, которые мешают класть ее на место. Просто?

Собственно говоря, знаете ли вы, что преклир на самом деле может подняться с кушетки, отойти к противоположной стене комнаты, встать возле камина и начать наблюдать за вами? Время от времени, когда вы будете проводить одитинг какому-нибудь мистику, он примется проделывать этот фокус. Он не проходит одитинг. Он выскакивает из себя и... вы называете это астральными путешествиями. Это хорошо известное явление. Оно существует уже давно, и многие люди могут делать это совершенно без каких-либо усилий и труда. Это явление довольно тесно связано с одитингом.

В действительности это настолько обычное дело, что если бы вы взяли пяти-или шестилетнего ребенка, которого никоим образом не обучали, вы бы обнаружили, что вам совсем нетрудно объяснить ему, как раскладывать по местам его кинопленку. Он скажет: «Ага, ага, ага, ага, ага, ага, ага. Это очень интересно». И он пойдет... вы увидите, как он будет одитировать соседских детей.

Но не думайте, что человек, который подходит к вам и говорит: «Знаете, я одитирую вас каждую ночь, когда вы спите», говорит вам что-то существенное. Возможно, он в состоянии подойти к вашей постели и постоять возле нее, так что в результате вы увидите страшный сон; но поверьте мне, он не может одитировать вас. Кстати сказать, я ставил такие эксперименты, и такой одитинг не приносит успеха.

Я обучил одного десятилетнего мальчика одитировать. Я знал детей шести лет, которые одитировали. Один мальчик шести лет от роду как-то утром пришел на кухню и обнаружил там гостя. Этот мальчик имел дело с Дианетикой уже довольно долго; и он увидел, что у гостя ужасное похмелье. Мальчик спросил:

Вы даже не представляете себе. Я получил несколько писем от людей из разных уголков страны, в которых говорилось: «Я хотел помочь вам, так что я приходил к вам каждую ночь, и я надеюсь, что моя работа принесла вам пользу». Время от времени мне снятся кошмары; пожалуй, вот и все, что происходит. Вы думаете, что я шучу, но это вполне соответствует действительности.

• В чем дело?

Вот такое явление. Это вполне реальное явление. Но так уж случилось, что это не приносит никакой пользы в одитинге, вот и все. Дело не в том, что я пытаюсь быть суровым или злобным; просто существуют определенные явления, которые приносят пользу в одитинге. И вы должны знать и использовать именно их; а когда вы хорошо научитесь это делать, вы сможете рассмотреть множество других явлений.

А гость ответил:

Я расскажу вам об одном бесполезном явлении. Вы можете взять половину разума и сделать так, чтобы она одитировала другую половину разума. И она будет двадцать четыре часа в сутки одитировать другую половину разума. Вы можете взять весь аналитический ум, установить его на расстоянии метра, или шести метров, или двенадцати километров от тела и заставить его делать все вычисления для человека. Ведь тэта не существует в пространстве и времени, так что не имеет значения, что вы сделаете с этой тэтой. Вы можете создать такую вот иллюзию, и человек будет реагировать на нее.

• Ох, уф! У меня просто ужасно болит голова.

Вы можете, к примеру, взять весь аналитический ум, вытащить его из-под его факсимиле и заставить его выполнять арифметические вычисления для человека, так чтобы тот получал мгновенные ответы. Вы задаете ему какую-то задачу, он выдает вам мгновенные ответы. Это более-менее бесполезные явления... на данный момент. Но они интересны, они просто поразительны.

Вы можете установить в разуме «одитора», который будет одитировать преклира в то время, пока преклир спит. Возможно, вы не знали об этом. Вот как это можно сделать. Пристально посмотрите на преклира и скажите ему: «Сегодня ночью, когда вы заснете, левая половина вашего разума пройдет с правой половиной вашего разума все инциденты горя из абсолютно всех ваших жизней и разрядит это горе».

Вы спрашиваете преклира:

• Вы это поняли?

Этот ребенок заставил взрослого (которому было лет сорок пять или около того) пройти этот инцидент от начала до конца, а потом проходить его снова, снова и снова; и у того ушла головная боль. Кстати говоря, этот взрослый почти ничего не знал о Дианетике, и он был невероятно поражен и ошеломлен. Я полагаю, что это удивление подействовало на него сильнее, чем головная боль, от которой он избавился.

Так вот, этот преклир на самом деле пойдет домой, опустит голову на подушку и заснет, а на следующее утро проснется и обнаружит, что подушка промокла от слез. Он плакал всю ночь.

Так вот, когда вы получали образование, вам объяснили, что существует множество тайн. Если бы я просто рассказывал вам обо всех этих явлениях напрямую, то мне было бы очень просто ознакомить вас с ними. Однако ситуация такова, что мне приходится рассказывать вам это через барьеры семантики, через предположения, почерпнутые из популярных романов... даже оттуда. Мне приходится продираться через психологию, через философию, через образование и мнения родителей, через образование и мнения всей расы, существовавшие на протяжении многих тысяч лет.

Вы могли бы заставить преклира стирать весь ужас во сне, так что его кровать будет содрогаться, сотрясаться и ходить ходуном всю ночь, а когда он проснется на следующее утро... Кстати говоря, ничто из этого не заставляет его чувствовать себя лучше, потому что эта деятельность ведется ниже уровня осознания и представляет собой просто рестимуляцию инцидентов и создание иллюзии того, что они проходятся. Стремясь быть послушным, преклир просто включает требуемые проявления, но он не начинает лучше осознавать, что с ним происходит.

И единственное, что я могу сказать по поводу этих барьеров, – это то, что они представляли собой прошлые попытки сделать человеческое поведение приемлемым для наибольшего числа людей в существовавших тогда условиях, при этом уделялось внимание тому немногому, что было известно о данных явлениях. Так что каждый из этих барьеров представлял собой временную меру.

Так вот, мне известно множество подобных явлений. Десятки, десятки, десятки, десятки способов заставить человеческий разум реагировать тем или иным образом. На самом деле вы можете безо всякого труда заставить человека почувствовать сильную слабость и озноб, когда вы просто стоите и разговариваете с ним. Все, что вы делаете, это незаметно входите в его вэйланс и думаете о слабости и ознобе – и он получает эти ощущения.

Кто-то однажды пришел и сказал: «У вас есть душа. У вас есть душа». Примерно четыре тысячелетия назад, что-то в этом роде, кто-то пришел и сказал: «У вас есть душа».

Это забавно, не так ли? Возможно, вы не знаете, существует это явление или нет. На самом деле это невозможно делать очень часто. И вы, скорее всего, никогда не пытались это сделать; но это возможно. Какая от этого польза – это другой вопрос. От этого нет никакой пользы в терапии. Итак, все эти материалы очень интересны.

А все остальные спросили: «Что такое душа?» Они не знали, что у них есть. До того времени они не знали, что они не знают о том, что у них что-то есть. Да, это было сложно, понимаете. Они жили в примитивном неведении – и они были вполне счастливы в своем неведении. А этот парень заявил им: «У вас есть душа».

Знаете ли вы, что вы на самом деле можете взять преклира, попросить его смотреть на колеблющийся свет свечи в течение нескольких минут, а потом сказать ему, что сейчас он забудет все инграммы, которые у него есть, и они больше не будут его беспокоить, и он будет ходить и убеждать всех в том, что он позабыл все свои трудности и они больше его не беспокоят? Однако он не выздоровел. У него все еще есть та же хворь и эпизуткия и так далее, но что-то произошло... что-то произошло.

А они:

И вы можете сделать так, чтобы что-то произошло, двумя способами. Один из них – создать эффектное зрелище. Если вы хотите создать эффектное зрелище, это одно дело; если вы хотите, чтобы преклир выздоровел, это другое дело... совершенно другое дело. Вы всегда можете создать эффектное зрелище. Я могу гарантировать вам, что взяв почти любого преклира, я могу заставить его пускать пену изо рта, лаять подобно собаке, бегать кругами, кричать, делать что угодно. Эффектное зрелище.

• Что такое душа?

На самом деле я как-то взял преклира, с которым никто никогда не мог ничего поделать. Этот преклир... не в Дианетике... никто из психиатров никогда не мог заставить эту пациентку делать хоть что-нибудь. И четыре психиатра, которые пытались лечить эту пациентку на протяжении восьми лет, пришли на лекцию в Окленде и умудрились навязать ее мне в качестве добровольца для демонстрации на сцене. Тот парень, который был менеджером этого шоу, оказался достаточно глуп, чтобы принять ее. А она была безмолвна, как деревянный индеец! Ууу!

Я пришел, взглянул на женщину, лежавшую на кушетке, и вдруг сказал: «Боже правый, что это тут у нас?» Понимаете, вот передо мной огромное множество зрителей, и вот сцена и так далее. Я подумал: «Что-то здесь не так. Здесь что-то слегка не так».

Так вот, у каждого человека есть факсимиле, в котором утверждается, что он должен заботиться о чем-то. И у каждого человека есть факсимиле оверта, в котором утверждается, что ему обязательно нужно заботиться... что он нарушил приказ заботиться о чем-то. Поэтому он тут же говорит: «Моя душа. Я должен заботиться о своей душе». Никому не пришло в голову, что он сам и является своей душой.

Так что я сел и выяснил, что она получала психотерапию на протяжении некоторого времени. И я внезапно решил: «Они хотят шоу – они получат шоу!» Поэтому я просто поднял этого преклира на уровень пары сотен децибел и позволил ей кричать. Я позволил ей взять самое высокое «До», а потом перейти в диапазон ультразвука, и окна в этом театре чуть ли не полопались.

Это история напоминает следующую: кто-то идет по улице и встречает на углу парня, одетого в костюм. Он начинает приставать к нему, изводить его, требуя, чтобы тот надел костюм. И он пристает к нему и изводит его до тех пор, пока не убедит в том, что он никак не может быть одет в костюм. И поэтому тот парень, стыдясь свой наготы, отползает в темный переулок, хотя он по-прежнему одет в костюм. Это примерно такая же махинация.

Полицейский в фойе, билетеры и все остальные, кто был в этом театре, – все стали заходить в зал и толпились в проходах с побелевшими лицами, глядя на все это. Они и не подозревали о том, что человеческий голос может быть таким громким. Почти в любом банке, в любом кейсе, есть подобные инциденты, так что вы можете намного увеличить громкость. Вы говорите о «высвобождении аффекта» – у этой пациентки высвобождение аффекта шло на полную катушку.

Все явления, связанные с помещением факсимиле на хранение и так далее, как выясняется, очень просты. Ужасно просты. Это все равно, что снять кинофильм и поместить его на хранение. Даже проще! В киноиндустрии у вас есть режиссеры и все такое прочее. А здесь вы сами представляете собой всю киностудию, и вы просто изготавливаете кинофильмы безостановочно, вот и все! И притом хорошие кинофильмы!

Потом я отправил ее за кулисы, и за кулисами с ней закончили стирать тот инцидент, в который я ее завел. Мы с ней дошли до того, что она кричала относительно негромко, так что я отвез кушетку за кулисы и довел лекцию до конца.

Мне хотелось бы привести вас в такое состояние, чтобы вы даже могли снова посмотреть на отснятый вами кинофильм и выяснить, какой кинофильм вы отсняли. На самом деле, когда вы снимаете кинофильмы, у вас нет никакого совета цензоров, который бы докучал вам; у вас нет ничего подобного. Некоторые из снятых вами пленок, вероятно, очень интересные.

Те четыре психиатра... три из четырех психиатров сидели в первом ряду. Я заметил их, когда они только пришли, и внезапно я осознал, что они имели некоторое отношение к той пациентке, которую я только что одитировал: когда они пришли, они злорадно ухмылялись, а теперь они были очень бледными. Они действительно были совершенно бледными. Этих людей очень легко рестимулировать.

Но теперь вы знаете, что для того, чтобы помещать кинофильм на хранение и вытаскивать его оттуда, требуется только понимание того, что он собой представляет, как его маркируют, какие у него бывают разновидности. Это не очень сложно. А после этого вы можете выяснить, что происходит с этим кинофильмом; но сперва вам нужно понять, что он собой представляет. Это нечто, что не существует в пространстве и времени и на чем запечатлеваются пятьдесят восприятий, которые вы способны записывать. Пятьдесят с чем-то восприятий; имеется их целый длинный перечень. Все они одновременно записываются на одной и той же кинопленке; пленка движется и движется вперед, она делится на длинные и короткие отрезки, и она продолжает двигаться непрерывно.

На следующий вечер количество зрителей почти удвоилось; преклир тоже чувствовала себя немного лучше. По крайней мере, она узнала, что она может кричать очень-очень громко и при этом не разорвать себе голосовые связки.

Люди упоминают, что в их жизни имеются различные эпизоды. На самом деле одна жизнь вся является эпизодом, настоящим эпизодом. Вы могли бы сказать, что это законченная пьеса. Возьмите ваши школьные годы. В ту секунду, когда вы говорите:

Итак, проводя одитинг, вы можете делать самые разнообразные вещи. Если вам известны различные явления и вы знаете этот предмет от начала до конца, вы можете исполнять на человеческом существе самые разнообразные мелодии – точно так же, как на игрушечном пианино. Вот и все, что можно сказать по этому поводу; это очень просто.

«Мои школьные годы», перед вами открывается огромный каталог, серия картин под названием: «Школьные годы от начала до конца. Джон Доу, начало двадцатого столетия». На самом деле именно так и было бы написано на ярлыке. «Школьные годы». Это просто общая категория. А теперь можно сказать: «Начальная школа», «средняя школа», «старшие классы». «Институт». Четыре разных фильма.

Но я всегда считал, что использовать какие-либо из этих материалов в других целях, кроме как для проведения одитинга или исследований, – нечестно. И кстати говоря, вы должны считать так же. Осознайте, что большой процент обычных людей, широкой публики... если вы просто скажете человеку направиться в инграмму, необходимую для разрешения кейса, и щелкнете пальцами, он посмотрит на вас бессмысленным взглядом и, скорее всего, внезапно свернется в клубок. Да, он это сделает, он это сделает! В особенности после того, как репутация этого предмета поднялась на такой высокий уровень. Люди знают, что вы одитор. Вы смотрите на кого-то довольно пристально и говорите:

Вот начало. Вы говорите отцу: «Ну, я попытаюсь прожить на эти деньги» – и отправляетесь поступать в институт. Вы приходите туда, являетесь перед приемной комиссией, а вам говорят: «Вы не можете обучаться по этой специальности, потому что вы не выполнили предварительные требования». И это становится отдельной темой:

• Вы знаете, нетрудно сделать так, чтобы люди сворачивались в клубок на полу. И этот парень вам отвечает:

«Предварительные требования: моя борьба с ними». «Моя специальность: почему я не смог работать по специальности» – это была бы другая тема. А вот еще одна тема:

«Можно ли профессоров считать людьми?»

Итак, в этом кинофильме можно было бы выделить все эти отдельные темы. И кроме того, понимаете, ваша институтская жизнь делится на эпизоды номер один, два, три и четыре. Или, если речь идет о девушке, «Злоключения Полины». Первый курс, второй курс, третий курс, четвертый курс – каждый из них является эпизодом. И кроме того, там есть... о, это очень интересно. Все это просто бобины кинопленки.

И только вы начинаете поднимать руку, как он уже сворачивается в клубок на полу. Это сокращенный вариант нашего метода.

Люди делают это, когда, скажем, пишут автобиографии. Кто-то выводит заголовок: «Моя жизнь». «Автор Джон Доу». А потом он пытается изложить в печатном виде все, что есть в этом кинофильме. На самом деле изложение на бумаге становится лишь очень посредственной копией фильма, даже если текст прекрасно написан, потому что сам фильм содержит все. И до сего дня никому еще не удавалось посадить какого-нибудь Джона Доу перед проектором и дать ему прокрутить свой фильм на экране, чтобы все могли на него посмотреть. Такой проектор был бы очень хорошим изобретением. Но понимаете, в настоящее время это не делается. В результате люди не считают свои фильмы фильмами, ведь другие люди не могут смотреть на них и никто не платит деньги за билеты.

Так вот, явления, которые интересуют вас как одитора, очень просты. Это мысль, эмоция и усилие, которые записаны в факсимиле. Вас интересует тот факт, что факсимиле можно пройти от начала до конца, и тот факт, что преклир может пройти его от начала до конца еще раз. И кстати говоря, это феноменально. Тот факт, что кто-то может это делать, необычен; однако люди могут это делать. И вы как одитор сидите перед преклиром в роли сторожевой собаки или чего-то в этом роде и помогаете ему. Возможно, он немного увязнет в факсимиле, но сочетание «вы плюс преклир» позволит ему легко пройти это факсимиле.

На самом деле тут я приврал. В течение долгого времени люди платили много денег, чтобы смотреть на мои фильмы. Как я обнаружил, большинство моих историй были совершенно автобиографическими. Моей уверенности в моем воображении пришел ужасный конец.

Кстати, вы обнаружите, что если вы отойдете от преклира метров на шесть (это еще одно явление)... если вы отойдете от преклира метров на шесть, то его способность проходить инцидент значительно снизится. В некоторых случаях она снизится настолько, что преклир не сможет проходить инцидент. В других случаях он сможет и дальше проходить инцидент, но не настолько успешно.

Так вот, если бы вы захотели поместить этот кинофильм на хранение, как бы вы это сделали? Вы бы рассортировали его исходя из нескольких факторов, чтобы можно было найти нужные отрезки фильма снова. Во-первых, вы бы рассортировали его по времени и поместили его на хранение в таком виде. Это была бы наиболее общая классификация. На каждой кинопленке, на каждом факсимиле в вашем разуме имеется ярлычок с обозначением времени, и каждый из них продолжает оставаться на своем месте. Все записывается, и весь фильм хранится.

И кстати, некоторые одиторы, которые очень, очень хорошо знают этот предмет, могут сами проходить факсимиле от начала до конца. Но это совсем не то же самое, что делает психотик, который выходит из своего вэйланса и начинает проходить инграммы сам с собой. Вы встретите психотиков, которые так поступают.

Это был еще один механизм контроля: вам говорили, что у вас есть не весь фильм. Вам говорили: «Этот фильм находится у кого-то другого» или «Вы его потеряли» или что-то в этом роде. Это неправда. У вас есть весь фильм. И на каждой бобине с пленкой у вас есть ярлычок с обозначением времени. Он есть у вас на каждом моменте и в каждой бобине пленки. Это куда лучше, чем в Голливуде. Они не помечают сбоку кадра, какой у него номер, а вы помечаете. Каждый кадр. Вы с помощью глаз снимаете примерно от двадцати пяти до семидесяти пяти кадров в секунду, и на этих кадрах даже отмечено, какой это кадр и какая секунда – очень, очень хорошая индексная система. Замечательная индексная система – очень плохие клерки.

Вы начинаете одитировать такого психотика, и внезапно он находит какой-то контур, он подхватывает этот контур... И он всегда находится вне вэйланса. Он чуть-чуть выходит из своего вэйланса и начинает одитировать себя... но только это он сам и есть, понимаете? Кто-то другой. И он проводит себя через инциденты, он чувствует соматики и все в таком роде.

Как бы то ни было, вот человек, у которого девять десятых, десять десятых... почти десять десятых кинопленки валяются в углу, казалось бы, полностью перепутанные, посреди них стоит мисочка для кошки, на них наброшена пара старых комбинезонов, а заодно гаечный ключ, забытый водопроводчиком, и вся комната вообще где-то затерялась. Оставшаяся часть кинопленки – это то, что в данный момент вы знаете как себя самого и то, что вы используете... то, что остается от почти десяти десятых.

Что он делает? Он входит в вэйланс кого-то, кто пытается причинить ему боль. У этого вэйланса есть способность причинять ему боль, поэтому он продолжает причинять себе боль; так что самоодитинг такого типа является не чем иным, как наказанием самого себя. Это нечто вроде мазохизма. Вы обнаружите людей, которые делают это. Вы обнаружите, что они делают это. Это не приносит им особой пользы.

На самом деле вся остальная часть кинопленки никуда не делась. И в этой науке вы просто пытаетесь найти остальную часть кинопленки и разложить ее обратно по местам в хранилище, потому что ей нечего делать в одной куче с мисочкой для кошки и так далее. На самом деле это неправильное обращение с пленкой.

Но нет никаких причин, но которым человек, находясь в своем вэйлансе, не мог бы проходить сам с собой сколь угодно много инграмм. Ведь все это его записи. Он не может их проходить только в том случае, когда он убежден, что хранилища этих записей не принадлежат ему. Он приписывает их причинность кому-то другому.

К счастью, у этой пленки есть много других достоинств: в частности, она не портится. Вы можете оставить ее под дождем и ветром на долгое, долгое время, и она не пересохнет, не испачкается, не разрушится. Это замечательно. Она не портится и не разрушается. После того как вы сняли кадр, этот кадр есть.

Ну хорошо. Эти факсимиле содержат пятьдесят восприятий, и все это восприятия физической вселенной. Они включают в себя звук, вкус, запах, зрительное восприятие, слух, температуру, движение – все это восприятия. В общей сложности их больше пятидесяти. Эти факсимиле содержат в себе заключения индивидуума, его оценки, его постулаты... и это важные составляющие. А совокупность всего этого становится мыслью, эмоцией и усилием. И это то, что вы проходите.

Но поймите правильно следующий факт. Если вы сняли множество кадров с помощью близоруких астигматических линз или бинауральной слуховой системы с отложениями кальция, качество этой кинопленки не очень хорошее, но все же на ней будет записано все то, что вы воспринимали и были в состоянии воспринимать, и это гораздо больше, чем то, что, по вашему мнению, там находится. Кстати говоря, этот фильм снимается всю ночь напролет. Ужасный перерасход материалов. Съемка ведется всю ночь напролет, весь день напролет; она ведется, когда вы пьяны, когда вы злы, когда вы считаете себя отсутствующим, когда вы мертвы – съемка ведется все время. Она не знает такого слова, как «остановка». Конечно, я осознаю, что это то, что у нее есть общего с некоторыми из бесконечно длинных картин Бетти Дэвис. Их авторы не знают, когда надо сказать «Конец». Как бы то ни было, этот фильм к настоящему времени снимался уже страшно долго.

Так вот, когда вы проходите мысль, эмоцию и усилие... любой инцидент, который содержит мысль, эмоцию и усилие... если вы будете проходить его снова, и снова, и снова, и снова, то внезапно от мысли, эмоции и усилия ничего не останется. Это пустой участок трака... пустой инцидент. Однако прежде чем он исчезнет, вам необходимо поднять его на наивысший возможный уровень аффинити, общения и реальности. Вы добиваетесь, чтобы он достиг этого высшего уровня, и тогда он исчезает и больше не доставляет вам неприятностей. То, что это происходит, представляет собой поразительный факт. По сути, вот и все явления, которые вам нужно знать, чтобы знать единственный способ проходить инцидент.

Так вот, он снимается и тогда, когда вы находитесь без сознания. Кто-то приходит, делает укол вам в руку, отключает вас, бьет вас по голове, переезжает вас на грузовике или что-то в этом роде, – а фильм продолжает сниматься, и там фиксируются все восприятия, которыми вы обладаете. Если вы просто находитесь под воздействием наркотиков, фильм продолжает сниматься.

К примеру, преклир может натолкнуться на фразу, произносимую кем-то в инциденте: «Оставайся внизу», – и он будет оставаться внизу. Это правда. Другими словами, это факсимиле создаст у него представление о том, что он по-прежнему в нем находится. Однако это будет происходить с преклиром только тогда, когда его уровень по шкале тонов довольно низок. Такая фраза известна под названием «холдер»; а помимо холдеров существуют баунсеры и групперы. «Все происходит одновременно»

Теоретически, если бы вас одурманили наркотиком и уложили так, чтобы вы ни к чему не прикасались – даже к тому, на чем вы лежите, – вы просто были бы одурманены наркотиком, и у вас была бы полная запись от начала до конца того воздействия, которое наркотик оказал на тело, – другими словами, просто чувство оцепенения. Но даже и не думайте, что это не является записью. Это именно запись.

• если эта фраза встречается в тяжелом инциденте, она на самом деле будет действовать как группер и будет создавать иллюзию того, что все остальные инциденты свалены в кучу поверх этого инцидента. Но вам необязательно знать об этом.

Если бы в середине того периода, когда вы находились в наркотическом сне, кто-то пришел и ударил вас – трах! – и сказал «Ву!»... если бы одитор проходил с вами эту запись, он бы в конце концов натолкнулся на «трах!» и на «Ву!» – вы нашли бы это на пленке.

Вы можете одитировать, не зная абсолютно ничего о том, какое воздействие на инграммы оказывает язык, потому что куда важнее устранить из инграммы усилие, устранить из нее эмоцию, устранить из нее собственные постулаты человека, чем узнать, что кто-то говорил ему.

Многие люди пытались это доказать. То, что они делают, – это берут одну инграмму, созданную наркотиками, которая лежит поверх восьми миллионов в восьмимиллионной степени инграмм, связанных с наркотиками или бессознательностью во всех ваших многочисленных прошлых жизнях... они пытаются взять эту одну последнюю инграмму и сказать: «Ну да, все просто. Мы найдем и уберем ее». О, да? Ведь фильмы, снятые позже, куда труднее разрушить, чем те, которые были сняты раньше. Они более долговечны. Через поздний момент бессознательности пробиться труднее, чем через ранний. Вы должны это осознать. Кстати сказать, это тесно связано с факсимиле «Один», потому что чем старше вы становитесь, тем сильнее оно включается; и вероятно, это все, что представляет собой возраст.

В куче всей этой кинопленки есть несколько особых факсимиле, которые намазаны клеем. Так вот, возьмите все эти пленки, сваленные в углу вместе с мисочкой кошки... представьте себе, что вы берете железный клин, который тщательно перемазан клеем, и как бы мешаете им всю эту не рассортированную пленку; это дает вам некоторое представление о том, что факсимиле «Один» делает с банком памяти.

К счастью, ничто не может разрушить эту пленку. Только то, что она лежит поверх факсимиле «Один», еще не означает, что она испорчена. Вытащите из-под этой пленки факсимиле «Один» – и вы увидите всю запись. Другими словами, вы можете отчистить этот клей. Я расскажу вам, как это делается. Для этого используется процесс, известный под названием «одитинг». Он посвящен тому, как отчищать клей.

[В этом месте запись обрывается в оригинале.]

Так вот, вас ни в коем случае не должен смущать тот факт, что этой пленки много. Если вы захотите осмотреть хранилища пленки компании «Уорнер Бразерс», вам лучше всего будет сделать это на мотоцикле. В этих хранилищах стоят коробки, коробки, коробки, коробки, коробки, коробки, коробки – огромное множество. Картотечный каталог этих пленок... картотеки, картотеки, картотеки, картотеки – огромное множество. У любого хомо сапиенса их огромное множество. Хомо сапиенс – это порода людей, которым видны ноль десятых, оставшиеся от десяти десятых в хранилище их кинопленки.

Порядок, в котором эти элементы показываются на поверхность при работе с факсимиле, не остается совершенно неизменным. Другими словами, я могу с легкостью перечислить вам порядок их важности, но порядок, в котором они показываются на поверхность по мере того, как вы проходите факсимиле с преклиром, не будет неизменным. Он изменяется не только от инцидента к инциденту, но и от преклира к преклиру.

Так вот, вы как одитор стараетесь сделать так, чтобы этот парень получил свои кинопленки обратно. И он не должен быть поражен или ошеломлен тем, что этой пленки так много. Зная о факсимиле «Один», зная о его существовании и умея проходить его, мы в значительной степени нашли этому решение. Мы можем разделять эти пленки, чтобы их можно было помещать обратно на хранение с огромной легкостью.

Так вот, бывают преклиры, которые... вы помещаете этого преклира в начало инцидента, он начинает двигаться прямо вперед, находит все, что есть в этом инциденте, и доходит до самого конца – вжих! – вот так. Вы проводите такого преклира через инцидент несколько раз, и от инцидента ничего не остается; у вас ни разу не возникает необходимости спрашивать преклира о чем бы то ни было.

Итак, я хочу донести до вас тот факт, что в этой кинопленке нет абсолютно ничего таинственного – это просто кинопленка! Это тэта, которая записывает пятьдесят восприятий или пятьдесят точек зрения на материальную вселенную, состоящую из материи, энергии, пространства и времени – с вами в главной роли. Вот и все. И в ней есть эпизоды, которые можно назвать, скажем, «Мечты в пятилетнем возрасте» – и вы знаете, что это мечты. Через некоторое время вы начинаете притворяться, что вы этого не знаете или что-то в этом роде, но вы знали, что это мечты, когда вам было пять лет.

Бывают и такие преклиры, которые проходят инцидент и находят в нем все, кроме усилия. Они воспринимают некую тень усилия, когда они чувствуют боль. Они находят боль в инциденте, но не находят усилия и контрусилия, которые создают эту боль. Ведь, понимаете, боль не является отдельным восприятием. Боль представляет собой просто воздействие контрусилия и усилия. И когда это воздействие слишком велико, вы получаете слишком большую хаотичность; а слишком большая хаотичность и есть боль.

И вы берете эту пленку, расправляете ее, раскладываете ее по правильным коробкам для хранения, и тогда ваше тело получает возможность функционировать лучше, потому что вы в состоянии улучшить его функционирование. Ведь у вас больше нет старых фильмов типа «Приключения Стика Крэйзи, великого дефектива», «он падает с обрыва и ударяется головой» или чего-то в этом роде. Этот фильм может настолько перепутаться, что не будет доступен вам в неотклированном состоянии. Ну так вот, когда вы становитесь клиром, все эти удары головой и вся эта история, от которой волосы встают дыбом, становятся доступными, так что вы можете поместить и их на свои места.

Когда объединяются эти две вещи – неспособное сдвинуться тело и непреодолимая сила, то есть воздействие, – то результат этого фиксируется как боль.

И как ни странно, если какая-то пленка потеряна, то кто-то дает вам нагоняй за это; поэтому вы не должны терять пленки. И по всей видимости, это именно то условие, на котором вы работаете в качестве производителей и операторов тэта-картин. Каждый из вас является огромной производственной компанией. А я стараюсь научить вас вовсе не тому, как изготавливать кинопленку, а всего лишь тому, как помещать ее на хранение.

Итак, у преклира будут эти самые заметные моменты – моменты боли. Преклир находит в инциденте только боль, он проходит боль и считает, что он прошел инцидент.

[В этом месте запись обрывается в оригинале.]

На самом деле помимо этой боли в инциденте присутствуют усилие и контрусилие, и нельзя считать, что инцидент стерт, пока из него не были устранены усилие и контрусилие. Так что вам нужно следить за этим.

На самом деле все, что вам нужно знать, чтобы одитировать, – это поведение преклира, прокручивающего пленку. И в этой степени вы как одитор становитесь киномехаником. Однако вы становитесь киномехаником лишь постольку, поскольку вы хотите извлечь пленку из хранилища и поместить ее туда.

Кейс, который продвигается очень туго, возможно, начнет проходить одно лишь усилие. И все, что вы сможете получить из этого кейса, это на самом деле просто некоторое количество усилия и некоторое количество контрусилия.

Вы не тот киномеханик, который старается позабавить зрителей; вы киномеханик, который пытается помочь другой киностудии устранить ту ужасную путаницу, которая создалась, когда «Национальный банк Чейз» лишил ее права выкупа заложенного имущества или что-то в этом роде.

Вы возитесь с усилием и контрусилием, возитесь с усилием и контрусилием, и внезапно на поверхности появляется какая-то эмоция; так что вы проходите эту эмоцию. А после того как вы в течение некоторого времени проходите эмоцию, в особенности эмоциональные кривые, постулаты внезапно оказываются тут как тут. Ведь важно то, что думал сам преклир; это куда более важно, чем чьи-то слова, обращенные к нему, или чьи-то мысли по этому поводу.

Все это очень просто. Вы добиваетесь, чтобы другая компания прокрутила некоторые из более важных ее фильмов, чтобы выяснить, какие фильмы у нее были. Вот и все. И как только она выяснит, что же у нее есть на самом деле, она, конечно же, сможет достичь изобилия, привести в порядок свои дела и сама обеспечивать себя.

Поэтому обычная последовательность событий при проведении одитинга преклирам такова: сначала вы, скорее всего, будете получать из инцидента какую-то боль, какие-то усилия и контрусилия, потом вы, скорее всего, получите какие-то эмоции, а потом вы получите какие-то постулаты и заключения.

И вы в качестве киномеханика – одитора – иногда даже страдаете от духа соперничества. Вы осознаете, что если другая киностудия начнет действовать на все 100 %, это может повлиять и на ваши кинофильмы. Это новый взгляд на съемку фильмов, который вы приобрели, поработав продавцом в бакалейной лавке или в каком-то таком месте... Если бы бакалейные лавки начали принимать на работу только клиров или кого-то в этом роде, то это, возможно, было бы не очень хорошо. Итак, у вас есть склонность... почти у каждого человека есть склонность, независимо от того, признается он в этом или нет... есть склонность испытывать нечто вроде духа соперничества.

Другими словами, возможно, при первом прохождении... возможно, вы не получите ничего, кроме небольшого количества усилия; а при втором прохождении, возможно, вы получите небольшое количество усилия и контрусилия; при следующем прохождении вы получите немного эмоции; а при следующем прохождении преклир получит немного больше эмоции. А потом эмоция становится очень четкой, и внезапно из этого инцидента начинают выскакивать постулаты. Примерно на пятом прохождении начинают выходить постулаты. Такая последовательность является довольно обычной.

Когда вы имеете дело с духом, бывает очень интересно наблюдать, как кто-то приходит и начинает говорить, что он очень скромный, он очень такой и очень сякой, он хочет, чтобы у вас было все хорошо, хочет вам помочь; но не успеваете вы и глазом моргнуть, как начинается ужасный спор о том, кто скромнее. Тот человек заявляет, что он гораздо более святой, чем вы; вот так-то! И у него нет никакого тщеславия, он совершенно бескорыстен; вот так-то!

Но во многих случаях все, что вы сможете найти при первом прохождении инцидента, – это эмоция. Никаких постулатов, никаких намерений, ничего, кроме эмоций. Вы проходите инцидент от начала до конца и видите, что преклир проходит только эмоции и ничего больше. Из этих эмоций могут начать выскакивать постулаты, или же из них могут начать выскакивать усилия. События могут начать развиваться как в одну, так и в другую сторону, ведь с обеих сторон эмоции... выше эмоции находится мысль, а ниже эмоции находится усилие. Так что вам нужно просто сокращать то, что появляется на поверхности.

Я наблюдал, как это переросло в ожесточенную драку, – спор о том, кто молится усерднее. Так что вы должны осознавать, что вы, возможно, в какой-то степени ставите под угрозу собственный бизнес, помогая другой компании. Ведь какой бы дружественной она ни была, она всегда имеет обличье соперника, пока она в какой-то степени остается банкротом. Кстати говоря, пока другая компания остается в отчаянном положении, вы как индивидуум на самом деле находитесь в опасности; но когда другая компания становится богатой, вы тоже становитесь богатым. Именно так это и работает на самом деле.

И потом вы обнаружите, что преклир не способен по-настоящему четко оценивать, что же он делает. Он очень плохо оценивает, что же он пытается сделать. Так что он начинает колебаться и путаться, и один Бог ведает, чего он только не проходит.

Да, ведь на рынке появляются более качественные фильмы, и ваши фильмы тоже лучше, и может быть, вам нет необходимости так много беспокоиться по поводу того, чтобы показывать фильмы. Может быть, вы могли бы пойти и снять другие фильмы. Было бы очень приятно, если бы вам не нужно было сидеть за столом с девяти до пяти каждый день и просто показывать фильмы. Прокручивать части с первой по четвертую «Институтское образование». Это надоедает. Возможно, вам было бы лучше... выехать на натуру для разнообразия. Поехать в степь и нарвать диких цветов. Ну что же, это было бы возможным, если бы за всеми людьми в мире не требовалось так неусыпно следить, чтобы они не нарушали порядок.

Возьмите кого-нибудь, с кем занимались психоанализом в течение семи, восьми, десяти лет... кому проводили психоанализ четыре раза в неделю в течение десяти лет... вероятно, этот человек очень болен. У него рестимулирован почти каждый инцидент в банке. Другими словами, его факсимиле громоздятся одно на другое, и он не в состоянии хоть как-то разобраться в них. Он пытается проходить один инцидент, а попадает в другой. Вы можете думать, что он сидит перед вами и проходит определенное факсимиле, но на самом деле все, что он делает, – это проходит какой-то концепт своего факсимиле, образовавшийся в результате оценки этого факсимиле другим человеком. Он не проходит усилие, он не проходит мысль, он не проходит эмоцию. Он сидит в настоящем времени или сидит где-то далеко на траке и смотрит на что-то издалека, как через телескоп.

Только подумайте, как много ограничений налагается на вас как на индивидуума из-за того, что поблизости имеется множество преступников. На вас как на индивидуума налагается множество ограничений. Вы, возможно, являетесь честным, порядочным гражданином, но поскольку в вашем окружении имеются преступники, вам нужно строго придерживаться определенных законов. И конечно же, будучи честным, порядочным, разумным гражданином, вы остаетесь единственным, кто придерживается этих законов. В этом-то и заключается подвох; ведь преступник их совершенно не придерживается. Вот вам закон Салливена: он не дает честным гражданам защищать свою жизнь, а позволяет одному лишь преступнику владеть оружием. Это не очень разумно. Но это так же разумно, как желание того, чтобы кто-то другой оставался сумасшедшим или ограниченным в своих действиях.

Одитор, который не знает, что проходит его преклир, находится в очень плохом состоянии; преклир может проходить весь инцидент, исходя из туманного воспоминания о том, что кто-то ему сказал, а одитор при этом думает, что он проходит инцидент. Вы улавливаете?

Так вот, при демонстрации этого фильма вы хотите демонстрировать его только в том объеме, который необходим, чтобы работать с этим фильмом в одитинге. Допустим, та другая компания сняла плохой фильм... очень плохой фильм. Знаете, фильмы типа тех, которые снимает «Монограм» или «Рэнк» в Англии. Итак, та компания сняла ужасные фильмы. С тех пор она так и не смогла прийти в себя. И если бы она только сумела, так сказать, найти еще немного пленки, чтобы спять еще некоторое количество фильмов, она, возможно, пришла бы в себя.

Если вы просто зададите преклиру вопрос:

И что вы делаете, так это позволяете другой компании соскоблить какие-то из ее старых записей, чтобы она имела право честно и прямо сказать: «У меня больше нет этих записей». Конечно, публика, знакомая с этим человеком, будет продолжать говорить: «Но ты же снял эти фильмы – мы знаем. Мы знаем, что ты снял эти фильмы». Однако теперь он может им честно ответить: «Нет, у меня в хранилище нет такого фильма» – и благодаря этому он сможет снова прийти в хорошее состояние.

• Скажите мне, как вы это получаете?

Кстати говоря, вы можете взять преступника, отклировать его и превратить его в самого честного человека в городе, но люди по-прежнему будут утверждать, что начальник полиции честнее. Таким образом, люди по-прежнему будут утверждать, что этот плутоватый начальник полиции... я имею в виду этот обычный начальник полиции... куда честнее, чем этот отклированный преступник. Конечно же, если бы начальники полиции знали о том, что я сказал такую вещь, они бы начали неистово протестовать. Кстати, я не имею ничего против начальников полиции. Я обожаю полицейских. Юристы – это совсем другое дело. Как бы то ни было... Когда вы работаете с этим фильмом в одитинге, вы как бы добиваетесь... вы позволяете человеку привести в порядок свои записи.

Скажем, вся киностудия не делает ничего иного, как сидит и беспокоится о снятом ею фильме, который назывался «Форт из Ферт-оф-Форта» или что-то в этом роде и который провалился с таким треском, что его было слышно на сотни километров вокруг. Вся киностудия продолжает беспокоиться об этом. Там говорят:

«Боже, мы сняли этот фильм – "Форт из Ферт-оф-Форта". Боже! Мы сняли этот фильм, вот он» – и так далее; и доходит до того, что сотрудники этой киностудии думают, будто это их единственный фильм. Вот насколько нерациональными они становятся. Они говорят: «Это единственный фильм, который у нас есть».

Поэтому они упорно продолжают пытаться показывать фильм «Форт из Ферт-оф-Форта». Они так и продолжают не зарабатывать деньги. Они продолжают драматизировать эту инграмму под названием «Форт из Ферт-оф-Форта». То, что вы хотите сделать, – это продемонстрировать им, что «Форт из Ферт-оф-Форта» – это не то, что снимается постоянно. Это все-таки всего лишь один из фильмов, и у них, вероятно, есть сотни тысяч или даже миллионы куда более хороших фильмов, и они должны показывать именно их.

К сожалению, очень часто вы столкнетесь с тем, что они вступят с вами в спор:

• Нет, мы должны продолжать показывать этот фильм.

Вы столкнулись с человеком, который может делать только то, что ему сказал кто-то другой, понимаете? И кстати говоря, это значит, что у него факсимиле «Один» действует на всю катушку.

В таком случае вы прибегаете к хитрости; вы просите:

Так вот, это очень интересный кейс! Вам нужно провести ему легкое сканирование локов и еще кое-что. Вам нужно ознакомить этого человека с одитингом. Кстати говоря, если вы и правда столкнетесь с кем-нибудь, кто подвергался психоанализу, используйте сканирование локов и устраните этот психоанализ. Это займет всего несколько часов в худшем случае. Иногда вы сможете сделать это за десять-пятнадцать минут. Я горжусь тем, что я могу устранить пять лет психоанализа за пять минут, и я...

• Ну, покажите это мне. Прокрутите это для меня.

О, это просто замечательно. Как-то у меня был один преклир, которого в течение долгого времени лечили от язвы с помощью психоанализа. И он наконец притерпелся к своей язве; если он был очень осторожным и не отклонялся в сторону ни на йоту, то он чувствовал себя вполне нормально. И он разговаривал именно таким образом: как если бы он балансировал на краю пропасти или стоял на бревне где-нибудь на высоте тридцати метров или что-то в этом роде. Так что я спросил его:

Когда вы беретесь прокручивать этот фильм в одитинге, вы начинаете с того момента, когда человек его создавал. Возможно, он полагает, что он просто прокручивает его, но вы начинаете смотреть с первого момента постановки этого фильма, и вы просматриваете саму постановку фильма – намерение компании по отношению к этой постановке, все, что было поставлено, и так далее; и вы доходите до самого конца. А потом вы говорите ему: «Ну, я не вполне понял этот фильм. Давайте прокрутим всю последовательность его постановки снова».

• Когда ваш психоаналитик впервые сказал вам, что вы здоровы?

Когда вы сделаете это два или три раза, эмульсия как бы... ну, картинка становится как бы тонкой. Она становится менее плотной, на ней появляются пятна, которые выглядят как ореол... это означает некачественную запись... и внезапно у вас в руках остается чистая пленка. То, что вы сделали, – это воспроизвели запись этого фильма и соскоблили ее о материальную вселенную. Вы стерли эту запись.

Возможно, в тот момент, когда этот фильм был создан, он оказал ужасное воздействие на эту компанию, и с тех самых пор он оказывал на нее негативное воздействие, но после того как вы избавились от этого куска целлулоида, он больше не будет доставлять никому неприятностей.

И теперь вам надо как бы уговорить этого человека: «Ну, давайте посмотрим в хранилище и узнаем, что еще у вас там есть». И он внезапно обнаруживает, что у него в хранилище нет больше ничего, о чем стоило бы беспокоиться; большинство из его фильмов хорошие. Поэтому он начинает показывать хорошие фильмы или выезжает на натуру и снимает новые фильмы, и вам больше не нужно о них беспокоиться. И в общих чертах это и есть то, что вы делаете.

• Ну, он сидел за своим столом... нет, не за столом! Он стоял в коридоре, когда он мне это сказал. А я стоял перед ним, и он сказал мне: «Так вот, вам просто нужно притерпеться к ней». Именно так. Именно это он и сказал. «Просто нужно притерпеться к ней». И еще: «Будьте осторожны, тщательно следите за своим питанием и помните о том, что вы живете моментом, – не пытайтесь планировать на будущее». И его язва тут же вернулась к нему – урп!

Я воспользовался терминологией из области кино, и благодаря ей все становится более понятным, но вы, возможно, думаете, что я излишне упрощаю этот вопрос. Нет. Изготовление кинофильмов на самом деле представляет собой более сложный процесс, чем изготовление тэта-записей, известных нам под названием «факсимиле». Более сложный.

На самом деле это было не чем иным, как гипнотическим перекрытием. У него установился раппорт с психоаналитиком, и психоаналитик перекрыл язву с помощью команды. Все, что мне нужно было сделать, так это добиться, чтобы преклир вспомнил момент, когда язва была перекрыта с помощью команды, и конечно же, она мгновенно вернулась на прежнее место.

Прежде всего, эти процессы вам были присущи с самого начала, а кинопленку людям пришлось придумывать. Кинопленка обладает весом и массой, ее трудно хранить, а если вам приходится носить ее туда-сюда, у вас начинает болеть спина. Так вот, прокручивая фильм... киномеханик, который крутит фильм, вряд ли почувствует боль в спине.

Преклир сидел передо мной, он корчился от боли, ему было очень плохо и так далее. И я спросил: «Что случилось с этим психоанализом? Он стоил вам всего лишь пятнадцать тысяч долларов».

Но если бы вы заставили его пойти на съемочную площадку и таскать туда-сюда весь реквизит, который он когда-то таскал, то он, пожалуй, почувствовал бы боль в спине. Вы улавливаете суть. Когда он прокручивает весь процесс постановки фильма, он снова ощущает всю боль и все страдания, связанные с этим фильмом. Но как ни печально, вы прокручиваете только фильм. Вы на самом деле не работаете с энергией или усилием физической вселенной; вы работаете только с их изображениями. И поэтому все это сокращается или стирается и уходит – оно больше никого не беспокоит.

Я провел ему сканирование локов по всем тем моментам, когда он сам думал, что он заболеет. И после того как мы отсканировали все эти локи, язва его больше не беспокоила. Это заняло час или что-то в этом роде.

Вся трудность с человеческим разумом состоит в том, что его записи не хранятся упорядоченным образом. Почти никто не может добраться до своих кадров. Почти никто не может до них добраться. А в этой науке существуют разнообразные процессы, которые позволяют индивидууму добраться до этих кадров.

Вы понимаете, насколько мощными техниками вы обладаете?

Вот что на самом деле происходит: ранние кадры становятся слишком тяжелыми, потому что они уже очень стары, потому что они делались уже много раз. Они надоедают; в них больше нет ничего особо интересного. С ними много чего не так, потому что постановка этих фильмов уже имела прецедент. Можно сказать, что один из режиссеров или директоров или кто-то в этом роде зафиксирован на одном случае из своей молодости, когда он снял кинофильм и тот оказался ужасно неудачным, так что с тех самых пор он пытается оправдать свою неудачу, снимая точно такие же фильмы, как и тот. Он пытается добиться, чтобы люди приняли тот фильм, который он снял в молодости, потому что это послужило бы подтверждением его правоты тогда; и это именно то, что пытается сделать разум.

Кстати сказать, я не смеюсь над психоаналитиками. Я им сочувствую. В тот момент, когда они совершенно перестали следовать Фрейду и сказали, что Фрейд для них не годится, они перестали добиваться каких-либо результатов.

Разум снимает очень плохой фильм, а потом настаивает и настаивает на том, что этот фильм был хорошим. И он постоянно извиняется перед телом и демонстрирует ему, что этот фильм был хорошим. Он заявляет и заявляет всему миру: «Это хороший фильм, это хороший фильм... с ним все в порядке. Вам нужно посмотреть на это! Со мной все в порядке, в порядке, в порядке, в порядке. Я не сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший. Посмотрите, я совершенно логичный и нормальный. А причина, по которой я все время прыгаю по улице на одной ноге, запрыгиваю на тротуар и прошу: "Сожмите меня", – это просто... это просто потому... просто потому...

Между прочим, Фрейд и Брейер, с их катарсис-терапией, делали не то, что делают современные психоаналитики. Фрейд и Брейер делали нечто совершенно иное. Ну хорошо. Кстати, они потратили много времени... Фрейд потратил много времени, пытаясь объяснить, как он все это делал; но у него так и не получилось. Это ведет к тому, что люди с подозрением относятся к терапиям, разработанным одним человеком. Люди считают, что эти терапии относятся к категории «исцеления верой».

ну, у меня... у меня... я как-то прочитал в книге, что это способ избавиться от хвори» –

Ну ладно. Так что вам нужно выяснить, в каком состоянии находится хранилище кинопленок у вашего преклира. Выясните, кто еще работал с ним и как сам преклир обычно с ним обращается. И ради всего святого, выясните, как он обращается с ним, когда он лежит перед вами на кушетке. Ведь вы можете попросить его: «Давайте теперь пройдем некоторые постулаты из этого инцидента», и вы будете думать, что он знает, что такое постулаты, однако ваша система кодов здесь нарушена. Вы не объяснили ему, что вы имеете в виду под «постулатами», поэтому вы потерпите неудачу, пытаясь проходить постулаты. Вместо того чтобы проходить то, что вы хотели, он проходит период, когда он учил геометрию или что-то в этом роде. Он думает, что это именно то, что вы имели в виду.

вы получаете просто поразительные объяснения.

А когда вы просите его пройти усилие, он знает, что вы имеете в виду под усилием, – это эмоция. А когда вы говорите: «Давайте пройдем этот инцидент и устраним отсюда всю эмоцию», он говорит: «Здесь нет никакой эмоции – только апатия». И конечно же, апатия – это эмоция. И кстати, решимость – тоже эмоция; все это эмоции.

Это преувеличение, но не слишком большое. К примеру, кто-то говорит:

Вы говорите ему устранить эмоцию из инцидента, а он говорит:

«Причина, по которой маленьких детей нужно наказывать, состоит в том, что их нужно сделать хорошими». Хотя очевидно, что если вы будете наказывать и наказывать детей, то сделаете их плохими.

• Здесь нет никакой эмоции.

Люди уже наблюдали тот факт, что чем больше они наказывают детей и чем злее они обращаются с детьми, тем хуже дети становятся. Люди наблюдали это уже не одно тысячелетие; но все же они продолжают наказывать детей.

Время от времени люди впадают в противоположную крайность и заявляют:

«Нет абсолютно никаких оснований наказывать детей. Детям нужно давать возможность выражать свою личность». Поэтому такие люди вообще не обучают детей. Они вообще не показывают им, что находится в окружающей их материальной вселенной; они просто позволяют детям как бы развиваться самостоятельно. И дети развиваются, их беспокоят тут и там, происходит то и это, они носятся туда-сюда, они сталкиваются с неприятностями, они падают, они не обучены ничего делать, и у них формируется преувеличенное представление об окружающем их мире и о своей роли в этой жизни; им приходится ужасно трудно. Вот тенденция современной детской психологии.

Пройдите и устраните в этом инциденте чувство того, что необходимо терпеть, –

В действительности при воспитании ребенка нужно делать только две вещи. Когда вы даете ему что-то, помните, что вы это ему отдали и теперь он этим владеет. Не продолжайте контролировать этот предмет. И не противоречьте ребенку, и не пытайтесь изменить его мнение, когда в этом нет необходимости. Попробуйте оценить, реальны или нереальны его требования, и действовать соответственно. Ведь если вы будете подтверждать значимость нереальных требований, которые он выдвигает, наказывая его или делая что-то еще, вы разрушите его реальность. Вы понимаете, как это происходит.

и вы получите первую эмоцию. Вы понимаете, как это делается?

Итак, в этой области вовсю действуют нерациональные практики. Когда впервые появилась эта нерациональная практика – наказание детей? Дело было так: давным-давно кто-то придал огромную важность тому факту, что его наказали, и твердо решил свести счеты с остальными людьми за то, что они его наказали; поэтому он начал наказывать людей, чтобы продемонстрировать им, что наказания недопустимы. А потом не успели вы и глазом моргнуть, как он уже говорил: «Ну, людей необходимо наказывать» – ведь он уже кого-то наказал, и ему нужно было оправдать это действие. Вот как все ото работает.

Если он пройдет какое-то чувство, связанное с этим инцидентом, и вы спросите его о чувстве или спросите, как он себя чувствует в связи с этим инцидентом, вы очень часто сможете получить что-то, что он не выражает словами; но это и будет то, что должно быть устранено из этого факсимиле. Вы понимаете?

Так вот, у этих фильмов есть одна необычная особенность: они превращают человеческое тело в марионетку. Когда хранилище пленок у человека находится в беспорядке, эти пленки могут оказывать воздействие на человеческое тело, изменяя его форму и структуру.

Вам не нужно вдаваться с ним в специальные термины, но хороший способ ознакомить его с тем, что происходит в одитинге, таков. Дайте ему стул и попросите:

Возможно, в мире ведутся огромные споры о том, структура ли определяет функцию или функция определяет структуру. Это настоящее яблоко раздора.

«Возьмите этот стул правой рукой», и он это сделает. Потом возьмите стул обратно и скажите:

Стоит вам только начать разговаривать с индивидуумом, который был обучен и верит тому, что структура изменяет разум и что разум не изменяет структуру, – вы окажетесь вовлеченным в спор, потому что он будет очень твердо стоять на своем.

«Хорошо». Заберите у него стул и скажите:

Но вам будет не очень трудно доказать ему противоположное. Сам я исследовал эндокринологию, пока не убедился в том, что функция управляет структурой. Ведь человека можно накачать гормональными препаратами до отказа и не получить никаких результатов; однако можно устранить у него пару аберраций, а потом накачать его гормональными препаратами, и в этом случае препараты дадут результат. Другими словами, мозг препятствовал усвоению гормонов организмом.

• Хорошо. Пройдите через это.

Этого доказательства было достаточно для меня, но если вы хотите еще более убедительное доказательство, то вот оно: большинство новых лекарств работают только потому, что люди думают, будто они работают. И хотя почти все считают, что это плохо, данный факт является прямым доказательством того, что функция управляет структурой. И если вы хотите подорвать минера на его же мине (как говорил Шекспир), просто процитируйте мнение тех людей, которые полагают, что структура определяет функцию. Эти же люди постоянно заявляют, что единственная причина, по которой лекарства действуют на людей, состоит в том, что люди так думают. Если человек просто думает, что лекарство действует, и оно в этом случае действует, то он, несомненно, использует функцию, чтобы изменять структуру; так что вы доказали это на одном дыхании.

Врач на самом деле может назначать пациентам пилюли из воды и муки... множество пилюль из воды и муки. И когда он назначает пациенту пилюли из воды и муки, он сообщает ему, что это новейшее средство, только что разработанное в лаборатории «Блиц энд Блац»; что оно тщательно исследовано и одобрено Американской медицинской ассоциацией, журналом «Хорошая домохозяйка» и другими организациями; пациент идет домой, принимает эти пилюли и поправляется. Это прямое доказательство – настолько прямое, насколько только можно желать, – того факта, что функция управляет структурой.

Если бы вы взяли новое лекарство и вкололи его восьмидесяти пациентам, не говоря им, что это принесет какие-то результаты, то эффективность этого лекарства составила бы, скажем, 10 процентов. Давайте просто скажем, что его эффективность составила бы 10 процентов. Но если бы вы взяли восемьдесят человек и расхвалили перед ними замечательную новую микстуру, а потом вкололи им дистиллированную воду, поправилось бы сорок человек из восьмидесяти.

Он так и делает. И вы просите его:

Кстати говоря, это именно тот способ, который использовался, чтобы определить возможную причину язвы. Авторы того эксперимента пришли к выводу, что язва объясняется одним лишь воображением, а поэтому лечить ее не нужно. Что нужно делать, так это оперировать ее. Я не понимаю этой «логики», но именно такая логика использовалась в статье на эту тему, которую я читал. Эти исследователи взяли длинный ряд пациентов и сделали им уколы дистиллированной воды – говоря им при этом, что это новое лекарство, которое излечивает язву, – и у 50 % пациентов язва прошла.

• Делайте это до тех пор, пока вы не почувствуете вес стула в своей руке.

Другими словами, вы получаете очень хорошие результаты, подходя к этой проблеме с точки зрения того, что функция управляет структурой. И вы получаете довольно слабые результаты, пытаясь сделать так, чтобы структура управляла функцией.

Так вот, эти фильмы, безусловно, могут изменять саму киностудию. Они, безусловно, делают это. Если человек набьет достаточно шишек на лбу и начнет носить на себе записи этих шишек, форма его лба изменится. Лучшее доказательство этого – сократить или стереть некоторые из этих фильмов, выбросить их прочь или разложить на правильные места в хранилище или сделать что-то в этом роде – и увидеть, что форма лба изменится.

Будучи хорошим одитором, вы должны быть в состоянии видеть, как изменяется лицо преклира после каждой сессии. Изменение должно быть вот таким заметным. Оно должно быть достаточно заметным, чтобы вы смогли увидеть его.

Я надеюсь, что теперь вы немного лучше понимаете, что же вы делаете. Как только вы привносите идею о том, что вы работаете с большим количеством неизвестных – со множеством иксов, факторов Q и так далее... со множеством вещей, о которых вы не знаете, хотя хотели бы знать; они не то и не другое, они «возможно, если...» и все в таком роде, – вы не сможете хорошо выполнить свою работу. Ведь, понимаете, вы вводите в эту машину факторы, которых на самом деле нет.

Вы пытаетесь работать с фильмом, предполагая, допустим, что «все съемки делаются на свинцовых пластинах», хотя это не так. Но если вы будете и дальше утверждать, что съемки делаются на свинцовых пластинах, то вы попытаетесь начать работать со свинцовыми пластинами вместо того, чтобы раскладывать по местам кинопленку. Вы будете раскладывать по местам свинцовые пластины, которых не существует. А это нелегко.

А дальше вы можете ударить его по плечу... шлепнуть его по плечу или что-то в этом роде и сказать:

Так что вам нужно очень четко установить и понять – если нужно, применяя силу к самому себе, – что это пленка, на которой делаются записи образов физической вселенной через пятьдесят или больше каналов восприятии. И мы работаем с образами физической вселенной и намерением человека по отношению к этим образам; вот и все, с чем вы работаете в процессинге.

• Вот это называется контрусилием. Теперь пройдите через это снова и сотрите это усилие, которое создается ударом по плечу.

Вам не нужно больше ничего бояться. Преклир не расколется внезапно на две половинки, не выпустит крылья и не улетит прочь, не сделает что-то в этом роде. Вы не узнаете в какой-то из более поздних частей этого курса, что, хотя все изученное ранее было очень интересным, на самом деле для исцеления разума преклира его следует бить по голове воздушным шариком.

Хммм. Возможно, он проходит собственное усилие, которое было направлено на сопротивление удару. Вы увидите, если он будет это делать. В таком случае вы говорите:

То, что я вам здесь описывал, не изменится. Это уже выдержало проверку временем. На самом деле это представление о кинопленке, о ее стирании и так далее в своей изначальной форме существует уже более четырнадцати лет, и огромное множество людей поправились благодаря применению этого подхода. Вы не работаете с чем-то еще, вы не работаете со множеством иксов, вы не работаете с разнообразными безделушками.

• Просто почувствуйте силу, которая ударяет по вашему плечу, а не силу плеча, которое пытается вернуть удар обратно руке.

Возьмите, к примеру, язык. Язык – это нечто очень интересное, но, безусловно, не очень важное. Язык – это система кодов. Если вы являетесь кораблем, то вы способны вывесить определенные флаги, которые другой человек – будучи кораблем – может прочитать и узнать, что вы имели в виду. Эти флаги являются словами. Ваша мысль предшествовала флагам, а его мысль следует за прочтением ваших флагов.

И он работает над этим, работает над этим... Вы говорите:

Кстати говоря, эти мысли давным-давно достигли совершенно четкого и однозначного согласия на тему того, что означают эти флаги. Вы оба действуете на основе одного и того же свода сигналов. Нет такого, чтобы он действовал на основе МСС, а вы действовали на основе «Свода метеорологических сигналов США». Вы оба разговариваете по-английски. Вы оба знаете, что имеется в виду. Или вы оба разговариваете по-японски или что-то в этом роде. И если слова... если значение слов ставится под сомнение, то у вас есть слова, с помощью которых вы можете сообщить друг другу определения слов. «Вот что я имел в виду под...»

• Вы понимаете, это усилие, создаваемое атмосферой или тем, что вас окружает. Это сила, с которой атмосфера или окружение толкают вас или действуют на вас. Вот то, что мы ищем.

Важность языка была переоценена. Это похоже на... спор по поводу языка был бы похож на горячую дискуссию между двумя офицерами военно-морских сил относительно плана атаки их самой недавней битвы, если бы в этой дискуссии затрагивались только лишь первоначальные и базовые значения флагов «Алфа, Браво, Чарли, Дэлта, Эко, Фокстрот». Другими словами, эти офицеры так и не переходят к обсуждению самой битвы, они обсуждают сигнальные флаги.

Конечно же, это чисто академический, наукообразный механизм, который самым замечательным образом не дает говорить ни о чем важном. Если вы будете говорить о сигнальных флагах – и только о сигнальных флагах – достаточно долго, вы сможете полностью устранить, сбить с толку и уничтожить любого человека, который пытается говорить о чем-то осмысленном.

Таким образом, вы показали ему, в чем состоит различие между его усилием и контрусилием. А теперь вы говорите:

Кстати говоря, вам когда-нибудь случалось говорить с кем-то, кто прерывал вас на полуслове, чтобы узнать значение слова? Вы рассказываете очень радостно: «Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля», вы объясняете людям что-то такое. Вы пытаетесь передать им свою идею о вождении автомобиля. Вы только что узнали, что скорость автомобиля нужно увеличивать, чтобы повернуть за угол, и вы говорите:

• Ну хорошо, давайте теперь пройдем эмоциональную кривую.

• Так вот, вы нажимаете на акселератор...

И у вас есть картинка того, как нажимать на акселератор. У него тоже могла бы быть эта картинка, если бы он не находился на уровне 0,6 или ниже по шкале тонов; ведь именно там он и находится.

Он говорит:

• Акселератор. Что вы имеете в виду под «акселератором»?

Это подобно ситуации, когда встречаются два корабля. Один корабль говорит другому: «Уиски, Кэбэк, Голф». Другими словами, «Вы вот-вот сядете на мель». А тот корабль отвечает: «Сигнал "Голф" поднимают только тогда, когда на борту находится контр-адмирал или офицер высшего ранга. Так почему же вы использовали сигнал "Голф"?» И конечно же, он садится на мель. То же самое происходит с любым индивидуумом, который начинает играть с вами в эту игру. Он в конце концов сядет на мель, очень прочно сядет на мель. Не из-за вас; он просто станет настолько враждебен всем окружающим, что в конце концов они прекратят общаться с ним, и он лишится средств к существованию. В любом случае его тело находится в плохом состоянии. Если он это делает, то он находится довольно низко на шкале тонов.

Другими словами, вы обнаружите множество людей, которые только и делают, что разговаривают с вами о сигналах. Вы можете усесться перед таким человеком и разъяснить ему весь свод сигнальных кодов. Вы можете сказать: «Смотрите, мы действуем на основе вот этого. Бейсик-инглиш, пожалуйста. Вы используйте этот словарь, я тоже буду использовать этот словарь, и я буду находить в нем значения каждого слова, прежде чем его использовать. И вы будете находить в нем значения всех слов, которые я использовал, и таким образом мы будем точно знать, о чем мы говорим».

А тот парень ответит вам:

• Так вот, что вы такое говорили об «акселераторе»?

– А-а-ра-ра ага, ага, ага, ага. О, да! Я получил его. Да! Я его получил. Да.

Здесь вы наблюдаете разрыв общения. Индивидуум, который находится очень, очень низко на шкале тонов, разрывает общение. Он находит предлог не читать ваши флаги.

Хорошо. Преклир прошел эмоциональную кривую. И кстати говоря, если вы проведете его по эмоциональной кривой несколько раз, он попадет в начало какого-нибудь лока на сервисном факсимиле. Он попадет в тяжелый инцидент, если вы не будете начеку, потому что эмоциональные кривые предшествуют всем тяжелым инцидентам.

Ну хорошо. Язык: слово является ни больше ни меньше, как символическим звуковым кодом физической вселенной – находящейся в движении или статичной; слово обозначает не что иное, как состояние бытийности в физической вселенной или отсутствие такового.

Вот это и есть эмоциональная кривая.

Все слова – это принадлежность физической вселенной, потому что они предназначены для использования в системе, которая существует в физической вселенной, будь то звуковая или зрительная. Категория, к которой относится язык, должна называться «звуковые и зрительные сигналы», потому что именно это представляет собой язык.

Вы говорите: «А теперь мы дадим вам...» Если ему ужасно трудно чувствовать эмоции, – с этим затруднением сталкиваются многие люди... Вы говорите: «А теперь мы почувствуем одну эмоцию. Вы когда-нибудь чувствовали страх? Вы помните какой-нибудь момент, когда вы чувствовали страх? Вы можете вспомнить момент, когда вы чувствовали горе?»

За словами стоят значения и мысли, и поверьте мне, все мы жили в физической вселенной и на самом деле все мы знаем, из чего она состоит. Поэтому при использовании языка нет никаких шансов, что мы начнем описывать не ту вселенную. Другими словами, иногда вы будете сталкиваться с тем, что язык является препятствием.

Вы можете потренироваться с ним, беря сначала эти сложные эмоции. У него не получается их почувствовать. Хорошо. Может быть, у него это получается, – хорошо; но давайте допустим, что у него не получается.

Например, единственная причина, по которой прежних психотерапевтов трудно обучить этой науке, состоит в том, что у них есть свод кодов, который совершенно бесполезен, – и я говорю это прямо безо всякого намерения кого-либо оскорбить. Между прочим, когда я говорю о бесполезности их свода кодов, я их же и цитирую. Профессор психологии Иллинойского университета написал статью, в который устроил полный разнос системе психологической и психиатрической классификации; это был самый убийственный разнос, который я когда-либо читал. Это было просто блестяще.

– Вы можете вспомнить момент, когда вы чувствовали решимость сделать что-то?

Он написал: «Все, что мы делаем, – это вешаем ярлыки, ярлыки, ярлыки, ярлыки; но мы так и не выяснили значение ни одного из них!» Так что вы приходите, вы знаете значение чего-то, и вам перегораживает путь завал из ярлыков.

• М-гм. Ага, ага. Я чувствую решимость все время.

Вы говорите:

• Этот преклир...

• Хорошо, почувствуйте ее в разных местах на траке, тут и там. Я имею в виду, почувствуйте ее в различных ситуациях. Переживите ее снова.

И внезапно мы оказываемся прямо на цепи... на центральной цепи аберраций: его чувство решимости, которое постоянно ослабляют. И внезапно он начнет ощущать не только чувство решимости, но и его ослабление и свое падение по тону. Попросите его пройти это как эмоциональную кривую.

Или, возможно, ваш преклир в некоторой степени находится в апатии, и вы просите его:

А вы говорите:

• Пройдите какую-нибудь эмоцию.

• Подождите минуточку, мы говорили о локе. Лок. Как проходить лок. Допустим, человек находится у себя дома, он получает... он переживает какой-то неприятный случай. Другими словами, он записывает что-то неприятное. Он приходит к вам снова, и вы не можете с ним работать, потому что он все время думает об этом неприятном случае. Так вот, что вы делаете, так это посылаете его к началу этого случая и просите его заново пережить случай от начала до конца.

Я знаю, что я, вероятно, говорю очень обидные вещи, но я просто испытываю небольшое раздражение. Я чувствую себя примерно так, как чувствует себя парень с разведывательного корабля, который только что доложил:

(Кстати, он чувствует ее все время и не чувствует ничего другого.) Вы говорите:

• Наблюдаю вражеские корабли. Их скорость тридцать три узла, курс норд-норд-вест, движутся строем пеленга. Где бомбардировщики? Где бомбардировщики?

А ему неизменно приходит такой ответ:

• Пройдите чувство, когда нужно что-то терпеть. Почувствуйте то, что вы чувствуете, когда вам нужно выдержать, вытерпеть что-нибудь.

• Где ваша заявка на двенадцать пар рабочих брюк, которые вы заказывали? Такая ситуация очень раздражает. Ведь на самом деле потребовалось бы очень мало времени на то, чтобы переобучить каждого практикующего психотерапевта, так чтобы он мог с утра прийти в свой кабинет, сесть в кресло, пациенты приходят – раз, два, три, раз, два, три... и они выходят из кабинета – они в хорошем состоянии, все отлично. Но вместо этого он с утра приходит в свой кабинет и говорит: «Я знаю, что то, что я знаю, не работает. Эти люди приходят сюда... они сумасшедшие, и когда они уходят, они такие же сумасшедшие. После того как я работаю с ними два, три года, семь лет, они все равно остаются сумасшедшими. Я знаю, что терплю неудачу». Психотерапевты знают это, и глубоко в душе они как человеческие существа страдают из-за этого. Невозможно терпеть неудачу за неудачей без того, чтобы не страдать. И вот появляемся мы, и все, что мы говорим, это: «Эй, посмотри, тебе необязательно продолжать тяпать ляпы».

А тот человек отвечает: «Тяпать ляпы. Да, я знаю это слово! Вы хотите сказать, что мы тяпаем ляпы?» Другими словами, я дохожу до того, что я уже готов использовать любую систему кодов.

[На этом месте запись обрывается]

Вы можете также попросить преклира почувствовать стыд. Стыд не за себя; вы можете задать такой вопрос:

• Вы когда-нибудь были вместе с кем-то еще и чувствовали стыд за этого человека, хотя он сам не испытывал стыда?

Он скажет:

• О да. За мою тетю Тибию, – или что-то в этом роде. – Да, я помню много таких случаев.

И преклир слегка краснеет, как бы съеживается.

• Да, это когда она бранится на официанток. Хм. Вы говорите:

Это эмоция. Это тот материал, который очень нужно устранить из кейса.

Ну хорошо. Когда вы знакомите преклира с одитингом, вы должны, в частности, объяснить ему, что понимается под «факсимиле». Вы можете сказать ему, что факсимиле – это просто сделанная им фотография или картинка того, что происходило в какой-то момент.

Преклир скажет вам:

• Ого, я никогда раньше не думал, что это делается таким образом.

Вы задаете вопрос:

• Когда эта собака умерла? Преклир говорит:

• Хорошо, почувствуйте сожаление о ней еще пару раз.

Вот эта собака, она умирает. Вероятно, у преклира уйдет заряд горя или что-то в этом роде. Ведь люди сохраняют те картинки, которые содержат печаль, о которых они сожалеют; они сохраняют их из-за того, что они пытаются изменить этот случай, переделать его, понимаете?

Таким образом вы открыли кейс, открыть который было практически невозможно.

Далее, имеется такой кейс, который всем кейсам кейс... сейчас мы переходим ко все более и более трудным кейсам, после того как я объяснил вам весь этот материал... это кейс, в котором от одного конца трака до другого присутствует лишь пустота; все черное, и у него нет абсолютно никаких картинок. Он не чувствует усилие, он не чувствует контрусилие, он не чувствует эмоцию, но он может рассказать вам о том случае, когда на него упал Эмпайр стейт билдинг, потому что он знает, что такое действительно произошло.

Ого! Вы как одитор можете работать до седьмого пота, трудиться не разгибая спины, пытаясь сделать что-то с этим кейсом; но, возможно, вам так и не удастся заставить его хоть что-то проходить.

Нет, вы можете заставить его хоть что-то пройти. Вы можете это сделать. Есть кое-что, что этот преклир сможет проходить. И это относится к категории причины и следствия, сожаления и обвинения. Когда человек сожалеет о чем-то, он пытается сделать так, чтобы этого не было. Сожаление означает: «Я бы хотел сделать все это сначала. Я бы хотел, чтобы этого не случилось тогда». А это значит, что лучший способ избавиться от этого инцидента – это попасть в момент перед ним, оказаться раньше него, чтобы он не произошел. И если вы просто пройдете инцидент в обратном направлении, от конца к началу... проходя все действия в обратном направлении... вы сможете устранить сожаление из этого инцидента. Вы проходите его в обратном направлении.

Кстати, все это просто отрезки кинопленки. Их можно прокручивать вперед и назад; их можно прокручивать в любую сторону. Люди привыкли к тому, что они проживают жизнь, прокручивая эту пленку вперед. В ходе жизни эта пленка все время прокручивается вперед, поэтому люди думают, что их пленка может двигаться только вперед. Это неправда. Ведь это просто пленка. Ее можно повернуть назад и начать прокручивать в обратном направлении.

А когда они прокручивают ее в обратном направлении, то сожаление, чувство сожаления, уходит. Кстати, это весьма полезный прием, потому что большинство преклиров застревают прямо перед каким-то инцидентом, о котором они глубоко сожалеют. И если у преклира есть картинка этого инцидента, то он винит в ней себя. Он говорит: «Я был причиной этого. Я сожалею об этом, поэтому я не осмеливаюсь ни на какие действия, так что мне лучше оставаться прямо здесь, прямо перед этим инцидентом».

Итак, этот инцидент находится в рестимуляции. Вы просите: «Пройдите его в обратном направлении несколько раз». Картинка уходит. Инцидент исчезает, вы можете от него избавиться и перейти к чему-то другому.

Так вот, когда у человека нет абсолютно никаких картинок, это означает, что он приписывает причинность всему и всем в этой вселенной, кроме самого себя. Понимаете, человеку не нужно обвинять ни себя, ни других. Обвинение – это просто приписывание причины. Итак, этот человек винит всю вселенную вокруг себя и ничего больше. Но, кстати, альтернативой этому не должно быть обвинение самого себя. Человек просто должен быть способен принять тот факт, что он может быть причиной различных вещей. А он этого не делает.

Ну хорошо. Его трак будет пустым. Почему? Просто потому, что он отрекся от владения физической вселенной. Он заявил: «Я не был этому причиной, это не моя вина, это вина других людей; а я не был причиной, я не имел к этому никакого отношения. Я невиновен; вините в этом не меня». И тем самым он заявил: «Я не могу управлять моими факсимиле».

Дело в том, что причиной являются другие люди. Причиной являются другие люди... следовательно, другие люди являются причиной и над его факсимиле. Вы понимаете, как это происходит?

Факсимиле являются картинками физической вселенной, от владения которой он отрекся; следовательно, раз он отрекся от физической вселенной, он отрекся и от факсимиле. Человек отрекается от владения картинкой, когда он отрекается от владения тем, что изображено на картинке; так что вы просите его что-то пройти, и конечно, он не может это сделать, потому что это не принадлежит ему. Он не может управлять этим. Это не его вина. Так вы обнаруживаете человека, трак которого совершенно черный и абсолютно пустой: на этом траке совершенно ничего нет.

Вы можете добиться того, чтобы на этом траке что-то появилось, вы можете найти на нем инциденты, если будете проходить «обвинение других». Пусть преклир просто просканирует «обвинение других» в различных инцидентах – один инцидент за другим, – и не успеете вы моргнуть глазом, как он начнет получать некое представление о картинках и какую-то реальность в отношении картинок.

Причина, по которой человек полностью закупорен, состоит в том, что он застрял в середине черного инцидента. Видео в факсимиле «Один» – это чернота. Чернота. И видео в тех инцидентах, которые мы проходили раньше и больше не проходим, – в пренатальных инцидентах, – тоже чернота. Следовательно, человек остается застрявшим в инциденте, он удерживается в нем.

Но давайте подойдем к этому с противоположной стороны. Ведь, в конце концов, он селф-детерминирован; поэтому в некоторой степени он сам удерживает перед собой факсимиле с черным видео. Вместо того чтобы просто смотреть на другие факсимиле, он пытается смотреть на них сквозь это факсимиле. И, конечно, он их не видит. Все его мышление находится за пределами этого факсимиле, а он все время пытается думать, действовать и быть только в этом факсимиле. Поэтому он находится, действует, работает в этом одном факсимиле, в то время как все остальные факсимиле чередой проходят мимо.

Это не означает, что все его факсимиле теперь стали черными. Это означает, что, когда вы избавитесь от этого факсимиле с черным видео, когда вы устраните его, преклиру больше не нужно будет рассматривать жизнь только лишь сквозь призму этого факсимиле и он начнет видеть, слышать и чувствовать свои обычные факсимиле. Другими словами, «я» – сам человек – записало все эти факсимиле. Они существуют. Различие состоит только в том, пытается или нет он добираться до других своих факсимиле через то факсимиле, которое не дает ему видеть или слышать.

Иначе говоря, у него есть факсимиле, которое блокирует все остальные его факсимиле. Он удерживает это факсимиле с помощью сожаления, обвинения, боли или чего-то в этом роде; и он удерживает его так крепко, что не видит, не чувствует или не слышит никакие другие факсимиле. Это тоже является эмоцией.

Положение человека на шкале тонов определяется тем, в каком тоне находится момент, записанный в том факсимиле, которое человек все время удерживает.

Давайте просто рассмотрим... просто рассмотрим факсимиле, которое пациент... которое преклир удерживает постоянно. Он все время держит перед собой это факсимиле. Где именно в этом факсимиле он находится? Это должно быть вам очень интересно. Вы обычно полагаете, что если и человек находится в апатии, то все его факсимиле имеют тон апатии. Нет. Апатия находится в основании всех факсимиле, полученных с тех пор, как он оказался в апатии. Но если вы устраните это основополагающее факсимиле, то окажется, что остальные расположены на разных уровнях тона. Вы понимаете, как это происходит?

Вот человек, который находится в сознании и действует; внезапно он теряет сознание. В точке самой глубокой бессознательности... в самом центре, в самой нижней части кривой... человек находится в апатии. Он почти мертв. Он упал до уровня 0,1 по шкале тонов. Он находится без сознания; он почти мертв. Но, кстати говоря, между ним и смертью все еще есть 0,1, так что ему еще не совсем конец.

Вот здесь, выше, когда он попал в этот инцидент, он находился в гневе. Он пытался удержаться, он пытался заставить противника остановиться. Поэтому его тон, уровень тона этой точки, – гнев. А тон вот этой точки – апатия.

Вот здесь, допустим, так же как здесь, здесь и здесь в этом инциденте, находятся точки страха. Человеку внезапно становится очень страшно.

Он был в гневе. Потом он обнаружил, что его гнев не сработал, поэтому он упал по шкале тонов... хотя он все это время находится без сознания... тем не менее он начинает бояться, и страх приводит его вот в эту точку.

А еще чуть-чуть ниже в этом инциденте он в действительности находится в горе.

И он проходит точку горя еще раз, когда он поднимается из этого инцидента.

В каждой из этих точек имеются также усилие и контрусилие, и в каждой из них имеются также постулаты. И жизнь этого человека сложилась так, что он удерживает это факсимиле бессознательности в одной из точек на этой кривой: он удерживает его либо в точке гнева, либо в точке страха, либо в точке горя или апатии. Он удерживает его в одной из этих точек, и этим определяется его хронический тон. Понимаете, как это происходит? Так вот, он может слегка отклониться от своего хронического тона, но ненамного, если это по-настоящему сильное факсимиле.

В факсимиле «Один» проявляются самые разные эмоции, и тон человека зависит просто от того, в каком месте факсимиле «Один» он хронически застрял.

Если вы сможете вытряхнуть его, переместив из этой точки в более высокую, он будет проходить одитинг так, как если бы это был совершенно другой кейс. Вы понимаете? Очень важно, чтобы вы осознали, что дело не в каких-то физиологических особенностях и не в том, что с тэтой этого индивидуума что-то не в порядке; он попадает в низкий тон не из-за этого. Дело не в количестве. Если человек находится в низком тоне, это не вызывается тем, что все инциденты в его жизни – это низкотонные инциденты.

Нет. Есть только один такой инцидент; одна точка. Первая точка на траке... то есть первая точка, в которой данный индивидуум удерживает низкотонное факсимиле,

– это главное, что определяет этот низкий тон. И по мере того как эта штука рестимулируется, то есть по мере того как он использует ее все больше, и больше, и больше, и больше, и больше, этот тон становится у него все более и более хроническим; и это продолжается до тех пор, пока не появляетесь вы – одитор – и не вышибаете его из этого факсимиле.

Когда вы вышибете его из этого факсимиле, вы измените его тон. И вы можете по своему желанию делать тон преклира выше или ниже, в особенности когда вы работаете с факсимиле «Один». При работе с факсимиле «Один» вы можете двигать преклира по всей шкале тонов, просто помещая его в различные точки этого инцидента, на разные уровни бессознательности, которые являются разными уровнями эмоции благодаря разным постулатам. Если нарисовать схему этого движения по шкале тонов, то она будет напоминать «американские горки»: вверх-вниз, туда-сюда. Там есть маники, которые ведут очень высоко. Там есть ненависть, есть страх, есть ужас, есть замешательство, есть апатия, есть трусость, есть храбрость – там есть все, что угодно. Потому что люди, которым насаждали это факсимиле, – то есть вы – обладали очень изменчивыми эмоциями, так что они очень сильно реагировали на все это.

Ну хорошо. Вы получили некоторое представление о том, что вы пытаетесь устранить из инцидента. Если ваш преклир находится очень, очень низко на шкале тонов, то, возможно, если вы немного измените его положение в факсимиле «Один», вы увидите перед собой довольно высокотонного преклира – это вот настолько просто.

Если он находится в апатии, а вы хотите немного поднять его по шкале тонов, просто уменьшите его фиксацию в той точке, в которой он находится. Это точка апатии. Пусть он просканирует моменты, когда он чувствовал апатию; таким образом вы устраните локи, и внезапно станет видимым бэйсик-инцидент апатии. Проведите преклира через бэйсик-инцидент апатии, заставьте его почувствовать апатию, и он начнет подниматься по шкале тонов. Вот как вы можете это разрешить.

Очень часто вы обнаружите, что преклир слишком боязлив, он находится слишком низко на шкале тонов, чтобы его можно было интенсивно одитировать – другими словами, интенсивно работать с ним над прохождением тяжелых инцидентов. В таком случае работайте с ним по настольной книге, следите за ним очень тщательно, помогайте ему.

Если он является психотиком, используйте десять основных шагов, которые приведены в настольной книге и которые описывают, как одитировать психотиков. Но мы предполагаем, что большинство ваших преклиров будут не настолько низко по шкале тонов. Вам не стоит возиться с психотиками. Не то чтобы вы не могли справляться с ними, но давайте оставим это тем, кто работает именно в этой сфере. В одитинге психотиков нет ничего плохого, вы можете справляться с психотиками, но в течение некоторого времени это дело остается довольно неблагодарным. А я стараюсь побудить вас идти в общество и улучшать способных людей, чтобы тон всего общества поднялся на значительно большую высоту; тогда люди позаботятся и о психотиках. Работа с психотиками – это неподходящее направление для вас в данный момент.

Поэтому если преклир находится в низком тоне, вы даете ему настольную книгу и позволяете работать по ней. Можно даже сделать так, чтобы кто-то читал ему эту книгу; можно делать различные вещи, чтобы поднять его по шкале тонов. И когда преклир немного поднимется по шкале тонов – бац! – вы должны быть в состоянии провести его через оставшиеся тяжелые инциденты, которые необходимо проодитировать для того, чтобы отклировать кейс.

Хорошо.