Большое спасибо. Я хотел бы поговорить с вами о конфронте.

Спасибо.

Когда вы говорите об опыте существования, вы волей-неволей говорите о способности конфронтировать. Это довольно очевидно, не так ли? Вы не можете осматривать что-то, если вы не желаете и не готовы конфронтировать это.

К сожалению, я не смогу прочитать вам сегодня ту лекцию, которую вы ожидали услышать, – я забыл свои заметки, а вы знаете, что без них я как без рук.

Давайте рассмотрим такой вот механизм: человек хочет осмотреть что-то или с чем-то ознакомиться, но когда он это осматривает, он получает всевозможные потрясения и расстройства.

На самом деле я хочу поговорить с вами о кое-чем очень фундаментальном. Возможно, вы увидите, что тема этой лекции гораздо лучше той, которая была выбрана без меня.

Так вот, допустим, что он устроил что-то вроде вот этого.

Я хочу поговорить с вами о том, чем Саентология отличается от других учений, которые существовали на этой планете. И я думаю, что вы, наверное, захотите выслушать мою точку зрения по этому вопросу. Она вовсе не обязательно совпадет с вашей, но, возможно, вам покажется интересным мое мнение о том, чем современный подход к изучению человека отличается от тех, на которые человек нападал или которые пытался разработать в прошлом. Хотите услышать об этом?

Он говорит: «Что ж, я собираюсь посмотреть на этот большой электрощит, я его осмотрю».

Итак, основное... первое основное отличие заключается в следующем. Саентология началась с такого допущения: нет никаких знаний, нам ничего неизвестно. Если вы прочитаете книгу «Дианетика: эволюция науки», вы увидите, что в ней неоднократно упоминаются различные вещи, о которых «все знают». На тот момент существовали определенные данные, которые все знали. Все согласились с тем, что эти данные истинны, и поскольку с этими данными согласились, они больше не подвергались рассмотрению.

А затем он устраивает все таким образом, что каждый раз, когда он приближается к этому электрощиту, между его носом и электрощитом возникает электрическая дуга напряжением в 7 миллионов вольт. Он пришел вот сюда и соорудил парочку больших трансформаторов Тесла, затем он подсоединил их вот сюда, понимаете, а потом подсоединил к этим трансформаторам свой затылок, так что каждый раз, когда он смотрит на этот щит, он говорит: «бззззыть».

Исследования в Саентологии начались с допущения о том, что никаких известных данных не было.

Так вот, это выглядит довольно глупо, не так ли? Что ж, почему же вы это делаете?

Так вот, это величайший триумф – со смирением склонить голову, обнаружив, что ты дурак. Это невероятный удар но вашей гордости и невероятное достижение вашего интеллекта.

Именно с такими проблемами мне приходится иметь дело.

Сделав такое допущение, мы положили начало кое-чему, что было прямо противоположно всем остальным предположениям, о которых мне что-либо известно, предположениям, которые были выдвинуты прежними учениями о жизни и человеке. В основу всех этих учений были положены данные, которые были усвоены и в отношении которых существовала уверенность – полнейшая уверенность, – и эти учения развивались на их основе.

Так вот, представьте себе, что человеку сказали – и он безоговорочно этому поверил, – ему сказали, что каждый раз, когда он будет осматривать электрощит, он будет получать смертельный удар током. Допустим, он безоговорочно этому поверил, а затем подошел к электрощиту, но при этом не получил никакого удара током, и тогда он решил, что с ним, должно быть, что-то не так.

Так вот, если вы не верите этому, что ж, это нормально; пойдите и посмотрите сами.

И тогда он устроил все таким образом, чтобы он получал удар током, когда смотрит на электрощит, поскольку так и должно быть.

Возьмем какую-нибудь область деятельности, связанную с духом. В большинстве своем такие области были полны тумана, поскольку считалось, будтосуществует – или существовало – огромное множество людей, которые знают все об этом предмете и которые знают гораздо больше, чем вы когда-либо будете знать.

Что ж, это несколько странная логика... но это действительно логика... понимаете, логика – это далеко не то же самое, что знание. Логика – это метод, позволяющий вам убедительно доказать себе, что вы не правы, несмотря на то, что вы знаете.

Даже в философии, не говоря уже о религии, имелось такое данное:

И когда человек верит, что что-то должно произойти, он на самом деле может построить цепочку логических рассуждении, цепочку логических ассоциаций, и таким образом раз и навсегда со всей убедительностью доказать, что это произойдет.

«Существует непознаваемое». Трансцендентализм. «Существует непознаваемое. Каким бы умным вы ни стали, сколько бы вы ни учились, вы все равно останетесь дураком». Мы не использовали это данное в качестве отправной точки.

Так вот, по сути я сейчас говорю о том, как человек не позволяет себе конфронтировать что-то. Мы можем увидеть все это, рассмотрев гораздо менее эзотерический пример: мальчику говорят, что он никогда не должен ходить купаться. Просто никогда не должен купаться. Он просто не должен купаться.«Так вот, Джонни, ты не должен купаться. Ты не должен купаться, Джонни. Ты не должен купаться. Никогда. Ты утонешь. Я знала когда-то одного мальчика. Он был примерно такого же роста, как и ты, так вот он пошел купаться и утонул».

Другим нашим скрытым допущением, конечно же, было допущение о том, что знание возможно. И это очень интересное допущение, поскольку оно означает следующее: «Если вы когда-нибудь станете следствием по отношению к чему-либо или если что-либо когда-нибудь станет следствием по отношению к вам, то совершенно очевидно, что в этом случае будет иметь место какое-то общение». Вы допускаете это? Должно иметь место общение, направленное от вас к чему-то или же направленное от него к вам, прежде чем вы вообще сможете стать следствием по отношению к нему.

О, Джонни слушал все это в течение четырнадцати или пятнадцати лет, он подвергался этой ужасной словесной бомбардировке о том, как это плохо – купаться, и вот насколько далеко маленький Джонни продвинулся в том, чтобы ознакомиться с купанием: он спросил маму, когда ему можно будет пойти купаться.

Что ж, это просто подводит нас к одному очень интересному основополагающему принципу: мы просто обнаруживаем те вещи, на которые мы будем оказывать воздействие, и те вещи, которые будут оказывать воздействие на нас. Совершенно невозможно, чтобы существовало нечто непознаваемое, которое создавало бы в отношении чего-нибудь такое следствие, которое вы можете воспринять. Таким образом, если и существует нечто непознаваемое, мы можем совершенно пренебрегать им до тех пор, пока, подняв глаза, не увидим пулю, летящую нам в лоб, или что-то в этом роде, и не скажем: «А вот и еще одно познаваемое».

И мама ответила ему: «Что ж, тебе можно будет купаться, когда ты научишься плавать».

Вот коренное различие. Это точка зрения «надеюсь узнать что-то», а не фаталистический подход: «Существует огромное множество вещей, о которых мы никогда ничего не узнаем». Это коренное различие. Здесь отправная точка такова: «Мы необязательно знаем все, но мы можем наблюдать и исследовать».

Это мы называем, смешно сказать, воспитанием.

И, как ни странно, вы увидите, что этот цикл действия повторяется, этот цикл познания повторяется каждый раз, когда мы проводим кому-нибудь процессинг. Это просто поразительно. Человек, который считает, что обладает невероятной мудростью, который преисполнен важности, оттого что, по его мнению, он достиг состояния знания, совершенно неожиданно обнаруживает, что он вообще ни черта не знает. И это его первый шаг на пути вперед. Когда человек начинает понимать, что не обладает знанием, он получает урок, – урок не смирения, а мудрости.

И вот маленькому Джонни исполняется двадцать два года, он невинно стоит на краю бассейна, затем он падает в воду, и он точно знает, что он теперь должен сделать,

Давайте же обратим внимание, что такой подход отличается от того подхода, который используется при обучении в университете. Профессор поднимается на кафедру и говорит: «Гмм, гмм. Вы, господа студенты, должны осознать, что еще до вашего рождения этот предмет изучало очень много людей, и все, что вам предстоит узнать, уже было известно ранее».

• он должен утонуть.

Вот что мы называем «навязанным смирением».

Приемлемое поведение. Он предал бы всю логику, человечество, родной дом, флаг и маму, если бы не утонул. Так что он очень услужливо тонет.

Сравните это с таким вот подходом: если это правда для вас, значит это правда. А если это неправда для вас, значит это неправда. Даже если Рон вам сказал, что это правда. Это просто неправда, и точка.

Что ж, на самом деле те травмы, которые человек получает в жизни, те трудности, с которыми он сталкивается, относятся к вещам такого вот рода. Я знаю, что если мы возьмем и сбросим какого-нибудь парня на тротуар с высоты тридцати метров, то он превратится в лепешку.

И каждый раз, когда кто-нибудь приходит и говорит: «Вера. У вас должна быть вера», – знайте, что то, что он говорит, не имеет отношения к Саентологии. Возможно, это имеет отношение к чему-то другому, но это не имеет отношения к Саентологии.

И вы скажете: «Что ж, во имя здравого смысла, как Рон или кто-нибудь еще сможет доказать, что это полный идиотизм? Ведь вот этот парень, размазанный по всему тротуару».

Давайте посмотрим, как человек получает достижения в Саентологии. Он получает достижения благодаря тому, что ему указывают путь. Но насколько далеко мы можем зайти, указывая ему этот путь? Мы должны указывать ему путь таким образом, чтобы не обесценивать его и не навязывать ему преждевременных заключений.

Что ж, вот, в чем тут отличие: он не должен был разбиться в лепешку, в сущности. Но посмотрите, какие заключения он должен был принять, чтобы разбиться в лепешку.

Так вот, поверьте мне, это тонкое дело. Это настолько трудно, что при обучении одиторов, которое совершенствовалось на протяжении тринадцати лет, все внимание уделяется тому, чтобы одитор овладел навыком предоставлять преклиру максимальную свободу в поиске истины, минимальную возможность столкнуться с замешательством, максимальный успех в постижении истины, минимальное количество готовых данных. Так вот, это очень трудное и интересное дело.

На так называемом «пути», на этой «дороге к состоянию знания» человека подстерегают множество опасностей и ловушек. Вполне возможно, что намерения многих людей в прошлом как раз и заключались в том, чтобы проложить этот путь. Но указывая «правильный путь», они также начали размечать трассу и устанавливать на ней верстовые столбы. А через некоторое время, попав под влияние современных тенденций, они не преминули установить вдоль всей трассы, по обеим ее сторонам, рекламные щиты, на которых была написана всякая всячина, как например: «Если вы опустите достаточно монет в кружку для бедных, ваша душа попадет...» Что ж, я не буду вдаваться в подробности. Такие маленькие рекламные щиты. «Вы совершенно вольны в том, чтобы осознать истинность нашего учения, но если вы хотя бы на одну секунду перестанете поддерживать это учение во всей его полноте, мы сделаем с вами нечто ужасное. Но, конечно же, в нашем учении вы найдете абсолютную истину».

Такой вот подход, когда по приказу Фердинанда II Арагонского и Изабеллы самых разных людей могли пытать, калечить, губить, сжигать лишь потому, что тем казалось, будто в определенной строке было написано не то слово или где-то еще должно было быть написано какое-то другое слово... Это ловушки, подстерегающие человека, который указывает путь. Через некоторое время все проникаются убеждением, что это и есть правильный путь, и тогда остается лишь позаботиться, чтобы на всех дорожных указателях было сказано, к каким именно заключениям должен приходить человек, идя по этому пути. И когда вы это сделаете, у вас будет путь, ведущий вниз, путь, ведущий к рабству.

Человек никогда не славился тем, что позволял другим свободно решать, что является истиной. Он вообще никогда не допускал этого. Как раз наоборот: он заставлял других рабски верить в то, что кто-то назвал истиной. Целая пропасть отделяет такое рабство от права свободно решать, что является истиной.

Меня не волнует, что именно вы сочтете истиной. У меня нет абсолютно никаких пожеланий на этот счет. И в течение последнего года наша технология... в разработке нашей технологии мы изменили свой подход, и это чертовски интересно. Мы начали... мы дважды изменили свой подход. Мы начали с того, что в Дианетике, где раскрывается анатомия разума... в Дианетике сказано, что человек в основе своей хороший. К сожалению, там сказано еще кое-что: причина всего, что с человеком не в порядке, заключается только в том, что было сделано человеку.

И если вы усилите все это, то получится, что вы должны быть размазаны по всему тротуару. Есть ли какая-то причина, по которой этот парень не мог бы упасть с высоты тридцати метров, подпрыгнуть как мячик, встать на ноги, отряхнуться и сказать:

Так вот, прошли все эти годы, и у нас начало складываться такое представление, что человек – это, должно быть, что-то вроде зловредного щенка, раз он делает то, что он делает, но потом мы узнали кое-что новое... мы только-только столкнулись с этим... и вот что мы узнали: в конечном счете человеку может быть причинен только тот вред, который он причинил себе сам. И мы можем доказать это – в том узком смысле, который заключен в слове «доказать».

«Ух ты»? Даже если ему будет немного больно, когда он ударится о тротуар, нет никакой причины, по которой эта боль должна продолжаться. Давайте посмотрим на это как на действительный факт.

Было неопровержимо доказано, что быстрее всего графики тестов – помните, те, которые вы видели, – улучшаются в том случае, если, работая с людьми, мы принимаем такую вот точку зрения: причиной всего того, что с человеком не так, является то, что он делал другим, хотя ему самому это не нравилось. Вот, судя по всему, и все, что происходит с человеком. Я сказал: «судя по всему»; это просто истина, с которой мы столкнулись, разрабатывая нашу технологию, но это не является истиной, если это не работает для вас. Мы полностью готовы к тому, что вы окажетесь совершенно не таким – что вы окажетесь жертвой.

Так вот, если мы можем взять человека с ожогом... человек только что обжегся... и при помощи ассиста-прикосновения... Если вы никогда не делали себе ассист-прикосновение при каком-нибудь ушибе, то пойдите куда-нибудь, ушибитесь и проведите себе ассист-прикосновение. О, вам незачем это делать.

Нет, очевидно... если посмотреть на все это со стороны и рассмотреть абсолютно все аспекты этого, то станет очевидно, что единственный человек, который когда-либо причинял кому-либо какой-то вред, это он сам. Но почему же он это делал? Судя по всему, он делал это для того, чтобы сдержать себя, или же он совершил злодеяние, а затем понял, что должен сдерживать себя, и осознание того, что он, но всей видимости, может творить зло, было для него столь невыносимо, что он принял решение сдерживать свои действия все больше, больше, больше и больше. Почему?

Почему так получается, что когда человек рассматривает этот ожог, то ожог исчезает? Что ж, очевидно, что кто-то или что-то должны удерживать этот ожог на месте, раз уж мы можем добиться, чтобы он исчез. Конечно же, кому-нибудь, кто никогда не видел, как исчезает ожог, этот мой довод покажется не очень-то логичным.

Что ж, но всей видимости, причина состоит в том, что человек в основе своей хороший, – и это просто невероятно. Вы практически неизбежно придете к такому выводу. Если вы рассмотрите это явление со всех сторон, очень хорошо ознакомитесь со всеми его аспектами и увидите, как люди реагируют или не реагируют на те или иные вещи, то вы обнаружите, что человек в основе своей хороший.

Это один из наиболее потрясающих, маленьких, крохотных, незначительных примеров волшебства, на которое способна Саентология.

Но я даже не пытаюсь убедить вас в этом. Я просто говорю, что когда мы проводим людям процессинг, когда мы применяем нашу технологию, то оказывается, что дело обстоит именно так. И что касается меня, я этим вполне доволен, я очень рад всему этому.

Человек получает какую-то незначительную травму... ожог, синяк, что-то вроде этого... он делает себе ассист-прикосновение. Он говорит: «Посмотри на мои пальцы, посмотри на мои пальцы, посмотри на мои пальцы, посмотри на мои пальцы, посмотри на мои пальцы», – и вдруг эта штука говорит: «Ой», – понимаете, и парень говорит: «Что ж, вот вам и пожалуйста. Ну что, как у вас теперь дела?»

А теперь вот что невероятно: если человек в основе своей хороший, то как же так получается, что он творит столько зла? Что ж, судя по всему, он никогда не совершает никакого зла, но он становится кем-то другим; в соответствии с его представлениями об этом человеке, тот способен совершать зло, и поэтому его действия, направленные на совершение зла, необходимо сдерживать; и человек так стремится сдержать эти действия, что сам начинает творить зло, поскольку он не может удержаться от этого. И мы обнаруживаем, что, когда человек больше не является самим собой, он уже не несет ответственности за свои действия.

Парень смотрит на это место, и оно всего лишь слегка синее или что-то в этом роде, так что он заканчивает ассист. Что ж, на самом деле он мог бы продолжить ассист, и добиться, чтобы эта синева исчезла.

Как же, ради всего святого, он перестает быть самим собой? Что ж, это уже другой предмет. Как человек перестает быть самим собой? Если человек думает, что он некое злобное создание, тогда он буквально из кожи вон лезет, пытаясь удержать себя от того, чтобы быть самим собой. Все эти заключения весьма интересны, но они не являются заключениями, если они не работают для вас. Я просто даю вам такое вот представление обо всем этом... такое вот представление.

Вот один из наиболее потрясающих примеров, которые мне доводилось видеть: человек очень сильно растянул лодыжку, это был тот случай, когда при других обстоятельствах ему пришлось бы пролежать с горячими компрессами от шести до восьми недель, однако это растяжение полностью исчезло в ходе ассиста-прикосновения, который проводился в течение примерно двадцати минут.

Так вот, человек, похоже, беспокоится по поводу огромного множества вещей. Он беспокоится по поводу добра и зла. Вопрос, который я только что с вами обсуждал, это философский вопрос, который обсуждается уже довольно долго и который довольно важен. Является ли человек хорошим или плохим?

Но вот, что тут было самым потрясающим: тренеры и другие люди, которые при этом присутствовали, видели, что лодыжка опухла, но когда опухоль спала, они решили, что никакого растяжения вообще не было. Они были не в состоянии наблюдать, понимаете? Ведь такого не бывает.

Так вот, я говорю вам: «Что ж, человек в основе своей хороший». А вы смотрите на меня и думаете: «Что ж, хорошо. Я рад, что Рон так думает». Я надеюсь, что вы думаете именно это, а не: «Ага! Рон говорит, что человек в основе своей хороший. Значит, люди в основе своей хорошие, и мне больше не о чем думать в связи со всем этим»... Ах вы лентяи!

Понимаете, если у человека растяжение лодыжки, то это состояние должно сохраняться в течение долгого времени. Это то же самое, что порой происходит с саентологами... лечение болезней – это не то, чем должны заниматься саентологи, и они не очень-то часто этим занимаются, если говорить просто о лечении как таковом и так далее. Это идиотизм. Зачем об этом беспокоиться? Парень хочет быть больным – да кто мы такие, чтобы лечить его? Что ж, это пустая трата времени для саентолога.

Нет, это философский вопрос: «Является ли человек хорошим или плохим? Что такое добро? Что такое зло? Какова природа жизни? Что есть смерть?» Все эти вопросы встают перед нами, и они вставали перед человеком всегда, с тех самых пор, как, по крайней мере на этой планете, у человека появился язык, с помощью которого он мог выражать свои мысли. Человек беспокоился по поводу всего этого. Он думал обо всем этом.

Так вот, если саентолог берется за кейс человека и приводит его в порядок, так что теперь этому человеку незачем быть больным, то это совсем другое дело, но пытаться избавить человека от какой-то болезни или чего-то в этом роде – это просто абсурд.

«Существует ли Бог? И если он существует, то как его зовут? Что такое молитва? Следует мне молиться или нет? Могу ли я защитить себя? Неужели я всего лишь щепка в безбрежном море или же я могу что-то с этим сделать? Я заключенный в тюрьме? Должен ли я забыть о своей гордости, чтобы считаться цивилизованным?» Такого рода философские вопросы. И вот что странно: это не те вопросы, которые обсуждаются в академических классах. Это совсем не академические вопросы. Какой-нибудь землекоп, какой-нибудь ребенок, который идет по улице... для них это огромнейшие неразрешенные проблемы, которые постоянно вносят замешательство в их жизни. Вы бы изумились.

Как бы то ни было, человек говорит, что он не должен конфронтировать травму. Должно быть, где-то в этой травме есть решение не конфронтировать эту травму. Если человек, получив травму, конфронтирует ее, и травма исчезает, то отсюда вытекает логически, фактически и осознанно, и что более важно – кто угодно может удостовериться в этом, рассмотрев это на собственном опыте... отсюда вытекает, что травма сохраняется лишь до тех пор, пока человек не рассмотрит ее внимательно.

«Что ж, говорят, что Джордж умрет. Что произойдет с Джорджем, когда он умрет?» Вы уловили идею? «Говорят, что когда-нибудь он умрет». «Говорят, что мама когда-нибудь тоже умрет. Что ж, "умрет", что это значит?» Понимаете? «Что произойдет с мамой, когда она умрет?» Понимаете? «И что произойдет со мной?» Понимаете? Всякого рода запутанные ситуации. Беспокойство, беспокойство, беспокойство, беспокойство, беспокойство. И причиной всего этого беспокойства является неуверенность, потрясающая неуверенность того или иного рода, и эта неуверенность вызвана тем, что парень просто-напросто так и не принял решения в отношении того, что же является истиной. У него в голове роятся все эти проблемы, и он не может понять, что же из всего этого является истиной, в результате его жизнь превращается в хаос.

Так вот, мы имеем дело с каким-то очень фундаментальным явлением, с которым люди знакомятся самым тесным образом, и которое называется болью. И если вы можете сделать что-то с болью, которая возникает в жизни, или с той болью, которую люди получают в результате того, что живут и так далее, то это весьма примечательно, и я думаю, вы с этим согласитесь, но на самом деле это не является чем-то очень уж важным... но это весьма примечательно.

И что же это за вопросы? Что ж, по сути, это те самые вопросы, ответы на которые лучше всего может дать Саентология. И сам я никогда не перечислял вам эти вопросы, но это вопросы такого вот рода: «Является ли человек в основе своей хорошим? Или же он плохой? Каковы намерения всего мира по отношению ко мне и так далее? Существует ли Бог? Любили ли меня на самом деле мои мама и папа? Что такое любовь?» Понимаете? Эти вопросы следуют один за другом нескончаемой чередой, запутывая нас, словно мы попали в беличье колесо. И, как правило, все это приводит нас к логике, к мышлению, к философии, к тому, чтобы прокладывать путь через это болото и тем или иным образом добиваться успеха несмотря ни на что. Огромный объем исследований. «Возможно, если я поработаю землекопом в течение четырех лет или же если я в течение четырнадцати месяцев буду сидеть на вершине скалы, стоящей посреди пустыни, питаясь сухой корочкой или чем-то в этом роде и вообще ни с кем не разговаривая, то, может быть, все эти проблемы разрешатся», –

Так вот, если человек оказывается в состоянии конфронтировать, это заставляет боль исчезнуть. Если человека привести в бессознательное состояние, это заставляет боль исчезнуть. Что ж, вы это знаете.

понимаете? И начинают появляться экстраординарные решения того или иного рода.

То есть, у человека сломана большеберцовая кость, или у него вывих медицинского счета или что-то в этом роде, и вот кто-то приходит, берет большой, длиннющий шприц, какие используют, чтобы делать уколы лошадям, погружает его в какой-то раствор, и в добавление к той боли, которую человек испытывал изначально, втыкает в него иглу, и человек начинает чувствовать усталость и сонливость. И обоженный палец, или сломанная рука, или растянутая лодыжка и так далее перестают болеть.

Какова же роль Саентологии в связи со всем этим? Вы отдаете себе отчет в том, что Саентология является дальней родственницей... сейчас она становится дальней родственницей... это не кровное «тэтанское» родство.

И кто-то говорит: «Что ж, разве это не интересно?!» Опиат – это очень и очень интересная штука. И эта штука остается интересной до тех пор, пока вы не начинаете проходить и стирать все это в одитинге.

Зачатки чего-то подобного, вероятно, впервые встречаются в Дхарме.

Теперь вам нужно стереть не только боль, вам нужно стереть еще и опиат, который находится над этой болью, иначе вы не доберетесь до самой боли.

Недавно меня очень позабавила одна вещь. В свет вышла какая-то книга, автор которой решил создать полнейшую тайну. Это полнейшая тайна, в которой, как рифы под темными волнами, скрыты обрывки знания. В этой книге намеренно даются неправильные определения всем понятиям. Я купил эту книгу. Только что принес ее из магазина; она совсем недавно поступила в продажу. Эта книга якобы посвящена индийской философии.

Что представляет собой бессознательность? Что представляет собой опиат?

Что ж, вот насколько далеко можно отклониться от истины: в этой книге даже определения терминов индийской философии даны неправильно. Например, мы обнаруживаем, что «Дхарма» означает нечто, что имеет отношение к внутреннему знанию своей непогрешимой праведности. Ну, когда я в последний раз видел Дхарму, он говорил нечто совсем другое.

Опиат снижает уровень осознания человека настолько, что тот оказывается не в состоянии конфронтировать. Его способность конфронтировать сильно уменьшается, она становится очень плохой, так что человек оказывается не в состоянии конфронтировать в достаточной степени, чтобы чувствовать какую-то боль. Вот, что такое опиат.

На самом деле изначально Дхармой звали одного монаха, который жил примерно десять тысяч лет тому назад и о котором ходили легенды. Он хотел донести до людей мысль о том, что существует путь к свободе.

Бессознательность – это еще один способ неконфронтирования. Вот и все. Это еще один способ не ознакамливаться с чем-то. Человек выработал у себя целый механизм, связанный с этими опиатами. Человек, которому необходимо постоянно принимать транквилизаторы, – это человек, который не осмеливается что-либо конфронтировать, он просто поворачивается спиной к жизни, и он думает, что если ему удастся делать это в течение достаточно долгого времени, если ему удастся спрятаться достаточно далеко, то его дело будет в шляпе. Он надеется. Он надеется, что его дело в шляпе. Он все продолжает и продолжает пятиться, но в один прекрасный день он, конечно же, упрется в стену. Ему будет больше некуда отступать.

Эта мысль продолжала жить среди людей. И возрождение этой идеи мы связываем с человеком но именем Гаутама Сиддхартха, который жил на севере Индии; он сидел под деревом Бодхи, и поэтому все это стало называться «буддизм». Вот так. Именно так. И он обнаружил, что он не находится в своей проклятой голове. Вот что он обнаружил. И он придумал множество правдоподобных объяснений этому. Он был действительно очень и очень умным человеком. Он объяснял это разными способами. Все это, в общем-то, дошло до наших дней.

Что нужно сделать, так это, конечно, добавить опиатов, не так ли? Добавить еще опиатов. Добавить еще опиатов. И еще опиатов. И еще опиатов. И они перестают действовать.

Но послушайте, многое из того, что известно нам в Саентологии, было известно в даосизме, в буддизме; но в даосизме и буддизме есть еще восемь миллиардов данных, которые неизвестны нам. Тут есть различие, не правда ли?

Теперь человек приходит в плохое состояние, и он будет оставаться в таком состоянии, пока какая-нибудь фармацевтическая компания не изобретет какой-нибудь новый опиат.

Так вот, в Саентологии существует огромное количество данных, которые можно обнаружить и во множестве других источников. Естественно, ведь очень и очень умные люди размышляли о жизни в течение очень и очень долгого времени, и если бы они не нашли ответов на кое-какие вопросы, то это было бы довольно глупо с их стороны. Как вы считаете? Они неизбежно должны были найти ответы на кое-какие вопросы, неизбежно.

Все, что представляет собой бессознательность, так это усугубленное нежелание конфронтировать. Это просто окончательный ответ человека на необходимость конфронтировать.

Единственное, что есть нового в Саентологии, это то, что в Саентологии используется такой подход: «Почему бы вам не найти ответы на кое-какие вопросы?» Но, конечно же, это тоже не является совершенно новым подходом. В дзен-буддизме тоже предполагается, что человек должен искать ответы.

Большинство людей, которые вообще не в состоянии видеть жизнь, находятся ниже уровня глупости. Они пребывают в какой-то делюзии, и они думают, что они что-то знают. И вот что очень забавно: когда вы начинаете убирать в одитинге всю эту искусственную информацию, преклир впадает в бессознательность – это одна из первых вещей, которые он при этом делает. И это происходит, когда вы проводите ассист-прикосновение человеку, обжегшему палец. Это самое странное, что вам когда-либо доводилось видеть.

Существует множество предметов, родственных Саентологии. Однако, если это правда для вас, значит, это правда. А если это неправда для вас, значит это наверняка неправда. Этого не существует.

В какой-то момент человек начинает вог-вог, он не испытывает никаких ощущений, ничего. И когда он через это проходит, то обычно, сразу же после этого вог-вог, он начинает испытывать ужасно сильную боль. Ух. Ох-хо-хо. На самом деле, человек почти что автоматически закладывает в себя этот механизм бессознательности.

И буддизм в какой-то мере потерпел неудачу, выдвинув идею: «Существует такая вещь, как экстериоризация. Человек может находиться в метре позади своей головы». Может быть, в буддизме эта идея была выражена несколько иначе. Но в буддизме действительно утверждается, что человек является самим собой, что он не тело, вот только цель буддистов заключается в том, чтобы положить конец этому циклу с телами, положить конец этому циклу, когда вы заканчиваете одну жизнь и начинаете следующую, и в каждой следующей жизни у вас новое тело, и вы продолжаете участвовать в этом невероятном цикле с жизнями, и все это просто продолжается и продолжается, и у вас появляются все новые и новые тела. Вот чем недовольны буддисты.

Каждый раз, когда человек приходит в бессознательность, он все больше и больше отодвигает себя назад по траку. Я сейчас говорю не о сне. Я говорю лишь о том, что человек не хочет чего-то конфронтировать. Он просто пятится назад еще дальше. Он опускает занавес незнания между собой и жизнью. Занавес неосознавания между собой и жизнью. И он думает, что если этот занавес, который он опускает между собой и жизнью, будет достаточно плотным, то он будет в безопасности.

Но буддисты даже не знают, как экстериоризировать человека, чтобы он мог ощутить это. Они говорят: «Сядьте и медитируйте в течение некоторого времени». И я знаю множество людей, которые чертовски долго сидели и медитировали; я спрашивал их: «Вы уже из головы-то вылетели?»

Почему человек вообще это делает? Он делает это просто потому, что жизнь, как ему кажется, преисполнена боли.

Таким образом, буддисты начали принимать все это на веру. Они обленились. Возможно, в те времена, когда жил Гаутама Сиддхартха... может быть, он говорил что-то в этом роде. Может быть, он говорил что-то подобное, а может и нет. Мы этого не знаем, поскольку воспроизведение на траке было таким никудышным. Но буддисты начали принимать все это на веру. Ну и ну! Это порождает лишь еще больше «все знают». Понимаете? Это просто: «Это истинно, потому что так сказал далай-лама». Нет-нет. Он не живет в вашей голове. Взгляните – и вы увидите, что его там нет.

Почему жизнь становится преисполнена боли? Потому, что человек бежит от нее без оглядки. Абсолютное отсутствие наблюдения превращается в абсолютную боль.

И поэтому вы можете начать совершать всевозможные ошибки. Когда все совершенно уверятся в том, что они могут принимать все это на веру и чувствовать себя комфортно, поскольку в ваших словах содержится достаточно истины, тогда самое время начать устанавливать рекламные щиты вдоль «дао», или «пути», а также делать что-то еще в этом роде. Это реклама. Это позволяет получить небольшое преимущество в политическом плане: вы можете заставить всех поверить, что и еще один незначительный момент является истинным.

Что ж, люди так долго пребывали в таком состоянии и так долго этим занимались, что это превратилось в образ жизни. Чтобы прийти в такое состояние, нужно сделаться вог-вог.

Что ж, люди так и не узнают этого, поскольку они не привыкли узнавать что-то на собственном опыте или распознавать истину, когда они имеют с ней дело. И когда у людей отсутствует такая привычка, они становятся рабами.

Люди умирают. Что с ними происходит?

И когда вместо того, чтобы размышлять, люди привыкли принимать все на веру, принимать за чистую монету то, что им говорят, не проверяя этого, тогда вы должны сделать то, что сделали мы здесь в течение последних пары десятилетий: просто принять решение, что вы вообще ни черта не знаете, и начать все с самого начала. И, конечно же, когда вы так поступаете, люди получают право свободно решать, что же является истиной.

Что ж, можно сказать наверняка: если они начинают жить снова, они, как правило, не проявляют особого желания рассматривать ту жизнь, которую они только что прожили. Они очень редко проявляют такое желание. Если вы будете подходить к людям на улице и спрашивать: «Как вас звали в вашей прошлой жизни?», – то найдется очень немного людей, которые при этом посмотрят на вас осмысленно.

Если вы не преследуете каких-то политических целей, если у вас нет корыстных интересов, если вы приводите что-то в систему с одной-единственной целью – установить, что является истинным, а что нет, то вы освобождаетесь от всех этих «все знают»; эти «все знают» просто уходят.

И тем не менее мы имеем дело примерно вот с чем: мы имеем дело с тем, что представляет собой жизнь, а не с тем, как она выглядит в чьих-то надеждах. Понимаете, мы могли бы все изучать и изучать, как выглядит жизнь в наших надеждах, как она выглядит гораздо выше и гораздо ниже этого лабиринта, как она выглядит в этой сточной трубе и выше нее, мы могли бы похоронить самих себя в грязи, в кротовых норах жизни и сказать: «Что ж, мы изучаем, как выглядит жизнь в наших надеждах. Мы изучаем жизнь, как абсолютную любовь, поскольку если жизнь – это абсолютная любовь, то все будут нас любить, никто не причинит нам боли, и у нас будет все в порядке». Или какой-нибудь еще расчет такого рода. Посмотрите, какой ужасный шок испытывает этот человек. Жизнь – это абсолютная любовь. Что ж, может это и так. Но эта любовь отличается от его любви.

И нет ни малейшей пользы в том, чтобы заставить человека верить в некую величайшую основополагающую истину, не подвергая ее вообще никакой проверке. По сути, единственное, что вы можете сделать, это сказать: «В этом безбрежном море знаний, в этом океане, полном капель воды, точь-в-точь похожих одна на другую, каждая капля – это данное, и все они образуют океан данных. На самом деле существует способ самому навести порядок в этих данных, и этот способ заключается в том, чтобы ознакомиться с ними и исследовать их».

В один прекрасный день кто-то приходит и говорит очень противным, ворчливым, дурацким голосом: «Я тебя просто ненавижу». Это ужасный шок для такого человека. Это очень сильное обесценивание. Это означает, что он проиграл.

Единственный путь, который предлагает Саентология, это способ навести порядок в данных, называемый «одитингом». Одитинг позволяет человеку рассмотреть те или иные важные основополагающие данные, которые приведут его к определенным выводам, если он вообще захочет делать какие-либо выводы, а если он сделает какие-либо категоричные, безапелляционные выводы, то одитинг позволит ему избавиться от них.

Что ж, человек опускает занавес над теми областями своей жизни, которые, как ему кажется, было бы очень и очень опасно рассматривать. И вот мы приходим к идее о том, что необходимо рассматривать то, что существует в действительности, а не то, что существует в наших надеждах. Таким образом, когда мы начинаем рассматривать все это, мы неизбежно заглядываем во всякие уголки и щелочки, и оказываемся на главной дороге, и бог ты мой, мы обнаруживаем, что мы совершенно одиноки. Куда ни кинь – крутом пустота. Что ж, на этой главной дороге так долго никого не было, что на ней даже нет рекламного щита. Никто даже не продает «Форды».

И процессинг есть не что иное, как предложение рассмотреть что-либо. Если вы ознакомились с чем-то, вы можете достичь знания об этом. Так вот, это одно из ранних основополагающих допущений, сделанных в Саентологии. Если вы ознакомились с чем-то, вы можете достичь знания об этом.

Мы сходим с этой дороги, мы подходим к кому-то и говорим: «Эй! Там есть дорога».

Если вы не ознакомились с чем-то, то вряд ли вы сможете достичь знания об этом. Я думаю, вы с этим согласитесь; заметить это очень легко.

Этот человек находится там, внизу, понимаете, в этом лабиринте, он идет вон туда, через крапиву и все такое, понимаете, и мы говорим ему:

Ознакомиться с чем-то. Если вы рассматриваете что-то, не испытывая при этом страха, вы наверняка обнаружите все существующие истины, относящиеся к этому предмету. Верно? Для этого нужно рассмотреть что-либо, не испытывая при этом страха.

«Прямо здесь, наверху, есть дорога», – а он продолжает идти через крапиву.

Итак, все, что мы делаем в одитинге, это высвобождаем способность человека рассматривать что-либо, и когда он обретает способность рассматривать что-либо, не испытывая страха, ему открывается истина. И здесь есть необычный момент: после того как вы узнали истину о чем-то, это что-то теряет власть над вами. Это дополнительное преимущество.

Мы какое-то время идем вместе с ним вдоль дороги, понимаете, через крапиву, и в конце концов говорим: «Эй ты, идиот, тут рядом есть дорога».

Мы начали понимать все это очень давно. Вот что мы выяснили: когда мы проходили с преклиром проблему настоящего времени и добивались, чтобы он полностью рассмотрел все аспекты этой проблемы, чтобы он привык к идее о том, что у него могут быть проблемы, сходные с этой проблемой, мы добивались, чтобы он перестал бояться проблем... и когда мы все это проделали и человек тщательно рассмотрел эту проблему, она исчезла. Причем проблема исчезала не просто для самого преклира, она исчезала в физической вселенной.

И человек говорит: «Я знаю, но если я перестану защищаться от этой крапивы, то мне крышка, она меня обожжет».

И одиторы, бывало, рассказывали мне: «Это просто потрясающий случай. Недавно у нас тут была одна девушка, и я провел ей процессинг. И что бы вы думали? У нее вечно были неприятности с братом, который живет в штате Вайоминг, он живет очень далеко от нее. У нее постоянно были неприятности с ним, он с ней не общался, не писал ей, не хотел иметь с ней ничего общего. Она очень о нем беспокоилась. У нее были неприятности, связанные с наследством. Я проводил ей процессинг в отношении ее брата и заставлял ее называть проблемы, сходные с той, что была у нее из-за брата, заставлял ее придумывать такие проблемы. И что бы вы думали? Ее брат написал ей письмо и предложил ей справедливое решение этой проблемы».

Вы подходите к кому-то; этот человек совершенно разрушает свой боевой дух, выводит из терпения свою семью и все такое; он пытается писать картины. И он действительно может писать картины. Он пишет картины одну за другой, понимаете, он пишет картины одну за другой, и у него неплохо получается... он все пишет, пишет, пишет, пишет и пишет. У него все в полном порядке. Его картины великолепны. Но каждый раз, когда он заканчивает очередную картину, он разрывает ее на куски. Как он вообще собирается стать художником? И его родные постоянно спрашивают его:

С чем же мы здесь имеем дело? Что ж, судя по всему, мы имеем здесь дело с тем фактом, что мы можем нанести вред только самим себе. И когда мы делаем так, что человек перестает наносить вред самому себе, окружающий мир, судя но всему, замечает это.

«Почему ты рвешь все эти картины? Почему бы тебе не отнести их в редакцию журнала? Почему бы тебе не вынести их на улицу и не показать людям? Почему бы тебе не устроить выстав...»

Я приведу вам пример. Если бы у вас была армия... допустим, у вас есть целая армия и вы получаете полное представление об одной-единственной армии. И я действительно имею в виду «полное представление». Я не имею в виду полное почтение. Вот у вас есть полное представление об этой армии.

«О, я знаю, что я должен делать. Я должен их рвать».

Саентолог, чтобы добиться этого, сначала познакомил бы вас с одним рядовым. И если бы вы не смогли находиться лицом к лицу с рядовым, то саентолог предложил бы вам рассмотреть одну пуговицу на форме рядового. И, познакомив вас с одним солдатом, он познакомил бы вас еще с парой солдат. И вдруг вы оказались бы в состоянии конфронтировать даже младшего лейтенанта, а для этого требуется как следует потрудиться. По градиенту... иначе говоря, вы каждый раз добавляете понемногу чего-то, что относится к тому же классу вещей, и понемногу рассматриваете этот класс вещей... и в результате человек на самом деле сможет получить полное представление о целой армии.

Что ж, этого человека встречает саентолог, и саентолог думает, что этот парень имеет полное право писать картины и выставлять их. Он думает, что это совершенно нормально, и он начинает одитировать этого парня, он ходит туда-сюда по траку его текущей жизни, но не может ничего там найти, он ищет повсюду: картины, картины, на траке этой жизни нет ничего, связанного с картинами.

И знаете что? Я могу поспорить, что этого человека не только никогда больше не призовут в армию, но его, вероятно, и застрелить-то будет невозможно. Я очень хорошо себе это представляю. По всей видимости, человек сам создает обратный поток общения, общение, которое поступает к нему из окружающего мира. Иначе говоря, он создает общение, несущее зло, или плохое общение. Он сам все это создает.

Что ж, саентолог начинает задавать нескромные вопросы о 1468 годе и о 1597, и так далее, и получает падения стрелки на том и на сем, и он продолжает расспрашивать этого парня, не занимался ли тот живописью в какое-нибудь другое время, и стрелка Е-метра, банки которого тот держит, аж выскакивает за ограничитель, но парень говорит: «Нет. Я не понимаю, о чем вы говорите».

В течение некоторого времени я наблюдал за тем, как одна милая старушка умудрялась попадать во всевозможные неприятности, и меня это заинтересовало. Она не могла и шагу ступить без того, чтобы попасть в какую-нибудь ужасную передрягу.

Что ж, он просто-напросто говорит: «Эта область очень болезненна, так что я совершенно не в состоянии конфронтировать что-либо из этого. Если я что-то из этого сконфронтирую, то одному Богу известно, что произойдет, и это не нуждается в доказательствах. Это является совершенно, абсолютно убедительным без всяких доказательств. Я прожил ту жизнь, и это меня убило. Поэтому очевидно, что если я опять на нее посмотрю, я отдам концы».

Итак, я начал наблюдать за тем, как же именно она умудрялась попадать в эти неприятности. Ей приходилось действительно работать над этим. Возможно, для нее все это было совершенно непостижимо и она совершенно не могла понять, почему это весь мир ополчился против нее, но для стороннего наблюдателя во всем этом, определенно, не было ничего непостижимого. Она трудилась над этим просто как сумасшедшая, и в конце концов она положила начало настоящей войне. А потом она говорила: «Вы только посмотрите, что они со мной делают, а я тут вообще ни при чем». Неудивительно, что ее фартук... ее фартук был весь изрешечен пулями. Она не просто положила начало войне, она еще и тут же создала постулат: «Вы только посмотрите, что они делают со мной». Чертовски интересно. Понимаете?

Затем вы в конце концов находите жизнь, которая вам нужна. Этот парень был критиком в области живописи, и он в конце концов совершил самоубийство из уважения к пристойному поведению в обществе. И этот парень ничего не может с собой поделать. Мы заставляем его рассмотреть идею о том, что он критик в области живописи, и не успеваете вы и глазом моргнуть, как у него появляются картинки того, как он был критиком, появляется то да се, он впадает в анатен, он чувствует себя ужасно, у него тут и там появляются боли, и это просто кошмар, и он чувствует картинки, которые размазаны по его лицу, и ого, ого, и он проходит через все это. И вот он уже смотрит на то, как он был критиком и так далее. Это не имеет никакого значения, за исключением того, что он избавляется от своей злобы, которая возникала у него, когда он смотрел на картины других людей, понимаете?

Что ж, в какой-то момент это могло быть забавной игрой, но мы узнали кое-что еще: на самом деле можно хорошо ладить с другими и не играя в эту игру... просто замечательно ладить с другими, не играя в эту игру.

Он просто избавляется от всех этих овертов. Что ж, теперь он пытается не быть таким злобным. И он стремится не допустить, чтобы кто-либо когда-либо критиковал его картины, поскольку он знает, что тогда произойдет. Это его практически убьет.

Существуют некие основополагающие принципы, на которых базируется жизнь. Все эти принципы, все истины, касающиеся жизни, открываются тому человеку, который полностью рассматривает что-либо, и он может получить ответы на свои вопросы. Но речь идет не о том, чтобы рассматривать что-то при помощи электронного компьютера. Вы просто рассматриваете что-либо – тцк-тцк-тцк – непосредственно.

И вот вы приводите его в нормальное состояние, так что теперь он может писать картины, он может выставлять картины, он может их демонстрировать, он чувствует себя нормально в отношении картин, все им довольны как художником и так далее. И его семья им довольна, и он собой доволен, и все идет хорошо, за исключением одного.

У нас есть один старый принцип: «Смотри, а не думай. Смотри, а не думай».

Он говорит кому-то: «Что ж, я в конце концов состоялся как художник благодаря тому, что я прошел и стер одну жизнь в конце девятнадцатого века, в которой я был критиком в области живописи в "Лондон Таймс"».

Однажды мы с сыном носились на мотоцикле, и у нас отказала фара. Как раз в тот день я прочитал лекцию на тему «Смотри, а не думай». Так вот, мы взяли этот мотоцикл и поставили его возле ступенек. Фара не работала, так что мы с сыном сняли крышку, выкрутили лампу, отсоединили все провода, осмотрели их, вытащили все провода из-под бака. Это был ужасный пример, подтверждающий истину, о которой я говорил во время лекции в тот день. Оказалось, что провода просто не были подсоединены к аккумулятору. И в течение еще двух часов мы работали не покладая рук, пытаясь собрать эту фару. Тогда мой сын посмотрел на меня и сказал: «Смотри, а не думай».

И в аудитории наступает мертвая тишина, ужасная тишина. Он затронул область, в отношении которой не может существовать никакого общения. Он не хотел конфронтировать эту область; и мы добились, чтобы он ее сконфронтировал и рассмотрел; ее невозможно было бы сконфронтировать и рассмотреть, если бы ее не существовало; не стоит говорить, что это была делюзия, если все это едва не снесло его глупую голову с плеч.

Это было совершенно верно. Если бы мы просто посмотрели на мотоцикл, даже не прикасаясь к нему, мы сразу же увидели бы, в чем дело, поскольку крышка аккумулятора даже не была привинчена, и любой идиот мог бы это увидеть. Но мы были людьми, сведущими в электричестве. Мы разобрали все это по косточкам.

Затем он пытается сообщить об этом другому человеку, чтобы заставить кого-то еще сконфронтировать это, и я не знаю, думают ли эти люди каждый раз, что они тоже были критиками в области искусства, но в большинстве случаев они при этом сидят и выглядят чертовски странно.

«Смотри, а не думай». Это очень интересно.

Как правило, они при этом не становятся столь язвительными, как думают другие. На самом деле их это как бы потрясает, и порой вы можете видеть, как их защитный механизм начинает раскручиваться на полную катушку.

Нет, когда вы увеличиваете свою осведомленность о какой-либо сфере существования... не когда вы используете для этого некую систему, а когда вы просто лучше осведомлены о чем-то, могут начать происходить самые разные вещи.

Они бросаются в отчаянную атаку, нападая на все, что угодно, но никогда не удосуживаются рассмотреть что-то самостоятельно.

Чудесные исцеления происходят именно тогда, когда задействуется эта кнопка... человек просто начинает лучше видеть то, что существует вокруг. Если чудесное исцеление происходит, оно, в сущности, происходит именно в результате этого – человек распознает то, что существует, а не что-то, чего не существует.

Что ж, этот художник, который привел себя в порядок, пытается рассказать обо всем этом другим людям, и ему очень трудно преуспеть в этом, так что он чувствует себя очень одиноким, понимаете? Он чувствует себя очень одиноким, поскольку он единственный человек в мире, который вообще жил раньше, и очевидно, что он должен стать саентологом, чтобы обзавестись друзьями.

Это просто невероятно, и каждому саентологу доводилось иметь с этим дело. Ассист-прикосновение. Саентолог обжигает палец и говорит: «Ой-ой-ой-ой-ой-ой-ой! Я должен это проодитировать».

Нет, это необязательно, но он, определенно, имеет дело с великолепным примером нежелания конфронтировать. Так вот, на самом деле, если бы он говорил об этом достаточно много и достаточно долго... проблема в том, что он не говорит об этом достаточно. Если бы он говорил об этом достаточно долго, то тот парень, который с ним спорит... парень, которому он пытается рассказать об этом, и который спорит с ним сильнее всего, будет первым, кто упадет в обморок.

Так вот, порой он будет стоять там и проходить эту инграмму, которая возникла из-за того, что он обжег себе палец, – это можно назвать ознакомлением с инцидентом. Но, как ни странно, он может добиться того же результата, просто внимательно рассматривая этот палец.

Этот художник должен заняться таким парнем, поскольку для него это будет самой легкой победой. «Что ж, разве вам не кажется разумным то, что кто-то мог жить раньше? Откуда по-вашему берутся все эти ваши умственные образы-картинки?»

В таких случаях, конечно же, лучше всего применять ассист-прикосновение. Просто посмотрите на эти пальцы через этот палец. Понимаете? Просто продолжайте прикасаться к этой свежей ране и каждый раз представляйте, что вы смотрите на этот палец через вот этот палец. Понимаете? Просто посмотрите на палец, посмотрите на палец, посмотрите на палец. Вы обнаружите... вам необязательно говорить «Посмотрите через этот палец», поскольку вскоре... через некоторое время вы обнаружите, что смо́трите через этот палец. И просто посмотрите на этот палец, посмотрите на этот палец. Просто представьте, что вы смотрите на его палец, смотрите на его палец, смотрите на его палец. И на самом деле волдыри, ожоги и множество других вещей исчезают при этом прямо на глазах.

И парень спрашивает: «Какие картинки?»

Что ж, обычно человек делает ассист лишь до тех пор, пока рана не перестает его беспокоить. Но иногда кто-нибудь, кому не так-то просто остановиться (у кого кнопка «остановиться» не сглажена или что-то в этом роде), все продолжает и продолжает делать это. Понимаете? И он все продолжает и продолжает делать это даже после того, как рана, судя по всему, уже зажила в ожидаемые сроки, – и, конечно же, ожог и шрам исчезают. Для этого требуется много времени, но именно таким будет конечный результат.

«Ну те картинки, которые вы видите прямо перед тем, как заснуть».

Так вот, опасность тут просто в следующем: если он будет продолжать делать это еще в течение четырнадцати или двадцати часов, не исчезнет ли сам палец?

«А, эта».

Это довольно интересно. Кто-то на днях сказал: «Вы знаете, у меня были три бородавки на пальцах, а потом я начал частенько присаживаться здесь и просто смотреть на палец через... И сейчас у меня нет никаких бородавок».

Что ж, как бы то ни было, мы получаем взаимодействие двух факторов: с одной стороны, желание испытывать что-то на собственном опыте, а с другой – нежелание испытывать что-то на собственном опыте. И это осложняется тем, что мы порой не хотим позволить другим людям испытывать что-то на собственном опыте, а порой заставляем их испытывать что-то, что мы сами, как нам кажется, не можем испытать.

Что ж, удаление бородавок. Кто бы мог подумать? Но дело не только в удалении бородавок. Настоящие «бородавки» в жизни имеют отношение к поразительным принципам и данным, которые «все знают», все должны строго соблюдать, от которых никто никогда не должен избавляться и к которым все должны относиться с огромным уважением, так что никто никогда не осмеливается внимательно рассмотреть хоть какую-либо часть этого, боясь, что из-за этого может как-то нарушиться статус-кво.

И каждый раз, когда мы так поступаем, мы на самом деле заключаем себя в замечательный пластиковый футляр. Мы заставляем других людей испытывать вещи, которые, как мы сами знаем, мы никогда не должны заставлять их испытывать, но мы в сущности знаем, что сами мы не можем их испытать.

Люди проходят по жизни, и их замешательство – это море данных и фактов, которые они никогда не рассматривали.

И когда мы так поступаем, у нас появляется некая область на нашем собственном траке, которую, как мы знаем, мы не должны испытывать на собственном опыте, но за которую мы на самом деле несем ответственность, поскольку мы заставили кого-то другого испытать это на собственном опыте, понимаете?

Единственное, что вы в конечном счете можете сделать для человека, так это добиться, чтобы он рассмотрел свою жизнь и свое окружение. И если он более или менее последовательно рассмотрит свою жизнь и свое окружение... понимаете, не убегая каждый раз... не так, что он смотрит сюда, а затем убегает, и он смотрит сюда... а через два года ему удается набраться храбрости, чтобы снова посмотреть сюда. Нет, вы можете помочь ему, если каждый раз, когда он убегает, вы будете говорить ему:

Вот как все первые сержанты попадают в ад. Это высказывание нужно понимать в техническом смысле.

«Смотри». И парень говорит: «Что ж, я не знаю, я... это весьма опасно, весьма опасно».

Так вот, существовала еще одна практика, в результате которой и появился весь этот предмет, а именно: изобретение зон и областей, которые невозможно испытать на собственном опыте. Изобретение зоны или области знания, которую ни при каких обстоятельствах невозможно испытать на собственном опыте, поскольку она является полнейшей ложью, полнейшей выдумкой, в отношении которой не существует ни малейшего согласия. Бог ты мой, это просто дичайшие вещи.

Существуют невероятные способы самообмана, их почти бесконечное множество, почти бесконечное множество способов создавать для себя делюзию. Вероятно, человек обладает самым большим количеством способов, при помощи которых он, используя ложь, может делать болванов из своих собратьев.

Кто-то придумывает всю эту штуку и говорит: «Это вот такое большое и так далее, и если ты когда-нибудь туда попадешь, с тобой произойдет ммммм и гррр, и они ужасные, и грраа и о, никогда не приближайся к этому... о гав, хм». И вот вам пожалуйста. Держись подальше от этого.

Это горькие слова, но если человек, находящийся здесь, не знает, что является истиной, то в том, что он говорит человеку, находящемуся вот здесь, определенно не содержится никакой истины.

Беда лишь в том, что кто-то пытается посмотреть на это, решает, что этого не существует, и начинает относиться к этому скептически. Так что тому первому парню приходится представить все это в еще более ужасном виде. И он говорит: «Что ж, там существует еще и второй уровень, который гораздо... который гораздо ужаснее, чем первый. Первый уровень – это ничто. Кто угодно может попасть... Второй уровень...»

В конечном счете, все, чего вы можете добиться от человека, так это заставить его рассмотреть самого себя, свое окружение, рассмотреть свою жизнь и выяснить, что является истиной для него самого. И те вещи, которые являются истинными для него, будут абсолютно истинными. И вы обнаружите, что если он сделает все это на полную катушку, то мы все согласимся в отношении того, что же является истиной.

Мне ужасно не нравится говорить об этом, но я думаю, что к тому времени, когда жил Данте, у них было уже семь кругов ада. Что ж, довольно неплохо. Существуют всевозможные вещи такого рода.

Но как только мы все согласимся в отношении того, что же является истиной, как только мы все согласимся, что то-то и то-то – истина, мы можем совершенно облениться, больше никогда обо всем этом не думать, а Рон опишет в книге все, что нужно, и следующему поколению достаточно будет лишь запомнить все это, и так они узнают истину. Что ж, я думаю, что никто из нас не хочет, чтобы это произошло.

Выдумки, которые невозможно испытать на собственном опыте... и по сути, их невозможно испытать на собственном опыте потому, что их не существует. И это одна из основных причин того, что кто-то не испытывает что-то на собственном опыте. И если вам слишком часто приходилось работать с какой-то областью, которой не существует, которую невозможно испытать на собственном опыте, то у вас может появиться такая идея, что ничего невозможно испытать на собственном опыте. И такая идея появляется у многих людей. Они говорят: «Что ж, не существует областей, которые можно было бы испытать на собственном опыте. Таких областей просто не существует. Вы не можете испытать на собственном опыте эту вселенную».

Вот это и есть Саентология, с моей точки зрения.

Я знаю о целой группе, которая сформировалась ближе к концу девятнадцатого века и представители которой были абсолютно, полностью и совершенно убеждены в том, что физическую вселенную совершенно невозможно испытать на собственном опыте. Вы бьете такого человека дубинкой по голове, а он говорит: «Что ж, это невозможно». У него на голове появляются большие шишки, понимаете? Все вокруг забрызгано кровью.

В Саентологии не говорится, что количество истин в жизни ограничено или что этих истин очень мало. В Саентологии не говорится ни о чем, кроме одного: если мы будем смотреть, мы что-то узнаем. И в конечном счете все, о чем говорится в Саентологии, так это о том, что, насколько мы можем судить по собственному опыту, такой подход очень и очень хорошо себя оправдывает. Когда мы смотрим, мы познаем.

А он говорит: «Что ж, эта дубинка нереальна, и ее не существует». Что ж, на мой взгляд, это уже несколько чересчур.

Когда мы в конце концов хорошенько научимся смотреть, боюсь, что если мы посмотрим достаточно пристально, не останется никакой вселенной. Правда, я в последнее время не замечал, чтобы какая-либо материя исчезала просто из-за того, что вы на нее смотрите. Но вы ведь скажете мне, если она начнет схлопываться, правда?

Так вот, быть может, это является правдой, что ничего невозможно испытать на собственном опыте. Хорошо, вот только вы можете запросто продемонстрировать, что это положение не является стабильным данным. Существуют кое-какие вещи, которые вы можете испытать на собственном опыте.

Так вот, я, вероятно, никогда не говорил в очень простой форме о том, что именно, по моему мнению, представляет собой Саентология, как она работает и как мы на это смотрим. И я прошу прощения, если я сейчас разрушил чье-то заранее сформированное мнение о том, что Саентология – это некая всепоглощающе огромная структура.

Таким образом, с теми вещами, которые невозможно испытать на собственном опыте из-за того, что их не существует, можно устроить полнейший кавардак, если взять что-то, что можно испытать на собственном опыте, и сказать, что этого не существует, а значит это невозможно испытать на собственном опыте.

Но вы будете удивлены, узнав, как мало слов в любом из существующих языков Земли предназначено исключительно для того, чтобы сообщать истину. Нам пришлось изобрести нечто вроде своего языка, чтобы сообщать истину, поскольку не существовало никаких указателей на пути к истине. Так что мы расставили кое-какие указатели на этом пути.

И вот эта несуществующая штука, которая называется физической вселенной, – если вы по ней постучите, то вы ничего не услышите. Вы бьете по ней ногой – и при этом вы ничего не чувствуете. А если говорить о телах – они совершенно нереальны. Вы не можете ничего чувствовать. Тела не существуют. Это всего лишь делюзия. Это чистой воды делюзия. Понимаете? (кашляет) Прошу прощения. Это чистой воды делюзия.

Очень часто кто-нибудь совершенно запутывается в этих указателях. «Инграмма, преклир... Что это такое, а что это? У вас, саентологов, просто слишком много терминов».

Что ж, вы скажете, что у кого-то ум зашел за разум. У этого парня наполовину съехала крыша. Понимаете, пуля пробивает его навылет, а он стоит, смотрит сквозь дырку в своем теле и говорит: «Что ж, хорошо, что здесь есть дырка, поскольку там все равно нет никакого тела».

Вот что здесь забавно. Один натуропат не так давно сказал мне: «У вас, саентологов, просто слишком много терминов, вот и все. Это слишком запутанно», – и так далее.

Так вот, если вы добьетесь, чтобы парень, который все это говорит, испытал на собственном опыте бытие в качестве тела, то одним из первых явлений, с которыми вы при этом столкнетесь, будет бессознательность... одурманенность, выкипание, анатен, упадок сил и так далее.

И я спросил его: «Сколько специальных терминов существует в натуропатии?» Он не знал этого. Я сказал: «Что ж, мы знаем, сколько терминов есть у нас, – 472. Спасибо».

Добейтесь, чтобы он испытал на собственном опыте свою руку. В связи с этим существует одна старая очень забавная хохма: вы просите человека, чтобы он помахал руками, и спрашиваете его, кто это делает, понимаете, такого рода вещи. И очень часто, когда человек машет руками, а вы спрашиваете его, кто это делает, ему приходится заметить свои руки. Понимаете, вот в чем, заключается эта уловка. Он смотрит на свои руки и... это первый раз, когда он их увидел, понимаете. Для него это сильнейшее потрясение.

Что ж, у нас есть 472 термина. Большая их часть даже не используется. А действительно активно используется 125 саентологических терминов или что-то около этого, но это, конечно же, совершенно нормально, поскольку мы представляем собой группу людей, которые выяснили, что они ничего не знают. И поэтому, когда мы говорим, мы говорим, используя термины, в отношении которых мы согласились, что мы их знаем. И я думаю, что это нам можно простить. Но чтобы рассматривать что-либо, вам даже не нужно знать терминов. Чтобы что-то рассматривать, вам даже не нужно знать этих терминов. Все, что вам нужно делать, так это смотреть.

Таким образом, существует множество дорог, которые проходят в стороне от главной дороги и на которые человек может свернуть. Однако, мне вспоминается один человек; бедняга все твердил о записи акаши.

Так вот, я скажу вам, что существует некоторое неудобство в том, чтобы смотреть, поскольку зачастую вы при этом едва не лишаетесь головы. Поэтому вот вам второй урок, который необходимо усвоить: после того, как вы на что-то посмотрели, наберитесь мужества, чтобы посмотреть на это еще раз. И после того, как вы посмотрели еще раз, наберитесь мужества, чтобы посмотреть еще раз. И поскольку этот процесс порой требует очень много времени, то лучше всего, если у вас будет одитор. Он смотрит на вас и добивается, чтобы вы продолжали смотреть, не уклоняясь.

Эти записи акаши где-то хранятся, там находится огромное количество книг, поступки всех людей, их действия, прошлое, будущее, настоящее, все знание, все на свете – все это запечатлено в записи акаши, и вы ничего не можете с этим поделать, поскольку им обо всем известно, и вы не можете изменить будущее, вы не можете проявить никакого селф-детерминизма в этой жизни, поскольку все это уже содержится в записи акаши, ого!

Мы пришли туда, куда мы пришли, мы узнали то, что мы узнали, просто таким вот образом. И ценные данные, которые у нас есть, обладают ценностью потому, что благодаря им мы знаем, как нужно смотреть, чтобы совсем не лишиться головы.

Что ж, очевидно, что это была область, которую невозможно испытать на собственном опыте, не так ли?

Как можно смотреть по градиенту? Шкала градиентов наблюдения. Она показывает вам направления, которые вы можете изучать. Вам не позволяют прийти в полное замешательство, когда вы рассматриваете какие-либо невероятные нагромождения, созданные людьми, и, продравшись через них, вы обнаруживаете, что это были просто невероятные нагромождения, созданные затем, чтобы их рассматривали. В них не было никакой истины и не было никакой ценности в том, чтобы рассматривать их, но они определенно приковывали ваше внимание, когда вы шли по этой дороге. Я не буду приводить в пример никакие конкретные предметы типа медицины или чего-то в этом роде. Я просто...

Очевидно, что этот человек никогда не был в библиотеке, которая называлась бы «Записи акаши», и не прочитал там всех книг об этом предмете.

Каждый раз, когда кто-либо отваживается ступить на путь, ведущий к знанию, он, конечно же, допускает множество ошибок, терпит неудачи, впадает в анатен и с ним происходят самые разные вещи. Единственное, чем я действительно горжусь в Саентологии, так это тем, что мы очень редко терпели неудачи, и этим в самом деле можно гордиться. Мы могли бы постоянно терпеть жуткие неудачи, мы могли бы терпеть неудачи каждые пять минут, сутки напролет, на протяжении долгого времени, однако этого не случилось. Мы были в большей степени правы, чем неправы, и благодаря этому мы теперь можем увеличивать коэффициент интеллекта, улучшать личностные характеристики человека и делать многое другое.

Так что я предпринял единственное возможное действие, чтобы заставить его рассмотреть записи акаши, и я добился, чтобы он рассмотрел записи акаши. Так вот, как же я этого добился? Что ж, я просто рассмотрел источник записи акаши. Я выяснил, кто рассказал этому человеку о записи акаши, а затем провел ему процесс по общению или рассмотрению. И на этом записи акаши пришел конец.

И все эти результаты стали возможны благодаря тому, что мы просто не прекращали действовать. Мы были в большей степени правы, чем неправы; мы по-прежнему здесь. Мы начинаем выходить на более высокий уровень, к новым вершинам, в том, что касается организаций, в том, что касается положения дел в международном масштабе, и так далее, и таких вершин мы никогда прежде не достигали. Происходят значительные события. Это очень значительные события, очень сложные ситуации. И находясь в центре всех этих сложных обстоятельств, очень неплохо оглянуться вокруг и осознать, что на самом деле все это просто, порой даже просто до идиотизма. И помните, что сам этот предмет в сущности очень и очень простой предмет, и каждый может его понять.

Все это ему рассказал кто-то, кто обладал огромным авторитетом в его глазах, этот человек практически снес ему голову этим предметом, понимаете? И как только мы разрядили это общение, записи акаши исчезли. Понимаете?

Если кто-то говорит, что не понимает Саентологию, то этот человек делает ужасное признание. Все, что он сказал этим, так это то, что он не в состоянии ни на что смотреть, поскольку это все, что вас просят делать в Саентологии.

Так вот, в физической вселенной дело обстоит несколько иначе. Когда вы были ребенком и ходили в школу, учитель рассказал вам о физической вселенной. Но если вы пройдете в одитинге учителя и сотрете его, что-то все равно будет существовать.

И если в Саентологии говорится: «Почему бы вам не посмотреть внимательно на что-нибудь?», а человек отвечает: «Я не понимаю Саентологию», – то что же сделал этот человек? Он не прошел свой первый градиент.

Сегодня мы можем пройти в одитинге и стереть практически каждого, кто говорил вам о физической вселенной. Однако с физической вселенной ничего при этом не произойдет. Она по-прежнему будет существовать. Она по-прежнему будет очень даже существовать. Так что она стоит того, чтобы познакомиться с ней поближе. Вы можете познакомиться с физической вселенной, и если вы познакомитесь с ней достаточно хорошо, вы, вероятно, будете в точности знать, где она берет свое начало, где ее конец и куда она движется, вы будете знать о ней все, что только можно о ней знать.

Что ж, вот и все, что собой представляет Саентология, и это все, что она означает.

Но вы не узнаете того, что узнал о физической вселенной физик-ядерщик, поскольку он тоже узнал ряд нереальных данных, которые невозможно испытать на собственном опыте, и он делает все возможное, чтобы никто не смог испытать этого на собственном опыте. Он очень внимательно следит за тем, чтобы никто никогда не смог испытать на собственном опыте атомную бомбу и при этом выжить.

Так вот, физик-ядерщик на самом деле изучает не физическую вселенную. Он изучает структуру физической вселенной, однако он заглядывает внутрь ее запредельной изнанки. Он заглядывает все глубже и глубже, и он исчезает все больше, больше, больше и больше, и если вы скажете кому-нибудь из этих парней: «Посмотри на эту стену»...

То в большинстве случаев он выглянет из своего атома, посмотрит на вас и спросит: «Какую стену?» И снова начнет смотреть туда, куда смотрел раньше.

Так вот, уже то, как он использует всю эту информацию, говорит вам о том, что у него, должно быть, имеется очень странное представление обо всем этом, поскольку он делает из этого то, чего никто не может конфронтировать: он делает атомную бомбу. Он просто делает все возможное, чтобы никто не смог конфронтировать эту штуку. Ого! Это весьма интересно, если об этом задуматься – такой объем информации используется исключительно для того, чтобы в конечном счете создать нечто, чего никто не осмеливается конфронтировать. Хорошо.

Что ж, в Саентологии вы можете подойти ко всему этому и по-другому, вы можете рассмотреть физическую вселенную, ядерную физику и что угодно еще, что можно рассмотреть в этой области, и вы на самом деле можете устранить опасность того, что на вас сбросят бомбу и вашему существованию будет положен конец. Для этого придется довольно много поработать, но вы действительно можете это сделать.

Вот как я впервые осознал, что это может быть сделано. К моему дому в Аризоне подъехал один парень – я тогда был в Финиксе, Аризона. У нас там была организация, мы сидели в пустыне и занимались всякими интересными вещами.

Этот парень подъехал к дому и он едва-едва въехал на дорожку и остановил машину, понимаете? Он сидел в этой машине, потом он на ощупь открыл дверцу, понимаете, и начал ощупывать все вокруг себя. Я увидел его во дворе. Я привел его в дом. Его лицо было совершенно обожжено, а веки распухли настолько, что глаза были почти закрыты. Он ехал по дороге и увидел как вспыхнул горизонт, когда взорвалась бомба на испытательном полигоне в штате Невада. Вот насколько далеко это было.

Он смотрел в ту сторону в неудачный момент и его лицо практически изжарилось. Его глаза начали распухать и все такое. Он был ближе к штату Невада, чем мы, когда увидел это.

Я подумал: «Так, так, так, так, так, так, так». И все, что я сделал, так это попросил его сказать мне, где он это видел, и где он находится сейчас. И опять: где он это видел, и где он находится сейчас. И где он это видел, и где он находится сейчас.

И его глаза... опухоль сошла с его глаз, он смог открыть их, его лицо становилось все менее и менее красным, все шло просто замечательно и затем все это совсем прошло. Вот и все. Просто в ходе такого вот глупого процесса.

Конечно же, что я делал, так это проходил с ним инграмму того, как он это увидел. Он сам не позволял исчезнуть последствиям того инцидента. Это очевидно, поскольку я не проводил процессинг атомной бомбе. Я проводил процессинг этому парню.

И когда мы проводили этот процессинг, он был единственным из присутствующих, кто имел какое-то отношение к этой бомбе. Я не видел того взрыва. Это он его видел.

Итак, мы устранили воздействие, полученное в результате того, что он видел взрыв бомбы, и что же мы получили? Мы получили вылеченное лицо.

Что ж, это очень любопытно, и это может просто разбить сердце ученому-физику наших дней. Это его сильно расстроит, поскольку это означает вот что: созданное им абсолютное следствие, которое никто не должен быть в состоянии испытать на собственном опыте, можно испытать на собственном опыте.

И, кстати, вот что нужно запомнить, если кто-то вздумает поиграть с этими вещами... хотя мы и не изучили этот предмет в полной мере, мы, вероятно, в большинстве случаев можем с легкостью устранить последствия не очень сильных ожогов просто при помощи ориентационного группового процессинга.

Мы знаем, что мы можем это делать, поскольку мы уже это делали. Как много мы можем сделать в этом отношении, зависит от того, насколько людям, которым мы проводим процессинг, удастся не приходить в состояние анатена, и насколько они хотят конфронтировать физическую вселенную, и насколько они способны сидеть на стуле и получать процессинг.

Понимаете, все это – различные факторы, которые тут присутствуют, но определенно можно сказать вот что: человек может получить настолько серьезный ожог, что без процессинга он умрет. Мы определенно можем с этим справляться, поскольку мы это уже делали. В основе всего этого лежит принцип, в соответствии с которым человек должен испытать что-то на собственном опыте. Повторно испытать что-то на собственном опыте или посмотреть на картинки этого, которые у него уже есть, ознакомиться с этими картинками и так далее.

Что ж, почему у человека появилась эта картинка? У него появилась эта картинка потому, что он сопротивлялся этому, он стремился не испытывать на собственном опыте чего-то, что действительно произошло; и он как бы отпечатал для себя картинку... вот что он в действительности сделал.

Готовность конфронтировать – вот к чему в конечном счете все это сводится. Готовность конфронтировать. Готовность конфронтировать жизнь. Готовность конфронтировать, принимать участие... как ни странно, принимать участие в чем-то гораздо менее важно, чем конфронтировать, что подтверждается тестами, проведенными в ходе процессинга.

Это если говорить просто о процессинге. Поскольку индивидуум находится здесь, и он является самим собой... он не является телом... это еще один незначительный факт, который появляется в поле вашего зрения.

Кстати говоря, на случай если у кого-то возникнут сомнения, я должен напомнить вам один старый процесс – первый процесс, предназначавшийся для экстериоризации, – который внезапно демонстрирует человеку, к которому он применяется, непреложную истину: он не является телом.

Сейчас мы не используем этот процесс, поскольку из-за него у человека появляется ощущение, что он умирает. Экстериоризировавшись, человек остается отдельно от тела, в стабильном состоянии, где-то от пятнадцати минут до трех дней, а потом ему вспоминается какой-то давний случай, когда он оставил тело, потому что оно умерло, или что-то в этом роде – у него включается этот инцидент, – и он огорчается, он чувствует, как будто он только что умер и тому подобное. Так что мы не работаем с этим напрямую.

К этому можно подойти обходным путем. В действительности, когда вы проводите кому-либо процессинг достаточно долго, он почти наверняка выйдет из своей головы, и вы не сможете этому помешать. Но старый способ, который я должен вам напомнить, состоит в следующем: возьмите кого-нибудь, кто находится в особенно плохом состоянии, кто относится к вам очень злобно или пренебрежительно, или же пытается убедить вас в том, что вы являетесь только телом, или что-то в этом роде, и просто скажите ему: «Попытайтесь не быть в метре позади своей головы». Я должен напомнить вам об этом способе. Потому что ваш собеседник быстро обнаружит, что он оказался тут, сзади. Вот его тело перед ним.

«Попытайтесь не быть в метре позади своей головы». Он застрял в своей голове за счет обратного потока. И эта команда срабатывает на всех кейсах низкого уровня – очень низкого уровня, – а также кейсах среднего уровня. Эти люди так усердно пытаются быть застрявшими в своих головах, что стоит вам только сказать им не быть застрявшими в своих головах, они выталкивают себя наружу. Это несколько странно.

Вот этот парень там, снаружи, висит в воздухе. Вы сразу заметите, что черты его лица, скорее всего, изменятся, если этот процесс сработал. Его черты лица меняются, цвет кожи меняется, тон голоса меняется. Допустим, раньше он запинался или говорил с акцентом или как-то еще. Сейчас он говорит очень четко. Теперь он мыслит очень логически. Он не смешан полностью с тем... Он всегда считал, что он думает с помощью своего мозга. И он пытался думать с помощью своего мозга в течение такого долгого времени, что полностью смешал себя с мозгом, понимаете?

Он получил эту идею, понимаете, о том, что вот он здесь, и это не просто идея, поскольку это доступный наблюдению факт. Но он совершенно не привык ощущать вселенную напрямую – не через пару глаз; так-то он чувствовал себя в полной безопасности, понимаете?.. Он настолько не привык к этому, что он начинает вытаскивать всевозможные картинки. Он получает всевозможные иллюзорные беспорядочные картинки, он считает, что находится в больнице, и придумывает всевозможные дикие вещи.

А потом он щелк – разворачивается и входит обратно, и вы спрашиваете: «Ну а сейчас вы являетесь телом?»

«О, да, да, да. Я тело».

Что вы наблюдаете в данном случае – это неспособность индивидуума воспринять тот опыт, который он только что получил.

Иногда в течение целого дня он будет говорить вам: «Да, я духовное существо. Ей-богу. Ну ничего себе! Я – духовное существо. Я вне своей головы. И это такое приятное ощущение! Я вне свой головы, понимаете, и я не тело. Я всегда считал, что я – кусок мяса. А я вовсе не кусок мяса. Ух ты, это замечательно».

А потом вы встречаете его двое СУТОК спустя, и он спрашивает: «Какая голова?»

Такие отрицательные последствия возникают, когда вы пытаетесь рассматривать то, что существует. Когда вы пытаетесь рассматривать то, что существует, возникают всевозможные интересные проявления.

Конечно, если тот, с кем вы разговариваете, находится в довольно хорошей форме, или если это маленький ребенок, то все, что вам нужно сказать, это просто:

«Будьте в метре позади своей головы».

И он скажет: «Ага».

А вы ждете, чтобы что-то произошло. Маленький ребенок, возможно, спросит вас: «Но разве это не слишком близко?»

Эти явления имели место в течение очень, очень долгого времени, но никто их не замечал. В жизни существуют всевозможные странности, и разумеется, те из них, которые ближе всего к истине, остаются несконфронтированными в наибольшей степени. Ведь если бы вы хотели сделать людей рабами или узниками, вы бы в первую очередь попытались исподтишка напасть именно на эти явления. Это были бы как раз те явления, которые вы бы хотели не дать людям ясно видеть.

Вы бы заявили, что все это очень плохо. Понимаете, духи? Привидения? Вы когда-нибудь были в старом замке? Там везде привидения и свисающие цепи. Понимаете, привидения – довольно нехорошие существа. Они издают пронзительные звуки, они берут на себя заботу о вашей душе. Когда существует любая относительно большая область истины, она становится объектом всевозможных странных операций, потому что вы можете превратить другое существо в раба, только если сделаете невозможным для него (или попытаетесь сделать невозможным для него) наблюдение истины.

Если же человек начинает наблюдать истину или испытывать ее на опыте, то сделать из него раба становится невозможным, потому что ему невозможно причинить боль. Он не боится жизни. Он этичен или нравственен или что-то в этом роде потому, что он этичен или нравственен, а не потому, что кто-то накажет его, если он не будет этичными или высоконравственным. Им движут другие причины.

Как ни странно, вы обнаружите, что чем ближе человек приближается к состоянию клир, тем этичнее он становится. К примеру, я вот уже много лет не грабил банк. Ну, конечно, копилки в виде свинок... Хм-хм. Так вот... Прошли десятилетия, столетия.

Когда вы затуманиваете какую-то область истины у индивидуума и заявляете:

«Ты не должен рассматривать эту область истины», то пропорционально этому он сам теряет часть своей истинности. Вы понимаете? Он сам теряет часть своей истинности пропорционально той области, которую он потерял, потому что теперь он не может быть этой областью или испытывать ее на опыте, вы понимаете?

Итак, он как бы отодвигается в область меньшей истины, и когда он сам становится этой меньшей истиной, еще какая-то область становится затуманенной, а потом еще одна область, и еще одна область, и еще одна область становится иначе интерпретированной; и в конце концов он отходит очень далеко от всего, что хотя бы отдаленно напоминало бы истину, и он оказывается в каком-то вэйлансе. Это происходит постепенно. Он становится все меньше и меньше собой (ведь он сам является истиной), он становится все меньше, меньше и меньше собой, и постепенно он начнет становиться кем-то другим, все больше и больше другим.

Но не существует никого другого, кем бы он мог быть, – никого, кроме того, кого он сам создаст искусственно. Он должен придумать кого-то, кем он мог бы быть. И в той степени, в которой он придумывает некую неистину, чтобы ею быть, – в этой степени он становится узником. Ведь любой человек, который не является самим собой, конечно же, в небольшой степени является узником. Он является узником лжи, и вероятно, единственная вещь, узником которой человек может стать, – это ложь.

Давайте посмотрим на узника, заключенного в тюрьму. Вот он сидит за решеткой. Что же, его посадили за решетку, поскольку общество заявляет ему, что он был непослушным мальчиком, и следовательно он не должен, не может и не будет больше конфронтировать. Вы поняли идею? Благодаря этому он должен перевоспитаться. Ему не дают конфронтировать жизнь каким-либо образом. Он должен стать более порядочным человеком.

И статистические данные скажут вам, что если человек попал в тюрьму, он попадет в тюрьму снова, а если он попадет в тюрьму снова, то после того как его выпустят, он попадет в тюрьму снова, и он попадет в тюрьму... Это явно не дает результатов, но общество продолжает делать это. Очевидно, что это является самой неэффективной системой перевоспитания, потому что количество преступлений продолжает увеличиваться и количество заключенных продолжает увеличиваться, именно поэтому мы и должны продолжать делать все это. Это очевидно.

И вот этот человек... вот этот человек сидит в тюрьме. Почему он сидит в тюрьме? Вот в чем ключевая проблема: как, во имя здравого смысла, он вообще может быть в тюрьме? Как он может оставаться в тюрьме?

Прежде всего, он как существо не является телом. Все, что он знает, и все, чем он является, не связано ни с какой материей. Он может проходить прямиком сквозь стены – псссст. Это факт. Пока вы не проделаете это пару раз, вы можете в это не верить, но это на самом деле так.

Как вы заключаете человека в тюрьму? Как вы добиваетесь того, чтобы он оставался там? Это еще та проблема. Не говоря уж о том, зачем вообще помещать кого-то в тюрьму, у вас есть еще и проблема того, как этого добиться. Что же, этого можно добиться, если отнимать у человека истину до тех пор, пока он не перестанет знать истину.

И самое основное, что можно сказать о преступниках, состоит в том, что они не могут отличать правильное от неправильного. Утверждается, что таково определение безумия, но на самом деле это не так. Это определение преступности. Ведь если бы человек мог отличать правильное от неправильного, он, скорее всего, совершал бы правильные поступки. Но когда он теряет способность отличать правильное от неправильного, он начинает совершать неправильные поступки.

К своему большому удивлению, несколько дней назад я обнаружил причину клептомании. Оказалось, что это очень простой механизм. Человек, страдающий клептоманией, не в состоянии наблюдать, кому принадлежит имущество. Так что он никогда не знает, кому оно принадлежит. Он неспособен видеть различия в том, что касается собственности на имущество. Он не знает, кому оно принадлежит, чьим именем оно помечено, чье оно – не знает ничего такого.

Так что, конечно, когда он видит какую-то вещь, он просто берет ее и уносит.

Конечно, в действительности это делает вовсе не он. Вещь просто как бы прыгает ему в руку. На самом деле такие люди всегда так и говорят судьям, но судьи никогда им не верят.

• Понимаете, ваша честь, она просто лежала там, и в следующее мгновение она просто оказалась у меня в кармане.

Никто им не верит. Но в действительности, с их точки зрения, именно так все и происходит. Они не могут контролировать имущество, быть причиной над ним. Они не могут управлять МЭСТ. И естественно, я думаю, что вовсе не правоохранительные органы возводят тюрьмы. Такого не может быть. Этот парень неспособен видеть различия в том, что касается собственности, он неспособен понимать МЭСТ, он неспособен проходить через МЭСТ и никак не связан с МЭСТ – все материальные объекты несут в себе не что иное, как угрозу, насколько он видит. И естественно, когда вы помещаете его между четырех стен, он там и остается.

Как ни странно, если вы подержите его там в течение некоторого времени, вы сможете открыть дверь – и он даже не выйдет наружу. Это факт. Я полагаю, что если вы пойдете в «Вормвуд скрабс» и распахнете двери всех камер и все остальные двери, часть заключенных так и не покинет тюрьму.

Вероятно, они устроят сидячую забастовку или начнут кричать, потому что никто не приносит им еду или что-то в этом роде.

Невозможно предсказать, что именно произойдет. Но то, что сделали бы душевно здоровые или разумные люди, если бы они оказались в этой ситуации, – это не то, что сделают преступники.

Преступник потерял способность видеть различия. Он не может отличить одно от другого – что бы это ни было. У него полное замешательство по поводу имущества. Он сам не знает, кто он. Это жалкое состояние. Но единственный способ, которым человек может стать преступником, – это перестать быть самим собой.

Он попадает в вэйланс преступника, который делает то и это, и это состояние невозможно исправить. Он больше не является самим собой. Истина не в нем. И он больше не является истиной ни в какой степени. А все это почему?

Потому, что он сам перекрыл себе доступ в различные области и заявил, что больше не может их конфронтировать. Он заявил, что есть области истины, на которые ему больше нельзя смотреть. И заявив, что все это ему больше нельзя конфронтировать, он просто ушел в область лжи, лжи, лжи, лжи, лжи, и в конце концов он оказался в совершенном переплетении лжи, полном лабиринте лжи, и конечно же, он полностью стал узником.

И как же вам выбраться из тюрьмы, если вы в нее попали? Я боюсь, что способ сделать это заключается просто в том, чтобы конфронтировать. Каждый из нас в какой-то степени является узником. Он является узником только в той степени, в которой он не хочет конфронтировать какую-либо область. Это может быть какая-то действительная область в физической вселенной. Или действительная область истины. А он является узником.

У человека трудности с финансами? Очевидно, он не хочет конфронтировать деньги. Если у человека трудности в супружеской жизни, значит, есть какая-то часть супружеской жизни, которую он не может конфронтировать. И когда он не может конфронтировать что-либо, он мокапит и создает некую искусственную структуру, которая никак не основана на истине, и он конфронтирует ее вместо истины.

Если вы хотите сделать человека свободным, или если вы хотите, чтобы человек был свободным, или если вы сами хотите стать более свободным, все, что вам нужно сделать, – это выяснить, что вы готовы конфронтировать и что вы не готовы конфронтировать. По сути, если проводить этот процесс достаточно долго, о, это сделает человека свободным практически от чего угодно. Это позволит ему выяснить практически что угодно. Этот процесс будет очень информативным. Но это длинный процесс... длинный процесс.

Единственная причина того, что этот процесс длинный, состоит в том, что когда человек только начинает его проходить, он проходит его в качестве кого-то другого, а не самого себя. И когда вы задаете ему вопрос: «Что вы готовы конфронтировать?», он говорит себе так: «Что я, Джо, в вэйлансе мамы, готов конфронтировать?»

Он не скоро добирается до той точки, в которой он смог бы конфронтировать маму, понимаете?

С этим связаны и другие факторы. Вы могли бы задать ему вопрос: «С чем вы себя спутали?» Это не будет успешным маршрутом. Это не будет хорошим процессом, но это, безусловно, доносит до него идею. Ведь он спутал себя со всем тем, что он не способен конфронтировать. Он не дает себе конфронтировать за счет того, что сам является теми вещами, которые не могут конфронтировать.

Происходят всевозможные странные вещи. Этот механизм не является единственным ответом на все загадки существования, потому что здесь вступает в действие еще и другой фактор, и он состоит в том, что человек в основе своей хороший и он пытается помогать другим людям. И вэйлансы, в действительности, появляются на свет, когда ему не удается помочь людям, и он считает себя плохим. Но сейчас речь не об этом.

Речь о том, что он пытается рассматривать жизнь в качестве кого-то другого, а не себя самого.

Конечно же, если бы он делал даже это достаточно долго, он в конце концов рассмотрел бы жизнь в качестве себя самого. Но именно благодаря этому мы имеем различные степени ознакомленности, и мы имеем жизнь, общение и так далее.

Все это сводится к исходному положению Саентологии – положению о том, что когда вы ознакамливаетесь с чем-либо, вы можете распознать истинность или ложность этого. Процесс, который позволяет это делать, выполняется непосредственно с объектами, и его не очень трудно проводить.

Очень странно, что большинство преклиров, когда они приходят на процессинг, получают процессинг, чтобы им не нужно было конфронтировать то или се.

И конечно же, одна из тех вещей, которые исчезают во время процессинга в первую очередь, это нежелание преклира конфронтировать. И одним из первых это понимает сам преклир. Надо же, что ж, он не хотел конфронтировать жизнь, именно поэтому он и пришел сюда.

Затем, конечно же, есть еще много чего, с чем необходимо поработать. Есть еще много чего, с чем необходимо поработать в том или ином кейсе.

Но существование, в сущности, состоит из очень небольшого количества истин, на которые было нацеплено много всяких искусственных вещей, и которые человек украсил огромным количеством лжи. И человек является узником своих собственных теней.

Вот одна из вещей, которые вы можете сделать с человеком: вы можете добиться, чтобы он посмотрел и понял, что он может видеть сквозь эти тени, вы можете добиться, чтобы он посмотрел на эти тени и понял, что они собой представляют.

Так вот, в Саентологии мы считаем, что было бы хорошо заставить человека сделать это, и это само по себе, возможно, является новой и уникальной точкой зрения. Однако мы придерживаемся этой точки зрения. И это является совершенно уникальной точкой зрения, что человек заслуживает помощи, и что человек может помочь себе, и что жизнь стоит того, чтобы жить. И хотя это весьма уникальный ряд правил для 1960 года, мы все же следуем этим правилам.

Я хочу поблагодарить вас от всей души за то, что вы сегодня пришли сюда. Я расцениваю это как замечательный комплимент, учитывая, что я не практиковался в чтении лекций и к тому же забыл все свои записи и мне было не о чем говорить. Я хочу поблагодарить вас от всей души за то, что вы сегодня сюда пришли.

До свидания.