Спасибо.

Я хочу поговорить с вами о том, в каком положении по отношению друг к другу находятся одитор и преклир или, иначе говоря, о позициях, используемых в одитинге.

Тема сегодняшней лекции – вхождение в трудные кейсы. Какая самая низкая точка входа в кейс, которая есть у нас на сегодняшний день? Она находится довольно низко. И, как это ни странно, это одна и та же точка, как для кейса низкого уровня, так и для кейса высокого уровня. Мы достигли оптимального положения дел, когда использование той или иной техники не действует на преклиров как критика.

Я уверен, я абсолютно уверен, что эта лекция принесет много пользы, хотя лично я не вижу в ней никакого смысла.

Когда-то у нас была техника, которую мы применяли к психотикам. Мы говорили: «Посмотрите вокруг и найдите что-то реальное». Психотик это делал. В конце концов он находил что-то реальное, прижимал это к своей груди и так далее. Это срабатывало лишь один раз, в комнате был лишь один предмет или два предмета, которые психотик считал весьма реальными, он был очень доволен, очень доволен. Так что... люди это знали. И приходил какой-нибудь преклир, садился, одитор говорил:

Существуют три основных позиции и две позы, которые следует принимать. Но я уверен, что есть студенты, которым это нужно будет знать просто для того, чтобы знать, что... чтобы отказаться от этой старой моды... психоаналитической процедуры, поскольку мы тут даже не занимаемся психотерапией.

«Ладно. Так вот, посмотрите вокруг и найдите что-то реальное. Ха-ха».

В психоанализе используемая позиция, разумеется, такова: пациент лежит на кушетке, а психоаналитик сидит за столом. Понимаете, теперь этого больше не существует. Некогда такая позиция использовалась у нас в Дианетике, но теперь ее больше не существует. Такой позиции нет.

Преклир говорил: «О, вы думаете, что я сумасшедший, да?»

Однако есть позиция – и это первая позиция, с которой вы должны начать (и я должен привлечь к ней ваше внимание по той весьма веской причине, что это очень, очень хороший процессинг), – когда одитор стоит, преклир стоит, и они к тому же движутся. Иными словами, на ногах. Они ходят по комнате или они ходят вне помещения. И самый важный процесс, где мы видим это, – это «Начать, изменить, остановить» как процесс – и одитор, и преклир стоят.

Так вот, сегодня такого не произойдет по той простой причине, что мне все равно, придет ли кто-то и скажет, что он оперирующий тэтан, или кого-то приведут ко мне, или кого-то принесут на носилках прямо из местной психушки, – я в любом случае буду проводить этому человеку в общем-то одни и те же процессы.

Так вот, почему это первая позиция, которую мы будем использовать? Что ж, это очень просто – это подражание. И вы должны знать, что подражание милосердно, и у него имеется очень давняя история. Подражание очень полезно для нас.

Только одна процедура будет находиться ниже той, о которой я говорю, – это будет весьма специфическая процедура, предназначенная для тех, кто потерял голос, или зрение, или слух, или способность двигать рукой. И чтобы одитировать таких преклиров, от одитора будет требоваться фантазия.

Вы видите маленького мальчика, он чувствует себя плохо, и он все кивает и кивает головой вот так, понимаете? Вы обходите его, становитесь перед ним, где он может вас видеть, и вы просто киваете ему, понимаете? Не успеете вы и глазом моргнуть, как он выйдет из этого состояния. Это основополагающий компонент общения – подражание. Подражание.

С человеком, который, как кажется, лежит в коматозном состоянии, очень сложно установить общение, и очень часто общение с ним устанавливают с помощью физического контакта. Вы сжимаете запястье человека и говорите: «Я собираюсь сжать ваше запястье и посмотреть, находитесь ли вы в хорошем общении со мной». И иногда вы сможете заметить, как вздрогнет его веко или произойдет что-то подобное, и вы скажете: «Так вот, когда я сожму ваше запястье, я хочу, чтобы вы дернули веком, если вы почувствуете это сжатие». И человек дернет веком.

Актер, сидящий на сцене лицом к сидящей публике, разумеется, занимается подражанием. И публика будет чувствовать большее аффинити к сидящему человеку, нежели к тому, кто на мгновение встает, понимаете? Это очень интересно. Однако они чувствуют, что люди, которые стоят на сцене и которые движутся, живые. И они чувствуют, что люди, которые сидят, настолько же мертвы, как и они сами.

Иначе говоря, он лежит, как кажется, в коматозном состоянии, хотя на самом деле он вполне осознает свое окружение, он все еще присутствует, он просто не вполне способен двигать своим телом. На самом деле большинство людей, которые лежат в больницах в коме, находятся именно в таком состоянии.

Итак, просто обратите внимание на этот фактор в отношениях между одитором и преклиром. Если вы садитесь и начинаете проводить преклиру «Начать, изменить и остановить», ему будет казаться, что он должен сидеть. Эта неизменность положения отразится на нем, так что он не будет работать так же эффективно.

Поэтому есть такой уровень, на котором установить общение с человеком довольно трудно. И тут одитору совершенно необходимо проявить необыкновенную изобретательность, чтобы вообще установить общение. Но настолько точно, насколько это возможно, он все же должен придерживаться этих процедур, настолько точно, насколько это возможно.Процесс самого низкого уровня, который можно применять к любому кейсу, – это просто первый процесс из ШУП 8; но это не тот процесс, который мы проводили раньше – «Найдите преклира. Найдите одитора. Найдите стены», – нет, это другой процесс, который подводит преклира к тому, чтобы тот нашел преклира, нашел одитора и нашел стены. Понимаете, у нас есть процесс, который находится на ступеньку ниже, и это очень и очень интересный процесс, ведь сам по себе он настолько прост, что одитор несомненно подумает, будто он должен таить в себе нечто большее. И из-за этого одитор, вероятно, попытается его усложнить. Но он и сам по себе может дать полноценные результаты. И мы называем этот процесс НИО, чтобы не утомлять наш язык произнесением Начать, Изменить и Остановить.

Далее, есть этот момент подражания. И старый «8-К», и современный «НИО» проходят гораздо лучше... процесс идет гораздо лучше, если оба стоят. Одитор ведет преклира к стене. Одитор ведет преклира в центр комнаты.Так вот, у вас будет множество преклиров, которые, когда вы будете прикасаться к их руке, в тот же момент начнут визжать и сбегать с сессии. Вы обнаружите, что это свойственно всем людям, которые, если их спросить: «Какое следствие вы могли бы создать в отношении людей?», ответили бы: «Так, дайте подумать, я мог бы взять атомную бомбу и убить их всех». Знаете, я имею в виду незначительное следствие вроде этого.

Так вот, начать, изменить и остановить – это, конечно же, анатомия контроля.

Этот человек не способен быть следствием. Когда какой-нибудь преклир начинает возражать против того, что вы слегка берете его за локоть или прикасаетесь к локтю, вам нужно сразу понять, с чем вы имеете дело.

Контроль состоит из начать, изменить и остановить. Это цикл действия.

Если преклир вздрагивает, помните, что если говорить о следствиях, то соответствующей этому реакцией будет «убить всех». Или «Я не мог бы даже всех убить» – это ниже, чем «убить всех». Но таково... таково представление о создании подлинного следствия.

Существуют и другие маленькие точки, находящиеся внутри этого большого цикла действия, однако, я думаю, что одна из них может стать очень замысловатой и отодвинуть на второй план другие подобные точки. На самом деле в середине этой кривой существуют две точки, в которых происходит изменение, и одна нулевая точка. На самом деле вот что представляет собой этот цикл: начать, изменить, продолжить, изменить, остановить. В середине этой кривой находится «продолжить», и это собственно выживание.

«Какое следствие вы могли бы создать в отношении отца?» Что ж, нам придется придумать какой-то длительный, извращенный способ убить его, понимаете, который будет продолжаться в течение долгого времени. Что-то в этом роде.

Однако я не знаю, как нам проходить «продолжить», разве что попросить преклира просто выйти... и в один прекрасный день кто-нибудь может и обнаружить, что это дает терапевтический эффект, но я не отношусь к категории спортивных людей: когда я выхожу погулять, я беру мотоцикл. Это должно будет выглядеть примерно так: вы говорите человеку, что он должен продолжать идти столько, сколько сможет. Так вот, я, кстати говоря, видел, как этот процесс позволил справиться с психозом, так что, очевидно, он дает некоторый эффект.

Итак, вы прикасаетесь к его руке, он вздрагивает – что ж, просто помните, с чем вы имеете дело. Не прикасайтесь слишком сильно к его руке, не прекращайте прикасаться к его руке – не позволяйте ему оказать значительное влияние на вас.

Но если говорить о нас, то в комнате для одитинга мы будем проводить «Начать, Изменить и Остановить». И проходить эти вещи нужно не одну за другой, а брать каждую из них и сглаживать по отдельности, а потом приниматься за другую.

Но вы водите преклира туда-сюда, используя минимум слов и в максимальной степени изменяя его местонахождение в пространстве, понимаете? И это будет первой точкой входа в любой кейс, каким бы трудным кейс ни был. И вы обнаружите, что с помощью уже одного подражания вы установите значительный АРО с человеком, и вы обнаружите, что если вы сделаете это, то проводить ему одитинг станет гораздо легче.

Иначе говоря, сначала мы работаем, скажем, с «Изменить». И мы работаем с этим до тех пор, пока человек... безо всякой особой на то причины, разве что потому, что большинство преклиров изменяют навязчиво... мы будем работать с «Изменить» до тех пор, пока это не сгладится в достаточной степени. Понимаете, чтобы человек больше не высказывал комментариев по этому поводу.

Подражание, кстати, возможно, единственный процесс, который вы можете проводить психотику. Оно, возможно, единственный процесс, который можно провести психотику. Психотик подпрыгивает в кровати и швыряет стул в стену, вы подпрыгиваете в кровати и швыряете стул в стену. Через некоторое время психотик скажет: «Подумать только!»

А потом мы возьмемся за «Начать», и мы работаем с «Начать», пока это в значительной степени не сгладится. Мы проходим это много, много раз, и вот мы убедились в том, что это больше не вызывает непосредственных изменений в кейсе преклира, поэтому мы беремся за «Остановить». Мы проводим это много, много раз, и вот, похоже, это тоже сгладилось.

Так вот, если бы вы хотели действовать очень избирательно, то вы бы подражали любому здравому действию психотика, а все безумные действия вы бы игнорировали. И если бы вы делали это на протяжении длительного времени, вы бы, вероятно, с помощью одного только этого процесса сделали бы психотика душевно здоровым.

И сказать в этот момент: «Этот процесс сглажен; мы его закончили. Этот человек находится под контролем одитора» – будет большой ошибкой по той простой причине, что, если вы снова возьметесь за «Изменить», вы обнаружите, что у преклира начнут изменяться еще какие-то мыслезаключения. А потом, если вы возьметесь за «Начать», которое лишь незадолго до этого было сглаженным, вы обнаружите, что это опять не сглажено, что это каким-то образом перестало быть сглаженным, пока вы повторно работали с «Остановить» и «Изменить». Так что вы поработаете с «Начать» еще немного, и это снова сгладится. А потом вы поработаете с «Остановить», и снова это сгладите.

Это весьма необычно – иметь процесс, где вы можете использовать свое тело как говорящий механизм, при том, что оно вообще ничего не говорит. Теперь вы знаете, что вы делаете, когда вы водите преклира по комнате, проводя ему «8-К» или «Начать, изменить и остановить». Вы знаете, что вы в какой-то небольшой степени вводите в сессию подражание. Не испытывайте особого потрясения, когда преклир скажет вам, что он внезапно решил, что вы очень добрый человек. Причина, по который он решил, что вы очень добрый человек, состоит в том, что вы ходили, и он тоже ходил, и положение ваших тел было очень похожим.

Так вот, невозможно сказать... поскольку мы используем этот процесс с кейсами любых уровней... совершенно невозможно сказать, сколько времени у вас уйдет на этот процесс.

Следующее, где мы это используем, – это когда оба стоят вне помещения. Вы выходите из комнаты для одитинга и начинаете ходить по бульварам туда и обратно.

Я могу вам сказать, что проведение этого процесса тому, кто состоит из одних лишь машин и никогда не был в сессии, будет одним из самых тяжелых. От этого процесса его волосы встанут дыбом. Это будет тот еще процесс. Он покажется ему брррр! А кейс, который находится в очень, очень хорошем состоянии, который находится довольно высоко на шкале тонов и так далее, сочтет его интересным и экстериоризируется гораздо лучше. Конечный результат этого процесса, если проводить его достаточно долго, – это экстериоризация.

Когда мы использовали некоторые процессы, которые у нас тогда были и на которых мы тогда делали акцент, одиторы некоторое время полагали, что прежде, чем кто-то сможет научиться одитировать, ему обязательно нужно пройти полный курс подготовки пехотинца. Чтобы достичь своей цели, вам нужно было пройти перед завтраком километров тридцать, а то и пятьдесят.

Если состояние экстериоризации у человека навязчивое, или у него произошла, так сказать, инверсия этого состояния, есть вероятность, что он вдруг сможет заметить, что находится в этом инвертированном состоянии... понимаете, человек, который не может попасть к себе в голову, человек, который компульсивно находится вне своей головы. И он придет в такое состояние, когда он начнет осознавать, что находится вне своей головы и не может в нее попасть, и по мере того, как мы будем продолжать проводить процесс, он, вероятно, вернется в свою голову и, возможно, начнет жаловаться, поскольку теперь все стало черным. Тэтана очень сильно озадачивает, почему он не может видеть из своей головы, понимаете? Он думает, что мозги должны быть прозрачными.

Что ж, хотя ходить вместе с преклиром иногда бывает тяжело и так далее, помните, что это невероятно эффективный процесс. Посмотрите на все это обладание, которое имеется во всех этих полях, улицах, людях и так далее, и есть много процессов, которые лучше всего работают вне помещения. Разумеется, с некоторыми преклирами бывает так: вы выводите их из помещения, они смотрят на все это пространство – или их заставляют смотреть на все это пространство – и у них наступает слом. Что ж, это означает, что вы должны поодитировать их некоторое время в помещении, прежде чем вы выведете их наружу.

А вся наука психология (если вам угодно называть это наукой) посвятила себя доказательству того, что мозги не просто непрозрачны – она пытается доказать, что в голове царит полный туман. Поэтому-то мы и называем психологию «туманной наукой».

Существует одна разновидность психотерапии – я довольно часто упоминаю о психотерапии, потому что мы хотим везде, где это только возможно, избежать результатов, которые дает психотерапия. Мы не занимаемся психотерапией, и мы не считаем, что мы должны убивать людей. Итак, во Франции, например, имеется процедура, которая заключается исключительно в том, что пациентов ежедневно выводят на территорию и позволяют им смотреть на немного больший объем пространства, чем вчера, и в конце концов эти люди становятся вполне душевно здоровыми.

Между прочим, единственный предмет изучения психологии – это мозг. Это физиологическая наука, так что не вздумайте спутать ее с какой-то другой областью знания. Ее место здесь. Кто-то должен изучать мозг. Этого добра навалом в кейсах и так далее, так что будет нехорошо, если никто не будет изучать его. Хотя мне не удалось установить, какое отношение все это имеет к передвижению тела.

Так вот, один из старейших и известнейших видов психотерапии, который использовался дикими народами, также связан с этим положением «оба на ногах». Вы понимаете? Саентология – это не психотерапия, но вам нужно проводить такие сравнения, чтобы в полной мере понять это.

Но как бы там ни было, человек входит в голову, а потом снова из нее выходит, только теперь он может оттуда выйти, если захочет этого.

Есть одна интересная вещь, о которой африканцы знали давно: если вы сможете заставить кого-то пройти достаточно далекий путь, пока он не свалится на землю, а затем заставите его прошагать обратный путь, то, как правило, когда он прибудет домой, его умственное состояние будет хорошим. Помните об этом. Помните об этом, если вы когда-либо вдруг окажетесь вынуждены иметь дело с какой-то проблемой, связанной с психотерапией. Это работает. Вы просто добиваетесь, чтобы человек продолжал шагать, вы ни на что ему не указываете.

Понимаете, так что тут вы сталкиваетесь с тремя состояниями. Человек размазан по всей вселенной... «Боже мой, где я сейчас?» Это тип кейса, это его техническое название: кейс типа «Боже мой, где я сейчас?». Он не в своем теле, он не вне своего тела, у него нет тела, нет вообще никакого тела, поскольку нет никаких стен, поскольку нет никакой вселенной, но он относится к этому спокойно.

Вот еще одно: вы говорите рабочему или кому-нибудь еще, у кого множество проблем с утомлением... вы говорите: «Вместо того чтобы прийти домой и слушать радио, вместо того чтобы прийти домой, падать в кресло и думать о том, насколько все это плохо, придите домой, покажитесь на глаза своим домашним, а затем выйдите из дому и ходите вокруг квартала до тех пор, пока вы не заинтересуетесь тем, на что вы смотрите. Не вынужденный интерес, вы понимаете. Вы больше не беспокоитесь о своей работе, и вы больше не утомлены».

И если провести такому кейсу НИО, он постепенно обретет значительную способность, понимаете, собрать себя воедино. И скорее всего самое первое, что он обнаружит после того, как полностью себя соберет... и между прочим, быть может, этого не произойдет до тех пор, пока вы не проведете ему пять, шесть, восемь, десять, а может быть, даже больше часов одитинга с использованием этого процесса... вы обнаружите, что он соберет себя где-то и поймет, что он находится далеко от этой ужасной штуковины. «Хвала небесам! Что вы для меня сделали. Что вы для меня сделали. Вы убедили меня в том, что я вовсе не нахожусь рядом с этой ненавистной, отвратительной, ужасной штукой... телом».

Он скажет вам: «Вы ходите вокруг квартала до тех пор, пока вы не перестанете быть утомлены? Хм! Это что-то странное».

Конечно, если в этот момент вы примете его благодарность как нечто значительное и больше ничего по этому поводу не сделаете, он просто будет пребывать в состоянии навязчивой экстериоризации.

И тем не менее вот что тут очень забавно: тут нет абсолютно ничего странного. Его усталость проистекает из продолжающегося физического бездействия, и когда вы просите его заняться физическим действием, он покидает моменты остановки, связанные с усталостью состояния не-игры на собственном траке. Усталость является психосоматической, она даже не является чем-то действительно существующим.

Но если вы продолжите, он, вероятно, не скажет вам спасибо, однако он будет придвигаться все ближе и ближе к своему телу и не успеете вы глазом моргнуть, как он окажется в своей голове, и какое-то время будет пребывать в своей голове, горько жалуясь на это, а потом его жалобы иссякнут, либо потому что он погрузится в апатию, либо потому что его тон повысится. И он поднимется по тону и начнет вам говорить:

Так вот, когда и одитор, и преклир оба стоят, мы, разумеется, получаем лучший АРО. И когда у одитора сессии с каким-то преклиром бывают очень трудными, когда преклир, похоже, все еще склонен отвергать все, что говорит или делает одитор, просто помните, что изменение положения тела может оказаться роковым. Понимаете, мы можем просто совершенно погубить кейс. Мы устаем стоять на ногах и водить преклира вокруг квартала и делать другие вещи, понимаете, и тогда вы вдруг говорите себе: «Что ж, давай-ка я тут немного отдохну, присяду, а он пусть ходит». На этом все может и кончиться. Понимаете, у преклира больше не будет этого АРО.

«На самом деле это не так уж и плохо. Я не чувствую, чтобы по мне ползали какие-то букашки, в то время как я нахожусь здесь». Этот процесс постепенно поднимет его по тону, и он сможет экстериоризироваться.

Следовательно, чтобы одитировать, вам нужно быть более крепким, чем ваши преклиры. А преклир не является по-настоящему крепким, он крепок компульсивно. Одитор должен быть осознанно крепким.

Но на этот раз мы будем в гораздо большей степени ожидать не того, что он экстериоризируется и обнаружит, что он экстериоризировался, а того, что он сообщит одитору, что управляет изменением тела, или его началом, или его остановкой из какой-то удаленной от тела точки в комнате.

Итак, тут мы переходим ко второй позиции. Вторая позиция, разумеется, становится возможной только путем увеличения способности преклира быть под контролем – с помощью «Начать, изменить и остановить» или «8-К» или чего-то в этом роде.

А если мы и дальше будем проводить этот процесс, мы обнаружим, что он делает это с помощью постулатов, а не с помощью лучей или каких-то иных проявлений энергии. Он будет смотреть на тело и говорить ему переместиться, понимаете, и оно будет перемещаться. Как дрессировщик, который добивается выполнения команды с помощью хлыста. Мы получим интересное состояние, в котором кто-то может это делать.

Так вот, он готов быть под контролем и, следовательно, готов осуществлять собственный контроль вне контроля одитора. Кстати, цель, которую вы преследуете, беря преклира под свой контроль, состоит в том, чтобы позволить преклиру взять на себя контроль над самим собой. Вы осознанно создаете источник контроля.

Такой человек опасен. Он социален. Он никогда не станет с ходу бросаться в драку. Таких людей очень редко можно увидеть в тюрьмах, они не способствуют увеличению платежных ведомостей больших психиатрических больниц, поскольку не лежат в них. Они, вероятно, готовы позволить кому-то еще принять участие в игре. Иначе говоря, это нежелательные люди. Они не соответствуют тому духу, который царит здесь на Земле: изрубить всех на части, ведь их всех так легко изрубить на части, и если я этого не сделаю, то они сделают это со мной.

Он находится под контролем многих неизвестных источников контроля. Никогда не думайте, что брать преклира под контроль – настоящий контроль, начать, изменить, и остановить, – не думайте, что это плохо. Никогда не думайте, что это плохо, поскольку преклир находится под воздействием множества скрытых, компульсивным методов и источников контроля. Он находится под воздействием всего этого; все это скрыто от глаз. И тут приходите вы, одитор, он может видеть вас, вы видимы, он может вас слышать, и вы берете его под контроль, и когда он выполнил действия, вы спрашиваете его, кто это сделал. Кто остановил его? Кто остановил тело? И вы в течение некоторого времени продолжаете подталкивать его, и затем он принимает у вас контроль. Но вы забираете контроль у его автоматизма и его машин, демонских контуров и всего такого. Вы забираете контроль у всего этого, а затем он принимает его от вас. А если бы вы не действовали в качестве промежуточной точки, то он так никогда и не смог бы взять контроль на себя. Так что вам совершенно не нужно чувствовать себя плохо из-за того, что вы заставляете преклиров прыгать через обручи. Совершенно не нужно чувствовать себя плохо, поскольку, несомненно, это необходимое действие.

Это именно та игра, в которую тут обычно играют. А такой человек, возможно, видит более крупную игру. Он, возможно, видит, что идет игра по третьей динамике или даже по четвертой динамике. И вполне возможно, что в один прекрасный день ему в голову придет мысль, что все человечество должно сплотиться и бороться с врагами человечества, а не с людьми, которых человечество считает врагами. Вы можете поднять человека даже на такой уровень, понимаете?

Так вот, если вы не возьмете преклира под контроль, то его собственный автоматизм и базовые механизмы контроля обязательно набросятся на него и, при проведении процесса типа «оттого что, потому что» или процесса, связанного с думанием, например «Назовите мне проблему, сравнимую по величине с вашей проблемой настоящего времени» – предположим, что вы одитируете просто ради того, чтобы одитировать, что-то вроде одитинга за чашечкой кофе, и вы на самом деле его не контролируете – вы одитируете что-то, что одитирует его, или вы одитируете его, а он одитирует что-то еще, понимаете?

Так вот, к сожалению, если поднять человека так высоко, он перестанет относиться серьезно к состояниям существования. Вы не сможете убедить его, что ему нужно сделать что-то с этим прямо сейчас. Людям это очень сложно понять. Они к вам приходят и говорят: «Такой-то парень – тэта-клир, почему он не делает того и сего, если он в состоянии так замечательно действовать?»

Так вот, в такой ситуации имеется множество машин, которые «помогают вам» (в кавычках), и ни одна из этих машин не приносит никакой пользы ни вам, ни кому-либо еще.

Так что вы засылаете такого человека в Россию, чтобы он прикончил Хрущева или Балги или кого-то еще, и вы говорите: «Ладно. Хорошо».

И если вы возьмете один из этих кейсов, где очень много автоматизма, и проведете его через НИО, и увидите, как это начинает разрушать их машины, и увидите немного... не удивляйтесь, если после сессии одитинга вы действительно найдете на полу сломанные шестеренки или что-то в этом роде. Это почти... почти вот настолько плохо.

И он отвечает: «Конечно. Конечно. Я сделаю это для вас».

И если бы вы одитировали его, не взяв под хороший, основательный контроль, вы бы обнаружили, что ваш одитинг попадает в массу автоматических машин, и ваши команды одитинга пережевываются той или иной парой колесиков или шестеренок, и это не дает абсолютно никакого результата. Преклир поглотил много энергии. Это мы в конце концов можем предположить. Кто-то говорит, что этого человека одитировали двадцать пять часов. Нет. Если он не находился под хорошим контролем, то вы могли бы сказать, что он поглощал энергию двадцать пять часов, и, возможно, эта энергия уживется с ним, а возможно, и нет.

«Хорошо. Хорошо, хорошо».

Следовательно, мы переходим к следующей позиции только тогда, когда одитор абсолютно уверен, что у него есть преклир, которого он может одитировать. И эта следующая позиция, разумеется, такова: одитор сидит себе и в ус не дует, а преклир ходит по комнате. Но к этому времени, разумеется... или преклир ходит по улице, когда одитор сидит, удобно устроившись на скамейке в парке, понимаете? Он сидит там. Это очень хорошо, вы знаете, очень удобно. И это будет проверкой. Преклиру как бы позволяют действовать самостоятельно. Но помните, что когда преклир стоит, а одитор сидит, преклиру явно позволяют действовать самостоятельно.

И вот вы видите его на следующий день (вы так и не увидели никаких ожидаемых вами газетных заголовков), и вы спрашиваете: «Что случилось?»

Так вот, когда мы много лет тому назад провели много дианетического процессинга, мы сразу обнаружили кое-что весьма интересное: с каким ликованием некоторые одиторы приняли идею о том, чтобы преклир сидел на стуле или ходил. Одиторы тогда сразу же ложились на кушетку. У нас все оказалось вывернуто шиворот-навыворот.

«Представляете, какая забавная штука. Я там был, и там одна женщина стирала.

Такое состояние у нас действительно существовало в течение некоторого времени. Я знаю, что однажды один одитор начал одитировать меня в центре и подавал команды, разлегшись на кушетке. (Мне это показалось очень забавным.) Как бы там ни было, такой позиции у нас тоже нет, понимаете? У нас сейчас не только нет позиции, когда одитор сидит, а преклир лежит – у нас нет и позиции, когда одитор лежит, а преклир сидит или стоит.

Знаете, как в России стирают?»

Так вот, давайте посмотрим на эту позицию, когда одитор сидит и заставляет преклира передвигаться. Вы видите, что, когда вы располагаетесь таким образом, у вас тут же появляется недостаток, тут же появляется недостаток. Положения тел не похожи друг на друга, следовательно, возникают трудности с АРО. И АРО вполне может разорваться. И если у одитора появляются сложности с преклиром, то у преклира, вероятнее всего, появится желание покинуть сессию, если одитор сидит. Так что, пусть даже вы чувствуете, что недостаточно отдохнули, если вы замечаете, что между вами и преклиром нарастает напряжение, то бога ради, встаньте и поводите его по комнате еще, понимаете? Или встаньте и стойте там, пока он смотрит из окна. Постойте рядом с ним, понимаете, и восстановите АРО, если вы замечаете, что, когда одитор сидит, а преклир стоит, это вызывает напряженность в сессии. Это звучит глупо, но это то, что вы на самом деле должны принимать во внимание, когда вы одитируете.

И вы говорите: «О, перестань. Ты что, совсем ничего не сделал для нашего проекта?»

И затем у нас имеется освященная временем позиция, когда и одитор, и преклир сидят. Оба сидят. Так вот, таким образом было проведено огромное количество одитинга прежде, и таким образом будет проведено огромное количество одитинга в будущем, но это положение допускает «оттого что, потому что», и, следовательно, в этом его недостаток. Когда и одитор, и преклир сидят, мы с гораздо большей вероятностью будем проводить субъективные процессы, просто потому, что мы не находимся в движении. Хорошо.

Он отвечает: «О, да. Да. Да. Я изучил ситуацию».

Следовательно, это абсолютно допустимая позиция для одитора и преклира, но чтобы сделать ее допустимой, нам нужно перейти ко второй теме этой лекции – это экстравертированность или интровертированность, и она важна не только в связи с этими позициями, но она невероятно важна сама по себе. Важна настолько, что пренебрежение ею может привести к тому, что график преклира не изменится. Это весьма важно, не так ли?

«Но ты их прикончил?»

Эта одна из тех жемчужин информации об одитинге, которые были завоеваны с большим трудом и которые, по всей видимости, нельзя игнорировать. И время от времени, когда вы думаете, что с вашим преклиром и с вашими сессиями что-то идет не так, знайте, что вы просто игнорируете эту информацию. На самом деле, это информация из «Первого продвинутого клинического курса» (Камден), и это чередование экстраверсии и интроверсии. После того как вы в течение некоторого времени интровертировали внимание преклира, не забудьте экстравертировать его в течение какого-то времени. Вы пытаетесь добиться, чтобы внимание преклира было как следует экстравертировано. Однако для того, чтобы добиться этого, вам нужно будет поочередно интровертировать и экстравертировать его.

А он ответит: «Зачем?» Он скажет: «Ну разве не замечательная игра ведется между Англией и Россией? Неужели вы хотите все это остановить? Ведь все это не очень опасно. Ну что в наихудшем случае может произойти? Ну, давайте, скажите мне. Что произойдет в наихудшем случае?»

Так вот, что мы под этим имеем в виду? Есть два типа процессов: один из них – субъективные процессы, другой – объективные. Говоря «объективные процессы», мы имеем в виду, что преклир смотрит на реальные формы, людей и стены вокруг себя. А «субъективный» означает, что преклир смотрит на свою собственную вселенную и те вселенные, которые замкнуты внутри нее. Он на самом деле смотрит в свою собственную голову или в свой собственный банк, понимаете?

Вы ответите: «Обе страны будут стерты с лица земли».

Процессы создания – это субъективные процессы. Когда преклир создает мокапы и тому подобные вещи, это субъективные процессы. Существует бесчисленное множество субъективных процессов: концептуальные процессы, «Получите идею о...», любые процессы типа «Получите идею о...», любые процессы, в которых преклира просто просят передумать, любые подобные вещи. Все они и любой из них – это субъективные процессы.

Он скажет: «О, ну, если до этого когда-нибудь дойдет, мы сможем это поправить. Но я не видел там ни одного человека, у которого хватило бы ума нажать правильную кнопку, даже если бы они и разозлились друг на друга».

А объективные процессы – это когда преклир что-то замечает, при этом неважно, что именно он замечает, и неважно, какой концепт помещается в то, что он замечает. Понимаете, неважно, какой концепт помещается в то, что он замечает. Хотя вы помещаете туда какую-то идею – в стену или в пепельницу, – это все равно объективный процесс.

Его очень трудно убедить. Его уровень доверия очень высок, а это, между прочим, один из самых лучших известных мне аргументов в пользу того, что Бог не всегда даст тебе тот шестизарядный пистолет, который, как ты думаешь, нужен тебе, чтобы разобраться со своими делами.

Почему? Потому что мысль смешивается с пепельницей. Когда мы смотрим вокруг и спрашиваем преклира: «Что из того, что находится поблизости, вы были бы не против не знать?», это очень важный процесс и это, разумеется, объективный процесс.

Я хочу сказать, я видел, как люди молятся в церквях, и я их часто спрашивал, о чем они молятся... я так делал раньше и все такое и... знаете, у меня есть серьезное подозрение, что такого Оперирующего Тэтана, как восьмая динамика, подобные вещи вообще не заинтересуют, если он вообще услышит все это. Ведь это что-то вроде: «Ты должен играть в эту жалкую, ничтожную, мелкую игру» – понимаете – «Ты должен наделить меня огромной силой, чтобы поразить моего врага – продавца одежды, который обсчитал меня, когда выдавал мои комиссионные». Я хочу сказать, что вы просто не сможете заинтересовать кого-то вроде Бога такими вещами, вот и все.

Хотя его разум работает, это вопрос внимания. Направлено ли его внимание вовне или внутрь? Именно это мы имеем в виду, когда говорим «объективный» или «субъективный».

Конечно, мы поступим очень жестоко, если разубедим в этом весь мир, ведь подумайте, какого дохода мы лишим католическую церковь. Как бы то ни было. А ей нужен доход, ей он нужен. Подобные люди не могут генерировать энергию и энтузиазм, им приходится покупать все это. Как бы то ни было...

Так вот, разумеется, его внимание направлено вовне, когда он обращает внимание на мокапы, находящиеся вовне, понимаете? И тем не менее это субъективный процесс, поскольку идея о существовании мокапа находится в его разуме. Хорошо.

Здесь... так вот, вы думаете, что я тут отпустил грязную шутку по поводу католичества и что я зол на католичество. Я на него не зол, его больше не существует, от католичества осталось лишь одно название.

Так вот, когда мы смотрим на это чередование экстраверсии-интроверсии, мы раскрываем секрет того, почему у людей едет крыша, почему они сходят с ума, принимают другие вэйлансы, становятся инвалидами, становятся неспособными думать – все эти разнообразные вещи становятся явными.

Если у нас есть такая техника одитинга, в которой используется то, о чем мы тут говорили, и, конечно же, достаточное разнообразие, чтобы преклиру не стало до смерти скучно, если у нас есть такая техника, которая позволяет экстериоризировать преклира, значит, в том, что касается техник одитинга, дела у нас обстоят совсем неплохо. Что ж, почему бы нам не сделать всю работу с помощью одной только этой техники? Зачем нужно использовать какие-то другие техники?

Был один простофиля по имени Павлов, у которого было множество собак, и после многих лет исследований он выяснил, что они лаяли. И это... все это замечательно, и я не должен быть настолько невежлив, но вокруг этого Павлова было напущено столько тумана, что когда я в конце концов обнаружил его секретную рукопись, то я действительно ожидал там что-то найти, понимаете? А эта рукопись была столь же информативна, как какой-нибудь комикс.

Что ж, основная загвоздка тут связана с такой штукой, как интервал времени, в течение которого человек способен сосредотачивать на чем-то свое внимание. У преклира, который находится в довольно плохом состоянии, такой интервал времени очень мал, очень мал. Он отвлекается от процесса уже несколько минут спустя после его начала. И это просто какое-то состязание: вы вводите его в сессию, он из нее выскальзывает, он оказывается в сессии, он из нее выскальзывает. Вам действительно нужно немного менять хаотичность, чтобы он оставался заинтересованным, хотя зачастую вы будете просто удивлены, увидев, какой сильный интерес может вызвать этот процесс у преклира.

Однако он дал людям идею о том, чтобы направлять чье-то внимание внутрь. И если бы он говорил это, специализировался на этом и имел об этом какое-то представление – что ж, это было бы весьма эффективно. Но физическая вселенная с точки зрения Павлова является промывателем мозгов, он просто ускоряет ее действие. Физическая вселенная выдергивает ваше внимание наружу, вгоняет его внутрь и запутывает его. И независимо от того, делается ли это в школе, делает ли это ваша мама или кто-то другой, это своего рода длинное... длительное промывание мозгов. Если вы ускоряете этот процесс, то вы получаете все, что Павлов знал о промывании мозгов. Он просто попытался взять те действия, которые имеют место в физической вселенной в целом, ускорить все это и применить к индивидууму. Люди, по всей видимости, с его точки зрения, не существовали. И, однако, он узнал о существовании интроверсии, и, следовательно, этот предмет будет найден в прежних науках и так далее как нечто довольно сложное. Он вовсе не сложен. Я скажу вам, как можно кого-нибудь интровертировать: подойдите к нему и пните его в голень, и он интровертируется. Так вот, если вы будете внимательно смотреть, то увидите, что в следующее мгновение он экстравертируется. Понимаете, как это происходит? Экстраверсия-интроверсия.

Его реакция не играет особой роли. Его реакция, его настоящая реакция, не играет особо большой роли при применении этой техники. Просто добейтесь, чтобы он выполнял команды. Добейтесь, чтобы он выполнял команды. Обсудите с ним, что происходит.

Если бы мы сейчас увидели, как у нас на улице разбился самолет, то наше внимание с некоторым ужасом метнулось бы туда, к этому самолету, понимаете? Это экстраверсия.

Но что же в самом деле происходит? Само понятие «контроль» означало для него все сразу. Слово «контроль» – это абстракция, понимаете? Это абстракция. Нам нужно найти составляющие этой абстракции, такие составляющие, с которыми можно установить прочный контакт, чтобы понять эту абстракцию. Так что кто-то говорит этому человеку: «Ты должен контролировать себя». Что ж, он не может контролировать себя; это же абстракция. В этом не очень-то много смысла. В этом в самом деле не так уж много смысла, понимаете? В этом так мало смысла, что люди начали верить, что в мире существует очень плохой контроль.

А затем, немного спустя, кто-нибудь сказал бы: «Вы знаете, мне доводилось летать в самолетах. Это могло бы случиться и со мной». Это интроверсия, понимаете?

Что ж, такого понятия, как плохой контроль, не существует. Однако существует такое понятие, как непозитивный контроль. Понимаете, это было бы плохим контролем. Как если бы мы сказали преклиру: «Давайте подойдем к двери. Я этого не говорил, я имел в виду окно. Я сказал подойдем, а не подбежим. Почему вы не бежите? Почему вы ничего не говорите? Заткнитесь».

Таким образом, мы получаем эти чередования экстраверсии и интроверсии, и так случается в этой вселенной, что, из-за того что человек стоит посреди кучи вещей, летающих вокруг него, он склонен больше интровертироваться, чем экстравертироваться. Понимаете, весы по большей части склоняются в сторону интроверсии.

Понимаете, это то, что мы раньше называли плохой 8-К. Вы не даете преклиру или человеку шанса выполнить команду, и уже даете новую, а это определение замешательства.

Таким образом, когда вы одитируете преклира, вам нужно обращать внимание на этот цикл экстраверсии-интроверсии. Так вот, НИО – это интроверсия. Почему? Потому что внимание преклира направлено на тело и в тело, и на его собственные трудности, понимаете? Преклир на самом деле не смотрит на комнату. Вы могли бы сказать, что он смотрит внутрь, на себя самого, и поэтому, проводя этот процесс, вы можете заметить, что происходит странная вещь: преклир будет интровертироваться все сильнее и сильнее. Что ж, в конце концов он экстравертируется на этом же самом процессе, но это может быть немножко чересчур драматично. Преклир может интровертироваться до такой степени, что хлюм, и вы можете обнаружить, что это вас не вполне устраивает.

В хорошем контроле нет ничего плохого. Хороший контроль – это просто позитивный контроль, который не выходит за рамки того, что человек, которого контролируют, в состоянии выдержать. Понимаете? Он должен знать, что его контролируют, и он должен быть в состоянии выдержать такой уровень контроля. Например, если бы вы взяли тело и швырнули его так, чтобы оно, перелетев через дорогу, ударилось об стену, вы бы обнаружили, что оно слегка потрепалось. Так вот, это было очень позитивно: вы взяли тело и зашвырнули его через дорогу, – но это повредило телу, поэтому это тоже можно отнести к понятию плохого контроля, поскольку это превысило то, что может выдержать тело. Понимаете?

И вот преклир обнаруживает, что процесс идет трудновато. Все, что вам нужно сделать для того, чтобы экстравертировать его, это сделать так, чтобы он поместил свое внимание на то, что его окружает, неважно, какой концепт вы используете. Мы в течение некоторого времени проводим преклиру НИО, он, похоже, находится в очень неважном состоянии, и процесс становится очень тяжелым для преклира. Так вот, ошибкой было бы проводить другой интровертирующий процесс.

И помните, если человек болен, то хождение по комнате туда-сюда может также оказаться выше того, что может выдержать его тело. Поэтому у нас есть более низкая техника... техника немного более низкого уровня – перемещение объекта. И мы позволяем преклиру удобно усесться, чтобы он не упал, и позволяем ему передвигать предмет.

Правильным действием было бы вот что: «Что ж, давайте на минутку присядем». Примите это второе положение. Вы садитесь, и он тоже садится. В любом случае его ноги устали. И вы говорите: «Хорошо. Посмотрите вокруг. Вы не против, если мы в течение некоторого времени будем смотреть вокруг и замечать эти стены?»

Так вот, если вы имеете дело с человеком, кейс которого вы совершенно не знаете, самым безопасным решением будет попросить его перемещать предмет. И это всегда будет самым безопасным решением, если вы только прощупываете кейс. Если человек не осознает своего тела, и оно представляется ему совершенно нереальным, а предмет – реальным, вы, конечно, будете использовать предмет. Понимаете?

И он делает это, и он возвращается вовне из того переплета, в котором он находился. И вы... какой бы процесс вы ни использовали, вы могли бы сказать ему (очень замысловато, вы знаете): «Какое следствие вы могли бы создать в отношении вот этой стены? Посмотрите на нее сейчас. Какое следствие вы могли бы создать в отношении ее?» Понимаете, его глаза открыты.

Однако для слепого человека гораздо реальнее будет его тело, а не предмет, так какая же из этих техник находится ниже в этом случае? Конечно же, та техника, которая занимается телом.

Кстати, все процессы всегда проводятся с открытыми глазами. Всякий раз, когда преклир начинает закрывать глаза, я пинаю его в голень – на самом деле, по подошве, если быть точным. Я слегка постукиваю его и говорю – вы знаете, по подошве, – и я говорю:

И это очень простой, обычный, привычный, заурядный процесс. Вам нужно будет... он настолько простой, что в это почти невозможно поверить. Это один из тех процессов, когда и одитор и преклир должны стоять, поскольку это обеспечивает лучшие условия для подражания. Одитор должен слегка направлять преклира... тут не нужен плотный физический контакт, одитор просто изредка привлекает внимание преклира, легонько дотрагиваясь до локтя. Это дает реальность. Понимаете, тут присутствует реальность. И мы будем проводить этот процесс так: мы скажем преклиру, который тут стоит, вы скажете: «Вы видите вот это место? Мы назовем его «Место А».

• Вы все еще здесь?

Хорошо. Встаньте здесь. Вы видите другое место вон там? Мы назовем его «Место В». Так, вы видите это место?» Преклир отвечает: «Да».

И вы говорите: «Хорошо. Отлично. Теперь, когда я скажу вам изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело из места А в место В».

Он это понимает. И вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И он перемещает его из места А в место В.

И мы просим его замечать эти стены. Неважно, что мы говорим: «Какое следствие вы могли бы создать в отношении их? Получите идею о том, что они кричат на вас. Поместите в них незнакомый запах» – делайте все, что хотите. И, кстати, это потрясающий процесс. Излечивает сенную лихорадку.

Вы говорите: «Хорошо. Прекрасно. Прекрасно».

Излечивает сенную лихорадку. У человека всегда начиналась сенная лихорадка, когда он чувствовал запах пыли, так что вы просто помещаете пыль в стены, в пол, в потолок – кругом, кругом, кругом – неизвестную пыль и так далее. Это весьма интересно. Но все это процессы по экстраверсии, вы ведь понимаете?

Так вот, поначалу... если преклиру приходится тяжело, вы не будете задавать ему этот вопрос, но, как правило, в порядке вещей будет спросить: «Изменили ли вы местоположение тела?»

Теперь он повеселел... и жизнерадостен, он, похоже, находится в настоящем времени и так далее, так что скажите ему встать и снова начните проводить ему НИО. Итак, вы видите, экстраверсия-интроверсия. Если вы интровертируете его, экстравертируйте его. Если вы экстравертируете его, интровертируйте его, туда-сюда, и он постепенно разберется с тем, что физическая вселенная делала с ним на протяжении долгого времени.

Ему придется на мгновенье задуматься, и он вам ответит, но независимо от того, что он вам ответил, вы говорите: «Прекрасно. Хорошо. Вы видите вот это место вон там? Так вот, мы назовем его “Место С”». У нас будет три места, чтобы у нас не получился повторяющийся процесс, понимаете? С. Хорошо.

«Так вот, когда я скажу вам изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело из места В в место С. Вы это понимаете?»

И преклир говорит: «Да».

И вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И преклир меняет местоположение тела из В в С.

И вы говорите: «Изменили ли вы местоположение тела?» Преклир отвечает: «Да».

Вы говорите: «Хорошо. Так вот, вы видите это место вот тут, которое мы назовем “Место А”?»

Так вот, вы понимаете, что мы не переносим ни один процесс в прошлое. Каждый раз мы заключаем с преклиром соглашение. В этом процессе мы не полагаемся ни на какое прошлое понимание, каждый момент во времени новый. Каждый уровень времени мы делаем новым уровнем времени, чтобы преклиру не нужно было полагаться на свою память. Спустя какое-то время преклир просто расслабится. Ему не нужно что-то помнить. Он здесь не отрабатывает навык, понимаете? Он не учится делать что-то новое. Так что вы избавляете его от замешательства, и лучше всего это сделать так, скажите: «Вы видите это место А, которое мы назовем “А”? Хорошо. Так вот, когда я попрошу вас изменить местоположение тела, я хочу, чтобы вы переместили тело вот сюда на это место, которое мы назовем “В”. Вы видите там это место? Это место В. Хорошо. Вы это понимаете?»

И преклир говорит: «Да».

Вы говорите: «Хорошо. Измените местоположение тела». И преклир перемещает тело в место В.

Вам понятно? Вот так это и нужно делать. Вот и все, что можно сказать по поводу «изменить».

Теперь рассмотрим «начать», мы просто делаем акцент на «начать». Тут стоит преклир, и мы говорим: «Вы видите вон ту стену?»

И преклир отвечает: «Да».

«Так вот, когда я дам вам эту команду, я хочу, чтобы вы перемещали тело в этом направлении. Когда я скажу “начните”»... иначе говоря, мы просто указываем ему направление... «и когда я скажу “начните”, что ж, я хочу, чтобы вы начали тело».

И он говорит: «Ладно. Ладно, хорошо». Вы говорите: «Хорошо. Начните».

И он начинает перемещать тело, понимаете? И вы говорите: «Прекрасно».

Так вот, преклир скорее всего заявит вам нечто глупое, типа: «Понимаете, мне... мне пришлось остановить и изменить его тоже».

И вы скажете: «Да. Да. Да. Да, я знаю это. Это нормально. Тем не менее вы начали тело, так ведь?»

И он скажет: «Да. Да. Я в самом деле начал тело, но я его еще и остановил», и так далее.

Что тут происходит? Вы видите, как понятие «контроль» развертывается; эти отдельные движения рассоединяются. И по мере того как вы их рассоединяете и они явно отделяются друг от друга, способность человека контролировать свое тело, конечно же, возрастает и затем он сможет обрести большую уверенность в том, что он способен управлять телом со все большего и большего расстояния, понимаете?

Ему не нужно вмазываться в тело или размазываться тонким слоем по всем тем местам, куда это тело может пойти, и встречать его, так сказать, на пути туда и на пути обратно.

Так вот, следующая команда такая... вы просто ему скажете: «Хорошо»... вы посмотрите на него и скажете: «Хорошо. Так вот, когда я скажу вам начать тело, начните тело».

И он скажет: «Хорошо».

И вы скажете: «Хорошо. Начните тело».

И он передвигает тело из того места, где он стоял, и вы говорите: «Прекрасно». Так вот, вы не останавливаете тело, вы не говорите ему остановиться. Поймите это. Хорошо.

И следующая... третья команда в этом процессе, вы просите преклира... вы говорите ему: «Я собираюсь попросить вас перемещать тело в этом направлении, по направлению к этой стене, понимаете, и когда я... и в какой-то момент времени, когда оно будет перемещаться по направлению к этой стене, я скажу “остановите”. И когда я скажу “остановите”, я хочу, чтобы вы остановили тело. Хорошо?»

И он ответит: «Хорошо. Я не против».

Вы говорите: «Хорошо. Так вот, передвигайте тело». (Вы не используете в этом случае слова «начать», «остановить» и «изменить». Вы говорите: «Передвигайте тело»). И он передвигает его вон туда, и вы говорите: «Остановите».

И преклир останавливает.

И вы говорите: «Хорошо. Остановили ли вы тело?» И он отвечает: «Да».

Вы разворачиваете его, задаете ему другое направление, указываете на дверь и говорите: «Теперь мы будем передвигать тело в этом направлении. Хорошо. И когда я скажу вам... я собираюсь сказать вам, чтобы вы начали передвигать тело, и потом я скажу вам “остановите”». Понимаете, каждый раз вы заключаете совершенно новое соглашение.

И преклир отвечает: «Хорошо». И потом он начинает двигаться и останавливается.

И конечный итог тут такой: преклир сгладит каждый из этих моментов один за другим. Возможно, вам придется проделать это шестьдесят раз в отношении «изменить», сто двадцать раз в отношении «начать» и пятьдесят раз в отношении «остановить», и после этого вы снова займетесь «изменить», понимаете?

И вы должны ходить вместе с ним, оказывать ему поддержку, и он почувствует подтекст подражания, который тут заложен. Если во время этого процесса вы будете просто сидеть, преклир в конце концов почувствует себя неуютно.

И это Начать, Изменить и Остановить.