Спасибо. Большое спасибо.

Thank you. Thank you very much.

Я очень, очень рад видеть вас здесь сегодня вечером, и мне кажется, среди нас есть несколько человек, которые только что узнали о Саентологии... которые только узнали о Саентологии, буквально секунду назад... они думают, это новый способ закручивания крышек на бутылки. Ну на самом деле технически это не совсем верно... технически это не совсем верно.

Well, I am very, very happy to see you here tonight and I imagine amongst us are some people who have just heard of Scientology — just, just heard of it just a moment ago — and think it's a new method of putting tops on bottles. Well actually, that's technically not correct — not technically correct.

Мы прикручиваем людям головы.

We put lids on people.

Так вот, очень трудно... очень трудно описать Саентологию; и сегодня я расскажу вам о некоторых способах и методах, с помощью которых можно донести до людей Саентологию и попытаться дать им некоторое представление о том, как вообще обстоят дела в мире с техническим развитием наук, изучающих разум, – но при этом не работать специально над этим.

Now, it's very difficult — it's very difficult to describe Scientology, and tonight I'm going to talk about some of the ways and means of reaching people with Scientology and trying to give them some sort of a notion of what's going on in the world in the way of technical development in mental sciences, and so forth, without having to work at it.

Те, кто узнал о Саентологии только пять минут назад, не обратят на это особого внимания. Но те, кто уже давно занимаются Саентологией, я думаю, будут очень рады получить некоторые из этих данных.

And the one that just heard about it five minutes ago, well, you'll pick it up in passing. But the old-timer, I think, will be very happy to have some of this data.

Так вот, очень многие из нас имеют великолепный опыт... вот сидит человек, и он говорит: «Хах, хах, хах», и мы спрашиваем... мы спрашиваем:

Now, an awful lot of us have had the marvelous experience — fellow sitting there, you know, he's going "Huuh, huuh," and we say — we say, "How are you getting along? How are you getting along?"

«Как у вас дела? Как у вас дела?»

"Never felt better. Nothing wrong with me."

«Лучше не бывает. Со мной все в порядке – ххах, ххах, ххах...»

If you were to ask him, by the way, if there is anything wrong with him, he would say, "Well, once in a while I have a pain in my foot." High reality case.

Кстати, если бы вы спросили его, все ли с ним в порядке, то он сказал бы вам:

Now the very funny part of it is, is you sit there and try to interest him in something. You know it could do him some good, you know, and you try to interest him in this thing. Well now, there's where the whole thing falls down — interest. Interest.

«Ну, иногда у меня болит нога». Кейс с высоким уровнем реальности.

There are many gradients on a Tone Scale. Now, a Tone Scale is the relative positions of people — well, actually, the relative freedom of the individual to think and to be and to exist.

Но вот что самое забавное: вы сидите и пытаетесь заинтересовать его в чем-то. Вы знаете, что это может принести ему некоторую пользу, и вы пытаетесь заинтересовать его этим. Что ж, именно на этом вы и терпите неудачу... интерес. Интерес.

And you start way up here, see? Interest. He hasn't got any acquaintance with the subject of interest. He doesn't know what interest is.

Шкала тонов состоит из множества градиентов. Шкала тонов показывает относительное положение человека... ну, на самом деле она показывает относительную свободу человека думать, быть и существовать.

Of course, if he were in the Bank of England, he could tell you what interest was; it's something Heathcoat Amory fools with.

И вы начинаете очень высоко, понимаете? Интерес. Этот человек совершенно не знаком с таким предметом, как интерес. Он не знает, что такое интерес. Конечно, если этот человек работает в Английском банке, то он скажет вам, что такое материальная заинтересованность; это то, с чем балуется Хиткоут Эймори.

But here we have — here we have tried to make an entrance to an individual who obviously needs our help. And if we got a diver's suit and then a shovel and dug a hole in the bottom of the ocean, we might about get to how far we were from being able to reach that fellow's reality because, I tell you, there is no interest in the world. He basically and actually is interested in nothing — nothing whatsoever.

Но здесь мы попытались вступить в контакт с человеком, который, очевидно, нуждается в нашей помощи. Если мы возьмем водолазный костюм и лопату, опустимся на дно океана и выкопаем там яму, то мы, возможно, увидим, насколько далеко мы были от его уровня реальности, потому что, поверьте мне, в мире не существует интереса. Этого человека, в сущности, ничто не интересует... вообще ничто.Жалкая картина. Если вы посмотрите вокруг... если вы посмотрите на мир сегодня, то вы обнаружите, что это, по сути, и есть то, что не в порядке с людьми: их ничто не интересует. Так как же тогда может существовать, например, демократия? Демократия – это замечательная политическая философия; она работала в общем-то в течение довольно длительного периода времени. Но как мы можем иметь демократию, если люди не заинтересованы? Мы не можем. Они не будут голосовать. Они не приходят на голосование. Для них стало реальностью то, что все это, вероятно, уже давным-давно подстроено. Они знают, что они ничего не могут с этим сделать, так что это их больше не интересует. Что ж, такое положение дел вынуждает правительство прибегать к диктатуре, или опираться на олигархию, или делать что-то в этом роде. Это неизбежно.

Now that's a pathetic state of being. If you looked around — if you looked around the world today, you'd find out that was basically what was wrong with people is they weren't interested in anything. Now how can a democracy work, for instance? Democracy is a wonderful political philosophy, been working for quite a long time, more or less. But in a democracy, how can you have a democracy unless people are interested? You can't. They don't vote. They skip it. The reality that the whole thing is rigged probably long since has come home to them. They know they can't do anything about it so they're not interested anymore. Well, it forces a government into the position of becoming a dictatorship or an oligarchy or something of the sort. It's inevitable that this occurs.

Что касается бизнеса, то руководитель коммерческой компании или руководитель какого-нибудь отдела в коммерческой компании всегда полагает, что все заинтересованы работой. Ну и глупость! Люди не заинтересованы работой. Большинство людей, которые занимают сегодня какие-то должности в организациях, находятся ниже интереса... гораздо ниже интереса. Они как бы... их даже не интересует их зарплата. Я знаю это, потому что в Соединенных Штатах правительство забирает в качестве налога... сумму, я думаю, в полтора раза превышающую саму зарплату. И вряд ли кто-то замечает это.

In a business, the head of the business or the head of a department is always assuming that everybody is interested in his job. What folly! They're not interested in their jobs. Most of the people on post these days are below interest — well below interest. They're kind of — they're not really even interested in their paychecks. I know that because in the United States the government takes — I think it's one and a half times the paycheck out as tax. And hardly anybody notices it

С миром в целом может быть много чего не в порядке, но если это никого не интересует, кто вообще потрудится привести все это в порядок? Таким образом, мы видим, что состояние общества ухудшается. Мы видим, что ухудшаются... ну, то, что когда-то считалось великими реформами, прекратило существовать как реформы. Все это как бы сошло на нет, и жизнь превратилась во что-то совершенно ужасное.

The world at large can have all sorts of things wrong with it, but if nobody is interested, who's ever going to put any of these things right? And so you get the deterioration of social states. You get the deterioration of broad — well, things that were great reforms at one time or another ceased to exist as reforms. They just kind of all fade out and life is just too horrible.

Вы говорите: «Ну, раз никто не проявляет никакого интереса, то и покончим на этом». Что ж, так мы думали до совсем недавнего времени. Если никто не проявляет никакого интереса, то и покончим на этом. Если человек не проявляет никакого интереса, то с этим ничего больше не поделаешь.

Well, you say, "Well, if there is no interest, then that's it." Now, that's kind of what we've assumed up until very recently. If there is no interest, that's it. If a person isn't interested, you can't do anything else about it.

Что ж, в Саентологии, которая является наукой о знании того, как знать, уже давно была выдвинута идея о том, что с этим можно что-то сделать. Понимаете, должно существовать что-то такое, и должен существовать какой-то способ распространения. Так что, он существует.

Well, Scientology, being the science of knowing how to know, for a long time has sort of posed the idea that you could do something about it. You know, there must be something there someplace and there must be some answer to dissemination. And so there is.

На самом деле ниже интереса находится еще три уровня, на которых вы все же можете вступить в контакт с человеком. Существует три уровня ниже интереса, и эти уровни простираются далеко вниз.

There are basically three steps below Interest where you can still have a meeting ground with a person. There are three steps below Interest and that's a long way down.

Прямо под интересом находится общение. Человек может не проявлять особого интереса, но он будет общаться до некоторой степени. Он будет разговаривать. Он будет отвечать на вопросы.

Immediately below Interest is Communication. A person may not be interested very much, but he will communicate, somewhat. He'll talk. He'll answer.

Так вот, если человек не общается, то следующий более низкий уровень – это контроль: желание и готовность человека осуществлять контроль или находиться под контролем. И если вы хотите определить, на каком уровне сегодня находится наш мир, то просто спросите первого попавшегося человека, что такое контроль, и он скажет вам: «О, это плохая штука».

Now, if he won't do that, there's the next step below and that's Control: a person's willingness to control or to be controlled. And if you want an index of where the world sits today, just ask anybody offhand what control is and they say, "Oh, that's a bad thing."

Что ж, в Сассексе я работаю над тем, чтобы обеспечить безопасность дорожного движения. И кстати, согласно статистикам количество аварий на дорогах в Сассексе значительно снизилось. Какое удивительное совпадение.

Well, down in — down in Sussex, I'm the road safety organizer. And by the way, we just had a tremendous drop in local statistics. Most remarkable coincidence.

Я мог бы сказать этим людям, что когда они... я мог бы задать им вопрос:

And I could tell those people that when they — I could ask them, you know, "Is control bad or good?"

«Контроль – это плохо или хорошо?»

And I would get an immediate response, you know, "It's bad. Control is bad. It's bad to be controlled. It's bad to have to control things," and so forth. You get this response from people.

И я тут же услышал бы: «Это плохо. Контроль – это плохо. Плохо, когда тебя кто-то контролирует. Плохо, когда тебе приходится что-то контролировать» – и так далее. Вот как реагируют на это люди.

Well, this assumes, then, that the automobile is taking the person down the road. It just assumes that immediately, that the automobile just takes the person and turns all the corners and goes over the embankments all by itself. If control is bad — if control is bad, then confusion must be good.

Таким образом, можно предположить, что автомобиль везет человека по дороге. Можно мгновенно предположить, что автомобиль сам везет человека, он сам поворачивает на всех углах и сам заезжает на дорожные насыпи. Если контроль – это плохо... если контроль – это плохо, то замешательство – это, наверное, хорошо.

Oh, I don't know, confusion has its points. Last time I took a little kid to a carnival, he seemed to be very overjoyed at some of the confusions we got into. Of course, I couldn't walk very straight afterwards, after some of the rides at the carnival, but he seemed to be doing all right.

Ну, я не знаю, у замешательства есть свои положительные и отрицательные моменты. Последний раз, когда я водил маленького ребенка на аттракционы, он, похоже, был в восторге от некоторого замешательства, которое там присутствовало. Конечно, я не мог идти прямо после того как мы прокатились на нескольких аттракционах, но у ребенка, похоже, все было в порядке.

Confusion was wonderful if you — or is wonderful if you can take it. That kind of a state of mind of what is confusion ... Of course, anybody who worked in the early days of Scientology, they know what an extremity of control is: it's a confusion — people bursting in and bursting out and doing this and doing that and tearing off over the far horizon, and so forth. And yet it was all very orderly, compared to most governments.

Замешательство было бы замечательной штукой, если... или является замечательной штукой, если вы можете выдержать его. Такое умонастроение по поводу замешательства... Конечно, любой, кто работал с нами в первые дни существования Саентологии, знает, что такое крайняя степень контроля: это замешательство... люди носятся туда-сюда, делаю то, делают се, и потом убегают куда-то и так далее. Тем не менее вся эта деятельность была очень упорядоченной по сравнению с тем, что творится во многих правительствах.

Now control, that's just the idea of control, is foreign to a tremendous number of people. It's only the person who cannot embrace control in any form whatsoever that has accidents. And basically, you could take this person, you could examine him for this one point before you granted him-a driver's license and simply end accidents in the United Kingdom, just as easy as that — if you could check him out on this point: Was he terribly averse to all forms of control? Well, you know you've got your hands on the accident-prone.

Так вот, контроль, просто идея контроля чужда огромному количеству людей. Только человек, который не может принять контроль ни в какой форме, попадает в несчастные случаи. На самом деле, если бы вы взяли этого человека и, прежде чем выдать ему водительские права, проверили бы его лишь в отношении контроля, то вы просто положили бы конец всем авариям на дорогах Соединенного Королевства, вот так просто... если бы вы могли проверить его в отношении этого: вызывает ли у него сильнейшее отвращение любая форма контроля? Что ж, в ваших руках был бы человек, склонный к несчастным случаям.

Now, if you just said, "Son, we're not going to give you a license at this time because we can demonstrate that you would have an accident within the next six months. And we can do without your accident, because we don't want you becoming a statistic."

Если бы вы просто сказали: «Приятель, мы не выдадим тебе водительские права сейчас, потому что мы можем доказать, что ты попадешь в аварию в ближайшие шесть месяцев. Мы обойдемся и без твоей аварии, ведь мы не хотим, чтобы ты пополнил статистику».

It would not be a cruelty because the facts of the case are, a Scientologist, taking that person in a group — at a cost of actually only a few pence per person — could straighten them out and let them see what was what and which was which and put them into a state where they could be trusted with a license. This is not an expensive program. But it depends on this one button, this one fact of control — straightening that fact out — because unless a person is straightened out on this point, they of course will have accidents.

И вы бы не поступили по отношению к нему жестоко, поскольку факты говорят о том, что саентолог, взяв такого человека в группу – всего за несколько пенсов, – мог бы привести его в порядок, показать ему, что к чему, и поднять на такой уровень, что ему можно было бы доверить водительские права. Это не дорогая программа. Но она зависит от одной этой кнопки, от одного этого фактора контроля, от того, приведете ли вы в порядок этот фактор, поскольку если у человека есть какие-то проблемы с контролем, то он, конечно, будет попадать в аварии.

Now, there's a point below that and that's Help. A person is still willing to help even though they don't like control and even though they won't communicate and even though they're not interested. Now, that's one of the wildest things you ever saw.

Так вот, существует еще более низкий уровень, и это помощь. Даже если человеку не нравится контроль, даже если он не общается, даже если его ничто не интересует, он все равно готов помогать. Это одно из самых невероятных явлений, с которыми вам только доводилось сталкиваться.

And do you know, we're catching this planet today — we're actually catching it — on the last bottom shreds of help. People will help. They will drop a penny in the Society for Disabled Children or something like that, even though they don't care what happens to the society. They see the sign, and so forth, and they say, "Well, they probably need some help," and they drop a penny.

Вы знаете, что мы застали на этой планете... мы на самом деле застали на этой планете последние остатки помощи. Люди помогают. Они бросают пенни Обществу детей-инвалидов или что-то в этом роде, хотя им на самом деле все равно, что произойдет с этим обществом. Они видят их знак, и говорят: «Им, наверно, нужна помощь», и бросают пенни.

They're not really interested. If you ask them, "What is your interest in — what is your interest in disabled children?"

На самом деле их это не интересует. Если вы спросите человека: «Какое вам дело... какое вам дело до детей-инвалидов?»

And they'd say, "Huh?"

Он скажет: «А?»

Well now, it goes downscale on Help to a point where the person will help but won't receive help. That's getting down into the lower realms of this thing.

Так вот, человек опускается по шкале в том, что касается помощи, и он доходит до такого состояния, когда сам он оказывает помощь, но не принимает никакой помощи от других. Это более низкий уровень.

And if you could just see these things as Interest, Communication, Control and Help, with a sort of a curtain being pulled down across each one of these, you'd see there was still a little tiny bit of help possible, but nothing else.

Если вы представите себе интерес, общение, контроль и помощь, которые как бы закрыты занавесом, то вы все же увидите некоторые проблески надежды на помощь, но ничего больше.

Well, the person's life has simply gone out to that extent. Just gone out. And as you raise the curtain, it gets back up to interest, enthusiasm, verve, and so forth.

Что ж, вот насколько угасла жизнь человека. Она просто угасла. И по мере того, как вы поднимаете этот занавес, к человеку возвращается интерес, энтузиазм, живость и так далее.

Well, how would you get a person up there? Well, of course, you could get him up there with processing, but how could you get him up there any other way?

Каким образом вы можете поднять человека на этот уровень? Конечно, вы могли бы поднять его на этот уровень с помощью процессинга, но как еще можно поднять его на этот уровень?

Well, it's relatively simple. It depends on this one fact: Psychosis, neurosis, maladjustments and so on, when you address the exact thing about them that makes them awry in the personality, are so susceptible to being knocked aside that it's a wonder somebody didn't do it before we came along. In fact, I don't know how people manage to keep these things alive!

Что ж, это сравнительно просто сделать. Все зависит от одной вещи: психоз, невроз, неспособность приспосабливаться к окружающей обстановке и так далее – когда вы начинаете работать именно с тем, что вызывает отклонения у человека, все это настолько легко устраняется, что просто удивительно, почему никто не сделал этого до того, как появились мы. На самом деле я не представляю, как людям удается сохранять у себя все эти штуковины!

For instance, I start discussing something that's wrong with somebody, or he's worried about or something, and I start discussing it and reach the actual thing that is awry about this in his understanding and it folds up so quick I can hardly put my hands on it. All you have to do is discover exactly what it is that set him off that way. It's wonderful! How on earth do people stay crazy? It's heroic.

Например, когда я начинаю обсуждать что-то, что не в порядке с каким-нибудь человеком, или что-то, что его беспокоит, когда я начинаю обсуждать это и добираюсь до того, что действительно не так с этим человеком с его точки зрения, это исчезает так быстро, что я практически не успеваю затронуть это. Все, что нужно сделать, – это выяснить, что именно вызвало у человека эти отклонения. Удивительно! Как человеку вообще удается оставаться сумасшедшим? Нужно быть героем.

As for me, I don't — I don't think that it's probably a good thing to go around knocking all these crazinesses in the head, and so on. There must be something wrong with straightening people out, you see? Because look at all the work they go to, to stay crazy.

Что касается меня, то я не... мне не кажется хорошей идеей ходить и устранять сумасшествие у людей. С этим, вероятно, что-то не так, понимаете? Ведь посмотрите, как упорно люди стараются сохранить свое сумасшествие.

Now, if they're working that hard to stay crazy and a Scientologist comes along and says, "Zip, zip," and they say, "Wow!" you know, "I feel better."

Человек очень упорно старается сохранить свое сумасшествие, но вот к нему подходит саентолог и говорит: «Раз, два», и тот отвечает: «Ого! Мне стало лучше».

No, you have to have a pretty broad understanding of what it is before it becomes an overt act. The truth of the matter is the fellow is staying crazy because he's trying to restrain himself from doing the horrible things he knows he is capable of. And if he can just stay just a little bit mad, then he's not capable of enough control to do anything very effective. This is no compliment, I assure you, to the police.

Нет, вы должны довольно хорошо понимать, что все это такое, чтобы это не стало овертом. На самом деле человек остается сумасшедшим, поскольку он пытается удерживать себя от совершения ужасных вещей, на которые, как он знает, он способен. А если он будет оставаться немного чокнутым, то он не сможет в достаточной степени осуществлять контроль, чтобы сделать что-то по-настоящему эффективное. Но это не оказывает честь полиции, уверяю вас.

A kleptomaniac, you know, he walks by a — walks by a goods counter in a store, and you may not realize it, but the stuff leaps off the counter and into his pocket and when he comes home he finds them. Well, he's got a problem. He doesn't know how to straighten it out. He doesn't know why he's got a problem, and so forth, so the best thing for him to do is what? And I'll tell you what he will do. But first, let me give you another little example here.

Знаете, клептоман подходит к прилавку в магазине, и, может быть, вы не осознаете этого, но товары начинают сами выпрыгивать с прилавка ему в карман, а когда он приходит домой, он неожиданно обнаруживает их у себя. Что ж, у него есть проблема. Он не знает, как справиться с ней. Он не знает, почему у него есть эта проблема, так что самое лучшее, что он может сделать, – это что? Я скажу вам, что он сделает. Но сначала позвольте я приведу вам другой небольшой пример.

One time I was looking around for people to straighten up on a series — I was trying to do a series of about ten — and I got a hold of a criminal who was a real hardened criminal. He is what is known as the dyed-in-the-wool criminal, I think that's the technical name of it.

Однажды я искал людей, чтобы привести в порядок... я пытался найти десятерых... и я взял одного преступника, это был самый настоящий матерый преступник. Он был, что называется, закоренелым преступником. Кажется, этим техническим термином их называют.

This fellow had a habit. He would find somebody who had some money, lure him down the street, take him into an alley, and then hit him a hard blow on the jaw, take the money, put it in his pocket and walk off. He'd been doing this for years. And his arm was very shriveled. But he hadn't quite made it yet. He was still capable of striking a blow with this shriveled arm. But he was working on it. And I tried to get this shriveled arm straightened out and he went so fast that he practically got a total paralysis of one side before I'd worked on him more than a few minutes.

У него была такая привычка: он находил какого-нибудь человека, у которого было немного денег, заманивал его в какой-нибудь переулок, заезжал ему со всей силы в челюсть, забирал деньги, клал себе в карман и уходил. Он занимался этим на протяжении многих лет. Его рука сильно усохла. Он еще не совсем расправился с ней. Он все еще мог нанести удар своей усохшей рукой. Но он работал над этим. Однако, когда я попытался привести в порядок эту усохшую руку, он настолько увеличил обороты, что не успел я поработать с ним и несколько минут, как у него практически полностью парализовалась одна сторона тела.

I gave him a wonderful opportunity of really crippling himself. He was desperately trying to get himself into a state whereby he could no longer hit people on the jaw, because that's what he did. And the way he was trying to work it out, you see, was that way.

Я предоставил ему прекрасную возможность действительно превратить себя в калеку. Он отчаянно пытался привести себя в такое состояние, чтобы он больше не мог бить людей в челюсть, потому что именно этим он и занимался. И он пытался решить эту проблему вот таким способом.

He never — he never asked the question of why he hit people on the jaw. This was something he couldn't confront. So he just never looked for that; he just looked at ways and means to prevent himself from hitting people on the jaw. That was all he did. Obvious answer: crippled arm.

Он никогда... он никогда не задавал себе вопрос, почему он бьет людей в челюсть. Он не мог конфронтировать это. Так что он никогда не искал это; он просто искал способы удерживать себя от того, чтобы бить людей в челюсть. Это все, что он делал. Очевидное решение – покалеченная рука.

You see some old man going down the street on two canes, gimping along. Terribly interesting what that old man thinks he would do if he had two good legs. It's quite fascinating. You find out what he would do if he had two legs — it's easy, because he himself can hardly stop himself from answering you if you ask him, "What would two crippled legs prevent you from doing?"

Вот вы видите, как по улице ковыляет какой-то пожилой человек с двумя костылями. Ужасно интересно, что, как он думает, он делал бы, если бы у него было две здоровые ноги. Довольно удивительно. Вы выясняете, что он делал бы, если бы у него было две ноги... это легко узнать, потому что он вряд ли сможет удержаться от того, чтобы не ответить вам, если вы спросите его: «От какого действия удерживали бы вас две покалеченные ноги?»

And before he can hardly open his mouth, the words come out, "I'd just get any woman I saw and knock her down and just kick her and kick her and kick her. That's how I got two crippled legs, see?" It's very funny.

И не успеет он открыть рот, как из него вылетят слова: «Я бы схватил любую попавшуюся на глаза женщину, повалил бы ее и пинал бы ее, пинал и пинал. Вот почему у меня покалеченные ноги, понимаете?» Это очень забавно.

Now, as long as man has been fooling around with man, he has considered that man was basically evil. And factually, this isn't true. Man tries to prevent becoming evil to such an extent he moves right around into the middle of it. He tries to restrain himself to a point of where he can't restrain himself anymore and there he goes. And there's what? There's your Control button.

Так вот, поскольку человеку так долго приходилось иметь дело с человеком, он пришел к выводу, что человек в основе своей злой. Но на самом деле это не так. Человек до такой степени пытается удерживать себя от того, чтобы стать злым, что оказывается прямо посреди всего этого. Он пытается удерживать себя от этого, и он делает это до такой степени, что в конце концов уже больше не может удерживать себя от этого, и вот вам пожалуйста. С чем мы имеем дело? Мы имеем дело с кнопкой контроля.

He's lost control of himself. He no longer has confidence in himself. He doesn't feel he can control himself anymore. Now people are around who know they can't control themselves but who know they can help it somehow. And you've got the graphic description of this button.

Он потерял контроль над собой. Он больше не уверен в себе. Он больше не чувствует, что может контролировать себя. Вокруг есть люди, которые знают, что они неспособны контролировать себя, но они знают, что они могут помочь что-то с этим сделать. Вот вам четкое описание этой кнопки.

In other words, he can't control hitting people in the jaw, but he can keep from doing it. You see, he can't control this, but he can put himself into a position where he won't do it. And that helps people, oddly enough.

Говоря иначе, человек не может контролировать себя, когда он бьет кого-то в челюсть, но он может удерживать себя от этого. Понимаете, он не может контролировать это, но он может привести себя в такое состояние, что он не будет этого делать. И, как ни странно, таким образом он помогает людям.

This button Help is so interesting that if you see any kind of a disability in a person, that disability is actually helping everybody. Well, of course, there is nothing nuttier than nuttiness.

Эта кнопка – помощь – представляет большой интерес: если вы видите, что у человека есть какая-то неспособность, то знайте, что она на самом деле помогает всем. Конечно, нет ничего более сумасшедшего, чем сумасшествие.

Now, you can go ahead and be logical if you want to, but you're never going to find out, really, about craziness by being logical. It's totally illogical. And perhaps the only thing that Scientology has accomplished is seeing through a labyrinth of illogicalness on a somewhat logical basis until something is disclosed to this degree.

Так вот, вы можете совершенно логически обосновать все это, если хотите, но тогда вы ничего не узнаете о сумасшествии. В нем нет никакой логики. И возможно, единственное, чего добилась Саентология, так это того, что она, опираясь на некоторую логику, научилась смотреть сквозь лабиринт нелогичностей до тех пор, пока что-то не покажется на поверхности.

Now, the fellow who has the crippled arm — I found out, by the way, why he had a crippled arm. When he was a little kid, there was an older boy on the newspaper route who used to beat him up and take his money. And this happened at least once a week. As soon as this fellow as a child had collected his money on his route or collected his money from his customers, this other fellow would come along and beat him up. And he got so fixated on this whole thing, he got so fixated on the idea that the best thing to do was beat somebody up and take their money away, that that's all he could do for the rest of his life.

Так вот, человек с покалеченной рукой... кстати, я выяснил, почему у него была покалечена рука. Когда он был маленьким и разносил газеты, на его маршруте всегда встречался другой мальчик, который был старше его, и он постоянно бил его и забирал у него деньги. Такое происходило по меньшей мере раз в неделю. Как только этот ребенок собирал свои деньги с клиентов, рядом появлялся этот парень и начинал мутузить его. И этот ребенок настолько зафиксировался на этом, он настолько зафиксировался на идее о том, что самое лучшее, что можно делать, – это избивать людей и забирать у них деньги, что только этим он и мог заниматься всю оставшуюся жизнь.

But he really didn't get a paralyzed side until one day his mother woke him up, unexpectedly, and he drew back his arm to hit his mother. And actually, his arm was drawn back in the act of hitting his mother from there on out, because he checked that, but good. But he couldn't check the other dramatization; he could no longer control that dramatization.

Но на самом деле у этого человека парализовало одну сторону тела только после того, как однажды его мама подошла к нему и неожиданно разбудила его, и тогда он замахнулся, собираясь ударить ее. На самом деле с тех пор его рука оставалась отведенной назад в порыве ударить маму, потому что в тот момент он остановил свою руку, основательно остановил. Но он не мог остановить другую драматизацию; он больше не мог контролировать эту драматизацию.

You straighten out these various buttons, try to find out what the individual has failed to help — that is your lowest entrance point. And if there's anything lower than that, the case is probably not conscious, unable to talk to you in any way, is in an asylum someplace and you have to use another regimen of processing entirely, called the CCHs.

Когда вы приводите в порядок вес эти различные кнопки, попытайтесь выяснить, чему человек не смог помочь... это точка входа в кейс самого низкого уровня. А если требуется какой-то еще более низкий градиент, значит этот кейс, вероятно, находится в бессознательности, он не может разговаривать с вами, он находится в психиатрической больнице, и тогда вам нужно использовать совершенно другой вид процессинга, который называется КОО.

But we assume that this individual can still talk to some slight degree. And if you find out what that individual failed to help, you will find out at once one of the points that prevents you from helping him.

Но мы предполагаем, что этот человек все еще может в некоторой степени разговаривать. И если вы выясните, чему этот человек не смог помочь, то вы сразу же найдете один из факторов, который мешает вам помочь ему.

This is one of those interesting things. The individual says — this fellow that's got his head going like this, you know, and he's — doesn't want any assistance from you and he's not interested in life and he isn't able to say anything about anything, and so forth. This fellow — you know he'd be out of communication. You, before, have tried to do something for him or tried to handle him in some way. There is a question that brings him out into communication with you and that is "Who was the last person you failed to help?" That's the lowest question you can ask, "Who was the last person you failed to help?"

Это интересная штука. Человек говорит... этот человек, у которого голова делает вот так, знаете, и он... он не хочет получать от вас никакой помощи, жизнь не интересует его, и он не может ничего сказать и так далее. Этот парень... вы знаете, что он находится вне общения. Вы уже пытались что-то сделать для него или пытались исправить его состояние тем или иным образом. Существует один вопрос, который заставит его вступить в общение с вами, и этот вопрос звучит так: «Кому вы последний раз не смогли помочь?» Это самый низкий градиент: «Кому вы последний раз не смогли помочь?»

Now, of course, people that are well up above this level — people well up above this level — are very, very alert; they know that they have failed to help a lot of people; they're not in a state of mind where this wrecks them in any way; they know they failed to help Joe or Pete or Bill or Agnes or something of the sort and it didn't — it didn't spin them in.

Конечно, человек, который находится гораздо выше этого уровня... человек, который находится гораздо выше этого уровня... он очень, очень хорошо осознает свое окружение; он знает, что он не смог помочь большому количеству людей; но он не находится в таком умонастроении, чтобы это могло оказать на него какое-нибудь пагубное влияние; он знает, что он не смог помочь Джо, или Питу, или Агнесс, или кому-то еще, но это не сводит его с ума.

But this fellow that's going this way, now, the last fellow he failed to help, he had it. That was the rung down. And if you get him to discuss it, you can actually bring him back up to a point where he will accept some help.

Но тот человек, который ведет себя таким вот образом... да, последний раз, когда он не смог помочь кому-то, ему пришел конец. Это еще одна ступенька вниз. И если вы обсудите с ним это, то вы на самом деле сможете снова поднять его на тот уровень, на котором он примет от вас некоторую помощь.

Well, you haven't got him interested yet. You've only got him at a point where he'll accept some help. But look on that as a tremendous victory. You've already brought him maybe a little bit higher than the human norm. He will accept some help or he'll give some help or he will talk about it and you'll find out that you have — by asking him a question or two, if you went around and checked up with him later, you'll get one of these shocks that I got one time in New York City.

Но вы еще не заинтересовали его. Вы только подняли его до такого уровня, на котором он сможет принять некоторую помощь. Но вы должны смотреть на это как на огромную победу. Вы, вероятно, уже подняли его немного выше того уровня, который у людей считается нормальным. Он может принять некоторую помощь, или он может оказать некоторую помощь, или он будет говорить об этом, и вы обнаружите, что вы... задав ему пару вопросов... и если вы позже пойдете и проверите, в каком он состоянии, то вы испытаете такое же потрясение, какое испытал я однажды в Нью-Йорке.

There was a fellow, artist friend of mine — artists are strange people. They find strange places to live and work. And this artist friend of mine made a great deal of money and set up a studio in the middle of Hell's Kitchen in New York. This was the toughest, meanest district that any man ever tried to walk into. You didn't even dare walk up and down the street in Hell's Kitchen after sunset.

Один человек, мой друг-художник... художники – странные люди. Они находят странные места, чтобы жить и работать. Этот мой друг заработал очень много денег и устроил себе студию в центре Адской кухни в Нью-Йорке. Это самый опасный, самый нехороший район, который вы только можете себе представить. Вы бы даже не осмелились пройтись по улице в Адской кухне после захода солнца.

But he set up a studio in the middle of Hell's Kitchen. Well, that was the thing to do and he almost started a fad. And I was down there seeing him one day and we heard some pale screams next door and we went next door and there was a fellow lying there in bed and he hadn't worked for several days and there were two children and his wife in the house and there was no food and the fellow was lying in bed and his leg was apparently turning gangrenous. And, well, you find these things if you look back of the shutters of life, and you don't have to walk very far, and this fellow was obviously — would have to have his leg off or something like that.

Но мой друг устроил себе студию в центре Адской кухни. Что ж, это та еще затея, и с него чуть ли не началась эта мода. И однажды, когда я был у него в этой студии, мы услышали слабые крики, которые доносились из соседней квартиры. И мы зашли в эту квартиру. Там на кровати лежал мужчина, он уже не работал несколько дней, и в доме еще было двое детей и его жена, им нечего было есть, а этот человек лежал на кровати, и у него на ноге начиналась гангрена. Что ж, такое можно увидеть, если заглянуть в закоулки жизни, и для этого далеко ходить не нужно. Этот парень, очевидно... ему пришлось бы ампутировать ногу или сделать что-то в этом роде.

Well, I talked to him for a few minutes (and, if you please, this was a long time ago), I processed him in the crude processes of that time. And the hospital came and got him before I could finish it up — the municipal hospital, they came and got him — so I said, "Well, that's it. They'll take off his leg and that's the end of his livelihood because he's a longshoreman." And you never saw a longshoreman succeed without legs.

Ну, я поговорил с ним несколько минут (и, представьте себе, это было очень давно), я провел ему те неотшлифованные процессы, которые у нас были в то время. Но не успел я закончить, как приехали врачи и забрали его... врачи из муниципальной больницы, они приехали и забрали его... и я сказал: «Ну, вот и все. Они отрежут ему ногу, и у него больше не будет средств к существованию, потому что он работал портовым грузчиком». Я никогда не видел, чтобы портовые грузчики без ног преуспевали в жизни.

So anyway, I thought that was it.

Ну как бы то ни было, я решил, что это все.

Dianetics: The Modern Science of Mental Health was published in 1950; been going strong ever since. But the mail came in, in mailbags and I didn't get much of a chance to pay too much attention to this mail. Fortunately, this fellow didn't write on the first wave; he waited for a while, evidently. And one day I was just flipping through mail, not knowing how to answer it or take care of it in any way, and I suddenly saw this letter and it was Hell's Kitchen.

«Дианетика: современная наука душевного здоровья» была опубликована в 1950 году, и с тех пор она пользуется успехом. Ко мне стала приходить почта, и она приходила мешками, но у меня не было возможности уделять много внимания этой корреспонденции. К счастью, тот человек не написал мне во время первой волны; он, видимо, подождал немного. И вот однажды я бегло просматривал почту, не представляя, как ответить на все эти письма или позаботиться о них каким-то образом, и неожиданно я увидел это письмо, и оно пришло из Адской кухни.

I opened it up. It says, "Dear Doc, Thank you for my leg." It was a letter from this guy, four years after the fact. They'd taken him to the hospital and while they were waiting to prepare him for the operating table, and so forth, the gangrene had stopped. So the doctor said, "Well, that's interesting. Let's observe it for a couple of days." And they did, and the leg healed up and sent him home.

Я открыл его. Там было написано: «Дорогой Док, спасибо вам за мою ногу». Это было письмо от того парня, спустя четыре года. Они отвезли его тогда в больницу, и пока они готовили его к тому, чтобы положить на операционный стол, его гангрена перестала развиваться. И доктор сказал: «Это интересно. Давайте понаблюдаем за ним пару дней». Они так и сделали, и его нога пришла в норму, и этого человека отправили домой.

I didn't — hadn't heard another blessed thing about it, you see, until this letter: "Dear Doc, Thank you for my leg." So quite, quite interesting and I don't think I processed the man any length of time. But apparently I must have been processing on more or less what was wrong with him because it unsettled it. And the difficulty of keeping a leg in that condition was so great, he didn't make it. That's basically what that's about.

Я вообще ничего об этом не слышал, пока не получил это письмо: «Дорогой Док, спасибо вам за мою ногу». Это довольно интересно; я не думаю, что я долго одитировал его. Но я, очевидно, затронул то, что с ним было не в порядке, потому что это состояние потеряло устойчивость. Держать ногу в таком состоянии было настолько трудно, что ему это не удалось. Вот, в сущности, и все, что произошло.

You know the answers to life and the rightnesses of life are apparently so powerful that they assert themselves and the wrongnesses of life fold up. Maintaining a wrongness is difficult.

Знаете, ответы на вопросы жизни и та правота, которая существует в жизни, очевидно, обладают такой силой, что они сами себя утверждают, и неправота, существующая в жизни, прекращает существовать. Сохранять неправоту трудно.

Help is evidently so deeply ingrained in every being that only when it folds up and you show the individual conclusively, or he has been shown that he is not helping anybody, does he fold up as a being.

Идея помощи, по-видимому, так прочно укоренилась в каждом духовном существе, что только когда помощь становится невозможной и когда человеку окончательно доказывают, что он никому не помогает, он терпит крах как духовное существо.

Up to that time, he'll function. It's when he loses that last one that he's gone. And anybody who is severely neurotic or insane or extremely ill or anything of that character has had that happen to him. He has had it demonstrated to him conclusively that he can't help anything or anybody.

Вплоть до этого момента он будет продолжать функционировать. Ему приходит конец, только когда он теряет это последнее, что у него осталось. С любым человеком, который страдает тяжелой формой невроза, с любым сумасшедшим, с любым очень больным человеком, с любым, кто находится в подобном состоянии, произошло именно это. Ему было окончательно доказано, что он не может помочь никому и ничему.

Now he realizes he is so dangerous that he can never pay back anything that he owes society. He can never pay any debt; he can never make it right; he can never do something to equalize all the bad things he's done, and so forth.

Так вот, он осознает, что он представляет такую большую опасность, что он никогда не сможет расплатиться за все, что он должен обществу. Он никогда не сможет отдать долг; он никогда не сможет повернуть все это в правильное русло; он никогда не сможет компенсировать весь тот ущерб, который он нанес обществу, и так далее.

In other words, this man cannot pay off. He can no longer walk in the sun because he can never be of any help to anybody. When he gets into that condition, he's gone.

Другими словами, этот человек не может расплатиться. Он больше не может гулять под солнцем, потому что он никогда не сможет быть полезным для общества. Когда человек приходит в такое состояние, ему конец.

Well, all you have to do to trigger that condition . . . And these by the way, are the people you have the most trouble with and who are the most trouble and who are sitting in the midst of the most trouble. If you don't straighten this out, by the way, you can help them a great deal and very, very often, and they just keep fouling up again.

Что ж, все, что вам нужно сделать, чтобы привести человека в такое состояние... Кстати, именно такие люди доставляют вам больше всего трудностей, именно у таких людей возникает больше всего трудностей, именно такие люди больше всего погрязли в трудностях. Между прочим, если вы не исправите это состояние, то сколько бы вы ни помогали такому человеку и как часто бы вы ни делали это, он просто снова будет терпеть крах.

You can help them in other ways without helping them with help and they just keep folding up. This is the person that you — that you straightened him all out; you loaned him some money; you made sure that he had a job, you know? Or the girl that you made sure that she met a nice guy and was all going to be just set, and then somehow or other zzzzzut! — it all went wrong.

Вы можете помогать ему другими способами, не помогая ему справиться с этой проблемой помощи, и он просто будет продолжать терпеть крах. Это человек, которого вы... вы привели его в порядок, вы дали ему взаймы немного денег, вы обеспечили его работой, понимаете? Или девушка: вы позаботились о том, чтобы она встретила хорошего парня и чтобы у нее все было в порядке, но потом каким-то образом это – ззззззть! – все пошло не так.

Well, she's dramatizing that you can't help. But this is that person that you've had trouble with in trying to assist — is, this person has something wrong with his Help button and that's the only thing that you can straighten out.

Что ж, она драматизирует тот факт, что вы не можете помочь. И это тот человек, которому вам было трудно помочь... у этого человека что-то не так с кнопкой помощи, и это единственное, что вы можете привести в порядок.

Well, oddly enough, if this is so fundamental, it runs through all cases and all people. If a person can't be controlled and can't control anything, there's something wrong with the Help button. If a person cannot communicate, there's certainly something wrong with the Help button. If a person isn't interested in life, then there's something wrong with the Help button. This inevitably is true.

Как ни странно, если это настолько основополагающий принцип, то он относится ко всем кейсам и ко всем людям. Если человека невозможно контролировать или если он сам не может ничего контролировать, значит у него что-то не так с кнопкой помощи. Если человек неспособен общаться, то у него, определенно, что-то не так с кнопкой помощи. Если человека не интересует жизнь, значит у него что-то не так с кнопкой помощи. Это неизбежно.

Now, people's Help button can be in better shape or in worse shape or something of the sort. You can do a great deal to straighten somebody out by straightening out Control. You can just talk to him about control and do some straightening out of this subject of control — and do a lot for them. But if there's a great deal wrong with the Help button, it won't stay right, don't you see? Person will go on in again.

Так вот, люди могут находиться в более хорошем или более плохом состоянии в том, что касается кнопки помощи. Вы можете сделать очень многое, пытаясь привести в порядок кнопку контроля у человека. Вы можете просто поговорить с ним о контроле и немного поработать над тем, чтобы привести в порядок контроль... и вы сделаете многое для человека. Но если он находится в очень плохом состоянии в том, что касается кнопки помощи, то все, что вы приведете в порядок, снова придет в беспорядок, понимаете? Человек снова вернется к прежнему.

Now, you can set up a person so that his communication level and his fear of communicating with people, his fear of what he'll do, and so forth — just on a communication basis — you can set that up and do a lot to straighten it out, but it won't be permanent unless you've also straightened out the Help button.

Вы можете привести его в такое состояние, что его уровень общения, его боязнь общаться с людьми, тот страх, который он испытывает при мысли о том, что он может сделать, и так далее... просто на уровне общения... вы можете исправить все это, и вы можете сделать многое для того, чтобы привести его в порядок, но результаты вашей работы не будут стабильными, если только вы не приведете в порядок также и кнопку помощи.

This is so fundamental that the reason life is life and people are together and grass grows and trees grow and apparently the rain falls and everything else, is because it helps somebody.

Это настолько основополагающий принцип, что причина, по которой жизнь является жизнью, причина, по которой люди объединяются в группы, причина, по которой растут деревья и трава, причина, но которой идет дождь и так далее, заключается, очевидно, в том, что все это помогает кому-то.

I don't know who cries when a hurricane blows too loud and blows everybody up, but I do know that you probably wouldn't have any wind at all if it didn't help somebody. You get the idea?

Я не знаю, кто кричит, когда за окном бушует ураган и сбивает с ног всех, кто попадается у него на пути, но я точно знаю, что никакого ветра, вероятно, не существовало бы, если бы он не помогал кому-то. Понимаете?

The help of anything that is consistently here is greater than its damage. And every once in a while some naturalist comes along and says, "Well, you know, you know ... you know, the wobble-eyed oriole, you know, that we were killing off up in North Downs, we found out the other day all he ate was spiders. And he only ate the bad spiders. And now we're having an awful time trying to replace the wobble-eyed oriole." Very, very remarkable.

Помощь, которую оказывает что-то, постоянно существующее, превышает тот вред, который это приносит. Время от времени некоторые натуралисты появляются и говорят: «Ну, знаете, знаете... знаете, мы недавно обнаружили, что косоглазый ореол, которого мы истребляли в Северном Даунсе, питается исключительно пауками. Он питается только ядовитыми пауками. И теперь нам очень трудно найти замену этим косоглазым ореолам». Очень, очень удивительно.

Now, of course, a pest probably thinks he's helping by just putting himself there to be cleaned out. You ask any criminal, you just — you ask any criminal, "How could you help the police?" And he'll say, "Well, get caught. Be a criminal and get caught." And any time you inspect a crime, if you're capable of looking at anything or capable of observation at all, why, the fellow did everything but write his name in chalk across the middle of the desk and carve his initials and his home address and phone number, and so forth, on the dead man's chest.

Конечно, насекомое-паразит, наверное, думает, что оно помогает тем, что просто появляется где-то, чтобы его оттуда убрали. Спросите любого преступника, и вы просто... спросите любого преступника: «Как ты мог бы помочь полиции?» И он ответит вам: «Ну, дать возможность поймать себя. Быть преступником и дать возможность поймать себя». И каждый раз, когда вы расследуете какое-то преступление, если вы вообще способны смотреть или наблюдать, вы видите, что этот человек сделал все, разве что только не написал свое имя мелом на крышке стола и не выцарапал свои инициалы, домашний адрес и номер телефона на груди трупа.

I tell you, the police really shouldn't pride themselves too much on having caught criminals — not too much. Because the criminal that's on the reverse flow, which — the answer to the question that they're living is, "How would you help police?' Well, the best way to help police is totally puzzle them or totally amaze them so that they will then have to have more police, and so forth. Well, he does clever crimes. And of course they never catch him. And it sort of works out that the fellow who is trying to help police by getting caught gets caught and the person that's trying to help police by not getting caught, he doesn't get caught, usually, you see?

Уверяю вас, полицейским на самом деле не стоит слишком уж гордиться собой, когда им удалось поймать преступников... не стоит слишком уж гордиться. Потому что преступник, у которого противоположный поток... если вы спросите его, зачем он живет, он ответит вам... «Как вы могли бы помочь полиции?» Ну, самый лучший способ помочь полиции – это совершенно сбить их с толку или сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы им пришлось нанять еще больше полицейских и так далее. Так что он совершает преступления с умом. И конечно, полицейским никак не удается его поймать. Выходит так, что преступника, который пытается помочь полиции, давая возможность поймать себя, удается поймать, а преступника, который пытается помочь полиции, не давая возможности поймать себя, обычно не удается поймать, понимаете?

And I got a lot of friends that are cops. But I'll tell you, I've never quite let them in on what makes their statistics.

У меня есть много друзей-полицейских. Но поверьте мне, я никогда не рассказываю им, из чего складывается их статистика.

Of course, the policeman — the policeman serves best by just standing there. This is pretty, pretty simple. It gives everybody that's law-abiding confidence. They think it's all cared for.

Конечно, полицейский лучше всего служит, когда он просто стоит где-нибудь. Это довольно просто. Эта дает всем уверенность, что законы соблюдаются. Люди думают, что все под контролем.

Actually, a cop has his role in life, too. But it's a very funny thing about the police. I've seen police absolutely coming down on some poor criminal with a club until the criminal needed a handkerchief and the cop reaches in his pocket, you know, and he gives the criminal a handkerchief, you know. The dumb criminal sits there, see, and continues to just sob and need a handkerchief, or something like that. He doesn't go on and take the rest of the lineup. He doesn't say, "How can I fight this rap?" He doesn't ask any of the pertinent questions because he's already gotten a police officer to help him with a handkerchief.

На самом деле полицейские тоже играют свою роль в жизни. Но это очень забавно. Я видел, как полицейский набросился на какого-то бедолагу-преступника с дубинкой, и он бил его, пока тому не понадобился носовой платок, и тогда полицейский вытащил из кармана носовой платок и дал этому преступнику, понимаете. А тот сидел себе ошарашенный и только всхлипывал и сморкался или что-то в этом роде. Он не пошел дальше и не стал делать все остальное, что он должен был бы сделать. Он не стал задавать вопрос: «Как же мне снять с себя обвинение?» Он не стал задавать вопросы, которые он должен был бы задать в такой ситуации, потому что он уже заставил полицейского помочь себе, дав носовой платок.

"Now how do I get out of this place?" is just two or three questions up the line. He'll have cops helping him.

«Как мне выбраться отсюда?» – это вопрос, который стоит на два или три шага дальше. Полицейские будут помогать ему.

I remember one time I was arrested by mistake. They do that — they do that in the United States every once in a while. Somebody wanted me as a witness. They wanted me as a witness in a bankruptcy case of some kind or another. I was just a witness, an innocent bystander — factually an innocent bystander. But I must have had something about that particular area in some past life because the next thing I knew, why, the cops rushed in, you know, and practically shot everybody down and grabbed me and took me off and held me very carefully so that they would have this witness for this case.

Я помню, как однажды меня арестовали по ошибке. Такое происходит... такое происходит в Соединенных Штатах время от времени. Кто-то хотел, чтобы я дал показания как свидетель. Они хотели, чтобы я дал показания как свидетель по какому-то делу о банкротстве. Я был просто свидетелем, невинным наблюдателем... на самом деле невинным наблюдателем. Но, наверное, у меня было что-то связано с этой областью в какой-то из прошлых жизней, потому что не успел я оглянуться, как ворвались полицейские, уложили практически всех на пол, схватили меня и увезли. Они очень осторожно держали меня, полагая, что у них будет свидетель по этому делу.

And I said to them, "Don't you think this is sort of unfair?" And they didn't pay any attention to that. So I got kind of mean, in my own inimical, mean way. And when I finally appeared on the witness stand, I had the prosecuting attorney and the attorney for defense arguing with the judge that I shouldn't be required to be held more than the next fifteen or twenty minutes anyway because they wanted to help me. The judge helped me, too.

И я спросил их: «Вам не кажется, что это не совсем справедливо?» Но они не обратили на это никакого внимания. Так что я преисполнился злобы в свойственной мне недружелюбной манере. И потом я наконец оказался в суде на месте, где свидетели дают показания; прокурор и адвокат спорили с судьей по поводу того, что меня в любом случае не должны держать здесь дольше 15-20 минут, – они хотели мне помочь. Судья тоже мне помог.

I sat down and gave some testimony. I said, "Well, I don't know anything about it. I was hardly there," and that was it. Boom.

Я сел и дал показания. Я сказал: «Ну, я ничего об этом не знаю. Я едва ли был там», и все. Бум.

But I had been treated to the fantastic sight, you see, of several high officials all flipping into this Help button. They did, one right after the other! They were all trying to help me. And they did. They did.

Мне довелось наблюдать фантастическое зрелище: как у нескольких высокопоставленных чиновников включилась эта кнопка помощи. У одного за другим! Все они пытались помочь мне. И они помогли. Они помогли.

But you know, it must take some doing to prevent being helped. You know, a fellow really must work at it if he's never helped by society or the life around him.

Но знаете, должно быть, нужно изрядно потрудиться, чтобы не дать кому-то помочь себе. Знаете, человек, который никогда не получал помощи от общества или от жизни, которая его окружает, должен был как следует потрудиться над этим.

Look at the — there's a pillar there and lights, and so forth. What do you suppose the pillar is doing?

Посмотрите на... вон там находится колонна и лампы. Как вы думаете, что делает эта колонна?

Well, the pillar is helping you by holding the roof off your head. If the pillar wasn't there, why, the roof might fall in, you see? And the light? Well,

Эта колонна помогает вам, удерживая крышу у вас над головой. Если бы этой колонны там не было, то крыша могла бы рухнуть на вас, понимаете? А лампа? Она помогает вам тем, что освещает для вас различные предметы, которые вы можете видеть. А вот здесь есть несколько электронных устройств, которые помогают вам усиливать звуковые волны, и еще есть пол, который не дает вам провалиться в центр Земли. И некоторые из вас носят очки; ну, они не дают воздуху попадать вам в глаза.

that helps you by letting you see things. And there's some electronics gear here and it assists you with the magnification of sound waves, and the floor keeps you from falling to the center of Earth. And some of you are wearing glasses; well, that keeps the air from your eyeballs.

Но куда бы вы ни посмотрели, бог ты мой, вы со всех сторон получаете помощь! Просто огромное количество помощи, масса помощи. Прямо в этот момент в океане плавает рыба, которая только и думает о том, как бы попасть к вам в тарелку, чтобы вы ее съели.

But everywhere you look, boy, are you being helped! It is such an avalanche, such a landslide. There are fish out there swimming in the ocean right this moment that just have one idea in mind and that's to appear on your plate so you can eat.

Или, может быть, она не думает об этом, но об этом думают рыбаки. И если вы начнете смотреть на мир с точки зрения помощи, то вы увидите, что ее невозможно избежать. Она окружает вас со все сторон.

Or maybe they don't have that idea in mind, but the fishermen do. And we start looking around at this world from a viewpoint of help and you can't avoid it. You're sunk.

А если человеку невозможно помочь, то он не может видеть свет, он не воспринимает световые волны прямо; он не может слышать звуковые волны, у него проблемы со слухом; возможно, он не отдает себе отчета в том, что пол не дает ему провалиться в центр Земли. С ним происходят всякие странные вещи, потому что ему невозможно помочь.

And if a person can't be helped, he can't see the light, the light waves don't go straight for him; he can't hear these sound waves, has something wrong with his hearing; probably he doesn't appreciate the floor keeping him from falling to the center of Earth. All sorts of weird things are going on because he can't be helped.

Если ему невозможно помочь, то, поверьте мне, этот мир должен казаться ему странным, потому что помощь – это единственное, что есть в этом мире.

If he can't be helped, believe me, this must be a funny-looking world, because that's all it's got in it.

Если вы будете идти но улице и смотреть по сторонам и если вы просто начнете обращать внимание на все те вещи, которые помогают людям, то вы очень быстро собьетесь со счета. Таких вещей слишком много.

You look up and down any given street and just spot things that are helping people and you'll lose count in an awful hurry. It's just too many.

Так вот, по сути, до тех пор пока различные вещи будут помогать вам и вы будете помогать им, и пока вы будете знать, кто что делает, с вами будет все в порядке. Я имею в виду, что вы можете получать сколько угодно помощи. Кого это волнует?

Now basically, as long as things help you and you help things and you know who is doing what, you're all right. I mean, there can be any quantity of help. Who cares?

Только когда вы забываете, кто кому помогает, и когда вы начинаете отказываться принимать помощь, когда вы начинаете отказываться помогать, когда вы начинаете отказываться от того, чтобы вам помогали, со всем этим становится что-то не так... когда вы начинаете думать: «С этой штукой под названием помощь что-то ужасно не так, и я лучше воздержусь от этого».

It's when you lose sight of who is helping who and when you start refusing help, when you start refusing to give help, when you start refusing to get help, that things start going wrong — when you start figuring out "there's something awfully wrong with this thing called help and I'd better resist it."

Так вот, у саентологов появляется множество странных особенностей. Они кажутся странными только с точки зрения того, что считается нормальным в целом, поскольку саентологи быстрее и легче реагируют на определенные вещи или же они способны делать определенные вещи.

Well, give you an idea that Scientologists develop many peculiar characteristics. They only look peculiar from the norm at large because they respond easier on certain things or they're able to do certain things.

Не так много лет тому назад произошел такой случай: один парень сидел за столиком с двумя саентологами; в течение всего этого дня он веселился от души. Он разыгрывал одну шутку с каждым... он разыгрывал эту штуку с людьми в офисе, и каждый... он доставал из кармана свой бумажник и вытаскивал оттуда две банкноты достоинством в пять фунтов стерлингов.

And there was a chap not too many years ago had two Scientologists at the table with him and all day long this fellow had been having a ball. He'd been playing a joke on everybody — he'd been playing this joke in the office and everybody — and he reached into his pocket and he took out his wallet and he took out two five-pound notes.

Так вот, на протяжении всего дня он занимался тем, что подходил к своим друзьям и протягивал им эти две пятифунтовые банкноты, говоря: «Вот, возьми те. Это банкнота в пять фунтов стерлингов».

Now, all day long he'd been handing out these two five-pound notes to friends and says, "Here. Here's a five-pound note."

И знаете, люди смотрели на нее и говорили: «Что это? Зачем это?» Понимаете?

And you know, he'd had people sitting there looking, you know, saying, "What's that? What's that for?" You know? 'What's . . . what's that?" You know?

«У – это еще что?» Они не могли принять такую помощь. Но потом этот парень ужинал за столиком с двумя саентологами. Вы знаете, что они так и не отдали мне мою долю? Ужасно. Но этот парень потерял свои банкноты в пять фунтов стерлингов. Возможно, он даже присутствует здесь сегодня вечером. Он может подтвердить мои слова.

You know, they wouldn't be helped that much. But he had two Scientologists sitting at the table with him at lunch. You know they never gave me my cut? Horrible. But he lost his five-pound notes. He's possibly even here tonight. He'd tell you that's true.

Но вот в чем разница, понимаете? Кто-то протестует против общества машин. Так вот, это именно то, что делает общество машин для людей: машины – то, что мы называем МЭСТ, – оказывают помощь, они оказывают всю возможную помощь с точки зрения кого-то, кому не нравятся машины или что-то в этом роде.

But here is — here's the difference, you see? Now somebody protests against this machine society. Now, here's exactly what the machine society is doing to people: Machines, this stuff called MEST, is doing all of the help, doing all of it, from a viewpoint of somebody who's resenting machinery or something like that.

Не думайте, что домохозяйка в полном восторге от электрических приборов. Они лишают ее работы. До определенного момента нет ничего плохого в том, что железка выполняет всю стирку. Понимаете, до определенного момента. Но рано или поздно эта женщина начнет осознавать, что из-за этого она становится в какой-то степени ненужной. Она больше не может оказывать никакой помощи, понимаете? И так происходит с любыми машинами.

Don't for a minute think the housewife is totally sold on appliances. She's being moved out of a job. Up to a certain point, it's all right for metal to do all of the wash. You see, up to a point. But sooner or later she comes to realize that this makes her relatively unnecessary. It's moving her out of a position of helping anything, don't you see? That works that way with all machinery.

Люди, вероятно, не осознают этого до самого последнего момента. Кто-то изобрел такую вещь, как фотогравюра или что-то в этом роде, и последние специалисты, которые изготавливали пластинки вручную, в течение долгого времени не видели ничего плохого в фотогравюре, но потом они осознали, что их пластинки больше никому не нужны и что теперь их работа заключается в том, чтобы дергать рычаги машины или что-то в этом роде; их помощь никому не нужна. И в самый последний момент они присоединились к какому-то союзу, который борется с автоматизацией, понимаете? Всегда слишком поздно.

I imagine men probably don't find this out until the last moment. Somebody invents photogravure or something and the last fellows that were doing hand plates, they thought this photogravure was all right for a long time, and then they realized nobody wanted their plates and they were just expected to pull levers on a machine, or something like that; nobody wanted their help. And at the last moment, why, they joined some union that's fighting automation, see? Always too late.

Что с ними произошло, так это то, что они зафиксировались на одном этом канале помощи, понимаете, и им не нравится, когда что-то еще забирает у них их шляпу и носит ее; это расстраивает их. Машины оказывают всю возможную помощь. И потом они поднимаются на такой уровень, что они начинают оказывать всю помощь, которую только можно оказывать для общества, и даже ремонт машин осуществляют машины, так что вам даже не нужно больше этим заниматься... понимаете, вам больше не нужен мастер, потому что машины сами себя ремонтируют... и потом мы доходим до того, что все мышление начинают осуществлять машины... Очень забавно. Ученые сегодня полагают, что машины способны думать, и все это настолько ослепляет их, что это кажется им чем-то великолепным, понимаете? И они говорят: «Знаете, машина может думать. Она думает».

What they've done is get fixated on this one channel of help, don't you see, and they resent something else taking their hat and wearing it; that's upsetting. The machinery is doing all of the help. And when the machinery gets up to a point where it does all the help in the society and even machines are repaired by machines so you don't even need this anymore — you see, you don't need a repairman anymore because machines repair machines — and when you get up to the point that all the thinking is done by machines ... It's very amusing. The scientist today thinks that machine thinks, you know, and they're getting so dazzled on this, they think this is wonderful, you know? And they say, "Well, the machine thinks, you know? It thinks."

Как-то раз у меня произошел ужасный спор с одним из них. Я... они создали огромный электронный мозг. Я ходил вокруг, восхищаясь всем этим, и я помогал им, восхищаясь всеми их машинами. И они говорили мне: «Теперь вы видите»... я помогал им до тех пор, пока они не начали злиться. Они сказали: «То, над чем вы работаете, – уже прошлое. Нам больше не нужны сообразительные люди, поскольку у нас теперь есть все эти замечательные машины, и они думают вместо нас, выполняют все расчеты, вычисления и так далее. А человеческий мозг совершает ошибки, только машины делают все правильно. Человеческий мозг... не способен делать правильные вычисления. Эти машины могут вычислить за четыре, за пять минут то, на что человеческому мозгу потребуется около четырех-пяти лет. Так что человек ни на что не годен и его следует объявить вне закона, поскольку машины – это все».

I had an awful argument with one, one day. I was — there was this huge electronic brain. I was standing around admiring it all and I was helping them by admiring all of their machinery. And they were telling me, "Now, you see" — I helped them right up to the point they got nasty. They said, "What you're working on is passé. We don't need smart people anymore, because we've got all this wonderful machinery and it does all the thinking and computing and calculating, and so forth. And the human brain is subject to error, only machines are right. The human brain — unable to compute things. These machines can compute in four or five minutes what a human brain would require four or five years to compute. So therefore man is no good and he ought to be abolished because the machines are all."

Я сказал: «Что ж, это очень интересно. Я хочу показать вам один эксперимент», понимаете?

I said, "Well, that's very interesting." And I said, "I want to show you an experiment."

«Да?»

"Yeah?"

«Введите в машину алгебраическое уравнение и попросите ее выдать ответ. Вот вы стоите около нее, введите это в машину. Будьте так любезны».

"Now, put in the machine an algebraic equation with a request for the answer. Now, you stand right there, put that in the machine. Will you do that?"

И он это сделал. И машина начала вуирр, кланг, знаете? Звенели звоночки, что-то поворачивалось и все такое. Машина выдала ответ. Это был кубический корень из нуля или что-то в этом роде.

Guy did. The machine goes whirr, clang you know? Bells ring, tilt, you know, and all that. Answer comes back out. It was the cube root of 0 or something of the sort.

И я сказал: «Вот».

And I said, "There."

«Да, – подхватил он. – Вот! Вы поняли это. Посмотрите, что сделала машина» – и так далее.

"Yeah," he says, "there! You got it." He said, "Look at what the machine did," and so forth.

Я спросил: «Кто ввел в нее данные?»

I said, "Who fed it the data?" "Oh."

«О».

I hadn't realized at the time because I hadn't explored this thing called Help, but the one thing you can really get what you call comm lags on is Help.

Поскольку тогда я еще не изучил ее, эту штуку, называемую «Помощь», я кое-чего не осознавал: что действительно вызывает «задержку общения», как мы это называем, так это кнопка помощи.

I had shown this fellow that he had helped the machine. And he, of course, had been getting help from the machine so long that there was no reverse to the flow. And there being no reversed flow of any character, naturally, when I ask him to help the machine or note that he'd helped the machine, he became helpless.

Я показал этому парню, что он помог машине. А он, конечно же, получал помощь от машины уже так долго, что там не было никакого обратного потока. Там не было никакого обратного потока, и, естественно, когда я попросил его помочь машине или заметить, что он помог машине, он стал беспомощен.

What did the machine do? The machine was built by the mind, it served the mind, it took all of its orders from a person, it gave all of its assistance to a person. What was the machine?

Что делает машина? Машина построена разумом, служит разуму, она принимает приказы только от человека, и отдает ему всю свою помощь. Что представляет собой машина?

Well, one thing it wasn't was superior to people. And yet this idea in the society is getting more and more prevalent: that the machine is all, that the product is all._

Что ж, во-первых, что она собой не представляет: она не является чем-то более важным, чем человек. И тем не менее эта идея становится все более и более распространенной в обществе: что машина – это все, что продукт – это все.

And all of a sudden, man sits around and realizes he's not needed anymore.

И неожиданно человек осознает, что он больше не нужен.

And watch it, because the moment large bodies of workmen find out they're no longer needed, comes the revolution. You can starve them, you can beat them, you can slice their paychecks in half, you can tax them, you can do almost anything to them. They're fantastic in the amount of abuse people will take. They're utterly fantastic — as long as it isn't a certain kind of abuse.

Но смотрите в оба, ведь когда огромные массы трудящихся обнаружат, что они больше не нужны, произойдет революция. Вы можете морить людей голодом, вы можете бить их, вы можете урезать наполовину их зарплату, вы можете облагать их налогами, вы можете делать с ними почти все, что угодно. Люди могут выдержать невероятное количество жестокости. Просто невероятное... но только если это не будет жестокостью определенного вида.

If you really want the revolution, just convince them they're no longer of any assistance. And if broadly the whole society were persuaded, you see, that it no longer was of any assistance — it was all being done by machinery, and so forth, and they were sort of a thing that wasn't necessary anymore and that was it — you'd have the whole nation in revolt.

Если вы действительно хотите революции, просто убедите их в том, что их помощь больше никому не нужна. И если кто-то убедит все общество в целом в том, что его помощь больше не нужна... все делают машины и так далее, и люди вроде как больше не нужны и с этим ничего не поделаешь... вся страна взбунтуется.

I notice how husbands get revolts at home, for instance. They get them very easily and very naturally. And how wives get revolt outside the home.

Например, я заметил, как мужья вызывают бунт у себя дома. У них это получается очень легко и естественно. И я заметил, как жены вызывают бунт вне дома.

Husband comes home and he looks around. The house is all clean, and so forth, and he can't see that any work has been done, however. So in various ways, he explains to his wife how she hasn't helped that day. After all, she has all the automatic equipment and machinery, and so forth. So she hasn't helped that day. So she counters around and convinces him that he hasn't been of any help either that day.

Муж приходит домой, смотрит вокруг. В доме все прибрано и так далее, однако он не видит, что была сделана какая-то работа. И он различными способами объясняет своей жене, что она не оказала ему помощи в этот день. В конце концов, у нее было все это оборудование и машины, работающие автоматически, и так далее. Так что она в этот день не оказала ему помощи. И в ответ на это она пытается убедить его в том, что он также не оказал ей никакой помощи в этот день.

If you want to examine any argument, you'll find out it breaks down to this fundamental: both parties are trying to convince the other party that they aren't helping. Now if you carry that along far enough, somebody is liable to believe it. The moment they believe it, you really do get a splang!

Если вы проанализируете любой спор, то вы увидите, что он сводится к этому основному моменту: каждая из сторон пытается убедить другую в том, что та не помогает. Что ж, если продолжать в том же духе достаточно долго, кто-нибудь скорее всего в это поверит. И как только он поверит в это, вы действительно получите сплэнг!

We have a case right now of a race driver here in England who has parted from his wife. I have been amazed that some Scientologist hasn't shown up in his vicinity. Hasn't occurred to me to say anything about it, one way or the other, but I've just been rather amazed that something hasn't happened in that direction because it very often and routinely does happen across the world these days. We hear about them and hear about them.

Прямо сейчас мы работаем с автогонщиком (здесь, в Англии), который оставил свою жену. Я был удивлен, что в тот момент рядом с ним не оказалось ни одного саентолога. Мне и в голову не приходило затрагивать эту тему... так или иначе... я был просто очень удивлен, что в этом отношении ничего не делалось, ведь в наши дни такие вещи действительно случаются очень часто и сегодня это стало обычным явлением повсюду в мире. Мы постоянно слышим о такого рода вещах.

You can't use the names of famous people, however, in order to spread it along and nobody has gone near him, so we won't worry about it. That's Stirling Moss. All right.

Мы не можем использовать имена знаменитых людей, чтобы заниматься распространением, поэтому никто к нему и не подошел, так что мы не будем об этом беспокоиться. Это был Стерлинг Мосс. Ладно.

Look at this fellow, though. Look at this fellow. He even gets hurt and his wife doesn't come to his bedside, see? He's trying. You want to know why Stirling Moss is driving so badly? Well, if he got ... She actually coached him. The last time he got hurt she said, "Well, he wasn't hurt bad enough for me to come to his bedside."

Посмотрите, однако, на этого парня. Посмотрите на этого парня. Он даже получает травму, а его жена не навещает его, понимаете? Он пытается. Хотите знать, почему Стерлинг Мосс так плохо водит на гонках? Что ж, если он... она на самом деле была его тренером. Последний раз, когда он получил травму, она сказала: «Ну, его состояние не настолько плохо, чтобы мне нужно было сидеть около его постели».

Now, after he gets out of this, what's he got to do? He's got to get that close, see, to the exact, correct amount, and she will come to his bedside, see?

Так вот, после того как он выберется из этого состояния, что ему нужно будет сделать? Ему нужно будет травмировать себя как раз настолько, насколько необходимо, чтобы жена сидела около его постели, понимаете?

But look at the knuckleheaded way he's working at it. He's not really going to win this thing, you see, by losing all the races and smashing into all the signboards, and so forth. That isn't the way he's going to do it at all.

Но посмотрите на тот дурацкий способ, которым он пытается этого добиться. На самом деле он не добьется своего, проигрывая все гонки и врезаясь но все рекламные щиты, понимаете? Это совершенно не тот способ, которым этого можно добиться.

He evidently started working on it a long time ago the other way. He was trying to convince her she didn't help.

Он, очевидно, уже давно пытается добиться этого другим способом. Он пытается убедить ее в том, что она не оказывает помощи.

I know if I were in that position, I would hold only myself guilty. It's quite a — quite interesting. You say, well, there isn't anything that a wife like that could do for the husband and he's in a dangerous profession and what help could she be, and so forth. Well, there's plenty of people in the stands to cheer. He's got mechanics, and so forth, to straighten up all the spokes and change all the wheels, and so forth. Well, how could she possibly help?

Что ж, я знаю, что если бы я был на его месте, то я винил бы только себя. Это довольно... довольно интересно. Вы скажете, что жена вроде нее не может ничего сделать для своего мужа, у него опасная профессия, и чем она ему может помочь? И

Well, if he was a Scientologist, he might or might not be a race driver. But for sure, a long time ago he probably would have started in along a program of "But Katie, the wheel doesn't work right until you've polished it. It's unlucky, you see? Unless you come down into the pit and polish up the steering wheel, it just don't drive."

так далее. Что ж, на трибунах достаточно людей, чтобы поддержать участников гонок. У него есть механики и так далее, которые приводят в порядок спицы, меняют колеса и так далее. Что ж, как она вообще может помочь?

I ran into a girl one time that had been divorced — show you how far this — how deep this sort of thing is. She'd been divorced for about four years. And one day — one day she came over to pick up a whole bunch of things in the way of papers, and so forth, in the office, and she emptied out this hatbox on the floor to make sure there was nothing in it, you know, and she turned it over again, and falling out of the hatbox were three or four little white phials — vials of chemicals of some kind or another.

Если бы он был саентологом, то он мог бы быть, а мог бы и не быть автогонщиком. Но наверняка, он уже давным-давно, вероятно, начал бы проводить такую вот кампанию: «Но Кэти, машина не слушается руля, пока ты не отполируешь его. Это приносит неудачу, понимаешь? Пока ты не спустишься в гараж и не отполируешь руль, он просто не крутится».

And I said, "What are those?"

Однажды, я случайно встретил одну женщину... я просто покажу, насколько далеко... насколько глубоко пустили корни такого рода вещи. Она была разведена уже 4 года. И как-то раз, как-то раз она зашла в офис забрать целую охапку всякой всячины, главным образом бумаг и так далее, и вытряхнула содержимое картонки для шляпки на пол, чтобы убедиться, что там ничего не было, и, когда она перевернула ее снова, оттуда выпало три или четыре маленьких белых склянки... пузырька с какими-то химикатами.

И я спросил ее: «Что это?»

I said, "Well, what are they? What are they? This is very curious; they're strange looking chemicals, and so forth. Are you trying to blow something up?"

«А, – сказала она, – это... я лучше положу это обратно».

"Oh, no," she says. "Ooh, no, quite the contrary." She says, "You remember my former husband was an explosives engineer. And if I don't carry some of this around with me all the time, the stuff doesn't work for him."

Я спросил: «Ну, так что же это? Что это? Это очень любопытно. Это какие-то химикаты, и они странно выглядят. Вы не хотите ничего взорвать?»

They'd been divorced four years before. She was still making sure that the explosive exploded.

«О, нет, – отвечает она. – Совсем нет. Вы же помните, мой бывший муж был инженером-пиротехником. И если я не ношу постоянно что-то из этого с собой, они у него не взрываются.»

Well, you say, well, maybe it didn't keep them together, but as a matter of fact, it was he that was trying to part, not she. She was still trying to keep them together by carrying around this sort of thing. That's a token.

Они были разведены уже четыре года. Но она все еще следит за тем, чтобы взрывчатые вещества взрывались.

The Freudian token, by the way, comes under this heading. A Freudian token can be understood just that fast if you just ask somebody who it's helping. That's all you have to ask them. They'll explain to you and throw it away. It's just that quick.

Что ж, скажете вы, возможно, это не удержало их вместе, но на самом деле именно он пытался уйти, а не она. Она все еще пыталась сохранить брак, таская такого рода вещи. Это жетон.

Now, wherever — wherever you see the Help button gone, you've got a gone dog. You've got a very, very gone dog. That's the end of the road.

Фрейдовский жетон, между прочим, относится к этой же категории. Фрейдовский жетон можно очень быстро понять, если вы просто спросите человека, кому это помогает. Это все, что вам нужно спросить. Они объяснят вам это и выкинут его. Вот так быстро.

You might say everything or anything in the whole universe will help if it could be shown wherein or how. And that's something to remember.

Что ж, всякий раз, когда вы видите, что у человека не срабатывает кнопка помощи, вы имеете дело с конченым человеком. Вы имеете дело с совершенно конченым человеком. Это конец пути.

Sometime when you're captured by bandits in northern Mongolia or something, or captured by police at the Earl's Court police station or something, when you're in the hands of barbarians, why, that's something to remember.

Вы можете сказать: все, что угодно, во всей вселенной будет оказывать помощь, если вы сумете показать ему в чем и как. И об этом стоит помнить.

When some large industrialist is busily — some large industrialist is busily trying to hire you or not hire you or something of the sort, that's something to remember.

Порою, когда вас схватили бандиты в северной Монголии или что-то в этом роде, или вас схватила полиция и вы сидите в полицейском участке Эрлс Корт, или что-то в этом роде, когда вы в руках варваров, об этом стоит помнить.

The one point of existing communication that will still remain there is the Help button.

Когда какой-то крупный делец тягается нанять вас или не нанять вас или что-то в этом роде, об этом стоит помнить.

And before you get anybody up to Interest, you have to handle the Help button. And you have to handle it pretty well. Discuss it with him. Discuss his failures of helping — that being the last line. Discuss how he could help things. Discuss these things on up the line. You'll eventually get into a discussion of control. Well, that's fine. You can discuss control with him and you'll find out that if you understand Control and he doesn't, that 000-whang, it straightens out awfully fast.

Тот элемент общения, который все же будет присутствовать в каждом приведенном выше случае, – это кнопка «Помощь».

And then as far as communication is concerned, you can also straighten out some communication with him.

И прежде чем вы сможете поднять кого-либо до уровня интереса, вы должны разобраться с кнопкой помощи. И вы должны разобраться с ней очень хорошо. Обсудите ее с ним. Обсудите его неудачи при попытках помочь... это уже последняя черта. Обсудите как он мог бы помогать. Обсудите те вещи, которые находятся выше. И вы в конце концов начнете обсуждать контроль. Что ж, это хорошо. Вы можете обсудить с ним контроль, и вы увидите, что если вы понимаете «Контроль», а он нет, то уууанг, это очень быстро приходит в порядок.

When you've straightened these things out — which you can do, oddly enough, in almost casual conversation with somebody — you'll have interest. And until you've straightened those things out, you won't have interest.

А затем, если говорить об общении, вы можете привести в порядок и некоторое общение с ним.

Now, control — somebody has been beaten and somebody told him he was being controlled. You know, you're being controlled: wham! wham! wham! — beating somebody around. Of course, the person isn't being controlled at all. That's complete miscontrol to kick somebody around to get him to do something. Well, you don't control things that way.

Когда вы приведете эти вещи в порядок... а вы можете сделать это с кем-нибудь, как это ни странно, чуть ли не в случайной беседе... у него появится интерес. А пока вы не приведете эти вещи в порядок, у него не появится интерес.

Those of us that have been in the military too long, why, we've gotten used to this and we think of it sort of a little bit as control, you know? But it's not control. Just try beating a car to make it go down the road. Doesn't work.

Контроль... кого-то побили, а кто-то сказал ему, что его контролируют. «Знаешь, тебя контролируют»: бам! бам! бам! – бьет кого-то. Конечно же, его вообще не контролируют. Это совершенно неправильный контроль – пинать кого-то ногами, чтобы заставить что-то делать. Так не контролируют.

Communication — communication breaks off only when a person is afraid that he'll injure somebody with communication. He has injured too many people with communications.

Те из нас, кто служил в армии слишком долго, привыкли к этому, и мы думаем, что это в какой-то не очень большой степени все же является контролем, понимаете? Но это не контроль. Просто попробуйте ударить несколько раз по автомобилю, чтобы заставить его сдвинуться с места. Это не работает.

There's things he's liable to say to people. There's things he shouldn't say to people. There's this — he just better not; he just better not. Better not talk to people. Better not talk to you. Well, why better not talk to you? It's what he could say to you that's important.

Общение... общение разрывается, только когда человек боится, что он причинит кому-то вред, если будет общаться. Он уже причинил вред слишком многим своим общением.

He'll finally find out that he can say things to you without searing your head off or something of the sort. You'd be surprised how nutty people are on the subject of communication.

Есть вещи, которые он обычно говорит людям. Есть вещи, которые он не должен говорить людям. Есть такое... ему лучше не стоит; ему лучше не стоит. Лучше ему не говорить с людьми. Лучше не говорить с вами. Почему лучше не говорить с вами? Дело в том, что он может сказать вам, вот что важно.

If you want to find out — without finding out how goofy somebody is on the subject of communication, you can break through and make communication contact with people.

В конце концов он выяснит, что он может говорить вам что-то и при этом ваша голова остается цела или что-то в этом роде. Вы удивитесь насколько люди могут сходить с ума из-за всего, что связано с общением.

Somebody that walks into the office or wherever you work, or something like that, habitually and says nothing — you know, rrr-rrr-rm-bmm, sit down, and so forth — just start on a campaign of saying to them once each morning "Hello." Just say "Hello" once each morning — no matter what they do. Maybe two weeks, maybe three weeks, something like that, the fellow is liable to turn to you rather shyly and say, "Hello." And a short time later, he'll be in communication.

Если вы хотите выяснить... даже если вы и не выясните, насколько бестолковыми бывают люди в вопросах общения, вы сможете совершить прорыв и вступить в общение с людьми.

I know I was — used to run into a bus conductress every once in a while that was one of the orneriest-looking people you ever saw, you know? Just hate, hate, hate, you know? She was really mean, you know, really mean. And I used to ride down Holland Park Avenue and every time I'd turn around, I'd catch this same bus conductress, and so forth. So I said, "Well,-here is a project."

Когда кто-то входит в ваш офис или где вы там работаете, обычно он ничего не говорит... знаете ррр-ррр-рм-бмм, садится и так далее... просто начните проводить в отношении него такую вот кампанию: говорите ему каждое утро «Привет». Просто говорите ему «Привет» каждое утро... неважно, что при этом делает он. Возможно, пройдет две, возможно – три недели, что-то вроде этого, и этот человек скорее всего повернется к вам нерешительно и скажет: «Привет». И немного позже он будет в общении.

Yeah, yeah. No passenger tickets ever got collected after that, and I got on. The passengers got ignored. She kept telling me what a wonderful driver this particular driver was. As a matter of fact, he was a good driver. He was a sports driver who was driving a two-decker bus.

Я знаю, я... садясь в автобус, я каждый раз обычно попадал на одну и ту же кондукторшу, и с виду она была одной из самых злобных женщин, которых вы когда-либо встречали, понимаете? Просто ненависть, ненависть, ненависть. Она действительно была злой, знаете, действительно злой. И я ездил по Холланд Парк авеню, и всякий раз, когда я садился в автобус, я встречался с той же самой кондукторшей и так далее. Так что я сказал: «Что ж, вот проект».

But that one was an amusing one and an interesting one to straighten out

Да, да. Уже больше не требовалось никаких билетов, и я продолжал в том же духе. Пассажиры игнорировались. Она все рассказывала и рассказывала мне, какой великолепный водитель этого автобуса. И он действительно был хорошим водителем. Он был водителем-спортсменом, водившим двухэтажный автобус.

But if you would be friends with the world, why, one of the best things you can do is to bring people up to a level of interest. Doesn't matter in what — bring them up to a level of interest in anything.

Но это был веселый проект, и это было интересно улаживать.

Well, how do you get them there?

И если вы намерены подружиться со всем миром, что ж, одна из лучших вещей, которые вы можете сделать, – это поднимать людей до Уровня интереса. Не важно к чему... поднимать их до уровня интереса к чему угодно.

Well, you have to kind of straighten out their Help button and straighten out their Control button, straighten out their Communication button and after that, why, they can see and look and be interested in things with a great deal of relief and relaxation. And it's a very good thing to do.

И как вы это делаете?

If all you knew about Scientology was that, you'd still make a go of it.

Что ж, вам нужно немного привести в порядок их кнопку «Помощь», привести в порядок их кнопку «Контроль», привести в порядок их кнопку «Общение», а после этого они смогут смотреть, видеть и интересоваться вещами, испытывая огромное облегчение и чувствуя себя непринужденно. И это очень хорошая вещь, которую вы можете сделать.

There's an interesting thing about it, however, is you start accumulating friends when you start doing things like this and unless you're prepared to have a lot of friends, I wouldn't advise it. Be a bad thing to do.

Если бы все, что вы знали о Саентологии, сводилось только к этому, вы все же могли бы преуспевать.

Well, wherever we look in life, we find there is — there are things we can help. There are things we can do. The only thing that goes wrong with this is not helping, but in not being able to.

Однако здесь есть одна интересная вещь: у вас начинает появляться много друзей, когда вы начинаете делать подобные вещи. И если вы не готовы к тому, чтобы иметь много друзей, я бы не советовал этого делать. Это будет плохим действием.

We start — well, think of what you're mad about in the field of politics or the field of government, and so on. You're just not permitted to help, you feel. You can get awfully mad at those fellows. They never ask anybody; they go on and make their own cataclysms all by their lonesome.

Что ж, когда бы мы ни смотрели на жизнь, мы обнаруживаем, что там... там есть что-то, чему мы можем помочь. Есть что-то, что мы можем сделать. Единственное, с чем здесь может быть что-то не так, – это не помощь, а неспособность ее оказать.

Never occurs to them that they're making an awful lot of people mad at them, going on with these various things, but it's just that they deny any help. They don't, apparently, need any.

Мы начинаем... что ж, подумайте о том, что выводит вас из себя в политике, в правительстве и так далее. Вы чувствуете, что вам просто не позволяют помогать. Вы можете сильно разозлиться на этих ребят. Они никого не просят о помощи; они продолжают создавать катаклизмы в полном одиночестве.

And I myself a long time ago woke up to a fact that whereas I needed lots of help, there were people around who were totally convinced that I could never be helped. They arrived at that idea. I didn't. And there were some around who were awfully mad at me because of it; they were furious with me. And I think the only reason maybe psychiatry or something like that gets mad at us, and so forth, is we just say they don't help.

Они не осознают, что выводят из себя огромное количество людей, продолжая делать все эти различные вещи, но это происходит только потому, что они отрицают любую помощь. Они явно не нуждаются в ней.

Я сам уже давно осознал, что в то время как я очень сильно нуждался в помощи, рядом со мной были люди, абсолютно убежденные в том, что мне никак нельзя помочь. Они пришли к этой мысли. Я нет. И в моем окружении были люди, которые ужасно злились на меня из-за этого; они были просто разъярены. И я думаю, что единственная причина, по которой, возможно, психиатры или кто-то вроде них ужасно злится на нас и так далее, состоит в том, что мы говорим: они не помогают.

There are awfully good people in Scientology and actually, if you look around, there are awfully good people in the world. But you have to look around to find this out and you have to do an awful lot of understanding,_ maybe, to find out how somebody is good, but if you look real hard you will make it.

Что ж, на самом деле они помогают. Они существуют для того, чтобы мы могли позаботиться о них.

Of course, there are people around that we just couldn't believe this about totally until we started processing them.

В Саентологии очень хорошие люди, и в действительности, если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что люди очень хорошие повсюду. Но чтобы увидеть это, вам нужно посмотреть вокруг и вам нужно ужасно многое понять – возможно, – чтобы увидеть, насколько кто-то хороший, но если вы будете делать это по-настоящему старательно, то у вас это получится.

And then we would find out, probably, that the reason some of the worst villains alive had done some of the things that were done, they were trying to help something and it was so knuckleheaded that nobody else could understand it.

Конечно же, есть и такие люди, о которых мы никогда и не подумаем, что они хорошие, пока не начнем их одитировать.

Yeah, there have been several fellows around like this — Napoleon, and so forth. I don't know who Napoleon was trying to help; can't figure that one out. I don't know who Hitler was trying to help. He must have been trying to help somebody, though. He sure missed the boat.

И тогда мы, вероятно, выясним, что причина, по которой некоторые из самых худших негодяев совершили то, что они совершили, заключалась в попытке помочь, но это было сделано настолько по-дурацки, что никто больше не может этого понять.

But where you find somebody missing the boat, then what they're missing the boat on is what they're trying to help; or what they're trying to do is totally incomprehensible, even to them.

Да, было несколько парней такого типа... например Наполеон и так далее. Я не знаю, кому пытался помочь Наполеон; не могу взять в толк, кто это. Я не знаю, кому пытался помочь Гитлер. Тем не менее он, должно быть, пытался помочь кому-то. Он определенно потерпел в этом неудачу.

Good night.

Но если вы видите, что кто-то терпит неудачу, то это значит, что он терпит неудачу в том, в чем он пытается помочь, или же то, что он пытается сделать, совершенно непостижимо, даже для него.

Спокойной ночи.