Привет!

На самом деле... на самом деле я очень признателен вам за аплодисменты и за то, что сегодня вы остались здесь. Я был совершенно уверен, что увижу сегодня лишь пустые кресла. Но я вижу, что вы делаете успехи. Я вижу, что те из вас, чьи оверты не слишком велики, все еще здесь.

Об этом-то я и собираюсь рассказать вам сегодня. Об этом-то я и собираюсь рассказать вам сегодня. Название сегодняшней лекции – «Почему люди вас не любят».

А теперь я хочу очень конкретно поговорить с вами, если вы не против, о второй динамике – о браке. Вы хотели бы услышать кое-что об этом?

Что ж, параноики теперь могут сидеть себе спокойненько и заниматься своими делами, потому что теперь те, кто страдает паранойей, в моде, а прочие люди – нет.

Аудитория: Да.

О, скажу я вам, нечто совершенно замечательное только что произошло в Саентологии, – нечто совершенно замечательное. Понимаете, я знал, что рано или поздно, двигаясь в этом направлении, я нажму на какую-то кнопку, что заставит кое-кого почувствовать неудобство. Понимаете? И где-то в моей голове просто была некая идея о том, что, прежде чем некоторые люди станут клирами, им будет представляться, что они находятся в ужасном состоянии.

Теперь вы можете спасать больше браков на квадратный метр жилой площади, чем когда-либо ранее.

У меня была идея, что некоторые люди дойдут до той точки, где они обнаружат, что они не клиры, и что при этом они могут почувствовать некоторое напряжение. Но у меня и в мыслях не было, что это будет происходить с таким шумом. То есть так бурно.

Давайте взглянем на брак.

Когда мы надавили на ту самую кнопку, на которую нужно было нажать для разрешения кейса, для некоторых людей это было что-то вроде запуска управляемой ракеты. Там, где был человек, теперь пустота. И к сожалению, в данный момент кое-где в Саентологии мы видим небольшие пустоты в воздухе, оставшиеся в тех местах, где пронеслись эти люди.

Действительный процент разводов у нас, вероятно, меньше, чем в целом во всем мире, но он слишком велик. Он слишком велик. Он вовсе не должен находиться на таком высоком уровне. И в Саентологии есть множество женатых людей, которые остались вместе несмотря на огонь, воду и медные трубы, и стоит поставить это в заслугу людям, потому что на самом деле временами им приходилось туго.

Так вот, вы думаете, что я шучу. Вы думаете, что это просто преувеличение, но это не так. Это не так. Так вот, на самом деле вы будете слышать... вы будете слышать всевозможные вещи начиная с этого момента, я имею в виду слухи, я имею в виду то, что происходит в районе деятельности, и так далее. Вы будете слышать всевозможные вещи. Вне всякого сомнения, поскольку я их уже слышал. Я слышал самые интересные вещи из всего, что вы когда-либо могли услышать.

Мэри Сью и я, как вы знаете, мы женаты уже в течение восьми лет. Мы поехали в Оклахому и совершили этот шаг примерно восемь лет назад. Разумный шаг с моей стороны, не столь уж разумный с ее. Но если вы посмотрите на все это и еще на парочку других мелочей, то вы увидите, что я не похож на философа в башне из слоновой кости, который говорит о том, чего не знает сам, что, как я полагаю, у предыдущих поколений считалось необходимым предварительным условием для всех философов и советчиков – не иметь совершенно никакого опыта какого-либо рода в том предмете, по которому они давали советы.

На самом деле, насколько мне известно (а я навел справки по этому вопросу), только один человек во всех наших организациях во всем мире был уволен. И это произошло из-за того, что этот человек никому не сообщал никаких сведений, и из-за того, что организация была в опасности, причиной чему были самые настоящие преступления, которые он совершил. И этого человека – пшик! – уволили, и ему было сказано: «Выпиши все свои оверты и возвращайся». Что он и сделал, и все уладилось. Но помимо этого ни с кем больше ничего не происходило, за исключением того, чтонекоторые люди сбежали из-за своих овертов. Но другим они говорили, что их уволили.

А когда я был президентом Гильдии Американской Фантастики *Гильдия Американской Фантастики: национальная организация писателей для журналов и романистов в США в 1930-е годы. Л. Рон Хаббард был президентом нью-йоркского отделения., лиги писателей Нью-Йорка, когда я был подростком – это правда, я был подростком – мне было очень смешно; я частенько глупо смеялся про себя: все любовные романы в Америке написаны незамужними дамами, которые достигли возраста сорока-пятидесяти лет.

Итак, что же это такое, и почему я говорю об этом в связи с организациями. Я говорю об этом, дамы и господа, поскольку я хочу, чтобы в Саентологии была третья динамика. И я очень и очень счастлив, что мы открыли это. И мне все равно, какую хаотичность это может вызвать. Поскольку у нас в Саентологии должна быть третья динамика – и точка.

Нет ничего ненормального в том, чтобы быть незамужней дамой, которая достигла возраста сорока-пятидесяти лет. Это совсем неплохо. Но откуда появляются все эти любовные романы? Да, вот что вызывает интерес. Поскольку подобный опыт отсутствовал в рамках текущей жизни. Я теперь осознаю, что они писали о прошлых жизнях – что они просто подбирали это на полном траке и одевали все это в современные одежды – они, по сути, ничего не знали в этой жизни о том, о чем писали.

Если мы не будем спаянной группой, если мы все, занимаясь этой деятельностью, не будем друзьями, то я по-прежнему должен буду встречаться лицом к лицу с теми или иными нежелательными ситуациями, а вы должны будете защищаться, и все мы так или иначе будем беспокоиться об этом и не сможем действительно развернуть активную деятельность. Она как бы развернется лишь чуть-чуть. А это плохо, не так ли?

И они не знали ничего о том, по поводу чего они давали советы юному поколению – старые Бернарр МакФадден и Фоцетт Пабликейшнз с их “осознайте, что”, вы знаете, планами и подобными штуками. Вы можете давать людям советы о том, о чем вы ничего не знаете. Это весьма просто делается, фактически, это одно из самых легких занятий, которые доступны для человека.

Раз так, давайте создавать третью динамику. Давайте сплотим саентологов, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза и чтобы... когда вы узнаете, что кто-то саентолог, вы сразу же можете ему доверять.

Но однажды я сидел среди компании подобных дам – у нас был ленч – а после него они все собирались поболтать. Они увлекались некоторыми напитками. Я дал им один совет относительно работы писателя. И он их сильно разволновал. В этом ремесле я был бывалым высокоскоростным профессионалом. Вы знаете, я мог сесть и состряпать пять, десять тысяч слов за один рабочий день, отослать их, получить чек. Моим рекордом было девяносто четыре процента оплаченных работ с первого отправления. Сейчас в печати около пятнадцати миллионов слов. И это был – это был хороший, горячий, весомый продукт. Взамен он приносил кофе и булочки, и оплачивал исследования и многие другие вещи. Короче говоря, там сидела вся эта компания, и я сказал: “Вы знаете”, – сказал я, – “вы сшибаете неплохие денежки на этом рэкете в виде любовных романов”. Я сказал: “Надо и мне написать парочку этих штучек”.

Так вот, имея те материалы, которые у нас есть сейчас, мы просто не можем сделать меньше этого, потому что... позвольте мне вам сказать... на старом Западе говорили, что шестизарядный револьвер – это опасное оружие в руках того, кто не умеет с ним обращаться. Но поверьте мне, поверьте мне, друзья-саентологи, этот маленький инструмент в руках того, кто не способен контролировать свою жизнь или использовать информацию, хуже любого шестизарядника, когда-либо изобретенного мистером Кольтом. Верно?

И они все сказали: “Ха-ха-ха!!!”.

Поэтому у нас нет иного выбора, кроме как иметь очень и очень чистую организацию.

Итак, я оставил им мою бутылочку виски, поднялся наверх и написал любовный роман, получив тысячу долларов за него от Бернарра МакФаддена.

[Обратите внимание на то, что оригинальная запись в этом месте обрывается. Мы присоединяемся к студентам в момент возобновления записи]

“О да, я помню как сейчас. Я была просто юной девушкой, доверчивой и неопытной, а он был неотразим, как дьявол...”. О, это совсем просто. Совсем просто.

Независимо от того, будет ли у меня возможность провести вам групповой процессинг или нет, я должен использовать все время, имеющееся в моем распоряжении на этом конгрессе, для того чтобы сообщить вам все, что я знаю об этом аспекте Саентологии. Правильно? Это минимум того, что я мог бы сделать.

И тогда я увидел, что можно делать то, о чем ничего не знаешь. Необязательно это получалось хорошо, но что-то сделать было можно.

Это не является чем-то... это не является чем-то, что вы доносите до людей кое-как, введя их в курс дела наполовину. Это правильно, не так ли?

Почти настолько же интересно, как женитьба. Потому что когда вы женитесь, вы делаете то, о чем не имеете ни малейшего понятия. Вы когда-нибудь задумывались над этим? Хм, вы хоть когда-нибудь над этим задумывались? Это одно путешествие, вещь такого рода, которая делается раз в жизни, вы понимаете? А когда вы попробовали пару раз, да, обычно во второй раз вы знаете об этом еще меньше, чем в первый.

Это нельзя доносить до людей кое-как.

Это, конечно, не говорит о том, что по поводу брака нет никаких учебников-путеводителей. Я знаю о существовании нескольких, все они написаны холостяками – как и большинство книг для матери как–ухаживать–за–ребенком пишутся всегда холостяками.

Хорошо. Если мы собираемся быть хоть как-то связанными с третьей динамикой, значит, людям, занимающимся Саентологией, понадобится технология и возможность стать клиром, и они должны будут становиться клирами. Однако очевидно, что сейчас есть нечто новое в клировании. Есть ступень клирования, ступень на пути к клиру, и на этой ступени человек становится клиром по третьей динамике прежде, чем он станет клиром по первой динамике.

Интересно управлять таким судном, как брак. Это не деятельность по третьей динамике, и тем не менее что-то вроде этого. Обычно это перестает быть деятельностью по второй динамике, но должно остаться таковой.

Так вот, я уже давно говорю вам о том, что одитинг – это деятельность по третьей динамике. И несомненно, мы должны клировать человека по третьей динамике прежде, чем мы будем клировать его по первой. И причиной всех тех неудач в работе с кейсами, которые у нас происходили до настоящего момента, было то, что мы пытались клировать людей по первой динамике прежде, чем мы клировали их по третьей. Вам это понятно?

Разнообразные браки – это одна из тех вещей, которые имеют мощное основание на раннем траке. И это – объединение тетанов. На раннем траке у тетанов очень часто бытовало представление о том, что они могли бы смоделировать друг друга, вы понимаете, типа – они были бы братьями, или они были бы семьей или чем-то вроде этого, и все бы были родными друг для друга: сестрами, двоюродными братьями, дядями, тетями, матерями, отцами.

Отношения «одитор – преклир» – это отношения по третьей динамике. Это отношения по третьей динамике. И клирование человека начинается прямо там, в этой сессии одитинга. Так вот, любой Дипломированный одитор Хаббарда может рассказать вам лучше, чем это сделаю я... хотя, по-моему, это пункт 9 в Кодексе одитора, так? Это так? Как бы то ни было. «Должно быть установлено двустороннее общение»... В действительности это нарушение Кодекса одитора. Этот пункт был у нас в течение многих лет. Но что это означало?

Матери/отцы в действительности появляются на траке позже. Ранее это было просто братство тетанов. И эта претензия на объединение как-то нечасто срабатывала очень хорошо, потому что все знали о том, что они просто притворяются, и что на самом деле настоящих семейных отношений нет. Эта ложь или представление об этой лжи в действительности продолжает себя в рамках современной семьи. Очень легко разрушить семью, поскольку в семье нет никаких отношений, кроме притворства. Задумайтесь об этом на секунду – и вы поймете, что вы поддерживаете то, чего быть не может. Тетан никогда не был дочерью другого тетана. Ни один тетан никогда не был отцом другого тетана, независимо от того, что говорится в Хорошей Книжке. Это – истина.

В сущности, это означало, что преклир должен иметь желание разговаривать с одитором. Ну а прежде, чем это будет иметь место, необходимо гарантировать соблюдение нескольких условий. И одно из таких условий состоит в том, что, разговаривая с одитором, преклир должен быть в достаточной степени уверен, что полученная от него информация не будет использована неправильно. Это верно?

А каждый раз, когда вы имеете отношения, которые не являются унаследованными или основанными на непосредственном и прямом факте, – вам нужно над ними поработать.

Поэтому наша ответственность как членов организации становится больше, чем когда бы то ни было. Теперь мы должны приложить все свои силы и обеспечить, чтобы сертификат означал – кому бы он ни был выдан, – что данному человеку можно поверять свои тайны. Верно, не так ли?

Я не утверждаю, что брак является ложным типом отношений. Это не так. В нашем обществе и в наше время семья является тесно связанной, самоподдерживающейся, самозащищающейся единицей, и она необходима для этого общества, в том виде, как оно устроено в настоящее время, по экономическим и другим причинам. И тот, кто разрушает брак, разрушает цивилизацию. Это совершенно справедливо.

Обеспечить на уровне организации конфиденциальность информации, проходящей по организационным каналам, и всего такого прочего. Мы должны быть в состоянии гарантировать это. Правильно?

От культуры останутся одни ошметки, если его основная составляющая единица, семья, потеряет свое качество как основная составляющая единица. Это не повод устраивать посмешище и говорить глупости о том, что представляет из себя этот тип отношений. Отношения, в своей основе, являются постулированными отношениями. В этих отношениях нет истины. Это постулированные отношения.

Так вот, факт из области технологии, с которого все это началось, заключается в том, что вы сделали это. И это горькая пилюля. На всей Земле никто и никогда не мог аберрировать вас – никто, кроме вас самих. Когда вам удастся проглотить эту пилюлю, может быть, у вас будет болеть горло, но в общем вы будете чувствовать себя значительно лучше, потому что вы перестанете блуждать в поисках всего плохого, что с вами происходит.

И когда люди перестают постулировать его, они прекращают существовать! Именно это и происходит с большинством семей. Люди прекращают моделировать семейную единицу, и в тот момент, когда они прекращают это делать – она пропадает. Понимаете, что случается с семьями?

Что ж, все мы были «дети мотиваторов»; все мы испытывали жажду мотиваторов. «Посмотрите, что случилось со мной!» Понимаете? Стрелы, пробоины от пуль, мышьяк. И мы, несчастные жертвы, должны так или иначе, преодолевая препятствия, идти навстречу нашей единственно возможной судьбе униженных и оскорбленных – быть жертвами.

Дело не в том, что есть какой-то другой способ жить, дело не в том, что все люди злы; и поэтому, следовательно, такие договоры, как брак, обычно теряют силу из-за неверности и разваливаются на куски. Это неправда. Истинно обратное: когда вы имеете отношения, основанные исключительно на постулате, которые на самом деле не существуют, вам необходимо продолжать создавать их. И семья, которая не продолжает создавать себя как семья, прекратит существовать как семья. Практически, это все, что вам нужно знать об этом.

О, я... к сожалению, это так популярно. Это так популярно, что все, что мне нужно было бы сделать, – это написать книгу, в которой было бы сказано: «Вы – жертва», и я снова попал бы на первое место в списке бестселлеров «Таймс». Однако единственной истиной в этой книге было бы следующее: вы жертва своего собственного заблуждения, состоящего в том, что вы можете быть жертвой.

Когда я был маленьким ребенком, большинство людей в то время имели значительную зафиксированность. Во всем мире у людей возникают неприятности с этим. У них множество неприятностей с этим предметом, потому что они делают все это в автоматическом режиме*Автоматический режим (automaticity): состояние, при котором человек делает что-то, не осознавая или лишь частично осознавая то, что он делает, делает что-то “как автомат”.; они полагают, что все это будет находиться в полном порядке безо всяких усилий с их стороны. Я никогда не слышал, чтобы это находилось в полном порядке безо всяких усилий с их стороны. Этого не произойдет.

И это неприятно. Это не слишком приятно, поскольку это означает, что вы ответственны. Я хорошо помню, что, когда вышла книга «Продвинутая процедура и аксиомы»... мы перешли к другому вопросу. «Продвинутые процедуры и аксиомы»... на самом деле книга была написана в конце 1951 года и выпущена, по-моему, в 52-ом;

В плане семьи у вас есть кое-какой несчастливый опыт. Отец принимает свою роль очень серьезно. Он – владыка судеб всех домочадцев. Ему нужно полностью содействовать. Действительно, в семьях Греции и Рима роль отца касалась таких вопросов, как жизнь и смерть ее членов. Он мог приказать казнить любого из них. Должно быть, у них была куча проблем, но не поделом ли им?

и как только содержавшееся в ней эссе о полной ответственности попало в руки большого количества людей, мы стали терять людей, занимавшихся Дианетикой, с такой же скоростью, с какой вода вытекает из бочки без дна. Все, больше мы их не видели.

Если вы хотите знать, сколько неприятностей имеет какое-либо общество, посмотрите на те законы, которые им приходится принимать. Строгость закона прямо пропорциональна массе – количеству неприятностей, которые они имеют. Вы думаете, что пуритане *пуритане: участники религиозно-политического движения английской и шотландской буржуазии в 16 - 17 веках, проповедовали мирской аскетизм, выступали против роскоши, не признавали постов, святых, были сторонниками строго образа жизни, строгих нравов. (Puritans) были невинными (pure) – почитайте списочек их законов.

Дело было всего лишь в ответственности. Мы даже не... мы просто сказали этим людям, что для того, чтобы добиться чего-нибудь, они должны были взять некоторую ответственность! Они должны были признать, что они были ответственны! И по всему миру со всеми этими людьми происходило следующее: бум! «Где тут ближайший выход?»

Там, где у людей нет проблем с преступностью, нет необходимости принимать множество предосторожностей против этого. Но там, где есть проблемы – принимаются штабеля законов. В этом вы можете быть уверены наверняка.

Ну и насколько ситуация хуже сейчас? Мы обнаружили еще один из этих пренеприятных факторов, но посмотрите, если люди собираются стать клирами, то им, естественно, придется преодолеть стену, увенчанную остриями пренеприятных факторов; поскольку неприятность этого фактора и была тем, что не давало этим людям стать клирами. Верно?

Ну, мама – мама решает, что из нее постоянно делают жертву и ей нужно выйти замуж за другого человека – что очевидно.

А сейчас у нас есть кое-что еще, и это гораздо хуже, чем полная ответственность. Я скажу вам о полной ответственности. Ответственность – это не слишком трудно. Это слишком просто, слишком просто. Но сейчас у нас есть кое-что еще, и это гораздо хуже.

Ваш отец и ваша мать, вероятно, не добивались – хотя, может быть, и нет – но, вероятно, они не добивались замечательных результатов в этом. А если они не добивались в этом замечательных результатов, то вы смотрели на это и говорили: “Ну и посмотрите на это! Это устройство, которое естественно по нашей природе, и ничего никогда не изменится, – оно не может поддерживать собственное существование и не очень хорошо выглядит при этом. Потому что, посмотрите, оно не способно оставаться единым целым”.

Вы говорите: «Ваш муж вас ненавидит? Что вы ему сделали?»

Вас постигла неудача. Вероятно, вы пытались постулировать семью как единицу (unit), когда вы были маленьким ребенком. Вы знаете, это так – вы работали над этим. Вы пытались заставить ее постулатом быть единицей. Вы старались тем или иным способом привести эту вещь в порядок. Тем или иным способом вы старались получить такую вещь, как “папа–любит–маму”. Вы старались показать им, что у них есть что-то, ради чего стоит жить, и тому подобное.

Смотрите, у меня есть ужасная проблема. Как я смогу удерживать вас здесь и при этом... при этом говорить вам о том, что вы должны посмотреть в лицо этому? Серьезно, в нашей повседневной жизни, при всех тех овертах, которые вы накопили на траке до настоящего времени, вас могут застрелить.

По сути дела, одной из причин того, что вам было больно, было то, что вы пытались заставить отца и мать осознать то, что они несут ответственность за семью. Детские болезни и тому подобные вещи происходят напрямую от семейных ссор. Просто проследите их происхождение. Может быть, у вас было несколько неудач, поскольку очень трудно что-то сделать, когда вы не обладаете достаточно весомым телом для того, чтобы оказать хоть какое-то воздействие на очень большие тела. Или вы так думали, и из-за этого вы не оказывали достаточного воздействия на большие тела.

Боль, причиненная вам пулей, не уменьшится ни капли, если вам сказать, что вы сами были причиной того, что вас застрелили. Человека сбила машина, он пострадал, как это ни объясняй. От этого факта никуда не денешься. В конце концов банк этого человека, его прошлое, и различные факторы существования, и его аберрации достигли таких масштабов, когда он запросто может быть убит. И нет никакого толку говорить ему, когда он лежит, истекая кровью: «Твои оверты довели тебя до того, что тебя застрелили». Я бы даже не побоялся сказать, что это могло бы привести к разрыву АРО.

В действительности, вам, вероятно, приходилось кое-что наблюдать считаться. Может быть, это было – или не было – хорошим примером. А теперь позвольте мне ознакомить вас с тем фактом, что это никоим образом не связано с тем, можете ли вы или нет создать семью, поскольку пример, который вы наблюдали, существовал безо всякого полезного знания о том, как работает такая вещь, как мужчина и что он вообще из себя представляет, а также о том, как работает женщина и что она вообще из себя представляет. И, живя без этой информации, как же еще иначе они могли жить – кроме как нестись по дороге, на которой через каждые триста метров у них спускали шины. Так или иначе, все это было весьма трудно.

Но к сожалению, в сущности, это то, что я говорю вам прямо сейчас. Я говорю о том, что вы сидите и у вас тут и там инграммы, а здесь у вас работают машины, и эта соматика в черепе, а я сообщаю вам этот крайне неприятный факт, я говорю: «Вы сами это себе сделали. Поздравляю». И от этого вам нисколько не легче.

Итак, если вы вникаете в это и осознаете, что брак – это что-то, существование чего вы должны постулировать и продолжать моделировать, и как только вы прекращаете работать над этим, оно исчезает, но поскольку все остальное устроено так, чтобы поддерживать его существование, в то время как вы не стараетесь сохранить его наплаву, то, конечно, вы получаете разрушение. Если вы осознаете это, и если вы знаете технологию, которую я даю вам на этом конгрессе, вы можете крепко соединить любой брак, вы можете восстановить любую сторону любого брака или устранить трещины – любым способом, который вы пожелаете. Для этого не требуется много усилий и много энергии.

Но если бы это было все, что можно было бы сказать по этому поводу, то, боюсь, всей нашей деятельности пришел бы конец прямо сейчас. Но это не все, что можно сказать по этому поводу. Наряду с этим есть и другой факт: вы можете продемонстрировать это человеку настолько быстро, что у него будет кружиться голова, когда он будет наблюдать за тем, как инграммы исчезают одна за другой. Мы открыли быстрый процессинг, очень быстрый процессинг!

И если я когда-либо недооценивал что-то – то вот сейчас один из этих случаев.

Итак, вот все, что вам нужно сделать. У человека есть большая, огромная инграмма. И вот он сидит, понимаете? И так он сидел годами. Все, что вам нужно сказать ему, – это: «Хорошо. Что вы сделали этой инграмме? Что вы свисхолдировали от этой инграммы?» – понимаете – и ее нет, фью-ю!

И вот, Сюзи и я, мы работали над этим, и поэтому мы получили некоторую реальность насчет этой ситуации. Но если б только у нас было что исправлять, вау. Потому что у нас – все было просто чертовски тихо и гладко по сравнению с большинством семей, понимаете?

Не так давно один человек сказал мне: «На уровне разума у меня было понимание этой причинности, но ничего не исчезало. Казалось, что все мои оверты были здесь, на одном траке, совершенно независимо от всех моих мотиваторов, которые были вот тут, на другом траке. И я просто направлял свое внимание на мотиваторы, которые были тут, на этом траке».

Мы решили, что возьмем эту новую технологию, понимаете, и применим ее прямо точно и досконально так, как предписано, и выправим все это, выправим все оверты и висхолды, бум, бум, и приведем все в идеальный порядок.

И я провел этому человеку процесс по ответственности, которому было дано новое определение. До этого момента он проходил процесс по ответственности, понимая ответственность как «отвечающий за...». Ничего не исчезало. Я дал новое определение процессу по ответственности, и добился, чтобы он был проведен надлежащим образом, и совершенно неожиданно тот трак, который был здесь, соединился с тем траком, который был там, и с этим траком начало происходить: бум, дум, бум, гонг, бинг, зум!

Мы не делали это из-за того, что всему грозило крушение, и не было дела проще этого, и, честно говоря, мы просто вывихивали друг другу мозги примерно в течение недели. И тогда я сказал: “Да, у меня есть факты, но это какие-то странные факты относительно того, что если я и Сюзи, не имеющие хоть сколько-нибудь реально стоящих овертов и висхолдов, можем открутить друг другу головы, делая это, то каково же придется какому-нибудь бедняге из Ошкоша, если они с женой попытаются отремонтировать это дело?”.

Где-то через полчаса такого процессинга этот человек говорит: «Для... для моего кейса есть надежда. Да, я... я... я... я... я понял. Мы можем разобраться с этим. Все... все, что я должен сделать, – это... это признать наличие некоторой причинности по отношению к этим мотиваторам, и у меня все получится». Так что у нас есть нечто, что нас хоть немного оправдывает. На самом деле мы можем довольно быстро дать человеку реальность в отношении данного факта.

Как я сказал, у нас ничего не было. Ну, вы знаете, оверты и висхолды типа цены подарков на Рождество. Просто висхолды по подаркам на Рождество, такие вот штуки, понимаете? Овертные мыслишки, временами критические мысли, знаете? Какие-то наезды типа: “Ага, он больше волнуется о своем преклире, чем обо мне, потому что он одитировал всю ночь”, – понимаете, такие вот вещи. Хмык, хмык, – вот что.

Человек застрял в сессии. О да, конечно, можно говорить, что одитор сделал то и одитор сделал это. И некоторые одиторы не слишком хороши; большинство одиторов весьма хорошие, многие из них – отличные одиторы. И конечно же, одитор что-то сделал преклиру, и преклир чувствует себя не слишком хорошо по этому поводу. Так вот, речь не о том, что это нормально, когда одитор делает что-то преклиру. Речь не о том, что это нормально, когда одитор обращается с преклиром так, как мясник обращается с животным на бойне. Естественно, ведь это приведет к «включению» у преклира.

Но мы обнаружили нечто фантастическое. Мы думали, что любим друг друга. И мы очистили всю эту грязь, вау!

Но все, что необходимо, для того чтобы высвободить преклира из этой сессии, – это обнаружить то, что он сделал одитору и утаил от одитора. Что касается одитинга, не имеет ни малейшего значения, что было сделано преклиру. Чем больше внимания вы уделяете тому, что было сделано преклиру, тем меньше одитинга и меньше клирования будет иметь место!

Так что я бы сказал. что это очень трудно – постулировать брак. Я ненавижу влезать в подобные личные дела и тому подобное, и, может быть, это вас слегка расстроило – я надеюсь, что нет, но у меня нет желания что-либо утаивать от вас.

Что ж, так или иначе, нам был известен этот факт. Мы кое-что знали об этом. Дефиниция оперирующего тэтана была у меня уже очень давно. Мы пытались действовать в соответствии с ней. И то, что я сделал, – это применил дефиницию оперирующего тэтана к самым основам проведения сессии одитинга и выяснил, что именно это и заставляло исчезать инграммы, трак, банк, соматики и все остальное. Эти вещи исчезали. Преклир является причиной. И вы все слышали об этом, не так ли? Преклир является причиной. «Ну да, это естественно. Это так, это естественно. Это-то я и говорил».

Вот, брак, который развалился на куски и превратился в сверхобособленность из-за овертов и висхолдов, практически невозможно поставить обратно на рельсы, просто постулируя его существование. Когда люди обособили сами себя друг от друга, они должны снова раз-обособиться. Это все очень прекрасно, когда одним июньским днем, вокруг сияет благодать и невинность, тра-ля-ля, тра-ля-ля, тра-ля, и вы видите, как этот неотразимый мужчина (ну, или не столь уж неотразимый) и эта прекрасная девушка (ну, или не столь уж прекрасная), они сходятся и говорят: “Ну, мы будем вместе до гробовой доски”, или что там у них будет. И теперь они полагают, что они создали семью. Отнюдь, – они еще даже и не начали.

Но одновременно с этим вы говорили: «Ну, преклир также является следствием, конечно же». О нет! Оставьте это. И думать бросьте об этой лошадке, потому что на ней вы далеко не уедете!

Теперь им приходится следить за тем, как они выглядят перед завтраком. Вы полагаете, что эта вещь сильно связана со второй динамикой. Нет; она по большей части связана с косметикой и бритвой. Они должны научиться жить вместе, друг с другом, если смогут. И в какой-то степени они отбросили в сторону фактом своей женитьбы то, что они делали до этого, – и все это по более или менее добровольному согласию и тому подобное, и они стартуют прямо оттуда.

Вы можете испытать только те следствия, которые вы сами выдумали, для того чтобы их испытать. Фантастика! Это дает нам совершенно новый взгляд на «причину – расстояние – следствие». Истинное положение дел выглядит больше как «причина – расстояние – причина». Все является причиной. Вы знаете, буддисты так никогда и не довели этого до конца. И их ответом было не иметь никакого отношения к причине и не иметь никакого отношения к следствию – оставить и то и другое в покое, – делая себя полностью виновным в грехах бездействия, состоявших в том, что они никогда не становились причиной, а это – наивернейший способ привести в замешательство любого.

И теперь в счет идет только то, что будет происходить, начиная с этого момента. Но иногда они истерически утаивают друг от друга те вещи, которые они сделали до того, не давая браку возможность даже начаться. И через сорок восемь часов – они на мели. Отчего? Да просто еще до того, как узнать друг друга, они накопили слишком много овертов и висхолдов.

Но они знали, что что-то не так с этой формулой «причина – расстояние – следствие», и это все, к чему я хочу привлечь внимание в данном случае. Они знали, что что-то не так с этой формулой «причина – расстояние – следствие».

И даже такой брак можно спасти – даже такой. Но что делать с тем, в основании которого лежат многие годы и оверты превратились в гору – оверты и висхолды, и они разбежались в разные стороны? И – а вы знаете, что это уже просто народная примета, что по истечении трех лет мужья и жены уже полностью охладевают друг к другу? Что-то типа этого пишут даже в учебниках. Все психологи об этом знают.

Но то, что здесь не так, – это следствие! Вы льстите себе, если думаете, что можете создать следствие – без участия другого человека. Все ваши способности и вся ваша хитрость должны быть посвящены тому, чтобы добиться этого участия.

Но если дело обстоит так к концу трех лет, то что насчет десяти лет? Ну, за это время они научились терпеть, или они оба находятся в состоянии задабривания *Это 0.8 на шкале тонов - чуть выше апатии. (прим. переводчика).. Они как-то ладят и они скорее предпочтут, чтобы это было так, чем как-то иначе. И они скорее предпочтут остаться семьей, чем разойтись. Они полагают, что они нормально справляются с этим. И они не слишком сильно уже задумываются над тем, что, может быть, им следовало выбрать другого парня или девушку. Все как-то клеится, и ладно.

Так вот, если у вас есть человек... если у вас есть преклир, который является очевидным следствием какого-то другого человека, и вы одитируете его, исходя из того, что он был следствием этого человека, ничего не происходит. Так вот, одно лишь это заставляло нас в течение последних десяти лет очень много топтаться на месте. Мы сделали невероятно много, невероятно много, не имея этого данного. Но боже мой, сколько времени было потрачено впустую, сколько времени было посвящено этому – о-го-го! Да, надо было видеть, как от этого рушились кейсы. Зип-бам-хлоп! Причина этого в том, что вам нельзя было обращать внимание на неправду: в одитинге не может быть лжи.

И теперь в эти отношения мы можем обработать самой мощной артподготовкой, какую вы только можете себе представить: Мы можем очистить этот брак!!! И он действительно заработает. К слову, все, что представляет из себя развод, или склонность или отстраненность: это просто слишком много овертов и висхолдов против партнера по браку. И это все! Нет ничего более сложного, чем это.

Иными словами, вы не одитируете, руководствуясь ложным данным о том, что состояние преклира является результатом некоего ино-детерминизма, а не детерминизма самого преклира. Понимаете, я мог бы понять это десять лет тому назад, если бы я был подогадливее. Время от времени мне приходится извиняться за то, что я проявлял глупость в отношении всего этого.

И все эти напряги и попытки уйти и “мне надо уйти”, “я не могу оставаться”, “мне надо заняться чем-то другим”, “нам нужно разойтись”, или “я бы чувствовала себя гораздо лучше безо всего этого”, и “может быть, если я бы...” что-нибудь, ля-ля, понимаете? – все эти соображения происходят непосредственно от овертов и висхолдов одного партнера против другого.

Но мы могли бы понять это, рассуждая следующим образом: если в одитинге преклира А, проводимом в 1959 году, может быть очищен случай, который произошел в 1699 году, и этот случай очищается при том, что рядом нет никого, кто был там в 1699 году, значит, очевидно, что тот человек, которого мы одитируем в 1959 году, все это сделал сам. Если случай очищается, он должен был все это сделать сам. Этому стоит уделить внимание, не так ли?

В действительности, он пытается защитить другого партнера от своей собственной порочности. Это – основная причина. Поэтому он говорит: “Нет, я лучше уйду, нам лучше развестись” или “надо быть разумными”. Обычно это выражает собой постепенный развал семьи – “надо быть разумными”, “нам надо разойтись”, “мы чужие”, понимаете? И обычно этот “разумный” шаг и случается. Но черт возьми, теперь мы можем взять все это и выкорчевать такие “разумные основания”.

Но пытаться построить схему вселенной на этой основе становится почти... Я сочувствую таким людям, как иезуиты и так далее, когда им в конце концов приходится решать эту задачу. Это в значительной степени люди типа «оттого что, потому что», понимаете? Они великие философы. На самом деле они весьма умные люди. Их выпускниками были... практически все образованные люди за последние две тысячи лет были выпускниками школ иезуитов.

Остается попросить вас взяться за одно такое дело, сесть напротив партнера по браку, дать ему в руки банки *банки: банки Э-метра, электроды, используемые с Э-метром. Они похожи на обычные банки, покрытые оловом. Присоединяются к Э-метру электрическими проводами, преклир держит их в руках. и сказать: “Ну...” (Это очень интересно, это очень легко. Я постулировал партнера по браку, и получил двоих.) И мы говорим: “Хорошо, Джордж (или Анна), стань чистым. Давай-ка все исправим сейчас”.

Но они очень хорошо раскладывают все это по полочкам, и определяют отчего да почему, и строят схемы всего этого, и постулируют, и приводят все это в порядок. И когда они пытаются построить схему, в которой каждый человек во вселенной является причиной... На самом деле это чертовски просто. Все, что вам нужно сказать, это:

Существует процесс, который направлен к этой цели – очень мощный процесс. Не особенно рекомендуемый, но он чертовски действенен: “Что вы сделали? Что вы утаили? Что вы сделали? Что вы утаили? Что вы сделали?”, – не обязательно “мне”, понимаете?

«Каждый человек во вселенной является причиной своего участия», – и это все.

И вот, это мощнейшая пушка. Она разносит все по всем динамикам. Но если вы просто чистите брак, тогда это: “Что вы сделали мне?” (соблюдая кодекс одитора), – “Что вы утаили от меня? Что вы сделали мне? Что вы утаили от меня?”.

А там, где он, участвуя в чем-либо, вел себя недостойно, все, что вам нужно сделать, – это избавить его от этого, избавляя этого человека от причины его участия, и вы освободите эту область зла, беспорядка, постыдного творения или чем бы это ни было в этой вселенной.

Человек, который принимает все эти побои – это одитор. Вам действительно стоит обратить на это внимание. И помните, каждый раз, когда мы находим что-то, проходите Ответственность, как я вам ее описал, по этому инциденту. Улавливаете идею? “За какую часть этого инцидента вы могли бы быть ответственны?”. “За какую часть этого инцидента вы могли бы быть ответственны?” – или какая-нибудь другая команда процесса.

Но пока он удерживает это на месте, оно будет оставаться злом. И пока люди удерживают это на месте – эти ситуации постыдного участия, – пока они удерживают на месте свои дурные поступки, пока все это остается погребенным и жестоко критикуется, это по-прежнему будет нация, где царит зло; мир, где царит зло; вселенная, где царит зло. Вы хотите освободить эту область, тогда говорите:

И на следующий вечер – о, господи, вы многие дни не говорили друг с другом, позвольте вам заметить. Но здесь смешно то, что единственный раз, когда вы начинаете цеплять друг друга и делать что-то типа этого – это когда вы сваляли дурака как одитор и потерпели провал. И тогда все идет наперекосяк. До тех пор, пока вы действительно можете быть эффективны и чувствовать, что это продвигается вперед и вы побеждаете, у вас все в порядке. У вас все просто замечательно.

«Послушайте, послушайте, приблизилось Царство Небесное». А не: «Покайтесь, покайтесь», иначе вы сделаете все совсем наоборот.

Но вдруг ни с того ни с сего вы куда-то отклоняетесь и вас отговаривают от прохождения того, что вы проходили и отговаривают от того, чтобы вы занялись еще чем-либо. Вы обнаруживаете, что превратили все в ужасную кашу и вдруг замечаете, что одитируете какой-то инцидент, в котором он был рабом на финикийской галере – а это ни малейшего отношения к браку не имеет. Крайне редко случается так, что есть кнопка, которая настолько горяча, что вам нужно убирать эту кнопку, понимаете , типа порвавшихся шнурков или чего-то в этом роде, понимаете?

Так вот, если человек удерживает случаи своего постыдного участия, удерживает свои оверты на месте, скрывает их, оставляет их там, где они есть, он действительно может привести в действие раздражительно-ответный механизм того или иного рода на различных динамиках, что придает жизни оттенок зла. И это все, что представляет собой зло. И эта истина, что весьма тревожно, лишит работы множество монахов, поскольку не существует такой китайской свечки, которую можно было бы сжечь и тем самым высвободить зло, совершенное человеком. Вы не можете сжечь китайскую свечку и позволить некоему божеству взвалить все это себе на плечи, потому что вы просто приписали еще немного ответственности кому-то другому, и в результате исчезновение этого стало сложнее вызвать ровно настолько, насколько вы приписали ответственность кому-то другому! Логично, не правда ли?

Ни с того ни с сего этот человек, этот брачный партнер, продолжает выдавать вам такой факт: “Да, я знаю, я утаил от тебя, что я заметил твои порванные шнурки и то, что они были перевязаны”. Выглядит так, как будто мы получаем это снова, снова и снова. Понимаете, типа “Твои шнурки были порваны” и “Ты уделяешь мало внимания своим шнуркам” и “Ты уделяешь мало внимания своим шнуркам и вообще не хочешь...”.

Ну хорошо. Почему люди вас не любят? Это вопрос, к которому все это сводится. Они вас не любят потому, что они что-то вам сделали, и никакой другой причины нет. Видите? Есть несколько способов доказать что-либо.

Да, и какого черта вылезает вся эта ерунда, а? Шнурки! Ну, нам просто лучше довести это до конца. В чем тут дело с этими шнурками? И мы вдруг выясняем, что этот человек три жизни назад повесился в тюрьме графства на каких-то порванных шнурках или чем-то вроде того. И это, короче, как-то с этим связано.

Так вот, вы в какой-то мере совершаете оверт против человека – если толковать это очень вольно, – когда позволяете ему совершить оверт против вас. И почти что самое близкое к совершению оверта – это позволить человеку совершить оверт, ничего не предпринимая по этому поводу. Поскольку конечным итогом для этого человека будет механизм, который мы будем называть «уменьшением оверта», – механизм уменьшения оверта.

Но важность здесь в том, что до тех пор, пока мы добиваемся успеха, – все идет как надо. Только тогда, когда мы слегка отклоняемся в сторону, люди становятся несчастливы в этом отношении.

У индивидуума, который совершает оверт против кого-либо или чего-либо, против человека или другого существа, есть один основной механизм, для того чтобы сделать это менее вредоносным для себя. Помните, что ему будут причинять вред его собственные оверты, и поэтому у него для предотвращения этого есть механизм, который представляет собой следующее: человек преуменьшает объект, иными словами, он принижает или делает менее важным тот объект, против которого он совершил оверт. И если вы хотите обнаружить оверт, просто найдите того, кто критикует. Критика – это всегда маленький торчащий наружу ярлычок, который обозначает совершение оверта. Человек пытается уменьшить оверт, критикуя или принижая то, против чего он совершил оверт. Это понятно?

Я бы сказал, что для подобных вещей существует формула: что пара людей, которые знают как одитировать, должна приобрести Е-метр. Кстати, на самом деле вы не можете – сегодня вам действительно нужна такая вещь; вы не можете одитировать без использования одной из них. Я имею в виду, что это просто невозможно делать. И конечно же, это – это просто настоящий динамит, если вы пользуетесь ими в своем деле. Вы просто можете пройти по всей цепочке, выкинуть всех преступников, подлатать все, что правильно и привести это в надлежащую форму и затем пойти к самому боссу и сказать: “Прекрасно. Итак, что ты утаиваешь, сынок?”.

Я продемонстрирую вам механизм. Я подхожу вот сюда и царапаю трибуну. Это очень примитивный пример. Я слегка поцарапал трибуну. На самом деле все, что я делал, – это год за годом поливал ее своими слезами. Но вот я ее слегка поцарапал, и тогда, чтобы сделать это меньшим овертом по отношению к этой трибуне, к администрации этого учреждения или к чему-нибудь еще в этом роде, то, что я делаю,

И он говорит: “Ну, я вообще-то не имел в виду, что ты должен делать проверку мне!”

– это говорю, что это всего лишь старая трибуна и в любом случае она не слишком-то хорошая. Так что это делает мой оверт не слишком большим, понимаете?

И вы говорите: “А-а, давай говори”.

Итак, я могу жить с этим овертом до тех пор, пока верю, что эта трибуна старая и не слишком хорошая. Но если я затем выясню, что это совершенно новая трибуна, которую администрация только что приобрела... привезла ее из Малайзии, Гондураса или откуда-то еще специально для этого конгресса и на самом деле в этой трибуне есть кусочек подлинного Креста и мощи Святого Петра, то мне придется сказать: «О, я виновен в совершении оверта» – и пасть в своих глазах соответственно тяжести совершенного оверта либо осознать, что я совершил оверт, и воспринять его «как-есть». Только такого никогда ни с кем не происходило до Дианетики и Саентологии.

“Ну, хорошо, хорошо, хо – да какого хрена! Нет, ничего, никаких чужих денег я не растрачивал”.

Истиной было обратное. Человек говорил: «Старая трибуна, ничего хорошего».

Да, вы можете проверить сейчас бизнес и действительно стать докой*спецом в этом деле. Еще до того, как закончится этот конгресс, я расскажу вам, как устроить проверку правительства; это твой бизнес, приятель. Но в данном случае, с браком, вам нужна одна из этих чертовых штуковин просто для того, чтобы хоть что-то получилось. Не столько потому, что у другого человека есть висхолды чудовищного размера, но просто иногда у них не хватит смелости сказать вам о этом, если вы уже не будете знать это через Э-метр. И вы просто не сможете преуспеть в их очищении, вот и все.

Человек говорил: «Подлинный крест и мощи Святого Петра» и «О Боже, я сделал это», понимаете? Так это происходило. Вам понятна эта идея?

Более того, вы сейчас не сможете узнать, как долго нужно проходить что-либо, если не посадите человека на Э-метр, потому что проходить это надо до тех пор, пока ручка тонов не дойдет до точки Клира для данного пола. Вы проходите согласно ручке тонов, а не стрелке. Это верно, это так. Именно в этот момент процесс сглаживается. Я просто мимоходом могу вам тут сказать, что это не случайный единичный факт. Если вы проводите один из этих процессов ответственности или родственных процессов – это хороший процесс, вы одитируете данную вещь до тех пор, пока не установится стабильно 3.0, прежде чем вы оставите данный инцидент в покое. Или – и для женщины, когда он стабилизируется на 2.0 и больше не изменяется, то вы получаете стабильность прямо там. Иначе инцидент сам по себе не сглажен. Вы можете взяться за любую часть кейса и очистить его до показания Клира, и это достигается согласно ручке тонов.

Итак, есть лошадка... есть лошадка, обладающая сильно развитым чувством собственного достоинства. И вы едете куда-то на этой лошади, а затем... к сожалению, вы невнимательно седлали лошадь, и под седло попало что-то острое или что-то в этом роде, и это раздражает лошадь, а ваши шпоры очень и очень острые, и вы пришпориваете лошадь, а затем вы постоянно дергаете удила туда-сюда и совершенно выводите лошадь из себя, ну и так далее, и тут-то она проявляет норов, понимаете? Она решает, что ей самой нужно принять участие в совершении оверта, и сбрасывает вас в ближайшую канаву. Вы идете и говорите всем подряд, что эта лошадь с норовом. И все становится на свои места, понимаете? Ничего не болит. Нормально себя чувствуете по этому поводу. Вы без проблем оправились от последствий падения.

Вы узнаете, когда получаете горячий инцидент или горячую часть кейса, потому что ручка на Э-метре поднимается! Не стрелка! К черту стрелку! Ручка! Мы заинтересованы только в тех инцидентах, в которых достаточно заряда, чтобы сдвинуть эту ручку тонов! Вы усвоили это?

Смотрите за тем, чтобы вы случайно не узнали о том, что это самая смирная, самая предупредительная лошадь во всей конюшне, и на этой лошади обычно возят детей, и она принадлежит старшей дочери хозяина, и эта дочь – паралитик. Если вы это обнаружите, то вам не останется ничего другого, кроме как сказать: «Я виновен в совершении оверта». Понимаете? «Я совершил нечто дурное».

Эти вот вещи, которые дают тик, тик, тик, о да, они кого-то аберрируют. Я думаю только, что если они уже и так малость с приветом. Но эти маленькие покачивания, которые вот так вот выглядят: “О чем это вы подумали? Ну, это очень-очень нехорошо”. Нет, нет, нет.

Хорошо. Нет, критика всегда укажет вам, где находится оверт.

Например, вы обнаруживаете, что крошка-жена в течение той недели, пока вы были в Сиракузах, на самом деле разгуливала по барам, и вы начинаете говорить о барах... Вы говорите: “Да, ты знаешь? Должно быть, тут что-то есть”. Да, там что-то там есть, и оно не пропадет никуда до тех пор, пока вы не выясните, что это такое, в том числе.

Теперь давайте посмотрим на это с другой стороны. Начинающий драматург ставит пьесу на Бродвее. Большинство критиков comme ci, comme са, понимаете, относятся к этому с обычной сдержанностью до тех пор, пока не выяснят, что об этом думает публика, а затем они начинают рукоплескать или освистывать, и они могли бы иметь свое мнение и быть причиной – понимаете? – за исключением одного критика.

Теперь, три, четыре раза, вероятно, когда вы пытаетесь очистить брак между вами, вы, несомненно, решите, что все закончено и нет причин продолжать это потому, что, вероятно, это невозможно. То, что каждый раз поможет вам здорово сэкономить время – это помнить о том, что вы сделали. Просто твердо держите в голове эту мысль, и все гладко пройдет до полного окончания.

И он говорит: «Пьеса "Явился не запылился" вообще не должна была появляться. Собака и то могла бы лучше писать диалоги». И он изливает это на газетные страницы целыми колонками, понимаете, и он просто губит репутацию этого начинающего драматурга, понятно? И тогда самое время заподозрить, что этому критику известно что-то, что случилось раньше и что касается их взаимоотношений, и это началось не с выходом пьесы. Он уже что-то сделал этому драматургу или другому, похожему на него. И вы как саентолог возвращаете этого критика на прошлый трак и выясняете, что в 1608 году он убил белокурого драматурга, или сделал что-то еще в этом роде, понимаете? Все это – результат оверта. Такой вещи, как честная критика, практически не существует.

Вы начинаете очищение брака с установления двустороннего общения, и вы добиваетесь этого. Но раз уж малышке Сюзи и мне, с теми ничтожными проблемами, которые у нас были в жизни, приходилось ходить и ходить кругами в течение пары недель – а можно было бы просто посмеяться над этим. Однажды это дошло до абсурда. Мы сказали: “А, подумайте о ком-то, кто пытается что-то сделать – как этот вот в Сан-Франциско, даже не имея сертификата профессионала”. Делайте это не по учебнику, понимаете? А-га. Не нужно оттренированной терпеливости, понимаете? Никаких уроков по поводу того, как сидеть на своем месте, стиснув зубы и воспринимать, понимаете? Никаких встроенных установок типа “подавайте команду и подтверждайте”, ясно? Парень совершенно идет ко дну буль-буль-буль, – обученный одитор, делая это, все же может произносить команду и давать подтверждение; он может не показаться при этом умным.

Время от времени я неожиданно допускаю задержку общения, когда я совсем уж было соберусь сказать что-нибудь об одной из прошлых жизней или о чем-нибудь подобном. Я просто должен преодолевать это и не утаивать то, что я хочу сказать, что бы ни говорили психиатры, понимаете? Однако по ходу дела я читал некоторые критические статьи, за и против, об одном человеке, которым я когда-то был и которым я остаюсь.

И я тогда сказал: “Ну, мне надо рассказать людям об этом на конгрессе, потому что они так или иначе начнут это делать, и поэтому нам лучше описать правильный способ обхождения с этим”.

И наиболее свирепыми, очевидно, были люди из стана противника, которые все еще движутся по траку, ведь откуда еще могло взяться такое невиданное количество разноречивых мнений об одном и том же цикле выступлений? Откуда могло взяться столько мнений об одном цикле выступлений, понимаете? То, что я должен был каждый раз изучать их, когда ходил в школу, нисколько не помогло.

И мы сразу можем вам сказать, что это проходится как-то так: Если вы хотите – и если вы думаете, что ваш брак можно улучшить, но вы оба не являетесь, то для тех людей, кто как бы находится в – ну, понимаете, в Саентологии – я не навязываю каких-либо дел одиторам – то не правильный способ здесь справиться с этим – это проодитироваться по этому поводу. Если вы хотите получить одитинг, одитируйтесь до Клира. (И это вам нужно сделать, понимаете?) Но правильный способ проодитироваться по браку был бы такой: оба партнера садятся лицом друг к другу с Э-метром, вы понимаете.

Но все это, все это... в конце концов вы говорите: «Этой критике недостает обоснованности». Да, вы можете сказать, что это так или не так, но когда кто-то начинает словами: «Это не так уж плохо, за исключением...», а затем ударяется в убийственную критику, направленную лично на того человека, который выступил с речью или сделал что-то подобное, то это говорит вам о том, что происходит нечто совершенно иное, нежели критика выступления. Это понятно?

Мужской голос: Да.

Что ж, я могу углубиться в это значительно сильнее и привести вам множество примеров. И будет неправильным сказать, что мы не подвержены опасности. И будет неправильным сказать, что мы не часто заслуживаем того, чтобы нам снесли наши глупые головы за кое-какие наши дела, но знаете ли вы о том, что нас почти никогда не убивают за наши преступления? Вы были бы крайне изумлены, если бы узнали, что выбирается в качестве преступлений.

А иначе возникнет явление переваливания вины, расстройства, сверхсимпатии*вп: сверхсочувствия и тому подобного, а всего этого быть не должно. Понятно?

Смотрите, человек совершил то и совершил се, и он знает это, но неожиданно в него стреляет кто-то, кто не имеет к этому никакого отношения, в отместку за что-то совершенно иное. Через некоторое время этот человек начинает думать, что дело не в преступлениях: тут происходит что-то еще.

Так что если к вам приходит преклир, и у него есть проблемы в браке, то, вероятно, лучшее, что можно сделать - это сказать: “Ну, вы оба хотите утрясти все эти проблемы, прежде чем мы будем двигаться дальше?”.

Да, есть такая вещь, как добропорядочное поведение и выполнение своей работы и тому подобные вещи, но кроме того есть и следующее: мы живем рядом с огромным количеством людей, которые совершали оверты против нас. И это трудно! Это трудно. И это наш оверт – позволять им делать это.

“Утрясти проблемы в браке - да, конечно, но моя жена и слышать о Саентологии не хочет?”.

Так вот, снисходительный руководитель... снисходительный руководитель, который сам позволяет, чтобы его со всех сторон обворовывали, – это злодей, потому что из-за него множество людей в конце концов попадают в переплет. Он делает так, что против него слишком легко совершать оверты, и в итоге эти люди перестают уважать самих себя и его тоже. Это понятно?

“Хм, да? Ну, вам лучше привести ее сюда. Я хочу ей продемонстрировать, как работает Э-метр!”.

Раньше говорили: «Я не люблю вас, доктор Фелл. А почему, я сам не знаю. Я не люблю вас, доктор Фелл». И это соответствовало существовавшему в 1879 году образу мыслей, если вам угодно так это называть.

Посадите их обоих в сессию с Э-метром между ними, и пусть они пройдутся по этому вперед – назад. И они будут в сессии.

Однако это заключало в себе истину: «А почему, я сам не знаю». Это бросалось в глаза, как больной, забинтованный, измазанный зеленкой большой палец руки. «А почему, я сам не знаю. Я не люблю вас, доктор Фелл».

Но вам действительно не следует брать одного партнера по браку за раз и запираться с ним где-то в уединенной комнате для одитинга и делать из всего этого сверхсупер-тайну и всякое тому подобное. Вы должны взять за шкирку их обоих и посадить напротив друг друга с Э-метром между ними, и если они не знают, как это делается и тому подобное, то вы садитесь там и берете Э-метр, понимаете, и одитируете их. При любом одитинге, который вы проводите, один из партнеров пусть сидит у вас за спиной. Срабатывает.

Хорошо, так что же он сделал доктору Феллу такого, о чем он никому не мог рассказать? И это именно та причина, по которой ему не нравится доктор Фелл.

Не удаляйтесь в скит – улавливаете? – если вы действительно хотите, чтобы их брак сохранился в целости. Вероятно, вернувшись домой, они посносят другу головы. Но это лучше, чем развестись! Почти каждый покинутый супруг подтвердит вам это. Это точно. И там, где нам надо – где нам надо очистить брак, мы могли бы делать это профессионально. (Недостаточность в умении, знаете?). Я бы сказал, что не стоит бояться сделать это, будучи полностью необученными. Вперед – и флаг вам в руки. Вокруг достаточно много Саентологов, чтобы они могли вывести вас из тупика и снова поставить на путь истинный.

Так, говорите вы, так что же представляет собой доктор Фелл? Он что, просто полностью отрицательный персонаж в этой истории? О да, к сожалению. Потому что, если бы люди ничего ему не делали, даже если бы он постоянно врывался в класс в розовых штанах или вообще без них, даже если бы каждый, кто попадался ему на глаза, становился мишенью его острот, но при этом никто бы ничего не делал доктору Феллу, они бы думали, что с ним все в порядке.

Это был бы самый трудный способ сделать это, но я бы не побоялся заняться этим. Безо всякого реального обучения. Просто прочитайте книгу о Э-метре, достаньте себе его, понимаете, и тогда, так или иначе принимайтесь за работу по исправлению этого с Грейси или с Эдгаром. У-гу. И скорее всего у вас все пройдет успешно до завершения. Но, конечно, для большинства находящихся здесь людей это не проблема.

Они должны были сделать что-нибудь доктору Феллу, для того чтобы доктор Фелл им не нравился. Это понятно? Человек разрушает свое аффинити, которое у него было по отношению к этой вселенной.

Следующим действенным способом было бы найти профессионала, чтобы он помог вам и поработал бы с вами дублером. Несомненен тот факт, что самой действенной вещью из всех для мужа и жены было бы скопить немного, выправить все это дело и затем отправиться на учебу, тщательно следя за – оба из них должны тщательно следить за собственной чистотой, зная, что он делает и – обучиться. И когда их обучение подойдет к концу, все будет просто здорово! Для этого требуется множество самоограничений, но все это будет наиболее совершенная починка. Но я бы, конечно, посоветовал Саентологам только это. Иначе, людям пришлось бы более или менее получать все эти услуги от профессионала. А теперь - что, если взять кого-то, кто ничего не знает о Саентологии, и провести с ним одну из таких вещей, оу, ха, ха. Зачем же убивать людей? Они просто прикончат друг друга, вот и все.

Что ж, давайте посмотрим на это уменьшение оверта. Когда я пинаю эту трибуну и говорю, что она никуда не годится, это уменьшает оверт, но это также уменьшает и мою способность видеть эту трибуну. И то, с чем мы здесь встретились, то, с чем мы здесь столкнулись лоб в лоб, – это полный механизм «не-есть-ности». И это открытие стоит того, чтобы о нем объявить.

Во-первых, делать это будет только один человек. Он не добъется сотрудничества. Вероятно, все это будет делаться скрытно. Они получат глобальное представление о том, что разрушило брак то, что сделал тот, другой человек. У вас выйдет так, что все эти недопонимания вместе сплетутся в чудовищный узел. Они просто будут использовать технологию в качестве своего рода полицейского детектора.

Это «не-есть-ность». Когда мы сделали что-либо чему-либо, мы затем должны осуществлять «не-есть-ность» этого. Вот и все, что можно сказать по этому поводу. И так мы теряем реальность, и так мы теряем доступ к инграммным банкам, и так мы теряем видео, и так мы теряем соник, и так человек путает идентности: человек больше не может четко видеть идентность и путает ее с другими идентностями, потому что он сделал что? Он осуществил «не-есть-ность» этой идентности. Это значит, что должно быть что-то, что он сделал этой идентности, а затем он использовал второй механизм – уменьшение оверта.

Печален был тот день, когда в руки полиции попали приборы под названием “детекторы лжи”. Во первых, не существует такой вещи, как детектор лжи. Эти штуковины не определяют ложь. Они определяют те вещи, о которых человек сожалеет, что их сделал. Но какой же полицейский офицер, не обученный Саентологии, сможет когда-либо получить что-либо, кроме того, за что человека надо простить, ибо он сожалеет, что сделал это. Потому что известно, что не в порядке у преступников: преступники – это те люди, которые никогда ни о чем не сожалеют.

Что ж, те люди, которые вас критикуют, пытаются уменьшить свой оверт. Это так. Люди, которые вас критикуют, пытаются уменьшить свой оверт. Люди, которые вас не любят, пытаются уменьшить оверт. Люди, которые препятствуют вашему движению по вполне честному пути, уменьшают оверт. Они говорят, что вы не существуете.

А он даже не знает о преступниках. Преступник – это тот, кто действует в автоматическом режиме и просто отсутствует на месте. И он действует в автоматическом режиме и просто отсутствует на месте потому, что ему лучше не участвовать в этом, поскольку он знает, что он преступник. “Машина надежнее чем человек”, – кстати, вот лозунг, под которым работает преступник.

И если бы они внезапно обнаружили, что вы все-таки существуете, они бы вдруг стали виновны в громадном количестве овертов. Я видел, как такое случалось. Это очень прискорбно, но я видел, как такое случалось в Дианетике и Саентологии; это происходило прямо на моих глазах. Я видел, как человек из гордого, самоуверенного, хотя и немного высокомерного типа превратился просто в червяка – просто раз и все, – в результате того, что он внезапно осознал, по отношению к чему он все это делал.

Но я не говорил о том, что общество космической оперы всегда заканчивало как преступное общество. Я этого не говорил, но вы можете меня процитировать.

Я припоминаю одного журналиста из газеты, и там, в офисе, была маленькая девочка, ей только что помогли выздороветь, и теперь она могла ходить. А журналист говорил: «Фу! фу! фу!», ну, знаете, стандартная речь журналиста. И девочка вышла со своей мамой и сказала: «Вот это да, как приятно, когда ты можешь ходить – правда? Боже! Как приятно, когда ты можешь ходить. Со мной все в порядке». И она ступала очень осторожно и так далее. Журналист стоял там как громом пораженный. Он был в полном нокауте.

А относительно брака наиболее здравый план состоит в том – если кто-то, какая-нибудь пара немного знает об одитинге и так далее – в действительности наиболее здравый план был бы – пройти через Курс Общения/ ТУ Высшего Уровня по новой с самого начала. Понимаете, просто найти кого-то, кто преподает Курс Общения и ТУ Высшего Уровня и просто пройти эти курсы. Их оба, понятно? Просто проутюжить их, понимаете, и внедрить туда дисциплину. Немного эдак забить его копьями. Затем взяться за это и получить оверты и висхолды по всей этой вещи и пройти Ответственность по каждой из них и по каждой их части, и тогда брак снова вернется на место, щелк.

Всего пару лет назад, если я не ошибаюсь, один из наиболее изощренных критиков Дианетики и один из тех, кто был... кто сделал больше всего, для того чтобы замедлить продвижение Дианетики, и кому больше всего платили, попал в клинику Мейо и сыграл в ящик.

Только не подумайте, что все придет в норму без парочки пролетевших сковородок. Видите? Если вы верите в то, что так может произойти, да, значит вы идеалист. Не уверуйте также в то, что вам удастся все вернуть на свои места за один вечер, потому что разбор овертов и висхолдов обычно занимает больше времени.

Кто-то, кто, может быть, участвует в этом конгрессе, а может быть и нет, присутствовал при всем этом и поговорил с этим критиком. Но этот критик страдал долгие годы. И не из-за того, что участник конгресса поговорил с ним. Этот критик знал это. Он делал следующее: каждый раз, когда он совершал что-либо против Дианетики, или против одного из вас, или против меня или что-то в этом роде, или тормозил наше продвижение, ему приходилось говорить: «Ну, это просто надувательство, обман и мошенничество», понимаете? Затем он совершал что-то еще и говорил: «Ну, это просто надувательство, обман и мошенничество». Понятно? А однажды он больше не смог так говорить, и это был его конец. Вам это понятно? Ему пришлось осознать, что он виновен в совершении овертов.

Все это сводится просто к тому факту, что мы положили наши лапы на такую вещь, которая называется семьей. Потому что беспокоит больше всего в связи с детьми. В связи с детьми больше всего беспокоит то, что они могут сбежать; дети могут покинуть семью. Американские подростки сбегают из семей – это обычное дело. И человек наблюдал все это так долго, что он считает это хорошим явлением. Не так ли? “Ну, очевидно, ребенок в тринадцать – четырнадцать должен стать критично настроенным по отношению к родителям, это естественно. Так вот и должно быть, и затем он все больше и больше отстраняется, и в конце концов уходит и создает собственную семью, вот так и идет жизнь”. Так ли это?

Что ж, это тяжелая смерть! Я не пытаюсь использовать его в качестве ужасного примера. Я пытаюсь показать вам этот механизм уменьшения оверта. Потому что он уменьшается, уменьшается, уменьшается, уменьшается, а потом человек не может это удерживать, не может удерживать – бум! И ситуация меняется на прямо противоположную.

Самые лучшие из семей, которые я когда-либо видел, были созданы детьми, которые не сбегали из собственных семей. Это любопытно, не так ли?

И тот терминал, которому он что-либо делал, приобретает важность, а сам человек ее теряет. И мы получаем точное описание механизма задабривания: «не-есть-ность» с точностью до наоборот. Понимаете? Просто – бум! Выглядит ужасно, когда за этим наблюдаешь. Так вот, кто-то ожидает, что однажды такое произойдет в Саентологии и Дианетике.

Вы знаете, каков самый маленький возраст ребенка, в котором можно работать с ним с Э-метром? Уа-уа-уа – вот каков. Я не могу сказать точно, но очень маленький.

Теорию Эйнштейна, о которой я время от времени упоминаю... как мне говорили, в конце двадцатых годов эту теорию считали самым крупным математическим розыгрышем. С трибуны Берлинской математической конференции было заявлено, что это самое ужасное, самое вопиющее, самое жуткое и самое бесчестное злодеяние, которое когда-либо было совершено в отношении математиков всего мира.

И вы берете ребенка шести, семи, восьми лет – что-то типа того – это легко. Они просты. Если устраивать им недлинные сессии, то одитировать их также легко, как и взрослых преклиров; вы даете им очень короткие сессии и процессы с очень простыми формулировками. НЕ устраивайте им ничего с крутой семантикой, и одитинг будет идти просто как по маслу.

Три года эту теорию поносили на чем свет стоит. Неожиданно, тот самый человек, который заявил о ней таким образом, за полгода стал крупнейшим авторитетом по этой теории. Так вот, люди ожидают, что рано или поздно что-то подобное произойдет в Соединенных Штатах в Дианетике и Саентологии.

И вы всегда устраиваете им формальные сессии, понимаете? Никогда не низводите это до маленького одитинга “ты у меня молодчина”, сделанного наспех, ассист здесь – ассист там, не заканчивая сессию и так далее. Придайте им больше весу.

Есть один журнал, который называется «Задержка общения», и однажды вы увидите, как главный редактор этого журнала придет в НЦХ и скажет: «Убейте меня», понимаете?

И ребенок прекратит раздирать семью на части.

Но кого интересует такой механизм? Кому нужен такой механизм? Кому нужно, чтобы все были в тоне задабривания? Не мне и не вам. К вам приходит преклир в тоне задабривания, вы работаете с ним, вы говорите: «Скажите А».

Расстройства и скандалы из-за детей, которые считаются обычной участью всех семей, на самом деле с семьей связаны мало. Я знаю, что мои дети недавно прекратили закатывать истерики. У них была няня, которая очень достойно обращалась с ними – я взял няню–саентолога, понимаете, – и они вдруг успокоились, понимаете? Они просто остыли. Они – они никогда не были особенно шумливыми, скандальными или беспокоящими ребятами. Они достаточно громко заявляли о себе, но они находились в условиях свободы самовыражения, понимаете? У них была свобода движения, свобода исходящего потока.

И он говорит: «Скажите А». Вы отвечаете: «Спасибо». Вы говорите: «Скажите Б». Он говорит: «Скажите Б». И вы говорите: «Спасибо».

Но этот новый Саентолог, которая только что появилась, чтобы ухаживать за ними, понимаете, необязательно устраивала им хороший 8-У или плохой 8-У, но не делала ничего, что особенно раздражало бы их, и они ладили как денди. И они стали такими спокойными и сотрудничающими, вы понимаете, со всем остальным персоналом, что была парочка людей из персонала, которые подходили к нам и говорили: “Что-то не в порядке с детьми. Они больны”.

И вы делаете это в течение часа или двух, и он говорит: «Знаете, я сейчас чувствую себя просто замечательно».

Я был лицом достаточно заинтересованным, чтобы пойти и посмотреть, и вы знаете, я не отыскал вообще ничего, что было бы не в порядке. Свободы голоса у них было раза в два больше, чем ранее, вы знаете? Они просто не бегали кругами в истерике и никому не устраивали неприятностей. И поэтому, конечно же, о них подумали, что они были больны, ибо они не вели себя так, как “должны вести себя дети”.

Он не чувствует никакой разницы. Он просто должен задабривать вас, потому что в противном случае он будет съеден. Это человек, который больше не способен уменьшать оверт. Единственный механизм, который у него есть, – это уменьшение оверта. Вы обнаружите, что этот человек миллионы и миллиарды лет поливал грязью людей, занимавшихся разного рода практиками, и людей, напоминающих одиторов. И вдруг в один прекрасный день он видит вас и говорит: «Фью-у-у-у», понимаете? «Да». Эй, у вас в руках робот, а не человек.

Когда у детей слишком много овертов и висхолдов против своих родителей, они начинают делать их жизнь несчастной*портить им жизнь. Это одна из самых гадостных вещей, о которых вы только слышали. Когда у них слишком много овертов и висхолдов против своих родителей, они начинают делать их жизнь несчастной. Это глупо.

И кому нужно, чтобы работал такой механизм?

И если родители позволяют им иметь слишком много овертов и висхолдов против своих родителей, тогда они действительно начинают делать несчастной жизнь всех вокруг, и они начинают сбегать из семьи. И когда они достигнут возраста шестнадцати – семнадцати лет, возникнет “естественное явление” побегов из семей. Нас не заботит, покинут они семью или нет. На самом деле, в Риме дети получали официальные посты, работу и женились к тому времени, когда им было четырнадцать или пятнадцать, что примерно является правильным временем. Вы сейчас подумали, что я шучу? Нет.

Нет, давайте всех перехитрим и подойдем к этому по-другому. Давайте просто возьмем их всех за шкирку, и в самом деле сотрем их оверты, и вернем их на путь истинный, и сделаем так, чтобы они ходили с гордо поднятой головой.

Помешать ребенку начать собственную жизнь – вот одна из самых сумасшедших вещей, которые вы можете ему сделать. Я не говорю, что колледж – это полностью плохое учреждение. Я не сказал этого. Я просто так думаю; это просто мнение.

Черт возьми, это было бы... это было бы нечто новое, не так ли? Это было бы нечто совершенно новое. На самом деле в ваших силах сделать это.

Но это действительно дает впечатление о том, что для брака это – огромная отсрочка. И это “надо подождать с жизнью – надо подождать со взрослой жизнью”, понимаете, доводит людей до того, что они становятся совершенно безответственными по третьей динамике.

А теперь смотрите. Это то, что должно произойти, – то, что должно произойти. Поэтому одна из тех вещей, которые мы должны сделать в первую очередь, – это убедиться, что мы являемся третьей динамикой, которая в достаточной мере заслуживает доверия, которая приведена в надлежащее состояние; убедиться, что мы преданы своему делу и в такой степени воплощаем в себе то, что мы говорим и делаем, чтобы это внушало доверие.

Возьмите детей в возрасте примерно двенадцать – тринадцать – они начинают принимать ответственность по третьей динамике. Вы замечали это? И если вы позволяете этому продолжаться слишком долго, они начинают использовать безответственность по третьей динамике, и вы получаете – ну, вы получаете такое правительство, как наше.

Это все, что вам нужно делать начиная с этого момента. Вы говорите о программах по распространению – это самая главная программа по распространению, которая когда-либо существовала. Не так ли?

Следовательно, брак состоит из создания объединения тетанов без овертов и висхолдов, постулированный в существование, продолжаемый ради взаимного долгожительства и защиты ее членов и группы. В действительности – очень, очень простое устройство. Устройство, приносящее большое удовлетворение, если оно остается простым, но если оно очень усложняется – то пропадает.

Так вот, это очень легко сделать. И мы уже действуем вовсю. Я публикую эту информацию, находясь в Австралии, и я... во Всемирном ОХС где-то двадцать два сотрудника – и четверо из них сбегают ни с того ни с сего. Интересно, не правда ли?

Дело вовсе не в том, что браки всегда разваливают тещи. Вы можете сгоряча сказать, что всех тещ надо перестрелять и тому подобное, и тогда у нас будут свободные браки и все будет прекрасно. Или можно ввести право голоса для женщин – и тогда в браке все станет о'кей, или нам нужно устроить полную эмансипацию, мгновенный развод, и в браке все станет о'кей.

И после этого они всем говорят, что их уволили. Они ходят и говорят: «Уволили.

А все это – все эти липучие кусочки общественной чепухи являются просто усилием иметь брак, не создавая его на деле. Ни одна из этих вещей никогда не создавала брака – быстрый развод или предотвращение того или этого.

Я хочу сказать, что Рон спятил. Он с ума сошел. Он нас уволил».

Китайцы поступают наоборот, вы знаете? Создается брак, но на самом деле его нет, потому что самый старший мужчина в семье отца – в семье мужа продолжает оставаться главой семьи, а жена прислуживает матери мужа, и – ну, я не знаю, что там еще – все это очень запутанно.

Уволил их? Как недавно сказал Бонни: «Я никогда не сталкивался с тем, чтобы ты действовал такими окольными путями, чтобы уволить кого-нибудь, находясь за двадцать тысяч километров от него. Обычно ты делаешь это лично». Он прав, не так ли? Это удовольствие.

Мы окружены тысячами правил и тому подобных вещей. Нас не заботит, какими правилами они окружены, до тех пор, пока существует свободное общение между членами данной группы. И если между членами этой группы существует свободное общение, их аффинити достаточно велико, чтобы принять на себя толчки, удары и столкновения жизни. А жизнь действительно держит в запасе немало толчков, ударов и столкновений.

Кто-нибудь поносил нас на чем свет стоит, замедлял наше движение, и я обычно предпочитаю обсудить это с ним, чтобы он знал, что происходит.

И если индивидуумы, связанные с семьей, не способны поддерживать себя, то тогда эти удары могут действительно так или иначе оказаться сокрушительными. Человек делает что-то и, очевидно, думает, что ему что-то делают, и он пытается сделать это и не может, и такие вот вещи. Но на основе способности поддерживать себя, взаимно поддерживать друг друга, ясно, у людей больше шансов добиться этого, чем будучи в одиночестве. Это одна из основополагающих философий, на которых зиждется брак.

Итак, я был в Австралии, и вдруг, совершенно неожиданно, четыре человека срываются с места прямо на глазах у Сьюзи. Они просто разлетелись, как куропатки. Они бросили ее, и ей одной пришлось держать оборону на всех направлениях. Она одной рукой вела здесь бухгалтерию, а другой рукой писала держателям франчайзов, понимаете? Я не знаю, что она делала ногами, вероятно, заставляла работать машину, изготовляющую кубики льда, или что-то в этом роде.

Если бы не было брака, то, конечно же, ни маленький ребенок, ни кто-либо из вас не смог сделать что-либо – в том направлении, куда вы идете. Если бы вы, конечно, не заполучили способность смоделировать прямо здесь тело - шмяк, ясно, генеологически–биологический образец семейных отношений, роста и тому подобных вещей, на которых все это основывается.

Я возвращаюсь домой, а бедняжка уработалась до полусмерти, понимаете? И я слышу со всех сторон: «Рон нас уволил!» Я их уволил? Нет, я их не увольнял. Я даже и не слышал об этом. Я даже и не подозревал об этом. Я думал, что все идет как надо, а Сьюзи просто не хотела меня расстраивать, когда я был так далеко от дома, и она не думала, что я буду ходить по организации и замечу это, вот и все.

Когда возникает государство и пытается снабдить семью бараком, опасайтесь. Кто-то низводит человека до уровня преступника, где для того, чтобы он что-то сделал, нужно сделать ему промывание мозгов.

Но что же это было такое? Четыре человека из двадцати двух убежали – пшик! О, но посмотрим на то, что было в прошлом. Когда я вернулся, мы быстро навели справки в отношении этих людей и обнаружили, что то-то и то-то и то-то: у них были оверты. Их следовало бы звать господа «Много Овертов». Они не были плохими людьми; у них просто были оверты, и они очень сильно боялись, что эти оверты будут раскрыты. А из бюллетеней, которые я опубликовал, находясь в Австралии, они очень хорошо поняли, что «не надо спрашивать, по ком звонит колокол... эта сирена пожарной тревоги ревет по тебе». Вот к какому выводу они пришли, понимаете?

Но брак может существовать. И брак, независимо от того, насколько он разладился, можно привести в порядок. И брак может существовать.

Что же произошло бы на самом деле? Я бы вернулся, а они бы пришли ко мне, кто-нибудь из них... они бы вошли и сказали: «Рон, мы были очень плохими детьми. Мы были очень плохими людьми. И мы сделали это, и это, и это».

Но вместе с этим я говорю также, что и группа может существовать. Но группа не может существовать без двустороннего общения. И группа не может существовать, если ее существование не продолжают постулировать члены группы. А когда подавляющее большинство группы занимается ее распостулированием, или постулированием ее не-существования – как это делают революционные партии и подобные организации – тогда, конечно, оставшейся части группы приходится работать гораздо тяжелее, чтобы сохранить группу. В конце концов они устают от поддержания существования группы и она распадается.

И я бы повел себя очень нехорошо! Я бы сказал: «Ха! Штатного одитора ко мне. Комната одитинга – первая дверь направо. А теперь давайте приведем это в порядок». Вот что бы произошло. Но никто не дождался, пока это произойдет. Они убежали, пшик!

Но если мы собираемся иметь группу, нам нужно работать над этим. Группа должна быть чистой в смысле индивидуумов этой группы. Должно быть свободное общение, и должно существовать постоянное желание продолжать постулировать существование группы. Если мы делаем это все, мы имеем группу. Именно так вы создаете группу – имеет ли это отношение к браку, к компании, к правительству, или еще к чему-либо большому или малому – к Саентологии во всем мире. И я надеюсь, что вы извлечете пользу из этой информации.

Так вот, механизм заключается в том, что человек в основе своей хороший, и когда он внезапно обнаруживает, что виновен в совершении чего-то плохого, он уходит, чтобы лишить себя возможности причинять вред. А это и есть механизм бегства. Это механизм неожиданного ухода. Это неожиданный уход с сессии одитинга. Это неожиданный уход с сессии одитинга.

Спасибо.

Преклир сидит и говорит, говорит, говорит о разрыве АРО. Нет, не-а. Нет, то, что происходит, заключается в том, что преклир делает что-то одитору. Преклир делает что-то одитору. Главное из того, что преклир делает одитору, состоит, вероятно, в том, что этот преклир утаивает жизненно важную информацию о себе и о своем кейсе и не устанавливает двустороннее общение с одитором. И этот висхолд может стать настолько сильным, настолько невыносимым, что преклира практически вышибет из комнаты одитинга через стену позади от него! Преклир не смог бы остаться в сессии, даже если бы он держался обеими руками за большие железные скобы и был бы пристегнут к ним наручниками! Он бы сбежал! Вам это понятно?

Спасибо.

Приходит студент... приходит студент, и он говорит: «О, инструктор плохой, я ухожу, я больше не могу».

О да, там... там происходило что-то, что было не совсем оптимальным, однако это не было так плохо. Мы проверяем студента и обнаруживаем: позавчера этот студент украл из класса Е-метр. Да-а-а. Какая-нибудь такая глупость.

Человек решает, что он опасен для организации, опасен для вас, опасен для нас, и он уходит, чтобы он больше не мог причинять вред. И это то, что известно как бегство. И единственной причиной этого являются оверты, и ничто иное.

Доказательством этого служит следующее: как только он избавляется от своих овертов, он сразу же возвращается.

Человек сбегает с сессии – возьмите его за шкирку и спросите: «Что ты сделал, сын мой?» Добейтесь, чтобы он избавился от овертов и от висхолдов, действительно сломайте этот механизм, проведите ему процесс по ответственности в отношении этого, и он вернется в сессию – хлоп! – и не важно, сколько дурацких ошибок вы допустили, проводя одитинг. Вам это понятно? Они не были тем, что заставило его уйти.

Следовательно, нас постоянно дурачили. Что ж, это дало очень хороший результат. Это заставило нас сосредоточиться на безупречности проведения одитинга, и мы добились этого. Это заставило нас сосредоточиться на техниках, техниках, техниках. Это заставило нас разработать одно, другое, третье. Теперь у нас все это есть. Сейчас это выглядит так, как будто это было спланировано заранее. Теперь мы можем посмотреть в лицо тому факту, что дело в чьих-то овертах. Но это то данное, с которым мы неизбежно столкнулись бы.

Так вот, то данное, которое я сообщаю вам сейчас, не было выдумано за полтора часа до начала конгресса; я жил с этим знанием уже несколько месяцев. Это разбиралось по косточкам с одной и с другой стороны, поскольку это настолько тревожно и обладает настолько большим потенциалом, это так много значит для нас как группы, что это нужно было проверить со всех сторон и устранить все ошибки, которые там могли быть, прежде чем делать эту ситуацию достоянием гласности. Но даже внутриорганизационные публикации уже начали приводить к тому, что люди сбегают. Люди исчезают прежде, чем нам удается добраться до них.

Таким образом, вы вскоре увидите нечто, что покажется вам репрессивным. Ради бога, не расценивайте это как репрессии! Все, что мы пытаемся сделать, – это добиться того, чтобы у любого человека, у которого есть какой-либо сертификат, были чистые руки. Это все, чего мы хотим.

Каждый кейс, который приходит к нам для получения процессинга, должен получать процессинг у одитора с чистыми руками; в противном случае одитор, кстати говоря, не будет находить оверты этого кейса! Это самое потрясающее из всего, что вы когда-либо видели. Это взаимное избегание определенных тем!

Одитор будет сидеть, и, будучи неспособным конфронтировать свои оверты, он тщательнейшим образом будет избегать овертов преклира. И ничего не будет сделано. Так что в плане технологии это становится насущной необходимостью. Поэтому мы должны исправить этот момент у одиторов, мы определенно должны исправить это в районах деятельности организаций, но здесь не так уж много того, что нужно исправлять. Это делается очень просто: если человек совершал оверты против Дианетики, преклиров, Саентологии, против людей, которые имеют к этому отношение, против организаций, ну и тому подобных вещей, то все, что ему нужно сделать (и мы только что установили линию для этого), – это сесть и выписать все свои оверты и отослать их во Всемирный ОХС, если он просто неспособен это переносить. Это понятно? Все, что ему нужно сделать, – это выписать их все.

И как это будет улаживаться? На самом деле ему либо скажут написать, за какую часть каждого из этих действий он может взять ответственность, и отослать это тоже, либо его отведут к какому-нибудь саентологу, который будет только рад помочь этому человеку. Это понятно?

И когда мы будем знать, что мы привели в порядок одного, другого, третьего, мы сможем просто помечать их: «Чистые руки», «Чистые руки», «Рекомендован без ограничений». И таким вот саентологическим способом мы как одиторы можем привести это в порядок, но мы также можем привести в порядок район деятельности. И дело не в том, что мы обязаны быть чистой группой, а в том, что мы теперь понимаем, что с технической точки зрения единственный способ, с помощью которого мы все сможем когда-либо стать клирами, – это быть честной группой. Вы видите разницу?

Что ж, это совершенно новый подход. И мы не обойдемся без некоторых потрясений. Но нигде под солнцем нет никого, кто собирался бы принимать репрессивные меры в отношении этого. Никто никогда не применяет репрессивные меры, если он может действовать эффективно.

Спасибо, спасибо.